Мои мечты о тебе (гет)

Распределение почти не привлекло моего внимания. Ровно до тех пор, пока не была названа последняя фамилия.

— Роберт Малфой.

Высокий светловолосый парень спокойно направился к стулу, с которого только что встал последний из первокурсников. Надев Шляпу, он на мгновение замер, а затем зал огласил вердикт:

— Слизерин.

Сидящие за столом слизеринцы вяло поаплодировали новоприбывшему и с куда более явным интересом принялись обсуждать нового профессора по ЗОТИ. Видимо, прибавление за факультетским столом еще одного Малфоя особо никого не удивило. Хотя лично я так и не смог вспомнить того момента, когда на родовом древе Малфоев мог появиться столь забавный росток. То, что новичок принадлежит этой семье, у меня сомнений не вызывало, куда больше вопросов рождал сам факт того, что у Люциуса есть брат.

— Цисси, — тихонько окликнул я понуро молчащую кузину. Та вопросительно на меня посмотрела, оторвавшись от любования своим маникюром. — У Люциуса есть брат?

Вскинутые брови и явное желание покрутить пальцем у виска, читавшееся в ее глазах, были мне ответом.

— Вон, глянь.

Проследив за моим взглядом, Нарцисса лишь пожала плечами:

— В первый раз вижу. А кто он?

— Проблемы со слухом?

— У тебя что ли?

— Нет, у тебя, — отрезал я. — Это Роберт Малфой, седьмой курс Слизерина.

— Вот как, — задумчиво протянула она, а в ее глазах я увидел уже знакомое любопытство, которое всегда выделяло Нарциссу из всех нас.

— Перевелся из Дурмстранга. И этот год будет заканчивать с нами.

— Знаешь, я бы не сказала, что он сильно уж похож на Люциуса. Черты, конечно, общие, но вот все остальное... даже не знаю. Какой-то он не такой.

— Не такой?

— Не могу объяснить, — вздохнула Цисси.

Подняв голову, я увидел устремленный на нас взгляд новоприбывшего. Оказывается, нас тоже можно изучать с таким же небрежным выражением полного превосходства. Вот это да, если честно, не думал, что когда-нибудь смогу увидеть это выражение в исполнении кого-либо другого, кроме Беллы. Это она у нас мастер по подобным взглядам. От них доставалось даже нам, что уж говорить обо всех остальных, удостоившихся ее внимания.

— Сириус? — я обернулся на голос позвавшего меня однокурсника. — Я слышал, ты в этом году будешь капитаном команды. Когда собираешься проводить испытания?

О да, Нотт, поверь, ты на них попадешь только в случае моей смерти или же если я совсем рехнусь.

Сколько себя помню, Нотт все пытается попасть в команду, но дальше скамейки запасных он за эти годы так и не смог подняться. А его неуемное желание, заставляло морщиться всех капитанов до меня... видимо, теперь пришла моя очередь находить такие слова отказа, дабы не обидеть гордого представителя факультета Слизерин.

— Знаешь, я пока еще об этом не думал, — спокойно отвечаю я. — Возможно, к концу недели повешу объявление в гостиной.

— Надеюсь, это будет скоро. Не выдержу так долго ждать.

— Будет тебе, попробуешь себя... кстати, куда ты там хотел?

Нотт просто светится от счастья, глупо надеясь, что мой вопрос вызван заинтересованностью в его кандидатуре.

— Хочу попробовать свои силы как охотник.

— Посмотрим... — тяну я и демонстративно пододвигаю к себе тарелку с едой, показывая, что на первом плане у меня сейчас все же ужин, а не его драгоценная персона.

— И правда, Джордж, — замечает Фелиция, неожиданно усевшаяся в этот раз рядом со мной, — разве можно прямо во время праздничного ужина заводить разговоры о квиддиче?

— Послушай, что дама говорит, и давай праздновать, а все остальное подождет, — соглашаюсь с ней я, тем самым ставя жирную точку в разговоре.

По его лицу видно, что он с таким положением вещей в корне не согласен, но и спорить не станет. Фелиция мне лукаво улыбается и, легко коснувшись рукой, заправляет выбившуюся из-за уха челку. Я невольно задерживаю дыхание, засмотревшись на ее золотые локоны.

— Как лето прошло?

— Довольно скучно. Единственная радость — с братом ездили к родственникам в Италию.

— Италия? Белла недавно письмо прислала, как раз описывала красоту средиземноморья, сетовала, что у нас в Англии редко можно встретить такое же яркое солнце, а море ее просто очаровало, — вклинилась в разговор до этого молчавшая Нарцисса.

— Так все англичане говорят, — засмеялась Фелиция. — Если бы мне пришлось за свою жизнь видеть только Англию, я бы тоже считала, что нет места более прекрасного, чем Италия.

— Твое счастье, что это не так.

— Точно, Сириус.

И она мне улыбается так, как никогда не улыбалась до этого. Я не могу удержаться от ответной улыбки.

— А мы этим летом почти безвылазно просидели в Блэк-холле. Не знаю даже, что могло быть более скучным, чем это, — вздыхаю я.

— Эй, я ведь была с тобой! — возмущается Цисси, подмигивая Фелиции.

— Ты — мой ангел, вытянувший меня из трясины семейных ужинов.

Фелиция сочувственно смотрит на нас с Цисси, прекрасно понимая, каково это сидеть в окружении отстраненных родственников, которых больше интересует соблюдение этикета и всех замшелых правил, чем ты сам. Я еле выдерживаю подобные собрание и стараюсь как можно скорее с них уйти, пока кто-нибудь из моей многочисленной родни не завел очередную песенку о неприемлемости современных нравов.

— Ой, Фелиция, я ведь забыла поздравить тебя с назначением! — улыбается Цисси.

— Спасибо.

— Ну, кто бы сомневался, что значок достанется именно тебе, — расплываюсь я в улыбке.

— Брось, кроме меня, есть и более достойные...

— А вот и нет, — с улыбкой прерывает ее подошедший Забини, целуя в макушку.

— И ты туда же, — смеется она.

— Видишь, нас уже большинство, — восклицаю я.

— Кстати, Блэк, тебя ведь тоже можно поздравлять.

Я демонстративно осматриваю лацканы мантии и пожимаю плечами:

— Я не староста, если ты об этом.

— Зато ты капитан, — смеется он. — Когда тренировки?

Я тоскливо вздыхаю и смотрю прямо в смеющиеся глаза Забини.

— Ты, наверное, уже десятый, кто меня об этом спрашивает. Вы сговорились, да? Все будет вывешено на доске объявлений.

— Отлично, я за лето ужасно соскучился по хорошей игре, тем более, у меня есть пара неулаженных разногласий с грифами.

— У всех из нас есть... и далеко не пара.

Я допиваю тыквенный сок и встаю из-за стола.

— Фелиция, а пароль от гостиной ты мне не скажешь?

— Рerpetuum*.

— Спасибо. Цисси, ты идешь?

— Минуту, — отвечает она, стряхивая крошки с пальцев и поднимаясь.

Выходя из Зала, мы сталкиваемся в дверях с шайкой Поттера, опять что-то не поделившей с нашими. Разговоры на повышенных тонах — это, видимо, норма для них. Я лишь устало вздыхаю и прохожу мимо, зная, что Эйвери и без меня прекрасно разберется в сложившейся ситуации. Нарцисса, как обычно, хмурится и проходит следом за мной.

— И почему хотя бы один день не может пройти без этих склок? — задумчиво тянет она.

— Дело привычки, наверное.

— Да уж, привычки оказываться в Больничном крыле каждое первое сентября.

— Хорошая традиция, — улыбаюсь я. — Если бы была от этого еще и польза, тогда б я перед мадам Помфри склонил палочку.

В подземельях тихо и пустынно. Наши шаги гулко разносятся под высокими сводами. За что я особенно люблю их, так это за уединенность и отсутствие шума. Могу только представить, какой бардак творится сейчас в башне Гриффиндора, зная их склонность к неконтролируемому веселью. Мы уже почти подошли к нашей гостиной, когда замечаем человека, прислонившегося к стене прямо перед входом в нее. Видимо, кто-то все же не озаботился узнать пароль у старост.

— Малфой?

Некоторое время мы просто смотрим друг на друга, пытаясь понять, кто перед нами: будущий друг, соперник или же заклятый враг. Цисси первой надоедает мерзнуть в коридоре, и она называет пароль. Шагнув в открытую дверь, кузина оборачивается и смотрит на нас:

— Вам отдельное приглашение нужно?

— Добро пожаловать на Слизерин, — говорю я и захожу внутрь.

Новичок проходит следом за мной и замирает на пороге. Не он первый, не он последний, на кого так действует наше жилище. Даже я, подготовленный рассказами Беллы и родителей, и то не смог сдержать восхищенного вздоха, увидев впервые место, где мне предстоит провести следующие семь лет. Что бы ни думали другие, подземелья я бы никогда не променял на место поближе к солнцу, ведь именно здесь чувствуется неприкрытая мощь магии Хогвартса.

— Мы так нормально и не познакомились, — слышу я голосок Нарциссы. — Я Нарцисса Блэк, а он мой кузен — Сириус Блэк.

Мне не надо оборачиваться, чтобы увидеть улыбку Нарциссы, я чувствую, как теплеет на душе от звучания ее голоса.

— Роберт Малфой, — отвечает парень, целуя ей руку.

Со мной он обменивается крепким рукопожатием, и я впервые за вечер вижу в его глазах улыбку. Весь его облик словно меняется, и на месте надменного аристократа я могу увидеть обычного человека, которому достаточно нелегко дался переход в новую школу. Каково это оставить привычный круг общения, друзей, увлечения? И ради чего? Вот, что бы мне хотелось узнать больше всего. Ради чего в нашей школе появился еще один Малфой, о котором большинство ничего не слышало и даже не знало о его существовании?

— Ну, мальчики, я вас оставляю знакомиться ближе, — улыбается Цисси. — Спокойной ночи.

И ее тонкая фигурка скрывается за ответвлением коридора, ведущего к девичьим спальням. Некоторое время мы еще слышим ее тихие шаги, а затем комната погружается в молчание, прерываемое тихим потрескиванием камина. Я рассматриваю Малфоя и где-то в глубине души понимаю, что общий язык нам удастся найти довольно быстро.

— Идем, я покажу тебе нашу комнату, — говорю я, направляясь в сторону комнат мужской части нашего факультета.

— У вас общие комнаты? — удивляется он.

— Ну да, живем по четыре человека. А у вас разве не так?

— Не совсем, в Дурмстранге комнаты рассчитаны только на двоих.

— Привыкнешь, — улыбаюсь я. — Соседи у нас хорошие. Главное, не разозли Снейпа, а то он может тебя и отравить.

— И это ты называешь «хорошие соседи»? Какие же тогда плохие? — удивленно переспрашивает он.

— Узнаешь со временем сам, — тихо хмыкаю я, представляя себе физиономию Нотта, которому явно не понравится новичок, учитывая его большую «любовь» к Люциусу.

Ох, и был же зол Люциус, когда застал Нотта, подкатывающим к Нарциссе. Удивительно, конечно, что тогда дело обошлось малой кровью. Хотя, по моему мнению, Джордж отделался слишком уж легко: всего-то пару дней пролежал в Больничном крыле, пока не сошла с него та странная сыпь, которой его наградил взбешенный Малфой. И поделом, надо совсем было быть без царя в голове, чтобы решиться на подобное.

— Вот и пришли, Роберт. Располагайся, — произношу я, гостеприимно распахивая дверь в нашу теперь уже комнату.

Малфой входит следом за мной, окидывает оценивающим взглядом достаточно просторную комнату и чему-то улыбается.

— Нравится?

— Честно говоря, после твоих слов о том, что вас селят по четыре человека, я думал тут окажется гораздо теснее, — охотно пояснил он мне. — Которая кровать моя?

Я киваю на кровать, стоящую прямо возле гобелена. Она стоит некоторым особняком от остальных, что в моих глазах придает ей особую ценность. Раньше на ней спал Ноэль Гриннграсс, но после того, как родители по непонятным причинам перевели его на домашнее обучение, мы с соседями решили, что теперь будем втроем в комнате. Да и кто знал, что Роберта переведут в нашу школу, а в спальне седьмого курса решат не ставить дополнительную кровать? Вот так и обзаводишься новыми соседями в самый неожиданный момент.

— А расписание когда выдадут? — растянувшись на покрывале, лениво интересуется Роберт.

— За завтраком, наверное, Нарцисса и выдаст.

— Нарцисса?

— Ну да, она ведь староста седьмого курса.

— Седьмого? — удивленно переспрашивает Малфой, приподнимаясь на локте. — Не поверил, если бы не услышал этого от тебя.

— С ней всегда так, — улыбаюсь я. — Ладно, ты располагайся, а я пойду, пройдусь перед сном.

Роберт кивает на мои слова и принимается разбирать свой чемодан, поставленный домовиками около кровати, а я покидаю комнату. Выходя из слизеринских подземелий, я радуюсь тому факту, что студенты в большинстве своем все так же сидят в Большом зале, отмечая начало нового учебного года. К сожалению, у меня нет никакого настроения ни праздновать со всеми в Большом зале, ни участвовать в ночной вечеринке, которая непременно состоится в гостиной Слизерина. У меня нет желания даже просто видеть сейчас людей, и я иду в единственное место, куда точно больше никто сегодня не заявится — к озеру.

Прозрачная прохлада ночи встречает меня на пороге школы. Вдохнув полной грудью свежий воздух, я наконец-то могу избавиться от того гнетущего состояния, которое преследовало меня сегодня весь день. Начавшееся еще утром, оно усугубилось на платформе, когда я увидел замершую в ужасе Эванс и эту огромную тележку, несущуюся на нее. Я до сих пор не могу себе объяснить, почему просто не посадил ее в вагон к рейвенкловцам, а потащил с собой. Не могу понять, почему мне так не хотелось выпускать ее холодные пальцы, когда мы пришли. Почему я кинулся ей помогать...

Так много «почему» появилось сегодня в моей жизни. «Почему» на которые я не могу дать ответ. Пока не могу...

_______________________________

Perpetuum — бесконечность (лат.)