Слияние душ (гет)

Щёлкнула задвижка, послышался противный, режущий уши, скрип, и в комнату быстро шагнули двое — мужчина и молодая женщина. За спиною послышался лязг — за ними захлопнулась железная дверь. Впрочем, её только прикрыли — на замок запирать не стали.

Из-за стеллажей, стоявших змейкой, и плотного густого тумана половины помещения (по крайней мере, дальнюю часть) не было видно. Где-то там, в глубине, послышались отборные ругательства на древнеанглийском, и в тот же момент по воздуху начала распространяться ядовито-красная завеса. Смешиваясь с обычным маревом, она постепенно бледнела и, в конце концов, пропадала вовсе.

Мужчина покачал головой и нахмурился: опять этот сумасшедший старик чудит. Своими экспериментами он может стереть в пыль весь замок. Будь его воля, Астарх уже давным-давно не мог бы ставить опыты. Но раз Повелитель ещё держит этого араба и не пустил на корм василиску, значит, он полезен и угоден. Стоило признать: аравиец — гений, и многие о нем отзывались как о лучшем зельеваре последнего времени. Так что... Его мнение никого не заботило, и не ему решать, будет Астарх жить в замке или отойдёт в лучший мир.

У стражника были чёрные глаза, в которых ничего не отражалось, кустистые белёсые брови и козлиная бородка без усов. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу позади безвольной жертвы и сжимал в кулаке конец длинной цепи, которая опутывала женщине руки и ноги и крепились к ошейнику. Конечно, лучше не рисковать жизнью и не совершать бездумных поступков. Кто знает, что этот старик там творит, и не варит ли очередную взрывоопасную смесь. Пусть Астарх сначала позовёт, а уж потом можно пройти дальше и начать.

— Заводи, — сквозь туман и испарения различных зелий прорезалось тихое ворчание. — Всё в порядке и относительно безопасно.

Мужчина встряхнул рукой и подтолкнул несопротивлявшуюся девушку в спину. Та немного вздрогнула, и с блуждающим, неосмысленным взором медленно поплелась вперёд. Задержав дыхание, стражник пробился сквозь мутное марево, всё ещё висевшее над полом, и очутился по ту сторону дымки. Обернувшись, он заметил, что на самом деле никакого тумана не было и нет — с этой стороны видно, что завеса — это защитные заклинания. Неизвестные ему щиты закрывали ту часть комнаты, где находился котёл, пробирки с опасными зельями и стол, на котором горой возвышались какие-то свитки, книги и ингредиенты в баночках.

— Сам изобрёл, — Астарх проследил за взглядом стражника и со скучающим видом продолжил: — Довольно-таки несложное заклинание. Рунная магия в сочетании с магией мысли и точное представление конечного результата...

— Да-да, я понял, — стражник не очень вежливо перебил старика. Что поделать, свовершенно нет времени расшаркиваться, соблюдать нормы этикета — день короток. К закату солнца за артефактом придет Повелитель, а там — за дверью — толпится ещё сотня девушек. — Некогда тут лясы точить, когда у нас столько дел. Не так ли?

Астарх медленно кивнул и повернулся к котлу со старческим кряхтением. Опустив туда градусник, он надел очки и прищурился, стараясь рассмотреть маленькие цифры. И где-то через минуту его губы расплылись в улыбке, открывая нестройные ряды пожелтевших зубов.

— К началу ритуала почти всё готово, — старик махнул рукой на пентаграмму, которая была нарисована мелом в дальнем углу. — На эту вершину я положил корень ипекакуаны, на эту — вот сюда — встанет девушка... Волшебница, надеюсь?

Стражник кивнул.

— Обычная рабыня, лишённая воли. И таких ещё девяносто девять топчутся за порогом.

— Отлично, просто отлично, — пробормотал Астарх. — Дальше... На другой вершине треугольника я положил открытую баночку с кровью, а вот здесь встану я сам и буду читать заклинания на латыни...

Стражник молча стал наблюдать за приготовлениями. Всё это ему категорически не нравилось. Очень даже не нравилось. С магией крови шутки плохи — она непредсказуемым образом может прервать ритуал, а про волшебные свойства корня ипекакуаны и думать не хотелось. Насколько он помнил лекции своего наставника, это растение способно подавлять волю любого живого существа, вызывать рвоту и создавать магические помехи. И на кой черт старику понадобился корень?! Уж точно не для прочистки желудка.

— А что будет вот здесь? — стражник подошел к пятой конечности звезды. — Кажется, ты ничего о ней не сказал. Надеюсь, не какое-нибудь взрывчатое вещество?.. Аппокалипсис в только построенном замке нам не к чему.

— Абсолютно ничего, там будет пусто.

— Свободно, значит? — мужчина прищурился.

— Да. Так нужно. Или ты ознакомлен лучше меня, Риг? — Астарх вопросительно приподнял бровь. — Нет? Может, сам изволишь туда встать? На ритуале это никак не отразится, а вот на тебя повлияет... Как, сказать не берусь. Опять головой качаешь? Что ж, ничего иного я не ожидал. В центре лежит кулон. В него и будут передаваться жизненные и магические силы. Начинаем, — вздохнул порядком уставший старик.

Он подвёл девушку к нужному месту, потом встал на своё, сложил руки на груди и, закрыв глаза, стал певуче произносить какие-то непонятные слова. Наверняка арабские.

С каждой минутой женщина бледнела, потом стала усыхать, а через некоторое время начала сильно шататься. Из её носа и рта хлынула кровь и попала в центр пентаграммы — прямо на маленькую безделушку, которая жадно впитывала каждую капельку. А затем от девушки почти ничего не осталось — только кожа да кости. Послышался стук лёгкого тела о каменный пол, и Астарх замолчал и сел на стул. Старик немного отдышался и махнул рукой на дверь — мол, веди следующую.

И всё началось заново — сменялись баночки с кровью, корни ипекакуаны, а алхимик так же певуче тараторил заумные слова на неизвестном языке. Такие вычуренные, что уши заворачивались в трубочку, когда Риг пытался понять, где конец слова и начало следующего. С каждым разом Астарх всё труднее проводил ритуал, и перерывы затягивались. Пентаграмма выкачивала магию старика, и, как и магию девушек, передавала кулону.

— Эта — последняя. — Стражник привел блондинку с голубыми глазами, которая тупо смотрела в пол и пугалась каждого шороха.

— Хор-рошо, — прохрипел Астарх. Его побелевшие губы сжались в тонкую полоску, их практически не разглядеть теперь. — Последнее усилие... Надо...

Через пару минут Риг вынес в коридор и передал слуге очередное бездыханное тело, а затем вернулся к старику. Тот сидел, привалившись к стене, и тихо-тихо сопел. Немного покряхтев, он (не без помощи стражника) поднялся, и пошел к пентаграмме, держась за стены и выступающие полки шкафов. Астарх сгорбился и длинными, цепкими пальцами ухватился за цепочку кулона.

— Почти закончили, — прошептал он. — Теперь омоем зельем, и всё...

Пожелав понаблюдать за последней стадией изготовления артефакта, Риг подошёл поближе и встал от алхимика справа. Астарх нерешительно подкидывал на ладони украшение, а пальцем другой руки отстранённо водил по ободку котла.

— Ну? Чего медлишь? Кидай, скоро придет Повелитель! — не выдержал стражник.

Старик вздрогнул, поднял руку с кулоном над котлом и повернул ладонью вниз. Побрякушка медленно полетела в зелье...

Полыхнуло синим, и подземелье сотряс мощный выброс магии, который раскидал двух нерасторопных чародеев по разным углам.

* * *

Спустя час дверь отворилась вновь. Глядя себе под ноги, чтобы ненароком не наступить на что-нибудь острое или неприятное, в разгромленную комнату вошёл высокий человек с гордой осанкой. Его зеленые глаза пылали в предвкушении торжества, а пальцы шарили в глубоких карманах в поисках пенсне. Вот он его нащупал и, придерживая на переносице, переступил через два окровавленных обезображенных тела и прошествовал к целёхонькому котлу. Салазар Слизерин заглянул на дно, увидел предмет долгожданных мечтаний и взял его в руки. Совсем крошечный, такой маленький и легкий кулон грел ладони, чуть светился и дарил тепло.

Внезапно по телу пробежала непонятная дрожь, а сердце забилось медленнее. Глянув в треснутое зеркало, Основатель увидел, как контуры его тела постепенно исчезают.

Он хотел бросить кулон, но не смог — тот буквально приклеился к ладони. Мужчина запаниковал и попытался достать палочку. Тщетно: руки великого мага свободно прошли сквозь собственное тело. Боли он не почувствовал, но и к палочке прикоснуться не сумел.

Громко закричав в приступе ярости, Слизерин окончательно исчез из этой комнаты, да и вообще из этого мира. За ним последовал и кулон — ярко вспыхнув, он растворился в воздухе, чтобы позже появиться в другом месте и вобрать в себя новую жертву. Артефакт «Тысячи душ» начал странствия по свету.

— Давай возьмём его вместе! И кубок достанется Хогвартсу!

— Ты думаешь?

Они с Седриком остановились в шаге от вожделенного приза. Диггори изумлённо смотрел то на Поттера, то в сторону туши поверженного акромантула, что-то прикидывая в уме. А потом на его лице засияла улыбка. Видимо, он всё-таки решил разделить победу.

— Неплохо, конечно... Ты уверен?

— На все сто. Мы помогали друг другу и добрались сюда одновременно. Думаю, это справедливо. Ну что, вместе? — снова предложил Гарри.

— Вместе, — подтвердил Седрик. — На счёт три, да?

— Давай. Раз... Два... Три...

Руки чемпионов Хогвартса одновременно коснулись ручек Кубка, и ребят тут же поглотила воронка портала. Они только и успели, что почувствовать рывок в районе пупка и увидеть яркую синюю вспышку. Где-то внутри лабиринта прокатилось зловещее карканье, а на поле для квиддича сработали оповещающие чары.

Итак, чемпион определился, и зрителям оставалось только ждать. Затаив дыхание, они вспоминали, на кого и сколько поставили.

И никто не догадывался, что развязка получилась беспрецедентной, а героям вечера ещё предстоит столкнуться с неизвестностью.

* * *

Приземление вышло очень неудачным. Повреждённая нога, которой едва не закусил акромантул, сначала отозвалась тупой, прокатившейся по всему телу болью, а потом предательски подвернулась. Гарри мешком свалился на землю. А вдохнув тяжёлый, спёртый воздух, тут же закашлялся. Сотни молоточков стучали по вискам, а сознание предательски уплывало. Что ж, весьма знакомые ощущения. В конце концов, за последние четыре года ему не раз приходилось их испытывать. Правда, настолько паршиво он себя ещё никогда не чувствовал. Получше было даже после схваток с Квиррелом и василиском.

После того, как огромный паук решил, что Поттер — его игрушка, и попытался поразвлечься с надоедливым человечком, тело нещадно ломило. После долгой беготни по извилистым дорожкам лабиринта ныли мышцы, пальцы не гнулись, а ногу (благодаря всё тому же акромантулу) вообще хотелось выбросить... Или отправить Грюму в качестве подарка. Возможно, тот обратился бы в Мунго, и там целители при помощи каких-нибудь заумных заклинаний заменили бы его деревяшку настоящей ногой.

Поттер тихо простонал и нащупал палочку в кармане мантии. Она никуда не делась, только вот достать её лежа невозможно. Пальцы сжали рукоятку. Удивительно, но стало чуточку спокойней и легче.

Гарри с трудом поднялся, а не упал только потому, что успел судорожно вцепиться в какую-то каменную шероховатую палку. Он проморгался, с трудом сфокусировал взгляд (и как до сих пор не потерял очки?) и понял, что едва не обнимает каменную фигуру с косой. Смерть, наверно. Ведь и маглы, и волшебники так её представляют?

Да где же он? И почему не слышит гул трибун и причитания мадам Помфри? Где эта замечательная женщина, которая превращается в цербера, когда дело касается здоровья детей? И где Рон и Гермиона? А Дамблдор? Может, у него галлюцинации и приступ глухоты? Гарри легонько постучал по постаменту. До ушей донёсся тихий звук крошившегося камня. Нет, слава Мерлину, со слухом всё в порядке.

Пора оглядеться. Мда, совершенно непохоже ни на Хогвартс, ни на любое другое известное место. Подогнув ногу, он стоял посреди кладбища, и его окружали надгробия. Справа на холме высился небольшой особняк с пристроенным сараем. Далековато топать... Мили две, не меньше. А слева, метрах в двадцати, ютилась маленькая, покосившаяся старая хибара. Почти вросшие в землю, заросшие травой окна, гнилые, выпирающие наружу подоконники, и сырость, которая ощущалась даже здесь, — всё это говорило, что людей там нет.

Внезапно что-то заставило Гарри обратить внимание на одну из мраморных плит.

«Том Риддл», — прочитал он надпись и серьёзно запаниковал. Сердце забилось как сумасшедшее.

Правда, дата смерти совсем иная. Этот человек умер больше тридцати лет назад, а Тёмный лорд канул в небытие в прошлом десятилетии. Так что же получается?.. Однофамилец?

Конечно, в этом мире случаются совпадения, но не такие же, дементор всех зацелуй! Надо убираться отсюда, и чем быстрее, тем лучше. А вот тут проблема, ведь для начала нужно хотя бы выпрямиться. Не говоря уже о том, что он не знает, куда идти. Конечно, можно податься вон в ту деревушку, но уж больно неприветливо и мрачно она выглядит. Может, её тоже забросили? Ну дойдет он туда, и что дальше? Шансов на встречу с волшебником, честно говоря, даже не ноль, а меньше. Правда, есть и другой вариант... Нужно выйти за ограду этого кладбища и махнуть палочкой. Хоть "Ночной рыцарь" и не самый комфортный вид транспорта, зато быстрый. А уж из Хогсмида он пошлёт Дамблдору весточку с совой. Пожалуй, за сегодня это первая здравая мысль.

Внезапно в домике зажёгся тусклый свет. Оттуда медленно и неспешно вышла закутанная в плащ фигура. Издалека она напоминала дементора, только вот у стражников Азкабана нет палочек, а именно та сейчас показалась из длинного рукава и нацелилась на Поттера. И его моментально опутала стальная проволока, а в рот влетел скомканный носовой платок. Чистый, судя по всему. Уже неплохо. Правда, ни слова теперь не скажешь. Оставалось только бессвязно мычать, что никак не радовало. Самочувствие Гарри решительно устремилось к отметке «очень хреновое».

В надежде скинуть путы он забился на земле, дёргая плечами. Однако сразу понял, что ничего не выйдет, и только расцарапал себе руки и бока. В общем, толку никакого.

— Лежи тихо, мальчик, не вреди своему телу. Пока — своему, — прошелестел рядом старческий голос. Тело мгновенно налилось свинцом.

Вряд ли этот человек пришёл рассказать сказку на сон грядущий. Впервые за долгое время Гарри почувствовал себя беспомощным.

Из-за надгробья справа, метрах в десяти, выглянул Седрик с палочкой наголо. Он рьяно жестикулировал и краем глаза наблюдал за противником. И хорошо, что человек в плаще не заметил лишнего, а то лежали ли бы сейчас бок о бок, и шансов на спасение не осталось бы вовсе.

Неизвестный тихонько насвистывал; судя по походке, он совершенно спокоен, поэтому ни о какой паранойе а-ля Грозный Глаз не может быть и речи. Значит, Седрик без особых проблем может смыться отсюда незамеченным.

Поттер покачал головой и округлил глаза, а потом кивнул на кубок — мол, уходи. Компании связанного Диггори только не хватало, Мерлина за ногу!

С присущей ему упрямостью Седрик беззвучно пошевелил губами. Даже Гарри, не умеющий читать по губам и не владеющий языком глухонемых, понял, что это отказ. А потом случилось то, чего так боялся Мальчик-Который-Выжил — коллега-чемпион выстрелил фиолетовым лучом в сторону фигуры, которая склонилась над глубоким котлом. К сожалению, толку никакого — луч поглотил плащ, который засветился мягким серебряным светом.

Зато слетел глубокий капюшон, открывая лицо. И у Гарри появилась возможность рассмотреть человека, который взял его в плен. Запрокинув голову, гриффиндорец увидел старика с седыми растрёпанными волосами, глубокими морщинами на лбу и кривящимися в ухмылке губами под крючковатым носом. Он кого-то напоминал, но кого именно... Мысль, как бы Поттер за нее ни цеплялся, ускользнула.

— Авада Кедавра! — рявкнул старик.

Смертельное проклятье говорило само за себя — церемониться с ненужными свидетелями он не станет.

Седрик еле успел отскочить и спрятаться за кирпичную стену. А потом быстро призвал кубок и исчез в голубоватой вспышке. И в трусости никто обвинять его не станет. Похоже, он понял, что сам не справится, и потому наконец-то отправился за помощью. Осталось её только дождаться...

«Дамблдор! Сейчас он придёт и спасет меня. Хоть бы успел! Хоть бы...» — забилась в голове мысль.

— Разумный малый, а, Поттер? И не думай так громко, меня это раздражает, — прошипел враг. — Кажется, всё. Теперь можно начинать, зелье закипело.

Старик вскинул руки над головой. Из обеих в котел вылетело по лучу заклинания, а потом неизвестный сложил их на груди.

— Да, всё правильно, — тихо промолвил он. — Том будет доволен.

Колдун начал читать сложное заклинание на латыни. Само собой, Гарри ничего не понял. Слова то тянулись, то резко срывались с уст. А потом старик немного помолчал, помешивая своё варево.

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!

Он будто поманил кого-то пальцем, словно просил подойти поближе, и тотчас в котел скользнула струйка праха из буквально расступившейся земли. Ещё слово, и вода стала чернее чёрного.

— Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина!

Из мешка старик вытряхнул в котёл что-то круглое... голову Хвоста…

Гарри чуть не стошнило. Конечно, он ненавидел эту крысу, которая предала его родителей, а потом подставила Сириуса и обрекла крёстного на двенадцать лет мучений в самой жуткой тюрьме на свете. Он сам не сумел бы убить человека, пусть даже Питера в анимагической форме, однако увидев, что Петтигрю получил по заслугам, почувствовал мстительное удовлетворение. Предатели должны гнить в земле.

Зелье так и осталось смоляного цвета, но в середине чуть посветлело, а потом там и вовсе стало белым бело. Как так получилось, почему два цвета не смешивались и что "держало" границы — неизвестно.

— Кровь недруга, взятая насильно, воскреси Тёмного лорда!

«И остерегайся ритуалов крови, смертный!» — вспомнил Гарри слова сфинкса, когда дал ответ на загадку в лабиринте.

Неизвестный достал из кармана склянку и вылил в котёл красную вязкую жидкость. Проследив, чтобы на донышке не осталось ни капли, он чуть тряхнул бутылочку и удовлетворённо кивнул.

А затем повернулся к пленнику, и его глаза торжествующе сверкнули.

— Гарри Поттер, тебя ожидает великая честь. Ты не встретишь рассвет новой эры, но знай, — мы сделаем её великой. — Он засмеялся, как злодей из одного фильма, который Гарри как-то посмотрел, пока Дурслей не было дома. — Вингардиум левиоса! — Старик направил палочку на Поттера, и тот, подчиняясь воле магии, сначала поднялся вверх, а потом полетел в сторону котла.

На миг гриффиндорец завис над бурлящей жидкостью, с ужасом глядя вниз. Сейчас он мог только мычать, однако уже через мгновение его аккуратно погрузили в зелье, которое стало золотым.

Последнее, что увидел Гарри, — безоблачное небо и алевший вдали, за оградой некрополя, закат.

— Том Марволо Риддл, воскресни в теле своего врага! — с улыбкой закончил старик. А затем усмехнулся, превратил ближайший камень в кресло и стал ждать.

Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор — директор школы Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный Чародей Визенгамота и прочее сейчас сидел на самой верхней трибуне стадиона вместе с несколькими преподавателями, министрами магии и известными гостями, которых пригласили на финальный этап турнира. Мест едва хватило, поэтому приходилось выслушивать пустую болтовню с разных сторон. Помня о желании Фаджа внезапно нанести визит, он задавал себе вопрос, о чём пойдёт разговор и что понадобилось Корнелиусу. Однако соседи по правую и левую руку не давали сосредоточиться и прокрутить в голове возможный диалог — они говорили всё громче и громче, и Альбусу волей-неволей пришлось прислушаться.

— А я говорю, господин Каркаров, что негоже занижать мальчику баллы! — прожив в Англии восемь месяцев, мадам Максим почти избавилась от французского акцента. В своё время она отнеслась к новости о чётвертом участнике Турнира довольно болезненно, а теперь вон как... вступается за всенародного героя магического мира. — Вы же один из судей, вот и должны выставлять баллы объективно и беспристрастно, чьорт подери!

Барьеры в виде живой изгороди не мешали почтенному старцу следить за тем, как участники преодолевают препятствия. Отыскав Гарри и последив за ним некоторое время, он убедился — мальчик справляется неплохо: лихо сражается с тёмными тварями и хорошо ориентируется. Если так пойдёт и дальше, Гарри вполне сумеет победить. Хотя изначально букмекеры в него почти не верили, да и ставили на мальчика неохотно. И это несмотря на очень высокую ставку и славу человека, который победил Тёмного лорда в возрасте одного года.

Каркаров лишь скривился и продолжал твердить «что заслужили, то и получили».

— Мадам Максим, я был... крайне объективен, когда оценивал каждое задание. И ещё: с чего это вдруг вы стали защищать Гарри Поттера — соперника вашей подопечной? — Игорь изогнул бровь и хлопнул рукой по верхушке шапки, натянув её на уши. Обычно в эти дни ученики уже отваживались «потрогать водичку», но не в этом году — на территории Хогвартса было очень холодно, а вечером вообще казалось, что вот-вот вернётся зима. Даже болгары, которых суровостью природы не напугаешь, упорно кутались в меховые... куртки? Дамблдор с досадой признал, что опять забыл название одежды славяно-тюркских коллег.

— Господа, — медленно проговорил Альбус, вглядываясь в зелёные дебри лабиринта. — Вы можете ненадолго прервать свою дискуссию? Я бы с удовольствием её поддержал, но, боюсь, некоторые обстоятельства требуют вмешательства...

Он запустил руку в карман мантии, вынул палочку и привстал со скамьи. Коллеги обменялись удивлёнными взглядами. Впрочем, вскоре Дамблдор сел, однако палочку убирать не стал, а просто спрятал её в рукаве.

— Всё в порядке, Альбус? — МакГонагалл получила утвердительный кивок и вернулась к разговору с мрачным Северусом Снейпом.

— Игорь, похоже, для твоего ученика выступление на турнире окончено. — Бывший Пожиратель смерти угрюмо вздохнул и не увидел, как Дамблдор наградил его хмурым колючим взглядом (и куда только подевались обычные спокойствие и добродушие?), а мадам Максим довольно улыбнулась. — Так же, как и для мисс Делакур — она тоже выбывает из состязания...

Леди-великанша мгновенно огорчилась и со вздохом поздравила директора Хогвартса.

— А мы все надеялись на победу... И готовились, и тренировались... Значит, не судьба. Получается, в любом случае победит Хогвартс. Не скажу, что меня это радует, но я не удивлена. Ваши ученики намного достойней звания чемпиона.

— Предлагаю пари, — вмешался один из Уизли, сидевший рядом ниже. Декан Гриффиндора мгновенно прервала беседу и стала напряжённо вслушиваться, чтобы вовремя одёрнуть охамевших близнецов. — Можете поставить на оставшихся.

— Ставки? — Каркаров потёр руки, что не укрылось от взоров окружающих.

— Скажем... на мистера Поттера — два к одному, на мистера Диггори — три с половиной к одному, — предложил другой веснушчатый молодой человек, опасливо покосившись на МакГонагалл. — Согласен, брат Фред?

— По рукам, брат Джордж!

— Я считаю, мистер Гарри Поттер первым доберётся до кубка, — решилась директриса Шармбатона и, немного подумав, предложила: — Моя ставка — двести галлеонов.

— Поттер? Да он не пройдёт и половины пути, — проворчал расстроенный Каркаров. — Так что наберусь наглости и не соглашусь с вами, мадам. Мистер Диггори куда более тактически грамотнее, магически сильнее и умнее. Ставлю на его победу сто галлеонов.

— Виктор Крам ударил мисс Делакур в спину, за что его «наградили» заклинанием и Гарри, и Седрик, — негромко сказал Дамблдор, но все его услышали. Шипя не хуже иной змеи, мадам Максим уже собралась подняться во весь свой немалый рост (видимо, чтобы доступно разъяснить Игорю Каркарову, что такое честь, и как преподаватели должны разъяснить это ученикам), но её явно озадачила следующая реплика: — Раз уж вы поставили на разных участников, мне ничего не остаётся, кроме как поставить на общую победу — мальчики коснутся кубка одновременно. Хм... довольно рискованно, поэтому достаточно и тридцати галлеонов.

Близнецы переглянулись и согласно закивали как китайские болванчики. Один из них вынул из кармана небольшой блокнотик и черкнул там пару строк «каллиграфическим» почерком.

— Всё записано, осталось только собрать деньги... И кстати, ваша ставка, директор Дамблдор — шесть к одному. Раскошеливайтесь, господа!

* * *

Профессора Грюма, больше известного как Грозный Глаз, назначили патрульным, чтобы контролировать периметр лабиринта и следить за порядком. Тот остался доволен: в отведённой ему роли был большой плюс — он сможет скрыться незамеченным, отсутствовать сколько нужно, и никто этого не заметит. Если не допускать промахов, удастся и дальше учить этих пустоголовых болванов и дурить мозги Дамблдору. А когда Тёмный лорд даст добро... тут-то он и загонит нож по самую рукоятку в грудь старого маразматика. Почувствует на руках тёплую кровь, услышит хриплые вздохи, увидит непонимание в ненавистных голубых глазах за стёклами очков-половинок... А потом вынет сердце и раздавит его подошвой протеза. Хоть он и представитель древнего магического рода, зачастую предпочитал Авадам холодное оружие. Ох, размечтался... Чтобы всё это случилось, для начала нужно воскресить Волдеморта, а уж потом строить планы.

Мерлинова мать! Он в сотый раз ужаснулся и окончательно убедился, что у Поттера в голове драконий навоз вместо мозгов. И стал быстро шептать заклинания, делая руками пассы. Этот недоумок решил шагнуть в абсолютно неизвестный туман. Чёртов безрассудный гриффиндорец! Да так можно погубить всё, что сделано за целый год! Похоже, сынок-придурок был прав, когда говорил, что отродье старшего Поттера — клинический идиот. По крайней мере, впечатление, которое складывалось аж с первого сентября, снова оправдалось.

Грёбаный Дамблдор! Оказывается, старик видит, что происходит внутри лабиринта. Однако сейчас его вниманием полностью завладели участники турнира, поэтому у него, Грюма, развязаны руки. Направлять мальчишку в нужную сторону и убирать основные препятствия… трудновато, конечно, но, похоже, пока всё идёт по плану. Да и импровизирует он неплохо. Вот как сейчас, когда он одним махом избавился и от туповатого Крама, и от милой француженки. Остался только Диггори, который спокойно преодолевает препятствия и легко справляется с любыми трудностями. Похоже, с ним придётся повозиться — мальчишка вёрткий и смышлёный.

Очередной поворот вывел Гарри Поттера к сфинксу. Конечно, этот мифический кадавр блефовал (никого он есть не собирается), однако парень постоянно воспринимает всё всерьез. Взять хотя бы второе задание. Неужели он и вправду поверил, что по истечении часа все пленники навсегда останутся под водой? Болван! При живом-то Дамблдоре... Придётся и сейчас, чтобы окончательно не травмировать психику мальчика, внушить сфинксу, что любой ответ этого цыплёнка — правильный.

На пути к главному призу — порталу на кладбище — у этих двоих остался только акромантул. Вот теперь Диггори придётся сойти с дистанции — паук ему не по зубам. А Поттера эта восьминогая милашка трогать не станет (конечно, если этот идиот сам не начнёт швыряться проклятьями). Спустя минуту Грюм, ругаясь себе под нос, стал наблюдать, как сопляки вступили в бой, посылая «детские» заклинания, от которых пауку было не жарко не холодно.

А вот теперь вмешиваться нельзя — пусть Поттер сам одолеет акромантула, или всё пойдёт прахом. Ведь если Дамблдор увидит, как из ниоткуда летят лучи проклятий и поражают брюхо монстра...

За спиной послышались весёлые голоса и тяжёлые шаги подвыпивших авроров. Для него они не представляют особой опасности, но могут слегка осложнить ситуацию. Нужно отправляться в Литтл-Хэнглтон и ещё раз всё проверить. Повернув напоследок волшебный глаз в сторону кубка, лже-Аластор сжал в кулаке фамильную драгоценность. Оставалось только надеяться на лучшее и полагаться на своё чутьё. Ему нужен только Поттер, и да помогут мальчишке боги. Пусть именно он схватит треклятый кубок!

Вспышка портала едва успела потухнуть до того, как её могли увидеть... С территории Хогвартса Грюм уносился с мыслями о том, что оборотное зелье скоро прекратит действовать.

* * *

Проехавшись животом по грязной примятой траве, тяжело дышавший Седрик мгновенно вскочил и начал искать взглядом единственного человека, который сумеет помочь Гарри Поттеру — Дамблдора. Счёт шёл даже не на минуты — дорога каждая секунда! И с каждым мгновением его бывший соперник, а ныне — такой же чемпион турнира, как и он сам, приближался... к концу? Диггори не сомневался, что тот старик был настроен более чем решительно, а значит, Поттеру грозит опасность.

— Поздравляю, мистер Диггори... — рядом возникла приветливо улыбавшаяся мадам Максим. Особо не вслушиваясь в её речь, Седрик машинально кивнул и начал продираться сквозь толпу надоедливых журналистов и восторженно кричавших хаффлпаффцев к трибуне, откуда как раз спускался директор. Однако не прошёл и пяти ярдов, как оказался в крепких объятиях — на него налетела счастливо улыбавшаяся Чжоу Чанг. Ей он всегда рад, но сейчас ощутил лёгкое раздражение. А пока думал, как бы её не обидеть, и при этом не упустить директора, услышал за спиной деликатное покашливание. Естественно, Амос Диггори не мог не поздравить своего сына.

— Мне нужно срочно поговорить с Дамблдором, — пробормотал Седрик. — Пап, Чжоу, простите, это всего на пять минут. Хорошо? Не обижайтесь, расскажу позже.

— Конечно иди, — когтевранка выглядела слегка удивлённой и расстроенной.

Да Мерлин всех дери! Сколько времени прошло с тех пор, как он покинул Гарри? Десять минут? Двадцать?

— Профессор... Профессор Дамблдор! — наконец-то он догнал старика и ухватил того за рукав. — Простите, что так бесцеремонно, но... дело чрезвычайной важности!

— Поздравляю, мистер Диггори, — директор чуть поклонился. — Звание чемпиона Турнира откроет вам множество дорог. Например, сможете без экзаменов попасть в академию авроров под крылышко Кингсли Брустверу и...

— Гарри... Ему грозит опасность!

— И... что, простите? — Дамблдор нахмурился, попросил спутника недолго помолчать, а потом повел его сквозь толпу за домик лесничего. И, скорее всего, накинул на него какие-то чары, ведь по дороге никто даже и не посмотрел в сторону чемпиона. Окна в хижине Хагрида были распахнуты настежь, и оттуда лился мягкий свет от чадившей свечи. Этого плюс сияния Луны оказалось достаточно, чтобы видеть лицо собеседника.

Седрик начал торопливо рассказывать о событиях в лабиринте и о том, что случилось на кладбище, постаравшись «закруглиться» как можно быстрее. Директор внимательно слушал и не перебивал, а только хмурился и приглаживал усы.

— Альбус! Ну наконец-то! — почти хором воскликнули МакГонагалл и Каркаров. Они выглядели слегка запыхавшимися и, похоже, едва не бежали, чтобы сообщить нечто очень важное. Иначе зачем такая дикая спешка? Директор Дурмстранга оказался чуть быстрее декана Гриффиндора (впрочем, неудивительно). Он подскочил к Дамблдору и, встав так, чтобы Седрик этого не увидел, продемонстрировал что-то на левом предплечье.

— Вот! — его голос дрожал. — Она... она потемнела! Минут пятнадцать назад. Неужели...

— Альбус, Аластора нигде нет — мы с Помоной обошли лабиринт и посмотрели на трибунах. Он словно сквозь землю провалился! Правда, мы не заходили в кабинет ЗоТИ и его комнаты, но сейчас ему там делать нечего — он ведь наблюдал, чтобы чемпионы не пересекли границу...

— Это подождёт, — Дамблдор поднял руку, и Минерва замолчала. — Сейчас главное — вызволить Гарри из лап...

— О, в этом нет необходимости, директор! — Все разом обернулись и увидели мистера Поттера, который стоял в нескольких шагах и держал в руках какой-то круглый предмет. Он улыбался и сверкал зелёными глазищами за толстыми стёклами очков. Как он подкрался так близко, и его не заметили, никто не понял. — Всё обошлось.

— Что произошло? — спокойно осведомился Дамблдор. Однако Седрик заметил, как директор стиснул палочку, которая, словно по волшебству, появилась у него в руке. — И как ты попал обратно на территорию школы?

— Я бы предпочёл поговорить в более спокойной обстановке, сэр. Надеюсь, мою просьбу уважат. — С виду обеспокоенный Гарри присел на скамейку и, поморщившись, положил ногу на ногу.

— Мистер Поттер, что это у вас... в руках? — внезапно спросила Минерва МакГонагалл.

— Ах, это... — Гарри с отвращением поднял предмет повыше и повернул так, чтобы все увидели. А потом буквально выдавил: — Петтигрю... Он не слишком дружил с головой... В общем, вот.

У Седрика потемнело в глазах, и он тут же расстался с содержимым желудка, которое теперь «украшало» траву. Судя по всему, остальные готовы к нему присоединиться.

Отрубленная голова покатилась по траве.

В полной тишине (Хогвартс пока пустовал — толпа всё ещё топталась рядом с лабиринтом, допрашивая одного из чемпионов) они дошли до самого конца коридора и уткнулись в горгулью — вход в башню, где находился директорский кабинет, который и охраняло это каменное чудище. Насколько помнились годы учёбы, раньше к пристанищу Дамблдора он шёл другим путём... Вроде бы рядом с главным вестибюлем красовалась красная дверь, за которой и обитал глава Хогвартса. Однако память Поттера подсказала, что, как минимум, три последних года кабинет располагался в другом месте.

— Кислица обыкновенная.

— Проходите, — привычно проскрипела горгулья и отъехала в сторону, чуть склонив голову в знак приветствия. — Вы немного разминулись с преподавателем Защиты от Тёмных Искусств — он желал вас видеть и сказал, что зайдёт позже, директор Дамблдор.

— Спасибо, Эдж. Пропусти Аластора без пароля, пожалуйста. — Не спуская со спутника внимательного взгляда, старик улыбнулся, а когда они ступили на винтовую лестницу из трёх ступенек, которые сразу же поползли вверх, стал добродушно пояснять: — Кхм... Ни для кого не секрет, что в качестве пароля я использую названия сладостей. Вот, решил изменить своему принципу и привнести некоторое разнообразие. А то любой желающий может беспрепятственно проникнуть внутрь, потратив на подбор пароля пять минут. Знаешь ли, трудно заниматься делами школы, когда люди считают мой кабинет проходным двором.

«Поттер» молча кивнул и уставился себе под ноги, разглядывая налипшую грязь на кроссовках и не менее «чистые» спортивные штаны. Он намеренно не смотрел в глаза директору, дабы не стать жертвой легилименции, и из последних сил сдерживал кипящую ярость и злость. А ведь в обществе старого маразматика придётся провести немало времени. Ну ничего... Надо стерпеть, уверенно держать ответ, а если он хочет исполнить задуманное, просто необходимо строить из себя глупого напуганного мальчика — прежнего Гарри Поттера. Вжиться в роль он сумеет, главное — не переиграть и не изображать из себя идиота до скончания жизни. Хм... Он же собирается жить вечно, не так ли?

— Не знал, что ваша верная хранительница способна думать и говорить, а ещё двигается и имеет имя, — сказал он, еле-еле сдерживая рвущееся презрение. — Сэр.

Тонкие губы Дамблдора расползлись в сторону, будто он и не заметил изменившегося тона, а потом директор встряхнул рукавом, где, по обыкновению, и хранил в специальной кобуре волшебную палочку.

* * *

— Всего хорошего, директор, — юноша кивнул и встал с кресла. Он уже прохромал большую часть пути до двери и тут, не оглядываясь, обронил: — Приятно было с вами побеседовать, профессор.

— До встречи на ужине, Гарри. Ты ведь знаешь — твой покорный слуга всегда будет доволен твоим обществом, — на прощание Дамблдор махнул рукой, а, услышав громкий стук закрывшейся двери, с облегчением откинулся на спинку троноподобного стула. Выдохнув, он погладил длинными пальцами оперение перелетевшего на правый подлокотник Фоукса и устремил взгляд в окно.

— Ты тоже почувствовал, дружок? — тихо спросил директор и услышал в ответ клекотание. — На ментальном уровне ощущается присутствие чего-то чужеродного, да? И его поведение, жесты, мимика... Одновременно и он, и не он. Или что-то его внезапно изменило, или это вовсе не Гарри Поттер. Даже не знаю... не знаю, — пробормотал Дамблдор.

Мысли об оборотном зелье, к счастью или сожалению, пришлось затолкать поглубже — с тех пор, как мальчик появился на территории школы, директор не спускал с него глаз. Так вот, прошло уже больше часа, однако всё это время Гарри ничего не пил и не ел. Да и, например, чарами иллюзии здесь тоже не пахнет. Обмануть мага его уровня таким способом практически нереально. Тогда в чём же дело?

Может, он что-то упустил? Надо заново рассмотреть ситуацию и разложить всё по полочкам.

Итак, Гарри Поттер исчезает в неизвестном направлении вместе с Седриком Диггори (а портал был зачарован на вход в школу — он лично за этим проследил). Старосте Хаффлпаффа посчастливилось вернуться в Хогвартс целым и невредимым из незнакомого места, а заодно как следует разглядеть нападавшего. И кстати, около десятка лет назад тот попросту исчез дементор знает куда. Мда — ещё одна загадка. А спустя некоторое время объявляется Гарри вместе с головой Петтигрю и утверждает, что тот хотел провести над ним некий темномагический ритуал, однако потерпел сокрушительное фиаско. Неувязочка в рассказах двух чемпионов выходит... У Седрика фигурировал старик, а у Гарри — предатель его родителей. Но даже если предположить, что Питер сумел наложить на себя сильные маскировочные чары (а директору ли не знать, что Хвост — бездарный волшебник, и на такое не способен?), остаётся другой вопрос: почему он решил использовать внешность именно этого волшебника? Далее Гарри утверждает, что сделал из головы Питера порт-ключ. Да, её действительно превратили в портал (остался магический след), но не мог же студент четвёртого курса наложить заклинание такой мощи, что удалось пробить хогвартские щиты? Да и откуда он, чёрт возьми, знает эти чары? Такому обучают позже, на седьмом курсе. Кто-то любит тайком посещать запретную секцию библиотеки?

Мальчик определённо что-то скрывает, поэтому необходимо разобраться. Использовать без веских оснований на несовершеннолетнем веритасерум запрещено. А никаких причин на это у директора, естественно, нет. И если об этом узнает общественность, поднимется такая волна негодования, что только держись. Как же — глава Визенгамота нарушил закон, который сам и протащил. У него останется около получаса, чтобы собрать вещички и тихонько исчезнуть из страны куда-нибудь на Гавайи (потом волшебники потребуют от Фаджа решительных действий), где он сможет спокойно провести остаток жизни и умереть в одиночестве. Кроме того, проведав о манипуляциях директора, Попечительский совет тут же соберёт все двенадцать подписей в поддержку его отставки, причём на этот раз обойдётся даже без «подсказок» Люциуса Малфоя, который сохранил здесь немалое влияние. И не будет никаких скидок, и не посмотрят на его былые достижения и заслуги! Чёртова слава Мальчика-Который-Выжил! Любого другого он допросил бы без колебаний, ссылаясь на безопасность других детей, а тут...

Да и терять доверие мальчишки нельзя, а то вдруг он ошибся и напридумывал тут... Ну а если он всё-таки решится влезть Гарри в голову, подчистить память — тоже не вариант. Как бы ни был Дамблдор силён и умён, создавать ложные воспоминания не умел. Не та специализация. Остаётся только одно...

— А тут ещё и Том объявился. Похоже, можно попрощаться со спокойными деньками. Что ж, придётся собирать Орден и снова бодаться с Тёмным лордом. Когда-нибудь это должно было случиться, не так ли, Фоукс? Кстати, ты не откажешь мне в помощи? — Феникс опять заклекотал. — Только тихо: никто из посторонних не должен ничего пронюхать, и в особенности — Фадж и Боунс, хорошо? Вот и славно, молодец. Предупреди наших друзей о скором собрании в штабе.

Фоукс ещё раз издал характерный звук и бесшумно исчез в ослепительной золотой вспышке.

Одновременно послышался стук молоточка по железной пластине на двери. Та тихо распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся бывший аврор.

— Присаживайся, Аластор, разговор будет долгим. — Альбус поманил пальцем стаканы и бутылку — те плавно перенеслись на расчистившийся стол.

— Минерва сильно разозлилась — заставил я её побегать. Выслушал целую лекцию, а потом поковылял к тебе. — Крякнув, старый боец аккуратно подогнул протез и устроился в то же самом кресле, где недавно сидел Гарри. — Ты меня искал? Зачем?

— Да, Аластор. Я снова созываю Орден...

— Спустя тринадцать лет? Что-то случилось? — Грюм не слишком вежливо перебил Дамблдора.

— Подробности потом, при всех. А тебе хочу поручить одно дело. — Директор откупорил бутылку красного вина и движением руки разлил жидкость по бокалам. — Если тебе не трудно, пожалуйста, присмотри за Гарри. Незаметно, конечно же. Мальчик сейчас немного не в себе — как бы ни натворил глупостей.

— Этим я весь год и занимался, — Аластор усмехнулся, принюхался, и сделал приличный глоток. — Парень так ничего и не заметил. Вот и сейчас не узнает про свою няньку.

* * *

Опираясь на каменные перила, Том стоял на смотровой площадке Астрономической башни и жадно вдыхал свежий воздух. Хогвартс — дом его детства, и Запретный лес. Какое счастье сюда вернуться! Побродить по старым полузабытым местам, вспомнить о тайных ходах… да просто вот так постоять — всё это доставляет огромное удовольствие. А чуть позже он наведается в Тайную Комнату, проверит, как дела у его старого приятеля, зайдёт в бесценную сокровищницу знаний — библиотеку самого Салазара, и пустится странствовать по страницам бесценных рукописей.

Он принялся прокручивать в памяти тот момент, когда поднялся из котла на кладбище. И восторг, что тело принадлежит мальчишке — известному Гарри Поттеру, которого по нелепой случайности когда-то он не сумел уничтожить. Случайности, которая прервала его существование на долгие тринадцать лет, и обрекла на бездействие. Том помнил, как не мог ничего сделать, и просто дремал в теле мальчика, смотрел его глазами, дышал его лёгкими... Но теперь госпожа Судьба явно начала отдавать долги. Отыгранная карта вернулась в колоду!

Том с упоением сжал и разжал кулаки, полюбовался отражением в луже на каменном полу, взъерошил волосы и повертел в руках очки. Он мог прямо сейчас исправить зрение, но что делать с очками? Пусть пока побудут на носу. Хоть и не писаный красавец, каким он был на старших курсах, но и не красноглазый урод, в которого превратился позже. Да и внешность сейчас не главное.

Пару раз он замечал, как пальцы словно жили сами по себе — не слушались, но и не пытались ничего сделать... Кажется, часть мальчишки пытается сопротивляться. Ничего, это временно — скоро личность Поттера окончательно растворится, и он целиком займёт тушку бывшего героя.

— Гарри? — за спиной раздался звонкий взволнованный голос. Том непроизвольно стиснул зубы. Нет, не сейчас. Ещё рано — пока нельзя раскрываться. Пришлось уговаривать себя, что убийство в стенах школы «слегка» помешает его планам. В этом случае Дамблдор не просто его заподозрит — в дело пойдут допросы, сыворотка правды и легилименция.

Усмехнувшись, он обернулся и спросил:

— Чего тебе, Гре... Гермиона? — Том с трудом выговорил имя. Как же чешутся руки достать палочку, произнести два роковых слова и заавадить грязнокровку, Мордред подери!

На девушке была стандартная мантия студентов Хогвартса (наверняка её покрой не менялся со времён Основателей), а поверх она накинула лёгкую курточку, в которую теперь куталась. «Гостья» была очень бледна и явно чувствовала себя не в своей тарелке.

Том критически оглядел её фигурку и не нашёл к чему придраться. Всё идеально: талия тонкая, задница на месте, грудь сформировалась. Впрочем, неудивительно — она ведь уже не ребёнок. Ей почти шестнадцать, а, стало быть, совсем скоро Грейнджер отпразднует совершеннолетие... Конечно, если доживёт до него. Всё будет зависеть от того, придет ли он к власти в самое ближайшее время. А пока придётся воздержаться от членовредительства и массовой бойни людишек с грязной кровью.

Ох, давненько у Тома не было женщины. Сколько уже? Лет двадцать, не меньше. Поразвлечься с ней, что ли?

— Гарри, я только хотела с тобой поговорить. После турнира мы не виделись, но ты, кажется, совсем не горишь желанием встретиться с друзьями. Мы с Роном волновались, искали тебя… — Она тоже подошла к парапету. Том закрыл глаза, попытался унять нервный тик и отошёл подальше от девушки. А то уже видел, как перекидывает брыкавшуюся грязнокровку через перила, и та падает, размахивая руками как маггловский вентилятор.

— Я в полном порядке. Просто мне нужно передохнуть и немного подумать, а в гостиной слишком шумно. Уизли наверняка закатили вечеринку, а я не хочу туда идти, — буркнул Том, растягивая слова, — так появится больше времени, чтобы тщательно обдумать следующую фразу. И да, спасибо памяти Поттера — та услужливо подбрасывала нужные воспоминания. Именно благодаря ей он пока не попал впросак.

— Понимаю, — грязнокровка подошла вплотную и подняла руки, но не успела «удостоить» его объятиями, как Том её оттолкнул. Девушка упала на пятую точку и потрясённо смотрела на него, не замечая выбившейся пряди волос.

— Не подходи и не прикасайся ко мне... — сквозь зубы прошипел Риддл, однако сумел остановиться. Он тяжело дышал и с раздражением рассматривал девчонку, прикидывая варианты. Круцио, потом Империо, и в Выручай-Комнату на диванчик? Или наоборот?

Она в шоке уставилсь на Тома.

— Ты… Ты — не он. Гарри не стал бы...

— О, да, я его злобный брат-близнец, — оскалился собеседник. — В общем, принимай ситуацию такой, какая она есть, Грейнджер. Считай, я многое обдумал и изменился. Теперь мой круг общения довольно тесен, и ты в него никак не вписываешься. Поэтому, ради твоей же безопасности, обходи меня за несколько миль и не пытайся заговорить. — Он направился к выходу, уже успев выкинуть из головы назойливую гриффиндорку.

— Ступефай! — ему в спину полетел оранжевый луч, однако всего лишь легонько толкнул. И больше — ничего. Том даже не потрудился хотя бы шагнуть в сторону или нагнуться.

— Настоятельно рекомендую не искушать судьбу, Грейнджер, — известным всем Пожирателям ледяным тоном сказал он. Он развернулся, чтобы уйти, но приостановился перед лестницей и на парселтанге прошептал несколько слов и сделал движение рукой от себя в сторону Грейнджер — теперь нет необходимости беспокоиться: она никому не сможет ни о чем рассказать. Эх, хорошо... Салазар действительно был великим волшебником! Даже никакая легилименция не сможет вытянуть из памяти девчонки этот эпизод.

Гриффиндорка осталась наедине со своими невесылыми мыслями.

Ощущая некоторую усталость, рассерженный Том торопливо сбежал по ступенькам Астрономической башни, тут же свернул налево и пошёл по полузабытым сплетениям коридоров, не разбирая дороги. Он просто блуждал по замку, обводя рассеянным взглядом толстенные колонны, подпирающие потолок, и каменные своды над головой. Было время — его восхищало творение самих Основателей, которое буквально дышало древнейшей магией, но пора детского восторга давным-давно прошла (в конце концов, он здесь учился полвека назад). Правда, в своё время Том Риддл сюда вернулся (да, изменившись до неузнаваемости, да, с другими взглядами на жизнь, но всё-таки — с самыми благими намерениями) и попытался устроиться преподавателем ЗоТИ. Вот только Дамблдор... Старик не дал ему ни шанса. И всё же до мурашек приятно вот так без опасений блуждать по Хогвартсу.

Мордред и Моргана, что это — не ностальгия ли? До сегодняшнего дня его нельзя было заподозрить в излишней сентиментальности. Наоборот — его отличало хладнокровие. Главное отличие между слизеринцами и гриффиндорцами в этом и состоит: последние всегда бросаются вперёд, очертя голову, напрочь забывая о ледяном спокойствии. Но как только он возродился в этом теле... Сначала потерял самообладание и едва не избавил мир от одной грязнокровки, которая посмела возложить свои грабли на его, лорда Волдеморта, плечи. Обнять, видите ли, захотела, гадина! Вспоминая порыв своей «подруги», Том до сих пор кривился. Но нельзя не признать, что на башне он повёл себя опрометчиво и вспылил, словно неотёсанный грифф! А вот теперь — расчувствовался, как семикурсница перед выпускным. С этим необходимо что-то делать...

Для начала жизненно важно призвать на помощь всё своё терпение, слизеринскую хитрость и ум (он ведь может!), чтобы продолжать водить этих идиотов за нос и организовать поиски необходимого предмета, не привлекая внимания прихвостней Дамблдора. Фиаско ни в коем случае допустить нельзя — шанса вернуться он ждал аж тринадцать лет, и коротать в небытие ещё десяток не собирается.

До начала каникул осталось всего-навсего три дня. Он и оглянуться не успеет, как отправится к «любимым» родственничкам. Похоже, его ждёт ещё одно испытание, причём покруче дуэли с Дамблдором (а та обязательно случится) — целый месяц жить с маглами (конечно, если хватит терпения). А вот потом можно будет собирать чемоданы. Риддл приостановился, нахмурился и хрустнул костяшками пальцев. Если они заставят его мыть посуду, драить полы или заниматься чем-то подобным... Ну уж нет! Можно, конечно, оставить вместо себя иллюзию, но он и так навлёк на себя подозрения. Ведь палочкой-то пользоваться нельзя, а без неё будущему пятикурснику применять высшую магию как-то рановато. Бесспорно, Дамблдор не спустит с него глаз, поэтому привлекать к своей персоне лишнее внимание не стоит.

Правда, есть ещё один вариант: судя по всему, в ближайшие дни оправдают Блэка. А попробуй министр артачиться и настаивать на аресте ни в чём неповинного беглеца, общественность встанет на дыбы, и особенно — старинные семьи, которые в прошлой войне соблюдали нейтралитет. И плевать, что неоспоримые доказательства невиновности «правой руки Того-Кого-Нельзя-Называть» встанут Фаджу поперёк горла. А попробует усердствовать — вылетит из своего любимого кресла со скоростью набирающего ход Хогвартс-экспресса. Боунс — личность излишне справедливая, да ещё с хорошими связями в Визенгамонте, так что набрать необходимое количество голосов сумеет. Можно даже не сомневаться. И интуиция подсказывает — Блэк попытается наверстать упущенное в отношениях с крестником. А там ... Получится выведать у него несколько родовых секретов — будет просто замечательно! Естественно, он и так знает немало (и это без дневника Слизерина), однако Блэки — тёмная семья. Должны же у них быть книги по «сомнительным» чарам! Да и у маглов тогда жить не придётся. Дааа... Том мечтательно прикрыл глаза.

Надо поговорить с Дамблдором и осведомиться о судьбе крёстного. Во-первых, старикашка станет меньше его подозревать, а во-вторых, и самому вон какая выгода. Значит, решено...

Вскоре он наткнулся на парочку студентов в тёмно-синих мантиях — совсем мальца лет двенадцати и огромного старшекурсника, телосложением больше напоминавшего бабуина, нежели представителя рода человеческого. Похоже, младший пытался буквально слиться со стеной, и как-то странно (уж не со страхом ли?) глядел снизу вверх на старосту (Том издали приметил блеск значка). Обычно на старост смотрят по-другому — с презрением, например, но никак не с ужасом. Память Поттера молчала — видимо, эти двое были ему незнакомы.

— М-маркус? — пролепетал испуганный мальчик.

— Тебя ещё раз проучить, щ-щенок? — у разъярённого старосты в предвкушении горели глаза. Явно забавляясь, он направил палочку на пацана. — Не хватило урока прошлого вторника, Тед? Мать моя Моргана, что такие тупицы забыли на факультете Ровены? Позорище «воронов»...

— Но я не брал твою книгу, Маркус, — прошептал Тед, уже не надеясь решить вопрос миром. — Клянусь, я её в глаза не видел!

Риддл неторопливо подходил ближе, и, посмеиваясь, слушал болтовню умников. Ха! Не поделили какой-то талмуд? Наверняка очередная книженция с числом страниц под тысячу и прорвой бесполезной информации.

— Милли утверждает обратное. Может, промыть тебе мозги? Ради твоего же блага. Авось твоя амнезия сразу пройдёт — даже в Мунго не вылечат быстрее. Как насчёт светлого пыточного заклинания? — пропел Маркус, растягивая слова. — Опробуем?

— Ты... Ты не посмеешь! Тебя выгонят из школы! Директор Дамблдор...

— Старый маразматик, спятивший полвека назад? — староста усмехнулся. — Не сомневаюсь, он прочитает небольшую лекцию, пожурит и отправит меня к себе в комнату с полными карманами лимонных долек. А что он ещё сделает? Говори же, сопляк, где книга, пока я не потерял терпение!

— Маркус, я её не брал...

Тот процедил сквозь зубы заглушающие чары и ткнул палочкой в живот Теда.

— Тормента.

Мальчик задёргался и начал кричать — как и от тёмного пыточного проклятья. Том нахмурился. Он ненавидел ублюдков, которые демонстрируют силу (и слабоумие), запугивая маленьких, и уж тем более — нападая на беззащитных. Какой бы ни был он сволочью, однако никогда не мучил и не убивал безоружных (маглов за людей он не считал). Та памятная ночь Хэллоуина не в счёт — лорд Волдеморт постарался избавиться от своего предполагаемого смертельного врага, чтобы тот потом его не убил. Всё просто — естественный отбор. А Эванс... Она сама выбрала свою судьбу и подставилась под смертельное проклятье, предназначенное её сыну. Но пытать юнцов и радоваться каждому писку — это уже слишком. Он направил руку на Маркуса и махнул ею в сторону. Спятивший староста отлетел к противоположной стене и хорошенько приложился головой о камни.

— Фините. — Том подошёл к тяжело дышавшему мальцу и недовольно спросил: — Встать сможешь?

Цепляясь за неровную стену, тот медленно поднялся. Его колени ходили ходуном. Как всегда, мышцам нужно время, чтобы «прийти в себя», а потом рейвенкловец будет ходить как раньше.

— Д-да. — Тед смотрел на спасителя с благодарностью и любопытством.

Чтобы не слушать восторженную болтовню, Том сразу же отошёл в сторону и, не давая пацану раскрыть рот, бросил через плечо:

— Отправляйся в больничное крыло. Пусть тебя осмотрят. И сообщи персоналу про этого недоумка. Если твой декан захочет узнать подробности, сошлись на меня. Ты ещё здесь? Может, тебе помочь? — злобно прошипел Риддл. «Салазар, ну за что?..»

За спиной послышались удаляющиеся шаги.

«Поттер» присел на корточки рядом с бессознательной тушей Маркуса и провёл слабо светящейся синим ладонью над его лицом. Ничего страшного не случилось — жить будет. Конечно, если опять не станет нападать на детей, за которых отвечает. Тогда Флитвик собственноручно прибьёт гада. Пусть пока полежит здесь. Рано или поздно оклемается и встанет, а нет — с помощью Теда найдут преподаватели. Коридор-то немноголюдный. Даже привидения тут практически не ошиваются, что уж говорить о студентах и персонале?

До ужина ещё больше полутора часов. Ну что, наведаемся в библиотеку Салазара? Время позволяет, а то позже шанса посетить комнату Основателя может и не представиться. Том безошибочно определил, в какой части замка находится, прикоснулся палочкой к голове неподвижного гоблина на холсте (один из немногочисленных портретов, который нарисовал магл) и шмыгнул в открывшийся проём.

До нужного туалета оставалось всего ничего, и тут он заметил, как навстречу стремительно шагает человек в развевающейся чёрной мантии. Подойдя поближе, Риддл узнал своего личного зельевара и мысленно выругался: это же надо — в огромном замке так быстро наткнуться на бывшего приближённого. Похоже, удача предыдущего хозяина этого тела ему не передалась.

— Поттер? — Снейп насмешливо вскинул бровь. — Разве вам не положено сидеть в гриффиндорской гостиной, принимать пафосные поздравления тугодумов-однокурсников и распивать сливочное пиво вместе с запрещённым в школе огневиски?

Справившись с секундным замешательством, Том усмехнулся и невозмутимо ответил:

— Нет, сэр. — Смотрел он исключительно на подбородок профессора, стараясь не поднимать взгляд выше. — До отбоя ещё около трёх часов, и, насколько мне известно, уставом школы не запрещается в шесть вечера ходить по коридорам. А в гостиной развлекаются близнецы Уизли. Не очень-то хочется выслушивать панегирики в свой адрес. Общество слишком уж надоедливое — иногда стóит и отдохнуть от него.

— Великий Гарри Поттер устал от своей популярности? — зельевар раздражённо хмыкнул. Северус был третьим легилиментом Британии — после него и Дамблдора — поэтому Том старался не встречаться с ним взглядом. Похоже, собеседнику это не слишком нравилось. Привык уже «читать» деток... — Не врут ли мои уши?

— Так и есть, профессор. Я могу откланяться?

— Идите, — злости в голосе Снейпа становилось все больше, а сам он аккуратно поглаживал мантию на левом предплечье. — И предупреждаю в последний раз: один грамм любого ингредиента из моего личного запаса стóит больше, чем ваша метла. Вздумаете ещё раз вломиться в лабораторию — сильно пожалеете. И никакой Дамблдор вас не спасёт. А про то, что за использование оборотного зелья положен срок в Азкабане, вы наверняка и сами знаете. Не поднимайте бровь — я вовсе не выживший из себя идиот, прикрывающий гриффиндорцев. А исходя из личного опыта и знаний легко определю, о каком зелье идёт речь. Надеюсь, вам всё ясно? — Риддл молча кивнул и прошёл мимо Северуса. А уже на повороте услышал: — И минус тридцать баллов с Гриффиндора за неподобающую одежду!

Том только хмыкнул и с весельем подумал, что и сейчас помогает Слизерину выиграть кубок школы. Напакостить, что ли? Так, по мелочи, чтобы баллов сняли сотню-другую? Но тут же себя одёрнул. Да что же это такое! Мысли какие-то странные, недостойные Тёмного лорда...

Толкнув дверь в туалет для девочек, он воровато огляделся и только затем шагнул внутрь. В нос ударил противный запах. Том осмотрелся. Что ж, ничего не изменилось — по-прежнему всё унылое и обшарпанное: под длинным, в разводах и пятнах, зеркалом тянулся ряд треснувших умывальников, краска на дверях кабинок облупилась, а одна створка болталась на единственной петле и издавала протяжный скрип. Он наложил на себя заклинание головного пузыря и аккуратно двинулся вперёд, стараясь наступать туда, где почище.

И тут краем глаза заметил какое-то движение слева. А ещё через мгновение из дальней кабинки вылетел знакомый призрак.

— О, привет, Гарри. Я думала, ты так и не навестишь свою знакомую, и мне снова придётся искать тебя самой. — Приглаживая волосы, выходец из того света завис футах в пяти над полом. Её щеки слегка помутнели — именно так у духов выглядит румянец. И хоть в эмоциях привидений Том разбирался довольно-таки плохо, зато в чувствах людей — очень даже недурственно. А если предположить, что Миртл сейчас смутилась, то... Мерлинова борода! Его начал разбирать дикий смех. Значит, в Поттера... Очкастая девчонка, откинувшая копыта полвека назад, втюрилась! Он едва сдержался и всё-таки разобрал конец фразы: — ... почаще заходил бы, интересовался бы моим здоровьем.

— Извини, Миртл, но спрашивать тебя о здоровье уже поздно, — он подпустил в голос немного злорадства. Нечего тут любопытствовать и совать нос куда не просят. Сама виновата! Правда, бывшая студентка Хаффлпаффа этого не заметила. Она легко воспарила, долетела до дальней стены и «умостилась» на подоконнике.

— Знаю, — тяжёлый вздох. — Мог бы и не напоминать. Как дела, Гарри?

— М-м, нормально, — неразборчиво буркнул Том, обдумывая, как бы спровадить привидение. Мозг усердно работал, но идеи почему-то не появлялись.

Плюнув на всё, он уже открыл рот, чтобы прямо попросить Миртл уйти на часок-другой, но тут перед глазами внезапно потемнело, а ноги подкосились. Рухнув на колени, Риддл сжал пальцами виски и зажмурился. Голова раскалывалась, череп словно стиснул стальной обруч и давил, давил... Во рту пересохло, и накатила тошнота, с которой он кое-как сумел справиться. Не к месту вспомнился Люц, которого выворачивало наизнанку после какой-то вечеринки в резиденции.

— Тебе плохо? — Миртл подлетела поближе и стала совсем прозрачной. — Гарри?! Может, кого-нибудь позвать?

Стараясь не закричать от боли, Том упрямо покачал головой и сильнее стиснул зубы. Чтобы не потерять сознание, а перед глазами всё не расплывалось, приходилось прикладывать колоссальные усилия. А тут ещё этот грёбаный призрак пристаёт с тупыми вопросами!

Что-то билось изнутри, царапало когтями не хуже обезумевшего коршуна, хотело смешать, а потом и растворить его сознание. Нечто ломало последние перегородки, которые пытались сохранить личность Тома Риддла и спасти её от страшной битвы там, в глубине разума.

— Это... мое... тело... — прохрипел он и будто провалился в беспросветную мглу бездонного колодца. Волдеморт без сознания рухнул лицом вниз прямо в грязную лужу. Раздался треск сломанных очков (Том его уже не услышал), а палочка покатилась под раковину и провалилась сквозь решётку.

Паникующая, на грани истерики Миртл летала по туалету, протяжно завывала, заламывала прозрачные руки и постоянно кидала взгляд вниз — на бессознательного Гарри Поттера. И потому не услышала звук негромко хлопнувшей двери.

— Пошла прочь! — рявкнул сиплый голос, и только тогда привидение обратило внимание на хмурого визитёра. И узнала в этом человеке одного из профессоров Хогвартса, но не имела понятия, ни какую магическую науку преподаёт детям этот старый волк, ни как его зовут. Рассматривая видимые увечья бывшего главного аврора, Миртл разинула рот и выпучила и без того огромные глаза. С такого расстояния Аластор выглядел... устрашающе.

— Но... это же туалет для девочек, — заикнулся призрак и захлопал длиннющими ресницами за стёклами очков.

У Миртл вдруг затеплилась надежда, что вскоре она будет делить «родной» туалет с неким мальчишкой, который, возможно, скрасит её одиночество. Думая только об этом, приведение ни капельки не боялось этого неприветливого незнакомца.

— Прочь! — почти на парселтанге прошипел «Грюм», вынимая палочку из внутреннего кармана мантии. Однако Миртл (которая хорошо помнила Тома Риддла) почему-то не обратила внимания ни на опасные нотки, ни на сузившиеся глаза, ни на побелевшие шрамы на лице «гостя». — Скройся, пока я не стёр в пыль твою жалкую сущность!

Витающая в облаках Миртл не придала угрозам никакого значения. Как оказалось, зря.

— Надеюсь, Гарри будет жить здесь вместе со мнооо…

Но уставший и недовольный «Грюм» не оценил порыв призрака поделиться своими чаяниями и выместил на нём всю злость. Обычно он никогда не уговаривал и ограничивался всего лишь одним предупреждением, а тут продемонстрировал просто титаническую выдержку, предложив ненужному свидетелю удалиться целых два раза. Неудивительно, что ещё через мгновение в привидение полетело невербальное заклинание. Результатом маг остался доволен: полупрозрачный дух несколько раз перевернулся в воздухе, влетел в одну из кабинок и замолк.

Львиная доля волшебников считает, что привидения застрахованы от посягательств на собственную «жизнь» и им нельзя причинить вред, раз у них нет телесной оболочки. Только это неправда, и Миртл, как и все, кому повторно выдали билет на поезд в мир живых, в своё время проинструктировал Почти Безголовый Ник. Однако до своей смерти хаффлпаффка не отличалась большим количеством извилин, поэтому и не сообразила, что связываться со злобным страшным мужланом не стоит.

— Акцио, вошебная палочка Поттера! — Призванный предмет выскочил из-под раковины, рассек воздух и влетел в испещрённую шрамами руку.

Крякнув, «Аластор» проклял больное колено настоящего Грюма и наклонился над неподвижным подростком. А затем нахмурился и стал водить палочкой по его телу. Изредка наконечник светился синим, и преподавателя ЗоТИ это не радовало.

— Ну почему, сожри меня акромантул, ты не полностью растворил сознание мальчишки, Том? — обратился он к парню, который почти не подавал признаков жизни. Как и следовало ожидать, ответа не последовало. Пожилой маг угрюмо вздохнул, перевернул тело на спину, потом починил очки, очистил их от грязи и водрузил обратно на нос. По привычке закатив волшебный глаз, чтобы наблюдать за тылом, он начал аккуратно обыскивать «Поттера». Искомое обнаружилось во внутреннем кармашке спортивного костюма — целым и невредимым.

«Аластор» небрежно накинул на Тёмного лорда мантию-неведимку, стряхнул палочку в специальный держатель, купленный в Лютном переулке, и беззвучно применил заклинание левитации. Подняв тело на уровень плеча, «Грюм» проследил магическим глазом за мальчишкой-младшекурсником, который удалялся в сторону гостиной Слизерина, и шагнул в неосвещённый и безлюдный коридор.

До кабинета ЗоТИ добрались без происшествий, и уже через пару минут профессор шептал пароль в личные покои. Ведущая туда дверь находилась прямо в классе и была достаточно неприметна, чтобы ею кто-нибудь заинтересовался. Расположена она между большим книжным шкафом и тёмным углом, где нашли приют небольшие пауки и разные мелкие создания волшебного мира. «Грюму» они не мешали, и у него даже в мыслях не было трогать эти безобидные создания. Если разглядывать кабинет с порога, даже не поймёшь, где расположен вход в апартаменты преподавателя.

Аккуратно положив тело Тома на кожаный диванчик, накрытый красным пледом, «Аластор» подошёл к шкафу и запустил руку в выдвижной ящик, где в каком-то загадочном порядке расставил зелья (само собой, тот был известен лишь ему одному). Нашарил там пузырёк с тёмно-красным туманом, провёл рукой по собственной шевелюре и поднёс скляночку к носу «Гарри». Однако нужного эффекта не достиг — «пациент» в сознание не пришёл. И, что самое странное, даже дыхание осталось редким и прерывистым. А ведь этот нашатырь — самый сильный из существующих в магическом мире. Чтобы вывести дракона из спячки, хватит одного вдоха, а тут... Значит, обморок Тёмного лорда намного глубже спячки древней рептилии. Дааа, удивительно... Но когда дело касается Гарри Поттера, невозможное — возможно. А уж если в теле героя магического мира ещё и обитает гроза всей Британии... Логика и наука невозмутимо курят в сторонке какую-то интересную травку.

— Твою мать!

Профессор от души швырнул бесполёзный пузырёк в дальнюю стену. Осколки тихо зазвенели по тонкому, отнюдь не ворсистому ковру и каменному полу рядом с вызывающим отвращение старинным креслом. Дело в том, что некто, начисто лишённый вкуса, накинул на него ярко-жёлтый плед с блестками. Наверняка Локонс. Уж очень этот тип напоминал ворону — любил всё броское и блестящее.

Закрыв глаза, «Грюм» упал в другое кресло, потёр переносицу и задумался. Время от времени невесело усмехаясь, он соображал, что делать дальше. Проклятье! Профессор врезал кулаком по подлокотнику и заковылял к сундуку. Открыв его, он аккуратно достал из верхнего отделения заветную бутылочку и бережно перелил драгоценную жидкость себе во фляжку. А затем сделал несколько глотков. Зелье подействовало мгновенно, и лже-аврор перестал чувствовать неприятное покалывание по всему телу. Хорошо, что он купил модифицированное оборотное, которое само предупреждает, когда до обратного превращения остаются считанные минуты. Иначе бы несколько раз уже прокололся.

И что теперь делать? Похоже, Тому он помочь ничем не сумеет. В конце концов, в зельях и колдомедицине разбирается немногим лучше, чем в шарлатанском прорицании. Отнести его к Помфри?.. Она и Дамблдор (наверняка старик потребует, чтобы без него обследование не проводили) представляют реальную угрозу. Они способны определить чужеродную ментальность в теле всем известного мальчишки. И вот тогда... Ох...

А с другой стороны — есть ли у него выбор? Шансы, что Том очнётся самостоятельно, ничтожно малы, а пропажу Гарри Поттера заметят все. И если до сих пор никто не забил тревогу, в самое ближайшее время это обязательно случится. Эх, был бы на примете хороший целитель... Но чего нет, того нет.

* * *

Спустя пять минут после их появления в больничном крыле туда ворвалась запыхавшаяся МакГонагалл. Её лицо одновременно выражало тревогу и усталость. За ней вбежал Дамблдор, который, по слухам, в свои почтенные годы в забегах на длинные дистанции мог дать фору многим легкоатлетам. Спустя ещё пару мгновений в царство мадам Помфри неторопливо шагнул Снейп с вечно недовольной рожей. С презрением всех оглядев, он достал пару склянок из пояса с кармашками, который носил любой уважающий себя зельевар, и влил их в мальчишку.

Результат получился тем же, то есть — никаким. Снейп выглядел порядком озадаченным («Аластор» только усмехнулся) и быстро ушёл, бурча под нос малоизвестные словечки (наверняка вспоминал какие-нибудь зелья или ингредиенты). Вернулся через минуту с большим саквояжем.

— Когда? — обратился Дамблдор к профессору ЗоТИ. Сдвинув брови, директор внимательно вглядывался в безмятежное лицо Поттера, при этом хмурясь и шевеля пальцами у его лица, словно убирая невидимую паутину.

— Около десяти минут назад. Я его увидел на втором этаже в левом крыле. У меня на глазах он внезапно рухнул на пол. Пока я до него доковылял, пока принёс сюда... А что с ним? — «Грюм» постарался выказать беспокойство. Кажется, у него получилось.

Видимо, обдумывая дилемму (сказать правду или по-быстрому что-нибудь сочинить), Дамблдор пожевал губами. Судя по всему, случилось нечто серьёзное, и коллеги об этом догадываются. Поэтому придётся придерживаться первого варианта.

— Честно говоря — не знаю. Гарри нас не слышит, и, как ты уже заметил, на нашатырь не реагирует. Когда он очнётся — понятия не имею. Что-то ему мешает, и пока у меня ни одной догадки. Может, переутомился после третьего задания?

«Аластор» медленно кивнул и покинул лазарет. Оставаться рядом с этой парочкой, которую он ненавидит всеми фибрами души, больше нет смысла. А ведь именно от них зависит, оклемается Том или же власть над телом сохранит мальчишка. А может, они так и не очнутся до конца мироздания?

* * *

— Граббух! — по первому подземному этажу разнёсся властный голос. Принадлежал он главному гоблину всемирно известного банка Гринготтс. И каждый, вне зависимости от того, обычный он охранник или же управляющий делами старинных родов, обязан откликнуться на зов.

В полуоткрытую дверь просунулся длинный нос с горбинкой, а следом появилось и всё остальное. Граббух пригладил пушок на затылке и вошёл в кабинет. Его глубоко посаженные глазки углядели необычную картину: Джеки стоял перед огромным столом, на котором опасно громоздились пирамиды ветхих свитков, и перебирал их, скрежеща зубами. Да так громко, что было слышно даже в коридоре.

— Да, Джеки? — вопросил Граббух, однако его вопрос заглушил грохот — он задел металлический светильник (совершенно случайно) и тот грянулся о каменный пол. Хозяин кабинета моментально развернулся и попытался выполнить «вертушку» в стиле магловского киногероя восточных боевиков.

Бух!

Разумеется, он не мог не задеть стопку пергаментов. В следующий миг директор банка оказался по уши в документах, причём в буквальном смысле — «на поверхности» остались только заострённые кончики.

— Ты, дракх безмозглый, вытаскивай меня! — донеслось из-под груды пергаментов глухое рычание. — И к тебе есть дело. Но сначала разгреби этот завал, тролья башка!

Через пару минут оба гоблина уже сидели друг напротив друга в глубоких креслах. Повисло молчание. Наконец Джеки всё-таки соизволил поблагодарить подчинённого, который вытащил его из бумажного плена. Правда, не забыв снова обозвав трольей башкой.

— Может... э-э... вам стоит проводить поменьше времени перед этим ящиком? — робко осведомился Граббух.

Директор одарил его тяжёлым взглядом. Что ж, красноречивый ответ.

— Как я провожу собственный досуг, касается только меня. — Тут им принесли чай (крепкий, как и любят гоблины), и он осушил кружку парой глотков. А потом потребовал ещё и положил ноги на стол. — Я позвал тебя не трепаться о телевизоре, а поручить кое-какие важные дела.

Пожалуй, такого странного гоблина Граббух ещё не встречал. А за столько лет работы в Гринготтсе повидал он их немало. Ну, к примеру... Джеки постоянно путался с маглами. А на все вопросы отвечал, что их рынок весьма прибыльный. И это несмотря на то, что специальное оборотное зелье приходилось скупать галлонами — обычное-то действует только на людей. А с год назад директор собственноручно прикатил в тележке два ящика: один — побольше со стеклянной гранью, и второй — намного меньше и вытянутый. Весь этот хлам он свалил в конференц-зале и заперся там на целый день. Сначала из-за двери доносилась исключительно отборная ругань, а потом пошли вспышки и грохот на весь Гринготтс. Директор и на следующий день не покинул это помещение: развалившись на диване, он с улыбкой до ушей переключал каналы телевизора, знакомясь с технологией маглов. А как работает эта штуковина, многие не понимают до сих пор. Электричества-то нет.

Настоящее имя текущего главы нации гоблинов состоит из двадцати двух согласных и одной гласной. Граббух постоянно проклинал выжившую из ума мамашу, которая додумалась дать сыну совершенно непроизносимое имя. Тьфу! Как вспомнишь, так опять язык отнимается. Хоть он и без костей, но бедолагу никак не покидало ощущение, что во время очередного визита к директору он его попросту сломает.

Совсем скоро Джеки начал фанатеть от фильмов про одного мастера боевых искусств. Просматривая их, он то и дело восторженно восклицал: « Да! Врежь этому гаду! И ещё! О, он понимает меня с полуслова! Мне нравится этот парень!». И вскоре, смилостивившись над голосовыми связками клиентов и подчинённых, разрешил называть себя по-иному. Вот так и стал тёзкой кинозвезды. И все бы хорошо, не реши он подражать кумиру. Безрезультатные махи руками и ногами, которые годятся только для того, чтобы противник помер от смеха, сотрудникам банка быстро надоели. Правда, ни один из них не посмел даже заикнуться. А уж когда директор не пойми где раздобыл тяжёлый позолоченный клинок...

Друг Граббуха чудом сохранил голову на плечах после неумелого выпада из-за угла. Пытаясь поскорее обслужить клиентов, он носился как угорелый и не заметил, что оказался рядом с Джеки, который скакал с мечом, вспарывая брюхо манекенам. Спасла беднягу небольшая лужица (капало с потолка — затопило этаж выше), в которой он поскользнулся. С тех пор директор крайне осторожно брал в руки холодное оружие.

— Первое: ты должен заморозить счёт мистера Гарри Поттера. Он не должен получить из своего хранилища ни единого кната.

— Но почему? Не можем же мы... Вот так, без причины...

— Это необходимо! — рявкнул старый гоблин. — И делай, как велено! Ты не должен задавать идиотских вопросов, тролья башка! И вообще я могу сослаться на подсказки духа Грынга Великого, но не собираюсь. Репутация Гринготтса превыше всего, пора бы уже уяснить. Вот увидишь — мистер Поттер ещё нас поблагодарит.

— Хорошо, — Граббух кивнул. Ослушаться он никак не мог, а спорить — пустая трата времени.

— А ещё передай всем сотрудникам, что мы… — Джеки помедлил, — …до определённого времени должны ограничить контакты с волшебниками. Не нужна нам ещё одна война, — тихо проворчал он. — Только обслуживаем клиентов — и ничего более. Никаких совместных выпивок по субботам и воскресеньям с мелкими сошками из их Министерства. Уяснил? И третье: просмотри эти бумаги, а мне и так есть чем заняться.

«Например, смотреть фильмы с Джеки Чаном и Арнольдом Шварценеггером», — с кислой миной подумал визитёр, но промолчал. К счастью, босс на его гримасы не обратил внимания.

Толкая тележку со свитками пергамента в темноту, Граббух думал, что директор у них какой-то... неправильный. Может, у людей и принято сваливать все заботы на подчинённых, но гоблины, по идее, должны трудолюбиво исполнять свои обязанности. И куда смотрит дух великого основателя банка? Небось, дремлет Грынг Великий, и не ведает, что тут творится... Гоблин со вздохом остановился. Для его тонких ручек эта тележка слишком тяжела.

Его обезглавленное тело спустя пару часов обнаружил один из сотрудников. Тележка, изрядно запятнанная липкой кровью, пустовала — в ней не осталось ни одного свитка. А голову оставили на блюдце, куда обычно ставили свечи. Сама же свеча торчала у мертвеца изо рта, а на его макушке красовалась ковбойская шляпа. Рядом на стене виднелась надпись на мёртвом языке. И как гоблины не бились, расшифровать её так и не удалось.

— — — — — — — — — — -

Извините за задержку. Завал сейчас просто. Совершенно нет времени писать.

Комментируйте. И если что не понравилось, пишите. Критика принимается. Только конструктивная.

Два мага. Две противоположности: один во всём белом, другой — в чёрной мантии с изумрудами. И это, пожалуй, самое незначительное отличие. Взгляды на жизнь, поступки и решения — вот тут совсем ничего общего. И сейчас они стояли друг против друга, тяжело дыша и яростно сверкая глазами. Однако ни один не собирался уступать ни пяди. Не отступать, идти до конца — пока не останется сил, пока из груди не хлынет кровь от смертельного удара мечом или тёмного проклятья. Две палочки указывают на врага, как и выкованные лучшими кузнецами мечи… страшная картина для немногочисленных учеников недавно достроенного Хогвартса. Время от времени те с тревогой выглядывают из-за укрытия на Астрономической башне, однако, если понадобится, готовы врубиться в самую гущу схватки.

Как иногда бывает, бывшие друзья стали заклятыми врагами и противниками на поле битвы.

Маг в белом застыл на шаг впереди огромного куполообразного щита, который защищал величественный замок. Расслабленно, но отнюдь не вальяжно, он крепко стоял на ногах, словно пустил корни, и оглядывал многочисленное войско недруга. У него за спиной, укрытые сияющей полусферой, плечом к плечу приняли боевую стойку две женщины: полусогнутые ноги, чуть выставленные вперёд руки, а по пальцам перебегают и в любой момент готовы сорваться искры магии. Та, что слева — лет тридцати, стройная и длинноногая; прямые рыжие волосы венчает красивая диадема, а грустные серые глаза неотрывно следят за противниками. Вторая — гораздо старше, с сединой в пышной шевелюре, слегка полноватым лицом, морщинами на высоком лбу и чуть приплюснутым носом. Прищурившись, она не менее бдительно смотрит на врагов. Обе собирались использовать высшую магию и готовились отдать всё до последнего вздоха ради родной школы и будущего детей, которым сейчас нужна защита.

— Держите границу, — коротко бросил мужчина через плечо и в длинном прыжке мгновенно обернулся царём зверей. Меч так и остался торчать из земли, а палочка незаметно перекочевала в его рукоятку. Сократив несколькими прыжками дистанцию до строя врагов вдвое, он столкнулся с огромным древним змеем, взгляд которого сулил мгновенную смерть, а блестевшая в свете Луны очень прочная чешуя превосходила драконью. Что ж, Медуза Горгона наверняка оценила бы взгляд рептилии по достоинству. Мало кто знает, но эта женщина — искуснейший чёрный маг, когда-либо ходивший по земле. Конкуренцию ей мог составить только вот этот чародей, который сейчас, извиваясь, пытался прокусить толстую львиную шкуру жуткими клыками. С них капал вязкий яд.

Бросок! Лев уворачивается, а пока разъярённый василиск шипит, прыгает ему на спину и тут же соскальзывает с противной холодной кожи. Тем не менее, его когти ничем не уступали клыкам монстра —на спине змея теперь «красовалась» парочка борозд. Кровь окропила землю, камни зашипели, а в воздухе повис тошнотворный запах палёной гривы. Да, льва тоже задело, но незначительно. А вот каждая царапина на теле врага — маленькая, но всё-таки виктория.

«Благо, в анимагической форме взгляд василиска на меня не действует...»

Глядя врагу прямо в глаза, они кружились на небольшом пятачке, однако никто не решался напасть первым. Оба караулили момент чужого броска, собираясь подловить врага на контратаке и нанести решающий удар. Наконец голова василиска со свистом рассекла воздух, и льва спасли исключительно нечеловеческая реакция и звериное чутьё. К сожалению, клыки врага оказались гораздо длинней, чем казалось издалека.

Издавая яростный рык, лев прокатился не меньше сотни футов, зажимая лапой рваную рану. И вскоре на земле лежал абсолютно невредимый человек. Но змей недолго радостно шипел. Даже не вставая, Гриффиндор обратился в чайку и за пару мгновений добрался до отливающего синевой купола. Лев ранен — пора сражаться человеку.

— Не двигаться! — громыхнул он, когда заметил, как рыжеволосая девушка, затаив дыхание и с тревогой оглядывая Учителя, сделала шажок вперёд. — Ровена, оставайся на месте! Твори волшебство отсюда, обезвредь его войско — стадо безмозглых инферналов. Хельга, тебя это тоже касается. Помоги ей. А он... — Годрик снова направил на Салазара клинок. — Он — мой!

— Что ж, иди сюда, Одри! — крикнул противник, обнажив собственный меч и крепко сжав белую рукоять из человеческих и драконьих костей. Блеснуло навершие, украшенное небольшим рубином. Даже с такого расстояния взгляд притягивал вставленный в середину гарды легендарный Чёрный камень с неразличимым рисунком. Однако самое удивительное — чёрный, как сама Тьма, изогнутый S-образный клинок. Вокруг него постоянно клубился мрак — меч черпал силы из окружающего мира. Деревьев, животных, людей... От меча веяло безысходностью и несокрушимой мощью.

А с другой стороны — меч Гриффиндора. Довольно лёгкий одноручник из магического серебра. Рукоять отделана рубинами, а на лезвии видна гравировка с именем первого фехтовальщика — его именем. История клинка довольно туманна — многие шептались, что без обмана гоблинов — его создателей, тут не обошлось. Те были столь искусными кузнецами, что клинок со временем не темнел, как магловские серебряные вещи. Зато вбирал в себя магическую силу всего, к чему прикасался -его это только закаляло.

— Пора проверить тебя в бою с серьёзным соперником. Правда ли ты сумеешь принять в себя тёмную частичку меча Салазара? —прошептал Годрик и спокойно пошёл на змееуста. Бегут на врага с оружием только безумцы и глупцы, а он не из таких.

* * *

Хельга растопырила пальцы, сжала их в кулаки и возвела руки к небесам. А затем заскрипела зубами от напряжения и опустилась на одно колено. Со лба заструился ручеёк пота, но нет времени его смахнуть. Чтобы применить магию земли, требовались колоссальные усилия. Однако их у неё хватало, поэтому Ровена ничуть не удивилась, увидев, как медленно наступавших инферналов начали обвивать стебельки, а дальше появились стремительно растущие деревца, которые становились всё толще. Большинству живых мертвецов сильно не повезло: их пронзали острые ветки, а полуразложившуюся плоть насаживало на стволы. И вскоре почти вся огромная армия увязла в лесу, которому, на первый взгляд, уже не меньше тысячи лет. А ведь ещё совсем недавно здесь не росло ни травинки.

— Ну вот, — женщина с удовлетворённым видом опустила руки. — И ведь давно хотели посадить деревья, а получилось вот как —быстро и без лишней возни. Потом можно пустить ручейки и поселить разнообразных животных. Запретный Лес — как тебе название? Кстати, ученикам тут делать нечего — тамошние единороги будут против. А ещё табун кентавров пригласим — пусть обживают, — размечталась Хельга.

— Пожалуй, — чуть погодя согласилась Ровена. — Всё это, конечно, замечательно, и наверняка мы так и поступим. Если выживем. Извини, но зрение у тебя ни к чёрту.

— Хочешь сказать, я промахнулась? —Хаффлпафф неверяще нахмурилась. — Нет же, задержала.

— Вот именно — не остановила, а всего лишь задержала, — пробормотала более молодая Основательница, напряженно вглядываясь в сумрак. — Сдаётся мне, один — ноль в их пользу.

— Мерлин, — с отвращением пробормотала Хельга. — Что за магия такое творит?! Это же совершенно бесчеловечно...

Теперь и она увидела, что так поразило подругу. Судя по всему, инферналов наделили какой-то сверхсилой. Они с лёгкостью взбирались по деревьям и с противным хлюпаньем буквально выдирали застрявшие тела «товарищей». Зачастую позвоночник и другие кости так и оставались торчать из ствола, но даже это не мешало ожившим мертвецам двигаться дальше. Да, зрелище было ужасное: изломанные тела, жуткие раны с рваными краями, сквозь которые, как говорится, «видно небо», а в них копошатся черви —падальщики волшебного мира. Те поедали плоть, буквально прогрызая ходы, а иногда вываливались на землю. Хельга никак не могла вспомнить их научное название.

— Может, стоит слетать и согреть их огоньком? — пробормотала Ровена.

— Не смей! Годрик ясно сказал — за пределы защиты не выходить! — подруга покачала головой.

Рейвенкло ненадолго задумалась.

— Тогда сделаем по-другому. — Она закрыла глаза, а когда снова их открыла, зрачки полыхнули, изменив форму и цвет —стали вертикальными и жёлтыми, а вокруг появилась тёмная пелена. Потом начертила в воздухе огненную руну, жестом её перечеркнула и махнула рукой в сторону инферналов. А дальше положила одну руку на грудь, еле слышно выдохнула и слегка подалась впёред. В сторону врага устремился поток огня.

— Что это? — тихо поинтересовалась Хельга. — Выглядит опасно.

— Адское пламя, — спокойно пояснила Ровена. — Моё изобретение, но пришлось подключить демонов. Изначально создавалось как защита от дементоров, которых Салли уже наплодил несколько тысяч. Вот и проверим, сработает ли на инферналах. Ты ведь никак не осилишь рунную магию? Надо оформить её в заклинание...

— И название звучит устрашающе. Долго выбирала? Надеюсь, эта штука не прямиком из подземного царства, — пошутила Хаффлпафф. Красноречивым ответом стал серьёзный взгляд безо всякого намёка на веселье. В горле мгновенно пересохло. —Мордред и Моргана! Надеюсь, для нас он безопасен...

— Относительно, — и Ровена криво усмехнулась.

А тем временем между двумя величайшими магами завязалось нешуточное сражение. Не желая отступать ни на дюйм, они крутили мечами, заодно используя не только магию, но и любые доступные приемы. Лишь бы победить, и к Мордреду благородство! В конце концов, это — не дуэль, ведь цена — жизнь. И не одна, а сотни и даже тысячи.

У обоих в своё время были одни и те же учителя, которых в ратном искусстве так никто и не превзошёл. Оба прошли одну и ту же школу и назубок знали привычки противника — начиная с того, как тот ставит ногу при выпаде, и заканчивая любимыми боевыми приёмами.

— «Салазар, кем ты стал?» — зная, что его услышат, между ударами мысленно вопрошал Гриффиндор. — «Посмотри на себя! Кто с тобой такое сотворил?»

— Я сам понял, насколько люди никчёмны. Я желаю сделать этот мир лучше, а вы, надоедливые «друзья», мешаете!

— Тёмной магией? Убивая маглов? Выжигая целые деревни?

— Глупец, а они что творят?! — вскричал Салазар уже вслух, когда оба после очередного обмена ударами сделали несколько шагов назад. — Эта охота на ведьм, эти разговоры о том, что мы —отродье самого дьявола, и нас следует безжалостно истребить... Открой глаза, дружище! Я очищу этот мир от магловской скверны и рожденных маглами волшебников, которые при первой же возможности предают ближних своих, лишь бы самим не попасть на костёр!

— Тебя поглотила Тьма, — расстроено пробормотал Гриффиндор и вновь ринулся в битву.

Использовал он не только меч, но и локти, колени и даже голову. Не упускал шанса придержать Салазара за руку, лишь бы выиграть лишнее мгновение и опять пустить в ход меч. И был готов драться даже зубами, только вот случая пока не представилось.

Слизерин же бился с холодной яростью. Резкие атаки, отточенные движения, быстро менял стойки... Несколько раз ему удалась комбинация с переводом меча вниз, и противник едва не остался без ноги. А затем следовал сильный тычок навершием в лицо. На первый взгляд — ничего опасного, но вот удар всё-таки достиг цели, и один глаз светлого мага мгновенно закрылся, а в голове зазвенело.

— Теряешь хватку, Одри! — крикнул Салазар и презрительно сплюнул. Он специально давал врагу передохнуть, чтобы откровенно над ним посмеяться. — Честные бои с маглами превратили тебя в тряпку. Уже нет такой лёгкости, как раньше? Не умеешь драться бесчестно, а, поборник справедливости?

Гриффиндор изобразил выпад в голову, а сам обрушил клинок вниз, метя по ногам. Ему ли не знать, что бывший друг терпеть не может скакать как козёл и выполнять всякие акробатические трюки. Вот и сейчас тот просто растворился в воздухе, шагнув в чёрную дымку. И возник уже за спиной противника.

Ответный рубящий удар в шею оказался ложным — Слизерин метил куда ниже и, пробив магический барьер, серьёзно задел бок противника. Но и это были только цветочки — рядом разверзлась земля, и пыль и песок собрались в кокон, который сомкнулся вокруг защитника Хогвартса. Прошла минута, другая… Кокон сжимался всё сильнее, и когда показалось, что бой окончен, а Слизерин с довольной ухмылкой уже оперся о меч, изнутри послышался яростный рык. Хлынувшая из ниоткуда вода разметала земляные стены и отбросила тёмного мага.

«В бою сложная тактика не нужна. Все эти махи и прыжки — чушь. Твои движения должны быть скупыми, точными и расчётливыми», — припомнил Гриффиндор наставления учителя, собираясь с силами.

Салли так и дрался — просто, экономно, внешне неброско, но эффективно. А сам Годрик никак не мог поймать ритм, поэтому постоянно использовал перекаты и кувырки. Зачастую он понятия не имел, куда обрушится меч врага, поэтому и скакал козлом. Перемещаться в дыму он не умеет, а если аппарируешь на небольшие расстояния, получаешь массу неприятных ощущений. Да и силы небеспредельны — их беречь нужно.

— Неплохо, — оценил хмурый и мокрый Слизерин. Щелчок пальцами, и одежда снова сухая и чистая. — Применил магию своей стихии? Молодец, Одри. Ну ничего, скоро всё закончится.

Гриффиндору тут же пришлось отбивать комбинацию из двух колющих и одного рубящего. Третий колющий, играючи посланный вдогонку, вспорол ему кожу на груди. И опять его спасла исключительно магическая защита. Если бы не магия, так легко он бы не отделался. Увидев, как в глазах противника мелькнула боль, тёмный маг усмехнулся и стал атаковать ещё быстрее, хотя, казалось, на такое неспособен никто из смертных. Годрик практически не видел чёрный клинок, а направление очередного удара угадывал лишь по движению плеча и свисту воздуха. О том, чтобы ещё и нападать, он даже не думал. Отбиться бы... Он отступал, скользил в сторону, но враг снова и снова растворялся в воздухе, неизменно возникая за спиной. Силы были на исходе.

Удар, удар, ещё удар…. Мощные отталкивающие чары плюс магия четырёх стихий (и когда Салли научился ими повелевать?). В итоге то земля норовит выскользнуть из-под ног, то ветер бьёт в спину, подталкивая к врагу, то со всех сторон бушует яростный огонь... И хотя он уже наполовину оглох, время от времени слышал скрежещущий звук. Это клинок противника, пройдя защиту, в очередной раз врезается в магический барьер. Иногда казалось, что чёрная сталь — живая. Она извивалась, меняла форму, будто оплетая меч Гриффиндора, и продолжала безжалостно жалить.

— Ты жалеешь себя, ты слаб, — смакуя каждое слово, повторял Салазар, который даже не запыхался. — Для меня твои жалкие потуги — как укус комара.

Годрик начал задыхаться. Неужели он сдаёт? Руку словно притягивало к земле, а вывихнутая кисть до сих пор сжимала рукоятку меча только каким-то чудом... Неужели это и вправду конец? Похоже, Салли хочет помучить его подольше. А убить, только когда враг, окончательно обессилев, внутренне сломается и сам шагнёт под меч. Словно загнанный олень, который радуется вцепившимся в горло собакам.

Это сравнение с оленем и разозлило Гриффиндора. Уловив момент и выиграв пару мгновений, он с силой воткнул меч в землю и, прошептав нужные слова, снова потянул за рукоять. Меч раздвоился: один клинок остался в земле, а другой послушно лёг в левую руку. А ещё через миг в правой руке появился его собрат.

А затем Годрик обратился к дышащему магией замку и попросил сил и поддержки.

* * *

— Хельга! — в отчаянии вскрикнула Ровена. — Он же сейчас его убьёт!

— Скорее, они поубивают друг друга, — мрачно заметила та и поморщилась, когда Гриффиндора пырнул в живот возникший из ниоткуда кинжал. Внезапно вверх взвился золотой столб, и врагов раскидало в разные стороны.

— Надо это прекратить, — прошептала Ровена и ринулась вперёд.

— Стой! — крикнула Хельга.

Но было уже поздно...

* * *

Разглядывая свежий шрам прямо напротив сердца, Слизерин мрачно размышлял о собственной небрежности и самонадеянности. Сотню раз держать победу в руках и, тем не менее, умудриться пропустить укол в самое сердце. Тот с гарантией выписал бы любому пропуск в куда более совершенный мир, но, к счастью, Салазар Слизерин — далеко не простой смертный.

* * *

В гриффиндорской башне с судорожным вздохом проснулась Гермиона Грейнджер. Легла она, когда на тёмно-синее небо высыпали звёзды. А до этого целый вечер провела в раздумьях, сидя у окна спальни.

Хорошо, что соседки сплетничали в гостиной и не видели, как пару раз она тихо всхлипнула. Правда, минутную слабость поборола быстро. А затем, решительно смахнув слёзы, перевела дыхание и решила, что с Гарри ещё разберётся. Она не может потерять лучшего друга.

И пора выкарабкиваться из той психологической ямы, куда угодила. Девушка практически перестала учиться, почти не ела, не спала и сильно осунулась. Такое ощущение, что у неё на лице остались одни глаза, из которых пропал знакомый блеск. Только стараниями друзей она пока не слегла от изнеможения.

«Наконец-то и мисс Грейнджер подтвердила, что голова ученику дана исключительно для того, чтобы на ней росли волосы», — ехидно заметил на одном из последних занятий Снейп.

В тот день неожиданно для всех Гермиона Грейнджер взорвала котёл! Сама же «виновница торжества» отреагировала просто — отстранённый взгляд сквозь преподавателя. Тот даже забеспокоился — что стряслось с одной из главных заноз в... том месте, которое сильнее остальных притягивается к любимому креслу?

А тут ещё сон этот… Словно сама там побывала. И прямо-таки смотрела глазами очевидцев сражения и чувствовала их эмоции и переживания. И почему-то не отпускало ощущение, что почти тысячу лет назад именно так всё и произошло.

Часовая стрелка указывала на римскую пятёрку. Скоро рассвет. Сна — ни в одном глазу...

— Вот дерьмо! — Нормы этикета не для него — он хоть и принадлежал к аристократии, никогда их не придерживался. На языке вертелась исключительно ругань, да такая, что у представителей благородных семейств уши моментально свернулись бы в трубочку, а потом и вовсе сбежали. У Малфоев, Ноттов... всех этих грёбаных блюстителей крови. К Мордреду и под сучий хвост чёртов этикет! Кстати, это единственное, чем они похожи с... «оригиналом». Тот тоже за крепким словцом в карман не полезет.

Скрипнув зубами, старик отбросил длинный свиток, а потом одним только взглядом переправил его в камин, где весело танцевали красно-жёлтые языки пламени. Удивительно... вчерашний сквиб вовсю применяет беспалочковую магию.

Каким-то неуравновешенным он стал в последнее время. Не от настоящего ли Грюма заразился? Внутри бушевал ураган, и всё бурлило от негодования и злости. А недавняя выходка тупого гриффиндорца и вовсе лишила последней капли спокойствия. Не сдержись он и не прими правильное решение, дело могло принять крайне нежелательный оборот. Как для школы, так и лично для мальчишки. Убийство ученика Дамблдор бы не одобрил ни под каким видом. И плевать, что Лонгботтом не хотел вызывать демона, а всего лишь немного напутал в заклинании... Мерлин, да он ходячая угроза даже на прорицаниях!

Того и гляди, начнёт шатать от усталости, а нервы натянуты как струны. И виной тому последние штрихи в плане касательно Поттера да бессонные ночи в библиотеке. А потом, так и не отыскав нужную книгу, он применил настоящую слизеринскую хитрость, прокрался-таки в одно из самых охраняемых мест Британии и...

— И что в итоге, чёрти подери? — недовольно проворчал старик, помассировав длинными пальцами седые виски. В последнее время нередко гудела голова. Хотелось её оторвать и в насмешку подсунуть Дамби. И вообще — сделать с ней хоть что-нибудь. Главное — избавиться от одновременной тяжести и пустоты, которые мешают ясно мыслить. То-то бы Альбус удивился — не каждый день увидишь якобы мёртвого, хоть и частично. — Без надобности не высовываю носа из норы — вот что.

И правда — приходится буквально трястись над каждой свободной минуткой. И как только она появляется — цедя проклятия, корпеть над треклятыми отчётами. Стоит ли говорить про выразительный почерк остроухих? Да, выразительный такой, каллиграфический — каждая завитушка или замысловатая закорючка зачастую имеет не два, а три смысла. Вообще-то жаловаться грех, ведь записи не на гобблдуке, а на английском, но легче от этого не становилось. Где-то высоко-высоко, там — над облаками, ныне обезглавленный гоблин поправляет розовые подтяжки, роняя виноградины, и по-злодейски над ним хихикает. Когда он снова горбился над «любезно» предоставленными записями, больное воображение живо рисовало эту картину. В прорве пергамента, уже исчезнувшей в камине, нет ни капли необходимой информации! Появляется непреодолимое желание раскурочить чёртов стол и скормить ни в чём неповинные щепки и полированные палки адскому пламени. А разъезжающиеся в разные стороны глаза по-прежнему мозолит довольно внушительная стопка пергамента. Придушить этих гоблинов, четвертовать, колесовать и обезглавить, предварительно повесив… а потом засолить в бочке с огурчиками.

Хрум-хрум.

О да, извращённые мысли приносят сомнительное удовлетворение. Точно, пока изображал из себя сумасшедшего, крыша поехала. Что ж, нельзя пройтись по грязи и не испачкаться.

А ведь нужной информации в этих свитках и вовсе может не быть!

— Пора возвращаться в Хогвартс, пора возвращаться...

Но для начала необходимо как следует успокоиться. А что в этом случае поможет лучше сигары? Расслабленно развалившись в кресле, он чиркнул ногтем по кончику сигары и затянулся. Теперь только и остаётся отстранённо облизывать уголки губ и наблюдать за струйками дыма. Без малого неделя — море впустую потраченного времени, которое можно было провести куда приятней и полезней. Проклятье!

Можно, конечно, засунуть эту писанину дементорам в задницу и со спокойной душой свалить на Гавайи или на Лазурный берег. Как следует погреть старые косточки… очень соблазнительно. Девчонки, выпивка... Само собой, сначала оборотное. Останавливало одно — хоть в лепёшку расшибись, но ради блага магического мира нужно раскопать необходимые сведения любой ценой.

— Ха, блага, — неопределённо хмыкнув, он вперил взгляд в пустоту. — Двойника Великого Белого Мага не только Британия — мир не выдержит!

Закутавшись в мантию и едва в ней не утонув, он откупорил фляжку и отхлебнул не слишком приятное на вкус зелье. Впрочем, без него не обойтись. Без него никуда. Ну ничего, до летних каникул рукой подать, так что на днях маскарад закончится. А кто в здравом уме задержится в пустом Хогвартсе?

И с тихим хлопком Тобиас Снейп исчез.

* * *

Стремительно, едва ли не со скоростью Хогвартс-экспресса, приближался день Х — двадцать девятое июня. Последний день в Хогвартсе, день расставания не только с замком, который для некоторых стал домом, но и со строгими профессорами. Хотя через два месяца многие их увидят. А вот новых друзей...

Обитатели замка чувствовали витавшую в воздухе грусть, которая влияла на каждого и заставляла тоскливо сжиматься сердце. Пожалуй, за единственным исключением — Аргус Филч. Но кто о нём вспомнит? Сухарь, он и есть сухарь. Исчезни все студенты в неизвестном направлении, старик от радости наверняка сиганёт с Астрономической башни. Другое дело — подростки. За быстро пролетевший год почти каждый успел свести знакомство с такими непохожими на местных болгарами или француженками. Да, у них не так много общего, но дружбе это не помешало. И вот учебный год подошёл к концу... Да, обещания писать или даже заглядывать друг другу в гости были, но то уже совсем другая история. Такое ощущение, будто каждый лишился чего-то привычного, нужного и вкусного. Конец безмятежной болтовне в гостиных по вечерам, немногочисленным совместным занятиям, которые появились после Рождества, прогулкам, играм в квиддич...

Только слепой или упрямый не заметит, что Министерство и профессора не зря старались. Ведь главная цель турнира — не выиграть любой ценой, а наладить связи. И хорошо, что взрослые сумели донести это до учеников. Да, соперничество было, и победить хотел каждый. Слава, деньги, почёт... кто от такого откажется? И всё-таки честь — гораздо важнее, поэтому ударить в грязь лицом на глазах у заграничных магов не хотел никто.

На самом деле, получилось на удивление хорошо. Дошло до того, что кое-кто из болгар сумел совершить практически невозможное — примирил нескольких гриффиндоцев и слизеринцев. По крайней мере, теперь при встрече никто не размахивал палочкой и не проявлял открытой враждебности. И преподаватели молили Мерлина, чтобы оставшаяся хрупкая корочка неприязни снова не покрылась толстым слоем льда — пусть и дальше тает.

За несколько часов до начала прощального пира в замке царила невообразимая суматоха — студенты складывали пожитки или разыскивали друзей, с которыми, возможно, больше не увидятся — сразу после праздника иностранные гости отправятся в родные края.

И Виктор Крам — молодой, но уже всемирно известный волшебник, здесь ничем не отличался от остальных. Поэтому решил, что настало время поговорить с одной гриффиндоркой. Прокладывая дорогу сквозь «строй» фанаток, которые так и норовили повиснуть на шее или хотя бы дотронуться до мантии (а лучше — порвать её на сувениры), он искал знакомую каштановую копну. Однако девушка как сквозь землю провалилась. Впрочем, в последнее время она появлялась только за обедом и выглядела, мягко говоря, неважно: отстранённый взгляд, плотно сжатые губы и круги под ещё недавно такими выразительными глазами.

Для начала Виктор решил заглянуть в совятню. В конце концов, он сейчас рядом, а вдруг именно там встретит Гермиону? Впрочем, в башенке было безлюдно, а тишину нарушали только редкое уханье и шум крыльев. Кривя губы, у выхода он ловко увернулся от нескольких капель белого дождя и, пробежав по лестницам, вылетел во двор. И если бы смотрел по сторонам, не врезался бы во что-то мягкое и тёплое.

У кого ещё живот на уровне его лица? Риторический вопрос... конечно же у Хагрида.

— Привет, Виктор, — прогремел над ухом раскатистый бас, а затем его аккуратно поставили на ноги и отряхнули от невидимой пыли. Судя по всему, полувеликан был явно чем-то расстроен. — Эт, чегой-то я совсем неуклюжий стал, да...

Ощущения ниже среднего — как у магловскогго футбольного мяча, к которому как следует приложились. И зачем Хагрид решил почистить ему одежду? На разминке перед тренировкой позвонки и то тише хрустят. Рёбра тоже «спасибо» не сказали, а сам он чуть снова не уткнулся носом в траву.

Болгарин поморщился.

— Ты тут не причём, а вот мне не худо бы вынуть глаза из задницы, — успокоил он добродушного лесничего. А потом заметил чем-то заляпанный конверт. — В совятню идёшь?

— Да, это Чарли надо отправить. По поводу... эээ, зверюшки одной. Домашнего питомца, немного шаловливого, — Хагрид неубедительно улыбнулся. — Хороший он парень, выручил... Чарли Уизли.

— Понятно, — нервно хмыкнул Виктор. С рыжеволосым парнем он слегка знаком, поэтому имел представление, о какой «зверушке» идёт речь. Настороженно оглядев собеседника, он с облегчением выдохнул — кажется, с собой Хагрид никого не таскал. Пока. — Ты Гермвонну не видел?

По-английски он теперь говорил гораздо лучше, вот только имя мисс Грейнджер по-прежнему правильно произнести не мог.

— Дык, не заходит она ко мне, да и ты перестал заглядывать. Вот не знаю... И Гарри. Пропали куда-то, уже неделю нашу троицу не видел. Забыли старика...

— Ты в три раза моложе Дамблдора. Значит, не такой уж и старый. Ладно, Хагрид, бывай, а то у меня ещё куча дел. И спасибо тебе за уроки — в лабиринте очень помогли. — Они распрощались, Крам сразу же нацепил привычную хмурую маску, а чуть позже прошептал: — Мы ещё встретимся, и наверняка не один раз.

Виктор не соврал — дел и вправду было полно. Вовремя вспомнилось, что просил заглянуть Каркаров. А с девушкой он ещё поговорит — пир-то она точно не пропустит.

* * *

— Альбус, как он? — обычно строгая Минерва крайне озабоченно вглядывалась в лицо мистера Поттера, силясь понять, изменилось ли за неделю хоть что-нибудь. Присев рядом с боссом на краешек кровати, она потрогала мальчика за руку. По-прежнему холодная. — Ему лучше?

Директор с сожалением покачал головой.

— Даже не знаю, как это назвать. Гарри ушёл далеко в себя... Он не мёртв, но и не спит. Это какое-то промежуточное состояние. Мозг функционирует, но как-то вяло, да и весь организм работает очень медленно. Библиотека не помогла — я перерыл кучу книг. Портреты коллег заверяют, что не имеют понятия.

— А Годрик...

— Хмуро отмалчивается. Или тоже не знает, или не решается поделиться. Вот такие дела. — Дамблдор ненадолго задумался. — Только пробормотал что-то невнятное. Мне кажется, в качестве портрета он помнит далеко не всё, что знал при жизни.

— А на лето мистер Поттер тоже останется здесь? — Минерва тяжело вздохнула. — Может, лучше в Мунго?

— Поппи не против за ним приглядеть. Ты же знаешь, многим целителям Мунго до неё как до Луны на гиппогрифе. У неё прирождённый дар.

— Но нельзя же всё пускать на самотёк. С мальчиком творится неладное, и логичней пригласить как можно больше...

— Не вижу смысла, — спокойно перебил Альбус. — Это тот случай, когда количество ничего не изменит. Похоже, он сам должен выкарабкаться. А если в Мунго узнают, что с Мальчиком-Который-Выжил что-то стряслось, они сразу же сообщат Корнелиусу. И я готов сделать ставку у близнецов Уизли — он сорвётся сюда раньше чем доужинает.

— Допустим, этот вопрос мы решили, — в голосе Минервы сквозило сомнение. — Но ещё меня беспокоит мисс Грейнджер. Согласись, взрывать котлы и путать дьявольские силки с одноцветником — не в её репертуаре.

— Да девочка просто устала, — директор улыбнулся. — Ни я, ни даже Мерлин с таким усердием не вгрызались в книги. За лето отойдёт и снова станет терзать преподавателей вопросами по программе за шестой или седьмой курс.

В последний раз взглянув на Гарри, Дамблдор поправил на нём одеяло и вышел из больничного крыла вместе со своим замом. Пора держать речь перед студентами трёх школ и сотрудниками Министерства.

Фанфик был кусочками переписан.

------------

Куда не глянь — всюду непроглядная темень. Сзади, спереди, справа, слева… Тьма милостиво приняла в свои объятия и не отпускает. Собственного носа не видно!

В безвыходные на первый взгляд ситуации он попадал с поразительной регулярностью. Да вся его жизнь — сплошная… ситуация. Так что можно принять героическую позу и авторитетно заявить: «Тонешь в дерьме? Батька Гарри — решение всех проблем. Батька Гарри — и ваши василиски станут мочиться под себя». Хороша самореклама — если с авроратом не сложится, будет чем заняться. Тем не менее, до сего дня он ни разу полностью не лишался главного чувства — зрения, конечно же.

Непроглядная тьма словно ослепила, и отступать явно не торопится. Все его потуги оказываются не менее жалкими, чем барахтанье рыбёшек в прочной сети. Жаль их, но себя любимого жаль ещё сильнее.

Есть ощущение, что руки теперь — готовая приманка для вурдалаков. Наверняка уже стёр ладони об эти стены. А как иначе перемещаться, не ориентируясь в пространстве? То-то же. Брести дальше, чувствуя холодные камни и бесполезно крутя головой — только так и выживать. А этих чёртовых поворотов не счесть! Настоящий лабиринт. Так и идёшь, внимая голосу тетушки Интуиции. И за какие грехи? Мда, чертоги дьявола оказались какими-то безвкусными... для незрячего.

Напрашивалось всего лишь одно объяснение, и оно, мягко говоря, нисколько не утешало. Да что там — мысль о возможной слепоте пугала до чёртиков. Ведь в его «любимый» чулан под лестницей не проникало ни единого лучика, поэтому он приноровился видеть в темноте как никто другой.

Каким образом он оказался в этом странном месте? Непонятно. Просто в один «прекрасный» миг вдруг осознал, что сидит на холодном камне. Беспокоясь о будущем потомстве, он мгновенно вскочил и… с тех пор могло миновать и пять минут, и пять часов — время не ощущалось вовсе. Мда, ещё одна загадка. Непонимание как гора давит на плечи и заставляет паниковать. В итоге Гарри сделал вывод, что влип по самые уши. Тем не менее, крепко выругался и постарался взять себя в руки. Ну не дрожать же как загнанный кролик! Его рациональной стороне всё равно не поможет.

Кроме горящих ладоней, других частей тела не чувствовал. Бездумно переставляя ватные ноги, Гарри топал по очередному коридору и едва-едва не падал от усталости. Присесть и отдохнуть тоже нельзя — появившийся из ниоткуда животный страх буквально толкает в спину. Казалось, за ним неотрывно следят. И недобро так усмехаются.

Подарок Прометея подоспел как никогда вовремя — тусклый огонёк вдали придал прыти, словно глоток бодрящего зелья. Моля несуществующих богов, что всё это — не бесплотный мираж и не игры бредящего подсознания (и призывая остатки везения), Гарри рванул из последних сил.

И в который уже раз удача ему улыбнулась. Он очутился в просторной комнате и без труда узнал слизеринскую гостиную. Здесь он побывал лишь однажды, но, оказывается, его память запечатлела всё в подробностях. Чувствуя острую боль в боку, Гарри упёрся руками в дрожащие колени и попытался перевести дух.

Но тут дрогнуло пламя в камине, исказились тени, прошелестел ворс мягкого ковра, и вот уже на него с величайшим презрением взирает самый настоящий двойник. Да-да — из плоти и крови. Его точная копия… правда, с непривычно высокомерным выражением на лице. Во взгляде читается превосходство и безмерная брезгливость, губы кривятся в усмешке, а в глазницах жгучей ненавистью полыхают два уголька. Картина маслом, да только мадам Эстетика давно испарилась в неизвестном направлении.

На его спине одинокая капля липкого холодного пота оставила влажную дорожку. Вскоре за ней последовали другие, и Гарри тотчас взмок до нитки.

— Гарри Поттер, — прошелестел Риддл и сощурил полыхающие глаза. Этот безучастный тон заставил сердце пуститься в пляс, вызвал табуны мурашек, а заодно — непреодолимое желание помахать Смерти белым платочком. Замогильный, низкий и тягучий голос. — Любимец Фортуны, мальчик, оставшийся жить по воле судьбы, — сжав тонкие губы, «гость» буравил гриффиндорца пронизывающим взглядом. А потом с сожалением продолжил: — Истинные пророчества не лгут — придется смириться и решать вопрос нашего сосуществования как можно скорее.

Будучи маленьким и беззащитным, Гарри боялся дядю Вернона пуще огня. Заслышав яростный ор родственника, он вжимался в половицы и чувствовал, как сердце ухает куда-то в пятки. Однако, став постарше, он научился не обращать на подобные вопли никакого внимания, что приводило Дурсля в ещё большую ярость. Ещё бы! Его, Вернона Дурсля, не слушает и совершенно не боится какая-то мелюзга! Поднять на племянника руку (чтобы этот стеклянный взгляд больше никого не раздражал) боров не смел, дабы не привлекать внимания органов опеки, и дело ограничивалось только чуланом, подзатыльниками и очередной голодовкой. К сожалению, Лорду плевать на какие-либо там комитеты — он спокойно влепит Аваду, и тогда ты покинешь этот бренный мир навсегда. Хоть заигнорируйся — всё равно не поможет.

Вот теперь и впрямь пора паниковать. Да и палочки по-прежнему нет.

В этот момент лицо двойника потекло, словно восковое. Крупные серые капли быстро катились вниз, «подгоняя» друг дружку и слипаясь на глазах. Сам Тёмный лорд замер как истукан но, похоже, ничуть не опасался нападения. Наконец трансформация завершилась: капли образовали чёрный плащ до пола, а лицо теперь смахивает на змеиное. Безносый и лысый, он настолько бледен, что, казалось, светится в полумраке.

Эх, эдакого «красавца» — да на обложку глянцевых журналов. Тиражи точно взлетят до небес!

Пуф!

Это рядом с левым ухом появилось странное белое облачко. Нет, не привидение. Он пригляделся внимательней. Да ведь это Каспер! Один в один, только вот... хм… с лицом Гермионы Грейнджер. Так, доигрался. Кажется, пора завязывать с наркотиками: тут тебе и слепота, и Гермиона-Каспер, и Волдеморт, который того и гляди куда-нибудь утечёт... Ну её — эту Помфри с её зельями!

— Ну, ты тут постой, — пробормотал Гарри, схватил за руку призрачную подругу, которая беззвучно открывала рот, и рванул туда, откуда пришёл. Похоже, он таки нашёл своё признание — бегать от Тёмного лорда.

Его преследовал ледяной смех Волдеморта, но вскоре затих вдали. Впрочем, неудивительно — Гарри беспорядочно петлял, не разбирая дороги. Благодаря фосфоресцирующей Гермионе, которая освещала путь, барахтаясь где-то за спиной на вытянувшейся руке, он даже в стену ни разу не врезался. И через несколько минут окружающая обстановка резко изменилась — он выскочил из лабиринта.

Но теперь вокруг простирался белёсый туман.

— Оторвались, — прохрипел Поттер и наконец-то посмотрел в сторону подруги.

Из горла вырвался мучительный крик — рука, которую он продолжал сжимать, оказалась просто рукой. Без хозяйки. Он выпустил ладонь, и потускневшая нить (вот как растянулась рука Гермионы) улеглась на... рельсы. Словно тоненькая призрачная паутинка едва-едва освещала пути.

И пока он с ужасом вспоминал, где потерял подругу, и представлял, как однорукая Гермиона заливается слезами и взывает о помощи, так и не услышал самого главного — долгих приближавшихся гудков.

А Хогвартс-экспрессу всё равно кого переехать.

* * *

Без очков — как без рук. Перед глазами всё расплывается, а добрая половина красок куда-то подевалась. Он по привычке протянул руку, взял очки за дужку и нацепил на нос. И не сразу сообразил, что тумбочка, на которой лежала незаменимая вещь, стояла в противоположном углу.

Где-то на третьем курсе в больничном крыле у него появилась собственная койка. Мадам Помфри любит по-доброму поворчать на юных пациентов и слегка пожурить за небрежное отношение к себе, но вот на Гарри с досадой махнула рукой. В итоге после матча, на котором гриффиндорский ловец упал с метлы, она закрепила за ним кровать и тумбочку. И он не удивится, если подтвердятся слухи, что для Золотого мальчика медикаменты заказывают отдельно.

Хотел бы он знать, какая тварь покусилась на его кровать?

Кстати, о мадам Помфри — вот и она. Топот такой, будто стадо бегемотов пытается успеть на водопой раньше стада слонов. Поразительный нюх! Он только-только в себя пришёл, а она уже тут как тут.

К счастью, про свои «астральные» приключения Гарри пока не вспоминал.

— Мистер Поттер, вам нужно лежать! — выдала целитель, увидев его потуги. Интересно — она выдохнула с явным облегчением, но выглядела озадаченной. Гарри отрицательно покачал головой. Нет, отлёживать бока не он собирается. Чувствует себя прекрасно — словно отдохнул на сто лет вперёд. — Только постельный режим. Мерлин, ну что за дети пошли!

Только вот энергии столько, что плещет едва ли не из ушей. Какой тут постельный режим?

И тут произошло сразу несколько невероятных вещей.

Кто-нибудь из вас или ваших знакомых хоть раз взлетал на манер Питера Пэна — безо всяких там палочек, мётел и гиппогрифов? Вот только без сказок, пожалуйста.

Само собой, вместо того, чтобы взлететь под потолок, он всего лишь хотел встать. Только вот выполнить простую повседневную задачу на этот оказалось сложно. Так что теперь висел в паре десятков футов над кроватью, чем перепугал не только зажмурившуюся от страха Помфри, но и себя самого. Но потом судорожно выдохнул и медленно опустился вниз. И сделать это оказалось не труднее, чем сойти с лестницы.

Мадам Помфри даже рот открыть не успела, а её будущие вопросы уже встали у пациента поперёк горла. Гарри мысленно взмолился, чтобы она оставила его в покое и тихо-мирно удалилась по своим делам.

Он не читал и даже не слышал, что волшебники вот так способны подниматься в воздух. Точнее, просто так. Ну а когда хозяйка больничного крыла внезапно тряхнула головой и вышла за дверь, Гарри обхватил голову руками и присел на краешек огромного трёхногого табурета. Кстати, откуда он тут взялся? Хагрид, что ли, принёс? И почему именно трёхногий? Такой устойчивей своих четырёхногих «собратьев»? Ладно, что-то он отвлёкся.

Левитировать словно привидение, применять пространственную магию и мысленно внушать людям свои желания… это и для Дамблдора чересчур, а для него и подавно. Да, Гарри Поттер — волшебник необычный и вполне одарённый, но такое и вовсе ненормально!

Ведь ненормально, верно?

Есть над чем поразмыслить.

Тут он заметил, что на соседней тумбочке кто-то оставил «Ежедневный Пророк». Так, посмотрим. Судя по дате, он провалялся в лазарете минимум шесть дней. Минимум!

Бегло просмотрев первую полосу, Гарри наткнулся на малюсенькую заметку — Рита Скитер весьма сухо поведала, что они с Седриком Диггори разделили выигрыш.

Совместная фотография чемпионов поступит в редакцию после восстановления одного из главных участников Турнира Четырёх — Гарри Поттера. Ваш корреспондент держит руку на пульсе, и вскоре весь мир в последний раз сможет лицезреть этих замечательных волшебников на общем фото в рамках Турнира.

О подробностях его «восстановления» ни слова. То ли Дамблдор всё замял, и Министерству так и не досталось ни единого «жареного» факта, то ли сам Фадж наложил вето. Впрочем, это не помешало Рите Скитер взять ещё пару интервью у слизеринцев. Само собой, те снова его изобличили как негодяя и мошенника. Ничего особенного — жизнь продолжается.

Фото надменного Малфоя он с удовольствием впечатал в тумбочку. Ну и подумаешь, что тот скривился — настоящему-то ничего не станется.

В Большой зал Гарри входил с тяжёлым сердцем. Ну да, сейчас все накинутся с расспросами.

А он ничего не помнит.

* * *

Прошла неделя, а интересного — кот наплакал. Почти ничего не изменилось

А сегодняшнее мероприятие заранее нагоняло на Тобиаса зелёную тоску. Сейчас он скучающе следил за рассаживающейся оравой гриффов, попутно совершенно бездумно выводя узоры на рассыпанном сахаре. И те не замедлили превратиться в эмблему Пожирателей. Нет, не так он планировал провести сегодняшний вечер. Посидеть в кресле с кубком вина, в тишине и покое насладиться благородным напитком… но пришёл один бородатый хрыч и всё испортил.

Тем временем этот самый бородатый хрыч шушукался с МакГонагалл и даже не смотрел в его сторону. И на «проделки» с сахаром не обращал никакого внимания. Прямо сейчас можно выстроить учеников в шеренгу и скосить этих оборванцев из пулемёта. Это в нём наверняка магл говорит. Да что таить — попадись ему под руку огнестрельное оружие, плеваться бы не стал. Применил бы по назначению.

Наконец под знаменитым сводом собралась вся школа: отважные и тупые гриффиндорцы вместе со слабаками-шармбатонцами, пуффендуйцы и когтевранцы сами по себе, а вот слизеринцы нашли себе достойных и интересных собеседников (ни для кого не секрет, что за Дурмстрангом водится слава «тёмной» школы). А вот Крам предпочёл компанию поникшей Грейнджер и теперь невозмутимо жуёт травку.

Вот, девочка, твоё слабое место видно как на ладони. Вот почему дружбу (и вообще любые проявления приязни) нужно незамедлительно вырывать с корнем. Иначе камень души быстро обрастёт ненужной зеленью. Главная заповедь жизни: только проклюнулся росток — чик! Опасный сорняк, опасный. Людей в овощей превращает.

Мальчишка Крам исподлобья кинул очередной орлиный взгляд на преподавателя ЗОТИ. Впрочем, болгарин давно с него глаз не спускает. И неизвестно, что лучше: то, о чём Снейп первоначально думал с безразличием, или же ненавязчивая слежка. Дурень. Шавка за волкодавом подглядывает. Ха!

Выкинув из головы подопечного Каркарова (чёртов предатель!), лже-Грюм по обыкновению проверил еду на зелья и яды. Впрочем, никто и бровью не повёл — за минувший год все уже свыклись с его паранойей. И только потом впился зубами в куриную ножку. Помня, что «дичь с грядки» не заменят никакие зелья, а в его возрасте следует употреблять побольше витаминов, он положил побольше салата и добавил парочку фруктов.

Закон «не наедайся» Снейп твёрдо уяснил лет пять назад. А то вдруг пожар, а он с дивана подняться не может? Да мало ли? И вообще — он уже далеко не мальчик. Это молодому можно глотать всё подряд и сколько угодно.

Покосившись на доброго дедушку, Тобиас вновь углубился в клубок запутанных мыслей и вернулся к вчерашней головоломке. Как говорится, непонятно от слова «совсем». Что за игру затеял директор? Какой «гениальный» план приводит в действие?

Три дня назад он оккупировал больничное крыло под предлогом «надо бы проверить пацана на следы тёмной магии». И тем самым легко избавился от посторонних глаз и ушей. Провести несколько обрядов, которые недавно почерпнул из одной полезной книги, тоже труда не составило. И всё встало на свои места. Правда, появился целый ряд новых вопросов.

Над причиной, почему Риддл так и не сумел окончательной подавить Поттера и сам оказался на грани миров, голову ломать не пришлось. Но ответ потряс. Снейп проверял снова и снова, однако результат оставался неизменным и сбивал с толку.

Да он глазам своим не верил!

Итак, если вкратце. Он в курсе, что в Поттере засел крестраж Тёмного лорда (собственно, сам его и активировал). Изначально предполагалось, в теле Гарри Поттера окажется самая поздняя версия Волдеморта — с жаждой крови, мести и свершения дел великих. Что логично, ведь мальчишка стал последним сосудом для его души.

Но всё оказалось гораздо интригующе.

В шрамоголовом спасителе сидел крестраж юного Риддла, который Том создал предположительно в шестнадцать лет. То есть, когда убил отца и деда. А тот будущий Тёмный лорд был гораздо мягкосердечней.

Какого обвислого Мерлина?!

И вот тут начинается самое интересное.

Во-первых, про крестражи мало кому известно. Даже самые подкованные в чёрной магии могли не знать про такой способ обрести бессмертие. Во-вторых, чтобы заменить осколки, требовались колоссальные усилия. А он не сомневался, что кто-то подсадил в Поттера самый первый крестраж, а в прежнее вместилище засунул созданный при попытке убить мальчика. Или уничтожил — тут пока вопрос.

В общем, вывод напрашивался сам собой. Единственный знакомый волшебник, который способен провернуть такую авантюру, сейчас поправляет длиннющую бороду и уминает за обе щеки. Интересно девки пляшут, интересно…

— Итак, закончился ещё один год. Пришла пора подводить итоги, — это Дамблдор вышел к любимой кафедре и принялся разглагольствовать. Вон как руки расставил — будто хочет обнять каждого. — Турнир Трёх волшебников обещал нам...

Разом заныли зубы. Слушать слащавый шестичасовой доклад Амбридж и то приятней, чем смотреть на душевнобольного клоуна, причём бесплатно. К сожалению, мягкие стенки его не удержат, вот и сидит в школе.

В этот момент створчатые двери Большого зала распахнулись настежь, и в зал ворвались с десяток человек. Все они выстроились в шахматном порядке — впереди мужчины с палочками наголо, позади — волшебницы, готовые их прикрыть щитами. Докатились, бабы в оруженосцах! А по бокам — о, Мерлин! — две грёбаные мантикоры!

Чокнутые идиоты! Магические путы для этих созданий — что верёвочный ошейник дракону. Половину Хогвартса разнесут! Недаром их с огнедышащими включили в один класс. Кажется, директор моментально оценил обстановку и одним взмахом руки выставил барьеры вокруг учеников. А дальше направился навстречу «гостям».

— Директор Дамблдор! — чинно поклонилась Амелия Боунс. Сейчас она выглядела строже, чем обычно. А следом прибыла каталка, в которой восседал настоящий Грюм. И без ноги и глаза выглядел куда страшнее, чем пара мантикор.

— Ты арестован, сукин сын! — вот так он поприветствовал двойника и недвусмысленно чиркнул пальцем по горлу. Впрочем, лже-Грюм уже воспользовался суматохой и бочком выбрался из-за стола, проклиная это чёртово тело. Запахло жареным, и это не курица!

Профессора застыли в замешательстве.

Прикинув варианты, он сплюнул с досады. Оставался единственный выход: с двух шагов — и в окно. Выход из зала перекрыт — связываться с этой сворой рискнёт только сумасшедший, а отступать в Зал Наград… смысл? Без воды и продовольствия запертый в четырёх стенах долго не протянет.

— Потом дерьмо отстирывать будете! — взревел Грозный Глаз. — Взять его, сукины дети! Всем оклад срежу!

Но Дамблдор всё-таки успел в последний момент метнуть заклинание и ловко поймал палочку обезоруженного Тобиаса Снейпа. Директор покачал головой — ловить беглеца смысла нет.

Говорили мамы детям — остерегайтесь окон! С палочкой ещё можно выжить, применив амортизирующие чары, а вот без неё… в общем, понятно. Это Дамблдору без палочки ни жарко ни холодно, но не у всех столько силы и мастерства.

А Гарри под шумок прошмыгнул на свободное место, философски пожал плечами и накинулся на полюбившийся буйабес. Барьеры барьерами, мантикоры мантикорами, злодеи злодеями, а обед — по расписанию. В конце концов, он уже неделю без еды!

Рон точно одобрит.

Оцепенение спало, и воцарился бедлам.

В последующий час случилось много событий и состоялось немало неприятных разговоров.

Учащихся быстро вывели из Большого зала через комнату Наград — эвакуация заняла минут десять. И всё дело в самих студентах — они постоянно оглядывались на мантикор, создавали толчею, а потом пытались в панике протолкнуться к выходу. К счастью, всё ограничилось синяками и ссадинами.

Пришлось вмешаться директору. Усилив голос магией, он напомнил о надёжности щитов и попросил подопечных организованно покинуть помещение. Правда, в это время беснующиеся звери начали биться о почти невидимые барьеры, что отнюдь не прибавляло спокойствия. Окончательно утратив контроль над тварями, авроры бросились врассыпную.

И почти никто из студентов не услышал ни разъяренной МакГонагалл, которая доводила собеседницу до белого каления, ни визгливых ноток в голосе истеричной дамочки из Министерства.

— Вы в своём уме? — губы преподавателя трансфигурации побелели от гнева. А ученики знают — дальше следует буря. Не замечая бесчинства у себя за спиной, кабинетная сошка лишь жеманно улыбнулась. — Притащить в школу два существа класса А! В зал, где полно детей! Где разрешение Попечительского совета? Вы бы еще парочку драконов привели без намордников!

— Милочка, Министерство — главное учреждение магического сообщества. Министру Фаджу не нужны никакие подписи и разрешения от некомпетентных людей. Он всего лишь беспокоится о безопасности будущего поколения, чего нельзя сказать о школьном персонале!

— Так покажите мне министра Фаджа здесь и сейчас. Быть может, он беспокоится за собственную репутацию и свою шкуру, раз сюда не сунулся? — Минерва скрипнула зубами. Вот она-то как раз видела всё. — Здесь школа. Школа, понимаете, а не полигон, где выгуливают смертельно опасных тварей. Эти создания в любой момент могут оборвать путы и пробить щиты.

Долорес побагровела от злости.

— Чтобы поймать преступника, министру Фаджу присутствовать вовсе не обязательно — для этого есть авроры, дорогуша. Видит Мерлин, Хогвартс превратился в балаган. Министерству давно пора навести здесь порядок.

— Хогвартс испокон веков не зависит от Министерства. А за порядок здесь отвечает исключительно директор.

— О, это ненадолго, — вновь расцвела Жаба. Она поцокала языком и сладким голосочком добавила: — Поверьте, это мы быстро исправим.

Даже не дослушав, Минерва покинула министерскую стерву и поспешила на помощь. Дело принимало нежелательный оборот. Теперь мантикоры вовсю размахивали хвостами, да и про когти не забывали. Честно говоря, только чудом пока никто не потерял головы. Выверенным движением палочки профессор превратила скамьи в быстрорастущие лианы. Ещё секунда — и те захлестнули лапы, обвили пасти хищников и прижали их к полу.

Это их немного задержало, но ещё больше — разозлило. Наспех сотворённые клетки звери даже не заметили, просто-напросто разметав прутья словно бумажные. А чтобы наколдовать что-нибудь посолидней, понадобится времени. Только вот поди заставь их постоять на одном месте. Дамблдор с досады поморщился.

Мантикор совсем не зря считают опасными — человеческая магия на них почти не действует, а приказам они подчиняются весьма неохотно. Зачастую даже знатоки из заповедников и отчаянные любители живности не решаются приближаться к клетке ближе, чем на десять футов. Но только не хогвартский полувеликан.

Рассудив, что «милашки» ему не навредят, Хагрид неосторожно подошёл слишком близко и пропустил мощный удар лапой. Правда, пролетел немного — ударился о стоявший рядом постамент и грузно осел на пол уже без сознания. Ловко отлевитировав лесничего на безопасное расстояние, мадам Помфри склонилась над ним и закусила губу. Самые настоящие борозды на теле нужно обработать, причём срочно.

А вот ещё одному магу повезло гораздо меньше. К сожалению, случилось то, чего так опасалась Минерва. Под раздачу попал молодой аврор — резким щелчком хвоста мантикора срубила-таки голову незадачливому выпускнику Академии. Разбрызгивая кровь по начищенному полу, голова откатилась от тела на расстояние вытянутой руки и замерла лицом вниз. Несколько новобранцев едва не расстались с содержимым своего желудка.

Громко (и не слишком цензурно) выразив своё отношение к происходящему, Снейп не погнушался запустить каким-то мерзким проклятьем. В шкуру исчадия ада ударил чёрный луч. Взвизгнув, мантикора подскочила и принялась осматриваться в поисках обидчика.

— Бить на поражение! — бешено заорал Грюм с каталки, когда обе твари очутились у входа в Большой зал, а все профессора и авроры сгрудились у преподавательского стола. Испытывая ужасную слабость после долгого заточения, Грозный Глаз уж точно не мог сражаться. Да ещё и без ноги и глаза.

— Стойте!

В этот самый момент на середину зала выбежал студент в ало-золотой мантии. Сердце колотилось как бешеное, поджилки тряслись от страха, а перед глазами стояло обезглавленное тело, но... Интуитивно и не очень неуверенно он поклонился, глядя ближайшей мантикоре в глаза. Когда-то же таким образом удалось подружиться с гиппогрифом. Правда, те гораздо дружелюбней…

— Поттер, ты что творишь!? — подоспевший Снейп хотел схватить несносного мальчишку за руку, однако пальцы наткнулись на невидимую преграду. — Жить надоело?

— Не мешайте, профессор, — прошипел Гарри.

Снейп почувствовал лёгкий толчок и по инерции сделал несколько шагов назад, дабы не упасть.

А нежданный спаситель медленно двинулся вперёд. Мантикоры рассерженно шипели, передвигаясь с кошачьей грацией на мягких лапах, и предвкушали обед, который сам шёл к ним прямо в пасть. Они были готовы кинуться на него в любой момент и разделить между собой нежную тушку глупого человечка. Гарри буквально это чувствовал.

Ощущая, как закипает злость и появляется азарт, Поттер закрыл глаза. Он одолел короля змей, перехитрил хвосторогу и несколько раз обмакнул Волдеморта в дерьмо. Так неужели станет бояться каких-то распоясавшихся кошек?

Не сводя с них пристального взгляда, Гарри бесстрашно шёл вперёд. Если уж они не поняли, с кем связались, он их быстро поставит на место. Так, продолжаем смотреть в глаза.

Сзади что-то испуганно кричали, его звали и проклинали, а Поттер, не обращая ни на кого внимания, просто шёл с одеревеневшей спиной. Гарри и сам не понимал, что его сподвигло снова искать приключений на свою многострадальную пятую точку, но он уже здесь. И отступать слишком поздно.

До мантикор оставалось футов пятнадцать. Гарри уже видел своё отражение в их зрачках. А сами кошки выглядели порядком удивлёнными и только рычали. А заодно принюхивались.

— Сидеть! — властно гаркнул Поттер.

Мантикоры протестующе рыкнули и раздули ноздри, но, похоже, теперь были не столь уверены в своём превосходстве.

— Я сказал СИДЕТЬ! — Гарри хлестнул их по бокам наколдованной плёткой. Это заклинание он выучил, когда читал дополнительную литературу по Чарам к Турниру. И, как показала практика, не зря.

Звери уже во второй раз за вечер взвизгнули, и неожиданно даже для себя сели на пол и отвели взгляд от властного человека. Заметно, что они в смятении и не могут понять, когда закуска превратилась из добычи в охотника. И почему так вышло — тоже. Теперь они в страхе жались друг к дружке и больше напоминали нашкодивших котят, чем гордых и свирепых хищников.

— Хорошие киски, — заглядывая прямо в глаза, Гарри одобрительно потрепал одну из них по голове (правда, рука чуть дрогнула). Не привыкшая к ласке, мантикора дернулась как ошпаренная. — А теперь — лежать!

Гарри надеялся, что команды они более-менее понимают. И точно — через минуту уже надевал наколдованные намордники. Сдавай он в этом году экзамены, МакГонагалл без колебаний поставила бы ему «Превосходно» прямо сейчас.

Зал накрыла тишина, и Гарри обернулся. Почти все таращились на него с открытыми ртом. Разве что Снейп глядел с прищуром, а Дамблдор — устало. И только неприятная женщина в розовом злобно поглядывала из-под стола.

— Они просто хотели поиграть, — пояснил Гарри, поглаживая ту, что слева, за ушком. Но тут его взгляд упал на труп и, и жизнерадостность как рукой сняло. — Правда, немного неуклюже, но без злого умысла. — Когда он представил реакцию Дурслей, его лицо просветлело. — А можно их себе оставить? Ну пожа-алуйста!

Ещё через пару минут в Большом Зале осталось гораздо меньше народу. Несмотря на жалобные просьбы Гарри Поттера, ему не разрешили. В конце концов, авроры накинули на недовольных мантикор порталы-ошейники и исчезли.

Амелия Боунс промокнула лоб платочком и только теперь убрала палочку. Идея взять с собой этих чудищ с самого начала показалась неудачной. Но хоть она и глава департамента магического правопорядка, на своём настоять не удалось — Амбридж выше рангом. В итоге ситуация… слегка вышла из-под контроля.

— Мадам Боунс, — к ней подошёл подчинённый, — мы обшарила под окнами всё. Тела нет.

— То есть как? — удивлённо спросила Амелия. Усталость как рукой сняло. — Ищите, Бродман, ищите, оно обязательно там. Человек не может выпрыгнуть на скалы с такой высоты, а потом преспокойно уйти.

— Но его нет, — подытожил аврор. — Мы трижды прочесали территорию вдоль и поперёк, но тела не нашли, пропади всё пропадом. Нашли только глаз Аластора Грюма, да и тот, скорее всего, просто вывалился при трансформации.

Глава ДМП тяжело вздохнула и покачала головой.

— Ладно, Эрик, сворачивайте поиски и марш отсыпаться. Увидимся утром, тогда и передадим дело аврорату. Пусть сами ловят сбежавших самоубийц. Это уже немного не по нашей части.

— Есть, мэм.

А у самой Амелии оставались дела в школе. У неё накопились вопросы к директору. И Альбус Дамблдор непременно должен на них ответить, иначе она примет радикальные меры. Как никак, безопасность учеников превыше всего.

В результате из кабинета старика она выползла полуживой. И хотя чётко понимала, что ей просто навешали лапшу на уши, но ведь и придраться не к чему. К сожалению, снова полуправда и недомолвки — Дамблдор верен себе и мастерства не утратил. Надо всё обдумать и только тогда решить, как поступить.

А тем временем директор Хогвартса напряжённо размышлял, сидя в любимом троноподобном кресле. Чтобы выкрутиться и придумать достойные оправдания, когда тебя спрашивают «как можно не раскусить самозванца, изображавшего старого друга, и почему в Хогвартсе ежегодно творится всякая чертовщина», пришлось изрядно попотеть. И если с этой головоломкой он справился, другие ещё ждут решения.

Да, беспокоило, что под личиной Грюма целый год скрывался опасный маньяк, а он ничего не почувствовал. Но больше тревожило не это.

Зачем неизвестный устроил весь этот маскарад и тянул его целых девять месяцев? И если предположить, что участие Гарри в Турнире — его рук дело, отсюда вытекает следующее: что в действительности произошло на кладбище после третьего испытания? И почему лже-Грюм не навредил Гарри после Турнира? Или навредил? Иначе откуда это состояние, из которого мальчик вышел несколько часов назад? Но тогда почему не похитил, а принёс к Поппи?

В общем, голова кругом. Пора наведаться к Олливандеру и узнать, кому он продал палочку самозванца. А то в последнее время немало вопросов, к которым он не может подобрать ответа, потому что не хватает информации.

А за Гарри стоит глядеть в оба. Вон он сегодня что учудил. Юношеское безрассудство, что поделать. Мальчик, конечно, храбр, но вот мозги... Кто разберёт, что творится у него в голове?

Внезапно камин полыхнул зелёным, и в кабинет ввалилась перепачканная сажей женщина. Выглядела она крайне потрясённой.

— Арабелла, что-то случилось? — директор не сомневался — сегодня его больше ничто не выбьет из колеи.

— А-Альбус, — заикнулась та, потом замолчала, обвела взглядом кабинет и указала рукой на кресло. То медленно поднялось и зависло в воздухе. — Я могу колдовать... — прошептала она едва слышно.

— Без палочки, — добавил портрет Армандо Диппета. — Для вчерашнего сквиба... Директор, вы же понимаете, что это значит? И это только начало.

Кабинет погрузился в растерянное молчание.

* * *

Гости уехали на следующий день. После долгих тёплых прощаний все разошлись: кто забрался в карету, кто — под палубу корабля, а остальные вернулись в замок. Директор Шармбатона так и улетела, ворча под нос, что наглые англичане и тут обобрали бедную даму. Близнецы Уизли только довольно ухмыльнулись и вместе со студентами Хогвартса поспешили в замок, а то безобидный грибной дождик перерос в самый настоящий ливень.

А Гарри по-прежнему снились кошмары. Не проходило и ночи, чтобы он не проснулся после очередных «приключений». Казалось, Волдеморт поставил цель таким вот способом его убить. Из-за недосыпания Поттер ходил словно зомби. То забудет про уроки, то вовремя не добавит нужный ингредиент в котёл... Само собой, Снейп отрывался по полной.

До конца четвёртого курса оставалась всего неделя, и Гарри мечтал её пережить.

Его отношения с Роном и Гермионой стали почему-то натянутыми. После памятного ужина, когда был разоблачён самозванец под личиной преподавателя ЗОТИ, он в первую очередь нашёл своих друзей. Оба сидели в любимых креслах у камина и готовились к экзаменам.

Друзья его встретили довольно холодно. Гермиона даже головы не повернула, а Рон иногда бросал задумчивые взгляды. Почувствовав напряжение и нежелание друзей разговаривать, Гарри молча подхватил сумку и ушёл в спальню.

Он изо всех сил пытался вспомнить, что же тогда произошло. Котёл... Да, котёл он помнил, а дальше — темнота. Пришёл в себя уже в Больничном крыле спустя немало дней. Седрик всё-таки успел вовремя предупредить Дамблдора, и директор вызволил ученика? Похоже на правду, но всё-таки что-то грызёт.

Вообще-то стоит задать директору несколько вопросов, но внутренний голос категорически против. А мистер Поттер привык к нему прислушиваться, так что тут же отбросил эту идею. Достаточно и не слишком приятной беседы, которая состоялась на следующее утро после усмирения мантикор.

Но за два дня до отъезда Поттер наконец-то поймал Рона у кабинета Предсказаний, где друг сдавал последний экзамен. Уткнувшись взглядом в пол, рыжик пересказал сцену на Астрономической башне со слов Гермионы.

— Я правда так с ней поступил? — Гарри уже ничего не понимал. — Но я ведь, я ведь... после Турнира я постоянно валялся в Больничном Крыле, — твёрдо закончил он.

— Я не знаю, — Рон развёл руками. — Буду только рад, если это какое-то... недоразумение. Обещаю, я поговорю с Гермионой. — Оставив друга одного, он помчался в библиотеку сдавать книги. Мадам Пинс очень не любила «должников».

Гарри и раньше поражался, с какой скоростью по Хогвартсу разлетаются слухи, но на этот раз сплетники превзошли сами себя. Уже через пару дней все только и судачили, как Поттер щелчком пальцев отправил в нокаут не только мантикор, но и прилетевших драконов. Ему теперь вообще прохода не давали. Популярность, и так после Турнира взлетевшая до небес, отныне просто пугала.

Заметив пару раз агрессию со своей стороны, он стал уединяться в Выручай-Комнате в компании Добби. Из всего Хогвартса только этот домовик не вызывал желания его прибить. Разговаривая с эльфом о всякой всячине, Гарри успокаивался и не чувствовал себя таким одиноким.

А вот откуда он узнал о Комнате, понять так и не сумел. Просто знал и всё.

Изредка происходили всплески магии, напоминавшие те, что тогда удивили его в Больничном крыле. Например, как-то раз он оперся рукой о диван и подумал, что в это время года в замке могло быть и потеплее. А уже в следующий миг вскочил на ноги — запахло палёным. Обивка оказалась прожжённой в том самом месте, где только что лежала его ладонь. Да и подпалина была похожей формы.

Обострилось желание как можно чаще оставаться в одиночестве. Ещё поджарит кого-нибудь ненароком. Гарри решил, что пока не узнает об этой аномалии побольше, не будет искать компании. Чтобы не представлять опасности для окружающих, стоит разобраться в себе. А то мало ли что случится.

— Знаешь, твои квантирактики очень возбуждены, — перед Гарри выросла девушка в необычных розовых очках. — Обычно они равномерно передвигаются рядом с телом в одном направлении, а вот твои двигаются хаотично. Только у директора Дамблдора наблюдала такой феномен.

Рассматривая Поттера словно интересный экземпляр, она приложила палец к подбородку.

Гарри вспомнил её имя. Джинни не раз рассказывала о своей странной подруге Луне Лавгуд, но сам он никогда не обращал на неё внимания.

— А кто такие эти твои... квантирактики?

— Название придумал мой папа. Это маленькие существа, которые движутся рядом с твоим магическим полем, не давая внешним обстоятельствам нарушить циркуляцию потоков. Чем быстрее они двигаются, тем выше у человека иммунитет к заклинаниям. Не ко всем, конечно, но к большинству.

— А это хорошо? То, что они ведут себя не так, как у всех?

Луна пожала плечами.

— Зависит от того, сумеешь ли ты извлечь из этого выгоду, — и убежала вприпрыжку.

В этом году Кубок школы вновь вручили Гриффиндору. За победу в Турнире Трёх Волшебников и Гарри, и Седрик получили от Дамблдора по триста баллов, вот только у пуффендуйцев нет Гермионы Грейнджер. Злющие слизеринцы, целый год возглавлявшие рейтинг, моментально улетели на третью строчку.

Ужин был воистину великолепен. Домовые эльфы превзошли себя, и потому даже Монтегю, староста Слизерина, немного оживился и перестал кидать убийственные взгляды на ненавистного Поттера. А вот Малфой сидел безучастно и едва притронулся к еде. И вообще выглядел странно задумчивым.

Речь Дамблдора Гарри бессовестно проспал с открытыми глазами, зато шушуканье близнецов уловил.

Оказывается, этой ночью они подслушали разговор Дамблдора и Филча. Причём завхоз становился всё веселее и веселее, а директор всё сильнее бледнел. Близнецы едва успели отступить в темноту, прежде чем их заметил белый как мел Дамблдор. А потом долго обсуждали, как жить дальше. Оказывается, Филч больше не сквиб.

— Но не будь мы...

— …близнецами Уизли, если...

— …не зададим Филчу жару...

— …в следующем году!

Это они выдали, когда заметили, что Поттер их слушает.

— А бывали случаи, когда кто-то внезапно обретал магию?

Близнецы индифферентно пожали плечами — они об этом не слышали.

На следующее утро Гарри проснулся ни свет ни заря и направился в совятню, чтобы отослать письмо крёстному. Он надеялся, что древняя и весьма обширная библиотека Блэков хоть чем-то ему поможет. А то он по-прежнему не нашёл объяснения появившимся странностям. Несмотря на ранний час, в общей гостиной уже кто-то ссорился. Однако стоило Гарри появиться на лестнице, как Рон и Гермиона тут же умолкли.

Заперев купе поезда неизвестным ему ранее заклинанием, которое просто-напросто всплыло в памяти, он устроился с удобством и погрузился в чтение. Ненавязчивый стук продавщицы прервал его ровно настолько, сколько понадобилось, чтобы расплатиться за горсть сладостей и перекусить.

В пути его не раз беспокоили однокурсники, но вот двое из Золотого Трио так и не появились. Интересно, какие слухи поползут теперь? Что хогвартская легенда вконец одичала? Впрочем, что бы он ни делал, о нём всегда будут говорить. И всегда найдутся те, кто с удовольствием почешет языками. Пора уже привыкнуть.

На перроне Гарри не заметил ни делегации с хлебом и солью, ни семейки Дурслей в полном составе. Один Вернон. Очевидно Дадли и Петуния не пожелали даже так соприкоснуться с волшебным миром. Уже отъезжая от переполненной парковки, он в последний раз увидел Гермиону. Та на мгновение замялась, но потом грустно улыбнулась и на прощание махнула рукой.

Так начались долгожданные каникулы.

Литтл-Уингинг сложно назвать большим городом. И даже средним язык не повернётся. Скорее — из тех «карликов», где каждый с каждым знаком, и жители противоположных окраин видели друг друга в лицо хотя бы раз.

Днём на улицах царит суматоха, и неимоверно сложно поверить, что в таком небольшом городке живёт столько народу. Зато ночью — пустынно, словно этот кусочек графства Суррей заброшен и почти никем не обжит. Для полноты картины не хватает лишь перекати-поля, песка и кактусов. И даже редкие «подмигивания» окон и еле слышный шорох шин, когда из Лондона возвращаются поздние пташки, никак не меняют картину.

Закрывшись тучками, звёзды практически полностью переложили свои обязанности на богатырские плечи друга-полумесяца. В свою очередь лунный серп, тоже изредка ныряя в чёрно-синие ямы, словно сомневался, стоит ли вхолостую тратить силы на спящий городок, и потому с ленцой заглядывал в окна тем, кто пока не спал.

Это жутко раздражало Гарри. Не желая включать свет и привлекать к своей персоне лишнего внимания, он сидел у окна и строчил письма друзьям. Подождав, пока в очередной раз не станет чуточку светлее, он дописал последнюю строчку (шариковой ручкой) и с чистой совестью поставил точку.

Пробежав глазами письмо Рону, Гарри удовлетворённо откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Рыжий довольно скупо описал, чем занимаются Уизли, и получил такой же лаконичный ответ. Точнее, получит утром. Пока же Букля наслаждается великолепным ужином «в компании» мышей и явно не желает трогаться с места.

А вот послание Гермионе не клеилось, поэтому скомканные «попытки» валялись едва ли не по всей комнате — он просто их отбрасывал не глядя. Её письмо оказалось сухим, словно реферат, и, можно сказать, в конце приправлено горчинкой. По всей видимости, она до сих пор таит обиду, хотя Поттер и не понимал причины.

— Жабей, Гарри, жевчонкам же жужны причины, чтобы обижаться. Серьёзно, Гарри, это же жевочки, жасслабься, — так нравоучительно изрекал Рон на третьем курсе за столом в Большом зале, когда серьёзно поссорился с подругой… разумеется, с полным ртом. И, видит Мерлин, он был прав.

— Как же с ними сложно! — думал Гарри, вдруг вспомнив Чжоу Чанг. Но постепенно её образ вытеснила Гермиона, и в душе поселилась лёгкая радость. А заодно появился неприятный осадок — и как он не додумался пригласить на Рождественский бал девушку, которая всегда его поддерживала и ещё не так давно прекрасно понимала? В конце концов, рейвенкловка — точно не его типаж… ни кожи, ни рожи, да и не знакомы они толком. Стоило бы провериться на приворотные зелья, а то мало ли?

Дорогая Герми...

Немного времени на раздумья — и очередной смятый пергамент отправляется в недолгий полёт.

Привет, Гермиона!

Слышал, сейчас ты отдыхаешь в Неаполе вместе с родителями. Наверно, закрутилась и совершенно забыла рассказать мне об этом в своём письме. Я ведь помню, ты с малых лет хотела посетить исторический центр города, а увидеть современные Помпеи — твоя заветная мечта. Надеюсь, когда мы встретимся, твои глаза будут радостно сиять!

Только вот Неаполь известен не только достопримечательностями, но и на ворами. Поэтому не считай ворон, следи за сумочкой и держи палочку наготове. Дурсли нередко приглашали на ужин видных клиентов, и пусть меня к столу не приглашали, разных историй я наслушался вдоволь.

Хотя о чём это я — ты и сама всё знаешь лучше меня.

И жду не дождусь тебя увидеть, а то лето в одиночестве и без друзей — скучное лето. Пиши как можно чаще.

Твой друг,

Гарри Поттер.

Букля всё-таки поддалась уговорам. Выслушав (со здоровой долей скепсиса в жёлтых глазах) обещания, где Гарри сулил ей целую миску дохлых мышей, сова царским жестом вытянула лапку. Гарри привязал письма, и Букля, еле оторвавшись от подоконника, даже не вылетела, а вывалилась из окна. Медленно набрав высоту, она растворилась в темноте.

Лети, девочка, лети.

Недолго простояв у окна, Гарри вернулся к излюбленному летнему занятию — чтению библиотечной литературы, которую выклянчил у мадам Пинс. Обычно эта строгая дама не разрешает увозить книги из Хогвартса, однако, помня о небольшом долге перед мистером Поттером, пусть и скрепя сердце, пошла навстречу. Дело в том, что два года назад одна милая первокурсница показала, насколько разрушительной может быть случайная магия. А Гарри оказался едва ли единственным, кто помог ей навести порядок в своей обители и расставить всё по местам.

В итоге в первые дни каникул он почти не покидал своей комнатки на втором этаже, кроме как по особым нуждам — физиологическим, конечно же, и эстетическим. До недавнего времени Гарри и в голову бы не пришло, что последнее ему понадобится. А уж его друзьям и знакомым — тем более.

Поначалу он подозревал, что Гермиона любит побаловаться чем-нибудь психотропным. Спросите, почему? Как показала практика, безвылазно корпеть над книгами — весьма утомительное занятие. Вот почему, так сказать, для разрядки, он и высовывал нос наружу — посиделки в теньке да свежий воздух помогали разложить всё по полочкам.

А затем с нараставшим усердием снова поглощать знания.

Раньше как бывало: нежданно-негаданно гиппогриф клюнет в одно место, дабы напомнить о скором начале учебного года, и только тогда мистер Поттер начинает шевелиться. Однако на этот раз он решил не откладывать летнее задание в долгий ящик, а сделать всё сразу. Но чем дальше в лес, тем интереснее становилось.

Его буквально засосало в книги. Рон бы посмеялся, что его покусала Гермиона, но Гарри было абсолютно наплевать.

Один, два, три. Гарри отошёл от горелки, где установил котёл стандартного размера номер один, и подошёл к календарю, на котором выделялись красные кресты. Два размашистых движения фломастером — и на один зачёркнутый день стало больше.

Довольно скоро он констатировал, что история магии — довольно занимательный предмет. Кто знает, если бы его вел не Биннс, возможно, и у других студентов проснулся бы интерес к прошлому. Ведь история — это не только стычки с гоблинами, вовсе нет. Очень часто история волшебного мира так или иначе перекликалась с историей обычного.

Ни для кого не секрет, что Попечительский совет практически поголовно состоит из элиты магического сообщества. Разумеется, к этому социальному слою себя относят в различной степени прогнившие чистокровные аристократы. И многих из них удар хватит, если в школе для волшебников начнут рассказывать про магловский мир. Пусть его даже затронут вскользь. Вот и не дают убрать бубнящее привидение.

Чего тут спорить — адекватных и наделённых извилинами персон там хоть отбавляй, но почти непоколебимый авторитет Дамблдора играет свою роль. А памятуя о том, как «сожрали» Люциуса Малфоя, когда тот неосмотрительно перешёл дорогу главе Хогвартса, даже самые недовольные не вмешивались в работу директора и предоставляли ему почти полный карт-бланш. Однако за Биннса стояли горой. Какое умиление!

Четыре, пять.

Про Защиту от Тёмных Искусств и говорить нечего — в этом году все и так шутили, что если мадам Пинс откажется выдать Поттеру любую книгу по ЗоТИ, тот её попросту съест и не подавится. А набрав на лето несколько стопок книг, Гарри читал с ещё большим рвением. О, чего там только не было! Настоящий кладезь информации.

Шесть, семь, восемь.

А такая наука, как Зельеварение, теперь открылась совершенно с иной стороны. Если раньше Гарри этот предмет на дух не переносил и работал на уроках спустя рукава, то теперь до него дошло — он вёл себя как полный идиот. Ведь зелья — важнейшая составляющая волшебного мира, ими можно заменить едва ли не все заклинания и даже больше. Проще перечислить, чего при помощи зелий сделать нельзя.

Девять, десять. Почти готово… осталось несколько раз помешать против часовой, и можно выключать.

К его глубокому разочарованию, Трансфигурация и Чары продвигались со скрипом. Да, сам Гарри был от них не в восторге, но нисколько не кривился, потому что прекрасно понимал, насколько пригодятся эти фундаментальные предметы. И пусть они ему плохо давались, он задался целью и здесь добиться успехов.

Иногда, почитывая очередную книгу, Гарри не мог отделаться от стойкого ощущения дежа вю. К примеру, ему казалось, будто когда-то он уже листал этот фолиант, и знает, о чём пойдёт речь на следующей странице. Хотя на самом же деле нет никаких сомнений, что «Пособие для начинающих в Высших Искусствах — светлых и тёмных» он держит в руках впервые. И это слегка настораживало.

Одиннадцать, двенадцать, тринадцать.

Когда Гарри закончил помешивать серебряной ложечкой, зелье приобрело фиалковый оттенок. И если верить автору книги, именно такой цвет и должен отличать готовое зелье.

Поттер с самого начала решил в письмах не пугать друзей. А то узнай они, что с ним творится что-то неладное, тотчас бы поставили на уши Дамблдора, для его же, Гарри, блага. А привлекать к себе внимание — последнее, к чему он стремился.

Тем более, только на днях оправдали Сириуса, сняв с «ужасно кровожадного мага» все обвинения. Так что Гарри не собирался забивать голову крёстного своими проблемами. Письма Сириуса и так бурлили эмоциями, заряжая хорошим настроением. Не хватало ещё поступить с ним по-свински.

Впрочем, разглядывая заветную газетную вырезку, он сам начинал глуповато улыбаться. Статья, затёртая уже до дыр, лично ему «обещала», что не пройдёт и двух недель, как Гарри Поттер на законных основаниях переедет к родному человеку. А Тисовую покинет навсегда. Правда, пока остаётся только предвкушать...

Время-то ой какое неподходящее. Нет уж, пусть лучше думают, что их друг катается на Лазурном берегу на розовых пони, лакомится кокосами, запивая кисельными морями, а по вечерам валяется в гамаке, любуясь пылающим закатом.

Тем поздним вечером Гарри сидел на подоконнике, уткнувшись лбом в надраенное с особым фанатизмом стекло. То, что творилось на улице, он воспринимал урывками — периодически разрезая сизые тучи, с неба били молнии в сопровождении оглушительного грома. После Трансфигурации досуха выжатый мозг молил о снисхождении, так что Поттер просто-напросто безвольно пялился на улицу, пытаясь выкинуть из головы заумные формулы.

Внезапно по черепу словно тупым топором рубанули. Боль оказалась столь сильной, что из глаз брызнули слёзы, и он ещё долго не мог сообразить, где именно болит. Пытаясь заглушить боль, Гарри катался по полу, рвал на себе волосы и кусал губы. Во рту было солоно. Сложно сказать, когда его «отпустило». И первым делом, не замечая остатков ужина на полу и прилично пошатываясь, он на ватных ногах направился к сундуку. И, размазав кровь по воспалённому пульсирующему шраму, с тяжким усилием откинул запор.

Ещё пять минут, и он нашёл нужную страницу, поставил горелку, достал котел и — хвала Мерлину — шкатулку с ингредиентами. С виду маленькую, однако за счёт пространственных чар вмещавшую всё что нужно. Почти всё необходимое нашлось, лишь корень полыни пришлось экстренно заказывать совиной почтой в круглосуточной аптечной лавке Косой аллеи. Вот и неиспользованные запасы с минувшего учебного года пригодились.

Первые два блина вышли комом — получившуюся жижу он со злостью слил в раковину в ванной комнате. И все бы ничего, вот только последнее неудачное варево разъело фаянс. Не сказать, что Дурсли хотели погладить его по головке, однако тяжёлый взгляд Поттера заставил Вернона, собравшегося разразиться гневной тирадой, поперхнуться воздухом.

С той поры прошло несколько дней. Предыдущая порция закончилась вчера вечером, так что жизненно необходимо восполнить запасы. Гарри аккуратно разлил по флаконам ещё тёплое зелье и убрал их в холодильный отсек сундука.

Помогает или нет — вот в чём вопрос. Таких припадков, как в памятный вечер, больше не случалось, шрам даже не подёргивало, но он решил не играть с судьбой и пить зелье для профилактики. Во-первых, хуже от обезболивающего не станет, а во-вторых, ещё раз заглядывать в ад совершенно не хочется, да и для здоровья вредно.

Правда, по-прежнему беспокоят совершенно ему несвойственные выбросы магии. С тех пор, как приехал из школы, несколько раз внутри словно ураган поднимался, который он с трудом «гасил». И на этом всё. Гарри очень боялся, что однажды не справится с собой, и именно поэтому старался не мозолить родственникам глаза. Регулярно слушая гадости в свой адрес, трудно себя сдерживать, не так ли?

Однако совсем не пересекаться с Дурслями невозможно — всё-таки под одной крышей живут.

Часы в гостиной отбили два часа ночи. «Родная» кровать, на которую из окна падал прямоугольник света, притягивала, звала и манила. Что поделать — мгновенно нарезать ингредиенты и сварить зелье невозможно, но теперь он наконец-то готов отправиться в мир грёз. Однако, стягивая футболку, задел рукой краешек стола и с удивлением на него уставился — там лежала совершенно незнакомая книга.

Во многих странах действует известное правило: «не твоё — не трогай». И наказание бывает довольно серьёзным — даже руку могут отрубить. Гарри же, наплевав на оравшую благим матом интуицию, решил, что книга, появившаяся буквально из ниоткуда на его столе, — достойна внимания. Лучше бы он приласкал десяток гадюк...

Для начала книга намертво приклеилась к рукам. Как бы Гарри не тряс кистями, она держалась как влитая. Тускло засветившись благодаря перетекающей жизненной энергии, артефакт всё больше и больше наливался синевой. Увидев в зеркале, как тело постепенно исчезает, Гарри раскрыл рот в немом крике. За считанные секунды связывавшие их тоненькие пуповины стали толщиной с приличный канат с набухшими наконечниками-сферами величиной с хорошее яблоко. Практически исчезнув из реальности всего за минуту, Поттер уже не сопротивлялся (тело всё равно не слушалось) и лишь безучастно наблюдал, как постепенно становится бледнее любого привидения.

И чем дальше, тем слабее он видел.

Мрачно попрощавшись даже со шнурками, которых и то от него не останется, бедолага сумел-таки разглядеть, как по канатам в книгу засасывает какие-то сгустки. И если поначалу те были светлыми, то в какой-то момент резко почернели. Сгустки сопротивлялись, отклонялись в сторону и даже пытались вернуться в привычное вместилище, но книга терпеливо и жадно впитывала в себя всё до последней капли, совершенно не обращая внимания на протяжный нечеловеческий вопль, напоминавший крик баньши.

А ведь когда на первом курсе паразит бросил Квиррела, случилось нечто похожее. Но об этом Гарри предпочёл забыть, решив подумать в своём возможном «сожителе» чуть позже.

Он неоднократно слышал о своевольных артефактах, которые способны весьма оригинально отреагировать на прикосновение — лишить рук, «наградить» трупными пятнами, оставить незаживающие ожоги... Но вот о книге-вампире даже не подозревал, пока не столкнулся лично.

Книга буквально источала враждебную магию, явно желая привнести в этот мир ещё больше зла, боли и разрушений. И Гарри чувствовал, как бесформенные потоки ярости и гнева захлестывают его с головой и уносят куда-то в междумирье — за грань обыденной реальности.

А затем всё прекратилось.

Сначала отчётливо проявились вены, неестественно и странно выглядевшие на фоне прозрачного силуэта, а потом Гарри ощутил покалывание в руках и ногах и даже почти приятную боль в ушибленном только вчера коленё. Молясь, чтобы чудеса не заканчивались, он прикрыл глаза.

И потому не мог увидеть, как маленькие неосязаемые чёрные язычки, похожие на когтистые лапки, вытянулись из задней обложки книги и, перебежав на него, втянулись через нос в момент судорожного первого вдоха. Эта сила, древняя и непреклонная, исполинская и беспощадная, немедля обрушилась на сознание и смела все преграды, которые воздвигло внутреннее «я». Будто раскалённая лава, она растеклась по всем клеточкам тела и ужалила в самое сердце.

За несколько мгновений до того, как рухнуть без чувств, Гарри всё-таки заметил, как книга снова засветилась, обернулась мелкой вещицей (то ли кулоном, то ли чем-то ещё — поди разбери) и беззвучно исчезла.

* * *

Утро началось более чем ужасно. Вопли из дома номер четыре по Тисовой улице привлекли внимание всей округи, заставив любопытных соседей выглядывать из окон и осуждающе качать головой. Всегда пекущиеся о своей репутации, на сей раз Дурсли почему-то позабыли об этом «правиле» и охотно орали на племянника, даже не стараясь сдерживаться.

— Сядь обратно, чёртов мальчишка, я ещё не закончил!

— А ты уверен, что бутафорские полушария твоей прогнившей башки способны сформулировать ещё хоть что-нибудь? — Гарри отвечал тихо, почти шёпотом, что зачастую принимают за слабость. Однако от такого тона даже у Волдеморта могли зашевелиться волосы, если бы внезапно отросли. Во власти гнева маг так сильно сжал стакан, что тот не замедлил разлететься мириадой осколков. Несколько засели в ладонях. Пол на кухне окропили красные бисеринки, и Петуния предсказуемо заскрежетала зубами.

Только Поттера ничуть не беспокоили такие мелочи, как пострадавшие руки — в крови бушевал адреналин, сердце колотилось как бешеное, а в висках словно отбойный молоток стучал.

— Ты ещё смеешь дерзить, недоносок? — взревел Вернон раненым бегемотом и, не потрудившись сначала отодвинуть стул, вскочил с завидной для такой туши резвостью. Оперевшись всем весом на стол и подавшись вперёд, он прошипел: — Зря мы тебя тогда не выкинули. Отправился бы прямиком к таким же никчёмным уродам. Да-да — к родителям. Встретили бы с распростёртыми объятиями!

Предвосхищая бурю, Дадли с ужасом в поросячьих глазках вжался в стенку и сполз по ней вниз. А вот у Вернона то ли не так развит инстинкт самосохранения, то ли он заткнул ему рот. И так не на шутку взвинченный, Дурсль распалялся всё сильнее и, похоже, не замечал, как глаза Поттера заволакивает чёрная пелена. Будто по краям кто-то щедро плеснул чёрной гуашью, и теперь она растекается, захватывая зрачок.

— Что ты творишь? — в страхе взвизгнула Петуния. Она первой заметила неладное. — Прекрати немедленно!

Повернув окровавленные ладони к потолку, по которым не спеша скатывались тоненькие красные струйки, Гарри скрючил пальцы на манер начинавших распускаться лепестков тюльпана. А затем, согнув руки в локтях, наблюдал с отстранённым интересом, как вокруг него начинает закручиваться нечто, напоминавшее небольшой смерч.

Дадли, души не чаявший в фильмах ужасов, только нечленораздельно мычал. Правда, в его пустой голове нет-нет, да и проскакивала мысль, что тут снимают кино. Ведь такого не бывает. Быть такого не может!

Тем временем дом уже ощутимо потряхивало, будто он стоял на микроскопическом очаге землетрясения. Отваливались и ломались шкафчики, щедро рассыпая соль, сахар и побитую посуду; оплавились и закапали белыми «слезами» пластиковые плафоны, да и сама люстра недолго продержалась. И хотя летнее утро было в разгаре, комната утонула в полутьме. А единственный источник света — прямоугольная полоска на полу у входа в гостиную. Хотя нет — Гарри тоже мерцал мягким неестественным светом непонятного происхождения.

Застывшие истуканами Дурсли заворожённо взирали на смертельно опасный, но такой пугающе красивый танец взвившихся в воздух ножей и вилок, а в это время их с головы до ног покрывала отваливавшаяся штукатурка. Их посеревшие и потные от страха лица уже казались посмертными восковыми масками, однако ни один из них даже не дёрнулся в поисках укрытия.

Убей! Убей их всех!

Голос пробился словно сквозь корку льда и вплотную «подобрался» к сознанию, однако выступил эдаким отрезвляющим фактором. Моментально исчезла «чужая» холодная ярость, возвращая ощущение реальности. «Картинка» — кухня во всей своей «красе» — будто резко приблизилась, а до того Гарри словно наблюдал за разворачивавшимся спектаклем со стороны.

Поттер моргнул, отшатнулся, и наваждение полностью растворилось в иллюзорной дымке. Трясущейся рукой он нервно провёл по лицу, срывая липкую паутину спеленавшего его гнева, и блуждающий взор заметался по кухне. А поглядеть было на что: лежавший на боку стол без двух ножек; всё, что совсем недавно стояло на нём, вперемешку валялось на полу; повсюду осколки и обломки, местами припорошённые штукатуркой, а по всей кухне разбросаны столовые приборы. Стульям тоже не повезло. Впрочем, как и всему деревянному.

Развернувшись на пятках, Гарри пулей взлетел по лестнице и захлопнул за собой дверь. Где-то вдалеке уже завывала сирена, но его это абсолютно не беспокоило. Пусть Дурсли сами разбираются.

Сейчас его беспокоило исключительно собственное состояние. И сильнее всего — внизу он совершенно себя не контролировал. А уж этот голос в голове… нет, с ним точно творится что-то неладное. Плюхнувшись на кровать, Гарри закрыл лицо руками и попытался прислушаться к себе.

Что со мной творится? ЧТО? Сначала не помню, что произошло после турнира, затем начинаются обмороки, и вот теперь я едва не разнёс дом по камешку.

Крепко стиснув голову ладонями, он стал потихоньку раскачиваться, но тут на лестнице послышался топот, и в комнату ввалился запыхавшийся человек. Обведя комнату безумными глазами, он остановил взгляд на подростке. Поттер было наставил на него палочку, но узнав Сириуса, кинулся ему навстречу.

— Какого дьявола стряслось? Ты цел?

Спрятав окровавленную руку за спину, Гарри просто кивнул, а затем его прорвало:

— Сириус, я не знаю... что я... что там... Просто вдруг взбесился — словно в транс впал. Я не хотел, — закончил он шёпотом бессвязную речь.

— Значит так, малыш, — Блэк взглянул крестнику прямо в глаза. — За эти десять минут ты поставил на уши половину Министерства, так что медлить не стоит. Удивительно, что министерские ещё не явились, — он отодвинул краешек занавески и осторожно выглянул в окно. — Вон как маглы глазеют, да и бобби на подлёте...

Сириус повёл палочкой, и вещи крестника закружились в воздухе. Мало того — они ещё и складывались налету, причём носок к носку, футболка к футболке... Спустя минуту этот своеобразный «вальс» закончился, и вся одежда исчезла в глубине сундука.

— Мы обязательно разберёмся, — пообещал Сириус. — Погостишь пока у моего старого друга, а я всё утрясу и сразу же тебя проведаю.

Он ободряюще сжал плечо крестника. Тот подавленно кивнул и взялся за перо-портал.

— Дамблдор, мы немедленно проясним ситуацию! Немедленно, понимаешь?

Несмотря на то, что директорский кабинет далеко не пустовал, недовольный рык раскатился по всем углам. Переложив трость из одной руки в другую, до крайности взвинченный Фадж являл собой весьма занимательное зрелище — верхняя губа тряслась, а левый глаз смешно дёргался. Любой сторонний наблюдатель, не переваривавший Фаджа ни под каким соусом, уже предвкушал бы нервный срыв.

Ну а Дамблдор, как это обычно и бывало, выглядел полной противоположностью — расслабленный и с полуулыбкой на устах, казалось, так и лучился доброжелательностью. Только вот «открытая» поза безо всяких «замков» и спокойная речь, наоборот, ещё сильнее выводили министра из себя.

Беседа продолжалась уже с полчаса, и «градус» только повышался. Все уже безгранично устали от воплей, за исключением бывших директоров на портретах, которые даже не пытались скрыть любопытства. Впрочем, как ещё развлекаться после смерти? Выбирать-то не из чего. Кто-то недовольно качал головой и хмурился, кто-то в запале потрясал кулаками или слуховыми трубками, а одна дряхлая ведьма задымила всё полотно какой-то жёлтой гадостью и надрывно кашляла через каждые два слова. Причём цензурных там не водилось.

Дамблдор снял очки и помассировал переносицу.

— Корнелиус, разве мы не всё прояснили? Сириус, тебе есть что сказать?

Очевидно подзабыв, что за спиной у него стоит бывший «преступник», министр нервно дёрнулся. Глаза Блэка горели недобрым огнём — Фаджа он не любил. Не по причине своего заточения — тогда Фадж только начал подниматься по карьерной лестнице. Нет, к этому хлыщу у него были и другие претензии.

— Что конкретно ты хочешь от меня услышать, Альбус? — раздражения в голосе Блэка не расслышал бы только глухой. — Вообще-то я уже обрисовал ситуацию. Добавить мне нечего.

— Вот как, значит, — Фадж глубоко вздохнул и, кажется, взял себя в руки. И продолжал уже сухим тоном: — Тогда примите к сведению, господа. Если по-хорошему у нас не получается, придётся принять более жёсткие меры. Как тебе известно, Альбус, покрывать преступника тоже карается законом. По старой дружбе я пришёл лично, но в следующий раз пришлю наряд авроров. И они церемониться не станут. Требую в последний раз — перестаньте нянчиться со своим золотым мальчиком и дайте наконец-то допросить Поттера. Если его вину не установят, мальчика отпустят.

— Нянчиться, — фыркнул Сириус, припоминая василиска, Квиррела и прочие «приключения» крестника. — А вину будут устанавливать как и в деле со мной?

Фадж пропустил издёвку мимо ушей. Уже полностью успокоившись, он расправил плечи и выпятил грудь.

— Два года назад Поттер раздул Марджори Дурсль — тогда это списали на случайную магию. После твоего прошения я закрыл глаза на этот пустяковый случай. А сейчас он чуть ли не полквартала разнёс, и его найти не могут. Его тетя с дядей ничего не помнят, а нам теперь придётся подчищать память целой ораве маглов. Поттер опасен!

— Корнелиус, после сильного эмоционального потрясения человеческий мозг способен забывать кое-какие детали. Так и случилось с родственниками Гарри, — Дамблдор привычно сцепил пальцы в замок. — А сам Гарри пропал, и вот тут стоит беспокоиться совсем по другому поводу. Гарри — жертва, а не нарушитель закона. Мальчику может угрожать серьёзная опасность.

— Всего доброго, Альбус, — Фадж стал разворачиваться. — Как я вижу, предупреждения на тебя не действуют.

Министр уже зачерпнул летучего пороха, когда за спиной раздался твёрдый голос:

— Обливиэйт.

Спина Фаджа словно одеревенела, однако уже через мгновение он шагнул в камин и исчез в зелёной вспышке.

— Люди слепы в гневе и глупы в ярости, — Дамблдор опустил палочку, а левой рукой погладил бороду. На лбу прорезалась складка — только сейчас стало заметно, как он переживает. — Сириус, ты что-нибудь узнал?

До сих пор не веря своим глазам, Блэк помотал головой. Во директор даёт! Но с другой стороны, пожалуй, у старика не оставалось выбора. На Фаджа не действовали никакие доводы — он мог бесконечно вставлять палки в колёса и мешаться под ногами.

— Когда я прибыл, его уже не было. Застал только его перепуганных и ничего не помнящих родственников, — Сириус помедлил. Эту байку он рассказывал уже не в первый раз. — Да ты и сам уже знаешь. Ни его друзья, ни знакомые, да вообще никто не получал от него весточки.

Тяжело вздохнув, Дамблдор кивнул, завёл руки за спину и повернулся к окну.

* * *

Пытаясь выяснить, куда его занесло, Гарри исследовал дом вдоль и поперёк. Поначалу он терпеливо переминался с ноги на ноги и нервно окликал хозяев. Но, не получив ответа, несмело направился в ближайшую к прихожей комнату.

Ничего — только спёртый сырой воздух да старая кровать без ножек для какого-то хоббита (судя по росту). Старые половицы противно скрипели на каждом шагу, всякий раз заставляя вздрагивать. Кусок пола вообще отсутствовал — две разломанные надвое сгнившие доски чудом висели над тёмным провалом. Оставив на пыльном полу чёткие следы, «гость» заглянул в смежную комнату.

Тут интерьер оказался побогаче, но ещё дряхлее — взгляд скользил по затянутой паутиной мебели и рассохшимся шкафам, по небольшому столику и одиноко стоящему трёхногому табурету. Гарри сразу вспомнил безупречно чистую и аккуратную кухню Дурслей... чистую и аккуратную до сегодняшнего утра.

Убей! Убей их всех!

Этот голос поднимался откуда-то из подсознания, нагоняя безграничный страх. И как только мысли вернулись к недавнему происшествию, под ложечкой снова засосало. Голос в голове, панический ужас и полная немощь. Он сходил с ума и понятия не имел, что теперь делать. Гарри сжал голову руками и прикрыл глаза. Они разберутся, обязательно разберутся.

Сириус обещал.

В коридоре, у самой лестницы на второй этаж, на небольшой подставке стояло громадное зеркало в человеческий рост. С ужасом от него отскочив, Гарри сглотнул и с трудом перевёл дух — оттуда на него смотрела отвратительная старуха. Причём одно только лицо.

Гарри устыдился. Не так давно у него мантикоры стояли по струнке, а теперь он едва не визжит от испуга.

Пустые глазницы с пылающим внутри огнём, провал вместо носа и щёк и тонкие высохшие губы — одно лишь это напугало до чёртиков. Сморщенная и полопавшаяся кожа отливала жёлтым, длинные волосы струились серебром во тьму, а уши и вовсе отсутствовали. Нет, он совсем не желал разглядывать эту «красотку», но не мог оторвать от её глаз. «Зрелище» завораживало и притягивало.

Старуха ухмыльнулась, и тут проступили нечёткие контуры её тела. Ссохшиеся руки, прикрытые рваной тканью некогда красивого платья, висели как плети. Но ведь так и должно быть? Значит, так правильно. Так нужно. А её глаза… сейчас он видел только глаза. Вот она облизнулась и поманила его костлявым пальцем. Гарри послушно шагнул.

Шаг. Ещё один.

Только руку протяни — и сможешь дотронуться. Дотронуться до неё. Погладить. Ощутить подушечками пальцев.

— Поттер! — гаркнул за спиной хриплый голос, а плечу достался сильный удар. Наваждение моментально развеялось, а вот рука повисла так же безвольно, как у той старухи. — Задержался на пять минут, а ты уже едва не вляпался в неприятности.

Опираясь на посох, неподалеку стоял Грюм и сверлил Поттера недовольным взглядом. От бешено вращавшегося глаза кружилась голова. На измождённом лице бывшего аврора, похоже, ещё резче проступили шрамы.

— А это точно вы? — недовольно выдавил Гарри, потирая ушибленное плечо. Уж больно хорошо он помнил последнюю встречу с лже-Грюмом.

— Стал бы тебя Сириус отправлять к самозванцу. Посторонись-ка, — проворчал старик и прошёл мимо гостя. — В глаза ей не смотри. У моих предков была извращённая фантазия — отрезали баньши язык и запихали в чёртово волшебное зеркало.

Смело протянув руки, он дотронулся до зеркала. Растянув старухе рот сверху донизу, он хмыкнул и вторым движением проделал то же самое, только теперь в ширину. Зеркало стало беспросветно чёрным.

— Вот уж точно — извращённая, — пробормотал Гарри и поёжился.

— Шагай, я сразу за тобой, — Грюм кивнул в сторону открытой до невероятных размеров пасти баньши, куда без проблем мог войти человек среднего роста. Его глаз закатился куда-то за спину.

— Прямо... туда?

— Одна нога тут, другая по ту сторону! — неожиданно рявкнул хозяин. — Бегом, Поттер! Хватит рассуждать.

Гарри снова сглотнул и всё-таки сделал несколько шагов. Впрочем, оказалось, пройти сквозь зеркало — всё равно что преодолеть барьер на вокзале Кингс-Кросс. На мгновение тело будто кольнули холодные иглы — и на этом неприятные ощущения прекратились.

Он оказался в просторной и светлой гостиной. Развернувшись, Гарри увидел точно такое же зеркало, но уже обычное — без старухи. И слава Мерлину — кажется, та ещё долго будет являться ему в кошмарах. Можно подумать, ему других мало. Зато «репертуар» — закачаешься. Выбирай не хочу.

Грюм не соврал — выскочил следом и чуть с ног не сбил.

— Будь добр, убери свою задницу с дороги.

Плюхнувшись в одно из кресел, он с кряхтением вытянул ногу с протезом. Откинувшись на спинку, Аластор запрокинул голову и положил руки на подлокотники. Затем щёлкнул пальцами, и спустя мгновение ему на ладонь опустился стакан с янтарной жидкостью.

Виски, как определил Гарри. Вернон частенько употреблял эту гадость. «Английская водка лучше любого чая или кофе — она заскучать не даёт», — так обычно с причмокиваниями приговаривал дядя.

— Ну? Я уж боялся, ты сразу начнёшь задавать глупые вопросы.

— А можно? — робко спросил Гарри.

Грюм оценивающе взглянул на мальчишку.

— Валяй.

— Правда? — Гарри обрадовался. — Почему Сириус отправил меня к вам? Что это за мрачный дом, куда я угодил вначале? Что будет с Дурслями? Как разобраться с полицией? Наверняка вся улица переполошилась! Еще бы — дом чуть по швам не треснул! Что делать дальше? Где мы вообще сейчас находимся? И где Букля и моя «Молния»? Меня исключат из школы? И почему...

— Поттер! — поток вопросов прервал самый натуральный рык.

— А? — Гарри озадаченно похлопал глазами.

— Заткнись.

Потирая лоб указательным пальцем, Аластор выдержал паузу.

— Ей Мерлин, лучше бы я молчал, — сказал он и в один присест допил виски. — Я разрешил задавать вопросы, а не щебетать со скоростью драконьего дерьма, вылетающего сам-знаешь-откуда.

— Извините, профессор.

— В гробу я твоё «профессорство» видел, — снова рыкнул Грюм. Гарри стало интересно: это у него всегда такой голос или же он питает к гостю особую симпатию? Очевидно, обдумывая, что стоит рассказать, Аластор побарабанил пальцами по подлокотнику. — Место, куда ты попал, почти век было домом моих предков. В моём семействе всегда хватало тёмных магов, и жили они там где надо — рядом с Лютным переулком. Прервав милую семейную традицию — баловаться тёмными искусствами, мой дед подался в авроры. А после смерти матери сделал что-то вроде портала сюда — в новый дом. По-другому сюда никак не попасть.

— Ваши предки были...

Грюм скривился.

— Поверь, этим я ничуть не горжусь. А что касается остального… Сириус подчистил память твоим родственникам и явится сюда как только сумеет. Надо же прикрыть твою задницу от Фаджа и Дамблдора.

— От Дамблд...

— Твои вещи в комнате наверху. Сам найдешь — красная дверь с резной ручкой, она одна такая, — продолжал Грюм, не заметив попытки Гарри вставить хотя бы слово. — Ещё вопросы?

— Но Сириус сказал, отправит меня к одному старому другу...

— А чем я ему не друг? — хмыкнул Аластор. — Он учился у меня в аврорате, а в первую войну с Волдемортом мы прикрывали друг другу спину чуть ли не каждый день. Война сплачивает, дружок. Что-нибудь ещё?

Гарри помотал головой.

— Тогда можешь идти отдыхать.

— А как насчёт обеда? — Поттер прислушался к себе — желудок явно жаловался.

— Тебя ещё и кормить?! — опять рыкнул Грюм. — Оборотня из морозильной камеры сам приготовишь, гарнир сделаешь из гномов в саду. Потом позовёшь к столу.

Гарри застыл как истукан.

— Оборотня из морозильной камеры? — озадаченно переспросил он.

— Расслабься, парень. Мясо как мясо, а приготовить я и сам смогу. Ладно, шевели уже своей тощей задницей наверх, не мозоль глаза, — проворчал Аластор, с видимым трудом поднимаясь на ноги.

Едва упав на кровать, Гарри закрыл глаза и практически сразу провалился в сон. Только сейчас он понял, насколько вымотался. Последнее, о чём успел подумать — оборотни. Интересно, Грюм и впрямь собирается приготовить... ну, почти человеческое мясо? Впрочем, от него можно ожидать чего угодно.

Будто соглашаясь, Букля протяжно ухнула и начала чистить перья.

* * *

Как оказалось, обед он благополучно проспал. Кажется, рагу из оборотней откладывается на вечер.

Половина седьмого — так показывали небольшие настенные часы.

Букля приветливо забила крыльями по прутьям клетки. Скорее всего, засиделась в своей «тюрьме» и отчаянно призывала хозяина её выпустить.

Занавешенные окна не давали света, пока он не раздвинул шторы и не распахнул створку. И уже спустя несколько мгновений задумчиво наблюдал, как сова исчезает вдали. Эх, ему бы такую свободу! Он покосился на метлу, но моментально отбросил эту идею. Кушать хочется, да и с Грюма станется сбить его прямо на лету. У бывшего аврора своеобразное чувство юмора.

А ведь снаружи довольно красиво: небольшой аккуратный садик с фонтаном, краешек беседки выглядывает из-за угла дома... Гарри с сожалением закрыл окно.

Лестницу он нашёл сразу. А пока спускался, прислушивался к звукам внизу. Пока что тихо.

Кухня оказалась идеально круглой и очень просторной. Центр занимал овальный стол с несколькими лакированными стульями с мягкой обивкой. На одном из них лицом к гостю сидел старый аврор и читал «Ежедневный Пророк». «Расчёсывая» ворсистый ковер когтистой лапой, он помешивал в кружке чайной ложечкой.

— А ты умеешь привлечь внимание, — прохрипел Аластор, хлопнув газетой по столу. — Сорока шести маглам пришлось экстренно подчистить память.

— Я не хотел, — пробормотал Гарри и аккуратно устроился напротив Грюма. Впрочем, ненадолго — тут же подскочил на манер перепуганного зайца со вспыхнувшей задницей. И теперь прыгал по комнате, пытаясь сбить пламя ладонями.

Прыгал бы и дальше, если бы Грюм не смилостивился и не «угостил» его прицельным Агуаменти.

— Иллюзорный огонь, — скучающе просветил хозяин дома и поморщился. — Всё куда хуже, чем я думал. Садись-ка, парень, и ешь. Иначе с твоим питанием ты того и гляди с ног свалишься. Тебе надо массу набирать.

— Ну и к чему это? — запыхавшийся Гарри осторожно сел. Впрочем, вряд ли такое повторится. Правда, он по-прежнему ни к чему не притрагивался. А вдруг Грюм ещё чего-нибудь учудит? Вдруг вилка расплавится прямо в руках и исчезнет вместе с мясом?

— На сегодня сюрпризы закончились. Но я каждый день по несколько раз буду тебя проверять. Ты должен чувствовать магию, видеть её переплетения и буквально пробовать на вкус. — Аластор кивнул на тарелку. — Ешь.

— Оборотня?

— Постоянная бдительность, Поттер. Только постоянная бдительность позволит тебе избежать Авады.

— Но я...

Гарри попытался возразить, но Грюм «одарил» его устрашающей усмешкой.

— Пытаешься сказать, Авады тебе не страшны? — спокойно поинтересовался он. Только вот Гарри почувствовал себя словно на прицеле. — Застрахован с самого детства, да?

— Давайте не будем проверять, сэр, — он едва-едва сумел проглотить кусочек. Поразительно — всего лишь несколько мгновений, и уже кусок в горло не лезет.

— Это уж мне решать, парень. Таким стреляным воробьём надо заниматься вплотную. В тебя часто палили, а не попали только благодаря чуду. А дальше палить будут ещё чаще. Поэтому нужна практика, да и условия не тепличные. А не справишься с учёбой, в настоящем бою опозоришься по полной.

Вот уж подбодрил так подбодрил. Интересно, это он так «закалял» будущих авроров, пока их возглавлял? И как у них поджилки не тряслись? Или тряслись?

Гарри всё-таки приступил к еде, но его одолевал целый рой мрачных мыслей. Начиная с «Какое Непростительное долетит до меня первым?» и заканчивая воображаемым каталогом памятников с готовыми эпитафиями.

Со стороны гостиной послышался гул. Ага, он такой уже слышал. Его ещё потом Грюм чуть с ног не сшиб.

Судя по звукам, прибыло два человека.

Встав у хозяина дома за спиной, он опёрся плечом о дверной косяк. Поэтому прибывших увидел не сразу. Но вот появился Сириус, радостно ему помахал и первым делом отозвал Аластора в сторонку.

Больше Гарри разглядеть ничего не успел — в него врезалась самая настоящая ракета с вороньим гнездом на голове и обняла так, что рёбра затрещали.

— Гермиона? — выдохнул он.

Такие как он должны жить вечно.

Такие как я ещё только постигают законы этого мира.

А быть может, всё наоборот? Это я должен жить вечно, тогда как он — разбирается с азами мироустройства. И неизвестно, что выйдет из него в конечном итоге. Или из меня?

Где проходит та грань, отделяющая его от меня? Или меня от него? Где проходит та грань, что пытается не допустить смешение этой взрывоопасной смеси? Где проходит та грань, что позволяет остаться самим собой и огораживает собственное сознание от иного?

Или никаких преград нет вовсе? И получившееся смешение — обычная чёрно-белая масса, превратившаяся в серую неопределённость? Обычная масса из плоти и крови, но уже без каких-либо конкретных задач и посылов. В конце концов, человек всегда будет человеком — с головой на плечах, руками и ногами — в этом смысле. Так зачем голову ломать? Просто принять как данность. И неважно, кто ты. Просто ты — это ты, и всё на этом.

Ростовое зеркало отразило юношу со скрещенными на груди руками. Он отстранённо отметил свой (или всё-таки не свой) навсегда «впечатавшийся» шрам и глубокие зелёные глаза, мерцавшими в полутьме парой изумрудов. Такие глаза отличали Лили. И Хельгу.

И меня. Прошлого? Или нынешнего?

Он этого не знал.

И ничего не понимал.

Он был кем-то и одновременно никем конкретным.

Камни того же цвета инкрустированы в рукоять его меча, такого цвета эмблема его рода. Такого же оттенка чернильница, что лежит в сумке. И того же оттенка шарфы соперничавшего факультета, что порядком раздражало.

Мои глаза такого же цвета. Да, мои глаза.

Будь проклят тот кулон, что заточил меня внутри себя! В клетке из тьмы и безвременья.

Будь проклята та тетрадка, которую я опрометчиво тронул — именно с неё всё и началось. Изменения произошли не сразу, но их было не избежать.

И теперь придётся с этим уживаться.

* * *

Ночь пролетела на раз-два-три. Вот он входит в свою комнату и тихонько прикрывает за собой дверь. А вот уже и солнце заглядывает в окно. А он по-прежнему стоит напротив зеркала.

И чем дольше туда всматривался, тем сильнее проглядывало нечто чужеродное. Помимо внутреннего конфликта личностей было что-то ещё — что-то тёмное. Какой-то сгусток чистейшего мрака, непроглядного и несговорчивого. И все пожиравшего.

Очистив сознание и сумев на время избавиться от внутренних противоречий, Гарри прикрыл глаза, и перед ним развернулся уже совсем иной мир. Это был его разум, «дом» в его голове, «прихожая» перед вступлением в самое сердце собственного Я.

Сам он состоял из переплетений двух сгустков различной формы. Связываясь между собой всё теснее, они «лепили» образ его самого — как астральную оболочку, заключённую в своём же подсознании.

Там он побродил совсем немного и вскоре нашел искомое — небольшая тень жалась в уголке «комнаты», пытаясь растечься кляксой побледнее, и распространяла предупреждающие волны.

Три сущности в одном теле. Две полноценные, иная же — осколок когда-то цельной души.

Крестраж.

Это слово отдавало гнилью. Честно говоря, хотелось почистить зубы. Но откуда он вообще с ним знаком?

Приклеенная заклинанием к ритуальному столу, невинная девушка из последних сил сопротивляется пригибающей силе. Она мычит, в испуге мотая головой, а затем с ужасом смотрит на меня. Две дорожки слёз теряются в волосах.

Слова срываются с уст одно за другим. Чеканя каждый слог, я неумолимо подталкиваю и её, и себя к бездне.

Палочка занесена над головой, рукоятка смотрит вверх, и тонкие золотистые лучики переплетаются в странном танце.

Рядом пропитывается силой перстень отца и буквально дрожит от проходящей сквозь него магии. «Пахнет» чем-то потусторонним — словно открывается окно в другой мир. Неудивительно, он отнюдь не кулинарией занимается. Вот перстень «насытился», и остался заключительный штрих. Всё — пути назад нет.

Это уж годами позже он перенёс собственный крестраж в свою же палочку...

— Авада Кедавра!

Вся картина мгновенно проносится перед глазами.

Нет! Нет, это не мог быть я! Не было этого. Это всё он!

Это все я.

Мерлин, помоги!

Ну уж нет. Если он хочет добиться с этим телом полной гармонии, от этой мерзости нужно избавиться. Тут и двоим-то тесно. Решившись, на выдохе сгрёб ладонями несчастного и скатал в небольшой тугой комок. Тот пульсировал и вспыхивал небольшими искрящимися молниями, сопротивлялся и жёгся, но больше не причинял неудобств. В последний раз задумчиво на него глянув, он сильно хлопнул ладонь о ладонь.

И в следующий миг его буквально разметало. Всё померкло.

В его же голове случился магический выброс колоссальной силы.

* * *

На собрании Ордена присутствовало около двадцати человек. Кое-кто из них уже немолод, но до сих пор знает, за какой конец надо держать палочку, и даже может задать жару многим и многим. А кое-кто только-только приступил к работе в аврорате, однако уже демонстрирует достойные результаты.

После проверки на лояльность все они вошли в структуру организации.

Впервые Орден Феникса собрался в конце января семьдесят пятого, и с тех пор здесь сменилось много лиц. Год за годом двигались фигурки на шахматной доске, менялись местами и двигались вверх по социальной лестнице или в Ордене… конечно, те, кого не подстерегала более печальная участь. Но одно оставалось неизменным — подчинение и распределение обязанностей. Никакой монархии.

Альбус дураком не был, и потому выстроил чёткую систему, выдвинув себя на передний план. Однако на абсолютную власть не претендовал. Да, все манипуляции происходили с его лёгкой руки, он сам приказывал, однако безусловного подчинения не требовал. Наоборот — предоставлял доверенным магам свободу действий и полагался на них.

Собрание продлилось не больше получаса. Казалось, после многолетнего перерыва нужно многое обсудить, однако катастрофически не хватало информации. Дамблдор обрисовал ситуацию в целом и высказал свою точку зрения, после чего начал раздавать указания. Кингсли и Грюм предложили поправки, и Альбус одобрительно кивнул.

Помалкивавший Северус, весь вчерашний день ощущавший невыносимое жжение в левой руке, в какой-то момент осознал невероятное — его руку ничего больше не беспокоило. О чём не преминул доложить.

— Директор, это хорошо или плохо? — Цепкий взгляд из-под очков-половинок так и впился в предплечье Снейпа. — Метка опять побледнела — словно он снова куда-то забился.

Дамблдор нахмурился.

— Будем надеяться, Северус. Будем надеяться.

И одному только Дамблдору известно, на что он собрался уповать.

Косой переулок встретил главу Хогвартса суматохой — здесь по-прежнему кипела жизнь. Бегая от прилавка к прилавку, из магазина в магазин, маги вовсю суетились, но, тем не менее, в большинстве своём почтительно здоровались с некогда своим директором или профессором трансфигурации.

После третьего десятка ответных улыбок у Альбуса стало сводить лицевые мышцы. И всё-таки он вспоминал по имени всех и каждого и сдержанно здоровался.

Однако когда количество попавшихся навстречу бывших студентов перевалило за сотню, не выдержал, наложил на себя чара отвода глаз и со спокойной душой проследовал в глубину Косой аллеи. Величественное здание Гринготтса из белого камня так и манило, но сейчас ему нужно в другое место.

— А-а-а, Альбус, — создатель волшебных палочек поднял голову. Разглядывая коробочки, тонкими длинными пальцами он перебирал их и аккуратно переставлял на свободное место, сортируя по одному ему известному признаку. Насвистывая какую-то песенку, он почти не отрывал взгляд серебристых глаз от детища всей своей жизни.

— Здравствуй, Гаррик.

— Что-то с палочкой? Хотя твою-то даже сломать не страшно — сама срастётся. Дал бы мне её как следует изучить, в моём ремесле могла бы состояться революция.

— Несколько революций разом волшебный мир не перенесёт. И да, проблемы, только не с моей. — Альбус вынул из внутреннего кармана палочку и протянул её магу по ту сторону стойки. — Узнаёшь?

— Я же помню все палочки.

— Феноменальная память, — легко согласился директор, сцепив пальцы в привычной манере. — И поэтому мне нужна твоя помощь. Это важно.

— Давай посмотрим, — пробормотал Олливандер. Принюхавшись к палочке, он усмехнулся, на глазок прикинул длину и попытался согнуть.

— Так чья же она?

— Двенадцать дюймов, сверхпрочная, дерево — белая акация, сердцевина — жила огненного краба, — продолжал бормотать хозяин магазина. — Да-да, не так давно, около двух лет назад, её у меня приобрёл мужчина в возрасте. Признаться, он меня удивил — вот почему я отчётливо его помню.

— И звали его?

— И звали его Тобиас Снейп.

— Призраки прошлого, — вымолвил Дамблдор. В этот момент что-то заставило его насторожиться, и он выглянул в запылённое окошко. По ту сторону стоял мужчина лет семидесяти и спокойно улыбался. — В «Трёх Мётлах» всегда подавали отличное сливочное пиво. Надо будет нам как-нибудь пропустить стаканчик-другой.

Но когда он уже собирался покинуть лавку и протянул руку к двери, до него донёсся тихий, лишенный эмоций голос:

— И сегодня же он приобрёл другую палочку взамен утерянной. Она почти ничем не отличается от предыдущей, но весьма специфична и своенравна.

— Спасибо, Гаррик, — кивнул ни на йоту не удивлённый Дамблдор и толкнул дверь.

Преследовать того мужчину оказалось слишком легко — похоже, тот нарочно шёл медленно, дабы оставаться в поле зрения, и тут же прибавлял шаг, стоило Альбусу подойти поближе. Так они добрались почти до самого выхода, но за сотню футов до «Дырявого котла» всё-таки свернули.

Флориан Фортескью всегда славился своим мороженым, но в последнее время шанс полакомиться выпадал директору нечасто. А не отведать ли чего-нибудь новенького? Благо ассортимент по-прежнему богатый.

В кафе-мороженом оказалось битком. Кого тут только не было: и гоблины, выбравшиеся на время обеда из своих подземелий, и целые семьи, и даже одинокие посетители, скрывавшие лица под глубокими капюшонами. На последних иногда косились, но по большей части не обращали внимания. Это раньше, во времена террора Тёмного лорда, при виде «безликих» у всех руки-ноги тряслись. Нынче же времена совсем иные.

Обойдя по широкой дуге шумные компании, директор направился вглубь заведения, где было гораздо спокойней. Там его уже ждали.

— Здравствуй, Альбус, — мужчина улыбнулся ещё шире, но, услышав скрип выдвигавшегося стула, поморщился. — С виду ни на каплю не постарел.

— Чего не могу сказать о тебе, Тобиас. — Испещренное морщинками лицо и беспорядочно растрёпанные седые волосы вместе с акульей улыбочкой навевали мысли о дорвавшемся до вожделенного маньяке.

— Чего желаете, господа? Мистер Дамблдор, — и так улыбчивый Фортескью улыбнулся настолько широко, что уголки губ скрылись где-то за ушами.

— На ваш вкус, Флориан. Только сахара поменьше.

— Я тоже доверюсь вашему выбору, — усмехнулся Снейп.

— У тебя почти год неплохо получалось водить меня за нос, — как только хозяин заведения скрылся с глаз, и были наложены нужные чары, беседа возобновилась. — Признаюсь, твоя маскировка почти не вызывала сомнений.

— В роль я вжился безупречно. Да и с тобой общался совершенно спокойно.

— И попутно воскресил Тёмного лорда? — пока Альбус с наслаждением пробовал лакомство, Тобиас приподнял брови. Принесённое клубничное мороженое таяло ещё на губах, даря просто божественный вкус.

Рядом люди искренне смеялись и наслаждались тёплым субботним вечерком, бегали дети да и вообще бурлила жизнь, а они непринуждённо беседовали о возвращении Волдеморта с того света. Рядом с чем-то прекрасным всегда рука об руку идёт нечто уродливое.

— Твой драгоценный Поттер что-то натворил, и всё пошло прахом. Все мои усилия, целый год работы драконьего дерьма не стоит! Любит он у тебя вставлять палки в колёса.

— Есть у него такая особенность, — согласился Дамблдор. — Вот почему всегда надо иметь запасной план. И я не дам тебе исполнить задуманное.

Тобиас расхохотался, поблескивая крохотными белыми зубами. А продолжил только откашлявшись:

— Интересно, хватит ли Блэку самообладания, чтобы в гневе не потаскать тебя за бороду, если он пронюхает о твоих махинациях с крестражами?

Директор насторожился — разговор принимал нежелательный оборот. Если уж Снейпу известно такое, о чем ещё он может растрепать? И без разницы, есть ли у него доказательства. Одна беспринципная журналистка слопает что угодно и с удовольствием поделится с читателями.

— И кому поверят больше — мне или беглому преступнику?

— А я не в розыске — про мою маленькую хитрость никто не знает.

— Тогда нам нечем пугать друг друга.

— Можешь попытаться напугать меня палочкой, которую держишь в левой руке под столом, но тут слишком много свидетелей, — Снейп вновь усмехнулся. — Попробовать, конечно, можешь, но для бывшего сквиба я довольно неплохо подкован в магии, да и сил мне не занимать.

— Неизвестно, насколько кулон зарядил твоё пустое магическое ядро. Можешь в любой момент провалиться на дно, откуда недавно выбрался.

— Я ведь не один такой, верно? Слышал я, твой завхоз Филч и наблюдательница Арабелла Фигг тоже теперь счастливы безмерно. Такая вот мелкая побрякушка, артефакт из далекого прошлого, а как шалит! Своими выбросами дарит способность колдовать одним и отбирает силы у других. На твоём месте я бы забеспокоился — уж слишком ты для него желанная добыча, — голос менялся от прерывистого шёпота едва ли не до крика и обратно. — А теперь прошу меня извинить, — Тобиас скомкал обёртку от рожка и легко поднялся. — У меня не так много времени.

— В следующий раз наша встреча не будет столь дружелюбной.

— О, безусловно.

Оставшись в одиночестве, Дамблдор глубоко задумался. Внезапно мороженое отошло на второй план и стало совершенно не в радость. Снейп определённо что-то знал.

* * *

Бесконечная винтовая лестница уходила куда-то во мрак. А когда казалось, что они вот-вот пройдут земной шар насквозь, из темноты выплывала очередная небольшая площадка с коридорчиками-ответвлениями. Не обращая на них ни малейшего внимания, Грюм резво цокал своей деревяшкой дальше.

Замыкал своеобразную процессию Сириус, непрерывно ругавший всё на чём свет стоит. Постоянно стряхивая с рук покрывавшую перила мерзкую липкую субстанцию, он даже брезговал достать палочку, чтобы бросить чистящие чары.

Гермиона молча переставляла ноги, постоянно оглядываясь на идущего позади молчаливого друга. Казалось, Гарри вообще не понимал, где находится, и просто следовал за проводником.

Тяжёлая толстенная дверь с железным засовом выглядела внушительно, однако механизм привел в действие всего лишь тычок палочкой в замочную скважину. Размеренное жужжание стихло нескоро.

Попали они в небольшой коридорчик. Справа оказалась другая дверь — более цивилизованного вида, а рядом с ней — огромное прямоугольное окно практически во всю стену. И вот его-то точно не разбить одним тычком.

— Гоблина тебе в родители! — злобно выругался Сириус. Он тщетно пытался отдышаться. — Ты что, про порталы забыл? Этим ходом хоть кто-нибудь пользовался последние сто лет?

Грюм ухмыльнулся.

— Да тут, похоже, не одному Поттеру нужно физическую подготовку подтянуть. Особенно после Азкабана, — он закатил глаз за спину и всмотрелся в происходящее в зале. Сириус терпеть не мог, когда он так делал — жутко неприятное зрелище. — Какой-то сегодня твой крестник особо потерянный. А, Блэк? Стоит, склеив ласты.

— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы Круцио не раскидывало, — мрачно пошутил тот. — А про ласты — не слишком удачный оборот.

— Узнаю почерк Вальпурги.

— Ну да, её поговорка, — буркнул Сириус. — Ей было плевать на всех. Мне порой казалось, убейся кто-то из нас, она лишь скривится — мол, труп дурно пахнет.

— Можно подумать, тебя не устраивало. Чем вы там в молодости развлекались?

— В его годы у меня с Джеймсом были другие заботы, — Сириус улыбнулся. — Девчонки — вот корень зла. То Мэри ломалась и вытворяла всякую чушь, то Лили изображала Снежную Королеву. А вот у Гарри проблемы посерьезней будут.

— Да, парню нелегко, — прохрипел Грюм. — Надо чем-то его занять. Грейнджер! Марш из зала, тобой займёмся позже.

Последняя фраза прозвучала как-то уж слишком угрожающе.

Зал остался таким, каким его запомнил Сириус со времён «учебы», больше напоминавшей уроки выживания в особо опасных условиях. Футов сто на семьдесят, прямоугольной формы с твёрдыми на вид стенами. На самом же деле они неплохо амортизировали и впитывали заклинания. И если в аврорате после пары серьёзных проклятий фундамент ходуном ходил, здесь нужды ограничиваться не было. Естественно, если это не что-то смертоносное и зелёное в придачу.

Пол расчертили на зоны — для дуэлей по правилами с прочими «излишествами», которым нет места в жизни. Как поучал Грюм, во время настоящего боя не до расшаркиваний.

Тем временем Гарри застыл у дальней стены, опустив палочку. Склонив голову набок, он словно задумался, что забыл в этом странном месте. Грюм и Сириус разошлись в разные стороны.

Дав указание сражаться всем поодиночке, чтобы хоть как-то оценить уровень «молодых кретинов», Грозный Глаз непринуждённо принял стойку «Одинокая бабушка на перроне». Отмахиваясь от летящих лучей, словно от ленивых мух, он не сразу увидел безучастную фигуру с потухшим взглядом.

— Блэк! — рыкнул он. — Кажется, после драконов и мантикор твой крестник считает зазорным биться один на один. По команде атакуем с двух сторон.

Обеспокоенный Сириус присел перед Гарри на корточки.

— Всё в порядке? — Получив в ответ короткий кивок, он шутливо обратился к Аластору: — Давай без смертоубийства, ладно?

Глава аврората даже бровью не повёл.

— Раз, два, три!

Сразу два луча устремились к подростку, но тот словно застыл. А проклятья всё ближе.

— Гарри! — крик Гермионы проник через стекло и таки достиг Поттера.

Гарри? Кто такой Гарри? Гарри — это я? Но почему? Разве не Салазар? Мальчик-который-выжил, Гарри Поттер, да, это я. Или это ошибка? Почему она так громко кричит, что происходит? И что это за грязнокровная тварь? Моя лучшая подруга?

Словно в замедленной съёмке, уклониться от одного заклинания он всё-таки успел, однако второе попало в плечо. Ох, как припекло! С каждой секундой ощущения становились всё неприятней — проклятье явно действовало. Внутренности узлом скрутило, а каждый сантиметр кожи будто иглы кололи.

В висках застучало, кровь прилила к голове, а во рту появился металлический привкус. Медленно теряя контроль над собой, тело он всё-таки «удержал», и руку с палочкой — в том числе.

Безумно колотится сердце.

Сжатые до скрипа зубы.

Убей! Убей их всех!

Пущенные в него заклинания не причинили никакого вреда, частично впитавшись в щит, по которому прошла лёгкая рябь. Припавшая к стеклянной перегородке Гермиона, затаив дыхание, смотрела во все глаза.

Раз — и палочка Гарри рассекла воздух. Сириуса ударил хлыст, оставив на теле пару глубоких ран. Два — и лишь чудо спасает Блэка от невыносимой боли. Вовремя тот откатился в сторону — подальше от вскипевшего камня. Ну а Гарри тем временем вплотную занялся Грюмом.

— Поттер, — прохрипел Аластор. Он всмотрелся «ученику» в глаза и обнаружил вместо зрачков непроглядную темень, растекавшуюся по белку.

Всех!

Перепрыгивая с места на место, Грюм крутился волчком и умудрялся избегать атак. А те становились всё разрушительней. Даже стены потрескивали — столько магии приходилось впитывать. Не слишком стесняясь с ответными мерами, он всё сильнее сомневался в своей задумке.

Что я делаю? И зачем? Там ранен Сириус, что я натворил? Он сам виноват, сам напросился, его надо убить, убить!

Надо остановиться!

Воспользовавшись секундным замешательством противника, Грюм таки попал в цель. Яростно взревев, Гарри отмахнулся левой рукой. По воздуху словно волна прошла и отбросила до конца не оправившегося после заточения в сундуке Аластора.

Еле поднявшийся на ноги Сириус покрепче стиснул палочку. Кажется, ситуация «слегка» выходит из-под контроля, а его обезумевший крестник вот-вот размажет их по полу. Глядя на Гарри с некоторым страхом, он твёрдо решил остановить это безумие.

Тщетно. Крестник продолжал их гонять как сидоровых коз.

Изрядно потрёпанные маги снова готовились нанести совместный удар, но в последний момент опустили палочки. На «сцене» появилось новое действующее лицо.

— Гарри? — Гермиона дотронулась до его руки. Словно к раскалённому металлу прикоснулась. Тот повернулся — в глазах по-прежнему растекался мрак. — Гарри?

Гарри? Кто такой Гарри? Это же я? Или нет? Они должны умереть, надо их наказать, проучить. До смерти! А она боится? Но почему? Разве я причиню ей вред? Гермионе, моей лучшей подруге?

Что происходит? Кто я? Где я?

— Гарри? — девушка дрожащей рукой нерешительно дотронулась до его щеки… ну, или того, кто скрывался под его личиной. — Пожалуйста, возвращайся. Прошу тебя!

«Картинка» встала на место. Такое ведь уже было. На Тисовой, не так ли?

Дымка постепенно рассеялась.

Режим безумного берсерка словно выключили, и он почувствовал просто невероятную, смертельную усталость. Мышцы скрутило судорогой.

Он упал на колени, и только объятия Гермионы не позволили ему повалиться ничком.

В зале повисла гробовая тишина, которую изредка нарушали тяжёлые вздохи и кашель еле державшихся на ногах взрослых магов.

Каждый одарённый магией ещё в детстве уяснил немало важных вещей, без которых в волшебном мире долго не протянуть. Существуют определённые негласные правила — неписаные законы, которые движут той частью Британии, что скрыта от глаз подавляющего большинства её обитателей.

Кто-то эти правила впитал с молоком матери, а кто-то регулярно набивал шишки, пока не дойдёт окончательно. В итоге любой метод действовал безотказно — так или иначе, дети учились. На собственных ошибках или под строгим надзором родителей — уже неважно.

А единственным местом, где не действовал ни один общепринятый закон, оставался огромный рассадник гиен с острыми зубами, что готовы впиться в горло любому неосторожному. Конечно же, речь о тёмной стороне Косой аллеи, которая к ней примыкает и находится совсем рядом. И одновременно — так далеко.

Всякий начинающий волшебник, вне зависимости от того, кто его родители — тёмная семья или нет, с каким-то особым трепетом нет-нет да и поглядывал в сторону одного из ответвлений чистенькой, вымощенной булыжниками Косой аллеи. Рядом не осмеливались появляться даже авроры — слишком уж велики шансы заполучить что-нибудь заковыристое. Чего уж говорить о рядовых волшебниках?

Хотя ни наряд авроров, ни один-единственный маг, будь он хоть трижды Мерлином, не сумеет попасть на закрытую для них территорию. Лишь человек с тёмными помыслами может пройти сквозь Занавес. Наложенные неизвестным, чьё имя кануло в Лету, заклинание держалось уже многие века. На самом деле — более тысячи лет.

Многие министры предпринимали попытки искоренить «нечисть по ту сторону», однако остались с носом. Все их потуги пасовали перед невидимой преградой. Не раз и не два авроры чуть ли ни сутками толпились у злосчастного прохода, а толку? Немного пройдя по извилистой дорожке, они выходили к двери, которая вела в тупик. Нанимали самых отъявленных головорезов и даже обычных торговцев на «чёрном» рынке — пусть помогут пробраться в «рассадник тёмных магов», но и тем везло не больше. Занавес распознавал их намерения и, словно насмехаясь, снова и снова заводил в ту самую комнатку с дверью.

В конце концов, Министерство смирилось с неизбежным. А Лютный переулок продолжал существовать и процветать.

* * *

В его вещах не нашлось ничего тёмного — почти вся одежда оказалась светлых тонов. И сейчас это не радовало. Разве что надеть школьную мантию, но из неё он пока не вырос. Тем более, устав Хогвартса предписывал носить её только в замке. Нет, она ещё пригодится.

Да и там, куда он направился, эта мантия наверняка привлечёт массу ненужного внимания. Ага, не хуже красной тряпки для быка.

Но не в этом загвоздка. Как объяснить Сириусу, Грюму и Гермионе, что он собирается на вечеринку для «особых» гостей, куда им дорога заказана? После того случая в дуэльном зале они и так не спускали с него глаз. Куда ни пойдёшь — всюду сопровождающий. Чаще, конечно, Гермиона или Сириус. В конце концов, бывший аврор, которого не зря прозвали Грозным Глазом, не станет таскаться за каким-то мальчишкой.

Однако, изрядно попотев, он таки нашёл предлог остаться одному. А дальше немного выждал и сбежал.

Поттер огляделся, поправил глубокий капюшон ветровки и быстро зашагал по Косой аллее. Быстро, но не настолько, чтобы испачкать светлые джинсы. Всю ночь по стеклу барабанили тяжёлые капли и завывал ветер, но днём погода немного смилостивилась. Хотя дождик всё-таки накрапывал. Вот почему между камнями поблескивали грязные лужицы, а мокрый песок так и лип к обуви.

Только он не жаловался — народу-то меньше. Ажиотаж ему ни к чему. Он ведь весьма экстраординарная личность, известная уже целое тысячелетие. А в настоящем — вообще живая легенда.

У входа в банк соляными столбами застыли два гоблина — по обе стороны от двери. Каменные лица ничего не выражали, а их обладатели будто бы не замечали мелочей вроде нудного дождичка. Да любой королевский гвардеец от зависти свою знаменитую медвежью шапку съест! Гарри с уважением хмыкнул и поднялся по белым (правда, сейчас не самым чистым) ступеням.

Зато внутри всё начищено до блеска. Трудившиеся как пчёлки гоблины сидели за конторками и беспрерывно ставили штампы и подписывали бумаги. Во всяком случае, руки у них всегда заняты. Трудолюбивый народец, конечно, только вот жадности не меньше. Попробуй что-нибудь присвоить — так чуть ли не кровную месть объявят. А эти ребята не зря издревле славятся своей жестокостью. Недаром же войны с ними больше напоминали кровавую баню — гоблины не гнушались не только собственной тёмной магии, ничуть непохожей на людскую, но и с удовольствием пускали в ход заточенные до остроты бритвы клинки.

— Мне нужен директор банка. Срочно, — не снимая капюшона, Гарри сиплым голосом обратился к одинокому заместителю. Тот едва удостоил взглядом ничем не примечательного волшебника.

— В отпуске, — и лениво уставился в окно. — Можете записаться на приём. Каждый тридцать первый день чётного месяца нечётного года с девяти тридцати до девяти сорока после полудня.

Поттер усмехнулся.

— Уверен, для меня он сделает исключение, — он отодвинул чёлку и продемонстрировал знаменитый шрам. В конце концов, должен же тот открывать нужные двери.

Правде, на сей раз ожидаемого эффекта не последовало.

— Фальшивка плохого качества, но можете заказать шрам Гарри Поттера у соответствующего сотрудника. — Гоблин смачно зевнул, стряхнул с костюма несуществующую пылинку и вперил в стену отсутствующий взгляд. Гарри захотел свернуть ему шею — знал ведь, чего добивался мелкий пройдоха. Дай на лапу, и тот проведёт его не только к директору, однако в карманах пусто. Всё лежит в хранилищах глубоко под землёй.

— О, нет, он таки сделает исключение. — Гоблин неожиданно для себя взглянул на волшебника и попятился, облизнув вмиг побелевшие губы. Глаза клиента почернели, и у сотрудника появилось стойкое ощущение страха. Нет, даже ужаса. Сколько работает в банке, ни разу такого не случалось. А тут какой-то юнец! — Не так ли?

— М-м-м, — промычал бравый заместитель, потихоньку пятясь. — К-конечно, мистер.

— Рад, что мы нашли общий язык, — дружелюбно улыбнулся Гарри, когда проморгался. — Ведите.

Пока он следовал за Крикухом (если верить табличке на конторке), успел вдоволь налюбоваться облицованными плиткой стенами и толстенными дверьми кабинетов, куда посторонний звук в принципе не проникнет.

Тут из-за поворота вынырнула высокая женщина, и, не оглядываясь, быстро пошла навстречу. Настолько быстро, словно от кого-то убегала.

Он видел её лицо всего-то мгновение, но оно показалось смутно знакомым. Обернулся — она удалялась в спешке, а длинные чёрные кудрявые (и не слишком чистые с виду) волосы на каждом шагу хлопали её по спине.

— Ожидайте тут, мистер, — пискнул сопровождавший и скрылся за последней дверью. Кстати, та ничем не отличалась от предыдущих, мимо которых они уже прошли. Зато Гарри успел заглянуть в щёлку. Правда, кроме бранившегося на чём свет стоит гоблина с пультом от телевизора в руках больше ничего не увидел.

Послышался жуткий грохот. Мда, если уж звук проник даже в коридор, значит, уронили что-то не легче Эйфелевой башни.

— Странный народ. Дверь выломать, что ли? — тоскливо проворчал Гарри.

* * *

Даже пахло тут по-другому.

Иная сторона волшебного мира — не самая чистая и светлая.

Даже воздух здесь отличался. Гарри это понял, как только прошёл сквозь Занавес. На секундочку показалось, что магия как-то нерешительно его «тронула», потом просочилась внутрь и омыла каждую клеточку. Ну а дальше буквально вытолкнула на тёмную широкую улицу.

Он до сих пор кипел от ярости. Казалось, прикоснись к чему угодно — и этот предмет вспыхнет и сгорит дотла. Столько проторчать в банке, добиться встречи с директором — и чего ради? Чтобы уйти с пустыми руками. Ну, почти. Подумаешь, несколько мешочков с галлеонами в карманах.

И хотя с самого начала настроился навестить Лютный, всё-таки надеялся, что нужное найдёт в Гринготтсе.

Итак, счёт оказался замороженным. И глава банка долго препирался, считая, что имеет дело с мальчишкой-несмышлёнышем. Однако уже вскоре покорно разблокировал всё ему принадлежавшее. А всего-то пришлось деликатно напомнить о правах клиентов Гринготтса. А вот доказать, что он имеет права и на хранилище Салазара Слизерина, оказалось куда сложнее. Тут уже понадобилась книга Родов и последующая проверка крови.

Да и в подземелье произошёл небольшой казус — шестерёнки замка встали на место только с третьей попытки. Зато это помогло кое-что осознать. Честно говоря, ситуация одновременно и пугала, и дарила предвкушение.

Тело абсолютно точно принадлежало Гарри Поттеру — вплоть до последнего волоса на голове. Только вот сам он стал уже совсем другим человеком. И если раньше здорово путался и ничего не понимал, потому что внутри боролись сразу две личности, теперь всё встало на свои места. Есть только одно Я, и ничего больше. Теперь он один человек. Слияние произошло окончательно, правда, весьма болезненно. Воспоминания о кошмарной боли, судорогах и прочих «приятных» сюрпризах ещё слишком свежи.

Ощущения были такие, словно какой-то сумасшедший портной сначала скроил два куска ткани, взяв совершенно непохожие материалы, а затем их сшил толстенной иглой. В итоге вышло нечто несочетаемое и даже сюрреалистичное. И теперь этот маньяк терпеливо дожидался результата, гнусно хихикая.

Один человек.

А вот как себя называть — это уже другой вопрос. Тут есть над чем подумать. С одной стороны — формально он Гарри Поттер. В конце концов, чьё это тело? Но с другой... Салазар Слизерин — это ведь не просто имя, это история. И отмахнуться от неё как-то… неправильно.

Кулон, который около тысячи лет назад создал один несчастный старик, и та тетрадка — один и тот же артефакт. Занятно, что он может принимать любую форму. Да хоть банкой из под пива «прикинуться», которую дядя Вернон купит в магазине летним вечером.

Будучи внутри своего же артефакта, он видел историю — как она творится и из чего вытекает. Старик явно переборщил и сотворил нечто с собственным если не разумом, то его отголоском уж точно. И за все эти долгие века артефакт не раз «всплывал» из тени эпох и давал о себе знать глобальными изменениями в магическом мире. Впрочем, об этом позже.

А уловив в Гарри Поттере частичку рода Слизеринов, тот не преминул «приклеиться» к мальчишке. Ну а дальше случилось то, что случилось. И если бы не его крестраж, неизвестно где спрятанный, слияния бы не произошло. Растворился бы, как и остальные жертвы артефакта.

Конечно, он далеко не тот Салазар, который ходил по этой земле десяток веков назад. Дело в том, что постоянно циркулировавшая собственная сила кулона размыла подавляющую часть знаний и воспоминаний. Впрочем, кое-какие черты личности остались, и потому Аластор прав. С такой мощью он может натворить немало бед. Значит, нужно её укротить. Хотя бы чтобы не навредить самому себе. Необходимо научиться контролю — взять эмоции «за рога» и ни в коем случае не отпускать.

И сколько же лет скрывалась эта мощь, пока не рухнули барьеры! Да уж, чего только эта оболочка не натерпелась.

Пока он пребывал в раздумьях, мимо прошли трое. Точно так же скрывая лица под глубокими капюшонами, миновали его и скрылись за поворотом. Оттуда сразу же послышался хриплый вскрик и мелькнул отсвет какого-то заклинания.

Тут надо поосторожнее.

Никаких авроров. Никаких правил. Никаких принципов и моральных ценностей. А справедливость — вообще пустой звук.

Гляди в оба!

Даже внешне Лютный переулок здорово отличался от Косой аллеи. Грязи куда больше, света — меньше. Лавочки тёмные, и никого не заботит, что перед порогом нет красочного коврика. Всё предельно просто: что-то понадобилось — зашёл, спокойно заплатил, забрал и убрался восвояси. Никаких приветствий и пустых разговоров. Тут тебе не сказочный мир с радугами и единорогами.

Маленькие домики тянулись в ряд, скрываясь в тени. Слегка покосившиеся (словно вот-вот завалятся), но при этом ровные и все как на подбор неприветливые. Презентабельность и внешний вид тут никого не интересовали. Главное — знай своё место и грамотно оценивай силы. Иначе быстро нарвёшься.

Сунув руки в карманы, Гарри быстро зашагал вперёд, внимательно вглядываясь в витрины.

Нужно забрать то, что по праву принадлежало ему. К сожалению, в Гринготтсе этого не оказалось.

Золото и разнообразные артефакты валялись по всему хранилищу. Только он не обратил никакого внимания ни на побрякушки, ни на монеты. Пришлось смириться, что нужного предмета здесь нет.

За столько веков он повидал немало бедолаг, к которым госпожа Удача ни разу по-настоящему не повернулась лицом. Кто-то бунтовал, кто-то с ума сходил, а от кого-то веяло смирением и спокойствием. Вот таким и оказался один одноглазый бородач.

Он был ростовщиком, и своё дело знал неплохо. Вполне состоятельный, тем не менее, гонялся за каждым кнатом, чем-то напоминая вечно голодного коршуна. И продолжал бы заниматься любимым делом, не соверши выдающуюся глупость. А вот не стоит в качестве залога принимать неизвестные артефакты. И уж тем более — держать их дома. И пускай тот выглядит как обычный кинжал.

Проснувшись как-то поутру, он обнаружил исполосованный труп жены. И как! Да по таким глубоким и широким ранам Хогвартс-экспресс можно пускать!

С горя превратившись в беспросветного пьяницу, он отдал клинок брату жены, с которым был в отвратительных отношениях. Так и пил себе дальше, пока не подвернулся другой артефакт. Может, жизнь ничему не научила, а может, ему уже было всё равно. В общем, конец вышел совсем бесславный.

И вот сейчас Гарри стоял у нужного места.

То, что надо. Это должно быть здесь. Обязано.

— Эй, милашка! — До этого момента он не обращал внимания на посторонние звуки, стараясь не слишком поднимать голову и смотреть исподлобья. А вот сейчас оглянулся. — Неужели такая девочка пришла обогатить старину Боба?

Волосы на голове зашевелились.

В дуэльном зале он неплохо потрепал двух взрослых волшебников. Неудивительно, что свалился от магического истощения и чуть ли не полдня пролежал без сознания.

И только когда эти двое забегали по дому, громко переругиваясь, соизволил прийти в себя. Но виду не подавал, а просто наслаждался моментом и небольшой передышкой. Тем более, если тебя нежно и бережно гладит по голове приятная девушка.

Хотелось вот так лежать до скончания времён, прижавшись щекой к пахнущей свежестью футболке, и спокойно размышлять.

Правда, Гермиона тут же выбила его из колеи — тяжело вздохнув, провела указательным пальцем по щеке. Коротким таким движением, и лёгким, словно пёрышко, но кожу будто обожгло. Размышления пришлось ненадолго прервать, зато внутри разлилось какое-то приятное тепло.

Она здесь, она за меня переживает!

Лучшая подруга, но при этом грязнокровка — и она его коснулась. В тот момент каждую клеточку тела раздирали противоречивые чувства. Хотелось обнять её покрепче и никогда не отпускать, но одновременно — оттолкнуть и вообще сжечь на ритуальном костре.

Сначала помогла не сорваться и не прибить старого хромого аврора и крёстного, а теперь вот беспокоится и чуть ли ни слёзы льёт. Всегда поддерживала — даже когда Уизли отвернулся. Всегда помогала, зачастую не думая о себе. Грязнокровка, говоришь? Да плевать! Это же Гермиона, его якорь.

Именно тогда он всё для себя решил.

Кстати, в итоге не сдержался, обнял её за талию и прижался покрепче. Хотя казалось, куда уж крепче?

И вот теперь она стояла там, обняв себя за плечи и явно не понимая, куда угодила. Пятясь от местных, Гермиона не выказывала страха, но Гарри почувствовал бы его за милю.

Отбросив любые сомнения и даже не подумав, как она сумела пройти сквозь Занавес, он зарычал и решительно двинулся в её сторону.

И Мерлин помоги тем, кто тронет её хоть пальцем!

Многие могут подумать, что в Лютном переулке постоянно случаются стычки и чуть ли не побоища. Но окажутся в корне неправы. Да, завсегдатаи этого места отнюдь не чураются тёмной магии, но всё-таки здесь не принято разбрасываться проклятьями направо и налево.

Вот какую-нибудь порчу навести, которая проявится далеко не сразу и приведёт не к самым серьёзным последствиям вроде досадной череды неудач в бытовых мелочах — это да, бывает. А щедро швыряться потенциально смертельными проклятьями и всякой темномагической пакостью — нет уж, увольте.

Например, одна из самых крупномасштабных стычек произошла здесь лет пятьдесят назад, когда вдрызг пьяные сторонники Гриндевальда решили завалиться в этот уголок гостеприимной Англии. В летописях Лютного (да-да, есть такая толстенная самозаполнявшаяся книга, отражавшая любые весомые тамошние события) список погибших волшебников растянулся аж на три страницы. И там оказалось ой как много представителей чистокровной знати! Поменьше, конечно, чем полегло в первой Войне Крови, но семейные древа значительно поредели.

Все знают, что может случиться, если открыто угрожать палочкой незнакомцу. Нет, не так — определённо не знают, что произойдёт в следующий миг. Однако есть серьёзный шанс, что придётся уносить ноги. А если ты один, а у противника обнаружится «группа поддержки»… что ж, будь готов встретить град проклятий со стороны тех, кто вступится за приятеля. А у тех — ещё приятели. И приятели приятелей. В общем, не повезёт тебе, особенно если в это время в Лютном людно. А вот если и у тебя найдутся поблизости друзья, то... пошло-поехало. Танцуют все!

И большая часть вступится не в силу благородства, а ради собственной выгоды. Ворон тут считать не принято. Хотя ладно, стоит признать — здесь не всегда руководствуются исключительно корыстью.

И всё-таки подобное веселье «стенка на стенку» случалось очень и очень редко.

Гарри понимал, чем грозит, как только он пустит в ход палочку. Гермиона одна, а на неё наступали двое. Значит, стоит ей достать свою палочку, как её съедят без соли и лука. Почему он так уверен, что другие в стороне не останутся? Иначе эти два куска дерьма не стали бы вести себя настолько вызывающе. Или просто попались редкостные олигофрены, не знавшие правил приличия.

В любом случае, он не планировал отсидеться в сторонке, пока подругу обижают. Хоть он и не совсем Гарри, но от Поттера осталось немало. И Гермиона словно часть его самого.

Пока Гарри расталкивал волшебников, которые с любопытством оглядывались через плечо, смотрел только вперёд. И происходящее нравилось ему всё меньше и меньше.

Да, Гермиона всегда умела за себя постоять. Ну, почти всегда, если опустить историю с троллем. Но и её можно понять — только шагнула из обычного мира (где таких вот… существ днём с огнём не сыщешь) и практически сразу столкнулась с великаном, о котором разве что в книжках читала.

Однако сейчас её сковал страх. На нее надвигался волшебник с явно не самыми добрыми намерениями. Да уж, вряд ли с такой физиономией предложат зайти в гости на чай с печеньем. И бежать-то некуда — за спиной стена, лопатку кольнуло чем-то острым, а ладони буквально чувствовали каждую трещинку. Впрочем, это её сейчас ни капельки не беспокоило.

Только маг, выкрикивавший что-то не совсем приличное и подступавший всё ближе. Его приятель выглядел угрюмо и вел себя поскромнее (если так можно описать типичного обитателя Лютного), но заметно, что в случае чего этот амбал обязательно вмешается.

Гермиона до сих пор не понимала, какой чёрт её дёрнул свернуть в проход, соединяющий Лютный переулок с Косой аллеей. Увидев исчезнувшего там Гарри, она просто рванула следом… и вот она здесь. Но каким образом? Тут сам Мерлин не разберёт — она же прекрасно знала о Завесе. В конце концов, не одну «Историю Хогвартса» читала.

Правда, в то мгновение, когда Гарри исчез из виду, девушка испытала невероятную злость. Лучший друг не просто сбежал из дома, так еще и шастает где попало. Она вообще не понимала, что с ним творится — все эти приступы злости, странное поведение и тот инцидент на Астрономической башне, а теперь ещё и Лютный! Всё, чаша её терпения переполнилась — она хотела во всём разобраться здесь и сейчас!

Однако стоило ей попасть «на ту сторону» и осознать, в какой переплёт угодила, она мгновенно растеряла весь пыл. И, скрепя сердце, отправилась искать снова ускользнувшего друга. Шарахаясь от каждой тени и фигур в капюшонах, девушка уходила всё дальше.

Маг опёрся рукой о стену рядом с её головой. От него пахло… нет, даже воняло какими-то травами, огневиски и самыми настоящими помоями. От такого «амбре» и сознание потерять недолго. Может, он на это и рассчитывал? Гермиона задержала дыхание. И только от страха её немедленно не вывернуло наизнанку.

Народу поблизости было немного — человек десять. Ну, может, из ближайших лавочек наблюдали за развязкой. А те, кто на виду… складывалось ощущение, они и сами не прочь вмешаться и вообще явно заинтересовались представлением. И только один человек ни на что не обращал внимания, неторопливо расплачиваясь за товар. Похоже, подобные мелочи его не интересовали.

— И что такая крошка забыла в закоулках Лютного? — хмыкнул сзади дружок первого. — Не знал, что у нас тут бордель появился. А ты, Сэм?

— Торговля развивается быстро, — лениво протянул тот. — Вчера артефакты, сегодня зелья, завтра шлю...

Договорить он не успел — его буквально смёл возникший из ниоткуда смерч. И, покрутив с невероятной скоростью, впечатал бедолагу в кирпичную стену. Раздался полный боли крик и хруст ломающихся костей. Уже безжизненно склонив голову набок, Сэм остался висеть на торчавшем из стены штыре. Что ж, не повезло.

Гарри тем временем не терял времени даром и уже направил палочку на второго смертника. А тот в шоке пялился на приятеля, поэтому едва успел защититься от безобидной огненной змейки, которая играла роль отвлекающего манёвра. Впрочем, довершить начатое Поттеру не дали — со всех сторон посыпались разнообразные проклятья. К сожалению, обитатели Лютного не остались безучастными. Тем более, прежде чем уложить первого, Гарри случайно задел одного из них. Кроме того, похоже, эта компания была хорошо знакома с безвременно покинувшим этот мир. Так что весомый повод напасть у них был.

Но главное — Гермиона успела юркнуть в какую-то нишу, да и другим сейчас не до неё. Кое-кто даже заулюлюкал, привлекая всеобщее внимание к отчаянному самоубийце. Кажется, эти недоумки собирались повеселиться за его счёт. А если бы его лица не скрывал капюшон? Вот вечеринка бы выдалась, а?

У прежнего Гарри Поттера случился бы приступ самобичевания даже если бы он прихлопнул надоедливую муху. А вот нынешний даже бровью не повёл. Он же теперь наполовину не тот человек. На своём веку Салазар повидал немало, так что всё это ещё цветочки. Он даже мысленно цинично посмеялся: трупу в данный момент лучше всех — наслаждается зрелищем с высокого «пъедестала», да ещё и в первом ряду. Ну и подумаешь, что глаза уже потухли. Эх, картина маслом! Жаль, ценителей нет.

А пока он вертелся как волчок, едва не «познакомившись» с парочкой заковыристых проклятий. Однако хорошо натренированное (квиддич и Турнир) тело удачно справлялось с задачей не попасть под раздачу.

— Ух, чуть-чуть не попал! Вот столечко не хватило — я уже в штаны собирался наложить, — посмеивался Гарри, снова уворачиваясь от заклинания гниения. Улочка вроде тесновата, но ему хватало. — Почти попал, удача рядом.

В свою очередь маги (а их было девять) начали терять терпение. И тут недоумок, который принял самое неудачное решение в своей жизни — напасть на Гермиону, решил показать, кто в доме хозяин.

— Экспеллиармус! — палочка вылетела из рук Гарри.

— Упс, — только Поттер ни капельки не смутился. Наоборот — улыбнулся. Правда, из-за капюшона противники этого не заметили.

Впрочем, это было последнее достижение амбала — какой-то потерявший терпение маг решил сам уложить вертящегося клоуна. Выпустив в обидчика Гермионы Аваду, он отпихнул труп с дороги. Да, не всё благополучно в Датском королевстве.

Впрочем, и он прожил недолго — какой-то возмущённый таким произволом лысый маг «отблагодарил» выскочку тем же проклятьем. И понеслась! Поначалу возникла неразбериха, однако нападавшие быстро разбились на две группы и стали поливать проклятьями уже друг друга. Но смертельных больше не было — все стояли близко, и был риск угодить в товарища.

— Вот так лавры и всё веселье достанутся этим недоумкам, — недовольно проворчал Гарри. Его исход более чем устроил — обидчики Гермионы поплатились. Несмотря на довольно паршивое настроение, сегодня он был довольно миролюбив. — Ну и ладно — пусть сами разбираются.

Однако в этот момент плечо словно взорвалось — там словно дыру прорубили. И беда, как известно, не приходит одна — слетел капюшон, открывая лицо. Гарри зарычал от боли и развернулся. Оказывается, сзади подоспело подкрепление в виде пары магов среднего возраста.

— Да это же Поттер! — удивлённо воскликнул один из них. И почти сразу отлетел в сторону — на крик Гарри выглянула Гермиона и бросила Ступефай. И пускай выглядела не лучшим образом, прицельно навести палочку сумела.

«Битва» моментально прекратилась — вся компания впала в ступор. Они удивлённо смотрели на подростка, однако с каждым мгновением всё сильнее бледнели — из глаз Поттера брызнули чёрные слезы, но, согласно законам природы, не упали вниз, а повисли в воздухе. И уже вскоре между противниками словно чёрная дымка заклубилась.

Без палочки он действовал гораздо быстрее — ударивший в плечо прожил недолго. Гарри словно притянул его ладонью левой руки, затем сжал в её кулак и хлопнул по ладони правой. Бедолагу долго отскребали от стены.

Как и тех неудачников сзади. Уже потом Гермиона говорила, что выглядело это ужасно. Вытянув руки, Гарри развел их в стороны, и по трое с каждой стороны вмяло в стену возникшей из ниоткуда волной. Выросшие следом лианы обвили горе-волшебников и начали растягивать их в стороны. Мало того, что от удара они получили массу переломов, так ещё и четвертованию подверглись.

Гарри тяжело дышал — потратил немало сил, да и рана беспокоила. Убедившись, что поле битвы осталось за ним, он захрипел и опустился на колени. И уже теряя сознание (в который раз за последний месяц!) увидел приближавшуюся Гермиону в компании какого-то мужчины.

* * *

Стояла глубокая ночь. Ни единого звука, ни травинка не шелохнётся — будто вымерло всё, будто остановилось само время. Даже полная Луна, скрытая тяжёлыми тучами, ленилась и лишь изредка выглядывала подмигнуть неспавшим жителям небольшого поселения.

Деревенька настолько маленькая, что обозначена далеко не на каждой карте. Коротенькие мощёные улочки причудливо переплетаются между собой, то поднимаясь в горку, то спускаясь в низину. Домики стоят едва ли не стена к стене. Так что любое новое лицо остается таковым недолго. Только появился — и тебя знает каждый, включая старого кота дряхлой глухонемой бабки.

Скрытый от большинства посторонних глаз, старинный дом тонул в тени разросшихся деревьев. Никто из ныне живущих ни разу не видел ни огонька сквозь прогнившие ставни, ни дымка из полуразвалившейся трубы. Все указывало на то, что дом необитаем.

Впрочем, люди как-то не и рвались за ним наблюдать. Ну стоит и стоит, что ж теперь? Никому он не сдался. К тому же о нём всякое болтали. Впрочем, неудивительно — о таких местах часто судачили. Языками чешут, а правда или нет — поди разбери.

Но если бы кто-то любопытный решил взглянуть именно сейчас, увидел бы интересную картину — еле видный (но всё-таки!) бледноватый ромбик света из приоткрытого окошка.

В комнате было почти пусто, если не считать одиноко искрящегося котла посередине. Он казался настолько массивным, что удивительно, как это рассохшийся деревянный пол до сих пор не скрипел. Зеленоватый свет мягко заполнял каждый уголок, освещая любую живность, будь то паучок или любопытная мышь. Впрочем, какое им дело до того, что творится в их обители?

Сначала показались две тени, а дальше из соседней комнаты шагнули старик и женщина.

— Мой господин не любит ждать.

— Мой господин, мой господин, — Снейп передразнил Беллатрису. — Твой господин ждал тринадцать лет — чай не умрёт за полчаса. Не забывай, девка, я вытащил тебя из Азкабана не для того, чтобы слушать твоё нытьё!

— Ага, чтобы я могла забрать из Гринготтса какую-то важную для тебя вещь, — выплюнула Белла. — Бесполезную побрякушку!

Он подошёл к ней вплотную. Белла смотрела на Тобиаса сверху вниз привычным надменным взглядом. За столько лет она ничуть не изменилась, разве что исхудала, да глаза горели лихорадочным огнём.

— Лучше приступай к делу.

Пожав плечами, Снейп развернулся и вышел. Пожалуй, и впрямь пора идти за финальными ингредиентами. Правда, ходить стоит осторожней — того и гляди под пол провалишься. Вот и воскрешай потом Тёмных лордов. Уже во второй раз проводит ритуал, и снова у чёрта на рогах. Нет бы центре Лондона в летнем кафе под звон чайных ложечек и запах пирожных!

Хорошо хоть потолки высокие.

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына!

Он бросил прах в котёл, и тут же стало темным-темно — словно зелье стало цвета самой Тьмы. Белла трясущимися руками зажгла огонёк на конце палочки. Её осунувшееся серое лицо будто слепили из воска — того и гляди оплавится и потечёт.

— Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина!

Голова Хвоста пошла в расход в прошлый раз, так что придётся довольствоваться малым. На дно бултыхнулось давно вырванное сердце, пригодное для ритуала лишь благодаря чарам.

Белый «островок» посреди котла показал, что они на правильном пути. Последний штрих — и пусть мир потонет в крови!

— Кровь недруга, взятая насильно, воскреси Тёмного лорда!

Кровь Гарри Поттера (да-да, Тобиас на всякий случай запасся необходимым, пока гриффиндорец валялся в обмороке в туалете) медленно, словно нехотя, вытекла из склянки.

— И это всё? — заворожённо прошептала Лейстрейндж.

— Всё, — пристальный взгляд из-под бровей-гусениц выжидательно впился в пузырящуюся жидкость. Где-то там, на самом дне, лежал сморщенный младенец, но ребёнком его вряд ли назовёшь. А рядом покоился крестраж.

Тобиас отошёл назад, и как раз вовремя. А вот Белле не повезло — отлетела к стене и уже оттуда наблюдала на возрождение своего господина.

Вырвавшиеся из котла две полоски Мрака, словно две полосы чёрной шёлковой ткани, закрутились в невероятном танце и, в конце концов, обрели форму быстрорастущего клубка. Сформировавшееся на глазах тело выглядело костлявым, но постепенно «обрастало» мышцами.

— Белла, одень меня, — разнёсся по комнате холодный голос.

За последний месяц Тёмный Лорд воскрес уже повторно. И на сей раз — в собственном теле.

В его время не было никаких Хогвартс-экспрессов. Тогда ученики добирались до школы разными способами — кто как мог. Некоторым родители заколдовывали портал, но если из-за магического фона замка происходил сбой, дети оказывались глубоко под водой на потеху кальмару. Приходилось либо отказываться, либо отправлять своё чадо за несколько миль от цели. Запретного леса тогда ещё не было, но шагать до ворот по болотам приятного мало.

Некоторые умники постарше решались аппарировать... и по той же причине их останки потом находили в разных частях земного шара. Дело в том, что тогда собирать распополамившихся толком не умели, и те, в конце концов, умирали. Тем не менее, желающие решиться на такую авантюру по-прежнему находились.

А самые прагматичные начищали рукоятку метлы и, как правило, добирались вполне благополучно. Максимум, что им грозило, — мозоли на мягком месте. Ну, или с метлы упасть. Да, и такое бывало, чего греха таить.

В общем, юных волшебников и без того было не слишком много, так ещё и по осени «цыплят» раз от разу становилось всё меньше. Вот и придумали эту платформу 9 и 3/4 с красным паровозом до Хогвартса. Правда, многим позже.

Непонятно, как он разъезжал в подобной конструкции предыдущие четыре года. Душно, скучно, никакой свободы, и вообще это магловское изобретение! Неужели современные волшебники настолько деградировали, что не в силах ничего придумать?

— Гробы на колёсах, — проворчал он. — Совсем в Попечительском совете умом тронулись. Хорошо хоть на самолётах летать не заставляют.

Гермиона одарила его странным взглядом… выразительным таким. Обычно так она смотрела на Уизли, когда тот ляпнет очередную несусветную глупость.

— Раньше ты не жаловался, — заметила она. Подтянув колени к груди, девушка сидела напротив с кроссвордом. — Расслабься. А если хочешь, можем пойти к Невиллу и Рону с Джинни.

— Раньше я был идиотом, — отрезал он. — Мне и тут хорошо — пусть сами обсуждают, у кого шоколадная лягушка выше прыгнет. Детишки!

Не отрываясь от журнала, Гермиона хмыкнула.

— А я — нет?

— Парочка подобных риторических вопросов, и я могу серьезно об этом задуматься. — Наши взгляды скрестились. Ну да, опять этот задорный огонёк у неё в глазах. — Какая-то ты сегодня подозрительно весёлая.

— Погода хорошая, — миролюбиво ответила девушка и снова уткнулась в кроссворд, постукивая ножкой по сиденью. — Хватит ершиться — от твоей физиономии даже у Малфоя несварение будет.

— Пусть заходит — буду только рад, — Гарри усмехнулся. Арманд Малфой был занятной фигурой, а вот Драко оказался обычным избалованным «принцем». Зато гонору... Знай Арманд, какой у него будет потомок… Мда, не скончался бы в силу чрезмерного любопытства, столкнувшись с его василиском, точно бы от позора умер.

Снова и снова стучат колёса, да изредка доносятся скрипы непонятного происхождения. Из-за двери слышится гомон подростков, и это немного отвлекает. Однако заглушающие чары он добавлять не стал — мало ли что случится, а они ни сном, ни духом.

Проехала тележка со сладостями, но к ним заглядывать приветливая продавщица не стала. Да и не смогла бы, ведь дверь он запечатал. Гарри усмехнулся: знали бы студенты, что из себя представляет эта с виду добродушная женщина, с памперсами бы ездили.

Тем временем Гермиона отложила журнал — похоже, наконец-то ей надоело. Вот только удивительно другое — с каких это пор в свободное время она не читает труды великих умов? А взамен разглядывает глянцевые обложки и вообще тратит время впустую?

Воспользовавшись моментом, он пересел к ней. И тут она снова его удивила — вытянулась на диване, положив голову ему на колени, и закрыла глаза. Полное доверие к человеку, который заметно изменился за довольно короткий промежуток времени. Впрочем, за лето и она стала другой.

Являясь до невозможности упёртым человеком, Гермиона не успокоилась, пока не докопалась до сути. Впрочем, Гарри сам ей выложил всё без утайки, особо не сопротивляясь. Реакция подруги оказалась вполне предсказуемой — срочно бежать к Сириусу и взахлёб рассказывать про шизофрению лучшего друга. А дальше лихорадочно листать страницы, чтобы найти способ, как вытравить эту «нечисть». Ну да, она такая. Хорошо хоть за руку успел схватить.

В общем, события могли пойти по одному из двух сценариев — либо под его влиянием Гермиона начнет меняться, либо та же участь постигнет его самого. Только вот второй вариант был маловероятен изначально, так что в итоге он немного приструнил Гермиону. А всего-то надо было убедить её в своей адекватности. Потом она как следует поразмыслила, ну а дальше уже «сработали» чувства к нему.

А ведь они были — тут не поспоришь. И как он раньше не замечал? Да кто ж его знает.

— Совсем испортилась.

— Рядом пример для подражания, — сонно пробормотала девушка. Но поспать ей не удалось — со скрипом отворилась дверь, и в купе вошёл парень. И Гарри готов был поклясться, что прежде его не видел.

Высокий, крепкого телосложения, незваный гость слегка сутулился и опирался на посох. Он уже переоделся в хогвартскую мантию, однако эмблемы на груди не было. Так что определить, с какого он факультета, не представлялось возможным.

— Серьёзно вы закрылись, — незнакомец прошёл мимо и устроился напротив гриффиндорцев. — Я могу присесть?

— Кажется, ты уже присел, — заметила Гермиона.

— Дурмстранг? — Гарри кивнул на посох, а затем недовольно нахмурился — какой-то болгарин без стука вламывается к ним в купе, обходя целую сеть заклинаний. И ведь далеко не слабую!

Надо сказать, парень производил впечатление. Вёл себя уверенно, а ярко-голубые глаза, такое ощущение, пронизывали тебя насквозь. Положив посох на колени, он кивнул и принялся приводить в порядок каштановые волосы до плеч, связывая их лентой.

— Уже нет — я перевелся. Дамблдор оказался стариканом что надо и принял меня без вступительных экзаменов. Тодор Добрев, будем знакомы, — он пожал руки обоим. — А вы, значит, Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер.

А на вопросительные взгляды неохотно пояснил:

— Виктор про вас рассказал. Ну а тебя знают не только в Британии.

Как оказалось, Виктор носил фамилию Крам. И что примечательно, прямо сейчас ехал в Хогвартс этим же поездом. И чем больше Тодор рассказывал, тем сильнее хмурился Гарри и тем крепче прижимал к себе Гермиону.

— И что здорово, он будет преподавать полёты. Мне будет легче привыкнуть.

— Полёты? — Гермиона вскинула бровь. — Разве у нас эта должность не занята?

Вместо болгарина ей неохотно ответил Гарри:

— Мадам Трюк решила здоровье поправить. Вот только что человек с такими талантами в квиддиче, да ещё участник Турнира, забыл в этой дыре?

Добрев пожал плечами.

— Сказал, Хогвартс ему понравился. И он хочет задержаться там на годик, прежде чем с головой уйдёт в профессиональный спорт. Виктор сейчас нарасхват не только на стадионе — и ваше, и наше Министерство готовы ему открыть почти любую дверь.

Дальше до самого Хогвартса ехали почти молча. Изредка перебрасываясь парой фраз, все занимались своими делами: Тодор уткнулся в книгу, чем заслужил уважительный взгляд Гермионы, а сама девушка спокойно посапывала на коленях у Гарри; а тот по большей части думал о своём.

Добрев, как это ни странно, его не раздражал. Если общаться со сверстниками ему банально скучно (за исключением Гермионы), да и он сам не стремился с ними сблизиться, то этот болгарин казался куда старше своего возраста. И на его предположение, что они подружатся, Поттер лишь хмыкнул. Время покажет.

К вечеру стал накрапывать дождик, и потому все постарались побыстрее добраться до карет. А Гарри заметил фестралов и с удивлением понял, что увидел их впервые. И это странно, ведь и смерть Квиррелла, и смерть родителей случились куда раньше убийства тех магов в Лютном.

Сам Салазар в своё время разводил этих милых крылатых лошадей и знал о них практически всё.

Кареты тронулись, насквозь продуваемые промозглым ветром. Влетая в одно окошко и вылетая через противоположное, тот пронизывал практически до костей. И это в первый день осени! Поплотнее закутавшись в мантию, Гермиона недовольно поджала губы, а Гарри ее приобнял. Тодор же поднял посох и постучал по стенке, нашёптывая что-то непонятное.

Однако, видимо, и у него ничего не получилось.

Не пропуская ни единой кочки, кареты катились всё быстрее. Топот копыт становился всё отчётливей, а затем, словно окончательно сойдя с ума, крылатые кони то ли заржали, то ли захрипели. Все трое слетели со скамеек — фестралы встали как вкопанные, и их экипаж едва не перевернулся. Судя по многочисленным негодующим крикам, с другими студентами случилось то же самое.

— Какого чёрта? — прошипел Гарри сквозь зубы. — Все целы?

В полумраке он едва уловил пару кивков, а вот куда подевался разбитый фонарь, разглядеть не сумел. Наплевав на него, он спрыгнул на вязкую землю — всё-таки их занесло и они съехали с дороги. То тут, то там из карет выходили другие ученики, и все дрожали от холода.

— Люмос максима, — прошептал Поттер.

Мягко спрыгнув следом, Тодор зажёг на посохе белый шар света — вышло куда ярче. Перекидывая посох из руки в руку, он тревожно оглядывался и к чему-то принюхивался.

— Чуешь?

Гарри заметил, как Гермиона высунула голову следом.

— А ты сиди, — приказал он. Как ни странно, подруга послушалась. А Поттер закрыл глаза, тоже пытаясь унюхать что-то необычное… или что-нибудь расслышать сквозь жалобное ржание фестралов. — Гнилью пахнет. Дементоры.

Тодор кивнул, и тут неподалёку раздались крики. Они вдвоём сразу же рванули туда, совершенно не обращая внимания на заляпанную грязью обувь.

Кричала стайка девушек. Кто повизгивая, кто хрипя, и все жались к карете, не в силах сдвинуться с места. А из-за деревьев, скользя по примятой и вмиг покрывающейся ледяной коркой траве, к ним устремились три дементора.

Как и прежде, в голове зазвучали мамины крики, но уже не столь громкие и пробирающие. Теперь их даже можно терпеть. Гарри поднял палочку, чтобы попытаться наколдовать Патронуса, но в этот миг шарик света осветил лица девушек. И он их узнал.

Когтевранки теперь уже со второго курса. Сколько раз он их видел в прошлом году, когда сидел в библиотеке. Они постоянно ходили дружной компанией, потому что все были выходцами из магловских семей.

Он опустил палочку. Разве не стоит дать дементорам шанс подкрепиться никчёмными грязнокровками? Разве тысячу лет назад не он делал всё возможное, чтобы и духу маглокровок в Хогвартсе не было?

Что странно, Тодор тоже не спешил на помощь. Хищно прищурившись, он словно раздумывал, пока дементоры подбирались всё ближе и ближе.

— Гарри! — Подбежавшая Гермиона яростно толкнула его в плечо. — Они же дети, черт бы тебя побрал! Ну! Экспекто Патронум!

Хиленькая выдра попросту затерялась в складках плаща ближайшего монстра. Всё, чего она добилась — привлекла внимание. Пара дементоров повернула капюшоны в сторону троицы, даже не пошевелив застывшим в почти горизонтальном положении «телом».

— Экспекто Патронум! Гарри!

Тот нащупал во внутреннем кармане другую палочку и погладил её рукоять. То, что нужно.

Сзади, спереди, сбоку — дементоры начали слетаться отовсюду. Снова крики, стало ещё холоднее, голос матери стучал уже в висках, а у многих носом пошла кровь. Старшекурсники, кто мог наколдовать хоть какого-то Патронуса, дружно схватились за палочки.

Тодор наконец-то поднял посох и выкрикнул заклинание. Гарри быстро к нему присоединился. После слияния он ещё не вызывал Патронуса и потому впервые увидел его новую форму. Заслоняя собой подругу, Гарри направлял по кругу самую настоящую химеру. Ну а медведь Добрева лихо разбирался на своём участке.

Издавая странные булькающие звуки, стражи Азкабана рванули прочь от нестерпимого света. Особенно когда подоспело подкрепление — перед всеми предстал разгневанный Дамблдор с парой фениксов — Патронусом и Фоуксом. Где-то в стороне раздавался легко узнаваемый голос Флитвика, а МакГонагалл уверенно командовала группой первокурсников. Мелькали и другие лица — вот угрюмый Снейп, а вот пробежал вечно хмурый Крам. Впрочем, остальные профессора от них не отставали. Похоже, на помощь студентам пришёл весь преподавательский состав, так что у дементоров не было ни шанса. Только и оставалось, что спасаться бегством.

* * *

Добиться тишины было невозможно — практически все перешёптывались, а кое-кто не стеснялся разговаривать во весь голос. С момента нападения дементоров прошло уже достаточно времени, однако слухи только множились. Одни слизеринцы молчали, а вот МакГонагалл, Флитвик и Стебль никак не могли призвать подопечных к порядку.

Пока не встал Дамблдор.

Подойдя к кафедре, он постучал по ней палочкой, и эффект вышел мгновенный. На звук обернулись все. Каждый наконец-то занял своё место и обратил взор на директора. У многих на языке вертелись вопросы, но из уважения к главе Хогвартса студенты решили немного подождать.

— Понимаю — вас переполняют эмоции, и всё-таки прошу всех соблюдать спокойствие. За прошедшую тысячу лет эти стены повидали немало бурь, но ещё защитят не одно поколение. И я уверен, наше уважаемое Министерство непременно объяснит столь вопиющее поведение дементоров, — он сделал короткую паузу и, как показалось Гарри, бросил сердитый взгляд на какую-то женщину в розовом. По крайней мере, в лице Дамблдор мимолетно изменился. — Но главное — все остались целы, и ни одна живая душа не пострадала. А сейчас пора приветствовать наших первокурсников!

— Зато мертвые души погоняли, — прошептал Фред. Некоторые не слишком охотно улыбнулись. В рядах учеников он оказался одним из немногих, кто сумел наколдовать мало-мальски приличного Патронуса.

И за последнее время это ведь не первое нападение стражей Азкабана. За пару недель до первого сентября Сириус принёс печальное известие — вся семья Дурслей получила «поцелуй». Грюм тогда рвал и метал и гонял каждого аврора в хвост и в гриву — всё пытался выяснить, каким образом дементоры оказались так далеко от своей «вотчины». Ещё бы, только снова возглавил аврорат — и на тебе! Кошмар, одним словом.

Надо сказать, Гарри почти не горевал. Будь он прежним, конечно, погрустил бы. Всё-таки в глубине души был им признателен — приютили, хоть как-то содержали... А теперешний Поттер лишь молча кивнул. Зато теперь уж точно не придётся возвращаться на Тисовую.

Всегда нужно оставаться оптимистом.

И вот теперь такой конфуз! Ох, и не завидует он министерским. Сколько же шишек свалится им на головы, сколько Громовещателей придётся выслушать. Да и гневными письмами завалят

Когда в зал вводили первокурсников, Добрев заметно выделялся из толпы. А ловя на себе массу вопросительных и любопытных взглядов, только слегка улыбался да посох перекидывал из руки в руку. В конце концов, МакГонагалл его представила, а шляпа определила на Слизерин на пятый курс. Подмигнув Поттеру, болгарин уверенно отодвинул Блейза и сел рядом с Гринграсс. А Малфой так косился на новоиспечённого однокурсника, что можно усомниться в его ориентации.

Вскоре дежурная речь Дамблдора благополучно завершилась, и уже он под потрясённые вздохи представил студентам Виктора Крама. Из-за недавних событий немногие заметили за преподавательским столом знаменитого ловца, однако теперь на него уставились буквально все. Бедолага аж поёжился.

А следом к кафедре вышла неприятная женщина, уже успевшая заслужить те самые недружелюбные взгляды директора. Жеманно улыбаясь, она долго и нудно что-то вещала. И чем дольше распиналась, тем сильнее всех клонило в сон.

— Это ведь та жаба с конца прошлого года, — прошептала сидевшая слева Джинни. — Она из Министерства.

Впрочем, Гарри и сам уже сообразил. Да тут по глазам всё понятно. Кстати, как и многое другое. Ну до чего же смешно! Ладно, теперь хотя бы ясно, кто натравил дементоров на Дурслей и на студентов. Эта женщина, занимавшая пост заместителя министра, затеяла какую-то свою игру. И хотя упорно пыталась изобразить добрую бабушку, Гарри буквально кожей чувствовал её ненависть. Особенно когда она смотрела на него.

Да уж, интригует. Совершенно незнакомы, а прямо смерти ему желает. Да и методы у неё… радикальные.

— Ладно, с этим разберёмся позже, — шепнул он Гермионе, предварительно потихоньку сообщив о своих выводах. Девушка стиснула зубы и уже по-иному, мрачновато так, взглянула на новоиспечённого профессора ЗоТИ. Кажется, и эта здесь не задержится больше чем на год.

Трапеза длилась необычайно долго, но и она подошла к концу.

Привычная дорога до гриффиндорской башни не отняла много времени. И увидев ещё недавно родные ало-золотые цвета, Гарри не знал, радоваться ему или морщиться. Им овладели противоречивые чувства. Всё, связанное с эмблемой Гриффиндора, Салазар ненавидел.

А если перевестись на Слизерин, уже другая его часть будет недовольна. Да и вряд ли вообще можно просто так сменить факультет.

Некогда он сам строил этот замок и возглавлял собственный факультет. А теперь придётся учиться на Гриффиндоре. И именно учиться, а не задницу просиживать. Надо непременно наверстать упущенное, ведь за прошедшее тысячелетие магия ушла далеко вперёд. Вдобавок он и половины не помнит, что знал тогда. А на стихийных всплесках далеко не уедешь. За примерами далеко ходить не надо — достаточно вспомнить, как он отключился в Лютном и дома у Грюма.

Но основу уже заложил. Лето хоть и выдалось довольно скучным, но за попытками усмирить магию и постоянными спаррингами то с Сириусом, то с Грозным Глазом пролетело быстро. А без этих самых выбросов «поле боя» чаще оставалось за противниками, так что работать ещё и работать.

В конце концов, после речи новых старост (ими назначили Гермиону и Рона) пришла пора расходиться. Сдержанно ответив Уизли на пожелания спокойной ночи, они с Гермионой остались наедине. У окна, едва ли не обнявшись и соприкасаясь лбами.

Удивительно, как за такое короткое время он привязался к ней ещё сильнее. И это к маглокровке! Позор на его седую голову.

— Спокойной ночи, — прошептала девушка и совершила неуклюжую попытку его поцеловать. И, не дожидаясь ответа, убежала вверх по лестнице.

Ошеломлённо коснувшись пальцем уголка губ, нахмуренный Гарри направился в собственную спальню. Раньше такого и близко не было. Как он вообще до подобного докатился?

* * *

Немногим ранее.

— Кладите его сюда, — проскрипел старческий голос. — Вот так, хорошо. Держи, девочка, тебе надо учиться справляться с подобными ранами. А то твой паренёк и до совершеннолетия не доживёт.

— Он не мой парень! — буркнула Гермиона. Расплывчатая картинка перед глазами, однако пипетку с какой-то шипящей жидкостью разглядеть удалось.

А в следующий миг припекло похлеще чем от иного проклятья.

Старик сухо засмеялся.

— Знаю я вас, молодёжь. Пока носом не ткнуть, и не признаетесь. Наверное, из большой корысти ради тебя он полез на рожон, — теперь старик смотрел на него. — А ты чего перья распушил? Спеси в тебе слишком много, вот что. Мог за минуту всё закончить, а вместо этого прыгал козлом. Вот и допрыгался.

Покашливая, хозяин лавки спустился в подвал. И больше не показывался.

Попытавшись приподняться, Гарри почувствовал жуткую слабость. И лишь с помощью Гермионы удалось сесть. Она же сунула ему за спину подушку. Откинувшись на неё и расслабившись, он увидел молчаливого мужчину — того самого спокойного покупателя, которому ни до чего не было дела. Однако именно он подбежал к нему вместе с Гермионой, когда Поттер уже терял сознание.

— Какого чёрта происходит? — Мужчина, представившийся каким-то Наземникусом, закурил. Надо сказать, воняло изрядно. — Гарри, Дамблдор будет весьма недоволен, что ты появился в Лютном. Но я могу и промолчать, — он с намёком дёрнул за карман, и там звякнули монетки. — Я же не враг тебе.

— Вы знаете Дамблдора? — Гермиона нахмурилась.

— Он входит в Орден, — Гарри слегка хмыкнул. Он успел «прочесть» всё, что его интересовало. Не зря же легилименция — его конёк. Правда, в данный момент он может «читать» только уж совсем неумех. К счастью, окклюмент из Флетчера неважный. И прежде чем этот пройдоха снова открыл рот, Гарри опять заглянул в его плутоватые маслянистые глазки. — Раз уж ты тут свой и знаешь Лютный как свои пять пальцев, у меня к тебе дело. Естественно, услуга будет достойна оплачена.

Буквально несколько слов, и Гарри выпроводил Флетчера из лавки. Оставалось только ждать. Ждать в неудобном молчании, пока Гермиона переминалась с ноги на ногу и набиралась решительности высказать ему всё, что думает.

Прошло полчаса, потом час. Внизу постоянно что-то гремело, а из-под пола струился дымок. Кажется, хозяин развлекался на полную катушку.

И вот когда Поттер уже собирался наплевать на всё и самому отправиться за тем, за чем явился в Лютный, над входной дверью вновь раздался звон колокольчика. Вскоре в комнату ввалился взопревший Наземникус, да не с пустыми руками: в одной — что-то длинное, замотанное в белую тряпицу, а в другой — нечто округлое и точно так же завёрнутое.

— Вот что ты просил, — казалось, Флетчер посерел от страха.

Гарри отвернул край ткани и увидел заветную белую рукоять меча из человеческих и драконьих костей. А в навершии всё так же ярко поблескивал рубин. Ба, и даже Чёрный камень на месте — по-прежнему в середине гарды. Разве что узор затёрся. За столько веков S-образное лезвие ничуть не потускнело и не притупилось.

Само собой, меч — это хорошо, но Гарри больше интересовала палочка в рукояти. Открутив навершие, он вытряхнул на ладонь двенадцатидюймовую красавицу из вишневого дерева. И сразу же почувствовал единение — будто нашёл свою вторую половинку.

— А это у нас что такое? — полюбопытствовал Флетчер, разворачивая на столе второй предмет. Заструился бледно-голубой свет, и Гарри отреагировал практически мгновенно — наплевав на слабость, он вскочил, сбил с ног стоявшую неподалёку от Флетчера Гермиону и повалил её на пол. Вспыхнув, предмет приклеился к рукам Наземникуса и никак не «отпускал». Очевидно, бедолага закричал, только вот крики его уже слышали не в этом мире.

Флетчер словно таял, пока не остались только контуры тела. А потом исчезли и они. Впитав жертву, стеклянный шар вспыхнул особенно ярко и пропал.

Словно желая вернуть вырвавшегося на свободу пленника, артефакт Тысячи Душ вновь напомнил о своём существовании.

Осоловелые студенты тянулись вереницей по одному или парами в сторону Большого Зала. Неустанно позёвывая, они кидали мрачные взгляды на своды замка и с тоской вспоминали светлые летние деньки.

Тодор бодрым шагом вошёл в зал одним из первых. Усевшись на скамью посреди стола и не обращая внимания на редкие любопытные взгляды, он спокойно приступил к завтраку.

— Доброе утро, — поздоровалась какая-то блондинка, остановившись по правую руку и сдерживая зевок. Покосившись на нее, Добрев сдержанно ответил. Не ругаться же со всеми слизеринцами — авось и нормальные люди тут водятся. В конце концов, ему с ними учиться и учиться. Наложив всего по чуть-чуть, девушка оглядела длиннющий стол своего факультета и нахмурилась. — Эй, Блейз, а Малфой отшельником давно заделался?

Появившийся вместе с ней темнокожий парень лишь усмехнулся.

— Да оставьте вы в покое человека, а то до ручки доведёте. — Он с полуулыбкой огляделся, увидел Драко в обычной компании пары амбалов и махнул ему. Ответом стала кислая физиономия. — Садись, Даф, хватит перед глазами мельтешить.

— И всё же?

Добрев сухо улыбнулся. Но прежде чем сказал хоть слово, проходившая мимо девушка зашипела змеей:

— Между прочим, Гринграсс, ЭТО сейчас сидит слева от тебя, — бросила она сквозь зубы. И с таким усердием сверлила болгарина взглядом, что удивительно, как ещё дырка не получилась.

— Что... это? Спасибо за внятное разъяснение, — съязвила блондинка. — Да расскажите уже, что я пропустила?!

Дафна вопрошающе уставилась на Добрева.

— Просто напомнил неблагородному роду Малфоев о существовании манер, — равнодушно ответил тот, заслужив от Паркинсон уничтожающий взгляд.

— Паркинсон, будь добра, не стой над душой, дай поесть! — давясь смехом, Блейз махнул рукой.

Бросив на троицу очередной испепеляющий взгляд, разозлённая девушка бросилась в сторону Малфоя.

— Вчера Драко попытался согнать Тодора с якобы своей кровати, но добился только потерянной чести. — Дафна прыснула в ладонь. — Мордредова извращенка — не о том думаешь, — выдал Блейз и тихо добавил: — А вот фокус с рукой... это было... по правде говоря, такая магия в Хогвартсе запрещена... Даф!

Девушка демонстративно «застегнула» рот на «молнию».

Тодор пожал плечами.

— Гостиная Слизерина достаточно глубоко, чтобы оттуда просачивались слухи. — Намёк понял каждый. — Не думаю, что тот же Дамблдор так тщательно следит за небольшими шалостями студентов. Так что можно не беспокоиться.

Он встал из-за стола. Поттер — это, конечно хорошо, да и интересно с ним, но завести знакомых на своём факультете… почему бы и нет? Надо подумать. Забини и Гринграсс?

* * *

Первый урок ЗоТИ в очередном учебном году студенты ждали с особым нетерпением. Ведь первого сентября их обязательно ждал кто-то новенький. Интересно же поглазеть на нового преподавателя и узнать, как тот собирается учить.

Квиррелл был ничего, но основной упор делал на защиту от опасных существ. Локонс — вообще отдельная тема: собственные сочинения и тошнотворные улыбки. Люпин? Пожалуй, лучший из тех, кто им преподавал. Грюм — страшный и неадекватный тип. Дай ему волю — начнёт проклинать направо и налево, причём начнёт прямо с Непростительных. Да на него достаточно взглянуть!

А тут — какая-то тётка из Министерства, весьма противная на вид.

И менее противной за одну ночь не стала — достаточно взглянуть на розовый наряд и чёрный бантик на макушке.

Тодор покрутил тростью и что-то прошептал себе под нос. И следующие пять минут, пока аудитория наполнялась студентами, то тут, то там слышались смешки. А зрелище действительно вышло забавным — за спиной у Долорес возникла приличных размеров иллюзия розовой жабы, «лицом» очень напоминавшая преподавателя ЗоТИ. Даже чёрный бантик на месте.

Стоило всем рассесться, как она «кхекхекнула» и жеманно улыбнулась. Её «двойник» тотчас расплылся в такой же улыбке.

— Здравствуйте.

На нестройные приветственные бормотания она нахмурилась, и следующие минут пять слизеринцы с гриффиндорцами изображали детский сад.

Гарри обвёл аудиторию скучающим взглядом.

Мордред и Моргана, и кого только теперь не берут в профессора? Это же надо — так испоганить то, что мы создавали. Дамблдор совсем из ума выжил? Врезать бы ему по башке — вдруг поумнеет?

— Палочки убрать, книги — перед собой. Думаю, вы сами сможете найти вступление. Приступайте.

Угрюмые непонимающие взгляды и тяжёлые вздохи — так отреагировали студенты. Ещё ни один преподаватель не начинал столь уныло.

— Ваше имя, юноша? — она остановилась рядом со слизеринцем.

— Тодор Добрев.

— Мистер Добрев, ваш посох тоже нужно убрать.

— Боюсь, это невозможно, мадам, — Тодор мило улыбнулся. — Он не помещается в сумку.

Варварские артефакты Средневековья! — Прочитав эту мысль в её глазах, Гарри хмыкнул. — Ну ничего... Я ещё наведу здесь порядок!

— Если в следующий раз придёте ко мне на урок со своей тросточкой, ваш факультет лишится баллов. Запомните это.

Читать оказалось неимоверно скучно — даже у Биннса не получалось так хорошо нагнать сон. Строчки попросту сливались, и Гарри всё чаще задавался вопросом: «А какой умник составлял этот учебник?»

— Почему вы не читаете, мистер Поттер?

— Я уже нахлебался воды на втором испытании Турнира Трёх Волшебников. Думаю, мне хватило.

По правую руку сидела Гермиона, и тоже с закрытым учебником. Очевидно, она с ним полностью согласна. И впрямь вода — весь курс можно уместить в одном абзаце введения.

— Вы ставите под сомнение компетентность автора и мою как преподавателя?

— Несомненно.

Воцарилось почти мёртвое молчание. Только с «галёрки» донёсся еле слышный шёпот Малфоя и фырканье давящегося от смеха Крэбба или Гойла. Тем временем Долорес медленно подошла к гриффиндорцу и грозно над ним нависла.

— Чтобы уметь защищаться, одних теоретических знаний недостаточно, — Гарри был само спокойствие.

— И от кого же нужно защищаться вам? — вопросила Амбридж, сделав акцент на последнем слове. На лице Гарри заиграла полуулыбка — её мысли как на ладони. Кстати, мысли до смешного примитивны.

— Не знаю. Может, от шастающих по замку горных троллей? От ползающего по школе василиска? От дементоров? А может, от драконов, гриндилоу, русалок?

— Такое безобразие творилось при Дамблдоре, но я наведу здесь порядок. Опасаться нечего. — Честно говоря, эта жеманность вызывала только тошноту.

— А вдруг в классе замаскированный злейший тёмный маг Салазар Слизерин? И хочет убивать направо и налево, потому что его школа превратилась в балаган, где преподают кто попало?

Наблюдать за призрачной жабой — одно удовольствие. Все в открытую пялились за спину заместителю министра, и та наконец-то заметила. Обернулась, конечно, но что она могла увидеть, если жаба по-прежнему у неё за спиной?

— Неслыханное хамство, мистер Поттер! Отработка. Завтра в пять вечера.

— Палочку брать?

— Не вижу смысла.

— А вдруг меня станут домогаться? — Гарри уже вовсю развлекался и наигранно всплеснул руками. — Например, одинокие женщины с высоким уровнем садизма и самомнения. Не хочу писать завещание кровью — я слишком молод!

— Не переигрывай, — прошипела Гермиона ему в ухо.

Долорес выглядела ошеломленной. Очевидно, обдумывала его слова про садизм и кровь. И связано ли это с Кровавым пером.

— Две недели отработок, — процедила она.

— Да хоть месяц, — отмахнулся Гарри. Демонстративно собрав сумку, он столь же демонстративно поцеловал Гермиону в щёчку, потрепал Тодора по плечу и вышел в коридор.

Чем раньше это недоразумение полетит с поста преподавателя, тем лучше. Отработка завтра в пять? Отлично. Интересно, история помнит хоть одного тамошнего преподавателя, который на своей должности и двух дней не продержался? Главное — не довести себя до режима берсерка, иначе треть школы придётся отстраивать заново.

* * *

Для некоторых студентов самый привлекательный Хогвартс — ночной. С наступлением темноты они покидают свои спальни и крадутся под покровом ночи. И их не останавливает ни угроза возможных отработок, ни потенциальная потеря баллов.

Нужно ведь обязательно поискать приключений на одно место. Учиться в школе волшебства, и не исследовать каждый её уголок? Не пытаться постичь её тайн? Действительно, кто от такого откажется?

Но не все покидают свои гостиные лишь бы только побродить. Любителям заморить червячка на сон грядущий прекрасно известно, где им всегда рады домовики. А любителям почитать — дорога в библиотеку, пока за ней не присматривает дотошная мадам Пинс.

Как раз ради этого Тодор и покинул подземелья. Ему предстояла долгая ночь. И кто знает — быть может, даже не одна.

Плохо ориентируясь в Хогвартсе (неудивительно — он здесь всего лишь сутки), он немало поплутал, пока (к своему облегчению) не вышел к знакомой статуе неподалеку от Большого зала.

Теперь уже рукой подать.

Поднимаясь по лестнице, заметил пару прошмыгнувших теней этажом ниже и усмехнулся. Ну да, прямо как в Дурмстранге. Любопытство — не порок, и его частенько следует поощрять. Хотя если подумать — режим и порядок нужно соблюдать всегда. Иначе воцарится хаос, и все будут заниматься, чем вздумается.

Из коридора слева вылетел какой-то перепуганный пуффендуец. А, завидев его, шарахнулся в сторону. Но как только признал «коллегу», выдавил три слова:

— Беги... Филч... Снейп.

Не мешкая ни секунды, Тодор оценил ситуацию и легонько дотронулся навершием посоха до головы. На макушке словно яйцо разбили, и вниз по телу пробежала волна тепла. Шмыгнув за колонну, он затаился.

Дезиллюминационные чары превосходно справились с задачей — недовольно озиравшийся Снейп и рыщущий запыхавшийся Филч его не учуяли.

Вернее, так он считал, пока Снейп перед поворотом в соседний коридор не обернулся, приложив палец к губам.

— Твою ж мать, — потрясённо прошептал Тодор.

Всё-таки хорошо быть слизеринцем. Всё как рассказывала Дафна — в случае чего своих декан всегда прикроет. Вот только от серьёзного разговора со Снейпом вряд ли удастся отвертеться.

Правда, рядом с ним всего лишь Филч. Интересно, что помешало декану его поймать и отвести в свой кабинет якобы для воспитательной беседы?

Дверь библиотеки распахнута настежь, но что в этом такого? В принципе, нужную книгу может брать каждый — только вовремя сдавай. Все равно «позаимствовать» навсегда не удастся. Дело в том, что на библиотечные книги наложены специальные чары, причём позаботилась об этом далеко не мадам Пинс.

Только ему нужна не рядовая книжка для первокурсников. Вон за той дальней дверью таится куда более подходящая литература. А снять с неё запирающее заклинание большого труда не составило.

Придётся соблюдать осторожность — эти книги могут представлять опасность. Он едва успел ткнуть посохом в углубление на корешке, и вынырнувшая из недр страниц оскаленная морда благополучно скрылась, захлопнув пасть.

Самые опасные книги скованы цепями, а некоторые — защищены чарами. И снять их не под силу никому. Не считая разве что Дамблдора, Волдеморта и нескольких мастеров с Востока или из Южной Америки. В любом случае, их можно пересчитать по пальцам.

Он стоял в самом центре Запретной секции, а стеллажи с книгами тянулись во все стороны. И оказались настолько длинными, что даже с зажжённым светом на конце посоха конца и края не видно. Кстати, свет только мешал. Надо было оставить посох в спальне.

Закрыв глаза, он прислушался. Тотчас перешёптывания стали громче, и он увидел нити магии. Оказывается, здесь масса древних фолиантов, причём некоторые обладают разумом. Неудивительно, что многие способны шептаться или имеют собственный магический отпечаток.

Наконец он выбрал самую чёрную нить. Ему нужны воистину древние и не самые светлые знания.

Но поначалу ошибся. Пришлось простоять минут десять, пока одна из нитей не задрожала, словно натянутая струна музыкального инструмента. Повинуясь интуиции, полуночник снял с полки книгу.

— Пожирание душ, — прочитал он.

Что ж, довольно многообещающее название.

Книга оказалась воистину тёмной. Даже в Дурмстранге вряд ли бы задержалась. А ещё говорят, оттуда выходят тёмные волшебники и вообще это школа для будущих Темных лордов. Как же.

— Расслоение души, жизнь по ту сторону Завесы, — шептали губы всякий раз, когда палец смещался всё ниже по оглавлению. — Дороги души, душа Огня, послевкусие Поцелуя...

Указательный палец замер.

В самый раз.

Ветхие страницы он переворачивал с особой осторожностью — вряд ли где-то есть ещё один экземпляр. Некоторые страницы настолько «потрепало» время, что буквы выцвели, а на жёлтом фоне чернила больше походили на непонятные закорючки.

И всё это на латыни.

Что есть дементор? Это детище самой чистой и светлой магии. Непреклонный посланник Междумирья, что стоит на страже Равновесия и Порядка. Издревле эти существа охраняли переход из одного царства в другое, дабы не нарушался установившийся Порядок.

Отходивший в иной мир человек попадал в это измерение, где его уже ждали Стражи. Дементоры высасывали душу со всеми радостными воспоминаниями, отслаивая от квинтессенции человека всё накопленное зло за время пребывания на земле. Уже очищенная и светлая душа отправлялась на перерождение или в безмятежную жизнь после смерти.

Так длилось многие века. Пока в этот порядок не вмешались тёмные друиды, призвав некоторых из этих существ в наш мир. И вышли они из камней Стоунхенджа, где сама Магия господствует над нашим миром, и с тех пор они плодятся и развращаются. Лицезрев в нашем мире насилие, войны, разврат и распри, они со временем забыли свое истинное предназначение, переврали свою сущность и стали без разбирательств, но по-прежнему справедливо отправлять души смертных в дальнейшее путешествие...

Умей Тодор проявлять хоть какие-то сильные эмоции, усмехнулся бы или даже рассмеялся. Ведь он сейчас прочитал лишь небольшой отрывок, который в корне переворачивает представление об этих «Посланниках Тьмы». Всё оказалось куда прозаичней.

Он хотел было вернуться к чтению, когда за спиной раздался мягкий голос:

— Думаю, достаточно, — на одной из парт сидел Дамблдор и, как маленькая девочка, болтал ногой, пока рылся в кармане. Наконец достал леденец и с довольной улыбкой на лице закинул его куда-то между усами и бородой. — Ты не найдешь того, что ищешь.

Он поднял руку, и книга плавно перелетела ему в ладонь. Директор погладил обложку.

— Удивительные знания, не правда ли?

— Но почему же люди не знают правды? — спросил Добрев.

Дамблдор вновь улыбнулся.

— Разве есть смысл? Если ты скажешь, что дементоры лишь очищают человека и готовят его к переходу, другим станет легче? Они захотят оставить здесь всё и без физической смерти отправиться дальше? И разве хоть кто-то поверит в написанное кем-то, чьё имя стёрлось временем? Легче верить в то, во что верят другие. Всех переубедить невозможно — если мнение установилось, таким оно и останется.

— Но ведь это в корне меняет всё наше представление о них.

— Многое, но не всё.

Взъерошив волосы, Тодор отвернулся. Многие бы занервничали на его месте, но у него особенный случай.

— Вы знаете, — он не спрашивал.

— Знаю, — подтвердил Дамблдор. — И потому повторяю: ни в библиотеке Хогвартса, ни в библиотеке Министерства, ни в каком другом месте ты не найдёшь того, что ищешь. Твой случай беспрецедентный.

— Интересные люди в Хогвартсе учатся, — пробормотал Добрев. — Составить конкуренцию Поттеру я сумею. И что же мне делать?

— Просто жить, — Дамблдор развел руками и закинул в рот еще один леденец. — На некоторые вопросы ответов не существует.

Студент кивнул, переложил посох в другую руку и медленно побрёл к выходу.

— И Тодор! — позвал директор. — Ох уж эти Слизерины с их Тайными комнатами. Лучше спускайся в подземелья по винтовой лестнице через Западную башню.

Не до конца поняв последние слова, тем не менее, он кивнул и вышел из библиотеки.

Все его мысли занимал состоявшийся разговор, а фраза Дамблдора никак не выходила из головы. На некоторые вопросы ответов не существует. Но на свой вопрос ответ он всё-таки найдёт.

— А ты что тут делаешь? — прошептала Гермиона, ткнув его в бок. Задумавшись, он не обратил внимания, что уже оказался у винтовой лестницы и наткнулся на гриффиндорцев.

Оба стояли под мантией-невидимкой, накинув её так, чтобы со стороны лестницы их никто не заметил. Поттер держал какую-то карту.

— Ох уж эти Слизерины с их Тайными комнатами, — задумчиво повторил Тодор.

— Что? — парочка ошеломлённо переглянулась.

Добрев помотал головой.

— Нет, ничего. Я же не лезу в ваши тайны. Увидимся утром.

И начал спускаться по лестнице.

Дамблдор знал. Он знал всё.

* * *

— Оставь нас, Белла, — приказал Тёмный лорд, крутя в руках древнейшую реликвию, за которую в своё время убил старенькую Хепзибу Смит — чашу Пенелопы Пуффендуй.

Лейстрейндж кинула мрачный взгляд на задумчивого Тобиаса Снейпа, который раскуривал сигару в глубоком кресле, и закрыла за собой дверь.

Огромной комнате недоставало лунного света от слова совсем. А по углам вообще хоть глаз выколи. Но и без того было ясно — роскоши тут хоть отбавляй. Хотя чего ещё ожидать от поместья Малфоев? И именно здесь и сейчас Волдеморт наслаждался своим возвращением.

— Ты уже совсем не тот юноша, которого я помню. — Тёмный лорд стоял лицом к окну, а на его плече мирно устроилась Нагайна. И словно не замечал веса этой махины — его осанка была безукоризненной. Сухощавый, в длинной чёрной мантии… Так и со Смертью недолго спутать — только косы не хватает.

— Как и ты — уже не без пяти минут выпускник Хогвартса, — откликнулся Тобиас. — Как видишь, много воды утекло.

— Я заметил. Неужели все эти советы из дешёвых журналов помогли тебе обрести магию? — Реддл усмехнулся и обернулся. Впрочем, Снейп и бровью не повёл — ни зрачки-угольки, ни нос, ни змеиная физиономия его не пугали.

— Просто судьба воздала мне.

— Из сквиба древней аристократической семьи — в довольно сильного мага, — задумчиво протянул Волдеморт. — Ты брал артефакт в руки? Ты его видел?

Тобиас рассмеялся.

В те времена, когда «трава была зеленее», он был озлобленным мальчиком с претензиями ко всему миру. Родившись в волшебной семье, он стал в ней белой вороной. Ни капли магии. И даже меньше.

Отец был чересчур строг, и в его глазах неизменно читалось если не презрение, то пренебрежение к младшему сыну. Вот мать его любила. И именно она удерживала от побега. Удерживала до самой смерти.

Но до того момента мальчик жаждал заставить отца гордиться им во что бы то ни стало. Ночами он втайне прокрадывался в семейную библиотеку и корпел над книгами по высшей магии, зазубривая не самые светлые заклинания. А днём таскал книги по школьной программе у ныне покойного старшего брата.

С Реддлом он познакомился, когда тот приехал погостить к ним в поместье на зимних каникулах в год своего выпуска. С его старшим братом у Реддла были какие-то свои дела.

При первой встрече они вели себя довольно резко, однако так сложилось, что позже оба прониклись обоюдным уважением. Снейп восхитился познаниями и целеустремленностью слизеринца, когда как будущий Тёмный лорд — упорством и поистине неисчерпаемым энтузиазмом вечно хмурого сквиба.

— Я достаточно умён, чтобы не хватать руками что попало. От таких предметов фонит Силой, и трудно её не почувствовать. Мне повезло, и по моему телу прошла сама Магия.

— Он просыпается. Или уже проснулся. И это может означать только одно, — прошелестел Волдеморт.

— Слизерин.

Минута молчания пролетела незаметно.

— Ты готов помогать мне?

— Я слишком стар. Я нашёл и вернул тебя, но не жди преклонения. Но в случае необходимости всегда можешь на меня рассчитывать.

Тёмный лорд расхохотался. Но в его смехе не было угрожающих ноток, да и холодным он не вышел. Заяви ему такое кто-то другой, уже бы упокоился навечно. Но Снейп — другое дело, его он уважал.

— И что тебя побудило проводить ритуал?

— Разве это справедливо, Тобиас? В последнее время всё больше маглов рождаются с Даром, а дети из магических семей надеются на какие-то брошюрки старых фокусников. Эти грязнокровки знать ничего не знают ни о традициях, ни как устроен волшебный мир. Воруют волшебный дар и разбазаривают его попусту. Разве это справедливо?

Волдеморт кивнул и вновь отвернулся к окну, а Тобиас вышел из комнаты. Вот так и получилось: с того момента больше полувека прошло, но именно эта речь вернула его к жизни.

Вскоре придётся созывать Пожирателей, набирать новых сторонников и искать этот древний артефакт, чтобы восстановить правильный миропорядок. Но сейчас он просто хочет насладиться ощущениями собственного тела.

И никакой Гарри Поттер теперь его не отнимет — уж он-то постарается больше не наступать на те же грабли.

На ошибках учатся, не так ли?

Насколько неприятны могут быть люди? И нет, речь не о каких-то поступках, которые не нравятся другим. Нет, ты просто замечаешь человека, видишь эту жеманную улыбочку и уродливый чёрный бантик — и такое отвращение накрывает, что съеденный обед рискует оказаться на полу. И ладно бы это какая-то личная неприязнь — так ведь нет. Весь Большой зал пялился на (прости, Мерлин!) убожество в розовом. А та лишь улыбалась едва ли не до ушей.

В этом человеке противно всё — и как она двигается в том числе. Вроде бы ничего необычного не делает — как и все орудует ножом и вилкой. Но ты уже ненавидишь всеми фибрами души эти плавные движения в сопровождении насквозь фальшивой улыбки. Видимо, точно так же, как сидевшие по соседству от этого существа коллеги.

Гарри стиснул кулаки, но тут один из них накрыла ладошка Гермионы.

— Давай не будем повторять тренировочный зал Грюма или Лютный. Здесь слишком много потенциальных трупов, — шепнула она.

— А я бы присоединился, — флегматично заявил проходивший мимо Тодор, потрепав Поттера по плечу.

— Самоубийца, — проворчала Гермиона. — А про эту Амбридж и думать забудь. Ну походишь на её отработки… сколько она там назначила, да выкинешь из головы.

— Ага, — Гарри улыбнулся и начал махать вилкой в такт роновой, обсуждая с ним всякую ерунду.

Гермиона покачала головой. Даже немного «разбавленный» древним тёмным магом, Гарри оставался всё тем же мальчишкой. Правда, иногда превращался в безумца, способного расшвырять Грюма, Сириуса или кучку тёмных магов в Лютном. Но была и другая сторона — серьёзность, сдержанность и даже… мудрость? Сама себе эти перемены она не могла объяснить — просто видела взрослого волшебника в теле юноши.

За последние месяцы несколько человек словно поочерёдно перекраивали его на свой лад. И в итоге вышло нечто сюрреалистичное. Овладевший телом кусочек Волдеморта? Да, бывало такое. И подобное не проходит бесследно. Гарри Поттер с частичкой некогда великого мага, древнего как этот замок? Снова в яблочко. Это тело могло не выдержать столько ментальных перемен. Даже удивляет, как он до сих пор с ума не сошёл. Гарри мог до посинения себе доказывать и считать, что полностью осознаёт, кем является, но Гермиона зачастую видела перед собой дико растерянного парня.

Их отвлёк громкий посторонний звук, и сразу же послышались смешки. Почерневшая от копоти Амбридж сидела неестественно ровно, словно прибитая к спинке стула. И пока она изображала статую, со всех сторон налетели птицы, явно желая познакомиться с новоиспеченным профессором Защиты поближе. А дальше с громким хлопком лопнули.

И только теперь Долорес отшвырнула вилку и выбежала из зала — почерневшая, заляпанная помётом и облепленная перьями. Улюлюканьем отметились все факультеты, и при этом большая часть учеников и профессоров косилась в сторону близнецов Уизли.

Правда, те успешно прикинулись, что удивлены не меньше остальных. Только вот Гарри без труда их «прочёл». Как и Дамблдор, который для вида пригрозил покарать виновных и предупредил, что подобные «злодеяния» обернутся жёсткими ответными мерами.

— Как же, как же. Будто борода не знает, чьих это рук дело, — шепнул Гарри на ушко Гермионе.

Первым в расписании стояло Зельеварение. И если раньше Гарри ждал эти уроки едва ли не со страхом и ненавистью, то сейчас ему было откровенно наплевать. Пусть он многого и не помнил, но с зельями Салазар был на короткой ноге. Отстреляться можно.

Правда, по дороге в подземелья его остановила МакГонагалл, вежливо намекнув, что после этой пары с ним не прочь встретиться профессор Дамблдор. Что ж, начальству не откажешь.

— Итак, — Снейп выдержал паузу и смерил внимательным взглядом каждого студента. Особенно пристально он вглядывался в Гарри и его ближайших соседей — Гермиону и Тодора. Да чего там — на них вся аудитория пялилась. Ну как же — «львы» и «змея» за одним столом. Малфой, бедолага, аж побагровел и начал рьяно что-то втолковывать Крэббу с Гойлом. — Начало пятого курса. Счастлив сообщить, что к его концу большая часть болванов отсеется. И больше мне не придется тратить время на тех, кто не способен сварить элементарное зелье от фурункулов, не взорвав котёл.

Вспоминая первый курс, Невилл невольно поёжился. Взгляды преподавателя в его адрес так же не прибавляли уверенности.

— Уверен, за лето вы превратились в настоящих мастеров этого тонкого искусства, и потому Салазарова настойка не станет для вас серьёзным препятствием, — сарказма в его голосе не заметил бы разве что глухой.

Гарри приподнял брови. Так-так, а это уже интересно.

Нетрудно догадаться, кто изобрёл это зелье. Вот только оно очень сложное, и двух часов хватит едва-едва. Да и настаиваться для пущего эффекта потом должно не меньше месяца.

— Не сомневаюсь, в вашем классе достаточно выдающихся зельеваров, и к концу пары минимум половина справится с заданием, — добавил профессор и махнул палочкой. Книги разлетелись по аудитории и аккуратно улеглись посреди каждого стола. Ну да, рецепта этого зелья в обычных школьных учебниках не встретишь. — Долгопупс, Крэбб, Гойл — свободны.

Все трое резво покидали вещи в сумки. Только пятки засверкали да дверь хлопнула.

— Поттер, работаете один. Грейнджер, Тодор — в паре. Остальные вольны выбирать себе партнёра сами. Приступайте.

Это зелье он придумал ещё в молодости. Оно позволяло… видеть магию. Её переплетения, сгустки энергии, узлы силы. Особенно это помогало, если нужно снять защиту. Вот, например, кто-то пробрался в Гринготтс и желает взломать хранилище. А там столько всего наворочено — щит на щите. Вот и попробуй размотать этот клубок, даже не зная, что там намешано. А вот с этим зельем… эти нити даже руками можно потрогать. Так себе пример, конечно — гоблины сидеть, сложа руки, точно не станут. Да и на хранилищах столько чар, что сам Мерлин будет далеко не один день распутывать. В общем, вы поняли.

Гарри поднял голову и встретился взглядом со Снейпом. Что ж, сложить два и два несложно.

Дамблдор его подозревает и почти уверен в своей правоте. Вряд ли Грозный Глаз или Сириус проболтались, что именно случилось в дуэльном зале Грюма, но вот слушок о схватке в Лютном вполне мог достичь ушей всезнающего директора. Сюда ещё прибавить тот факт, что всеми любимый дедушка вроде как в курсе про их вылазку в Тайную Комнату… Тогда вообще всё сходится.

Наверняка это финальное испытание. Так сказать, финишная ленточка. Сварит зелье правильно (а от других студентов этого никто и не ждёт) — и финита ля комедия. Можно сказать, сам подтвердит догадки директора.

— Но, сэр, — возразила Гермиона, когда перестала коситься на Поттера, — за два часа невозможно сделать и половины!

— Приступайте, — отрезал Снейп и уселся наблюдать.

Гарри усмехнулся. Конечно, невозможно. Если следовать инструкциям из книги. Надо отдать профессору должное — он один из лучших зельеваров и определенно знает все тонкости приготовления.

Ну что ж… Раз они откопали эту книгу (а та где попало не валяется и вообще никому из студентов на руки не выдаётся) и предложили свои правила, грех им отказывать. Зато можно поиграть. Да, осталось меньше заявленных двух часов, но и этого должно хватить.

Час спустя он разогнул спину и остался удовлетворён результатом. Ещё полчаса, а он уже на предпоследней стадии. Тогда как Гермиона и Тодор не сделали и трети.

Снейп выглядел ошарашенным. И злым. Очевидно, Дамблдор ввёл своего ручного зельевара в курс дела, но тот не шибко-то поверил.

Ну что ж, посмотрим, как ты запоёшь ещё через полчаса.

— Время, — гаркнул Снейп неожиданно для всех. Сорвавшись с «насеста», он стремительно обежал первый котел и ткнул в него палочкой.

— Эванеско! Патил, это зелье годилось лишь для того, чтобы топить зверушек Хагрида. А это, Уизли… что это такое? — процедил он.

— Салазарова настойка, сэр, — отрапортовал Рон.

— Может, хотите это попробовать? Нет? Тролль. И минус двадцать баллов с Гриффиндора. Эванеско.

Снейп подходил всё ближе, и Гарри улыбнулся — он только-только погасил пламя и теперь любовался своим творением.

— Весьма медленно, Грейнджер. Вы неспособны резать ингредиенты быстрее? Этим можно лишь травить смертников из Азкабана.

Настал его черёд.

— Поттер! — наверняка он собирался «ужалить» побольнее, но едва не поперхнулся застрявшими в горле словами. — Не желаете опробовать зелье?

— Конечно, профессор. — Гарри с энтузиазмом взял пипетку и накапал ровно три капли на кончик языка. Сразу обострились все чувства, а мир стал ярче. Сквозь стены пробивались сотканные из света лучики магии. Они оплетали комнату, людей и (он ничуть не сомневался) весь Хогвартс. Кроме того, он увидел тех самых квантирактиков, о которых щебетала Полумна в тот памятный вечер несколько месяцев назад.

— Кажется, над вами висит проклятье, сэр, — он заметил тёмное пятно, напоминавшее миниатюрную чёрную дыру, и усмехнулся.

— Все свободны, — процедил зельевар.

Ну да, наступил на мозоль. Тёмная метка, как же про нее забыть?

— Классно, Гарри! — у двери Рон хлопнул его по плечу. — Утёр ему сопливый нос — даже баллов с тебя не снял. Как это у тебя получилось?

Поттер пожал плечами. Впрочем, Рон уже переключился на Дина и потерял интерес к разговору. Зато многозначительный взгляд Гермионы говорил, что вот она-то как раз-то всё поняла.

— Ну, теперь Дамблдор точно сообразит, — она смотрела на него осуждающе. — Ты же знал — этот капкан специально на тебя расставлен! Не прошло и двух дней, а директор всё просёк! Неужели нельзя было засунуть свой выпендрёж куда подальше и запороть зелье?

— Выпендрёж? — Гарри остановился и метнул в неё сердитый взгляд. — Не смей! Мне этого не нужно, но и прятаться не собираюсь. Кстати о Дамблдоре — мне пора. Не хочешь поцеловать на прощание? А то вдруг прямо с порога начнёт Авадами швыряться?

Фыркнув и вздёрнув носик, девушка ушла в сторону библиотеки. Гарри только усмехнулся — ну и пускай.

Горгулья даже пароль не спросила. Вот и хорошо. Часами тут стоять и выдумывать всевозможные сладости? Никакого желания.

Посетило чувство дежавю — опять голоса по ту сторону двери. И он, словно первокурсник, подслушивает разговоры, непредназначенные для его ушей.

— Волдеморт, — прохрипел Грюм. — Почему молчит? Почему затаился? Насколько мне известно, пока ни один Пожиратель не получил приглашения заглянуть на огонёк, хотя их метки горят Адским пламенем.

Дамблдор ответил настолько устало, словно ночи напролёт гонял василисков и превозмогал Тёмных лордов:

— Не знаю, Аластор. Меня больше беспокоит Амбридж и Министерство. Они даже собственного носа не видят.

— Да что эта Амбридж может сделать? — фыркнул Сириус. — Обычная министерская подстилка.

— Она предана Фаджу, и Корнелиус к ней прислушивается. Сейчас не время конфликтовать с Министерством — ещё войны на два фронта нам не хватало. Орден слишком малочисленен, и не сможет противопоставить…

Разговор оборвался, и Гарри разочарованно вздохнул. Ну вот, опять его застукали на самом интересном месте. Он взялся за молоточек и трижды стукнул в дверь.

— Здравствуйте, — невинно потупим глазки, как нашкодивший первогодка. А что, вдруг прокатит? По крайней мере, с порога директор Непростительными не кидается.

Сириус и Грюм ретировались, пообещав Поттеру увидеться позже.

— Здравствуй, Гарри. Я не отниму у тебя много времени, — Дамблдор снял очки и помассировал переносицу. — Как учёба?

— Думаю, справляюсь, сэр.

— Рад слышать. Даже Северус тебя нахваливал. Поразительно, не правда ли? — Гарри приподнял брови. Чтобы Снейп кого-то хвалил? Да еще и его? Ну нет, на такое даже первокурсник не поведётся. — Но меня беспокоят твои внеклассные… успехи. Схлопотать в первый же день отработку — это надо постараться.

Гарри поморщился.

— При всём уважении, сэр, эта Амбридж ни разу не профессор.

— Полностью с тобой согласен, только пусть это останется между нами, — Дамблдор подмигнул. — Но иногда приходится принимать правила, которые нам навязывают. Согласен? Министерство решило, так будет лучше.

— Согласен, сэр.

— Ты уже достаточно умён, и потому, надеюсь, больше не будешь лезть на рожон. В наше время нужно контролировать слова и действия вплоть до мелочей, особенно тебе. Ты у нас персона известная… Шаг влево или вправо — считай, дал повод. Могут дискредитировать тебя, меня и всю нашу многолетнюю работу. Не давай им такого шанса — у Министерства и так на нас зуб. Нужно уметь держать себя в руках. Договорились?

— Конечно, профессор.

— Ещё хочу поинтересоваться, — директор выдержал паузу, — не желаешь ли что-нибудь мне рассказать?

Гарри деланно призадумался.

— Нет, сэр.

— Хорошо, тогда… вот, собственно, и всё, о чем я хотел с тобой поговорить.

Гарри кивнул и направился в сторону двери. И, не оборачиваясь, спросил:

— Вы ведь знаете?

Ненадолго воцарилась тишина.

— Невозможно знать всё. Но какой я тогда директор, если не буду знать хоть чего-то?

Гарри усмехнулся и прикрыл за собой дверь.

* * *

В положенное время он стоял у нужного кабинета. И, честно говоря, понятия не имел, что делать. С одной стороны, если и дальше хочет учиться в Хогвартсе, таки придётся войти в этот чёртов кабинет. Ну и с Министерством стоит считаться — против него он один не выстоит. С другой же стороны — жуть как не хочется прогибаться под какую-то там жабу. А то возомнила себе, будто ей всё дозволено. Гордость буквально толкала на какой-нибудь опрометчивый поступок.

Но деваться некуда — иногда стоит забыть про самолюбие и с улыбкой глотать всякую дрянь. Он уже занёс руку, собираясь постучать, как едва не получил дверью по носу — на пороге стояла Амбридж.

— Чего же вы такой нерешительный, мистер Поттер? — и гаденько так ухмыльнулась. Уже отмытая и в новеньком розовом наряде.

Он молча прошёл мимо неё. Уж лучше проглотить язык и держать себя в руках, как советовал Дамблдор, чем включать режим берсерка.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — в свою очередь хозяйка кабинета устроилась за столиком у окна. — Работа лёгкая и не отнимет у вас много сил. Вот бумага, там — перо. «Я не должен дерзить» — пишите раз за разом.

Он послушно начал, и тут…

— Вы же знаете, что это незаконно? Кровавые перья запретили давным-давно.

— В поучительных целях разрешается использовать все доступные средства. Приступайте, мистер Поттер.

Он попытался наложить на неё заклинание подчинения, но безо всякого эффекта. Сначала Гарри здорово удивился, но потом заметил у неё на шее кулон. Вещичка дорогая и редкая. Поттер мысленно выругался.

И чем больше писал, тем сильнее зверел. Поднималась злость на себя, на то, что позволяет над собой издеваться, на неё, на Дамблдора и Министерство... на весь этот чёртов мир!

Как же было проще тысячу лет назад, когда ни перед кем не приходилось отчитываться и пресмыкаться!

Я не должен дерзить.

И так раз за разом. Он попытался отстраниться от боли, но свежая рана постоянно давала о себе знать. К счастью, время отработки заканчивалось, поэтому Гарри отложил перо.

— Думаю, вы еще не усвоил урок, мистер Поттер, — оказывается, за ним пристально наблюдали. — Возьмите перо и продолжайте.

Дверь внезапно распахнулась, и на пороге показалась фигура в капюшоне. И не успел хоть кто-нибудь даже рот открыть, как незнакомец навёл палочку на Амбридж.

— Авада Кедавра!

Зелёный луч ещё не достиг заместителя министра, а Гарри уже увидел лежавшую в коридоре Гермиону. Рядом натекла лужица крови, а лицо девушки было мёртвенно-бледным.

У него перехватило дыхание.

Сражённая проклятьем, Амбридж рухнула как подкошенная. Тут уж никакой артефакт не поможет.

Всё это длилось мгновения, но для Поттера они растянулись в вечность. В висках снова застучало (как тогда — в дуэльном зале Грюма), а кровь прилила к голове. Взгляд ненадолго расфокусировался, зато обострились чувства. Например, человек в капюшоне явно недоумевал — он был убеждён, что свидетелей больше не будет. И теперь мешкал, раздумывая, что делать дальше.

Слишком долго.

Убей, убей его!

Теперь существовала лишь одна задача.

Взревев, Поттер вскинул палочку и сразу послал в незнакомца любимое заклинание разложения. Он чувствовал, что может разорвать противника голыми руками, но хотел напитаться до краёв болью и страхом жертвы.

Впрочем, та не собиралась быстро умирать. И, выйдя из ступора, увернулась и запустила в него чем-то неприятным. Внутренности скрутило узлом, и лишь титаническим усилием воли Гарри швырнул в сторону двери дубовую парту. Человека отбросило назад, капюшон слетел, и он узнал своего недруга.

Со снова переломанным носом и рассеченной бровью на него смотрел посеревший от ужаса Виктор Крам.

— Дьявол, — прохрипел он, смотря в глаза гриффиндорца, из которых брызнула чёрная дымка.

В комнате резко потемнело — хоть глаз выколи. Краем сознания Гарри отметил, что болгарин использовал перуанский порошок мгновенной тьмы.

Вновь взревев, он раскинул руки, и тьма тут же сжалась до размеров клубка. Посиневший и лишившийся возможности пошевелиться Виктор моментально взлетел в воздух и предстал перед беспощадным берсерком совершенно беспомощным.

А последний, не мешкая, поместил этот шарик себе на ладонь и что есть силы влепил им по голове нежданного гостя. По замку разнёсся душераздирающий вопль, а потом обмякшее тело с рассыпавшейся головой упало на камни. По плитам стала растекаться чёрная кровь.

Потратив уйму сил, Гарри рухнул на колени. Но всё-таки сумел буквально доползти до Гермионы. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, он таки умудрился положить её голову себе на колени. Ему казалось, она не дышала. Мир расплывался, а Хогвартс почему-то шатало. Но вот в поле зрения появилась высокая худощавая фигура

— Сделайте что-нибудь, помогите ей. Это не я, — прошептал он, почти ничего не соображая. — Я этого не делал, помогите ей…

Гарри Поттер вновь потерял сознание — уже в который раз за последние полгода.

— Ты выглядишь очень расстроенной, — прошипел Волдеморт, обращаясь к Нагайне. — Ты же знаешь, ритуал на тебя не повлияет. Останешься такой же доставучей миниатюрной змейкой, которую непонятно почему до сих пор не пустили на ингредиенты.

Если бы змеи могли фыркать, Нагайна поступила бы именно так.

— Но ты изменишься.

— Я останусь всё тем же, изменится лишь мой облик. — Нагайна наблюдала, как её хозяин легонько поглаживал старый потрёпанный дневник с развороченной серединой.

— А у неё были огромные клыки!

— Это что, зависть? Или восхищение? — Реддл тихо рассмеялся. Услышь этот смех любой Пожиратель — не поверил бы своим ушам, но со своим питомцем Волдеморт вёл себя куда раскрепощённей. Надо же держать этот тёмный сброд в узде — пусть боятся и боготворят. А Нагайна… она и так преданна.

— Я не умею завидовать.

— Лжёшь.

— Нет!

— Всё, слезай с меня, нашла насест. — Змея сползла с плеч хозяина, стараясь не задеть боками аккуратно начертанные линии. Различные предметы уже лежали на своих местах.

— Почему пентаграмма? Почему в ритуалах всегда пентаграмма? — полюбопытствовала Нагайна, когда Тёмный лорд осторожно вкладывал кольцо Мраксов в дневник Тома Реддла.

— Ты что-то имеешь против?

— Она… она острая, — подумав, прошипела Нагайна.

— Острая?

— Ненавижу острое! — пожаловалась змея. — Тот кролик чуть не распорол мне желудок. Это был какой-то кролик-мутант! И ежи… ежи тоже острые.

Волдеморт окинул её задумчивым взглядом.

— Всё, заткнись, ничего не хочу слышать о том, что змея Тёмного Лорда боится обычных ежей. Давай ползи на место, «кролик-мутант».

На пару минут в помещении воцарилась гробовая тишина, прерываемая редким потрескиванием чадящих свечек. Всё банально и просто. Пентаграмма, свечи, предметы для ритуала — и не скажешь, что сейчас будет применяться магия, которая до сих пор считалась недостижимой и непостижимой.

Ему необходим помощник — осталось лишь его дождаться.

И вот они все здесь — все его якоря, которыми он привязывал себя к миру живых. Кольцо Мраксов он нашёл там, где оставил. Дневник и диадему прихватил с собой Тобиас Снейп, ещё будучи лже-Грюмом. Чашу взяла из своего сейфа Беллатриса, медальон — добыл домовик Блэков, когда он разобрался с подделкой и догадался, что к чему. По заверениям Снейпа, не хватало лишь одного крестража.

Но Поттера притащить сюда не выйдет. Ладно, и так сойдёт.

Все считают, что с уничтожением крестража умирает и кусочек души. Но нет — душа бессмертна. Её можно погубить, можно разорвать, но уничтожить нельзя. После разрушения оболочки крестраж невозможно использовать для ритуала возрождения, однако кусочек души так и остаётся запертым внутри.

Теперь он планировал собрать себя воедино. Вот это возможно. Первый в истории, кто решается на подобное. Не во всех предметах хранится его раздробленная душа, ведь ритуал воскрешения уже применялся… однако понадобятся все.

Вот такая занятная информация о человеческой душе. Все теряются в догадках, долгие тысячелетия самые просвещённые и светлые умы стараются вникнуть в детали... и всё без толку. До сих пор известно лишь немногое.

Хлопнула дверь. И раз входящий жив, здоров и не чихает, и Воющие чары не сработали, значит, всё в порядке.

— От Лейстрейндж что-нибудь слышно?

— Пока нет.

Тобиас устало повесил куртку, с которой потоком стекала вода.

— Давай покончим с этим поскорее.

Тёмный лорд кивнул и встал в середину.

— Я смотрю, проводить ритуалы со мной стало для тебя будничным занятием. Уже третий за последние несколько месяцев.

— Скоро можно будет открывать собственное агентство, — согласился слабо улыбнувшийся Тобиас. — Возрожу вашего Тёмного Лорда, быстро, недорого.

Входная дверь распахнулась, и в комнату влетела Беллатриса, застав магов на стадии подготовки.

— Белла, разве тебя не учили стучаться? — процедил Реддл сквозь зубы, подумывая о наказании.

— И-извините, милорд, — она упала на колени и заговорила свистящим шёпотом: — У меня важные вести, вы обязаны знать. — Ведьма дождалась кивка и продолжила: — Милорд, всё прошло не просто хорошо, а замечательно. Почти как вы и планировали. Три смерти за несколько часов. Правда, Крам не успел закончить начатое, и потому мне пришлось привести в исполнение план Б. Но я справилась.

— Тебя заметили? Дамблдор?

— Нет, — Беллатриса помотала головой. — Ни одна живая душа. Но Поттер…

— Сейчас ничего и слышать не хочу про Поттера. Всё, выйди за дверь. С тобой я поговорю позже.

— Мой лорд…

— Вон!

И лишь когда Пожирательница вылетела из дома, Реддл позволил себе чуточку эмоций.

Получилось. Первый акт спектакля прошёл на «ура». Теперь надо поскорее заканчивать ритуал и действовать дальше. С настоящей Ритой Скитер он встретится уже в новом обличье.

Словно прочитав его мысли, Снейп кивнул и вновь вскинул руки.

* * *

Незадолго до того.

Убийство в Хогвартсе — вряд ли беспрецедентный случай. Только намекни на это кому-нибудь — и тебе (несмотря на не самую весёлую тему) попросту рассмеются в лицо.

От относительно недавней (по меркам существования Хогвартса, разумеется) гибели Миртл Уоррен до сегодняшнего события. Самое безопасное место в магической Британии, где для некоторых вопрос выживания стоит весьма остро.

Дамблдор с каким-то обречённым и понурым видом стоял посреди просторной развилки — здесь сходились сразу несколько коридоров. А впереди — открытая дверь в кабинет Амбридж. Так что в любой момент может появиться кто-нибудь излишне любопытный и увидеть весьма живописную картину. Директор настолько ушёл в себя, что не заметил пролетевшего неподалеку жука, который незамедлительно скрылся с глаз долой.

Тёмная кровь растекалась по полу, а Дамблдор тем временем сверлил немигающим взглядом пару гриффиндорцев.

Он уже отправил Фоукса за преподавателями, а больше-то и сделать сейчас ничего не мог. Он же не целитель, в конце концов. Так, знания на уровне какого-нибудь приличного выпускника Хогвартса. Однако распознать непоправимые случаи вполне способен. Помфри здесь точно без надобности — мёртвым и без пяти минут мёртвым школьный целитель не поможет.

— Гарри! Гарри! — Наконец-то директор словно из ступора вышел. — Агуаменти! — На Поттера обрушился небольшой водопад.

Тот простонал и открыл глаза, явно превозмогая слабость. Но как только сообразил, кто у него на руках и что стряслось, тут же подскочил.

— Вы вовремя, директор. Мы должны ей помочь!

— Послушай…

— Нужно отнести её к Помфри!

— Гарри! — Никто бы не ожидал от седовласого старца такого окрика, однако это же Дамблдор! — Поппи тут не поможет, а в Мунго тебе нельзя. Мне кажется, назревает что-то нехорошее. К тому же, медицина волшебников тут бессильна. Поэтому тебе нужны врачеватели древности. Найди их, но не плати слишком дорого. Ты меня понял?

— Да, — обречённо выдавил Гарри. Меньше всего сейчас хотелось добираться до Стоунхенджа.

— Полагаю, необходимые навыки у тебя есть. Ты знаешь, что делать. Хватит сил аппарировать?

Прикрыв глаза и прислушавшись к собственным ощущениям, Гарри молча кивнул.

— Тодор Добрев пойдёт с тобой. — Тут гриффиндорец ощутил у себя на плече тяжёлую ладонь. Он ведь даже не заметил, как подошёл болгарин. Дамблдор снова впал в задумчивость, но тут послышался топот многочисленных ног. — Возможно, вы найдёте, что ищете. Оба.

Гарри осторожно поднял на руки очень бледную Гермиону, напоминавшую сейчас мертвеца. Затем кивнул директору, и все трое исчезли в водовороте магии.

— Альбус, что происходит? — К нему подбежала Минерва. Позади шёл угрюмый Снейп и семенил короткими ножками Флитвик. А у них за спинами уже столпилась кучка любопытных учеников. Нет, даже не кучка — похоже, вся школа подоспела. — Мы видели Поттера, куда он исчез. И как? И…

Дамблдор поднял руку.

— Северус, пожалуйста, отправь студентов по общежитиям. — И только теперь обратил внимание на протянутую руку Минервы, сжимавшую газету.

«Ежедневный Пророк». Директор молча развернул вечерний выпуск.

Двойное убийство в школе Чародейства и Волшебства!

Этим вечером нашей редакции стало известно о двойном убийстве в личном кабинете профессора Защиты от Тёмных Искусств. Сообщается, что жертвами данной трагедии стали два профессора — сама Долорес Амбридж и Виктор Крам, профессор полётов и всемирная звезда волшебного спорта. На данный момент нам неизвестна реакция болгарского сообщества на трагедию мирового масштаба, однако Министр Магии Корнелиус Фадж пообещал немедленно разобраться в случившемся.

— Такой вопиющий инцидент нельзя оставить без внимания! Мне бы хотелось принести семье Виктора Крама свои искренние соболезнования и пообещать, что по отношению к причастным будут приняты самые жёсткие меры.

На вопрос об убийстве Долорес Амбридж Министр отвечать отказался, однако ясно, что на прояснение обстоятельств будут брошены все силы.

В скором времени ожидается прибытие Министра Фаджа на место происшествия в школу Хогвартс.

Так же будут подняты вопросы безопасности студентов. Думаю, у Министра, как и у нашей редакции, есть немало вопросов к пока ещё действующему директору. Возможна даже отставка Альбуса Дамблдора.

Благодаря убийственному взгляду и грозному рыку Снейпа толпа учеников рассосалась почти мгновенно. Кажется, вряд ли кто-то хотел испытывать судьбу. Разумеется, никто из них не прилёг бы рядом с Амбридж, но последствия любопытства пришлось бы расхлёбывать аж до собственного выпускного.

— Всё подстроено! — пропищал Флитвик. А ведь и впрямь — «Пророк» сегодняшний. Девять часов тридцать шесть минут! Даже если с момента убийства прошло уже полчаса, этого слишком мало, чтобы газетчики пронюхали, напечатали, да ещё и разослали по всей стране!

Разглядывая место происшествия, Альбус двинулся в сторону кабинета ЗоТИ.

— Дамблдор! — внезапно по коридорам разнёсся многим ненавистный голос. И не стоило даже оборачиваться, чтобы сообразить, кому тот принадлежал. Рядом шла Амелия Боунс со своей гвардией, да и вообще людей прибыло немало. — Господа, — министр обратился к десятку мракоборцев, прибывших вместе с ним. — Если этот человек попытается войти в эту дверь, задержите его. Дамблдор, я не дам вам скрыть улики. Не для того я сюда торопился. И поверьте, вы ответите за всё

Минерва явно собиралась возмутиться, однако Альбус её опередил:

— Как вам угодно, министр.

— Рита, можешь сфотографировать кабинет и как следует всё осмотреть.

Рита Скитер прошла мимо, издевательски задев хвостиком Прытко-Пишущего пера Снейпа по лицу. Тот поморщился, но промолчал. Пока промолчал.

— Альбус, сегодня ты окончательно пересёк черту. Одно дело — личная конфронтация со мной, и совсем другое — убийство моих помощников.

Помфри и МакГонагалл ахнули.

— То есть, теперь вы обвиняете меня в убийстве, министр?! — неожиданно громыхнул голос Дамблдора.

— Никто вас не обвиняет… — начала, было, глава ДМП, однако Фадж её перебил, практически отмахнувшись:

— Да кто ж знает, чего от него ожидать? Рита, всё готово? — Он дождался кивка, и на лице заиграла самодовольная улыбочка. Однако неплохой физиономист Снейп успел разглядеть мимолётную тень неописуемого ужаса. Да и на мгновение дрогнувший голос добавил уверенности в странности происходящего. Хотя куда уж больше? Два трупа преподавателей в кабинете у них за спиной, а Поттер в состоянии аппарировать из Хогвартса. Из Хогвартса, саламандровы яйца! — А теперь… Поскольку вы, Альбус, были единственным свидетелем этого ужасного происшествия, я вынужден отдать приказ. Джентльмены, арестуйте этого человека!

И тут одно за другим произошло сразу несколько событий.

Раз — и коридор заполняет чёрный туман. Честно говоря, не видно ни зги. Хуже того — нечем дышать! Только и слышно, как падают потерявшие сознание маги.

Два — всем кажется, что минула вечность, но на самом деле не прошло и нескольких мгновений. Все (за исключением стоявшего как ни в чём не бывало Дамблдора) с трудом поднимаются с пола. Директор в это время стоял с палочкой в руке, куда втягивались остатки тумана.

— Он мёртв, мёртв! — Мракоборец, стоявший рядом с Фаджем, безуспешно тормошил лишившегося сознания министра. Оказывается, в себя пришли всё-таки не все. — Он мёртв, Амелия!

Поднялась знатная суматоха. Побледневшие стражи порядка дружно выхватили палочки и начали наступать на директора, в то время как Амелия Боунс благоразумно (как ей казалось) оценила обстановку и немедленно отправилась в Министерство посредством порт-ключа.

Незаметно для всех Рита Скитер метнулась к телу Фаджа, активировала порт-ключ в виде пуговицы и пропала вместе с министром в голубоватом свечении.

Полетели заклинания, и воцарился самый настоящий бедлам. Правда, от некоторых директор без труда увернулся, несколько блокировал, а затем вихрь магии появившегося Фоукса уложил всех, кроме вовремя спохватившихся преподавателей.

— Что… что это было, директор? — пропищал тяжело дышавший Флитвик.

— Не знаю, Филиус. Но мне, по всей видимости, придётся оставить Хогвартс. — Ещё никто не видел Дамблдора настолько мрачным. — Похоже, именно мне припишут смерть Фаджа. Скитер, Амелия и с десяток мракоборцев в свидетелях? Так что ждите объявление «Разыскивается» на первой полосе «Пророка».

— Я вообще ничего не понимаю, — потрясённо прошептала Минерва. — Только то, что у нас теперь не два, а три трупа!

— Всё-таки два, — невесело резюмировал Снейп, показывая туда, где совсем недавно лежало тело Фаджа.

* * *

Где-то глубоко в лесу послышался хлопок аппарации, разогнавший белок и прочую живность. И если дальше наступила тишина, то потом её прервал странный постепенно нараставший вой.

Стоя почти по колено в грязи, странного вида женщина оперлась лбом о дерево и громко скулила. Странного — потому что её облик менялся на глазах. Из блондинки в очках она превращалась в высокую даму с чёрными длинными волосами с исхудавшим лицом и заострёнными скулами.

Вряд ли бы кто-то поверил, что стерва, настоящая психопатка и никого не любящая (кроме своего обожаемого Лорда) Беллатриса Лейстрейндж способна на подобное проявление чувств.

Убила его, убила!

Убила.

Убила…

— Авада Кедавра! — хрипло выкрикнула она в сторону высунувшей любопытный нос лисицы. Зелёные лучи смерти так и метались по опушке. Не повезло паре грызунов, но и только.

Исцарапав пальцы в кровь и обломав ногти о кору дерева, наконец-то она утихомирилась и сползла по стволу в самую слякоть. И теперь уставилась невидящим взглядом на тело министра, которое тоже стало меняться.

Спохватившись, она с трудом выпрямилась, разломала на части прихваченную палочку Крама и с помощью собственной левитировала труп в сторону небольшой ели. А ещё через пару минут нащупала дверь землянки, старательно замаскированной травой и ветками.

Внутри было темно, тихо и сыро.

В дальнем углу угадывались очертания ещё одного тела. Как только мужчина забрыкался, с его головы скатился котелок.

— Больше ты нам не нужен, — пробормотала женщина, не обращая на его потуги ни малейшего внимания. Будь у неё силы и время, она непременно поизмывалась бы над узником, но… нет, тело не должно пострадать. — Прощай, Фадж.

Связанный Министр магии Британии начал активно мычать, однако надёжный во все времена обычный магловский кляп в виде куска грязной тряпки не давал произнести ни слова.

— Авада Кедавра!

Она взглянула на тело, которое прихватила с собой. Трансформация завершились, и теперь Белла видела в профиль лицо Родольфуса Лейстрейнджа.

Во славу Тёмного Лорда убила собственного мужа. Да-да, это того стоило. Во славу Лорда…

Едва не ударившись головой о потолок, она смачно выругалась. Будь проклят Фадж — обвешан амулетами и чарами как рождественская ель игрушками. Что ж, сам виноват — вместо того, чтобы последние часы своей жизни с комфортом провести в особняке Малфоев, валялся связанным в этой дыре.

Наложить на Крама Империус, пока он был у себя на родине, не составило ни малейшего труда. Ещё на Турнире Трёх Волшебников стало ясно, что парень совершенно не умеет ему противостоять.

Задачу ему поставили простую: прикончить Амбридж, чтобы посеять панику и раздуть конфликт между Дамблдором и Министерством. Статьи об убийстве Амбридж и (на всякий пожарный) об убийстве Крама и Амбридж подготовили ещё вчера. В момент инцидента настоящая Рита Скитер должна была дежурить в кабинете Амбридж, а затем доложить подробности. Её анимагическая форма здорово помогла. Тем более, в отличие от Крама, действовала она по собственной инициативе.

И дальше на сцену выходили они вдвоём…

Жаль только, что убивать Родольфуса в обличье Фаджа пришлось мне.

«Выход» казался обычной дешёвкой — всё продумать невозможно. Однако капелька импровизации и все эти события вроде бы обязаны убедить Боунс и мракоборцев в причастности Дамблдора.

Сделав глубокий вдох, она оскалилась в безумной улыбке.

Осталось доставить тело настоящего Фаджа в Министерство.

Белла нажала палочкой на пуговицу на жилетке министра, и тот исчез в голубой вспышке.

Теперь надо привести себя в порядок, чтобы предстать перед своим Господином.