Пять в одном (джен)

Гарри сидел в своём чулане и тихо всхлипывал, закрывая рот ладошкой. Щека горела от затрещины дяди Вернона – тот влепил её племяннику, который ночью пробрался на кухню за едой. Гарри не был тем непослушным мальчиком, каким его считали все окружающие, он искренне старался поступать правильно и не нарушать запретов Дурслей. Но за случайно разбитую вазу – которую тетя Петуния, Гарри готов был поклясться, даже не любила! – его на целый день оставили без еды, а кушать хотелось нестерпимо.

Звуки с кухни стихли.

– Сиди тихо и только попробуй вылезти еще раз, мелкий поганый воришка! – прошипел дядя Вернон, проходя мимо чулана.

Гарри проглотил очередной всхлип и потёр щёку. Было больно, но сильнее, чем боль, он чувствовал жгучую обиду, от которой хотелось разразиться слезами и завыть. Даже тот факт, что завтра наступит его десятый день рождения, не поднимал настроение, напротив, от этого чувство одиночества и тоски становилось острее.

Гарри Поттер жил в доме номер четыре на Тисовой улице столько, сколько себя помнил. И столько, сколько он себя помнил, он хотел выбраться отсюда. Порой, лежа вечерами в тёмном чулане под лестницей, он мечтал о дальних родственниках или – на худой конец – о друзьях семьи, которые придут на Тисовую улицу и заберут его подальше от Дурслей. Они будут любить его, заботиться о нём и никогда не дадут в обиду.

Однако с каждым годом Гарри всё ярче понимал тщетность таких надежд. Тетя Петуния и дядя Вернон были единственные его родственники, и чем быстрее он смирится с этим, тем будет лучше.

«Нет уж! – мысленно возмутился Гарри. – Не нужны мне даром такие родственники! Вот бы... вот бы был хоть кто-нибудь, кто мог бы стать мне настоящей семьей. Кто-нибудь сильный, умный, кому я небезразличен. Пусть они придут ко мне...»

С такими мыслями засыпал Гарри, не слыша, как кухонные часы бьют двенадцать. Тридцать первое июля наступило. Его день рождения. Сам того не ведая, юный волшебник выбрал идеальное время для того, чтобы загадать желание.

За окнами спала Тисовая улица, в спальнях наверху спали Дурсли. Наконец, в пыльном, крошечном чулане спал сам Гарри.

Никто не слышал возбуждённых шепотков, казалось бы, целой толпы – на самом деле их было четверо. Они были удивлены, немного напуганы, некоторые – возмущены и злы. И все они пытались разобраться, что происходит, и делали они это шумно.

Но, как уже было сказано, никто не заметил их прихода в дом Дурслей, никто их не слышал.

Хотя бы потому, что спорили и разговаривали неизвестные исключительно в голове Гарри Поттера.

– Тише! Вы разбудите его! – произнес самый старый из четырёх голосов.

– Альбус, вы понимаете, что происходит? – тихо спросил обладатель густого баритона.

– Ещё как, Северус! – радостно воскликнул волшебник.

– Так объясни же нам! – зло выплюнул третий голос – ледяной, шипящий, будто бы змеиный.

Несколько мгновений воцарилась тишина. Затем Альбус Дамблдор – а это, несомненно, был он – заговорил:

– Юный Гарри, который сегодня чувствовал себя как никогда одиноким, загадал желание: чтобы у него появились те, кому он небезразличен. Кто-то сильный и умный. Как видите, все, находящиеся сейчас здесь, отвечают этим требованиям. Мы будем жить в его голове!

– Моя мечта сбылась, – выплюнул Снейп. – Какое счастье!

– Да, мой мальчик, именно! – певуче произнёс Дамблдор, старательно игнорируя сарказм.

Остальные три голоса взорвались вопросами и возмущениями. И среди них громче всех прозвучал один – шокированный и звонкий:

– Но, профессор Дамблдор, я ничего такого не помню! Как такое возможно? Вы все мертвы, но я еще жив, меня дома ждет Джинни, и дети, и...

– Тише, тише, успокойтесь. Вы все. И ты, Гарри. Время можно переписывать – очень редко. Это сложно и опасно, но вероятно. Очевидно, это и происходит сейчас. Известного нам будущего уже нет. Боюсь, мы ничего не можем сделать, – раздался звук шуршащих этикеток: Дамблдор разворачивал лимонные дольки. – Но посмотрите с другой стороны: юному Гарри потребовалась семья, ему нужны защитники и мудрые наставники. Это будет чудесно! Мы станем его друзьями, его семьей!

– И я? – сардонически произнесли сразу двое: бархатный голос и змеиный.

– Как бы странно это ни было, – ответил Дамблдор, – но да. Вы оба, Северус, Том, питали к Гарри далеко не дружелюбные чувства, но их никак нельзя назвать безразличием. К тому же вы отличаетесь могуществом и умом. А именно таких людей пожелал мальчик.

Северус возразил и завязал спор с сиявшим от счастья Дамблдором, сразу за ним – Волдеморт, который бросался ядовитыми репликами, угрозами и оскорблениями. Он был глубоко шокирован тем, что оказался лишён магии, да ещё и взаперти со своими врагами, и не просто взаперти, а в голове – подумать только! – Гарри Поттера. Что же касается Гарри – взрослого Гарри, – то он находился в полном замешательстве и лишь изредка вставлял в спор реплики.

Мальчик со шрамом на лбу, спасший мир, пережил много вещей, трудностей, опасностей и смертей. Но он подумать не мог за свою тридцатидвухлетнюю жизнь, что когда-нибудь окажется в голове себя десятилетнего вместе с Волдемортом, Альбусом Дамблдором и Северусом Снейпом.

Под утро волшебники договорились. За мучительно долгую ночь, полную сложностей и необъяснимых вещей, они обсудили свои дальнейшие действия.

– Нельзя называться своими настоящими именами, это запутает мальчика, которому ещё предстоит встретить нас, – заявил довольный Дамблдор. – Разумеется, когда-нибудь он всё поймет, но не сейчас, не сразу. Мы придумаем себе прозвища и представимся юному Гарри. Мы будем помогать ему в той мере, в какой сможем.

– Ага, обязательно, – пробурчал Снейп.

Волдеморт ничего не ответил, но было и так очевидно, что он обо всём этом думает.

– Не сомневаюсь, Том, что тебе эта идея не нравится, – улыбнулся Дамблдор. – Но мы в одной упряжке. Ты не сможешь повлиять на будущее. А повлиять на Гарри мы тебе не позволим. Поэтому нам придётся действовать дружно. Итак, Северус, как насчет имени «Сев»?..

* * *

Гарри проснулся, когда не было ещё и шести. Он нащупал очки, надел их на переносицу, зевнул, потянулся. Ему снился очень странный сон. Ему вообще часто снились странные сны, но сегодняшний был, пожалуй, самым необычным: он охотился за голосами.

Тряхнув головой и отбрасывая воспоминания о сне, Гарри поднялся и открыл дверь чулана, собираясь выйти.

– Доброе утро, мой мальчик! – раздался из ниоткуда радостный старый голос.

Гарри вскрикнул, ударился о косяк, отскочил и плюхнулся на кровать. Он завертел головой, пытаясь понять, откуда раздался голос. Но чулан был маленький, в нём едва хватало места для самого Гарри, никакой старик тут не поместится.

– Не пугайся, – мягко произнёс всё тот же голос.

Гарри выглянул из чулана, полагая, что, должно быть, голос раздаётся оттуда. Может, дядя Вернон не выключил телевизор?

– Нет-нет, я говорю с тобой, мой мальчик, – продолжил неизвестный.

– К-кто вы? – заикнувшись от удивления, спросил Гарри. – Откуда вы говорите?

– Видишь ли, – ещё более радостно произнёс голос, – я нахожусь в твоей голове! Мы все тут находимся, и...

– В-все? – прошептал Гарри, позабыв, что взрослых перебивать нельзя.

– Да, все, – внезапно раздался еще один голос – бархатный, но при этом жесткий. Говорил он с неприязнью. – И, поверь, Поттер, мне это не доставляет совершенно никакого удовольствия! Твоя голова всегда казалась мне отвратительным местом!

– Сев!.. – шикнул на него старый голос. – Ты пугаешь его!

Гарри действительно был напуган. Он забрался на кровать с ногами и зажал голову в ладонях. Наверное, Дурсли были правы, называя его ненормальным! Он сошёл с ума...

– Ты не сошёл с ума, Гарри, – произнёс улыбающийся голос старика. – Вчера вечером ты захотел, чтобы у тебя появилась семья. Кто-то, кому ты небезразличен. И мы появились. Потому что ты особенный, Гарри. Ты не такой, как все, и мы готовы тебе это доказать. Мы станем твоими друзьями!

– Горим желанием, – язвительно вставил обладатель бархатистого голоса.

– То есть… вы все в моей голове? Значит, мне всё это мерещится? – осторожно спросил Гарри.

– Мы действительно в твоей голове. Но это не значит, что мы ненастоящие.

– Сколько там вас? Вы долго там пробудете?

– Четверо, – ответил старик. – И, боюсь, мы пробудем с тобой долго, Гарри. Но не пугайся, мой мальчик. Ты привыкнешь.

– Или сойдёшь с ума, – злорадно произнёс новый голос, принадлежавший, казалось, змее, которая научилась говорить.

– Не сойдёт, даже не надейся! – упрямо воскликнул голос, показавшийся Гарри смутно знакомым.

– Можешь звать меня Альб, – наконец произнёс старик.

– Ри, – представился тот самый, уже знакомый голос.

Наступило молчание.

– Ваша очередь, – вкрадчиво произнёс старик Альб со скрытым злорадством.

Бархатный голос прокашлялся и, будто жуя самый кислый в мире лимон, выдавил:

– Сев.

Четвертый голос представился так же «радостно»:

– Том.

– О-очень приятно, – пробормотал Гарри.

Альб хрипло рассмеялся и счастливо воскликнул:

– И мне, мой мальчик! Теперь мы будем жить все вместе!

– Пойду пускать фейерверки, – прошипел Том.

– А можно мне просто удавиться? – вздохнул Сев.

– Да бросьте, – хмыкнул Ри. – Это будет интересно.

* * *

У Гарри не было времени прийти в себя и подумать о том, что происходило вокруг. Точнее – в его голове. Мимо его чулана тяжёлыми шагами прошёл дядя Вернон. Он постучал в дверь и пробасил сонным, недовольным голосом:

– Просыпайся! И принимайся за завтрак!

– Хорошо, – ответил Гарри, выходя из чулана и направляясь на кухню.

– Полагаю, это не приглашения позавтракать? – с грустью спросил Альб.

– Нет, это приказ приготовить завтрак, – ответил Ри.

– Откуда ты знаешь? – спросил Гарри и тут же спохватился, поняв, что говорит вслух.

– Твоя гениальность поражает, – хмыкнул Сев. – Мы в твоей голове, тебе не обязательно произносить слова, чтобы мы их поняли.

«Ладно, ладно, я уже сообразил», – мысленно пробурчал Гарри и зашёл на кухню.

Пока он привычно и почти бездумно готовил завтрак Дурслям, его голова была набита чужими репликами.

– Я знаю, потому что у меня было... ну, такое же детство, – ответил ему Ри.

«Правда?» – удивился Гарри.

Раньше он не встречал таких же «везунчиков», как он сам. Ри усмехнулся и сказал:

– Правда. Точно такое же детство, можешь поверить.

– Вынужден подтвердить его слова, – вздохнул Альб. – И при этом Га... кгхм... Ри вырос удивительно добрым и любящим человеком.

Ри что-то смущенно пробормотал, а Сев цокнул языком и произнес ядовитым голосом:

– Началось. Вы не можете перестать восхвалять его? Если так, подскажите, где тут находится дверь.

«Ты не очень рад, что находишься тут, да?» – спросил Гарри, обращаясь к нему.

– Ты проявляешь чудеса наблюдательности! – съязвил Сев.

Гарри уже заметил, что он мало говорит нормальным тоном – все исходит ядом и шипит. Это было... забавно.

– Нет, вы слышали это? – возмущённо произнёс Сев, услышав эти мысли. – Он считает меня забавным! Меня!

Гарри невольно хихикнул, к нему присоединился Ри.

– Жаль, что я в его возрасте не считал вас забавным, – сказал он, сдерживая смех.

Ему никто не ответил – видимо, Сев был так возмущен, что не мог найти слова. Четвёртый человек, Том, голос которого ассоциировался со змеями, предпочитал, как заметил Гарри, отмалчиваться. Наверное, он был стеснительным.

Тем временем подошла тетя Петуния с Дадли, присоединившись к дяде Вернону. Гарри закончил жарить омлет, разложил его по тарелкам и поднёс к столу.

Он жадно принялся за свой завтрак, заедая омлет кусками хлеба – сказывалась вчерашняя голодовка.

– Никаких манер, – неодобрительно произнёс Сев.

– Будьте снисходительны, мальчик голоден, – возразил ему Альб и обратился к Гарри: – Приятного аппетита!

Гарри мысленно его поблагодарил. Еда вскоре кончилась, и, выпив стакан холодного чая, он вышел из-за стола.

– Куда ты? – тут же вскинулась тетя Петуния.

– Гулять, – ответил Гарри, переминаясь с ноги на ногу.

– Нет, останешься сегодня здесь. Нужно будет заняться садом. Я уезжаю в город, – отрезала тетя.

– Ей стоило бы быть полюбезнее, – заметил Дамблдор.

Гарри, подавив вздох, ответил тете Петунии:

– Хорошо.

Спустя двадцать минут он уже работал в саду – вспахивал грядки, поливал цветы. Голоса в голове на какое-то время притихли – они общались, но шепотом, между собой.

– Вы там? – тихо спросил Гарри, которого тишина в мыслях неожиданно насторожила.

– Как будто у нас есть выбор, – ответил ему Сев.

– Мальчик мой, мы хотели бы поговорить с тобой, – сказал Альб.

«Что-то плохое?» – заволновался Гарри.

– Нет, что ты, – тут же возразил Ри. – Просто нам нужно кое-что тебе сказать. Это кое-что хорошее, честно.

– Да, – подтвердил Альб. – Дело в том, что ты – волшебник.

Гарри едва не выронил шланг из рук – тот извился змеей, и струя ударила в окно гостиной.

– Ч-что? – прохрипел Гарри, забывая, что может просто думать.

– Ты волшебник, – повторил Альб. – Как и твои родители.

Гарри перекрыл воду, вытер мокрые руки о штаны и сел на траву, спрятавшись за кустом.

– Вы ошибаетесь – заговорил он. – Это... это невозможно. Вы же видели, где я живу... Я не волшебник. Я Гарри. Просто Гарри.

– Ты Гарри, – согласился Альб. – И ты – волшебник. И я уверен, что волшебник очень хороший. Особенно, если мы тебя подготовим.

Гарри открыл рот, чтобы выдать очередную порцию сомнений и возражений, но тут заговорил Сев:

– Мерлина ради, заткнись, Поттер, и вспомни, что случается, когда ты злишься, радуешься или пугаешься! И вообще, разве мы в твоей голове – не очевидное доказательство?

– Мальчик безнадежен, – вдруг подал голос Том. – Ему десять, а он даже не подозревает о своей магической силе.

Его презрительный тон крайне не понравился Гарри, который уже вспоминал обо всех странных случаях.

– Вот видишь, мы говорим тебе правду. Ты – волшебник. И мы тоже, – сказал Ри.

– Вы волшебники? – удивился Гарри. – Значит, вы где-то существуете? Или существовали?

– Мне кажется, или Поттер в десять лет умнее Поттера в семнадцать? – подозрительно спросил Сев.

Альб шикнул на него и начал рассказывать о разных вещах. Он говорил про школу, в которую Гарри поступит год спустя, говорил о том, как устроен мир магов... Никто его не перебивал.

Гарри слушал его, затаив дыхание. Сердце в груди трепетало от предвкушения, радости и самого главного – того, что он верил. Он уже вспомнил все те странные случаи, которые бывали с ним – и отросшие за ночь волосы, и учительский парик, который начал менять цвет, и многое другое. Но дело было не только в этом. Альб говорил мягким, скрипуче-старым голосом, и Гарри просто ему верил.

Дойдя до того, что в школе существуют четыре факультета, рассказчик остановился.

– Пожалуй, для начала хватит, – сказал он.

– Но если я действительно волшебник, – заговорил Гарри о том, что так волновало его, – почему тогда я никогда не могу постоять за себя? Мои обидчики не превращаются в гусениц или жаб...

– Потому что силу надо осознавать и чувствовать, тогда ты научишься пользоваться ею! – рявкнул Сев.

– Но превращать людей в жаб в любом случае не стоит, – улыбнулся Альб. – Это невежливо.

Том – кажется, это был он – презрительно фыркнул.

– Но, – продолжил Альб, – мы можем научить тебя пользоваться магией.

– Правда? – тихо спросил Гарри.

Он уже поверил в то, что рассказывал Альб, но червячок сомнений всё равно ползал внутри. Когда всю жизнь над тобой издеваются, когда тебя ни во что не ставят и считают ничтожеством – как поверить в то, что ты особенный?

– Конечно, Гарри, – сказал Альб ласково.

– Если ты будешь слушать нас и прилежно заниматься, – строго добавил Сев.

– У тебя всё получится, – уверенно произнёс Ри.

Гарри улыбнулся от уха до уха и резво кивнул. Старик начинал нравиться ему все больше и больше – было в нём что-то мудрое, важное, понимающее и доброе. Сев же казался ему хотя и строгим, но забавным и очень умным. К Ри Гарри чувствовал что-то, что, наверное, младшие братья чувствуют к старшим. Гарри не мог объяснить, почему, но Ри казался ему уже почти родным. С Томом он ещё не определился, но и с ним ужасно хотелось подружиться.

В любом случае, с такими друзьями ему теперь ничего не страшно.

– А могу я попробовать сделать сейчас... ну, что-нибудь магическое? – осторожно спросил Гарри, готовый к отказу.

– Конечно, мой мальчик! – воскликнул Альб. – Например, я уверен, что ты сможешь поднять вот этот замечательный шланг-поливалку.

– Смогу? – засомневался Гарри.

– С этим любой младенец справится, – уверил его Сев.

– Что же мне нужно сделать?

– Смотри на этот предмет, – сказал Альб, – сконцентрируйся. Представь, что можешь управлять им на расстоянии. Почувствуй его, как он лежит на траве. И просто пожелай поднять его.

Гарри сделал так, как он говорил. Напрягся и долго вглядывался в резиновый шланг – пока глаза не начали слезиться. Ничего не происходило.

– Вот видите, – с упавшим сердцем произнес Гарри, – никакой я не волшебник.

– Тебе просто нужно время, – сказал Ри. – И не нужно напрягаться, ты же не напрягаешься, когда дышишь или моргаешь. Расслабься. Пробуй еще. У тебя получится.

От уверенности в его голосе внутри разлилось тепло. Гарри кивнул и снова – на этот раз спокойно – посмотрел на шланг. Он начал представлять, как тот взмывает в воздух и начинает... И тут шланг поднялся.

Как тонкая и бесконечно длинная змея, он поднялся в воздух и, извиваясь, закружился. Гарри открыл рот и вытаращился на парящую поливалку. И это сделал он?

Альб и Ри довольно посмеивались в его голове, и даже Сев удовлетворенно хмыкнул. Гарри вдруг почувствовал это восхитительное чувство, он знал, что шланг полностью повинуется его желанию. Можно направить его влево, немного поднять, можно даже заставить его ползти по земле подобно змее! Последнее Гарри и сделал и тут же хихикнул в кулак.

– Как змея, – сказал он довольным и счастливым голосом.

Альб задумчиво промычал, а Сев спросил настороженно:

– Тебе нравятся змеи?

Гарри раньше не задумывался об этом, но сейчас вдруг понял.

– Да, – ответил он, – нравятся. Их считают злыми и скользкими, а на самом деле они такие же живые существа. А ещё они умные и никогда не нападут первыми. В школе так говорили.

В голове его воцарилась тишина. Гарри сразу заволновался.

– Я сказал что-то не то?

– Нет. Просто это занимательная новая информация, – сказал Сев, и его бархатный голос был, пожалуй, довольным.

– Всё в порядке, Гарри, – заверил его Альб. – Мне кажется, тебе лучше отпустить шланг, пока кто-нибудь не заметил.

Гарри послушно «отпустил» шланг. Его голова немного кружилась – то ли от магии, то ли от счастья и новой информации.

– Чему вы ещё научите меня? – спросил он, готовый выполнять новые задания.

– Воздействовать на разные предметы, – сказал Альб.

– Защищать себя, – сказал Ри.

– Получать то, что ты хочешь, – сказал Том.

Сев немного помедлил, а потом произнес:

– Зельям.

– Вы научите меня всему этому? – ахнул Гарри. – И варить зелья? То есть... зелья – это не выдумка? Всякие волшебные травы и котлы, да? Вот это круто! Можно начать сейчас?

Альб тихо рассмеялся, Ри издал возглас удивления.

– Зелья, Поттер? Тебя заинтересовали зелья? – задушено прохрипел Сев, тяжело вздохнул и пробормотал: – Я мертв, я должен отдыхать, новые впечатления не для моих расшатанных нервов...

Кажется, он сказал что-то еще, но окончание его фразы потонуло в крике Тома.

– Я понял!

– Что? – хором спросили Альб, Гарри и Ри.

– Я понял, – повторил Том шипящим тоном. – Вас тут нет, это иллюзия! Я попал в ад!

Вечером, укладываясь спать, Гарри устало закрыл глаза. Это был удивительный, но и тяжелый день. Магии его больше не учили, сказав, что торопиться не стоит. А Тома, уверяющего, будто он в аду, кое-как успокоили.

Гарри засыпал, слушая, как переговариваются в его голове друзья. Сев и Ри спорили, Альб пытался их разнять.

– Ты ничего не понимаешь в преподавании, – кажется, говорил Сев.

Ри ответил что-то грубое, а потом Гарри уже не понимал, о чём они говорят – он крепко спал.

Пробуждение было резким. Кто-то бегал по лестнице, под которой находился чулан, туда-сюда. Бегал резво, с шумом, постоянно подпрыгивая. От этого в чулан Гарри сыпалась пыль, а потолок чулана – если его можно было так назвать – шатался, грозя упасть.

И этим бегающим кем-то, несомненно, был кузен Дадли.

– Подъём, подъём! – кричал он. – Просыпайся, козявка!

Гарри вздохнул, глядя наверх, надел очки и поспешил выйти из чулана. Он чувствовал себя выспавшимся, но в доме уже никого не было. И как это Дурсли не разбудили? И тут Гарри вспомнил, что они уехали в гости к Марджори Дурсль.

– Вот ты и проснулся, – довольно крикнул Дадли, заходя вслед за Гарри на кухню. Он сел за стол и важно откинулся на спинку стула. – Приготовь мне завтрак, я хочу есть!

Гарри почувствовал, как его заполняет возмущение. Одно дело дядя Вернон или тетя Петуния – спорить с ними он не мог, но позволить, чтобы им командовал надутый, злобный, глупый кузен?

– Обойдёшься, – отрезал Гарри и достал себе хлеб.

Надо было перекусить, прежде чем уйти – он не собирался сидеть в одном доме с Дадли целый день. Это было опасно. Когда Гарри развернулся, над ним уже возвышалась широкая голова кузена. Водянистые глазки злобно щурились, а толстые щёки налились румянцем. Дадли потянулся своими пальцами-сосисками к Гарри и вырвал у того хлеб.

– Это мой дом, – крикнул он писклявым голосом, – мои продукты! Я не разрешаю тебе их брать, долбанутый! Ты будешь делать, что я захочу!

Гарри понял, что надо удирать и как можно скорее. Только Дадли снова потянулся к нему, как он вывернулся, проскочил под толстой рукой и выбежал из дома.

– Твой кузен очень грубый ребенок, – подал голос Альб.

– Дадли избаловали и испортили, – добавил Ри.

«Я все это знаю, – сказал им Гарри. – И это не помогает. Теперь мне до самого вечера нельзя показываться дома».

Он всё ещё бежал, остановившись только у детской площадки. К счастью, там никого не было. Гарри сел на качели и стал медленно раскачиваться. Мысли у него были грустные.

– Почему ты не проучишь его, Поттер? – вдруг сказал Сев.

Гарри обратил внимание, что Сев всегда обращается к нему по фамилии. Решив разобраться с этим позже, он ответил:

– Вы же его видели. Он в десять раз сильнее меня. Только бегает медленно.

– Потому что похож на хорошо откормленную свинью, – буркнул Сев и добавил строгим голосом: – И, нет, он не сильнее тебя! Он маггл, ты – волшебник.

– Знаю, знаю, – быстро сказал Гарри. – Но что толку, если я все равно не умею ничего делать.

– Это поправимо, – сказал Сев.

– Не переусердствуй с мальчиком, – предупредил Альб.

Сев отмахнулся от него и стал что-то объяснять Гарри. Гарри слушал очень внимательно, стараясь запомнить все, что ему говорили. Изредка в разговор вмешивались Ри и Альб и давали свои советы.

В конце концов у Гарри заболела голова от переизбытка информации.

– Кажется, хватит, – заметил Сев. – Сейчас ты узнаешь, сработает ли этот план.

– Сейчас? – не понял Гарри.

– Поверни голову, – сказал Ри.

Гарри повернул голову и увидел, что к нему направляется Дадли и его лучший друг Пирс.

«Я ещё могу убежать», – протянул Гарри.

– Только попробуй! – возмутился Сев. – Я не для этого потратил целый час на объяснения!

«Хорошо, я просто так сказал», – сдался Гарри и встал с качелей.

Физиономии у Дадли и Пирса были довольные, мальчики явно предвкушали весёлое времяпрепровождение со своей любимой игрушкой. У Гарри скрутило живот.

– Покажи им их место, – вдруг подал голос Том.

– Не думал, что когда-нибудь соглашусь с тобой... – пробормотал Ри. – Но да, Гарри, покажи им!

– Вперёд, Поттер, – сухо добавил Сев, хотя и в его голосе было слышно ободрение.

Гарри сглотнул и молча наблюдал, как кузен приближается к нему.

– ...вот поэтому его нужно проучить, – нарочито громко произнёс Дадли.

– Проучим-проучим, – протянул с ухмылкой Пирс.

Они подошли к Гарри.

– Ты крупно влип, Поттер, – яростно сказал Дадли.

Точнее он сам-то наверняка думал, что говорил яростно, Гарри же считал, что кузен похож на фыркающую свинью в футболке. Очень нелепую, грязную и неуклюжую свинью. Мысленно представив себе толстого поросёнка в футболке и светлом парике, Гарри хихикнул. Это придало ему сил.

– Ты точно псих, Поттер! Посмотрим, как ты сейчас будешь смеяться.

Всё произошло слишком стремительно – Пирс обежал Гарри и скрутил ему на спине руки. Дадли начал демонстративно сжимать кулаки.

– Идиот! – крикнул Сев. – Чего ты медлил?

– Не знаю, я просто не успел, – сказал Гарри жалобно.

Он с опозданием понял, что говорил вслух. Дадли и Пирс недоумённо переглянулись.

– Твой кузен сошёл с ума?

– Я же говорил, он псих! – поморщился Дадли и замахнулся.

Тяжёлый кулак ударил в живот, прямо под рёбрами. Гарри сжал зубы, стараясь не вскрикивать.

– Теперь тебе смешно? – издевательски пропищал Пирс.

Дадли снова замахнулся. Гарри дёрнулся, но его держали слишком крепко, и нового удара он избежать не смог – кулак впечатался прямиком в нос. Очки, слетев с лица, упали в траву – и Пирс тут же ногой наступил на них. Раздался звук трескающегося стекла.

«О, чёрт», – с досадой подумал Гарри, почти не обращая внимания на боль.

– Не надо было зевать, – рявкнул Сев, не сумев скрыть волнение.

– Гарри, сосредоточься... – начал Ри.

Но Гарри не услышал конец фразы: новый удар снова пришёлся по животу. Пирс крепко скрутил ему руки, и теперь заболели и они. Гарри зажмурился, пытаясь сконцентрироваться и сделать что-нибудь такое, что он делал со шлангом в саду. Но тщетно.

– Мне так жаль, что я ничего не могу поделать, – с болью в голосе проговорил Альб.

– Будешь знать, психанутый, – сказал Дадли.

Что Гарри будет знать, он не уточнил, видимо, думал, что всё и так понятно. Он уже начал замахиваться для нового удара, как Пирс крикнул:

– Идут!

Он тут же отпустил Гарри, а Дали положил руки в карманы. Гарри сощурил глаза, пытаясь разглядеть, кто идёт, но всё расплывалось. Поняв, что нужно удирать, он наклонился, нащупал очки и, схватив их, побежал. Он пробежал всю Тисовую улицу и свернул в узкий переулок старого заброшенного здания.

– В следующий раз у тебя всё получится, – ободряюще сказал Ри.

– Наверное, я никудышный волшебник, – вздохнул Гарри, присев на землю и прислонившись к стене.

Он чувствовал, как на лице и под ребрами наливаются синяки.

– Я уверен, что ты станешь замечательным волшебником, – сказал Альб. – Ты просто ещё не научился контролировать свою магию.

Гарри верилось в это с трудом. Он ничего не ответил и стал разглядывать очки. Стекла были безнадежно разбиты. Мало того, что ему влетит за это от Дурслей, так ещё и ходить теперь в сломанных очках...

– Их можно починить, – резко втиснулся в его размышления Сев.

– Как? – поинтересовался Гарри.

– Окулус Репаро. Это заклинание. У тебя еще нет волшебной палочки, но, возможно, ты справишься и без неё.

– Не думаю, что у меня выйдет...

– Никогда не сомневайся в себе, – произнес мягкий голос Альба. – Верь, и у тебя всё получится.

– Ладно, – пробормотал Гарри и вытянул перед собой очки. – Окулус Репаро!

Ничего не произошло. Он попробовал еще несколько раз произнести заклинание, но ничего не менялось. И когда Гарри уже был готов сдаться, неожиданный свет проник сквозь стекла и те с едва слышным хлопком починились.

– Как я и говорил, – довольно произнёс Альб.

Гарри моргнул и с удивлением уставился на свои очки. Они были целыми! Исчез даже скотч, на котором очки и держались. Гарри надел их на себя, и мир снова стал чётким.

– Хорошая работа, – сказал Сев.

От простых двух слов внутри потеплело. Почему-то Гарри казалось, что он Севу не очень-то нравится, и потому от его одобрения было особенно приятно.

– Теперь ты можешь вернуться к тому жирдяю и сделать то, чему я пытался тебя научить, – продолжил Сев.

– Это не самая лучшая идея, – возразил Альб. – Гарри, ты должен понять, что магия не даёт тебе право нападать на людей, пусть и не самых хороших. Её нужно использовать во благо, для защиты.

– Не надо этой пропаганды, – поморщился Сев. – Мальчика тиранят всю жизнь, пусть он хотя бы один раз постоит за себя. Те безмозглые юнцы этого заслуживают.

Гарри замешкался. С одной стороны, Альб говорил правильные вещи, но с другой – прав был и Сев.

– Если Гарри один раз покажет, на что способен, – вмешался Ри, – его перестанут задирать. Главное не переусердствовать и никому не навредить.

– Я не собирался никому вредить, – запротестовал Гарри.

– И очень зря. Ты мог бы стереть в порошок тех жалких магглов, – вставил Том.

На него все дружно и с возмущением зашикали.

– Вперёд, Поттер, – подстегнул Сев.

Гарри послушно встал и пошёл к дому номер четыре. У него возникло чувство, что Дадли уже там.

* * *

Гарри был прав – кузен поджидал его дома. Едва заслышав звук открывающейся двери, Дадли выбежал из кухни. Гарри не испугался его напускного грозного вида, он чувствовал, что в этот раз у него всё получится.

– Вот ты где, – сказал Дадли, подходя ближе.

Гарри сделал глубокий вдох и сосредоточился. Он представил, как кузен, пусть толстый и тяжелый, легко взмывает к потолку. Несколько мгновений ничего не происходило, и Гарри уже решил, что новых синяков не избежать... Он зажмурился, стараясь концентрироваться так, как его учил Сев. Открыл глаза он тогда, когда всё помещение заполнилось верещанием Дадли, рыхлая туша которого поднялась в воздух.

– А-а-а-а-а!

Гарри с широкой улыбкой смотрел, как кузен, размахивая руками и ногами, стукается о потолок. Он до сих пор не мог поверить, что всё это делает он. С Дадли – тем, от кого приходилось бегать и терпеть побои всю жизнь!

– С тебя хватит, или ещё хочешь полетать? – задорно выкрикнул Гарри.

Дадли прекратил орать и с неописуемым ужасом уставился на Гарри. Он открывал и закрывал рот, не в силах произнести ни звука.

– Я отпущу тебя, если пообещаешь вести себя как паинька, – продолжил Гарри.

Дадли судорожно затряс головой, что можно было принять как знак согласия.

– А теперь осторожно, – негромко произнес Ри. – Не урони его, тут довольно высоко.

– Этому тупице будет полезно, – фыркнул Сев.

Но Гарри не собирался сильно вредить Дадли, поэтому, вытянув руку, постарался как можно осторожнее опустить кузена. Однако тот всё равно тяжело плюхнулся на пол, издав громкий вопль. На пухлом лице, залитом слезами, была гримаса ужаса.

Гарри почувствовал тёплое ощущение в груди от того, что он поставил Дадли на место и отомстил за все его выходки. Ему казалось, что теперь он способен на всё

.

– Одного раза достаточно, – чувствуя его мысли, сказал Ри. – Ты же не хочешь стать таким, как твой кузен?

«Нет, конечно», – быстро согласился Гарри.

Дадли наконец пришёл в себя. Он вскочил с пола и помчался к лестнице. Со второго этажа донёсся тяжёлый топот и звук закрывающейся двери.

Гарри с облегчением подумал, что теперь Дадли прекратит превращать его жизнь в ад.

– Это только начало, Поттер, ты способен на большее, – прошелестел шипящий голос Тома.

– Мальчик мой, никогда не забывай о доброте и великодушии. Порой ими можно сотворить больше, чем силой, – возразил Альб.

– Просто не спускай издевательств над собой, – дополнил Сев.

У Гарри заболела голова. Он не был уверен, кто из них прав. Но зато впервые видел, что дальше, в будущем, его ждут прекрасные вещи.

– Вы научите меня ещё чему-нибудь? – робко поинтересовался он.

– Конечно, мальчик мой! – радостно воскликнул Альб. – С удовольствием. С чего хочешь начать?

Гарри задумчиво промычал. Ему хотелось узнать всё, сразу, как можно больше. Он долго не мог выбрать, чем хочет заняться сначала, но спустя несколько минут ответил:

– С зелий.

Раздался звук судорожного кашля.

– С зелий, ну конечно, – прохрипел Сев и неожиданно прошептал: – Вы уверены, что это настоящий Поттер?

Проснувшись на следующее утро, Гарри надел очки и прислушался к голосам в голове. Там было тихо.

«Есть кто-нибудь?» – поинтересовался он.

– Тихо! – раздраженно шепнул Сев. – Они только уснули.

«Вам нужно спать?» – удивился Гарри.

– Не уверен, что нужно, но спать мы можем. Сложно объяснить.

«А вам, – начал Гарри вдруг, – вам всем там скучно не бывает?».

Сев, хмыкнув, ответил:

– В такой компании скучно не бывает, к сожалению.

«А чем вы занимаетесь в моей голове?», – продолжил Гарри, которого глодало любопытство.

– Думаем, – резко бросил Сев. – Думать полезно, советую заниматься этим почаще.

Такой ответ Гарри разочаровал и отбил желание и дальше задавать Севу вопросы. А Сев, похоже, почувствовал это, потому что, едва слышно вздохнув, сказал:

– Обычно наше общение проходит в дискуссиях. Мы с Ри спорим, Альб пытается нас разнять. А Том...

«А что делает Том?» – живо спросил Гарри.

– А Том, – продолжил Сев, – сидит в сторонке и строит планы по завоеванию мира.

Гарри прыснул в кулак. Слова про завоевание мира всерьез он не принял. К тому же его отвлекла мысль о том, чем он сегодня займется.

«Сев! – с радостью подумал Гарри. – Мы займемся зельями сегодня?».

– Да, Поттер. Сегодня.

«Эм... А можно мне спросить?»

– Ты уже это сделал, – ответил ему ровный голос.

«Ну да, – подумал Гарри, чувствуя себя дураком. – Я хотел спросить, почему ты обращаешься ко мне по фамилии?»

Почти минуту ему никто не отвечал. Сев сухо и коротко прокашлялся, выдавая замешательство.

– Я...

Он не договорил: его прервало сразу несколько голосов.

– Давно я так не спал, друзья мои! – довольно произнёс старый голос Альба.

– И я неплохо выспался, – зевая, вторил ему Ри.

– Спать в голове мальчишки ужасно неудобно, – прошипел в свою очередь Том. – Его сны отвлекают.

– Но сны Гарри замечательные! – мечтательно протянул Альб. – Мне нравилось качаться на тех качелях. Хотя, на мой взгляд, они раскачивались слишком высоко.

Следующие полчаса волшебники обсуждали сны и спорили. Том бросал холодные, шипящие реплики, от которых у Гарри поначалу отнимало ноги – вскоре, впрочем, он привык, решив, что это просто такая манера общения.

У них у всех была своя манера общения. Ри порой задирал Сева и Тома – причём так, будто сам удивлялся своей храбрости. Альб чаще говорил мягко, и было нечто бесконечно мудрое в его тоне. Но при этом он мог сказать что-то так твёрдо и так резко, что все слушались его. Интонации Сева и Тома были немного похожи – оба говорили властно, уверенно и жестко. Только в голосе Тома чаще звучало презрение, а в голосе Севы – насмешка.

Гарри, пока в его голове происходила дискуссия, уже успел умыться и зайти на кухню. Там была тётя Петуния, готовящая что-то в духовке. Тут Гарри с запозданием вспомнил вчерашний инцидент с Дадли, и его прошиб холодный пот. Вдруг кузен нажаловался родителям? Что Дурсли сделают с ним? Но вот тётя Петуния подняла на него взгляд, и в нём не было ничего особенного, а только привычное недовольство.

– Убирайся, – отрезала она. – Я занята.

– Я позавтракать, – робко сказал Гарри, радуясь, что тётя ничего не знает.

Наверное, Дадли просто испугался жаловаться на него. Тетя, поджав губы, бросила на племянника недовольный взгляд.

– Быстро, – сказала она и отвернулась к плите.

Гарри живо схватил хлеб с сыром и вышел из кухни. Хорошо, что работой не нагрузила. Теперь можно было и зельями заняться.

* * *

Гарри сел в закуток у заброшенного здания, где можно было спрятаться ото всех взглядов.

– Итак, – начал Сев. – Зельеварение – обязательная дисциплина в Хогвартсе, и это не просто очень точная и тонкая наука, изучающая различные магические субстанции, их свойства и методы приготовления, это искусство. Без глупых маханий волшебной палочкой и заклинаний.

Гарри слушал его, стараясь дышать как можно тише, чтобы не упустить ни одного слова.

– Мало кто способен оценить красоту кипящего котла, – продолжал Сев глубоким бархатным голосом, – источающего тончайшие запахи, или мягкую силу субстанций, которые способны околдовывать разумы, порабощать чувства. Если ты не будешь вести себя как безмозглый баран, я могу научить тебя этому. Я могу научить, как разлить по флаконам известность, как сварить славу и даже как закупорить смерть.

Гарри настолько взволновала эта речь, что он не услышал шепоток Ри – что-то про неменяющуюся программу.

– Я не буду вести себя как безмозглый баран, – искренне заверил он Сева.

– Это мы ещё посмотрим, – ответил тот. – Ты откроешь тетрадь, Поттер? Или считаешь свою память идеальной?

– Открою, – ответил Гарри и действительно открыл тетрадь, приготовившись записывать.

– Начнем с основ и некоторых правил. Я надеюсь, с моих слов ты уяснил, что Зельеварение – наука очень точная и требующая абсолютной концентрации. Малейшее отвлечение, и твоё зелье будет безнадежно испорчено. Хуже того – оно может просто взорваться, что, поверь мне, принесёт очень много проблем. Все инструкции ты должен выполнять безукоризненно, следуя способу приготовления того или иного зелья. Ты меня понял?

– Да, – чётко ответил Гарри, игнорируя желание прибавить «сэр».

– На первом курсе в Хогвартсе ты начнешь практику. Зелья варят в котлах, у которых есть несколько размеров. Школьники, как правило, начинают со второго, а материал котлов – олово. Оловянные котлы наиболее подходящие и доступные, хотя и легко плавятся из-за тупоголовых баранов.

«Оловянный котел, второй размер», – вывел Гарри в тетради.

– В состав зелий могут входить следующие компоненты: травы, корни, семена, минералы, части живых существ. Это основные компоненты, встречаются зелья и с необычными составами.

Сев продолжал говорить, а Гарри продолжал записывать за ним. Писал он хоть и неаккуратно, коряво, но довольно бегло, что оказалось весьма кстати, потому что говорил Сев с ужасно быстрой скоростью.

– Подожди, подожди, – сказал Гарри, не прекращая писать. – Я не успел записать все типы зелий… Лечебные, преобразующие, психические…

– Полетные, взрывчатые, яды, – повторил Сев медленнее, – контрзелья и сложные зелья, имеющие несколько свойств.

– Все, дописал, – выдохнул Гарри, поставив точку.

– Это лишь названия типов зелий. Каждый из них следует разобрать по отдельности. Первый тип: лечебные зелья. Сюда включаются все зелья, которые используются исключительно в медицинских целях. Лечебные зелья часто готовятся с использованием заклинаний. К лечебным зельям относится, например, бодроперцовое зелье – это зелье от простуды, зелье от кашля и зелье для излечения фурункулов. Второй тип: преобразующие зелья…

Когда с типами зелий было покончено, а Сев замолчал, Гарри отложил ручку и подвигал уставшими пальцами. Кажется, даже в школе он не писал так много.

– Я хотел спросить, – начал он, – когда ты говорил про ингредиенты, ты упомянул рог единорога...

Спросить об этом во время «лекции» Гарри не рискнул, страшась перебить рассказчика.

– Да? – невозмутимо выдал Сев.

– Так они существуют? – выдохнул Гарри изумлённо.

– Так же, как и драконы, русалки, кентавры, фениксы и многое другое.

– Ва-а-ау, – прошептал Гарри. – А привидения?

– Да. Но они не относятся к магическим существам, это лишь умершие волшебники.

Гарри выдал очередной изумлённый выдох и стал переваривать новую информацию. Притихшие голоса вновь зазвучали в голове.

– Отличный урок, мой мальчик! – сказал Альб, обращаясь к Севу.

– Да, не так уж и скучно, – признал Ри.

Сев на эти слова возмущённо фыркнул.

– Рассказ про яды вышел неплохим, – подал голос Том. – Зелья никогда не были моим любимым предметом, но разнообразие существующих ядов всегда восхищало меня.

– Но большая их часть или смертельна, или приносит ужасные муки, – сказал Гарри, хмурясь.

– В этом-то и дело, мой юный друг, – с улыбкой произнёс Том.

И тут Гарри впервые задумался, что, возможно, насчет завоевания мира Сев не шутил.

– Не шутил, – подтвердил его мысли Ри.

– Я вообще не шучу, если ты не понял, – вставил Сев.

Гарри вздохнул и сказал:

– Знаешь, Том, завоёвывать мир, по-моему, плохая идея. Это жестоко, а ещё – очень трудно. К тому же, подумай сам, даже если ты и завоюешь мир, у тебя ни за что не выйдет навсегда удержать его.

Волшебники странно отреагировали на его слова: Альб тихо захихикал, Ри гоготнул и даже Сев не удержался от едва слышного хмыканья. Том прошипел, что кругом одни идиоты.

– Не злись на него, – сказал Альб. – Уверен, скоро он поймет свою неправоту.

– Надеюсь, я доживу до этого момента, – хмыкнул Сев.

– Я уверен, что доживу, – сказал Ри. – Ни за что не пропущу такое.

* * *

Укладываясь спать, Гарри вспомнил самый первый разговор с волшебниками и их рассказы. Они ведь упомянули его родителей... А из-за всего, что происходило, Гарри совершенно забыл спросить о них.

«Кто-нибудь здесь?» – спросил он мысленно.

– Я. Альб и Ри ушли поговорить подальше, чтобы дать тебе отдохнуть, – ответил Сев.

«Я хотел спросить...»

– О своих родителях. Да. Я слышал.

Гарри замолчал, ожидая, что Сев продолжит, однако тот молчал, и в его молчании отчётливо угадывалось нежелание говорить.

– Твои родители действительно волшебники, – спустя несколько минут всё же заговорил Сев. Голос его был сухим и напряжённым, словно он изо всех сил старался не показывать ни одну эмоцию. – Лили Эванс и Джеймс Поттер, оба – выпускники Хогвартса.

«Ты знал их?».

– Немного.

«Какими они были?», – с замиранием сердца спросил Гарри.

– Сильными волшебниками. Храбрыми.

«Тётя и дядя говорили о них мало, да и то только плохое».

Сев ответил спустя лишь пять минут, голос был тихим и звенящим.

– Все их слова – полная ложь. Твои родственники, – выговорил он, – полные ничтожества, которые завидуют волшебникам и при этом боятся тех возможностей, которые у нас есть. Которые были у твоих родителей.

Гарри протяжно зевнул и перевернулся на другой бок. Сон медленно тянул его к себе.

– Расскажешь потом подробнее? – пробормотал он, закрывая глаза.

– Договорились. А теперь – спи, – ответил ему Сев почти мягко.

1998 год

Когда Северус понял, к чему ведёт Лорд, было уже слишком поздно. О том, чтобы сбежать, не возникло и мысли – слишком глупо и невозможно. Оставалось стоять, продолжая играть – и играть безупречно! – свою роль, в глубине души надеясь, что всё обойдется, что и в этот раз он ловко выпутается из пальцев смерти, так долго поджидавшей его.

Но чем дольше говорил Лорд, тем быстрее угасала надежда. В конце концов её не осталось.

Страха смерти не было, но Северус с близким к ужасу отчаянием думал о том, что он так и не выполнил свой долг до конца. Он не сдержал обещания, данного Альбусу.

Он не рассказал Поттеру, что тот должен умереть.

Должен добровольно пасть от руки Лорда, исполнив отведенную ему роль свиньи на убой. Может, оно и к лучшему. Может, Поттер и без этого выпутается, без этого спасет всех. Мысль наивная и глупая, но... Но, черт подери, это же Поттер! Нет на свете более невыносимого и более удачливого поганца, для которого бегать от смерти и спасать людей – вторая натура.

Следом был короткий приказ на змеином, Нагайна, прыгнувшая на него, жгучая боль и уже близкое ощущение смерти. Он смирился.

А потом внезапно появился он, Поттер (разумеется, с двумя оруженосцами за спиной), и удивляться Северус не стал. Ему едва хватило сил передать воспоминания и в последний раз посмотреть в единственные глаза, которые были для него важны.

Всё последующее, что видел, чувствовал и слышал Северус, было ускользающим, как очень длинный сон. Этот сон тянулся, кажется, целую вечность, но в итоге он закончился.

Северус летел за ярким лучом света по белому туннелю, когда услышал чей-то голос. Он не мог понять, чей он и что говорит, но его резко выдернуло из туннеля. Через мгновение и туннель, и свет исчезли.

* * *

Ощущения были странными. Северус открыл глаза и огляделся: не темно, не светло, не жарко и не холодно. Однако слово «никак» не подходило под описание этого места, потому что кое-каким оно все-таки было: наполненным. Какими-то обрывками, картинами, образами, чувствами, которые словно летали повсюду.

Это было почти как читать мысли другого человека – хотя сам Северус ненавидел такую формулировку – только глубже, объёмнее. И это намного сильнее сбивало с толку.

Северус попытался пошевелиться, но его материальная часть уже не существовала, отпала за ненадобностью. В этом странном месте не было верха и низа, стен и каких-либо ограничений, воздуха и материальных вещей, тут нельзя было стоять, сидеть, лежать, двигаться, можно было просто быть. А еще, как выяснилось, когда появился Том, взрослый Поттер и Альбус, можно было говорить и даже видеть — правда по-другому, не как в обыкновенной реальности.

Северус держал себя в руках, но ему пугающе сильно хотелось закатить истерику. Он находился в голове десятилетнего Гарри Поттера, а компания, с которой он оказался тут, была способна свести его с ума. Это не те люди, которым стоило собираться вместе.

Альбус – человек, которого он ненавидел, бесконечно уважал и который многие годы был его наставником и другом.

Гарри Поттер – человек, которого он презирал и ненавидел всей душой, защите которого посвятил свою жизнь и за которого в итоге умер.

Том Реддл – тот, кого он даже не мог назвать человеком, кем так сильно восхищался в юности. Тот, обжигающую ненависть к которому он скрывал так долго, что уже не был уверен, существует ли эта ненависть до сих пор.

Более нелепой ситуации вообразить было нельзя.

Когда волшебники договорились о том, как они будут себя вести, Альбус обратился к Северусу – так, чтобы их больше никто не услышал:

– Если ты захочешь, мой мальчик, если постараешься смотреть вглубь, ты откроешь в юном Гарри много интересного. Он удивит тебя, в этом я не сомневаюсь.

– Любого Поттера я знаю достаточно хорошо, чтобы он мог удивить меня даже своей глупостью, – высокомерно ответил Северус и ушёл.

Просто ушёл, даже не успев задуматься об этом. Лишь бы не слышать бесконечных вопросов Поттера, отвратительно-жизнерадостного тона Альбуса и пустых угроз Темного Лорда, выглядевшего почему-то как подросток.

Побывав в самых далёких уголках этого странного места, Северус натыкался на различные воспоминания и мысли, но те были слишком обрывочными, чтобы понять их.

Однако чувства – не конкретные воспоминания – были понятными: обречённость, одиночество, жажда тепла, света и справедливости, горькая обида.

Северус вернулся к остальным волшебникам, не желая копаться в этих эмоциях.

Они были знакомы ему слишком хорошо.

* * *

Северус был в замешательстве, которое изо всех сил скрывал. Он всегда следовал логике, разуму, он всегда знал, чего и от кого ожидать. Однажды решив, кто есть кто, он всегда был уверен в своих суждениях.

Теперь Северус не был уверен ни в чем.

Поттер, в голове которого он находился, оказался настолько непохожим на своего отца, насколько это было возможно. Ни уверенности, ни жестокости, только затравленность, убежденность в своей никчемности и ворох горьких воспоминаний, где с ним несправедливо обращались.

Точнее, это он использовал слово «несправедливо», Северус же определил поведение маггловских родственников Поттера как гнусное, жесткое, мерзкое и заслуживающее мести.

Свои мысли он, впрочем, держал при себе, считая свое поведение глупой сентиментальностью. Да еще и понимающий взгляд Альбуса, взгляд, в котором плескались смешинки, выводил из себя.

Старик, – думал Северус, возмущенно фыркая, – решил, будто несколько сцен, где с Поттером гнусно обращаются, изменят мое отношение к мелкому паршивцу.

Но чем больше Северус копался в голове Поттера, тем больше он ненавидел Дурслей. Как Дамблдор мог допустить, чтобы Мальчика, Который Выжил... да вообще любого мальчика воспитывали в таких условиях? Как можно было отдавать кого бы то ни было таким монстрам?

– Если бы я знал, насколько ужасны эти люди… – сокрушенно вздохнул Дамблдор.

Скрывать свои мысли в таком месте было сложно.

– Не разыгрывайте тут комедию, – выплюнул Северус. – Вы не могли не знать!

– Мог не знать, если захотел не знать, – тихо сказал Дамблдор, и вся его веселость, не пропадавшая ни на секунду, испарилась, показывая жалкого старика, снедаемого собственной безграничной совестью.

Северус ничего не ответил. Добивать Альбуса он не мог, тот и так был слишком сильно побит самим собой, но и оправдывать не мог тоже.

Помимо Поттера, был ещё кое-то, кто беспокоил его. Том. Дамблдор объяснил, что Том – это тот самый Волдеморт, которого Поттер уничтожил в битве за Хогвартс. Со всей его ненавистью, злобой, бесчеловечностью, со всеми кусками разорванной души, так и не склеенной.

Том бросался злыми репликами, а порой, отойдя подальше ото всех, раздумывал, как ему выбраться и вновь захватить мир. Он изучил голову Поттера досконально, и его совершенно не трогали воспоминания мальчика, живущего в такой обстановке. Он по-прежнему оставался бесчеловечным монстром.

И всё же он не был привычным Темным Лордом. Временами Северус замечал его скрюченную в позе эмбриона фигуру, сидевшую в стороне ото всех. И его взгляд.

Взгляд того, кто понимал, что является обладателем разорванной, искорёженной души.

– Он пробыл за чертой дольше нас всех, – сказал Дамблдор, заметив удивление и непонимание Северуса. Шуршащий голос бывшего директора был полон печали. – Я видел его там однажды, когда встречал Гарри на вокзале Кинг-Кросс.

– И что вы увидели? – спросил Северус.

– Важнее то, что мы видим сейчас, мой мальчик, – мудро ответил Дамблдор. – Того, кто помнит, что чувствовал и осознал там. Но едва ли этого хватит, чтобы... Впрочем, мне хотелось бы ошибаться.

* * *

Северус думал, что обучение Поттера Зельям будет пыткой. Поттер и Зелья – понятия, по его мнению, совершенно несовместимые. Легче было представить себе Хагрида, ставшего премьер-министром.

Но после первого занятия Северус в очередной раз понял, что уже ни в чём не может быть уверен. Он чувствовал энтузиазм и заинтересованность Поттера, желание получить как можно больше информации, жажду знаний и готовность их проявить. Готовность доказать, что он способен на многое.

Это стало приятным открытием. Намного более приятным, чем Северус признавал.

Когда Гарри... Когда Поттер задал вопрос о родителях, Северус растерялся. Он уже был готов поведать об отце-засранце, о том, какой сволочью тот был, что вытворял в школе. Готов был рассказать о Лили – то, что сумел бы выговорить. Например, что она любила Зелья и была чертовски в них хороша, что была сказочно доброй и очень умной. Готов был рассказать, какой цвет любила, какие книги читала и как она это делала...

Готов был, да не рассказал. Северус ощущал всю пронзительную, осторожную нежность, с какой Гарри думал о родителях, которых совсем не знал. Рассказать ему что-то плохое об отце значило разбить... что-то там, Северус не был уверен, что. Но поступить так он не смог. А говорить что-то о Лили тоже не стоило, хотя о ней он мог сказать только хорошее. Просто это породило бы много вопросов и непонятно, к чему привело бы.

– Сильными волшебниками. Храбрыми, – ограничился Северус коротким ответом.

– Тётя и дядя, – сказал ему Поттер, – говорили о них мало, да и то только плохое.

Северус сжал зубы. Об этом воспоминаний он не находил. Не предупреждая Поттера, он отправился на поиски, ища любые моменты из прошлого, где Дурсли говорят о Джеймсе и Лили.

– Твои родители были никчемными алкоголиками! – рявкает Петуния, поджимая губы. – И прекрати лезть ко мне со своими вопросами!

Северус вынырнул из воспоминаний и вернулся к Поттеру. Около минуты он молчал, пытаясь успокоиться. В груди клокотал гнев, глаза застелила мутная пелена. Всё несуществующее тело жаждало отомстить этим тупым, жалким, мерзким тварям, посмевшим коснуться своими грязными языками той, чьих пальцев не стоили.

Даже оскорбления в сторону Джеймса не обратило их в его союзников. Северусу хватило мужества признать, что ни безработным, ни уголовником, ни алкоголиком, ни даже тупым Поттер-старший не был.

Для себя Северус уже решил, что Дурсли ещё сполна получат за всю свою ложь, за все свои действия. А пока стоило успокоиться и закончить разговор с Поттером, чтобы тот наконец лёг спать.

– Это доказывает, что моя нелюбовь к Зельеварению – полностью ваша вина, – сказал Ри с улыбкой, когда Поттер заснул.

Чёрт бы побрал эти клички, но Северус уже привык. К тому же он не хотел забыться однажды и назвать при Поттере настоящие имена тех, кто сидит в его голове.

– Я понимаю твоё желание свалить на меня ответственность за свою глупость и неспособность к моему предмету, – холодно ответил Северус.

– Это вы с первого урока отбили у меня желание заниматься Зельеварением!

– У тебя этого желание отродясь не было! – возмутился Северус. – Пришёл на урок, решивший, что, раз ты звезда всей школы, тебе всё позволено!

Ри грустно хмыкнул и покачал головой.

– Вы всегда видели только то, что хотели видеть. Ни разу так и не захотели взглянуть дальше своего носа.

Северус прищурился и открыл рот, чтобы излить на Ри желчь и высказать всё, что он думает о нём... Но тот внезапно продолжил:

– А вообще, я ведь подошел к вам, чтобы извиниться. И поблагодарить.

Северус замер.

– И пусть я считаю, что вы сами виноваты в моем к вам отношении и в том, кем я вас считал раньше, но я понимаю, почему вы... Почему всё так сложилась у нас. Я тоже судил предвзято. И я не могу выразить, – Ри нервно откашлялся, – как мне жаль. И как я благодарен за всё то, что вы сделали для меня. Для мамы. Без вас не было бы нашей победы.

Сказать, что Северус этого не ожидал, значило бы не сказать ничего.

– Это лишнее, – сухо ответил он, стараясь говорить ровным тоном.

Ри закатил глаза.

– Вам всего-то нужно было сказать «пожалуйста» и «извинения приняты». Это же несложно! Попробуйте. По-жа-луй-ста… Повторяйте за мной. По...

Северус испуганно чертыхнулся и поспешил сбежать от Ри. Тот, однако, отставать не хотел и бросил вдогонку:

– Профессор, я же не рассказал самое интересное! Мой второй сын! Его зовут Альбус Северус!

– О, мальчик мой, это так мило с твоей стороны! – раздался умилённый голос Дамблдора. – Северус, куда ты? Неужели тебе не интересно узнать поподробнее? Северус!

Но Северус был уже далеко.

Убегая, он благодарил судьбу за то, что в число Слизеринских добродетелей не входит храбрость.

Прошёл уже месяц с тех пор, как Гарри исполнилось десять лет, а в его голове появилась странная четверка. Лето, как никогда увлекательное, подходило к концу. Весь август Гарри провёл будто бы как обычно – он работал по дому, в саду, выполнял приказы тети Петуньи, а в любую свободную минуту норовил убежать как можно дальше от дома номер четыре. Но всё же это был самый необыкновенный месяц в его жизни.

Во-первых, Дадли прекратил его терроризировать. Только глядел злобно глазками-щёлками с видом, будто вот-вот кинется с кулаками. Но, видно, воспоминания о том, как легко его подняли в воздух, были ещё слишком свежи.

А во-вторых, Гарри теперь никогда не был один. Он постоянно разговаривал со своими «мысленными друзьями», как он их называл. Альб, Ри, Сев и Том – все они стали неотъемлемой частью его жизни, самой лучшей и интересной ее частью.

Но самое главное заключалось в том, что Гарри учился. В обычной школе он занимался прилежно, но не более, сейчас же он учился не переставая, в его голове почти никогда не было тихо. Он слушал подробнейшие рассказы про магический мир, животных, его населяющих, про суть волшебства. Он слушал и конспектировал каждое занятие с каждым из «учителей», желая получить как можно больше информации, как можно больше знаний.

Зельеварению и Травологии его учил Сев, Трансфигурации – Альб, Заклинаниям – Ри и Том, постоянно перебивающие друг друга. А Историю Магии рассказывали все вместе. Именно поэтому это было самое забавное занятие из всех: волшебники говорили одновременно, то и дело вставляя интересные сцены из прошлого, путаясь в датах и поправляя друг друга.

Однако самым любимым занятием для Гарри стало Зельеварение. Возможно, этому поспособствовало то, как говорил о Зельях Сев – завороженным тихим бархатным голосом. Поначалу он был довольно строг и часто переходил на раздраженный злой шепот, но чем больше проходило времени, тем лучше становились их отношения.

Гарри прослушал все лекции о типах и видах зелий, научился разбираться в ингредиентах и способах обращения с ними, знал выдающихся зельеваров. Мир, наполненный магическими субстанциями, парами и котлами, очаровал его. Гарри не терпелось перейти к практике, но Сев говорил, что до его поступления в школу это едва ли возможно.

– Поверь, Гарри, – усмехался он, – ты ещё наваришь зелий на свой век.

– Ты так говоришь, будто мне это может не понравиться, – хмурился Гарри.

Сев загадочно молчал.

В последний день лета Гарри проснулся в ужасном настроении. Ему не давала покоя мысль, что ещё целый год он будет ходить в свою обычную школу, где учат математике, языку и другим скучным вещам, а не Зельеварению, Заклинаниям и остальным магическим дисциплинам. Маггловская школа и в подмётки не годилась Хогвартсу – тому месту, о котором Гарри так много слышал и которое уже полюбил всей душей. К тому же в маггловской школе его все терпеть не могли, а в Хогвартсе, возможно, это изменится. Хотя Гарри не слишком-то на это рассчитывал.

– Доброе утро, мой мальчик! – сказал Альб.

Гарри, зевая, поприветствовал его и остальных волшебников. Пока он собирался и умывался, Ри и Сев вполне миролюбиво (если не считать того, что Сев два раза прошипел в сторону Ри «идиот безмозглый») обсуждали, какая первоочередная задача стоит перед магическим премьер-министром.

После завтрака дядя уехал на работу, а тётя выгнала Гарри со словами:

– Не мозоль мне глаза, я занята!

Непонятно, чем она была занята, но Гарри обрадовался, что последний день каникул может провести не за нудной работой по дому. Прогуливаясь по самым безлюдным улицам Литтл-Уингинга, он слушал Сева, подробно объяснявшего, как готовить Бодроперцовое Зелье. У него было одно побочное действие, которое Гарри позабавило: после приёма из ушей шёл дым.

– Корень мандрагоры, о котором ты уже наслышан, – говорил Сев, – следует...

Гарри правда старался слушать его внимательно, но неожиданно вспомнил о зелье собачьего дыхания, которое заставляет выпившего выдыхать огонь, и хихикнул. Он представил, как забавно было бы принять два зелья сразу: бодроперцовое и собачье дыхание. Изо рта шёл бы огонь, а из ушей – дым.

– Поттер, – угрожающе прошипел Сев, уловив направление его мыслей.

Когда злился, он всегда называл Гарри так, как в первые дни знакомства – по фамилии.

«Прости, я случайно, – раскаялся Гарри, но не смог устоять и не задать вопрос: – А кто-нибудь принимал эти два зелья сразу?»

Сев тяжело вздохнул и отрезал:

– Нет.

– Удивительно! – влез Альб. – Почему до этого никто не додумался? Зрелище, должно быть, вышло бы очень занятным!

– Вы обещали не вмешиваться больше в наши занятия! – медленно проговорил Сев.

– Извини, мой мальчик, просто сложно было удержаться. Всё, я ухожу.

«Продолжай. Я понял про мандрагору», – беззаботно подумал Гарри.

Сев издал громкий вздох, но всё-таки продолжил, хотя и проворчал уже привычное «несносный мальчишка».

* * *

Гарри сидел на куртке, привалившись спиной к холодному заброшенному зданию, у которого он провел много времени за последний месяц. Сейчас он слушал Альба, стараясь запомнить сложные формулы. Запоминались они всегда с трудом, но всякий раз, когда дело доходило до практики, у Гарри всё получалось само собой. Однако он понимал, что теория – тоже важна и не менее интересна, если разобраться в ней.

– Ты запомнил? Сможешь повторить? – поинтересовался Альб.

Гарри кивнул и напрягся, концентрируясь. Он буравил взглядом зеленую веточку до тех пор, пока та не превратилась в ярко-красное перо.

– Хм, – задумчиво протянул Альб. – Очень хорошо, мой мальчик. Цвет вышел изумительным!

Гарри довольно улыбнулся, вертя в руках пушистое перо. Он был доволен результатом, этим красочным пером. Обычно трансфигурация не давалось ему легко, и он что-нибудь да путал. Однажды вместо того, чтобы превратить зеленый лист в блюдце, он превратил его в собачью миску.

– Думаю, на сегодня хватит, – сказал Альб.

– Как насчет тестирования? – вдруг предложил Сев.

«Тестирования? – переспросил Гарри. – Какого?»

– По всем предметам. Мы задаем вопросы – ты отвечаешь.

Идею Сева подхватили остальные, и ничего не оставалось, как согласиться. Впрочем, Гарри не боялся проверки, он был уверен, что его знания выдержат её.

– Зелье, в состав которого входят поджаренные стрекозиные грудки? – начал Сев.

– Охранное зелье, – слегка скривившись, ответил Гарри.

Ингредиенты этого зелья приводили его в легкий шок. Чего только стоят крылья феи!

– Как ты будешь его готовить?

Пока Гарри описывал процесс приготовления Охранного снадобья, все молча слушали его.

– Всё верно, – с удовлетворением отметил Сев, едва Гарри договорил.

Зелье было не из легких, с практикой он, может, и не справился бы, но теорию знал отлично. А это уже неплохо.

– Как звучит заклинание левитации? – подключился Ри.

– Вингардиум Левиоса, – ответил Гарри медленно, словно бы перекатывая звучное заклинание во рту.

Оно ему нравилось, хотя он и не до конца понимал, зачем заклинание, если он и без него может поднимать в воздух любые предметы.

– Жест?

Гарри поднял руку и, орудуя пером, как волшебной палочкой, выговорил по слогам:

– Рассечь воздух и взмахнуть!

Перо взлетело в воздух.

– Выделываться не обязательно, – съязвил Сев.

Гарри смущённо улыбнулся, и перо, повинуясь его желанию, опустилось на землю.

– Как следует защитить себя от мандрагоры? – спросил Альб.

– Надеть защитные наушники, чтобы не слышать плача, из-за которого можно оглохнуть или даже умереть – если мандрагора уже взрослая. А это правда, что они выглядят точь-в-точь как младенцы?

– Конечно, мы это уже обсуждали, – ответил Сев.

– Как же вы тогда их режете, трете, выдавливаете из них сок? – полюбопытствовал Гарри.

Волшебники замешкались и что-то невнятно забормотали.

– Мне показалось, или вопросы сейчас задаем мы, а не ты? – наконец подал голос Сев.

– Ладно, ладно...

– Как отпереть запертую дверь и запереть незапертую? – спросил Ри.

– Алохомора – чтобы открыть, Коллопортус – чтобы закрыть, – отрапортовал Гарри.

– Что делает заклинание Люмос?

– Зажигает свет на конце волшебной палочки. Потушить можно заклинанием «Нокс».

– Характеризуй Дыбоволосное зелье.

Гарри ненадолго задумался, собираясь с мыслями, и ответил:

– Жидкое, однотонное, среднекомпонентное. По виду конечного состава – варево. Тип – преобразующее зелья.

– Зачем класть Асфодель в Рябиновый отвар?

Гарри нахмурился.

– Но в составе Рябинового отвара нет Асфоделя!

Сев довольно хмыкнул, а Альб вздохнул.

– Мальчик мой, вовсе не обязательно устраивать Гарри ловушки.

– Заклинание, сопровождающее синим светом и вызывающее взрыв огромной силы? – внезапно подал голос Том.

– Мы не учим его травматическим заклинаниям! – возмутился Ри.

– Экспульсо, – со вздохом ответил Гарри, поерзав на куртке.

В голове воцарилась тишина.

– Вы не ответили, когда я интересовался сильными заклинаниями, – смущенно сказал он, – так что я спросил Тома.

– С Томом мы ещё поговорим, – зловеще произнёс Сев.

– Очень серьёзно поговорим, – добавил Ри.

– Не ругайте его, – вступился Гарри. – Мне просто было любопытно.

Том возмущенно фыркнул, будто мысль, что с ним будут «серьёзно говорить» казалось ему абсурдной. Хотя Гарри, зная Сева и Ри уже месяц, очень не хотел бы, чтобы они устраивали кому-либо «серьёзные разговоры» – после них можно было начать опасаться за свою психику.

– Те детские вещи, которыми вы учите мальчишку, просто жалкие! – выплюнул Том. – Я даю ему знания из всех областей. С ними он станет настоящим волшебником!

Сев и Ри вновь начали возмущаться, а Альб мягко обратился к Гарри:

– Мальчик мой, ты должен понять, что не все области магии нужно изучать, не все заклинания нужно использовать. Некоторые лучше не знать. Во всяком случае, в таком юном возрасте.

– Хотите сказать, что считаете его ребёнком, который не способен решать сам, что лучше для него? – тихо прошипел Том с нехорошей усмешкой.

– Не пытайся выставить нас в плохом свете! – строго обратился к нему Ри. – Мы заботимся о нем.

– Это же всего лишь заклинание, – вставил Гарри. – Я не собираюсь его использовать или что-то вроде этого...

– Во-первых, ни один волшебник в твоем возрасте просто не сможет использовать такое заклинание, – сказал Сев. – А во-вторых, дело не в нём, а в том влиянии, которое на тебя оказывают некоторые.

– Дайте ему право выбирать, кого слушать, – сказал Том. – Хватит сидеть над ним, как наседки! Не скрывайте от него информацию!

– Ты говоришь о некоторой информации, касающейся тебя? – многозначительно прошипел Сев.

– Нет, касающейся магии! – возразил Том. – Он должен знать, что магия – это не просто поднимать в воздух листочки и цветы, это могущественная сила! Власть! Есть заклятия, способные убить человека, подчинить его и причинить ему ужасные муки. Например, Ава...

Он замолк. Гарри, немало напуганный, сидел, затаив дыхание.

– Что случилось? – встревоженно спросил Ри. – Куда делся Том?

– За месяц я кое-чему подучился, – скромно ответил Альб. – В данный момент Том заперт в одном из воспоминаний Гарри. Ему нужно остыть и подумать над своим поведением. Разговоры, которые он ведёт с Гарри, непозволительны.

– Вот так просто? А нельзя оставить его там навсегда? – спросил Ри.

– Не надо, – возразил взволнованный Гарри, – не оставляйте там его! В смысле, конечно, то, что он говорил... Но не надо, это же...

– Успокойся, мальчик мой, – поспешил сказать Альб. – Я не собираюсь запирать его навечно. Он вскоре сможет выбраться сам.

– Теперь ты понимаешь, почему мы не слишком доверяем Тому? – мягко произнес Ри. – Гарри, он уверен, что нет такой магии, которую нельзя было бы использовать ради могущества. А это не так, есть опасные области, лезть в которые не стоит даже тогда, когда тебе грозит опасность. Но в одном он прав: магия – это не игрушка, она очень опасна, и пользоваться ею надо не только с умом, но и с сердцем.

– Да-да, всё это очень проникновенно, – сардонически произнес Сев. – Но ты забываешь об одном: знание – это сила. Если Гарри не будет знать о том, что из себя представляет темная магия, он не будет в безопасности. Не стоит скрывать от него то, что он хочет знать.

– Ему десять, Сев! Кто в таком возрасте может понимать, что для него лучше?

– Если ты был в десять лет безмозглым болваном, ничего не знающим о магии, не значит, что он такой же!

Перо, валяющееся у ног Гарри, вспыхнуло ярким пламенем и почти сразу же превратилось в маленькую горстку пепла.

– Думаю, – вздохнул Альб, – вам стоит прекратить ругаться, пока мальчик не спалил что-нибудь еще.

– Я не хотел...

– Я знаю. Детская магия потому и называется неконтролируемой.

Гарри встал и поднял с земли куртку, озадаченно хмурясь. Разговаривать ни с кем не хотелось, ему о многом нужно было подумать. С одной стороны, Ри говорил правильные вещи, да и вообще, именно он, кажется, понимал Гарри лучше всех и всегда находил нужные слова. Но и Сев был прав: не нужно относиться к нему, как к ребенку. Гарри не нравился тот факт, что от него могут что-то скрывать. Да ещё и Том, пусть он и говорит порой что-то, с чем нельзя согласиться, он умел заинтриговать и заинтересовать. И Гарри элементарно было любопытно.

Он уже направился к главной улице, стараясь не прислушиваться к спору Ри и Сева, как увидел невдалеке бегущую от него толстую фигуру в красной футболке.

Это был Дадли.

«Он видел? – испуганно подумал Гарри. – Он слышал, как я разговариваю?».

– Я бы сказал, что определенно видел, – сказал Сев.

Идти домой теперь было боязно. У Гарри возникло предчувствие, что в этот раз Дадли всё расскажет родителям. Но было уже поздно, солнце катилось к горизонту, и, хотелось или нет, но возвращаться в ненавистный дом пришлось.

Едва Гарри перешел порог, руки дяди Вернона, красного от злости и тяжело дышащего, схватили его за шкирку и потащили на кухню. Дадли прижался к столу и что-то скулил. Тетя Петуния гневно и одновременно испуганно выдыхала воздух. Её глубоко посаженные светлые глаза с ужасом смотрели на племянника.

Было очевидно: они знают.

Не успел Гарри моргнуть, как в его щеку впечаталась ладонь дяди Вернона.

– Ах ты... психанутый... уродец... – хрипел он через силу, щедро раздавая пощёчины. – Неблагодарный... дрянной мальчишка!

Каждая пощёчина была очень сильной, и от каждой голова Гарри откидывалась в сторону.

Голоса в его голове бушевали, говорили все. Альб – строго и возмущённо, Ри – с жалостью, взволнованно, Том – подстрекательно, а Сев почти кричал, зло приказывая Гарри что-то сделать. Но Гарри не мог разобрать его слов и даже не понимал, что злость Сева направлена отнюдь не на него.

– Дадли нам всё рассказал! – взвизгнула тетя Петуния. – Как ты издевался над ним! Как ты... ты...

Она широко открыла рот и тяжело задышала.

– Я не позволю такое в своем доме! – прорычал дядя Вернон, хватая Гарри за футболку и толкая его к стене.

Гарри упал, больно ударившись головой, сразу потяжелевшей. Надвигавшийся на него дядя Вернон заставил сердце забиться ещё чаще.

У плиты с громким звоном разбилась какая-то чашка.

Тетя Петуния прижала ладонь ко рту и испуганно заверещала. Дядя Вернон обернулся на разбитую чашу, и его шея побагровела вслед за посиневшим лицом.

– Ты... – рычал он. – Ты... Ненормальный ублюдок! В моём собственном доме! Думаешь, можешь...

Он замолк, хватая ртом воздух. Дядя поднял с пола племянника, до боли сжал его плечи и затряс. На противоположной стене разбился бра, но Дурслям это никакого вреда не причинило.

Дядя вновь откинул его, на этот раз к шкафу, ручка которого впилась Гарри в спину.

– Я не ненормальный! – вскрикнул Гарри из последних сил. – Я – волшебник! Это лучше, чем быть такими злобными, несправедливыми, ничтожными магглами, как вы!

Дядя Вернон от удивления замер. А когда до него дошёл смысл сказанного, он выпучил глаза, налитые злобой. Ноздри толстого носа зловеще раздувались.

Затем Гарри почувствовал в себе что-то яростное, тёмное и сильное, дымом наполнившее его сознание. Это нечто заняло его разум и стало хозяином. Гарри же стал бесправным гостем в своём собственном теле. Он чувствовал, как его тело поднимается, видел, как дядя замахивается для очередного удара, а затем отлетает к стене, отброшенный невидимой силой. Гарри ничего не мог поделать. Он даже моргнуть был теперь не в силах.

Петуния попятилась, закрывая собой Дадли и испуганно глядя на племянника, в чертах которого проявилось что-то непривычное, что не могло принадлежать десятилетнему мальчику.

Гарри чувствовал, как поднимается его рука, и как тот, кто захватил его тело, выплескивает всю злость. От этой злости Дурсли поднялись в воздух и впечаталась в стену, оставшись там, будто приклеенные. Рука Гарри поднялась снова, и Дурсли заорали от боли.

– Это только начало, – зловеще заговорил некто голосом Гарри.

Настоящий Гарри, услышав в своем голосе и елейные бархатистые нотки, понял, кто захватил контроль над его телом.

– Сев! – испуганно подумал он. – Что ты делаешь?

«То, что заслужили твои родственники», – мысленно прошипел Сев.

Он склонил голову набок и, скривившись, произнес:

– Какая же ты жалкая, Петуния. Всегда была жалкой.

Рука Гарри сжалась в кулак, и Дурсли затихли, продолжая кричать, но уже беззвучно. Их конечности дёргались, а лица были искажены от боли. Так продолжалось довольно долго: тётя, дядя и кузен извивались, но не могли издать ни звука. Они поднимались, опускались, дёргались, их стукали о стены и потолок.

– Хватит! – закричал наконец Гарри. – Прекрати!

Он внезапно понял, что является единственным хозяином своего тела и может выгнать любого, посмевшего управлять им. И едва он это понял, темная дымка чужого разума исчезла. Гарри тяжело моргнул и опустил руку. Дурсли рухнули на пол.

– Вы больше не посмеете и пальцем меня тронуть. А я не буду трогать вас, – прохрипел Гарри, стараясь не упасть от слабости.

Он развернулся и выбежал из дома. Он надеялся, что волшебники из головы не станут донимать его разговорами. Сначала нужно было прийти в себя. Должно быть, его поняли, потому что в голове было тихо.

Гарри бежал недолго: остатки сил быстро покинули его, и он спрятался среди густых кустарников. Отдышавшись, он потёр щёку, которая до сих пор болела, и дотронулся до своих плеч, где, несомненно, скоро появятся синяки.

– О, Гарри, – прошептал тихий голос Альба. – Мне так жаль, что тебе пришлось пережить все это...

Гарри что-то промычал, кивнув. Он хотел обсудить, что случилось, поговорить с Севом. Но вместо этого молчал, собирая мысли в кучу. Его грыз страх. То, что Сев сделал с Дурслями одновременно вызывало в Гарри и жалость, и ужас, и злобненькое, мелкое чувство, похожее на злорадство. Чувство, что Дурсли понесли заслуженное наказание за всё то, что делали с ним годами.

– Давай поговорим, – предложил Ри. – Нельзя оставлять всё так, как есть. Конструктивный диалог, а, малыш?

Гарри вздохнул. Слишком много вопросов и чувств терзало его.

– Как ты это сделал? – с живым интересом, пожалуй, даже слишком живым, спросил Том. – Как захватил контроль над его телом?

Прошло несколько тягостных мгновений перед тем, как Сев ответил.

– Всего лишь фактор неожиданности. Я мог управлять Гарри, пока тот не понял, что для этого мне нужно его разрешение. Он понял – и остановил меня.

– Это было слишком, – отрезал Ри.

– Если ты имеешь в виду слишком мягко, то да, – съязвил Том.

– Нет, я имел в виду...

– Прекратите, сейчас не до ваших споров! – воскликнул Гарри. – Что теперь будет? С Дурслями, со мной? Меня теперь заберут в Азкабан? А вы... вы все можете просто взять и управлять мной? Я думал, думал...

Он замолк.

– Гарри, всё будет хорошо, – ободряюще сказал Ри. – Ни в какой Азкабан тебя не заберут. А Дурсли придут в себя.

– И мы не можем управлять тобой, – добавил Сев голосом, значительно отличающимся от его обычного холодного тона. – Я уже объяснил, что успех моих... кхм... действий заключался исключительно в факторе неожиданности.

– Ты обещаешь, что больше не будешь так делать? Вы все обещаете? – спросил Гарри.

– Да. Обещаю.

– Обещаем, – вторили ему Альб и Ри.

– Обещаю от всего сердца, – тихо добавил Том.

Его тон заставил Гарри весело рассмеялся.

– Конечно, Том, я тебе поверил.

– Его искренность поражает, – хмыкнул Сев.

– Я оскорблен, – протянул Том.

– Кажется, у тебя начинает проклевываться чувство юмора, – хихикнул Ри. – Не скажу, что это не жутко, но так держать.

Гарри с удовольствием слушал спор о чувстве юмора, который всё дальше и дальше уходил в какие-то дебри. Страх и волнение как рукой сняло, и только усталость да ноющая боль от ушибов давали о себе знать.

– Друзья мои, кажется, мальчик измотан, – неожиданно прогремел голос Альба. – А ведь завтра важный день, и ему надо выспаться.

– Точно! – воскликнул Ри. – Завтра новый учебный год. Твой последний в маггловской школе.

– То, что он последний – единственное, что меня радует, – уныло пробормотал Гарри.

– Выше нос, – улыбнулся Ри. – Может, всё не будет так плохо. У тебя есть мы.

– Верно, – улыбнулся в ответ Гарри.

Он поднялся с земли и медленно побрёл в сторону дома. К счастью, с Дурслями он не встретился и без препятствий зашёл в свой чулан. Не успел Гарри раздеться и лечь, как сон поглотил его.

* * *

– Знаешь, Северус, я и забыл, насколько Дурсли бывали ужасными. Но я все равно давно простил их и потому не считаю, что им нужно мстить.

– Мы собрались здесь, чтобы придумать, как помочь юному Гарри, – объявил Альбус, обводя присутствующих взглядом.

– Как неожиданно, – сказал Снейп. – Мы разве занимаемся чем-нибудь ещё?

– Конечно! – возразил Гарри. – Вот Том, например, – он строит планы по завоеванию мира, профессор Дамблдор играет сам с собой в воображаемые шахматы, а мы с вами дискутируем.

– Не обольщайся, Поттер, ты не умеешь дискутировать, максимум – спорить, – хмыкнул Снейп.

– Тише, тише, – примирительно заговорил Альбус. – Давайте ближе к делу. Завтра начинается последний учебный год Гарри в маггловской школе. Мы должны сделать всё, что в наших силах, чтобы он не стал невыносимым.

– Согласно моим воспоминаниям, он всё-таки станет невыносимым, – без энтузиазма произнес Гарри.

– Будь на твоем месте твоя десятилетняя версия, Поттер, она и то поняла бы, что в наших силах исправить прошлое, – сказал Снейп раздражённо.

– А вы бы не отказались, чтобы на моем месте был маленький Гарри, да? – ухмыльнулся Гарри взрослый. – Вы, кажется, заметно привязаны к нему.

– Ты!..

– Тише! – прокричал Альбус, заглушая оскорбления Снейпа. – Северус, разумеется, прав – мы должны воспользоваться твоими воспоминаниями, Гарри, и помочь мальчику.

– Боюсь, я не слишком много помню об этом годе.

– Хоть что-нибудь?

– Кажется, он ничем не отличался от других, – протянул Гарри задумчиво. – Дадли и его компания издевались, вслед за ними – все остальные.

На несколько мгновений повисла тишина.

– А-а, я вспомнил! – вдруг воскликнул Поттер. – Странно, что не сразу. Кое-что о первом учебном дне. Вообще-то, это был довольно запоминающийся день... Хм... Возможно, я знаю, как мы можем помочь ему. Мне. Ну, вы поняли...

О том, как помочь Гарри, спорили долго. В конце концов победу одержали Ри, Сев и Том, выступающие в пользу стратегии нападения. Альбус грустно качал головой.

– Профессор, я понимаю ваши опасения, но мы не можем оберегать его постоянно! – горячо убеждал Гарри. – Он не сможет вечно прятаться от неприятностей. Но он может один раз дать отпор обидчикам, и тогда никто не посмеет издеваться над ним.

– Трое против одного, – задумчиво произнес Альбус. – Что ж, будь по вашему. Но помни, Гарри: именно жизнь, которую прожил ты, сделала тебя таким, каков ты есть. Именно неприятности, все горести и обиды, пережитые в детстве, сделали тебя добрым и способным на любовь.

– Отличный метод воспитания, Альбус, – прошипел Том. – Давайте всем волшебникам портить детство и заставлять их страдать! Больше похоже на мои методы.

– Нет, не похоже, – жестко произнес Альбус. – Это вообще не метод. Это желание, чтобы Гарри стал тем, кем стал в нашей версии событий. Но, как я уже сказал, выбор остаётся за вами.

На том они и порешили.

* * *

Кто-то стукнул в его дверь два раза. Гарри, уже проснувшийся, удивлённо на нее посмотрел. Два стука – и все? Никаких криков, приказов пошевеливаться? Такого отродясь не бывало! А затем... затем Гарри вспомнил, что произошло вчера. Должно быть, Дурсли теперь не решались беспокоить или злить его. Это внушило ему надежду. Но тут память вновь ожила, и Гарри понял, что сегодня за день. Настроение его безнадежно испортилось.

– Доброе утро! – раздался радостный голос Альба.

К нему тут же присоединился Ри.

«Не думаю, что утро сегодня доброе, – подумал Гарри, вздохнув. – А день тем более».

– Возьми себя в руки, не разводи сопли, – вмешался голос Сева.

«Я не развожу сопли!» – возмутился Гарри.

– Думаю, – сказал Ри, – он имел в виду, что не стоит вешать нос.

– Да, – расточая яд, произнёс Сев, – это, безусловно, то, что я имел в виду. Ты отлично меня понимаешь.

– Я уверен, Гарри, – заговорил Альб, – сегодня будет отличный день.

– И я уверен, – вторил ему Ри.

От их добрых голосов Гарри стало немного легче. Может, они правы? Он улыбнулся. Даже если школьный день будет таким, каким он обычно бывает, у него в голове всё ещё есть четыре друга, четыре учителя, четыре интересных собеседника, с которыми можно поговорить, забыв о всех проблемах. Обнадёженный этой мыслью, Гарри вышел из чулана, готовый встретить новый день.

Утро шло прекрасно. Ну, настолько прекрасно, насколько оно вообще может идти в доме Дурслей. Тётя, дядя и Дадли старательно игнорировали Гарри, вели себя так, будто его не существовало. Лишь иногда они поджимали губы, хмурились или вздрагивали, выдавая волнение и страх.

Гарри такое положение вещей полностью устраивало. Всё лучше, чем злость и неприкрытое презрение.

– Это довольно грубо с их стороны, хотя и понятно, учитывая случившееся, – сказал Альб.

– Неважно, насколько невежливо их поведение, – возразил Ри. – Это лучшее, что они могли сделать для Гарри.

– Определённо, – согласился Сев.

– Нет, – прошипел Том с насмешкой в голосе. – Они могли сделать для мальчика намного больше – не быть магглами, например, или достойно его воспитать, или исчезнуть, или умереть, или...

– Да, Том, мы тебя поняли, – фыркнул Ри.

Тем временем Гарри уже готов был к выходу. Он бросил взгляд на Дадли, который разглядывал себя в зеркале. У того не получилось сдерживать страх, и от того он казался как никогда жалким. Но останется ли он таким же в школе, когда рядом будет его шайка? Может, он не захочет упасть в глазах своих прихвостней и продолжит любимую всеми «охоту на Гарри»?

– Не волнуйся, мальчик мой, это бессмысленное занятие. Просто подожди и сам увидишь, как всё обернется, – мягко сказал Альб.

Гарри решил послушаться его совета.

* * *

До звонка на урок оставалось десять минут, и в школьном дворе уже никого не было.

– Будь осторожен. Сосредоточься, – сказал Ри.

– Что? – от удивления Гарри заговорил вслух и остановился.

– В коридоре тебя могут поджидать неприятности в виде хулиганов.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, я же волшебник, – с улыбкой произнёс Ри.

– Но предсказания – это даже не наука, чаще всего простое шарлатанство, вы все так говорили, – нахмурился Гарри.

– Научили на свою голову, – проворчал Сев. – Ты можешь просто послушаться нас?

– Поверь нам, – добавил Ри.

– Сосредоточься и отвечай: что ты можешь противопоставить им?

«Что-то не слишком очевидное, чтобы никто не понял, что это магия, – начал быстро соображать Гарри, – что-то не слишком сложное: может и не сработать. Что-то вроде несильного оглушающего. Можно ещё применить заклинание сильной икоты, это собьёт их с толку! Нет, лучше зрительное проклятие, и им будет казаться, что я в другом месте – левее и правее, и они станут промахиваться».

Ри присвистнул и даже Сев одобрительно хмыкнул.

– Готов?

– Да, – ответил Гарри и зашел в здание школы.

Волшебники были правы – едва он ступил в пустынный коридор, как на него налетели двое ребят из шайки Дадли – самого же Дадли не было. Гарри отпрыгнул вправо, не давая схватить себя.

– Ну что, Поттер, готов повеселиться? – ухмыльнулся Пирс.

– О да, – одними губами произнес Гарри и сощурился, пытаясь сконцентрироваться.

Только бы не переборщить, только бы не переборщить, только бы ничего не перепутать.

Пирс обошел Гарри, приготовившись скрутить ему руки за спиной. Это была его роль – не дать жертве убежать или сопротивляться. Второй, Закари, медленно надвигался, то сжимая ладони в кулаки, то разжимая их. Гарри подождал, пока Пирс схватит его руки, и демонстративно дёрнулся – чтобы было похоже, что Пирс упал от этого. А Пирс и правда упал – оглушающее сработало безотказно.

Закари широко раскрыл глаза и что-то злобно прошипел, рванувшись к Гарри. Тот зажмурился и едва заметно дёрнул рукой. Открыв глаза, он с удовольствием наблюдал, как взгляд Закари затуманился. Тот сделал несколько шагов влево и вытянул руки, пытаясь схватить Гарри, который находился совсем в другой стороне.

– Неплохо, – сдержанно произнёс Сев.

– Ты молодец, Гарри, – улыбнулся Ри.

– Не так отражают атаки, – раздраженно прошипел Том, – это детский сад! Может, ты ещё больше пожалеешь их и оставишь им подарки?

Гарри хихикнул, не над словами Тома – он наблюдал, как Закари, вытянув как зомби руки, бродил по коридору, то и дело натыкаясь на стены.

– Думаю, заклятие с этого мальчика можно уже снять, – кашлянул Альб.

– Да, точно, – спохватился Гарри и зажмурился.

Пирс тут же приподнялся, потирая голову и недоуменно оглядываясь, а Закари остановился, тоже оглядываясь.

– Что за?.. – возмутился он, тряся головой.

– Предлагаю вам забыть о моём существовании, и тогда я забуду о том, что произошло здесь, – отчеканил Гарри, глядя на недоумевающих одноклассников.

Он развернулся и пошёл в класс, не дожидаясь ответа. Даже если до них не дойдет с первого раза – он всегда готов объяснить снова. Теперь он ко всему готов.

Внезапно будущее перестало казаться тёмным и пугающим, а год в этой школе – невыносимым.

Гарри больше никому не позволит портить свою жизнь. И горе тому, кто сразу не поймет это.

* * *

– Я начинаю думать, что вы были правы, профессор, – обеспокоенно прошептал Гарри, когда его младшая версия уснула.

– Ну-ну, мальчик мой, всё не так плохо.

– Но я был другим в его возрасте! Как думаете, насколько все плохо может обернуться? Может, нам не стоило учить его магии так рано? Может, оттого, что он почувствовал силу...

– Гарри, – мягко перебил его Дамблдор, – я никогда не сомневался в твоих моральных качествах. Ты вырос прекрасным человеком в таких условиях, в которых все остальные озлобились бы и ожесточились. Я уверен, что ты вполне способен справиться и с ощущением своих способностей.

– И он – это ты. Не забывай об этом, мальчик мой. Будем надеяться на лучшее.

– Как это не «Бетонные стены»? – спросил Дадли жалобно-возмущённо. – Вы говорили, этот пойдет в «Бетонные стены»!

– «Этот» не пойдет в «Бетонные стены», дорогой кузен, – ответил Гарри, намазывая масло на хлеб, – «этот» пойдёт в самую лучшую школу чародейства и волшебства, где будет учиться магии.

За столом воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием дяди Вернона. Гарри не боялся своих родственников, напротив – те боялись его, но всё же он никогда не стремился издеваться над ними. Ну, или почти никогда.

Обычно он не поднимал тему о магии, не произносил запретное слово на букву «в», игнорируя Дурслей так же, как те игнорировали его. Но порой его выдержка давала сбой.

– Она называется «Хогвартс», Дадли. Впрочем, можешь не запоминать, магглов туда не принимают, – сказал Гарри, улыбаясь одними уголками губ.

– Это возмутительно!.. – прохрипел дядя Вернон.

– Разве? – удивился Гарри. – А по-моему, вполне разумно. Что делать магглам в школе, где учат волшебству?

– Полегче, – негромко предупредил его Ри.

Гарри подумал, что, может, и правда перегибает палку.

– Упражняемся в остроумии? – сардонически спросил Сев.

«Это все твоя школа, – улыбнулся Гарри, но тут же посерьезнел. – А как ещё мне с ними себя вести?»

– Нет нужды в оправданиях, прибереги их для Альба.

Альб и правда порой выражал недовольство манерой его общения, и, надо признать, у него были на то причины. Гарри и сам это понимал, поэтому старался сдерживать колкости, которые готовы были сыпаться с его языка без перерыва. Ри говорил, что это всё влияние Сева и Тома.

– Дадли, забери почту, – прорычал дядя Вернон.

Дадли с ненавистью посмотрел на кузена и вышел из-за стола. Гарри беззаботно продолжил завтракать, погрузившись в свои мысли. И погрузился в них он так глубоко, что едва не пропустил мимо ушей громкий крик Дадли, вбегающего в кухню:

– Тут письмо! Этому!

Гарри живо вскочил с места и, вскинув руку, магией притянул к себе конверт. Дадли испуганно заверещал и кинулся к матери, побледневшей, в отличие от своего мужа – побагровевшего. Но Гарри это не волновало – он слишком боялся, что кто-то из них вздумает отобрать письмо и что-нибудь с ним сделать. Ну уж нет! Он и так ждал его слишком долго.

Гарри спешно выбежал из дома и, сжимая в ладошке конверт, помчался к своему любимому месту в ненавистном городишке – пустующему зданию. Лишь оказавшись у полуразрушенных стен, Гарри наконец поднёс конверт к лицу. Желтоватый пергамент, сургучная печать, герб с символами факультетов – всё, как ему рассказывали. Осталось только узнать, что в письме.

Сломав печать, Гарри достал два листа. Он бегло прочитал то, что было на них написано, затем прочитал второй раз – медленно и вдумчиво, стараясь ничего не упустить. Один лист был от некой профессор МакГонагалл, второй же содержал список всего необходимого для учебы. Наконец Гарри оторвался от ярко-изумрудных букв и посмотрел наверх.

– Я волшебник! Я буду учиться в Хогвартсе! – горячо прошептал он.

– Конечно, мальчик мой! – засмеялся Альб.

– Мерлин, – пробормотал Сев, – не говори мне, что ты сомневался.

– Нет, я не... просто... – Гарри замолчал, не в силах говорить от затопившего его счастья.

Он улыбнулся и опустился на землю, поджав под себя ноги.

– Тяжело ждать, да? – проницательно заметил Ри.

– Он год ждал, подождёт ещё, – фыркнул Сев.

– За мной придут в мой день рождения? – уточнил Гарри.

Он уже знал это, как знал и то, что в магическом банке, банке гоблинов, у него есть деньги, оставленные родителями.

– Да, ждать совсем недолго, – сказал Ри.

Он был прав – до тридцать первого июля оставались считанные дни. Но именно от этого ожидание становилось таким томительным и волнующим.

Гарри до вечера бродил по Литтл-Уингингу, слушая рассказы друзей о магическом мире, представляя, надеясь и мечтая. И лишь когда стемнело, он направился домой.

Вообще, «домом» он называть это место не любил, но почему-то волшебники настаивали на этом. Что, если подумать, уже было странным, потому что обычно у них между собой была уйма разногласий, и не бывало такого, чтобы все они полностью сходились во мнении. Но Гарри чувствовал, что лучше пока не трогать эту тему. Когда надо было – он умел усмирять своё любопытство. Пришлось научиться.

Пришлось научиться и ожиданию.

В вечер перед своим днем рождения Гарри никак не мог уснуть. Он специально лёг пораньше, чтобы утром проснуться бодрым и готовым к визитёру из магического мира. Но волнительных мыслей в голове было слишком много, несмотря на то, что волшебники ушли куда-то и не беспокоили его.

Гарри наблюдал за часами – он и не заметил, как подошел двенадцатый час.

– Десять минут до твоего одиннадцатилетия! – неожиданно прогремел в голове голос Ри.

– Да, это поможет мне заснуть, – вздохнул Гарри.

– А почему ты думаешь, что тебе нужно заснуть? – таинственно произнес Альб.

– Что ты имеешь в виду?

– Подожди и увидишь, – засмеялся Ри.

– Вы от меня что-то скрыли?

– У кого-то совсем нет терпения, – прокомментировал Сев.

– У меня было терпение целый год, пока я ждал этого дня, – проворчал Гарри.

Время тянулось медленно, слабо светящиеся фосфором стрелки на маленьких часах будто бы не двигались вообще. Но вот мучительные десять минут прошли, наступило ровно двенадцать ночи, как вдруг...

БАХ!

Напуганный громким звуком, Гарри выбежал из чулана. Как же он удивился, когда увидел, что входная дверь дома номер четыре валяется на полу, а над ней стоит... Нет, даже так – возвышается высоченная, могучая фигура громадного человека в необычной одежде. Лицо этого человека было спрятано в кустистой темной бороде. Черные глаза-жучки осматривали валяющуюся на полу дверь.

– М-да, не рассчитал я маленько силы, – прогудел мужчина и вдруг вскинул взгляд на Гарри.

Лицо его, которое могло сначала показаться грозным, засветилось и расплылось в широченной улыбке.

– Вот и ты, Гарри! – воскликнул он.

Гарри сглотнул и кивнул.

– Вот и я. Гарри.

– Меня зовут Хагрид. Я – привратник в школе чародейства и волшебства Хогвартс. Конечно, ты уже знаешь о Хогвартсе...

– Да, сэр, знаю, – сказал Гарри, с любопытством рассматривая привратника. – Очень приятно, кстати.

Хагрид хмыкнул и улыбнулся.

– Ну-ну, не надо тут «сэров» всяких.

– Как скажешь, – легко согласился Гарри.

– Кстати, совсем забыл! Это же твой день рождения. Вот, держи. Сам испек. Он мог помяться в дороге, но, я уверен, он всё такой же вкусный.

Хагрид протянул ему коробку, перевязанную подарочной лентой. Открыв ее, Гарри уставился на кривоватый, но аппетитно выглядящий шоколадный торт, на котором было выведено: «С днём рождения, Гарри!».

– Это мне?

– Конечно, тебе, кому ж еще. Там вот и имя твоё написано, – указал пальцем Хагрид.

– Спасибо, – пробормотал Гарри, не отрывая взгляда от торта – его первого настоящего подарка на день рождения.

– Ну это, не за что, – покраснел Хагрид.

Неожиданно с лестницы послышались громкие шаги – это спускались дядя и тётя. Увидев громадного человека престранного вида и сломанную дверь, они завизжали.

– Кто вы такой? – закричал дядя Вернон. – Я немедленно вызываю полицию!

– Успокойся, Дурсль, – пробасил Хагрид, размахивая розовым зонтиком. – Не по вашу душу я явился.

Гарри взглянул на родственников и заметил, как в них борется страх и желание возразить. Он решил облегчить им выбор.

– Думаю, вам лучше подняться к себе. Вы не сможете запретить учиться мне в Хогвартсе, – сказал Гарри сухо.

– Но я запрещаю! А еще запрещаю тебе использовать свои гнусные словечки в этом доме, парень! – прорычал красный как рак дядя Вернон. – И я запрещаю вам, сэр, – он обратился к Хагриду, – находиться здесь! Убирайтесь! Вон!

– Посмотрел бы я, как маггл запрещает Гарри Поттеру учиться в Хогвартсе! Да этот малец записан туда с рождения! Лучшей школы чародейства и волшебства на свете нет... И жить он там будет рядом с такими же, как он, а это уж куда лучше, чем с вами. А директором у него будет самый великий директор, какого только можно представить, сам Альбус Да...

– ПОЖАЛУЙСТА, ЗАБИРАЙТЕ ЕГО, ПУСТЬ ОПОЛОУМЕВШИЙ СТАРЫЙ ДУРАК УЧИТ ЕГО ВСЯКИМ ФОКУСАМ! – заорал дядя Вернон.

– Как невежливо с его стороны, – совершенно неожиданно захихикал Альб.

Остальные голоса тут же зашикали на него.

– Тише, мы же договорились не мешать! – сказал Ри.

Тем временем Хагрид вцепился в розовый зонт и наставил его на Дурсля.

– Никогда... не оскорбляй... при мне... Альбуса Дамблдора! – подобно грому прогремел он.

– Да-да, великий Альбус Дамблдор, – прошипел Том с издевкой.

Из зонтика Хагрида выскочила красная искра, которая, ударившись в дядю Вернона, заволокла его дымом. Тётя Петуния пронзительно закричала, размахивая руками. Когда же дым исчез, она закричала ещё пронзительнее: на голове у её мужа красовались два розовых свинячьих уха.

– Святой Мерлин, он наколдовал ему уши? На что вообще способно это недоразумение? – произнёс Сев.

Ри яростно ему возразил, но Гарри было некогда прислушиваться к их спору.

Хагрид озадаченно потер макушку.

– Хотел его в свинью превратить, да, видно, он и так уже почти свинья, – произнёс он, подмигнув Гарри.

Тот же, однако, подумал, что Хагрид просто не очень способный волшебник («И почему он пользуется зонтом, а не палочкой?»), но всё равно довольно хмыкнул.

Тётя и дядя поняли, что проиграли эту битву, и сбежали наверх, не переставая трястись от страха.

– Просьба у меня, Гарри, – нахмурился Хагрид, когда Дурсли скрылись. – Ты не рассказывай никому в Хогвартсе об этом, мне вроде как нельзя чудеса творить...

– А почему нельзя? – живо поинтересовался Гарри.

Хагрид смутился и уклончиво ответил про исключение из Хогвартса. Как бы Гарри ни интересовали причины этого исключения, он решил оставить новые вопросы на потом: сейчас есть более важные вещи, о которых он хотел узнать.

– Пошли на кухню, Гарри, я с дороги устал и есть хочу страшно.

На кухне Хагрид достал из кармана упаковку сосисок и озадаченно посмотрел вокруг, словно бы присматривая, где можно их пожарить. Гарри уже хотел было предложить плиту, как привратник сам нашел решение проблемы: зонтом поджёг стул и сел рядом с огнём, разворачивая упаковку.

– Дурслям это не сильно повредит, – проворчал он, насаживая сосиски на веточки одного из растений тети Петунии.

«Если только огонь не распространится на весь дом и не спалит его вместе с моими родственниками, – мрачно подумал Гарри. – Что-то мне подсказывает, что потушить пламя великан сможет не так легко, как его зажечь. Но кого это волнует?».

Тем не менее он присоединился к Хагриду, наблюдая за жарящимися в пламени сосисками.

– Вот и будет наш ужин, – произнёс привратник, подмигивая Гарри. – А потом – спать, завтра у нас много дел.

– Дел?

– Ну да, мы с тобой пойдём в Косой переулок закупать необходимые вещи. Ну, из списка. Но сначала нужно наведаться в банк Гринготтс, в котором орудуют гоблины. Там и деньги твои находятся. Родители о тебе позаботились, ты не переживай, что Дурсли не станут платить за твоё обучение.

– Кстати о моих родителях... – с замирающим сердцем начал говорить Гарри.

Он почувствовал, как волшебники из его головы затаили дыхание и прислушались.

– Лили и Джеймс, – шмыгнув, сказал Хагрид. – Лучшие волшебники, которых я знал! Ты бы видел их во время учебы в...

– Что с ними случилось? – выпалил Гарри. – Я слышал, что их убили, но больше мне ничего неизвестно.

Он говорил правду: ни один из волшебников не любил распространяться на эту тему.

– Ох, – выдохнул Хагрид. – Вот, значит, как. М-да... Не от меня, думаю, ты это узнавать должен... Но ведь все это и так знают. И у тебя есть право узнать, да...

Гарри терпеливо ждал, пока Хагрид перейдет к сути. Тот медленно снял сосиски с веточек и уложил на приготовленную тарелку.

– Наверное, начну я... с человека одного...

Гарри внимательно слушал путанный, сбивчивый рассказ Хагрида о тёмных временах магического мира и о злом волшебнике, чьего имени никто не называл из-за страха.

«И что страшного в имени Волдеморт? – подумал Гарри. – По мне, так оно довольно нелепое. Как одно из кошачьих имён старухи Фигг».

Ри, Сева и Альба одолел внезапный приступ сильнейшего, хотя и несколько странного на звук кашля, но Гарри не обратил на это внимания. Не обратил он внимания и на то, что Том издавал ещё более странные звуки – что-то вроде рычания.

Гарри узнал от Хагрида больше, чем рассчитывал – о смерти родителей и о магической войне. Он узнал даже, что именно этот великан привёз его сюда одиннадцать лет назад. Это не тот поступок, за который Гарри мог бы быть благодарным, но сам факт казался ему ироничным и примечательным.

Наконец все сосиски были съедены, все вопросы – отвечены, и Хагрид потушил пламя, хотя и не без труда. Гарри довольно оглядел испепелённый стул и потрескавшийся лак на паркете.

– Давай ложиться спать, – зевая, сказал великан, укладываясь на диван. – Спокойной ночи.

– Да, спокойной, – прошептал Гарри, забираясь на софу: идти в чулан совершенно не хотелось.

– И чего это Дамблдор говорил, что с тобой будет непросто? – засыпая, пробормотал Хагрид.

– Кажется, Дамблдора ждет большой сюрприз, – хмыкнул Сев.

«Вы знаете его?» – спросил Гарри.

– Да, немного, – с улыбкой ответил Ри.

– Совсем чуть-чуть, – добавил Альб.

«И какой он, этот директор Хогвартса?»

– Я слышал, ему нравятся лимонные дольки, – ответил Альб.

«Да вы, должно быть, знаете его как родного!» – мысленно закатил глаза Гарри.

Альб только хмыкнул.

– Попридержи свои замечания, малыш. Я считаю Дамблдора самым великим и мудрым волшебником, – сказал Ри.

– Это манипулятор, который притворяется добрым дедушкой, – сказал Том.

– Про манипулятора верно. Еще он слишком лояльный к своим ученикам. Но... лучшего директора для Хогвартса не найти, – сказал Сев.

«Понятно, – протянул Гарри. – Как и обычно, не помогло. Что ж, узнаю сам».

Свет проникал в гостиную сквозь бежевые цветочные занавески тёти Петуньи. Гарри открыл глаза и сел, потягиваясь и зевая. Спина болела после сна на неудобной софе.

Рядом на диване лежал Хагрид, и казалось, что вся комната сотрясалась от его храпа. Громким звукам вторил скрип дивана, явно непредназначенного для человека такого размера.

Гарри привычным жестом взлохматил волосы и задумался. Он думал, что это будет переворотный момент в его жизни. Он думал, что что-то изменится. Однако он чувствовал себя всё тем же, несмотря на то, что, оказывается, его знал весь магический мир. Эта новость вообще была очень странной и даже, наверное, пугающей. Гарри привык быть одиночкой – пусть и одиночкой с четырьмя друзьями в голове.

– Что-то невесёлые у тебя мысли, малыш, – с мягкой улыбкой в голосе произнёс Ри.

– А обычно веселье из него фонтаном льёт? – сардонически поинтересовался Сев.

Гарри слегка улыбнулся, слушая, как эти двое втягиваются в привычную утреннюю перепалку.

– Доброе утро, мой мальчик, – поприветствовал его Альб. – Готов к походу за школьными принадлежностями?

Гарри вздохнул.

«Готов, – сообщил он и, будучи не в силах удержаться, спросил: – А насколько то, что сказал Хагрид, является правдой? Неужели... неужели я правда настолько известен?»

– Боюсь, Гарри, именно настолько, – «обнадёжил» его Альб.

– Ты справишься с этим, – уверенно заявил Ри.

– Даже будешь получать удовольствие, купаясь во всеобщем обожании, – добавил Сев с некоторым презрением в голосе.

«Я сильно в этом сомневаюсь», – скривился Гарри, представив себе эту картину.

Неожиданно проснулся Хагрид. Громко зевая, он сообщил Гарри, что пора выдвигаться. Они вышли из дома номер четыре по Тисовой улице.

Добираться до нужного места оказалось интересно. Водитель автобуса, который довёз их до Лондона, дважды едва не съехал с трассы, оглядываясь на Хагрида. Возможно, из-за его габаритов, а может, потому что тот громко восхищался автобусом и тем, «как же магглы далеко продвинулись, а?».

В метро Хагрид застрял в турникете, а эскалатором он восхищался даже больше, чем любым другим «чудом», которое встречал по дороге до этого.

Наконец они оказались у нужного места.

– Пришли, – сказал Хагрид. – «Дырявый котёл», известное местечко.

Это был невзрачный маленький бар, разительно отличающийся от магазинов по соседству. Если бы Хагрид на него не указал, Гарри едва ли заметил бы его. Проходящие мимо люди не смотрели на бар – их взгляды соскакивали с книжного на магазин компакт-дисков, а бар, находящийся между ними, они не замечали. Очевидно, он был зачарован.

– Слушай, Хагрид, – неуверенно начал Гарри. – Ты говорил, что я знаменит в магическом мире?

– О, и ещё как! – подтвердил Хагрид.

– Тогда можешь не говорить никому моё имя? Не хочется... шумихи.

Хранитель почесал лохматую голову и улыбнулся.

– Дык, Гарри, тебя и без того легко узнать – ты ведь вылитый отец. А глаза – материны, да. И ещё шрам твой на лбу – он ведь только у тебя есть.

Гарри вздохнул и рукой пригладил волосы так, чтобы они закрывали шрам.

– И всё же, – настоял он, – не говори.

Хагрид пожал плечами, но согласился, и они вошли внутрь. Изнутри бар оказался таким же, как и снаружи – тёмным и обшарпанным. Посетителей в нём было немного, но все они приковывали к себе взгляд – до того они отличались от обычных людей, каких Гарри привык видеть. Особенно занятным был молодой человек нервного вида в тюрбане на голове (остальные волшебники были или в шляпах, или без головных уборов).

На мгновение Гарри послышалось тройное злое шипение в голове, но он слишком нервничал, чтобы придать этому значение.

Очевидно, Хагрида в баре хорошо знали – ему улыбались и приветственно махали, а бармен даже предложил налить как обычно.

– Не могу, Том, я по работе, – ответил Хагрид.

Гарри потянул его за рукав, и под несколько удивлённые взгляды посетителей бара они вышли в маленький двор, со всех сторон окружённый стенами.

Хагрид начал считать кирпичи в стене над мусорной урной.

– Три вверх... два в сторону, – бормотал он.

Он трижды коснулся зонтиком стены, и в ней вдруг образовалась дыра, которая начали расти. Через мгновение перед ними уже была большая арка, а за ней – мощённая булыжником извилистая улица.

– Забавная магия, – заметил Гарри.

– А-а, ну да, – растерянным тоном произнёс Хагрид, ожидавший больше удивления. – В общем, добро пожаловать в Косой переулок.

Они прошли сквозь арку, которая вслед за ними сразу же превратилась в глухую стену. Но Гарри этого не увидел – он смотрел только вперёд, пытаясь увидеть всё сразу.

Ярко светившее солнце разливалось по извилистой улице, освещая и придавая ещё больше яркости красочным магазинам. Гарри заметил магазин котлов (чтобы варить зелья по-настоящему, а не в мыслях!), зоомагазин, совиный магазин, магазин мантий, магазин спортивных товаров и даже аптеку.

Он много чего уже знал об этой улице, о магазинах, но видеть это своими глазами было в сто крат лучше.

Косой переулок заканчивался белым зданием, о котором Гарри тоже был наслышан. Банк «Гринготтс». Он возвышался надо всеми лавками и магазинами. А у бронзовой сияющей двери в алой униформе стоял...

– Гоблин, – прошептал Гарри, с интересом разглядывая странное создание.

Он много раз слышал описания этих существ, но реальный гоблин оказался намного более впечатляющим, чем гоблин, нарисованный воображением.

Они прошли через первые двери (гоблин величаво им поклонился) и оказались перед другими дверьми – серебряными. Гарри лишь скользнул по надписи на ней – он знал наизусть то, что было на ней написано.

– Если пришёл за чужим ты сюда, отсюда тебе не уйти никогда, – пробормотал Гарри, открывая дверь.

– Именно, – сказал Хагрид, – надо быть сумасшедшим, чтобы попытаться ограбить этот банк.

«А чтобы ограбить этот банк, а не просто попытаться, надо лишь иметь умную голову», – подумал Гарри.

– Кхе-кхе, – услышал он многозначительное покашливание Ри.

«Шучу я, шучу. Я не собираюсь грабить банк, – поспешил оправдаться Гарри и тут же, из чистого озорства, добавил: – Пока, по всяком случае».

Альб тихо засмеялся.

– Пока, – хмыкнул Сев.

Они подошли к стойке. Хагрид сообщил, что им нужно забрать немного денег, и передал гоблину ключ от ячейки Гарри. Но дальше он сообщил работнику банка нечто намного более интересное:

– У меня тут... э-э.. письмо от профессора Дамблдора, – важно произнёс Хагрид. – Это насчёт сами-знаете-чего в ячейке семьсот тринадцать.

Гарри решил, что спрашивать не имеет смысла – Хагрид напустил на себя такой важный вид, что было очевидно: это какой-то большой секрет.

Гоблин Крюкохват повёз их к ячейке. Они неслись по лабиринту тёмных каменных коридоров, и Хагрид становился всё зеленее и зеленее. Когда тележка остановилась у маленькой двери, он выбрался из неё и прислонился к стене.

Крюкохват отпер дверь. Изнутри вырвалось облако зелёного дыма, а когда оно рассеялось, Гарри увидел кучи, колонны, горы монет – галлеонов, сиклей и кнатов.

Гарри побросал нужное количество денег в сумку, пропустив мимо ушей объяснения Хагрида – о деньгах магического мира он всё знал. Знал даже примерный обменный курс галлеона к фунту.

Далее они отправились в ту самую загадочную ячейку семьсот тринадцать.

– Что там, Хагрид? — всё-таки не удержался от вопроса Гарри, когда они подъехали к сейфу.

Как он и думал, ему ничего не объяснили. Хагрид, сделавшийся ещё более важным, сказал, что это дело Хогвартса и оно очень секретное.

Гоблин коснулся двери длинным пальцем, и она просто растаяла. Гарри знал о такой защите; знал он и то, что, если так попытается сделать вор, его просто засосёт внутрь, и он окажется в ловушке.

Хагрид шагнул вперёд, забрал из сейфа маленький свёрток коричневой бумаги и положил в один из своих многочисленных карманов.

Гарри решил, что когда-нибудь он узнает, что это такое.

Выйдя из банка, он сверился со списком, запомнил, что ему надо купить и решил начать с мантий. Хагрид ткнул в магазин с надписью «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни», а сам попросился пропустить стаканчик в «Дырявом котле», заявив, что от тележек его всегда сильно мутит.

Гарри заверил его, что всё в порядке, и пошёл за формой.

– Едем учиться в Хогвартс? – улыбнулась мадам Малкин, приземистая волшебница в лиловых одеяниях. – Ко мне как раз только что зашёл ещё один клиент-первогодка.

Она кивнула на бледного мальчика с тонкими чертами лица и очень светлыми волосами. Гарри поставили рядом с ним.

– Тоже в Хогвартс? – спросил мальчик и тут же представился: – Я Драко. Драко Малфой.

Он произнёс это таким тоном, словно бы Гарри должен был знать его. Гарри тут же подумал, что, даже если бы он знал, он бы точно не подал виду.

– Гарри, – почти в тон ему, только более насмешливо, произнёс Гарри. – Гарри Поттер.

Вот теперь он впервые удостоверился, что действительно знаменит в магическом мире: высокомерный светловолосый мальчик со странным именем открыл рот и, не моргая, уставился на Гарри.

К ним подошли две колдуньи и стали измерять их параметры и накидывать на них тёмные мантии.

Однако Малфоя это не остановило. Он отвернулся и нацепил на лицо маску безразличия.

– Я слышал о тебе. Из-за тебя вроде исчез Тёмный Лорд, – нарочито равнодушно произнёс он. – И хотя Поттеры уже не значатся в списке чистокровных семей Британии, род всё-таки... имеет вес.

– Чистокровность – фигня! – заявил Гарри, пряча улыбку.

Почему-то ему казалось, что Драко – один из тех, про кого он слышал от Альба и Ри, что они гонятся за «чистотой крови». Гарри это казалось глупым.

Малфой, услышав такое, теперь не мог смотреть на Гарри без презрения.

– Что ты про это можешь знать? – с вызовом спросил он. – Я слышал, тебя воспитывали магглы.

– Ну, я же победил Тёмного Лорда, – пожал плечами Гарри. – Я обладаю большой силой. Могу читать мысли на расстоянии. Все эти годы я читал мысли волшебников.

Малфой смертельно побледнел.

– Да-да, я помню, как следил за твоей семьёй, – с придыханием прошептал Гарри, делая страшные глаза. – Помню... твой отец с детства говорил тебе, что ты лучше других просто потому, что у тебя «чистая кровь» ... и что магглы – это что-то вроде животных... Ещё он говорил, что то, что делал Волдеморт – это правильно и хорошо. Да-да, – быстрее зашептал Гарри, – твой отец, я хорошо его знаю... Ты на него очень похож... Он тоже блондин, только волосы длинные... Учился на Слизерине...

– Всё верно, – задушено прохрипел Малфой, забыв о самоконтроле.

Гарри резко успокоился. Он изо всех сил старался сдержать смех и игнорировать напуганный, завистливый и вместе с тем восхищённый взгляд Малфой.

Тем временем с ними закончили, и каждый из мальчиков получил пакет со своим заказом.

Гарри повернулся к по-прежнему немому от шока Малфою и радостно помахал ему на прощание.

– До встречи в Хогвартсе, – улыбнулся он и вышел на улицу.

– И что это, во имя всех святых, было? – строго поинтересовался Сев.

«Небольшое развлечение», – невинным тоном ответил Гарри.

– Как ты узнал всё про него? – удивлённо спросил Ри.

– О Мерлин, – возмутился Сев, – даже не читая его мысли очевидно, как он это провернул, меня больше интересует...

– Нет уж, скажи, Гарри, как ты это сделал, – настоял Ри. – А в мысли его, Сев, я стараюсь не заглядывать, это элементарное уважение.

«Сейчас постараюсь объяснить, – нахмурился Гарри. Некоторые вещи он замечал инстинктивно, логические выводы делались так быстро, что он сам порой не понимал, на основании чего они были сделаны. – Ну, в общем, я увидел в витрине, как улицу переходит высокий мужчина с волосами точно такого же цвета, как и волосы Малфоя. Малфой вообще выглядел как уменьшенная копия того мужчины. Вот я и подумал, что это его отец – весьма вероятная версия, учитывая, что кто-то из его родителей должен присутствовать неподалеку. А по репликам Малфоя стало очевидно, что он один из этих «чистокровных», про которых вы мне рассказывали и которые презирают магглов и магглорождённых. Такие взгляды ребёнок может усвоить только в семье. Ну, а остальное – просто догадка, возникшая после того, как Малфой назвал Волдеморта Тёмным Лордом».

Гарри закончил мысленную тираду и облегчённо вздохнул.

– Это впечатляет, Гарри, – после недолгого молчание сказал Ри. – А Слизерин?

Гарри пожал плечами.

«Тоже догадка. Мне кажется, такие как раз и выходят с факультета амбициозных и властолюбивых».

Сев фыркнул. Гарри давно заметил его привязанность к Слизерину – она чувствовалась, как бы Сев её не скрывал, – но предпочитал не задавать вопросы.

– Все факультеты хороши, Гарри, – мягко заметил Ри.

«Да, я знаю. И я согласен с этим, – поспешил сказать Гарри. – Ладно, я вижу Хагрида, надо продолжать покупки».

Он подошёл к Хагриду, который держал в руках два огромных мороженых.

– Держи, – улыбнулся лесничий, протягивая ванильно-шоколадный рожок с колотыми орешками.

Гарри поблагодарил его и принялся уплетать мороженое, которое оказалось вкуснее всего, что Гарри когда-либо ел.

Доев мороженое, они зашли в магазин с письменными принадлежностями. Гарри купил перья, пергаменты (много пергаментов) и разнообразные чернила всех цветов.

– Зачем тебе столько всего? – удивился Хагрид.

– Учиться буду, – ухмыльнулся Гарри, вспоминая, сколько тетрадей он исписал «лекциями» своих друзей. – Кстати, кто-нибудь в Хогвартсе пользуется шариковыми ручками?

– Чем-чем? – не понял Хагрид.

– Ладно, проехали, – пробормотал Гарри, и внезапно его лицо просияло. – Смотри, книжный магазин! Пошли.

Хагрид послушно пошёл за ним. Книжный магазин назывался «Флориш и Блоттс», но, едва зайдя внутрь, Гарри решил, что нечто вроде «Рая» подошло бы больше.

Так много книг он не видел за всю свою жизнь, причём книги эти были магические, а не маггловские, что только преумножало восторг. Глаза разбегались, но Гарри взял себя в руки и для начала купил все учебники, что были в списке. Правда, учебники по Зельеварению он купил за все курсы, а к ним добавил несколько справочников и дополнительных пособий.

– Запасаетесь на семь лет, молодой человек? – улыбнулся продавец.

– Ага, что-то вроде, – ответил Гарри.

Так же он купил дополнительные пособия по каждому предмету и несколько познавательных книг, не имеющих отношения к учебной программе.

– Гарри, зачем тебе сейчас столько книг? – спросил Ри. – Их же можно заказывать прямиком из Хогвартса, когда они тебе понадобятся. Или брать в библиотеке.

«Не удержался, – просто ответил Гарри».

Затем они отправились в магазин котлов, и там Гарри снова оттянулся на волю – купил несколько котлов самых разнообразных видов и форм, исключая, разве что, котёл из чистого золота. А в аптеке Гарри взаправду испугался, что потратит все оставшиеся деньги. Он купил разные засушенные растения, порошки, шкурки, корни, клыки и когти.

Он даже собрался взять толчёный рог единорога, но его остановил Сев.

– Зачем тебе такая дорогостоящая и бессмысленная покупка? – спросил он.

«Ну, – мысленно протянул Гарри. – А вдруг придётся варить противоядие от обычных ядов?».

– Не придётся, — отрезал Сев. – Если противоядие понадобится, ты возьмёшь его у школьного зельевара.

«Я бы предпочёл своё, – надулся Гарри. – И вообще, вдруг этот школьный зельевар какой-нибудь идиот».

Сев многозначительно откашлялся.

– Я не думаю, что в Хогвартс на должность преподавателя берут идиотов, – с улыбкой произнёс Ри и тут же спохватился. – Хотя если подумать об этом...

– В общем, положи рог, и хватит об этом, – строго заявил Сев.

Гарри вздохнул, но рог вернул на место и вслед за лесничим вышел из аптеки. На улице Хагрид стукнул себя по лбу и заявил, что совсем забыл купить подарок на день рождения. Слова Гарри о том, что это вовсе не обязательно, Хагрид проигнорировал, и они пошли в совиный магазин.

Там Гарри выбрал полярную сову с внимательным и умным взглядом.

– Мне нравится эта сова, – радостно и вместе с тем как-то грустно заявил Ри.

– Не самый практичный выбор, – прокомментировал Сев.

«Да знаю я, она бросается в глаза, – отмахнулся Гарри. – Но вы сами говорили, в Хогвартсе есть свои совы, для тайных переписок сгодятся они».

– Это какие тайные переписки ты собрался вести? – насторожившись, поинтересовался Сев.

«Никакие», – быстро ответил Гарри и начал благодарить Хагрида.

– Да это... не за что, – засмущался тот и вдруг просиял, глядя в список. – Смотри-ка, Гарри, осталось последнее – волшебная палочка! В «Олливандер» пойдём – лучшее место для этого.

Гарри несмело улыбнулся. В магазине Олливандера оказалось темно, пыльно и тесно. В помещение был только один стул, на который Хагрид и уселся в ожидании хозяина. Тот подошёл очень быстро.

– Добрый день, – тихо поздоровался Олливандер.

Это был пожилой человек с огромными светлыми глазами, от которых исходило почти видимое свечение, прорезавшее магазинный полумрак.

– Здравствуйте, – в ответ поздоровался Гарри.

– Я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер, – закивал головой старик.

– Как вы?.. – удивился Гарри.

– О, я сразу узнал вас, мистер Поттер, – улыбнулся мистер Олливандер. – У вас глаза вашей матери. Кажется, только вчера она покупала у меня свою первую волшебную палочку. Прекрасную, надо сказать – десять дюймов с четвертью, гибкая, сделанная из ивы. А ваш отец предпочёл палочку из красного дерева, тоже гибкую, но чуть более мощную, отлично подходящую для превращений. Я сказал, что ваш отец предпочёл палочку? Это не совсем так. Разумеется, не волшебник выбирает палочку, а палочка выбирает волшебника.

– Палочка выбирает волшебника, – повторил Гарри, хотя уже не раз слышал об этом.

– А-а, – протянул мистер Олливандер, – вот куда...

Он коснулся шрама Гарри длинным белым пальцем и неожиданно сообщил, что именно он продал палочку, которая сделала это – тринадцать дюймов, тис, перо феникса.

Гарри сглотнул. Ему стало не по себе.

– Может, подберём мне палочку? – предложил он.

– Да, да, – спохватился мистер Олливандер и начал проводить измерения.

Он принялся объяснять про субстанции, находящиеся внутри волшебных палочек, а линейка в это время сама проводила измерения.

Наконец начали пробовать – Олливандер давал Гарри палочку за палочкой. Время шло, гора палочек росла, а Гарри так и не нашёл свою палочку и чувствовал, что что-то идёт не так.

Олливандера, однако, происходящее только развлекало – чем больше становилась гора использованных палочек, тем счастливее он казался.

Наконец Гарри начал думать, что он взял в руки больше палочек, чем вообще может поместиться в таком маленьком помещении. Когда его силы совсем выдохлись, а за дверью магазинчика уже скопилось несколько новых покупателей, ожидающих своей очереди, Олливандер замер и прошептал:

– Возможно?..

Он развернулся и ушёл вглубь магазина, а когда вернулся, в его руках была длинная волшебная палочка, выглядящая очень просто по сравнению с остальными, что видел Гарри.

Олливандер задумчиво переводил взгляд с палочки на Гарри.

– Возьмите, мистер Поттер, – тихо прошептал он, очень осторожно протягивая палочку.

Гарри послушно взял её, и его пальцы потеплели. Он поднял палочку, затем со свистом опустил её, и из неё вырвались лучи света, прорезавшие пыльный воздух.

– Удивительно, – будто не веря своим глазам, пробормотал мистер Олливандер. – Я не ожидал... Я и не думал...

Гарри, не понимая смысла его слов, ждал объяснения. Наконец оно последовало.

– Видите ли, мистер Поттер, именно палочка выбирает волшебника, а никак не наоборот. И я почти всегда могу сказать, какая судьба ждёт моего покупателя в зависимости от того, какая палочка его выбрала. И вас, мистер Поттер, я уверен, ждёт трудная, но великая судьба.

– Почему? – прошептал Гарри.

– Есть легенда, мистер Поттер, что некогда Смерть создала Старшую палочку – самую мощную из когда-либо существующих. Непобедимую. Я увлёкся этой легендой в молодости, и я хотел повторить достижение Смерти. Я вычислил, что палочка была из бузины, а её сердцевина – из волоса фестрала, и начал эксперименты. Было много неудачных попыток, мистер Поттер, но однажды я создал палочку, которую вы держите в руках. Она мощная – но не мощнее некоторых других моих палочек, и я счёл её неудачей.

– Если не мощнее, тогда?..

– Почему я сказал, что вас ждёт великая судьба? – улыбнулся Олливандер. – Бузинные палочки, мистер Поттер, – большая редкость. Эта древесина слывёт неудачной просто потому, что освоить её очень сложно. Она несёт в себе мощную магию, но презирает любого, кто над ней не главенствует. Пользоваться палочкой, сделанной из бузины, сможет только выдающийся волшебник. Признаюсь, существует даже суеверие, что такая палочка доведёт до беды, но я никогда в это не верил и вам не советую. Ведь правда в том, мистер Поттер, что только необыкновенный человек найдёт свой идеал в бузине, и, когда происходит такое соединение, я воспринимаю это как знак, что этому человеку уготована особая судьба. А если учитывать ещё и сердцевину вашей палочки – волос фестрала... Все палочки уникальны, запомните это, мистер Поттер, но ваша, пожалуй, уникальнее многих. Да, нет никаких сомнений...

Гарри сглотнул.

– А если я не выдающийся? Если я не научусь управлять этой палочкой? – спросил он.

– Вы сможете, мистер Поттер. Иначе бы эта палочка вас не выбрала.

Гарри расплатился и, молчаливый, направился к двери.

– Мистер Поттер, – раздался позади голос Олливандера, – забыл сказать вам кое о чём. Этот факт я раскопал за долгие годы изучения волшебных палочек – владельцы бузины почти всегда чувствуют сильное родство с теми, кого выбрала рябина.

– Я запомню, мистер Олливандер, – серьёзно сказал Гарри. – Спасибо вам.

И вместе с Хагридом вышел из магазина. Он купил всё, что нужно, и даже больше, но настоял на том, чтобы вновь зайти в книжный магазин. Там он отыскал все книги о магических палочках и выбрал две самые, на его взгляд, интересные и подробные.

Когда они вошли в Дырявый котёл, он был почти пуст, но несколько посетителей там всё же присутствовало. И один из них неожиданно подбежал к Гарри – это был низкорослый волшебник в шляпе-котелке.

– Да это же Гарри Поттер! – задыхаясь воскликнул он. – Позвольте сказать, мистер Поттер, что это такая честь...

Тут же подошёл бармен и остальные посетители, и все они с восторгом и радостным удивлением смотрели на Гарри.

– Я не... – забормотал тот, сбитый с толку.

– Приятно познакомиться, – улыбнулся бармен Том, пожимая ему руку.

– Приятно познакомиться! – сказал другой волшебник, тоже пожимая его руку. – Добро пожаловать назад, мистер Поттер!

Когда все вылили свои восторги и пожали Гарри руку по два раза, Хагрид добродушно заворчал.

– Ладно, ну это... мы, пожалуй, пойдём, а то малец ещё на свой поезд опоздает...

Когда они вышли из Дырявого котла на оживлённую маггловскую улицу, солнце уже садилось. Гарри шёл за Хагридом почти бездумно, погрузившись в свои мысли.

Они перекусили в забегаловке, а потом отправились на станцию, откуда Гарри должен был доехать до Дурслей. Когда подъехал поезд, Хагрид протянул ему конверт.

– Это твой билет до Хогвартса, – объяснил он. – Там всё написано, думаю, ты разберёшься. Удачи! Ну и скоро свидимся.

Гарри помахал ему рукой и сел в поезд.

* * *

Гарри долго не мог заснуть. Вечером он невзначай спросил у Дурслей, можно ли ему жить во второй спальне Дадли, которой тот не пользовался. Дурсли страшно возмутились, но были так напуганы тем, что Гарри всюду ходил с волшебной палочкой, что согласились. И вот теперь у Гарри была целая комната – пусть маленькая, но комната, а не чулан.

– Надо было сделать это раньше, – заявил Сев. – Жаль, что не пришло в голову.

«Я привык к чулану. Там не так уж и плохо. Но для вещей места бы не хватило, поэтому я настоял на комнате», – подумал Гарри.

Сев только фыркнул.

На столе ухала сова, которую Гарри ещё не придумал, как назвать. Он перебрал множество имён, но все они казались ему скучными.

– С тобой всё нормально, Гарри? – спросил Ри.

Гарри вздохнул.

«Просто я... Все думают, что я какой-то особенный. Это раздражает. Неужели они не понимают, что неправы? Я ведь ничего не знаю, что там произошло с этим Волдемортом, я этого просто не помню. Как они могут ожидать от меня чего-то великого? С чего они взяли вообще, что я хочу делать что-то великое?»

– Ты, главное, не волнуйся, Гарри. И не обращай внимание на то, каким тебя считают. Просто будь собой – и всё, – мягко произнёс Ри.

– А ты правда не хочешь делать ничего... великого? – спросил Сев.

«Может, и не хочу, – буркнул Гарри. – Может, я хочу уйти на покой и разводить пчёл».

Он почти почувствовал, как Сев закатывает глаза.

– Тебе надо читать меньше маггловских детективов, – заявил он.

Гарри не хватило сил ответить — он наконец засыпал.

* * *

– Профессор, палочка... – возбуждённо зашептал Гарри. – Почему?

– Поттер, прекрати задавать очевидные вопросы и попробуй включить голову, – прошипел Северус.

– Да знаю я, почему! – закатил Гарри глаза. – Точнее, я думаю, что знаю. Я просто не уверен в этом, а профессор Дамблдор наверняка знает точно.

– Дело в том, что все присутствующие здесь связаны со Старшей палочкой. Двое из нас были её владельцами. Одного из них... убил третий присутствующий, – кашлянув, сказал Дамблдор, бросив мягкий взгляд на Северуса. – Ну а четвёртый посвятил жизнь поиску этой палочки.

– Ну да, – кивнул Гарри. – Я так и подумал. Но, профессор, скажите, это ведь поменяет...

– На надо, – жестом остановил его Дамблдор, – не переживай из-за того, что случится потом. Твоя прекрасная палочка из остролиста помогла тебе в будущем, которое для маленького Гарри наступит ещё не скоро. К этому моменту всё может так измениться, что помощь палочки не понадобится.

– Или понадобится, – злорадно добавил Том, – но её не будет.

– Ой, – махнул на него Гарри, – да замолчи ты. Неужели ещё не понял, что твои планы всегда рушатся? Смирись с этим и иди посиди в уголке.

Том зло зарычал и начался бросаться угрозами, но Гарри фыркнул и ушёл смотреть сны своей младшей версии.

– Что случится, когда Гарри будет проходить распределение? – тихо спросил Северус. – Если мы повлияли на выбор палочки, значит, повлияем и на выбор шляпы.

– А вот тут самое интересное, – улыбнулся Дамблдор. – В разуме мальчика два Гриффиндорца и два Слизеринца. А значит – выбор за самим Гарри.

– А как же решение шляпы?

– Ну, мой мальчик, ты бы давно уже мог понять, что шляпа повинуется решению ребёнка.

Северус уже собирался что-то сказать, но тут послышался крик:

– Профессор! Том научился влиять на сны Гарри!

Остаток ночи прошёл в попытках поймать Тома и заставить его прекратить напускать змей в сны Гарри.

В августе Гарри не было скучно – он занимался как никогда усерднее, тренировался как никогда много. Волшебники наполняли его голову ворохом информации, давали напутственные советы и рекомендации.

И всё-таки месяц тянулся очень медленно. Волнение нарастало с каждым днём, и порой от нетерпения хотелось просто лечь в кровать и проспать до конца августа.

Зато Гарри наконец начал осваивать волшебство при помощи волшебной палочки и настоящих магических учебников. Дурсли хотели запереть чемодан со всеми его вещами, купленными в Косом переулке, но неожиданно передумали. Возможно, из-за Гарри, который многозначительно вертел в пальцах палочку во время разговора с дядей и тётей.

– Я не думаю, что это хорошая идея, – сказал он им.

Тётя Петуния побледнела и тяжело сглотнула, дядя Вернон побагровел и зарычал, но о том, чтобы запереть вещи племянника, речи уже не шло.

Август, как бы медленно он ни тянулся, всё же подходил к концу. В последний его день Гарри засиделся до полуночи над книгами и никак не мог их отложить.

– Мальчик мой, думаю, тебе пора спать, – прервал его чтение Альб.

«Но я не всё успел прочитать! – подумал близкий к отчаянию Гарри. – Что, если я выставлю себя дураком? Я ведь столько ещё не знаю!»

– Поттер, – прошипел Сев, – эти слова отдают оскорблением. В твоей голове больше года находились лучшие преподаватели, которых только можно найти. Мало у кого из поступающих в Хогвартс есть такая база знаний за плечами. Закрывай книгу и живо в кровать.

«Хорошо, хорошо, – пробурчал Гарри и отложил книгу. – Доброй ночи всем».

Волшебники, кроме Тома, пожелали ему приятных снов и удалились. Том, впрочем, скоро появился. Он делал так довольно часто – приходил к Гарри после того, как остальные волшебники уходили.

– Готов к школе? – спросил он своим шипящим тоном.

«Думаю, да, – вздохнул Гарри, переворачиваясь на спину. – Но я не уверен».

– Насчёт факультета ты тоже по-прежнему не уверен?

«Нет, – подтвердил Гарри. – И вообще, почему я должен быть уверен? Пусть шляпа распределит меня туда, где мне место. Это ведь её работа, верно?».

– Да, насчёт этого... – протянул Том. – Полагаю, мне нужно сообщить, что наши... кхм... друзья рассказали тебе не всю правду по поводу этой шляпы.

Гарри заинтересовался.

«Какую правду?».

– Желание ученика учиться на определённом факультете часто перевешивает все доводы. То, на какой факультет тебя распределят, зависит в основном от твоего решения.

«Тогда я просто расслаблюсь и не буду ни о чём думать, – заявил Гарри. – Пусть шляпа выбирает мне факультет исходя из моего характера».

– Но это же глупо, Гарри! – прошипел Том. – У тебя есть возможность распорядиться своей судьбой. Воспользуйся правом выбора!

«Это будет не совсем честно, – подумал Гарри. – Вдруг я выберу факультет, который мне не подходит?»

– Человек, мой мальчик, это не свойство характер, а сделанный им выбор, – неожиданно произнёс Альб. – Почти в каждом человеке, особенно таком юном, как ты, есть черты, подходящие для любого из факультетов. Но только от самого человека зависит, какие черты в себе развивать и к каким прислушиваться.

Сердце Гарри пропустило удар. Ему почему-то казалось, что их с Томом беседы тет-а-тет... тайные.

– Так что, как ни странно, я согласен с Томом, – продолжил Альб. – Я не настаиваю, конечно. Если ты серьёзно настроен позволить шляпе решить за тебя... что ж, это тоже выбор.

С этими словами Альб удалился.

– Я знаю, что в тебе есть и желание власти, и амбиции... – вкрадчиво произнёс Том. – Мы же друзья, Гарри, я не стану осуждать тебя. В отличие от них. Потому что я тебя понимаю. И ты знаешь, на каком факультете ты получишь то, чего хочешь.

Том удалился тоже. Оставшись один, Гарри понял, что действительно устал, и наконец заснул.

* * *

– Альбус, вас не пугает влияние Тома на мальчика? – спросил Северус.

– Вы же понимаете, что я здесь? – насмешливо произнёс Том.

Его проигнорировали.

– Нет, мой друг, это меня не беспокоит. Ну, – задумчиво протянул Дамблдор, – или беспокоит не так сильно, как другие вещи.

– Например? – вклинился в разговор Гарри.

Дамблдор тяжело вздохнул.

– Ребёнку, личность которого только формируется, – объяснил он, – трудно жить с четырьмя дополнительными разумами в голове. Особенно, если эти разумы принадлежат очень сильным и очень разным людям. Боюсь, мои друзья, мальчик несколько запутался.

– Запутался? – не понял Гарри.

– Запутался, – повторил Дамблдор, – заплутал, потерял себя. Все мы имеем на него какое-то определённое влияние, мальчик привязан к каждому из нас. Но у нас у всех разные характеры и разные идеалы. Мальчик потерялся среди наших личностей. Он не уверен в том, каким человеком он хочет быть, и не уверен в том, каким уже является. Он против насилия и жестокости, но ему нравится иметь власть над окружающими. Ему импонируют добрые люди, но сам он больше циничен, чем добр.

Среди волшебников повисло молчание.

– И всё же, Альбус, – прервал тишину Северус, – что насчёт Тома?

– Я по-прежнему здесь, – прошипел тот, но его снова проигнорировали.

– Гарри слишком умён и проницателен, чтобы не понимать, что им пытаются манипулировать, – улыбнулся Дамблдор. – Он видит, чего Том пытается добиться.

– Но он не противится этому! Он слушает его! – возмутился Северус.

– Конечно, слушает, мой мальчик. Ему ведь интересно. К тому же, насколько я успел понять, Гарри получает много новой информации от Тома. К счастью, мы неплохо научили его анализировать, поэтому, принимая информацию, мнение Тома он, как правило, отвергает.

– Как правило, – проворчал Северус.

– Мне кажется, – мягко улыбнулся Дамблдор, – нам лучше отойти подальше, мы можем разбудить мальчика. А у него завтра важный день.

* * *

Добраться до Лондона было нелегко, даже учитывая то, что чемодан Гарри был магическим и весил в два раза меньше всех тех вещей, что в нём находились.

Хорошо хоть у Дурслей не пришлось просить деньги или помощи – ещё в Косом переулке Гарри догадался обменять несколько монет на фунты, так что он смог сам добраться до вокзала Кингс-Кросс.

– Платформа девять и три четверти, – бормотал он. – Между десятой и девятой, верно?

– Верно, – со вздохом сообщил Ри.

Где находится платформа, от которой отходит Хогвартс-Экспресс, ему как-то вскользь сообщил Сев, а Ри это почему-то не понравилось. Гарри не знал, что после этого между волшебниками разгорелась бурная ссора. Не знал он и то, что, по мнению Ри, очень важным было скрыть местонахождение платформы.

Гарри подошёл к нужному месту и увидел, как сквозь разделительный барьер между платформами девять и десять проходят рыжие люди – один за другим.

Последней исчезла рыжеволосая полная женщина, держащая за руку такую же рыжеволосую девочку.

Гарри встал на то место, откуда они разбегались, и глубоко вздохнул, оглядывая барьер, который выглядел очень прочным.

«Мне надо пройти сквозь него, да?» – спросил Гарри, нервно облизнув губы.

– Да, – подтвердил Сев. – Смелее.

Гарри собрался с силами и быстрым шагом двинулся к барьеру. Было нелегко из-за тяжелой тележки и людей, которые постоянно его толкали, но под конец ему даже удалось разбежаться. Страх врезаться, правда, всё-таки не отпускал, и за два шага до барьера Гарри зажмурился.

Когда он открыл глаза, он уже был на платформе девять и три четверти, у которой стоял паровоз алого цвета и которая была наполнена людьми в мантиях и детьми с тележками, чемоданами и клетками для фамильяров.

Под ногами сновали разноцветные кошки, повсюду ухали совы, люди смеялись, переговаривались, здоровались друг с другом. Какой-то пухлый мальчик невдалеке сообщал сурового вида старухе, что потерял жабу. А в самом конце платформы Гарри заметил мальчика из магазина мадам Малкин – Драко Малфоя.

Стоящий радом с ним отец был действительно тем мужчиной, которого Гарри заметил сквозь витрину. Это был длинноволосый волшебник очень высокомерного вида. Рядом с ним стояла такая же высокомерная, хотя и довольно красивая, женщина. И тоже со светлыми волосами.

«Они красятся все, что ли, – фыркнул про себя Гарри, – или правда семейство блондинов?»

– Цвет волос натуральный, – сухо произнёс Сев и тут же добавил: – Мне кажется.

Гарри было так любопытно, что он подошёл поближе к семейству Малфоев, постаравшись затеряться в толпе. Среди шума и болтовни вокруг он сумел различить уже знакомый тонкий голос.

– Но, отец, он правда рассказал всё это про тебя!

– Сколько раз повторять? Одиннадцатилетние юнцы не умеют читать мысли на расстоянии. Они не могут владеть искусством легилименции в какой бы то ни было мере, будь они хоть сто раз Гарри Поттерами, – произнёс Малфой-старший. – И вообще, за месяц меня уже тошнит от разговоров о Гарри Поттере, прекращай это, Драко.

Гарри сразу понял, что именно этот манерный тон Драко пытался копировать в разговоре с ним.

– Но, так или иначе, держись от него неподалёку, – добавил Малфой.

Драко кивнул и тут же смущённо поморщился – мать поцеловала его в макушку и пожелала хорошей дороги.

Гарри задумчиво хмыкнул и отошёл от светловолосого семейства. Часы показывали уже без пятнадцати одиннадцать, и пора было искать себе место.

Наконец Гарри нашёл пустое купе и принялся затаскивать в него свои вещи. С клеткой проблем не возникло, но чемодан поднять на нужную высоту не получалось. И вот когда он уже собирался воспользоваться магией, сбоку послышался дружелюбный голос.

– Помощь нужна?

Гарри обернулся и едва поборол желание протереть глаза – уж больно одинаковые мальчики стояли рядом. Рыжие, веснушчатые, высокие, с одинаковыми улыбками.

Гарри открыл рот, чтобы сказать, что всё в порядке, он справится сам, но близнецы уже подхватили чемодан и в четыре руки донесли его до купе.

– Спасибо, – сказал Гарри и устало сдул со лба волосы. – Я справился бы и сам, но спасибо.

– Что это у тебя? – внезапно спросил один из близнецов, вглядываясь в лоб Гарри.

– Будь я проклят! – выдохнул другой близнец. – Ты, случайно, не?..

– Это он! – уверенно заявил первый. – Это ведь ты?

Гарри закатил глаза.

– Разумеется, я. Как я могу быть кем-то, кто не я?

– А ты смотри-ка, братишка, у мальчика-который-выжил есть намёк на чувство юмора, – ухмыльнулся один из близнецов.

– Или он просто умничать любит, – ухмыльнулся второй.

– Так или иначе, приятно познакомиться с тобой! – хлопнул его по плечу первый. – Я Джордж Уизли, это – Фред Уизли. Мы третьекурсники с Гриффиндора. Спорим, он на наш факультет попадёт? – обратился Джордж к брату.

Тот задумчиво нахмурился, беззастенчиво разглядывая Гарри.

– Ну не знаю, не знаю, – протянул он. – Он же Сам-Знаешь-Кого победил, может, он новый Тёмный Лорд?

– Ставишь на Слизерин? – удивился Джордж.

Фред повернулся к Гарри.

– Слушай, скажи по-честному: хочешь ты завоевать мир или нет?

Гарри, тут же принявший правила игры, сделал самое невинное выражение лица, какое только мог.

– Нет-нет, что вы, – с притворным ужасом произнёс он, – я за мир во всём мире и за правление котят!

– Ты веришь ему, братишка? – с подозрением спросил Фред. – Как по мне, точно Тёмный Лорд растёт.

– Знаешь, я начинаю думать, что ты прав, – протянул Джордж.

Гарри засмеялся.

– Ладно, проваливайте уже, у меня дела.

Близнецы, пожав ему на прощанье руку, ушли, тоже посмеиваясь.

Едва они ушли, прозвучал громкий свисток. Поезд двинулся с места. Глядящий в окно Гарри увидел, как толпы родителей машут своим детям, как посылают им воздушные поцелуи и стирают платками слёзы. Внутри что-то дрогнуло, но тем не менее Гарри ощутил радостное возбуждение. Он знал, что там, куда он едет, ему будет лучше.

Внезапно дверь в купе отворилась, и внутрь зашёл Драко Малфой.

– А-а, это ты, – протянул он, пытаясь копировать тон своего отца. – А я-то надеялся, что хоть это купе будет пустым – остальные все заняты.

– Неправда, – заявил Гарри, – ты искал меня. Я же умею читать мысли, забыл?

Малфой страшно побледнел, а затем к его щекам прилила краска, разливаясь по лицу некрасивыми пятнами.

– Ты лжёшь, – заявил он, вздёрнув подбородок вверх. – Я знаю, что ты лжёшь.

– А я знаю, – со злорадством произнёс Гарри, – что ты так говоришь лишь из-за своего отца, который считает, что одиннадцатилетние волшебники не могут читать мысли. А ещё я знаю, что весь этот месяц ты только и делал, что говорил обо мне.

– Как ты это делаешь? – прошептал Малфой, усаживаясь напротив.

Гарри пожал плечами.

– Таков уж мой дар, – ответил он и добавил со вздохом: – Хотя порой мне кажется, что это бремя слишком тяжелое...

– Эй, юморист, – с улыбкой обратился к нему Ри, – долго ещё ты будешь ломать эту комедию?

«До тех пор, пока этот идиот не поймёт», – подумал Гарри.

Он услышал вздох Альба и суровое покашливание Сева. Ему казалось, что последний ещё устроит серьёзный разговор на эту тему. Но это будет потом, а сейчас Малфой, вытаращив глаза, разглядывал его.

– Ты помнишь, как победил Тёмного Лорда? – спросил он с придыханием.

– Да, – кивнул Гарри. – Я помню, как победил Волдеморта.

Малфой вздрогнул, услышав имя, которое находилось под негласным запретом.

– Он был слабаком, – пренебрежительно продолжил Гарри. – И все его последователи – тоже. Моя сила намного, намного больше.

Малфой сглотнул. А волшебники из головы Гарри закашлялись. Молчал только Том, хотя и от него, кажется, исходило нечто вроде шипения.

– И что ты будешь с ней делать? – шёпотом спросил Малфой. – Со своей силой?

Гарри насмешливо фыркнул.

– Неужели ты думаешь, что я поделюсь с тобой своими грандиозными планами?

– Но я никому ни слова... – прошептал Малфой.

Гарри сделал вид, что задумался.

– Что-то мне подсказывает, – спустя минуту сказал он, стараясь копировать вкрадчивый тон Сева, – что ты всё расскажешь отцу...

Малфой покачал головой.

– Я же сказал, что никому не расскажу! – высокомерно произнёс он. – Слово Малфоя.

– Хорошо. Я поделюсь с тобой, – с важным видом сказал Гарри. – Но ты должен понимать, что я непременно узнаю, если ты нарушишь своё слово.

Малфой пододвинулся к нему ближе. Как бы он ни хотел скрыть нетерпение, оно было очевидно.

– Не сейчас, – покачал головой Гарри. – Потом. Когда придёт время.

Сдерживать смех становилось всё труднее. Малфой обиженно фыркнул.

– Ну и пожалуйста, больно надо, – дёрнул он плечом и перевёл взгляд на вещи Гарри. – Как зовут твою сову?

– Змея, – вылетело у Гарри, и он мысленно застонал.

– Змея? – приподнял белёсую бровь Малфой, хотя в тоне его было слышно уважение.

– Ну да, – сказал Гарри, думая о том, какой же он идиот, – змей нет в списке разрешённых животных, вот и пришлось так назвать свою сову.

– Будь ты по-настоящему могущественным волшебником, – вновь вздёрнул подбородок Малфой, – ты бы сумел пронести в Хогвартс змею.

Гарри закатил глаза.

– Разумеется, я мог бы, – сказал он тоном «это же очевидно любому дураку», – но зачем так рисковать? Когда-нибудь это может стать известным, и моей конспирации придёт конец.

– Конспирации? – удивился Малфой.

Гарри снова закатил глаза.

– Ты правда думаешь, что я стану выставлять свою тёмную сущность напоказ?

– Ну да, конечно, – кивнул Малфой, – я понял это, просто... Я правильно понимаю, ты попадёшь на Слизерин?

– Не уверен, – ответил Гарри, – возможно, я попрошу шляпу распределить меня на другой факультет. Ну, ты знаешь, студентам Слизерина уделяют слишком пристальное внимание...

Малфой завороженно кивнул.

– Я вообще считаю, – важно сказал Гарри, – успех завоевания мира в том, чтобы мир не понял, что его завоевали, понимаешь?

Малфой снова кивнул.

– В этом ошибка Волдеморта – он всем показывал свои намерения, выставлял себя напоказ, – продолжил Гарри. – Итог – его распылил годовалый младенец. Ну разве не неудачник? Так что притворство, мой друг, притворство! – он поднял вверх указательный палец, изрекая эту мудрость.

– Значит, если хочешь добиться успеха, нельзя попадать на Слизерин? – с сомнением спросил Малфой.

– Именно! – горячо подтвердил Гарри. – Иначе все сразу поймут, что ты амбициозный и жадный до власти и будут тебя опасаться.

– Понимаю, – пробормотал Малфой, в голове которого, кажется, происходил бурный мыслительный процесс.

– Мы с тобой ещё обсудим твоё поведение, Гарри, – очень ласково произнёс Сев.

«Упс», – смущённо улыбнулся Гарри.

– Но, понимаешь, я всё-таки ещё ничего не решил... Может, желание учиться на благородном факультете Салазара Слизерина пересилит, – произнёс он как бы невзначай. Знаешь, – вдруг сказал Гарри, – мне сразу показалось, что у нас есть нечто общее. Поэтому я и не притворяюсь перед тобой. Мне кажется, ты бы меня раскусил.

– Само собой, – высокомерно кивнул Малфой.

Дверь в купе открылась. Малфой обернулся и недовольно оглядел вошедшего. Это был высокий рыжеволосый мальчик с голубыми глазами и веснушками по всему лицу. Гарри готов был поставить на то, что это брат близнецов.

– Привет, – сказал он довольно дружелюбно. – Ты ведь Уизли, да?

Глаза мальчика расширились, а Малфой презрительно фыркнул.

– Уизли? – выплюнул он. – Это сразу было понятно: рыжие волосы, обноски и бестолковый вид.

– Малфой, ты грубишь, – повернулся к нему недовольный Гарри. – Будь добр, заткнись.

Малфой замолчал, но скорее от удивления. Рыжий мальчик, который ещё не представился, бросил ужасно злой взгляд на Малфоя и повернулся к Гарри.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– Я вроде как умею залезать в головы людей, – объяснил Гарри.

– Я Рон, – открыв рот, прохрипел мальчик. – А ты правда... Гарри Поттер?

– О, кто-то пришёл отхватить себе кусочек славы и подружиться со знаменитостью? – наконец ожил Малфой.

Рон недовольно на него покосился и вспыхнул – особенно красными стали его уши.

– Я... я, пожалуй, пойду, – сказал он, скрываясь за дверью.

Едва Рон ушёл, Гарри почувствовал, как в груди разлилась горечь, которую он не мог объяснить. Он несколько минут смотрел на закрывшуюся дверь, задумчиво кусая губы, а потом повернулся к Малфою.

– А теперь, – торжественно сказал он, – прошу меня оставить. Я должен быть один во время медитации.

– Во время чего? – не понял Малфой.

– Твоим родителям следовало бы озаботиться твоим словарным запасом, мой юный друг. Я буду медитировать. Это значит отвлечься от рассеивающих внимание факторов, направить свой разум внутрь себя и погрузиться в состояние расслабленности, сосредоточенности и полного познания истины и силы. Именно так я подпитываю свою магию и становлюсь могущественнее.

– А... а меня, я имею в виду... – пробормотал Малфой. – Меня ты научишь?

– Обязательно, – подтвердил Гарри, – когда придёт время. Сейчас ты ещё не готов. Но скоро будешь. А теперь – проваливай, я должен остаться один.

Малфой вышел из купе. Гарри прислушался.

– Тебе лучше не злить меня, – громко произнёс он недовольным голосом и сразу услышал шаги уходящего Малфоя.

Гарри откинулся на спину и наконец выпустил душащий его смех.

– Ну и зачем тебе это? – поинтересовался Сев.

«Знаю, что ты можешь сказать, но я не вижу ничего плохо в том, что делаю, – мысленно заявил Гарри, отдышавшись. – К тому же все эти его взгляды... это же жуть! А я, может, исправлю этого болвана».

– Исправишь? – желчно произнёс Сев. – Ты только что заявил ему, что собираешься завоевать мир, и что-то мне подсказывает, что он уже считает себя твоим сообщником.

«Это лишь начало моего плана», – отмахнулся Гарри.

– Позволь заметить, что в твоей пустой голове нет ничего, кроме начала!

«Мой конёк – импровизация», – легкомысленно сказал Гарри.

– Должен заметить, – подал голос Альб, – я считаю, что тебе лучше поскорее придумать план, начало которого ты уже привёл в исполнение, иначе, боюсь, тебе придётся столкнуться с некоторыми, кхм, трудностями. В остальном же... Затея очаровательна, мой мальчик, весьма остроумная.

– Что?! – в один голос воскликнули Ри и Сев.

– Очаровательная, — беззаботно повторил Альб. – Кстати, я кому-нибудь говорил, что у меня есть превосходные лимонные дольки? Я создал их из своих лучших воспоминаний, они должны быть невероятно вкусны. Сев? Ри? Том?

– Уберите куда-нибудь старого безумца, не то сойду с ума и я, и тогда безумных станет двое, – прошипел Том.

– Знаешь, – вздохнул Ри, – мне кажется, мы все тут безумны.

«И я?» – с интересом спросил Гарри.

– Ты – больше всех, маленький паршивец... и направление твоих мыслей мне совсем не нравится, – ответил ему Сев.

Дверь в купе очень вовремя приоткрылась. На пороге стояла уже переодевшаяся в форму девочка c густыми каштановыми волосами и крупными передними зубами.

– Оставим этот разговор на потом, молодой человек, – мрачно заявил Сев.

– Ты не видел жабу? Невилл её потерял, а я помогаю с поисками. Так ты её видел или нет? – спросила девочка начальственным тоном.

– А-а-а, – протянул Гарри, вспоминая сцену на платформе, – Невилл – это такой круглолицый мальчик, у которого есть довольно суровая бабушка?

– Ты знаком с Невиллом? – спросила девочка.

– Нет, – покачал Гарри головой, – я просто умею читать мысли.

Девочка фыркнула.

– Ну да, конечно. Ты просто его знаешь, или видел где-то, или услышал об этом где-нибудь, – уверенно заявила она. – Наверное, на платформе, на ней наверняка была бабушка Невилла.

«Ну, – подумал Гарри, – не всем же быть идиотами».

Девочка уже собралась закрыть дверь, как вдруг ойкнула, села напротив Гарри и уставилась на его лоб.

– Твой шрам... – сказала она, и взгляд её стал очень внимательным. – Ты Гарри Поттер, не так ли? Можешь не сомневаться, я всё о тебе знаю. Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твоё имя упоминается в «Современной истории магии», и в «Развитии и упадке Тёмных сил», и в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке».

– Правда? Из перечисленных книг у меня есть только «Современная история магии», но я ещё не дошёл до того момента, где упоминают меня.

– Я бы на твоём месте прочитала о себе всё, что только можно найти в книгах, – заявила она. – Кстати, я Гермиона Грейнджер. Ты знаешь, что про тебя говорит весь поезд? Слухи пустили близнецы с третьего курса, затем к ним присоединился их брат Рон, который, как и мы с тобой, только поступает в Хогвартс. Но больше всего о тебе говорил какой-то светловолосый мальчик, довольно неприятный субъект.

Гарри усмехнулся.

– Он не неприятный, а очень даже забавный. Хотя тот ещё болван. Но потому-то и забавный. И что же они говорят обо мне? – полюбопытствовал он.

Гермиона презрительно фыркнула.

– Городят какую-то ахинею. Близнецы принимают ставки, на какой факультет ты попадёшь, причём утверждают, что сами поставили на Слизерин, потому что очевидно, что ты новый Тёмный Лорд, ещё более ужасный, чем прежний. Рон сказал, что ты прочёл его мысли. Светловолосый...

– Его зовут Малфой, – вклинился Гарри.

– ...Малфой говорил то же самое, только расписывал всё более подробно. Он заявил, что ты могущественнее всех взрослых волшебников и собираешься взять его в ученики, научить какой-то медитации, а потом завоевать мир. Когда он описывал свою с тобой первую встречу, собралось полпоезда народу. И я почти уверена, что большинство из них поверило его россказням.

Гарри почесал затылок.

– Вот как? Любопытно.

– Очень глупо с твоей стороны создавать себе такую эксцентричную репутацию, – заявила Гермиона. – Ты играешь на суевериях и на глупости окружающих.

– С чего ты взяла, что они неправы? – спросил Гарри. – Пусть я и уверен, что Малфой несколько приукрасил свой рассказ, но большая часть должна быть правдой.

– Не говори ерунды! – возмутилась Гермиона. – Даже если ты и правда при первой встрече рассказал Малфою всё о его семье и о нём самом...

– Не всё, но так и было, – перебил Гарри.

Гермиона смерила его уничижительным взглядом.

– Даже если так и было, – продолжила она, – этому есть логическое объяснение.

– Так неинтересно, – вздохнул Гарри. – Ладно, я рад, что ты вся такая умная и разумная, только, сделай доброе дело, не делись своими выводами с окружающими, ладно?

– Ты и дальше собираешься дурить их? – возмутилась Гермиона.

– Да, – ответил Гарри, – какое-то время. У меня есть план.

– И в чём же он заключается, позволь поинтересоваться?

– В веселье, – пожал Гарри плечами. – Возможно, правда, я заодно избавлю магов от предрассудков по поводу чистоты крови, сделаю из Малфоя что-нибудь приемлемое и вообще, так сказать, организую мир во всём мире, но вся соль, несомненно, в веселье.

Гермиона неодобрительно поджала губы.

– Твоё легкомыслие и твоя театральность мне не по душе, – заявила одна, – однако...

– Однако?

– Я не могу не признать, что побочные эффекты твоего плана весьма и весьма неплохи. Хотя мои амбиции так далеко не простираются, я всего-навсего собиралась стать самой могущественной ведьмой своего поколения.

– Действительно, всего-навсего, – хмыкнул Гарри. – Скажи мне, на какой факультет ты хочешь поступить?

– Мне хочется верить, что я буду на Гриффиндоре. Похоже, это лучший вариант. Там, к тому же, учился сам Альбус Дамблдор. Хотя попасть на Рейвенкло тоже было бы неплохо...

Гарри задумчиво нахмурился. Он и не ожидал ничего другого, но ответ всё равно его несколько расстроил – в его план лучше бы вписался несколько другой ответ.

– Но с тем, что с предрассудками о чистокровности надо что-то делать, ты согласна? – спросил он.

– Ещё бы, – сказала Гермиона, – я сама – магглорождённая.

– А-а, вот как, – протянул Гарри, не скрывая своего огорчения.

– Что-то не так? – высокомерно спросила Гермиона.

– Нет-нет, – поспешил сказать Гарри, – просто мне теперь придётся отказаться от одной части моего плана. Что ж, очень жаль. Я был бы рад, правда...

Гермиона раздражённо процедила:

– Соизволишь ли ты объяснить свои слова?

– Нет, – покачал головой Гарри, – не сейчас. Думаю, тебе пора вернуться к поискам жабы.

– О нет, – пробормотала Гермиона, вскакивая с места, – у меня вылетело из головы!

Гарри вздохнул.

– Знаешь, мой мальчик, я думаю, это было правильно и даже, не скрою, несколько благородно с твоей стороны, – мягко заметил Альб. – Хорошо, что ты отказался от этой части своего плана.

Гарри не нашёлся, что ответить. Погрузившись в мысли о распределении, он ещё некоторое время просидел у окна, глядя в темноту. Вскоре он почувствовал, что поезд замедляется, и с ужасом осознал, что забыл надеть форму. Быстро переодевшись, Гарри выбежал в коридор, который был уже почти пуст, и вышел на заполненную учениками маленькую неосвещённую станцию.

– Первокурсники! Все сюда! – услышал он знакомый зычный голос.

Сияющий Хагрид улыбнулся Гарри.

– Эй, у тебя всё в порядке?

Гарри кивнул, и Хагрид продолжил созывать первокурсников. Все собрались в одну кучу и вскоре, спотыкаясь и поскальзываясь, уже шли за огромным лесничим по узкой дорожке, уходящей вниз.

– Ещё немного, и вы увидите Хогвартс! – крикнул Хагрид. – Все сюда.

Они сделали несколько шагов и синхронно протянули восторженные возгласы, глядя на потрясающий вид. Гарри счастливо улыбался. Он стоял на берегу большого озера, а на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами. Его огромные окна отражали свет усыпавших небо звёзд.

– По четыре человека в лодку, – скомандовал Хагрид, указывая на качающиеся у берега маленькие лодочки.

Гарри сел в пустую лодку и, не замечая тех, кто присоединился к нему, восхищённо смотрел на замок. Лодки двинулись – плавно заскользили по чёрной глади озера. Они проплыли утёс, расщелину, огромный туннель и вскоре высадились на камни. Хагрид, освещая дорогу лампой, повёл всех к огромной дубовой двери замка.

Он обернулся, проверяя, в порядке ли все, затем поднял свой огромный кулак и трижды постучал в дверь. Та распахнулась, и Гарри увидел высокую черноволосую волшебницу в изумрудно-зелёной мантии.

– Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, – сообщил Хагрид.

Волшебница поблагодарила его и велела детям идти за ней. Они прошли несколько интересных залов и комнат, а потом оказались в тесном помещении.

– Добро пожаловать в Хогвартс! – поприветствовала их профессор МакГонагалл. – Скоро начнётся пир по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Распределение – очень серьёзная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьёй.

Пока МакГонагалл рассказывала про факультеты, Гарри наблюдал за своими однокурсниками. Малфой стоял в окружении огромных верзил и темноволосой девочки с носом-кнопкой, делающим её похожей на мопса.

Гермиона стояла рядом с Невиллом и Роном. Она поймала взгляд Гарри и пренебрежительно отвернулась.

– Церемония распределения начнётся через несколько минут, – сообщила профессор МакГонагалл. – А пока у вас есть немного времени, чтобы собраться мыслями. Я вернусь, когда все будут готовы ко встрече с вами.

И она ушла, заранее попросив вести себя тихо.

Гарри ощутил на себя взгляды всех собравшихся. Покраснеть он не покраснел, но чувствовал себя не в своей тарелке.

– Это правда? – наконец нарушил тишину мальчик, стоящий рядом с Гермионой. – Ты – Гарри Поттер?

– А что, похож? – с любопытством спросил Гарри.

Мальчик растерялся и, смутившись, отвернулся. Гермиона покачала головой, всё её лицо выражало неодобрение высшей степени.

– А покажи шрам! – попросил кто-то более самоуверенный.

Гарри показал им язык. Юмора никто не оценил, но, к счастью, вскоре вернулась профессор МакГонагалл и повела их в Большой Зал.

Гарри открыл рот, увидев зачарованный под звёздное небо потолок. Там же, в воздухе, парили тысячи свечей, бросая тени на огромные гербы факультетов, которые висели над четырьмя длинными столами.

Они подошли к табурету с Распределяющей шляпой – очень потрёпанной на вид. Гарри посмотрел на стол преподавателей.

В его главе восседал очень старый волшебник с длинной седой бородой, на крючковатом носу которого размещались очки в форме полумесяцев. Также за столом сидел Хагрид, молодой мужчина в тюрбане, показавшийся Гарри смутно знакомым, и темноволосый волшебник с длинным носом – довольно-таки суровый на вид.

Остальных разглядывать у Гарри не хватило времени: распределение началось.

– Малыш, ты уверен? – спросил Ри.

– Ты должен быть абсолютно уверен, – серьёзно добавил Альб.

– Подумай ещё. Хорошенько подумай, – довольно мрачно сказал Сев. – Время есть, пусть и немного.

«Я всё решил», – твёрдо ответил им Гарри.

Несмотря на то, что Гарри был ужасно измотан, он долго не мог заснуть. Он думал о своём решении и о том, что было бы, сделай он другой выбор.

Например, он мог бы затащить Гермиону в Слизерин – он не сомневался, что смог бы. Она явно была умна, а значит, послужила бы живым плакатом в подтверждение того, что предрассудки по поводу магглорождённых – именно что предрассудки. И всё-таки от этой части своего плана он отказался, потому что ей пришлось бы очень нелегко на факультете Салазара Слизерина.

Гарри считал, что у него нет права забирать у Гермионы возможность комфортно жить на том факультете, который действительно стал бы ей семьёй.

Слизерин бы не стал.

Сам Гарри тоже мог оказаться не на том факультете, где он был сейчас. Ему так много и так обширно рассказывали про факультеты целый год, что все они казались ему почти одинаково привлекательными.

Гриффиндор – факультет верных и храбрых манил его. Его склонной к проделкам и розыгрышам натуре было бы легко ужиться там, причём ужилось бы ему там очень весело и интересно, в этом Гарри не сомневался.

Слизерин – факультет благородных и амбициозных, оплот самых родовитых и чистокровных. Откуда ещё стоит вести борьбу, как не из логова врага? Да и, что скрывать, хитрость и лукавство, присущие этому факультету, Гарри импонировали.

Хаффлпафф – там Гарри наверняка бы завёл друзей, стал бы прилежнее и мягче. Ну, или собрал бы свиту, армию, способную пойти за ним, если он захочет завоевать мир. Да и вообще, так сказать, отлично бы замаскировался для последующего завоевания. Только вот мир Гарри завоевывать не хотел.

Рейвенкло – этот факультет привлекал его, пожалуй, больше остальных. Гарри тянулся к информации, его жажда знаний порой пугала его самого. Ему казалось, что именно факультет, где выше всего ценится ум, подходит ему больше остальных.

За несколько часов до этого

Гарри знал, что ему ещё предстоит переодеться в мантию, ведь поезд вот-вот приедет, но у него было дело поважнее. Достав из чемодана пергамент и шариковую ручку, он принялся сочинять послание. Для разговора наверняка не будет времени и возможности, их не будет, наверное, даже на то, чтобы получить ответ. А значит, Гарри не сможет ответить на все возражения Малфоя, и тот, вероятно, поступит по-своему. Но один шанс у Гарри всё-таки был – письмо, и его следовало сделать крайне убедительным.

Недолго поразмыслив, Гарри принялся строчить на пергаменте.

Секретно, никому не показывать.

Гарри П.

Перечитав написанное, Гарри остался доволен. Он открыл клетку и привязал к сове письмо.

– Ну что, Змейка, – улыбнулся он, открывая окно, – вот тебе и первое задание. Лети к Драко Малфою. Ответа не жди, возвращайся сразу сюда, клетка будет не заперта.

Наконец он почувствовал, что поезд замедляется.

* * *

Профессор МакГонагалл, держащая в руках длинный свиток пергамента, шагнула вперёд.

– Когда я назову ваше имя, вы наденете шляпу и сядете на табурет, – сказала она. – Начнём. Аббот, Ханна!

Пока проходило распределение, Гарри был далеко в своих мыслях. Он довольно часто кидал взгляды на Малфоя, пытаясь по выражению его лицо определить принятое решение. Однако по этому выражению можно было понять только то, что Малфой в смятении и большом замешательстве. Казалось, он сам ещё не знает, как поступить.

Гарри это не слишком обнадёживало.

– Грейнджер, Гермиона, – раздался голос МакГонагалл.

Гермиона уверенным и пружинистым от нетерпения шагом подошла к табурету и надела на голову шляпу. Та, помолчав около минуты, вынесла вердикт:

– Гриффиндор!

Гарри кивнул – он так и думал. Пусть Гермиона, на первый взгляд, подходила больше для Рейвенкло, её выбором был Гриффиндор.

После ещё нескольких распределённых первогодок наступил ещё один важный для Гарри момент. Профессор МакГонагалл вызвала Драко Малфоя.

Тот медленным шагом вышел к табурету и бросил взгляд на Гарри. Гарри торжественно ему кивнул, после чего Малфой, сглотнув, надел шляпу.

В зале на несколько минут воцарилась тишина. Малфой, сильно зажмурившись, был как никогда бледен. По столам студентов прошлись шепотки.

– Гриффиндор! – наконец выкрикнула шляпа.

Смертельно серый Малфой снял шляпу и медленно двинулся к столу своего факультета, откуда раздавались жидкие и неуверенные хлопки. Громко хлопали только близнецы Уизли.

– Больше энтузиазма, друзья! – крикнул один из близнецов. – На ваших глазах происходит чудо!

– На ваших глазах творится история! – добавил второй близнец. – Первый возможно храбрый Малфой, который потенциально не засранец!

МакГонагалл бросила на них такой взгляд, что даже Гарри стало несколько не по себе. Она продолжила называть имена. Непрошедших распределение первокурсников становилось всё меньше. Наконец...

– Поттер, Гарри!

Стало так тихо, что Гарри мог бы слышать дыхание всех собравшихся – не бейся его сердце так пугающе громко. Он сделал несколько шагов до табурета и, как и все до него, надел шляпу.

– Хм-м, – задумчиво произнёс голос в его голове. – Непросто, очень непросто. Впечатляющий ум, большая тяга к знаниям. И смелости не занимать, да... А сколько амбиций и хитрости! Куда же мне распределить тебя?

«На тот факультет, который я себе выбрал», – отчётливо подумал Гарри.

– Я ведь здесь, в твоей голове, – произнесла шляпа, – я вижу. Но вижу я и причины выбора, и они совсем не искренние... Факультет должен подходить тебе, а ты должен подходить факультету. А я знаю, что ты не чувствуешь себя подходящим для него. Подумай о факультете, на котором ты разовьёшь свой ум и дашь волю своему воображению, на котором ты будешь таким, каким хочешь быть.

«Я выбрал», – решительно возразил Гарри.

Для верности он несколько раз повторил название факультета.

– Ну что ж, если ты в этом уверен, пусть будет так. В конце концов, это не самый плохой выбор. Что бы ты ни думал, этот факультет подходит тебе куда больше, чем ты сам думаешь... чем ты хочешь думать. И он поведёт тебя по пути истинного величия.

Голос в голове затих. Решение шляпы раздалось на весь зал.

– Слизерин!

В зале по-прежнему было пугающе тихо. Никто не проронил ни звука. Спустя несколько мгновений радостный голос со стола Гриффиндора нарушил тишину:

– Я выиграл пятнадцать галлеонов! Спасибо, Гарри Поттер! – выкрикнул Фред Уизли (если это, конечно, был именно Фред). – Встречайте и чествуйте Гарри Поттера, нашего будущего Тёмного Лорда!

– Мистер Уизли, вы дважды нарушили порядок распределения, если вы немедленно не замолчите, я приму меры, – сурово заявила МакГонагалл.

– Не беспокойтесь, профессор, я уже сказал всё, что хотел, – задорно улыбнулся близнец Уизли.

И зал наконец ожил. Столы Гриффиндора, Хаффлпаффа и Рейвенкло взорвались разговорами и перешёптываниями, стол Слизерина – бурными приветственными аплодисментами.

Гарри снял шляпу и направился к своему столу. Распределение продолжилось, но он не мог следить за ним, поскольку был слишком взволнован. Со стола Гриффиндора на него смотрел недоумевающий и злой взгляд Малфоя. Эх, а ведь ещё предстоит объяснение...

Гарри неожиданно поймал на себе взгляд того самого профессора сурового вида с внушительным носом и сосульками чёрных волос, спадающих до плеч. Взгляд этот поразил его – он был шокированным и полным неприязни.

Хагрид тоже бросал на Гарри взгляды – удивлённые и, пожалуй, огорчённые. А вот директор Дамблдор представлял собой интересное зрелище – на Гарри он не смотрел и, казалось, был целиком поглощён распределением. Он улыбался и хлопал каждому решению шляпы. Вот только Гарри не мог отделаться от ощущения, что все мысли Дамблдора заняты им и что мысли эти – тревожные и беспокойные.

Наконец распределение закончилось, шляпа отправила Рона Уизли на Гриффиндор и была унесена из зала профессором МакГонагалл.

Альбус Дамблдор поднялся со своего трона и, широко разведя руки, улыбнулся.

– Добро пожаловать, – произнёс он, и голос его Гарри неожиданно понравился. – Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнём пир, я хотел бы сказать несколько слов. Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всем спасибо!

Золотая посуда на столах наполнилась всевозможной едой, и зал взорвался радостными криками и аплодисментами. Дамблдор вновь сел за своё место во главе преподавательского стола.

Гарри почувствовал, как сосед слева хлопнул его по плечу, и обернулся.

– Добро пожаловать на Слизерин, Поттер, – благожелательно улыбнулся ему старшекурсник. – Уверен, тебе здесь понравится.

Гарри молча кивнул и принялся за еду.

– Эй, а кто-нибудь мне объяснит, что произошло с Драко? – раздался писклявый голос рядом с Гарри.

Он покосился и увидел темноволосую девочку, смахивающую на мопса.

– Не знаю, – в один голос прогудели верзилы, приятели Малфоя, которые без последнего выглядели ужасно потерянными.

– Не имею ни малейшего представления, Панси, – ответил мальчик, которого, кажется, звали Забини. – Но я думаю, что его отца хватит удар. Жаль, что Малфои не имеют привычки показывать общественности свои эмоции, а то мы могли бы прослушать интересный вопилер.

– Это не смешно, Блейз! – возмутилась Панси.

Блейз пожал плечами.

– Ну, если тебе так неймётся, спроси у Поттера. Судя по отвратительно важному и напуганному виду Малфоя, именно от него он получил то письмо в поезде.

– Причём тут может быть Поттер? – удивилась Панси.

«Действительно», – довольно подумал Гарри.

– Поттер тут не причём, – передразнил он, возмутившись тем, что о нём говорят в третьем лице, тогда как он сидел прямо напротив Блейза и Панси.

Панси нахмурилась, а Блейз хмыкнул, с любопытством разглядывая Гарри.

Когда все наелись, столы внезапно опустели, и профессор Дамблдор вновь вышел из-за стола. Он сообщил несколько правил, которые Гарри нехотя запомнил, сообщил несколько новостей, а потом предложил спеть школьный гимн.

Он встряхнул палочкой, и над столами поднялась длинная золотая лента, рассыпавшись на слова.

– Каждый поёт на свой любимый мотив! – сообщил Дамблдор. – Начали!

Каждый и правда пел на свой любимый мотив – кто-то громко, кто-то тихо, кто-то медленно и торжественно, кто-то задорно. Громче всех голосили близнецы Уизли – пели гимн они, правда, как похоронный марш. Пели очень долго, когда все остальные уже замолчали. Однако Дамблдора, похоже, это ничуть не смущало – он даже начал дирижировать им.

– А теперь пора по кроватям, – с доброй улыбкой обратился он к ученикам, – Рысью в спальни!

Первокурсники Слизерина, возглавляемые старостой, отправились в подземелье. Гарри старательно запоминал дорогу, чтобы не заблудиться в будущем – в таком огромном замке сделать это было очень легко. Они подошли к тупику и остановились.

– Пароль – серпенс, – громко сообщил староста, стоя лицом к стене.

В ней неожиданно появилась огромная вычурная дверь, и первокурсники прошли через неё вслед за старостой. Гостиная Слизерина была просторным, со вкусом обставленным помещением, хотя и довольно прохладным. Освещение было слабое, но сам свет Гарри понравился – зеленоватый, спокойный. На стенах висело множество гобеленов, восхваляющих подвиги знаменитых слизеринцев.

Староста дал первокурсникам несколько минут на разглядывание гостиной.

– Комнаты мальчиков – слева и вниз по лестнице, – громко сказал он, – комнаты девочек – справа и вниз по лестнице. Ваши вещи уже доставлены. И я знаю, что все вы наверняка устали, но вам придётся побыть здесь ещё кое-какое время, вы должны встретиться с нашим деканом. Его зовут, как некоторые из вас уже наверняка знают, профессор Снейп. По правде сказать, – тон старосты стал ниже и рассеяннее, – он обычно встречает первокурсников уже здесь, не знаю, почему он сегодня опаздывает – должно быть, какие-нибудь дела у директора.

Едва он это произнёс, дверь в гостиную открылась, и в неё торопливым шагом вошёл профессор Снейп. Им оказался черноволосый сурового вида волшебник, бросавший в Большом зале сильно удивлённые и неприязненные взгляды на Гарри.

– Всем добро пожаловать на Слизерин, – низким холодным тоном поприветствовал он, кивком давая разрешение старосте уйти. – Меня зовут профессор Снейп, я буду вести у вас Зельеварение. Выражаю надежду, что каждый из вас станет достойным слизеринцем и не опозорит благороднейший факультет Хогвартса.

Взгляд его задержался на Гарри. Глаза у профессора Снейпа были чёрные – как у Хагрида, только вот тепла и доброты в них не было ни капли. А при взгляде на Гарри они и вовсе смертельно холодели.

– Гостиная Слизерина уникальна, – продолжил он. – Никто из студентов других факультетов не знает, где она находится. Надеюсь, вы, как и все слизеринцы до вас, сохраните местоположение гостиной в тайне. Поверьте, это в ваших же интересах. При любых возникших проблемах обращайтесь к старосте. Или, если посчитаете свои неприятности значимыми, – сразу ко мне. На этом всё. По кроватям.

Профессор Снейп развернулся – полы его чёрной мантии взметнулись в воздухе – и вышел из гостиной.

Чемодан Гарри и клетка со Змеёй уже стояли у одной из пяти кроватей – той, что находилась рядом с окном. Гарри это понравилось. Он переоделся в пижаму, лёг на кровать и задёрнул зелёный полог.

– С поступлением, мой мальчик, – с улыбкой поздравил его Альб.

– Да, Гарри, с поступлением, – несколько вяло добавил Ри.

– Добро пожаловать на Слизерин, – с нескрываемым торжеством произнёс Том. – Ты сделал правильный выбор.

– Надеюсь, тебе здесь понравится, – с заметным сомнением в голосе сказал Сев.

«Спасибо», – устало подумал Гарри.

Реагировать на странный тон поздравляющих его волшебников не было сил.

– Какие у тебя впечатления? Что думаешь о своём новом декане? И о директоре? – полюбопытствовал Альб.

«Сложно сказать, – задумался Гарри. – Мне кажется, декану я не нравлюсь. Но он преподаёт Зелья и не выглядит идиотом, что очень хорошо – не хотелось бы, чтобы Зелья преподавал идиот. А вот директор идиотом выглядит. Либо притворяется. Если так, то мне он уже нравится – выгодная позиция. У него голос, знаете... приятный. У профессора Снейпа, кстати, тоже».

Сев задумчиво хмыкнул, а Альб тихо засмеялся.

– Любопытные мысли, мой мальчик, – улыбнулся Альб. – А теперь мы, пожалуй, оставим тебя. Выспись перед первым учебным днём. Приятных снов.

Гарри ещё поворочался в кровати, но ближе к полуночи всё-таки заснул.

* * *

– Профессор, я помню, вы объясняли мне насчёт голосов, что Гарри их не узнает. Но боюсь, что я всё-таки не совсем понимаю, – слегка виновато заметил Гарри.

– К сожалению, Гарри, и я не понимаю это так, как хотел бы. Есть несколько теорий, почему Гарри не узнаёт наши голоса. Самая вероятная, на мой взгляд, такая: Гарри не узнаёт их потому, что мы свои голоса не используем, у нас их вовсе нет – есть разум и есть мысли. Мы общаемся с помощью них. И несмотря на то, что маленький Гарри определяет почти все характеристики наших голосов, они звучат для него не так, как настоящие голоса. Впрочем, схожесть тонов и интонаций Гарри всё-таки может заметить.

– И что будет тогда? Мы не слишком скрывали наши имена. Ему не составит большого труда провести параллель между Альбусом Дамблдором и Альбом, между Северусом Снейпом и Севом, – сказал Гарри.

– Потом – будет потом, мой мальчик. Не думай об этом, – посоветовал Дамблдор. – У нас есть более интересные темы для обсуждения.

– Да, я как раз хотел... – Гарри огляделся, понял, что они здесь одни, и продолжил. – Меня удивил Северус, профессор. Я думал, он обрадуется такому раскладу. Слизерин – его факультет. Почему он?..

– Так мрачен? – улыбнулся Дамблдор. – Человек – удивительное существо, мой мальчик. Я полагаю, некоторое недовольство Северуса тем, что Гарри выбрал Слизерин, является доказательством его заботы. Зная характер Гарри и его планы, легко можно сделать вывод, что на Слизерине ему будет нелегко. А ещё даже Северус не может не знать, как важна для тебя была дружба с мисс Грейнджер и мистером Уизли.

Гарри грустно улыбнулся.

– По-прежнему важна, профессор.

– Да, Гарри, я знаю, – тихо пробормотал Дамблдор.

– А как вы думаете, Снейп... тот профессор Снейп – изменит ли он своё отношения к Гарри? Или всё сложится так, как у меня?

Дамблдор загадочно улыбнулся.

– О, мой мальчик, то, что Северус изменит своё отношение к Гарри, – это то немногое, в чём я уверен.

– Если вы закончили обсуждать меня и маленького Поттера, – прошипел рядом с ними голос Северуса, – давайте мы лучше подумаем, как вернуть рассудок этому маленькому паршивцу.

– Я думаю, рассудок Гарри находится при нём, – заметил Дамблдор. – И несмотря на некоторую необычность его... кхм... планов и методов их осуществления, я полагаю, что всё будет хорошо.

– Зная эти планы, вы всерьёз полагаете, что я – тот я, что в Хогвартсе, не возненавидит мальчишку ещё больше? Вы в своём уме? – возмутился Северус.

– Ты снова недооцениваешь Гарри, – улыбнулся Дамблдор. – И себя. Пусть ты и склонен к предрассудкам, я думаю, что здравый смысл всё-таки возобладает.

– Как замечательно, что все вы, друзья мои, – довольным тоном обратился к остальным Том, – не хотите замечать очевидного. Этот Гарри – намного больший слизеринец, чем прошлый Гарри, чем многие ученики Слизерина. Рано или поздно, он примет этот факт. И тогда... Тогда...

Что – тогда, Том не рассказал, лишь многозначительно улыбнулся.

– Ещё один такой злодейский монолог, Том, и я отправлю тебя в воспоминание о сне, где Гарри скачет на розовом пони посреди фиолетовых лугов, – угрожающе произнёс Северус. – И поверь, выбраться без повреждения психики ты оттуда не сможешь.

Том вздрогнул и поспешил ретироваться.

Гарри проснулся рано — все его соседи ещё спали. Он, стараясь не шуметь, достал ручку, два пергамента и принялся за письма. Первое получилось коротким, всего в две строчки.

Гермиона, не говори пока никому о своих родителях-магглах и помоги Малфою прижиться на Гриффиндоре. Важно. Гарри П.

Было ясно, как Гермиона отреагирует на эту записку, но именно это Гарри и надо было. Второе письмо вышло длиннее, и размышлять над ним пришлось дольше.

Малфой!

Поттер.

Сначала Гарри отправил Змею к Гермионе. Вернулась сова скоро и даже с ответом.

Прошу прощения, но — ЧТО? Надо встретиться.

Гермиона Г.

Гарри довольно улыбнулся. То, что надо. Он отправил Змею к Малфою и пошёл на завтрак. До Большого зала идти оказалось далековато, и если бы не подсказки Альба, Сева и Ри, то он бы непременно заблудился.

— Поттер, — слышались отовсюду боязливые шёпотки, — это же Гарри Поттер!

— Гарри Поттер — и на Слизерине, представляете?

— Ну точно он новый Тёмный Лорд, говорю тебе!

Гарри повыше задрал подбородок и старался делать вид, что ничего не замечает. Там, у Дурслей, он иногда представлял, каково это будет. И иногда, когда становилось грустно и одиноко, ему казалось, что это будет приятно.

Сейчас же Гарри понял, что это раздражает. Не то чтобы совсем, нет, отчасти это было даже забавно. Позволяло утолить жажду к позерству и актерству, но всё-таки внимания было чересчур много.

За завтраком Гарри даже есть нормально не смог — ему казалось, что все студенты и даже преподаватели пялятся на него.

— Не могу не признать, что ты известная фигура в магическом мире, но ты — не его центр. Мир остальных волшебников в зале не вертится вокруг тебя, поэтому сделай одолжение своему организму и поешь, — сказал Сев.

— Да, — мысленно вздохнул Гарри, неохотно принимаясь за яичницу, — наверное, я преувеличиваю.

Позавтракав, он встал изо стола и врезался в Гойла. Или Кребба. Гарри их ещё не различил.

— Это, Поттер, куда нам идти?

Гарри несколько растерялся.

— Что значит — куда? Куда хотите, туда и идите. Но вообще, конечно, лучше вам пойти на Травологию. У нас сейчас занятие.

— Но мы… того… дорогу не знаем.

Гарри закатил глаза и уже собирался быстренько отвязаться от этих тугодумов, но вдруг его посетила идея. Это была отличная мысль.

— Нет, Гарри, не отличная, — устало вздохнул Сев.

— Я покажу вам дорогу, — медленно произнёс Гарри, растягивая губы в улыбке. — А то не ровен час заблудитесь, верно?

Кребб и Гойл кивнули и послушно засеменили чуть позади Гарри. Благодаря подсказкам его друзей и тем историям, что он слышал раньше, ориентироваться в замке становилось всё легче.

Теплица была уже заполнена первокурсниками Слизерина и Рейвенкло, которые, словно по команде, уставились на вошедшего Гарри. Тот покраснел, но быстро справился со смущением и направился к свободному месту. Не успел он, однако, сделать и двух шагов, как перед ним возникла девочка с огромными выпученными глазами.

— Мерлин и Моргана, ты же Гарри Поттер! Я знаю всё о тебе!

— Какой мой любимый цвет? — не растерялся Гарри.

Девочка открыла рот и покраснела.

— Я… я имела в виду…

— К какому году я планирую захватить мир? Кто мой любимый гном из «Властелина колец»? Сколько змей я заведу, когда мне стукнет сорок?

Девочка ещё шире открыла глаза и медленно попятилась. Гарри покачал головой и вздохнул.

— Вот видишь, — сказал он. — Ничего ты обо мне не знаешь.

Гарри улыбнулся и занял своё место, игнорируя направленные на него взгляды. Когда профессор Спраут вошла в теплицу, тишина среди студентов первого курса не на шутку её испугала.

Тем не менее урок пошёл своим чередом, хотя он больше напоминал знакомство, так что никакой пользы Гарри из него не вынес. То же самое было и на следующем уроке: преподаватель знакомился с классом и объяснял, какое именно магическое искусство он преподаёт.

Самым ужасным было то, что каждый профессор, читая список класса, непременно останавливался на Гарри. А вот молчаливые взгляды до смерти напуганных однокурсников были, пожалуй, даже приятны.

— Ну и зачем тебе это? — вопрошал Сев с раздражением и усталостью. — Тебя и так бы обеспечили огромным вниманием.

— Но совсем другим, и оно бы мне не понравилось, — огрызался Гарри.

На уроках он прятался за огромным пушистым пером, игнорируя злые и нетерпеливые взгляды Гермионы и Драко. После звонка он первым вскакивал с места, стараясь избежать с ними столкновения. Он объяснит им всё, но позже и, разумеется, по отдельности.

Вместо ужина Гарри пошёл в спальню, быстро написал ответ Гермионе с указанием места и времени встречи и отправился в библиотеку. Там он ещё ни разу не был, хотя много слышал про это место.

Полчаса Гарри бродил мимо огромных стеллажей с необыкновенными фолиантами. Чего здесь только не было! Ценность этого места сложно было переоценить.

Гарри, впрочем, не слишком зачитывался. Он хотел собраться с мыслями и проанализировать сложившуюся ситуацию. От него не укрылось, что Драко держится исключительно Гермионы, прячась и от гриффиндорцев, и от слизеринцев. Как первые, так и вторые были удивлены и недовольны. Особенно возмущался Рон Уизли — Гарри слышал несколько оскорблений, брошенных в Драко.

Зато Кребб и Гойл, повсюду следовавшие за Гарри, немало радовали. Ну, не то чтобы радовали — они были неуклюжи, бездарны и тупы, однако в перспективе — весьма полезны. Только вот Гарри пока не знал, в чём заключается их полезность и как её использовать, но это было лишь вопросом времени.

Как раз за этими размышлениями его и застал Драко.

— Поттер! — прошипел он.

— Рад наконец тебя видеть, Драко, — церемонно кивнул Гарри.

— Да, поэтому ты от меня весь день бегаешь!

Гарри покачал головой. Да, с выдержкой у Драко дела обстояли довольно печально. Что ж, самое то для Гриффиндора.

— У меня были дела поважнее, чем разбираться с твоими истериками, — холодно отрезал Гарри, мысленно поблагодарив Сева и Тома.

Малфой вспыхнул и даже замолчал от возмущения.

— А теперь, — воспользовался этим Гарри, — если ты готов к конструктивной беседе, я всё тебе объясню.

Он выдержал небольшую паузу и продолжил:

— Как понимаешь, план не сработал — шляпа не захотела учитывать мои просьбы. Этот гнилой кусок говорящей материи отказался отправлять меня даже в Рейвенкло! К счастью, ты смог то, что не получилось у меня.

Всматриваясь в недоверчивое лицо Драко, Гарри продолжил с большим нажимом:

— У тебя получилось уговорить шляпу отправить тебя не в Слизерин! Я горжусь тобой. Да, тебе придётся нелегко на львином факультете, но, поверь, друг мой, это того стоит. Распределение — только начало моего грандиозного плана, в котором тебе, разумеется, отведена главная роль. Ну, после меня, — поспешно добавил Гарри.

— Я всё ещё не понимаю, зачем я тебе на Гриффиндоре, — выплюнул Драко.

— Ты будешь моим шпионом в логове врага! — воскликнул Гарри. — Только такой умный, расчётливый и хладнокровный волшебник, как ты, сможет втереться в доверие к нужным мне людям. Да, пока от тебя требуется только ужиться на Гриффиндоре и завести друзей, но зато потом благодаря твоим связям мы завоюем мир! Как я тебе уже говорил: главное — конспирация и притворство!

Гарри осекся и подумал, что теперь-то точно переборщил, но Драко нервно облизал губы и зарделся. Он по-прежнему всем видом выражал недоверие и обиду, но заалевшие скулы и блестящие глаза выдавали его с головой.

— Кстати, я заметил, ты сблизился с Грейнджер? — небрежно поинтересовался Гарри.

— Да нет, я не…

— Это хорошо, — кивнул Гарри, словно не слыша Драко, — я так и думал, что ты тоже её заметишь. Талантливые могущественные волшебники — настоящие волшебники — сразу бросаются в глаза, верно? Ты не мог не увидеть её ум и полезность. Молодец, нам она в будущем пригодится.

Драко сделал глубокий вдох и задумчиво нахмурился. Гарри с облегчением за ним наблюдал: результат превзошёл ожидания. Но не успел он окончательно успокоиться, как Драко вскинул взгляд, в котором вновь читалась злоба и обида.

— А как же мой отец? Ты бы видел письмо, которое он прислал мне утром!.. Как мне объяснить ему, что я не предавал свой род?

Гарри задумчиво склонил голову набок. Разумеется, Драко нельзя было пересказывать отцу всё то, о чём они тут говорили: даже если Малфой-старший идиот, он едва ли на это купится.

— Думаю, нужно пока держать в тайне твои мотивы поступления на Гриффиндор. Поверь, так будет лучше.

— Но… — замялся Драко, — мой отец полезен! Он силён, у него много денег…

— Нет, — твёрдо возразил Гарри. — Я знаю о твоём отце больше, чем тебе кажется, но пока о нашем секрете должны знать только мы двое. И никто больше.

— Никто больше…

— Всё. А теперь мне пора.

— Подожди! А что… с твоей силой? Когда ты будешь учить меня?

— Терпение, друг мой. Терпение — так же важно, как конспирация и притворство. Без терпения ты не сможешь стать могущественным волшебником и научиться тому, что знаю я. Так что потерпи. Для начала нужно освоиться в Хогвартсе.

И, важно кивнув Драко, Гарри пошёл к выходу из библиотеки. Теперь предстояло встретиться с Грейнджер.

Она уже стояла в пустом крыле второго этажа и вид, надо признать, имела весьма грозный.

— Гарри Поттер, если ты сейчас же не объяснишь, что всё это значит!.. — начала она, сурово сдвинув свои густые брови.

Гарри вскинул руки в шутливом защитном жесте.

— Тише, привидений распугаешь! Что тут объяснять — я уговорил Малфоя попроситься в Гриффиндор, тот послушался. Там ему будет лучше, сама понимаешь. А о родителях своих тебе не стоит пока говорить потому, что он ещё не прошёл курс исправления. Это его может отпугнуть. А мне нужно, чтобы ты ему помогала.

— Этому самовлюблённому, манерному, жестокому, эгоистичному, жалкому…

— Да-да, — перебил её Гарри, — Малфой пока далёк от идеала. Но в этом-то и суть, Грейнджер — пока далёк. Мы с тобой сделаем его лучше, а если мы изменим к лучшему одного человека, мы изменим и весь мир! Я знаю, это сложно, но ты ведь умнее остальных; и кроме тебя…

Гермиона издевательски фыркнула.

— Миленькая речь. Не сомневаюсь, что твоя демагогия сработала на Малфое, но я не идиотка, на меня она не действует.

Гарри вздохнул.

— Ты такая зануда, Грейнджер. Отказываешься, значит?

— Нет, конечно, — прищурилась Гермиона и, развернувшись, пошла к лестницам.

«Что ж, — подумал Гарри. — Надо признать, я впечатлён».

— Думаю, пора идти в спальню Слизерина и готовиться ко сну, — прервал его размышления Ри.

Гарри хотел было возразить, но сильно помешала напавшая на него зевота.

«Да, наверное, ты прав», — нехотя признал он и отправился в Слизеринскую гостиную.

Перед тем, как лечь в кровать, Гарри посмотрел расписание на завтра.

Первым пунктом значилась пара Гриффиндор-Слизерин. Зельеварение.

* * *

Светлый кабинет директора прорезала тёмная вспышка — профессор Северус Снейп нервно ходил из одного угла в другой.

— Чай сегодня превосходный! — восхитился Дамблдор, ставя чашку на стол. Волнения Снейпа он, очевидно, не разделял. — Вы непременно должны попробовать, Северус.

Снейп бросил на него полный раздражения взгляд.

— Вы точно расслышали меня?

— Да, Северус. Насколько я понял, вы немного недовольны мальчиком.

— Немного? — взорвался Снейп. — Зельеварения у первокурсников ещё не было, но всё очевидно уже сейчас. Самовлюблённый, жадный до внимания, эгоистичный, безумный!..

— Ну-ну, думаю, вы слегка преувеличиваете, — улыбнулся Дамблдор. — Всё не так уж плохо.

— Не так уж плохо? — захрипел Снейп. — Он распускает слухи о том, что он новый тёмный лорд! Пытается собрать армию, чтобы завоевать мир! Каким-то образом затащил Малфоя на Гриффиндор! Вы знаете, сколько писем мне отправил Люциус?

— Я думаю, у Гарри просто нестандартное чувство юмора. Не вижу пока причин для волнения.

Снейп остановился.

— Он на Слизерине, Альбус.

Профессор Дамблдор поднял голову. Голубые глаза за стеклами очков в мгновение утратили шутливость и посерьезнели.

— Да, мы это уже обсуждали. Если помните, я и раньше считал такой исход весьма вероятным.

Снейп тяжело вздохнул и несколько минут рассматривал чистящего перья Фоукса.

— Что, чёрт возьми, всё это значит? — наконец произнёс он, не сумев ничего сделать с беспомощностью своего тона.

— Полагаю, что нас ждёт интересный год, — улыбнулся Дамблдор, и глаза его вновь лукаво заблестели.

* * *

— Волнуетесь перед Зельеварением? — тихо спросил Гарри, подсаживаясь к Северусу.

— Ничего подобного, — отрезал тот.

— Я тоже волнуюсь, — серьёзно сказал Гарри, словно не услышав ответа. — Профессор Дамблдор уверен, что у нашего Гарри и у того Снейпа отношения будут лучше, чем наши с вами, хотя и считает, что так будет далеко не сразу. А я… я думаю, всё будет ещё хуже.

Северус повернулся к нему.

- Почему? Он умён, Поттер. Умнее тебя и не настолько гриффиндорец. Он разбирается в Зельях и любит их. А мы будем удерживать его от глупых и необдуманных поступков, которые так сильно меня раздражали.

Гарри долго не отвечал, но вскоре медленные, тихие и полные горечи слова нарушили тишину.

— Вы не учли его характер. Я был совсем другим, знаете. Да, более безответственным, более подверженным эмоциям, но… во многих аспектах сильно похожим на вас в детстве. Вы не разглядели этого из-за своих предрассудков, вы возненавидели меня с первого взгляда за то, что я был похож на своего отца, и так и не поняли, насколько наши характеры различны.

— Ты снова хочешь…

— Постойте же, — перебил его Гарри, — я вовсе не обвиняю, я объясняю ситуацию. Всё, что я хочу сказать… Если вы сумели возненавидеть забитого и неуверенного в себе Гарри Поттера, приписав ему наглость, самовлюблённость, эгоистичность и жажду славы, то как же вы будете относиться к Гарри Поттеру, который действительно обладает этими качествами?

Северус молчал. Он знал ответ.

— Ну-ну, — успокаивающе произнёс Дамблдор. - Не стоит отчаиваться. Уверен, Гарри и Северус ещё нас удивят. Даже если не сразу.

— Кстати, профессор, вы не думаете, что Гарри догадается завтра? Он хорошо знает Северуса в качестве преподавателя Зельеварения. И та его речь… Помните? Я уверен, что он произнёс нашему Гарри ту же речь, что и мне в одиннадцать лет.

— Да, я помню, — сказал Дамблдор и улыбнулся. — Насколько я знаю, из всех ознакомительных речей Северуса, это — его любимая. Он сильно хотел заинтересовать вас своим предметом.

— Альбус!.. — прошипел Северус.

Однако тот продолжил.

— Но ты прав, Гарри. Мальчик догадается, а этого допустить нельзя. Он должен узнать правду от нас, и никак иначе. Только не сейчас, чуть позже…

— Что будем делать? — спросил Гарри.

— Думаю, я могу постараться и на небольшой промежуток времени перекрыть воспоминание Гарри о той небольшой вдохновляющей речи Северуса. Несколько минут он не будет её помнить, а потом… Потом, надеюсь, ему будет не надо её вспоминать.

— Я несколько раз на него натыкался, — возразил Гарри, — мальчик слишком хорошо запомнил ту речь!

— Не сработает. У меня есть идея получше, — заявил Северус и лаконично объяснил своё предложение.

— Просто и несложно, — одобрительно кивнул Дамблдор. — Поднять учебник в воздух мы наверняка сумеем. Но уверен ли ты, что всё сработает так, как ты думаешь?

— Слишком многое может пойти неправильно. Что, если тот профессор Снейп отреагирует не так? Вы не можете быть уверены…

— Я не могу быть уверенным в том, как поступлю? — насмешливо спросил Северус.

* * *

Гарри проснулся, когда ещё не рассвело. Вставать он не собирался и, наблюдая за переливающимся зелёным пологом, вспоминал прошедшие дни, анализировал сложившуюся ситуацию. Он прекрасно знал, что его часто заносит. Сев был прав тогда, в поезде, — ничего, кроме начала, в его плане не было, что значит — не было и никакого плана.

Дурить Малфоя и остальных было забавно, но, наверное, стоило остановиться, когда ещё можно было это сделать. Теперь всё завертелось слишком быстро, и Гарри не знал, как выпутаться. Чувство, что если он не потерял контроль над ситуацией, то точно скоро потеряет, тяготило его. Отправить отпрыска Малфоев, про которых он уже много чего услышал в этой самой спальне, на Гриффиндор, задурить ему голову планами о завоевании мира, убедить в своей огромной силе и способности читать мысли… И вот как, спрашивается, теперь из этого выпутываться?

— Не буду говорить, что я предупреждал, — услышал он голос Сева. — Возможно, в следующий раз вы, молодой человек, хотя бы попробуете подумать о последствиях своих действий.

«Меня захватил момент, — мысленно пробурчал Гарри. — Я живу сегодняшним днём».

— Невероятно умная позиция! — рявкнул Сев. — Сегодня никогда не длится долго, завтра всегда наступает. Ты не сможешь дурачиться вечно, и Малфой скоро поймёт, что ты просто клоун, который решил над ним поиздеваться, и Мерлин знает, что тогда будет. Ты правда думаешь, что он простит тебе это унижение и в благодарность станет добрым и отзывчивым?

Гарри только вздохнул.

- А как ты дальше планируешь убеждать его в своём могуществе? — ещё более строго продолжил Сев. — Но главное — зачем? Ты понимаешь, что всё, о чём теперь мечтает этот ребёнок, — захватить мир вместе с тобой? Как это вообще меняет его в лучшую сторону, позволь спросить? Напоминаю, что именно это оправдание ты придумал для своей театральной постановки.

«Прекрати, — подумал Гарри, зарываясь лицом в подушку. — Я правда думаю, что из него можно сделать что-то более приемлемое».

— Как и из других слизеринцев, да, я знаю, Гарри — я в твоей голове. Но если мы отложим вопрос, почему ты считаешь, что имеешь на это право, возникает другой. Ты, помнится, заявлял, что все факультеты одинаково хороши, не так ли? — не дожидаясь ответа, Сев продолжил речь тихим вкрадчивым голосом: — Почему ты так хочешь исправить студентов именно Слизерина? Кем ты их считаешь? Может, тебе стоит начать революцию за то, чтобы в Хогвартсе остался только один факультет — Хаффлпафф? Как никак, единственный факультет, из которого не вышло ни одного тёмного мага. Да, умом студенты этого факультета не отличаются, зато, как принято считать, добрые, дружелюбные и милые. Ты именно такими хочешь всех сделать, Гарри?

— Нет! — горячо возразил Гарри, сгоравший от стыда. — Я вовсе не это!..

— Не это — что? — тихо поинтересовался Сев.

Гарри вскочил с кровати, резким движениям открывая полог.

«Я просто хотел исправить тот вред, что причинили своим детям некоторые родители и их мерзкие убеждения», — резко ответил Гарри спустя несколько минут.

Сев молчал — наверное, куда-то ушёл.

«Вот и отлично», — мрачно подумал Гарри, направляясь в ванную.

После всех утренних процедур, он пошёл в гостиную, которая, к счастью, была ещё пуста. Гарри впервые заметил, что окна выходят не куда-то, а на подземное озеро, впуская в помещение зеленоватый свет и атмосферу таинственности. Несколько минут Гарри простоял, завороженный зрелищем, но тут из своих спален начали выходить студенты, и он побрёл на завтрак.

Настроение было отвратительным. Отчасти поэтому, когда к нему подбежала смущённая первокурсница с Хаффлпаффа и, заикаясь, спросила, он ли тот самый Поттер, Гарри ответил довольно зло.

— Да, но, когда я стану Тёмным лордом, я возьму себе более броское имя, поэтому можешь не запоминать. А теперь, если не хочешь превратиться в жабу, советую тебе не мозолить мне глаза.

Девочка замерла, испуганно потупившись, и Гарри продолжил путь, чувствуя мрачное удовлетворение.

— А слышала о тебе совсем другое, — услышал он тихий грустный голос позади себя.

Гарри замер, а девочка продолжила:

— Почти вся моя семья погибла, сражаясь с Сам-Знаешь-Кем. Дядя и отец были убиты в битве против него и десяти его слуг. Знаешь, вместе с ними в той битве участвовали и твои родители.

Когда Гарри обернулся, девочка уже скрывалась за поворотом.

— Думаю, наши комментарии излишни, раз ты так хорошо всё понимаешь, — тихо сказал Сев.

Гарри тяжело сглотнул, продолжая смотреть туда, где минуту назад была девочка с Хаффлпаффа. Щёки горели, а в груди поселились что-то чёрное и тяжёлое, мешающее пошевелиться.

«Я… я…», — начал Гарри, но додумать мысль так и не смог.

Волшебники вздохнули.

— Всё хорошо, мой мальчик, — мягко сказал Альб. — Все мы иногда совершаем или говорим что-то, чем не можем гордиться. И все мы иногда встречаемся с тем, кто заставляет нас взглянуть на себя со стороны.

«Я ужасный человек, не так ли?» — подумал Гарри.

- Ужасного человека едва ли бы задели слова этой девочки, — ответил Альб. — А теперь, думаю, тебе стоит поторопиться на завтрак. Ты ведь не хочешь пропустить его, верно?

«Верно», — согласился Гарри и с упавшим сердцем пошёл в Большой Зал.

Столы уже были накрыты всевозможными яствами, и Гарри внезапно осознал, как сильно он хочет есть. Однако не успел он дойти до стола Слизерина, как перед ним возникли — ну точно из табакерки — близнецы Уизли. Два веснушчатых лица растянулись в одинаковых усмешках.

— О, великий! — воскликнул один из них.

— О, наш лорд! — подхватил другой.

— О, ваше темнейшество! — завопили близнецы хором, падая на колени. — Повелитель, возьмите нас на служение! Мы клянёмся защищать вас даже ценой своих жизней!

Гарри почувствовал, как на него устремились взгляды всех собравшихся в зале студентов и преподавателей, и внутренне сжался, не зная, как отреагировать. Ещё вчера он, возможно, с радостью бы подыграл им, но сейчас хотелось просто провалиться под землю.

Однако Гарри не хотелось выставить себя дураком, и он, собравшись с духом, важно произнёс:

— Встаньте! Я ценю это, о, благородные сэры, но ваша защита мне не требуется. Однако если вы, достопочтимые джентльмены, действительно преданы мне так, как утверждаете, — близнецы с энтузиазмом закивали, — я прошу вас посветить себя защите будущего великого мага Драко Малфоя!

Уизли, поднявшись, обменялись насмешливыми взглядами.

— Как прикажете, милорд, — шутовски поклонились близнецы и направились к столу Гриффиндора.

Там они сели с двух разных сторон от Малфоя, громко уведомив окружающих, чьими пажами они теперь являются. Что, впрочем, было совсем необязательно: их разговор с Гарри слышал весь зал.

Сам же Гарри наконец дошёл до стола своего факультета и принялся за завтрак.

«Ну, — подумал он, выдохнув, — вроде не так уж и плохо получилось. Да?»

— Да, Гарри, — с ободряющей улыбкой в голосе сказал Ри.

Сев и Альб с ним согласились, и Гарри почувствовал, что настроение начинает потихоньку улучшаться. Завтракая, он не забывал периодически поглядывать на стол Гриффиндора. Малфой, к счастью, сидел к нему спиной, а вот от взгляда Грейнджер было никуда не деться. Хотя, как с удивлением понял Гарри, неодобрения в её взгляде не было. Она слегка улыбнулась и едва заметно ему кивнула.

«Чего это она? — удивился Гарри. — Ей же не нравится подобная клоунада».

- Думаю, Гарри, она оценила твою идею дать Драко защиту, — ответил Альб. — Получилось и впрямь неплохо. Несмотря на шутовство и лукавость близнецов Уизли, я уверен, они прекрасно защитят Драко от нападок некоторых студентов.

— Пока им не надоест, во всяком случае, — добавил Ри.

— Всем расступиться! — внезапно перекрыл гул голос одного из вышедших из-за стола близнецов. — Идёт Драко Малфой! Склонить головы и бояться!

Гарри усмехнулся, глядя, как покрасневший и недовольный Драко идёт к выходу из зала в сопровождении рыжих близнецов, не перестающих отпускать шутки.

— Хм, кажется, Драко не оценил в полной мере твою задумку, — с глубоким сожалением произнёс Альб.

«Ещё оценит», — с улыбкой подумал Гарри.

Подождав несколько минут, он также вышел из зала, чувствуя предвкушение перед Зельеварением. К сожалению, сразу отправиться в подземелье не получилось: за дверьми Большого зала его поджидал злой Малфой.

— Какого Мордреда, Поттер? — вскинулся он, указывая на стоявших позади него близнецов.

— Тебе что-то не нравится? — как можно более угрожающе прошептал Гарри.

— Мне не нужны эти… тупые Уизли, ясно?

Лица Фреда и Джорджа превратились в маски чистого страдания.

— Ты слышал это, братишка? — спросил один из них. — Моё сердце разбито!

— Вдребезги, — скривился от боли душевных мук второй. — Но мы должны справиться с этим.

— Мы проглотим эту боль и продолжим служить соратнику нашего повелителя!

Гарри улыбнулся, глядя на них, а Малфой сжал зубы и, кажется, готов был накинуться на него за это.

— Ты думаешь, это забавно?

— О да, — кивнул Гарри, презрительно глядя на Малфоя. — И мне жаль, что ты так не думаешь. Вместо того, чтобы ходить по Хогвартсу как король и гордиться своими преданными рыцарями, ты устраиваешь истерику.

— Они не!.. — из-за злости Малфой потерял дар речи. Через несколько мгновений он его вернул и жалобно пробормотал: — Они же издеваются!

— Всё зависит от того, как ты это воспринимаешь, — пожал плечами Гарри. — Ты забыл, какой силой я обладаю? Я знаю, что они тебе пригодятся, ты поймёшь это очень скоро и ещё поблагодаришь меня за них. Ну, — ухмыльнулся он, — не вслух, конечно.

Малфой открыл рот, явно собираясь возразить, но ему помешал громкий выкрик.

— Вы!

К ним приближался растрёпанный и злой Рон Уизли. Было не совсем ясно, на кого он злился больше, но то, что злился он на всех присутствующих, было очевидно.

— Вы спятили? — обратился он к братьям. — Это же Малфой! Он же… он… А этот вообще!.. — Рон бросил гневный взгляд на Гарри.

— Я вообще, да, — согласно закивал тот.

Рон побагровел. Близнецы снисходительно ему улыбнулись.

— Жаль, мы не озаботились твоим словарным запасом, братик, красноречия у тебя никакого, — сказал один из них. — Как думаешь, Фред, уже слишком поздно?

— Ну, не знаю, — задумался Фред. — Никогда не поздно.

— Прекратите! Вы и правда собираетесь выставлять себя идиотами, защищая эту слизеринскую задницу? — возмутился Рон, показывая на Малфоя.

— Гриффиндорскую задницу, Ронни, — усмехнулся Фред. — Гриффиндорскую. Что у тебя с памятью?

— Не вини его. Мне кажется, во всё виноват тот случай в детстве, когда он упал с метлы, — прошептал ему Джордж.

— Знаешь, думаю, ты прав, — согласился Фред.

— С меня хватит, — пробормотал Малфой и поспешил ретироваться, направившись в сторону подземелий.

— До скорой встречи, о великий сэр! — крикнул ему вслед Джордж.

Уши Рона стали такими красными, что, казалось, вот-вот разорвутся, и кровь хлынет их них. Слова он, видимо, найти не мог. Он окинул Гарри презрительным взглядом и отправился вслед за Малфоем.

«Что ж, — подумал Гарри, — могло быть и хуже».

— Могло, — согласился Сев. — А теперь тебе тоже не помешало бы поторопиться, звонок будет совсем скоро.

Со всеми этими разборками Гарри совсем забыл про урок. Он заторопился и пошёл той дорогой, которую ему описывали друзья.

— Здесь налево, затем прямо по коридору, — объяснил Ри.

Гарри послушно пошёл этой дорогой, и тут, к его ужасу, прозвенел звонок. Гарри побежал, надеясь попасть в кабинет до того, как звонок замолкнет, но ведущий к нужной двери коридор был таким ужасно длинным, что казался бесконечным.

Когда Гарри наконец вбежал в кабинет, урок шёл уже несколько минут. Зачитывающий список класса профессор Снейп замер на полуслове и посмотрел за вошедшего. Чёрные глаза, ещё до этого казавшиеся не очень добрыми, вспыхнули настоящей злостью.

— Простите за опоздание, сэр, — опустил глаза Гарри.

Особой вины он, надо признать, не чувствовал, но было неловко. Он видел, что вызвал неудовольствие своего декана, но до того, как тот раскрыл рот, и не подозревал, какое сильное.

— О да. Гарри Поттер, — негромко произнёс он. — Наша новая… знаменитость.

Гарри нахмурился. Снейп сделал несколько шагов, оказываясь в метро от него.

— Любите эффектные появления, мистер Поттер? Вашей славы вам недостаточно? — вкрадчиво поинтересовался Снейп.

— Разумеется, вы правы, — быстро ответил Гарри, ехидно искривляя лицо, — Славы никогда не бывает достаточно, сэр. Стараюсь делать всё, чтобы привлечь как можно больше внимания к своей масштабной персоне.

Он услышал, как завздыхали волшебники.

— Гарри! — застонал Ри.

— Какой же ты идиот, — прошептал Сев.

Глаза Снейпа расширились от удивления, а через мгновение — сузились от злости. Гарри показалось, что некоторые его однокурсники даже перестали дышать от страха.

— Поттер, — тихо произнёс Снейп, наклоняясь ближе к Гарри, — если вы думаете, что избежите наказания из-за своей знаменитости или из-за того, что являетесь студентом моего факультета, вы сильно заблуждаетесь. Я не позволю обращаться так со мной ни одному самовлюблённому и избалованному наглецу, решившему, что ему можно всё! Вам назначена отработка после занятий на протяжении всей недели.

От этого медленного, вкрадчивого шёпота профессора замер весь класс. Студенты испуганно таращились на них, а вот самого Гарри речь не напугала. Его вообще сложно было напугать зловещим голосом. Он слишком хорошо к таким голосам привык.

— Как скажите, сэр. Могу я присесть? — спросил Гарри, бесстрашно и даже несколько нагло глядя Снейпу в глаза.

Того это, казалось, разозлило ещё больше, но больше он ничего не сказал — только развернулся и бросил на стол список класса. Гарри счёл это за согласие и сел за первую парту.

Профессор Снейп вновь повернулся лицом к классу.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — заговорил он ещё тише, чем до этого, однако в мёртвой тишине кабинета каждое слово было отчётливо слышно. — Очевидно, далеко не все сумеют оценить её красоту, — его тяжёлый взгляд остановился на Гарри.

Тот сжал зубы от такой несправедливости. Снейп готов был продолжить, но внезапно учебник Гарри взмыл в воздух и начал кружиться в воздухе.

По классу поползли смешки — но лишь на одно мгновение. Наткнувшись на взгляд профессора Снейпа, все неожиданно замолчали. Гарри недоумённо смотрел на летающий по кабинету учебник.

— Сэр, это не… — начал он.

— Молчать! — рявкнул профессор Снейп.

Он направил на учебник палочку и, не произнеся ни слова, превратил его в пепел. Гарри сначала восхитился невербальной магии, но очень скоро место восхищения заняло возмущение. Однако высказать это возмущение ему не позволили: профессор Снейп резко приблизился к нему и, поставив кулаки на парту, прошипел в лицо Гарри:

— Делаете всё, лишь бы привлечь к себе внимание, Поттер? Очевидно, вы можете достичь этого только подобными наглыми выходками, позорящими ваш факультет. Которого, — добавил он едва слышно, — вы, похоже, не достойны.

— Не вздумай, — взмолился Ри. — Не лезь на рожон.

Но Гарри уже разозлился. И вместо того, чтобы сказать о своей невиновности, он произнёс совсем другое.

— Это только пока, профессор, — натянуто улыбнулся он, зло уставившись на Снейпа. — Возможно, скоро я стану тёмным лордом и смогу стать достойным благородного и великого факультета Салазара Слизерина. Ах, и кстати, сэр, я могу привлекать внимание не только глупыми выходками, в моём арсенале много разных способов.

Лицо профессора Снейпа приняло такое жуткое выражение, что Гарри стоило большого труда не отшатнуться.

— Ваша наглость и избалованность не имеет границ, но, поверьте, мистер Поттер, очень скоро я это исправлю. И поскольку вы с самого начала только и делаете, что пытаетесь сорвать урок, я задержу класс на сорок минут.

Гарри почти физически почувствовал направленную на него со всех сторон ненависть.

Профессор Снейп гадко усмехнулся и продолжил.

— Ну а раз вы так самоуверенны, я призываю вас закончить мою речь об искусстве Зельеварения. Ну же, Поттер, утолите свою жажду славы. Поделитесь своими обширными знаниями.

Гарри не собирался отступать. Профессор Снейп сел за свой стол и с ненавистью наблюдал за ним. Гарри как можно увереннее вышел из-за парты и встал туда, где минуту назад стоял Снейп.

Он равнодушно оглядел враждебные взгляды, устремлённые на него, и постарался как можно быстрее воссоздать в памяти речь, которую услышал более года назад. Получилось, как ни странно, легко — настолько хорошо Гарри её помнил.

Откашлявшись, он начал негромко говорить, стараясь подражать интонациям Севы.

— Зельеварение является обязательной дисциплиной в Хогвартсе, мы будем изучать её на протяжении пяти, а некоторые, более способные, на протяжении всех семи лет обучения, — Гарри сделал небольшую паузу, собираясь с духом. — Это не просто тонкая и точная наука, изучающая различные магические субстанции, их свойства и способы приготовления, это искусство. В ней нет глупых маханий палочкой и заклинаний… — тут Гарри внезапно осёкся и торопливо добавил: — Конечно, исключая лечебные зелья, многие из которых готовятся с применением заклинаний. — Но тут же вернулся к медленному низкому тону. — Совсем немногие способны оценить красоту кипящего котла, источающего тончайшие ароматы, или мягкую силу субстанций, способных околдовывать разумы и порабощать чувства, умеющих убивать и возвращать к жизни, облегчать страдания и приносить величайшие муки.

Слова рождались спокойно и уверено, спонтанно, почти без участия разума. Гарри говорил, совершенно забывая о неприязненных взглядах однокурсников и о том, что за ним наблюдает неприятнейший профессор Хогвартса.

— Зельеварение — искусство, овладев которым мы сможем сварить славу, разлить по флаконам известность и даже закупорить смерть. Но искусство это не для идиотов, какими наверняка является большинство из вас. Оно требует максимальной концентрации, малейшее отвлечение — и ваше зелье, при самом благоприятном исходе, будет испорчено. В худшем случае ваши ошмётки вынесут из кабинета колдомедики. Поэтому все инструкции должны безукоризненно выполнятся. Только в таком случае вы сможете варить пригодные зелья. Не все дойдут даже до этого уровня, и не все, кто дойдёт, смогут продвинуться дальше — не просто выполнять инструкции, но понимать и чувствовать это искусство, разбираться в нём и уметь импровизировать.

Гарри замолчал и обвёл класс взглядом. И не то чтобы на лицах однокурсников было восхищение или очарование, но то, что он увидел, его обрадовало. Он повернулся к профессору Снейпу, прилагая все силы, чтобы не показать ни малейший признак злорадства.

— Вступление я, пожалуй, закончил, — сухо сказал Гарри. — Теперь я могу сесть?

Он заметил, какие усилия потребовалось приложить профессору Снейпу, чтобы убрать с лица шок.

— Поттер. Что получится, если я смешаю измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни? —

Гарри нахмурился от нелепости вопроса.

— Очевидно, получится смесь корня асфоделя и настойки полыни, сэр.

По классу пронеслись тихие смешки. Губы профессора Снейпа изогнулись.

— Так-так… Похоже, знаменитость и умение болтать — ещё не всё?

Гарри презрительно скривился.

— Вы спросили, что получится если смешать корень асфоделя и настойку полыни. Я ответил и сделал это верно. А вот если бы вы спросили, в каком зелье присутствуют эти ингредиенты, тогда бы я дал более точный ответ. Одно из самых сильных усыпляющих зелий, которые называется Напиток Живой Смерти.

Профессор Снейп растерялся, но ненадолго.

— Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

— Начнём с того, профессор, — улыбнулся Гарри, — что в подобной просьбе я бы вам отказал. А если бы я и стал искать безоаровый камень, то только для себя лично. Как вариант — в вашем хранилище.

Профессор Снейп сжал зубы и стремительно вышел из-за своего стола. Несколько девочек пискнули, опасаясь, что сейчас он убьёт Гарри Поттера.

— Но вообще безоар извлекают из желудка козы, — поспешил добавить Гарри как ни в чём ни бывало.

— В чём разница между волчьей отравой и клобуком монаха? — процедил профессор Снейп, нависая над Гарри.

— В нескольких буквах, сэр. Честно говоря, лень пересчитывать. Но на этом различия кончаются, растение одно и тоже. Также оно известно как аконит.

— Что общего у Напитка живой смерти и Амортенции? — не спешил сдаваться профессор Снейп.

Гарри испуганно замер, боясь даже моргнуть. Напиток живой смерти и Амортенция… Живая смерть. Амортенция.

Гарри сглотнул. Он не знал ответа. Но не успел профессор Снейп злорадно скривиться, как в голвое Гарри раздался мрачный голос:

— Группа вечнодействующих эликсиров.

Гарри наконец вспомнил. Сев лишь вскользь упоминал про это. Тема была несложная, но проходят её только на шестом курсе.

— Оба зелья относятся к группе Долголетних. То есть имеют нерушимый эффект, который не сходит со временем и может быть снят лишь антидотом. Эти зелья весьма сложны по своему составу и способам приготовления… — Гарри замолчал, позволяя лицу принять ехидное выражение. — Поэтому, наверное, их проходят только на шестом и седьмом курсах, когда начинается Расширенный курс.

Профессор Снейп долго не отрывал взгляда от Гарри, словно стараясь залезть ему в голову, а затем с невероятно шокированным видом повернулся к классу.

— Почему никто не записывает? — рявкнул он, и все поспешно схватились за перья. — А что до вас, Поттер, за неуважение и наглость срок вашего наказания увеличивается вдвое. Садитесь на своё место.

Гарри послушно сел, с удивлением отмечая, что Гриффиндорцы смотрят на него почти с благоговением, хотя и напугано, а Слизеринцы — с неприязнью.

Остаток урока прошёл спокойно. Снейп разделил всех на пары и дал задание приготовить зелье от фурункулов. Гарри достался Невилл, который оказался так неуклюж и бездарен, что едва не взорвал их котёл.

— Лонгботтом, убери свои руки от ингредиентов, пока ты не уничтожил мой котёл или своих однокурсников! — рявкнул, не выдержав, Гарри. — Второе, кстати, предпочтительнее. Я закончу, а ты смотри, учись и не мешай.

Профессор Снейп кружил по классу, наблюдая за работой своих учеников и щедро раздавая ехидные замечания. Хотя в этих замечаниях не звучало и десятой доли той ненависти, которую чувствовал на себе Гарри.

Закончив зелье, он обрадовался: несмотря на все старания Невилла, вышло оно идеальным, и Снейп, как ни старался, не смог сказать ничего плохого.

Таким образом, урок закончился хорошо. Выходя из кабинета, Гарри оглянулся и заметил, что профессор Снейп смотрит на него с шокированным и полным неприязни видом.

— Должна сказать, что считаю отвратительным твоё поведение! Я хотела поговорить с тобой по поводу близнецов Уизли, но то, что ты устроил сейчас!.. — раздался у него под ухом звонкий командный голос. — Да, профессор Снейп строг и, похоже, не всегда справедлив, но то, как вёл себя ты, просто недопустимо!

— Это декан твоего факультета, между прочим, — поддакнул второй голос.

— И вам привет, Грейнджер, Малфой, — скривился Гарри. — Он первый это начал. Издевательств над собой я терпеть не стану.

— Что за детский сад... — возмутилась Грейнджер. — И кстати, откуда ты столько знаешь про Зелья?

— Я же читаю мысли, забыла? — усмехнулся Гарри и, не дожидаясь ответа, ушёл.

— Какой идиот! — услышал он недовольный голос Грейнджер.

— Но признай, — неожиданно ответил ей откуда-то взявшийся Рон Уизли, — это было круто. Видела лицо Снейпа? Фред и Джордж столько про него рассказывали, поверь, он это заслужил.

Гарри усмехнулся и продолжил идти. Грейнджер, Малфой и Рон, кажется, ещё продолжали говорить, но он уже этого не слышал.

«Жаль, что профессор Зельеварения идиот», — подумал Гарри.

— Как жаль, что вы оба идиоты, — негромко ответил Сев.

Остальные волшебники молчали, но Гарри почему-то понял, что они придерживаются такого же мнения.

Первые недели проходили слишком быстро, и у Гарри не было возможности как следует насладиться волшебным миром — тем, о котором он так долго мечтал и которого ждал с таким нетерпением. Уроки, домашние задания, чтение дополнительных книг («я же должен знать как можно больше!»), и, конечно, отработки у Снейпа.

Проходили они, однако, не у него, а у Аргуса Филча — злобного ворчливого смотрителя с явными садистскими наклонностями. Он заставлял Гарри то мыть полы в огромных залах, то перебирать картотеку школьных нарушителей за последние двести лет. И всё это, разумеется, без применения магии.

Гарри очень скоро пожалел о своём поведении на первом занятии Зельеварения. О декане Слизерина говорили многое. Он всегда заступался за слизеринцев, никогда не снимал с них баллы, редко назначал им отработки, а если и назначал, то никак не прилюдно. Зато с лихвой наказывал остальных. Студенты Гриффиндора, Рейвенкло и Хаффлпаффа его боялись, ненавидели и презирали.

Слизеринцы же его боготворили. У студентов самого нелюбимого в Хогвартсе факультета было много проблем с предубеждениями как преподавателей, так и детей; привилегий же у них было мало, но самой значительной из них был именно профессор Снейп. Каждый слизеринец знал, что декан всегда заступится за него, выгородит перед всей школой и преподавательским составом и, что бы ни случилось, не даст в обиду.

Каждый, кроме Гарри. Неприязнь к нему профессора Снейпа росла с каждой их встречей, с каждым взглядом за завтраком и ужином. Причём самого Гарри немало возмущала эта к нему взявшаяся ниоткуда неприязнь.

— Уверен, что она именно ниоткуда взявшаяся? — вкрадчиво спросил его Сев.

«Ты его защищаешь? — возмутился Гарри. — Это он буравил меня злым взглядом весь пир после распределения, он начал унижать меня на первом занятии…».

— Чего бы не случилось, если бы ты не опоздал, — возражал Ри.

«Он издевался надо мной! — стоял на своём Гарри. — И про знаменитость, про то, что я стремлюсь получить как можно больше внимания — это всё он начал! Что мне оставалось делать?».

Некоторое время волшебники в его голове молчали. Нарушил это молчание Сев.

— Подумать, — тихо и просто ответил он. — Просто подумать. Вспомнить всю свою клоунаду, которой ты так увлечён, и понять, что сложившееся у профессора Снейпа о тебе мнение вовсе не несправедливо.

Гарри молчал: не знал, чем ответить. Точнее — знал, что ответить ему нечем.

— Мы здесь все на твоей стороне Гарри, — продолжил Сев.

- Да, Гарри, мы все на твоей стороне, — вдруг вклинился в разговор Том, который уже давно не давал о себе знать и этим беспокоил остальных запертых в разуме Гарри волшебников.

— Заткнись, — устало произнёс Сев. — Мы на твоей стороне, и именно поэтому я прошу тебя чаще задумываться над своими поступками. Я не говорю, что профессор Снейп полностью прав… Но ты не можешь не признать, что у него были все причины, чтобы составить о тебе нелестное мнение. И если…

Он остановился. Никто не рискнул его перебить.

— И если, — продолжил он, — если ты хотя бы немного разбираешься в людях, ты сделаешь всё, чтобы это мнение поменять. Каким бы сложным делом это ни казалось.

Гарри стыдливо молчал, понимая всю справедливость сказанных слов. Теперь, глядя на прошедшие дни, на свои поступки и слова, он прекрасно осознавал, что если кто-то и невзлюбил его, то совершенно справедливо.

Проматывая раз за разом свой первый урок Зельеварения, Гарри всё больше стыдился своего поведения. Да, пусть профессор Снейп первым проявил неприязнь, но ведь в его, Гарри, силах, было заставить эту неприязнь исчезнуть. А вместо этого…

«И что это я так переживаю по поводу нелюбви ко мне когого-то профессора? — вдруг подумал Гарри. — Мало ли кого он ненавидит. Судя по тому, о чём говорит весь Хогвартс, ненавидит он много кого — вот, Невилла, например, к нему он особенно жесток».

Но всё же после нескольких занятий Гарри усомнился в своих словах. Да, Снейп ненавидел много кого, да, он был суров и язвителен, но именно это почему-то и вызывало расположение.

Именно к такой манере обучения привык Гарри. И интонации декана Слизерина, и его саркастические замечания, и его язвительные издёвки — всё это вызывало не страх, а восхищение.

Вот только не тогда, когда замечания и издёвки были направлены на самого Гарри — это выдержать было нелегко. И почти невозможно было относиться к этому спокойно, без ответного использования сарказма.

Тем временем, по школе поползло множество слухов. Близнецы Уизли даже хотели начать принимать ставки, как быстро Гарри станет первым слизеринцем, с которого профессор Снейп снимет баллы, однако об этом узнала профессор МакГонагалл.

После профессора Снейпа именно она вызывала больший страх у студентов. Но если Снейпа боялись и ненавидели, то МакГонагалл уважали. Было что-то в этой строгой и волевой ведьме, что оберегало её, по большей части, от насмешек даже слизеринцев.

Конечно, это не мешало некоторым из них называть её драной кошкой, когда она задавала слишком сложное домашнее задание. Именно кошка была анимагической формой МакГонагалл, которую она с блеском продемонстрировала на первом занятии первокурсников.

Гарри она нравилась, пожалуй, больше остальных преподавателей. В ней не было раздражающего добродушия профессора Спраут и визгливой восторженности Флитвика, а уж про Квиррелла и говорить не стоило — тот был жалкой, нелепой пародией на преподавателя. Хотя, конечно, временами требовательность профессора МакГонагалл прибавляла Гарри проблем.

Но и без того проблем было немало. Например, неотстающие от него Кребб и Гойл — Гарри пока не придумал, что можно сделать с этими идиотами. Так что он чаще всего избавлялся от них, давая задание прочитать ту или иную книгу. «Телохранители» были недовольны, но Гарри, приняв угрожающий вид, сумел их убедить.

Проблемой был и Малфой, который при любой удачной возможности бежал к Гарри жаловаться на то, как плохо на Гриффиндоре.

— Я правильно понимаю — ты просишь меня проклясть троих студентов на том основании, что они оскорбили род Малфоев? — спросил Гарри, вскидывая одну бровь.

Его восхитило, как эффектно это выходило у профессора Снейпа, и он непременно решил тоже этому научиться. Потребовалось всего два дня тренировок перед зеркалом.

Малфой сжал зубы.

— Они бы ничего не говорили про твою семью, если бы ты не начал возмущаться убожеству гостиной Гриффиндора, — строго сказала Грейнджер.

— Но там убого! — возразил, скривившись, Малфой.

— А после того, как тебя попросили заткнуться, ты сказал, что пожалуешься папочке, — теперь уже с явной насмешкой продолжила Грейнджер.

— Они не просили меня заткнуться, они сказали!..

— Так-так, — поднял руки Гарри, — хватит! У меня есть дела поважнее, чем слушать ваши распри. Малфой, из всего этого я понял только одно: ты совершенно не умеешь держать язык за зубами. Говори реже, молчи и слушай чаще, и проблем не будет.

— А ещё ты знал, что на него попытались напасть? — вдруг спросила Грейнджер. — Подкараулили в коридоре на третьем этаже. Не знаю, каким чудом, но там появились Фред и Джордж и спасли его.

— Меня могли убить! — воскликнул Малфой.

— Мне пришлось намного хуже, — возмутилась Гермиона, — я час успокаивала его истерику!

— Я не… е было никакой истерики! Заткнись, Грейнджер!

Гарри закатил глаза.

— Замолчите, а, — попросил он. — Во-первых, смерть тебе не грозила, Малфой. Во-вторых, принимаю твою благодарность за то, что я приставил к тебе близнецов. И в-третьих, постарайся не вести себя так вызывающе. Договорились?

Малфой сухо кивнул и отошёл от Гарри с выражением смертельной обиды. Грейнджер тяжело вздохнула.

— Я собиралась быть самой могущественной ведьмой своего поколения, а не нянькой избалованного ребёнка!

— Знаешь, Грейнджер, думаю, второе только поможет первому, — улыбнулся Гарри и направился в Большой зал на обед.

По дороге он думал о своей самой большой проблеме.

Сначала Гарри старался не замечать своих слабых способностей в колдовстве. У него не получались даже самые простейшие заклинания, которые он с лёгкостью выполнял весь прошедший год. Нет, он не отставал от однокурсников, но только по той причине, что все они были неподготовлены и ленивы.

Сам Гарри тренировался любую свободную минуту, тренировался больше всех, кроме, разве что, Грейнджер. Но при этом результат был таким же, как и у остальных, или — о, ужас — даже слабее.

«В чём дело?» — раздражённо спрашивал он у волшебников в своей голове.

— Не волнуйся, — отвечал Ри. — Мы видели, на что ты способен, тебе просто нужно привыкнуть к новой обстановке.

— Нужно привыкнуть к новой палочке, — добавлял Сев.

Вот оно. Гарри осенило. Он произнёс по очереди несколько заклинаний, и, как и в почти все предыдущие разы, ничего не произошло.

Гарри прислушался к своим ощущениям. Теперь он знал, что было не так. Не оставалось никаких сомнений: волшебная палочка его не слушалась.

«Это всё Олливандер! — в панике думал Гарри. — Помните, что он говорил про мою палочку? Она не выберет недостойного, не будет его слушаться!..»

— Успокойся! — прервал его поток мыслей Сев. — Палочка действительно не могла выбрать недостойного. И она выбрала тебя.

«Но она не слушается меня. Наверное, выбрала меня по ошибке. Она отказывается работать со мной. Я же чувствую это! Вы тоже, не так ли?».

— Гарри, мальчик мой, не стоит поддаваться панике, — вмешался Альб. - Бузинная палочка выбрала тебя, а это значит, что ты достоин её. Теперь осталось только научиться ею управлять, а для этого тебе не хватает немного больше уверенности. Если помнишь, такая палочка не признаёт волшебника, который над ней не главенствует.

Его мягкий тон и его уверенность успокоили Гарри, но не избавили от сомнений.

«Олливандер говорил, — подумал Гарри, — чтобы пользоваться такой палочкой, нужно быть выдающимся. А если… если я не такой? Тогда палочка не будет меня слушаться».

— Если бы ты не был, кхм… — тут Сев слегка замялся. — Если ты не удовлетворял требованиям палочки, она бы тебя не выбрала, и это очевидно. Проблема лишь в том, что ты не уверен в себе, в своих силах и в своём праве обладать такой палочкой. Исправишь это — и увидишь, как всё изменится.

Но легче сказать, чем сделать. Однако после этих слов Гарри окончательно полегчало, и он возобновил свои тренировки, пытаясь доказать и палочке, и себе, что он достоин.

Размышляя об этом, Гарри едва не заблудился, однако замечание Альба вернуло его к реальности.

- Мне кажется, ты свернул в сторону библиотеки. Не думай, что я не рад твоей тяге к знаниям, но еда тебе необходима, а в Большом зале уже стынет наверняка первоклассный обед. Надеюсь, там будет лимонный пирог, как мне хочется вместе с тобой его попробовать!

Таким образом, Гарри почти без приключений добрался до стола Слизерина и смог наконец приняться за еду. Однако и там от мыслей о проблемах было никуда не деться. Наблюдая за презрительными и неприязненными взглядами Панси и её шайки, Гарри с сожалением думал о том, что наладить отношения с однокурсниками у него так и не получилось.

Слизеринцы-старшекурсники, как правило, были заняты своими делами и редко обращали своё внимание на него, хотя и были в целом довольно благожелательны. А вот слизеринцы младших курсов никаких тёплых чувств к нему явно не испытывали. Гарри знал, что был способен это изменить, но гордость не позволяла искать общения с надменной Дафной, недалёкой Милисентой, злобной Панси, заносчивым, вечно отстранённым Блейзом и язвительным Теодором.

— Наконец-то почта, — шепнул кто-то за столом, и Гарри привычно поднял взгляд.

Разумеется, никаких писем он не ждал — не от кого было, но ему нравилось ежедневно наблюдать за кружащими над залом птицами. Каково же было его удивление, когда он заметил свою Змейку, сильно выделяющуюся на фоне остальных сов.

Приземлившись на плечо своего хозяина, она аккуратно уронила в его раскрытые ладони конверт. Гарри тут же его вскрыл и прочитал небольшое послание, написанное неровным почерком.

Дорогой Гарри, я знаю, что у тебя нет сегодня занятий после обеда, поэтому приглашаю тебя на чашку чая (полезно будет перед отработкой, да?). Если, конечно, ты захочешь. Хагрид.

Гарри спрятал письмо и задумчиво поковырялся вилкой в тарелке. Его несколько расстраивало отношение к нему лесничего после распределения. Нет, ничего такого не было… Но завидев издалека Гарри, Хагрид всегда смущенно улыбался, а потом куда-то непременно исчезал. А ведь с ним хотелось поговорить.

Гарри допил сок и принялся исподтишка разглядывать стол Гриффиндора — это вошло у него уже в привычку. Малфой гладил своего филина, вытаскивая из большой коробки разнообразные сладости. Ну, видно, родители (или, надо полагать, мать) всё-таки от него не отказались. Не то чтобы Гарри винил, если бы они это сделали — за одну неделю он с лихвой оценил периодическую невыносимость Малфоя.

«Надо будет обязательно поблагодарить Грейнджер», — решил он, вставая из-за стола и отправляясь в маленькую хижину, одиноко стоящую на опушке Запретного леса.

Именно в ней и жил Хагрид.

Гарри постучал в огромную дубовую дверь и услышал, как с другой стороны кто-то отчаянно скребётся и громко лает.

— Назад, Клык! — раздался зычный голос Хагрида.

Дверь приоткрылась, и за ней возникла внушительная фигура лесничего, который явно не без труда удерживал за ошейник огромную собаку.

— Привет, — несколько неуверенно улыбнулся Гарри, проходя в хижину.

Единственная комната была обставлена небогато — стол, несколько стульев и кровать. Всё, разумеется, большое, под стать великану, и даже собака, которая, однако, как и хозяин, выглядела куда опаснее, чем была на самом деле.

— Ты, это, чувствуй себя как дома… устраивайся, — ласково улыбнулся Хагрид. — Надо заварить чай. Не знал я, честно сказать, придёшь ты или нет, ты же…

— Я что? — спросил Гарри.

Слова Хагрида несколько уязвили его, хотя он сам не был уверен, почему.

— Ну, это ведь твоя первая неделя в Хогвартсе… — смутился Хагрид, и стало понятно, что дело не только в этом. — Наверное, тебе не до меня. К тому же, профессор Снейп тебе две недели отработки назначил… Слышал я, да.

— Как видишь, время для тебя я нашёл, — ответил Гарри и сел за стол.

Хагрид заварил чай, выставил на стол две кружки, а на тарелку — кексы. Причём видно было, что кексы такие засохшие, что их впору использовать как оружие.

— Я… это… чего узнать-то хотел. Как тебе Хогвартс? — спросил Хагрид, усаживаясь напротив Гарри.

— Так же здорово, как я и представлял, — честно ответил тот. — Замок потрясающе интересный, и библиотека здесь просто невероятная.

Хагрид задумчиво провёл по кустистой бороде.

— А люди как? Нашёл друзей, а?

— С этим пока не очень, — признался Гарри. — Но они мне и не очень нужны.

Хагрид грустно на него поглядел.

— Ты это зря, малыш, зря, я тебе говорю. Но ты не расстраивайся, ты обязательно найдёшь друзей. Хогвартс — он такой, да. Не можешь ты не найти. А как тебе факультет твой?

Гарри неопределённо пожал плечами и из вежливости попытался откусить кекс, чуть не сломав себе зубы.

— Некоторые к Слизерину не очень хорошо относятся, это правда, — сказал Хагрид. — Думают, мол, там только плохие люди учатся. Да и, честно сказать, слизеринцы сами это любят подтверждать, они такие. И проблем много приносят, тут тоже не поспоришь, часто других задирают. Меня вот, к примеру… Но что я тебе скажу, Гарри. Плохих факультетов не бывает, есть плохие люди.

Гарри задумчиво нахмурился. У него возникло стойкое ощущение, что за этими словами стоит кто-то другой — не Хагрид. А тот тем временем продолжал.

— На твоём факультете многие великие люди учились. Взять хоть, например, Мерлина… Да и другие были. Так что ты не расстраивайся и не обращай внимания, если про тебя что плохое начнут говорить. Ведь всё это неправда, Гарри, уж я-то знаю. Как в первый раз тебя увидел — так сразу понял. Особенный ты. И хороший.

Гарри кивнул, не в силах признаться, что всё плохое, что о нём говорят, — заслуженно им же, всё это — его рук дело. Ему вдруг стало так тепло, как не было всю предыдущую неделю. Он понял, что всё это время, находясь в Хогварсте, чувствовал себя ужасно одиноким.

Несколько минут они в тишине пили чай.

— Хагрид, а ты случайно не знаешь, сколько профессору Снейпу лет? — спросил Гарри, прерывая тишину.

— Э, — задумался лесничий, — по правде сказать, нет… Хотя, постой-ка, он же с твоими родителями учился, значит… дай-ка подумать… Тридцать один, должно быть.

Тут наивный взгляд Хагрида встретился со взглядом Гарри.

— Учился с моими родителями, значит?

— Ох, не стоило тебе это говорить, ох, не стоило…

Не успел Гарри поинтересоваться, почему Хагрид так думает, как тот воскликнул, указывая на окно:

— Смотри-ка, там… этот, Малфой!

Когда Гарри оглянулся, никакого Малфоя за окном уже не было, но в словах лесничего сомневаться не приходилось.

— Подожди, я сейчас! — с этими словами Гарри выбежал на улицу.

Спрятавшись под окном, сидел Малфой. Зрелище было настолько уморительным, что стоило больших трудов не рассмеяться. У Гарри это, к счастью, получилось, и он, сохраняя невозмутимый вид, сказал:

— Пошли внутрь.

— Ч-что? — удивился несколько смущённый Малфой.

— Я спокойно отнёсся к твоему решению проследить за мной и попытаться подслушать нашу невинную беседу с Хагридом, я не мешал тебе, но теперь — внутрь.

С этими словами Гарри взял Малфоя за запястье и почти насильно потащил в хижину. Хагрид, мягко говоря, выглядел удивлённым.

— Это Драко Малфой, он с Гриффиндора, сегодня попросился со мной к тебе в гости, но я не разрешил, подумал, он тебе не понравится. Ну, ты знаешь, к нему многие неприязненно относятся, а он так страдает от этого, ты бы знал! Ну да, иногда он говорит глупости всякие, но это от переизбыт… кхм… недостатка воспитания. А так он славный малый, честное слово! А скромный — жуть просто!

Гарри усадил ошарашенного Малфоя на стул.

— А я Хагрид, я здесь хранитель ключей вроде как, — улыбнулся Хагрид и встал со стула. — Сейчас я и тебе кружку достану, а ты, главное, не стесняйся… На Гриффиндоре, значит, учишься, да? И я там учился.

К счастью, занятый поиском чистой кружки Хагрид не заметил, какую рожу скорчил Малфой. А вот Гарри рожу Малфоя заметил, как заметил и раскрытый рот, явно готовый выплюнуть что-нибудь гадкое.

— Будь паинькой, — ласково прощебетал он, посмотрев на Малфоя своим третьим по злобности угрожающим взглядом.

Малфой сглотнул и, принимая из рук Хагрида кружку с чаем, пробормотал что-то, отдалённо похожее на благодарность.

— Говорю же — скромный, — улыбнулся Гарри, отчаянно принимаясь за вторую попытку откусить кекс.

— Знаешь, малыш, я начинаю восхищаться твоим планам по исправлению Драко Малфоя, — с улыбкой сказал Ри.

«О, это просто перевоспитание», — в ответ мысленно улыбался Гарри.

— Ты правда думаешь, что у тебя получится? — спросил Ри.

Тон его голоса был задумчив и печален.

«А почему нет? — удивлялся Гарри. — Он не плохой сам по себе, я… Я будто знаю, на что он способен, понимаете? Каким он может стать, если его просто подтолкнуть».

Альб растроганно хлюпал носом, Сев задумчиво хмыкал, а Ри тепло улыбался — Гарри каким-то образом научился чувствовать их эмоции, даже если они молчали.

Пока Хагрид рассказывал Малфою (просто очаровательно в своей искренности игнорируя его отвратительно кислый вид) про то, насколько прекрасен Хогвартс, а в особенности — Гриффиндор, Гарри взял кусок бумаги, лежавший под чехлом для чайника. Это была вырезка из газеты «Ежедневный Пророк».

Привлёк его внимание заголовок статьи и, прочитав её, Гарри поспешно спрятал лист в карман мантии. Он решил, что перечитает это позже и как следует поразмыслит над всем происходящим.

Тут дверь затряслась от стуков.

— Открыто! — крикнул Хагрид.

Дверь открылась и на пороге возникли две упитанные фигуры — не одинаковые, как близнецы Уизли, но всё-таки в чём-то ужасно похожие.

— Кребб и Гойл, проходите! — крикнул Гарри. — Хагрид, ты не возражаешь?

Лесничий почесал макушку.

— Нет, конечно, проходите все. Тут, конечно, тесновато, но места всем хватит.

Кребб и Гойл, неожиданно засмущавшиеся при виде Драко, вошли внутрь и уселись на краешке огромного стула, что стоял при входе.

— Поттер, мы тут, это, — начал Кребб.

— Мы дочитали, — продолжил Гойл.

— Молодцы. Вам есть что сказать по поводу прочитанного? — поинтересовался Гарри и быстро шепнул Хагриду и Малфою: — Я тут вроде как обучением и просвещением занимаюсь!

— А, ну ты молодец, Гарри, — задумчиво пробормотал Хагрид.

— Это же безнадёжно! — скривился Малфой.

Кребб и Гойл что-то невнятно шептали и переглядывались, явно надеясь на поддержку друг друга, и наконец Гарри это надоело.

— Ладно уж, отдыхайте пока, — смилостивился он. — Потом поговорим, а сейчас можете выпить чаю.

Хагрид как раз протягивал им обоим по кружке. Неожиданно в дверь снова постучали и даже подёргали за ручку — она открылась, показывая стоящую на пороге Гермиону Грейнджер, за спиной которой находились близнецы.

— А, вот ты где! — властно произнесла она, находя взглядом Малфоя. — Ты куда-то ушёл после обеда, и я подумала, что ты снова влип в неприятности. Я нашла Фреда и Джорджа, они сказали, что ты в порядке и следишь за Гарри около дома Хагрида. Я не знаю, как у них получается всегда знать, где ты, но неважно. Я сомневалась, что они говорят правду, поэтому притащила их с собой, на случай, если с тобой что-то случилось.

Она прекратила тараторить и обвела взглядом всех сидящих.

— Я Гермиона, кстати, Гермиона Грейнджер. Мне… можно войти? — с неожиданным смущением спросила она, поняв, насколько странным был её нежданный приход.

— Ещё одна Гриффиндорка, да? — с улыбкой воскликнул Хагрид. — Проходи, проходи… И вы, Уизли, приходите! — он повернулся к Гарри и сообщил: — Мы с Фредом и Джорджем давно знакомы. Каждый год приходится оттаскивать их от Запретного леса, а то они всё норовят туда попасть.

Молчащие близнецы обменялись улыбками.

— И мы тебя рады видеть, Хагрид. Начало года у нас не очень, — заговорил один из близнецов, безо всякого смущения проходя в комнату, — МакГонагалл назначила отработку за то, что мы принимали ставки, когда Гарри станет первым слизеринцем, с которого Снейп снимет баллы. А что у тебя? Никаких проблем с Пушком, ты нашёл, куда его пристроить?

Хагрид закашлялся и очень бурно покраснел — так, что даже борода этого не скрыла.

— Да, кхм, нашёл, конечно, — прохрипел он, пряча взгляд.

— Вот и ладненько, — улыбнулись близнецы. — А можно нам одолжить твоих кексов? Хотим кое-кого проучить, у нас есть пара идей…

— А почему у Кребба и Гойла в руках книга Марка Твена? — очень громко спросила Грейнджер, перебив Фреда и Джорджа, которые пускались в увлекательное объяснение своего плана.

— Они у нас вообще любители книг, — ответил Гарри. — Да, ребята?

— Д-да, — согласно закивали Кребб и Гойл.

— Правда? — с нотками сомнения в голосе произнесла Грейнджер.

— О, ещё какие! — подтвердил Гарри. — Жаль только, что они молчуны и не очень любят обсуждать прочитанное. Но, поверь, таких книжных червей — кроме тебя, конечно, — я ещё не встречал.

— Хм, — пробормотала Грейнджер. — Действительно жаль, что вам не нравится обсуждать прочитанные книги, потому что сама я к этому неравнодушна. Хотя, должна признать, безответственность героев Твена и их стремление к бродяжничеству мне не импонируют, и я бы не стала обсуждать с кем-нибудь эти книги. Меня больше вдохновляют произведения Жюля Верна. Их научное обоснование и изобретения, которые фигурируют в книгах, просто потрясающе! Вы читали?

Кребб и Гойл синхронно замотали головами.

— Это большая ошибка. Весьма большая. Напомните мне, чтобы я дала вам несколько его книг, я привезла их с собой, и, строго говоря, вовсе не зря — в библиотеке Хогвартса они отсутствуют!

Кребб и Гойл синхронно закивали головами.

А Гарри расплылся в счастливой улыбке, оглядывая всех присутствующих. Все присутствующие, правда, отчего-то от этой улыбки вздрогнули.