Пять в одном (джен)

Первые недели проходили слишком быстро, и у Гарри не было возможности как следует насладиться волшебным миром — тем, о котором он так долго мечтал и которого ждал с таким нетерпением. Уроки, домашние задания, чтение дополнительных книг («я же должен знать как можно больше!»), и, конечно, отработки у Снейпа.

Проходили они, однако, не у него, а у Аргуса Филча — злобного ворчливого смотрителя с явными садистскими наклонностями. Он заставлял Гарри то мыть полы в огромных залах, то перебирать картотеку школьных нарушителей за последние двести лет. И всё это, разумеется, без применения магии.

Гарри очень скоро пожалел о своём поведении на первом занятии Зельеварения. О декане Слизерина говорили многое. Он всегда заступался за слизеринцев, никогда не снимал с них баллы, редко назначал им отработки, а если и назначал, то никак не прилюдно. Зато с лихвой наказывал остальных. Студенты Гриффиндора, Рейвенкло и Хаффлпаффа его боялись, ненавидели и презирали.

Слизеринцы же его боготворили. У студентов самого нелюбимого в Хогвартсе факультета было много проблем с предубеждениями как преподавателей, так и детей; привилегий же у них было мало, но самой значительной из них был именно профессор Снейп. Каждый слизеринец знал, что декан всегда заступится за него, выгородит перед всей школой и преподавательским составом и, что бы ни случилось, не даст в обиду.

Каждый, кроме Гарри. Неприязнь к нему профессора Снейпа росла с каждой их встречей, с каждым взглядом за завтраком и ужином. Причём самого Гарри немало возмущала эта к нему взявшаяся ниоткуда неприязнь.

— Уверен, что она именно ниоткуда взявшаяся? — вкрадчиво спросил его Сев.

«Ты его защищаешь? — возмутился Гарри. — Это он буравил меня злым взглядом весь пир после распределения, он начал унижать меня на первом занятии…».

— Чего бы не случилось, если бы ты не опоздал, — возражал Ри.

«Он издевался надо мной! — стоял на своём Гарри. — И про знаменитость, про то, что я стремлюсь получить как можно больше внимания — это всё он начал! Что мне оставалось делать?».

Некоторое время волшебники в его голове молчали. Нарушил это молчание Сев.

— Подумать, — тихо и просто ответил он. — Просто подумать. Вспомнить всю свою клоунаду, которой ты так увлечён, и понять, что сложившееся у профессора Снейпа о тебе мнение вовсе не несправедливо.

Гарри молчал: не знал, чем ответить. Точнее — знал, что ответить ему нечем.

— Мы здесь все на твоей стороне Гарри, — продолжил Сев.

- Да, Гарри, мы все на твоей стороне, — вдруг вклинился в разговор Том, который уже давно не давал о себе знать и этим беспокоил остальных запертых в разуме Гарри волшебников.

— Заткнись, — устало произнёс Сев. — Мы на твоей стороне, и именно поэтому я прошу тебя чаще задумываться над своими поступками. Я не говорю, что профессор Снейп полностью прав… Но ты не можешь не признать, что у него были все причины, чтобы составить о тебе нелестное мнение. И если…

Он остановился. Никто не рискнул его перебить.

— И если, — продолжил он, — если ты хотя бы немного разбираешься в людях, ты сделаешь всё, чтобы это мнение поменять. Каким бы сложным делом это ни казалось.

Гарри стыдливо молчал, понимая всю справедливость сказанных слов. Теперь, глядя на прошедшие дни, на свои поступки и слова, он прекрасно осознавал, что если кто-то и невзлюбил его, то совершенно справедливо.

Проматывая раз за разом свой первый урок Зельеварения, Гарри всё больше стыдился своего поведения. Да, пусть профессор Снейп первым проявил неприязнь, но ведь в его, Гарри, силах, было заставить эту неприязнь исчезнуть. А вместо этого…

«И что это я так переживаю по поводу нелюбви ко мне когого-то профессора? — вдруг подумал Гарри. — Мало ли кого он ненавидит. Судя по тому, о чём говорит весь Хогвартс, ненавидит он много кого — вот, Невилла, например, к нему он особенно жесток».

Но всё же после нескольких занятий Гарри усомнился в своих словах. Да, Снейп ненавидел много кого, да, он был суров и язвителен, но именно это почему-то и вызывало расположение.

Именно к такой манере обучения привык Гарри. И интонации декана Слизерина, и его саркастические замечания, и его язвительные издёвки — всё это вызывало не страх, а восхищение.

Вот только не тогда, когда замечания и издёвки были направлены на самого Гарри — это выдержать было нелегко. И почти невозможно было относиться к этому спокойно, без ответного использования сарказма.

Тем временем, по школе поползло множество слухов. Близнецы Уизли даже хотели начать принимать ставки, как быстро Гарри станет первым слизеринцем, с которого профессор Снейп снимет баллы, однако об этом узнала профессор МакГонагалл.

После профессора Снейпа именно она вызывала больший страх у студентов. Но если Снейпа боялись и ненавидели, то МакГонагалл уважали. Было что-то в этой строгой и волевой ведьме, что оберегало её, по большей части, от насмешек даже слизеринцев.

Конечно, это не мешало некоторым из них называть её драной кошкой, когда она задавала слишком сложное домашнее задание. Именно кошка была анимагической формой МакГонагалл, которую она с блеском продемонстрировала на первом занятии первокурсников.

Гарри она нравилась, пожалуй, больше остальных преподавателей. В ней не было раздражающего добродушия профессора Спраут и визгливой восторженности Флитвика, а уж про Квиррелла и говорить не стоило — тот был жалкой, нелепой пародией на преподавателя. Хотя, конечно, временами требовательность профессора МакГонагалл прибавляла Гарри проблем.

Но и без того проблем было немало. Например, неотстающие от него Кребб и Гойл — Гарри пока не придумал, что можно сделать с этими идиотами. Так что он чаще всего избавлялся от них, давая задание прочитать ту или иную книгу. «Телохранители» были недовольны, но Гарри, приняв угрожающий вид, сумел их убедить.

Проблемой был и Малфой, который при любой удачной возможности бежал к Гарри жаловаться на то, как плохо на Гриффиндоре.

— Я правильно понимаю — ты просишь меня проклясть троих студентов на том основании, что они оскорбили род Малфоев? — спросил Гарри, вскидывая одну бровь.

Его восхитило, как эффектно это выходило у профессора Снейпа, и он непременно решил тоже этому научиться. Потребовалось всего два дня тренировок перед зеркалом.

Малфой сжал зубы.

— Они бы ничего не говорили про твою семью, если бы ты не начал возмущаться убожеству гостиной Гриффиндора, — строго сказала Грейнджер.

— Но там убого! — возразил, скривившись, Малфой.

— А после того, как тебя попросили заткнуться, ты сказал, что пожалуешься папочке, — теперь уже с явной насмешкой продолжила Грейнджер.

— Они не просили меня заткнуться, они сказали!..

— Так-так, — поднял руки Гарри, — хватит! У меня есть дела поважнее, чем слушать ваши распри. Малфой, из всего этого я понял только одно: ты совершенно не умеешь держать язык за зубами. Говори реже, молчи и слушай чаще, и проблем не будет.

— А ещё ты знал, что на него попытались напасть? — вдруг спросила Грейнджер. — Подкараулили в коридоре на третьем этаже. Не знаю, каким чудом, но там появились Фред и Джордж и спасли его.

— Меня могли убить! — воскликнул Малфой.

— Мне пришлось намного хуже, — возмутилась Гермиона, — я час успокаивала его истерику!

— Я не… е было никакой истерики! Заткнись, Грейнджер!

Гарри закатил глаза.

— Замолчите, а, — попросил он. — Во-первых, смерть тебе не грозила, Малфой. Во-вторых, принимаю твою благодарность за то, что я приставил к тебе близнецов. И в-третьих, постарайся не вести себя так вызывающе. Договорились?

Малфой сухо кивнул и отошёл от Гарри с выражением смертельной обиды. Грейнджер тяжело вздохнула.

— Я собиралась быть самой могущественной ведьмой своего поколения, а не нянькой избалованного ребёнка!

— Знаешь, Грейнджер, думаю, второе только поможет первому, — улыбнулся Гарри и направился в Большой зал на обед.

По дороге он думал о своей самой большой проблеме.

Сначала Гарри старался не замечать своих слабых способностей в колдовстве. У него не получались даже самые простейшие заклинания, которые он с лёгкостью выполнял весь прошедший год. Нет, он не отставал от однокурсников, но только по той причине, что все они были неподготовлены и ленивы.

Сам Гарри тренировался любую свободную минуту, тренировался больше всех, кроме, разве что, Грейнджер. Но при этом результат был таким же, как и у остальных, или — о, ужас — даже слабее.

«В чём дело?» — раздражённо спрашивал он у волшебников в своей голове.

— Не волнуйся, — отвечал Ри. — Мы видели, на что ты способен, тебе просто нужно привыкнуть к новой обстановке.

— Нужно привыкнуть к новой палочке, — добавлял Сев.

Вот оно. Гарри осенило. Он произнёс по очереди несколько заклинаний, и, как и в почти все предыдущие разы, ничего не произошло.

Гарри прислушался к своим ощущениям. Теперь он знал, что было не так. Не оставалось никаких сомнений: волшебная палочка его не слушалась.

«Это всё Олливандер! — в панике думал Гарри. — Помните, что он говорил про мою палочку? Она не выберет недостойного, не будет его слушаться!..»

— Успокойся! — прервал его поток мыслей Сев. — Палочка действительно не могла выбрать недостойного. И она выбрала тебя.

«Но она не слушается меня. Наверное, выбрала меня по ошибке. Она отказывается работать со мной. Я же чувствую это! Вы тоже, не так ли?».

— Гарри, мальчик мой, не стоит поддаваться панике, — вмешался Альб. - Бузинная палочка выбрала тебя, а это значит, что ты достоин её. Теперь осталось только научиться ею управлять, а для этого тебе не хватает немного больше уверенности. Если помнишь, такая палочка не признаёт волшебника, который над ней не главенствует.

Его мягкий тон и его уверенность успокоили Гарри, но не избавили от сомнений.

«Олливандер говорил, — подумал Гарри, — чтобы пользоваться такой палочкой, нужно быть выдающимся. А если… если я не такой? Тогда палочка не будет меня слушаться».

— Если бы ты не был, кхм… — тут Сев слегка замялся. — Если ты не удовлетворял требованиям палочки, она бы тебя не выбрала, и это очевидно. Проблема лишь в том, что ты не уверен в себе, в своих силах и в своём праве обладать такой палочкой. Исправишь это — и увидишь, как всё изменится.

Но легче сказать, чем сделать. Однако после этих слов Гарри окончательно полегчало, и он возобновил свои тренировки, пытаясь доказать и палочке, и себе, что он достоин.

Размышляя об этом, Гарри едва не заблудился, однако замечание Альба вернуло его к реальности.

- Мне кажется, ты свернул в сторону библиотеки. Не думай, что я не рад твоей тяге к знаниям, но еда тебе необходима, а в Большом зале уже стынет наверняка первоклассный обед. Надеюсь, там будет лимонный пирог, как мне хочется вместе с тобой его попробовать!

Таким образом, Гарри почти без приключений добрался до стола Слизерина и смог наконец приняться за еду. Однако и там от мыслей о проблемах было никуда не деться. Наблюдая за презрительными и неприязненными взглядами Панси и её шайки, Гарри с сожалением думал о том, что наладить отношения с однокурсниками у него так и не получилось.

Слизеринцы-старшекурсники, как правило, были заняты своими делами и редко обращали своё внимание на него, хотя и были в целом довольно благожелательны. А вот слизеринцы младших курсов никаких тёплых чувств к нему явно не испытывали. Гарри знал, что был способен это изменить, но гордость не позволяла искать общения с надменной Дафной, недалёкой Милисентой, злобной Панси, заносчивым, вечно отстранённым Блейзом и язвительным Теодором.

— Наконец-то почта, — шепнул кто-то за столом, и Гарри привычно поднял взгляд.

Разумеется, никаких писем он не ждал — не от кого было, но ему нравилось ежедневно наблюдать за кружащими над залом птицами. Каково же было его удивление, когда он заметил свою Змейку, сильно выделяющуюся на фоне остальных сов.

Приземлившись на плечо своего хозяина, она аккуратно уронила в его раскрытые ладони конверт. Гарри тут же его вскрыл и прочитал небольшое послание, написанное неровным почерком.

Дорогой Гарри, я знаю, что у тебя нет сегодня занятий после обеда, поэтому приглашаю тебя на чашку чая (полезно будет перед отработкой, да?). Если, конечно, ты захочешь. Хагрид.

Гарри спрятал письмо и задумчиво поковырялся вилкой в тарелке. Его несколько расстраивало отношение к нему лесничего после распределения. Нет, ничего такого не было… Но завидев издалека Гарри, Хагрид всегда смущенно улыбался, а потом куда-то непременно исчезал. А ведь с ним хотелось поговорить.

Гарри допил сок и принялся исподтишка разглядывать стол Гриффиндора — это вошло у него уже в привычку. Малфой гладил своего филина, вытаскивая из большой коробки разнообразные сладости. Ну, видно, родители (или, надо полагать, мать) всё-таки от него не отказались. Не то чтобы Гарри винил, если бы они это сделали — за одну неделю он с лихвой оценил периодическую невыносимость Малфоя.

«Надо будет обязательно поблагодарить Грейнджер», — решил он, вставая из-за стола и отправляясь в маленькую хижину, одиноко стоящую на опушке Запретного леса.

Именно в ней и жил Хагрид.

Гарри постучал в огромную дубовую дверь и услышал, как с другой стороны кто-то отчаянно скребётся и громко лает.

— Назад, Клык! — раздался зычный голос Хагрида.

Дверь приоткрылась, и за ней возникла внушительная фигура лесничего, который явно не без труда удерживал за ошейник огромную собаку.

— Привет, — несколько неуверенно улыбнулся Гарри, проходя в хижину.

Единственная комната была обставлена небогато — стол, несколько стульев и кровать. Всё, разумеется, большое, под стать великану, и даже собака, которая, однако, как и хозяин, выглядела куда опаснее, чем была на самом деле.

— Ты, это, чувствуй себя как дома… устраивайся, — ласково улыбнулся Хагрид. — Надо заварить чай. Не знал я, честно сказать, придёшь ты или нет, ты же…

— Я что? — спросил Гарри.

Слова Хагрида несколько уязвили его, хотя он сам не был уверен, почему.

— Ну, это ведь твоя первая неделя в Хогвартсе… — смутился Хагрид, и стало понятно, что дело не только в этом. — Наверное, тебе не до меня. К тому же, профессор Снейп тебе две недели отработки назначил… Слышал я, да.

— Как видишь, время для тебя я нашёл, — ответил Гарри и сел за стол.

Хагрид заварил чай, выставил на стол две кружки, а на тарелку — кексы. Причём видно было, что кексы такие засохшие, что их впору использовать как оружие.

— Я… это… чего узнать-то хотел. Как тебе Хогвартс? — спросил Хагрид, усаживаясь напротив Гарри.

— Так же здорово, как я и представлял, — честно ответил тот. — Замок потрясающе интересный, и библиотека здесь просто невероятная.

Хагрид задумчиво провёл по кустистой бороде.

— А люди как? Нашёл друзей, а?

— С этим пока не очень, — признался Гарри. — Но они мне и не очень нужны.

Хагрид грустно на него поглядел.

— Ты это зря, малыш, зря, я тебе говорю. Но ты не расстраивайся, ты обязательно найдёшь друзей. Хогвартс — он такой, да. Не можешь ты не найти. А как тебе факультет твой?

Гарри неопределённо пожал плечами и из вежливости попытался откусить кекс, чуть не сломав себе зубы.

— Некоторые к Слизерину не очень хорошо относятся, это правда, — сказал Хагрид. — Думают, мол, там только плохие люди учатся. Да и, честно сказать, слизеринцы сами это любят подтверждать, они такие. И проблем много приносят, тут тоже не поспоришь, часто других задирают. Меня вот, к примеру… Но что я тебе скажу, Гарри. Плохих факультетов не бывает, есть плохие люди.

Гарри задумчиво нахмурился. У него возникло стойкое ощущение, что за этими словами стоит кто-то другой — не Хагрид. А тот тем временем продолжал.

— На твоём факультете многие великие люди учились. Взять хоть, например, Мерлина… Да и другие были. Так что ты не расстраивайся и не обращай внимания, если про тебя что плохое начнут говорить. Ведь всё это неправда, Гарри, уж я-то знаю. Как в первый раз тебя увидел — так сразу понял. Особенный ты. И хороший.

Гарри кивнул, не в силах признаться, что всё плохое, что о нём говорят, — заслуженно им же, всё это — его рук дело. Ему вдруг стало так тепло, как не было всю предыдущую неделю. Он понял, что всё это время, находясь в Хогварсте, чувствовал себя ужасно одиноким.

Несколько минут они в тишине пили чай.

— Хагрид, а ты случайно не знаешь, сколько профессору Снейпу лет? — спросил Гарри, прерывая тишину.

— Э, — задумался лесничий, — по правде сказать, нет… Хотя, постой-ка, он же с твоими родителями учился, значит… дай-ка подумать… Тридцать один, должно быть.

Тут наивный взгляд Хагрида встретился со взглядом Гарри.

— Учился с моими родителями, значит?

— Ох, не стоило тебе это говорить, ох, не стоило…

Не успел Гарри поинтересоваться, почему Хагрид так думает, как тот воскликнул, указывая на окно:

— Смотри-ка, там… этот, Малфой!

Когда Гарри оглянулся, никакого Малфоя за окном уже не было, но в словах лесничего сомневаться не приходилось.

— Подожди, я сейчас! — с этими словами Гарри выбежал на улицу.

Спрятавшись под окном, сидел Малфой. Зрелище было настолько уморительным, что стоило больших трудов не рассмеяться. У Гарри это, к счастью, получилось, и он, сохраняя невозмутимый вид, сказал:

— Пошли внутрь.

— Ч-что? — удивился несколько смущённый Малфой.

— Я спокойно отнёсся к твоему решению проследить за мной и попытаться подслушать нашу невинную беседу с Хагридом, я не мешал тебе, но теперь — внутрь.

С этими словами Гарри взял Малфоя за запястье и почти насильно потащил в хижину. Хагрид, мягко говоря, выглядел удивлённым.

— Это Драко Малфой, он с Гриффиндора, сегодня попросился со мной к тебе в гости, но я не разрешил, подумал, он тебе не понравится. Ну, ты знаешь, к нему многие неприязненно относятся, а он так страдает от этого, ты бы знал! Ну да, иногда он говорит глупости всякие, но это от переизбыт… кхм… недостатка воспитания. А так он славный малый, честное слово! А скромный — жуть просто!

Гарри усадил ошарашенного Малфоя на стул.

— А я Хагрид, я здесь хранитель ключей вроде как, — улыбнулся Хагрид и встал со стула. — Сейчас я и тебе кружку достану, а ты, главное, не стесняйся… На Гриффиндоре, значит, учишься, да? И я там учился.

К счастью, занятый поиском чистой кружки Хагрид не заметил, какую рожу скорчил Малфой. А вот Гарри рожу Малфоя заметил, как заметил и раскрытый рот, явно готовый выплюнуть что-нибудь гадкое.

— Будь паинькой, — ласково прощебетал он, посмотрев на Малфоя своим третьим по злобности угрожающим взглядом.

Малфой сглотнул и, принимая из рук Хагрида кружку с чаем, пробормотал что-то, отдалённо похожее на благодарность.

— Говорю же — скромный, — улыбнулся Гарри, отчаянно принимаясь за вторую попытку откусить кекс.

— Знаешь, малыш, я начинаю восхищаться твоим планам по исправлению Драко Малфоя, — с улыбкой сказал Ри.

«О, это просто перевоспитание», — в ответ мысленно улыбался Гарри.

— Ты правда думаешь, что у тебя получится? — спросил Ри.

Тон его голоса был задумчив и печален.

«А почему нет? — удивлялся Гарри. — Он не плохой сам по себе, я… Я будто знаю, на что он способен, понимаете? Каким он может стать, если его просто подтолкнуть».

Альб растроганно хлюпал носом, Сев задумчиво хмыкал, а Ри тепло улыбался — Гарри каким-то образом научился чувствовать их эмоции, даже если они молчали.

Пока Хагрид рассказывал Малфою (просто очаровательно в своей искренности игнорируя его отвратительно кислый вид) про то, насколько прекрасен Хогвартс, а в особенности — Гриффиндор, Гарри взял кусок бумаги, лежавший под чехлом для чайника. Это была вырезка из газеты «Ежедневный Пророк».

Привлёк его внимание заголовок статьи и, прочитав её, Гарри поспешно спрятал лист в карман мантии. Он решил, что перечитает это позже и как следует поразмыслит над всем происходящим.

Тут дверь затряслась от стуков.

— Открыто! — крикнул Хагрид.

Дверь открылась и на пороге возникли две упитанные фигуры — не одинаковые, как близнецы Уизли, но всё-таки в чём-то ужасно похожие.

— Кребб и Гойл, проходите! — крикнул Гарри. — Хагрид, ты не возражаешь?

Лесничий почесал макушку.

— Нет, конечно, проходите все. Тут, конечно, тесновато, но места всем хватит.

Кребб и Гойл, неожиданно засмущавшиеся при виде Драко, вошли внутрь и уселись на краешке огромного стула, что стоял при входе.

— Поттер, мы тут, это, — начал Кребб.

— Мы дочитали, — продолжил Гойл.

— Молодцы. Вам есть что сказать по поводу прочитанного? — поинтересовался Гарри и быстро шепнул Хагриду и Малфою: — Я тут вроде как обучением и просвещением занимаюсь!

— А, ну ты молодец, Гарри, — задумчиво пробормотал Хагрид.

— Это же безнадёжно! — скривился Малфой.

Кребб и Гойл что-то невнятно шептали и переглядывались, явно надеясь на поддержку друг друга, и наконец Гарри это надоело.

— Ладно уж, отдыхайте пока, — смилостивился он. — Потом поговорим, а сейчас можете выпить чаю.

Хагрид как раз протягивал им обоим по кружке. Неожиданно в дверь снова постучали и даже подёргали за ручку — она открылась, показывая стоящую на пороге Гермиону Грейнджер, за спиной которой находились близнецы.

— А, вот ты где! — властно произнесла она, находя взглядом Малфоя. — Ты куда-то ушёл после обеда, и я подумала, что ты снова влип в неприятности. Я нашла Фреда и Джорджа, они сказали, что ты в порядке и следишь за Гарри около дома Хагрида. Я не знаю, как у них получается всегда знать, где ты, но неважно. Я сомневалась, что они говорят правду, поэтому притащила их с собой, на случай, если с тобой что-то случилось.

Она прекратила тараторить и обвела взглядом всех сидящих.

— Я Гермиона, кстати, Гермиона Грейнджер. Мне… можно войти? — с неожиданным смущением спросила она, поняв, насколько странным был её нежданный приход.

— Ещё одна Гриффиндорка, да? — с улыбкой воскликнул Хагрид. — Проходи, проходи… И вы, Уизли, приходите! — он повернулся к Гарри и сообщил: — Мы с Фредом и Джорджем давно знакомы. Каждый год приходится оттаскивать их от Запретного леса, а то они всё норовят туда попасть.

Молчащие близнецы обменялись улыбками.

— И мы тебя рады видеть, Хагрид. Начало года у нас не очень, — заговорил один из близнецов, безо всякого смущения проходя в комнату, — МакГонагалл назначила отработку за то, что мы принимали ставки, когда Гарри станет первым слизеринцем, с которого Снейп снимет баллы. А что у тебя? Никаких проблем с Пушком, ты нашёл, куда его пристроить?

Хагрид закашлялся и очень бурно покраснел — так, что даже борода этого не скрыла.

— Да, кхм, нашёл, конечно, — прохрипел он, пряча взгляд.

— Вот и ладненько, — улыбнулись близнецы. — А можно нам одолжить твоих кексов? Хотим кое-кого проучить, у нас есть пара идей…

— А почему у Кребба и Гойла в руках книга Марка Твена? — очень громко спросила Грейнджер, перебив Фреда и Джорджа, которые пускались в увлекательное объяснение своего плана.

— Они у нас вообще любители книг, — ответил Гарри. — Да, ребята?

— Д-да, — согласно закивали Кребб и Гойл.

— Правда? — с нотками сомнения в голосе произнесла Грейнджер.

— О, ещё какие! — подтвердил Гарри. — Жаль только, что они молчуны и не очень любят обсуждать прочитанное. Но, поверь, таких книжных червей — кроме тебя, конечно, — я ещё не встречал.

— Хм, — пробормотала Грейнджер. — Действительно жаль, что вам не нравится обсуждать прочитанные книги, потому что сама я к этому неравнодушна. Хотя, должна признать, безответственность героев Твена и их стремление к бродяжничеству мне не импонируют, и я бы не стала обсуждать с кем-нибудь эти книги. Меня больше вдохновляют произведения Жюля Верна. Их научное обоснование и изобретения, которые фигурируют в книгах, просто потрясающе! Вы читали?

Кребб и Гойл синхронно замотали головами.

— Это большая ошибка. Весьма большая. Напомните мне, чтобы я дала вам несколько его книг, я привезла их с собой, и, строго говоря, вовсе не зря — в библиотеке Хогвартса они отсутствуют!

Кребб и Гойл синхронно закивали головами.

А Гарри расплылся в счастливой улыбке, оглядывая всех присутствующих. Все присутствующие, правда, отчего-то от этой улыбки вздрогнули.