Бешеный Воробей

На вторую неделю Элиза с досадой обнаружила, что у нее появился конкурент: около камней, за которыми она раздевалась, крутился еще кто-то. Будь это дома, она не побеспокоилась бы - наверняка это кто-то из своих - но здесь, близ Маргита, мог ошиваться кто угодно. Палочка, как назло, осталась на берегу; сначала Элиза подумывала выбраться на берег с другой стороны, но, когда она подплывала, незнакомец заметил ее и уставился чуть было не в упор. Делать было нечего: остановившись на мелководье - так, чтобы уплыть в случае чего - она присмотрелась и...
- Лонгботтом? Ты?!
Ну да, Фрэнк Лонгботтом, загонщик Гриффиндора собственной персоной. Один, в мокрых после купания подштанниках, и явно не ожидавший ее увидеть.
- Л-лестрейндж! - он схватил полотенце, судорожно прикрывая бедра. - Ты... что здесь делаешь?
- Купаюсь, - холодно ответила Элиза. - А ты?
- Я... а, тоже. Отчаянная ты. Немногие девчонки будут плескаться тут даже около берега, а ты чуть не до самого края бухты доплыла, - Лонгботтом смущенно комкал полотенце. - Слушай, м... ты не могла бы отвернуться?
- Зачем?
- Мне надо одеться.
- Так одевайся.
- Но...
- У меня два брата, Лонгботтом, и я живу в одном доме с сыновьями крестной, - насмешливо приподняла брови Элиза. - Я знаю, как устроен мужчина. Где гарантия, что я отвернусь, а ты не врежешь мне Ступефаем?
Лонгботтом в ответ покраснел, как вареный рак; выдержав паузу, Элиза картинно вздохнула и отвернулась: в конце концов, быстрее оденется - быстрее уберется.
- Все, - шумно выдохнули у нее за спиной; она обернулась - Лонгботтом, уже в майке и брюках, путался в рукавах рубашки. - Сейчас, я уйду, и ты тоже сможешь...
Элиза не стала ждать - молча поднялась в воде и принялась выбираться на берег, плюнув на то, что на ней не было ничего, кроме повязки на бедрах и такой же повязки на груди. У Лонгботтома покраснели даже уши, глаза сделались по галеону, и он замер с наполовину застегнутой рубашкой, как соляной столп.
- На что уставился? - с вызовом спросила Элиза и потянула за ленту; волосы, чуть влажные, вьющиеся от морской соли, рассыпались из сложного узла по плечам и спине, и Лонгботтом завороженно уставился на них. Элизе это польстило: он не пялился на ее фигуру, как пялились бы другие мальчишки, но смотрел только на ее волосы - и иногда в глаза. - У тебя же прорва кузин, ты их после купания не видел?
- Видел, - выдавил Лонгботтом. - Но они купаются в купальных костюмах.
- Ах да, как и все воспитанные барышни. Я и забыла, - Элизе надоело его дразнить; она укуталась в подогретый предусмотрительной Дейрой плед, принялась подсушивать волосы и услышала вздох облегчения. - Если ты разболтаешь хоть кому-нибудь...
- Могила, - заверил ее Лонгботтом. - Меня же твои родичи живым закопают... или на тебе обженят, а у меня девчонка есть.
- Рыжая такая, с Хаффлпаффа. Боунс, кажется. Да, знаю, - Элиза зашла за камень одеться. - Не знаю насчет закопают или обженят, но что их удар хватит, если они узнают, что я была одна с парнем, да еще и раздетая - это верно. Хотя от того, чтобы кое-кого из сродничков хватил удар, она бы вовсе не отказалась.