Леса, полные пророчеств (гет)

Методичное тиканье секундной стрелки больших настенных часов, вероятно, должно было действовать на посетителей успокаивающе.

Современный офис в светлых тонах располагался в деловом магловском районе Лондона — вероятность натолкнуться здесь на кого-то знакомого сводилась к нулю.

Гарри Поттер сидел на небольшом кожаном диванчике и в нетерпении постукивал пальцами по коленям. Часы его не успокаивали, и он планировал, чем займется вечером.

Второй месяц лета перевалил за половину, и на горизонте Поттеру приветливо махал рукой очередной день рождения. По этому поводу в министерстве предлагали устроить званый ужин, но Гарри с ужасом отказался от такой чести. Устраивать цирк из своей жизни не хотелось — он достаточно натерпелся подобного отношения за прошедшие годы.

Гарри расслабился, когда вспомнил о Джинни: она предложила отметить его день рождения, как обычно, в «Норе»: устроить ужин в саду и праздновать до позднего вечера, а потом сидеть на качелях и любоваться звездами. Подобный сценарий ему понравился, да и в прошлом году день рождения не удался из-за суетливой подготовкой к свадьбе Билла и Неды и побега от Пожирателей Смерти. Отмечать праздник на Гриммо, 12 Гарри тоже не хотел. В особняке теперь витала аура умиротворения, умело создаваемая француженкой после рождения дочери, и нарушать ее шумным застольем ему не хотелось.

В целом, первые послевоенные месяцы протекали спокойно: Хогвартс, как он знал, восстанавливали усилиями всех желающих. Гарри выбрал другой путь: сразу же после того, как страсти майской битвы улеглись, он стал сотрудничать с Кингсли Бруствером и Авроратом. В министерстве Гарри Поттера теперь воспринимали серьезно — как единственного человека, способного рассказать о тайнах Волдеморта и просчитать стратегии поимки сбежавших бойцов из его войска. Работа захватила Гарри: он, наконец, с удовольствием применял собственные знания и умело их демонстрировал на практике. В засаде он уже насиделся, пока они с Роном, Гермионой и Ремусом искали крестражи.

Люпин тоже принимал активное участие в послевоенной миссии — работал с Кингсли и брал на себя задачу не только по обнаружению беглых Пожирателей Смерти, но и по объединению оборотней, пострадавших во время войны.

Много времени Гарри проводил у мистера и миссис Уизли, там же он часто видел и Гермиону. Их жизнь словно вернулась на круги своя и отдавала легкой ностальгией, но теперь — отныне уже точно — без призраков надвигающейся войны.

Несмотря на то, что работы в Аврорате было невпроворот, Поттер чувствовал — настала мирная жизнь. Им всем теперь дышалось намного легче, приятнее и радостнее. Погибших не вернуть — об этом Гарри сожалел каждый день. Самой близкой и тяжелой утратой оказался Фред Уизли, и Гарри каждый раз с замиранием сердца смотрел на Джорджа, когда они встречались в «Норе» или в доме Сириуса. Джордж после гибели брата целую пару месяцев смотрел на всех будто из-под невидимой пелены. Только недавно Гарри стал замечать: беспросветная боль, превратившая глаза Джорджа в темные льдинки, понемногу начала таять, уступая место чему-то другому.

Вздохнув, Гарри взглянул на стойку ресепшена, за которой сидела миловидная молодая девушка. Она улыбнулась Гарри, когда заметила, что тот рассматривает ее, но на сеанс так и не пригласила, хотя предыдущий клиент вышел из-за нужной двери несколько минут назад.

Он снова перевел взгляд на часы.

Гарри просыпался по утрам, понимая, что его теперь не беспокоят кошмары. Если раньше он мог спокойно уснуть только после того, как найдет точку с именем Джинни на карте Мародеров, то теперь перед сном он вслушивался в ее равномерное дыхание: Джинни, если они ночевали вместе, всегда засыпала раньше Гарри. Это стало его личной медитацией, говорившей, что все будет хорошо.

Так или иначе, жизнь после войны восстанавливалась, понемногу, медленно и осторожно. Люди, познавшие страх за близких, напряженное ожидание завтрашнего дня и столкнувшиеся с настоящими ужасами, только расправляли крылья и начинали дышать полной грудью. От ощущения, что Гарри был причастен к исцелению магического мира, на душе у него становилось тепло. Он искренне хотел сделать все возможное, чтобы сделать будущее для следующих поколений мирным и счастливым.

— Мистер Гарри Поттер, прошу вас, — девушка за стойкой улыбнулась, за секунду до этого взглянув на экран стационарного телефона.

Гарри открыл глаза и, сглотнув, быстро поднялся, чтобы проследовать в кабинет к доктору.

Тихо прикрыв за собой дверь, он словно испытывал опасение сделать что-нибудь не так: он впервые оказался в подобном заведении и ситуации. С магловскими врачами Гарри не общался очень давно — Дурсли, к счастью, даже не водили его на профилактические осмотры примерно с пятилетнего возраста.

— Добрый день, проходите.

В кабинете его ждал мужчина лет пятидесяти, с легкой сединой в каштановых волосах. Он протер очки в роговой оправе небольшой салфеткой и вновь надел их. Гарри остановился посреди кабинета, и доктор позвал его вновь:

— Можете присаживаться, мистер Поттер. Думаю, так вам будет удобнее.

— Здравствуйте, мистер Ноулз, — Гарри кивнул.

Опомнившись, он сделал пару шагов вперед, а затем опустился в кресло. Он заметил еще одни настенные часы — прямо за доктором, однако стрелки здесь двигались совершенно бесшумно.

— Слушаю вас, Гарри, — сказал он мягко и придвинул пальцами очки чуть ближе к глазам. — Как я понял, вам нужна консультация...

Доктор взглянул на пару листков бумаги, что лежали перед ним, а затем, вздохнув, откинулся в кресле, сделав легкий жест рукой, предлагая расслабиться и своему клиенту.

Гарри уселся глубже в кресле и попытался собраться с мыслями. Он, кажется, за последние несколько дней не раз тренировал речь и тысячу раз уверял себя, что разговор между ним и доктором останется в кабинете Ноулза. Но все равно по его спине уже поползли мелкие противные мурашки, и он почувствовал себя словно на сдаче С.О.В. Одно радовало — мистер Ноулз не был похож на Гризельду Марчбенкс, а та во время сдачи экзаменов весьма пощекотала Гарри нервы.

— Да, поэтому я и пришел, — Гарри сжал подлокотник кресла и вдавил пальцы в обивку, пытаясь нащупать фактурный узор и нить собственного повествования. — Дело в том, что один мой знакомый умер некоторое время назад, и при жизни я испытывал к нему... негативные чувства.

Гарри остановился на несколько секунд, оценивая обстановку. Доктор Ноулз положил руки на стол и внимательно посмотрел на Гарри поверх очков, чем слегка напомнил Альбуса Дамблдора.

— Честно говоря, я его терпеть не мог, — признался Гарри. — Но после его смерти я узнал: многое, что он делал и за что я не любил его, было для моего же блага.

Гарри говорил осторожно и медленно, боясь сказать что-нибудь лишнее. Обратиться к психотерапевту решил Гарри, но навела его на такую мысль Гермиона, когда они обсуждали, чем можно помочь Джорджу. Рон тоже понимал: если оставить брата без поддержки, тому грозит глубокая депрессия.

Предложенный Гермионой вариант обратиться к методам психотерапии сначала был отметен Роном как глупый и безнадежный. Когда подруга объяснила, что не всех, обратившихся к психотерапевту, называют сумасшедшими, Рон призадумался и обещал рассмотреть ее идею. Гарри к колдомедикам обращаться не хотел, а потому надумал посетить магловского доктора.

— А он был вам близок? — уточнил мистер Ноулз. — Насколько ваши чувства к нему преобладали над вашим долгом?

— Нет, этот человек был моим учителем в школе, — Гарри покачал головой, опустив на секунду глаза.

Он продолжал рассказ, описывая сложности отношений с Северусом Снейпом, не вдаваясь в детали связи между учителем и своими родителями.

Терапевт внимательно слушал, иногда делал пометки в большом настольном ежедневнике и периодически задавал уточняющие вопросы. Через некоторое время монолог превратился в беседу. Доктор вновь откинулся в кресле и даже снял очки.

— Вне всякого сомнения, тот человек — не просто далекий знакомый или случайный встречный. Его смерть имеет влияние на вас. Вы вполне можете испытывать чувство вины, которое все же мало чем обосновано.

— Тем не менее, оно, видимо, есть, — выдохнул Гарри с удрученным выражением лица. — Ни дня не прошло, как я не думал о том, что он погиб из-за меня.

Гарри внимательно рассмотрел свои ладони — еще раз за последние несколько минут. На лице терапевта мелькнуло удивление, когда он заметил, какую непростую ответственность пытается взвалить на себя его клиент. Мистер Ноулз призадумался, теряясь в догадках: а всю ли правду рассказывает Гарри Поттер?

— Я вижу, как ваши чувства навалились друг на друга, и вам следует с ними разобраться, — сказал психолог, взглянув быстрым взглядом в тетрадь с пометками. — Скорее всего, вам мешает именно неопределенность в отношениях с этим человеком.

— Может быть, — неуверенно сказал Гарри, следуя за нитью размышлений доктора. — Он умер, и теперь я не знаю, что к нему испытывать. Это странное ощущение, и я немного виню себя за это.

— За неопределенность в чувствах? — на лице терапевта мелькнула улыбка, и он слегка опустил голову, чтобы посмотреть на клиента поверх очков.

Гарри пожал плечами, в ответ тоже выдавив едва заметную улыбку. Уже сомневаясь, что обратился за помощью по верному адресу, он хотел уже распрощаться с психологом, как мистер Ноулз остановил его:

— Хорошо, Гарри, я понял вас, — он даже сделал легкое движение рукой, словно бы предлагая Поттеру присесть обратно в кресло. — Напомните, сколько времени прошло со смерти вашего учителя?

— Чуть больше двух месяцев.

— Хм, хорошо, — еще одна пометка в ежедневнике быстрой рукой психотерапевта. — А что бы вы, Гарри, хотели испытывать к нему в итоге?

Гарри призадумался, пытаясь отыскать в себе чувства, которые одолевали его при жизни Северуса Снейпа, особенно в последний год, когда он с друзьями скитался по лесам. От той жгучей ненависти, что съедала при одной мысли о бывшем зельеваре, после майской битвы и убийства Снейпа Волдемортом практически ничего не осталось. Гарри считал того предателем и винил в смерти Дамблдора, но воспоминания в омуте памяти дали на произошедшие события новый взгляд. Гарри понимал, что он сам и Северус Снейп были немного похожи — тем, что оказались лишь шахматными фигурами в большой игре одного их старого знакомого.

— Наверное, уважение, — сказал Гарри после некоторых раздумий. — И благодарность.

— Очень верно подмечено, Гарри — закивал мистер Ноулз, — эти чувства, бесспорно, должно испытывать к тому, кто учил вас чему-то. Я могу предложить вам одну практику. Она, вероятно, поможет разобраться с вашими чувствами.

Гарри взглянул в глаза доктору, спрятанные за линзами очков — так же, как и у него самого, и весь обратился во внимание.

— Возьмите чистый блокнот и в течение трех недель раз в день записывайте хотя бы один повод для благодарности этому человеку.

Терапевт проследил за реакцией Гарри — тот заинтересованно наблюдал за действиями доктора. Гарри кивнул, слегка прищурив глаза. Он не ожидал получить от психолога домашнее задание, да еще и ежедневно следовало тратить время на его выполнение. А ведь возвращаться в Хогвартс он не планировал! В памяти Гарри сразу всплыли минуты, как они с Роном путались в пергаментах, выполняя эссе по зельеварению — пожалуй, за это он точно не поблагодарит погибшего учителя. Уголки губ Гарри поднялись при воспоминании об учебе — и это не скрылось от внимательного взгляда терапевта.

— В начале и в конце практики, — сказал мистер Ноулз, — я попрошу вас написать не благодарность, а письмо, в котором вы опишете все ваши чувства, эмоции... Все, что хотите. Уделите этому час или два сегодня. Вы можете писать о любых чувствах и испытывать при этом любые эмоции. Просто принимайте их, дайте им быть.

— Это все? — решил уточнить Гарри, когда мистер Ноулз замолчал.

В ответ терапевт медленно кивнул, и Гарри отчего-то ощутил себя слегка обманутым, хотя все же понимал — волшебным образом его проблема не решится за один сеанс. Мистер Ноулз, впрочем, сомнений Гарри не разделял.

— Я не вижу потребности в психотерапии. Думаю, вы сами разберетесь, что вас беспокоит. Практика поможет расставить ваши мысли по местам, а время даст понять, справитесь ли вы сами или же нет. В любом случае, я желаю вам удачи, мистер Поттер.

Психолог улыбнулся и принялся складывать тоненькие папочки на своем столе в одну стопку.

— Вы можете связаться со мной и записаться на повторную консультацию в любой момент. Если, например, почувствуете, что не справляетесь с грузом ответственности самостоятельно, или вспомните что-то, о чем нам следует поговорить более детально.

— Мне все ясно, — в голове Гарри слова терапевта встали на свои места.

Он уверился: консультация, по признанию и самого доктора, не даст быстрых и единственно правильных ответов на вопросы. Только он сам может помочь себе прийти к решению, а для этого следует поднапрячься и разобраться, наконец, в отношениях с Северусом Снейпом, даже несмотря на смерть последнего.

С этими мыслями, задумчивый и слегка нахмурившийся, Гарри поднялся и засобирался.

— Знаете, доктор, еще у моего хорошего знакомого есть подобная проблема. У него недавно погиб брат-близнец. Что вы можете посоветовать?

Мистер Ноулз вздохнул, мысленно удивляясь, какой интересный посетитель к нему наведался.

— Наблюдать, — он чуть помедлил, прежде чем дать ответ. — Ему, возможно, будет необходима помощь. Не стесняйтесь предложить ее.

Гарри кивнул, а мистер Ноулз, подумав еще секунду, добавил:

— Ваш друг после подобной потери наверняка чувствует себя одиноко — особенно, если он был близок с братом. Берегите личное пространство вашего друга, но попробуйте дать ему веру в то, что он не одинок.

Тихое, едва скорбное молчание зависло в воздухе кабинета, оформленного в светлых тонах. Встав с мягкого кресла, Гарри почувствовал, что к нему словно вернулись остальные мысли, игнорируемые его сознанием на протяжении последнего часа, что он беседовал с доктором.

— Спасибо вам.

Гарри одернул футболку и, кивнув на прощание, медленно вышел из кабинета, замечая, как неприятно затекли ноги во время сеанса. Напоследок Гарри взглянул на стойку ресепшена и, уже почти выйдя на улицу, обернулся проводить взглядом большие стрелки настенных часов.

Гарри с удовольствием подставил лицо легкому ветерку, что приятно освежал в июльский теплый день. Пасмурное небо обещало дождь, но тучи всего лишь тяжелой завесой смотрели сверху на город без намека на спасительный ливень или хотя бы едва прохладную морось.

Несмотря на духоту, что окутала Лондон, Гарри с воодушевлением выпрямил спину и наполнил легкие большим количеством воздуха. Лето проникало под кожу и с наслаждением расправляло внутри теплые, заботливые крылья.

Ему уже хотелось взять чистый блокнот и начать первое письмо Северусу Снейпу. Гарри, удивившись самому себе, едва сдерживал слова, готовые вырваться наружу, и будто уже давно ждал возможности высказать все, о чем болела его душа в последнее время.

Сейчас Гарри верил, что он близок к завершению этой истории и, вероятно, к прощению бывшего учителя — как и самого себя.

В мире без войны ему жилось прекрасно, и даже посреди магловской улицы Гарри понимал: и его небольшая заслуга в этой умиротворенности и неспешности жителей Лондона все-таки тоже есть.

Это осознание делало каждое утро, когда Гарри просыпался без кошмаров, поистине бесценным и вселяло надежду на счастливое будущее, частью которого он уже являлся.