Леса, полные пророчеств (гет)

Так или иначе, они остались втроем. На следующий же день после того, как ушел Рон, им пришлось переместиться в другое место. Собирались они дольше обычного, словно в ожидании, что Рон вот-вот вернется, но этого не произошло.

Гарри и Люпин как могли подбадривали Гермиону, чтобы та не переживала так сильно из-за случившейся ссоры накануне, но она все равно выглядела уставшей и заплаканной. Впрочем, уже через пару дней насущные вопросы безопасности занимали ее мысли больше, чем уход Рона.

В лесах теперь дежурили егеря, и они решили перемещаться каждые несколько дней. Если вдруг стоянка окажется под угрозой раскрытия, они были готовы сорваться в одно мгновение. Каждый день то Гермиона, то Ремус обновляли защитные чары вокруг палатки, и Гарри успел выучить произносимые ими формулы. При наихудшем раскладе — если вдруг придется остаться одному — он сможет защитить себя хотя бы этим нехитрым набором заклинаний.

От холода спасались бесконечными чаепитиями по вечерам, но постепенно в местах, где они бывали, все чаще подмораживало землю. До первого снега оставались считанные дни, и лес уже казался им пустым и безжизненным.

Через некоторое время Гарри вдруг вспомнил о символе в виде треугольного глаза и вновь достал записи, предложив взглянуть на них Люпину.

Ремус долго рассматривал знак, нарисованный Гарри, и сравнивал его с начертанным символом в сборнике Барда Бидля.

— Да, они одинаковые, — подтвердил Ремус. — В книге его нарисовали намеренно. Мне тоже знаком этот символ...

Он пытался вытащить из памяти мысль, похожую на недавно забытое воспоминание, как вдруг обратил внимание на страницу книжки, где нарисовали таинственный символ.

— Смотри! — Ремус указал пальцем на заголовок и перевел его для Гарри: — «Сказка о трех братьях». Значит, символ — это и есть...

Люпин взял чистую бумажку, и, глядя в книгу, нарисовал линию, круг и заключил их в треугольник.

— Дары Смерти, — закончил Ремус.

— Что? — непонимающе спросил Гарри.

— О них говорится в сказке, Гарри, — пояснила Гермиона, сидевшая рядом.

С той секунды, как Ремус нарисовал символ сам, Гермиона поняла: его догадка, скорее всего, верна. На ее лице застыло отстраненное выражение, словно она обдумывала в данный момент сразу несколько вариантов развития событий.

— Старшая палочка, Воскрешающий камень и Мантия невидимости, — кивнул Люпин.

Гермиона взяла из рук Ремуса книгу, а затем прочитала Гарри историю, ради которой, судя по всему, Дамблдор и завещал Гермионе сборник сказок — сейчас она отчетливо увидела эту связь.

— Так эти знаки, — Гарри показал на треугольник, линию и круг, — означают Дары Смерти... из детской сказки?

— Да, — ответил Ремус без тени улыбки. — Некоторые верят в их существование до сих пор.

— Отец Полумны носил этот знак в качестве кулона.

— Отец Полумны? — спросил Люпин, чуть нахмурясь.

— Мистер Лавгуд, — сказала Гермиона.

Ремус снял очки и потер глаза.

— Ксенофилиус? Я слышал, он — знатный чудак. Стоит только пролистать его журнал! Не знаю, каким вестником правды теперь стал Лавгуд.

— Так сказал Тед Тонкс, — вспомнил Гарри разговор беглецов в лесу неподалеку от их палатки.

Ремус кивнул.

— Вполне возможно, что Лавгуд верит — Дары Смерти можно найти. Когда-то я читал книгу с более детальной информацией о Дарах Смерти— не просто детскую сказку, конечно. Еще в Хогвартсе, как я помню. Тогда перед выпускными экзаменами я хотел перечитать ее, но мне не удалось: книгу изъяли из библиотеки.

Гермиона возмущенно повела бровями: такое обращение с книгами казалось ей чем-то вопиющим.

— Кто изъял? — уточнил Гарри.

Ремус пожал плечами.

— Очевидно, директор, — легко сказал он.

— Дамблдор убрал книгу о Дарах Смерти из библиотеки Хогвартса?

— Скорее всего. Сейчас я уже не помню, о чем именно читал. Вероятно, Лавгуд знает больше. Хотя заявиться сейчас к нему в гости я считаю верхом безрассудства.

Повисло небольшое молчание, а затем Гарри решил поинтересоваться:

— А ты, Ремус, веришь в Дары?

Тот усмехнулся и откинулся на спинку стула.

— Я думаю, это лишь сказка, но не удивлюсь, если легенда основана на правде.

— Зачем же ты тогда искал и читал книги о Дарах?

— Это было в Хогвартсе, — улыбнулся Люпин. — Всего лишь научный интерес.

— Разве ты не хотел бы их найти? — задумчиво спросил Гарри, перебирая карандаш в руках.

Ремус вздохнул и переглянулся с Гермионой.

— В моей жизни есть вещи пострашнее смерти, Гарри, и они беспокоят меня с самого детства. А искать что-то из детских сказок — у меня попросту нет на это времени.

На лице Гарри застыло нечто, похожее на разочарование.

— Твой отец, да и Сириус тоже, не верили в правдивость тех сказок и уж точно не бросились бы на поиски Даров Смерти. На такое способен лишь Ксено Лавгуд.

— Понятно, — Гарри чуть усмехнулся, вспоминая необычную внешность отца Полумны и то, как он обратился к самому Гарри на свадьбе. — Но ведь Дамблдор нарисовал символ Даров Смерти в книге, которую завещал тебе, Гермиона. Он был уверен, что ты разгадаешь этот знак!

Гермиона все еще держала в руках сборник сказок.

— Я думаю, Гарри, Дамблдор хотел, чтобы мы сосредоточились на поиске крестражей.

Она вздохнула, и в палатке воцарилась тишина.

— Как я понял, Альбус завещал вам довольно странные вещи, — спустя несколько секунд сказал Ремус и встал чтобы налить всем троим по кружке вечернего чая. — Возможно, их загадка откроется когда-нибудь потом.

— Думаю, вы правы, — с ноткой грусти сказал Гарри.

Он расстроился, но виду не подал. Ему начинало казаться: любой путь, по которому они двигались, вел только к тупику, и тайна Даров Смерти, как и крестражи Волдеморта, останутся далекими от Гарри еще долгое время.

Но почему тогда лес так упорно заставлял Гарри обратить внимание на легенду из детской сказки?

* * *

Втроем им было комфортно: никто не боялся молчания или затянувшихся пауз; а обсуждения теперь происходили с максимальным вниманием каждого. Зачастую результатом ежедневных бесед становились исписанные листы бумаги с планами и стратегиями действий. Они перечисляли всевозможные места, где Волдеморт мог прятать крестражи, или же варианты, что им делать дальше.

Гарри спокойно наблюдал за тем, как Гермиона и Ремус общаются, часто передают друг другу различные книги и обсуждают неизвестные ему заклинания. Сам он в это время погружался в мысли и выстраивал теории о завещанных Дамблдором предметах. Люпин правильно высказался однажды: те были очень странными. Неизменно каждый раз Гарри возвращался к Дарам Смерти и задавался вопросом: хотел ли Дамблдор, чтобы Гарри догадался о них, и, возможно, если директор при жизни верил, что Дары существуют, он тем самым дал подсказку для Гарри, что именно поможет одолеть Волдеморта.

В попытках состыковать сновидения и знания о легенде Гарри предположил: Волдеморт тоже мог разыскивать Дары Смерти. Ему показалось, что странствия Волдеморта как-то связаны с поисками непобедимой Старшей палочки. Пока Гарри не представлял, как Волдеморт сможет ту найти, но если это произойдет — кажется, Том Риддл решит насущный вопрос о взаимодействии волшебных палочек с одинаковой сердцевиной.

Мысли мыслями, но в поисках меча Гриффиндора или другого орудия для уничтожения крестража они не продвинулись. Гермиона обнаружила в одной древней книге несколько сложных заклинаний, которые могли бы помочь уничтожить медальон. Они досконально изучили нужные абзацы в фолианте под замысловатым названием «Забытое и нерушимое: чары и зелья», а затем еще пару дней обсуждали, как применить заклятия. В палатке уничтожать крестраж — непрактично и глупо, но заниматься этим на улице нужно было с большой осторожностью.

Гарри настоял, что испробовать обнаруженные способы уничтожения медальона необходимо, и на рассвете одного из первых декабрьских дней они втроем вышли на улицу.

Крестраж Гарри держал у себя, Гермиона несла в руках книгу и сосредоточенно перечитывала нужную информацию, а Ремус шел впереди них с волшебной палочкой наготове, готовый отразить атаку в любой момент.

Они отошли недалеко и оказались перед небольшой поляной, свободной от деревьев и кустарников. Земля уже замерзла, но снега еще не было: весь лес казался серым неприглядным пятном.

Гермиона долго настраивалась: после изучения книги она выбрала три заклинания, которые могли подействовать на крестраж: первое обращало в прах то, из чего состоит предмет, без возможности обратной трансфигурации.

Сосредоточившись, Гермиона воскликнула, глядя в точности на медальон, лежавший перед ней на плоском камне:

— Rediro pulvis!⁽¹⁾

Из ее палочки полетела вспышка с серым, словно гранит, отсветом. Вспышка достигла медальона и потухла — заклинание словно всосалось внутрь крестража. Повторные попытки Гермионы успехом не увенчались. Она переглянулась с Гарри и Ремусом и отступила назад, понимая: древнее проклятие на крестраж не подействовало.

Второе заклинание взялся испробовать Ремус. Выбранное проклятие сжигало любую форму жизни и действовало даже на неодушевленные предметы, если в тех с помощью магии заключили частичку жизни. Заклятие казалось очень темным и мрачным — но, согласно книге, оно применялось и в медицине. Гермиона напрочь отказалась использовать его сама, хотя считала: именно оно может помочь уничтожить частицу души Тома Риддла в медальоне.

Ремус сам вызвался испробовать заклятие. Применение такой темной магии ему было неприятно: раньше таким заклинанием пользовались не только для помощи и исцеления, но и для умерщвления безнадежно больных. Ремус считал найденное проклятие ничем не лучше обычного смертельного заклинания.

Люпин подглядел в учебник, навел палочку на крестраж и, закрыв глаза на секунду, произнес:

— Adustus in terra⁽²⁾! — алый луч вырвался и понесся навстречу крестражу, а затем...

Ничего не произошло.

— Черт, и это не помогло!

Ремус покачал головой и подошел ближе — убедиться, что заклинание не повредило медальон. От крестража исходил лишь легкий дымок.

Гарри и Гермиона подошли и встали рядом с безрадостными лицами.

— А третье заклятие? — спросил Гарри, но Гермиона покачала головой.

— Я уже говорила, это опасно.

Проклятие, которое они обсуждали дольше всего и так и не пришли к общему мнению, действовало по принципу маховика времени. Оно позволяло отмотать время в заколдованном предмете назад, чтобы вернуть ему первоначальную и лишенную магии форму.

Люпин высказал мнение, что при использовании заклятия частица души Волдеморта может покинуть крестраж, но не будет уничтожена. В лучшем случае она вернется к Тому Риддлу, а в худшем — вселится в другой предмет или человека поблизости, что крайне опасно для самих Гарри, Ремуса и Гермионы.

— Но ведь нужно попробовать что-то еще, Гермиона! — сказал Гарри в нетерпении.

Он не выучил эти проклятия сам, да и Гермиона с Ремусом подглядывали в учебник во время их эксперимента. А вырвать книжку из рук Люпина и произнести темное заклинание с неизвестным результатом — такое мероприятие Гарри считал довольно безрассудным.

— Здесь много написано о зельях, — Гермиона показала на книгу. — Можно выбрать какое-нибудь и воспользоваться им, но...

— Но на это понадобится время, так? — уточнил Гарри, немного злясь — это происходило от безысходности.

— Пара месяцев, возможно, — ответила Гермиона тише, чтобы не раздражать Гарри еще больше.

— Месяцев? — громко воскликнул Гарри, а затем повернулся к медальону и, взмахнув волшебной палочкой, крикнул: — Редукто! Депульсо! Редукто!!!

Камень, где лежал медальон, взорвался с оглушительным треском, и секундой позднее каменная крошка осыпала их троих с головы до ног. Целехонький крестраж лежал среди обломков, поблескивая в свете дня и словно ухмыляясь живой частичкой внутри себя.

Гарри замахнулся палочкой, чтобы использовать еще какое-нибудь разрушающее проклятие, но Люпин перехватил его руку.

— Стой, я слышу чьи-то голоса, — тихо и быстро сказал он.

Они поневоле пригнулись, чтобы скрыть свое местоположение. Голые ветки кустарников и замерзшей травы не служили достойным убежищем, и припасть к земле стало лучшим решением в их ситуации.

Пригнувшись, они обратились в слух: Люпин, полагаясь на обостренное чутье, усиленно сканировал взглядом окружающий их лес: он пытался понять, откуда ждать неизвестных гостей.

— Что там? — донесся до них чей-то громкий, басовитый голос.

— Вспышки какие-то были, как будто от заклинаний, — ответил второй человек: голос его был чуть тише и совсем невнятный, словно он что-то жевал.

Кто бы это ни был, их было двое. Они стояли по другую сторону поляны рядом с тропинкой. Гермиона не заметила этого при выборе места для уничтожения крестража, поэтому сейчас чертыхнулась несколько раз, мысленно себя поругав.

Люпин привстал, чтобы разглядеть путников. Лихорадочно он пытался сообразить, действуют ли защитные заклинания на то место, где они находились.

— Может, свет так блеснул. Кто знает, ну вроде тихо тут, да?

— Угу, — промычал его собеседник.

Ближе подходить они не стали и вернулись обратно на лесную тропинку, а затем ушли в противоположном направлении.

— Похожи на егерей, — негромко сказал Ремус, выпрямляясь. Затем он навел палочку в ту сторону, куда ушли неизвестные волшебники: — Гоменум Ревелио.

Заклинание показало, что местность пуста: те двое ушли достаточно далеко.

— А если бы кто-то из них догадался использовать такое же заклинание? — отдышавшись, спросил Гарри.

Появление незнакомцев успокоило его желание выплеснуть раздражение на крестраж, и теперь Гарри рассуждал более трезво.

— Они бы нашли нас, конечно, — ответила Гермиона, поднимаясь с помощью руки, которую предложил ей Гарри, а затем она заклинанием очистила их троих от каменной пыли.

— Наша защита работает, — сказал Люпин, опустив волшебную палочку.

Последние несколько секунд он проверял, если ли прорехи в установленных ими сигнализациях. Ремус вздохнул:

— Вероятно, мы подошли слишком близко к границе действия защитных заклинаний.

— А кто-то не совсем сладил с эмоциями и вызвал магический всплеск, — Гермиона с укором посмотрела на Гарри.

Поттер кивнул, признавая свою вину.

— Извини.

— Мы не знаем, какой след имеют те два проклятия, что мы использовали, — размышлял Люпин.

Он подошел к медальону, целому и невредимому, лежащему среди осколков и песка. Гарри присел рядом, с ненавистью и отвращением смотря на крестраж.

— Есть ли смысл использовать зелья? — тихо спросил Гарри, поднимая цепочку с медальоном.

Он не требовал ответа от друзей и понимал: для уничтожения крестража нужна магия посильнее.

— Я проверю список того, что нужно для этих зелий, — сказала Гермиона.

Они засобиралась обратно в лагерь и дошли быстрее, чем рассчитывали: не терпелось убедиться, что палатка по-прежнему надежно укрыта от чужих глаз.

Остаток дня они обсуждали утреннее происшествие и опять спорили о неиспользованном заклинания. Оно, согласно книге «Забытое и нерушимое: чары и зелья», поворачивало время вспять в заколдованном предмете и возвращало его в исходное состояние.

«Evertum tempuris⁽³⁾» — всего лишь два слова, но у них так и не хватило духу свернуть время в медальоне Салазара Слизерина. Интуитивно они понимали возможные последствия от освобождения из крестража части души Волдеморта.

Гарри Поттер после долгих обсуждений наконец согласился с Гермионой и Люпином: риск самому стать крестражем, что могло произойти при худшем развитии событий после применения заклинания, ему был не по нраву.

* * *

Ремус Люпин не лгал: крестраж действовал на эмоции и настроение всех, кто хранил его рядом с собой. Рон Уизли слишком близко к сердцу принял эти слова, когда домыслил, что это было сказано в укор именно ему. Но Ремус знал, насколько он сам подвержен влиянию медальона с частицей души Тома Риддла.

Ночные дежурства у палатки давно стали рутинной задачей, которую они выполняли только из соображений безопасности. Ночи стояли морозные, и часто Гарри с Люпином дежурили по очереди, не пуская Гермиону нести вахту одну. Та сначала пробовала идти против мнения друзей, но затем мирно соглашалась и благодарила за проявленную заботу всякий раз, когда один или другой уходили поздним вечером из палатки на улицу.

Ремус в беседе с Гарри как-то признался, что ему снятся странные сны: яркие, наполненные смыслом и тесно пересекающиеся с жизнью самого Люпина.

В видениях Ремус наблюдал искаженные события прошлого: часто он видел роковую битву в Министерстве магии, где его лучший друг, Сириус Блэк, погибал от руки Беллатрисы Лестрейндж. Нимфадора Тонкс в его сне оставалась в живых, хотя в реальной жизни именно она пала в тот злополучный вечер от лихого убивающего проклятия, выпущенного собственной теткой.

Сердце Ремуса разрывалось: иногда утром он не мог вспомнить, кого именно потерял в Отделе тайн тогда, в июне девяносто шестого: Сириуса или Нимфадору.

Его сны были наполнены и другими картинками, где он будто подсматривал за своей жизнью, но будто из параллельной вселенной. Люпин видел, как Тонкс выживает и все же становится важной частью его жизни. Как-то раз Ремус проснулся с улыбкой на лице: только что во сне он видел, как у него рождается сын, а его матерью была Дора. Ремус настолько обрадовался, что рассказал о рождении сына Гарри Поттеру и попросил его стать крестным отцом малышу.

Затем Люпин проснулся и увидел перед собой серые деревья да грязную, чуть обветшалую палатку. На пару секунд он даже пожалел, что его — лишь вымысел: там он был любящим мужем и отцом, а здесь — лишь оборотнем, кто видел смысл жизни в том, чтобы помочь Гарри Поттеру выиграть войну.

Однажды ночью Люпин, вглядываясь в темное пространство окружающего леса, снова ненароком задремал, и ему привиделось еще кое-что.

Это было похоже на воспоминание: Ремус четко ощущал происходящее вокруг: он решил остаться на ночь в доме Сириуса после очередного собрания Ордена Феникса, и поздно вечером в особняке появился Альбус Дамблдор.

Он сообщил, что хочет переговорить с Ремусом наедине. Сириус любезно уступил им кабинет, но когда они остались вдвоем, Дамблдор предложил Люпину трансгрессировать для беседы в Хогвартс. Ремус искренне удивился, но спорить с директором школы не стал, и уже через минуту они материализовались в кабинете Дамблдора. Будучи подростком, Ремусу всегда было интересно разглядеть во всех деталях кабинет директора, но лишь в возрасте тридцати трех лет его мечта стала реальностью, когда по приглашению Альбуса он стал преподавателем в Хогвартсе.

— Ремус, — обратился к нему Дамблдор, усаживаясь в кресло. — Прежде всего, я хотел бы уточнить об успехах в миссии, порученной тебе Кингсли?

— Пока безрезультатно, — ответил Ремус, задумавшись на секунду. — Банда Фенрира Сивого практически неуловима.

— Да, вынужден с этим согласиться, — вздохнул директор.

Люпин заметил, как у Дамблдора на одной руке потемнели пальцы. Захотелось поинтересоваться, что случилось, но Ремус не успел.

— Ты рад вновь очутиться здесь? — спросил Альбус.

— Хогвартс для меня — второй дом. Благодаря вам учеба в школе стала реальностью для меня, и это бесценно.

— Я счастлив, что подарил тебе эту возможность. Ты стал способным магом.

Ремус чуть улыбнулся, слегка смутившись от неожиданной похвалы.

— Смею ли я надеяться, что в минуту опасности ты встанешь на защиту Хогвартса?

— Безусловно, Альбус, — без тени сомнения ответил Люпин. — Я буду защищать школу и всех ее учеников.

— Я рад это слышать, — нечто похожее на облегчение послышалось в голосе Дамблдора. — Однако сейчас я хотел попросить тебя о другом.

Ремус обратился в слух и слегка сжал в нетерпении подлокотники кресла, где он сидел.

— Речь пойдет о Гарри Поттере. Я поручил ему одну миссию, и я хочу, чтобы ты помог ему, — Дамблдор внимательно посмотрел на Люпина, а затем продолжил. — Вне всякого сомнения, мы знаем, что Гарри — тот, кому предстоит свергнуть Тома Риддла. Но в одиночку ему будет нелегко справиться.

— Да, я понимаю, — медленно кивнул Ремус.

— Предвижу твои вопросы… Я прошу об этом именно тебя, потому что считаю верным и надежным человеком, Ремус.

— Спасибо, Альбус.

— Ты близок для Гарри, поэтому он сможет довериться тебе в случае необходимости.

Люпин нахмурился, вспомнив о Сириусе.

— Не стоит забывать, что у Гарри есть друзья и крестный отец. Они не бросят его в борьбе с Волдемортом.

— Думаю, присутствие Сириуса Блэка в этой миссии может скорее навредить, чем принести пользу.

— Но он участвовал во многих операциях Ордена, — попробовал привести разумные доводы в пользу друга Люпин.

Дамблдор вздохнул, словно заранее подготовился к подобному спору.

— Сириус слишком эмоционален. Он больше годится для оперативной работы, чем и занимается в Ордене — дел у него предостаточно. К тому же, миссия довольна опасна. Мы оба знаем, как Гарри может рисковать собой, если его близким угрожает опасность.

Люпин опустил взгляд, вспомнив схватку в Отделе тайн. Когда Поттер увидел, что его крестный чуть не погиб, он безрассудно бросился в погоню за Беллатрисой Лестрейндж. В минуту ярости Гарри оставил друзей и подверг их опасности.

Более того, Ремус понимал: он сам, хоть и важен для Гарри, не несет для него особой ценности и трепета. Они, конечно, сдружились, но отношения с крестным для Гарри были намного важнее.

Теперь же рядом с Сириусом находилась Флер. Судя по всему, Дамблдор не забыл об этом факте и понимал: Делакур благотворно влияет на потомка старинного и могущественного рода. А его, Ремуса — оборотня, в одиночестве коротающего свои дни, было не жалко отправить в опасную миссию, пусть и под предлогом помощи Избранному.

— Не забывай, друзья мистера Поттера также последуют за ним, — тем временем продолжал Дамблдор. — В мисс Грейнджер я уверен. Она уже пообещала Гарри быть рядом — и она сдержит свое слово. Рон Уизли отличается более несдержанным характером, и, возможно, именно ты внесешь баланс в их отношения.

Ремус нахмурился и исподлобья смотрел на директора. Тот, хоть и занимал привычное для директора место, уже не казался Люпину венцом могущества и гарантией безопасности. Дамблдор выглядел болезненно, и Ремус никак не мог отделаться от этой мысли.

— Конечно, Альбус, — сказал Ремус спустя пару минут молчания. — Я помогу Гарри и отправлюсь с ним, если так потребуется.

— Хорошо, — кивнул Дамблдор и приподнялся. — Я думаю, Гарри придется нелегко, и он будет взаимодействовать с очень темной магией. А ты, Ремус, отличный учитель.

— Был, — поправил Люпин.

— Поверь мне, хороших и достойных преподавателей очень мало. Ты — один из них.

— Я рад это слышать, правда, — Ремус тоже встал, понимая, что разговор движется к завершению.

Дамблдор повернулся к хрустальным ящикам и несколько секунд разглядывал что-то в его глубинах, задумавшись. Ремус на мгновение решил: директор забыл о нем.

— Время все расставляет на свои места совершенно правильно, Ремус, — сказал вдруг Дамблдор. — Одного я не могу себе простить — что не смог уберечь Лили и Джеймса в ту роковую ночь.

Ремус сморщился. Воспоминания о гибели друзей всегда причиняли ему боль.

— В ту ночь ты, как и Гарри, лишился разом всякой поддержки. Все твои друзья сгинули, поэтому я рад, что теперь с ним останешься и ты, и Сириус. Беречь и защищать Гарри — это малое, чем мы можем отплатить Лили и Джеймсу за их жертву.

Ремус вздохнул и согласился:

— Да.

Альбус Дамблдор повернулся к нему, взглянув из-под очков прямо в глаза Люпину.

— Мне нужны гарантии, Ремус, что о моей просьбе никто не узнает. Даже Сириус Блэк или сам Гарри Поттер, — строго сказал Дамблдор.

— Конечно, — Ремус чуть задумался перед ответом, но, разумеется, он уже принял условие Дамблдора.

Они пожали друг другу руки. Люпин даже ожидал, что вот-вот их двоих окутает легкая серебряная нить волшебства, сковывающего двух людей Непреложным обетом, но этого не произошло.

— Что ж, Ремус, я был рад с тобой побеседовать, — сказал Дамблдор. — К сожалению, я не смогу проводить тебя сейчас обратно в дом на площади Гриммо, но я сообщу Минерве, чтобы она открыла для тебя камин.

Люпин кивнул.

— До свидания, Альбус.

Ремус повернулся и сделал несколько шагов в сторону выхода, но задержался перед небольшим спуском, ведущим с верхнего уровня кабинета на нижний. Он поневоле залюбовался многочисленными портретами — ими были увешаны все стены. На пару секунд он задумался о великой истории Хогвартса: им правили большое количество сильных волшебников. И Альбус Дамблдор, несмотря на нездоровый вид и преклонный возраст, действительно был величайшим магом, что знал Люпин.

— Ремус? — послышался голос директора сзади.

Он обернулся, и увидел, как Дамблдор, сняв очки, смотрит на него. Альбус взмахнул здоровой рукой и произнес:

— Обливиэйт.

* * *

Ремус проснулся.

Он, кажется, около минуты просто смотрел перед собой и собирался с мыслями.

На душе отчего-то было отвратительно. Ремус поморщился: цепь с медальоном тянула вниз, и он, подумав пару секунд, снял с себя крестраж.

Давящее чувство в груди не проходило, и Ремус нахмурился, когда сильнее сжал медальон в руке.

Он не понимал: то, что он сейчас увидел — всего лишь сон или забытое однажды воспоминание?

Если разговор с Дамблдором произошел на самом деле, то для чего Альбус стер ему память? Ответ лежал на поверхности. Люпин быстро вспомнил слова директора из видения: ради гарантии, что Ремус не расскажет Сириусу о просьбе Дамблдора и придет на помощь Гарри Поттеру.

Значит, Дамблдор не доверял Люпину до конца, хотя он пообещал, что сохранит их разговор в тайне. Или, возможно, старый профессор пожалел, что попросил о помощи Ремуса? Почему не воспользовался магией, чтобы скрепить их договоренность? Непреложный обет позволил бы... Ах, нет.

Ремус покачал головой, обрывая последнюю мысль. В видении Альбус уже был нездоров. Как помнил Люпин, так он выглядел незадолго до смерти. Выходит, Дамблдор предвидел свою возможную кончину и знал, что обет будет разрушен с момента его смерти: чары в этом случае действовали по аналогии с Заклятием доверия.

Вопросы не кончались. Ремус лихорадочно обдумывал и прогонял в мыслях увиденное во сне. Какова вероятность, что видение показало ему собственное прошлое? Трудно поверить, как легко Дамблдор распорядился разумом другого человека. С другой стороны, у Альбуса были причины стереть ему память.

Ремус сжал в руке цепь с медальоном, и ему в голову вдруг пришла идея: может, видение возникло из-за крестража? Волдеморт ненавидел Дамблдора, и, возможно, частичка души Риддла жаждала унижения и оскорбления его памяти.

А если же нет? В таком случае у Ремуса оставался один вопрос: если Альбус Дамблдор стер воспоминание об их встрече, то как Люпин сам решил помочь Гарри в миссии с уничтожением крестражей? Что послужило отправной точкой, где Ремус вдруг понял: предложить ребятам помощь будет отличной идеей?

Эта мысль, помнится, возникла у него словно из ниоткуда. Однажды утром, после обсуждения в Ордене побега троицы друзей со свадебного вечера Уизли, Ремус решил во что бы то ни стало найти их. Даже если Сириус готов был броситься Гарри на помощь, только Ремуса на самом деле ничего не держало от того, чтобы скрыться вместе с золотым трио. У Блэка была Флер, и она ждала ребенка. Ремус понимал: его друг примет верное решение и поставит свою семью превыше сомнительного путешествия для исполнения неизвестной миссии, порученной Дамблдором ребятам.

Альбус Дамблдор... Ремус еще раз нахмурился, вспомнив сновидение. Ему не хотелось верить, что это проделки крестража, жаждущего обратить Люпина против Дамблдора. Слишком много совпадало с реальностью, но представить, что директор Хогвартса внедрил в его голову идею помощи Гарри, а потом стер Ремусу память, было тоже нелегко. И тогда Люпину становилось не по себе: что же еще мог скрывать Альбус Дамблдор? Какую игру вел старый волшебник, когда понял: его конец близок?

Из потока мыслей Ремуса вырвал Гарри Поттер.

— Доброе утро, Рем, — он подошел и встал рядом. — Что-то случилось?

Люпин встряхнул головой.

— Все в порядке.

— Пойдем, Гермиона уже кофе сварила, — позвал его Гарри.

Люпин усмехнулся.

— Она же знает, что я варю его лучше.

Гарри пожал плечами, улыбнувшись.

— Послушай, Гарри, — позвал Поттера Ремус. — Могу я задать вопрос?

Гарри остановился.

— Да, конечно.

Люпин сомневался около минуты, взвешивая свое решение, но потом все же спросил:

— Перед тем, как сбежать, твои друзья обещали быть с тобой, что бы ни случилось?

Улыбка с лица Поттера исчезла, и он призадумался. Гарри словно погрузился в прошлое, вспоминая последние летние деньки на свободе, когда он с Роном и Гермионой отдыхали в «Норе». Подготовка к свадьбе Билла, его собственный день рождения, прибывший Скримджер для оглашения завещания Дамблдора... Все словно смешалось в одно мгновение сейчас в его мыслях, но перед глазами Гарри все же всплыл один разговор.

— Гермиона перед моим днем рождения сказала, что пойдет за мной до конца, — вспоминая их беседу, сказал Гарри. — Иногда я размышляю, почему она не уходит, почему остается здесь, со мной и с тобой... Ей приходится тяжелее, и она всегда много берет на себя...

Ремус вздохнул, соглашаясь с последними словами Гарри. Он всегда был о Гермионе именно такого мнения.

— И тогда я вспоминаю тот разговор, — продолжил Гарри. — Ее твердое решение и обещание, идущее от сердца — вот почему она со мной. Но не загнал ли я ее в ловушку?

Он посмотрел на Ремуса. Ожидал ли он от него какого-то ответа, Гарри не знал сам.

— И, знаешь, сейчас я понял, что Рон... — Гарри осекся на пару секунд, потому что старался до сих пор не вспоминать ссору с лучшим другом. — Рон не давал мне такого обещания, да я и не просил его об этом. Он знал, что так надо, и просто был готов пойти за нами, как в прежние времена. Или же Рон пошел за Гермионой, не желая оставлять ее...

— Но он оставил, — сказал Ремус охрипшим голосом. Он прокашлялся. — Я думаю, если бы Рон мог найти нас, он бы попытался. Ведь его нет в Хогвартсе?

Люпин замечал, что Гарри по вечерам рассматривает Карту Мародеров. Возможно, искал на ней знакомые имена — друзей и однокурсников. Ремус тоже хотел бы взглянуть на карту, но повода попросить ее у него не находилось. Гермиона тоже не интересовалась, зачем Гарри вглядывается в карту, но лишь иногда понимающе вздыхала, когда заставала его за этим делом.

— Нет, хотя я ждал, что он вернется в Хогвартс, — ответил Гарри. — Ему можно больше не скрываться — его не разыскивают, в отличие от нас троих.

Да, Ремус тоже оказался в безвыходном положении, ведь его личность была рассекречена, когда они сбежали из Министерства магии в сентябре. Люпин мог вернуться в особняк на площади Гриммо, но тогда он будет вынужден скрываться, а не участвовать в войне и делах Ордена Феникса, поэтому смысла в этом Ремус пока что не видел. Спустя столько недель скитаний он чувствовал ответственность перед Гарри и Гермионой и по собственной воле не покинул бы их.

После воспоминаний о Роне и его уходе разговор дальше не хотелось продолжать ни Ремусу, ни Гарри.

— Спасибо, что ответил мне. Думаю, нам пора вернуться, — сказал Ремус, и, положив ему ладонь на плечо, повел за собой в палатку.

Оттуда они учуяли приятный кофейный аромат. Люпин усмехнулся. Он был уверен, что варит кофе лучше, чем Гермиона, но все же не сомневался: в этот раз у нее получился отменный напиток.

---

1) Rediro pulvis (заклинание придумано автором) — Обратиться в пыль.

Вернуться к тексту

2) Adustus in terra (заклинание придумано автором) — Сгореть дотла.

Вернуться к тексту

3) Evertum tempuris (заклинание придумано автором) — Перевернуть время.

Вернуться к тексту