Леса, полные пророчеств (гет)

Почти год назад, тоже августовским днем, Ремус Люпин уже бывал на свадьбе — красивой, изысканной, где даже воздух был пропитан чувствами брачующихся молодых людей.

За год многое изменилось: теперь над ними не тяготели предчувствие войны и нервное ожидание нападения. На этой свадьбе Ремус присутствовал теперь не как член Ордена Феникса и чей-то телохранитель, а как почетный гость — друг жениха.

В остальном, обстановка была похожей: те же улыбки на лицах знакомых людей; те же цветы возле арки, где вершилось таинство брачной церемонии.

Но наблюдение за происходящим было бесценным. Видеть, как давний друг соединяет себя узами брака с избранницей, подарившей ему прекрасную дочь — от такой картины сердце Люпина словно окроплялось живительным эликсиром, и даже воздух вокруг казался более приятным на вкус. Ремус, хоть и старался выглядеть серьезным, каждый раз глядя на Сириуса Блэка и Флер, теперь носящую фамилию Делакур-Блэк, поневоле улыбался: счастье его друзей было и его счастьем тоже.

Даже состояние после пережитой трансформации ночью не мешало радоваться вместе с остальными. Волк словно чувствовал торжественность момента и поутих внутри Люпина. Отоспавшись половину дня, на место церемонии тот прибыл отдохнувшим и, в общем-то, практически здоровым. Немного мешала головная боль: во время бурных аплодисментов молодоженам или же когда Ремус резко вставал, засидевшись в одиночестве на скамейке.

Свадьба проходила в элегантном саду: каменные лестницы и фонтаны, большой старинный замок где-то в конце сада. Местность усыпали цветы — те вились по периметру стен нежнейшими бутонами, похожими на облака, и всех гостей окутывал легкий аромат цветущего жасмина. В отличие от других, Люпин замечал его совершенно отчетливо, но до самого вечера яркий цветочный запах ничуть не мешал ему наслаждаться праздником вместе с остальными.

Под шатром из тончайшей переливающейся ткани после церемонии собрались молодожены и их друзья — вечер продолжился фуршетом и легкой музыкой. Все приглашенные по очереди подходили с поздравлениями к новоиспеченным супругам, и в таком общении проходил весь праздник. Чуть вечернее зарево коснулось ясного неба, а на поляну опустилась тень, гости потянулись танцевать на поляне, а музыка тотчас стала веселее.

Ремус же держался в стороне от танцпола и предпочитал прогуливаться вокруг или же наблюдать за праздником издалека: лавочки возле фонтана очень подходили для этого — шум воды успокаивал напряженный мозг, а долетающие брызги воды приятно освежали.

— Как ты, дружище? — с заботой спрашивал Сириус, перехватывая пару раз Люпина, пока тот проходил мимо них.

В перерывах между танцами он и Флер стояли, разговаривая с гостями. Виктуар находилась на руках то у Флер, то у Андромеды, и малышку совсем не смущал большой праздник, в котором она принимала участие. Ремус удивлялся этой картине и тому, как здорово Виктуар вписалась в обычную жизнь его друзей.

— Все отлично, — с улыбкой пожимал плечами Ремус в ответ на вопросы Блэка, а затем уходил гулять по саду дальше, чтобы не быть в центре внимания и в шумной толпе.

Он смотрел на происходящее и задумывался, вспоминая видения, преследовавшие его в лесах, где они жили вместе с Гарри, Роном и Гермионой. Разве мог Ремус Люпин думать, что жалеет о той жизни, которая была показана ему во снах? Разве мог он сомневаться, какая жизнь была бы лучшей: реальная, с Сириусом, или альтернативная — с Тонкс? Сегодня он видел безграничное счастье в глазах своего друга, любовь к жизни и к женщине, что была с ним рядом; Ремус даже представлять не хотел, что было бы, если бы его друг погиб. Мир лишился бы удивительного, хоть и весьма сложного и противоречивого, человека, сумевшего наконец создать семью и продолжить род древнего магического семейства.

Реальность, которая показывалась Люпину во снах, только на первый взгляд казалась ему заманчивой, ведь именно Нимфадора могла бы дать ему то, чего ему не хватало — любви и ощущения значимости. Их совместная жизнь, хоть и была счастливой, оказалась короткой и, судя по всему, оборвалась в битве за Хогвартс — разве стоило жалеть о той жизни, которая закончилась так рано?

Люпин однажды проследил закономерность: в реальности, когда Сириус выжил, а Тонкс — нет, он, хоть и лишился личного счастья, все же обрел нечто большее. В схватке, где его могла настичь смерть от руки Антонина Долохова, Ремуса спас именно Сириус Блэк. В том же сражении пал заклятый враг Люпина — оборотень Сивый. Если Блэка не было бы рядом в тот момент — Долохов, без всяких сомнений, прикончил бы Ремуса.

Его альтернативная жизнь точно оказалась короче настоящей. В голове возникал резонный вопрос: а счастливей ли? Теперь он пережил войну и был на стороне победивших — неплохой фундамент, чтобы выстроить дальнейшее будущее и стать счастливым. Личная жизнь — а чем Мерлин не шутит?

На последних мыслях Ремус усмехнулся и, оглянувшись, остановился у вершины каменной лестницы. Вечеринка внизу продолжалась: под негромкую музыку на танец вышли Флер с отцом и Сириус с Аполлин Делакур. Они легко вальсировали на мягкой, словно ковер, траве, и Ремус задумчиво опустил локти на перила, наблюдая за ними сверху.

Родители Сириуса не дожили до дня свадьбы старшего отпрыска, но, вылавливая в памяти смутные образы Вальбурги и Ориона, Ремус подозревал, что тем было бы все равно, на ком женился Сириус. Блэки открестились от сына и наверняка не изменили бы решения — сцены примирения так бы и не случилось. Возможно, Сириус мог наладить отношения с младшим братом, если бы тот не погиб. Ремус после рассказа Кикимера заинтересовался личностью младшего Блэка и допускал мысль: в конечном счете Регулус перешел бы на сторону Ордена Феникса, и отношения между братьями могли бы наладиться.

Так Ремус размышлял о жизни друга, наблюдая за танцполом. Гарри Поттер вышел на траву, держа за руку Молли. Стоявшая рядом Джинни улыбалась, а затем ее увел танцевать отец, и Люпин с легкостью представил, как через пару лет такую же сцену он увидит на свадьбе самих Гарри и Джинни.

«Лишь бы не в полнолуние», — подумал Ремус и усмехнулся.

Тем временем пары на танцполе кружились в ритме расслабляющей музыки, а в свете сгущающихся сумерек уже одна за другой на небе проглядывали яркие звезды. Люпин зажмурился, подставляя лицо легкому ветерку, а когда через несколько секунд открыл глаза — с удивлением заметил хрупкую фигурку, поднимающуюся к нему по лестнице.

— Гермиона! — воскликнул Ремус, приветливо улыбнувшись.

Избегая толпы, он даже не удосужился пообщаться с друзьями и знакомыми — так, едва перекинулся парой слов с Сириусом и Гарри во время церемонии да поздоровался с остальными.

Она улыбнулась, поняв, что Люпин ее заметил, и в пару шагов добралась до верхней площадки.

— Чудесно выглядишь, — искренне сказал он, оглядев Гермиону.

Та улыбнулась вновь, слегка смутившись. Он обратил внимание на внешний вид Гермионы сразу же, как заметил ее в начале вечера. Поневоле сравнивая с тем, как она выглядела на свадьбе Уизли в прошлом году, Ремус про себя отметил, что от легкомысленности девичьего образа мало что осталось: в этот раз она выбрала серое платье с серебристым отсветом. Наряд открывал плечи и струился вниз спокойным и мягким подолом; руки были затянуты в классические длинные перчатки в тон платью. Волосы Гермиона уложила в прическу, и их объем был незаметен из-за хитросплетений кос и заколок сзади. Несколько прядок под вечер выбились из ее прически, и это лучшим образом соответствовало образу Гермионы Грейнджер — девушки, разрешившей себе ошибаться и быть неидеальной.

Ремус опустил глаза и спрятал улыбку, последовавшую за мыслями, когда Гермиона положила руку на поручень. Она стояла вполоборота, смотря то вниз на гостей, то на Люпина.

— Спасибо, — поблагодарила она его, а затем в ее глазах мелькнуло беспокойство: — Как ты себя чувствуешь?

Конечно, она знала, что ночь у Люпина выдалась не самой спокойной из-за полнолуния. Но его все же удивило ее следование привычкам, хотя наблюдать за календарем и графиком лунных фаз она вовсе не была обязана. Тем более, сам Ремус этим никогда не занимался: волк внутри всегда знал заранее, когда наступит его время.

Ремус пожал плечами, отстраненно усмехнувшись.

— После пары бокалов шампанского — немного лучше.

— Ты умеешь видеть хорошее в любых ситуациях, — сказала она с улыбкой.

Он скорчил скорбную гримасу и выпрямился, подняв локти с лестничных перил.

— Правда, я чувствую себя неплохо. Голова немного болит — поэтому я держусь подальше от танцпола.

— Жаль, — неопределенно сказала Гермиона.

Она глядела куда-то в сторону — возможно, рассматривала очертания коттеджа, расположенного поодаль. Его классическая архитектура хорошо гармонировала с массивными фонтанами и каменными клумбами, что раскинулись по периметру сада.

Ремус задумался над нотками сожаления в интонации Гермионы, а затем на них подул ветер: пока еще теплый, но поздним вечером, вероятно, чуть похолодает. Его руки дернулись вперед, но Ремус быстро опомнился, останавливая в себе необъяснимое желание укрыть Гермиону от порыва ветра: пиджаком или же своими руками, обернув в объятия ее оголенные плечи, казавшиеся хрупкими и будто фарфоровыми.

После одного слова, сказанного Гермионой, он уже смог представить себе, как внизу вдруг пригласит ее на танец — для начала вежливо спросив об этом Рона, конечно. Ведь на торжество она пришла вместе с ним, и они очень мило держались за руки во время церемонии, изредка переглядываясь друг с другом с улыбками на лицах. В танце с Гермионой музыка не причинила бы ему боли: все, в чем он нуждался для утешения в день после полнолуния, находилось бы прямо в его руках.

Нахмурившись, он отогнал взявшееся из ниоткуда наваждение, а затем посмотрел вперед и решительно перевел разговор на другую тему:

— Ты планируешь вернуться в Хогвартс?

Гермиона взглянула на Люпина.

— Да. Я думаю, это необходимо. Магическое образование для меня, девочки из магловской семьи, стало настоящей мечтой, и я намерена осуществить ее. Тем более, я пропустила прошлый год.

Она взглянула на него будто с виноватой улыбкой, хотя понимала, что ее вины в этом нет. Первого сентября в прошлом году Ремус видел в глазах Гермионы волнение и сожаление, обусловленное, как она призналась, необычным чувством, что поезд в Хогвартс с вокзала Кингс-Кросс уехал без них. Выходит, в этом сентябре Гермиона все же отправится в школу в последний, седьмой раз.

— Знаешь, я и не сомневался, что ты выберешь этот путь — доучиться до конца, — Люпин благосклонно кивнул, а затем его губы расплылись в хитрой ухмылке. — Тебе выпадет уникальная возможность познакомиться с новым преподавателем защиты от темных искусств — Сириусом Блэком.

Гермиона, в этот момент как раз провожая взглядом новобрачных, завершивших танец, подняла голову и уставилась на Ремуса с распахнутыми от удивления глазами.

— Что? Сириус — учитель в Хогвартсе? — она постаралась не вскрикнуть от неожиданности.

Насколько знал Ремус, Блэк еще не успел поделиться новостями с друзьями о назначении в Хогвартс, но уже после свадьбы он наверняка перестанет делать из этой информации тайну.

— Это очень неожиданно, — улыбаясь, сказала Гермиона, а затем посмотрела Люпину в глаза: — Разве ты не хотел бы снова занять это место?

Ремус призадумался, но вскоре, под внимательным взглядом Гермионы, покачал головой.

— МакГонагалл сначала обратилась ко мне, но я предложил ей нанять Сириуса. Он теперь семейный человек — лишний заработок и умение общаться с детьми ему не повредит, — пояснил Ремус, а в его глазах плясали веселые искорки. — Думаю, это пойдет ему на пользу.

В их доме весной находилось достаточно молодежи — близнецы Уизли и их сестра, Джинни, вносили определенную суету в их размеренную жизнь. Сириус смотрел на гостей с особой заботой — именно тогда Ремус и разглядел в нем преподавательское нутро. Он почувствовал: другу могло бы быть интересно научить чему-нибудь подростков — и не только тех, кто жил в особняке на Гриммо, 12. Поэтому, когда поступило предложение о вакансии на новый учебный год, Ремус, почти не раздумывая, вспомнил о Сириусе. Интуиция твердила: тот справится с поставленной задачей, а своему внутреннему чувству Люпин привык верить.

— Это очень интересно, — отреагировала Гермиона, отыскав взглядом Сириуса — тот как раз обращался к гостям с предложением очередной развлекательной игры. — Думаю, он сможет завоевать симпатии учеников, даже несмотря на то, что долгое время считался преступником.

До них донесся беззаботный, веселый смех виновника торжества: Сириус как раз показывал гостям какую-то сценку, развлекая тех перед десертом.

— А чем же хочешь заняться ты? — спросила Гермиона, вновь посмотрев на Ремуса.

Она не торопилась отводить взгляд и изучала Люпина, пока тот разглядывал свои руки, сложенные одна на другой.

— Я вижу перед собой другую миссию — помогать менять мир оборотней в лучшую сторону, — ответил он после некоторых раздумий. — Я мечтал об этом еще год назад. Теперь, когда война закончена, настало время менять систему — и вершить историю.

На лице Гермионы медленно проступила улыбка, что не означала восторг или гордость за него — нет, сияние в ее глазах было признаком веры. Ремус не сразу осознал, что пытается сказать ему Гермиона — без слов, одной улыбкой; но он понял ее, и на душе его стало спокойно.

— Спасибо, что ты веришь в меня, — опустив голову, он взглянул на нее украдкой.

Гермиона тоже посмотрела вниз, пройдясь пальцами по руке в перчатке. Ремус вдруг понял, отчего она выбрала такой аксессуар, слегка старомодный, пусть и подходящий к мероприятию.

— Как ты сама? После всего, что произошло? — спросил он осторожно, не желая давить на нее.

Гермиона вздохнула и расслабленно улыбнулась.

— Лучше. Когда мы жили в коттедже «Ракушка», Неда помогала мне восстановиться. С помощью ее зелий и травяных настоев теперь я почти не просыпаюсь по ночам. Вероятно, тогда я напугала тебя?

Ремус вспомнил тот липкий ужас, клокочущий внутри него, когда Рон и Гарри рассказывали, что пришлось пережить Гермионе в поместье Малфоев, и ярость, испытываемую в тот момент к Беллатрисе Лестрейндж.

— Нет, но я волновался за тебя — как и все твои друзья, конечно. Я рад, что ты смогла пережить это.

Гермиона слишком быстро и как-то неопределенно пожала плечами в ответ, словно ее чувства в отношении того случая не стоили внимания, а сама она старалась забыть произошедшее как можно скорее. Ремус решил больше не напоминать ей об этом, понимая, что раны от пережитого еще только-только затянулись свежей кожей — нежной и чувствительной.

— Могу я попросить тебя кое о чем? — сказал он, интригующе глядя на нее, стоящую рядом.

Гермиона подняла глаза.

— Неплохо было бы присмотреть за Сириусом в Хогвартсе. Пусть он действительно учит студентов, а не просто рассказывает байки из жизни.

Она тихо рассмеялась в ответ, чуть наклонившись и почти прижавшись к Люпину плечом.

— Хорошо, — с нарочитой серьезностью ответила она. — Даже помогу составить план, если он совсем запутается в литературе и методичках.

— А я поделюсь с ним программой, которую составлял когда-то для работы.

Они посмотрели вниз, выискивая взглядом друзей, и сделали одновременный вдох, наполняя легкие свежим воздухом. Аромат цветущего жасмина ощущался даже на верхней площадке лестницы и, смешиваясь с запахом свежескошенной травы из соседних садов, казался очень легким и приятным.

— Даже не верится, что война окончена и все позади, — вдруг тихо сказала Гермиона, держа руки перед собой.

Она смотрела вперед, любуясь мерцающими вдалеке звездами.

— Ну, она еще не окончена, — поправил ее Люпин, вскинув голову и смотря в вечернюю небесную синеву. — Но мы живы, так?

Они переглянулись, и Гермиона согласно кивнула.

— А значит, все впереди, — закончил Ремус свою мысль и слегка улыбнулся.

Так он и почувствовал, что беседа с Гермионой подошла к логическому завершению. Она поежилась от нового порыва ветра и, устремив взгляд в сторону, спросила:

— Ты уверен, что не хочешь потанцевать?

Вопрос застал Ремуса врасплох, и, подумав пару секунд, он качнул головой, когда Гермиона снова посмотрела на него.

— Что ж, если вдруг передумаешь, я буду рада твоему приглашению, — с улыбкой сказала она и оттолкнулась ладонями от перил, возле которых они стояли.

— Буду иметь в виду, — он тепло улыбнулся ей, и Гермиона сделала пару шагов в сторону лестницы.

— Увидимся.

С сияющей улыбкой на лице она слегка махнула ему рукой и начала спускаться, аккуратно подхватив подол серебристого платья.

Через несколько секунд навстречу к ней по лестнице поднялся Рон. Улыбнувшись Гермионе, он снял с себя пиджак и накинул ей на плечи. Затем, предложив руку, он потянул ее вниз, к танцполу.

Ремус сделал еще один вдох, наполняя свою грудь пьянящим цветочным ароматом.

Когда Гермиона ушла, он попытался понять, что испытывает к ней и к тому факту, что танцевать сейчас ее увел Рон, а не он сам.

Люпин усмехнулся, а затем запустил ладони в волосы, пытаясь проанализировать самого себя: что-то в глубине его души разочарованно сжималось от увиденной картины улыбающихся друг другу Рона и Гермионы. Но Ремус помнил свое обещание: если возвращение Рона Уизли сделает Гермиону хоть чуточку счастливее, он безропотно согласится на это. Так он поступал и теперь — принимал ее выбор, желая Гермионе только счастья.

Перед Ремусом теперь стояли более интересные задачи. Совсем скоро он начнет сотрудничество с Кингсли Бруствером по налаживанию дипломатических связей в странах магического альянса: после победы над Волдемортом Европа словно очнулась и признала, что опасность существует до сих пор. Наступали времена тесных международных отношений и разработки новых стратегий политики — все это будило в Люпине огромный интерес и выстраивало мосты к претворению его миссии в жизнь.

С такими мыслями, преисполненный надеждами на будущее, он спустился к остальным гостям вечеринки, соскучившись по обществу Сириуса, Флер и малышки Виктуар. Та очаровывала всех с первого взгляда, а к Ремусу, как ни странно, испытывала особую симпатию. Она всегда умолкала на его руках, если вдруг капризничала — словно чувствовала, что именно он первым из всех услышал биение ее крохотного сердечка.

Люпин провел остаток вечера с друзьями, и на душе его было спокойно: уверенность и внутренняя сила, пусть и не так давно, но прочно поселились в нем. В его голове стройными рядами выстраивалось множество размышлений и планов, которым он собирался следовать, несмотря ни на что.

Позднее над верхушками деревьев взошла луна: она казалась полной, и все гости как зачарованные глядели на небесное светило, провожая молодую семью Блэков.

В этот вечер Люпин так и не пригласил Гермиону на танец, не желая красть из рук человека, которому он сам, пусть и не признаваясь никому, доверил ее раньше.

* * *

За окном стоял август. Но во сне Ремус Люпин отчетливо видел наступившую осень во всем ее великолепии. Вдалеке за водной гладью озера мягко шумела от ветра еще не опавшая золотая листва. В пейзаже, что он видел перед собой, вечнозеленые хвойные смешивались с лиственницами и дубами — столь яркий холст заставлял его наслаждаться видом с легкой улыбкой на лице.

Он глянул себе под ноги — кленовые желтые листья ярким покрывалом укутали землю. Теперь перед глазами появился он: домик у озера. В самой глубине леса, рядом с зеркальным водоемом, среди прозрачной тишины и осеннего свежего воздуха, Люпин нашел место, однажды ставшее для него убежищем. Здесь он чувствовал себя в безопасности — и тогда, когда прятался в лесах, и даже сейчас, хотя время во сне определить не мог.

Люпин легко вздохнул, наслаждаясь видом: солнце уже садилось и, прячась за деревья, изредка проступало мягким оранжевым сиянием, отражающимся на его лице.

Вдруг его ладони, опущенной вниз, коснулась другая рука: чьи-то теплые пальцы переплелись с его, и Ремус улыбнулся, ощутив внутри себя ранее незнакомые чувства, идущие из самого сердца. Он вдруг учуял легкий аромат корицы и запеченных яблок.

Ремус сжал ладонь, бережно хранящуюся в его руке, и, не успев повернуть голову, проснулся.

Посмотрев несколько секунд в потолок комнаты, он перевел взгляд за окно. В темном небе среди далеких звезд по-прежнему ярко светила луна и освещала его спальню. Гости на свадьбе радовались красивому полнолунию, но Ремус совершенно точно знал, на сколько градусов луна уже убавила светлую сторону — за многие годы он узнал о своей хозяйке и покровительнице практически все.