Демон-хранитель (гет)

—Одного не могу понять. Вы называете людей

И впервые демон не нашёл, что ответить.

"Диалоги Двух Миров"

За окном лил октябрьский дождь — серый, тяжёлый, проникающий всюду своей удушливой влагой. Сильный северо-восточный ветер сорвал последние листья с деревьев на городских улицах, лишь отдельные багровые и жёлтые пятна продолжали гнить на ветвях. Солнце не показывалось уже несколько дней, а над городом висела огромная неподвижная туча. Когда задувал ветер, казалось, что погода вот-вот изменится, туча сдвинется со своего насиженного места и откроет небо для света — но ещё не все излишки влаги покинули тучу, а с ними та уходить не желала.

Лишённые, разумеется, сидели дома и старались не выходить на улицу без нужды. Редкие прохожие, мелькавшие на тротуаре по ту сторону оконного стекла, проносились резко и стремительно, защищаясь зонтами от отвесного ливня. И снова на улице лишь вода и пустота.

Я лежала на мягком, тщательно начищенном ковре головой к окну и смотрела на прозрачные струи, стекавшие по стеклу извилистыми линиями. Шея была запрокинута в ужасно неудобном положении, но мне было лень вставать, поэтому я не двигалась с места. Мир медленно кружился вокруг меня — или я вокруг мира. Я уже так долго оставалась на одном месте, что мой разум был согласен на любую иллюзию движения.

Шёл пятый день моего домашнего ареста.

Когда в кинотеатр пришёл Арсений, хранитель Влада, я пожалела, что не телепортировалась вместе с Корнелом. Первым делом старший ангел, чьего истинного имени я так и не узнала (а был он явно выше Матвея в иерархии Анжелии), отчитал меня за то, что я себя так вызывающе вела с момента моего появления во Внешнем мире. Затем досталось Матвею, не сумевшему вовремя взять ситуацию под контроль и едва не провалившему задание. Даже Дима с Катей получили свою порцию люлей — за то, что таскались с нами и тем самым подвергли себя опасности.

— Вы не ангелы и не демоны, вы всего лишь люди, лишённые высших сил. Глупо было надеяться помочь друзьям! Разве вы не понимаете, что стали для них обузой? — горячился Арсений.

— По-вашему, бежать куда глаза глядят было безопаснее? — фыркнула Катя. Обычная невозмутимость вернулась к ней, и девушка не испытывала ни малейшего страха, находясь рядом с ангелом.

— Действительно, — нерешительно произнёс Матвей, — К тому же их обоих могли использовать в качестве заложников, чтобы выманить нас, разве нет?

А вот юный Леонерий боялся своего старшего коллегу. Ну ладно, не боялся. Скажем так: чересчур сильно уважал.

И почему-то эта мысль приносила мне немалое удовлетворение.

— Вы переоцениваете противника. Опасность, которая грозила вашим хранимым в случае их отступления, была гипотетической, а та, которой вы их в результате подвергли — реальной...

— А вот и нет! Вероятность события, указанного Матвеем, была как минимум соразмерна вероятности негативных последствий от принятого нами решения! — самодовольно парировала Катя. Ну всё, понеслось, Чижевская в своей стихии.

Катерину поддержал Дима, и неизвестно, до чего дошёл бы спор, если бы я не кашлянула, привлекая к себе внимание. Хотя лучше бы не привлекала, честное слово. Потому как решение, которое вынес уполномоченный Света, было равносильно наказанию. Он велел мне немедленно отправиться домой и не выходить до тех пор, пока трое ангелов объединёнными силами не отыщут таинственного врага. Вокруг моего дома Арсений, Матвей и Анна натянули тройную защиту, которая противостояла любым попыткам проникновения снаружи чего-либо, относившегося к Нижнему миру, будь то монстр, чёрт или демон.

— Подождите! А как же Венька? — встревожилась я, когда Арсений уже шептал последние заклинания, защищавшие окна квартиры. Тот сперва закончил ставить защиту, устало встряхнул руками и только потом безразлично спросил:

— Кто такой?

— Чёрт, мой слуга.

Презрение на лице ангела было прямо-таки эталонным.

— Если ты так нуждаешься в этой мелкой твари, то пусть он живёт с тобой, не покидая квартиры. Если же нет, передай ему, чтобы держался отсюда подальше.

— А есть я что буду? Запасов надолго не хватит!

— На первом этаже, если ты не в курсе, есть магазин, где вполне можно купить всё необходимое. На него защита распространяется, но не вздумай уйти хоть на шаг дальше! Иначе купол попросту не пустит тебя обратно. Помни, что враг будет ждать подходящего момента и не позволит тебе просто так погулять.

— Да вы же запираете меня в клетке! Сколько я буду здесь томиться, день, неделю, год, может быть?!

И так я терпела уже слишком долго. Стопка тетрадей, лежавших на столе, вспыхнула мгновенно, точно облитая маслом.

Арсений и бровью не повёл. Я не заметила ни малейшего его движения, но пожар прекратился так же внезапно, как и начался. Даже удушливый запах горелой бумаги улетучился без следа.

— Хочешь свободы? Прошу! Тебя никто здесь не держит. Не думаю, что ты продержишься без защиты хотя бы два часа.

На это возразить было нечего — я прекрасно знала, что он прав...

Наконец защита была поставлена, все вопросы разрешены, и ангелы покинули мою квартиру. Последним выходил Матвей — мне показалось, что на прощание он улыбнулся и виновато пожал плечами. Но я была слишком сердита, чтобы обратить на это внимание.

— Ну и пожалуйста! Скатертью дорожка, тюремщики! — бросила я вслед ангелам и в сердцах захлопнула дверь — так, что стёкла в окнах задребезжали.

Веньку я решила не звать. Постоянно находиться в его обществе было удовольствием ниже среднего. Уж лучше одна посижу. А Веннер давно просил у меня отгул — пусть гуляет...

Я никогда не считала себя гиперобщительной — скорее, наоборот, если на то пошло. Однако столкнувшись с вынужденной изоляцией, я была к этому не готова. Интернет и телевизор не могли заменить мне живого мира, который я презирала, но к которому уже так привыкла.

Поначалу я пыталась связаться с Корнелом через Обсидиан. Всё было безрезультатно. То ли чёрное зеркало отказывалось реагировать на мою магию, то ли сам лучник не хотел связываться со мной. С горечью вспоминая нашу последнюю встречу, я понимала, что скорее причиной было второе. Ошибки, ошибки, сколько же ошибок я совершила... И почему он никогда не ошибался? Непринуждённо балансировавший между подлостью и героизмом, Корнел безупречно, как по нотам, играл свою партию. Партитура его игры велела покинуть меня — и вот я снова одна...

Иногда мне звонила Катя, рассказывала последние события в школе или просто пыталась меня развлечь. У неё всё было спокойно, как и у Димы — ангелы пристально следили за ними, на случай, если опасения Матвея по поводу заложников всё же окажутся верными. Но при этом ни Арсений, ни Матвей не ограничивали свободу Лишённых. Судя по Катиному смущённому тону, они с Димой довольно неплохо проводили время.

Словно спохватываясь, что говорить всё время самой невежливо, она спрашивала, что нового у меня, но моё раздражение ясно давало ей понять, что нового ровным счётом ничего. Тогда она перестала меня спрашивать и об этом.

* * *

Шея уже начала болеть. Я только решилась подняться и отправиться на кухню за каким-нибудь бутербродом, когда на мой недавно купленный телефон позвонил незнакомый номер.

Я встревожилась. Мало ли кто это мог быть? Секунд пятнадцать я в замешательстве смотрела на дисплей, а в моей голове проносились нотации Арсения, подробно перечисляющего, чего мне делать ни в коем случае не следует — как объясняют глупым детям, из любопытства открывающим дверь кому попало.

"Да что это такое! Ты уже трубку взять не можешь без разрешения их светлых величеств! Ты ли это, Феста, фаворит и победитель Игр? Что ж, беги, зови Арсения, жалуйся ему! Вот бы в Даймонесе видели тебя сейчас!"

Эта мысль подхлестнула меня, как огненный бич. Рука сама собой схватила телефон и нажала на "принять вызов".

— Алло, Мефистофия?

— Матвей? — с души как камень свалился. — Ты, что ли? Не называй меня полным именем, ну сколько раз говорить!

— Хорошо, Мефистофия, больше не буду, — ехидно ответили по ту сторону провода.

— Откуда ты знаешь мой номер?

— От Катерины, конечно, от кого же ещё.

— А что случилось?

— Ничего... просто я подумал... тебе, наверное, жутко скучно там одной? У Кати с Димой учёба, Корнел твой снова пропал неведомо куда.

— Он не мой, — огрызнулась я, — Но в целом ты прав. Я скоро с мухами разговаривать начну.

— Есть предложение получше. Не хочешь пригласить меня к себе? Под моей защитой тебе точно ничего не грозит, да и вообще...

— Это в какой же ты безысходности, если захотел со мной общаться... А у Арсения спросить ты не забыл?

— Будешь ехидничать — не приду.

— Всё-всё-всё! Когда тебя ждать?

На несколько секунд Матвей замолчал, прикидывая.

— Ну... наверное, где-нибудь через три часа. Стол накрыть успеешь.

Я чуть не рассмеялась:

— Ещё чего! Я в жизни ничего не готовила.

— А вот Анна хорошо готовит. Совсем развратила вас аристократическая жизнь в Даймонесе. Спихнули всё на слуг и ничего не делаете. Ладно, в общем, буду часа в четыре.

— Только не думай, что я тебя очень жду!

— Угу, конечно. Заранее подготовиться не забудь, я не буду ждать под дверью, пока ты накрасишься.

— Иди ты!

Матвей расхохотался. Вообще ангел был в непривычно хорошем настроении.

— Не скучай, тёмная!

— Не надейся, светлый!

Положив трубку, я подошла к зеркалу и пару минут созерцала свою раскрасневшуюся физиономию. Апатия окончательно сдалась и уступила меня лихому предчувствию приключений.

* * *

Самовнушение — великая вещь. Это благодаря ему мне удалось убедить себя, что яичница с бутербродами нужны мне самой. А затем — что я попросту не голодна. Не выкидывать же продукты? Придёт Матвей, отдам ему, так уж и быть.

Ну и замучилась я с этой готовкой, должна признать. И впервые пожалела, что рядом нет Веньки. Помогла бы себе магией, да как? Разогреть яйца до нужной температуры? Плита и сама неплохо с этим справлялась. Порезать колбасу левитационным заклинанием? Проще криво отпилить кухонным ножом. Несколько минут я, нервничая, бегала по кухне, то и дело дёргая деревянной лопаточкой полужидкий белок. А ещё мне захотелось выпендриться, и к яйцам я добавила хлеба с помидорами. Тонкие ломтики помидор тут же свернулись, их сок растворился в яичнице; хлеб же моментально подгорел с одной стороны, но перевернуть его я не могла, так как сама яичница ещё не прожарилась. Слишком поздно до меня дошло, что сначала жарят хлеб, и только потом выливают на сковородку яйца.

Как бы то ни было, к четырём часам стол был и в самом деле накрыт. Я сидела в комнате, уткнувшись в экран ноутбука, и делала вид, что никого не жду.

Звонок в дверь. Я по-прежнему сижу, не двигаясь с места. Мне было интересно, что предпримет Матвей, зная, что я в любом случае дома.

Снова звонок, на этот раз более громкий и требовательный. Я начинаю глупо улыбаться и изо всех сил прислушиваюсь к происходящему в прихожей. Позвонив безрезультатно ещё несколько раз, стоявший за дверью явно занервничал. Следующие звонки были отрывистыми, точно кто-то пытался передать сигнал SOS.

— Мефистофия! Феста! — закричал знакомый голос. Нервничает, ещё как! Ну ладно, пора открывать дверь, а то решит ещё, что со мной что-то случилось, и кинется звать Арсения с Анной.

Я была уже на полпути к прихожей, когда ослепительный золотой луч пробился через замочную скважину. В следующий миг хлипкая дверь попросту слетела с петель и упала, ударившись о противоположную стену. Я только успела вскрикнуть и отступить вглубь комнаты. Ох, и достанется же мне сейчас...

Матвей вихрем ворвался в квартиру, сунулся сначала в кухню, но быстро понял, что там никого нет. Тогда он забежал обратно в прихожую, толкнул запертую дверь второй комнаты — безрезультатно. Ангел обернулся, тяжело дыша и приготовившись взламывать вторую дверь...

— Привет, Мотечка! Ты уже пришёл? А я, кажется, не слышала твоего звонка, — лениво зевнула я.

На пару мгновений Матвей замер, а затем кинулся меня душить. Я поспешно спряталась за комнатной дверью.

— Больно будет не только мне, но и тебе! — предупредила я.

— Вот какого?! — заорал Матвей. — Я думал, тебя уже в живых нет! Думал, всё, провалено задание! А ты решила просто поиздеваться...

— Ну, не горячись. Не отбирай у меня мою фишку. Если мы устроим пожар одновременно, тушить его будет некому. Между прочим, мог бы для начала позвонить мне на телефон! Так что успокойся и почини дверь, вандалище!

— Знаешь ли... — выдохнул парень, но его гнев уже остыл. Он оглянулся на выбитую им дверь и его лицо приняло сконфуженное выражение. Нехотя Матвей поднял дверь, приставил её обратно и принялся бормотать заклинания.

— Когда закончишь, проходи на кухню! — миролюбиво предложила я и сама отправилась туда. Всякое желание издеваться загадочным образом отпало.

Моя яичница, как ни странно, Матвею понравилась. Хоть он и ехидничал, что готовила я, видимо, на костре и безо всякой посуды, но ел вполне охотно. Я сидела напротив него и старалась отогнать назойливо лезший в голову образ гостеприимной хозяюшки. Ангел доел яичницу и бутерброд, отодвинул тарелку и спросил:

— А пить у тебя есть чего-нибудь или вода из крана?

— По заказу могу и воды из крана. Чистейший источник, "мечта химика" называется. От одной извести сколько пользы... Но я знаю кое-что, что ещё полезнее!

Уже предвкушая выражение лица ангела, я с хитрым видом вытащила из кухонного шкафа бутылку лучшего французского вина. Довольно крепкого, в отличие от того, которое нам давали в нашу бытность в Триаде.

— Ты... что? — Матвей едва не поперхнулся. — То, что ты любительница выпить, я уже понял, но меня в это не втягивай!

— Я не буду пить, это тебе. Всегда было интересно, как оно на ангелов действует.

— По правде говоря, я и сам не знаю, — неожиданно признался тот, — Но говорят, что ничего хорошего оно ангелам не даёт. Посуди сама: если у демонов так крышу сносит, как у тебя в клубе, что же я тогда натворю?

— А хочешь, я всё-таки разделю её с тобой? Натворим вместе!

— Ты говори, да не заговаривайся. Я никому не позволю так с собой обращаться. А будешь настаивать — разобью бутылку к чертям даймонесским. Как твой хранитель, имею право.

— Ну ты и зануда. А Корнел бы согласился!

— Так что же он тогда не пришёл?

На кухне повисло неловкое молчание. Ангел сглотнул и опустил голову.

— Ладно, извини. Наверное, мне не стоило так говорить.

— Да нет, ты прав. Просто мне ужасно скучно... Не удивляйся, что я так странно себя веду. Вам не стоило меня изолировать, если вы, конечно, не хотели оставить на месте этого дома дымящийся котлован.

— ... и на его дне — хохочущую демоншу с бутылкой в руке. Ну да.

Мы дружно рассмеялись, и напряжение немного развеялось.

После обеда мы перекочевали в комнату, где Матвей тут же улёгся на диван и принялся рассматривать потолок. А там было на что посмотреть. Будучи под домашним арестом, я придумала себе своеобразное занятие: лёжа на спине, водить взглядом по белой поверхности и усилием мысли рисовать на ней причудливые узоры. Ящерица Огненной башни, Огневичка, была единственным законченным изображением. Она вполне себе мирно свернулась на потолке в окружении ярко-рыжих лепестков пламени и багровых разводов, похожих на трещины в земной коре. Завитки и изгибы чередовались с размашистыми мазками — так по мере создания "шедевра" менялось моё собственное настроение. Позже мне хотелось дополнить триумвират символами других башен, но никак руки (ну или мысли) не доходили это сделать.

— Даймонесская фауна? — поинтересовался Матвей, с живым интересом разглядывая саламандру.

— Символ моей башни, моего дома. Я жила там с тех пор, как прошла Стирание. Во всём Нижнем мире это единственное место, куда я не прочь вернуться...

Ангел повернул голову и в упор посмотрел на меня.

— Нам всегда внушали, что демонам чужды привязанности и чувства. Им нечего терять, поэтому они так отчаянны и хитроумны. Ностальгия по дому не входит в качества типичного демона, или я не прав?

— Я просто нарисовала картинку, — сухо ответила я. На эту тему мне говорить не хотелось, и я поспешила перевести стрелки:

— Уж вам-то тоска по дому точно свойственна. У меня нет другого предположения, зачем ещё тебе нужна Анна, кроме как таскаться за тобой живым сувениром. Кстати, где она? Удивлена, что ты не привёл её с собой!

— Я и сам удивлён. Утром ей кто-то позвонил, а затем она сказала мне, что должна "кое с кем встретиться". Мне одному тоже скучно...

— Так вот почему ты пришёл ко мне!

"Ну почему, почему все меня используют? Есть ли способ вырваться из этой дурацкой закономерности? А я тут старалась, готовила, понимаете ли... Яду ему в бутерброды, варвару неблагодарному..."

— Да, Феста, с тобой невозможно разговаривать! Вот Анна поняла бы меня правильно...

— Ещё раз назовёшь её имя, и я тебя выгоню.

— А что, Корнел выше такого мелочного ехидства?

Когда заканчиваются словесные аргументы, в нашей башне обычно начинается магический мордобой. Я же ограничилась тем, что швырнула в Матвея подвернувшейся под руку подушкой. Рука ангела тут же взметнулась и перехватила подушку без особого труда.

— Это ты зря! Я был лучшим в Пятом Лицее по метанию учебников и подушек!

Я захохотала и кинулась искать себе второе оружие. Дурачились мы минут двадцать, не меньше. Перебрасываясь всяческим текстилем и используя двери со шкафами в качестве укрытий, мы метались друг за другом по всей квартире. Наконец, возле зеркала в прихожей, Матвей загнал меня в угол.

— Молилась ли ты на ночь... А, хотя кого я спрашиваю... — он уже занёс руку, чтобы припечатать меня этой подушкой к стене. Я успела только взмахнуть ладонью. Подушка лопнула по швам прямо в руке Матвея, поролон вспыхнул и задымил.

— Использовать магию нельзя — неожиданно серьёзно процедил Матвей.

В следующую секунду я с криком упала на колени — то, что осталось от подушки, яростной молнией пронеслось совсем рядом с моим лицом и врезалось в кухонную дверь. В голову ударила мгновенная, режущая боль, вызванная близостью магии Света.

— Вообще-то мне было больно!

— Какая жалость!

— Не смешно, ты мне чуть половину волос не спалил!

— Да ладно, — Матвей недоверчиво коснулся пальцами моих кудрей и нечаянно задел шею. Я судорожно втянула воздух — прикосновение ангела было куда болезненней, чем его магия. Он тоже отпрянул от меня и опустил руку.

— Извини... правда, я не хотел...

То место на шее, которого коснулись пальцы Матвея, пульсировало и ныло, а в моей голове начали носиться странные образы... Эта боль, мучительная, безнадёжная и исполненная тоски по недоступному Свету, была знакома мне. Очень давно, ещё будучи ребёнком, я...

Стоп. Погодите. Что?

* * *

— Расскажи мне об Анжелии, — попросила я, сама не зная, что хочу услышать. Воспоминания, дразняще мелькнувшие в моей памяти, спрятались обратно во тьму, и любая попытка вытащить их вызывала лишь досаду и раздражение.

Матвей закрыл глаза и откинул голову на спинку кресла, закинув одну ногу на другую. Я лежала на диване напротив, обхватив руками многострадальные подушки.

— Не думаю, что тебе будет интересно слушать, но раз уж говорить больше не о чем... Живу я в западной части Анжелии, там, где цветут сады и раскинулись старые парки. Райтели, западный район города — это царство растений. Деревья наших парков ведут свой род от семян тех деревьев, что посадили первые из нас, открывшие новые земли. Мне всегда нравились гортианы — их можно сравнить с кипарисами Внешнего мира, только гортианы высоки, как горы, за что так и названы, кора у них как броня, и даже будь они в пять раз меньше, ствол было бы не обхватить руками. Вот Анна любит маленькие цветы Райтели, из тех, что прячутся за статуями и фонтанами. С виду эти цветочки незаметные и блёклые, даже названия у них нет, но венки, которые Анна плетёт из них, сияют, как венцы древних королей. Анжелия — маленький город, и она стоит в окружении облачных гор, долин, где почти не бывает тени, белоснежных дворцов и башен старых замков... В городе очень много памятников древности, мы чтим свою историю, и ни один демон ещё не проникал в эти земли, чтобы осквернить прошлое. Есть те, кто считают, что Свет, пронизывающий наш мир, не что иное, как дух Времени и память эпохи Сотворения Мира, хранимая ангелами...

Если и существует магия иллюзий, настолько мощная, чтобы позволить сознанию ощутить себя за гранью мира — то это была она. Вещи, о которых рассказывал Матвей, были ничуть не похожи на то, что я привыкла видеть с детства, так что его рассказ казался мне красочной легендой. Анжелия не была раем так же, как Даймонес не был адом, однако в каждом слове ангела для меня крылась пронзительная тоска, похожая одновременно на ненависть и на любовь. Так человек, проживший несколько лет в полной темноте, жаждет солнца и знает, что его глаза не в состоянии вынести его.

-... мы же, в общем-то, похожи на Наделённых. В былые времена нас нельзя было спутать, но теперь... Когда я учился на шестом курсе, в Четвёртом Лицее разразился грандиозный скандал — один из учеников украл результаты своей контрольной работы и подделал их! Можешь себе представить, какой это вызвало переполох?

Я честно попыталась представить, но не смогла. В Школе бы попросту наказали, но даже не за то, что юный демон осмелился на жульничество — скорее, за дилетантство. Демон, который так глупо попадается на малейших проделках, недостоин жалости.

— С ним долго разговаривали. Говорят, даже в Коллегию вызывали. В конце концов он признался, что боялся гнева своих родителей, и без того разочарованных скромными способностями сына. Раскаялся, долго плакал и в конце концов был прощён. Его не изгнали. Однако исключили из Лицея и сослали работать помощником в Южные Сады. Мать редко навещает его, отец — никогда. Их семья опозорена, и провинившемуся предстоит долго работать, чтобы восстановить свою честь.

Я присвистнула.

— Как всё серьёзно! А у нас крадут все. И мошенничают тоже все. И ничего, не монстрами растём... Способны же мы адаптироваться к Внешнему миру и маскироваться под Лишённых?

— Особенно ты, да. Даже не предупреди меня Влад, я бы нашёл тебя через день-другой.

— Хм... А почему тогда, если он тебя предупредил, ты кинулся душить меня и нёс всякую чушь?

— А, это, — ангел хмыкнул, — должен же я был узнать твоё имя и убедиться, что это действительно ты. Клятва сохранения жизни была действительна лишь при условии, что ты верила в опасность. И да, мне до сих пор не нравится, как ты смотришь на Роднева.

— Ревнуешь своего псевдоподопечного? Уж лучше Катя, чем я? Расслабься, этот пижон не в моём вкусе.

— В отличие от твоего напарника. Или я ошибаюсь?..

Я нахмурилась. Разумеется, стоило бы оскорбиться и промолчать. Однако мне хотелось, чтобы Матвей знал правду.

— Я слишком предсказуема для него, мной легко управлять, а он не ищет лёгких игрушек. Ему неинтересно со мной. Демоны никогда не влюбляются — но порой испытывают слишком сильные чувства. Благо в жизни это случается не один раз.

— У ангелов всё по-другому, — прошептал Матвей.

Он поднялся с кресла и стоял надо мной, задумчивый и печальный.

— Нам нельзя играть, если мы не хотим остаться в одиночестве и изгнании. Если ты сделал свой выбор, и он оказался невзаимным, твой выход — идти и служить Свету, биться до тех пор, пока не прогоришь во имя его без остатка. Но такое случается редко. Тот, кто сотворил нас из Первых Лучей, был мудр и справедлив. Мы всегда узнаём друг друга. Иногда ангелы любили Наделённых, покидали Анжелию и уходили во Внешний мир. Их дети были смелыми, с горячими сердцами и великими душами, но всё же людьми.

— Скажи, может быть, ты слышал... случалось ли такое... такое, что...

Никак не получалось выговорить это до конца.

— Что ангелы... или демоны...

— Я ничего не знаю об этом. Признаться, и не хотел бы знать.

Краска прилила к моему лицу. Было уже неважно, верно ли Матвей понял меня. Мне хотелось только одного — остаться в одиночестве. Кажется, я сказала куда больше, чем следовало. Присутствие светлого делало меня слабее, выпивало из меня эмоции и силы.

— Знаешь, я очень устала... если хочешь... приходи завтра...

Я зарылась лицом в подушку и лежала без движения, зажмурив глаза. Ждала ответа. Шли секунды, минуты — Матвей молчал.

Тогда я вновь подняла голову и открыла глаза. Матфей Леонерий, он же Матвей Ледров, исчез из моей квартиры.

* * *

— Пожалуйста, отзовись... пожалуйста...

Я снова и снова водила пальцем по поверхности чёрного зеркала, наклонившись над ним так низко, что не видела уже ничего вокруг.

— Я не могу больше томиться здесь... неделя, целая неделя прошла... почему ты не даёшь мне знака? Может, они нашли тебя? Где ты? Ты бы не смог просто так всё оставить...

Ответа не было, будто я мучила не артефакт, а самый обыкновенный кусок стекла.

— Корнел, пожалуйста...

Обсидиан оставался холодным. Я положила его на подушку и легла сверху, прижавшись щекой к его поверхности. Артефакт был единственной нитью, которая могла связать нас, но на другом конце этой нити была абсолютная пустота. Неужели ангелы заблокировали мне связь?

И долго ли я ещё продержусь без неё?

С этой мыслью я впала то ли в сон, то ли в дремоту. Туман воспоминаний и далёких голосов эхом носился у меня в голове, но никак не мог сложиться в полноценное сновидение. Так, что-то отрывистое, неясное, разрозненное, как лоскутное одеяло...

... проснулась я от того, что моей щеке стало очень горячо. Я пробормотала что-то невнятное, даже сама не поняла, что (видимо, это было обрывком моих сонных видений), подняла голову и с недоумением уставилась на Обсидиан. Он пылал всё сильнее — до него уже невозможно было дотронуться.

Несколько секунд я пыталась сообразить, что бы это значило. Под моим взглядом зеркало начало постепенно остывать, а откуда-то из его глубины появились тонкие белые буквы:

"Прости меня, Феста. Я признаю, что был неправ, когда так скоро покинул тебя. Наверное, это моя вина — то, что ты заперта светлыми в собственном доме... но как бы то ни было, времени мало. Фильм ещё не закончен. Мне нужно встретиться с тобой. К.Т.Л".

— Где же ты был раньше? — простонала я. Дрожащими пальцами притянула Обсидиан к себе и начала писать ответ.

"Ты не можешь придти ко мне домой, — защита не подпустит тебя — а я не могу выйти из дома. Впрочем, если хочешь, можешь подойти к подъезду, я выйду и..."

"Не могу".

Короткие два слова словно резанули меня.

"Почему? Чего же ты хочешь?"

"Ты узнаешь позже. Я не смогу даже приблизиться к твоему дому — Матвей хорошо позаботился об этом... Я буду ждать тебя в недостроенном здании больницы, через дорогу от Васильевского сквера, в полночь. Матвею, равно как и другим светлым, советую ничего не говорить об этом. Это только твоё и моё дело".

"Мне не позволят! Меня найдут! А я пока ещё не готова к смерти!"

"Ты боишься? Я разочарован. Быстро же светлые ослабили тебя, Феста! Что ж, если ты оказалась такой — я воспользуюсь своим правом".

"Каким?"

"Правом моего желания, обещанного ещё в Даймонесе за Куб Отражения и подтверждённого твоим словом. Это моё желание — просто будь в это время в этом месте".

Внутри начала подниматься неясная тревога. Корнел, конечно, хитёр — кто знает, какие цели он преследует на этот раз? Весь мой здравый смысл твердил, что вряд ли эти цели романтические, но сердце упрямо билось, как пойманная птица, и не желало ничего слушать. Какие бы аргументы я не приводила и какие бы варианты не рассматривала — в глубине души я уже знала, какое решение приму. В конце концов, цена моего долга казалась не такой уж большой.

Или же?..

"Я должен тебя увидеть. Я буду ждать тебя.

Корнел Тёмный Лучник.

P.S. Возможно, в последний раз".

* * *

Электрический свет фонарей дробился на осколки в неглубоких лужах. Чёрные ветки, как руки скелетов, тянулись ко мне со всех сторон, словно пытались задержать, остановить мой бешеный бег. Лишённых на улицах почти не было — город замер в ожидании полночи.

Спасительная преграда светлых уже осталась далеко позади. За прошедшие дни я уже так привыкла к ощущению полной безопасности, что чувствовала себя ужасно уязвимой, несясь через тёмные дворы и переулки.

Едва вынырнув из очередной подворотни, я чуть не угодила под колёса автомобиля — на полупустых ночных дорогах немногочисленные водители чувствовали себя шумахерами и выжимали максимум на своих спидометрах. Упругий ветер разметал мои кудри, заставив меня повернуть голову и замедлить шаг — ненадолго. Я перебежала через дорогу, не обращая внимания на светофор, неловко перебралась через низкий забор, ругая тех, кто додумался поставить его здесь, и побежала дальше, огибая Васильевский сквер. Вдали уже виднелся тёмный силуэт заброшенной стройки. Дом, по всей видимости, должен был стать четырёхэтажным, но построено было только три этажа — четвёртый едва намечался балками и отдельными кирпичами. Окна темнели беззубыми и страшными провалами, внутри которых была ничем не прикрытая неизвестность.

Меня с детства манили такие места, заброшенные, дикие. Словно кто-то пытался внести цивилизацию на территорию хаоса, но в конце концов сдался, побеждённый — и вот уже бурьян растёт на том месте, где должны были быть кирпичные стены, а в отсыревших перегородках кроется ночная мгла.

Кое-как, через грязь и лужи, подобравшись к одному из провалов, я осторожно заглянула внутрь. Далёкий свет фонарей был здесь бессилен. Поэтому я протянула руку, зажгла крохотный огонёк и залезла в проём, едва не напоровшись на какой-то острый штырь. Под ногами хрустнула ветка.

— Эй! — негромко позвала я. — Ты здесь?

— Здесь, — отозвался голос из темноты.

Вспыхнул ещё один огонёк, гораздо более яркий, и взмыл под потолок. Свет этого огонька освещал неясный силуэт демона, стоявшего прямо напротив меня, одетого во всё чёрное и державшего в руках... что это? Палка? Трость?

Он сделал шаг вперёд, слабый свет упал на его лицо, и я выдохнула с облегчением. Это был действительно Корнел.

— Я пришла, как видишь. Не испугалась, покинула свою защиту, под которую больше не смогу вернуться. Так зачем ты звал?

Я попыталась подойти поближе, но Корнел предупреждающе произнёс:

— Стой там, где стоишь. Я прекрасно вижу тебя.

— Что происходит? — я оглянулась по сторонам, но везде было темно, не считая того небольшого пятачка в пространстве, где мы и находились.

— Я хотел лишь попрощаться с тобой, Феста. И попросить прощения.

— За что?

— Мне очень жаль... клятвы, который мы даём, связывают нас порой слишком сильно. Если ты имел несчастье родиться демоном, значит, твой выбор предопределён. Путь только один — ты последуешь по нему или умрёшь.

— О чём ты говоришь? — я обхватила себя руками за плечи, стараясь защититься от холода и страха.

— О том, что я лгал тебе. Этой ночью нас здесь не двое.

Корнел повернул голову. Там, куда он смотрел, тьма шевельнулась, выступила вперёд и приняла очертания ещё одного молодого демона — могучего, широкоплечего, с длинными волосами, собранными в хвост. С несколькими талисманами, висевшими на шее, и большим двуручным мечом в опущенной руке.

— Здравствуй, Мефистофия. Надеюсь, ты помнишь меня.

— Деймос... — прошептала я.

Находясь в постоянном поиске ответов, перебирая варианты и строя предположения, я едва не забыла о нём. Противоборство "я — Совет Девяти" уже начало принимать вполне чёткую форму, когда я впервые задумалась о том, как же именно действовали Советники во Внешнем мире. И только после памятного сражения в кинотеатре до меня дошло, какая фигура скрылась с доски, сделавшись невидимой, как только началась игра. Наши с Корнелом задания были исключительно для отвода глаз, истинным было только задание Деймоса. Убить меня.

— Сейчас в Даймонесе неспокойно, — хрипло заговорил Деймос, — Шестая Школа закрыта. Коменданты Огненной и Ледяной башен арестованы, старшекурсники допрашиваются с особым пристрастием. Причина этому — преступная деятельность двух победителей, посмевших призвать орду низших монстров во Внешний мир, связаться со светлыми и под их прикрытием убивать Лишённых. Просто так, ради развлечения. Во всём городе звучат только два имени: "Корнел Первый и Мефистофия Тринадцатая". В хаосе сплетен и слухов все позабыли, что в Шестой Школе победителей было трое.

— Ты призвал монстров и убивал Лишённых! А Совет покрывал тебя, сделав нас мятежниками, от которых нужно избавиться...

— Поэтому прости, но вряд ли кто-то станет жалеть, если ты погибнешь в схватке с одним из своих, напросившись на свою смерть столь вызывающим и преступным поведением. Телепортировать даже не пытайся — заблокировано. Лучше вообще не сопротивляйся, боли будет гораздо больше.

Я в растерянности обернулась к Корнелу. Теперь я ясно видела, что в руке у него был починенный лук.

— Ты предал меня, но зачем? Неужели ты думаешь, что они оставят тебя в живых?

— У Первого Советника есть власть, которая может изменить задание демона и его клятву. Я выполнил задание, и теперь свободен... и никто не сможет достать меня.

— Всё так, мальчик, — мрачно ухмыльнулся темнобашник. — Ты умеешь выкручиваться, должен признать. Отдельное спасибо за твой дар.

— Да не за что... ты ведь принёс? — пробормотал Корнел, не сводя с меня глаз.

— Я всё сделал. Твоя стрела, яд Черноспинки и немного моих умений.

— Дай мне. Прошу. Я хочу сделать это сам.

Деймос протянул руку куда-то за спину и хмыкнул:

— Откуда такая жестокость, лучник?

— Мне нравится видеть её ненависть, — холодно ответил Корнел. Его лицо стало каменной маской — никаких эмоций, ни жалости, ни торжества, ни какой бы то ни было внутренней борьбы.

— Как жаль, что я не убила тебя тогда, в лабиринте! — закричала я, распугивая темноту. — Ещё до Игр, в саду у Огненной башни, я поклялась, что убью тебя, и если бы у меня хватило смелости...

— Вот в этом и заключается разница между мной и тобой.

Подняв руку, Корнел поймал брошенную Деймосом стрелу. Его фигура выпрямилась. Демон натянул тетиву лука, поднял голову и прицелился. Острие, слабо мерцавшее в свете огоньков, смотрело в центр моей груди — прямо в сердце.

— Прости меня, — безразличным тоном произнёс он.

— Прощаю, — неожиданно ответила я.

— Что?

Даже Деймос замер на месте от удивления.

— Ты демон, поклявшийся выполнить задание. Ты поступаешь правильно, разумно, логично. Так нас учили с детства. Стреляй, Корнел.

Я знала, что если погибну, то погибну от его руки. И это тоже было логичным.

Не говоря больше ни слова, Корнел чуть наклонил голову. Затем отвёл плечо назад и выстрелил.

* * *

— Анна! Быстрей, бежим! Уже без двух минут полночь!

Парень и девушка выскочили на проезжую часть, пронеслись через дорогу и побежали дальше — туда, где чернело здание недостроенной больницы.

* * *

Я упала на колени — ноги больше не держали меня. Пространство превратилось в тошнотворную карусель, из которой доносились голоса:

— Корнел! Какого чёрта?!

Даже не голос — скорее, рёв раненого зверя.

Откашлявшись, я подняла голову. Корнел стоял неподалёку, держа лук в опущенной руке. Отравленная стрела, совсем недавно сорвавшаяся с него, скрылась в темноте в каких-то паре сантиметров от Деймоса.

— Я передумал, — ровным голосом сказал лучник, — Мне нравится темперамент Фесты. Пожалуй, я всё же оставлю её себе.

— Ты подписал себе смертный приговор, — прорычал Деймос и взмахнул рукой. Волна искажений прокатилась по воздуху и сбила Корнела с ног. Огонёк над его головой погас.

— Феста! Беги! — крикнул лучник и выстрелил в Деймоса ещё раз — но эту стрелу демон попросту отбил своим мечом.

Я наконец поднялась на ноги. Прижала ладонь к груди, стараясь почувствовать биение сердца, сосредоточиться и стать единым пылающим источником магии.

Выставив вперёд светящуюся алым ладонь, я ударила Деймоса "огненной лавиной" — серией коротких вспышек, заканчивающихся мощным взрывом тёмной магии. Но огонь оказался не страшен Деймосу — он попросту смахнул его в сторону, как паутину. Про взрыв и говорить нечего — нашла, чем атаковать ученика Тёмной башни...

Спиралевидная молния цвета льда, направленная в спину Деймоса, также не достигла цели. Тот её словно не заметил.

Силы были неравны — даже у двоих против одного.

— Я же сказал — беги!!! Светлые скоро будут здесь!

— Так ты ещё и ангелов позвал? — угрожающе тихим шёпотом спросил Деймос. Под его взглядом Корнел согнулся и обхватил виски руками.

— Прочь... из моей... головы...

— Ты ведь боишься боли, не так ли? А-а! Проклятая девчонка!!!

При виде Корнела, лежавшего практически без движения, я перестала сдерживать себя. Первоначальная Магия оказалась сильнее защиты Деймоса, пробив его тёмный блок. Демон выругался и пошатнулся. Пошатнулась и я, не ожидавшая от себя удара подобной мощи.

— Думаете, что вдвоём вы сильнее меня?!..

— Вдвоём нет! А вот впятером — определённо! — звонко воскликнул знакомый голос.

И тут вспыхнул свет, заставивший нас с Корнелом закрыть ладонями лицо. От тьмы, в которой скрывались стены и балки увечного здания, не осталось и следа. Старые кирпичи, металлические штыри и сгнившие деревяшки — всё это лишилось своего мрачного покрова, представ тем, чем было на самом деле, всего лишь безобидным мусором посреди городских улиц.

Я слышала, как кричал Матвей, снова и снова атакуя противника магией Света. Слышала шорох его крыльев, треск заклинаний и ругань загнанного в угол демона. Слышала я и голос Арсения, яростно командовавшего окружать врага, и стон Анны, задетой ответной волной.

Наконец всё стихло. Я решилась открыть глаза — и увидела трёх ангелов, двух крылатых и одну бескрылую, стоявших над валявшимся на полу предметом. Меч Деймоса.

— Где он? — спросила я, часто моргая, чтобы привыкнуть к нестерпимо яркому свету.

— Не знаю... — пробормотала Анна, — он куда-то исчез...

Краем глаза я видела, как поднимается Корнел, тоже моргая и мотая головой.

— Ты не ранен, демон? — бросил Матвей.

— Вроде нет. Где вы пропадали так долго?

— Разбирались с остатками деймосова воинства. Они до сих пор бродят по улицам, как оказалось, и время от времени нападают на Наделённых. Пройдёт немало времени, прежде чем наши сумеют их уничтожить. Как бы то ни было, спасибо. Если бы не ты, я бы сто процентов провалил задание.

— Я бы не расслаблялся, — процедил в ответ лучник. — Вы ведь не сумели убить его, верно?

Мне с детства говорили — не смотри по сторонам, когда сражение не закончено. Не спеши делать выводы, не решив задачи. И не смей поворачиваться спиной, не победив врага.

А то в спину могут и ударить — к примеру, отравленной стрелой, неудачно отлетевшей к дальней стене во время выстрела и не менее неудачно найденной. Что со мной и случилось.

— Феста! Феста!!! Нет!

* * *

Тук. Тук. Тук.

Яд Черноспинки в сочетании с определёнными ингредиентами — сильнодействующая вещь. Боль — терпимо, особенно если наконечник всего лишь царапнул тебя по лопатке... но огненный пульс, который распространяет отраву по твоей крови — не остановить.

Тук. Тук. Тук. Тук. Сердце стучит всё быстрее. Оно паникует, пытается избавиться от смерти, но только тем самым ускоряет её.

Зримый и слышимый мир стал постепенно исчезать — но сознание никак не желало покидать меня, оставляя в плену боли и страха.

Кто-то сражался за моей спиной, искал врага, впустую хлестал молниями по воздуху... это было уже безразлично. Матвей стоял на коленях передо мной, с искажённым лицом, как будто пытался взять часть моей боли на себя. Но разве он мог что-то сделать? Мои губы изогнулись в кривой улыбке.

Всё в порядке... ты не виноват, что провалил задание... это я...

Ангел что-то кричал, но до меня не доносилось ни звука. Лишь шум в ушах, поначалу далёкий, становился всё сильнее, как морской прибой, погружающий в пучину темноты. Тук. Тук. Сердце стучало всё медленнее. Адский жар отступал от сердца, а это означало только одно — совсем скоро ему на смену придёт адский и последний в моей жизни холод.

Из-за меня ты провалил дело... как бы то ни было, ты вернёшься в Анжелию, к своим родителям — они поймут и простят тебя. Не вини, ведь ты сделал всё, что мог...

Я смотрела в светло-серые, как зимнее небо, радужки ангела до тех пор, пока тёмные пятна не закрыли их от меня. Чувство вины и странная, непостижимая, жертвенная радость. Последним усилием я пыталась слиться с его глазами, чтобы извиниться, искупить свою вину, какой бы та ни была...

Но радость жертвы и чувство вины, странный дуэт несовместимых эмоций, продолжали расти где-то внутри, превращаясь из психологического состояния в нечто большее. В физически ощущаемую реальность. В настоящую боль, которая была сильнее боли от ядовитой раны. Из моей груди вырвался крик — лопатки изнутри словно располосовало острым ножом...

"Ну неужели мне мало одной раны? Неужели он ударил меня снова?" — мелькнуло у меня в голове. Но это было не совсем так.

* * *

Вам, Лишённым, не понять, каково это — быть средоточием одного из Начал, хранить в своём хрупком теле экстракт древней силы, только и ждущей подходящего момента, чтобы раскрыться. Это пьянящее ощущение всемогущества сопровождает всех демонов и всех ангелов, впервые расправляющих свои крылья. Однако подозреваю, что далеко не все из них чувствовали то же, что я. Потому как моя душа, к моему величайшему удивлению, оказалась вместилищем не одного Начала, а сразу двух.

... До сих пор не понимаю, как ухитрилась за всё это время не потерять сознания. Вероятно, потому, что на окраинах моей памяти ехидно звучал голос Матвея: "А свои крылья она как получать будет? Наверное, хлопнется в обморок..." Ну уж нет, не мне, Фесте из Даймонеса, падать без сознания из-за каких-то жалких пучков перьев. Когда осознание происходящего начало возвращаться ко мне, я обнаружила, что стою на ногах, выпрямившись и раскинув руки в стороны. В пустоте медленно угасали светлое и тёмное свечения.

— Феста?

Я обернулась. Матвей стоял напротив меня, но смотрел не на моё лицо, а куда-то за мою спину. Заглянула и я, попытавшись справиться со внезапным головокружением. С детства пыталась представить себе, как бы выглядели мои крылья. В Даймонесе говорили, что они отражают характер магии демона, то, что составляет саму его сущность. Что ж, я всегда знала, что я неординарная личность.

Перья были абсолютно чёрного цвета. Без каких бы то ни было оттенков, без узоров, без пятен. Они поглощали всякий свет, как чёрная дыра. Их тьма затмевала всё, кроме нескольких крайних маховых перьев, которые были... белоснежными. Вот это да.

Я попыталась шевельнуть крыльями — у меня получилось сделать это без особого труда, как будто я всю жизнь жила с шестью конечностями. Даже одежда ничуть не мешала, словно крылья росли прямо сквозь неё. Слегка расправив их, я заметила, как вспыхнули белые перья и как чёрные перья мигом поглотили их скупой свет.

— Матвей, ты видишь то же, что и я?.. — растерянно сказала я.

— Поздравляю, Феста, — пробормотал Арсений, приблизившись ко мне. — Теперь я начинаю понимать, почему Матвею дали такое задание. Я слышал о таких, как ты, но никогда их не видел.

— Белый и чёрный, да? — я решила пропустить загадочную реплику мимо ушей.

— И красный.

— Что?

— Тебе не видно, — произнёс Матвей, обходя вокруг меня и оценивающе разглядывая, — но у самого основания, там, видимо, где была твоя рана, перья кроваво-красные.

— Что уж не всеми цветами радуги, а только тремя... я им что, флаг, что ли...

— Согласен. Жуткая безвкусица! — насмешливо произнёс Корнел. Он полусидел на полу и рассматривал меня с не меньшим любопытством.

— А где Деймос? — неожиданно вспомнила я.

Ангелы переглянулись.

— Когда с тобой это случилось, — начал Арсений, — всплеск энергии лишил демона концентрации, и, как следствие, невидимости. Мы попытались добить его, но не успели. Он телепортировал, как только увидел твой окончательный облик. Кажется, произнёс что-то при этом...

— Задание. Он сказал, что его задание выполнено, — добавил Матвей. — Но что это значит? Разве его заданием была не твоя смерть?

— Выходит, что не совсем... — сказала я. В самом деле, меня не пронзили отравленной стрелой, а слегка поцарапали. Всё это время вместо того, чтобы одним ударом покончить со мной, мне выматывали нервы, подсылали всяких монстров и прочую нечисть... для чего?

Какой цели достиг Деймос?

Анна, молчавшая всё это время, отодвинула Матвея с Арсением и выступила вперёд. Выглядела она не лучшим образом — длинные волосы спутаны и испачканы, куртка порвана, лицо словно обгорело на ярком солнце. Но такой серьёзной и решительной я девушку ещё не видела. Наверное, то же относилось и к Матвею, смотревшему на свою напарницу с искренним удивлением.

— Кажется, пришло время моего задания, — сказала она.