Демон-хранитель (гет)

Внешний мир очень хрупок. Всякое, даже самое незначительное, потрясение в Даймонесе или Анжелии отзывается в мире людей едва ли не катастрофой: велики тёмные силы демонов, предстающих во всей своей мощи, и страшен гнев ангелов, которые противостоят им. Войны Света и Тьмы грозят поражением как тем, так и другим – если Внешний мир пострадает, иссякнут источники магии обеих сторон. Как демоны, так и ангелы лишатся своих сил – и погибнут.

Велик соблазн поднять войска и уничтожить антагониста, однако ни разу за последние столетия слепой гнев не перевесил здравого смысла в разумах Советников и Судей. Две стороны берегли свои силы, вели борьбу лишь во Внешнем мире, скрытую, по временам незаметную… и ждали своего часа.

В 7143 году равновесие опасно покачнулось, когда юный демон на задании, по имени Лурий, подлым ударом заколол безоружного ангела Ремулиана, который приходился родным сыном одному из Судей. Многое терпели ангелы, на многое закрывали глаза, руководствуясь в первую очередь мудростью и терпением, но на сей раз Коллегия не стерпела. Ведомая Судьёй, чей разум едва не помутился от горя и гнева, Коллегия стала строить план отчаянной вылазки в Даймонес, результатом которой должна была стать смерть демона-труса, не осмелившегося встретиться с врагом лицом к лицу. Ибо Лурий вернулся в Даймонес, осыпанный наградами, и занял там важный пост.

Подходящий для мести случай вскоре представился. Разведчикам стало известно, что племя дарлуоров, поселившееся за Серыми Болотами через пару столетий после ухода демонов, также затаило на Совет зло и готово за определённую плату раскрыть ангелам одну из тайн Нижнего мира – тропу, одну из тех секретных дорог, что ведут из мира людей прямиком в преддверие Тёмного края. Дарлуоры обнаружили загадочный ход ещё в незапамятные времена и регулярно пользовались им, проникая во Внешний мир в обличье людей и сея хаос среди его обитателей.

Многие советовали не слушать советов тёмного народца и не заключать с ним договоров. Чем одни создания Тьмы лучше других? Но Норниэль, Судья, потерявший сына, не желал ничего слушать. «Если уговор с этими тварями единственный способ отомстить за Ремулиана, то пусть будет так. Я один предстану перед Создателем и отвечу за это», — так говорил он.

На исходе 7144 года отряд ангелов под командованием молодого капитана Бартемия Астэра покинул Внешний мир и проник в поселение дарлуоров, следуя карте, изготовленной самими изменниками. Однако трусливы были дарлуоры и двуличны; испугавшись светлой силы, которая могла запросто разрушить их деревни, да к тому же польстившись возможной двойной наградой, они нашли способ нарушить договор и донесли Совету о замысле ангелов. Когда те только показались из глубин пещеры, их уже ждал не отряд – целый легион демонов. И началось сражение, которое длилось без малого семь часов.

Получив тревожные вести, Судьи тут же велели отряду отступить и вернуться по тому же ходу во Внешний мир. Стоило ли вероломство тёмного народца того, чтобы отдавать ради него свою жизнь? У ангелов не было ни единого шанса одержать победу над силами Тьмы, в десятки раз превосходившими их, даже отступить оказалось не так-то просто. Бой завязался у самого входа в пещеры. За каждого убитого в том бою ангела Совет назначил немалую награду, и демоны, чувствовавшие за собой силу, были неистовы и яростны, как никогда.

Молодой капитан сражался впереди всех, прикрывая отступавших, и чувствовал, как иссякают его силы. Уже совсем немного ангелов осталось рядом с ним – остальные либо успели покинуть проклятые земли, либо не покинут их уже больше никогда. Чем меньше их оставалось, тем меньше шансов было у сражавшихся – и капитан, твёрдо решивший отступить последним, уже приготовился к гибели. С единственным желанием унести с собой в небытие как можно больше врагов, он в последний раз расправил свои крылья – и увидел юного воина в серебристых доспехах, прикрывшего его своим мечом от смертельного удара.

Бок о бок сражались они, и странное дело: Бартемию казалось, что силы его не уходят, но возвращаются с каждым взмахом меча. Его странный союзник сражался молчаливо, яростно и решительно отвоёвывая каждый лишний сантиметр пространства для своего капитана. Наконец, когда последний из отряда скрылся в тоннеле, юный воин создал барьер, потратив на то последние силы, и бросился в ход, ведя за собой раненого Бартемия. Их не преследовали – слишком уж неудобным местом для боя был тоннель. Там преимущества у демонов уже не было, а платить своей жизнью за поимку каких-то двух сбежавших светлых никто не желал.

Только в холодном лесу Внешнего мира молодой воин отпустил руку своего капитана и упал на землю, дыша громко и тяжело. «Ты не ранен?» — спросил Бартемий, осматривая свою рану, которая казалась слишком серьёзной. Юный воин покачал головой. «Сейчас я отдохну, — прохрипел он странно высоким голосом, — и понесу вас, господин капитан. Вы будете жить».

Когда Бартемий спросил имя своего отважного спасителя, тот молча снял шлем. И капитан замер, вмиг позабыв о своей страшной ране. Волосы воина золотом рассыпались по его плечам, ясные глаза сияли, щёки пылали лихорадочным румянцем – не юношей оказался воин, а прекраснейшей девушкой. С первого же взгляда понял капитан, что судьба его решена и волей Создателя навеки связана с её судьбой. Но Бартемий сказал всего лишь: "Тебе не стоит беспокоиться, юный солдат. Ты не могла бы сделать для меня больше. Просто будь рядом и спасёшь меня". Девушка улыбнулась в ответ. Она поняла.

Вместе со своим капитаном воительница вернулась в Анжелию и лечила его, не подпуская к нему других целителей. Там же, в залитой рассветным солнцем комнате, где лежал Бартемий, она впервые услышала о его чувствах и сказала на это: "Разве я не осталась с вами, мой капитан? Ваша душа страдает, и мне потребуется целая вечность, чтобы исцелить её".

Но о своей избраннице Бартемий узнал немного. Была она сиротой из небогатой семьи, которой предстояло стать служанкой или фермершей в садах Анжелии, если только она не выйдет удачно замуж. Иллюзий её родственники не питали: слишком уж тяжёлый нрав был у девушки, несмотря на всю её красоту. Но та не желала смиряться со своей участью, и с первыми днями весны, едва ей исполнилось двести лет, попросту сбежала из дома, переодевшись мужчиной и вступив в ряды войск Анжелии, благо с детства хорошо владела мечом – дядя учил её этому ради забавы. Звали девушку Эланой, фамилия же её так и осталась тайной.

Когда рана капитана зажила, он женился на Элане и поселился вместе с ней в большом уютном доме в южной части Анжелии. Как герой военной операции, к тому же тяжелораненый, он освобождался от дальнейшей службы, чему был отчасти даже рад. Счастливому Бартемию очень хотелось посвятить себя семье: родителям, которые очень давно не видели сына, молодой жене и их будущему ребёнку. Дома, под сенью старых деревьев и в лучах анжельского света, Бартемий, по натуре мягкий и покладистый, смог впервые за долгое время отдохнуть от войны. Он стал писать книги и часто ходил в Лицеи читать лекции по военной истории.

Элана тоже была счастлива, но совсем не так, как её муж. Её беспокойная душа жаждала подвигов и сражений, как в прежние времена — а в доме Бартемия ей приходилось ходить в длинном платье и вести церемонные беседы с его благовоспитанными родителями. Узнав, что она ждёт ребёнка, те и вовсе запретили ей покидать дом. Целыми днями Элана сидела одна, с тоской поглаживая рукой свои старые доспехи, и иногда ей казалось, что она отдала бы свою нынешнюю безоблачную жизнь за один-единственный взмах меча, который один мог придать ей сил. "Я птица, запертая в золотой клетке" — писала она в дневнике. — "Если бы не Бартемий, я бы навсегда ушла отсюда. Но уйти я не могу, и от этого тяжесть лежит на моём сердце".

Долгое время Элана надеялась, что у неё родится сын, которого она стала бы обучать ратному делу, из которого воспитала бы настоящего мужчину и воина Света. Но в конце зимы, в день рождения самой Эланы у неё родилась дочь. Назвали девочку Марией, как пожелал отец. Самой матери было всё равно. Подавленная и к тому же обессиленная неожиданно тяжёлыми родами, она не выходила из своей комнаты и не разговаривала ни с кем, даже с мужем.

* * *

Шли десятилетия. Дочь Бартемия и Эланы Астэр росла незаурядной и бойкой. С ранних лет все стали говорить, что Мария пошла характером в мать, с одним лишь отличием — к ратному делу девочка была равнодушна. Ей больше нравились магия и магические поединки, в которых среди ровесников ей не было равных. Долгими вечерами Элана рассказывала дочери о походах, о войнах с демонами, о мире людей, а Мария жадно впитывала каждое слово. Перед её глазами проносились столетия кровавых битв, истории предательств и мести, яростных завоеваний и великих побед — и в каждой из них девочка видела себя, сильную и неистовую, будущую грозу всех тёмных сил.

Отца девочка видела часто, но близких отношений между ними так и возникло. Бартемий постоянно стремился её чему-то научить, а то и ограничить её свободу. Ему не нравилось, что дочь постоянно пропадала с мальчишками, становясь зачинщиком всяческих проказ, порой не столь невинных, как хотелось бы. Ровесники смотрели на Марию едва ли не с благоговением; взрослые же делились на тех, кто восхищался её способностями, и на тех, кто с озабоченностью говорил: "Принесёт же хлопот эта девочка, когда вырастет!.."

«С дочерьми не говорят о войне, — заметил как-то раз Бартемий в разговоре с женой, — и свирепые радости воина совсем не подходят юной девушке из ангельского рода».

«Женщины тоже, как правило, не становятся воинами и не спасают жизнь капитанам анжельских армий, — холодно отвечала Элана. – Когда-то ты любил во мне мой дух, так неужели теперь тебе нужна скромная домохозяйка, которая по вечерам поёт песни у окна, перевязывает старые кофты и от безделья рисует пейзажи?»

«Думаю, наша семья не выдержит ещё одну Элану Астэр», — сказал с улыбкой Бартемий, пытаясь превратить всё в шутку. Никогда раньше жена не говорила с ним подобным образом.

«Я не Астэр и никогда ею не была», — ответила Элана и покинула кабинет мужа, отправившись в детскую, где Мария от скуки уже начала экспериментировать с мебелью, цветом стен, а под конец, увлекшись – и самим пространством. То, что способности семидесятилетних девочек этого никак не позволяли, её не волновало.

Когда пришло время учёбы и Мария поступила во Второй Лицей, Бартемий заволновался ещё сильнее. Вести из Лицея приходили двух видов. Одни были восторженными отзывами преподавателей, твердивших, что у молодой Астэр ярко выраженный талант во многих областях магии, кроме ментальной, а уж в управлении первичными стихиями ей и вовсе нет равных. Вторые же были жалобами на поведение дочери, которая запросто пропускала лекции и всё равно появлялась на следующих занятиях, подготовленная к ним совершенно безупречно. Друзей у Марии становилось всё меньше. Девочки опасались её, порой просто завидовали, а порой следовали советам родителей сторониться взбалмошной подруги. Что касается противоположного пола, то Мария, расцветшая очень рано, со ста двадцати лет привлекала юных ангелов, как огонь привлекает мотыльков, они следовали за ней, но зачастую не решались даже заговорить. Сама же она обращала на юношей мало внимания. Все они казались девушке слишком слабыми и посредственными, зацикленными на абстрактных понятиях правильности и чести. «Служить Свету, — говорила порой она, — не значит слепо следовать чужим приказам и идти по чужому слову, как облако, которое гонит ветер. Я не желаю быть таким облаком. Я желаю быть ветром».

Не видя себе равных среди ангелов, Мария начала задумываться о Внешнем мире, в котором, если верить учителям, можно запросто встретить демонов, извечных врагов, коварных и могучих соперников. Жажда побед и отчасти славы жгла ей кровь, как раскалённая лава. Она тренировалась день и ночь, пробовала использовать сильнейшие виды магии, экспериментировала на всём – предметах, растениях, даже животных. И ещё за несколько лет до Соревнований, в которых Мария должна была впервые принять участие, все вокруг знали, кто именно станет в них победителем. Знали и боялись этого знания.

Родители ограждали своих детей от общения с Марией. Впрочем, девушек и настраивать было не нужно. А юношам внушали, что молодая Астэр со своей чересчур яркой для Анжелии красотой и невыносимым характером вовсе не подходящая пара. Даже Элана, видя, какой амбициозной и тщеславной вырастает дочь, начала беспокоиться. Свой старый меч и доспехи она спрятала в самый глубокий сейф, опасаясь, что Мария поступит так же, как некогда поступила она сама. Но мать ошибалась. Марию не манили ратные подвиги.

В ночь перед Соревнованиями Мария исчезла из дома. Элана ужасно беспокоилась за неё, но решила ничего не говорить мужу – зная Бартемия, можно было с уверенностью сказать, что он в тревоге за дочь поднимет на поиски всю Анжелию. Элана решила дождаться утра. Ей не верилось, что Мария просто так откажется от Соревнований, которых ждала с таким нетерпением... Несчастная мать просидела всю ночь на крыльце дома, зябко кутаясь в старый плащ и безнадёжно вглядываясь в ночной дымчатый сумрак города ангелов.

Мария вернулась за два часа до Соревнований. Говорили, что её видели идущей от Облачной Тропы. «Неужели она ходила на маяк? Она смогла достигнуть его?» — шептались вокруг, но замолкали, рассмотрев внимательнее смутную фигурку вдали. За её спиной были два больших крыла невероятного оттенка, похожего на рассветное небо – ослепительно яркое золото, мягкая розовая дымка, нежная голубизна весеннего утра. Но Мария не выглядела ни гордой, ни радостной. Она шла, словно не видя ничего перед собой, по белому камню мостовых, и ангелы безмолвно расступались перед ней.

Спустя много лет, когда мать разбирала её записи, она обнаружила в одной из тетрадей загадочные строки:

«Я нашла путь к маяку Небесного Берега, но оказалась недостойна идти по нему. Мне трудно, голову клонит вниз, душа пуста… Я поняла это впервые за много лет – то, насколько я слаба и ничтожна. Свет мог выжечь меня, уничтожить, очистить мир от меня… но он дал мне шанс. Зачем? Крылья для меня не свобода, а всего лишь пучки перьев, неподъёмная ноша... Как тяжело летать…»

Часто случалось, что ангел обретал крылья, выполняя своё задание во Внешнем мире; однако чтобы до начала первых же Соревнований? Марии не было равных раньше, но теперь все задания словно рассыпались перед ней. Она одержала победу с такой лёгкостью, что на лице её была не радость, а настоящая мука – с каждым днём она разочаровывалась в мире Анжелии всё сильнее, но теперь и вовсе почувствовала себя до боли чужой.

Обеспокоенная сложившейся ситуацией, Коллегия приняла решение поручить Марии Астэр совсем простое задание – сохранить в неприкосновенности одну из внешнемировских библиотек и помешать посланцу Даймонеса её уничтожить. Получив задание, Мария не сказала ни слова. Только поклонилась и вышла из Тронного Зала в узкий коридор, заставленный укоризненно пустыми стульями, где её ждала только мать.

"Прости..."

Элана плакала, уткнувшись в колени дочери и не пытаясь сдержать своих чувств.

«Я и мои глупые рассказы…Почему я не послушала твоего отца? Что тебя теперь ждёт, милая моя? Не уходи! Не во Внешний мир, ты погибнешь там! Откажись, скажи, что не сможешь, прошу тебя!»

«Не надо, мама, — глухо ответила Мария, — я сильная. У меня есть крылья. Я могу справиться с чем бы то ни было, ты и сама это знаешь».

«Но сможешь ли ты справиться с собой?» — мать подняла голову и заставила девушку посмотреть ей в глаза, — «Одиночество погубит тебя! Ты сгоришь впустую, как свеча, забытая в чулане!»

«Всё будет хорошо, — попыталась улыбнуться дочь. – Ты же не боялась, когда уходила из дома на войну?"

"Но и сейчас я боюсь не войны".

"Разве ты сможешь гордиться мной, если я откажусь? — совсем тихо произнесла девушка, не отрывая взгляда от тусклого светильника на стене, — Должна же я доказать, что достойна своих родителей".

"Невозможно гордиться тобой сильнее, милая".

Тогда Мария встала, обняла Элану и ушла, так и не выдавив из себя слов прощания. Она понимала, как тяжело и больно матери, знаменитой воительнице, из глаз которой никогда раньше не показывалось ни слезинки. Но пути назад не было. Марию ждала её личная война.

С отцом она так и не попрощалась.

* * *

Поручив Марии слишком простое задание, Коллегия допустила роковую ошибку.

Не отрывая глаз от трупа демона, совсем молодого и неопытного, девушка долго стояла, раскачиваясь, как травинка на ветру. Пьянящая сила, поддерживавшая её, исчезла, пропали крылья. Ноги её подломились, и она упала к ногам мертвеца.

Она не хотела убийства. Она хотела всего лишь победы – яркой, настоящей, которая бы стоила потраченных на неё сил. А вместо этого получила глупую смерть тёмного существа, даже не сумевшего ничего ей противопоставить. Мария плакала, царапая ногтями пол, пытаясь и боясь прикоснуться к мёртвому телу, до тех пор, пока Тьма не сомкнулась над ним и не избавила мир людей от его присутствия. Давясь слезами, девушка склоняла голову всё ниже и ниже, касаясь лбом холодной земли. Ей хотелось подняться, взглянуть на небо, на свет, но она ощущала, что не может этого сделать. Сердце жгла бессильная злость. Мария оплакивала не смерть тёмной твари, а свои пустые надежды. Ей было безумно жаль себя.

И это задание? Одним ударом отправить к Темнейшему жалкого парня, не успевшего даже толком адаптироваться ко Внешнему миру? А что потом? Возвращаться в Анжелию, к жалостливым занудам и ярым консерваторам?.. Или остаться здесь, в серости и пустоте людского мира?

Мария не пожелала вернуться, хотя тосковала по родителям и отчасти по дому. Но оставаться на одном месте было свыше её сил. Поэтому она выбрала нечто среднее. Юный ангел отправилась странствовать по Внешнему миру, искать демонов и убивать их в смутной надежде встретить наконец достойного противника.

Прошло два года. На счету «охотницы на демонов» было уже десять демонов и три неосторожных чёрта-гонца. Через некоторое время слух о ней достиг ушей Советников, а те велели своим агентам быть внимательными и держаться подальше от неё. Едва медно-золотые локоны показывались в толпе, все тёмные существа тут же растворялись, сбегали, телепортировали. Мария ощущала себя так, будто гонялась за призраками.

Осенью 7320 года по счёту Троемирья юная Астэра отправилась в Дублин. Люди шептались о готовящихся там массовых беспорядках, и Мария, полагая, что это могло быть делом рук демонов, решила воспользоваться шансом. Она поселилась в центре города, в самой лучшей гостинице (несмотря на внешнее презрение к материальному, она любила роскошь) и стала ждать, чутко прислушиваясь ко всему, что говорили люди, и регулярно отслеживая магическое поле на близлежащих улицах.

* * *

Субботним вечером, уже готовясь ко сну, Астэра решила напоследок проверить магическое поле и замерла, не веря сама себе. В мелькании серых пятен-людей затерялось нечто непроницаемое, тёмное, погашающее свет, как чёрная дыра.

Сосредоточилась, повторила поиск... ошибки быть не могло. Возле собора Святого Патрика находился кто-то из демонов, причём, если судить по яркости магического поля, очень сильный. Разбросав все вещи в беспорядке и даже не успев толком одеться, Мария выбежала на улицу.

Время близилось к полуночи, и людей на улицах почти не было. Ангел металась вдоль дорог, пытаясь понять: кто? Но каждый оказывался всего лишь Наделённым. Не решаясь признавать своё поражение, Мария упрямо бродила по улице и заглядывала в лицо каждому встречному. Люди отшатывались в недоумении, почему красивая девушка в лёгком платье посреди ночи ходит и ищет кого-то, не произнося ни слова.

На крыше здания ратуши, невидимая для прохожих, стояла фигура, сливавшаяся с темнотой в одно целое. За её спиной слабо шевелились два багровых крыла. Демон – а это был, разумеется, он – выжидал. Он мог убить девчонку в любую минуту. И думал, взвешивал, прикидывал шансы. Издалека – слишком скучно! Пустой крови за свою жизнь он пролил более чем достаточно.

Во многом судьба этого демона была похожа на судьбу самой Марии. Как и она, он стал победителем, получил задание, совершенно несложное, выполнил его за какой-то месяц и теперь странствовал по Внешнему миру с одной-единственной целью. Он не охотился на светлых, и на людей ему было глубоко плевать. Где-то внутри его разума жила смутная надежда отыскать некие забытые знания первых демонов, живших в этом мире, завладеть их секретами и тайной магией Тьмы. Как безымянный, в Даймонесе он был попросту никто и не имел ровным счётом никаких прав на доступ в секретные хранилища. За Внешним миром следили мало... Когда же он выполнил задание и перестал интересовать Совет, забыли и о нём, развязав тем самым руки молодому демону. Да, мир людей велик. Но демон не торопился. А в тот миг он просто стоял на крыше и смотрел на странную светлую, запутавшуюся в сетях его магии, но больше — в самой себе.

Наконец он решился. Сняв иллюзии, он оттолкнулся от черепицы и мягко спланировал на каменную дорогу прямо перед Марией. Девушка даже вздрогнула от неожиданности. Отступила на шаг и раскрыла свои собственные крылья.

"Красивый цвет, — произнёс демон. — Мария Астэра? Я слышал о тебе. И рад, что мы наконец-то встретились".

"Мы незнакомы," — ответила Мария. Ей хотелось сражаться, а не болтать.

"Меня зовут Эндариан. Фамилии сообщить не могу, извини — я и сам её не знаю".

"Сочувствую. А теперь хватит! Я не собираюсь с тобой знакомиться! И тебе за минуту до смерти это вовсе ни к чему!"

На лице молодого демона отразились боль и тоска.

"Одно и то же! Темнейший, как же это скучно! Я устал ходить по Земле и оставлять после себя лишь хорошенькие светлокрылые трупы".

"Я могу прекратить твои мучения!" — воскликнула Мария и ударила противника. Магия была довольно простой, стандартной, уровнем чуть выше среднего. Но с учётом сил Марии обычно хватало и этого. Эндариан же едва поморщился, отбивая удар, и тут же лениво встряхнул рукой.

"Разогрелась? А теперь моя очередь".

Спохватившись, Мария едва успела погрузить всех людей на улице и в близлежащих домах в мгновенный сон. Те тут же попадали на землю, как игрушечные. В следующий миг ей уже пришлось отражать натиск магии противника, который оказался... силён. Силён!

С каждым ударом крыла, с каждым взмахом руки Астэра чувствовала, как её наполняет неведомое до сих пор, пьянящее чувство. Впервые за всю свою жизнь она сражалась, а не убивала. Какое блаженство, какой азарт — биться за свою жизнь, за жизни людей, как билась её мать, как сражался отец в последних межмировых войнах!

Но битва продолжалась. И оказалась она куда серьёзнее, чем рассчитывала Мария. Ни одна из сторон не желала уступать. Выбитые стёкла, расколотые камни, выжженная трава. Некоторые из погружённых в сон людей были ранены, но в пылу битвы ни демон, ни ангел не заметили этого.

Силы иссякали. И Мария, и Эндариан, в первый раз встретившие достойного противника, буквально выжимали все свои магические возможности. И настал тот миг, когда оба без сил упали на колени, не опуская рук и по-прежнему держа друг друга на прицеле. В глазах у обоих мутилось. Потери сил были колоссальными.

"Ну что? — прохрипел демон. — Убьём друг друга? Скажем, на счёт раз... два..."

Мария ничего не ответила. Она сосредоточилась только на том, чтобы дышать. И не падать. Теперь Астэра ясно сознавала: хотя в целом этот демон был примерно её уровня способностей, энергии у него осталось чуть больше. Её попросту убьют, ведь Эндариан сильнее её. Сильнее. Силь-не-е. Смысл этого краткого слова полыхнул у неё в сознании мгновенным, захлёстывающим восторгом.

"А что потом? Ну лишатся Свет и Тьма своих лучших бойцов... всё продолжится... только нас уже не будет. Темнейший, как предсказуемо и скучно! Даже если один из нас выживет... разве это жизнь? Честно говоря, я много лет ждал этого сражения," — продолжал демон.

"Я тоже," — выдохнула Мария, не отдавая себе отчёт в том, что говорит.

"Тебе ведь понравилось, признайся".

"О да".

"Я могу продлить тебе это удовольствие. Доставлять его снова и снова. Что ты скажешь на это?"

Девушка подняла голову и затуманенным взглядом посмотрела в лицо Эндариана, не понимая, чего он хочет.

"Ты предлагаешь встречаться здесь каждый год, сражаться до потери сил и потом мирно расходиться по разным сторонам?"

Эндариан засмеялся, но смех его прервался, превратившись в прерывистый кашель.

"Тоже однообразно и предсказуемо. А ведь я мог бы предложить тебе много всего, помимо увлекательных сражений. Например, ты помогла бы мне с поисками неких знаний... я, возможно, открою тебе взамен кое-какие секреты Тьмы и нашей магии... Только не говори, что ты использовала всегда только чистейшую магию Света!"

"Ну... возможно... нет, стой! Что?! Ты предлагаешь мне отправиться с тобой?! Ты сошёл с ума, демон? Да я скорее умру, чем окажусь с тобой под одной крышей!"

"Опять этот анжельский консерватизм, — вздохнул Эндариан. — Я думал, ты другая... Недаром же ты столько лет бродила по Внешнему миру, не желая возвращаться? Что же, всем свойственно ошибаться. Прощай. Не думаю, что мы увидимся снова, но второго шанса я тебе не дам".

Шатаясь, он поднялся на ноги. Поклонился Марии, всё ещё стоявшей на коленях, повернулся и направился к ратуше.

"Подожди!" — закричала Мария. Вся её бессмысленная, пустая жизнь, представлявшая собой лишь череду разочарований, в один миг пронеслась у неё перед глазами. Что угодно, только не это! Даже если этим "что угодно" окажется демон.

"Так "да"?" — обернулся Эндариан.

"ДА!"

"Ты действительно хочешь пойти со мной?"

"Да! Да! Да!"

Если демон и торжествовал, по его лицу этого понять было невозможно. Он лишь кивнул ей — так, будто знал её ответ заранее.

"Я живу вон там, — он махнул рукой в сторону невзрачного серого здания, казавшегося чужим провинциальным гостем на нарядной улице. Заметив выражение лица Марии, он засмеялся и добавил: "Если ты привыкла к лучшему, я не против. Средств у меня хватает. Мы поселимся там, где ты пожелаешь. Золото, хрусталь и лучшие картины мира. Ты любишь внешнемировских художников? Я, признаться, к ним неравнодушен."

"Барокко!" — мгновенно отозвалась Мария. Демон засмеялся ещё раз.

"Достанем и барокко, если захочешь".

* * *

Руководствуясь принципом не задерживаться на одном месте, Мария и Эндариан уехали из Дублина в Прагу. Из Праги — в Санкт-Петербург. Затем в Токио и Нью-Йорк. Эндариану было, в общем-то, всё равно куда ехать, Марии же нравились огни больших городов. Она раскрывала ему секреты магии Света — он учил её некоторым тёмным приёмам, которые, к её величайшему удивлению, даже иногда получались. Время от времени странники находили тайники с хранилищами знаний, вместе разбирали древние артефакты, по большей части уже вышедшие из строя, вместе переводили древние свитки. Мария напрягала память и вспоминала курс древнеангельских наречий. Эндариан руководствовался по большей части интуицией и логикой — курс древних языков в Школах был в те времена очень кратким. Иногда, направляясь в очередную столицу мира, они сходили с поездов, забирались в глухие места, где никто не мог им помешать, и устраивали небольшие битвы, которые с каждым разом всё больше напоминали обычные тренировки.

"Не трать силы на бесполезные телодвижения, — учил демон Астэру, — Если есть возможность высвободить магию, на размахивая при этом рукой, постарайся атаковать мысленно."

"Я не могу. Мне нужен проводник".

"Разум — куда лучший проводник, чем тело. Нужно просто развить его способности. Ну скажи, о чём ты сейчас думаешь?"

Мария краснела и резко захлопывала сознание.

"Вот и я о том же. А надо о чём? О битве, разумеется!"

"Сам-то! На одну атаку — две пафосные речи и один мимический спектакль!"

Она явно преувеличивала. Во время битвы Эндариан всё же не любил лишних слов. Однако Марии хотелось хоть как-нибудь, да уколоть его.

"Я устала! — капризно говорила она, падая на траву. — Давай закончим!"

Молодой демон, отмечавший в своей записной книге кое-какие приёмы светлого боя, замеченные им в исполнении подруги, поднял голову.

"До следующего поезда ещё три часа, — резонно ответил он. — Что ты предлагаешь, грибы собирать?"

"А крылья нам на что? Полетели вдоль путей!"

"Ты и так постоянно ими щеголяешь. В скольких газетах уже было написано про "крылатых людей"? Хоть бы для приличия иллюзии накидывала".

"А мне нравится! Люблю, когда на меня смотрят снизу вверх!" — мечтательно сказала Мария и подняла взгляд к небу. Яркое солнце, выглянувшее из-за туч, неожиданно полоснуло кожу. Глаза заслезились. Эндариан, успевший накинуть капюшон, смотрел на неё с неуловимым выражением лица. Ангел, боящийся солнца. Ангел ли?..

... С каждым днём, проведённым в обществе Эндариана, Мария менялась. Становилась то вспыльчивой, то задумчивой и замкнутой. Она привязывалась к демону всё сильнее, пока не стала полностью зависеть от него.

Всё же Эндариан был могущественнее Марии. Он не менялся, а она всё сильнее попадала под его влияние. Её влекло к нему, как к ней самой некогда притягивало молодых и наивных анжельских юношей. Крылья Астэры утрачивали свой ярко-золотой цвет, тускнели и темнели. Теперь это была уже скорее бронза, нежели золото.

Наконец настал тот день, когда Эндариан смог прикоснуться к ней — и не почувствовал боли.

* * *

История и до этого знала союзы между Светом и Тьмой, но никогда, пожалуй, роман демона и ангела не носил столь бурного характера. Разгромы целых домов и даже жилых кварталов были в их жизни вполне обыденной вещью. Эндариан продолжал свои поиски, исследовал всё новые и новые места, где только могли оказаться тайники и хранилища знаний. А Мария... Мария начала уставать. Просыпаясь по утрам и рассматривая в зеркало свои распухшие после бессонной ночи глаза, волосы, сменившие свой цвет на бледно-жёлтый, она долго сидела неподвижно. Ей хотелось раскрыть крылья, но она боялась это делать. И без того знала, что они темнеют. Постепенно, по капле, Свет покидал её. Тренировок уже не было — Эндариан мог уничтожить её первым же ударом.

Однако и у того были свои проблемы. Совершенно неожиданно он обнаружил, что иссякают и его собственные силы.

В одном из североамериканских поселений, в районе Великих Озёр, Эндариан нашёл древнюю библиотеку перводемонов. Скорее даже, не библиотеку, а хранилище разрозненных свитков, летописей и заметок. Он искал ответ в самых старых бумагах, но там не было ни строчки. Отчаявшись, он перешёл на более поздние времена — и вновь ничего. Уже собираясь покидать бесполезный тайник, он наткнулся на относительно недавнюю запись, которой было всего сто пятьдесят лет. Как выяснилось, Эндариан был не первым, кто пытался найти ответ на вопрос, почему у демона, отправленного во Внешний мир, постепенно исчезает магия.

И в конце концов Эндариан узнал, что Совет, поручая задание юному демону, на деле заключал с ним нечто вроде контракта. Тьма давала силы победителю, пока он не исполнит её воли. Затем, когда формально контракт считался исполненным, нить, соединяющая демона и Нижний мир, истаивала. Постепенно демон лишался своей магии, становился похож на обычного человека и до конца жизни оставался во Внешнем мире.

"Так вот почему никто не возвращался! Даже если они бы и хотели!" — пробормотал Эндариан. — "Я выполнил своё задание и теперь обречён... стать Лишённым. Но мы ещё посмотрим, кто окажется сильнее! Я готов вернуться".

* * *

Путь в Даймонес был найден — тайная тропа где-то в Скандинавии, на самом севере континента. Это был не тот путь, через который когда-то прорывались родители Марии, но тоже вёл в Даймонес и выходил на той стороне мира где-то на вулканических каньонах. Чтобы отыскать его, Эндариану пришлось перерыть бесчисленное количество уже найденных летописей и свитков. Он твёрдо решил вернуться в Даймонес, восстановить своё право на магию Тьмы, а потом...

Но проблема была в Марии.

Оставлять её было нельзя. И без того нервная и измученная бесконечными странствиями, девушка могла запросто отыскать своих бывших соплеменников, а они бы, разумеется, кинулись мстить ему. В одиночку сражаться против всей Анжелии, которая, несмотря ни на что, встала бы на её защиту? К такому Эндариан готов не был.

Разумеется, самым простым выходом из положения было убить Астэру, уже опустошённую его неистовством и отчасти наскучившую ему, но на это он решиться также не мог. Запретная искра, которую он сам так неосторожно разжёг, жалила и его тоже. Хотел он этого или нет — он по-прежнему был связан с ней своим неосторожным словом.

Единственный способ — попытаться провести Марию с собой в Даймонес. Выкрасить волосы, навести иллюзий... Да и аура Марии как ангела была уже так тускла, что не привлекала внимания. Эндариан смог бы обмануть кого угодно в Даймонесе. Но только не Темнейшего.

Он хорошо знал историю. Ещё две тысячи лет назад велением Темнейшего любой демон, вступивший в союз с ангелом, подвергался мучительной смерти. Причины этого Эндариан не помнил. Кажется, что-то связанное с Хаосом. Странно! При чём тут Хаос? Какое отношение сила, правившая ещё до сотворения Троемирья, имела к нынешним временам? Но факт оставался фактом: Эндариану грозила смерть, если бы Темнейший узнал о Марии. До сих пор в мелькании судеб Внешнего мира он мог попросту не замечать этого, но при пересечении границы...

Хаос. Хаос. Почему Хаос?

"Мария, — Эндариан смотрел на неё, не мигая. — Нам предстоит ещё одно путешествие."

"Куда?" — с интересом спросила та, расчёсывая свои волосы.

"В Даймонес. Но прежде я ненадолго покину тебя. У меня есть ещё одно, последнее дело".

* * *

Ему удалось провести и себя, и Марию через границу миров, не выдав при этом собственной тайны. Впервые в истории нечто оказалось скрыто от Темнейшего, и в этом была заслуга не Эндариана. Он лишь заключил с Хаосом некий договор, позволивший ему безопасно проследовать по тайной тропе. Что дал или пообещал демон взамен — неизвестно. Но как бы то ни было, уже через год оба были в Даймонесе.

Мария не сопротивлялась. Она словно застыла в своём увядании и слабости. В Нижнем мире, вдали от Света, уже ничто не поддерживало её и не осуждало. Бывший ангел оказалась всецело на попечении Эндариана. Они жили в жалких лачугах на окраинах Даймонеса, питались чем придётся, а тем временем демон готовился к своему решающему выходу. Решительно поставив всё на карту, однажды утром он оставил Марию дома и явился прямо к центральному входу в Канцелярию. Первые же демоны, пытавшиеся остановить Эндариана, были буквально сметены лавиной тёмной энергии, в полной мере вернувшейся к нему.

Через месяц Эндариан уже был чиновником среднего звена. Через десять лет его избрали в Совет, где он стал Восьмым Советником. Став богатым, Эндариан выстроил замок в приморской части города, где и поселил Марию. В один день, вернувшись домой, он обнаружил, что Астэра раскачивается на кресле, обхватив колени руками, всхлипывает и улыбается, словно безумная.

"Что с тобой? Что случилось?" — с раздражением спросил он.

Мария была беременна.

* * *

Положение было если не безвыходным, то близким к этому. Существовал, конечно, шанс, что ребёнок родится бездарным — в конце концов, уже долгие столетия редкие союзы демонов и ангелов давали только бездарное потомство, — ну а если нет? В силе этого ребёнка не сможет не сказаться ангельская кровь. Пусть даже и бывшего ангела, разве в этом суть? Важно другое: тайна перестанет быть таковой. Договор с Хаосом был действителен только однажды.

Существовала, однако, и другая сторона медали.

Если вспомнить об исключительных способностях родителей будущего ребёнка, можно легко представить себе масштабы силы, сочетающей в себе оба начала. Это мощь, которой не найдётся равных ни в одном из трёх миров. Ребёнок мог уничтожить своего отца, но мог и возвеличить. Светлая магия эффективна против Тьмы, тёмная — против Света. Боец-универсал. Даже Хаос не смог бы ничего противопоставить.

Эндариан решил ждать. В конце концов, оставался шанс, что ребёнок родится бездарным... Хотя в таком случае отец бы попросту избавился от него без малейших колебаний.

В самом конце лета, в августе 7347 года у Марии родилась дочь. Отец дал ей имя Мефистофия — отчасти для того, чтобы не выделять её из сотен других демонов. Мать же втайне от отца называла девочку своим собственным именем. Чем дальше шло время, тем сильнее становился Эндариан и слабее становилась Мария. Её жизнь подходила к концу. И томясь в тёмном замке, запертая от всех трёх миров, в пустоте и практически в одиночестве, Астэра наконец-то начала понимать, сколько ошибок совершила. Не так полагалось погибать ангелам. Вспоминая собственных родителей, Мария плакала каждую ночь. Что бы сказали?.. Нет, лучше об этом не думать, нет. Пусть они будут считать её погибшей. Так будет легче...

Но у неё была дочь, маленькая чернокудрая девочка, бойкостью и жизнелюбием до боли напоминавшая собственную мать и бабушку.

"Не повторяй моих ошибок, Мария, — шептала мать, точно в бреду. — Всё будет хорошо. Вот придёт отец, и... всё будет в порядке... ты вырастешь... станешь сильной... Ты исправишь всё, что я перечеркнула..."

Маленькая полукровка, будучи, однако, на три четверти демоном, поскольку своих сил Мария лишилась ещё до её рождения, ровным счётом ничего не понимала. Но плакала вместе с мамой, потому что любила её. И боялась отца, возвращавшегося домой только затем, чтобы кинуть на неё ледяной оценивающий взгляд. Что же делать с ней дальше?

* * *

То, чего так боялся и на что надеялся Эндариан, свершилось. Его дочь была истинной полукровкой, существом, сочетавшим в себе оба начала. С каждым днём опасность становилась всё более реальной. А между тем мощь самого Эндариана росла, его влияние и могущество распространялись уже далеко за пределы Даймонеса. 7398 год стал для него определяющим, поворотной точкой того пути, обратного которому уже не было. Мария умерла, и Мефистофия осталась фактически на руках Эндариана. И как раз в это время Темнейший явил свой знак. Он желал, чтобы Эндариан стал следующим Первым Советником. Предложение было из тех, от которых нельзя отказаться, но демон тянул время. Он думал, что делать с дочерью. Убить её? Выпустить в небытие такой потенциал? А оставить у себя нельзя — став Первым Советником, Эндариан откроет всего себя Темнейшему и дальнейшее сохранение тайны будет уже невозможно.

И выход был найден. Стирание, блестящее изобретение перводемонов. Оно скроет, пусть даже на время, память самого Эндариана и, что более важно, сотрёт воспоминания его дочери. Она отправится в одну из Школ. Будет расти, учиться, готовиться к Играм. Эндариан же со временем обязательно приподнимет завесу своей памяти и отыщет её. А там... даже если Мефистофия проявит свою истинную сущность...

Пусть Темнейший разбирается, кто её родители. А до той поры Эндариан будет ждать. Что бы не происходило вокруг, Мефистофия останется его дочерью. Вот только узнать бы её и убедиться, что это действительно она, когда придёт время. Если верить истории, крылья полукровок всегда были особенными, так как сочетали в себе и начало Тьмы, и начало Света.

Его дочь должна вырасти и в одном из своих испытаний обрести свою настоящую силу. И тогда он наконец решит, что с ней делать.