Демон-хранитель (гет)

Я могла бы собраться и так, — безо всякого беспорядка, быстро и аккуратно — но это было бы слишком просто. Мне же доставляло смутное удовольствие делать вид, что я жутко нервничаю, разбрасывать вещи по всей комнате, а потом так же судорожно искать их, чтобы засунуть в нужную сумку.

Быть может, я просто тянула время. Ворчливое слово, брошенное в адрес оказавшегося не на месте зарядника, раздражённый пинок по ножке некстати подвернувшегося стула, щелчок пульта, послушно переключавший бессмысленно тарахтевшие каналы — всё это привязывало меня к оставляемой квартирке. А также на считанные секунды продлевало вторую эпоху моей жизни — вторую после Даймонеса, разумеется.

Я слишком быстро привыкаю: маленькая квартирка с тёмным прошлым, которую я с таким шумом и спецэффектами отвоёвывала у Коромысловых, казалась уже не пустой скорлупой, а моим верным пристанищем. Раковиной, надёжно защищавшей от всех странностей и проблем людского мира. И теперь, когда пришла пора её покинуть, я ругала маленькие комнатки, пыльный ковёр, громоздкую мебель, тормозивший Интернет... По-другому прощаться я не умела.

— Госпожа, давайте я сам?

Даже Венька, которого в обычное время не заставишь помочь, и тот не выдержал. Я упрямо мотнула головой.

— Мне надо привыкать к самостоятельной жизни... Где красная сумка, квадратная такая? В которую я только что положила кроссовки?

— Вы положили их в оранжевую сумку.

— А красный и оранжевый — не одно и то же?

К моему величайшему удивлению, оказалось, что нет. Я зависла на одном месте, пытаясь сообразить, какая именно из двух сумок у меня предназначалась для обуви.

— Госпожа Феста! — заныл чёрт, — Может, передумаете? Вы уверены, что там вам не понадобится помощь? Хоть какая-нибудь?

Я уловила знакомые интонации. Немного обиженный, немного тоскливый, упрямый голос, за которым стоит нечто большее, чем скука остающегося без работы слуги. Преданность Тэфи.

— Это бывшая база светлых. Тебе там нечего делать. К тому же я буду не одна.

— Не думаю, что Леонерий будет застилать вам постель и приносить кофе по утрам, — ответил Веннер.

— Как будто ты принёс мне его хоть раз.

— А буду! Честное слово! С вами хотя бы интересно. Знали бы вы, какая это тоска на самом деле, госпожа Феста — быть внешнемировским гонцом! Мне ведь и дел-то не поручают. Шляюсь, неприкаянный, по городам и деревням... Иной раз стащишь что-нибудь, устроишь от скуки беспорядок и свалишь дальше, а на тебя и внимания не обратят. Знаете что? Вернусь-ка я в Даймонес, к дяде, авось пристроит куда-нибудь на службу. Сил больше нет на эти серые физиономии Лишённых смотреть.

— Передай дяде привет, — вздохнула я. Интересно, как он там? Если Шестая Школа закрыта... Хотя вряд ли Совет стал трогать общежитие, не выгонять же сотни детей на улицу.

Я оглядела комнату. Свитер, свисавший с телевизора, лохматым рукавом загораживал половину лица телеведущей. Та, впрочем, этого не замечала и продолжала тараторить, улыбаясь в никуда. Три зарядника — один от ноутбука, второй от телефона, третий от Катиного плеера — крепко запутались, цепляясь друг за друга длинными чёрными хвостами. Левый ботинок спокойно дожидался своей очереди на упаковку, лёжа возле открытой сумки, второй же успел куда-то убежать. А может, стоило и правда наложить оживляющее заклинание на все свои шмотки, тогда сборы стали бы ещё дольше и увлекательнее.

— Эх... Не-е, я, конечно, не тороплю, — вздохнул Венька, скорчившийся на кресле, — но вам, наверное, к определённому часу надо собраться?

— К семи. Ещё целый час.

— Двадцать минут.

— Пофиг, всё равно я ещё... как двадцать?!

А теперь, кажется, спешка будет уже настоящей. И паника тоже.

— Чего расселся, морда ушастая? А ну бегом второй ботинок искать! Опаздываю, твою ж...

Чем порывистее я металась по комнате, тем спокойней становилось внутри. Прощаться некогда, Феста. Руки в ноги — и вперёд! Чтобы шагнуть в будущее, надо забыть прошлое!

Какой полезный девиз. Кто бы мог подумать, что он пригодится мне снова.

* * *

Мы сидели вокруг костра, который Арсений развёл во время рассказа Анны. Сырые деревяшки не столько горели, сколько дымили. Удушливое, мягкое тепло расползалось по ночной тьме. Красные отсветы плясали на наших лицах.

Когда Анна замолчала и наступила тишина, мы точно очнулись, начали оглядываться друг на друга, вздыхать, качать головами. Аня растирала горло ладонью в перчатке, пытаясь вернуть себе севший голос.

"А что сейчас... Я должна что-то спросить, но что? Всё понятно и без слов. Моя мать, мой отец. Я полукровка и марионетка в руках очередного кукловода... пусть и родственной крови. Мои крылья трёхцветны. Они — флаг, знак того, кто я. Теперь это знают все, и меня либо убьют, либо используют для каких-то целей Первого Советника. Не исключено, что сейчас, принимая Деймоса с докладом, он решает мою судьбу... Не молчите, прошу вас, не молчите... Я не хочу думать об этом сейчас..."

И молчание действительно было прервано.

— Интересно, который час? Сколько уже длится вторник? — спросил Матвей.

Арсений закатал рукав куртки и бросил взгляд на наручные часы, повернув руку так, чтобы отсвет костра позволил разглядеть положение стрелок.

— Уже три часа. Ань, придёшь домой, обязательно выпей горячего молока. Охрипнешь ещё.

Девушка кивнула.

Я чертила пальцем по холодным и грязным камням. Даже в сумраке был заметен чёрный угольный след, отпечатывавшийся на коже. Похоже, мы были не первыми, кто жёг тут всякий мусор.

— Мне интересно, откуда всё это известно Коллегии? — буркнул Матвей, — Всё, что происходило здесь и в Даймонесе...

— Коллегия не знает, — прошептала его напарница.

Ангел чуть привстал.

— Как это так?

— Они сказали, что задание я получу не от них. Меня провели в маленькую комнату... без окон... белую комнату, где нет никакой мебели... мне даже показалось, что там не было стен, странно, правда?.. Но потом появилась Тень. Она и поведала эту историю. Здесь же я должна была убедиться, что ты, Феста, действительно дочь Марии Астэры, и затем рассказать об этом тебе самой.

— И что, ты стояла там всё это время? — недоверчиво спросил Матвей, — Ты же телепортировала едва ли не следом за мной!

— Я не уверена, что это длилось долго. Может быть, пару минут... Ей же не нужно было произносить вслух, чтобы я запомнила... — голос Анны прервался, она закашлялась, прикрываясь ладонью.

Вот как, ещё одна Затерянная! Уже дважды высшие вмешивались в мою судьбу. "Светлее Света, темнее Тьмы!" Всё верно, это действительно я, чьи крылья темнее крыльев любого демона и чище крыльев любого из анжельцев. Наверное, я должна чувствовать гордость? Горечь утраты? Сознание собственной значимости?.. В любом случае, я просто обязана ощущать что-то особенное. Я попыталась разобраться в себе, но осознание важности происходящего назойливо мельтешило в голове, сбивало с толку.

Хорошо. Как я отношусь к тому, что я — единственная за последние столетия полукровка?

Отрицательно. Я всегда считала себя демоном и гордилась этим. Служила Темнейшему, сражалась на равных (почти) с однокурсниками за победу в Играх, училась, тренировалась... А оказалась лишь дурачком-картёжником, которому сердобольный соперник поддавался с самого начала...

— Он управлял мной всё это время. Поселил в Огненной башне, заставил готовиться к Играм, сделал так, чтобы я выиграла, дал мне задание-обманку, чтобы отвлечь, а потом...

— Но не учёл двух вещей, — жёстко оборвал меня лучник.

Он сидел по левую руку от меня, прислонившись спиной к груде кирпичей. Голова его была запрокинута к невидимому потолку.

— Первая вещь — я. Задания были рассчитаны на двух победителей. Я же стал третьим, хотя формально пришёл вторым. Своими красивыми словами я заставил их принять мои условия. Затем отказался исполнить свою клятву, причём дважды.

— Так твоим вторым заданием было...

— Всего лишь заманить тебя сюда, Феста. О том, что могло произойти дальше, Эндариан не подумал.

— Хорошо, — не выдержал Матвей, — Я посрамлён и всё такое. Если бы не ты, Фесты, да и меня самого, могло уже не быть в живых, к тому же я бы провалил своё задание. Блестяще, демон, я впечатлён.

Аня сердито дёрнула напарника за край куртки.

— Драться будете потом!

Матвей недовольно пробормотал что-то, но продолжать спор не стал. Арсений только усмехнулся, наблюдая за ним с видом воспитателя.

— Вторая вещь, которую не учёл твой отец: Хаос начал свою игру ещё раньше. До того, как рухнули барьеры его памяти, — продолжил Корнел. Я вздрогнула от внезапной догадки.

— Межмировая пропасть...

Смерть мальчика — была ли она случайной? И моя болезнь, длившаяся так долго... что пропасть сделала со мной? И потом, во время Игр, они кричали... требовали назвать своё имя...

"Меня зовут Феста!"

"Ложь! Ты лжёшь, маленькая убийца!.."

— Тогда Эндариан, наверное, и вспомнил тебя, — тем временем продолжал лучник, — Во время своей болезни ты определённо показала нечто... необычное. Возможно, даже призраки будущих крыльев. По их цвету он и понял, кто из демонов Шестой Школы приходился ему дочерью.

Цвет моих крыльев. Интересно. Мне захотелось взглянуть на них ещё раз. Я растерянно посмотрела себе за спину, но там ничего не было.

— Матвей, как вызвать крылья снова?

Тот пожал плечами.

— Вспомни тот момент, когда ты получила их впервые. То, что чувствовала при этом. Это должна быть какая-то одна эмоция, очень яркая, которой словно тесно у тебя внутри и которая становится твоими крыльями, твоей свободой, твоим всем...

Я послушно попыталась вспомнить тот самый миг. Было очень больно, картина мира куда-то уплывала, шумело в ушах. Но это была не мука, не страх, что-то другое... о нет! Что мне теперь, всю жизнь чувствовать себя виноватой перед Леонерием?!

— Что-то не так?

— Всё нормально... Просто встань и подойди поближе.

— Зачем? — не понял Матвей.

— Надо! — огрызнулась я. Ангел нехотя поднялся, отряхнул джинсы и приблизился ко мне. Я тоже поднялась навстречу ему.

— Не отводи взгляд...

В его глазах мелькнуло понимание. Наверное, я очень сильно покраснела, но постаралась сконцентрироваться на светло-серых радужках. Сжала кулаки. "Так, не злиться, не раздражаться... чёрт, он же всё видит... что он подумает, одному Темнейшему известно! О чём я? Ах, да... Прости... прости, Матвей, что я веду себя как последняя тупица и подвергаю себя опасности, в то время как для тебя, самовлюблённого идиота, нет ничего важнее твоего дурацкого задания и твоей смазливой Анечки..."

— Нет, что я делаю! — вырвалось у меня. Матвей в недоумении нахмурился и отступил на шаг назад, собираясь вернуться на своё место. Отчаянным усилием воли я словно потянулась к нему, пытаясь удержать:

"Постой, погоди! Мне правда очень жаль! Жаль, что тебя привязали ко мне, хотя я знаю, ты не хотел этого! Я не виновата, что родилась такой, и раз мы ничего не можем поделать, остаётся только держаться... Но я больше не причиню тебе боли, прости, прости..."

Из груди вырвался невольный стон. И без того болевшую спину пронзили два острых клинка — нет, не клинка. Крыла. Такие же, чёрные, с несколькими белыми перьями и несколькими алыми — если верить тому же Матвею. Сколько я не вертела головой, заглянуть за спину не получалось. Крылья слушались меня плохо и загораживали обзор.

— Хм... я польщён... — пробормотал Матвей. Мне показалось, или он тоже слегка покраснел?

— Что бы ты там не подумал, это неправда! — поспешила перебить я.

— Угу, — фыркнул Корнел за моей спиной. — Определённо, именно мысль о том, насколько он тебе безразличен, тебя и окрыляет.

— Отстань!

— Конечно. Твоя мать, сдаётся мне, тоже долго отнекивалась и делала вид, что оскорблена, прежде чем броситься в объятия демона.

Арсений вскочил. Анна ахнула и зажала рот руками. По моему телу пробежала невольная дрожь, глаза заволокла искристая пелена.

— Ты не смеешь так говорить!!!

Гулкий взрыв сотряс здание. Корнел едва успел перекатиться, спасаясь от мощного удара, разворотившего в кирпичную крошку половину стены. Сорвавшись, я дышала хрипло и тяжело, щёки пылали.

Я была оскорблена не за мать, к которой по-прежнему не чувствовала ничего особенного, а за себя. Вот просто так он отдаёт меня, надоевшую игрушку, от которой уже не добиться ничего интересного! "Матвей сможет развеять твою скуку, а я больше не в силах развлекать тебя," — теперь звучало как "пусть Матвей развлекается с тобой дальше, а мне надоело. Впрочем, я посижу и посмотрю на это со стороны. Занятное выйдет кино, с большим количеством спецэффектов".

— Феста, спокойнее, — озабоченно произнёс Арсений, поднимая руки, — Вы там в Даймонесе все такие буйные? Понятно, почему у вас такое маленькое население: вы же попросту убиваете друг друга.

— Подумаешь... ему это даже нравится...

— Это тебе нравится палить во всех подряд, злясь на себя за собственные комплексы,— выдал убийственную догадку Корнел. На это ответить было уже нечего, поэтому я сердито дёрнула плечами, заставив крылья исчезнуть, и снова уселась на пол — как можно дальше от лучника.

Пока мы препирались, Анна и Матвей негромко разговаривали о чём-то между собой. "Не пропустит... сотни лет... мы не знаем координат..." — различила я обрывок фразы Анны. "Магия не может не... остаточное поле..."

— Больше двух говорят вслух, — буркнула я, не выдержав напряжения.

Ангелы переглянулись.

— Мы просто думаем, что делать дальше. Оставаться здесь глупо: мы все как на ладони. Покорно дожидаться решения Первого Советника? Не лучше ли для разнообразия попытаться не следовать его планам?

— Я не следую его планам! Я следую своим!

— Как можно следовать тому, чего нет? Ты не знаешь, чего хочешь! — фразой Корнела ответил мне Матвей. — Все твои интересы настолько предсказуемы, что даже скучно! Всё, что ты делала — это доказывала, что самая сильная, умная и так далее... Максимум — пыталась спасти собственную шкуру. От скуки громила клубы и стадионы. В отличие от того же Корнела, против Совета ты не пошла ни разу. У тебя попросту нет своих целей.

Может быть, он прав? У меня действительно нет ничего своего, кроме гордости, тщеславия и вспыльчивости. Задание, навязанное чужими. Жизнь, навязанная чужими, расписанная чуть ли не до каждого дня. Только воспоминания детства — и те оказались стёрты безжалостной тёмной магией. Даже друзей у меня нет. Кого-то свели со мной задания, кого-то — как того же Корнела — всего лишь личные интересы. Что я могу сделать? Нет, не так. Чего же я хочу?..

Хаос. Крылья. Кроваво-алая полоса. Чувство вины... впервые я испытала его не здесь, в скелете заброшенной стройки, а давным-давно, перед колышущейся плёнкой смерти. Маленький мальчик до сих пор звал меня: Хаос не убил его, а оставил в живых, мучил и терзал, чтобы сделать приманкой для дочери Эндариана. Теперь это было совершенно ясно: Мик не погиб. Однако его боль — вина моего собственного глупого упрямства. Неизвестно, что за долг у моего отца перед Хаосом, но раз уж время действительно пришло... Это было предсказано Тенями. И уж чего-чего, а этого отец от меня не ждал.

— Я хочу отправиться на ту сторону Межмировой пропасти, — сказала я.

Ответом мне стала тишина.

* * *

Целая крепостная стена из сумок и рюкзаков преграждала мне путь в комнату, чтобы не было даже соблазна туда заглянуть. В двух сумках лежала обувь, немногочисленная одежда поместилась в двух других — в большой спортивной и в пакете с эмблемой какого-то бутика. Самое интересное, что в этом бутике я никогда ничего не покупала. Где стащила пакет, не помнила и сама. Три маленьких рюкзака: с артефактами, талисманами, подарками и прочей мелочью — так и оставались не распакованными со дня моего приезда.

Венькина рогатая голова выглядывала из-за самого края баррикады.

— Как вы это всё тащить-то собрались?

— Левитационное заклинание плюс невидимость. Всё предусмотрено.

— Разрешите мне...

— Нет.

Я отвернулась от зеркала, в которое смотрелась последние несколько минут, расчёсывая непослушные кудри, и мягко, но решительно сказала:

— Я не могу взять тебя с собой, понимаешь? Это бывшая база ангелов! Там до сих пор полно светлой магии! Она тебя и близко-то не подпустит!

— А вы?

— Я? Моя кровь даст о себе знать, я надеюсь. К тому же Матвей будет рядом. Вдвоём мы привлечём куда меньше внимания, чем если бы взяли тебя с собой.

— Хорошо-хорошо... не претендую...

В последний раз я осмотрелась по сторонам. Ничего не забыла? Да вроде... Наложила на багаж необходимые заклинания, открыла дверь и махнула чёрту на прощание рукой.

— Ты это... не пей много без меня. И веди себя пристойно, чтобы Тэфи в Даймонесе было за тебя не стыдно. Если я ещё вернусь в Нижний мир, может, и встретимся.

— Вы собираетесь возвращаться в Даймонес? — удивился Венька, беспокойно взмахнув хвостом.

— Никогда не знаешь, куда заведёт судьба. Могла ли я представить себе, скажем, пару недель назад, что поеду с Матвеем в Швейцарию, на разрушенную анжельскую базу где-то в альпийских горах? Так что всякое может быть.

* * *

На часах было пять минут восьмого. Но я не торопилась. По одной простой причине: ещё дома я сознательно перевела все часы в доме на час назад, чтобы заставить себя выйти пораньше. Глупость? Возможно. Но подсознание посылало тревожные сигналы каждый раз, когда я бросала взгляд на стрелки часов, и это заставляло меня шевелиться быстрее.

Невидимые сумки послушными булыжниками рассекали воздух за моей спиной. Порой кто-то из прохожих натыкался на них и останавливался, потирая ушибленное место и с удивлением оборачиваясь. Но я не обращала на это внимания и продолжала шагать по узкому тротуару. Встреча была назначена на самой окраине города, там, где проходила железная дорога. Чтобы добраться туда, нужно было сесть на автобус и проехать где-то минут двадцать.

Однако я шла не к остановке, а совсем в другую сторону. Там, где шоссе круто заворачивало влево, за узеньким мостиком через то ли канаву, то ли ручей возвышалось многоэтажное здание. Одно-единственное, совсем новое, казавшееся выдернутым из какого-то элитного микрорайона и не к месту поставленным здесь, в тихом районе шлакоблочных памятников прошлого века.

Щелчком пальцем опустив багаж на траву (пусть дожидается меня здесь, авось никто не утащит, невидимый-то), я набрала на домофоне единственного подъезда номер девяносто два, нажала на кнопку вызова и стала ждать. Пара долгих протяжных писков, и затем — вопросительное молчание.

— Это я, Феста!

Ещё один писк, возвещающий о том, что я могу войти. Я открыла дверь и проскользнула во тьму подъезда.

Лифт поднимался долго. За время пребывания во Внешнем мире я уже привыкла к людским изобретениям, но от лифтов мне до сих пор было не по себе. Слишком маленькое замкнутое пространство, кнопки, ободранные рекламные листовки и могучие канаты, где-то в неизвестности тянущие тебя сквозь пространство.

Наконец упругий толчок, и двери открываются с громким лязгом. Я вышла на площадку, пытаясь сориентироваться. Слева от меня — пластиковая дверь, за которой синело небо. Наверное, подъездная лоджия. С другой стороны — длинный коридор. Я повернула к нему и направилась вдоль одинаковых серых дверей, отсчитывая золотые металлические номера.

Девяносто два.

Моя рука тянется к звонку и никак не решается дотронуться до него. Это не робость и не страх, тогда в чём же дело? Пальцы дрожат и беспокойно гладят воздух рядом с синей пластиковой кнопкой. Ты же знаешь, что пути назад нет. Раз решила сюда прийти...

Неизвестно, сколько я бы ещё раскачивалась, но меня опередили. Я и забыла, с кем имею дело. Чтобы узнать о незваном госте, не все нуждаются в электрическом звонке. С противоположной стороны тихо зазвенели ключи, ручка сама собой повернулась, и дверь наконец открылась.

— Ну что ж, приходи, раз пришла, — сказал Корнел, пропуская меня внутрь квартиры.

* * *

Наверное, нет нужды говорить, что дома у Корнела я была впервые. Оказавшись в огромной квартире, заставленной дорогой техникой, я сразу почувствовала себя неуютно. Арки, картины на стенах, даже скульптуры. Большие напольные часы. Телевизор в половину стены.

— Так было ещё до меня, — пожал плечами лучник, проследив за моим взглядом, — Я сам бы не стал закупать вещи, считающиеся у Лишённых роскошью.

— Как ты получил эту квартиру?

— Наверное, как и ты — немножко магии и множко шантажа, — хмыкнул тот в ответ.

Мы прошли в гостиную. Помимо двух кресел, стеллажей с книгами и ещё одного телевизора, там находился большой камин — искусственный, но очень красивый, выполненный в каком-то изысканном стиле века так семнадцатого-восемнадцатого. Едва заметив тлеющий огонь, я тут же потянулась к нему и остановилась, лишь поймав на себе насмешливый взгляд лучника.

— Я знал, какая вещь тебе больше всего понравится. Но я не очень люблю находиться в помещении. Хочешь, покажу тебе свою комнату?

Вернувшись в коридор, Корнел привёл меня в одну из спален, где, к моему удивлению, не стал задерживаться и зачем-то подошёл к окну. Отдёрнул занавеску, открыл обнаружившуюся за ней дверь и сделал рукой приглашающий жест.

— Прошу.

Я с любопытством заглянула внутрь. Лоджия, а это была именно она, действительно напоминала маленькую уютную комнату. Мягкая лежанка в углу, ночник, несколько старых книг, низкий кофейный столик. Со всех сторон лоджию пронзали солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь пластиковые стёкла.

— Как ты тут живёшь, когда тут так светло? — удивилась я. Корнел подошёл к ночнику, наклонился и дёрнул за какую-то малозаметную верёвку, спрятанную за проводом. Со всех сторон что-то зашуршало, в воздухе потемнело и...

Я не смогла сдержать восхищённого вздоха. С потолка, со стены, с окон опустились тяжёлые бархатные занавеси тёмно-синего цвета. Искристая ткань сияла в полутьме, как звёздное небо, серебристые нити пронизали воздух лучами далёкой Лиоры. Магия тьмы и ночи, загадочная и полная тайн, рассеялась в пространстве, расширив его до отдельной Вселенной, где не было ни частицы Внешнего мира.

— Корнел, это потрясающе!

— Кто сказал, что во Тьме нет своей красоты? — тихо сказал он в ответ.

Я могла целую вечность смотреть на созданное им даймонесское небо, если бы не время, которое продолжало идти за пределами нашей вселенной и не хотело отпускать меня.

— На самом деле я пришла, чтобы попрощаться.

— Я знаю. Анна сказала мне, что вы уезжаете. Она приходила ко мне ещё вчера — ты ведь не знала? Хотела убедиться, что с моей раной всё в порядке.

Я прислушалась к своим чувствам — и не нашла там ни капли ревности. Возможно, потому, что ревновать Корнела к такой, как Анна, было попросту бессмысленно.

— Я рада, что она сумела вылечить тебя.

— Я поправился сам, просто не хотел расстраивать её. Она и так сама не своя. Хотел бы я знать, почему, — задумчиво сказал лучник.

— Выполнила задание и осознала, что смысл жизни исчез?

— Думаю, тут что-то другое. Хотя тебе лучше спросить у Матвея. Скоро ты уезжаешь?

— Через десять минут.

— Тогда нам стоит поторопиться.

Он шагнул ко мне, я — к нему... Он обнял меня и спрятал лицо в моих волосах. Я чувствовала, что готова расплакаться. Впервые, по-настоящему, и не злость была этому причиной.

— Зачем ты пытался спасти меня? — бессвязно шептала я, пытаясь избежать болезненного молчания, — Тогда, в заброшенном здании? Ведь Деймос хотел не убить меня, а всего лишь заставить по-настоящему сопротивляться... В том, что ты сделал, не было никакого смысла...

— Жаль. Хотя бы однажды в жизни мне хотелось стать героем.

Боль в груди достигла своего предела. Я заплакала и засмеялась одновременно.

На миг Корнел отстранился, всмотрелся в моё лицо, внимательно, прищурившись, будто защищаясь от яркого света — и поцеловал меня. В этом поцелуе не было издевки, трюка или обмана, не было также страсти или чувственности. Всего лишь прощание. Но я цеплялась за него, как утопающий цепляется за соломинку, не желая отпускать ни за что на свете. Слёзы текли по моим щекам. Наверное, он тоже чувствовал их.

Вдруг он резко отпустил меня и даже отступил на шаг назад. На его лице мелькнуло недоумение. Он прикоснулся пальцами к собственным губам и едва заметно поморщился.

— Ты почувствовала? — спросил Корнел прежде, чем я успела опомниться.

— Нет...

Я чувствовала бешеное сердцебиение и жар крови, прилившей к лицу, но вряд ли он это имел в виду. Отчасти машинально я так же, как и Корнел, прикоснулась пальцами к губам. Они отозвались каким-то странным, тревожащим ощущением, напоминавшим слабое жжение. Внезапно я осознала, что мне хочется окунуть лицо в ледяную воду, а ещё лучше — выпить её.

— Что это? — растерянно произнесла я, опустив руку. Лучник нахмурился.

— Я могу ошибаться, но мне кажется, что это кровь твоей матери. Теперь, когда у тебя есть крылья, она начинает проявлять себя — постепенно, не сразу. Я — демон, и...

— Нет!

Я отскочила назад, налетев спиной на зашторенное окно. Ни за что! Я никогда не превращусь в ангела и никогда — слышите, никогда! — не стану хоть в чём-то похожей на них! Я — не Мефистофия, как пытался назвать меня отец, но и не Мария, как того хотела мать. Я не стану исправлять её ошибки и ни за что не последую по её пути! У меня будет моя собственная судьба, какого бы цвета ни были мои перья. Я — демон, и меня зовут Феста!

— Я найду способ справиться с этим — с ненавистью ответила я.

— Это не значит, что ты превращаешься в ангела, — поспешил добавить Корнел, — Ты — полукровка, но полукровка со стороны Тьмы. Прикосновения Матвея по-прежнему будут причинять тебе в разы большую боль.

— Мне всё равно! — упрямо сказала я. — Я не собираюсь к нему прикасаться!

— Да что ты? И это проживая с ним в одном доме? Ты же не знаешь, сколько времени займёт поиск пути на ту сторону.

— Это будет вооружённый нейтралитет, — хмыкнула я, понемногу успокаиваясь. — Матвей и сам не в восторге от моей компании. А что же ты? Останешься здесь? Совету ты больше не нужен.

— Не нужен. Если твой отец не захочет отомстить мне за неповиновение.

Я с тревогой открыла рот, собираясь задать вопрос, но Корнел опередил меня.

— Не думаю, конечно, что у него найдётся время думать обо мне. И это может сыграть мне на руку. Ты хорошо помнишь рассказ Анны? Демон, выполнивший своё задание, со временем лишается магии и превращается в Лишённого. За последние столетия этот процесс наверняка ускорился. Большое количество победителей, технологический прогресс внешнемировцев... Уже через несколько месяцев я стану обычным человеком. Тебе это не грозит, во-первых, ты формально так и не выполнила до конца своё задание, во-вторых, твои силы несколько иной природы.

— И что же ты собираешься делать?

Лучник усмехнулся и сел на лежанку, закинув руки за голову.

— Я уже дважды обвёл Совет вокруг пальца, так почему бы не попытаться сделать это в третий раз? Чем я хуже твоего отца? Пожалуй, стоит поискать тропу в Даймонес и вернуться на родину. Восстановлю свои магические права, а заодно посмотрю, что же там происходит. В отличие от некоторых, — он особо выделил последнее слово, — я не собираюсь быть пешкой в чужих руках.

— Я бы тоже вернулась в Даймонес, этого от меня отец точно не ждёт. Вышел бы неплохой сюрприз. Но раз уж я дала слово отправиться... Я знаю, что поступаю правильно. Мой настоящий враг не в Анжелии и даже не в Даймонесе. Однако он убил моего друга, и я никогда не смогу с этим смириться.

— Тогда удачи тебе.

Корнел встал и легко поклонился, не опуская глаз.

— Прости, что не сокращаю дистанцию. Не стоит искушать судьбу.

— Ну да, а меня стоит...

Он рассмеялся.

— Мне кажется, ты уже опоздала. Ангелы наверняка уже ждут тебя.

Квартиру Корнела я покинула со смешанным чувством тоски и лёгкости. Вот и лопнула последняя нить, связывавшая меня с прошлым. Пора расправлять крылья и лететь дальше.

— Феста! — окликнул звонкий голос, когда я уже была возле лифта, — Однажды тебе ещё понадобится моя помощь, вот увидишь. И я приду — даже если того не потребуют мои собственные интересы.

Я улыбнулась и прижалась лбом к холодной двери. Так вот что такое настоящие даймонесские чувства.