Smiles In The Mist (джен)

— Нет, Парвати, больше никаких «Чарующих ноготков» никому не одалживаю, — Лаванда Браун раздражённо скрестила руки на груди и плюхнулась на диван к остальным первокурсникам Гриффиндора. — Старая грымза МакГонагалл конфисковала все мои лаки из каталога!

— Что, прямо все?

— Ага! — яростно закивала Лаванда. — Ученицам школы с древнейшей историей не подобает ходить на занятия разукрашенными, как на Хэллоуин! Да, что вообще такая старуха понимает в современной моде? Почему использовать косметические чары запрещено? Это тоже вид магии! Ей надо учиться!

— Я слышала, что слизеринки вообще никогда их не снимают, — Парвати поджала губы.

— Да, слизеринцам вообще всё позволено! — всплеснула руками Лаванда. — Балуются Тёмной магией прямо под носом у Дамблдора с самого первого курса!

— Тебя послушаешь, там каждый второй ученик будущий Тот-кого-нельзя-называть, — заметила голова Рона Уизли из-за соседнего кресла.

Лаванда, которую уже полностью обуял праведный гнев, прищёлкнула языком, приподнимаясь на месте.

— Ха-ха! А знаешь ли ты, что Горбин в этом семестре занимался каким-то секретным проектом со Скавен из Когтеврана?

— Горбин, это который «его темнейшество»? — переспросила Парвати.

— Это тот носатый слизеринец, в которого ещё метла врезалась, — снова высунулся Уизли.

Финниган и Томас, составлявшие Рону компанию по игре в плюй-камни, тоже обернулись, предвкушая веселье.

— Это тот носатый слизеринец, которого собирались отчислить за то самое слово! — горделиво напомнила Браун. — Он и Рейчел Скавен долго работали вместе. Ещё с того времени, как она отшила нашего Пола и связалась со слизеринским ловцом! Этим, ну как его...

— Да неважно, как его зовут! — перебил её Дин Томас. — Горбин-то тут причём?

Лаванда фыркнула. Для неё бесполезной информации не существовало вовсе. Ну разве что в учебнике по Транфигурации.

— А то, что Горбин со Скавен вроде как просто разругались в один день, но ходят слухи, что на самом-то деле, Рейчел сбежала, потому что Горбин собирался ставить на ней опыты!

— Опыты? Прямо в Хогвартсе? Да я скорее поверю, что наш з-з-зотишник Сами-знаете-то! — Рон замотал галстук на голову, подобострастно складывая руки. — В-в-вам вс-сем п-п-п...

— Уизли! — Лаванда обиженно скрестила руки на груди.

— Между прочим, дядя Горбина был на короткой ноге с Тем-кого-нельзя называть ещё до войны! В той самой лавчонке, где продаётся такое, что словами не описать!

— Зелье, которое заставит тебя заткнуться, например?

— Ну для тебя там точно что-нибудь найдётся, Уизли! — Лаванда еле перекричала хохот гриффиндорцев. — Этот Горбин тот ещё мутный тип, так и знайте!

— Для того, чтобы заставить кого-то замолчать, существует немотный сглаз, — заметил голос Гермионы Грейнджер из-за кипы книг, с которыми обладательница голоса пыталась аккуратно спуститься по лестнице из спален. — И я бы с удовольствием наложила бы его на вас обоих, если бы это не противоречило правилам школы!

— Грейнджер, ты вообще в курсе, что подслушивать нехорошо?

— Я-то об этом знаю, а вот Браун, похоже, никто до сих пор не рассказал, — Гермиона преодолела ещё три ступеньки. Стопка книг в её руках опасно пошатнулась.

— Да что вы её слушаете, она уже заразилась слизеризмом! Пол-семестра за горбинской партой сидит!

— А про Горбина, между прочим, ещё моя мама говорила, что явно неспроста его дядюшка вдруг решил к себе забрать, — заметила Парвати. — Да и не только моя. Прозвища, знаете, ли сами по себе не возникают.

— А зачем же он это сделал?

— Сами-то не догадываетесь? — ехидно поинтересовалась Лаванда.

— И до чего это мы должны догадаться? — сморщилась Гермиона.

— Ты просто не знаешь, что было раньше, потому что у тебя родители магглы, — ответила Парвати. — Это, разумеется, совершенно не имеет значения, особенно, если будешь слушать нас, а не всяких там слизеринцев.

— Да Грейнджер уже давно пора переводиться к змеям! Мы её персоны недостойны! — фыркнул Уизли.

— Всё куда проще, — обиженно вздёрнула нос Лаванда. — С ней кроме Горбина больше никто и не разговаривает.

Успешно преодолев последнюю ступеньку, Гермиона внезапно споткнулась на совершенно ровном месте, роняя все книги, которые тут же с грохотом разлетелись по полу, распахиваясь и шелестя страницами. Девочка залилась краской и кинулась собирать их так яростно и торопливо, словно кто-то стоял над ней с секундомером.

Остальные участники дискуссии с мгновение наблюдали за неловкими и резкими движениями Гермионы, затем Рон приподнялся со своего места и осторожно взмахнул палочкой:

— Вингардиум Левиоса!

Все разбросанные книги поднялись в воздух, складываясь обратно друг на друга.

Гермиона ахнула, оборачиваясь на Рона. Девочки захохотали.

— Двадцать баллов Гриффиндору за великолепно исполненное заклинание!

— Грейнджер, сама-то колдовать разучилась?

Рон выглядел растерянным, словно он не рассчитывал на подобную реакцию, но потом тоже улыбнулся, отвесил шутовской поклон и плюхнулся обратно в кресло. Отсмеявшись, все вернулись к прежним делам. Мальчишки вспоминали, чей был ход в игре, а Лаванда Браун тоскливо разглядывала свои ногти, которые безнадёжно отросли и теперь требовалось смыть остатки волшебного лака.

Грейнджер в ярости выровняла и так ровную стопку, а затем решительно выпрямилась, сосредоточенно терзая нижнюю губу. С мгновение казалось, что решимость ненадолго покинула её, но затем вернулась с удвоенной силой.

— Знаете, что забавно? — фыркнула Гермиона, подходя поближе к компашке сплетников. — Если вы думаете, что Генри весь из себя будущий Тёмный Лорд, то с вашей стороны довольно глупо задевать его подругу! Что-нибудь может и в тыквенный сок случайно капнуть... Не думали об этом?

Лаванда Браун ошарашенно захлопала ртом. Похоже, что мысли о проблеме с ногтями тут же вылетели из её прелестной головы. Как отреагировали другие участники разговора Гермиона уже не увидела, спрятав раскрасневшееся лицо с предательски заструившимися слезами за стопкой библиотечных книг.

Быстрыми шагами она пересекла гостиную, толкнула дверь плечом и вылетела в коридор.

— Она ведь сказала «Тёмный Лорд», да? — тихо прошептала Парвати.

Но Гермиона этого уже не слышала. Она спешила в библиотеку. Обидные слова попали в самое больное место — у неё действительно не было больше друзей, кроме Генри. Возможно, проблема заключалась в том, что Гермиона из-за дурацкого правила оказалась старше всех сокурсников на год. Кроме того, дело усугубило стремление превзойти всех остальных в знаниях и колдовских навыках, словно она пыталась таким образом компенсировать все те упущенные годы, которые её ровесники провели в волшебном мире. Гермиона жадно впитывала в себя новую информацию и теперь могла утереть нос едва ли не каждому однокурснику, но чего-то всё равно не хватало. Она же Левиосу выучила ещё раньше Уизли, но он почему-то сразу сообразил, когда её применить!

И если те же слизеринцы не скрывали своего предвзятого отношения к её происхождению, то гриффиндорцы поступали ещё хуже. Подчёркнутая, положеная доброжелательность задевала не меньше, чем открытая враждебность.

«Моя семья поддерживает права таких, как ты. Мама и сестрёнка на Хэллоуин даже оделись по этой вашей моде. Было очень прикольно».

«Сейчас вообще у магглорождённых большие льготы. Все следят, чтобы в каждом Министерском отделе сидело по такому».

Все двенадцать лет была просто она — Гермиона, а теперь все вокруг почему-то защищают её права. Вроде бы защищают, но при этом вполне допуская снисходительное:

«О, да ты и не могла этого знать. Ты же не такая, как мы. Но, разумеется, это неважно».

Как это может быть неважно, если подобные слова срываются с чужих губ так же часто, как сама Гермиона объясняет, поучает, показывает, что выучила уже всё, что только можно было узнать из книг. Узнала каково это — быть волшебницей по-настоящему.

И только рядом с Генри Горбином вопрос её происхождения ни разу не становился препятствием. Удивительно, что проще всего у Гермионы получилось найти общий язык с потомком семьи со сложной, запутанной историей и весьма неоднозначной репутацией.

«Носатым слизеринцем, которого чуть не отчислили за то самое слово».

Но всё сложилось именно так. На все её замечания Генри отвечал колкими, но ничуть не обидными комментариями, а если в разговоре встречалось что-то, с чем Гермиона всё же была незнакома, потому что провела детство в совершенно другом мире, её друг, воспитывавшийся в маггловском приюте, непринуждённо мог объяснить другими, более близкими словами или понятиями. Он никогда не открещивался от своего прошлого в мире, не знающем о магии, а напротив, не упускал возможности подтрунивать над дремучими чистокровными.

Кроме того, Гермиона с каждым их совместным занятием всё сильнее убеждалась в том, что у Генри почему-то достаточно вопросов к собственному происхождению. А как могло быть иначе, если на его столе частенько оказывались книги, которые в первый месяц обучения в Хогвартсе сама Гермиона открывала с надеждой отыскать какую-нибудь ниточку к объяснению, как магия оказалась у дочки двух стоматологов.

В первый день она не сказала ему об этом, а затем признание показалось совершенно необязательным. Кому какая разница, почему ей хотелось отыскать у кого-нибудь из своих родителей магические корни? Сейчас за подобные мысли было только стыдно. Её мама и папа самые лучшие. Даже если они совсем никак не связаны с волшебством. Вот что действительно абсолютная ерунда.

Но если для своих собственных изысканий у Гермионы было оправдание, то зачем Генри понадобилось так глубоко изучать особенности наследования ментальной магии, оставалось загадкой.

Вокруг Генри в последнее время появилось слишком много загадок. Казалось, что он даже пытался её сторониться. Эти предположения уже не первый раз наведывались в голову Гермионы, но все предыдущие разы от них было куда легче отмахнуться. Учитывая, что над слизеринцем всё ещё висела неизвестная угроза, хоть и не проявляя себя уже очень долгое время, новая странность друга вызывала беспокойство.

Протискиваясь за тяжёлую резную дверь библиотеки, Гермиона искренне надеялась, что Генри как обычно окажется на их месте. Но в этот раз его там не было.

Она поспешно водрузила всю стопку книжек на стол мадам Пинс, а затем двинулась вдоль пустых читательских мест вглубь проходов между бесконечными стеллажами старых томов с выцветшими корешками. Сегодня, в предпоследний учебный день перед рождественскими каникулами, Гермиона была единственной посетительницей библиотеки.

* * *

Утро у Генри прошло просто замечательно. До каникул оставался всего один день, домашкой уже почти никто не грузил, ведь весь замок уже наполнился духом Рождества. Огромная ёлка с волшебными мерцающими огнями и переливчатыми шарами пропитала воздух ароматом хвои и зимнего леса. Вишенкой на торте была карета с витиеватой литерой М, которая завтра через час после колокола отвезёт Генри, Драко, Тео и Блез в Малфой-мэнор, украшенный, по словам наследника поместья, в сотню раз круче Хогвартса.

После окончания последней в этом году Травологии Генри провёл остаток дня с друзьями за сборами чемодана и уборкой своей части комнаты, надеясь всё-таки отыскать пропавшие штаны. В конце концов беглые брюки образумились и откликнулись на Акцио, вылетев из сундука Малфоя.

После этого была маленькая перепалка с Драко, который обвинял Генри в тупом розыгрыше почти месячной давности, а сам Генри справедливо возмущался, что подобная шалость, даже если бы и имела место, явно не стоила того, чтобы заставлять его каждый день мучаться в штанах с начёсом. Конфликт исчерпал сам себя, когда Блез, заглянувшая позвать всю компанию на ужин, заклинанием перекрасила брюки Малфоя в розовый цвет. Генри почувствовал себя отмщённым, предложив Драко свои тёплые штаны-уроды, а Малфой отвлёкся от спора на решение куда более насущной проблемы. В коридор они вышли весело обсуждая, оценил бы их модник-декан новый образ Драко, если бы тот всё-таки не переоделся в запасные форменные брюки. Генри, смеясь, на секунду присел поправить развязавшийся шнурок...

...и совершенно растерялся, когда перед ним вырос воинственно настроенный староста красно-золотых, отгораживая его от друзей.

— Значит, слушай сюда, Горбин, — Сандерс толкнул его в соседний пустой коридор. — У тебя могут быть очень крутые покровители, но здесь, в Хогвартсе, они ничем тебе не помогут, если ты хоть пальцем тронешь наших девчонок!

— Чё? Каких девчонок? — Генри вытаращил глаза.

— Не притворяйся, бедняжки Браун и Патил боятся даже в Большой Зал выйти, так ты их запугал своими штучками!

Тео удивлённо высунулся из-за спины гриффиндорца, а Драко показал большой палец. Блез покачала головой, но слушать продолжила.

— Да когда я успел-то? — Генри всплеснул руками. — Я их только на уроках и вижу! Мы даже не здороваемся!

Драко что-то шепнул Тео на ухо, и тот торопливо побежал к слизеринскому столу.

— Говори, что хочешь, Горбин, только вот у тебя на лице всё написано!

Генри гневно поправил очки и уже набрал воздух для вопроса, где именно староста Гриффиндора разглядел эти слова, но начать фразу ему уже не дали.

— Эй, Сандерс, не нашёл бы ты себе собеседника по возрасту?! — огненно-рыжий ураган ворвался в перепалку, закрывая собой раздражённого Генри. Тот благодарно кивнул друзьям. Малфой весело подмигнул в ответ.

— Следила бы лучше за своими змеёнышами, Фарли! — увидев Дженни, Сандерс распалился ещё сильнее. — Некоторые особи от полной безнаказанности уже перешли все мыслимые границы!

— А мне вот хочется услышать мнение Генри на этот счёт! — Фарли схватила его за локоть вытаскивая немного вперёд.

Стиснутый клещами пальцев старосты Генри окончательно ушёл в ступор.

— Дженни, я вообще не понимаю, что он несёт! — рассеянно проговорил он. —Сказал, что я кому-то угрожаю! А я даже не все фамилии знаю из тех, кого я тут застращать умудрился!

— Неужели? — брови старосты девочек поползли на лоб. Она освободила локоть Генри и поставила руки в боки, разворачиваясь к Сандерсу. — Что твои львята не такие уж и храбрые, оказывается? Надо же, факультет смельчаков, а чуть что тут же хвостики поджали и бегут жаловаться!

— Что здесь происходит?

Завхоз как обычно оказался тут как тут, стоило запахнуть жареным. Особенно если в этом напрямую были замешан Слизерин и Гриффиндор.

— Ничего особенного, мистер Поттер, всего лишь маленькие гриффиндорские крысятки пытались натравить своего старосту на первокурсника моего факультета, — вежливо объяснила Дженни.

От невинной фразы Фарли у Сандерса чуть пар не повалил из ушей.

— Горбин угрожал отравить их еду! — он отчаянно принялся загибать пальцы. — Не говоря уже про тёмные проклятия! Браун сказала, что он превратит её в жабу!

— Если у вас на Гриффиндоре Высшая Трансфигурация считается тёмной магией, то, пожалуй, весь Хогвартс придётся посадить в Азкабан, начиная с вашего декана, — язвительно заметила Фарли, сохраняя прежнюю невозмутимость.

— А ну прекратили эту склоку! — мистер Поттер скривился, отмахиваясь от них тростью. — Слушать противно ваши дрязги! Особенно тебя, Фарли! То, что тебе вручили этот дракклов значок, не значит, что твоя рыжая макушка должна стать в каждой бочке затычкой!

— Прошу прощения, мистер Поттер, но боюсь, вы спутали меня с Уизли, — широко улыбнулась Дженни.

Генри заржал, что оказалось стратегически неверным решением, потому что уже в следующую секунду все участники стычки вспомнили о его существовании.

— Так, Горбин, сейчас ты и Сандерс идёте к Дамблдору и, пускай он разбирается. А я пошёл за вашими деканами.

Завхоз мрачно погрозил тростью Генри, а затем ухромал в сторону учительской.

Староста Гриффиндора покачал головой и быстрыми шагами устремился в сторону лестницы, всем своим видом показывая, что даже идти рядом с двумя слизеринцами он не собирается.

Фарли одобрительно кивнула Генри и они вместе спокойно последовали за Сандерсом. Играть с ним в догонялки, разумеется, никто не собирался.

В компании старосты Генри чувствовал себя гораздо увереннее. Он даже поймал себя на желании взять Дженни за руку, но быстро отбросил эту мысль. В конце концов ему не пять лет, нужно учиться защищаться самостоятельно.

«Уже в следующем году Фарли здесь не будет, — мысленно напомнил себе Генри. — За чью руку тогда будешь хвататься?»

Он сжал кулаки и сунул их в карманы.

* * *

Джеймс Поттер яростно стучал тростью по направлению к гриффиндорской башне. Нога сегодня ныла с самого утра, и каждое движение давалось особенно тяжело. Но, видит Мерлин, чтобы осадить этого мальчишку у него всегда найдутся силы. Как назло в учительской нашёлся только Слагхорн и ему пришлось рассказать обо всём раньше МакГонагалл. У самой лестницы завхоз понял, что всё-таки перенапряг ногу и теперь уже остро нуждается в перерыве.

Он облокотился о стену, переводя дыхание. Мимо него пробежала первокурсница с красно-золотым галстуком.

— Эй, девочка, постой! — окликнул её Поттер. — Ты не знаешь, где сейчас ваш декан?

Гриффиндорка остановилась, разворачиваясь в его сторону. Только теперь Джеймс узнал в ней лохматую подружку Горбина. Вот надо же было из всех львят столкнуться именно с ней. Девчонка озадаченно захлопала ресницами.

— Она сейчас наверху, отчитывает близнецов после той выходки в кабинете Чар. Я могу её позвать, только скажите, что случилось.

— Сгоняй-ка быстренько в башню, скажи, что она срочно нужна в кабинете Дамблдора.

— Что-то произошло? — лохматая медлила, явно намереваясь вытрясти из него больше подробностей.

Джеймс злорадно усмехнулся. Хочешь знать? Что же, сама напросилась!

— Произошло! — весело ответил он. — Дружок твой наехал на твоих однокурсниц, угрожал проклясть. Кажется, на Браун и ещё какую-то, не суть важно.

— Что? — она вылупилась на него, словно действительно не верила, что этот фрукт на такое способен.

— Мне ещё раз повторить? Ты кажется, обещала привести МакГонагалл, — фыркнул Джеймс.

Девчонка кивнула и торопливо поспешила наверх.

На последней ступеньке она обернулась и крикнула вниз:

— Я пойду с вами! Мне кажется, я знаю, что случилось на самом деле!

Джеймс вздохнул. Ну разумеется, ей виднее. Мелкая дурочка.

* * *

Генри второй раз слушал излияния Сандерса и в его голове совершенно ничего не прояснилось. Детальки всё ещё не складывались. Он перебирал в голове все случаи, когда пересекался с упомянутыми девочками, припомнив, как они выглядят. Но понимание не приходило.

— Это не должно сойти ему с рук! На первом курсе уже позволять себе подобное! Что же будет дальше, профессор?!

Дамблдор постучал пальцами по столу.

— Если всё произошло именно так, как рассказал мистер Сандерс, то, скорее всего мистеру Горбину придётся все каникулы провести здесь, в Хогвартсе, отрабатывая свой проступок, — произнёс он.

Генри словно снова окунулся в ледяную воду Чёрного озера.

— Что? Нет! Пожалуйста! Я же завтра должен уехать! У вас есть разрешение Горбина и приглашение мистера Малфоя! Вы не можете просто взять и запретить! — он в отчаянии переводил взгляд от директора на старост, а от них на своего декана. — Я могу отработать всё после каникул! Клянусь, всё отработаю!

— То есть ты признаёшь свою вину, Генри? — Дамблдор посмотрел на него поверх очков-половинок.

Генри шумно задышал. Сердце ухнуло вниз.

— Я правда не понимаю, с чего они это взяли, — тихо ответил он. — Но если все камни уже в меня прилетели, то я готов понести наказание. Только, пожалуйста, отпустите меня на Рождество!

— Мистер Горбин, мне кажется, вам следует поискать более весомые аргументы для вашего оправдания, — холодно заметил Слагхорн.

— Генри, ну скажи уже, что натворил, взмолилась алеющая Фарли. — Нам нужно знать, что конкретно ты сделал!

Это был самый настоящий провал. Неужели... неужели ему никто не верит?

Выходит, теперь остаётся только застрять на все праздники в Хогвартсе, да и ещё по выдуманной гриффиндорцами причине! А главное, непонятно, почему они вообще это сделали? Это месть? Тогда за что? Он ведь их совсем не трогал! Что он им всем сделал?

Кто бы мог подумать, что ещё утром вообще ничего не предвещало беды? А сейчас он стоит на ковре перед директорским креслом и вот-вот потеряет всё хорошее, что могли принести эти праздники. В голове бились отчаянье, паника и гнев. Генри был совершенно растерян. Как можно себя защитить, если даже не знаешь, в чём дело?

— Генри, не молчи, — попросила Фарли уже гораздо более раздражённо. — Все ждут только тебя одного!

— Я... Я не знаю, правда, — упрямо повторял Генри, буравя глазами ковёр. — Честно, не знаю! Не оставляйте меня здесь!

Положение, похоже, достигло пика своей безысходности. Даже Дженни теперь приняла сторону обвинения. Генри не знал, как хоть немного исправить положение, усугублявшееся сильнее с каждым мгновением. Хотелось просто провалиться сквозь ковёр в лабиринт подземелий и спрятаться как можно глубже в недрах замка.

Дамблдор собирался добавить что-то ещё, но в этот момент дверь распахнулась и в неё прошли профессор МакГонагалл, мистер Поттер и почему-то Гермиона. Первые двое вошедших пребывали не в самом лучшем расположении духа. Генри насторожился. Их вид совершенно не напоминал победителей, скорее наоборот.

— Произошло некоторое недоразумение, — произнесла МакГонагалл. — Горбин здесь совершенно ни при чём.

— То есть, это как? — озадаченно спросила Фарли.

— Объясните, пожалуйста, подробнее, — Дамблдор сложил руки на столе.

МакГонагалл покосилась на Гермиону.

— Мисс Грейнджер, рассказывайте.

Девочка виновато взглянула на Генри.

— Дело в том, что вчера я услышала, как мои однокурсники обсуждали Генри и говорили про него... всякое, — она дёрнула плечами и снова бросила взгляд на друга. — И поэтому я попыталась вступиться за него, сказать им, что так делать нельзя.

— И что же было потом, мисс Грейнджер? — намешливо уточнил Слагхорн.

— Потом они сказали... — Гермиона мотнула головой. — Потом мы повздорили, и в конце меня немного задели их слова. Я была обижена, поэтому и сказала такую глупость...

— Что ты им сказала? — нахмурился Генри.

Гермиона прикусила нижнюю губу.

— Я сказала им, что если они считают, что Генри весь из себя будущий Тот-кого-нельзя-называть, то нападать на меня с их стороны тоже ужасно глупо. Что с ними тогда может случиться что-нибудь нехорошее, — она всплеснула руками. — Вот собственно и всё. Генри действительно ничем им не угрожал. Девочки сами выдумали какую-то опасность.

МакГонагалл вздохнула.

Слагхорн, кажется, слегка подмигнул виновнику всего собрания.

Самого Генри в этот момент переполнила злость.

— Гермиона!...

Он уже распахнул рот, чтобы высказать ей всё, что думает. Из-за дурацкой шутки он едва не схлопотал отработки на все праздники! В миг лишиться нормального Рождества ни за что! Полностью испоганить всю свою репутацию у декана и старосты!

Чем Грейнджер вообще думала, когда говорила такое гриффиндуркам? А если бы она не столкнулась с Поттером и МакГонагалл? Он бы начиная с завтрашнего дня драил бы котлы в подземельях или ещё что повеселее! Счастливого Рождества, Генри Горбин, с наилучшими пожеланиями от Гермионы Грейнджер!

Но в этот момент волчок тихонько засвистел, едва заметно потянувшись влево. Генри покосился в ту сторону, встречаясь взглядом с мистером Поттером, который смотрел на него с каким-то насмешливым ожиданием, словно предвкушал его гневную тираду. Как будто мистер Поттер хотел, чтобы Генри сорвался прямо сейчас, прилюдно выпустив всю ярость на девочку наружу.

Генри прикусил губу, снова поворачиваясь к Гермионе.

Ну уж нет. Я не дам вам повода ещё раз утвердиться в своих убеждениях обо мне. Что бы вы ни думали, как бы легко ни спускали всех собак, я не тот, кем вы меня представляете.

— Гермиона, — он повторил уже гораздо спокойнее. — Кажется, в гриффиндорской гостиной можно шутить только про навозные бомбы в туалете. Боюсь, твой юмор там понять не способны.

Гермиона вздохнула, грустно улыбнувшись другу.

Фарли хмыкнула, покосившись на Сандерса. Сейчас она особенно смотрелась родительницей, преисполненной гордостью.

— Боюсь, здесь нечего добавить, Альбус, — Слагхорн ехидно расправил пышные усы. — Я полагаю, это мелкое недопонимание исчерпано, и мои студенты могут быть свободны?

Дамблдор кивнул.

— Надеюсь, этот инцидент не помешал тебе собрать вещи к отъезду, Генри? Поторопись, ведь твои друзья уже наверняка всё упаковали.

Генри фыркнул.

— Благодарю вас, профессор, — язвительно ответил он.

Первым выскочив из кабинета, Генри ждал, пока горгулья развернётся, чтобы помчаться куда угодно, даже не обязательно в сторону подземелий. Ему просто хотелось бежать как можно быстрее и дальше.

— Генри, подожди меня, пожалуйста! — Гермиона запрыгнула к нему на платформу, когда та уже начала движение.

Генри отвернулся. Спрыгнув в коридор, он едва не врезался в Патил и Браун, которые тоже уже где-то прознали о случившемся, и теперь топтались возле горгульи, ожидая развязки.

При виде главных виновниц едва не случившейся трагедии, Генри встрепенулся.

— Снип-снап-снурре! — произнёс он жутким голосом, взмахивая руками.

Девочки ойкнули, отпрянув от него, и Генри снова фыркнул, закатывая глаза.

— Мерлин, да вы даже белиберду из маггловской сказки от настоящего заклинания отличить не можете!

Он мотнул головой и быстрым шагом проследовал мимо них.

— Это же из Снежной Королевы? — аккуратно уточнила Гермиона, стараясь успеть за ним.

Генри кивнул.

— Чудесная сказка, — довольно громко произнёс голос Дамблдора. Генри обернулся на директора, застывшего у горгульи. — Одна из моих любимых.

Мимо прошли все остальные участники событий. Фарли легонько потрепала волосы Генри. Завхоз и МакГонагалл двигались молча. Последним выходил Слагхорн с привычной насмешливой улыбкой на лице.

Генри и директор проводили их взглядами.

— Неужели? Вы читали маггловские детские книжки? — с показным удивлением спросил мальчик. Ему вовсе не хотелось поддерживать этот диалог.

Дамблдор улыбнулся.

— Почему бы и нет? Именно сказки помогают нам постичь самые мудрые истины.

— И какую же великую правду доносит Снежная Королева? — ехидно поинтересовался Генри. — То, что нельзя садится в сани к кому попало, даже если они кажутся самыми крутыми в мире?

— Очень верно подмечено, Генри, но упустил что-то очень важное.

— И что же это?

Гермиона, которая явно не собиралась отпускать друга в ближайшее время, переступила с ноги на ногу. Она тоже не знала, какой ответ был полностью правильным и это её категорически не устраивало.

— Проклятое зеркало? Дело в том, что Кай уехал вместе с Королевой, когда в его глаза и сердце уже попали осколки, искажающие реальность? — предположила она. — Он же совсем не чувствовал себя похищенным, пока за ним не пришла Герда.

— Ты совершенно права, — улыбнулся Дамблдор. — Снежная Королева никогда не похищала Кая. Он сам пошёл с ней, ведь осколки зеркала изменили мир перед его глазами, заставили видеть все привычные вещи в уродливом, извращённом свете, скрывая всё чистое и ясное. Но что самое страшное, в лёд обратилось и его сердце. Кай разучился чувствовать боль и радость, горечь и счастье, гнев и сочувствие.

— Потому что сам дурак, — ответил Генри. — Как можно не заметить, что сердце стало ледяным?

— Потому что оно обернулось таким не в одно мгновение. Тьма всегда подбирается к нам постепенно. Заражает глаза, мысли и душу капля за каплей, пока человек ещё не способен догадаться, что с ним произошло. И когда он наконец понимает, то чаще всего становится уже слишком поздно, — Дамблдор смотрел серьёзно. Генри чётко ощущал, что речь пошла уже совершенно не о детской сказке. Казалось, что старый директор уже не раз наблюдал, как леденели сердца, в которых чужая злая сила зародила крохотный росток мрака. — Скажи мне Генри, не замутился ли твой взгляд? С твоими глазами всё в порядке?

Генри снял очки и старательно протёр стёкла рукавом мантии.

— Мне кажется, именно сейчас я вижу яснее некуда, — ответил он.

* * *

Они шли молча, погружённые в свои собственные мысли. Генри решил проводить Гермиону, но разговаривать с ней или нет, пока не решил. Все его размышления сейчас вращались вокруг того, что бы произошло, если бы он вдруг нагрубил подруге при такой толпе народа. Кем бы он был после этого? Как же вовремя отреагировал волчок. Эти девчонки, они ведь чем-то сильно её задели. Наложить бы на них сглаз бесконечного языка! Всё равно они его за зубами держать не умеют!

У самого подъёма к башне Гриффиндора Гермиона вдруг остановилась.

— Генри, погоди!

— А? — рассеянно переспросил он.

— Генри, мы же... — она неловко усмехнулась, переступая с ноги на ногу. — Мы же друзья, верно?

Генри развернулся к Гермионе и на его задумчивом лице расцвела улыбка, совершенно преображая его грубоватые черты светлым, живым обаянием. Словно из окна под самым потолком тёмного коридора проскальзывал крошечный лучик солнца, озаряя мальчика со лба до кончика выдающегося носа, зарождая лёгкие весёлые искорки в глубине серых глаз, таким обезоруживающе искренним и открытым он казался в это мгновение.

— Конечно, друзья! — немного удивлённо моргнул Генри. — Почему ты спрашиваешь?

— Да... неважно, — отмахнулась Гермиона, смутившись собственному вопросу. — Ты в последнюю неделю даже на уроках почти не появлялся. Я хотела тебя найти, но Малфой сказал, что сам не знает, чем ты занимаешься у себя за закрытым пологом.

Она заправила непослушную прядь за ухо.

Улыбка пропала с лица Генри, возвращая прежнее задумчивое напряжение.

— Знаешь, я бы хотел тебе рассказать обо всём, но сейчас никак не могу. Извини, Гермиона, правда, это не моя тайна, — он виновато взлохматил волосы на затылке. — Если я сделаю всё, как надо, ты обязательно, слышишь, обязательно узнаешь обо всём первая, обещаю!

Гермиона вздохнула, попытавшись выглядеть чуть-чуть не так встревоженно.

— Хочешь Берти-боттс? — вдруг спросил Генри. — Я сам выбирал, значит эти три скорее всего вкусные.

Он вытащил из кармана маленькую коробочку и вытряхнул конфеты себе на ладонь.

— Как думаешь, всегда находить только удачные горошины это тоже способность, как и читать мысли? — Гермиона разглядывала конфеты, как будто в них скрывался ответ на все вопросы, которые кружили в её сознании.

— Кто его знает, может, это просто компенсация за всё моё невезение, — Генри пожал плечами.

Девочка рассмеялась и выбрала одну из горошин.

— Слушай, а приезжай ко мне на Новый год! — воскликнул Генри.

— Ты серьёзно? Погоди, но ты же на каникулах будешь у Малфоя!

— Так это только на Рождество! — отмахнулся он. — Остаток праздников пробуду дома. Я буду очень рад, если ты приедешь!

Гермиона задумчиво пожевала губу.

— Я напишу, ладно? Нужно будет ещё у родителей спросить.

— Хорошо, тогда жду твою сову! — он ткнул её пальцем в живот. — Тогда и подарками обменяемся! Счастливого Рождества!

— И тебе тоже! — запоздало ответила Гермиона, когда Генри вприпрыжку поскакал вниз по лестнице.

Она зачем-то огляделась по сторонам, и только потом сунула в рот подаренную конфету. На вкус фиолетовая горошина в голубую крапинку оказалась как яблоко, запечённое в карамели.

Гермиона улыбнулась сама себе и поспешила наверх, к башне Гриффиндора.

* * *

К окончанию праздничного пира, почётное место директора за столом уже давно опустело. За горгульей, ограждающей вход в кабинет, был созван Совет, на котором собирались все, кто в течение истории Хогвартса занимал главенствующую должность.

— Альбус, насколько вы знаете, ранее мы полностью доверяли вашим решениям, но сейчас Совет Директоров вынужден заключить, что, если вы не найдёте весомых аргументов против, то мы обязаны будем вмешаться в естественный ход событий и рассказать правду об Избранном доверенному лицу в Министерстве.

— Мы все осознаём опасность, которую могут принести способности Гарри Снейпа, в случае, если он примет неправильную сторону.

— Вы заигрались, Альбус, и ваш стандартный ответ, что мальчик якобы в данный момент балансирует на грани, но обязательно выстоит, нас более не устраивает.

— Последнее его появление показало чётко выраженную энергию практикующего тёмного мага. Все ваши доводы разбиваются о простой факт — мальчик не собирается выбирать, он уже определился. Единственный, кто ещё может спасти ситуацию на данном этапе, это его отец.

— Слушать ваши сказки теперь уже непозволительная роскошь. Вам есть, что сказать по существу?

Дамблдор снял очки и опустил их на стол. Затем он поставил ладони домиком и внимательно оглядел лица прежних директоров, взирающие на него с портретов. Каждый из них подарил свой ум, опыт и память замку на помощь тем, кому суждено занять его кресло.

— Господа, если вам нужны ответы, вы, разумеется, получите их. Всё довольно прозрачно: я вовсе не пытаюсь уберечь Гарри от Тьмы. Я его туда погружаю.

Повисла оглушающая тишина. Портреты словно обратились в обычные картины маггловских художников.

— Безумец! — воскликнул профессор Диппет.

— Магический мир утонет в крови!

— Невозможно!

— Вы потеряли рассудок!

— Замолкните! — зычно прозвучал голос Финеаса Найджелуса. — За вашими пыльными рамами вы не способны увидеть то, что наблюдает Альбус. Так выслушайте же того, кого призвали к ответу!

— Благодарю вас, — кивнул Дамблдор. — Господа, насколько хорошо вы помните текст Пророчества?

— Вы прекрасно знаете, мы неспособны его произнести, — заметил Диппет. — Мы добровольно связали себя Чарами. Но оно живо в памяти каждого из нас.

Дамблдор кивнул.

— Рождённый в союзе Солнца с Луной на закате седьмого и на рассвете восьмого месяца он разрушит Тьму...

Это первая часть, которая так сильно всколыхнула волшебный мир. Подарила ему надежду. Радость ослепила многих из нас, сокрыла самую страшную половину.

И озарится Свет во Мраке и сольётся Мрак с его лучами.

Я долго размышлял над его трактовкой и раз за разом приходил к неутешительному выводу: это уничтожит всё, на чём держится наше общество. Выпустит ту силу, которую невозможно держать в узде. Отсутствие контроля приведёт к хаосу, боли, и, что не менее страшно, поставит под угрозу существование Статута.

Магический мир уже не одну сотню лет опирается на законы и устои, каждый из которых зиждется на крови наших предков. И мы не имеем права ломать то, что было выстроено ради безопасности всей Волшебной Англии.

Когда этот ребёнок только родился, я пытался найти наилучший выход. Его отец обратился ко мне за помощью, умолял найти способ для их побега. И я согласился поддержать решение его семьи, готов был бороться с Лордом своими силами. Наивно верил, что достаточно будет увести Избранного как можно дальше от Великобритании. Но весь план разрушила та роковая ночь. О том, что мальчик всё-таки выжил, я подозревал, но выяснил наверняка только через несколько лет. Это произошло случайно, и, к счастью, в запасе было ещё достаточно времени на раздумья. Я отчаянно надеялся найти ответы, понять, как правильно подступиться к нему, чтобы предотвратить грядущее. Но, видит Мерлин, всё снова разрешила сама Судьба. Мальчик оказался в лавке Горбина. Первым делом я хотел броситься и забрать его оттуда, стать первым, кто объяснил бы ему, что представляет собой наш мир. Но когда я увидел всё своими глазами, узнал, что творится в его голове, истинно верное решение пришло само собой. Это было тяжело, но оставалось лишь признать, что иной путь просто невозможен. Он ведь совершенно неспроста очутился именно там, где очутился.

Мальчик выполнит своё предназначение и сокрушит Волдеморта, но перед этим совершит достаточно непоправимых ошибок. Скорее всего, причинит боль и страдания. Люди потеряют веру в подобного Избранного. Гарри Снейп оступится, но искупит свою вину, сокрушив Зло. При этом он либо вынужден будет отправиться в изгнание, либо... падёт смертью героя. Это зависит лишь оттого, насколько большую опасность для магического сообщества представит его жизнь.

— Но как вы можете быть уверены, что если допустимо неисполнение второй части Пророчества, то первая также не окажется простыми словами? Почему вы так настаиваете на том, что он отринет Тьму и идеи Лорда?

— Да, Альбус, не вырастите ли вы новое чудовище?

— Привести к спасению даже тёмную, заплутавшую душу под силу только самому важному орудию Света, — с прежним спокойствием ответил Дамблдор. — Это Любовь. Сердце мальчика способно откликнуться на неё, а значит, у нас есть надежда. Здесь мы должны довериться судьбе.

— Господа, не забывайте, кем является его отец. Северус примет его любым и пойдёт на всё, чтобы спасти чудом выжившего сына, — вставил Финеас Найджелус.

— Любовь живой души может быть поистине безгранична, — вкрадчиво произнёс Дамблдор.

— Это добавлять было совершено необязательно, — поморщилась Евпраксия Моул. — Нас сейчас должно волновать, не сорвётся ли всё по вине другой знающей стороны.

— Все люди, которые знают об истинном происхождении мальчика, находятся в этом замке, — Дамблдор вернул очки на переносицу и поднялся с места. — Поверьте мне, у каждого найдутся свои весомые причины хранить молчание.

Директора, сотни лет сохранявшие покой древней школы, задумчиво взирали на старого директора со своих полотен, ведя собственную беззвучную беседу.

— Что же, Альбус, ваш план всё ещё остаётся безумием, — проговорил Армандо Диппет. — Но теперь мы способны его принять. Если всё, что вы рассказали, правда, то нас ждёт новая война.

Дамблдор покачал головой.

— Она ждёт нас в любом случае. Это неизбежно.

— Эта война может стать куда более кровавой, — заключил Финеас Найджелус. — Но вы верно заметили: всё, чего мы достигли, стоит на крови.

Примечания:

Как всегда жду ваших комментариев;)

Спасибо, что вы всё ещё вместе с Генри)