За кулисами истории (гет)

Я очень чудесный человек. Друзья у меня — волшебные. Одноклассницы — сущие ведьмы. Словом, количество чудесатостей на квадратный метр зашкаливало, что и привело к закономерному результату — я устал удивляться.

Если все первое полугодие все первоклашки, включая меня, слонялись по Хогвартсу с открытыми ртами, то после Рождества все начало восприниматься… По-другому. И, наверное, это не плохо. Глаз чаще останавливается на маленьких, незаметных раньше вещах. Например, именно так Гвендолен заметила, что я пишу маггловскими ручками, которые украл у нее на последнем занятии по Уходу за волшебными существами. После чего мои руки чудесным образом превратились в щупальца, и я попал в больничное крыло почти на день. Испробовав действие присосок на всех доступных мне поверхностях, я решил прилепиться к Нотту, но присосался слишком сильно. Тогда он притащил меня к старостам, и я прилепился второй рукой-щупальцей к Малфою. Благодаря экспериментам Раян, в больничном крыле мы сидели втроем, мне было не скучно, и я даже вернул утраченную способность удивляться.

Но вернемся к вещам насущным. Наши тренировки на поле трансфигурации не стояли на месте, хотя здесь именно Джеймс был впереди всех. Серьезно, я на какой-то момент решил, что он — внебрачный сын МакГонагалл. Впрочем, он слишком часто срывал ей уроки, чтобы это было правдой.

А еще мы обнаружили склад старых метел! Если честно, у меня и вполне новые особого доверия не вызывали, но Джим и Сириус настолько обрадовались этой находке, что решили летать тайком по ночам. И, надо сказать, нам удавалось держать в тайне эту проказу почти месяц!

В марте произошла и вовсе невероятная вещь — декан Гриффиндора ушла на больничный. Не то чтобы она заразилась или что-то еще. Видимо, из личных комнат МакГонагалл открывался изумительный вид на окрестности, что заставило ее однажды ночью распахнуть окно и на мгновение застыть у подоконника. А может быть, она все-таки нас заметила и собиралась окликнуть. В общем, Джим не справился с управлением и влетел прямо в декана на полной скорости. Не знаю, что именно испытала женщина средних лет, когда к ней в окно влетел первокурсник на метле и свалился на нее и как именно отреагировала на подобное, но… После той ночи Поттер невероятно зауважал МакГонагалл «как профессора, как человека, как лингвиста», что бы это ни значило.

Разбирательство было отложено до ее выздоровления и все это время Джим себе места не находил. В конце концов, я не выдержал.

— Да даже если тебя исключат — что с того? Поступишь в какую-нибудь другую школу.

Джеймс недоуменно вытаращился на меня, казалось, у него даже линзы на очках больше стали.

— Вообще-то, Хогвартс — единственная школа магии в Британии. На палочках несовершеннолетних волшебников находятся чары Контроля — нам нельзя колдовать за его пределами. А если ты не будешь колдовать, то можно даже стать обскуром…

— Это еще что за зверь?

— Если долго подавляешь свою магию, то однажды она подавит тебя и еще много всего вокруг. Твоя личность умрет, а ты станешь злобным сгустком волшебной силы. А потом тоже умрешь, — спокойно разъяснил Поттер последствия отчисления из школы.

— Или тебя Отдел Тайн на опыты заберет, — просочился Сириус.

— Простите, что?! — я обернулся к Люпину. — Рем, что они несут? Или учись, или умри, так что ли?

— Вообще-то, они правы, — пожал плечами Ремус так, как будто мы говорили о погоде. — Я мог бы стать обскуром с зависимостью от лунных циклов, если бы Дамблдор меня не принял в Хогвартс. Богатые семьи с ненаносимыми поместьями могут себе позволить обучать детей втайне от Министерского Контроля. Но большая часть все же учится в Хогвартсе. Отсюда редко отчисляют, но все же бывали… Прецеденты.

У меня сложилось такое впечатление, будто сила, писавшая законы вселенной и юриспруденции этого мира, в один момент решила «а было бы прикольно добавить взрывающихся детей от того, что они не могут использовать магию в мире, где могут отчислить из школы и посадить за колдовство за ее пределами». Что происходит вообще?!

Оставалось надеяться на милосердие к Джиму.

Целую неделю профессор Трансфигурации не появлялась в школе — старшекурсники говорили, что на их памяти такое впервые. Зато нам посчастливилось увидеть самого директора в роли преподавателя! Раньше именно он занимал место МакГонагалл. По правде сказать, преподает он зрелищно. Сперва мы хотели подшутить над ним, но он вдруг повернулся и посмотрел на нас такими добрыми и прекрасными глазами… Я был готов шутить над всем миром, но никогда, никогда, НИКОГДА не опущусь до того, чтобы обмануть этого чудесного человека. Не знаю, как именно Дамблдор это делает, но реакция на него у всех одинаковая и это… Обескураживает.

В конце занятия Дамблдор удивил уже меня. Мне удалось превратить стакан в чашку одному из первых в группе и тогда случилось нечто из ряда вон. Он подошел ко мне, наклонился и шепотом произнес:

— Пять баллов Слизерину.

Он что, знает, где я учусь? Он что, сказал это шепотом, чтобы никто не услышал? Видимо, что-то такое отразилось в моем взгляде, что глава Визенгамота и обладатель Ордена Мерлина еще раз наклонился ко мне:

— Тебе все равно никто не поверит.

Это была правда. Мне не поверил даже Сириус, а уж он-то мне всегда верил! Но в этот момент я понял, что Дамблдор, хоть и имеет какую-то странную ауру доброжелательности, все равно остается человеком и даже человеком с чувством юмора. Так что я задумал свою собственную шалость.

Школьный завтрак — своеобразное время. Кто-то успевает поесть раньше, кто-то спускается к самому концу, но вся школа никогда не бывает в сборе на завтраке. Та же история и с ужином, ведь у всех в разное время заканчиваются занятия и факультативы. Но вот на обед ходят все без исключения. Однажды я даже видел за обедом Филча. С учетом того, что после того раза мне так и не посчастливилось снова его там обнаружить, я пришел к выводу, что это было сделано для отвода глаз и на самом деле завхоз не ест человеческую пищу, а питается страхом и отчаянием.

Так вот, спустя два дня после памятного урока Трансфигурации, школа спустилась на обед. Ученики, учителя. Директор.

Вот он медленно проходит к своему месту… Медленно садится… И наконец…

Изумленный вздох пролетел по Большому залу. Я же говорил, что мы прокачали трансфигурацию. Отсроченные чары перемены цвета, наложенные на стул я точно потяну. И я это сделал. Впервые за долгие годы преподавания Альбуса Дамблдора тот сидел перед всей школой в абсолютно черной мантии. Без звезд, кактусов и апельсинов. Строгий, черный цвет.

Пару мгновений он даже не понимал, в чем дело. А когда понял, то осмотрел свою мантию с таким первобытным ужасом, будто она была сделана из Снейпа. Его губы беззвучно двигались, и я почти мог прочитать по ним: «Нет. Нет. Нет, нет, нет». Наконец, директор вскочил с кресла, снял с него чары и вернул своей мантии первозданный лимонный цвет. Переведя дух, он безошибочно нашел меня за столом Слизерина (сегодня я решил изменить локацию, для маскировки), прищурился и едва заметно кивнул. После чего широко улыбнулся и мне стало не по себе.

— Прекрасная шутка, мистер Петтигрю. Однако вынужден снять один балл с Гриффиндора, ведь колдовать на переменах запрещено.

В принципе, справедливо… Стоп, что? С Гриффиндора? Он же знает, что я слизеринец!

Сдавленное хрюканье заставило меня обернуться. Раян безуспешно пыталась сдержать смех и, разве что под стол не сползала.

— После того, — начала было она, но снова зашлась сдавленным хихиканием, — после того, как сам директор, — опять смех, — сказал, что ты — грифф, то уже никто точно не вспомнит, откуда ты на самом деле. Держу пари, тебя даже в выпускном альбоме с курсом Гриффиндора напечатают.

Как ни печально, но она была права. Это была достойная месть от Дамблдора и с этих пор я зауважал его не меньше, чем Джим — Минерву. Хотя, казалось бы, я уже не мог уважать его больше, с учетом того, что он ни разу не напомнил мне о случае в Гринготтсе перед поступлением. Он был бы отличным Мародером!

К выходу Минервы с больничного готовились всей компанией. Джеймс решил выпросить себе снисхождение весьма экстравагантным путем и предложил идею, от которой просто невозможно отказаться.

Больше, чем квиддич, причастностью к которому мы уже успели ее обрадовать, она любила, пожалуй, только Шотландию и Трансфигурацию. И Джим решил совместить.

Были задействованы все наши сильные стороны. И не только наши, мы привлекли к участию всех, кто согласился. Из Гриффиндора, конечно. Оказалось, что Марлин МакКиннон неплохо играет на флейте. Сириус, как настоящий аристократ, умел танцевать, наверное, все на свете. Ремус по запаху в теплицах умудрился отыскать символ Шотландии — чертополох. А я был флористом и модельером. И «на шухере» стоял. Сейчас поймете почему.

Когда профессор МакГонагалл приблизилась к классу, было тихо, как никогда. Гриффиндорцы готовились покорять своего декана собственными гениальными проделками, а на слизеринцев мы наложили Силенцио.

И вот, она зашла и… По моему сигналу толпа гриффиндорцев одновременно выполнила отрепетированный пасс палочкой в свою сторону и в сторону подведомственного слизеринца. Вообще, было весело выбирать, кому какой достанется. У меня, конечно, Раян, это личные разборки и передавать ее кому-то другому было бы неблагородно. Эванс, конечно же, захапала Снейпа, а его, между прочим, хотел Сириус. Впрочем, он и сам согласился, что Мальсибер куда лучше — у того глаза, как у спаниеля. Ремусу досталась Лора Забини, потому что он оборотень и у него повышенная устойчивость к некоторым ядам.

Итак, вспышка магии — и брюки и юбки всего первого курса трансфигурированы в килты. Шить умею только я, так что именно я и проектировал, как они должны выглядеть в конечном итоге. Вроде симпатично вышло.

Через мгновение заиграла флейта МакКиннон, которой не досталось слизеринца, потому что она была ответственна за музыку. Вскочил на ноги Сириус, обутый в ботинки для степа, а за ним вскочила вся остальная группа. Нам он показал только самые простенькие движения, а сам в начале выдал десятисекундное сольное выступление.

Я краем глаза поймал офонаревший взгляд МакГонагалл, и тут Джеймс подошел прямо к ней с прекрасно оформленным букетом чертополоха (я флорист, напоминаю) и торжественно вручил. Она даже приняла. Ну, как приняла. Он всучил, а она рефлекторно продолжила держать. Аж побелела. Как бы инфаркта не было, а то только с больничного вышла.

— Профессор МакГонагалл, — начал Джеймс, — я знаю, что нарушил много правил, что абсолютно обнаглел, что мог умереть, мог убить вас и еще много чего. Простите меня, пожалуйста.

В этот момент флейта затихла, а мы все дружно встали на колени. Для убедительности и драматизма.

Пару мгновений профессор хватала ртом воздух, не находя слов. И наконец…

— Пятьдесят баллов с Гриффиндора, мистер Поттер, — отличница Эванс позеленела. — За ваше поведение вы будете два месяца посещать отработки у мистера Филча. И сорок баллов Гриффиндору за отличную трансфигурацию.

У Эванс отлегло от сердца. Джеймс так обрадовался, что даже не сказал спасибо, только кивал, как болванчик и радостно улыбался. А после занятий МакГонагалл снова подозвала лохматого к себе.

— Пообещайте мне одно, мистер Поттер, — медленно проговорила профессор. — В следующем году вы и мистер Блэк пройдете пробы в квиддичную команду Гриффиндора.

Что ж. Спортивные фанаты, они такие.

И за всей этой радостью мы даже не расколдовали слизеринцев. Как назло, трансфигурация была последним занятием перед письменной контрольной по Чарам, так что писали они ее под заклятьем немоты. Пока на ужине не расколдовали.

Короче, еще на недельку я переехал в апартаменты Гриффиндора. Теперь, даже если бы меня спросили, почему я живу в чужой гостиной, я всегда мог ответить, что это решение Дамблдора. Как назло, никто не спрашивал.

Вообще, вся эта история многому меня научила. И заставила снова перечитать Волшебника из страны Оз. Потому что наша компания Мародеров очень смахивала на недостающую начинку главных действующих персонажей той сказки.

Ремус так много раз проявлял чудеса сострадания, что и не вспомнить. Из последних, разве что, приходит в голову случай с Гвендолен. Я тогда, наверное, перегнул палку. В общем, дело было так.

По выходным в совятне всегда толпа студентов. Все хотят отправить письма домой, да и я уже приловчился и раз в месяц через Кучерявое братство доставлял Роджеру и маман весточку. Маман, правда, так ни разу и не ответила, но через Роджера мне писала вся деревня — по паре строчек каждый. С кучей ошибок и чрезвычайно коряво, но писали. И Кучерявое братство тоже писало. Обещали встретить в Лондоне, когда вернусь из школы летом. Приятно.

Конечно же, я всегда отправлял Джинджер. И вот, стою я в совятне, и вижу, что мою Джинджер захапала Раян!

— Гвендолен! Это моя Джинджер, я ее всегда отправляю. Найди себе другую.

Она отказалась. Началась перепалка и в меня попало заклинание ватных ног. Упав на пол, я все еще был в состоянии сделать пакость — и спалил ее письмо. Казалось бы — другое напишет.

— Ты что натворил? — малюсенькие глаза Гвен стали круглыми-круглыми. — Придурок! Там же были фотографии!

Лицо девочки покрылось неровными красными пятнами, а губы мелко задрожали. И вот пока Сириус меня расколдовывал, Ремус побежал за Гвендолен.

Он вернулся вечером, немного уставший, но, в целом, светло улыбающийся, как обычно. Я, правда, надеюсь, что он так не улыбается в волчьем виде, а то это и в человеческом выглядит слегка жутковато.

Мы с Джимом и Сириусом в этот момент как раз пытались обставить МакКиннон в покер. Оказалось, эта девчонка умеет не только на флейте играть. Вон, Сириус уже вдохновился.

— Пит, — окликнул меня Ремус, заходя в гостиную. — На пару слов.

— Эх, долг зовет. Простите, ребята, — кивнул я парням и Марлин, выходя из игры.

— Ну как? — спросил я, подойдя к Рему. Тот предложил снова выйти из гостиной и прогуляться до переговорной. В принципе, до отбоя был еще час, так что — почему бы и нет.

— Мы тебе поесть на ужине захватили, — вспомнил я и свистнул Сириусу, который, как по команде, бросил мне сумку из другого конца гостиной. — Ты ж голодный, наверное. Там, правда, только бутерброды, контейнеры и термосы у нас не при себе.

— Сойдет, — Рем сунул нос в сумку и чуть не навернулся со ступенек. — Спасибо.

В переговорной все еще немного пахло сыростью, хотя мы уже понемногу облагораживали помещение. Пару недель назад я даже спер самый удобный стул из гостиной Слизерина — все же есть плюсы в том, чтобы просыпаться раньше всех. А Сириус притащил из дома после каникул какой-то старый, но вполне еще мягкий семейный гобелен. Вместо пледа, он сырость меньше впитывает.

— Знаешь, а ей ведь тоже не сладко на Слизерине приходится, — заметил Рем. — Она не родовитая, не богатая, да и, чего греха таить, далеко не красавица. Большая часть родни — магглы. Ее родители так и не застали колдографий, когда учились в Хогвартсе и был неплохой шанс показать, как тут все устроено, ее бабушкам и дедушкам. Те, у кого есть камера, берут за фотографии дороговато, но ей удалось подсуетиться и сделать несколько снимков. И ты их, вроде как, спалил, пусть и не знал…

Разговор вышел несколько скомканным, я все же не очень хорошо умею говорить. Но главную мысль я уловил. Ремус — то, чего не доставало Железному Дровосеку и то, чего часто не достает нам. Большое и теплое сердце Мародеров.

Наверное, поэтому они с Сириусом часто собачатся друг с другом. Мы все дружим, но очень часто рассудительный Ремус оказывается слишком чувствительным, а взбалмошный Блэк — слишком мозговитым. А мозги с сердцем никогда особенно не ладят.

Например, после разговора с Люпином, я разыскал некую Риту Скиттер. Слизеринку с камерой и блокнотом. Говорят, отравила жизнь даже Слизнорту — а это показатель.

По правде говоря, денег у меня не было, но мне не хотелось серьезных разборок с Раян, меня вполне устраивают еженедельные переворачивания тарелок с супом на головы друг другу и веселые переписки о смысле жизни на полях ее эссе накануне сдачи. Так что, я шел договариваться.

А договариваться — это к Блэку.

Рита Скиттер представляла собой особу крайне отталкивающего характера, при всей своей напускной елейности. Суетливая, постоянно что-то перебирающая в пальцах, она напоминала какое-то насекомое или особо болезного грызуна. Одежда — как будто ограбила Локхарта и Малфоя одновременно, но так и не смогла решить, какой стиль предпочесть, посему — напялила все сразу. Слишком яркий макияж, слишком длинные ногти, слишком высокий каблук. В совокупности, все это ее так сильно старило, что на вид я бы дал не шестнадцать, а как минимум двадцать семь. Не самый пожилой возраст, конечно, но в шестнадцать лет так выглядеть надо умудриться.

Вначале она нас даже слушать не хотела. Но Сириус действительно хороший дипломат.

— Знаешь, Рита, я тебя понимаю. На самом деле, даже очень хорошо понимаю. Я бы тоже не стал связываться с Блэком, особенно после знакомства с одной из представительниц нашей семьи. Хотя, наверное, ты их всех знаешь? Белла даже меня пугает, если честно, хотя самая жуткая из наших — это Нарцисса. Она за свою семью с милой улыбкой тебя подставит так, что даже истинное пророчество не спасет. Андромеда самая спокойная, учится хорошо. Ты знаешь, она справочник семейных проклятий всего за месяц вызубрила от корки до корки! Так что я тебя понимаю. Но я не такой, правда! Проси, что хочешь, мы все выполним, только помоги с колдографиями.

Скиттер даже не пошевелилась и только фыркнула к концу речи. Впрочем, этим она себя и выдала. Суетливая по натуре и ни разу не дернувшаяся во время речи Сириуса — да ее проняло, и еще как.

— Не пытайся запугать меня родней, мальчик. Я на таких, как ты, собаку съела. Впрочем, есть кое-что. Филч конфисковал мое Прытко Пишущее Перо. Достанешь мне его — будут тебе снимки.

— Идет! — согласился я, даже не спросив Сириуса, после чего схватил того за локоть и уволок в сторону переговорной.

— Ты спятил? Джим только что чудом отчисления избежал! Еще и нас подставить решил?

— Все под контролем, Сириус. Задачка посильная, я справлюсь.

— В чем справишься? — рядом нарисовался вечно лохматый Джим.

— Этот придурок пять минут назад подписался на то, чтобы обворовать Филча! — не дал мне и рта раскрыть Сириус.

Джеймс медленно повернул голову в мою сторону. Пока я обрисовывал ситуацию, мы добрались до переговорной. Естественно, Джим сразу подписался. Если Ремус — сердце, а Блэк — мозги, то Поттер — храбрость. Безрассудная и абсолютная. Я в этой компании Тотошка. И именно из-за моих выходок, окружающих то и дело норовит ураганом отнести в волшебную страну со всеми пожитками. Причем, чем дальше, тем страна волшебнее. Гудвин, в свою очередь — Хогвартс. Он дает нам по мозгам, по сердцу, по голове, и не щадит даже меня, бедного Тотошку, которого неизвестно каким ветром сюда занесло.

Поскольку Джим у нас — храбрость, а еще именно он отрабатывает по вечерам у Филча, то отвлекающий маневр тоже был на нем. Задача Сириуса — в том, чтобы просчитать график дежурства преподавателей и найти безопасный путь для того, чтобы пробраться к его кладовке. Время и дорогу мы помечали на бета-версии Карты Мародеров. Мы измерили все наиболее часто используемые помещения и, хотя работы был еще непочатый край, подробную траекторию движения к посту Филча можно было наметить.

Ремус у нас не просто сердце. Ремус у нас оборотень, которого шарахаются животные направо и налево. А значит — он брал на себя задачу класса А — не допустить миссис Норрис в кабинет Филча, к Филчу и на нашу траекторию движения, а также — не «засветиться» с ней прямо на пути дежурного преподавателя.

В это время я, вооружившись сквозным зеркалом (семейный артефакт Сириуса) должен был выкрасть Перо. Время, дорогу и непредвиденные ситуации должен был регулировать Сириус на другой стороне зеркала, сидящий в переговорной.

График дежурств изучали полторы недели. Траекторию составляли еще день. Зубрили все в течение следующего дня и наконец — час настал.

Вечером из переговорной вышли трое учеников с красными галстуками и рассредоточились по школе.

— Пит, уже восемь минут, ты должен уже пройти лестницу, ускоряйся!

— Да иду я!

Если честно, это было о-о-очень страшно. По вечерам в замке даже свечи не горели, в дальних уголках они потухали немного раньше, что затрудняло возможность ориентирования. Люмос — слишком хороший способ выдать себя. Приходилось идти по бесконечным коридорам без окон чуть ли не на ощупь.

И вот — кладовка Филча. Комментирующий мои передвижения Сириус заткнулся минуту назад, чтобы не привлекать внимание, и я с опаской вошел внутрь.

— Все чисто.

— Отлично. Лонгботтом сказал, что коробка конфискованных вещей спрятана в шкафу на нижней полке.

Я огляделся. Шкаф водрузился в самом углу, но все равно занимал значительную часть комнаты. Даже странно, полупустой замок, а нормальное рабочее место человеку так и не выделили.

А вот и коробка. Что тут у нас?

Навозные бомбы — о, так это ж наши! Забрать надо. Фейверки — пригодятся. Чьи-то волосы. Какая-то гадость. Достоевский. О, Перо! Волшебные попрыгунчики — тоже понадобятся. А вот и огневиски — это Лонгботтом попросил вернуть, если выгорит.

— Питер, время!

Завернув все это счастье, я, чудом не попавшись в последний момент Флитвику, вернулся в переговорную и перевел дух. Заметно полегчало и Сириусу, хотя от Ремуса не было вестей. Не тратя время зря, мы принялись перебирать навозные бомбы, фейверки и попрыгунчики, сортируя их на рабочие и уже испорченные. Конечно, в дело пойдут все, это делается, чтобы выбрать правильный подход.

Наконец, пришел Рем, исполненный солидарности с незнакомым ему Умидом Чангом относительно миссис Норрис.

— Это не кошка. Это какой-то высший разум из глубинных кругов ада. Она меня трижды чуть на Слизнорта не вывела!

Судя по тому, что его не схватили, Джеймс со своей задачей отвлечения Филча тоже справился хорошо. Обычно завхоз оставлял провинившегося в Зале Наград и уходил в патрулирование до назначенного часа, однако Поттер, похоже, проявил чудеса изобретательности.

Кстати, о Поттере. Ему пора бы уже появиться. Однако — тишина. Через полчаса мы уже не знали, что и думать, как заявился Джим.

— Где тебя носит? — вскинулся Сириус, едва лохматый зашел в переговорную. — Твоя отработка закончилась сорок минут назад!

— Парни, вы не поверите. Я, похоже, только что подружился с Филчем.

Повисла тишина.

— Как подружился? — Это Рем, у которого не вышло подружиться даже с кошкой Филча.

— Мы пили чай. Мой дядя, Флимонт, разводит низзлов, он и меня в детстве привлекал к этому. Начали говорить про кошек, я ему пару хороших средств по уходу подгоню, только родителям напишу. Короче, если так дальше пойдет, то мы по ночам сможем шастать с попустительства самого Аргуса Филча!

Это было сильно. Ни одна маскировка не будет столь надежна, как закрытые глаза никогда не дремлющего завхоза. Ради этого не жалко и в авантюру ввязаться.

— Только это, — всполошился Джеймс, — Пит, ты все на место поставил? Не догадается?

— Все сделано в лучшем виде. Вряд ли он дотошно помнит все конфискованные вещи или каждый день пересматривает список. Даже если обнаружит через пару недель — там уже ничего не найдешь.

На следующее утро мы торжественно вручили обалдевшему Лонгботтому его огневиски, а потом — не менее торжественно — показали Скиттер ее Перо. Через два дня произошел торжественный обмен снимков на канцелярию и я поскакал к Гвендолен.

В гостиной Слизерина, по понятным причинам, я не показывался с того момента, когда сжег конверт. На глаза товарищам по факультету попадался редко, одним словом — золото, а не полукровка. Так что встретили меня более или менее радостно. Люциус даже снова попытался улыбнуться. Конечно, опять получилась гримаса, но я показал, что ценю его попытку, дружески похлопав по плечу.

О, а вот и Раян.

— Гвен!

— Чего тебе? — девочка отложила книгу. — Если пришел извиниться, то не стоит — времени прошло достаточно, чтобы я поняла, что ты не знал про колдографии.

— Вообще-то, не совсем, — Раян приподняла брови. — Я вроде как проделал работу над ошибками и, раз уж по моей вине, у тебя не осталось фотографий, то вот тебе эти. Тут Большой Зал, горгулья у кабинета директора, тренировка на квиддичном поле, кабинеты Чар, Трансфигурации и Зелий, гостиная Слизерина… А еще помнишь, я тебе позавчера домашнюю работу по Зельям испортил и ты на меня наорала? Так вот это мы специально, чтобы тебя сфотографировать незаметно. Ты, когда мне опять цветы на голове вырастила, даже улыбаться стала, так что на снимке ты счастливая. А еще там я есть, с цветами на голове, рядом с Джеймсом. У него там зубы, как у белки — ему как раз Снейп какую-то гадость подмешал. Так что сможешь показать, как действуют на людей чары и зелья.

Гвен распечатала конверт и с первой колдографии ей счастливо махали цветастый я и зубастый Джим на фоне больничного крыла.

— Извинения приняты, Петтигрю, — Раян широко улыбнулась.

Внезапно она встала, порывисто обняла меня и шепнула на ухо:

— Это тебе за мою домашку по Зельям добавка.

Я в ужасе отскочил от нее и подбежал к зеркалу, чтобы увидеть, как медленно обрастаю шерстью. Что ж, отношения с Раян вернулись на круги своя. Сегодня я вернусь в общежитие Слизерина и Джонни отнесет особо вонючую навозную бомбу под дверь Гвендолен. Жизнь продолжается.