Мародёры? Чепуха! Я во всём разберусь! (гет)

Уроки истории профессора Бинса не любили. И неясно почему, ведь он редко отнимал баллы у факультетов, а чтобы выполнить домашнее задание, не приходилось часами сидеть в библиотеке, и вполне можно было обойтись лекцией, которую он зачитывал. Но при этом это был тот предмет, который студенты не любили. Вполне вероятно, что проблема была в том, что Бинс был призраком. Правда, только сами студенты могли объяснить причину такой нелюбви.

Трудно было не поддаться соблазну закрыть глаза, продолжая записывать сухое изложение фактов. Даже интересные истории о войнах Бинс умудрялся превратить в нудную тягомотину. Поэтому и говорить не стоило, что просиживать драгоценное время на таком уроке было верхом кощунства. И даже самые прилежные ученики витали в облаках. «Или строили злокозненные планы», — добавил про себя Римус, наблюдая за переписывающимися друзьями.

В последнее время те всё свободное время тратили на обсуждение проделок. Школа на время замерла. За минувшую неделю не было ни одной шалости! Не значило ли это, что таинственные хулиганы решили поставить крест на своей деятельности? Все последние сплетни только и вертелись вокруг Мародёров. И чего только о них не говорили. Римус закатил глаза. Иногда всё это сильно изматывало.

— И таким образом, с гоблинами была заключено перемирие. — закончил свою лекцию призрак. Люпин с облегчением выдохнул. Он проследил за друзьями, которые теперь с наслаждением разминали затёкшие спины от сидения в одной позе.

— Что у нас теперь? — сдерживая зевок, спросил Сириус.

— Зельеварение.

— О! Снова наши любимые слизеринцы! — на лице Блэка появилась коварная улыбка. Римус украдкой вздохнул. Опять на голову змеиного факультета опустятся все небесные кары. Ну, или на голову одного конкретного студента…

— Мы не будем издеваться над Нюниусом, — строго сказал Джеймс. Его глаза лукаво сверкали, что никак не сочеталось с поджатыми губами и скрещенными на груди руками.

— Только не говори, что это опять из-за твоей драгоценной Лили! — Блэк стрельнул глазами в сторону рыжеволосой старосты, которая убирала в сумку учебник по истории магии.

Джеймс залился краской и, отвернувшись, что-то невнятно забормотал. Сириус закатил глаза. О любви Сохатого знали если не все ученики, то точно половина, да и сама она тоже не была исключением. По мнению Блэка, ничего особенного в студентке Гриффиндора Лили Эванс не было. Но при этом она, безусловно, всем нравилась, и, как подозревал Сириус, дело было в её несравненной доброте и жажде всем помочь. Но именно это и раздражало его по большей части, правда, Джеймсу он не стремился рассказать об этом.

— Брось. Они же теперь не общаются, так что ничего она нам не сделает. Ну же, соглашайся! — убеждал Бродяга. Он видел, что Поттер находится в нерешительности и надо было только немного поднажать, чтобы тот окончательно отказался от своей благородной мысли оставить сальноволосого слизеринца Снейпа в покое.

Римус понял, что если он сейчас же не вмешается, то на того обрушатся новые беды. К тому же хилый на вид паренёк вполне мог дать сдачи, а это говорило, что два его закадычных друга снова проваляются неделю в Больничном крыле.

— Сириус, — обратился к нему Люпин. — Джеймс прав, не надо его трогать. Тем более если помнишь, то у нас дело… — он внимательно посмотрел на Блэка.

— Точно! — запустил руку в волосы Джеймс. — А я и забыть успел.

— Ну ладно, — оставил свои попытки Сириус. — Значит, в другой раз. Эй, Хвост! — он толкнул Питера, который всё ещё спал. — Пошли уже!

К огромной радости Римуса, зельеварение прошло без всяких происшествий. Друзья корпели над своими котлами. Правда, радость его была неполной. Ведь, как только Гораций Слизнорт проверит труды своих студентов и всех отпустит, придёт время исполнения операции по краже кое-каких ингредиентов из личных запасов профессора. А это, на взгляд Люпина, было даже страшнее, чем попасться на глаза Филчу после отбоя.

Сделать это было бы просто, если бы они входили в знаменитый Клуб Слизней. Правда, Гораций присылал приглашения Джеймсу и Сириусу, когда те были первогодками. Но оба быстро сбили спесь с декана змеиного факультета, который любил вербовать в паутину своих связей чистокровных волшебников. Поэтому последующих приглашений на вечера в обществе любимчиков профессора зельеварения, к великому счастью друзей, не последовало.

Теперь-то можно было решить, что зря они так поступили тогда. Но, как верно подметил Джеймс, ради одной вылазки просиживать время в обществе помешанных на чистоте крови и власти студентов... И Римус не мог с ним не согласиться. Хотя…

Он посмотрел на старосту девочек, которая деловито резала корень имбиря. Не только чистокровные волшебники были в этом клубе, Лили Эванс — тому яркий пример. В клуб входили также старательные и умные ученики, которые разбирались в такой непростой науке.

Люпин уныло посмотрел на зелье в своём котле. В том, что зелье было сварено правильно, не было никаких сомнений, впрочем, как и всегда на протяжении всего обучения в Хогвартсе. Но он знал, что Гораций Слизнорт не скажет ни одного похвального, высокопарного слова и отметит его работу, как правильную, и не больше. И не нужно было гадать и ломать голову над причиной такой несправедливости. Оборотень — вот она, причина всех его бед и несчастий.

— Очень неплохо. Всё правильно, — скупо кивнул профессор, мельком оглядывая зелье, Римус неопределённо кивнул головой. Он поймал сочувственный взгляд Джеймса и полуулыбку Сириуса. Бродяга поднял глаза к потолку и громко вздохнул, показывая всем своим видом своё пренебрежительное отношение к предмету, и то, что он вообще находится в этих подземельях, это просто небывалое одолжение.

— Прекрасно! Просто прекрасно! И как дерзко! — Гораций успел перейти к следующему столу и теперь с восторгом взирал на рыжую Лили. — Мисс Эванс, вас ожидает блестящая карьера в Министерстве! Поверьте, я никогда не ошибаюсь в своих учениках! — Римус видел, как та покраснела от удовольствия и успел перехватить взгляд Северуса, направленный на неё. Чёрные глаза были непроницаемы, и предположить, о чём он думает, было невозможно. «Скорее всего, удивляется, как магглорождённая ученица может показывать такие высокие результаты», — решил Люпин, помня, чем закончилась такая необычная дружба этих двоих.

Но вот Слизнорт оставил столы гриффиндорцев и перешёл к своему любимому факультету. Под ложечкой тревожно засосало. Римус понимал, что ещё несколько минут, и надо будет проскользнуть в секретную лабораторию и до обеда успеть провести «самую гениальную шалость», по словам Сириуса. А вот брать во внимание, что так как Римус является старостой, у него могут возникнуть большие проблемы, никто не захотел.

— Прекрасно! Просто прекрасно! Как умело и как неординарно! Вас ожидает карьера зельевара! Орден второй степени Мерлина за заслуги в области зельеварения перед страной! Оборотень перехватил короткий кивок Бродяги и, быстро убрав в сумку всё лишнее, столкнул со стола заранее заготовленную склянку с пятой водой. Склянка упала, разбилась, и волшебная серебристая, словно иней, жидкость разлилась по полу подземелий.

— Мерлинова борода, это же пятая вода! — профессор стоял с разинутым ртом и с огромным разочарованием смотрел на сверкающую жидкость. — Она очень ценна! Нужно немедленно собрать её! — он заозирался по сторонам, но не найдя ничего подходящего под руками, махнул в сторону небольшой двери. — Идите-ка в лабораторию, там прямо возле входа есть заколдованные колбочки. Нельзя терять такую драгоценность!

На деревянных ногах Римус подошёл к двери и, приоткрыв её, проскользнул внутрь. Освещение в лаборатории было слабым, но неудобства от этого он никакого не ощущал. Хоть какая-та польза от способностей оборотня. Прекрасно понимая, что времени в обрез, Люпин обвёл взглядом многочисленные полки. Обнаружив всё необходимое, он извлёк небольшие пузырьки из кармана мантии, расфасовав ингредиенты, спрятал их в карманы и, прихватив заколдованную колбу, вышел из помещения.

Он незаметно кивнул друзьям и, отдав колбу ждущему его профессору, который с нескрываемой жадностью смотрел на пятую воду, извинившись, прихватил сумку и вышел вслед за остальными учениками.

— Ты видел, как он смотрел на эту воду? Прямо ещё чуть-чуть, и звёздочки из глаз посыплются! — Сириус без устали пародировал зельевара, и с каждой его пародией Гораций Слизнорт всё меньше был похож на себя.

— Так ему и надо! — преданно поддакивал Питер. Сириус был так поглощён триумфально прошедшим началом миссии, что на щенячий восторг Петтигрю не обращал никого внимания.

— А ведь он и даже не подумал, что эта самая вода была взята из его личных запасов! — по мнению Римуса, это было подло, но он ничего против не сказал. Тройка друзей шла в Большой зал. Джеймс отсутствовал: ему была поручена основная миссия. Люпин не был уверен, что стоило взваливать всё на Поттера, но, как верно подметил Блэк, если они будут ходить всем скопом, то быстро раскроются. Поэтому Римусу только оставалось переживать за шебутного друга, который вечно вместе с Сириусом находил на свою голову проблемы.

— Быстрее бы ты там, Сохатый! — Сириус уселся за факультетский стол и стал с нетерпением смотреть на огромные двери.

— Хочу увидеть это! — Питер распихал нескольких первокурсников и уселся напротив.

— Тихо вы оба, — шикнул на них Римус. Он тоже временами посматривал на дверь, но при этом не забывал, что главное — себя не раскрывать.

Но время шло, а Джеймс всё не появлялся. Люпин всерьёз опасался, что Сохатый оказался в новой передряге, но тут двери отворились, и вместе с горсткой опоздавших студентов-первогодков вошёл и вечно растрёпанный Поттер. С сияющий улыбкой он подошёл к Мародёрам, сел между Бродягой и Лунатиком и многозначительно подмигнул.

Прошли долгие десять минут, и в зал вбежал Филч, покрасневший от переполняющей его ярости, с раздувающимися ноздрями.

— Разбой! Нарушение! Наказать студентов! Это уже выше всяких сил! — преподаватели с недоумением смотрели на завхоза, студенты повскакивали со своих мест, пока не обратили внимание, что в приоткрытых дверях появилась самая ненавистная кошка на планете. Миссис Норрис шла вслед за своим хозяином. Секунду в зале стояла звенящая тишина, которая потом взорвалась оглушительным смехом.

Миссис Норрис, кошка с горящими красными глазами, самое уродливое существо в замке — по мнению студентов — неуверенно ступала по Большому Залу. Её серо-пепельная шерсть с тёмными полосами исчезла. Она переливалась всеми цветами радуги от кончиков ушей до хвоста, включая и пушистые усы, и, возможно, впервые казалась не такой уродливой, а если не смотреть на глаза, которые не сочетались с её новой пестротой, то и вполне милой.

— Найду! Подвешу в подземельях! Моя миссис Норрис! Я это без наказания не оставлю! — надрывался Филч, которого никто не слушал