Непостижимый замысел (гет)

120-121 гг. Ч.Э.

Каскад из каменных чаш в виде разнообразных морских раковин и ракушек поддерживали виноградные лозы. Сочетание было странным, но смотрелось красиво. Внизу была самая большая чаша с покатым дном, от которой шёл убранный камнем ступенчатый канал, заворачивающий к реке. И всё это — на большой площади посреди селения.

— Мой король, — напомнил о себе Ферен, — всё готово.

— Запускайте.

Помощник махнул рукой. Сперва ничего не происходило. Собравшиеся посмотреть эльфы замерли в предвкушении. Послышался шум воды. И вот струя упала в самую высокую чашу, та переполнилась, с краёв вода хлынула на следующую ракушку, третью, четвёртую… Быстро наполнилась нижняя чаша и вода со звоном побежала по ступеням извилистой дороги вниз, возвращаясь в реку.

— Отличная работа, — улыбнулся Трандуил, глядя, как несколько детей ринулись к воде с заготовленными корабликами.

Трандуилу нравилось что-нибудь менять в селениях и дворце. И обычно он всегда поддерживал предложения жителей. Вот и в этот раз идея оказалась отличная, а исполнение — великолепное. Сколько бы он не говорил, что правление — это сплошная морока, отнимающая всё время, ему нравилось улучшать жизнь своих подданных.

— Отец! Вы доделали фонтан, — король обернулся, — здорово вышло!

— Леголас! — судя по дорожной пыли он только слез с лошади. — Жаль, ты не пришёл на полчаса раньше, увидел бы запуск.

— Ничего, — принц улыбнулся, — мне и просто конечный результат нравится.

— Что-то случилось? — помедлив, спросил Трандуил, вглядываясь в его лицо.

Леголас склонил голову набок и кивнул в сторону каштана. Они прошли пару десятков метров и устроились на скамье под ветвями.

— Арагорн умер, — сообщил он. — Он позвал нас попрощаться.

— Вот оно что, — протянул Трандуил, чувствуя, как в один миг испортилось настроение.

— Коронация Эльдариона будет через три недели, я привёз официальное приглашение.

— А ты разве?..

— Нет, — сын качнул головой. — Арвен просила слишком не опекать его, пока он сам не обратится за помощью.

— Она права, — согласился король, — людям следует учиться жить самостоятельно.

— Арвен тоже… — он замолчал, подбирая слова. — Она собиралась отправиться в Лориэн, когда я уезжал. Думаю, они уже где-то рядом с ним. С ней Лэйтэриэль. И отряд из Итилиэна. Они потом отправятся в Имладрис. Остальные эльфы вернуться в Пущу.

— Хорошо, — бездумно произнёс Владыка Зелёнолесья.

Хорошего во всём этом было мало.

— И это не всё, — продолжил Леголас.

Трандуил молча воззрился на сына. Тот сосредоточенно смотрел на фонтан, явно его не видя.

— Отец, — через некоторое время начал он, — я приехал проститься. Я собрался ехать в Гавани.

Он уже давно боялся это услышать, давно ждал этой страшной фразы.

— Гимли уже стар, — вновь начал сын, — боюсь, если он задержится в Средиземье ещё, то просто опоздает и…

— Не надо оправданий, — прервал его Трандуил. — Будь у меня подобная возможность, я бы тоже предпочёл сохранить Даину жизнь. Когда вы отправляетесь?

— Как Гимли вернётся из Эребора.

— Значит, зная гномов, у нас есть несколько дней минимум, — усмехнулся Лесной король.

— Отец…

— Всё в порядке. Я знал, что это рано или поздно случится, — заметил Трандуил. — Поговори с друзьями. Вполне вероятно, кто-то ещё захочет к тебе присоединится, — он поднялся, отряхнув с рукава листик. — Подумай, что хочешь сделать напоследок или взять с собой.

Трандуил бросил на сына внимательный взгляд и, заложив руки за спину, пошёл вдоль дорожки фонтана. Ему нравилось делать жизнь подданных лучше. Ха. Только какой в этом смысл, если они теперь все дружно потекут в Гавани?

* * *

С террасы дома, построенного на одном из удобных уступов, открывался замечательный вид на разбитые внизу виноградники и лес. Трандуил распорядился построить здесь небольшой дом после того, как был собран первый урожай винограда. Чаще всего он приезжал сюда ближе к осени, но любил бывать и в другие времена года. Ему здесь вообще нравилось.

На столе валялись документы, ждущие его внимания, но заниматься ими эльф не спешил. Ничего важного там не было: просто очередные отчёты по винным погребам, расположенным здесь же, да нуждам пригорного поселения. Вместо этого он любовался закатом, жалея лишь о том, что эти горы недостаточно высоки. Откровенно говоря, по сравнению с теми же Мглистыми горами Эмин дуир были всего лишь высокими холмами. А жаль. Отчасти он понимал, чего ради гномы селятся в горах. Есть что-то головокружительное в виде этих подпирающих небеса гигантов, укутанных снегами.

От пасторальных размышлений отвлёк донёсшийся из глубины дома шум и чьи-то голоса, которые приближались. Через минуту нарушители спокойствия оказались в комнате. Эльф и не подумал подняться с кресла.

— Знаешь, что он учудил? — поинтересовалась Лэйтэриэль, влетев на террасу и усевшись на перила. — Я обнаружила его шляющимся по селению!

— Что за выражения? — поморщился Майрон, ненамного отстав от своей подопечной. — Не шлялся, а гулял. Любовался природой и всё такое.

— А обязательно было делать это у всех на виду? — прошипела девушка. — Откуда вообще взяться посреди леса чужеземному эльфу без сопровождения? Да сюда никакой эльф не дойдёт, не наткнувшись на какой-нибудь дозор! А ты тут, видите ли, видами любуешься такой загадочный.

— Что ты из пустяка дракона раздуваешь? — гость легкомысленно пожал плечами и уселся в другое кресло. — Они же поверили, что ты меня провела.

— Тогда потом, будь добр, отсюда топай пешком, как всякое приличное смертное существо! — буркнула эльфийка.

— Как скажешь.

Девушка открыла было рот, чтобы разразиться продолжением тирады, но не сделала этого. Посмотрев на Трандуила, она скорчила гримасу и возвела глаза к небу.

— С чего вдруг тебя потянуло любоваться лесными пейзажами? — поинтересовался Трандуил, глянув на гостя.

— Мне не чуждо прекрасное, — майя потянулся и стащил из вазы на столе яблоко. — А в Мордоре с этим туго, как ты можешь догадаться.

— Кстати, почему это? Я видела другие огненные горы. Вокруг них вполне всё растёт и цветёт, — сообщила Лэйтэ.

— И как ты себе это представляешь? — он захрустел яблоком.

— В смысле?

— Ну вот проникнет в Мордор какой-нибудь итилиэнский следопыт, — предположил Саурон, — а там всё цветёт и орки возделывают поля с садами. И какой я после этого Тёмный Властелин?

— Очень заботящийся о своём населении? — предположила девушка. Трандуил тихо хмыкнул.

— Прояви милосердие к их рассудку, — улыбнулся Майрон. — Они не смогут жить с таким открытием.

— Ты их недооцениваешь, — заметил Трандуил. — Я же как-то живу со своими открытиями.

— Сравнил. Тебе рассказать, что о тебе думают за пределами твоего Леса? — со смешком поинтересовался гость. — Так что пример из тебя не очень.

— Пожалуй, — решил согласиться Лесной король.

— Тебе это не надоело? — спросила вдруг Лэйтэриэль, посмотрев на Саурона. Тот вопросительно вскинул брови. — Изображать из себя Тёмного Властелина?

Не спеша отвечать, он сперва догрыз яблоко, испепелил огрызок и пожал плечами:

— Должен же этим кто-то заниматься.

— И почему именно ты?

— А кто ещё? Не Саруман же, — фыркнул гость. — То есть, он, конечно, мечтает о чём-то таком. Но совершенно не понимает, что нельзя править Средиземьем, безвылазно сидя в Изенгарде.

— Формально считается, что ты тоже сидишь в Мордоре, — напомнил Трандуил.

— Во-первых, Мордор — это немножко больше Изенгарда. Во-вторых, у меня есть назгулы. А в-третьих, я там вовсе не сижу безвылазно. Да и вообще… — Саурон повёл плечами и потянулся за следующим яблоком. — Не получится из него никакого властелина. Он для этого слишком серьёзный.

— Тебе зато серьёзности точно не хватает. — буркнула девушка.

— Если я буду относиться к своей роли серьёзно, то свихнусь, а Средиземье — взвоет, — на полном серьёзе заявил Саурон.

— Мне не нравится, что ты говоришь о Средиземье, как о каком-нибудь ярмарочном представлении, — произнёс Трандуил.

— Бери шире, — Майрон улыбнулся.

— Это несмешно, — после заминки заметила Лэйтэ.

— А по-моему, наоборот, — фыркнул тот. — Вы просто подумайте об устройстве этого мира. Эру — всемогущий Создатель. Как вы думаете, почему Мелько по силе превосходил всех остальных айнур вместе взятых? Противостояние было задумано изначально. Почему? Потому что оно подразумевает развитие. Если бы не Мелько, вы бы жили на до безобразия симметричном клочке суши, на котором торчало бы по разным сторонам два фонаря. И вы бы понятия не имели о прелестях ночи и не умели бы ценить свет. Но дело даже не в этом. Мы получили в своё распоряжение мир, и что же? Мои братья и сёстры решили, что если они что-то создали — то это что-то неприкосновенное должно стоять до скончания времён. Всё, ничего менять нельзя. Про разрушить и сделать заново и лучше вообще речи не идёт. Более того, они вообще стали бояться что-то делать, чтобы не случилось чего неприятного. Вроде похода нолдор. И в итоге докатились до того, что полностью самоустранились от дел Арды. Слишком расстроились, что история идёт не по их замыслам, но почему-то ничего не сделали, чтобы хоть на что-то повлиять. Просто сборище ид… — Майрон нетерпеливо махнул рукой, испепелив недогрызенное яблоко. — Ну ладно. Может, из всего их сборища Намо это тоже знает. Но он не так чтобы часто открывает рот, чтобы осенить окружающих своей мудростью.

— А Мелькор об этом знал? — спросил эльф.

— А как ты думаешь? Он был первым из нас, — он выдохнул уже куда спокойнее. — Он был истинным созидателем. У него всегда было полно идей. Порой, не самых удачных, но он не боялся пробовать новое и делать ошибки. В этом они очень похожи с мастером Ауле. Он тоже пытался творить самостоятельно, а не быть вечно ведомым Отцом.

— Драконы говорили что-то подобное, — задумчиво припомнила Лэйтэриэль. — Про разрушение и созидание. Это вроде как даже очевидно.

— Это вам очевидно, потому что вы живёте в мире, который постоянно меняется. Вы видите, как меняются люди и гномы, как они живут и умирают, — фыркнул Саурон. — А для них это сплошное искажение изначального замысла. Они почему-то неспособны понять, что изначальный замысел имеет свойство меняться в процессе.

— Ты же сам сказал, что Противостояние было задумано изначально, — напомнил Трандуил. — Их тоже такими создали. Разве нет?

— Ты прав. Нас создали… — он усмехнулся, но без особого веселья. — Невольно начинаешь задумываться — а ту ли роль я играю? Я выбрал её сам или она мне была прописана изначально? Мне было суждено понять, что Арда — это просто очень большая песочница для очень могущественных детей? Сомнения — они мои или тоже задуманы?

— А как же свобода воли? — спросил Трандуил.

— А есть ли она? Мелько взбунтовался сам или потому что так было задумано? И потом, какая это свобода воли, если за неугодный выбор тебя ждёт наказание?..

— Майрон, — очень тихо перебила его девушка. — С такими мыслями можно свихнуться со временем.

— Ты не поверишь. Иногда мне кажется, что что-то такое со мной и случилось, — рассмеялся Саурон. Заметив их взгляды, он пожал плечами: — Конечно, проще просто играть свою роль и ни о чём, выходящим за её рамки, не задумываться. От этого даже можно получать удовольствие. Но когда-нибудь в голову должен прийти вопрос — сколько можно играть написанную кем-то роль?

— А если этот вопрос — просто начало для новой роли?

Майрон повернул голову и, с минуту поглядев на Лесного короля, улыбнулся:

— Рад, что ты ухватил суть.

— Это не радует.

— Ты предпочитаешь незнание?

— Я похож на того, кто предпочитает незнание?

— Знаешь, если у тебя было плохое настроение, — вклинилась девушка, обратившись к Майрону, — вовсе не обязательно было приходить и портить его нам.

— А оно у тебя испортилось? Ну съешь тогда… вот это вот, — он подобрал из вазы сливу и бросил девушке. — Говорят, еда поднимает настроение.

— Откуда это у тебя такие сведения? — фыркнула эльфийка, поймав ягоду.

— Я всё-таки жил среди людей. Они уделяют еде очень много внимания. Порой мне кажется, что они не едят, чтобы жить, а живут, чтобы есть, — с самым серьёзным видом заявил гость.

Девушка несколько секунд смотрела на него, фыркнула и соскользнула с перил:

— Пойду распоряжусь насчёт ужина…

Они тогда не знали, что это был его последний визит. Говорили всю ночь о какой-то чепухе. Иногда — о чём-то важном совсем мимоходом. Это потом Трандуил осознал, что это было последнее наставление Майрона.

Но сейчас, глядя, как за переправой через Андуин скрывается небольшой отряд, он был неспособен относиться к происходящему несерьёзно. Он не мог принять, что происходящее с ним — всего лишь задуманная кем-то роль, пусть бы и каким-то высшим существом.

И сейчас он очень хорошо понимал, почему Саурон ушёл вот так (куда бы он не ушёл. В то, что тот мёртв, Трандуил не верил ни секунды.) — ничего не сказав. Тысячи лет жизни — а у него не нашлось нужных слов для сына. Да и что он мог сказать? Береги себя? Будь осторожен? Передавай пламенный привет матери?..

Трандуил чувствовал, что его маленький уютный мирок пошёл трещинами. Эти трещины ничем не скрепить и не остановить. Рано или поздно он просто рухнет. И что тогда?..

Он повернул голову и посмотрел туда, где должен быть Лориэн. Отсюда его, разумеется, было не видно.

* * *

Проводив сына, Трандуил с головой ушёл в дела, в кои-то веки сожалея, что в них царит такой порядок, что остаётся достаточно времени, чтобы думать о чём-то другом. В эти промежутки безделья приходилось уходить в музыку или вино. Вернее, в то и другое.

Так что за странного пленника он взялся с энтузиазмом, даром, что пришлось ехать на одну из северных застав на самом краю леса. Пленник, как доложил Сандаир оказался оркой. Ещё и с ребёнком. Естественно, случаем Трандуил заинтересовался.

Орков не было видно уже больше полувека. Впору было подумать, что они либо ушли в другие края, либо просто-напросто вымерли. Жизнь в Северных горах и за ними нельзя назвать лёгкой, особенно, когда такие предметы, как земледелие, презираешь. А у ближайших соседей беорингов много не поворуешь.

— Мы оставили их в темнице вдвоём, — сообщил Сандаир, когда они добрались до заставы, — ребёнок совсем маленький и… — в голосе эльфы послышалось явное замешательство и неуверенность.

Да, с такими пленниками им прежде иметь дело не приходилось. Они остановились у двери, зазвенели ключи. Они вошли в небольшую камеру, освещённую единственной свечой.

Орка стояла в углу, пряча за спиной ребёнка. Она была невысокая, как и все орки — едва ли в ней было больше полутора метра роста. Тёмная кожа сероватого цвета, круглое плоское лицо с раскосыми глазами и чуть выступающими клыками. Волосы убраны в длинную косу. Одета она была удивительно опрятно, в грубую одежду из кожи и холстины. Судя по лежащим на кровати курткам пришли они с гор.

— Что ты делала в лесу? — спросил Трандуил. Ответом его, разумеется, не удостоили. — Она вообще понимает?

— Да, — отозвался Сандаир. — При ней был лук и длинный кинжал.

— Итак? — он вновь взглянул на пленницу. — Ты сильно сэкономишь нам время, если прекратишь притворяться немой. Убивать или пытать тебя здесь никто не собирается. Это, по меньшей мере, гм, неинтересно.

— Я хотела подстрелить дичи, — после продолжительного молчания произнесла она с неидентифицируемым акцентом на всеобщем. — Это запрещено?

— Вообще-то, да, — хмыкнул Трандуил, — иначе стараниями охотников в лесу уже давно перевелась бы половина зверья, — он оглядел довольно тощее телосложение орки и пожал плечами. — Но опустим этот момент, раз вы хотели есть. Что вы вообще забыли в моём лесу? Ты вроде с гор?

— Мы спустились, потому что иначе подохли бы с голоду, ясно тебе, эльф?! — зло вспылила та.

— Аргумент, — кивнул он.

— Смеёшься надо мной?!

— Нет. Не думаю, что голод — это смешно, — он качнул головой. — И много вас там в горах таких голодных?

Орка зыркнула жёлтыми глазами и отвечать не стала.

— Ладно, и так очевидно, что не слишком много, — задумчиво произнёс он. — Зачем ребёнка с собой потащила?

— Чтоб один не остался.

Они там одиночками что ли живут? Неужели соседей каких нет? Если им там так трудно, они должны бы сбиваться в какие-нибудь хотя бы деревни. Без взаимопомощи они там просто не выживут.

— Почему ты просто не отправилась к своим? Они же там где-то есть. Или они не станут тебе помогать?

— А ты думаешь, это так просто? Захотел — и пошёл? Зимой? По горам? С ребёнком?

— Ну, ты же всё-таки пошла, — напомнил эльф, склонив голову набок. С одной стороны, это всё, конечно, интересно. Но что с ними делать-то? — И что, по-твоему, мне с вами делать?

На лице орки возникло что-то вроде недоумения. Надо полагать, она бы на его месте раздумывала недолго.

— Отпустить? — предложила она. — Мы ничего не сделали. Даже никакого зайца не убили.

— Вы не успели ничего сделать, — поправил король. — И кто знает, что устроите, если вас отпустить.

Оглядев их напоследок, Трандуил кивнул Сандаиру и вышел. Когда они поднялись, Лесной король огляделся, задумчиво разглядывая ещё лежащий снег.

— Подержите их ещё дня три, — наконец решил он. — Попробуйте разговорить и что-нибудь узнать о том, как они живут. Потом отведёте к границе, дадите припасов и отпустите. Разумеется, проследите, чтоб они не вернулись в лес.

— А если потом другие орки повадятся, если эту отпустить? — помедлив, спросил страж.

— Предлагаешь теперь убить её? — со смешком спросил Трандуил.

— Нет, но… не знаю… — на лице эльфа отразилась неуверенность. — Я как-то привык к другим оркам.

— Что ж, жизнь меняется. Видимо, местами даже к лучшему.

Дойдя до лошади, он забрался в седло.

— Если вдруг случится ещё что-то настолько же экстраординарное, сразу докладывайте, — велел Трандуил.

— Понял.

Кивнув, Трандуил дал коню шенкелей. Вообще, конечно, ситуация была забавной до абсурдности. Интересно, а у беорингов ничего такого не случалось? Надо будет узнать при случае. Если орки нынче настолько вразумительны, то, может, стоит как-то им помочь? Например, основам земледелия научить? Самим-то им вряд ли было, где научиться.

Трандуил едва не расхохотался. О чём он вообще думает? Уж кто-кто, а орки точно не его забота.

Отогнав нелепые мысли, он предпочёл сосредоточиться на дороге. Можно было бы остаться на заставе или свернуть к северному селению, но он предпочёл вернуться во дворец, рассчитывая, что с дороги будет проще уснуть.

До моста и ворот они добрались, когда уже безраздельно царила ночь, луна и звёзды, особенно хорошо видные в холодном воздухе. Не морозном. Зима понемногу уступала весне.

Оставив лошадь на попечение стражников, Трандуил сразу отправился к себе, на ходу расстёгивая плащ. Едва шагнув за порог гостиной, он заметил отсветы пламени. Закрыв дверь, он тихо обошёл диван — Лэйтэриэль сидела перед камином с кочергой в руках и, похоже, даже не обратила внимания на его приход. Была у неё привычка вот так сидеть перед огнём и таращиться в него, ничего не замечая.

— Лэйтэ? — он повесил плащ на спинку кресла и подошёл к девушке.

— Арвен умерла, — тихо произнесла она и потянулась железкой в камин. — На Керин Амроте. Там они с Арагорном обручились.

Трандуил присел рядом и стащил у неё с шеи влажное полотенце. Он провёл рукой по коротким нерасчёсанным волосам.

— Лэйтэ, — позвал он, положив ладонь на шею.

— Эльфы ушли из Лориэна. Больше туда ничего не надо посылать, — сообщила она, будто ему было до этого дело.

— Лэйтэ.

Он вытащил у неё из пальцев кочергу, уронив на пол, и развернул девушку к себе. Она этого даже не заметила, продолжая смотреть в пустоту. В Пустоту. Внутри у неё была Пустота. И в этом не было ничего удивительного, потому что за одно столетие она потеряла всю семью и друзей, ставших этой семьёй. Как ни крути, а она привыкла, что они всегда где-то есть и до них можно добраться.

Очнувшись, она подняла на него взгляд. Попыталась улыбнуться.

— Я знаю, что тебе тоже тяжело… — она замолчала и пожала плечами. — Не знаю, что сказать.

Он наклонился к ней и поцеловал. Она молча обняла его, уткнувшись лицом в грудь. Ничего. Это всё ничего. Ведь они есть друг у друга.

* * *

Чего-то не хватало. Трандуил открыл глаза и огляделся. Лэйтэриэль успела отползти в сторону, свернувшись калачиком, и перетянула значительную часть одеяла, исчезнув в нём. Он улыбнулся и притянул к себе весь этот холм. Из его глубины донеслось шевеление и невнятное бормотание. Найдя какой-то край одеяла, эльф попытался найти там тело.

— Ты там не задохнёшься? — спросил он, обнаружив макушку и наклонившись к ней.

— Не слышала ни об одном задохнувшемся эльфе, — пробормотала девушка.

Он на секунду задумался, а потом рассмеялся, уткнувшись ей в шею. Рассмеялся первый раз за несколько месяцев. Он о подобных случаях тоже не слышал.

— Знаешь, — донеслось до него, — меня всегда бесило, что её сравнивали с Лютиэн.

Трандуил убрал у неё волосы со лба и крепко обнял.

— Догадываюсь. Но Арвен похожа на неё так же, как похожи между собой все темноволосые эльфы, — произнёс он. — У них нет ничего общего ни в характерах, ни в силе.

— Тогда почему в итоге она пошла по её стопам? — помедлив, спросила девушка.

— Схожие обстоятельства. Лютиэн была глупой девочкой, которая не видела ничего, кроме Дориата и окрестных лесов, — он прикрыл глаза, вдыхая запах травы и лаванды. — Она влюбилась бы в любого чужака, оказавшегося на месте Берена, разве что тот не оказался завзятым негодяем. Он просто был первым, кто не видел в ней высокородную принцессу, не опасался её отца и не испытывал особого пиетета перед её родителями. Это была страсть, и я не уверен, что она переросла в любовь. Ты права, злясь, когда их сравнивают. Арвен и Арагорн любили друг друга, и эта любовь была созидательной. То, что было между Береном и Лютиэн, принесло одни разрушения и гибель.

— Почему?

— Тингол велел принести сильмарилл, потому что полагал это невозможным, — продолжил Трандуил. — Эти двое могли бы просто сбежать и жить где-нибудь вдвоём, благо, мир велик. Но Берен был тщеславен и горд. В итоге они добыли этот проклятый камень, и вскоре Дориата не стало.

Сейчас вспоминать об этом было разве что смешно. Тогда он, конечно, так не думал. Тогда он был мальчишкой, он негодовал, злился и хотел мести.

— А ты его видел? Сильмарилл? — в её голосе не было особенного интереса.

— Конечно. Его трудно не заметить, особенно, когда сидишь рядом, — со смешком произнёс он.

— Рядом?..

Свёрток под его руками зашевелился. Лэйтэриэль повернулась и посмотрела на него.

— А насколько ты его знал? Тингола?

— Настолько, насколько можно знать собственного родича, — он усмехнулся, видя её озадаченное лицо. Прежде она не интересовалась его роднёй. — Моя мать была сестрой жены Эльмо — его брата. Так что он был мне вроде дяди.

— Вот как?.. — сей факт её явно внезапно удивил.

— И… каким он был? — неуверенно спросила она.

— Высокомерным. Заносчивым. Гордым.

— А как же мудрость?

— За мудрость отвечала Мелиан, — он рассмеялся. — Мы тогда все были слишком молодыми, высокомерными и заносчивыми.

— Молодыми?

— Не в плане возраста, — пояснил он. — А в восприятии мира. Это потом полетели короны.

Лэйтэриэль, как ни странно, когда они только познакомились, была куда взрослее, чем он сам и большинство его знакомых в этом возрасте. Вероятно, потому что она не сидела всю жизнь в Ривенделле, а путешествовала, смотрела на мир и общалась с его обитателями. Пусть это общение и сводилось к ночлегам на постоялых дворах и посещению лавок.

— Трандуил, — она уткнулась ему в бок. — Если ты захочешь последовать туда, сделай это.

— Прости?

— Ты не должен оставаться здесь из-за того, что я туда не хочу.

Он посмотрел на её пепельную макушку, поражаясь, как ей вообще могла прийти в голову такая мысль. Потом вспомнил об одном из её опекунов. Того, что регулярно её бросал во имя своих планов.

— Лэйтэ, — он дёрнул её за прядь. — Посмотри на меня.

Она даже не шевельнулась. Эльф взял её за плечо и подвинул, чтобы посмотреть в лицо.

— Послушай, — он хорошенько тряхнул её, — я никогда тебя не оставлю, поняла?

— Но это нечестно, — произнесла она. — У тебя есть родители и сын. Глупо от них отказываться.

— Ты бы выбрала их, будь у тебя такая возможность? — спросил эльф.

Собственный выбор для него был очевиден. А вот в её он, к собственному разочарованию, сомневался.

— Я бы не хотела оказаться на твоём месте, — тихо ответила она. — У меня никогда не было настоящей семьи.

Он понимал, почему она так говорила. Чисто теоретически. И всё равно это неприятно карябало.

— Я! — он сам не заметил, как стиснул её плечо. — Я твоя семья! Я всегда у тебя был с тех пор, как мы встретились. Это ты пытаешься отворачиваться. Поэтому не смей говорить, что у тебя чего-то не было.

— Прости, я не это…

— Я — это всё, что у тебя есть и всегда будет. Ты — всё, что есть у меня. И этого ничто не изменит.

Она молча кивнула и придвинулась ближе, уткнувшись ему в шею. Захотелось обнять её до хруста костей, чтобы ей никогда больше не приходили в голову эти глупости.

— Ты — моя, — произнёс он, обхватив её голову обеими ладонями. Её глаза полыхнули золотом.

Трандуил жадно поцеловал её, как в первый раз. Как в первый раз нужно было добраться до её сознания, чтобы увлечь его и заполнить. Разделить печаль и боль утраты, гнев и ненависть. Безразличие, в которое они постепенно превращаются.