Последствия одного решения (джен)

За окном продолжал идти дождь. Надрывно, как разозлённая банши, завывал ветер. Громко тикали большие часы. Переменчиво горели свечи, точно волшебный огонь вот-вот задует сильный сквозняк. Седобородый волшебник задумчиво смотрел на спящего ребёнка и думал.

В магической Англии было неспокойно. Альбусу Дамблдору пришло время выбирать, как защитить юного победителя Тёмного Лорда от его приспешников, Пожирателей Смерти. К сожалению, Альбус не смог сохранить в тайне, как погиб Волдеморт. Причина тому — несдержанность прибывших на место трагедии авроров и, главное, нескольких невыразимцев — сотрудников Отдела тайн — которые сделали официальное заявление, как и почему погиб Тёмный Лорд. И распространили среди волшебников быстрее, чем это можно было представить.

Невыразимцев и Министерство магии можно было понять — раскрыв место и детали смерти Волдеморта, они ударили по морали его сторонников, заставили их метаться, ошибаться… проигрывать. А ликование десятков, потом и сотен волшебников, самостоятельно проверяющих выводы невыразимцев, заставили тех слуг Тома, которые тянули только на «прислужников», забиться в самые глубокие норы. Но оставались Пожиратели Смерти, ближний круг Тома, — и совсем не хотелось испытывать надёжность волшебной защиты на действительно квалифицированных мстителях, мастерах проклятий и тёмной магии, прошедших жестокую гражданскую войну.

Альбус видел два варианта решения этой проблемы: оставить мальчика у родственников, семьи Дурслей, или же воспитать его лично. В первом случае ему никто не сможет повредить: защита матери у Гарри основана на магии крови и вместе с привязкой к ближайшим родственникам легко оградит даже от попытки найти. Однако пределы этой защиты неизвестны и нет времени на детальное исследование. С другой стороны, защита дома самого Дамблдора — одна из лучших. Он сам разработал и наложил комплекс защитных чар, а знакомый мастер ритуалов довёл его до совершенства. Эта магия была гораздо мощнее и тоньше, чем чары Фиделиуса и охватывала не только сам дом, но и обширную область вокруг.

Он так задумался, что чуть не пропустил момент, когда настало время собираться. Оставив младенца под присмотром своего домового эльфа, профессор Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства, отправился на очередное судебное заседание. Настала пора приструнить Барти Крауча — после падения Волдеморта тот совсем сорвался, отправляя на пожизненный срок при малейших подозрениях, а из всех действительно авторитетных магов на стороне милосердия, компенсируя жестокость Крауча, мог выступить только он.

Решение же судьбы младенца Поттеров пришлось отложить — Альбус только отправил Минерву посмотреть, что за люди эти Дурсли. События последующих двух недель слились для Альбуса в один бешеный хоровод. Заседания, законопроекты и собрания Ордена Феникса — вот три вещи, на которые он тратил своё время. За ребёнком присматривал домовой эльф — впрочем, Альбус не сказал бы, что тот был ненадёжной нянькой. А убирать руку с пульса событий сейчас было нельзя, никак нельзя! О маленьких же детях он заботиться не умеет.

Огромным ударом стало предательство Сириуса Блэка. Как сообщили ему Поттеры, Сириус был Хранителем Тайны расположения их дома в Годриковой лощине. До сих пор было загадкой, почему молодая семья не предпочла самого Альбуса, который занимался охраной Хогвартса, координацией Ордена Феникса и политикой, а не участвовал в боях, а значит, не рисковал собой, в отличие от того же Блэка. Но сделанного не воротишь…

Вторжение в дом означает, что Хранитель предал Орден Феникса в целом и Поттеров в частности. Более того, Сириус нашёл и убил вместе с несколькими магглами Питера Петтигрю, одного из друзей семьи Поттеров. Детали предательства остались неизвестными: как и многие из соратников Дамблдора, Сириус принимал специальный эликсир, после которого организм остро реагировал на Веритасерум и иные «допросные зелья», вплоть до впадения в кому и смерти. Эта мера, вместе с особой клятвой, не давала никому из членов Ордена выдать даже название организации, не говоря уж о конкретике. И теперь Сириуса Блэка судили и отправили, вопреки усилиям Альбуса, на пожизненное в Азкабан, не дав выяснить подробности. Барти Крауч… стал неуправляем. Что может быть хуже главы Визенгамота, которого боится большая часть его членов?

Плохой вестью было и то, что ответственности избежали многие высокопоставленные пожиратели смерти. Министерство магии… Смотря на творящееся в нём, Альбус вспоминал, почему в молодости чуть не стал революционером. Коррупция, небрежность, некомпетентность, нежелание наладить нормальную работу… Впрочем, пока влияния Альбуса хватало, чтобы вовремя поправлять или компенсировать ошибки Министерства.

Всё-таки не зря он выбрал должность преподавателя в Хогвартсе и настойчиво забирался наверх. Альбус не брезговал даже и зельем доверия для предыдущего директора, Армандо Диппета и, в конце концов, оказался на ключевой должности. Будучи директором Хогвартса он мог контролировать как распространение опасных знаний о, например, тёмной магии из Запретной секции библиотеки, так и направлять моральное развитие школьников. О детские умы! Оказывая влияние на них, Альбус приобрёл куда больше сторонников и добровольных помощников, чем заседая на светских раутах «высшего общества» чистокровных и участвуя во всяческих мероприятиях. Открытая пропаганда не работала в волшебном мире, провоцируя только сопротивление, зато мягкое, ненавязчивое воздействие на детей вершило чудеса. Всё больше и больше адекватных людей… Иногда Альбусу казалось, что сама магия мешает вести себя благоразумно, препятствует самоконтролю.

Годы и годы… Альбус был как никогда близок к исполнению мечты, к тому, чтобы стать самой влиятельной фигурой в магическом мире Англии и, наконец, открыто диктовать свою политику. Как многое он бы изменил! Выровнять, наконец, политический курс Министерства, организовать нормальное взаимодействие с маггловской властью, как в Америке, реформировать образование, поменять законы об ограничении использования магии… Конечно, будучи министром, он мог бы больше, но лишь в пределах Министерства. Увы, Дамблдор понимал: с вершины власти, даже действуя не в одиночку, он не смог бы поменять мировоззрение всех магов. Зато с самого низа, с воспитания детей, а затем с помощью личных связей, у него появляется такая возможность. Как же многому его научил старый-добрый Слизнорт! Альбус не спешил. Десятки ритуалов — рук того же замечательного мастера — отложили его смерть на десятилетия. Он мог позволить себе действовать неспешно, пока ставленник-министр не придёт к власти естественным путём.

Гриндельвальд и Волдеморт. Эти двое сбили все планы. Сначала пришлось участвовать чуть ли не в партизанской войне против Гриндельвальда, бывшего друга. Впрочем, этот эпизод жизни он старался не вспоминать. Нельзя. Слишком много боли и разочарования. Затем, когда ситуация, казалось бы, стабилизировалась, а планы начали реализовываться, появился Тёмный Лорд. Волдеморт. Альбус ещё раньше подозревал, что мальчик с подчёркнуто тёмным окрасом волшебного дара станет властолюбцем и, возможно, одним из сильнейших чёрных магов, но реальность, как всегда, превзошла все ожидания.

Волдеморт стал и талантливым лидером, увлёкшим за собой чистокровных, и магом-изобретателем, составившим замкнутую на себя систему подчинения, так называемые «Чёрные метки». А метил, в итоге, на место Гриндельвальда: на место ужаса всего мира, как считало большинство — и на место потенциального императора всех европейских сначала волшебников, а потом и магглов, как понимало думающее меньшинство.

Впрочем, в этот раз Альбус был проворнее, вовремя сообразил, что к чему, собрал старых соратников по Ордену Феникса, набрал новых, организовал сопротивление, не дал войне разрастись дальше Англии. Да, для родины эта война была куда как разрушительней, чем война с Гриндельвальдом, зато, будучи сосредоточенным на противостоянии с Альбусом и аврорами Барти Крауча, Тёмный Лорд не мог позволить отвлекаться на массовую пропаганду своих идей в Европе. Конечно, какой-то приток сил со стороны был, но в очередную мировую войну дело не переросло. Потом было пророчество Трелони, смерть Поттеров и падение Лорда. Увы, как он ни пытался, помешать этим событиям у Альбуса не получилось. Впрочем, возможно их компенсировать. В конце концов, он должен этим людям больше, чем любому в Ордене.

Последней весточкой от пожирателей стало нападение на авроров Лонгботтомов. Защиту Фиделиуса они со своего дома уже сняли, расслабились — зря, очень зря! Их сын Невилл остался расти с бабушкой. Больно, как больно, когда верные друзья и соратники по Ордену уходят… Будучи прекрасным легилиментом, Дамблдор знал точно: сумасшествие Лонгботтомов, вызванное многократным Круциатусом, пыточным заклятьем, неизлечимо. Их разум разрушен полностью и восстановлению не подлежит.

В нападении участвовал сын Крауча. С тяжёлой душой Альбус использовал этот факт на заседании Визенгамота. И Крауч потерял репутацию — в скором времени его сместят с поста. Министром магии Англии он не будет — что ж, хоть какой-то плюс от этого страшного события.

И снова Альбус Дамблдор замер у детской кроватки, взвешивал «за» и «против». Он может передать ребёнка в семью Дурслей. Однако Минерва настойчиво отговаривала от этого. Мол, Дурсли — самые отвратительным магглы, каких она встречала. С другой стороны, Альбус ясно видел, что на малыше Гарри лежит кровная защита матери. Неясно, где Лили нашла древний ритуал, сочетающий тёмную и светлую магию, как наложила его втайне от мужа, преимущественно светлого мага, к тёмной магии относящегося с большой осторожностью… Неясно. Но факт был фактом.

Кровный ритуал служил для сокрытия от недоброжелателей и защиты против первого существа, атакующего малыша. Таковым и стал Волдеморт. Маленький мальчик — первый, на памяти Дамблдора, кто выжил после успешно сработавшего смертельного заклятья, причём не от кого-то там, а Тёмного Лорда лично! Альбус, осматривавший место происшествия, ясно видел это, а изображения со следящих заклятий, вплетённых от греха подальше в дом Поттеров, подтверждали невероятный факт (в том числе, подсуетившимся невыразимцам). Ещё и шрам с отметкой чёрной магии…

Аура малыша на глубоких уровнях представляла собой невероятную мешанину. Однако Гарри был жив и здоров, что само по себе невероятно. Уровень магии ребёнка зашкаливал, и именно он придавал малышу жизненные силы, позволял метаболизму функционировать на максимуме, игнорируя повреждения от заклятия Авада Кедавра. Волдеморт передал Гарри, и так, в потенциале, сильному волшебнику, существенную долю своих способностей, невольно помог выжить. Было что-то ещё, Альбус чувствовал тень свершённого над ребёнком ритуала, но суть его понять не мог.

Итак, кровная защита против отвратительности Дурслей. Есть ещё тот факт, что весь мир знает: Гарри Поттер — «Мальчик, Который Выжил», что он — победитель Волдеморта. Альбус не успел — да и не мог успеть остановить распространение этой информации, увлечённый хороводом дел. Теперь же Гарри чествуют как героя. Каким он вырастет с таким отношением в почти любой приёмной семье? Маленьким принцем, высокомерным и зазнавшимся?

Что же тогда делать? Конечно, у Дурслей он будет расти в строгости… но не чрезмерной ли? Под защитой… но такой ли незаменимой? Дамблдор решил не рисковать. Совершая ключевое для последующих событий решение, беря во внимание такие факты, как неокончательность смерти Волдеморта и истинное пророчество Трелони, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор оставил воспитание Гарри Джеймса Поттера… себе.

Кто-то может назвать Альбуса Дамблдора бесчувственной сволочью, умелым манипулятором, человеком, для которого нет ничего святого, который не остановится ни перед чем… Кто-то скажет, что он — воплощение всех светлых идеалов, образец морали и альтруизма. И они будут неправы. Как всегда, истина лежит где-то посередине.

Альбус считал себя идеалистом, но отнюдь не бесчувственным, отнюдь не чуждым прагматизма. Планируя изменить развитие магического мира Англии, он прекрасно сознавал, что запачкается во многих грязных историях. И знал, что иначе нельзя. Оставляя Гарри себе, он пошёл на компромисс. С одной стороны, он даст мальчику всё, что знает и умеет сам. Вырастит прекрасного мага и человека, которому с чистым сердцем передаст свою ношу. С другой, даже если воспитание не удастся, он проверит свои давние предположения насчёт природы волшебства. Конечно, проводить, по сути, эксперименты над ребёнком, как минимум, бесчеловечно. С тяжёлым сердцем, однако, Альбус пошёл на них — слишком уж многое лежало на кону.

Исследования Альбуса некогда начались с Хогвартса. Обучая поколение за поколением детей, он, интереса ради, решил провести статистическую оценку колдовских сил учеников. В те времена он уже активно занимался политикой и решил устроить себе своеобразный отдых, вспомнить времена молодости, когда каждый месяц создавал новое заклинание. После составления общей таблицы, он сразу заметил закономерность: в целом, за исключением ряда случаев, сила магов снижалась от поколения к поколению. После дальнейшего сопоставления, выяснилось, что закономерность носит абсолютный характер: доля детей с сильным для своего поколения даром приходилась на тех родителей, что вступили в брак позже прочих.

Серьёзно Альбус испугался, когда получил подобную статистику окольными путями от прочих магических школ. Неужели магия уходит из мира? Маги вырождаются? Не обнаружив ни в древних трактатах, ни в новейших исследованиях Отдела тайн намёков на ответ, маг обратился к маггловской науке, что раньше не раз выручала его. Проведя исследования с помощью нескольких учёных под Империусом, Дамблдор убедился: генетика не имеет к ситуации никакого отношения. Тогда Альбус призвал на помощь иной аспект волшебства — ритуалы.

Больше года ушло на составление достаточно могущественного ритуала. Положение планет, расчёт влияния активности Солнца, погодные предсказания… Словом, Альбус использовал все достижения магической и маггловской науки, чтобы выбрать наиболее подходящие условия для Ритуала Познания. И, наконец, в наиболее подходящее время, посреди Тихого океана, на парящем металлическом диске, окружённый таинственным красноватым сиянием, великий маг исполнил первое заклинание.

Сотни и тысячи взмахов палочки. Сложные фигуры, объёмные руны, обращения к старым и новым символам — ритуал переплёл в себе всё. Каждое Великое Познание уникально, и каждое требует огромного вложения ресурсов и длительной самоподготовки, а уж исполнение… Без зелий выносливости он никогда не смог бы провести его. Наконец всё было сделано, и Альбус погрузился в транс, чтобы в глубине души — или мира? — найти ответ. Врата истины отворились, неся знания, и знания те возложили на него новую ношу.

Магия не подчинялась законам генетики. Неведомым образом появилась она в людях в незапамятные времена — здесь Альбус увидел лишь смутные образы, противоречащие друг другу. С тех пор магия надёжно угнездилась в роде человеческом. Она передавалась по наследству, за редким исключением. Количество волшебников было не абсолютной константой, но процентом от численности человечества. И если магии не хватало носителей среди детей волшебников, она проявляла себя в магглах — отсюда магглорождённые, которых становилось всё больше в связи с угасанием чистокровных родов. Рождаемость среди волшебников резко упала после принятия Статута о секретности — а число магглорождённых соразмерно росло.

Но магия — это не только сам магический дар, а ещё и его сила, причём суммарная сила всех магов не зависела от числа владеющих ей, которое являлось некоей долей от всего человечества. Суммарная сила магов — угасала. Медленен был этот процесс, но обладал небольшим ускорением. И вот сейчас, по прошествии тысячелетий с появления первых чародеев, процесс нелинейного угасания набрал достаточную скорость. Магов будет больше в связи с ростом человечества. Магических сил у каждого — меньше, покуда не сотрётся различие между магами и магглами.

Кроме общих сведений, могущественный ритуал дал много конкретики. В частности, Дамблдор узнал, что магический дар — лишь канал к неведомому Источнику Магии, который сам по себе неиссякаем. Именно он дарует всем волшебным существам свою мистическую силу. Именно он, через узенький каналец, посылает волшебникам свою энергию. Сокращение размера этого канала и проявлялось уменьшением силы магов.

Новая серия исследований была посвящена природе канала к Источнику и, главное, возможности его расширения. Увы, и после составления десятков заклятий и малых ритуалов познания, Дамблдор понял немногое. Канал находился где-то вне обычной реальности, однако воздействиям специальных ритуалов и заклятий поддаётся. Да, его можно было расширить — более того, его можно установить искусственно, и о последнем Альбус знал не из ритуалов. Были специальные заклинания усиления собственной магии, были ритуалы источников — но все они работали временно.

Возможен был и ритуал постоянного источника — правда, это приводило к тому, что у одного из магов пропадали способности. Зато расширять уже существующий канал можно неограниченно. Единственное препятствие — возраст во время первого расширения. Альбус открыл ключ к могуществу, но, увы, ему было уже не суждено им воспользоваться. В итоге, он решил начать с Гарри Поттера, который имел хороший потенциал в половину дамблдоровского и гибкий, готовый меняться канал. Благо от смерти его хранит кровная магия матери, а от потери магии — сила пророчества.

Начальный и главный этап Альбус провёл, когда малышу настало два года. Первые всплески магии, связанные с нестабильностью формирующегося разума уже прекратились, а для тех, что вызываются эмоциями, не пришло время. Это гарантировало, что помех не будет.

Внешне ритуал выглядел незатейливо: несколько горящих свечей вокруг кроватки, объёмная мерцающая руна и стоящий в напряжении маг. Альбус предпочитал невербальную магию, более того, как прекрасный теоретик, мог заменить слова образами происходящих процессов, сопровождая их усилием воли. Вот и сейчас он интенсивно колдовал, выстраивая последовательность магических преобразований. Результат — генерация одного единственного ритуально-заклинательного комплекса, могущего пройти за привычную реальность и присоединиться к магическому каналу, даруя ребёнку способность менять его пропускную способность. Разумеется, не обошлось и без «защиты от дурака»: новая способность работала только при чётком понимании пользователя, что он делает и, конечно, далеко не сразу давала огромную силу.

Когда всё закончилось, когда угасли свечи и растворилась в воздухе руна, закрепляя изменение, Альбус Дамблдор вытер лоб, тяжело вздохнул и молвил:

— Ну, здравствуй, Гарри, первый из новых магов.

Четыре года спустя.

- Деда, а правда, мои родители были крутыми магами? — в очередной раз спросил зеленоглазый мальчик.

— Безусловно, мой мальчик, — улыбнулся, вздыхая, Альбус. Малыш оказался на удивление упрямым, ему доставляло удовольствие доводить «дедушку Ала». М-м-м, или, может, ему нравилось слушать о родителях? — Они были очень талантливыми волшебниками.

— Деда, а у тебя есть их портрет?

— Ох! — Дамблдор хлопнул себя по лбу. Действительно, как он мог забыть! — Прости старого мага, внук.

Альбус аппарировал, но не просто так, а с «предподвывертом». Этот выверт и был тем единственным ключом, что позволял проникнуть к Альбусу домой. Даже домовые эльфы этого не могли: свою домовиху, Дайну, Дамблдор сам обучал особенной аппарации.

Переместился он к особняку Поттеров. Особняк Альбус в своё время лично скрыл от глаз посторонних, заодно заключив в кокон стазис-чар, запрещающий внутри себя всякое изменение. Снаружи это выглядело, будто время в особняке остановилось. Впрочем, стазис хранил обстановку не только от бега времени, но от мародёров и любопытных, желающих поглазеть на место гибели Тёмного Лорда. Пожалуй, преодолеть, не снимая, стазис Дамблдора в Англии было по силам лишь ему самому да Волдеморту, неведомо где летающему в виде духа. На случай делегации взломщиков дом опутали следящие чары, настроенные на попытки снятия магии.

Короткая формула окутала Альбуса едва заметным сиянием. Теперь он мог двигаться внутри кокона чар. Никто иной такую формулу без специального ключа не повторит — а гипотетическому Волдеморту понадобится время на взлом. Торопясь, Альбус вошёл в дом. Магия позволяла ему различать окружающее: для обычного зрения внутри стазиса, где замерли и электромагнитные волны, царила тьма. Он нашёл то, что искал, в спальне. На столике стояла фотография в потрескавшейся от выплеска чёрной магии рамке. Альбус медленно обхватил рамку, позволяя сиянию чар вырвать предмет из стазиса, и направился обратно.

Появившись в гостиной, он протянул фотографию малышу. Тот заворожённо разглядывал рыжеволосую колдунью в белом подвенечном платье и мужчину в строгом костюме, столь напоминающего его собственное отражение. Молодожёны улыбались и махали сыну.

— Деда! — с неожиданной решительностью обратился Гарри. Наблюдающий за ним Альбус вздрогнул, стирая с лица грустную улыбку. — Ты говорил, что папа дрался со злыми магами, а мама спасла меня от чёрного мага.

— Всё верно, Гарри, — осторожно кивнул Альбус.

— Ты же научишь меня делать так же? — с детской прямотой прозвучал вопрос.

— Э-э-э… Гарри, — запнулся Дамблдор.

Подумалось: а почему нет-то? Ведь Гарри — способный мальчик, уже сейчас уверенно контролирующий — после нескольких наказаний от деда — вспышки своей магии. Традиционно маленьких волшебников не учат в таком возрасте именно по причине недостатка контроля. В руках средненького волшебника любая палочка превращалась в орудие хаоса и разрушения, поскольку маг не мог нормально состыковать свою нестабильную энергию с магическим проводником.

Несмотря на общую нестабильность, контролировать своё волшебство Гарри умел уже сейчас. Альбус усмехнулся «кощунственной» мысли учить ребёнка беспалочковой магии. Действительно, а почему нет? Вот только теперешнего уровня контроля для этого не доставало.

— Видишь ли в чём дело, Гарри, — хитро прищурившись, начал Альбус. — Ты ещё слишком мал, чтобы учиться магии.

— Деда? — ребёнок смотрел вопросительно, однозначно разглядев за словами недосказанность. Всё-таки за проведённое вместе время он наловчился угадывать настроение опекуна.

— У меня есть два условия, внук, — строго сказал Альбус.

— Какие, деда? Я всё-всё сделаю!

— Во-первых, никогда не показывай свою магию в школе и вообще на виду у неволшебников, — Дамблдор не собирался демонстрировать, что Гарри у него, и, соответственно, не допускал контактов приёмного внука с детьми магических семей. Взамен, дабы дать Гарри навык общения, он организовал посещение маггловской школы и возможность играть с детьми магглов. Заодно решилась проблема с адаптацией к маггловскому миру — не придётся уделять на это большое время, как самому Альбусу в былые времена.

— Хорошо, деда, — покладисто сказал Гарри.

— Во-вторых, прежде чем приступать к магии, тебе надо хорошо её контролировать.

— Но деда! — возмутился Гарри. — Ведь я умею, ты сам говорил, что хорошо.

— Хорошо для повседневности и плохо для учёбы, — наставительно поднял палец Альбус. — Мальчик мой, это второе условие и, если хочешь учиться колдовать, ты его исполнишь.

— Ну деда… — попытался разжалобить волшебника мальчик. Увы для него, Альбус был неприступен, и Гарри засел за контроль.

Пять лет спустя.

С самого пробуждения Гарри чувствовал, что сегодня необычный день. В чём необычный? Он не знал, но это чувство редко его обманывало. Так и оказалось: после завтрака дедушка Ал обратился к нему:

— Ну что, Гарри, готов к новому этапу постижения магии? — глаза за очками-половинками хитро блеснули.

— Конечно, дедушка! — воскликнул Гарри, которого переполнял энтузиазм.

— Успокойся, мальчик мой, — серьёзно попросил Альбус. Гарри притих — очень редко дед просил о подобном, значит, разговор зайдёт о чём-то серьёзном.

— Деда?

— Ты научился простейшим формам магии. Перечисли-ка их!

— Перемещение предметов, поджигание, тушение, вызов ветра, — зачастил Гарри.

— Правильно, — Дамблдор в очередной раз поразился, что он смог научить ребёнка беспалочковому волшебству в таком возрасте. В одном ли только изменённом канале дело? Может, детей стоит учить именно в таком возрасте? Благодаря постоянному волшебству магия Гарри, которую Альбус воспринимал тёмно-фиолетовой аурой, стала гораздо стабильней. Хаотичное кручение потоков волшебства сменялось упорядоченностью, в ауре ясно проглядывали замкнутые контуры, вокруг головы и кистей рук формировались грубые эффекторы, уже сейчас чем-то напоминающие ауру волшебной палочки в руке взрослого мага. — Я хотел бы поговорить с тобой о Ритуале Полного Слияния.

— Ты не рассказывал о нём, — заинтересовался Гарри.

— Это очень опасный ритуал, — заметил Альбус. — Чем старше проводящий его маг, тем он опасней. Тебе девять, и неудача в ритуале ничем не грозит.

— А что он делает? — с любопытством спросил Гарри.

— Ты сможешь видеть чужую магию, мой мальчик, — улыбнулся Альбус, — а свою ощущать как вторую пару рук.

— Я хочу видеть магию! — среагировал Гарри. — Когда мы его проведём?

— Начнём сейчас, — кивнул своим мыслям Альбус. — Возьми меня за руку.

К сдвоенной аппарации Гарри привык, негативных эмоций она — уже! — не вызывала. А вот точка назначения вызвала прямо эмоции противоположные.

— Деда! — восхитился Гарри, осматриваясь. — А где мы?

— Это очень древнее место, — рассказывал Альбус, ведя приёмного внука вдоль переливающихся под «люмосом» полупрозрачных стен, будто выложенных огромных многоцветных драгоценных камней. — Его показала мне мой учитель.

— У тебя был учитель? — мысль, что всезнающего дедушку кто-то учил, потрясла Гарри, и он решил во что бы то ни стало узнать, кем был этот человек.

— Да, — улыбнулся воспоминаниям Дамблдор. — Её зовут Атика. Она учила меня всего год, но за этот год я научился большему, чем за всю предыдущую жизнь.

— Она? Дедушка, тебя учила женщина? — всё больше удивлялся Гарри.

— Очень необычная женщина, — взмах палочки, и сплошная кристаллическая стена истаяла, открывая проход. — Атика родом с юга. Она мало что рассказывала о себе. Но как магу мне до неё далеко и сейчас.

— Дедушка? — но Дамблдор будто не заметил вопроса, продолжая неспешно повествовать:

— Мне было сорок пять, когда я повстречал учителя. Должно быть, она и сейчас она выглядит младше меня. Не знаю, как она сохранила молодость, но не думаю, что создание Философского камня было бы для неё чем-то невозможным, — ещё одна стена преобразовалась в проход. — Помню, тогда я ещё смеялся, как такая молодая волшебница могла стать чемпионкой в Международном Магическом Турнире от двадцать второго года. Тогда Атика показалась мне хвастуньей, однако она согласилась устроить небольшое соревнование. Сейчас мне думается, — третий раз стена превратилась в арку, — что она сразу отметила меня, привлекла внимание и показала в соревновании долю своих истинных возможностей. После её убедительной победы я попросился в ученики. Она не отказала.

Дамблдор замолк, когда изгиб кристаллической пещеры вывел их в большой зал. В отличие от предыдущих пещер, здесь с потолка не свисали гроздья полупрозрачных камней — потолок, как и пол, был одним большим камнем. В глубинах камня-потолка и камня-пола светился яркий огонёк. Гарри замер, разглядывая чудо, а Альбус погасил палочку.

— Первое, что дала мне учитель, — молвил он, когда Гарри вдоволь налюбовался, — это Ритуал Полного Слияния. Именно здесь она проводила его.

— Ты тоже проведёшь его здесь, деда? — поинтересовался тот.

— Здесь, Гарри, — глаза Альбуса смотрели куда-то вдаль. Он вспоминал. — Это очень хорошее, чистое место. Сам Ритуал можно проводить где угодно, но здесь, скорее всего, он будет успешен. Мальчик мой, ты готов? — в голосе Альбуса чувствовалась странная холодность и торжественность.

— Да, — робко ответил Гарри.

— Тогда запомни — ты можешь принять, а можешь и изгнать. Это будет только твой выбор, — поднял он палочку. — Уасс тиа магико! — взмахнув ей, Дамблдор сделал шаг от Гарри, которого окружила сплетённая из ярко-жёлтых линий сфера. — Эфер лле тай огарио, — новое заклинание заставило сферу медленно раствориться, а Гарри — опуститься на пол в глубоком трансе. Альбус вовремя подхватил его и аккуратно разместил на наколдованном матрасе. — Антериос! — невидимая волна, незаметная немагу, прокатилась по пещере. — Что ж, — тихо сказал сам себе Альбус. — Я сделал всё, что мог.

Полёт. Чувство парения и движения в неизвестность, скорее интригующего, чем пугающего, захлёстывает Гарри! Он летит куда-то в кромешной тьме, пока…

…Пока не зависает перед сиянием, перед медленно переходящими друг в друга красками. Много фиолетового. Меньше — чёрного. Белый. Капелька оранжевого. Капелька зелёного. Сияние висит вне него и, одновременно, внутри. Сияние — это… магия?

Магия. Колдовство. Волшебство. Она принадлежит ему от рождения. Фиолетовый — это его собственная магия, данная от рождения… и от деда? Что-то внутри подсказывает — да, часть этой силы дал ему дедушка своим строгим воспитанием и множеством интересных историй. Фиолетовый интригует, бодрит, он колкий и немного строгий.

Белый — тоже его, но откуда-то из прошлого. Откуда? Стоит сосредоточиться, как всплывает ответ: это его наследство, то, что досталось от родителей, то счастье и любовь, что дали они после рождения. Это было так странно — видеть наяву результат родительской любви. Как жаль, что он почти не помнит… Белый — тёплый, солнечный и ластится к нему, точно кошка.

Оранжевый и зелёный. Огонь и природа. Это то, что он открыл в себе сам. Его тренировки с дедом. Шалости. Причиной являлось предпочтение двум навыкам — поджигать и вызывать ветер. Оранжевый яркий, горячий и бодрит сильнее фиолетового, а вот зелёный успокаивает и расслабляет, но в то же время освежает, будто накрывая прохладным одеялом.

Чёрный. Его Гарри оставляет на потом, будто предчувствуя сложность. Чёрный — это некогда чужая магия. Магия… магия того, кто убил его родителей? Но всё же — собственная, уже прижившаяся в его душе сила. Нечаянный подарок. Злой? Нет — но и не добрый. Просто чёрный, едкий, немного страшный, но сильный — и надёжный. Этот цвет считает его своим так же, как он считает его своим.

Откуда-то он знает, что нужно делать. Надо всего лишь пожелать, и выбранный цвет будет твоим. Только один? Нет, он может принять хоть их все. Но вот хочет ли? Безусловно, фиолетовый, белый, оранжевый и зелёный — его цвета. Повинуясь желанию, они летят навстречу, соединяются с ним, соединяются друг с другом и становятся цветами его магии. Но вот чёрный…

Гарри замирает. Чёрный, угрожающий цвет спокойно парил перед ним, не навязываясь, не грея, не поддерживая, холодный, горделивый — словно говорит: «Я могу и без тебя, мальчишка». Он может выбрать его — а может и отвергнуть. Как там говорил дедушка? «Цвет магии — это не повод считать волшебника злым. Тёмный маг может быть добрым. Светлый маг — злым. Давным-давно на своём опыте я убедился в этом». Но говорил он и другое: «Каждая магия по-своему опасна. Тёмная магия — опасна вдвойне, в первую очередь — для самого мага».

Гарри Поттер неуверенно смотрит на черноту, переливающуюся на сером фоне. Потом спрашивает:

— Ты же не причинишь мне вреда?

Чернота насмешливо колышется:

— Если будешь осторожен, — таким мог бы быть ответ, умей цвет говорить.

— Тогда я принимаю тебя.

И чёрный растворяется в нём. Остаётся только… серый? Окружающая серость — она ведь тоже цвет! Абсолютно ненаправленная, ничем не сформированная, магия, принадлежащая каждому волшебнику, каждому магическому существу, даже каждому живому существу — такой она была. Серый цвет не надо было принимать. Он всегда был вместе с ним. Стоило это осознать, как серость исчезает, унося с собой бодрствующее сознание.

Альбус Дамблдор наблюдал, как магия покинула Гарри, чтобы взвиться вокруг него невидимым обычным взглядом коконом. Пять цветов. Вместе они составляли тёмно-фиолетовую ауру. Если фиолетовый, как догадывался директор Хогвартса, — это его влияние, то тёмный оттенок…

И вот сейчас пятицветное сияние кружилось в сером ореоле. Вот четыре цвета втянулись, а фиолетовый перекрыл собой остальные. Осталась чернота. Альбус не знал, что выберет мальчик. Пожалуй, любой его выбор будет верным. Когда чёрный цвет втянулся в ауру, затемняя её, Дамблдор осознал, что Гарри сделал свой выбор и что ему предстоит один серьёзный разговор.

Год спустя.

- Тёмная магия… — вздохнув, произнёс Дамблдор. — Тёмная магия — древнейшее искусство, Гарри. Древнее магии светлой и, в чём-то, могущественней неё. Можешь дать определение тёмной магии из книг, которые прочёл?

— Конечно, дедушка, — уверенно ответил Гарри. — Тёмная магия — это магия, прямо причиняющая вред человеку против его воли.

— Человеку? — приподнял бровь старый маг.

— Телу или душе человека, — уточнил Гарри. — А это важно?

— Очень, — Дамблдор смотрел в камин, и языки пламени поблёскивали на его очках. — Видишь ли, мальчик мой, любая магия, направленная на человека, меняет его. Я могу поднять тебя «вингардиум левиоса». При этом, разумеется, я повлияю на тебя, на твоё расположение. Я могу оглушить «ступефаем». При этом я тоже повлияю на тебя, даже — против твоей воли. Но я всего лишь отброшу и лишу сознания, ничего больше. Тёмная же магия… Назови любое тёмное заклинание.

— «Авада Кедавра»?

— Это уже не просто тёмное, это — чёрное заклятие. Чёрная магия — это та тёмная, что меняет и душу заклинателя.

— Что делает «авада» с душой жертвы? — тихо спросил Гарри. Он уже знал, как погибли его родители. Именно это заклятье. Зелёный луч, зелёная вспышка… Она приходила к нему во снах — но Гарри не рассказывал об этом дедушке. Он знал и так.

— Остановка нервной деятельности. Всей, — тяжело произнёс Альбус. — Одновременно с этим душа исторгается из тела и отсекается навсегда. Но, думаю, нам пока стоит оставить эту тему. Чёрная магия — отдельный разговор. Приведи пример просто тёмного заклинания.

— «Секо»? — не сразу ответил Гарри, пытающийся избавиться от навязчивой картинки — зелёной вспышки и крика своей матери.

— Да, «секо». Заклятье, наносящее глубокую рану. При должной силе может даже разрезать насквозь. Эти чары несут особую, тёмную энергию. Тело человека упорно сопротивляется прямому разрушению. То же «диффиндо» нанесёт лишь маленькую ранку. Его энергия нейтральна, и человек успешно сопротивляется ей. Энергия «секо» специально такая, чтобы эту защиту преодолевать.

— Деда, а как же «конфундус»? Или «петрификус тоталус»?

— Для первого требуется много сил, и оно относится к магии разума. Магия разума, менталистика — более тонкая, она не вредит сама собой — она делает это через другой… пласт реальности. Это будет удар не магией, а своей волей через магию. Второе… Второе не наносит вреда, оно мягко обходит защитные барьеры противника, но энергия его — не разрушительная. Более того, созидательная — тело мага под «петрификусом» почти не поддаётся слабой магии. «Петрификус тоталус» — это светлая магия, как бы это ни было удивительно.

— Хорошо, а как тогда быть с «фурункулюс»? — нашёл Гарри неопровержимый пример — магию, вызывающую на теле целую кучу нарывов. Когда Гарри рассматривал живую иллюстрацию в книге, его едва не стошнило!

— Никакого вреда, — улыбнулся Дамблдор. — Капелька неприятных ощущений, немного менталистики, чтобы их усилить, и видимость. Аналогично дело обстоит с большинством атакующих чар: менталистика, простые физические воздействия, видимость. Даже трансфигурация человека — это всего лишь видимость, иллюзия, но иллюзия высшего качества, как, впрочем, и любая обратимая трансфигурация. Тёмная же магия — это вред, исцелить который далеко не всегда легко.

— И только? — Гарри был разочарован. Тёмная магия представлялась чем-то сложным, таинственным, пусть и опасным.

— Я привёл общепринятую точку зрения, — невозмутимо сказал Альбус. — На самом деле всё обстоит гораздо сложнее. Тёмная магия — это определённый тип энергии. Её очень удобно использовать для боевых заклинаний, разрушающих энергетику. Это и защитные чары, и боевые. Также тёмная магия используется для проклятий. На этом большинство тёмных магов и останавливаются.

Гарри молча ждал продолжения — за столько лет общения с дедом он научился внимательно слушать и подмечал, когда тот закончил — а когда осталось что-то ещё.

— Теоретически тёмная магия может быть направлена на созидание, — продолжил Дамблдор. — Но это всё равно, что разрушать магией светлой. Чаще всего — бессмысленная трата сил, — ещё одна пауза.

— Изменения, — не выдержав, вставил Гарри.

— Всё правильно, — подтвердил Альбус, довольно улыбнувшись. — Изменения. Тёмная магия способна менять в самых широких пределах, как и магия светлая. Бессмысленно применять тёмную магию для изменения неживого — здесь нейтральная будет более эффективна, ведь она действует, сливаясь с предметом, подменяя его суть, в то время как тёмная будет насильно эту суть искажать, наталкиваясь на ожидаемое сопротивление. Зато тёмная способна на то, что непосильно светлой и сложно нейтральной — изменение живых существ, в том числе — человека.

— Но это же…

— Незаконно? — риторически спросил Альбус. — Да. Опасно? Да. Сложно? Очень. Но это, пожалуй, одни из самых величайших чудес магии, чудес злых и чудес добрых. Оборотни. Вейлы. Русалки. Вампиры. Вот они, плоды тёмной магии! Принадлежать одной из магический рас — это и дар, и проклятие. Очень сложно сделать дар, не взяв чего-то взамен. Теперь ты осознаёшь, Гарри, насколько могущественна тёмная магия? Её сила — это не только смертоносные чары, с лёгкостью разрушающие замки и уносящие жизни. Её сила — это и тонкое, едва заметное волшебство, которое обращает человека в магическое существо.

— Ты будешь учить меня тёмной магии, деда? — тихо, с едва заметным предвкушением в голосе, задал вопрос Гарри.

— Нет, Гарри. В тёмной магии я откровенно плох. У тебя будет другой учитель.

Они встретились в небольшом горном монастыре в Гималаях. Монастырь был уникален тем, что в нём жили, медитировали и постигали сущность бытия совместно маги и магглы, причём первых было даже больше. Впрочем, это ни смущало ни тех, ни других — волшебством в монастыре пользовались редко, в почёте была простая физическая работа.

— Я не могу себе представить тебя, поднимающей из колодца воду и несущей её в горы без магии, — развёл руками маг в пурпурной мантии с длинной ухоженной бородой. Альбус Дамблдор с ноткой веселья удивлялся рассказу своей собеседницы.

— Я не рассказывала тебе о родине, — сухо констатировала та.

На вид ей было лет тридцать. Сколько же на самом деле? Сама она обычно отмахивалась: не считаю, мол, годы. И тут Альбус был готов поверить: годы считать было попросту не в её духе. Невысокая, смуглая, черноволосая с резкими, хищными движениями, она была совсем не похожа на всех южанок, которых только встречал Дамблдор, и лёгкий акцент был неузнаваем. Неизменная маггловская кожаная куртка, которая была на ней в любую погоду и время года, только подчёркивала не очень-то скрытую агрессию, которой ожидал от неё каждый встречный. Ох и смеялся Альбус, когда она недоумевала, почему её так часто боятся при встрече! Как можно не бояться, если она кажется отравленной иглой, которую коснёшься ненароком — и умрёшь в мучениях?

— Никогда, — подтвердил Дамблдор. Она вообще не очень-то любила личные темы — что свои, что чужие. Социальность никогда не была её сильной стороной, и это ещё мягко сказано.

— На родине предпочитали специализированные ритуалы, — сказала она. — Маги-воины сосредотачивались на боевых ритуалах, слуги — на бытовых. Не было времени учить чужую область. Мы делали всё руками, когда слуги гибли.

— Шла война? — мягко уточнил Альбус.

— Война вечна! — отрезала собеседница. — Мирное время — только повод лучше подготовиться к следующему бою.

— Такой взгляд на мир и делает войну вечной, — заметил Дамблдор.

— И такой же взгляд приводит к величию, — ухмыльнулась она. — Пусть недолгому, но триумфу, когда ты на вершине, когда враг сокрушён, покорён, склоняет перед тобой голову. Тебе ведь знакомо это чувство, ученик?

— Но я не одобряю, — покачал он головой.

— Безусловно. Война вечна — но надоедает, истощает даже не силы, а душу, — она отвернулась и уставилась в такое огромное ярко-голубое небо. — Такие, как ты, однажды изменят природу людей — может, и войну отменят. Зачем звал? Я только недавно пришла в себя и начала наводить контакты — пятьдесят лет медитации, знаешь ли, даром не проходят.

— Зачем так много? — уже серьёзно удивился Альбус.

— Самопознание, гармония и дальше по списку, — хмыкнула она. — Доживёшь до двухсот, поймёшь, зачем. Итак?

— У меня появился ученик, — осторожно начал Дамблдор. — И у него талант к тёмной магии.

— Как интересно, — прищурилась она. — Не Гарри ли Поттер?

— Уже слышала?

— Гарри Поттер, Волдеморт, «мальчик-который-выжил», новейшая история Магической Англии, — пожала она плечами. — Вхожу в курс дел потихоньку. Смотрю, я упустила интересную заварушку, пока занималась собой.

— Помнишь наш разговор о статистике?

— Угасание магического дара? Я провела Великий Ритуал Познания — нам это не грозит, — ответила она. — Ты, вижу, тоже?

— Нам — не грозит, но всем остальным, всему волшебному миру…

— Тебе есть до него дело, — констатировала она. — Мне — не очень. Волшебных миров не один и не два, а без магии здесь станет немного спокойней, не находишь? Магия — это всегда война.

— Я хочу сохранить наш мир, — они встретились взглядом — и Альбус привычно встретил вызов тёмно-карих глаз. — Я изменил магический дар Гарри.

— Хм, — только и сказала она. Взгляд глаза в глаза на секунду стал и мысленным контактом. Она поняла. — Интересное решение. И ты хочешь, чтобы я его обучала?

— Именно так, учитель, — и отметил, что невольно подхватил отрывистый стиль её речи.

— Ты знаешь мои методы, — она разорвала контакт первой и вновь утонула взглядом в бесконечных небесах. — И ты пришёл вовремя — сейчас я поспокойнее.

— Рад, что ты согласилась, — легко улыбнулся он.

Они простояли ещё полчаса, без слов, без лишних движений — просто смотря на небо и горы. И после этого созерцания на душе у Дамблдора воцарился настоящий медитативный покой — и он задумался, какое же пламя должно было гореть у неё в душе, чтобы пять десятков лет его слегка лишь укротили?

Месяц спустя.

— Повтори! — раздался привычно жёсткий голос учителя.

— Делерет! — рука, направленная на каменный валун, чертит в воздухе петлю ритуала усиления. Невидимый обычному взору, но вполне явный для того, кто прошёл Ритуал Полного Слияния, сгусток тёмной магии летит в цель. Камень трескается и распадается горой щебня.

— Неверно, — строго прокомментировала женщина со столь яркой, непривычной Гарри внешностью. Южной — так назвал её дед. — На чём ты сосредоточился?

— На образе разрушения, — заметив предупреждающий взгляд учителя, Гарри поправился. — На разрыве химических связей.

Недоверчивый хмык.

— Легилименс.

Гарри попытался защищаться, но тщетно. В конце концов, на этом поле победить её не мог и дедушка, по его словам.

— Ясно, — задумчиво произнесла женщина. — Преобразование энергии идёт немного не так. Без палочки правильно у тебя получаются только простые заклинания. Сложные надо адаптировать индивидуально. Пора бы тебе купить свою волшебную палочку.

— Палочку? — переспросил Гарри. — Кажется, ученики Хогвартса покупают палочки примерно в это время?

— Всё равно, — отмахнулась женщина, задумчиво глядя на остатки валуна. — К Олливандеру обращаться не стоит. Нам нужен особенный проводник.

— Почему особенный, учитель Атика?

— Твой проводник не должен вызывать привыкания, — молвила та. — Ты же не хочешь разучиться творить магию без палочки?

— Конечно, нет!

— Тогда идём. Берись за руку.

— Альбус!

— Атика? — старый маг смотрел на неё, в который раз удивляясь, как хорошо она выглядит в таком возрасте. Ещё один секрет, шкатулку с которыми Атика напоминает.

— Скажи мне, кто для тебя Гарри?

— Внук, — без заминки ответил Дамблдор. — Ученик. Возможно, преемник.

— Как я и думала. Преемник. Альбус, ты сознаёшь, что это — не его путь?

— Возможно, — расплывчато ответил он. — Но есть ещё пророчество Трелони. Я рассказывал подоплёку дела.

— Пророчество… — усмехнулась Атика. — Все пророчества — прах.

— Это истинное пророчество, — покачал он головой. — Все условия соблюдены, все признаки присутствуют.

— Все пророчества — прах, — с той же интонацией повторила она. — Все, Альбус. Пророчества лишь направляют события, не более того. Достаточно сильный человек опрокинет любое предсказание, будь оно хоть трижды истинным. Для этого совсем не обязательно быть магом — достаточно избрать иной путь и следовать ему.

— Ты уверена в своих словах? — в чём Дамблдор не сомневался, так это в способности Атики разбивать любые преграды.

— Да… ученик. Пророчества описывают наибольшую вероятность и, скажем так, ведут по ней. Пророчества — похожи на растянутые во времени заклинания, склоняющие к определённым действиям, и это не мои мысли, а чужие эксперименты. Конечно, природа пророчеств на самом деле не магическая, но аналогию провести можно. Гарри Поттер не обязан быть победителем Волдеморта.

— Но если не он, то кто?

— Например, ты. Ты обладаешь достаточной силой, чтобы его победить.

— Один раз — да. Я рассказывал тебе о крестражах. После каждого возрождения он будет всё сильнее и сильнее — пребывание за гранью… Ты понимаешь. А найти все крестражи уже невозможно. Я слишком поторопился с Ритуалом Полного Слияния.

— Что ж… Я помогу тебе. Оттягивай его возрождение как можно дольше. Я подготовлюсь.

— Я… не рассчитывал на твою помощь. Спасибо. Но ты говорила, что не вмешиваешься, и даже войну с Гриндельвальдом… Почему?

— Мальчик. Это не его путь. Тем более, не ему становиться твоим преемником. Ты — уникум, Альбус. Сочетать политику и магию такого уровня… Мой ученик, — гордая… улыбка? Она и впрямь изменилась после монастыря. — Но путь власти — это не путь Гарри Поттера. Дай ему выбрать свой.

— А не выбираешь ли за него ты, Атика?

— Нет. Я лишь учу. Он сам выбирает, чему учиться. Ты много рассказал ему о последствиях любого выбора. Продолжай в том же духе, но не перекладывай на него ответственность. Проблема угасания магии — только твоя, как и проблема скрытых сил.

— Не думал, что ты пробьёшься так быстро, — и, главное, настолько незаметно!

— Твои ментальные щиты стали, наконец, по-настоящему интересными. Но — недостаточно хорошими. Просто практиковалась больше двух веков. Кстати, ты собираешься знакомить мальчика с его сверстниками-магами?

— Нет. Пока рано.

— Я тоже так думаю. Как ты смотришь на небольшое приключение для Гарри?

— Небольшое приключение? — недоверчиво переспросил Дамблдор, вспоминая, что называла Атика этим словом.

— Ничего по-настоящему опасного. Для него опасного, а не для меня. Да, читаю — не думай так громко и смени, наконец, щиты. Безопасность ребёнка я гарантирую. Должен же кто-то показать ему мир? Да, дела в Министерстве и МКМ тебя извиняют, но кроме тебя у него теперь есть я. Уверена, ему понравится!

Деревянный дом был большим. Очень большим. Он стоял на опушке леса, и прямо-таки искрился волшебством. Над домом сияла объёмная иллюзия слов на английском, французском, русском и ещё нескольких языках.

— «Грефронт и Этьен, лучшие артефакты на заказ», — прочитал Гарри. — Здесь мы купим палочку?

— Ну, сначала надо её заказать, — Атика уверенно направилась к деревянному же крыльцу. — Я уже обо всём договорилась, осталось только провести измерения.

За широкой дверью располагался магазин артефактов. Гарри с любопытством разглядывал кинжалы, мечи, палочки, медальоны, всевозможные украшения и совершенно невзрачные вещи вроде скорлупки от грецкого ореха. Каждый артефакт ярко светился в магическом зрении. Ценники поражали — ниже четырёхсот галлеонов ничего не было. Зато выше… Скорлупка стоила всю тысячу!

— Рад тебя видеть, Атика, — Гарри отвлёкся от разглядывания, чтобы послушать разговор учителя и гоблина, вышедшего ей навстречу. — Давно не виделись.

— И ещё век бы не встречаться, Греф, — поморщилась в ответ женщина. — С тебя — замеры.

— Разумеется, — вежливо кивнул гоблин. В его поведении Гарри чувствовалась скрытая враждебность, такая же, какую открыто демонстрировала Атика. Почему они покупают палочку именно здесь? Он же не обманет? — Прошу сюда, юноша.

Замеры продлились от силы минут десять. Гоблин подносил артефакты, напоминающие лабораторные приборы с уроков физики, что-то замерял, записывал. Наконец, он сообщил:

— Завтра в восемь утра можете забирать заказ.

— Прекрасно, — сухо ответила Атика.

— До встречи, старый враг, — попрощался гоблин.

Атика, а вслед за ней и Гарри, промолчала.

— Кто он? — поинтересовался мальчик, когда они отошли за радиус действия антиаппарационных чар.

— Мой старый враг. Жаль, что обслуживал он, а не Этьен.

— И ты доверила ему делать мою палочку? — возмутился Гарри.

— Он — гоблин. Свой кодекс чести. Сегодня мы — его клиенты. Вот когда будем соперниками…

— Соперниками?

— Позже расскажу, — и взяла Гарри за руку. Рывок аппарации!

— Ещё раз! — язвительно выкрикнула Атика. — Я даже не замечаю твоих атак!

— Делерет!

Шаг в сторону. Она даже не поставила щит.

— Таранталегра, делерет, секо! — все три заклятия были направлены, как и учила Атика, по-разному — чтоб противник точно не увернулся от чего-то одного!

— Протего, — спокойно сказала Атика, шагнув в сторону. Щит принял на себя только «таранталегру», и его вполне хватило.

— Секо, эльро, ступефай!

Атика улыбалась, не сходя с места, непринуждённо держала щит.

— Я не использую сил, превосходящих твои, — напомнила она.

— Секо, секо, секо, секо! — рука Гарри выписывает ритуалы усиления. Невидимые лезвия впиваются в щит, разрывая, и вот последнее добирается до…

Шаг в сторону. Улыбка.

— Уже лучше. Но недостаточно. Прости, но это поможет. Эл-фриго эринус сио, — Атика даже не указала на Гарри, кажется, заклятье подействовало на площадь. На неё тоже?

Впрочем, Гарри стало не до отстранённых размышлений. Его вдруг захватил гнев, потом — ярость, причём не горячая, а ледяная. Это было чувство, которое постигает далеко не каждый взрослый: расчётливый гнев, упорядоченная жажда преодоления. Ум словно стал работать по-другому: осталась только цель, ярость и стремление.

— Секо! — и шаг в сторону. Правильно — мелькнул «ступефай». — Эльро, секо, ступефай, протего! — следующий луч «ступефая» разбился о невидимый щит. Атика явно действовала не в полную силу, Гарри помнил, как она взорвала «ступефаем» валун не хуже, чем «редукто». — Протего, — щит чуть в стороне. — Ступефай, секо, делерет, делерет, делерет! — как только неподдерживаемый «протего» истощился, Гарри сделал шаг в сторону, за предусмотрительно выстроенный щит. Очередной красный луч разбился об него, в то время как последние три заклятья Гарри пробили щит Атики, бессильно соскользнув с неё самой.

— Финита ментис, — широкий жест, и мальчик без сил упал на песок. Будто из него что-то вынули, что-то важное, что-то поддерживающее.

Когда сознание вернулась, Гарри обнаружил себя лежащим на мягком покрывале, в тени белого тента. Рядом сидела учитель. Стоило ему прийти в себя, как учитель повернулась. На привычно спокойном лице мелькнула тень беспокойства.

— Как себя чувствуешь, Гарри?

— Нормально, — и это действительно было так. Тело было будто бы невесомым. Мальчик сел, заметив, что сознание странным образом стало яснее и чётче, чем обычно. — Даже превосходно. Что ты сделала?

— Немного лечебной магии и чары ясного сознания, — ответила та. — Думаю, ты хочешь узнать, что это было?

— Я не знаю, что ты сделала, но я словно стал тем воином из скандинавских саг, берсеркером.

— Чары холодной ярости. Прости за них, но это был лучший способ.

— Зачем? — немного грустно спросил Гарри. На душе было неприятно.

— Ты должен почувствовать это состояние хотя бы раз, чтобы потом учиться вызывать сознательно. В дуэли оно позволяет игнорировать ментальные атаки, чтобы его сбить, нужно иметь немалую ментальную силу. И ещё: разве ты не заметил, насколько сильнее стал?

— Состояние аффекта… — Гарри употребил вычитанную где-то фразу.

— Что-то вроде, только управляемое. Эти чары созданы специально для воинов, — Атика деликатно не упомянула, как сложно было адаптировать их к местной системе заклинаний. — Думаю, ты сражался на уровне плохонького аврора.

— Правда? — удивление и недоверие в глазах.

— Да. Ты молодец.

Атика настолько редко хвалила Гарри, что тот моментально поверил и, наконец, расслабился. А когда она достала роскошный перекус, то окончательно пришёл в себя.

— Зачем ты учишь его дуэлям? — строго вопросил Дамблдор.

— Это будет полезно, — безмятежно ответила Атика.

— Ты не находишь, что Гарри слишком мал для подобного?

— Это так и не так, — безмятежность сменилась серьёзностью. — Я привыкла к другому отношению. Маг не может быть ребёнком. Если обладаешь даром — то отвечаешь за последствия его применения как взрослый — так было у нас испокон веков. Поэтому к детям с восьми лет относились почти как и к взрослым. Вызовы на дуэль, помощь родителям в ритуалах, обучение этикету… Учитывая, кем считают Гарри европейские маги, ему будет полезно такое отношение с моей стороны.

— В то время как я буду ему добрым дедушкой… — задумчиво сказал Альбус. — Всё равно, мне кажется, что ты слишком сурова с ним.

— Жизнь будет ещё суровей, — пожала плечами Атика. — Ты всегда можешь отказаться от моих услуг и учить Гарри самостоятельно. Твоё право.

— Не стоит впадать в крайности, — примиряюще молвил Дамблдор. — И всё же, будь поаккуратней. Гарри — ещё совсем ребёнок.

— Он принял магию, — возразила она. — И тёмную, и светлую. Сознательно. Гарри знает тёмные заклятия и уверенно их применяет. Он не ребёнок.

Альбус буравил свою бывшую наставницу строгим взглядом, пока та произнесла:

— Ладно. Я не привыкла работать с детьми, здесь у тебя больше опыта. Буду помягче.

— Вот и хорошо, — удовлетворённо кивнул он. — Что там со спланированным тобой приключением?

— Пока ничего. Кое-что не получилось. Всё будет — но немного позднее.

Утром Гарри разбудило не напоминание домовихи Дайны, а зов на завтрак от строгой наставницы. Волей-неволей мальчику пришлось просыпаться в ускоренном темпе, поскольку понятие «аморальные методы воспитания» значило для учителя отнюдь не то же, что для деда.

Одевшись и умывшись, Гарри направился в столовую, где уже ждал ранний завтрак, приготовленный домовихой. Атика и Дамблдор уже поели и негромко беседовали, сидя за столом. При этом то он, то она периодически направляли палочку на шар, сотканный из золотого свечения, выстреливая туда какими-то чарами. Сияние колыхалось, но не исчезало.

— Доброе утро, Гарри, — повернулся к нему директор Хогвартса.

— Ешь поскорее, — да уж, Атика всегда отличалась особой «вежливостью». — У нас сегодня много дел.

После завтрака взрослые попросили подойти, и Атика сообщила:

— Надо сказать, наш знакомый гоблин весьма удивил. Сделал заказ даже раньше, чем должен был. Этьен передал мне палочку в семь утра и с личным защитным заклятьем Грефа. Мы проверили — под заклятьем только палочка, ничего опасного. Защита настроена на тебя. Можешь забирать, — и указала на то самое золотое сияние.

— Это она? — Гарри недоверчиво посмотрел на сияние, принявшее на себя не один десяток заклятий от деда и учителя.

— Бери и не бойся, мой мальчик, — улыбнулся Альбус.

Гарри протянул руку. По мере приближения ладони к сиянию, то утрачивало свой вид, уплотняясь в знакомую форму. В центре места, где висело сияние, мальчик взял за конец палочку, радостно брызнувшую золотыми искрами. Гарри почувствовал приятную прохладу, разливающуюся по руке. Не выдержав, он выписал палочкой ритуал воплощения, воскликнув про себя: «Авис!». Фигурка колибри сорвалась с конца палочки и вылетела из комнаты. Гарри радостно рассмеялся.

— Посмотри магическим зрением, — посоветовала Атика.

Мальчик всмотрелся. Тёмно-фиолетовая аура на руке переплеталась, не смешиваясь, как это было у деда или учителя, с золотой аурой палочки.

— Агуаменти, — и ровно столько силы, чтобы хватило на капельку воды. Гарри отчётливо видел, как кусочек фиолетового превратился в золотой и, обретая по пути форму призывающего воду заклинания, пропал из магического зрения. Красиво. И, главное, невероятно точно! Раньше вместо капли появилась бы струйка или, напротив, ничего.

— Что ж, палочка работает отлично, — молвила Атика. — Думаю, нам пора на полигон, устроим небольшую тренировку, а затем… Помнишь, я обещала тебе приключение?

— Помню, учитель, — поймать её глаза своим взглядом. Короткий ментальный посыл: «спасибо».

— Почему портключ, учитель? — спросил Гарри.

— То место закрыто от аппарации, — объяснила та. — Закрыто давно и качественно.

— Как Хогвартс?

— Не совсем. Портус, — она направила палочку на первый попавшийся камень. — Хогвартс закрыт с помощью особого ритуала, мешающего аппарирующему или заклинающему портключ найти место перемещения. Можно сказать, Хогвартс невидим для пространственного чутья магов и поисковых чар. Ну а люди на территории замка и окрестностей вообще слепнут в этом смысле. Зато директору Хогвартс разрешает создавать порталы и даже аппарировать, но об этом мало кто знает.

— Тебе рассказал дедушка?

— В своё время мы вместе изучали защиту школы. Очень познавательно. Берись за камень.

Рывок в районе пупка, короткий полёт по пробитому портключом «пространственному коридору» — почему коридор-то? — и Гарри со своей наставницей оказались… в пустыне! Точно такая же пустыня, как та, где располагался учебный полигон, только без камней, перемещённых учителем для тренировок. Куда ни смотри — песчаные холмы.

— Это место незаметно издали, — Атика ответила на немой вопрос.

— Так что с этой защитой от аппарации? — Гарри продолжил расспрашивать учителя. Как говорил дедушка, он «настоящий рейвенкловец — пока всё не разузнаешь, не отцепишься!» С тех пор Гарри считал Рейвенкло из всех факультетов Хогвартса самым лучшим.

— Здесь используется более… прямой способ. Сама аппарация мгновенна, но нужно немного времени, чтобы поймать образ места, позволить магии найти его с помощью твоих воспоминаний. Хогвартская защита не даёт этому поисковому волшебству аппарирующего сработать. А здешняя защита засекает точку аппарации и активирует специальные чары, искажающие пространство. Волшебник перемещается, только выглядит он после этого, как тот камень после твоего «делерет».

— Бр-р-р! — мальчик поёжился, не в силах представить такое. — А почему тогда сработал твой портал?

— Я уже знаю координаты, и поисковые чары не нужны. Защита просто не знает, что мы переместились. В этом и есть разница интуитивного и определённого, координатного перемещения.

Они шли под жарким солнцем, оставляя цепочку следов на песке, грозившем забиться в предназначенную совсем не для пустыни обувь. Впрочем, обувь, одежду от песка и тело от перегрева Атика защитила. Как именно, мальчик в очередной раз не понял, хотя видел подобные чары далеко не в первый раз.

Обелиск появился неожиданно. Вот голубизна небес и солнечное пекло — а шаг спустя они стоят в глубокой тени громадного сооружения. Треугольное основание длиной в добрые сто метров, вздымающаяся вверх пирамидальная громадина — не иначе как в километр высотой. Габариты современного небоскрёба, а не древней постройки. Обелиск был словно бы выточен из цельной серовато-коричневой каменной глыбы — как будто великаны перетащили сюда гору и обтесали своими великанскими… чем вообще обтёсывают камень?

— Вау! — только и смог выдавить Гарри. — Кто же это построил?

— Древние маги, — улыбнулась такой реакции женщина. — Раньше умели многое. Идём, я покажу, что внутри.

По мере приближения к виднеющейся в центре основания арке, Гарри всё сильнее ощущал давление древнего волшебства. Магическое зрение воспринимало это как чёрную с тёмно-жёлтыми прожилками ауру, исходящую от здания. Гарри понял это как смесь тёмной и нейтральной магии, если бы не общее ощущение, исходящее от энергетики. Могучая светлая магия будто бы отдаёт благожелательной мощью, тёмная — исходит угрозой, враждебностью, нейтральная проявляет себя ощущением масштабности. С чувством давления Гарри никогда не сталкивался. Что это за волшебство?

— Древняя магия, — ответила Атика на сумбурный вопрос. — Полагаю, это магия жертвы. Когда древним магам не хватало силы или искусства, они приносили в жертву животных, людей и даже друг друга. Это страшные, кровавые ритуалы, — по коже Гарри пробежали мурашки. — Именно такой чувствуется магия, ими полученная.

А сама задумалась, были ли эти жертвы добровольными. Ощущения подсказывали, что скорее да, чем нет, но она всё ещё не была уверена.

— Это не опасно, учитель? — робко спросил ученик, когда они подошли к арке, зияющей чернотой. — Может, вы покажете это место в Омуте Памяти?

— Ну, тут была кое-какая защита, — уклончиво ответила Атика, благоразумно не уточняя, сколько ловушек и охранной магии пришлось взламывать, — но я её убрала. Обелиск абсолютно безопасен, если не перемещаться прямо к нему, — вдвоём они ступили во тьму за аркой. — Вот аппарация и интуитивные портключи на милю вокруг противопоказаны. Идём. Люмос эл-тирио, — стало светло: чары Атики будто бы создали множество невидимых фонарей, равномерно освещающих широкий круг около неё. А ещё этой магией можно было ослепить целую толпу врагов, не задев друзей.

Пустой, без единой песчинки или пылинки коридор в три метра шириной. Гулко отдающиеся шаги. Чуть подрагивающий круг двухметровый света, за пределами которого неясно виднеются стены и совсем невидим потолок. Бешено стучащее сердце и давление древней магии… Атика аккуратно взяла Гарри за руку, и он схватился за неё, как утопающий за соломинку. Возможно, приключение Гарри запомнит на всю жизнь… или нет. У Атики уже зрела идея почаще брать его в самые спокойные экспедиции.

Наконец, они вышли к цели, в полностью тёмный зал. Атика подняла палочку вверх, произнося:

— Нокс! Люмос стелла! — как и всегда, женщина исполнила заклятья вслух, позволяя Гарри следить и запоминать. Хотя, на самом деле, причина была ещё и в привычке ритуалиста: слово изречённое всегда сильнее слова мысленного.

Круг света начал медленно гаснуть, а с кончика палочки вверх устремился яркий, под стать электрической лампочке, огонёк. Одним огоньком дело не ограничилось: невербальная магия воплотила более сотни маленьких звёзд. Они усеяли потолок гигантского зала, будто настоящие звёзды. Ей всегда нравилась такая магия: зрелищная и полезная одновременно, и она прекрасно понимала многих волшебников, специально разучивающих более затратные, но красивые аналоги заклятий… вот только себя заставить отказаться от эффективности не могла.

— Какой огромный! — воскликнул Гарри, подразумевая зал. — Как он здесь поместился?

— Строители этого обелиска были не так просты. Пространственную магию они знали не хуже современных волшебников. Обрати внимание на статую в центре. Её я и хотела тебе показать.

Они подошли ближе. Гарри содрогнулся, когда увидел, кого изображает статуя. Четырёхрукий гуманоид, опутанный не то цепью, не то стеблем растения, стоял на коленях. Лицо его замерло в выражении невыносимой боли и отчаяния, руки воздеты вверх, спина сгибается под неведомым гнётом. Столько эмоций было в этой фигуре, что Гарри разве что не побежал от неё… но всё же выдержал, сильнее сжав её руку. Атика улыбнулась про себя и лекторским тоном прокомментировала:

— Этот человек, как ты видишь, был изменён тёмной магией. Не знаю, кто и зачем это сделал, но впоследствии его принесли в жертву. Именно он своей болью и отчаянием генерировал энергию для пространственной защиты. Судя по всему, под конец его обратили в камень, причём настолько мучительно, что энергия, питающая защитные ритуалы, до сих пор не иссякла.

— У-учитель, — дрожащим голосом прервал её Гарри. — М-может, мы в-всё же уйдём отсюда?

Она переоценила Гарри? Вряд ли — он не в панике, ему просто не по себе. Теперь нужно только прикрыть от неприятных ощущений и показать, что в таких местах бывает действительно интересное, и…

— Вы никуда не уйдёте! — разнёсся по залу звучный голос. Атика рывком развернулась к выходу — Гарри едва не упал, когда она выдёргивала руку (себе на заметку: осторожней надо быть, осторожней, это же ребёнок!). Палочка выписала в воздухе конструкцию ритуала каскадного усиления, а мысли впечатали в реальность достаточно универсальный щит. Про себя отметила: Гарри очень сильно реагирует на такие скачки энергии. Потренировать контроль сенсорики?

— Греф, — констатировала Атика, не отрывая глаз от группы гоблинов возле входа в зал. А ведь всё так хорошо начиналось! Вот зачем ему понадобилось вспоминать старые обиды сейчас? — Говори.

— Хранящиеся здесь артефакты — мои, — ухмыльнулся гоблин. — Ты опоздала. Благодарю за разрушение защиты. Можешь устраиваться на постоянное место жительства или умереть. Мне всё равно, — гоблин достал волшебную палочку (!) и произнёс прежде, чем Атика его остановила. — Агере-те ильмос!

— Археа Мотус! — крикнула она, взмахивая палочкой, и в группу гоблинов полетел рой стальных стрел — но это только отвлекающий манёвр. Одновременно она создавала столько атакующих и защитных заклятий вместе с чарами познания, сколько успевала. Краем мысли отметила, что Гарри видел их все.

Сзади послышалось громкое шипение — Гарри даже обернулся на звук, ну а она отметила, как из верха статуи гейзером забил поток чёрной дымки. Чёрной? Все демоны пустошей! С огромной скоростью тьма сформировала чёрный купол, отсёкший их вместе со статуей от внешнего мира. Атика подняла было палочку, но осеклась. Да-а-а, демоны пустошей были бы довольны — в магическом зрении купол представлял то же самое, что и в обычном: полная, абсолютная чернота.

— Люмос, — молвила она, разгоняя мрак хотя бы внутри.

— Что произошло? — после нескольких секунд напряжённого молчания с непрерывным потоком без следа тонущих во тьме заклятий познания, Гарри решил разогнать угнетающую тишину.

— Ловушка, — короткий ответ с горьким привкусом. — Грефронт взломал защитные чары. Какой-то гоблинский артефакт. Старую защиту он бы не снял, мою — смог. Вероятно, узнал об обелиске неделю назад. Я приглашала одного знакомого специалиста по древним чарам… он-то и сдал это место. Ублюдок, — спокойствие уже возвращалось к Атике: оскорбление она произнесла почти равнодушно, отметив в мысленном списке ещё одну цель.

— И что нам теперь делать? — отметила, как сильно Гарри в ней уверен. Слишком уж она для него авторитетна — ладно Альбус, прежний ученик ему дедушка, отец и мать в одном лице, но она… Это неправильно — привязываться столь быстро и сильно.

— Думать и исследовать, — ответила, рассылая сложные чары. — Магия познания нам поможет, — ну да, как же! Скорее уж опыт. Хотя опыт — это тоже в своём роде «магия познания». — Эта тьма — определённо чёрное волшебство, смешанное с магией крови, — потому что все ловушки здесь были таковыми. — Но как ему удаётся поддерживать такую мощь, не рассеиваясь?

Атика неспешно пошла по кругу тьмы, чуть пригибаясь, внимательно всматриваясь, прислушиваясь к себе. Несколько раз она выпускала заклятья познания, аналоги «Специалис Ревелио», идентифицирующего тип и структуру чар — просто чтобы успокоить Гарри: она не просто думает, а решает проблему. Спустя пять минут интенсивной работы мозга Атика шепнула «Археа», материализовав два стула, и устало присела на один из них. Гарри забрался на другой и поинтересовался, что она обнаружила.

— Всё довольно просто, — не стала юлить, а выложила предположения. — Греф активировал одну из защитных функций обелиска. До этого я убрала у той защиты спусковой и направляющий механизм. Греф добавил свой спуск и направление, но на нас. Он ждал, когда мы подойдём достаточно близко к вместилищу силы — этой вот статуе.

— Э… и как мы отсюда выберемся? — спросил Гарри, которому было, наверное, было неуютно сидеть при свете волшебной палочки, в окружении концентрированной чёрной магии, да ещё и рядом с пугающей статуей. Да, не таким планировалось это приключение, совсем не таким… Кажется, мозги-то медитация прочистила, а вот практические навыки изрядно заржавели — ловушка-то детская, пусть и спрятана как следует.

— Ну, Греф думает, что никак. Настолько самоуверен, что показал, как владеет запрещённой гоблинам волшебной палочкой, — усмехнулась Атика, рассуждая вслух. — В чём-то он прав. Порталами и аппарацией пользоваться нельзя — защита перемелет нас в фарш, как только засечёт пространственную магию. Пытаться пробить защиту не рискну — думаю, ты понимаешь, что никакой доступный здесь ритуал не сумеет защитить от такого количества разрушительной энергии. От рассеивания энергию удерживает статуя, в неё же включена защита от аппарации. Предвосхищая твой вопрос, статую разрушить нельзя — тогда в фарш перемелет не только нас, но и весь обелиск. Гоблины, скорей всего, уже ушли, ну, те из них, что выжили. Пожалуй, я немного переборщила… всегда была вспыльчивой, — лёгкая улыбка — инстинктивно она ударила гоблинов теми ещё образчиками проклятий. Несколько секунд молчания, и Атика продолжила. — Способ выбраться есть, и даже не один. Однако каждый из них — рискованный. Будь я одна, было бы иначе.

— И какие это способы? — и всё-таки, Гарри ей нравился. Одиннадцать скоро будет, а присутствие духа… Она в его возрасте была той ещё размазнёй — молью библиотечной! И вспоминать тошно, тьфу!

— Все связаны с нарушением баланса этой, — она обвела рукой тьму и статую, — системы. Можно разрушить статую. Тогда у нас будет шанс успеть пробить пространственный тоннель, до того как чёрная магия обратит тут всё в прах. Можно попытаться пробить нашу изоляцию чем-нибудь тонким. Если сигнальная сеть в древних чарах не сработает — я могу оставить там, за завесой, двусторонний портал, который сработает, перенеся нас быстрее, чем размелет пространственная защита. Ну и, — усмешка, — в теории, можно принести меня в жертву.

— Нет! — вскричал Гарри.

— Почему нет? — нарочито невозмутимо спросила шокированного ученика. Теперь он будет иметь в виду этот способ — и будет готов, когда его применят потенциальные враги. А враги у Гарри будут: есть у каждого талантливого мага, как ни крути. — Энергии хватит, чтобы разнести эту защиту, и ещё останется. Тебе риска — ноль.

— Атика, но ведь это неправильно! — воскликнул Гарри. — Ты… ты же не всерьёз это предлагаешь, нет?

— Будь у меня чуть больше альтруизма — выбрала бы этот вариант, — серьёзно ответила она. — А так… обойдёмся своими силами. Первый вариант надёжнее. Я буду создавать портал, думаю, придётся делать прямой, а ты разрушишь статую, — в портале она немного сомневалась — но руки помнят, должны помнить… Да, определённо надо было не по миру мотаться да узнавать судьбы старых знакомых, а чары отрабатывать до кровавых мозолей! Будет ей урок — готовой нужно быть всегда.

— С помощью «делерет»? — уточнил Гарри.

— Лучше «редукто». Боюсь, тёмную энергию статуя способна частично впитать, а второго шанса у нас не будет, — а в уме крутила туда-сюда формулу прямого портала. Адаптировать или нет?

— Если… если всё-таки не получиться? Может, лучше ты как-нибудь… — на самом деле, тот же вариант с отложенными чарами был не менее надёжен, но Гарри пора было набирать опыт. Почему бы и не сейчас?

— Без «если» и «как-нибудь», — отрезала Атика. — У нас только один шанс. Если ошибёшься — мы погибнем, без вариантов. Подумай лучше, насколько тяжелей придётся мне. Провесить прямой портал без всякой подготовки — это не «редукто» нужной силы сколдовать. Перед тем как начинать, успокойся. Альбус учил тебя медитации?

— Да. Дед заставляет медитировать каждый день, — «заставляет»? Или Альбус делает что-то не так, или просто не замечает, что Гарри относится к этому как к нагрузке. Ещё один момент, который следует исправить.

— Правильное решение. Лучше учиться этому смолоду. Сядь на стул, — Гарри и сам не заметил, как встал. — Какими видами медитации ты владеешь?

— Ну, на дыхании, на пустоте, но немного, и недолго умею на магии.

— На магии в целом или на определённом виде?

— И так, и так. Я пока хорошо чувствую только нейтральную магию, — в общем, неплохие достижения для его возраста.

— Просто превосходно, — кивнула Атика. — На ней и медитируй. Минут пять у тебя есть.

— Почему только пять?

— Эх ты, почемучка… — вздохнула, подавив импульс пригладить волосы. — Потому что потом будет заканчиваться воздух. Этот щит не пропускает даже его.

Гарри замолчал, осознав серьёзность происходящего, и начал. Правда, медитировать у него не получалось. Альбус объяснял ему про обычные ошибки медитирующего? Должен был. Просто опыта не хватает — ничего, проживёт, как она, поймёт, что постигать дзен можно и танцуя со смертельными заклятьями, когда в голове из мантр медитации — только трёхэтажный мат. Что интересно, потом, в спокойной обстановке, она оценила медитацию на мате как крайне полезную: каждое слово тесно связано с ощущениями и ситуациями, множеством незаконченных гештальтов и всплесками эмоций… А пока Гарри лучше помочь:

— Ментис трансфере.

Заклинание переключения ментального состояния. Довольно грубое, но парадокс заключался в том, что прямые ментальные вмешательства обычно разбивали состояние медитации, выбрасывали из него с гарантией. А так она просто настроила мальчика на нужный лад, «переключила» на ощущение магии. С удовольствием она наблюдала, как Гарри углубляется в своё волшебство, как становится им. Ему было бы полезно побыть в таком состоянии подольше, да время поджимает.

— Хватит, Гарри, — тихо вырвала ученика из медитативного состояния. — Помнишь, что от тебя требуется?

— Одно «редукто» максимальной силы в статую, — не сразу ответил он, приходя в себя.

— Встань сюда, — она взяла мальчика за руку, держа в другой палочку, встала примерно на равном расстоянии от чёрного барьера и окаменевшего гуманоида. — Постарайся попасть ровно в центр статуи. Можешь выкрикнуть заклинание погромче — говорят, это психологически помогает сделать его более мощным. Последний разученный нами ритуал усиления помнишь? — кивок в ответ. — Что ж, я готова. Начинай!

— Редукто, — вопреки совету, Гарри произнёс слово тихо, почти шепнул. Рука его чётко выписала ритуал — последний изученный, он же самый сильный, подходящий равно для нейтральных и тёмных заклятий. При этом мальчик пытался направить волшебство сознательно, каким-то из полумедитативных способов Альбуса. Получалось хорошо.

Едва заметное мерцание сорвалось с чуть дрожащей палочки и попало прямо в статую. На миг та дрогнула — и разлетелась во все стороны, будто ударившаяся о твёрдую поверхность капля. В тот же миг Атика взмахнула палочкой, накладывая мощное защитное заклятье, и толкнула Гарри вперёд, прямо в раскрывшийся зев прямого портала. Прыгнула следом, отрешённо отмечая, что не успевает, что портал придётся закрыть раньше.

Первое, что почувствовал Гарри, когда очнулся — это холод. Чувство холода на лице, перекрываемое порывами тепла. Гарри осознал — это ветер, а на нём утепляющее заклятье. Однако чары не до конца справлялись со своей задачей, и ледяной ветер проникал мягкими дуновениями холода. Он открыл глаза, понял, что полулежит на чём-то мягком. Помотав головой, Гарри огляделся.

Равнина. Белая равнина. Гарри никогда раньше не видел столько снега. Сильный ветер то поднимал, то опускал снег, вихря его причудливыми фигурами. Гарри и Атика рядом были ограждены невидимым щитом от снега и, частично, порывов ветра. Щит не просто не давал снегу проникать, а заставлял его каким-то образом огибать себя, чтобы они не оказались через полчаса в персональном сугробе, как в одной из «баек про глупых волшебников», которые рассказывал порой дедушка. Гарри опирался на несколько свёрнутых шерстяных одеял. Поверх одежды была накинута зимняя куртка с согревающими чарами. Атика была одета аналогично.

— Учитель? — подал он голос.

— Гарри, — кивнула ему Атика, водя палочкой над своей правой ногой. — Хорошо, что ты пришёл в себя. Готов воспринимать новости?

— Да. С порталом было что-то не так, учитель? — и содрогнулся внутренне от страшной неправильности, которую ощутил, прежде чем потерять сознание.

— Угадал, — хмыкнула Атика. — Причём «что-то не так» — это мягкое выражение. С ним было всё не так. Начнём с того, что я творила прямой портал, что на порядок сложнее опосредствованного создания пространственного тоннеля через портключ. Кроме него пришлось создавать ещё и защитные чары. Когда ты кинул «редукто», кстати, точно удовлетворяющее моей просьбе, — Гарри про себя улыбнулся. Скрытая похвала — он уже научился различать её, — я начала строить щит и портал. Сама себе удивляюсь, но я тоже справилась идеально. Вот только та… — Атика запнулась. — А, чёрт с ним, то долбанное чёрное заклятье опередило нас. Портал немного исказило, и мы сейчас неизвестно где.

— Это как — неизвестно где? — удивился Гарри. — Разве ты не можешь использовать поисковые чары?

— Думаешь, я не пробовала? — вздохнула Атика с лёгким раздражением. — Пробовала, и не одни. Найти известное место не удаётся, причём поиску ничего не мешает. Пробовала аппарировать в знакомое место. Тоже бесполезно — как будто бы барьер какой. Место чую, а попасть не могу.

— Мы здесь застряли? — мальчик огляделся. Снег. Ветер. Равнина. Ему совсем не хотелось провести здесь больше дня без еды и воды. Хотя воду же можно сделать из снега? Или «агуаменти» — если в округе вообще есть вода, ведь эти чары перемещают её, а не создают.

— Застряли, и, похоже, надолго. Всё говорит о том, что мы в другом мире.

— В другом мире? — недоумённо переспросил Гарри. — Это как? На другой планете?

— Точно подметил, — Атика оторвалась от ноги, сунув палочку себе за пояс. — Да, как вариант, мы можем быть на другой планете, но это менее вероятно. Скорее, мы всё-таки в ином мире. Ну, как бы в другой вселенной, где планеты Земля вообще нет. Будем надеяться, что ты не прав: как выбраться из иного мира, я знаю, а в перемещениях на межзвёздные расстояния не смыслю ничего.

— Что это вообще за место? — идея о том, что они в другой вселенной никак не хотела укладываться в голове, и Гарри решил спросить что попроще.

— Не знаю, — пожала плечами Атика. — Что-то вроде Антарктиды. Только ветер какой-то странный. Будто бы искусственный, — волшебница осторожно поднялась, пошатнулась, и вновь села, риторически спросив. — И почему мне всё время не везёт?

— Что-то случилось? — Гарри испуганно смотрел на побледневшее лицо.

— Не повезло, — Атика сняла правый сапог и взмахом палочки дематериализовала штаны, оголив ногу по голень. — Портал закрылся не вовремя.

Мальчик со смесью страха и интереса наблюдал, как она положила палочку на ступню и к чему-то прислушалась. Затем последовал резкий взмах, и ступня… исчезла!? Ровный срез, в котором белела кость, виднелось мясо и лохмотья кожи — Гарри отшатнулся, воскликнув:

— Учитель!

— Ничего страшного, кровь уже давно остановила, — отмахнулась та. — Никогда толком не умела делать протезы. Хорошо хоть есть ментальные слепки. Надеюсь, со второго раза лучше выйдет.

Атика убрала палочку, воздела ладони над местом, где секунду назад была стопа, и замерла, колдуя. Её магия, следуя сложнейшим преобразованиям, формировалась в призрак недостающей части тела, постепенно становящийся всё материальнее. По лбу волшебнице потёк пот — внутреннее напряжение отражалось и внешне. Целую минуту работала она, и Гарри неотрывно смотрел, пытаясь ничего ни упустить — пусть и совершенно не понимал, что и как учитель делает. Самому ему до столь тонкой светлой магии ещё расти и расти…

— Фу-ух, — выдохнула Атика. — Начало положено.

— Зачем вы убрали себе ступню, учитель? — спросил Гарри.

— Не ступню, а её заменитель, — сухо ответила та. — Ступню срезало некстати закрывшимся порталом. Первая замена оказалась несколько… неудачной. Мало у меня целительской практики такого уровня.

— Вам… отрезало ступню? Но как же…

— Вот так вот. Дура потому что. Недооценила ловушку древних. Выжала бы из себя все силы — осталась бы со ступнёй. Теперь буду обходиться временной материализацией, пока не найдём место поспокойнее. Ты как, есть хочешь? — левой рукой волшебница взяла палочку и, водя ей над ногой, совершала какие-то тонкие магические операции.

— Хочу, — признался Гарри.

— Тогда приятного аппетита, — она тряхнула правой кистью. От серебряного кольца на указательном пальце отделилась искорка, мгновенно разросшаяся в поднос с тарелкой супа, ложкой и куском хлеба. — Пока можем шиковать. Запасов у меня на неделю. Если в этом мире нет ничего съедобного, придётся вспоминать алхимию, — Атика поморщилась. — Никогда её не любила.

Гарри начал есть, а его учитель всё колдовала, колдовала и колдовала.

— Атика, расскажи о заклинании «археа», — попросил Гарри, которого клонило в сон после еды. Учитель оторвалась от магических манипуляций и, заметив состояние Гарри, взмахом руки расстелила два одеяла. Он улёгся и приготовился слушать.

— «Археа», — произнесла чародейка, будто пробуя слово на вкус. — Сначала назови мне тип энергии для этого заклятья.

— Нейтральная или светлая магия, — об этом он читал, а вот подробней…

— Светлая, — уточнила Атика. — Это «высокая» светлая магия. В чём-то она сходна с трансфигурацией — вспомни, например, «авис», создающее материальную иллюзию существа, форму без наполнения, реальную не больше нескольких секунд. «Археа» точно так же воплощает замыслы волшебника, но, в отличие от «авис», его результат вполне материален, пусть так же временен. Некоторые учёные мужи, — Атика произнесла это с плохо скрываемым презрением, — считают, что «археа» создаёт некую «псевдоматерию», отличающуюся от материальной иллюзии только сроком существования. Это совсем не так. На самом деле, «археа» именно материализует, вырывает предмет в реальный мир из воображения мага, удерживая силой создателя. Предмет, созданный этим заклятием, может существовать по привычным законам, покуда не источится подпитка или вложенная сила.

Без предупреждения и заклятия Атика атаковала ментально. Сон как ветром сдуло: Гарри судорожно сжал кулаки, строя мысленные щиты. Ничего построить он не успел, и две воли прямо столкнулись в его разуме. Учителю понадобилась доля секунды, чтобы победить. После этого она отступила, послав напоследок добрую, и от этого вдвойне обидную усмешку. Подобные тренировки она проводила частенько, и Гарри приловчился из любого состояния отражать первую атаку и переходить к активной обороне.

— Продолжим, раз ты проснулся, — невозмутимо сказала она. — Верх неуважения — спрашивать, а потом не слушать ответ, и усталость тебя не оправдывает.

Итак, «археа» — это универсальное заклинание. В отличие от таких заклинаний, как «инсендио», оно может вызывать не только определённый вид материи — искру или сгусток плазмы — но практически что угодно. Ограничений нет. Я могу вызывать одним и тем же заклятием огонь, воду, металл, дерево или газ, причём в любой форме и комбинации. «Археа» ¬— универсальные чары временного творения. Есть ещё магия постоянного, истинного творения, но она отнимает много времени и сил, потому невыгодна в бою или в такой ситуации, как наша.

Поскольку «археа» — универсальное заклятие, оно требует много контроля, не зря считается высоким светлым. Нужно обладать недюжинным магическим даром, умением сосредотачиваться, воображением и, конечно же, опытом, чтобы управлять «археа». В своё время я училась этому почти месяц. И не забывай о мерах предосторожности. Нельзя применять эту магию для создания воздуха или жидкости, которая может попасть в человека. Если он, конечно, не неприятель, — Атика усмехнулась, и Гарри отчётливо понял, что она уже использовала волшебство таким образом. — Думаю, тебе легко представить, что будет, если кислород, попавший через лёгкие и уже распределившийся по организму, вдруг исчезнет. Аналогично — если исчезнет вода. Однако, в случае поражения чем-то подобным у мага есть два выхода: либо ждать, пока попавшее в организм не будет выведено само собой, — тон Атики подчёркивал, насколько это глупый способ, — подпитывая чары, чтобы вещество не пропало. Либо же с помощью специальной магии обратить чары временного творения в истинное созидание. Первый способ очень долог и трудоёмок, второй требует определённых знаний, сил и, опять же, времени. Теперь ты понимаешь, почему одеяла и куртка — это трансфигурация, а не «археа»? — Гарри кивнул.

— Ну, и последнее. «Археа», как и любые универсальные чары, могут комбинироваться с иной магией. Простейший пример — использованное мной «археа мотус», придающее материализации некоторую скорость в указанном направлении. Также на созданное «археа» вещество можно наложить те же чары, что и на обычное, помня, что они рассеются с исчезновением созданного.

— Учитель, а ты можешь меня ему обучить? — спросил Гарри, когда лекция закончилась.

— Смогу и буду, — кивнула та. — Думаю, сейчас это вдвойне необходимо: здесь «археа» очень полезно, а твой перекос в тёмную магию надо исправлять. Хочу, чтобы ты был универсалом.

— Как ты?

— Как я, — улыбнулась Атика. — Теперь спи. Завтра будет сложный день.

— Интересно, интересно… — волшебница, рассылая беспалочковые заклинания, прищурила глаза, вглядываясь вдаль. — Я была права.

— В чём, учитель?

— Этот ветер вызывается искусственно. Тёмная магия, очень тонкая. Что-то из области самоподдерживающихся проклятий.

— Проклятий? — удивился мальчик. — Но проклятия вроде бы накладываются на людей…

— Неверно. Проклятия накладываются на всё. Грубо говоря, проклятие — это магия, нарушающая естественный ход вещей. Как здесь, например: прокляли саму природу, вместо нормального ветра мы теперь защищаемся от дурацких вихрей. Ладно, хватит теории, — под взглядом Атики снег взметнулся и накрыл одеяла, на которых ночевали маги. — Пора смотреть, где мы находимся. Эл-археа мотус-те!

С вытянутых рук чародейки вылетели струи пыли, уплотняясь в форме ступенек. Гарри почувствовал тепло, затем жар — ступеньки из пыли нагревались, справляясь в единую массу, чтобы тут же остыть. Атика встала на первую ступеньку, прикрыв глаза. С восхищением он наблюдал, как из ничего вверх устремляется лестница серебристого цвета, ни на что не опирающаяся. Волшебница шагала вверх, пока не исчезла за снежными вихрями.

«Ступай за мной», — прошелестело в голове ментальное послание.

Осторожно, боясь, что висящая в небесах лестница упадёт, Гарри взбирался вверх по широким нескользким ступеням. Поставленный Атикой щит не позволял ветру смахнуть его вниз, но, всё равно, было страшно. Идти одному тоже не прельщало, он ускорил шаг и через несколько секунд догнал женщину. Та всё шла и шла, сосредоточившись на магии. Гарри старался не смотреть вниз — они были уже, наверное, на стометровой высоте! Наконец, снежные вихри остались внизу, и Атика остановилась. Им открылось величественное зрелище…

Снежная буря простиралась во все стороны настолько, насколько видел глаз — а с такой высоты можно было смотреть на сотни миль. Белая муть плавно, незаметно переходила в светло-серое небо. Сверху медленно сыпались белые хлопья, чтобы тут же оказаться подхваченными ветром и стать частью бури. Странное уныние вызвало это зрелище в душе Гарри. Атика же с интересом осмотрелась, стоя на верхней ступеньке.

— Дай руку, — попросила женщина. Тотчас они аппарировали.

— Учи-и-и-и… — закричал Гарри, когда они появились в воздухе и, согласно законам гравитации, устремились вниз.

— Тихо, — буркнула та.

Ещё одна аппарация, и они вновь парят над бурей, чтобы в следующий миг упасть вниз. Аппарация, только выше. Ещё одна. И ещё, ещё… На седьмом перемещении Гарри немного привык, тридцатом затекла рука, в которую мёртвой хваткой вцепилась Атика, и стало как-то скучно.

— Сколько ещё? — спросил он после очередного перемещения.

— Пока не минуем бурю, — послышалось в ответ.

На сороковом перемещении Гарри замутило, но, к счастью, буря внизу стала гораздо слабее. На сорок пятом — стихла окончательно, и следующая аппарация была направлена на землю, вернее, на метр над снегом. Затем последовало короткое падение на материализовавшееся одеяло. Небо стало заметно светлее, однако солнце ещё не проглядывало.

— Отдохнём, — молвила Атика. — Как-никак, больше тысячи миль позади.

— Здесь теплее, — заметил Гарри.

— Мы движемся к экватору, так и должно быть. Есть хочешь?

— Нет, — меньше всего мальчику хотелось есть. При мыслях о еде его чуть не вырвало.

— Тогда просто поле… Что за чёрт, — волшебница схватила Гарри за руку и аппарировала на десяток метров вверх, чтобы зависнуть с помощью чар левитации.

Одеяло разорвалось, и вверх с того места, где они только что спокойно сидели, взлетел метровый дракончик белого цвета. Вскоре он заметил левитирующую пару и понёсся к ней. Атика демонстративно щёлкнула пальцами, и в полуметре от них дракончик остановился, оказавшись вмороженным в прозрачную глыбу льда. Они медленно подлетели поближе, сделали круг, чтобы осмотреть дракона со всех сторон.

— Детёныш снежного дракона, — вынесла волшебница вердикт. — Очень редкий вид, в нашем мире сохранился только в Антарктиде да Гренландии, да и там почти истреблён магами ради сохранения Статута о секретности. Красивый, правда?

— Очень. С ним ничего не будет?

Атика хмыкнула.

— С ним-то? Снежные драконы выживают, будучи вмороженными в ледник, — лёд с драконом опустился на снег, слегка продавливая толстый слой наста. — Надеюсь, мы не натолкнулись на…

Один за другим из снега белыми молниями выбирались драконы. Больше двух десятков созданий, от метра до двух с половиной ростом, и каждой считал своим долгом атаковать магов.

…целую стаю, — сокрушённо закончила чародейка. — Бей «делеретом», Гарри.

Импульсы разрушения от мальчика, исторгаемые найденной в кармане куртки палочкой, просто не попадали в юрких драконов, каким-то образом их замечающих и уклоняющихся. Зато Атика, пользующаяся очередной модификацией «археа», сбивала наземь сотворёнными стальными плитам одного дракона за другим. Попытки магических созданий разорвать когтями и пастью, протаранить или сжечь длинными языками синего пламени блокировались невидимым щитом. Спустя минут семь Атика ударила о сталь последнего дракона, чтобы мягко подхватить его и опустить рядом с остальными.

— Учитель, это было бесполезно! — воскликнул Гарри. — Я пару раз попал, а им хоть бы что!

— Драконы достаточно умны, чтобы собственной магией противостоять чужой, против нужно что-то помощней «делерета». Та же «авада кедавра», например. Зато ты потренировался в меткости на живых мишенях. Анима ревелио! — и прислушалась к чему-то. — Прекрасно. Это вся стая. Можно спускаться и заняться исцелением раненых. Как бы я ни была аккуратна, всё равно кого-то серьёзно задела.

Действительно, далеко не все драконы были, как хотелось бы учителю, просто оглушены. Некоторые ползали с поломанными крыльями, кому-то пробило прочную шкуру. Атика, оставив Гарри под сильным щитом, прошлась между драконами, вовремя отпрыгивая от хвостов, крыльев и лап разъярённых зверей, тычками руки и палочки вводя в глубокий сон.

Гарри крикнул ей и позвал ментально, когда одна из туш рядом шевельнулась и походя пробила щит распоротым крылом! Гарри каким-то чудом отскочил, увязая в снегу, замер, уставившись в злые глаза дракона. Он понял — сейчас дракон сделает рывок, и увернуться уже не получится. Медленно, точно нехотя рука подняла палочку. Есть только магия, ничего, кроме магии, только тёмная магия, такая сильная и враждебная, как этот дракон, и…

— Делерет!

Когда вернулась, то увидела плачущего Гарри и лежащего рядом дракона с безусловно мёртвыми глазами и распоротым тёмной магией горлом. В памяти пронеслась аналогия — и она вспомнила себя, тринадцатилетнюю соплю, которую вёл в подвал дедушка. Её вёл вниз дедушка Ойар, крепкой комплекции старик со глазами даже не тёмно-карими, а, как ей всегда казалось, чисто чёрными, гипнотизирующими, в которые всегда было так страшно смотреть.

Дедушку она видела редко. Сейчас она понимала, что он был занят политикой, занят настолько, что времени едва хватало на поддержание формы как волшебника, но тогда просто радовалась. Дед её пугал, и спуск по кажущимся бесконечными лестницам мимо безмолвной стражи в его компании… Она не дрожала только благодаря фамильной гордости. Дети часто замечают больше, чем хотели бы взрослые, и Атика уже понимала, что тревога матери и присутствие деда на завтраке — это звенья одной цепи. Отец одобрительно улыбался, когда дед повёл её вниз, а мама делала вид, что всё в порядке, успокаивающе улыбнулась, мол, ну сходишь с дедом, ничего ведь страшного?

Она так никогда и не узнала, кто и зачем сделал эти громадные катакомбы под домом, но сейчас была твёрдо уверена, воскрешая в памяти символы старые стены и древние символы на них — подземелье существовало очень, очень задолго до того, как наверху был построен дом. Был ли он специально построен на этом месте? Кто знает… А тогда маленькая Атика просто старалась не дрожать — не только от страха, но и от холода — и семенила за широкими шагами деда, обладающего мощной для его возраста комплекцией.

— Холодно? — оглянулся дед. — Ничего, мы почти добрались.

Они шли вдоль горящих синим колдовским (в том возрасте она недоумевала: а бывает какое-то другое?) пламенем факелов к неприметной двери. Взмахом руки дед заставил дверь исчезнуть, а когда они вошли — дверь вернулась на место сама собой. Внутри действительно было жарко. И пахло… Атику замутило, но руки деда уже вычертили ритуал, и стало свежо, а заодно тусклый свет факелов сменился яркими лампадами на потолке.

Они оказались в… питомнике? Зоопарке? Лаборатории? Это была ещё одна вещь, которую Атика так и не узнала. Вдоль стен зала располагались клетки с самыми разными животными, а пара големов безмолвно наблюдали за ними. Пока Атика с любопытством разглядывала зверей, которых и на картинках-то не видела, дед велел ближайшему голему:

— Открой клетку чёрного острозуба.

Голем безмолвно отпёр клетку, освобождая на свободу маленького дракона с яркими зелёными глазами — сейчас Атика назвала бы его похожим на чешуйчатую летучую мышь. Дед махнул рукой, и светящиеся нити сорвались с его пальцев, опутали дракончика — Атика вздрогнула, когда он пискнул! — и перетащили на одну из каменных глыб, во множестве стоящих в зале. Неожиданно она поняла, что эти пятна на плитах — кровь… И вспомнилось «Введение в ритуальные жертвоприношения», которые её всю декаду заставлял читать отец.

— А теперь, моя дорогая, пора бы тебе взрослеть, — наверное, дед хотел улыбнуться успокаивающе, но вышло всё равно холодно и равнодушно. — У меня появилось свободное время, и я бы хотел потратить его на тебя. Для начала я покажу, как преодолевать врождённую магическую защиту драконов…

Он не выпустил её из подземелья, пока она не довела бедного дракона до полусмерти, раз за разом преодолевая эту самую защиту, а затем хладнокровно зарезал ритуальным кинжалом и провёл над ней первый из цепочки защитных ритуалов, заставив выпить эту кровь. Истерика, слёзы, страх, отвращение? Всё это дед изгонял простенькими, но действенными ритуалами, отработанными веками. О таком понятии, как «психология» и «психические отклонения» Ойар понятия не имел — он просто провёл её через обычную практику посвящения. И именно после этой практики, успокаиваясь в руках мамы, она впервые подумала о побеге из дома.

Прокрутка воспоминания в реальности заняла меньше секунды — небольшие плюсы развитой менталистики. Иногда, как ей казалось, даже переразвитой, избыточной — зачем совершенствоваться, если ты используешь её от силы наполовину? Чтобы в подробностях вспоминать своё радужное детство?

— Притворился спящим и напал? — уточнила она, прикидывая, что говорить Гарри. В голове шептал голос деда: «Волшебник — это совершенное оружие, лучший клинок! Я закалю тебя, как закалил твоего отца, и однажды ты скажешь мне спасибо». Конечно, он оказался прав — но методы…

— Я его… «делеретом». Как то «редукто», со всей силы. Он умер, да? — Гарри прекрасно понимал, что он умер — но понять не значит признать и принять.

— Сейчас посмотрю, — Атику совсем не растрогали слёзы — она думала, какую линию поведения принять. «Лучший клинок», да? Демонстративное касание руки, вердикт. — Умер. Ты молодец.

— Я… я его убил! — воскликнул Гарри. Атика подавила желание помочь его разуму справиться с происходящим. Нет, нет и ещё раз нет! Она вспомнила ледяные, страшные, чёрные глаза деда, вспомнила отца. Это путь в пустоту — и для Гарри, и для неё.

— Правильно сделал, — одобряюще кивнула ему. — Прости, что мой щит вышел таким слабым. Ты молодец, не ожидала, что у тебя получиться такое сильное заклятие разрушения. Теперь будешь знать: «делерет» в упор укладывает малого дракона.

— Но… Это же неправильно! Дедушка говорил, что… — Альбус… Дитя совсем другой культуры и эпохи, он стал ещё мягче с возрастом. Или просто слишком… любит Гарри?

— Тихо, — Атика приложила палец к губам, подошла и приобняла ребёнка, как мама её тогда. Но вот сказала она совсем другое — то, что сказал бы отец. — Запомни: ты сделал всё правильно. Убивать обычно нельзя. Но жизнь человека важнее жизни дракона, каким бы редким он ни был. Тобой двигал страх, и он не ошибся. Дракон продавил щит, а меня бы не оказалось рядом — ты мог погибнуть, — и сама такая возможность говорит, что по возвращению её ждут не просто тренировки, а хорошая такая ментальная самопроверка. Да, дракон редкого вида и щит не подошёл, но оставить Гарри одного было грубейшей ошибкой.

— Но это жестоко! — доверчиво прижался он к ней. Странное, совсем незнакомое ощущение.

— Жизнь жестока, — произнесла очередную битую истину. Битую в том смысле, что в людей жизнь её обычно вбивает. — Скажи мне, чью жизнь ты ценишь больше, свою или драконью?

Секундная запинка.

— Свою, но…

— Теперь скажи, знаешь ли ты хоть один надёжный способ остановить дракона, не убивая?

— Нет, но…

— А теперь замолчи и подумай, была ли у тебя альтернатива, — жёстко сказала Атика, накладывая чары безмолвия. А параллельно — немного магии ясного разума. Корректировать она ничего не собирается, но нужно дать ему понять, дойти самостоятельно. «Закончить гештальт», как выразились бы психологи. — Когда я вернусь, буду ждать твоего ясного ответа.

Вздыхая про себя, Атика развернулась и направилась к драконам, чтобы попрактиковаться в целительстве. Вспомнив просьбу Альбуса «будь поаккуратней», она на миг замерла, а потом продолжила исцеление: некоторые уроки должны быть именно такими, и лучше их преподаст она, чем сама жизнь. Ей же пора пробовать себя в очередном деле: это «маленькое» приключение будет и вполне серьёзной тренировкой её навыков лечения и сотворения. Ну и, конечно же, сенсорики и менталистики — параллельно она держала под контролем Гарри и всё вокруг него, готовая аппарировать и помочь в любой момент.

Исцеление драконов оказалось очень интересным занятием. Конечно, в бессознательном состоянии звери не могли сопротивляться чарам, но сама их сущность, их природная магия, была против вмешательства в организм. Атике пришлось комбинировать несколько универсальных исцеляющих формул нейтральной энергии вместе с подавляющим воздействием магии тёмной, чтобы не повредить. Дед не вредить её не учил, но она же лучше деда? Пару драконов всё же не успела спасти, но, в целом, достаточно наловчилась, чтобы в следующий раз не допустить подобных ошибок. Заодно взяла слепок строения тела и магии здорового снежного дракона — очень ценную вещь для многих практикующих тёмных магов и учёных… и не только для них, если удастся реализовать одну задумку.

Возвратившись, Атика с немалой радостью обнаружила, что безмолвие Гарри умудрился преодолеть самостоятельно, ударив чистой энергией. Внешне она ничем не выдала своей реакции, спокойно спросив:

— Ну, до чего-нибудь интересного додумался, ученик?

— Убивать можно только тогда, когда нет иного выхода? — мальчик достаточно успокоился, чтобы говорить рассудительно.

— Точно так. И не забывай, что твоя жизнь однозначно ценнее жизни неразумных зверей, вроде снежных драконов, хотя бы потому, что ты, в будущем перспективный тёмный маг, можешь создать жизнь гораздо более красивую и полезную. И последнее. Бывает так, что все эти обстоятельства вскрываются задним числом, как сегодня, например, потому что маг действовал в порыве страха или гнева. Никогда, ты слышишь, никогда не позволяй эмоциям руководить собой! — Атика замолчала, дав время осознать свои слова — а заодно отгоняя лишние воспоминания. Побочные эффекты медитаций, всплывающие постфактум? — Потому что потом будешь жалеть о своих поступках. То, что ты маг, накладывает дополнительную ответственность. Хм, и напоследок… легилименс!

— Протего! - Гарри успел выставить щит, осознав, что тот возник не после выкрика, а после мысли.

Невидимое заклятие отлетело в Атику, погасло. Одобрительно улыбнулась ученику:

— Постоянная бдительность.

— Чёрт, — только и успела сказать Атика, прежде чем выставила щит-купол над дракончиками, оградивший их от пламени двенадцатиметровых туш. Действительно, всего лишь дракончики — потому что вновь прибывшие были «настоящими», ярко-красными драконами с огненно-рыжим пламенем, заставившим щит содрогнуться. Триада драконов развернулась и вновь спикировала, выпуская струи огня.

— Гарри, направь палочку на щит и произноси «эл-нерго» так часто, как только сможешь, — Атика буквально вбила — голова на мгновение вспыхнула болью! — требуемый при исполнении заклятья мыслеобраз и сосредоточилась на деле.

— Эл-нерго, эл-нерго, эл-нерго… — невидимые волны энергии раз за разом стартовали с палочки Гарри, чтобы подпитать щит. Он, видя, кого сдерживает, старался изо всех сил.

Полыхнуло. Пламя скатилось с невидимого купола. Атика нахмурилась и вскинула руки в направлении одного из драконов, сплетая потоки энергий. Толстый луч, слитый из непроглядного мрака и ослепительного света, сорвался с её рук, врезался в дракона и пробил его насквозь. Громадная туша завалилась и упала вдали. Всё это Гарри отмечал лишь краем сознания: он был сосредоточен на палочке и заклинании.

— Эл-нерго, эл-нерго, эл-нерго…

Раскалённые струи ударили в щит. Тот дрогнул, но устоял — и Гарри видел, как каждое его заклятье возвращает щиту крепость. Следующий разворот драконы начали резче. Атика выругалась. Они что, протаранить собрались? Гарри вспомнил, как снежный дракон распорол его щит взмахом крыла, и старался вложить в каждое подпитывающее заклинание больше сил.

— Легилименс-нерго, — пробормотала Атика формулу, одновременно выхватывая палочку, указывая ей на дракона. Мутно-белый луч вылетел из палочки, скорректировал направление и впился в голову дракона. Дракона замер и медленно опустился… засыпая? Гарри в очередной раз поразился, что учитель умудряется не убивать даже таких зверей, как огромные драконы!

Между тем, щит, подпитываемый Гарри, стал виден и обычным зрением — мерцающее синеватое сияние. Последний дракон ударил когтями, крыльями, немалым весом и, главное, своей аурой в купол. На миг будто бы воцарилось равновесие: когти и края крыльев зверя пробили щит, и он повис на нём. Миг прошёл, и купол рассыпался миллионами искорок, а дракон свалился на землю. Распрямившись, он повернулся к Атике, без труда угадав наибольшую угрозу. Та без колебаний метнула невербальным заклятьем пятиметровый стальной кол. Орудие вонзилась зверю в грудь, тот обмяк и упал рядом со спящими снежными драконами, чудом никого не придавив.

— Учитель! — воскликнул Гарри, когда та пошатнулась.

— Ни… ничего, — Атика выпрямилась. — Немного устала. Да и ты, наверное, тоже.

— Немного, — Гарри пытался выглядеть бодрым, но чувствовал, что сотня с лишком «эл-нерго» не прошла даром. — Это… — он сглотнул и отвёл взгляд от дракона, истекающего кровью.

— Не самое простое занятие — отбиваться от драконов, — выдавила улыбку Атика. — Давай теперь разбираться, что с ними делать.

— Делать?

— Это хищники, — пояснила она. — Красные драконы охотились за снежными. Снежные тоже питаются какой-то мелочью. Сейчас красный оглушён, но проснётся очень скоро, — она указала на того, которого ударила «легилименс-нерго». — Вероятно, эта троица охотилась за снежными, а те нарвались на нас. Пойдём, пленим красного, не то получится, что зря лечила снежных.

Гарри, оглушённый событиями, наблюдал, как Атика медленно материализовала стальными тросы, затем обвила ими красного дракона и как следует закрепила всё чарами.

— Специальные противодраконьи, — прокомментировала она. — Тёмная магия нейтрализует природную защиту дракона, а светлая упрочняет путы.

Затем Атика, немного хромая на правую ногу («ничего страшного, ученик»), отлевитировала красного подальше и накрыла его стационарным щитом, не только защищающим, но и скрывающим.

— Чтобы на него не напали. Кто знает, может, тут ещё стая снежных живёт. Не думаю, что они откажутся от беззащитного красного.

Точно такой же, но больше щит окружил малых драконов. Затем Атика усилила сонные чары на них, раскинула за щитом сигналку для незваных гостей и предложила:

— Не против обеда и дневного сна?

Естественно, Гарри согласился.

Вечер потратили на драконов. Атика соорудила из материализованного камня грузовой портключ и перенесла две мёртвые туши подальше, затем сделала то же с рычащим красным драконом, освободив его в посреди бури и переместившись обратно.

Туши драконов волшебница окружила маскировочной магией, затем наложила подобные чары на себя и Гарри. Ближе к полуночи снежные драконы благополучно проснулись и, не заметив скрывающихся магов, один за другим нырнули в снег. Для этой стаи всё закончилось более-менее благополучно.

Мёртвых зверей Атика решила сохранить, тем более что мясо драконов, несмотря на огромную стоимость при использовании в ритуалах и зельях, после тепловой обработки становилось вполне съедобным. Кровь этих существ являлась важным ингредиентом, а чешуя — прекрасной защитой от слабых заклятий. Объяснив это ученику, Атика наложила чары уменьшения и погрузила добычу в то самое кольцо, из которого доставала еду.

— Походное хранилище, — объяснила она. — Не просто чары незримого расширения, но и автономный стазис внутри, — после чего прокляла свой язык: пришлось объяснять, что такое стазис и автономные чары.

Последующие дни они продолжили путешествие по равнине, изредка наталкиваясь на драконов. Драконы — единственные обитатели этого странного мира, которые встретились магам. Самые разные, от маленьких снежных и синих, средних красных и зелёных и до громадин чёрных, достигающих тридцати метров в высоту. Последние обладали прямо-таки сверхъестественным чутьём: при первой встрече зарекомендовавшая себя простая маскировка не помогла, пришлось убегать аппарацией. С этого момента Атика использовала более надёжные заклятья, обеспечивающие не только визуальную и магическую невидимость путешественников, но и скрывающую тепло, запах, звук и ментальную тень.

Через три дня после битвы с драконами Атика решила, что пора переходить на драконье мясо.

— Неизвестно, сколько мы здесь задержимся, — сказала она. — Обычно между соседними мирами есть что-то вроде места с тонкой гранью, где можно открыть интуитивный портал, но отыскать такое — та ещё задача.

— Но мы же не будем обыскивать целую планету? — забеспокоился Гарри, уже порядком уставший от путешествия.

— Не будем. Мне нужно время, чтобы всё обдумать.

В тот же день Атика достала одного из убитых красных, вытянула его кровь особым заклятием и разлила по колбам, которые отправились в стазис кольца.

— Теперь будем разделывать тушу. Да, ты тоже. И, нет, Гарри, подождать в сторонке нельзя: это ценный опыт. Неприятно выглядит? Любое мясо, которое ты ешь, когда-нибудь выглядело так же — истекающий кровью кусок плоти. Противорвотное я на тебя уже наложила. Разделывать будем следующими чарами… — а сама думала, насколько сейчас похожа на деда — и не могла понять, нравится ей это сходство или нет.

После весьма неприятной процедуры, на которую ушёл не один час, они с Гарри отведали драконьего мяса, жестковатого, но вполне съедобного. На резонный вопрос ученика, не опасно ли есть что-то, жаренное модификацией «археа», волшебница ответила, что конкретно в этот огонь вложено очень мало сил, и через пару секунд после творения его частицы исчезают. Таким образом, мясо совершенно не опасно.

Продолжилась и учёба, только в ином направлении. Атика продолжила обучать легилименции и окклюменции, но основным стало овладение чарами «археа» в нескольких модификациях и различными щитами — чисто светлой и нейтральной магией. Учить чему-то совсем с нуля Атике нравилось: ум не засорён всякими глупыми концепциями, гуляющими в современном мире. С другой стороны, это было несколько странно: её слова сразу принимали за истину, не пытались оспорить и критиковать. И это заставляло невольно быть более аккуратной и осторожной в формулировках, чтобы ненароком не засорить ум Гарри уже своими домыслами.

— Будем изучать то, что сейчас полезнее всего. Заодно дам немного теории.

В качестве теории выступила многомировая концепция.

— То, что миров больше, чем один, знали ещё древние. Простейшие эксперименты в пространственной магии указывают на это. Дело не в том, что миров много, а в том, что большинство из них — мёртвые. С этим миром нам очень повезло. А так, вполне реально натолкнуться на подобие нашей Луны — с низкой гравитацией и без атмосферы. Или, напротив, с ядовитой атмосферой и давящим в лепёшку тяготением. После принятия Статута о секретности большинство таких экспериментов прикрыли, их преследуют уголовно: никому не хочется, чтобы магглы узнали о магах после прорыва ядовитого газа или неведомых тварей из иного мира. Однако до этого успели найти несколько миров, куда открывать порталы безопасно, но абсолютно незачем: ни ценных ингредиентов, ни нормального места для проживания.

Первый из этих миров — это Ламали, мир-болото. Никаких ценных ингредиентов, вообще ничего магического, ужасная влажность и раскинувшиеся на всю планету непроходимые топи. Второй — Монтерго, также достаточно специфичный. В Монтерго не самая лучшая атмосфера. Слишком насыщена углекислым газом, приходится постоянно поддерживать заклинание головного пузыря. Жизнь есть только в гористой местности, да и там полно вулканов и ядовитых насекомых. Есть ещё Могильник… — Атика передёрнула плечами.

— Могильник? Там что-то не очень хорошее?

— Это мягко сказано, — молвила Атика, вспоминая и ёжась про себя. Могильник-могильник… Столько времени прошло, а она всё помнит, помнит в мельчайших деталях — каждое ощущение, каждую эмоцию. — Что ты знаешь о ядерной войне?

— Мало что, — признался Гарри. — Вроде бы как после неё никто не выживет, поэтому её никогда не начнут.

— А в том мире — начали, — усмехнулась она. — Данные тех исследований сейчас доступны лишь главам Отделов Тайн и им подобных организаций… а также тем, кто принимал участие в исследованиях.

— Ты?..

— Не выгляжу на свой возраст? Фламелю, изобретателю философского камня, говорят также. Да, мы с Фламелем в своё время принимали участие в этих экспериментах. Вернее, принимал он, а я… ладно, это неважно. Важно, что теперь мало кто может сопоставить сведения, и понять, что Могильник — это мир после ядерной войны. Там была подобная нашей маггловской цивилизация, возможно, были и маги — сейчас остались только оплавленные обломки зданий и медленно возрождающаяся природа. Разумных мы не нашли, да и не искали особо: когда магам стало плохо неизвестно от чего, проект прикрыли. Фламель тогда поделился Эликсиром Жизни, он помог, но далеко не сразу. Смертельная доза облучения, — криво ухмыльнулась воспоминаниям. — Словом, Могильник стал ещё одним гвоздём в гроб исследований иных миров. Такая вот история.

После того как Гарри немного опомнился, он забросал своего учителя вопросами об иных мирах. На некоторые женщина ответила, а затем устроила внеплановый экзамен по теории магии:

— Проверим твою память. Вдруг всё, что я рассказываю, там не задерживается? Любишь спрашивать — люби и отвечать.

Кроме всего этого, не забывала Атика и о медитациях, объяснив, что они прекрасно тренируют тонкость восприятия и воздействия, а также описывала теорию пространственной магии, пока без математики, ведь для одиннадцатилетнего, пусть даже и очень умного мальчика она далеко за пределами понимания.

Солнце ярко светило в окно кабинета директора Хогвартса. Альбус Дамблдор механистически перебирал бумаги, но мысли его были далеки их содержания.

— Министр Магии, — сказал портрет. — Несколько минут, и будет здесь вместе с двумя аврорами, личной охраной.

— Ясно, — кивнул Альбус. — Квикки!

— Да, директор? — перед ним появился домовой эльф в выглаженном, даже каком-то торжественном платье. Одно из редких исключений — глава общины эльфов, он был обязан носить одежду, и освободить свою должность не мог, разве что его бы погнали одновременно и директор, и сами эльфы.

— Организуй мне торжественную сервировку, старое вино, всё как обычно. Через несколько минут у меня встреча с Корнелиусом.

Эльф кивнул и пропал. Спустя минуту он возвратился с двумя помощниками и специальным столом для переговоров. Минута сервировки, и эльфы вновь исчезли. Дамблдор задумался, составляя список тем, которые захотел бы обсудить министр. Прервал мысли серебристая рысь, вероятно, одного из телохранителей министра, прошедшая сквозь дверь — Альбус специально оставил в защите кабинета прореху для патронусов. Рысь передала:

— Министр Магии Корнелиус Фадж просит аудиенции у директора Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс».

Альбус кивнул своим мыслям, отметая большую часть гипотез. Министр обратился к нему как к директору школы. И он «просит», а не «требует». Мысль директора скользнула к охранной системе, дозволяя отодвинуться статуи горгульи на входе и формируя вдоль лестнице проход в ткани защитных чар.

— Добрый вечер, Корнелиус, — поприветствовал вошедшего министра Дамблдор. — Присаживайтесь. Вина?

— Не откажусь, Альбус, — так же вежливо ответил тот и, отпив немного, начал беседу. — Как начался учебный год?

— О, неплохо, — Дамблдор начал догадываться, с чем заявился Фадж. — Новые ученики, юные таланты — что может быть лучше?

— Да, новые ученики… Хотелось бы узнать, Альбус, — министр сверлил взглядом безмятежно лицо директора, — почему в моей копии списка на поступление, предоставленной тобой тридцатого июля восемьдесят девятого года, содержится ошибка?

— Гарри Джеймс Поттер, не так ли? — тонко улыбнулся старый маг. — В моей власти, как опекуна, в любой момент запретить или разрешить посещение Хогвартса.

— Альбус! — обеспокоенно начал Фадж. — Многие из родителей студентов спрашивают меня, почему на церемонии распределения не было фамилии «Поттер». Многие из этих родителей достаточно… влиятельны, чтобы требовать объяснений.

— Полагаешь, мне следовало объявить на церемонии: «Гарри Поттер не поступит в этом году в Хогвартс»?

— Не утрируйте, Альбус, — раздражённо сказал Фадж. — Вы взяли Поттера под опеку. Десять лет его никто не видел. Теперь общество хочет видеть знаменитость! Никто не отрицает твоих педагогических талантов, но многие хотят хотя бы убедиться, что он жив. Мне не нужны лишние… волнения в Министерстве.

— Не совсем понимаю, почему личная жизнь моего внука, — выделил эти слова Дамблдор, — должна кого-то касаться.

— Альбус, да поймите же вы меня! — в отчаянии вскричал Фадж. — Не хотите отправлять его учиться — не отправляйте. Мне всё равно. Просто покажите его людям, успокойте их! Сходите с ним в Косой Переулок, сделайте экскурсию по Хогвартсу, да что угодно!

— Устроить небольшую демонстрацию, — кивнул Альбус. — Что ж, я подумаю над вашим предложением.

— Альбус!

— Корнелиус, я действительно планировал нечто подобное в начале учебного года, — вздохнул Дамблдор. — Увы, обстоятельства вынудили отложить мои планы.

— Обстоятельства? — насторожился Фадж. — Я надеюсь, с мистером Поттером всё в порядке?

— В порядке, — успокаивающе ответил директор Хогвартса, на самом деле ни в чём не уверенный. — Гарри обучаю не только я. Понимаешь, некоторые наставники несколько привередливы, а отказаться от услуг таких специалистов — полнейшая глупость. Как только Гарри закончит этот этап обучения, я представлю его общественности.

— Когда именно? — мигом уточнил Фадж.

— В течение месяца, Корнелиус, не позже. А пока — не следует ли вам организовать какое-нибудь развлекательное мероприятие? Разумеется, на деньги спонсоров — думаю, те «влиятельные люди», о которых вы говорите, не откажутся…

На шестнадцатый день с момента прибытия Атика после обеда и очередного применения поисковых чар объявила:

— Нашла кое-что интересненькое. Думаю, стоит проверить. Ну-ка, сделай мне какой-нибудь предмет для портключа.

— Археа, — в руке Гарри появился стальной кубик, который тот и протянул наставнице. Что знаменательно, чтобы творить на ладони, ему не требовалась волшебная палочка — правда, выходило только что-то совсем простое. — Что ты нашла?

— Магическое возмущение, — теперь он знал, что «возмущение» — это не только чувство. Наверное, с Атикой Гарри выучил больше умных слов, чем за всё детство с дедом!

— Опять драконы? — которые уже до смерти надоели! Теперь он с удивлением вспоминал, как раньше плакал от того, что убил одного такого. Да тут их столько, что птиц, наверное, на всей Земле и то меньше!

— Нет. На этот раз что-то другое. Больше похоже на работу зональных защитных чар. В любом случае, скоро узнаем. Портус.

После перемещения Атика уверенно направилась в снежную даль.

— Такие же, как у того обелиска, чары сокрытия? — предположил Гарри, ничего не различая ни обычным, ни магическим зрением.

— Не такие же, — Атика сотворила чары познания, прислушалась к отклику. — Или такие же. Не знаю, слишком много тут всего.

Чем ближе они приближались к неведомому источнику энергии, тем сильнее Гарри хотелось развернуться и побежать обратно.

— Сосредоточься на ментальных щитах, — посоветовала учитель. — Мы проходим первую линию обороны — ту, что от драконов. Здесь пролетят только чёрные, у них хватит тонкости защититься от мыслепосыла страха…

Через несколько шагов Гарри стало совсем невмоготу, но Атика буквально протащила его за руку через эпицентр полосы ужаса, и мальчик немного пришёл в себя, чтобы восстановить щиты. К концу полосы он уже смог спросить:

— А дементоры — это сильнее или слабее, чем этот посыл?

— Примерно так же, но не в той области, — ответила учитель. — Они воплощают не страх, но отчаяние, подавленность, хотя, конечно, частью влияния заходят и в спектр страха. Без нормальных щитов, а не этого, — недовольный хмык, — убожества я бы не советовала с ними сталкиваться.

— Дедушка говорил о светлом защитнике… — правда, так и не показал.

— Патронус? Бесспорно, эффективная защита — но не более того. Против сотни-другой дементоров не особо помогает, а уж если они твёрдо намерены напасть, то и десятка хватит. И ещё, представь себя в эпицентре отчаяния — примерно как недавний страх. Представил?

Гарри попытался. Получалось не особо.

— Так вот, для создания патронуса надо в таком состоянии вызвать достаточно счастливое воспоминание. Такое получается у единиц, например, у прирождённых менталистов или людей с очень хорошим самоконтролем, что отчасти синонимы… Стой! — не столько мальчику, сколько себе воскликнула она. — Кажется, мы подошли ко второй линии защиты.

Атика выпустила рой познающих заклятий, похожих на разноцветных бабочек. Задумалась.

— Ну-ка, проверим. Гарри, материализуй мне что-нибудь твёрдое.

Получив стальной кубик, Атика немного поколдовала над ним, а затем бросила вперёд. Пролетев метров пять, кубик с огромным ускорением упал вниз, исчезая под снегом.

— Так и есть, гравитационная ловушка, — и пояснила. — Это не совсем верное название, на самом деле вызывается некий безличный поток силы, который обычно направляют вниз или вверх, а там нарушителя ждут колья, смертельные чары или просто камень. Эффективная штука. Могли бы попробовать пройти, не затрагивая сигналку, но тобой рисковать не буду. Так что — Антериос Стрикто, — мощная волна заклятия покатилась вперёд, сметая по пути все чары, оставляя чистый от магии коридор. Подождав, пока не прекратится действие встревоженных ловушек, Атика молвила. — Путь свободен, пойдём.

— Что это было? — поинтересовался Гарри.

— Очищающее от фоновой магии заклятье. Обычно им пользуются для тонких ритуалов, чтобы не мешало ничто постороннее, а в такой вот, направленной форме оно прекрасно сносит слабую и тонкую магию, вроде сигналок, сенсорных сетей, ментальных чар, хорошо действуют и на зональные проклятия, маяки… ну, ты понял примерно. Э, Гарри?

— «Ментальные зональные заклятия», так? — возмутился он. — Что-то вроде того страха? Почему ты его не убрала?

— Хотела показать, как они действуют. Только не надо этого «учитель, как ты могла!». Лучше испытать в контролируемой обстановке, чем оказаться под непонятным ударом в неконтролируемой. Легилименция, прямые мыслеатаки и схватки воля на волю — это только часть ментальной магии. Так что не обижайся, если нам предоставили такую замечательную полосу препятствий, — ударное заклятие отбило появившийся из неоткуда рой стальных игл перед вздрогнувшим Гарри, — то почему бы не устроить из неё ещё один урок? Хм. Кажется, начинаются точечные ловушки. Прикроемся чем-нибудь… таким.

Волшебница подпрыгнула и зависла, вовлекая в левитацию и мальчика. Затем — широкий жест палочкой, и маги оказались внутри сферы, сквозь которую всё виделось темней. Ещё несколько беззвучных жестов вместе с мысленным колдовством, и сфера окуталась защитными чарами.

— Стекло со светофильтром, — пояснила Атика. — Что-то вроде тёмных очков, только с переменной проницаемостью. Проще говоря, чем ярче вокруг, тем темней стекло, чем громче вокруг, тем хуже сквозь него слышно. Специально против светошумовых чар. В алхимии не разбираюсь, так что принцип действия не объясню. Ну, полетели.

И они полетели. Пожалуй, впервые Гарри увидел, как его учитель работает. Палочка плясала в руках, исполняя чётко выверенный танец, меняя и дополняя волю заклинательницы. Прикрыв глаза, она одновременно управляла развёрнутой сенсорной сетью, принимала отклик десятков чар познания, ограждала сферу от очередной ловушки, огибала самые опасные…

Он восхищённо наблюдал, забыв уже, что учитель борется с вполне реальной опасностью. Казалось, для Атики колдовать так же естественно, как дышать. Потоки исходящей от неё магии переплетались в единый рисунок, который волшебница меняла уверенными мазками. Вот исчезла очередная гравитационная ловушка. Вот взметнулось пламя, чтобы тут же опасть под заклятием заморозки. Следом вспыхнули молнии, даже не плавя зачарованное стекло. Схлопнулась череда проклятий, не успев толком подействовать. Отклонили свой полёт чёрные копья. Вдруг стекло потемнело и чуть загудело.

— Как чувствовала, — улыбнулась Атика, продолжая чародействовать.

Упавшая до ноля видимость как в обычном зрении, так и магическом, из-за множества наложенных на сферу чар, была некритична: за Атику, как понял Гарри по тонкой паутине, исходящей из её головы, окрестности обозревали сенсорная сеть, а ещё она постоянно бросала бабочки чар познания. Прошла ещё пара минут, во время которых сфера быстро летела, петляя и содрогаясь от ударов, как Атика облегчённо вздохнула, плавно отпуская удерживаемый массив чар, рассеивающийся многоцветными фейерверками:

— Всё. Не знаю, — сфера раскололась надвое, половинки упали, следом приземлились и они сами, — кто строил эту защиту, но постарался он изрядно. Честно говоря, захотелось устроить зачистку Адским Пламенем. А вот и наша цель.

Пирамида, сложенная из десятка высоких, тёмно-серых глыб, с широкой лестницей наверх. На вершине светился призрачный, синий огонь.

— Можно идти, — сказала волшебница после тщательной проверки. — Защиту мы прошли, в плитах лишь укрепляющая да проводящая магия. Этот огонь — источник, питающий всю систему защиты.

— Источник? — спросил Гарри, пока они поднимались по лестнице. От огня исходило какое-то особенное ощущение. Ощущение не просто волшебства, а волшебства в квадрате, кубе? Он не мог объяснить, но синий огонь одновременно влёк и отталкивал, манил и пугал.

— Помнишь, я говорила, что автономным формам может недоставать энергии, и они будут рассеиваться со временем?

— Помню, — каким чудом он вообще помнит столько всего? — Ты говорила, что это можно как-то обойти.

— Например, вот так, — Атика указала палочкой на синий огонь, вблизи кажущийся великанским — три метра в высоту, как-никак! — Это — прямой прорыв к тому Источнику, из которого черпаем энергию мы с тобой. Между прочим, очень любопытный прорыв, делался он странным способом, — она прищурилась. — Совершенно не понимаю как, но энергия преобразована в узенький диапазон, в котором переносится с малыми потерями. Интересно, интересно, — учитель прикрыла глаза, видимо, сосредоточившись на магическом зрении. — Каналы выполнены в этом же диапазоне. Руны? Вроде бы нет. Направляющие ритуалы? Не видно. Тогда что?

— Учитель?

— Подожди, — отмахнулась она. — Хм, больше похоже на… Неужели? Да, полностью автономные формы! Удивительно, какое мастерство! Любопытно, а как тогда происходит распределение энергии? Так, что-то тонкое… Хм, обратная связь? Тогда что распределяет? Что-то вроде автоматики, надо же! Как они вообще рассчитали настолько сложные сочетания, не на компьютере же? Или, может, на его магическом аналоге? Кстати, интересная идея… — голос Атики постепенно стихал, пока она не стала лишь шевелить губами в такт мыслям.

— Учитель! — через пять минут мальчик осмелился прервать размышления своей наставницы, окончательно ушедшей в размышления о высокой магии. Вот только находится рядом с синим огнём стало слишком неудобно, чтобы терпеть.

— Всё, я снова здесь, — сказала та, махнув рукой, будто бы от мыслей отмахнувшись. — Сейчас возьмём отпечатки всех чар, и можно отправляться домой.

— Домой? Но ты же говорила про особое место, где проще строить порталы, — припомнил Гарри.

— Это ничего не значит, когда под рукой столько энергии. Ритуальный портал, конечно, не пробьём, но аппарировать аппарируем. Заодно выясним координаты этого мира, чтобы наведаться при случае. Очень уж занимательная пирамида.

Спустя полчаса, когда волшебница закончила укладывать в памяти и переносном Омуте Памяти слепки заклятий, они взялись за руки, и, ступив прямо в синий огонь, в мгновение преодолели бездны пространства.

После громкого хлопка аппарации каналы-проводники магической силы на несколько секунд иссякли, система управления защитой отметила падение мощности и компенсировала его из специальных накопителей. Через пару недель исчезли последние следы прорыва двух магов — система закончила самовосстановление, а ветер привёл снег в изначальное состояние. И только память незримого стража сохранила это вторжение…

— Атика! — голос Дамблдора гремел на весь дом, заставив домовушку на кухне съёжится. — Ты обещала!

— Альбус, ты должен понимать…

— Ещё раз — ты сказала: «ничего по-настоящему опасного». По-твоему, портал незнамо в какой мир — это неопасно? Я вообще не знал, что такое возможно, а тут выясняется, что ты «проводила эксперименты» и «их запретили и засекретили из-за потенциальной угрозы»!

— Альбус, — виновато склонила Атика голову. — Да, я была не права. Но не в том, что открыла портал, а в том, что не проверила как следует обелиск. Если бы я поставила хорошие сигналки или развернула нормальную сенсорную сеть…

— Почему-то мне кажется, что тебе вообще не следовало водить ребёнка в полный чёрной магии храм древних, — ядовито произнёс Дамблдор. — И то, что здание было чистым от активной обороны — нисколько тебя не оправдывает. Ты могла привести туда Гарри, только если бы предварительно вычистила обелиск от всех чар и даже отголосков магии крови. Ты могла входить с ним внутрь, только если бы проверила окрестности чарами поиска. Ты должна была поставить на входе ещё одну сигналку и заново проверить внутренние помещения. Мерлин мой, Атика, ты же сама учила меня не полагаться на старые сигнальные системы, поскольку обойти любую — это вопрос времени! Неделя! — почти что проревел Альбус. — Неделю твои сигналки работали автономно. Ровно на шесть с половиной дней больше, чем можно, — директор Хогвартса сел на диван и опустошённо выдохнул. — Теперь назови мне хоть одну причину доверять тебе Гарри.

Атика вздохнула.

— Их нет. Ты прав, доверять мне ребёнка — не лучшая идея. Будет лучше, если я продолжу учить его под твоим личным контролем.

— Не получится, — покачал головой Дамблдор. — Разве что на каникулах, сейчас меня затянули дела школы, МКМ, Визенгамота. К тому же, я должен представить Гарри обществу. Фадж, — он скривился, — настаивает.

— Ты слушаешься Фаджа? — приподняла она бровь. — Он же пачками шлёт тебе письма с просьбами советов!

— В данном случае Фадж — лишь выразитель общего мнения, — Дамблдор потёр лоб. — Это ещё не всё. Мне пришлось забирать философский камень нашего старого друга, Николаса, сначала прятать на нижний уровень Гринготса — думал, там уж никто не ограбит — а потом перепрятывать в Хогвартс.

— Зачем камень Фламеля тебе? Тебя, вроде бы, стационарные ритуалы ещё полвека будут поддерживать, а возможно, и больше — сам помнишь, сколько мы туда вкладывали.

— Мне нужен не камень, а тот, кто охотится за ним, — пояснил Альбус, потирая лоб.

— Волдеморт? — заинтересовалась Атика.

— Он самый. Учитывая силу магического источника камня и его направленность, Волдеморт способен простеньким ритуалом вернуть себе тело, а источник послужит потом к его вящему могуществу. С ужасом представляю, каким образом употребит его Том…

— И как он собирается его использовать? — скептически спросила Атика. — У Волдеморта нет тела. Без тела и с тем куском души, что у него остался, использовать сколько-нибудь высокоуровневую магию невозможно.

— У него есть тело, — молвил Дамблдор. — Не его собственное, но вполне человеческое. Чьё именно — пока не знаю.

— Он будет слаб в чужом теле, — возразила Атика.

— Слаб, но этой слабости почти хватило на незаметный взлом внешних щитов дома Николаса. Боюсь, научившись контролировать силу в таком состоянии, после возвращения тела он будет почти непобедим.

— Не для меня, — ответная ухмылка. — Итак, камень в Хогвартсе. Подозреваешь, он найдёт его и попытается выкрасть?

— Не подозреваю — я уверен. Том каким-то образом узнал, где в Гринготсе я его спрятал, и даже проник сквозь все системы защиты. Благо, у меня было плохое предчувствие, и мой помощник забрал камень в тот же день. В Хогвартсе же я организую ловушку. Как только Волдеморт пройдёт защиту и наткнётся на действительно серьёзное препятствие, прибуду я и лишу его тела. Заодно попытаюсь убедить Тома, что камень разбился. С Фламелем я уже договорился, он будет пользоваться запасным.

— Хороший план, — одобрила Атика. — Есть, однако, некоторые недостатки, но все решаемы. Помочь?

— Даже не знаю, — ещё раз вздохнул Дамблдор. — Раньше я мог оставить Гарри на тебя и быть уверен, что с ним ничего не случится. Сейчас же… — Альбус посмотрел ей в глаза. — Атика, ты можешь пообещать, что будешь оберегать его пуще собственной жизни?

— Нет, Альбус, — спокойно ответила та. — Могу поклясться, что буду оберегать его наравне с собственной жизнью… а при выборе между собой и им, выберу его.

— Хорошо, — медленно и несколько неуверенно произнёс Дамблдор. — Мне достаточно твоего слова. Чему ты его учила во время вашего… приключения?

— Потихоньку осваивает «археа» и его модификации. Много менталистики и медитаций. Немножко тёмной магии и теории пространства.

— «Археа», — протянул Альбус. — Что ж, твои методы всегда отличались оригинальностью. Действительно, зачем тратить время на «инсендио» и «инкарцеро», если можно просто научиться управлять «археа мотус-те»? Он вообще справляется с такими вещами?

— Гарри хорош в менталистике. Может, с волей не очень, но контроль превосходен. Скоро может приступать к осознанию первых ментальных слепков. Чем раньше начнём, тем выше он сможет взойти.

— Знаешь, иногда мне кажется, что Гарри станет не просто первым магом нового поколения, — улыбнулся Альбус. — Возможно, он станет самым великим чародеем за всю историю, а не просто сравняется с тобой.

— У него есть такой потенциал, — улыбнулась Атика. — Твоя задумка с каналом к Источнику гениальна. Сколько барьеров он прошёл?

— По моим прикидкам, первые два. Думаю, к пятнадцати возьмёт третий или даже четвёртый.

— Пожалуй, мне тоже надо будет немного подтянуть силу, — кивнула Атика. — Хочешь, буду сопровождать Гарри на этом твоём «представлении обществу»?

— Сам хотел предложить. В Англии ты мало кому знакома, так что это будет полезно. Как думаешь, стоит начать с похода по Косому Переулку или сразу в Хогвартс?

— Первое. Заодно купим ему «нормальную» волшебную палочку. После нашего приключения его сила достаточно стабильна, чтобы не привыкать к проводнику.

— Палочку? — удивился Дамблдор, а потом понял. — Да, лучше скрывать его козыри до поры до времени. В воскресенье, когда я буду более-менее свободен, начнём. И, Атика, может быть, хватит?

— Как только ты выставишь, наконец, нормальные щиты. В конце концов, ты всё ещё мой ученик.

— Итак, Гарри, сегодня мы устроим тебе небольшое представление, — Атика ухмыльнулась, предвкушая. — Ты уже что-то можешь с помощью «археа», и мы с Альбусом покажем, к чему стоит стремиться.

Дамблдор неопределённо хмыкнул. В конце концов, он не зря считался величайшим светлым магом столетия, и уж этими-то чарами владел превосходно. Конечно, у него не было опыта Атики, зато был собственный, огранённый и отточенный талант.

— Альбус, уступаю тебе право первого удара, — приглашающе махнула наставница рукой.

— С удовольствием, — спокойно ответил тот, отбрасывая палочку. Как давно он называл её так? Сколько десятков лет назад? Атика без промедления повторила жест. — Так будет интересней, не находишь?

— Я жду, ученик.

Они находились на том самом полигоне в пустыне. Учителя Гарри стояли друг напротив друга на расстоянии десяти метров — стандартные условия для дуэли один-на-один. Он же сидел на стуле поодаль, закрытый мощным стационарным щитом, и не знал, за кого болеть. Конечно, дедушка — самый близкий человек, но Атика… За эти два месяца он успел привязаться к новому учителю, за сухостью и жёсткостью которой скрывалась забота и честность. Пожалуй, даже не честность, а честь?

Дамблдор, тем временем, не стал взмахивать рукой или что-то говорить. Он расслабленно стоял, а всего в метре впереди взметнулся длинный язык пламени, норовящий превратить Атику в головёшку. Навстречу пламени полетела уж знакомая Гарри стальная плита, отбрасывающая рассеивающуюся плазму на Дамблдора своей массой. Не успел Гарри вскрикнуть, как плита с грохотом отскочила от прозрачной сферы вокруг Альбуса — в магическом зрении было ясно видно, что сферу вызвало «археа». Однако на этом история с плитой не закончилась — сталь внезапно потекла, заставив Гарри вспомнить, как Атика делала лестницу в небо, и окутала защиту Дамблдора, пытаясь продавить. Раздался треск — кажется, ей это удалось, и тут текучая сталь тысячами брызг разлетелась в стороны. Взметнулась туча песка — кажется, Альбус материализовал… воздух?

Стоило песку улечься, как Гарри увидел второй раунд противостояния. Атику в прозрачном сферическом щите окружала зелёная дымка. Щит медленно таял, женщина, стоящая с закрытыми глазами, ничего не делала. Ничего? В тот же миг щит взорвался, порыв ветра унёс зелёную дымку вдаль, а Дамблдор материализовывал щит за щитом, пытаясь уберечься от сотен юрких стальных стрел. Он опять ответил ветром, на сей раз направленным. Мощная и узкая воздушная волна понесла щиты и стрелы в направлении противницы, которая ударила по ним другой волной, сбоку, отбрасывая в сторону. Дуэлянты замерли, стоя с закрытыми глазами, используя для восприятия исключительно магические чувства.

Затем Альбус вдруг материализовал вокруг себя прозрачную сферу, будто защищаясь от чего-то, и ударил ветром. В ответ Атика прикрылась тяжёлым и толстым сферическим же стальным щитом и послала в противника струю раскалённого металла, который, обогнув спешно созданный щит, обтёк защиту Альбуса. Повторение истории? Отнюдь! Металл вдруг разлетелся в стороны, мгновенно остыл, формируясь в стальные колья, и устремился в сферу. В это же время Атика выбросила в появившуюся рядом с ней плазму волну жидкого гелия. Колья снесло мощными порывами ветра, Атика отразила струёй воды несколько струй плазмы… вдруг Дамблдор в своей прозрачной защите нелепо кувыркнулся. Приглядевшись, Гарри заметил, что рядом с ним лежат несколько металлических зёрен.

Защиты Атики и Альбуса разлетелись в стороны, а невредимый директор поднялся и коротко поклонился своему учителю:

— На этот раз ты победила. Никогда не думал, что лезвия можно заточить до такой остроты.

— Почти что до одной молекулы, — заметила Атика, жестом призывая палочку и убирая защиту с Гарри. — Надо признаться, делать это в песке, одновременно сражаясь с тобой — нелёгкая задача.

— Сам готовил нечто подобное, — сообщил Дамблдор. — Правда, более… далеко.

— Да? — от Атики разлетелся рой поисковых чар. Прослушав их ответы, женщина весело рассмеялась. — Ты не перестаёшь меня удивлять, ученик. Подвесить на пяти километрах над землёй стальной дождь — до этого мог додуматься только ты.

— Учителя были хорошие, — улыбнулся Альбус. — Гарри, мальчик мой, ну как тебе наше представление?

— Я хочу уметь так же! — ответил тот. Такого он действительно не видел никогда: два чародея сражались единственно силой мысли, без палочки и слов, даже закрыв глаза и не сходя с места! При этом дедушка умудрился делать что-то в пяти километрах вверх, а Атика — в толще песка. Но не только это заинтересовало Гарри. — Деда, а от чего ты защищался, когда сделал сферу в последний раз?

— Газ, — коротко ответил тот. — Вовремя разглядел, кое-кто в своё время, — короткий взгляд на Атику, — очень любил подлавливать меня на таких мелочах.

— Ну а теперь, Альбус, думаю, нам пора собираться на прогулку?

— Всё верно. Дайна! — с хлопком появилась эльфийка. — Будь добра, перемести Гарри домой и подготовь к нашей… прогулке.

— Расклады… — вздохнул Дамблдор, плюхнувшись на появившееся прямо под ним кресло, когда Гарри пропал. — Всё довольно сложно, Атика. На меня действительно давят со всех сторон. Утратила влияние Конфедерация — я не ушёл из неё только из-за совместных проектов. Люциус собирает прежних и новых сторонников Волдеморта. Визенгамот… я занят только тем, что раз за разом призываю к благоразумию и давлю, чтобы не допустить недопустимых или просто глупых законопроектов. Иногда у меня ощущение, что я разгребаю большую мусорную кучу, в которую продолжают и продолжают бросать новый хлам.

— А как же твои долговременные проекты? — нахмурилась Атика. — Воспитание нового, иного поколения?

— Мне противодействуют, — просто ответил Дамблдор. — И противодействуют настолько виртуозно, что я даже не могу уловить, кто и где. Следы выветривающейся ментальной магии, вброшенные слухи, правильной направленности статьи в «Пророке»… Это очень тонкая игра, в которой я заведомо в числе догоняющих — противник знает обо мне всё, а я о нём — ничего. Кому-то нужно, чтобы сложившийся порядок устоял — и целей этого «кого-то», ни даже намёка на конкретную личность или организацию я не имею. Мир не стоит на месте — но наш, волшебный мир, стоит.

— Другие страны?

— Так же стоят на месте, — покачал головой. — Чуть лучше ситуация в Америке, но и там — ничего хорошего. Они просто на шаг впереди нас, но дальше не движутся. И нас становится меньше, — поднял тяжёлый взгляд.

— Кто? — прямо встретила его Атика — и в глазах её стороннему наблюдателю могли бы почудиться огоньки.

— Кто убивает великих магов? — Альбус задумчиво смотрел в небеса. Его причудливая мантия смотрелась на фоне этих небес и величественных песчаных дюн довольно нелепо — в отличие от Атики. — Не знаю, но хотел бы узнать. Зато я уверен, когда всё началось: вскоре после того, как ты ушла. Эрнетт Дороу, сорок пятый — помнишь такого?

— Дороу, Дороу… — нахмурилась Атика. — Что с ним случилось? Самый перспективный ритуалист из всех на моей памяти!

— Пропал, — развёл руками Дамблдор. — Следом пропали Якоб и Арне, и тогда мы забеспокоились, а Фламели окончательно превратили свой дом в, кхм…

— «Крепость» уже не звучит? — усмехнулась Атика. — Это они умеют. Кто ещё?

— Симона. И она уже не «пропала» — она была готова. Был бой.

— Неужели прямо в доме? — искренне удивилась Атика.

— Именно в доме, — кивнул Альбус. — Похоже, что эти ликвидаторы владеют пространственными чарами на твоём уровне или чуть ниже — вся защита была обойдена или отключена заранее, но тут им не повезло — Симона поверх повесила ритуальный детектор, да такой, что телепортировалась к ликвидаторам сама. В итоге мы имеем несколько стёртых с лица Парижа домов, буквально распотрошённый заклятьями труп Симоны и полное непонимание, кто. Однако такая готовность ликвидаторов заставила задуматься и прекратить атаки — по крайней мере, пока что о них ни слуху ни духу.

— Ликвидаторы и консерваторы — одна и та же сила? — предположила Атика.

— Не знаю, — пожал он плечами. — С одной стороны, обе силы полагаются на тактику хорошо рассчитанных воздействий, общий стиль прослеживается и в магии, с другой, как показал случай с Симоной, ликвидаторы действуют крайне грубо, в то время как консерваторы — чрезвычайно тонко. Это могут быть как разные организации, так и разные ветви одной и той же организации. В одном я уверен: выйдем на одних, настигнем и других. Тебе я рассказываю, чтобы понимала, что сейчас происходит в магическом мире, и убедилась, что в твоих убежищах достойная защита.

— Паранойю, значит, на полную катушку? — улыбка, переходящая в оскал. — В интересное время мы живём, Альбус! Если у тебя совсем всё застрянет с изменениями — зови меня, встряхну это болотце.

— Пока рано, — покачал он головой. — Ты — моя тяжёлая артиллерия, и…

Хлопок аппарации.

— Хозяин Альбус, Гарри готов.

— И нам пора, — кивнула Атика.

Утроенный хлопок, и пустынный полигон опустел. В то же время на низкой орбите Земли некий спутник окончательно подтвердил уверенную детекцию магически сокрытого места и передал пакет данных. Пакет через цепочку ретрансляторов попал на суперкомпьютер, который проанализировал параметры места и выдал оповещение. За терминалом которого встрепенулся сонный оператор. Он осознал, что за информация получена, и торопливо щёлкнул мышью по иконке отправки сообщения, выбрав в качестве адресата загадочного «приора Дэфао». Разворачивался очередной эпизод невидимой войны…

Причёсанный, одетый в строгую чёрную мантию, Гарри успел трижды проклясть про себя Дайну, отнёсшуюся к приведению мальчика в пристойный вид слишком серьёзно. Сопротивляться заботливой эльфийке было совершенно невозможно, разве что ударить чем-нибудь боевым… Но как тут ударишь, если она охает и причитает, будто от внешнего вида Гарри зависит её жизнь, облачённый в свою знаменитую лиловую мантию.

— Не сдерживай раздражение, — посоветовала Атика, которая из всех приготовлений разве что помыла да расчесала волосы, оставив на месте потёртую походную серую мантию поверх куртки и сапоги, выглядящие так, будто вот-вот развалятся… если не смотреть на них в магическом зрении. А если посмотреть, то становилось ясно, что скорее разверзнется земная твердь, чем развалится эта обувь. — Лучше выбрось его… за окно, например.

И Гарри, следуя мудрому совету, под несколько неодобрительным взглядом деда, подошёл к окну и несколько раз крикнул:

— Делерет! Редукто!

Выдохнувшись, мальчик почувствовал себя гораздо легче, а выпущенные чары успешно поглотила система защиты поместья — точно так же, как щит Атики поглощал «эл-нерго».

— Успокоился? — холодновато спросила Атика. Дождавшись кивка, продолжила. — Очень надеюсь, ты выбросил всё своё раздражение наружу. Постарайся никому из тех, с кем мы встретимся, его не показывать. Даже если этот человек напрашивается, как минимум, на «аваду кедавру».

— Будь самим собой, Гарри, — добавил Дамблдор. — Это твоё первое знакомство с широким магическим миром, не стесняйся — ты его полноправная и очень важная часть, так считают очень многие маги. Пожалуй, некоторые даже… преувеличивают твою важность. Итак, ты готов? — и ободряюще улыбнулся, так, как умеет только один человек на свете.

— Да, дедушка, — Гарри улыбнулся в ответ, и они аппарировали.

Косой Переулок встретил будничной — но такой для Гарри новой! — суетой, пестротой многочисленных магазинчиков и разгуливающих меж ними волшебников в разноцветных мантиях. Он восторженно смотрел по сторонам, разглядывая мётлы, зелья и загадочные приборы в витринах магазинов, маленькие кафе, кажущиеся совсем неволшебными, если бы не посетители, и много, очень много всевозможной магии!

Первоначально на появившуюся троицу никто не обратил внимания, но по мере их продвижения к возвышающемуся ярко-белому зданию Гринготса всё больше людей провожало взглядом Дамблдора и его сопровождающих. Кто-то здоровался, кто-то просто таращился на Гарри, точнее даже, не на него, а на его лоб — что оказалось неожиданно неприятно. Подойти и спросить что-то у такого дуэта, как Альбус Дамблдор и Гарри Поттер, никто так и не осмелился — чему Гарри был очень рад. Дедушка рассказывал, что он знаменит, но если у него попросят автограф… Да он провалится под землю от смущения! На Атику внимание обращали тоже, но мало — скорее удивлялись, что невыразительная незнакомка делает в такой компании.

— Это и есть гоблинский банк? — Гарри был откровенно разочарован. Он, после рассказа деда о значимости, защищённости и авторитете банка, ожидал увидеть нечто невероятное, сравнимое с обелиском или пирамидой в снежном мире. Внешне белоснежный банк был элегантным, но после недавних приключений его магия казалась блеклой.

— Он самый, — подтвердил дедушка. — Тебя уже не впечатлить подобным, не так ли?

— Не сравнить с обелиском, — тихо сказал Гарри, вспоминая ту подавляющую ауру и мрачную, завораживающую красоту древнего сооружения.

— Лондонское отделение Гринготса, — рассказывала Атика, пока они восходили по короткой лестнице, прошли мимо церемониальной стражи, вооружённой совсем не игрушечными артефактами, и оказались в огромном мраморном холле, — построено не так давно, в отличие от гоблинских подземелий под ним. Чувствуешь? — наставница указала на пол.

— Сильное волшебство, — подтвердил Гарри, ощущающий будто бы исходящие снизу потоки волшебства, будто бы чьё-то незримое присутствие. В холле магическое зрения различало под метрами земли яркое свечение защитной магии — и вот она-то впечатляла. — А какой это тип магии?

— О, чего там только нет! — усмехнулась Атика. — И тёмная энергия, и светлая, и нейтральная, и кровная, и жертвы, и чисто ритуальная, и комплексные чары, и родовая, присущая самим гоблинам… Даже мне пришлось бы тяжко, попытайся я пробиться на самые нижние уровни, где гоблины расположили собственные хранилища банка.

— Приветствую в Гринготсе, мистер Дамблдор, — тем временем, обратился к директору один из гоблинов, не ожидая, пока тот сам что-то спросит. — Рад видеть, что мистер Поттер жив и здоров, — страшноватая ухмылка. — А вы, мисс…

— Атика Сей-Тиор, — впервые на памяти Гарри, волшебница произнесла своё полное имя.

Глаза гоблина чуть расширились.

— Рад встретить вас в наших стенах, Высокая Леди, — к удивлению не только Гарри, но и Альбуса, гоблин неглубоко поклонился. — Моё имя — Клериф. Чем могу помочь вам? — теперь он обращался к Атике как старшей из троицы магов.

Волшебница распрямилась, меняя осанку, на серой мантии вспыхнул узор из серебряных полумесяцев. Теперь она не только магически, но и внешне выглядела… Гарри не мог подобрать слова. Не сильной, не красивой, а просто… весомой?

— Значит, английская ветвь вашего народа ещё помнит меня? — задумчиво спросила она.

— Ваши подвиги не будут забыты никогда, леди, — с достоинством ответствовал гоблин.

— Что ж, не ожидала, — тонко улыбнулась Атика. — Мы пришли сюда за деньгами мистера Поттера, но я бы не отказалась забрать несколько артефактов, которые оставляла вам на хранение. Если они, разумеется, не сгинули в пучинах времени.

— Конечно же, нет, леди Сей-Тиор! — гоблин, кажется, возмутился самой возможности, что вещи, оставленные на попечение его народа, могут пропасть. — Сразу после открытия банка, мы завели вам и вашим потомкам личный сейф, хранилище номер двенадцать. У мистера же Поттера, если не ошибаюсь, тысяча сто пятнадцатый. Я лично провожу вас до хранилищ! Прошу следовать за мной.

В небольшую тележку на тоненьких рельсах, которую использовали гоблины для быстрых перемещений по подземельям банка, поместились только трое. Атика же невозмутимо повисла в воздухе, скрестив ноги и держась за задний бортик необычного транспортного средства. Клериф покосился на неё, но ничего не сказал.

После путешествия с ветерком по узким каменным коридорам, просторным пещерам, полным наросших на потолке и полу каменных сосулек, тележка остановилась возле маленькой двери в монолитной стене.

— Надеюсь, ключ при вас, мистер Поттер? — строго вопросил гоблин.

— Секундочку… да где же он? — Гарри полез сначала в один карман мантии, потом в другой и, наконец, вспомнил, что ещё утром дедушка самолично вручил золотой ключ на цепочке, которую немедленно надел. Чувствуя себя последним дураком, он снял с шеи цепочку с ключом и вложил в протянутую руку гоблина.

Клериф повернул ключ в скважине ровно два раза, и дверца открылась, выпуская волну зелёного газа. Гоблин сделал особый жест, невидимое обычному глазу заклятие сорвалось с его руки, и дымка рассеялась. Шаг в сторону, и магам открылся вид на метровые кучи волшебных монет трёх видов.

— Ох! — не удержался мальчик. — Это всё мне оставили родители?

— Я позволил себе немного преумножить твоё состояние, — невинно заметил Дамблдор. — Слышал, что деньги должны работать.

— Спасибо, деда! — воскликнул Гарри, порывисто его обнял и озабоченно спросил. — А сколько надо брать?

— Клериф, у вас найдётся кошелёк с чарами незримого расширения? — поинтересовалась Атика.

— Для вас — за счёт банка, леди, — гоблин извлёк требуемое из кармана. — Могу достать такой же, но способный черпать деньги прямо из сейфа.

— Не стоит, — отказалась женщина, решительно проходя внутрь. — Пространственные чары таково типа довольно неустойчивы. Альбус, полагаю, тысячи галлеонов, не считая мелочи, хватит?

— Вполне.

Набрав нужную сумму золотых галлеонов, не забыв щедро зачерпнуть и серебряных сиклей с бронзовыми кнатами, Атика протянула чуть потяжелевший кошель Гарри:

— Пользуйся. Этого тебе хватит надолго.

— Больше в этом сейфе ничего не требуется? — осведомился гоблин. После положительного ответа он прикрыл дверь, отдал ключ, и маги поехали на тележке дальше.

На этот раз поездка затянулась. Бесчисленные повороты, пещеры, несколько раз Гарри замечал ауры, подозрительно похожие на драконьи… Здесь, на нижних уровнях, было весьма холодно, и дедушка наложил на его мантию согревающие чары. Наконец, тележка остановилась у самой настоящей станции, где стояло множество других тележек и их сцепок, рядом с которыми работали гоблины, таская какие-то мешки, переговариваясь, прибывая и отбывая. Когда маги подъехали к станции, воцарилось молчание, десятки глаз обратились к Клерифу.

— Атика, Высокая Леди Сей-Тиор со спутниками прибыла, чтобы принять причитающееся ей, — торжественно объявил ничуть не смутившийся гоблин.

Волшебница опустилась на ноги, с царственным видом, обычно совершенно не присущим ей, огляделась, объявила:

— Для меня честь, что Малый Народ сохранил доверенное ему, — и гоблины, все до единого, поклонились в знак уважения.

— Сохранил и преумножил, леди, — поправил Клериф. — Прошу за мной.

Магические создания вернулись к своей работе, только шепотки разносились по станции, да частые взгляды, которые волшебница игнорировала с воистину королевским безразличием. Или своим обычным? Гарри никогда не задумывался, почему Атика всегда так спокойна и безразлична — а может быть, она раньше, когда была этой самой «Высокой Леди», просто привыкла ко всему возможному?

Пройдя коротким коридором, маги оказались в гигантской зале, полной волшебных монет и всевозможных артефактов, лежащих, казалось, в полнейшем беспорядке. Меж сверкающих холмиков сновали гоблины с мешочками, над каждой горела цепочка рун. Клериф пояснил:

— Это — соборное хранилище Гринготса, соответствующее сейфам с первого по сотый, — гоблин повернулся к Атике. — Если выражаться человеческим языком, то вам принадлежит сотая доля акций Лондонского Отделения. Благодаря вам Союз Английских Общин пережил тяжкие времена, и это не будет забыто. Если вас интересуют средства, то мы можем выделить более миллиона галлеонов наличными. Если же речь идёт об артефактах, то к вашим услугам завещанное вами и наши собственные работы: холодное оружие, защитные артефакты, портключи… Что именно вам требуется?

— Мои изоляты, — коротко уточнила Атика. — Они в порядке?

— В полном, леди, — заверил гоблин и повёл их к невысокому постаменту, на котором располагались три пирамидки из серебристого металла, песочные часы на длинной цепочке с чёрной жидкостью вместо песка, пара серебряных колец, точь-в-точь таких, как то, что украшало палец Атики, а также простой синий обруч. — Ваши артефакты, леди, — и поклонился.

Атика коснулась пальцем каждого артефакта, удовлетворённо кивнула и взяла с возвышения одну из пирамидок, молвив:

— Благодарю Лондонскую Общину за сохранение этих вещей. Они дороги мне, и не только как память.

— Это наш долг. Могу ли я предложить вам встречу с Главой Общины?

— Не сегодня, — покачала головой Атика. — В следующее воскресенье, если вам будет удобно.

— Мы пошлём письмо с оповещением. Вы закончили здесь?

— Да, Клериф. Отвези нас на поверхность.

— С удовольствием. Пройдёмте.

Во время обратной поездки Альбус и Атика многозначительно переглядывались, явно ведя мысленный диалог. В холле Гарри не выдержал и спросил:

— Учитель, а что ты сделала для гоблинов?

— Скажем так, оказала ряд очень важных услуг в весьма тяжёлые времена, — уклончиво ответила та.

— Но Атика! Это тайна?

— Просто долго рассказывать, — вздохнула она. — В то время часть гоблинов отделилась от Союза Общин, избрала собственного Главу и восстала против людей. Маги особо не разбирались, а ударили в ответ по всему Малому Народу. Я же выступила в качестве миротворца. Очень, знаешь ли, интересная миссия, когда одна сторона считает тебя предательницей, а другая не доверяет твоему виду в целом. Но меня попросил мой друг Николас, и после всего, что он для меня сделал, отказать было невозможно. Затем было много переговоров, предательств, ненужных жертв, смертей и прочего, но до всеобщей войны довести я не дала, дело закончилось тем, что совместный отряд Союза Общин и человеческих магов под моим руководством разгромил восставших. Потом пришлось улаживать мелкие конфликты, писать новый мирный договор между людьми и гоблинами, помогать в очистке подземелий от поселившейся там нечисти, вместе с гоблинами устанавливать новую рунно-артефактную защиту… Тогда я обрела невероятное доверие у Малого Народа, разве что почётной гоблинкой не сделали, — слабая улыбка. — Когда дела закончились, Англии в целом и Английского Союза Общин в частности мне хватило по самое горло, ну, собрала самое необходимое, доверила артефакты гоблинским старейшинам и банально сбежала, — Атика усмехнулась. — С тех пор с английскими гоблинами дел не вела. Не ожидала, что у них такая хорошая память. Или опять хотят куда-то припрячь?

— Маловероятно, — сказал Дамблдор. — Я слышал, сейчас у гоблинов тишь да благодать. Скорее, они хотят возобновить ценную связь и, конечно, выказать тебе уважение и благодарность. Никогда не слышал, чтобы кого-то допускали в хранилища банков.

— А секрет прост — разгребай гоблинское дерьмо парочку лет, успешно разгреби и добро пожаловать! — рассмеялась Атика. Когда двери Гринготса закрылись за спинами магов, она спросила. — Куда там дальше — за палочкой?

— Палочкой? — удивился Гарри. Насколько он помнил, волшебные палочки у каждого из них вполне работали. Неужели на той демонстрации…

— Тебе нужна вторая палочка, — объяснил Дамблдор. — Хорошо бы, чтобы об уникальной палочке от Грефронта и Этьена не знал никто посторонний. Это будет твоим дополнительным козырем в случае неприятностей.

— Почему тогда все волшебники не носят по две палочки? — поинтересовался Гарри.

— Кто и носит, тот никому не рассказывает, — хмыкнула Атика.

— В волшебных семьях обычно есть запасные палочки, доставшиеся от умерших родственников или даже далёких предков, — добавил дедушка. — Обычно они более-менее подходят всем членам семьи, поэтому покупать дополнительную для каждого считают лишним. Магглорождённые о таком обычно не задумываются — а зря, очень зря. О, кажется, мы на месте. Старина Олливандер…

Гаррик Олливандер встретил их прямо у двери, будто ожидал.

— Рад видеть вас, Альбус, и вашего воспитанника. Как сейчас помню, ваши родители, мистер Поттер, выбирали у меня свои первые палочки… — вдруг он заметил Атику. — А с вами я не знаком…

— Атика, просто Атика, — представилась она. — Я редко бываю в Косом Переулке.

— Атика… — Олливандер прикрыл глаза. — Нет, я определённо не слышал ваше имя. Возможно ли, чтобы вы показали свою волшебную палочку?

Она бросила на изготовителя палочек внимательный взгляд.

— Зачем вам это?

— Ваша магия несколько… необычна, — ответил Олливандер. У Гарри мелькнула мысль, не способен ли он видеть волшебство. По крайней мере, глаза у него были по-настоящему волшебными, точно светящимися изнутри. — Мне хотелось бы видеть палочку, которая её направляет.

— Это возможно, — Атика вытащила палочку из-за пояса и протянула. — Будьте осторожны, палочка привязана ко мне кровным ритуалом и на попытки использовать реагирует не очень хорошо.

— О нет, я совершенно не собирался её проверять, — уверил Олливандер, разглядывая красноватую палочку. — Редкая магическая порода, но какая — не скажу. Сердцевина же… — он прищурился. — Волос вейлы, не так ли? Очень сильной, замечу, вейлы.

— Вы правы, — Атика приняла свой инструмент обратно. — Его подарила моя подруга, а в дерево вложил мой друг, замечательный артефактор.

Внезапно глаза Олливандера расширились в озарении:

— Николас Фламель. Конечно, как я мог сразу не узнать его работу! Что ж, благодарю за осмотр, эта палочка воистину достойна вас, твёрдая, но невероятно вариативная, — он повернулся к Дамблдору. — Альбус, вы пришли за второй палочкой для мистера Поттера?

— Как вы угадали? — вырвалось у Гарри.

— Такой замечательный учитель, как Альбус, не мог не купить своему воспитаннику палочку заранее, — изложил ход своих мыслей изготовитель магических проводников. — Мистер Поттер, не могли бы вы показать свою первую палочку?

Гарри неуверенно посмотрел на приёмного дедушку, но тот лишь кивнул. Извлёк инструмент из рукава, к внутренней поверхности которого палочка крепилась специальными чарами, позволяя брать её в мгновение ока.

— Как интересно! — воскликнул Олливандер. — Оригинальная, спорная, но очень талантливая работа! Сердечная жила дракона и пропитанный чарами пластик — никогда не встречал такого сочетания. Лёгкая и универсальная. Что ж, выбор сужается. Вам нужна очень сильная палочка, мистер Поттер, хорошо работающая в руках мага мысли, являющаяся скорее не симбионтом, а дополнительной опорой, полезным инструментом. Таких у меня немного, но уверяю вас, подходящая обязательно найдётся.

Спустя пять минут Олливандер был уже не так уверен. Наконец, он протянул одну из пяти оставшихся палочек. Гарри, взяв её в руки, почувствовал знакомое тепло и, не колеблясь, произнёс:

— Авис!

Мастер волшебных палочек улыбнулся, наблюдая за порхающей по помещению огромной стрекозой, и заметил:

— Следовало ожидать, что именно эта палочка выберет вас своим хозяином. Думаю, вам будет интересно знать, Альбус: она — сестра той, что оставила на лбу Гарри шрам.

— Да, это важно, благодарю, — кивнул Альбус. — Сколько мы должны?

— Десять галлеонов — обычная цена.

Гарри расплатился, и они вышли на улицу. Гарри присматривался и «прищупывался» магией к будто бы тёплой, даже ластящейся к нему палочке, и дедушка дал ему пару минут полностью погрузится в это, прежде чем сказал:

— Думаю, нам всем следует передохнуть. Есть какие-нибудь идеи?

— Ты говорил про кафе-мороженое в Косом Переулке, — вспомнил Гарри, отрываясь от новой палочки.

— Прекрасная идея, Гарри, — кивнул он. — Кафе Флориана Фортескью недаром пользуется повышенной популярностью. Атика?

— Пожалуй, я пройдусь по магазинам. Сорока минут вам хватит?

— С лихвой.

— Добро пожаловать в Хогвартс, мальчик мой.

— О Мерлин! — выдохнул Гарри, зажмурил глаза и помотал головой. Не помогало.

— Гарри! — раздался строгий голов деда. — Вспомни, чему я тебя учил сразу после Ритуала Полного Слияния.

— Магическому зрению, — сказал Гарри, продолжая мотать головой. Виски ломило, и дело шло к полноценной головной боли.

— А ещё я учил тебя закрывать его, — заметил дед. — Или ты уже не помнишь?

Гарри промолчал, сосредоточился. Надо было закрыть магическое зрение как можно быстрее и качественней. Потянуться к собственной магии… Объять её… Стать ею… Видеть её глазами… Или не видеть. С облегчением вздохнув, Гарри пошатнулся, опёрся на руку деда, усадившего его на стул, и открыл глаза — только обычные, материальные глаза. Так непривычно смотреть одними глазами…

— Это называется сенсорный шок, — дедушка говорил неторопливо, давая ему время прийти в себя. — Очень редкое, на самом деле, явление. Обычные маги, наоборот, целыми днями учились бы видеть достаточно тонко, но ты слишком привык к тонкому восприятию. Здесь, в Хогвартсе, стоит одна из самых серьёзных магических защит в мире, а стены буквально пропитаны волшебством.

— Накопитель? — спросил Гарри, ухватившись за мелькнувшую в голове ассоциацию.

— Вижу, уже пришёл в себя, — заметила Атика, заставив Гарри вздрогнуть. Он же аппарировал вместе с дедушкой, а кроме директора в Хогвартс… С другой стороны, это же Атика! Даже дедушка не всегда знает, что она может и что у неё на уме. — Да, Хогвартс — один из величайших накопителей энергии, однако вырвать у него хоть каплю — задача нереальная. Основатели хорошо над этим потрудились, — в её голосе мелькнула досада.

— Дедушка, значит, магическое зрение в Хогвартсе не работает? — грустно осведомился Гарри. Побывать в великой магической твердыне и даже глазком не глянуть на её тайны — для него это было слишком.

— Ну почему же, вполне работает, — последовал невозмутимый ответ. — Просто надо уметь смотреть сквозь прищуренные веки.

— Альбус, не путай ребёнка, — суховато сказала Атика. Гарри заметил — в её глазах мелькнула смешинка. — Лучше дай объяснить той, кому это удаётся лучше. Твой дед, Гарри, имеет в виду, что здесь надо либо приглушить восприятие, либо поставить на зрение особые фильтры, которые будут затемнять слишком яркую магию. Первое — довольно-таки просто сделать, второе — потрудней, зато тонкости восприятия не потеряешь. Этим мы с тобой и займёмся на следующем занятии.

— Атика, не время загружать Гарри информацией. Ему сейчас предстоит небольшое испытание…

— Небольшое? — в это слово чародейка вложила весь свой сарказм. — Ты всего лишь собираешься представить его всей школе, усадить за учительский стол и при этом попросить «вести себя спокойно»! Альбус, при всём уважении… — правда, уважения в её тоне не было. Ни капельки.

— Ты же понимаешь…

— Не понимаю. Я в этих ваших интригах и политике вообще мало что смыслю, — скривилась она. — Приходится тебе доверять. Гарри, ты как, в порядке?

— Всё нормально, — поспешно сказал он. Совсем не хотелось стать причиной ссоры деда и учителя! — Дедушка, а причём тут политика?

— Думаешь, мы так просто попёрлись в Косой, а теперь сюда? — риторически спросила Атика. — Видите ли, народ требует знаменитого Гарри Поттера. Ха!

— Увы, но так и обстоят дела, — подтвердил дедушка. — Люди… беспокоятся. Я говорил со многими, уверял, что это твоя личная жизнь…

— Почему мы должны их слушать? — вскинулся Гарри. — Какая разница, увидят они меня или нет? Разве Косого Переулка недостаточно?

— Политика, — снова скривилась Атика.

— Мне жаль, что ты в это втянут, мальчик мой, — покачал головой дедушка. — Я — видная политическая фигура, веду множество проектов, в том числе тех, что зависят от многих людей. Если эти люди не увидят тебя, они подумают, что с тобой стряслось что-то плохое, а я, чтобы не портить репутацию, скрываю это от общественности. А когда моя репутация испортится, кто-то перестанет голосовать за мои проекты, кто-то откажет в поддержке… В политике важен каждый голос. То, что тебя видели многие в Косом Переулке, конечно, исправит ситуацию, но не до конца — людям требуется, чтобы я официально сказал «это — Гарри Поттер, он жив и с ним всё в порядке». Я и раньше видел подобные тенденции, но если об этом прямо заявляет Фадж, надо действовать незамедлительно. В любом случае, Гарри, познакомлю тебя с моим вторым домом — разве ты не хотел всегда посмотреть, чему я уделяю внимания не меньше, чем тебе, политике и магии?

Хогвартс показался Гарри каким-то мрачным. Может, сказывалось, что он не мог видеть магию, но освещаемые факелами коридоры вместо таинственности вызывали ощущение смутной тревоги. В воздухе замка витали нехорошие предчувствия, о чём Гарри тут же сообщил дедушке.

— Атика? — тот резко остановился, глянув на своего бывшего учителя.

— Маловероятно, — ответила та. — Ясновиденье и пророческий дар просыпается раньше, мы бы заметили, а для интуиции слишком рано. Просто совпадение.

— Так я прав, тут что-то произойдёт? — удивился Гарри.

— Кто знает… — загадочно молвил дедушка.

— Произойдёт, произойдёт, — подтвердила Атика. — Только у Альбуса всё под контролем, можешь не беспокоиться.

Спустившись по очередной лестнице, нижние ступеньки которой обретали материальность прямо под ногами дедушки, свернув направо, затем налево — Гарри уже давно бросил попытки запомнить путь к кабинету — они остановились перед приоткрытой двустворчатой дверью.

— Мы прибыли. Большой Зал, — сообщил дед. — Теперь слушай внимательно, Гарри. Когда мы войдём, громко, на весь зал спроси, «что за чары наложены на потолок, дедушка?». Постарайся не выказывать волнения. Если тебя спросят — отвечай честно, но как можно меньше говори о своём образовании: в нынешние времена посещать маггловскую школу для чистокровного считается чепухой, а то и позором, а занятия тёмной магией запрещены.

— Меньше конкретики, больше чепухи, — подытожила Атика. — Если затрудняешься, просто промямли что-нибудь или промолчи — за тебя вполне могу ответить я или Альбус.

— Понял, — учитывая, что в школе приходилось скрывать своё магическое происхождение, Гарри имел опыт в уклонении от ненужных вопросов и надеялся, что этого хватит.

— Вполне возможно, никто ни о чём не спросит, — потрепала мальчика по голове Атика. — Так что вперёд, меньше медлишь — меньше волнуешься.

Повинуясь жесту дедушки, двери Большого Зала раскрылись, и троица, возглавляемая директором, направилась к учительским столам.

Гарри поднял глаза вверх. Да уж… Потолок Большого Зала действительно впечатлял. Интересно, откуда магия узнаёт состояние неба? Впрочем, об этом он и должен спросить!

— Дедушка, а что за чары наложены на потолок? — громко спросил мальчик.

В мгновение ока в зале воцарилась тишина. Обедающие студенты и учителя развернулись посмотреть, кто назвал директора Альбуса Дамблдора дедушкой.

— Сложная иллюзия, Гарри, — так же громогласно ответил Альбус. — Самое интересное — это как иллюзия берёт информацию о состоянии неба. Мы с Атикой провели небольшое исследование… — с каждым словом он говорил всё тише.

Большой Зал заполнился шёпотом студентов и даже преподавателей. На Гарри теперь глазели практически все. Сопоставить «дедушку», «Гарри» и слухи о Гарри Поттере — всё равно что сложить два и два. Впрочем, Гарри было не до этого. Он слушал деда, Атику, задавал вопросы и был слишком увлечён темой. Про себя Альбус улыбнулся — его приёмный внук, пожалуй, был настоящим чародеем, которому волшебство дороже внимания людей. Конечно, это ещё и недостаток, но как признак становления действительно талантливого мага — радует.

— Постой, дедушка, но ведь ты сам говорил, что чары познания слишком громоздки и быстротечны, чтобы быть стационарными, как их могли использовать Основатели?

— Здесь мы касаемся самой основы чар этого типа. Видишь ли, чары познания — это одни из самых сложных чар, слишком тонких, которые развеиваются сами по себе или от любого достаточно сильного магического всплеска. Но так было бы, если бы эти чары свободно висели в воздухе. Основатели же схитрили: чары познания у них находятся в сердцевине хогвартских стен, выходя тонкими самовосстанавливающимися отростками наружу.

— Очень любопытное решение, — отметила Атика, когда они неспешно подошли к столу. Альбус взмахом создал кресло Гарри, Атика — себе. Усевшись за учительский стол по разные стороны от директора, маги продолжали говорить. — Стены Хогвартса содержат столько энергии, что внутри них никакие магические всплески чарам познания не грозят. Разумеется, выходящие наружу магические отростки регулярно разрушаются, но их так много, что процесс разрушения-восстановления почти не влияет на чёткость картинки на потолке.

— А почему тогда чары познания не развеиваются в стенах, если там так много энергии? — заметил Гарри нестыковку.

— Роль играет не количество энергии, а её изменчивость, — объяснил дедушка. — Грубо говоря, это те самые «всплески», колебания энергоуровня. Всплески достаточно короткие и достаточно сильные разрушают любые упорядоченные структуры. Напомни мне дать тебе книгу о колебательных процессах в магии. Ох, — Альбус сделал вид, что только сейчас заметил внимание преподавателей, с искренним интересом следивших за разговором и разглядывающих Атику и, особенно, Гарри. — Дорогие коллеги, позвольте представить вам моего приёмного внука, Гарри Поттера, о котором вы, безусловно, многое слышали, и одну из моих наставниц, Атику, Высокую Леди Сей-Тиор. Возможно, вы что-то слышали и о ней.

— Можно просто Атика, — молвила та, немного привстав. — Рада познакомиться с уважаемыми профессорами.

— Атика, финалистка чемпионата магических дуэлей, Лондон, тысяча девятьсот шестой? — тонким голосом спросил самый низкий из преподавателей. — Я Филиус, Филиус Флитвик, и мне очень понравилось ваше выступление. Настоящее искусство!

— Тысяча девятисот одиннадцатый, Париж, некий чемпион Филиус Флитвик, — улыбнулась ему чародейка.

— О, ваша дуэль с Грегором вдохновила меня заняться самосовершенствованием и подать заявку на участие, — произнёс Флитвик. — Если не откажетесь, был бы рад проверить, насколько я растерял умения за эти годы.

— Ждите меня на днях, Филиус, — довольно кивнула она.

Следом за Флитвиком представились и остальные преподаватели. В выходной, воскресенье, не все обедали в Большом Зале, поэтому Гарри и Атика познакомились только с профессорами Макгонагалл, Флитвиком, Вектор и Спраут. Гарри почти не участвовал в оживлённой беседе взрослых, но с интересом прислушивался к ней. В конце обеда затронули и тему обучения мальчика.

— Гарри — самый лучший из моих учеников, — с гордостью сообщил Дамблдор. — Как-нибудь я попрошу его показать вам свои достижения.

— Ну, Гарри учится быстрее, чем Альбус в своё время, — отметила Атика, заставив всех преподавателей, кроме Флитвика, впасть в некоторый ступор — тяжело было представить, что эта молодая женщина могла учить более полвека назад самого Альбуса Дамблдора. — Возможно, дело в гибкости юного ума, но надеюсь, однажды он меня превзойдёт. Гарри, покажи что-нибудь сложное, — «попроще, «авис», например, и сделай вид, что тебе трудно», — добавила волшебница телепатически.

— Хорошо, я попробую, — мальчик закрыл глаза, делая вид, что сосредотачивается… впрочем, он действительно сосредотачивался: пусть «авис», но не обычный! В конце концов, маг он или не маг?

Взмах палочкой в привычном сочетании ритуала, упрочняющего и повышающего чёткость формы.

— Авис.

Птичка была маленькая и совершенно обыкновенная. Простой воробей. Только вот сквозь воробья просвечивал потолок. Воробей-призрак? Заметила это одна профессор Макгонагалл, которая промолчала, покосившись на Атику, подмигнувшую ей.

«Молодец, очень точный контроль, — пришла мысль от Дамблдора. — Я недодать силы ровно столько, чтобы птица обратилась полуиллюзией, смог в пятнадцать. Правда, у меня не было таких учителей, как Атика».

Не успел Гарри возмутиться, что его дедушка не хуже Атики, как та шепнула:

— Он всегда любил поскромничать. Не спорь.

После обеда Альбус Дамблдор отвёл своих гостей в кабинет, чтобы не показывать, что он может аппарировать в Хогвартсе, и отправился в свой дом. Атика же воспользовалась координатным порталом — координаты Хогвартса дал ей Альбус — и переместилась на полигон в пустыне, учить Гарри управлять магическим восприятием. И за этим обучением, с трудом пробиваясь сквозь пласт маскировочного и защитного волшебства, непрерывно наблюдал с низкой орбиты Земли техномагический спутник…

Месяц спустя.

— Атика, — Дамблдор пристально смотрел на неё, будто пытаясь увидеть сокрытое.

— Кажется, знаю, — ухмыльнулась та. — Назрел очередной разговор «и чему это я учу Гарри», да?

— Точно так, — кивнул Дамблдор. — Так чему? Как связаны между собой навыки обращения с артефактами, содержащими чары незримого расширения, владение «археа» на уровне «создай себе дом», начатки математической теории магии, экскурсии по городам мира и боевая магия?

— Думаю, у тебя есть предположения, — прищурилась Атика.

— Это напоминало бы подготовку к длительному путешествию, если бы не математика.

— Всегда предполагаешь худшее, — криво улыбнулась чародейка. — Нет, я не собираюсь пока в путешествия по иным мирам. Просто я тоже привыкла готовиться к худшему.

Альбус молча ждал продолжения.

— Автономность, — коротко сказала женщина, передёрнув плечами. — Максимальная автономность. Я опасаюсь, что однажды Гарри останется один, совсем один, и тогда он не сможет развиваться дальше. «Археа» как универсальный инструмент, знакомство с миром, умение обращаться с такими вещами, как палатка с целым домом внутри или чемодан, вмещающий склад — это даст шанс легко выжить и справиться со многими ситуациями. Боевая магия… сам понимаешь, зачем. Математика — затем, чтобы мог прогрессировать в магии самостоятельно.

— Почему так мрачно? — нахмурился Дамблдор. — Волдеморт в ближайшие три года тела не обретёт, я позабочусь. Даже если обретёт — разве ты считаешь его таким сильным противником?

— На меня начали охоту, — сказала Атика. — Грефронт и его гоблины. На многих старых местах ждали наёмники или ловушки. Пару раз едва не застали врасплох. Греф ушёл из бизнеса по продаже артефактов и теперь основал свой преступный клан… хотя я подозреваю, что клан основал уже давно. Неудача со мной стоит ему костью в горле. Есть шанс, что он свяжет тебя со мной: будь осторожней. Нет, места, где я занимаюсь с Гарри, он не найдёт — там висит стационарная защита не хуже, чем на твоём поместье — сразу перестраховалась.

— Ты ждала, что я начну этот разговор, — заметил Дамблдор.

— Сама бы рассказала обо всём на днях, — Атика нервно постукивала пальцами по столу. — Ненавижу это состояние. Приходится в любой момент ждать атаки или ловушки, а вокруг держать чуть ли не сенсорную сеть, — она скривилась. — Не расслабишься. Альбус, если меня-таки прикончат, разрешаю пользоваться этим, — она достала из большого кармана мантии тот самый синий обруч, что лежал в гоблинских хранилищах. На непонимающе-вопросительный взгляд старого мага пояснила. — Древняя вещь, можно сказать, семейный, даже родовой артефакт, — грустная улыбка. — Называется «последний дар». Связан со мной лично, а потом, — «после моей смерти» подтекстом, — если Гарри захочет, то с ним или с тобой.

— Атика…

— Дай договорить, — прервала она жестом. — «Последний дар» ¬предназначен, чтобы передать преемнику максимум информации. Он полностью копирует мою память. Если вдруг меня… не станет, то Гарри, после того как научится принимать полноценные ментальные слепки, должен надеть этот обруч на себя. Моя память станет и его памятью, правда, не сразу, сам понимаешь, возможности человеческого разума не безграничны. Нет, это не сожжёт его мозг, и не надо укоризненно смотреть, лучше уделяй хотя бы час в день окклюменции. В общем, ты понял — в обруче записана моя последняя воля в том числе. На себя надевай только в случае смерти Гарри — Рианхи упаси, чтобы такого не случилось! Нет, неопасно оставлять такой источник знаний — там стоит искуснейшая защита, совершенствовавшаяся веками. Нет, пока рано рассказывать, откуда я родом, Альбус, помнишь, что я сказала тебе тогда?

— Помню, — Дамблдор потёр лоб. — Раньше ты не задумывалась над собственным наследством, когда собиралась в свои самоубийственные походы.

— Не заботилась или просто не говорила тебе? — подняла бровь Атика. — Впрочем, ты прав. Раньше у меня не было никого, достаточно близкого, чтобы доверить такую вещь, как «последний дар». Я оставляю тебе его на сохранение, — она положила обруч на стол. — Можешь хоть в магму бросать, ему всё равно, только найди потом. И ещё: Греф далёк от Англии и не рискует связываться с Союзом Общин, но если всё же прознает про наше знакомство — берегись. И береги Гарри. С гоблинами я уже поговорила, на Британских Островах Грефу окажут максимальное сопротивление. Конечно, в криминальные круги он со временем и пролезет, но не дальше. Несколько баз его клана, Рейдеров Грефа, я сдала аврорам — американцам, канадцам и французам. Этьену пришлось закрыть магазин из-за бывшего партнёра, прятаться… Понимаешь теперь, почему я пытаюсь дать Гарри необходимый минимум?

— Понимаю, — «это вряд ли», — подумала про себя Атика. — Тебе нужна помощь? Моё влияние, связи, я могу даже помочь своими людьми…

— Нет, — резко ответила она. — Это моя ошибка, и я сама с ним разберусь. Если же не удастся… я сказала, что делать. Всё есть в обруче. Мне пора.

Встала и, не дав Дамблдору сказать ни слова, аппарировала.

— Атика, вы уверены, что вам не нужна поддержка? — в очередной раз повторил глава французского аврората. — Вы сильно рискуете. Передайте нам хотя бы координаты известных баз.

— Ещё раз — нет. Вы должны сознавать, что я и так оказываю большую услугу. Могла бы прикончить этих ублюдков никому не говоря.

— Мадам Сей-Тиор, попрошу не нарушать закон на территории Фра…

— Чёрт, а что я должна делать с работорговцами?! — взорвалась Атика. — Может, привести их вам в камеры, чтобы на следующий день их с извинениями выпустили? Может, мне их вообще не трогать? Вы же понимаете, при таком финансовом состоянии, как у Рейдеров, подкупить ваше грёбанное Министерство с Министром Франции во главе — не проблема. Мне лишь хочется, чтобы вы хотя бы примерно представляли, с чем могли столкнуться без меня. Всё, больше ничего от вас не требуется, господин главный аврор Франции.

— Вы никогда не говорили об этом напрямую, — главный аврор окружил кабинет чарами от подслушивания. — Их финансовые возможности так велики?

— Ха! Грефронт больше трёх десятков лет владел бизнесом по созданию эксклюзивных артефактов, таких, как, например, рунные камни в защитной системе вашего аврората или палочки, заточенные специально под мощные выбросы энергии. И он сейчас организовал чуть ли не конвейерное производство этих артефактов для криминального мира, одновременно приторговывая рабами — представляете себе, сколько на чёрном рынке стоит рабыня-вейла? — и собирая дань с подчинённых банд. Сейчас в его сфере влияния — Франция, США, Канада, однако не за горами внедрение в Германию и Австралию.

Я уничтожила несколько вторичных баз, по сути, складов продовольствия да перевалочных пунктов работорговли. Ни до одного сколько-нибудь важного логова — не добралась. Вы сознаёте глубину проработки защиты Рейдеров? На вторичных базах она была сравнима с защитой этого вот отделения, а что я найду на первичных… — она махнула рукой перед лицом ошарашенного пылкой речью начальника аврората. — В день на меня совершаются минимум три покушения. Например, сегодня перед нашей встречей пришлось снимать Империус с одного из ваших авроров, хорошо хоть никто не заметил. С большей долей вероятности через неделю меня объявят в розыск по наводке сверху, и вы лично возглавите поиски. До международного розыска не дойдёт, у меня тоже есть кое-какие связи, но во Франции и Канаде дадут приказ на мой арест, даже намекнут на «убийство при сопротивлении задержанию». Это вполне реальный сценарий. Теперь вы осознаёте, с чем столкнулись? — она требовательно посмотрела в жёсткое, со шрамами ещё от войны с Гриндельвальдом лицо.

— Сознаю, — медленно кивнул аврор. — Я вам верю, Атика. Всегда могу понять, когда человек намеренно лжёт, а когда верит в свои слова. Давайте так: я отправлю с вами одного из лучших авроров, а потом, если всё действительно так серьёзно — я подумаю, чем могу помочь неофициально.

— Только если этот аврор постоит в сторонке и не будет лезть под руку.

— Я же говорю — одного из лучших…

— Это будет работа не аврора, а скорее ликвидатора заклятий — наиболее близкое к исчезнувшей профессии взломщика комплексной защиты. Сама по себе охрана там не очень, а вот защитная магия — высший класс.

— Ясно, — кивнул француз. — Я отдам Дюпону приказ слушаться вас в мелочах. Надеюсь, я не зря вам доверяю, мадам Атика. До этого момента вся ваша информация подтвердилась, а наводки на базы…

— Стоит поспешить. У меня нехорошее предчувствие, что иначе мы опоздаем и найдём только пустые здания.

— Хорошо. Идёмте за мной.

Дюпон оказался высоким аврором в буквально пропитанной защитными чарами мантии. Вероятно, он занимал не самую низкую должность, поскольку имел собственный кабинет, и разбирал в бумаги, когда к нему пожаловали двое.

— Опять новое снаряжение, месье? — спросил он. — Я уже говорил, что мы ничего не заказывали, это какая-то ошибка, и…

— Ты жаловался на избыток бумажной работы, — прервал его раздражённую речь начальник аврората. — Я нашёл подходящее задание, неофициальное, сам понимаешь.

— Месье?

— Будешь сопровождать мадам Атику, — он кивнул на чародейку. — Слушаться её в мелочах и внимательно наблюдать. В случае крайней нужды — помоги. Можешь считать её своим начальником на время этой миссии. Не буду говорить тебе какие-то подробности — будет лучше, если ты понаблюдаешь без предубеждений. Учти, все действия Атики в данном случае одобрены мной, поэтому воздержись от… скоропалительных выводов. Всё ясно?

— Независимый наблюдатель, — Дюпон встал. — Что ж, это гораздо лучше, чем сверять списки утерянного на заданиях снаряжения. Ума не приложу, откуда в моём подразделении столько растерях? Когда выдвигаться?

— Надеюсь, тебе не нужно время на подготовку? — нетерпеливо уточнила Атика.

— Конечно же нет! — ухмыльнулся Дюпон. — Я не новобранец. Судя по всему, мы торопимся?

— Именно. Берись за мою руку, аппарируем на место операции.

— Но ведь здесь… — Дюпон наткнулся на взгляд своего начальника, будто бы говоривший — пока молчи — и выполнил просимое.

— Удачи! — пожелал глава французского аврората.

С тихим хлопком они переместились, успешно обойдя антиаппарационный барьер. После того как «специалис ревелио» и ещё несколько обнаруживающих и идентифицирующих чар не обнаружили и следа магии на месте аппарации, главный аврор пробормотал: «по крайней мере, я попробовал», — и направился в свой кабинет.

— Где мы? — поинтересовался аврор, когда маги появились на широком пустынном пляже.

— Юг Франции, координаты дам потом, — ответила Атика. — Будь добр, подойди поближе… ещё ближе. Ага, — широкий взмах палочкой, и Дюпон почувствовал, как их окутывает мощная магия. — Маскирующее заклятье. Не отходи дальше пяти метров, не то оно рассеется.

— От кого мы скрываемся? Здесь ведь никого нет. Гоменум ревелио. Никого. Пустырь.

— Всего лишь хорошая система маскировки. И не применяй какую-либо магию, кроме как в случае смертельной опасности: не хочу, чтобы нас заметили раньше времени. Хорошо хоть на безобидное «гоменум ревелио» тут нет детекторов, его может применить случайный маг. Иди за мной и не отставай.

Атика уверенно направилась на большую пустую поляну, изредка взмахивая палочкой. Дюпон чувствовал: она колдует, причём очень тонко, едва заметно. Вдруг «временная начальница» замерла.

— Хм, не ожидала. Кажется, придётся немного… погорячиться. Они подняли стационарный щит на полную мощность. Вероятно, очередной виток усиления паранойи, — палочка Атики исторгла поток тёмной магии, от которого у Дюпона мурашки побежали по коже. Послышался хрустальный звон, и перед магами появился, будто из ничего, двухэтажный особняк.

— Это… то место, куда мы шли? — спросил Дюпон, устанавливая вокруг себя самый мощный щит, который только знал.

— Угу. И не опускай свой щит ни на секунду, — посоветовала чародейка, взмахом палочки отклоняя с десяток лучей, направленных к ним из окон. — Эл-редукто.

Массивную, обитую железом и ограждённую защитной магией дверь разнесло на части вместе со здоровенным куском стены. Очередной взмах, лучи противника уходят в небо, а Атика ответным лучом поражает одного из стрелявших.

— Нам внутрь, — сказал чародейка, направляясь в дом и отклоняя на ходу заклятья. Несколько зелёных вспышек приняли на себя тонкие стальные пластинки, взрывающиеся, но не пропускающие «авады» дальше.

Между тем, защитники дома перешли на более мощную магию, в основном, тёмную и чёрную. Дюпон шёл рядом с Атикой и чувствовал себя странно. Его спутница с восхитительным изяществом отклоняла слабые лучи, материализовывала защиту от более мощных, держала щит от более тонких атак, будто бы жонглируя, танцуя, взмахивая палочкой ровно там, откуда через полсекунды прилетит «круцио» или «редукто». При этом Атика двигалась медленно, было явно видно — она сражается не в полную силу. В противников, в основном, летели оглушители, правда, их мощь и скорость не оставляла магам никакого шанса, насквозь пробивая «протего», «рефлекто» и «сорберо». Впрочем, по мнению аврора, умения противников оставляли желать лучшего.

— Ступефай, — ради разнообразия, последний оглушитель Атика озвучила. «Сорберо» молодого парня не поглотило и доли красного луча, и того отбросило, ударив о стену. — Нам — вниз.

— Вниз?

— Да, подвал, защищённый не хуже самой базы. Правда, сначала надо найти вход… — женщина помедлила. — А, так проще, — направила палочку на ближайшего оглушённого. — Легилименс меморе. Ага, ясно.

В соседней комнате обнаружился люк, некогда прикрытый ковром. От ковра шальное «редукто» оставило лишь обрывки, но и среди них обнаружить сливающийся с полом круг было нелегко. Никакой ручки люк не предусматривал, зато Дюпон ясно чувствовал исходящую от него магию. Сочетание светлой и тёмной. Почему разнонаправленные энергии друг друга не поглотили?

— И что дальше? — поинтересовался аврор.

— Будем ломать, — Атика начала выписывать палочкой в воздухе всевозможные фигуры, большинство из которых аврор никогда не видел. — Так, попробуем сначала вот это. Алохомора!

— Оригинально, — заметил Дюпон. Волшебница вложила в простые чары столько силы, сколько наберётся не в каждой «аваде». Такое заклятье открыло бы, пожалуй, половину министерских сейфов.

— Но бесполезно. Попробуем иначе. Мерге контрариум! Ага, сработало.

Действительно, магия на люке резко ослабла и рассеялась.

— Что ты сделала? — поинтересовался он.

— Убрала перегородку, образно говоря, — объяснила Атика, левитируя люк в сторону. — Светлая и тёмная энергия обычно компенсируют друг друга, а я дала им дополнительный сближающий импульс. Замечательно работает с неструктурированной магией, но и с такой неплохо. Как говорится, ломать — не строить.

— И что дальше? — Дюпон разглядывал гладкую, без следов лестницы шахту, в глуби которой пропал посланный Атикой светящийся шар.

— С самолевитацией знаком?

— Глубоко в теории, — Дюпону вспомнились слова шармбатонского преподавателя чар: «если кто из вас сможет поднять себя в воздух, освобожу от годового теста». Из двадцати студентов у одного даже получилось. Правда, освобождение тот не получил, поскольку умудрился врезаться в потолок головой, а по выходу из лазарета выслушивал речь о «недоучках, которые и перо-то нормально левитировать не могут».

— Неуч, — вздохнула Атика. — Ладно, как смотришь на небольшой полёт под моим контролем?

— Только не первым, — Дюпон покосился на бездонную шахту. — Как они вообще туда спускались?

— Элементарно. Что-то вроде лифта. Только он включается снизу, так что нам это не поможет, — она шагнула в шахту и зависла. Беспалочковая невербальная магия? — Прыгай по моей команде, — и довольно быстро опустилась во тьму. — Давай!

Аврор не медлил — мастерство, продемонстрированное Атикой, говорило само за себя. Стоило кругу света над головой обратиться в точку, как мягкая сила подхватила и замедлила падение. Несколько секунд замедления, и мага опустило в освещённой факелами пещере.

Среди сталактитов и сталагмитов стояли ящики, много ящиков. Атика подошла к ближайшему и взмахом палочки сорвала крышку. Дюпон приблизился, уловил характерный аромат. В ящике ровными рядами стояли склянки с ядовито-зелёным зельем.

— «Сладкая смерть», — поморщился он. — Откуда здесь столько этой гадости?

Не отвечая, Атика огляделась, прищурившись. Затем повела между ящиками, изредка срывая крышки и показывая.

— «Слёзы радости», — рубиновая жидкость в плотно закрытых сосудах. — «Амеликус», — белый порошок во множестве упаковок. — Маггловский героин, — светло-коричневый порошок. — «Светлая Иллюзия», — всего один флакон прозрачной жидкости на целый ящик, предусмотрительно окутанный изолирующей магией. — Опять «Слёзы радости». Ну что, хватит?

— Откуда?! — воскликнул Дюпон, сам не понимая, чего в нём больше — изумления или негодования. — В жизни не видел столько наркотиков рядом! Это же целое состояние… Чёрт, да им всем поцелуй дементора светит!

— Ха! — Атика закрыла ящики обратно. — Это — их основной наркосклад. Мы успели как раз вовремя — эвакуировать товар Рейдеры не успели.

— Вы ошибаетесь, — раздался женский голос. Из полумрака выступила высокая фигура, окутанная чарами, размывающими контуры тела. — А Греф не ошибся. Я ждала тебя, Атика. Пора закончить начатое.

Атика прищурилась. Резко выдохнула, встала в дуэльную стойку, велев аврору:

— Отойди подальше и не вмешивайся. Здесь ты мне не помощник.

— Ты уверена? — Дюпон, поддерживая щит, отступил на несколько шагов, пытаясь понять, что опасного в незнакомке.

— Она наглоталась Феликс Фелицис или чего похуже, — прошипела Атика.

— Авада Кедавра, - уверенно произнесла незнакомка.

— Археа мотус, — спокойно ответила Атика. Стальная плита, встретившись с зелёным лучом, разлетелась на куски, один из которых срикошетил о щит Дюпона.

Миг противницы стояли, внимательно смотря друг на друга с выставленными вперёд палочками. Всего миг — а потом события сорвались вскачь.

С палочки Атики вылетели два рубиновых шара, направившиеся по петляющей траектории к неизвестной. Та лишь коротко взмахнула палочкой, и шары сгинули, натолкнувшись на стены. Однако Атика не собиралась отдавать инициативу. В щит незнакомки ударил каскад молний, внешне не повредив, затем неизвестная сделала несколько внешне хаотичных шагов, пропуская тёмномагические чары, оставляющие трещины стены. Пара ящиков взорвалась, взметнув разноцветную пыль наркотика. В незнакомку полетели ослепительно-белые лучи, огнешары, затем что-то тонкое, потом «эл-редукто», ещё какие-то удары по площади…

Ни одна из атак не достигла своей цели. Противница Атики изящно уходила в сторону, подставляла вместо себя сталактиты со сталагмитами, парировала простым, но невероятно сильным «протего» или «сорберо», отклоняла мощнейшую магию небрежными взмахами палочки… Создавалось ощущение, что она неуязвима. Атаковала незнакомка «авадами», редкими, но летящими в самый неподходящий момент. Уклоняясь от очередного смертельного заклятия, Атика вдруг споткнулась, выставила стальной щит перед собой, принявший ещё одну зелёную вспышку, затем ещё одну, и ещё, ещё… Волшебница банально не успевала. В последний момент вместо «авады» незнакомка выпустила «петрификус тоталус». Атика упала, скованная чужими чарами.

— Так-то лучше, — удовлетворённо произнесла незнакомка. Обернулась к аврору. — Надеюсь, глупить не будешь? Ты мне не соперник. Сними щи…

— Авада Кедавра! — аврор не колебался. За всю жизнь он лишь дважды произносил эти слова, оба раза — когда иного выхода не было.

Незнакомка со смехом пригнулась, пропуская зелёное сияние над собой, и выпустила «петрификус тоталус» такой силы, что щит Дюпона, могущий некоторое время сдерживать даже Адское Пламя, рассыпался, а аврора парализовало.

— Ещё один придурок, — хмуро сказала неизвестная. — Ну как, готовы к смерти, поборники справедливости? Нет? Ну и правильно, давайте немного поговорим. Атика, не глупи. Скинешь «петрификус» — получишь «аваду». Просто лежи спокойно и наслаждайся последними мгновениями жизни, — незнакомка рассмеялась. — Пафосно звучит, не правда ли? Мне редко приходится просто убивать. Обычно поручают что-то вроде «поймай и вызнай», но здесь Греф подстраховался. «Просто убей». Позвольте представиться, штатный убийца Рейдеров, Тэсия. Атика, прекращай свои бессмысленные ментальные атаки, в ближайший час меня только вместе с планетой можно убить. Эликсир Тринадцати, слышала о таком? О, слышала, вижу по глазам. Интересно, на что ты надеялась, придя сюда без страховки и Феликса в кармане? А, ты же не можешь ответить, — взмах палочкой. — Теперь отвечай, мне интересно.

Атика промолчала, прикрыв глаза.

— Не хочешь? Империо, — Атика вновь молчала. Дюпон знал: заклятию подвластия можно сопротивляться. В теории. На практике он наблюдал подобное в первый раз. — Хм, не работает. А если так: круцио! — и на этот раз Атика даже не дёрнулась. Лишь прерывистое дыхание выдавало, что заклятие действует. — Ну что ж, раз ты не желаешь беседы… Авада Кедавра.

Труп Атики Тэсия немедленно сожгла, после чего повернулась к Дюпону:

— А теперь приступим к тебе, красавчик…

Тем временем, оператор за терминалом в неведомой дали вновь проснулся от сигнала. С удивлением рассмотрел сообщение, тщательно проверил и передал его на верх, пробормотав: «Одной целью меньше, может, они все сами перемрут, как динозавры?» — и погрузился в полудрёму.

Неделю спустя.

— Ритуалы… — Альбус смотрел в огонь камина, рассказывая. — Пожалуй, моя сильная область. Не знаю, какими знаниями и умениями владел в этой сфере Волдеморт, но вот Атика, — он вздохнул. — Атика владеет куда как большим. Впрочем, это не так важно. Для начала важно понять, что есть ритуалы. Можешь дать определение?

— Нет, дедушка. В книгах не…

— Естественно, нет, — оборвал его Дамблдор. — Нет и быть не может. Видишь ли, мальчик мой, ритуалы настолько многообразны, что дать им определение практически невозможно. Можно сравнить понятие «магический ритуал» с понятием «жизнь» из маггловской биологии. Множество теоретических подходов, а на практике отделять ритуал от иного магического действия позволяет набор признаков. Можешь назвать несколько?

— Жесты? — Альбус только отрицательно покачал головой. — Символы?

— Ближе. Да, в первую очередь, следует выделить символизм или, если хочешь, значимость. Например, этот взмах, — Дамблдор продемонстрировал знакомый Гарри жест усиливающего ритуала палочкой, — значит увеличение, усиление. Достаточно просто, казалось бы. Недостаток этого признака очевиден: относительность. Для меня жест значит одно, для маггла — ровно ничего, для мага-африканца — третье.

Прежде чем говорить, как тогда действуют ритуалы, перейдём к следующему признаку. Это — вера. Маг обязан верить, что ритуал подействует. Под верой я подразумеваю не ту, что аналогична религиозной или, в крайней её форме, фанатизму — такая вера только мешает. Это скорее уверенность, как в собственных силах, так и в том, что ритуал работает. Уверенность достигается знанием или незнанием. Маг, который видит, что ритуал работает у остальных магов, уверен, что сработает или, как минимум, может сработать и у него. При этом даже не обязательно знать, что ритуал — это ритуал. В Хогвартсе, например, понятие ритуала разбирается только на седьмом курсе, тем, кто выбирает теорию магии — до этого дети спокойно пользуются палочкой, твёрдо уверенные в своих силах, поэтому на седьмом году обучения никто не сомневается, что ритуалы работают.

Уверенность знания же… здесь гораздо сложнее. Чтобы сработал ритуал, когда ты знаешь, что он может не сработать из-за твоего же неверия, следует уметь управлять своим сознанием, уметь вызывать нужные чувства, причём не поверхностные, а настоящие, искренние. Когда маг сознаёт свою сущность, никаких сомнений не остаётся, а волшебство течёт мощно и точно так, как он велит.

Третий признак ритуала — это чёткость формы. На самом деле, форма для ритуала значит не так много, как кажется. Подчас достаточно веры и значения. Однако сознание — странная штука. Бывает, что волшебник, даже полностью уверенный в своих силах, даже точно сознающий смысл своих действий, немного ошибается и вместо нужного результата получает пшик. Дело в том, что там, в глубине памяти, он привык к одной и той же форме, сама магия привыкла течь в определённых условиях, нарушая которые, маг просто прерывает ритуал. Разумеется, достаточно твёрдая воля, вера и чувство магии позволяют игнорировать эти ограничения… но таков путь лишь достигших высот, — Альбус замолчал, давая приёмному внуку время осознать информацию. Говорил директор Хогвартса размеренно, ровно, но при этом совершенно не усыпляюще. — Что ж, остался последний признак. Ритуал всегда является внешним. Его действия не имеют прямого отношения к, собственно, магии. Попробуй взглянуть со стороны, с позиции здравого смысла, с точки зрения магглов на вот это, — Дамблдор сделал плавный взмах палочкой. — Я просто машу некоей деревяшкой. При этом я могу говорить какие-то слова. Разве это магия? Что призывает пламя и воду, жизнь и смерть? Внешняя бессмысленность, бессмысленность формы — это самый абсурдный признак ритуала. Итак, ритуал — это внешне бессмысленные, но наполненные значением для мага действия чёткой формы, в результатах которых ритуалист твёрдо уверен. При этом ритуал может работать, если один или даже два признака из четырёх не выполняются… но примерное описание я тебе дал. Если захочешь почитать подробнее, то лучше всего написано в «Ритуалистической магии» тысяча девятьсот семидесятого года, спроси у Дайны в нашей библиотеке. Итак, Гарри, теперь я ожидаю вопросов.

Мальчик помолчал, а потом сказал:

— Деда, можно позже? Сначала я хочу почитать про ритуалы, даже не знаю, что спрашивать.

Альбус Дамблдор удовлетворённо кивнул. Гарри постепенно избавляется от привычки спрашивать и спрашивать. От этого один шаг до умения делать собственные выводы.

— Можно, конечно. Я не тороплю. Ты хотел спросить о чём-то другом? — глаза мага устало блеснули из-под очков-половинок.

— Просто хотел узнать, как дела у Атики. Ты говорил, она занята.

— Занята и просила тебе ничего не рассказывать. Думаю, через неделю-другую всё разъяснится.

Когда Гарри ушёл, Альбус Дамблдор остался смотреть в равнодушные языки пламени. В душе было тревожно, устало и тоскливо. Атика пропала — он и сам не заметил, как привык к её яркому присутствию в своей жизни, её сухой резкости и бодрящей энергетике. Будто и не закончилось ученичество, не закончились совместные проекты, которые она прервала неожиданным: «Мне нужно полвека покоя, не беспокой и не ищи, пока-пока!»

Вынужденная ложь в отношении Гарри… Справится ли Гарри, если она действительно погибла? Справится — сильный у него внук, должен справиться. А справится ли он сам? Больше трёх недель работы с маховиком времени он не выдержит — слишком многое навалилось. Придётся искать нового наставника для Гарри. На примете есть один человек, у которого есть немного свободного времени, но вот согласится ли она…

Альбус поднял старые связи в Министерствах Канады, США и Франции, но ничего определённого не выяснил. В этих странах действительно происходила невнятная возня в околокриминальных кругах. Да, в аврораты заходила незнакомка под плотным слоем маскировочных чар и сдавала некие бандитские базы — на этом всё. Возможно, больше знали главы авроратов, с которыми беседовала Атика, но у Альбуса не было агентов достаточной квалификации, чтобы выйти на них, а самолично… увы, просто не хватало времени. На нём висело несколько расследований экологической опасности маггловских заводов для магических заповедников, а также координация иных дел Международной Конфедерации Магов, бумажная работа и текучка в качестве директора школы, особо сложные судебные и законодательные заседания Визенгамота… и это не считая обучения Гарри.

Ну почему Атика исчезла именно сейчас? Выжила ли? Если выжила — почему не выходит на связь? Сколько ждать, чтобы с уверенностью сказать, что она мертва? Зная Атику — минимум месяц. И совершенно не на кого оставить Гарри. После путешествий с наставницей, ему вряд ли интересно сидеть в поместье да заниматься магией самостоятельно. Как всё не вовремя…

Прямого доступа в криминальные круги Дамблдор не имел. Косвенный — да, через аврорат Англии и нескольких агентов, того же Наземникуса Флетчера, например. Но этот доступ мало что давал. Дамблдор всегда остерегался устанавливать какие-то неинформационные связи с криминалом — этого бы никто не понял, раскройся дело широкой общественности. Да и в целом, проще действовать сверху и со стороны закона, чем снизу и со стороны закона нарушителей. Сейчас этот подход выходил боком.

Видимо, его воспитаннику придётся сидеть дома. Ничего не поделаешь, после предупреждения Атики и её «своевременного» пропадания, надо быть осторожным. Конечно, Альбус не заметил никакой подозрительной активности вокруг себя, но он не профессиональный аврор. Защиту вокруг поместья Дамблдор активировал сразу наполовину мощности вместо стандартной четверти. Носил амулет со встроенным детектором ядов и враждебных чар целого списка — это по умолчанию. Ещё один амулет, включающийся усилием воли, более быстрым, чем самостоятельное колдовство, создавал модификацию «протего». Наконец, постоянно активное заклятье-распознаватель выступало в роли пресловутого «шестого чувства».

Альбус был готов к неприятностям… но они не последовали. Не последовало ничего. Атика тихо исчезла, и отсутствие новостей угнетало, заставляло чувствовать себя беспомощным и старым.

Еженедельное собрание преподавателей после обсуждения текучки расходилось. Всё собрание, в основном, складывалось из отзывов о первокурсниках. Ничего особенно интересного директор не узнал, однако поставил в уме галочку напротив некоторых фамилий. Пожалуй, в будущем надо будет следить, например, за Драко Малфоем и Гермионой Грейнджер. Первый являлся достаточно перспективным волшебником, пусть и сыном оппозиционного ему политика, вторая, при надлежащем воспитании, станет прекрасным теоретиком или экспериментатором от магии.

— Минерва, ты не могла бы остаться? — обратился Дамблдор к преподавательнице трансфигурации, учителя стали расходиться.

— Да, Альбус? — она выглядела усталой: первые школьные недели всегда были тем ещё испытанием для нервной системы.

— Я хотел бы попросить тебя о личной услуге, — начал Альбус.

Макгонагалл молчала, глядя вопросительно. Не в её стиле уточнять лишний раз. Минерва предпочитала сначала дослушать до конца, а потом принимать решение. Эта спокойная последовательность, впрочем, исчезала в мгновение ока, когда речь заходила о родном факультете или ситуациях жизни и смерти. В Минерве спала львица — и спала чутко, настороженно.

— Гарри Поттер. Как ты знаешь, я являюсь его опекуном. Надеюсь, мой воспитанник оставил о себе хорошие впечатления?

— Даже слишком, — кивнула она. — Его «авис», чары уровня, минимум, четвёртого курса, которые мы преподаём на шестом. Гарри сделал птицу полупрозрачной — удивительный для его возраста контроль. Любознателен и достаточно умён. Учись он в Хогвартсе — однозначно был бы рейвенкловцем.

— Я и Атика обучали Гарри вдвоём, — заметил Дамблдор. — К сожалению, я не могу проводить с ним много времени в течение учебного года. Когда я так занят, им занимается именно Атика.

— Что-то случилось? — догадалась Минерва.

— Скажем так, Атика… занята. Срочное и, возможно, долгое дело. Мне приходится пользоваться хроноворотом, чтобы успевать заниматься с Гарри, но такой темп — не для моих старых костей, — слабо улыбнулся Дамблдор. — Минерва, как ты смотришь на то, чтобы во внеурочное время немного позаниматься с Гарри?

— Это возможно, Альбус, — медленно ответила она, точно взвешивая решение. — Возможно, но тяжело. Альбус, я — декан Гриффиндора, а это накладывает определённые обязательства, особенно сейчас. Кому, как не тебе, знать это?

— Знаю, поэтому и не рассчитываю на положительный ответ. С другой стороны, мне не на кого больше положиться: нужен человек, которому я могу доверять целиком и полностью.

— Точно так ты говорил о Северусе, — заметила Минерва. Про себя Альбус поморщился: сейчас, когда Гарри впитал в себя немало резкости Атики, его столкновение в Северусом будет… жарким. Дамблдор был далёк от мысли, что Снейп отнесётся к Гарри как к обычному ребёнку: скорее, он будет разрываться от противоречий. И выразится это, зная Северуса, в язвительности и придирчивости, что спровоцирует уже Гарри, а дальше конфликт пойдёт по нарастающей. Нет, со Снейпом Гарри познакомиться стоит, хотя бы для того, чтобы критичней относиться к отцу, но не сейчас.

— Северус… боюсь, он — не самая подходящая кандидатура для Гарри, — уклончиво ответил Минерве. — В Филиусе я уверен полностью, но он сейчас занят. Мне нужен человек с опытом преподавания сложных аспектов магии. Ты подходишь идеально.

— Альбус… — он видел, что она готова была согласиться. Интерес к Гарри пересиливал моральную усталость. — Ты уверен, что я — именно та, кто нужна? Ты говорил, что Атика учила даже тебя, — Дамблдор уловил долю скептицизма. Да, Атика, с её превосходным контролем магии, казалась невзрачным середнячком в дорогих артефактах, да ещё и такой молодой. Разумом Минерва понимала, но сердцем — не верила совсем.

— Тебе не надо пытаться её превзойти, — мягко, успокаивающе ответил он. — Просто надо направить Гарри в более-менее безопасное русло. Меня он слушает, о безопасности в магии знает не понаслышке, но по незнанию может натворить такого…

При этом Дамблдор вспомнил попытку внука посмотреть, получится ли с помощью «археа» материализовать такую же птичку, как «авис». Оба заклинания весьма нравились Гарри, и он решил совместить их действие — сделать птичку, которая не пропадёт через минуту. «Археа» действительно могло создавать живых существ — это высшая лига манипуляторов этими чарами. «Традиционное» «археа» использовало для этого ментальный слепок из сознания мага, обязанного и быть менталистом, и иметь этот слепок заранее. Мыслемодели, тем более такие сложные, Гарри не просто не освоил, но даже не умел принимать, поэтому решил «воспользоваться образом» из чар «авис».

Образа в «авис» как таковом не было, но Гарри никто не рассказывал о правилах создания и модификации чар, как и о тонкой механике работы обоих чар и их принципиальной разнице. И неожиданно внуку удалось смастерить более-менее замкнутый конструкт, да только он мало того, что не сработал, но ещё и начал высасывать силы из неудачливого заклинателя. Благо, Альбус заметил сильное магическое возмущение и вовремя прервал опасное колдовство.

— Что может сделать по незнанию сколь угодно способный маг в одиннадцать лет? — недоумевала Минерва.

— Например, попробовать скрестить «авис» и «археа», — буркнул Дамблдор.

— Что?!

— Кажется, ты уже заинтересовалась, Минерва, — прищурился он, внутренне усмехаясь. — И, как минимум, на разговор с Гарри согласна.

— Ладно, Альбус, — сдалась она. — Когда и где я смогу встретиться с Гарри?

— Если есть возможность — то прямо сейчас. Для тебя уже подготовлен личный портключ.

— Я ещё не дала окончательного согласия, — напомнила она — но Альбус-то знал, что рыбка заглотила крючок и осталось только подсечь.

— Разумеется, — улыбнулся ей. — Возьми, он многоразовый и активируется по паролю. На сегодня пароль — «ясное небо». Итак?

— Я буду через полчаса, — кивнула Минерва Макгонагалл и вышла из преподавательской.

«Лучше, чем я мог предполагать», — подумал Дамблдор, перед тем как аппарировать домой.

— То есть ей я могу рассказывать не всё? — спросил Гарри.

— Профессор Макгонагалл — одна из моих доверенных людей, — аккуратно ответил Дамблдор. — Однако ей не время знать некоторые вещи, тем более — из твоих уст.

— Дедушка, просто скажи, о чём надо молчать, — предложил внук.

— О своём магическом канале, — ответил Альбус. — О том, что можешь частично им управлять. Пусть считает тебя маленьким Мерлином, но ни в коем случае не упоминай о канале. Обо всём остальном — думай сам. Чем больше ты скажешь, тем больше придётся объяснять как тебе, так и мне. Будет спрашивать об умениях — не молчи, а рассказывай, естественно, кроме канала. К тёмной магии она отнесётся с пониманием, тем более что ты владеешь только некоторыми боевыми чарами. Самое главное, помни, что она — не боевой маг с опытом Атики, дуэлей не устраивай, чего-то наподобие вашей игры «подлови учителя» — тоже не стоит. Профессор Макгонагалл, в первую очередь, мастер трансфигурации и, пожалуй, иной магии, требующей применения ментальных слепков. Она хорошо владеет окклюменцией, но совсем не легилимент — твои мысленные передачи даже не воспримет. Основываясь на этом, подумай, чему бы ты хотел у неё научиться.

Оставив Гарри размышлять, Альбус удалился навстречу гостье — чары оповестили его о перемещении. Возвратился он уже с профессором Макгонагалл.

Минерва с любопытством оглядывалась. Дом Альбуса ей определённо нравился. Комнаты оформлены в различных стилях и тонах — единственной общей чертой являлось ощущение спокойствия и уюта. Дом был достаточно велик, так что по пути в комнату Гарри они миновали череду комнат и поднялись на второй этаж, который был интересен современным интерьером, столь редким для традиционных особняков старых волшебных родов.

— Как ты заставил работать лампочки, Альбус? — поинтересовалась Макгоногалл.

— Отказался от комплекса Ирфа, — улыбнулся он.

— Но… — она даже растерялась на секунду.

Отказался от единственного до сих пор не расшифрованного комплекса чар, который просто нечем заменить? Комплекса, который одновременно следит за домом, защищает от воров, от вредителей, от ударов молний, от непогоды, от… да от чего он только не защищает! Минерве было сложно представить, что кто-то, не живущий у магглов, отказывается от палочки-выручалочки в домашнем хозяйстве, которая, к тому же, единственная сочетается почти с любой защитной магией. Макгонагалл даже вгляделась в окружение: неужели Альбус загромоздил дом чарами-заменителями? Магии вокруг было много, но ничего загромождающего — словно комплекс Ирфа действительно работал.

— Даже Атика не смогла понять, что именно в комплексе мешает электрическому току в проводах, — шире улыбался Дамблдор, весело поблёскивая электрическим светом в очках-половинках. — Она даже не поняла, как он работает, за счёт чего думает и принимает решения — о, а паранойя у неё под стать старине Грюму! Можно написать не одну книгу, как она отговаривала меня от Ирфа, но, как видишь, — развёл руками, — без него можно обойтись.

— Но старение! — воскликнула Минерва. Старение вещей было... нет, не единственной и даже не одной из нескольких, но всё же самой наглядной вещью, с которой можно было бороться только комплексом Ирфа. А ещё — одной из причин, почему волшебники, в среднем, жили дольше магглов и почему предпочитали селиться отдельно и никогда не пользовались электричеством.

— О, поверь, я аргументировал так же, — хмыкнул Альбус. — Догадаешься, что мне было предложено в ответ?

Мысли молнией пронеслись в голове — и Минерва озвучила шёпотом:

— Философский камень?

— Так я и познакомился с Николасом, — кивнул Дамблдор. — От камня я, конечно, отказался, но проживу, поверь, больше большинства магов, — вздохнул. — Жаль, что нельзя подарить это всему магическому миру…

— Но почему? — с незапамятных времён волшебники искали способы продлить жизнь — вот только случай успеха был один: Николас Фламель и его жена. Комплекс Ирфа, средневекового мага, не был изобретением — его просто однажды нашли. В научной среде до сих пор встречались радикалы, которые не прочь бы заняться магией времени исключительно затем, чтобы вернуться во времена Ирфа и узнать, откуда взялось это волшебство. А теперь Альбус так просто заявляет, что нашёл, чем его заменить — и это не философский камень…

— Ритуалы на мне индивидуальны, а на Земле есть только один человек, который знает их от начала до конца — Атика Сей-Тиор. Опережая твой вопрос: она не считает нужным делиться подобным, и это не просто принципиальность, это личное.

— Как жаль… — только и оставалось протянуть Минерве, осматриваясь в нарочито маггловском коридоре, коридоре с настоящим электрическим светом.

— На самом деле, комплекс Ирфа — разрешимая проблема, — пожал плечами Дамблдор. — Полагаю, Отдел Тайн уже давно нашёл способ изоляции электричества от него. Просто есть люди, которым невыгодно, чтобы это решение обнародовали.

— Аристократия, — это слово Минерва произнесла с неожиданным даже для себя презрением. Аристократия. Та самая, которая закрывалась в поместьях и бежала из Лондона, когда обычные волшебники круглосуточно держали щиты над домами. Та самая, которая отсиживалась в поместьях, когда в Англию пришли боевые группы Гриндельвальда. Та самая, которая примкнула к Волдеморту большей частью, а сейчас как ни в чём не бывало заседает в Визенгамоте…

— Не вся, — уточнил Альбус. — Многие вполне себе прекрасно уживались бы с магглами. Правильней будет сказать — партия консерваторов. Безусловно, в ней много чистокровных аристократов, но встречаются полукровки или даже магглорождённые, — он покачал головой. — Ладно, оставим разговоры о политике. Нам сюда.

Комната Гарри на углу особняка тоже носила куда больший отпечаток современности, нежели лампы. Большой телевизор с видеомагнитофоном и колонками, никаких перьев и пергаментов — только ручки и тетради, а на полках стояли учебники, научно-популярные и художественные книги, что характерно, все — маггловские.

— Здравствуйте, профессор Макгонагалл, — поднялся им навстречу мальчик.

— Добрый день, Гарри, — она ещё раз огляделась, отметив, что Гарри был в джинсах и футболке с чарами терморегулировки — дикое сочетание! — и вертел в руках не ту палочку, которую демонстрировал в Хогвартсе. — Альбус попросил позаниматься с тобой.

— Дедушка говорил, — палочка Гарри, не иначе как от волнения владельца, разбрасывала белые искры.

— Думаю, вы поладите, — сказал Альбус. — В случае необходимости меня можно найти в кабинете. Демонстрации лучше проводить на открытом воздухе.

— Чему вы можете меня научить? — с любопытством спросил Гарри, как только его опекун ушёл.

— Что ты имеешь в виду? — не совсем поняла Минерва, присаживаясь на свободный стул.

— Ну… — Гарри наморщил лоб в попытке сформулировать — Минерва подавила улыбку умиления, удерживая привычную маску строгости. — Что вы умеете настолько хорошо, что можете учить? Дедушка говорил, что вы хорошо знаете трансфигурацию.

— Я преподаю её в Хогвартсе, — подтвердила Минерва. — Ты хочешь, чтобы я учила тебя трансфигурации?

— Она интересная, но я не до конца освоил чары временного создания.

— «Археа»? — недоверчиво переспросила Макгонагалл. Конечно, Гарри — воспитанник самого Дамблдора, но… — Ты не слишком мал, чтобы…

— Археа, — произнёс Гарри, вытянув ладонь. На ней немедленно возник металлический кубик. — Теперь верите?

— Верю, — медленно кивнула она, кое-как совмещая знание о сложности подобного сотворения и того, что его совершил маленький мальчик, не пользуясь палочкой. — Как ты это сделал?

— Как и любое другое заклинание, — и уточнил под вопросительным взглядом. — Ну, создал матрицу заклятия, вложил туда ментальный слепок стали и свою магию.

— Ты всегда так колдуешь? — и постаралась, чтобы удивления в голосе было не слишком много. И вспомнила слухи о том, что Дамблдор в семнадцать создал перед всей учебной комиссией феникса, которого никто просто не смог отличить от настоящего — настолько искусной была эта трансфигурация. Неужели Гарри — гений уровня Дамблдора?

— Меня так учил дедушка и Атика, — подтвердил Гарри. — Правда, для нормального «археа» нужно много ментальных слепков, а у меня пока хватает контроля только на простые твёрдые материалы. Атика говорила, что надо больше тренироваться.

— Она права, — взяла себя в руки Минерва. — Давай пойдём на улицу, покажешь, что умеешь. Думаю, с «археа» я смогу помочь.

— Археа, — произнёс Гарри, в очередной раз пытаясь создать («Временно материализовать», — поправил строгий голос Атики в голове) бронзовую пирамиду ровно такого размера, какого просила новая наставница. На этот раз пирамидка оказалась на пару сантиметров выше.

— Больше сосредоточенности, — посоветовала наблюдающая за ним Минерва. — Ты неточно представляешь результат. Попробуй сначала представить как можно ясней, а затем сотворить.

— Кажется, знаю! — воскликнул он, следуя пришедшей в голову идее, сел на траву, скрестив ноги, закрыл глаза, вытянул вперёд руку.

Гарри постарался успокоить бурление магии в ауре («Аура» — это просто такое название для видимой магии человека, а не физический объект», — напомнила «мысленная Атика») — вышло плохо, но хоть что-то! Отделил как можно более светлую частицу своего волшебства, соединил её с мыслеобразом и…

— Археа, — шепнул направляющее слово.

Частица волшебства стала изменяться, перестраиваясь в сложную структуру, а потом резко исчезла. В руке у Гарри оказалась пирамидка. Точно такая, какая и требовалась.

— Прекрасно, Гарри, — спокойным тоном прокомментировала профессор Макгонагалл. — Теперь то же самое, но быстрее, — чем-то она напоминала Атику и одновременно дедушку. Была такой же последовательной, как дедушка, но такой же строгой, как Атика?

Он взглянул на сотворённый предмет, сравнил его с образцом, созданным профессором, вновь закрыл глаза. На этот раз он справился быстрее, а спустя пять попыток материализовывал пирамиду так же быстро, как раньше кубик. Правда, вымотался при этом, как будто Дайне помогал посуду мыть!

— Не устал? — спросила Макгонагалл. В её голосе Гарри заметил то, чего почти никогда не слышал от Атики — заботу. «Она не равнодушная, она просто до безумия сдержанная, — вспомнились слова дедушки. — Возможно, там, где росла Атика, было принято сдерживать эмоции». Профессор Макгонагалл тоже сдерживала эмоции — но она же училась в Хогвартсе? Интересно, в Хогвартсе тоже принято сдерживать эмоции?

— Давайте займёмся чем-нибудь другим, — предложил Гарри. — Атика называла это «метод переключений».

— Ну, если уж Атика… — одними губами улыбнулась Макгонагалл. Атика… И тут Гарри озарило!

— Вы умеете делать координатные портключи? — немедленно спросил он.

— Да, — нахмурилась профессор. — Но не думаю, что ты сможешь им научиться. Требуется ещё более тонкий контроль, чем в чарах творения. Последствия ошибок бывают весьма… неудачны, — Гарри поёжился — воображение у него было хорошее, и сейчас он даже жалел, что листал анатомический атлас и может представить, что будет, если человека вывернет наизнанку!

— Нет, мне пока рано делать портключи, — Уж точно не раньше, чем и Атика, и дедушка разрешат и проверят несколько раз! Оказаться вывернутым наизнанку… бр-р-р! — Просто хочется заглянуть в одно место, а то без Атики дедушка никуда не пускает.

— Надеюсь, там безопасно? — строго спросила Минерва.

— Конечно, безопасно! Мы уже там бывали, — Гарри не был так уж в этом уверен… но что, если они там и вправду найдут Атику? Он просто обязан попробовать! Вдруг учитель попала в беду, вдруг ей нужна помощь?

— Не уверена, что здесь будут работать портключи, — но Гарри заметил, что профессор была не уверена! А значит, уговорить вполне получится!

— Надо просто их настраивать на площадку для перемещений, — объяснил он. — Пойдёмте, я покажу.

Площадка для перемещений — просто круг трёхметрового диаметра, на котором не росла трава. Здесь действительно не работала часть фоновых защитных чар, и Макгонагалл поняла это, просто ступив на круг. Хотел бы Гарри уметь так же!

— Так вы сделаете портключ? — спросил он.

— Не думаю, что это хорошая идея, — твёрдо ответила профессор. — По крайней мере, надо оповестить твоего дедушку.

— Не надо! — воскликнул мальчик. — Он запретит. Мы только глянем, и всё, — и посмотрел на Макгонагалл своим лучшим просящим взглядом… и та не выдержала!

— Ну хорошо, Гарри. Только туда — и обратно. Какие координаты?

В ответ Гарри поймал её взгляд и постарался передать попрошенное. Хорошо хоть её ментальные щиты были опущены — иначе ничего б не удалось, а Макгонагалл бы передумала или предупредила дедушку!

— Археа. Координаре портус. Посмотрим, и сразу обратно, — напомнила профессор. — Берись за портключ.

Рывок в области пупка. Верчение пространственного тоннеля. И вот они стоят в тени громадного обелиска, под его давящей силой. Гарри успел только испытать сожаление, что не видит знакомой куртки Атики, и удивление, что обелиск теперь виден издали, когда…

— Петрификус тоталус вольюм, — быстро произнёс кто-то сзади.

Альбус Дамблдор тяжело поднялся из любимого кресла, аппарировал к кругу перемещений. Прищурился, оценивая. Пробормотал: «А ведь ничто не предвещало беды», — и сосредоточился, пытаясь поймать угасающий след портключа.

Безмолвие. Переливы магических и более тонких, непонятных энергий и сил. Тупая, давящая со всех сторон боль и леденящий холод смерти.

«Самоуверенной стала», — тихо заметил кто-то.

«Ты! — она сразу узнала этот голос. — Мне нет никакого дела до твоих слов. Умирать я не собираюсь — и больше нам разговаривать не о чём».

«Гнев затмевает разум, — незримая ухмылка. — Итак, дитя, ты снова здесь. Снова на грани, и опять не собираешься уходить».

«Именно. А теперь помолчи, у меня есть более интересные занятия, чем беседовать с духом предков».

Она уже было потянула за призывно трепещущую неподалёку нить, как услышала:

«Постой, дитя! Погоди немного. Возможно, тебе будет интересна эта новость».

«Только быстро», — несмотря на всю неприязнь, ей нравилось иногда слушать этот голос, голос сущности в сотни раз старше. Единственное напоминание о доме…

«Ты последняя в роду, Атика Сей-Тиор, — торжественно и немного печально поведал голос. — Теперь статус Главы рода принадлежит только тебе, отныне и до конца твоих веков».

«Эта кучка ублюдков всё-таки сдохла?»— как ни старалась, у неё не получалось вложить в слова достаточно ненависти.

«Всё так, Высокая Леди. Ступай прямо, и да пребудет с тобой наше благословение».

«И тебе того же, дух», — буркнула Атика, цепляясь за нить, карабкаясь по ней, раздирая призрачную плоть на куски. Плоть-то призрачная, а боль вполне настоящая. Горячая, жаркая боль, отгоняющая смертный хлад.

«Я жду, что ты вернёшь и сохранишь реликвии рода, — донёсся голос. — Помни, ты последняя! Позаботься о насле…»

«Ага, как же, — скривившись, подумала Атика. Пожалуй, злость грела не хуже боли. — Реликвии, наследники… Вот пусть сам и разбирается, раз интересно».

Нить всё тянулась и тянулась, боль всё разгоралась и разгоралась. Атика не сразу начала стонать от боли. Примерно через минут двадцать. Впрочем, нить она не отпустила — ослиное упрямство не давало. В конце концов, прошла же она дважды этим путём? Прошла. И в первый раз всё было куда как тяжелей. Так что вперёд, вперёд и вперёд! А нить всё тянулась и тянулась…

…Пока не оборвалась, резко дёрнув её вниз. Миг барахтанья в водовороте ощущений, и Атика целиком сосредоточилась на их упорядочивании, что было делом далеко не простым. Почему так? Наиболее близкой будет аналогия с младенцем. Маленький человечек, ещё не имеющий полноценного разума, вынужден из осколков и обломков создавать его, упорядочивая ощущения в единое восприятие и конструируя вторую сигнальную системы. Ей предстояла в чём-то схожая задача — требовалось согласовать внешние ощущения нового тела, старую ассоциативную память, оставшуюся в душе и переписывающуюся в мозг, свести всё в более-менее рабочую систему. Это не считая побочных задач, как то: формирование новых рефлексов и их подгонка, стабилизация норовящей вырваться магии, удерживание нескольких нитей, идущих от души в разные стороны… Даже само тело не так-то просто пробудить от комы!

В первый раз было гораздо сложнее, да и действовала она тогда наощупь. Сейчас же Атика закончила очень быстро, всего-то за полсуток. Приподнявшись, она подвигала руками, ногами, спиной. После небольшой разминки убедилась, что всё сделано верно: мышцы нового тела повиновались не хуже, чем у погибшего от «авады».

Прекрасно. Теперь надо выяснить, сколько времени она добиралась по нити. Быстрое заклятье вернуло ей временные ориентиры, заставив выругаться:

— Вот же …! Восемь дней плюс адаптация. Надеюсь, Альбус меня ещё не похоронил.

Медлить было нельзя, иначе вся затея окажется ненужным пшиком. Атика закрыла глаза, перенесла восприятие в область духовного зрения, нашла нужную нить и послала по ней заклятие. Поймав отголосок с координатами места, чародейка торжествующе улыбнулась. Эти придурки всё-таки не стали убирать тело. Вероятно, сожгли да разметали прах ветром, чтобы не мешался. Просто молодцы, дополнительная опора значительно облегчит дело. Ну что ж, приступим!

— Корпус регентум, ноэри физа, — произнесла чародейка в полный голос, сосредоточившись на эффекте чар, всем своим видом показывая миру, что уверена в их действии. Ещё бы, считай, она применяла их пятый раз в жизни! Ритуалы такой сложности желательно соблюдать до последнего жеста, особенно если они представляют, как в этом случае, сочетание двух чуждых друг другу ритуальных систем. «Корпус регентум» принадлежало магии европейских волшебников, «ноэри физа» же… совсем не европейских и, пожалуй, с Европой совершенно незнакомых.

Там, на другом конце, где нить, зацепленная за остаточную материю тела, начала уже таять, в пещере, в которой царило запустение, начал формироваться силуэт. Первоначально прозрачный, он начал быстро уплотняться, пока не стал вполне материальным. Тело Атики Сей-Тиор, точно такое же холодное, что и камень, на котором оно очутилось, лежало без признаков жизни.

— Элида саэкти, — приказала она магии. Это была полностью собственная разработка, чары, формирующие так называемый «пустой разум», если попросту, то копирующие рефлексы, как условные, так и безусловные, в нервную систему, и создающее что-то вроде централизованного восприятия, основы для сознания, в мозгу. Разумеется, парочка слов не давала такого универсального эффекта, они являлись всего лишь направляющими ритуала, упрощающими процесс извлечения и записи нужных структур, и закрепителем, позволяющим не заботиться об их поддержке, пока не кончится заложенная в заклятье энергия.

Вздохнув, Атика начала подготовку к последней части. Максимально очистив сознание от всяческой шелухи, сосредоточив всю волю, она сказала:

— Анима вирас!

Приятная прохлада охватила женщину, чуть покалывая мятной свежестью, даря силу и бодрость. Что ж, теперь можно. Чётко контролируя поток своей магии, чародейка направила палочку по нити, позволив интуиции сориентировать её точнее и, когда почувствовала, что пора, выпустила последние чары:

— Империо.

Было совсем не больно. Просто прохлада исчезла, сменившись чувством ломоты, какое бывает порой в костях во время плохой погоды. Только вот это чувство свидетельствовало не о низком давлении, но о повреждении важнейшей части человека — души. Небольшом таком повреждении, обратимом, но весьма опасном. Если бы Атика додумалась применить Империус без волшебства, дарующего душе силы, «анима вирас», то таким пустяком бы не отделалась. А если бы у неё был иной, удобнее Империуса, инструмент абсолютного контроля сознания, применила бы его. К сожалению, подобных чар Атика не разрабатывала — слишком редки такие ситуации, когда они могут пригодиться, да и в боевой обстановке Империус достаточно эффективен, надёжен, взламывает почти любые окклюментивные щиты. В небоевой же проще подчинять неспешно, без помощи дополнительных чар, а мощью воли и искусством легилименции.

Между тем, вполне живое и дышащее тело в пещере Рейдеров поднялось, достало из блестящего на пальце кольца палочку (заметка себе: подумать о ритуальной проекции палочки), сколдовало себе одежду, наложило защитную и маскировочную магию и уверенно пошло к шахте, пачками раскидывая вокруг чары познания и ловя отклики в дальней дали.

— Итак, господа, — криво ухмыльнулся Грефронт, сидящий на высоком кресле, — наши дела идут просто прекрасно. Лексар, что там у тебя с товарами поставками Светлой Иллюзии?

— Берут, в основном, в Вегасе и вообще — в Америке, — отозвался высокий блондин в щегольской мантии. — Платят хорошо, от ста галлеонов за каплю. Пол-литра уже продали, спрос устойчивый, так что реализуем всё.

— Хорошо. С остальными товарами напряги есть?

— Пока всё нормально, прибыль стабильная, — покачал головой Лексар.

— Ясно, — гоблин повернулся ко второму своему помощнику, выглядевшему как пособие «гоблин обыкновенный». — Как успехи у тебя, Крадок? Меня интересует тот самый проект.

— Мы почти закончили, — отозвался рекомый. — Проводим последние эксперименты. Нужен ещё материал.

— Материал, говоришь, — задумчиво постукивал Грефронт по лакированному столу. — Будет тебе материал. Когда ждать результатов?

— Как минимум, месяц, — ответил Крадок. — Формула готова, но нужно убедиться, что не будет побочных эффектов.

— Долго, — скривился Грефронт. — Долго, но важно. Работай, даже в ущерб остальному производству. Надо торопиться, сейчас всё висит на волоске. Год-другой, и нас раскроют. В авроратах нездоровое шевеление. Идите и работайте.

Как только помощники покинули кабинет, Грефронт коротко бросил, отдав приказ встроенному заклинанию донести звук до адресата:

— Тэсия — ко мне.

Спустя пару минут она явилась, перенесённая портключом и тщетно пытающаяся скрыть недовольство. Впрочем, ей было простительно.

— Доклад, — приказал Грефронт.

— Крадок решился, господин, — так же лаконично ответила одетая в чёрную с глубоким капюшоном мантию женщина. — Через две недели. В моей верности он уверен, — холодная усмешка. — Скорей всего, именно мне поручит ликвидировать вас. Подозреваю, для этого у него есть запас Эликсира Тринадцати.

— Ожидаемо, — кивнул он. — Как только выдаст тебе Эликсир — убей. Заодно ликвидируй всех, кто ему гарантированно верен. Не забудь подать сигнал. Пароль тот же плюс «верность навеки». Ясно?

— Да, господин.

— А теперь мне нужна информация, конкретно — выход на аврорат Англии.

— Империус на новичка-аврора? — предложила Тэсия.

— Да как угодно, — отмахнулся Грефронт, размеренно и громко постукивая ухоженными ногтями, совсем не похожими на чуть ли не когти гоблинов-воинов. — Мне нужен расклад, кто и чем там заправляет, и агент внутри. Срок — неделя. Желательно — максимально тихо.

— Сделаю, господин. Это всё?

— Нет, — неожиданно для Тэсии, уже собиравшейся активировать портключ, сказал Грефронт. — Возьми это, — он вытащил из ящика стола невзрачную коричневую шкатулку. — Внутри — особые инструкции. В случае моей смерти — вскрыть и исполнить соответственно духу, а не букве. Моя смерть — это когда крышка откроется сама по себе. До этого — не читать. Хранить в самом надёжном месте. Всё ясно?

— Да. Но, господин, почему вы…

— Потому, — отрезал гоблин. — Есть небольшой шанс, что меня убьют. Пусть самый опасный противник тобой устранён, я могу ошибиться. А на этом уровне игры ошибки — непросительны. Лучше подстраховаться. И ещё — пока не открыла шкатулку, будь добра беречь свою жизнь. Можешь идти.

Как только Тэсию унеслась сквозь пространственный тоннель, Грефронт налил себе из кувшина янтарной жидкости в бокал и начал её потягивать, щурясь от удовольствия и размышляя о дальнейших планах.

— Срочное сообщение господину Грефронту, — оповещающие чары заставили вздрогнуть. Он залпом допил и приготовился слушать.

— Ох, — очнулась профессор Макгонагалл. Голова раскалывалась, под ней было что-то жёсткое, а рука порядочно затекла. В первую очередь профессор потянулась за палочкой — отработанный годами рефлекс. Ни основной палочки, ни запасной при себе не оказалось. Тогда волшебница напрягла память, а вспомнив события прошлого дня, взяла себя в руки и села.

Тёмная, сырая, но тёплая комнатушка. Она была на полу, рядом — Гарри, и он пока ещё не очнулся. Небольшое, два на три на два метра, пространство едва-едва освещало маленькое круглое окошко в каменной стене, закрытое решёткой. Никакой двери не было либо она была хорошо скрыта. Стены пропитывали защитные чары. С палочкой Минерве не пришлось бы особо трудиться, чтобы их пробить, а вот без палочки — никаких шансов. Мерлин и Моргана, о чём она вообще думает!

Спохватившись, Минерва проверила, что с Гарри. Его аура немного пульсировала, что напоминало восстановление после оглушителя. Стоп, ведь в них ударили объёмной парализацией! Откуда взялся оглушитель? Профессор вчувствовалась в собственную магию. Нет, в неё ничем подобным не попадали. Почему тогда у Гарри…

— Профессор Макгонагалл? — открыл глаза мальчик. — У меня не вышло.

— Гарри? — невольно нахмурилась она.

— Атика не учила сражаться с несколькими противниками, — виновато сказал он. — Но двоих я вырубил. Я… Простите меня, — сел, прижимая руку к голове. — Просто не подумал, что там может быть кто-то…

— Успокойся, Гарри, — как можно мягче попросила Макгонагалл, отмахиваясь от собственных «я должна была подумать». Но кто ж мог предположить, что Гарри бывал в действительно опасном месте? Что Альбус или та же Атика позволили ему в нём бывать? — Расскажи, что ты знаешь. Куда мы переместились и кто на нас напал?

— Понимаете, учитель Атика куда-то пропала, — начал Гарри, собравшись с мыслями. Минерва поощрительно улыбнулась — сейчас ему нужна поддержка, больше, чем ей. — Я подслушал, как дедушка говорил с нашей эльфийкой, Дайной, об этом. Мне дедушка сказал, что она занята, но на самом деле учитель куда-то пропала, и дедушка очень волнуется, а мне не говорит. Вот я и решил проверить хотя бы одно место, где мы бывали с учителем.

— Значит, Атика пропала… — вздохнула Макгонагалл. — То-то мне казалось, что Альбус пытается найти тебе наставника надолго. Ты знаешь, кто на нас напал?

— Это, наверное, как-то связано с Грефронтом, — поведал Гарри. — Это гоблин, мы покупали у него в магазине палочку, и он назвал Атику старым врагом, а потом устроил ловушку в том обелиске.

— Давай по порядку, — запуталась Минерва, подавляя желание схватиться за резко заболевшую голову. — На нас напали гоблины? С помощью волшебной палочки?

— Нет, люди, ну, они выглядели как люди. Просто они могут быть как-то связаны с Грефронтом, а он гоблин, а когда поймал нас в ловушку, то был с другими гоблинами.

— Постой, Гарри. Излагай факты. На нас напали люди, так?

— Да, пятеро волшебников. Я оглушил двух, но…

— Теперь рассказывай, что было, когда ты посещал это место в предыдущий раз, — велела Минерва.

— Ну, Атика показала мне обелиск древних магов, говорила об особой защите. Поэтому я и попросил сделать координатный портключ — вдруг она ещё работает? Потом мы зашли внутрь, а там за нами вошли Грефронт и гоблины. Грефронт каким-то заклинанием — у него была палочка — включил древнюю ловушку, и нас заперло в чёрном куполе, — Гарри постарался излагать связно, как его учил дедушка, но сознавал, что получилось не очень.

— Ты знаешь, почему именно координатный портключ? — на всякий случай уточнила Макгонагалл, прежде чем двигаться дальше.

— Та защита, вроде бы, засекает поисковые чары и ударяет в место перемещения. Получается как «делерет». Мне так Атика рассказывала.

— Ясно, — кивнула Минерва, которой было совершенно неясно, зачем вообще приводить Гарри в такое место. — Что за «обелиск древних магов»?

— Вроде бы он был скрыт, но Атика его нашла и решила показать мне.

— Хотела бы я поговорить с этой Атикой… — прокомментировала Минерва. — Что дальше?

— Дедушка потом на неё сильно ругался, — поймал её взгляд. — А тогда дальше! Потом я «редукто» разрушил статую, куда прикреплялись защитные чары, Атика открыла портал, и мы попали… — Минерва заметила паузу — кажется, за ней было что-то, о чём Гарри рассказывать не хотел совершенно. — Ну, мы выбрались.

— Понятно, — ничего не понятно, но что же ещё сказать? — И почему ты решил, что Атика может быть там?

— Просто это единственное место, о расположении которого она могла не рассказать дедушке, — объяснил Гарри. — Но я думал, что там уже никого нет…

— В следующий раз посоветуйся со взрослыми — лучше перестраховаться, чем оказаться в такой ситуации, — строго сказала Минерва, покосившись на окошко их узилища. — Если бы я знала о предполагаемой опасности…

— Дедушка говорил, что вы не боевой маг, а я позабыл, — удручённо промолвил мальчик.

Пару минут провели в молчании. Минерва обшаривала стены и окошко взглядом, соображая, как бы всё это сломать и кто будет ждать за стенами. Гарри, похоже, занимался тем же самым.

— Профессор, а если просто бухнуть «делеретом» в стену? — не выдержал он. — Там вроде бы нет поглощающих щитов? Ну, тем, которые мне показывали…

— «Делеретом»? — приподняла бровь Макгонагалл. — Тебя учили тёмной магии?

— Немного, — признался Гарри. — «Делерет», «сорберо», «велло» и всё.

— Боевая тёмная магия, — обобщила она. К Альбусу будет много, очень много вопросов! — В твоём возрасте учить таким чарам… но Альбусу я верю, чем бы он не руководствовался. В любом случае, у тебя нет палочки, так что это не сработает.

— Палочки? — удивился Гарри. — Я могу и без неё. Разве вы не можете?

— Это привилегия выдающихся волшебников, — ответила Минерва, скрывая удивление за лекторским тоном. — Беспалочковое волшебство — сложнейший раздел магии. Тебя научил профессор Дамблдор?

— Ага. А почему сложнейший-то? Просто с палочкой точнее и удобней, но, по-моему, не так уж сложно. Дедушка и Атика говорили, что пользуются палочкой из-за удобства.

— Альбус и Атика — это и есть пример выдающихся волшебников, — чуть улыбнулась Минерва, осознавая, что у Гарри совершенно нешкольный взгляд на магию — и, пожалуй, не просто нешкольный, а даже неклассический. — Я считаюсь сильным магом, но беспалочковый «делерет»… — она покачала головой, про себя жалея, что никогда не тренировала беспалочковую магию специально. — Тебе тоже лучше не пробовать. Стены зачарованы очень сложно, после «делерета» эта магия перемешается и, боюсь, взорвётся.

— А если на окошко? — резонно предложил он.

Минерва пригляделась. Действительно, в круглом проёме с решётками сложных чар не было, а простые, средней силы, даже смешавшись, не вызовут смертельного эффекта. С другой стороны, «делерет» предназначен скорее для материальных препятствий. Что, если…

— Умеешь запускать беспалочковое «велло»? — уточнила Макгонагалл.

— Умею, но ещё не очень хорошо получается, — признался Гарри.

— Несколько самых сильных твоих «велло» точно в решётку. Этого должно хватить. После этого — чары трухи, и мы будем на свободе, — изложила план Макгонагалл. — Постарайся сделать всё это быстро, скорее всего, мы потревожим охрану. Нам нужно просто выбраться в место, где работает аппарация — и мы спасены.

— Можно начинать? — неуверенно спросил Гарри. После утвердительного кивка он, смотря прямо на решётку, взмахнул рукой. — Велло! — оранжевая вспышка чарокрушителя вонзилась в защиту со странным звоном. — Велло! Велло! Велло! — четвёртый чарокрушитель окончательно развеял, точнее, разнёс на кусочки защитную магию, после чего Гарри завершил серию. — Делерет.

Заклятье трухи обратило камень, решётку и изрядный кусок стены в осыпающуюся в сторону от узников пыль. Перед ними расстилалось безбрежное море и ночное небо. Профессор Макгонагалл подошла к дыре, наклонилась. Так и есть: они находились на стометровом обрыве, а внизу о камни бились пенящиеся в лунных бликах волны. Тупик.

— Авада Кедавра!

— Феерис Шэйел, — Атика подставила руку под зелёный луч, и тот отклонился в сторону, ломая стену. — Меня здесь ждали? — подняла она бровь — лицо ощущалось будто отёкшее — как и всё тело. Но двигалась она свободно, колдовала без проблем — странный диссонанс. Впрочем, чем дальше, тем больше обострялись чувства, и ощущение, точно она двигает марионетку за ниточки, отступало.

Восстановить след угасшего неделю назад портала после заметающих следы чар, а главное, целой недели — невозможно. По крайней мере, традиционными способами. Что не помешало Атике использовать способ нетрадиционный — пирамидка изолята с прикреплёнными поверх заклятьями благополучно впитала и сохранила серию отпечатков магического фона, будто кадры, собирающиеся в длинный фильм. Самым тяжёлым было найти изолят — внешне пирамидка казалась абсолютно неволшебной, оплетающие её чары были достаточно тонки, чтобы не дать членам Рейдеров Грефа ни одного шанса отыскать артефакт. В том, что они будут проверять помещение, Атика не сомневалось — Грефронта можно обвинить в чём угодно, но не в непредусмотрительности, глупости или отсутствии паранойи, и сообщники у него такие же.

Наконец, тончайшая вуаль, гибрид сенсорной сети и чар познания, немного исказилась рядом с ведущей наверх шахтой. Сосредоточив поиск в одном месте, Атика нащупала изолят, очертила невидимую пирамидку кругом и произнесла парочку бессмысленных фраз — просто пароль, снимающий невидимость и недосягаемость предмета. Тронув сложный комплекс чар внутри изолята, чародейка считала отпечатки нескольких порталов, по которым перемещали груз. Итак, её цель достигнута: вот они, координаты уже не складов, но мест сортировки или временного хранения товара. Есть шанс, что Светлая Иллюзия, например, пройдёт через основную базу. На след именно этого зелья, вернее, ограждающей его магии и нацелилась Атика.

Разумеется, она не создала портключ именно в эту точку — мало того, что там может ждать самый неприветливый приём, так ещё и следовало предварительно узнать, в какое место она отправляется. Если изолят зафиксировал координаты с небольшой ошибкой, то вполне реально переместиться прямо в скальную породу с весьма неаппетитными последствиями. Поменяв координаты на пару километров вверх, Атика послала портключ с чарами познания. Когда он возвратился, аппарировала.

Неспешно снижаясь, Атика разглядывала объект своего интереса. Замок. Очень любопытный замок на острове посреди Тихого Океана. Ну, как сказать остров… Возможно, много тысячелетий назад тут и был полноценный остров, но движение литосферных плит взяло своё, и от земли осталась одна-единственная, зато большая, гора, на вершине которой и расположилась база. На километры вокруг неё раскинулись магглоотталкивающие чары, основание горы, дабы не размыло, укрепляла светлая магия. Ближе к замку располагалась защита от волшебников, естественно, многослойная, а дальше — лёгкая маскировка уже самих магглотталкивающих. На самой горе не было скрывающих чар, только несколько поглощающих щитов и Фиделиус. Нет, сам по себе Фиделиус, хорош, но не против человека, учившегося у человека, который был лично знаком с составителем этого ритуала.

Во-первых, идентифицировать Фиделиус достаточно легко: достаточно попробовать коснуться его не какими-либо чарами познания, а сенсорной сетью, которую ритуал воспринимал как продолжение воли её создателя и срабатывал как недосягаемость, в то время как чары познания исправно возвращали неверную информацию.

Во-вторых, сам по себе Фиделиус был отнюдь не непробиваемой защитой: он мешал проникновению разумных существ, прямому взгляду на зачарованный объект да чарам познания, а всё остальное пропускал — сумей только направить в слепое пятно в своём разуме! Действительно опытный окклюмент, заранее осведомлённый о Фиделиусе, мог со временем это пятно нащупать и примерно определить радиус ритуала без всякой магии. А потом бросить «сквозь» него, например, боевые заклятья… хотя в данном случае они бесполезны, судя по количеству и качеству установленных щитов.

В-третьих, Фиделиус можно было обойти. Для этого существовало три способа. Первый, самый затратный — продавливание ритуальной защиты силой мага: например, окружить место громадной и плотной сенсорной сетью, а затем пытаться расширить её внутрь, вливая энергию. Другой заключается в поимке хранителя чар и его подчинении. Да, стандартные методы, вроде заклятий и зелий подчинения, ничего не давали — но банальная перевербовка или долгое, аккуратное, кропотливое переписывание чужого сознания — вполне работали. Тогда Фиделиус просто пропускал взломщика, а при желании, можно было даже сделать хранителем — себя. Третий способ, более быстрый — это проведение контрритуала, что сложнее и затратнее Фиделиуса на порядок. Таким образом можно было как снять весь ритуал, так и нейтрализовать его для отдельного человека, чем и занялась Атика.

Зная точную форму контрритуала, составленного вместе с ритуалом, пройти защиту оказалось элементарно. Боевые щиты, поднятые на полную мощность, естественно спасовали перед тончайшими чарами познания, которые прошли через них, будто нейтрино через земную кору. Полчаса Атика провисела, разбирая нагромождение щитов, чтобы не пропустить чего-то смертельно опасного. Настораживало дрожание магии перед последним слоем обороны. Втиснув сквозь маленький портал сенсорные сети, волшебница убедилась, что там находиться второй Фиделиус. Оригинальное решение, один скрывает всю гору, другой — конкретно замок. Должно быть, одному человеку из Рейдеров Греф доверяет как самому себе — оба ритуала были завязаны на одного и того же хранителя. Проведя второй контрритуал, Атика построила портал и оказалась по ту сторону ворот, чтобы отразить нежданную «аваду».

… — Никаких следов, Альбус. Всё, что мы смогли установить — это то, что эта группа принадлежала преступному клану «Рейдеры Грефа», которым заправляет некий гоблин Греф. Этот клан безуспешно ловят наши коллеги во Франции и Канаде, и…

— Ступай, — махнул Дамблдор. — Я знаю, кто такие Рейдеры.

«Прибегать или не прибегать к экстренным средствам? — думалось Альбусу. — С одной стороны, они предназначены для действительно критической ситуации, а Рейдеры вряд ли будут убивать самого Гарри Поттера или его спутницу. С другой… о чём я думаю! Это же мой внук!»

Спустя минуту он уже стоял на пороге особого ритуального зала. Такой был у всех сколько-нибудь опытных ритуалистов — это зал, в который нанесены заготовки, позволяющие обойтись без части подготовки, зачастую весьма муторной. Альбус прошёл, аккуратно перешагивая линии сложных фигур, маленькие статуэтки и колбы с зельями, в ту часть зала, где горели начертанные знаки — это ритуалы, оставленные перед самым завершением. Многие были доработаны или даже с нуля созданы самим Дамблдором, а какие-то были позаимствованы у Атики. Ступив в красную октограмму, он произнёс:

— Гарри Джеймс Поттер, мой воспитанник и приёмный внук, сквозь все завесы да откроется к тебе путь!

Вспышка света. Колебания огромных массивов чар. Преграда? Мгновенно пришедший ответ — Фиделиус. Ну что ж, одним заклятием доверия меньше. Грохот падающей защиты. Так, ещё один Фиделиус! Удар, ещё один! Ритуал пробит. Решительно выставив перед собой палочку, Альбус Дамблдор шагнул вперёд, сквозь пространство.

— И что теперь? — Гарри покосился на пропасть.

— Честно говоря, не знаю, — призналась профессор. — Разве только… что это?

Странная дрожь пронзила пространство, прокатившись волной. Спустя секунду — ещё одна.

— Профессор? — поёжился Гарри.

— Только что пали два сильных магических барьера, — сообщила Минерва.

— Кто-то меняет защиту? — предположил Гарри.

— Отнюдь, — покачала головой Макгонагалл. — Кто-то только что грубо смёл их и вторгся к нашим похитителям. Боюсь предположить, чем это грозит нам.

— Может, это дедушка? — неуверенно сказал Гарри.

— Альбус, конечно, великий маг, но, похоже, это целая команда профессиональных взломщиков чар. Вероятней всего, мы попадём в какие-то криминальные разборки. Нам сильно повезёт, если это авроры.

— Надеюсь, нам повезёт.

— Надеюсь, — эхом молвила профессор. Такие приключения ей были явно не по душе.

Альбус Дамблдор в гневе — не то зрелище, которое желали узреть обитатели замка. Махом оглушив оказавшихся рядом магов, он взмахнул палочкой:

— Эл-ступефай, — заклятия накрыло ещё двух. — Благодарствую за информацию, — это сработало простое «легилименс меморе» на обоих. После короткого просмотра он скривился, принудительно аппарировал обоих в неведомые дали и направился туда, куда подсказала память бандитов.

Дверь, ещё одна. Каждая — с собственной защитой. Дамблдор не церемонился со вскрывающими чарами, а просто сносил преграды «редукто», часто вместе с кусками стен. Раскинутая сенсорная сеть давала понять, если за дверями кто-то был — тогда Дамблдор всё-таки снисходил до чего-то потоньше. Вскоре шествие Альбуса к цели было замедлено появлением действительно подготовленных боевых чародеев, уверенных в себе, действующих в команде…

— «Эл-велло, эл-ступефай, сельврус протего, археа мотус-те», — мысленно проговорил Дамблдор, выписывая палочкой ритуалы, переходящие друг в друга. Чем чётче произносишь, чем яснее думаешь — тем лучше. Серия заклятий разметала его противников, с лёгкостью отразив ответные лучи. Альбус же сосредоточился на ощущениях от сенсорной сети и встретил двух противников невербальным «петрификус тоталус вольюм», на который среагировал только один. Добив другого белым лучом «легилименс-нерго», Дамблдор продолжил движение по замку, расшвыривая противников и умудряясь обойтись без смертельных чар. Надолго ли?

Вдруг он замер. Несколько неуверенно поменял конфигурацию сенсорной сети. Убедился, что не ошибся. Послал в пространство тонкий ментальный образ. Дождался ответа. Взмахом руки отворил дверь перед дамой. Сурово посмотрел на неё, понуро склонившую голову в знак вины. И широко улыбнулся:

— Добрая ночь, Атика.

— Добрая, Альбус, — та перестала делать вид, что виновата, улыбнулась в ответ. — Меня ищешь?

— Отнюдь, — похолодел голос директора. — Я ищу Гарри. Он каким-то образом подговорил профессора Макгонагалл сделать портключ к знакомому тебе обелиску, а там повстречался с Рейдерами Грефа. Их держат здесь, на нижнем уровне, — ментальным образом директор показал, где именно. — Поможешь?

— Вот ещё! Сам справишься, — и посерьёзнела. — Я ищу Грефа, и не могу терять времени. Поторопись и ты, дай сигнал по… — взмах палочкой, — этой вот нити. Как только дашь, я устрою тут филиал Ада. Поторопись. Если что — зови.

— Потом нам многое стоит обсудить, — заметил Альбус, снося защиту очередной двери. — Будь осторожна.

— Ты тоже, — кивнула Атика, исчезала в раскрывающемся прямом портале.

— Показушница, — облегчённо выдохнул он. (Бывший?) учитель жива, весьма деятельна… А ещё очень жаль, что он не умеет с такой же небрежной лёгкостью открывать прямые порталы. Конечно, за этой лёгкостью стоят годы, а то и десятки лет практики — но всё же…

Идти оставалось много, поэтому Дамблдор решил схитрить. Да, здание пропитано защитной магией, подобно Хогвартсу. Только эта магия была в тысячи раз слабее, посему Альбус мощным ударным «депримо» пробил пол, послал «эл-ступефай» и слевитировал на этаж вниз. Перекрыть дыру мощным «протего» с иллюзией пола, повторить с «депримо» и далее пять… шесть… семь циклов. Восемь дыр, на восемь этажей вниз — кажется, он был где-то в подземельях.

Сориентировавшись чарами познания, Альбус выбил парочку дверей, оглушил излишне агрессивную стражу, напоследок впечатав им в сознание пару идей о пользе миролюбия и милосердия, и очутился в длинном коридоре без дверей, заканчивающимся тупиком. В стенах было множество углублений, напоминающих дверные проёмы, однако вместо дверей — камень, пронизанный средними по силе защитными чарами, достаточными, чтобы уберечь от беспалочкового волшебства сильного мага, например, Минервы. А вот Гарри такая защита бы не удержала, правда, ему бы пришлось применять что-то тёмное, вроде «делерета» или «велло», и защитный комплекс с немалой вероятностью сдетонировал бы — было видно, что именно такой эффект и рассчитан создателями тюрьмы. Метод защиты от слишком сильных пленников?

Альбус нашёл питающий защиту канал и перерубил его «велло», затем вставил «протего», не давая каналу восстановиться, и начал целенаправленно ослаблять, размывать чары. Постепенно одно за другим заклятия рассеивались, несмотря на рунные якоря, пока, наконец, Дамблдор не снёс уже безопасные остатки защиты. Вдруг камень одного из проходов осыпался пылью, и оттуда… никто не вышел. Впрочем, выходить и не требовалось: Альбус ясно видел сквозь стены ауры освобождающихся.

— Гарри, это я, — сказал он, тем не менее не становясь возле прохода.

— Дедушка, докажи, что ты — это ты, — ответил Гарри. Да… Атикино воспитание сказывается. А ведь всего пару месяцев с ней занимался!

— Каждое утро я начинаю с зарядки и заканчиваю чаем с лимонными дольками, — сказал Альбус.

— Дедушка! — Гарри выбежал и обнял его.

— Полагаю, ты не против закончить это небольшое приключение? — приобняв внука в ответ, риторически поинтересовался Дамблдор.

— Да, но…

— Благодарю за помощь, Альбус, — следом за Гарри вышла из камеры профессор Макгонагалл. — Позволь поинтересоваться, что ты знаешь об этом месте и как нашёл нас?

— Минерва, давай немного отложим этот разговор,— склонил он голову ровно так, чтобы очки-половинки загадочно блеснули ей в глаза — тонкий расчёт и никакого мошенничества! — Следует сначала разобраться с этим местом, — презрение он даже и не думал скрывать — сколько же тьмы и гнили он увидел в мыслях местных защитников…

Ничего, в этот раз он добьётся для них чего-то похуже Азкабана. Трудотерапия и немного ментально внушённого милосердия и смирения — творят чудеса! А правильно подбирать дозу он уже научился на особенно кровожадных пожирателях смерти — и теперь тот же Макнейр не полусумасшедший садист, а достойный член общества. Аморально? О, иногда морали приходится отворачиваться в сторонку, пока такие, как он, делают своё дело. В конце концов, некоторых из этих… людей заслужили участь хуже смерти — и такое перевоспитание в каком-то смысле смерти хуже, ведь умирает не тело, но прежняя личность. Иногда Дамблдор задумывался, что Тому если чему поучиться у него в плане настоящей жестокости…

— Время терпит, — сухо ответила Минерва, явно подразумевая, что будет не расспрос, а настоящий допрос с её стороны. Что ж, её тоже можно понять… пусть только сперва ответит, почему пошла на поводу у Гарри.— Могу ли я чем-нибудь помочь?

— Это лишнее, — отказался Альбус. Его палочка порхала в воздухе, формируя сложную конструкцию. — Прошу, побудь немного гостьей в моём доме, — ажурная конструкция обратилась окном прямого портала, — тем более, мне надо найти ваши палочки. Попроси у моей домовой эльфийки комнату и отдохни. Гарри, помоги Минерве устроиться, — он строго посмотрел на мальчика, который в ответ выпрямился и серьёзно кивнул. — Я буду через несколько часов.

— Эл-археа мотус-те, — в который раз Атика была вынуждена применять чары вербально, уже не для чёткости и мощи. Свободной части сознания просто не хватало на прямое чародейство, приходилось использовать устоявшиеся ритуалы, экономя силы за счёт времени.

Боевая светлая магия… Вряд ли кто из противников сознавал, от чего погиб. Вряд ли кто из них задумывался, насколько велики возможности магии созидания. Как же! Ведь вот она, «Авада Кедавра», она же Смертельное заклятье, вот Круциатус, Империус, то же «дисолво анима» или то же «секо», простое и эффективное! Вот они — бери и пользуйся! А светлой магией требуется учиться управлять, контролировать, зачастую нужно знание тонких процессов… В то время как «делерет» перемелет противника в труху без всяких там знаний. Лёгкий путь. Опасный путь.

Атика просто шла вперёд, напролом, не особо считаясь с «авадами» и прочими прелестями, коими пытались наградить её встречные люди и гоблины. Всё это благополучно разбивалось о текучую массу расплавленного металла, стеной плывущую перед и за ней. Мало того, что масса благополучно поглощала даже зелёные вспышки одним своим немалым объёмом, только колыхаясь под напором, так ещё отражала часть магии обратно.

Было ли это легко? Отнюдь. Мало того, что приходилось постоянно обновлять разрушаемый тёмным колдовством контроль над материальными щитами, так ещё поддерживать различную наложенную на них защитную магию, которую та же «авада» сносила на раз. Впрочем, «авады» были довольно-таки хиленькими, дальше пары-тройки дециметров не проникали, а оранжево-жёлтая масса жидкого металла постоянно циркулировала, благодаря чему защитное волшебство распределялось равномерно. Поддержание стольких процессов разом требовало постоянного внимания и не шло ни в какое сравнение с той тренировкой в снежном мире, когда она выстроила лестницу в небо. Несомненным и перебивающим все трудности плюсом являлась абсолютная защита. Конечно, пробить такой щит тоже можно, но для этого следует быть крайне сильным или знающим чародеем, да и те вряд ли бы справились с первого удара.

Смерти? Нет, Атику они совершенно не волновали. Во-первых, перед переходом на очередной уровень — по лестницам, прямые порталы были перекрыты специальным ритуалом — она сканировала сенсорной сетью души людей и гоблинов. Это не очень-то просто, но сенсосети способны на многое. Все без исключения оказались искалечены частым применением непростительных заклятий и подобной чёрной магии. Таких спасать можно только в теории, на практике же это потребует долгих лет, тратить которые на подонков бессмысленно. Тех, кто был более-менее «чист душой» Атика старалась обходить, однако помнила: лес рубят — щепки летят. Во-вторых, в вину эти смерти ей не поставят за отсутствием доказательств. После встречи с облаком жидкого металла мало остаётся следов, мало…

Скривившись, Атика прошла, как нож сквозь масло, через очередную «засаду» Рейдеров. Такое ощущение, что они настолько полагались на свою защиту, что не придумали ни одного нормального плана обороны. Придурки. Интересно, как они отреагировали, когда обнаружили, что из замка нельзя аппарировать даже в специальных точках, а портключи отказываются работать? Она убивала их скучно и даже монотонно. Грязная работа, которая частенько выпадает именно ей — очень неприятно, на самом деле. Просто не было никого, кто бы смог пробиться сквозь двойной Фиделиус, притом не снеся его, не вызвав преждевременную тревогу и эвакуацию бандитов. Альбуса можно понять, но он, на самом деле, испортил ей весь план.

Оставив за спиной оплавленный камень коридора, Атика остановилась перед невзрачной дверкой в чей-то кабинет. Сенсорная сеть подсказывала, что внутри находится крайне защищённое помещение, единственное, имеющее такую защиту во всём замке, единственное, куда не могли проникнуть даже тончайшие нити сети. Почти наверняка это кабинет Грефа или, что даже лучше, его сейф. Атика зафиксировала с обеих сторон металл, вложив в него достаточно энергии, чтобы выдержал несколько сильных «авад».

Прикоснулась палочкой к дверце и начала составлять деактивирующий ритуал. Когда металлический щит уже в пятый раз попытались пробить, Атика устремила свою силу тонким потоком, выводя палочкой сложную вязь движений, проговаривая про себя нужные слова. Вот защита помещения начала тускнеть. Ритуал аккуратно ослаблял сначала внутренние слои, которые крепили и подпитывали всю систему, потом внешние. Так, в идеале, и должны работать взломщики проклятий… К сожалению, этот идеал недостижим за срок обычной человеческой жизни, если только не тренироваться все дни без выходных.

Когда защита стала подобна лёгкому колыханию тюля, Атика толкнула дверцу и беспрепятственно прошла внутрь. Кабинет? Сейф? О нет! Она умудрилась натолкнуться на некую смесь сейфа и сокровищницы. Несколько полных золота волшебных сундуков со встроенными чарами незримого расширения — галлеонов внутри каждого не меньше, чем в Гарриным наследстве. Шкафчик с особо ценными зельями, чемодан артефактов, кейсы с маггловскими деньгами…

Атика без угрызений совести организовала портал в одну из тайных ухоронок и переправила туда содержимое комнаты, затем прошлась по ней «антериосом», стирая отпечатки хранившегося, закончила парой особенных ритуалов, стирающих уже ментальные и духовные отпечатки — насколько это возможно в принципе. Вышла, задумчиво вертя в руках фиал с зельем. Возможно, позже оно принесёт особенную пользу.

На выходе Атика тут же отклонила с помощью «Феерис Шэйел» «аваду», без колебаний ударила по нападающим площадными чарами обездвиживания, вкладывая туда огромную мощь. Не тут-то было! Атакующие гоблины и люди работали слитными группами, метод грубой силы уже не работал. В ответ полетели «авады», «круцио» и «секо». От части заклятий чародейка увернулась, часть попала мимо не без помощи «Феерис Шэйел».

Осознав, что так просто не победить, Атика пробила потолок «депримо», взлетела вверх, бросив в качестве подарка несколько «конфринго» ¬— не заденет, так задержит. Оказавшись на этаж выше, она обрушила пол на головы противника «эл-депримо» ¬— не остановит, но замедлит и покалечит тех, у кого слабая реакция. Подталкивая себя векторной магией, Атика покинула опасное место, рядом с которым собралось уже несколько боевых групп. Задерживать себя сражениями — лишнее. Искать главаря уже бессмысленно, зато встретиться с Альбусом — отнюдь.

Развернув сенсорную сеть вниз, женщина коснулась сенсосети Дамблдора и перешла к нему порталом. Ученик как раз засовывал в широкий внутренний карман мантии несколько палочек. Резко обернувшись, он материализовал перед собой стальной щит, но, почувствовав знакомый ментальный посыл, убрал его и кивнул Атике:

— Я слышал шум наверху.

— О, всё дело в неквалифицированных строителях, — издала она смешок. — Представляешь, обрушился пол на протяжении целого коридора! Надеюсь, те пять групп боевых магов на этаж ниже легко отделались — боюсь, встреча страшнее просто смерти.

Дамблдор, улыбаясь, направил палочку на лежащего неподалёку связанного мага и пролегилиментил его, затем лишил сознания и сказал:

— Да уж, ты никогда не знала меры в милосердии. Поиски увенчались успехом?

— Нет, — Атика палочкой сотворила прямой портал, одновременно считав память оглушённого директором Хогвартса мага. — Зачем тебе палочки всех пленников?

— Возможно, потому что владельцы, гостящие у меня в поместье, будут рады увидеть их снова, — Альбус первым вошёл в портал.

— И после этого я «не знаю меры», — покачала головой Атика, следуя за ним и подавляя желание бросить назад что-то вроде «унданерго».

После перемещения события понеслись вскачь. Среди спасённых оказался тот самый аврор, месье Дюпон, который потребовал немедленно отбыть во Францию, чтобы лично поднять на уши тамошний аврорат. С Дюпоном пошла Атика, которая должна была передать координаты острова с замком. Дамблдор в это время согласовывал дела с английским авроратом — один из пленников был англичанином — и авроратом американским. К сожалению или к счастью, пленников-канадцев не было, поэтому идти в канадский аврорат было не с чем. Однако, так или иначе, уже стало ясно, что разбирательство будет международным, и Канада в стороне не останется.

После совместного рейда американцев, англичан и французов оставшиеся в замке гоблины и люди были рассажены по изоляторам в авроратах. Кое-кто погиб при попытках задержания, а кто-то «немного повредился рассудком» (впоследствии месье Дюпон с содроганием вспоминал эту фразу Альбуса Дамблдора, сказанную с демонстративным сожалением). Единственная оставшаяся на момент рейда в замке боевая группа организованно отступила за радиус действия наведённых ритуалом Атики антиаппарационных и антипортключевых чар и бежала, потеряв двоих убитыми и одного оглушённым. Авроры отделались несколькими попаданиями «ступефаев» да «секо», последствия которых были исправлены на месте. Ещё один попал под «дисолво анима» и отходил в лазарете, а в миллиметре от другого пролетело «Анима Тэга», выпущенное гоблином-командиром боевой группы — можно сказать, что аврорам очень и очень сильно повезло.

Во время обыска обнаружили комнату с различной документацией Рейдеров, в том числе некоторыми договорами — именно к ним направлялась та боевая группа. Документы, содержимое нескольких складов, то есть типовые наборы артефактов, которыми Рейдеры совершали преступления, оружие, широкий набор палочек, не иначе как оставшийся от уже мёртвых пленников, зелья всевозможной направленности и, конечно же, деньги, конфисковали. Всё это временно оставили под охраной в одном из больших залов замка — авроратам требовалось время, чтобы определить, где чьё имущество, и ни один не собирался отдать всё в руки другого, а о делении «поровну» не шло и речи.

Кроме административных кабинетов — мест, где гоблины занимались подсчётом прибыли, заключали договоры и сделки — в замке обнаружилось много чего интересного. Например, ритуальный зал с неоконченными ритуалами дальновиденья, усиления и подпитки. Судя по следам, которые никто не затирал, такие ритуалы проводились регулярно. На нижних этажах располагались склады, а в подземельях — темницы и лаборатории. Последние вскрыть удалось только при посильной поддержке Атики и Альбуса, но внутри нашлись лишь мертвецы да уничтоженное оборудование.

Кабинет Грефа, равно как и сведенья о его местоположении, найдены не были. Дамблдор предположил, что кабинет располагается вне замка, связанный с последним магией пространства. Подтверждением стала информация одного из высокопоставленных бандитов, занимавшегося синтезом очередного наркотика и банально пропустившего тревогу в изолированной лаборатории. Этого гоблина несколько раз вызывали к Грефронту, перемещение осуществлялось через портальный зал замка. Использовалась достаточно редкая система — стационарный переключаемый портключ внутри кабинета и множество мобильных портключей для доступа внутрь. Правда, доступ строго контролировался Грефом, без его личного разрешения перемещение было невозможно. Естественно, все найденные портключи были уже отрезаны от общей сети.

После обнаружения портального зала по свежим следам были разосланы оперативные группы. На этот раз авроры успели — почти что все тайные базы Грефа были накрыты. Правда, несколько из них уже эвакуировались, а в парочку перемещения были заблокированы, но в этот день изоляторы авроратов быстро наполнились членами одной преступной группировки. В ходе операции пришлось подключать аврораты и их аналоги Австралии, Голландии, Канады, России, Болгарии, Польши, Германии и многие другие — базы Рейдеров оказались разбросаны по всей планете, за исключением Африки, юго-востока Азии да Южной Америки.

Дамблдор связался с Международной Конфедерацией Магов, созвал экстренное заседание, на которое пригласил представителей силовых ведомств и Министерств Магии стран мира, в которых располагались базы Грефа. Заседание затянулось — операция была в самом разгаре, постоянно поступали новые данные, которые пытались хоть как-то упорядочить и свести воедино заседающие.

Даже Атика не представляла себе, каким на самом деле окажется размах деятельности преступного клана. Рейдеры Грефа представляли собой объединение множества малых группировок, которые соблазнились сотрудничеством с первоначально канадско-французской организацией Грефронта. Однако ушлый гоблин имел при себе множество подчиняющих артефактов, зелий и ритуалов, чем умело воспользовался, тихо и незаметно со стороны расширяя масштабы, но долгое время не сводил всё в единую систему.

В то время, когда Греф продал палочку Гарри, большая часть будущей организации была уже сформирована, но работали у неё только лаборатории и производства наркотиков, которые Грефронт курировал лично. «Избавление» от Атики послужило ему сигналом, что пора начинать. Он покинул магазин, где и так работал спустя рукава да с помощью хроноворота, а части клана начали соединяться в единое целое и налаживать контакты с другими международными преступными группировками.

У клана появились собственные боевые группы, собственные убийцы и шпионы, свои поставщики и рынок сбыта. Рейдеры не брезговали наёмничеством, грабежом, заказными убийствами. У них были и научные группы, разрабатывающие наркотики, боевые зелья и подделывающие деньги. Под управлением Грефа было организовано производство артефактов, способных в одиночку сформировать полноценную защиту целой базы при вливании туда сил нескольких волшебников. Таким образом постепенно появились опорные пункты, склады и перевалочные базы по всему миру. А связывающим звеном в клане была так называемая Клятва Рейдеров. Разработанный Грефронтом ритуал, она защищала от предательства бандитов среднего и низшего звена. Ключ-место ритуала — предположительно, всё тот же кабинет Грефа, поэтому прервать его не получилось. К счастью, Клятва не уберегала от легилименции, а документы не были защищены так же надёжно, зато тот же Веритасерум не сработал.

Наконец, началось крупнейшее международное разбирательство, вовлёкшее Министерства Магии более чем двадцати шести стран. У Альбуса просто не оставалось свободного времени, он днями и ночами пропадал в МКВ и Визенгамоте, лишь изредка появляясь в школе. В итоге Макгонагалл и остальных спасённых отправила по домам Атика, а через день она встретила Минерву в поместье Дамблдора и, наконец, смогла серьёзно с ней поговорить.

— Значит, вы и есть Атика Сей-Тиор. Вы учили Гарри два с лишним месяца, — конечно, Минерва видела Атику, на «представлении Гарри Поттера магическому миру», но там они и не поговорили толком. Сейчас же, вне шума Хогвартса, она могла рассмотреть Атику по-настоящему и по-настоящему с ней познакомиться.

Впечатления? Скрытная, сухая и очень прямая. Нарочито сухая и нарочито прямая — насколько это игра, а насколько правда? Но это вторично, главное же — опасная. Атика просто излучала опасность, агрессию, стремление напасть и уничтожить противника здесь и сейчас, бегущего — нагнать, защищающегося — сокрушить. Встреться Минерва с Атикой на улице и попроси её кто оценить, что это за человек — сказала бы, что аврор, которого постоянно бросают в самую гущу сражений.

Но Атика Сей-Тиор не была аврором, и холодное, контролируемое до последнего грана мерцание её волшебства подтверждало — она из тех единиц, которых называют великими магами. А ещё Минерва ощутила отчётливое, но аккуратное, будто пробное давление на внешний ментальный щит. В глаза ей Атика не смотрела. Легилимент, и легилимент из тех, которых называют «интуитивными» — ощущение опасности только усилилось. Минерва осознала, что непроизвольно сжала волшебную палочку — и заставила руку разжаться.

— Это так, — несколько равнодушное пожатие плечами и взгляд в сторону — взгляд, точно выцеливающий врага! — А вы — Минерва Макгонагалл и учили Гарри один день, — неожиданно Макгонагалл поняла, кого так напоминала Атика повадками — конечно же, Аластора Грюма! Аластора не последних дней войны, но в самом начале — энергичного, ещё не параноидального, с целыми глазами и всего одним шрамом. А ведь Атика старше Альбуса… Что заставило волшебницу её силы, её лет стать такой?

Они стояли около площадки для перемещений невдалеке от дома. Лёгкий ветер трепал волосы — туго сплетённые седые Макгонагалл и свободно развевающиеся, цвета воронова крыла, спутавшиеся и не достающие до плеч — Атики. Ещё один диссонирующий момент — её волосы. Они совершенно не подходили образу, как будто причёска должна быть другой. Как будто она должна быть — а не как сейчас, небрежное приглаживание заклинанием. Макгонагалл отвела глаза от собеседницы. Такое пристальное разглядывание — это уже невежливо.

— Я бы не отказалась учить его и дальше, — улыбнулась она, вспоминая, как быстро учился Гарри, насколько внимательно её слушал. — Он талантлив.

— Это заметила и я, — скупой кивок. — Жаль, не успела передать больше боевых навыков. Иначе вы бы не попали в такую ситуацию.

— Жаль, не успела передать больше осторожности и здравого смысла, — не удержалась от колкости Минерва. Боевых навыков! Одиннадцатилетнему, ребёнку!

— Это приходит с возрастом, — ухмыльнулась Атика. — Ну, или не приходит, — улыбнулась Сей-Тиор чему-то своему.

— Ещё это приходит с воспитанием, — сухо добавила Макгонагалл. — Но мы немного отвлеклись. Я бы хотела узнать, в первую очередь, почему вы решили показать ребёнку тот обелиск?

— И вы о том же, — вздохнула Атика. — Альбус уже меня корил. Разумеется, он прав, я слишком понадеялась на свои защиты и сигналки и не до конца очистила здание от древней магии. Если интересуют оправдания, то лишь один из ста магов может так же скрытно, как Греф, взломать мои чары.

— Нет, меня интересуют не оправдания, — покачала головой Минерва, отметив самокритику. Вот только неправильную самокритику. Ощущение было, будто Атика… помешана на собственной силе? Это казалось настолько странным, что Макгонагалл не сразу продолжила, переваривая догадку. — Откуда вообще взялась идея показать Гарри это?

— Я хочу сделать из Гарри мага, — последовал серьёзный ответ. — Настоящего мага, подобного Альбусу или мне. Вы знаете, он обладает огромной силой, но даже если приложить к силе знания — маг не получится. Всего лишь опытный и могучий пользователь волшебства, но никак не волшебник, — а вот это было неожиданно. Минерва ждала, что Атика считает магию скорее оружием, которым следует владеть идеально — но первое, интуитивное впечатление оказалось обманчивым.

— И чем же, по вашему мнению, является настоящий волшебник? — было действительно интересно — неожиданно Минерва осознала, что её догадки — только догадки, а сильный менталист может пользоваться образом, скрывая себя-настоящего.

— Когда-то, — Атика смотрела куда-то в пространство, и Минерва была почти уверена, что это уже точно не маска и не образ, — мой дед говорил, что волшебник — это совершенное оружие, лучший клинок.

— Но вы с ним не согласны? — озвучила вывод Макгонагалл.

— Согласна, — горько улыбнулась Атика. — В то время и в том месте он был прав — именно таким должен был быть волшебник. Но не только таким, профессор, не только, — Минерва поймала её взгляд — и в нём была не горечь, а спокойная уверенность. — Настоящий маг должен быть тем, кто идёт вперёд. — Атика смахнула лезущий в глаз волос, разрушая иллюзии собственной мудрости… Мудрости? Только сейчас Минерва заметила, как Атика всего одним взглядом изменила её восприятие. — Не уверена, что смогу выразить это словами, но истинный маг не просто учится — он творит себя и творит магию, не останавливаясь, идёт вперёд. Он открывает и изучает, он не стоит на месте! Оружие — это хорошо, но почему только оружие? Настоящий маг должен быть всем. Это скорее ощущение, — небольшая пауза, и она продолжает чуть неуверенно. — У настоящего мага нет границ. И одной из первых границ является страх, более всего — страх перед самой магией. Его надо разрушать как можно раньше, вырабатывать привычку, что магия может быть опасна — но бояться её попросту глупо. Бояться можно смерти, неизвестности, боли — но не магии. Это всё равно что бояться физических законов или урагана. Только в отличие от природных бедствий, магия может давить самим своим присутствием — именно поэтому я начала приучать Гарри к взаимодействию с действительно сильными и чуждыми чарами.

— Значит, вы с Альбусом собираетесь сделать Гарри великим волшебником? — уточнила Минерва, постепенно понимая то, что сама Атика, кажется, ещё не сформулировала для себя. Когда для волшебника в порядке вещей с самого детства контактировать с воистину великой, а порой и непонятной магией, когда он обучается без скидок на возраст, когда просто не знает, что «не положено», а что «положено» ученику его возраста… И в то же время Макгонагалл поняла, что этот подход никогда не станет массовым. И от этого стало немного легче на душе.

— Нет, — короткая улыбка. — Просто волшебником. Только настоящим. Таким, как я, таким, каким был Альбус, пока не ударился в политику, — Атика прищурилась. — Таким, какой так и не стали вы.

— Я — учитель, а не великий маг, — Макгонагалл совершенно не тронули эти слова. Она сама выбрала свою стезю. — Учитель, декан и, быть может, автор пары статей по трансфигурации. Это моё призвание.

— Ваше призвание… — эхом отозвалась Сей-Тиор, отводя, наконец, взгляд. — Что ж, не каждый может похвастаться, что у него есть призвание. Вы хотели бы продолжить учить Гарри?

— Если это возможно, — не сразу ответила она на нежданный вопрос. — Мне хотелось бы смягчить ваше… воспитание, — называть это просто «учёбой» было в корне неверно. В чём-то Атика была права: нельзя обучить быть великим волшебником — но можно воспитать таковым. Вот только какой ценой?

— Это возможно, — кивнула Атика. — Что ж, надеюсь, вы не откажетесь от чаепития?

— Вряд ли. Меня ждут дела, и… — она осеклась, заметив насмешливый взгляд Атики. И осознала, что если откажется, то «возможно» станет «не реализовалось». — Не откажусь. В конце концов, дела могут подождать.

— Межмировые порталы? — задумчиво переспросил Альбус. — Нет, Гарри, я никогда их не делал, знаю только теорию, и она весьма опасна… но не в первом приближении — ты ведь всё равно не сможешь их создать.

— А если…

— Без «если», — отрезал Дамблдор. — Гарри, мальчик мой, ты не осознаёшь, какой это риск — межмировые порталы. Сами по себе прямые порталы — это очень опасная магия. Официально разрешены лишь четыре типа пространственной магии — это чары незримого расширения, портключи, каминная сеть и, само собой, аппарация. При этом аппарация лишь формально является пространственной магией, что она есть на самом деле — не знаю даже я.

— А как тогда работают антиаппарационные чары, если даже ты не знаешь? — спросил Гарри. — Ну, кроме тех, что на Хогвартсе.

— В Министерстве Магии — точно так же, но слабее в разы. Если ты говоришь о временной защите от аппарации, которую ставят на дома волшебников и ежемесячно обновляют, то это — ритуал, весьма сложный и хрупкий именно из-за неведомой природы перемещения. Но ты меня отвлёк, — Гарри тихо хмыкнул, довольно подумав, что дедушка сподобился всё-таки на лекцию. — Портключи — это, в сущности, безопасная модификация пространственного тоннеля, который проходит как бы вне обычного пространства, позволяя за короткое время переместиться на другое полушарие. То же самое можно делать и без материального предмета, собственно, портключа — но в таком случае высок риск ошибиться и переместиться не совсем в целом виде. Каминная сеть — более сложная модификация, целая сеть таких тоннелей, своеобразными портключами для которых служат сами камины, а паролем для активации и способом перемещения — летучий порох.

Есть ещё прямые порталы, которые особым образом совмещают две любые точки пространства, включая даже те, что находятся в иных мирах. Прямые порталы направляются с помощью так называемых относительных координат. Именно этим они и опасны: координаты можно выбрать любые, незадачливый маг с лёгкостью переместится в иной мир без возможности возврата, если не запомнил координаты, или вектор, перемещения. Ещё для задания координат необходимо знать математику, поэтому простое заучивание заклинания не подойдёт — в этом случае волшебник также имеет немалый шанс угодить в иной мир, и это в лучшем случае.

Поэтому чары прямого портала засекретили сразу после открытия. После принятия Статута о секретности за их применение не отправляют в Азкабан на пожизненное заключение только из-за тайности: ведь если сам факт существования такого заклинания выплывет наружу, например, в Визенгамот какого-нибудь Министерства Магии, найдутся достаточно талантливые теоретики, которые смогут повторить его или создать аналог. Разработки в пространственной магии не запретны, однако магам старательно внушается мысль, что портключи, каминная сеть и незримое расширение — это вершина такого волшебства.

А теперь, Гарри, запомни: ты не должен ни в коем случае, даже если это будет единственным вариантом спасения жизни, открывать прямой портал без нашего надзора. Это опасно не только для тебя — это опасно для всего мира. Ты меня понял?

— Да, дедушка, — ответил Гарри — и не удержался от вопроса. — А кроме портключей, порталов и расширения есть ещё пространственная магия?

— Ну как не быть, есть, конечно, — улыбнулся Альбус. — Есть достаточно универсальные чары пространственного искажения. Их тебе пока знать рано, но запомни — это один из немногих способов универсальной защиты. «Авада Кедавра», менталистика, материальные атаки — пространственным искажением можно отклонить или даже отразить что угодно, правда, на уровне быстрой защиты им владеет разве что Атика, и один Мерлин знает, сколько десятков лет она оттачивала эти чары. Ещё есть обратное незримому расширению заклятье — чары незримого сужения, но оно используется редко. В принципе, я назвал тебе все основные формы пространственной магии. Остальные получаются их комбинацией. Думаю, на сегодня теории достаточно: давай-ка займёмся практикой.

— А какой, дедушка?

— Незримое расширение. Это сложные чары. Именно они послужат для тебя основой, именно на них мы будем тренировать умение заклинать комплексно, а не элементарно, единично, как ты делал до этого. Очень надеюсь, что до тринадцати лет ты сможешь незримо расширить без ошибок.

— Два года? — не то удивился, не то возмутился Гарри. — Но…

— Это комплексные чары, — перебил его Дамблдор, покачав головой. — Свои первые комплексные чары я осваивал три года. Мастерам, могущим накладывать незримое расширение одномоментно, а не в процессе специального ритуала, Гринготс готов платить десятки галлеонов в день — только в этом случае можно накладывать поверх дополнения, например, защитную магию на расширенные кошельки.

Пока расплывчато, в общих чертах описав процесс наложения незримого расширение на замкнутый объём, Альбус продемонстрировал работу чар на кладовке — как оказалось, единственной комнате, не до конца «пропитанной» защитной магией.

— Запомни, — академическим тоном добавил Дамблдор, возвращая кладовку в первоначальное состояние, — что накладывать незримое расширение проще всего на объекты примерно такого вот объёма. Для объёма меньшего потребуется в разы лучший контроль — тот самый, который заберёт у тебя комплексность чар. Для объёмов больше — огромная сила, которой у тебя пока нет, или специальные накопители, которые делать не проще расширенных кошельков. Разумеется, эти ограничения возможно обойти — но пока мы займёмся классическим расширением. Можешь приступать, первый этап ты наверняка запомнил.

Первый этап — это создание фокусных точек, которые обозначают расширяемое пространство. Для чего конкретно они нужны, Альбус не объяснил, да и незачем. Одну за другой Гарри начал формировать точки. Это было весьма просто: указываешь палочкой на нужное место и желаешь, чтобы точка возникла. Главное — сила желания и вкладываемая магия. Гарри очень старался, и после второй точки на лбу выступил пот от напряжения. Рука Альбуса легла на плечо, и он молвил:

— Достаточно. Для твоего возраста — очень хорошо. Запомни это ощущение, оно означает, что ты колдуешь на пределе текущих сил.

— Но дед, я же почти… — возмутился Гарри.

— Ещё чуть-чуть и простым истощением магии ты бы не отделался, — мягко сказал Дамблдор. — В следующий раз будь аккуратней. До этого состояния нельзя доводить ни в коем случае. Запомнил?

— Да, дедушка.

Альбус Дамблдор улыбнулся про себя. Он уже догадывался, что внук учёл его слова, но так просто чары незримого расширения не оставит. Чего, собственно, он и добивался.

Атика и Гарри шли по Лондону. Темнело. Зажглись фонари, скрывая звёзды на ясном небе. Они никуда не торопились, и эта прогулка была на удивление не похожа на другое времяпрепровождение с Атикой. Тихой и даже умиротворённой Гарри видел её в первый раз.

— …не думал, что всё так просто.

— Мир довольно сложен, — пожала плечами учитель. — Зато отдельные его части могут быть довольно просты. Даже простейший «люмос» требует недюжинной концентрации, верно?

— Ну да, — Гарри не понимал, к чему она клонит. Впервые нормальный «люмос» Гарри исполнил уже после ритуала слияния.

— На самом деле, практически все маги не задумываются над «люмосом», не представляют себе идущий от палочки свет или простую преобразовательную форму. Они просто произносят слово «люмос». Есть некая ирония в том, что более опытным, работающим с более тонкими материями магам приходится тратить на простейшие заклятия больше усилий, чем обывателям.

— Дедушка рассказывал, что в Хогвартсе вообще не изучают теорию магии и спокойно колдуют. А в «Ритуальной магии» написано, что чем больше подробностей воплощения чар сокрыто, тем скорее ритуал сработает, — вспомнилось Гарри.

— Да, именно так. Поэтому магу, который с детства учился махать палочкой да кричать слова, перейти к хоть сколько-нибудь продвинутой магии тяжело. Такой переход обычно очень болезненный, волшебник, как научится различать собственную магию, с трудом выполняет тот же «люмос», а «экспеллиармус» становится для него и вовсе непосильной задачей. А когда он сталкивается с комплексной магией…

— Дедушка показывал сегодня незримое расширение, — вздохнул Гарри.

— И как тебе?

— Мало что понял, — признался Гарри. — Пробовал поискать в библиотеке, но там столько математики…

— Теперь-то понял, зачем я тебе ей учу?

— Понял, — уныло ответил Гарри. Математика была самой скучной из всех наук — а заодно и самой занудной!

— И не кривись. Математика — основание для всех нормальных наук, как маггловских, так и магических. Даже зелий это касается. Но если тебя успокоит, то незримое расширение не столько расширяет пространство, сколько добавляет новое. Можешь сравнить с «археа»: чародей своей силой вырывает из небытия не материю, а дополнительное пространство, которое уходит в, хм, «четвёртое измерение», если можно так сказать. При этом приходится устанавливать и укреплять границы, можно сказать, впечатывать их в предмет, иначе большой «бум», — усмешка. — Я это дело однажды использовала для подрывных работ. Если хочешь разрушить никак не поддающуюся магическую защиту — самое то. Хм!

— Атика? — Гарри обернулся и увидел, что она замерла, будто к чему-то прислушиваясь.

— Как ты относишься к идее внеочередной практики? — спокойно поинтересовалась учитель. Вот только спокойствие это… Примерно с таким же спокойствием Атика колдовала во время смертельной опасности!

— Что случилось? Может, нам лучше аппарировать? — «Только глупцы уверены, что нельзя пропустить ни один бой — умные сами выбирают время и место для сражения», — так говорила сама Атика ему, когда они обсуждали ловушку в обелиске.

— Иди за мной и держи палочку наготове, — велела она, после чего быстрым шагом свернула с освещённой улицы в сумрак переулка.

— Что там? — спросил Гарри.

— Кто-то бросается Пыточными чарами, — коротко ответила Атика. — Держись за моей спиной. На всякий случай — анима вирас.

Приятное ощущение бодрости и свежести разлилось по телу, и Гарри не замедлил спросить:

— Что ты сделала?

— Тихо, — почти прошипела Атика, выписывая какой-то ритуал палочкой. — Просто будь за моей спиной и, пожалуйста, молчи.

За углом, в свете лишь окон старых зданий, им открылась ирреальная картина. Маг в чёрной, украшенной золотыми полосами парадной мантии аврора и два маггла, один лежит, раскинув руки, а другой — корчится и хрипит от боли. Аврор навёл на него палочку и глупо улыбался.

— Вот же чёрт! — выругалась Атика. — Так, Гарри, медленно отходим назад. Это, определённо, ловушка, и…

— Неужели не поможешь бедным, несчастным магглам? — издевательски вопросил голос из пустоты.

— Тэсия, не так ли? — несколько удивлённо отозвалась Атика, окружая их каким-то щитом — таким, что Гарри едва его замечал магическим зрением. Он сжал палочку, смотря по сторонам и не замечая… врага? — И что же тебе надо? Пустая месть?

— Мне нужно знать, где находится Греф. Как минимум — название тюрьмы. Максимум — проведи меня к нему. Иначе… — аврор отвёл палочку, и маггл повалился наземь. Зелёная вспышка… в паре сантиметров от лица маггла. — Сначала погибнет он. Затем я нападу на тебя. Не пробуй бежать — я перекрыла портключи с аппарацией. Если тебе дорога жизнь этого несчастного или мальчика за твоей спиной — ответь!

— Ты мне не поверишь, — медленно сказала Атика. — Даже если я не совру — ты мне не поверишь, а уж магглов с аврором убьёшь в любом случае.

— Дай мне Непреложный Обет, что скажешь правду. Мальчик скрепит его.

— Тогда покажись, — холодно предложила Атика. — Покажись, и я дам тебе такой Обет.

— Попробуешь атаковать, и магглы — трупы, — предупредила Тэсия

Она появилась точно за спиной Атики — Гарри едва сдержался, чтобы рефлекторно не бросить заклятье. Эта неведомая, но точно знакомая Атике Тэсия была в сером плаще, а на голову накинула глубокий капюшон с затемняющей магией. Держа в правой руке волшебную палочку, Тэсия подошла и протянула левую ладонь в перчатке.

— Я жду. Непреложный Обет.

— Гарри, будь добр, подойди и коснись палочкой наших рук, — попросила Атика, без колебаний касаясь чужой ладони своей. При этом обе направили друг на друга палочки, что держали в свободных руках.

Гарри молча выполнил требуемое, и кончик его палочки дрожал от напряжения. Прохладный воздух казался жарким, а по лбу стекала капля пота.

— Теперь направь немного нейтральной магии, — невозмутимо попросила учитель. — Да, достаточно. Тэсия?

— Клянёшься ли ты, Атика Сей-Тиор, немедленно сообщить мне полную правду, известную тебе, о настоящем местонахождении гоблина Грефронта, возглавляющего Рейдеров Грефа?

— Клянусь, — огненная нить вырвалась из палочки Гарри и обвила обе ладони, чтобы тут же раствориться. Впервые Гарри видел, чтобы его магия работала сама по себе — и это казалось очень неправильным!

«Убирай палочку и медленно отходи за мою спину», — мысленно велела Атика.

Стоило Гарри отвести свой магический инструмент, как она молвила:

— Мне неизвестно ничего о настоящем местонахождении Грефронта, кроме того, что место, откуда он управлял Рейдерами, так и не было найдено, — спокойный и уверенный тон, и взгляд прямо под капюшон, словно леди Сей-Тиор различала сквозь маскировочную магию.

— Прекрасно, — горько усмехнулась Тэсия. — Просто прекрасно. Столько трудов напрасно…

— Почему он так важен тебе? — вдруг спросила Атика, пока Гарри в душе надеялся, что боя всё-таки не будет. — Это ведь не Непреложный Обет службы, так?

— Я ведь действительно хотела вас отпустить, — словно не заметила вопроса женщина в сером.

— Кто он тебе, отец, учитель? Или может быть, возлюбленный? — в свою очередь, не заметила её реплики Атика.

— Ты ничего в этом не понимаешь, — резко бросила Тэсия, отступая назад, в темноту. — Знаешь, мне даже жаль вложенных в эту ловушку трудов. Так что — умри! — и исчезла с негромким хлопком.

Атика среагировала мгновенно. Мутно-белый луч сорвался с её палочки, чтобы впиться в голову аврора и заставить его замереть. Жестом свободной руки она окружила их с Гарри новым, уже другим щитом и остановилась, вслушиваясь в тишину.

— Что…

«Щит!»— мысленно одёрнула его Атика. Гарри вспомнил одно из рассказанных ей правил: «Никогда не полагайся на чужой щит», — и сказал:

— Эл-протего!

«Внимательно. Будет атака, какая — не знаю».

Сосредоточившийся на поддержке щита, Гарри не сразу заметил атаку. Лишь долгие, упорно вбиваемые учителем навыки самовнимательности, натренированный рефлекс замечать, когда внутри сознания что-то не так, позволили ему среагировать адекватно: ослабить сосредоточенность на сферическом «эл-протего», и укрепить окклюментивный щит. Пока нельзя было понять, отголосок какой эмоции просачивается в разум, но вряд ли что-то безвредное.

— Дементоры, — вслух, явно чтобы не мешать окклюменции, произнесла Атика. — Не меньше пяти десятков. Демоны пустоши, где она отыскала столько тварей?

Гарри замер, сосредоточившись на ментальной защите. «Эл-протего» слабело, пока, наконец, не рассеялось. Окружающее медленно отдалилось, стало смутным и вторичным — Гарри полностью ушёл в себя, ведя невидимую борьбу с нарастающим давлением.

— Ну же, ближе, ближе, — шептала Атика. — Ага!

Мельком Гарри отметил, как щит вокруг них пропал, но даже не понял, зачем — давление продолжало расти, и окклюментивный щит едва держался.

— Саори фламмо, — шепнула Атика, раскидывая руки. Навстречу невесомым теням, сгусткам мрака, давящим на щит незримыми тоннами, метнулись длинные языки синего пламени. Миг — и тени расплылись с жутким воем, слившись воедино с царившим в переулке сумраком. — Гарри, за мной!

Гарри резко «пришёл в себя» — давление ослабло, и он смог осознать, что произошло. Атика потянула его вперёд, и он побежал.

— Стабилис эл-фламмо Саот! — крикнула она.

Позади вспыхнула сплошная стена синего пламени. Повеяло жаром. Атика тянула и тянула вперёд, прочь от источников давления (он уже различал их или это только казалось?). Однако стоило им приблизиться к спасительному свету фонарей, как навстречу выплыли новые дементоры. На щит Гарри будто рухнула незримая стена — и он рассыпался осколками, вспышками головной боли. А следом обрушилось отчаяние, сжимающее сердце, заставляющее остановиться и смиренно ждать своей судьбы.

Что они вообще могут против дементоров? Разве можно им сопротивляться? Уже ничего не сделать, всё потеряно! Больше трёх десятков существ в чёрных балахонах, с бледными, мертвенными руками не то плавно шли, не то плыли по воздуху. Шорох, с которым балахоны скользили по асфальту, ясно различался во внезапно наступившей тишине. Гарри хотелось сжаться в клубочек и закрыть глаза — и только что-то внутри заставляло смотреть, не смыкать глаз, пусть даже двигаться он уже не мог.

— Вот, значит, как, — голос Атики показался громом, перекрывшим смертельный шелест, и Гарри даже попытался что-то сделать — но бесполезно. Рука с палочкой просто не поднималась под нарастающим давлением, нахлёстывающим отчаянием. Учитель выступила вперёд, загораживая собой, а Гарри попытался поднять ментальный щит — тщетно! — Ну что ж, господа, держите то, за чем пришли. Адеско Файр!

Короткий, резкий взмах палочкой. Волна ярко-рыжего, с отчётливыми фиолетовыми переливами пламени, прямо на пути складывающегося в причудливые фигуры, напоминающие всевозможные конечности — руки, лапы, щупальца и что-то совсем уж странное — устремилась дементорам навстречь. Застывшая фигура Атики будто воплощала решимость и сосредоточенность, а сила использованного ей заклятия окончательно вырвала Гарри из паралича. Он вскинул палочку… и тут же опустил.

Ярясь, огонь поглощал тварей, обращал их в ничто, в пустоту, рос во множестве вспышек и слепящем сиянии. Гарри встал рядом и взял её за руку, дрожа. Атика стояла, с усмешкой наблюдая за корчами дементоров, поглощаемых огнём — и веяло от неё чем-то совершенно недобрым. Чем-то хуже обычной злости, чем-то, на пути чего Гарри становиться не хотелось совершенно.

Вдруг сзади повеяло холодом. Не меняя выражения лица, Атика резко развернулась, едва не отбросив Гарри, повела палочкой. Пламя, следуя этому жесту, рвануло на нескольких теней, видимо, преодолевших огненно-синюю преграду. Полёт огненного облака был не самым управляемым: оно задело краем старинный дом, буквально слизнув его кусок, но всё-таки ударило в дементоров. Те было отпрянули — но огонь двигался быстрее. Миг — и он заполнил переулок, углубился внутрь него, сметая всё на своём пути.

— Думаю, хватит, — пробормотала Атика. Недрогнувшей палочкой выписала в воздухе какой-то заковыристый ритуал и что-то шепнула.

Огненное облако медленно отступило, возвращаясь к ним, начало гаснуть, уменьшаться. Дохнуло жаром, нестерпимым, обжигающим лицо, и Гарри невольно отвернулся, прикрыв лицо руками. По мере нарастания температуры, стало казаться, что вот-вот вспыхнут волосы или одежда, и он невольно отступил на пару шагов. Затем повеяло прохладой, знакомый голос произнёс успокаивающе:

— Всё кончилось, Гарри.

— Учитель? — Гарри повернулся к ней — и не узнал. Обгорелые волосы, красная кожа и одинокий огонёк на краю мантии. — У вас одежда горит!

— Да? — кривая улыбка — огонёк погас будто сам по себе. — Ничего, бывает. Думаю, нам лучше уйти отсюда.

— Атика, ты… ты в порядке? — спросил он, шагнув к ней — но не зная, чем же помочь.

— Отвыкла от сильной магии, — ответила учитель, пошатываясь. — Скоро приду в норму. Пошли отсюда. Поторопимся. А то я не в состоянии… — Атика опёрлась на фонарный столб, тяжело дыша. — Сиасс сожги, забросила, называется, тренировки.

— Учитель, — Гарри осознал, что идти и колдовать она точно не сможет, — может, мы пошлём сообщение деду?

— Пожалуй, ты прав, — легко согласилась Атика. — Но сообщение — это долго. Попытаемся по-другому. Гарри, будь добр, перенеси меня через… — напряжение на её лице заставило напрячься самого Гарри, а неровные, неуверенные движения палочки — ещё и испугаться. Это же явно что-то сложное! — …этот портал.

Учитель слабо улыбнулась и, прислонившись к столбу, медленно сползла наземь, потеряв сознание. Напротив неё в футе над землёй висел прямоугольный проём портала. Гарри замер в нерешительности. Прямой портал, насколько он знал со слов Атики и дедушки, держится не больше пяти минут без помощи своего создателя. Нужно за пять минут каким-то образом перенести Атику в висящий над землёй портал. Атику он не поднимет — в конце концов, ему всего одиннадцать! Магии, способной перетаскивать живых существ, он не знал. «Вингардиум левиоса»? Нет, теоретически можно переносить ей и живых, даже разумных, и вообще волшебников, вот только у него банально не хватит на это сил.

И что дальше? Портал закроется, вернётся Тэсия или, хуже того, дементоры? Или, может, маггловская полиция? Нет, он не даст этому произойти! Перейти на ту сторону портала и попросить помочь дедушку или Дайну? Тоже не получится, только дедушка, как хозяин, может позвать Дайну быстро, а сам он — на очередном заседании Визенгамота, что-то насчёт расширения штата обливиаторов…

Гарри сжал и разжал кулаки, кинул взгляд на свою особенную палочку, белую, из пластика и сердечной жилы дракона. Посмотрел на портал — в магическом восприятии было ясно видно, как рассеивается волшебство, искажающие пространство. Надо действовать. По крайней мере, он обязан попробовать — одну Атику он не бросит.

Расслабиться. Сосредоточиться на ощущении волшебства. Потянуться к каналу, что связывает его с Источником Магии. Всеми силами толкать больше, больше… ещё больше… ещё… не хватает, нет, надо ещё больше, но откуда…

- Вингардиум, — в последний миг словно прорвало плотину — в Гарри хлынуло гораздо больше нейтральной энергии, чем могло бы раньше, — левиоса!

Тело учителя медленно воспарило, повинуясь до предела сжатой воле. Гарри безумно медленно вёл палочкой, и Атика безумно медленно влетала в портал. Всё, на что хватило после такого напряжения мальчика — это, едва не споткнувшись, прыгнуть и ввалиться следом.

— Мисс Грейнджер? — раздался позади знакомый голос.

— Профессор Флитвик? — девочка-первокурсница обернулась и увидела догоняющего её низенького учителя.

— Мисс Грейнджер, полагаю, нам надо поговорить, — серьёзно сказал ей профессор. — Вы сейчас свободны, не так ли?

— Да, профессор, чары сегодня последние, — ответила Гермиона. Удивительно, но со взрослыми, особенно хогвартсскими профессорами, она общалась совершенно свободно, в отличие от сверстников. Гермиона сама не понимала, почему так, но это её жутко раздражало — и это раздражение так часто выливалось прямо на сверстников…

— Мисс Грейнджер, не откажетесь, в таком случае, пройти в мои покои на чашечку чая?

— Эм… — она покосилась на сумку с учебниками, оттягивающую руку. — Конечно, профессор.

— Следуйте за мной.

Через некоторое время, когда маги поднимались по лестнице, Флитвик поинтересовался:

— Почему вы не используете магию, чтобы облегчить сумку, мисс Грейнджер?

— Я… — не сразу нашлась Гермиона. Что отвечать — правду или не совсем? — На вступительной речи профессор Дамблдор говорил, что не следует колдовать на переменах, и…

— И вы подумали, что это касается любого чародейства вне уроков кроме как для подготовки к ним, — закончил за неё Флитвик, направляя палочку на сумку. — Стабилис де-гравитас, — Гермиона почувствовала, как та стала совершенно невесомой, и вздохнула свободно. — Постарайтесь исправить свою ошибку. В магии требуется постоянная практика, чем больше, тем лучше. Напоминание о колдовстве на переменах — это скорее формальность по просьбе мистера Филча.

— Хорошо, профессор, — кивнула она. Как же легко со взрослыми! Просто говоришь, что нужно — и всё хорошо.

Комната, в которую пригласил Гермиону Флитвик, оказалась вполне себе аскетичной. Несколько полок с книгами, столик и лучи солнца, пробивающиеся из-под тюля на окне. Профессор что-то прошептал, и на столе появились чашки, полные горячего сладкого чая, и пирожные.

— Угощайтесь, — улыбнулся он.

Пирожные выглядели и пахли так аппетитно, что Гермиона просто не смогла отказаться, хотя и понимала, что привёл он её совсем не для этого. К её удивлению, профессор также съел парочку сладких шедевров. Когда пирожные и чай закончились, а Гермиона несколько успокоилась, Флитвик поинтересовался:

— Мисс Грейнджер, сегодня на уроке вы колдовали… не совсем уверенно.

Девочка покраснела. Профессор весьма смягчил обстоятельства: Гермиона колдовала никак. Заклятие изменения цвета для чашки не вышло даже после нескольких десятков попыток.

— В прошлый раз вы демонстрировали гораздо лучшие способности, — плавно продолжил он.

— Да, профессор, — Гермионе ничего не оставалось, как согласиться. В этот момент ей страшно хотелось куда-нибудь пропасть. Например, провалиться сквозь землю.

— Вы слишком серьёзно относитесь к простым замечаниям, — заметил Флитвик. — Это всего лишь одна неудача.

Гермиона не выдержала, опустила взгляд в стол. Было очень стыдно — хотя она не совсем понимала, за что.

— Не одна, — удовлетворённо сказал Флитвик. — Этого следовало ожидать. Скажите, мисс Грейнджер, зачем вы читали книги по ритуалистике?

— Я… откуда вы знаете?

— А ведь я просил Альбуса устроить проверку библиотеки! Начал — так довёл бы до конца, — вздохнул Флитвик.

— Я не понимаю, профессор, — вконец растерялась она.

— Вы столкнулись с так называемым «эффектом теоретика», или «кризисом веры», — начал объяснять Флитвик. — Видите ли, в последние десятилетия учебная программа Хогвартса несколько поменялась. Мы даём более обширный список заклятий и, в то же время, уделяем самый минимум теории. Студенты не знают и даже не подозревают, что те движения палочки и слова, что они разучивают на уроках,— ритуалы. Те же, кто знают, не подозревают, что действие заклятия определяется верой в ритуал. Это очень удобно, — Флитвик сокрушённо покачал головой. — В будущем, на седьмом курсе, те, кто выберут специализацию на теории, будут заниматься и теорией ритуалов. Им придётся нелегко, пройти через кризис веры и сохранить силу своих чар — нетривиальная задача. И что же мы имеем сейчас?

Гермиона внимательно слушала, уже догадываясь.

— Ученица, ещё первокурсница, притом магглорождённая, то есть без примеров волшебства с самого детства, находит книгу по ритуалистике, обнаруживает, что все изучаемые нами чары — суть ритуалы, и сталкивается с эффектом теоретика. Совершенно естественно, что вы теперь не можете нормально колдовать.

— И что мне делать? — мысленно уже представлялось, как она пакует чемоданы, ломает волшебную палочку, и… и… — Я же теперь не смогу нормально учиться? Меня исключат?

— Мисс Грейнджер, — поднял руку Флитвик. — Успокойтесь. Учебная программа менялась не мгновенно. Мы всё ещё помним, как учат, соединяя теорию с практикой с первого курса. Самым простым выходом является приобретение магического восприятия, умения ощущать магию. Тогда к вам вернётся уверенность в собственных силах, и там, — профессор коснулся своей головы, — внутри, в глубине себя, вы будете верить. Есть и иной путь — можно попробовать научить вас манипуляциям с собственным сознанием. Тогда вы будете контролировать себя в достаточной мере, чтобы вызвать уверенность, веру в силу магии. К сожалению, оба этих пути предназначены для более взрослых магов.

— Но вы же как-то учили раньше? — отчаяние сменилось надеждой. Профессор позвал её сюда не просто так! У него есть какая-то идея!

— Разумеется, мисс Грейнджер. Раньше, когда магглорождённых было в разы меньше, чуть ли не по одному-двое на курс, и мы могли подходить к каждому индивидуально. Есть особенные чары, позволяющие контролировать веру студентов и постепенно усиливать её. Мы можем использовать данный подход, но в вашем случае… — Флитвик помедлил, — он, скорее всего, будет малоэффективен, — и тут же пояснил. — У вас довольно упорядоченное мышление, широкий кругозор и сильный магический потенциал. Воздействия на сознание будут затруднены, могут даже принести больше вреда, чем пользы.

— И что мне делать? — поникла Гермиона, повторив вопрос. Неужели никакой идеи всё-таки нет, и она будет до седьмого курса неудачницей, не способной и на «люмос»… или её даже отчислят за неуспеваемость?

— Вам придётся немного потерпеть, — молвил Флитвик. — Скорее всего, есть специальные ритуалы, решающие вашу проблему. Я проконсультируюсь с Альбусом и Минервой. Возможно, Снейп… но я никогда не слышал о зельях с подобными свойствами. Не унывайте, — тепло улыбнулся Флитвик — и Гермиона поняла, что он её не оставит. — Это всего лишь небольшая педагогическая заминка.

— Добрый вечер, Сабрина, — улыбнулся он дуновению ветерка. Как и всегда, ужинал Сапфир на веранде своего домика в горах, наслаждаясь безбрежным небом, могучими снежными пиками, точно стремящимися это небо пронзить, а то и превзойти, как некогда вавилонская башня — и тонкой, точно игла, хрустальной колонной, сверкающей в солнечном свете.

Колонна, которую так жаждали найти столь многие волшебники, уже не один десяток лет радовала Сапфира своим сверканием… но он не спешил подходить к ней и, тем более, притрагиваться. Однако и простое пребывание рядом настраивало на лирический и возвышенный лад. А главное, колонна имела нечто вроде собственной души, сформированной за тысячи и тысячи лет.

У души этой было имя. Приблизительно звучало оно как «Саабрин Ирайя», но Сапфир предпочитал называть её просто Сабриной — ему казалось грубым пытаться воспроизвести ограниченным голосом человека переливчатую трель со звоном колокольчиков «Саабрин» и гудящее, точно пламя, «Ирайя». Саабрин понимала его взгляд и принимала его. А вот сам Сапфир Саабрин Ирайю понимал слабо, ну, помимо того, что Саабрин была очень молода по меркам ей подобных и довольно неусидчива, а ещё обладала определённой свободой передвижения. Да, Саабрин была женщиной. Девочкой, если быть точней.

— Добрый вечер, Сапфир, — силуэт дрожащего, малозаметного на фоне ярких небес сияния он заметил только благодаря долгой практике. — Куда мы пойдём сегодня?

— Мы? — даже бровь невольно поднялась. Мы. Пойдём. Сегодня. Всего три слова, но каких! Это означало одновременно начало огромных проблем и величайший его успех.

Ничем не демонстрируя свои эмоции, Сапфир спокойно откусил кусочек тоста с ветчиной, прожевал. Не очень полезная пища, но готовить… Ему просто не хотелось тратить силы на готовку, ресторанное Сапфир не ел из принципа, а нанимать домохозяйку… нет уж! Слишком привык к холостяцкому уединению дома — в противовес рабочей суете. Да и к пище такой он привык. Не из тех он, кто меняет свои привычки так просто.

— Ты рад? — звонко хихикнула Сабрина, становясь ярче и плотнее. Теперь она напоминала фигуру, сотканную из солнечного света — Сапфир даже затемнил глаза заклятьем, чтобы не ослепнуть.

— Конечно, рад, — всё так же спокойно подтвердил. — Но ты не находишь, что в таком облике контактировать с людьми невежливо?

— Но я не умею иаст фиаран! — последние слова Сабрина полупрошептала-полупропела — и как ей это удаётся? Почему — понятно, но как? Это было, конечно, больше теоретическое любопытство, но любопытство своё Сапфир предпочитал удовлетворять.

— Создавать аватару? — уточнил он.

«Высокая речь» Саабрин Ирайи — это совсем не высокая речь какого-нибудь жалкого одушевлённого озера или леса. Переливами тонов и сопутствующими колебаниями ментального и духовного планов Сабрина добавляла двум словам столько смысловых оттенков, что при попытке понять целиком — голова кружилась! А ведь Сабрина — далеко не самая древняя, по меркам своего «народа» так и вообще младенец… К счастью, в отличие от замшелых пней вроде духов гор или возвышенно-загадочных сущностей наподобие Вики Эа-Тиайо, с которой беседовать было не просто неприятно, но ещё и опасно, Сабрина была довольно человечна, здравомысляща и пыталась нивелировать сложность коммуникации. Сапфир назвал бы её уникальной для своего рода.

— Йаосаннэ, — певуче подтвердила Сабрина. — Виал ли-ао фиаран?

— Конечно, — улыбнулся ей Сапфир. Иногда Сабрина напоминала своих сородичей, древних, мудрых и прозорливых, как сейчас. А иногда…

— Хочу-хочу-хочу-хочу! — немедленно воскричала она. А иногда… кхмн. Иногда не находилось слов, чтобы охарактеризовать. Разве что «когнитивный диссонанс»? — А можно? А когда? А где? А сейчас?

— Немножко потерпишь, непоседа? — и потрепал прильнувший к нему сгусток света, едва плотный, чуть колющий пальцы. — Мне нужно немного поработать.

— Не больше года! — воскликнула она.

— Сегодня, — хмыкнул он. — Ты же сказала — сегодня.

— Ой! — тень смущения. В буквальном смысле — точно тень на мгновение пала, затмив «тело» Сабрины. — Я и забыла…

— Вот непоседа… — покачал Сапфир головой, допивая чай. — Подожди немножко, и мы отправимся в небольшое путешествие.

— Жду, жду и ещё раз жду! — каждое «жду» сопровождалось кивком светового силуэта, на сей раз напоминающего какого-то диковинного зверя.

Сапфир поднялся. Взглядом трансфигурировав столик, стул и всё, что на нём, в воздух, засмотрелся на сверкающую алыми лучами заходящего солнца хрустальную колонну.

— Я красивая? — шёпотом спросила Сабрина.

— Очень, — улыбнулся ей. И зашёл в дом.

Наверное, если бы не расположение, дом Сапфира символизировал бы аскетизм, грубость и даже старину. По крайней мере, он постарался сделать его именно таким. Сапфир собственноручно рубил и отёсывал деревья, чтобы сколотить свой домик на краю мира. Сам подбирал волшебную лампаду, прошерстив лавки всего мира, отказался от стекла в окнах, предпочтя ставни, сейчас закрытые, сам охотился на дракона, чтобы теперь его голова украшала рабочий стол. Всё это помогало в своё время отрешаться от забот, отдыхать душой. А это место помогало жить в гармонии с собой и природой, несмотря на всё то, чему он посвятил жизнь. В конце концов, от него, в том числе его душевного здоровья зависит слишком многое, поэтому Сапфир считал домик более чем выгодным вложением.

Он уселся на столь же грубый табурет и достал из-под стола единственную выбивающуюся из окружения вещь — большой чёрный чемодан. Во всём мире существовало около сотни таких чемоданов, и каждый был шедевром научно-технической мысли. Этот ничем не отличался от прочих: сложнейшее сплетение магии и электроники, произведённое конвейерным методом, он был типовым образцом, чем Сапфир гордился отдельно.

Мобильный терминал в форме чемодана раскрылся сразу же после ввода ПИН-кода. Конечно, индивидуальный ПИН-код каждого чемодана был не единственной защитой, а всего лишь первой из них. От идентификатора магической ауры было решено отказаться, а вот духовный отпечаток при касании чемодан проверял. Следующим этапом проверки Сапфир подключился к чемодану ментально, после чего это техномагическое чудо сверило специальную область в его разуме с образцом — и только после этого вместо самоликвидации соединилось с сетью.

Логин: Sapphire

Пароль: XXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXX

На экране отобразилось привычное:

Добро пожаловать, Синий Лорд!

Ваши допуски реактивированы, пароль сменён на следующий в цикле.

У вас 3 сообщения и 2 отметки в календаре на сегодня.

Первое сообщение оказалось очередным докладом администратора сети, в котором тот досконально излагал предлагаемые усовершенствования. Сапфир быстро прокрутил его, отмечая ключевые пункты, столь же быстро отправил ответ. Минус талантливых и увлечённых работников — иногда их инициативы отнимают слишком много времени. К сожалению, такую вещь, как контроль сети, нельзя было скинуть на кого-нибудь другого. По крайней мере, пока нельзя было, но были сильные сомнения, что такая ситуация в принципе может возникнуть. Возможно, штат контролёров сети будет расширен, но он всё равно будет внимательно за ней наблюдать — в конце концов, это единственная ниточка, за которую можно распутать весь клубок.

Второе сообщение принадлежало перу магистра Циглер и было, очевидно, продиктовано ей вслух — на это указывало вопиющее отсутствие знаков препинания. Лиза совсем не жалеет его чувство перфекционизма… Сапфир вздохнул и набросал ответ. Тоже вслух, причём некоторые места сообщения без знаков препинания могли быть интерпретированы разным образом. Мелкая месть, а приятно.

Третье сообщение оказалось гораздо более интересным и касалось одного из самых проблемных великих магов современности — и на месте рекомой Сапфир отнюдь бы не гордился этим «высоким званием». Атика Сей-Тиор. Освальд прилагал довольно подробный доклад о гибели и воскрешении Сей-Тиор. Вот уж не было беды — она ещё и самовоскрешаться научилась… Сапфир снова вздохнул. Всё шло к тому, что именно Сей-Тиор ему в один отнюдь не прекрасный момент придётся ликвидировать лично. Настоящая заноза в заднем месте — и с самыми неудобными сильными сторонами, какие только можно придумать. Великий маг как воин! Это даже звучало как нонсенс, а уж на практике…

На практике это означало, что придётся убивать великого мага, профессионально занимающегося собственной неубиваемостью не первый и не второй век. Жаль, что с Сей-Тиор бесполезно договариваться — принятый Сапфиром план она воспримет в штыки, а давлению «профессиональная самоубийца» не поддавалась в принципе. Но её черёд ещё придёт, тем более что информации о смерти и воскрешении поступило более чем достаточно.

Занятным было и то, что Сей-Тиор снова взяла ученика, да какого — Гарри Поттера! Более чем интересно, учитывая, что о Поттере сказала Сабрина. Нет, в качестве рычага давления Поттера использовать нельзя — с Сей-Тиор станется даже пожертвовать им, но добраться до шантажистов любой ценой. Специалист в ритуалах, магии пространства и боевой магии, да ещё и менталист высшего ранга — что вообще может быть хуже этого сочетания? К счастью, Сей-Тиор пока не осознавала, что является их противником, а значит, можно навязать ей бой на своих условиях — и уничтожить.

Но это дело будущего, возможно, далёкого — а делом близкого будущего станет анализ способа воскрешения и попытка его воссоздать. Собранные данные Сапфир перенаправил своему главному научному сотруднику с необходимыми пометками. В том, что вызов будет принят, Сапфир не сомневался. Как и в том, что задача будет решена в кратчайший из возможных сроков. Были только опасения, что этот срок составляют не годы, а десятилетия… но он готов подождать. Уж чего-чего, а терпения у Сапфира было предостаточно.

Посмотрел на запланированные задачи. Одной из них было, разумеется, «небольшое путешествие». О второй он подзабыл, поскольку ставил её на этот день давненько — два года назад. А проект, между тем — первого приоритета. Несколько клацаний клавишами — никаких новомодных «компьютерных мышей»! — и на экране появилось:

Укажите идентификатор цели или координаты места

_______________________________________________

Он неторопливо ввёл: «Объект 002-бета» и нажал ввод.

Идёт вычисление местоположения…

Ритуальный отклик получен.

Координаты установлены.

Идентификация координат…

Шотландия, Хогвартс.

Наведение… Считывание… Обновление данных…

Фиксация произведена. Доступны функции наблюдения и проекции.

Конечно, наблюдение. Немного пощёлкал клавишами, выбирая нужный ракурс. И с улыбкой, которую наверняка назвали бы отеческой, вгляделся в лицо девочки.

— Ну, здравствуй, Гермиона, первая из новых магов.

— Мой лорд, вы уверены… — шептал человек в нелепом фиолетовом тюрбане и коричневой мантии с золотыми полосами. Наверное, когда-то давно эта мантия была парадной — сейчас же давно вышла из моды, да и в сочетании с тюрбаном… Вид мужчина имел отнюдь не представительный.

— Молчи, Квирнус, и делай, что я говорю, — раздался холодный голос. При этом стоящий в одиночестве на опушке Запретного Леса, что окружает Хогвартс, Квирнус Квирелл, профессор защиты от тёмных искусств, не раскрывал рта. Он лишь ёжился, когда слышал этот голос, мертвенный, чуть шипящий, и судорожно сжимал волшебную палочку. — Нам нужны союзники, особенно такие. Проверь, нет ли его рядом.

— Гоменум ревелио! — воскликнул Квирелл. — Мой повелитель, его здесь нет.

— Я с-сказал — проверь! — почти прошипел голос, и Квирнус вскрикнул, дёрнувшись от боли.

— Д-да, господин… Эл-визус магика! - профессор поднял палочку вверх перед этими словами. — Никого, мой лорд.

— Хорошо. Жди.

Квирелл прислонился к дереву, могучему дубу, и чуть расслабился, изредка поднимая вверх палочку и шепча заветное «эл-визус магика». Спустя полчаса очередное применение заклинания заставило Квирнуса встрепенуться, собраться и повернуться в сторону леса. Оттуда, из полумрака, выступила низкая фигура с палочкой в одной руке и мешочком в другой. Это был гоблин.

— Профессор Квирелл, я полагаю, — скрипучим голосом осведомился пришелец.

— Да, это я, — подтвердил маг, не сводя палочки с гоблина. Впрочем, тот отвечал взаимностью.

— Моё имя — Саграф. Вы просили Лорда Грефронта о встрече.

— Почему он не пришёл сам? — поинтересовался Квирелл, демонстративно поигрывая палочкой.

— Вы должны понимать, что лорд сейчас в тяжёлом положении, — ничуть не испугался гоблин. — В другое время он отказался бы от встречи, зная, какие силы вы представляете. Лорд не рискует собой понапрасну — ведь вы тоже не пришли сюда со своим господином. Я уполномочен провести сделку и назначить следующую встречу, если понадобится — то личную встречу вашего лорда и моего.

— Понимаю, — склонил голову Квирнус. — Товар у вас?

— Да, профессор, — гоблин опустил мешочек на землю. — Деньги при вас?

— Разумеется, мистер Саграф, — маг вытащил свободной рукой кошель и, подобно гоблину, положил его на траву. — Могу ли я убедиться в ценности товара?

— Имею аналогичное желание, — кивнул гоблин.

Саграф и Квирнус начали двигаться по кругу, меняясь местами и не сводя друг с друга палочки. Как только профессор оказался рядом с мешочком, он повёл над ним палочкой, прошептав заклятье, удовлетворённо выдохнул. В то же время гоблин наклонился, поднял кошель, оценивающе сжал-разжал его и произнёс:

— Полагаю, сделка состоялась, профессор.

— Верно, мистер Саграф. Вы что-то говорили насчёт личной встречи?

— Завтра, здесь же, в полночь, — предложил гоблин.

— Согласен, — кивнул Квирнус. — Если товар вдруг окажется подделкой — встреча состоится в других условиях, — в голосе Квирелла звучала угроза.

— Вы в своём праве, профессор, — гоблин не подал виду, что заметил её. — А теперь позвольте откланяться.

— Всего наилучшего, — холодно пожелал Квирнус.

Гоблин, пятясь и не сводя палочку с Квирелла, скрылся в лесу. Профессор, ещё раз использовав «эл-визус магика», аппарировал. Появившись на берегу моря, он дрожащими руками открыл мешочек, достал две склянки с кровью единорога и залпом выпил одну. Отданная добровольно — благословение, а не проклятие…

Отдел Тайн Министерства Магии Англии… Место, где хранятся самые таинственные и самые опасные артефакты. Место, где работают немногочисленные невыразимцы, хранящие старые и новые секреты. Место, куда только что прибыл лифт. Створки лифта разошлись, и прохладный женский голос уведомил:

— Отдел Тайн.

Фигура, закутанная в чёрный плащ, сделала шаг из лифта. Навстречу ей выступил пожилой маг.

— Гриир, я ждал тебя рань…

— Империо, — произнёс новоприбывший искажённым заклятием голосом, резко выхватив палочку. — Веди меня в пятнадцатую секцию.

Два мага, не торопясь и не медля, направились по единственному коридору. На середине коридора, выложенного из чёрного мрамора, они остановились, и тот, кто был под чарами подвластия, направил палочку на стену, выписал ей сложный рисунок, произнёс бессмысленные слова. Мрамор растворился, открывая узкий проход, внутри которого висела светящаяся надпись: «ОТ, секция 15, Ритуальный Зал».

Несколько шагов, и они вошли в ритуальный зал Отдела Тайн. Зал завораживал мрачной красотой. Низкий, два метра высотой, потолок, простирался на сотню метров вперёд. В нём отражались синие узоры, горящие по всему залу. Над некоторыми узорами парили синие же идентификационные символы. Пришельцы осмотрелись: подчинивший с интересом, подчинённый — безразлично.

— Веди меня к самому сильному ритуалу поиска, — велел подчинивший.

Петляя меж колдовскими узорами, они прошли в дальнюю часть зала, остановились перед цепочкой символов, образовывающих метровую окружность.

— Это и есть ритуал поиска?

— Да.

— Как заставить его работать? — в голосе подчинившего мелькнуло волнение.

— Надо встать в круг и произнести имя того, кого ищешь. Ритуал даст знания, как и где найти искомое.

— Он сработает на гоблина?

— И на живого, и на мёртвого, — безразлично подтвердил подчинённый маг.

— Если сюда войдёт кто-то посторонний — любой ценой защити меня, — велел подчинивший. В голосе его чувствовалось удовлетворение и торжество.

Помедлив, маг ступил в круг. В тот же миг он оказался окружён призрачно-синей полусферой. Палочка вылетела из пальцев и приземлилась рядом. Маг попытался колдовать, достав запасную палочку — тщетно. Второй магический инструмент также перехватил в воздухе «подчинённый». Усмехнувшись, он произнёс:

— Ты что, серьёзно думал, что сотрудника Отдела Тайн так просто поработить? Хотя сработано умело, признаю. Ну-ка, посмотрим, кто у нас тут… Люмос, — и взмах палочкой, откинувший капюшон.

Перед невыразимцем стояла женщина лет тридцати. Короткие прямые волосы, твёрдый взгляд, спокойное выражение лица — она не выказывала признаков страха.

— Хороший самоконтроль, — похвалил невыразимец. — А теперь назови мне хоть одну причину, почему я не могу сдать тебя в Азкабан на пожизненное.

— У меня есть запас Эликсира Тринадцати, — после небольшой паузы произнесла волшебница мужским голосом.

— Интересно, — кивнул невыразимец. — Что ж, рассказывай.

— Что именно?

— Зачем пришла, любезная, — криво усмехнулся невыразимец. — Зачем пришла, куда дела Гриира и где эликсир. И не стоит отмалчиваться. Есть шанс, что мы придём к взаимовыгодному соглашению. Для начала представься.

— Можешь называть меня Тэсия.

— Где-то я слышал это имя… — пробормотал невыразимец. — Неважно. Я — Грегори Дисворэ. Итак, зачем…

— …и ещё, отец, я бы посоветовал тебе обратить внимание на Гермиону Грейнджер.

— Грязнокровка, — не спрашивал, а утверждал Люциус Малфой. — Чем же она интересна?

Люциус и его сын Драко встретились впервые за первые месяцы учёбы лично. Ранним утром, когда большинство учеников ещё спали, отец аппарировал к окраине Запретного Леса, чтобы выйти к озеру, где можно было спокойно и вдали от чужих глаз поговорить.

— Сильный и умный маг, скорей всего, будет в коалиции этого магглолюбца. Главные минусы — плохо ладит с людьми и зациклена на учёбе, — ответил Драко.

— Хорошо, я подумаю над рычагами влияния, — под «рычагами влияния» старший Малфой, чаще всего, подразумевал шантаж и подкуп. — Это всё?

— Да, отец, — кивнул Драко. — Я перечислил всех, кто хоть как-то привлекает внимание, — он помедлил. — Но это только из Гриффиндора и Слизерина. Насчёт Рейвенкло и Хаффлпаффа я знаю меньше. У хаффлпаффцев, вроде бы, имеет авторитет Седрик Диггори с четвёртого курса.

— Диггори, Диггори… — протянул Люциус. — Что ж, закономерно. Но, в целом, я тобой недоволен. Ты в Хогвартсе уже больше месяца, а до сих пор не установил прочный контакт с Рейвенкло. Хаффлпафф… с ними можешь особо не возиться, но примерный расклад знать должен. Насчёт Гриффиндора хвалю, хорошо справился, вот только… все эти сведенья — они со слов слизеринцев? Только с первым курсом Гриффиндора знаком лично?

— Да, отец. Но разные версии совпадают, и…

— Ты не учитывал, что это может быть всего лишь «официальная» версия? — строго спросил Люциус. — Нет? В следующий раз будь дотошней. Никто так просто не будет сообщать тебе конфиденциальную или просто ценную информацию.

Драко понуро склонил голову. Отец прав — он не справился.

— Драко, — старший Малфой положил ладонь на плечо младшему, заставив того поднять голову и посмотреть ему в лицо. — Большего я от тебя и не ждал. Тебе всего одиннадцать. Я тобой горжусь. Просто в следующий раз, если будешь что-то излагать, говори, насколько проверена эта информация. Особенно если она с чужих слов.

— Хорошо, отец, — в голосе мальчика проскочила нотка радости.

— А теперь скажи мне, ты застал визит Гарри Поттера в Хогвартс?

— Да, я присутствовал на том обеде.

— Что ж, тогда расскажи, что видел. Воспитанник Дамблдора… Врагов надо знать не хуже друзей.

Очнулась Атика не сразу. Первой, как оно с ней обычно случается, пришла боль. Страшная, разрушительная… знакомая и принятая снисходительной усмешкой. Болит — значит, живая. Так сказал ей после второго в жизни, причём неудачного боя, когда они только и успели, что убежать, штатный целитель. Ещё он говорил, что новые глаза вырастают за месяц, а командир добавлял, что обязанности ритуалиста поддержки с неё никто не снимал, оправдывай, мол, фамилию.

— Сиасс! — первое, что произнесла волшебница. — Какая я всё же дура.

— Это заметно, мисс Сей-Тиор, — ехидно, но с долей обеспокоенности произнёс чей-то мужской голос.

— Немудрено не заметить… — тут до женщины дошло, что голос незнакомый. Она резко открыла глаза, приподнимаясь на постели. Потянулась к магии — и отшатнулась, обжёгшись болью. — Кто вы, мистер…

— Снейп. Северус Снейп, — на неё хмуро смотрел тридцатилетний мужчина с чёрными, сальными, буквально пропитанными испарениями различных зелий волосами. О последнем говорило свечение волос в магическом восприятии. Эдакий природный концентратор энергии — не хуже, должно быть, крови. Давно Атика не сталкивалась с профессиональными алхимиками. — Можете считать меня доверенным лицом Альбуса Дамблдора.

— Я в Мунго? — поинтересовалась Атика, аккуратно тронув магию. Повреждение души или тела? В разы понизила глубину контакта с волшебством, сотворила «тэледэлло». Конечно, хотелось чего-то посильнее, но пока стоит обойтись не самыми мощными, зато весьма надёжными чарами.

— В Хогвартсе, мисс, — краем губ улыбнулся Снейп. — Когда будете убивать себя в следующий раз, позовите меня закончить дело.

— Неприятно вышло, — Атика притронулась к обожжённому лицу. Уже не болит. Неплохо её подлечили — хоть глаза здесь отращивать и не умеют, в остальном родную медицину скорее превзошли. — Опять волосы отращивать.

— Зелья роста волос, видимо, не применяете из принципа, — заметил Снейп.

— Верная догадка, — кивнула Атика. Последний раз, когда она пробовала его в минимальной дозировке — пришлось срезать чуть ли не два метра отросшей гривы. Наследственность, Сиасс её сожги… — Вы — местный медик?

— Не совсем. Местный целитель — мадам Помфри, но за вами поручили проследить мне, — Снейп скривился. Экий привереда! — У меня, видите ли, больше опыта в подобных случаях.

— Не думаю, что мне нужна помощь, — покачала головой Атика, вслушиваясь в себя. Всё медленно, но стабильно приходило в норму. Наследственность, благослови её Рианхи…

— Говоря в целом, — нейтрально произнёс Северус, — у вас было общее истощение, обширное повреждение ауры — я бы сказал, выгорание, думаю, причина вам известна — и обширный ожог первой степени. Противоожоговой мазью вас уже обработали. Аура восстанавливается, организм тоже. Единственное, что меня беспокоит, — слово это он произнёс с таким нарочитым безразличием, подчёркивая, что его-то как раз ничего не беспокоит, — это возможный ментальный вред. В Адском Пламени сгорает сам разум.

— Это стоит проверить, — согласилась Атика — и решительно скользнула вглубь себя, закрыв глаза.

Разум предстал перед мысленным взором во всём великолепии. Ярко-пылающие сплетения внешних щитов, грубых и эффективных, а сейчас ещё и повреждённых — неважно, поправить можно позже. Лёгкая дымка щитов внутренних, тонких и функциональных, конфигурированных в единую систему. Ниже — внешний слой сознания, восприятие с его образами. Засматриваться не стоит, слишком легко утонуть в бесконечных зеркалах саморефлексии. Поверхностные мысли вперемешку с чётко сияющей линией текущего осознания — в линию всматриваться нельзя, а вот поверхностные мысли надо проанализировать. Но нет, ничего особенного, никаких указаний на поражение когнитивных способностей, нарушения ассоциирования или возбуждения эмоций.

Ещё ниже находятся память и пронизывающие её цепочки управления. Здесь всё сложней и запутанней, и сейчас это плюс. Мельчайшие искажения отразятся на всей системе — но ничего подобного Атика не увидела. Уже успокоенная, волшебница вышла на последний уровень, окружённый щитами с переменной проницаемостью — ядро личности, сущность её «я», самое основание. Здесь также всё было в порядке. Укрепив напоследок защиту, Атика направилась обратно…

Тревога! Внешний защитный контур пал под множеством точечных ударов. Внутренние щиты держались, но без её управления… ну-ка… ага! Посмотрим, кто кого, «неведомый» легилимент. Атику охватил азарт — давно, очень давно она не работала на таком уровне. Альбус, конечно, был прекрасным менталистом, но легилименция давалась ему куда хуже окклюменции. А здесь — искусный именно легилимент, манипулирующий своей волей с редкостной гибкостью и лёгкостью.

Так, нити сюда, укрепить щит довольства, капельку упрямства… иди, иди… не поддался! А если так? Что, неприятно? Вот тебе ещё, и этого держи, а теперь синхронизируем, фокусируем — готово, зеркалка! Посмотрим, как ты сюда проник. Хм, стандартный двусторонний ментальный канал, внутренняя стабилизация присутствует. Порвать — раз плюнуть, и противник порывается это сделать, но Атика не позволяет. Ещё бы! Прикрывая своей волей стабильность канала — вперёд, в контратаку!

Хм. Хорошие внешние щиты да ещё и под волевым контролем — это не на раз плюнуть. Правда, тут затруднений особых нет — у Альбуса получше будут. Но и щиты Альбуса она обходила, просачивалась насквозь — а эти надо взламывать под пристальным и враждебным вниманием.

Классическая связка «надавил — притянул — отпустил — ударил» пробила малую, но вполне достаточную брешь. Рывок внутрь, расширение бреши, и стабильность внешнего щита потеряна. Пара ударов по контрольным узлам, чтобы щит окончательно рассыпался. Теперь внутренний. Так-так, здесь Альбус отстал, сознание-воля распределена в виде спаренной сети энергии-восприятия.

Сам по себе способ хорош и сходен с той же сенсосетью, но слишком статичен, пусть и на порядок гибче простого узора волераспределения, что использует Альбус. И настолько же отстаёт от равномерного распределения, которое требует большего объёма сознания. А оно, в свою очередь, хуже дублированного личностного потока. Что, в свою очередь… Но, конечно, это ситуативно и против именно Атики с её гибко-точечной атакой, совсем не похожей на атаку дементоров или, например, менталистов, предпочитающих размахивать своей волей, точно молотом. В любом случае противнику ещё есть куда стремиться.

Атика атаковала. Здесь, там, тут — она «мерцала» по всему периметру защиты, пронизанной контролирующей сетью, атаковала почти одновременно во множестве мест — и защита не успевала. Пара миллисекунд, растянувшихся в вечность, и она пала из-за слишком резких эмоциональных и волевых градиентов. Разумеется, противник не отступил. Он собрал остатки воли в кулак и бросился на Атику, чтобы столкнуться лбом в лоб… Бессмысленно и бесполезно. Её сознание-воля мерцало — удар за ударом проходили мимо, в то время как она вполне успевала читать вихрь мыслей противника.

Ясно. А глубже? Неплохо, неплохо, статичная защита с сигнальным контуром и самоликвидацией на разрушение. Снять? Возможно. Но, в конце концов, ставящий её человек рассчитывал на сохранность тайн и личности, поэтому не стоит. Оставим тебя в покое, мистер…

— …Северус Снейп, — строго произнесла Атика, разрывая ментальный канал, что, должно быть, отозвалось у него вспышкой головной боли. — И чем вы думали, когда полезли в мои мысли? Детство в э-э… взыграло?

Снейп смотрел на неё расширенными глазами, лихорадочно приводя разум в порядок и возводя грубые внешние щиты. Впрочем, слова он воспринимал — а вот ответить пока не мог, всё внимание занимала ментальная сфера.

— Вы должны понимать, Северус, — продолжала Атика, беззастенчиво пользуясь неспособностью Снейпа ответить, — что атака на щиты, пусть и нарушенные, волшебника моего уровня может обернуться смертью. Ваше счастье, я не применяла ничего по-настоящему опасного, — не применял и он, иначе это было бы взаимное выжигание двух воль, вплоть до превращения одного из противников в овощ, лишённый разума. И здесь преимущество уклонения не обязательно бы помогло. — Даже если вы победите, шанс нарваться на смертельную ловушку очень велик.

— Я… вас понял, — наконец, ответил Снейп. — Обязан был проверить, всё ли в порядке с волей.

— Серьёзно? — Атика ухмыльнулась. — Надо же… Северус, запомните, у ментальных магов моего уровня волю можно уничтожить только вместе с сутью. Разрушение памяти лишь ослабит таких, как я… таких, как вы и Альбус. Ослабит — и не более. В следующий раз будьте поаккуратней, я ведь могу вместо перестрелки устроить ядерную войну — не сознательно, на одних рефлексах.

— Как будет угодно, — иронично кивнул Снейп. Атика невольно восхитилась: хорош, шакалий сын, только что провёл жёсткую мыследуэль, а в руках себя держит идеально. — Таким образом, вы полностью здоровы, и…

— Не совсем, — хмыкнула Атика. Тесное касание к магии снова обернулось «ошпаренной» душой и болезненным ударом по разуму. Что ж, проверка того стоила. — Но это не имеет значения. Вас не затруднит проводить меня до ворот?

— Не знаете дороги? — приподнял бровь Северус.

— Уже забыла, подтвердила Атика, вставая. Палочка с тумбочки влетела в ладонь, замысловатое движение — и окутывающее её одеяло обратилось простой чёрной мантией. Прыжок с кровати — и она полностью одета, включая маггловские спортивные кроссовки. Трансфигурация — гениальное изобретение. — Пять десятков лет — немудрено и позабыть. Итак, проводите?

— Следуйте за мной, — небрежным взмахом палочки, явно играя на публику, Снейп отворил дверь лазарета и сотворил висящий голубоватый огонёк в качестве светильника. Что ж, невербальной магией он владеет мастерски — маг первой категории, но до великого ему далековато, особенно с учётом направленности.

— Сколько времени? — поинтересовалась Атика, восстанавливая потерявший стабильность «тэледэлло».

— Полночь, — буркнул Снейп. — Вы «очень удачно» подбираете время для пробуждения, — взмах палочки затворяет дверь, одновременно накладывая на неё запирающие чары, «коллопортус». — Не отставайте.

Две фигуры, сопровождаемые таинственным сиянием, растворились во мраке коридоров замка, и лишь слегка повышенный магический фон в палате свидетельствовал, что там недавно кто-то был.

— Ещё раз! — требовательно выкрикнула Атика. — Цель, форма, энергия.

— Петра спицум! — воскликнул Гарри. Палочка отозвалась веером искр, да и только, а на глаза выползла очередная капля пота, которую он с раздражением смахнул. А всё так хорошо начиналось! Впервые Атика сказала «да» на «научи чему-нибудь крутому!»

— Что и требовалось доказать, — произнесла она неожиданно удовлетворённо.

— Учитель? — Гарри разочарованно опустил палочку.

— Эти чары будут заданием до лета.

— Так долго? — удивился Гарри. — Но даже «археа»…

— А «археа», если повезёт, нормально овладеешь к годам пятнадцати, — добрая усмешка. — «Каменный луч» — мощные и точные чары: редкий маг способен овладеть ими к седьмому курсу. Помимо прочего, это достаточно редкое заклятие, и мало кто знает противодействие.

— Может, ты хотя бы покажешь его в действии?

— Почему нет? — хмыкнула Атика. — Заодно попрактикуемся в защитной магии. Джеминио Атика.

От её тела отделилась полупрозрачная копия, в тот же миг ставшая материальной. Взмах палочкой, и копия Атики перелетела на десяток шагов вдаль.

— Защити её, — коротко указала учитель. — Статор копия Атики, — новосозданная копия повисла в паре футов над землёй.

— Что можно использовать? — уточнил Гарри, переводя взгляд с копии на оригинал и обратно. Смотрелось донельзя странно!

— Что угодно, — улыбнулась Атика. — Представь, что она — живой человек. Ты должен защитить её от одного-единственного заклятия — «петра спицум». Всё, что ты о нём знаешь — это название и примерная заклинательная форма. Начинай.

Мальчик подошёл поближе, отмечая, насколько походила копия на оригинал — даже дышала! ¬— и сотворил первое, что пришло в голову:

— Эл-протего.

Немного размышления, и Гарри разразился чередой чар:

— Сорберо. Рефлекто. Эгис.

Последнее заклятие далось нелегко — он тяжело дышал, будто пробежал парочку километров без остановок. Или провёл одну разминку с учителем…

— Хорошо, — кивнула Атика. — В следующий раз исключи из списка «сорберо» — тогда череду щитов нельзя будет разбить «мерге контрариум». Понимаешь, почему? Прекрасно. Теперь слегка усилим твоё творение. Сельврус протего! — волшебство сорвалось с палочки едва заметными звёздочками, искорками, окружившими псевдо-Атику. — Мирус фламаре, — тонкая струйка пламени присоединилась к защите, проскочив сквозь рой звёздочек и обвив «эгис» огненной сферой. — Ради интереса — попробуй пробить.

— Велло! — послал чарокрушитель Гарри. Рой звёздочек вспыхнул мягким, неслепящим сиянием — и выдержал удар. — Эльро! Сферс! — однако ни сгусток светлой, ни сгусток тёмной энергии не смогли сдвинуть с места внешний щит.

— Хватит, — подняла руку Атика. — «Сельврус протего» предназначен против материи и неструктурной магии, вроде твоих «велло», «эльро» и «сферс». Чем-то концентрированным, мощным или структурированным, вроде того же «конфринго» снести его можно — но проще сделать это вот так. Петра спицум.

Донн! Дзынь! Гарри не поверил своим глазам — ровно миг назад копию Атики окружали целых шесть щитов. О двух из них он узнал только сейчас. Звонкий звук разрушенной магии говорил о том, что один из них — структурированный (он же структурный) — а это штука покруче, чем простое «протего» или даже «эгис»! И вся эта защита оказалась пробита за один раз. Из палочки Атики, протыкая её собственную копию в слабом мерцании рассеивающейся магии, рос самый настоящий каменный луч. Тонкий, в тройку сантиметров диаметром, цилиндр из гладкого серого камня прошил цель и воздух за ней метров на тридцать. Волшебница чуть двинула палочкой — и каменный стержень рассыпался тающими в воздухе обломками. Вслед за ним растаяла и копия — Гарри успел заметить струйку крови, стекающую в месте удара. Бр-р-р!

— Примерно так это и выглядит, — без улыбки, абсолютно серьёзно произнесла Атика. — Маг ставит на себя кучу защит, думает, что его только «авадой» возьмёшь. А потом каменный луч — и фьють, нет колдуна. Самоуверенность! — почти рявкнула она, заставив Гарри, немного привыкшего к её манере, вздрогнуть. — Самоуверенность — вот что губит таких магов. Запомни — сколько бы щитов ты не навесил, сколь бы надёжными они не казались — всегда есть шанс, что всё это окажется зря. Помни и обратное — сколько бы ты не готовил своё универсальное убивающее заклятие — всегда найдётся защита. Никакой универсальности. Настоящий волшебник действует свободно. Он может подготовиться — но никогда не будет полагаться на эту подготовку, на домашние заготовки, на артефакты, ритуалы, на выученное суперзаклятье — он будет готов, что всё это обернётся прахом, и лишь от собственной интуиции да смекалки будет зависеть жизнь… Легилименс!

— Рефлекто! — машинально отреагировал Гарри. Он уже усвоил, что попытка отразить легилименцию «протего» обыкновенно приводит к инверсии заклятья с разрушением «протего». Из такого положения легко начать ментальную контратаку ¬— да только Атике совершенно безразлично, она ли ставит «легилименс» или на неё — главное, что ментальная связь-то есть. Зато «рефлекто» прекрасно работает, перенаправляя невидимую связь «легилименса» в пустоту.

— Правильно, — сухое подтверждение — но Гарри почувствовал гордость. Это безразличное «правильно» значило для него побольше благодарностей школьных учителей! — Теперь о достоинствах каменного луча. Первое, и самое главное — мощь и сфокусированность атаки. Пронизанный укрепляющей магией камень, движущийся с огромной скоростью, наносит удар всей своей массой. Да-да, ты не ослышался, получается, будто бы удар копьём. Несмотря на то, что камень воссоздаётся не весь сразу, он — единое целое, монолит, способный проломить почти любую защиту. Камень материализуется ненадолго, остаётся ровно столько, сколько маг держит палочку в положении атаки — такое удерживание тратит силы, попробуй-ка держать в воздухе такую громадину! После камень исчезает — это призванная, подобно «археа», материя. Первый минус вытекает из плюса — каменный луч — это чисто материальная атака, которая тому же дементору как укол иголкой, а действительно хорошие противоматериальные щиты не возьмёт. Второй минус — это необходимость стоять на месте во время создания. Каменным лучом не ударишь в движении, что аннулирует многие преимущества — и именно это сделало «петра спицум» непопулярным… Зачем он тогда нужен? — вдруг спросила Атика.

— Неожиданность? — предположил Гарри. Да уж, ударь его тогда в спину не парализующим, а этим — никакой бы щит не помог!

— В том числе. Сюда же — засады. Ещё он хорош для контратаки из-за собственной защиты. Да, её, скорей всего, разрушит, зато противника проткнёт насквозь. Каменный луч, прежде всего, для дуэлей один на один или двое на двое, но никак не для массовых сражений. Хотя, сам понимаешь, всё зависит от ситуации. Из моего опыта: он может протыкать даже некоторые стационарные щиты. Что хорошо, им практически нереально убиться, в отличие от тёмной магии.

— И мне учить его весь год? — возмущению Гарри не было предела. — Ты и дедушка чуть ли не заперли меня. Раньше ты показывала мне мир, а сейчас…

— Ну, небольшую практику устроить можно, — хмыкнула Атика. — Завтра перед тренировкой, например. Только Альбусу — ни слова.

— Нем как камень, — ухмыльнулся Гарри. Наконец-то!

Две тени осторожно ступали среди мрака. Низкий свод нависал и давил, едва видимый при тусклом свечении двух палочек. Было холодно и влажно, а ещё — очень тихо. Казалось, слышен даже стук собственного сердца…

— Вообще-то, — неуверенно — жуткая редкость! — сказала Атика, — я не должна была брать тебя с собой. Но уже давно пришла пора тебе испытать себя в серьёзном деле. Всё очень просто. Если видишь что-то светящееся — стреляй «велло», «секо» или «эльро». «Сферс» и заклятия против людей не применяй.

— Учитель, это будет что-то нематериальное? — логически продолжил Гарри, обрадовавшись скорее тому, что они говорят — тишина теперь давила со всех сторон.

— Да, — ответила та, посылая вперёд какие-то чары. — Мы с тобой будем самыми настоящими ворами. Это — древняя гробница, вернее, прихожая к ней. Здесь чисто, дальше нет никакой сильной магии… но вполне могут быть сторожевые духи или враждебные призраки.

— Это не слишком опасно? — это было и вправду интересно, стать настоящим осквернителем гробниц — что может быть круче? Хотелось-то хотелось, а вдолбленный Атикой же трезвый расчёт подсказывал: оно того не стоит.

— Ну как тебе сказать… — протянула учитель, ёжась от сквозняка. — Не очень, на самом деле. Это гробница слишком стара, самые опасные духи давно вырвались, самые сильные заклятья рассеялись, а механическими ловушками этот род, видимо, побрезговал, да и они вышли бы из строя. Как-никак, не одна тысяча лет. Шанс неприятного сюрприза минимален — но будь настороже. Лучше «эгис» или «протего». Хм, вот мы и у порога.

«Порог» оказался простым тупиком. Подземный ход упирался в голую стену, ничем не отличающуюся от прочих. Гарри напряг магическое зрение — действительно, эту стену пронизывало волшебство, но очень тонкое, едва заметное.

— Так… где же она… — бормотала Атика, водя палочкой. — Ага, вот… Аперер!

Стена исчезла мгновенно, открывая проход дальше.

— Чуть не забыла — тэледэлло, — Атика указала палочкой на Гарри, и из неё вылетела золотистая дымка, окутавшая мальчика и тут же исчезнувшая. Гарри «прислушался» магическими чувствами. Вокруг него действительно находился щит, но необычный. Он плотно прилегал к коже, не мешал двигаться и не был заметен внешне. — Так называемая «Морганова кольчуга». Не колдуй в ней тёмную магию без палочки — слетит. Щит несильный, зато универсальный и мобильный. Ну, готов?

— Да, — решительно сказал Гарри, собираясь с духом.

— Погаси палочку, — велела Атика. — Демаскирует. Тут лучше пользоваться магическим зрением, но через фильтр — древние рода любят ослепляющие ловушки.

Они ступили в проход и оказались в вытянутом зале с высоким потолком. Здесь не было ни намёка на работу природы — пол и стены выглажены до зеркального блеска. С потолка неярко светили парящие в воздухе шары, причём что-то посложнее «люмос стелла», как бы даже не структурное… Или просто слишком непонятное? За исключением шаров, серовато-зеркальный зал был абсолютно пуст. Или… Гарри сосредоточил восприятие на едва заметном магическом сиянии. Так и есть, это, наверное, и был один из духов. Но почему он так слаб?

— Аккуратней, — Атика указала палочкой вниз, и Гарри торопливо сделал шаг назад. Перед ним находилась классическая сигналка — тонкая нить на уровне дециметра от пола. Такие либо реагировали на пересечение, либо на колебания магии вокруг. — Можешь переступать, она нечувствительная.

— Это духи? — поинтересовался Гарри, когда один из ранее замеченных им слабых магических сгустков подлетел на расстоянии ладони.

— То, что от них осталось за столько веков, — кивнула учитель. — Пожалуй, это будет гуманно, — она сунула палочку в кобуру и развела руки, будто пытаясь охватить необъятное. — Эриос!

Дрожь волшебства понеслась во все стороны, однако внешне ничего не изменилось.

— Рассеивающая магия? — предположил Гарри.

— Ага. Убыстряет распад заклятий. Чары, приковавшие этих духов, исчезнут через пару дней, да и остальная магия пропадёт быстрее. Нам это не поможет, но через месяц здесь будет простая пещера. Пошли.

В молчании они пересекли зал — Гарри делал усилие, чтобы не засматриваться в переливы света на полу и стенах. Было в них что-то… волшебное? Выход перекрывала массивная каменная плита. Магии в ней уже не было.

— Это даже не смешно. Гарри?

Наконец-то покажет, чему научился!

— Делерет, — и плита распалась кучей каменной трухи. — Вингардиум левиоса вольюм, — куча пыли взлетела и, повинуясь движению палочки, опустилась позади. Почему не «экскуро»? Потому что эти чары основывались на аппарации, и Гарри побоялся применять их в древней гробнице — уж точно не после того, что рассказывала Атика о том обелиске! Лучше уж закашляются, чем их вывернет наизнанку или что похуже!

— Верно, — одобрила Атика. — Попробуй проверить, что впереди.

Впереди был мрак. Как в магическом зрении, так и обычном — какая-то тёмномагическая завеса?

— Специалис ревелио, — произнёс Гарри, указав на завесу. В голову хлынула информация. Завеса действительно состояла из тёмной энергии в сочетании с нейтральной и была, в сущности, весьма простой… если бы не пара вплетённых сигналок, о чём он и сообщил.

— Всё верно. Тут мы ничего поделать не можем, придётся ломать. Антериос.

Тьма рассеялась, одновременно с этим раздался жуткий крик, заставивший Гарри отшатнуться, а Атику — пустить точное «велло», заставившее исчезнуть явившуюся белую фигуру.

— Вот и первая опасность, — прокомментировала она. — Он мог бы, например, задушить до смерти. Смотри в оба.

Следующее помещение оказалось длинным и узким коридором. Стоило магам войти, как взметнулось пламя, отрезая путь назад.

— Агуаменти, — среагировал Гарри. Струя воды, однако, испарилась от страшного жара, заволакивая паром, но не туша. — Эл-агуаменти! — На этот раз из палочки вырвался целый поток воды, заставивший мальчика расставить ноги, чтобы удержать палочку от отдачи.

— Вентус эморе, — раздался голос Атики, и пар унесло в пламя возникшим ветром.

Секунда, десяток, другой — и пламя сдалось под напором, погаснув. Гарри устало опустил палочку, глядя на закопчённые стены.

— Рекритас, — палочка Атики коснулась его руки. Усталость отступила, толком не успев начаться.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста, — хмыкнула в ответ. — Нам повезло, это заклятие истощилось. Приди мы на тысячу лет раньше, назад пришлось бы идти через озеро лавы. «Агуаменти» — не самое лучшее решение, проще было бы рассеять подпитывающие огонь чары «велло». Но дело сде…

Бах! Гарри резко обернулся и увидел, как о невидимый щит разбиваются три подряд глыбы, катящиеся с огромной скоростью по коридору. Перед щитом осталась куча щебня.

— Они по таймеру, что ли, запускаются? — недоумевающе огляделась Атика, — Вроде бы сигналок нет, сканеров тоже…

— Может, их кто-то запускает? — предположил Гарри. — Дух какой-нибудь.

— Устами младенца, — скупая улыбка. — Да, видимо у местных ловушек есть управляющий. Наверняка сидит в центре гробницы. Хм, или, может, не один управляющий? У древних хватило бы ума поставить сильного духа на каждую ловушку. Ну-ка, анима ревелио! Нет, никого, значит, один. Вингардиум левиоса.

Груда камней с ускорением полетела в проход в конце коридора. Раздался взрыв. Гарри интуитивно крикнул: «Рефлекто!», — и по перегородившему коридор щиту забарабанили осколки.

— Это перестаёт мне нравится, — молвила Атика. — Велло!

Мощный чарокрушитель полетел прямо в проход. Что-то вспыхнуло и тут же потухло.

— Ага, снесло, — удовлетворённо констатировала она. — Пойдём, только аккуратно. Чуть что… велло! — чарокрушитель ушёл куда-то в потолок. — Ха, задела. Надо же, сколько духов выжило, и все спрятаны. На совесть люди заклинали. Взять, что ли, на вооружение такую методу?

Следующий зал отличился несколькими агрессивными духами. Эти умели колдовать и пытались атаковать каким-то аналогом «секо». Простое «протего» и несколько точных «велло» решили проблему. На этом неприятности не закончились. Стоило магам пересечь середину зала, как на них упал… потолок.

— Эл-про… — начал было Гарри, но его дёрнуло к Атике. Отдалённо похожее на «протего», но сияющее, будто солнце, в магическом диапазоне заклятье окутало их, вырастая вверх острым конусом. Громадная каменная плита обрушилась на щит — и «сбрила» его верхушку. С грохотом потолок приземлился, оставшись цельным — только часть, что над ними, вырвало и разбило на куски. Они оказались в яме, а сверху щит присыпало камнями.

— Ничего ж себе! — восхитилась Атика, сбрасывая со щита камни и деактивируя его. — Полтора метра! — верх «потолка» доходил до плеч, а Гарри и вовсе по макушку. — А они изобретательны, — с уважением сказала, подпрыгивая и одновременно подталкивая себя магией. Плавно опустившись наверху, Атика подняла заклятием и Гарри.

Проход дальше пробили «делеретом», дабы не втискиваться в сорокасантиметровую щель. Следующий коридор, после обработки чарокрушителями, быстро стал безопасен. На этот раз Атика потрудилась проверить его и на механические ловушки. На выходе их ждала самая настоящая деревянная дверь, окованная железом, без всяких признаков старения.

— Никогда с таким не сталкивалась, — призналась учитель. — Стазис заволакивает всё тьмой, а тут нечто иное, — она бросила пачку заклятий познания так быстро, что Гарри даже засомневался, может быть, это одни чары, а не несколько? — Хм, что-то наподобие полной остановки движения, только избирательной. На тепловое движение не действует, только на физическое и химическое… Калефацио!

Заклятье нагрева окутало дверь, и она… расплавилась. Магия продолжала защищать её от химических реакций, но с переходом в иное агрегатное состояние не справилась. Ещё секунда, и чары спали, расплавленная смесь сгорела в короткой вспышке. Предусмотрительно наложенный щит спас от раскалённого газа, а заклятье заморозки остудило пол и лужицы жидкого металла. Пустив перед собой пару сканеров и чарокрушителей, они шагнули в полумрак. Атика удивлённо хмыкнула, а Гарри ахнул — перед ним простирался самый настоящий подземный город.

Здесь было ещё холодней, чем в коридоре — холод ощутимо пробивался сквозь утепляющую магию укороченных мантий, не мешающих движениям. Свод пещеры терялся во тьме, изредка проглядывая зелёными огоньками. Они оказались на возвышенности, а вниз уходила плавным спуском лестница как бы ни на километр в длину. У подножия лестницы, за воротами, начинался город, освещённый тускло-белым, неверным, точно пробивающимся сквозь завесу дыма светом.

Истинный размер города успешно скрывал полумрак, но таких городов Гарри не видел точно. Он заворожённо смотрел на явно старинные, но выглядящие издали новенькими здания, в основном, двух-, трёхэтажные, неравномерно сужающиеся к верху, чем-то напоминающие кривые, неправильные пирамиды. Верхушки некоторых шпилей заканчивались теми самыми тускло-белыми сферами — главным источником света в пещере. Они были похожи на те, что встречались в коридоре ловушек позади.

Кроме того, каждое здание заклято какими-то нейтральными чарами. По городу мелькали фигуры не то духов, не то странных магов, чьё волшебство было скорее нейтральным, с уклонением во тьму. Но чародеи эти светились сами по себе, словно были…

— Лис-тер ил-мат, — Атика воздела свободную руку вверх — и резко опустила, точно задёргивая занавес.

Гарри почувствовал, как их окружила скрывающая магия. В тот же миг мимо пронеслись два прозрачных силуэта. Они ярко светились в магическом зрении, что говорило: это или волшебные создания, или маги.

— Кто это? — спросил он. — Духи?

— Призраки, — покачала головой Атика. — Призраки-чародеи. Редчайший случай. Не думала, что столкнусь с такими. Очень неприятный противник, — и замолчала, не то напряжённо, не то удивлённо разглядывая открывшуюся картину — Гарри так и не научился разбираться в оттенках её эмоций. Не выдержав столь долгого молчания, спросил, почему-то шёпотом:

— Ты знала о городе?

— Нет. Скрывающие чары, конечно, не Фиделиус, но меня обманули. Думала, что скрыт центр гробницы, а оказалось… Формос, — рядом с ними появились два стула. — Присаживайся, надо подумать, что делать дальше.

Думала Атика больше получаса, аккуратно рассылая за скрывающие чары одиночные сенсорные нити. Гарри уже наскучило рассматривать город, когда учитель нарушила молчание:

— Идти туда довольно опасно, — молвила она. — Магов-призраков довольно много, есть сильные духи и артефакты. Я бы не назвала это гробницей — скорее поселение, поселение духовных существ. С ними всеми я при всём желании не справлюсь без подготовки. А вот установить контакт с этими призраками вполне возможно. Антипортключевых чар там мало, антиаппарационных нет вообще. В случае чего — воспользуешься экстренным портключом или аппарирую тебя, а за меня не беспокойся. Ну что, пошли — или возвратить сейчас?

— Конечно, пошли, учитель! — Гарри с облегчением встал со стула, который не замедлил исчезнуть. — А ты поняла, зачем эти шпили? Просто фонари?

— Нет. Не наша магия, а древняя. С древними щитами я бы ещё взялась разобраться, а с этим, да ещё и с такого расстояния… Не мой профиль. Ну как, готов показаться местным обитателям? — второй раз спросила Атика, вставая.

— Может, сначала как-нибудь подготовимся? — предложил Гарри.

— Логично. С другой стороны, не воспримут ли это как угрозу? Или наоборот — как признак хороших магов? Щиты, щиты… Давай-ка так: анима вирас. Подновим… тэледелло. И что-нибудь заковыристое… ментис амистис лоа-теро, — последние чары проявили себя лишь секундным колебанием воздуха. — Запомни, против духов и призраков — «велло», если успеешь — «велло стрикто». Насчёт «секо» — сомнения. Ментальный щит держи наготове. На всякий случай, ещё разок — анима вирас, — Атика встала и положила руку будто бы на невидимую поверхность, прикрыла глаза и произнесла. — Фините инкантатем.

Окружающее их волшебство сокрытия пропало. Чародейка направила палочку в сторону города и крикнула:

— Нерго! Аффэ!

Сначала магическая, а затем ментальная волны ударили в сторону города, привлекая внимание. Их заметили практически мгновенно. Тройка призраков в колышущихся на несуществующем ветру тогах вылетели навстречу. Каждый из них — маг, и неслабый, хоть ничего, напоминающего палочку, у них при себе не было. Двое были прозрачно-белыми, в то время как летящий посредине, несмотря на то, что сквозь него просвечивало окружение, был полноцветным. Это было странно — Гарри читал о призраках и пару раз сталкивался с ними, но все были полноцветными, правда, менее прозрачными, более материальными, что ли, чем тот, кто летел посредине.

Троица приблизилась, замерла в воздухе, разглядывая. Агрессивными они не выглядели, скорее задумчивыми. Затем полноцветный призрак, высокий седоволосый мужчина в роскошной, обшитой золотом мантии, выдвинулся вперёд, холодно произнёс:

— Кто вы, нарушившие границу Аркзасса?

Атика буквально вонзила взгляд в призрака, видом и голосом олицетворяющего высокомерие. Ему не понадобилось ментальной магии — всем собой он являл это чувство, это превосходство и пренебрежение к нарушителям, будто те — низшие существа у его ног. Гарри почти физически ощутил волну гнева, исходящую от учителя, однако лицо той оставалось спокойным, лишь в глазах блистало внутреннее пламя. Выглядело это… как будто в старинных сказках!

— Атика, — указала она на себя. — Мой спутник — Гарри. Мы — волшебники-исследователи.

— Значит, волшебники-исследователи… — презрительно повторил призрак. Только теперь Гарри осознал, что говорит он не на английском или чуть знакомом французском, а на совсем ином языке. Смысл чуждой речи странным образом был вполне понятен — а мыслещиты в полном порядке! Как? — В таком случае, низкорождённые, ступайте за мной. У вас будет много чего «поисследовать».

Призрак развернулся и неспешно полетел в город… по прямой, причём в полной уверенности, что они его послушаются. Два сопровождающих привидения взлетели выше, держа чужаков под наблюдением. Атика не произнесла никакого заклятия, лишь взяла Гарри за руку и невозмутимо пошла вместе с ним… по воздуху. Её волшебство безо всяких заклятий создавало невидимую опору под ногами. Гарри напомнил себе спросить, как это делается.

— Наш город — Аркзасс, — холодно, словно по принуждению, сообщил призрак, когда они прошли — или пролетели? — мимо первого здания. — Моё имя — Дивор из рода Тей, для вас — лорд Тей. Заклятьями не бросаться, с милордом вести себя подобострастно.

— Милорд? — с подчёркнутой вежливостью в тоне уточнила Атика.

— Милорд Фарук Ситори — король Аркзасса. Он решит вашу судьбу.

Призрак спустился к земле точно у подножия лестницы, и теперь они шли по камню, древнему и пропитанному столь же древней магией совсем уж непонятного из-за блеклости цвета. Неудивительно, что издали Гарри её не заметил — а она пронизывала не только улицу, но и всё здесь, кроме воздуха. Тут и там кружились силуэты призраков, в основном чёрно-белых, и духов самой разнообразной формы и свечения. Многие засматривались на людей, но не приближались, кидая опасливый взгляд на Дивора.

Чем дальше они шли, тем красивей, изящней и, пожалуй, древней выглядели здания. Вместо однообразных шпилей их стали венчать сложные конструкции, не то руны, не то буквы, а то и трёхмерные закорючки. Во многих зданиях появились нормальные окна — на окраине их не было вовсе. Духи и призраки чаще не летали в вышине, но парили у земли, да и чёрно-белых становилось всё меньше и меньше. Теперь город напоминал выцветший и «попризрачневший» настоящий, а не хорошо сохранившиеся руины с приведениями. И чем дальше, тем сильнее ощущалась неясная, но могучая магия. Атика постоянно оглядывалась, словно стараясь что-то отыскать, и выглядела всё более озадаченной.

Но вот шествие подошло к логическому концу. Перед волшебниками открылась небольшая площадь с тихо журчащим фонтаном посредине. Подле фонтана располагался трон, не то позолоченный, не то целиком из золота. На нём восседал «почти непризрачный» старец, излучающий величественность — но не высокомерие. Рядом с ним парил синеватым сгустком дух, от которого веяло неукротимой мощью.

— Ждите здесь, — тихо велел лорд Тей, а сам направился к старцу, чеканя шаг для вида — потребность двигать ногами во время полёта у призраков отсутствует. Не успел он обратиться, как старец первым вопросил:

— Значит, это и есть новые люди извне, Дивор? — голос старца был негромок, но прекрасно слышен в окружающей тишине. — Причинили ли они вред городу?

— Нет, милорд, — ответствовал тот.

— Достойно ли вели себя?

— В рамках, милорд, — было заметно, что лорду Тею не очень-то приятно говорить правду.

— Что ж, подойдите ближе, чародеи! — слегка повысил голос король.

Атика шагнула вперёд, невысоко поклонилась. Мальчик постарался повторить её поклон, но вышло не очень. Чувствовал он себя очень неудобно: получается, они на приёме… у короля? Точно как в сказках — только вот в сказках не говорится, что это так неудобно ощущается!

— Я — Фарук, король Аркзасса, — молвил король. — Представьтесь же, смертные!

Атика сжала руку Гарри, её тихий ментальный шёпот подсказал нужную фразу, кою мальчик произнёс спокойно и с достоинством… ну, по крайней мере, постарался, а вышло как с поклоном.

— Гарри Джеймс Поттер, наследник рода Поттер.

— Атика Сей-Тиор, — коротко отрекомендовала себя волшебница.

— А ты скрытна, смертная, — открыто усмехнулся король. — Намеренно скрываешь происхождение или не ведаешь о нём?

— С недавних пор — Высокая Леди Сей-Тиор, — неохотно добавила Атика.

— Ведомо мне, что обычно наследная магия выбирает человека, достойного и желающего возглавлять род, на титул Высокого Лорда или Леди, — чуть удивился король — а вот вставший подле него Дивор бросил на Атику нечитаемый взгляд.

— Не тогда, когда из рода жив единственный человек, — отрезала учитель. — Вам не следует, милорд, лезть во внутренние дела моей семьи.

— Любопытный случай, — с задумчивым интересом смотрел на неё король. — Вам не нравится принадлежать своему роду, леди. Вы единственный кандидат — но это не имеет силы перед первым обстоятельством. Тем не менее, вы избраны Высокой Леди, пусть возможно было дождаться вашего наследника.

Глаза Атики гневно блеснули. Рука непроизвольно скользнула по палочке, посверкивающей ядовито-зелёными искрами, а Гарри сжал экстренный портключ в кармане.

— Полагаю, ваши личные качества достаточно удовлетворяют критериям, чтобы даже игнорировать ваше несогласие, — закончил мысль Фарук Ситори. — Но вы правы, эта тема — не предмет публичных разговоров. Прошу прощения за старческую несдержанность.

— Извиняю, — Атика заставила руку расслабиться, глубоко вздохнула, успокаиваясь — а следом за ней постарался расслабиться и Гарри. Пронесло? Иногда Гарри жалел, что у учителя нет «дипломатической жилки», как выражался дедушка.

— Вот и славно, — король потёр подбородок, чуть хмурясь. — Давайте перейдём к более актуальным вопросам. Назовите дело, приведшее вас в Аркзасс.

— Мне попалась старая заметка о гробнице, находящейся здесь, — спокойно ответила Атика. — Я и мой ученик отправились, чтобы исследовать её.

— Интересно, — сильнее нахмурился король. — И зачем вам исследовать места, кои должно в покое сохранить? Неужели вы воры, охочие до древних сокровищ? — этот вопрос был произнесён с грозной интонацией, а кружащийся рядом дух на мгновение вспыхнул — и Гарри напрягся снова. Быть бесстрашными исследователями гробниц, похоже, не так уж весело!

— Мы не воры, мы — собиратели знаний, — поправила Атика, встречаясь взглядом с королём. — Нам не нужны артефакты или золото, мы ищем следы древних чар, чтобы понять их, возможно, скопировать и взять на вооружение. Многие заклятья утеряны, о многих не ходят и легенды. Конечно, опасные знания не уйдут дальше нас, однако и они должны быть сохранены, поскольку у потомков может возникнуть нужда в забытом наследии.

— Интересно, — повторил король. — Древних, значит, знаний собиратели. Род Сей-Тиор и род Поттер, глава и наследник, учитель и ученик. Что ж, я дам вам выбор, чародеи. Вы можете свободно исследовать наш город, а Дивор расскажет о нашей истории и наложенных на здания чарах, возможно, мы немного поведаем и о нашей магии. Но всё это при условии, что вы поможете нам пройти через Запретные Врата. Если же вас постигнет неудача или откажетесь помогать — ступайте восвояси, дав клятву, что местонахождение Аркзасса останется тайной.

— Мы попробуем, — согласилась Атика. — Но прежде мне нужна информация. Что такое эти Запретные Врата и что мешает вам чрез них пройти?

— Что это — вам знать не обязательно, — качнул головой Фарук. — Ну а что мешает… Древняя, даже для нас древняя магия. Ритуал, — на этом слове Атика сощурилась. — Ни одного духа или призрака защита Врат не пустит дальше, и волшебством её не преодолеть. Я не знаю, сможете пройти ли вы… но проходить я запрещаю. Мне нужно, чтобы смогли пройти мы. Дивор, проводи их и расскажи, что посчитаешь нужным, а после я жду вашего решения.

— Слушаюсь, милорд, — поклонился тот. — Ступайте за мной, люди.

— Я прошу прощения, — сказал Дивор, когда они отошли. — Вы представились как низкорождённые, хотя вели себя корректно. Я должен был понять, что род, тем более род, перед титулом главы которого ставится «Высокий», не обязан стремиться к признанию.

— Позволю себе не принять ваши извинения, — холодно ответила Атика, заставив призрака удивлённо повернуться к ней. — До тех пор, пока вы будете судить человека по его роду, извинений я не приму. Но будем считать этот инцидент исчерпанным.

Дивор окинул её долгим взглядом и будто через силу кивнул:

— Будем, Высокая Леди, — заставив Атику скривиться. Гарри она никогда не отвечала о своём роде и даже просто о жизни — сколько он ни расспрашивал. Зато могла что-то упомянуть сама, и Гарри ловил эти слова и запоминал — ему казалось, что с этим связана какая-то тёмная тайна… и она его влекла.

— Итак, что вы можете рассказать о городе? — поинтересовалась учитель.

— Я мало что могу рассказать пришельцам, — негромко говорил призрак, ведя сквозь город. — Вы должны понимать — безопасность Аркзасса прежде всего. Однако вам, высокородные, я могу поведать немного более, надеясь на вашу честь. Спрашивайте.

— Каким образом возник этот город? — вопросила Атика.

— Скажем так, в этом есть и вина тех, кто населял это место изначально, и вина наших врагов.

Атика задержала взгляд на Диворе, и взгляд этот напоминал скорее… вивисектора! Бр-р-р! Иногда учитель была откровенно страшноватой.

— Проклятие?

— Пожалуй, вы угадали, леди Сей-Тиор. Подробности — если снимете защиту с Врат.

— Хорошо, — она помедлила, и Гарри не вытерпел, задав свой вопрос:

— Почему вас так много?

— Это — один из вопросов, на которые я не буду отвечать.

— Значит, дело не в массовости проклятия, — хмыкнула Атика. — Любопытно. Откуда у вас столько духов в подчинении?

— Особенности нашей магии. Повелители духов — так звали нас когда-то, — с открытой гордостью поведал Дивор. — Впрочем, «повелители» — не то слово. Как вы видели, многие духи свободны. С момента нашего… — заминка, — проклятия, мы научились договариваться и жить с ними в согласии — разумеется, только с теми, кто имеет разум. В перспективе союз всегда выгодней рабства.

— Должно быть, ваша магия очень интересна, — заметила Атика. — А как насчёт ритуала, что помогает нам понимать друг друга?

— Здесь я мало что могу сказать, — развёл руками Дивор. — Этот ритуал был древним, ещё когда город населяли лишь живые люди, но тогда он простирался гораздо дальше города и даже нашего царства… Тогда нам казалось, что ритуал охватывает все обитаемые земли, но, видимо, теперь он действует лишь здесь.

— Легенда о вавилонской башне, — буркнула под нос Атика. — Надо же…

— Что вы сказали? — не расслышал Дивор.

— Ничего важного. Что вы можете сказать насчёт магии сокрытия вокруг города?

— Достаточно стандартная магия, — пожал плечами Дивор. — Вы же её частенько используете.

— Мы? — удивилась Атика. — В смысле, люди?

— Уж не знаю. Недавно, несколько недель назад, я делал поиск по резонансу структуры. Во внешнем мире есть более пяти десятков мест с подобной защитой подобного размера.

— Полсотни, — предвкушающе улыбнулась Атика. — Полсотни древних построек…

— Позвольте, не древних, — прервал её Дивор. — Вполне себе современных. Это не первый подобный поиск — мы тщательно следим за внешним миром! Самое старое из этих мест появилось тысячу лет раньше современности, самое новое — примерно десять лет назад. Конечно, в наше время было довольно много подобных барьеров сокрытия, но те разрушены уже две тысячи лет как.

— Интересно, — протянула Атика. — Очень интересно. Кажется, Гарри, нам будет чем заняться — пятьдесят мест, сокрытых древней магией да ещё и появившихся недавно — это очень занимательно, — а сам Гарри задумался, не могут ли это быть всякие Грефронты и похожие на них. Если да — то пусть учитель разбирается без него!

Запретные Врата на вид оказались какими-то… обыкновенными. Не было в них ничего таинственного, грозного или запретного. Просто металлические ворота двухметровой вышины. Призрак обыденно отворил их — за Вратами простирался мрак. Нет, не так — Мрак. Темнота, сгустившаяся до материального состояния. Для наглядности Дивор пролевитировал камень и стукнул им о мрак. Тот беззвучно отскочил.

— Мы не можем снять эту магию, — развёл руками призрак. — Пробовали всё, включая добровольные жертвоприношения, но даже эта мощь не в силах поколебать защиту.

— Специалис ревелио, — произнёс Гарри. Ничего. Заклятие познания просто не вернулось, бесследно пропав в стене мрака.

— Любопытно, — Атика подошла поближе и чуть ли не понюхала защиту. — Хм. Перквириус. Ага. Ревелио магический фон. Интересно…

— Вы что-то поняли, леди? — уточнил Дивор.

— О да, «что-то» несомненно поняла. И надо немного проверить мою догадку. Эл-нерго! — волна энергии бесследно утонула во мраке. — Так. Фините инкантатем, — однако видимых следов отменяющая формула не принесла. — А теперь контрольный. Фините ритум!

Произнося эти слова, палочку чародейка держала двумя руками. Мера предосторожности оказалась нелишней. Из волшебного инструмента посыпались фиолетовые искры, его рвануло в сторону, а темнота за Вратами на мгновение полыхнула жёлтым.

— Точно! — удовлетворённо воскликнула Атика. — Ну, и на всякий случай — тер-квертиум, — видимых результатов заклятье не принесло, но Атика на секунду выпала из мира, будто общаясь с кем-то ментально. — Ну что ж, я закончила: с чем столкнулись, в общих чертах понятно. Осталось найти способ нейтрализовать, но это не такая уж проблема, — на вопросительный взгляд Дивора она ответила взглядом просящим. — Прошу вас немного подождать, лорд Дивор. Гарри, не хочешь попрактиковаться на неразрушимой мишени?

— Неинтересно, — покачал он головой. Если Атика говорит, что мишень неразрушимая — что он, мало заклятий в воздух бросал? Интересно было другое. — Лучше расскажи, что поняла.

— Неинтересно? — приподняла бровь Атика. — Давай уточню условия. Колдую я, а ты говоришь, что делать. Любое заклинание против этого мрака. Ну, кроме непростительных и Адского Пламени.

Гарри внимательно посмотрел в темноту, затем на Атику. Пустил на пробу мощный чарокрушитель. Тот пропал, как «специалис ревелио». Неужели так будет с любой магией?

— Чарорез, — предложил он. Идея направлять атаки учителя самому казалась занимательной.

— Велло стрикто, — согласно произнесла Атика. Однако невидимый клинок, способный резать магию, точно нож масло, бесследно пропал во тьме.

— «Светлое пламя», — возможно, нужно что-то светлое?

— Игнис эльро, — с палочки сорвался сгусток белого сияния, чтобы бессильно сгинуть во мраке.

— Взрыв на площадь, — начал входить в азарт Гарри. — А потом прах.

— Эл-редукто. Эл-делерет. А пооригинальнее?

— Ну-у-у… — Гарри потёр подбородок — жест, который он адаптировал из дедушкиного теребления бороды в минуты задумчивости. — Духовный удар?

— Дисолво анима, — с таким же результатом. — Ещё?

— Каменный луч! — который учить и учить…

— Петра спицум, — камень уткнулся в завесу тьмы, чтобы рассыпаться от движения палочки.

— Временное создание, — предложил Гарри. Действительно, они атаковали только магией — почему бы не попробовать чем-то посильнее камушка?

— Немного отойдём. Хватит. Археа мотус, — поток ярко-белого огня ударил по защищённому проходу, откатываясь обратно. Спустя полсекунды вещество пропало туда, откуда пришло — в небытие. Камень под ногами пришлось охлаждать, но результатов «археа» не дало. — Давай что-нибудь последнее, лорд Тей уже устал ждать. Есть идеи или сдаёшься?

— То пламя, которым ты убила дементоров! — пришла в голову гениальная мысль.

— Это было Адское… А, до него? Вообще-то, пламя разрушения — это высшая магия, сравнимая с Адским, но почему бы и нет? Саори фламмо.

Тонкий язык синего пламени ударил в преграду, и мрак будто бы вскипел, колыхаясь под напором — но не отступая ни на сантиметр. Атика «подбавила жару», но и непрерывный широкий поток разрушающего огня не сдвинул мрак.

— Задача кажется невыполнимой, верно, — хмыкнула учитель. — Я узнала этот ритуал, вернее, его древнюю форму. Его далёкий потомок будет зваться стазисом. Это же — Ритуал Покоя, высасывающий энергию движения из всего, что оказалось на его территории: магии, материи, духа… — женщина демонстративно опёрлась рукой на мрак. — Если бы ритуал был только наложен, а воздуха вокруг бы не было, слой кожи в один атом остался б там, внутри. Сейчас этому мешает такой же слой, застывший эпохи назад. Обычными средствами ритуал не снимается. Простую магию поглощает, концентрированную — тоже, но меньшей эффективностью. После каждого чародейства или попытки надавить на него, Ритуал Покоя становится сильнее. Боюсь, лорд Тей, все предыдущие попытки лишь осложнили задачу.

— Неужели нет никакого выхода? — с лёгкой грустью вздохнул тот.

— Ну почему же, есть, — молвила Атика, всё ещё опираясь на материальную тьму. — Например, прямой способ — использовать формулу, отменяющую ритуалы. Вы её уже слышали, «фините ритум». Она потребует больше энергии, чем вложено в сам ритуал. Вы сможете её накопить… за пару столетий. Можно попробовать что-то менее прямое, тот же «Саори фламмо», тогда энергии потребуется несколько меньше, да и приступить можно хоть сейчас, истощая ритуал по капле. Кроме того, у каждого ритуала есть своеобразное слабое место, ударив в которое малой силой, можно развеять его действие. Это место у Ритуала Покоя мне неведомо, но никто не мешает поискать. Наконец, для большинства ритуалов подобного потенциала, способных накапливать силу с годами, обычно есть особый ключ, вставленный при создании. Он нужен, чтобы менять или разрушать ритуал, когда сил создателя для этого уже недостаточно. Вероятно, такой ключ есть и у защиты Запретных Врат. Ну, и последнее. Вы пытались пробить скалу, чтобы обойти ритуал?

— И не раз, — ответил Дивор, выглядевший скорее обнадёженным, пусть и с капелькой разочарования. — Защита охватывает всю область вокруг того, к чему мы стремимся. В своё время камень здесь был полностью убран — тогда защита выглядела как чёрный шар, висящий в воздухе.

— Ясно. Раз простой путь закрыт, воспользуемся сложным, — Атика тряхнула рукой. С кольца слетели две искры, обратившиеся толстыми книгами. — Гарри, открой в «Искусстве ритуалистики» отдел «Разрушение высших ритуалов», меня интересует приложение второе. В «Концептах высшей магии» найди, пожалуйста, таблицу с названием «резонансы структур нулевого ранга». А я пока начерчу основу.

Повинуясь плавному движению её палочки, на камне начали проявляться загадочные фигуры. Гарри же, которому было не впервой помогать учителю со сложной магией, листал книги. Дивор же парил в паре метров над землёй, наблюдая, как чужаки пробуют решить проблему, над которой аркзассцы бились тысячелетия.

— Нравится? — Сапфир с улыбкой наблюдал, как Саабрин Ирайя двигает руками и ногами туда-сюда, всё уверенней держась на стуле. Тело одиннадцатилетней девочки подходило ей как нельзя лучше, а вот раздобыть его без бессмысленной жестокости было не так уж и просто — Сапфир занимался этим лично.

Почему? А почему — нет? Это шло в ту же графу, что и строительство домика у «хрустального» чуда. Чуда, душа которого с любопытством прислушивалась к ощущениям нового тела и поглядывала на него нечитаемым взглядом. Нечитаемым, потому что отражать чувства лицевыми мышцами Саабрин научиться было попросту некогда. К счастью, с моторными рефлексами и речью было гораздо лучше — их Сапфир адаптировал из программы гомункулов. И сейчас эти рефлексы казались ему чуть ли не главным достижением программы.

— Странно, — безразличным тоном произнесла Сабрина. Интересно, научится ли она выражать эмоции голосом сама или по-прежнему он будет считывать их из ментально-духовных сфер? — Забавно. Я другая, плотная, не такая, неправильная, но интересная, виалисс-те-игл! Аале орф фоонай?

— Живая, живая, — улыбнулся ей Сапфир. — Вставай, Сабрина, вставай, нас ждут великие дела! Я же обещал тебе путешествие, помнишь?

— Орфалай, — пропела та согласно. — Мииар вэ олар?

— В первую очередь мы встретимся с одним человеком, — он протянул руку, чтобы Сабрина ухватилась за неё. Но вместо того, чтобы встать, та самым наглым образом залезла наверх и уселась на плечи, свесив ножки! Вот чертовка! — А что будет потом, я расскажу потом, — мелкая месть. Ощутил лёгкую обиду вместе с пониманием «за что» — усмехнулся про себя. — Как думаешь, ты сможешь колдовать как человек? И постарайся отвечать по-человечески. На людях демонстрировать высокую речь не стоит — я буду очень разочарован, если кто-то узнает в тебе нечеловека.

— Хорошо, папочка, — хихикнула мелкая вредительница. — Я же могу называть тебя папочкой? Мамочка Элайя и папочка ты!

— Это хорошая легенда, — как можно более невозмутимо кивнул Сапфир. — И постарайся не демонстрировать, что не понимаешь чего-то бытового. Итак, что скажешь насчёт колдовства?

— Смогу, — после секунды размышления вынесла она вердикт. — Моё виаройо может илфайи как милинай. Я могу… — замерла. — Я могу карральсэ йе инайс.

— У тебя есть такие права? — это было очень, очень перспективным. — Ты можешь делать это сама, для любого человека?

— Только для себя, — ответила она всё таким же безынтонационным тоном. — Виаройо всех требует ключа. А ключей у нас нет с незапамятных времён, помнишь?

— Да, ты рассказывала, — кивнул Сапфир. — Аппарируем?

— Угу.

И аппарировала. Сама. Утянув его следом. Именно туда, куда он и собирался. Чертовка! Иначе и не скажешь.

— …Именно, Тэсия. Мы рассчитывали на несколько капель, но если вы поделитесь двумястами миллилитрами, я готов выплатить любую цену… в разумных пределах. От уголовной ответственности за гибель сотрудника вы освобождаетесь немедленно. Двести миллилитров… — на короткий миг лицо главы Отдела Тайн сделалось мечтательным. — Естественно, клятва о неразглашении и Ритуал Тайны — этих мер достаточно. Всё, что от вас требуется — это обещанные двести миллилитров Эликсира Тринадцати.

— Когда вам нужен эликсир?

— Вчера, — хмыкнул человек в глухом капюшоне. — Как можно быстрее. Итак, с вас Непреложный Обет. Руку. Махьяр, скрепи. Клянётесь ли вы, Тэсия, что в течение суток от этого момента лично принесёте в отдел двести или более миллилитров Эликсира Тринадцати и отдадите его мне в руки, не имея злого умысла?

— Клянусь.

— Клянётесь ли вы, Тэсия, что никогда и никому не разгласите факт и подробности этой клятвы, её обстоятельств, своей связи с Отделом Тайн и любых деталей его устройства, узнанных после вашего незаконного вторжения и до момента передачи Эликсира включительно?

— Клянусь — в той мере, в какой это не вступит в противоречие с другой частью клятвы.

— Поправка принимается.

— Клянётесь ли вы, Саррус, что Отдел Тайн не будет преследовать меня прямо или через суд за незаконное вторжение, работу на Отдел или любое иное событие с момента моего пленения сотрудника Отдела Тайн Гриира до момента передачи Эликсира Тринадцати?

— Клянусь.

— Клянётесь ли вы взамен Эликсира отдать в полную собственность пять грамм шерсти длирра?

— Клянусь.

Четыре огненные нити обвили руки волшебников. Махьяр аккуратно отвёл палочку, дав ритуальной клятве время закрепиться.

— Мистер… — укоризненный голос заставил Сапфира глубоко вздохнуть. Обладатель этого голоса был совершенно прав в своей укоризне. Аппарировать прямо в чужой магазин, да ещё и наглым образом проигнорировав защиту — как минимум, невежливо.

— Прошу прощения, мистер Олливандер, — повернулся Сапфир к одному из лучших в мире экспертов в области волшебных палочек. — Моя дочь была очень настойчива и буквально заставила аппарировать к вам немедленно. Моё имя — Сапфир Блу, а это моя дочь Сабрина. Мы пришли выбрать дочке волшебную палочку.

— Только исполнилось одиннадцать, в следующем году — в Хогвартс? — на удивление спокойно уточнил Олливандер, разглядывая их с Сабриной блеклыми, почти бесцветными, но при этом будто светящимися глазами… О, эти глаза видели гораздо больше, чем озвучивал их обладатель!

— Угу, этому телу только одиннадцать, — раньше, чем Сапфир вмешался, озвучила Сабрина. — А мы правда сходим в Хогвартс, папа? Там часто бывает весело. В сплетении судеб третьего порядка просто не бывает скучно.

— Кхмн, — не сразу нашёлся Сапфир. Это был, конечно, самый эпичный конфуз в его жизни, не считая того случая с самолётом в пятидесятых. — Сабрина, кажется, я просил тебя не выдавать своей природы?

— Разве дети не говорят эмоционально? Следовательно, всё равно понятно, что я не человек, — рассудительно заметила Сабрина.

— Это можно списать на проблемы с голосом, — объяснил он. — В следующий раз просто молчи и осматривайся, пока я не скажу, что говорить, хорошо? Слава Богу, я догадывался, что будет что-то подобное, поэтому выбрал мистера Олливандера первым… И, пожалуйста, можешь не аппарировать сама?

— Ты некрасиво аппарируешь, — отозвалась Сабрина, судя по эмоциональному состоянию, жутко собой недовольная. — Мне забрать у Гаррика память?

— У «мистера Олливандера», Сабрина, — поправил он. — Нет, мистер Олливандер предпочтёт умолчать о таких клиентах, потому что ценит доверенные ему тайны. Не так ли?

— Вы правы, мистер Блу, — кивнул Олливандер, не сводя с Сабрины заинтересованного взгляда. — Могу ли я поинтересоваться, какого рода сущностью является ваша приёмная дочь? Это поможет определить, возможно ли подобрать ей волшебную палочку.

— Сабрина — воплощённая эссэль, — честно ответил Сапфир

Действительно, зачем скрывать, если на его окружение на постоянной основе проецируется Ритуал Тайны? А чтобы отказаться от него, требуется либо знать заранее, либо обладать огромной волей, либо быть мастером-ритуалистом. Несмотря на очень интересные таланты и ещё более интересное происхождение, Олливандер под ритуал попадал — проверено заранее.

— Очень интересно! — с энтузиазмом воскликнул Олливандер. Идея подобрать палочку эссэли его явно захватила. Таких людей — энтузиастов своего дела — Сапфир обожал. Как издали, так и переманивая к себе. — Могу ли я узнать…

— Не можете, — прервал, предугадав вопрос. — Во-первых, это тайна, во-вторых, это нисколечко вам не поможет, — лёгкий намёк не помешает.

— Нисколечко? — Олливандер вновь вгляделся в Сабрину своим пронизывающим взглядом. — Чрезвычайно интересно! Попробуем классический метод, вы не возражаете?

— Конечно, нет. Вы мастер волшебных палочек, не я, — и приспустился, позволив полам мантии парить над полом, слегка от него отталкиваясь, чтобы не запачкаться — Сапфиру нравилось использовать именно эффектные, а не эффективные заклинания, когда это можно позволить. Впечатлять — это тоже искусство. — Спускайся, дочь.

— Конечно, отец, — и умудрилась как-то протолкнуть в человеческое слово, для этого не предназначенное, нотки из высокой речи, объясняя, что подразумевает под «отцом». Может, попросить её дать несколько уроков? Некоторым не понимающим намёки подчинённым не помешает вбить смысл приказа прямо в голову.

Когда Сабрина неуклюже спустилась, Олливандер отправил специальную линейку измерять длину её рук, ног и вообще всего, до чего линейка дотянется. Насколько было известно Сапфиру, Олливандер чуть ли не в голове производил ритуал, всего лишь по параметрам тела отсекающий точно неподходящие палочки. Настоящий мастер.

— Попробуем эту, — протянул мастер тонкую палочку с причудливым узором. — Мисс Блу?

— Мне нужно взять её в руку? — да-а-а, определённо, с «выходом в люди» он поторопился. Сабрине нужно бы освоиться в какой-нибудь понимающей компании… Только вот какой? Брать Саабрин на научную станцию? Будет только хуже. Во всей организации он не нашёл нормального места для её социализации.

— Именно, мисс Блу, — поощряюще кивнул Олливандер.

Палочка вылетела из руки Олливандера и приземлилась в ладошки Сабрины. Вспышка! Мягко-белый, не слепящий, но будто обволакивающий свет застил всё вокруг… Когда свет пропал, Сабрина отряхнулась от белого пепла — всего, что осталось от волшебной палочки — и спросила:

— Можно что-нибудь посильнее? — и вновь это слово будто высокой речью сказано. Значит, дело не в пропускной способности, а в силе сердцевины палочки?

— Могущественные сердцевины, могущественные сердцевины… — задумался Олливандер. — Сердце василиска, волос фейри или коготь нунду?

— Василиск далёк от меня, как от Солнца Луна, — молвила Сабрина. — Ветру фейри все подобны, тогда как на земле стою. И только нунду, лесов хозяйка, сестрой могла бы быть.

— Позвольте, мисс Блу, — протянул Олливандер толстую и короткую палочку, которую достал из соседнего помещения. Впечатляющее управление пространством, пусть и в подготовленном для того месте.

— Прости, папа, — сказала ему Сабрина — Сапфир напрягся. Так она говорила, когда нарушала одну из договорённостей. — Фэари алфаа саа-то! — пропела (палочке?) высокой речью — и только после этого коснулась. И стоило руке Саабрин обхватить рукоять, как из кончика палочки вверх ударил фонтан серебряных искр, оседающих вниз медленно, величественно, точно крупные снежинки.

— Браво! — разве что в ладоши не похлопал Олливандер, которого переполнял настоящий восторг. — Воистину чудесная встреча, вы не находите, мистер Блу?

— Я нахожу, что кто-то — очень непослушная девочка, — только и осталось проворчать в ответ. — Благодарю за палочку, мистер Олливандер. Сколько с нас?

— Сто галлеонов — я сделаю вам скидку за столь… интересную встречу.

Отсчитав нужную сумму, Сапфир аппарировал с Сабриной — на этот раз сам, хоть и почувствовал «шаловливые ручки» Саабрин, так и не решившейся перехватить перемещение. Кто-то возмутился бы или оскорбился — но Сапфир прекрасно понимал, насколько важным достижением являются даже хрупкие, даже иллюзорные, но договорённости с подобными Сабрине. Да что там! Само по себе знание высокой речи, знание, полученное от самой Саабрин Ирайи — бесценный дар.

Они появились на вершине каменной башни, возвышающейся над древним городом. Хозяин башни уже ждал их. С удовлетворением Сапфир осознал даже не удивление, а шок на лице древнего волшебника, когда он бросил взгляд на Сабрину и осознал, кто перед ним. А вот Сабрина «взгляд» почти реального на вид призрака в синей тоге восприняла иначе:

— Я что-то сделала не так, папа? — расстроено спросила она.

— Ты не поздоровалась при встрече с незнакомцем, — и прежде, чем она вставила. — Незнакомец, Сабрина, это человек, с которым ты не встречалась и не разговаривала лично или хотя бы письмами. Со знакомыми людьми тоже следует здороваться, если ты не виделась с ними лично хотя бы десять часов.

— Ве-е-е-ежливость! — недовольно протянула Сабрина — но всё же сказала старому знакомцу. — Привет тебе, Таорен!

— Привет, — заторможенно ответил тот. — Когда ты говорил, что приведёшь кого-то интересного, я ожидал кого угодно, но не её.

— Твои уроки немало помогли мне найти с Сабриной общий язык, — он действительно был за них более чем благодарен. Впрочем, за уроки было заплачено с лихвой — с Таореном они давно уж рассчитались. Как и положено — к взаимной выгоде.

— В пору уж мне, друг, проситься к тебе в ученики с такими-то успехами, — по-доброму усмехнулся Таорен. — Могу ли я спросить, что…

— Нет, мой друг, — покачал Сапфир головой. — Слишком многое стоит на кону, чтобы я разглашал такие вещи. Но достаточно будет сказать, что Сабрина — дочь Элайи.

— Для этого с Викой ты искал контакт? — понял Таорен. — Рад, что твоя задумка удалась — какой бы ни была она.

— Зачем ты звал меня? — поинтересовался Сапфир. Да, теперь, когда лично увиделся с Сабриной, Таорен станет сговорчивей во всём — но у него была какая-то другая проблема, причём проблема срочная и определённо связанная с поверхностью.

— Ты знаешь волшебников по имени Атика Сей-Тиор и Гарри Джеймс Поттер?

Вот же… Слов нет! Почему эта… эта наглая особа влезает, куда не следует в самый неподходящий момент? Как будто чует, что сейчас он её убивать не будет — и заранее портит все планы! Что ж. В таком случае, придётся активировать другую ветку событий. Не очень приятную — но ничего не поделаешь, эта наглая… расхитительница гробниц, иначе и не скажешь, от Аркзасса теперь не отстанет. К счастью, самое главное он уже получил — и это «главное» сейчас бесцеремонно вертит палочкой туда-сюда, пуская серебряные искры — а остальные проекты… Они хороши, но без них определённо можно обойтись.

— Когда? — уточнил он.

— Сегодня утром, — столь же кратко ответил Таорен. — Стандартное предложение. У неё есть шансы?

— Есть, — кивнул Сапфир. — Действуй по своему плану, мой друг, если у неё получится. Если же нет, король будет рад выкинуть её подальше. Настоящую войну против вас она не устроит, если чем-то особенно заинтересуется, то может и силой забрать.

— И осилит? — нахмурился Таорен.

— Насколько мне известно, у неё четыре специализации — магия пространства, высокая ритуалистика, ментальная магия и бой. Именно она — сможет, мой друг, несмотря на все предосторожности, которые ты выдумываешь прямо сейчас. Сейчас она — одна из вершин, а вы, уж прости, слишком отстали.

— Я понимаю, — медленно, недовольно, но поверил Таорен. Именно это Сапфиру в нём всегда нравилось — умение принимать другую точку зрения, даже если она очень не нравится. — Начну готовиться.

— Если не будет другого выхода, используй мой подарок, — напомнил Сапфир. — И будь осторожен, друг.

— И ты, — кивнул Таорен, с надеждой повернулся к «дочке». — Возможно, вы, Сабрина…

— Тень скрывает тень, — ответила та. — Я не знаю.

— В таком случае — удачи, друг.

— И тебе, — улыбнулся на прощание Сапфир, коснулся Сабрины — и аппарировал прочь.

Дивор Тей с интересом наблюдал, как два пришлых мага создают ритуал большой сложности. Множество вписанных друг в друга многоугольников, которые описывают две окружности. Между последними тянется длинный ряд рун и слов, задающий программу ритуала. Над фигурой парит Атика Сей-Тиор, поправляет то одно, то другое, изредка сверяясь со схемами книге и успевая командовать Гарри Поттеру, чтобы тот с помощью «сонцио магика» корректировал невидимые обычным взглядом линии напряжений комплексных чар, дополняющих ритуал. Любопытное зрелище — смотреть на работу волшебницу с поверхностью, столь не похожую на работу аркзассцев.

— Добавь по пятому сектору семь нуманов тёмной энергии, — попросила леди Сей-Тиор. Странная волшебница, могущественная, но почему-то крайне не любящая свою семью. Но разве живой волшебник станет могущественным, не опираясь на семью и традиции? Это решительно невозможно!

— Там и так восемь, схлопнется! — возразил наследник Поттер. Мальчик непослушный, часто возражающий учителю, имеющий в свои годы собственную точку зрения — разве вырастет из него что-то путное? Дивор глубоко сомневался в этом.

— Как восемь?! Точно, восемь… Тогда убери три и добавь в шестой пять нуманов светлой. Только плавно.

— Сонцио магика. Нерго, — мальчик вытолкнул лишнюю энергию из «сектора» и выпустил волшебную волну, благополучно впитанную волшебной конструкцией. — Нерго, — надо признать, с чистой энергией он работал довольно уверенно. Возможно, Сей-Тиор спускает ему непочтительность потому, что он талантлив? Или, быть может, потому что сама такая? Потому что хочет настроить его против рода и семьи? Дивору отчаянно хотелось вмешаться и объяснить этим двоим, как должно проходить настоящее ученичество, но он сдерживал себя. Это было бы слишком невежливо, увы.

— Ага, хорошо. Теперь будь добр, скажи, сколько в двенадцатом секторе энергии и какой, а то мне отсюда не видно, — ещё Дивору жутко не нравилось просторечие. Высокая Леди, глава своего рода, а то и Рода — судя по интонациям короля, это Великий Род, а она — последняя из Сей-Тиор! Неужели её предки гордились бы этим? И не вмешаешься, не одёрнешь — Дивор и сам за такие одёргивания в своё время на дуэль вызывал, а простолюдинов и вовсе — к палачу на встречу! Нетактично-с, Великий Род только король одёрнуть право и имеет.

Наследник Поттер обошёл фигуру, перешагивая через волшебные нити, уходящие куда-то в сторону, выпустил «специалис ревелио», а Дивор в очередной раз вздохнул про себя — насколько же упростилась магия на поверхности, не утратив в эффективности. Жаль, по рекомендации Таорена они не отправляют разведчиков на поверхность — слишком опасно. А ведь идея захватить какого-нибудь волшебника — простолюдина и выбрать из его памяти все магические знания так хороша! Но Таорену, безусловно, видней.

— Двенадцать нуманов нейтральной, — интересно, что во внешнем мире научились измерять в «условных единицах», нуманах, магическую энергию. Вероятно, для сверхточных ритуалов наподобие этого — удивительно, какие нелепые на первый взгляд идеи могут лечь в основу по-настоящему могущественных ритуалов и чар! А возможно… Нет, это, конечно, кощунственно звучит, но могут ли совершенно нелепые и глупые общественные порядки лечь в основу действительно могущественного государства? Может быть, всё же стоит выпустить нескольких разведчиков в тайне от короля и Таорена? Заманчивая, насколько же заманчивая идея…

— Ого! Убавь до пяти и, кажется, всё, — «кажется»? Как она вообще смеет применять это слово в настолько сложных ритуалах!

— Готово, — сообщил наследник Поттер. Он устал, но хорошо держался. Да, понятно, почему Сей-Тиор выбрала именно его — хорош и по духу близок. С её стороны выбор разумный, но почему её род столько упустил при воспитании?

Атика придирчиво оглядела фигуру, выполнила в уме несколько простых тестов стабильности, затем спустилась наземь и накрыла всю конструкцию сенсорной сетью, рассматривая целиком. Несколько коротких правок удовлетворённо констатировала:

— Теперь всё. Закроемся чем-нибудь типа… эгис, — защитная поверхность накрыла ритуальную систему, где-то в скале заворачиваясь внутрь и соединяясь краями, образуя двойной щит. Пытаться проткнуть щитом Запретные Врата Атика мудро не стала, потому полноценной сферы не получилось. — Вот так. Дальше у нас по плану активация. Агере, — часть магической конструкции вспыхнула в волшебном зрении, наполняясь энергией. — Приступим.

Осторожно шагнула прямо между светящимися сгустками магии в центр ритуала. Взмах палочкой — и вокруг неё сосредоточились сенсорные нити. Затем палочка заплясала по ним. Пару минут ушли на настройку ритуальной системы — часть внимание отвлёк Дивор, который подлетел к Гарри и поинтересовался:

— Эта… этот комплекс должен будет снять Ритуал Покоя, наследник Поттер?

— Нет, лорд Дивор, — уверенно ответил ученик. Этому его тоже научил Альбус: говори уверенно, если надо показать себя, если не знаешь точно — уверенно предполагай. Сама Атика так не умела и учиться не собиралась. — Для этого здесь слишком мало энергии. Учитель хочет вызвать резонанс между этим ритуалом и Ритуалом Покоя. Ритуал Покоя слишком устойчив, чтобы раскачать его до распада, да и опасно это. Тут что-то другое.

Другое, разумеется. И резонанс предполагается не только энергетический, но и смысловой, даже духовный. Максимум информации, который удастся выжать.

— Вы понимаете, что она сейчас делает?

— Не особо, — признался Гарри. — Вроде бы, «предварительная настройка», но что конкретно — не знаю. О! Кажется, учитель закончила.

А ведь он почти угадал с предварительной настройкой. Развивать интуицию в сторону магических чувств? Интересная мысль.

— К сожалению, не замечаю различий, — на первый взгляд, это действительно так. Она просто продолжала дирижировать сенсонитями, лёгкими касаниями воли переходя к настоящей настройке. Балансировка закончилась довольно быстро — а бывает, балансируешь днями перед, собственно, настройкой! Вообще, с восприятием и чувством магического равновесия стало гораздо лучше после медитаций — в отличие от боевой магии. Но это решаемо тренировками, чем нещаднее, тем лучше.

— Сейчас она отдаёт команды внешним контурам, а тогда — внутренним, — пояснил Гарри, разумеется, ошибаясь. — Сейчас будет выброс энергии, — а вот здесь он угадал.

Вспышка! Настолько яркая, что заставила Дивора отшатнуться. Ученик же успел задействовать фильтр магического зрения и, похоже, ухитрился рассмотреть подробности. Неплохо, по крайней мере, со скоростью реакции у него всё в порядке… а вот с пониманием, что в таких случаях лучше поставить ещё один щит — не очень.

— Что происходит? — спросил Дивор, когда фигуры на камне начали искажаться, а вместе с ними поплыла вся конструкция. Атика продолжала балансировать энергии палочкой, чуть ли не танцуя в сердцевине ритуала, чтобы всё не взорвалось к Сиасс во время самонастройки. А самонастройка шла ни шатко ни валко — но шла, и это главное.

— Эта была балансировка, а сейчас, наверное, самонастройка? — пояснил Гарри. — Потом настройка должна быть большая раскачка и подстройка.

— Ещё сложнее? — уточнил Дивор, тщетно скрывая удивление на призрачном лице. Не ожидал, что ритуалистика шагнула вперёд? Не то чтобы далеко шагнула, на самом-то деле — скорее далеко шагнули отдельные ритуалисты вроде неё.

— Не знаю, — пожал плечами Гарри. — Я никогда не видел раскачку и подстройку, только читал о таком.

Ритуал закончил перестройку, и во тьму ударила череда магических импульсов то светлой, то нейтральной, то тёмной энергии. Они были достаточно мощны, чтобы не поглотиться Ритуалом Покоя полностью, но частично отразиться. Это эхо было пренебрежительно мало относительно ауры среднего мага или даже разрешения магического зрения самой Атики, но вот система на него прекрасно реагировала, меняя и подстраивая как себя, так и конфигурацию очередной порции импульсов. Наконец, линии на камне замерли, и Атика очередным движением заставила систему послать точно рассчитанный импульс. Ритуал Покоя отреагировал неожиданно сильным эхом — на этот раз она ощутила его и сама.

Удовлетворённо кивнула — и после небольшой перестройки начала новую серию сильных импульсов. Через некоторое время серия закончилась очередным точным импульсом. Следом пошли ещё три серии, причём на точный импульс после последних двух Ритуал Покоя никак не отреагировал. Ожидаемо. Атика отдала команду на дезактивацию ритуала, сняла «эгис» и подождала, пока магическая система не рассеется.

— Немного черчения, час работы — и готово, — весело резюмировала она, с облегчением избавляясь от пота чистящими чарами. — У нас есть три ключа и выбор. Лорд Дивор, что вы предпочитаете — разрушить Ритуал Покоя или снять его?

— Снять, рассеять, не разрушая, — не колебался Дивор. — Последствия разрушения могут быть катастрофическими. Город защищён, но теперь я сомневаюсь в надёжности защиты.

— Боюсь, этот вариант также рискован, — сообщила, внутреннее усмехаясь. — У меня три ключа, и лишь один из них является безусловным снятием. Другие два могут быть чем угодно, от детонации до пропуска внутрь. С другой стороны, я могу ударить в точки резонанса одновременно. Правда, это вызовет непредсказуемый выброс энергии… я бы даже сказала — взрыв. Этот вариант лучше осуществлять после эвакуации города. Вслед за вами, лорд Тей, сомневаюсь в надёжности любой мыслимой защиты против такого.

— Эвакуация невозможна, леди Атика, — хмуро ответил Дивор, подтверждая предыдущие догадки. — Остаётся попытка снятия с шансом на успех один к трём — я верно всё понял?

— Есть и третий вариант. Я упоминала о нём раньше. Можно банально ослабить ритуал чем-то вроде «Саори фламмо» или «Фините ритум». Это долго, возможно, растянется на века или тысячи лет, но вполне реально. Учитывая ваше… состояние — я не имею целью оскорбить — можно ждать любое количество времени. Но на вашем месте я бы спешила. Время не терпит. Магглы — так мы называем людей, не владеющих магией — развиваются всё быстрее и быстрее. Настанет момент, когда они смогут влиять на магию, не имея связи с ней. Боюсь, перед таким чары сокрытия будут бессильны.

— В таком случае, ваш окончательный совет — это первый вариант?

— Да. Но подготовиться следует как ко второму, то есть максимально защитить город и отвести всех призраков и духов, если они привязаны к Аркзассу, в самое безопасное его место.

— И защитить сами Врата, — вставил Гарри.

— Тоже верно, — кивнула Атика. — Не помешает окружить Врата барьерами, чтобы ослабить взрыв в самом начале. Ещё было бы хорошо, чтобы наиболее сильные маги и духи поддерживали защиту города лично. Также, если это возможно, можно заключить охраняемое место в изолирующий ритуал высшего порядка, временно исключив его из ткани мира.

— Правильные советы, — задумчиво ответил Дивор. — Однако изолирующий ритуал не сработает, мы все, за исключением духов, привязаны к Аркзассу в целом.

— Отклоняющий ритуал? — предложила она. Кто ж их так проклял-то надёжно? — Отразить или остановить такую энергию нереально, а вот отклонить — вполне.

— Мы задействуем всех чародеев, — твёрдо сказал Дивор. — Высокая Леди, прошу откланяться — мне надо посоветоваться с Его Величеством и начать составлять схему защиты. То, что вы уже сделали… Вы полностью свободны и можете задавать любой вопрос, за исключением кое-каких запретных тем нашего прошлого. В частности, я не отвечу, кто нас проклял и с какой целью. Наша магия… Я больше «традиционный» маг, универсал, однако многое могу рассказать по ритуалистике, для вас уже древней, а также защитному и скрывающему волшебству. Если вы интересуетесь магией духов, то лучше обратиться к лорду Таорену, он был одним из лучших в ней при жизни, за прошедшие века лишь отточил свои способности. По вопросам истории обращайтесь к лорду Свайору. Организационные вопросы — это я или Его Величество. Если вы не отказываетесь помогать нам дальше, то придётся задержаться здесь надолго.

— Да, думаю, что так, — кивнула ему и логически закончила. — Клятва о неразглашении?

— Мы вынуждены настаивать на ней, — извиняюще сказал Дивор. Впрочем, Атика заметила нотки фальши в этом извинении. — Нам важно, чтобы местонахождение Аркзасса осталось тайной для внешнего мира. Мы не готовы вступать в любые официальные контакты с поверхностью. Несмотря на то, что я верю вам, леди, наследник, слово высокородного не является гарантией в случае пленения. Я предложу Его Величеству Ритуал Тайны вместо жёсткой клятвы, но не уверен, что он согласится — наш король руководствуется благом города, и риск здесь неуместен.

— Я вас понимаю, — знал бы он, насколько она понимает! Интересы государства, тесно сплетённые с интересами древних магических родов… Как хорошо, что для неё всё это — в прошлом. — Однако мне понадобиться отправить сообщение, что мы задержимся. Близкие нам люди могут пойти на многое, если мы исчезнем — в том числе задействовать могущественные ритуалы поиска, способные пробить вашу защиту. Возможно, придётся подниматься, чтобы переговорить лично — у Гарри весьма ответственный опекун.

— Будет лучше, чтобы кто-то спустился сюда, нежели чем вы подниметесь наверх, — заметил призрак.

— Это возможно? — демонстративно подняла бровь. — Вы так настаивали на секретности…

— Если опекун Гарри принесёт клятву вместе с вами — почему нет? — пожатие плечами. — Ведь вы ручаетесь за него?

— Полностью. Альбус Дамблдор умеет хранить тайны, он — человек чести, и происходит из чистокровного, пусть и не древнего рода, — что для этих ретроградов наверняка имеет решающее значение.

— В таком случае я разрешаю отправить ему сообщение.

— Джеминио Атика, -Дивор удивлённо пялился на её копию, на что она только усмехнулась. — Стабилис-сте легилименс-те. Элида саэкти. Ментис амистис лоа-теро, — и, после паузы. — Стабилис эгис, — затем Атика вытащила из рукава точную копию своей палочки, вручила её «второй Атике». Приняла палочку вторым (третьим?) телом, выпустила вверх «ступефай» на пробу и произнесла, направив магический инструмент на себя:

— Стабилис форма существование копии Атики, — копию окутала голубая дымка, впитавшаяся внутрь. Наблюдать это одновременно изнутри и со стороны… Что ж, всё меняется. Когда-то давно она среди её врагов был волшебник, обладающий множеством тел — а теперь она примеривает его опыт.

— Что ты сделала, учитель? — поражённо спросил Гарри. — Неужели…

— Так будет надёжней всего, — произнесла двумя ртами одновременно. — Немного неудобно, конечно, но привыкну, а Альбус точно поверит такому посланцу.

— Магия шагнула далеко вперёд, — с уважением — да ну неужели! — сказал Дивор. — Как называется такой… посланец?

— Ментально-материальная проекция, если выражаться научно, — пояснила ртом копии. — Я не совсем материальна — плод трансфигурации даже не в высшем её проявлении. Однако это не мешает колдовать через проекцию, а сквозь щит разница почти незаметна. Думаю, одной из нас пора.

— А вы сами, леди? — полюбопытствовал призрак, когда второе удалилось к выходу.

— Ну а нам не помешает небольшой перекус, — подмигнула Гарри, на лице которого тут же отразился живейший интерес.

— В таком случае, буду ждать через два часа на королевской площади, — Дивор уже собрался улетать, но она бросила вдогонку:

— Лучше часов через пять, лорд Тей. Мой ученик устал, да и мне не помешает отдохнуть, — а скорее, приноровиться к контролю «сразу двух себя».

— Это возможно, леди Сей-Тиор. Буду ждать вас с нетерпением.

— Очень интересно, — негромко заметил Дамблдор, внимательно разглядывающий её-копию магическим зрением. — Что мне неясно, так это зачем нужно «элида саэкти». Удалённый контроль обеспечивает «стабилис легилименс», точнее, то, что ты из него перекрутила, — интересно, что до её ухода бывший ученик не разглядел бы такую тонкую ментальную нить сквозь мыслещит — а теперь поди ж ты! Прогрессирует, радует её старые кости…

— Основа психики, — пояснила ему. — Удалённый контроль — это хорошо, но надо, чтобы было что контролировать. Система рефлексов, как условных, таки безусловных. Например, «чистый» мозг не может контролировать сердцебиение. О проблемах с восприятием не буду и рассказывать — вручную выстроить всё невозможно, только скопировать. «Элида саэкти» либо копирует мою основу, либо некую обобщённую.

— Любопытно, — тем же тоном молвил Альбус. — Что будет, если ты погибнешь, а проекция — нет?

— Редкий феномен будет, — хмыкнула она. Ну как редкий… В целом, редкий, а вот ей самой — не просто проверенный, а многажды перепроверенный. — Ты знаешь, что душа привязана к центру сознания-воли?

— Теоретически, — осторожно ответил ученик. Интересно, достиг ли бы он больших научных и политических успехов, отбросив эту всегдашнюю осторожность?

— А я убедилась практически. Не самое приятное ощущение, тебе скажу. Но это компенсируется шансом «воскреснуть», пусть и не с полноценным телом.

— Что также решаемо, — кивнул ученик, которому было не впервой выращивать гомункулов. А она вот такие вещи не одобряла. Гомункулы… какая пакость! Помнится, когда тот альянсовец выпустил против них гомункулов на химерах… Жаркое было дело, настоящая мясорубка. Победить-то победили — но какой ценой? — Да уж, до твоей оригинальности мне далеко, — кто бы говорил!

— Как и мне до твоей фундаментальности, — добро усмехнулась в ответ. На самом деле, именно Альбус был гением — а у неё просто хорошее наследие и много времени и желание заниматься любимым делом. Очень жаль, что Альбус оставил магию и науку ради политики, но его выбор стоит уважать. — Именно она и будет полезна в этот раз. Можешь организовать себе несколько свободных дней?

— В принципе, это возможно, — чуть нахмурился он. Не одобряет Альбус авантюры, а ведь такой напарник мог бы выйти — загляденье! — В конце концов, старый директор имеет право отдохнуть на рождественские каникулы.

— А старый верховный чародей Визенгамота может позволить себе внеплановый отдых, — подхватила она.

— Ты всё понимаешь, — улыбнулся Дамблдор. — Срочных или важных дел нет. За Квиреллом присмотрит Северус и Минерва, в МКМ редко бывают действительно важные и одновременно срочные дела, а Визенгамот прекрасно работает и без меня. Итак, во что ввязались вы с Гарри на этот раз?

— С Гарри? — сделала непонимающее лицо. Интересно, как он узнал?

— А с кем же ещё? Конечно, в очередное своё приключение ты взяла моего внука. Или даже он сам попросился. А как иначе? Гарри растёт, ничего не поделаешь, а лучшей охраны, чем ты, я представить не могу, — и это он говорит после того случая с порталом в другой мир! Приятно, когда тебе так доверяют, что уж скрывать. — Разве что запереть его в гринготском сейфе на нижнем уровне.

— Тебя не беспокоит постоянная опасность? — всё же подняла вопрос.

— Беспокоит, — вздохнул он. — Но вспомни, сколькому научился мой мальчик с начала учёбы с тобой! Помимо того, я немного перестраховался. Ты, полагаю, тоже.

— Разумеется, — правда, назвать этот способ сверхнадёжным она бы остереглась, ведь ничто новаторское сверхнадёжным не бывает, но что вообще может быть лучше? — Перейдём к деталям. Если описывать задачу, то стоит проблема защитить небольшой город от последствий разрушения высокоэнергетического ритуала рядом с ним. Эвакуация невозможна. В наличии — множество сильных магов, но специалистов по ритуалам и комплексным чарам мало.

— Уровень энергии? — деловито уточнил Альбус, переключаясь в «режим учёного-экспериментатора». Чем это закончилось в прошлый раз…

— Представь себе Ритуал Покоя, который пытались взломать пару с лишком тысяч лет.

— На малое не размениваешься, — ничуть не удивился бывший ученик. — В принципе, решаемо. Но понадобится поддержка. Думаю, знакомый тебе Филиус Флитвик не откажет в помощи. Возможно, твой старый друг или…

— Нет, — отрезала Атика. — Он желает только покоя. Вернётся лишь после пары десятков лет отдыха, не меньше, и я его более чем понимаю. Но ты прав, команда заклинателей и ритуалистов пригодится. Речь идёт о тысячах жизней. Есть кто-нибудь на примете?

— Есть, но они заняты своими проектами. Я позову их, если буду уверен, что мы не справимся самостоятельно.

— Тогда решено. Зови Филиуса, улаживай дела — и вперёд.

— Ты идёшь со мной?

— Ну, та часть меня, что здесь — с тобой. Как хорошо, что я могу долго обходиться без сна!

— То, что ты называешь сном…

— Сон и есть. Тебе, кстати, недалеко до него расти осталось. А вот в области защиты сознания, точнее, во внутренних ментальных щитах, ты отстаёшь от своего драгоценного Северуса.

— Было бы время заниматься и этим… — сокрушённо покачал он головой.

— Время на самосовершенствование должно быть всегда, — наставительно подняла палец копии. Нужно будет напрячь Альбуса в менталистике. Это ему и в политике поможет, и в школе.

— Фините инкантатем. Мне кажется, вы зря выбрали Гриффиндор, мисс Грейнджер, — улыбнулся маленький профессор. — Если теория идёт превосходно, а практика отвратительно — это явный признак рейвенкловца.

— Спасибо, профессор, — слабая ответная улыбка мелькнула на лице Гермионы.

— За что? — непритворно удивился Флитвик.

— Вы не мой декан, но занимаетесь дополнительно и… и поддерживаете меня.

— Это обязанность любого учителя, по крайней мере, в Хогвартсе, — аккуратно вставил Филиус. — Вам всё ещё не хватает уверенности, но этот «люмос», пусть слабый, но удачный, говорит, что мы на правильном пути. Когда вы видите магию, то почти верите в свои силы.

— Почти… — подавленно повторила Гермиона. — И сколько понадобится времени? Год, два, три? Я так отстаю в практике…

— Но обогнали всех в теории, — утешил Флитвик. — У меня есть для вас предложение. Если вы согласитесь пожертвовать рождественскими каникулами, то сможете наблюдать действительно могущественные ритуалы. Рядом с таким волшебством кризис веры переживается в разы быстрее. Конечно, — Флитвик помедлил, — есть некоторый риск, чары такой мощи не могут быть полностью безопасны, но там буду я и будет Альбус…

— Профессор Дамблдор? — воскликнула девочка. — Я смогу посмотреть, как колдует профессор Дамблдор?

— Именно. Но учтите, — предостерегающе поднял он руку, — там не будет столь любимых многими неучами быстрых и сильных чар, вроде того же «конфринго» или «археа». С другой стороны, именно вы из всех первокурсников достойно оцените творимое там волшебство.

Гермиона покраснела и, помедлив, ответила:

— Если меня отпустят родители — обязательно поеду!

— Если хотите, я могу поговорить с вашими родителями, — предложил Флитвик.

— Я сама, — Гермиона покачала головой. — Мама и папа мне доверяют. Тем более, эти каникулы мы хотели провести дома.

— Что ж, тогда буду ждать вашей совы, мисс Грейнджер.

— Ой, — вдруг сообразила он. — А у меня нет совы.

— Тогда сделаем по-другому. Так, где же оно… — Флитвик полез в карман мантии и долго там шарил, пока не вытащил миниатюрную шкатулку. Взмахом палочки увеличив её и раскрыв, профессор достал пару зеркал, связанных верёвочкой. Развязав её, Флитвик протянул одно из зеркал своей ученице.

— Что это?

— Сквозное зеркало, — пояснил Флитвик. — Полагаю, о его свойствах вы знаете не меньше моего.

— Спасибо, профессор! — улыбнулась Гермиона. — Вы — самый лучший из учителей Хогвартса.

— Лучше профессора Дамблдора? — иронично приподнял бровь Филиус.

— Да, — уверенно ответила девочка. Профессор Флитвик улыбнулся ещё шире, но опровергать заявление не стал. У ученицы будет ещё время составить собственное обоснованное мнение.

— Не думаю, что это хорошая идея, — мягко высказалась Атика, явно сдерживаясь. — Ты же понимаешь, что безопасность этой девочки…

— Будет целиком в моих руках, — закончил Флитвик, чуть улыбаясь. — И я не думаю, что она помешает, — отверг он следующий аргумент.

— Зато думаю я.

— Ей это важно. Действительно важно.

— Филиус…

— Гарри тоже не сможет по…

— Сможет. Он участвовал в десятках ритуалов как мой ассистент. В частности, ритуалах высших. Его знание теории…

— Гермиона — ученица, выделяющаяся именно своими знаниями. А уж по ритуальной магии в последнее время она проштудировала столько, что удивила даже меня.

— Альбус, ты-то что молчишь?

— Внимаю вам, — тонко улыбнулся тот, поблёскивая очками-половинками.

— Альбус!

— Мисс Грейнджер — очень перспективная волшебница с уклоном в теорию. Учителя не перестают поражаться объёмам её знаний. Если мы решим проблемы с практикой — она станет кандидаткой на тот ритуал, что прошёл в детстве Гарри. До четырнадцати лет, пока магия не до конца стабильна, это элементарно, а успех с Гарри демонстрирует, насколько удачна моя идея.

— Альбус, ты уверен?..

— Ну, я же не буду распространяться всем о сути ритуала, а Филиус будет молчать, не так ли? Если я приму положительное решение, то ему обязательно надо будет рассказывать.

— Всё верно, Альбус. Я намерен взять её в личные ученицы.

— В свою очередь, я решил, что круг посвящённых в мою идею должен расширяться. Но пока мы должны помочь Гермионе, тем более, я не увидел никого, кто бы был близок к ней по потенциалу. Особенно в менталистике.

— Менталистика? Хм. Пусть идёт. Оценю потенциал сама. Но, Филиус, я отвечаю за безопасность Гарри, а ты — за её безопасность. И всё это ещё согласовывать с Фаруком Ситори… Спасибо за ещё одну головную боль.

— Атика…

— Не беспокойся, организую. А ты как следует проинструктируй свою ученицу. Надеюсь, она хоть немного дисциплинирована.

— О, этого качества у мисс Грейнджер в достатке — пожалуй, ей бы не помешало немного… приключений.

— Ступефай эл-верте.

— Эл-протего, — кручёный луч съехал с изогнутой клином к нему защиты.

— Игнис эльро.

— Рефлекто, — белое сияние поглотило щит, но сгинуло само.

— Мотус сферс.

— Сорберо.

— Мерге контрариум.

— Протего!

— Ступефай. Редукто. Делерет. Эл-делерет. Эл-редукто.

— Эгис. Эгис.

— Нормально, — Атика опустила палочку, а Гарри опустился сам, обессиленно прислонившись к стене. — Однако ты можешь лучше. Легилименс.

— Рефлекто.

— Легилименс-нерго.

— Эгис. Я всё, учитель.

— Хм, — она внимательно посмотрела на взмокшего ученика, сжимающего палочку в дрожащей руке. — Действительно всё. Уровень чистой боёвки — средний аврор. Нормальный, а не те, кто сейчас в аврорате зады просиживают. Таким «эгисом» владеют далеко не все современные… хм, хранители порядка. Подбирать подходящие щиты уже умеешь. С этим мы, конечно, не закончим, есть ещё много классических заклятий, на которые есть классические защиты, не говоря уже о редких. В следующий раз начнём рассуждать о тактике боя. А там и до стратегии дорастёшь, — Атика усмехнулась. — Годков через пять, например. Вот скажи, почему я использовала комбинацию «делерет, редукто, эл-делерет, эл-редукто»?

— Раскачка?

— Верно, чередование одних и тех же чар раскачивает защиту. Тебе пришлось накладывать новый «эгис», вместо того чтобы поддерживать старый. Это один из наиболее очевидных тактических приёмов. Другой был использован мной чуть раньше — вынуждение использовать разнородные щиты, чтобы аннигилировать их «мерге контрариум». Твоё следующее «протего» в боевой обстановке не успело бы встать. Конечно, чары слияния тёмного и светлого также сработали не сразу, но я бы не дала тебе времени закрыться новым щитом, задавила бы новыми атаками.

— Учитель, я хотел спросить — как можно говорить о тактике, если противник может знать какие-то новые или редкие чары? — на удивление хороший вопрос. Сама Атика изначально работала в магической системе, где чуть ли не все магические атаки были заранее подготовленными уникальными ритуалами, поэтому столкновение с системой, где есть «классические связки», «ожидаемые атаки», «более эффективными тактики» было удивительно.

— О! — Атика подняла палец. — Абсолютно верно, прекрасно, что ты это понимаешь. Да, о тактике в таком случае говорить несколько… неверно. Если, конечно, твоя интуиция совсем неразвита, — улыбнулась, вспомнив себя в молодости. — Хороший маг-воин чувствует угрозу и её тип задолго до атаки и способен подстроить под неё защиту, выработать на лету тактику. Но первоначальные связки будут очень полезны, равно как и опыт боёв на известных заклятьях. Ну а редкие чары, подобные «петра спицум», должны быть тузом в рукаве. Раскрывать сразу все козыри можно. Но только если это всё равно останется тайной. Например, если противник и свидетели погибнут. Или речь идёт о жизни и смерти, причём не только твоей. Или это тренировочный поединок с надёжнейшим союзником. Итак, в следующий раз займёмся с тобой тактикой, а пока пойдём встречать гостей.

— Дедушку?

— Дедушку и его, хм… помощников. Он пришёл не один. Было нелегко уговорить короля. Будем надеяться, оно того стоило.

И два волшебника, учитель и ученик, направились к созданному Дивором ритуальному кругу, где действовала аппарация.

— С Филиусом ты уже знаком, Гарри, — улыбнулся внуку Альбус. — Его спутница — мисс Гермиона Грейнджер, и я прошу тебя сопровождать её на Аркзассе.

— Конечно, дедушка, — важно кивнул внук. — Добрый… э-э-э, вечер, профессор Флитвик, Гермиона.

— Добрый вечер, Гарри, — тёплая улыбка озарила лицо маленького профессора. Филиус-Филиус… Много хорошего слышал о его талантах в магии высокого уровня, но лично Альбус убеждался только в превосходных дуэльных и педагогических талантах. Пришло время Филиусу показать себя в сфере специализации.

— В свою очередь, — взяла слово Атика, как всегда, полная бодрости и жажды действовать, — представляю вам Дивора, лорда Тей, который будет отвечать за организацию ритуалов и ваше размещение как первый помощник Его Величества Фарука Сатори. Справа от него — Таорен, лорд Инрии, он отвечает за помощь духов, которых, как вы видели, здесь очень много. Слева — Йорид, лорд Ливистор, он поможет с организацией местных магов-ритуалистов и теоретиков, — она повернулась к Дивору. — Лорд, профессор Альбус Дамблдор — прекрасный маг и мой бывший ученик, а также — крупная политическая фигура. Он даст клятву или пройдёт Ритуал Тайны, но знайте, он же может поспособствовать налаживанию связей с поверхностью, а также организовать помощь, как официальную, так и неофициальную. Профессор Филиус Флитвик — хороший маг, теоретик и практик. Он занимается обучением Гермионы Грейнджер, и она согласилась отправиться вместе с ним, чтобы разнообразить учебный процесс. Филиус и Гермиона согласны принести клятву. Я даю слово Высокой Леди, — Альбус заметил дёрнувшуюся щеку, и кроме него отметил это только Дивор. Сколько тайн хранит твоё прошлое, Атика, и откроешься ли ты когда-нибудь кому-то, кроме старых друзей? — что все трое — надёжные люди. У вас есть какие-нибудь вопросы, лорд Тей?

— Я верю вам, леди, — с лёгкой торжественностью ответствовал Дивор. — Полагаю, сегодня вы будете устраиваться и осматривать Запретные Врата, а завтра утром я представлю вас Его Величеству и мы уладим вопросы с секретностью. Надеюсь, к утру будут готовы хотя бы наброски нужных ритуалов.

— Будут, — уверенно сказал Альбус, уже ознакомившийся со спецификой задачи. Сложная, на грани их совместного мастерства — но решаемая. — Они уже имеются, осталось только адаптировать под экзотические условия столь удивительного города как Аркзасс. Атика, что скажешь насчёт моделирующего и вычислительного ритуалов?

— Системы развёрнуты на противоположной от Врат части пещеры. Там же будем разворачивать управляющие структуры. Изоляция — «эгис» и «сальвио гексиа». Сначала к Вратам или к модели, Альбус?

— Пройтись к Вратам кажется более удачной идеей, — поскольку Атике действительно не хватало фундаментальности и последовательности: при всём своём остром уме и непревзойдённой эрудиции, она порой спешила и упускала важные детали из виду. — Филиус?

— С вами. Гарри, ты не мог бы показать окрестности Гермионе?

— Конечно, профессор, — вежливо ответил внук. Его умением не теряться в самых разных ситуациях Альбус молча гордился.

— Удивительное место! — ахала Гермиона, когда Гарри вёл её меж странных зданий, останавливаясь то у одного, то у другого, но стараясь не встречаться взглядом с призраками.

Гарри её понимал — призраки вообще казались ему жутковатыми, а аркзасские, гораздо более реальные, да ещё и магией владеющие… Он-то к ним привык, а Гермиона пока нет. Так странно разговаривать с волшебницей своего возраста! К счастью, Гермиона знала как бы ни больше него, так что темы для разговоров находились сразу.

— Оно очень древнее, — рассказывал он. — Больше двух тысяч лет, Дивор, ну, лорд Тей, не говорит, сколько точно. Если тебе интересно, я мог бы рассказать о магии города. Об истории Дивор отмалчивался…

— Конечно, интересно! — Гермиона всё смелее оглядывалась на летающих вокруг духов и призраков, светящиеся шпили и яркие шары над ними, и Гарри её понимал.

— Всего Дивор не рассказывал, тайна, но вот эти шпили — это артефакты, помогающие призывать духов. Ну, и светят заодно? Раз в неделю их гасят на перезарядку и ремонт. Светящиеся шары — это накопители магии, правда, не знаю, какой. Никогда не думал, что такие вообще бывают, но призраки за столько времени придумали способ накапливать магию. Наверное, чтобы пробивать защиту Запретных Врат? Стены укреплены чарами, чтобы призраки не ходили сквозь них друг к другу — это считается неприличным или вроде того, как и летать в центре города.

— А у нас в Хогвартсе привидения постоянно ходят сквозь стены, — заметила Гермиона. — И это не считается чем-то особенным.

— Им две тысячи лет, а хогвартским — меньше тысячи. Наверное, обычаи поменялись? — предположил Гарри, жалея, что с призраками в Хогвартсе так и не поговорил — только видел одного издали.

— Наверное, — Гермиона всё ещё зачарованно оборачивалась, когда рядом пролетал сгусток сияния — дух — или чёрно-белый призрак. — Всё это вам Дивор рассказал?

— Не всё — насчёт стен домов я понял сам, — это же не звучало хвастовством? — «Специалис ревелио», умеешь им пользоваться?

— Я о нём читала, — и вновь Гарри восхитился: кажется, она читала обо всём! — Чары познания, сообщающие, какое строение имеет магический объект. А ты сам их применяешь?

— Ну да, — пожал плечами, удивившись вопросу. — Если не самому, то надо как-то направлять результат — неудобно, наверное.

— Но это же седьмой курс! — воскликнула Гермиона, даже приостановившись.

— Курс? — недоумённо переспросил Гарри. — Ты о чём?

— Седьмой курс Хогвартса… Ой, а ты же у нас не учишься. Но всё равно, ты был бы на первом курсе, а колдуешь чары седьмого! — она удивляется или возмущается?

— Вообще-то, я выучил их не так давно, — признался Гарри. — Но что тут такого сложного? Простой контур поиска, фильтр по магии и ментальный вестник.

— Гарри, — спустя несколько секунд, когда он повернулся к ней, встревоженный молчанием, тихо произнесла Гермиона, — объясни, о чём ты, пожалуйста. Я читала много книг о магии, но о «простом контуре поиска» или «фильтре по магии» там не было. А ментальный вестник упоминается всего пару раз.

Теперь настала очередь Гарри застыть в ступоре, пока он не сообразил, в чём дело. И вправду! Он тоже ни о чём таком не читал! Всё это показывали дедушка и учитель. Получается, в школе это не объясняют? Но как же так!

— Давай я лучше тебе покажу, — сориентировался он. — Заклинание магического зрения знаешь?

— «Ациус магика»? Только в теории, на мне его применяли, но сама… у меня не получилось.

— Надо было пытаться и учиться, пока не получится! — попробовал поддержать Гарри. Кажется, вышло только хуже. — Так говорила мой учитель, Атика. Я бы мог попытаться наложить его на тебя, но не уверен. Обычно аура сопротивляется чему-то такому.

— Профессор Флитвик накладывал его на меня, — неуверенно возразила Гермиона.

— Ну, то профессор Флитвик, — хмыкнул Гарри. — Мне до него далеко.

— Он говорил, что если маг не сопротивляется, то всё получится, — теперь Гермиона звучала куда уверенней, и Гарри решился:

— Ладно, попробую, — направил палочку и сосредоточился. — Ациус магика.

Тонкое завихрение в ауре Гермионе свидетельствовало, что у него получилось!

— Как красиво! — воскликнула она, оглядываясь. Гарри невольно улыбнулся.

А потом подумал, как это так — видеть магию только после заклинания? Видеть духов только сиянием или мерцанием, а то и не видеть вовсе — и не различать на втором плане чего-то вроде каркасов нитей, вихрей и водоворотов магического света. Видеть только голый камень зданий — но не видеть пронизывающие их решётки чар. Видеть призраков, но не видеть их магические ауры. Гермиона рассмотрела и его самого — Гарри знал, что он светился не хуже этих призраков, но свечение должна скрывать золотая плёнка «тэледэлло», а на шее — посверкивать артефакт.

— Это ещё что, вот видела бы ты поместье деда или Гринготс — там столько всего намешано! — вспомнилось Гарри. — Правда, я не понимаю и трети…

— Ты видел защиту Гринготса? — немедленно спросила она. — И какая она? Правда, что там есть «сальвио гексиа»?

— «Сальвио» точно нет. Зато…

Маленький волшебник и волшебница шли по странному городу, а где-то вдалеке Альбус Дамблдор улыбнулся своим мыслям, прекращая удалённое наблюдение.

— Продолжим наше небольшое путешествие? — ранним утром предложил Сапфир девочке, с увлечением включающей и выключающей ярким огонёк на кончике волшебной палочки.

О, сколько изменилось всего лишь за пару дней! Саабрин Ирайя с удивлением узнала, что мало приобрести человеческое тело — ей надлежит ухаживать с ним! Объяснять маленькой девочке на вид и существу старше не просто него, а, пожалуй, человечества на этой планете, как нужно есть, почему следует пережёвывать пищу, почему переедать не стоит, что такое вредная и полезная пища — это было только цветочками! Ягодки — это когда ты объясняешь, как люди ходят в туалет и как пользоваться туалетной бумагой.

Удивительно, но мировосприятие Сабрины стало ближе к мировосприятию ребёнка лет — к некоторому облегчению самого Сапфира. Впрочем, облегчение быстро пропало, когда он подумал, что будет, если Сабрине понравится. Взросление, гормональная буря, подростковый бунт — и всё это в исполнении эссэли, при должной мотивации способной города щелчком пальца разрушать, а в потенциале — даже не города, а…

Ощущать такую ответственность было не впервой, но экзотическая форма этой ответственности порой ставила в ступор. Но Сапфир, мысленно засучив рукава, терпеливо объяснял, рассказывал, характеризовал, порой мягко, а порой и достаточно жёстко донося до эссэли свою точку зрения. А ещё начал аккуратно готовить её к тому, что его точка зрения — не единственная, что возможны альтернативы, что можно сравнивать…

Он подводил её к идее свободной воли, к идее собственного выбора, к идее личности, субъекта, самостоятельно прокладывающего через историю свой и не только свой путь. К идее, Сабрине изначально столь же чуждой, каким было для него мировоззрения самих эссэлей. Но если у него получится, если он сможет, то наградой будет союзница или даже дочь, разделяющая его ценности и обладающая немыслимым могуществом. И тогда такие, как Атика, будут пылинками на его пути — пылинками, на которые достаточно лишь подуть. Но даже не это — главное. Главное, что будет, если ключи найдутся и вернутся к Сабрине — ведь тогда…

Сапфир кивнул самому себе и на мгновение погрузился в прошлое, когда никакой организации у него не было, когда был только он — и невероятной сложности задача, о которой даже поведать миру было страшно. Последствия будут непредсказуемыми. Он вспомнил, как судорожно искал информацию о других мирах, как внедрялся и внедрял своих людей в Отделы Тайн — конечно, не все из них назывались так, но суть была точно той же… Он вспомнил своё первое настоящее путешествие, вспомнил о трудностях с координацией и сохранением тайны, накапливающихся снежным комом, вспомнил о первой встрече со своим «штатным гением», вспомнил о вербовке Лизы, о первом разговоре со старым ворчуном Освальдом…

Тысячи и тысячи эпизодов, эмоций и фактов пронеслись перед мысленным взором. Он прошёл долгий, очень трудный путь к этому домику в горах, к началу воспитания девочки по имени Сабрина — и всё ещё будущее остаётся неясным и туманным. И теперь настала пора рассеять этот туман. И Саабрин Ирайя ему в этом определённо поможет.

— Продолжим-продолжим! Сейчас, ведь да?

— Что там с пятым вектором?

— Укладывается. Перекинь десять нуманов, да поаккуратней. Не хватало ещё резонанса с три-семь.

Гарри и Гермиона приближались к ярко управляющему контуру — в тишине пещеры переговоры Альбуса и Атики были слышны всем. Трёхмерное световое полотно озаряло всё загадочным сине-зелёным мерцанием. Там и тут парили призраки, похоже, просто любопытствующие, а навстречу вышел профессор Флитвик в запылённой мантии, которую то ли забыл, то ли не подумал очистить.

— Что б тебя, Альбус, десять на направление и пять в ориентир, а затем поляризуй всю три-семь! И немедленно, а не «подожди, я стабилизирую»!

— Атика, несмотря на статус моего бывшего учителя, хочу отметить, что такой тон не совсем к лицу Высокой Леди.

— Ага, я в курсе, ты работаешь или говоришь? Стоп! Правь общее распределение, у тебя перекос к тёмной на втором векторе.

— Что со светлой на седьмом?

— Нормально. Хотя… Да, ты прав, надо убавить.

Флитвик и Гарри улыбнулись, слушая «рабочие переговоры», даже губы Гермионы тронула слабая улыбка. Совсем не такими представлялись ей великие маги.

— Хорошо прогулялись? — спросил Флитвик.

— Да, профессор. Гарри столько рассказал и показал!

— Представляю, представляю, — добродушно усмехнулся тот. — Гермиона, ты устала или сможешь помочь мне в формировании комплексных чар?

— Конечно, смогу! — она, разумеется, устала, но признаться в этом и не участвовать в таком? Ну уж нет!

— Гарри, у тебя есть книга «Сопряжённые комплексы чар и ритуалов» Эдуарда Линнея?

— Есть. Что именно вам нужно? — Гарри стряхнул с кольца, в точности повторяющего Атикино, но висящего на цепочке на шее, искру, выросшую в толстенный том.

— Глава «комплексы распределения энергии», принципиальные карты Эн-А-комплексов, а вот какие конкретно нам нужны — будем разбираться на месте. Джеминио. Гермиона, поищи в копии приложение… м м м, шестое, если не ошибаюсь, таблицы сопротивлений контуров первого и нулевого порядков. В первую очередь, нужный комплекс должен удовлетворять по сопротивлениям, и… Альбус!

— Да, Филиус? — откликнулся с десятиметровой высоты маг, не переставая орудовать палочкой с рисунком вокруг себя.

— У вас готовы системы распределения?

— Боюсь, тебе понадобится немного подождать. Я скажу, как только мы закончим. Тут небольшие…

— Небольшие? Альбус! Не отвлекайся, на седьмом векторе опять переизбыток светлой!

— Да-да, уже поправляю. Филиус, подожди немного, могу только сказать, что выход будет от двух до шесть мегануманов.

— Что ж, — Флитвик повернулся к детям. — Давайте посмотрим, какая из схем удовлетворяет этим условиям…

Мальчик и девочка, оба в джинсах и кофтах — в пещере было прохладно, а согревающие чары на одежду Флитвик наносить отказался из-за конфликта с «Моргановой кольчугой» — стояли около подземного озера. Тёмно-синяя зеркальная гладь отражала всё почти без искажений — её никогда не касались порывы ветра и уж тем более человек. Рядом с детьми парил Дивор, поддерживающий силой магии два ярких шара в нескольких метрах над водой. Здесь было так тихо и волшебно, что хотелось говорить шёпотом — но вот Дивор нарушил тишину:

— Это и есть озеро Тиайо, наследник, ученица. Красивое, не правда ли?

— Очень! — Гермиона присела и дотронулась до воды. — Совсем холодная.

— А как иначе: вода в нём — из земных глубин, — сообщил Дивор. — Озеро проточное, но там никого не водится — слишком уж холодное. Разве что какие дикие духи — внизу озера есть сильный природный источник волшебства.

— Зачем Атика попросила нас сюда привести? — поинтересовался Гарри, ёжащийся от странных ощущений, исходящих от озера. Была в нём какая-то тайна — но не такая, как с Вратами или той полосой ловушек в другом мире, а более глубокая… и естественная, искренняя? Что-то подобное, но слабее ощущала и Гермиона, но Ритуал Слияния она не проходила, а слишком «книжный» ум заставлял отбрасывать смутные ощущения. Дивор, в отличие от детей, в точности знал, какова природа этой тайны, почему это место пустынно… Но вот разгадать тайну было не в его силах.

— Магия, — коротко объяснил лорд Тей. — Твой учитель попросила показать нашу магию, волшебство повелителей духов. Пусть я и не специализировался на ней, но за века нашей… изоляции успел освоить почти всё. С чего вам будет удобней, наследник Поттер — с теории или практики? — Гарри заметил, что Дивор предпочитает игнорировать Гермиону. Судя по всему, из-за её неблагородного происхождения. Несмотря на это, на прямые её вопросы он отвечал. А вот сама Гермиона этого не замечала — чем Дивора успокаивала и раздражала одновременно. Впрочем, своих чувств он не демонстрировал.

— С теории, — решил Гарри. Он следовал наставлениям дедушки, а тот был категоричен: «Пусть теория не заменит практики, но без неё ты не достигнешь ровным счётом ничего». Атика частенько придерживалась обратного принципа: «Пока не покажешь — так и будешь сиднем сидеть да пытаться представить, о чём это там написано», — но сам Гарри всё же предпочитал «систематический подход». И Гермиона была с ним полностью солидарна, пусть и не знала об этом. Несмотря на большие отличие между двумя учениками разных волшебников, у них было удивительно много общего.

— Теория… — протянул Дивор Тей, перебирая бесчисленные знания в голове. — Хм, теория, значит. Теория так и называется — духология. Ничего сложного в общей теории нашего искусства нет. Мы делим настоящих духов на пять типов: обыкновенные духи, или фиссады, духи стихий, или элементали, духи умерших, или призраки, духи местности, или эссэли, и проклятые тени, духи мира Диххус. Встречаются также искусственные духи и полудухи — но о них вам рассказывать рано.

Первые — это духи, обитающие повсеместно. Низшие, младшие, старшие, высокие и великие, разной формы, силы и интеллекта, они обитают близ магических источников. Конечно, это не касается духов-чародеев, те могут жить где-угодно, но обычно — всё же близ своих сородичей.

Вторые, обыкновенно, обитают близ своей стихии. Например, элементалей огня полным-полно около Солнца и на его поверхности, а великие элементали живут в его глубинах. Встречаются огненные духи и в глуби земли, где сам камень плавится от внутреннего жара. Среди обычных духов есть те, кто имеет власть над какой-либо стихией. Как пример, можно привести джиннов, духов воздуха, воды и льда, и ифритов, духов пламени, тверди и песка. Однако, джинны и ифриты способны к обычной магии и обитают где угодно. Кхм, — кашлянул Дивор, будто из-за лекции у него пересохло в горле. На самом деле — просто всплыла давняя привычка из невероятно далёкого, почти растворившегося в памяти прошлого, когда он был живым. — Есть какие-нибудь вопросы о элементалях и фиссадах?

— А сколько их? — поинтересовалась Гермиона.

— Сколько? — Дивор задумался. О точных подсчётах он никогда не слышал — не было в этом нужды. — Тысячи тысяч, но большая часть обитает в горах да под землёй и довольно слабы. Мне известен мир недалеко от нашего, где живут сплошь духи — там их тысячи миллиардов, оттуда, в основном, их и выдёргивает нашими вызовами — ведь местные духи слишком слабы.

— Слишком слабые? А почему? — заинтересовалась Гермиона, которой такая ситуация казалась совершенно несправедливой. О том, что было бы, если триллионы сильных духов обитали бы на Земле, она не задумывалась — а вот у Гарри такая мысль мелькнула.

— Потому, девочка, — лорд Тей впервые посмотрел прямо на неё, посмотрел холодно и строго, — что у нас мало природных источников магии, а те, что есть — слабеют со временем. Дух же без магии не способен размножаться и через пару веков умирает.

— Как насчёт Хогвартса? Он же — огромный накопитель энергии, — Гарри спросил, представляя себе сотни тысяч духов, кружащихся около замка и поглощающих его мощь.

— Хогвартс — это строение? — уточнил призрак. Дождавшись кивка, он продолжил. — Обыкновенно, чародеи защищают накопители от слабых духов, а сильных истребляют, если те покусятся на их сокровища. Ну а ваш Хогвартс, должно быть, окружает барьер, отталкивающий бестелесных, если, конечно, ты не ошибаешься в масштабах накопителя, наследник. Поттер.

— Но туда ходят призраки, — робко возразила Гермиона.

— Девочка, — с открытым раздражением посмотрел на неё Дивор. — Неужели трудно сообразить самостоятельно? Защита может быть настроена пропускать призраков или отталкивать лишь фиссадов. Это технический, а не принципиальный вопрос. Я могу перечислить три подходящих ритуала. Есть ещё вопросы? — Гермиона помотала головой, не очень понимая, чем раздражает призрака-наставника, совсем не похожего на профессора Биннса. — Нет? Превосходно, в таком случае перейдём к эссэлям.

Эссэли — это духи лесов, рек, озёр, морей, полей, степей, гор… Их — бесчисленное множество, и все они скрытны. Найти эссель — огромное достижение, а подчинить эссэль практически невозможно — легче убить. Некоторые эссэли почти бессмертны, умирают только вместе с разрушением своего дома, например, гибелью леса, — Дивор осёкся. — Пожалуй, это немного неаккуратный пример: эссэль леса вполне может переродиться в эссэль степи или болота. Но вот если на месте леса что-то строят люди, тогда эссэль определённо погибает. Эссэли обыкновенно неразумны, но старейшие из них обладают разумом, причём совершенно нечеловеческим. С такими свяжется только сумасшедший или волшебник из Аркзасса. Вопросы?

— А у этого озера есть эссэль? — мгновенно озвучил свою догадку Гарри.

— Есть, и я её покажу, — мысленно Дивор удивился, как быстро понял Поттер. Непростой ученик у Высокой Леди, непростой. — Далее — призраки. Призраки — это отпечатки душ, их копии, более статичные, чем при жизни. Оставляют их маги, при редчайших обстоятельствах — обычные люди и магические существа. Привидение возникает, когда волшебник слишком боится смерти и всеми силами жаждет остаться на земле. Бывает, его притягивает невыполненный долг или особые заклятья. Такие призраки не обладают магией, вернее, вся магия уходит на удержание души на Земле. Всё, что у них есть — это образ тела в одежде, что была при смерти, слабый телекинез и способность скрываться. Впрочем, опытного мага она не обманет, зато из магглов призраков видят единицы. Когда умирает особо могущественный маг, вроде вашего Мерлина, после него может остаться призрак-чародей, ничуть не уступающий в колдовском искусстве погибшему — и с полноценной душой.

— Как вы? — заинтересовалась Гермиона.

— Нет, — резко сказал Дивор. — И не смейте спрашивать, как появились призраки Аркзасса — это только наша тайна. Последние, о ком стоит рассказать, это проклятые тени. Все они обитают в мире Диххус, не способны размножаться, подобно призракам, степень разумности зависит от силы, сила практически не растёт со временем. Мы, повелители духов, испокон веков использовали проклятых теней в качестве разведчиков, дабы наводить ужас и боль на противника, разрушать магические преграды и отражать заклятия. Но наиболее эффективны тени в качестве убийц, — лицо призрака на секунду стало по-настоящему зловещим, и Гермиона отшатнулась от его пристального взгляда, а Гарри сжал палочку, рефлекторно напрягаясь в ответ на угрозу. Дивор довольно усмехнулся про себя. — Да, именно убийц. В Диххусе до сих пор живут, вернее сказать, существуют миллионы проклятых теней, того, что осталось от людей после неведомого нам ритуала. Слабых теней легко подчинить, и даже они способны исторгнуть душу из тела маггла, а мага парализовать ужасом и свести с ума болью. Сильные же тени — это опаснейшие из духов, наравне с великими фиссадами и элементалями. Убежать от тени невозможно, если видишь её — бей светлой магией. Зашита от тени — это плотное или тонкое волшебство, остальное они развеют или обойдут.

На несколько воцарилось молчание — Дивор дал ученикам переварить услышанное.

— Вопросы по теням? Нет? Кха-кха! В таком случае приступим к практике. С вызова какого духа мне начать? — ему было интересно, что выберет Поттер. И он надеялся, что…

— Можно с эссэли? — попросил Гарри, которого этот вид духов заинтересовал больше прочих. Дивор усмехнулся про себя. Всё-таки люди порой так предсказуемы…

— Что ж, эссэль так эссэль, — удовлетворённо кивнул лорд Тей. — Главное, стойте на месте и ничего — ничего, повторяю! — не делайте. Эфренго тагиротус, — Дивор сделал замысловатый жест рукой, и воды озера заволновались. Секунда, другая — и из глубин поднялась она.

Седая, на вид материальная женщина в белой хламиде, от которой исходило странное, будто внутреннее сияние, отражающееся в водах, но не освещающее ничего вокруг. С высокомерием женщина посмотрела на Дивора, заставив того поморщиться и скрыть чувства за маской спокойствия. От эссэлей можно ожидать всякого…

Ступая по воде — при этом на глади оставались самые настоящие следы, через полсекунды пропадающие — вызванная подошла ближе. Гарри и Гермиона — последняя при помощи наложенного Флитвиком загодя «стабилис ациус магика» — видели исходящий от неё магический свет, неяркий, но оставляющий ощущение невыразимого могущества и древности. Дивор же видел гораздо больше, но занят был не разглядыванием, а воскрешением в памяти лучших чар изгнания. Так, на всякий случай.

— Смертные, — голос эссэли был шелестящим и звучал со всех сторон разом, а слово это было будто напоено непостижимым смыслом. — Тида зачем калиба таафе?

— Салаэ форетс явление телаффе, — ответил Дивор, с трудом выдавливания из себя слова.

— Эффергиатеэ силоре силло покидать сэй-туаде! — шелест сменился громом. Хотелось зажать уши или побежать куда подальше, но Гермиона была слишком ошарашена явлением эссэли озера, а Гарри помнил указание призрака. Дивор снова скривился про себя и подумал, что вызывать эссэль было всё же не лучшей идеей.

— Салаэ. Салаэ, Вика, — повелительно вскинул он руку. На пальцах теплилось пламя изгоняющих чар.

— Северэйес, Дивор, — вдруг звонко рассмеялась эссэль, вводя детей в ступор, а Дивора заставляя вновь кривиться в мыслях. Эссэли — непредсказуемые, нечеловечные… но всё же невраждебные. — Дара-дара сиайа?

— Нет, — резкое, категоричное отрицание. Что она вообще задумала?

— Светираре тависайа дар? Вертисиэ дар, сиволоре безопасный тайосо, — эссэль указала длинным пальцем на Гарри и Гермиону, и в жесте этом не было и тени угрозы.

— Вертисиэ девелорэ безопасно таваросэ вечно-неотделимо? — аккуратно уточнил Дивор.

— Суть-свет души, — медленно и внятно проговорила эссэль. Дивор прищурился. Редко, очень редко подобные ей прикладывают усилия, чтобы быть понятными. — Вертисаэ дар, благой дар, множество сторон, неойара, неопределённость, сивисайа, нет уверенности, симпатия веритадэ синхоссэ бэлдонэ смертные.

— Веситэ безопасно? — настойчиво уточнил лорд Тей. Не хватало ещё конфронтации с леди Сей-Тиор. С другой стороны, Сей-Тиор далеко, а возможная конфронтация с древней эссэлью на её территории… Но даже не это было главным. Главным был шанс увидеть нечто особенное. Даже — особенное. Только поэтому Дивор не отказался сразу.

— Доддорэ сайацэ, — эссэль замолчала, пронзительно посмотрела в глаза Гарри, затем Гермионы — у обоих по спине пробежали мурашки — и медленно молвила. — Дар безопасен. Полезен ли, не определено.

— Вреден сивисоре тейасу?

— Цепочка тивиру ирсайо путаница вистэр гэргэ сущность виргэ сиргэо Элайя.

— Элайя? — на сей раз Дивор недоумевал и не скрывал этого. Этого «словосмысла» он не знал.

— Эссэль вивирэ сайнонтс ирсайо мир, — секундная пауза, будто эссэль затрудняется выразить мысль. Дивор замер, вслушиваясь одновременно в ментальный, духовный и физические пласты реальности. — Мир планеты Земля.

— Наследник Поттер, мисс Грейнджер, — Дивор повернулся к детям, и тон его был торжественным. Он был согласен. Но вот согласятся лишь они? Эссэль высказалась однозначно: необходима добровольность. — Вам предлагают высокую честь. Эссэль Вика Эа-Тиайо просит принять дар — вернее, вынуждает убедить вас его принять, — что правда лишь с определённой точки зрения. — Она утверждает, что дар безопасен и не причинит прямого вреда, однако про вред косвенный ответила уклончиво. Приблизительно её утверждение можно перевести как «Эссэль мира планеты Земля именем Элайя ведает пути вреда и пользы этого дара». Помимо того, один раз приняв дар, вы не сможете его отвергнуть.

— Йарайа душа веллалэ, — добавила эссэль, тёмно-синими очами на белейшем лице взирая на смертных. То был взгляд существа, старшего Дивора даже не на века, но на тысячелетия — такая мысль мелькнула у Гарри. Гермиона же просто была заворожена этим взглядом. — Сойоройо.

— Она говорит, что смерть не лишает этого дара, — перевёл лорд Тей, не упомянув довольно странные представления о рождении и смерти, которых придерживались эссэли.

— Йасар йарайа душа сивистоссэ, — загадочная улыбка озарила лицо Вики.

— Сарто девессорэ неточность, — раздражённо ответил ей Дивор. — Я знаю, но ничего не могу поделать, — и пояснил ученикам. — Она упрекает меня, что перевод неточен. Как будто призрак или смертный способен понять высокую речь досконально!

— Велиалорэ, Дивор, — улыбка пропала, эссэль нахмурилась. — Стоссэр.

— Она говорит, что Высокую Речь может понять смертный, но этому надо долго учиться, — перевёл призрак. — В её понятии «долго» — это века, а может, и тысячелетия.

— Велиалорэ, — повторила Вика, затем уже сосредоточенно произнесла. — Время зависит от контекста ирсайо фоогрэ, — и опять рассредоточилась, с прохладной усмешкой взирая на недоумение Дивора.

— Что-то вроде «ты не прав, время зависит от контекста… — Дивор запнулся, — судьбы-жизни, паутины судеб, теней взаимоотношений событий в вероятностном…»— опять запинка и восклицание. — Нет, я не могу понять это полностью! — и всплеснул руками: эссэли!

— Дар, — напомнила эссэль.

— Гарри Поттер, ты согласен принять дар Вики Эа-Тиайо? — вопросил Дивор, выбросив из головы мысли о «вероятностных пространствах дробной мерности», что бы эссэль ни имела в виду!

Гарри задумался. Прямого вреда ведь нет? Выходит, дар безопасен — если Дивор правильно понял эту Вику, а это далеко не факт. С другой стороны, когда ещё будет шанс принять дар столь древнего и могущественного существа? На ум пришли дары-которые-скорее-проклятья из сказок, и он уточнил:

— Дар похож на проклятие?

— Нет, — эссэль всплеснула рукой — озеро отозвалось всплеском воды. — Не искажение лилилилло душа, астарстсэ дополнение, добавление.

— Ладно, — решился Гарри. — Я согласен.

Эссэль кинула на него испытующий взгляд, странным образом парой шагов пересекла пять метров, оказавшись совсем рядом. Взмахнула рукой, и Гарри почувствовал, как ледяные брызги попали на лицо. Когда он проморгался — лицо было сухим! — Вика уже повернулась к Гермионе:

— Гермиона саахарэ, согласна?

Та смотрела на эссэль и медлила решить. Короткий взгляд на Гарри — с ним было всё в порядке. Неожиданно для самой себя Гермиона спросила:

— Кто ты?

— Интуиция мага, — серебряный смешок. — Дева Озера? — ещё один смешок. — Сплетённая вечности? Светом журчащая? Я — проводник далёких вод, зов реки времён, глас-тень Элайи, отражение ночи в покойных водах, — она явно прилагала усилия, чтобы говорить определённо, но получалось не очень. — Мера свечения сущности виргэ теней Элайи частью зависит от моего танцоттэ. Не понимай, — грустная улыбка. — Чувствуй. Верь. Видь. Смотри. Будь. Ты примешь дар?

— Да, — заворожённо ответила Гермиона. На миг ей показалось, что она понимает, о чём говорит эссэль — и это что-то было куда как масштабней, чем она могла представить… Да и сама Вика была кем-то выше, глубже, чем простой, пусть и древний дух озера. И от её дара отказываться было… кощунственно.

— Твоя воля, — взмах руки и веер брызг. Когда Гермиона протёрла сухое лицо, эссэль уже удалялась, с каждым шагом погружаясь в воду.

— Вика, — окликнул её Дивор. — Почему?

— Ирсайо, — «ответила» та, не оборачиваясь. — Воля Элайи. Не зови меня боле, Дивор Тей, — с последним словом её голова скрылась под водой. Гарри напряг зрение — бесполезно, светильники озаряли прозрачные воды без следа эссэли, не помогло и магическое зрение.

— Думаю, вам стоит отдохнуть, — молвил Дивор. — Отложим вызов остальных духов. Я должен сообщить о произошедшем вашим наставникам.

Вместе с не то названной, не то приёмной дочерью Сапфир появился в самой настоящей сверхсекретной базе, гавани для одного единственного, но особенного корабля. Ещё один проект, на который потрачены годы жизни — и теперь этому проекту пришло время приносить пользу. Тем более что этот проект синергичен с «проектом» Сабрины. Собственно, эти два проекта (пусть Сабрина как именно проект изначально и не задумывалась) идеально подходили друг для друга. В конце концов, Сабрину надо раскрывать, и этот проект — практически идеальное место. Осталось только договориться с наёмным работником, ещё одним молодым талантом, переполненным энтузиазма. И если этот талант окажется достойным своего деда, то окупит всё.

— Добрый день, добрый день! Мы только что закончили работу и всё проверки, Синий Лорд, — поприветствовал коренастый, напоминающий образ гнома из маггловского фэнтази волшебник, энергично размахивая руками.

В доке-гавани царил тёплый жёлтый свет от множества электрических ламп, которые были воткнуты научниками да инженерами везде и всюду. Зачем? Да кто вообще разберёт, что взбредёт подвыпившим магам из научного подразделения на рождество? А на трезвую голову снимать весь этот ярко-жёлтый хаос они отказались — больно уж атмосферно оно смотрелось. Весь пол был занят хаосом всевозможных волшебных и не очень устройств. А уж сколько здесь витало чар, сколько алхимических запахов забивало нос…

Посредине металлического дока парил в воздухе он. Деревянный, не очень-то похожий на что обычные морские, что настоящие космические, корабль. Отдалённо он напоминал скорее воздушные корабли — самолёты. А ещё — на гигантский катамаран с кучей торчащих со всех сторон винтов и фонарей. Впрочем, об аэродинамике и прочих мелочах разработчики этого чуда не задумывались — и правильно. Да, этот летучий корабль уверенно чувствовал себя как в воздухе, так и в космосе или воде, да и в лаве успел поплавать во время тестов — но предназначался покорять совсем другую среду.

— А вы сами, мистер Бардин, готовы для путешествия? — поинтересовался Сапфир.

— Всегда готов, мой лорд! — широко улыбнулся тот — и замер. Наконец-то заметил Сабрину! О, Бардин это умел — не замечать что-то непривычное, в то же время как в привычном он ориентировался более чем хорошо. — Мой лорд, а девочка с вами — это так и должно быть или меня подводят глаза?

— Во-первых, — прервал жестом словоизвержение Бардина, — не «мой лорд», а «капитан», раз уж мы собираемся в плаванье. Во-вторых, будьте чуть вежливей с моей приёмной дочерью, механик Бардин. Сабрина, — повернулся к Саабрин, — этот не очень вежливый человек — техномаг Фёдор Бардин. Мистер Бардин, эта юная леди — моя приёмная дочь Сабрина, которая возьмёт на себя роль нашего навигатора. Предупреждая вопросы: в этой области она не менее талантлива, чем вы — в своей.

— Рад знакомству, мисс… — замер, соображая. Ну да, ну да. — Леди Блу, — а быстро ж он опомнился и перестроил картину мира. — Вам понадобится какое-нибудь картографическое оборудование?

— Нет, мистер Бардин, — на удивление вежливо и правильно ответила Сабрина. Растёт над собой! — Я сама себе «картографическое оборудование», — объяснила своим размеренным, уже не совсем безразличным, ровным, но далёким от эмоционального тоном.

— Возможно, вам стоит провести экскурсию по кораблю? — предложил Бардин. Заглаживает вину? Но для экскурсии ещё рано. — Я могу…

— Не стоит, — вновь остановил его Сапфир. — Подождём всех остальных. Лукас здесь?

— Здесь, он, где ж ему быть? — чуть не подпрыгнул от возбуждения Бардин. — Мы ждали только вас! Хм, — потёр бородку. — Вы говорили, что с вами будет ещё один член экспедиции. Исследователь!

— Так и есть, — кивнул Сапфир. — Он прибудет с минуты на минуты именным портключом. Я рассчитывал на большее число исследователей, но не сложилось: кто-то отказался, кто-то ненадёжен, а кого-то не удалось найти, — да, кто-то наподобие Пернеллы Фламель определённо бы не помешал.

Очень жаль, что мистер и миссис Фламель вновь отошли от всего мирского, кроме неясной аферы с Дамблдором и философским камнем, которая ещё расследуется. Найти великого мага, прилагающего все силы, чтобы скрыться, и имеющего шесть сотен лет опыта… Нет, Сапфир мог. Теперь, с «навигатором» возможно стало найти фактически всё, что угодно, в привычной реальности. Вот только Фламели будут далеко не рады своему нахождению и могут ответить… асимметрично. Мадам Фламель в гневе Сапфир видел лишь раз в жизни — и никогда этого зрелища не забудет, равно как и прочие свидетели. Именно тот давний случай навсегда отбил всему магическому миру желание злить волшебника, признанного великим, без другого такого волшебника на своей стороне.

Интересно, кто-нибудь из них, современных волшебников, вообще осознаёт, что происходит в мире? Они никогда не задавали себе вопросов, куда пропало большинство волшебных существ, о которых столько легенд и преданий? Почему никто не задумывается, откуда взялся Великий Акт о Защите, неосведомлёнными именуемый Международным Статутом о Секретности, а на самом деле являющийся ничем иным, как «актом об ограничении всякой масштабной и высокой магии»? Нет, были, разумеется, и те, кто помнили этот акт: те же Фламели, например. Или… он сам. Как сейчас Сапфир помнил то время, как сейчас помнил: двенадцать магов становятся в углы гигантской додекаграммы…

Это было в Дании. Начинался рассвет, и сильный ветер трепал волосы двенадцати волшебников, всех, кто имели право называться великими на тот момент. Они стояли на призрачной додекаграмме высоко над городом, а любопытные волшебники и магглы глазели в небо. Чародеи из королевской гвардии продолжали и продолжали отправлять вверх заклятья, одно могущественней другого, чтобы хоть как-то достать нарушителей порядка. Тщетно, разумеется — лишь красивые разноцветные фейерверки от столкновения волшебств озаряли небеса. А они стояли друг напротив друга, уверенные в своём решении, уверенные в том, что делают, и каждый из них был фокусом великой силы.

Лорд Блу представлял собой Англию. Николас и Пернелла Фламель — Францию. Два представителя было у Российской Империи, один — у Аравии. Один индиец, один китаец, один американец, турок, немец и, наконец, последняя. Атика Сей-Тиор не представляла никого, но в то же время, весь земной шар, который исколесила путешествиями да экспедициями. И именно Атика организовывала этот ритуал — не на правах старшей, не на правах сильнейшей, но на правах, как сказали бы магглы, главного инженера. Впрочем, это не значит, что остальные не понимали, что происходят — отнюдь! Каждый из них в мельчайших деталях представлял собой работу и форму своей части ритуала, а четверо, Блу, Сей-Тиор, Горячёв и Хольцер, понимали и всю схему.

Не сказать, чтобы они хорошо относились друг к другу. Совсем нет. Не сказать, чтобы они поддерживали тесные отношения. Собственно, большинство из них не поддерживало отношений с остальными прямо — только косвенно, через других. Блу знал Фламеля и Хольцера, Сей-Тиор — Фламелей и Горячёва, Горячёв…

Но они были представлены друг другу — представлены, когда вошли в неназванный клуб с неписанными правилами и несуществующим на бумаге, но эффективно работающим кодексом. Представлены, когда стали подлинными великими магами, когда перешагивали порог простых волшебников, пусть даже трижды гениальных мастеров и первооткрывателей новых областей. Представлены, когда их могущество и, что немаловажно, контроль над ним становились такими, что даже магическая община страны вроде Франции не могла ничего им противопоставить. Или когда творили нечто воистину выходящее за пределы.

Николас Фламель стал великим волшебником, когда создал философский камень — и несколько раз подтверждал своё звание новыми открытиями. И такова была подлинная сила этих открытий, что все они были скрыты даже от коллег по безымянному клубу.

Пернелла Фламель медлила больше сотни лет, прежде чем представить свою величественную, воистину невероятную мощь миру — и повторить её достижения никто так и не сумел, пусть она и оставила намёки на вехи своего пути.

Хольцер… О, этот въедливый старик не зря считался темнейшим из тёмных чародеев, чьё искусство способно достичь неведомых глубин материи, которые современные физики называли ядрами атомов — достичь и расщепить, выпустить их беспредельную силу вовне! Хольцер действительно мог стирать города мановением пальцев, но никогда не прибегал к этой силе, углубившись, неожиданно для всех, в строение живых существ. Вместе они сделали это, Горячёв и Сей-Тиор, когда Хольцер нарушил неписаные правила, и бой тот не был никому известен. Короткий, сухой и горячий, как песок южных пустынь, отчёт выслушал их маленький клуб из уст Сей-Тиор.

Атика, Атика Сей-Тиор, самая таинственная из них, самая эмоциональная и самая скрытная одновременно. Фламель — её поручитель, но не Николас, а Пернелла, и никаких подтверждений, кроме высочайших боевых навыков, она не демонстрировала — оказалось достаточно авторитета Пернеллы, а вечную молодость списали на философский камень — зря, разумеется. И именно тогда, в период ввода Статута, Атика Сей-Тиор раскрылась по-настоящему, раскрылась как ритуалист, равного которому просто не было. Она одна знала все современные ритуальные системы и неведомо столько древних и забытых, а точность и чёткость её ритуалов, скорость подготовки и понимания…

И если само решение предложил китаец, чьё имя уже истёрлось из памяти, то реализовывала его, прежде всего, Сей-Тиор — реализовывала, вбирая лучшее из всех ритуальных систем. Но, разумеется, каким бы гениальным ритуалистом она ни была, в одиночку такой ритуал не потянула. Они сделали это вместе.

Палочки, перстни, жезлы и посохи воздели они, паря на двухсотметровой высоте. Каждый из них закружился в своём танце — танце ритуала, танце, в котором любое движение или бездвижие имело колдовскую силу. Нет, не каждый. Двое остались неподвижными — Пернелла Фламель и лорд Блу. Она балансировала и контролировала необозримые магические силы, в этот момент оплётшие весь земной шар — он удерживал и замыкал всю ритуальную фигуру в единое целое. Атика же вела сам ритуал, задавала темп и направленность ритуального танца, там, где он и Фламель удерживали созданного от распада, она — дирижировала созданием.

Они сделали это вместе. Великий, даже величайший ритуал, что происходил в известной истории Земли, по сути своей был очень прост. Подобно тому как «Конфундус» мастера способен обмануть волшебный предмет, а «Конфундус» маэстро — и некоторые волшебные законы, так и их ритуал, следуя задумке хитрого китайца, обманывал, изменял сам мир, самую историю, то, что Вернадский, а следом Шарден и Леруа назовут ноосферой. Всё прочее, будучи лишь частью ноосферы, подчинялось целостному изменению её течения, новому закону, впечатанному в сущность бытия.

И память людей и волшебников, следуя новому курсу, изменилась. Были забыты причины Великого лондонского пожара. Пропали волшебные свойства у десятков тысяч амулетов, принадлежащих магглам. Изменились строки летописей и строки метафорической Книги Судеб. Изменилось всё, и изменения эти, точно снежный ком, нарастали и сталкивались, противореча друг другу. На рассвете пятого мая тысяча шестьсот восемьдесят девятого года двенадцать самоуверенных волшебников, назвавших друг друга великими, едва не уничтожили сам мир. И даже Пернелла не могла уже удерживать буйство энергий, даже Сей-Тиор не могла направить рост ритуала в единое русло, даже Блу не способен был остановить ритуал от уничтожения всего и вся.

Им помогли. Она появилась в центре пентаграммы. Сотканная из серебристого света и журчащих вод, Вика Эа-Тиайо, сплетённая вечности и глас Элайи, двумя гармоничными взмахами рук устранила все противоречия и все ошибки, все последствия и весь энергетический шторм. Она скрепила величайший ритуал — но не своей волей, а своим течением. Она осмотрела их, вымотанных, разбитых, только осознающих, что всё завершилось и завершилось хорошо, осмотрела — и изрекла:

— Да будет так, маги. Ваше желание услышано, ваши мотивы признаны достойными и воля ваша исполнена.

Она не говорила своего имени — оно было слышно в каждом отзвуке её слов. Она не говорила, что сделала — смысл точно сам постучался им в головы, играючи минуя все мысленные щиты. Именно тогда они осознали, что есть кто-то выше их. И выше не на голову, не на уровень — нет, разница была не количественной, но качественной. Там, где они распоряжались состоянием, Вика правила процессами, там, где они реализовывали единственный вариант, Вика тасовала возможности, точно колоду карт, там, где они высвободили силы, могущие разрушить саму Землю — Вика одним филигранным вмешательством даже не отменила их деяние, а позволила ему случиться в безопасной и полностью их удовлетворяющей форме. Тогда они в первый и последний раз попробовали себя на месте высшей власти, вершащей судьбы всего человечества — и были поставлены перед фактом, что есть власть выше и глубже, чем они, и эта власть настолько естественна и настолько едина с окружающим, что попросту ускользает из их восприятия и понимания.

И им осталось только осознавать да анализировать случившееся и делать для себя выводы. Он знал, какой выбор сделала Сей-Тиор — иного выбора она сделать не могла, горячая, не признающая над собой никакой власти мятежная душа. Знал он и выбор Пернеллы, которой была безразлична власть, а свободы более чем хватало. Выбор Николаса так и не стал ему известен — но он мог предполагать, что тот был недалёк от выбора Пернеллы. Остальные просто не дожили до современности, а новые великие маги так и не узнали о том, как проходил величайший ритуал, обо всём, что они узнали и постигли в процессе.

Был ещё один выбор — выбор, который привёл Сапфира к девочке по имени Сабрина, на его взгляд — единственно верный, пусть и труднонаходимый. Действительно, зачем плыть против течения, зачем плевать против ветра, зачем бороться, если можно использовать природу в свою пользу? И теперь этот выбор с весёлой улыбкой сообщил ему:

— Сейчас, он сейчас будет!

— Леди навигатор, вы — прорицатель? — аккуратно поинтересовался Фёдор Бардин.

— Я не… — и осеклась, поймав не то взгляд, не то мысль Сапфира. Умница какая! — Это — секрет, — подняла пальчик для большей вескости. Она что, наловчилась-таки подсматривать за людьми вдали жесты с их значением? Или прочитала где-то? Надо будет не забыть спросить. В случае Саабрин лучше вникать во все тонкости, чем оплошать, когда придёт черёд важных дел.

— Понимаю, леди Блу, — поклонился Бардин. И вот где вся эта церемонность в общении с ним, например? Чудак — иначе про Бардина и не скажешь. Чудак, но чудак более чем полезный.

— Три, — оттопырила первый палец из зажатого кулачка Сабрина, — два, — второй, — один!

С едва заметным хлопком ловко приземлился на ноги высокий худой волшебник в большущей тёмно-зелёной шляпе с большим рюкзаком за плечами, чемоданом в левой руке и палочкой в правой. Он молча, с огромным интересом огляделся, даже не задержав взгляда на летучем корабле, но пристально, на взгляд Сапфира, невежливо пристально рассмотрел Сабрину. Потом шагнул к Сапфиру, поставил чемодан, коротко поклонился:

— Рольф Скамандер к вашим услугам! Когда в путь?

Атика весьма удивилась, когда узнала, что у Гермионы проблемы с магией. Нет, это мягко сказано — она весьма удивилась.

— То есть как это — неуверенность в себе? — спросила она непонимающе, даже с капелькой растерянности. — Не веришь, что ты маг?

— Ну, эффект теоретика… — начала было Гермиона.

— Эта муть? — подняла бровь Атика. — Нет, серьёзно, стоя около этого, — она обвела рукой замысловатые потоки энергий, пульсирующие вокруг огромной запутанной системы фигур — моделирующего ритуала, — и видя, кожей чувствуя его волшебство, ты сомневаешься в своей магии?

— Я… — Гермиона запнулась, и ей на помощь пришёл стоящий рядом Флитвик:

— Эффект теоретика — это реальность. Ты можешь в неё не верить, но где-то в глубине Гермиона испытывает сомнения в своих силах, которые перекрывают путь к собственному волшебству.

— Сомнения, значит, — зловеще начала Атика. — Сомнения? Это поправимо. Очень даже поправимо. Посмотрим. Легилименс. Хм. А ведь Альбус прав, потенциал менталиста. Никогда не видела столь хорошо организованное сознание у одиннадцатилетней. Хм? Какой-такой эффект теоретика? Где?! — Гаррин учитель всё больше недоумевала, а Гермиона чувствовала в голове напряжение и странную смесь щекотки с давлением. — Не вижу в упор. Может, в глубине? Хм. Хм. Нет. Ничего, — она развела руками. — Филиус, там нет серьёзных сомнений. Я прошлась в самую глубь, чуть ли не до ядра личности — пусто. Ну-ка, Герми, сколдуй что-нибудь.

— Я не Герми! — возмутилась та. — Люмос.

На конце палочки появился и тут же погас тусклый огонёк. Как всегда…

— Интересно… — задумалась Атика. — Так, давай по-другому. Повтори.

— Люмос.

— Специалис ревелио, — лоб Атики прорезала морщинка. — Что за чёрт? Вообще ничего, будто она сама не хочет вкладывать энергию! Давай попробуем более тонкие инструменты, — Атикина палочка взметнулась, выписывая сложную фигуру, и Гермиона увидела с помощью «ациус магика», как вылетают нити, сплетаясь в сетку, окружившую её. — Ещё раз!

— Люмос!

— Чёрт, — Атика в раздражении махнула палочкой, сыпанувшей искрами. — Если сенсорная сеть бессильна, то это или что-то сверхтонкое, или сверхслабое, или просто скрыто внутри. Первое маловероятно, второе уже бы рассеялось, зато третье… Филиус, что ты смыслишь в целительстве?

— Основы и первая помощь, — пожал плечами профессор Флитвик. — Предпочитаю зелья или профессионального медика.

— Альбус занят, так что придётся мне. Формос, — на каменной поверхности пещеры появился матрас. — Гермиона, будь добра лечь и расслабиться.

— Это неопасно? — спросила она, надеясь, что голос звучит не слишком слабо.

— Нет. Я не профессиональный врач, но это не настолько тонкая магия. Расслабилась? Ревелио валетуд. Ничего, но ожидаемо. Специалис ревелио магика. Так, отклонений в ауре нет. Перквириус аура. Депрамитс магика ритар. Ага! Линиа. Посмотрим, посмотрим… — магическая нить осторожно коснулась ауры — и рассеялась. — Не пойдёт. Гермиона, расслабься. Демоны пустыни, как же, расслабишься тут! Эксплисо лангури.

Гермиона обмякла на матрасе, отстранённо, будто сквозь сон воспринимая — магическом зрению не препятствовали закрытые глаза — как Атика аккуратно погружает в её ауру нить магии, вслушиваясь в её трепетание. Долго это продолжалось, не ли — Гермиона уже потеряла счёт времени, когда Атика, наконец, рассеяла нить и произнесла:

— Энервейт.

Гермиона мгновенно пришла в себя, пошевелила расслабленными мышцами, осторожно поднялась и осмотрелась. Атика хмуро смотрела в пространство, шевеля губами. Флитвик не спешил отрывать её от мыслей, бросая вопросительные взгляды, благополучно игнорируемые. Гермиона хотела было спросить сама, но вдруг осознала, что не знает, как обращаться к ней. Профессор? Она, вроде бы, учитель, но не в какой-то школе или институте. Мисс, миссис? Ей это совершенно не подходило, а если и подходило — что выбрать? Наконец, Гермиона вспомнила, как Атика говорила с призраком, и тихонько окликнула:

— Леди Атика.

Резкий поворот головы — Гермиона едва не упала от неожиданности.

— Не леди. Просто Атика. О чём-то хотела спросить, Гермиона?

— Что показало моё… обследование?

— Ничего. Ровным счётом ничего, — опять нахмурилась она. — Это-то и настораживает. Я не вижу ни внешних, ни внутренних причин, почему бы тебе не колдовать, как положено. Вера в собственные силы есть — даже не вера, а знание, уверенность, пусть и слегка придавленная страхом да сомнением. Важно не то, что есть вера, а то, что нет неверия, ощущения собственного бессилия, выученной беспомощности. Аура полностью чиста, не считая парочки аурных паразитов — но это не та публика, что должна волновать, выжжет после первого же серьёзного заклятия. Тонких проклятий на тебе нет. В сердцевине ауры сенсорная нить, беря мою ауру за образец, всё же выявила, что воздействие есть. Очень тонкое, очень слабое — его достаточно, чтобы в нужный момент частично отсекать тебя от Истока Магии.

— Истока Магии?

— А, ты же не знаешь. Новейшая теория, в книгах такую не найдёшь, — усмехнулась, уловив интерес Гермионы. — Исток Волшебства — это то, откуда мы все черпаем энергию. И магические существа, и маги, и вечные артефакты с ритуалами, и простые природные источники обязаны своим существованием именно Истоку. У каждого мага есть свой канал к нему. Ширина канала определяет, как много магии ты способна тратить постоянно, его направленность — какую энергию черпать проще. У тебя чёткой направленности нет — универсал, как Филиус или я. Правда, для меня это не природная особенность, а результат долгой работы… но это вторично. Так вот, я не смогла найти ничего, что бы влияло на тебя. Есть только одна сумасшедшая идея — сейчас проверю. Филиус!

— Да? — моментально откликнулся профессор. Гермиона позавидовала моментально вспыхнувшему энтузиазму профессора — это придало сил, надежды и ей самой.

— Подстрахуй меня — нужно принять отдачу.

— Какой уровень? — деловито уточнил Флитвик.

— Второй, до меганумана, — об измерении магии Гермиона слышала много — но пока только абстрактно, единицы для неё слабо соотносились с реальными заклинаниями. Мегануман — это же много?

— Давненько я таким не занимался, — Филиус повертел палочку, словно примериваясь, взял её двумя руками и направил в пещерный мрак. — С университета, если быть точным.

— Будь осторожен, — посоветовала Атика. — Готов? Ну, поехали!

Сначала её палочка описала сложную фигуру, затем Атика провернулась на пятках, очерчивая окружность, и буквально впечатала, вкладывая в каждый слог силу волшебства:

— Эл-фините ритум.

Её палочка рванула в руках, Атика едва устояла, а палочка Флитвика выплюнула метровый синий шар, слепящий в магическом зрении — он исчез где-то вдалеке. Профессор, в отличие от страхуемой, на ногах не удержался, но поднялся гибко и ловко, будто так падал по многу раз в день. Вихрь фиолетовых искр закружился вокруг, медленно угасая.

— Это то, что я думаю? — мрачный тон совсем не вязался с тонким голосом и обычной жизнерадостностью Флитвика. И это только подчёркивало серьёзность происходящего.

— Если думаешь о фоновом ритуале, охватывающем половину Земли, если не весь мир, то ты полностью прав, — сухо ответствовала Атика Сей-Тиор. Вот на лице её была не мрачность или хмурость. Гермиона не очень-то умела читать лица, но могла поклясться, что это азарт — как у гончей, взявшей след.

— Да, это очень серьёзно, — кивнул Дамблдор, глядя в озёрную глубь. — Не представляю, что бы делал без тебя, Атика. События как с цепи сорвались! Неизвестный фоновый ритуал планетарного масштаба, который прозевали вообще все. Эти Запретные Врата, за коими хранится нечто невероятно ценное для призраков Аркзасса. Вика Эа-Тиайо, эссэль озера Тиайо и её загадочный дар, последствия которого видны лишь на высшем плане и даже там — непонятны. Да… — Альбус прикрыл глаза — Атика же в уме отметила, что стоит рассказать ему о Вике. Позже. — Призраки говорят, что природные пробои магии закрываются уже третье тысячелетие, Квирнуса Квирелла видели в компании неклановых гоблинов, а Фадж вдруг поверил в мои идеи и решил довести их до абсурда, запретив тёмную магию целиком, исключая только аврорат, невыразимцев да членов Визенгамота. Иногда я думаю — а не стар ли стал для всего этого? — вздохнул он (Атика сдержала смешок — она, выходит, совсем уж древняя развалина?) и присел на камень, наклонившись к воде так, что его борода промокла.

Атика, материализовав точную копию камня, села рядом. Молвила:

— Если не ты — то кто? На меня можешь полностью рассчитывать, а Лондонская Община гоблинов всегда готова оказать несколько услуг. Как ты любишь говорить, ресурсов достаточно, вопрос только в плане.

— План… — Альбус поднялся рывком, опровергая собственные слова о старости. Борода высохла сама по себе, спутанные волоски разгладились, принимая презентабельный вид. О, было время, когда Альбус мог дать ей фору в косметической магии! Впрочем, не то чтобы большое достижение — в косметической магии ей каждая вторая волшебница фору даст. — Да, план у меня есть. Он не так уж и меняется. Вносить корректировки будем только после выяснения всех обстоятельств.

— Неужели ты решил посвятить меня в свои интриги? — демонстративно подняла бровь. А внутри и сама не знала, нужна ли ей вся эта политическая муть? Она помнила, чем заканчивается большая политика, когда назревает.

— Когда ты так говоришь, я почти верю, что тебе о них ничего и не известно.

— Не то чтобы совершенно, — хмыкнула Атика, вставая. — Но найти то, что ты прячешь в самой глуби себя незаметно — не под силу и мне, — а ещё больше она просто не считала нужным читать, чтобы не ввязаться ненароком. Это она не озвучила — он знал и так.

— Значит, я не самый бесполезный ученик на свете, — улыбнулся Альбус.

— Не самый, можешь смело ставить себя следом за Гарри.

Они улыбнулись друг другу, и Атика сообщила после быстрой мысленной проверки:

— Пора. Все ритуалы набрали силу.

— Тогда приступим, наставница, — этим словом он напомнил ей о тех давних временах, когда они совершили несколько совместных путешествий. Гриндельвальд, северная экспедиция, полярные ночи… Было весело, двумя словами. — Нам ещё многое предстоит сделать.

Квирнус Квирелл устал. Он прошёл долгий путь, и путь этот завершался. Полгода. Не больше. Что бы там ни говорил Тёмный Лорд, осталось всего полгода. Даже если он воскреснет, покинув тело, его преданного слугу уже ничто не спасёт. Потому что не Лорд пил кровь единорога. Её пил Квирелл. А проклятие единорожьей крови — одно из страшнейших. Квирелл подсчитал, сколько ему осталось. Ровно двести дней. Мало.

А когда-то он думал, что достигнет власти и славы, что будет великим, как Дамблдор и Волдеморт вместе взятые… Да. Он искал так долго, пять долгих лет он путешествовал по миру в поисках знаний, тайных, высоких знаний, способных вывести его на одну ступень с Дамблдором. Он нашёл многое. Маги Индии, Тибета, монахи китайских монастырей, австралийский отшельник Нил, древние и новые библиотеки — осколки знаний, всё никак не собирающиеся в Могущество…

Нет, он стал выше. Гораздо сильнее, чем мог представить. И когда пригожим летним днём Дамблдор смерил его взглядом и предложил преподавать защиту от тёмных сил, разглядев сквозь маску заикания истинную силу — он понял, что стоит в самом начале пути. Дамблдор тогда убрал на миг свою маскировку, демонстрируя то самое Могущество, по сравнению с которым его умение колдовать без палочки не значило ровным счётом ничего — и тогда профессор Квирелл решился.

О местонахождении духа Тёмного Лорда он узнал от индуса, бывшего в своё время наставником Волдеморта. Индус просил тогда найти ученика, спасти его, вернуть разум и тело. Естественно, тогда Квирелл не собирался рисковать жизнью ради призрачного шанса «спасти» могущественного тёмного волшебника. Но теперь, когда он осознал, что всей жизни не хватит, дабы встать хоть вровень с Дамблдором — Квирнус решился. Леса Албании встретили прохладой и странной магией темноватого оттенка, гнилостным запахом разносящейся вокруг.

Волдеморт сам нашёл своего будущего слугу. Даже без тела, с каплей волшебных сил, он оставался великим магом. Найти наивного волшебника, убедить его, что надо провести ритуал принятия души, получив силу и знания Тёмного Лорда — это ему удалось. Да и сам Квирнус так стремился к власти, что желания затмили его разум. Он провёл ритуал и внезапно осознал, что делит своё тело с кем-то ещё. И этот «кто-то ещё» с лёгкостью внушает боль и подавляет волю.

Квирелл не сломался. Он быстро понял, что сотрудничество или даже роль первого слуги Тёмного Лорда ему не подходит. Человек, душа которого горела жаждой мести, ненавистью и страхом смерти — последний кандидат в правители. Квирелл представил, что будет, когда это жуткое существо придёт к власти — и ужаснулся. Ужаснулся и увидел, каков его долг. Нет, славы и власти он не дождётся. Но сам факт, что он, далеко не великий маг, сможет остановить возрождение Волдеморта, там, на небесах, зачтётся. В конце концов, на его руках кровь уже десятерых. Индус, которого Лорд прикончил за болтливость, четыре гоблина Гринготса, погибших во время проникновения — причём один из них сошёл с ума от мощного Империуса — два маггла, которых Волдеморт велел прикончить для очередного ритуала, аврор, оказавшийся ярым противником Лорда в прошлом, и две особенные жертвы, вейла и оборотень — они должны были усилить Лорда и укрепить тело Квирелла.

После третьего убийства Квирнус сдался. Он поклялся служить Лорду — благо, клятва не магическая, у Волдеморта и так хватало средств его контролировать. Он выполнял его приказы, вплоть до самых мерзких. Он обращался почтительно и подобострастно. Он вернулся в замок всё тем же заикой, а не уверенным в себе тёмным магом, какого ждал Дамблдор — и тот понял намёк. Понял, что Квирнус на его стороне, что Лорда он предаст. С этим маг не торопился. У него будет шанс на один удар — и лучше нанести его за миг до триумфа Лорда, тогда, когда тот расслабиться окончательно.

И вот сейчас он стоял на Астрономической башне и смотрит на звёзды. Квирелл никогда не верил в Бога. Немного жаль, что это так. Волдеморт спит в своём тюрбане — Квирнус уже приловчился чувствовать, когда и настолько засыпает Тёмный Лорд — а он всё стоял и смотрел. Звёзды. Такие далёкие и такие яркие. Холодный ветер. Хлопья снега. Рождество. Квирелл усмехнулся. Волдеморт, конечно, возжелает провести Рождество с бутылкой вина, книгой по тёмной магии и криками какого-нибудь маггла. Он же встречает праздник заранее.

Маг смотрел в ночь и грустно улыбался, прокручивая события жизни в голове. А когда настала полночь, он возвратил бокалу вина свой размер, подогрел и неспешно выпил. Затем шепнул в ночь: «Да поможет мне Бог», — и уверенным шагом направился в свои покои.

— Мы собираемся исполнить так называемое Зеркало Энергий, — рассказывала Атика Фаруку Ситори, королю Аркзасса. — Это относительно простой ритуал, предназначенный для отражения неоформленной магии. Он слишком слаб, чтобы самому по себе выдержать напор энергии из Врат, даже если его исполнить в таком масштабе, поэтому мы строим несколько сотен малых ритуалов по периферии города — сразу в три ряда. В случае нужды будет возможность перебросить энергию с одного места защиты в любое другое. Форма построения — конус, остриём направленный к Запретным Вратам. Согласно нашей модели, защита выдержит трёхкратно больший всплеск, чем тот, что, по расчётам, исторгнет, рушась, Ритуал Покоя.

— «По расчётам», «согласно модели», — проворчал Фарук, тем не менее, одобрительно глядя на команду живых и призрачных магов, стоящих перед ним. — Знаю я эти расчёты… Хорошо, что брали с запасом. Дивор!

— Да, милорд?

— Твоё мнение — город уцелеет?

— Я не могу сказать наверняка, милорд, — честно ответил тот. — Но, как выразились наши гости, шанс больше девяноста пяти процентов. Кроме защиты города мы построили несколько сферических барьеров вокруг Врат, прежде всего перенаправляющих удар в сторону. Вместе с ритуальной защитой города это позволит отвести большую часть удара в наихудшем случае.

— Тогда начинайте, — сделал отмашку король. — Мы ждали слишком долго. Я слишком устал.

— Слушаюсь, милорд.

Тысячи призраков-чародеев парили по периметру городов. Большая часть была занята поддержкой — они контролировали несколько сотен старших духов и пару десятков высоких, которые, в свою очередь, подпитывали энергией защитные ритуалы. Остальные страховали, готовые, в случае чего, перераспределить потоки энергии, а то и корректировать ритуалы на месте. Общий же центр управления находится далеко от острия цилиндра.

Леди Сей-Тиор, директор Дамблдор и профессор Флитвик парили внутри объёмной конструкции — и сейчас они были не Высокой Леди, не директором и Верховным чародеем Визенгамота и не профессором Хогвартса — сейчас они были, прежде всего, магами. И казалось, что это освободило всех троих, даже Атику, на которую здесь, в Аркзассе, начало давить собственное происхождение и слишком часто вспоминались слова духа рода. Здесь они все были волшебниками, творцами волшебства — и были свободны.

Переговоры с внешним миром и друг с другом осуществлялись с помощью отдельных тонких ментальных нитей — никакой обычной легилименции, чтобы не нарушать хрупкое равновесие контрольно-моделирующей системы. Слова же попросту глушились гулом волшебства. Кроме ментальных нитей связи, к ним троим были подключены десятки нитей управления, позволяющих движением мысли управлять системой ритуалов — сейчас они напоминали пауков в центре трёхмерной паутины или, быть может, хакеров из какого-нибудь киберпанка в ореоле проводов?

Филиус Флитвик отвечал за стабильность и связность системы, Альбус Дамблдор — за энергораспределение, а Атика привычно взяла на себя общий контроль — единственная из троицы, кто имел выход на сенсоры во внешний мир и мог отвлекаться на обзор событий в целом, единственная, кто мог в принципе уместить в голове всю систему — возможно, одна из единиц на земном шаре, способных на такой уровень ритуалистики… что её скорее раздражало и заставляло порой выдвигать Альбусу совершенно зряшные претензии к современному образованию. Зряшные, потому что такие, как она, такие, как Альбус, такие, как Флитвик, взлетали наверх не благодаря системе образования, а вопреки.

— Давно не работал с ритуалами такой сложности, — пронеслась мысль Флитвика, окрашенная напряжением и лёгкой тревогой.

— Ты ещё скажи, с самого университета, — хмыкнула Атика, отвечая лёгкой иронией и ощущением надёжного плеча.

— Конечно, нет! Каким бы я тогда был магом-практиком! — даже мысль маленького профессора звучала как-то тоненько, соответствуя его голосу и заставив Атику рассмеяться, а Альбуса послать улыбку и вопрос:

— Как там снаружи?

— Дивор начинает, — посерьёзнела Атика. — Посылка сигнала номер три через три… две… готовность! Пошёл!

Два к трём. Нормальный такой шанс, что все приготовления были напрасны. И к сожалению — напрасными они не оказались. Именно третий сигнал вызывал неконтролируемое разрушение Ритуала Покоя. Материальный мрак принял код — и вспыхнул нестерпимым светом. Вызвавшийся открывать Врата Дивор рванул прочь, прикрываясь десятком щитов разом — вылетевший протуберанец энергии задел его, мельком испарив левую руку. Сжав зубы от боли, Дивор скользнул за границу защитных ритуалов, тотчас захлопнувшейся за ним, отрезав кусок призрачной мантии.

— Полная подпитка, внешний конус! — спокойно скомандовала Атика — и это спокойствие точно поглотило, ослабило вспышку страха. Да, двое из них столкнулись с такой энергией впервые — но они были готовы.

Альбус отдал нужный набор команд, что отошли к подчинённым духам, владеющим волшебным даром, а те зафонтанировали энергией, светящимися струями вычерчивающей в воздухе трёхмерный узор. В свою очередь, Флитвик внимательно сверял различные параметры — по понятным причинам защиту проверяли только в модели, и какие-то части могли исказиться с катастрофическим результатом для системы.

— Остриё — максимум! — велела Атика, отмечая плотность высвобожденной энергии. Плотность зашкаливала настолько, что магическая энергия, вернее сказать, магическая материя перешла в другое агрегатное состояние, что до этого Атика видела только в исполнении главы рода Сей-Тиор. Из газообразного волшебство стало жидким, выплёскиваясь во все стороны струями «светового пара». Ох и кратер же будет вокруг Врат! Главное, чтобы кратер не остался на месте города… Правда, сухая математика подсказывала, что кратер не останется точно, но какая им будет разница, в какой форме отверстии останется их пепел?

— Распределяю, — отозвался Дамблдор, продолжающий ощущать не опасения, а лишь спокойствие и ровную поддержку от Атики. О, себя скрывать под маской она научилась виртуозно! — Остриё-шесть вышло из строя!

— Конус-четыре — откат до пятидесяти, — мгновенно приняла решение Атика, опираясь скорее на интуицию — посчитать что-то настолько сложное без суперкомпьютера или аналогичного ритуала в голове было просто невозможно. — Фил, что с точностью?

— Небольшие информационные помехи. Не связаны с всплеском, но направление — от Врат, — встревоженно сообщил Флитвик.

— Полная ментальная изоляция, — моментально решила Атика — и выбросила эту проблему из головы, мельком отметив, что паранойя лишней не бывает.

— Секундочка.

Ярко-белая волна хлынула со стороны Врат, словно пещерный мрак обратился собственной противоположностью. Мощь, накопленная Ритуалом Покоя за две с лишком тысячи лет и сотни тысяч поглощённых чар выплеснулась наружу, сметая всё на своём пути, частично переходя в кинетическую и тепловую энергию — внутри белой волны катилась волна магмы. Всё ли сметая? О нет! Сияние захлестнуло конус защиты, поровну рассечённый поверхностью на подпещерную и пещерную части — и обогнуло его, не в силах пробить.

— Внешний контур — предельные напряжения. Острие-пять и острие-четыре — отказ, — сообщил Альбус. — Переключаюсь на конус-три.

— Рано — распределяй на остатки четвёрки вот так! — поправила Атика, кидая сложившуюся в голове схему через мысленить. Уж что-что, а импровизировать в критических ситуациях она умела. — И меганумонов сорок на материальную защиту. Магма.

— Отключаю острие-четыре как нестабильное, — вставил Флитвик через секунду. И это было уже плохо.

— Острие-три? — бросил Альбус, корректируя распределение Атики. Конус-четыре без острия… может и работать.

— В пределах нормы. Сектор-семь-пять-два — перезагружаю, секунду будет недоступен.

— Максимум энергии туда, — приказала Атика, до боли сжимая руки в кулаки. Её охватило знакомое ощущение бессилия — она пыталась осознать, успеть скорректировать, улучшить, заставить держаться ритуал, латать всё прямо на лету, пыталась достигнуть если не идеала, то чего-то близкого к нему — и не успевала. Она была слишком медленной, слишком медленной, слишком медленной! И плевать, что мыслеголоса Ала и Фила уже разбиваются на мелкие образы, а не воспринимаются целиком — она должна быть быстрее, ещё, ещё быстрее!

— Расход — девяносто пять процентов мощности! — неспешно сложились в уме слова Ала.

— Добирай из накопителей и подключай резерв, — бросила концентрированным мыслеобразом, продолжая брать на себя всё больше и больше, разгоняясь всё дальше и дальше — ей даже показалось, что всё масштабное ритуальное сплетение стало частью её тела, что разрушающиеся контуры — это как раны, что текущая от духов магия — это кровь, нити управления — нервы, а Ал и Фил — часть её мозга, своего рода вегетативная нервная система…

— Сектор-семь с подсекторами — перезагружено. Острие-три отключено из-за нестабильности. Множественные ментальные помехи!

— Внешнюю мыслезащита — максимум, внутренняя — на половину, — мгновенно решила она. «Её» внешние нервы необходимо беречь, а внутренние — внутренние в каком-то смысле и есть она сама!

Белая волна обогнула конус, обтекая его, окончательно нарушая правильность формы, исчезнувшую после разрушения острия. Волна оранжевая, расплавленный камень, ударилась о возведённую долгоиграющим «археа» стену легированной стали. Накатывая раз за разом, огненное море силилось пробить или хотя бы накалить сталь — да не тут-то было! Около пяти десятков старших фиссадов и элементалей тверди поддержали её своей магией, непрерывно охлаждая и укрепляя под контролем Атики. Внутри конуса потолок озарился белым — волна магии катилась, плыла, распространялась над городом и вокруг него.

— Внешний контур — отключаю целиком, вышел из-под контроля, — произнёс Флитвик. — Подсектора один, пять и семь второго — перезагрузка.

— Потребление — двести семь процентов, — напряжённым тоном сообщил Альбус. — Накопители кончились.

— Всё на средний контур, — приказала Атика, ощущая фантомную боль от «отброшенной шкурки» внешнего контура. — Фил, помехи?

— Внешняя пси-защита на пределе, но ещё немного выдержит.

— Мегануман на внутреннюю и готовность к активации внутреннего контура, — ей казалось, что она ритуал — одно большое существо, своей спиной закрывающее город от невыносимого жара. И что у неё уже сгорела одежда, ботинки сплавились с полом и начинает гореть кожа.

— Давление на духовный щит!

— Сколько?

— Пять от нормы, — невозмутимый внутренний голос отметил, что гипотезу о флуктуации плотной магии не только в обычную материю, но и ментал и дух, можно считать подтверждённой. Гипотезу же о том, что они не выживут — довольно убедительной.

Всё дальше и дальше катилась белая волна вокруг города и за него, не слабея. И казалось, вот-вот она перехлестнёт невидимый конус, оставшийся без внешнего ряда ритуалов — но нет. Защита пока ещё работала, противодействуя потоку энергии. Обычно свободная магия летит быстро, быстрее звука — тем удивительней было наблюдать за «жидким» волшебством. Дикая сила обтекала конус, являющийся для неё твёрдым — в отличие, например, от материальной тверди. Малая, ничтожно малая часть этого могущества ударила, собственно, по системе ритуалов — но даже этой малости хватило, чтобы перекрыть двойной резерв — но не тройной, вполне себя оправдывающий. Разве может быть качество, полезней паранойи? Не считая интеллектуальных, конечно.

— Расход — двести пятьдесят, держимся стабильно, — сообщил Альбус.

— Перевожу на дубль-систему управления, — вмешался Филиус.

— Ещё немного, — успокоила Атика, оценивая бушующие энергии остатками сенсосети. — Внешние сенсоры фиксируют ослабление всплеска. Правда, возможен пик, и…

— Расход — двести девяноста! Первый сектор — отказ. Второй на пределе.

— План пика, — вопреки происходящему, Атика окончательно успокоилась — это был действительно последний всплеск, сила ещё с тех времён, когда Ритуал Покоя взламывали в самый первый раз. Ох они и постарались! — Мощность — двести девяноста девять, остальное — на мыслещит.

— Внешняя мыслезащита — отказ, перевожу на запасную.

— Ал, перекинь полтора процента на ментал и один на дух, — отреагировала она, наблюдая медленное падение давления и одновременно пытаясь на глазок оценить, не обрушится ли пещера. По всему выходило, что нет.

— Дух — резкий всплеск! Напряжение — сто один, я не знаю, как он держится, — интересно. Видимо, изначально защиту пытались взломать именно духовной магией?

— Ещё процент на дух.

— У меня средний контур на пределе! — возразил Ал.

— Перекидывай. Как ментал?

— Девяноста семь, держит нормально.

— Есть удар о заднюю стенку.

— Отлично, — удовлетворённо отметила Атика, начиная плавный рассинхрон с ритуалом. Нет, ощущать себя чем-то большим, чем человек, конечно, удивительный и полезный опыт, учитывая, что она планирует однажды сделать, но — хватит. — Пошёл спад. Волна-два, скорость сорок, сила двести пятьдесят процентов. И отключай ненадёжные источники.

— Делаю.

Белое сияние обогнуло дрожащий от напряжения конус и поплыло за него, частью скатываясь по задней стенке. Огромная расширяющаяся оболочка энергии, что выбросил при разрушении Ритуал Покоя, миновала острие конуса и неспешно катилась по защите, уходя дальше и дальше, чтобы рассеяться там, за пределами не просто защиты, но и пещеры в целом. Там, где её встретит целое поле рассеивающих ритуалов. Этим утром магглов ждёт небольшая сверхъестественная вспышка в районе Тибета, которую, несомненно, тут же обзовут «доказательством существования НЛО», «неизвестным природным феноменом» и даже «испытанием нового вида вооружения», а магов — череда необъяснимых магических флуктуаций… которые наблюдались здесь и ранее. Лишь немногие знают, что такой характер имеет как раз искусственно рассеянная великая магия — но и им вычислить конкретное место будет практически невозможно.

— Кажется, закончилось, — мысль Флитвика, полная облегчения.

— Не расслабляться! — одёрнула Атика не то его, не то себя. — Ждём.

Минута, другая, третья прошли в невыносимом молчании. Наконец, она скомандовала:

— Общий отбой. Альбус, переводи на автоматику внутренний контур, подпитка с внутренних источников, средний консервируй. Филиус, проверка всех систем. Внешние сенсоры снесло — волна прошла, судя под дальним — полыхнуло как следует.

— Сделано, — сообщил Дамблдор. — Что там с нашими друзьями-призраками?

— Живы, но аурный шок обеспечен. Ничего, повисят да поправятся как миленькие, — и тут же задумалась, что надо сделать, чтобы тело переносило такой напор. Возможно ли компенсировать это внутренним магическим давлением? Маленькое тело, высокая плотность… Интересно, интересно! — Филиус?

— Всё, — пропыхтел тот. — Всё, что не сломалось во время удара, как ни странно, в полном порядке. Парочка нарушений второго мыслещита, слегка прогнулся духовный, но ничего страшного, хоть вторую волну пережидай.

— Нет уж, не надо, — Атика издала натужный смешок. — Давайте-ка вместе законсервируем системы управления, даю доступ, — и окончательно «собрала» сознание в это тело-душу, стирая последние намёки на личное присутствие в управляющих контурах.

Ещё десять минут работы, и стометровая конструкция, внутри которой и парили чародеи, начала гаснуть. Потоки энергии ослабевали, расформировывая комплексные чары, а связанная с ними затухала и вся ритуальная фигура. Когда она окончательно стала проплавленным в камне чертежом, чары развеялись светящейся дымкой. Три волшебника приземлились, тут же создали несколько матрасов и откинулись на них. Не физическая, но нервная, эмоциональная и сенсорная усталость сковывала их — требовалось хотя бы немного отдыха: заминка, которая чуть не оказалась роковой.

— Где мы? — со страхом спросила Гермиона, отдышавшись.

— Не знаю, — Гарри растерянно огляделся. Это не напоминало Землю. Вот совсем. — Кажется, мы попали в другой мир.

Немногим ранее.

— …таким образом, нам пришлось согласиться. В каком-то смысле, это гарантия, — Дамблдор вздохнул. — Вам придётся остаться здесь во время разрушения Ритуала Покоя.

— Учитель? — Гарри уже всё понял.

— Ах да, совсем забыла, — Атика улыбнулась ученику. — У вас будут портключи, возможность активировать аппарационный ритуал и находиться вы будете в самом центре города, где достанет в последнюю очередь. О средствах перемещения знать призраки ничего не будут — мы вообще им не рассказывали о современной магии. Например, они до сих пор не знают, что мы способны на аппарацию.

— Но ведь тот обелиск был от неё защищён, — вспомнил Гарри.

— Ты должен помнить, что тот обелиск гораздо древнее Аркзасса, — объяснил дедушка, слегка улыбнувшись. — Во-вторых же, у древних не было такой глобализации знаний, как у нас — в одном государстве маги могли одно, в другом — другое, знания порой забывались, исчезали, становились семейными и наследственными… Я осторожно расспросил призраков и могу уверенно сказать, что аппарация была мало распространена в их время, навык передавался от учителю к ученику — тайное знание. В основном, перемещались между специальными сооружениями в храмах, дворцах, домах магов — это было чем-то похоже на нашу каминную сеть. Ну а про портключи и тем более прямые порталы тогда не знали ничего — математических знаний не хватало. Антиаппарационные чары тут есть, но перемещению из города они не мешают.

Атика вытащила из кармана мантии два серых колечка и пояснила:

— Это генераторы прямых порталов, точнее, чар «координаре портал» с некоторыми ограничениями: работают только внутри одного мира и в заданные точки. В кольцах записаны координаты относительно геометрического центра планеты — это поместье Альбуса, его кабинет в Хогвартсе, площадка для портключевых перемещений в Косом Переулке Англии, Площади Магистров во Франции, Колдовском Кресте в России. На всякий случай — координаты моего австралийского убежища. Как активировать портал? — волшебница требовательно посмотрела на Гарри.

— Назвать место словами или мысленно и сказать «открыть дорогу», — быстро отвели он — фразы управления для артефактов различных стандартов и своих личных Атика заставила его заучить. Было немного тревожно — Атика явно чего-то опасалась, и это что-то было совсем не Ритуал Покоя!

— Ограничения и опасности применения? — продолжила она экспресс-тест.

— Не касаться края портала, заходить только в первые три минуты работы, не воздействовать магией и не открывать рядом с магическими или пространственными… штуками.

— Аномалиями, — поправила Атика. — Верно. Дополню: края касаться можешь, я перестраховалась, но всё же не стоит, насчёт трёх минут — артефакт подпитывается вашими силами, так что можете держать вход хоть до полного истощения. Но лучше не надо. Пользоваться, только если не сработает аппарационный ритуал или портключи. Портключи встроены в кольца, пароль: «Триста девяноста девять, в путь», для аппарационного ритуала — «в дорогу, двенадцать, шесть». Запомнили?

Дети кивнули.

— Прекрасно. Как только увидите какую-то опасность — аппарируйтесь. Не получится аппарация — используйте портключи. В последнюю очередь — прямые порталы. Но — если уверены в опасности. Я бы не хотела нарушать договоренности с Фаруком. В крайнем случае разрешаю использовать сразу прямые порталы — их заблокировать сложнее всего.

— Разрушение ритуала займёт от двадцати минут до часа, — взял слово Флитвик. — После него мы будем несколько минут не в форме и помочь не сможем. Вас аппарирует или перенесёт портключом в случае прорыва внутреннего, третьего контура защиты автоматически. Гермиона, Гарри, это — защитные артефакты, — он вручил два галеона, от которых исходило едва заметное сияние. — Достаточно носить их с собой в кармане, выронить не получится. Я вложил туда Зеркало Энергий и чары недосягаемости, Атика — ментальный плащ и алмазный щит, Альбус — защиту аппарацией и Нереальный Барьер.

— И, на случай, если этого будет недостаточно, — Атика подняла палочку, обводя ей их быстрым, но сложным жестом. И как всегда — красивым. Иногда Гарри казалось, что Атика специально выглядит блекло, чтобы красивей выглядела её магия! — Стабилис тэледэлло, — знакомое золотистое сияние обвило их. Морганова кольчуга ощущалась Гарри приятной прохладой — как и светлая магия вообще, когда он её касался. Тёмная была тёплой. Гарри догадывался, что сильная тёмная магия будет испепеляющей жарой, а сильная светлая — смертельным морозом.

— Туэри Гермиона, — в свою очередь, сколдовал Филиус. — Туэри Гарри, — два сгустка магии сорвались с его палочки и пропали, оставив ощущение чего-то невидимого за плечом. Нейтральная магия… Она всегда была такой — странной. Не тёплой, не холодной, просто присутствие чего-то… нейтрального!

— Анима вирас, — присоединился Альбус. Приятная прохлада окатила Гарри, ощущение чего-то глубокого и… и то была не просто светлая магия. А какая?

— Как насчёт запрета? — предложила Атика. Гарри ничего не понял, но явно подразумевалось что-то особенное, судя по тому, как переглянулись дедушка и Флитвик, не сразу решаясь. Наконец, дедушка кивнул.

— Я — основа, ты — цели, а Филиус компилирует, — распределил он роли. — На сколько?

— Предлагаю час, — ответил Флитвик и объяснил. — Меньше — ненадёжно, больше — устанем.

— Начали, — согласилась Атика.

Три палочки синхронно вырисовывали загадочный рисунок, мерцающий в воздухе. Гарри заворожённо наблюдал, как работали в команде Альбус и Атика, ученик и учитель. А вот Флитвик выбивался из их ритма, Гарри казалось, что им приходится подстраиваться под него, рисовать светящиеся узоры вокруг его участка. Полминуты — и сложный «чертёж» готов. Атика направила палочку в его центр и приказала:

— Агере.

Плоский рисунок неторопливо распрямился, становясь объёмной фигурой, вспыхнул и пропал, окутав Гарри волной волшебства. Нейтрального — к ощущению присутствия от «туэри» добавилось ещё одно, гораздо более могущественное.

— Как насчёт специальной страховки для Гермионы? — поинтересовался у Атики директор Хогвартса.

— Готова в полном объёме, — ответила та. — Хотя организовать было нелегко. Филиус, объясним потом, о чём мы. А твоя страховка, Альбус?

— Всё не успеваю, — пожал плечами дедушка. — Гарри, Гермиона, вам понятно, что делать?

— Сидеть и не отсвечивать, чуть что — бежать, — недовольно ответил Гарри. Да, всё выглядело серьёзно… а они будут отсиживаться в безопасном месте, даже не наблюдать, что происходит!

— Не «чуть что», а только если нам будет грозить какая-нибудь опасность, — педантично поправила Гермиона. Но что-то Гарри подсказывало, что она была столь же недовольна, сколь и он.

— Превосходно, — Дамблдор поморщил лоб. — Нет, ничего не забыли. Лорд Свайор будет защищать вас лично, он дал нам слово. Ну-с, коллеги, приступим?

— Пора, — согласилась Атика, открывая прямой портал. Гарри вновь засмотрелся на него. Портключи, камины, аппарация — это всё интересно, но порталы! Смотреть в далёкое место, просто протянуть туда руку… Порталы нравились Гарри больше всего. Правда, вспомнилось, как один такой отрезал Атике ногу… но ведь она справилась? Неожиданно Гарри вспомнил, что так и не расспросил, что у Атики с ногой.

— Будьте осторожны, — обернулся Флитвик перед тем, как шагнуть в эллипс врат.

Портал закрылся, и иллюзия сероватой дымки, наколдованная Атикой и не пропускающая и звука, рассеялась. К детям подлетел Свайор, молодой на вид призрак, тем не менее являющийся хранителем истории Аркзасса, и велел идти за ним. Вокруг было тихо и пустынно — не владеющие магией призраки парили в центре города, а владеющие готовились к началу масштабного действа. Гарри поёжился и поймал встревоженный взгляд Гермионы — ей тоже было не по себе.

Атика подняла тревогу первой. Пересиливая усталость, она приподнялась, трижды исполнила на себе «анима вирас», а затем повторила на Альбусе и Филиусе. К сожалению, этим пришлось и ограничиться — до сих пор не изобретено заклятие, способное снять ментальную усталость. Дамблдор, однако, сотворил какую-никакую замену — «тароре» — и спросил:

— Что случилось?

— Точно не знаю. Интуиция. Магические всплески в центре города. Слишком сильные, — сейчас Атика напоминала напряжённую струну.

Флитвик кивнул своим мыслям — да, это была именно она, Сей-Тиор, именно так она стояла на чемпионате, а когда отпускала себя, распрямлялась каскадом заклятий… Несмотря на беспокойство за Гермиону, несмотря на страх не успеть — Флитвик улыбнулся. Перехватил палочку поудобнее. О, люди часто недооценивали его за свой рост, и он потратил много времени, чтобы доказать миру — и, конечно же, себе! — что значит намного больше, чем кажется. Молодые годы… В крови — адреналин, а руки так и чешутся обрушить вперёд вал разрушительного колдовства! Он думал, что и забыл уже об этом ощущении — как же он ошибался! Даже та, недавняя дуэль с Атикой была скорее фехтованием — тем, во что перерос современный дуэлинг.

— Гарри там, — нахмурился тем временем Альбус. — Я чувствую там и Гермиону.

— Прямой портал? — вопросительно глянул на Атику Флитвик. Они понимали, что аппарировать рискованно — кто знает, не поставили ли более сильную защиту, размазывающую незадачливого аппаранта в кровавую пыль? А вот прямые порталы… Флитвик предвкушал, что продолжит знакомство с Атикой и узнает, как их создавать. В свободном доступе этой формулы просто не было, а невыразимцы давали такие клятвы, что ради знаний к ним пойдёт разве что безумец!

— Портключ, — та материализовала кусочек камня и наложила нужные чары. — Лучше не выдавать всех козырей, — и Флитвик согласно кивнул.

Перед тем как взяться за камень, они переглянулись и наложили на себя щиты. Альбус смотрел на них с Атикой осуждающе, но Флитвик ощущал неожиданное взаимопонимание с ней. Она ведь ждала этого, хотела! Хотела адреналина, хотела сражаться до крови и смерти, он видел в ней это там, на дуэльном поле — и хотел того же. Кончики пальцев легли на портключ — вперёд, сквозь пространственный тоннель! Полсекунды — и они оказались в центре боя!

— Чёрт! — коротко выругалась Атика, взмахом палочки отклоняя в стороны шальные чары. Флитвик тоже так мог — можно сказать, он обожал этот приём!

Из-за чего ругаться — было. Три призрака-чародея, загораживая собой Гарри и Гермиону, стояли в окружении двух десятков других, под предводительством лучшего повелителя духов Аркзасса — Таорена. А поддержкой ему служили около сотни старших и даже высоких духов, включая пятёрку проклятых теней — пятна мрака, от которых веяло безумием и смертью. Верные своему слову, Фарук, король Аркзасса, лорд Дивор, его первый помощник, и хранитель истории города Свайор держали и непрерывно адаптировали совокупный магический щит, дрожащий под напором разнородных сил. В воздухе же большая часть служащих Таорену духов сражались с личным духом Фарука — сражались и умирали от ярко-голубых вспышек его силы.

На вновь прибывших Таорен отреагировал адекватно: взмах призрачным посохом натравил свободных духов, а сам призрак начал нараспев читать какое-то заклинание. Медленно, но сильно? Атика скривила губы — с левой руки сорвался протуберанец синего пламени, в мгновение ока развеявший семерых фиссадов — силуэтов из серебряного света, рассыпавшихся яркими искрами. От палочки в правой раскрылся зонтик вертящейся энергии, отклонивший в сторону клубок мрака от проклятой тени и две полосы пламени ифритов, смуглых и угрюмых.

В свою очередь, Дамблдор взял свою палочку двумя руками — из неё вырвался белый с чёрными прожилками луч, проткнувший ифрита насмерть и взорвавшийся белым сиянием в группе призраков, помогающих Таорену.

Флитвик думал. У него не было боевой интуиции и огромного опыта Атики, он привык к схваткам один на один. В таком бою он не то чтобы растерялся — но моментально среагировать был не готов. Эти мысли пронеслись в мгновение ока — в следующее он уже шепнул опорное слово заклятья — и выживший ифрит вместе с ближайшей к нему проклятой тенью просто испарились. С криком боли. Должно быть, принудительное изгнание — это очень больно? Флитвик улыбнулся.

«Таорен!» — ментальный окрик Атики едва не сбил с темпа, и направленная в фиссада молния ушла в молоко. Флитвик оградился щитом и обернулся. Таорен заканчивал своё заклинание, и Атика почуяла это заранее — и прыгнула к нему, подталкивая себя магией. Филиус широким взмахом палочки отклонил от неё заклятья с одной стороны, а Альбус — с другой. В собственный щит врезались чары, но не пробили.

Вокруг Атики вспыхнул ярко-жёлтым ореолом огонь — такой, какой Флитвик ни разу не видел на её выступлениях. Это не дуэльная магия — это боевая, личная заготовка, из тех, которые скрывают до последнего. Пламя окружило её, с лёгкостью поглощая атакующие чары — все до единого фиссады, жертвуя собой, атаковали именно её. Должна успеть! Флитвик чуял, что ещё немного, и случится что-то непоправимое. Альбус уже направил чёрно-белый луч в Таорена, Филиус добавил самый мощный чарокрушитель, какой только смог, но и луч, и крушитель чар перехватили фиссады, без колебаний жертвуя собой. Пространство рядом с Теореном дрогнуло и прогнулось куда-то внутрь, обратилось зияющим в бездну чёрным провалом.

— Нет! — крикнула Атика, обернувшись… к Гарри? Флитвик, послав в провал чарорез, обернулся. Гарри не выдержал и открыл прямой портал, буквально втащив в него замершую Гермиону. Портал захлопнулся, а из провала устремились проклятые тени — десятки, даже сотни!

«Ублюдок!» — почти прошипела Атика ментально, и само шипение это было атакой, буквально отбрасывая фиссадов. Даже Флитвика, несмотря на все щиты, оно ударило в голову — будто на плечи опустилась каменная глыба. Жёлтое пламя, резко повысив температуру до белизны, импульсом ударило в призрака, отбрасывая его со всеми щитами и прикрывающими духами в провал. Затем огненное облако расширилось рывком, поглощая призраков и призванных духов, а Атика указала палочкой на провал. — Стабилис форма время существования прорыва. Стабилис форма прорыв, — после исчезновения создателя, колеблющийся было чёрный провал вновь обрёл устойчивость. Стабилис тегмено, — прозрачно-зелёная сфера закрыла место провала. — Исв сайтртс!

И пламя хлынуло во все стороны расширяющейся сферой, обойдя только совместный щит трёх призраков и их с Альбусом. Казалось, это открытие Запретных Врат в миниатюре. Атика застыла посреди огненного хаоса, раскинув руки, закрыв глаза, а Филиус, наконец, пришёл в себя и защитился от жара — края мантии начали подгорать. Миг, другой, третий — от врагов не осталось ровным счётом ничего. Призраки, фиссады, остатки проклятых теней — огонь не пощадил ни одного врага. После уничтожения он не исчез, но потянулся к Атике обратно, пристроившись белым ореолом вокруг рук.

— Ты меня опередила, — проворчал, подходя, Дамблдор. Филиус оценивал его состояние как «удовлетворительное», в отличие от своего «плохого». Да, даже против площадных ментальных атак в исполнении профессионала личные окклюментивные щиты работают плохо. Это не проникновение — это был самый настоящий ментальный удар, о котором и известно-то было почти ничего. И этого Атика на дуэлях не показывала тоже. — Это была какая-то модификация «светлого пламени»?

— Нет, — короткий ответ. Она была явно сосредоточена на провале. Сосредоточена и встревожена. И Филиус предполагал, почему, а вот Дамблдор ещё нет.

— Что случилось? — спросил он. — Портал?

— Портал! — воскликнула она Атика, резко повернувшись к Филиусу. В глазах её горел гнев — но не на него. — И куда он вёл из-за этой мути? — палочка указала на зелёную сферу, с внутренней стороны которой пытались пробиться проклятые тени.

— Пространственная рябь, — помрачневшим тоном произнёс Дамблдор.

— Если бы только она, — горькая усмешка. — Ты не заметил, но кроме ряби было сместились направляющие. Ненавижу древнюю магию пространства! Почти уверена, их перенаправило в этот проклятый Диххус. Да что они там возятся?! — воскликнула она, глядя как призраки неспешно снимают свой щит.

Жёлто-белое пламя двумя струями ударила в щит, заставив его исчезнуть в лёгком хлопке, вернулось обратно. Атика, нахмурившись, шагнула к королю, угрожающе велела:

— Координаты Диххуса, немедленно!

— Леди Атика, благодарю за…

— Координаты! — почти прорычала она. Стоящий за её плечом Дамблдор также не выказывал пиетета. Флитвик шагнул к ним, приготовившись действовать. Похоже, что Атика, что Дамблдор решили игнорировать данные клятвы наипростейшим образом — уничтожить тех, кому они даны, в случае неповиновения.

И Филиус чувствовал, что готов был к ним присоединиться. А потом осознал, что клятв уже нет — связывающие ментальные узы просто пропали, как только он узнал о предательстве одного из тех, кому клятвы давали. Древний формат клятв — предательство в другой клятве отменяет все предыдущие. Он слышал о таком, но это были исторические байки, а здесь — реальность.

— Леди, зачем…

— Лорд Дивор! — холодно обратилась Атика. — Дети открыли прямой портал, и этот ваш Таорен сместил его выход куда-то в Диххус. Если вы немедленно не дадите его координаты, я возьму их силой.

— Боюсь, я ничем не могу помочь, — развёл руками древний призрак, кажется, искренне расстроенный. — Вы немного упоминали о современном способе ориентации, но нам практически ничего неизвестно. Вместо координат, для вызова мы пользуемся ориентирующими ритуалами.

— Прекрасно, — молниеносный взмах палочкой, и фонтан за спинами призраков взорвался с оглушительным грохотом. Похоже, Атика окончательно вышла из себя. Сам Флитвик почти ничего не знал о характере Атики в таких ситуациях, а вот Альбус намекал, что «мой учитель бывает не сдержана». Удерживая равнодушное выражение лица, про себя Филиус поморщился. Чем сейчас поможет гнев? — Полное описание ритуалов — ментально!

— Я… — он осёкся, когда белое пламя начало разрастаться, пульсируя, а король Фарук коротко кивнул, снял ментальные щиты и встретился с Атикой взглядом. Отшатнулся, слегка поблекнув — Атика не церемонилась, просто выдрав из разума Дивора желаемое.

— Возможно, будет проще воспользоваться уже открытым проходом, — внёс предложение Свайор, поглядывающий на них скорее со страхом. Филиус был почти не знаком с ним, как и с Теореном — и ему казалось, что Свайор не подозревал, что в прямом бою маги с поверхности окажутся настолько сильны. В отличие от Таорена — Флитвик только осознал, что он вёл себя как полностью готовый к ситуации.

— В крайнем случае, — отрезала Атика, перехватывая сначала Альбуса, а потом и его взгляд. Объёмный инфопакет ударил в голову — всё-таки, Филиус не был специалистом в магии разума и с трудом сумел его принять, но ситуация… Рука скользнула в карман мантии, бутылёк стимулятора был моментально откупорен и употреблён. Стало легче. А вот Дамблдор пока не нуждался в таких подпорках, Атика же… Несмотря на всё произошедшее, Филиус был уверен, что она сейчас на пике формы. Привыкла к таким нагрузкам? — Нам нужно не произвольное место того мира, а конкретное, куда вынесло Гарри. Альбус, направление!

— Уже, — откликнулся тот, передавая им мыслеобраз. — Погрешность велика.

— Хорошо хоть про экстренную коррекцию координат не забыла, — пробормотала Сей-Тиор. — Так, коррекция высоты, оптимизация площадки, ориентация по направляющим… — её голос затихал, а палочка уверенно плела вязь ритуала. Что Филиус, что Альбус могли лишь смотреть на её работу — о пространственной магии такого уровня Флитвик только слышал, а уж о совмещении с ритуалистикой… — Ага! Милорд Фарук, — вообще-то, такое обращение не от высокостоящего в иерархии Аркзасса считалось оскорблением, но король не возразил. В отличие от Свайора, испытывающего страх, и Дивора, выглядящего скорее шокированным, король был мрачен и печален. Похоже, действия Атики никак не затронули его, в отличие от предательства Таорена.

— Я настоятельно прошу, — продолжала Атика, — чтобы вы задумались о компенсации после нашего возвращения. Вы уверяли, что они будут в безопасности. Вы настаивали, чтобы дети остались здесь. У меня нет претензий к Свайору, который в ваших политических играх мало что смыслит — он сработал как надо, защитив их. А вот вы, милорд, настолько непредусмотрительны, что допустили это, — палочка продолжала плести сложную вязь, распрямляющуюся в объёмную фигуру… нет, даже не фигуру, а пульсирующее переплетение потоков волшебства. Ритуал, вложенный в ритуал — плетение. — И я надеюсь, компенсация будет значительной. Иначе не ручаюсь за благополучие города. Альбус, пробный по сигма-сигма-три, коррекция Трефона, скользящий.

Плетение рывком разрослось, одновременно пропадая из видимости. Фоновый ритуал. Филиус догадывался, какой — коррекция направляющих. Дамблдор же аккуратно, преувеличенно осторожно проткнул палочкой воздух и медленно вывел ритуальную фигуру, помогая себе свободной рукой. В воздухе «протаял» прямой портал, и вид с него открывался впечатляющий — бескрайняя пустыня… лежащая где-то далеко внизу, меж белых ленточек облаков.

— Вы правы, Высокая Леди, — Фарук склонил голову в знак признания вины. — Этот заговор был для меня полной неожиданностью, но мне стоило предположить…

— Расшаркивайтесь с Альбусом, — прервала его Атика. — Я всего лишь уведомляю, что жду соразмерной компенсации, причём за рамками нашего прошлого договора. Это ясно?

— Да, леди, — согласился король всё с той же глубокой печалью в голосе.

В это время Филиус наблюдал, как Дамблдор открывает уже третий портал — и снова неудачно. Атика вскинула палочку, замерла. Медленно из воздуха сгустилось, проявилось обратно недавно созданное плетение — съёжилось, свернулось само в себя, обратившись радужной искоркой, легло на подставленную палочку, растворившись в ней.

— Хорошо, что ясно, — она потеряла к Фаруку интерес. — Альбус, ориентир на… — заминка. — Сигма-тэ-девять, попробуй пять, а затем семь, коррекция по Атике, опорные точки, — здесь она вновь передала мыслеобраз, но не взглядом, поэтому Флитвик успел уловить несколько матриц, — эти.

Новый портал, ещё один — Филиус качал головой, Дамблдора хмурился, а Атика напряжённо всматривалась во что-то незримое, должно быть, улавливаемое только магом пространства. Сам Флитвик и рад был бы помочь, но слабо представлял, с чем именно сейчас работают его коллеги. Межмировые перемещения, перенаправленные прямые порталы, ритуалы смещения направляющих… Если всё закончится удачно, он обязательно расспросит Атику об этом! И не думать о том, что Гермиона может быть мертва, просто не думать…

— Сигма-тэ-шесть, коррекция по Фламелю, лестница, ступенька десять. Стоп! Лучше спиралью, угол в шесть, сектор пять… нет, лучше шесть, радиус — пятьсот километров.

Следующий портал вновь шёл в никуда, точнее, он открылся в пустынный и безжизненный пейзаж Диххуса.

— Тэ-шесть с половиной, по Атике, последовательность Сайруса, — скомандовала Сей-Тиор.

Вновь портал, затем ещё один и ещё, ещё, ещё… Альбус с Атикой работали, не покладая рук, но результата всё не было. Наконец, Флитвик не выдержал и выразил мнение:

— Мы их потеряли.

— Если попробовать коррекцию по Фрегелю… ты прав! — Атика махнула рукой. Выглядела она… злой. А Альбус — Дамблдор просто устал, но не пропустил ни тени эмоций наружу. — Значит, придётся строить поиск на месте. Филиус, Альбус, будете поправлять меня отсюда, только закрепите эхо перехода. Нужен азимут на две опорные точки, одна здесь, другая, например, в твоём поместье. И помощник.

Про многомерный азимут Филиус знал — это был искусственная направляющая-маяк от «естественной оси». То, что можно ориентироваться по двум азимутам из другого мира… Раз Атика уверена, что он справится, то Альбус покажет, как.

— Минерва? — предложил Дамблдор.

— Лучше Снейп, и пусть захватит зелий бодрости да всяких ингредиентов. Не знаю, что понадобится, но результат должен быть с первого раза. Джеминио Атика, элида саэкти, анима вирас, империо, стабилис форма существование копии Атики, — оттараторила она, скривившись после непростительного, создавая… свою копию? Трансфигурированная копия… под прямым контролем? Копия Атики немедленно получила палочку оригинала и поспешила в ещё открытый портал, закрыв его за собой. — Пока она наладит связь с той стороны, разберёмся с этим, — зелёная сфера исчезла, и пламя с её рук затопило чёрный провал.

С навешанными на себя десятью защитами, из которых знакомыми были только три, Гарри чувствовал себя как в скафандре. Ладно, магическое зрение, с трудом фильтровавшее окружающее сквозь дымку энергий, но само чувство волшебства как бы ослепло — «шуба» заклятий ощутимо давила на него, стискивала. Не больно и не неприятно, просто как-то не по себе. Первое, что сделал Гарри, пока они шли по городу, это рассказал Гермионе правила пользования магией в таких условиях:

— Лучше вообще не колдовать. Что-то материальное или трансфигурированное откинет чарами недосягаемости, а Зеркало Энергий исказит любое заклятие. Зато мы можем бояться только «авады» — да и в ней не уверен.

— Но от Авада Кедавра нет защиты! — в очередной раз возразила Гермиона. Разговор начинался таким образом не первый раз, и это было весело! Гермионе нравилось узнавать новое практическое знание из арсенала деда или учителя, а Гарри — объяснять вбитые наставниками вещи.

— А как же материальный щит?

— Сильная «авада» его пробивает.

— Нет, если он толстый. Мне Атика рассказывала и даже воспоминания в Омуте Памяти показывала. Она бросает на «аваду» стальную плиту, та раскалывается, но луч не проходит.

— В монетке — появление целой стальной плиты? — скептически качнула она головой.

— Ты бы видела настоящие комплексные чары! По сравнению с ними материализация…

— Нет, Гарри, это невозможно, — прервала Гермиона, рассуждая. — Как заклинание будет узнавать, что это «авада»?

— Сигналка? — увидев непонимание, пояснил. — Сигнальная нить?

— Ну… — она задумалась, наморщив лоб. — Может, тогда сеть? Сигнальная сеть. Сеть разрушается — появляется плита.

— Ты доказала, что это возможно, — хмыкнул Гарри. В голову тут же пришла мудрость дедушки: «Доказал — проверь на практике». Проверять на практике защиту от «авады» не хотелось!

— Что?.. Ой. Значит, возможно.

— Но вряд ли это плита, — мальчик с сомнением посмотрел на пронизанный магией галеон. — Как-то… — он сделал неопределённый жест, пытаясь выразить мысль.

— Просто? — улыбнулась Гермиона.

— Нет, то есть да, но не только. Не плохо, а… некрасиво, что ли?

— Некрасиво? — удивилась она.

— Ну, в смысле, дедушка всегда всё делает… — он опять запнулся, подбирая слово. — Лаконично! А стальная плита в ответ на «аваду» не очень-то смотрится. И задеть кого-нибудь может.

— Кажется, понимаю, — Гермиона вновь задумалась. Гарри уже заметил за ней такое — как только девочка слышала сложную или новую мысль, она уходила в себя, а потом выдавала что-то, в свою очередь ошарашивающее Гарри. — Может, сфера?

— Сфера?

— Сфера, появляющаяся в ответ на «аваду», — пояснила Гермиона. — Защита со всех сторон.

Теперь задумался Гарри, вспоминая, как выглядит Авада Кедавра. Попробовал представить, что будет, если сфера столкнётся с ней и вынес вердикт:

— Не получится. Сфера расколется и того, кто внутри, засыплет.

— А чары недосягаемости?

— Тогда, наверное, получится, — Гарри представил, как Авада Кедавра летит в него, вокруг появляется сфера металла, раскалывается и съезжает по чарам недосягаемости. — Да, должно получи…

— Наследник Поттер, мисс Грейнджер, — прервал их разговор Свайор. — Мы пришли. Пожалуйста, ведите себя тихо на площади. Грядёт событие, эпохальное для всего Аркзасса.

Как ни странно, на самой площади было довольно пустынно. Призраки, в основном, парили по её краям. Подле Фарука находилась лишь охрана да наиболее близкие помощники — Таорен, например, теперь ещё и Свайор. Последний представил королю Гермиону, тот ответил небрежным кивком и продолжил своё занятие — глубокомысленное разглядывание тьмы, скрывающей пещерный свод. Таорен отреагировал более приветливо, но и он явно находился под впечатлением от грядущего.

Потом началось светопреставление. Грозные волны белого света затопили тьму над головой, Гарри, Гермиона и все призраки, включая прибывшего Дивора, могли лишь смотреть да надеяться. Невыразимая мощь прокатывалась около города, и многочисленные Зеркала Энергий, недавно казавшиеся самым выражением Мощи и Магии, представлялись теперь тоненькой плёнкой, трепещущей под порывами ураганного ветра. И если Гарри более-менее спокойно — насколько это вообще возможно — переносил открытие Врат, то Гермиона в страхе жалась к нему — единственному материальному существу на километры вокруг.

И вот всё закончилось. Духи и дети медленно приходили в себя. Тяжело поднялся с трона Фарук, произнося:

— Наши гости исполнили своё слово. Новая наступает эпоха.

— Новая, милорд, но мы к ней готовы, — с непонятной печалью вторил ему Свайор.

— Думаю, Врата лучше взять под стражу заранее, — предложил Дивор.

— Не стоит торопиться, — на голос, полный высокомерия и усталости обернулись все.

— Что случилось, Таорен? — вопросил король.

— Ничего непоправимого пока не случилось, — молвил он, опираясь на свой массивный посох. — И, я надеюсь, не случится.

— Таорен, ты забываешься! — нотки гнева со стороны короля. Его дух-защитник из числа высоких чуть сжался, будто перед прыжком. — Я помню всё, сказанное тобой за эти годы, но твоё мнение ничего не значит рядом с моим, в конце концов, мнением нашего народа. Нам нужен Ключ!

— Долго же я пытался убедить вас, недоумки, — теперь усталость преобладала в тоне лучшего повелителя духов, а высокомерие — окончательно исчезло. — Но вы не вняли. Устали от веков взаперти? Вы, милорд, когда-нибудь заглядывали дальше, чем наш город?

— Таорен! — Фарук остановил его взмахом руки. — Ты рассказывал мне это не раз и не два. Все мы знаем твои аргументы — они признаны невесомыми.

— Тогда что будет признано весомым? — похолодел голос Таорена. — Может, разрушение Аркзасса, древнее зло, выпущенное на поверхность? Десятки, сотни тысяч смертей? Ключ в его руках, и мы не победили его.

— Мы вполне способны хранить его дух столько, сколько понадобится. Кийир позаботился об этом.

— А ещё он позаботился, чтобы такие недоумки, как мы, не открыли Врата. Или вы забыли их имя? Так я напомню. Запретные! — Таорен всё больше выходил из себя.

— Мы помним всё, — ответил Свайор. — Но помним мы, что Запретные Врата — последний шанс нашего народа. Неужели ты не понимаешь? Мы умираем. Бестелесное существование продлило наш срок многократно, но даже так мы затухаем. Сколько лет понадобится, чтобы исчезнуть окончательно, превратиться в безымянные тени?

— Свайор прав, — сказал король. — Даже я сдаю в последнее время. Кому, как не тебе, знать это?

— Сдают только слабые духом, — презрительно бросил Таорен. — Остальные лишь закаляются. Придёт срок, когда наше заточение закончится, когда к нам обратится милость великих. Кийир поступил мудро. Его защита лишь усиливалась с годами. Не знал он, что когда-то нас найдут гости с поверхности и что ваше малодушие заставит попросить о помощи. Он был гениальным магом — но даже гении ошибаются. Разрушать защиту Врат — самая страшная ошибка, кою мы могли совершить.

— О чём мы спорим? — усмехнулся король. — Защита снята.

— Снята, — чуть улыбнулся Таорен, и сквозь усталость вновь проглянуло высокомерие. — Но снят лишь первый её уровень, рассчитанный на силу.

— О чём ты? — недоумённо вопросил Фарук.

— Я был достаточно близок Кийиру, чтобы он поведал о структуре защиты, — сообщил тот. — Все эти годы я хранил ключи от внешнего круга — те самые, что вызнали пришельцы. Но внешний круг — не единственный. Кийир был не настолько глуп. У вас ещё есть время отступить.

— Ты знаешь мой вердикт.

— Ваш выбор, милорд, — кивнул Таорен. — Все ли здесь разделяют ваши взгляды? — смотрел он, главным образом, на Дивора.

— Да, — синхронно ответили Свайор и Дивор.

— Как я и думал. Мне жаль, что приходится принимать такие меры… — он вздохнул. — Друзья мои, пришёл наш черёд.

И все три десятка призраков подле короля, включая Таорена, разлетелись в стороны, застыв полусферой вокруг Фарука, Дивора, Свайора, Гермионы и Гарри, оказавшихся рядом. Они не атаковали, застыв, будто бы в нерешительности смотря на своего предводителя — и им был совсем не король.

— Подумай о детях! — воскликнул мгновенно всё понявший Свайор. — Если хочешь устроить братоубийство — выпусти их.

— Боюсь, они слышали слишком много, — он посмотрел на мальчика и девочку, совершенно ему безразличных. — Прошу прощения, но у меня нет выбора. В бой, друзья мои!

По взмаху его посоха сверху спикировали духи — сотни четыре, не меньше. Навстречу им молнией рванул дух при короле, чтобы взорваться синеватыми лентами, напоминающими щупальца. Больше сотни духов Таорена пали в мгновение ока.

— Дэдихасиус! — взмахнул посохом повелитель духов. Что-то чёрное ударило ровно в синего духа, приглушив его сияние. С этого момента тот атаковал лишь едиными вспышками, редкими, но смертельными для его противников — они, в свою очередь, обрушили невидимые и видимые удары. В воздухе завязалась схватка.

Внизу же ситуация сложилась патовая. Свайор и Дивор совместно подняли белёсый полупрозрачный щит, успешно отражающий непрерывные атаки от соратников Таорена и его самого. Вскоре к ним присоединился и король — Дивор коротко заметил, что атаковать сквозь щит невозможно. Таорен же активировал мощное заклятье, подготовленное за сотни лет до этого, и призраков на краю площади, полетевших было на помощь, унесло словно потоком ветра. Наложив ещё несколько чар на местность, повелитель духов развернулся и нанёс удар чёрным лучом по щиту. Тот дрогнул, но не пал. Минуту, другую, третью длился бой…

Яркая жёлтая вспышка мелькнула за мутным щитом — Гарри воскликнул:

— Это Атика! Я узнал её волшебство.

— Может, нам лучше переместится? — вышла из оцепенения Гермиона.

— Здесь Атика, наверняка и дед с профессором Флитвиком, — покачал головой Гарри. — Они справятся с этим Таореном.

Гермиона с сомнением смотрела на вспышки за щитом — и вдруг побледнела. Напевный, заунывный голос Таорена стал слышен и здесь. По спине пробежали мурашки — ей показалось, что сейчас что-то будет и это что-то…

— Гермиона! — окликнул её Гарри, также почувствовавший неладное. Он привык доверять интуиции и сделал единственное, что мог — открыл портал, стиснул руку Гермионы и буквально протащил её внутрь. Портал закрылся за спиной, а на голову закапал дождь.

Повинуясь взмаху палочки Бардина, корабль медленно опустился, но не приземлился окончательно, а завис в паре дюймов над полом. Ещё один взмах палочкой — и на корпусе появилась самая обыкновенная дверь, в точности копирующая таковую в «официальном» кабинете самого Сапфира. Бардин шагнул к ней, и на нём тут же скрестились лучи многочисленных «фонарей». Скрестились — и расступились, признавая своего. Бардин распахнул дверь, обернулся к ним и приглашающее махнул рукой:

— Добро пожаловать на «Парацельс», господа… и дама, — и тут же нетерпеливо уточнил. — Капитан, когда вылетаем?

— По готовности, — буркнул Блу, внимательно осмотрев приёмную дочь. Наверное, стоило переодеть её в дорожное платье?

— Конечно, папочка! — с едва заметным ехидством пропела Сабрина, мигом превращая парадное платье в аккуратное дорожное. Её длинные волосы причудливой причёской застыли на голове, превращая её в… хоббитскую леди? — Так лучше?

— Умница, Сабрина, — кивнул он. — А теперь прошу на борт!

На борту было уютно и тихо. Разве что даже не слышимая, а ощущаемая вибрация напоминала, что они не в любом другом месте с расширенным магически пространством. Внутренность «Парацельса» Блу заклинал лично — теперь сюда могла вместиться целая рота со всем обмундированием, куда там им пятерым! А вот обстановкой внутри занимался Лукас, известный любитель уюта и покоя. Здесь господствовали мягкий жёлтый свет магических светильников и тёмно-коричневая отделка. По полам тянулись мягкие ворсистые ковры, а полукруглые потолки узких коридоров чем-то напоминали… хоббитские норы. Сапфиру очень нравились произведения Джона Толкина, и он мечтал однажды воплотить хотя бы частицу его мира в реальность. Шир и хоббитов, например.

Бардин закрыл за ними дверь, моментально слившуюся со стеной, а Блу повёл всех в сторону мостика, жестом подозвав Рольфа Скамандера.

— Нам предстоит не менее чем недельная экспедиция, мистер Скамандер. Максимальный срок я затрудняюсь назвать — это может быть целый год. Ваши припасы, сменная одежда, артефакты, срок работы оборудования рассчитаны на это время?

— Собираешься на сутки — запасайся на неделю, — слегка улыбнулся Скамандер. — Собираешься на месяц — запасайся на год.

— Очень хорошо, — кивнул Сапфир. — Мне жаль вам сообщать, что наши планы стали столь… неопределёнными, но такова природа места, по которому предстоит путешествовать, — он открыл аккуратную дверь и вошёл на мостик.

По стилю мостик ничем не отличался от остального корабля, пока проектор был выключен. В центральном кресле за штурвалом, непрерывно что-то проверяя и настраивая на множестве консолей, сидел Лукас Эллисон, общительности которого хватило только на то, чтобы повернуться к ним, кивнуть и развернуться обратно.

— Добрый день, Лукас, — усмехнулся Сапфир. — Мистер Скамандер, дочь — занимайте любые из сидений за нашим молчаливым пилотом, они ничем не отличаются друг от друга. Устраивайтесь поудобнее, боюсь, Лукас не начнёт полёт, пока не перепроверит всё трижды. В каютах устроимся, когда удостоверимся, что старт прошёл нормально, а пока что не стоит держать свои вещи вдалеке.

— А мистер Бардин?.. — поинтересовался Скамандер.

— Фёдор будет помогать нам в машинном отделении. Итак, мистер Скамандер, вы можете задавать вопросы.

— О каком месте вы вели речь, мистер Блу? — осведомился Рольф, продолжая периодически оглядываться на Сабрину. «Дочь» с не меньшим интересом ловила его взгляд, не забывая каждый раз сменить цвет глаз на какой-нибудь другой, но обязательно экзотический. К счастью, с цветом волос Саабрин играть пока не научилась, но Сапфир уже смирился с тем, что однажды увидит на её голове какую-нибудь жуткую смесь болотного, красного и бирюзового.

— Вы знакомы с многомировой теорией?

— В общих чертах, — с заминкой ответствовал Скамандер. — Насколько мне известно, у неё нет подтверждений, кроме нумерологических.

— Нумерология была… урезана, — аккуратно заметил Сапфир. Интересные знакомства у Скамандера: чтобы знать о многомировой теории через нумерологов, нужно иметь связи с лучшими из них, теми, кого обязуют подписывать договор о неразглашении. — В том числе из-за того, что предсказывала и позволяла проверить многомировую концепцию. Эта проверка была произведена, пусть и без значительных достижений. Большинство миров мертвы — мы не нашли там жизни, только пустой космос да межзвёздный газ. Последующие эксперименты позволили нам обнаружить методику, по которой можно находить «живые» миры — такие, где в приблизительно наших координатах находится хоть что-то. Они расположен вдоль того, что в нумерологии называют Великой Осью, или просто Осью миров.

Много позже Сапфир обнаружил, что Ось миров — это не просто нумерологическая абстракция, линия в многомерном пространстве, вдоль которой расположились непустые миры, а нечто большее… и именно тогда он в полной мере осознал проблему и начал поиски её решения. Магический мир угасал, и только он, Сапфир Блу, осознавал это в полной мере, только он мог это исправить. Кто ещё знал, кто ещё пробовал, кто вообще интересовался будущим этого мира, кроме его вечного противника? Но противник был ослеплён, да и не нужно ему было то же, что нужно Сапфиру. Особенно забавно, что именно из лагеря противника, по крайней мере, формально, исходила теория…

Но это не важно. Не сейчас вспоминать обо всех проблемах, с которыми он столкнулся, когда решение, наконец, начало вырисовываться. Сейчас важно донести Скамандеру то, что необходимо — и ни граном более. А то решение… То решение было пересмотрено и расширено альтернативами. И Саабрин Ирайя — одна из таких альтернатив, настолько важная, что может даже стать основной. Если захочет. И если захочет он сам.

— Ось Миров располагается в пространстве особого рода, — продолжил Блу. — Это пространство не включает наше, как могло бы быть нумерологически естественным, а является связывающим звеном между мирами. С одной стороны, это пространство ничем не отличается от любого другого трёхмерного пространства, искривлённого гравитацией, если вы понимаете, о чём я.

— Понимаю, — медленно кивнул Скамандер.

— С другой стороны, наши миры относится к нему, как точки относятся к пространству — они пренебрежительно малы по сравнению с ним. Войти в это связующее пространство напрямую, а не в иной мир через него, непросто — требуется специальные пространственные чары, которые мои помощники разрабатывали не одно десятилетие. У нас были подсказки, и довольно древние — некогда люди умели выходить из мира и возвращаться именно через это место. Они не научились этому сами — в то время подлинными мастерами в магии пространства и времени были те, кого сейчас называют фейри, обитатели «домов под холмами». Вам известна теория «Великого Исхода»?

— Конечно, — улыбнулся Рольф, явно вдохновлённый тем, что услышал. Человек, который не страшится, а жаждет нового — Сапфир в ответ улыбнулся… про себя. — Согласно этой неподтверждённой гипотезе, раньше в мире было гораздо больше волшебных народов и существ, но в один ужасный момент они… начали уходить.

В момент, когда магия начала иссякать — так бы ответил на это Сапфир, если бы желал отвечать. Но он не желал отвечать. Эту информацию следует беречь как от широкой, так и от узкой общественности. Ещё не время, подготовка ещё не завершена. Насколько проще было бы, находись кто-то ещё из великих на его стороне? Фламели, Дамблдор, та же Сей-Тиор? Но Сапфир был уверен, как они отнесутся к его идеям — и дело не столько в решении вопроса исчезающей магии!

— Согласно моей гипотезе, фейри предпочли отступить не в иной мир, как большинство остальных, а в то самое пространство, о котором я вам рассказывал. В отличие от нас, им вполне комфортно там живётся, а обычные миры являются лишь временными прибежищами, местами, где можно пережить особо сильные штормы «внешнего» пространства. Итак, мистер Скамандер, как вы относитесь к тому, чтобы изучить существ, обитающих вовне любого из миров, возможно, повстречаться с фейри и помочь мне наладить с ними дипломатический контакт?

— А вы умеете увлекать, мистер Блу, — с предвкушением улыбнулся Рольф. — Я с вами — сколько бы ни заняла эта экспедиция.

— Вы должны понимать, — строго добавил Сапфир, — что результаты этих исследований не могут быть доступны широкой общественности.

— Никогда — или есть срок давности? — нахмурился Скамандер.

— Скажем так, не в ближайшие семь лет, — ответил Блу. В эти годы всё решится — так или иначе. — Вы дадите мне слово?

— Даю слово, — твёрдый ответ и не менее твёрдый взгляд. — Вам достаточно моего слова?

— Конечно, нет, — хмыкнул Сапфир. — Дадите клятву перед возвращением, мы подробно обговорим, что из увиденного раскрывать можно, пусть и косвенно, а что нельзя ни под каким соусом. А пока прошу насладиться видом — когда ещё вы сможете увидеть, как происходит вход в Эмпирей? — и щёлкнул тумблером проектора.

Рубка исчезла. Остались только кресла и участок пола под ними. А вокруг — док для «Парацельса». Эти чары Блу практически один в один скопировал с Большого Зала в Хогвартсе. Основатели Хогвартса были гениальны во всём, но особенно поражало, насколько опередили они своё время. Или, возможно, им достались нумерологические знания древних? «Математические», как модно в ныне в среде нумерологов, активно общающихся с магглами и получающих маггловские научные степени вместе с нормальными волшебными…

— Очень эффектно, — Скамандер даже не удивился внешне; впрочем, сложно удивить человека, который пережил путешествие через путешествие в когтях птицы Рух, исследовал её гнездо и вернулся обратно, выбравшись из закрытого мирка и даже не заметив этого?

— Лукас, входим, — скомандовал — вернее, мягко, но настойчиво сказал, ведь командовать Лукасу противопоказано — Блу.

— Да, капитан, — голос у Эллисона глубокий, звучный, но говорить он не любит. Сапфир бы предпочёл другого пилота, если бы не уникальное чувство пространства и талант управляться с артефактами Лукаса Эллисона. В своё время организация перехватила Лукаса буквально в шаге от записи в команду по квиддичу. Такой талант — и всего лишь квиддичист? О, на службе у ордена Лукас что только не водил, начиная с экзотических химер и заканчивая этим вот эфиролётом! — Начинаю изоляцию.

Док, само пространство вокруг «Парацельса» искривилось, поплыло, померкло — воцарился совершенный мрак, и только свет приборных панелей освещал теперь мостик. В этом мраке выделялось вдохновлённое лицо Лукаса, слегка светящиеся волосы и глаза Сабрины. На Сабрину-то Сапфир и обратил особое внимание. Всё-таки нахождение в отрезанном от внешнего пространства пузыре могло сказаться на ней самым разным образом. Но, похоже, «дочку» это совсем не взволновало: она пристально смотрела во мрак, будто хотела что-то в нём найти.

— Мы изолированы, — доложил пилот. — Начинаю репроекцию и масштабностную развёртку, — внешне не изменилось ровным счётом ничего.

— Что ты чувствуешь, Сабрина? — Сапфир решил всё же спросить вслух. Интересно, что эссели, в том числе Саабрин Ирайя, почти никогда не прибегали к ментальному общению, и вовсе не потому, что не владели легилименцией или считали высокую речь эффективней. Это было что-то из категории врождённой эстетики — примерно как люди находят золотое сечение приятной на вид пропорцией. Эсселям нравилось говорить и нравилось звучание чужой речи, и отказывали себе в этом удовольствии они крайне редко.

— Мы. Вне. Малого. Узора, — и каждое слово — как предложение. Сабрина явно намекала, что каждое из слов должно быть целым предложением на высокой речи. — Смещаемся. Вне. Малой. Судьбы. Я… чувствую новое… арэао, — не удержалась-таки она. Впрочем, можно понять — сейчас Саабрин говорила о том, что люди в принципе не ощущали и не понимали. Об «арэао» и сам Сапфир узнал именно от Ирайи, когда оказался в пределах её арэао. — Мы смещены в… ин-гао приоритетов, — не сразу сформулировала она. — Мы извлечены из арэао Элайи. Мы переданы в арэао Ильнои. Мы реорганизуем мин-нист-ти нового вос-элээ. Я переплетаю нити и возвращаю пределы. Я отталкиваю парадоксы и упорядочиваю меарот-и. Ильноа рекурсивно образует новое вос-элээ. Мы приняты в арэао Ильноа и смещены в реализации на уровень три, подуровень два. Я… — замерла, и Сапфир уловил следы удивления на её лице. — Я повышена в уровне восприятия до нашего уровня реализации.

— Спасибо, Сабрина, — кивнул её Блу, анализируя результаты. Смещение в порядке приоритетов и уровне реализации… Об этом можно было догадаться. А вот изменение восприятия самой Саабрин — это очень интересно и весьма, весьма полезно. — Будет ли откат восприятия при возвращении на уровень ниже?

— Нет, отец, — не разочаровала она. — Это моё суарилл. Мне предоставлено право энн-элээ. Ирсайо-те-Саабрин или я должна осгроиф-арн?

— Я доверяю тебе, дочь, — улыбнулся «девочке» Сапфир. — Веди нас сама.

— Ирайя свеаре-те Блу, — и улыбнулась, вернее, попыталась улыбнуться — выглядело жутковато, но сам факт… И смысл, вложенный в слова… О, он звучал прекраснейшей музыкой для ушей Сапфира! — Смотрите! — воскликнула с почти натуральной радостью.

А смотреть было на что. Мрак отступал. И сквозь него просвечивали переливы алого цвета, затем — оранжевого, потом и жёлтого, салатового, зелёного, сине-зелёного, синего, фиолетового… Цвета множились, но не беспорядочно, а слоями, по крайней мере, Блу называл это так. В зависимости от фокуса зрения, менялся «основной» цвет и фоновые. Если глаза сфокусированы на красном, то остальные отходят фоном, странным образом не мешая друг другу, но стоило «потянуться» взглядом глубже, дальше, как красный менялся оранжевым и так далее. В самой «дали» был фиолетовый, но и за ним угадывался какой-то цвет, цвет, у которого не было человеческого названия, только научное — ближний ультрафиолет.

Каждый цвет «имел форму» словно мембраны, будто листа, точно плавно трепещущего на ветру. «Точно», «будто», «словно»… И невыразимое было завораживающе прекрасно настолько же, насколько головокружительно непривычно. Масштабы? Расстояния? Объёмы? Не угадывалось ничего, нельзя было понять, как далеки или близки цветовые мембраны, более того, сам порядок цветов периодически плавно менялся, перетекал друг в друга, а между мембранами вспыхивали радужные молнии.

— Закройте глаза, мистер Скамандер, — скомандовал Сапфир. — Лучше?

— Это… непривычно, — отозвался он. — Я ведь видел это не глазами?

— Это не совсем так, — ответил Блу. — Восприятие Эмпирея — комплексный, до конца не изученный феномен, основанный на взаимодействии зрительной системы, внешней магической оболочки и души человека. Это мнение главы моего научного отдела, и у меня нет причин сомневаться в нём. Я не знаю, почему достаточно закрыть глаза, чтобы не видеть Эмпирей, но могу выключить проектор, если вам плохо.

— Справлюсь, — качнул головой Скамандер, не открывая, тем не мене, глаз. — Ваш… Эмпирей оказался гораздо интересней, чем я мог предположить. Значит, в нём обитают живые существа? Чем они питаются, на что способны, каковы их повадки? Вы умеете интриговать, мистер Блу.

— Просто Сапфир, — мягко сказал Блу. — Нам предстоит долгая экспедиция, и я бы хотел, чтобы мы оставили все формальности на берегу родного мира — здесь, где никогда не ступала нога современного европейца, они неуместны.

— Согласен, — Рольф резко открыл глаза, проморгался и медленно охватил взглядом многоцветное великолепие. — Как это выглядит на самом деле, Сапфир?

— Если снимать на видеокамеры? Равномерная светло-серая дымка. Как мы выяснили, за этот оптический эффект отвечает именно среда, а не какие-то свойства пространства и времени Эмпирея. Дымку мы назвали, разумеется, эфиром, её свойства очень многообразны, и прежде чем вы приступите к изучению, я ознакомлю вас с конспектом этих свойств. Если упростить, то эфир — это соединение духовной, ментальной, магической и физической материи, весьма агрессивное в своём обычном состоянии, поэтому покидать «Парацельс» мы будем только в защитном оборудовании или в специальных местах. Глава моего научного отдела считает эфир субстратом, первоначалом, из которого некий Демиург сотворил наши миры, но это, разумеется, досужие домыслы, — которые Блу не стал бы упоминать вслух, будь они просто домыслами. — В этот и следующий день вам предстоит увлекательное чтение, пока Лукас ведёт нас к первой цели. Лукас, статус?

— Всё системы в норме, капитан, — ровно отозвался пилот. — Давление эфира пониженное, защита работает штатно, бури не различаю.

— Сабрина, насколько далеко ты видишь?

— Я вижу всё, — холодно рассмеялась она. Этот смех должен был выражать веселье, но Сапфир едва не передёрнулся. Саабрин действительно «видит» всё — однако есть один нюанс! — Вещественное различаю в… — нахмурилась, а затем резко посветлела, очевидно, «поинтересовавшись», в чём меряют расстояние люди, — радиусе светового полугода. Души — чуть дальше, миры — чуть ближе, волшебное и разумное почти не вижу, элээ и терго-инк — во всей арэао Ильноа. И я различаю всё вдоль Ирайи.

— Мы в области Ирайи? — уточнил Сапфир. Итак, с ориентированием всё было довольно хорошо — собственное магическое оборудование и чувствительные медиумы не могли выдать и тысячной доли возможностей Сабрины.

— Да, отец, — это было удивление? — Никто из нас никогда не покидал Ирайю.

— Ты можешь покинуть Ирайю? — аккуратно спросил её.

— Могу, — просто ответила Сабрина. Вот так вот и рушатся базовые представления. «Могу». И всё тут. Даже мыслей никаких по этому поводу нет, кроме «чем больше я знаю, тем больше понимаю, сколького не знаю».

— Покажи Логану направление кратчайшего пути вовне Ирайи, — попросил Блу. Первое, что следует проверить — это разницу Эмпирея вне и внутри Ирайи: это позволит отсеять добрую половину гипотез научного отдела. — Рольф, вы пришли в себя?

— Более чем, — уверил он вполне твёрдым голосом, с интересом наблюдая, как Сабрина бестрепетно шагает «по» эфирному многоцветью к Лукасу и объясняет ему, куда править, периодически сбиваясь на высокую речь. — Ваша дочь…

— Сабрина — моя приёмная дочь, — поспешил развеять домыслы Сапфир. — Её таланты — одновременно её проклятие, но здесь, в Эмпирее, они просто бесценны. А теперь, — щелчком тумблера отключил проектор, — позвольте проводить вас в каюту. Сабрина, будь добра, не аппарируй в «Парацельсе»!

На самом деле, Сапфир не сомневался, что и в Эмпирее Саабрин может перемещаться аппарацией, тогда как от человеческих магов… После второй попытки Сапфир запретил эксперименты — в конце концов, стоит же пожалеть уборщиков и ремонтников, которым потом выковыривать человеческие внутренности из стен, полов и потолков!

— Хорошо, папочка! — отозвалась та.

Путешествие началось если не идеально, то, как минимум, хорошо — а Сапфиру это не очень-то и нравилось. Интуиция подсказывала, что будущее не столь радужно, сколь переливы Эмпирея, скорее мутно и мрачно, а своей интуиции великий волшебник привык доверять.

Серые тучи равномерно застилали низкие небеса, давящие, придавливающие к земле любую букашку, осмелившуюся поднять глаза. Мутно-серые, едкие, щиплющие кожу капли равномерно срывались вниз, оставляя грязные потёки на сером же налёте — результате прошлых дождей. Серая равнина. Покрытая обломками камней, трещинами и воронками, она простиралась до горизонта и много дальше. У Гермионы равнина вызывала лишь одно чувство — уныние. Хотелось немедленно разноцветить её поярче: взорвать в небесах фейерверк или хотя бы разлить пару банок краски.

— Ты тоже это чувствуешь? — поинтересовался Гарри, напряжённо оглядываясь. Он выглядел на удивление уверенным — у самой Гермионы окончательно опустились руки, когда Гарри сказал, что они в другом мире и что все наложенные взрослыми чары и на монетке, и на них самих — развеялись без следа.

— Что?

— Уныние. Серость, — он передёрнул плечами.

— Да. Ой! — едкая капля попала прямо в глаз.

— Эл-рефлекто, — среагировал Гарри, накрыв их навесом щита, по которому забарабанил дождь… — Всё нормально?

— Немного щиплет, — проморгалась Гермиона. — Ого, это ты сделал?

— Ты про щит? Ну да. Меня Атика последние месяцы учила. С «рефлекто» и «протего» получается, но немного криво. Надеюсь, он выдержит подольше…

— Хотела бы я так же… — протянула девочка.

— А что такое? — удивился Гарри. — Можно и самой научиться, это же не комплексные чары.

— У меня волшебство не работает, — призналась Гермиона. — Сначала думали, что «эффект теоретика», а оказалось, какой-то непонятный ритуал.

— Это как — не работает? — Гарри прищурился — он всегда так делал, разглядывая что-то магическим зрением. — Попробуй «люмос». Он не должен помешать защите.

— Это бесполезно, — но Гарри ждал, и она решилась. — Люмос.

Палочка ярко вспыхнула. Гермиона с радостным изумлением смотрела на огонёк, поднесла поближе, провела рукой насквозь… Настоящий! Шепнула, чтобы не спугнуть чудо:

— Получилось.

— А не должно было? — в голосе Гарри чувствовался скептицизм.

— Раньше выходило тускло и недолго, — вздохнула она. — Правда, не уверена, что в Хогвартсе будет так же — твой учитель говорила что-то вроде «ритуал на половину Земли, если не больше».

— Ритуал?

— Фоновый ритуал, так она сказала. Никогда о таких не слышала.

— Я тоже. Вроде бы, есть фоновые проклятия, а проклятия бывают ритуальными, но что такое «фоновый ритуал»…

— Наверное, что-то редкое.

— Наверное…

Альбус Дамблдор работал. Сосредоточенно, узор за узором выводил он сложный ритуал. Однако не сам ритуал был сложен, а условия, в которых приходилось его творить. Спешка. С минуты на минуту сюда должны были прибыть призраки, вероятно, возглавляемые Дивором. Они не должны заметить ничего необычного.

Совсем недавно это место являлось воротами в скале, скрывающими материальную тьму. Теперь же — здоровенная дыра с воронкой в стене пещеры, полная потёков расплавленного камня. Жара Альбуса особо не волновала, а вот висящая посередине оранжевая дымка — очень даже. Древняя магия — он и примерно не представлял, что это такое. Одно было ясно — дымка достаточно хрупка, чтобы разрушиться от первого же мощного заклятия, а к чему это приведёт, учитывая количество энергии в ней — неясно. Как себя поведут призраки — тоже. Но тот факт, что заговор Таорена произошёл после снятия Ритуала Покоя, говорил, что чем-то эта дымка ценна, невероятно ценна для привидений Аркзасса, да и сам защитный ритуал — это не комплексный щит или стазис. Такой и сразу после создания не всякое Адское Пламя возьмёт. А уж по меркам древней магии, чаще изощрённой, чем могущественной…

Мешать призракам исследовать это место Дамблдор не собирался — они в своём праве. А вот проследить, что тут творится — почему бы и нет? Моральное право наблюдать он более чем заслужил. И реализовать это право втайне от жителей города — не такая уж и сложная задача. Ещё и внук пропал, надо спешить ставить вторую опорную точку для Атики, а приходится заниматься этим… Впрочем, за внука он был пока спокоен — страховка, собственноручно разработанный ритуал на основе магии времени, чётко сообщал, что Гарри в безопасности и сколько он ещё в ней будет. Слава Мерлину, достаточно одного маяка и очень хорошего сокрытия для него — наблюдение можно будет вести прямо из поместья.

Последняя руна заняла положенное место, и Альбус произнёс длинную формулу. Антиаппарационная защита Аркзасса в отдельно взятом месте ослабла на секунду — этого хватило, чтобы переместиться в Лондон. И почему проблемы имеют обыкновение наваливаться большим комом?

— Феерис Шэйел!

И ничего. Чёрный провал продолжил мозолить глаза. Атика раздражённо убила парочку вылезших теней и бросила парящему невдалеке Свайору:

— Есть идеи? Это ваша магия.

— Такие проходы или разрушаются сами собой, или сливаются с тканью мира, — объяснил тот. — Вы сами сохранили его, леди.

— Тогда это казалось хорошей идеей. Филиус?

— Уж если «Феерис Шэйел» не помог…

— Ясно, нет идей. Хм, — она внимательно осмотрела прорыв в иной мир. — Феерис Шэйел! Нет, не то. Да сгинь уже! — белое пламя слизнуло очередную проклятую тень. — Простая отмена не помогает — логично, разнесённый в пространстве ритуал, — размышляла она вслух. — Пространство не искажается — провал слишком естественен, а тратить на искажение все силы — увольте. Это уже не магическая структура — «Саори фламмо» не помогло, значит, Адский Огонь будет бессилен. Конечно, есть средство посильнее…

— Даже не думай! — мгновенно отозвался Флитвик.

— Я не настолько дура, — отмахнулась Атика. — Последствия слишком непредсказуемы. Остаётся… что? Лорд Свайор, вы можете показать, как создаётся подобный переход?

— Боюсь, это не в моих силах, леди, — извиняюще ответил тот. — Таорен и пара лучших чародеев — повелителей духов знает, как это делается. Ни я, ни даже лорд Дивор в их число не входим. Его Величество мог бы помочь, но… — Свайор развёл руками.

Король отбыл разбираться с последствиями катаклизма, выяснять, не пострадал ли кто из его подданных… и установить контроль над открытыми Вратами, в первую очередь. Как характерно! Такой же, как и все Сей-Тиор — дедушка, отец… Она скривилась. Политическая необходимость, репутация и слава рода, общее благо… Личные амбиции. Только и исключительно они. Она не злилась на Таорена — по прочитанным, вырванным из кратковременной памяти Фарука событиям и ощущениям, Таорен был таким, как Альбус, однажды свернувший с пути Гриндельвальда.

— Ясно, — Атика сделала круг около прорыва, рефлекторно снося пламенем духов Диххуса. — Если было бы больше времени… — и тут же повторила, осознав. — Времени. Время! Ну конечно!

Палочкой указала ровно в центр провала, глаза закрыла, оставив Флитвика заботиться о тенях. Перед внутренним взглядом, в пространстве воображения и памяти заплясали тензоры, графы ритуалов и буквы того, что она назвала Та-Ретой. Законы мира и течение времени, сеть вероятностей и паутина причинно-следственных связей… Быть магом пространства — значит быть и магом времени, магом пространства-времени, и она ощущала это кожей. Свободной рукой — не то мысленной, не то настоящей! — потянулась к дрожащим в воображении нитям, пульсирующим струнам, несуществующим, но одновременно реальным…

— Ретро темпус пространство-время, три часа.

Это было волшебство невероятной силы и столь же пронзительной тонкости. Она редко пользовалась им. Это было опасно. Это было сложно. Это было… кощунственно? Редкая магия, перед которой она действительно испытывала пиетет. Обращение к силам, во многом подобным, близким по природе к давешнему великому ритуалу в Дании. Она услышала тихий звон — как тот «тихий гром», когда Вика Эа-Тиайо помогла завершиться их ритуалу. Но этот звон был… её? По её воле и её желанию «естественность мира» — сместилась. Она открыла глаза. Провал исчез.

— Что это было? — с уважением вопросил Свайор — Флитвик же смотрел с восторгом, явно понимая.

— Капелька магии времени, — палочка в дрожащей от перенапряжения руке опустилась, Атика глубоко выдохнула, расслабляясь. — Как уже говорила, мы научились работать с пространством напрямую. Кое-что смогли сделать и для времени — эти понятия связаны.

— Я буду настаивать на значительной компенсации, — решил Свайор. — Сотрудничество с вами может быть очень полезным.

Рождественская ночь. Северус Снейп скривился, прокручивая на разный лад это слово в голове. Приятных ассоциаций — раз, два и обчёлся. Впрочем, посидеть со стаканом бодрящего зелья да смотреть на далёкие огни — и ночь становилась даже приятной.

Хорошее место. О нём, кроме Северуса, знал лишь один человек — тот, кто его показал. Альбус Дамблдор. Снейп не знал, скривиться ему или улыбнуться в ответ на имя в мыслях. В итоге не сделал ни того, ни другого, но просто отпил зелья.

Внизу волновалось море, с небес подмигивали яркие звёзды, холодный ветер трепал мантию, успокаивал разгорячённые мысли. Сон? В эту ночь Северус не спал. Что-то вроде традиции? Только он, звёзды, ночь и бодрящее зелье. Умному человеку не нужна ничья компания, кроме своей собственной, не так ли?

— Северус, — окликнул его кто-то. Кто-то? Кто мог обойти сторожевые чары и слабую, но искусную и незаметную защиту?

— Альбус, — Снейп даже не повернулся на голос. — Тоже решил провести ночь здесь?

— Нет, — резкий ответ заставил Северуса обернуться, чтобы увидеть усталое, сосредоточенное лицо старика, в своё время учившего не то что его, а, должно быть, и родителей Волдеморта. — Мне нужна твоя помощь, Северус.

— Что произошло? — бросил Снейп, выходя из состояния мечтательности.

— Ты помнишь, что обещал мне?

— Гарри Поттер, — после секундной паузы произнёс Снейп. Он не знал, что чувствовал по поводу мальчика — в тон проникала нотка неприязни, но на самом деле… А что на самом деле? Он так и не разобрался в себе.

— Всё верно, Северус. Он в опасности.

— Конкретней! — Снейп поставил бокал с зельем на каменный бортик, полной грудью вдыхая свежий воздух.

— Скажем так, в результате ошибки — неважно, чьей — он попал в другой мир. Нам нужно определить точную точку выхода. Гарри жив — в этом мы уверены — но Атика требует помощника для работы над ритуалом на той стороне. Тебя.

— Меня? — у Северуса даже бровь поднялась от удивления. — Не сказал бы, что понравился ей. Ты уверен, что я подхожу для этого дела? Магия пространства — не моя специальность, — он знал, что согласится всё равно — но ту ли роль отвёл ему Дамблдор?

— Ты искусный ритуалист — этого достаточно. Атика просила взять тебе запас магических компонентов — сама точно не знает, что пригодится.

— Куда и когда? — отрывисто спросил Снейп.

— Моё поместье, как можно быстрее — буду ждать там. На всякий случай приготовься к длительному походу — мы знаем, что Гарри жив и безопасности, но не знаем, откуда его придётся вызволять.

— Ясно, — короткий кивок, хлопок аппарации, затем ещё один — и каменная площадка на одинокой стометровой башне посреди северного моря опустела. Лишь волны продолжили биться о зачарованный камень — биться, как бились на протяжении полутора веков.

Сабрина появилась в комнате тихо, незаметно, точно призрак. Сапфир, привыкший отслеживать окружающее краешком внимания, вздрогнул и не атаковал только потому, что его руку перехватила прохладная девичья ручка.

— Дочь, — поднял Блу взгляд. — Что-то случилось?

Как же он устал! Не сказать, чтобы Сабрина выпивала из него все силы, но необходимость учитывать тысячи вариантов при общении с воплощённой эсселью… Каждое твоё слово, каждое чужое слово при определённых обстоятельствах могло стать фатальным! А если это ещё не сказанное слово, ещё не совершённый поступок — или, напротив, совершённый в далёком прошлом, возможно, не существовавшем, а познанным через восприятие меа-элээ…

— Доверие, — неестественно улыбнулась она. — Меа-элээ сиаринн ве-ро-шинн огао-лс. Анааниэ?

Анааниэ… Она видит его усталость. Она понимает её исток. И она просит доверия — так же, как его просил он сам при второй их встрече. Доверие… Может ли он довериться ей? Хочет ли он довериться той, кто не способен разделить его идеалы?

— Я способна, отец, — серьёзно посмотрела она, и ауры их рук переплелись. — Я учусь и я суарилл, свеаре-суарилл. Вика мне — не указ! Анааниэ?

Он вспомнил, как Вика скрепляла их ритуал. Он вспомнил, как впервые говорил с Саабрин, он вспомнил, как узнал, что такое Ирайя, как разговаривал с ней целыми днями, любуясь на хрустальную колонну, вздымающуюся в бесконечную высь, как впервые понял, что если у самого подножия посмотреть вертикально вверх, то можно увидеть будто бы кусочки чужих миров, плавно вращающихся вокруг оси, перетекающих друг в друга… И помнил, как она улыбалась его восхищению, как была польщена… Она ведь действительно доверилась ему. Позволить связать себя с материальным телом, позволить прикоснуться к своей душе — какая эссель пойдёт на это?

— Арн а-наа-ниэ, — твёрдо кивнул он ей — и расслабился внутри. В конце концов, она — энн-элээ. Если ты доверяешь энн-элээ, то тебе нечего бояться… в ближайшей перспективе. — Спасибо.

— Это нужно было мне настолько же, насколько и тебе, — заметила она. — Я вижу новую элээ к нашему вос-элээ, арфан-те виасток.

— Кто? — и почему в его планы вечно пытаются влезть? Казалось бы, летит себе по Эмпирею, никого не трогает, и организация сейчас не так активна, как годами ранее, сосредоточилась, прежде всего, на внутренних проектах… Но нет. Обязательно найдётся тот, кто захочет влезть и всё испортить!

— Таорен Инрии, — просто ответила Сабрина. — Ты сам…

— Знаю, — вздохнул Сапфир. Значит, у Таорена не получилось настолько, что он воспользовался подарком. «Подарок» был особенным портключом, который мог вынести призрака чуть ли не откуда угодно, а ещё — своеобразным «освободителем», рассчитанным лишь на одного. И без долгих вдумчивых бесед на высокой речи с Саабрин этого освободителя бы не было. Но причём здесь их вос-элээ?

— Смотри, — и встретилась с ним взглядом.

Как и говорил Блу раньше, эссели любили говорить вслух — но когда это слишком долго или слишком неэффективно, они могут и так. Её глаза стали бездонными колодцами, тоннелями в бездну — и он упал в эту бездну, растворился в ней, ею стал, своим огромным телом охватывая бесконечные пространства и времена, нечто, недоступное осознанию ни одного смертного, нечто величественное и прекрасное… Гармонию сфер? Танец пространств? Шёпот вечности?

А потом его разум вытолкнуло в определённую часть этой бесконечности, и он увидел, как Таорен сражается и как король Фарук защищает детей-заложников вместо того, чтобы напасть и подставиться, как рассчитывал старый друг. Он увидел, как дети ускользают в портал, и осознал, что второй ребёнок — его «избранная», Гермиона Грейнджер. Он видел, как сам Таорен вытолкнут, извергнут сквозь пролом, грубо разрезавший-склеивающий ми-ософф, и как он активирует подарок между, как вызывает конфликт арэао, как конфликт был разрешён и передан через… через то, для описания чего недостаточно его навыков высокой речи, и как, наконец, переопределён в арэао… Сабрины! А для реализации решения было использовано… И значит… Потому что… Следовательно… Да.

…Он пришёл в себя на той мысли, что действительно хотел «потянуться волей», чтобы… чтобы сделать что-то невыразимое, что должно было одновременно решить сразу несколько проблем, сущность которых, опять же, стёрлась из памяти. Моргана побери, насколько же другим должен быть разум эсселей, чтобы плавать в этой каше, которую они называют «восприятием мира» постоянно?!

— Нам кажется странным восприятие с одной точки зрения, — медленно, подбирая слова, ответила Саабрин. — Нам кажется, что в этом ваша сила. Мы расслоены, разделены, рассеяны по всему узору, вы сосредоточены, едины и можете фокусировать свои силы в одном месте. Нужный человек в конкретном месте может перевернуть мир — мы можем лишь его держать.

— Ты недооцениваешь возможности своего рода, — с невольной улыбкой качнул Сапфир головой, окончательно приходя в себя. — Ты и не представляешь, сколько можно сделать, если просто знать об этих нужных людях в конкретных местах…

— Тэу! — резко оборвала его Сабрина. Она выглядела не то возбуждённой, не то раздражённой, не то смущённой — понять можно было только, что некая эмоция её переполняет.

— «Тэу»? — повторил Блу, и не рассчитывая, что удастся верно произнести высокое слово с первого раза. — Что это?

— Столп, сила, единство, власть, действие, желание, способность, стойкость, сознание… — перечислила Саабрин. Замолчала и столь же резко, как и в первый раз, будто подводя черту. — Воля. У нас есть веэре, гармония естества единосущности, у вас есть тэу, властная воля миродержца. Вы можете хотеть, вы можете желать, вы можете достигать, вы можете отдаваться цели, и элээ меняются перед вашей жаждой… мы можем только созерцать. Сейчас-здесь, внутри-поверх Сабрины, я меньше веэре и больше тэу. Ты научишь меня хотеть? Ты научишь меня достигать? Могу ли быть сильной? Могу ли быть в одном месте? Рассеянны, раздроблены, распяты, лишены и прокляты…

И заплакала. Просто заплакала. Кажется, она и сама не понимала, что значат стекающие по лицу слёзы… Сапфир не обнял её. Она не понимает, что это значит. Вместо этого он потянулся разумом к её разуму, аурой к её ауре, душой к её душе, постаравшись как можно точней выразить, что же значит «арн а-наа-ниэ» для него, выразить свою искренность и… и «тэу», так? Только сейчас он начал понимать, почему Саабрин Ирайя согласилась пойти с ним и как же на самом деле повезло… им обоим.

— Разумеется, разумеется, — кивал Флитвик, продолжая колдовать. — Но поймите, Ваше Величество, у меня нет никакого желания следовать «настойчивым просьбам». Эта площадь мне нужна больше, чем вам.

Очередная огненная линия прочертила камень, вплетаясь в причудливый узор. Причудливый не только для любителя — сам Филиус понимал в нём не так много, как хотелось бы. Просто отпечатанный Атикой ритуал — сейчас он буквально жёг разум. С другой стороны, откуда бы он мог узнать столько о межмировой навигации? А разобраться, на самом деле, было вполне возможно, несмотря на витиеватый стиль Атики как ритуалиста — элементы были знакомыми все. Просто не было времени.

— Видите ли, я крайне разочарован Аркзассом. И не намерен подчиняться даже законным требованиям, пока Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер не окажутся в безопасности.

Он продолжал творить — ритуал за ритуалом, комплекс заклятий за комплексом. Он не торопился и не медлил — выверенно, аккуратно, без единой ошибки. Так, как должен работать мастер чар. Он не чувствовал, но знал, что каждый новый элемент узора искривляет направляющие, создаёт своеобразную «складку» в линиях привязки ментального слоя реальности и физического, причём складку строго рассчитанной формы — такой, чтобы между ней и другой подобной складкой можно было «натянуть канат».

А два таких «каната» одновременно к некоей точке позволяют аппарировать, создавать портал или портключ к ней совершенно свободно — даже если она постоянно смещается относительно других двух, чьи абсолютные или относительные координаты известны. Такой «канат» и назывался «азимутом» в пространственной магии. Сам Флитвик использовал его, чтобы попадать на движущиеся точки. К себе домой, например — дом, должно быть, сейчас где-то высоко над Атлантикой.

— Силу? Да, вы можете применить силу. Только не ручаюсь потом за благополучие Аркзасса. Я? Нет, я не угрожаю. И не собираюсь мстить. Но кроме меня есть леди Сей-Тиор. Её характер несколько более… вспыльчив, и она не забывает такие «любезности».

Флитвик повернулся к парящим невдалеке привидениям, наставив палочку. Уж лучше действительно он, чем Атика. Филиус поёжился: она же на самом деле не может просто взять и устроить бойню?

— Я прошу всего лишь несколько дней. Не больше, а скорее, меньше. Разве то, что мы сделали, значит так мало?

Призраки молчали, взирая на человека, осмелившегося спорить в сердце их владений. Молчали — но в давящей тишине чувствовалось недовольство, исходящее от Фарука. Не такое уж сильное, по сравнению с тем, что частенько исходило от Дамблдора к концу педагогического совета.

— Лорд Огстейн, что скажете вы? -Филиус обратился к пустоте справа от себя. Он не видел и не ощущал там совершенно ничего необычного, он просто знал о чужом присутствии.

— Сирисайе, Филиус, — свистящим шёпотом ответила пустота. — Я и мои окинайе встанем на твою сторону.

— О, я никогда в вас не сомневался, лорд, — тонко улыбнулся пустоте Флитвик. — Вы не могли бы присмотреть, чтобы мои ритуалы не исказились случайным всплеском волшебства?

— Разумеется, элисэ Филиус.

Что дёрнуло Флитвика пойти к тому самому озеру и позвать? Чего стоил разговор с той, кто просила называть себя «просто Викой»? О чём был их договор и кто такой лорд Огстейн? Филиус надеялся, что ему не будут задавать вопросы по этому поводу.

Флитвик повернулся к королю и его свите — на этот раз давление не было односторонним. На миг между его и Фарука взглядами вспыхнула ожесточённая ментальная борьба — чтобы погаснуть, когда они синхронно отвели глаза. Не потому что Филиус оказался сильнее, а потому что Фарук Ситори ощутил, наконец, кто поддерживает его противника. И Филиус победно усмехнулся.

— Можешь заниматься, чем хочешь, Флитвик, — чётко, словно боясь сказать что-то не то, произнёс Фарук. — Шесть суток, и ни минутой больше!

— Лорд Огстейн, передай, пожалуйста, Вике, что её помощь не понадобится.

— Рад, что всё разрешилось миром, — просвистел воздух.

Флитвик на миг прикрыл глаза, прогоняя из сознания всё лишнее — и продолжил чародействовать.

— …мне тоже надоело, — сказал Гарри.

Уже который час они плелись под «эл-рефлекто», но пустоши не было видно ни конца ни края. Это угнетало. Однообразие пейзажа заставляло думать, они не прошли и шага. Единственное, что подбадривало — это знание, что в кольце Гарри находится в стазисе куча еды и питья. Поужинать решили, как стемнеет, благо внутреннее чувство времени, достаточно развитое у Гарри, подсказывало, что по местному сейчас около шести вечера.

— Если в сутках здесь двадцать четыре часа, — возражала Гермиона.

— Тогда прошло три четверти местных суток.

— Надеюсь, здесь не что-то вроде полярной ночи, — поёжилась она. Было довольно прохладно и безветренно.

— Я тоже, — вопросительный взгляд. — Ну, надеюсь.

Вдалеке показалась чёрная точка. После бесконечного однообразия, она сразу бросалась в глаза, контрастом выделялась из окружающей серости.

— Остановимся, — произнёс Гарри, напрягая зрение. Гермиона подчинилась — она уже признавала за спутником больший опыт подобных путешествий. А сам Гарри отчаянно боялся — но сжимал зубы, надеясь, что ничем не выдаёт страх. Это как в снежном мире, только теперь он вместо Атики, а вместо него — Гермиона!

— Что собираешься делать? — поинтересовалась она, следя за приближением неизвестного. Теперь уже ясно различались очертания фигуры, закутанной в чёрный плащ.

— Не знаю, — Гарри вертел волшебную палочку и сомневался. — Пытаюсь придумать, какое заклинание будет работать против кого угодно.

— А бывает, чтобы работало против кого угодно? — вздохнула Гермиона, держа приближающегося под прицелом собственной волшебной палочки. Правда, ничего боевого она не знала…

— Тёмная магия не сработает, — решил Гарри. На вопросительный взгляд пояснил. — Интуиция. Нужно что-то светлое, но из атакующего светлого я знаю только… Эльро! — комок белой энергии послушно выстрелил в небо.

Гермиона облегчённо вздохнула — она смогла придумать только «инсендио», но если это какой-нибудь призрак, то там просто нечего будет поджигать! И тут же заметила, что Гарри не по себе.

— Что случилось?

Гарри не отвечал. Как заворожённый, он смотрел на существо в чёрном плаще — нет, не плаще, а каком-то балахоне. Сквозь изорванный капюшон виднелась серая, покрытая струпьями кожа. Двигалось существо с равномерной скоростью, будто паря в паре миллиметров над землёй, с нечеловеческой точностью не задевая камни. Балахон чуть развевался на несуществующем ветру. Ментальные щиты дрогнули, и Гарри выдавил:

— Дементор.

— А, Северус, — Атика кивком поприветствовала вошедшего через прямой портал мага. — Потрудитесь закрыть за собой дверь.

Взмахом палочки тот уничтожил портал и, в свою очередь, ответил ей:

— Рад видеть в добром, — скептический взгляд по порванной мантии, опаленным волосам и воронке невдалеке, — здравии. Всё ещё не нравится причёска?

— Не мне, — хмыкнула Атика. — Есть тут эстеты… Увидите проклятую тень — бейте чем-нибудь потяжелее, тем же «конфринго», тёмной энергии они сопротивляются. Альбус ввёл в курс дела?

— Помочь с ритуалом поиска, цель — Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер.

— Ага. Мне нужен толчёный рог единорога и, пожалуй, немного чешуи дракона.

— Может, объясните, что собираетесь делать? — Снейп сунул руку в карман и извлёк небольшой футляр.

— Поиск по резонансу ритуальной связи второго порядка, если вам это о чём-то говорит.

— С кем связан Гарри?

— С этим кольцом, — она указала на серебряный ободок в центре маленького ритуального узора. — Связь кровная и немного духовная, если хотите классификацию — то R2-S5-B1-1743 по Дороу.

— Интересно, — Снейп внимательно посмотрел на кольцо. — Зачем использовать алхимические компоненты?

— Стабильность, — коротко ответила Атика, принимая извлекаемые Снейпом из футляра чешуйки. — Хватит. Теперь рог, ста граммов хватит. И защитный контур, пожалуйста, третьего уровня, универсальный.

— Зачем универсальный? — спросил Снейп, протягивая мешочек с просимым, а затем начиная творить защитный ритуал.

— Против проклятых теней — это духи такие, похожи на призраков-колдунов, но хуже. Ага! — палочка резко взлетела вверх, чтобы выпустить череду невидимых простому глазу зарядов «конфринго». — Опять появились. Умные. На пределе чувствительности летают, если бы не сенсосеть — не заметила. Будьте осторожней.

— Буду, — ответил Снейп, мрачно поглядывая по сторонам. — Контур готов. Что это за дымка?

— Точно не скажу, похоже на фоновое проклятие, — Атика пассами свободной руки заставила тёртый рог единорога струйкой распределиться по магическому узору, в узлах которого уже лежали чешуйки дракона. — Вероятно, наводится по сильным магическим всплескам.

— И вы не собираетесь ничего предпринимать? — Снейп позволил капле возмущения проникнуть в голос.

— А зачем? — равнодушным тоном ответила она. — Время детонации — через пару часов, ритуал мы закончим раньше. Займитесь лучше тенями, на северо-северо-восток, пятьдесят метров над землёй.

Снейп прищурился, сотворил пару поисковых чар — синий луч разрезал небеса, чтобы взорваться белой вспышкой, озарившей окрестности.

— За что люблю боевую светлую — так это за зрелищность, — прокомментировала Атика. — Будьте добры, Северус, защищайте меня с полчасика. Сенсосеть на вас настроить?

— Не обязательно, — скривился Снейп, сплетая собственную сеть. — Лучше уберите её.

— Ваше дело, — пожатие плечами — магическая конструкция, развёрнутая на пару километров кругом, рассеялась. — Всё, начинаю работать.

Узор засветился ярче, Атика присела, положила ладони в специально подготовленные выемки и целиком ушла в волшебство.

«Фокус на этот сектор. Альбус, поправка?»

«Вектор семь-семь-семь-десять, альфа-дельта-три».

«Приняла. Филиус?»

«Пробуй по Атике, у меня сбоит».

«Угу. Так. Ага. Теперь как?»

«Норма».

«Начинаем по старому направлению, сигма-тэ-шесть, без поправки, скользящий с расширением. Все готовы? Начали!»

— Нунду тебя раздери, — тихо выругался Снейп, посылая очередное «конфринго» в близко подлетевшую тень.

О, эти полчаса были не спокойными — совсем наоборот! Эти «проклятые тени» вели себя на удивление умно, будто их вёл какой-то разум. Кружась вокруг зоны охвата сенсосети, они успешно отклонялись от сгустков «игнис эльро», которыми он предпочитал бить слабых духов. Уклонялись — и продолжали кружить. Невидимые обычным глазом, тени периодически проверяли бдительность Снейпа, пикируя с разных сторон. Хорошо хоть что-то мешало им двигаться под землёй, иначе пришлось бы ставить стационарный защитный ритуал.

— …! — на этот раз Снейп выругался куда грязней, посылая сразу десяток заклятий. Он успел уже перечислить известные обороты и приступил к изобретению новых.

Тени решились на массированный прорыв. Три метко посланных синих луча, три вспышки — три десятка развеянных духов. Правда, самому Снейпу пришлось спешно колдовать «протего» — защитный контур маг держал про запас. И не зря. В пяти метрах от места ритуала «раскрылся» чёрный провал, а из него вынырнула тень сильнее всех остальных вместе взятых! Тень ринулась вперёд и ударилась о контур, едва не пробив.

— Реферис-таве! — на этот раз Снейп озвучил формулу, чтобы усилить её. Тень, оправившуюся от секундного замешательства, со страшным воплем отнесло на десяток метров — точно сонаправленно взмаху палочки. — Легилименс-нерго!

Мутно-белый луч ударил в дезориентированного духа, окончательно развеивая, а Снейп был вынужден вновь укрываться за «протего» и выцеливать светлой магией ринувшихся на него слабых теней.

— Спасибо, Северус, — наконец произнесла за спиной его Атика. — Думаю, мы тут задержались.

— Не откажусь покинуть этот гостеприимный край, — согласился Снейп, чарами высушивая себя и мантию — её, похоже, придётся менять. Вымотался он знатно — и эта «тренировка», несмотря ни на что, заставляла кровь быстрее течь в жилах. Как в старые добрые времена!

— Портал подан, прошу.

— Альбус, поторопимся! — воскликнула Атика, едва явившись из портала. — На той стороне что-то мутят с пространством.

— С первого раза откроешь? — вопросил тот.

— Не уверена, — вздохнула Атика. — Лучше в сторону, а там своим ходом.

— Ладно, действуй, — Дамблдор сжал палочку, смотря, как Атика неспешно настраивает портал.

— Что происходит, Альбус? — поинтересовался Снейп.

— Идём за Гарри, — коротко пояснил тот. — Приготовься к худшему.

Снейп молча выложил из карманов два футляра на траву — неиспользованные ингредиенты, которые в бою будут скорее обузой — и тоже перехватил палочку поудобней. Вот Атика закончила, тут же впрыгивая в раскрывшийся эллипс пространственных врат. Снейп, опережая Дамблдора, шагнул следом.

— Что за чёрт? — воскликнула Сей-Тиор, создавая поочерёдно «гоменум ревелио», «анима ревелио», «перквириус» и с дюжину других чар поиска и познания, заканчивая «тер-ритар» и сенсосетью. Бесполезно. Перед ними простиралась пустошь без признаков жизни, но с отчётливым следом аур Гарри, Гермионы и кого-то или чего-то ещё. Они опоздали.

— Эльро, — старательно подавив страх — насколько это вообще возможно для неопытного одиннадцатилетнего менталиста — произнёс Гарри. Белое сияние вырвалось из палочки — и обтекло фигуру в балахоне, как-то досадливо отмахнувшуюся рукой. Если бы не остатки разума да сжавшаяся за спиной Гермиона, он развернулся бы и побежал, несмотря на бесполезность этого действия. — Эльро!

— Эт-то не дем-ментор, — прошептала сзади Гермиона. — Проклятая т-тень.

И действительно, чувство, просачивающееся сквозь ментальные щиты, было совсем не отчаянием с подавленностью, но страхом, парализующим волю, заставляющим дрожать коленки — страхом перед смертью, паникой, сжимающейся колючей проволокой вокруг души… Хотелось одновременно бежать и упасть здесь же, закрыв глаза и молясь, чтобы источник страха пронесло мимо.

Стоило Гарри осознать, что перед ним не сородич стражника Азкабана, как внешний вид существа будто бы потёк, исказился — балахон остался на месте, а вот струпья пропали, открыв место сухой, потрескавшейся не то коже, не то чешуе бледно-коричневого цвета, появились и глаза — огромные, тёмно-жёлтые и без зрачка. Существо продолжало приближаться, игнорируя всё более редкие «эльро». В двух метрах от них — остановилось. Краем сознания Гарри уловил, что страх не усиливался, несмотря на приближение его источника.

— Шшиссе каххофу, — прошипело существо. Поток странной, неясной магии хлынул от него, ударил разум, снёс щит, прошёлся по памяти — и тут же опал. Вместе с ним опало и чувство страха — Гарри ослабил ладонь, судорожно сжавшую палочку. Раздался звонкий звук — лопнул «эл-рефлекто» над головой.

— Анима дифенсум, — попытался было сотворить духовную защиту Гарри. Палочка выпустила рой искр, да и только — всерьёз эти чары он не разучивал.

— Добрый вечер, — вдруг произнесла «неправильная тень» на обыкновеннейшем английском — гласные у неё были странные, не то свистящие, не то шипящие, словно одновременно со звуком «о» тянется «с-с-с», а «э» — «ш-ш-ш». — Люди, не так ли?

— Люди, — машинально ответил Гарри.

— Л-люди, — тень протянула первый согласный с шипением. — Волшебники, — тут лицо духа — а духа ли? — исказилось зубастой улыбкой. — Шолли погреется в тени вашей магии, можно? — жалобная нотка проскользнула в тоне существа.

— О чём ты говоришь? — Гермиона уже опомнилась, и Гарри был с ней согласен: это существо, судя по всему, не было враждебно. А его магия… просто дала им понимать его? Или научила его их языку?

— Тень силы, Шолли всего лишь погреется у вашего костра, вы же не откажете бедному Шолли, правда? — одной фразой произнесла тень.

— Э… Шолли, — Гарри помотал головой, пытаясь понять, во что они влипли. — Объясни, пожалуйста, о каком костре ты твердишь? Что за «тень силы»?

— Волшебство, — «неправильная тень» приблизился на расстояние шага. — Магия. Тёплая. Много. Тень Истока… Шолли хочет погреться в лучах вашей силы, вы же не откажете Шолли, там так холодно! — по мере произнесения в голосе тени с плавностью менялись интонации: ровность, вопрос, просьба, бессильная жалоба.

— Ты питаешься нашей магией? — уточнил Гарри.

— Шолли не вор! — воскликнул тот. — Возле вас греет Исток — Шолли тепло и приятно. Тепло… — в это слово он вложил столько блаженства, сколько вообще можно вложить в слово.

— Ты говоришь об Источнике Магии? — предположила Гермиона.

— Исток, Источник, — кивнул Шолли. — Он тёплый, можно снять плащ и погреться у костра: Шолли позволят побыть рядом?

— Конечно, можно! — жалобная просьба, несмотря на клыкастую улыбку на нечеловеческом лице, подкупила Гермиону, и Гарри не оставалось ничего, кроме как поддакнуть. С другой стороны, что вообще они могли сделать против этого существа, похожего и не похожего на проклятую тень? — То есть, магию ты ощущаешь как тепло, Шолли?

— Да, тепло, уютно, — шире улыбнулся он. На глазах Гарри его балахон всё больше становился похож на мантию волшебника — дыры зарастали, серый цвет менялся на строгий чёрный, потёртость и помятость уходили в прошлое. — Это так страшно, когда вокруг холод, а Исток за пеленой! Шолли доволен.

— Постой, ты волшебник? — продолжала расспрашивать Гермиона.

— Шолли одарён, — согласный блеск больших тёмно-жёлтых глаз. — Шолли умеет колдовать, но Исток скрыт пеленой — холодно везде. Рядом с вами тепло, Шолли греется в лучах Истока.

— Ты не можешь колдовать, если далеко от нас?

— Верно, верно! Шолли не может колдовать, Шолли холодно, Шолли кутается в плащ, чтобы жить.

— На тебя наложили проклятие? — озвучил догадку Гарри.

— Нет, нет… — с грустинкой ответил он. — Не Шолли проклят, не совсем проклятие, не искажение! Защита… — тон Шолли стал таким, будто он вот-вот расплачется. — Пелена на Исток, защита от теней, ограда от боли, смерти помеха — нет, не проклятие, покров из света, чистый, белый, жгучий! Было страшно, но мы защитили, скрыли, заслонили…

— Шолли, ты можешь рассказать об этом? — осторожно спросила Гермиона.

— Шолли может, Шолли не хочет, — странное существо притронулось к голове, видимо, выражая сомнение. — Шолли расскажет. Не сейчас, позже. Должен подготовиться, Шолли давно не говорил, сложно.

— Но ты не проклятая тень? — на всякий случай уточнил Гарри.

— Шолли не тень, тени — убийцы, Шолли не убийца, Шолли ро-сохай.

— Ро-сохай — это название твоего вида? — догадалась Гермиона.

— Имя народа, — утвердительный щелчок руками — совсем не человеческими, с длинными когтями, похожими на клинки. — Шолли не тень, Шолли — ро-сохай, ро-сохай Шолли рад встрече с несущими тепло из Элайи, — клыкастая улыбка сделала лицо ро-сохая скорее угрожающим.

— Мы тоже рады с тобой встретиться, Шолли. Может… — неловкая пауза — Гарри не представлял, о чём можно поговорить с этим существом. Просто попросить помочь выбраться отсюда? — Может, расскажешь, чем занимался тут?

— Шолли жил, — серьёзно ответил тот. Только сейчас Гарри заметил — речь исходит со стороны лица, но рот при этом не двигается. Мысленная речь? — На пустошах тяжело жить, но Шолли умеет кутаться в плащ и прятаться. Тени не найдут Шолли, нет, никогда не найдут.

— А нас?

Шолли смерил их взглядом. Прищуренные жёлтые глаза выражали только угрозу — но интуитивно Гарри понимал, что этот «ро-сохай» ничем не угрожает!

— Шолли не даст несущих тепло в обиду. Здесь пусто, нет теней — Шолли развеял всех, — теперь его улыбка выглядела откровенно кровожадной, — да, Шолли подстерёг, слабые боятся, не ходят сюда, сильным нет дела до Шолли.

Что-то изменилось. Гарри обернулся. Никого. Интуиция вопила — прямо сейчас кто-то смотрит на них троих. Кто?

— Шолли, здесь больше никого нет?

— Шолли послушает, — ро-сохай закрыл длинными пальцами глаза — и резко убрал их, всем видом демонстрируя настороженность. — Шолли слышит. Смотрят, видят, ищут — Шолли не даст друзей в обиду! Шолли просит разрешения унести тёплых друзей в безопасное место.

— Гермиона?

— Я ему верю.

— Попробуй, Шолли.

— Шолли делает.

Ро-сохай щёлкнул когтями — с них слетел синий огонёк, затем ещё, ещё, ещё… Огоньки кружились вокруг, соединяясь в странные узоры, мигали, мельтешили — пока с оглушительным свистом мир вокруг не померк.

— Ещё немного, и я решу, что Диххус проще спалить дотла, — проворчала Атика, в то время как где-то далеко полыхнуло — очередная тень перестала быть.

— Не очень-то хорошее самообладание, — саркастически прокомментировал Снейп.

— Мои нервы уже ничто не вылечит, — буркнула она. — Лучше напомни, какого… зачем мы вообще сюда шли?

— Вообще-то, — нейтральный тон подчёркивал сказанное не хуже ядовитого, — это была твоя идея. Как то бишь? А, «давай прогуляемся до ближайшего скопления теней, вдруг Гарри там». Очень логично, надо признать.

— По крайней мере, это было занимательно, — хмыкнула Атика под далёкий рёв пламени. — Люблю иногда играть с огнём, — и нервы заодно подуспокоила. Медитаций в Тибете было явно недостаточно. Или было недостаточно совсем другого — а медитаций слишком много? Или дело в том, что медитации были больше средством, не путём?

— Оно и заметно, — Северус кинул взгляд на оплавленный камень, над которым она подвесила их со Снейпом.

— Королева Огня, — коротко рассмеялась Атика, поймав взгляд. — Так меня называли на далёкой-далёкой войне. Было время, даже стихийников уделывала как стоячих.

Было время! Перед мысленным взором пронёсся вихрь событий. Пустыня. Вражеские духи. Крики командира. Сталкивающиеся чары. Боль, боль, боль! И ярость, и пламя, срывающееся с рук, и мёртвый командир, и ожесточённое сердце, и одиночество, и война, война, война! Такое не забывается.

— Стихийников? — недоумённо спросил Снейп. — Ты имеешь в виду духов стихий?

— Нет, — Атики улыбнулась бы, но вместо этого лишь прищурилась. Нечему было улыбаться. — Забудь, не дело вспоминать былое. Лучше займёмся поисками.

— Как знаешь, — пожал он плечами. — Есть идеи? Только не такие.

— Идеи… — Атика задумалась. — Идеи есть: все требует времени, много времени. Сложные, высшие ритуалы. На наш мир пару поисковых нацелила, у Альбуса тоже есть, а на этот — заново надо строить, — качнула головой. — Как насчёт зелий и алхимии?

В чём она не была специалистом — так это в зельях. С некоторых пор трансформация того, что раньше было живыми существами, вызывала у неё омерзение. Сейчас от него ничего не осталось, но и желания осваивать эту науку — никакого. Нико в своё время сильно расстраивался, а она так и не рассказала, почему: с чем она столкнулась в пустыне, да и раньше, в подземелье деда.

— Поисковых зелий не существует, — Снейп ещё раз пожал плечами. — Разве что Феликс Фелицис — но у меня нет запаса. Две недели варки — не быстрее ритуала.

— Феликс можно раздобыть и в другом месте, — задумалась она. — Поможет ли? Иногда одной удачи недостаточно для успеха, — над ней ведь в своё время проводили многоуровневый ритуал удачи, и снять его не снимали до самого конца. Когда она уже разбиралась в ритуалах, то проверила его — никакого подвоха, возможно, он и сохранил жизнь во всём хаосе, что обрушила судьба — и только в самом конце не смог помочь.

— Почему бы и нет? — третье пожатие плечами. — Лишним точно не будет.

— В таком случае — пойдём. Будешь оценивать качество зелья, Северус. Так, порта… Пламя Сиасс!

— Великий Мерлин! — одновременно с ней воскликнул Снейп.

Там, где сгусток жёлтого пламени убил очередную тень, взметнулась тьма. Гигантский, больше ста метров в высоту, смерч из мрака, пронизанный белыми молниями. И в отблесках этих молний было различимо лицо — лицо гневающееся, страшное. Смерч тьмы с ошеломляющей быстротой устремился к ним, легко поглотив несколько сгустков огня.

— Очень занимательно, — вглянулась в этот смерч всеми чувствами, отточенными за века — в нём было столько же духовного, сколько и магического. Автоматически открыла портал, остудила камень и опустилась вниз. — Сонорус. Эй ты! — собственный голос громом разнёсся по окрестностям, заставляя, наконец, улыбнуться. Вызов! Смерч на мгновение замер, а затем понёсся к ним с утроенной скоростью. — Не хочешь ещё огонька? Адеско Файр. Квиетус.

Капля пламени, разрастающаяся на лету, ринулась к смерчу. Её версия Адского пламени была несколько эффективней стандартной — отточила ритуальные самомножащиеся микроструктуры, лежащие в его основании. Улучшить удалось на удивление немногое, и Атику очень интересовало, откуда вообще у земных ритуалистов такой эффективный ритуал?

Снейп торопливо шагнул в портал — она следом, чуть помедлив. Последнее, что увидела, прежде чем Адское пламя сожрало и врата — две титанические силы, борющиеся друг с другом — слепяще-оранжевое с фиолетовыми проблесками облако и чёрный с белыми прожилками смерч, всё разрастающийся и разрастающийся.

— Очень занимательно, — ядовито прокомментировал Северус. — Если ты, Сей-Тиор, решишь взорвать мир — пожалуйста, предупреди заранее, чтобы успел собрать пожитки.

— Ну он же хотел схватки, — хихикнула, ощущая лишь удовлетворение и удивительное спокойствие. Как же ей этого на самом деле не хватало! Как давно она сталкивалась с действительно великой угрозой, против которой нужно рвать все жилы, биться до последней капли крови, обрушивать самую страшную магию, вкладывая себя всю? Адское пламя сожрёт этот смерч, чем бы он ни был, но вот его создатель… Его создатель бросил вызов, и она приняла его. Сила на силу, магия на магию, воля на волю! — Он её и получил. Полагаю, энергии там хватит на часок горения. Интересно, кто или что это было?

Глупая улыбка снова вылезла на лицо. В этом мире она получит то, чего так не хватало на Земле! Вызов. Бой. Пустыня, ярость, духи, крики, крик, боль и война, война, война! Нет. Этого не повторится. Не как тогда. Тогда она сражалась за свою жизнь и иллюзию родины в безумной войне. Теперь она сражается за важную ей чужую жизнь, а война… Войну объявляет как раз она. Адреналин бурлит в крови, сознанье захлёстывают воспоминания, и магия послушно пульсирует внутри — только волю протяни! Она помнит, ещё помнит, что такое настоящая война — это свобода, свобода от правил, это смерть и это грань. Грань, на которой она научилась стоять лучше всех.

— Вот уж чего знать не желаю! Лучше займёмся Феликсом.

Хватит! Привычно выгнала все мысли внутрь, точно дрова подкинула в закрытую топку — вовне поступала лишь энергия, наполняя бодростью и жаждой действия. Хватит! Она помнит, к чему это приводит. Нет ничего хорошего в настоящей войне. И в игрушечной нет. Но если снова предлагают быть на острие — она согласна. Именно в таких условиях, именно на острие она сильней всего. Атика Сей-Тиор, позор своего рода, клеймёная, но не сломленная. И где они все, интриганы, не стоявшие на острие? Сгинули, погибли! А она — живая. Жива, как никогда!

— Это ведь не ритуал, — задумчиво произнесла вслух. — Точнее, ритуал, но…

— Атика, — перебил её Снейп. — Быть может, мы продолжим спасение Гарри Поттера, а уже потом будем обсуждать натравленное на нас великое заклятие?

— Да-да, Северус. Пошли.

Заклятие? О нет. Теперь она была уверена — не заклятие. Это было кое-что гораздо хуже, и именно это разжигало внутреннюю топку. Вызов! Острие клинка. Он говорил, что волшебник — это лучший клинок, но на острие стояла она, а такие, как он, в тылу интриговали. Такие как… Альбус? Если Альбус дойдёт до этого, если он станет таким же, как Ойар Сей-Тиор… не так. Она не допустит, чтоб он таким стал. Она уже слышала об этом Ордене Феникса. И она знает, что Альбус не сражался в ту… пародию на войну. Она может понять — но понимает, и к чему это ведёт.

— Ну что ты, Эммелина, я не собираюсь созывать полный состав Ордена Феникса, — Альбус Дамблдор в своей всегдашней лиловой мантии чуть улыбался, глядя на собеседницу.

Собеседница была весьма приметной. Изумрудно-зелёная мантия, каштановые волосы, молодое лицо — несмотря на пятый десяток лет — с тонкими аристократичными чертами и некая величавость в движениях. Эммелина Вэнс, член Ордена Феникса, одна из немногих служащих Министерства Магии Англии вне конкретного отдела. Эммелина изначально работала в Отделе магических происшествий и катастроф. Но вскорости её отметил помощник министра — тогда это был Джонатан Крейг, — как весьма перспективную колдунью и сделал интересное предложение.

Министерство не раз и не два сталкивалось с происшествиями, затрагивающими несколько отделов одновременно и, обыкновенно, в компетенцию отдельного отдела не входящими. Этими делами приходилось заниматься лично помощникам министров, а подчас и министрам, а у них и так хватало работы. Их-то и переложили на плечи Эммелины. Она стала кем-то вроде координатора группы экстренного реагирования, с полномочиями примерно главы отдела, формально — ещё одним помощником Министра. Это позволяло ей координировать действия различных служб, от авроров до архивистов, с помощью пары помощников.

Такие происшествия случались не так уж и часто, потому большую часть времени Эммелина уделяла совершенствованию в магии, командировкам от английского отдела МКМ и секретным работам в Отделе тайн. Вэнс имела внушительный боевой опыт, набранный во время борьбы с Волдемортом, а также считалась магом-универсалом — в числе прочего, этого требовала её работа.

— Что-то мне подсказывает — ты темнишь, — прищурилась она. Эммелина знала Альбуса слишком долго, чтобы улавливать какой-то далеко идущий план даже по блеску его глаз.

— О, Эмма, как и всегда, превосходная интуиция, — улыбка Альбуса стала шире. — Ты права. Есть некоторые дела…

— Деликатные? — подсказала Вэнс. С «деликатными делами» обычно разбирался Аластор и Кингсли, а не она. Её звали, когда дела были совсем плохи или когда ловили самого Волдеморта, впрочем, каждый раз выскальзывающего из очередной ловушки.

— Нет, ты не так поняла, — досадливо махнул рукой Дамблдор. — Просто о некоторых моих делах полному составу Ордена Феникса знать рано. Как тебе, вероятно, известно, существуют опасные знания. Круг осведомлённых лиц должен быть максимально узок — ты же понимаешь, о чём я?

— Безусловно, понимаю, — мышцы внутри напряглись, как для прыжка — как иногда бывало, когда она притрагивалась к секретам Отдела тайн. — Я догадывалась, что в Ордене есть своего рода внутренний орден, наиболее приближённые к тебе. Минерва Макгонагалл, Аластор Грюм, Элфиас Дож, Арабелла Фигг, Кингсли Шеклболт — никого не забыла?

— Страсть к конспирологии, — покачал головой Дамблдор, казалось, сдерживающий смех. — В чём-то ты, безусловно, права — этим людям я доверял кое-какие личные задания, не оглашавшиеся перед всем составом Ордена — но не потому, что доверяю им более, а потому, что эти задания им подходили. Дорогая Минерва, например — замечательный теоретик. Ты помнишь наш способ посылки сообщений?

— Патронусом?

— Мы разрабатывали его вместе, я, она и Элфиас. Элфиас — мой старый друг, он же вхож в Международный Союз Алхимиков и Зельеваров — ты должна понимать, какое это преимущество и какие задания он получал. Аластор — один из лучших авроров, он участвовал не в одной войне, и если требовалось решить проблему силовым путём, то я отправлял его и Кингсли. Арабелла… О, роль Арабеллы весьма значительна, но о ней позволю себе умолчать. Нет, Эмма, я говорю совсем о другом.

— Предпочитаешь, чтобы я поняла самостоятельно? Ну что ж, полагаю, ты клонишь к каким-то опасным областям магии, но вот каким… — она нахмурилась, мысленно перебирая. — Нет, слишком мало вводных. Расскажи-ка сам, о чём речь.

— Что ты знаешь о многомировой концепции?

— Альберт Вейнер, тысяча четырёхсотый? Весьма занимательное чтиво, натолкнулась в Отделе Тайн. Эксперименты в этой области продолжались вплоть до двадцатого века, но успеха не достиг ни один. Не хочешь ли ты сказать… — и замерла в предвкушении.

— Не все концепции исследуются гласно, — кивнул Альбус. — Мне известно только, что эта идея экспериментально исследовалась в пятнадцатом-шестнадцатом веках международной группой во Франции. Были там и представители нашего Отдела тайн, точнее, Тайного научного собрания при Визенгамоте Англии — так он тогда назывался. До меня дошли бы такие же обрывки информации, что и до тебя, если бы не информация из более достоверных источников. Факты таковы: иные миры существуют, но о самой возможности переходить между мирами не упоминают, а интересующимися этой темой, в свою очередь, интересуются невыразимцы. Чистить память они умеют не хуже официальных стирателей.

— Вот значит как, — Эммелина поджала губы — как много знаний было утеряно из-за этого вечного страха! — И после этого говорят, что магические науки деградируют. Неудивительно.

— Не торопись, — предостерегающе поднял руку Альбус. — В данном случае я буду на стороне Отдела тайн.

— Всё настолько серьёзно? — сама Эммелина помнила лишь пяток случаев, когда запрет магии вплоть до стирания информации о ней был обоснован. Три из них касались ритуалов с жертвоприношениями, ещё один — хроноворотов, последний — химерологии.

— Я бы даже сказал, архисерьёзно. Другие миры… Исследователи столкнулись со многим. Ты можешь представить, что происходило, когда они открыли прямой переход в открытый космос?

— Что!? — она даже вздрогнула, представив себе подобное. — Неужели эти исследователи были такими глупцами?

— Отнюдь. Просто огромное множество миров в принципе не имеет планет вокруг звезды. И это — далеко не самый опасный случай. Есть, например, постядерный мир Могильник, полный смертельной радиации. Или Сараот, где буйствуют неведомые нам болезни. Какова была смертность в самом начале… — вздохнул Дамблдор. — А теперь представь, что будет, если заклятие перехода станет доступно широкой публике.

— Мерлин всемогущий! — воскликнула Вэнс. — Они полностью правы с этой секретностью… если заклинание настолько просто.

— Желающий — осилит, но самое главное, такие переходы можно открывать и с помощью артефактов.

— Понимаю, — поёжилась Эммелина. — Но почему ты рассказываешь мне об этом?

— Мне требуется помощь в ином мире, — наконец, ответил Альбус прямо. — Поскольку число посвящённых должно быть максимально мало, ты — идеальный выбор.

— Не льсти, Альбус, — но в глубине души было приятно. — Лучше рассказывай, что стряслось и почему именно я?

— Альбус, какого чёрта? — Атика отреагировала на появление ещё одного члена их маленькой розыскной группы как всегда… горячо. — Если считаешь, что не справимся вчетвером — позвал бы Минерву. Хочешь, чтобы о прямых порталах знал каждый?

— Минерва здесь бы не помогла, — спокойно ответил Дамблдор. Обычно его спокойствия хватало, чтобы утихомиривать её… но раньше он не видел Атику такой возбуждённой. Резкие движения, блеск в глазах, кожей ощущаемая аура энергии вокруг… О да, такой он её ещё не видел. — А вот мисс Эммелина Вэнс, моя старая знакомая и член Ордена Феникса с самого его основания — вполне подходящий помощник. Она умеет хранить тайны.

— Надеюсь, вы не сомневаетесь в моих способностях, Атика, — чуть склонила голову Вэнс. Маленькая остроконечная шляпка, на которую Атика бросила неприязненный взгляд, чуть съехала. — Если же сомневаетесь — уверяю, что готова подтвердить квалификацию.

Сама Эммелина спрятала своё сомнение в Атике под маской деловитой бесстрастности, но это было курам на смех — такому легилименту, как Атика, приходилось прилагать сознательные усилия, чтобы не читать окружающих людей, а окклюменция, даже продвинутая, была для неё полупрозрачной занавеской. Пожалуй, до мыслей Эммелины она не дотягивалась, но вот эмоции виднелись как на ладони. Ситуацию это усугубляло, но не сильно: Альбус был уверен, что этим двоим, как и в случае со Снейпом, нужно немного времени на сглаживание и притирку. Учитель, по его прикидкам, на удивление хорошо входила в среду самых опытных членов Ордена.

— Ладно, — буркнула Атика, внешне успокаиваясь, — но вот ощущение энергичности от неё усилилось. — В квалификации-то не сомневаюсь… Если Альбус вам доверяет — тогда начнём.

— Дайна, будь добра чаю, — попросил Дамблдор. — Присаживайтесь, Эмма, в курс дела я тебя ввёл, теперь послушаем, что скажет мой многомудрый учитель.

— Результатов нет, — короткий ответ и готовность продолжить. Как будто сейчас она сорвётся и продолжит лично летать по Диххусу в поисках хоть чего-нибудь.

— Какие методы вы пробовали? — поинтересовалась Вэнс.

— Повторный поиск по ритуальной связи — полный ноль, связь разорвана. Поиски по подобию магии — наши чары рассеяны или дети экранированы. Поиск по сущностной матрице — бесполезно, слишком велик охват. Поиск по защитным артефактам — то же самое, как и по ауре или разуму. Высшие ритуалы да посекторное сканирование — сами понимаете, насколько это растянется. Остался последний вариант.

— И какой же? — Альбус догадывался, что она предложит. Он был не рад той идее раньше — но теперь понимал, насколько она удачная и эффективная.

— Поиск по духовной связи. Я делала такую привязку, и эта нить достаточно прочна, чтобы выдержать всё, — «даже смерть» — мелькнула мысль. — Вот только отследить её… Насколько хорошо вы разбираетесь в таких тонких материях, как магия души, Эммелина?

— Лучше, чем большинство волшебников, — осторожно ответила та. — Приходилось сталкиваться с не самыми… приятными проявлениями этой магии.

— Лучше, чем ничего, — при этом Атика бросила взгляд на Снейпа, а тот скривился. Насколько всерьёз они перебрасывались уколами? Альбус улыбнулся: теперь Атика «принимала весь огонь на себя». Смотрелось — забавно. Родственные души! — Ну что, дамы и господа, у кого-нибудь есть идеи получше?

Филиус Флитвик, Эммелина Вэнс, Северус Снейп и сам Альбус — все четверо, кроме неё, в гостиной поместья Дамблдора, промолчали. Идей лучше не было.

— Раз идей нет — реализуем эту. Альбус?

Он понял с полуслова и начал распределять обязанности:

— Ты, Эмма и Филиус отвечаете за ритуал поиска. Я и Северус первыми переместимся на место и попытаемся закрыть его от перемещений.

— Я не очень хорош в пространственной магии, — напомнил Снейп.

— Ей займусь я. Ты же позаботишься, чтобы никто не помешал в процессе.

— Когда начинаем? — спросила Эммелина Атику.

— Через десять минут. Мне с Северусом нужно немного отдохнуть, — со вздохом признала всё-таки она.

Сапфир Блу в сопровождении своей приёмной дочери и в полной тишине — царила корабельная ночь, кроме них не спали только отслеживающие окружающий Эмпирей приборы — прошёл в самый нижний отсек «Парацельса». Именно через этот отсек планировалось выходить вовне корабля при полностью включённой защите. Десантный отсек — так его называл Бардин.

Выйти в открытый Эмпирей — не так просто. Системы шлюза подразумевали, что кто-то будет подтверждать его открытие извне. Естественно, ставить никого в известность Сапфир не собирался, поэтому просто попросил Сабрину. Для неё сымитировать управляющий сигнал оказалось проще простого. Но сейчас… Сейчас от неё требовалось кое-что большее. Как и от него. Они сделают это вместе.

Шлюз открылся, и сияющее многообразие эфира попыталось надавить на глаза… Усилие воли, короткий импульс магии, переключающий восприятие в «другой режим», и Сапфир видит настоящую картину: серый, местами серебрящийся, будто бы на невидимом свету, туман. Берёт доверчиво протянутую руку Сабрины в свою. Ауры и души переплетаются. Они делают шаг вперёд, и шлюз закрывается за спиной.

Хмурое серебро — так это можно было бы назвать. Серебряная хмарь, хмурое серебро — эфир накатывает на них, окутывает их тела, чтобы разъесть, обратить в подобие самого себя, вернуть всё на свои места, к первоисточнику, к тому, с чего всё начиналось, к тому, что и среди древнейших эсселей было позабытой легендой… Сотворение. Начало и конец. Всё, что вышло из эфира, однажды вернётся в него — так считала Элайя, об этом шептала Вика журчанием ручьёв, напоминала грохотом цунами и пела звоном дождевым… Цикл сотворения и разрушения, начатый вечность вечностей назад.

— Айэт! — яростно кричит Сабрина в ответ на его мысли, отражая его желания и его ярость, отражая то, что она считает сущностью человечности. Это можно было бы перевести как «нет», но «нет» — только тень настоящего значения, многогранного и на удивление единого, сонаправляющего все свои смыслы в заключительный ответ.

И это отрицание, это противоречие, это волевыражение, соединяющее монументальную силу Сапфира Блу и глубочайшее понимание Саабрин Ирайи, окружило их непроницаемым пузырём человечности. Только так можно было работать с эфиром — посылом, объединяющим материальное, магическое, ментальное и духовное. Все четыре пласта бытия, все четыре формы существования, все четыре компонента эфира, четыре стихии, четыре грани единой реальности…

Глубоко в теории Сапфир знал, что бывают единые превращения, унакты, об этом рассказывала Сабрина, это демонстрировала Вика, на это были способны даже не могущественные, а просто активные, как сказала бы Саабрин, имеющие какое-никакое тэу, эссели, и чем-то подобным владел, по слухам, Мерлин. Сам Сапфир никогда не считал себя настолько гениальным, чтобы стать вторым Мерлином, не говоря уж о могуществе эссели уровня Вики. Но сейчас, ведя и одновременно будучи ведомым в странном единстве с Сабриной — он начал понимать.

Равновесие. Иньах, если говорить словами высокой речи. Таким был ключ к унактам. Гармония равновесия, тончайшая граница, при подробном рассмотрении расширяющаяся в целую бездну возможностей. Веэре. Он начал понимать и то, почему эссели были (стали?) настолько пассивными, в чём состоит как минимум часть их проблемы. В равновесии! Эссели были с самого рождения равновесными, порождением иньах и продолжением всеобщего равновесия, и это даже не сковывало их — им было в принципе сложно представить, что можно не плыть по течению или, вернее говоря, быть частью течения, а сопротивляться, противодействовать, менять, быть намеренно дисгармоничными, ломать одну гармонию, чтобы достичь другой!

Иньах. Все они, все эссели были частью этого великого океана, который можно назвать полотном судеб, доминирующими вероятностями, естественными последовательностями событий, всеобщей гармонией поведения, безраздельной послушностью и бесконечной красотой. Не только эссели! Он сам, каждый человек, каждое живое существо, каждая частица материи, магии, разума или духа — всё это было включено в круговорот иньах, всё было порождено им и всё ему следует… за некоторым исключением. Понятие иньах было подобно Дао, но в то же время бесконечно далеко от него — и Сапфиру ещё предстояло разобраться в этих отличиях.

Все эти мысли пролетели в краткий миг — а затем Сапфир снова погрузился в единение. Вместе с приёмной дочерью, направляя и толкая её по полю возможностей, выталкивая из круговорота иньах, используя его, точно космический корабль планеты для гравитационного манёвра, он раздвинул эфир и сместился к нужной точке. Защита вокруг них расширилась, пропуская новый объект, а затем уплотнилась, полностью скрывая эфир.

Всё ещё держа Саабрин Ирайю за руку её человеческого воплощения, Сапфир бросил на «объект» один из своих фирменных ледяных взглядов, заставив того поёжиться — несмотря на то, что призракам незнакомо понятие «холод». Сабрина улыбнулась — и сейчас, когда они были едины, улыбка действительно отражала её эмоции. Холодная, расчётливая, точно взгляд самого Блу, улыбка. А дочка-то выйдет вся в него!

— Таорен Инрии, — медленно, точно пробуя каждый звук на вкус, произнёс Сапфир. — У нас есть к тебе несколько вопросов.

— Что там находится? — полюбопытствовала Вэнс, указывая на два непрозрачных волшебных щита. Любопытно, что она, по ощущениям Атики, смогла проникнуть восприятием глубоко. Впрочем, не дальше третьего щита, а их всего девять. Иногда она саму себя считала параноиком, да-да.

— Тебе это не интересно, Эммелина, — сухо ответила ей. Интереса не отобьёт, но любопытство поумерит. Альбус со своими молодыми талантами… Снейп ещё туда-сюда, а эта Эммелина явно лишняя — слишком уж любопытная особа! Атика таких не любила. — Важно, что туда крепится духовная связь. Чувствуешь её?

— Да, — прикрыла она глаза. Ну вот ещё один пример: что мешает сочетать восприятия? Зачем закрывать глаза? Ладно она, у неё уже привычка — а эта Эммелина? В бою с закрытыми глазами тоже будет осматриваться и пропустит обычный меч или пулю? — Довольно чётко.

— Классифицируем её и составляем схему ритуала, — бросила Атика.

— Справочники есть? — деловито спросила Вэнс. Похоже, поумерила-таки любопытство, а вот ума не прибавилось. Справочники при духовном поиске? Серьёзно?

— Разумеется, — Флитвик достал из личного хранилища, медальона на шее в виде бронзовой орлицы, несколько толстенных томов. — Предлагаю начать с резонанса. Есть идеи, как проходит резонанс по душе?

— Пользовалась я им пару раз, — скривилась, припомнив ощущения. И главное, менталом такая боль не перебивается вообще. — Убери эту макулатуру — и слушайте внимательно. Простейший симворезонанс по духу выглядит как…

— Как интересно, — выдохнул Сапфир. Интересно было не только ему, Сабрине — тоже. И её интерес выглядел довольно… хищно. А вот Таорен побледнел. И поделом! — А теперь ты сделаешь кое-что для меня, Таорен — видишь ли, эта девочка, Гермиона Грейнджер, из-за твоего вмешательства оказалась в Диххусе.

— Но там же… — и запнулся, наткнувшись на взгляд Сапфира

— Да, там царит он, — усмехнулся в ответ. — Но мы с Сабриной хотим немного вмешаться. Надеюсь, ты не откажешься помочь, мой принципиальный друг?

Ха, как будто у него был выбор!

Пещера, небольшая, на возвышенности и вполне уютная. Внутри она была расписана светящимися символами — в некоторых Гермиона узнала знаки из «общей ритуалистики» — книжки, которая с подачи Атики стала для Гарри настольной и с которой самой Гермионе не терпелось познакомиться.

— Проходите, проходите, у Шолли тихо, темно и сухо, — пробормотал ро-сохай, быстрыми, размашистыми и немного неуклюжими шагами обходя пещеру по периметру, всматриваясь в настенные символы.

— Ты здесь живёшь? — поинтересовалась она, осматриваясь по мере того, как глаза привыкали к темноте.

— Нет, совсем нет, Шолли здесь отдыхает, живёт Шолли в пустоши — охотится за тенями.

— Здесь есть куда сесть? — спросил Гарри немного настороженно.

— Увы, Шолли не предусмотрел стула, Шолли привык сидеть на земле, но ради гостей Шолли с радостью пожертвует тепло, — затем последовала магическая формула, больше похожая на шипение, и камень пещеры выгнулся вверх, принимая очертания грубых кресел. Гарри потрогал одно, удивился:

— Тёплое!

— Садитесь, не бойтесь, здесь никто не найдёт, пещера Шолли скрыта от всех-всех, даже Усгаор её не видит, — Шолли… видимо, приветливо улыбнулся? Выглядело — пугающе!

— Про кого ты говоришь? — спросил Гарри. Следом за ним, Гермиона залезла на каменное кресло. Оно и впрямь было тёплым, а ещё — слегка пружинящим, не совсем твёрдым, пусть и неудобным, но совсем не ледяным камнем.

— Шолли проговорился, — в шипящем голосе слышалось извинение. — Усгаор — часть истории, Шолли нужно время, чтобы рассказать, Шолли просит подождать. Гости чего-нибудь желают?

Гарри тут же спросил её:

— Хочешь есть?

— Да, — мгновенно ответила та. — Шолли, ты не возражаешь, если мы поужинаем тут?

— Конечно, кушайте, Шолли отвернётся, Шолли не будет мешать, — ро-сохай тут же выполнил сказанное, повернувшись к стене.

— Э, Шолли, нам всё равно, можешь смотреть, — Гарри уже расстилал на камне два пледа, одному из который предстояло стать импровизированным столом, а Гермиона неожиданно для себя осознала, что голодна как лев… нет, как целый прайд львов!

— Правда? — Шолли недоверчиво повернулся обратно, с интересом наблюдая, как искорки из кольца оборачиваются супницей, двумя тарелками, столовыми приборами и хлебом. — Шолли не знает обычаи, Шолли просили отворачиваться, чтобы не мешать есть.

— Кто тебя просил? — Гермиона разливала аппетитно пахнущий рыбный суп, и запах его мешал думать о чём-то, кроме еды, а вот Гарри заинтересовался ещё одной оговоркой.

— О, Шолли сталкивался с магами, маги давали Шолли погреться, но маги отказались от защиты Шолли и прогнали его. Шолли больше их не видел.

— А когда это было? — спросила Гермиона, с огромным усилием оторвав взгляд от супа — ещё слишком горячий, чтобы есть! — Как они выглядели? Они были из нашего мира?

— Шолли не помнит, когда, — признался ро-сохай. — Шолли думает, не из Элайи, Шолли помнит её запах. Маги ходили в доспехах, таких, — житель Диххуса попытался обрисовать контур в воздухе. — Полных, закрытых. Даже лицо закрывали стеклом.

— Может, скафандры? — предположила Гермиона. Неужели в другом мире есть маги, которые отправляют экспедиции в скафандрах?

— Шолли не знает названия. Шолли может тоже поесть?

— Конечно, это же твоя пещера, — улыбнулся Гарри. — Тебе налить супа?

Но ро-сохай уже скользнул вглубь пещеры и вернулся с тушкой какого-то мохнатого зверька. Наколотую на когти, он начал рвать тушку зубами. Гермиона предпочла смотреть в тарелку — трапеза Шолли не внушала аппетит. Разговор сам собой затих.

— Мне это всё меньше нравится, — проворчала Эммелина Вэнс, оглядывая получившийся чертёж. — Нам же зала для рисунка не хватит!

— Будем сжимать, — невозмутимо ответила Атика, продолжая чертить взмахами палочки. — Теория компрессии ритуалов знакома?

— Мерлин спаси её применять, — поморщилась Эммелина, вспомнив, как занималась этим в Отделе тайн. Лучше бы не вспоминала! Каждый день начинать с обезболивающего от головы и заканчивать им же — к Моргане такую работу!

— Поддерживаю, — кивнул Флитвик. — Возиться с вычислениями — недопустимая потеря времени.

— Это уж как получится, — очередным взмахом палочки Атика подправила линию, проходящую через весь чертёж к непрозрачному щиту. Выходило у неё это на удивление… элегантно. Эммелина вынуждена была признать, что ещё не встречалась с ритуалистом сравнимого уровня. Даже тот специалист из Отдела тайн рядом с Атикой был… Как она рядом с ним. Максимум — ассистентом. — Как там со стабильностью?

В свою очередь, Вэнс взмахнула палочкой, скривилась от укола головной боли и осознала результат:

— В полном порядке. Если не хотим медлить — надо начинать так, — а уж если не получится, то останется надеяться, что с Атикой компрессия пройдёт побыстрее или найдётся настолько же защищённое место размером больше.

— Не думаю, — качнула Атика головой. — Отдохнём и перекусим — может статься, потом времени на еду уже не будет.

— В таком случае, где твоё замечательное, полное ужинов стазис-хранилище? — с улыбкой спросил Флитвик.

— Давайте сюда, здесь что-то типа столовой, — махнула Атика в сторону одного из десятка выходов. — Северус подготовил зелья, выпьем после еды.

Они устроились в небольшой комнате канадского Атикина схрона — сколько их на самом деле, « радушная хозяйка» не признавалась. Ужинали без особой охоты — каждый был погружён в свои мысли. Начало поискового ритуала близилось.

— Шолли не был сильным магом. Просто опытным, — начал ро-сохай. — Давно, давно! Шолли не любит вспоминать о тех временах, но всё равно вспоминает. Шолли не помнит, сколько оборотов назад это началось, но знает — виноват и он. Когда-то давно народ ро-сохай был первым в этом мире…

…Когда-то давно народ ро-сохай доминировал на планете Диххус. Огромный континент посреди Мирового океана, цветущий, полный жизни и магии. Диххус по праву считался одним из совершенных миров, входивших в Великую Коалицию. Элайя, Диххус, Вериус, Седдар, Довинор, Сараот, Тайлур… Цепь миров, полных гармонии, где Диххус занимал первое место — и неспроста. Каждый мир Великой Коалиции имел собственные магические источники, вокруг которых сосредоточилась магическая жизнь, хорошо защищённые от остального мира, возле которых вырастали прекрасные, порой закрытые от простых смертных города. Но Диххус был исключением. Единственный мир, центральная планета которого целиком являлась каналом к Истоку Волшебства, мир, в котором волшебником становился каждый — даже тот, кто не мог колдовать в других мирах.

В зените своего могущества Диххус стал своего рода столицей Коалиции. Здесь обитали сотни видов, подвидов и рас. Сюда сходились Тонкие Тропы, Прямые Пути и целая сеть телепортов. Мир был полон жизни, волшебной и не очень, и каждое живое существо, кроме завезённых извне, с рождения обладало своей магией. Драконы, фениксы, пегасы и фестралы рассекали небеса, великаны жили в горах, фейри поселились в зачарованных холмах, а люди возводили свои города. Конечно, это была далеко не идиллия — многие народы враждовали, разные племена порой готовы были порвать другу другу горло на почве происхождения, старых обид и новых интересов, а кроме мудрецов в высоких башнях жили и злые колдуны.

Вся эта магическая империя была подвластна Трём Всемудрым народа ро-сохай, прямоходящих ящеров, избранных за хладнокровие, ум и нейтралитет судьями и своеобразной полицией Диххуса, а в какой-то мере, всей Большой Коалиции. Всемудрые контролировали волшебный мир из башен Города-над-облаками, чуда высокой магии, огромного населённого острова, парящего в светлом небе, и не было магов могущественней, нежели они. Всемудрые служили гарантом общего спокойствия не только Диххуса, но и всей цепочки миров: некогда влияние и власть Коалиции простиралась до самых границ обозримой вселенной.

Будучи коллективным органом управления, Совет Всемудрых принимал решения по правилу простого большинства и контролировал себя сам. Каждый из Всемудрых обязан был после ста лет служения уступить пост более молодому преемнику — и при этом потерять часть своей магической власти, уходившей на усиление Совета в целом, точнее — Ока Совета, самой высокой в Городе-над-облаками башни, центра колдовской силы Большой Коалиции.

Когда именно один из Всемудрых предал Совет, а когда саму Коалицию — достоверно неизвестно. Однако известно, что Илсидор Фаоли, используя данное ему на посту Всемудрого могущество, проложил путь в мир Ошисс, он же — Чёрные Просторы. А из Чёрных Просторов на зов Всемудрого ответил Безымянный. Неизвестно, о чём говорил Илсидор с Безымянным и что получил он за своё предательство, но сделка произошла, и однажды вечером вместо Илсидора на Совет прибыл эмиссар Безымянного по имени Усгаор. Усгаор выдвинул простой ультиматум: или Совет начинает повиноваться ему по праву сделки с Илсидором и Коалиция не понесёт большого ущерба, или он захватит Диххус по праву силы с сопутствующими жертвами. Естественно, Всемудрые изгнали Усгаора из Города-над-облаками, и вскоре он ускользнул от их слежки. Илсидора же более не видел никто.

— Шолли теперь ясно видны предвестники конца, — если вначале ро-сохай волновался, то теперь говорил рассудительно, спокойно, повествуя о давно пережитом и осмысленном. — Ход в Чёрные Просторы Трое Всемудрых, включая новоизбранного, так и не закрыли. Часть мощи Ока Совета пропала вместе с предателем. Усгаора не нашли и высшими ритуалами. Да… Тогда можно было всё изменить. Шолли мог быть более умным, Шолли мог подсказать Всемудрым, Шолли… Шолли не справился, — горестный вздох с присвистом. — Дальше…

…дальше всё было хуже. Через год появилась секта бога Вечности. Очень скоро, всего за пару лет, секта разрослась в целую религию, жрецы которой обладали огромной силой, даруемой своим богом. Имя бога так и осталось тайной — его звали просто Безымянным. Потом начали пропадать эссэли. Заметили это не сразу, поскольку эссэли весьма скрытны, а общаться с людьми способны только старшие из них. Внимание на исчезновения обратили фейри, наиболее близкие эссэлям существа. За помощью дивный народ обратился не сразу, попытавшись расследовать дело своими силами. Неудачно. Совет Всемудрых выделил нескольких чародеев-поисковиков — те не справились. Тогда лично Всемудрый провёл высший ритуал поиска — пожалуй, это было первое разумное решение со стороны Совета. Ритуал сообщил главное: эссэли мертвы, а их убийцы — люди. Следствие было переориентировано. Вскоре вышли на Священную Охоту Вечности. Почти все охотники избирались из жрецов Безымянного, объект охоты… фактов не было, но складывать два и два Совет ещё умел. Охотников пленили, подвергли допросу. Выяснилось, что захваченные эссэли неким образом «отделялись» от своего места и передавались в главный храм Безымянного. Первожрец приносил их в жертву — один из следователей смог проникнуть под покровом невидимости на жертвоприношение.

— Ему, первожрецу, вынесли предупреждение, — с какой-то монотонной обречённостью вещал ро-сохай. — Да, предупреждение… Шолли лично зачитывал его! О, первожрец лишь усмехнулся и попросил не вмешиваться в дела его церкви, сказал, что эссэли — не подданные Совета. Проигнорировал… Совет стерпел. Совет научился терпеть, не торопиться — потому и пал. Шолли просил, Шолли умолял сделать хоть что-то — Совет молчал, Всемудрые ждали…

…и дождались. В ответ на официальную просьбу короля фейри защитить эссэлей, Совет выдал им официальные же результаты расследования, включая ответ первожреца. Расчёт был то, что фейри, очень привязанные к духам местности, попросту сотрут первожреца с лица земли, оставив Всемудрых с чистыми руками и прежней репутацией бесстрастных судий, кто выше мелких неурядиц. Подобный сценарий реализовывался не единожды, но в этот раз расчёт не оправдался. Карательный отряд фейри до единого сгинул в храме. Второй отряд — аналогично. Этого король фейри терпеть уже не мог — гордый народ объявил войну церкви Безымянного. Соответственно, Совет попытался вмешаться, не допустить бойни, ведь большая часть адептов Вечности — слабые маги, польстившиеся на обещания силы от Безымянного…

— Война не сразу переросла во всеобщую, — Шолли говорил чуть тише, иногда прерываясь на шипение, выдающее душевную боль. — Шолли пытался остановить… Шолли не слушали. Фейри отправили слабых на Элайю и сражались до последнего воина. Адепты Безымянного — тоже, с яростью, неожиданной, страшной яростью… И они привлекли помощь! Шолли старался, Шолли пытался отговорить — многие маги присоединились к обеим сторонам, хотели поживиться, решить войной давние противоречия — а кто-то даже решил свергнуть Совет Всемудрых! — ро-сохай склонил голову в скорби, а затем резко её вскинул. — Но Шолли не бездействовал! Шолли помог бежать, эвакуироваться, пока это было возможно, всем, кто согласился. Шолли старался, Шолли видел тенденцию, Шолли угадал исход!

Когти ро-сохая впились в камень пола. Глаза его горели гневом. Он молчал, не в силах продолжить, вновь переживая события тех дней. Наконец, Гарри осмелился спросить:

— Что было дальше, Шолли?

— Ш-ш-ш-ш! — сначала гневно, а потом с тоскливой болью шипел тот. — Потом была смерть. Шолли был разведчиком. Шолли проник в храм бога Вечности. Шолли узнал. Шолли успел скрыться. Шолли рассказал, но было поздно. Первожрец провёл ритуал, и души павших адептов стали проклятыми тенями. Первожрец объявил остаткам сражающихся, что его подлинное имя — Усгаор, и что они получили то, что выбрали Всемудрые. О, все, ещё не ослеплённые ненавистью, переметнулись на стороны проигрывающих фейри — Шолли помог, Шолли не молчал! Но было поздно. Шолли попытался привлечь Совет Всемудрых — они желали отсидеться на острове, угнав его на северный полюс. Недальновидные глупцы!

Рука ро-сохая рванулась вверх, разрывая камень. Гарри и Гермиона едва успели прикрыть глаза от каменной крошки.

— Конечно, фейри проиграли. Проклятые тени были чем-то новым, изобретать оружие против них не было времени, ресурсов… Потом — штурм Города-над-облаками. Шолли не видел его, чувствовал лишь отголоски. Позже Шолли узнал. Предатель Илсидор поделился с Усгаором знаниями, глупцы Всемудрые так и не закрыли ход в Чёрные Просторы — штурм не занял много времени. Удар сзади и доступ к защитным системам сыграли свою роль. Усгаор лично убил Всемудрых. Око Совета ему не досталось, — зло ухмыльнулся ро-сохай. — Шолли постарался, Шолли послушались наконец — башня до сих пор в изоляции, Усгаор не одолеет её мощь, копимую эпохами. Дальше…

Ро-сохай расслабил ладони, судорожно скрежещущие по камню.

— Дальше было выживание. Остальные погибли. Шолли ещё жив. Шолли не знает, все ли, но искать — самоубийство. Шолли часто спит… — Погасший блеск в глазах, мёртво лежащие руки — сидящий на корточках, ро-сохай выглядел опустошённо. — Шолли проспал целую эпоху. Когда Шолли не спит — он охотится на теней. Много охоты — много внимания. Шолли редко охотится. Шолли много спит, — повторил ро-сохай и уставился в пол.

Подавленные трагической историей, Гарри и Гермиона ещё долго молчали. Перед их мысленным взором проносились страшные события — гибель целого мира, конечный итог которой они уже видели за сводами пещеры. Каменистые пустоши Диххуса, уныние, серость и проклятые тени — обломки мира, разрушенного в давние времена волшебником по имени Илсидор и жрецом по имени Усгаор.

— Атика?

— Не напрягайся, Альбус, — она устало откинулась на спинку кресла. Рядом точно также расслабились Эммелина и Флитвик.

— Удачно? — спросил Снейп, опередив своего начальника.

— Ну как сказать… Хуже, чем я думала, когда мы начинали, и лучше, чем опасалась в конце. Пеленг на Гарри и Гермиону есть, и он устойчив. А вот с точностью неладно — Диххус весь в помехах. За счёт тонкости защиту мы обошли, но точнее, чем круг радиусом в сто километров, место не определить. И можешь не торопиться с поисками: они ещё под одним слоем чар сокрытия — очень сильных, судя по искажениям духовного плана.

— Сенсосеть? — подала голос Вэнс.

— Ну да, сенсосеть на сто километров, — хмыкнула Атика. — Можно, да долго. Предлагаю «тер-ритар» в десяток мегануманов.

— Твой изолят как накопитель, — кивнул Дамблдор.

— Есть идея получше, — вставила Эммелина. — Как насчёт проективного поиска?

— Проективного? — заинтересовалась Атика. — Новая разработка? Рассказывай!

— М-минерва? — удивился Квирелл. — Что в-вы тут делаете?

— Проверяю защиту, конечно же, — пожала та плечами. — Альбус хотел быть уверенным, что никто её не пройдёт. А что вы тут делаете?

— В-вам нужна п-помощь? — Квирнус проигнорировал вопрос.

— Разумеется, нет, — отрезала Макгонагалл. — Повторяю вопрос — что вы тут забыли, Квирелл?

— Х-хотел пров-верить моего тролля, — профессор сжался под строгим взглядом женщины, отступив на шаг.

— Ваш тролль в полном порядке, уверяю, — с холодной вежливостью уведомила Минерва, не сводя с Квирелла палочки. — Больше вам ничего здесь не надо?

— Н-нет.

— В таком случае прошу удалиться немедленно. Я переделываю сбоящий контур и не потерплю посторонних!

— Да-д-да, разумеется, — пролепетал Квирелл, разворачиваясь и практически убегая подальше от проницательного взгляда этой женщины, так кстати разгадавшей попытку захватить камень его «повелителя». Интересно, что бы сказал Тёмный Лорд, если бы знал, что Макгонагалл — так себе ритуалист и уж явно не занялась бы переделкой контура сложной системы?

«Северо-северо-восток».

— Да вижу я, вижу, — пробормотала Атика. Армейские берцы месили влажную пыль — она не прибегала к магии, кроме той, что отталкивала капельки дождя. Излишне. — Расстояние?

«Десять метров».

— Что?! — замерла, вслушиваясь в колебания сенсосети. Сделала несколько шагов. — Расстояние?

«Девять с половиной метров».

— Пространственное или духовное искажение? — скорее саму себя спросила Атика. — Скорее пространственное. Ну-ка, ну-ка…

Выпустила палочкой поток магии. Поток распался на несколько лент-векторов, уверенно раскинувшихся во все стороны, исчезнувших на миг и снова проявившихся — магодуховная пульсация, забавная штука…

— Духовное. Интересно. Вентус магика эморе!

На этот раз от выпущенной мощи содрогнулось само пространство — Атика чуть ли не на полную раскрыла свой канал с Истоком. Нематериальный, но вполне ощутимый ветер поднялся от палочки, взмётывая вверх серую пыль и снося капли дождя.

— Эммелина, для заметки — здесь всё пронизано волшебством. Можно на материю действовать как на магию, — и это открывает интересные перспективы.

«Приняла. Филиус волнуется».

— Пусть не беспокоится, — усмехнулась, когда чужое заклинание ли, ритуал ли, комплекс ли окончательно рассеялось. — Я почти прошла. Это был предпоследний барьер. Замечательная иллюзия и духовное искажение. Последний, вероятно, рассчитан на силу. Готовы?

«Да. В такие моменты я боюсь Альбуса».

— Да уж, мой ученик страшен в праведном гневе. Но ты ещё не видела меня.

«Может, мне остаться тут, о великая волшебница?»— смешок.

— Не надейся отделаться от работы, — хмыкнула Атика. — Вот и последний.

Этот барьер был вполне видимым. Зелёное свечение напоминало «тегмено», хотя, определённо, являлось чем-то более продвинутым. Впрочем, перед «Саори фламмо» не устояло и оно. Ещё бы! От бухнутой в него силы окружающий мир трепетал. Учитывая специфику места, Пламя Разрушения здесь могло и воздух разрушать. «Интересно, до каких пределов? — мелькнула мысль. — До атомов, нуклонов или этих, как их там? Ах да, кварков? Хотя вряд ли. Вроде бы, кварки нельзя разделить. С другой стороны, физики вряд ли работали с концентрированной тёмной магией, да и старик Хольцер с такими плотностями не заигрывал, догадывался, к чему может привести».

«Смещение! Юг, скорость растёт».

— Что за чёрт? — прыжок, и она стоит на каменном холме перед входом в пещеру.

Внутрь, быстрее! Ещё один барьер, хитро спрятанный — что ж, ожидаемо. Так дальше… никого?

«Новый пеленг — пять километров на юг. Что там у тебя происходит?»

— Сбежал, — коротко ответила Атика, наблюдая за затуханием синих огоньков. — Опытная сволочь. И способ выбрал интересный, только вряд ли рассчитывал на…

Палочку — отпустить. Прикрыть глаза — плохая, ужасная привычка! Губы точно сами собой шепчут забытую формулу из похороненного прошлого — и синие огоньки перестают тухнуть. Азарт бьётся в груди, магия покалывает кончики пальцев! Руки привычно-непривычно скручиваются ритуальными жестами — и разгораются новые огоньки, окружая плотным коконом уже её. Ритуальное смещение, значит? В эту игру можно играть вдвоём!

«Не знаю, что ты делаешь, но поторопись. Рядом с детьми мощный всплеск. Альбус почти грызёт свою палочку».

«Тогда размыкайте ритуал и перемещайтесь сами», — ответила мысленно, большей частью сознания сосредотачиваясь на направляющих. Сиасс и Рианхи, да кто вообще бы мог подумать, что тут знают о ритуальных смещениях и что ритуал почти такой же? Когда учителя заставляли её зубрить формулу, она искренне думала, что — не пригодится. И действительно, на войне — не пригодилась, там от такого прикрывали проективными блоками, а кто пытался сместиться — того находили, в лучшем случае, по кусочкам. Но здесь-то откуда? Сиасс выжги этот Диххус! А она уже, хе-хе…

«Всё ещё не можем взять координаты. Видим только через тебя. Быстрее!»

— Уже иду, — пробормотала Атика, когда окружающий мир окончательно растворился в синих огоньках.

— Нас ищут! — встрепенулся Шолли. — Ищут, ищут, опять, бежать, немедленно… — ро-сохай встревоженно заметался по пещере, заталкивая в карманы плаща целую кучу невзрачных камушков. — Нас нашли, Шолли не справился!

— Что стряслось, Шолли? — спросил Гарри, встревоженно переглядываясь с Гермионой. — Кто нас нашёл?

— Они, они! — воскликнул ро-сохай. — Проклятые тени, да, больше некому, Шолли спасёт тёплых магов, у Шолли не одно убежище, Шолли подготовился…

— Нас тоже должны искать, — осторожно сказала Гермиона. — Профессор Дамблдор, профессор Флитвик, Атика.

— Вас? — Шолли резко повернулся. — Да, могут, но Шолли не верит, сюда не пробьёшься, Шолли знает, Диххус отрезан…

— Шолли, а ты не думал, что маги из другого мира могут сюда пройти? — возразил Гарри. — Этот способ называется «прямой портал» — с помощью него мы и попали сюда.

— Риск недопустим, — отрезал ро-сохай. — Тени, если это тени, они доберутся до кода. Шолли хранит его долго, Шолли придётся умереть, Шолли хочет жить! Мы уходим.

Вихрь синих искр окружил их и унёс прежде, чем Гарри успел возразить. Очутились они в пещере, кажущейся копией предыдущей. Разве что на выходе ярко горел колдовской щит. Шолли наклонил голову, будто прислушиваясь, и молвил:

— Придётся уходить. Далеко уходить. Шолли не хотел, нет-нет, Шолли старался, но нас заметил хранитель области. Они летят сюда — время ещё есть.

Ро-сохай присел на камень. Когти разных рук тёрлись друг о друга, скрепя. Всем своим видом Шолли олицетворял задумчивость.

— А этот мне нравится, — Атика осмотрела барьер во всех деталях, перед тем как уничтожить. — Саори фламмо. Саори фламмо, — два разрушительных импульса снесли защиту. — Всё? Что за…

— КТО ТЫ? — голос послышался сзади. Рефлексы не подвели — поворот вокруг оси и «конфринго» в упор.

— А кто ты? — с неизвестного слетели чары невидимости, открыв белоснежный балахон и благородное старческое лицо. Седые волосы и старый шрам на щеке — в душе откликнулось что-то давно забытое. — Ты воин, так? Офицер?

— Офицер? — теперь его голос не был громоподобным, видимо, маг посчитал этот эффект ненужным. — Можно сказать и так. Жрец бога Вечности, комендант данного округа. Что здесь делает одинокая леди из другого мира?

— Оставь галантность, жрец. Здесь есть кое-что ценное.

— Тоже охотишься за кодом? — чуть удивился он. — Откуда ты узнала о нём, иномирянка? Впрочем, неважно. Уйди с дороги. Шолли нужен мне, я не погнушаюсь привлечь все силы округа, — в подтверждение за его спиной появились проклятые тени, — или даже обратиться к самому Усгаору. Уходи.

— Мне нет дела до твоего кода, — отмахнулась Атика, не отводя от него кончик палочки. Интуиция шептала, что брать в плен — слишком опасно. — Мне нужны люди. Два ребёнка. Они были похищены неизвестным. Если это твой Шолли — забирай, мне он не нужен.

— Прости, леди, но я тебе не верю, — покачал головой жрец. — Последний раз прошу — уйди с дороги. Если там есть кто-то ещё — они тоже должны быть доставлены к первожрецу.

— Мне не хочется сражаться из-за такой малости, но если ты настаиваешь… — Атика искренне улыбнулась, держа в поле зрения и теней, сфокусировала волю вокруг себя. Знакомое показывание на кончиках пальцев — должно быть, она сейчас немного светится. Паразитный эффект — рассеивание магии в виде света.

— Мои указания не подразумевают двусмысленности, — он явно не хотел сражаться с неизвестным противником. — Очень жаль. Убить!

Пять теней спикировали на Атику — и исчезли в огненных вспышках активной защиты. Она замерла, продолжая напряжённо следить за жрецом. Жрец, ха! Подтверждаются идеи, подтверждаются.

— Ясно, — он вздохнул и размял руки. — Что ж, представьтесь, прекрасная незнакомка, чтобы я знал, чьё имя записать на сто пятую позицию, — пафоса-то сколько!

— Атика Сей-Тиор. А твоё имя, жрец?

— Леотарт, слуга Безымянного, бога Вечности. Начнём?

— Начнём. Исв сайтртс.

С руки жреца слетел чёрный луч. Навстречу ему полыхнуло жёлтое пламя. Под серыми небесами раздался первый взрыв, и они закружились в столь желанном для неё бою. Пустыня. Пламя. Духи. Смерть. Война, война, война!

— Шолли знает! — крикнул ро-сохай, — буквально подпрыгнув с камня. — Да, да, Шолли знает, как убежать от слуг Усгаора, Шолли нашёл решение! Шолли занимался этой магией давно, но Шолли не забыл, нет, Шолли не забывает…

Бормоча себе под нос, ро-сохай начал чертить когтями на камне — рисунок получался асимметричным и весьма сложным. Не прекращая бормотать под нос и игнорируя вопросы, Шолли закончил рисовать и чуть ли не силком затащил своих гостей в условный центр чертежа. Короткое шипящее слово, и все трое оказались в другом… месте?

Они стояли на небольшой каменной площадке. Вперёд, в бесконечную даль, простиралась каменная же дорога, чуть подсвеченная изнутри. Камни, однако, висели в пустоте, в беспросветном мраке, от которого веяло чем-то жутким, запредельным.

— У Шолли получилось! — воскликнул ро-сохай. Нереальное окружение его совсем не волновало. — Мы на Тонкой Тропе, да, она немного износилась, но ещё работает.

— Что такое Тонкая Тропа? — спросила Гермиона, ёжась от лёгких порывов ветра. И думала она о том, что ветер может усилиться и сбросить их в чёрную бездну…

— О, Тонкая Тропа — это достижение Великой Коалиции, путь, что может вести даже меж мирами, — с гордостью отозвался Шолли.

— Между мирами?! — попасть ещё в какой-нибудь мир Гарри совсем не прельщало.

— Нет-нет, Шолли знает, эта Тропа не ведёт в иной мир, все межмировые обрезаны, уничтожены, Шолли постарался, Шолли не пустил зло дальше!

— Постой, ты уничтожил межмировые Тонкие Тропы? — прервал его Гарри.

— Шолли постарался, — кивнул тот. — Было тяжело, но Шолли помогали, это была идея Шолли. Миры Великой Коалиции сохранились, выжили, Усгаор не прошёл Тонкой Тропой, захватив Город-над-облаками. Хо-хо, им досталась пустышка да жизни Всемудрых! — ро-сохай довольно оскалился. — Но не будем задерживаться! Осторожны, будьте осторожны — Шолли не знает, что бывает с тем, кто упадёт с поломанной Тропы. Нет, не бойтесь, сама Тропа прочна, исчез бортик, чары от падения да светильники. Идёмте, идёмте!

Два человека и ро-сохай медленно шагали по висящей над бездной дороге — темнота, тишина и лёгкий ветер служили им спутниками.

— М-да, — задумчиво молвила Атика, оглядевшись.

Леотарт был достойным противником. Не силы Дамблдора, конечно, зато очень опытным и хитрым. Способности его напоминали магию стихийников, но имели оттенок божественности — не зря назвался жрецом. Вариативность же… Здесь она вспоминала мощь старых родов, мощь, от которой её некогда отрезали с концами. От Леотарта осталась горстка пепла, а вот ученики…

«…удаляются! Ты меня слышишь? Атика, что там происходит? Ещё минута, и мы разорвём ритуал, чтобы…»

— Я снова здесь, — сообщила она. — Этот мир или его часть контролирует некий Усгаор, первожрец некоего бога Вечности. С его жрецом я и столкнулась — он искал похитившее детей существо по имени Шолли.

«Ты уверена, что справишься самостоятельно?»— озабоченно спросила Вэнс.

— Уверена, уверена. Если встречусь с этим Усгаором — всегда есть Адский Огонь и кое-что посильнее. Или потоньше. Где дети?

«Удаляются со скоростью больше ста двадцати миль в час, северо-запад, уже в пятнадцати километрах от тебя».

— Ясно. Адеско Файр.

Пламя ударилось в барьеры, ограждающие убежище Шолли, однако не достигло его самого, дабы не стереть магические следы. Вздохнув, Атика приступила к поиску. Наверняка предстоит столкнуться с очередным редким по меркам Земли волшебством…

…Тонкие Тропы? Что они здесь делают, как работают, кто за ними следит? Так. Сосредоточиться. Нужно срочно вытащить из памяти всё, что она знает о вложенных направляющих — благая Рианхи, какое же это старьё! Искать так веками можно! Адаптировать, всё адаптировать к современной математике, переписывать языком ритуалистики — Та-Реты! Это точно не экзамен на гипотетического мастера магии пространства, а поисково-спасательная операция? И откуда вообще этот Шолли вытащил не просто экзотику, а то, что она для себя давно считала архаикой, пусть и эффективной?

— Прекрасная работа.

— Рад стараться, Ваша Святость.

— Когда они будут?

— Несколько часов, Ваша Святость.

— Жди повышения, жрец.

— Благодарю, Ваша Святость! И… к вам гость.

— Гость? Кого ещё поймали наши ловушки?

— Он пришёл сам, Ваша Святость. Это призрак-маг, назвавшийся Таореном, лордом Инрии, и он просит вашей аудиенции.

— Как интересно… Веди его сюда и приготовь лучшую темницу на случай, если он придётся мне не по вкусу.

— …сварайаре арх, — она закончила длинный речитатив, сделала движение, больше похожее на танцевальное па. Древняя ритуалистика — она такая. Танцы, пляски с бубнами, кривые схемы, по некоторым слухам, были даже обращающиеся к магии как к чему-то разумному! — Всё. Эммелина?

«Связь пропала. Мы не видим их. Даю последние координаты».

— Сходится, — улыбнулась Атика. Какое великое достижение — не разучилась определять конец Тонкой Тропы! А когда-то давно она даже строила такие, ну, не сама, а помогала, но было же дело! Великая ритуалистка, как же! Оправданье только одно — слишком давно это было. — Перемещаюсь.

Аппарировать внутри Диххуса было невозможно. Не было здесь и открытых магических источников, магия только от духомагических превращений и была. А ещё — ритуалы, ритуалы! Этот мир, эту планету покрывали десятки ритуалов, и ещё сотни были вплетены в ткань мира локально и едва ощущались даже через привязки, вот как эта вот Тропа. И все — знакомые только по разворошённой памяти, по дедушкиной библиотеке. Древности, жуткие древности, но при этом эффективные, рабочие…

Она помнила эту надпись: «Великая Коалиция» и дедовы слова: «Вырастешь — расскажу подробней». Он так и не рассказал об этом наследии, происхождение которого известно только самым древним родам. Сей-Тиор, Сей-Тиор… Атика с неприязнью стряхивала пыль забвения с этой памяти. Столько лет, столько веков — и вот она возвращается к самому началу, к своему детству и юности, к дедушкиным методичкам о принципах военного дела, которые папа читал ей вместо сказок на ночь, к судьбе, которую маленькой Атике готовила семья, к распятому на жертвеннике дракону, к «Сказу о ро-сохае и лесном духе», слёзам и упрёкам, к тому, что ждало девочку, совсем не подходящую благородному и древнейшему роду Сей-Тиор. О да, теперь она более чем достойна, вот только ни пиетета, ни любви к собственному роду не осталось. Только имя. Атика, леди Сей-Тиор. Имя, которое у неё не отобрать, на которое она имела право, несмотря ни на что.

Но теперь она не маленькая леди, не солдат и не командир — теперь она, прежде всего, маг. И палочка привычно вычерчивает фокусирующий ритуал, воля привычно направляет магию — пред ней распахивается прямой портал. Пройти насквозь — позвать Эммелину.

«Я транслировала Альбусу. Мы готовы».

— Перемещайтесь, — бросила им сухо. От энергии, которая распирала всего пару часов назад, осталось довольно мало. Память… Но она не была бы мастером-менталистом, если бы это помешало. Усилием воли раскрутила невидимый маховик внутри себя и улыбнулась, смотря на магический барьер. Они хотят боя? Они его получат.

«Дай маяк поярче».

— Маяк? Может, проще координаты?

«Точно не определяются. Никогда не видела такого искажения направляющих».

— Если настаиваешь… Аор Йарсум! — ни движения палочкой, ни жеста рукой, просто слова — и что-то тонкое, эфемерное, к чему надо потянуться, за что нужно зацепиться, потянуть к себе… А затем гигантский, просто титанический всплеск волшебства, расходящийся в стороны сверкающей волной. — Поторопитесь, меня должны уже заметить.

Множественный хлопок возвестил появление соратников. Нет — подчинённых. Здесь и сейчас — подчинённых. Пора бы прекращать мыслить в мирных категориях. Мышление ускоряется и меняет лад. Есть боевая задача, есть средства, есть тандем подчинённых магов, чьи усилия необходимо сонаправить для успеха операции. Ум привычно-непривычно — как же давно это было! — перебрал доступные заклятья и ритуалы, отсеяв слишком длительные и ненадёжные, оставив только чёткий список применимых для боя.

Подавила желание соединиться с подчинёнными в боевую сеть — не сейчас, нет у них такой привычки. А ведь с этого началось её увлечение менталистикой… Если подумать, то всё, чему она научилась, кроме, может быть, пространственной магии — это результат вызова, реакция на атаку, адаптация, углублённая паранойей, защитная реакция, доведённая до абсурда. Какая же она простая, на самом-то деле!

Филиус Флитвик в потрёпанной, но пронизанной бесчисленными чарами мантии, Альбус Дамблдор в белоснежном одеянии, Северус Снейп в чёрном, Эммелина Вэнс в изумрудном — внешне решительные лица, яркая магия — сейчас они представляли собой квинтэссенцию понятия «волшебник на тропе войны». Волшебники… Не воины, нет, лишь боевые маги. О, эту разницу она как следует изучила на своей шкуре.

На удивление, только Вэнс держалась более-менее хорошо: её настрой был наиболее эффективен. Кристально-прозрачный, безразличный, почти без мыслей — она была готова действовать в любой миг, погружённая в полутранс. Прежнее недоверие к Вэнс окончательно сошло на нет. Да, единственная из всех, на кого здесь можно рассчитывать в настоящем бою. Ал хорош, но его нерешительность сейчас не к месту. С другой стороны, Алу больше подошла бы роль офицера — в чём-чём, а в командовании нерешительности у него не было. И опыт настоящей войны, войны с Гриндельвальдом, был только у него. Но командир здесь — она.

— Они там? — указал Ал на переливающийся в воздухе барьер.

— Да. Что ты со… — как невовремя он озаботился окклюменцией!

Не мудрствуя лукаво, Дамблдор выпустил тонкую и концентрированную струю «Саори фламмо», попросту прорезав в барьере «дверь», и, прежде чем она заросла, шагнул внутрь. Атика поморщилась про себя, придержала самовосстановление барьера, пока вошли остальные, шагнула следом… Интуиция молчала. Или…

Вспышка! Взрыв! Опасность-опасность-опасность! Увернуться, прыгнуть, подтолкнув себя магией, выставить «эгис», закрыться «протего тоталум», отразить атаку «рефлекто магика», наконец, крикнуть:

— Исв сайтртс.

Жёлтое пламя хлынуло вокруг, скручиваясь, подчиняясь воле, точно руки или даже мысли. Вторая Империя Тар-Сут-До сотворила шедевр, когда доработала, наконец, «исв сайтртс» — один из немногих штурмовых ритуалов, применяемых в прямом бою. Он давал власть над стихией, сравнимую с той, что владеет опытный маг огня. И этот огонь куда как разрушительней обычной стихии — насыщен тёмной энергией, легко распыляющей простые щиты и многие атаки… Но «исв сайтртс» — это не только пламя. Это ещё и силовое поле, двигающее его, само по себе способное крушить стены, а уж от простых воинов оставляющее просто фарш. Сочетание считалось смертельным и универсальным, предназначенным как для нападения, так защиты или поддержки более мощных атак. Атика считала этот ритуал своим коронным — а большинство соратников в своё время не овладели им, слишком сложный, мол.

Огонь скрутился в широкий щит, ограждая всех от множества рубиновых вспышек, плавящих камень, землю да серую пыль. Одновременно другой поток пламени хлынул на источник атаки — высокую башню, вокруг которой висели деструкт-импульсники военного класса — невзрачные с виду чёрные шары. Атика помнила такие — часть старой границы Империи прикрывали именно они, а Сей-Тиор, конечно же, раздобыли несколько для защиты загородной резиденции. ДИУ считались не то чтобы устаревшими — скорее слишком… уникальными. Технология производства утонула в песках времени, а новейшие ритуалы, вроде того же «исв сайтртс» держали деструкт-импульсы с лёгкостью — поэтому деструкт-импульсные установки ценили, но не более того. На войне ДИУ показали себя просто превосходно как против регулярной армии Альянса, так и против химер, но уже духам и элитным отрядам ничего не могли противопоставить.

ДИУ здесь явно подпитывались или стационарным накопителем, или магическим источником, отсюда прямо-таки ураганный огонь. И башен таких — не одна, целая вереница по всему периметру барьера! Уцелевшее производство — или даже уцелевшая технология? С тех времён, когда не существовало даже Второй Империи, когда она была первой — или ещё раньше? Со времён, в которых жил даже не легендарный, а мифический Утариус, Основатель Древнейшего Рода (каждое слово с прописной буквы!) Сей-Тиор?

Тем временем, ритуальное пламя накалилось до белого с желтоватым оттенком, и Атика продолжала его разогревать, а затем ударила десятком огненных копий прямо в щит башни. На мгновенье пламя затормозилось, «проело» его насквозь, злым вихрем распылило ИДУ, поглотило башню, её защитную магию, добираясь до источника энергии… Вспышка! Взрыв! От башни остались раскалённые развалины, огонь хлынул обратно, сворачиваясь в жёлто-белые шарики около неё. Сделано.

Тем временем, совместным залпом заклятий Альбус, Филиус и Северус под прикрытием щита Вэнс добрались до источника соседней башни, полыхнувшего столь же споро. Атика окликнула их:

— Жаркая встреча, не так ли?

— Всегда подозревал, что с тобой что-то не так, — буркнул Снейп, заметив широкую, переходящую в оскал улыбку. Сдерживать её уже не получалось. Недавняя опустошённость уступила место внутреннему огню, а свободной частью сознания она методично разворачивала сенсорную сеть.

— Сенсосеть готова, — хмыкнув, сообщила им. — У нас большие проблемы. Драконы.

— Вид? — уточнила Вэнс, хладнокровно накладывая на себя термозащитное заклятье.

— Чёрные и синие, с хвосторогу размером и со всадниками-магами. Будут через минут пять.

— Такое ощущение, что мы натолкнулись на регулярную волшебную армию, — заметил Флитвик.

— Не ощущение, — улыбнулась ему — Флитвик, надо отдать ему должное, лишь вздрогнул. — Армия и есть или, по крайней мере, боевое подразделение. Эти шары — древние деструкт-импульсные установки. Такие ДИУ ставили на стационарной обороне в качестве прикрытия магов против регулярной армии. На башнях должны быть чародеи, владеющие площадной и защитной магией и питающие её от башенных накопителей. Внизу — бойцы в зачарованной броне. Остатки древней обороны — используют её вполне современные воины. Комбинация «маг плюс дракон» считается одной из эффективнейших.

— Кем считается? — сузила глаза умница Эммелина. — Откуда такие познания, Атика?

— «Базовая тактика и стратегия», — хмыкнула она. — Древняя книжонка, раскопала в одном подземелье, — в дедовой библиотеке, по его наказу, что лучше не уточнять. — Сейчас не важно. Готовьте самонаводящиеся бронебойные чары косвенного действия, никакого Пламени Разрушения — экономим силы. Альбус — щиты, Филиус — резерв, остальные — атака.

Палочка Ала замелькала, размазываясь в воздухе от скорости — да, хорошая идея. Они встали плотнее — чем ближе они друг к другу, тем эффективней будет щит. Дамблдор произнёс заклинание вслух:

— Маниментум!

Этот щит — основа, пусть и могущая выдержать довольно мощные атаки. «Поверх» него обычно накладываются другие щиты — что Дамблдор и сделал. Более десятка, простые и сложные, тёмные и светлые, нейтральные и смешанные: в составе «маниментум» использовать разность энергий с помощью приёмов типа «мерге контрариум» — нельзя. Свой вклад в защиту сделала и Атика — пламя вовремя вылетело за пределы щита и свернулось облачком…

…чтобы в тот же миг развернутся обширным покрывалом, поглощая огненные плевки, а затем ринуться вверх. Прибывший на драконах отряд атаковал незамедлительно. Вниз устремились свитые из мрака стрелы, чёрные лучи, целые потоки иссиня-чёрного огня, давление ауры драконов, какие-то штурмовые чары, напоминающие «конфринго» — щит выдержал.

«Ал — контроль щита, Филиус — правый фланг, Вэнс — левый, Северус — центр», — буквально вбила им в головы сквозь мыслещиты. Ничего, головка поболит, зато жить будут. Благословенная Рианхи, как же плохо без нормальной мыслесвязи!

Сама направила свёрнутый триадой копий «исв сайтртс», свободным остатком сознания добавила пару копий псевдоматерии, настигнувших драконов за счёт огромной скорости. Эммелина ударила заклятием молнии, всего четырежды: каждая молния оставила от драконьих наездников пепел, а потерявшие управление звери полетели прочь. Северус старым добрым «легилименс-нерго» сбил ещё троих. Два оставшихся дракона развернулись, чтобы убежать — Филиус взмахнул палочкой, и всадников сдёрнуло с них невидимым лассо.

— С этими всё, — констатировала Атика. — Дальше — только по воздуху. Левитацией владеют все? Вот и прекрасно.

— Почему… — начал было Снейп — но его вопрос прервался звоном павших щитов. «Маниментум» устоял, а вот вложенные в него чары исчезли от сокрушительного удара снизу. Показались и нанёсшие их: пятиметровые змееобразные тела вырвались из-под земли и, прежде чем кто-то среагировал, пропали, чтобы заставить щит содрогнуться ещё раз.

«Смешенная тактика, — окончательно отбросив условности, Атика просто пробила в голову каждого мыслеканал и говорила по нему. Потом извинится! — По команде — вверх, Ал — убираешь щит, ставишь мобильный. Три, два, один… вверх!»

Одномоментно они зависли в метре над землёй, «маниментум» распался, а Атика крикнула, направив палочку вниз:

— Прессаре-таве!

Земля смялась под невидимым молотом, но сквозь неё пробились… почти пробились… От пары атаковавших тварей остался только фарш. Ха! А в своё время подобные твари целое опустошение наводили, и никакой «исв сайтртс» не помогал… Уроки прошлого она усвоила.

«Выше! — крикнула Атика. — Ещё выше! Хватит, — они повисли на высоте метров двадцати. — Стандартная тактика на подавление против сильных магов-одиночек. Их подвела несинхронность, если бы не это, снизу в щит ударились бы эти черви, сверху пламя драконов и чары, а с земли — импульсники башен. Обычно этого хватает, чтобы уничтожить даже слаженные отряды».

«Мы — не обычный случай?» — скептически поинтересовался Снейп — поинтересовался мысленно, и она транслировала остальным. Центр сети, боевой координатор, командир — как же давно это было… Такое — не забывается.

«Скорее они потеряли или не приобрели нужный опыт, — пожала плечами в ответ. — Нам в ту сторону. Поторопимся, будут ещё отряды. Вы — древко, я — остриё», — мыслеобразом раскрывая смысл терминов.

— Нет, нет! — вскричал Шолли, когда Тонкая Тропа неожиданно растворилась во мгле, плавно сменяясь реальным миром. — Простите Шолли — он не хотел… но Шолли постарается спасти хотя бы вас! Шелешесет!

Когда новое окружение стало достаточно чётким, Гарри и Гермиона осознали, где оказались. Громадный зал под сферическим куполом с причудливым узором без капли магии. Магия, однако, чувствовалась снаружи — и магия могущественная. Совсем иная, не похожая на привычную магию сила заполняла зал. Центром её являлся старец на роскошном троне. Он встал — с поистине королевским достоинством — и медленно подошёл. За плечами старца шествовали несколько человек в золотых мантиях.

— Усгаор, — буквально выплюнул Шолли.

— Шолли Даостр, первый помощник Всемудрого Ос-Тарота. Рад снова приветствовать тебя в этих стенах. Много воды утекло, не так ли? — улыбка старца была вполне дружелюбной, а вот гудение его силы — совсем наоборот.

— Шолли долго ждал, — кивнул ему ро-сохай, скребя коготь о коготь. — Если ты хочешь Шолли, жрец — так возьми! Но их — их оставь в покое.

— Пожалуй, соглашусь с тобой, — великодушный кивок. — Эти дети пусть посидят в гостевых покоях — всё равно домой им не вернуться, каким бы способом ни попали в Диххус. Я позабочусь о них, Шолли — но мне нужен код. Ты ведь знаешь его? О, знаешь, лично ведь замыкал центральный контур защиты Ока Совета. Дай мне мыслеобраз — они останутся живы. Иначе же…

— Наглец! — возмущённо, но обречённо зашипел ро-сохай. — Нет. Шолли предлагает обмен, да, выгодный обмен. Шолли оставляет себя в живых, в твоих руках, жрец. Ты обязуешься сохранить их жизни и разум, не сломить и не сделать своими слугами. Клятва, жрец! Магический договор от меня, клятва Безымянным от тебя! Иначе — смерть. Моя и их.

— Почему бы и нет, — невозмутимо согласился Усгаор. — Взаимная клятва. Не забудь включить пункт, что ты не стёр и не сотрёшь код из памяти.

— Да. Вешелет! — пространство вокруг Гарри и Гермионы стало каким-то мутным, окружающий звук будто бы пробивался сквозь толщу вод, а изображение — через мутное стекло. — Ну вот и всё, — кривая ухмылка исказила кожу-чешую ро-сохая. — Они спасены. Очень плодотворный разговор затеял Шолли, правда?

— Взять! — велел Усгаор.

С рук жрецов в золотом сорвались чёрные лучи — и ушли в молоко. Ро-сохай резко отпрыгнул и растворился в воздухе. Усгаор подошёл ближе к детям, внимательно посмотрел на них и произнёс:

— Знаю, сейчас вы видите и слышите меня. Советую не пытаться пройти сквозь стены — они зачарованы. Через двери тоже не стоит, если, конечно, не желаете стать горсткой пепла. Примерно через двенадцать часов заклятие перестанет действовать и вы возвратитесь в реальность. Если я не поймаю старого параноика раньше, — усмехнулся Усгаор. — Тогда вы сможете насладиться гостеприимством единственного на весь Диххус города. Приятного ожидания, — первожрец отвернулся и приказал жрецам в золотом. — Вызовите сорок троек магов и прочешите Тронный зал до последнего камушка. Уйти отсюда он не мог, — Усгаор вновь развернулся к детям. — Не знаю, что рассказал вам старый мерзавец, но наверняка море лжи. И чего только хотел добиться этим жестом? — он развёл руками в деланном недоумении. — Сошёл с ума окончательно? В любом случае, прошу простить, меня ждут дела.

И Усгаор направился неожиданно бодрой для старика походкой к выходу из зала — массивным золочёным воротам. И никакого способа последовать за ним не было — Усгаор прошёл сквозь ворота, точно стену на платформу девять и три четверти Кинг-Кросс, а вот на приближение — даже не прикосновение! — Гарри ворота отозвались словно бы ударом тока, хорошо хоть слабым.

Буря и камни! Огонь и кислота! Чары и ритуалы! Неведомо, система заклятий или далёкие волшебники, но они продвигались буквально через бурю магических стихий. И Атика вела их вперёд. Остриё, центр, прорыв, принимающая решения, несущая вперёд: тогда как остальные держали и непрерывно возобновляли бесчисленные щиты, она левитировала их вперёд, маневрировала, непрерывным водопадом чар расчищала путь. «Совершенное оружие, лучший клинок! Я закалю тебя, как закалил твоего отца, и однажды ты скажешь мне спасибо». Спасибо сказать? Твоё желание исполнилось, дед, пусть и не так, как тебе бы хотелось. Она будет лучшим клинком и прорежет эту защиту насквозь.

Она улыбалась. Она постоянно посылала во все стороны чары познания и поиска. Она сжала зубы до скрежета. Она удерживала в голове карту местности, изменяемую сенсосетью в режиме реального времени. Она уже почти не видела глазами, в которых застыли яркие пятна от бесконечных вспышек. Она колдовала обеими руками, и если правой, ведущей, она повелевала штурмовыми ритуалами, и каждый жест, малейшее движение палочки, пальцев, кисти, любой сгиб или поворот имели смысл, порой и вложенный, то сквозь левую руку вперёд устремлялись незримые вектора, простые, но максимально сильные — водопад магических флуктуаций!

Впервые за века она сражалась в полную силу. И вспомнила, каково это — не просто работать на пределе, а на пределе — биться. И предел — отодвигать! Интуиция уже не шептала на ухо — нет, чувство опасности, развитое за границами привычного ощущение боя диктовало ей будущее. И она отвечала. Это и вправду напоминало разговор, разговор на языке даже не ритуалов, а самих смыслов, мыслеобразов, непрерывное балансирование в потоке вероятностей, его изменение и усложнение. Это напоминало песню. Она плела и направляла симфонию ближайшего, на считанные секунды вперёд, грядущего собственным голосом, и частью этого голоса была магия, были сами мысли, и будущее закручивалось, завязывалось в узел, единственной целью которого был — прорыв.

Остриё копья, летящего к цели — вот кем она была. Сейчас, на пике, в состоянии полной концентрации, не осталось ничего лишнего. Только копьё, летящее в цель и непрерывная реакция на предугадываемые события, которые столь же непрерывно менялись вместе с её реакцией. И её реакция тоже была будущим, и на неё тоже была реакция — всё закручивалось в рекурсивную круговерть, воронку, имеющую лишь одну цель. Прорыв! Ни драконьи всадники, ни новая линия обороны с ДИУ, ни даже явившийся вновь чёрный смерч — всё это уже не имело значения. Значение имело лишь то, хватит ли её скорости и выносливости. Сейчас, когда ей не требовалось даже держать щиты, победить мог лишь противник быстрее… или средство, которому нельзя противостоять быстро. Но такового средства у врага пока что не нашлось.

Безумный вихрь событий закончился так же внезапно, как и начался. В один прекрасный момент она осознала, что уже всё. Что впереди нет угрозы. Впереди — это в ближайшие минуты, разумеется. И тогда Атика Сей-Тиор вырвалась, скорее даже, её выбросило из транса, то буквально рухнула на потрескавшуюся от сухости землю. Собралась с силами, привстала…

— Вэнс, — хрипло ухмыльнулась протянутой руке. Поднялась. — Северус, — нахмурилась, но взяла бутылёк с зельем и без промедления выпила.

— Это был самый сумасшедший бой, в котором я только участвовала, — устало констатировала Вэнс, в свою очередь отхлёбывая восстанавливающего силы зелья.

— Неплохое древко, — нашлась Атика.

— И остриё отличное, — улыбнулся Альбус.

— Почему я должен это выслушивать? Вторжение? Пройдён второй и третий периметры? Почему не доложили по проходу первого?

— Отклонений не было замечено, Ваша Святость.

— Операторы что, спят? Мне нужно лично их проверить?

— Никак нет, Ваша Святость. Прошу прощения, но нам не хватает операторов на все периметры. Наши силы сосредоточены на первом и втором периметре, остальные обозреваются поверхностно.

— Почему я должен выслушивать это сейчас?

— Ваша Святость, вопрос решался на более низком уровне, мы не посмели…

— Значит, мы? Список ответственных за сокращение обороны — завтра мне на стол. Не забудь вписать туда себя, бывший жрец-комендант, на первую позицию. А теперь — конкретику! Первое — третий и внутренний периметры?

— Ваша Святость, я прошу прощения, но мы не производили осмотр, у нас перегрузка основного источника и…

— Итак. Кто-то убил… сколько там положено? Три отряда на сектор?

— Три, Ваша Святость.

— Кто-то прикончил три отряда драконьих наездников, прошёл через чарошторм, в который я лично вкладывал и силу Безымянного, а до этого уничтожил как минимум две башни с деструкторами. И вы не проверили третий периметр. Я правильно тебя понимаю?

— Мы… Ваша Святость, нарушений не было зафиксировано, всплесков тоже, мы полагаем, что вторженцы затормозились на третьем периметре! Его проектировал Ферент, и вы знаете…

— Я знаю всё. Я знаю, что кто-то убил Леотарта, я знаю, что некто ищет спутников Шолли, я знаю, что ты не соответствуешь своей должности, и мне очень жаль, что у нас не было возможности убедиться в этом раньше. Запуск резервного источника — раз, полная проверка третьего периметра — два, сформировать боевые группы и объявить жёлтую тревогу по базе — три. Это — понятно? Тогда почему ты ещё здесь? Действуй, пока я не подумал, что грядущее снятие с должности — это слишком мягко! Ох, и дала же вечность мне помощничков…

Магия. Чародейство. Волшебство. О, они с самого детства окружали Альбуса Дамблдора. Магия дома. Магия артефактов. Магия родителей. Магия сестры и брата. Несущая беды или счастье, пользу или вред — магия… Если бы кто-нибудь спросил, как Альбус стал великим волшебником, он бы ответил: «я научился видеть волшебство и не разучился им восхищаться». И с тех пор завораживающий мир переливов чар, волшебств и аур не отпускал его.

У Атики никогда не было такого радостного принятия волшебства — в этом Альбус был уверен, несмотря на то, что никогда не заглядывал в её голову, а читать эмоции по её жестам и мимике — бесполезно. Атика брала не столько интуицией — самой обычной, человеческой, присущей любому, кто веками разбирался в одной и той же области — и даже не знаниями. Она брала идеальным исполнением, отточенной импровизацией, невозможным даже для мага с вековым опытом расчётом — Альбус подозревал, что прежде всего оттачивала она именно менталистику, и даже любимая ритуалистика была позади. Но сейчас, прокручивая в памяти, как она буквально тащила всех вперёд, с нечеловеческой скоростью реагируя на давление, которое множество раз должно было их смять, он думал о том, чего у неё не было и не будет никогда.

Для Атики волшебство и реальность были чем-то внешним, податливым, изменять и властвовать над чем так же естественно, как мыслить. Инструмент — не призвание, не чудо и не вдохновение. Не искусство: предельное, но только мастерство. Он с трудом представлял, в каких условиях она должна была расти — должно быть, это было очень жестокое время… очень жестокий мир. И как бы она ни отрекалась от своего рода, по отношению к магии Атика всегда вела себя как властная аристократка, и даже её главная специализация, ритуалистика, казалась странным продолжением безупречных манер, которых бессознательно ожидал от неё всякий, но которых никогда не получал.

Для Дамблдора всё было иначе: он с какой-то детской радостью впускал внешний мир во внутренний, творя и меняя в равной степени свой разум и внешнее окружение. Проекция, слияние и превращение! Не подчинять, а вести за собой! Чем дольше Альбус следил за Атикой в новых для них отношениях, отношениях уже не учителя и ученика, а двух равных великих магов, тем больше понимал, сколько у неё на самом деле проблем с развитием и что другие великие маги, живи они столько же и гонись за силой, давно бы её перегнали. Он знал, что она также понимает это, а когда намекнул — прямо ответила, что нашла выход и что ей нужно только время.

Какой выход? Загадка. Ни тени мысли, ни тени эмоции не проскользнуло тогда — только сухое: «Есть выход, работаю над этим». Он был почти уверен, что эта работа и этот выход совершенно не подходили для нормальных магов и требовали совершенства, филигранности, терпения и упорства, а не вдохновения, смекалки, воображения или научной работы. Атика порой слишком… прямая. Прямая и упрямая. Вот как сейчас!

— Позволь мне, — чуть улыбнулся ей, останавливая за мгновение до того, как она начала работать с очередным барьером. А ведь она только что пришла в себя — видеть, насколько Атика относится к себе как…. как к инструменту, было немного больно. Пожалуй, в отличие от всех них, она имела право относиться к телу как инструменту, но порой Альбусу казалось, что она считала инструментом в себе буквально всё, полностью отдавшись некоей неведомой цели. Но какой? И сознавала ли она это сама?

— Думаешь?.. — с сомнением покосилась на него Атика, отводя палочку от барьера, на сей раз совершенно невидимого глазами, зато магически столь яркого, что заставлял приглушать восприятие.

— Работа по моей специализации, — эти слова она поймёт лучше других. И Атика действительно кивнула, а остальные участники спасательной операции явно не поняли, что между ними только что произошло.

А он выбросил это из головы и потянулся вперёд волей-восприятием, приблизившись к барьеру так, чтобы находиться в «радиусе прямого действия» — пространстве вокруг мага, где он может управлять волшебством, будь то создание чар или прямое, «осязательное» ощущение. Его радиус (когда Альбус учился, этот термин входил вместе со свечением волшебства и с личной магией в единый термин «аура», и до сих пор находится множество магов, объединяющих мухи и котлет) был огромным. Четыре метра! Это значило, что он мог буквально окружить своим волшебством мага рядом. А ещё — осязать магию так же далеко не может не то что Атика — даже Николас Фламель!

Не зря его специализацией была трансфигурация, искусство превращения, для которого чувствовать предмет, ощущать материю требовалось просто филигранно. И в отличие от Атики, буквально заучивающей сущностные матрицы (и это не повод для восхищения, подобно тому как самая лучшая автоматическая инвалидная коляска, которую научили даже летать, будет хуже здоровых ног), Альбус даже не учился, не тренировался, он… вдохновлялся ощущаемым.

На всё это Атика лишь отвечала: «Так вот что мешает тебе прогрессировать в менталистике! Отдели внешнее от внутреннего — будет проще, — но позже соглашалась. — Нет, не стоит. Это часть тебя». Пожалуй, именно этот подход Атики был главным, что позволило ей, несмотря на фантастическую разницу между их ощущением волшебства, между методами и отношением чуть ли не ко всему, всё-таки стать его учителем и даже Учителем. Атика уважала личное настолько глубоко, что Альбус подозревал в этом какую-то психологическую травму, не излеченную, а лишь углублённую со временем.

И сейчас, когда не было времени, чтобы исследовать барьер от корки до корки и разобрать на составляющие по методу Атики, когда нельзя было применить комплексные исследовательские чары и научный метод, как поступил бы Филиус, когда не было времени для длительных медитаций и тончайших касаний волшебства, как поступила бы Эммелина, когда нельзя было просто методом подбора определить хорошее противодействие, как любил это делать Северус — сейчас всё было в его руках.

Трансфигурация. Тончайшая и вместе с тем на удивление прямая (проскользнула мысль, что именно так сделала бы как раз Атика) — этот барьер, с трудом идентифицируемый волшебным осязанием, являлся настоящим произведением магического искусства. Он был одним большим процессом циклической трансфигурации, происходящей непрерывно. Молекулы воздуха, естественно диффундирующие по всевозможным траекториям, на пару мгновений попадали в плен иных сущностных матриц, придающих им прочность крепостной стены — естественным решением казалось просто разрушить трансфигурацию. По крайней мере, на первый взгляд. На самом же деле, процесс был в разы сложней. Превращение было не единственным — это целая цепочка, происходящая незаметно из-за скорости и тонкости! Неведомый создатель барьера был воистину гением Атикина типажа: вместо хитроумия, сложности и изобретательности был усовершенствован, ужат, оптимизирован до предела сам процесс превращения — настолько, что в него оказалось возможным вплести множество дополнительных звеньев.

Казалось бы, снять барьер легко и просто. Достаточно разорвать цепочку трансфигурации… Вот только промежуточные формы, в которых пребывали молекулы воздуха, далеки от безопасных. Какой-то взрывчатый газ, волны плазмы, быстро расширяющаяся вода, пронизанная электрическим током, кружащиеся со скоростью в несколько звуковых раскалённые металлические шарики — всё это, конечно, остановит достаточно мощный щит. Правда, что будет с этим щитом, если учесть и совокупный всплеск магии рассеивающихся чар, по «странному» совпадению направленный наружу… Явно ничего хорошего.

Помимо прочего, в циклотрансфкаскад (или просто ЦТФК) заложили функцию самовосстановления — если попытаться убрать только опасные формы, то по оставшемуся каркасу произойдёт моментальное возобновление. А если сделать всё максимально грубо, «Саори фламмо», например… Альбус прекрасно помнил, как пал Ритуал Покоя вокруг Запретных Врат. Можно было, конечно, сделать всё с расстояния, но к тому времени защитники явно успеют перегруппироваться, а возможно, навести на них новую бурю заклинаний, и он не был уверен, что Атика выдержит ещё один такой «шторм».

Самое интересное, что в барьер была вшита возможность пройти, очень элегантная, на грани восприятия. Для её активации требовался специальный код, узнать который методом резонанса, в связи с динамичностью конструкции, было не то чтобы невозможно, а банально слишком долго. Самым простым способом казался перелёт через барьер — в ответ на эту мысль Атика передала развёртку замкнутого пространства с линией размыкания ровно над барьером, искривляющегося, нависающего над барьером так, чтобы не оставить ни единой щели. Чтобы «отпереть» защиту, требовалось пройти за барьер, не разрушая его — что не представлялось возможным без кода доступа. Пройти такой барьер да ещё и провести четверых за собой — задача, «вызов», как любит выражаться Атика, как раз уровня его плеча. Альбус смерил взглядом ЦТФК и произнёс, выписав палочкой ритуал улучшения контроля:

— Цикло-трансус-те-таве.

С палочки вылетело кажущееся непрерывным сияние. Разумеется, фактической непрерывностью здесь и не пахло. Альбус манипулировал собственным каскадом трансфигураций, параллельно сосредоточившись на барьере, чтобы буквально встроиться, дополнить (и эту возможность неведомый создатель предусмотрел!) ЦТФК. Конечно, от такого вмешательства ЦТФК был защищён, но очень… эфемерно. Как будто его творец представить себе не мог, что найдётся мастер трансфигурации такого же уровня, или, быть может, вообще не мог вообразить, что кто-то догадается использовать «штатный» механизм расширения каскада?

— Безусловно, повторю это дома, — бормотал под нос Дамблдор, аккуратно присоединяя, вплетая свой ТФК в барьерный ЦТФК. — И не забыть упомянуть в монографии! Минерве будет определённо любопытно узнать, как можно реализовать такой быстрый и плавный переход…

Несмотря на довольно осмысленное бормотание, он работал с полной отдачей, краем сознания улавливая любопытство Атики, восхищение Филиуса и недоверчивое удивление, что человек вообще может такое делать в одиночку, от Эммелины. Только Снейп не смотрел — Альбус был совершенно уверен, что тот скучающе перебирает свой запас зелий, игнорируя неинтересную ему область волшебства.

— Прошу вас, дамы и господа, — Альбус пригладил бороду. — Только прошу поспешить — у нас десять секунд, прежде чем каскад повторится.

Они почти вбежали внутрь, сквозь самый обыкновенный воздух — Дамблдор обернулся и уже невербально вмешался в ЦТФК, вновь обращая его в смертельно опасный, но теперь уже и для имеющих код тоже. Атика уже работала с замкнутым пространством, выстраивая какую-то головокружительную комбинацию векторов при активной помощи Филиуса и Эммелины (не забыть поговорить с ней по поводу этой «мыслесети»!). Полминуты — и они миновали последнюю преграду: Атика прикрыла их иллюзией, прежде чем шагнуть следом.

Земля. Первое, на что Альбус обратил внимание — это земля. Вместо ссохшейся, покрытой толстой коркой прессованной серой пыли — настоящая почва и зелёная трава. Небо — ярко-голубое, ровно таковое, каким и положено быть небесам. Он вдохнул полной грудью свежий, кружащий голову воздух. Перистые облачка припорашивали солнце, клонящееся к закату. На невысоких башенках в окружении множества импульсников дежурили напряжённые часовые в синих с золотом одеяниях. От них исходила смешанная сила — магия с чем-то ещё. И это «что-то ещё» они уже встречали — когда Атика расправилась искривлением пространства с чёрным смерчем.

— Нас не видят? — с тревогой в голосе спросил Снейп. — Твоя иллюзия…

— …достаточно надёжна, — уверила Атика. — Мы просто в великолепной ситуации, — предвкушающая улыбка. — Врагов больше, они лучше знают местность, на их стороне неизвестные силы и, возможно, превосходство в выучке — на нашей стороне неожиданность и неспецифичное для Диххуса волшебство. Последнее, впрочем, работает в обе стороны, — улыбка стала шире. — Обожаю подобные задачи.

— Тебя никогда не называли сумасшедшей? — поинтересовался Северус.

— Задолго до твоего рождения, — весело ухмыльнулась она.

— Нет-нет, Шолли не ошибётся, — шептал сам себе ро-сохай, поднимаясь наверх. Иллюзия скрывала отметины от когтей, легко входящих в камень, а внизу суетились полужрецы-полумаги… — Предатели, жалкие предатели! — заметил Шолли среди них пару ро-сохаев. — Ничего, ничего… Тут тепло, тепло, Шолли согреется и покажет старую магию, страшную магию, забывшие запах войны ублюдки… Да, Шолли постарается, Шолли сплетёт для вас настоящую сеть, маленькие глупые мушки…

И действительно, глупцы. С тех давних времён — казалось, миновала вечность, хотя Шолли знал, что в Диххусе должно пройти гораздо меньше, чем в остальных мирах — они так и не поменяли защиту Тронного зала. А в неё в своё время подозрительный — если не сказать «параноик» — ро-сохай вплёл пару сюрпризов. Во время войны добраться до зала и взорвать его к чертям не получилось, а вот сейчас, дабы прикрыть отход — почему бы и нет? Однако сперва следовало немного дополнить прошлые поделки, подготовить отход — а в запасе всего-то двенадцать часов. Мало.

— Но Шолли справится, правда? — спросил он у себя. — Шолли будет стараться! Шолли никогда не сдавался, Шолли сильный, Шолли сделает всё, что может, тёплые люди будут жить, да, жить на свободе, глупый первожрец умрёт, умрёт, умрёт…

— Кто держит вектор сжатия? Филиус? Вытяни на… а, держи лучше образ. Лучше бы потоньше здесь и здесь. Северус, как там подпитка, можешь ещё? Давай ещё, ещё, ещё… хватит! Эммелина? Нет, левее! Вот. Стабильность, Альбус? Ага, ориентирую. Кажется, готово. На счёт три отпускаем. Раз. Стабильность! Два. Форма! Направление! Так, так… Три!

Они работали единой командой, творя за пеленой иллюзий пространственные чары высшего уровня. Идея, разумеется, принадлежала Атике — Дамблдор был слишком благоразумен, чтобы придумать нечто настолько безумное. Замыкание — довольно расхожая среди специалистов по управлению пространством форма. Обыкновенно ею скрывали нечто с одной стороны, редко — со всех сторон, кроме так называемой «точки стяжки», куда и замыкались чары. Замыкание — это искусственное «сшивание» ткани пространства через замыкаемый объект. Получалось нечто вроде портала, всегда проносящего мимо того, вокруг чего замкнули форму — но портала постоянного и очень устойчивого.

В идеале, всё, исключая только искажения пространства, банально обходили скрываемый объект, двигаясь по искусственно сшитым геодезическим*. А за ними естественным образом следовали и направляющие, поэтому аппарировать внутрь и изнутри не получалось тоже. Обыкновенно такая форма чётко просчитывалось, поскольку малейшая ошибка могла привести к смерти чародея. Но не в этот раз.

Атика орудовала пространством интуитивно, используя магические чувства и огромный опыт. На интуиции же поправлял её Альбус, если замечал нестыковки. Остальные лишь следовали указаниям этих двоих, поддерживая многочисленные вектора, на которые у Дамблдора и Сей-Тиор просто не хватало внимания. Спустя час интенсивной работы, прерываемой регулярным возобновлением иллюзии, начал вырисовываться результат. Наконец, после многочисленных проверок, пространственная аномалия завершена и окончательно замкнута… изнутри. Впятером зависли они во мраке — излучение извне не проходило — в свете единственного «люмоса», причудливо отражающего их в условной поверхности сферы, образуемой замкнутые геодезическими.

— Альбус, предоставляю управлять этой штуковиной тебе, — молвила Атика, вытерев со лба ненароком выступивший пот. — Я буду следить за обстановкой, Филиус — за средой.

— Почему бы и нет, — Дамблдор перехватил «протянутые» нити управления и восприятия и зажмурил глаза, углубляясь в видимое лишь ему. А Филиус, тем временем, сосредоточился на циркуляции воздуха сквозь специальный канал — без этого они бы просто задохнулись во мраке — и на температуре, которая немедленно начала расти в столь хорошем термосе.

Ещё сигналка, медленней… Стоп!

Аккуратно, на грани фола, переместить сигнальную линию чуть выше, чуть ужать собственное пространство — вернее, его проекцию через точку стяжки, проскользнуть в щель — что там дальше? Уже не простая сигналка — систематическая защита! Интересно, не могла ли эта цивилизация быть прообразом её родной? В ритуалах корни общие, но решения различаются. Подбирали под местные условия? А вот комплексы и вектора — в них разница чуть ли не фундаментальная, но о самой векторной магии Атика узнала далеко от дома.

Или, лучше сказать, «дома»? Дома у неё как не было, так и не нашлось — ну не считать же домом всю Землю? Некоторые места вроде тибетского монастыря она могла назвать родными — но не домом. Никакого ощущения домашности и глубокой поддержки. А башня Сей-Тиор и загородное поместье… они домом медленно перестали быть, когда дед и отец занялись ею серьёзно, окончательно отстранив маму. Пока Атика не решила, что с неё хватит, пока не хлопнула дверью. Вновь — это становится проблемой! — отбросив воспоминания в сторону, Атика вернулась в реальность.

Полноценная сенсорная сеть перекрывала всё пространство «домена». Забавно — в прежнем доме считали, что создавать такие домены — слишком опасно. И она, и создатели этого места были не согласны с такой категоричностью. Весь домен изнутри был оплетён сигналками, и сенсосеть — лишь самая частая из них, при том самая же опасная — всё остальное либо скользило мимо их замыкания либо не замечало такой мелочи. Хорошо, что непрерывных векторных барьеров, которыми как-то развлекалась Перрин, здесь просто нет.

Шансов незаметно проделать щель — ноль. В сеть встроена самодиагностика на искажение структуры. Работа с пространством? Ага, а вот и сигналка на пространство, тонкая какая… Ну что ж, тщательной работе можно противопоставить только ещё более тщательную. Жаль, нет времени досконально разбираться и уж тем более приближённо векторизовать, но слава Рианхи, что корни общие, можно разобрать, можно вмешаться. Как? А так. И вот так. Нить в нить, и завязать. Петелька — готова! А вот ещё одна. И ещё. Участок зациклен? Вперёд!

Такие сигнальные системы пройти — трудоёмкое, но вполне выполнимое дело. Требуется взять под контроль малую часть сенсосети и сделать петлю — заставить её сеть посылать один и тот же сигнал, а лучше цепочку сигналов. Одной петли явно не хватит. Теоретически, можно вложить в сеть и детектор зацикливания, да только это мало того что громоздко, но и ненадёжно: не обязательно посылать повторяющийся сигнал, можно и генерировать практически не отличающиеся от фона, например, копируя его случайно с иных участков сети и немного исправляя. Никакая пассивная сигнализация не может быть преградой по-настоящему искусному и упорному взломщику. С другой стороны, против активного сканирования есть свое противодействие…

А вот и активная детекция. Точно по инструкции! Страна непуганых идиотов — или не подозревающие о векторизации и теореме Блу? Интересно, они в принципе обнаружат проникновение, чтобы извлечь урок?

Сложные детекторы, вроде постоянно движущейся сенсосети, невозможно обойти, кроме как сворачиванием собственного пространства почти в точку. По крайней мере, сама она от своего сканера бы не укрылась — разве что… нет, такое непозволительно. Хвала Рианхи, это простейший сканер, основанный на излучении-отражении-принятии магического всплеска особой конфигурации. Волшебный радар, проще говоря. Обходится он, например, искусственным прохождением «сквозь себя» всплеска — правда, для этого надо знать хотя бы примерную его структуру. Но что мешает изучить её с расстояния? Правильно, ничего.

Что дальше? Забавно. И зачем повторять сигнальные барьеры? Вроде как, диверсанту надоест обходить одно и то… Стоп! Хитро, хитро.

Двойная сенсосеть — достаточно банальный вариант сигнального барьера. Тем не менее, обходить её на порядок сложнее. В простом случае, как сейчас, одна сеть смотрит на параметры другой — следует зациклить сначала её, а потом основную сеть. Затрудняется дело тем, что одна сеть спрятана за другой — требуется обойти первую, а чтобы это сделать, надо сначала обойти вторую, которая за первой спрятана. Неразрешимо? Отнюдь. Провести себя и провести нить чар — задачи разной сложности. Под первую и незаметное пространственное искажение можно подобрать.

Муторно, конечно, но это не двойная сеть, следящая сама за собой — а ведь есть ещё варианты алгоритмически меняющейся сенсосети… Самое забавное, что, согласно второй теореме Блу о векторных комплексах, все они теоретически проходимы, поскольку является связным невыпуклым открытым множеством в нормальном представлении. В отличие от замкнутого сигнального барьера, например, в виде сферы, чьё замыкание ещё и выпукло!

Новый сканер? А этот — необычный. Всплеск плюс сенсонить. Легко. Так, стоп, а если ещё что? Легонько, осторожненько, касанием… Есть! Детектор, тонкая настройка. Как бы его… Хм. Сканер что, по алгоритму работает? Точно. Ладно, подберём.

На последнее препятствие уходит больше десяти минут — чудовищное время, за которое перенервничали все её спутники, в особенности Альбус, от которого требовалось филигранно смещать точку стяжки. В основном, это время было потрачено на банальное ожидание и попытки вычислить, что это за алгоритм. Оказалось, простой период, но довольно длинный — даже вычислительный ритуал не пригодился! Дальше — дело техники. Провести под складкой пространства чары, взять под контроль генератор сенсонитей, узнать точную их конфигурацию, обернуться в иллюзию, проводящую волны от сканера и сенсонити и спокойным шагом миновать защитную систему.

Ну и зачем было так накручивать? Сделали бы уж одну сверхсложную сенсосеть. Или один сканер с детектором по сверхсложному алгоритму. Впрочем — им же хуже. Что там дальше? Посты охраны, дома — не то, не то… Ага, похоже на храмовый комплекс — оно? Защита? Именно защита, а не сигнализация. Начнём-с!

— Надо что-то делать, — решительно сказал Гарри, когда Усгаор удалился.

— Но что? — Гермиона выглядела очень усталой, и Гарри не знал, как её поддержать.

— Во-первых, работает ли тут магия? — спросил он скорее себя самого. — Люмос! Нокс. А что-нибудь посложней? Эл-игнис, — палочка выписала узор и выплюнула сгусток пламени, ударивший в стену — и мгновенно потухший. — А если на них? — Гарри указал палочкой на одного из жрецов в золотом, оставшихся стоять подле трона. — Ступефай! — красный луч свободно прошёл сквозь мужчину и разбился о купол зала.

— Должно быть, мы не можем им сделать ничего, как и они нам, — в Гермионе пробудилась рассудительность. — Только стены и вход…

— Точно, вход! — воскликнул Гарри, направляя следующий «ступефай» в распахнутые врата. Луч разбился о невидимую преграду. — Заперто…

— А если попробовать пробить? — предложила Гермиона.

— Ну… Я вообще не вижу, что там за защита, — признался Гарри, тщетно всматриваясь в мешанину цветов. — Но давай попробуем, учитель всегда говорила, что эксперимент — это критерий истины! «Ступефай» сможешь? — Гарри казалось, что Гермиону надо чем-то занять, иначе будет плохо.

— Не знаю, — вздохнула она. — Давай лучше ты.

— Как знаешь. Только «ступефай» тут не поможет. Начну, — закрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущении канала к Источнику Магии, нагоняя из него энергию усилием воли, чтобы крикнуть. — Велло!

Яркая в магическом зрении вспышка ударилась о защиту с оглушительным звоном, всё не затухающем и не затухающем, заставившим рефлекторно закрыть ладонями уши — но это совсем не помогало! Неужели как и магические цвета, бывают магические звуки? Сам щит, похоже, и не дрогнул — всё такой же плавный перелив цветов, разве что стал почётче! Когда звон стих, Гарри выдохнул, не в силах скрыть разочарование:

— Не вышло. Ну хотя бы лучше его вижу.

— Можешь дать мне волшебное зрение?

— Прошлое уже кончилось? — как он мог забыть! — Ациус магика.

— Какой он странный! — воскликнула она.

Действительно, такие щиты и сам Гарри видел лишь пару раз — разок в исполнении Атики, когда она тренировалась в контроле, и в банке Гринготс. Что дедушка, что учитель предпочитали защитные ритуалы. Внутри этого щита крутились водовороты — десятки, сотни! — плавно и завораживающе перетекающие друг в друга. Гермиона помотала головой, Гарри тоже спешно отвёл взгляд — засматриваться на них было плохой идеей. Чуть голова не закружилась!

— Заклятие-процесс, — объяснил Гарри. — Мне Атика показывала один такой, там тоже внутри всё двигалось. Не представляю, как его пробить. Он должен быть не таким прочным, как нормальные щиты, но там столько энергии… Может быть, «конфринго»?

— А ты умеешь?

— Нет, — он опустил волшебную палочку. Они подошли ближе к щиту. Затем Гарри хлопнул себя по лбу и выпустил «велло» по стене. С досадой воскликнул, смотря на проявившуюся копию щита на входе, скрытую за какой-то иллюзией. — Ещё один!

— Как насчёт границы? — предложила Гермиона. — Если ударить в границу щитов, то…

— Велло, велло! — два чарокрушителя показали ещё два щита около входа. Вот только вместе с первым они образовывали слитную конструкцию — энергия пульсировала без всяких границ и переходов.

— Это один щит, — догадалась Гермиона. — Просто замаскирован по частям.

— Да уж… — Гарри уселся на пол и задумался. — Ничего, просто устал! — сказал, когда подошла обеспокоенная Гермиона. — И что нам делать?

— Не знаю.

На этот раз, работа затянулась. Работать с пространством внутри уже замкнутого пространства — мягко говоря, непросто. Реализуемо, впрочем, если создать вовне генератор шаблонов, всё-таки нужный набор пространственных векторов элементарно разлагается по базису. Но вот всё, что нужно было сделать дальше… Никогда раньше она не работала с пространством настолько тонко и фундаментально. Песок и пепел, да она действительно превзошла саму себя! Вызов, да? Вызов делает сильней! Жить — значит адаптироваться, расти — значит сражаться, так? В глубине души Атика подозревала, что есть в этом что-то нездоровое…

Получившуюся в итоге пространственное… конфигурацию, явно не тянущую на простое «искажение» и «искривление» сама Атика назвала пространственным пузырём. Или просто «спейблом» (англ. space bubble).

— Это один из вариантов доработки замыкания свёрнутого пространства, или незримого расширения, — лекторским тоном прокомментировала она. Внешне они висели в том же самом замыкании, но сколь же велика разница на самом деле! — Два отличия. Спейбл по-настоящему скрыт, это не просто стяжка геодезических с замыканием в точке и расширением того, что внутри. Я зашла гораздо дальше. С одной стороны, это просто воссоздание естественной структуры вовне свёртки — я распрямила и замкнула геодезические в нужном нам масштабе. С другой — в каком-то смысле, расширение «почти точки» до таких вот, — обвела окружающее рукой, — размеров. Классическое незримое расширение на такое не способно: слишком велико напряжение контуров, да и энергии требуется — о стабильности можно позабыть! Спейбл — это почти естественная структура, я плетением вшила её во внешние направляющие, освободила внутренние и… А, кому я рассказываю! — махнула рукой, оглядев непонимающие лица. — Альбус оценил, и ладно.

— Второе отличие, — напомнила Вэнс, слушающая с огромным интересом. А толку-то в этом интересе, если не понимает почти ничего?

Да, конечно, понятно, что для становления пространственным магом, особенно не артефактором, а оперативным, нужно быть превосходным математиком (или нумерологом, как до сих пор предпочитают консерваторы) и в то же время иметь отточенный контроль. У Вэнс было плохо с математикой, Северусу не доставало контроля, Филиус был близок, но всё же не дорос до оперативной работы с пространством, и только Альбус… её ученик. Понимала она и то, что такая работа с пространством обычным волшебникам, будь они трижды артефакторы, авроры или строители, просто не нужна — но всё же!

— Второе. Да… Над вторым пришлось поработать больше, даже не в двух экземплярах, пока не стабилизировала процесс, — и это было действительно адская работка — это тебе не мысленно командовать отрядом, это реальное колдовство разными телами! — Пришлось сначала полностью векторизовать, что векторизуется, и сжать представление, хорошо, что пространственная магия векторизуется стандартно, но время, время… В общем, вышло не очень быстро, зато могу с уверенностью заявить — мы движемся!

— Движемся? — с недоверием переспросил Снейп. — Ничего не ощущаю.

— И не должен, Северус, — ухмыльнулась в ответ. — Никакого окна вовне нет — пространство движется вместе с нами, — И позволила себе улыбку. После такого погордиться собой — почему б и нет? А главное, столько идей в голову пришло! — Движется само внутреннее пространство относительно внешнего — по сути, я вплела в нашу… «вшивку», — остаётся надеяться, что этот «термин» не укоренится потом в литературе! — что-то вроде искусственной геодезической с помощью плетения — отсюда неполная векторизуемость. Прямо сделать не получилось, не хватило мне контроля и тонкости, зато непрямо… Альбус, скажи!

— Тебе нужно ещё одно устное подтверждение собственной гениальности? — иронично осведомился тот.

— Нет, конечно, я и так всё знаю! — фыркнула, внутренне улыбнувшись. — Итак, итог у вас перед глазами — спейбл обладает почти идеальной маскировкой, с ним можно проникнуть куда угодно, миновать любую сигнализацию, за исключением очень тонкой работы с пространством, какого-нибудь архиабстрактного ритуала или… не важно, главное, тут этого точно нет. Альбус, где мы сейчас? — пока ты создавала спейбл, он создавал нечто вроде системы ориентации на абстрактном ритуале.

— Относительно предыдущего местопребывания — на сто метров на северо-северо-запад дальше, как и просила. И я по-прежнему не понимаю твоей уверенности в отсутствии пространственных барьеров.

— Скажем так, никакие пространственные изгибы не мешают связи с собственной ментально-материальной проекцией, — ответила Атика, плавно отстраняясь от этого присутствия и начиная присутствовать больше в другом месте. — Она разведывает путь.

Не очень простое дело. Да, будучи одной, ей было гораздо проще обходить защиты и сигналки, но в определённый момент Атика осознала, что лично дальше продвинуться уже нельзя — нужно или садиться на серьёзный, может, и суточный, а может, и месячный разбор защиты по составляющим и мозговой штурм, или переходить на удалённую разведку.

Усгаор откинулся на своё любимое кресло. Примечательное, надо заметить, кресло, образованное ветвями, словно выросшими в такую форму. Магия фейри. Фейри… Где они, эти фейри? Сгинули или бежали. Возможно, возродили своё королевство где-нибудь ещё. Например, на Элайе — ей ещё придёт черёд заняться. Дела давно минувших дней. Наконец-то — торжествующая улыбка тронула его лицо — они завершаются! Осталось безупречно разыграть все козыри и выпроводить незваных гостей. Спасатели нашлись, как же! Настоящий спасатель ждёт в выделенном ему доме, чтобы вернуть заблудших детей назад, на Элайю… а заодно открыть туда ход, сам того не сознавая.

С Элайей ему, первожрецу Безымянного, предстоит трудное и долгое сражение, но когда Таорен отправится на неё с меткой Вечности, первая победа будет одержана. Усгаор даже не стал выслушивать предложение этого Таорена, просто сказал: хочешь — забирай, мне они не нужны, я не детоубийца. Он и не был детоубийцей, хотя некоторые могли бы назвать его «мироубийцей» и другими нелицеприятными терминами. Глупцы! Всё, что он делает, всё, что делают подлинные слуги Безымянного — всё это совершается ради блага, которое выше судеб отдельных миров. Они вершат историю самой вселенной!

— Внимание, общее тревога! — прогремел голос Усгаора, проецируемый специальным артефактом по всему городку. Разумеется, сам первожрец сейчас молчал — сработала запись в системе безопасности, он не поленился сделать их лично, для доходчивости. — Красная тревога по городу — проникновение через внутренний охранный периметр. Внимание, общая…

— Значит, проникновение, — задумчиво произнёс он, рассматривая небеса в панорамное окно личного кабинета. А задуматься было о чём. «Проникновение» без уточнения типа означает, что сработал ритуал-детектор, рассчитанный на опытных лазутчиков, которые обойдут все сигналки, не потревожив. А последнюю сигналку делал его ближайший помощник, более чем искусный волшебник, откомандированный окольным путём из Вериуса. Сам ритуал-детектор создавал лично Усгаор в расчёте на какого-нибудь Шолли. И не ошибся же! — Келент, — это ключевое слово проговаривалось перед любой командной фразой, дабы управляющие контуры защитных систем отличали её от обычной речи, — опустить щиты группы один, активировать полный массив защитных систем, объявить режим боевой готовности по базе. Группе «Дезар» — охрана Тронного Зала. Ферента — ко мне. Рекелент.

Усгаор предвкушающе потёр руки, взял свой верный посох с фрагментом черепа грифона на верхушке, погладил его полированное дерево. Как же давно он не развлекался! Наконец-то этот мир будет покорён и присоединён к Ожерелью Вечности, украшающего шею Безымянного божества, бросившего вызов самому предначертанию.

— Тактика проста, как «конфринго». Делимся натрое: Флитвик-Вэнс, Дамблдор-Снейп и я. Альбус и Филиус на защите, Северус и Эммелина — атака, я — резерв и поддержка. Не морщитесь так, да, мыслеканалы, уже поняли, как это эффективно? Каждая группа пробивается к цели независимо. Мы должны любой ценой найти и эвакуировать детей. По возможности — не встревать в бой, Альбус — на тебе дипломатия, если будет шанс. Как только Гарри и Гермиона будут в безопасности — уходим. Ключ ритуала перемещения помнят все? Отлично. Маскировка — побоку, там центр силы этих жрецемагов. Ставим на щиты и скорость, врываемся, забираем, уходим. Вопросы?

— Зелья? — предложил Снейп.

— Мне не нужно, а вот остальным — на твой выбор.

— Эксклюзивные ритуалы? — Эммелина бросила выразительный взгляд на Атику.

— Расколола, — издала та смешок. — Всё верно, моя базовая специализация — ритуалистика. Парочку могу добавить, но сочетаемость с зельями…

— Это проще обговорить со мной, — вставил Снейп.

— Приступим, — кивнула Атика. — Как насчёт ускоряющего ритуала? Классификация…

Спустя пятнадцать минут жарких споров, ритуалист и зельевар пришли к единому мнению. Четверо волшебников выпили из отобранных флаконов, прослушали несколько внешне бессмысленных фраз, наложили на себя и друг на друга такие щитовые чары, чтобы не помешать перемещению. Пришло время выходить из спейбла.

— Выйдем одновременно, — сообщила Атика, разбрасывая вокруг синие огоньки, окружающие их сферой синего сияния. — По выходу — полная готовность, Ал, Филиус — сразу нормальные щиты, Эммелина, Северус — удар по всему подозрительному. Готовы? Пошли!

— Ферент, кажется, ты жаловался на скуку?

— Верно, командир. Эти гости — интересны?

— Именно. Вероятно, одна из них убила Леотарта — и разница в уровне весьма существенна. Ритуалистка, судя по всему, остальные тоже. Их цель — дети-маги в Тронном Зале. Шолли вытолкнул их в Тень Троп — вернутся через полчаса. Сам Шолли — моя забота, но если попробует сбежать под шумок…

— Понял. Когда?

— Сейчас. Они миновали первый барьер. Прут напролом. Вот и второй сломан. Третий… готов. Встречай гостей!

— Слушаюсь, Ваша Святость.

Древний, потрескавшийся от времени камень храмового комплекса видел многое, но с боями ему столкнутся так и не пришлось — редкие диверсанты или быстро умирали, или уходили незамеченными. В этот раз судьба решила испытать камень на прочность.

В паре Вэнс-Флитвик, конечно же, вела Вэнс. Флитвик не командовал ни одним человеком, кроме как в школе, а Эммелине не привыкать было приказывать и ориентироваться в самых непредсказуемых ситуациях.

«Светлый щит», — прилетела мысль. Флитвик выставил «протего тоталум». Тот принял на себя пятеро чернильно-чёрных лучей, заметно ослабнув — Филиус тут же продублировал его «эгисом». Эммелина же быстрым взмахом палочки обвела нападающих и погрузила их в сон — несмотря на щиты.

«Тёмный!»

«Ремиссо»— отозвался Флитвик, блокируя несколько белых лучей.

Позади взметнулось пламя — это развернулась Атика. Вэнс ударила чередой молний, уже не церемонясь с подкреплением, хлынувшим из распахнувшихся ворот. На пятой молнии щиты у входа в комплекс пали. На седьмой у них остался один защитник. Восьмая обратила пеплом и его. Эммелина Вэнс, тяжело дыша, быстрым шагом вошла внутрь главного храма.

«Щиты сзади, сильней!»

Взмах палочкой материализовал несколько стен, пронизанных укрепляющей магией. Вовремя. Волна тьмы разметала пару укреплений, но разбилась об остальные, обрушив ворота.

В свою очередь, двойка Дамблдор-Снейп зашла с другой стороны. Дамблдор тут же принял на щит два луча — чёрный и оранжевый. Впереди, окружённая белым ореолом, замерла Атика. Напротив ней стоял невысокий маг в военной форме неизвестной принадлежности. Его аура пылала чистым, без примесей волшебством. Противники не двигались.

«Прорывайся вперёд, Альбус! — это прозвучало как приказ. — Этого человека предоставь мне. Ну же!»

«Хорошо», — Альбус отразил ещё одну атаку, а Снейп двумя меткими заклятьями отбросили нападающих жрецов. Дамблдор и Снейп вошла в храм, попросту проломив стену.

Пламя ударило в щит — и отскочило, тая, исчезая. Атика поспешно отозвала его, сосредоточившись на противнике. Невысокий, сосредоточенный, с искоркой азарта в глазах — этот маг может стать достойным противником. Таких нельзя оставлять позади: интуиция подсказывала, что он — вторая по силе угроза в этом месте. Бросив Альбусу, что она остаётся, Атика сделала шаг навстречу. Противник зеркально повторил её движение. Она подняла палочку. Он поднял украшенный зелёным самоцветом жезл. Атика ухмыльнулась и засунула палочку в карман, начиная понимать, какой бой ей собираются навязывать. Её противник подбросил жезл — тот растворился в воздухе.

— Мастер Ферент, заместитель коменданта базы, — церемонно поклонился противник.

— Атика Сей-Тиор, — кивнула ему в ответ.

Атака последовала неожиданно. Вскинутая рука напротив вскинутой руки — лишь магические разряды пульсируют маленькими молниями, отображая противодействие двух векторов. Атика улыбнулась. Ферент качнул головой — и добавил к первой ладони вторую. Атика гибко провернулась, будто опираясь на один чужой вектор, чтобы пропустить мимо себя второй — судя по жару, что-то, связанное с теплом.

Новая атака. Вектора изменений встретились, громыхнуло от столкновения: оба выбрали силовой вектор. Первая пара векторов исчезла, но тут же последовала ещё «векторная встреча», сопровождаемая неприятным скрежетом. Атика, а следом и Ферент, игнорируя гравитацию, зависли друг напротив друга, свет и жар исходил от двух пар сошедшихся векторов. Атика азартно улыбалась. И тогда Ферент начал движение.

Альбус в очередной раз пробил стену. Вэнс и Флитвик, видимо, из расчёта поберечь их силы, шли самым опасным маршрутом, прямо через ловушки и охрану. Альбус и Северус почти не устали, когда пробились к цели окольным путём.

А целью был купол в центре храма. Возвышающийся над всем комплексом, он являл собой сосредоточие чуждой силы и чуждого колдовства. Вот только оно казалось каким-то… пассивным, что ли? Неагрессивным, нейтральным — словно кто-то сдерживал его. Интуиция настойчиво хотела что-то подсказать Альбусу, но у того не было времени прислушаться. Подождав, пока войдут Эммелина и Филиус, Дамблдор сделал проход и им со Снейпом. До Гарри и Гермиона оставались считанные десятки метров. Как бы то ни было, они прошли.

Вектор, вектор, перехватить, развеять, уничтожить! Быстрее, быстрее, нет правил, нет границ, есть только скорость и собственная воля-магия, сплетённая с чужой. Смертельный танец для двоих, дуэль чистого мастерства, отблески интуиции…

Встретить огонь льдом, а заморозку нагревом. Уклониться от силового вектора, ударить собственным, опереться на чужие, скользнуть сквозь атаки, ударить в ответ искажением пространства, выдрать себя из чужой хватки и отразить шесть атак подряд. Скорость, скорость, скорость! Быстрее, в сторону, удар, в сторону, отбить и не медлить, одна ошибка — и ты труп.

Наверное, со стороны это выглядело сюрреалистически. Два человека в десятках метров над землёй — размазанные силуэты кружатся между вспышками и порывами ветра. Вряд ли этот танец смогла бы оценить Эммелина Вэнс, чародейка, предпочитающая решать проблему одним мощным ударом. Северус Снейп только покачал бы головой — такая скорость была за пределом его возможностей, а манипуляция векторами воздействий — слишком непривычный инструмент для того, кто предпочитает полновесные проклятия. Филиус Флитвик тоже покачал бы головой — но лишь потому, что осознал бы, куда следует стремиться. Альбус Дамблдор понял бы гораздо больше — пару подобных дуэлей он проводил, правда, на куда как меньших скоростях.

Улыбка давно уже застыла гримасой на лице, а ум охватило яростное пламя — Атика шагала странными тропами чистой интуиции, выстраивая сложный узор действий-контрдействий против узора враждебного, и переплетая настоящее и будущее единственно верным путём. Ферент же был — шахматистом. Его узор отдавал некоторой искусственностью, но, в то же время, точным и сокрушающим расчётом, не раз и не два ставившим Атику на грань поражения. В этом она не уступала — Ферент порой ускользал только что чудом, чтобы оправиться в мгновенье ока и стремительно выстроить новые и новые смертоносные комбинации, отразить которые удавалось на пределе, за пределом интуитивного прозрения. А потом Атика начала говорить.

Точнее — читать заклятье нараспев. Всё внимание было сосредоточено на бое. Но речитатив не требовал внимания. Она произносила выученные наизусть слова автоматически, обращаясь к силе, скрытой в крови любого чистокровного мага. Ферент ощутил, как нечто сгущается вокруг неё, усилил напор — бесполезно. Его сила разбивалась о её силу. Они равны — но она оказалась хитрее. И тогда Ферент отступил. Собственноручно созданный ритуал перемещения сработал от кодового слова — но это потребовало капельку внимания. Потому Ферента выдернуло из схватки без обеих ног, срезанных вектором пространственного сдвига.

Усгаор с удовлетворением отметил, что Ферент завязал-таки бой с самой сильной из вторженцев. Или она связала его боем? Неважно. Важно, что один из противников временно нейтрализован. Или навсегда — вряд ли ей есть что противопоставить опыту настолько опытного воина.

Остальные маги поступили достаточно предсказуемо: вместо того, чтобы идти вместе, разделились, рассчитывая, что он, в свою очередь, разделит силы. В принципе, верно: даже в работе двоек была заметна несогласованность, несработанность, а уж вместе насколько бы они мешали друг другу? Впрочем, и попарно чужаки доставили немало неприятностей. Значительных неприятностей. Вот например, выломали стену. Сколько трудился Ферент, ставя пассивную защиту? Варвары! Хотя, конечно, он сам отключил основную защиту, пропуская их прямиком в центр собственного могущества, но всё же видеть разгром в своём храме — неприятно.

Интересно, сколько они смогут продержаться против «Дезар»? Вряд ли долго. Их тренировал лично Ферент, а уж он — один из лучших в своём деле. Чего стоило вытребовать такого помощника, сколько связей в верхах пришлось использовать… Усгаор вздохнул. Ферент себя даже переоправдал. Вот и не слушай после такого голос паранойи! Впрочем, если всё пройдёт по плану, то «Дезар» и не понадобятся…

— «Дезар», готовность — секунда, — сказал первожрец молчаливому воину рядом.

— Принято, — бесстрастно ответил тот.

В тот же миг каскад молний снёс защиту входных врат и сами врата. Усгаор лишь усмехнулся. Подождал, пока вторая двойка не пройдёт, по своему обыкновению, «не заметив» стены. Удовлетворённо произнёс:

— Келент. Активация всех средств защиты. Статус объекта Шолли — ценный заложник. Рекелент.

Ловушка захлопнулась.

Альбус Дамблдор внимательно разглядывал место, где они оказались. Куполовидный зал. В видимом спектре покрыт не то цветным стеклом, не то большими драгоценными камнями и позолотой. Белоснежные колонны, увитые словно выплавленными из камня лозами. Сложный до неразличимости узор чар, вплетённых в стены. Магические светильники, напоминающие лампы дневного света. И торжественная тишина.

Посреди зала стоял богато украшенный трон. На нём — старец. Седые его волосы украшал серебряный обруч, отдалённо напоминающий корону. Серебристое, переливающееся одеяние и иссиня-чёрный посох в руках, увенчанный пустой глазницей чьего-то черепа — определённо, «самый главный жрец» умел производить впечатление. Рядом с троном застыла пятёрка жрецов в тёмно-серых плащах с золотым кругом на накинутых капюшонах. Пара десятков таких же жрецов стояли по периметру зала, не двигаясь, будто плащи надеты на статуи. На вторжение они отреагировали ровным счётом никак. Ловушка? Хорошая мина при плохой игре?

— Добро пожаловать, маги, — старец встал и сделал пару шагов им навстречу. — Моё имя — Усгаор, и я имею честь быть первожрецом и командующим всеми силами Безымянного на Диххусе. В данный момент, — дыра в стене заросла, а ворота встали на место. Легко жужжа, активировался каскад щитов, отрезая купол от внешнего мира, — вы находитесь в моей полной власти. В пределах Тронного Зала попытка колдовать обернётся… летально, — щелчок пальцем, и магический разряд промелькнул в сантиметре от плеча Эммелины, пройдя её щиты насквозь. — Это ясно?

— Вполне, — кивнул Дамблдор, лихорадочно анализируя ситуацию. — Но вы должны понять и нас. Мы ищем…

— Я знаю! — голос Усгаора прогремел на весь зал, эхом отражаясь от стен. — Вот только они мне нужны. Ненадолго, ручаюсь. Потом, возможно, я их отпущу. А возможно — убью, — он удовлетворённо улыбнулся их напряжению. — Видите ли, кроме вас за них вступился один ро-сохай по имени Шолли. И я шантажирую его жизнью детей. Если бы всё прошло хорошо, он бы через часик отдал код, а дети сидели бы спокойно в гостевых покоях. Но в мой план вмешались вы, иномиряне. Поэтому я сделаю проще. Уйдёте отсюда целыми и невредимыми. С детьми. И даже проводниками, если нуждаетесь в них. В этом зале находится Шолли Даостр, мой старый враг. Он — мастер маскировки, даже я его не вижу. Ваша задача — найти его за оставшиеся, — первожрец сверился с заведённым заклятием-таймером, — шестнадцать минут. Найти — и убедить отдать мне код. Если же нет — то мальчик и девочка вернуться с Тени Троп, куда их выдернул Шолли, и будут в моей власти. И Шолли займусь уже я, раз уж подчинённые не справились, — Усгаор стёр с лица улыбку и спокойно сел на трон. Воцарилась тишина.

Происходящее вокруг становилось всё чётче и чётче. Усгаор не соврал — Гарри и Гермиона возвращались в привычную реальность. Они уже пытались докричаться до Дамблдора — бесполезно. Слышимость была односторонней. Несколько «ступефаев», пущенных в упор на первожреца, разбились о стену купола.

— Мы можем выбрать место, где появимся! — пришло в голову Гермионе.

Они встали за спиной Дамблдора и уже оттуда наблюдали дальнейшие действия.

— Для чего вам нужен этот код? — вопросил Дамблдор. Кончик его воздетой палочки смотрел точно на собеседника.

— Всё просто, — пожал плечами Усгаор. — Код открывает Око Совета, башню — фокус сильнейшего заклятья, мешающего перемещаться в мир именем Чёрные Просторы. Пока нам приходится тратить много времени и сил даже на поставки продовольствия. После снятия барьера мы сможем возродить этот мир, вернуть ему былую жизнь и красоту. Шолли — единственный, кто знает код. Теперь вы видите, насколько я рискую, предлагая найти его в обмен всего-то на две жизни.

— Я могу передать мыслеобразом, где находится Шолли? — уточнил директор Хогвартса.

— Уже нашли? — не удивился первожрец. — Да, разумеется, я приспустил свой мыслещит.

— Фиаририэ, — разорвал на миг воцарившуюся тишину чей-то тихий, на грани слышимости, голос. Пространство вокруг первожреца помутнело, в нём что-то кружилось, вспыхивало, появлялось и исчезало…

— Меня не трогать — сам справлюсь, — голос Усгаора прозвучал с потолка: он транслировал его через защитную систему. — Проклятый ублюдок, да когда же ты успокоишься! Сейчас, сейчас…

Помутнение медленно пропадало, а от первожреца распространялась незримая аура могущества, чего-то нездешнего, запредельного. Секунда, другая, третья — и вот он стоит подле трона, сжимая посох с чуть светящимся фрагментом черепа.

— Учитель! — воскликнул Гарри.

И правда — в Тронном Зале появилось новое действующее лицо. В ярко-алой накидке поверх чёрной безрукавки и чёрных же штанов, с небрежно опущенной палочкой и безумной улыбкой-оскалом на обрамленном опалёнными волосами лице, между Дамблдором и Усгаором стояла Атика. Вид у неё был — как будто вытаскивала что-то из пожара

— Дети скоро будут здесь, — бросила она Альбусу. — Сим-сим, откройся.

Палочка повернулась в сторону запертых врат — те послушно взорвались вместе со значительной частью стены, несмотря на активированные щиты. Усгаор отреагировал адекватно: белая молния магического разряда прошила Атику насквозь, оставив от неё лишь выемку в полу.

— Боже… — прошептала Гермиона. Гарри только сжал зубы.

— Здесь становится жарко, — ухмыльнулась Усгаору с другого конца зала целая и невредимая Атика. Первожрец щёлкнул пальцем — очередной разряд прошёл её насквозь, не причинив ровным счётом никакого вреда. — Даже очень жарко. Неужто думаешь, что твои дешёвые трюки помогут против меня?

— Умри, — коротко ответил Усгаор, направляя на неё посох. Из пустой глазницы вылетел чёрный луч — Атика с хлопком аппарировала, пропуская его мимо себя. Луч впился в щиты зала, развеяв некоторые в беззвучном взрыве.

— Фу, как грубо, — лицо Атики застыло в маске сумасшествия — Гарри никогда не видел такой у своего учителя. — Легилименс-нерго.

Усгаор отмахнулся от луча — тот растаял в воздухе — и вновь ударил из посоха, на этот раз волной тьмы. Атика аппарировала подальше — волна встретилась со щитами, разнося убранство зала на кусочки.

— А хочешь, поиграю по твоим правилам? — чародейка послала первожрецу очередную кривую усмешку. — Реферис-таве!

Тройка чёрных лучей, разом посланных Усгаором из посоха, отклонились в сторону, ударив в щиты, окружающие дыру на месте врат. Атика отступила назад — палочка едва не вылетела из её рук. Ответил первожрец знатно — посох окутался мраком, из которого вылетел ярко-белый луч. Атика вновь аппарировала, уклоняясь от атаки. Гарри не мог понять, как она это делает — неужели в зале нет антиаппарационной защиты?

— Попалась! — крикнул Усгаор, посылая белый луч куда-то в потолок. Громыхнуло.

— Ха, попался! — рассмеялась она в ответ. — Это обманка, а не я, придурок.

Усгаор не ответил — он выпускал волны мрака, одну за другой, сплетённые из тьмы сети, неясные, едва различимые чары, всплески каких-то сил, природы которых не то что Гарри — и Дамблдор понять не мог, дополнял всё бесчисленными магическими разрядами — бесполезно. Атика вертелась по залу, ухитряясь оказываться в том месте, атакуя которое первожрец не причинит вреда ни своим слугам, собравшихся подле него и за ним в две группки, ни четверым магам с Земли, также вставшим вместе и укрывшимся за несколькими щитами.

— Не так-то просто, а? — ухмылялась Атика, частично уворачиваясь, частично защищаясь от очередной тёмной волны.

— Ты вынуждаешь меня перейти к крайним мерам, — заговорил Усгаор, прекратив атаковать. — Я не использовал удары по площади — а если использую, твоим друзьям не поздоровится. Хочешь, чтобы они жили — немедленно уходи. Ты мне не нужна — нужен лишь Шолли.

— Хорошая попытка, — признала Атика. Её лицо приняло чуть более осмысленное выражение. — Но если я уйду — кто может гарантировать, что ты их не убьёшь, потом используешь детей, спокойно их прикончишь и будешь в выигрыше?

— Никто, — согласился первожрец. — Да только никто и не мешает убить всех вместе с тобой прямо сейчас. Вопрос доверия, не так ли? Просто постой спокойно в сторонке, всё равно ты не в силах причинить мне вред. Убедись сама, что я не лгу.

— Вопрос доверия? — рассмеялась Атика. — Отнюдь! Просто боишься попасть в своего Шолли. Он где-то там, наверху, верно? — Атика указала на потолок. — Я заметила — там атаковал медленной самонаводкой.

— Такая причина также имеет место быть, — спокойно подтвердил Усгаор. — Не хочешь последовать озвученному уже предложению — поймай Шолли и помоги вытянуть из него код.

— Какого Шолли, этого? — Атика аппарировала близ потолка, зависнув и держа за руку ро-сохая. Усгаор мгновенно пустил на неё какие-то чары — она со смешком переместилась вниз. Иллюзия ро-сохая растворилась от столкновения с заклятьем. — Видишь, почему я даже не пытаюсь?

— Это сковывающие чары, дура! — с досадой воскликнул Усгаор. — Мне нет резона его убивать — тебя освободил бы позже. Предложение всё ещё в силе — найди его!

— А как насчёт Адеско Файр!

Из Атикиной палочки вылетел поток огня, чтобы столкнуться с потоком тьмы из посоха Усгаора. Играючи поборов его, пламя хлынуло на первожреца, заключило в оранжево-фиолетовый шар. Все замерли. Секунда. Другая! Третья… По лбу Атики градом потёк пот — и шар дрогнул. Секунда за секундой — шар уменьшался в размерах, всё быстрее и быстрее сжимаясь, пока не открылась картина окружённой тьмой фигуры и стремительно втягивающего Адский Огонь посоха. Наконец, всё было кончено — чернота вокруг Усгаора рассеялась, а сам он мрачно посмотрел на Атику. Та тяжело дышала, опустив палочку.

— Так вот чем ты сокрушила малую аватару, — медленно произнёс первожрец. — В первый раз вижу заклятье такой мощи от ритуалиста. Вы берёте тонкостью да хитростью — не ожидал, не ожидал.

— Редко сталкивался с ритуалистами? — хмыкнула Атика.

— Нечасто, — Усгаор распрямил плечи, снова обретая уверенность в своих силах. — Ты победила Ферента, одного из моих слуг — он обладает схожей мощью, но берёт скоростью и точностью. Полагаю, наше сражение окончено? Если это твоё самое сильное заклятие…

На этих словах Гарри начал чувствовать окружающую магию. Они с Гермионой переместились, обратно, в обычную реальность! Появились рядом с Дамблдором, но не точно там, где стояли, а чуть поодаль. Альбус резко развернулся к ним — и события понеслись вскачь. Усгаор, увидев их, исчез и появился рядом с Атикой, чтобы воткнуть посох острым нижним концом прямо ей в грудь. Она вскрикнула и начала оседать на пол. Дамблдор и Снейп одновременно начали движение к Гарри. Эммелина и Филиус выставили новые, буквально пылающие энергией щиты. Усгаор с победной усмешкой провернул посох и потянул обратно, выдёргивая из трупа. Атика вдруг улыбнулась — и исчезла. Усгаор в недоумении уставился на собственный посох. Гарри, не выдержав, взмахнув палочкой, воскликнул:

— Археавис! — маленький, но вполне материальный дракончик, копия встреченного в мире снегов и ветров, взмахнул крыльями, чтобы вонзить внушительные когти и зубы в спину первожрецу… и тут же рассыпаться прахом.

— А как тебе это? — Волшебница без малейшего следа раны, вися у потолка и всё так же безумно ухмыляясь, направила палочку вверх, в пылающий над собой диск, и выкрикнула. — Унданерго!

Слепящая вспышка закрыла её — в тот же миг Северус коснулся Гарри, а Альбус — Гермионы. Они синхронно выкрикнули: «Поехали!» — водоворот синего света унёс волшебников обратно — домой.

— Гарри! — сразу по перемещению шестерых волшебников в поместье, Альбус подошёл к приёмному внуку и положил руки тому на плечи, вслушиваясь в невидимое. — Ты в порядке? Гермиона? — он повторил жест с девочкой.

— Мы в порядке, — ответил за двоих Гарри. — Что случилось с Атикой?

— Ну, раз ты в порядке… — Дамблдор с сомнением оглядел его, успокаиваясь и материализуя стул для себя — казалось, на него присаживался дряхлый старец, а не тот, кто считанные минуты назад пробивался сквозь многочисленную стражу Тронного Зала. — Я не знаю заклинания или ритуала «унданерго», но судя по плотности энергии, там…

— Я не опоздала? — негромкий хлопок и жизнерадостный возглас возвестил появление Атики. — Альбус, дети…

— Судя по всему, в полном порядке, — отозвался тот. — Но глубинное обследование пройдут обязательно и незамедлительно. Дайна! — он требовательно посмотрел на ждущую указаний эльфийку. — Подай чай с успокаивающим зельем в пропорции один к одному на кухню, два полный бокала для Гарри и Гермионы… Нет, лучше три — один для меня. Остальным — вино. Атика, будь добра, проследи, чтобы дети выпили успокоительное. Я подготовлю площадку для исследовательского ритуала. Очень надеюсь, — выразительный блеск глаз из-под очков-половинок, — что в моё отсутствие не случиться чего-то необычного.

— Как ты это делала? — первой не выдержала Эммелина, подняв требовательный взгляд на Атику.

— Что? — невинный взгляд в ответ.

— Перемещаться в Диххусе, тем более под таким количеством блоков, теоретически невозможно, — заметил Флитвик. Гарри с Гермионой, уже оправившиеся от напряжения, с интересом прислушивались к разговору. — Выжить после того, что ты там устроила, без предварительной защиты, вообще-то, тоже.

— Во-первых, с чего вы взяли, что я перемещалась? — хмыкнула Атика. — Послушайте-ка лучше мою версию событий…

…Поддерживать одновременно два полноценных воплощения, если одно сражается в полную силу — задача для скорее божества, чем для мага, пусть и долгоживущего. Божеством Атика не являлась, потому скрытое спейблом тело полетело по следу Дамблдора с помощью заранее настроенного примитивного, зато практически незаметного ритуала, а «внешнее» тело сбросило маскировку, чтобы вступить в сражение с Ферентом. А ведь когда-то давно она сомневалась, что интуиция рекурсивна! Сейчас сомневаться в этом, деля внимание и интуицию между телами согласно подсказке самой интуиции, было как-то бессмысленно.

Телу в спейбле сознания хватало ровно на замедленное осознание окружающего через прикреплённый к Альбусу ритуал. Впрочем, вплоть до победы над Ферентом и одномоментным вторжением двоек Дамблдора и Вэнс в Тронный Зал, большего от него и не требовалось. Как только Ферент бежал, внешняя копия Атики улеглась поудобнее на побитую землю и отключилась, передавая весь разум другой себе, сидевшей в спейбле. Надо ли говорить, что незаметно развеять спейбл в месте наибольшей концентрации волшебства — на потолке — и скрыться в свечении энергий не составило особого труда?

-… И Шолли займусь уже я, раз уж подчинённые не справились, — тем временем, говорил Усгаор.

Интересный тип. А защита — аж завидно. Правда, духовная и ментальная часть послабее… О, есть мысль!

Найти Шолли — задачка та ещё. Скрылся он как следует — даже идей не было, как. Тем не менее, интуиция путём опроса «нападёт ли кто, если бросить Адское Пламя в ту сторону» указала примерное местонахождение ро-сохая. Дальше — легчайшая, незаметная в магическом свечении сенсорная паутинка, больше ментальная, чем магическая, облетела верх купола, чтобы завибрировать, проходя чужую маскировку. Остальное — дело техники. Переместиться к Шолли, «приподнять» иллюзию и послать дружественное мыслеприветствие. Ро-сохай отреагировал быстрым разворотом. Глаза в глаза. Ментальный мост возник будто сам собой. Три секунды общения, значительно растянутого по внутреннему времени собеседников, и ро-сохай кивает, обнажая клыки.

Короткий сигнал Альбусу. Согласие в ответ.

— Я могу передать мыслеобразом, где находится Шолли?

— Уже нашли? Да, разумеется, я приспустил свой мыслещит.

— Фиаририэ, — шепнула Атика, отлетев от Шолли.

Выдержит ли враг Танец безумия? Надо же, выдержал. Непростой силе он служит, очень непростой — известные Атики жрецы против такого бы не устояли. Ничего, внешние мыслещиты слетели — и ладно. Теперь аккуратно, на грани фола протолкнуть искажение восприятия, чтобы компенсировать различимость в духовном плане… Есть! Осталось только молвить мысленно, направив на нужное место палочку: «Иллюрос».

— Дети скоро будут здесь, — не то чтобы это требовалось, но намекнуть о своей цели — почему бы и нет? — Сим-сим, откройся, — да уж, Шолли изрядно постарался, минируя купол, умудрился даже расколоть стены, не затронув щиты. Щиты пригодятся — например, чтобы выжили те глупцы, что стоят рядом с входом, когда Усгаор разойдётся. Они-то виноваты только в собственной глупости: в игры такого уровня и с таким начальством влезать — смерти подобно.

Магический разряд? Как вульгарно! Для первого раза можно сымитировать и смерть. Для второго — не стоит, в конце концов, убрать с пути разряда часть иллюзии, а затем вернуть — невелика задача.

— Здесь становится жарко. Даже очень жарко. Неужто думаешь, что твои дешёвые трюки помогут против меня?

«Ну что же, эту роль я играла не раз и не два. Иногда даже не играла, а была такой…»

— Умри, — лаконично. У него есть стиль? Стиль стилем, но она бы не отказалась от частицы такого могущества! Пропустить мимо, поработать на образ, опять пропустить, увернуться, отклонить, отклониться, ещё раз… Аппарация, как же! Всего лишь разрушение-воссоздание иллюзии с соответствующим звуковым эффектом. Так, поставить мираж на потолке, сказать об этом, убедив, что внизу всё-таки она-настоящая… Чёрт, до чего же тяжело колдовать через иллюзию, пусть и такую качественную — проецировать своё присутствие она почти и не училась! До чего же сильный этот жрец! Интересно, а Адский Огонь выдержит? Уклонение, видимость аппарации, пропустить черноту мимо, издевательски слабая атака… Хм, почему бы не попробовать? Сил должно хватить. По площади, говоришь, ударить? Будто за дуру считает. Сносить столь тщательно созданную магическую систему, чтобы поразить одного противника…

— А как насчёт Адеско Файр! — Держать! Получается, ну же, ну же, замкнуть его в кокон, придавить, раздавить пожирающим магию пламенем…Так, а посох — трансформатор-поглотитель, самой бы такой не помешал, КПД запредельный, но расчёта на победу и не было.

— Так вот чем ты сокрушила малую аватару, — вот, значит, как то чудо называлось. Не высшее заклятье, а малая аватара божества. Занятно. — В первый раз вижу заклятье такой мощи от ритуалиста. Вы берёте тонкостью да хитростью — не ожидал, не ожидал.

— Редко сталкивался с ритуалистами? — как давно её называли не просто магом, но ритуалистом? Очень давно. О многом напомнил этот мир — о старых ритуалах, о стихийниках, о векторных дуэлях, о богах и жрецах, о бывшем доме… Сиасс и Рианхи, сколько же всего похоронено на дне её памяти!

— Нечасто, — Усгаор распрямил плечи, видимо, удостоверившись, что может легко победить. Интересно, а смогла бы справиться с ним, сражаясь с полной отдачей? Скорее нет, чем да — есть могущество, перебарывающее любое мастерство. — Ты победила Ферента, одного из моих слуг — он обладает схожей мощью, но берёт скоростью и точностью, — хм, маг, сражающийся исключительно на векторах? — Полагаю, наше сражение окончено? Если это твоё самое сильное заклятие… — так, сколько там осталось? Не больше пары минут. Должна успеть…

Есть! Дети появляются, значит, настало время для финального акта. Шолли? Щиты пробиты самим же жрецом и не восстановились, несмотря на обилие энергии, ро-сохай выскользнул вовремя. Ещё лучше. Так, приготовиться, подать сигнал Дамблдору, и… Вот же жук! Умел мгновенно перемещаться, но приберёг на потом. Эффект неожиданности в действии, будь там она сама, а не иллюзия… Продемонстрировать собственную смерть — иллюзия уже разрушается от контакта с направленным всплеском разрушительной энергии. Альбус и Северус рванули к Гарри и Гермионе, когда иллюзия пропала.

— Археавис!

А Гарри молодец, доработал-таки своё монстрообразное заклинание, надо будет похвалить, внимание вовремя отвлёк. Ну, и закончим этот раунд.

Давно она не пользовалась приёмчиками Перрин. Пери, правда, разрушительные чары не интересовали, но сейчас, когда рядом настолько насыщенные щиты, когда плотность магии столь велика… Темную к тёмной, светлую к светлой — и крутить-крутить-крутить, одной лишь волей, даже не вектором, раскрутить и так самоускоряющийся, стремящийся сплестись во взрывной кульминации вихрь энергий…

Как много магии одновременно может контролировать обычный волшебник? Мало, если вообще таким владеет. Если это волшебник старый? Больше. Если это старый волшебник, оттачивающий контроль веками? Намного больше, чем у него в крови, чем он способен извлечь за минуту из Истока. Атика извлекала и раскручивала над собой магию с самого выхода из спейбла, удерживая светлую и тёмную энергии от встречи голой волей. И теперь она их отпустила, впечатывая в память миров то, что станет новым заклинанием:

— Унданерго!

Чёртова боль! Когда материальное тело разрывает на куски — это очень неприятно. С другой стороны, финальная атака жреца задела и душу. Поверил ли он, что она погибла? Вряд ли. Умный, опытный старый хрен — таких не проведёшь.

Два жреца, осматривающих безусловно мёртвое, холодное тело, очень удивились, когда то открыло глаза и смахнуло с палочки два «ступефая». Эффект неожиданности в действии — даже простой щит не поставили. Встать, осмотреться… А вот и он.

— Шолли Даостр? — Атика протянула ро-сохаю руку.

— Атика Сей-Тиор, — он осторожно пожал её когтистой ладонью. — Рад, что род Утариуса не угас, не стёрся, не забылся.

— А я-то как рада, — скривилась она. — Прошу, — и синее сияние заранее подготовленного ритуального смещения понесло их под почти родную сень Элайи.

— Закончила? — привлёк внимание подошедший незаметно Альбус. — Тогда бери детей — и марш помогать с проверкой. Тоже мне нашлась хитроумная волшебница.

_____________________________

*геодезическая линия, или просто геодезическая — обобщение понятия «прямая линия» для искривлённых пространств. Кроме геометрии используется в физике, в частности, в общей теории относительности, которая устанавливает природу гравитации как искривление пространства-времени. Пробное тело в искривлённом пространстве-времени будет двигаться именно по геодезической, т.е. по аналогу прямой в искривлённом пространстве времени: например, подвешенное над Землёй пробное тело упадёт — это и будет движение по геодезической в простейшем случае. Более сложный случай — движение спутников Земли или движение двойной звезды.