В погоне за солнцем (гет)

Дарят звезды мертвый свет,

Deform, "Зарази меня жизнью"

Свадьба наследника Маларихии и миз Гассилдор была пышной и масштабной, несмотря на приближающуюся войну. Съехались гости со всех отдаленных уголков Воды и Огня, чтобы поздравить молодоженов, обручившихся в замке Нета, родовом гнезде Крэйнштернов. К концу дня у Малахи в глазах рябило от людей, платьев, туфелек, а голова раскалывалась от бесконечных поздравлений и пожеланий счастья.

Кассандра светилась. Она была в ослепительно-белом свадебном платье, а волосы ее были убраны наверх и заколоты изумрудными шпильками в цвет глаз. Сам жених был одет в штаны, рубаху и жилет белого цвета, символизирующего чистоту и верность.

Когда их наконец оставили вдвоем, Махаон готов был сто раз вознести хвалу богам. Все-таки гости на свадьбе — это обременительно, кто бы и что не говорил.

Им приготовили спальню на третьем этаже. Большая комната, отделанная в сине-фиолетовых тонах: сиреневые занавеси на окнах, два кресла, письменный стол, пара гардеробов, комод, примыкавшие пара комнаток для приведения себя в порядок и, наконец, большая кровать, застеленная шелковым синим покрывалом.

Алкмена заметно нервничала: постоянно удалялась то осматривать примыкавшие комнатки, то поправлять прическу или что-то в этом роде. Наконец, когда девушка попыталась удалиться, чтобы забрать что-то из своей комнаты, Аларих мягко поймал ее за руку.

— Кассандра… Чего ты боишься? — с улыбкой спросил он.

— Я никогда раньше не была с мужчиной, — после минутной заминки произнесла Нефела, уставясь в пол. Щеки ее порозовели: как и все люди с бледной кожей, она не совсем краснела, просто розовыми пятнами покрывались лицо и шея.

— Не бойся… Просто, это наша первая ночь, и я прошу тебя.

Он понимал, что по традициям жена не могла ему отказать, но в душе давал ей право выбора. Единственное, что если Малахи не будет с ней в эту ночь, то, скорее всего, не будет с ней никогда.

— Я верю тебе, — Аларих не поверил, что услышал это, но Кассандра первая подошла к нему ближе и поцеловала.

И доводы разумы перестали существовать.

Махаон обнял Алкмену, прижимая ее к себе и продолжая целовать. Не прерываясь, он поднял ее на руки и отнес к кровати. Она немного дрожала, и парень понимал ее — девушке было страшно. Но он пообещал себе, что в их единственную ночь он будет нежным и осторожным.

Он медленно раздевал ее, расстегивая бесконечные крючки платья на спине и стягивая его, до тех пор, пока Кассандра не осталась обнаженной. Она лежала в полумраке, освещаемая только лунным светом, пробивавшимся через неплотно зашторенные окна. Тело ее было прекрасным: не тощая тростинка, но и не раздобревшая полная девушка, а какая-то золотая середина, какая-то изюминка присутствовала в ней. Нефела стянула с него жилет и рубашку; путаясь в штанах и сапогах, парень отступил прочь, стягивая оставшуюся одежду.

Малахи склонился над телом жены, целуя ее и поглаживая руками бедра. Она опять дрожала, а с губ сорвался ее слышный стон. Аларих ощутил волну возбуждения, прокатившуюся по телу, но он не думал о себе, а мечтал лишь доставить удовольствие этой невинной девушке, так доверчиво раскинувшейся перед ним.

Ладонями парень погладил грудь и поцеловал ее в живот. Затем лег рядом, боком к ней. Глаза ее были закрыты, а дыхание сбилось. Она почувствовала его пальцы внутри и чуть вздрогнула, но юноша лишь прошептал:

— Ничего не бойся.

— А я и не боюсь. Это же ты.

Эти слова щемящей болью отозвались в сердце Махаона. Он двигал пальцами все быстрее и быстрее, и в какой-то момент он почувствовал, как его жена задрожала под его пальцами, а потом обессилено выдохнула и открыла глаза.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — тихо ответил парень и снова поцеловал ее.

Возбуждение становилось просто невыносимым: тонкий аромат невинной девушки, смешанный с запахом полевых цветов, кружил голову и заставлял напрочь забыть обо всем на свете, кроме Кассандры. Он медленно перекатился и оперся на руки, нависая над Нефелой. Осторожно Аларих вошел в нее и с трудом сдержал желание двигаться дальше. Ей не должно быть больно. Он резко дернулся вперед.

— Малахи!

Ее вскрик заставил юношу остановиться, когда она перестала быть девушкой.

— Сейчас, любимая. Скоро все пройдет. Потерпи, Нефела, — голос его дрожал, но парень не замечал этого.

Он смотрел на Алкмену, запоминая черты лица и цвет волос, глаз, звук ее голоса. Кто знает, когда они увидятся в следующий раз?

Аларих осторожно двинулся вперед и ответом ему был стон отнюдь не боли, а удовольствия, который издала Кассандра. Не в силах сдерживаться, Махаон стал двигаться быстрее, резче, и на каждое его движение вскриком отвечала любимая. Внутри разливалось тепло, жаркая волна подводила его к высшей точке. Нефела коротко вскрикнула и обмякла. Ресницы ее трепетали. Еще несколько мгновений — и Аларих застонал, с трудом удерживаясь на дрожащих руках и пытаясь не упасть на девушку.

Она приоткрыла глаза и улыбнулась.

— Как ты? — спросил Малахи.

— Прекрасно. Я люблю тебя, Малахи, — тихо пробормотала Кассандра и придвинулась к нему ближе.

Аларих не закрывал глаз и не отводил взгляда от жены, и изо всех сил стараясь не думать, что скоро наступит утро.

Время не может остановиться, но оно может подождать.

* * *

Кассандра потянулась и застонала. Во всем теле была разлита тяжесть, будто вчера девушка весь день в шторм гребла на веслах против течения. Но ночью она и Малахи занимались делом более интересным, нежели гребля. При воспоминаниях об этих самых делах Алкмена вспыхнула.

Она перевернулась на бок, поворачиваясь к парню.

В сердце разлился холодок.

Кровать была пуста.

Только на подушке лежал большой пергамент, сложенный вчетверо. С непонятным ей содроганием Нефела взяла его и развернула.

Кассандра.

И не своди глаз с горизонта.

Девушка отложила письмо. Странно, но слез не было. Она еще не знала, что самая сильная боль на время прячется в сердце, чтобы в момент слабости сломить, разгромить и повергнуть в отчаянье.

Кассандра Крэйнштерн подошла к окну. Встало солнце, и первые лучи робко освещали землю. Она коснулась губами своего кольца, глядя на цветок перепутья, отозвавшийся тонким звоном колокольчиков.

А где-то далеко, за много километров отсюда, высокий парень со светлыми волосами стоял на самой высокой башне замка, встречая рассвет своей новой жизни. Большое кольцо на пальце в виде цветка чуть нагрелось, отзываясь на зов своего синего собрата. Амарис издал печальный перезвон и зажегся последней прощальной искрой, багровой, как закатное небо.

— Прощай, Нефела.

Цветок на кольце ярко вспыхнул, словно прощаясь с чем-то, и погас, навеки обратясь в обычный камень.