В погоне за солнцем (гет)

Облетая все дома — лейся,

Нам никогда не быть вместе.

Триада, "Лебединая"

Когда Кассандра наконец спустилась вниз, из гостиной уже слышались спокойный голос отца и недоверчивый графа Польцкого. Последний раз вздохнув и нацепив улыбку на лицо, — специально для гостей — девушка вошла в гостиную.

— А вот и прекрасная Кассандра Гассилдор! — Анатоль Польцкий, высокий немного полный мужчина, ровесник лорда, поцеловал ей руку. — Вы стали еще обворожительнее, миледи Гассилдор.

— А вы все также специалист в шахматах? — улыбнулась Нефела, глядя на стоящую на столе доску с фигурками. Одного взгляда туда хватило, чтобы понять — ситуация белых безнадежна.

— Я всегда играю только черными, — подмигнул Кассандре граф. Увидевший это Ниокрис, казалось, помрачнел еще больше.

Анатоль пустился в удобное кресло напротив лорда и чуть пригубил из своего бокала. Гассилдор чуть вздохнул, видимо, вспоминая, о чем шла речь до прихода дочери.

— Вот и все. После этого Алаччи убежал, а мы с Валентином обговорили кое-какие детали.

«Знаю я, какие вы именно детали обговаривали. Сама там была», — недовольно подумала девушка.

Послышавшийся за спиной звук шагов заставил сердце Алкмены вздрогнуть, а ее саму — медленно обернуться.

В дверях стоял высокий юноша в темно-сером плаще и коричневых сапогах. С его чуть мокрых черных волос на прекрасный, баснословно дорогой ковер падали капельки воды. Правильные черты лица выдавали в нем знатное происхождение.

Но удивительнее всего были глаза. Они были пронзительно-синие, как кристально-чистая вода озер этой страны, или такие же, как ясное небо над головой, или прекрасные васильки на лугу. Они завораживали, притягивали, заставляя всматриваться в них до бесконечности.

Только сейчас в этих глазах, обращенных на застывшую девушку, не было ничего теплого или положительного. Одна лишь убийственно-холодная вежливость

По одному взгляду она поняла — он знает.

— Мой блудный сын соизволил навестить лорда и его семью? — с усмешкой спросил граф, ставя шах и мат лорду.

— Дион Польцкий к вашим услугам, — негромко произнес юноша, чуть склоняя голову. Так же, как и отец, он поцеловал руку Алкмены. Его губы были холодны как лед и столь же безжизненны.

Свободолюбивая, неистовая Кассандра словно внезапно забыла как дышать. От искусственной улыбки и самоуверенного взгляда не осталось и следа. Перед сыном графа стояла маленькая девочка, которая снова запинается в словах и не может понять, что же сказать. Как много-много лет назад.

Однако прежде чем отец или же сам граф, ни приведи изначальная Сила, что-то заметили, девушке удалось взять себя в руки. И недоуменный взгляд отца она уже встречала отрепетированной улыбкой. На кивок Ниокриса в сторону двери дочь склонила голову и произнесла:

— Дион, ты же еще не видел, какие розы цветут в оранжерее!

Убедившись, что уловка удалась, и юноша следует за ней, Кассандра сбросила туфли и взбежала по лестнице на самый верх. Потянув на себя крышку люка, она выбралась на широкую площадку на крыше, откуда открывался прекрасный вид на реку и лес.

Остановившись у края, миледи скривилась.

— Да, восторженный лепет пятилетней дурочки тебе всегда удавался… — словно ответил ее мыслям голос сзади.

Надо же.

А она почти про него забыла.

— Дион, — побольше тревоги и страха в глаза, повернуться, подойти поближе. Так, хорошо. — Ты все знаешь?..

Напрасно она ждала, что ее расстроенный вид вызовет у него теплые чувства. В невероятных синих глазах промелькнули отголоски эмоций, но парень подчеркнуто спокойно ответил:

— Мои друзья были настолько любезны, что сообщили мне об этом.

Ни капли сострадания или сожаления. Все вежливо, все так, как предписывает пресловутый этикет.

В глазах Кассандры был уже неподдельный ужас. Она чуть отошла от него, недоверчиво заглядывая в равнодушные глаза.

— Почему ты молчишь?

— А зачем мне что-либо говорить, Алкмена? — тон в тон парировал юноша. — Все равно ничего не изменишь.

Алкмена. Как же она ненавидела это свое имя. Резкое, как удар плети по обнаженной спине. Или нет. Как эти слова осколками в душу.

— А ведь раньше ты звал меня по-другому, — еле слышно выговорила девушка, отворачиваясь.

Дион с удивлением пригляделся. В ситуации, когда мир рушится на ее глазах, когда то, что казалось вечным, рассыплется совсем скоро, она еще улыбается, вспомнив, как он единственный называл ее этим именем.

Нефела.

Одновременно нежное, как крылья бабочки, и холодное, как изморозь на траве. И такое же красивое, как и она сама.

— Зачем ты делаешь это? Просто отпусти меня. Не держи, — очень тихо попросил Польцкий, глядя ей в спину.

В эту худенькую трогательную спину с острыми лопатками, видневшимися из выреза на спине. А платьице-то короткое, и ветер так дует… волосы так и разлетаются, как черные перышки неведомой птицы. Да она же сама как тростинка — маленькая, тоненькая, тщедушная — а ведь попробуй, сломай.

И вот теперь, когда ничто не могло убить железную выдержку Кассандры Гассилдор, понадобилась ровно одна фраза, чтобы сломать ее жизненный мир. Только дурак может думать, что лорд Гассилдор действительно повелся на эту оранжерею. Все они были детьми. Все знают, как это бывает. И Дион тоже знал, что этот день настанет.

В душе он все равно надеялся, а вдруг его отец назовет ему заветное имя? Но нет. Как выяснилось, у нее была намного более важная роль в этой жизни, чем у него.

— Я и так не держу тебя, Дион. Ты волен уйти, куда пожелаешь, — ну конечно, она плачет. Он не разучился еще за столько лет различать оттенки ее голоса.

Несколько резких шагов — и он подошел к ней совсем близко, набросил сверху свой плащ. Странно, опять пошел дождь, а юноша этого так и не заметил. Может, потому что все его мысли занимала эта беззащитная девушка с яркими зелеными глазами, которая только что доверчиво обняла его руками и спрятала голову у него на груди?

Где-то вдали сверкнула вспышка молнии. Гроза проходила стороной, но далекие зарницы отсветами высвечивали небо, чтобы тут же угаснуть.

— Не плачь, прошу тебя. Ты ничего не можешь изменить, — прошептал Дион, гладя Кассандру по голове.

Она подняла на него свои глаза. Естественно, они были полны слез, но за каплями усиливающегося дождя были не так уж и заметны. Да и он сам чувствовал, как глазам почему-то стало горячо, но это, конечно, только потому, что ему стало внезапно очень душно на этой крыше, где северный ветер трепал черные волосы девушки, ради которой он готов был отдать все, что у него есть. Деньги, имя, положение.

Жизнь.

— Знаешь, я ждала этого. Конечно, я знала, что мне назовут имя того, кого выберет отец. Но я… надеялась. Я молилась. Я ждала, чтобы он назвал мне ТВОЕ имя.

В памяти Диона навсегда останется эта ночь. Худенькая фигурка в его объятиях, ее волосы, растрепанные равнодушным ветром, приглушенный от слез голос. Далекие отсветы в небе на западе и капли на щеках, слишком горячие, чтобы быть просто дождем.

— Ты просишь отпустить тебя. Не держать. Но как мне сделать это, если ты единственное, что у меня осталось?

Нескоро, очень нескоро он поймет, каких сил стоило этой гордой девочке говорить ему, что она не может без него. Но сейчас Дион мог только слушать ее хриплый от слез голос и изо всех сил прижимать ее к себе, вопреки своим просьбам. Держать ее, боясь, что она исчезнет вместе с этим дождем и ветром. Что не будет больше раздражительной Кассандры, которая не боялась даже нахамить своему отцу. Не будет яркой, словно вспышка звезды, красавицы Алкмены, от взгляда которой любой мог упасть на колени.

И не будет, наконец, самого главного. Не будет нежной, улыбчивой Нефелы, какой она была только для него одного.

Будет лишь миледи Крэйнштерн, холодная красавица, безупречная жена блистательного лорда Крэйнштерна.

Девушка в его руках пошевелилась. Она вновь смотрела ему в глаза, запоминая, заставляя их врезаться в память, потому что, когда все закончится — это единственное, что ей останется.

Дион долго стоял неподвижно, позволяя ей рассматривать его заново, впитывать, запоминать. Но как он ни хотел просто утешать ее, потаенные желания взяли свое. Склонившись над замершей девушкой, он нежно приподнял ее подбородок и поцеловал. Закрыв глаза, юноша целовал ее, сначала осторожно, будто боясь навредить, а затем исступленно, словно он был утопающим, а она была ключом к спасению.

Кассандра не закрывала глаз, потому что это слишком большая роскошь для нее — закрывать глаза, когда она видит его, скорее всего, в последний раз. Поцелуй был мокрым и соленым — по щекам текли холодные капли дождя, смешиваясь со слезами. Алкмена чувствовала, как его руки судорожно сжимали ее в объятиях, а волосы щекотали лицо. Этот безрассудный сумасшедший поцелуй все длился и длился. Время не замерло навсегда, но приостановилось, растягивая и продлевая драгоценные мгновения.

Она так и не поняла, кто из них сделал шаг назад. Миг назад Кассандра плавилась в руках этого юноши, а сейчас стояла и смотрела в глаза, где отражались отсветы далеких молний.

— Прощай, Кассандра.

Парень, не говоря ни слова, повернулся и пошел прочь с этой крыши. Каждый следующий шаг давался ему все тяжелее, но будущий граф Польцкий продолжал идти вперед. Он чувствовал, что оставляет позади что-то важное, самое дорогое, частицу себя. Что-то такое, без чего он, конечно же, сможет прожить, но это будет просто существование.

А маленькая хрупкая девушка, еще недавно так смело перебивавшая отца, обессилено опустилась на крышу, сжав колени руками. Отсюда ей было прекрасно видно, как медленно уходил Дион.

— Нефела?

Кассандра подняла голову. На ее губах промелькнуло слабое подобие улыбки. Он все-таки назвал ее так.

— Прошу, не держи меня. И будь счастлива, пожалуйста.

Слезы снова неудержимо полились из глаз, капая на красивое темно-зеленое платье. Дион отвернулся от тоненькой фигурки, заставив себя открыть дверь с крыши. Глаза жгло. Но, конечно, это просто от яростных порывов ветра и дождя. Он никогда не плакал и не заплачет.

«Симпатичная стройная девушка со смехом стоит в ладье, шестом направляя ее вдоль берега. Дион пытается нагнать ее, но куда уж там? Быстрыми движениями шеста Кассандра выводит лодчонку на мелководье и останавливается.

— Давай на скорость? — задорно предлагает она. На ней какие-то легкие синие брюки и туника, она босиком. На плече сидит большой сокол.

— Кто выигрывает, тому желание, — продолжает уговаривать его девушка, воткнув шест в рыхлее песчаное дно, удерживая лодку на месте.

Польцкий помнит, что их уже полчаса как ждут его отец и лорд Гассилдор, но он не в силах противиться этому насмешливому взгляду и задорной усмешке. Она же просто его дразнит, проверяет на прочность!

— Идет. По сигналу отсюда, огибаем остров и останавливаемся у поворота, не доплывая сюда.

— Идет, — кивает Алкмена.

Они вместе считают до трех, и тут же начинают работать шестами. Течение в противоположную сторону, лодкам тяжело двигаться, но парню и девушке, поглощенным азартом соревнования, нет до этого дела. Нефела втыкает шест в дно, протаскивая ладью против течения. Палка скользит в песке, рука соскальзывает с гладкой поверхности, и девушка едва не падает в бурную реку. Сокол с возмущенным клекотом взлетает вверх. Выровняв лодку, Кассандра увидела Диона, вырвавшегося вперед. Недовольно выругавшись себе под нос, она толчком шеста вывела лодочку почти к самому берегу, в параллельное течение, которое, как раз, было по направлению движения. Затея была рискованной: в этих местах сплавляли лес, и под берегом хоть и было глубоко, но лежали потопленные бревна, одного из которых легко бы хватило, чтобы пробить днище лодчонки.

Дион, с трудом гребший против течения, заметил слева какое-то движение. Удивительно! Эта девчонка не перестает его шокировать.

— Там топляк! — крикнул он, надеясь, что она поймет и уйдет из опасной зоны.

— Цель оправдывает средства, — донеслось до парня в ответ. Хмыкнув, он вернулся к работе. Бурная река норовила снести лодку вниз по течению, но он мало-помалу выбирался вперед. Вот он, желанный поворот, и там уже течение само увлечет ладью в нужное место.

Кассандра двигалась параллельно с юношей, даже немного обгоняя его. Она же первая и заметила водоворот около поворота. Два течения смешивались, образуя опасные буруны. Алкмена воткнула шест глубже в песок, почти причаливая к берегу, где течения почти не было. Дион подплыл следом.

— Ну что, засчитаем ничью? — улыбнулся он.

На что девушка лишь усмехнулась и мгновенно стала серьезной.

— Даже не думай! Нефела! — крикнул юноша, тут же поняв, что она намеревается делать.

Но девушка уже поймала попутное течение и легко вошла в водоворот. Маленькую лодочку завертело, парень задержал дыхание. Он уже видел, как однажды в водовороте лодка разбилась о камень. Девушку тогда еле спасли. Но Кассандра, казалось, родилась в этой стихии. В момент нужного ей поворота она приготовила шест, подождала немного и, с силой оттолкнувшись, вышла из него. Дион тяжело вздохнул и, пройдя водоворот — не без некоторого волнения, — поплыл по течению за Нефелой.

Та легко скользила по прозрачной воде. В этом месте вряд ли глубина была бы в немаленький рост Диона. Увлекаемые течением две ладьи скользили вдоль берега, легко огибая торчащие из воды бревна и корни прибрежных кустов. Кассандра заливисто смеялась, сокол, парящий в небе, издал ликующий клекот. Польцкий лишь вздохнул. Эта девочка даже не думала о том, что могла погибнуть. Когда-нибудь ее безрассудство ее погубит — пронеслось в мыслях у парня. А вслед за этим его сердце пронзил ужас. Нет, об этом нельзя думать, нельзя!

Внезапно смех Алкмены резко оборвался. Прямо перед ней вода бурлила и пенилась, образуя нешуточный водоворот. Он был гораздо мощнее предыдущего и гораздо более опасен.

— Нефела, сворачивай! Попробуй притормозить шестом! — крикнул Дион, обходя водоворот. Кассандра подплыла слишком близко, и ее лодочку неумолимо тащило прямо в центр буруна.

Она резко ткнула шестом в дно, надеясь устоять перед мощным течением. С противным треском крепкий шест сломался в ее руках на две части, и ничем не сдерживаемая лодка оказалась прямо в водовороте. На глазах у Диона она перевернулась, и девушка полетела в воду.

Резкими ударами шеста юноша пытался приблизиться к водовороту. Течение увлекало его ладью все дальше от буруна, но парень не сдавался, упрямо продвигаясь к завихрениям воды. Алкмены не было видно, и Дион всерьез испугался. Что будет, если она не сможет выплыть на поверхность?

Внезапно в центре что-то всколыхнулось. Вода расступилась, и из глубины вынырнул прекрасный белый конь с длинной гривой, сливающейся по цвету с водой. А на спине у него, улыбаясь, сидела дочь лорда.

— Нефела! — выдохнул Польцкий. Она подплыла поближе к его лодке, и погладила гриву коня.

— Если бы не кэлпи, все могло бы закончиться очень плачевно, — заметила Кассандра.

— Ты могла утонуть! — почти кричал Дион, бережно ссаживая ее со спины мифического водного духа и опуская в свою лодку. — О чем ты думала, когда плыла здесь? С этой стороны всегда полно бурунов!

— О тебе, Дион.

Девушка нежно ему улыбнулась и прижалась щекой к его напряженной спине. Они встречались уже не первый месяц, но она все равно каждый раз теряла голову при виде его черных кудрей или ярко-синих глаз. Вот и сейчас Кассандра пропустила водоворот, задумавшись о нем.

— Как ты призвала кэлпи? — полюбопытствовал юноша. Очевидно, его тревога стала слабее. По крайней мере, спина под ладонями девушки расслабилась. Дион легко правил лодкой, обходя опасные завихрения. Сегодняшнее происшествие научило его быть осторожным.

— А никак, — в голосе Нефелы слышалась улыбка. — Просто захотела покататься на нем, вспомнила какая шелковистая у него грива…

Польцкий тяжело вздохнул. Эта девчонка когда-нибудь сведет его с ума.»

В тот день им крупно попало от отцов. Лорд Гассилдор наказал Кассандру, заставив неделю провести под домашним арестом и присутствовать на всех светских приемах. Как назло, именно в эти две недели все словно с цепи сорвались, желая пообщаться со своим лидером. Бесконечные аудиенции, балы и визиты, визиты, визиты… Да еще и граф Польцкий забрал сына домой в свое поместье на материке. Как говорила тогда Алкмена, все это время приходилось беспрестанно улыбаться и демонстрировать прекрасные манеры.

Но это было тогда.

А сейчас эта смелая и безрассудная девушка выглядела совсем юной. Словно и не она бросалась в различные авантюры, повергая Диона в шок. Потерянная, со слезами на глазах она была беззащитна перед этим миром, что так легко сломал ей жизнь.

Да, конечно, лучший выход — это ненавидеть ее, заставить себя и свое глупое сердце почувствовать, что она предала его, согласившись на помолвку с ненавистным человеком. Естественно, это было бы единственно верным решением. Но Дион не мог заставить себя позабыть ее улыбку, ее губы, то, как она улыбалась ему раньше. Девочка-мечта, девочка-надежда, вот как он называл ее. И теперь другому будут предназначаться ее улыбки. Потому что время лечит. Пройдет месяц, полгода, год, и она забудет его.

Последние шаги до двери. До боли закрыв глаза, Дион как во сне открыл дверь и вышел с крыши. Громкий хлопок заставил Алкмену отнять ладони от лица.

Вот и все. История, начавшаяся почти полтора года назад, подошла к своему концу. Нужно не думать о нем, не вспоминать, нужно сдержать глупое желание подняться и побежать за ним, поймать, удержать и не отпустить. Но нельзя, потому что есть такие понятия как долг, обязанность. Чтобы весь этот чертов мир не разрушился, ей придется выйти замуж за Алариха Крэйнштерна. Можно, конечно, утешиться тем, что она делает это для Диона, но, к сожалению, Алкмена не привыкла лгать самой себе. Кому угодно, только не самой себе. Она делает это, потому что ДОЛЖНА.

В этот момент Кассандре кажется, что она ненавидит так сильно, что готова убить неведомых ублюдков, разрушивших священные Алтари. А еще она ненавидит Малахи, только потому, что он вообще появился на этой земле.

Нефела не знает, что красивый черноволосый юноша покинул крышу только для того, чтобы спуститься вниз и, оставив отца и лорда, взять самую старую лодку, какую только найдет на причале. Не ведает она и того, что Дион будет с остервенением плавать по бушующей реке всю ночь, молясь всем богам, чтобы они забрали его. С каким-то отчаянием он будет бросаться в самые большие волны, мечтая напороться на бревно и перевернуться в лодке. Это его состояние будет сродни безумию. Но боги не будут милостивы к нему, и утлая лодчонка, которая, кажется, готова опрокинуться от малейшего движения, выстоит.

Дион, с остервенением преодолевающий шторм, не увидит, как Кассандра встанет на самые перила и раскинет руки в стороны, будто готовясь улететь. Как дождь, словно внемля ее горю, пойдет сильнее, а отсветы молний будут сверкать прямо над ней, высвечивая в ночной тьме тоненький беззащитный силуэт.

Эту ночь они проведут порознь, и каждый из них почувствует, что именно сейчас рушится их мир. Будет он, будет она. Но ИХ больше не будет. ОНИ закончилось в тот момент, когда за черноволосым юношей громко хлопнула дверь, а худенькая, похожая на тростинку девушка бессильно уткнулась в ладони и зарыдала.

Потом, вспоминая этот день, они смогут спокойно об этом думать. Нет, не сразу. Но потом Время сжалится над ними и залечит душевные раны. Они не исчезнут совсем, лишь зарубцуются, но будут напоминать о себе всю жизнь.

Сейчас и парню, плывущему посреди волн, и девушке, с отчаянием наблюдающей за молниями, кажется, будто жизнь закончилась. Словно в мире не осталось ничего, ради чего стоит жить. Они пока не понимают, что просто умерла часть их души, их сердца. Вспыхнула, как сухая трава жарким летом, занялась и выгорела дотла, оставив после себя только пепел. Исчезла этой летней ночью, когда где-то на горизонте темного неба полыхали далекие зарницы.

Позже этот день станет для них особенным. Конец всего. День траура. Ведь оба они словно прожили маленькую жизнь друг с другом. Полтора года — немалый срок. Но это и не вся жизнь. Они ничего не обещали друг другу. Оба знали, что рано или поздно кто-то из них вступит в брак, но все равно тянули, жили, надеялись.

Почему же так хочется разбить руки в кровь и завыть, словно умирающий, загнанный зверь?