Резонанс (джен)

К концу недели занятия наконец-то кое-как вернулись к норме. Гарри продирался сквозь них как в тумане, напряженный, чуть что огрызавшийся и впадавший в гнев. Все спокойно сносили от него подобное поведение, поэтому наказаний он не получал. Невзирая на срывы, общались с ним по-прежнему ровно и доброжелательно, что для Гарри лишь усиливало ощущение отчужденности.

Свободное время он проводил, отвечая на письма. Начал он с самых простых: нескольких особенно тронувших его изъявлений признательности. Изведя немало пергамента, он составил искренний ответ и переписал его с некоторыми корректировками для каждого из адресатов.

После этого остались три письма, которые он не мог оставить без ответа, прежде всего из-за строгого наставления профессора МакГонагалл. Одно из писем было то самое, от лорда Фриландера, два других корреспондента также предлагали ему помощь с оплатой дальнейшей учебы. Он уже много раз доставал их из школьной сумки, и каждый раз они волновали его почти до боли. Он понимал, что не должен сердиться на двух мужчин и женщину из высоких социальных кругов за то, что они написали ему эти письма, но ничего не мог с собой поделать.

В один тихий вечер, когда он сидел в почти пустой библиотеке, ему на ум вновь пришел настойчивый призыв МакГонагалл отправить ответ этим троим. Он вынул послание Фриландера, чистый пергамент и сказал себе: «Просто напиши, что думаешь, и все.»

Своим самым лучшим почерком он вывел приветствие. Поблагодарил лорда Фриландера за его великодушное предложение. Оно всколыхнуло в нем множество неясных эмоций, но он однозначно чувствовал себя польщенным. Вот про это он и написал дальше — по крайней мере, вторую часть мысли. Неловкими фразами он постарался объяснить, что не чувствует потребности в усыновлении. Во всяком случае, теперь. Десять лет назад — безусловно, даже, возможно, три или четыре года назад.

Гарри перечитал написанное и понял, что не сможет адекватно изложить свои чувства кому-то другому, пока не напишет полностью откровенное письмо на эту тему себе самому. Не удивительно, что послания столько пролежали у него в сумке, не давая спокойно погрузиться в школьную рутину.

Он отложил перо и протер глаза. Где же здесь загвоздка? Ведь это было бы прекрасно — наконец-то свой собственный дом, и весьма неплохой. Мысль очень и очень притягательная. Но что подумает его новый опекун, когда у Гарри начнутся кошмары? Что, если его совсем затянет в новое видение? Не избежать ситуации, в которой ему придется объяснять, что он вовсе не такой, каким его представляют окружающие, и от одной мысли об этом начинало мутить.

Он перечел письмо Фриландера еще раз, чувствуя, что этот по сути чужой ему человек готов был зайти ради него весьма далеко, и решил, что ответит настолько открыто и искренне, как сумеет. Снова взявшись за перо, он в неуклюжих, как ему казалось, выражениях объяснил, что отныне он должен искать свою собственную дорогу, поскольку прежде его жизнь диктовало пророчество. Повторив слова благодарности за столь необычайную щедрость, он выразил надежду, что в случае необходимости, предложение о помощи с учебой останется в силе.

Сосредоточенно сдвинув брови, Гарри переписал письмо трижды и разложил экземпляры по конвертам.

* * *

Шел урок зелий. Гарри пристально вгляделся в инструкцию на доске и добавил две капли эссенции кустарникового леукофиллума. Помешав один раз, он дал котлу охладится. Снейп, проходя мимо, задержался, заглянув сначала в котел Гермионы, потом в его варево. Гермиона послала профессору предупреждающий взгляд.

— Вы что-то хотите мне сказать, мисс Грейнджер?

Гермиона тихо ответила:

— Я хотела сказать, не будьте жестоким с Гарри.

— Гермиона, — укорил Поттер.

Так же тихо Снейп возразил:

— Разве я был жесток с нашим местным героем хоть раз за прошедшую неделю? Грейнджер, Поттер сам себя изводит. — На ее непонимающий взгляд он пояснил, понизив голос почти до шепота: — он просто утопает в жалости к себе, чем наносит себе куда больший вред, чем я когда-либо смог бы ему причинить.

Гарри брякнул своим серебрянным мешалом, припечатав его к столу. Тут же его глаза словно остекленели.

Гермиона вспыхнула:

— Професс..!

Снейп резко выставил перед ней ладонь, не сводя глаз с Гарри. Гермиона тоже посмотрела на Поттера и потянулась к нему рукой, но Снейп придержал ее.

Вокруг Гарри пульсировала и переливалась зеленая сеть. Теперь порванные нити казались ему открытыми ранами. Он был окружен в своем видении, вплетен в него, но мог легко уйти, для этого достаточно было лишь усмирить в себе гнев. Он начал собирать силы для отступления, как вдруг прямо над ним, без труда скользя сквозь открытые участки паутины, нависла высокая черная тень.

Хватанув воздух ртом, Гарри пришел в себя и поднял глаза на профессора. Не ожидав увидеть Снейпа так близко, он отскочил назад со стула и чуть не упал, в последний момент ухватившись за стоявшую за спиной парту. Весь класс замер, глядя на них.

Снейп вздернул бровь.

— Мисс Грейнджер, присмотрите за занятием пять минут, мне нужно переговорить с мистером Поттером с глазу на глаз. — Он направился к двери. — Поттер, — позвал он тоном, не терпящим возражений. Смущенный и запыхавшийся, Гарри поспешил за ним. В пустом коридоре Снейп не грубо, но твердо прижал Гарри к каменной стене. — Что ты видел? — Гарри покачал головой. — Посмотри на меня, — потребовал Снейп.

Гарри с силой потряс головой и уперся взглядом в край снейповой мантии, не желая, чтобы его подвергли легиллименции.

— Не смейте, — прошипел он, надеясь, что это прозвучит как приказ, хотя вышел лишь дрожащий шепот.

— Ладно, не буду, но ты должен рассказать мне, что видел.

— Да не знаю я, что это было. Какая-то мерцающая паутина. Вся рваная. А по ней ползает какая-то гадина, вроде морского ежа. — Хмурясь с досадой, Гарри поднял взгляд на учителя. Тот выглядел озадачено. — Ну что, есть идеи? — спросил Гарри едко.

Снейп задумчиво потер лоб кончиками пальцев.

— Пока никаких. Кажется, одно ясно наверняка — это видение появляется тогда, когда ты сильно зол, верно?

Гарри неохотно признался:

— Да.

— Вероятно, в таком случае тебе следует получше контролировать свой гнев, — проворчал Снейп. Гарри сердито уставился на дверь в аудиторию. — Взбодрись, Поттер. У тебя есть все, чего только можно пожелать — весь мир у твоих ног.

— На что он мне? — ответил Гарри. — Разве он того стоит?

Снейп некоторое время всматривался в Гарри.

— Чего-то должен стоить. Все кому не лень мечтают его заполучить. — Не дождавшись ответа, он добавил: — задержись после урока. Возможно, нам удастся разобраться, что это за паутина у тебя в видении. Можно было бы и сейчас, но меня терзает собственное видение — о том, как мистер Малфой уменьшает мистера Лонгботтома, закупоривает в пузырек и прячет на одну из полок.

Гарри невольно рассмеялся.

— Вы же не думаете, что он на самом деле это сможет, сэр?

— Обучая слизеринцев, я давно понял — никогда нельзя недооценивать их изобретательность и тягу к неприятностям.

Гарри пожал плечами:

— Ваш факультет.

Снейп положил ладонь на дверь в аудиторию.

— О чем мне никогда не устают напоминать, — ответил он и толкнул створку внутрь.

* * *

— Что случилось? — спросила Гермиона, когда Гарри вернулся на свое место.

Едва слышным шепотом, поскольку все вокруг ловили каждое их слово, он ответил:

— Не знаю. Во время вечеринки такое тоже было. Когда я сильно зол, появляется какое-то видение.

— Похоже, это опасно. Старайся больше не злиться, — велела Гермиона.

— Спасибо за совет, — выдохнул Гарри, пытаясь понять, на какой стадии находится его зелье.

После урока Гарри прошел за Снейпом в его кабинет.

— Садись, — сказал Северус, закрывая дверь. Гарри подчинился, рассевшись в кресле для посетителей. Снейп оперся о передний край своего стола и скрестил на груди руки. — Мне интересно, кого ты пытаешься наказать своим дурацким поведением? — спросил он ровным тоном.

Гарри нахмурил брови, но не нашелся с ответом.

— Думаю, ты не настолько глуп, чтобы полагать, будто твои выходки могут как-то затронуть меня. — Он помолчал. — Твои друзья… похоже, просто свыклись с ними. — Северус подождал, пока Гарри поднимет на него взгляд. — Если ты пытаешься заставить страдать директора… скажу под строжайшим секретом — тебе это удается.

На лице Гарри отразилась боль. Он отвернулся, уставившись на полку справа. На ней ровными рядами стояли стеклянные сосуды, заткнутые пробками из мутного стекла. Снейп прав? Этого он добивается? Отчасти он сам себя не понимал — ему бы радоваться до потери рассудка, ведь он свободен и может делать все, что угодно. Он потер шрам на лбу и осознал, что за прошедшую неделю его ни разу даже не кольнуло. Одно это должно было приводить его в восторг, но гнев и боль снова и снова сводили всю радость на нет.

Снейп выдохнул и сказал:

— Если другие учителя не смогли тебя переубедить, то где уж мне.

— О чем вы? — тихо спросил Гарри.

— С тобой что, никто не говорил? Даже профессор МакГонагал?

Гарри покачал головой. Снейп выдохнул, выпустив воздух с сердитым шипением. — Ты для них священная корова, Поттер, в этом вся проблема, — сказал он так, словно в этом виноват Гарри.

— Вы собирались помочь мне с видением… — напомнил тот, пожалев, что согласился на этот разговор.

— Да, собирался, — проговорил Северус. Его тон выдавал, что он и сам успел об этом пожалеть.

— Я могу просто уйти. Я не против. Сэр.

Снейп постоял молча, постукивая пальцами по сгибу локтя:

— Паутина, говоришь…

Гарри пожал плечами.

— Вроде того. Она неправильной формы, не как паучья. Больше напоминает сеть, слепленную из какой-то слизи или тянучки. И сияет зеленым.

При этих словах Снейп поднял голову:

— Она была одинаковой оба раза?

— В основном. На этот раз… — Гарри умолк, нахмурившись.

— Поттер, — с угрозой протянул Снейп.

Тот силился подобрать слова.

— Мне казалось, что в местах разрывов открытые раны, — он досадливо тряхнул головой. — А этот еж больше походил на амебу, протянувшую щупальца во все стороны. В этот раз не было никаких голосов.

Профессор напрягся:

— Что они говорили в прошлый раз?

— Я ничего не мог разобрать. Они были приглушенными, искаженными, но становились все громче.

Гарри не стал добавлять, что они были похожи на крики пытаемых где-то вдалеке людей.

— Я опасаюсь, что ты вступаешь в контакт с чем-то, что осталось от Темного Лорда.

— Я тоже об этом думал, — тихо признался Гарри. Он откинулся на спинку кресла и поднял лицо к потолку. — Мне постоянно приходится напоминать себе, что его больше нет.

— Нам всем, — ответил Снейп. Дав Гарри переварить эту мысль, он добавил: — мне бы не хотелось, чтобы ты думал, будто я не испытываю ни малейшей признательности за твой поступок, но от старых привычек тяжело избавиться.

— Вы что, хотите сказать, что и вправду пытались обращаться со мной лучше? — изумленно спросил Гарри.

— Это казалось… правильным, — неохотно признал Снейп.

Гарри рассмеялся.

— А я и не заметил.

Снейп распрямил руки и оперся ими позади себя на столешницу.

— Возвращаясь к твоему видению. Оно кажется совершенно естественным, верно? — Гарри кивнул. — Я не знаю, что оно означает, но подозреваю, что оно развеется, если в него чересчур не вникать. Меня беспокоит, что во второй раз ты ощутил его явственнее. Это может значить, что ты, даже не понимая его сути, поддерживаешь его своими силами.

— Оно просто возникает само, когда я злюсь.

— Гнев был главным чувством Темного Лорда.

Гарри вздохнул:

— Я постараюсь.

— Как следует постарайся. Оно появлялось только дважды?

— Да.

— Если оно случится снова, профессор МакГонагалл хочет запретить тебе участие в квиддичном матче.

— Нет, — поморщился Гарри. — Хотя, вы бы, наверное, были только рады, да, сэр? — ехидно обвинил он.

— Хм. Совместная победа Рейвенкло и Слизерина стоит немного, — беззаботно ответил Снейп.

Гарри сдвинул брови, присмотревшись к профессору. В голосе Снейпа и впрямь больше не слышна мрачная злоба, он просто этого не замечал.

— Ладно, пора, сейчас начнется урок, — напомнил Снейп, свернув встречу.