Чёрные люди (гет)

В Башне Гриффиндора царило оживление. Студенты показывали своим гостям новое пристанище, сопровождая это веселыми рассказами.

— А вот здесь мы играем в шахматы, — бодро вещал розовощекий четверокурсник, которого обступили новые обитатели Башни. — Правда, когда свет есть. Сейчас света нет, но если пристроиться у окна, можно попытаться сыграть.

— Возле окна пристраиваться нельзя, — жестко оборвала его Гермиона. — Вообще, что здесь, что во всей остальной школе, от окон лучше держаться подальше. Это не моя прихоть, это для вашей же безопасности.

Студенты испуганно закивали.

— Если кому-то будет интересно, я расскажу вам о том, как я осталась жива только лишь потому, что стояла далеко от окна.

В толпе кто-то звучно сглотнул.

— Поэтому пока что я призываю всех держаться от окон подальше. И уж тем более не смотреть в них. Ни в коем случае не смотрите в окна. У этого могут быть плохие последствия.

Студенты часто закивали, соглашаясь с Гермионой.

— Тогда вообще лучше держать окна занавешенными, — предложил какой-то мальчик.

— Дурачок! От молний есть хоть какой-то свет. Если держать их занавешенными, переломаем ноги, — горячо возразила ему девочка в очках с толстенькими косичками.

— Зато живы останемся, — не сдавался мальчик.

— Он прав, — Гермиона кивнула ему. — Окна лучше держать прикрытыми. Двигаться нужно медленно, но уверенно. Особенно по коридорам. Иначе заблудитесь на ровном месте.

— Как это? — недоверчиво спросила все та же девочка с косичками.

— Очень просто. Сейчас я вам расскажу, — Джимми Пикс появился слева от Гермионы, словно вырос из-под пола. — Иди, отдохни хоть немного. На тебе лица нет.

— Мне все равно нельзя спать, — шепнула Гермиона, надеясь, что ее никто не услышит.

— Но ты спишь. Недолго, с кошмарами, но спишь. Пойди просто отдохни от людей, — Пикс похлопал ее по плечу. — А я пока что расскажу про окна и про то, как глупый-глупый Джим заблудился в прямом коридоре.

Гермиона улыбнулась, глядя на то, как младшекурсники смотрят на Пикса, раскрыв рты, и побрела в спальню.

Тильда сидела на кровати, обняв одеяло, и раскачивалась из стороны в сторону.

— Привет, — Гермиона улыбнулась ей. — Ты спала?

— Нет, просто полежала немного. Согрелась, — Тильда говорила тихо, будто чего-то боялась. — Профессор Флитвик наколдовал нам хорошие спальные мешки, но на полу было все равно холодно.

— Конечно, Тильда, — Гермиона села на свою кровать. — Но сейчас-то все в порядке.

— Да. Если бы еще не гроза. За окном постоянно молнии блестят, а я их боюсь.

— Не смотри в окна, — как бы Гермиона ни пыталась говорить мягко, голос ее все равно звучал наставительно. — В окна смотреть опасно. А еще лучше — задернем занавески и не будем смотреть в эти окна.

Тильда кивнула. Гермиона заклятием задернула занавески, погрузив комнату во мрак.

— Теперь темно, — прошептала Тильда.

— Все будет в порядке, — Гермиона придала голосу чуть больше оптимизма. — Кстати, если спать, не так страшно будет. Ты поспи, а когда надо будет идти на обед, я тебя разбужу.

— А когда нас отвезут по домам? Профессор МакГонагалл говорила, что нас отправят домой.

— Тильда, домой пока что нельзя. Директор посоветовалась с одним очень умным человеком. Он сказал, что школа сейчас — самое безопасное место. И он сказал, что защитит нас.

— Это тот красивый мальчик, который вчера зачаровывал окна? — в полумраке было видно, как Тильда склонила голову набок.

— Что? Какой красивый мальчик? — Гермиона удивилась, но потом ее настигла догадка. — Это ты про Малфоя? Да, директор с ним советовалась.

— Он красивый, — повторила Тильда. — Думаю, ему можно доверять.

— Думаю, тебе надо вздремнуть, — прервала Гермиона поток ее мыслей. — Поспи немного, а я полежу, подумаю.

Тильда легла и заворочалась, заматываясь в одеяло. Через несколько минут в комнате раздавалось ее сонное сопение. Сама же Гермиона устроилась полулежа на своей кровати, накрыла ноги одеялом и задумалась.

«Малфой — красивый? Глупости-то какие. Вот Рон красивый», — она попробовала воскресит в памяти образ Рона, но он выходил каким-то расплывчатым, нечетким. Тогда Гермиона попробовала представить Малфоя. В принципе, одиннадцатилетней девочке он бы действительно мог показаться красивым. Тонкие губы, точеные скулы, серые глаза, светлые волосы. Да, пожалуй, Малфоя можно было бы назвать красивым. Но Гермиона-то знала его не первый год. И того Малфоя, которого знала она, охарактеризовать хорошо было невозможно. Даже с точки зрения внешности. Гермиона вздохнула и сложила руки на груди. В последние два дня она слишком часто думала о Малфое. С этим надо было что-то делать, это надо было немедленно прекратить, но он был единственным, кто что-то знал об этом дожде, и даже сама МакГонагалл вынуждена была просить его помощи. А с ней спорить Гермиона не могла. Поэтому приходилось с ним соглашаться, приходилось делать то, что он говорит. Приходилось о нем думать. Гермиона мысленно поклялась себе, что как только все это закончится, она ни разу не подумает о Малфое. Вычеркнет его из своей жизни на веки вечные. В тот же самый момент, когда все закончится. Оставалось лишь дожить до него.

Гермиона встала с кровати и потянулась. Сопение Тильды убаюкивало ее саму, а этого нельзя было допускать. Она посмотрела на спящую соседку и вышла из спальни, тихонько притворив дверь.

Тем временем в гостиной Джимми Пикс от страшных историй перешел к смешным, рассказывая о курьезах на квиддичных матчах и байки об известных командах. Ребята, собравшиеся вокруг него, хохотали. Гермиона присела на краешек кресла и попыталась вслушаться в рассказы Джимми, но, к сожалению, не понимала ни слова из того, что он говорил. Она не увлекалась квиддичем и поэтому не могла понять половины шуток, но атмосфера всеобщего веселья ее немного приободрила. Она поймала себя на том, что улыбается, слушая голос Пикса, и тут же опустила голову. Какое право имела она на это веселье, если она буквально пару дней назад потеряла самых дорогих людей. Но новый взрыв смеха снова вызвал у нее улыбку. От этого на душе стало совсем гадко. Гермиона поднялась из кресла и пошла прочь из гостиной, чувствуя себя бесконечно виноватой из-за того, что позволила себе улыбаться.

«Странно, — думала она, бредя по лестнице вниз, — прошло всего два дня с того момента, как я осталась без Гарри и Рона. А я уже позволяю себе улыбаться и смеяться. Так нельзя. Неужели я стала такой черствой и бездушной? Неужели я стала совсем как Малфой. Он ведь тоже потерял невесту. Но он ведет себя так, будто у него ее никогда и не было. А может, просто не подает виду?» Она остановилась у какой-то аудитории, постояла пару секунд и дернула дверь на себя. В аудитории пахло пылью. Гермиона уселась за парту и продолжила размышлять. «Ну конечно же, он просто не подает виду. Невозможно быть таким черствым. Никто так не может. Даже Малфой. Ведь еще утром он ждал ее у выхода из Большого Зала, целовал ручку, обнимал. А к вечеру он уже и думать забыл, что она когда-то существовала. Нет, так не может даже Малфой». Такой вывод ее слегка приободрил. В конце концов, ей нужна была вера в людей, раз уж она разуверилась в себе и своих силах.

— Кто здесь? — раздался в дверях скрипучий голос, и Гермиона поднялась со своего места.

— Мистер Филч, это я, Гермиона Грейнджер.

— Грейнджер, — глухо повторил Филч. — Почему не в гостиной?

— Но ведь еще не отбой. Еще даже обеда не было, — попыталась поспорить Гермиона. — Я пониаю, как вам тяжело.

— Что ты можешь понимать, — прокряхтел Филч.

— У меня тоже забрали дорогих мне людей, мистер Филч. Этот дождь и меня лишил тех, к кому я была привязана.

— Да, да, — рассеянно проговорил Филч и вдруг опустился за парту рядом с ней. — Дорогих людей. Тех, к кому мы были привязаны.

— Простите, не хочу вас обидеть, но миссис Норрис. Почему вы к ней так привязаны? У меня у самой был кот, он сейчас у родителей, и я просто хочу понять.

— Миссис Норрис со мной всю мою жизнь, — Филч с хрипом вздохнул. — С самого детства.

«Как кошка может столько прожить?» — подумала Гермиона, но вслух не рискнула задавать этот вопрос.

— Многие поражаются тому, как долго прожила миссис Норрис, — признался Филч, — но ведь она и не кошка. И даже не книззл, что бы там некоторые ни говорили.

Гермиона пораженно повернулась на звук голоса Филча.

— Много-много лет назад, когда я был еще ребенком, — начал Филч, — я дружил с одной девочкой. Ее звали Эмилия Тайлер. Мы жили в волшебной деревушке в Уэльсе. Я ждал письмо из Хогвартса. Мы представляли, как станем настоящими волшебниками, ка наши родители. Мы играли в победу над Гриндевальдом, играли в авроров, в драконоборцев. Но однажды Эмилия предложила сыграть в семью. Она была единственной девочкой в нашей компании. Остальные девочки уже пошли в школу, и их не было в деревне. Это было на Хэллоуин.

Гермиона напряглась. Если она правильно поняла, Филч собирался рассказывать про миссис Норрис, а начал про какую-то Эмилию Тайлер. Но больше всего ее поразило то, что он ждал письмо. «Наверное, он не был сквибом изначально», — сообразила Гермиона и заставила себя слушать дальше.

— Мне очень нравилась Эмилия. Когда мы играли в авроров, я как бы спасал ее от злодея. И она постоянно говорила: «Ах, мистер Филч, вы так отважны. Я стану Министром и дам вам орден Мерлина. А потом стану вашей женой». Мне нравилась эта мысль. Я боялся признаться в этом тогда, но, наверное, я любил ее. И в тот паршивый Хэллоуин она захотела играть в семью. И я уже сказал, что мог бы быть понарошку, для игры, ее мужем. Но тут вмешался Патрик Норрис. Ненавижу Патрика Норриса. Надеюсь, он уже умер.

Гермиона дернулась и чуть отодвинулась. Она даже не представляла, что Филч настолько опасен. Если он может желать человеку смерти из-за простой игры, что же он сделает с тем, кто насолит ему серьезнее? В голове некстати промелькнули его причитания об отмене пыток, и Гермиона отодвинулась еще дальше, практически на край скамьи. Но Филч этого не замечал.

— Норрисы только-только переехали в нашу деревушку. И Патрик повадился меня задирать. Постоянно издевался. Обещал превратить меня в жабу, как только пойдет в Хогвартс. И в тот Хэллоуин он тоже решил надо мной пошутить. Сказал что Эмилия будет играть миссис Норрис. Что она никогда не будет миссис Филч, только миссис Норрис. Он велел мне уходить, а сам начал специально называть Эмилию миссис Норрис. Мою Эмилию!

Гермиона не поняла, послышалось ей, или Филч действительно всхлипнул.

— Мы тогда были маленькими. Очень маленькими. Мне было шесть, а Патрику восемь. Теперь-то я понимаю, что он делал это специально, чтобы задеть меня. Но тогда это было так обидно! Я не понял, что произошло. Я, кажется, расплакался и попытался его ударить. Он оттолкнул меня. Я упал и в этот момент что-то взорвалось. Я потерял сознание, а когда пришел в себя, увидел Патрика и кошку.

— Взрыв стихийной магии, — догадалась Гермиона.

— Да, так потом и сказали сотрудники Министерства. — Они пытались расколдовать Эмилию, но ничего не вышло. Тайлеры уехали из деревни, а дочь оставили. Сказали, что я должен вечно жить с напоминанием о своем поступке. А какая же это жизнь? Магия отвернулась от меня, люди тоже. В маленькой деревне все друг про друга всё знают.

— Но почему миссис Норрис? — спросила Гермиона.

— Потому что это он ее такой сделал. Он! Его слова меня спровоцировали, — молния, блеснувшая за окном, осветила фигуру Филча, сжавшуюся в комок. Он плакал, громко шмыгая носом и тряся головой. Плечи его дрожали, как и руки, которые он сложил на столе.

— Конечно, мистер Филч, вы ни в чем не виноваты, — ласково проговорила Гермиона и положила руку ему на плечо. — Постарайтесь успокоиться. Я отведу вас к директору МакГонагалл, у нее есть Успокаивающая микстура.

С огромным трудом Гермионе удалось поднять Филча со скамьи. Из-за переживаний он крупно дрожал и постоянно спотыкаться, так что приходилось постоянно его придерживать. Филча было безумно жаль, но одна мысль никак не уходила из головы и в то же время не могла четко оформиться. Перед глазами замелькали образы: Рон, Гарри, Джинни, девочка с маленьким плюшевым медвежонком. «Ты — Гермиона Грейнджер?» Голос Малфоя, повторяющий одну и ту же фразу: «Дождь не нанесет вреда ни магглам, ни волшебным животным». В голове что-то тихо щелкнуло. Паззл сложился. Девочка, привидевшаяся в Башне Гриффиндора не была ученицей. Она была намного младше школьного возраста, и Гермиона недоумевала, почему она появилась в кошмаре.

— Мистер Филч, простите, а у Эмилии была любимая игрушка? Ну, например, плюшевый медвежонок?

По утробному вою, который издал Филч, Гермиона догадалась, что она права. Девочка в башне была Эмилией Тайлер.