Dear Order (джен)

Наиболее забавным явился тот факт, что совершенно никто не ожидал ничего подобного. Зная, что у Гарри странное и извращенное чувство юмора, и что иногда он заходит слишком далеко в своих шутках, хоть кто-нибудь должен был обеспокоиться.

Субботнее утро обещало вылиться в очередной душный безветренный день, и многие обитатели дома на площади Гриммо проснулись пораньше из-за жары и некоего зыбучего обстоятельства.

— В моей пижаме песок, — спросонья пробормотала Джинни.

— И в моей, — отозвалась Луна, немедля начав возиться на полу.

Спустя несколько минут Джинни поднялась с постели и направилась в соседнюю ванную. Возвратившись обратно со стаканом воды, она вылила содержимое на кучу песка, никак не желавшую стараниями Луны превращаться во что-либо оформленное.

— Ты ничего не соорудишь без воды, Луна.

— Ох, спасибо, Джинни. Я высоко ценю твою помощь.

Гермиона удивленно уставилась на невидаль — девчонки строили на полу спальни замок из песка, имевшегося в достатке.

В это время Минерва, Молли, Артур и Альбус тихо сидели за кухонным столом и пили чай, напрочь игнорируя тот факт, что дом превратился в пустыню.

Первой нарушила затяжное молчание Молли.

— По крайней мере, нас не постигло нашествие рыб или других существ.

— Мы сами способны вообразить данный факт, — мрачно произнесла Минерва.

Артур открыл рот, чтобы что-то добавить, да так и замер, уставившись на Северуса, бурным циклоном ворвавшегося на кухню. Вид у последнего был совершенно убийственный.

— Что произошло? — спросил Альбус, с любопытством наблюдая за зельеваром.

Северус зарычал в ответ и начал рыскать в выдвижных ящиках стола, где хранилась разного рода утварь. Старички перевели взоры на Ремуса, который метался между зельеваром и дверным проемом, пытаясь не разразиться истерическим хохотом.

— Ремус?

Оборотень прочистил горло и неуверенно улыбнулся.

— Я боюсь, что когда Северус проснулся, его ожидал не самый приятный сюрприз.

С первобытным кличем зельевар схватил самый большой нож и с торжествующей ухмылкой двинулся на оборотня. Молли начала кричать, беспокоясь, что Северус сейчас совершит покушение на жизнь. Ремус вздохнул, но остался стоять на месте.

— Северус, остановись.

Остановиться-то мастер зелий остановился, да вот острие ножа по-прежнему указывало на оборотня.

— Ремус…

— Я еще в состоянии оценить всю глубину твоего недовольства, но вот твои действия чересчур скоропалительны.

Северус собирался выдать в ответ довольно длинную тираду на предмет абсолютной оправданности своих действий, но тут его нагло прервали вошедшие на кухню Кингсли, Билл и Чарли.

— Северус, — добродушно начал Кингсли, не обратив внимание на огромных размеров тесак для разделки мяса в правой руке зельевара. — Ты, часом, не знаешь, что в твоей комнате делает верблюд?

— Я как раз иду завтракать котлетами из филе верблюда, — хищно огрызнулся Северус, многозначительно помахав тесаком. — Ремус, будь так любезен, отойди с дороги, я собираюсь посвятить все утро препарированию и готовке.

— Ты ведь не сделаешь этого? — пробормотал Билл.

Ремус закатил глаза, решив, что пора заканчивать этот цирк, молниеносным движением вырвал тесак из рук зельевара и метнул в противоположную стену.

— Северус, сядь!

Несмотря на свое невменяемое состояние, он все же сохранил остатки разума, а потому предпочел сделать, как сказали.

— Что с тобой случилось? — спросил Чарли.

Северус дернулся.

— Его укусил верблюд, — хохотнул оборотень, — и он чокнулся.

Рон проснулся в месте, более напоминающем пустыню, нежели гостиную, где он имел несчастье вчера задремать. Тонкс, Фред, Джордж, Невилл и Грюм безмятежно сопевшие в разных углах комнаты, медленно начинали просыпаться, разбуженные громким голосом вошедшей в раж Гермионы.

— Ну откуда мы могли знать, что там будут скорпионы? — пыталась протестовать Джинни.

Гермиона, не обращая внимания на окружающую обстановку, продолжала отчитывать подруг за беспечность. К присутствующим присоединился народ из кухни, усаживаясь прямо на горячий песок. Вскоре собрались практически все, не считая Северуса, маячившего в ведущих на кухню дверях. Время от времени зельевар грозно позыркивал на лестницу, когда считал, что Ремус не следит за ним.

Наконец все расселись с максимально возможным комфортом в условиях, приближенных к пустынным, и очередная полурегулярная встреча “Какого черта опять произошло в этом доме!” была объявлена открытой.

Букля влетела через открытое окно и приземлилась на спинку кресла, в котором расположилась Луна, предлагая ей письмо. Девушка тихо его отвязала, распечатала, прочитала, улыбнулась и положила послание в карман. Северус, в свои лучшие времена не отличавшийся терпением, а теперь и подавно, подошел к блондинке и протянул руку. Луна вежливо улыбнулась ему.

— Чем могу помочь, профессор?

— Письмо. Живо.

Решив не связываться с гневом ужаса подземелий, Луна протянула зельевару письмо. Однако, едва изучив содержимое, он метнул его ближайшему человеку, подошел к стене и начал биться об нее головой, пока вскочивший Ремус не оттолкнул его обратно к креслу.

Рон, оказавшийся тем самым счастливым получателем, с удивлением взглянул на протянутое письмо, искренне недоумевая, что же могло сподвигнуть ранее абсолютно эмоционально непробиваемого мужчину на данный поступок. Гриффиндорец пожал плечами, решив не забивать голову ерундой и озвучил очередные глупости своего друга, запечатленные на бумаге, удовлетворяя всеобщее, да и свое любопытство.

“Дорогой Орден,

Вы всё еще там? Ох, простите, письмом ошибся. Ужасно жаль, что я отвлекся. Ну да ладно.

У меня есть неопровержимые доказательства того, что морщерогие кизляки существуют. Один индивид сейчас как раз вальяжно расположился на моей голове, прямехонько на макушке

Луна, больше никогда никогда не буду в тебе сомневаться. Можешь теперь сколько угодно важничать перед Гермионой.

Если я найду фотоаппарат, то обязательно сделаю фотку, а если нет, то притащу его в Хогвартс.

Ух, от волнения у меня пересохло в горле. Как в пустыне. Вам ведь знакомо это чувство?

Вы всё еще та.. — Мерлин, удивительно трудно отвыкнуть от этой привычки!

С любовью, Гарри

P.S. На будущее, я всё ещё жив”

Молли выразила всеобщее состояние в двух словах.

— Ох, мамочки!