#пики #русский_язык #матчасть

Пара пруфов из сражения с филологическими големами на засолку:

#реал #русский_язык

На трамвайной остановке в спальном районе холодного серого города страстно целовались врач скорой помощи и судебный пристав-исполнитель.

А некоторые говорят и даже истерят, что феминитивы в русском языке не нужны.

#русский_язык #из_комментов

Сложен русский язык. Какие феминативы образуются от слов на -ец?

Если это односложные слова, то либо на -ица, либо на -ея:
жница, жрица, чтица
жнея, швея

Если это двусложные слова, то либо на -ица, либо на -чиха:
юница (устар.), писица (устар.), певица, черница, вдовица (устар)
купчиха, пловчиха, борчиха, бойчиха, стрельчиха (устар.), кузнечиха, мертвечиха

Если это многосложные слова, то либо на -ица, либо на -ка:
умелица, сиделица, ленивица, любимица, упрямица, провидица, очевидица, ревнивица, скиталица, владелица, спесивица, безумица, пришелица, постоялица, кормилица, честолюбица, счастливица, живописица, щитоносица, нечестивица, строптивица, самодержица, земледелица, выходица (диал.), лихоимица (устар.), сорваница (устар.)
молодка (устар.), торговка, тунеядка, гвардейка, отщепенка, двоеборка, детсадовка, детдомовка, паршивка, поганка (устар.), знакомка (устар.), незнакомка, комсомолка, новобранка, извращенка

Очень интересно, что даже если корень один и тот же, количество слогов всё равно влияет на финаль: борец/борчиха и двоеборец/двоеборка.

Большой ряд исключений составляют феминативы от демонимов на -ец, которые, как и все остальные демонимы, всегда требуют финаль -ка или -анка/-янка, и это правило, как туз, кроет все остальные, про количество слогов, место ударения и так далее:
иностранка, туземка, горянка, нигерийка, канадка, немка, туринка, пекинка, нижегородка, белгородка, благовещенка, сочинка...

Есть также большое количество слов на -ец, которые вовсе не породили феминативов, хотя теоретически это несложно (в некоторых случаях причина, очевидно, социальная — не так-то много женщин-полководцев, знаете ли — но в других случаях это труднообъяснимо):
гонец, делец, скупец, подлец, глупец, мудрец, творец, храбрец, близнец, мздоимец, полководец, хлебопашец, первопроходец

Это относится и к почти всем названиям животных на -ец (за исключением пары телец/телица, которую современный человек может встретить разве что в Библии, и устаревших совсем безвозвратно феминативов от жеребец — жеребица и жеребка):
голец, скобец, тунец

Пара вдовец/вдова не является исключением, так как вдова — это вообще не феминатив, а наоборот, вдовец — это маскулинатив от вдова (а уже от него в свою очередь образован феминатив вдовица).

Отдельного упоминания достойно слово гордячка. В настоящее время оно является парным к слову гордец и как будто нарушает правило образования феминативов от двусложных слов на -ец, но по форме видно, что это слово образовано не от слова гордец, а от слова гордяк, которое можно найти в диалектных словарях. Такое случается: например, слово продавщица — это на самом деле феминатив не от современного слова продавец, а от устаревшего слова продавщик, оттуда в нём и появилась "лишняя" Щ.

#русский_язык #этимология #длиннопост
Происхождение и распространенность фамилий.

В России XVII века в состав именования могло входить несколько компонентов:
1) указание на место рождения или этническую принадлежность
2) профессия
3) личное имя
4) имя, прозвище или профессия отца (патроним)
5) индивидуальное прозвище
Женщины именовались по отцу, мужу, брату. Ср.: «Москвитин Истомка Феофанов сын прозвище Лабза» — и «столоначальника Ивановская жена Федорова сына Поливанова вдова Ульяна Петрова дочь».
Основная масса патронимических фамилий восходит к личным именам — календарным (Иван, Петр), некалендарным (Черныш, Миляй) и прозвищам (Курятник, Запруда).
Распространенных некалендарных имен было около 70, самых популярных — 5: Богдан, Истома, Томило, Ждан, Третьяк.
Несколько реже встречались: Бессон, Бажен, Воин, Волк, Дружина, Жук, Меньшой, Некрас, Нечай, Первой, Пос(т)ник, Пятой, Русин, Черной, Шестой.
За ними следовали: Булгак, Бурой, Бык, Беляй, Вешняк, Воробей, Ворона, Второй, Голова, Горяин, Губа, Девятой, Добрыня, Замятня, Заяц, Злоба, Козёл, Козарин, Кривой, Курбат, Лобан, Малыш, Молчан, Мороз, Неклюд, Немир, Неустрой, Нехороший, Онтоман, Поспел, Путило, Смирной, Субота, Сухой, Толстой, Угрим, Ушак, Чудин, Шарап, Шишка.
Перечисленные имена могли быть и внутрисемейными. Но для различения людей одного внутрисемейного имени было недостаточно. Так возникали прозвища: Шумило Швец, холоп; Пятой Моромец, стрелец; Первуша Черепан, крестьянин («черепан» — житель Череповца).
Для князей различительным признаком были названия вотчинных земель. Со временем они превратились в фамилии: Тверской, Милославский, Одоевский, Пронский, Ромодановский и др. Всего в XVI в. было более 50 княжеских фамилий на « ский».
Княжеские фамилии, существующие до сих пор: Барятинский, Белосельский-Белозерский, Вадбольский, Волконский, Вяземский, Елецкий, Масальский, Мещерский, Оболенский, Ростовский, Трубецкой, Ухтомский, Шаховской.
Вымершие роды: Воротынский, Глинский, Курбский, Мезецкий, Пожарский, Прозоровский, Хованский, Шуйский.
На Руси помимо вотчинного землевладения было и дворянское. Первоначально земельные наделы, пожалованные за цареву службу, не закреплялись по наследству: при неблагоприятных обстоятельствах они могли отойти другому человеку. Вследствие этого названия поместий, как правило, не становились источником дворянских фамилий. При Петре I поместья уравниваются с вотчинами, но к этому времени у помещиков уже были наследственные патронимические фамилии: Салтыков, Тургенев, Куракин и т. п.
Существуют также дворянские некняжеские фамилии на «-ский»: Вердеревский, Волоцкий, Дубровский, Каменский, Нелединский, Ржевский, Тухачевский и т. п. Префикс «за‑» указывал на местоположение имения: Заболоцкий, Запольский, Зарецкий...
Мода и традиции требовали, чтобы дворянский род начинался от предка-иноземца, приехавшего служить к русскому государю. Бестужевы, например, считали своим предком англичанина по имени Габриэль Бест (‘лучший’), хотя такая английская фамилия неизвестна. А фамилию Козодавлев ее носители выводили от якобы ливонского предка Кос фон Далена.
Около половины современных русских фамилий образовано от личных имен (в разных формах) православного календаря.
100 наиболее распространенных русских фамилий:
1 десятка: Иванов, Смирнов, Кузнецов, Попов, Васильев, Петров, Соколов, Михайлов, Новиков, Федоров
2 десятка: Морозов, Волков, Алексеев, Лебедев, Семенов, Егоров, Павлов, Козлов, Степанов, Николаев
3 десятка: Орлов, Андреев, Макаров, Никитин, Захаров, Зайцев, Соловьев, Борисов, Яковлев, Григорьев
4 десятка: Романов, Воробьев, Сергеев, Кузьмин, Фролов, Александров, Дмитриев, Королев, Гусев, Киселев
5 десятка: Ильин, Максимов, Поляков, Сорокин, Виноградов, Ковалев, Белов, Медведев, Антонов, Тарасов
6 десятка: Жуков, Баранов, Филиппов, Комаров, Давыдов, Беляев, Герасимов, Богданов, Осипов, Сидоров
7 десятка: Матвеев, Титов, Марков, Миронов, Крылов, Куликов, Карпов, Власов, Мельников, Денисов
8 десятка: Гаврилов, Тихонов, Казаков, Афанасьев, Данилов, Савельев, Тимофеев, Фомин, Чернов, Абрамов
9 десятка: Мартынов, Ефимов, Федотов, Щербаков, Назаров, Калинин, Исаев, Чернышев, Быков, Маслов
10 десятка: Родионов, Коновалов, Лазарев, Воронин, Климов, Филатов, Пономарев, Голубев, Кудрявцев, Прохоров
(Варианты см. в комментарии под постом.)

От одного слова или имени может произойти много фамилий, особенно если используются его варианты и местные формы. По 35 фамилий образуется от имен Юрия и Григория, 40 — от Василия, 57 — от Кирилла, 60 — от Павла, по 70 — от Александра и Алексея; целых 100 — от Ивана.
Так, от имени Пётр наряду с Петровым происходят также Петриков, Петрищев (Петрищин), Петруков, Петрунин, Петрухин, Петрушин, Петрушев, Петрушенков, Петин, Петькин, Петюнёв, Петюнин, Петренко, Петрушкин, Петрейкин, Петрин, Петровых, Петрунькин, Петрягин, Петряев, Петюшкин, Петяев, Петякин, Петяшин, Петровичев, Петровский, Петрик, Петрище, Петрук, Петруня, Петруха, Петруша и т. д. Сюда присоединяется и ряд фамилий топонимического происхождения, в основе которых лежит это же имя: например, Петрашевский — от названия дер. Петрашевка.
В ряде случаев даже не сразу можно определить, что та или иная известная фамилия произведена от крестильного имени. Примеры усечений:
Авилов ← Вавило
Асафьев ← Иоасаф
Зотов ← Изот
Лактионов ← Галактион
Лавренев ← Лавр(ентий)
Лейкин ← Фалалей
Лимонов. ← Филимон
Харламов ← Харлампий
Примеры фонетического упрощения:
Андропов, Антропов ← Евтропий
Аничков ← Аничко ← Аникей
Анциферов ← Онисифор
Барков ← Боркó ← Борис, Борислав, Боримир
Гаршин ← Гарша ← Герасим
Горин ← Гóра, Гóря ← Георгий
Гринёв ← Гриня ← Григорий
Доронин ← Дороня ← Дорофей
Карцев ← Карпец ← Карп
Кирсанов ← Крисан ← Хрисанф
Куприн ← Купря ← Купреян ← Киприан
Кураев, Куранов ← Курил, Кур, Курьян ← Кирилл, Кир, Кириан
Липатов ← Ипат (вставлено протетическое Л)
Лунин ← Луня ← Лука, Лукьян
Максаков ← Максак ← Максим
Мелехов, Мелихов ← Мелех, Мелих ← Мелентий, Мелетий, Емельян
Мичурин ← Мичура ← Дмитрий
Мишулин ← Мишуля ← Михаил
Нахимов ← Нахим ← Анхим (метатеза) ← Анфим
Нелидов ← Нелид (др.-рус., метатеза) ← Ле(о)нид
Оленин ← Оленя ← Александр
Останкин ← Останко ← Евстафий
Ошанин ← Ошаня ← Осип ← Иосиф
Паустовский ← Пáуст (укр.) ← Фавст
Полуэктов ← Полиевкт
Сатин ← Сата, Сатя ← Саторнил, Сатурнил
Свиридов, Свирин ← Свирид ← Спиридон
Селиверстов ← Сильвестр
Савинков ← Савинко ← Савва
Сапрыкин ← Сапрыка ← Софрон
Радищев ← Радище ← Родион
Сахнов ← (Алек)саха ← Александр
Фетисов ← Фетис ← Феоктист
Фурцев ← Фурсец ← Фирс
Иногда фамилиям не везло, и из имени Елевферий получался Олухов, а из Пантелеймона — Пентюхов.
Одна и та же фамилия может иметь разное происхождение. Например, Мичурин — не только от имени Дмитрий, но и от др.-рус. «мичура» (угрюмец, брюзга). Чуриков — как от имени Кирилл (Чурил), так и от «чурик» (раб, слуга, оруженосец). Фамилия Гавриков может восходить к сокращению от имени Гаврила (Гавриил) либо к одному из диалектных слов, причем в орловских говорах Гаврик — это ‘простак’, в тульских — ‘щеголь’, а в пензенских — ‘хитрец’. Поскрeбышев — и от прозвища невзрачного человека, и от имени последнего (позднего) ребенка. И так далее.
Соответственно, фамилия может указывать на разное происхождение. Крестьяне, освободившиеся после реформы, могли получить ту же фамилию, что и их помещик: от имени собственной деревни.
Также ни один из суффиксов, которые в быту считаются маркером принадлежности фамилии той или иной славянской нации (фамилии на –ко, -ич, -ин, -ов, -ский и др.), в действительности за нею не закреплен: можно говорить только о различной частоте бытования. В русских фамилиях доминирует -ов / -ев (>70%), заметно отстает -ин / -ын (<20%), за ним с большим отрывом следует -ский / -цкой (≈ 4%). Прочие еще более редки.

Фамилии от прозвищ образуются по названиям:
• черт характера: Благинин, Богомолов, Водопьянов, Говорухин, Задорнов, Лежнев, Лихачев, Лиходеев, Милюков, Мягков, Полежаев, Распутин, Ревякин (реветь), Смеляков, Тараторкин, Хлынов (мошенник), Щеголев
• физических характеристик: Горбачев, Курчатов, Корзунов (корзýн — человек без передних зубов), Маленков, Моргунов, Остроухов, Прыгунов, Рыков, Рябушкин, Скороходов, Слепцов, Товстоногов, Толстой, Тучков
• частей тела: Безруков, Безухов, Боков, Бородин, Жилин, Лыткин (икра ноги), Мокроусов, Носов, Рожин, Языков
• отношений родства: Бабушкин, Батюшков, Мамин, Пасынков, Сиротин, Вдовин
• социальных характеристик: Безыменский, Бирюков, Выборнов, Голиков, Горемыкин, Князев, Королев, Раскольников, Старостин, Терпигорев
• профессий: Бондарев, Бочаров, Гончаров, Дьяконов, Казаков, Калашников, Крашенинников, Писарев, Пономарев, Рыбаков, Сабашников (← собачник), Санников, Ткачев, Уланов, Шаповалов
• фауны: Балабанов (порода сокола), Блохин, Гагарин, Галкин, Карасев, Кнуров (кабан), Коровин, Петухов, Ремизов, Рыбин, Соловьев, Сурков, Шмелев, Щукин
• флоры: Горохов, Капустин, Крапивин, Лопухов, Можжухин (можжевеловая шишка), Ракитин, Репин, Рощин, Рябинин, Пшеницын, Соломин, Шишкин, Яблочкин
• орудий, домашней утвари и проч.: Багров, Горшков, Гребнев, Кольцов, Корчагин, Крючков, Лемешев (лемех), Лопатин, Обручев, Обухов, Пушкин, Хлудов (жердь), Шелгунов (сумка, котомка)
• тканей, одежды и обуви: Буркин, Голенищев, Лаптев, Лыков, Мочалов, Рогожин, Плетнёв, Скуратов (шкура, кожа), Чулков, Шубин
• построек: Балаганов, Бартенев (улей), Овсянников (род сарая), Храмов, Чердаков
• средств передвижения: Лыжин, Колесов, Салазкин, Спицын, Телегин
• продуктов: Дёжнев (простокваша с толокном), Кашин, Киселев, Лапшин, Маслов, Пирогов, Сахаров, Сметанин, Суслов, Плюшкин, Поскрeбышев
• отвлеченных понятий: Говоров, Долин, Потехин, Смехов, Страхов, Халтурин
• природных явлений: Громов, Морозов, Погодин, Потемкин, Сумароков (сумрак)
Есть фамилии от названий денег (Рублев, Копейкин), музыкальных инструментов (Бубнов, Дудин), драгоценностей (Алмазов, Аметистов) и т. д.
Отдельная группа — фамилии, образованные от женских имен: от личного (Аннушкин, Марьин, Ольгин, Оленин / Еленин), от именования по прозвищу или профессии мужа (Токарихин, Воронихин) либо по отчеству (Петровнин, Егоровнин). Сюда же относятся фамилии типа: Мамин, Княжнин и т. п.

В результате изменения значения некоторых слов отдельные фамилии стали жертвами языковых преобразований. Например, фамилия Блатов образована, конечно, не от «блата», а от старой неполногласной формы «болото»; Каюков — от областного обозначения долбленой лодки; Жуликов — от владимирского «жулик» — ‘чернорабочий’ или костромского ‘ножик’; Воров —  от старого значения ‘бунтовщик’ («вор Емелька Пугачев»); собственно же вор в старину назывался «тать» (Татищев).
На основе топонимов образовывались фамилии:
• от нарицательных обозначений мест: Бродский, Луговской, Об(о)лонский (оболонь — поёмные луга), Озеров, Полевой, Рощин
• по названиям мест: Белозерцев, Волгин, Галич, Ростов, Уралов
• по названиям жителей: Архангельский, Веневитинов, Достоевский, Дудинцев, Казанцев, Калужников, Костромитин/ов, Молоховец, Москвичев, Пермяк, Рязанов, Смольянинов, Сызранцев, Устюжанин
• от этнических названий: Башкирцев, Волохов, Волошин, Евреинов, Литвинов, Мордвинов, Немцев, Половцев, Поляков, Татаринов, Чехов
Опять же, фамилия конкретно А.П.Чехова произошла не от слова «чех», а от имени Чох, которым в старину могли назвать ребенка, чтобы уберечь его от простуд. От таких «охранительных» имен произошел целый ряд фамилий вроде Дуров, Злобин, Ненашев, Некрасов и др.
Фамилии Китай и Китаев известны издавна, но восходят они к имени-прозвищу XV—XVI вв.: Китай, Китаец (с нарицательным значением ‘укрепление’, ‘крепость’).
Образованные от глагольных основ фамилии обычно совпадают с формами повелительного наклонения (Держикрай, Нечай); иногда они прирастают суффиксами (Клюев, Наливайко, Покусаев, Чуйко).
Около 600 русских фамилий омонимичны именам прилагательным: Беленький, Благой, Броневой, Буденный, Задорожный, Малеванный, Непомнящий, Подгорный, Светличный, Яровой и др.
Фамилии на ‑ых/‑их — северные. Им присуще значение ‘из дома, из семьи таких-то’: Белы́х, Широ́ких, Седы́х и т. д. Еще до того, как эти фамилии вышли из употребления на русском Севере, они были занесены колонистами в Сибирь и теперь считаются сибирскими.
Еще одна категория «прилагательных» фамилий с характерным окончанием является типично дворянской: Дурново, Хитрово, Живаго, Мертваго, Чернаго и т. п. На древность их указывает сохранившаяся архаическая флексия родительного падежа: она употреблялась в те времена, когда фамилиями обладали только дворяне.
У русского дворянства нередко встречались двойные и даже тройные фамилии. Это помогало размежеванию отдельных ветвей разросшихся древних родов: Воронцовы-Вельяминовы, Воронцовы-Да́шковы и просто Воронцовы, Мусины́-Пушкины, Бобрищевы-Пушкины, Шафериковы-Пушкины и просто Пушкины…
Род Голенищевых-Кутузовых происходил от Василия Голенища, потомка Кутузы. Полководец Кутузов получил почетный титул князя Смоленского и стал Голенищевым-Кутузовым-Смоленским. Тройную фамилию — Голенищев-Кутузов-Толстой — имел его внук по женской линии.
Фамилия Муравьев-Апостол появилась, когда один из Муравьевых женился на единственной наследнице угасающего рода украинского гетмана по фамилии Апостол и прибавил фамилию жены к своей.
Опять же, далеко не всегда двойная фамилия — гарант дворянского происхождения. Такие знаменитые русские фамилии, как, например, Овсянико-Куликовский или Лаппо-Данилевский, возникли из желания увековечить память о матери и ее роде. Случались и банальные писарские ошибки: ничего не стоит, например, переделать в Лаппо прозвище Лапа. А художник Петров-Водкин и вовсе обязан своей фамилией прозвищу деда-сапожника — горького пьяницы.
Двойные фамилии могут возникнуть в результате объединения подлинной фамилии и псевдонима: Бестужев-Марлинский, Салтыков-Щедрин, Мамин-Сибиряк, Мельников-Печерский.
Двойные фамилии, обе части которых начинаются на один и тот же слог или звук, чаще всего польско-литовско-белорусского происхождения: Тур-Тубельский, Грум-Гржимайло, Бялыницкий-Бируля, Серб-Сербин, Миклухо-Маклай, Чернова-Черная, Серно-Соловьевич, Ян-Янчевецкий, Мехико-Мешковский, Доливо-Добровольский, Тарле-Тарновская, Равикович-Раневский, Бонч-Бруевич, Плющик-Плющевский. Они возникали на территориях с неоднородным национальным составом в результате различной по времени письменной фиксации. Так, если в одних документах кто-то из семьи был записан Драко, а в других — Дракон, при окончательной фиксации фамилии записывались оба варианта, объединяясь в целое: Драко-Дракон, Зельма-Зельманович, Сокол-Соколовский.

В XVIII—XIX вв. незаконнорожденным детям дворян нередко давали измененные фамилии отцов: Бецкой ← Трубецкой, Пнин ← Репнин, Мянцев и Умянцев ← Румянцев, Верстовский ← Селиверстов, Агин ← Елагин, Луначарский (нарком) ← Чарналуский.
Искусственные фамилии также принимали иностранцы, натурализовавшиеся в России: иногда путем сближения по созвучию, иногда — «переводом». Германского феодала Герхардта фон Клеве летопись именует «князь Григорий из заморья Клевьский», шведского посла Кристера Лёве — «Костянтин лютый зверь» (как в те времена называли льва). Русский лингвист А.X.Востоков происходил из немецкой семьи Остенек. Его русская фамилия — перевод слова Osten.
К числу искусственных относятся псевдонимы артистов, типа Яхонтов, Гиацинтов, Лиров. Фамилии от красивых слов придумывали себе и воспитанники сиротских приютов: Розов, Пальмов, Кипарисов, Самоцветов, Золотов.
Много новых фамилий возникло после революции: Первомайский, Октябрьский, Бастионов, Гранитов, Комиссаров…

Духовенство — очень своеобразная в этом отношении социальная группа. Создание искусственных фамилий было характерно лишь для великорусского духовенства.
При поступлении в семинарию или в духовное училище ученикам, ранее не имевшим фамилий, давались (либо присваивались вместо уже имеющихся) новые фамилии. Они часто играли роль награды или наказания. Например, двоечника Ландышева переименовали в Крапивина, а ученика Пьянкова — в воспитательных целях — в Собриевского (sobrii — ‘трезвый’).
Советский композитор Аедоницкий свою фамилию унаследовал от прадеда-семинариста, прекрасно певшего в хоре: αηδόνι (греч.) — ‘соловей’. Но в принципе эту же фамилию мог получить и русский Соловьев, т. к. исконные фамилии учеников нередко просто переводили на латынь или на греческий:
Бобров → Касторский
Городецкий → Урбанов
Песков → Аренский
Благоволин → Беневоленский
Преображенский → Реформатский
Крестовский → Ставровский
Первенцев → Протогенов
Петухов → Алекторов
Великов → Магницкий
Ключарев → Кустодиев
Надеждин → Сперанский
Воробьев → Струтинский
Хлебников → Артоболевский
Церковные фамилии, произведенные от личного имени, отличаются от мирских использованием полной формы: Иоаннов (а не Иванов), Дионисиев (а не Денисов) и т. п.
Широко использовались существительные и личные имена, связанные с античной традицией: Амфитеатров, Палимпсестов, Пирамидов, Урнов, Беллерофонтов, Демосфенов, Аполлонский…
Встречаются даже фамилии от географических названий (Гороблагодатский) и от научных терминов (Минералов).
Другой разряд церковных фамилий связан с библейскими событиями (Иорданский, Коринфский, Критский), названиями церковных праздников и икон: Богоявленский, Успенский, Рождественский, Троицкий, Казанский, Богодуховский и др.

Происхождение некоторых известных фамилий:
АБАЛКИН. Абалка, обалка (псковск. диал.) — охапка, вязанка
АДУЕВ. Адýями дразнили жителей Одоевского уезда Тульской губернии
АЗИМОВ. 1) άζυμο — опреснок (греч.), фамилия семинарская; 2) имя Азим (арабск.) — великий; 3) Озим(ый) — имя ребенка, родившегося накануне зимы
АКСАКОВ. Аксак (татарск.) — хромой
АЛЯБЬЕВ. Алаба, алабыш, алябья — виды пирожков и блинчиков
АПУХТИН. Опухтый (рязанск. диал.) — опухший, одутловатый
АРАКЧЕЕВ. Арак — водка (тур.); аракчи́ — выпивоха
АРГУНОВ. Аргунами называли знаменитых владимирских плотников. Было также личное имя Аргун
БАГРОВ. Багор — прозвище ухватистого мужичка, склонного подбирать все, что может пригодиться в хозяйстве
БАЖОВ. Бажить (сев. диал.) — ворожить, предвещать, накликать
БАЗЫКИН. Базыка (сев. диал.) — сварливый, придирчивый человек; болтун
БАКУНИН. Бакуня, бакуля — 1) говорун, краснобай; 2) от Абакум (Аввакум)
БАКШЕЕВ. Бакшей (татарск.) — писарь
БАЛАБАНОВ. Балабан — 1) пустомеля, балаболка, шалун, повеса, шутник, острослов; 2) порода соколов, используемая для травли зайцев
БАЛАКИРЕВ. Балáкирь — 1) глиняный кувшин или горшок; низенький толстый человек; 2) от «балакать» — шутник, веселый рассказчик
БАРУЗДИН. Барýздить — шуметь, кричать, бредить
БАРЫШНИКОВ. Барышник — перекупщик, мелкий торговец
БАСКОВ. Баскóй (диал.) — красивый, нарядный, хороший
БАСМАНОВ. Басман (тюркск.) — хлеб, выпекаемый для царского двора в XV–XVI вв.
БАТАЛОВ. 1) Ботáло — погремушка на шее лошади или коровы; пустозвон, легкомысленный человек. 2) от имени Батал (тюркск.) — медлительный, неповоротливый
БЕРДЯЕВ. Бердяй (новгородск. диал.) — трус
БЕРСЕНЕВ. Берсень (др.-рус.) — крыжовник
БЕСТУЖЕВ. Безстужий — незябкий; иногда — бесстыжий. «Стыд», «стужа», «студить» — родственные слова
БОЛДЫРЕВ. Бóлдырь — ребенок от смешанного брака
БОТКИН. Ботка, ботало (псковск. диал.) — шест, которым хлопают по воде, чтобы загнать рыбу в сети. Прозвище высокого худого человека
БРЕЖНЕВ. Бéржний — живущий на берегу.
БРУСИЛОВ. Бруси́ть — говорить неразборчиво; Брусило — человек, страдающий дефектом речи.
БУЛАХОВ. Булак (татарск.) — подарок, награда
БУЛГАКОВ. Булгак — беспокойный, суматошный
БУЛЫЧЕВ. Булыч — плутоватый
БУНИН. Буня — спесивый, гордый человек
БУРКОВ. Буркó — конь бурой масти; прозвище по цвету волос
БУРМИН. Бурмить — невнятно говорить; Бурма — косноязычный
БУСЫГИН. Бусóй, бýсый (диал.) — серый, седой; иногда пьяный или хвастун
БУТЛЕРОВ. Бутлер (нижненем.) — раздатчик провианта на корабле или сельский шинкарь
БУТУРЛИН. Бутурлá — пустомеля, говорун
БУХАРИН, БУХАРОВ. Бухáра (сев. диал.) — жалящие насекомые: пчела и шмель. В древности — личное имя.
БУШМИН. Бýшма — брюква или репа; прозвище толстяка или толстушки
ВАЛУЕВ. Волуй — воловий или коровий пастух; вялый, неповоротливый человек
ВЕЛЬТИСТОВ. Семинарская фамилия: βέλτιστος (греч.) — наилучший
ВЕРЕСАЕВ. 1) Нецерковное имя Верес — ‘можжевельник’ (сев. диал.); 2) вересить — ‘дымить, курить’ (диал.)
ВЕРЕЩАГИН. Верещага — болтун, говорун, тот, кто без умолку верещит.
ВИДОВ. Вид — обрубок распространенного в старину среди русских имени Давид
ВИЦИН. Вица — прут, хлыст, длинная ветка. Прозвище рослого худощавого человека
ВОЖЕВАТОВ. Вожеватый — обходительный, вежливый
ВОЛОШИН, ВОЛОХОВ. 1) Влах, волох — румын или молдаванин; 2) Волóша, Волóшка ← Володимер
ВОНЛЯРЛЯРСКИЙ. Дворянская фамилия. Предки — выходцы из Германии — именовались по своему владению von Laar. Перейдя на службу в Польское королевство, фон Ляры прибавили к фамилии польский ее вариант и стали писаться фон Ляр-Лярски. С 1655 года они служили русскому царю и стали Вонлярлярскими
ГАЕВ, ГАЕВСКИЙ. 1) Гай — роща (укр.); 2) имя Га(и)й, от γήινα (греч.) — земной
ГИЛЯРОВ, ГИЛЯРОВСКИЙ. 1) от имени Гилар(ий); 2) фамилия семинариста веселого нрава: ἱλαρός (греч.) — веселый
ГЛАДИЛИН. Гладила (курско-орловск. диал.) — бабник, повеса
ГОДУНОВ. Годун — 1) воспитатель, опекун (укр., белорус.) 2) безрассудный (тюркск.)
ГОЛЬЦЕВ, ГОЛЯДКИН. Голéц, голядка — бедняк
ГРАНИН, ГРАНОВ. 1) Граня ← Евграф; 2) granum (лат.) — зерно
ГРИБАЧЕВ. Грибака, грибач, грибуня — толстогубый; от обл. «грибы» — губы
ГУМИЛЕВ. Семинарская фамилия: humilis (лат.) — низкорослый
ДЕРБЕНЕВ. Дербéнь — грубый льняной холст. Прозвище неуклюжего, мешковатого человека
ЕГУНОВ. Егунами дразнили тех, кто произносил местоимение «его» не «ево», а так, как оно пишется: через Г (белорусы, часть смолян)
ЕЛЬЦИН. Éльца — ель (владим. диал.) или борона (смоленск. диал.)
ЕСЕНИН. От «осень» (др.-рус. и рязанск. диал.). Есенний — осенний. Имя ребенка, родившегося осенью
ЖЕЛЯБОВ. Жилявый — сильный, жилистый
ЖИТКОВ. Жидкий — тщедушный, слабый
ЗАГОСКИН. Загоска — кукушка
ЗАМЯТИН. Замятня — вьюга, метель; беспокойство, волнение
ЗАЦЕПИН. Зацепа — задира, тот, кто «цепляется»
КАВЕРИН. Ковéрить — кривляться; ковéра — тот, кто дразнит, паяц
КУЙБЫШЕВ. Кайбыш, Куйбыш ← Хайбулла (тюркск.) — ‘тайна аллаха’
КАЛЕДИН. Каледá — тот, кто клянчит. От обычая колядовать
КАЛИТИН. Калитá — мешок с деньгами
КАЛЯГИН, КАЛЯЕВ. 1) Каляга, Коляга, Каляй, Коляй (простореч.) ← Николай; 2) каляга — вид брюквы (диал.)
КАРАКОЗОВ. Каракóз — черноглазый (тюркск.)
КАРАМАЗОВ. Карамазый (диал.) — смуглый, черномазый
КАРАМЗИН. От родоначальника, крещеного татарина Карамурзы
КАРАНДЫШЕВ. Карáндыш, карáндаш — низенький человек
КАРАТАЕВ. Коротáй — короткий, низкорослый
КАРБЫШЕВ. Кáрбыш — хомяк; прозвище невысокого, но плотно сложенного человека
КАТАЕВ, КАЧАЛОВ. Катать, качать (обл.) — гулять, кутить. Катáй, Качало — гуляка, мот
КЛЮЕВ. Клюй — человек с клювообразным носом
КНУРОВ. Кнур (диал.) — кабан
КОКОРЕВ. Кóкорь — вывороченный пень. Прозвище тяжелого, упрямого человека, а также скупца
КОКОРИН. Кокóра — дерево, вывороченное с корнем. Прозвище сутулого или кривоногого
КОНЕЦКИЙ. Так называли людей, живущих в конце (на краю) деревни
КОРЗУХИН. Корзýха — ворчливая старуха
КОРЧАГИН. Корчáга — большой глиняный или чугунный сосуд. Прозвище полного, крупного человека.
КОСТОМАРОВ. Костомара — большая кость. Прозвище крупнокостного человека
КОСЫГИН. Косыга — косоглазый
КРАМАРЕВ, КРАМАРОВ. Крамар(ь) — мелкий бродячий торговец-коробейник
КРОПОТКИН. Кропоткий — 1) кропотливый, брюзгливый, ворчун; 2) трудолюбивый, усердный (диал.)
КУЛИГИН. Кулига — 1) кулик, бекас; 2) поляна, расчищенная для земледелия («у черта на куличках»)
КУРАВЛЕВ. Результат описки, вместо «Журавлев»
КУРАКИН. Курак (тюркск.) — высохший. Человек пустой, бессодержательный, а также скупой, жадный, задумчивый, мечтательный или мрачный
КУРБАТОВ. Курбат, курбатый (диал.) — малорослый толстяк
КУСТОДИЕВ. Custos (лат., род. падеж custodis ) — сторож. Такую фамилию могли дать семинаристу — сыну церковного сторожа
КУТУЗОВ. 1) Кутуз (тюркск.) — бешеный, вспыльчивый; 2) подушка для плетения кружев; толстяк
ЛАЖЕЧНИКОВ. Искаж. Ложечников — мастер, изготовляющий ложки
ЛАНОВОЙ, ЛАНСКОЙ. Лан (тульск. и воронеж. диал.) — поле
ЛЕВИТОВ, ЛЕВИЦКИЙ. Левит (др.-евр.) — священник
ЛЕМЕШЕВ. От «лемех»; лемешить — ходить вперевалку, как за плугом. Как прозвище — либо острый, напористый человек, либо ходящий вперевалку
ЛИВАНОВ. Ливан — 1) сокращ. от Селиван или Ливаний; 2) от церк.-слав. «ладан» либо от страны Ливан, где рос «кедр ливанский»
ЛЯДОВ. Ляд — одно из прозваний дьявола («на кой ляд он мне»)
МАЙДАННИКОВ. Майдан — также и место, где гнали деготь. Майданник — дегтяр
МАЙКОВ. Майкó (рязанск. диал.) — горемыка, тот, кто много мается
МАМАЕВ. Мамай — буян, драчун
МАМОНТОВ. От имени Мамáнт, а не от мамонта
МЕНЬ. Мень — рыба налим; неуклюжий, неповоротливый человек
МУСАТОВ. Мусат — огниво, кресало; вспыльчивый человек
МУСОРГСКИЙ. Мусóрга ← μουσουργός (греч.) — музыкант
НАБОКОВ. Набокий — кривобокий
НАГИБИН. Нагиба (онежск. диал.) — долговязый человек, который вынужден нагибаться, обращаясь к кому-либо
НЕВЗОРОВ. Невзóра (диал.) — невзрачный, неказистый
НЕВРЕВ. Нéвря — тот, кто не врет, правдолюб
НЕЁЛОВ. Неёла (костромск. диал.) — нерасторопный, неудачник
НЕЖДАНОВ, НЕЧАЕВ. Неждан, Нечай — младенец, появление которого для родителей было неожиданным
НЕКЛЮДОВ, НЕХЛЮДОВ. Неклюд, нехлюд — неуклюжий, нескладный
ОЖЕГОВ, ОЖИГОВ. Óжег / óжиг — кочерга. Прозвище долговязого человека
ОКОЁМОВ. Окоём — окаянный, негодный, проклятый, отверженный. Иногда так называли раскольников
ОЛЕЙНИКОВ. Олейник — человек, изготовляющий растительное масло
ПАРАТОВ. Порóтый — бойкий, сильный, быстрый
ПЛАСТОВ. Пласт (волжск. диал.) — рыба судак
ПЛЕЩЕЕВ. Плещéй — плечистый
ПРИМАКОВ, ПРИВАЛОВ. Примак, привал — зять, принятый в дом тестя
ПУГАЧЕВ. Пугач — большой ушастый филин
ПУКИРЕВ. Пукирь, пухирь (диал.) — пузырь. Прозвище малорослого толстяка
РАХМАНИНОВ. 1) Рахманный (диал.) — вялый, хилый; веселый, полный, красивый, самодовольный и т. п. 2) имя Рахман (арабск.) — милосердный
РАХМАТОВ, РАХМЕТОВ. Рахмáт, Рахмéт (тюркск.) — спасибо
РОМАДИН. Ромада — простой, необразованный человек
РЫЛЕЕВ. Рылей — старинный музыкальный инструмент, украинская лира
РЮМИН. Рюма — плакса, рева
САЛТЫКОВ. Салтык (татарск.) — хромой
СЕЧЕНОВ. Сеченый — тот, кому рассекли или отсекли в бою какую-то часть тела
СМОКТУНОВ. Смоктун — тот, кто имеет привычку причмокивать
СМЫСЛОВ. Семинарская фамилия для талантливых воспитанников. Из того же ряда — Умов, Мудров, Способин, Остроумов
СОЛЛОГУБ. Салогуб (укр. ) — торгаш. Фамилия впоследствии стала дворянской и «облагородила» написание
СОЛОУХИН. От «соловый» — серо-коричневая или пегая масть лошади
СТРОГАНОВ. Фамилия от родоначальника, получившего увечье в бою (также Колотов, Рубанов, Резанов и т. п.)
ТЕНДРЯКОВ. Тендряк ← тендéря (диал.) — робкий, нерешительный
ТИМИРЯЗЕВ. От имени татарина Тимир-Газа (‘железный воин’)
ТРОЕКУРОВ. Троекур — владелец «трех куров» (петухов). Дворянский род, родоначальником которого, тем не менее, явно был крестьянин
ТУРБИН. 1) Турбá — морда у кошки и собаки; кличка человека с неприятным лицом; 2) Диал. — хлопоты; прозвище беспокойного человека
ТУРГЕНЕВ. Турген, тюрген (тюрко-монгольск.) — быстрый, скорый, вспыльчивый
ФУРМАНОВ. Фурман — возчик на фуре, большой конной повозке
ХАЛТУРИН. Халтýра — побочный легкий заработок у священников и певчих. Прозвище человека, увлекающегося такими приработками
ЦИОЛКОВСКИЙ. От ciotek (польск.) — теленок, бычок
ЧАПАЕВ. Дед полководца, работая старшим на лесосплаве, любил покрикивать на медлительных артельщиков: «Чепай!», то есть зацепляй бревно багром
ЧАПЫГИН. Чапыга — тот, кто чапает (хватает), хваткий
ЧАЯНОВ. Чáяний — долгожданный. По смыслу совпадает с фамилией Жданов и антонимично фамилии Нечаев
ЧААДАЕВ, ЧЕГОДАЕВ. Чегодай, Чагатай (тюркск.) — ‘храбрец’
ЧЕЛИЩЕВ. Чели́ще ← чело. Прозвище лобастого человека
ШАДРИН. Шадрá, шедрá — рябой
ШАРАПОВ. Шарап (татарск.) — честь, благородство
ШЕРЕМЕТЕВ, ШЕРЕМЕТЬЕВ. 1) Шеремéт ( тюркск.) — имеющий скорый, легкий шаг; 2) грубый, вспыльчивый
ШОЛОХОВ, ШОРОХОВ. Шолóхий, шорóхий — шероховатый лицом, рябой
ШУКШИН. Шукшá — волокна, остающиеся после трепания и чесания льна. Прозвище последнего, поздно родившегося ребенка
ШУЛЬГИН. Шульгá — левша

Характерные «семинарские» фамилии. Около половины из них отметилось в нашей истории и культуре!
Аедоницкий, Аллилуев, Альбов, Амфитеатров, Аренский, Архангельский, Астров, Барсов, Басов, Беневоленский, Благовещенский, Богородский, Богословский, Богоявленский, Борисоглебский, Введенский, Вельтистов, Веселовский, Ветринский, Вигилянский, Виноградов, Воздвиженский, Вознесенский, Востоков, Всесвятский, Гиацинтов, Гиляровский, Глаголев, Горизонтов, Грацианский, Гумилев(ский), Делекторский, Десницкий, Дианов, Добровольский, Добролюбов, Духовской, Елеонский, Знаменский, Зодиев, Иорданский, Кардовский, Кастальский, Касторский, Кедров, Кесарев, Космодемьянский, Колокольников, Кондаков, Крестовский, Кустодиев, Лебединский, Левитов, Левицкий, Лентовский, Лентулов, Ливанов, Ляпидевский, Лауданский, Магдалинский, Магницкий, Макавеев, Меморский, Миловидов, Митропольский, Мягков, Назаретский, Нардов, Нисский, Орлеанский, Орнатский, Палладин, Пальмин, Петропавловский, Победоносцев, Покровский, Померанцев, Предтеченский, Преображенский, Приоров, Райский, Разумовский, Реформатский, Рождественский, Розанов, Розов, Сергиевский, Синайский, Славинский, Слонов, Смехов, Смыслов, Соллертинский, Софийский, Спасский, Сперанский, Сретенский, Ставровский, Страхов, Тезавровский, Тихонравов, Транквилицкий, Трезвинский, Триодин, Троицкий, Тропарев, Туберозов, Успенский, Фаворский, Фальковский, Фивейский, Фигуровский, Флавицкий, Флоринский, Формозов, Цареградский, Цветов, Цветков, Цветаев, Часовников, Эвентов, Якиманский

#книги (источники):
Федосюк Ю.А. Русские фамилии. М., 2009.
Унбегаун Б.Г. Русские фамилии. М., 2016.
Суперанская А.В. Современные русские фамилии. М., 2020.
Журавлев А.Ф. К статистике русских фамилий // Вопросы ономастики. 2005. №2. (Приводится 500 фамилий с обоснованием принципа выборки.)

#опрос #русский_язык

#русский_язык

Вот бы моя полость рта тоже самостоятельно приходила к стоматологу.

#русский_язык #писательство #длиннопост
Про контекстуальные синонимы и тому подобное.
Для Amby_99, которая мне напомнила об этой теме, и для всех, кому она интересна.

Когда автор стремится избежать повторов, это хорошо.
Когда он, как ИИ, механически чередует «заместительные», это… больно.
События произведения всегда изображаются в чьем-то дискурсе, с чьей-то точки зрения — POV. Даже если повествование идет не от данного конкретного лица, действие показано в его восприятии: типичный случай — тот же Гарри у Роулинг. С позиции одного из персонажей, или нескольких, чередующихся, или с позиции повествователя — неважно, в любом случае у этого «наблюдателя-повествователя» есть какое-то свое отношение к действующим лицам.
И оно выражается в выборе наименования (далее ИП — именование персонажа).
В первых главах ГП и ФК Дурсли по отдельности именуются исключительно «тетя Петуния» и «дядя Вернон». Тем самым они позиционированы как родственники Гарри. Но Гарри обращается к дяде — «мистер Дурсль».
Человека можно назвать по имени, по фамилии (в русском языке — по имени-отчеству и даже по одному отчеству, дружески-фамильярно), по профессиональному или семейному статусу («доктор», «бабуля»), по внешним приметам («блондинка», «коротышка»), по полу («девушка», «парни»), по формальному обращению («мадам», «гражданин») и т. п. Очевидно, что это не безразлично, и выбор неуместного обращения может вызвать резкую реакцию («Тамбовский волк тебе товарищ!»)
Это правило работает и в тексте. И тут неважно, чей текст — ваш или Льва Толстого. Принцип тот же самый. Выбирая ИП в каждом конкретном эпизоде, автор задает точку зрения на героя.
В «Войне и мире»:
Описание тильзитской встречи (замечает Б.Успенский) дается здесь сначала с безличной точки зрения, а затем с точки зрения Ростова. В первом случае французский император именуется нейтрально — Наполеон; во втором — неприязненно: Бонапарте.
А вот условная типовая драмиона. Гермиона, показанная глазами Драко. Одно дело, если она именуется при этом грязнокровкой. Другое — если гриффиндоркой. Или девушкой. Или Грейнджер. Или Гермионой. Если ИП постепенно меняется, это косвенно указывает на изменение отношение наблюдателя, и читатели делают соответствующие выводы. А если все эти ИП начнут чередоваться хаотично, что тогда читателям думать? Что у Драко семь пятниц на неделе?
Когда ИП меняется изредка и не очень вызывающе, то это не привлекает особого внимания, но когда оно совершает бесконечные и беспорядочные скачки… Разговаривает, к примеру, тот же Драко с Гарри. И чередуются в этой сцене то имена, то фамилии. Фамилия отстраняет (чужой), имя приближает (свой). Фокус ездит: туда-сюда, туда-сюда, — и у читателя начинается что-то вроде морской болезни.
Если это проделывает автор-повествователь, тоже ничуть не легче. Обратите внимание: на всем протяжении семитомной саги Роулинг в авторском дискурсе Гарри называется исключительно по имени — и только при первом появлении представлен как «Гарри Поттер». По имени его называют также друзья и расположенные к нему взрослые (Дамблдор, Хагрид, Уизли). «Поттером» он является для тех, кто относится к нему враждебно, недоверчиво или строго официально.
Есть и фанфики (причем хорошие), где этот момент тоже учитывается. Автор может даже сам расставить все точки над I:
Или:
Опять же, обратите внимание: в этой главе использование ИП «Поттер» говорит о том, что перед нами POV Гермионы; а ближе к концу ИП сменяется на «Гарри», и это даже без всякой отбивки текста указывает, что включается его собственный POV.

Попутно небольшое отступление по «канону».
Помню, как я прочитала в переводе «Росмэн» то место в «Истории Принца», где Дамблдор в финальной беседе по душам со Снейпом говорит:
Хотя Снейп здесь всего лишь переспрашивает, повторяя за Дамблдором, эта деталь меня поразила. До этого ни разу за все 7 томов Снейп не назвал Гарри по имени. Я полезла в оригинал, и… короче, чуда не случилось:
Переводчики косякнули — ну, или просто решили, что это «все равно». Нет, совсем не все равно. До самого конца Снейп упрямо не желает видеть в этом мальчишке кого-то, кроме Поттера. Впрочем, это не такой уж вопиющий факт, если учесть, что и Макгонагалл тоже обращается к студентам, включая Гарри, по фамилии.
Заодно отмечу еще пару характерных моментов с личными обращениями. Преподаватели в частных разговорах, между собой, могут называть друг друга по именам. Дамблдор исключения не составляет. Однако тот же Снейп (канонный — в фанфиках с ним, как известно, чего только не случается) наедине обращается к Дамблдору только по фамилии, а на людях использует формальное обращение «директор». Сам же Дамблдор, напоминающий Гарри о необходимости добавлять «профессор», в беседах с глазу на глаз неизменно называет Снейпа Северусом, даже во время его драматичной «явки с повинной». Это своего рода демонстрационные речевые маркеры, показывающие, на какую дистанцию говорящий готов подпустить к себе собеседника.
Однако в другом контексте выбор обращения (по имени или по фамилии) может принимать на себя иную роль: в разговоре Дамблдора с Фаджем и Люциусом Малфоем (ГП и ТК, сцена «хижина Хагрида») оба собеседника фамильярно называют директора Альбусом, явно стремясь выказать не столько близость, сколько свое пренебрежение. Он в ответ также называет их по именам — Корнелиус и Люциус, — вроде бы вежливо, но наблюдающий из укрытия Гарри замечает его горящий взгляд: «His blue eyes were full of a fire Harry had never seen before».
В общем, эмоциональный подтекст зависит от ситуации, и тут уж автору надо задействовать свое чутье. То же самое, кстати, касается выбора обращения на «ты» / «вы»: оно может меняться даже по отношению к одному и тому же человеку, смотря по обстоятельствам. Это действует и в отношении перевода английского “you”:
А вот случайно выбранный фрагмент еще одного фика. Действующих лиц — два человека, и в пределах одного абзаца использованы по три заместительных для каждого из них. У читателя начинает троиться в глазах:
Понятно, что если в каждой строчке текста болтается имя персонажа, чередуясь только с «он(а)», то это ни в какие ворота. Но каким-то чудесным образом есть масса произведений (в том числе фанфиков), где не наблюдается ни засилья повторов, ни скачков POV. Это реально можно сделать.
Очень удачно используется ИП во «Взломщиках»: главных героев все прочие действующие лица называют по-разному, в зависимости от своего к ним отношения. СС — Северус для Дамблдора, Север — для Темного Лорда, Сев — для добрых знакомых, Снейп — для недобрых, Севочка — для своего опекуна Кеса, Айс — для друга-Люциуса… и профессор — для студентов. «Профессором Хогвартса Северусом Снейпом» он является только для автора, который представляет его таким образом в названиях глав: автор воспринимает его как бы в целом, во всей совокупности отдельных ИП.
Такой прием избавляет даже от необходимости уточнять, кому принадлежит та или иная реплика: это видно по использованному обращению. То же самое с Малфоем. Для одних он — Люциус, для других — Люц, Люци или даже «наш Люци», для третьих — лорд Малфой, для отца и друга — Фэйт. По смене обращения видна ситуативная смена отношения:
Называя приятеля дружеским прозвищем в ответ на демонстративно официальное обращение, Люциус подчеркивает необоснованность его обиды и нежелание менять «регистр» общения.
И сразу вспомнилось, как герой «Трех мушкетеров» отказывался от лейтенантского патента со словами:

К слову о трех мушкетерах. Читатель в конце концов, далеко не сразу, узнает настоящие фамилии героев, но их имена — нет. Только в «Двадцать лет спустя» д’Артаньян подсматривает любовное свидание Арамиса с герцогиней де Лонгвиль и слышит, как она называет его «милый Рене» — один-единственный раз. Это всё. Больше нигде ни имя Арамиса, ни имена его трех друзей Дюма не упоминает. По непроверенным сведениям, в черновиках романа д’Артаньяна звали Натаниэлем (так себе французское имя, вообще-то), но в окончательном варианте у героев — только фамилии и прозвища. Это не столько индивидуальности, сколько типы и символы.
Или взять наших классиков. И Чичиков, и Базаров, и Раскольников (см. всю школьную программу и ее запределье) в авторском дискурсе именуются исключительно по фамилии. И ничего. Ни Белинский, с его тонким художественным вкусом, ни Писарев, с его талантом придраться к чему угодно, даже не вякнули. Просто у них это совершенно не мешает и не бросается в глаза. Напротив, странно было бы, если б Тургенев в одном абзаце называл Базарова Базаровым, а в другом, ни с того ни с сего, Евгением.
Тургеневская проза признана эталоном русского литературного стиля, и в тех же «Отцах и детях» формы ИП между героями (как при личном обращении, так и за глаза) исключительно разнообразны. Выбор зависит от социального статуса, личного отношения, конкретной ситуации и т. д. При этом один и тот же стиль в разных контекстах может выполнять разную функцию. Обращение «мсье» в устах «эмансипированной» Кукшиной характеризует ее как претенциозную особу; а Базаров, при расставании иронически бросивший Аркадию: «Прощайте, синьор!», прячет за ёрничеством те чувства, которые считает недостойными себя:
Сам главный герой для прочих:
• Евгений Васильевич (или Васильич) — для Николая Петровича, а также для Одинцовой, Фенечки и Ситникова;
• мсье Базаров — для Кукшиной;
• Евгений — для Аркадия Кирсанова и для отца Базарова (а свою радость от долгожданного приезда сына он скрывает за ироническим обращением «любезный мой посетитель»);
• Енюша и Енюшенька — для матери;
• барин — для встречного мужика;
• живодер и прощелыга (за глаза) — для лакея Прокофьича;
• «этот волосатый» (Николаю Петровичу), «новый твой приятель» (Аркадию), «господин нигилист» (тоже за глаза), «этот лекарский сын» (про себя), «милостивый государь» (в сцене конфликта), «господин Базаров» (в присутствии третьего лица) — для Павла Петровича: заметное разнообразие!
Однако в дискурсе повествователя ИП остается неизменным: он — Базаров. И только. Лишь в финале, при патетическом описании могилы героя, где прорывается даже ритм белого стиха с характерными инверсиями, возникает торжественное: «Евгений Базаров похоронен в этой могиле…»
Похожим образом обстоит дело в «Обломове». Только временами в повествование, где главный герой стабильно именуется по фамилии, врываются фрагменты, где он внутри авторского POV превращается в «Илью Ильича», и эти фрагменты всегда так или иначе отмечены сменой тона или типа повествования: например, от описания текущих событий (ИП-фамилия) к общей характеристике героя (ИП-имя-отчество). Смена ИП играет здесь роль, подобную перемещениям камеры кинооператора: ближе / дальше.
А вот в «Войне и мире» главный герой — Пьер, в некотором роде духовный двойник Толстого, — называется только по имени. А князь Андрей — только князем Андреем. Более того, даже в передаче мыслей Наташи (косвенная внутренняя речь) мы читаем:
Уж казалось бы, в любовных мечтаниях сам бог велел называть по имени. Но нет. И для влюбленной Наташи князь Андрей все равно остается князем Андреем. Несмотря на всю симпатию автора к этому герою, есть в нем что-то, никак не располагающее к фамильярности. И со всем семейством Болконских так (княжна Марья и старый князь).
Напротив, Наташа «титулуется» только в исключительных случаях — например, когда оскорбленный князь Андрей холодно говорит Пьеру: «Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна и что я желаю ей всего лучшего». Или в сцене танца, где причина использованного «заместительного» совершенно очевидна и не нуждается в комментариях:
Впрочем, не обязательно быть Толстым или Тургеневым, чтобы не трепыхаться с «заместительными» — достаточно подумать, как удачнее построить фразу.

В выборе уместного в конкретном эпизоде ИП действует общий принцип.
Если персонаж именуется, например, по профессии, то это можно делать в сцене, где он показан в процессе профессиональной деятельности, на худой конец — в профессиональном контексте. Снейп у котла — ладно, «зельевар». Снейп на педсовете — ну, тоже можно; хотя если он там за свой факультет топит, то уместнее будет «декан». Но «зельевар» в интимной сцене — ну, это уж пардон. Что за странные намеки.
ИП «мужчина», «женщина» и им подобные обычно уместны только: а) при первом появлении персонажа, когда о нем, кроме пола, еще и сказать-то нечего; б) в сценах, где они так или иначе выступают именно в своих «гендерных ролях».
И поэтому особо глаз да глаз нужен при переводе, когда транслейтер механически лепит этих «мужчин» на каждом шагу — даже там, где «man» употреблено в значении «человек». Ср:
Впечатление, что речь о любовном романе.
А вот тут явно чисто коммуникативные сложности…
Во-первых, повтор. Во-вторых, зачем тут нужно подчеркивать, что он идет именно «за мужчиной»? Возможный вариант:
Дальше:
Выглядит так, словно тут трое персонажей: Аберфорт, какой-то «мужчина» и зельевар. При этом оба ИП в отношении Снейпа неуместны: Аберфорт общается с ним не как с мужчиной (он и сам мужчина, в конце-то концов!), а как с клиентом. И Снейпу из виски вроде бы не зелье предлагается варить — так к чему тут «зельевар»? Вариант:
Аналогично:
Если это POV, например, Гермионы или кого-то из взрослых — все в порядке. Но если Гарри, то называть Рона «мальчишкой» неуместно, так как Гарри — его ровесник и тоже мальчик. ИП должно как-то отделять персонажа от собеседника или рассказчика — желательно актуальным для сюжетной ситуации способом.
Еще пример:
Опять неуместный «мужчина», да еще и «ведьма». При чем тут пол? А «ведьма» звучит особенно плохо, потому что по-русски добавляет еще и отрицательных коннотаций. Впечатление, будто речь о злом колдовстве, с помощью которого ведьма-Минерва должна вконец сглазить беднягу Люпина своими лицемерными утешениями.
Варианты:
И т. д.
Тоже три действующих лица: Джон, Шерлок и Холмс. Здесь оно, правда, не особо мешает, но можно убрать: в русском языке есть отличное указательное местоимение, которое позволяет из двух «он» указывать на последнего упомянутого. Вариант:
Вот еще случай, когда «тот» — просто спасение:
Тут непонятно, кто кого любил душить. Вариант:
Совершенно убийственные ИП, не уместные почти нигде (некоторое исключение составляют юмористические фики, но это всегда особая статья), — «брюнет» и «блондин». Ситуации, в которых важно было бы выделить именно этот признак, единичны. Например, в одном драрри Поттер теряет память — и когда видит Драко, называет его про себя «светловолосым незнакомцем» и «блондином» — единственный признак, который бросился ему в глаза.
В остальных случаях это обычно создает нелепицу:
Эта, прямо скажем, простительная антипатия едва ли связана с цветом волос. Тут как раз уместно слово «мальчик» или даже местоимение «он» — по контексту понятно, к кому оно относится:
Впрочем, тут тоже имеются нюансы. Например, достаточно естественно звучит нередко встречающееся «рыжик» по отношению к Рону: когда его так называют друзья, это своего рода ласковое прозвище.
Но допустимо оно только в сценах, показанных с точки зрения самого Гарри или разделяющего его отношение автора-повествователя — и никак не тех лиц, которые по отношению к упомянутому Рону настроены негативно:
Здесь ласкательное «рыжик» неуместно. Драко уж скорее мог бы сказать: «…наглость этого рыжего / рыжего придурка / рыжего недоумка» и т. д.

Отдельная история со стилистическими оттенками ИП.
Например, в английском “boy” — вполне нейтральное слово. И так можно обратиться к кому-то соответствующего возраста. Но по-русски это нередко звучит не очень естественно, и вдобавок существует заметная стилистическая разница между «мальчиком» (ласково-нейтрально) и «мальчишкой» (может звучать пренебрежительно, задорно — и с кучей еще других оттенков).
Из комментариев к одному переводному фанфику:
Или тот же «парень», который часто без разбора применяется ко всем подросткам, подходит далеко не всем.
Исторически это русское слово означало молодого крестьянина и закрепилось в составе фразеологизмов типа «рубаха-парень», «свой парень», «первый парень на деревне» и т. п. В НКРЯ ему сопутствуют коллокации вроде здоровенный, дюжий, крепкий, кудрявый, деревенский и пр. В общем, слово маркировано явно «демократически». В ГП, например, оно хорошо подходит Рону, плохо — Гарри, а для Драко вообще не годится.
Сказанное относится именно к авторскому дискурсу. Если Дурсль систематически использует слово «парень», обращаясь к своему племяннику, то это звучит органично, но подкрепляет только характеристику самого Вернона, как человека грубого и черствого. А в устах Хагрида то же самое обращение будет всего лишь отражать его простецкую натуру. Снова то же самое: другой человек — другая «химическая реакция» словесных компонентов.
Иногда (правда, очень редко) авторы пребывают в заблуждении, будто в обращении к одному и тому же знакомому человеку можно беспричинно чередовать «мистер» и «сэр». Как-то попался даже фик, где герой подписался: «мистер такой-то».
Еще в одном фанфике, стремясь разнообразить «заместительные» для птицы, ее называют не только по видовому признаку и по кличке, а также «питомцем» (что более или менее естественно), но вдобавок «животным» и даже «летуном». Напомнило это мне какую-то книгу, где персонаж любил употреблять слово «сапиенсы», — но там это работало на его характеристику. (А еще у меня была подруга с такой интересной речевой привычкой: периодически заменять видовые понятия на родовые. Однажды я наблюдала, как она ласково наглаживала кошку, приговаривая: «ах ты пушистость млекопитающая…».)

Другие способы избежать повторов в тексте — опускать избыточные слова и использовать возможность русского языка строить неполные предложения. Злоупотреблять ею не стоит, конечно, но злоупотреблять и вообще ничем не стоит.
Вот тут, например, обращение можно просто опустить, потому что по-русски оно выглядит неестественно (фанфик переводной), а из контекста и так ясно, что речь о Гарри:
Другие примеры:
• Ему хотелось смотреть куда угодно, только не на раненого [мужчину].
• Дик надеялся, что после всех этих стараний [ему] будет гораздо проще запомнить, в каком порядке располагаются эти чертовы книги.
• Эмма уверяла себя, что [она] не станет переживать из-за подобной ерунды.
• Страх начал брать своё, и [ему] оставалось только надеяться, что подруга выдумает что-нибудь достаточно убедительное.
• Ты же понимаешь, что если [ты] проиграешь эту партию, то на всех наших надеждах можно ставить крест?
• Он удивился, почему мальчишка молчал. Наверное, [он] устал, набегавшись за день.
• Сжимая ее в [своих] объятиях…
• Похоже, [что] сегодня не твой день.
• Хорошо, [что] никто не подумал, что я мог…
• Спасибо [за это], приятель.
• — Мне жаль, — неловко сказал Гарри. — [Нет, это] неправда, — желчно ответил Филч.
Нередко можно уменьшить скопление одинаковых союзов, заменив один из них:
Еще одна проблема — бесконечные «сказал» и «ответил».
Самый простой способ введения прямой речи в текст — диалоги без авторской речи — применим только там, где в разговоре участвуют лишь два человека — и очевидно, кому какая реплика принадлежит. Особенно если речь собеседников заметно различается по стилю. Но даже в этом случае слишком длинными такие цепочки быть не должны: внимание утомляется.
Альтернативы к глаголам говорения (после них обычно ставится имя говорящего либо замещающее его слово) беру — для примера — с первого десятка страниц фанфика Последний выпуск.
1. Глаголы, связанные с говорением косвенно, могут получать дополнительное смысловое расширение за счет сопутствующих эмоциональных характеристик, например:
Далее: расхохотался / прогудел / подхватил / догадалась / усмехнулся / скомандовал / засмеялся / удивился / кивнул / кричал / заорал / изрек / зашипел / протестовал / бормотал / пробубнил / машинально переспросил / желчно заметил / устало отозвался / нехорошим голосом осек / тупо смотрел / резко выдохнул… и так далее, и тому подобное (это только первые страницы фанфика).

2. Глаголы, описывающие сопровождающие слова действия, мимику и жесты (они могут включать в себя минимальные сюжетные события — т. е. прямая речь, разорванная повествованием), тоже способны как бы поглощать и заменять собой глаголы говорения. Например, вместо:
— можно написать просто:
Если этот прием применяется систематически, он образует характерный, узнаваемый авторский стиль, который, возможно, вам не подойдет. Но использовать его время от времени не только можно, но даже желательно — для оживления текста.
Примеры из того же фанфика: проследил за его взглядом / примирительно похлопал по плечу / пожал протянутую руку / подхватил саквояж / мягко отстранился / сжал губы / поморщился / сощурилась / поднял бровь / пожала плечами / наклонился / покачал головой / подняла глаза / раскрыл глаза / метнул взгляд назад / похлопал по карманам / отхлебнул на ходу / взял его за руку / толкался локтями / налетел на проводника / наклонил голову, и глаза его опасно блеснули / Гарри развернулся и минуту пожирал Люпина глазами / Лицо его горело / Женщина задернула занавески… и т. п.
В заключение процитирую сама себя, но тег «самопиар» ставить не буду, потому что это всего лишь моя рекомендация к пародийному фанфику на эту тему:
Отряд Дамблдоров
Для тех, кто не может этот фик открыть, помещу его в комментарии: это коротенький стёб.

#книги #русский_язык #этимология
Несколько выписок из книги: Н.М.Шанский. Лингвистические детективы. М., 2020.
И еще об одной типичной ошибке, касающейся буквы Ё.

Название Волга образовано от праславянского прилагательного *vъlga — ‘влажная, мокрая’ (ср. польск. wilgość — ‘влажность’). Оно сохранилось в глаголе волгнуть (‘становиться влажным’), прилагательном волглый и в существительном влага.
А у нашего Новгорода есть тёзка в Италии, и это Неаполь: neos / nea + polis. <Из серии абсолютно очевидных фактов, о которых как-то не задумываешься.>

Народная этимология (ошибочное объяснение происхождения слова в результате фонетической ассоциации):

#русский_язык #ономастика

Если сказочные Михайло Иванович и Елизавета Патрикеевна мне всегда были понятны, то иногда встречающееся имя волка — Левон Иванович — меня всегда ставило в тупик. Что за имя такое, Левон?

Дык вот, оказывается это сокращение от имени Леонтий.

#русский_язык

Наткнулся в Викисловаре на список палиндромов. Всякие там розы Азора — это чертовски скучно, оказывается, на фоне "оголи жопу пожилого" (-: Или вот:
Вот этот достоин тега #эроблоги :
Есть жемчужины мысли и без эротических ассоциаций:
Но лучший, по моему мнению, этот:

#польский_язык #матчасть #из_комментов
Потенциально #политота

Из дискуссии про "в Украине или на Украине" — кто-то мне сказал, что у поляков дескать есть чёткое правило, na — это про соседей, а w — это про остальные страны. Я не поленился проверить, вот, выношу:

P.S. Про #русский_язык — сам я придерживаюсь мнения, что оба варианта уместны, и выбор зависит от речевой ситуации (уверен, и у поляков то же самое). Например, если просто "на Украине" явно преобладает над "в Украине", то при добавлении прилагательного равновесие смещается, "на Западной Украине" и "в Западной Украине" идут ноздря в ноздрю, а "в Закарпатской Украине" явно в разы преобладает над "на Закарпатской Украине". Ещё мне кажется, что "в Украине" может использоваться для аллитерации с соседними словами, которые начитаются на звук В, но тут нужно долго и усердно собирать статистику.
К тому же могут иметь место индивидуальные речевые особенности человека — Наше Всё, например, очень последовательно писал именно "в Украине", "на Украине" у него редко попадается, хотя у современников встречается иное соотношение.

Интересно, только я называю Хельсинки во множественном числе и склоняю? В Хельсинках хорошая погода, они приехали из Хельсинок, и т.д. Ну а что, чем Хельсинки хуже Больших Вязём?
#русский_язык

#книги #язык #этимология #русский_язык #длиннопост
Мария Елифёрова. # панталоныфракжилет. М.: Изд-во АНФ, 2020.
Про судьбы языковых заимствований.

Адмирал Шишков всем известен тем, что он изобрел слова… которых на самом деле не изобретал!
По возможности очистить родной язык от варваризмов он действительно призывал, и весьма активно. Но вот ни «мокроступов», не «шароката», ни «хорошилища» и т. п. он не придумывал: все эти слова взяты из сочинений авторов, полемизировавших с Шишковым методом пародирования его идей. «Мокроступы», например, принадлежат Белинскому: он изобрел это слово в статье «Сто русских литераторов», где применил против Шишкова известный прием — «доведение до абсурда».
Впоследствии пародии на Шишкова выросли в миф о самом Шишкове. Впрочем, и сам адмирал в споре с оппонентами использовал нечестные приемчики: в своей статье против карамзинистов — «Рассуждение о старом и новом слоге» — Шишков цитирует не Карамзина и его последователей, а забытого ныне графомана, имевшего к ним мало отношения. <Но статья эта давным-давно канула в Лету, а вот «мокроступами» и «топталищем» Шишкова и сегодня только ленивый не попрекнул.>

Есть страна, которая по части языкового пуризма перещеголяла Шишкова.
Это Исландия. Вот у них-то «мокроступов» — пруд пруди.
Процент заимствованной лексики там всегда был низок, а после обретения страной независимости ее целенаправленно принялись изгонять, изобретая им искусственные замены на местной основе.
Например, geimfari “космонавт” слепили из geimur “небесное пространство” и fari “ездок”, а “микроскоп” — из smár “маленький” и sjá “смотреть”. <Даже покруче, чем «мелкоскоп» в лесковском «Левше»!>
Но всего чаще исландское новообразование состоит из компонентов, которые описывают обозначаемое ими понятие по-своему, а не калькируют соответствующее иностранное слово. Вот примеры таких слов:
С другой стороны, английский язык никто не пытался лечить от иностранных заимствований. Их количество там огромно: из 1000 самых частотных слов английского языка половина — заимствованные на том или ином этапе истории. Что не мешает ему быть самым популярным и влиятельным.
Плюс исландского пуризма — сохранение исконного лексического запаса языка. Например, электричество (от греческого ḗlektron “янтарь”) — это “сила янтаря” (rafmagn, от raf “янтарь”, magn “сила”).
Но можно усомниться, что для самих исландцев конструкции вроде «сила янтаря» более прозрачны по смыслу, чем для нас «электричество»: ведь знание о том, что электричество впервые получили путем трения янтаря, для современного человека совершенно неактуально.
Да и всегда ли нужна этимологическая прозрачность заимствований ? Например, наше слово «гимназия» происходит от греческого gymnós — «голый»: древние греки, как известно, занимались физическими упражнениями в обнаженном виде, а помещения для тренировок назывались, соответственно, гимнасиями. Но то, что мы называем гимназией, не имеет ни малейшего отношения к этим практикам.
Английскому, самому успешному языку международного общения, эти проблемы незнакомы, однако с ним свои сложности — утрата языковой преемственности со старой литературой. Литература до эпохи Шекспира практически непонятна англичанину наших дней без перевода на современный язык.
Так что языки могут идти разными путями в том, что касается отношения к заимствованиям. Как исландский с его доведенным до крайности пуризмом, так и свободно вбирающий в себя заимствования английский вполне жизнеспособны и продуктивны в культурном отношении. А между этими двумя полюсами существует бесчисленное множество оттенков.

Глагол «ксерить», если проследить до истоков, восходит к «ксерографии» (от греч. «сухая печать»). Общедоступный прибор, появившийся в 1960 г., вышел под маркой «Xerox», но сам прибор назывался и называется «photocopier». Однако русский язык выбрал для его названия торговую марку.
Это не первый такой случай: наше слово «унитаз» тоже происходит от названия торговой марки: Unitas — «единство» (a вовсе не «универсальный таз»).

Иногда заимствованное слово неожиданно совпадает с исконным. Классический пример — компьютерный термин «кликнуть» (от to click — «щелкнуть»),

Как признак заимствованного слова часто называют букву Ф.
Действительно, слова, содержащие Ф, как правило, оказываются иностранными: фанера, афера, буфет, фрак, фурнитура, фига, конфитюр, фрезеровщик, фосфор и т. д. Однако, наряду с междометием фу, которое явно не заимствовано, существительные филин и фуфайка несколько портят картину: их этимология неизвестна, и найти иностранные “прототипы” на данный момент никто не смог.
Зато буква Э существует почти исключительно для обозначения некоторых особенностей произношения иностранных заимствований. Единственные исконно русские слова с ее использованием — междометия вроде «эх!» и местоимения «этот», «этак»; но еще и в XIX веке допускалось написание «етотъ».
С точки зрения лингвистики достаточно надежным признаком заимствования является А в начале слова. Если открыть словарь на букву А, мы увидим целую череду явно иностранных слов: абажур, аббат, аббревиатура и т. д.
В то же время рядовой носитель языка вряд ли сочтет звук и букву А «нерусскими». Есть некоторые слова с начальным А, которые воспринимаются как старинные русские: ад, агнец, алчный. Но первое из этих слов заимствовано из греческого (Аид), а второе и третье — из старославянского. <Если что, старославянский — это южнославянская ветвь, и его не следует путать с древнерусским.> В болгарском ресторанном меню до сих пор блюда из баранины — «агнешки». В русском языке вместо «агнца» — «ягненок», с Я в начале слова (др.-рус. “ягня”).
А что же со словом «алчный»? Сейчас его исконно русский вариант утрачен, но в древних рукописях он встречается: «лачьнъ». Отсюда же слово «лакомство». Старославянский глагол «алкать» к «алкоголю» — слову арабского происхождения — отношения не имеет. Зато он родствен нашему слову «лакать», которое тоже применяют к пьянству. Так что народная этимология странным путем пришла почти что к научным данным о происхождении слова. Но все-таки исторически восточные славяне не «алкали», а «лакали». Такая перестановка звуков называется метатезой.
Выходит, даже там, где в других славянских языках есть начальное А, русский язык его по какой-то причине избегает: либо подставляет j (что отражается на письме в виде буквы Я), либо переставляет А на второе место в слове.
Самый замечательный пример — местоимение Я, которое в русском языке оказалось не первой буквой алфавита, как в старославянском, а последней.
В итоге единственными исконно русскими словами на А оказываются союз «а» и междометия «ах» и «ай»!

Язык может обойтись с заимствованием и вовсе бесцеремонно, совершенно изгладив его иностранные черты.
Например, слово «противень». Против чего он предназначен? Или — напротив чего его ставят? Вроде бы русские предлоги «против» или «напротив» не имеют никакого отношения к выпечке пирогов. И никогда не имели: слово «противень» — это искаженное немецкое Bratpfanne, “жарочная сковорода”.
Словосочетание «малиновый звон» ассоциируется с чем-то старинным, традиционным и глубоко русским. Но малина тут ни при чем. Слово происходит от названия бельгийского города Малин (по-немецки Мехелен). Этот город издавна был знаменит колокольным литьем и школой колокольной музыки, и оттуда Петр I импортировал стандарт звона, который вместо малинского стал малиновым. Сыграло важную роль и то, что слово «малина» в просторечии к XIX в. стало означать высшую степень блаженства.
Слово «верблюд». Самое раннее написание — «вельбудъ». Вследствие народной этимологии появилось второе Л — слово было переосмыслено как состоящее из двух корней: «вель» («большой, великий») и «блуд». Так что получился «вельблудъ», а Р возникло позднее для удобства произношения.
А вот одна распространенная сегодня конструкция:
Кажется, что предлог «от» здесь чисто русский и никакого отношения к заимствованиям не имеет. Но зачем вставлять его в эти словосочетания, если можно просто сказать «рубашка “Ямамото” и джинсы “Диор”»? И почему, собственно, «джинсы от Диора», но никто не говорит: «джинсы от Левиса» — а только «джинсы Левис»?
Обратим внимание, что предлог «от» фигурирует только в сочетании с именами престижных производителей, но не масс-маркета: он оказывается знаком статусности.
Дело в том, что словосочетания типа «от Диора» были образованы по модели галлицизма «от кутюр». Где «от» вовсе не предлог, а прилагательное: haute couture («высокая мода»). Но русское ухо в словосочетании «от кутюр» расслышало предлог.
Английский язык тоже не отстает по части народной этимологии. Почему таракан по-английски «cockroach»? Cock означает “петух”, roach — “плотва”, на гибрид птицы и рыбы таракан уж никак не похож… Любителям музыки ответ подскажет название старого танца — «Кукарача». Cucaracha и значит по-испански «таракан». Англичанам это слово было непонятно, и жажда слышать что-то понятное оказалась сильнее логики и смысла.

Известен миф о происхождении слова «бистро». Все слышали, что появилось оно после взятия Парижа союзными войсками в 1814 г., когда солдаты Александра I требовали накормить их «быстро»; в результате bistro стало первым специальным обозначением закусочной быстрого обслуживания.
Однако французский этимологический словарь Robert квалифицирует эту версию как чистую фантазию, связывая слово «бистро» с диалектным bistouille (пойло, плохой алкоголь).
Зато слово «пистолет» исконно славянское. Пистолет изобрели в Чехии во время гуситских войн. Чехи называли его píšťala — «дудка», потому что его дуло похоже на дудочку, а стрельцы XVII века — «пищаль». Отсюда слово попало в английский: pistol. И через посредство французского, с уменьшительным суффиксом –et, вернулось в русский язык.

Общее происхождение имеют слова «роза», «русалка» и «рожа» (заболевание).
По-немецки болезнь, как и цветок, называется Rose: такие ассоциации вызвало покраснение кожи при воспалении. От немцев это название перешло к чехам и полякам, которые произносят в этом слове вместо З — Ж (среди восточных славян так говорят белорусы: «ружа»). На русской почве это название было переосмыслено по созвучию с «рожа» (неприятное лицо).
История русалок еще длиннее. Они известны в поверьях всех славян, но только в России называются русалками: их исконное название — вилы.
«Русалки» — обратное образование от названия праздника Русальной недели (первая неделя после Троицы). Духи Русальной недели получили название русалок. Сама же неделя первоначально называлась Русалии (от лат. rosaliae — «праздник роз»: в более теплых краях именно розы использовались для празднования Троицкой недели).
А слово «мандарин» вначале означало только китайского чиновника: название фрукта возникло из усеченного словосочетания «мандаринский апельсин».

Английское слово bus вообще образовано не от корня, а от латинского окончания -ibus.
Первый общественный транспорт, появившийся в начале XIX в., по-русски в просторечии назывался «конка»: это был вагон, передвигавшийся по рельсам, который тянули кони. Официальное же его название было «омнибус» (лат. omnibus — «для всех»). Со временем омнибусы принялись делать паровыми, электрическими, а потом и бензиновыми. Автомобильный омнибус тут же сократили до «автобуса».
А после появления троллейбуса (от trolley — «тележка») было уже делом техники выделить в этих названиях одинаковый элемент «bus».

Когда-то христианские миссионеры на Руси поленились создавать собственный перевод Библии и воспользовались готовым кирилло-мефодиевским <так называемый церковнославянский язык — один из изводов старославянского, который, в свою очередь, восходит к солунскому диалекту староболгарского языка>.
Отличия языка Библии от русского разговорного стали восприниматься как признак его особой сакральности, а неполногласные слова, войдя в русский литературный язык, образовали особый стилистический пласт возвышенной лексики, не имеющий аналогов в большинстве европейских языков: брег, злато, врата, страж, млечный и т. д.
Реже встречаются примеры, когда возвышенным стал, наоборот, исконно русский полногласный вариант: «ворог» (нейтральное — «враг») и «полон» (нейтральное — «плен»). Однако у этих слов специфическая окраска, связанная с фольклором или стилизацией под фольклор.
Более интересная судьба у слова «очи», общего для всех славянских языков. Для украинцев и болгар это до сих пор обычное разговорное слово. А в русском языке оно оказалось вытеснено в сферу возвышенной лексики. Место нейтрального названия заняло слово «глаза». Оно — вот уж неожиданность! — является германским заимствованием, родственным английскому glass — «стекло».
Зафиксировано это слово (в форме «глазки́») впервые в «Повести временных лет», причем для древнего летописца оно имело значение “стеклянные бусы”:
Вероятно, среди этих бус были и такие, на которых действительно изображены глазки — археологи называют их глазчатыми, и они часто попадаются на территории России, особенно в Ладоге. Такие украшения относятся к эпохе викингов и во времена летописца (начало XII в.) были уже археологической древностью. Происхождение их было неизвестно, и неудивительно, что все думали, будто бусы падают из тучи. Несомненно, слово «глазки» было перенесено впоследствии на глаза живых существ по аналогии с бусами. Мы и сейчас часто сравниваем глаза детей и животных с бусинами.

Энтони Берджесс в своем романе «Заводной апельсин» вывернул русскую жаргонную систему наизнанку и заставил своих героев в футуристической Англии вставлять в речь русские слова, написанные латиницей: moloko, droog, devotchka, nozh, molodoy, koshka, brosay (т. е. «бросай») и т. д. Сам этот язык в романе называется Nadsat (“Надцать”) — «teen».
За год до написания романа Бёрджесс побывал в Ленинграде, где слыхал и кое-что из нарождающегося сленга. Должно быть, носителю английского языка было очень забавно слышать, как привычные ему слова используются в чужом языке в качестве жаргона. Решение проделать то же с русским языком пришло само собой!

Известный нам морской жаргон состоит по преимуществу из английских и нидерландских заимствований, иногда претерпевавших любопытные переосмысления. Так, английское «Ring the bell» превратилось в «Рынду бей», а слово «рында» оказалось переосмыслено как название колокола.
Однако у англичан, обитателей морской державы, морской жаргон отсутствует! Язык, на котором общаются моряки, к примеру, в «Острове сокровищ», совершенно прозрачен.
В английском языке нет «кока», а есть cook (просто повар). Нет «бимса», а есть beam (балка). Нет «топселя», а есть topsail (верхний парус). А словом line, от которого происходит наше «линь», называют веревку для сушки белья. На английском корабле очень мало слов, которые не были бы интуитивно понятны домохозяйке.
А вот русскому языку зачем-то понадобился целый словарь особого жаргона, составленного из иностранных слов. Несложно догадаться, что появился он при Петре I, вместе с созданием российского флота.
В петровское время русский язык был переполнен и другими заимствованиями, которые не задержались в нем, — мы не говорим, например, «виктория», предпочитая слово «победа». Но, очевидно, мореплавание у нас воспринимается как занятие для посвященных, требующее особого магического языка. Англичанам же, которые плавают уже полторы тысячи лет, не нужно доказывать свою причастность к эзотерическому таинству.

Многие современные шведы носят имя Магнус, и оно воспринимается как типично шведское. Но по происхождению оно латинское, от прилагательного magnus (великий), и у него есть точная дата рождения — 1024 год.
В этом году Альфхильда, англосаксонская наложница норвежского короля Олафа, тогда еще не Святого, родила от него ребенка. Будь младенец рожден в законном браке, он получил бы одно из династических имен предков, но внебрачным детям могли давать необычные имена. А малыш к тому же родился слабеньким. Это означало, что надо срочно крестить.
Король в это время спал. Опасаясь королевского гнева, скальд Сигват не стал его будить, решил провести крещение сам — и, выбирая имя, решил щегольнуть ученостью: вспомнил об императоре Карле Великом (Carolus Magnus). Вот только знание латыни у королевского скальда хромало, и он принял слово Magnus за второе имя.
Так ребенок и стал Магнусом. Король Олаф поначалу был несколько шокирован таким самоуправством, но Сигвату удалось убедить его в правильности своего поступка.
Много лет спустя внебрачный королевский сын, обязанный своим именем переводческому ляпу, в силу исторических превратностей взошел на престол и стал королем Магнусом Добрым.
С этого времени имя Магнус стало чрезвычайно популярным в скандинавских династиях, а впоследствии вошло в обиход и у рядового населения.
А вот еще одна замечательная история подобного заимствования имени, тоже в Скандинавии, только в более позднее время.
Все ли помнят, как на самом деле зовут Малыша в книге Астрид Линдгрен? Его полное имя упоминается всего один раз: Сванте Свантесон.
Как ни удивительно, это имя, которое кажется типично шведским, на самом деле славянского происхождения. Малыш — тезка нашего Святополка. Только Святополк, давший это имя множеству шведских мальчиков, происходил не из Древней Руси, то есть не из восточных славян, а из Поморья, балтийского региона, где в Средневековье жили западные славяне. В западнославянских языках и в наше время сохраняются носовые звуки. Поэтому имя Святополк латиницей записывалось как Svantepolk. Сокращенно — Svante.
Отцом этого Святополка был Кнут, герцог Ревельский, внебрачный сын датского короля Вальдемара II. Общая закономерность: туда, где в родословную затесались незаконнорожденные, заимствованные имена проникают гораздо легче. О матери неизвестно почти ничего, кроме того, что она была славянкой.
Подпорченная родословная не помешала Святополку-Свантеполку жениться на родственнице шведских королей. Он умер в 1310 г., а имя осталось в шведской традиции и дожило до наших дней. Судя по тому, что и фамилия Малыша — Свантесон, его предки тоже носили это имя.

#русский_язык

Остап Бендер, конечно, выигрывает с существенным отрывом. Уже в силу ясности и однозначности выданной инструкции. И примерно в 90% случаев Остап не подводит.
Зато остальные 10% — это ошибки.
Если подумать, то это ожидаемо. Ведь если бы запятая тут ставилась всегда, то зачем тогда вообще ее ставить? Знаки пунктуации должны уточнять смысл фразы — иначе они сами лишены смысла.
Сравните пару примеров:
Я поступил как дурак. — Ср.: Сказали мне: мол, поступай в этот вуз, не сомневайся, — я и поступил, как дурак.
Хорошо если пару рюмок выпил! (Здесь «хорошо» — частица, в комбинации с «если» она имеет уступительное значение: «в лучшем случае».) — Ср.: Хорошо, если пару рюмок выпил! (Здесь «хорошо» — категория состояния, имеющая оценочный смысл, а «если» = «когда».)
Даже в целом грамотные люди нередко автоматически квалифицируют ВСЕ обороты с «что», «как», «когда» и т. п. как придаточные предложения, сравнения и т. п., хотя есть ряд случаев, когда им просто НЕ К ЧЕМУ крепиться — и запятая делает всю фразу бессмысленной. Чаще всего это бывает при использовании устойчивых оборотов и некоторых типичных речевых конструкций.

Одной досадной и очень распространенной ошибки легко избежать, если запомнить простую вещь. Это схема типа:
[глагол БЫТЬ в любом лице и времени] + [КТО / ЧТО / ГДЕ / КУДА / КОГДА и пр.] + [ИНФИНИТИВ ГЛАГОЛА]
То есть это варианты вроде следующих:
Ему было куда податься.
Мне действительно есть о чем с вами поговорить.
Тебе есть что сказать в свое оправдание?
Всё было как всегда.
В старости будет на что жить.
Нам есть о чем беспокоиться. — Ср: Нет ничего, о чем стоит беспокоиться.
И т. п.
Во всех этих случаях первая часть предложения («ему было», «тебе есть» и пр.) не имеет самостоятельного смысла: она неразрывно связана со второй, образуя с ней единую группу сказуемого (Розенталь, §114, п.6).
То же самое относится и к некоторым другим глаголам, например:
Он не нашелся что ответить и промолчал.
Нашел кого пожалеть!
Еще осталось к кому обратиться. — Ср.: Еще подумаем, к кому обратиться. (Во втором случае первые два слова могут рассматриваться как самостоятельное предложение, в первом — нет.)

ДРУГИЕ РАСПРОСТРАНЕННЫЕ СЛУЧАИ, КОГДА ЗАПЯТАЯ НЕ НУЖНА.
Сравнительные обороты, входящие в состав сказуемого или тесно связанные с ним по смыслу (Роз., §115, п.4 и прим. к п.1). Без них сказуемое либо вообще «не работает», либо работает неправильно:
Сам Арсеньев вел себя в тайге подобно Дерсу Узала.
Одни как изумруд, другие как алмаз.
Для чего надо быть «как все»?
Он для меня как бельмо на глазу.
Чувствуйте себя как дома. — Ср.: Чувствуйте себя свободно, как дома.
Небо было словно умытое розовой водой. — Небо сияло, словно умытое розовой водой.
На него смотрят как на равного. — На него смотрят с уважением, как на равного.
У него волосы как у Леголаса. — У него красивые волосы, как у Леголаса.
Я чувствую себя как этот несчастный, потертый от времени стол. — Я чувствую себя жалким, как этот несчастный, потертый от времени стол.
Эта закуска обошлась Алику как хороший обед. — Эта закуска обошлась Алику в копеечку, как хороший обед.

Разберем один из этих примеров.
Предложение «У тебя красивые волосы, как у Леголаса» можно разбить на два: хотя второе предложение при этом будет неполным, общий смысл сообщения сохранится, несмотря на точку (паузу):
«У тебя красивые волосы. Как у Леголаса».
Тут все нормально. Сравнение просто дополняет то, что уже выражено в первом предложении.
А вот если то же самое сделать с предложением «У тебя волосы как у Леголаса», получится абсурд:
«У тебя волосы. Как у Леголаса».
То есть смысл такой: у тебя есть волосы, и у Леголаса есть волосы. (Все остальные, очевидно, лысые.)
Что это значит? Только то, что первая часть предложения на самом деле не содержит нужного сообщения: оно заключается во второй части. То есть оборот с «как» в данном случае является сказуемым, а сказуемое нельзя отрывать от подлежащего. Иными словами — перед «как» в этом случае нельзя ставить ни точку, ни запятую.

Сравнительные союзы, выступающие в роли связки между подлежащим и сказуемым, тоже исключают употребление запятой (Роз., §79, прим.2 к п.1):
А петух у них вроде как султан турецкий.
Он весь как Божия гроза.

Неразложимые фразеологические обороты, обычно эквивалентные члену предложения, не следует путать с частями сложных предложений (Роз., §114, п.1). Например:
Я не могу их как следует рассмотреть (= хорошенько)
Спасайся кто может! (= все)
Наслушаешься ты здесь чего не надо (= плохого)
Сюда же относятся обороты типа:
дать чего не жалко
бери что дают / что хочешь
приглашу к себе кого пожелаю
приходи когда вздумается
явиться как ни в чём не бывало
сделать как положено / как следует
работа что надо (но: Перечитаешь, что надо, и ответишь)
говорите как есть на самом деле
городит чёрт знает что
заплатил бог знает сколько
ругается на чём свет стоит
ночевать где придётся
не лезь куда не следует
хватать что подвернётся
поживиться чем можно
добиваться во что бы то ни стало
здесь всегда можно достать что понадобится (но: достать всё, что понадобится)
живите как знаете
считай как хочешь (вариативно)
страсть как интересно
картина чудо как хороша
найду что делать / чем заняться
попрятались кто куда

Аналогично обстоит дело с УС — устойчивыми сравнениями (Роз., §115, п.3). А их в русском языке тысячи (наиболее известных — около полутора тысяч):
береги как зеницу ока
кручусь как белка в колесе
спит как убитый
мрачен как туча
похожа как две капли воды
носится как угорелый
— и т. д. Перечислять не стоит, потому что их все знают, да и технически это невозможно.

«Как» может являться не только союзом, но и частицей. Обычно в таких случаях ее можно опустить без потери смысла:
Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам…
На деревьях распевали птички, хотя им уже месяц как полагалось помалкивать.

Запятыми не выделяются обороты с союзом «как», если обстоятельство образа действия в них выступает на первый план или является новой информацией о предмете (ремой) и тем самым примыкает к группе сказуемого (Роз., §115, п.3). Нередко такие обороты можно заменить творительным падежом. Их можно опознать по интонационному выделению (при чтении вслух на такие обороты ставится логическое ударение):
Как град посыпалась картечь ( = градом)
Конь как буран летит, как вьюга спешит

Сюда же относится известное еще по школе правило об употреблении «как» в значении приравнивания или отождествления, в значении «в качестве», а также при характеристике предмета с какой-либо одной стороны (Роз., §115, п.2, 3):
Толстого мало интересует Наполеон как полководец.
Я сохраню это письмо как память о лучших днях нашей любви.

То же самое — если сравнительному обороту предшествует отрицание НЕ или слова типа: совсем, совершенно, почти, вроде, точь-в-точь, именно, просто, прямо и т. п. (Роз., §115, п.5).
Дети иногда рассуждают совсем как взрослые. (Новая информация заключается именно в сравнении, а не в утверждении, что дети способны рассуждать.)
Но:
Они рассуждали спокойно и обстоятельно, совсем как взрослые. (Обособляется уточняющий сравнительный оборот при полноценном главном предложении, несущем основную информацию.)
Тут есть смысловые оттенки:
Волосы у девочки вьются точь-в-точь как у матери. (Основную информацию несет сравнение — сам факт, что волосы вьются, уже известен и очевиден.)
А волосы-то у девочки вьются, точь-в-точь как у матери. (Основную информацию несет новое наблюдение — «волосы вьются», к которому сравнение присоединяется дополнительно.)

Запятая не нужна внутри цельных по смыслу сочетаний «не то / не так + что / чтобы», «не иначе как» и «неизвестно / непонятно / все равно + кто / что / какой / где / куда / откуда / чей» (Роз., §114, п.2, 4).
Ремонтные работы должны проводиться не иначе как с согласия жильцов.
В столицах-то и театры всякие, и гармонии-филармонии — не то что тут у нас! — Ср.: Если с человеком случается что-либо экстраординарное — не то, что случается каждый день, — он помнит, не правда ли? (Здесь цельного сочетания нет — это видно по смыслу фразы.)
Опять ты за свой комп — нет чтобы вначале уроками заняться! (Вариативно.) — Ср: Нет, чтобы вначале уроками заняться, нужен более веский стимул!
Заявился этот тип неведомо откуда — да и требует непонятно что. — Ср: Было все-таки непонятно, что от меня требуется.

То же самое — с сочетаниями «(не) больше / меньше / раньше / позже + чем» (Роз., §114, п.3.), если они не привязаны к сравнению. Например:
Это не больше чем на троечку потянет («не больше» = «только»). — Ср.: Это не больше, чем было в прошлой версии.

Нет запятой также перед сочетаниями «кто / что / какой / где / куда / откуда» и др. + «угодно / попало», образующих целые выражения со значением одного слова (Роз., §114, п.5.): кто угодно (любой), когда угодно (всегда) куда попало (всюду) и т. д.:
А вот нечего было болтать кому попало!
Грибов в наших местах сколько угодно.

Запятая перед «что» не ставится в выражении «только и… что», если за этим следует существительное или местоимение (Роз., §114, п.6.):
Только у дочки и разговоров что о новых подружках.
Но в конструкциях «только и делает / знает, что… + глагол» запятая ставится:
С утра до вечера только и знает, что в свои книжки пялиться.

Запятая не ставится даже между главным и придаточным предложением, если подчинительному союзу предшествует сочинительный союз (и, или, либо и т. д.) или отрицание НЕ (Роз., §107, прим.2):
Не представляю себе и как я выберусь из этой ситуации. — Ср.: Не представляю себе, как я выберусь из этой ситуации.
Студент не помнил ни как называется роман, ни кто его написал.
Попытайтесь узнать не как он туда попал, а чем он там занимался.
Также не нужна запятая, если придаточное предложение состоит только из одного союзного слова, относительного местоимения или наречия — либо из нескольких таких слов, выступающих как однородные члены предложения (Роз., §107, прим.2):
Он обещал скоро дать ответ, но не уточнил когда.
Меня обвиняют, но не знаю в чем.
Позвонят — спроси кто и зачем.
Мама определяла температуру просто: приложит губы ко лбу и сразу скажет сколько.

Запятая после союза «и» не ставится также в предложениях типа «Он давно уже уехал, и где он теперь, я не знаю» (Роз., . §110, п. 1).

А еще есть пропасть сложных подчинительных союзов (см. подробнее: Роз., §34). И внутри них чаще всего тоже запятая не требуется, например:
После того как люди были обеспечены работой, ситуация наладилась.
Однако в зависимости от смысла, который вкладывается в предложение, сложный союз может быть расчленен таким образом, что часть его примкнет к главному предложению. В этом случае и запятая перемещается. Ср: два варианта фразы:
Я тут битых два часа потратил, для того чтобы меня наконец поняли. (Упор на затраченное время.)
Я тут битых два часа потратил для того, чтобы меня наконец поняли. (Упор на цель.)

И в заключение — насчет того, как влияют запятые на понимание. Вот фраза:
— Верните ему оружие, пусть умрет, как подобает мужчине!
Вроде бы все правильно. Но с такой пунктуацией получается двусмысленность, потому что предложение расчленяется непонятно как: «верните ему оружие, пусть умрет» (из-за того, что ему вручили оружие?) + «пусть умрет, как подобает мужчине» (священный долг каждого мужчины — умереть?)
— Верните ему оружие, пусть умрет как подобает мужчине!
Здесь фраза четко делится надвое: «вернуть оружие» ради достойной героической смерти (сравнительный оборот тесно примыкает к сказуемому). Логическое ударение приходится на последние два слова, и они несут главную информацию: с точки зрения говорящего, исход предопределен — и речь идет только об обстоятельствах: будет ли неизбежная смерть врага достаточно красивой и героической.
Поэтому вторую версию я предпочту первой даже в том случае, если Розенталь станет возражать😀
И третий вариант фразы, где все точки над I расставлены заранее:
— Верните ему оружие, пусть умрет достойно, как подобает мужчине!

#история #этимология #русский_язык
Мне известно по крайней мере 2 способа исполнить знаменитое сказочное задание — «найти то, не знаю что».
Способ 1 — ненаправленный шопинг (и продавцы со своим: «что-то ищете?» — да удалитесь от меня, несообразительные люди: я ищу Ненареченно-Прекрасного).
Способ 2 — аналогичный метод чтения словарей. Тоже не с целью выуживания заданного по параметрам поиска пескаря — а неводом, чтоб пришел он с неконкретизированной рыбкой золотою.

Некоторые плоды изучения словаря В.И.Даля. Кое-что, конечно, я знала и раньше, но ¾ этого списка станут приятным пополнением.

Слова, от которых произошли известные фамилии и имена:
Ананья — ласа, лиса, угодливый и ласковый человек.
Басман — дворцовый или казенный хлеб.
Бо́лдырь — животное, произошедшее от смеси двух видов или пород; ублюдок, помесь (применяется также к человеку). <Полукровка!!>
Булга́ — склока, тревога, суета, беспокойство.
Бунить — гудеть, мычать, реветь, издавать глухой гул.
Буслай — разгульный мот, гуляка, разбитной малый, оболтус.
Бу́хвостить — мелко и часто звонить; бу́хвостничать — сплетничать, ябедничать, врать, хвастать.
Важда́ть — клеветать.
Вара́кать — писать или делать что-либо кое-как.
Базыкать (собаку) — дразнить, сердить, натравливать, науськивать.
Вакула — продувной плут, обманщик.
Додон — нескладный, несуразный человек.
Ермак — малый жернов для ручных мельниц.
Карамазый — черномазый, чернявый, смуглый.
Ка́рбыш — хомяк.
Кутуз — подушка, на которой плетут кружева; узел и вещи в узле.
Кучма — вислоухая меховая шапка.
Мизгирь — паук.
Проку́дить — шалить, дурить, проказничать.
Распоп — расстриженный поп.
Рассоха — развилина, вилы.
Ремези́ть — суетиться, торопить, егозить, лебезить.
Ромади́ть — суетиться, толкаться.
Салтык — лад, склад, образец.
Скосы́рь — хват, щеголь, забияка; сердитый, вспыльчивый.
Солоха — русалка; неряха.
Суворый — суровый, брюзгливый, сердитый; рябой.
Талызина — толстая дубина.
Торло́п — женское нарядное платье; шуба.
Урман — дремучий хвойный лес, тайга.
Хлуда — хлам, навоз, мусор; хворь, болезнь.
Чумак — сиделец в кабаке; извозчик на волах.
Шарап — условный грабеж; призыв на расхват, на расхищенье. <Глеб Жеглов и Володя Шарапов!>
Ярыга, ярыжка — низший служитель полиции.

Топонимы:
Балахна́ — ворота, одежда или рот нараспашь: отсюда — «балахон».
Бутырки — дом на отшибе, особняком.
Калуга — топь, болото, поемный луг.
Кострома — растущая во ржи сорная трава (плевелы).
Кромы — ткацкий стан.
Таруса — вздор, пустяки, бессмыслица.
Тархан — вотчинник, свободный от податей; прасол, скупщик по деревням.
Тоболец — сума, сумка, котомка, калита.
Урюпа — неряха, нюня, плакса.
Хамовник — ткач, полотнянщик, скатерщик.

Слова, значение которых со временем изменилось или сдвинулось:
Балаболка — то, что болтается, висюлька, подвеска, мелкая вещица, привешиваемая для прикрасы; крупная висячая ягода.
Варяг — скупщик всячины по деревням, коробейник, маклак. <Дилер, однако!>
Дозоры — зарница. <К вашему сведению, тов. Лукьяненко>
Зауряд — правящий должность, замещающий кого-либо. <Ну вот, а то всё «замы» да «замы»… Зауряд-декан, зауряд-министр — как звучит-то!>
Кабала — всякое срочное письменное обязательство. <Вот что мы в отделе кадров регулярно подписываем>
Канитель — золотая, серебряная или мишурная трубчатая витушка для золотошвейных работ.
Катавасия — ирмосы, которыми покрываются песни канона на утрени. <Это объяснение в целом понятно, но в частностях, честно говоря, тоже нуждается в объяснении>
Милиция — временное или земское войско, народная рать.
Пионер — воин для земляных работ. <Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!>
Порно — крепко, надежно, прочно, споро, бойко, шибко, споро, прытко: напр. «И не порно, да задорно». <Забавно, что поговорка сохранилась, вместе со словом изменив свой смысл>
Поxepить — перечеркнуть крест-накрест буквой Х. <Ну а вдруг кто-то еще не в курсе?>
Пошлый — давний, старинный, древний, исконный; ныне: избитый, общеизвестный, тривиальный; неприличный, грубый.
Хайло́ — устье русской печи; горло, пасть.
Халява — сапожное голенище; неряха, растрепа; баба-озорница, ругательница.
Чёлка — знамя, значок; чуб у лошади.

Некоторые забытые слова:
Авраа́миться — ханжить благочестием.
Авсе́нь — первый день весны, 1 марта, коим прежде начинался год.
Ала́тырь — от татарск. «янтарь». <Вот он — «бел-горюч камень»… а ведь и вправду горюч!>
Буки — вторая буква славянской азбуки — неверное, гадательное будущее.
Бус, бусенец — самый мелкий дождь или снег при ненастье, морось, мокрый туман в безветрие. <Славное какое слово — жаль, что забылось>
Волопёр — рослый и дюжий, но ленивый человек.
Вуй (уй) — дядя по матери; вуйка (уйка) — тетка по матери.
Грезет — шерстяная ткань с травчатым узором того же цвета. <Во-от, я же чувствовала, что эта фигня как-то должна специально называться!>
За́струги — взметанные водою по песчаному дну зубчатые или волнистые полоски.
Калья́ — род борща, похлебка на огуречном рассоле со свеклой и мясом, а в пост — с рыбой и икрой. <Разновидность рассольника, стало быть. А вот рассольника с рыбой я еще не пробовала…>
Кулига, кулижка (куличка) — ровное место, чистое и безлесное. <И что там черти забыли, спрашивается?>
Лейб — состоящий при особе государя: лейб-гвардия, лейб-медик, лейб-кучер и т. д.
Па́здерник — холодный северный осенний ветер, сдирающий листву с деревьев.
Па́полза — ребенок, который еще не ходит; ползающее животное; льстец, тихоня, пролаза.
Па́обед — второй завтрак. <Ленч, короче>
Па́ужин — перекуска промеж обеда и ужина. <А это уже файф-о-клок, он же полдник>
Пережён — женившийся после развода или покинув первую жену.
Подлыгала — лгун, поддакивающий другому вралю.
Пожило́е — плата за наем жилья.
Размужи́чье — двуснастный; полупарень; женщина, похожая по наружности на мужчину.
Спень — часть сна от засыпа до пробуду: напр., первый спень, второй спень… <Такое актуальное слово — и забыли, безобразие!>
Стень — двойник, привидение; отражение — в том числе при гадании по зеркалу.
Стрый — дядя по отцу; стрыя — тетка по отцу.
Таусе́нить — колядовать в Васильев вечер (канун Нового года).
Тирли́ч — трава стародубка: ее собирают ведьмы накануне Ивана Купала на Лысой горе. <Вместе с жабьими костями имеет репутацию смирять гнев властей: вспомним злосчастного Басманова в романе «Князь Серебряный». Официальное наименование травки — «адонис, или горицвет весенний»>
Укоснить — замедлить, замешкаться, опоздать: отсюда — «неукоснительный».
У́повод — время работы в один прием, от роздыху до роздыху, обычно 2–4 часа.
Уско́п — немощь мужа; лечат ускопной травой. <Импотенция, короче. Яндекс утверждает, что эта трава — «вороний глаз четырехлистный»>
Ухитить — утеплить (жилище) к зиме.
Хананыга — праздный шатун по угощеньям.
Чечня́ — плетенка, корзинка, плетушка для рыбы. <Ну, чеченцы тут ни при чем: омоним, разумеется>

И слово, которое не попало ни в какие категории, ибо выплыло внезапно из исторических сумерек. В современных словарях оно идет с пометой «жарг.», а Даль (в 1863 году) отмечает его как характерное для Рязани, Тамбова, Твери и Владимира:
Клёвый — клюжий, клювый, хороший, пригожий, красивый, добротный, выгодный или полезный: напр., «клёвая невеста». <Так что «неуклюжий» — это, стало быть, «не клёвый»!>

#размышления #этимология #русский_язык

Иногда на меня снисходит озарение, что какое-то слово раньше было уменьшительно-ласкательной формой другого слова, а потом они разошлись по значениям. Так меня озарило, что полотенце — это маленькое полотно, а порошок связан с порохом.

Сейчас случилось ещё одно озарение: булавка — это маленькая булава, из-за формы. И да, всё верно, я проверил этимологию по всяким сурьёзным источникам.

#русский_язык
Я не понимаю, почему если человек говорит "я извиняюсь" то его обычно поправляют, что так говорить не правильно? Мол, "извиняюсь" значит "извиняю себя"? А целоваться - целовать себя? Прощаться - прощать себя? Кидаться - кидать себя? Просыпаться - просыпать себя? Нравиться - нравить себя? И так далее. Не так оно работает в русском языке.
Причём, почему-то "извинись" или "они извинились" сказать можно, а "я извиняюсь" вдруг нельзя. Что это за глагол, который в первом лице единственного числа означает не то, что в остальных формах? Ерунда какая-то. Придумали себе высосанное из пальца правило, и носятся с ним.

#язык #русский_язык

"Пронзённый тысячей мечей", "пронзённый тысячью мечей" или "пронзённый тысячью мечами"?
И так, и сяк, и эдак. Хотя мне "тысячью мечами" интуитивно кажется чем-то чертовски неправильным.

#книги #русский_язык
Левонтина И.Б. Честное слово. М., 2021.
О разных явлениях в современной речи. Автор — с.н.с. Института русского языка РАН.

Употрeбление местоимения «такой»
В последнее время очень распространилось в необычной функции — для введения прямой речи, вместо речевого глагола или вместе с ним:
— Она такая: «А сколько вам лет?»
Или:
— А я такая говорю: «Я здесь останусь».
Но это не обязательно:
— Я такая сижу, книжку читаю.
В этом слове есть изобразительность, приглашение представить себе, как именно это выглядело, даже какое-то любование. Не знаю, может, кто-то и может сказать: «А она такая побледнела и мгновенно умерла» или «Я такой приставил ему нож к горлу», но обычно все же это слово попадается в легкомысленном девичьем щебетанье. Примеры показывают, что его можно встретить и в мужской речи, но больше оно все-таки женское.
Я бы сказала, что в сочетании «я такая» есть легкое жеманство и трогательный нарциссизм.

Слова-паразиты
Наша обычная речь — спонтанная. Мы одновременно говорим и думаем. Человек не всегда успевает сформулировать свою мысль, ему приходится останавливаться, чтобы подумать или подыскать подходящее слово. Конечно, вы можете замолчать и держать паузу до тех пор, пока не придумаете абсолютно гладкую фразу. Но тогда собеседник будет сомневаться: то ли вы все еще формулируете, то ли уже заснули или отвлеклись. Вот тут и приходят на помощь всевозможные э-э-э, мэ-э-э, ну, это и так далее. Это своего рода сигналы: я здесь, я на связи, сейчас уже скажу, ждите ответа. Кроме того, в режиме цейтнота не всегда удается найти точное слово и приходится удовлетворяться более или менее подходящим. Многие слова-паразиты: вроде, типа, как бы и так далее — имеют именно такую функцию: мол, слово, может, и не совсем то, но другое что-то пока в голову не приходит.
Соответственно, наличие в речи слов-паразитов — это своего рода знак естественности, неподготовленности речи. У Грибоедова о Чацком: «И говорит как пишет!» — но хорошо ли принимаются его пламенные монологи?
Часто собеседник гораздо лучше воспринимает вас, если вы прямо на его глазах и вместе с ним формулируете мысль, ищете слово. Этот эффект знаком любому преподавателю. Бывает, объясняешь что-то, что объяснял уже тысячу раз, и точно знаешь, что надо сказать и какими словами. Но если просто отбарабанить готовый текст, никто ничего не усвоит. Гораздо лучше, если слегка имитировать спонтанность: остановиться, призадуматься, как бы поискать слово: ученик тогда будет думать вместе с вами, тоже искать это слово — и поймет и запомнит вашу мысль гораздо лучше.
Выбор слова-затычки тоже не совсем случаен. Например, тот, кто через слово говорит «это», — человек, которому вообще каждое слово дается с трудом, тугодум, или, как теперь говорят, «тормоз».
Напротив, «так сказать» — точнее обычно «тскать» — часто говорят люди, которые за словом в карман не лезут, говорят очень быстро и с помощью этого «тскать» пытаются расчленить свою речь на отрезки, чтобы облегчить слушателю понимание.
Особая история со словом «как бы». Оно приобрело популярность в позднесоветский период как интеллигентское словцо. Первоначально в нем была даже некоторая фронда, поскольку постоянное «как бы» означало демонстративный отказ от категоричности суждений, присущей официальным текстам. Не исключено, что мода на «как бы» тогда была связана с интересом интеллигенции к Достоевскому: известно, что «как бы» — одно из особенно любимых им слов. Потом, как это происходит со многими культурными явлениями, «как бы» опустилось в более низкие социальные слои, растеряв при этом большую часть своего содержания. Теперь вечное «как бы» стало проявлением простого жеманства. Характерно оно в основном для женской речи.
Другая, даже отчасти противоположная судьба у слова-паразита «типа». Мода на него пришла из речи братвы. Потом, однако, оно замелькало и в речи интеллигенции, потеснив утратившее свое обаяние «как бы». В последнее время у «типа» наметилась и новая функция — показателя пересказа чужой речи (подобного «мол»):
— Он говорит, что не приедет, типа теща заболела.

«Войти в интернет» или «выйти в интернет»?
Действительно, когда мы говорим «выйти», а когда «войти»?
«Выйти» значит переместиться из замкнутого пространства в более открытое. Можно «выйти» из комнаты в коридор или со двора на улицу, но нельзя «выйти» из коридора в комнату или с улицы во двор. При этом различия между более замкнутыми и менее замкнутыми (более открытыми) пространствами, по-видимому, объективны: в более замкнутых пространствах меньше возможностей входа и выхода и больше препятствий для перемещения («вышел» из леса на поляну, но не «вышел» с поляны в лес).
Ну а «войти» — естественно, наоборот. В кладовку, в ванную, в спальню всегда «входят», тогда как на сцену, на крышу, на балкон — всегда «выходят».
Интересно при этом, что есть помещения, в которые можно и «выйти» и «войти». Например, можно «выйти в гостиную» или «войти в гостиную». «Войти в гостиную» значит просто переместиться в помещение. «Выйти в гостиную» значит сделать себя доступным для общения с гостями. Нельзя «выйти» в пустую гостиную, в которой нет людей, — в пустую гостиную «входят». Официант с подносом не может «выйти» в гостиную — он «входит» в гостиную.
Примерно так же обстоит дело и с интернетом. Очевидно, сочетаниям выйти в интернет и войти в интернет соответствуют несколько разные картинки. Когда говорят «выйти в интернет», имеют в виду, что Всемирная сеть — это огромный мир, на просторы которого человек и выходит из своего узкого мирка. Возможно, даже не имея определенной цели. Когда же говорят «войти в интернет», скорее имеют в виду, что интернет — нечто вроде большой виртуальной библиотеки, в которую человек входит, чтобы найти там нужную информацию.

Цитаты с неожиданным воздействием
Иногда любовь к цитатам приводит к разнообразным казусам.
Вот недоброй памяти АО МММ. Его рекламный слоган звучал красиво: «Из тени в свет перелетая…»
А когда пирамида АО рухнула, некоторые разоренные вкладчики догадались почитать стихотворение Арсения Тарковского «Бабочка в госпитальном саду», из которого эта строка. Там, в частности, написано:
Вот вам и «АО»…
Другая неувязочка с цитатой произошла, когда появилось черномырдинское движение «Наш дом — Россия». Поначалу оно вышло на выборы под лозунгом «Если дорог тебе твой дом» (и портрет задумчивого Черномырдина, сложившего руки масонским домиком). Авторы рекламной кампании явно слышали где-то эту цитату, но не удосужились узнать, откуда она. Скандал не замедлил разразиться: это начало хрестоматийного военного стихотворения К. Симонова с красноречивым названием «Убей его».
<Вот что бывает, когда имиджмейкеры, спичрайтеры и прочие люди с английскими названиями профессий не обладают хотя бы общими сведениями из отечественной словесности. Или хотя бы достаточным количеством мозгов, чтобы проверить источник цитаты…>

Русское «нет»
Самая, пожалуй, забавная особенность, которая больше всего бросается в глаза (вернее, в уши) иностранцам, — наше обыкновение говорить «нет» в подтверждающем смысле.
— Почему ты не сдал работу вовремя? Нет, это просто дурь какая-то!
— Смотри! Наш сын убрал свою комнату. Нет, какой хороший мальчик!
— Мне нужно обязательно поесть. Я ведь только вечером окажусь дома. — Нет, правда. В поезде нормально не поешь.
Итак, парадоксальным образом русское отрицание «нет» часто используется для выражения энергичного согласия с собеседником. Этим «нет» человек как бы отрицает допустимость самого предположения, что он думает иначе. Кроме того, это «нет» можно связать с тем, что человек настолько согласен с собеседником, что торопится перeбить его, перехватить инициативу и высказаться.
А может быть, и наоборот. Вот человек возмущается:
— Какой дурак! Нет, ну какой дурак!
Без «нет» вторая фраза звучала бы не очень ловко. А с «нет» — хорошо. Просто человек уже сказал один раз: «Какой дурак!» — и вроде он уже высказался. Говорить второй раз то же самое как-то странно. А этим «нет» он первое высказывание как бы отменяет и получает санкцию выплеснуть свои эмоции еще раз. А вместе с тем сигнализирует собеседнику, что не готов передать ему слово, что еще не до конца самовыразился…

Похожие слова
По ТВ обсуждали искусство. Речь шла о 1970-х годах и одном левом (в эстетическом смысле) художнике. И вот Леонид Бажанов, руководитель Центра современного искусства, сказал:
— Ну разумеется, он был в конфликте с правозащитными организациями…
и тут же поправился:
— …то есть с правоохранительными органами.
Два таких похожих выражения: тут право- — и там право-, тут -защитный, там -охранительный — почти одно и то же, и один и тот же греческий корень в словах «орган» и «организация». А в сумме — вещи почти противоположные. И как досталось в свое время «правозащитным организациям» от «правоохранительных органов»!
Надо, впрочем, сказать, что фрагмент право- в словах «правоохранительный» и «правозащитный» имеет разный смысл. В слове «правоохранительный» имеется в виду право — право вообще, то есть закон, правопорядок. А в слове «правозащитный» — права отдельного человека.

Ведущий ТВ-Новостей в Прощеное воскресенье говорит:
— Если кто-то еще не успел извиниться перед своими близкими…
«Извинить» и «простить» — это разные вещи. «Извинить» — более умственное, а зачастую и формальное, ритуальное действие. И обычно по достаточно конкретному поводу. «Простить» — это душевное движение. Не зря же говорят «простить всей душой / всем сердцем», «искренне простить». «Извинить» всей душой или всем сердцем невозможно, да и «искренне извинить» тоже. Извиняют иначе: взвесив все обстоятельства, сопоставив вину, принесенные извинения, понесенное наказание, приняв решение, что инцидент исчерпан.
Прощения можно просить и не будучи виноватым, можно просить прощения огульно — за все, в чем был и не был виноват. Прощение может быть длительным процессом, требующим душевной работы. Поэтому можно сказать «Я тебя давно простила», но едва ли — «Я тебя давно извинила». И наоборот, «Я тебя никогда не прощу» — это почти проклятие, а «Я тебя никогда не извиню» — довольно слабенькая угроза. Я уж не говорю о том, что от христианина трeбуется прощать. Извинять он, конечно, тоже может, но это вещь сугубо светская. У Блока:
Теперь представим себе, что Блок написал бы так:
Вот, скажем, случилась неприятность в отношениях между двумя странами — например, несознательные граждане побили окна в резиденции посла. Тогда властям следует принести официальные извинения. Но уж конечно, не «попросить прощения».
А вот другая ситуация. 25 августа 1991 года в Москве хоронили трех молодых людей, погибших при защите Белого дома. И Ельцин сказал тогда, обращаясь к родителям погибших: «Простите меня, вашего президента». Он просил прощения за то, что он не уберег их детей. Странно в этой ситуации было бы, если бы он сказал: извините, мол.

И как поразительно непохожи совершенно уже аналогичные по устройству русские слова горожанин, гражданин и мещанин!
Горожанин — просто житель города, и не более того.
Гражданин (образовано от неполногласной формы «город / град»)— слово с весьма бурной историей. Еще во времена Павла I высочайше предписывалось этого слова не употрeблять: за ним виделись отчетливые политические и даже революционные коннотации.
Мещанин (ср. польск.: miasto — «город») — у этого слова есть старое значение: человек, принадлежащий к городскому ремесленно-торговому слою населения (ниже купеческого). Оно нейтрально. Во втором же значении заключено романтическое презрение к пошлякам-обывателям.
Так что эти три слова разошлись весьма радикально, причем последние два стали едва ли не антонимами. У К.Ф.Рылеева:

Запятая, изменившая лозунг
Как-то в Госдуме шла дискуссия по вопросу о продаже земли в частную собственность. Коммунисты, позиция которых по этому вопросу очевидна, с утра прямо в зале заседаний развернули огромный, заранее заготовленный плакат. Текст был такой:
ПРОДАВАТЬ ЗЕМЛЮ, ЗНАЧИТ, ПРОДАВАТЬ РОДИНУ.
Вот только не нашлось там грамотея, который бы подсказал, что знаки препинания расставлены у них слегка неправильно. Авторы имели в виду, что продажа земли тождественна продаже родины. Подлежащее и сказуемое здесь выражены неопределенной формой глагола, и между ними стоит слово «значит». В этом случае необходимо поставить перед ним тире. Авторы же вместо этого выделили его запятыми, как вводное слово, по типу фраз: «Значит, так…», «А ты, значит, здесь работаешь». Но тогда прочесть плакат нужно совсем не с той интонацией, как это было задумано, а так, как бы размышляя:
«Продавать землю, значит. Продавать Родину».
Вроде как «Быть или не быть — вот в чем вопрос».

Социально-речевые маркеры
Как-то прозвучала в телевизоре забавная фразочка: «Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что, на мой взгляд…»
Оратор так увлекся фигурами скромности, что у него получилось, будто у человечества существует некое общее мнение о том, каков его, говорящего, взгляд на вещи. Не очень-то скромное предположение.
Тут столкнулись две противоположные идеи: ссылка на общее мнение и ссылка на свое мнение. Обе призваны как-то обезопасить говорящего, облегчить ему презентацию собственных соображений и оценок, но вместе дают комический эффект. Причем интересно, что обе эти идеи по-своему амбивалентны.
Ссылаясь на общее мнение, человек, с одной стороны, вроде как присваивает себе право говорить за многих, выдавая собственное мнение за уже утвержденное и одобренное другими. Но, с другой стороны, он при этом прячется за спины других людей, делая вид, что всего лишь транслирует чужое мнение, а значит, не особо за него и отвечает.
Однако и ссылка на свое мнение, с одной стороны, как-то снижает категоричность высказывания: имхо, мол, ручаться, конечно, не могу. С другой же — нескромно привлекает внимание к самому говорящему.
Разумеется, обе фигуры существуют в языке в разные эпохи. И всегда возможно их неловкое столкновение в одной фразе. Но для нашего времени такое нагромождение просто очень характерно. Дело в том, что совсем недавно основной полемической стратегией была ссылка на мнение коллектива. Аргумент: «Это не только мое мнение» — работал почти безотказно.
С Перестройкой же первое, что было ухвачено, — понятие плюрализма. И теперь уже таким же универсальным ответом на любые возражения в споре стала фраза: «Это мое мнение».
Замечательно, что многие воспринимают право иметь собственное мнение как право делать безответственные заявления или, попросту говоря, нести что попало. Естественно. Из любой либеральной идеи человек улавливает в первую очередь те возможности, которые она сулит. А ту ответственность, которая к ним прилагается, — в лучшем случае потом.

Эвфемизмы
Любознательный юноша интересуется у братьев по сайту:
— Кто-нибудь *** с возрастными женщинами? Просто я хотел понять, в чем прелесть возрастной женщины?
Трогательно, что его не смущает глагол, но слово «пожилая» кажется слишком грубым.
А про «возрастную кожу» — это вообще здорово. Тут не только страх перед старением, тут еще и недавно к нам занесенный оптимистически-конструктивный взгляд на жизнь.
Плоxyю кожу теперь называют «проблемной», увядающую — «возрастной» или «зрелой».
Действительно: плохая кожа — значит, сиди в уголочке и плачь. А если «проблемная кожа» — иди в косметический салон, в аптеку или хоть купи новый тональный крем. Решай проблему!
Увядающая кожа — звучит мрачно-романтически. Мол, цветку скажи: прости, жалею — и на лилею нам укажи. А вот «возрастная кожа» — это уже почти формулировка задачи. Собственно, в рекламе так и пишут: «Возраст не препятствие для красивой кожи!» Решение же предлагается на каждом шагу: крем для возрастной кожи, уникальные методы коррекции возрастной кожи, омолаживающие процедуры для возрастной кожи.
А еще лучше определение «зрелая кожа»:
«Крем питательный ночной для зрелой кожи в области глаз “Пшеница и василек”».
Надо же, а мы-то все думали, что же такое с годами происходит с кожей вокруг глаз. А она, оказывается, созревает. Ну, тогда ладно.

И о грамматических подтекстах
У слова «согласовать» такая модель управления: кто согласует что с кем. Или другой вариант: кто и кто согласуют что.
Так вот с этим словом в последнее время происходят интересные события.
Все дело в дорогой нашему сердцу Статье 31 Конституции РФ:
«Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование».
Власть всячески пытается ограничить это право и постепенно подменить уведомительную процедуру разрешительной (а вернее — запретительной). Но поскольку выражения «санкционировать митинг» или «разрешить митинг» вызывающе антиконституционны, вместо этих глаголов стал стыдливо использоваться глагол «согласовать». Ну, типа техническая процедура: где лучше перекрыть, где туалеты поставить, как обеспечить безопасность и т. п. Такой эвфемизм.
Только язык-то не обманешь. Очень быстро модель управления этого самого фальшивого «согласовать» перестроилась по образцу «разрешать», у которого модель управления такая: кто разрешает кому что. И вот теперь регулярно говорят: «Мэрия (не) согласовала нам митинг» или даже «Митинг (не) согласован мэрией». Не «с мэрией», как должно быть, а по образцу «разрешен мэрией».
Буквально на наших глазах распространился новый вариант модели управления. Этот случай очень наглядно показывает, как функционирует язык. Ведь никто не приказал, что вот теперь у глагола должна быть другая модель управления. Это произошло само собой, просто люди стали так говорить — причем неосознанно. Возможно, не задумываясь даже о том, что «согласовать» маскирует здесь «разрешить». Как-то невольно пропуская предлог: «согласован с мэрией» — «согласован мэрией»…

#русский_язык #литература #опрос
Вопрос к олимпиаде по русскому языку и литературе
Интересно, насколько объективно сложно одно конкретное задание.

У Чехова есть рассказик — так он его и назвал — всего на 1 ½ странички: «Не в духе» (целиком можно прочитать вот тут).
Содержание: становой пристав Прачкин переживает вчерашний карточный проигрыш. В это же время в соседней комнате его сын-гимназист заучивает наизусть отрывок из «Евгения Онегина», и отдельные строчки доносятся до раздраженного Прачкина, вызывая его злобные комментарии (вполне типичный случай «литературной критики», ну да).
Участникам олимпиады предлагается следующий фрагмент рассказа:

ВОПРОС:
Догадались?
А теперь ОТВЕТ (не обязательно в полной форме):