Ну... это он мощно переплатил.
Но в той реальности, может, гиперинфляция. И 2 млн евро - это на раз в булочную сбегать.

клевчук
Действие происходит где-то в Нигерии

Хрен с ней с инфляцией, чо как фигово написано-то:// Это ж тот сайт, где за деньги читают?

– Нет, – сказал Юра, – если дисфункция, таблетку можно съесть. Тут хуже, намного хуже.

– Можете описать? В любых терминах, не стесняйтесь.

– Попробую, – ответил Юра. – Вот раньше пялишь красивую бабу… Просто трахаешь ее, и тебе в кайф. И чем баба красивее, тем тебе кайфовее. Ну как и должно быть. А теперь…

Юра провел ладонью по лицу, словно сдирая с него прилипшую паутину.

– Теперь совсем не так, – сказал он. – Даже объяснить сложно. Как будто все пропало куда-то – баба, кайф… Словно реальность подменили. Сейчас так: чувствую хуем, что мокро, потом думаю, что двадцать тысяч за ночь – дохера, потом замечаю, как силикон под пальцами пружинит. Потом думаю, сдала она телефон охране или прячет, и есть у нее инстаграм или нет. Потом замечаю, как помада воняет, потом опять хую мокро, потом слышу стон, потом думаю, что стон этот ни разу не искренний, и за такие деньги могла бы уроки системы Станиславского брать. Потом волосы щеку щекочут, потом опять вспоминаю, что двадцать тысяч много, и думаю, что настоящий разврат – это не в сраку ее пялить, а такие деньги платить. Потом опять мокро, потом слышу как стонет, потом чувствую, как выгибается, потом думаю, что она, сука, специально хочет, чтобы я кончил быстро и она спать легла, потом злоба на нее берет, потом чувствую, что все равно кончаю прямо сквозь эту злобу, потом в самый ответственный момент опять помада воняет…

– Двадцать тысяч рублей или долларов? – спросил доктор.

– Долларов, – ответил Юра. – А какая разница-то?

– Для вас, наверно, никакой, – сказал доктор. – И что здесь не так?

– А то. Во всем этом больше ни одного момента нет, когда я красивую бабу ебу. Вообще ни одного, понимаете?

– А раньше такие моменты были?

– Я всю жизнь их нормально харил, – сказал Юра. – Что я, не помню, что ли? Зачем бы я тогда вообще этим занимался? А теперь даже поебаться нельзя. Потому что этого «поебаться» нигде больше нет.

– Это очень интересно, – вмешался буддолог. – А вот со звуками вы чего-то похожего не замечали? Что у них тоже качество как бы изменилось?

– При чем тут звуки? – спросил доктор.

Буддолог поднял руку.

– Погодите.

Юра немного подумал.

– Замечал, – неожиданно согласился он. – Причем неоднократно. У меня под Ниццей домик у моря, типа шато. Я, когда там бываю, утром на террасу выхожу кофе пить. А в соседнем доме какой-то трубач завелся. По утрам на трубе играет. В общем, часто слышу. Не то чтобы слишком громко трубит, но раздражает все равно. И раньше я каждое утро слышал, как этот потный гандон на своей сраной трубе дудит. А теперь…

– Теперь что?

– Совсем не так. Теперь я слышу просто «би-би-би». А потом замечаю, как думаю – ну что за срань дудит в таком приличном месте? Может, это спецслужбы организовали для психологического давления? Они же нас по всему миру сейчас прессуют… А потом опять слышу «би-би-би». Только теперь это уже не потный гандон дудит, как раньше, а просто «би-би-би». Все остальное отдельно думать надо. Я не всегда даже до конца додумываю. Я понятно объясняю?

Буддолог кивнул.

– Раньше все живое было, – пожаловался Юра. – Сочное, настоящее. Единое. А теперь как будто на бездушные детали разобрали. Мир всякий смысл потерял. Словно бы эмоциональная сила из него ушла, свежесть, подлинность бытия. Понимаете?

– Понимаю, – просиял буддолог. – Вы так хорошо все объяснили. Это классический инсайт випассаны, называется «нама-рупа ньяна». Ну или «различение материи и ума», если по-русски. Вы внезапно осознаете, что все многообразие жизненных впечатлений сводится к набору физических стимулов и ментальных проекций. И ничего кроме этого просто нет. То есть вы четко делите всю реальность на ощущения, имеющие физическую основу – вот как звуковая вибрация «би-би-би» – и реакции вашего ума, придающие звукам смысл. Вот как вы говорили про паршивого трубача и спецслужбы.

– И с женщинами то же самое?

Буддолог кивнул.

– Конечно. Мокро, злоба берет, щекотно, помадой пахнет, денег жалко. Мокро, злоба берет, щекотно, опять злоба берет, спазм, думаем про инстаграм, еще спазм, помадой пахнет. Физическое, ментальное, физическое, ментальное. А раньше все сплавлялось в единый опыт общения с дорогой и красивой женщиной.

– А можно опять сплавить?

– В каком смысле?

– Ну, чтобы было по-человечески. Как раньше, без дефектов.

– Я, наверно, не вполне точно объяснил, – сказал буддолог. – Это вовсе не аберрация или дефект восприятия. Совсем наоборот, это духовное прозрение. Те омраченности, которые прежде позволяли вам получать удовольствие от плотских радостей, исчезли, и вы видите происходящее именно таким, каково оно на самом деле. Смысл слова «випассана» – ясное видение. Вот это оно и есть. Как вы думаете, почему Будда сравнивал плотские радости с зажатым в руке горящим углем? И ведь никто из его учеников не возразил, хотя по другим вопросам с Буддой очень даже спорили. Возражений не было именно потому, что все ученики уже прошли через этот основополагающий инсайт…

Буддолог поднял глаза на Юру, и мечтательная улыбка сразу сошла с его лица. Он замолчал. Юра вздохнул и повернулся к врачу.

– А что научная медицина по этому поводу думает?

Врач пожал плечами.

– Медицинских показаний, насколько я могу судить, здесь нет. Вы переживаете именно то, что происходит, и именно в той последовательности, в какой все происходит – запах помады, щекотка, злоба, и так далее. Вот если бы вам черти при этом мерещились, можно было бы задуматься. А так – все нормально.

– То есть медицина тоже помочь не может? Никакой информации?

Врач задумчиво почесал ухо.

– Ну, есть информация, но немного из другой области. Просто пример. У меня друг был, алкоголиков кодировал. Так у него одна из дежурных фраз при кодировке была такая – «через некоторое время вы, возможно, попробуете заняться сексом в трезвом виде. Не пугайтесь и не впадайте в уныние. Да, вот такой он и есть на самом деле, человеческий секс…» По вашему рассказу похоже, что вы попробовали заняться сексом в трезвом виде. Только очень трезвом.

– Да нет, – простонал Юра, – почему… Я же пил, пил… Просто не берет. Меня вообще ничего теперь не берет как раньше. Ни алкоголь, ни кокс. Чувствую, что пьяный, но как будто это не я сам пьяный, а одно тело.

– А это, возможно, другой инсайт, – сказал буддолог. – Он называется…

– Фильтруй санскрит, – перебил Юра. – Просто предупреждаю. Могу не выдержать и кием въебать.

Я должна ПРОДАТЬ себя еще более жестокому и беспощадному монстру Ночной столицы.