↓
 ↑
Регистрация
Имя/email

Пароль

 
Войти при помощи
ArtChaos
20 сентября 2021
Aa Aa
Дисклеймер раз: #нытье, #мысли_вслух

Странное дело: я не писатель-сетевик, меня не издают на бумаге. Но сегодня у меня окончательно сформировалось ощущение того, что сам процесс мне больше неинтересен.

Дисклеймер два, чешущий скорее моё ЧСВ, чем успокаивающий ваши страхи, если они ваще есть:
Я всё ещё хочу дописать Банку, я как раз сегодня сел, у меня есть 21 Кб главы и я знаю что писать.
Просто у меня две работы, обе новые, и проч., проч., проч.

Раньше как было? Сядешь и с вооот такими глазищами напишешь что-нибудь. Тебе не важно, что пишешь ты не то чтобы неканоничных персов, но вообще, в принципе, неверибельных; честно признаёшься аудитории (и ведь собиралась! Это был первый раз, когда меня пинала аудитория), что «я ваще хз, есть ли это в реальности, но надо для развития сюжета». И люди клевали, и я кайфовал. Да, я люблю по сотню раз перечитать своё, но раньше каждый раз я что-то подправлял. Но сам процесс, м-м-м!

Сейчас же мне трудно заставить себя сесть и писать. Потому что это сложно. Потому что это стало трудом — ты не пишешь, что ты не знаешь, могут ли в полиции Нью-Йорка отследить чувака по выключенному телефону с точностью вплоть до метра, а ищешь, блин, инфу про средние годовые температуры Приштины ради одной даже не строки — пары слов.

Да, я всё также люблю перечитывать своё же. Но теперь я не правлю что-то в тексте каждую пару минут. Но писать стало сложно. Раньше я бежал писать потому что процесс увлекал и как бы я ничего и не ждал. Я ж кайфанул. А теперь важно, чтобы была сама история.

Но ведь эта история есть в голове — я даже знаю, как оно всё закончится, вплоть до финальной сцены знаю! И тогда вопрос: а зачем её вообще писать. Да, почёсывание ЧСВ от аудитории важно́, ты от этого кайфуешь так же сильно, как и раньше. Только вот кайф от выстроенной (подчёркиваю, выстроенной, а не написанной) истории сильней.

И тут, кто-то подлый щёлкает пальцами: ты, Хаос, конечно, умничка. Но попробуй прям ваще с нуля, а? Вот прям ваще? А? Как будет здорово, ну же!

И ты силишься, напрягаешь мозги, что-то там думаешь, а выхлопа нет. У меня реально ощущение, что у меня нет чего-то, что есть у тех, кто пишет сценарии фильмов, кто пишет книги или дизайнит игры.

С кирпичами я и сам могу. Да учитывая то, что я пишу у меня кирпичей-то не так много, — Оспади, шо там от этого квиддича у мамы Ро? Половина кота наплакала, может, даже, четверть. Я и сам могу добывать глину, обжигать новые кирпичи и херачить эту банкушню.

А вот с нуля, когда ты не знаешь даже в каком месте копать карьер... Ты читаешь книги по сценарному мастерству, ты вроде разбираешься в Пути Героя ©, но историю ты придумать не можешь. Аще. Более того, у тебя идеи для фиков рождаются раз, дай Бог, в пятилетку. Смотришь на тех, кто как из пулемёта строчит классное и думаешь: «КАК?! НУ КАААААК?!»

Может, всё дело в том, что я в принципе человек не увлекающийся? Помилуйте, я начал писать фанфики с мыслью «Ну, я тут потренируюсь и пойду писать своё». Я начал писать по Гарри Поттеру (до этого был «Касл». И всё, у меня, по факту, два фандома в загашнике) просто потому что я начал читать фики по памкинпаю, потому что как-то по касательной поспорил на уже осточертевшую всем тему «канон/памкинпай» (тут вбегает Осёл из Шрека с криком «Драрри!»).

Я никогда не был фанатом ГП.
С хрена ли тогда я начал по нему писать? Спросите что полегче, а.

И вот чем дальше, тем страннее.
Тебе сложно писать, история написана, в твоей голове. Но ты обещал её дописать, ты и сам чувствуешь, что хочешь всё-таки написать это уже. Но не абы как. Но вроде ты её уже написал, только не на бумаге, а вроде и хз, надо ли оно человеку, которому я обещал. Надо ли оно мне? Я хз. Когда думаешь, «ай, ладно, своё писать интереснее!», да, только тебе это кажется невозможным. Возвращаешься сюда — а тут уже нет кайфа; качество выросло, количество кайфа снизилось, ага.

Наверно, это второй кризис? Первый был, когда я полгода не мог писать ничего — я просто писал, видел, что это гуано и стирал. Писал и стирал. Потом правда, появился КДС. И он-то дописан. И он-то явно лучше всего, что я писал до этого. Значит, и здесь должен быть выход?

Но какой?
20 сентября 2021
10 комментариев
Выхода нет (с)
Меня подстёгивает осознание, что никто не напишет то, что нужно именно мне. Приходиться выручиваться. Обратная сторона медали - на специфические запросы и читателей немного.

Ещё есть затык, что когда сильно долго держишь историю в голове, она там формируются. А потом, когда уже все по ней известно, лень ее записывать. Так что важно ее не передержать, чтобы не потерять интерес - такая моя имха.
Cabernet Sauvignon Онлайн
Ну, имхо: гугл матчасти драйв от написания убивает. Ибо шарить по сети в поисках чего-то специфического долго и нудно.
А на драйве - это одним махом писать. Так что - чем серьезнее подход, тем дольше, мучительнее и похоже на работу, это да
Гуглинг матчасти это такая легитимизация. Ты погуглил, потратил силы и время, тебе кажется, что эти пара строчек стали лучше, обоснованнее. Как будто оплатил своей совести. Да только это все фикция. Можно было придумать сразу, и не тратить время зря. Это худлит, а не документалка. Как автору нравится, так и обоснованно. Если враньё прекрасно, читатель верит, и в рамках произведения оно становится правдой. И всем пофиг, платил ты временем или нагло прохалявил.
Cabernet Sauvignon Онлайн
Заяц в том-то и суть матчасти: убедительное вранье всегда должно содержать значительную часть правды. Иначе оно просто не убеждает
Cabernet Sauvignon
Нет. Просто нет.

Я памятник себе воздвиг нерукотворный...

На севере диком стоит одиноко.
На голой вершине сосна.

(Кстати, в немецком оригинале это "сосен", т.е. мужской род, ну а "прекрасная пальма" по-прежнему женский. В переложении все это напрочь потерялось, но кого это волнует?)

Немного лет тому назад,
Там, где, сливаяся, шумят,
Обнявшись, будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры...

И где здесь правда? Только про Арагву с Курой. Убедительное вранье должно убеждать. В первую очередь, автора. И всё, больше ничего не должно. "Как" - тут много разных способов. Можно на авторитет сослаться, можно с правдой смешать, можно сказать, что в замкадье живут люди с песьими головами, и это будет смешно, это будет пародией на некоторых маасквичей, поэтому тоже отчасти правдой. Можно, как Геббельс, врать предельно нагло и давить масштабом наглости. Одного пути нет.
Кстати, я помню у Стругацких было о том же:

Далее, это первое наше произведение, в котором мы ощутили всю сладость и волшебную силу ОТКАЗА ОТ ОБЪЯСНЕНИЙ. Любых объяснений – научно-фантастических, логических, чисто научных или даже псевдонаучных. Как сладостно, оказывается, сообщить читателю: произошло ТО-ТО и ТО-ТО, а вот ПОЧЕМУ это произошло, КАК произошло, откуда что взялось – НЕСУЩЕСТВЕННО! Ибо дело не в этом, а совсем в другом, в том самом, о чем повесть.

Первые попытки разработать сюжет относятся к январю 1962 года. Далекая планета, население на уровне рабовладельческого строя, остатки техники, брошенные здесь неряшливой сверхцивилизацией в незапамятные времена (между прочим, похоже на «Пикник», не правда ли?). Попытки жрецов и «античных» ученых исследовать и применить эту технику. А потом – прибытие на планету землян-коммунаров (в сопровождении дружественных гуманоидов из системы Сириуса-А) и – война, страшная, беспощадная, бессмысленная война, когда с одной стороны применяется сверхтехника, кое-как, методом тыка, освоенная невежественными жрецами, а с другой – не менее мощная техника землян и «сириусян», не понимающих, что происходит, но вынужденных отбиваться изо всех сил.

У этой повести не было пока никакого названия, даже условно-кодового, и в рабочем плане ее теперь отсутствовали какие-либо сириусяне, а была там компания молодых ребят XXII века – два парня и девушка, – которые отправились на малоисследованную планету – поохотиться и вообще размять кости. С ними летел странный, скучный и диковатый дядька, напросившийся чуть ли не в последний момент. Этот дядька на самом деле был специалист по экспериментальной психологии, и намерен он был на протяжении всего путешествия тайно производить разнообразные психологические опыты над своими молодыми, ничего не подозревающими спутниками. Изюминка сюжета состояла как раз в том, что разные странные события на борту (эксперименты дядьки-психолога) плавно переходят в странные и страшные события на самой планете. Этот сюжетный ход мы, спустя десяток лет, не без успеха применили в фантастическом детективе «Дело об убийстве» («Отель У ПОГИБШЕГО АЛЬПИНИСТА»). Здесь же ход не сработал. Почти сразу возник некий эмоциональный, а потом и логический тупик, писать стало трудно, вязко, тяжко, скучно. Написано было уже две или три главки, страниц двадцать, но ощущение тупика не проходило, оно усиливалось с каждой страницей. Стало ясно, что писать этот сюжет мы не хотим. Писать его неинтересно. Какое, черт побери, нам дело до всех этих молодых бездельников и до психологических над ними экспериментов? И при чем тут этот скучный зануда-дядька? И на кой черт нам вообще все эти войны, затеянные по недоразумению людьми, до которых нам нет никакого дела?.. Работа остановилась.

АН в отчаянии откупорил бутылку водки и хлопнул полстакана без всякой закуски. БН, как человек, к спиртному безразличный, мрачно бродил по комнате и садил сигарету за сигаретой. Оба молчали. Говорить было не о чем. И незачем. Это был тупик – абсолютный, замшелый, ледяной и тесный тупик. Первый настоящий тупик в нашей рабочей биографии.

Конечно, нам и раньше приходилось сталкиваться с «сопротивлением материала». Еще бы! И не раз, и не два. Возникало как бы временное удушье, хотелось вырваться, продраться, пробиться, потому что там, за непроходимой чащей неподатливого эпизода был свет, видна была дорога, обрисовывалась ясная и привлекательная сюжетная цель. В таких случаях мы просто бросали работу над заупрямившимся эпизодом, огибали его и двигались дальше. Мы уже научились оставлять в тылу мелкие, несущественные очаги сопротивления... Недобитый эпизод впоследствии либо без труда приводился в соответствие с основным текстом, либо отбрасывался вовсе, ибо смотрелся ненужным на фоне уже выстроенной вещи.

Однако на этот раз мы столкнулись с явлением, нам доселе незнакомым. Перед нами была стена – мрачная и абсолютно непроницаемая, и за этой стеной ничего не было видно. Это была УТРАТА ЦЕЛИ. Нам стало неинтересно все, что мы до сих пор придумали, и уже написанные 10 – 20 страниц никуда нас не вели и ни для чего не годились.

Ощущение безысходности и отчаяния, обрушившееся на меня тогда, я запомнил очень хорошо – и сухость во рту, и судорогу мыслей, и болезненный звон в пустой башке... Но совершенно не помню, кого из нас осенила эта гениальная идея: сделать дядьку-психолога пришельцем из прошлого. «...А как он туда попал, в XXII век?» – «А никак. Тошно ему здесь у нас стало, он и сбежал...» – «Правильно! Прямо с допроса сбежал!» – «Или из концлагеря!..» Непроницаемая стена рухнула, и как сразу сделалось ясно и светло вокруг, несмотря на глубокую уже ночь на дворе! Как стало нам снова интересно, как заработала фантазия, как предложения посыпались – словно из творческого рога изобилия! Весь план тут же, в ту же ночь, за несколько часов оказался вывернут наизнанку, выстроен заново и засверкал неописуемыми возможностями и перспективами... Великая вещь творческий кризис! Переживать его нестерпимо мучительно, но когда он пережит, ты словно заново рождаешься и чувствуешь себя, словно каменный питон Каа, сбросивший старую кожу, – всемогущим, великим и прекрасным...

Повесть написана была на одном дыхании – за две-три недели – и получила название «Возлюби ближнего», очень скоро, впрочем, переделанное на «Возлюби дальнего». В первом варианте у нее вовсе не было эпилога, кончалась она расстрелом колонны равнодушных машин из скорчера (называвшегося тогда бластером) и отчаянием Саула, осознавшего, что нет на свете силы, способной переломить ход истории. Потом (когда повесть попала уже в редакцию) вдруг выяснилось, что «возлюби дальнего» – это, оказывается, цитата из Ницше. («Низ-зя!») Тогда мы придумали эпилог, в котором Саул Репнин бежит из СОВЕТСКОГО концлагеря и заодно переменили название на «Попытку к бегству». Этот номер у нас, впрочем, тоже не прошел – концлагерь пришлось все-таки переделать в немецкий (по настоятельному требованию начальства в «Молодой Гвардии»), но даже и после всех этих перемен и переделок повесть смотрелась недурно и оказалась способна произвести небольшую сенсацию в узких литературных кругах. Даже такой ревнитель строгой, без всяких вольностей, научной фантастики, как Анатолий Днепров, объявил ее, помнится, гениальной: так ему понравился необъяснимый и необъясненный сквозьвременной скачок героя, – скачок, не имеющий никакого внутреннего обоснования, кроме самого что ни на есть главного: сюжетно-смыслового.

«Можно нарушать любые законы – литературные и реальной жизни, – отказываться от всякой логики и разрушать достоверность, действовать наперекор всему и всем мыслимым-немыслимым предписаниям и правилам, если только в результате достигается главная цель: в читателе вспыхивает готовность к сопереживанию, – и чем сильнее эта готовность, тем большие нарушения и разрушения позволяется совершать автору». Так, или примерно так, сформулировали мы для себя итоговый опыт работы с «Попыткой...», и этот вывод не раз в дальнейшем позволял нам «выходить из плоскости обычных (в том числе и собственных) представлений» – как происходило это и в «Понедельнике», и в «Улитке», и в «Граде обреченном», и в «Отягощенных злом» много-много лет спустя...
http://www.rusf.ru/abs/books/bns-03.htm

Вот, это я сейчас нагло сослался на авторитет. Убеждает?
Показать полностью
Так уж представила, как не ломает читателя фраза: "А пошел простой крестьянской парень Джон на средневековый английский базар и купил там себе три метра красного шелка и пуд кардамона"
Заяц
Тоже часто вспоминаю Стругацких по этому поводу.
Вы выражаете непопулярное мнение, но я думаю примерно так же. Художественная правда важнее матчасти.
Шерлок Холмс у Конан Дойла в своих как бы логических умопостроениях то и дело нарушает законы логики, и его слава рационального интеллектуала обеспечена тем, что автор ему подыгрывает. Да и сам автор то и дело по мелочи ошибается в матчасти. И что? Помешало ли это популярности героя?

Но надо еще иметь в виду, что достичь этой художественной правды может только автор талантливый и обладающий некоторым опытом и набором знаний. Совсем на нулевом уровне ничего не построить. И Стругацкие уж конечно могли себе позволить пресловутый отказ от объяснений. И Конан Дойл, с его талантом и жизненным опытом, мог себе позволить ошибаться в деталях. А вот наивному начинающему фикрайтеру лучше бы как-то соотносить свой вымысел со здравым смыслом и реальностью. Ну и жанр еще многое определяет: твердая научная фантастика или бытописательный исторический роман подразумевают все же знание матчасти.

В общем-то, если автору нравится зарываться в эту самую матчасть по каждому мельчайшему поводу – то и прекрасно. Но довольно часто можно обойтись без этого. И довольно часто главная проблема текста не в мелких фактических ошибках и неточностях.
Показать полностью
rewaQ
Меня подстёгивает осознание, что никто не напишет то, что нужно именно мне.
Так оно уже написано. В голове.
А потом, когда уже все по ней известно, лень ее записывать. Так что важно ее не передержать, чтобы не потерять интерес - такая моя имха.
Во-во, во-во...
И тут такой момент, что и с Cabernet Sauvignon согласен, и с Заяц.

Наверно, нужна золотая середина, а люди, у которых я, ну... скажем учился, были... в общем, кротами по части матчасти. Я б даже сказал червями Арракиса, если уж на то пошло.
ПОИСК
ФАНФИКОВ







Закрыть
Закрыть
Закрыть