Перефразируя классику:

Болгары. Ненавижу, блядь, болгар!

Вроде ничего не предвещало последующие роковые события в тот вечер, когда на Гриммо, 12 привели Гарри Поттера.

* * *

Глубокая ночь. Вокруг кромешная тьма, в тишине слышен лишь тихий голос пожилой женщины:

— Кричер, Кричер! Поди сюда!

Лёгкий хлопок, словно лопнул детский шарик и в затхлом воздухе запертого помещения пронёсся ветерок. Скрипучий голос прибывшего так же тихо, почти шёпотом, спрашивает:

— Что прикажет моя добрая хозяюшка?

— Очищающее залил моему дурному сынку в бутылку с вином?

— Двойную дозу, моя прекрасная хозяюшка. Предательский сын хозяюшки весь день блевал и ср…

— Шу! Замолчи!

В темноте, где-то в районе пола, прозвучал глухой удар чем-то твёрдым, возможно черепом. Запахло плесенью и пылью. Женский голос, уже поспокойней продолжил:

— Когда ожидается прибытие крестника моего сына?

Снова глухой удар по полу.

— Кричер забыл сообщить добросердечной хозяйке, что тот уже прибыл… Но он… он…

— Что «он», что «он», Кричер? Не мямли!

— Кричер виновен, Кричер накажет себя! — заверещал на низкой ноте Кричер. — Но внук мисси Дореи совершенно не подходит Древнейшему и Благороднейшему роду Блэк в качестве наследника! О, моя бедная хозяйка-а-а…

Послышался всхлип и тихие рыдания.

— Объяснись!

— Он, он… Он ничему не обучен и очень ведомый. Совершенно не воспитан, манеры как таковые отсутствуют. Слепой, как крот — на него напялены очки-артефакты производства его собственного деда, старого мистера Карлуса, но он ими не управляет! Не знает как, слыхом не слыхивал как пользоваться артефактом. Дуб дубом, ходит между врагами, дружит с ними и никак не видит угрозу от общения с ними. Кричер думает, что крестник сына моей госпожи от рождения тупой. Учиться не желает, в усвоении новых знаний не заинтересован, от слова совсем. Не то, что лохматая полукровка, его одноклассница. И Кричер подслушал разговор старого бородатого интригана с рыжей толстухой-предательницей, что начнут подливать крестнику амортенцию после пятого курса. Чтобы не повредились у него способности к размножению.

— На кого направлена амортенция?

— На маленькую рыжую крикуху, дочку толстухи.

Некоторое время тишину не нарушал даже звук дыхания разговаривающих. Мертвецы в воздухе не нуждаются, нарисованные — более того.

Скрипучий голос резко разорвал спокойствие:

— Что моя хозяйка прикажет бесполезному старому Кричеру сделать?

— Содержание флакона с Амортенцией ты должен, если таковой появится в доме, заменить на Очищающее. Мы должны испробовать все возможности для возрождения рода Блэк, даже при помощи этой побочной ветки. И, Кричер!..

— Бесполезный эльф всё устроит, моя госпожа!

— Не отвлекай меня! С завтрашнего утра мой сын не должен выходить из своих помещений, пока в его голове не просветлеет. Распыли в воздухе его спальни сонное зелье, чтобы тот всё время чувствовал себя вялым и сонным во время очистки его организма. Пищу приноси ему извне, а не ту, которую готовит рыжая предательница. Иди в Хогсмид и закажи у … как там зовут нынче владелицу «Трёх мётел»?

— Мадам Розмерта, мэм!

— Деньги возьми из тайника в кабинете моего дражайшего Ориона. Сыну Очищающее продолжай давать… Э-э-э-эх, неплохо было бы, чтобы Сириуса наш семейный врач осмотрел, да невозможно его незаметно привести в дом. Бородатый хрыч наложил на наш дом свой Фиделиус!

Она замолчала, ища, по всей вероятности, способ обойти чужие Блэкам чары.

— Что ж, будем действовать поэтапно. Давай сначала очистим организм Сириуса от зловредных зелий, пусть придёт он в себя и хоть как-то начнёт соображать. Потом перейдём к следующему пункту плана. И следи за крестником!

— Кричер всё исполнит в лучшем виде, моя леди.

в усвоении новых знаний не заинтересован, от слова совсем.

И Кричер подслушал разговор старого бородатого интригана с рыжей толстухой-предательницей, что начнут подливать крестнику амортенцию после пятого курса.

Э-э-э-эх, неплохо было бы, чтобы Сириуса наш семейный врач осмотрел, да невозможно его незаметно привести в дом.

Очищающее

внук мисси Дореи

манеры

очки-артефакты

бородатого интригана с рыжей толстухой-предательницей, что начнут подливать крестнику амортенцию

Начало первой главы случайно выбранного фанфика.

— Сами подумайте. Если меня, представителя чистокровной до N-ого поколения волшебной семьи, приговорили без суда и следствия к пожизненному заключению, то что с вашей Гермионой сделают? С одинокой и беззащитной магглорождённой девушкой? Красавицей и умницей, магически одарённой выше крыши.

Я не последний в нашем мире человек, мистер и миссис Грейнджер.

— Мой домовик Кричер подслушал разговор директора Дамблдора с матерью рыжего выводка Уизли. Они договорились, что — не спрашивая вас или саму девушку — сами, после её совершеннолетия, заключат брачный контракт с ней.

— С кем же из их сыновей?

— Со всеми, миссис Грейнджер, со всеми. Проблема этой семьи в том, что им позарез нужно очищать от печати Предателей крови каждое новое поколение. Помочь им может только чистая девушка, не важно, чистокровная, магглорождённая или полукровка. Она должна быть сильной волшебницей, чтобы дотянуть до снятия печати со всех.

— О-о-о, не-е-ет! — прорыдала женщина, а её муж сжал зубы до скрежета.

— Я человек честный, солгать не могу. Нет, не сердце. Я мало знаком с Гермионой, но за то время, что она провела в моём доме, я не мог не подивиться твёрдости её характера, её целенаправленности и недюжинному уму в её красивой кудрявой головке. Было бы у меня время, я мог бы ближе с ней познакомиться, полюбить. Побороться за её сердце. Если бы обстоятельства в моей жизни сложились иначе, я должен был бы похлопотать за моего крестника Гарри. Мог бы, но у меня нет времени и сил на это. Как нет желания бороться за сохранность его рода, в то время, когда мой род угасает. Не хочу быть эгоистом, но мне приходится быть им. Я не последний в нашем мире человек, мистер и миссис Грейнджер. Но мой род оказывается последним, на плечах которого держится волшебный мир. Угасни род Блэк, исчезнет разделяющая наши миры защитная мембрана. Магглы увидят нас, а, узнав о наших способностях, боюсь даже представить себе, что каждому волшебнику предстоит пережить в их лабораториях. Так, что принуждение довлеет надо мной, при том, что я уже одной ногой в гробу. Хочу, прежде чем умереть, оставить наследника. И ваша дочь может помочь мне в этом.

Действительно, и как подобная идея может не зайти читателю?

Роды провели в Мунго под наблюдением персонального блэковского целителя. Родился маленький зеленоглазый, с пучком тёмных кудряшек на макушке мальчик и схватки у Гермионы, наконец прекратились. Её начали готовить ко сну, когда боль снова возобновилась. И, прежде чем позвать целителя обратно, на руках у медведьм лежала ещё и малюсенькая девочка.

Роды принесли неожиданный подарок — сестренку-двойняшку маленького Карлуса. Чуть меньше брата, чуть худее, но такая же зеленоглазая и кудрявая. Рыженькая. И сразу же давай визжать на весь этаж Родильного отделения.

Назвали её Иоланта Поттер-Певерелл. С тем и закрыли гэштальт.

Близился решающий день — день Свадьбы.

Она провела весь день в магическом салоне красоты. Там визажистки долго и терпеливо приводили её внешность до состояния совершенства. Натирали ее кожу, после долгой, двухчасовой романизованной ванны, экзотическими маслами. Ее тело начало блестеть, словно внутренняя сторона раковины — мягким, переливающимся перламутром. И пахло одуряюще.

Затем её отправили к парикмахершам. Эти ведьмы пришли в ужас, посмотрев на ее взлохмаченную, никогда не увидевшую нужного ухода, кудрявую, никогда до конца не расчёсанную шевелюру.

Когда, после всех манипуляций, она посмотрела на себя в полный рост зеркале, она не поверила своим глазам. Из обычной, пусть и симпатичной, но замухрышки, она превратилась в королеву красоты. Волосы ей нарастили волшебным образом до середины попы. Потом выпрямили, высветлив, расчесали и расстелили густой волной у нее на спине. Ей на лице сотворили такой макияж, что она ахнула.

Глаза её любимого первого — но в новой ипостаси — мужа. Герра Сигнуса фон дер Фёгельвайда. Личность недавно умершего сына герра Конрада, который принес с собой флакон его сохранившейся под чарами стазиса крови. И передал ей его документы.

С этого дня Гермиона вышла в третий раз замуж, прибавив к череде своих фамилий и фамилия германских родичей Сириуса.

Её муж тоже зашевелился, войдя во второй раз в ней. Обновленное тело, более жилистое, более высокое и с иными атрибутами свело ее с ума и на время она перестала думать.

— И то, что было в ритуальной комнате нам надо каждый год повторять, пока можем? — спросил он через время, а его глаза горели веселием.

— Надо, — вздохнула Гермиона. — Мы все одна семья, а семья должна этим временами заниматься.

— Сообща?

— Только сообща. Никакие индивидуальные заявки не разрешены. Иначе возникнет вожделение, а вожделение приведет за собой грех.

— А что с детьми? — спросил муж.

— Все первенцы будут Блэками. Следующие — как родители решат. Но, все волшебные рода восстановятся, получив своего наследника, — ответила Гермиона и удовлетворенно протянулась. Между ее пальцами задымилась тонкая коричневая сигаретка.

— А тот, который зародился в тебе?

— Ооо, этот будет специальный ребенок. Ты сам его увидишь. У нас родится О-на-эгра, но в новом, человеческом обличье. Это было наша плата за её содействие в твоем оздоровлении. Я согласилась на все, чтобы снова обрести тебя, мой Сири!

— О, Эмми, как я люблю тебя...

Потом выпрямили, высветлив, расчесали и расстелили густой волной у нее на спине.

Она провела весь день в магическом салоне красоты.

Обновленное тело, более жилистое, более высокое и с иными атрибутами

Сила, ловкость, интеллект, удача?

Напомнило зизишное "дорохо-бохато", только с Герминогой

Рядом с кроватью, на прикроватной тумбочке вдруг возник поднос, на котором, скворча и наполняя воздух обалденными ароматами, дразнила его обоняние горячая сковородка с поджаренным беконом, яичницей-болтуньей и нарезанными на кусочки помидорками. Несколько тонко нарезанных ломтиков чуть-чуть поджаренного хлеба лежали под салфеткой в корзинке рядом со сковородкой. Большой кофейник, полный ароматного кофе, дополнял картину воплощённого совершенства.

Вздохнув с наслаждением, не ожидая специального приглашения, Сириус набросился на еду, как в последний раз в жизни. Вкус пищи был такой же божественный, как и её аромат. Ему показалось, что впервые с момента побега из Азкабана, он ест настоящую, здоровую и сытную пищу.

Он съел всё. Под конец, хихикнув над собой, облизал дно посудины языком, погладил свой впалый после длительного голодания в тюрьме и двухдневных пренеприятных переживаниях у белого друга живот, потянулся и упал назад в пахнущую цветами постель.

если Гермиона такая засранная замухрышка, в жизни не ухаживавшая за собой, то как там ее муж (кто там, Сириус Белка?) полюбил?