А это что за метафора??? Унитаз так окрестили?

Его там со всех щелей полоскало, очищающее зелье же.
Facepalm.jpg

enemytosss

Вертелся на унитазе, как пес, гоняющийся за хвостом? :)

Не помню, приносил или нет, но
https://fanfics.me/request3292

Samus2001
Два дня!

Samus2001
Осталось нечто, способное после двухдневного дриста и блёва сожрать завтрак мадам Зизи и не поморщиться.

— Скажи мне, Гермиона, ты получила письмо от своих родителей? — спросил он, загадочно скривив губы в ухмылке.

— Письмо? — округлила глаза девушка. — Нет, не получала…

— Не получила потому, что Молли перехватила его и бросила его на своей кровати, чтобы прочитать его попозже вечером. Кричер это заметил и забрал письмо. На, читай его, — прокашлялся Сириус и хлопнул белым конвертом по столешнице. — Потом поговорим.

Гермиона немедленно вскрыла письмо и автоматически подхватила выпавшее оттуда золотое колечко. Она начала читать. По мере прочтения она то краснела, то бледнела. Став в конце пунцовой, она промямлила:

— Это невозможно… Как они могли…

И прочитала письмо во второй раз, чтобы удостовериться в его содержании.

Опустив безвольно руки, она потупила взгляд, не смея смотреть на молодого мужчину. Но через некоторое время не сдержалась и подняла глаза. Блэк сидел со смущённым видом и был совсем не похож на себя обычного — шебутного, безбашенного, чем-то напоминавшего близнецов Уизли. В её голове возник вопрос: с чего бы и с каких пор он стал замечать её. И видеть в ней девушку на выданье, а не просто безымянную гостью. Хотя, в письме родителей, кроме кольца, она нашла и какое-то странное свидетельство о происхождении её отца.

Samus2001
Так он потом ещё и пиздит, что Азкабан подорвал его здоровье и ему жить осталось два понедельника около года.

О, в третьей главе Дагворт-Грейнджеров подвезли.

Мысль поиметь мозги родителям Гермионы, чтобы они вообще не слали писем, в голову краа конечно не пришла

— Почему ты меня выбрал, Сириус? И как согласие моих родителей обязывает меня принять твоё предложение?

Он глубоко выдохнул и отрывисто вдохнул воздух. Потом медленно, со свистом, выпустил его сквозь сжатые зубы.

— Никак не обязывает. Их согласие имеет характер предложения. Ты поступишь так, как тебе диктует сердце и, прежде всего, здравый разум.

О!

— Я надеялась, что… кто-то другой… — стала заикаться она. Потом вспомнила вожделение в глазах того другого неупомянутого, когда он смотрел на рыжую Джиневру. — Но, но я… мне, мне нра… Я хотела сказать, что благодарна тебе, Сириус, но…

Он резко поднялся, быстро обошёл рабочий стол и, присев перед ней на корточках, взял её ладошку в свои огромные по сравнению с её собственными руки.

— Не спеши, Гермиона, — тихим, обволакивающим голосом заговорил он. — Посмотри на вещи под иным углом. Что значит в волшебном мире быть женой Сириуса, … лорда Блэка и что означает быть женой любого другого парня? — спросил он, улыбаясь. — Рональда Уизли, например или моего глупого до дебилизма крестника, Гарри?

— Мне в письме… мама и папа мне всё о намерениях миссис Уизли и директора Дамблдора написали… Но я не уверена, что…

— Ты не веришь своим родителям? Это, знаешь ли, огромная ошибка, моя милая. Посмотри, до чего меня довело моё собственное недоверие к моим же родителям. До Азкабана.

Его серые глаза поплыли и стали огромными.

Сириус был красив. Он был, он был… искусителем. Её потянуло к нему, ей захотелось дотронуться до этих лучистых глаз губами, ощутить трепетание невесомых пушистых ресниц пальцами…

— Так ты согласна? — тембр его низкого голоса затронул неведомо как отозвавшуюся глубоко в ней струну и Гермиона кивнула головой.

— Да, — тихо прошептала она.

Задрожав, как лист на ветру, она не поняла, как оказалась у его на руках. Он поднял её и легко, как пёрышко, закружил в воздухе.

— Свадьбу сыграем после дисциплинарного слушания Гарри. Я всех приживал из моего дома выгоню, пригласим твоих родителей, моих кузин, тётушку Касси, Златограба и мистера Эджуера, поверенного твоего отца и…

— Так быстро?

— Именно, так быстро. Нечего тянуть, а то подсуетится Молли и надо будет всех Уизли убивать, чтобы ты стала свободной от обязательств весёлой вдовушкой.

— Идиот!

— Йоу! Не бей меня! Мы ещё даже не поженились, а ты уже наказываешь бедного супруга! Гермиона!

— Ты не веришь своим родителям? Это, знаешь ли, огромная ошибка, моя милая. Посмотри, до чего меня довело моё собственное недоверие к моим же родителям. До Азкабана.

Нечего тянуть, а то подсуетится Молли и надо будет всех Уизли убивать, чтобы ты стала свободной от обязательств весёлой вдовушкой

voss22
Ага, вся эта ёбань происходит перед пятым курсом

болгарка-эдишон

Пятнадцатого августа, в шестнадцать тридцать два, согласно нумерологическим вычислениям, молодожёны в сопровождении своих свидетелей и гостей, вошли в ритуальную комнату. Она находилась глубоко под землёй. Мисс Грейнджер не предполагала, что в скале можно вырубить такую огромную пещеру. Внутри зала — иначе эту пустоту не назовёшь — горели факелы и освещали ровный, разрисованный разными ритуальными диаграммами пол. По центру овального пола возвышался большой камень с плоской столешницей. «Алтарь», — подумала Гермиона и её зазнобило от предположения, что на нём её и…

У неё за спиной сдавлено вдохнул воздух её отец, мистер Джонатан Грейнджер. Со стороны миссис Грейнджер доносились тихие сдержанные всхлипы.

За родителями невесты в зал вошли её жених Сириус Орион Блэк и его трое родственниц, одной из которых была девушка с розовыми волосами. Два гоблина — Златограб и Рубисечи — поверенные Блэков и Дагворт-Грейнджеров — и незнакомый мужчина, представленный Гермионе как мистер Томас Эджуер, адвокат отца, вошли последними.

Розововолосую девушку Гермиона знала по Ордену. Это была неуклюжая во всем метаморфиня Нимфдора «Зовите меня Тонкс!».

На алтаре был поднос с чашей из серебра и двумя бокалами на нём. В чаше мерцало искорками невиданное девушкой зелье. Рядом с подносом лежал длинный кинжал из чёрного обсидиана. Чуть в стороне, на отдельном подносе находились набор зельеварческих инструментов, ступка и пестик, несколько пакетиков и склянок с ингредиентами. К этому подносу подошла Гермиона. К первому же шагнул Сириус.

Девушка распаковала ингредиенты и стала подносить их к своему носу, чтобы определить по запаху. Надо было сообразить самостоятельно, что из принесённого гоблинами, отвечающими за наследие Дагворт-Грейнджера, можно было сварить. Гермиона вся затряслась, поняв, что из доставшегося сырья готовилось одно единственное зелье — Феликс Фелицис. Она его состав случайно в библиотеке наверху узнала, посмотрев записки брата Сириуса.

Условие знаменитого предка надо было, в любом случае, выполнить. Иначе не быть ей леди Дагворт-Грейнджер в момент вступления с Сириусом Блэком в брак.

Пока она думала, что да как и откуда начать, её руки сами начали работу. Узелок ножей был развязан, подходящий нож выбран и она уже резала первое составляющее будущего зелья.

В конце работы на дне золотого котелка собралось миллилитров пятьдесят такой же золотистой жидкости. Она взяла пипетку, всосала ею несколько капель и капнула на колечко у себя на пальце.

Кольцо нагрелось, заметно выросло в размере и на нём появилась печать наследия. Она подняла высоко свои руки и громко возвестила:

— Я, Гермиона, дочь Джонатана Дагворт-Грейнджера, сегодня принимаю свой род под свою руку!

Из-за спины прозвучали мужские голоса отца, адвоката Эджуера и гоблина-поверенного:

— Свидетельствуем и соглашаемся!

Хор женских голосов пропел:

— Свидетельствуем!

Тогда к действию приступил Сириус. Он правой рукой полоснул кинжалом себе по левой ладони. В чашу с искрящим зельем потекла его кровь, пока рана сама не затянулась. За ним это действо повторила Гермиона. Боль надреза она не почувствовала, кровь так же быстро перестала течь.

Сириус взял чашу обеими руками, выпил половину содержимого и ясным голосом сказал:

— Сегодня я беру тебя, леди Гермиона Джейн Дагворт-Грейнджер, в жёны. Тебе я отдаю себя всецело, телом и духом. Пусть всё моё будет твоим. И пусть магия будет мне свидетелем, что делаю я это добровольно и с огромной радостью.

Далёкий раскат грома потряс скалу вокруг пещеры, что-то в её недрах зазвенело, всполох яркого света ослепил присутствующих и они прикрыли глаза.

Гермиона, взяв из руки в рук чашу, выпила остальное содержимое и повторила слова Блэка.

Второй, заключительный всполох и гром сопроводили голоса присутствующих:

— Свидетельствуем, свидетельствуем, свидетельствуем!

И Гермиону заключили в объятия две сильные мужские руки.