У каждого шрама своя история (джен)

Швейцарский сыр

У дяди Джорджа не хватало одного уха — всегда, ну или по крайней мере, уже очень давно. Роза частенько спрашивала себя, может, он и слышит лишь половину того, что слышат остальные люди? Но спросить дядю Джорджа она не решалась: наверное, это было бы ужасно невежливо.

Как-то дядя Джордж захотел рассказать собравшимся вокруг него многочисленным детям о том, как он потерял ухо. Дядю Джорджа всегда слушали с большим интересом, потому что его истории были ужасно захватывающими. Скандально-известными и почти легендарными среди его детей и племянников. Особенно рассказы о временах его учебы в Хогвартсе — когда он вместе со своим братом-близнецом совершал всевозможные шалости и проделки. Иногда Розе казалось, что дядя Джордж рассказывает все эти истории, чтобы самому ничего не забыть. Иногда его глаза начинали влажно поблескивать, но печальным он никогда не выглядел.

Но на этот раз речь зашла о покалеченном ухе.

— Это чтобы бабушка Молли могла отличить меня от вашего дяди Фреда. Потому что на протяжении многих лет это действительно было большой проблемой, от которой, слава Мерлину, нам помогла избавиться эта летучая мышь.

Что? Летучая… мышь? Роза была не единственным ребенком, не понявшим, в чем тут дело. Как летучая мышь могла так здорово повредить ухо дяди Джорджа? Может, Розе лучше в будущем держаться подальше от этих маленьких летающих зверушек? А то они вон что могут… просто жуть какая-то.

— Ну вот, а конец истории таков, что теперь я похож на швейцарский сыр, — широко ухмыльнулся дядя Джордж и снова показал всем ухо, от которого почти ничего не осталось, кроме слухового отверстия.

— Дырявый! — сказал маленький Фред, который знал истории отца наизусть. Дядя Джордж заговорщицки подмигнул сыну.

Роза не знала, смеяться ей или нет, потому что что-то в этой истории не сходилось. Летучие мыши и швейцарский сыр? Папа рассказывал, что дядя Джордж всегда был не прочь приврать и редко вел себя серьезно. Но когда-нибудь она все же докопается до истины, ведь ей уже давно хотелось узнать, отчего погиб дядя Фред.

Я не должен лгать

У дяди Гарри на тыльной стороне руки была какая-то надпись. Роза видела ее не раз, но дядя Гарри редко долгое время сидел неподвижно, поэтому Роза никак не могла прочитать, что же там написано. Однажды она спросила об этом своего старшего кузена Джеймса, и тот пожал плечами:

— Я не должен лгать, — сказал он.

Роза нахмурилась:

— Тогда скажи правду! Я готова, — настойчиво потребовала она от кузена, но Джеймс лишь закатил глаза и рассмеялся:

— Да нет же, глупая, там это написано: «Я не должен лгать». Понятно?

Розе было понятно. И в то же время не очень. Почему дядя Гарри вытатуировал на руке такие странные слова? Ответа на этот вопрос не знал и Джеймс.

— Папа как-то сказал, что очень важно не лгать. Что это предложение всегда будет напоминать ему о том, как важна правда, — сказал Джеймс с заметной скукой в голосе.

Но Роза задумалась. Вообще-то, дядя Гарри прав. Правда важна, но ведь она важна и по отношению к ним, детям, не так ли?

Грязнокровка

В некоторых вещах Роза была очень похожа на мать. Например, в том, что ответы на вопросы стоит сперва поискать в книгах. И вот она притащила в свою комнату несчетное количество самых разнообразных томов и фолиантов и начала искать в них определенное слово. Но успеха пока не добилась. Это слово не упоминалось нигде. Наверное, неспроста. Это…

Грязнокровка.

Для Розы слово звучало не очень-то хорошо. Даже подло и зло. Но почему тогда у мамы было это слово? Да еще на коже? Как память? Как предостережение?

— Как напоминание о трагических событиях, — помявшись, сказала однажды Гермиона Уизли своей дочери, но Роза все равно ничего не поняла. Может, ей стоит поискать в книгах «трагические события»?

Шрам в виде молнии

Гарри Поттер был знаменит. Намного известнее, чем мама и папа, вместе взятые, это-то уж Роза знала наверняка. Это было известно даже ее младшему брату Хьюго, да и любому другому ребенку в магическом мире. Вопрос только: а почему?

— Потому, что он спас магический мир, — каждый раз слышала в ответ Роза. Ну, хорошо. Но от чего? И от кого? И как именно? Голова Розы когда-нибудь точно лопнет, потому что ее просто бесило, когда она чего-то не знала. Может, ответы найдутся в Хогвартсе? Если до тех пор родители так ничего и не расскажут? Роза считала, что это просто свинство с их стороны.

Для младшего брата Хьюго шрам дяди Гарри был чем-то по-настоящему классным, именно потому, что выглядел, как молния. Каждый раз, когда они приходили в гости к дяде Гарри и тете Джинни, а также к их трем детям, Хьюго хотел потрогать шрам в виде молнии. Мама всегда ругала его за это, но дядя Гарри лишь смеялся и говорил успокаивающе:

— Да все в порядке, Гермиона. Если ему так хочется... К тому же шрам уже несколько лет не болит.

Роза навострила уши.

— А раньше он болел? Почему? — с любопытством спросила она взрослых и увидела, как отец закатил глаза:

— Рози, ну ты опять! Сколько можно! Мы же не раз говорили об этом. Как может маленький ребенок быть настолько любопытным?

Они с дядей Гарри обменялись снисходительными взглядами, косясь при этом на маму Гермиону.

— Но… — умоляюще протянула Роза, но ее перебили.

— Слушайся отца, Роза, — велела ей мать, и Роза, скрипнув зубами от досады, замолчала, в то время как тетя Джинни заметила, что Джеймс и Альбус задают такие же вопросы.

«Мы никогда не отступим», — упрямо подумала Роза и по-боевому вздернула вверх подбородок.

Ленты мыслей

Плечи папы были испещрены тонюсенькими шрамами, которые Рози в первые годы жизни осознанно не замечала. Лишь когда они впервые поехали в отпуск в Испанию и разделись на пляже до плавок и купальников, Роза обратила на них внимание.

— Почему у тебя тут такие линии, папа? — с детской непосредственностью спросила она. Рон ласково улыбнулся и, переглянувшись с мамой Гермионой, ответил:

— Потому что твой папа иногда бывает таким растяпой. Ему нужно было быть осторожнее, Рози.

Мама тоже мягко улыбнулась и погладила папу по щеке:

— Твой папа такой скромный сегодня, Роза. Вообще-то за этими шрамами скрывается по-настоящему героическая история, но я расскажу тебе ее как-нибудь в другой раз. Не сегодня.

В другой раз. Не сегодня. Конечно. Роза обиженно надулась, но ее плохое настроение сразу же испарилось, как только папа отправился с ней купаться в море.

Сырое мясо

Когда Роза бывала на каникулах у дяди Билла и тети Флер, то чувствовала себя странно. Не только потому, что ее кузены Виктуар, Луи и Доминик были не по-человечески прекрасны — светлокожие и светловолосые — словом, просто красавцы. Но к этому она уже привыкла, не всем же быть по-уизлевски рыжими, как она или папа. Хьюго, например, со своими каштановыми волосами пошел в маму. Нет, странным было не это. Например, когда она в последний раз была у них на каникулах, настоящие странности начались за столом, потому что пока все, как нормальные люди, ели хорошо прожаренное мясо, тетя Флер положила на тарелку дяди Билла кусок сырого бифштекса, из которого даже кровь сочилась. Никого за столом это, похоже, не удивило, все ели как ни в чем не бывало. А у Розы пропал аппетит, она с отвращением смотрела, как дядя Билл с наслаждением облизывается и впивается в мясо зубами. Мясо такое жилистое, а он тянет его зубами, чтобы оторвать кусок, и этим напоминает Рози животное — может, голодного льва?

— Ты не 'очешь есть, Рози? — спросила тетя Флер, потому что Роза не съела ни кусочка, а только сидела и таращилась на дядю Билла, который, увидев ее взгляд, с виноватым выражением лица перестал жевать.

— Мерлин, мне так жаль, Рози, это моя ошибка, — смущенно заметил он и опустил мясо на тарелку. Роза уставилась на его лицо в ужасных шрамах, которые, в отличие от папиных, невозможно было скрыть под одеждой и которые наверняка свидетельствовали о каких-то героических событиях. Наверное, дядя Билл очень храбро сражался, раз так выглядит.

— Почему ты ешь мясо с кровью? — спросила Роза.

— Мне так нравится, — сказал дядя Билл, криво улыбнувшись, но больше — ради Рози? — не стал есть, а отодвинул тарелку в сторону. Тедди Люпин, частый гость в доме Уизли, сидящий напротив Розы, широко ухмыльнулся при этих словах. Конечно, ему уже четырнадцать, он, наверное, обо всем знает. Это нечестно! Тем более, что Тедди всегда отказывался отвечать на ее вопросы.

— Ты обо всем узнаешь в свое время, не беспокойся, — каждый раз говорил он, и Роза тогда дулась на него. «В свое время», кажется, означало, что ей придется ждать этого годами.

— Мне кажется, вкусы у всех разные, — сказал Тедди; в ответ на его слова тринадцатилетняя Виктуар захихикала. Вообще-то она хихикала над каждым словом, произнесенным Тедди. Роза этого не понимала. Ну да, Тедди веселый и клевый, но не нужно же смеяться надо всем, что он говорит.

— Интересно, твой папа тоже любил мясо с кровью? — спросила Виктуар у Тедди, который покосился на Билла, а тот в ответ покачал головой. Роза знала, что у Тедди не было родителей, они умерли вскоре после его рождения.

Однако Розе показалось странным, что Виктуар расспрашивает об отце Тедди у дяди Билла, да еще к тому же о том, ел ли тот сырое мясо. Как будто между дядей Биллом и отцом Тедди существовала какая-та связь.

Ожог

Раньше Роза немного боялась дядю Чарли. Он, правда, был не такой высокий, как папа, но зато у него было много мускулов и вообще он выглядел очень сильным. Кроме того, он жил очень далеко, и они виделись лишь изредка. На руках у дяди Чарли были шрамы, как и у других, только их было гораздо больше.

Когда Рози осталась с дядей Чарли наедине, она очень осторожно дотронулась до одного шрама. Дядя Чарли не отпрянул назад, а мягко улыбнулся.

— Тебе больше не больно? — помявшись, спросила Роза. Дядя Чарли громко рассмеялся и покачал головой.

— Уже давно не больно.

— Откуда они у тебя? Ты сражался?

На минуту дядя Чарли задумался, может, даже, опечалился. Роза была уверена, что он ответит так же, как все взрослые отвечали на ее вопросы. Что она еще слишком мала. Но дядя Чарли удивил ее.

— Я не сражался. По крайней мере, не так, как твои мама и папа. Вот это, например, шрам от ожога, — объяснил он терпеливо, и глаза Рози расширились от ужаса.

— От настоящего огня? На твоей руке? Ай! — сказала она со страдальческим выражением на лице, будто сама в этот момент почувствовала горячее пламя на своей коже. Дядя Чарли снова улыбнулся.

— Да, было очень больно. Но малышу просто захотелось поиграться, — сказал он очень мягко.

— Малышу? — Роза растерянно посмотрела на него. У дяди Чарли же не было никакого сына. А если бы и был, вряд ли он мог бы плеваться огнем!

— Дракончику, конечно! — ответил дядя Чарли почти так же растерянно, как и Роза, и увидел, что племянница в полнейшем изумлении широко раскрыла рот и восхищенно уставилась на него. Ее карие глаза-пуговки блестели он возбуждения.

— Ты видел настоящего дракона? — взвизгнула от восторга Роза. Вот это да! С ума сойти! Это так круто! Ее родители говорили, что дядя Чарли работает далеко в Румынии, но о драконах они никогда не упоминали.

Дядя Чарли смущенно почесал в затылке и прикусил губу:

— Я думал, родители рассказали вам хотя бы это, — кажется, дядя Чарли пытался оправдаться за то, что проговорился. И секундой позже он понял, почему об этом лучше было не говорить, потому что Розе, конечно же, сразу приспичило увидеть драконов, и она начала канючить:

— Ну, дя-а-адя Чарли, ну, пожа-а-алуйста, я хочу приехать к тебе в Румы-ы-ынию! Дядя Ча-а-арли! Ну, мо-о-о-ожно!..

Большие карие глаза с надеждой смотрели на него. У дяди Чарли наверняка появятся проблемы с его рассерженным братом и раздраженной невесткой. Но Роза чувствовала благодарность — за то, что у нее есть такой жутко крутой дядя Чарли! И за маленькую каплю правды.

Укус змеи

Когда они играли в саду Норы, Альбус нашел маленького ужика и был просто в восторге от змейки.

— Тебе нравятся змеи? — сердито спросил Джеймс младшего брата. — Тогда ясно, на какой факультет ты попадешь.

Альбус и Джеймс начали спорить, а Роза закатила глаза: ну ничего нового этим мальчишкам не приходит в голову. Постоянные споры и ссоры, постоянно они вцепляются друг другу в волосы, которые у обоих, между прочим, черные и так забавно торчат в разные стороны!

— Папа когда-то мог разговаривать со змеями, — вдруг произнес Джеймс, почти с таким же восторгом, что и брат, наблюдая за маленькой змейкой, которая ползала по руке Альбуса, свиваясь временами в кольца.

— Правда? — недоверчиво спросила Роза, которая не очень любила змей. Хотя эта выглядела очень милой. — Он шипел? Как змея? А сейчас? Сейчас он больше не может? А почему? — так и посыпалось из Розы. Там, где нормальный ребенок задает один вопрос, из Рози сыпался десяток.

— Не знаю, — немного разочарованно признался Джеймс. — Но это как-то связано со шрамом.

— Все всегда связано со шрамом, — кивая головой, подтвердил Альбус, звуча при этом, как мудрый старичок. Роза подумала, что этим двоим известно больше, чем ей. Хотя, наверное, тоже не намного.

Они услышали за собой голос деда:

— Чем это вы трое занимаетесь?

Альбус с ужиком в руке поспешил к деду:

— Смотри, деда! Я нашел змейку! Правда, здоровская?

Но дедушка вдруг отшатнулся от ужика, будто увидел огромного питона. Джеймс хихикнул:

— Ты боишься этого маленького дождевого червячка?

Ну почему Джеймсу всегда надо быть таким дерзким, даже по отношению к дедушке? Роза бросила кузену злой взгляд, но того это нисколько не смутило. Иногда Розе казалось, что Джеймсу на все плевать, хотя может, он только делал вид, чтобы казаться взрослее и круче.

— У деды маленькая змеефобия, чтоб вы знали. Ужасный опыт, кошмарная история, — пробормотал дедушка немного рассеянно и почесал грудь.

— А эта история страшная? С кровавыми подробностями? — спросил Джеймс, и его глаза загорелись от предвкушения. Роза и Альбус обменялись боязливыми взглядами, они не были такими смелыми, как Джеймс.

— Да, как ни ужасно это признавать, — сказал дедушка, и все трое выжидательно уставились на него. Наконец-то они услышат интересную историю, полную приключений. Из первых рук. Дедушка поднял рубашку и показал им шрамы на груди.

— Это укус. Огромной, действительно огромной змеи, — объяснил он детям, которые с открытыми ртами слушали его. — К счастью, колдомедикам удалось спасти меня.

— А откуда она взялась, эта огромная змея? — Альбус сразу задал нужный вопрос, который немного смутил дедушку. Он тяжело вздохнул:

— Она принадлежала кое-кому, чье имя люди и сегодня не осмеливаются произносить. Даже после стольких лет.

Его голос звучал устало, и впервые Розе стало ясно, что дедушка уже очень старый. У него не только были шрамы, но и голова почти лысая, и столько морщин на лице!

— Что за имя? — спросила Роза и на секунду подумала, что сейчас наконец-то будет раскрыта страшная тайна.

— К сожалению, в отличие от ваших родителей, я принадлежу к тем людям, которые все еще не осмеливаются его произносить. Для этого нужна особая храбрость.

И этим, пожалуй, было все сказано. Или нет. «Тот, чье имя не осмеливаются произносить» остался для Розы и ее кузенов фантомом.

И все же они будут неутомимо собирать части пазла, и когда-нибудь картинка сложится.