Всегда Ваш Друг (гет)

Гарри Поттер мрачно сидел за партой в кабинете Трансфигурации в полнейшем одиночестве. Единственной его компанией был учебник, дожидавшийся своего часа на краю парты. И, само собой, это не делало настроения гриффиндорца хоть капельку лучше.

До начала уроков было еще минут пятнадцать, так что парень смело мог потерзать себя тяжкими мыслями, не беспокоясь о том, что кто-то в сотый раз за последние пять минут спросит, все ли у него, Гарри, хорошо. А разве похоже, что у него все было хорошо?

Со смерти Сириуса прошло довольно много времени: довольно, чтобы осознать, но слишком мало, чтобы смириться и вновь почувствовать возможность жить дальше. Одно мгновение, и все мечты Гарри на светлое будущее, на счастливую и беззаботную жизнь вместе с крестным превратились в пепел. Одно мгновение, и человек, которого он считал самым близким и родным на всем белом свете, превратился в ничто, перестал существовать. С этим не так-то просто смириться, знаете ли.

Но не столько мучился он из-за смерти крестного, сколько из-за очередного распыления в воздухе и гипотетически полного уничтожения Темного Лорда. Мало того, что этот засранец испортил ему детство, заставив расти без родителей, испоганил школьные годы своими постоянными попытками его, Гарри, убить, так еще и после возможной смерти он мешал ему нормально, по-человечески жить.

А все эта бесполезная слава. Все считали его героем, великим Поттером, два раза уничтожившим Того-Кого-Нельзя-Называть, и это еще не считая остальные его победы в предыдущие годы обучения в Хогвартсе. Конечно, никто ничего толком не знал о произошедшем, не мог объяснить (даже Дамблдор), но все бесконечно славили и восхваляли юного Героя. Вот только Герою абсолютно не нужна была эта слава, как и ее последствия.

О нем постоянно писали в газетах; люди вечно следили за каждым его шагом, как будто бы не было более важного и полезного занятия. Каждую секунду его сопровождал шепот, сплетни о таких подробностях его личной жизни, о которых сам Гарри даже и не подозревал. Ну вот, например, кто мог распустить слух о том, что небезызвестный мистер Поттер носит трусы только в горизонтальную полосочку и всегда увлажняет лицо кремом перед сном? Кого вообще может это все интересовать?

Но больше всего его раздражало не пристальное внимание всей магической Великобритании, не бестолковые сплетни и слухи, а девчонки. Что никогда не казалось Поттеру проблемой, но в яркой вспышке славы оказалось настоящей бедой. Все женское население Хогвартса старше третьего курса (младшие были еще слишком нежными и стыдливыми) как с цепи сорвалось после новости о случившемся в Министерстве. Им было наплевать, что Гарри пережил ужасную потерю, что он до сих пор находится в депрессивном состоянии и едва ли желает хоть кого-то видеть. Они наблюдали лишь яркую цель, популярного мальчика, и, само собой, обратили все свои женские чары в его сторону. Дамы — создания нежные лишь с виду, но на деле это кровожадные гарпии, безжалостные и хладнокровные, когда речь шла о достижении какой-либо цели. «Случайные» столкновения в коридорах, громкий наигранный смех, стоило ему только появиться на горизонте, кучи всяких подарков, сдобренных зельями любви (прямо-таки даже обидно, что столько денег ушло на то, что в итоге отправлялось в камин). За полмесяца, прошедших с начала нового учебного года, Гарри получил столько писем, что, наверное, озолотился бы, если б сдал всю эту тонну бумаги в макулатуру. Политые изрядным количеством приторных женских духов, от которых голова начинала кружиться, перевязанные розовыми ленточками, написанные изящными почерками с большим числом разнообразных завитушек и сердечек и явным перебарщиванием со слащавыми уменьшительно-ласкательными словами, нередко напичканные всякими любовными порошками. Все на один лад и под одну гребенку.

А также Поттеру было совершенно непонятно, почему от этого всего должны страдать его друзья. На Рона вечно вешались девчонки, расспрашивали о Гарри, все мечтали посредством близкого друга подобраться поближе к Герою. И хотя Рон постоянно возмущался по этому поводу, излишнее женское внимание ему не так досаждало, что нельзя сказать о Гермионе. Девушка даже за время Турнира Трех Волшебников не получала столько гневных писем, как за весь недолго длящийся шестой курс. Девчонки как только не исхитрялись, чтобы досадить Гермионе: смазывали ядами пергаменты, добавляли различные злокачественные порошки и драконий навоз. Короче говоря, мисс Грейнджер больше времени проводила в Больничном крыле и ванной комнате, нежели на уроках с друзьями. Ну почему общественность никак не могла увериться, что между Гарри и Гермионой ничего, кроме дружбы, нет и быть не может? Зачем все так желают завладеть сердцем Героя?

Гарри прокрутил волшебную палочку в длинных узловатых пальцах. А что, если сломать ее? Самовольно отказаться от магии, сменить имя и уйти жить в мир магглов? Иногда подобные мысли не казались юному Поттеру такими уж бредовыми. Может, хоть тогда его оставят в покое и дадут нормально пережить горе и, возможно, даже жить дальше, не оглядываясь назад с комом в горле и охрипшим от душевной боли голосом.

Гарри разжал пальцы; палочка скатилась с его ладони, звонко ударившись о деревянную поверхность стола. Последние минуты тишины и одиночества — спокойствия. Из коридора уже слышны голоса студентов, спешащих по своим кабинетам на уроки.

Дверь со скрипом отворилась, впуская внутрь первого студента. Гарри поспешно схватил книгу и раскрыл ее, упорно делая вид, что слишком увлечен чтением параграфа. Только спустя секунду до парня дошло, что книга-то расположена вверх ногами. Впрочем, было уже поздно.

Все тот же вошедший аккуратно прикрыл за собой дверь, будто раздумывая, сомневаясь о каком-то решении. Затем раздалось несколько робких шагов. Гарри настороженно вслушивался. Шаги продолжились, но были уже более поспешны и тверды. Гарри поближе склонился к книге, крепко сжимая пальцами твердую, слегка потрепанную обложку. Шаги затихли, поравнявшись с его партой. Поттер замер, ожидая только самое худшее.

Кто-то склонился к нему, легонько коснувшись его руки холодными пальцами, отчего по коже парня побежали непрошенные мурашки. «Мне жаль», — прошептал девичий голос, довольно высокий, нежный, но запомнившийся Поттеру своей вкрадчивостью, будто бы прощупывал почву под ногами в душе получателя данных слов. Мгновение, и загадочный человек исчез. Поттер лишь краем глаза заметил взметнувшиеся в воздух светлые локоны волос да почувствовал легкий, едва уловимый запах каких-то цветов — ландышей.

В кабинет хлынула толпа учеников, скрыв от Гарри загадочную девушку, растворившуюся в воздухе, будто бы ее не было вовсе. «Наверняка очередная фанатка», — с легким раздражением решил парень, хотя что-то внутри, какое-то предчувствие, подсказывало ему, что все не так просто.

Однако, надо сказать, выкинуть таинственную мадам из головы оказалось более чем просто.

— Так, наверное, удобнее читать, да? — спросил Рон, плюхаясь рядом с Гарри.

— Просто задумался, — пробормотал Поттер, захлопывая книгу и возвращая на край стола. — Как Гермиона?

— Да так, ничего. Ожоги на руках почти прошли, да и кожа поменяла цвет на оранжевый с фиолетового. Мадам Помфри говорит, что Гермиона идет на поправку.

— Хорошо.

Ребята замолчали. Гарри вновь перебирал в руках волшебную палочку, немного раздраженно. Губы были плотно сжаты, а глаза сосредоточены на собственных пальцах — так Поттер справлялся с гневом, что в последнее время становилось делать все труднее.

— Знаешь, ты бы проведал ее, — задумчиво выдал Рон, легонько постукивая подушечками пальцев по столу.

— Чтобы ей присылали еще больше писем?! — слишком резко, не сумев совладать с собой, выпалил Поттер, что заставило Рона мигом притихнуть.

Вновь между друзьями воцарилась тишина. Рон усиленно шуршал на своей половине парты, раскладывая письменные принадлежности из сумки. Гарри же по-прежнему держал в руках палочку, искренне сожалея о вспышке гнева, выброшенной на, пожалуй, единственного человека во всем этом кабинете, которому было на него не плевать.

Шурша мантией с зеленоватым отливом, в класс вошла профессор МакГонагалл, покачивая неизменной остроконечной шляпой, уверенно сидящей поверх серебристых волос, стянутых в узел на затылке. Шаги профессора, отдававшиеся звонким эхом под высоким потолком, имели своеобразный волшебный эффект: девушки, как слизеринки, так и гриффиндорки, рассевшиеся по двое соответственно своим интересам и увлеченно о чем-то переговаривающиеся, быстренько разъехались по разным концам парт, выпрямив спины, как прилежные ученицы. Те же махинации проделали и парни, только чуть позже: им потребовался не менее чудотворный взгляд профессора. В кабинете воцарилась полнейшая тишина, которую можно было буквально пощупать и разрезать ножом, если постараться.

МакГонагалл начала урок, но едва ли Гарри ее слушал. Он, конечно, усиленно делал вид активной деятельности, даже записал кое-что в конспект, однако мысли его были отнюдь не о теоретическом превращении чугунных котлов средних размеров в свиней и наоборот. Да и вообще, что это за издевательство такое над бедными хрюшками?

— Прости, — шепнул Гарри Рону. Тот сконфуженно кивнул, хотя нисколечко не понял, за что извиняется друг. Рон всегда отличался завидной простотой характера и редко зацикливал свое внимание на всяких мелочах. Как бы то ни было, Гарри стало чуточку легче. Хотя бы груз вины за неуместный гнев не сдавливал его шею так сильно. И без того хватало вещей, которые мешали ему спать по ночам.

Гарри привычным движением руки скинул вещи в сумку, собираясь с последнего урока за этот день. Сдвоенная Трансфигурация, Заклинания, Зельеварение, или сдвоенная Трансфигурация, Травология, Заклинания, или… Да какая, к черту, разница? Учебный день благополучно прошел, и хвала Мерлину.

Гарри поспешно вышел из кабинета, намереваясь как можно быстрее добраться до гостиной и избежать новых столкновений с группами безбашенных девиц. Длинноногий Рональд, широко шагая с легким подпрыгиванием, едва поспевал за шустрым приятелем. Лавируя между хлынувшей на волю сплошным потоком толпы учеников, ребята постепенно приближались к гостиной Гриффиндора, маячившей в их сознаниях в качестве своеобразного убежища.

Бесчисленные лестницы и коридоры, несколько поворотов, и вот на стене висит заветный портрет — проход в гостиную факультета. Гарри торопливо выкрикнул пароль, на что Полная Дама возмущенно завела лекцию о том, как «неприлично говорить на повышенных тонах с уважаемыми дамами», но проход все равно открыла, а потому Гарри имел удовольствие пропустить все наставительные речи мимо ушей. Он пропихнул Рона внутрь, а после заскочил сам. Даже не задерживаясь в гостиной, Поттер пролетел мимо всех кресел и диванчиков, расположенных в помещении неровным полукругом, и влетел по лестнице в спальню. Следом за ним, как верный пес, мчался Рональд, перелетая своими ножищами через три ступеньки. Со всего разгона Гарри, даже не снимая обуви и очков, повалился на свою кровать, лишь бросив сумку где-то по пути. Еще один день из непрерывной череды абсолютно серых и ничем не примечательных дней, похожих друг на друга как две капли воды. Рон задумчиво опустился рядом, на самый-самый краешек кровати.

— Идешь на ужин?

— Не-а, — Гарри пришлось слегка пошевелиться и повернуть голову, чтобы его услышало не только одеяло, но и Рон. — Можешь мне взять что-нибудь оттуда, хорошо?

— Как скажешь.

Рон резко встал с кровати, отчего та слегка, буквально самую малость шатнулась и жалобно скрипнула.

— Я просто подумал, что… А, впрочем, не важно, — махнув рукой, Рон оттолкнулся от столбика кровати, к которому прислонялся, и сделал несколько шагов по направлению к выходу, оттягивая галстук на своей шее. — Я к Гермионе, — подумав, добавил он, после чего прошествовал мимо ровного ряда кроватей, стоявших по обе стороны прохода, прямиком к выходу.

Как только дверь за другом с легким попискиванием затворилась (надо бы пожаловаться кому-нибудь, чтобы наконец смазали петли маслом), Гарри перевернулся на спину и хмуро уставился в потолок, свесив ноги с кровати. На потолке не происходило ровно ничего. Даже паучок, которого Гарри в прошлом году в шутку прозвал Саймоном, не желал продолжать плести свою паутину. Вообще у Гарри было предположение, что Саймон давно отдал концы за лето. В некотором смысле парень ему даже завидовал: никаких проблем серой повседневности.

Издав тихий, полный уныния вздох, Гарри принял сидячее положение. Хотелось спать, есть, копаться в себе, но домашнее задание единогласно победило. Парень нехотя встал с постели и вяло прошествовал к сумке, брошенной на полу посреди комнаты. Подобрав ту с пола, Гарри вернулся к своей кровати и, перевернув сумку, в один заход вытряхнул все ее содержимое прямо на одеяло. Учебники вперемешку со свертками конспектов, хорошо закрытая чернильница, несколько перьев и, конечно же, стопка писем, которая, в общем-то, уже не представляла из себя стопку, а просто разлетелась по кровати юноши.

Для Гарри это было делом привычным. Девчонки, неугомонные и не знающие преград, постоянно подсовывали ему свои письма, выражающие безграничную любовь и много-много сопливо-романтичных словечек. Гарри даже сам не замечал, как весь этот ворох бумаг попадал ему в сумку. Казалось, даже близнецы Уизли не так ловко проворачивали свои розыгрыши, как эти девчонки подсовывали ему свои письма.

Очередной унылый вздох. Гарри устало плюхнулся на кровать и принялся собирать письма, складывая их в одну большую стопку к себе на прикроватную тумбочку.

Вот письмо от Сесиль Бьорнхарт с пятого курса Когтеврана. Гарри поморщился: эта девчонка явно помешана на сердечках, которые бесконечной россыпью украшали конверт. А вот это пестрое чудо от Лаванды Браун. Девушка однозначно не могла представить своей жизни без всего блестящего и розового, но в этот раз она особенно постаралась, так что от конверта даже рябило в глазах. Да уж, сегодня камин будет гореть невероятно ярко и сверкающе. А вот письмо от еще одной девчонки, с очередными любовно-романтичными словами, изрядно украшенными завитушками и сердечками; надушенный до головокружения пергамент и огромный розовый бант. И так раз за разом. Все эти письма были похожи одно на другое. Только, пожалуй, письмо Лаванды несколько выделялось на общем фоне.

Отправив последнее письмо в общую кучу, Гарри с облегчением вздохнул. С этим покончено, что там дальше по плану? Уроки, кажется.

Парень взял учебник по Заклинаниям и небрежно уронил его себе на колени. Странички, разделившись по небольшим своеобразным группкам, слегка подскочили, выпуская из своего плена еще один бумажный объект, коим оказалось очередное письмо, упущенное Поттером, и вновь сомкнулись, выдувая это письмо на пол.

Третий унылый вздох за последние полчаса. Гарри переложил учебник на кровать, а сам склонился за письмом. Некоторое время он просто задумчиво вертел его в пальцах. Ни бантиков, ни сердечек, ни завитушек. Самый обычный конверт, на котором не стояло никакой подписи — значилось только его, Гарри, имя, написанное аккуратным почерком, слегка округлым и с небольшим наклоном в правую сторону. Вполне себе обычный почерк на, казалось бы, самом обычном письме, вот только без отправителя. И все равно это было странно и как-то подозрительно смахивало на очередную девчоночью уловку.

Гарри поводил палочкой над письмом, бормоча всякие заклинания, служащие для проявления магии и некоторых ядов, — его этому фокусу научила Гермиона. Никакой реакции за таинственным письмом не последовало. Можно открывать?

Снедаемый любопытством, Гарри шустро развернул конверт, не заботясь об аккуратности и немного помяв пергамент, аккуратно свернутый внутри. С задумчивой миной Гарри вчитался в слова письма:

«Гарри Поттер.

Дорогой Гарри.

Дорогой Друг.

Всем известна история Героя, „Избранного“. Все видят его как некую непобедимую личность. Но, если вдаваться в подробности, можно узнать, что он довольно много пережил. Много такого, чего и заклятому врагу не пожелаешь.

Мне бесконечно жаль. Жаль, что вам, дорогой Гарри, пришлось это пережить. Большая утрата — потерять близких и родных. Великая утрата — потерять надежду.

Мне бы хотелось узнать вашу историю. Мне бы хотелось помочь вам вновь обрести смысл жизни.

С наилучшими пожеланиями,

Всегда Ваш Друг.

P.S.: Вы найдете связь со мной в рыцарских доспехах напротив кабинета Трансфигурации».

— Ничего не понимаю, — вслух пробормотал Гарри, не отрывая удивленного взгляда от пергамента.

Какой-то «Всегда Ваш Друг», по какой-то причине пожелавший остаться неизвестным, говорит, что жалеет его и хочет познакомиться поближе. Так, вроде, получается.

Гарри пробежался по содержанию таинственного письма еще пару раз, чтобы убедиться, ничего ли не ускользнуло от его внимания. Но нет, все было действительно так. И только в самом углу стояла небольшая подпись — буква «Д».

День сегодня, так и сыплющий всякими загадками на его голову. Гарри тут же пришло на ум, будто с нетерпением ждало своего часа, воспоминание о девушке, решившей его «пожалеть». Теперь еще и это «сожалеющее» письмо. Подозрительно это все.

— Ну, нет, — вновь вслух пробормотал Поттер, но тут же одернул себя: разговоры с самим собой до добра не доведут. Его уже считали сумасшедшим — хватит.

«Это, конечно, все очень странно, — Гарри продолжил свои размышления уже мысленно, — но не думаю, что девушка и письмо как-то связаны друг с другом. Девчонкам только одно и нужно, а здесь, вроде, просто желание пообщаться. Главное ни во что не ввязываться».

Гарри кинул письмо на кровать, а сам вновь взялся за учебник Заклинаний. Так, параграф третий, страница сорок пятая…

Парень буквально всей своей кожей чувствовал письмо за своей спиной, будто оно было живое и таращилось на него во все глаза. Оно так и манило взять чистый лист пергамента, перо и ответить безымянному отправителю.

«Ни во что не ввязываться», — напомнил сам себе Гарри и, следуя на поводу у собственного любопытства и мании всяческих историй на одно место, стал строчить ответ.