Всегда Ваш Друг (гет)

«Привет, дорогой Друг.

Я опять не знаю, как начать писать тебе. Это происходит каждый раз, стоит мне только взять перо. Не знаю, может, это потому, что ты мне не отвечаешь, и я просто не понимаю, нужны ли тебе вообще мои письма.

Думаю, мне просто стоит рассказать, как у меня дела. Мне кажется, ты спросила бы, если бы говорила со мной. В смысле, да, в нормальном разговоре обычно так и происходит, поэтому я и описываю тебе свой день в каждом письме. Просто надеюсь, что тебе не кажется это глупым.

Итак, как у меня дела? Все как всегда, довольно неплохо. На завтрак миссис Уизли приготовила блинчики с апельсиновым джемом. Уверен, ты бы оценила. А потом мы с Роном играли в снежки. Довольно странно играть вдвоем, но больше никто не захотел: девочки помогали на кухне, а старшие братья Рона тоже были чем-то заняты. Хочу сказать, я хорошенько навалял Рону, но, видимо, переусердствовал. Сейчас у меня ужасно болит горло, а чихаю я чаще, чем дышу, и миссис Уизли позволяет мне открывать рот только для того, чтобы пить Бодроперцовое зелье⁽¹⁾».

«Насколько ей интересно читать про мое больное горло по шкале от нуля до пяти? Минус пять? — Гарри шумно выдохнул, сползая вниз по креслу. — Сидит там и думает, какой я идиот».

Гарри свернул листочек в несколько раз и торопливо засунул его в карман. Дверь в их с Роном комнату отворилась, вошла Гермиона.

— Гарри, миссис Уизли интересуется, как ты себя чувствуешь? Она заварила чай с малиновым вареньем и попросила передать, чтобы ты спустился.

Девушка остановилась в дверях и, прислонившись к дверному косяку, окинула друга обеспокоенным взглядом. Гарри передвинул руку так, чтобы она закрывала карман с письмом. Ему все казалось, что тот сильно топорщится, выдавая его с головой.

Гермиона, словно придя к какому-то мысленному выводу, плотно закрыла дверь и села на кровать напротив Гарри. Девушка заправила непослушную прядь волос, выбившуюся из хвоста, за ухо. Она всегда так делала, готовясь к непростому для себя разговору.

— Гарри, у тебя все в порядке?

— Да, — хрипло ответил парень, стараясь выглядеть как можно более непринужденно. — Да, вполне. А должно быть как-то иначе?

Гермиона качнула головой и мягко улыбнулась, положив руки на колени. Как и думал Гарри, это было только начало ее вопросов. Главный был впереди.

— Ты сам не свой с самого Рождества. Сидишь один в комнате, даже достал перо из чемодана, — Гарри слегка подался вперед, заслоняя собой чернильницу и искренне надеясь, что Гермиона этого не видит. — Не общаешься с Джинни, — девушка внимательно посмотрела на друга, пытаясь понять по лицу, что у него на уме.

— Ну, знаешь, мы решили взять что-то вроде перерыва, пока мы тут. Мне кажется, миссис Уизли вполне хватает Флер и Билла в этом плане, не хотелось бы беспокоить ее еще и нами…

— Нет, Гарри, я не об этом, — перебила его Гермиона. — Ты будто бы избегаешь ее. Не говоришь с ней, не смотришь на нее. А когда тебе понадобилась соль за обедом, ты попросил передать ее Фреда, хотя Джинни это было бы удобнее сделать.

— Видимо, я просто плохой актер, — Гарри пожал плечами, понимая, что от Гермионы ему вряд ли удастся что-либо скрыть, хоть он по-прежнему не оставлял попыток.

— Джинни не понимает, что происходит, я не понимаю, — Гермиона вздохнула. — Она думает, что ты обиделся на нее из-за Забини. Из-за того, что она пошла танцевать с ним.

— Что? — Гарри удивленно поднял брови. — Нет, что за бред! Мне абсолютно все равно, с кем она танцевала.

— А может, в этом и причина? — мягко заметила Гермиона, но, понимая, к чему может привести развитие данной темы, решила ее сменить. — Ладно, а как у тебя с Дамблдором? Я не имела возможности спросить у тебя об этом из-за… Ну, сам понимаешь.

Гарри усмехнулся: не у одного него были проблемы в отношениях, которые он не хотел признавать.

— Да, из-за того, что избегала Рона всеми возможными способами.

— Это лучше, чем видеть его, пожираемого этой… этой Браун, — Гермиона недовольно сморщила носик.

— Вот тут я с тобой соглашусь, — захохотал парень. — А что до Дамблдора… Он меня звал пару раз к себе до Рождества, показывал воспоминания из Омута Памяти. Про Тома Реддла, его прошлое⁽²⁾. Впрочем, про его семью я тебе уже рассказывал, это было до того, как… Ты меня поняла, — Гермиона нетерпеливо кивнула, не вдаваясь в подробности того, когда именно она решила избегать Рона. — А потом ничего такого и не было важного. Он показал мне воспоминание Слизнорта, и то было исправленное.

— Воспоминания можно исправлять? — удивленно переспросила Гермиона. Она уже успела забраться на кровать с ногами: ее сильно увлек рассказ Гарри.

— Видимо, да. Правда, получается слишком неестественно. Так вышло у Слизнорта, во всяком случае, — парень пожал плечами. — Том Реддл тоже пользовался этой магией, когда вкладывал в голову своего дяди ложные воспоминания, чтобы тот считал, что это он убил всю семью магглов Реддлов.

— Ах, ну конечно, — Гермиона хлопнула себя по лбу ладошкой. — Как же я могла забыть! Так, а что все-таки было в том воспоминании Слизнорта?

— Реддл обратился к Слизнорту с вопросом о… как же их?.. О крестражах, точно, так он это назвал.

— И… Что Слизнорт ответил? — девушка задумчиво сдвинула брови.

— Да, в общем-то, ничего путного, — выдохнул Гарри. — Это как раз и был тот самый исправленный момент. Появился какой-то туман, а Слизнорт загробным голосом выдал, что ничего не знает про крестражи. А потом прогнал Реддла.

Повисла тишина. Гарри задумчиво ковырял дырочку в обшивке кресла, старого и потертого, продавленного и, может быть, не такого удобного, как раньше, но все еще уютного. А Гермиона рассматривала узор своих шерстяных носков, размышляя о чем-то.

— Да уж, — наконец вздохнула она. — А можно как-то увидеть настоящие воспоминания?

— Только если Слизнорт даст их.

— И этим, как я понимаю, тебе и…

— Надо будет заняться, да, — продолжил за подругу Гарри. — Именно так.

— Это не будет большой проблемой, да? Он ведь обожает тебя, — неуверенно сказала Гермиона, снова поправив прядь волос.

Гарри оставил вопрос девушки без ответа. Они оба понимали, что, как бы не любил Слизнорт Гарри, себя он любил гораздо сильнее. А потому должно случиться настоящее чудо, ему, Гарри Поттеру, должно несказанно повезти, чтобы он смог выполнить задание Дамблдора.

Гермиона спустила ноги на пол, встала с кровати и неторопливо подошла к другу. Она как будто бы не решалась сказать что-то, закусила губу и смотрела на него так с сожалением, что Гарри не выдержал:

— Ну, Гермиона, давай, говори, что хотела.

— Гарри, я совсем не хочу заставлять тебя что-либо делать, — она неуверенно обняла себя руками, видимо, находя в этом своего рода поддержку. — Просто поговори с Джинни, ладно? Тебе решать, конечно, но, чтоб ты понимал, она очень переживает, она ведь любит тебя и…

— Так и я тоже ее люблю! — раздраженно перебил Гарри, откидываясь на спинку кресла под его угрожающий скрип. — Дело вовсе не в этом!

— А в чем же? — тихо спросила Гермиона. Гарри не ответил. — Ладно, вижу, ты запутался. Не знаю, в чем и насколько сильно, но постарайся разобраться с этим. Ты знаешь, я всегда готова помочь, — она улыбнулась. — И поговори с Джинни. Я уверена, это многое решит, даже если дело, как ты говоришь, не в этом.

— Поговорить с Джинни, прямо как ты говоришь с Роном? — съехидничал Гарри, понимая, как это могло задеть Гермиону.

— Вот только не надо сейчас об этом. У Бон-Бона есть его Лав-Лав, и, как мне кажется, ему этого вполне достаточно, — холодно ответила девушка.

— Так же, как тебя вполне устраивает компания Маклаггена, — заметил Гарри, с удовольствием наблюдая, как краснеют щеки Гермионы.

— Я с ним порвала, — возразила девушка. — Только Рону об этом знать пока необязательно.

— Как и тебе необязательно знать, что ему подарила Лаванда, — разглядывая ногти на правой руке, задумчиво сказал парень, краем глаза отмечая, как меняется лицо Гермионы. — Ладно, это огромная золотая цепочка с буквами «м», «о», «й», «л», «ю», «б», «и», «м», «ы», «й».

Гермиона в удивлении вытаращила глаза, что стала похожа на огромную глазастую пушистую сову.

— О Мерлин, я что угодно отдам, чтобы увидеть Рона в этом, — захохотала Гермиона. — А саму цепочку можешь показать?

— С радостью, вот только он ее спрятал. Наверное, чтобы близнецы не нашли.

— «Мой любимый», надо же, — фыркнула девушка, двигаясь в сторону двери. — Ладно, Гарри, я пошла. А тебе еще раз напоминаю про чай. Миссис Уизли ждет!

С такими словами Гермиона скрылась за дверью, оставив Гарри один на один со своими мыслями и недописанным письмом в черновом варианте. Писать сразу в дневнике было бы большой ошибкой: написанное почти сразу высвечивается на страницах своего брата-близнеца — дневника, принадлежащего Дафне.

Гарри вытащил листочек, спрятанный им за секунду до прихода Гермионы, из кармана, развернул и уставился на строки. Чернила уже высохли, а он по-прежнему не знал, о чем ему написать этой странной, жутко непонятной и абсолютно непредсказуемой девушке.

Дафна удивляла, даже шокировала. То она его целует, то не отвечает ни на одно письмо в течение недели. Даже и не скажешь, что эта с виду тихая, спокойная и холодная слизеринка способна на подобные сюрпризы.

Гермиона была абсолютно права: у него не все в порядке. Только она ошибалась в причине, которой была вовсе не Джинни. Вернее, не совсем. Первый шаг на пути к решению проблемы — это ее признание, так ведь?

Итак, его проблема заключается в этой странной, необъяснимой девушке, делающей необъяснимые вещи. Сначала она подкинула ему письмо, потом дневник, помогла сойтись с Джинни и отработать заклинания, стала его другом, а потом поцеловала его.

Поцеловала. Взяла и… Создала проблему? Перевернула его мир, взволновала, заставила забыть обо всем на свете на несколько секунд. А разве он возражал? Итак, Дафна и поцелуй. И Джинни. В общем счете три проблемы. А разве есть что-то неправильное в них? Разве девушке, которой нравится парень, нельзя его поцеловать? Да и Джинни разве хоть как-то к этому причастна? Она всего лишь любила и продолжает любить его. Разве она виновата в том, что он хотел, чтобы Дафна его поцеловала, что позволил ей это сделать? Разве хоть кто-то виноват, что чувства, испытываемые им, те самые трепетные чувства, поэтично зовущиеся бабочками в животе, относятся не к одной единственной девушке? Итак, он сам является своей проблемой. А Джинни, Дафна и ее поцелуй — всего лишь переменные.

Гарри достал из-под матраса своей кровати дневник, обмакнул перо в чернилах и наконец-то написал письмо, к которому не мог поступить в течение целого дня.

«...Сейчас у меня ужасно болит горло, а чихаю я чаще, чем дышу, и миссис Уизли позволяет мне открывать рот только для того, чтобы пить Бодроперцовое зелье. С таким лекарем я быстро пойду на поправку, так что в Хогвартсе буду живее всех живых. А завтра мы собираемся сходить в соседнюю деревню. Фред и Джордж знают там кое-кого, говорят, есть, что посмотреть.

В общем, такие у меня дела. Все хотел спросить, понравился ли тебе мой подарок. Да, может, это не очень прилично, но я все думал, спросить или нет, ты ведь молчишь. Но надеюсь, что понравился. И думаю, нам следует обсудить твой подарок. Разберемся с этим вместе?

Надеюсь на скорый ответ,

Гарри.

P.S.: Кстати, я не говорил, что Уизли из гнома сделали ангела? Представляешь, теперь он сидит на верхушке елки в балетной пачке и с крылышками!»

Дафна прикрыла дневник, лежащий у нее на коленках, спрятала лицо в ладонях и затряслась от беззвучного смеха: если мама услышит, что она хохочет, вместо того, чтобы готовиться к ужину, то ни к чему хорошему это точно не приведет.

«Гном в балетной пачке, надо же!» — пробормотала Дафна, смахивая с ресниц слезинки, выступившие от смеха.

Гарри ошибался: Дафне не было все равно. Она читала каждое его письмо и не по одному разу. Ей казалось, что так она становится ближе к нему, лучше его понимает, и она говорила, что это поможет ее миссии, но на деле ей просто нравилось то чувство, которое она испытывала, читая его письма, веселясь, переживая моменты его жизни вместе с ним. Но она не знала, что ответить ему. Их рождественский поцелуй пугал ее, ставил в тупик, и она не имела ни малейшего понятия, как ей с этим справиться. Возможно, ее пугали собственные чувства. Дафне казалось, что она думает о Гарри слишком много, и в такие моменты она говорила себе, что слишком сильно переживает за исход своей миссии, а потом она старалась переключиться на Драко, мысли о котором угнетали ее еще сильнее. Ей казалось странным, что внутри все не трепещет при мысли о нем. Во всяком случае, ощущается это по-другому: как будто бы кто-то прорезал в ней дыру и наполнил ее льдом. В книгах примерно так и описывают разбитое сердце, так что Дафна, списав непривычное чувство на данный синдром, решила, что она просто-напросто свыклась с мыслью о том, что единственная ее судьба, пусть и вынужденная, — это Гарри Поттер. Ни о каких «или» и речи быть не может.

Дафна краем уха услышала шаги, приближающиеся к ее комнате. Она схватила дневник, со скоростью света запихнула его в ящичек под туалетным столиком, засыпала всякой всячиной, вроде помад, украшений и повязок, которые у нее там лежали исключительно для того, чтобы что-то в них прятать в экстренной ситуации, задвинула ящичек обратно и резко обернулась — как раз вовремя для того, чтобы увидеть маму, неспешно входящую в ее комнату.

— Дафна, дорогая, ты собираешься? — спросила она, прикрывая за собой дверь. — Извини, я не постучалась.

Дафна, ощущавшая себя в данный момент, словно нашкодившая пятилетка, поспешно оттолкнулась от туалетного столика и взяла в руки расческу, чтобы чем-то себя занять.

— Как видишь, собираюсь, — сдержанно ответила она. — И ничего страшного, — поспешила добавить Дафна, кидая беглый взгляд на свою маму. — Я все-таки твоя дочь, так что, думаю, ты иногда можешь позволить себе входить ко мне без стука.

Дафна говорила с невероятно серьезным видом, а потом вдруг улыбнулась, а ее мать, как зеркало, улыбнулась в ответ. Она выглядела, как повзрослевшая темноволосая Дафна. Только была гораздо выше и всегда держала спину прямо, будто вместо позвоночника у нее в спине стоял стальной стержень. Она была красива даже сейчас, когда на ее белоснежном лбу пролегли заметные морщины, а из глаз ушел блеск былой молодости. В ней было все: благородство, ум и характер. Миссис Гринграсс являлась настоящей леди и образцом для Дафны, идеалом, которого, как ей казалось, она никогда не сможет достичь.

— Ты хотела о чем-то поговорить?

Миссис Гринграсс держала руки в замке — волновалась из-за чего-то, Дафна сразу это заметила. Все-таки она знала свою маму, как никто другой, и во многом была на нее похожа.

— Можно, я помогу тебе? — с ноткой нежности в голосе — эта женщина редко выставляла свои чувства на показ — спросила миссис Гринграсс. Дафна кивнула, передавая расческу матери.

Женщина тонкими белыми пальцами, как у Дафны, взяла прядь волос и неспешно, боясь уронить хотя бы один золотой волосок с головы своей дочери, провела расческой. И так раз за разом. Дафна, сидя на пуфике, следила за каждым движением матери в отражении зеркала, вглядывалась в ее лицо. Все, как в детстве. Это было их маленьким ритуалом: мама приходила к ней утром, перед сном или перед важным мероприятием, брала расческу и аккуратно расчесывала ее волосы, а потом заплетала косы. Во многом именно поэтому Дафна научилась заплетать косы сама: косы ей шли, а курсе на третьем, когда странные люди стали появляться в их доме, мама старалась быть рядом с отцом, помогать тому и поддерживать, словно предчувствуя, что скоро может случиться беда, и на прически для дочери времени уже не осталось. Да и Дафна стала старше, более замкнутой и самостоятельной, отдалилась. Они редко говорили по душам, но обе все прекрасно понимали и чувствовали.

— Почему это платье? — поинтересовалась женщина. — Как в похоронном бюро.

Дафна окинула себя взглядом. Средней длины, приталенное, вырез-лодочка и рукав в три четверти. Довольно простое, закрытое и черное. Мрачновато, в чем-то мама была права.

— А разве это все не похоже на похороны? — тихо спросила она, опуская взгляд.

— Милая, это всего лишь ужин, — не поднимая глаз, ответила миссис Гринграсс.

— С человеком из Министерства.

— Да, с мистером Чепменом, а также его советниками мистером Маршаллом и мистером Ходжем. Мистер Чепмен работает в отделе магического транспорта заместителем руководителя подразделения трансгрессионного испытательного центра. Через неделю он выступит в Министерстве с докладом, в котором подробно распишет план внедрения двухфазового прохождения аттестационной трансгрессионной комиссии и повторного прохождения комиссии через двадцать лет, после получения первого удостоверения.

— В два раза больше мороки, — мрачно фыркнула Дафна. — Как я понимаю, ему просто нужны наши деньги, чтобы продвинуться по службе.

— Ему нужен спонсор, Дафна, — возразила женщина. — А нам — его поддержка в Министерстве. Если там станет известно, что мы поддерживаем реформу, связанную с образованием и положительно влияющую на его качество, к нам станут относиться по-другому.

— Сомневаюсь, — Дафна дернулась вперед, но мама крепко держала волосы, заплетая их в узорчатую косу, отчего девушка, сморщившись, вернулась в исходное состояние, стараясь шевелиться как можно меньше.

— У него много связей в Министерстве.

Дафна замолчала, поджав губы. Дебаты в данном случае были абсолютно бесполезны: мама все равно ничего не сможет с этим сделать. Это было решение отца. Очень сомнительное, но, видимо, единственно возможное. Поэтому мама так яро его поддерживала и защищала перед дочерью.

— Милая, я знаю, тебе тяжело, — спустя некоторое время сказала миссис Гринграсс.

— Мам, не надо, ладно? Я в порядке, — Дафна безразлично наблюдала за тем, как ее мать с помощью палочки завивала оставшиеся прядки у лица в аккуратные завитушки. Остальные волосы из кос она скрутила в изящный узел, так что какие-то пряди волос намеренно локонами выпадали из прически.

— А мы с твоим отцом не в порядке, — выдохнула миссис Гринграсс. — Помнишь наш разговор летом? Про мальчика…

— Его зовут Гарри Поттер, мама, — резко перебила Дафна. — Гарри Поттер, Избранный, Мальчик, который выжил дважды и имеет достаточно влияния и авторитета, чтобы Министерство Магии наконец-то оставило нас в покое. От того, что ты называешь его просто мальчиком, видя в нем способ разрешения проблем, этот разговор не становится проще.

Миссис Гринграсс молча сделала несколько шагов назад, словно оценивая прическу Дафны. Затем аккуратно села на кровать дочери, все так же не спуская с нее глаз. Дафна обернулась. Слезинки, выступившие на глазах матери, смутили девушку. Мама никогда не показывала своей слабости перед детьми, никогда не плакала, а Дафна, ни разу не задумавшись об этом, принимала данный факт, как должное.

— Прости, я не должна была так говорить, — Дафна, почувствовав укол совести, подошла ближе к матери.

— Нет, милая, это ты прости нас с папой, что заставили переживать все это и…

— Вы не виноваты, это все это чертово Министерство и Пожиратели! Это их конфликт, в который они втягивают невинных и наживаются на них всеми возможными способами!

Дафна, белая как мел от гнева, заметила улыбку на лице матери, удивленно выгнула брови.

— Ты еще такая невинная, Дафна. Прекрасная, юная и невинная, — женщина нежно взяла ее за руку. — Многого еще не понимаешь. Как, например, и то, что иногда взрослые совершают ошибки, которые в будущем им могут очень сильно аукнуться.

— Ты хочешь сказать, что когда-то папа совершил что-то ужасное? — недоверчиво спросила Дафна, садясь рядом с матерью.

— Нет-нет, что ты, — миссис Гринграсс качнула головой. — Просто доверился не тем людям, так лучше это называть. И вместо радужных описаний счастливого будущего его ожидали все новые вымогательства и угрозы, потеря работы, когда все открылось… Ты и сама прекрасно все видишь и понимаешь, какой смысл притворяться, что все в порядке, да? — мама снова улыбнулась.

— Хорошо, что Астория у бабушки, — заметила Дафна. — Она еще маленькая для всего этого. У меня плохое предчувствие насчет этого ужина. Просто не хочу, чтобы Тори волновалась.

Миссис Гринграсс кивнула:

— Она стала еще чувствительней. Ваша бабушка письмо написала утром. Астория опять заболела. Но под бдительным присмотром бабули она точно быстро пойдет на поправку, верно? — засмеялась миссис Гринграсс, Дафна улыбнулась в ответ. Бабушка обожала обеих внучек, вот только если в Дафне она видела себя, то по отношению к Астории она проявляла сверхопеку. — Да, она еще маленькая. А ты… Папа ненавидит себя за ту просьбу.

— Не стоит, все хорошо, правда, — Дафна сжала руку матери.

— Я просто хотела сказать, что ты не обязана это делать, — миссис Гринграсс замерла, вглядываясь в глаза дочери. — Ты не должна переступать через себя. Это твоя жизнь, милая, и ты должна строить ее так, как хочешь. Любить того, кого хочешь, а не того, кто обеспечит твоей семье хорошее мнение в обществе. Это то, с чем ты не должна разбираться. Это наша с папой проблема и наша головная боль.

Дафна вскочила с кровати, выдернув руку из ладоней матери. Неспешно прошлась до двери, собираясь с духом, а когда обернулась лицом к маме, на ее лице была уверенная улыбка.

— А что, если я не переступаю через себя?

Женщина удивленно приоткрыла рот, но прежде, чем та успела что-то сказать, Дафна вытолкала ее за дверь со словами: «Гости скоро придут, надо готовиться».

— Дафна, доченька, — миссис Гринграсс придержала дверь, не давая той окончательно захлопнуться. — Просто слушай свое сердце, хорошо?

С улыбкой, скорее грустной, чем радостной, женщина, не сказав больше ни слова, скрылась за дверью, а Дафна рухнула на пуфик и уставилась на свое отражение. «Не переступаю через себя?» — спросила себя она. Вопрос так и остался висеть в воздухе без ответа.

Дафна закрыла глаза. А когда она покинула комнату и спустилась в гостиную к ужину, лицо ее выражало спокойствие и уверенность.

— У вас красивая старшая дочь, Криспиан⁽³⁾, — с какой-то ехидной, как показалось Дафне, улыбкой сообщил мистер Чепмен. Он ее весь вечер разглядывал, как какую-то безделушку на витрине.

— Да, Дафна… особенная, — сдержанно ответил мистер Гринграсс, искоса глянув на свою дочь. Дафна за весь вечер только поприветствовала гостей, а больше не пожелала сказать и слова. Криспиан ее не винил: он знал, что она не поддерживает его решения спонсировать проект Чепмена. — Ей только исполнилось семнадцать, а она уже одна из лучших волшебниц в Хогвартсе, подает большие надежды и многие профессора…

— Ты же сдаешь экзамен по трансгрессии в этом году, ведь так? — бесцеремонно перебил Чепмен, обратившись напрямую к Дафне.

Девушка на мгновение замерла, затем отложила вилку с ножом — она была неголодна, и даже ароматная утка, покрытая золотистой хрустящей корочкой, не прибавляла ей аппетита. Неспешно подняла взгляд на мужчину и утвердительно кивнула:

— Да, после каникул должно пройти обучение, насколько мне известно.

— Чудесно, — мистер Чепмен громко хлопнул в ладони. — В таком случае предлагаю приступить непосредственно к делу.

Мистер Чепмен отодвинул от себя тарелку с недоеденной уткой, а на освободившееся место водрузил папку с документами, видимо, необходимыми ему для данного контракта. Пролистав несколько файлов, сшитых между собой, мужчина наконец нашел нужный, вытащил его и вручил мистеру Гринграссу. И пока хозяин дома изучал содержимое, Чепмен не сводил с него своих крысиных глаз. А Дафна бдительно следила за ним. Он был невысоким, даже низким, и худощавым, с длинным острым носом, действительно отчасти напоминающим крысиную морду. Зато волосы — судя по всему, единственное достояние его внешнего вида — были густыми, прямыми и блестящими, насыщенного каштанового цвета, доходили ему до плеч. И все же Дафне он жуть как не нравился. И кажется, он это чувствовал, потому как с тех пор, как она уставилась на него, не моргая, он перестал и вовсе смотреть в ее сторону.

Мистер Гринграсс вернул документ обратно Чепмену.

— Это все, конечно, здорово, но…

— Криспиан, это готовый контракт, составленный и подписанный лично мною и моими советниками.

Мистер Гринграсс устало потер переносицу, на мгновение прикрыв глаза.

— Вот о них я и хотел поговорить. Мистер Чепмен, в прошлую нашу встречу вы говорили, что ваши советники, мистер Маршалл и мистер Ходж распишут детали вашей программы во всех подробностях. Но сегодня они не пришли.

Мистер Чепмен расплылся в улыбке, придвигаясь ближе к столу.

— Видите ли, дорогой мой мистер Гринграсс, — Дафна нахмурилась: Чепмен впервые за вечер обратился к ее папе так официально. — Обстоятельства не позволили им сегодня прийти. Но я же вам все рассказал!

— Меня интересуют подробности, мистер Чепмен. Понимаете, вы просите весомую сумму для довольно рискового дела. Мне нужны…

— Гарантии, что все получится? — бодро продолжил мистер Чепмен. — Что же, давайте я вам еще раз все подробно расскажу. Трансгрессия — дело довольно опасное. По статистике, в трех случаях из двадцати происходит расщепление. И это у опытных волшебников! А у юных, таких, как ваша прелестная дочурка Дафна, случай расщепления приходится на каждую третью попытку трансгрессировать. Согласно опросу, многие волшебники…

Чепмен разливался, как соловей, говорил без остановки чересчур красивыми словами. И продолжалось это довольно долго. Миссис Гринграсс успела сменить блюда на десерт — малиновый торт; Дафна его очень любила, хоть он и был до безумства сладкий. Мистер Чепмен, судя по всему, тоже десерт оценил: несколько раз попросил добавки. А Дафне только и оставалось удивляться, как он успевает столько есть, если все время говорит.

Наконец ужин был официально завершен. Миссис Гринграсс при помощи волшебной палочки отправляла посуду на кухню старой домовихе, которая должна была ее помыть, а мистер Гринграсс тем временем провожал гостя. Все пребывали в полной уверенности, что Дафна готовится ко сну у себя в комнате наверху. Во всяком случае, миссис Гринграсс видела, как она поднималась по лестнице. Но, конечно, Дафна тут же спустилась обратно, как только убедилась, что никто ее не заметит.

Девушка тихонько подкралась к двери, ведущей в прихожую. Дверь была приоткрыта. В щелочку Дафна могла разглядеть даже то, как мистер Чепмен застегивает свое пальто на триллион крошечных пуговиц, долго и мучительно. Мистер Гринграсс стоял лицом к выходу, и Дафна его не видела.

— Спрашиваю у вас еще раз, — вкрадчивым голосом, не поднимая головы, начал Чепмен. — Вы уверены в своем решении?

Мистер Гринграсс устало выдохнул.

— Я ведь уже говорил вам, мне нужно подумать. Я все-таки хотел бы увидеть полную картину, поговорить с вашими…

— Мистер Гринграсс, — Чепмен уже не скрывал раздражения в голосе. — Все, что вы сейчас делаете, — это упускаете свою единственную возможность! Завтра я найду своему проекту новых инвесторов, а про вас даже и не вспомню. А знаете, что будет с вами?

«Вот свинья», — подумала Дафна, сильнее вжимаясь в стену, чтобы лучше разглядеть происходящее.

— Мракоборцы совсем скоро перевернут ваш дом с ног на голову, а вам не хватит денег, чтобы откупиться от Министерства и на этот раз. Это ваш конец.

— Вы блефуете, — мистер Гринграсс едва ли мог поверить в слова Чепмена: ему говорили, что в ближайшее время никаких рейдов не планируется, что он больше вне подозрений.

— Мои источники сообщают, что зимние месяцы нового года выйдут весьма и весьма холодными для всех, кто когда-либо подозревался в заговоре с Сами-Знаете-Кем, — мистер Чепмен выдержал драматическую паузу, скорбно опустив взгляд в пол. — Только представьте, каково придется вашей семье, когда вас упекут в Азкабан! Вашей очаровательной жене придется продать все семейные реликвии, чтобы худо-бедно расправиться с долгами и выжить. А ваши девочки… У бедняжки Астории слабое здоровье. А красавице Дафне придется, вероятнее всего, стать женой какого-нибудь престарелого богатого скупердяя, чтобы помочь сестре и матери не умереть от голода, ведь отец, глава и опора семьи, этого сделать, увы, не смог.

— Вы мне угрожаете?

Мистер Чепмен деловито поднял воротник пальто и откинул волосы назад. Чувствовал, что побеждает.

— Нет, что вы, — крысоподобный Чепмен пожал своими тощими плечами. — Всего лишь обрисовываю вам жизненные реалии на ближайшее будущее.

— Что ж, судя по всему, у меня нет выбора…

Дафна отпрянула от двери, как от прокаженной. Поражена до глубины души, сама не зная отчего: из-за жестокости слов Чепмена или отчаяния в голосе отца. «Судя по всему, у меня нет выбора», — эхом отдавалось в ее голове всю дорогу до ее комнаты, спасительного долгожданного одиночества.

Дафна захлопнула за собой дверь, но сама, поглощенная мыслями, не обратила ни капли внимания на звонкий хлопок. Она упала на кровать и уставилась в потолок, серый, с желтой полоской света, падавшей из окна: с той стороны находился уличный фонарь. Папа, Пожиратели Смерти, Министерство магии, мистер Чепмен, Астория, Гарри Поттер…

— Теперь и у меня нет выбора.

1) Бодроперцовое зелье — противопростудное зелье.

Вернуться к тексту

2) Имеются в виду события 10 главы 6 книги. Я оставила за собой право немного сдвинуть во времени события из канона, которые я решила оставить. А именно переместила встречу Дамблдора и Гарри из 17 главы на период до Рождества.

Вернуться к тексту

3) Имя Криспиан, как говорит господин Интернет, имеет значение "вьющиеся" (про волосы). Отныне так зовут отца Дафны в моей работе.

Вернуться к тексту