Всегда Ваш Друг (гет)

Гарри положил подбородок на руки и взглядом следил за назойливой мухой, ползающей по оконному стеклу странным зигзагообразным узором. Гарри и не думал ее прогонять. За окном стояла ужасная жара, что, казалось, от асфальтированной дорожки проезжей части, которая была ему видна через окно, шел дым. Все цветы на клумбах тети Петунии понуро повесили листья и склонились засохшими лепестками к земле, а некогда зеленая трава пожелтела. Засуха в Литтл Уингинге — страшное словосочетание для каждого садовода: ограничения в подаче воды местные любители растениеводства воспринимали, как личное оскорбление. Тетя Петуния каждые пятнадцать минут, как по расписанию, бросала взгляд на окно, из которого было видно ее пожухлое растительное хозяйство, и глубоко драматично вздыхала. Иногда что-то бормотала, бранила управляющих за нерациональное использование водных ресурсов, кражу государственных денег, которые наверняка должны были пойти на ее ненаглядные цветы и уже не такую зеленую лужайку, но повторялось это с такой раздражающей периодичностью, что даже дядя Вернон предпочитал поглубже провалиться в кресло и спрятаться за газетой или, к примеру, сделать звук на телевизоре погромче и изображать крайне увлеченный и сосредоточенный на непрерывной болтовне ведущего вид.

Откровенно говоря, Гарри не понимал, чего так уж сильно из-за этих цветов переживать. Раньше Дурсли чуть ли не дрались с соседями за звание самых красивых и ухоженных клумб — само собой, исключительно символическое. Сейчас же все клумбы выглядели абсолютно одинаково безжизненно. Тетя Петуния, правда, пыталась мисками притаскивать воду и тайком поливать свои ненаглядные герберы, но дядя Вернон поймал ее с поличным и запретил — вдруг кто-то из соседей прознает о совершаемом в их доме под покровом ночи беспределе и будет на них косо смотреть. Да и толку-то: под прямыми солнечными лучами герберы едва ли чувствовали хоть малую толику эффекта от скудного ночного полива — вся вода мигом испарялась.

Букля сидела в клетке и сонно жмурилась. Такая жара — не для полярной совы. Сны она смотрела сладко, а снилось ей точно что-то хорошее — она тихонечко фыркала.

Рядом с клеткой грудой лежали письма. Самые верхние были поздравительными — все-таки семнадцать лет волшебнику один раз в жизни исполняется. Писали ему, конечно, и всякие незнакомые девчонки, но едва ли Гарри притрагивался к их письмам — научен горьким опытом, скажем так. Их письма он давно выбросил, а вот письма друзей лежали на столе — Гарри любил временами перечитывать их: все-таки это была практически единственная связь с волшебным миром.

Гермиона писала чуть ли не каждый день, во всех подробностях рассказывая о подготовке к предстоящим в новом учебном году экзаменам ЖАБА. Видимо, Рон категорически отказывался с ней говорить на эту тему, так что единственным человеком, которому она бы могла излить душу и планы, волей неволей оказался Гарри. Рон же, как и всегда, был довольно краток: пара слов про то, как идут дела в Норе, целый абзац о том, насколько сильно Гермиона повернулась на экзаменах, и парочка предложений о планах на последний месяц каникул, которые обозначил он, а не их общая чересчур серьезная и гиперответственная подружка с атрофированной потребностью в беззаботном веселье. И каждый между слов сообщил, что деньрожденченских подарков Гарри ждать только в Норе — якобы чтобы был стимул поскорее приехать.

Гарри должен был появиться в Норе уже давно, но Дамблдор настоял, чтобы свои последние несовершеннолетние деньки он доживал в доме тетки. Гарри понятия не имел, к чему такие меры, но обещание, которое дал ему старый директор, заставило его забыть про все неудобные издержки. Ровно в полдень тридцать первое июля, как сообщало письмо, Дамблдор появится у порога дома номер четыре Тисовой улицы и заберет его, Гарри, за следующим крестражем. К этому времени должен быть собран его чемодан, а сам Поттер — ждать на пороге.

Стрелка часов неуклонно двигалась к двенадцати. Гарри поднял голову и, приблизив письмо директора к лицу, еще раз пробежался по строкам — вдруг он что-то напутал, и за крестражем они отправятся не сегодня, а, например, пятого августа. Или, что еще хуже, он где-то пропустил информацию, что, возможно, у директора появятся куда более важные дела, и он все отменит. Или, может, он уже все отменил, а письмо до Гарри просто-напросто не дошло?

«Что может быть важнее крестражей?» — неуверенно подумал Гарри и бросил взгляд в окно. На проезжей части дороги, воздух над которой мерцал и расплывался, не было никаких признаков директора магической школы.

Гарри вздохнул и переместился из-за стола на кровать. Старый матрас отозвался жалостливым скрипом, когда Гарри бессовестно плюхнулся на него, но парень едва ли заметил — дело привычки.

Потолок комнаты тоже ничем примечательным не обладал, и Гарри вскоре бросил его разглядывать. Он время от времени посматривал на часы, но те, казалось, как нарочно замедлились. Может, на них так действовала жара — Дадли, вон, тоже стал более неповоротливый и не так часто шпынял его, когда тетка отворачивалась.

Гарри подумал, почему бы ему не проверить вещи. Чемодан, собранный несколькими днями ранее, стоял у двери, ожидая своего часа. Пожитков у Гарри было немного, но не хотелось бы что-то оставить здесь: так или иначе тетя Петуния, вероятнее всего, все выбросит, если не сожжет — в знак прощания с «обожаемым» племянником. Впрочем, за последний час он этим занимался раз пятнадцать, и навряд ли что-то за прошедшее время изменилось.

Спрыгнув с кровати под очередной протяжный скрип измученного матраса, Гарри неспешно подошел к припертому к стене в вертикальном положении чемодану. Наклонился и потянулся руками к кожаной ручке, чтобы привычным движением положить чемодан на пол.

Букля заверещала, хлопая сильными белоснежными крыльями по прутьям клетки. Гарри, моментально забыв про чемодан, бросился к окну, мельком глянув на часы — минутная стрелка застыла на двенадцати.

Гарри прилип к окну, пытаясь разглядеть, что происходит на улице. Букля вопросительно смотрела на него немигающим взглядом. Все тот же плавящийся, словно пластилиновый, асфальт, те же зеленеющие кустарники буддлеи у дома через дорогу — видимо, не одна тетя Петуния прогуливается по ночам в сад с мисочкой воды, только вот сосед, мистер Ходженс, оказался в этом деле более успешен.

Ничего не заметив, Гарри со вздохом опустился на стул, ласково поглаживая сову по голове.

— Похоже, тебе показалось, подруга.

В этот момент кто-то нажал на дверной звонок — пронзительный звон разошелся по всему дому, а следом раздался голос тети Петунии:

— Гарри!

И тогда Гарри, сияя широкой улыбкой на лице, с екающим сердцем схватил клетку с совой, палочку со стола он засунул в глубокий карман джинсов, а затем открыл дверь, бесцеремонно подпихнув ее ногой, и, второй рукой крепко сжимая ручку чемодана, поплелся к выходу. Он даже не подумал еще раз, самый последний, взглянуть на свою комнату.

Тяжелое препятствие в виде ступенек Гарри преодолел без особых помех. Хорошо, что он заранее облегчил вес чемодана заклинанием — колдовать-то теперь ему можно. Тетя Петуния, стоявшая в коридоре, недовольно скрестив руки на груди, подгоняла его сердитым взглядом, нетерпеливо постукивая ногой по полу.

— До свидания, — бодро обронил Гарри, проходя мимо тетки. Та лишь что-то невнятно пробормотала и с силой захлопнула дверь, стоило Гарри только оказаться на улице.

В легкой мантии небесно-голубого цвета, с блестящими на раскаленном солнце очками-половинками, постоянно съезжающими с длинного крючковатого носа, с густой серебрящейся бородой — профессор Дамблдор собственной персоной. Старый директор стоял на мощеной дорожке, ведущей от тротуара к крыльцу дома, и по-доброму улыбался.

— Здравствуйте, сэр! — поздоровался Гарри, поравнявшись с профессором. Юноша опустил чемодан на землю, а клетку с ошарашенной Буклей, важно нахохлившейся, водрузил сверху.

— Здравствуй, Гарри, — ответил Дамблдор, поправляя очки на носу. — Как у тебя настроение? Полагаю, ты готов к предстоящему нам делу.

Гарри согласно закивал.

— Да, конечно!

Дамблдор улыбнулся скользнув взглядом по вещам юноши.

— Можешь это оставить, — Гарри посмотрел на чемодан и Буклю, посылающую ему крайне заинтересованные взгляды.

— Но как же…

— Можешь не беспокоиться об этом, — мягко сказал Дамблдор и незаметно вытащил палочку — Гарри и сам едва заметил ее. А после его вещи испарились в воздухе, как будто их и не было. — Они будут ждать тебя в Норе.

Профессор развернулся и неспешно направился вперед по дорожке. Гарри поспешил за ним.

— Ты, Гарри, вероятно, помнишь, что я рассказывал тебе про кольцо Марволо?

Дамблдор вопросительно посмотрел своими пронзительными глазами на Гарри, ожидая ответа. Юноша поспешил заговорить:

— Да, конечно. Кольцо Марволо — реликвия, хранившаяся в семье Мраксов, которую передавали из поколения в поколение. А еще она показывала родство с древним чистокровным родом — поэтому ее и мог выбрать Волан-де-Морт, — вспомнил Гарри. — Вы ее нашли?

Профессор свернул направо, пытался найти место для трансгрессии подальше от магглов — сообразил Гарри. Длинная вереница домов Тисовой улицы осталась позади.

— Судя по всему, кольцо именно там, где я изначально предполагал его увидеть, — неторопливо ответил Дамблдор.

— Дом Мраксов? — спросил Гарри, понизив голос. Дамблдор тотчас кивнул.

— Вероятнее всего. Как ты помнишь, это место значило для Волан-де-Морта очень многое.

Профессор замедлил шаг, осматриваясь по сторонам.

— Надеюсь, ты помнишь правила, Гарри? — спросил он как бы между прочим, но глаза его строго сверкнули. Гарри кивнул.

— Выполнять любое ваше указание и бросить вас и бежать, если вы скажете, — без энтузиазма ответил юноша.

Дамблдор довольно улыбнулся.

— Именно так, Гарри. Готов? — спросил профессор, протягивая руку.

Гарри глубоко вздохнул и, нарочно задержав дыхание, коснулся руки директора, чтобы отправиться навстречу жутко нелюбимому чувству, сопровождающему процесс перемещения в пространстве.

Гарри почувствовал твердую почву под ногами и открыл глаза. Они стояли на проселочной дороге. По потрескавшейся от жары земле ползла застывшая каменным изваянием глубокая колея, как будто по этой дороге в период дождей, когда дорога представляла из себя жидкую массу грязи, проезжала вереница тракторов.

Дамблдор направился вперед, вдоль дороги.

— Профессор, — позвал его Гарри, не отставая. — А что с медальоном? Вы его уничтожили?

Дамблдор прищурил глаза, вглядываясь вперед. Гарри подумалось, что старый директор нарочно медлил с ответом, но в ту же секунду профессор заговорил:

— Увы, Гарри, то был ненастоящий крестраж.

Гарри удивленно вытаращил глаза.

— То есть как? — только и сумел выдавить юноша. Они едва выбрались оттуда живыми, чуть не став жертвой мертвецов, а Дамблдор в самом что ни на есть прямом смысле едва не попрощался с жизнью. И что? Все зря?

— Видимо, не только мы пытаемся помешать Волан-де-Морту совершить задуманное им зло, — ответил профессор. — Правда, сомневаюсь, что тот человек выжил.

— Почему?

— Потому что в противном случае, кажется мне, нам о нем было бы известно.

Гарри задумчиво почесал макушку.

— Тогда как мы найдем настоящий медальон? А вдруг он лежит на дне того озера в пещере! — с ужасом воскликнул Гарри, поразившись своей догадке.

— И это тоже маловероятно, — поделился мыслями Дамблдор. — Я бы почувствовал. Магия крестражей — она темная, Гарри, самая темная магия, которую только можно представить — она всегда оставляет след или знак, если хочешь. Магия крестража бы выделялась на фоне остального колдовства, совершенного Волан-де-Мортом над озером.

Дамблдор неожиданно свернул на тропинку — она давно заросла густой высокой травой и была едва заметна сквозь неопрятные кустарники.

— Нам нужно будет отследить перемещение медальона, — добавил Дамблдор, пробираясь сквозь заросли. Гарри едва поспевал за ним, с трудом продираясь через ветви на редкость здоровой жимолости с подозрительно зелеными листьями и аппетитными темными ягодками, что было странно для июльской британской жары. И все же Гарри не рискнул сорвать одну ягоду и попробовать — как-то зловеще эта тропка на него действовала.

Тропинка была извилистой и достаточно длинной. Когда-то очень давно ее выложили камнем — он еще прощупывался местами, но едва ли был заметен сквозь пышущие здоровьем сорняки. Солнце в своем зените светило прямо на темную макушку Гарри и сильно припекало — от жарких лучей кустарник, длинной непроглядной цепью шедший вдоль заросшей тропки, не спасал.

— Погоди, — прошептал Дамблдор, замедляя шаг. Старый волшебник поднял руки в воздух перед собой, словно собирался прощупать его, и сощурил глаза. Гарри, привстав на носки и выглядывая из-за головы директора, пытался разглядеть, куда с такой сосредоточенностью вглядывается Дамблдор, но едва ли мог увидеть хоть что-то, кроме небольшого просвета впереди, знаменовавшего начало участка, на котором стоял дом Мраксов. — Здесь творилась темная магия — чувствуешь вибрации?

Гарри тем временем не чувствовал ровным счетом ничего, кроме жуткой, дурманящей голову жары, как бы ни старался — а он очень старался, даже зажмурил глаза, чтобы сосредоточиться получше.

Дамблдор неспешно продолжил путь, а Гарри пошагал следом за ним, отмахиваясь от тонких веток.

Подул легкий прохладный ветерок, и Гарри с наслаждением подставил лицо. Верхушки кустарников зашелестели, задрожала высокая трава, наклоняясь в стороны.

«Гарри-и-и…» — послышался тихий шепот.

Гарри резко обернулся и вгляделся туда, откуда, как ему показалось, шел звук. Но на тропинке никого, кроме них, не было.

— Гарри, ты идешь? — окликнул его профессор. Гарри кивнул.

— Вы ничего не слышали, сэр? — спросил он, продолжив неспешно пробираться сквозь заросли кустарника.

— Нет, — ответил Дамблдор, задумчиво нахмурившись. — А ты что-то заметил?

— Да так, — пожал плечами Гарри, опустив взгляд в землю. — Видимо, послышалось.

— Держись рядом, — подумав, сказал Дамблдор.

Вскоре тропинка закончилась, и высокие разросшиеся кусты остались позади. Гарри вытащил из волос веточку жимолости и отбросил в сторону, а затем отряхнул голову, разглядывая опушку, на которой они оказались. Солнце уже не пекло голову — густая крона деревьев служила своего рода крышей. Растительность бушевала пуще прежнего, как будто бы отсутствие хозяев только пошло ей на пользу. За травой не было видно никаких дорожек, когда-то протоптанных хозяйскими ногами, и только с трудом проглядывающий сквозь просветы между близко растущими деревьями разваливающийся домишко говорил о давно присутствовавших здесь людях.

«Гарри…» — зашелестела трава. Гарри нетерпеливо мотнул головой, прогоняя странные шорохи подальше.

Дамблдор достал палочку, и Гарри последовал его примеру. Трава была еще выше и гуще, чем на тропинке меж кустов. Приходилось высоко поднимать ноги, перешагивая, чтобы зеленая поросль не так оплетала ноги, мешая движению.

— Здесь точно что-то есть, — пробормотал Дамблдор, палочкой указывая на приближающуюся хибарку.

— Гарри, помоги! — раздался не шепот — голос. Гарри повернулся.

Маленькая девочка стояла в несколько футах от него, внимательно разглядывая его своими блестящими черными глазами. Темные волосы, растрепанные и спутанные, колтунами свисали по плечам. Девочка была одета в лохмотья — старое холщовое платье, потертое, местами прохудившееся и едва прикрывающее худые детские коленки. Маленькие ножки — все в синяках и царапинах. Бледное личико со впалыми щеками перепачкано грязью.

— Профессор, — настороженно позвал Гарри. — Вы это видите?

Выражение на лице девочки в один миг изменилось. В ее глазах остекленел ужас. Одной рукой она придерживала бок. Из-под крошечной грязной ладошки по серой ткани расползлось алое пятно. Второй рукой девочка ткнула куда-то за спину Гарри и крикнула: «Помоги!», после чего бросилась в сторону.

— Что?.. — профессор обернулся, но поздно. — Гарри, стой!

Юноша не услышал — в ушах стучала кровь, а в голове эхом звучал крик девочки. Малютка с завидной скоростью мчалась от него, и Гарри едва справлялся с тем, чтобы не упустить ее из виду.

— Подожди! Не беги, я помогу тебе! — кричал Гарри вдогонку малышке. — Тебе нечего бояться!

Девочка его словно не слышала. Она продолжала мчаться вперед, сверкая грязными пятками.

Гарри, запнувшись за выступающий из-под земли корень дерева, едва не распластался на земле. Бежать сквозь высокую поросль было тяжело — трава то и дело норовила опутать его ноги, прижать к земле и не пускать вперед.

Внезапно деревья закончились, и девочка замедлила ход, а потом и вовсе перешла на шаг. Гарри почувствовал, как горло сжимается от жары и духоты, и закашлялся.

— Подожди, — прохрипел он, протягивая руку вперед.

Девочка замерла. Гарри остановился, с ужасом глядя вперед. Они стояли над обрывом, а впереди только голубое небо — земли не было видно совсем.

Девочка неспешно обернулась. Она обхватила себя руками, а ее коленки дрожали. Она смотрела на него своими черными глазами, не мигая и не отводя взгляда. Несмотря на жару, Гарри почувствовал, как по коже ползет липкий, противный холодок.

— Спаси, — сказала девочка, протягивая руки вперед, к нему, к Гарри.

— Стой! Нет! — закричал Гарри, бросаясь вперед, изо всех сил пытаясь ухватить девочку за ветхую ткань ее платья, но она, проскользнув меж его цепких пальцев, как бестелесный призрак, падала в пропасть.

Гарри словно в отдалении услышал голос Дамблдора. А затем почувствовал, что его связало что-то невидимое и оттаскивает назад. Парень закрыл глаза.

— Гарри, что ты увидел? — громко спрашивал Дамблдор. Он сидел перед ним и крепко сжимал его за плечи, терпеливо дожидаясь, когда юноша придет в себя.

— Там была девочка. Впереди обрыв, и она…

Дамблдор поднялся и шагнул в сторону, открывая Гарри вид. У юноши перехватило дыхание: никакого обрыва, только деревья стояли кругом, как грозные стражи, а меж них покоился едва заметный в окружавшей его высокой крапиве колодец.

— Что это было, сэр? — сглотнув, тихо спросил Гарри.

— Игры разума, — сдвинув густые брови к носу, ответил директор. — Видения, играющие на лучших твоих качествах.

— Оно — это видение — пыталось меня убить? — спросил Гарри, поднимаясь с примятой им же травы. По штанам его джинсов ползли несколько муравьев, и Гарри стряхнул их рукой на землю.

— Полагаю, ты был бы на дне колодца, опоздай я хоть на долю секунды, — подтвердил Дамблдор. — Но ничего, Гарри, идем.

И Гарри послушно зашагал следом за профессором, пытаясь унять волнение. Каменный колодец, посыпавшийся и почти разрушенный сорняками, жег ему спину.

Придерживая полы мантии, Дамблдор неспешно шел по направлению к хибарке, которую Гарри с трудом различал среди деревьев. Это давно непригодное для жизни строение было почти до самой крыши покрыто мхом, и только окна, слегка поблескивающие мутными, грязными стеклами, по которым местами ползли трещины; какие-то окна и вовсе были лишены стекол — и вместо них темнела зияющая пустота. Впрочем, вряд ли нормальные окна могли сделать данное, с позволения сказать, жилище чуть менее отвратительным, чем было на самом деле.

Гарри чувствовал себя неважно и как-то неловко: купиться на мираж — это, конечно, лучшее, что он мог сделать. Пришел помогать Дамблдору, а в итоге сам чуть не погиб — хорош помощник.

— Этот дом — дом ненависти и разочарования, Гарри, — заговорил Дамблдор. Голос его был мягким, и Гарри приободрился — директор явно не был настроен его в чем бы то ни было упрекать. — Волан-де-Морт ожидал многого от своих чистокровных родственников, но в основном — власти, величия и возвышенности. А получил… — профессор указал рукой в сторону хибарки, до которой оставалось пятнадцать футов. — Старую развалюху, а не древний чистокровный род.

Гарри беззвучно кивнул. Он не мог отвести взгляд от деревьев в другой стороне от дома. Та девочка, едва не сгубившая его, снова появилась в тени раскидистых дубов, едва заметная в гуще крапивы. Она хищно скалила зубы, впиваясь грязными пальцами в кору ближайшего дерева. По ладоням вверх — на предплечье, плечо, шею — ползли насекомые.

— Профессор, — Гарри взглянул на Дамблдора. Глаза директора смотрели сквозь блестящие очки-половинки были устремлены туда же, на девочку. — Вы ее видите?

— У всех свои призраки, Гарри, — ответил профессор, опустив взгляд, а затем снял очки и неспешно и сосредоточенно протер стекла краем мантии. — Это темная магия, хитрая и на удивление коварная. Не удивлюсь, если в том колодце можно обнаружить не один скелет. Она, как живая, сознательная материя — выискивает твои тайные слабости, твои самые острые пережитые чувства, и использует в своих целях.

— А можно ее как-то отменить? — поморщившись, спросил Гарри, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота: из горла девочки непрерывным потоком полезли мерзкие здоровые жуки, а сама она, с глазами на выкате, хохотала, как умалишенная.

— Боюсь, что нет, — Дамблдор слегка качнул седовласой головой и водрузил очки обратно на свой длинный крючковатый нос, задвинув двумя пальцами повыше на переносицу. — Эта магия — она прикреплена не к дому; она исходит из самой земли под нашими ногами. И чтобы избавить нас от пагубного действия этого заклинания, необходимо стереть с лица Земли этот участок — дом, траву, деревья, почву — словом, все, что здесь обитает и питается темной магической энергией.

— Волан-де-Морт хорошо постарался, — заметил Гарри, отворачиваясь.

— Удивительно, что он решил использовать именно его, — поделился Дамблдор. — Впрочем, это довольно изящный способ избавиться от врагов и воров. Правда, боюсь, это только начало, — мрачно добавил профессор, поднимаясь по разрушенным и местами раскрошившимся каменным ступенькам дома, по краям которых темнел мох. — Это место только пытается пробраться к нам в самые потаенные уголки души.

Высокая деревянная дверь, потемневшая от времени, с ржавой ручкой и иссохшим трупом змеи, веревкой прибитым гвоздем к доскам. Дамблдор приблизился к этой двери вплотную, но входить не решался. Вместо этого он прикрыл глаза и вслушивался. Кисти с длинными узловатыми пальцами он держал перед собой, делая едва заметные, дрожащие движения, словно он мягко касался подушечками пальцев невидимого фортепиано. Губы его что-то неслышно бормотали.

Гарри, стоявший перед ступенями, попытался выглянуть из-за спины директора и разглядеть получше, что их ждет, но кроме дохлой змеи, уныло покачивающейся на ветру, не увидел ничего.

Шорохи листвы деревьев, гнущейся под слабыми порывами ветра травы не были слышны — вся опушка затихла в напряженном ожидании чего-то зловещего.

— Можем идти, — сообщил Дамблдор и, толкнув дверь рукой, шагнул внутрь. Гарри поспешил проследовать за ним.

Крохотное помещение было темным и грязным, с характерным запахом затхлости и гнили. Деревянный пол был покрыт толстенным слоем серой пыли так же, как и крохотный, изъеденный жуками стол и заросшая уже давно иссохшей плесенью посуда. С потолка — от ужасно прохудившейся крыши там осталось одно название — и из проплешин в стене шел слабый дневной свет, в лучах которого, если присмотреться, можно было заметить тонны парящих в воздухе пылинок и ворсинок.

Гарри огляделся.

— И где он может быть?

Дамблдор поднял руку в воздух, призывая Гарри немножко помолчать, а сам затаил дыхание. Гарри покрепче перехватил палочку и уставился туда же, куда, по его мнению, смотрел Дамблдор. Он все не терял надежды увидеть то же, что замечал старый волшебник — хоть блеклое мерцание или вспышки, которые могли бы сказать о совершенном тут колдовстве. К сожалению, такой высочайший уровень владения магией был Гарри неподвластен, и он довольно быстро бросил свои тщетные попытки увидеть следы темных чар.

Гарри шагнул вправо, а от его ботинок пыль, годами лежавшая нетронутой, шустро взвилась в воздух. У Гарри засвербело в носу, и он, зажмурившись, громко чихнул, а потом виновато покосился на Дамблдора. К счастью, старый профессор был настолько увлечен своими размышлениями, что не обратил внимания на звук.

Сбоку от входа стояла маленькая тумба. Как и все немногочисленные предметы мебели, она почернела от времени и раздулась от осенней сырости, которая в данных краях была явлением совершенно нормальным. На тумбе стояла оплывшая свеча, воск которой прочно въелся в гнилое дерево, а рядом лежала выцветшая и пожелтевшая колдография.

— Не трогай, — предупредил Дамблдор, и Гарри послушно отдернул руки и спрятал за спину. — Предполагаю, — продолжил профессор, повернувшись лицом к Гарри, — что кольцо находится в той части этого дома, который прочно связан с матерью Волан-де-Морта. К ней он испытывал весьма смешанные чувства: с одной стороны, она его родила и прочно связала с миром магии и чистокровными волшебниками, а с другой — она предпочла маггла чистокровной семье и бросила его, своего сына, пусть и не специально. Можно сказать, что свою мать он ненавидел сильнее всего на свете.

— Значит, нужно понять, что из этого, — Гарри развел руки перед собой, — принадлежало Меропе?

— Точнее, что мог Волан-де-Морт с ней связать, — кивнул Дамблдор и направился к захудалому кухонному шкафчику. — Гарри, старайся не отставать — здесь сам воздух пропитан злом и ненавистью.

Гарри поспешно пошагал за директором.

Кухня и по совместительству гостиная была крохотной, и путь от двери до боковой стены не должен был занять много времени. Однако, чем ближе они подходили, тем дальше оказывался посудный шкафчик — но, может, Гарри это всего лишь почудилось?

Дамблдор остановился, и Гарри едва не впечатался лицом в спину волшебника.

— Да-а-а, — задумчиво протянул Дамблдор, почесав подбородок. — Лишить гостя одного из чувств — умно, право сказать.

— Что вы имеете в виду, сэр? — поспешно спросил Гарри.

— Мы находимся в том месте, что показывают нам наши глаза. Но глаза легко обмануть да так, что они смогут затуманить весь разум. А вот обхитрить осязание много сложнее, — профессор требовательно взглянул на Гарри. — Прошу, не двигайся с места. Я закрою глаза и продолжу поиск, а ты стой и наблюдай. Заметишь что-то странное — скажи, но ничего не предпринимай. Не забывай: все, что пытался сделать Волан-де-Морт всю свою жизнь, — это обмануть и причинить боль.

Гарри кивнул, показывая, что понял предельно ясно, что от него требует старый директор, и тот ободряюще улыбнулся. Дамблдор отвернулся от Гарри и закрыл глаза. Выставив морщинистую руку вбок, он нащупал ближайшую стену и, аккуратно придерживаясь за нее, медленными шагами направился вперед.

Ловя взглядом каждое движение директора, Гарри стоял на месте, как ему и было сказано. Стена по-прежнему ползла от него вперед, как можно дальше, только вот директор удалялся вместе с ней. «Работает», — радостно подумал Гарри, краем глаз заметив, что слева от него, со стороны двух близко стоящих друг другу дверей, ведущих в другие комнаты, что-то мелькнуло. Юноша пошире распахнул глаза, силой заставляя себя неотрывно следить за Дамблдором.

«Гарри», — прошептал голос, но уже другой — не бестелесный призрак, а знакомый; настолько знакомый, что одно его эхо стоном отозвалось в сердце.

— Дафна? — Гарри обернулся.

В углу на пыльном, шатком и покрытом паутиной стуле сидела Дафна, подтянув ноги к груди и, как птичка на жердочке, зацепившись пальцами за край стула. Над светлой макушкой висела густая паутина, трепещущая от дуновений ветра из многочисленных щелей в доме. В самом центре, когда-то напрочь вцепившись в прочную нить, висел, поджав крошечные лапки, засохший паук.

Дафна подняла на него свои глаза, взмахнув длинными ресницами. Привычно голубые глаза казались белесыми, нереальными, почти прозрачными. Гарри от этого стало не по себе. Хотя, конечно, видеть в этом необитаемом месте бывшую девушку и без того было весьма жутковато, но эти глаза… От них у Гарри пополз по спине неприятный холодок.

— Посмотри на меня, — тихо сказала она, не сводя с него своих пугающих глаз. Она наклонила голову вбок, и пара волнистых прядей упали ей на лицо. — Смотришь?

— Д-да, — запнувшись, прошептал Гарри. Девушка улыбнулась.

— Хорошо.

Она медленно спустила одну босую ногу на грязный пол, затем другую и неспешно поднялась. Складки белого одеяния опали вниз, повиснув на ее теле бесформенным мешком. Только руки были полностью оголены. Из-под полы странного наряда выглядывали худые щиколотки.

Дафна, неслышно ступая по пыльным прогнившим доскам, стала приближаться к Гарри. Тонкими пальцами она перебирала ткань в руках — по структуре та больше напоминала шершавый жестковатый хлопок, чем лоснящийся шелк.

Гарри не мог оторвать от нее взгляд. Она словно приковывала к себе.

— Что ты делаешь? — выдохнул Гарри.

Дафна подошла вплотную к нему, и теперь Гарри видел не только ее пустые белые, словно стеклянные, глаза, но и свое отражение в них.

— Посмотри на меня, — вновь потребовала Дафна, когда парень, дрогнув, отвел взгляд. Ее голос был едва слышен, но имел столько силы, что Гарри попросту не мог не повиноваться. — Что ты видишь?

Гарри приоткрыл рот, но едва ли смог что-то сказать.

Дафна подняла руки и потянулась к нему, приподнимаясь на носочках.

Гарри шагнул назад, отворачиваясь. Ее просто-напросто не могло здесь быть; она нереальная — напомнил он себе.

— Сэр? — крикнул он в ту сторону, куда ушел старый волшебник, но самого директора он там уже не видел. — Профессор Дамблдор!

Дафна вскрикнула.

Гарри с силой прикусил губу, напоминая самому себе: это все нереально; это не она.

Девушка сидела на полу у стены, обняв колени, скрытые за белыми простынями, руками. Опустив лицо и спрятав его за светлыми волосами, она раскачивалась из стороны в сторону, словно убаюкивала себя.

— Гарри, — вновь прошептала она, поднимая лицо к тусклому свету, шедшему из пробоины в стене. — Что ты видишь?!

Последнее она не сказала — истерично прокричала надорванным голосом в вязкую тишину необитаемого дома. Гнилая мебель, сырость внутри которой не проходила с приходом засухи, поглотила ее отчаянный крик; туда ушел и весь ее голос — она лишь шевелила губами, не издавая ни звука.

Лицо ее было мертвенно-бледным — ни проблеска цвета, ни капли румянца на щеках. От белых глаз со слипшимися мокрыми ресницами шли две блестящие дорожки, стекая к подбородку, а дальше — свисая и каплями падая вниз, где темными пятнами разбивались о хлопковую ткань, как о жесткую каменную землю.

Она требовательно уставилась на него своими глазами-плошками, округлила брови и приподняла уголки губ.

— Ты ненавидишь меня?

Гарри открыл рот, ловя ртом воздух — его стало не хватать. К лицу прилил жар. Он поднял ногу, чтобы сделать шаг вперед — к ней — в пропасть.

— Гарри!

Парень почувствовал на своем плече чью-то тяжелую руку и обернулся.

— Профессор! — радостно улыбнулся Гарри. — Вы нашли его?

Дамблдор по-прежнему держал глаза закрытыми. От зажмуренных старческих глаз расползлись глубокие морщины.

— Увы, нет, Гарри, — ответил директор. — Вероятно, кольцо в одной из комнат.

Гарри с облегчением понял, что Дафна исчезла, словно ее и не было. Дамблдор, отпустив его плечо, пошел, как и раньше опираясь о стену, по направлению к комнатам. Гарри побрел следом, не оглядываясь назад. Он по-прежнему чувствовал на себе чей-то взгляд. Ему казалось, что, стоит моргнуть, отстать на шаг, и директор снова пропадет, а его место займут эти пробирающие насквозь белые глаза.

Дамблдор уверенно толкнул дверь, что была левее. Дверь широко распахнулась и с глухим стуком ударилась о внутреннюю стену, немного откатившись назад. Дамблдор пошел вперед.

— Гарри, что ты видишь? — спросил профессор. Гарри вздрогнул и моргнул.

— Я… — неуверенно начал Гарри и запнулся. Потрескавшиеся стены комнатушки перестали иметь четкие очертания: они то росли, то сжимались. Скудная мебель расщепилась на отдельные фрагменты и поплыла калейдоскопом частиц. Пол терял форму, плавился, растекался. Под ногами поднимались волны цвета отсыревшего дерева.

— Профессор, я подожду тут, — сообщил Гарри, опираясь руками о дверной проем.

Директор не ответил — и Гарри снова умудрился потерять его из виду за круговоротом вещей в прямом смысле этого слова. От мелькающей перед глазами мозаики закружилась голова. Гарри зажмурился, снял очки и потер двумя пальцами глаза — может, это поможет.

Открыв глаза, парень с разочарованием отметил, что ровным счетом ничего не изменилось — комната по-прежнему ходила ходуном и представляла собой непрерывный поток частиц и обломков. А вот остальная часть дома стояла уверенно.

Гарри сделал шаг назад, с любопытством взглянув на вторую дверь. Она ничем не отличалась от первой и была так же побита временем и изъедена насекомыми.

Аккуратно подтолкнув дверь, Гарри заглянул внутрь, не решаясь войти. Серые стены, одно единственное крошечное окно с лопнувшим стеклом, зияющая дыра на потолке прямо над входом. У стены стояла кровать. Железные прутья перекладин имели красноватый оттенок — в воздухе чувствовался запах ржавчины. Пружины и жесткий прохудившийся матрас просели от времени и почти касались пола. Никакого белья на кровати не было, равно как и в выдвинутом ящике прикроватной тумбы, покосившейся из-за сломанной ножки.

— А вот и ты, — холодно сказала Дафна, выходя вперед. — А мы уж решили, ты не придешь.

В этот раз она была в школьной форме. Аккуратная юбка, блузка с иголочки, распахнутая школьная мантия. Светлые волнистые волосы собраны в тугой строгий хвост. Глаза — темные, чернее ночи. Губы растянуты в ухмылке — кажется, Гарри только раз или два доводилось увидеть такую в исполнении Дафны. Куда чаще такая ухмылка сияла на лице…

— Малфой, — сквозь зубы процедил он.

Позади Дафны возвышался белобрысый слизеринец, надменно взирая на Гарри. Фирменная ухмылка была при нем.

Дафна склонила голову. Драко крепко держал ее за руку, но едва ли она обращала на это внимание, словно это была какая-то данность, предопределенное обстоятельство.

— Что ты видишь, Гарри? — спросила Дафна. В ее голосе скользил лед.

Малфой молчал, оставляя все право мучений Дафне. Ему не было никакой необходимости говорить, чтобы пробраться Гарри под кожу, — все, находившиеся в этой комнате, прекрасно понимали это.

Драко сделал еще шаг к ней и оплел свои худые руки вокруг ее талии, прижимая к себе. Дафна повернула голову к Драко и приподняла подбородок.

Гарри не выдержал и отвел взгляд в сторону, на кровать, чувствуя, как внутри с пугающей скоростью нарастает клокочущая ярость.

— Венок, — пробормотал Гарри, удивленно распахнув глаза.

Почти сливаясь с матрасом, посередине кровати покоился засохший венок из полевых цветов. Лепесточки сжались и сморщились, будто пытались спрятаться от чего-то очень плохого. А в центре лежало оно — кольцо Марволо.

— Знаешь что, Гарри! — прошипела Дафна, словно проследила за его взглядом. — Хочешь знать, что я о тебе думаю?

Она буквально выплевывала каждое слово. Глаза — темные, блестящие — сузились.

— Профессор! — закричал Гарри, не в силах отвести взгляд от девушки. Ее голос проникал внутрь, словно леденящий туман. — Профессор Дамблдор!

— Гарри Поттер, — она гордо вздернула подбородок. — Я ненавижу тебя!

Малфой оскалил зубы.

— Слышал, Поттер? Она тебя ненавидит, — насмешливо хмыкнул он, привлекая Дафну к себе. Та не сопротивлялась. Она оплела руки вокруг шеи Драко, запустила тонкие пальцы в светлые волосы и хищно улыбалась, не сводя глаз с Гарри.

Гарри зажмурился — это все кошмар; это нереально.

— А я говорил! — крикнул Рон ему на ухо. — Она змея.

— И ты променял нас, своих лучших друзей, на нее, — ехидно заметила Гермиона, хмыкнув.

— Профессор Дамблдор, крестраж здесь, в венке! — собрав последние силы, крикнул Гарри что есть мочи. Он не слышал собственных слов: все вокруг превратилось в один сплошной крик. Кажется, Дафна повторяла, что ненавидит его, Малфой хохотал, Рон без конца называл предателем, а Гермиона просто визжала. А может, все было наоборот — Гарри с трудом мог разобраться. В голове трещало, шрам раскалывался.

Совершенно внезапно наступила полнейшая тишина.

Гарри с замиранием сердца открыл подрагивающие глаза. У кровати замер Дамблдор. Он держал в открытой ладони кольцо и жадно в него вглядывался, как зачарованный. Пальцами второй руки он медленно тянулся к кольцу.

— Профессор, — крикнул Гарри. — Осторожнее! Это же крестраж.

Дамблдор моргнул и пошатнулся. А затем ошарашенным взором взглянул на Гарри.

— Профессор?

— Идем, Гарри, — твердо сказал он и спрятал кольцо в глубокий карман своей летней мантии.

Дом затрещал. Казалось, чудовищные звуки исходили из-под земли, на которой высилась хибарка. Пол угрожающе задрожал — и через мгновение стены стали оседать и сыпаться.

— Бежим! — крикнул Дамблдор, вытолкнув Гарри из комнаты.

К счастью, дом был крошечный, и они успели выбраться из него до того, как потолок окончательно обвалился.

Оказавшись на пороге, Дамблдор шумно выдохнул.

— Гарри, ты в порядке? — он устремил на юношу обеспокоенный взгляд своих пронзительных глаз.

— Да, сэр, — поспешил ответить Гарри. — Скажите, а что будет с крестражем?

— Я… Мне надо его изучить, Гарри, — ответил Дамблдор, отведя взгляд. — И, конечно, его необходимо уничтожить.

— Но как?

Казалось, Дамблдор его не услышал. Он печально смотрел куда-то в гущу деревьев.

— Прости… — прошептал он, после чего посмотрел на тропинку, ведущую на проселочную дорогу, и обратился к Гарри. — Идем, — старый волшебник добродушно улыбнулся, словно не замечая смятения юноши. — Надо доставить тебя в Нору. Уизли уже заждались!