Всегда Ваш Друг (гет)

Гарри Поттер мрачно сидел за партой в кабинете Трансфигурации в полнейшем одиночестве. Единственной его компанией был учебник, дожидавшийся своего часа на краю парты. И, само собой, это не делало настроения гриффиндорца хоть капельку лучше.

До начала уроков было еще минут пятнадцать, так что парень смело мог потерзать себя тяжкими мыслями, не беспокоясь о том, что кто-то в сотый раз за последние пять минут спросит, все ли у него, Гарри, хорошо. А разве похоже, что у него все было хорошо?

Со смерти Сириуса прошло довольно много времени: довольно, чтобы осознать, но слишком мало, чтобы смириться и вновь почувствовать возможность жить дальше. Одно мгновение, и все мечты Гарри на светлое будущее, на счастливую и беззаботную жизнь вместе с крестным превратились в пепел. Одно мгновение, и человек, которого он считал самым близким и родным на всем белом свете, превратился в ничто, перестал существовать. С этим не так-то просто смириться, знаете ли.

Но не столько мучился он из-за смерти крестного, сколько из-за очередного распыления в воздухе и гипотетически полного уничтожения Темного Лорда. Мало того, что этот засранец испортил ему детство, заставив расти без родителей, испоганил школьные годы своими постоянными попытками его, Гарри, убить, так еще и после возможной смерти он мешал ему нормально, по-человечески жить.

А все эта бесполезная слава. Все считали его героем, великим Поттером, два раза уничтожившим Того-Кого-Нельзя-Называть, и это еще не считая остальные его победы в предыдущие годы обучения в Хогвартсе. Конечно, никто ничего толком не знал о произошедшем, не мог объяснить (даже Дамблдор), но все бесконечно славили и восхваляли юного Героя. Вот только Герою абсолютно не нужна была эта слава, как и ее последствия.

О нем постоянно писали в газетах; люди вечно следили за каждым его шагом, как будто бы не было более важного и полезного занятия. Каждую секунду его сопровождал шепот, сплетни о таких подробностях его личной жизни, о которых сам Гарри даже и не подозревал. Ну вот, например, кто мог распустить слух о том, что небезызвестный мистер Поттер носит трусы только в горизонтальную полосочку и всегда увлажняет лицо кремом перед сном? Кого вообще может это все интересовать?

Но больше всего его раздражало не пристальное внимание всей магической Великобритании, не бестолковые сплетни и слухи, а девчонки. Что никогда не казалось Поттеру проблемой, но в яркой вспышке славы оказалось настоящей бедой. Все женское население Хогвартса старше третьего курса (младшие были еще слишком нежными и стыдливыми) как с цепи сорвалось после новости о случившемся в Министерстве. Им было наплевать, что Гарри пережил ужасную потерю, что он до сих пор находится в депрессивном состоянии и едва ли желает хоть кого-то видеть. Они наблюдали лишь яркую цель, популярного мальчика, и, само собой, обратили все свои женские чары в его сторону. Дамы — создания нежные лишь с виду, но на деле это кровожадные гарпии, безжалостные и хладнокровные, когда речь шла о достижении какой-либо цели. «Случайные» столкновения в коридорах, громкий наигранный смех, стоило ему только появиться на горизонте, кучи всяких подарков, сдобренных зельями любви (прямо-таки даже обидно, что столько денег ушло на то, что в итоге отправлялось в камин). За полмесяца, прошедших с начала нового учебного года, Гарри получил столько писем, что, наверное, озолотился бы, если б сдал всю эту тонну бумаги в макулатуру. Политые изрядным количеством приторных женских духов, от которых голова начинала кружиться, перевязанные розовыми ленточками, написанные изящными почерками с большим числом разнообразных завитушек и сердечек и явным перебарщиванием со слащавыми уменьшительно-ласкательными словами, нередко напичканные всякими любовными порошками. Все на один лад и под одну гребенку.

А также Поттеру было совершенно непонятно, почему от этого всего должны страдать его друзья. На Рона вечно вешались девчонки, расспрашивали о Гарри, все мечтали посредством близкого друга подобраться поближе к Герою. И хотя Рон постоянно возмущался по этому поводу, излишнее женское внимание ему не так досаждало, что нельзя сказать о Гермионе. Девушка даже за время Турнира Трех Волшебников не получала столько гневных писем, как за весь недолго длящийся шестой курс. Девчонки как только не исхитрялись, чтобы досадить Гермионе: смазывали ядами пергаменты, добавляли различные злокачественные порошки и драконий навоз. Короче говоря, мисс Грейнджер больше времени проводила в Больничном крыле и ванной комнате, нежели на уроках с друзьями. Ну почему общественность никак не могла увериться, что между Гарри и Гермионой ничего, кроме дружбы, нет и быть не может? Зачем все так желают завладеть сердцем Героя?

Гарри прокрутил волшебную палочку в длинных узловатых пальцах. А что, если сломать ее? Самовольно отказаться от магии, сменить имя и уйти жить в мир магглов? Иногда подобные мысли не казались юному Поттеру такими уж бредовыми. Может, хоть тогда его оставят в покое и дадут нормально пережить горе и, возможно, даже жить дальше, не оглядываясь назад с комом в горле и охрипшим от душевной боли голосом.

Гарри разжал пальцы; палочка скатилась с его ладони, звонко ударившись о деревянную поверхность стола. Последние минуты тишины и одиночества — спокойствия. Из коридора уже слышны голоса студентов, спешащих по своим кабинетам на уроки.

Дверь со скрипом отворилась, впуская внутрь первого студента. Гарри поспешно схватил книгу и раскрыл ее, упорно делая вид, что слишком увлечен чтением параграфа. Только спустя секунду до парня дошло, что книга-то расположена вверх ногами. Впрочем, было уже поздно.

Все тот же вошедший аккуратно прикрыл за собой дверь, будто раздумывая, сомневаясь о каком-то решении. Затем раздалось несколько робких шагов. Гарри настороженно вслушивался. Шаги продолжились, но были уже более поспешны и тверды. Гарри поближе склонился к книге, крепко сжимая пальцами твердую, слегка потрепанную обложку. Шаги затихли, поравнявшись с его партой. Поттер замер, ожидая только самое худшее.

Кто-то склонился к нему, легонько коснувшись его руки холодными пальцами, отчего по коже парня побежали непрошенные мурашки. «Мне жаль», — прошептал девичий голос, довольно высокий, нежный, но запомнившийся Поттеру своей вкрадчивостью, будто бы прощупывал почву под ногами в душе получателя данных слов. Мгновение, и загадочный человек исчез. Поттер лишь краем глаза заметил взметнувшиеся в воздух светлые локоны волос да почувствовал легкий, едва уловимый запах каких-то цветов — ландышей.

В кабинет хлынула толпа учеников, скрыв от Гарри загадочную девушку, растворившуюся в воздухе, будто бы ее не было вовсе. «Наверняка очередная фанатка», — с легким раздражением решил парень, хотя что-то внутри, какое-то предчувствие, подсказывало ему, что все не так просто.

Однако, надо сказать, выкинуть таинственную мадам из головы оказалось более чем просто.

— Так, наверное, удобнее читать, да? — спросил Рон, плюхаясь рядом с Гарри.

— Просто задумался, — пробормотал Поттер, захлопывая книгу и возвращая на край стола. — Как Гермиона?

— Да так, ничего. Ожоги на руках почти прошли, да и кожа поменяла цвет на оранжевый с фиолетового. Мадам Помфри говорит, что Гермиона идет на поправку.

— Хорошо.

Ребята замолчали. Гарри вновь перебирал в руках волшебную палочку, немного раздраженно. Губы были плотно сжаты, а глаза сосредоточены на собственных пальцах — так Поттер справлялся с гневом, что в последнее время становилось делать все труднее.

— Знаешь, ты бы проведал ее, — задумчиво выдал Рон, легонько постукивая подушечками пальцев по столу.

— Чтобы ей присылали еще больше писем?! — слишком резко, не сумев совладать с собой, выпалил Поттер, что заставило Рона мигом притихнуть.

Вновь между друзьями воцарилась тишина. Рон усиленно шуршал на своей половине парты, раскладывая письменные принадлежности из сумки. Гарри же по-прежнему держал в руках палочку, искренне сожалея о вспышке гнева, выброшенной на, пожалуй, единственного человека во всем этом кабинете, которому было на него не плевать.

Шурша мантией с зеленоватым отливом, в класс вошла профессор МакГонагалл, покачивая неизменной остроконечной шляпой, уверенно сидящей поверх серебристых волос, стянутых в узел на затылке. Шаги профессора, отдававшиеся звонким эхом под высоким потолком, имели своеобразный волшебный эффект: девушки, как слизеринки, так и гриффиндорки, рассевшиеся по двое соответственно своим интересам и увлеченно о чем-то переговаривающиеся, быстренько разъехались по разным концам парт, выпрямив спины, как прилежные ученицы. Те же махинации проделали и парни, только чуть позже: им потребовался не менее чудотворный взгляд профессора. В кабинете воцарилась полнейшая тишина, которую можно было буквально пощупать и разрезать ножом, если постараться.

МакГонагалл начала урок, но едва ли Гарри ее слушал. Он, конечно, усиленно делал вид активной деятельности, даже записал кое-что в конспект, однако мысли его были отнюдь не о теоретическом превращении чугунных котлов средних размеров в свиней и наоборот. Да и вообще, что это за издевательство такое над бедными хрюшками?

— Прости, — шепнул Гарри Рону. Тот сконфуженно кивнул, хотя нисколечко не понял, за что извиняется друг. Рон всегда отличался завидной простотой характера и редко зацикливал свое внимание на всяких мелочах. Как бы то ни было, Гарри стало чуточку легче. Хотя бы груз вины за неуместный гнев не сдавливал его шею так сильно. И без того хватало вещей, которые мешали ему спать по ночам.

Гарри привычным движением руки скинул вещи в сумку, собираясь с последнего урока за этот день. Сдвоенная Трансфигурация, Заклинания, Зельеварение, или сдвоенная Трансфигурация, Травология, Заклинания, или… Да какая, к черту, разница? Учебный день благополучно прошел, и хвала Мерлину.

Гарри поспешно вышел из кабинета, намереваясь как можно быстрее добраться до гостиной и избежать новых столкновений с группами безбашенных девиц. Длинноногий Рональд, широко шагая с легким подпрыгиванием, едва поспевал за шустрым приятелем. Лавируя между хлынувшей на волю сплошным потоком толпы учеников, ребята постепенно приближались к гостиной Гриффиндора, маячившей в их сознаниях в качестве своеобразного убежища.

Бесчисленные лестницы и коридоры, несколько поворотов, и вот на стене висит заветный портрет — проход в гостиную факультета. Гарри торопливо выкрикнул пароль, на что Полная Дама возмущенно завела лекцию о том, как «неприлично говорить на повышенных тонах с уважаемыми дамами», но проход все равно открыла, а потому Гарри имел удовольствие пропустить все наставительные речи мимо ушей. Он пропихнул Рона внутрь, а после заскочил сам. Даже не задерживаясь в гостиной, Поттер пролетел мимо всех кресел и диванчиков, расположенных в помещении неровным полукругом, и влетел по лестнице в спальню. Следом за ним, как верный пес, мчался Рональд, перелетая своими ножищами через три ступеньки. Со всего разгона Гарри, даже не снимая обуви и очков, повалился на свою кровать, лишь бросив сумку где-то по пути. Еще один день из непрерывной череды абсолютно серых и ничем не примечательных дней, похожих друг на друга как две капли воды. Рон задумчиво опустился рядом, на самый-самый краешек кровати.

— Идешь на ужин?

— Не-а, — Гарри пришлось слегка пошевелиться и повернуть голову, чтобы его услышало не только одеяло, но и Рон. — Можешь мне взять что-нибудь оттуда, хорошо?

— Как скажешь.

Рон резко встал с кровати, отчего та слегка, буквально самую малость шатнулась и жалобно скрипнула.

— Я просто подумал, что… А, впрочем, не важно, — махнув рукой, Рон оттолкнулся от столбика кровати, к которому прислонялся, и сделал несколько шагов по направлению к выходу, оттягивая галстук на своей шее. — Я к Гермионе, — подумав, добавил он, после чего прошествовал мимо ровного ряда кроватей, стоявших по обе стороны прохода, прямиком к выходу.

Как только дверь за другом с легким попискиванием затворилась (надо бы пожаловаться кому-нибудь, чтобы наконец смазали петли маслом), Гарри перевернулся на спину и хмуро уставился в потолок, свесив ноги с кровати. На потолке не происходило ровно ничего. Даже паучок, которого Гарри в прошлом году в шутку прозвал Саймоном, не желал продолжать плести свою паутину. Вообще у Гарри было предположение, что Саймон давно отдал концы за лето. В некотором смысле парень ему даже завидовал: никаких проблем серой повседневности.

Издав тихий, полный уныния вздох, Гарри принял сидячее положение. Хотелось спать, есть, копаться в себе, но домашнее задание единогласно победило. Парень нехотя встал с постели и вяло прошествовал к сумке, брошенной на полу посреди комнаты. Подобрав ту с пола, Гарри вернулся к своей кровати и, перевернув сумку, в один заход вытряхнул все ее содержимое прямо на одеяло. Учебники вперемешку со свертками конспектов, хорошо закрытая чернильница, несколько перьев и, конечно же, стопка писем, которая, в общем-то, уже не представляла из себя стопку, а просто разлетелась по кровати юноши.

Для Гарри это было делом привычным. Девчонки, неугомонные и не знающие преград, постоянно подсовывали ему свои письма, выражающие безграничную любовь и много-много сопливо-романтичных словечек. Гарри даже сам не замечал, как весь этот ворох бумаг попадал ему в сумку. Казалось, даже близнецы Уизли не так ловко проворачивали свои розыгрыши, как эти девчонки подсовывали ему свои письма.

Очередной унылый вздох. Гарри устало плюхнулся на кровать и принялся собирать письма, складывая их в одну большую стопку к себе на прикроватную тумбочку.

Вот письмо от Сесиль Бьорнхарт с пятого курса Когтеврана. Гарри поморщился: эта девчонка явно помешана на сердечках, которые бесконечной россыпью украшали конверт. А вот это пестрое чудо от Лаванды Браун. Девушка однозначно не могла представить своей жизни без всего блестящего и розового, но в этот раз она особенно постаралась, так что от конверта даже рябило в глазах. Да уж, сегодня камин будет гореть невероятно ярко и сверкающе. А вот письмо от еще одной девчонки, с очередными любовно-романтичными словами, изрядно украшенными завитушками и сердечками; надушенный до головокружения пергамент и огромный розовый бант. И так раз за разом. Все эти письма были похожи одно на другое. Только, пожалуй, письмо Лаванды несколько выделялось на общем фоне.

Отправив последнее письмо в общую кучу, Гарри с облегчением вздохнул. С этим покончено, что там дальше по плану? Уроки, кажется.

Парень взял учебник по Заклинаниям и небрежно уронил его себе на колени. Странички, разделившись по небольшим своеобразным группкам, слегка подскочили, выпуская из своего плена еще один бумажный объект, коим оказалось очередное письмо, упущенное Поттером, и вновь сомкнулись, выдувая это письмо на пол.

Третий унылый вздох за последние полчаса. Гарри переложил учебник на кровать, а сам склонился за письмом. Некоторое время он просто задумчиво вертел его в пальцах. Ни бантиков, ни сердечек, ни завитушек. Самый обычный конверт, на котором не стояло никакой подписи — значилось только его, Гарри, имя, написанное аккуратным почерком, слегка округлым и с небольшим наклоном в правую сторону. Вполне себе обычный почерк на, казалось бы, самом обычном письме, вот только без отправителя. И все равно это было странно и как-то подозрительно смахивало на очередную девчоночью уловку.

Гарри поводил палочкой над письмом, бормоча всякие заклинания, служащие для проявления магии и некоторых ядов, — его этому фокусу научила Гермиона. Никакой реакции за таинственным письмом не последовало. Можно открывать?

Снедаемый любопытством, Гарри шустро развернул конверт, не заботясь об аккуратности и немного помяв пергамент, аккуратно свернутый внутри. С задумчивой миной Гарри вчитался в слова письма:

«Гарри Поттер.

Дорогой Гарри.

Дорогой Друг.

Всем известна история Героя, „Избранного“. Все видят его как некую непобедимую личность. Но, если вдаваться в подробности, можно узнать, что он довольно много пережил. Много такого, чего и заклятому врагу не пожелаешь.

Мне бесконечно жаль. Жаль, что вам, дорогой Гарри, пришлось это пережить. Большая утрата — потерять близких и родных. Великая утрата — потерять надежду.

Мне бы хотелось узнать вашу историю. Мне бы хотелось помочь вам вновь обрести смысл жизни.

С наилучшими пожеланиями,

Всегда Ваш Друг.

P.S.: Вы найдете связь со мной в рыцарских доспехах напротив кабинета Трансфигурации».

— Ничего не понимаю, — вслух пробормотал Гарри, не отрывая удивленного взгляда от пергамента.

Какой-то «Всегда Ваш Друг», по какой-то причине пожелавший остаться неизвестным, говорит, что жалеет его и хочет познакомиться поближе. Так, вроде, получается.

Гарри пробежался по содержанию таинственного письма еще пару раз, чтобы убедиться, ничего ли не ускользнуло от его внимания. Но нет, все было действительно так. И только в самом углу стояла небольшая подпись — буква «Д».

День сегодня, так и сыплющий всякими загадками на его голову. Гарри тут же пришло на ум, будто с нетерпением ждало своего часа, воспоминание о девушке, решившей его «пожалеть». Теперь еще и это «сожалеющее» письмо. Подозрительно это все.

— Ну, нет, — вновь вслух пробормотал Поттер, но тут же одернул себя: разговоры с самим собой до добра не доведут. Его уже считали сумасшедшим — хватит.

«Это, конечно, все очень странно, — Гарри продолжил свои размышления уже мысленно, — но не думаю, что девушка и письмо как-то связаны друг с другом. Девчонкам только одно и нужно, а здесь, вроде, просто желание пообщаться. Главное ни во что не ввязываться».

Гарри кинул письмо на кровать, а сам вновь взялся за учебник Заклинаний. Так, параграф третий, страница сорок пятая…

Парень буквально всей своей кожей чувствовал письмо за своей спиной, будто оно было живое и таращилось на него во все глаза. Оно так и манило взять чистый лист пергамента, перо и ответить безымянному отправителю.

«Ни во что не ввязываться», — напомнил сам себе Гарри и, следуя на поводу у собственного любопытства и мании всяческих историй на одно место, стал строчить ответ.

— Он правда читал книгу вверх ногами?

Дафна кивнула, глядя на отражение Астории в зеркале. Девочка лежала на кровати старшей сестры на животе, подперев руками голову и весело болтая ногами. Астории, безмерно любящей сестру, казалось до ужаса потрясающим все, что та делала.

— Расскажи, пожалуйста, еще раз, — попросила Астория, хлопая в ладошки. — И подробнее.

Дафна, расчесывающая свои длинные золотистые волосы большой расческой-щеткой с изящной ручкой, на конце завивающейся в своеобразный кренделек, провела по своим локонам еще один раз, после чего повернулась лицом к сестре, откладывая предмет туалета на столик. Она приподняла левую бровь в жесте «ты действительно этого хочешь?» и окинула Асторию слегка насмешливым взглядом.

— Да брось, Дафни, расскажи, — попросила девчушка, в нетерпении заерзав на кровати.

— Во-первых, я же просила тебя не называть меня Дафни, — напомнила девушка, слегка качнув головой. — А во-вторых, скоро придет Панси.

Дафна легко поднялась с небольшого пуфика, тут же одергивая низ своей ночной рубашки — простое изделие из белого хлопка с вышивкой по низу, чем-то напоминающее легкий летний сарафан прямого кроя. Девушка прошла к своей кровати и села рядом с сестрой, которая уже приняла сидячее положение и умоляюще на нее таращилась. Дафна улыбнулась, сдаваясь.

— Ладно, но только быстро.

— И заплети мне косу, — добавила обрадованная Астория, слегка подпрыгнув на месте. — Пожалуйста.

Дафна забралась на кровать и, по-турецки скрестив ноги, перекинула волосы сестры той на спину.

— Как я уже и говорила, я решила написать ему письмо.

Девушка легким движением руки наклонила голову сестры назад, взяла три пряди у самого лба и начала плести колосок, который так любила Астория. Волосы у нее были тоньше, чем у Дафны, и темнее — пепельно-русого цвета, несколько тусклые.

— Ты же знаешь, какая сейчас шумиха вокруг Поттера крутится, сколько самодовольных девах. Глупышки, — холодно усмехнулась Дафна, а Тори слегка поморщилась — сестра слишком сильно дернула немного запутавшиеся пряди волос. — Они не понимают, что своим вниманием только досаждают ему. Едва ли он подпускает кого-то к себе.

— Но как тогда ты думаешь к нему подобраться? — Астория задумчиво сдвинула брови. — Раз уж он никого к себе не подпускает.

— Ты меня вообще слушаешь? — осведомилась Дафна, не прерывая плетения косы. — Для начала я решила написать ему письмо.

— Но другие девочки тоже ему пишут, — возразила Астория.

— Да, глупые любовные послания с сердечками. Могу поспорить, он их выкидывает, даже не прочитав. Я же даже имени своего не написала. Просто сказала, что я ему друг, ну и что хотела бы узнать его получше.

Астория, немного сгорбив спину, задумчиво сплела тоненькие пальцы рук между собой.

— Как думаешь, он тебе ответит?

— Кто знает, — девушка легонько пожала плечами. — Но он наверняка будет заинтересован.

— А что ты будешь делать дальше?

— Не знаю, честно говоря. По ситуации. Поначалу буду просто писать ему.

— Нет, что ты будешь делать, если он не ответит? — Астория попыталась обернуться, чтобы взглянуть на сестру, но та слишком крепко держала конец ее волос, еще не закончив плетение.

— Тори, не дергайся, — в звонком голосе Дафны слышалось легкое раздражение. Астория скорчила забавную рожицу, но сестру послушалась. — Я уверена, что он ответит. Ему сейчас как никогда нужен друг. Уизли — не вариант, — спешно продолжила девушка, опережая вопросы сестры. — Он слишком тугодум, как мне кажется. Вряд ли он поймет. А Грейнджер сейчас зализывает раны у мадам Помфри. И, судя по всему, в ближайшие года два будет редко вылезать из Больничного крыла.

— А мне ее жалко, — пробормотала Тори, уставившись на собственные руки. — Она не заслужила того, что с ней делают другие девочки.

— Может быть, — нехотя согласилась Дафна. — Но нам это только на руку. Хотя бы какое-то время она не будет мозолить глаза и мешаться.

Астория не ответила. Она пусть и обладала амбициозностью своей сестры и недюжинным умом, но была слишком мягка и добродушна, всегда стремилась видеть только самое хорошее в других людях. За это к ней все тянулись; эту ее непохожесть, безграничную доброту Дафна ценила больше всего, хотя не понимала и иногда даже отчитывала за излишнюю мягкость.

— Так на чем я остановилась? — опомнилась Дафна, не заметив смятения сестры. — Ах, да, письмо. Написала я его. Думаю, как же мне его ему передать. Логичнее всего на смежных уроках. Зельеварение — не самый подходящий вариант. Слизнорт не открывает класс раньше начала урока. Соответственно, оставалась Трансфигурация. Ты помнишь, я утром специально встала пораньше и с завтрака ушла самой первой.

— Да-да, — оживленно поддакнула Астория, уже выбросив все посторонние мысли из головы. — Меня Панси еще спросила, куда ты так рванула. Я сказала, что ты забыла заколку в библиотеке с прошлого вечера и хотела ее забрать до уроков.

— Умница, — Дафна приподняла уголки губ в легкой улыбке и благодарно коснулась плеча сестры пальцами, крепко сжимая конец еще не доплетенной косы в одной руке. — Так вот, на Трансфигурацию я пришла заранее. И — ты представляешь? — там сидит Поттер! Как будто бы знал, как он мне нужен был именно там и именно тогда, — девушка усмехнулась. — Я подошла к нему, а он читал. Делал вид, если быть совсем уж точной.

— И держал книгу вверх ногами, — добавила Астория, вновь подпрыгнув на кровати, и так весело засмеялась, что даже Дафна ненароком улыбнулась.

— Да, вверх ногами, — подтвердила она. — Я решила воспользоваться ситуацией и просто кинула ему письмо в сумку.

— Просто кинула?

— Да, сумка была раскрыта, а Поттер даже ничего не заметил.

— Не заметил?! — восхищенно переспросила Астория.

— Что не заметил?

Дверь в комнату шумно отворилась, пропуская внутрь Панси. Девушка была чем-то заметно довольна и старательно накручивала на палец свои иссиня-черные прямые волосы.

— Ничего, — невозмутимо отмахнулась Дафна, последний раз оборачивая резинку вокруг конца косы Астории. — Просто рассказываю Тори про Лонгботтома сегодня на Заклинаниях.

— Ох, точно, — Панси оживилась, подходя ближе к сестрам Гринграсс. — Как можно не заметить, что край твоей мантии зацепился за ручку шкафа? Такой грохот стоял!

Панси засмеялась, шумно и часто вбирая воздух в легкие. Ее смех был грубым и отчаянно напоминал Дафне лай койота, отчего та поджала губы, удерживая себя от нелестного комплимента однокурснице, которая по официальному оглашению считалась ее подругой.

— А мне его жалко, — пролепетала Астория, слышавшая эту историю от кого-то в гостиной.

— Тебе всех жалко, — поморщилась Паркинсон, но вновь заулыбалась, когда увидела готовую прическу на голове девочки. — Вы тут косы плетете, да? Даф, сделаешь мне, хорошо? Хочу завтра походить с волнистыми волосами, а после косы волны смотрятся гораздо красивее, чем после заклинания завивки.

— У тебя слишком тяжелые волосы и волны без магии держат от силы полчаса, — возразила Дафна, свешивая ноги на пол. — И я собиралась спать.

— Ну и пожалуйста, — фыркнула Панси, обиженно выпятив нижнюю губу и усаживаясь на свою кровать.

Астория, от которой не ускользнуло ни одно слово, давно слезла с кровати и шарила по полу ногами, пытаясь надеть свои милые пушистые тапочки без помощи рук. Она в целом выглядела довольно забавно сейчас за счет своей розовой пижамки, сплошь усеянной крошечными ромашками — она любила все милое и невинное.

Астория не была высокой, как и Дафна, но была тонюсенькая, как палочка. Худоба ее была даже болезненной — девочка была от рождения очень слабенькой и склонной ко всяким заболеваниям. На фоне своей угловатой сестренки стройная Дафна казалась еще более элегантной. Впрочем, у них была разница в возрасте в два с лишним года, так что неженственность фигуры Астории вполне можно было списать на возраст — неполные четырнадцать. Дафна же в свои шестнадцать с половиной была уже полностью сформированной, хорошенькой молодой девушкой без характерных для подростков угловатостей и детских пухлых щечек, которые еще оставались у младшей сестры.

Дафна и Астория хоть и были родными сестрами, но имели схожесть только в некоторых чертах. Например, у них были абсолютно одинаковые аккуратные носики, только у Тори он был немного курнос и с россыпью бледных веснушек на переносице. Похожий изгиб губ, более тонких и бледных у младшей сестры, и более пухлых и алых у старшей. Глаза, одинаково большие у обеих сестер, у Тори были яркого василькового цвета с мелкими вкраплениями чего-то бирюзового, а глаза Дафны были светло-голубыми, холодными, и обрамлялись густыми темными ресницами. У Астории же реснички были сероватыми, какими-то блеклыми, а потому их будто бы не было вовсе. Дафна предлагала использовать краску или косметику, но Тори упорно отказывалась по известной только ей одной причине. Вероятно, ее просто устраивала собственная внешность. Внешность старшей сестры была ярче, более впечатляющей, чем внешность, казалось бы, блеклой, словно прозрачной Астории, но сама Дафна считала сестру настоящей красавицей с самыми потрясающими на свете глазами. Эти глаза, вечно улыбающиеся и искрящиеся добротой и какой-то простотой, с нескрываемым любопытством и оптимизмом глядящие вперед и берущие от жизни все, действительно очаровывали всех, с кем бы младшей Гринграсс ни приходилось взаимодействовать.

— Спокойной ночи, Дафна, — бросила Астория, шустро чмокая сестренку в щечку. — Приятных снов, Панси, — пожелала она второй хозяйке комнаты, пробегая мимо.

— Доброй ночи, — хором отозвались девушки, провожая взглядом младшую Гринграсс.

Дверь закрылась, оставляя Дафну и Панси наедине. Гринграсс тут же закопошилась, забираясь под большое пуховое одеяло, которое постоянно шуршало. Паркинсон же задумчиво смотрела на дверь, но не фокусируя взгляд, будто бы проходя им сквозь деревянную поверхность.

— Все три года не перестаю задаваться вопросом, что Тори делает на Слизерине. Ей бы в Хаффлпафф.

Дафна кинула беглый взгляд на подругу и тихо усмехнулась.

— В пять лет Астория таскала конфеты с самой последней полки высоченного шкафа. Она карабкалась вверх по полкам, как по лестнице. И никто ничего не заподозрил до тех пор, пока Тори не вытаскала все конфеты. И то она долго отрицала свою причастность, пока однажды ее не поймали с поличным, — Дафна выдержала паузу, изогнув губы в насмешливой улыбке, пока Панси во всю хохотала, согнувшись на кровати пополам. — Зато мама долго водила ее по лекарям, которые никак не могли объяснить, откуда у нее все прибывают и прибывают новые красные пятна от аллергии, ведь она «совсем не ест ничего сладкого».

Дафна полностью забралась под одеяло и как следует подоткнула его: по ночам она частенько мерзла, будучи крайне чувствительной натурой.

— В общем, Астория самая настоящая слизеринка. И если она не унижает каждого встречного, то это говорит лишь о том, что у нее не такая поганая душа, как у многих из нас.

Панси перекатилась на бок и положила голову на вытянутую вперед руку, неотрывно следя за Дафной, которая по-прежнему шуршала одеялом, укладываясь поудобнее. Казалось, она знакома с ней целую вечность, но все равно Гринграсс-старшая была какой-то недосягаемой, непонятной, таинственной. Панси была неглупой и довольно проницательной девушкой, но она никогда не могла понять, что движет Дафной и что у нее на уме. Гринграсс никогда не болтала о личном, редко проявляла какие-либо эмоции, оставаясь безразличной почти ко всему, не имела особенности делиться своими мыслями. Впрочем, Паркинсон это вполне устраивало: она любила говорить о себе и обсуждать свои проблемы с Дафной, которая, не желая переходить на свою личность, поддерживала болтовню Панси. К тому же, она нередко давала неплохие советы и делала просто божественные прически. Так что дружба с Дафной Гринграсс оказалась вполне выгодной для Панси.

— Вы с Тори совершенно разные, — сказала Панси, будто пришла к какому-то мысленному заключению.

— Да, — без обиняков отозвалась Дафна, гася свет.

Панси уснула довольно быстро: буквально минут через пятнадцать-двадцать послышалось ее сопение. Дафна же долго не могла уснуть, исступленно глядя в темный потолок.

Она так необычайно спокойно рассказывала сестре о том, как сделала первый шаг на пути к заполучению сердечка Поттера. Так спокойно и безмятежно, будто бы это была такая игра, за победу в которой давали леденец и гладили по головке. Но на кону стояло благополучие ее семьи.

Дафна с усилием зажмурилась, пытаясь отогнать непрошенные мысли, камнем висящие на ее душе. Но это не помогло. Сознание, уставшее и расстроенное, воспроизводило моменты из прошлого, и перед Дафной предстала картинка, врезавшаяся ей в память настолько, что едва ли она имела надежду хоть когда-нибудь ее забыть.

Лето. За окном бушует гроза. Дафна как сейчас помнила звон капель дождя, барабанящих по стеклу с неимоверной силой. Ее быстро поседевший отец, некогда славившийся среди дам своими золотистыми кучерявыми волосами, сидел в кресле, чуть сгорбившись, устало тер пальцами виски, в которых стучало от напряжения. Мама стояла за его спиной. Под красивыми голубыми глазами, казавшимися какими-то безжизненными, пролегли темные тени, а губы были плотно сжаты. Она держала руки на плечах мужа то ли пытаясь подбодрить, то ли отговорить от чего-то. Тогда Дафна еще мало что понимала.

За это лето их поместье не раз обыскивали люди из Министерства. В такие дни девочек обычно отправляли к бабушке, но Дафна всегда знала, что в их дом опять пришли эти люди.

Дафна повернулась на бок, подтянув ноги к груди. Руками она отчаянно сжимала одеяло, как будто бы пытаясь найти в нем какое-то утешение.

Отец поднял голову и взглянул на Дафну. Его руки были с силой сжаты в кулаки, а в глазах отражалась глубокая печаль. Дафна всегда была его любимицей. Асторию, конечно, он тоже безмерно любил, но Дафна была для него особенной. Его малышка, его первенец. Он всегда угождал всем ее прихотям, возился с ней, даже сам менял пеленки в детстве, отказываясь от помощи нянечек. Строгая по своей натуре мать не дала мужу слишком уж разбаловать старшую дочь и основательно взялась за ее воспитание. Но папа не переставал ее холить и лелеять в любом возрасте. Дафна всегда была его драгоценностью. И сейчас только эта драгоценность могла ему помочь.

«Ты должна влюбить в себя Гарри Поттера».

Эти слова тогда прозвучали громом и до сих пор эхом откликались в ее ушах, заставляя испытывать противный холодок.

Дафна тогда не сказала ни слова. Лишь сдержанно кивнула. Она знала, что ее семья находится в серьезной опасности, в которой только она могла стать лучиком надежды. Она молчала — привычка, само собой сформировавшаяся в течение учебы в школе, хотя едва ли в детстве она была сильно общительным и открытым ребенком. Молчала, когда у них дома стали появляться подозрительные люди. Отец запирался с ними в своем кабинете и подолгу что-то обсуждал. Мама говорила, что это мужские дела и в них лезть не стоит, но Дафна знала, что отец дает этим людям денег на что-то, что навряд ли является законным. И ее это не беспокоило до тех пор, пока она не стала замечать, что отец стал часто выпивать и постоянно где-то пропадать. Тогда еще по всей Англии разнеслась новость о том, что пленники, ужасные преступники, причисляющие себя к Пожирателям Смерти, сбежали из Азкабана. Она молчала, хотя понимала, куда и на что идут средства отца. Странные, пугающие люди с тех пор перестали быть такой уж редкостью. Они заходили в их дом так, будто бы он принадлежал им, а не Гринграссам, творили все, что хотели, а отец не смел им перечить. Дафна догадывалась, что пусть поначалу ее папа и поддерживал те идеи, в которые вкладывался, но сейчас ему угрожали. Угрожали не тем, что сожгут дом, отнимут деньги, нет. Угроза нависала над его самым большим сокровищем — дочерьми и женой. И он делал все, что требовалось для их нормальной жизни. И на глазах превращался из бойкого красавца-мужчины в седого старика. К ним стали наведываться люди, которых искали по всей Великобритании мракоборцы. Но самым большим потрясением для Дафны оказалась Беллатриса Лестрейндж. Она вломилась в их дом, не предупредив хозяев, а потому застала всю семью в гостиной: они обсуждали сборы девочек в Хогвартс (зимние каникулы заканчивались). Дафна прекрасно помнила, как Беллатриса, гордо вздернув нос, окинула их холодным безумным взглядом. Отец вскочил со своего места, пытаясь увести женщину от дочерей, но та как будто и не замечала его. Она прошагала прямиком к Дафне, замирающей от ужаса, но храбрящейся. Она боялась не самой Лестрейндж как таковой, а ее безумства, но продолжала держать спину прямо, не показывая собственную слабость. Беллатриса провела по белоснежному лицу Дафны своей рукой, грязной, с кривыми погрызенными ногтями, которые пожелтели, и резким движением подняла вверх точеный подбородок девушки, заставляя ту смотреть на нее. «Красивая, — сообщила она, сжимая подбородок Дафны своими огрубевшими пальцами, — будет завидной невестой для многих наследников чистокровных семей». Она выпустила Дафну и только стремительно вылетела из комнаты, как и очутилась в ней, потащив за собой отца семейства. Дафна знала: опять будут угрозы и вымогательства, только в сто раз опаснее из-за безумства Беллатрисы, которое так ее пугало. Она до сих пор помнила, как тряслись ее руки, как долго ощущала она эти грязные пальцы с пожелтевшими ногтями на своем лице, помнила лицо Астории, вжавшейся в свое кресло. О, Астория была настолько угнетена, настолько испугана, что еще неделю не вставала с постели от слабости, не говоря ни слова. Дафна тогда не отходила от нее и постоянно держалась за прохладную маленькую ручку сестры или гладила ту по голове. Успокаивая Асторию, она и сама невольно справлялась с пережитым.

Дафна выпрямила ноги и вновь легла на спину, исступленно глядя в потолок.

А потом Тот-Кого-Нельзя-Называть пал во второй раз и, как и прежде, по вине Гарри Поттера. Просто рассыпался в воздухе, и никто ничего об этом не мог сказать. Пожиратели сошли с ума, Министерство — тоже. Только одни крушили все подряд, а другие — ловили тех, кто все крушил. На большинство чистокровных семей пала тень. Многих отправили в Азкабан, но некоторым удалось выкрутиться. Огромные штрафы, бесконечные допросы и осмотры — вот что выпало на их долю. Вот что выпало на долю ее отца. Дафна догадывалась, что его вполне могли посадить, если бы он не опустошал свою казну в прибыль отдельных лиц в Министерстве. Дафна очень любила своего отца и понимала: что бы тот ни делал, это всегда было исключительно для их блага. Но сейчас положение было безнадежным. Денег оставалось все меньше — Министерство выкачивало все подчистую. Защищать свою семью мистер Гринграсс уже почти не имел возможности. А ведь в некоторой степени во всем этом виноват Мальчик-Который-Выжил. И именно ему Дафна должна была отдать свое сердце навечно, чтобы спасти семью. Теперь она — главная опора и надежда ее отца, который ее всегда так любил.

Дафна уже смирилась со своей участью. Она никогда не была мечтателем, но, как и любая женщина, девочка, ждала любовь и счастье. А сейчас она была готова пожертвовать и тем, и другим ради благополучия своей семьи. Она сделает все, что потребуется. Она завладеет сердцем Гарри Поттера.

Дафна уснула, не заметив слезинку, стекающую прозрачной, слегка серебрящейся струйкой по ее щеке прямо на подушку.

---

Примечания:

Не нашла точную информацию по размещению слизеринцев в спальнях, поэтому в данном фанфике они занимают по два-три человека в комнате.

— Дафни, вставай!

Астория была ранней пташкой и частенько выполняла функцию будильника для сестры. Но сейчас она даже пришла пораньше, так ее будоражил интерес перед предстоящим днем.

Дафна, проснувшаяся от тряски — Астория прыгала на ее кровати — и ни в какую не желавшая открывать глаза и покидать теплую уютную постель так рано, недовольно ворча, забралась под одеяло с головой. Спать хотелось невероятно сильно. Дафна всегда просыпалась довольно легко, но сейчас почувствовать себя и встать было для девушки столь же непосильной задачей, как и, например, жить среди русалок.

— Дафна! — воскликнула Тори, стягивая с сестры одеяло. — Поднимайся, соня! Нас ждут великие дела и письмо от Героя.

Дафна недовольно зашикала на сестру, попутно оттягивая одеяло на себя. Впрочем, Панси, которая могла подслушать их разговор, в кровати уже не было: она всегда вставала раньше Гринграсс-старшей, чтобы умыться, навести красоту, полюбоваться собой, состроить хитроумные планы по захвату мужских сердец и так далее. Паркинсон была очень занятой дамой и ужасной копушей, а Дафна, которая собиралась несколько быстрее, могла позволить себе подольше поспать.

— Да вставай же ты! А то я сама пойду за письмом, — пригрозила Астория. Дафна выпустила край одеяла из рук, так что младшая Гринграсс чуть было не перекувыркнулась с кровати прямо на пол.

— Навряд ли он уже ответил, — заметила Дафна, сладко потягиваясь, а затем принимая сидячее положение. — Он же только вчера мое письмо получил, не забыла?

— Я уверена, что он уже ответил! — настаивала Астория, нетерпеливо подпрыгивая.

— Надо дождаться хотя бы вечера, — решила Дафна, соскальзывая с кровати. — Тебя заплести?

И почему Асторию это так интересует? Дафна настолько озадачилась этим, что даже спросила у сестры, на что получила лишь робкий смех и заявление, что «это ведь очень весело, прямо как игра». Да уж, игра!

К счастью, некий азарт и мысли о Поттере настолько захватили Дафну, что та быстро выбросила из головы воспоминания: предстоящее ей дело было гораздо более увлекательным. Пусть она и относилась к «охоте за Героем» как к чему-то, навязанному и разрушившему ее жизнь под корень, ей было интересно, что из этого выйдет, будто какому игроку на скачках, сделавшему ставку на определенную лошадь. Она крепила маленькие, чуть поблескивающие серебром заколочки на золотистых волосах, собранных в элегантный пучок, застегивала все пуговицы-жемчужинки на белоснежной блузке с иголочки, расправляла складки юбки, собирала сумку, а сама, подобно сестре, все думала о письме, вероятно, уже ее ожидавшем.

Выйдя из спальни под руку с Асторией, Дафна, не глядя на других слизеринцев, прошествовала к выходу, чуть высокомерно задрав хорошенький носик, а младшая Гринграсс, немного отставшая, принялась смущенно выслушивать немного неискреннюю похвалу от других девочек в адрес своей прически: те всегда слегка завидовали Астории, у которой была такая умелая старшая сестра (сама же Дафна наотрез отказывалась плести косы кому-либо, кроме младшей сестры, делая крайне редкие исключения для Панси). Конечно, это долетело и до ушей старшей Гринграсс, но та лишь безразлично хмыкнула, дожидаясь Асторию у выхода. На завтрак они пошли вместе, а вот из Большого зала им было не по пути: Асторию, как и других третьекурсников, ждала Астрономия, а вот Дафну — мсье Малфой и Зельеварение.

Была у них с Драко своеобразная традиция — на Зельеварение они с самого первого курса ходили вместе, когда занятия по этому предмету проходили сразу после приема пищи. Дело в том, что дружки Малфоя, Крэбб и Гойл, очень долго и обильно кушали, а Драко не очень-то прельщало лицезреть весь этот процесс, поэтому он предпочитал пройтись по замку в компании прелестной Дафны. Конечно, к ним нередко присоединялась Панси, но это было раньше: она не сдала экзамены по Зельеварению да и давно решила, что не свяжет свою дальнейшую жизнь с грязным процессом приготовления различного рода варева. Поэтому весь шестой курс Дафне и Драко предстояло шагать в компании друг друга.

Как делала предыдущие миллионы раз за все эти годы, Дафна, окончив завтрак, неспешно вышла из-за стола и направилась к выходу, неторопливо цокая небольшим каблучком изящных, как и сама Гринграсс, туфелек. Она делала это с таким непринужденным видом, как будто бы не ждала Малфоя, — это тоже входило в их традицию, как и последующие торопливые широкие шаги Драко, догоняющего свою спутницу и нисколечко не возмущающегося по поводу ее внешнего безразличия.

— Как настроение, Даф? — Драко поравнялся с ней и даже подстроился под ее неспешный шаг.

— Ничего, спасибо, — легкая, почти призрачная улыбка и благосклонный кивок головы, но и это уже большая редкость для Ледяной Принцессы.

Как так вышло, что прелестная Дафна Гринграсс, холодная к большинству людей, допустила Малфоя до круга общения, вполне имеющего право именоваться кругом друзей? Загадка, будоражащая умы многих юношей, когда-либо позарившихся на Принцессу и получивших от нее лишь «ледяное приветствие». Они объясняли это тем, что Малфои и Гринграссы всегда были довольно дружны, и это дало повод для хороших отношений между младшим поколением обеих семей.

Но дело было не совсем в этом. Да, поначалу они общались только потому, что их семьи были довольно близки: отцы часто запирались в кабинете, оживленно обсуждали какие-то общие идеи и дела, а матери, состоявшие в дальнем родстве, любили выпить друг с другом по чашечке чая. Конечно, это было до «возрождения Того-Кого-Нельзя-Называть»; со временем данное довольно теплое общение сменилось на обособленную друг от друга жизнь, запертую в кружке собственных семей, и учтивые кивки да вежливые улыбки при встрече. Но дети имели возможность общаться в школе.

В начале первого курса Дафна держалась обособленно, несколько холодно к остальным. Возможно, это было заложено в ее характере с самого рождения. Непривычно сдержанная, скупая на эмоции, она отпугивала однокурсников, тем не менее, уважавших ее — было в этой статной маленькой девочке что-то такое, что внушало это чувство. А Драко, имевшему некое доверие со стороны Дафны, казалось чем-то невероятно важным общение с ней. Конечно, как и все дети, в одиннадцать лет Дафна была более общительной, ей было легче сходиться с другими людьми, но со временем это все подавилось возрастом и присущей ей холодностью, сдержанностью, обособленностью от остальных.

На последующих курсах Дафна предпочитала обходить шумные слизеринские компании стороной, а если и собиралась компания девочек поговорить непосредственно с ней — то предпочитала сказать лишь несколько четких слов по делу, не делая лирических отступлений. Однако Драко частенько можно было увидеть в ее компании за каким-нибудь разговором в креслах напротив друг друга у камина. Впрочем, вскоре это стало привычной картиной. Они не проводили время друг с другом постоянно, как делают обычные друзья, но переговорить между собой временами, обсудить какие-либо насущные проблемы, было очень важно и полезно для обоих. Именно благодаря Драко сошлись Дафна и Панси: обе друг друга поначалу терпеть не могли, но в дальнейшем свыклись с таким обществом, как с чем-то непреложным, естественным, и стали общаться за пределами «кружка Малфоя» (Дафна туда совсем не навязывалась, но вот Драко тянулся к ней, а за ним — вся его шайка).

— Просто не выспалась, — добавила Дафна, легким движением руки заправив выбившуюся из прически прядь. — Все думала…

Драко понимающе кивнул, как джентльмен, придерживая девушку за локоть на крутых ступеньках лестницы.

— Время сейчас такое. У мамы здоровье подкосилось из-за всего этого, а отец… — Драко горько усмехнулся. — Он не вылезает из судов.

Настало время Дафны понимающе кивнуть. Положение Драко, само собой, было в сто раз хуже, чем ее. Люциус Малфой, можно сказать, уже одной ногой в тюрьме. До сих пор ему удавалось избегать столь непритязательной участи за счет богатств, связей и полнейшего отрицания причастности к деятельности Пожирателей. Однако после заявления Героя его положение колоссально ухудшилось.

Они спустились в подземелья и медленно шли по коридору, подходя к кабинету. Дафна кинула беглый взгляд на Драко. Парень задумчиво разглядывал ее, будто пытался разгадать какую-то загадку, неожиданно открывшуюся в ней. Дафна отвела взгляд, скрыв легкое смущение за взмахом длинных ресниц.

— Ты очень красивая, Дафна, — задумчиво заговорил Драко, как будто бы размышлял вслух с самим собой. — Тебе идут убранные волосы.

— Могу поспорить, нашей Принцессе все идет, — Забини, каким-то боком умудрившийся оказаться поблизости, втиснулся между ними, слегка отпихнув Драко в сторону. — Это одна из ее магических способностей. А другая — замораживать глазами.

Дафна действительно смерила его ледяным презирающим взглядом, который, наверное, славился на всю школу и лег в основу ее прозвища. Как ни странно, Блейз, вопреки своим словам, продолжал широко ухмыляться, словно ничего не замечал. Дафна, гордо вздернув носик, отвернулась, а Блейз беззаботно обратился к Малфою:

— А где Паркинсон? Она просила рассказать ей про клуб этого Слизнорта.

— Забини, ты идиот? — хмыкнул Малфой, смерив приятеля насмешливым взглядом. — У нее нет Зельеварения. Полмесяца прошло, можно было и запомнить.

— А-а, точно, — Блейз хлопнул себя по лбу. — Нелегко привыкнуть к тому, что она не вертится вокруг тебя постоянно. Она, вероятно, доверяет присмотр за своим парнем закадычной подружке? — Блейз покосился в сторону Гринграсс, надеясь на реакцию с ее стороны, но та безучастно смотрела на закрытую дверь кабинета Зельеварения перед ними, не вслушиваясь в разговор.

— О, заткнись! — фыркнул Драко, впрочем, уловивший кое-что интересное для себя в словах Забини. — Так как тебе этот клуб?

— Тоже мечтаешь туда попасть? — парень прищурил глаза, не стягивая с лица наглую ухмылку. — Знаешь, там довольно неплохо. Слизнорт всегда раздает какие-то вкусные штучки, которые иногда бывает сложно достать. Обещал познакомить нас с какой-то теткой из «Пророка» на следующей неделе. Только он все время пытается чего-то добиться от «драгоценного Гаррички», и поэтому временами эти посиделки превращаются в каторгу для всех, даже Поттера.

Дафна, упорно игнорировавшая разговор парней все это время, встрепенулась. Она слегка напряглась, сжав в пальцах ремень сумки, болтавшейся на плече.

— Поттер? — переспросила она с самым невинным видом, на который только была способна. — Подожди-подожди, вы о Клубе Слизней?

— Такое ощущение, что ты все это время отсутствовала. Влюбилась, что ли? — хмыкнул Забини, а Дафна лишь раздраженно возвела глаза к небу. — Конечно, мы об этом клубе.

— И как ты туда попал?

— Слизнорт приглашение выдал. Вроде как, он приглашает самых талантливых, амбициозных, подающих надежды…

— Нет-нет, ты меня не понял, — возразила Дафна, слегка сощурив глаза. — Как ТЫ туда попал?

Драко хохотнул, несильно пихнув Блейза локтем, а тот не прекращал самодовольно ухмыляться, будто вовсе не почувствовал сарказма в колких словах девушки, и невозмутимо ответил:

— Все сделала репутация матери. Впрочем, думаю, я Слизнорту приглянулся, раз он не перестает осыпать меня приглашениями.

Дафна нахмурилась, вновь уходя в свои мысли и не обращая никакого внимания на хвастовство Забини и ехидные речи Малфоя, которому, если быть откровенным, было несколько обидно, что старый профессор не позвал его в свой кружок «избранных». В данный момент ей было не до них. Гарри Поттер — ее цель. Он ходит на собрания этого клуба. Собрания проходят довольно часто. Заведует всем этим делом Слизнорт. Значит, надо его впечатлить и получить это заветное приглашение. Она сделает все, чтобы попасть в этот клуб и оказаться ближе к Поттеру. Логика и холодный расчет, как твердила всю жизнь ее драгоценная матушка.

За секунду до начала урока приковылял сам профессор Зельеварения и наконец впустил студентов в кабинет. Стоя у своего котла и нетерпеливо стуча пальчиками по столу, Дафна отметила, что Поттер еще не пришел, как и Уизли. Как обычно опаздывают.

— Умострильное зелье, — вещал Слизнорт, сидя за столом и накручивая на палец свои моржовые усы. — Итак, кто скажет, что это такое и с чем его едят?

Взмах руки в воздух, кивок Слизнорта и удивленные взгляды переглядывающихся однокурсников, осознавших, что рука принадлежала отнюдь не Гермионе, все еще пребывавшей в Больничном крыле под надзором мадам Помфри. Логика и холодный расчет.

— Этот эликсир улучшает работу мозга человека, — громко, четко выговаривая каждую букву, сообщила Дафна.

Слизнорт кивнул, с интересом рассматривая девушку, как какую-то новую модель метлы. Да, конечно, он слышал о Гринграссах, но из-за их нынешней непопулярности в магическом мире решил не брать на себя лишнюю ответственность по приглашению отпрысков этой семьи в свою коллекцию. Само собой, он и раньше не раз натыкался на Дафну, но та была молчалива, а потому профессор счел ее не стоившей усилий личностью, а просто симпатичной пустышкой. Однако сейчас девушка притягивала его внимание. Или во всем виноват этот слегка диковатый, целеустремленный, горящий взгляд?

— Прекрасно, мисс Гринграсс, — довольно хлопнув себя по пузику, выдал профессор. — Заслуженные пять баллов Слизерину.

К тому моменту, как в класс влетели Поттер и Уизли, студенты уже начали раскладывать ингредиенты для зелья. Краем глаза Дафна отметила, что Гарри выглядит сердитым. Брови чуть сдвинуты, зубы сжаты, на лбу пролегла складка. Опять какие-то надоедливые поклонницы? Впрочем, она решила не задаваться этим вопросом. Гораздо важнее сейчас было приготовить зелье идеально. Пусть они и делали его на четвертом курсе, а все же неплохой шанс привлечь внимание профессора.

Дафна торопливо толкла в ступке сушеных скарабеев, как вдруг поймала на себе взгляд — Драко, задумчиво нахмурившись, явно размышлял о чем-то, касающемся ее напрямую. Дафна вопросительно выгнула брови, но парень лишь качнул головой, возвращаясь к своей работе.

Дафна, довольно умная и получающая в основном отличные оценки, не так сильно любила Зельеварение, как могло показаться. Она в целом подошла довольно необдуманно к выбору предметов для изучения на шестом курсе, оставив Зелья, Травологию, Защиту от Темных Искусств и еще несколько дисциплин и исключив Нумерологию и Уход за Магическими Существами, которые изучала на пятом курсе. Какое-то время она подумывала о карьере лекаря, но сейчас склонялась к тому, что попросту не представляет, кем ей быть в будущем. Во всяком случае, у нее есть еще почти два года для раздумий и перспектива стать хорошенькой женой богатого аристократа.

Умострильное зелье вышло у Дафны превосходным. Да, она недолюбливала все эти ингредиенты, варки-парки, помешивания, но это не значит, что у нее что-то не получалось. Гринграсс всегда добивается того, к чему стремится. И все бы ничего, если бы Гарри Поттер не сотворил зелье «выше всяких похвал», что было довольно подозрительно: все предыдущие года у Снейпа были для него провальными. Так что варево в котле Дафны удостоилось быстрой похвалы, а вот настоящее расхваливание, словно птичье чириканье, разлилось уже в адрес Поттера. Дафна шумно выдохнула, недовольно захлопнув учебник.

— Эй, Даф, — послышался голос Забини. Дафна подняла на него вопросительный, слегка раздраженный взгляд. — Это несправедливо. У тебя отличное зелье.

Драко согласно промычал, помешивая свое зелье, — он немного отстал, пока перемалывал скарабеев, однако варево выходило годным.

— Много вы знаете, — безразлично обронила девушка, возвращаясь к своим вещам.

Урок подошел к концу, и ребята дружною толпой ринулись из кабинета. Все, кроме Дафны, которую Слизнорт попросил задержаться. Девушка, высоко подняв голову, прошагала к преподавательскому столу, совершенно случайно задев Поттера, направлявшегося к двери, сумкой. Несильно, она даже не заметила, чего нельзя сказать о Гарри: юноша обернулся и, нахмурившись, какое-то время смотрел ей в спину и переваривал определенную, только ему известную мысль.

— Да, профессор? — Дафна остановилась прямо у стола Слизнорта, легонько опустив свои белые ручки на край деревянной поверхности.

— Не хотите взять реферат? Нет, даже не так, — профессор продолжил накручивать ус на палец. — Скорее, это не реферат или доклад, а сочинение на тему амортенции. Попробуйте написать мне историю, а не сухие сведения из учебника, — он говорил все это с таким запалом, как будто Дафна уже согласилась и все жаждала поскорее приступить к заданию. — Возьметесь?

— Да, профессор, — она сдержанно кивнула, ни капли не изменившись в лице. — Когда я должна вам его сдать?

— Так-так, — Слизнорт изобразил на старческом лице глубокую задумчивость, словно его ответ решал что-то настолько важное, сравнимое только с делами государственной важности. — Ну, предположим, до Рождества.

— Так долго?

— Сроки не так важны, как содержание. Объем тоже на ваше усмотрение, моя милая.

Дафна изобразила на лице предельно вежливую очаровательную улыбку, опустив ресницы. «Моя милая» — это определенно успех. Может, он сейчас выдаст ей приглашение на следующую встречу в свой клуб? Но нет, профессор упорно молчал, с нескрываемым любопытством пялясь на Дафну. Девушка убрала руки со стола, поправив ремень сумки на плече — знак, что она собирается уходить.

— До свидания, профессор, — она направилась к выходу.

— До встречи, дорогая Дафна.

Девушка аккуратно прикрыла за собой дверь и, мерно постукивая каблучком, направилась вперед по коридору. Недовольство неоправданными надеждами и неосуществленным с первой попытки планом сменилось решительностью всего добиться, сколько бы времени ни прошло, и неизменными мыслями о Поттере. Мерлин знает, как привлечь внимание этого мальчика, имеющего тенденцию вляпываться в разнообразные истории. Как бы то ни было, надо испробовать все возможные способы.

Письмо. Мысль о нем, на некоторое время покинувшая Дафну, вновь вернулась, подогревая любопытство и мешая думать о других вещах, не требующих отлагательств. К тому же, неугомонная Астория, дожидавшаяся ее за обедом в Большом зале, тоже с нетерпением ждала услышать новости. Наверное, Дафна впервые полностью осознала свою ошибку о сообщении сестре родительского наказа, когда Астория в десятый раз за прошедшие пять минут спрашивала о письме.

— Астория, я проверю вечером, сколько можно повторять! — Дафна с силой ткнула вилкой в тарелку, отчего та недовольно звякнула, привлекая внимание других слизеринцев за столом.

— Хорошо-хорошо, — пролепетала Тори, виновато опустив взгляд в тарелку и обижено поджав губы. — Зачем же так орать?

Дафна шумно выдохнула. Нет, безусловно, она любила младшую сестру, и их абсолютно доверительным отношениям могли позавидовать многие другие сестры, и тем не менее сейчас ей до ужаса хотелось дать Астории в лоб. Но вместо этого она мстительно проткнула вилкой горошек.

— Надоела, — сообщила Дафна, отодвигая от себя еще полную тарелку и поднимая уставший взгляд на Асторию, давно закончившую свой обед и нетерпеливо испепеляющую сестру взглядом, полным любопытства. — Пошли.

Дафна быстро встала из-за стола и пошагала к выходу, а за ней шустро засеменила Астория, чуть ли не подпрыгивавшая от счастья. Путь их длился относительно недолго и заканчивался возле кабинета Трансфигурации. Обед был еще в самом разгаре, так что в коридорах было пусто, и им никто не мог помешать. И все же Дафна, примкнув спиной к запертой двери кабинета настороженно осмотрелась по сторонам, внимательно вслушиваясь. Асторию она поставила в начале коридора контролировать ситуацию. Было бы крайне неприятно, если бы ее план с письмом оборвался, даже не успев начаться, по вине какого-нибудь незваного визитера.

Дафна торопливо оттолкнулась от стены и в считанные доли секунды оказалась у рыцарских доспехов, указанных ею же в письме Поттеру. Она шикнула на Асторию, оглядывающуюся на нее через плечо в надежде хоть что-то разглядеть, а затем, когда сестра, обиженно поджав губы, вернулась на свой пост, двумя пальцами откинула холодное и достаточно пыльное железное забрало. Навряд ли Поттер оставил ответ снаружи — слишком непредусмотрительно и рискованно.

Она заглянула внутрь доспехов, но из-за царившей там темноты едва ли что-то могла разглядеть. Достала палочку, направив ее на «внутренности» доспехов и подсветила их заклинанием. Но там было пусто. Абсолютно и совершенно пусто.

— Ну что там? — раздался взбудораженный голос Астории, заставивший Дафну нервно вздрогнуть.

— Ничего. Как я и говорила, он еще не ответил, — ответила девушка, отходя в сторону и давая путь сестре собственноручно убедиться в ее словах.

— А это тогда что? — она вытащила небольшой конверт из верхней части шлема — своеобразного купола, куда старшая не додумалась посмотреть.

Дафна забрала, практически выхватила письмо из рук сестры, вполне довольной собой и широко улыбающейся. Она еле сдерживалась от того, чтобы вскрыть этот конверт прямо здесь, посреди коридора, так сильно было ее природное любопытство. Но она совладала с собой.

Дафна подняла взор горящих глаз, что было довольно пугающим или по меньшей мере необычным явлением для вечно холодной Ледяной Принцессы, но едва ли это могло смутить Асторию, во взоре которой плясало то же пламя. Они поняли друг друга буквально с одного короткого взгляда — и вот обе уже помчались в гостиную своего факультета, полностью игнорируя любопытных однокурсников, окликающих их по пути.

Добравшись до гостиной и очутившись наконец в пустой комнате Дафны, девочки завалились на кровать, склонившись над письмом. Астория слегка подпрыгивала, выражая тем самым свое нетерпение. Дафна, пятнадцать минут назад горевшая желанием поскорее распечатать конверт, сейчас отчего-то медлила.

— Ну что же… — выдохнула Дафна и развернула письмо.

Девушка быстренько пробежалась взглядом по строчкам, прыгающим и явно написанным второпях. Затем она просто тихо усмехнулась, испытав легкое облегчение. И чего она так распереживалась?

Астория все прыгала позади сестры, пытаясь хоть что-то разглядеть и зазря сминая серебристо-изумрудное покрывало.

— Ну что там? Что он написал?

Дафна откинулась на кровать, все еще сжимая письмо в пальцах, и окинула сестру снизу-вверх насмешливым взглядом.

— Дафна, ну не тяни!

— Такой предсказуемый, — девушка вновь приглушенно усмехнулась, не сводя глаз с нависающей над ней сестры. — Интересуется тем, кто я. Спрашивает, отчего к нему такой интерес. Ну и еще, конечно, задается вопросом, к чему такое таинство.

— Всего-то? — казалось, Астория была разочарована: ее взгляд потускнел, а губы слегка подрагивали.

— А чего ты ожидала? Что он мне тут же признается в любви?

— Не знаю… — Астория задумчиво нахмурилась. — Думала, что он будет более дружелюбно настроенным.

— Тори, вот ты представь, что тебе написал какой-то незнакомый человек, представившийся твоим другом, и предложил пообщаться. Не думаю, что ты была бы очень уж приветлива.

— Была бы, — уверенно отозвалась Астория, слегка наивно, как показалось Дафне.

— А я бы даже не стала отвечать, — девушка пожала плечами.

— А мне кажется, что ты бы непременно ответила.

— Навряд ли, — она не хотела разводить спор на пустом месте в столь неподходящий момент, а потому решила приступить к гораздо более важному делу. — Главное, я знаю, что ему написать сейчас. Тори, будь добра, подай мне пергамент. Он лежит вон в том ящике, — Дафна взмахом руки указала сестре верное направление, а сама наклонилась к сумке за чернильницей и белоснежным пером.

Вскоре ответ, написанный аккуратным почерком Дафны на чистейшем пергаменте и заботливо упакованный в небольшой конверт, отправился в шлем рыцарских доспехов и уже на следующее утро оказался в руках Гарри Поттера.

Время текло незаметно быстро. По-летнему длинные дни постепенно становились короче, а ночи — длиннее. Количество градусов на термометре заметно поубавилось с начала года. Вечерами то и дело подвывал ветер, а бывало, что он решался пошалить еще в светлое время суток. Безветренная погода становилась большой редкостью. К счастью, еще не начался сезон дождей, иначе отборочные испытания в гриффиндорскую команду по квиддичу были бы крайне омрачены. Впрочем, их и сейчас сложно назвать блистающими удачей и радостью.

Утро выдалось довольно холодным. Небо представляло из себя бесцветный скучный лист. Зато не было ветра, что было огромным плюсом. Да и солнце не слепило глаза, а это уже не так плохо.

Гарри Поттер с мрачным выражением лица сидел у подножия трибун на небольшом выступе, — оттуда в свое время любил наблюдать тренировки Вуд, когда не нужен был на своем посту вратаря. С этого выступа Гарри открывался весь простор поля со всей огромной кучей людей всех четырех факультетов, желавших попробовать себя в квиддиче (да-да, попадались и не гриффиндорцы) или просто поглазеть на ход отбора команды под руководством нового капитана. Это было похоже на ужасный цирк, в котором на зрителей осел разноцветный полосатый купол, накрыв собой и премерзкого и абсолютно несмешного клоуна, топтавшегося на арене, болтающего полную чепуху и совершенно ненавистного всеми без исключения.

Почти вся команда, в общем-то, была отобрана. Остались только вратари. Гарри, хоть и желал всей душой воздвигнуть на этот пост закадычного приятеля, слишком прислушивался к своей совести, советующей все сделать по правилам. Рональд, заметно позеленевший и даже вполне способный слиться с травой, если бы то позволили рыжие волосы, нервно переминался с ноги на ногу на поле, сжимая в руке древко метлы и ожидая команды нового капитана. Он, будучи довольно эмоциональным парнем, очень переживал, но не меньше нервничал и сам Поттер. Покусывая щеку, он теребил в руках последнее письмо от Друга.

«Гарри!» — воскликнула Гермиона, когда парень рассказал ей и Рону о таинственной переписке с незнакомцем. Затем девушка, гневно сверкая глазами, точно фурия, принялась тараторить со сверхсветовой скоростью о том, как это опасно и глупо с его стороны доверять и общаться с незнакомыми людьми, это точно ловушка, ничем это хорошим не закончится, бла-бла-бла… А Гарри лишь уяснил, что делиться такими новостями за завтраком — не самая лучшая идея: Рон с полным любопытства блеском в глазах потянулся за письмом и сбил кружку с тыквенным соком, так что завтрак Гарри Поттера теперь представлял собой оранжевую жижу с тремя плавающими кругляшками зеленого горошка на поверхности. «Девчонка», — хмуро подытожил приятель, возвращая письмо и извиняясь взглядом за испорченный завтрак. Гарри хотел спросить, отчего Рон так решил, однако сердитая Гермиона практически прошипела (ей надо учиться говорить на парселтанге: будет практически без акцента), как долго эта переписка продолжается, на что Гарри лишь уклончиво пробормотал что-то невнятное про пару-тройку дней, отодвигая от себя залитую соком тарелку, от которой моментально пропал аппетит, и без того не блещущий в последнее время силой.

Сейчас Гарри нисколечко не жалел, что съел не так много, как планировал: от квиддичного поля и всей этой толпы посторонних его подташнивало. Но больше всего он был рад, что показал Гермионе самое первое письмо от того Друга. Конечно, он не будет говорить, что утаивал от друзей такое почти месяц (пару-тройку дней, ха!), он ведь не дурак. Да и письма эти были… слишком личными, пожалуй, чтобы их показывать кому-то, даже лучшим друзьям.

Гарри даже не заметил, как переписка с таинственным незнакомцем переросла в нечто большее, доверительное. Поначалу Поттер был очень осторожен, сдержан, холоден, но вот спустя две недели они уже болтают о Слизнорте и его любви к «золотым деткам» и пирожным с заварным кремом. Да и знаете, сложновато быть холодным к человеку, когда про себя называешь его «Ди».

Забавно, но у него с Ди было достаточно много общего. Взять хотя бы того же Слизнорта: оба относились к нему с легкой иронией. Конечно, Ди никогда не писал о себе, но Гарри испытывал странную близость с этим человеком. Вроде как, он должен испытывать это чувство к Рону и Гермионе, но лучшие друзья уже не казались такими уж близкими. Довольно странное чувство. Возможно, это оттого, что они проводят меньше времени вместе: Гермиона то в Больничном крыле, то за уроками, Рон подозрительно часто находится с ней, а Гарри… Что ж, он смирился с тем, что друзьям не до него (на самом-то деле это не совсем верно, но у мистера Поттера было искаженное восприятие всего, что касалось него самого). В лице Ди он нашел благодарного слушателя и хорошего советчика, в котором он так нуждался.

Гарри был вполне солидарен с Рональдом: он и сам нутром чувствовал, что его таинственный собеседник — девчонка. Слишком уж много драматизма для парня: подпись в виде буквы «Д», молчание о себе, громкие и отдающие литературным пафосом (изысками, как сказала бы Гермиона) слова, вроде «победоносный», или «непревзойденный», или «опечаленный» (почему бы не сказать «грустный»?), ну и, конечно, эти три слова, завершающие каждое письмо ноткой таинственности — «Всегда Ваш Друг». Самое забавное, что они уже давно перешли в обращении на «ты», но это «Всегда Ваш Друг» оставалось неизменным, как какое-то заклинание.

Впрочем, это была далеко не обычная девочка, если это вообще была она, а не он. Не было ничего слащавого, приторного, никаких сердечек и завитушек, как любят большинство девчонок. Просто слова, прямые и четкие, со смыслом. Ничего лишнего. Более того, эта Ди не намекала ни на что, кроме простого общения по переписке. Да и вообще Поттер в последнее время только и задавался вопросом, зачем этой Ди понадобилось писать ему. Что она с этого получает? Чувствовался в этом какой-то подвох, конечно, но Гарри старательно отметал мысли об этом. Общение с Ди заметно увлекло его, помогло немного притупить боль от потерь, постепенно избавляло от хандры. Само собой, Поттер не писал ей чего-то очень важного: он все еще помнил свое обещание самому себе ни во что не ввязываться. Однако рамки его «не ввязываться» все расширялись и расширялись, увеличивая границы допустимого. Но он, во всяком случае, все еще был осторожен (или только делал вид?).

В последнем письме он высказывал свое волнение из-за предстоящего отбора новой команды по квиддичу. Роль капитана оказалась куда более сложной, особенно в такой неподходящий период дикого одиночества, окутавшего Гарри с головы до ног. «Будь кратким», — писала ему Ди в ответе — письме, которое Гарри забрал этим утром, а сейчас нервно теребил в руках. «Я достаточно краток», — мысленно отозвался Поттер. «Будь сильным и холодным, не показывай злости, гнева или волнения», — продолжали строчки, ровные, состоящие из чуть округлых букв. Гарри подумал о том, что он действительно был спокоен как удав и даже умудрился не до конца сорвать голос. Это определенно успех (особенно если не обращать на временами нервно подергивающийся правый глаз). «Все пройдет прекрасно», — утверждала Ди, а Гарри хотелось ей верить. «Просто не обращай внимания», — настаивала она, когда он высказал свои опасения (и ненапрасные) о толпе девчонок, которые точно придут поглазеть и построить глазки. «Удачи», — пожелание напоследок.

«P.S. А что насчет Джинни?»

Ботинки, выглядящие достаточно тяжеловесными на тонких девичьих ногах, приземлились на землю. Перед Гарри материализовалась Джинни, словно в ее способности входила мгновенная телепортация при одной мысли о ней. Поттер от неожиданности чуть не выронил письмо из рук, но вовремя скомкал его в руках и сжал в кулаке. Было бы немножечко неловко, увидь младшая Уизли последние слова Ди.

Девушка выглядела довольной и в хорошем смысле взволнованной. На ее веснушчатом лице сияла широченная улыбка, такая искренняя и радостная, что неизменно заражала всех вокруг. В карих глазах горел огонек азарта.

— Ну что, Гарри? — окликнула его Джинни, подбоченившись, точь-в-точь ее братья-близнецы. — Он один квоффл пропустил. Теперь очередь Рона. Мне ему забивать?

Гарри не сразу понял, о чем говорила Уизли. Зато он поймал себя на том, что пялится на ее волосы, спускающиеся по плечам, поблескивающие и отливающие красной медью. Он в последнее время часто стал замечать, что рассматривает ее. Нет, его это не смущало, а скорее удивляло, заставляло задуматься. Она ведь сестра Рона. Довольно симпатичная сестра…

— Да, Джин, давай, — наконец кивнул Поттер, странно дернувшись и переведя взгляд на поле.

Девушка в мгновение упорхнула в воздух, ловко запрыгнув на метлу. Гарри подул в свисток, сделав Рону знак, чтобы тот поднимался в воздух и занимал кольца. Затем Поттер вновь сел на свое уже насиженное место. Глаза против воли раз за разом возвращались к Джинни — небольшой фигурке, маячившей недалеко от ворот и временами подлетавшей ближе. Она достаточно уверенно держалась на метле. Да и в целом она всегда выглядела такой уверенной в себе, своих поступках, словах, действиях. От нее всегда веяло огромной жизненной энергией, как от какой-то вечной батарейки. Достаточно простая, как открытая книга, но полная авантюризма и позитива, живая и яркая, как мазок лимонно-желтой краски на холсте или как молния в ночном летнем небе. Было в этом что-то завлекающее.

Гарри засунул письмо в карман быстрым движением и поднялся с выступа, намереваясь выйти на поле и огласить окончательный список новой команды по квиддичу.

* * *

— Осторожнее, идиот!

Дафна спокойно шла в Большой зал на обед, как в нее неожиданно вписался Маклагген, отчего девушка, сбившись с четко заданного курса, ударилась о дверной проем, едва не упав на пол.

— Смотри, куда идешь, — прошипела она, потирая ушибленное плечо, но Кормак едва ли обратил на нее внимание, с гневным выражением лица пытаясь попасть в зал, но постоянно натыкаясь на препятствие в виде стены.

«Больной», — заключила Дафна и, гордо вздернув носик, прошествовала к своему столу. Она не заметила, что в этот момент на них задумчиво взирал Гарри Поттер. Впрочем, его внимание привлекло именно странное поведение Маклаггена, не более.

Дафна заняла место рядом с сестрой, уплетавшей за обе щеки суп с фасолью.

— Даф, что случилось? — Панси, заметив подругу, пересела поближе к ней.

Дафна, сморщив носик, гневно взглянула в сторону Маклаггена.

— Ударилась, — кратко сообщила она, переводя взгляд на Панси. — Маклагген толкнул.

— Паршивые гриффиндорцы, — с ухмылкой выдала Паркинсон. — Особенно этот. Не зря его не взяли в команду по квиддичу. Зато красавчик какой… — подметила девушка, не сводя изучающего взгляда с парня.

— В команду? Ты была там? — Дафна замерла с ложкой в руке, вопросительно глядя на подругу.

— А я звала тебя, — встряла Тори, легонько пихнув сестру локтем. — Сама отказалась.

— Не люблю квиддич, — отмахнулась Дафна.

— Оно и видно, — хмыкнула Панси. — Да, я была. Драко предложил посмеяться над этими остолопами, а я не могла отказаться.

— И что, какие результаты?

— Вот как он тебе неинтересен, да? — Панси смерила Дафну подозрительным взглядом, но та невозмутимо его выдержала. — Результаты самые предсказуемые. Во вратари он взял рыжего. В охотниках оставил Белл, взял рыжую и еще кого-то, кажется эту…

Дальше Дафна не слушала. Она задумчиво уставилась поверх плеча Панси на Гарри, увлеченно переговаривавшегося о чем-то с рыжим Уизли и Грейнджер. Значит, он взял Джинни в команду… Забавно.

Нет, Дафна не жалела, что в последнем письме спросила про отношение Поттера к этой Уизли. Но теперь ей как никогда был важен ответ. Дело даже не в том, что Дафна боялась соперницы, а в том, что Джинни, яркая и эмоциональная, была полной ее противоположностью. Кто знает, насколько большой проблемой это может стать.

У Дафны завелись мысли о чувствах Гарри к Джинни совсем недавно. В письмах они о младшей Уизли не говорили. Это Астория стала свидетельницей разговора Уизли и Грейнджер о Поттере и поспешила высказать свои опасения сестре. Поначалу Дафне это казалось полным бредом: Гарри сроду не обращал на Джинни внимание, а у Уизли был парень, с которым они целовались везде, где только могли. Но потом, обдумывая эту мысль, Дафна стала замечать взгляды, которые Джинни бросала на Гарри, когда он не видел. Это отчасти напоминало те взгляды, которые она сама бросала на Драко. Так и зародились подозрения.

— А ты что думаешь, Дафна?

Девушка вздрогнула, уронив ложку в тарелку, из которой тут же полетели брызги супа, к счастью, не достигшие самой Дафны.

— Что-что?

— О, да так, ерунда. Я всего лишь предложила прогуляться после обеда у озера, но если твои мечты важнее, то пожалуйста, я не возражаю, — фыркнула Панси.

— Прости, я не могу. Эссе для Слизнорта.

Дафна еще не приступала к этому заданию. Она попросту не представляла, что от нее хочет профессор. Однако это все же было лучше, чем полдня провести в компании Паркинсон, без перерыва болтающей о Драко и новых туфлях.

— Ты же говорила, что он дал тебе полгода, — возразила Панси.

— Хочу побыстрее с этим разделаться и жить спокойно.

— Как хочешь.

Панси поднялась из-за стола, оставляя сестер в одиночестве. Дафна только заметила, что Астория пялится на нее довольно-таки красноречивым взглядом, который мог значить только одно.

— Нет, Тори, я еще не проверяла, ответил он мне или нет. И почему же родители не тебе выдали честь стать подружкой Героя, а мне? Тебе это по крайней мере интересно.

— Потому что я еще маленькая, — возразила Астория с широченной белозубой улыбкой.

После обеда Дафна, как и говорила, занялась сочинением для Слизнорта, заняв стол в библиотеке и обложившись книгами по зельям. Но мысль упорно не шла. Да еще и Астория рядом постоянно что-то бормотала себе под нос: она так лучше запоминала конспекты. А за соседним столиком громко похрапывал какой-то пуффендуец, устало уронил голову на книгу по истории магии, судя по всему, очень интересную. В общем, обстановка была совершенно нерабочая.

По настоянию Астории девушки пошли в гостиную мимо кабинета Трансфигурации, чтобы проверить, ответил ли Поттер. Но рыцарские доспехи оказались абсолютно пусты.

— Он наверняка ответит завтра, — заверила сестру Дафна, задумчиво сдвинув брови. Она написала это письмо три дня назад и до сих пор не получила ответа.

---

Примечания:

«Самое забавное, что они уже давно перешли в обращении на «ты», но это «Всегда Ваш Друг» оставалось неизменным, как какое-то заклинание».

В англоязычных странах не существует этикетного различия «ты — вы», но принято обращение «мистер»/«мисс» к малознакомому человеку в знак проявления вежливости (пример: «Miss Smith, I'm happy to see you here»). Так что, если кто-то вдруг будет переводить мою работу на английский (мало ли), то мое предложение с фигурирующими «ты — вы» можно будет переделать на «мистер — миссис». Смысл будет тот же.

Время не лечит душу.

На столе, испещренном белыми царапинами разнообразной длины — проделки скучающих студентов, лежал пергамент, довольно чистый, с малость неровным краем, местами преобразовавшимся в мелкие зубчики. На пергаменте была аккуратно выведена фраза «применение невербальных заклинаний». На строчку ниже начинались слова: «Невербальные заклинания очень рациональны в использовании, потому как имеют ряд преимуществ». На том все закончилось и уже часа два не изменялось.

Гарри Поттер задумчиво общипывал перо, выдергивал одну белесую волосинку за другой, однако это действо никак не прибавляло ему мыслей или ума и уж тем более не влияло на написание эссе. Уже второй час мысли Гарри были заняты отнюдь не невербальными заклинаниями, которые требовали преподаватели буквально на каждом уроке (потому МакГонагалл и задала это эссе, что почти ни у кого не получалось творить магию без выкрикивания вслух заклинаний). Голова Поттера разрывалась от перебранки совести с интересом, недоумением и разумом. Объект такого редкостного референдума — письмо двухнедельной давности.

Ди, вероятно, уже потеряла надежду на ответ, и Поттер это понимал, однако он все никак не мог подобрать верных слов на вопрос постскриптум. И не его вина была в том, что он не может ответить на то, в чем сам совершенно запутался. А запутался он в рыжих волосах, пронзительных голубых глазах, задорной улыбке, милых веснушках на носу, бодром жизнерадостном голосе…

Между ним и сестрой Рона точно ничего не было. У Джинни был парень, у Гарри — хандра. Но что-то, что глубже поверхностных официальных отношений, смущало его. Взгляды ненароком, робкие улыбки, румянец на ее щеках, это странное щемящее чувство в груди, когда она проходила мимо, держась за руку с Дином. Это так необычно и неправильно, но еще более непонятно.

— Гарри!

Поттер выронил перо себе на колени, но, даже не обратив на это внимание, поднял глаза на подбежавшего Пикса. Гриффиндорский галстук на его шее болтался набекрень, а по раскрасневшемуся лицу и сбивчивому дыхание было понятно, что мальчишка спешил к нему со всех ног с чем-то важным.

— Да, Джимми?

Паренек сунул Гарри конверт, белоснежный и с алой печатью, еще мягкой. На конверте значилось имя отправителя — Альбус Дамблдор.

— Вот, просили срочно передать.

— Зачем я понадобился Дамблдору?

Пикс лишь пожал плечами, мол, ему только передать и сказали, и, махнув рукой в неком прощальном жесте, умчался из гостиной Гриффиндора так же внезапно, как и появился. «Ну допустим», — заключил Гарри и надломил печать, после чего развернул письмо и пробежался по нему глазами. «Жду в своем кабинете сразу после ужина», — последняя строчка, самая информативная и ключевая. Дамблдор опять ждет его. Зачем же? Они несколько раз с начала учебного года уже беседовали, однако ничего существенного это не несло: Дамблдор просто рассказывал о наследстве Сириуса, перешедшем Гарри. На этом все. Только юридические тонкости, следовавшие за смертью его крестного и напрямую касающиеся его самого.

Ароматные кусочки мяса, подрумянившиеся, нарезанные ровными кубиками, политые густой подливой; ломтики вареного картофеля, выложенные полукругом. Можно ли еду назвать счастьем? При урчащем от голода животе — вполне.

— А что Дамблдор от тебя хочет? — спросил Рон, когда Гарри рассказал друзьям о письме директора.

Поттер так и замер с вилкой в руках, на которую был наколот кусочек мяса. Он смерил друга взглядом «ты серьезно?» и только после недолгого, но ощутимого молчания ответил:

— А я почем знаю?

Рон уставился в свою тарелку, пробормотав что-то, вроде «можно было и нормально сказать», а Гарри лишь хмыкнул, правда мысленно.

— Ой, мальчики, совсем забыла сказать, — залепетала Гермиона, пытаясь немного разрядить обстановку. — Я тут с Джинни недавно разговаривала, и…

Джинни. Опять она. Как будто бы ее было мало у него в голове.

Гарри отодвинул от себя пустую тарелку и принялся вылезать из-за стола, к которому была довольно плотно придвинута длинная скамья.

— Дамблдор ждет, — бросил он в ответ на вопросительные взгляды друзей.

«Черничные шипучки», — пробормотал Гарри, и горгулья, старая, как мир, и пыльная, как древнейший фолиант, с мучительным скрипом отъехала в сторону, открыв проход прямо на винтовую лестницу. «И почему всегда сладости?» — думал Гарри, шаг за шагом поднимаясь все выше. Вскоре ступеньки иссякли, и перед юношей выросла дверь.

Гарри занес кулак для удара. Наверное, невежливо было бы входить к директору без стука, верно?

— Войдите, — послышался голос за дверью, доброжелательно настроенный и довольно дружелюбный.

Гарри быстрым движением одернул руку, так и не достигшую цели. Выдохнув, он подтолкнул дверь плечом, а когда та отворилась, вошел внутрь. Кабинет, в котором Гарри очутился, был округлой формы, светлый и просторный. Множество окон, картин с бывшими директорами и директрисами Хогвартса, столики, шкафчики и стеллажи с самым интереснейшим содержанием, представлявшим из себя немыслимое разнообразие волшебных артефактов и книг, — ничто из этого не привлекало внимание Гарри. И нет, дело не в том, что он уже был здесь и не раз: кабинет директора всегда мог удивить чем-то новеньким. Просто на сей раз мысли Гарри были заняты отнюдь не поражающим убранством комнаты Дамблдора.

— Профессор, — глухо, с хрипотцой в голосе окликнул директора юноша.

— Гарри, мальчик мой, — Альбус оторвался от изучения каких-то рукописей, разложенных на его столе, и поднял взгляд из-под очков-половинок на вошедшего Поттера, переминающегося с ноги на ногу. — Проходи, садись.

Гарри неспешно подошел и уселся в кресло перед столом, на которое указал профессор взмахом руки. Мягкие, обитые темно-бордовой тканью с ромбовидным узором подушки, приятный аромат имбирного печенья в вазе, предназначенного, видимо, для гостя, добродушная улыбка директора — ничто не могло успокоить Гарри, не сводящего настороженного взгляда с Альбуса.

— Зачем вы меня позвали, профессор?

Дамблдор на мгновение опустил взгляд, поправив одним пальцем очки на носу. Затем, переплетя пальцы рук, находящихся на столе, в замок, неспешно ответил:

— Поговорить.

Гарри прищурил глаза и слегка подался вперед, напряженно сжав мягкие края подлокотников руками.

— О чем же?

Директор, сверкнув очками, глухо прокашлялся — медлил.

— О ночи в Министерстве в конце пятого курса.

Что-то внутри Гарри упало, как бывает, когда на американских горках неожиданно летишь вниз после долгого подъема. Он резко вскочил с кресла.

— Нет, профессор. Я вам все рассказал еще в том году. Все, что мог.

— Гарри, сядь, — в голосе Дамблдора не было раздражения, гнева, лишь глубокая тоска, сожаление и привкус вины; он не приказывал, а просил.

И Гарри сел. Он сжал зубы настолько сильно, что те угрожали раскрошиться на мелкие части. Юноша откинулся на спинку кресла, испепеляя взглядом директора и стараясь отогнать подкидываемые сознанием навязчивые воспоминания, от которых начинало неприятно щемить в груди, сдавливать ребра, что мешало дышать.

— Гарри, мой дорогой мальчик, — перед ним был не великий волшебник всех времен и народов, а всего лишь старик, уговаривающий вредного непослушного ребенка съесть тарелку манной каши с комочками. — У меня есть одна теория. Теория, которую я вынашивал еще с незапамятных времен, когда ты попал в дом к твоим дяде и тете.

Гарри бросил на профессора раздраженный взгляд. Вполне очевидно, что Дамблдор намеренно избегал словосочетания «смерть родителей». Забавно, что он делал это сейчас, когда так старался напомнить Гарри о смерти крестного. Это как пытаться спасти кого-то от спички, когда вокруг пылает пожар, который ты сам и устроил.

— И чтобы я мог окончательно убедиться в своей правоте и посвятить тебя, мне нужно услышать, что произошло, когда Волдеморт завладел твоим сознанием.

— Я не понимаю, зачем… — Гарри отпрянул от спинки кресла, наклонив корпус вперед.

— Потому что он снова не умер и наверняка вернется опять. Наверняка он выберет самый неподходящий момент и, наученный опытом, восстановится гораздо быстрее. В наших интересах ему как можно скорее помешать, — заметил Дамблдор, взглянув на Гарри поверх своих очков-половинок. — Ты же поможешь мне, Гарри?

— Хорошо, — выдохнул он, упав вглубь кресла. — Дайте мне минутку.

Гарри крепко зажмурил глаза. Возвращаться назад было нелегко. Казалось, он воздвиг довольно крепкую стену в своем сознании, ограждающую его от этих болезненных воспоминаний, однако разрушилась она с удивительной легкостью.

Юноша пытался выбрать один конкретный момент из той ужасной ночи, но сознание не хотело работать так просто и непринужденно. Оно начинало проигрывать воспоминания только с одного момента — момента, приносившего наибольшую боль; момента, запомнившегося настолько ярко, словно это было вчера, но в то же время звучащего, словно сквозь призму или пелену воды.

Гарри зажмурился еще сильнее. На его лбу пролегла темная складка. Щеку он искусал до крови, пытаясь совладать с собой, поэтому во рту был противный привкус металла.

Лицо Сириуса. Красивое, выразительное; четко очерченные высокие скулы, впалые щеки, запавшие глаза, измученные, диковатые, но все равно прекрасные, гордо вздернутый нос, легкая щетина, придающая некий шарм, и тонкая линия рта, изогнутая в немом удивлении. И вскоре все это исчезает за черной пеленой. Громкий заливистый смех, азартный блеск темных глаз, вальяжные движения, наглая умопомрачительность, особый род сарказма, свойственный только ему, некая наивность, чуточку напоминающая простоту подростка, впервые ступившего на тернистую дорожку взрослой жизни. Все исчезло. Остался только вопрос, которым задался он в последнюю секунду своей жизни. Вопрос, повисший воздухе. Вопрос, до сих пор ужасной необъяснимой загадкой стоявший перед глазами Гарри. Как? Как Сириус мог умереть? Этот жизнерадостный мужчина, обладающий недюжинным обаянием и чувством юмора, но напрочь лишенный чувства такта и здравого смысла. Казалось, даже если за ним будет гнаться самый жуткий его враг, Сириус всегда будет на шаг впереди. Казалось, смерть никогда не сможет его догнать. Как?

Его пальцы были сжаты настолько сильно, что, казалось, вот-вот сломаются с громким треском. Но это не шло ни в какие сравнения с тем, что творилось у Гарри внутри.

Грудная клетка болела, ребра стальной решеткой сдавливали легкие, мешая дышать. Из недр живота поднималась злость, лавиной обрушивающаяся на сознание и затуманивающая мозг. Как жаль, что здесь не было Беллатрисы. В этот раз у него бы точно получился «Круциатус».

Надменный истеричный хохот. «Что, наш малыш расстроился? Его любимой волосатой няньке пришел конец?» О, каково же было ее удивление, когда Гарри послал ей непростительное заклятие. Каков же был ее страх!

Неверие и страх, липкой паутиной окутывающее ее с головы до ног. Страх перед хозяином. Ха, у Гарри нет пророчества, забавно? А они всей своей толпой людишек в черных масках переполошили целое Министерство, и все впустую. «Этого не может быть. Гадкий мальчишка, ты врешь!»

«Он не врет», — ледяной, как сама тьма, голос, просачивающийся под кожу и пробирающий до самых костей. «Простите, хозяин, я не виновата!»

«Ты слишком долго мешал мне, Поттер!» Как в замедленной съемке, в Гарри полетел зеленый луч, вырвавшийся из палочки Волдеморта. Все ближе, ближе и ближе. Вот настала и его смерть? Нет ни страха, ни ужаса, только странная пустота. Сириус умер. Так может, смерть — не такая уж и плохая идея?

Дамблдор, как всегда вовремя, чтобы спасти его. Но где же он был, когда погибал Сириус?

«Нет ничего хуже смерти!» Гарри помнил лишь вспышки, яркие, слепящие глаза, и легкий холодок по коже. Его отгораживала от поля боя статуя, приставленная заботливым директором. «Ты ошибаешься, Том. Есть участь похуже смерти».

Тишина. Он исчез? «Гарри, стой!» — крик Дамблдора, за которым последовала вспышка боли. Его шрам болел уже долгое время, но теперь это было нечто иное. Будто бы темные щупальца скользили по полу к нему, обвивали его с головы до ног, пытались сдавить его.

— Он пытался пробиться в мою голову, — тихо, едва слышно заговорил Гарри, глядя на свои руки, сжатые в кулаки. — Он пытался разорвать меня изнутри.

Ребра раздавливали внутренности под тяжестью щупалец. Они пробрались в него, захватили, сдавили сердце. Они пробирались в голову, пытались разорвать череп на кусочки. Они пытались уничтожить его изнутри. Волдеморт пытался уничтожить его изнутри.

— Мне казалось, что я умираю, настолько нестерпимой была боль. Я молил о смерти, — произнес Гарри одними губами.

«Пожалуйста, избавь меня от мучений! Убей меня, только прекрати эту боль!» Смех. Ужасный, липкий, черный, едкий. Он разразился на все Министерство Магии, отдаваясь под потолком звонким эхом. «Убить?»

— Я ничего не видел. Перед глазами все было белым-бело, расплывалось от боли. Голова раскалывалась. Я только слышал, смутно, подсознательно, как он выкрикнул убийственное заклятие, — Гарри поднял глаза на Дамблдора. Тот неспешно кивнул. — Профессор, я хотел умереть.

Некое умиротворение заполнило его целиком, притупляя боль. Смерть — избавление. Секунда, и он будет свободен. Навсегда.

Заклятие неминуемой зеленой вспышкой приближалось к Гарри. Он по-прежнему не видел, но чувствовал поверхностью кожи, горевшей от боли, пронзительный холод близившейся смерти. Заклятие ударило ему в грудь, отбрасывая назад.

«Смерть? Я не хочу умирать!» Мысль, пронзившая грозной молнией его сознание. Щупальца, сдавливавшие его снаружи и изнутри, ослабели. «Я отомщу за Сириуса!»

— Кто-то закричал. Кажется, это был я, точно не помню, — Гарри на мгновение прикрыл глаза, пытаясь восстановись картину, но видел только кромешную темноту. — Затем сквозь меня будто ток прошел, молния. А потом все разом прекратилось, будто ничего и не было.

Гарри упал на ледяную плитку пола Министерства. Из раны на виске тонкой струйкой сочилась кровь, растекаясь по гладкой поверхности пола. На секунду зрение прояснилось.

— Я видел, как Волдеморт стал растворяться в воздухе, как дым или пар. Но в то же время он словно потрескался. А потом раз — и рухнул на пол, разбился, как елочная игрушка.

«Хозяин!» — ужасающий надрывный вопль Беллатрисы. Розовато-мутная пленка расплылась, мешая смотреть. Какие-то голоса, звучавшие в отдалении, как будто за толстенным стеклом. А затем Гарри пал в беспамятство.

* * *

В гостиной царила тишина. Час был довольно поздний, так что в отсутствии студентов не было ровно ничего удивительного. Дверной проем с легким шуршанием отворился, впуская внутрь припозднившегося студента — Гарри Поттера. Очутившись в гостиной, юноша замер практически на пороге, сделав лишь небольшой шаг вперед, чтобы дверь за ним могла закрыться. Он замер, глядя на расплывчатое изображение камина. Оранжевые, золотистые и алые пятна — язычки пламени — плясали свой странный зачарованный танец.

Гарри подошел поближе к камину и обессиленно рухнул на диван, забившись в самый его угол. Он спрятал лицо в ладонях, протирая уставшие, изможденные глаза пальцами. Он был опустошен целиком и полностью, как бутылка, в которой давным-давно закончилось шампанское. Эта пустота не была спасительной, дарящей умиротворение, нет. Она давила, заставляла чувствовать жгучее одиночество. Кто есть он, Гарри? Всего лишь потерянный мальчишка в злом мире.

— Гарри?

Ему поначалу казалось, что гостиная была абсолютно пуста, но нет. В дальнем кресле, на которое падала тень, кто-то зашевелился. Сначала на пол спустились босые ножки, а затем девушка встала во весь рост и вышла на свет. Джинни, заспанная, кутавшаяся в шерстяной плед, с растрепанными рыжими волосами и все еще в школьной форме. Она держала одной рукой учебник по какому-то предмету, а другой — придерживала концы пледа, чтобы тот не спал с ее плеч.

— Что ты тут делаешь, Гарри?

Парень торопливо поднял на девушку взгляд и постарался придать своему лицу как можно более безмятежный вид.

— Джин, ты почему еще не спишь? Уже поздно, — ответил он на вопрос вопросом.

— Я учила параграф по Трансфигурации и, видать, задремала, — бросила она, не сводя с юноши обеспокоенный взгляд. — Откуда ты так поздно пришел? Все хорошо?

Гарри не ответил. Он не мог ничего ответить. К горлу подступил подлый комок, так что пришлось отвести взгляд. Ни к чему Джинни знать про его душевные переживания.

— О, Гарри…

Удивительная женская способность понимать все без слов. Джинни подошла к нему, бросила учебник куда-то на стол, а сама села рядом с Гарри, обхватив того за руку.

— Что случилось? — тихо спросила она, а во взгляде ее читалась такая мягкость, такая забота, что невольно защемило в груди.

— Ничего, — хрипло ответил он, мотнув головой. — Ничего такого. Просто Дамблдор, и Волдеморт, и Сириус…

Продолжить он не смог, да и не нужно было. Джинни обвила его шею руками, укутав в свой плед. Простой жест, но сколько поддержки и сопереживания в нем было. Джинни не говорила ничего. Она просто была рядом, и этого было вполне достаточно для Гарри, зарывшегося лицом в ее волосы, от которых шел какой-то знакомый цветочный аромат. Он трясся от холода внутри, от опустошения, от печали, свалившейся на его плечи. Он не плакал — слез не было. Была только тоска и чувство ужасной неотвратимости. И была Джинни — яркий лучик света в его темноте.

Да, теперь он знает, что написать Ди.

---

Примечания:

Канонные события изменены, а точка отсчета — смерть Сириуса, описываемая в "Ордене Феникса". Нет Волдеморта (снова), нет вербовки блондинчика Малфоя-младшего, нет "черной руки" Дамблдора и еще длинного ряда других событий. Один темный маг, а сколько от него зависит! Короче говоря, не удивляйтесь. Au же.

Дафна, сузив глаза в тоненькие щелочки и поджав губы, наблюдала, как Гарри переглядывается с Джинни за гриффиндорским столом. Парень будто сиял, а девчонка выглядела донельзя смущенной, что было для нее довольно странно, и даже убрала с плеча руку своего парня, приобнимающего ее.

— Хм-м, — многозначительно выдала Дафна.

Оказались ли ее догадки правдой? Вероятно. Впрочем, сложно было утверждать, когда Поттер так и не ответил на ее вопрос. Раздражение переполняло Дафну от корней золотистых волос до самых кончиков пальцев: как этот Поттер находит время на какую-то глупую рыжую девчонку, а ей пару слов черкнуть — нет, он слишком занят.

«Тихо, Гринграсс, ты не можешь его ревновать, потому что ничего к нему не испытываешь, а злиться на него бессмысленно — лучше действовать», — повторяла она сама себе раз за разом.

Еда не доставляла ровно никакого удовольствия: рисовую кашу Дафна не любила, а тут еще эта сцена «тайных любовников», от которой мгновенно улетучивался аппетит. Травология настроения тоже не прибавляла. Зато последующая Защита от Темных Искусств обещала быть интересной или хотя бы не такой унылой.

Снейп сказал им разбиться на пары. Было некое преимущество в том, чтобы предмет вел твой декан. Никакой ругани, спокойствие и удовольствие от полученных баллов (заслуженных, кстати). А вот бедным гриффиндорцам приходилось ловить колкости от профессора и вычитание баллов из копилки факультета.

Невербальные заклинания были довольно сложными в исполнении, и потому многим ребятам до сих пор не давались. К счастью, у Дафны такой проблемы не было. Удивительно, но ей гораздо проще давались боевые заклинания невербальным способом. Они получались мощнее, что ли. Короче говоря, невербальную магию девушка освоила довольно быстро, хотя пришлось какое-то время помучиться. К числу счастливчиков, освоивших невербальные заклинания, также принадлежали несколько гриффиндорцев, включая Гермиону Грейнджер (Дафна с неким удовольствием подметила, что заклинания у гриффиндорской зазнайки выходят через раз), Забини и Малфой.

Драко решил встать к ней в пару на этот раз. Обычно он был в паре с Панси или Блейзом, но первая тосковала в гостиной Слизерина от якобы головной боли, а последний предпочел общество смуглой Трейси Дэвис, у которой еще не сошел ее красивый золотистый загар, удивительно прочно въевшийся в ее кожу. Видимо, именно этот соблазнительный загар так привлек Забини, что он предпочел пожирать глазами красотку Дэвис, мучившуюся с заклинанием немоты, которое она пыталась наслать на своего партнера. В конце концов она разделалась с Блейзом простым Ступефаем и долгое время не расколдовывала, делая вид, что у нее не получается, а на самом деле просто желая подольше помучить юного Дон Жуана.

Дафна и Драко лениво перебрасывались безобидными заклинаниями, легко отражая их щитами. Задача состояла в том, чтобы научиться невербальным способом творить магию, так? Они научились. Так что теперь могли позволить себе чуточку побездельничать, изображая видимость деятельности.

Дафна, не сводя взгляда со своего партнера, тускло улыбающегося ей, подметила, что тот выглядит каким-то изможденным, уставшим. Неужели какие-то плохие новости, связанные с его отцом? Как бы то ни было, Драко всеми силами старался придать себе бодрый вид и даже пускал язвительные комментарии в адрес Поттера, у которого палочка искрила всеми цветами радуги, но не желала выдавать нужного заклятия. Надо отдать Гарри должное: он упорно игнорировал Малфоя, хотя и терпение его было явно уже на исходе.

— Поттер, — ледяным тоном окликнул парня профессор Снейп. — Неужто наш хваленый Герой не может справиться со своей палочкой?

Большая часть слизеринцев загоготали, а некоторые предпочли ограничиться тихим смешком. Дафна же надменно вскинула левую бровь, даже не глядя на Поттера. Она и без того вполне живо могла себе представить раскрасневшееся от досады лицо Гарри. Зато Малфой не был так сдержан, как Дафна, а потому нарочито громко сообщил Забини, что вся слава Поттера — блеф, выдуманный желтой прессой и фанатиками «Малыша Потти». Вот тут-то Дафна не выдержала и взглянула на Гарри. Тот явно помышлял о том, как бы придушить Драко, и сдерживался лишь благодаря неустанно бормочущей успокоительные слова Гермионе.

— Мисс Грейнджер, мистеру Поттеру не нужна нянька, — язвительно прокомментировал преподаватель. — А вот умение рационально использовать голову на плечах не повредило бы. Что же, Поттер, раз у вас такие проблемы с элементарными заклинаниями, — лица большей половины студентов, явно не разделяющих точку зрения профессора, скривились, — придется заменить вам партнера на более толкового. Мистер Малфой, прошу, — Снейп сделал жест рукой в сторону компаньона Дафны.

— А я? — возмутился Уизли, состоявший в паре с Гарри до этого.

— А вы, мистер Уизли, становитесь к мисс Гринграсс.

С видом крайнего недовольства рыжий кинул взгляд на молчаливую Дафну и, выпятив нижнюю губу, выдал:

— Я девчонок не бью.

— О, Мерлин, — пробормотала Дафна, выразительно и очень многозначительно возведя глаза к потолку. Затем она в мгновение подняла палочку на Уизли и одарила того Силенцио.

— Тогда в скором времени вы очнетесь в Больничном крыле, — изогнув брови в насмешливом жесте, сообщил профессор, заметивший заклятие Дафны. Уизли просто не мог пропустить это оскорбление мимо ушей. Но по мере того, как отчаяннее шевелились его губы, не издавая при этом ни звука, тем нелепее кривилось лицо Уизли и тем громче звучал смех вокруг. Даже Поттер не удержался от улыбки, явно испытывая по этой причине уколы совести.

Насупившийся Уизли, недовольно скрестив руки на груди, демонстративно медленной походкой встал напротив Дафны, в то время как Драко неохотно переместился в пару к Поттеру.

— Она тебе еще надерет задницу, — довольно сообщил Малфой, когда они с Роном пересеклись. Рыжий бросил в парня ненавидящий взгляд, но ничего не ответил, все еще находясь под действием заклинания.

Снова закипела усердная работа. Дафна сняла с Уизли заклятие и продолжила беззаботно-насмешливо наблюдать, как краснеет от натуги лицо ее напарника. Парень делал своеобразную петлю палочкой, как будто накидывал на кого-то невидимое лассо, но делал это так резко, угловато, что нужного эффекта не выходило.

У Поттера же, судя по всему, была несколько иная проблема. Движения его были абсолютно точны, и Дафна даже могла сказать, какие заклинания в том или ином случае парень пытался воспроизвести. Его беда, которую втройне усугублял Малфой, заключалась в отсутствии концентрации. Колкости, едкие замечания, издевки — все это едва ли могло поспособствовать продвижению работы.

— Не маши так палочкой, — холодно произнесла она. На ее лице, в ее слегка надувшихся губах, блуждающем взгляде чувствовалась скука.

— Не лезь, — резко среагировал Рон.

— Мистер Уизли, неужели так хваленых гриффиндорских джентльменов учат обращаться с леди? — вкрадчивый голос профессора прозвучал прямо над самым ухом Уизли, и тот отшатнулся в сторону с забавной гримасой на лице.

— Какая она леди? — пробурчал Рон, устремив взгляд в пол.

— Какой он джентльмен? — осведомился Забини, неизвестно когда подошедший к Дафне со спины и уже приобнимающий ее одной рукой за плечо.

— Спасибо, конечно, Блейз, но я могу и сама, — Дафна демонстративно сняла его руку со своего плеча и отошла на несколько шагов, а после вперилась своим фирменным взглядом в Уизли, который безусловно его почувствовал и даже поднял расстерянный взгляд на девушку.

— Боюсь, мистер Забини прав, — продекламировал профессор Снейп, вернувшийся к своему столу. — Мистер Малфой, будем надеяться, поселит в вашем крохотном умишке хоть каплю понимания, что люди делятся на мальчиков и девочек, и что мальчики по нормам морали современного общества должны относится к женскому полу по меньшей мере уважительно. Мистер Малфой?

— С удовольствием, профессор, — парень одарил Уизли самодовольной ухмылкой, обещая тому долгие и мучительные дни бренного существования.

— Мисс Гринграсс, я надеюсь, что хотя бы вам удастся донести до Поттера элементарные принципы невербальной магии, — продолжил Снейп.

— А ты без своего защитничка Забини и верной собачонки Малфоя ничего сама не можешь, да? — фыркнул Рональд напоследок, когда Дафна менялась местами с Драко. Последний тут же хотел что-то вставить, но Гринграсс его остановила жестом руки, а сама медленно обернулась и одарила нерадивого гриффиндорца надменным взглядом, вздернув в презрении свой очаровательный носик.

— Знаешь, ты казался немного умнее, пока не раскрыл рот.

Повсюду послышались смешки, а Малфой одобрительно ухмыльнулся, но девушка, не обратив ни на что внимания, развернулась на каблуках и проделала несколько оставшихся шагов до «места напротив Поттера».

— Можете продолжать, — возвестил профессор Снейп.

Дафна взглянула на Гарри, слегка заинтересованно, но по большей части вопросительно. Глазами она встретилась прямо с его, вот только он на нее взирал, скорее, растерянно. Да уж, судьба любила преподносить ему различные сюрпризы, в основном, конечно же, неприятные. Но за эти полчаса его врожденное везение побило просто все рекорды. Партнер в лице Гринграсс — верхушка всего. И если от Малфоя хотя бы знаешь, чего ожидать, то поведение этой загадочной барышни остается под большим-большим вопросом. Впрочем, пару минут до конца урока можно потерпеть.

Гарри слегка пожал плечами в ответ на вопросительный взгляд Гринграсс и покрепче перехватил палочку в руке и поднял ее на девушку. Он отметил, что Дафна, державшая свою палочку в двух руках, как какой-нибудь дамский зонтик, уловив его жест, быстрым движением перехватила палочку в одну руку, но опустила ее, напуская на себя беззаботный вид. Поттеру показалось это забавным: она ведь прекрасно видела, как ни разу за урок он не смог сотворить заклинания. Тогда к чему эта ее боевая готовность?

Юноша взмахнул палочкой, намереваясь обезоружить противника. Дафна неотрывно следила за каждым его движением и, даже когда заклинание не удалось, не позволила себе расслабиться.

Гарри попробовал еще раз, а потом еще и еще, но, как и раньше, успеха не наблюдалось. А Дафна была по-обычному молчалива и безразлична, хотя во взгляде ее читалась заинтересованность, нежели раздражение, которое вызывал у нее Рон.

Вот и долгожданный колокол, возвещающий об окончании урока, однако профессор Снейп, нависнув над своим столом, сделал жест рукой, заставляя всех студентов замереть на месте. Затем он окинул класс своим проницательным взглядом, от которого даже Дафне становилось слегка не по себе.

— Взгляните на своего партнера в данный момент, — неспешно завел профессор. — Именно с этим человеком вам предстоит с этого урока и до самого Рождества работать и отрабатывать невербальные заклинания.

Со всех сторон послышались вздохи возмущений. Кто-то негодовал от столь длительной перспективы мучений, а кто-то, как, например, Рон, был в ужасе от своего партнера. Гарри же был ошеломлен. Он пока не знал, хорошо это или плохо, что оказался в паре с Гринграсс, но это абсолютно точно не будет просто. Парень вперился шокированным взглядом в Дафну, но та продолжала неотрывно следить за профессором, будто надеялась, что тот неожиданно хлопнет себя по лбу и сообщит, что он проспорил МакГонагалл и это всего лишь шутка. Но нет, ничего такого не произошло.

— Перед рождественскими каникулами устроим дуэль, и если у кого-то в паре не получится хоть одно заклинание, то оба автоматически получают «Тролль». Всем ясно? — Снейп окинул класс взглядом, но ребята как будто бы воды в рот набрали. Даже слизеринцы в немом ужасе пялились на своего декана. — Чудесно. К следующему уроку отработайте в парах Инкарцеро, само собой, невербальным образом. Можете идти.

Вот тогда-то Дафна осмелилась перевести взгляд на Гарри. Она выглядела такой потрясенной, что, казалось, никак не могла собрать мысли в кучу. Светло-голубые, почти белые глаза в шоке уставились прямо на него, Гарри, а рот был чуть приоткрыт.

«Так, ладно, значит, надо что-то делать», — Гарри опомнился первый. Он сделал несколько шагов по направлению к Дафне. И вот, когда ему показалось, что она собирается что-то сказать, девушка, будто передумав, метнулась в сторону, прямо к выходу. Гарри, обладая хорошей реакцией (не зря же он ловец в гриффиндорской команде по квиддичу), сумел поймать ее за локоть, но та спешно выдернула руку, бросив: «Потом, Поттер», — и скрылась за дверьми, смешавшись с толпой людей.

Дафна помчалась со всех ног куда глаза глядят. Бег не входил в список ее любимых занятий, а потому носилась она по школе нечасто, и, вероятно, этим вызывала столь удивленные взгляды, обращенные к ней проходящих мимо людей. Дафна понимала, что выглядит она диковато, однако в данный момент сей факт ее не беспокоил. В конце концов, ничто не мешает ей поволноваться об этом потом.

На своем пути, она несколько раз с кем-то столкнулась и даже чуть не упала. Когда же сил бежать не осталось, как и дыхания, Дафна остановилась, слегка согнувшись и упершись одной рукой в стену. Несколько глубоких вдохов и выдохов, и в глазах немного прояснилось, а сердцебиение стало выравниваться. «Надо почаще заниматься чем-то таким… бегать», — рассеянные мысли промелькнули в голове девушки.

Дафна выпрямилась и осмотрелась. Из людей — никого, зато коридор, в который она примчалась, был знаковым: справа дверь, ведущая в кабинет Трансфигурации, а слева, напротив кабинета, тот самый рыцарь, в котором хранилась их тайная переписка.

Примкнув спиной к стене, девушка закрыла руками лицо, крепко зажмурившись. А затем она затряслась в беззвучном смехе — не хватало еще, чтобы кто-то на ее необычное хихиканье решил сюда явиться.

Как иронично получилось. Последнюю неделю Дафна только и делала, что ломала руки над молчанием Поттера, не зная, как к нему подступиться и что вообще следует предпринять. А тут профессор устроил ей такой подарок судьбы! Конечно, возиться с гриффиндорцем не представлялось таким лучезарным времяпрепровождением, зато это вполне можно использовать для собственных целей. Уроки уроками, а Героя завоевать важнее стократно.

Повинуясь какому-то внезапному порыву, Дафна на цыпочках подбежала к тем самым рыцарским доспехам. Она поднесла руку к забралу, но одернула в нерешительности. Гарри не отвечал ей больше недели. С чего бы он ей должен был ответить сейчас?

С легким, едва уловимым скрипом забрало шлема поднялось вверх. Дафна привычным движением засунула руку внутрь доспеха и пошарила пальцами по «куполу». Каково же было ее удивление, когда спустя несколько секунд в ее руках лежало письмо, на котором была его подпись, его почерком, ставшим ей таким знакомым за время их переписки.

Дафна держала конверт, а на ее миловидном лице сияла небывалая улыбка. Она была вдвойне удивлена и обрадована, чего с ней не случалось уже очень и очень давно. Впрочем, радости заметно поубавилось, когда Гринграсс вспомнила, что за ответ мог быть в этом письме. «Нельзя делать выводы раньше времени», — заключила она и потянулась к сумке, висящей на плече необъятным грузом (знания — это сила, сила тяжести).

— Даф, что это там у тебя? — прозвучал голос за ее спиной.

Дафна молниеносным, почти не уловимым движением руки отправила конверт в сумку, а сама подняла глаза прямо на Панси, подозрительно взирающей на нее.

— О чем ты? — с напускной беззаботностью спросила Дафна, заправляя одной рукой прядь золотистых волос за ухо.

Панси не ответила. Она подошла к Дафне и замерла прямо перед ней, скрестив руки на груди и намереваясь ее то ли отчитать, то ли разоблачать.

— Ты меня чуть с ног не сбила, когда промчалась мимо, — наконец сообщила Паркинсон, обиженно надув губки.

— Ах, это… — во второй раз за последние десять минут Дафне захотелось рассмеяться. — Это все Поттер. Точнее, Снейп. А знаешь, это очень долгая история.

Панси сделала шажок назад и окинула подругу взглядом а-ля «я тебя не знаю».

— Умеешь же ты заинтриговать, — с хитрой улыбочкой от уха до уха промурлыкала она.

— Знаешь, если бы ты ходила на уроки, то, может, сама бы все видела, — заметила Дафна, проходя мимо девушки.

— Ну Даф, миленькая, — не успокаивалась Панси, семеня следом за Гринграсс.

— Ох, ладно, слушай…

По мере продвижения к гостиной Слизерина история становилась все ближе и ближе к концу. Под конец Панси очень развеселилась и не уставала шутить над везением Гринграсс, пожалевшей, что вообще все это рассказала. Впрочем, раздосадованной она выглядела только внешне. Мысленно же она благодарила Мерлина и Моргану, что Панси забыла про свои подозрения.

«Я больше не могу там прятать письма, — наконец решила Дафна. — Панси теперь глаз с меня не спустит. Надо придумать что-то другое».

Простая проблема, ясная цель. Но какое же решение?

«Дорогой Друг.

Мне очень жаль, что я заставил тебя ждать. Никак не мог подступиться к ответу с правильной стороны. Ты же догадываешься, что поставило меня в тупик?

Спасибо большое за советы! Они мне очень помогли. К слову, отборочные в команду прошли очень даже успешно. Никто никого не убил, а у меня вполне хватило физических и душевных сил, чтобы доползти до кровати. Но, как я и предполагал, народу было чересчур много.

Неважно, что было, то было. Сейчас у меня все достаточно хорошо. Вот только с заклинаниями проблемы. Кто вообще придумал эту невербальную магию и зачем? Будем надеяться, что все разрешится.

Вот, собственно, и причина моего долгого молчания — твой последний вопрос. Джинни… Что же, я прилично над этим подумал. Сначала я задался вопросом, отчего это тебя так интересует. Затем я стал копаться в себе. Знаешь, я ведь многое раньше не замечал… Джинни. Она мне определенно нравится больше, чем друг. Может, я даже влюбился, не знаю. К такому выводу я пришел совсем недавно. Уж не знаю, почему тебе все это говорю. Может, я настолько запутался, что попросту не могу определиться в одиночку. А может, ты мне внушаешь доверие. Не имею ни малейшего понятия. Но иногда мне кажется, что, общаясь с тобой, я разговариваю с более мудрой и разумной версией себя самого. А может, мне просто кажется… Впрочем, сейчас я знаю только две вещи: я испытываю определенные чувства к Джинни, и я окончательно запутался.

Гарри».

Дафна лежала на кровати поверх белоснежного пухового одеяла. Ноги раскинуты в стороны, руки — на груди, прямо поверх письма, читанного-перечитанного. Волосы золотым ореолом окружают ее голову, изображая причудливые узоры на одеяле. Взгляд светлых глаз, вечно холодный, но сейчас уставший и растерянный, устремлен в потолок.

— Он назвал тебя мудрой, — после долгого молчания пробормотала Астория. Девочка сидела на самом краю кровати, поджав под себя правую ногу, и с волнением глядя на старшую сестру.

— Да, а еще он влюблен в Джинни, — мрачно возразила Дафна. — Как мы и предполагали…

— Но он доверяет тебе, — робко продолжила Тори.

— И что? Он даже не знает, кому пишет! Да и что я с этим могу сделать? Не убивать же мне эту Уизли.

Воцарилось молчание. Астория, конечно, была оптимистом и видела во всем только лучшее, но она бесконечно верила в любовь. И если Гарри действительно любит Джинни, то уже никто не сможет их разлучить, даже ее прекрасная старшая сестра. Дафна же, напротив, в любовь не верила. Точнее, в любовь в той форме, в какой она представлялась Астории. Вечная, нерушимая, ответная и бесконечно счастливая. Разве такое бывает? Дафна знала лишь свою: горькую, безответную, отчаянную. Однако она понимала, что навряд ли найдется та сила, которая заставит ее перестать вечно думать о Драко, вздыхать о нем. Может, так же и с Поттером? А стоит ли вообще пытаться что-то делать?

Астория аккуратно прилегла рядом на бок, одной рукой неспешно водя по волосам старшей сестры.

— Что теперь будешь делать?

— Не знаю, — выдохнула Дафна. — Наверное, продолжу давать ему советы, даже насчет Джинни, — рука Астории замерла. — Да какая разница, если я даже не могу передать ему письмо? Я почти уверена, что Панси выставила круглосуточную охрану у кабинета Трансфигурации.

— Может, попробовать передавать ему письмо через других людей? — предположила Тори.

— Нет, — уверенно произнесла Дафна, как будто уже думала над этим. — Люди ненадежные. Прочитать письмо или выдать адресата — запросто.

— А что тогда?

— Не знаю.

Астория съехала с кровати и подошла к туалетному столику сестры. Взгляд ее не задержался на своем отражении: девочка понимала, что этому зеркалу доводилось отражать куда более симпатичное личико, чем ее, — лицо ее сестры. Внимание Тори привлекли небольшие часики, напоминавшие уменьшенную копию классических настольных часов с изысканным плетением вокруг циферблата и изящными стрелочками. Удостоверившись во времени, она развернулась и бодро плюхнулась на кровать в ногах сестры.

— Без пяти восемь, — сообщила она, легонько хлопнув ладошкой по ноге Дафны.

— Что?! — взвизгнула девушка, вскакивая с кровати и подлетая к зеркалу. — И ты молчала?

Астория добродушно усмехнулась, весело глядя на то, как Дафна одним движением руки пытается привести все вокруг себя в идеальный порядок. Такая уж она была — идеальная, и всегда старалась выглядеть соответствующе. То ли дело Астория, для которой растрепавшиеся косички и рукав блузки, слегка заляпанный чернилами, — сущая ерунда.

Волосы никак не хотят принимать нормальный вид, путаясь в расческе и петухами выбиваясь из пучка, который Дафна пыталась соорудить у себя на голове. Платье, в котором она была, — бежевое, самое простое и ничем не примечательное, предназначенное исключительно для глаз обитателей ее спальни. Как она могла не уследить за временем?

Этим утром, за завтраком, Поттер умудрился поймать ее у самого входа в Большой зал. Надо сказать, он пытался поговорить с ней уже несколько дней, но Дафна каждый раз ускользала. Как бы то ни было, он сообщил ей, что пора бы позаниматься невербальными заклинаниями, и предложил встретиться вечером у кабинета ЗоТИ в семь. «В восемь», — поправила Дафна, но согласилась. В чем-то Поттер был прав: надо было начинать их совместные занятия. В конце концов это в ее же интересах проводить с Гарри время вместе. Пусть даже если они будут пытаться связать друг друга, как бы странно это ни прозвучало.

«Я опаздываю!» — повторяла раз за разом в своей голове Дафна. Из рук все валилось. Сложно было поверить, что вечно собранная и просчитанная до самых мелочей Дафна может попасть в подобную ситуацию. Волосы, закрутившиеся легкими неровными кучеряшками на концах и у лица, от расчески становились только пушистее. Применять заклинание укладки было поздно, да и Дафна все никак не могла собраться с мыслями, чтобы им воспользоваться.

— Подай мне мой свитер, который на одно плечо, серебряный такой.

Астория послушно залезла в шкаф старшей сестры, который знала как свои пять пальцев, и вскоре преподнесла Дафне ту вещицу, которую она просила.

По правде сказать, свитер был не совсем серебряным, а, скорее, голубовато-серебристым. А еще он неплохо смотрелся поверх этого простецкого, «одомашненного» платья Дафны.

Наскоро накрасив губы персиковым блеском, девушка обернулась к Астории, кивнувшей, одобряя внешний вид сестры. Дафна довольно улыбнулась, а потом, вспомнив, что ужасно опаздывает, пулей вылетела из комнаты, едва не забыв палочку и сбив несколько слизеринок на лестнице.

— Мерлин бы побрал эти лестницы! — прошипела Дафна, едва умудряясь дышать.

Когда она добралась до кабинета Защиты от Темных Искусств, прошло уже пятнадцать минут от назначенного времени. Дафна оглянулась — Поттера нигде не было. «Неужто ушел?» — раздраженно подумала она. А еще эти волосы, немного вьющиеся благодаря кудрявому папе, разлетались во все стороны, воображая из всегда аккуратной прически Дафны нечто необъяснимое, и липли к губам. Гринграсс уже в сотый раз за последние десять минут жалела, что вообще додумалась использовать этот блеск. Да и для кого она так пыталась прихорошиться? Для Поттера! Однако ей надо быть красивой, если она хочет завоевать Гарри. Не просто красивой, а более чем красивой. Ей надо быть лучшей.

— Привет, — раздалось позади Дафны. — Заждалась?

Девушка, поначалу вздрогнув от неожиданности, резко обернулась. Перед ней стоял Гарри в обычной своей одежде — джинсах да футболке, слегка примявшейся по нижнему краю. Его губы изогнулись в неуверенной виноватой улыбке.

— Да, заждалась, — холодно ответила Дафна, как будто бы это не она сейчас летела по коридорам, то и дело ругая себя за опоздание.

— Прости, — просто выдал Поттер, опустив глаза. — Понимаешь, просто несколько девчонок… Они, в общем, преследовали меня и, кажется, пытались затащить в какой-то кабинет и… — парень поежился.

— Пожинаешь плоды своей славы, так? — спросила девушка. Гарри удивленно взглянул на нее. Слова Дафны были ему до боли знакомы — так обычно говорил Малфой, когда пытался его задеть. Но в голосе Дафны не было и тени насмешки, словно она просто констатировала какой-то общепризнанный факт.

— Да, вероятно, — пробормотал он. — А еще я нашел место для занятий.

— В таком случае веди, — отозвалась Дафна, на лице которой по-прежнему не было ни капли эмоций.

Гарри кивнул и развернулся в нужном направлении. На мгновение он застопорился, намереваясь взять Дафну за руку. Ведь так поступают люди, когда кого-то куда-то ведут и не хотят, чтобы этот человек отстал, верно? А вдруг Гринграсс расценит это как нечто неподобающее? Скандал, пощечина — не самая радужная перспектива для этого вечера. Да и кто поймет этих аристократок с их бесчисленными законами «можно и нельзя»!

В общем, Гарри просто пошел вперед, краем глаза следя, чтобы Дафна не отстала. Он попросту не знал, как с ней обращаться и что от нее можно ожидать. Такая вот девушка-вопрос. В чем он был абсолютно уверен, так это в том, что не хочет ссор и ругани.

— Я не хочу ругаться и спорить, — озвучила Дафна его мысли, когда он взялся за ручку двери, ведущей в выбранный им кабинет. — Встретились, потренировались и разошлись по своим делам. В моей жизни и без того полно хлопот.

— Мне бы тоже не хотелось превращать наши совместные занятия в настоящее поле боя, — с легкой улыбкой подтвердил Гарри и отворил дверь, пропуская девушку вперед.

Кабинет, выбранный Поттером, оказался достаточно просторным, с ровным рядом свечей, подвешенных в пыльных, но с витиевато украшенных узорами канделябрах. Видимо, класс старый, давно не использовался, но зато он свободный, в чем и заключается его непревзойденное преимущество.

Дафна взмахнула палочкой и прошептала заклинание, зажигая таким образом свечи. Комната в одно мгновение залилась теплым тускловатым светом, но этого было вполне достаточно. Гарри отодвинул несколько парт, отчего-то находившихся тут, в конец кабинета, образовывая побольше свободного пространства.

— Итак, — выдохнул парень, отряхивая ладони от пыли. — Инкарцеро, да?

Дафна кивнула. Она бесшумно прикрыла дверь и вышла на середину комнаты, перебирая в руках волшебную палочку.

— У тебя хотя бы раз выходило невербальное заклинание?

— Ну, несколько раз, в гостиной, мне удалось невербально левитировать конфеты Рона, что тот даже не заметил, а потом еще неделю возмущался, что Джинни повытаскала все его сладости.

Дафна едва не поморщилась от имени Джинни, но тихо усмехнулась. Если она будет игнорировать его попытки пошутить, то сближения от этого точно не произойдет, верно?

— Хорошо. Тогда сразу перейдем к Инкарцеро, — заговорила Дафна. — Я первая, ладно?

Гарри согласно кивнул. Гринграсс подняла свою палочку, направив ее на парня. Легкое, изящное движение тонкой девичьей руки, и Поттер почувствовал, как его связывают невидимые путы, да так туго, что вскоре Герой повалился на пол.

— Я думаю, у тебя отлично получилось, — сообщил Гарри, морщась от боли в копчике, на который и пришелся удар.

— О, да, точно, — опомнилась Дафна, все это время задумчиво наблюдавшая за Поттером, и отменила заклинание. Гарри облегчено вздохнул и спешно поднялся с пола.

— Да уж, не хотел бы я встретиться на твоем пути, — с улыбкой сообщил он, а Дафна лишь пожала плечами.

— Инкарцеро — достаточно простое связывающее заклинание. На самом деле мне много что не удается.

— И что же? — полюбопытствовал Поттер, не спуская с девушки глаз.

— О, это тайна, — Дафна слегка изогнула губы в загадочной полуулыбке. — Теперь твоя очередь, — шустро продолжила она, не давая Гарри развить тему.

Поттер кивнул. Он выпрямился во весь свой рост, находясь в метрах трех от девушки, расставил ноги на ширину плеч, поднял палочку, взмахнул палочкой и… ничего. Дафна как стояла, постукивая правой ногой по полу, так и продолжила стоять. Гарри попробовал снова. Взмах — и ничего. Снова.

— Нет, все-таки невербальные заклинания — не мое, — потирая шею, сообщил он.

Дафна сделала шаг вперед. Гарри было подумал, что она собирается подойти к нему, но девушка, видимо, передумала или вообще такого не предполагала в мыслях.

— Попробуй еще раз, — произнесла она. И Гарри попробовал, вот только и эта попытка не возымела эффекта. — Ты все делаешь правильно, — задумчиво сообщила Дафна. — В смысле, движение делаешь именно то, четкое, но достаточно плавное. Думаю, дело в твоей голове.

Гарри вопросительно сдвинул брови.

— В голове?

— В твоих мыслях, — уточнила Дафна. — Когда творишь невербальное заклинание, важно четко представлять результат таким, каким хочешь его видеть.

— Ты хотела видеть меня задушенным? — осведомился Гарри, вспоминая силу, с которой невидимые путы ее заклинания сжимали его тело.

— Самую малость, — со шкоднической легкой полуулыбкой созналась Дафна, опустив взгляд в пол, а затем подняла его обратно на Гарри и театрально выпучила глаза, словно в ужасе. — Неужели это так заметно?

— Самую малость, — усмехнулся Поттер.

«Не все так плохо», — подумали оба, с улыбками глядя друг другу в глаза.

— В общем, хорошенько сосредоточься, — продолжила Дафна, намеренно прерывая зрительный контакт. — Давай-давай, — поторопила она Гарри, все еще стоявшего, расслабленно подбоченившись. — Закрой глаза и слушай меня внимательно, — Поттер подчинился. — Слушаешь? Представь меня, мой образ. Как я стою перед тобой, говорю все это, — продолжала Дафна, а сама неотрывно следила за Гарри, внимательно в него всматривалась, будто пыталась запомнить его навсегда именно таким.

— Представил, — пробормотал Поттер, слегка нахмурившись.

— А теперь представь, как произносишь Инкарцеро, как заклинание летит в меня, как оно действует… Нет-нет, расслабься! — воскликнула она, заметив, как напряглось лицо Гарри. — Так, пробуй.

И Гарри попробовал. Он делал все точь-в-точь, как говорила Дафна, однако ничего по-прежнему не выходило.

— Я же говорю: расслабься. Ты слишком стараешься.

— Разве можно слишком стараться? — возразил Гарри, поднимая взгляд на девушку.

— Вполне, — пожала плечами она. — А теперь попробуй еще раз.

Гарри шумно выдохнул и снова занес палочку для заклинания. На сей раз он решил не закрывать глаз. Взмах, мысль, заклинание. Дафна пошатнулась на месте, чувствуя, как ее ноги оказались связанными, несильно, но вполне ощутимо.

— Получилось, Поттер! — с довольным видом сообщила она. — Я же говорила. А теперь сними заклинание, будь так добр.

Они тренировались чуть ли не до самого отбоя. Поначалу заклинание выходило у Гарри слабенькое, через раз, но и это был невероятный прорыв. Главное, что он понял, по какому принципу творить невербальные заклинания.

С каждым разом у Гарри выходило все лучше и лучше, пока в один момент Дафна не свалилась на пол, что-то отчаянно шепча. Гарри тут же подскочил к девушке, попутно взмахивая палочкой. Как только заклинание сошло на нет, девушка шумно вдохнула воздух и закашлялась, положив руку на солнечное сплетение.

— Все в порядке? — он подхватил девушку под руку, помогая подняться.

— По-моему, ты очень хорошо усвоил невербальное Инкарцеро, — хрипловато ответила Дафна, по-прежнему держась за ребра.

— О Мерлин, я не хотел… — начал было Гарри, но Гринграсс остановила его движением руки.

— Ничего, всякое бывает. Просто немного перестарался. Главное, что у тебя наконец-то стало получаться, и что я осталась жива, — слабо усмехнулась она. — Думаю, нам пора расходиться. Час поздний.

— Да-да, — согласно закивал Гарри. — Тебя проводить?

— Нет, сама.

— Ты уверена?

— Абсолютно, — Дафна еще раз глубоко вдохнула, после чего ровным, уверенным шагом направилась к двери. — Пока, Поттер.

— Пока, Гринграсс, — ответил он, выходя следом за ней. — И еще.

— Да? — девушка обернулась и вопросительно взглянула на него.

— Спасибо, что помогла с невербальным.

— Пожалуйста, — улыбнулась она в ответ.

Гарри замер на месте, следя взглядом за уходящей Дафной. Девушка-вопрос. Слизеринка, подруга Малфоя, она должна быть совсем не такой. Может, более задиристой, высокомерной, злобной. Но в Дафне Гарри не почувствовал ничего подобного. То ли девушка по какой-то причине очень старалась впечатлить его (что маловероятно, учитывая ее первоначальную холодность), то ли она действительно такая. Девушка-загадка. Бесспорно красивая, но Гарри сроду не замечал, чтобы она гуляла под ручку с каким-нибудь ухажером. Тихая, убийственно спокойная, холодная и недостижимая. По описанию так гора Эверест какая-нибудь. Но этим вечером она таковой не казалась, особенно под конец. Спокойная, да, а еще терпеливая и — нонсенс! — умеет улыбаться; не всех, оказывается, замораживает взглядом, как какая-нибудь Ледяная Королева, или Снежная Принцесса, или, Мерлин, какое бы ей там прозвище не присваивали. В общем, вполне приятная личность, самая обычная девчонка. «И еще от нее пахло чем-то таким… Очень знакомым», — размышлял Гарри, шагая по бесконечным коридорам по направлению к гостиной Гриффиндора.

«А он не заносчивый или самовлюбленный, — подумала Дафна, устало шагая в гостиную Слизерина. — Совсем другой, нежели я его себе представляла».

Не Герой, не прекрасный принц, каким представляется большинству начитавшихся всяких модных журнальчиков девиц, не жертва, а всего лишь мальчишка, которому не повезло. Мальчишка со своими удачами и проигрышами, слабостями и интересами. За эти несколько часов Дафна поняла, насколько же ошибалась на его счет и насколько ошибались другие.

«Мы, наверное, могли бы стать друзьями», — подумали оба, заходя в гостиные — каждый в свою. «При других обстоятельствах», — добавила Дафна, тихо вздыхая.

Вечер выдался на редкость насыщенным, но Дафна, пусть и была сильно уставшая, не пошла прямиком в спальню, а буквально свалилась в свое любимое кресло у камина. Гостиная пустовала: почти все слизеринцы отправились по кроватям.

Неотрывно следя туманным взглядом за язычками пламени, Дафна улыбнулась. Это было удивительно для нее самой, но какое-то светлое чувство, странное, непонятной природы, какая-то необъяснимая радость теплом разливалась внутри.

Раз за разом девушка прокручивала в голове минуты, проведенные с Гарри, пытаясь их осмыслить в полной мере. Вот он извиняется за опоздание тихим голосом и виновато опущенными глазами, вот он придерживает ей дверь, вот он пытается справиться с невербальным заклинанием, вот он бросается к ней на помощь, а вот — благодарит. «Я могла бы быть к нему теплее», — отчитала сама себя Дафна. Но в глубине души она понимала, что все сделала правильно. Не старалась, просто так получилось само собой. Разве было бы лучше, если бы она елейно хлопала глазками, как какая-нибудь безмозглая девица, и вешалась на Поттера? Ну уж нет!

Вход в гостиную открылся, пропуская внутрь припозднившегося студента. Дафна не обернулась, но внимательно вслушивалась в шаги за спиной, пытаясь угадать, кто это был. Долго гадать не пришлось: Драко сел в кресло рядом с Дафной. Он не сказал ни слова, сжимая в руках какую-то бумагу, изрядно помятую, и задумчиво кусал губу. «До крови!» — с ужасом подметила Дафна, но продолжила хранить молчание, сжимая руки в маленькие кулачки с такой силой, что ногти на пальцах впились в нежную кожу до темных красноватых следов. Странная радость мгновенно улетучилась. Она чувствовала, что что-то произошло. Чувствовала, что Драко страдает. Всем сердцем желала ему помочь, но не могла. Она не имела возможности что-либо предпринять, что-либо сказать, пока Драко этого не захочет, пока не поделится с ней своей болью.

Малфой потянулся вперед и выкинул скомканную бумагу в камин. С неким удовольствием он наблюдал, как на бумагу набрасываются шустрые язычки пламени, ползут по ней красными и желтыми всполохами, пожирают, превращая в пепел. Жаль, что так нельзя с болью: взял, кинул ее в огонь, и все, что камнем висело на шее, превратилось в золу и развеялось по ветру.

Драко откинулся на спинку кресла, сцепляя пальцы между собой. А затем он тихо, угрюмо, даже издевательски усмехнулся.

— Дрянная штучка эта жизнь, — он небрежно качнул головой.

Дафна, все это время наблюдавшая за юношей краем глаз, подняла взволнованный взгляд прямо на него. Она больше не могла молчать, чувствуя, как тревога переполняет ее через край и затмевает все другие мысли. Забавно. Сможет ли она когда-то так же переживать за другого человека? Разве что за Тори и родителей.

— Драко, — робко пробормотала она, привлекая к себе его внимание. — Что случилось?

— Что случилось? — он поднял на нее глаза, обычно серебристые, сейчас же — тусклые, безжизненные. Вся красота их, привлекательность, лукавство и очарование тонули в безысходности, всепоглощающей и непросветной.

— Драко, — прошептала она его имя, словно боясь повысить голос.

— Отца посадили, — кратко проинформировал Драко. — Мама заболела, а я ничем не могу ей помочь, — выдохнул он, снова кусая губу.

Дафна подалась вперед и положила свою ладошку, прохладную и нежную, на сцепленные в замок руки Драко.

— Мне жаль.

Драко сдержанно кивнул. Какое-то время он просто молчал, не шевелясь. А затем расцепил пальцы и взял маленькую ручку Дафны в свои руки, холодные, почти ледяные. Он поднес ладонь девушки к лицу и прижался губами к белым пальчикам, а потом — лбом, как к чему-то спасительному, успокаивающему.

Дафна зачарованно ловила взглядом каждое его движение. Сердце то замирало, то стучало о ребра с такой силой, будто и вовсе пыталось выбраться наружу.

Вот он, тот момент, о котором она даже в самых сокровенных мечтах не могла себе позволить представить. Драко. Этот прекрасный юноша, этот принц. Он всегда был рыцарем для нее. Стойкий, гордый, непобедимый. Он всегда заботился о ней, а она заботилась о нем. Друг с самого детства и мечта всей жизни.

— Дафна, как же так случилось, что мы с тобой получили такую вот судьбу? Предполагалось, что мы станем великими, — тихим голосом говорил он, сжимая руку Дафны.

О, его глаза. Эти прекрасные бездонные глаза, такие близкие ее сердцу. Сколько в них боли и страданий!

— Нас растили как великих, — продолжал Драко.

Ее сердце сжималось при взгляде на это лицо, любимое до боли. «Ну почему я ничем не могу ему помочь?»

— А в итоге для нас все кончено, — мрачно заключил Драко.

«Что?» — удивленно подумала Дафна, не веря своим ушам. Одним порывистым движением она выдернула свою ладонь из рук Драко и резко встала с места.

— Ничего не кончено! — воскликнула она. — Для меня и моей семьи ничего никогда не будет кончено. И если ты опускаешь руки, то я никогда не сдамся. Я сделаю все для своей семьи, что только потребуется.

Она исчезла за дверьми женских спален, оставив Драко в одиночестве. Он еще долго смотрел на огонь, думал о Дафне, о ее порывистых, но таких уверенных речах. «Бедная, наивная девочка, — с жалостью подумал он. — Она достойна идеального парня, идеальной семьи, идеальной жизни. Она не заслуживает всего того, что происходит вокруг».

— Пергамент и перо, Тори, — потребовала она, только очутившись в своей спальне и застав Асторию на своей кровати, в то время как Панси, напротив, все еще не было. — Ты помнишь, бабушка нам рассказывала про то, как она общалась со своим возлюбленным в тайне от родителей? Что она тогда использовала? Дневники или блокноты, да? Как думаешь, они все еще у нее?

Дафна была полна решимости. Драко — ее идеал. Мнимый? Вечно прекрасный, обаятельный, остроумный. Ее личный принц в сияющих доспехах. Неужто он действительно сдался? Просто взял и опустил руки, отчаялся?

Неужели так и рушатся мечты?

Дафна вяло ковыряла вилкой кусочки омлета, который до этого тщательно, но без особого воодушевления покромсала. Болтовню Панси, сидящей напротив, Гринграсс, по своему обыкновению, не слушала, даже не пыталась сделать вид, что поддерживает беседу. Взгляд ее то и дело поднимался вверх, выслеживая движение птиц под потолком.

— Ждешь ответа от кого-то? — наконец спросила Паркинсон, у которой закончились темы для обсуждения, а сидеть в полнейшем молчании и скуке ей не хотелось.

— Да так, — Дафна опустила взгляд обратно в тарелку. — Мама должна была прислать письмо, рассказать про планы на Рождество, — Гринграсс почти не соврала: письмо от матери действительно должно было придти со дня на день, разве что Дафна его не ждала с таким нетерпением.

— Еще месяц с лишним до Рождества, — хмыкнула Панси, указав на подругу тостом, обильно смазанным вишневым джемом.

— Два месяца, — поправила Дафна. — Моя мама привыкла заранее все планировать. Такова ее натура: правильная, строгая к себе и к другим и пунктуальная; у нее всегда все схвачено.

— Тогда понятно, в кого ты такая, — заключила Паркинсон, а Дафна мысленно улыбнулась, иронично припомнив, как «очень пунктуально» припоздала на тренировку с Поттером пару дней назад. — Только я не понимаю, зачем так рано планировать каникулы.

— Да ладно тебе, — бросила Дафна. — Моей маме кажется, наверное, что так я не удумаю провести каникулы как-то иначе, нежели слушая сутками монотонное бормотание друзей бабули.

— К бабушке поедешь?

— Как и всегда на Рождество.

— А я думала предложить тебе погостить у меня пару дней. Мама приглашала еще позапрошлым летом, но тогда ты была…

— В Италии, я помню, — кивнула Дафна.

— А этим летом все были… слишком заняты для принятия гостей, — Панси мрачно усмехнулась, но потом тряхнула волосами, будто вышибая из головы все угнетающие мысли, и хитро улыбнулась, приняв свой обыденный оживленный вид. — Каникулы-каникулы… Ты так смотрела за совами, что я уж было решила, что ты ждешь письмо от какого-нибудь парня, — Паркинсон не сводила изучающего взгляда с девушки. — Сижу, думаю, неужто нашу Принцессу кто-то очаровал?

— Паркинсон, — Дафна насмешливо вскинула бровь, уронив вилку на тарелку с легким звоном. — Не говори ерунды.

— А что, почему нет? Не можешь же ты вечно быть неприступной скалой, так? Замуж-то надо будет выходить. А там тебя никто спрашивать не будет…

— Панс, не надо, пожалуйста, — Гринграсс поморщилась, будто наткнулась на кислый-кислый лимон, когда ела сладкое-пресладкое малиновое пирожное. — Мне всего шестнадцать, какое замужество?

«Ну да, какое замужество? Как там папа сказал о Поттере? Очаровать, влюбить, женить?»

— Я, например, думаю о нем с четырнадцати. А моя дорогая матушка, как мне кажется, составила мне список будущих женихов, еще когда меня вынашивала. Впрочем, ладно, — смирилась она, протягивая руку за еще одним тостом. — Все равно в итоге Блейз добьется тебя.

— Что-что? — Дафна едва не поперхнулась.

— Да брось, Даф. А то ты не знала, что Забини вьется за твоей юбкой еще с третьего курса?

— Он вьется за каждой юбкой, — без особого интереса парировала Гринграсс.

— Твоя у него определенно в приоритете, — усмехнулась Паркинсон.

— Ты невыносима!

— Я передам ему, что ты не против.

Дафна выразительно возвела глаза к потолку под громкий лающий смех своей приятельницы.

— Всегда считала, что вы идеально друг другу подходите.

Гринграсс сердито прищурила глаза, собираясь возразить что-то, но только она открыла рот, как в зал неспешной походкой зашли беседующие о чем-то Блейз и Драко. В тот же момент Дафна, стараясь держать как можно более непринужденный вид, отодвинула от себя тарелку и поднялась из-за стола.

— Я наелась, — уведомила она Паркинсон, после чего пошагала прочь из зала, намеренно делая крюк по стороне слизеринского стола, противоположной той, по которой брел Драко. И если Малфой и бровью не повел на непривычное поведение Дафны, то Забини проводил ее взглядом до самых дверей, задумчиво сдвинув брови. Он всегда был более догадливым, нежели его светловолосый приятель.

Времена меняются, секунды пролетают, привычки появляются, традиции устаревают. Вопреки традиционному шествию на первое Зельеварение в компании Драко, Дафна, впрочем, придерживающаяся консервативного уклада, изменила этому их странному, но ставшему привычным и вполне естественным обычаю. Она, понуро обхватив себя руками, брела к кабинету Зельеварения в гордом одиночестве. Так странно, так непривычно, даже в некоторой степени неуютно. «Так надо», — возразила Дафна сама себе.

Было достаточно много времени до начала урока, но Слизнорт, вопреки своему обыкновению опаздывать, открыл кабинет гораздо раньше и уже восседал за своим столом, перечитывая какую-то газетенку.

— А, мисс Гринграсс? — пролепетал профессор, приглаживая свои усы и глядя на вошедшую Дафну своими шустрыми маленькими глазками. — Вы рано.

«То же могу сказать и о вас, профессор», — подумала девушка, но вслух произнесла лишь вежливое и достаточно сдержанное приветствие.

— Как продвигается ваша работа? — Слизнорт отложил газету на стол, жестом руки приглашая Дафну подойти поближе.

— Я как раз хотела вам ее отдать.

Девушка спешно вытащила из сумки аккуратно свернутый пергамент и, ни капли не медля, вручила старому профессору. Слизнорт неспешно развернул пергамент и, продолжая поглаживать усы, пробежался по его содержимому. Через несколько минут он поднял глаза на Дафну, расстроенно выпятив губы.

— Но, Дафна, дорогая, я же говорил совсем о другом!

— Профессор, здесь все, как вы…

— Нет, конечно, никто не сомневается в вашем таланте, — продолжал Слизнорт, упрямо игнорируя слова девушки. — Но то, что вы мне дали, так сухо, так скучно и пресно. Я же просил историю! Мне нужны ваши мысли, чувства…

— Какие чувства, профессор? — не выдержала Дафна, поджав губы. — Это же Зельеварение.

— А вот это уже вам решать, девочка моя, — с улыбкой заявил Слизнорт, переместив маленькие ручки на кругленький живот, заметно выступающий из-под жилета в мелкую полосу. — Так уж и быть, продлю вам срок до конца учебного года!

— До конца… А не кажется ли вам, что это чересчур много даже, кхм, для меня?

— Не кажется, — добродушно усмехнулся профессор. — В самый раз, девочка моя, в самый раз.

«Странный он», — скептически вскинув бровь, подумала Дафна. Такая мысль вертелась у нее в голове с самого первого урока Зельеварения в этом году, а сам профессор не вызывал ничего, кроме легкого чувства раздражения. Но ведь попадание в его «клуб любимчиков» гораздо важнее, чем какие-то личные приязни-неприязни, так ведь? Туда ходит Гарри. А Гарри — ключ к благополучию ее семьи. А для семьи Дафна сделает все, абсолютно все, и даже поступится собственными принципами, гордостью и чувствами — с этой мыслью она свыклась давным-давно.

— Мисс Гринграсс, еще секундочку, — попросил профессор, заметив, что Дафна думает отойти к своему месту. — И вы, мистер Поттер, идите сюда.

Дафна удивленно обернулась в сторону выхода и едва не столкнулась лбами с Поттером, уже подошедшим к столу Слизнорта.

— Ой, извини, — пробормотал Гарри, придерживая девушку за локоть, потому как та от неожиданности отшатнулась назад и едва не налетела на столик со всякими склянками, ровным рядком выстроенными в длинной подставке.

Дафна кивнула и перевела вопросительный взгляд на профессора, с некоторой рассеянностью взирающего на своих учеников.

— Надеюсь, у вас не было на этот вечер никаких планов? — Дафна настороженно замерла, а Гарри, прекрасно понимающий, к чему идет речь, начал лепетать что-то про тренировки по квиддичу, горы домашних заданий, хронический недосып, но как будто бы кто-то его слушал. — Потому как этим вечером, ровно в семь, жду вас к себе на ужин. Обещала зайти Гризельда Помпкинск, хозяйка одного крупного предприятия в Америке, специализирующегося на создании сладостей. Моя бывшая ученица, надо сказать. Такая талантливая; всегда изящно заливала зелье в колбочку и по крышечке так чуть-чуть — хоп — и красота!

Дафна решила не вдаваться в такие подробности: что там делала эта Гризельда с крышечкой колбы, что получалась красота, ее не интересовало. Ключевое она услышала и с великой радостью под негодующий вздох рядом стоящего Поттера усвоила: ей только что вручили билет на «вечеринку золотых детишек Слизнорта» — клуб Слизней. Еще один шажок из тысячи других, уже пройденных и только предстоящих, на пути к завоеванию Героя.

— И еще, мисс Гринграсс, не затруднит вам передать эту же информацию господину Забини. А вы, Гарри, позовите-ка, пожалуй, мисс Уизли. Может, в этот раз она придет гораздо охотнее.

— Да, профессор, — пробубнили парень и девушка практически одновременно, но даже не заметили такую своеобразную странность и спустя секунду разошлись в разные стороны — каждый к своему котлу.

«Конечно, куда ж без рыжей», — насуплено подумала Дафна, вытаскивая из сумки ступки, пестики, весы, ножечки и прочие приспособления, необходимые для приготовления зелий, и раскладывая их по столу в определенном порядке, ровным полукругом. На самом же деле она была неимоверно рада. Рада настолько, что готова была весело плясать, отбивая ногами в туфельках на небольшом каблучке ритм чечетки, а руками прихлопывая в такт. Вот только если бы кто-то об этом узнал, Дафна всенепременно придушила его (по-доброму, конечно, но разговаривать он еще лет двадцать не захотел бы). Внешне же девушка оставалась невозмутимой. Маленькая радость небольшой победы — вовсе не повод терять лицо из-за неуместных эмоций.

Время шло, с каждой секундой сменяя одно мгновение на другое. Но история повторялась. Зелье неспешно бурлило в котле, представляя собой несколько иное, нежели описано в учебнике. В котлах других ребят иной раз встречалось и вовсе что-то несусветное. И только Гарри Поттер справился с задачей, приготовив идеальное зелье, чем заслужил восхищение старого профессора, с забавными серебристыми усами, отчасти напоминающими моржовые.

— Могу поспорить, варево Поттера ничем не лучше, — послышался настойчивый шепот позади Дафны, укладывающей свои вещи обратно в сумку. — А похвала — всего лишь способ подлизаться.

Девушка обернулась, а ее светлые волосы, собранные в хвостик, взметнулись в воздух. Ее взгляд на мгновение остановился на Драко, который и отдавал комментарии в адрес Поттера. Забини же слегка склонился к нему, как благородный слушатель, и именно к нему обратилась Гринграсс, когда оба юноши заметили ее внимание.

— Блейз, — начала она, полностью игнорируя взгляд Малфоя. — Собрание клуба Слизней сегодня в семь. Профессор просил передать.

— Он же сам мне мог это сказать, — заметил юноша, удивленно покосившись на Слизнорта, копошащегося над чем-то, лежащим на его столе.

— Это уже не ко мне вопрос, — ответила Дафна, после чего, не дожидаясь новых вопросов, подхватила сумку за ремень и направилась прочь из класса.

Вечер в клубе Слизней — первый шаг к успеху, можно сказать. К успеху для всех студентов: Слизнорт частенько хорошо устраивал своих любимчиков по жизни. К успеху Дафны: Поттер стал еще ближе. Наверное, глупо пытаться заполнить все его время и пространство собой, надеясь, что так он обратит на тебя свое внимание и всенепременно влюбится… Но что еще остается?

«И еще немного блеска» — пробормотала Дафна, держа в руках поблескивающий флакончик со средством для губ и лихорадочно себя осматривая. Казалось бы, обычные посиделки с профессором, но она должна выглядеть настолько красивой, насколько сможет, чтобы затмить абсолютно всех в глазах Поттера, даже девчонку Уизли. «Я какая-то чересчур бледная. Это все Забини с его зельем. Вот так и знала, что этот зеленый дымок над его котлом до добра не доведет».

Просторный кабинет с длинным закругленным столом, во главе которого Слизнорт с забавной миниатюрной мадам в крошечном пурпурном берете на самой макушке поверх ее черных, как смоль, кудрявых волос. Гризельда Помпкинс оказалась далеко не обычной женщиной. Она была неплохим оратором, пусть и в ее речи, несколько жесткой, частенько проскальзывали нечеткие, смазанные окончания слов, будто она говорила с придыханием. К сожалению, все ее речи сводились к одному — сладкому. Да, какой-нибудь сладкоежка, вроде Маклаггена, слушал ее с открытым ртом, отвисшим до самой столешницы, но Гринграсс лишь задумчиво следила за тем, как открывается и закрывается длинный рот Гризельды Помпкинс и как шевелятся ее губы, да вяло ковыряла чайной ложечкой сливочный пломбир, выложенный ровными шариками в маленькой прозрачной вазочке с изящной ножкой и изрядно политый шоколадным соусом.

«Никогда не понимала, зачем Драко так цепляется к Поттеру, — думала девушка. — Здоровое соперничество — дело понятное. Возможно, немного зависти. Хотя по какому поводу? Драко ведь гораздо симпатичнее Поттера. Уверена, он это прекрасно понимает. Меня это, конечно, никогда не волновало. Да и Драко со мной никогда не обсуждал Поттера. Но сейчас… А почему, собственно, мне так важно мнение Малфоя? Не сошелся же на нем мир, в конце концов! Пусть он мне и нравится так, что хоть на стенку лезь, но я должна принадлежать Поттеру, хоть сам Гарри об этом пока не знает. Должна и буду. А что на это скажет Малфой… Да какая, к черту, разница?»

— Мисс Гринграсс, как вам концепция последнего пирожного мисс Помпкинс? — маленькие глазки профессора Слизнорта вопросительно и с неким любопытством уставились на нее, выводя из состояния погружения в собственные мысли.

— Простите, профессор, не могу сказать, -просто ответила Дафна, решив не вдаваться в подробности того, что с таким успехом прослушала. — Я не люблю сладкое.

— Как же так! — охнул старый профессор, а его рот с серебрящимися усами над верхней губой принял форму буквы «о». — Что же вы молчали, милая? Наверняка проголодались!

— Нет, спасибо, профессор. Чая будет вполне достаточно, — Дафна показательно придвинула поближе к себе чашку в белоснежном блюдце, по краю которого шел легкий цветочный узор.

— Тогда я заберу? — шустрый Кормак Маклагген, обладатель бесконечного аппетита и невероятной вместительности желудка, перегнулся через весь стол, забирая у Дафны ее вазочку с мороженым. Девушка лишь поспешно опустила руки и с некоторым презрением наблюдала за действиями парня.

— Мисс Уизли, — переключился профессор на другую даму в своем небольшом кружке «избранных». — Как вам «Зефирные Птички»? *

— Интересно, конечно, — заговорила девчонка, состроив задумчивую мину на своем веснушчатом лице. — Но не каждому понравится, когда то, что он ест, начинает пищать.

— Это не столько писк, сколько птичий щебет, — торопливо поправила Гризельда.

— А вы как считаете, Гарри? — парень едва не поперхнулся мороженым, никак не ожидая, что его о чем-то спросят.

— Соглашусь с Джинни.

«И почему эта девчонка пришла, когда ей тут так не нравилось?» — с легкой тоской подумала Дафна, из-под ресниц наблюдая, как Уизли бодро поедает мороженое, как она заправляет прядь волос за ухо движением, гораздо более жестким и простым, нежели это делала Гринграсс, как она перешептывается с Гарри с этой ее лучезарной и чуточку хитрой улыбкой. Что же, ответ нашелся сам — Поттер. Как же просто и очевидно! «И раздражительно», — мысленно добавила Дафна.

«Если бы не Уизли, я бы, может, поговорила бы с Поттером. Сказала бы что-нибудь в ответ на его слова, подтвердила бы его мнение. А так, какое у него мнение? Что он согласен с этой рыжей клоунессой?»

— Все хорошо? — Блейз слегка коснулся пальцем ее руки, незаметно для остальных скосив глаза в ее сторону. Так уж вышло, что парень решил занять место рядом с ней, а Дафна попросту не успела этому воспрепятствовать, хотя и близость Забини доставляла ей некоторый дискомфорт.

— Да, все чудесно, — выдохнула она, переложив руку подальше от парня, но даже не взглянув в его сторону.

В голову лезли слова Панси, сказанные той этим утром. Лезли, как полчища маленьких надоедливых муравьишек: проворно и неизбежно. «Он со всеми такой», — упрямо вторила себе Дафна, и мысли эти несли ей некое успокоение.

— О, Гризельда, девочка моя, — вновь завел Слизнорт, возведя миниатюрную чайную ложечку в воздух.

— Профессор, ну какая я вам девочка? — засмеялась гостья. — Мне же почти сорок!

— Это восемнадцать с хвостиком, милая моя, — заулыбался старичок. — С крошечным хвостиком. Ты ведь еще не замужем?

— Нет, — женщина отрицательно качнула головой, сохраняя на лице уверенную улыбку. — Не замужем.

— А вам не страшно прожить всю жизнь в одиночестве? — последовал вопрос, как ни странно, от Блейза. Дафна кинула на соседа беглый взгляд, пытаясь понять, чем вызван такой вопрос, но смуглое, четко очерченное, будто выведенное графитным карандашом, красивое (смазливое, как утверждала бы Гринграсс кому-то еще) лицо оставалась совершенно непроницаемым и сосредоточенным на госпоже Помпкинс.

— Лучше прожить всю жизнь одному, чем с человеком, которого ты не смог бы назвать своим, верно? — Гризельда одарила Блейза выразительным взглядом, а Дафна, которой отчего-то показалось, что эти слова адресованы ей, вздрогнула, будто ее окатило ледяным ветром.

«А кто это — свой человек?»

— Как много времени! Заболтались мы что-то, друзья мои, — всполошился профессор, точно курица на насесте. — Бегите-бегите по своим кроватям.

Дафну дважды уговаривать не надо было. Элегантно поднявшись со стула и легким, невесомым движением руки оправив юбку, девушка посеменила прочь из кабинета в числе первых, пусть и немногочисленных гостей. Конечно, она попрощалась с профессором Слизнортом и мадам Помпкинс, но сделала это настолько быстро, будто опаздывала на поезд. Блейза она решила не дожидаться. Слишком много беспокойства он вселял в нее одним своим присутствием, а сейчас ей хотелось побыть наедине со своими мыслями, которые было бы неплохо привести в порядок, и даже, быть может, выстроить какой-никакой план по завоеванию Гарри Поттера. Вернее, план-то у нее был, но какой-то больно неперспективный: даже в самом начале не принес особых плодов да и вовсе состоял из двух уже выполненных пунктов, после которых обозначился жирный и беспросветный тупик.

— Эй, Гринграсс!

Девушка, находившаяся в непосредственной близости ко входу в гостиную, обернулась.

— Забини?

Юноша, замерший на мгновение на ступеньках, натянув на лицо ухмылку, вальяжно пошагал к Дафне, держа руки в карманах брюк.

— Не страшно тебе ходить одной по замку в поздний час? — Блейз остановился прямо перед ней, слегка нависая, так как имел огромное преимущество в росте рядом с хрупкой и достаточно миниатюрной Дафной. Пусть губы его до сих пор сияли улыбкой, в глазах сверкало что-то недоброе, что-то, отчего Гринграсс становилось не по себе. — Приведений не боишься?

— Забини, какая молния тебе в голову ударила? — девушка даже и не думала отступить на шаг, изрядно храбрясь. Странно, но такова человеческая суть: не думать о собственной безопасности, когда следует, а вести себя, напротив, до смешного безрассудно. И не важно, на какой факультет тебя распределила Шляпа. — К твоему сведенью, мы живем в магическом мире, если ты этого еще не заметил. И приведения тут — вполне обыденная вещь.

— Какая же ты глупая, — заявил парень, а натянутая, неестественная улыбка медленно сползла с его лица.

— Твое право иметь такое мнение, — холодно ответила Дафна.

Девушка, не желая больше слушать беспричинные и совершенно глупые упреки однокурсника, резко развернулась, направляясь в гостиную, но не успела она сделать и шага, как Блейз схватил ее за запястья и развернул к себе.

— Что ты творишь? — выдохнула Дафна. Она пыталась вырвать свои руки из захвата Забини, но тот был слишком силен.

— Ты такая глупая, маленькая, беспечная девчонка.

Дафна в ужасе осознавала, что находится наедине с Блейзом. Никого нет поблизости. Никто ее не услышит, не поможет, не спасет в случае чего. Впервые Дафна поняла, что в этом мире она всего лишь букашечка, хрупкая и беззащитная. Она во власти этого большого, сильного и пугающего мужчины. Мужчины, не мальчика. Мальчишками легко командовать, а мужчины ни за что не позволят даже самой властной и могущественной женщине указывать себе против их воли.

Она беззащитна перед ним.

— Отпусти меня, — потребовала она. Голос начинал дрожать, но лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.

— Отчего ты стала шарахаться от Малфоя?

— Отпусти, — повторила она почти шепотом, чувствуя подступающий к горлу комок. Неужели разреветься — это все, что она может в этой ситуации? Грозная и ледяная Дафна в случае опасности распускает нюни… Это было бы довольно иронично, если бы не ужасало.

— Неужели ты наконец поняла, что он полный придурок? — продолжал Блейз, но руки девушки отпустил. Не в его планах было ее запугивать или причинять ей боль. Просто его так неимоверно раздражало, бесило все это, что он не находил в себе сил сдерживаться.

— О чем ты? — хрипло переспросила Дафна. Почувствовав свободу, девушка отшатнулась назад, почти вжавшись в стену и непрерывно потирая руки, на которых яркими красными пятнами выступали следы пальцев Блейза.

— Да брось! Как будто бы это так незаметно, что ты чуть ли не с первого курса пускаешь слюни по Малфою.

— Да как ты… — возмущенно начала Дафна, чувствуя, как голос начал приобретать силу. Что сказать, гнев прибавлял уверенности.

— Как я смею? — перебил Блейз. — А вот так. Гринграсс, очнись. Вокруг есть гораздо более достойные кандидаты, нежели Малфой.

— И кто же, например? — слабо усмехнулась она. — Ты, что ли?

— Да хоть я, это не так важно. Ты стоишь гораздо больше, нежели тысячи Малфоев вместе взятых.

— А давай я сама буду решать, чего я достойна, хорошо?

— Почему ты перестала общаться с Малфоем? — Блейз вернулся к изначальной теме разговора. Он выглядел более спокойным, но Дафна понимала, каких усилий это ему стоило.

— Посмотри на него, Блейз, — девушка понизила голос и выдохнула, готовясь высказать то, о чем думала уже несколько бессонных ночей подряд. — Он сдался, опустил руки. А я… Я не могу идти на дно вместе с ним. У меня семья, будущее которой в моих руках и…

Она не смогла окончить фразу, обессиленно опустив руки. Месяцы обдумываний, построения планов, обсуждений — все это затмевалось одной единственной мыслью: «Мне ведь всего шестнадцать». Ответственность, горой взвалившаяся на ее слабые плечи и совершенно не соответствующая возрасту, не просто мешала жить, как назойливая муха, а отягощала каждую секунду существования.

Блейз кивнул — продолжения ему не требовалось.

— Малфой никогда не ценил тебя в должной степени, — мрачно изрек он, опустив голову.

— Блейз, тебя это не должно касаться.

Парень усмехнулся. Он поднял на Дафну изучающий взгляд. Девушке даже показалось, что он собирался что-то сказать, но вместо этого он качнул головой и прошел мимо нее к проходу в гостиную и назвал пароль. Дафна не смела двинуться с места, взволнованно теребя в руках край блузки и неотрывно глядя на Блейза каким-то зачарованным, несколько туманным взглядом. Каменная стена, слегка влажная от сырости, царившей в подземельях, отъехала в сторону, и Блейз пошагал в гостиную, добавив напоследок:

— Забудь его, Даф. Отпусти.

По мере того, как закрывался проход в гостиную, скрывая за собой Забини, Дафну отпускало давящее чувство напряжения, оставляя в качестве послевкусия легкую тошноту и трясущие руки — или это было от холода?

В этот вечер Дафна уяснила для себя две вещи: надо перестать цепляться за прошлое и стать сильнее. Она слаба. Слаба в том, что думает, что сильна, может свернуть горы и покорить весь мир. А на деле представляет из себя лишь маленькое тепличное растеньице.

Шестнадцать лет, Даф. Пора становиться взрослой.

---

Примечания:

* "Зефирные Птички" — вольность фантазии автора. Своеобразные сладости из зефира в форме птичек, которые, когда откусываешь что-нибудь от них, издают писк.

«Моя милая Дафна,

Надо сказать, ты удивила меня своей просьбой. Всегда считала, что обычные чары связывания тебе по силам. Впрочем, мои дневнички — это нечто большее, чем обычные чары связывания. В свое время они мне сослужили очень хорошую службу. Так что скрепя сердце отдаю тебе эти дневники на вечное пользование. И помни, что ты, моя девочка, не просто дочка своих родителей, а моя внучка. На отца и мать ты едва ли похожа. Так что не подведи свою старую бабку, чем бы ты там ни занималась.

С любовью и надеждой на скорую встречу и интереснейший рассказ,

Твоя бабушка».

Порой Астория волновалась за свою сестру гораздо больше, чем сама Дафна, и, само собой, безмерно восхищалась ею. Всегда ухоженная и опрятная Дафна имела определенный шарм, еще больший, чем обычно, в своей ночной рубашке, с растрепавшимися золотистыми волосами, неровными волнами спускающимися на спину, с длинным белоснежным пером, небрежно засунутым за ухо, и с возбужденным, чуточку диковатым, но уверенным взглядом. Да, была и такая Дафна, помимо той безукоризненно идеальной леди, которая являлась всему остальному миру. Пожалуй, такая сестра нравилась Астории даже больше: упрямая, простая, не заботящаяся о внешнем виде и мнении других, воодушевленная и целеустремленная. Такая родная. Такая настоящая.

— Я придумала!

Последняя фраза Дафны прозвучала настолько резко и неожиданно, что Астория соскочила с кровати, во все глаза глядя на сестру, до этого сосредоточенно пялившуюся на какую-то точку вдалеке.

Дафна с горящими глазами забралась на кровать и встала во весь свой рост. К груди она прижимала небольшую книжку в твердой черной обложке с серебристым переплетом. Другая такая покоилась на дне ящика ее прикроватной тумбы подальше от любопытных глаз соседки по комнате.

— Я придумала, как передать ему дневник, — повторила девушка, потрясая книжечкой в руках. — Подкину его так же, как письмо. Подброшу ему в сумку — он и не заметит!

— Навряд ли в этот раз получится, — пробормотала Астория, присаживаясь на край кровати сестры. — Он заметно повеселел в последнее время. Ты ли тому виной или его симпатия к Джинни, но факт остается фактом: навряд ли он будет сидеть за двадцать минут до начала занятий в полном одиночестве и притворяться читающим.

Тихо вздохнув, Дафна, все же не потеряв боевой пыл, несколько поникла. Она, опустившись на кровать, задумчиво положила голову на коленки.

— А если прислать дневник совой?

— Он может послать ответ. И, подумай, какое шоу начнется, когда сова от гриффиндорского стола полетит к слизеринскому, — Тори сочувственно улыбнулась, дотронувшись прохладными пальчиками до руки сестры. — И еще кое-что. Помнишь историю с Джинни Уизли?

— Ты про второй курс? — Дафна подняла голову, смахнув с лица непослушные золотые кудряшки. — Когда девчонка Уизли чуть не осталась навсегда в комнате Салазара Слизерина с его монстром?

— Для нее это был первый курс, — поправила Тори. — Но это не так важно. Просто ходили слухи, что Темный Лорд овладел ею тогда с помощью своего дневника. И Гарри тоже использовал этот дневник! В этот раз он может просто-напросто подумать о мерах предосторожности и избавиться от дневника заранее, ты об этом не думала?

— Поттер — и о мерах предосторожности? — фыркнула Дафна, упав на подушку, тем самым раскидав волосы в хаотичном узоре по всей белоснежной поверхности покрывала. — Не подумала я о том случае… — со вздохом пробормотала девушка, повернув голову в сторону сестры. — А откуда ты вообще все это знаешь? Тебя и в школе-то тогда не было.

— Слухи распространяются быстро, — засмеялась Астория, распластавшись рядом с сестрой. — Не помню, рассказал кто-то. Да и разве это так важно? Гораздо важнее то, как ты собираешься отдать дневник Гарри.

Дафна медленно опустила ресницы, мерно и глубоко дыша. Пальцы рук, которые она держала на животе, переплелись между собой в замок. Однако ничего из этого не помогало вообразить что-то еще, более действенное, эффективное и безопасное.

— Ладно, попробуй подкинуть дневник ему в сумку, — согласно выдохнула Астория, сжимая руку сестры. — А там, если не получится, придумаем еще что-нибудь. Ты же умничка, обязательно справишься!

«Ах, если бы», — подумала Дафна, печально глядя на книжечку рядом с собой, как будто бы от нее зависела вся дальнейшая жизнь семейства Гринграсс. А может, так оно и было?

* * *

Дафна Гринграсс, эта загадочная девчонка, все никак не желала покидать его мысли. Причем он не думал о ней постоянно, не желал этого в принципе, но каждый раз его взгляд непроизвольно натыкался на нее. Вот она в своей юбочке в складку и белоснежной блузке с иголки целеустремленно семенит по коридору на какой-нибудь урок. Вот она задумчиво накручивает прядь волос на палец, склонившись над учебником Зельеварения и изучая состав очередного зелья. Вот она перешептывается о чем-то со своей младшей сестрой Асторией за обедом. А вот она, демонстративно вздернув носик, проносится мимо Забини, с усмешкой глядящего ей вслед и похлопывавшего безразличного ко всему миру Малфоя по плечу.

А вот она отправляет в его сторону оранжевый луч, и немного уменьшается и как-то переворачивается, и плывет, и немного множится…

— Ой! — Гарри приподнялся на локтях и, с укоризной глядя на девушку, потер ушибленную макушку.

— О чем ты думаешь, Поттер? — руки скрещены на груди, губы сердито поджаты, белесые брови возмущенно поползли вверх, и только в глазах можно заметить немного сострадания и беспокойства (если тщательно присмотреться, само собой). — Ты должен защищаться, отразить мое заклинание, а не летать по воздуху и разбивать голову!

«Прости, был слишком занят, пытаясь не думать о тебе».

— Не я выбирал Депульсо, — учтиво напомнил Гарри, кивнув в сторону Снейпа, маячившего рядом со скандалившими в тот момент Драко и Роном.

— Твоя задача — невербально защищаться, — ответила девушка. Впрочем, тон ее заметно смягчился, а взгляд чуточку оттаял и подобрел. Она даже подошла к нему и подала руку, помогая подняться с пола. Девушка-загадка, девушка-неожиданность. Вот и как перестать о ней думать?

— Вечером в шесть, да? — спросил Гарри, подходя вместе с Дафной к дверям.

— Да, на том же месте, — подтвердила девушка и вскоре исчезла за дверью вместе с кучей однокурсников, подхвативших ее непрерывным потоком. Мало кто любил задерживаться на уроках. В особенности тогда, когда впереди маячил яркой и вселяющей надежду звездой вкусный обед, а в животе урчало грустным китом.

— Ну что, вечером опять идешь заниматься?

Гарри не сводил глаз с Джинни. Девушка ему улыбалась, даже и не думая послушать болтовню своего парня. Она вся, начиная с кончиков волос и заканчивая уголками губ, искрилась каким-то родным теплом, солнечным светом. И отдавала этот свет ему, Гарри, через свой взгляд, улыбку, миллионы ярких веснушек.

— Гарри, очнись! Ты ж вечером опять к Гринграсс идешь? — переспросил Рон, поводив рукой перед лицом друга, будто выводя того из транса. Он точно не был бы таким беззаботным, если бы знал, что причина «транса» Гарри — его младшая сестра.

— Да, мы с ней сегодня отрабатываем Депульсо и щитовые, — ответил Поттер, повернувшись к другу. Когда же он вновь взглянул на Джинни, та беззаботно болтала с Дином. За весь обед она больше не подняла на него взгляд. «У нее есть парень, так что, само собой, ты ее мало интересуешь», — подумал Гарри, который даже не предполагал, что Джинни, прекрасно слышавшая слова своего старшего брата, остаток обеда не сводила задумчивого взгляда со слизеринского стола. Он и помыслить не мог, насколько сильно сжалось ее сердце, когда Гарри ответил утвердительно.

Как только стрелки часов стали подползать к назначенному для встречи времени, Гарри отправился в путь. Дафна уже ждала его в тот самом кабинете, который они выбрали для своих занятий. Девушка уже зажгла свечи и сидела на подоконнике, перелистывая какую-то книгу, которую держала в руках.

— Я думаю, отрабатывать тут Депульсо может быть несколько болезненно, — сообщила она, услыхав скрип открывающейся двери, но так и не оторвав взгляд от книги. — Поэтому просто потренируем щитовые, а там посмотрим.

— Как изволите, мэм, — шутливо отозвался Гарри, вскоре немного пожалевший об этом: девушка, все-таки захлопнув книгу, оказавшуюся пособием по Заклинаниям, смерила его настолько строгим взглядом, который даже от МакГонагалл сложновато получить. — Ты не в духе сегодня?

— Нет, — выдохнула Дафна, поднявшись на ноги и бросив книгу в сумку, покоившуюся на полу возле ее ног. — Все в порядке.

— О, ну ладно, — смирился парень. Он и не надеялся, что Гринграсс ему хоть что-то скажет. Все-таки она слизеринка и самая непонятная из всех девушек на планете. Нет, девушки в целом крайне сложные и таинственные существа, но к ним можно как-то приспособиться и немного понять их мысли. Такое прошло с Гермионой, даже почти удалось с Джинни, но не с Дафной. А разве он так уж и пытался ее понять? Ему главное, чтобы она не прибила его в порыве ярости. Большего и не требуется.

— Ты готов? — поинтересовалась она, уже наставив на него свою волшебную палочку и слегка постукивая каблуком, будто ей не терпелось пустить какое-нибудь проклятие.

-Ага, — еле слышно пробормотал он, принимая боевую позицию. Вскоре в него уже летело заклятие Дафны, простенькое, но вполне подходящее для тренировки защитной магии. Чуть позже они перешли и к Депульсо, которое тренировали на уроке.

Время прошло довольно быстро и очень плодотворно. Вот только Дафна была какая-то больно внимательная к нему. Постоянно следила за каждым его действием и движением даже самой крохотной мышцы на лице, будто пыталась что-то выследить, понять. Гарри решил просто-напросто выбросить это из головы: найти какое-либо объяснение поведению или словам Дафны он уже и не пытался.

В гостиную Гриффиндора Гарри не пришел, а, скорее, приполз. До ужаса вымотанный, уставший, но, в общем-то, довольный. Дафна была неплохим, скажем так, пинком под филейную часть: все посторонние мысли одним словом вышвыривала из головы и заставляла работать так, как не работалось на уроках. Короче говоря, работа с Гринграсс шла очень продуктивно. Глядишь, и на предрождественском зачете на Защите от Темных Искусств они вдвоем обойдут всех остальных!

— Ну что, как позанимались? — добродушно спросила Гермиона, оторвав взгляд от пергамента, на который она заботливо выписывала информацию из учебника по Трансфигурации.

— Неплохо, — Гарри плюхнулся в кресло напротив подруги. — Мы с Гринграсс оказались неплохой командой.

— Она весьма умна, — кивнула Гермиона. — Хотя всегда казалась мне слишком высокомерной.

— Мне тоже, — подтвердил Гарри.

— Эй, Гарри!

С лестницы, ведущей в мальчишеские спальни, сбежал Финниган. Взъерошенные, стоявшие торчком волосы и характерное выражение лица сами за себя говорили, что Симус все никак не мог дождаться однокурсника.

— Что такое? — спросил Гарри, слегка подавшись вперед, в то время как Симус спешно приближался к нему.

— Да вот, знаешь, — выдохнул парень, по-приятельски хлопнув Гарри по спине. — Шел я сегодня, значит, с ужина. Решил по пути зайти в библиотеку, а там эта горгулья злая такая была, что…

— Симус, а можно как-то покороче?

— Э, конечно, — бодро кивнул Финниган, впрочем, нисколечко не обидевшись. — Короче говоря, у входа в гостиную лежало вот это, — Симус протянул какой-то серый сверток, который все это время держал у себя за спиной.

Входной проем широко распахнулся, и в гостиную влетела Джинни, красная, как рак, и разгневанная, словно дракониха, у которой отобрали яйцо. За ней появился Дин, не менее сердитый, чем его подружка.

— Да послушай же ты меня! — почти кричал Томас, привлекая к себе внимание каждого в гостиной.

— Не хочу и не буду! — ответила Джинни, развернувшись на каблуках и теперь угрожающе приближавшаяся к своему парню.

— Но я хотел как лучше! — запротестовал парень.

— Хотел как лучше, а получилось как всегда, — пробормотал Симус рядом с Гарри, не сводя глаз с перепалки приятеля и его подружки.

— Думать надо было! А ты ведь никогда не думаешь. Ты, — Джинни ткнула пальцем Дину в грудь, — осел.

Затем девушка за считанные доли секунды пролетела до лестницы и взметнулась в свою спальню.

— Мы еще не закончили! — прокричал вдогонку Дин, но едва ли девушка его слышала. — Ну и пожалуйста.

Вскоре и он исчез из гостиной, оставив всех ее обитателей в гнетущей тишине и безмолвном непонимании. Симус и Гарри ошарашенно переглянулись.

— И из-за чего это они так?

— Да опять из-за какой-то ерунды, — отмахнулся Симус. — Они постоянно собачатся так, что и поверить сложно, что их связывает нечто большее, чем острое желание придушить друг друга.

— А может, оно и к лучшему, — пожал плечами Поттер, не отличавшийся, как Рональд, особым тугодумием, а потому уже сделавший для себя определенные выводы.

— Гарри! — возмутилась Гермиона, легонько пнув друга ногой.

— Что я не так сказал?

— Ладно, приятель, — хмыкнул Симус, привлекая внимание сокурсника. — Пойду я усмирять дракона и вправлять мозги. А ты держи, — и он пихнул Гарри в руки сверток, после чего пошагал за Дином.

— Что с тобой не так? — пробормотал Гарри, искоса глядя на Гермиону, насупленно скрывшуюся за учебником.

— Что со мной не так? Гарри, она сестра Рона, а Дин — ее парень, которого она все-таки любит. Мог бы и посочувствовать.

«Любит, значит? Ну, Гермиона хотя бы не решила, что я вздумал ревновать», — подумал Гарри, тоскливо опустив взгляд. И, само собой, он не заметил, как внимательно за ним следила Гермиона, будто бы пыталась высмотреть результат своей провокации. О, само собой, это была провокация! Гермиона прекрасно знала о чувствах Гарри к Джинни, как и о чувствах Джинни к Гарри. Знала, но едва ли ей удалось хоть как-то их сблизить.

Поттер обратил свой взгляд к свертку, который покоился у него на коленях. Небольшой по размерам, аккуратно обмотанный в коричневую бумагу и перевязанный атласной черной лентой. Гарри потянул за конец, распуская бант. Лента опала, и юноша смог развернуть бумагу, шуршащую от прикосновений.

— Что там? — полюбопытствовала Гермиона, выглянув из-за учебника.

— Книга, — озадаченно пробормотал Гарри. — Просто какая-то книга.

Среди коричневатой измятой бумаги черная с серебристым переплетом обложка и лежащая на ней записка с до боли знакомыми округлыми буквами, аккуратными и слегка склоненными в правую сторону.

«Гарри Поттер.

Дорогой Гарри.

Дорогой Друг.

Письма — самый небезопасный способ общения, какой только можно себе представить. Ваши слова всегда со мной, а мои — с Вами. Пользуйтесь этим разумно.

С наилучшими пожеланиями,

Всегда Ваш Друг».

«Неужели это она? Это правда Ди?» — удивленно подумал Гарри. Давно он ничего не получал от этого человека, от своего друга. Если можно скучать по человеку, которого никогда не видел, то да, Гарри скучал и еще как. «А вдруг это ловушка?» — здравая мысль, возникшая при взгляде на черную книгу. Нахлынувшие воспоминания о втором курсе, дневник Тома Реддла… «Я же пообещал себе ни во что не ввязываться так? — напомнил сам себе Гарри. — Я буду осторожен».

Юноша незаметным движением руки спрятал записку в карман, затем аккуратно открыл книгу, зачарованно взирая на белоснежные листы, хрустящие и шероховатые на ощупь. В самом начале стали появляться слова, написанные тем самым почерком — почерком Ди, будто бы она прямо в эту секунду сидела в своей спальне, забравшись на кровать с ногами, и, маленькой тонкой ручкой держа белоснежное гусиное перо, выводила слова: «Последний раз ты сказал мне о Джинни…».

Конец одного — это всегда начало чего-то нового.

«Последний раз ты сказал мне о Джинни. Да, я довольно долго не могла ответить, но и ты заставил меня немного подождать. Но не будем об этом.

Итак, Джинни. Она тебе нравится. И это не вопрос. Это факт. Что планируешь делать?»

«Не знаю», — его извечный ответ на большинство вопросов, касающихся его самого. Этот раз не был исключением. Но казалось, что у Ди было решение на каждую его загадку.

«Я помогу тебе», — таковы были ее слова, казалось, встроенные, как какая-нибудь функция в мудреные маггловские аппараты.

«Попробуй держаться рядом с ней поувереннее. Не робей. Сделай ей комплимент».

Тренировка по квиддичу. Небо полностью затянуто тучами. Вечереет, но сумрак стоит практически ночной. Ни света луны, ни робкого мерцания далеких звезд, уже начинающих появляться в это время дня, не пропускала густая серая пелена. Искать снитч смысла не было никакого: даже квоффл был едва заметен. Серовато-бурыми пятнами мелькали ребята на небе, выписывали какие-то фигуры, кричали что-то друг другу. Они пытались выжать из себя все, что только могли: на следующий день значилась первая игра Гриффиндора со Слизерином.

Весь день маленькие облачка кучились, группировались, нарастая в объеме и с каждой минутой все мрачнея. То и дело поднимался ветер, носился по окрестностям замка и завывал в его древних стенах. Казалось, природа злилась и все пыталась досадить всем и вся отвратительной погодой. И вот наконец с неба на макушку Гарри, задумчиво следящего за движением Джинни по воздуху, плюхнулась первая холодная капелька. За ней еще одна — прямо на кончик носа, заставляя Гарри вздрогнуть, очнуться. Юноша поднял волшебную палочку, поднес ее к горлу, бормоча заклинание усиления голоса, поднялся на ноги, держа в свободной руке собственную метлу за древко, произнес: «Дождь начинается, пора уходить! Живее!» Но их и не нужно было подгонять: с шумным гулом, словно тысяча одновременно шуршащих бумажных пакетов, сплошной стеной хлынул дождь, обдав ребят ледяной водой.

Первой на земле оказалась Джинни. В руках девушка держала квоффл. Гарри второпях расстегнул замочки на чемодане, в котором хранился основной спортивный инвентарь гриффиндорской команды по квиддичу, пока остальные бежали в спасительную раздевалку. Джинни же решила остаться и помочь. Она торопливо запихнула мяч на его место, своеобразное гнездо, а Гарри потуже затянул ремни — со всякими волшебными штуковинами следовало соблюдать двойную осторожность. Он захлопнул крышку чемодана, Джинни придержала ее рукой, чтобы та прилегала как можно плотнее.

Пальцы Гарри лежали на холодном металле замочков, а глаза украдкой смотрели на Джинни. Рыжие волосы, изрядно намокшие под дождем, сформировались в отдельные сосульки и липли к лицу и шее. По коже, нежной и покрытой коричневатыми веснушками, каплями струилась дождевая вода, поблескивавшая в свете волшебной палочки. «Сделай ей комплимент», — наставительным подзатыльником прозвучали слова Ди в его голове.

— Ты отлично сегодня летала, — с улыбкой сообщил Гарри.

— Да? — Джинни подняла на него свои голубые глаза.

— Ну, то есть… Я хотел сказать… Не то чтобы ты обычно хуже летала. Ты ведь всегда очень хорошо летаешь, — сбивчиво затараторил Гарри. Выглядеть уверенным оказалось несколько сложнее, чем поначалу казалось. — Сегодня ты просто сделала такой финт…

— Спасибо, Гарри, — с искренней добродушной улыбкой ответила она, а ее щечки слегка порозовели, но навряд ли Гарри, смущенный собственным, как ему казалось, провалом, это заметил.

«Идиот!» — крутилось в его голове всю последующую ночь.

«Подбадривай ее, улыбайся, хвали. Скажи, что у нее красивые глаза, милая улыбка. Ты же говоришь это про себя, да? Попробуй говорить это вслух. Будь рядом, утешь, если будет грустить. И никогда не отводи взгляд».

Забавно, как резко могла измениться погода. Если прошлым вечером вовсю гуляли тучи, то сейчас на небе не было ни единого облачка. Светило холодное, ни капли не согревающее солнце, маячившее в воздухе, как плоский белый круг, на который едва ли можно было взглянуть. Воздух стоял морозный и сухой — от такого за первые же пять минут нахождения вне помещения краснеют уши и щеки. Трава под ногами, пожухлая и в основном сухая, покрылась легким инеем (или же просто не высохшие с прошлого вечера капли дождя замерзли на холоде) и шуршала с негромким хрустом под ногами. Идеальная погода для игры в квиддич.

«Давайте, ребята, — завершал свою речь Гарри, стоя в раздевалке перед своей командой. — Я верю, что мы выиграем. Я это знаю». Команда казалась юному капитану слишком нервной, чем того заслуживали слизеринцы. Кэти и Демельза отчаянно храбрились, но сжатые кулачки выдавали с головой все их переживания. Джинни была непривычно молчалива и неулыбчива, хотя и произнесла несколько слов уверенным и бодрым голосом, заметно встряхнув всю команду. Ричи Кут то и дело барабанил пальцами по деревянной скамье, а Джимми Пикс будто бы подскакивал на месте от нетерпения. Гарри и сам довольно прилично волновался: это была его первая игра в роли капитана, не хватало еще провалиться на ней. Но больше всего он переживал за Рона. Сгорбившись на скамье, тот с каждой минутой все сильнее склонялся к земле и принимал зеленоватый оттенок. Гарри искренне надеялся, что хотя бы мысль о том, что в его тыквенном соке был напиток удачи, немного подбодрит Рона. Не зря же все-таки он так старательно применял свои актерские способности в фальшивом подливании Феликса Фелициса в стакан Рона, что даже нарвался на немилость Гермионы, по сердитому взгляду которой к вечеру ожидалась доброкачественная трепка.

Гарри, с силой сжав древко метлы (это придавало ему немного уверенности), направился к выходу. У самой двери его догнала Джинни. Она подняла на него глаза, в которых стоял немой вопрос, и явно собиралась что-то сказать, но отчего-то медлила.

— У нас все получится. У него все получится, — твердо произнес Гарри, имея в виду Рона и искренне в него веря, как и во всю команду. Джинни кивнула.

— Я знаю, — прошептала она, приблизившись к нему.

Гарри замер, едва способный дышать. С ним, вероятно, впервые происходило такое. Сейчас он жил только этим мгновением. Шум толпы был будто бы в отдалении, за толстенной бетонной стеной. Людей в раздевалке не существовало, ровно как пространства и времени. Были только они и этот момент, в который могло произойти все, что угодно. Джинни приблизилась…

— Удачи, Гарри, — ее лицо озарила широкая улыбка, от которой веяло позитивной энергией, переполнявшей Джинни с ног до головы.

— И тебе, — одними губами прошептал он.

Она ушла. Он слегка пошатнулся.

Гриффиндор победил. Джинни, Кэти и Демельза — все по разу-два попали в кольца противника. Рон, согласно надеждам Гарри, только оказавшись в небе, принял боевую позицию, приобрел здоровый цвет лица и пропустил всего лишь один квоффл в свои ворота, остальные нещадно задерживая. Загонщики Джимми и Ричи исправно защищали игроков своей команды. И в довершение этой хорошей игры Гарри удалось выхватить снитч прямо из-под носа у Малфоя, будто находившегося в своего рода прострации на протяжении уже целого месяца.

Отличный матч, замечательное начало сезона. Гриффиндорцы ликовали. Рон, сияющий от гордости самим собой, весь прямо-таки нахохлился, принимая поздравления и похвалу от однокурсников, сбежавших с трибун сразу же, как только игра закончилась. Джимми и Ричи весело и живо обсуждали с какими-то мальчишками отдельные моменты игры. Девочки, Демельза и Кэти, сильно сдружившиеся за время тренировок, хохотали вдвоем, едва успевая дышать сквозь смех. И только Джинни куда-то подевалась, будто испарилась в воздухе.

— Мне надо отнести метлу, я скоро, — шепнул Гарри Гермионе, с широкой улыбкой поздравляющей его с первым матчем в роли капитана.

Поттер, петляя и проскальзывая между людьми, двигался в сторону раздевалки. Он легонько надавил на дверь — та бесшумно отворилась. Гарри не ошибся: Джинни была здесь. Сидя на лавочке, она склонилась к полу и развязывала шнурки на ботинках. Казалось, она, погруженная в свои мысли, не заметила его прихода.

— Почему ты не с ребятами? — с добродушной улыбкой поинтересовался Гарри, подходя ближе и усаживаясь на лавку рядом с девушкой. — Не очень весело праздновать победу без главного игрока команды.

Джинни выпрямилась и, забрав прядь волос за ухо, подняла глаза на парня, всматриваясь, будто пытаясь разглядеть что-то, ведомое только ей.

— Главный игрок команды — это ты, Гарри, — тихо произнесла Джинни, опустив взгляд на свои руки, сцепленные в замок. — А я всего лишь нападающий. И то никудышный.

— С чего ты это взяла? — удивился юноша. — Ты отлично играешь.

— Недостаточно, — девушка качнула головой. — Я несколько раз упустила квоффл. А сколько у меня было возможностей забить! И что? Я все пропустила.

— Но ты же забила два мяча, — возмутился Гарри.

— А могла бы еще пять.

«Будь рядом, утешь…» — отголосок слов Ди, всплывших в подсознании так неожиданно, но так вовремя. Гарри положил ладонь на руки Джинни. Девушка удивленно взглянула на него.

— Послушай меня, пожалуйста, — тихо начал Гарри с мягкой улыбкой на лице. — Ты замечательно играла и сделала все, что было в твоих силах. Если бы я не поймал снитч, именно ты привела бы нас к победе. Спроси у любого — каждый скажет, что ты играешь лучше всех на свете. Тебе осталось только самой в это поверить, — юноша выдохнул. Лицо Джинни озарилось теплой улыбкой. Гарри зачарованно не сводил с нее взгляда. — Какие у тебя красивые глаза…

«Ссоры не доведут Томаса до добра. Будь начеку и в нужный момент предложи свою руку».

Зима пришла с последними днями ноября. Поначалу сильно похолодало, а затем пошел снег, в одну ночь выбелив всю территорию школы. Но холода бушевали не только за окном: в отношения Джинни и Дина пришел разлад. Симус постоянно бормотал что-то почти нечленораздельное, стоило Дину вывести свою подружку из себя. Гермиона качала головой и, как и многие другие гриффиндорцы, усиленно делала вид, что ничего не замечает. Но она уже предвкушала бессонную ночь в компании Джинни за подбором самых нелестных эпитетов в адрес Томаса. И только Рон, пожалуй, был доволен ссорами своей сестры и ее парня: уж больно его смущали их страстные поцелуи, на которые он временами натыкался. Но едва ли у него в последние дни было на что-то время: Лаванда была слишком требовательна и страдала неугомонным желанием съесть Рональда (во всяком случае, именно такое впечатление создавалось).

— Безмозглый придурок!

— Истеричка!

Взаимным комплиментам все не было конца. Джинни, довольно высокая, но недостаточно, чтобы грозно выситься над Дином, смотрела на него снизу-вверх и выглядела все равно более устрашающе, чем Томас, нависающий над ней. Оба тяжело дышали и испепеляли друг друга сердитыми взглядами, будто пытались подпалить или хотя бы прожечь несколько дырок. Именно так их застали Гарри и Гермиона, пришедшие вдвоем в гостиную с ужина.

— Как ты мог так сделать! — продолжила Джинни, ни капли не беспокоясь о том, что на них пялятся по меньшей мере десять пар удивленных глаз.

— Если ты слишком глупая и не можешь понять, что для тебя лучше, то…

— Я сама могу решить, что для меня лучше!

— Ну и стерва! — заключил Дин.

В повисшей в гостиной тишине отчетливо раздался звонкий удар ладони по лицу. Оказывается, Джинни чудесно умела не только накладывать Летучемышиный сглаз, но и давать восхитительные пощечины.

Все замерли, не рискуя даже дышать и с волнением ожидая реакции Дина. Но тот лишь потер рукой покрасневшее место удара, ошарашенно глядя на притихшую Джинни, сердито поджавшую губы.

— Думаю, нам надо расстаться, — хладнокровно возвестила девушка.

— Так будет лучше, — бесстрастно кивнул Дин.

Гермиона и Гарри переглянулись, но прежде чем парень успел задать вопрос, так и норовивший сорваться с языка, девушка тихо вздохнула и умчалась в женские спальни вслед за Джинни.

Гарри застал младшую Уизли несколькими днями позже. По расписанию стояла тренировка гриффиндорской команды по квиддичу. В последнее время Гарри завел привычку приходить на поле пораньше, чтобы переодеться, подготовить какой-то план, стратегию для отрабатывания, достать необходимый инвентарь и все в том же духе. Но в этот раз, зайдя в раздевалку, парень столкнулся нос к носу с Джинни. Девушка уже переоделась в спортивную форму и держала в руке метлу.

— Что это ты так рано? — с улыбкой поинтересовался Гарри.

— Да вот, — девушка отступила в сторону, пропуская парня в раздевалку. — Решила немного полетать перед тренировкой.

— Это дело хорошее. А ты будешь сильно возражать, если я составлю тебе компанию?

Джинни улыбнулась и качнула головой.

— Нет, не против. Даже за.

— Вот и отлично

Джинни стояла у стенки и перебирала руками древко метлы, пока Гарри торопливо натягивал форму для игры в квиддич. К счастью, он переодевался достаточно быстро, как и любой другой мальчишка, а потому не заставил свою напарницу долго ждать.

Вскоре они вдвоем вышли на поле. С неба крупными пушистыми хлопьями неторопливо падал снег, создавая на рыжих волосах Джинни причудливые узоры. Но потом ветер, несильный, но все же весьма ощутимый, сдувал снежинки, которые затем вновь усаживались на свои места, и круг повторялся.

— Хорошая погода! — с широкой довольной улыбкой выдал Гарри, с наслаждением набирая полные легкие свежего морозного воздуха.

— Да, отличная, — живо подтвердила Джинни. — А представляешь, как здорово будет в Хогсмиде!

Гарри перевел взгляд на заснеженное поле, покрепче сжимая древко метлы. Они вдвоем, вокруг ни души больше. Снег, приятный легкий разговор зашел в нужное русло. Вот он самый подходящий момент?

— Джинни, — окликнул ее Гарри, когда девушка собиралась было сесть на метлу да подняться в воздух.

— Да? — она вопросительно взглянула на него, опуская метлу.

— Я тут подумал… Может, сходим в этот раз в Хогсмид вместе?

— Гарри, я… — Джинни опустила взгляд. С ее лица исчезла улыбка.

— Как друзья, конечно, — торопливо вставил Гарри, все еще оставаясь внешне невозмутимым, хотя внутри давно готов был провалиться сквозь землю.

Джинни окинула его внимательным, пристальным взглядом, будто обдумывала какую-то мысль.

— Я только что рассталась с Дином, и это до невозможности неправильно, но… — она улыбнулась. — Но если я хочу пойти с тобой в Хогсмид не как друзья?

В небо Гарри взмыл, как ему казалось, самым счастливым человеком на свете.

Джинни — яркая, теплая, как солнце. Она всегда была слишком далека для него, недостижима. Но, оказывается, даже самых далеких и ярких звезд можно достичь, если хорошенько постараться.

— Так что, Гарри, вместе пойдем в Хогсмид? Рон, вероятно, будет занят…

Гермиона, недовольно поджав губы и со звоном опустив вилку прямо на тарелку, покосилась вправо, где Рональд сидел, переплетя руки, губы и прочие части тела с Лавандой. Надо сказать, выглядело это так же мерзко, как и прозвучало.

— Э, нет, — пробормотал Гарри, раздвигая вилкой в своей тарелке слои тушеной капусты, чтобы выковырять из них вкусные фрикадельки. — Так уж получилось, что я иду с Джинни.

— Что?! — воскликнула Гермиона. Лицо ее приняло такое выражение, что сложно было разобрать, какие эмоции в ней действуют сильнее на данный момент: удивление, радость за друзей или недовольство. — О Мерлин, Гарри!

— Гермиона, пожалуйста, потише, — Гарри склонился поближе к подруге и понизил голос почти до шепота.

— Да-да, конечно, Рональду пока не стоит об этом знать, — она кивнула. — Но Гарри, я за вас так рада! — пропищала Гермиона с широченной улыбкой на лице, стараясь восхищаться потише. Но едва ли Рон, увлеченный своей подружкой, хоть что-то замечал вокруг себя.

— И вы идете в Хогсмид вдвоем в качестве пары? — продолжила девушка уже в гостиной Гриффиндора. Видимо, она все еще переваривала столь радостную и неожиданную новость, что до сих пор не могла поверить в ее правдивость.

— В качестве больше чем друзей, — с улыбкой ответил парень.

Мисс Грейнджер, самой умной и сообразительной девушке, которую он только знал, в самом деле потребовалось изрядное количество времени, чтобы полностью все осознать и перестать неожиданно подпрыгивать на месте и с сияющей улыбкой таращиться то на Джинни, то на Гарри. Но в конце концов она смогла успокоиться и полностью доверить свои мысли какой-то заумной книге, за которой она спряталась, сидя в глубоком кресле и подтянув ноги к себе. Гарри же, воспользовавшись занятостью Гермионы, наконец смог открыть дневник, чтобы поделиться новостью с Ди, своим таинственным другом.

— Представляешь, я пригласил Джинни в Хогсмид, — вывел он на пергаменте, не заботясь о красоте букв и ровности строчек. — И она согласилась!

Ответ от Ди последовал незамедлительно:

— И что же, вы теперь встречаетесь?

Гарри задумался. Перо зависло над страницей, и с заостренного конца стекла черная капля чернил, упав прямо на пергамент и оставшись на нем смачной кляксой. «Мерлин его дери», — подумал было Гарри, но клякса, не дожидаясь чего-либо, благополучно исчезла.

— Не знаю, можно ли нас уже назвать парнем и девушкой, но так как этот поход в Хогсмид должен быть свиданием, то да, наверное.

На этот раз Ди ответила не сразу.

— Моя вера в тебя никогда не угасала!

Гарри улыбнулся. Он по-прежнему не знал, кто такая эта Ди, не знал, что ею движет и почему она ему помогает, но факт остается фактом: ее подпись «Всегда Ваш Друг» превратились в реальность. Она действительно стала для него другом и довольно близким.

— Без твоей помощи я бы ничего не добился.

— Мои советы ничего не стоят. Ты сам хозяин своей жизни, сам выбираешь, в какую сторону сделать шаг.

— И все равно спасибо тебе, мой дорогой друг.

Она вновь помедлила.

— Пожалуйста.

И все же кто она? Кто эта загадочная Ди, именующая себя «Всегда Ваш Друг»? Гарри постоянно задавался этим вопросом, но едва ли мог найти хоть какую-то зацепку. Ди была слишком осторожна и никогда не говорила о себе. За исключением, пожалуй, собственного мнения на какие-то отстраненные вещи, вроде неравенства по гендерному признаку или спелых апельсинов, которые она, кстати, очень любила.

Таким образом, единственное, что знал Гарри о ее личности, — это первая буква ее имени. Д… Диана? Донна? Далия? Дара? Демельза? Да ну нет. Джинни?

Гарри поднял взгляд на девушку. Она сидела в кресле чуть поодаль и что-то писала в книге с темной обложкой. А не могла ли Джинни быть его Другом, Ди? Это многое бы объясняло. Уж больно точны оказались советы Ди. Все до одного его действия, вдохновленные ее словами, прошли гладко и успешно. И вот с ее помощью он добился желаемого. Но как Ди могла знать, что Джинни так охотно откликнется на все его порывы? Быть может, только если Джинни и Ди — это одно и то же лицо.

— Почему ты помогаешь мне?

Ди молчала. Джинни задумчиво потирала носик кончиком пера. А потом они начали писать. Одновременно.

— Не знаю. Разве у всего должна быть какая-то цель?

— Кто ты?

Джинни отложила книгу в сторону и склонилась к своей подруге, сидящей рядом. А Ди все продолжала писать.

— Почему ты хочешь это узнать?

Это не Джинни. Вот и оборвалась его единственная догадка. Во всяком случае, он точно знает, что Ди можно доверять. Она желает ему только добра, что бы ею ни двигало.

— Гарри!

Вот только так ли легко будет объяснить это Гермионе?

— Гарри Поттер! Ты что, все это время переписывался с незнакомцем за моей спиной?

Гермиона склонилась над ним и шипела ему прямо в ухо да с такой интонацией, что Гарри вполне натуралистично мог представить выражение ее лица. Собственно, именно поэтому он предпочел не поворачивать голову.

— О Мерлин, Гермиона! Мне не пять лет. Я могу быть осторожным и контролировать ситуацию. Именно это я сейчас и делаю, к твоему сведению!

— Да как ты мог! — Гермиона, казалось, его даже не слушала. — Сначала этот отвратительный учебник с премерзкими неизвестными заклятиями, а теперь еще и это… эта… Этот дневник! Гарри, ты совсем забыл второй курс?

Вполне очевидно, что Гермиона ни капли не желала его слушать. К счастью, он сумел абстрагироваться от тирад подруги и благоговейно думал о предстоящем походе в Хогсмид в компании Джинни. К несчастью, именно в день долгожданной встречи он вспомнил о том, что должен был тренироваться с Дафной этим вечером.

— Мне надо бежать, сделать кое-что, — бросил Гарри Рону за завтраком, но навряд ли тот его услышал. Тот опять был намертво сцеплен с Лавандой Браун. К счастью, Гермионы, которую бы расстроило это зрелище, здесь не было: днем ранее она вскрыла не очень хороший конверт и вновь отправилась в больничное крыло.

Поиск Дафны был задачкой не из легких. За завтраком Гарри ее не видел. Возможно, она позавтракала чуть раньше. А куда она могла деться потом — большой и огромный секрет. Конечно, она могла пойти в гостиную, но стоило все же и в этом убедиться. Так Гарри пришел к необходимости использования артефакта, созданного его отцом совместно с друзьями, — картой Мародеров.

* * *

«Представляешь, я пригласил Джинни в Хогсмид, и она согласилась!» — Астория еще раз пробежалась по строчкам подсунутого ей сестрой дневника. Затем она перевела взгляд на Дафну, беззаботно пожав плечами, и откусила кусочек огурца, который предварительно насадила на вилку.

— Ну, мы свели Гарри с Джинни, да, — подытожила Астория, продолжая дожевывать огурец.

— Ты свела, если быть точнее, — Дафна требовательно пялилась на сестру, как будто что-то от той ждала. Еду же она полностью игнорировала.

— Да, возможно, у меня больше навыков общения с людьми, — усмехнулась девушка.

— Нет, — Дафна нахмурилась. — Ты просто каким-то волшебным образом всегда знаешь, что понравится тому или иному человеку.

— Может, и так, — подтвердила Астория. — Теперь он абсолютно доверяет тебе.

— И встречается с этой рыжей!

— А разве не этого ты и добивалась? — девушка выгнула брови, но Дафна промолчала, красноречиво опустив взгляд на стол. — Другой вопрос — что ты будешь делать дальше?

Дафна, недолго промолчав, мотнула головой. Затем она шумно захлопнула дневник, прижимая тот к себе, после чего, не обронив ни слова, встала из-за стола и побрела прочь.

«Вот я и провалила все задание, — думала Дафна, следуя вперед без какого-либо разбора. — Испортила все. А все почему? Потому что струсила! Сказано сделать — надо делать, сразу брать быка за рога, а не мямлить да ходить вокруг да около. Дуреха».

Дафна завернула в первую открытую дверь. Очутившись в каком-то кабинете, девушка со вздохом приземлилась на своеобразный выступ-ступеньку между доской и остальным классом. Она подперла голову руками и крепко зажмурилась.

«И что же мне теперь делать? Может, написать? Рассказать, кто я на самом деле?»

Гринграсс раскрыла дневник, положив его к себе на колени, и задумчиво уставилась на строки, исписанные ими за то недолгое, но весьма продуктивное время. «Нет, пока нельзя раскрывать мою личность, — решила она. — Но, может, лучше просто продолжить с ним переписываться? Просто выжидать?»

Джинни чересчур эмоциональная и требовательная, любит привлекать к себе внимание. Навряд ли они уживутся вместе, как казалось Дафне. А когда они поругаются, вот тогда-то она будет рядом, чтобы предложить Гарри свое чудное дружеское плечико. «Да, так будет гораздо разумнее», — подумала Дафна, слишком занятая своими мыслями, чтобы заметить вошедшего в комнату Гарри.

— Дафна?

Он ошарашенно смотрел на нее с порога, прекрасно наблюдая и ее перепуганное выражение лица, и дневник, лежавший на ее коленях.

— Что все это значит? — спросил он хриплым голосом.

Она не ответила, лишь крепко вцепила руками в дневник. Гарри подошел ближе и наклонился, но Дафна не дала ему хоть что-то увидеть, шустро спрятав дневник за спину.

— Дафна, зачем? — просипел он, сделав шаг назад.

Она по-прежнему молчала, стиснув зубы и лихорадочно пытаясь собрать мысли, от ужаса расползшиеся в разные стороны, как маленькие муравьишки. Гарри тихо, совсем не весело усмехнулся, после чего побрел прочь. И только тогда Дафна обрела голос.

— Гарри, стой! — она вскочила на ноги. — Подожди!

— Я не понимаю, — он замер у двери в полу-обороте и поднял на девушку потухший взгляд. — Почему ты все это время молчала об этом?

— А ты бы стал общаться со мной? Со слизеринкой?

Вопрос был риторическим, и оба знали, что ответ был отрицательным, но ничто не мешало Дафне с вызовом смотреть на Гарри, вскинув левую бровь, а Гарри — промямлить ответ:

— Да, наверное.

— Тогда что же изменилось сейчас?

— Ты меня обманула.

— Неправда. Свое имя я просто умалчивала. А все, что я написала, — чистейшая правда…

Но Гарри ее уже не слушал. Качнув головой, он приоткрыл дверь и сделал шаг на выход.

— Да стой же ты! Выслушай меня!

Дафна бросилась вперед, не глядя под ноги или по сторонам и видя одну единственную цель перед собой. Еще немного — и все ее полугодовые проделанные операции пойдут крахом. Чувствуя подтекающее к горлу отчаяние, Дафна перестала даже делать попытки рационализировать свои мысли, сосредоточившись лишь на том, что Гарри не должен отсюда уйти.

Наша жизнь состоит из случайностей и многоконечных выборов, поворотов, развилок. Сложно предугадать какое-то событие, плавно или не очень вытекающее из определенного действия. В большинстве своем контроль над ситуацией осуществляет случай.

По воле случая Дафна этим утром надела туфли на небольшом, но узком каблуке. По воле случая пол в кабинете состоял из мелких каменных плит, соединения между которыми были неровные и часто представляли собой углубления, в которые забивалась пыль и всякий мусор. По воле случая каблук на правой ноге Дафны зацепился за это углубление. Нога съехала с выпуклой плитки. Раздался хруст и чертыханье Дафны.

Девушка ухватилась за единственный объект, стоящий вблизи, — руку Гарри. И только это помогло ей удержаться в вертикальном положении. Парень замер, вопросительно уставившись на девушку.

— Нога, — поморщившись, пробормотала Дафна, все еще крепко сжимая руку Гарри и пытаясь наступить на правую ногу, но безуспешно.

— Дафна, хватит актерствовать, — хмуро отозвался Гарри. — Излюбленная девчоночья уловка. Не ты первая, не ты последняя.

— Что? — Дафна в удивлении выпустила руку Гарри. — Ты думаешь, что я?.. О Мерлин Всемогущий!

Девушка едва не пошатнулась, сбитая с толку собственной догадкой. Подумать только! Он решил, что она так пытается с ним флиртовать! Как иронично, что Герой, этот самый известный во всем магическом мире мальчишка, даже не желает видеть дальше своего носа! Нет, в целом, он сделал верные выводы, но не в том месте. Дафна слишком гордая, чтобы опуститься до таких методов завоевания мужчин.

Очевидно, Гарри подумал о том же, поскольку, вздохнув, он обхватил талию девушки рукой, перенося ее вес на себя. Но теперь Дафна была слишком возмущена и оскорблена, чтобы так запросто принять помощь.

— Отпусти меня, — прошипела она с каменным выражением лица, скрестив руки на груди.

— И как же ты дойдешь до Больничного крыла?

— Сама.

Дафна была непоколебима, но едва ли она могла пропрыгать на одной ноге на каблуках, маленьких, но ощутимых, и десять метров. Так что Гарри, наверное, впервые трезво оценив ситуацию, усмехнулся, покрепче перехватил девушку и побрел вместе с ней к мадам Помфри. Справедливости ради добавим, что Дафна, хотя и послушно направилась в Больничное крыло, придерживаемая гриффиндорцем, всю дорогу бормотала что-то невразумительное, но до ужаса недовольное и посылала Гарри сердитые взгляды.

Гарри оставил ее на кушетке. Мадам Помфри он решил не дожидаться. А потому, коротко глянув на соседнюю кровать, где дремала его подруга Гермиона, отчего-то вся покрытая фиолетовой сыпью, ушел, предварительно пробормотав:

— Мне надо подумать.

Подумать, осмыслить, разобраться. Дафна прекрасно его поняла. Она откинулась на спину и зажмурилась.

Тайна раскрыта. Быстро, негаданно, неожиданно. А что же будет дальше? Едва ли можно догадываться.

Дафна открыла глаза. Для нее это был неизбежный, ужасающий конец. Или, быть может, это новое начало?

---

Примечания:

Да, это глава по Гарри/Джинни. Но это почти единственная глава по данному пейрингу. Не волнуйтесь, я не забыла мою цель: она указана в строке "пейринги". Именно там сойдутся все концы и все начала.

При написании писем Дафна подписывалась буквой "Д". Да, я знаю английский язык. Да, я читала ГП в оригинале. Да, имя Джинни в английском варианте не с "Д" начинается. Но я пишу на русском. А если вдруг кто-то когда-то вдруг захочет перевести мою работу на английский (мало ли), может с легкостью подписывать письма не "D", а "G", и тогда никаких заминок не будет (фамилия Дафны Greengrass, имя Джинни Ginny).

"В полночь вселенная пахнет звездами..."

Свет на конце волшебной палочки, будто светлячок, маленькой белой звездочкой сиял в темноте, слишком слабый, чтобы разбудить сопящую в подушку соседку, но его вполне хватало, чтобы видеть в радиусе метра.

«Никаких вестей?» Маленькие холодные ручки Астории навряд ли смогли бы дать ей ответ. Нет, никаких успокоений, обещаний светлого будущего ей в данный момент не надо было. Лишь ответ на один единственный вопрос: что происходит?

Что происходит? — не с ней. Почему молчание? — не ее. С ней все предельно просто и понятно. Запуталась — вполне доступное объяснение, но ее поведению. Не Его.

«Он обязательно ответит. Он же сам говорил, что ему нужно подумать…» Сколько? Час? День? Два? Прошла неделя.

«Все будет хорошо, Дафни», — говорила Астория. Огромные синие глаза-плошки, сомкнутые губы, уверенный взгляд. «Как будто бы она знает наверняка», — мелькнула мысль, тут же исчезнув под волной благодарности к сестре. Милая маленькая Астория верит в нее больше, чем она сама.

Свет, излучаемый волшебной палочкой, мягко падал на белоснежные страницы. Черные чернила, косой, словно спешащий куда-то почерк, аккуратные округлые буквы, выведенные уже ее рукой, слова, распределенные по абзацам. Читанная-перечитанная жизнь, оборвавшаяся из-за ее глупости.

Привычка заглядывать в дневник каждый вечер перед сном сформировалась довольно быстро, но, к сожалению, не принесла результатов. Гарри по-прежнему молчал. Она так и не написала родителям о своем провале. Трудно было поверить, что это действительно произошло. Не то, чтобы Дафна была всесильной, нет. Просто так глупо получилось.

Дафна сосредоточенно вглядывалась в страницы, будто бы вот-вот должно что-то появиться. Так же, как и неделю назад, на больничной койке. Разве что ее кровать в подземелье была куда мягче и уютней, чем пахнущая лекарскими зельями и снадобьями, жесткая кушетка. «Дафна, не думала, что когда-нибудь буду болтать с тобой вот так», — Гермиона Грейнджер оказалась полна сюрпризов. Подружка Поттера, гриффиндорская заучка — стереотипный образ, стираемый парой минут непредвзятого разговора. Да, умная, да, правильная во всех отношениях, но в большей степени добрая, заботливая и всепереживающая. И храбрая — Дафна это чувствовала. Не каждая девчонка, имея изумрудную россыпь пигментации по всему телу, будет смеяться во весь голос, шутить над собственной болезнью и держаться, мужественно противостоя невидимой толпе за другой стороной конвертов, присылаемых ей в качестве многочисленных угроз.

«Ты не заслуживаешь всего того, что с тобой происходит. Ты хорошая, как и говорила Астория. Знаешь, она ведь гораздо лучше меня…»

Несколько дней, проведенных в больничной койке, — нога прошла довольно быстро. «Навряд ли пара дней сделали из нас подруг», — рассеянно обронила Дафна, собирая вещи с прикроватной тумбы. «Жаль, — ответила Гермиона, вглядываясь в лицо слизеринки. — Но порой взаимоуважение значит гораздо больше». Дафна подняла глаза, прозрачно-голубые, почти белые. Взгляды пересеклись, абсолютно согласные и понимающие.

Тихий вздох, легкое, едва заметное дрожание волшебного света на бумаге. Дафна и не думала никогда, что она настолько отчаянная, чтобы ждать. Ждать и бездействовать. Бесполезность и безызвестность угнетают, но что она еще может?

«Доброй ночи, Гарри», — едва слышно пробормотала она книге, потянувшись рукой в сторону пера, лежащего на прикроватной тумбочке поверх аккуратной стопки учебников. Написать ему?

Огонек света померк, палочка вернулась на свое законное место рядом с учебниками, одеяло слегка зашуршало, укрывая под собой Дафну с головы до ног. Не в этот раз. Слишком устала, слишком вымоталась, слишком запуталась. Она. Но что происходит с Гарри?

Утро ознаменовалось бодрым «подъем!» прямо в ухо, щекоткой и улыбающейся от уха до уха мордашкой Астории. Две растрепавшиеся косички пепельно-русых волос, торчавшие в разные стороны, как у Пеппи Длинныйчулок. И синие-синие плошки-глаза с плескающимися искорками смеха, словно золотыми рыбками.

— Я не боюсь щекотки, — мужественно прошипела Дафна, недовольно переворачиваясь на другой бок.

— Конечно, — весело поддакнула Тори под визг сестры, которая ну просто ни капельки не боялась щекотки.

— Даф, тебя и из хижины Хагрида слышно, — проворчала Панси, прикрывая за собой дверь, отозвавшуюся легким скрипом. — Поднимайся, завтрак скоро.

— Не вижу смысла ни жить, ни завтракать, — продекламировала Дафна, пытаясь спрятаться от проворных пальчиков сестры под подушкой.

— Должны быть блинчики с кленовым сиропом, — продолжила Паркинсон, с усмешкой наблюдая, как подушка мановением тонкой девичьей руки отлетела в сторону, а следом за ней в воздухе появилась растрепанная светлая голова Дафны (присоединенная к телу, само собой).

— Поднимайте меня! — воскликнула девушка. — Блинчики стоят мучений.

Покидая свою спальню, Дафна, увлеченная бессмысленной болтовней подруги и младшей сестры, забыла сделать то, что делала каждое утро на протяжении недели. Дневник так и лежал, погребенный в ящике тумбы под слоями белья, не дождавшись прикосновений холодных пальчиков хозяйки.

— Как думаешь, кого позовет на свой рождественский вечер Слизнорт? — Панси вопросительно выгнула брови, медленно поднося ко рту тост, щедро смазанный джемом. — Наверняка своих любимчиков.

— Скорее всего, — подтвердила Дафна, слишком довольная вкусным завтраком, чтобы как-то реагировать на скрытый упрек подруги.

— Я думаю, там будет здорово, — Астория запихала слишком большой кусок блина и выглядела, как хомячок, но Дафна, привыкшая к далеко не аристократическим во многих сферах повадкам сестры, прекрасно поняла, что скрывается за ее «стофофо».

— Тори, сколько раз мама говорила тебе, что болтать и жевать одновременно неприлично? — осведомилась Дафна, строго выгнув брови, отчего до ужаса напомнила миссис Гринграсс.

— Молодостью надо наслаждаться! — невозмутимо парировала Астория. — Вот выйду замуж и буду соблюдать приличия.

— А в чем-то она права, — прыснула Панси. — Кстати, Даф, — продолжила девушка, томно подперев щеку рукой. — А это нормально, что Финниган все утро не спускал с тебя глаз, а сейчас направляется прямо сюда?

— Что?!

Дафна не была уверена, только ли она это воскликнула или к ней присоединилась Астория. Пришлось обернуться, даже встать, потому что глазам девушки предстал ее однокурсник, уверенно шагающий через людей и столы, наполненные едой, с таким выражением на лице, будто бы его конфудусом несколько раз одарили. Шел, устремив свой взгляд прямо на нее.

— Мерлин, Дафна, пошли, прошу, — прошипела Панси, с которой как рукой сняло привычную отстраненность и любопытство, а к ней присоединилась и Астория, требовательно потянув сестру за руку. Но было уже слишком поздно.

Финниган подошел слишком близко, настолько, что Дафне это даже показалось угрожающим, и она не придумала ничего лучше, кроме как вжаться в скамью и таращиться на гриффиндорца.

— Дафна! Любовь моя!

Симус упал на колени перед дней, а Дафна буквально слышала, как сотрясается под ней мир. Она ощущала тысячи глаз на поверхности своей кожи, а внутри волной разрасталось непонимание, смешанное с ужасом, как предчувствием чего-то очень плохого.

— Приплыли, — проницательно подытожила Панси.

* * *

Никогда не ешь ничего подозрительного — одно из главных правил человека, пообещавшего себе ни во что не ввязываться и быть осторожным. Но почему-то подпункт этого правила, сообщающий, что других этим самым подозрительным тоже кормить не стоит, постоянно забывается. Но разве может быть что-то подозрительного в коробке шоколада, который прислала, скажем так, приятельница?

«Вот черт», — вязкая мысль, словно сгущенное молоко, потекла по его сознанию, распространяясь все сильнее по мере того, как шире становилась улыбка вожделения на лице Симуса. Чем чаще тот повторял имя Дафны, тем сильнее дурнело Поттеру. Странная закономерность.

Коробка конфет. Обычная, черная, в коричневой шуршащей бумаге без всяких прикрас, чем и выделялась среди прочего барахла, которое он вывалил на кровать. И подпись: «Думаю, нам нужно поговорить. Дафна». Не Ди, не Друг, Дафна. Просто Дафна. И с каких это пор она растрачивается на сладости? Хотя внешний вид подарка в ее характере.

«Отложим до завтра», — решил Поттер, но отчего-то разрешил Симусу взять эти конфеты. Был занят, отвлекся, не понял. И потом, ну взял Симус шоколад, ну съел. Дафне можно доверять. Что же может случиться?

«Что же может случиться», — эхом отозвалась вчерашняя мысль под сводами сознания Гарри. И как иронично это звучало на фоне «прекрасная Дафна» в исполнении однокурсника.

— Наверняка это очередная глупая шутка Финнигана, — Гермиона подняла свой удивленный и негодующий взгляд на Гарри, когда Симус подорвался к Слизеринскому столу.

— Наверняка… — пробормотал парень, в смятении наблюдая, как и тысячи других глаз, за разгорающимся спектаклем, на который совершенно не требовалось билетов.

Симус упал в ноги Гринграсс, по выражению лица которой можно было прекрасно понять, что она совершенно не понимает, что происходит.

— Дафна, прекраснейшая из прекрасных! Любовь моя!

Последнее прозвучало особенно громко, резонируя с воцарившейся в зале тишиной, которую можно было бы разрезать ножом при необходимости. Ни гула голосов, ни шуршания или стука вилок о тарелки, ни звона бокалов. Тишина, нарушаемая лишь сбивчивым нервным дыханием Дафны и тяжелыми вздохами Симуса, будто бы он пробежал несколько миль по песку.

— Финниган… — неестественно высоким голосом пробормотала Гринграсс.

— О Дафна, будь же моей! — проревел гриффиндорец, обхватывая руками ноги своей «возлюбленной», но девушка, оказавшись довольно шустрой, юрко вывернулась из объятий и забралась на скамью. Она растерянно шарила взглядом по сторонам, рассчитывая найти помощь, но это было не так-то просто. В конце концов она тихо вздохнула, будто бы пришла к какому-то решению, отнюдь не обрадовавшему ее, после чего постаралась изобразить на лице улыбку, что выходило из рук вон плохо, но ее воздыхателя, похоже, все устраивало.

— Эм, могу я попросить тебя кое о чем?

Симус, стоило Дафне произнести эти слова, выпрямился, точно по струнке, с обожанием глядя на девушку, нервно хлопающую глазами.

— Для тебя — все, что угодно!

— Тогда сходи, пожалуйста, в библиотеку. Возьми книжку… Про троллей.

— Про троллей? Ладно. И куда мне ее… Я буду ждать тебя в подземельях! — воскликнул парень, не дав девушке и слова вставить.

Симус побежал выполнять данное ему задание, а Дафна медленно сползла на лавочку. Как только шаги гриффиндорца в коридоре затихли, зал буквально взорвался, и под этим шквалом голосов, будто под крупным градом, Дафна пулей вылетела прочь.

— Наверняка это розыгрыш!

— Бедный, влюбился в эту ведьму!

— Мне надо кое-что сделать, — обронил Гарри, прежде чем подорваться вслед за Дафной, надеясь не упустить ее из виду. Гермионе только и оставалось, что безмолвно следить за удаляющимся другом.

Дафна не шла, а летела с совершенно не свойственной ей скоростью, однако Гарри сумел ее настигнуть. Но вскоре ворох золотистых волос — последнее, что уловил парень, — взметнулся вверх и скрылся за проемом и с шумом захлопнутой дверью.

«Мерлин, и почему я все-таки в это влезаю?» — размышлял Гарри, уже, в общем-то, смирившийся со своей нелегкой судьбой, и тихо проскальзывал внутрь кабинета, в котором скрывалась Дафна.

Она стояла у окна, закрыв лицо руками. С одной стороны могло показаться, что Дафна плачет, но едва ли ее плечи сотрясались в приступе слез. И когда она обернулась на звук открывающейся двери, Гарри лично смог в этом убедиться.

— Ты преследуешь меня? — удивленно спросила она, одарив его своим фирменным «ледяным» взглядом, отчего непроизвольно поползли мурашки за шиворотом (иногда слухи бывают правдивы, признаем это). Лицо ее было белое-пребелое с алыми губами, будто у нее это было единственное место циркуляции крови. А глаза смотрелись неестественно темными, контрастируя с белой, как мел, кожей и недобро поблескивая. Но ни единственной слезинки, ни капельки влаги не было на ее лице.

— Разве не я должен задавать этот вопрос? — невозмутимо парировал Гарри, вглядываясь в лицо девушки, на котором раздражение моментально сменилось смятением.

— Что? — последовал вопрос от нее спустя пару мгновений тишины, установившейся между ними своеобразными зарядами напряжения, точно молниями, видимыми только ими двумя.

Гарри плотно прикрыл за собой дверь, прежде чем подойти поближе, а Дафна следила за каждым его движением, словно ожидая подвоха в чем-либо.

— Я о твоем вчерашнем подарке.

Поттер примкнул к стене, не отрывая взгляда от Дафны. Она стояла, недоуменно сдвинув брови и нахмурив лоб, и молчала. «Ну же, Гринграсс, не так-то сложно признать вину за подсыпанное зелье Амортенции», — подумал парень, сосредоточенно сплетя пальцы в замок, как вдруг Дафна, словно опомнившись, моргнула, отрицательно мотнула головой и вновь выдала свой сакральный вопрос:

— Что? Я не понимаю, о чем ты. Вчера я тебе ничего не присылала. Иначе я бы помнила.

— Не ты? — удивленно перепросил Гарри. Дафна качнула головой. — Но кто?

— Так, может, ты мне расскажешь, что имеешь ввиду? — выдохнула девушка, усаживаясь на покрытый несколькими слоями пыли подоконник.

— Странно, — пробормотал Гарри больше для себя, чем для Дафны, все же уловившей, но не проявившей особого внимания к этому. — Вчера вечером ты мне прислала коробку конфет в бумажной упаковке, вроде той, в которую был завернут дневник. И подпись твоя была. В записке, кстати, говорилось, что ты хочешь поговорить со мной.

— Так, — начала Дафна. — Какие конфеты, если я тебе ничего не присылала?

— Значит, это была не ты, вот и все, — парень пожал плечами с таким беззаботным видом, будто говорил о потерянном носке. Дафна не пыталась его опоить любовным зельем, что не могло не радовать. В противном случае он бы уже давно ее ноги целовал. Целеустремленность Гринграсс-старшей не просто поражала, а даже пугала.

— Как проницательно, — отозвалась девушка с особым выражением, подчеркнуто согласным. Гарри оставалось только вздохнуть, проглатывая ироничное высказывание, как безвкусную таблетку. — Но как эти конфеты касаются Симуса и… О!

Словно с щелчком пальцев мысли Дафны, как колесики часов, встали на место, а на карте ее подсознания выстроилась вся причинно-следственная связь, отраженная в глазах и спроектированная в темени зрачков специально для Гарри.

— Именно, — подтвердил он, вновь беззаботно пожав плечами.

— Но кто? Зачем кому-то дарить тебе конфеты с любовным зельем от моего имени. Похоже на большую глупую шутку. И как эти конфеты оказались у Симуса? — Дафна воззрилась на Гарри своими большими светло-голубыми глазами.

— Случайно, — уклончиво ответил тот. — И что ты будешь делать?

— Противоядие, — без обиняков выложила Гринграсс.

— А не лучше ли отвести к про…

— Нет, нельзя! — вспыхнула девушка, будто спичка, да еще и отправила ему такой уничижительный взгляд, что Гарри невольно ощутил себя самым глупым человеком на всем белом свете. — Профессор Слизнорт решит, что это я Финнигана околдовала.

— И похвалит за превосходно сваренное приворотное зелье, — усмехнулся Гарри.

— Нет, спасибо. К тому же, любовные зелья сейчас буквально на каждом шагу можно купить. Да хотя бы этот магазин Уизли!

— Ты была в их магазине?

— Астория, — выдала Дафна с таким видом, будто этим дала ответы на все вопросы вселенной. Впрочем, Гарри решил не уточнять, как именно к этому всему причастна младшая Гринграсс. — Более того, — продолжила девушка. — Мне путь в подземелья заказан. Так что остается только одно — варить.

В какой момент Гарри понял, что влип окончательно, остается загадкой. Может, когда Дафна требовательно взглянула на него, явно чего-то ожидая. Или когда она произнесла его имя, после чего взвалила на него список указаний. Или когда он задал вполне разумный и пока единственный вопрос, которым отчего-то пока не задалась Дафна:

— А что мы будем делать с уроками, если ты планируешь все время просидеть тут?

— Мерлин, — девушка хлопнула себя по лбу. — Придется идти.

— А зелье?

Создавшуюся проблему разрешили так: вечером сразу после ужина в туалете Плаксы Миртл они встречаются и вместе готовят это треклятое зелье. С Гарри ингредиенты, котел, рецепт, весы и прочие вещи, а Дафна должна принести себя. И где в этом мире справедливость?

— Как думаешь, долго он проторчит у моей гостиной?

— Без понятия, — честно ответил Гарри, приоткрыв входную дверь. — Могу пожелать только удачи.

* * *

Ровно в указанное время Гарри зашел в туалет Плаксы Миртл со всем, необходимым для изготовления отворотного зелья. С характерным звяканьем на выложенный крупной плиткой пол полетел чугунный котелок, перепугав бедную Миртл. Прозрачная девочка, взметнувшись вверх с умывальника и взвыв где-то под потолком, описала круг, злобно зыркнула на потревожившего ее уединение и благополучно занырнула в унитаз. Больше в туалете не было ни души. Дафна задерживалась. С самого утра Гарри не видел ее ни на обеде, ни на ужине, лишь иногда краем глаза замечая блеск золотых волос в конце того или иного коридора. Симус, к слову, тоже так и не показался ни на одном из уроков, посетив однокурсников лишь на ужине и исступленно спрашивая у всех подряд, не видел ли кто Гринграсс.

Редкий момент: всегда пунктуальная Дафна задерживается. Либо что-то случилось, либо… Карта Мародеров. Гарри разложил ее перед собой и внимательно всмотрелся, пытаясь разглядеть точку Дафны Гринграсс среди несметного множества других точек, копошащихся на бумаге, словно маленькие мушки.

— Не самое лучшее место, чтобы тайно варить зелье, — раздался голос за спиной, заставляя Гарри вздрогнуть и выронить карту из рук. — Ой, а что это?

Дафна шустро перегнулась через гриффиндорца, легким движением руки утащила у него из-под носа карту и около минуты внимательно ее разглядывала.

— Что это? — повторила свой вопрос девушка, воззрев на Гарри свои большие глаза, в которых не было ни льдинки, лишь любопытство, присущее разве что детям.

— Так, безделушка, — бросил парень, протягивая руку и пытаясь забрать вещицу, но Дафна не унималась. — Если ты мне ее отдашь, то расскажу.

— Пожалуйста, — с улыбкой выдала девушка, отпуская пергамент.

— Это карта, — недовольно начал Гарри, сворачивая пергамент и засовывая его в карман брюк. — Показывает, кто где сейчас находится.

— Интересно! И где же тогда сейчас Финниган… — Дафна потянулась к карману Поттера, но тот вовремя пресек это.

— Не сейчас, Дафна. Давай варить зелье.

— Ты прямо-таки престарелая занудная старушка, Гарри, — ехидно отозвалась Гринграсс, усаживаясь рядом.

— А ты что-то больно веселая, — проворчал парень, бросив на девушку сердитый взгляд. — Почему опоздала?

— Финниган, — ответила Дафна, перебирая вещи, которые притащил с собой Гарри. — Ты взял бутерброды для меня? Как мило с твоей стороны.

— Вообще-то это для нас обоих, — пробормотал Гарри, глядя, как Гринграсс перекладывает съестное поближе к себе. — На ночь, чтобы сильно не оголодать. Но Дафна! — воскликнул парень, будто опомнился. — Что за манера такая отвечать одним словом, будто бы я это пойму! Что случилось с Симусом?

— Не ори ты так, — Дафна удивленно вытаращила глаза, будто бы впервые в жизни увидела соплохвоста. — Все с твоим Финниганом нормально. Просто я бегала от него весь день, а потом совершенно случайно наткнулась в коридоре у библиотеки. Вот он и привязался ко мне. Пришлось с ним прогуляться. А потом я сказала, что мне не нравится книга про троллей, которую он мне принес, и попросила принести другую.

— Ты жестока, — многозначительно подытожил Поттер.

— Приходится, — выдохнула девушка. — Так, а где рецепт? — она окинула взглядом все пространство перед собой, пытаясь понять, где она могла упустить толстенную книгу зельеварения и каким образом.

— Ах, да, точно, — встрепенулся Гарри и потянулся к карману, откуда вскоре вытащил еще одну свернутую бумажку размерами поменьше. — Вот.

— Ты ободрал учебник? — Гарри стушевался под строгим взором слизеринки. — А что это за подписи?

— Следуй им, так правильнее, — облегченно ответил парень, обрадовавшись, что не придется оправдываться за испорченный учебник. Шестнадцать лет, а стыдно, как будто опоздал на Трансфигурацию в первый день занятий на первом курсе.

— Как скажешь.

Дафна оказалась не из тех людей, кто медлит и растягивает удовольствие. Она довольно шустро начала командовать процессом, хотя уроки Зельеварения наглядно показали, что в данной сфере Гарри все же немного превосходит ее. Гриффиндорец измельчал корень смоковницы, а Дафна в это время разводила огонь и перечитывала инструкцию.

— Еще мельче, — скомандовала она, бросив быстрый взгляд на разделочную доску, над которой нависал Гарри. — И как ты стал лучшим на курсе по Зельям, когда даже смоковницу порезать нормально не можешь? Давай сюда…

Несмотря на то, что лидерство повеселевшей Гринграсс начинало немного раздражать Гарри, все шло довольно неплохо. Дафна будто бы расслабилась и отпустила какую-то часть себя, отвечающую за холод, дав волю природной харизме и теплоте души, о существовании которых мало кто догадывался.

— Подай ложку, — Дафна протянула руку в сторону, не отрывая взгляда от крохотных песочных часов, отсчитывающих время.

— Пожалуйста, — поправил Гарри с недовольной интонацией, передавая девушке то, что она потребовала.

— Спасибо, — будто бы безучастно пролепетала Дафна, но юноша заметил скользнувшую по ее лицу хитрую улыбку. — И добавь пару капель экстракта рябины. Только побыстрее, скоро вскипит.

Как и на тренировках по отработке невербальных заклинаний, сейчас, сидя вдвоем у котла на полу в туалете Плаксы Миртл, они были командой. Отчасти Дафна, сосредоточенно отсчитывающая порошок лирного корня вплоть до миллиграмма, напоминала Гермиону, пока не принялась чертыхаться в адрес переспелой смоковницы, которая дала сок на разделочной доске. В этот момент она была собой. Гарри даже удивился, как несчастное растение, несколько граммов которого остались нетронутыми, не превратилось в злобного снеговика.

Дафна, плавно помешивая зелье по часовой стрелке, искоса поглядывала на своего товарища, разбиравшего беспорядок, который они тут устроили. Гарри выглядел довольно сосредоточенным, пока стоял над раковиной и отскребал от ножа присохшие к нему частицы какого-то ингредиента, высунув кончик языка. Если она все же сумеет поправить ситуацию и справиться с данным родителями заданием, то еще не раз будет видеть его таким. Таким простым, чуточку уставшим, дружелюбным. В некотором роде она даже немного завидовала Гермионе Грейнджер: у нее был такой хороший друг.

— Вот и все, — на выдохе сообщила Дафна, сделав последний круг ложкой и отложив ту в сторону. — Теперь оно должно побыть ночь так, настояться.

— Отлично, — кивнул Гарри, выключив кран и осушив руки о штанины, как любой уважающий себя мальчишка. — А что мы?

— Можем пойти по гостиным, — предложила девушка, пожав плечами.

— Это навряд ли, — пробормотал в ответ Поттер, сосредоточенно рассматривая карту Мародеров. — Филчу не спится.

Дафна поднялась с пола и подошла к умывальнику, разглядывая себя в потрескавшемся и покрытом мыльными разводами зеркале под светом собственной волшебной палочки (светильники во всех помещениях гасились ровно со временем отбоя), а затем тщательно сполоснула руки и стряхнула воду на пол несколькими движениями.

— Значит, мы останемся тут, — заключила девушка.

— Значит, останемся, — словно эхо, повторил Гарри, усаживаясь на полу у стены. Дафна с бесстрастным выражением лица смотрела на него, а он качнул головой, потом повел бровями, взглядом указывая на место рядом, но у слизеринки как будто отсутствовала связь с Землей в данный момент. — Дафна, Мерлина ради, усядься уже!

Девушка дернулась, слегка подскочив на месте, а потом смерила гриффиндорца недовольным взглядом и, оттолкнувшись от фарфоровой раковины, пошагала вперед и вскоре приземлилась на пол, слегка соприкасаясь плечом с Гарри.

— Как скажете, сэр.

— Что-то без энтузиазма, — усмехнулся он, сощурив глаза.

— Может, покажешь пример? — девушка выгнула брови, слегка отклонившись в сторону и с вызовом заглядывая прямо в глаза Гарри.

— Как-нибудь в следующий раз, — смирился парень. — Незаметно пять часов пролетело…

— Пять? — Дафна едва от удивления не выронила волшебную палочку, на конце которой тут же замерцал огонек, до этого горевший ясно и ровно, как маленький светлячок. — А я-то думаю, что у меня шея не гнется.

Гарри тихо усмехнулся, Дафна лишь сильнее обычного выдохнула. И на том воцарилась тишина. Он изучал свои узловатые пальцы, она — вертела в руках волшебную палочку. И каждый хотел, но опасался нарушить это молчание. У обоих на уме была одна-единственная проблема, их общая, которую давно надо решить. Но стоило ли?

— Я тебе сегодня утром написал о Симусе. Он тогда уже начал вести себя странно, — пробормотал Гарри. — Подумал, что если предупрежу тебя, ты будешь готова к тому, что… Ну, к тому, что произошло тогда.

— Я не заглядывала в дневник с утра, — тихо ответила она, а затем, немного погодя, подняла на него глаза, в которых серебристыми рыбками плескались блики от света палочек. — Гарри, я…

— Дафна, я подумал, — твердо начал он, продолжая сосредоточенно изучать пол. Девушка затаила дыхание, слегка прикусив губу. — Думаю, я не могу на тебя сердиться. Это неправильно. Ты мне столько помогала. Не знаю, насколько правильно ты действовала, скрывая свою личность, как не знаю и то, что тобой двигало. Но если бы не ты… Если бы не ты, я бы так и оставался грустным и никому не нужным мальчишкой. Ты стала мне другом, которого я не могу потерять вот так.

— Гарри, я тоже… — прошептала Дафна, зачарованно глядя на поблескивающие в волшебном свете черные волосы юноши и слыша, как бьется от радости ее сердце. От корыстной радости.

— И хотя я тебя, если задуматься, совсем не знаю, думаю, лучше поздно, чем никогда.

Гарри повернулся к ней, с любопытством вглядываясь в черты лица, слабо освещенные заклинанием. Дафна прищурила глаза.

— И что же ты хочешь знать?

Гарри выставил вперед руки, загиная пальцы и бормоча что-то про себя, будто бы ведя счет, а потом вдруг выдал:

— Все!

— Все? — переспросила Дафна, удивленно выгнув брови.

— Да, все, — подтвердил парень. — А то я знаю лишь то, что ты любишь апельсины…

— Безмерно люблю! — закивала Дафна.

— Ну, а что насчет любимого цвета?

— Хм… — промычала она, задумчиво обведя взглядом комнату.

— Дай угадаю. Зеленый?

— С чего бы? Серебряный, но не как на гербе Слизерина. Тот больше серый. А мне нравится серебристый, как цветы в снегу. От них весной пахнет.

Концы их волшебных палочек многомиллионными звездочками отражались на ребристой плитке пола, словно бы небо упало, разлившись по земле озером Млечного Пути. За окном тихонечко подвывал ветер, необычно даря ощущение какой-то странной защищенности, будто бы все напасти мира не здесь, а где-то там, за озером из звезд, за одиноким ветром.

— А чего ты боишься?

— Боюсь? Хочешь найти мое слабое место? — беззлобно, скорее, шутя, поинтересовалась девушка.

— Просто хочу знать, что ты тоже человек, — добродушно откликнулся Гарри. Дафна усмехнулась.

— Я боюсь высоты. По правде говоря, это все дурацкая детская травма из-за собственной неугомонности. Я с метлы дядиной упала в пять лет. С тех пор никаких покорений высот, кроме как, может быть, символических.

— А уроки полетов на первом курсе?

— Я не ходила, — без обиняков пояснила Дафна. — Папа договорился с директором.

— То есть высота — твой единственный страх? Похвально, женщина-Халк.

— Кто-кто? — девушка недоумевающе уставилась на Гарри.

— Герой один из маггловских историй, зеленый такой, с огромной силой… А впрочем, не забивай себе голову.

— Я не зеленая, — единственное, что смогла добавить Дафна, рассмешив гриффиндорца чуть ли не до слез. — Дурачок, — добавила она чуть погодя. — Не бывает бесстрашных людей. Меня пугает будущее.

— В каком плане? — Гарри нахмурился, мигом стерев с лица улыбку смеха.

— Знаешь, как у нас, аристократов, все устроено? Все должно происходить согласно традициям и правилам. Вот, например, в ближайшее время мне найдут жениха, богатого и из благородной семьи. А после выпуска из Хогвартса мы поженимся.

— И что же в этом плохого?

— А ты не понял? Я не выбираю. Я и малейшего понятия не имею, кто окажется моим женихом. Может, он будет замечательным, а может… Что будет, то будет, не будем загадывать.

«Убедительное вранье, Дафна, — подумала девушка, капельку тоскливо, чем должно. — Ты знаешь, кто станет твоим избранником. Кто должен им стать. А если этого не произойдет, то виновата будешь только ты одна».

— А я слизней не люблю, — беззаботно заметил Гарри спустя несколько секунд молчания, которое было дано Дафне для приведения мыслей в порядок.

— Слизней? — усмехнулась девушка.

— Только никому не рассказывай! — преувеличенно строго потребовал юноша.

— Уж поверь, завтра же это окажется на первой полосе «Пророка»! — захохотала Дафна.

Их личные звездочки на полу медленно расплывались в своеобразные созвездия-узоры, опадали, восставали, но неизбежно потухали. Сначала потухла половинка звезд Гарри, но окончательно потопила свет звездного озера Дафна. Ветер потихоньку отступал, успокаивался, будто овладеваемый дремотными чарами Хогвартса.

— Спасибо тебе, Дафна, — произнес Гарри, но девушка молчала. Он чувствовал лишь тяжесть ее головы на своем плече да легкое ровное дыхание. Дафна спала. — Спасибо тебе, Дафна, за все, — пробормотал Гарри, хотя и понимал, что она его не слышит.

Гарри протянул руку и приобнял Дафну за плечо. Так и мягче, и теплее, и удобней, разве нет? Почти в обнимку.

Из окна под потолком на пол новым озером разливался блеклый свет месяца, словно подглядывавшего за ними. Рядом видела сны Дафна. Хорошие сны. Она улыбалась. Слегка, едва заметно, но улыбалась. Ее волосы — словно серебристо-золотые ниточки в мерцающем свете. Лунная девочка.

Гарри приобнял ее посильнее, носом утыкаясь в волосы-ниточки. Они пахнут ландышами. Перед глазами возникло воспоминание, мираж. Золотой локон волос, тихое «мне жаль». Тонкий, едва уловимый аромат ландышей — все, что ему тогда осталось. Воспоминание отходит на задний план, мираж гаснет. Все стало на свои места, верно? От Дафны пахнет ландышами. От Дафны пахнет весной.

За окном сияло солнце, по-настоящему зимнее: яркое, белое, но не согревающее. Оно забавно играло в снегу, серебрящемся в лучах солнца. Оно, это солнце, золотило волосы Дафны, оно добавляло в глаза Гарри капли свежей зелени, совершенно противоречащей стоявшему на улице сезону. Солнце, пусть и холодное, но светлое, лучиками радости озаряло улыбки ребят.

— Мы сделали это, Даф!

Гарри улыбался, как довольный пес, которому почесали животик. Дафна захохотала, жмуря глаза на солнце, пробивавшемся сквозь тонкую прозрачную ткань штор на фальшивом окне*.

— Да, с трудом верится, что мы наконец-то прошли испытание Защитой от Темных Искусств! Ты победил Забини…

— А ты почти справилась с Гермионой, — добавил Гарри.

— Гермиона очень сильная волшебница, — ответила Даф, словно нисколечко не расстроилась проигрышем, хотя, конечно, ее самолюбие самую малость пострадало.

— Она потом полдня твердила, что ей всего лишь чуть больше повезло.

— Повезло или нет, а все-таки важнее, что до окончания зимних каникул никаких невербальных заклинаний! Ни-ка-ких!

— И никаких «Троллей».

Дафна давно не была в таком хорошем настроении, как в тот день. Всегда предельно серьезная, она не могла скрыть улыбки, даже когда проиграла Гермионе. Дафна всего-то оступилась, не успев парировать заклинание противницы, так что в итоге упала прямо на попу, как падают маленькие детки, которые только учатся ходить. Отчего-то ее это тогда так рассмешило. И Гермиона, очень тщательно подходящая к выполнению всех контрольных, тестов и прочих жутких вещей на проверку знаний предмета, чувствовала себя довольно легко и постоянно улыбалась. Хороший был день и красивая дуэль.

— Рон тогда так злился.

— Вы же очень любите Драко, — заметила Дафна. — А при таких сильных взаимных чувствах проигрывать очень неприятно.

Малфой и Уизли стояли по разным концам кабинета противоположно друг другу и испускали волны ненависти. Драко выглядел даже высокомернее, чем обычно, а Рон поддерживал Гарри еще активнее. Пусть битва «Забини — Поттер» и выглядела противостоянием титанов, на деле же это было весьма забавно. Забини периодически посылал девчонкам очаровательные самодовольные улыбки, а Гарри, войдя во вкус, лукаво подмигнул Дафне: Блейз начинал сдавать. Гринграсс, хмыкнув, деловито откинула свои длинные волосы на спину и закричала, не сводя глаз с Гарри: «Вперед, Блейз, порви его!» Блейз был настолько ошарашен действием однокурсницы, что не сдержался и удивленно оглянулся, а Гарри, воспользовавшись моментом, сотворил свое заключительное заклинание. Так в компании невероятно раздосадованных оказался, помимо Уизли, еще и Малфой, старательно болевший за своего приятеля слизеринца.

— Я все никак не могу выкинуть Финнигана из головы, — созналась Дафна, хихикая. — Такой смешной и наивный…

— Да хороший он парень! Если бы ты тогда не опоила его любовным зельем…

— Не я! — возмутилась девушка.

— Не ты, — согласился юноша. — Но как же ты ему тогда впихнула это противоядие!

Дафна довольно откинулась назад, закрывая разрумянившееся от смеха лицо ладошками. Она помнила тот день, как сейчас, хотя и прошло больше недели. Тонкий цветочный аромат, шедший от котла, и розоватого оттенка зелье в нем. Найти Симуса оказалось не очень сложно. Сложнее было прервать его бесконечные оды в честь Гринграсс. «Смотри, что я тебе приготовила», — только и стоило сказать ей, как Финниган с блаженной улыбкой вылил содержимое флакончика из рук Дафны прямо себе в рот. То, как менялось его лицо, надо было видеть своими глазами: из счастливо влюбленного оно принимало выражение абсолютно непонимающее. «По-моему, ты потерял сознание, а Дафна тебя спасла», — ответил тогда Гарри на удивленный вопрос Симуса о том, как он здесь оказался. «Гарри! — несколько испуганно воскликнула тогда Гринграсс, словно переживая, что зелье не подействовало до конца, а затем будто бы смущенно опустила ресницы. — Это Гарри привел тебя в сознание, а я всего лишь проходила мимо».

— Да, ты всего лишь «проходила мимо», — засмеялся Гарри, вторя мыслям Дафны.

— Мне не хотелось, чтобы он считал меня своей спасительницей. Это может ко многому привести, знаешь ли.

— Какая ты благородная, — иронию слов гриффиндорца Дафна чувствовала всей своей кожей.

— Благородная, — деловито подтвердила она. — А ты думаешь, чем я так Слизнорту приглянулась?

— Кстати, насчет Слизнорта. Идешь на его рождественский вечер?

— Иду.

— А с кем? — Дафна удивилась вопросу. Не ожидала, что его будет это интересовать

«У меня к тебе деловое предложение», — Дафна повисла на руке Блейза, вцепившись в него, как маленькая кошечка. Затащила за угол, чтобы избавиться от лишних глаз, несколько смущенная, но уверенная и упрямая. Блейз, удивленный, заинтригованный, освободился от цепких пальчиков Гринграсс, дав ей понять, что покидать ее в ближайшие пять минут не собирается. «Ты пойдешь со мной на вечер к Слизнорту», — уверенно произнесла она. «И что же тут делового?» — Забини с вызовом смотрел ей в глаза, а она с завидным упрямством ему отвечала. «Пожалуйста, Блейз, — сдалась наконец девушка. — Мне нужна твоя помощь, очень нужна».

— С Блейзом. А ты с Джинни?

— С Джинни.

— Ну тогда…

— До вечера?

— До вечера. До встречи.

Дафна с шелестом страниц захлопнула дневник и прижала его к груди. Она упала прямо на шелковые простыни своей кровати, раскидав золотистые локоны волос по подушке. Глаза закрыты, невесомые реснички чуть дрожат, на губах легкой тенью лежит загадочная улыбка.

«Тебе? Моя помощь? — хмыкнул тогда Блейз, скрестив руки на груди. — Слушаю». И она ему рассказала. Все рассказала, от начала и до самого конца. И про отца, и про его наказ, и про Поттера, и про дневники… Словом, все. А Блейз слушал, пока она рассказывала. Слушал, не перебивая, терпеливо ждал, когда она набирала побольше воздуха в легкие и сил, чтобы продолжить, прислушивался, когда она едва слышно шептала, забывшись в своих мыслях, беспомощно трясясь. Он держал ее в своих руках, эту хрупкую маленькую девочку, бывшую храброй слишком долго. Он держал ее ладони, в которых она вверила ему все свои тайны.

— Дафни, ты хорошо себя чувствуешь? — с легким поскрипыванием кровати Астория села рядом со старшей сестрой.

— Более чем, — Дафна распахнула глаза. — Вот не знаю, какую прическу сделать.

— А ты сделай то, что умеешь лучше всего, — Астория взяла пальчиками прядь волос сестры, задумчиво разглядывая. — Заплети косы.

Дафна рывком поднялась с кровати, оставляя на поверхности простыни змейки-складки.

— Ты права, — она подлетела к зеркалу, коснулась рукой своего лица, еще хранившего нежный розовый румянец недавнего смеха. — Достань, пожалуйста, мое платье.

Гринграсс-старшая сидела с идеально ровной спиной в своем нежно-розовом халатике перед зеркалом, неспешно водя расческой по своим золотым волосам, перекинутым на одну сторону для большего удобства. А в зеркале перед ней младшая сестренка аккуратно раскладывала ее платье на кровати, поправляя все складочки, ленточки и веревочки, даже больше любуясь им, чем приводя в должный вид. А Дафна рассматривала сестру, вращая в памяти один фрагмент, беспокоящий ее, перебирая, пересыпая из руки в руку. Тогда, в Большом зале, когда Финниган пошел к ней с тем раболепным выражением лица, от которого ей до сих пор становится не по себе, Тори вела себя как-то странно. Как будто бы она составила план, который случайно вышел из-под контроля. В целом, не нужно иметь слишком много мозгов, чтобы понять, кто отправил Гарри любовное зелье. Только Астория знала про особенность упаковки писем Дафны, только она могла подделать ее почерк. И только она знала наверняка, что Гарри не выбросит послание от своего Друга, что он доверяет ей, что бы она ни натворила. Вопрос заключался в другом: кто помогал Астории, ведь сама она навряд ли бы решилась на такое даже из самых благородных своих побуждений.

Тем не менее Дафна не собиралась устраивать сцены. Если бы не вся эта ситуация с Симусом, кто знает, когда бы она наладила отношения с Гарри. В некотором роде она была даже благодарна тому, кто подкинул Гарри то зелье.

Дафна улыбнулась. В ней каждый раз шевелилось что-то теплое внутри, где-то в районе солнечного сплетения, когда она вспоминала о той ночи. Каким добрым и милым был Гарри, как волшебно отливал пол светом их палочек… Наутро она проснулась на груди у Гарри, заснувшем в крайне неудобной позе, но не посмевшим потревожить ее сон. Слишком много хорошего за одну ночь для нее одной. Слишком много, что она даже сомневается, заслуживает ли это.

— Дафни, ты о чем задумалась?

Астория незаметно подошла к ней со спины и обняла за шею, глядя в зеркало на лицо своей прекрасной старшей сестры, еще секунду назад мечтательно улыбавшейся, словно мыслями пребывавшей где-то в далеком прошлом.

— Ни о чем, милая, — Дафна стряхнула с себя все мечтательность одним взмахом ресниц.

Выпустив сестру из объятий, Астория медленно обошла ее и села рядом на пол, подобрав под себя ножки. Ей нравилось следить за Дафной, когда она собиралась на какой-либо важный выход, где она должна была представить себя в лучшем виде. Обычно она подчеркивала белизну и бархат своей идеальной кожи, что так ценится в аристократических кругах; она была словно сошедшей с дорогих обложек эксклюзивных глянцевых журналов. Сейчас же она лишь немного подкрасила глаза и нанесла блеск для губ. И Астория смело могла заявить, что ее старшая сестра еще никогда не была так красива. Небесно-голубое платье на тонких ленточках-бретельках и такой же тонкой ленточкой на поясе, шифоновая ткань, струящаяся к полу и придающая легкость, две золотистых косы, пара выпущенных из прически прядей, небольшими завитушками обрамляющие лицо…

— Ты решила, что будешь делать там, у Слизнорта?

— Без понятия, — слегка смущенно ответила Дафна, пристально рассматривающая себя в зеркале. — Мне надо просто его увидеть. Просто встретиться с Гарри. А там все будет ясно.

Дафна была по-особенному красива, но главное в ней было сейчас — это не аристократическая бледность, не выразительность ледяного взгляда, не четкость и элегантность линий профиля, а естественный румянец на щечках и жемчужный блеск в голубых, как и ее платье, глазах.

— Поверить не могу, что вся эта красота достанется какому-то Поттеру, — шепнул ей Блейз, довольно ведя свою спутницу по коридорам. Дафна улыбнулась, ближе примкнув к юноше.

Помещение, в котором Слизнорт проводил свой вечер, выглядело неестественно большим внутри. И все же оно едва вмещало то огромное количество людей, что собралось в нем. Все обтянуто каким-то красным полотном, изображая своего рода богемную роскошь, а завершала образ полнейшей безвкусицы огромная золоченая люстра, свисающая с потолка.

— Добрый вечер, профессор, — учтиво возвестил Блейз, по-прежнему придерживая Дафну под руку.

— Добрый-добрый, мистер Забини. Какую очаровательную юную леди вы выбрали себе в спутницы, — Слизнорт характерным движением толстых пальцев накрутил свой моржовый ус на палец, с улыбкой рассматривая Гринграсс, как будто прикидывая, сколько женихов будут из-за нее биться в ближайшем будущем, и кому ее выгоднее сосватать. Дафна лишь улыбнулась, безразличная к мыслям профессора о ее блестящем будущем.

— Здравствуйте, профессор.

— Рад вас видеть, мисс Гринграсс, очень рад, — старый профессор похлопал себя по брюшку. — Боюсь, вам не стоит подходить туда, — Слизнорт махнул рукой куда-то справа от себя. — Там весьма очаровательный вампир, только боюсь, что вы покажетесь ему чересчур аппетитной. Вампиры такие… такие падкие на красивых молодых особ, что иногда путают влечение с бурным аппетитом.

Профессор усмехнулся, а Дафна с Блейзом лишь переглянулись. «А, Миранда, наконец-то вы смогли уделить мне минутку своего драгоценного времени, дорогая моя…» — с такими словами профессор Слизнорт шмыгнул куда-то в толпу людей, предоставив молодых людей самим себе.

— Да уж, увлекательный нас ждет вечер, — протянул Блейз, поднимая с серебряного подноса, пролетавшего мимо на голове у эльфа, два бокала с пуншем, один протягивая Дафне.

— Поговорим? — предложила Дафна, поднося бокал к губам.

— Потанцуем, — усмехнулся Блейз, услыхав начавшуюся забавную мелодию, шедшую из глубины кабинета.

— Поговорим, — заявила девушка с озорной улыбкой, такой несвойственной Дафне, но абсолютно естественно слившейся с ее образом сейчас, что Блейз удивился и смутился одновременно. А Дафна, пока Забини приводил свое внутренне состояние в норму, незаметно оставила стакан с недопитым пуншем и исчезла в толпе людей, так что Блейзу пришлось проследовать за ней. «Чертовка», — со смехом бормотал он каждый раз, когда Дафна, в очередной раз послав ему игривый взгляд голубых глаз, скрылась за огромной, как шкаф, женщиной. За этим препятствием Забини ждала еще одна плотная стена из людей, словно лабиринт, вынырнув откуда, парень столкнулся нос к носу с Поттером, которого, судя по всему, и ждала Гринграсс. Конечно, она посвятила его во все подробности своего плана насчет этого гриффиндорца. И все же Блейз не понимал, как Дафна собиралась заставить Гарри полюбить ее. Впрочем, только встретившись взглядом с Поттером, парень понял, что не так уж она и далека от намеченного.

— О, Поттер… — протянул Блейз, вальяжно засовывая руки в карманы брюк.

— А где Дафна?

— Хотел бы я знать, — пожал плечами парень. — Кажется, она задумала поиграть со мной в прятки.

— Так ты продолжишь искать ее?

— Зачем? Она сейчас сама найдется, — усмехнулся слизеринец, с любопытством поглядывая на девушку в красном, подошедшую к нему и обнимающую его за руку. Джинни Уизли.

Забини оказался прав. Секунду спустя на его руке легонько повисла Дафна, почти пропевшая:

— Блейз, тебе надоела наша игра? — на лице у нее была улыбка, но в глазах парень заметил деятельный огонек, знаменующий, что сейчас что-то произойдет. — Ой, Гарри! — конечно, Дафна давно заметила его, иначе она бы сюда не примчалась со скоростью света, однако всем своим видом она показывала обратное. — Рада тебя видеть. Чудесный вечер, не правда ли? Здравствуй, Джинни.

— Здравствуй, Дафна, — с улыбкой ответила гриффиндорка, мельком взглянув на своего спутника.

— Привет, Дафна, — на выдохе, чуть помедлив, ответил Поттер. — Чудесно выглядишь.

— Да, пожалуй, мы с тобой самые настоящие везунчики, поскольку нам достались две самые красивые дамы Хогвартса, — вставил Блейз прежде, чем Дафна успела что-либо смущенно пролепетать.

— О-о, — со смехом протянула Джинни, убирая прядь длинных огненных волос с лица. — А твой парень, оказывается, тот еще льстец.

— Что есть, то есть, — едва слышно пробормотала, на лице которой призраком показалась загадочная улыбка. — Блейз, — позвала она его куда громче, чем говорила до этого. — Ты хотел потанцевать. Предложение еще в силе?

— Конечно, ваше высочество, — с ухмылкой отозвался он, подхватывая девушку под талию и увлекая на место, выделенное для танцев.

Дафна постоянно ловила себя на том, что смотрит на Гарри. Вот он говорит с Джинни, вот они смеются, вот Джинни шепнула что-то ему на ухо с этой чертовски милой улыбкой, которую Гринграсс почти ненавидела. Блейз обвел ее вокруг своей оси, а затем вновь расположил свои руки у нее на талии, увлекая вглубь людей. Дафна посмотрела на него. Блейз откровенно скучал, но продолжал терпеливо молчать, ждать, пока она сама не захочет заговорить.

Дафна посильнее сжала пальцы у него на плечах. Блейз вопросительно выгнул бровь, пристально глядя на девушку. Темп мелодии сменялся на более медленный. Гринграсс плотнее приблизилась к нему.

— Блейз…

— Что, Даф? — ее губы тронула улыбка. Она еще не решила, что хочет сказать ему, и Блейз решил дать ей больше времени. — Что будешь делать дальше?

— Дальше?

— С ним, — парень кивнул в сторону Поттера, в компании которого оказалась теперь и Гермиона Грейнджер, взгляд которой казался каким-то диковатым, будто она всеми своими силами пыталась от кого-то спрятаться.

Дафна неоднозначно качнула плечами, ныряя под руку Блейза, чтобы затем вернуться в исходное положение.

— Мне надо остаться с ним наедине, — тихо сообщила она, с мольбой во взгляде смотря прямо на Блейза. Тот кивнул, прекрасно понимая, к чему она клонит.

Дафна улыбнулась. Тепло улыбнулась. И эта улыбка предназначалась исключительно Блейзу. Пусть она и сердилась на него, злилась, боялась, даже иногда ненавидела, он был ей близок и дорог. Она открылась ему, как не открывалась еще никому, даже своей собственной сестре. Дафне было тяжело в тот день, даже больно, но она отдала ему свои тайны, свои мысли и чувства, на открытых ладошках, а он принял все до капли, не рассыпав и крохи. Жаль, что начинаешь ценить других людей так поздно.

— Блейз, я тебе нравлюсь? — она обхватила его шею руками, заглядывая ему прямо в душу своими голубыми глазами.

— Да, — без обиняков ответил он. — Думаю, это и без всяких вопросов ясно.

Дафна кивнула. Она много думала о Блейзе в последнее время, отчасти чувствуя себя виноватой перед ним. Она боялась играть его чувствами, не хотела этого, всеми силами противилась, и тем не менее ей казалось, что именно это она и делает.

— Ты меня любишь?

Теперь настала очередь Блейза невнятно пожать плечами. Он подхватил ее руку, вновь прокрутил вокруг своей оси, раскрыв руку, завертел девушку внутрь, обхватывая ее талию.

— Не знаю, — честно ответил он, глядя куда-то поверх ее головы. — Когда-то, может, и любил, но сейчас… Буду честным, Даф. Мы с тобой слишком похожи в тех местах, в которых быть похожими совершенно не стоит, — Дафна понимающе кивнула. — Я всегда буду рядом, когда понадоблюсь тебе, но…

— Скорее нет, чем да? — тихо пробормотала она.

— Скорее нет, чем да, — подтвердил он. — Ты не думай, просто так жизнь сложилась. Сначала Малфой, теперь, вот, Поттер. Очевидно же, что я слишком хорош для тебя, — добродушно ухмыльнулся он. Дафна шутливо пихнула его в плечо, смеясь.

— Ой, помолчи, дурак.

Они покружились на месте еще немного, а Дафна все думала, размышляла о многом. С Блейзом она могла себе это позволить: он словно охранял ее мысли, как огромная крепость, внутри которой теплый камин и чашечка горячего шоколада. Она обняла его, приподнявшись на носочки так, чтобы ее губы оказались на уровне его уха, и прошептала:

— Спасибо тебе за все.

Она коснулась губами его щеки, замерев так на мгновение, а затем словно растворилась в воздухе. Блейз коснулся рукой щеки, все еще чувствуя на ней теплый след ее губ, а затем пошагал туда, куда направилась Дафна, с усмешкой прошептав: «Чертовка».

Дафна своеобразными, довольно извилистыми путями направилась к Поттеру, так что в итоге там они оказались с Блейзом одновременно. Тот уже успел подцепить с какого-то подноса стакан лимонада. Поравнявшись с Дафной, Блейз приобнял ее за талию, удовлетворенно отметив весьма неоднозначный взгляд Поттера.

— Вы так мило смотрелись вдвоем там, когда танцевали, — с восторженной улыбкой отметила Джинни.

— Блейз хорошо танцует, — Дафна повела плечом, смахивая с лица несколько прядей волос.

— Я бы тоже хотела потанцевать, — Джинни опустила взгляд, не переставая улыбаться. — Только Гарри не танцует, — она пожала плечами так, будто ей было абсолютно все равно.

Дафна приоткрыла было рот, но Блейз, этот чертов засранец, словно читал ее мысли. Убрав руку с талии Дафны, он вручил ей свой стакан, а сам подал руку Джинни.

— Тогда, если Дафна не возражает… — Дафна отрицательно качнула головой, едва сдерживая улыбку легкого восхищения своим товарищем, — Дафна не возражает, так что позволь пригласить тебя на танец.

Джинни, явно обрадованная таким предложением, мельком глянула на Поттера, а когда тот кивнул, чуть ли не подпрыгивая от радости, помчалась на танцплощадку, увлекаемая Блейзом. Так Дафна и Гарри остались вдвоем.

Дафна, казалось бы, так желавшая этого, задумчиво вертела в руках стакан Блейза, пока Гарри переминался с ноги на ногу. И оба не знали, что сказать, одновременно так желая этого. Начала Дафна.

— Я видела, к вам подходила Гермиона. С ней все в порядке? Она выглядела какой-то растерянной.

— Да… Тут такое дело, — протянул Гарри, глядя поверх толпы людей. — У них с Роном сейчас натянутые отношения. На днях они поссорились, вот Гермиона и решила пойти сюда с…

— С не самым приятным человеком, — с улыбкой продолжила Дафна за Гарри, кивая. — Кажется, я поняла.

— Ну и вот, бегает сейчас от него, — подытожил юноша.

Дафна поставила стакан на пробегавший мимо пустой поднос, а затем подошла ближе к Гарри, легонько подхватывая того под руку.

— Прогуляемся? — спросил он.

— Да, — Дафна кивнула. — Да, конечно.

Гарри медленно повел Дафну по краю комнаты, даже не глядя, как Джинни весело хохочет с Блейзом, крутящим ее по всей танцевальной поверхности пола. Краем глаза он замечал, как подрагивают длинные ресницы Дафны, чувствовал тепло, исходящее от нее. Ему отчего-то казалось, что с ним будто что-то происходит, какая-то тайна окутывает его. Странное чувство, может, немного пугающее, но он не хотел его отталкивать, нет. Ее дрожащие ресницы отражались в его глазах, ее свечение, видевшееся ему, будто исходило исключительно от нее, а не от ярких свечей, украшавших елки; исходило, а затем растворялось в стекле разноцветных шаров.

Рука Дафны выскользнула из его, а он испытал сильное желание схватить ее, словно самый желанный из всех снитчей. Но он не успел. Дафна скрылась за елью, куда направился и он вслед за ней.

Дафна стояла меж раздувающихся от зимнего ветра шелковых штор, словно приведение в своем почти невесомом светлом платье. Она смотрела в окно, опустив руки на подоконник. На небе уже взошли звезды красивой россыпью маленьких жемчужинок.

— Как тогда, — пробормотала она, тепло улыбнувшись, а он ее понял. Красиво, как тогда, на полу неработающего туалета, когда свет палочек отражался на плитке пола, неровной, создающей потрясающие звездные узоры. Он подошел к ней.

— Как у вас с Блейзом дела? — спросил он, положив правую руку рядом с ее.

— С Блейзом? — переспросила она. — Хорошо. А должно быть как-то иначе?

— Ну… — Гарри, потупившись, запустил руку в непослушные волосы, всегда стоявшие торчком. — Вы же…

— Друзья, — перебила его Дафна, вернув взгляд на звезды.

«А почему тебя это волнует?» — хотела спросить она, но так и не спросила. Дурацкий вопрос — таким он ей показался в тот момент. Все испортит: звезды, хвойный запах, елочные игрушки — все.

Она развернулась к нему лицом. Ветерок из окна раздувал подол ее платья, запутывал с тканью воздушных штор, отзывался мурашками на ее коже. Но ей не было холодно.

— Гарри, — сказала она.

— Дафна, — одновременно с ней, словно зеркало, выдал он. Оба улыбнулись. Почему же в мире существует столько запутанных, совершенно непонятных вещей, которые происходят в тебе, а ты попросту не можешь подобрать верные слова, чтобы поделиться ими? А еще эти идиотские неловкие моменты… Они чувствовали все это, переживали вдвоем, словно две половинки одного общего организма, живущего в параллельных вселенных. Чувствовали и боялись нарушить это тягучее молчание.

— Гарри, я… — пролепетала Дафна, но замолчала, коснувшись пальцами своих губ и испуганно глядя на него.

— Дафна? — спросил он, пропуская ее, придавая ей уверенности. Руки его дрожали, а он никак не мог понять, отчего ему так жарко.

Дафна сделала шаг назад, словно окинув их маленький уголок, невидимый никому, глазами, а потом подлетела к нему, стала еще ближе. Ее била дрожь, будто она боялась это расстояние, что преодолела. А может, она тряслась перед тем, что еще осталось между ними?

Гарри тогда ни о чем не думал. Он держал ее всю в своих глазах, охранял ее взглядом, не отпускал. С ног до головы она стояла перед ним такая красивая. Стояла и дрожала, боялась чего-то. Мерлин, он никогда ее не поймет, никогда.

— Гарри, я лишь хотела сказать тебе спасибо. Спасибо за все. Прости меня, прости, что сделала тебе больно, я… Я не хотела. Я желала тебе лишь добра. Спасибо, что был мне другом, что доверял мне, что стал мне близким… — она вылила на него поток слов, словно воду из ведра. Ему только и оставалось, что удивляться.

— Но, Даф, разве не я должен тебя благодарить? Ты столько для меня сделала…

— Помолчи, пожалуйста, Гарри, — прошептала она, зажмурив глаза. — Мне и без того нелегко все это говорить. Я редко раскрываюсь людям, так что…

Она замолчала. Сжала ладошки в крохотные кулачки, собирая в себе все свое мужество. Гарри не знал, что она хочет сказать, но чувствовал: это что-то очень важное.

— Моя жизнь далеко не сахар, — она открыла глаза и смотрела прямо на него. На ресничках блестели жемчужинки-слезы, словно звездочки, сошедшие с бескрайних просторов неба. — Конечно, твоя судьба куда сложнее, и никто не может понять, насколько тебе тяжело, но… Эти полгода были непростыми, очень непростыми. Как бы то ни было, они подходят к концу. У меня осталось множество воспоминаний, хороших и плохих, и это и не хорошо, и не плохо, понимаешь? Это жизнь. И тем не менее сейчас, стоя здесь, я знаю, что хочу в конце. Я хочу, чтобы мое Рождество было именно таким.

Она встала на носочки и едва коснулась губами его губ, оставляя свой призрачный, почти невесомый поцелуй. А потом она растаяла в воздухе, его личное прекрасное видение, шепнув напоследок:

— С Рождеством, Гарри.

Он, будто в забытьи, вышел из-за ели, блуждая взглядом по помещению. Перед его глазами еще стояли звезды. Джинни нашла его чуть позже, у столика с закусками. Она обняла его со спины, едва не сбив с ног, настолько она была весела.

— Представляешь, Блейз такой забавный! — захохотала она. — Он мне такую историю про Паркинсон рассказал, обхохочешься! А еще он потрясающе танцует, правда! Дафне очень повезло с ним.

— Да, повезло… — прошептал он, улыбаясь звездочкам на ресницах Гринграсс, елочным игрушкам, свечам, изливающим тепло. Ее тепло.

Он еще до конца не осознал, что произошло, пребывая в какой-то волшебной дреме наяву. Но он чувствовал, что это Рождество что-то поменяло, очень сильно поменяло в нем и вокруг него. Ему хотелось вновь увидеть ее, вновь смотреть в ее глаза, а не вспоминать их. И чем больше он думал о ней, тем тягостней он ощущал само время. А впереди его ждут долгие рождественские каникулы. Без нее.

---

Примечания:

* "Дафна захохотала, жмуря глаза на солнце, пробивавшемся сквозь тонкую прозрачную ткань штор на фальшивом окне..." — как вы помните, гостиная слизеринцев находится в подземелье, как и спальни, а потому настоящих окон там нет. В каноне в принципе не упоминаются никакие окна в спальнях Слизерина, но я вспомнила об этом малость поздновато. Так что считайте это авторским декором.

«Привет, дорогой Друг.

Я опять не знаю, как начать писать тебе. Это происходит каждый раз, стоит мне только взять перо. Не знаю, может, это потому, что ты мне не отвечаешь, и я просто не понимаю, нужны ли тебе вообще мои письма.

Думаю, мне просто стоит рассказать, как у меня дела. Мне кажется, ты спросила бы, если бы говорила со мной. В смысле, да, в нормальном разговоре обычно так и происходит, поэтому я и описываю тебе свой день в каждом письме. Просто надеюсь, что тебе не кажется это глупым.

Итак, как у меня дела? Все как всегда, довольно неплохо. На завтрак миссис Уизли приготовила блинчики с апельсиновым джемом. Уверен, ты бы оценила. А потом мы с Роном играли в снежки. Довольно странно играть вдвоем, но больше никто не захотел: девочки помогали на кухне, а старшие братья Рона тоже были чем-то заняты. Хочу сказать, я хорошенько навалял Рону, но, видимо, переусердствовал. Сейчас у меня ужасно болит горло, а чихаю я чаще, чем дышу, и миссис Уизли позволяет мне открывать рот только для того, чтобы пить Бодроперцовое зелье⁽¹⁾».

«Насколько ей интересно читать про мое больное горло по шкале от нуля до пяти? Минус пять? — Гарри шумно выдохнул, сползая вниз по креслу. — Сидит там и думает, какой я идиот».

Гарри свернул листочек в несколько раз и торопливо засунул его в карман. Дверь в их с Роном комнату отворилась, вошла Гермиона.

— Гарри, миссис Уизли интересуется, как ты себя чувствуешь? Она заварила чай с малиновым вареньем и попросила передать, чтобы ты спустился.

Девушка остановилась в дверях и, прислонившись к дверному косяку, окинула друга обеспокоенным взглядом. Гарри передвинул руку так, чтобы она закрывала карман с письмом. Ему все казалось, что тот сильно топорщится, выдавая его с головой.

Гермиона, словно придя к какому-то мысленному выводу, плотно закрыла дверь и села на кровать напротив Гарри. Девушка заправила непослушную прядь волос, выбившуюся из хвоста, за ухо. Она всегда так делала, готовясь к непростому для себя разговору.

— Гарри, у тебя все в порядке?

— Да, — хрипло ответил парень, стараясь выглядеть как можно более непринужденно. — Да, вполне. А должно быть как-то иначе?

Гермиона качнула головой и мягко улыбнулась, положив руки на колени. Как и думал Гарри, это было только начало ее вопросов. Главный был впереди.

— Ты сам не свой с самого Рождества. Сидишь один в комнате, даже достал перо из чемодана, — Гарри слегка подался вперед, заслоняя собой чернильницу и искренне надеясь, что Гермиона этого не видит. — Не общаешься с Джинни, — девушка внимательно посмотрела на друга, пытаясь понять по лицу, что у него на уме.

— Ну, знаешь, мы решили взять что-то вроде перерыва, пока мы тут. Мне кажется, миссис Уизли вполне хватает Флер и Билла в этом плане, не хотелось бы беспокоить ее еще и нами…

— Нет, Гарри, я не об этом, — перебила его Гермиона. — Ты будто бы избегаешь ее. Не говоришь с ней, не смотришь на нее. А когда тебе понадобилась соль за обедом, ты попросил передать ее Фреда, хотя Джинни это было бы удобнее сделать.

— Видимо, я просто плохой актер, — Гарри пожал плечами, понимая, что от Гермионы ему вряд ли удастся что-либо скрыть, хоть он по-прежнему не оставлял попыток.

— Джинни не понимает, что происходит, я не понимаю, — Гермиона вздохнула. — Она думает, что ты обиделся на нее из-за Забини. Из-за того, что она пошла танцевать с ним.

— Что? — Гарри удивленно поднял брови. — Нет, что за бред! Мне абсолютно все равно, с кем она танцевала.

— А может, в этом и причина? — мягко заметила Гермиона, но, понимая, к чему может привести развитие данной темы, решила ее сменить. — Ладно, а как у тебя с Дамблдором? Я не имела возможности спросить у тебя об этом из-за… Ну, сам понимаешь.

Гарри усмехнулся: не у одного него были проблемы в отношениях, которые он не хотел признавать.

— Да, из-за того, что избегала Рона всеми возможными способами.

— Это лучше, чем видеть его, пожираемого этой… этой Браун, — Гермиона недовольно сморщила носик.

— Вот тут я с тобой соглашусь, — захохотал парень. — А что до Дамблдора… Он меня звал пару раз к себе до Рождества, показывал воспоминания из Омута Памяти. Про Тома Реддла, его прошлое⁽²⁾. Впрочем, про его семью я тебе уже рассказывал, это было до того, как… Ты меня поняла, — Гермиона нетерпеливо кивнула, не вдаваясь в подробности того, когда именно она решила избегать Рона. — А потом ничего такого и не было важного. Он показал мне воспоминание Слизнорта, и то было исправленное.

— Воспоминания можно исправлять? — удивленно переспросила Гермиона. Она уже успела забраться на кровать с ногами: ее сильно увлек рассказ Гарри.

— Видимо, да. Правда, получается слишком неестественно. Так вышло у Слизнорта, во всяком случае, — парень пожал плечами. — Том Реддл тоже пользовался этой магией, когда вкладывал в голову своего дяди ложные воспоминания, чтобы тот считал, что это он убил всю семью магглов Реддлов.

— Ах, ну конечно, — Гермиона хлопнула себя по лбу ладошкой. — Как же я могла забыть! Так, а что все-таки было в том воспоминании Слизнорта?

— Реддл обратился к Слизнорту с вопросом о… как же их?.. О крестражах, точно, так он это назвал.

— И… Что Слизнорт ответил? — девушка задумчиво сдвинула брови.

— Да, в общем-то, ничего путного, — выдохнул Гарри. — Это как раз и был тот самый исправленный момент. Появился какой-то туман, а Слизнорт загробным голосом выдал, что ничего не знает про крестражи. А потом прогнал Реддла.

Повисла тишина. Гарри задумчиво ковырял дырочку в обшивке кресла, старого и потертого, продавленного и, может быть, не такого удобного, как раньше, но все еще уютного. А Гермиона рассматривала узор своих шерстяных носков, размышляя о чем-то.

— Да уж, — наконец вздохнула она. — А можно как-то увидеть настоящие воспоминания?

— Только если Слизнорт даст их.

— И этим, как я понимаю, тебе и…

— Надо будет заняться, да, — продолжил за подругу Гарри. — Именно так.

— Это не будет большой проблемой, да? Он ведь обожает тебя, — неуверенно сказала Гермиона, снова поправив прядь волос.

Гарри оставил вопрос девушки без ответа. Они оба понимали, что, как бы не любил Слизнорт Гарри, себя он любил гораздо сильнее. А потому должно случиться настоящее чудо, ему, Гарри Поттеру, должно несказанно повезти, чтобы он смог выполнить задание Дамблдора.

Гермиона спустила ноги на пол, встала с кровати и неторопливо подошла к другу. Она как будто бы не решалась сказать что-то, закусила губу и смотрела на него так с сожалением, что Гарри не выдержал:

— Ну, Гермиона, давай, говори, что хотела.

— Гарри, я совсем не хочу заставлять тебя что-либо делать, — она неуверенно обняла себя руками, видимо, находя в этом своего рода поддержку. — Просто поговори с Джинни, ладно? Тебе решать, конечно, но, чтоб ты понимал, она очень переживает, она ведь любит тебя и…

— Так и я тоже ее люблю! — раздраженно перебил Гарри, откидываясь на спинку кресла под его угрожающий скрип. — Дело вовсе не в этом!

— А в чем же? — тихо спросила Гермиона. Гарри не ответил. — Ладно, вижу, ты запутался. Не знаю, в чем и насколько сильно, но постарайся разобраться с этим. Ты знаешь, я всегда готова помочь, — она улыбнулась. — И поговори с Джинни. Я уверена, это многое решит, даже если дело, как ты говоришь, не в этом.

— Поговорить с Джинни, прямо как ты говоришь с Роном? — съехидничал Гарри, понимая, как это могло задеть Гермиону.

— Вот только не надо сейчас об этом. У Бон-Бона есть его Лав-Лав, и, как мне кажется, ему этого вполне достаточно, — холодно ответила девушка.

— Так же, как тебя вполне устраивает компания Маклаггена, — заметил Гарри, с удовольствием наблюдая, как краснеют щеки Гермионы.

— Я с ним порвала, — возразила девушка. — Только Рону об этом знать пока необязательно.

— Как и тебе необязательно знать, что ему подарила Лаванда, — разглядывая ногти на правой руке, задумчиво сказал парень, краем глаза отмечая, как меняется лицо Гермионы. — Ладно, это огромная золотая цепочка с буквами «м», «о», «й», «л», «ю», «б», «и», «м», «ы», «й».

Гермиона в удивлении вытаращила глаза, что стала похожа на огромную глазастую пушистую сову.

— О Мерлин, я что угодно отдам, чтобы увидеть Рона в этом, — захохотала Гермиона. — А саму цепочку можешь показать?

— С радостью, вот только он ее спрятал. Наверное, чтобы близнецы не нашли.

— «Мой любимый», надо же, — фыркнула девушка, двигаясь в сторону двери. — Ладно, Гарри, я пошла. А тебе еще раз напоминаю про чай. Миссис Уизли ждет!

С такими словами Гермиона скрылась за дверью, оставив Гарри один на один со своими мыслями и недописанным письмом в черновом варианте. Писать сразу в дневнике было бы большой ошибкой: написанное почти сразу высвечивается на страницах своего брата-близнеца — дневника, принадлежащего Дафне.

Гарри вытащил листочек, спрятанный им за секунду до прихода Гермионы, из кармана, развернул и уставился на строки. Чернила уже высохли, а он по-прежнему не знал, о чем ему написать этой странной, жутко непонятной и абсолютно непредсказуемой девушке.

Дафна удивляла, даже шокировала. То она его целует, то не отвечает ни на одно письмо в течение недели. Даже и не скажешь, что эта с виду тихая, спокойная и холодная слизеринка способна на подобные сюрпризы.

Гермиона была абсолютно права: у него не все в порядке. Только она ошибалась в причине, которой была вовсе не Джинни. Вернее, не совсем. Первый шаг на пути к решению проблемы — это ее признание, так ведь?

Итак, его проблема заключается в этой странной, необъяснимой девушке, делающей необъяснимые вещи. Сначала она подкинула ему письмо, потом дневник, помогла сойтись с Джинни и отработать заклинания, стала его другом, а потом поцеловала его.

Поцеловала. Взяла и… Создала проблему? Перевернула его мир, взволновала, заставила забыть обо всем на свете на несколько секунд. А разве он возражал? Итак, Дафна и поцелуй. И Джинни. В общем счете три проблемы. А разве есть что-то неправильное в них? Разве девушке, которой нравится парень, нельзя его поцеловать? Да и Джинни разве хоть как-то к этому причастна? Она всего лишь любила и продолжает любить его. Разве она виновата в том, что он хотел, чтобы Дафна его поцеловала, что позволил ей это сделать? Разве хоть кто-то виноват, что чувства, испытываемые им, те самые трепетные чувства, поэтично зовущиеся бабочками в животе, относятся не к одной единственной девушке? Итак, он сам является своей проблемой. А Джинни, Дафна и ее поцелуй — всего лишь переменные.

Гарри достал из-под матраса своей кровати дневник, обмакнул перо в чернилах и наконец-то написал письмо, к которому не мог поступить в течение целого дня.

«...Сейчас у меня ужасно болит горло, а чихаю я чаще, чем дышу, и миссис Уизли позволяет мне открывать рот только для того, чтобы пить Бодроперцовое зелье. С таким лекарем я быстро пойду на поправку, так что в Хогвартсе буду живее всех живых. А завтра мы собираемся сходить в соседнюю деревню. Фред и Джордж знают там кое-кого, говорят, есть, что посмотреть.

В общем, такие у меня дела. Все хотел спросить, понравился ли тебе мой подарок. Да, может, это не очень прилично, но я все думал, спросить или нет, ты ведь молчишь. Но надеюсь, что понравился. И думаю, нам следует обсудить твой подарок. Разберемся с этим вместе?

Надеюсь на скорый ответ,

Гарри.

P.S.: Кстати, я не говорил, что Уизли из гнома сделали ангела? Представляешь, теперь он сидит на верхушке елки в балетной пачке и с крылышками!»

Дафна прикрыла дневник, лежащий у нее на коленках, спрятала лицо в ладонях и затряслась от беззвучного смеха: если мама услышит, что она хохочет, вместо того, чтобы готовиться к ужину, то ни к чему хорошему это точно не приведет.

«Гном в балетной пачке, надо же!» — пробормотала Дафна, смахивая с ресниц слезинки, выступившие от смеха.

Гарри ошибался: Дафне не было все равно. Она читала каждое его письмо и не по одному разу. Ей казалось, что так она становится ближе к нему, лучше его понимает, и она говорила, что это поможет ее миссии, но на деле ей просто нравилось то чувство, которое она испытывала, читая его письма, веселясь, переживая моменты его жизни вместе с ним. Но она не знала, что ответить ему. Их рождественский поцелуй пугал ее, ставил в тупик, и она не имела ни малейшего понятия, как ей с этим справиться. Возможно, ее пугали собственные чувства. Дафне казалось, что она думает о Гарри слишком много, и в такие моменты она говорила себе, что слишком сильно переживает за исход своей миссии, а потом она старалась переключиться на Драко, мысли о котором угнетали ее еще сильнее. Ей казалось странным, что внутри все не трепещет при мысли о нем. Во всяком случае, ощущается это по-другому: как будто бы кто-то прорезал в ней дыру и наполнил ее льдом. В книгах примерно так и описывают разбитое сердце, так что Дафна, списав непривычное чувство на данный синдром, решила, что она просто-напросто свыклась с мыслью о том, что единственная ее судьба, пусть и вынужденная, — это Гарри Поттер. Ни о каких «или» и речи быть не может.

Дафна краем уха услышала шаги, приближающиеся к ее комнате. Она схватила дневник, со скоростью света запихнула его в ящичек под туалетным столиком, засыпала всякой всячиной, вроде помад, украшений и повязок, которые у нее там лежали исключительно для того, чтобы что-то в них прятать в экстренной ситуации, задвинула ящичек обратно и резко обернулась — как раз вовремя для того, чтобы увидеть маму, неспешно входящую в ее комнату.

— Дафна, дорогая, ты собираешься? — спросила она, прикрывая за собой дверь. — Извини, я не постучалась.

Дафна, ощущавшая себя в данный момент, словно нашкодившая пятилетка, поспешно оттолкнулась от туалетного столика и взяла в руки расческу, чтобы чем-то себя занять.

— Как видишь, собираюсь, — сдержанно ответила она. — И ничего страшного, — поспешила добавить Дафна, кидая беглый взгляд на свою маму. — Я все-таки твоя дочь, так что, думаю, ты иногда можешь позволить себе входить ко мне без стука.

Дафна говорила с невероятно серьезным видом, а потом вдруг улыбнулась, а ее мать, как зеркало, улыбнулась в ответ. Она выглядела, как повзрослевшая темноволосая Дафна. Только была гораздо выше и всегда держала спину прямо, будто вместо позвоночника у нее в спине стоял стальной стержень. Она была красива даже сейчас, когда на ее белоснежном лбу пролегли заметные морщины, а из глаз ушел блеск былой молодости. В ней было все: благородство, ум и характер. Миссис Гринграсс являлась настоящей леди и образцом для Дафны, идеалом, которого, как ей казалось, она никогда не сможет достичь.

— Ты хотела о чем-то поговорить?

Миссис Гринграсс держала руки в замке — волновалась из-за чего-то, Дафна сразу это заметила. Все-таки она знала свою маму, как никто другой, и во многом была на нее похожа.

— Можно, я помогу тебе? — с ноткой нежности в голосе — эта женщина редко выставляла свои чувства на показ — спросила миссис Гринграсс. Дафна кивнула, передавая расческу матери.

Женщина тонкими белыми пальцами, как у Дафны, взяла прядь волос и неспешно, боясь уронить хотя бы один золотой волосок с головы своей дочери, провела расческой. И так раз за разом. Дафна, сидя на пуфике, следила за каждым движением матери в отражении зеркала, вглядывалась в ее лицо. Все, как в детстве. Это было их маленьким ритуалом: мама приходила к ней утром, перед сном или перед важным мероприятием, брала расческу и аккуратно расчесывала ее волосы, а потом заплетала косы. Во многом именно поэтому Дафна научилась заплетать косы сама: косы ей шли, а курсе на третьем, когда странные люди стали появляться в их доме, мама старалась быть рядом с отцом, помогать тому и поддерживать, словно предчувствуя, что скоро может случиться беда, и на прически для дочери времени уже не осталось. Да и Дафна стала старше, более замкнутой и самостоятельной, отдалилась. Они редко говорили по душам, но обе все прекрасно понимали и чувствовали.

— Почему это платье? — поинтересовалась женщина. — Как в похоронном бюро.

Дафна окинула себя взглядом. Средней длины, приталенное, вырез-лодочка и рукав в три четверти. Довольно простое, закрытое и черное. Мрачновато, в чем-то мама была права.

— А разве это все не похоже на похороны? — тихо спросила она, опуская взгляд.

— Милая, это всего лишь ужин, — не поднимая глаз, ответила миссис Гринграсс.

— С человеком из Министерства.

— Да, с мистером Чепменом, а также его советниками мистером Маршаллом и мистером Ходжем. Мистер Чепмен работает в отделе магического транспорта заместителем руководителя подразделения трансгрессионного испытательного центра. Через неделю он выступит в Министерстве с докладом, в котором подробно распишет план внедрения двухфазового прохождения аттестационной трансгрессионной комиссии и повторного прохождения комиссии через двадцать лет, после получения первого удостоверения.

— В два раза больше мороки, — мрачно фыркнула Дафна. — Как я понимаю, ему просто нужны наши деньги, чтобы продвинуться по службе.

— Ему нужен спонсор, Дафна, — возразила женщина. — А нам — его поддержка в Министерстве. Если там станет известно, что мы поддерживаем реформу, связанную с образованием и положительно влияющую на его качество, к нам станут относиться по-другому.

— Сомневаюсь, — Дафна дернулась вперед, но мама крепко держала волосы, заплетая их в узорчатую косу, отчего девушка, сморщившись, вернулась в исходное состояние, стараясь шевелиться как можно меньше.

— У него много связей в Министерстве.

Дафна замолчала, поджав губы. Дебаты в данном случае были абсолютно бесполезны: мама все равно ничего не сможет с этим сделать. Это было решение отца. Очень сомнительное, но, видимо, единственно возможное. Поэтому мама так яро его поддерживала и защищала перед дочерью.

— Милая, я знаю, тебе тяжело, — спустя некоторое время сказала миссис Гринграсс.

— Мам, не надо, ладно? Я в порядке, — Дафна безразлично наблюдала за тем, как ее мать с помощью палочки завивала оставшиеся прядки у лица в аккуратные завитушки. Остальные волосы из кос она скрутила в изящный узел, так что какие-то пряди волос намеренно локонами выпадали из прически.

— А мы с твоим отцом не в порядке, — выдохнула миссис Гринграсс. — Помнишь наш разговор летом? Про мальчика…

— Его зовут Гарри Поттер, мама, — резко перебила Дафна. — Гарри Поттер, Избранный, Мальчик, который выжил дважды и имеет достаточно влияния и авторитета, чтобы Министерство Магии наконец-то оставило нас в покое. От того, что ты называешь его просто мальчиком, видя в нем способ разрешения проблем, этот разговор не становится проще.

Миссис Гринграсс молча сделала несколько шагов назад, словно оценивая прическу Дафны. Затем аккуратно села на кровать дочери, все так же не спуская с нее глаз. Дафна обернулась. Слезинки, выступившие на глазах матери, смутили девушку. Мама никогда не показывала своей слабости перед детьми, никогда не плакала, а Дафна, ни разу не задумавшись об этом, принимала данный факт, как должное.

— Прости, я не должна была так говорить, — Дафна, почувствовав укол совести, подошла ближе к матери.

— Нет, милая, это ты прости нас с папой, что заставили переживать все это и…

— Вы не виноваты, это все это чертово Министерство и Пожиратели! Это их конфликт, в который они втягивают невинных и наживаются на них всеми возможными способами!

Дафна, белая как мел от гнева, заметила улыбку на лице матери, удивленно выгнула брови.

— Ты еще такая невинная, Дафна. Прекрасная, юная и невинная, — женщина нежно взяла ее за руку. — Многого еще не понимаешь. Как, например, и то, что иногда взрослые совершают ошибки, которые в будущем им могут очень сильно аукнуться.

— Ты хочешь сказать, что когда-то папа совершил что-то ужасное? — недоверчиво спросила Дафна, садясь рядом с матерью.

— Нет-нет, что ты, — миссис Гринграсс качнула головой. — Просто доверился не тем людям, так лучше это называть. И вместо радужных описаний счастливого будущего его ожидали все новые вымогательства и угрозы, потеря работы, когда все открылось… Ты и сама прекрасно все видишь и понимаешь, какой смысл притворяться, что все в порядке, да? — мама снова улыбнулась.

— Хорошо, что Астория у бабушки, — заметила Дафна. — Она еще маленькая для всего этого. У меня плохое предчувствие насчет этого ужина. Просто не хочу, чтобы Тори волновалась.

Миссис Гринграсс кивнула:

— Она стала еще чувствительней. Ваша бабушка письмо написала утром. Астория опять заболела. Но под бдительным присмотром бабули она точно быстро пойдет на поправку, верно? — засмеялась миссис Гринграсс, Дафна улыбнулась в ответ. Бабушка обожала обеих внучек, вот только если в Дафне она видела себя, то по отношению к Астории она проявляла сверхопеку. — Да, она еще маленькая. А ты… Папа ненавидит себя за ту просьбу.

— Не стоит, все хорошо, правда, — Дафна сжала руку матери.

— Я просто хотела сказать, что ты не обязана это делать, — миссис Гринграсс замерла, вглядываясь в глаза дочери. — Ты не должна переступать через себя. Это твоя жизнь, милая, и ты должна строить ее так, как хочешь. Любить того, кого хочешь, а не того, кто обеспечит твоей семье хорошее мнение в обществе. Это то, с чем ты не должна разбираться. Это наша с папой проблема и наша головная боль.

Дафна вскочила с кровати, выдернув руку из ладоней матери. Неспешно прошлась до двери, собираясь с духом, а когда обернулась лицом к маме, на ее лице была уверенная улыбка.

— А что, если я не переступаю через себя?

Женщина удивленно приоткрыла рот, но прежде, чем та успела что-то сказать, Дафна вытолкала ее за дверь со словами: «Гости скоро придут, надо готовиться».

— Дафна, доченька, — миссис Гринграсс придержала дверь, не давая той окончательно захлопнуться. — Просто слушай свое сердце, хорошо?

С улыбкой, скорее грустной, чем радостной, женщина, не сказав больше ни слова, скрылась за дверью, а Дафна рухнула на пуфик и уставилась на свое отражение. «Не переступаю через себя?» — спросила себя она. Вопрос так и остался висеть в воздухе без ответа.

Дафна закрыла глаза. А когда она покинула комнату и спустилась в гостиную к ужину, лицо ее выражало спокойствие и уверенность.

— У вас красивая старшая дочь, Криспиан⁽³⁾, — с какой-то ехидной, как показалось Дафне, улыбкой сообщил мистер Чепмен. Он ее весь вечер разглядывал, как какую-то безделушку на витрине.

— Да, Дафна… особенная, — сдержанно ответил мистер Гринграсс, искоса глянув на свою дочь. Дафна за весь вечер только поприветствовала гостей, а больше не пожелала сказать и слова. Криспиан ее не винил: он знал, что она не поддерживает его решения спонсировать проект Чепмена. — Ей только исполнилось семнадцать, а она уже одна из лучших волшебниц в Хогвартсе, подает большие надежды и многие профессора…

— Ты же сдаешь экзамен по трансгрессии в этом году, ведь так? — бесцеремонно перебил Чепмен, обратившись напрямую к Дафне.

Девушка на мгновение замерла, затем отложила вилку с ножом — она была неголодна, и даже ароматная утка, покрытая золотистой хрустящей корочкой, не прибавляла ей аппетита. Неспешно подняла взгляд на мужчину и утвердительно кивнула:

— Да, после каникул должно пройти обучение, насколько мне известно.

— Чудесно, — мистер Чепмен громко хлопнул в ладони. — В таком случае предлагаю приступить непосредственно к делу.

Мистер Чепмен отодвинул от себя тарелку с недоеденной уткой, а на освободившееся место водрузил папку с документами, видимо, необходимыми ему для данного контракта. Пролистав несколько файлов, сшитых между собой, мужчина наконец нашел нужный, вытащил его и вручил мистеру Гринграссу. И пока хозяин дома изучал содержимое, Чепмен не сводил с него своих крысиных глаз. А Дафна бдительно следила за ним. Он был невысоким, даже низким, и худощавым, с длинным острым носом, действительно отчасти напоминающим крысиную морду. Зато волосы — судя по всему, единственное достояние его внешнего вида — были густыми, прямыми и блестящими, насыщенного каштанового цвета, доходили ему до плеч. И все же Дафне он жуть как не нравился. И кажется, он это чувствовал, потому как с тех пор, как она уставилась на него, не моргая, он перестал и вовсе смотреть в ее сторону.

Мистер Гринграсс вернул документ обратно Чепмену.

— Это все, конечно, здорово, но…

— Криспиан, это готовый контракт, составленный и подписанный лично мною и моими советниками.

Мистер Гринграсс устало потер переносицу, на мгновение прикрыв глаза.

— Вот о них я и хотел поговорить. Мистер Чепмен, в прошлую нашу встречу вы говорили, что ваши советники, мистер Маршалл и мистер Ходж распишут детали вашей программы во всех подробностях. Но сегодня они не пришли.

Мистер Чепмен расплылся в улыбке, придвигаясь ближе к столу.

— Видите ли, дорогой мой мистер Гринграсс, — Дафна нахмурилась: Чепмен впервые за вечер обратился к ее папе так официально. — Обстоятельства не позволили им сегодня прийти. Но я же вам все рассказал!

— Меня интересуют подробности, мистер Чепмен. Понимаете, вы просите весомую сумму для довольно рискового дела. Мне нужны…

— Гарантии, что все получится? — бодро продолжил мистер Чепмен. — Что же, давайте я вам еще раз все подробно расскажу. Трансгрессия — дело довольно опасное. По статистике, в трех случаях из двадцати происходит расщепление. И это у опытных волшебников! А у юных, таких, как ваша прелестная дочурка Дафна, случай расщепления приходится на каждую третью попытку трансгрессировать. Согласно опросу, многие волшебники…

Чепмен разливался, как соловей, говорил без остановки чересчур красивыми словами. И продолжалось это довольно долго. Миссис Гринграсс успела сменить блюда на десерт — малиновый торт; Дафна его очень любила, хоть он и был до безумства сладкий. Мистер Чепмен, судя по всему, тоже десерт оценил: несколько раз попросил добавки. А Дафне только и оставалось удивляться, как он успевает столько есть, если все время говорит.

Наконец ужин был официально завершен. Миссис Гринграсс при помощи волшебной палочки отправляла посуду на кухню старой домовихе, которая должна была ее помыть, а мистер Гринграсс тем временем провожал гостя. Все пребывали в полной уверенности, что Дафна готовится ко сну у себя в комнате наверху. Во всяком случае, миссис Гринграсс видела, как она поднималась по лестнице. Но, конечно, Дафна тут же спустилась обратно, как только убедилась, что никто ее не заметит.

Девушка тихонько подкралась к двери, ведущей в прихожую. Дверь была приоткрыта. В щелочку Дафна могла разглядеть даже то, как мистер Чепмен застегивает свое пальто на триллион крошечных пуговиц, долго и мучительно. Мистер Гринграсс стоял лицом к выходу, и Дафна его не видела.

— Спрашиваю у вас еще раз, — вкрадчивым голосом, не поднимая головы, начал Чепмен. — Вы уверены в своем решении?

Мистер Гринграсс устало выдохнул.

— Я ведь уже говорил вам, мне нужно подумать. Я все-таки хотел бы увидеть полную картину, поговорить с вашими…

— Мистер Гринграсс, — Чепмен уже не скрывал раздражения в голосе. — Все, что вы сейчас делаете, — это упускаете свою единственную возможность! Завтра я найду своему проекту новых инвесторов, а про вас даже и не вспомню. А знаете, что будет с вами?

«Вот свинья», — подумала Дафна, сильнее вжимаясь в стену, чтобы лучше разглядеть происходящее.

— Мракоборцы совсем скоро перевернут ваш дом с ног на голову, а вам не хватит денег, чтобы откупиться от Министерства и на этот раз. Это ваш конец.

— Вы блефуете, — мистер Гринграсс едва ли мог поверить в слова Чепмена: ему говорили, что в ближайшее время никаких рейдов не планируется, что он больше вне подозрений.

— Мои источники сообщают, что зимние месяцы нового года выйдут весьма и весьма холодными для всех, кто когда-либо подозревался в заговоре с Сами-Знаете-Кем, — мистер Чепмен выдержал драматическую паузу, скорбно опустив взгляд в пол. — Только представьте, каково придется вашей семье, когда вас упекут в Азкабан! Вашей очаровательной жене придется продать все семейные реликвии, чтобы худо-бедно расправиться с долгами и выжить. А ваши девочки… У бедняжки Астории слабое здоровье. А красавице Дафне придется, вероятнее всего, стать женой какого-нибудь престарелого богатого скупердяя, чтобы помочь сестре и матери не умереть от голода, ведь отец, глава и опора семьи, этого сделать, увы, не смог.

— Вы мне угрожаете?

Мистер Чепмен деловито поднял воротник пальто и откинул волосы назад. Чувствовал, что побеждает.

— Нет, что вы, — крысоподобный Чепмен пожал своими тощими плечами. — Всего лишь обрисовываю вам жизненные реалии на ближайшее будущее.

— Что ж, судя по всему, у меня нет выбора…

Дафна отпрянула от двери, как от прокаженной. Поражена до глубины души, сама не зная отчего: из-за жестокости слов Чепмена или отчаяния в голосе отца. «Судя по всему, у меня нет выбора», — эхом отдавалось в ее голове всю дорогу до ее комнаты, спасительного долгожданного одиночества.

Дафна захлопнула за собой дверь, но сама, поглощенная мыслями, не обратила ни капли внимания на звонкий хлопок. Она упала на кровать и уставилась в потолок, серый, с желтой полоской света, падавшей из окна: с той стороны находился уличный фонарь. Папа, Пожиратели Смерти, Министерство магии, мистер Чепмен, Астория, Гарри Поттер…

— Теперь и у меня нет выбора.

---

1) Бодроперцовое зелье — противопростудное зелье.

Вернуться к тексту

2) Имеются в виду события 10 главы 6 книги. Я оставила за собой право немного сдвинуть во времени события из канона, которые я решила оставить. А именно переместила встречу Дамблдора и Гарри из 17 главы на период до Рождества.

Вернуться к тексту

3) Имя Криспиан, как говорит господин Интернет, имеет значение "вьющиеся" (про волосы). Отныне так зовут отца Дафны в моей работе.

Вернуться к тексту

— Привет, Джин, — с улыбкой произнес Гарри, усаживаясь за столом рядом со своей девушкой.

— Доброе утро, — она шустро поцеловала его в щеку, а затем вернулась к разговору с Гермионой: они обсуждали экзамены пятого курса — те, которые Гермиона с Гарри и Роном уже прошли, а Джинни только предстояло встретиться с ними буквально через пару месяцев.

— Когда мы сдавали СОВ, — продолжила Гермиона, кивком поприветствовав друга, — я сделала всем нам списки того, что необходимо было повторить и отработать. Конечно, заставить твоего брата, да и парня, в общем-то, что-либо повторить было невероятно сложно, но, как видишь, они оба все еще тут.

— Нам во многом помогли тренировки в Отряде Дамблдора, — поддержал разговор Гарри, пропустив мимо ушей колкость подруги. — Хотя, конечно, способности Гермионы в обучении всех и вся даже против их воли сложно отрицать, — беззлобно усмехнулся юноша, приступая к еде.

Гермиона, фыркнув, продолжила делиться советами по подготовке к экзаменам с подругой. Этот год оказался тяжелее, чем Джинни изначально представляла. То есть она всегда ответственно подходила к делу, все выполняла, но не переживала так сильно из-за оценок, как Гермиона. Скажем так, она относилась к этому проще. Но и Джинни коснулась всеобщая паника из-за предстоящих экзаменов. Впереди еще полгода, времени для подготовки предостаточно, но многие предпочитают запасаться талисманами, зельями-активаторами ума, ручками, исправляющими ответы на правильные, всевозможными видами шпаргалок. И на фоне всего этого младшая Уизли тоже начинала нервничать и все чаще просиживать свободное время в библиотеке в компании книг. Конечно, Гарри скучал по Джинни, но в то же время чувствовал некоторую свободу и облегчение от ее постоянного отсутствия, за которые ему, откровенно говоря, было стыдно. У него имелись вопросы, которые необходимо было в срочном порядке решать, а без Джинни, казалось, разобраться было проще. Во всяком случае, так он говорил себе.

Дафна продолжала хранить молчание. Гарри продолжал медленно, но верно терять терпение. Однако не выдалось ни момента, чтобы поговорить, ни совместного занятия, ни просто возможности пересечься за несколько дней учебы после долгих зимних каникул. Дафна как будто бы избегала его, а все силы Вселенной помогали ей в этом. Гарри пару раз видел мелькнувшую в толпе студентов на лестнице золотистую прядь волос, замечал Дафну за столом Слизерина во время еды, сидящей в компании Паркинсон и младшей сестры. Но ни разу не поймал ее взгляд, хотя временами ему казалось, что она смотрит. Но нет, стоило ему обернуться, посмотреть на нее, и все его предположения разбивались в пух и прах. Быть может, ему просто хотелось, чтобы она смотрела на него украдкой, как он на нее?

— Гарри! Гарри, вернись на землю, пожалуйста, — Джинни потрясла его за плечо. — Не знаю, о чем ты там задумался, но пора на занятия.

— О, точно, простите, — Гарри стал подниматься со скамьи. — Зельеварение ждет.

— А где Рон, кстати? — спросила Гермиона, нетерпеливо постукивая ногой в ожидании друга.

— Ой, точно, Рон! — спохватился Гарри и поспешно схватил несколько тостов с тарелки в тряпочную салфетку, которую ему утром выдал друг. — Он попросил взять ему чего-нибудь с завтрака, сказал, что пойдет сразу на урок.

— Он избегает Лаванду, — усмехнулась Джинни. — Увидел ее вчера в свитере с надписью «Бон-Бон» и… Кажется, ему не очень понравилось.

— Надо же, — с безразличным видом ответила Гермиона, но Гарри заметил мелькнувшую на мгновение улыбку на лице подруги.

Зельеварение началось с небольшим опозданием: профессор Слизнорт предпочел сначала рассказать несколько фрагментов о своем прошлом, не скупясь на слова. И только через пятнадцать минут попросил студентов открыть учебники.

— Страница сто тридцать, будьте добры, — профессор окинул аудиторию довольным взглядом. — Сегодня вы приготовите Весеннебодрящую микстуру⁽¹⁾.

Гарри открыл учебник на нужной странице и вновь попал взглядом на Дафну. Случайно выбрал место напротив и все пятнадцать минут нехотя смотрел на нее. Не то, что ему вовсе не хотелось ее видеть. Наоборот, его глаза сами собой постоянно искали ее. И это отвлекало его от всего остального: от слов окружающих, от текущих задач, от прочих мыслей, неизменно сводя все к ней одной.

Дафна подперла щеку рукой, устремив сосредоточенный взгляд в учебник и внимательно изучая рецепт на белоснежных страницах купленной летом книги. Прядь волос, серебрящаяся в полумраке кабинета Зельеварения, упала на лицо, и девушка тут же заправила ее за ухо легким движением пальцев. Нотт, сидящий рядом, с озадаченным видом склонился к ней, спросил что-то, и Дафна, задумчиво сдвинув брови, отрицательно качнула головой и шепнула что-то в ответ. Она по-прежнему не смотрела на Гарри, словно избегая взглядом того пространства, где он находился.

— Эта микстура очень хороша в период зимы и весны при хандре, повышенной усталости и утомляемости, пониженном иммунитете. В общем, то, что вам, несомненно, очень пригодится в ближайшее время, — продолжал урок Слизнорт. — Поэтому читайте рецепт внимательно и работайте тщательно!

Со своей миролюбивой улыбочкой профессор перевернул песочные часы, определявшие время окончания работы, и погрузился обратно в кресло. Гарри снова кинул взгляд на Дафну: та собрала волосы в хвост и склонилась над мешочком со змеиными клыками, высыпав их на ладошку и отсчитывая нужное количество. Вздохнув, Гарри приступил к работе.

Варево в котле уже кипело, когда Гарри добавил туда четыре мелко нарезанные ягоды гуараны⁽²⁾. Затем, как было написано в учебнике, помешал пять раз по часовой стрелке, а затем два раза против, как советовал предыдущий хозяин книги. Зелье постепенно приобретало розоватый оттенок, как и было описано в учебнике. Немного сушеной смоковницы, перемятой в ступке, — и зелье приобрело насыщенный оранжевый цвет. Следующий в очереди — корень мандрагоры, который надо было мелко порубить.

— Мерлинова борода, — под звон металла послышалось со стороны Дафны. — Простите, я порезалась.

Девушка держала палец кверху порезом, достаточно глубоким — из него сочилась кровь. На полу лежал нож и несколько кусочков уже нарезанной мандрагоры.

— Мисс Гринграсс, идите сюда, — профессор Слизнорт обеспокоенно поднялся с кресла и подошел к шкафчикам, выискивая взглядом нужный флакончик. — Где-то тут… Ах, да, вот он, Рябиновый отвар. Тут как раз осталось несколько капель. Этого вполне хватит, чтобы ваш порез быстро затянулся.

— Профессор, я, правда, думаю, не стоит, — пробормотала Дафна. — Это всего лишь порез, ничего страшного.

— Сок мандрагоры сильно щиплет, — неожиданно для самого себя сказал Гарри, — а Рябиновый отвар это предотвратит.

— Идите, идите, мисс Гринграсс, — настойчиво продолжил Слизнорт, кивнув юноше. — Мистер Поттер абсолютно прав.

— А еще у меня есть салфетка, вот, — Гарри вышел из-за стола и протянул Дафне кусочек материи, служащий не так давно оберткой для тостов. Девушка, несколько смутившись, забрала салфетку, кивнув гриффиндорцу, и тот как ни в чем не бывало вернулся на место.

— Что? — шепнул он Гермионе, поймав удивленный взгляд подруги, но та лишь качнула головой.

Урок подошел к концу, и профессор Слизнорт неспешно двигался меж столов, заглядывая в каждый котел. Как всегда, овации сорвал Гарри, приготовив идеальное зелье, что, впрочем, мало кого удивило. У Гермионы тоже вышло неплохо. Зелье Дафны было не таким насыщенным, поскольку ей не хватило мандрагоры (половину она испортила из-за пореза), а варево Рона больше напоминало лосьон от облысения своим желто-коричневым цветом и запахом гнилой травы. Гарри, собирая вещи, краем уха заметил, что Слизнорт отметил еще нескольких человек, среди которых был Забини и сидящий рядом с Дафной Нотт. А вот Малфой, стабильно блиставший на уроках по Зельям, в этом году сдавал позиции. Мистер Уизли, отец Рона, в какой-то из вечеров в рождественские каникулы, обмолвился, что на отца Драко, и без того отбывающего срок в Азкабане, наложили еще один повышенный штраф. Может, дело было в этом. Хотя Гарри соврал, если бы сказал, что испытывает к Малфою хоть каплю жалости, но при этом прекрасно понимал, как, возможно, тяжело ему сейчас.

В компании Рона и Гермионы, уже не бежавшей сломя голову подальше от Уизли, но все еще предпочитавшей хранить в его присутствии молчание, Гарри покинул кабинет и направился на следующий урок. Но прежде чем он успел дойти до лестницы, ведущей на верхние этажи, его окликнула Дафна.

— Мы пойдем, — шепнула Гермиона, отправив Рональду красноречивый взгляд. Гарри кивнул.

Дафна, догнавшая его, выглядела по-прежнему немного смущенной. Она еще не распустила волосы, собранные в хвост, успевший растрепаться за время урока, и ей приходилось постоянно заправлять выбившиеся прядки светлых волос обратно.

— Гарри, я… — Дафна на мгновение прикусила губу, словно приводя себя в нужный настрой. — Я хотела сказать спасибо за салфетку.

— А… — Гарри казалось, что непонятное волнение Гринграсс передалось и ему, потому что он отчетливо почувствовал прилив жара к лицу. — Да не за что, ерунда.

— Если не возражаешь, — продолжила девушка, скрыв глаза за дрожащими ресницами. — Я верну тебе салфетку сегодня вечером, за полчаса до ужина.

Гарри почувствовал, как внутри у него что-то волнительно трепыхнулось, и он всеми силами постарался отогнать это странное чувство подальше.

— Хорошо, а…

— В кабинете, где ты нашел своего друга.

Дафна подняла взгляд обратно на Гарри, а он невольно отметил, что ее глаза, обычно холодного светло-голубого оттенка, перенимали отблески освещавших подземелье факелов на стенах, оттеняющих, словно звезды рябую гладь океана, голубизну ее глаз. Она молчала ровно три секунды, превращая то, что было у него в голове, в одну сплошную кашицу. Раз, два, три… Улыбнулась и, не прощаясь, побежала обратно в кабинет: она еще не собрала вещи. А Гарри лишь крикнул ей напоследок, когда она уже скрылась за дверью кабинета:

— Увидимся.

Щелчок, и желание исполняется, как по мановению волшебной палочки — так ощущал произошедшее Гарри. Он ждал, постоянно писал, не дождавшись ответа, словно шел по пустыне под палящим солнцем, и, казалось, эта пустыня никогда не кончится. Но вот, словно по волшебству, откуда ни возьмись появляется оазис с чистой прохладной водой. Но вот незадача: будто разучившись пить, он осознал, что не имеет ни малейшего понятия, что сказать Дафне.

Весь остаток дня он думал только о минуте, когда останется с Дафной наедине. И даже письмо от директора, свалившееся в его тарелку во время обеда и сообщавшее о встрече после ужина, не повлекло за собой никакого душевного отклика. А еще на него стала как-то странно и подозрительно часто коситься Гермиона, как будто бы на его голове вскочил здоровенный фурункул, прямо на лбу, что, к счастью, было неправдой, но Гарри предпочел игнорировать эти взгляды, избегая вопросов, которые подруга непременно желала задать. Парень не имел понятия, что именно хотела обсудить девушка, но это явно было что-то личное, напрямую касающееся него, а в прошлый раз такой разговор оставил у него весьма неприятный осадок.

За своей салфеткой Гарри решил отправиться пораньше. Он не очень хорошо помнил, в каком именно кабинете обнаружил Дафну пару месяцев назад с дневником в руках, да и, к тому же, никак не мог дождаться встречи с ней. Эссе по Защите от Темных Искусств, параграф учебника Трасфигурации, бормотание Гермионы, заучивавшей состав зелья сонливости — ни на чем он не мог сосредоточить свое внимание, раз за разом прокручивая в голове слова, которые он может сказать этим вечером, мысли, которыми ему хотелось бы поделиться, чувства… Но правда в том, что он встречался с Джинни, которая ему всегда очень нравилась, как человек, как друг, а теперь и как девушка, а вот чувства к Дафне (если то, что с ним происходит из-за нее, можно назвать чувствами), были странными, непонятными и неправильными. И как он мог обсудить это с Гринграсс, прийти к какому-то выводу, договориться, если не разобрался с этим сам?

Когда Гарри открыл дверь, Дафна уже ждала его. Она сидела за партой, крутя в руках какой-то сверток, а еще один лежал рядом. Услышав скрип двери, девушка подняла взгляд со стола. Она была бледна, а губы, напротив, покраснели: наверняка кусала, обдумывая какую-то мысль.

— Гарри, — уголки ее губ дрогнули. — Ты рано.

— Ты тоже, — с улыбкой заметил юноша, садясь на стул, заранее подготовленный девушкой, по другую сторону стола. Дафна будто подсознательно отгородилась им, предпочитая сохранять дистанцию.

Девушка молчала, оправляя складки школьной юбки; Гарри не решался нарушить тишину, чертовски неловкую и густую, как туман в утро после дождливой ночи. Разговор был сложен для обоих.

— Так что насчет моего вопроса? — Гарри начал первым. Дафна подняла на него растерянный взгляд. — Про подарок, — быстро добавил парень. — Понравился ли тебе мой подарок?

— Ах, конечно, — с улыбкой выдохнула Дафна. — То есть, нет, я хотела сказать, что еще не открывала.

— Две недели прошли, — мягко заметил юноша. Девушка кивнула.

— Хотела сначала подарить тебе свой.

Дафна подвинула Гарри один из свертков, перевязанный черной атласной лентой. Парень не спеша развернул знакомую коричневую бумагу — Дафна всегда использовала именно ее для писем, посылок и, как видно, подарков — и вытащил небольшую черную коробочку прямоугольной формы. Под крышкой находилась какая-то ткань, шелковистая на ощупь, темно-бордового цвета и с маленькими золотыми кружочками, которые, казалось, двигались.

— Это галстук, — сообщила Дафна. — Самозавязывающийся, как сказала продавщица. Там снитчи, которые, да, двигаются. Честно говоря, когда я его увидела, мне он показался довольно милым, а сейчас я чувствую себя ужасно глупо, — девушка на мгновение спрятала лицо за ладонями, отгоняя краску, подступившую к щекам.

— Кажется, у меня появился новый любимый галстук, — искренне сказал Гарри, краем глаза отметив улыбку, появившуюся на лице слизеринки. — Теперь твоя очередь.

Дафна кивнула. Сверток в блестящей изумрудной оберточной бумаге, который все это время девушка вертела в руках, был размером с ладонь, круглый и немного приплюснутый с двух сторон, не ровный, а скорее напоминающий…

— Мерлин, это апельсин? — засмеялась Дафна, оттянув шуршащую бумагу за край. Гарри довольно кивнул.

— Да, это коробочка в форме апельсина. Она даже пахнет!

Бархатная на ощупь, коробочка была яркого оранжевого цвета, имела впадинки, разделяя шарик на дольки, и, действительно, источала тонкие нотки апельсина. Проведя пальцами, Дафна нащупала золотую ленточку.

— Чтобы можно было повесить на елку, — сказал Гарри, не отрывая взгляда от девушки. — Открой ее, потяни за дольку.

Так Дафна и сделала. Двумя пальцами подцепила край одной дольки коробочки, потянула, то же самое проделала еще несколько раз. Внутри апельсина на маленькой шелковой подушечке песочного цвета лежала какая-то цепочка — кулон с маленькой звездочкой.

— Теперь идея подарить тебе этот галстук кажется мне еще ужаснее, — пробормотала Дафна, завороженно глядя на цепочку в своей ладони.

— Во-первых, я не верну галстук, он мне понравился, — приподняв брови, сообщил Гарри, вызвав смех у девушки. — А во-вторых, я рад, что ты оценила. Эта звездочка светится в темноте. Несильно, но вполне хватит, чтобы найти палочку ночью или не остаться в кромешной темноте. К тому же, тебе это будет напоминать о той ночи… О том, как опасно связываться с приворотными зельями.

На мгновение сердце Дафны «йокнуло», а дыхание перехватило, но… «Он просто оговорился, не закончил мысль», — подумала девушка, сдавленно усмехнувшись. Конечно, не волшебные огонечки, рассыпавшиеся по полу от света их палочек, не магия той ночи, а всего лишь ошибка, поставившая ее в то ужасно неловкое положение — что здесь еще можно было вспоминать?

— Поверь, тот инцидент я и без всяких напоминаний не забуду.

Дафна аккуратно опустила цепочку обратно на подушечку, соединила все дольки, но оставила коробочку в руках, держа ее, словно свечку.

— Гарри, я хотела тебе написать, — вот и подошел момент, которого они оба так старательно избегали. — Просто… Я не знала, что именно. Но я все читала. Видимо, ты действительно провел каникулы очень хорошо, — Гарри кивнул. — Извини, если заставила тебя чувствовать неудобно.

— Нет, не переживай, я понимаю, что ты чувствовала. В смысле, что ты чувствовала после того, как случилось то, что случилось, — Гарри глубоко вздохнул. — Тот поцелуй, Даф. Я не хочу тебя допрашивать о том, почему, как, зачем. Ты запуталась, — Дафна опустила ресницы, спрятав за ними глаза. — И я не смогу тебе помочь, потому что я, наверное, запутался еще сильнее.

— Но что будет дальше? — прошептала Дафна и, чувствуя, как дрожат ее руки, сжала коробочку с подвеской посильнее.

— Мне нужно время, — Гарри уставился на свои пальцы, сцепленные в замок. — Возможно, ты была права, что игнорировала меня все каникулы. Возможно, нам просто стоит не общаться некоторое время, подумать?

— Я понимаю.

Дафна прикусила губу, снова. Сердце стучало часто-часто и прерывисто, и Дафна встала, обняв себя руками, не давая ему, этому глупому сердцу, выпрыгнуть из груди. По непонятной причине она чувствовала тоску, накатывающую на нее, словно морские волны на песчаный берег. Девушка подошла к окну, попыталась сосредоточить внимание на темной полосе Запретного леса, глубоко дышать, но звезды, чертовы звезды в этот бессовестно безоблачный вечер, возвращали ее к тому, от чего она пыталась спрятаться. В слезливых женских романах в такие моменты обычно идет дождь. Так что тогда, Мерлин подери, неправильно с этой погодой, раз она так несправедлива к ней?

Гарри тоже поднялся со стула — Дафна не видела, но слышала, как скрипнул стул, когда гриффиндорец подвинул его ближе к столу. Затем последовал звук шагов — в сторону двери. Скрип — дверь открылась, но хлопка не последовало. Дафна краем глаза заметила полоску света, шедшую от входа, на стене рядом с собой — в кабинете было темно, горело лишь несколько свечей, разбросанных по стенам.

— В четверг после ужина на этом же месте.

Девушка обернулась, не веря, думая, что ей показалось. Они пересеклись взглядами, всего лишь на мгновение до того, как Гарри ушел, но Дафне и этого хватило, чтобы найти в его глазах отражение своих собственных чувств.

Она взглянула на небо и позволила себе улыбнуться. Звезды светили ярко.

Из кабинета директора мало что было видно: кресло, которое занимал Гарри, находилось слишком далеко от окна. Да и мысли его были далеко, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг.

Профессор Дамблдор стоял у стеллажа со стеклянными дверцами прямо у входа, перебирал флаконы. В круглом кабинета стояла тишина: бывшие директора и директрисы, размещенные по стенам в своих золоченых рамах, как и всегда, спокойно дремали, и лишь слабое усыпляющее жужжание хрупких серебряных приборов на столах с изящными резными ножками не давало Гарри целиком погрузиться в свои размышления.

— Вижу, ты сегодня не в духе, — заметил Дамблдор, вернувшись к своему столу, на котором его ждала широкая каменная чаша — Омут памяти. — Ох уж эта молодая жизнь, полная волнений, тревог, переживаний… — гриффиндорец удивленно взглянул на директора. — Может, в это сложно поверить, Гарри, но мне ведь тоже когда-то было шестнадцать, — беззлобно заметил профессор. — А теперь, если не возражаешь, мы приступим к нашему делу. Но не забудь, пожалуйста, что без воспоминаний профессора Слизнорта нам больше не о чем будет с тобой разговаривать здесь.

— Я постараюсь, профессор, — пристыженно опустив взгляд, пробормотал парень, чувствуя себя ужасно виноватым и обещая себе приложить максимум усилий к этой задаче в ближайшее же время.

— Надеюсь на тебя, — кивнул Дамблдор и жестом пригласил Гарри к Омуту памяти, куда мгновение назад вылили серебристо-белое вещество из хрустального флакона. Мгновение — и гриффиндорец полетел сквозь крутящуюся тьму, перестав ощущать пол под ногами…

* * *

— Мы оказались в доме у волшебницы Хэпзибы Смит⁽³⁾, — сидя в уединенном углу гостиной Гриффиндора, Гарри пересказывал друзьям, что узнал на занятии с директором.

— Кажется, я где-то слышала ее имя, — задумчиво пробормотала Гермиона. Она сидела по правую руку от Гарри, все еще сторонилась Рона, занимавшего на сей раз левую сторону, и предпочитала не обращаться к нему напрямую, но новости о его ссоре с Лавандой Браун, кажется, немного смягчили ее.

— Возможно, — пожал плечами Гарри. — Она наследница Пенелопы Пуффендуй. Так вот, Дамблдор показал мне воспоминания ее домовика Похлебы, — продолжил парень, устало откинувшись на спинку дивана. — Реддл после выпуска пошел работать в «Горбин и Бэрк», а вы сами знаете, чем там занимаются, — Рон и Гермиона одновременно кивнули, не прерывая рассказ друга. — Реддл часто посещал Хэпзибу, и, кажется, очень нравился ей…

Гарри вспомнил, как тщательно эта женщина готовилась к визиту молодого работника магазина «Горбин и Бэрк», с каким обожанием смотрела на него.

— Он пришел договориться о покупке гоблинских доспехов.

Гарри продолжил рассказ, повествуя о том, как Хэпзиба, взяв с Реддла обещание ничего не рассказывать хозяевам, приказала Похлебе принести две вещицы — настоящее сокровище ее коллекции. Одной из них оказалась лежавшая на шелковой подушке в кожаной шкатулке маленькая золотая чаша с тонкими ручками искусной работы — чаша Пенелопы Пуффендуй.

— Та самая?! — воскликнула Гермиона и тут же испуганно прикрыла рот руками, боясь, что их мог кто-то услышать. Гарри кивнул.

Реддл по праву оценил чашу, но еще больше его завлекла следующая драгоценность Хэпзибы — тяжелый золотой медальон со знаком Слизерина.

— А это случайно не тот, который принадлежал Мраксам? — поинтересовался Рон.

— Он самый, — кивнул Гарри. — Поэтому, возможно, Реддл считал себя в некотором роде наследником этого медальона.

— И он просто отдал его Хэпзибе?

— Да, — подтвердил юноша. — Но через пару дней Хэпзиба умерла от отравления, — Гарри решил не упоминать в присутствии Гермионы, что всю вину повесили на эльфа, прислуживавшего жертве. — А медальон и чаша бесследно исчезли.

— Ну тогда все ясно, — пробормотал Рон, подперев голову рукой.

— Но ты сказал, что Дамблдор показал тебе два воспоминания, — напомнила Гермиона, нетерпеливо подавшись вперед.

— Второе воспоминание было от самого Дамблдора. Там ничего такого не было, просто Волан-де-Морт пришел в Хогвартс проситься на должность преподавателя.

— И что? — взволнованно спросила девушка.

— Ничего, — пожал плечами Гарри. — Само собой, Дамблдор не дал ему работать в Хогвартсе. Причем это был второй раз, когда Реддл обращался с подобной просьбой к директору. Он собирался стать учителем сразу после выпуска, но предыдущий директор сказал, что он еще слишком молод для этой должности.

— И зачем ему это? — непонимающе спросил Рон.

— Дамблдор предположил, что Волан-де-Морт хотел вербовать себе людей таким образом. Но просился он на должность преподавателя точно не от большого желания им стать.

Гермиона вздохнула, обдумывая информацию, поступившую от друга. Рон громко зевнул. Час был поздний, а Гарри еще не переписал эссе по Травологии, в котором Гермиона исправила все ошибки, на чистовик.

— Дамблдор говорил что-нибудь про следующую вашу встречу? — спросила девушка, поднимаясь с дивана.

— Нет, — Гарри вздохнул. — Пока я не раздобуду воспоминание Слизнорта, нам бессмысленно проводить занятия.

— Тогда тебе нужно очень постараться, — обеспокоенно сказала Гермиона. Рон участливо кивнул.

— Тебе должно очень сильно повезти.

---

1) Весеннебодрящая микстура — авторский вклад в школьную программу шестого курса. Зелье, сочетающее в себе противопростудные и бодрящие свойства; насыщено витаминами и кофеином. Состав взят частично из зелий, имеющих некоторые схожие качества, частично выдуман на основе свойств тех или иных растений.

Вернуться к тексту

2) Гуара́на — вьющаяся лиана рода Пауллиния семейства Сапиндовые, в диком виде растущая в амазонской части Бразилии и Парагвая, а также встречающаяся в Перу, Венесуэле и Колумбии. Гуарана отличается большими листьями и цветками, собранными в пучки. Растение известно, прежде всего, своими плодами, которые соразмерны с кофейным зерном. Как пищевая добавка, гуарана является эффективным стимулятором и содержит в два раза больше кофеина, чем кофейные зёрна. (Спасибо, Википедия)

Вернуться к тексту

3) Данный эпизод основан на событиях из 20 главы книги «Гарри Поттер и Принц-полукровка».

Вернуться к тексту

— Льву не стоит перенапрягаться: вы же не горный тролль, обладающий большой физической силой, и не сфинкс, обладающий недюжинным умом…

Дафна прыснула, случайно выронив перо из рук, и то бесшумно упало на выложенный плиткой пол.

— Вот это комплимент, конечно, — хохотнул Гарри, не отрывая взгляда от блестящих страниц журнала. — Странно, что гороскоп пытается оскорбить читателей.

— На самом деле, мне кажется, его составители просто прекрасно понимают, что верить во всю эту чушь будут только люди недалекие, которые… Как там написано? — Дафна подалась вперед, заглядывая в журнал. — Которые «не сфинксы, обладающие недюжинным умом».

Дафна подняла с пола перо и вернулась в исходное положение, прислонившись спиной к холодной стене.

— А я, кстати, встречался со сфинксом, — заметил Гарри, бросив на девушку беглый взгляд. Дафна промычала в ответ что-то невнятное, даже не оторвав глаза от книги в ее руках. — И ты, что же, даже не поинтересуешься, где именно я его видел? — парень состроил обиженную мину.

— Прости, Гарри, но, как видишь, я пытаюсь делать домашнее задание, — пробубнила слизеринка, а потом вздохнула. — Ладно, где ты видел этого сфинкса?

— На кубке Трех Волшебников, где же еще? И, между прочим, отгадал его загадку, — довольно добавил Гарри. — Видишь, какой я умный?

— Я и не сомневалась, — засмеялась девушка.

— Вот только я не понимаю, — парень положил журнал на пол и приподнялся на локтях, — кто учится на полу заброшенного женского туалета? Да и ты сама говорила, что все на ближайшие дни сделала еще вчера. «Тысяча и одно зелье для вашего котелка», — прочитал Гарри на толстой обложке, потрепанной в уголках. — Слизнорт же ничего не задавал…

— Что-то вроде персонального задания, — ответила девушка, наклонившись влево и выписывая на пергамент, лежащий на полу, пару строк из учебника. — Задал мне написать эссе про Амортенцию.

— И зачем тебе это? — вздохнул Гарри. — Абсолютно бесполезная вещь — целое эссе про то, что мы все и без того знаем.

— Но это точно несет больше пользы, нежели то, чем занимаешься ты, — ехидно заметила девушка. — Лежишь и листаешь девчачий журнал. Ты мне, кстати, все ноги отдавил своей головой!

— Что поделать, умная голова — тяжелая голова, — беззаботно заметил парень, не обращая внимания на попытки Дафны его с себя скинуть. — И журнал этот я, между прочим, взял у Рона в ящике. Он там хранит всю литературу о квиддиче: вырезки, статьи и, вот, журналы.

Дафна с любопытством выглянула из-за книги, а потом поджала губы, пытаясь скрыть улыбку.

— Знаешь, не думала, что в журнале «Секреты ведьмочки» есть статьи о квиддиче.

— «Секреты ведьмочки»? — переспросил Гарри, удивленно выгнув брови, пролистал пару страниц вперед и, остановившись на статье про популярную в магическом мире певицу, новую восходящую звезду Сэнди Маклай, вернулся к обложке. — Да, похоже, ты права. Только ума не приложу, что этот журнал делал у Рона? — он вопросительно уставился на Дафну, а та с улыбкой смотрела на него. — Хотя, скорее всего, это журнал Лаванды, а Рон просто случайно захватил его с собой вместе со своим.

— Может, ты прав, — кивнула Дафна, изобразив задумчивость на лице. — А может, ты просто чего-то о нем не знаешь.

Гарри скептически выгнул бровь, а Дафна захохотала.

— Да ладно, как будто бы Уизли не мог заинтересоваться им. Может, Браун заразила его. У нас, например, половина слизеринок еженедельно устраивают собрания в гостиной и обсуждают новый поворот из любовных отношений Норы и Себастьяна, — Дафна выразительно возвела глаза к потолку, но успела уловить непонимающий взгляд гриффиндорца. — Это рассказ. Вернее, долгоиграющая повесть-сериал; они в каждом выпуске по страничке пишут. Можешь посмотреть, если интересно — он должен быть ближе к концу.

— А ты-то откуда знаешь?

— Астория очень любит этот журнал, — пожала плечами Дафна. — Пропускает все сплетни из магомира и модные статьи, а читает только эту историю, астрологический прогноз да письма про любовь, которые присылают другие читательницы.

Гарри пролистал журнал, а после вернулся на страницу с гороскопом, занимающим весь разворот.

— Даф, а какой у тебя знак зодиака?

— Ты серьезно? — Дафна недовольно взглянула на парня, выглянув из-за книги. — Мы же, насколько я поняла, решили, что в это верят только дураки.

— Вообще-то кентавры веками жили по звездам, — заметил Гарри. — А они, как мне известно, не дураки. Так что какой у тебя знак?

— Да козерог я, — выдохнула Дафна. — Козерог.

* * *

— Гарри, посмотри, пожалуйста.

— А? Что?

Джинни протянула ему буклет.

— Рекламка из «Музыкального магазина Доминика Маэстро».

На глянцевой бумаге было изображено что-то, напоминающее музыкальный магазин Хогсмида. Гарри там был всего пару раз, а вот Джинни любила туда заглядывать, слушать музыку и обсуждать новые альбомы с продавцами — зачастую это были молодые волшебники, любители потрепать языком.

Гарри поднес буклет поближе к лицу, чтобы лучше разглядеть сидящих на стульях человечков в пурпурных мантиях, вокруг которых мушками вились ноты.

— Это «Пикси северо-западных ветров», группа, про которую я тебе рассказывала, — с улыбкой пояснила Джинни, заправив прядь рыжих волос за ухо. — Тебе понравилась их музыка.

— А, да-а, — протянул Гарри, вглядываясь в затейливые шляпы музыкантов.

— Они будут в Хогсмиде на пресс-конференции завтра, так что можем сходить туда, вместо «Трех метел». Группа довольно популярная, думаю, людей будет много, и мы не успеем зайти в «Зонко», как ты хотел, если полдня проведем, потягивая сливочное пиво. Так что скажешь?

Гарри вернул буклет и, задумавшись, пожал плечами.

— Если ты хочешь, то пойдем, конечно.

— Отлично, — обрадовалась Джинни и шустро поцеловала Гарри в щеку. — Тебе там понравится, честно-честно!

* * *

— Ой, Гарри! — выдохнула Дафна, выйдя из-за поворота и столкнувшись с гриффиндорцем лицом к лицу. — Извини, пожалуйста, никак не ожидала тебя увидеть сейчас.

— Почему? — с улыбкой поинтересовался парень, отступая на шаг.

— Я думала, у вас тренировка по квиддичу, — ответила девушка, поправляя на плече ремень от приоткрытой сумки, внутри которой виднелись письменные принадлежности и какие-то книги. — Разве нет?

— Тренировка отменилась, — пояснил он.

— Так ты же капитан, — заметила Дафна. — То есть ты назначаешь и отменяешь тренировки.

— На улице ужасная метель, а ветер просто сносит с ног. Вот в том-то и прелесть капитанства, что можно отменить тренировку, когда на улице такая мерзостная погода, и туда совсем не хочется идти.

— Так вот в чем дело, — понимающе кивнула Дафна. — Но ты смотри, команда Слизерина не намерена проигрывать ни Когтеврану, ни Пуффендую. Вчера они вернулись с тренировки настолько мокрые, что домовики около получаса пытались просушить гостиную от их мокрых следов. Так что наша сборная настроена очень серьезно.

— Вы мне угрожаете, мисс Гринграсс? — Гарри вопросительно выгнул брови.

— Всего лишь заметила, что вам не стоит так легкомысленно отказываться от крохотного шанса на победу, который у вас остался, из-за какой-то там погоды, — Дафна хитро заулыбалась.

— И ты, что же, будешь поддерживать Слизерин?

— Однажды слизеринка — всегда слизеринка, — девушка качнула головой, не убирая с лица все той же хитрой улыбки, которую Гарри так любил: у Дафны появлялись крошечные, едва заметные ямочки на щеках.

— Но я-то знаю, что ты будешь болеть за меня.

— Вы много о себе воображаете, мистер Поттер, — засмеялась она. — Могу лишь заверить, что я точно не буду болеть за Когтевран и Пуффендуй, — и снова эта улыбка. — Но мне пора: Астория заждалась в библиотеке, а я обещала ей помочь с рефератом по Травологии.

* * *

Гарри дописал последнюю строчку эссе по Трансфигурации и, набрав полную грудь воздуха, облегченно выдохнул.

— Уже все? — с нотками зависти в голосе спросил Рон.

— Да, осталось только переписать термины по Заклинаниям, — Гарри потянулся, откинувшись на спинку дивана. — Но это я сделаю завтра утром.

В последнее время их стали заваливать домашней работой так, словно до выпускных экзаменов оставалось каких-то несколько недель, а не полтора года. И, надо сказать, было непросто со всем этим справляться, когда нужно было также не забывать про тренировки по квиддичу, а еще уроки трансгрессии, которые отнимали немало сил, хоть и проводились они раз в неделю. Так что выглядело это все, как репетиция выпускного года со всей его бешеной суматохой. Но пятым и седьмым курсам приходилось в сто крат хуже: они все-таки действительно сдавали экзамены в этом году.

— Мерлин! — взвыла Джинни в соседнем кресле и картинно упала лицом прямо в учебник по Защите от Темных Искусств.

— Джин? — Гарри подался вперед, с сочувствующим выражением лица глядя на девушку. — Помочь?

Джинни промычала что-то нечленораздельное, отправляя все свои реплики исключительно в пожухлые страницы книги. С кислой миной она подняла голову и, подперев ее руками, мрачно взглянула на Гарри.

— Я больше не могу это читать, — Джинни устало закрыла глаза и потерла их руками. — Такое ощущение, что мой мозг пухнет, пухнет и вот-вот взорвется. И глаза болят, ужас!

— Тебе надо отдохнуть, — заключил Гарри.

— Мне по этому материалу отвечать завтра, — вздохнула девушка. — Так что, боюсь…

Гарри переложил свои книги и пергамент на стол, а Джинни позвал к себе.

— Будешь слушать, ага? — бодро произнес он, поудобнее перехватывая учебник по Защите за пятый курс. Джинни благодарно улыбнулась, поудобнее устраиваясь на плече у парня.

— Ну нет, только не надо бубнить всю эту тягомотину вслух! — возмутился Рон. На щеке у него стояла жирная клякса — результат творческой деятельности над эссе по Трансфигурации. — Только мешать всем будете!

— Знаешь, вот ты постоянно бубнишь, просто не затыкаешься, — рассердилась Джинни. — Могу поклясться, время от времени все, даже мама, мечтают о взрывопотаме, который наступит тебе на язык, чтобы ты хотя бы денек помолчал. Так что ничего, параграф по Защите ты уж как-нибудь переживешь.

— Когда это я постоянно бубнил? — возмутился Рон и едва не поставил пером кляксу на своем эссе.

— Ты даже во сне говоришь, — тихонько заметил Гарри, сдерживая улыбку.

— Ну и пожалуйста, — фыркнул Рон, слегка покраснев от досады. — Я все равно уже дописал.

* * *

Гарри медленно брел по коридору на урок по Травологии, держа в руках пергамент со своим на скорую руку написанным эссе. Он никуда не спешил: до урока еще было минут десять, если не больше, а с предыдущего занятия учеников отпустили только минуту назад. К тому же, Рон сейчас находился с Лавандой в гостиной Гриффиндора. Из того, что они в тот момент представляли, было сложно выделить двух отдельных людей, и Гарри сделал вывод, что парочка Лав-Лав и Бон-Бон помирились. Хотя, вероятнее всего, Рона даже никто и не спрашивал. Но Гарри точно нечего там делать, пока его лучший друг был слишком занят со своей любвеобильной подружкой. А вот Гермиона сейчас должна была идти с урока.

— Почему ты так думаешь? — послышался звонкий нетерпеливый голос подруги со стороны лестницы. — Ведь это точно «преданность»!

Гарри еще немного замедлил шаг, вслушиваясь. Через несколько секунд, как он и предполагал, показалась пышная шевелюра Гермионы. Гриффиндорка, сойдя с последней ступени, остановилась и стала лихорадочно перелистывать страницы книги, которую держала в руках.

— Если перевести эту руну так, то получается совсем другой смысл, — уверенно возразила Дафна, присоединяясь к Гермионе. — «Предательство» больше подходит по тексту.

Найдя нужную страницу, Гермиона с победной улыбкой обратила взгляд к слизеринке. Дафна глазами пробежалась по строкам, на которые указывала гриффиндорка, а потом, задумчиво сдвинув брови, забрала учебник в свои руки и открыла первую страницу.

— Ну конечно, — пробормотала она и вернула учебник Гермионе. — «Расширенный курс по изучению рун» основан на англосаксонских рунах. А тут, смотри, — Дафна показала пергамент, на котором Гарри разглядел какие-то знаки, абсолютно ему непонятные. — Видишь? Кружочки! Это исландские руны, в них довольно часто меняли черточки и точки именно на кружочки.

— Да, но почему тогда кружочки только в нескольких рунах? — Гермиона сосредоточенно всматривалась в пергамент.

— Видимо, это ранняя версия исландской рунописи, — предположила Дафна. — Я видела ближе к концу еще несколько рун с кружочками.

— Значит, хорошо, предположим, это исландские руны. Тогда это слово у нас…

— «Предательство», да, — кивнула Дафна. — Эта руна имеет несколько другую форму в англосаксонском варианте.

— Честно говоря, я даже и не подумала, что нам могут дать такой хитрый текст, — вздохнула Гермиона. — Раннюю рунопись всегда тяжело отличить по виду, они же так похожи!

— Я была не до конца уверена, — призналась слизеринка, сворачивая пергамент и убирая его в сумку. — Но раз мне удалось тебя убедить…

— Нет-нет, тут ты оказалась права! — с пылом согласилась Гермиона.

— Вот только я не могу разобраться с концовкой. Перевод получается какой-то бессмысленный.

— Попробуй использовать второе значение, — с улыбкой подсказала Гермиона, а потом махнула рукой — она заметила Гарри, стоящего неподалеку. — Там в одной руне — не скажу точно, в какой именно — используется непрямое значение: второе или третье. Тогда у тебя все встанет на свои места.

Гарри неспешно подошел к девушкам, переводя взгляд с одной на другую и обратно. Дафна тепло улыбнулась, быстрым движением пальцев убрав светлую прядь волос, выбившуюся из хвоста, с лица.

— Привет, Гарри! И спасибо тебе, Гермиона, — Дафна снова перевела взгляд на гриффиндорку. — Я с последним предложением добрых ползанятия билась!

— Исторические тексты очень сложные, — подбодрила ее Гермиона. — И рада помочь!

Дафна медленно перевела взгляд с гриффиндорки на ее друга, а потом словно что-то вспомнила: ее лицо переменилось, и улыбка, легкая и дружелюбная, исчезла. Девушка беспокойно поправила ремень сумки на плече и сделала шаг вперед.

— Мне пора, — обронила она. — Трансфигурация, профессор Макгонагалл обещала тест. До встречи!

Дафна говорила, обращаясь к Гермионе, но потом, прежде чем умчаться вперед по коридору, на секунду задержала свой взгляд на Гарри. Улыбка снова промелькнула на ее белоснежном лице.

— И давно вы с ней вместе ходите на занятия? — спросил Гарри, когда слизеринка исчезла из виду.

— Если ты говоришь про Древние Руны, то с третьего курса, когда все выбирали себе дополнительные предметы, — ответила Гермиона, запихивая учебник по рунам в переполненную сумку, то и дело грозившую лопнуть по швам. — Из Слизерина туда ходят только Дафна и Теодор Нотт — очень умный парень, между прочим, — заметила девушка. — Правда, он очень тихий и какой-то мрачный, предпочитает сидеть один. В прошлом году на Руны ходила еще и Трейси Дэвис. Как я поняла, они с Дафной в хороших отношениях. Но Дэвис не сдала СОВ по Рунам. Так что теперь мы с Дафной сидим вместе и, как видишь, помогаем друг другу при необходимости.

— Ты не говорила, что вы общаетесь, — настойчиво продолжал Гарри, но, перехватив удивленный взгляд Гермионы, сбавил пыл.

— А почему это тебя так интересует? Мы-то и не сразу стали общаться, просто так получилось, — Гермиона пожала плечами. Секунда, и она вперилась в лицо Гарри своими широко открытыми карими глазами с таким выражением, будто она знала что-то, чего знать не должна. Гарри отвел взгляд. — Этот учебный год повлиял на всех нас.

* * *

Морозный вечер сменил довольно теплый для последнего зимнего месяца день. Все, что растаяло в светлое время суток, было растоптано сотнями пар ног, превращено в жидкую кашеобразную грязь, вязкую и липкую, но чем позднее становилось, тем сильнее мороз крепчал, заставляя землю становиться одним огромным катком.

Тренировка оказалась довольно выматывающей. Помимо того, что приземлиться и устоять на ногах было практически невыполнимо, так еще и в небе сильные порывы ветра норовили сбить игроков с метел, а крохотные, но крепкие, как лед, снежинки били прямо в лицо, мешая смотреть перед собой.

Гарри дунул в свисток — тренировка окончена. Бедные гриффиндорцы, измученные ужасной погодой, устало опустились на землю и осторожно побрели в раздевалку, не желая распластаться на оледенелой земле.

Бладжер никак не хотел вставать в свое гнездо. Гарри, неловко орудуя замерзшими негнущимися пальцами, пытался вставить непослушный бладжер на его законное место. И еще хорошо, что он заметил плохо сидящий бладжер сейчас, прежде чем оставил все снаряжение в раздевалке: этот сумасшедший мяч мог бы весь стадион разнести!

К Гарри неспеша подошла Джинни. Она склонилась над чемоданом и потуже пристегнула бладжер в гнезде, пока капитан крепко его держал в нужном положении. Через пару секунд ребята дружно закрыли чемодан и задвинули под лавку, на которой обычно сидели игроки перед матчем, слушая наставительную и подбадривающую речь своего капитана.

— Ну вот и все, — устало подытожила Джинни, сонно потягиваясь. Она уже была полностью готова к возвращению в замок. — Идешь?

Гарри краем глаза заметил, что в раздевалке никого не осталось. Рона с влюбленным взглядом ждала Лаванда на выходе со стадиона, а потому тот предпочел побыстрее переодеться и сбежать, пока девушка не пришла его искать. Другие ребята давно переоделись и отправились на ужин. А вот Джинни решила его подождать.

— Да, секунду, — кивнул Гарри, накидывая зимнюю мантию на плечи, а потом пошагал вслед за девушкой.

Джинни всю дорогу придерживалась рукой за Гарри — было слишком скользко, и ноги то и дело разъезжались в разные стороны. Джинни, стараясь перекричать вой ветра, рассказывала парню, как сегодня на уроке по Истории Магии один парень с Когтеврана уснул прямо перед профессором Бинсом.

— Так более того, — с нотками смеха в голосе продолжала девушка. — Он так громко храпел, что перебудил всех в кабинете. А еще он издавал такой звук (я даже не изображу его), как чайник, когда закипает — то ли бульканье, то ли свист.

— И профессор Бинс?.. — посмеиваясь, начал Гарри.

— Не обратил на это ни капли внимания, именно!

В замке было значительно теплее и, что самое главное, никакого ветра, пробирающего до самых костей. Джинни, щечки которой покраснели от мороза, в тепле явно оживилась. Бодро разматывая шарф и шагая вверх по лестнице, она говорила, почти не умолкая, про предстоящий матч. Гарри, засунув руки в карманы мантии, молча шагал рядом, лишь иногда кивая и поддакивая. И, казалось, чем тише становился Гарри, тем больше слов умудрялась Джинни уложить в минуту.

— Гарри, — на подходе к гриффиндорской башне Джинни остановила его рукой и обеспокоенно заглянула в глаза.

— Да, Джин? — он развернулся к ней лицом, все еще держа руки в карманах. Девушка, бывшая чрезвычайно активной еще минуту назад, сейчас словно потускнела. Уголки губ опущены, глаза наполнены то ли тоской, то ли грустью, а может, и тем, и другим. Гарри вопросительно выгнул брови, искренне не понимая причину такой перемены настроения. — Что-то случилось?

Джинни задумчиво прикусила губу, подбирая слова чрезвычайно осторожно, обхватила себя руками. Гарри терпеливо ждал, не желая торопить девушку и подсознательно понимая, что она собиралась сказать что-то очень важное. Что-то, что вертелось у нее на уме уже долгое время и очень беспокоило.

— Все хорошо? — она легким прикосновением дотронулась до его руки. — Я имею в виду, у нас. У нас все хорошо?

— Джин, ты о чем? — непонимающе спросил Гарри.

Она отступила на шаг и, опустив взгляд в пол, нервно заправила волосы за уши.

— Я просто подумала… — она вновь взглянула на него. — Нет-нет, это не так важно. Видимо, я просто устала, вот мне и кажется всякое, — она неловко улыбнулась, снова пряча взгляд за пушистыми ресницами.

— Что тебе кажется? — Гарри сделал шаг вперед.

— Ну… Ты стал каким-то таким… словно отгораживаешься от меня, — пробормотала она. — Неважно, это неважно, — Джинни, тряхнув рыжей головой, уверенно подняла на него глаза и широко улыбнулась.

— Джин? — Гарри хмуро сдвинул брови.

— Нет, честно, все отлично, — она бодро кивнула. — Мне просто надо хорошенько отоспаться.

Гарри не стал настаивать, а Джинни, спрятав в дальний угол беспокоящие ее мысли, обняла его за руку, положив голову ему на плечо.

— Люблю тебя, — с нежной улыбкой пробормотала она.

— И я тебя.

* * *

Снег огромными пушистыми хлопьями падал за окном весь день, кружась за окном причудливыми узорами снежинок. Деревья стояли белые-белые, словно в шубах: каждая веточка была заботливо укрыта слоем снега.

Дафна перехватила Гарри в коридоре перед обедом.

— Погуляем после еды? — с веселой улыбкой предложила она. Гарри оставалось лишь согласиться.

На улице было морозно, но солнце светило ярко, слепя глаза, а полное отсутствие ветра делало прогулку еще более приятной, чем она казалась Гарри на первый взгляд.

Дафна, замотанная в серебристо-зеленый шарф по самый нос, бодро пробиралась сквозь сугробы прямо к озеру. Ее золотые волосы поблескивали и искрились на зимнем солнце, завитушками прыгая по плечам и спине девушки при каждом ее движении. Гарри намеренно немного отставал, неотрывно следя за Дафной, занятой мыслями о том, как бы ей не свалиться в сугроб.

— Гарри! — Дафна обернулась и удивленно смотрела на него, сверкая своими большими, словно стеклянными, светло-голубыми глазами. — Ты же спортсмен, не отставай!

Гарри, довольно улыбаясь, за несколько секунд поравнялся с ней.

— Мне очень нравится такая погода.

— Да, сегодня невероятно красиво, — с восторженной улыбкой ответила Дафна. Щеки ее, на которых от улыбки снова проступили эти милые крошечные ямочки, приобрели морозно-ягодный румянец.

Они шли вдвоем, рука об руку, беззаботно болтая ни о чем и обо всем сразу. Это по большому счету не имело никакого смысла, но было для него чем-то очень важным — вот так брести по хрустящему под ногами снегу с чувством, будто в эту секунду они лишь вдвоем на всем белом свете.

— Помню, как-то зимой, еще в детстве, — Дафна неспешно потирала замерзшие ладони друг о дружку. — Мне лет восемь было, а Тори всего шесть. Она такая крошечная была для шести-то лет, — девушка с легкой улыбкой смотрела куда-то вперед, немного сощурив глаза — пыталась припомнить каждую подробность того момента, о котором рассказывала. — Мама постоянно заплетала ей две косички; они так забавно торчали в разные стороны из-под шапки. А еще у нее тогда зуб передний выпал, и когда она улыбалась, такая смешная была, — Дафна усмехнулась. — Так вот, в те дни выпало очень много снега. Недалеко от нашего дома есть небольшой склон. Магглы на эту территорию обычно не заходят, а из всех живущих неподалеку волшебников едва нашелся бы хоть один человек, который любил там гулять. А папа наш взял и пошел вместе со всеми нами. Даже маму уговорил, уж не знаю как.

— Твоя мама так не любит зиму? — поинтересовался Гарри, искоса взглянув на девушку.

— Она, скорее, не из любителей беззаботного веселья, — пожав плечами, ответила Дафна. — Но тогда мы все, даже мама, катались с горки — представляешь?! — прямо на попах, — Дафна засмеялась, всплеснув руками. — И играли в снежки. Мы с Асторией и мамой тогда папу завалили снегом. А домой вернулись все насквозь мокрые, из-за шиворота снег вытряхивали!

— А мы, вот, с моим кузеном никогда не играли в снежки, — хмыкнул Гарри, тут же решив не продолжать тему: портить волшебный момент упоминанием своих не самых приятных родственников — не лучшая идея.

— Такое было только раз, — добавила Дафна.

— Ты хочешь сказать, что твоим родителям настолько не понравилось валяться в снегу, что они решили не выходить на улицу в это время года?

— Да нет же, — засмеялась Дафна. — Редко бывают такие снежные зимы. Да и жизнь изменилась. Папа стал очень занят, мама всегда была с ним, а после и время настало не из легких… Но знаешь, не думаю, что мои навыки снежного боя куда-то пропали с того времени!

И прежде, чем Гарри успел сообразить, что Дафна намеревается сделать, та нагребла полные ладони мягкого липкого снега и отправила его аккурат в парня. Не давая ему прийти в себя, девушка отправила еще один снежок, вскоре за которым пошел и третий.

— Ты развязала войну, Гринграсс! — вскрикнул Гарри и со смехом ринулся в бой.

Спустя минут десять они оба были по уши в снегу, запыхавшиеся, красные от холода, но ужасно довольные. Дафна, отряхнув шапку, зачерпнула побольше снега и побежала на Гарри.

— Ну держись, Поттер!

Злой корешок ивы, растущей у Черного озера, незаметно выглянул из-под снега на пути Дафны, и она, выставив руки перед собой, полетела вперед, прямо на Гарри. Секунда, и ребята очутились в снегу. Дафна, опираясь на разъезжающиеся в разные стороны руки, нависала над Гарри. Парень засмеялся, она вторила ему. С ее светлых локонов порохом посыпался снег прямо ему на лицо, заставляя его смеяться еще сильнее.

— Извини, пожалуйста, — сквозь смех выдавила из себя слизеринка.

— Мерлин, я чувствовал, что такое произойдет.

Гарри неожиданно для себя отметил, что Дафна находится так близко к нему. От ее горячего дыхания у него совсем запотели стекла очков, и он видел лишь ее силуэт, словно замерший в ожидании чего-то. Гарри показалось, что расстояние между ними сокращается. Он чувствовал, с какой бешеной скоростью забилось его сердце. Ему подумалось, что она вот-вот его поцелует.

С дерева, под которое они упали, маленькой лавиной осыпался снег — на ветку села увесистая ворона. Дафна со звонким смехом вскочила на ноги. А Гарри почувствовал, что там, внутри него, что-то разочарованно ухнуло.

* * *

— Рон, если ты не намерен с ней дальше встречаться, просто скажи ей об этом, — пожав плечами, заключил Гарри. В его тарелке лежал слишком вкусный, с такой золотистой хрустящей корочкой, пирог с почками, чтобы отвлекаться на мрачную мину на лице своего друга.

— Да если б я мог, то уже давно… — громко вздохнул Рон, добавив себе еще одну ложку вареного картофеля.

— Ну гораздо лучше постоянно устраивать публичные слюнявые представления, — без всякого интереса заметила Гермиона, не отрывая взгляд от учебника по Трансфигурации. Как отметил Гарри, она всегда становилась более благосклонной к Рону, когда тот заводил разговоры, в которых употреблял имя своей подружки в сочетании со словом «расстаться». Раньше же она предпочитала и вовсе не обедать с Роном в одной компании. Гарри видел в этом некоторый прогресс.

— А что я могу сделать? — вспыхнул Рон. — Она же меня не спрашивает, просто лезет целоваться.

Со стороны входа послышался громкий девичий смех — Джинни обсуждала что-то со своими однокурсницами. Увидев Гарри, она тут же махнула девочкам рукой и побежала к нему.

— Привет, — она легко поцеловала его в щеку и села рядом.

— Ты должен просто сказать ей, — продолжала Гермиона, решительно захлопнув книгу. — Прямо сказать, что вы расстаетесь. И все.

— Если бы это все было так просто, — промычал Рон. — Может, написать Лаванде письмо?

— А может, перестать быть тряпкой? — предложила Джинни, попутно вилкой разламывая картофель на части. — Чем больше тянешь кота за хвост, тем сложнее будет потом. Тут надо как с пластырем: быстро и резко, одним движением.

— К тому же, как-то не очень красиво рвать отношения через сову, — заметил Гарри. — А вон, кстати, и…

Парень не успел закончить предложение. По знакомому «Бон-Бон» с характерными высокими нотками все итак поняли, кто приближается. Рон заметно побелел.

— Вот ты где! — с восторженной улыбкой воскликнула Лаванда, повиснув на шее Рона.

— П-привет, — пробормотал в ответ юноша.

Гарри почувствовал, как Гермиона поднимается с места. В целом, он ее понимал: сочетание Лаванды и Рона было не самой приятной компанией, особенно если учесть, что они предпочитали не говорить. Но, к удивлению Гарри, девушка не ушла. Гермиона уставилась на Рона требовательным взглядом, а тот, понимая, к чему она ведет, неловко пожал широкими плечами. Гермиона сердито поджала губы и перевела взгляд на Браун.

— Лаванда, Рон хотел тебе кое-что сказать.

На этом она замолчала и села обратно, вновь утыкаясь взглядом в книгу. На лбу Рона выступили капельки пота, и он испуганно покосился на Гарри, а тот лишь пожал плечами, не понимая, чем он в данной ситуации может помочь. Лаванда же переводила взгляд, полный любопытства с Рона на Гарри, заметив безмолвное общение между ними и подозревая, что от нее здесь что-то упорно скрывают.

Громко выдохнув, Джинни нарушила царившую между ними тишину. Все взгляды уставились на нее. Девушка, нисколько не смутившись такого внимания, с вызовом смотрела на Рона.

— Да что тут происходит? — удивленно спросила Лаванда. — Почему вы все так странно глядите на моего парня?

— Потому что твой парень — размазня, — без обиняков ответила Джинни. — Повторяй за мной: раз-маз-ня.

— О чем ты? — непонимающе качнула головой Лаванда.

— О том, что он никак не наберется смелости сказать, что между вами все кончено, — хладнокровно сообщила младшая Уизли, а затем вернулась к еде.

— Думаю, вам есть, о чем поговорить, — пробормотал Гарри и последовал примеру своей девушки.

Лаванда растерянно хлопала ресницами, ожидая, что сейчас выскочит клоун и громко крикнет: «Шутка!» Но этого не произошло. И тогда бедная девушка обратила свой взгляд к единственному, кто еще мог рассеять ее страхи.

— Бон-Бон? — парень нервно сглотнул. — Это правда?

— Да, это правда, — тихо ответил Рон, стараясь не смотреть Лаванде в глаза. Девушка громко всхлипнула.

— Ты, что же, вот так бросаешь меня? — ее глаза округлились от ужаса и гнева. — При всех?

Рон рассеянно кивнул.

— Ты ужасный бойфренд!

Еще раз громко всхлипнув, Лаванда схватила со стола стакан с тыквенным соком, выплеснула его прямо на Рональда, а после умчалась прочь, руками размазывая по лицу слезы и косметику.

— А в чем-то она права, — прикрыв появившуюся на лице улыбку рукой, тихо прокомментировала Гермиона.

— Ну, могло быть и хуже, — вздохнул Рон, сразу же заметно повеселев, пусть и был весь в сладком и липком тыквенном соке.

Джинни, привстав на месте, кинула в брата смятую в комок салфетку.

— Будешь должен мне, ковбой, — с усмешкой сказала она. — А ты, Гарри, кстати, чем сегодня вечером занят?

Гарри оторвался от полупустой тарелки, задумчиво сдвинув брови.

— Насколько я помню, ничем, — он подпер рукой щеку. — После того, как мы победили в матче с Пуффендуем, стало как-то проще, не заметили?

— Не знаю, — Джинни неоднозначно пожала плечами.

— А почему ты спрашивала, Джин? — поинтересовалась Гермиона, выглядывая из-за книги.

— Да так, хотела попросить Гарри помочь мне с эссе по Трансфигурации.

— О, поверь мне, у нас в этом Гермиона спец, лучше всех нас вместе взятых, — заявил Рон, не отрываясь от еды. Гарри согласно кивнул.

— Я могу помочь, если хочешь, — улыбнулась Гермиона. — Тем более вечером я точно свободна. А вот Гарри нужно подумать над одним делом, — девушка послала другу красноречивый, как ей казалось, взгляд.

— Ты о чем? — не понял Гарри.

— О Слизнорте, Гарри! Ты бы еще раз попробовал подойти к нему. Может, и получилось бы.

— О-о, сомневаюсь, — понуро ответил парень.

— А о чем это вы? Может, смогу помочь, — оживилась Джинни.

— Долгая история, — вздохнул Гарри. — Но я вот на все сто процентов уверен что и в этот сто пятидесятый раз мне навряд ли улыбнется удача.

— Удача! — вдруг выпалил Рон. — Вот оно, Гарри, — запасись удачей!

— О чем ты?

— Ну, удача, Гарри! У тебя ведь есть зелье удачи!

— Рон, а точно! Ну точно же! — ошеломленно произнесла Гермиона*, переводя взгляд с одного друга на другого.

— Видимо, иного выхода у меня нет, — согласился Гарри.

* * *

— Да-а, как-то раз мы с Роном попали в Запретный лес на машине, — с улыбкой рассказывал Гарри. — Помнишь, на втором курсе?

— Это когда вы снесли ту жуткую иву и опоздали на распределение первокурсников? — усмехнулась Дафна.

— Да-да, именно тогда, — кивнул Гарри. — Машина перестала слушаться, и мы врезались в иву, которая нас еще и чуть не убила. Но это было в начале года, а в лес мы пошли где-то в середине. Нам нужно было следовать за пауками…

— Даже не буду спрашивать, зачем, — поежилась Дафна. — Честно говоря, звучит как ужасно придуманная история, но да ладно, продолжай.

— Можешь не верить, конечно, но так мы пытались узнать, кто живет в Тайной комнате, — хмыкнул Гарри. — В общем, мы пошли за маленькими паучками, а когда пришли, то оказались в логове огромных пауков, размером с дома, честное слово!

— Кажется, ты мне сейчас дал еще один повод не ходить в запретный лес.

— Да, это было бы действительно плохой идеей, — согласился парень. — Самого большого паука звали Арагог. Опять же, можешь мне не верить, но его вырастил Хагрид в школьные годы. И этот паук действительно кое-что нам рассказал. Только не захотел нас отпускать живыми, хотя и был очень предан Хагриду. А спас нас «фордик», та машина, на которой мы врезались в иву.

— Честно, я даже не знаю, что и сказать, — выдала Дафна. — Пожалуй, это не самое подходящее приключение для двенадцатилетнего мальчика. Но и питомец-паук — та еще картинка, — добавила она.

— Арагог, кстати, умер, — вспомнил Гарри. — Хагрид прислал письмо сегодня утром, пригласил на похороны.

— Пойдешь?

— Знаешь, я ведь не питал к нему каких-то особых теплых чувств…

— Да не беспокойся, — засмеялась Дафна. — Я бы точно не пошла, даже если бы мне не нужно было всю ночь торчать здесь, — девушка похлопала рукой по белоснежной простыне, устилающей жесткую больничную кушетку.

Утренний урок по Трансгрессии прошел для мисс Гринграсс не лучшим образом. Мало того, что ее расщепило практически напополам, так еще и при «сборке» что-то пошло не так. Гарри до сих пор помнил, как вскрикнула Дафна, будто бы это случилось секунду назад.

— Как ты, кстати?

— Ребро еще болит и, по прогнозам мадам Помфри, будет болеть до завтрашнего утра. К вечеру должна меня выпустить, — Дафна тихо вздохнула. — Честно говоря, не понимаю, как такое могло произойти. У меня же раньше получалось трансгрессировать. В смысле, последние занятия я без труда это делала. Да и меня уже расщепляло раньше, в самом начале, но ничего такого не происходило. А сейчас я лежу здесь со сломанным ребром, без малейшего понятия, как мне сдавать экзамен по трансгрессии.

— Знаешь, — Гарри откинулся на спинку стула, на котором сидел. — Мне кажется, ты просто боишься, потому что сегодня тебе было очень больно…

— Ну, знаешь ли, любой бы на моем месте испугался, — возразила Дафна.

— Я уверен, что ты все сдашь, — с улыбкой сказал парень. — На следующей неделе занятие в Хогсмиде. Запишись, потренируйся еще, а потом смело иди на экзамен.

— Надеюсь, ты прав.

— Самое худшее, что ты можешь, — это не сдать, верно? А это еще не конец света. Сдашь в следующем году со мной.

— Ты думаешь, я так легко провалюсь? — Дафна вопросительно приподняла бровь.

— Ладно, герой, шагай на ужин, а то рискуешь его пропустить. А у меня тут, как видишь, — девушка кивнула в сторону прикроватной тумбы, — только апельсины.

— А конфеты тогда откуда? — полюбопытствовал Гарри, вытаскивая из-под апельсинов разноцветную коробку.

— Ими я не делюсь, уж извини, — ухмыльнулась девушка. — Блейз принес. Сказал, что раненому бойцу нужно много шоколада.

Спустя несколько минут Гарри, попрощавшись с Дафной, отправился на ужин, громадным усилием воли подавив в себе желание утащить те злополучные конфеты Блейза с собой, чтобы сжечь дотла где-нибудь за поворотом.

* * *

— Ну так что, собираешься ты пить «Феликс Фелицис» или нет? — спросил Рон после ужина, свесив ноги с кровати.

— Да, Гарри, давай, — поддакнула Гермиона, проверявшая сочинение Рона. — Чего тянуть?

Гарри нехотя слез с кровати и вытащил из-под нее свой запылившийся чемодан.

— Да, пожалуй, нет смысла оттягивать, — согласился Гарри, шаря по чемодану в поисках флакончика с чудодейственным зельем.

— Только весь не пей, — вставил Рон. — Зелья там много, а никогда не знаешь, для чего еще оно пригодится.

И Гарри, не думая ни секунды, сделал глоток. Друзья смотрели на него затаив дыхание.

— Ну как? — осмелилась взволнованно прошептать Гермиона.

— Вы знаете, отлично себя чувствую! — воскликнул Гарри. — Просто великолепно!

Он чувствовал, как уверенность в том, что все осуществимо, разливается в нем приятным теплом. Словно светлячок, «Феликс Фелицис» говорил ему, куда надо следовать — в хижину Хагрида. И обязательно через огороды.

* * *

Бредя под мантией-невидимкой к гостиной, Гарри всем нутром ощущал, что жидкая удача выветривается. Сначала парень чуть было не налетел на Пивза, а теперь Полная Дама, только приоткрыв заспанный глаз, когда Гарри попытался сообщить ей пароль, заявила, что сейчас ночь, она спит, да и вообще пароль поменялся. В конечном итоге Гарри, конечно, попал в гостиную — отголоски «Феликса Фелициса» еще пытались оказать ему хоть какую-то помощь. Но, что самое главное, в его кармане позвякивал флакончик с драгоценным воспоминанием, которое Слизнорт хранил от посторонних глаз так долго. А значит, завтра в первую же очередь он отправится к Дамблдору с хорошими новостями.

Гарри зашел в гостиную, желая только одного — поскорее лечь спать. Стрелки часов ушли далеко за полночь, а потому юноша никак не ожидал увидеть кого-нибудь в гостиной.

— Гарри? — окликнул его силуэт, сидящий в кресле с книгой в руках. — Где это ты был?

— У Хагрида, — просто ответил парень, подходя ближе. — А ты, Джин, чего не спишь?

— Делаю домашнее задание, как видишь, — она устало кинула книгу на диван и потерла натруженные глаза.

— Я думал, тебе помогла Гермиона.

— С Трансфигурацией помогла.

Джинни держалась как-то отстраненно, как показалось Гарри. И выглядела как-то странно, скрестила руки на груди, губы поджала…

— Джинни, у тебя все в порядке?

— Нет, Гарри, не все в порядке! — воскликнула она. — У нас не все в порядке!

— О чем?

— Все о том же, Гарри, — она устало рухнула в кресло и закрыла лицо руками. — Сначала все было отлично, я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Черт побери, я была счастлива! А после Рождества все стало по-другому. Я думала, что сделала что-то не так, ляпнула что-то, может, что-то сделала. Но как бы я ни старалась найти причину, все было безуспешно.

Джинни посмотрела на него таким взглядом, от которого у него все внутри сжалось. То было разочарование, возможно, сожаление, грусть… Но что больше всего его поразило — это слезы. Они стояли у нее в глазах, не смея обрушиться на щеки, но все же предательски выдавая ее своим блеском в свете камина. Гарри не посмел сказать ни слова.

— А все потому, что причина никогда не была во мне, — она горько улыбнулась. — Я давно заметила, как ты на нее смотришь, просто не хотела себе признаваться. Это же Гринграсс, да? Нет, не отвечай! Не хочу знать. Мерлин, я же никогда не была ревнивой! — воскликнула Джинни, вскочив с кресла, и принялась метаться из стороны в сторону, как волчица. — Все думала, что мне кажется, что я выдумываю. Я все ждала, когда же все станет по-прежнему. Думала, может, это из-за моих экзаменов, и надо просто пережить этот год. Но теперь я понимаю, что все не так просто. Не так, как мне хотелось бы. Я же видела, как ты смотришь, когда вы пересекаетесь в коридорах. А еще случайно наткнулась на письмо в Норе — видимо, оно выпало у тебя из кармана. Но я, как дура, все надеялась…

Джинни остановилась. Она, тяжело дыша, собиралась с мыслями, неотрывно смотря на него.

— Я ведь любила тебя, — прошептала она. — И все еще люблю. Но я остановлю это, переживу. Я не позволю тебе окончательно разбить мое сердце, Гарри, ни за что на свете. Это конец.

Она тихо собрала учебники, стараясь не выдать дрожь в руках, и направилась к двери, ведущей в женские спальни.

— Мы можем быть друзьями, как прежде?

Джинни замерла. Зажмурилась на мгновение, смаргивая эти ужасные непрошенные слезы, а потом обернулась.

— Не знаю, — искренне ответила она. — Я постараюсь, честно, постараюсь не возненавидеть тебя, но мне нужно время. Пожалуйста, держись от меня подальше.

Она оставила его, тихо прикрыв за собой дверь. В камине ненавязчиво потрескивал огонь. А Гарри все думал, как же такое могло случиться. Ему было стыдно перед Джинни. Нет, не от того, что увлекся другой девушкой, а от того, что продолжал ее держать рядом с собой, давая надежду. Это неправильно, ужасно. А Джинни… Она лишь последовала своему собственному совету: быстро, резко, одним движением, как с пластырем — меньше боли получается.

Гарри ведь давно понял, что же на самом деле творится в его душе. Так в чем же тогда проблема? «Феликс Фелицис» лишь дал последний залп, разрешил за него самую сложную задачку, с которой он когда-либо встречался. Вот такой вот отголосок ускользающей удачи. И чувство гнетущего, но все-таки облегчения.

«Гори, но не сжигай…»

Гарри долго не мог уснуть. Его съедало изнутри чувство вины перед Джинни. А что он скажет Гермионе? Как посмотрит в глаза Рону?

Казалось, сама судьба сводила их с самого первого курса. И все так чудесно складывалось. Закрыв глаза, Гарри без каких-либо усилий мог представить их совместное будущее: свадьба, Джинни в белоснежном платье, очаровательный уютный домик, много рыжих детей. Не то чтобы он об этом задумывался, конечно. Но слишком ярко ему представлялась картина, как он, сидя в кабинете над годовыми отчетами, слышит скрип двери, поднимает взгляд, а перед ним Джинни, рыжеволосая, сплошь усыпанная веснушками и настолько яркая, словно само солнце заглянуло на чай. «Ужин готов, дорогой», — сказала бы она, а затем, игриво подмигнув, добавила бы: «Сегодня настоящее пиршество: наш ребенок забросил первый квоффл — весь в мать».

Они бы каждые выходные навещали клан Уизли в Норе, по понедельникам ходили бы за самым вкусным в мире мороженым к Флориану Фортескью, а по средам играли бы в настольные игры, вроде «Зачарованного домино», «Магического алиаса», «Волшебного активити». И это была бы чудесная жизнь. Но…

«Дорогой друг», — шептал теплый голос в темноте, с нежностью и заботой укутывая в свои ласковые объятия. Дафна Гринграсс — свечка в его непроглядной темноте: своим теплым светом показала путь, поделилась огнем и помогла ему, потухшему, снова зажечься.

То, что он к ней испытывает, слишком сложно: это больше, чем обычная, не имеющая душевной глубины привязанность, это больше, чем старая добрая дружба, это больше, чем влюбленность. «Какая разница», — подумал Гарри. Он чувствовал внутри какое-то тепло, доброту, что-то светлое. Это не было похоже на головокружительную влюбленность, нет — скорее, на что-то более спокойное, плавное, доверительное. Как будто бы он чувствовал, что Дафна — его человек, и та ниточка, что их связывает, — сделана не из хрупкого шелка, а из самого твердого на свете алмаза. И где бы он, Гарри, ни был, эта связь всегда будет с ним.

Джинни всегда казалась ему Солнцем — яркая и недостижимая, ослепительная и обжигающая. Дафна же — маленький неяркий огонек на кончике льняного фитиля восковой свечи, теплое крохотное пламя, согревающее и родное. Она горела, чтобы светить, а он готов был не сгорать от нее, но гореть вместе с ней — и это мысль самая простая, но шедшая прямо из глубины души.

Засыпал Гарри с улыбкой на лице. Впервые за долгое время его сердце было на месте. И многие ночи подряд это оставалось неизменным.

* * *

Проснулся Гарри рано. Он не особо хотел вести разговоры с Роном — тот, конечно, навряд ли знал о том, что произошло в ту ночь, но за прошедшие дни в его голове явно поселились подозрения. Время от времени, замечая проходящую мимо Джинни, Рон пытался завести разговор, но Гарри ловко уклонялся: вряд ли того сильно обрадует разрыв его лучшего друга и младшей сестры. Да и Гермиона… Конечно, в итоге он им все расскажет, но Гарри предпочел бы отложить этот разговор на потом, как можно позже. Хотя стоит отдать должное Гермионе: та явно обо всем знала благодаря Джинни, но до сих пор не сказала ни слова на данную тему, давая Гарри время на то, чтобы собраться с мыслями и добровольно поделиться тем, что произошло между ними.

Поймав взгляд Рона (тот собирался на дополнительное занятие по трансгрессии в Хогсмиде), Гарри кивнул, показав склянку с ценнейшим содержимым — воспоминаниями профессора Слизнорта. Именно этим он сегодня и займется, пока его друзья будут оттачивать свои навыки перемещения в пространстве, — пойдет к директору. Дамблдора несколько дней не было в замке. по словам МакГонагалл, тот уезжал по делам, но было ясно, что даже сама профессор Трансфигурации не имеет ни малейшего представления, какие дела озадачивают директора школы. Впрочем, она с охотой подсказала Гарри, когда именно профессор Дамблдор вновь окажется в стенах Хогвартса.

— Ну как, успешно? — бодро спросила Гермиона, присоединяясь к ребятам на завтраке.

— Более чем, — ответил Гарри. — Рон, ты как?

Рыжеволосый приятель склонился над тарелкой с яичницей-глазуньей, но заметно медлил, вяло ковыряя ее вилкой по самому краю.

— Да так, бывало и лучше, — отозвался он. — Знаешь, я как бы понимаю, что это обычное занятие, но оно, Мерлин его побери, последнее, а я из всего золотого правила «Трех Н» справляюсь пока только с последним: неспешность. Вот это у меня просто чудесно выходит. Настолько не тороплюсь, как будто вообще не собираюсь сдавать экзамен по трансгрессии в этом году.

— Ладно тебе, не все так плохо, — сказал Гарри.

— Да брось, ты меня видел, — сухо ответил Рон. — Я и в обруч в двух футах от меня с трудом переместился, а что уж говорить про то, чтобы переместиться из одного конца Хогсмида в другой.

— Наоборот, — мягко возразила Гермиона. — Больше пространства дадут больше возможностей. К тому же, меньше людей вокруг и меньше давления. И потом, — добавила она, подумав. — Тебе просто не хватает немножко концентрации. Ты слишком сильно пытаешься найти «тропу», что перестаешь думать о месте, куда тебя эта «тропа» приведет.

— Слишком сильно стараешься, дружище, — подтвердил Гарри. — Просто расслабься и думай о том, куда хочешь попасть. Представляй картинку. Я, конечно, не спец в этом, но подобным образом я справился с невербальными заклинаниями.

— Да, и там, и там примерно один и тот же принцип, — согласилась Гермиона.

— Просто понимаете, — вздохнул Рон. — Джордж и Фред каждый фут в Норе трансгрессировали, когда сдали экзамен. И если я вернусь домой, провалившись…

— То что, Рон? Тебя засмеют и выгонят из семьи? — Гермиона вопросительно выгнула брови. — Не глупи.

— Самое худшее, что ты можешь, — это не сдать, и тогда мы просто будем сдавать трансгрессию вместе в следующем учебном году, — сказал Гарри, вспоминая, как не так давно говорил те же самые слова Дафне.

Гарри перевел взгляд со своей тарелки на стол Слизерина, за которым, как ни странно, было пока немного людей — в основном те, кто собирался на тренировку в Хогсмид. Дафна находилась рядом с Асторией. Та явно была обеспокоена и не сводила взволнованный взгляд со старшей сестры, время от времени делясь с ней какими-то мыслями. Видимо, Астория переживала из-за предстоящего занятия по трансгрессии у Дафны: на последнем уроке ее очень сильно расщепило. Впрочем, судя по спокойному выражению на лице старшей Гринграсс, та уже пришла в себя и не особо переживала. А может, только делала вид.

Дафна почувствовала на себе взгляд Гарри и подняла глаза. «У тебя все получится», — написал ей Гарри перед завтраком в дневнике. «Да, у меня получится», — читалось в ее улыбке, которую он перехватил, прежде чем девушка снова вернулась к разговору с сестрой.

— Что будешь делать с Дамблдором? — поинтересовался Рон, вырывая друга из мыслей.

— Для начала, конечно, покажу ему воспоминания Слизнорта, — ответил Гарри. — А там не знаю… Все-таки эти воспоминания были очень нужны Дамблдору.

— Странно, что его так долго не было в Хогвартсе, — невзначай заметила Гермиона, размазывая клубничный джем по куску хрустящего тоста.

Опустошив тарелку, Гарри поднялся с места и, пожелав друзьям удачи, направился, огибая основную толпу студентов, спешащих на завтрак, прямиком к кабинету директора. «Пряничный домик», — шепнул он горгулье и, когда та отъехала в сторону, ступил на винтовую лестницу.

— Войдите, — услышал Гарри в ответ на стук и поспешил зайти внутрь.

— Доброе утро, профессор, — поздоровался Гарри, доставая заветную склянку из кармана мантии.

Дамблдор взглянул из-под своих очков-половинок на то, что было у Гарри в руках, и — с легким удовольствием заметил парень — лицо его преобразилось.

— О, ты, я вижу, справился с моим заданием, — довольно отметил профессор, расплывшись в широкой улыбке. — Хочу сказать, я в тебе не сомневался, Гарри.

Торопливо выйдя из-за стола, Дамблдор оживленно отправился к шкафчику, в котором хранился Омут памяти. Водрузив каменную чашу прямо на стол, профессор взял из рук Гарри пузырек и вылил его содержимое.

— Профессор, если не секрет, скажите, куда вы так надолго отлучались из Хогвартса? — поинтересовался Гарри, наблюдая за действиями старого директора.

— О, Гарри, сначала мы должны посмотреть это воспоминание, а уже после — можешь не сомневаться — я отвечу на твой вопрос, — без тени недовольства в голосе ответил Дамблдор. — Прошу, — профессор махнул рукой, приглашая Гарри склониться к чаше и погрузиться в события прошлого Горация Слизнорта.

С ощущением отсутствия пола под ногами, ставшим уже привычным, Гарри провалился прямиком в кабинет Зельеварения.

Глубокое кресло с высокой спинкой, обитое бархатом, пуфик под ногами, бокальчик вина и засахаренные ананасовые дольки — для Горация Слизнорта шел лучший период его жизни. А вокруг — умные, талантливые и обаятельные: Том Реддл и его приятели.

Точеные черты лица, высокие скулы, острый подбородок, густые черные, как смоль, волосы, блестящие темные глаза и поблескивающее золотое кольцо с черным камнем на пальце. Реддл сидел, слушая едва прикрытую лесть преподавателя и сдержанно улыбался время от времени. «Словно делает одолжение», — подумал Гарри, впрочем, остановившись на мысли, что Слизнорт этого не замечал.

«Вы со своими способностями — из славного рода волшебников, Том. С вашими талантами вы далеко пойдете», — Слизнорт был абсолютно уверен в своих словах. Бросив взгляд на маленькие золотые часы, располагавшиеся на столе, профессор стал распускать ребят. А Реддл, которого старый преподаватель заметил не сразу, задержался.

Гарри подался вперед, стараясь обхватить все мельчайшие события и запомнить любую подробность. Том Реддл — мастер своего дела. Виртуозно владея мимикой, голосом, он любое свое «сэр» использовал так лихо, что каждой секундой приближался все ближе к заветной цели. У Гарри на мгновение даже перехватило дыхание: Реддл так тонко чувствовал собеседника, что в своей лести, нотками небрежности, колебанием не переборщил ни капли, соблюдя меру настолько, что Гораций Слизнорт даже не заметил подвоха. Впрочем, конечно, вопрос про крестражи изрядно взволновал профессора.

«Словом «крестраж» обозначается материальный объект, в котором человек прячет часть своей души», — Слизнорт не смотрел на своего студента, но не убирал взора с коробочки ананасов, перевязанных атласной ленточкой. Том волновался. Он не показывал виду — готовился не одну неделю к столь непростому разговору, но Гарри чувствовал, как его голос время от времени нервно подрагивает. Сведения ему нужны были очень сильно.

«Но как же раскалывается душа?» — на этом вопросе глаза Реддла загорелись недобрым блеском, на лице проступила алчность и вожделение, а в чертах появилось что-то нечеловеческое… змеиное.

«Посредством злого деяния, высшего деяния зла. Убийства. Убийство разрывает душу», — по рукам Гарри поползли неприятные мурашки. Убить — совершить противоестественное, противоречащее природе. Убить — и расколоть душу. Вот что хотел Том Реддл.

«Гарри, нам пора», — Дамблдор коснулся его плеча. Гарри кинул последний взгляд на Слизнорта. Он смотрел на Реддла с огромным сожалением, будто впервые его видел. Была бы у него возможность предугадать ход беседы и избежать этого разговора, он бы непременно это сделал.

— Сделанного не воротишь, — озвучил мысли Гарри директор. — Но знаешь, Гарри, во всяком случае, надо сказать, мы хотя бы имеем представление о том, что именно замышлял Том Реддл. Откровенно говоря, я давно мечтал заполучить это воспоминание, — Дамблдор сел за стол, жестом приглашая Гарри занять кресло напротив. — Оно многое объясняет. И, несомненно, подтверждает мою теорию…

— Так вы думаете, что ему удалось добиться бессмертия? — Гарри поудобнее устроился в кресле, весь обращаясь в слух. Краем глаза он заметил, как портреты вокруг насторожились, приблизившись к своим позолоченным рамам настолько, что, казалось, еще немного, и они выпадут за пределы своих холстов. — Он создал крестраж?

Дамблдор утвердительно кивнул.

— Да, Гарри, именно так. И, осмелюсь предположить, не один. Ты же слышал Горация: никто, ни один волшебник, никогда не разрывал душу более чем на два куска. И именно это столь сильно интересовало Реддла: ни одна книга не смогла бы сказать ему, что будет с человеком, если он многократно разорвет свою душу.

Гарри задумался, пытаясь проанализировать полученные факты, что, конечно, выходило непросто. На полочках многочисленных стеллажей привычно жужжали разнообразные приборы, не давая тишине завладеть кабинетом. Однако Дамблдор терпеливо ждал.

— Профессор, а когда вы поняли, что Волан-де-Морт создал крестражи?

— Точного ответа я тебе на этот вопрос дать не смогу, — Дамблдор помедлил. — Но четыре года назад я получил верное доказательство того, что Волан-де-Морт расколол свою душу.

— И что же это было, сэр? — Гарри подался вперед.

— Ты мне в этом помог, как ни удивительно. Это был дневник. Тот самый, который ты проткнул клыком Василиска.

— Дневник? — изумленно переспросил Гарри. — Но как вы это поняли, профессор? Не понимаю.

— Видишь ли, для простого воспоминания он выполнял слишком много: действовал самостоятельно, думал, высасывал жизнь из девочки… Нет, там, в этом дневнике, обитало что-то более зловещее, чем простое воспоминание. Он, дневник, действовал именно так, как желал Волан-де-Морт, как действовал бы он, имея конкретную цель.

— Он хотел доказать всем, что именно он наследник Слизерина, — сказал Гарри, понемногу проникаясь пониманием к словам директора.

— Абсолютно верно, — согласился Дамблдор. — Дневник хранил в себе часть души Волан-де-Морта, половину его человеческого «я», а потому вел себя соответствующе. Только заметил ли ты, как беспечно Реддл отнесся к вещи, хранящей осколок его души? Бросил под ноги, отдав на произвол судьбы. Все это навело меня на мысль, что столь высокая степень безразличия к собственному гаранту бессмертия заключалась в том, что крестраж был не один, чтобы уничтожение одного не оказалось бы столь пагубным.

— То есть Волан-де-Морт разбил свою душу на несколько частей?

— На семь, если говорить конкретнее.

— Семь частей?! — ужаснулась Гермиона, когда Гарри пересказывал друзьям встречу с директором. — Но такое вообще возможно? Я даже представить не могу, что стало с его душой: насколько мала она стала?

— И что же, получается, чтобы разобраться с Сами-Знаете-Кем, нужно уничтожить семь крестражей? — Озадаченно спросил Рон. — Так это же может быть любая консервная банка.

— Во-первых, крестражей шесть, — поправил Гарри. — Седьмая часть души Волан-де-Морта находится в нем самом, — добавил парень, не обращая внимание на гримасу друга при звуке того самого имени. — А во-вторых, я сам подумал именно так: как возможно отыскать крестраж, когда им может быть буквально все что угодно.

— Но дневник был достаточно личным для Реддла, — заметила Гермиона. — Непохоже, чтобы он стал использовать в качестве сосуда для своей души всякий мусор.

«Лорд Волан-де-Морт неравнодушен к тро­феям и предпочитает вещи, обладающие яркой ма­гической историей», — сказал Дамблдор тогда, глядя на Гарри проницательным взглядом из-под своих очков-половинок.

— Волан-де-Морта привлекали известные вещи, значительные, исторические…

— Вроде чаши Пуффендуя? — задумчиво спросила Гермиона.

Гарри оживленно кивнул.

— Именно.

— Погоди, Дамблдор же тебе показывал… — пробормотал Рон. — Медальон, который принадлежал Слизерину!

— Ага, он искал предметы, принадлежавшие основателям факультетов.

— Пуффендуй — чаша, Слизерин — медальон… То что тогда он взял от Гриффиндора и Когтеврана? — спросил Рон.

— Дамблдор сказал, что единственная реликвия, принадлежавшая Гриффиндору, — это меч, а он висит в кабинете прямо на его глазах, так что в его сохранности он не сомневается.

— А Когтевран?

— Вот тут-то и заключается вопрос, — вздохнул Гарри.

— Значит, два факультета — два крестража, — пробормотала Гермиона, загибая пальцы на правой руке. — Возможно, еще один, Когтеврана, — три. Дневник — четыре.

— Кольцо Марволо, — добавил Гарри.

— Кольцо? — переспросила Гермиона.

— Оно показывало принадлежность Реддла к древнему чистокровному роду, — подтвердил Гарри. — Дамблдор сказал, что догадывается, где именно Волан-де-Морт спрятал это кольцо.

— Ого! И где же? — Рон от интереса подскочил на кровати, а матрас под ним жалобно закряхтел.

— Ну, он меня решил пока не посвящать, — Гарри пожал плечами. — Все-таки пока что это только его догадки. Но сказал, как будет абсолютно уверен — непременно расскажет.

— Так, подожди-ка, — с задумчивым видом Гермиона уставилась на Гарри. — А шестой крестраж? Какие у Дамблдора есть предположения?

Гарри окинул друзей взглядом и подался немного вперед.

— Нагайна, змея Волан-де-Морта.

— Но… Как?! Разве можно живой организм… — на лице Гермионы читался ужас, смешанный с удивлением. Рон же задумчиво почесал свою рыжую макушку.

— То есть если мы убьем змею и уничтожим кольцо, медальон, чашу, что-то когтевранское, то Сам-Знаешь-Кто станет смертным? — озадаченно спросил он.

— Ага, только, по словам Дамблдора, все его силы останутся при нем.

— А он чувствует, когда крестраж погибает? — спросила Гермиона.

— Скорее всего, нет, — ответил Гарри. — Когда был уничтожен дневник, Волан-де-Морт этого не почувствовал, а узнал не так давно и был очень сильно взбешен.

— Может, Малфою и повезло, что он сидит в Азкабане, — заметил Рон. — Дементоры рядом с Сами-Знаете-Кем — так, милашки с аллергией на тепло и улыбки.

Ребята замолчали, переваривая новые факты. Гарри в тайне радовался, что Волан-де-Морт снова исчез. Гарри очень хотелось верить, что это отсрочит так называемый «День Икс», когда пророчество будет исполнено.

«Пророчество не означает, что ты обязан де­лать что бы то ни было! А вот лорда Волан-де-Мор­та пророчество заставило отметить тебя как рав­ного себе… Иными словами, ты волен сам выбирать свой путь, волен повернуться к пророчеству спиной! А Волан-де-Морт так и будет руководствоваться про­рочеством. Он по-прежнему будет охотиться за то­бой», — слова Дамблдора еще слышались легким эхом. Родители, Седрик Диггори, Сириус… Нет, слишком много он потерял. И слишком многое может потерять. Вывод простой: «Одному из нас придется, в конце концов, убить друг друга. И я сделаю все, чтобы не дать ему опередить меня», — решил Гарри.

Гермиона выглядела крайне озадаченной, будто бы в уме пыталась воссоздать страницы «Истории Хогвартса», чтобы выяснить, какие реликвии основателей еще существовали — Гарри мог поклясться, что сразу после обеда Гермиона отправится в библиотеку именно за этим.

Рон сполз с кровати, на которой они все дружно сидели: к счастью, девочек пускали в спальни мальчиков, а то вести такие разговоры на глазах у всех — то еще дело. Конечно, заклинание «Оглохни» чудесно помогло бы, но… Гермиона не очень любила заклинания Принца из учебника по Зельеварению, который так любил Гарри.

— Пойдемте на обед, что ли, — предложил Уизли, делая уверенные шаги в сторону двери. — А то что-то все эти трансгрессии и разговоры про всяких темных магов пробудили во мне зверский аппетит. Серьезно, гиппогрифа бы съел!

— Ну тут еще кто кого бы съел, — заметил Гарри, направляясь вслед за другом. — Кстати, как занятия в Хогсмиде прошли?

— Довольно неплохо, — с улыбкой ответила Гермиона.

— Неплохо?! — воскликнул Рон. — Да Гермиона блистала — само совершенство! Серьезно, ты бы слышал, как Двукрест ее нахваливал! Удивлюсь, если в ближайшие дни он не сделает ей предложение.

— Ну, а ты как? — спросил Гарри, краем глаза отмечая, как зарделась Гермиона, смущенно отведя взгляд в сторону.

— Я, конечно, промазал, — пожав плечами, ответил Рон. — Но хотя бы сдвинулся с места. Сейчас расскажу…

* * *

Дафна почувствовала на себе чей-то взгляд. На нее смотрел Гарри, словно абсолютно случайно подумал о ней или просто наткнулся взглядом. Утром она обнаружила в дневнике послание от него: «У тебя все получится». И, как ни странно, она поверила. Она уже трансгрессировала, пусть в обруч, но тем не менее у нее получалось. А расщеп… Неудачи случаются, так ведь? В тот день ей было очень сложно сосредоточиться: пришло письмо от мамы, что сделка, на которую подписался ее отец этой зимой, вступила в силу, что означает возможность изменений условий разрешения на трансгрессию. Хотя, само собой, именно это во всей ситуации Дафну волновало меньше всего. Проблема была в том, что ее отец уже отсылает деньги, и если это не поможет, или, хуже того, всплывут какие-нибудь неприятные подробности о Чепмене, которые отбросят на семейство Гринграсс еще большую тень, будет очень плохо. Одно радовало мысли Дафны: письмо мамы было написано в положительном ключе. Миссис Гринграсс явно была обрадована, а значит, пока что все идет неплохо. Во всяком случае, за несколько месяцев в их доме не было ни одного рейда Министерства, а к ее отцу стали время от времени залетать совы с приглашениями на званые ужины, презентации проектов и обсуждения разработок по внедрению тех или иных вещей в магомир. Казалось, все понемногу возвращается на круги своя. И все же Дафна чувствовала во всем этом какой-то подвох. Впрочем, сегодня она решила об этом не думать.

«Все будет хорошо, — подумала Дафна. — Когда-нибудь точно все будет хорошо». Она улыбнулась Гарри так же уверенно, как он был уверен в том, что написал ей.

— Дафни, ты уверена, что тебе стоит? — голос Астории заставил Дафну оторваться от своих мыслей.

— Милая, мы же с тобой об этом все утро говорим, — со вздохом ответила девушка, поворачиваясь лицом к младшей сестре. — Я уверена, что мне стоит идти на это занятие.

— Но твои ребра… — взволнованно продолжила Тори.

— Уже давно зажили, — твердо сказала Дафна. — Не беспокойся.

— А если опять…

— Нет, никаких «опять», — возразила она, откладывая вилку на тарелку. — В конце концов, ничего страшного не случится: там будет преподаватель, лекарь и наблюдатели. Даже если у кого-нибудь и случится расщепление, его тут же, скажем так, соберут. Так что — видишь? — волноваться не о чем, — Дафна тепло улыбнулась, кладя руку на плечо сестре.

— Если ты так уверена… — Астория все еще волновалась: слова сестры не до конца убедили ее. — Просто, Даф, если что-то случится, я хочу узнать об этом первая, ладно?

В тот раз, когда ее расщепило, все произошло как в тумане. Дафна с трудом помнила, как все было, но, по словам мадам Помфри, ее расщепило пополам. Как это могло выглядеть, девушка не имела ни малейшего представления. То ли верхняя часть ее туловища трансгрессировала, а нижняя осталась стоять на месте, то ли наоборот, а может, просто пара ребер затерялись где-то в пространстве… Дафна терялась в догадках. Гарри сказал, что особо ничего не успел разглядеть: Двукрест действовал быстро — настоящий профессионал своего дела. Но, вроде бы, ничего жуткого там не было.

Сразу после инцидента Дафну, потерявшую сознание от боли, доставили в больничное крыло, где над ней сразу принялась хлопотать мадам Помфри. По словам медсестры, бывали случаи гораздо хуже, но Дафне все равно было не по себе. Она не ожидала, что с ней может случиться что-то подобное. Совсем потерявшая дух, она была в силах только лежать, смотреть в потолок и прокручивать в голове все свои самые плохие мысли за последние полгода. К ней долго никого не пускали — до тех пор, пока «Костерост» не перестал действовать совсем уж агрессивно, что было трудно даже дышать.

Астория, учась на три курса младше старшей сестры, о происшествии узнала поздно вечером. Она, конечно, беспокоилась, когда нигде не смогла найти Дафну, но списала все на какие-то дела, с которыми сестра решила не делиться. И когда, застав в комнате сестры ее соседку, Астория наконец узнала о случившемся, то немедленно бросилась в больничное крыло, куда ее, конечно, не пустили: Дафна наконец уснула.

Младшая Гринграсс с трудом пережила те несколько дней, что ее сестра провела на больничной койке, но особенно сильно ее ранило то, что ей даже никто не сообщил об этом. Именно поэтому сейчас она так изводила и себя, и Дафну.

— Конечно, Тори, ты узнаешь первая, — ответила Дафна, поднимаясь из-за стола. — Так, пожелай мне удачи.

— Ты уже? — удивленно спросила Астория.

— Да, — кивнула Дафна. — Время. Да и не хочу пересечься с Драко, — добавила девушка, краем глаза замечая, как тот, о ком она говорила, неспешно приближается к столу Слизерина.

— Ты мне когда-нибудь расскажешь, что между вами произошло? — слегка нахмурившись, спросила Астория.

— Не знаю, может быть, — отмахнулась Дафна. — Там ничего интересного. Я побежала, увидимся на обеде.

— Пока.

Свежий весенний ветер путал волнистые пряди волос Дафны между собой. Девушка шла под руку с Блейзом — они договорились заранее. Блейз знал, что Дафна всеми силами избегает Малфоя, а ему одному находиться в компании Драко и Панси было не очень приятно. К тому же, Малфой стал таким подавленным, что, словно черная дыра, засасывал положительные эмоции еще и у окружающих. Как говорится, ни себе ни людям. В целом, его, конечно, можно было понять, но Блейз охотнее понимал Дафну — ее компания ему нравилась гораздо больше.

— Как тебе конфеты? — с важным видом спросил Забини, жмурясь, как кот, от яркого утреннего солнца.

— Какие конфеты? — Дафна приподняла голову, глядя другу в глаза. — А-а, те конфеты, которые ты мне в больничное крыло принес. Неплохие.

— Неплохие? — усмехнулся Блейз. — Их привезли из Бельгии, дорогуша.

— Ой, вот только не надо выпендриваться, Забини, — фыркнула девушка. — Из Бельгии тебе их привезли, подумаешь, великое дело.

— Я, конечно, понимаю, что ты не ценитель сладкого, однако даже ты… — начал было Блейз, но, заметив игривую улыбку на лице подруги, засмеялся. — Смотри мне, в следующий раз самое вкусное привезу Паркинсон.

Дафна театрально ахнула, притворно ужаснувшись.

— Ты не посмеешь так предать меня!

— Еще как посмею, дорогая.

— Тогда… — Дафна на секунду задумалась. — Тогда я перестану показывать твою колдографию хорошеньким ведьмочкам на вечерах, куда мальчиков не приглашают.

— Да брось, ты так и не делаешь, — вскинув бровь, заметил Блейз.

— А могла бы, — со вздохом ответила Дафна и ускорила шаг, оставляя Блейза немного позади.

— О, ты разбиваешь мое сердечко…

Вскоре ребята подошли к «Трем метлам». У входа уже стояла толпа людей, включая Двукреста, оживленно болтающего о чем-то с Гермионой Грейнджер.

— Кстати, — Блейз потянул Дафну за руку, заставляя замедлить шаг, пока они еще не успели присоединиться к группе ожидавших начало занятия. — Ты слышала новости?

— Какие? — Дафна остановилась, повернувшись лицом к другу.

— Поттер и Уизли расстались, — сообщил Блейз, вглядываясь в лицо девушки.

— Да? — Дафна слегка нахмурилась, пытаясь вспомнить, слышала ли она от кого-либо что-нибудь подобное. Нет, конечно, слухов ходила масса, вот только если бы Поттер снова стал свободным, все девчонки Хогвартса уже давно стояли бы на ушах. Ведь так? — Откуда у тебя такая информация?

— Из самых достоверных источников, дорогуша, — уклончиво ответил Блейз, но Дафна видела, что тот на все сто процентов уверен в том, что говорит.

— Что же, — Дафна шумно выдохнула. — Значит, мне повезло, не так ли? — она улыбнулась.

— А мне кажется, что везение тут вообще ни при чем, — заметил Блейз и, подхватив Дафну под локоть, пошел к «Трем метлам».

Двукрест попросил их построиться в шеренгу друг за другом, а затем вызвал каждого по своему списку и расставил по точкам с персональным заданием. Дафне нужно было трансгрессировать от «Зонко» к «Сладкому королевству».

— И помните главное правило, юная леди: нацеленность, настойчивость, неспешность, — напомнил преподаватель, после чего умчался к оставшимся ребятам.

«Итак, нацеленность, настойчивость, неспешность», — с неприятным чувством в груди подумала Дафна, пытаясь воссоздать перед глазами картинку магазина сладостей. Краем глаза она заметила, как в паре от нее женщина с густыми соломенными волосами и крошечной сиреневой шляпке, не отрывая взгляда, следит за каждым ее движением. «Вот и наблюдатель», — подумала девушка, нервно улыбнувшись. Женщина ободряюще кивнула.

«Так, собралась с мыслями, Гринграсс, — одернула сама себя девушка. — Хватит дурака валять, ты уже много раз делала это».

Дафна зажмурила глаза, как можно ярче представляя конечную цель — «Сладкое королевство». Затем она широко распахнула глаза, чувствуя, что готова. Слегка улыбнулась, сделала небольшой поворот — и вот привычным ощущением сжатия она перенеслась ко входу в магазин сладостей.

Сбивчиво дыша, Дафна довольно улыбнулась. Кажется, она вновь поймала уверенность в том, что делает, — потрясающее чувство.

Дафна сделала шаг вперед, намереваясь найти Двукреста, когда ее ботинок смачно чавкнул: в ходе трансгрессии Дафна приземлилась прямо в густую грязь. Глубоко вздохнув, Дафна направила палочку на ноги, заклинанием очищая ботинки. Не успела девушка поднять голову, как перед ней с щелчком возник Двукрест.

— Неплохо, мисс Гринграсс, вы хорошо справились, — заметил он, рукой приглашая Дафну за собой. — А теперь трансгрессируйте от музыкального магазина, до «Писсаро». И постарайтесь попасть четко к двери, ни футом дальше.

Спустя пару часов тренировок ребята дружной толпой пошли обратно в замок, в большинстве своем довольные: в Хогсмиде трансгрессировать действительно было гораздо удобнее, чем в Большом зале Хогвартса.

Казалось, по такому случаю даже обед сделали вкуснее обычного. Дафна давно не ела с таким аппетитом. А рядом, как обычно, сидела развеселая на сей раз Астория, сияющая своей радостной улыбкой и с живым интересом слушая рассказ Дафны и Блейза про прошедшее занятие.

Закончив с едой, Дафна ушла пораньше, собираясь переодеться: в свитере было жарковато.

— Дафна? — ее окликнул знакомый голос. Девушка обернулась.

— О, Гарри, — Дафна тепло улыбнулась, чувствуя себя еще довольнее при мысли о словах Блейза. — Привет.

Поттер подошел поближе, широко улыбаясь, будто хорошее настроение было заразно.

— Как тренировка в Хогсмиде прошла?

Дафна просияла, заранее показывая, что для нее все прошло как нельзя лучше.

— Чудесно! — воскликнула она. — Я даже сама не думала, что так получится. Пару раз немножко промахнулась, буквально на фут-другой, но в целом, как мне кажется, получалось неплохо. Да и вообще, — добавила она, мгновение подумав. — Главное, что у меня все получилось.

— Я в тебе и не сомневался, — засмеялся Гарри, наблюдая, как солнце, выглядывающее из окна позади Дафны, золотит ее волосы, заставляя ярким ореолом гореть вокруг ее лица.

Дафна на мгновение опустила взгляд в пол.

— Да, Гарри, — она немного понизила голос. — Должна сказать, я тебе очень благодарна. Если бы не ты…

— То что, Даф? — усмехнулся парень, запуская руку в непослушные волосы. — Ты бы так же пошла в Хогсмид и все прекрасно сделала.

— Гарри, ну я же правда очень тебе благодарна, — с нотками упрямства в голосе возразила Дафна. — Я очень боялась, а благодаря тебе бояться перестала.

Гарри помолчал несколько мгновений, вглядываясь в лицо Дафны. Она, сама того не заметив, на секунду прикусила губу.

— Рад, что получилось помочь, — тепло ответил он. — Даф, можно я кое-что спрошу?

— Конечно, что же? — поинтересовалась девушка, заглядывая ему прямо в глаза.

Гарри немного помедлил.

— Вот скажи, что делать, если очень хочется поцеловать кого-то, но ты не можешь сделать это без ведомых причин?

Губы Дафны дрогнули в улыбке.

— Так, может… Не останавливать себя?

Гарри улыбнулся. У Дафны перехватило дыхание, а сердце в груди волнительно затрепыхалось. Ребята и сами не заметили, как расстояние между ними почти пропало.

— Тогда могу я не останавливаться?

Дафна закусила губу, безуспешно пытаясь подавить счастливую улыбку.

— Да, я…

— Гарри! — из-за поворота выглянула Гермиона, невольно заставляя ребят отскочить друг от друга. Заметив Дафну, она немного смутилась. — Ты идешь?

Гарри кивнул как ни в чем не бывало.

— Да-да, Гермиона, иди, я догоню, — оживленно ответил парень. — Мы с ребятами идем в библиотеку: надо кое-что поискать, — обратился он к Дафне, когда Гермиона скрылась за поворотом. — Тогда… До встречи? Еще увидимся.

— Увидимся, — кивнула девушка, провожая Гарри взглядом.

«Конечно, — Дафна перестала и пытаться спрятать необычайную радость на своем лице, переполняющую ее. — Конечно, ты можешь не останавливаться, Гарри».

---

Примечания:

При написании данной главы был использован текст книги "Гарри Поттер и Принц-Полукровка", глава 23 (вольный фрагментарный пересказ с небольшими изменениями и парочка небольших цитат).

Гарри и Дафна сидели бок о бок на подоконнике в укромном углу замка, где ни одна пара глаз не смогла бы их застать. Ни разу не затрагивая эту тему, они заочно пришли к согласию о том, что об их отношениях, обсуждение которых они, к слову, тоже обходили стороной, никто не должен знать. Гарри в мысленном диалоге с самим собой приводил такие аргументы, как сумасшедшие девчонки, которые одолеют Дафну, если узнают; слизеринцы, которые могут отвернуться от Дафны за отношения с ним, Гарри Поттером; гриффиндорцы, которые могут отвернуться от него, хотя на этот аргумент ему было почти плевать — подобное он уже проходил и не раз, справится и сейчас. Но больше всего его волновал Рон. Гермиона — Гарри мог поклясться — и без его подтверждения все понимала, просто ждала, когда Гарри созреет для разговора. А вот Рон… Он уже был абсолютно уверен, что Гарри и Джинни расстались, и, кажется, не очень из-за этого напрягся: скандала не было — значит, разошлись спокойно и по обоюдному согласию, без ссор, слез и истерик. Почему Гарри так считал? Рон сам как-то поделился с ним перед сном мыслями на этот счет: «Раз Джинни не переживает и не ревет круглыми сутками, а ты еще ни разу об этом не поныл, то и мне не о чем беспокоиться, ведь так? Вы просто не подошли друг другу и вместе пришли к такому выводу». Гуру отношений Рональд Уизли — хоть табличку делай и вешай на дверь спальни.

В общем, пока разрыв лучшего друга и младшей сестры Рон переживал мирно. Но если он узнает, что Гарри испытывает определенные чувства к слизеринке, и эти чувства — далеко не ненависть и неприязнь, он будет очень расстроен. А если Рон выяснит, что это не просто какая-то слизеринка, а сама Дафна Гринграсс, его вообще удар хватит — и это в лучшем случае.

У Дафны же были несколько иные причины держать их необсужденные отношения в секрете, только она сама пока не могла точно сказать, что именно ее беспокоило. Так или иначе, все развивалось тихо, спокойно, постепенно и вдали от чужих глаз и мнений, а потому имело особое очарование.

Из окна пробивались лучи весеннего солнца и грели спины ребят. Сбоку от Гарри лежала открытая Карта мародеров. Дафна все равно уже знала о ее существовании, так что Гарри мог свободно пользоваться ею и, например, время от времени поглядывать туда — вот как сейчас — и проверять, не собираются ли их побеспокоить гости.

Дафна склонилась над брошюркой «Трансгрессия — часто совершаемые ошибки и как их избежать», изданной Министерством магии специально для студентов, осваивающих навыки перемещения. После обеда ей предстояло сдать экзамен, и, судя по тому, что девушка перечитывала эту министерскую брошюру раз пятнадцатый, она нервничала перед предстоящим испытанием.

— Даф, — окликнул ее Гарри, приобняв за спину. — Ты как?

В целом, Гарри и сам мог ответить на свой вопрос вместо Дафны: никак. Девушка покусала себе всю губу до болячек — она это делала неосознанно, когда переживала, и, само собой, последствия такого вот проявления стресса ей потом доставляли небольшие хлопоты.

— Бывало и лучше, — честно ответила Даф.

Глубоко вздохнув, девушка, на мгновение отложив брошюру, достала из кармана мантии специальный бальзам, от которого тут же повеяло легкими нотами лесной земляники, и двумя движениями прошлась им по своим красным искусанным губам.

— Мне сегодня сон приснился, — продолжила Дафна, вновь перелистывая брошюру к началу. — Кошмар, скорее мерзкий, чем страшный. Много располовиненных людей в обручах на полу… То еще зрелище, честно говоря, — девушка не сдержала мрачный смешок.

— Так, — вздохнув, Гарри забрал у Дафны брошюру и, отложив ту на подоконник, взял руки девушки в свои. — Помнишь, мы через это уже проходили? Ты опять боишься, что тебя расщепит.

Дафна опустила голову на плечо Гарри и прикрыла глаза.

— Я ничего не могу с этим поделать, мысли сами лезут в голову.

— Попробуй переключаться на что-то другое… Знаешь, — Гарри краем глаз глянул на Дафну. — Есть такое заклинание — Патронус.

— Да, я читала про него, — едва заметно кинула Дафна, приоткрыв глаза и глядя в пол. — Читала статью про Азкабан как-то на ночь и каким-то образом закончила на заклинании вызова Патронуса.

— Тогда ты должна знать, что для вызова Патронуса необходимо сосредоточиться на самом хорошем, самом радостном событии в твоей жизни.

— Мне кажется, это не так-то просто, — заметила девушка. — Я думала, каково это — столкнуться лицом к лицу с дементором. Явно не самое приятное происшествие. И сосредоточиться на хорошем, когда это хорошее из тебя всеми силами выкачивают, оставляя только плохое…

— А я сталкивался с ними несколько раз в жизни, — тихо сказал Гарри.

Дафна подняла голову и повернулась лицом к юноше, заглядывая тому прямо в глаза.

— Да, я читала в «Пророке» о нападении, но тогда никто не поверил…

— Именно так, — улыбнулся Гарри, отводя взгляд.

— Прости, — поспешно добавила Дафна. — Думаю, это не те моменты, которые ты хотел бы вспомнить.

— Это мое прошлое, Даф, — мягко возразил парень. — Нравится мне или нет, это было. И главное, что я это пережил и оставил в прошлом. Сейчас, вот, например, все хорошо, — Дафна, опустив взгляд, улыбнулась, сжав руки Гарри в выражении поддержки. — Настоящее гораздо важнее прошлого.

Дафна вновь прильнула к Гарри, а он, приобняв ее одной рукой, другой перебирал ее тонкие нежные пальцы в своей ладони.

— Не представляю, как ты собрал в себе все свои силы и нашел настолько радостное воспоминание, что отогнал дементоров тогда, — пробормотала Дафна.

— Я и сам не знаю, — хмыкнув, признался Гарри. — Просто другого выбора тогда не было. А вообще у меня было заранее заготовлено счастливое воспоминание, поэтому я уже не тратил время на то, чтобы вспоминать. Самое главное суметь не только вспомнить, но и удержать это воспоминание, чтобы оно имело достаточно силы для создания Патронуса; закрыть свои мысли от плохих воспоминаний. Поэтому я и вспомнил про Патронуса: тебе нужно сделать абсолютно то же самое — закрыть сознание от негативных мыслей и думать о хорошем.

— М-да, — промычала в ответ девушка. — С моим талантом к этому я никогда не смогу создать ни один Патронус.

— А вот я уверен в обратном и, знаешь, пожалуй, даже докажу это тебе, — с улыбкой сообщил Гарри. Дафна послала ему непонимающий взгляд.

— И как же ты собираешься это сделать?

— Научу тебя вызывать Патронус, конечно же.

С секунду-другую Дафна неотрывно смотрела на Гарри, пытаясь разобрать, шутит ли он так или нет. Потом, когда поняла, что тот настроен абсолютно серьезно и даже, более того, считает свою идею по меньшей мере отличной, если не гениальной (Гарри воодушевленно улыбался), Дафна со вздохом качнула головой.

— Ну и зачем тебе это? — поинтересовалась она. — Это не входит в школьную программу, да и навряд ли мне когда-нибудь пригодится…

— А вот этого ты никогда не можешь знать, — возразил Гарри. — Вдруг на Хогвартс завтра нападет толпа Пожирателей, прихватив с собой парочку дементоров.

— Думаю, в таком случае дементоры будут наименьшей из проблем, — поежилась Дафна. — Да и не говори ерунды, в ближайшее время такого точно случиться не может. Сам-Знаешь-Кто опять исчез, а все Пожиратели слишком разрозненны: кто в Азкабане, кто в бегах. А Министерство… Что ж, Министерство магии пытается сделать жизнь мо… семей, подозреваемых хоть в какой-либо связи с Сам-Знаешь-Кем, сущим адом.

Гарри почувствовал, как напряглась девушка в его руках. Как будто бы то, о чем Дафна говорила, она знала не понаслышке, из личного опыта.

— Ты говоришь, словно…

— Моя семья из древнего чистокровного рода, Гарри, — напомнила Дафна. — Все — потомственные слизеринцы. Министерство не один раз перерывало наш дом с темнейших уголков подвала до самого высокого флюгера.

Гарри не нашелся, что ответить. Он и представить себе не мог, что семья Дафны такое переживает. Ему, считающему регулярные досмотры и штрафы Малфоев и заключение главы семьи в Азкабан вполне справедливым наказанием, даже в голову не приходило, что таким же мерам подвергаются все чистокровные семьи нынешних слизеринцев, даже ни в чем не повинные.

Девушка подавленно молчала, а Гарри, чувствуя себя виноватым, мысленно ругал себя, что вообще поднял эту тему.

— Будет здорово, если ты научишь меня использовать заклинание Патронуса, — тихо сказала Дафна. У Гарри отлегло на душе.

— В прошлом году я научил двадцать с лишним человек вызывать Патронус, — приободрившись, сообщил Гарри.

— О, я не сомневаюсь, что ты отличный учитель, — улыбнулась Дафна.

— Ага, значит, мы договорились? Я твой учитель, — довольно подытожил парень. — Тогда вот тебе домашнее задание: найди свое самое-самое счастливое воспоминание, при одной только мимолетной мысли о котором тебя насквозь переполняет радость.

— Я постараюсь, — со вздохом ответила девушка, поднимаясь с подоконника. — Да, Гарри, время уже — скоро обед.

Гарри выпрямился следом за Дафной, попутно привычным движением складывая Карту мародеров по линиям сгиба в небольшой прямоугольник.

— Да, а я, пожалуй, схожу в гостиную, проверю, как там Гермиона с Роном. Когда я его в последний раз видел сегодня, он сидел на кровати, поджав ноги, смотрел в одну точку и покачивался из стороны в сторону.

Дафна беззлобно усмехнулась, крепко сжимая в руке блестящую брошюру «Трансгрессия — часто совершаемые ошибки и как их избежать». Она прекрасно понимала волнение Рона Уизли.

— Увидимся вечером, да?

— Конечно, — кивнула Дафна.

— И да, Даф, удачи, — добавил Гарри, а Дафна благодарно улыбнулась и скрылась за поворотом.

Не успел дверной проем закрыться за Гарри, как на него тут же налетела Гермиона. В руках она сжимала уже знакомую министерскую брошюру с советами для успешной трансгрессии, но, судя по ее поджатым губам и требовательному взгляду, поговорить она хотела вовсе не о предстоящем экзамене — это был разговор, который она готовила не первые сутки.

— Гарри, нам нужно кое-что обсудить, — строго сказала девушка и, не давая ему и шанса опомниться, схватила за руку и потащила к самым дальним креслам.

— И о чем же ты хочешь поговорить? — поинтересовался Гарри, падая в кресло. В целом, он, конечно, догадывался, что стоит в планах у его подруги, но все еще надеялся отложить такого рода беседу на неопределенный срок.

— Про тебя и Дафну Гринграсс, — без обиняков ответила Гермиона.

Гарри тяжко вздохнул. В гостиной была всего парочка человек: у большинства еще шли занятия. И все же Гарри решил обезопаситься — незаметно достав палочку, он прошептал: «Оглохни».

— А что я могу сказать? — устало спросил Гарри, потерев пальцами переносицу. — Мне нравится Дафна, даже больше, чем просто нравится, я… Понимаешь, я даже описать не могу, что испытываю, когда нахожусь рядом с ней.

Гермиона помедлила, вглядываясь в лицо Гарри. Она покусывала щеку, словно пыталась в уме решить какую-то сложную задачу.

— А ты не думаешь, что совершаешь ошибку?

Гарри удивленно отпрянул, отправив Гермионе взгляд, в котором ярко читалось непонимание.

— Вот уж не думал, что из всех близких мне людей такое скажешь именно ты! — вспылил парень. — Не надо мне читать нотации, Гермиона! — он дернулся, намереваясь встать, но успел передумать и погрузился в кресло поглубже, откинувшись на высокую спинку.

— Это не нотации, Гарри, — мягко сказала Гермиона. Она медлила, стараясь правильно подобрать слова, как будто вела войну на минном поле. — Я просто пытаюсь разобраться и убедиться.

— Джинни порвала со мной, Гермиона, и я считаю, что это был верный шаг с ее стороны, а у меня просто не хватило храбрости признаться ей, вам с Роном да и самому себе, что те эмоции, которые я к ней испытывал, не переросли в чувства, а так и остались эмоциями, а потому прошли. Джинни это поняла — поняла даже раньше меня.

— Гарри… — пробормотала девушка.

— Причина не в Дафне, Гермиона, — твердо продолжил Гарри, не дав подруге возможности продолжить мысль. — Да, она мне нравилась, но истинная причина все же не в моих чувствах к ней, а в отсутствии чувств к Джинни. Нечестно было с ней так поступать, но еще хуже было бы притворяться.

— Я и не осуждаю тебя, Гарри, — выдохнула Гермиона. — Я считаю, что это было правильно. Вы правильно сделали, что расстались. И ты правильно поступаешь сейчас, проводя время с Дафной. Я видела, как она на тебя смотрела, Гарри, — губы девушки дрогнули в улыбке. — Она влюблена в тебя не меньше, чем ты в нее.

Гарри почувствовал, как при словах Гермионы в районе солнечного сплетения у него разлилось что-то теплое, тягучее, как мед, радостное.

— Тогда почему ты завела этот разговор, если сама все видела и считаешь правильным? — задумался Гарри.

Гермиона вновь закусила щеку, волнительно сдвинув брови и обняв себя руками в успокаивающем жесте.

— Просто я чувствую, что что-то не так, — созналась девушка. — Ты как будто отгораживаешься от нас с Роном. Если раньше я прекрасно понимала, что происходит у тебя в голове, то сейчас я не имею ни малейшего понятия, что тебя беспокоит. Я даже не представляю, где ты находишься большую часть времени, чем занимаешься. А ведь я считала себя твоим близким другом.

— Ты и есть мой близкий друг, Гермиона! — воскликнул Гарри. — Прости, если заставил почувствовать обратное, я и не знал…

— Не извиняйся, Гарри, — девушка улыбнулась, но словно натянуто — так ему показалось.

— Понимаешь, год был очень тяжелым. Мне было непросто. Сириус… сама знаешь. Я просто не мог. У меня не получалось быть все тем же жизнерадостным Гарри Поттером. Никто не мог мне помочь, даже вы с Роном. Зато смогла Дафна. Знаешь, благодаря ей я снова начинаю чувствовать себя собой. Не Мальчиком-Который-Выжил, не героем, про которого прозвучало легендарное пророчество, а просто Гарри — обычным шестнадцатилетним парнем. Когда я с ней, та сторона моей жизни, которая отвечает за пророчества, крестражи, Волан-де-Морта, будто отходит на второй план, в тень. Я снова чувствую себя счастливым, Гермиона.

Гарри замолчал, смотря на подругу, не отрывая глаз. Он был твердо уверен в своих словах — они шли от сердца. И он хотел, чтобы Гермиона это увидела.

— Я рада, что она заставляет тебя чувствовать себя так, — прошептала Гермиона ему на ухо, когда наклонилась, чтобы крепко обнять. — Пошли? — предложила девушка, выпрямившись. — Где-то посреди вашей спальни страдает от переживаний Рон.

Гермиона оказалась права. Рон лежал на своей кровати, раскинув руки в стороны. Лицо его укрывала брошюра с советами от Министерства.

— Гарри, это ты? — раздался страдальческий голос. Секунда — и брошюра отлетела в сторону, открыв друзьям переживающее лицо Рона.

Гермиона села на край кровати, рядом с ногами Рона, Гарри же приземлился на свою кровать, прямо напротив ребят.

— Так что, трансгрессию ты сегодня не сдаешь? — поинтересовался Гарри и тут же получил от друга непонимающий взгляд.

— С чего ты это взял?

— Ну, я же вижу, что ты всеми силами настраиваешь себя на то, что у тебя ничего не получится.

— Не настраиваю, — Рон возмущенно поднялся на локтях, а затем снова сник. — Я просто чувствую, что провалюсь.

— Будет гораздо обиднее, если ты провалишься, даже не попытавшись, чем если провалишься, действительно постаравшись, — заметила Гермиона.

— Это с чего же? — Рон скептически выгнул брови.

— Не приложив все свои усилия, ты рискуешь упустить шанс, а потом гадать, получилось бы у тебя, постарайся ты хоть немного больше.

— Ага, а выжав из себя все соки и опозорившись, я определенно буду чувствовать себя на все сто, — огрызнулся Рон.

— Так ты хотя бы будешь знать, над чем тебе следует поработать, чтобы избежать ошибки в следующий раз, — прохладным тоном ответила Гермиона. — Да и вообще, хватит себя жалеть. Я переживаю больше тебя.

— Это с чего у тебя такие выводы? — поинтересовался Рон, принимая сидячее положение.

— А с того, что я девушка, если ты не заметил, — ответила Гермиона. — У нас душевная организация гораздо сложнее, а различные события мы принимаем ближе к сердцу и переживаем из-за них гораздо больше.

— Вообще не понимаю, чего тебе волноваться, когда в Хогсмиде на дополнительном занятии ты все сделала точно и максимально правильно. Не то, что я.

— Вот уж не думал, что, придя в свою спальню, окажусь на соревновании по жалости к себе, — хмыкнул Гарри.

— Я не жалею себя, вообще-то, — возразил Рон, сердито сузив глаза. — Я просто так чувствую.

— А ты чувствуй по-другому, — беззаботно пожав плечами, сказал Гарри. — Я, например, уверен, что вы оба сдадите и уже этим летом сможете спокойно трансгрессировать самостоятельно. А теперь, друзья мои, встаем и идем на обед, — возвестил Гарри, а затем, хлопнув ладонями по коленям, поднялся с кровати. Следом встала и Гермиона.

— Что-то мне не хочется, — пробормотал Рон.

— Знаешь, Гарри прав, надо настраивать себя на положительный лад, — уверенно сказала Гермиона. — Так что прекращай истязать себя плохими мыслями и поднимайся на обед. К тому же, ты вообще зря переживаешь: ты отлично справился с трансгрессией в прошлый раз.

— Ага, — мрачно поддакнул Рон. — Промазав на сотню футов.

— Мог бы вообще не трансгрессировать, — Гермиона скрестила руки на груди.

— Так ты в меня веришь, да? Никуда я не пойду!

Гарри, понимая, что в которую тысячу раз оказался вот этой самой третьей стороной, которой вновь приходится решать несогласия двух оставшихся сторон, торопливо переводил взгляд с Гермионы на Рона и обратно.

— Там на десерт будут блинчики, — припомнил Гарри, довольно отмечая, как зашевелился Рон, явно обдумывая поспешность принятого решения. — С клубничным джемом.

— Ну ладно, — хмуро согласился тот, немного подумав. — Только ради блинчиков.

— Ну наконец-то, — раздраженно пробормотала Гермиона, но Рон предпочел сделать вид, что не услышал ее. Впереди его ждали самые вкусные блинчики на всем белом свете, и он никак не хотел их портить очередной ссорой с подругой. А что будет после этих сказочных блинчиков — уже не так важно.

* * *

И вот Дафна снова сидит за столом Слизерина, ковыряет вилкой в тарелке, слушает напутствия распалившейся от переживаний за сестру Астории, затем идет рука об руку с размышляющим вслух Забини прямо к ожидающей толпе, параллельно со всем вышеперечисленным испытывая острое чувство эффекта дежавю.

— Дай угадаю, ты сейчас думаешь о том, как тебе все это что-то напоминает, — вывел девушку из размышлений голос Забини.

Ребята остановились у стены в десяти футах от основной массы людей, ожидающих начала экзамена.

— И как ты угадал, — беззлобно ответила Дафна, краем глаза замечая в дверях кабинета, у которого их всех попросили собраться, какое-то движение.

Студенты стали подтягиваться ближе к кабинету — там явно что-то происходило, и Дафна, потянув Блейза за рукав мантии, поспешила присоединиться к остальным.

Дафна приподнялась на носочки, пытаясь разглядеть, что происходит впереди. Ей с трудом удавалось увидеть хоть что-то за многочисленными головами студентов шестого и седьмого курсов (осталось достаточно много людей с прошлого года: кто-то на тот момент не подходил по возрасту, а кто-то не справился с экзаменом и остался на пересдачу в последующем году), но Блейз, рост которого давал его обладателю многие преимущества, качнул головой, объясняя, что пока все тихо, ложная тревога.

— И как они только собираются провести экзамен по трансгрессии в замке, где нельзя это делать из-за чар? — поделился мыслями Блейз.

— Наверное, сняли их на время, — предположила Дафна, пожав плечами. — Думаю, потому сегодня пригласили так много мракоборцев.

— Что, уже началось? — бодро поинтересовалась непонятно откуда взявшаяся Паркинсон.

— Пока нет, — ответила Дафна, продолжая смотреть аккурат в голову впереди стоящего.

— А где ты была, Панс? — спросил Блейз. — Так-то время экзамена уже давно наступило.

Паркинсон сделала жест рукой, словно отмахивалась от назойливой мухи.

— Да я была с Драко. Он же еще не дорос до трансгрессии, — хмыкнула Панси. — Мы сидели в Большом зале: он ел, я болтала — все как всегда. А потом выяснилось, что я заболталась и упустила время. Со мной же не было нашей Мисс Пунктуальность, — она недовольно покосилась на Дафну. — Она слишком занята, чтобы проследить за вечно опаздывающей подругой, пока всеми силами игнорирует Малфоя.

Именно в этот момент дверь кабинета открылась, и Паркинсон моментально переключилась со своей речи, не заметив, как закашлялась Дафна при упоминании о ее маленьком бойкоте. Оттуда, из-за двери, вышел незнакомый Дафне невысокий волшебник плотного телосложения и сообщил, что экзаменационная комиссия, состоящая из представителей Отдела магического транспорта Министерства магии, будет вызывать по списку, составленному в алфавитном порядке строго по одному.

Прозвучало имя, и студент-первопроходец тут же скрылся за дверью, оставляя остальных в волнительном неведении: никто себе особо не представлял, как именно будет проходить экзамен.

Дафна с Блейзом отошли в сторону, Панси — за ними. Компания Паркинсон утомляла Дафну. Нет, конечно, их отношения не были настолько ужасными: они действительно были подругами в некотором роде. Просто они не были сильно привязаны друг к другу и стали общаться главным образом благодаря одной и той же компании людей. Зависимости друг от друга, какая обычно бывает у близких друзей, духовного родства у них не было и в помине. И именно в данный период своей жизни Дафна предпочла бы ограничить общение с Панси — один ее вид вызывает ассоциации с Драко и кучу жутких эмоций. И это если не упоминать, что про Малфоя она говорила через каждые два предложения.

— Знаете, я не понимаю, что происходит с Драко, — и вот опять это имя слетело с губ Панси.

Иногда Дафне казалось, что Паркинсон только и может говорить, что о Малфое. Как будто бы она устроила ему алтарь и ежедневно ему поклоняется. И если раньше Дафну постоянные разговоры о Драко не очень трогали, то сейчас, стоило Панси только раскрыть рот, как Гринграсс начинала чувствовать легкое раздражение. Как — казалось Дафне — такая волшебница, как Панси Паркинсон, была настолько зависима и увлечена каким-то парнем.

Панси пусть была и не самой приятной личностью, но все-таки в чем-то Дафна ею восхищалась и даже уважала. Панси была интересной, даже красивой в некотором роде. Крупные черты лица формы квадрата, острые скулы, высокий лоб, светлая кожа — на таком «холсте» особенно ярко смотрелись полные губы, словно замороженные в игривой усмешке, густые черные брови и темные, как ночь, глаза. Она была невысокой, среднего телосложения, но благодаря неплохому вкусу всегда умела выигрышно показать себя и скрыть все недостатки своей внешности. Панси была яркой, уверенной в себе, общительной девушкой, никогда не скрывавшей свои эмоции и редко оставлявшей свои мысли при себе. Она была вполне самодостаточна — к чему же ей такая зависимость от какого-то парня, даже если этот парень Драко Малфой?

— Даф, вот скажи, — продолжила Панси, обратив свои глаза к подруге. — Ты всегда понимала Драко лучше всех. Что с ним сейчас происходит? Нет, я, конечно, понимаю, досмотры, отец за решеткой, все дела…

— Лучше не бери в голову, — посоветовал Блейз, понимая, что Дафна навряд ли испытывает острое желание поддержать такую беседу.

— Да как я могу не брать это в голову?! — воскликнула Панси. — Он в буквальном смысле больше похож на ходячего скелета, чем на человека. Плохо ест, мало спит — вы вообще видели его синяки под глазами? — и постоянно куда-то пропадает, будто вообще не хочет никого видеть.

— Может, так оно и есть? — спросила Дафна.

— Ты думаешь, если я спрошу его об этом, он ответит прямо? — скептично выгнув брови, спросила Паркинсон.

— Ой, Панс, умоляю тебя, — Блейз выразительно возвел глаза к потолку. — Дай ему немного свободы, а то ты со своей гиперопекой скоро добьешься того, что за пределы своей спальни в гостиной он вообще перестанет куда-либо выходить. И потом, ты ведь всегда можешь просто поговорить с ним — поверь, он это умеет. А если будет говорить метафорами, ты всегда можешь обратиться за расшифровкой к Гринграсс.

— Не уверена, что хочу этим заниматься, — поделилась Дафна. — Но Блейз прав, Панси. Поговори с Драко, поделись своими чувствами. Может, и он откроется тебе.

Панси промолчала — редкое явление для нее. Она выглядела весьма озадаченной. Словно боялась узнать, что действительно думает Драко. Будто бы боялась оказаться ему ненужной, лишней в его жизни.

— Эй, Панси, все будет хорошо, — дотронувшись до руки девушки, тихо сказала Дафна. Паркинсон в ответ лишь неоднозначно качнула головой.

Дафна не следила за временем, но чувствовала, что прошло довольно много, прежде чем прозвучала ее фамилия. Ответив нервной улыбкой на подбадривающие кивки и слова друзей, девушка прошла по образовавшемуся из людей коридорчику и, проскользнув за дверь, оказалась в довольно просторном светлом кабинете. Большая часть пространства комнаты была чиста, только у самого окна стоял ряд столов, за которыми сидели члены экзаменационной комиссии.

— Будьте добры, назовите имя, фамилию, факультет, курс, количество полных лет, — заговорила волшебница с темными волосами, на которых уже была заметна серебристая проседь. Она сложила руки в замок на столе и смотрела на Дафну добродушно-безразличным взглядом.

— Дафна Гринграсс, Слизерин, шестой курс, семнадцать лет, — ответила девушка, задаваясь вопросом, зачем им эта информация из ее уст, когда им и без того все известно.

— Дата рождения: двадцать восьмое декабря тысяча девятьсот семьдесят девятого года, — другая волшебница, заметно старше первой, прочитала по пергаменту, который держала в руках, а затем подняла глаза, глядя на Дафну через очки в роговой оправе. — Верно?

Дафна, переплетя пальцы рук между собой, сдержанно кивнула.

— Именно так.

— Чудесно, — ответила женщина, делая какие-то пометки пером.

Из-за стола поднялся Уилки Двукрест. Дружелюбно улыбаясь, он подошел к Дафне.

— Мисс Гринграсс, сейчас начнется ваш экзамен. Вам нужно будет от этого места, на котором вы сейчас стоите, трансгрессировать на поле для квиддича. Там вас будет ждать один из членов экзаменационной комиссии, чтобы проверить ваше состояние и точность исполнения первой трансгрессии, — Двукрест сделал небольшую паузу, давая Дафне время усвоить информацию. — А затем вы должны будете вернуться сюда, а именно — вы должны попасть вон в тот обруч, — мужчина махнул рукой. — Ни футом в сторону.

Дафна нервно выдохнула, глядя на обруч, лежащий на полу ближе к концу кабинета. Она почувствовала, как руки ее едва заметно задрожали, а в мыслях стали всплывать сцены из ночного кошмара.

— Не переживайте, дорогая, — сказала ведьма помоложе, изображая на лице дружелюбную улыбку. — Сосредоточьтесь, осмотритесь, запомните положение обруча. Не спешите, у вас есть время.

— Скажете, когда будете готовы, — произнесла другая женщина, поправив на переносице свои очки.

Двукрест вернулся на свое место за столом, давая девушке пространство. Дафна оправила юбку, пытаясь унять нежеланную дрожь в руках. Волнение, смешиваясь с крохами страха, липкой субстанцией заполняющими ее мысли, мешало сосредоточиться. Перед глазами девушки будто стояла пелена, не давая возможности как следует разглядеть обруч.

«Гринграсс, успокойся, — твердо произнес внутренний голос девушки, возвращая ту к реальности, — ты это уже делала».

Дафна на мгновение закрыла глаза и шумно выдохнула, успокаивая разбушевавшееся волнение. Затем она подняла глаза на экзаменаторов.

— Я готова.

Члены комиссии кивнули, устремляя все свое внимание на девушку. Дафна опустила руки, еще раз взглянув на обруч. Затем она закрыла глаза, воспроизводя в памяти поле для квиддича. К счастью, это было не так тяжело.

«Поехали», — подумала Дафна и, стараясь нащупать «путь», повернулась на месте. Но никакого знакомого ощущения сжатия не последовало. «Пути» не было. Она его не чувствовала.

Сердцебиение Дафны резко усилилось, а глаза непонимающе забегали из стороны в сторону. Горло сжалось, мешая дышать в подступающей панике. Почему? Почему она не может зацепиться и пройти сквозь пространство?

Дафна выдохнула, вновь пытаясь сосредоточиться. Закрыла глаза. Поле для квиддича, высокие трибуны, кольца. Повернулась, открыла глаза. И снова ничего. Только экзаменаторы, неотрывно следящие за каждым ее движением.

— Попробуйте еще раз, мисс Гринграсс, — улыбнувшись, сказал Двукрест.

Дафна кивнула. Ее начинало подташнивать, а руки по-прежнему дрожали. «У меня не получится», — подумала Дафна, чувствуя, как подозрительно невовремя заболели ее давно зажившие ребра.

Вот он, момент истины. Сейчас она просто скажет экзаменаторам, что не может этого сделать, выйдет из кабинета и больше никогда в жизни не попробует трансгрессировать. Каминная сеть, порталы, поезда — что угодно, но только не трансгрессия.

«У тебя все получится, я в тебя верю», — прошептал в мыслях до боли знакомый голос, подействовавший лучше всякого Патронуса. «Какого Мерлина! — подумала Дафна, словно очнувшись. — Не уйду отсюда, пока не сдам этот чертов экзамен!»

И на этот раз все получилось. Закрыв глаза, она наметила конечную точку своего маршрута, и секунду спустя с хлопком исчезла из вида экзаменаторов в складках собственной мантии. Пару минут спустя она так же благополучно вернулась в кабинет, возникнув аккурат в кругу обруча.

К ней тут же подбежал Уилки Двукрест и стал разглядывать, пытаясь понять, не оставила ли девушка в процессе трансгрессии где-нибудь в пространстве часть себя.

— Поздравляем, — возвестила пожилая волшебница в очках, когда все осмотры были произведены. — Вы успешно прошли испытание. А теперь прошу пройти вон в ту дверь, — женщина указала на дверь сбоку от столов — та вела в другой кабинет. — Там вы получите свою лицензию.

Ощущая прилив радости, Дафна, поблагодарив экзаменационную комиссию, пулей вылетела в указанную дверь.

В другом кабинете ее ждала женщина, чертами лица напоминающая лягушку: глаза на выкате, приплюснутое лицо. Она указала Дафне на стул перед своим столом. Мельком посмотрев на девушку, она стала быстро заполнять какой-то бланк.

— Распишитесь вот здесь и здесь, — сказала женщина, подвигая Дафне пергамент и перо, а сама принялась копаться в ящике, перебирая документы — видимо, искала фамилию Дафны. — Ага, — наконец выдохнула она, располагая перед девушкой небольшую карточку из плотной глянцевой бумаги, на которой красовалась магическая печать, переливающаяся красными и синими оттенками. На обратной стороне была фамилия и инициалы Дафны, а также дата экзамена и подпись членов экзаменационной комиссии. — Распишитесь в окошке и можете быть свободны.

Забрав разрешение на трансгрессию, Дафна, донельзя довольная, помчалась в сторону гостиной Слизерина. Там ее ждала Астория, переживающая чуть ли не больше нее самой. Надо поскорее ее обрадовать. А еще сову родителям отправить — сказать, что сдала.

Дафну переполняла радость. Казалось бы, обычный экзамен, у нее таких за спиной была уже целая куча. Но это был для нее не просто экзамен, а маленькая победа, оказавшаяся большой, просто огромной победой над собой.

Стремясь как можно быстрее добраться до гостиной, Дафна не успела затормозить, когда навстречу ей, поднявшись по лестнице, вышел Гарри, шедший с урока по Зельеварению, видимо, одним из последних. Он, явно не ожидав подобного развития событий, но обладая быстротой реакции, которой во многом обязан успешным играм в квиддич в качестве ловца, прижал Дафну к себе, удерживая ту от падения.

Секунду ребята смотрели друг на друга. А потом Дафна, не дав Гарри окончательно прийти в себя, обвила руками его шею и поцеловала.

— Я сдала, Гарри!

Их, словно ужасной лавиной, словно девятиметровой волной безнадежно захлестнуло счастье. Гарри по-прежнему держал ее в своих руках, не желая отпускать. Дафна по-прежнему обнимала его за шею, чувствуя, как ее мир наполняется чем-то невероятно потрясающим, что хочется петь и постоянно улыбаться.

«Кажется, Гарри, я нашла свое самое счастливое воспоминание».

Стоял погожий теплый денек, радуя студентов Хогвартса возможностью больше времени проводить на улице. Такая потрясающая погода держалась уже вторую неделю. Ни единого облачка, ни одной капли весеннего дождя не омрачало жизнь обитателям замка. Вот только близость экзаменов немножко портила отличный расклад.

Яркие солнечные лучи согревали макушку Гарри, умиротворенно дремлющего на коленях у Дафны. Свободные часы ребята решили провести на свежем воздухе в компании друг друга, как делали большую часть времени. Отсутствие Дафны никого особо не заботило, кроме, пожалуй, Астории, но та, само собой, была осведомлена о местонахождении старшей сестры. А вот для Гарри исчезать из виду делом было довольно привычным. К тому же, теперь посвященная в ситуацию Гермиона время от времени прикрывала его перед Роном, который, похоже, начинал что-то подозревать, что было событием вполне закономерным. И все же пока он не задавал открытых вопросов: ему было вполне комфортно в обществе Гермионы, с которой общение у него чудесным образом наладилось после разрыва с Лавандой.

— Так, Гарри, третий закон Голпалотта, — из сна его вывел голос Дафны.

Гарри не ответил, по-прежнему пребывая в сладостной дреме. Дафна нетерпеливо похлопала парня по плечу.

— Гарри, прием!

— А, что? — Гарри нехотя разлепил глаза, приподнимаясь на локтях.

— Ну же, Гарри! Элементарный вопрос, — не унималась Дафна. — О чем гласит третий закон Голпалотта.

Гарри, шумно выпустив воздух из легких, опустился обратно на колени девушки.

— Ты только ради этого меня разбудила? — проворчал парень.

— Знаешь, экзамены тебе тоже так или иначе придется сдавать. А с такими темпами ты сдашь только дисциплину глубокого, беспробудного сна.

Гарри, пусть и принял вид крайне недовольный, на деле же таких чувств не испытывал. Да, конечно, ему снился чудесный сон: кажется, что-то про прозрачное лазурное небо, золотой песок, нежное южное море… Сон восхитительный, да, но реальность была куда прекраснее.

Потянувшись, как домашний кот, Гарри перевернулся на спину, с теплотой смотря на Дафну снизу-вверх.

— Ты такая милая, когда злишься, — Гарри расплылся в улыбке.

— Это самая клишированная фраза, которую ты только мог использовать в этой ситуации, — вскинув бровь, сказала Дафна. Как бы ей ни хотелось выглядеть рассерженной, пусть даже самую малость, Гарри мог поклясться, что девушка подобрела — ее губы тронула едва уловимая улыбка.

Пусть отношения у них не были очень уж долгими, Гарри, первоначально ни капельки не понимавший Дафну, понемногу учился считывать малейшее колебание, самое крохотное изменение в настроении девушки. Само собой, Дафна редко показывала свои эмоции, умело скрывая их под внешним безразличием, доброжелательностью или, как сейчас, раздраженностью, но когда общаешься с ней достаточно близко, невольно учишься разбираться. К тому же, при нем Дафна не играла роль. Она была настоящей для него, открытой в эмоциональном плане. Радостная, счастливая, взволнованная — эмоции, как монеты в копилке, и Гарри точно знал наименование каждой. Опускает взгляд — тянет время или испытывает смущение, выгибает брови — злится, но держит в себе, касается губ пальцами — думает. Пожалуй, лучше Дафну знала только ее сестра. Она была знакома с целым миром Дафны Гринграсс, в то время как он пока всего лишь отыскал дверь, за которой этот мир скрывается.

— Итак, Голпалотт и его закон под номером три, — Гарри намеренно тянул слова в игривой манере, пытаясь развеселить девушку. Та подперла руку щекой, специально изображая крайне заинтересованный вид. — О, не смотри так на меня! — хохотнул Гарри.

— Продолжай-продолжай, — хмыкнула Дафна, а ее губы тронула улыбка.

— Так вот, — продолжил парень, подложив свои руки под голову. — В третьем законе Голпалотта сказано, что противоядие от составного зелья не сводится к набору противоядий его компонентов.

— То есть это значит, что… — кивнула Дафна, предлагая Гарри продолжить.

— Что нужно правильно определить составляющие элементы зелья, а затем понять, какая добавочная составляющая в этом зелье соединяет все эти элементы.

— Суть помнишь, молодец.

Дафна, улыбнувшись, наклонилась и оставила легкий поцелуй на лбу Гарри. Парень расплылся в довольной улыбке, но спустя секунду его лицо приняло возмущенное выражение.

— Хочешь сказать, это все, что я заслужил?

Дафна смерила его взглядом.

— Гарри, это всего лишь третий закон Голпалотта. Вот если правильно ответишь на противоядия к растительным ядам, тогда я подумаю насчет более щедрого вознаграждения, — девушка одарила Гарри загадочной улыбкой, такой, что он понял: все-таки стоит постараться.

— Ты заставляешь меня учиться, играя на моих чувствах к тебе — это нечестно! — возмутился Гарри. Дафна хитро прищурила глаза.

— Так ты отказываешься?

— Еще чего! — парень мотнул головой. — Я отвечу на любой твой вопрос по ядам.

— Посмотрим, — хмыкнула Дафна, возвращая взгляд на лист пергамента, куда выписала все вопросы, которые могут встретиться на экзамене. — Итак, Гарри, скажи, что будет входить в состав противоядия к зелью, основанному на семенах клещевины.

Гарри задумчиво сдвинул брови к переносице. По правде сказать, он тему про яды до ужаса не любил: слишком много возможных ингредиентов и слишком много ингредиентов для их противоядий. Да и определить состав составного яда очень непросто, а вычислить ту самую добавочную составляющую — попросту невозможно.

— Безоар, — пожав плечами, выдал Гарри. Дафна фыркнула.

— Если у тебя это прокатило на занятии у Слизнорта, не факт, что прокатит на экзамене.

— Так-то я ответил на твой вопрос, верно? — парень ухмыльнулся, вынуждая Дафну недовольно вздохнуть.

— Ладно, давай дальше. Состав противоядия к зелью на ягодах бузины?

— Безоар, — даже не пытаясь поразмыслить, ответил Гарри.

— Гарри, пожалуйста, будь посерьезнее! — возмутилась Дафна, и на этот раз, как отметил парень, она действительно сердилась. — От этого же твоя отметка за экзамен будет зависеть.

— Это так мило, что ты переживаешь за мои баллы на экзамене, — заметил Гарри, поднимаясь с колен Дафны, и, сев рядом, потянулся к ней, намереваясь поцеловать ее прямо в щеку, но девушка недовольно отмахнулась.

— Если тебе плевать на экзамены, то не значит, что все остальные такого же мнения, — сердито сообщила Дафна и стала подниматься с травы на ноги.

Гарри, не ожидая столь стремительного побега от мисс Гринграсс, все же успел поймать ее, обняв двумя руками и не давая подняться. Ветка одного из кустов, скрывавших парочку от посторонних глаз, больно ткнула ему в спину, но Гарри все равно не выпустил свою слишком ценную добычу из рук.

— Даже не дергайся, я тебя все равно не выпущу, — с улыбкой сообщил Гарри, утыкаясь носом в пахнущую ландышами макушку Дафны.

Девушка шумно выдохнула, все еще не спуская с лица рассерженный вид, но глубоко в душе признаваясь себе, что злиться на него у нее попросту не выходит.

— И знаешь, — продолжил Гарри. — Мне действительно не плевать на экзамены. Я к ним готовлюсь в гостиной Гриффиндора. А в качестве учебного надзирателя мне вполне достаточно Гермионы, которая каждую свободную минуту гоняет нас с Роном по ее конспектам. Так что я бы не хотел тратить время наедине с потрясающей девушкой на то, чтобы вспомнить, что там говорил Голпалотт кучу лет назад.

— И что же у тебя было в планах? — спросила Дафна после небольшой паузы, а Гарри мысленно отметил, что она оттаяла и вновь заулыбалась.

Парень ослабил хватку, позволяя Дафне поменять положение так, как ей было удобно, и она села рядом, переплетя свои пальцы с его.

— Вообще я хотел тебя спросить, — вспомнил Гарри. — Ты придешь на нашу игру с Когтевраном?

Дафна с любопытством посмотрела на Гарри. Игра с Когтевраном ждала Гриффиндор уже на следующий день, и, конечно, девушка, пусть и не была большой любительницей квиддича из-за своей нелюбви к высоте и метлам, подумывала о том, чтобы заглянуть на стадион в этот раз. Однако она не собиралась так просто выдавать Гарри такую информацию.

— А почему ты интересуешься? — приподняв брови, поинтересовалась Дафна.

— Ну знаешь, я бы хотел, чтобы моя девушка поддержала меня на самой важной игре в сезоне.

Гарри замер, начиная осознавать, что именно он сказал. Дафна прищурила глаза, хотя, признаться, почувствовала, как что-то внутри приятно заворочалось.

— Твоя девушка? — Дафна ухмыльнулась.

Они с Гарри никогда не обсуждали их отношения, не вешали ярлыки, не устанавливали рамки. Они просто проводили время в компании друг друга, болтали, держались за руки и время от времени целовались. Никто из них ни разу не поднимал эту тему, не задавался вопросом, можно ли считать, что они встречаются, или нет. Конечно, оба мысленно подразумевали, что у них есть те самые отношения, но сказать об этом вслух до сих пор не решались.

— Моя девушка, — после паузы подтвердил Гарри и улыбнулся. — Думаю, что после всех тех поцелуев я с трудом могу назвать тебя просто другом, знаешь.

— То есть ты даже не спросишь меня, хочу ли я с тобой встречаться? — Дафна вопросительно выгнула брови.

— Нет, само собой, если ты против, то можешь отказаться и…

— Глупый, — хмыкнула Дафна, не давая Гарри закончить. — Если бы я была против, я бы навряд ли целовалась с тобой, верно?

Гарри просиял, а Дафна, тронутая по-детски милой радостью юноши, улыбнулась в ответ.

— У меня, кстати, есть отличное предложение, чем заняться сейчас, — сообщил он, склоняясь ближе к лицу Дафны, планируя сорвать с ее губ парочку поцелуев, о которых та так учтиво напомнила. Но, кажется, Дафна была иного мнения.

— У меня есть предложение получше!

И девушка резким движением открыла учебник по Трансфигурации и скрылась за ним, не давая парню осуществить задуманное. Гарри оставалось лишь печально вздохнуть.

Когда наступил день игры в квиддич, в гостиной Гриффиндора чувствовалось определенное напряжение. Предматчевое волнение подействовало на всех гриффиндорцев, но особенно сильно оно сказалось на самих игроках и капитане команды. Гарри понимал, что им во что бы то ни стало нужно выиграть: согласно его подсчетам, если Гриффиндор проигрывает или выигрывает, но разница меньше ста пятидесяти очков, то кубок получает Когтевран, если выигрывает с разницей в сто пятьдесят очков, то в общем зачете у них будет ничья, и только если Гриффиндор выиграет с разницей больше ста пятидесяти очков, кубок гарантированно достается ему. Гарри очень не хотел в свой год на посту капитана, выиграв первые два матча, провалиться с последним, решающим. Как он запомнится тогда? Как капитан, который упустил возможность привести команду к победе и лишил команду редкого шанса стать чемпионом в третий раз подряд? А что потом будут про него думать его дети, когда в зале наград в годы его капитанства на гравировке кубка не будет Гриффиндора? «Ну ладно, это уже, конечно, чересчур про детей», — думал каждый раз Гарри, прерывая поток собственных негативных мыслей.

Он отвернулся от доски, на которой красовалась схема поля и тактика на ближайшую игру, которую он только что представил своей команде — они обсуждали ее на днях, но с момента последней тренировки Гарри внес пару правок.

Гарри окинул взглядом ребят. Все сидели на скамейке перед ним, взволнованные перед матчем, смотрели на своего капитана и внимали каждому его слову. Даже Джинни оставила свое личное отношение к Гарри за пределами поля (они ни разу не говорили после расставания, разве что время от времени обменивались небольшими эмоциональными фразами во время тренировок).

— Так, ребята, надеюсь, с планом действий мы разобрались. Есть вопросы? — Гарри окинул всех взглядом, но никто не нарушал тишины. — Значит, разобрались, — заключил парень. — В общем, это наша последняя игра в сезоне. И от нее зависит все. Нам нужно выиграть с перевесом в сто пятьдесят одно очко, и тогда кубок будет наш. Победа в этих соревнованиях зависит от того, насколько мы будем точны и собраны. Когтевран, как и мы, обыграли Пуффендуй и Слизерин, но на данный момент в общей турнирной таблице у них ровно на сто пятьдесят очков больше, чем у нас. У Когтеврана всегда была сильная стратегия, но у них нет того, что есть у нас: командный дух и первоклассные игроки, — Гарри медленно обвел ребят взглядом. — И сейчас мы выйдем и покажем им, как играют настоящие чемпионы!

Со стадиона послышались гудки, означавшие, что командам пора выходить на поле. Гарри махнул рукой, жестом говоря ребятам подняться. Парень не мог точно сказать, насколько воодушевляющей была его речь и насколько она помогла ребятам собраться с духом. Во всяком случае, они, вроде бы, выглядели поживее: у Джинни горели глаза, Кэти и Демельза улыбались, обмениваясь предложениями по распасовке квоффла, настроенные на позитивный исход, а Ричи и Джимми выглядели собранными, как никогда. Даже Рон не приобретал зеленоватый оттенок, как у него часто бывало, и выглядел вполне уверенно.

Гарри взял свою метлу и, встав во главе строя собственной команды, вышел из раздевалки. Стоило команде только показаться на поле, как трибуны взорвались оглушающими аплодисментами. Казалось, вся школа собралась посмотреть на финальный матч сезона. Секция Гриффиндора пылала красно-золотыми плакатами и шарфами, многие пуффендуйцы тоже предпочли поддерживать Гриффиндор в этой игре.

Команды выстроились в две шеренги напротив друг друга, Гарри и Роджер Дэвис, капитан команды Когтеврана, вышли на середину, чтобы пожать друг другу руки. По свистку обе команды взмыли в воздух.

Гарри облетел поле, оценивая обстановку, пока члены его команды медленно пробирались по полю, подстраиваясь под игру противников. Гарри понимал, что когтевранцы настроены на победу не хуже них и сделают все, что в их силах.

— Белл двигается к кольцам Когтеврана, пас Робинс… О нет! Бладжер мешает Демельзе попасть в кольцо, квоффл у Когтеврана, — вещал комментатор матча — Дин Томас.

Гарри описал еще один круг над полем — никакого знакомого блеска. Судя по тому, что Чжоу Чанг — ловец Когтеврана — никуда не спешила, а больше посматривала на него, Гарри, снитча она тоже еще не наблюдала.

Взгляд Гарри то и дело падал на трибуны, где располагался Слизерин. Он все надеялся разглядеть среди черных мантий и зеленых галстуков знакомую золотую макушку, что ему пока не удавалось.

— Гарри, аккуратно! — крикнул Джимми Пикс, и Гарри, едва успев заметить летящий прямо в него бладжер, рывком поднял метлу вверх. — Извини, не успел, — виновато улыбнулся Джимми, со всего размаху битой отправляя бладжер в Дэвиса, собиравшегося вновь перехватить квоффл у охотников Гриффиндора.

— Ничего, — обронил Гарри.

Он не сводил глаз с трибуны Слизерина, пристально вглядываясь. Когда в него со всей скоростью чуть не влетел бладжер, он краем глаза заметил какое-то движение: будто кто-то вскочил с места. Ну конечно, вот же она, до сих пор прижимает руки ко рту — видимо, не на шутку перепугалась за него.

— И-и-и Когтевран открывает счет! — пронесся над полем голос Дина, привлекая внимание Гарри. — Брэдли забивает квоффл в кольцо Гриффиндора, открывая счет. Гриффиндор, соберитесь, ребята!

«Черт», — немного растерянно прошептал Гарри, чувствуя, как гулко забилось сердце. Он еще раз взглянул на Дафну. Она заняла место примерно посередине, чтобы самой не сидеть слишком высоко над землей и высота полета команд тоже не казалась такой устрашающей. Девушка, заметив взгляд Гарри, улыбнулась и красноречиво кивнула, как бы говоря: «Давай, Гарри, ты всех сделаешь!» Гарри кивнул в ответ, чувствуя, как к нему возвращается былой запал и уверенность в собственных силах.

Гарри первым делом направился к кольцам собственной команды. Рон заметно нервничал из-за случившейся неудачи — еще не хватало, чтобы он совсем опустил руки.

— Ничего страшного, Рон, ты лучший вратарь на свете, — сказал Гарри, хлопнув друга по плечу, и тут же отлетел в сторону: к кольцам Гриффиндора летел Дэвис с квоффлом в руках. И, судя по тому, что Рон отлично отбил мяч, слова Гарри подействовали на него более чем положительно.

Гарри облетел поле еще раз, пристально вглядываясь в каждый его участок — никаких признаков снитча. Да и рано было для снитча: его поимка дает сто пятьдесят очков, то есть для выигрыша кубка им необходимо забить как минимум два мяча, чтобы разница была в 10 баллов. Если Гарри поймает снитч раньше, то они поделят кубок с Когтевраном или вовсе уступят его.

Гарри краем глаза посматривал на Чжоу: та по-прежнему придерживалась своей тактики и ориентировалась на Гарри. С трибун долетали комментарии Дина: Гриффиндор вновь владел квоффлом. Гарри вслушался: мяч у Кэти, пас Джинни, Джинни обводит Дэвиса… Секунда, и трибуны Гриффиндора взрываются аплодисментами. Гарри облегченно выдохнул: они сравняли счет.

Вновь увернувшись от квоффла, Гарри пролетел над полем. Мысленно он отметил, что не только Чжоу за ним пристально наблюдает: Рассел и Кент, загонщики Когтеврана, тоже стараются находиться поближе к нему. И тогда Гарри неожиданно для соперников рванул вперед — и тут же ему пришлось уклоняться от бладжера. Догадка подтвердилась: своей тактикой Когтевран старался помешать ему поймать снитч. Когтевранцы знали, что для кубка им надо просто не допустить большого перевеса в пользу противника — в этом плане им было гораздо проще, чем гриффиндорцам.

— Точный пас Уизли — и Белл забивает второй по счету квоффл к кольцам соперника!

Трибуны зашумели, а для Гарри это был сигнал к тому, что самое время ловить снитч. Парень кругами летал над полем, но, как назло, снитча нигде не было видно. Снова соперники решили отправить в него бладжер, и пока Гарри уклонялся от него, делая петлю в воздухе, а Ричи отправлял этот мяч обратно в соперников, Когтевран забил еще один гол. Счет снова был равный.

И тут Гарри заметил, как что-то блеснуло у трибуны справа. Сомнений нет: снитч наконец-то решил показаться. Вот только Гарри пока не мог его ловить. Он, конечно, может попробовать блеф и полететь в противоположную сторону, и тогда Чжоу полетит за ним, но в таком случае он рискует и сам упустить снитч.

Юноша быстро оценил обстановку на поле: квоффл был у Гриффиндора, но слишком далеко от колец Когтеврана, и соперники окружили его охотников, не давая возможности туда пробиться. Значит, в ближайшие десять секунд они точно не забьют квоффл. И тогда Гарри принял решение.

Он подал сигнал мадам Трюк, и та просвистела, объявляя перерыв.

— Капитан команды Гриффиндор взял двухминутный тайм-аут! — объявил Дин на весь стадион.

Ребята быстро опустились на землю и сгрудились около Гарри, образовав кружок.

— Гарри, ты видишь? — прошептала Джини, указывая взглядом в сторону правой трибуны.

Гарри напряженно кивнул, краем глаза по-прежнему следя за снитчем: тот спустился немного ниже, но почти не поменял положения, не чувствуя за собой погони.

— Я почти уверен, что Чжоу тоже его заметила, — хмуро сообщил Гарри. — Так, ребята, у нас на все восемь секунд. От силы — десять. Кэти, Джинни, Демельза, ваша задача как можно быстрее забить гол. Попробуйте распасовку четыре, они навряд ли будут этого ожидать. Если не будет получаться, Кэти, ты держишь Брэдли, Демельза — на тебе Чэмберс, Джин, а на тебе квоффл. Поверь, Дэвис за тобой не успеет, а уж с их вратарем ты справишься. В это время я буду лететь к снитчу. Как только вы забьете, я его поймаю. Джимми, Ричи, вы старайтесь отвлекать Чанг и загонщиков: не дайте им поймать снитч первыми или помешать мне.

Над полем прозвучал свисток судьи.

— Действуем быстро — и все получится, — сказал напоследок Гарри и взмыл в воздух.

По сигналу игра возобновилась. Гарри тут же бросился к снитчу, ровно как и Чжоу, и Гарри, сделав финт, заставил ее отклониться и затормозить. А затем помогли ребята загонщики, отрезав путь ловцу противников бладжером.

Тем временем Джинни сумела перехватить квоффл и успешно двигалась к кольцам противника.

Гарри со всей скоростью летел к снитчу, не упуская ни слова комментатора матча мимо ушей.

— Уизли огибает Дэвиса — отличная обманка, Джинни! — летит к кольцам…

От снитча его отделяли всего пара футов. Где же гол? Он не может поймать снитч, только не сейчас!

Движение сбоку — Чжоу, не скрывая торжествующей ухмылки, догоняет его. Гарри отклоняется в сторону, пытаясь помешать сопернице, и чуть не попадает под бладжер. Тем не менее, Чанг тоже сбилась с пути.

— О нет, Дэвис мешает Уизли и перехватывает квоффл…

Все внутри Гарри похолодело. Снитч был прямо между ним и Чжоу. Они переглянулись.

— А нет, Уизли успела передать квоффл Робинс — настоящее мастерство! И Гриффиндор забивает гол!

Гарри рванул к снитчу, вытянув руку. Чжоу двигалась навстречу. Считая доли секунды, юноша вытягивался, как только мог, налегал на метлу всем телом. Неуловимый глазом момент — и он зажал снитч в руке, едва уворачиваясь от столкновения с Чжоу.

— Гарри Поттер ловит снитч! — воскликнул Дин, а вместе с ним заревел и весь стадион.

Гриффиндорцы опустились на землю и, побросав метлы, стали обнимать друг друга и поздравлять с победой.

— Мы выиграли, Гарри! Выиграли! — орал Рон прямо в ухо другу, сам до конца не веря. — Кубок наш!

Парни, Ричи и Джимми, облепили Гарри и от всей души благодарили его, Демельза и Кэти одарили счастливыми улыбками. Напоследок он столкнулся лицом к лицу с Джинни. Девушка, немного помедлив, заговорила первой:

— Гарри, ты был не очень хорошим парнем, — серьезно сказала она, а затем улыбнулась. — Но ты замечательный капитан! И друг, — чуть тише добавила Джинни, крепко обнимая парня. — Спасибо тебе, Гарри, это ты привел нас к победе!

— Сегодня все выложились на полную, — с улыбкой ответил он, обнимая Джинни в ответ.

Народ с трибун медленно стекался вниз, на поле. Гермиона уже успела поздравить Кэти и Демельзу и теперь, широко улыбаясь, вовсю слушала эмоционально переполненные речи Рона. Краем глаз Гарри заметил Дафну: она уже спустилась с трибун и проходила мимо, слегка замедлившись. Гарри одними губами сказал: «Подожди меня за трибунами», и Дафна моргнула, давая понять, что приняла послание.

Гарри незаметно ускользнул от развеселившихся гриффиндорцев и побежал в раздевалку. Оставив метлу и сменив спортивную форму на обычную одежду, Гарри, стараясь не налететь на других студентов, направился туда, где его должна была ждать Дафна.

К счастью, ему никто не встретился на пути: гриффиндорцы еще праздновали победу на поле, а остальные факультеты давно ушли в замок. Так что когда Гарри добрался до Дафны, та бросилась к нему, а он безбоязненно поцеловал ее, заключая в объятия.

— Я так испугалась, когда бладжер едва не сбил тебя тогда, — прошептала Дафна, отстраняясь. — На долю секунды мне и вправду показалось, что он в тебя попал, — она прислонила свои нежные прохладные ладони к его разгоряченным щекам и смотрела с трепетом и волнением прямо в глаза.

— Я только так тебя и нашел тогда, — улыбнулся Гарри, дотрагиваясь до руки девушки своей рукой. — Спасибо, что пришла, — он легонько прикоснулся губами к ее тонким пальчикам.

— Ну как же я могла не прийти! Я же… как ты там сказал? — Дафна по-доброму усмехнулась. — Твоя девушка.

— Моя девушка, — согласился парень, широко улыбаясь.

Гарри до безумия нравилось, когда они неспешно прогуливались вдвоем, держать ее за руку, лежащую в его ладони, словно влитая. Как будто бы когда создавали Дафну, ее руки лепили с использованием его слепков, чтобы достичь идеального совпадения. Он обожал, как она задумывалась о чем-то хорошем, глядя в чистый безоблачный горизонт и не замечая собственной улыбки. А ее улыбку Гарри любил сильнее всего. Иногда ему стоило действительно могучих усилий, чтобы сдержать собственные порывы схватить Дафну в охапку и осыпать каждый дюйм ее лица поцелуями. Гарри не мог объяснить, откуда все это взялось в нем, он просто ощущал все эти чувства и понимал, что еще немного, и он лопнет, как переполненный воздушный шарик. Это было так странно, так ново, так ярко и одновременно до невозможности нежно и трепетно, что просто не укладывалось в голове.

— Знаешь, я на днях читала статью из «Пророка», колонку о магозоологии, — Дафна обняла его руку, а голову положила на плечо. — Где-то на Каймановых островах исследователи-магозоологи встретили новую разновидность клаббертов⁽¹⁾. Они не зеленые, как обычные клабберты, а малиновые и красные.

— Странно, что их так неожиданно обнаружили. Все-таки если их популяция достаточно разрослась, то о них давно должно было быть известно, — поделился Гарри, краем глаза следя за Дафной.

— В том-то и дело! — она, отстранившись, с каким-то по-детски очаровательным восхищением всплеснула руками, широко улыбаясь. — Это так чудесно, что в нашем мире, где, казалось бы, известен каждый уголок пространства, еще находится что-то новое. Сразу понимаешь, сколько же всего есть неизведанного, а никто даже не задумывается о его существовании. Готова поспорить, что даже тут, в нашем озере, — она махнула рукой вправо, — есть что-то, ранее не изученное.

— Даф…

Она подняла на него свои широко распахнутые глаза, такие же чистые и безоблачные, как небо. Гарри заключил ее в объятия, с нежностью прижимая к себе и зарываясь лицом в ее мягкие волосы.

— Кажется, я люблю тебя, — прошептал он, не уверенный, услышала ли его слова Дафна.

Девушка не шевелилась, чувствуя, как ёкнуло ее сердце, старалась даже не дышать. Она опустила глаза, обеспокоенно покусывая нижнюю губу. К счастью, Гарри не ждал ответа. Все, что он желал сейчас — это так же держать Дафну в своих руках и называть своей. Большего для счастья ему не требовалось.

Когда ребята распрощались, обменявшись последним поцелуем в дверях замка, Гарри тут же направился в гостиную Гриффиндора. Уже подойдя ко входу, он слышал, как за стеной раздаются веселые крики и смех. Гарри невольно улыбнулся: ребята явно праздновали победу.

Юноша назвал пароль и зашел внутрь. Как он и ожидал, внутри царствовал хаос и разноцветная буря веселья, в которую его тут же затянули. Каждый гриффиндорец считал своим долгом поздравить его с победой, поболтать, высказать свое мнение об игре, угостить сладостями из «Зонко» или сливочным пивом, Гарри оставалось только широко улыбаться.

— Ты где был?

Неожиданно для Гарри, Рон вытащил его из толпы гриффиндорцев. Выглядел он чересчур мрачно для праздничной атмосферы, царящей в гостиной.

— Рон, что случилось? — Гарри отправил ему непонимающий взгляд.

— Это ты мне скажи! — воскликнул Рон, сердито скрестив руки на груди. — Где ты был? Ну? А, впрочем, можешь мне не говорить! Я видел достаточно.

С такими словами Рон, резко развернувшись, пошел в спальню. Гарри, все еще пребывая в полнейшем непонимании, бросился за ним.

— Рон, да что, Мерлин тебя побери, у тебя произошло? — спросил Гарри, закрывая за собой дверь.

Рон сидел на своей кровати, угрюмо глядя на собственные руки, сцепленные в замок.

— У меня — ничего. А вот у тебя, как оказалось, жизнь очень насыщенна событиями, о которых я и понятия не имею.

Гарри подошел ближе.

— Рон, ты можешь нормально говорить?

— Нормально говорить?! — вспыхнул Рон, вскочив с кровати. — Хорошо, я буду говорить нормально. Видимо, я один и умею говорить.

Он приблизился к Гарри, тяжело дыша, ткнул его пальцем в грудь.

— Я считал себя твоим лучшим другом, Гарри!

— Так и есть, — поспешил вставить Гарри. Рон фыркнул.

— А в итоге о том, что ты крутишь шашни с девчонкой Гринграсс, я узнаю не от тебя, а когда застаю вас обжимающимися в коридоре!

— Рон… — пробормотал Гарри, потупив взгляд. — Я собирался…

— Да? Когда ты собирался мне об этом рассказать? Тогда же, когда рассказал бы, что разошелся с Джинни? — Рон с вызовом взглянул на друга. — Я не стал грузить себя, когда ты решил не рассказывать о вашем расставании. Думал, ты тяжело это переживаешь, не хотел ворошить рану. А ты, оказывается, вот чем был занят! Крутился вокруг этой… Этой слизеринки! — буквально бросил ему в лицо Рон, испепеляя друга взглядом.

Гарри кольнуло то, с каким пренебрежением Рон сказал последнюю фразу. Скрестив руки на груди, он сделал шаг вперед.

— Да, Дафна слизеринка, и что? — Гарри вопросительно выгнул брови. — Да будь она когтевранкой или пуффендуйкой, это все равно ничего не изменило бы!

— Но она слизеринка! — не унимался Рон. — Наглая, высокомерная, считает себя лучше всех и… — Рон помедлил, собирая мысли в кучу. — Она подружка Малфоя, Гарри! Всей этой мерзкой шайки! А значит, она такая же…

— Не значит это ничего! — воскликнул Гарри, уже не в силах сдерживаться.

— Я же твой друг, Гарри!

— А она моя девушка!

Лицо Рона пылало от гнева и обиды. Он, поджав губы, пошагал к двери, нарочно задев плечом Гарри. У самого выхода Рон остановился.

— Ну и катись к своей слизеринской змее.

— Не смей ее так называть! — крикнул Гарри вдогонку, но навряд ли Рон его услышал.

Гарри сел на кровать, понуро глядя в окно. От праздничного настроения не осталось и следа.

---

1) Клабберт — живёт на деревьях, по внешнему виду напоминает нечто среднее между обезьяной и лягушкой. (Подробнее: https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/Клабберт)

Вернуться к тексту

— Ты какая-то беспокойная в последнее время.

Дафна подняла взгляд на Гарри, вопросительно приподняв брови.

— С чего ты это взял?

Гарри неспешно пожал плечами, а затем, обняв Дафну обеими руками, прижал ближе к себе.

— Не знаю… — пробормотал парень. — Задумчивая, что ли, молчаливая. Тебя что-то тревожит?

Дафна поспешно мотнула головой и отвернулась, прикусив губу, — так, чтобы Гарри не разглядел в голубизне глаз того, что подтвердит его догадки и сдаст ее с головой.

— Не бери в голову, — ответила она, положив голову ему на грудь. — Экзамены скоро, вот я и разнервничалась.

Гарри вздохнул и вместо ответа поцеловал Дафну в макушку, зарываясь лицом в облако белокурых волос. Дафна прикрыла глаза, вслушиваясь в дребезжание капель дождя за окном.

— Резко погода испортилась, — заметила она. — Я думала, мы будем много времени проводить на улице.

— Мы? — хмыкнул Гарри, расплываясь в улыбке. — Если хочешь, мы можем и сейчас погулять.

— Ничто не заставит меня идти на улицу в такой дождь, — поежившись, ответила Дафна. — Даже ты, Гарри.

— Да я и не претендовал, — ответил парень. — Как ты, кстати? Не холодно? Мне кажется, откуда-то дует.

Дафна покачала головой. Она чувствовала, что из-под оконной рамы тянется холодок, да и каменный подоконник не прибавлял тепла, но в объятиях Гарри ей было более чем хорошо.

— Вот и славно, — прошептал Гарри, взглядом следя за каплей, со скоростью спринтера съехавшей вниз по оконному стеклу. На фоне темного, фиолетово-серого неба их маленькое убежище в коридоре, удаленном от учебных классов и гостиных, а потому абсолютно непопулярном среди других студентов, было очень даже неплохим вариантом.

За стенами вновь завыл ветер, порывом проникая в щель подоконника. Гарри ненароком поежился, что не ушло от внимания Дафны. Она резко отпрянула от него, развернулась и уставилась в его глаза, вглядываясь. Гарри вдруг отчего-то стало стыдно, словно он сделал что-то неприличное (чего он, конечно же, не делал: он парень воспитанный все-таки!) — а потом Дафна улыбнулась, и все прошло.

— Ты вполне мог бы сказать мне, что замерз, — с теплотой в голосе сказала она, поднимаясь с подоконника. Строго взглянула на него, протягивая руку. — Идем.

— Что? Мне не холодно! — запротестовал парень, пытаясь обхватить Дафну и вернуть на место, но та оказалась слишком юркой, и Гарри сам едва не свалился с подоконника.

— Аккуратнее! — захохотала девушка, придерживая гриффиндорца под руку. — Синяки, полученные в борьбе с подоконником, боевыми ранениями не считаются.

— Ну я же могу что-нибудь придумать, — хитро улыбнулся Гарри, обвивая руку Дафны и привлекая к себе. — Предположим, не упал с подоконника, а спасал прекрасную даму от Гремучей ивы.

— Это какую же? — с прохладцей поинтересовалась Дафна, вскинув бровь.

Гарри задумчиво почесал макушку.

— Первокурсницу какую-нибудь, например, — ответил парень. — Мне же маленьких девочек не запрещено спасать? — улыбнулся Гарри, обнимая Дафну за талию.

Дафна поджала губы и прищурила глаза, выжидая, что парень стушуется и оступится — он и сам чувствовал, что бродил буквально по острию ножа: лишнее слово не в ту степь, и раунд их своеобразной, жутко странной и понятной только им игры останется за Дафной.

— Тебе никто не запрещает спасать девочек любых возрастов, — сказала девушка, обвивая шею юноши руками. — Только врать — это так не по-гриффиндорски.

Гарри удивленно выгнул брови и хмыкнул.

— Во-первых, не врать, а приукрашивать, — на лице парня сияла беззлобная усмешка. — А во-вторых, странно это слышать от слизеринки.

— О, так мы теперь заговорили о стереотипах? — осведомилась Дафна, делая шаг назад.

— Ты первая начала! — усмехнулся юноша, подаваясь вперед и не давая девушке сдвинуться с места. — И потом, ни одни дебаты про факультетские стереотипы не могут обойтись без нас: мы же, считай, идеальный пример того, как эти стереотипы нарушать, прямо как хрестоматийные шекспировские Ромео и Джульетта!

Дафна оставила попытки вырваться из объятий своего парня (свой парень — как звучит-то!) и на мгновение-другое застыла на месте, вглядываясь в лицо Гарри.

— Я не понимаю, как ты можешь сказать что-то невероятно глупое, а буквально через секунду что-то фантастически милое, что всякие твои глупости вовсе забываются?

— Природный талант! — сообщил Гарри, вытягиваясь навстречу улыбающейся Дафне за поцелуем.

Несколько месяцев, каких-то жалких несколько месяцев длятся их отношения категории «больше, чем дружба», а ощущение, что они вместе целую вечность — так комфортно, беззастенчиво им было друг с другом. А с другой стороны, так ново — казалось Дафне. Каждое слово, каждый взгляд, каждое касание — она впервые испытывала все это, впервые разделила с кем-то так по-особенному. Она трепетала и волновалась, но стоило Гарри взглянуть на нее, обнять, взять ее руку в свою и переплести пальцы — все тревожные мысли улетучивались: она все делает правильно. Да и можно ли составить какой-то план, согласно последовательности которого на первое свидание нужно улыбнуться и ненароком коснуться его руки, на второе разрешается легкое объятие, а на третье — подставить щеку для прощального поцелуя? Возможно, если бы такой существовал, Дафне было бы гораздо проще. А так приходилось действовать наобум, спонтанно, по велению собственных чувств и переживать, переживать, переживать…

Но не только правильность собственных «отношенческих» действий волновала Дафну.

— Ты же помнишь, что я люблю тебя, да? — прошептал Гарри, ласково прижимая прохладную ладонь девушки к щеке и с нежностью глядя на ее сияющее лицо.

За окном ударил гром — Дафна дрогнула, переводя взгляд на стекло. Обеспокоенно прикусив губу, она секунду-другую вглядывалась в горизонт, настолько темный, что едва можно было различить границу неба и земли.

— Эй, Даф, — Гарри поднялся с подоконника и встал позади нее, так же вглядываясь в вид за окном. — Что случилось?

Дафна передернула плечами, а затем развернулась лицом к Гарри.

— Нет-нет, ничего такого, — ответила она с улыбкой. — Я, правда, беспокоюсь за Асторию: у нее при такой погоде часто бывают жуткие мигрени.

— А-а, — выдохнул Гарри. Он-то уж было решил, что Дафна боится грома, или молний, или… От догадки, внезапно возникшей в его голове, у парня перехватило дыхание.

— Гарри, идем, — Дафна потянула его за руку — снова вела себя, как обычно. Может, ему показалось, и все это сплошные глупости, рожденные его заточенным на самых фантастических событиях подозрительным мозгом?

— Куда? — удивленно спросил он, послушно следуя за девушкой.

— По гостиным, куда же еще! Ты замерз…

— Я уже согрелся! — взбунтовал юноша.

— И скоро ужин, — закончила Дафна. — А я хотела бы перед этим проверить, как там моя сестра.

Гарри издал протяжный, полный печали вздох. Дафна недовольно дернула его за руку.

— Да ладно тебе!

— Что? — засмеялся Гарри. — Мне слишком тяжело с тобой расставаться, а ты…

— Да, я такая бессердечная, бросаю тебя на произвол судьбы, — фыркнула Дафна, выразительно возведя глаза к потолку.

— Ну, ты, конечно, не бессердечная, — сказал парень, приобняв свою спутницу за талию. — Но… Эй, ты куда?

Дафна резко прибавила скорости, оставляя юношу позади.

— Бессердечно оставляю тебя, чтобы у тебя не оставалось сомнений на всякие «но».

— Даф, подожди! — крикнул Гарри, переходя на бег — Дафна упрямо не останавливалась, но вскоре он ее догнал, сгреб в охапку и замер, не давая тронуться с места. — Сердишься на меня?

Дафна попыталась было высвободиться, но практика показывала, что данное мероприятие — дохлый номер. Гарри легонько качнул ее в сторону.

— Даф, ну не сердись!

— Я не сержусь, — наконец ответила она и улыбнулась. — Но если ты меня сейчас же не отпустишь, то получишь.

— Понял, — кивнул Гарри, поднимая руки вверх в жесте «сдаюсь». — Точно не сердишься? — осторожно спросил Гарри, пряча руки за спину — он не рисковал снова приобнять девушку.

— Я же сказала, что не сержусь. На тебя невозможно сердиться, — проворчала Дафна. — Да и было бы, за что…

Гарри просиял. Только посмотрите на нее: милый крохотный носик, блестящие глаза, легкий румянец, а небольшое недовольство только придает всему очарованию шарма. Гарри был восхищен и готов был любоваться ею каждую секунду своего существования, жадно ловить взглядом каждое ее движение, каждую улыбку. Правда, делиться всем этим сокровищем — его сокровищем — ему не очень хотелось. Но еще больше Гарри удивлялся, откуда в нем все это? Как вообще человек может вмещать в себе столько чувств? Он же не в первый раз был влюблен, Дафна — не первая девушка, которую он целовал и держал за руку. Так в чем же, Мерлин его подери, дело? А, впрочем, какая разница, когда он счастлив?

— Мой поворот, — сообщила Дафна, легонько коснувшись руки Гарри.

— Ой, уже? — Гарри неловко запустил руку в волосы.

— Ага, — добродушно усмехнулась Дафна.

— Тогда… увидимся? — улыбнулся Гарри, девушка кивнула. — Люблю…

— До ужина! — воскликнула она, порывистым движением поцеловала его в щеку и исчезла из вида.

Гарри оторопело вглядывался в поворот, задумчиво потирая щеку, на которой еще ощущался след губ Дафны. Озадаченность приливной волной заполонила его сознание, подняв незаконченную, необдуманную мысль, и вот она, злодейка, вновь стала терзать его душу.

— Гарри, все нормально? — поинтересовалась Гермиона, вглядываясь в лицо вернувшегося в гостиную друга. Гарри небрежно кивнул.

— Да… Да, все хорошо, я просто думал кое о чем.

— О чем же? — спросил Рон, усаживаясь в соседнее кресло.

Гарри удивленно и настороженно на него взглянул. Рон, секунду назад выглядевший как ни в чем не бывало, стушевался.

— Ты уверен, что хочешь знать? — холодно осведомился Гарри. — Неделю назад, насколько я помню, тебя это ни капли не интересовало.

— Я… — Рон стыдливо потер лоб, виновато опустив взгляд в пол. — Я, кажется, задолжал тебе парочку извинений.

— И что же натолкнуло тебя на эту мысль? — съязвил Гарри. — Или, точнее сказать, кто? — Гарри отправил Гермионе многозначительный взгляд, но та даже не смотрела в их сторону, спрятав глаза в «Стандартной книге заклинаний» и всем своим видом показывая, что она здесь ни при чем.

— Нет, — поспешно ответил Рон. — То есть, да, Гермиона в некотором роде поговорила со мной, но…

Гарри стал подниматься с кресла. Рон вскочил следом.

— Но она мне просто объяснила, что именно с тобой произошло. Ты же мне ничего не рассказывал.

— Да, знаешь, теперь точно не буду. Видимо, все хорошее в моей жизни ты воспринимаешь как личное оскорбление себе! — вспыхнул Гарри. Рон поджал губы. А Гермиона, аккуратно прикрыв учебник и заботливо отложив его в сторону, смерила друзей строгим взглядом.

— Сядьте оба, сейчас же! Вам надо поговорить.

— Не хочу я ни о чем с ним разговаривать! — упрямо настаивал Гарри.

— Как пятилетние, ей-богу! Гарри, ты сейчас ведешь себя неимоверно глупо — только не обижайся, ты знаешь, я не со зла и абсолютно объективно, — добавила девушка, смахнув со лба непослушную каштановую кудряшку. — Я тебе уже говорила, что твоя отстраненность и холодность нас с Роном задевала и немножко обижала, но ни я, ни он не хотели на тебя давить. Никто не знал о том, что с тобой творится. В итоге новость о твоих новых отношениях очень… — Гермиона искоса глянула на притихшего Рональда, вернувшегося в кресло. — Очень удивила меня и Рона. И знаешь, хочу сказать, я его понимаю. Не оправдываю, — поспешно добавила она, заметив, как изменился в лице Гарри. — Но понимаю.

Гарри опустился в кресло и шумно выдохнул.

— Я тебе говорил, как это все произошло.

— Мне — да, — кивнула Гермиона. — И это только благодаря моим собственным стараниям. Рон же ничего не знал. Да, Рон?

Гермиона отправила ему крайне красноречивый взгляд, говорящий о том, что самое время ему вернуться в разговор. Рон слегка покраснел.

— Да, — кивнул парень, потерев шею. — Но, Гарри, я хотел сказать, что я не возражаю против того, чтобы ты встречался с Гринграсс…

— Вот спасибо! — огрызнулся Гарри.

— В смысле, — поспешно продолжил Рон. — Я хотел сказать, что ты в последнее время стал менее мрачный. Больше хороших дней, вроде того. И, видимо, это все ее рук дело.

— Именно так, — холодно подтвердил Гарри.

— В общем, я рад, что тебе с ней стало хорошо, — закончил Рон и замолчал, взволнованно ожидая ответа друга.

Гарри некоторое время не издавал ни звука. Спустя несколько секунд он потер переносицу, поправил съехавшие к кончику носа очки и глубоко вздохнул. Вот вечно у них так: Рон вспылит и наделает неправильных выводов, а сам Гарри распалится даже сильнее и, как самый упрямый на свете баран, будет стоять на своем. «Оба хороши, что сказать», — прокомментировала бы Гермиона — Гарри даже мог вполне натурально воспроизвести ее голос в своей голове.

— Ладно, проехали.

— Мир? — Рон подался вперед, протягивая руку. Гарри, помедлив мгновение, ответил рукопожатием.

— Да, мир.

Рон просиял — все время, что они с Гарри не разговаривали, он не находил себе места, и чем больше прокручивал ситуацию в голове, тем сильнее его мучили угрызения совести. В особенности этому поспособствовала Гермиона своим рассказом «Тайная жизнь лучшего друга и еще 15 чудных историй о том, что мы пропустили». Так или иначе, примирение не означало, что Рон окончательно принял Гринграсс. Просто друзья важнее девушек, так ведь? И если именно он должен принести на алтарь их дружбы, игнорируя всю пафосность звучания данного высказывания, жертву в виде собственой гордости и неприязни, то так тому и быть.

— Так о чем же ты думал, приятель? — повторил вопрос Рон, когда они всей своей дружной троицей, заметно повеселевшей в связи с недавним объявлением мира, шагали на ужин.

— Да так… — Гарри вздохнул. — Гермиона, вот скажи, насколько для девушек много значат слова «я люблю тебя»?

Гермиона кинула на Гарри странный взгляд и, заправив передние пряди кудрявых волос за уши, ответила:

— Вообще достаточно много.

Гарри задумчиво потер кончик носа.

— То есть, если девушка не сказала парню в ответ, что любит его, это очень плохо?

— Я, конечно, не спец в девчонках, — сообщил Рон. — Но мне кажется, что очень плохо.

— Вот прям очень-очень? Или все-таки есть шансик, хотя бы крохотный… — взволнованно пробормотал Гарри, выставив почти соприкасающиеся ладони перед собой так, что просвет был едва-едва заметен — и то, если приглядеться, и наглядно продемонстрировал размер своего шанса, о котором вел речь.

— Ну-у, — задумчиво протянул Рон. — Тут все зависит от обстоятельств. Если девушка, к примеру, выпила любовное зелье и не призналась в любви — вот это прямо кошмар! Либо ты купил просрочку и попросту отравил объект мечты, либо ты ужасный зельевар. Я бы, кстати, из двух зол предпочел просрочку.

— Но при варианте с амортенцией ты все-равно можешь быть ужасным зельеваром и именно поэтому покупать амортенцию, а не готовить самостоятельно, — предположил Гарри.

— Зато при таком раскладе вырисовывается очевидный плюс: наличие мозгов, которые не дали травить девчонку зельем собственного изготовления. Улавливаешь? — подмигнул Рон.

— Ни один адекватный человек, обладающий мозгами, не будет подливать своему, как ты, Рон, выразился, объекту мечты любовное зелье, — строго сказала Гермиона, объявляя тему гипотетической девушки, гипотетической амортенции и гипотетического зельевара с неопределенными способностями закрытой. — А ты, Гарри, не переживай раньше времени. Дафна не из тех, кто в первую же неделю будет петь дифирамбы вечной любви, понимаешь?

Гарри неуверенно пожал плечами и, засунув руки в карманы, перевел взгляд в пол. Гермиона вздохнула.

— Это ее первые серьезные отношения, — продолжила девушка. — Насколько мне известно.

— И что это должно мне объяснить? — Гарри поднял глаза на подругу.

— Гарри, ее же не просто так зовут Ледяной Принцессой, верно? Она бережет свое сердце. И, возможно, просто боится признаться самой себе в собственных чувствах, а уж тебе и подавно! А может, она еще не до конца разобралась в самой себе. Дай ей время, — Гермиона улыбнулась.

— Я просто боюсь, что все испортил, — выдохнул Гарри. — Поторопил события и спугнул ее.

— Как я уже сказала, дай ей время и не дави на нее. И потом, если очень переживаешь, просто обсуди с ней это. Уверена, она тоже очень переживает.

Гарри бросил взгляд на стол Слизерина — они как раз проходили мимо него. Дафна уже была там: пришла раньше и сидела, даже не глядя в тарелку, болтала о чем-то с сестрой и выглядела… «Ну, вроде как, нормально и вполне обычно», — решил Гарри. Ни намека на душевные терзания по поводу их «люблю — не люблю» он не увидел.

— Поговори с ней, — повторила Гермиона, перехватив его взгляд.

За гриффиндорским столом их ожидали. Вернее, не всю троицу, а именно его, Гарри. Мальчуган курса на три-четыре младше переминался с ноги на ногу и нетерпеливо «зыркал» на них — именно так сказал Рон, заметив «гостя» еще с порога Большого зала.

— Гарри Поттер, просили передать, — выпалил мальчишка, стоило Гарри только оказаться в пределах досягаемости. — Вот.

Гарри взял письмо из рук мальчика — и тот моментально исчез, выполнив порученную ему миссию. Гарри сел на скамейку и развернул пергамент, друзья сгрудились вокруг.

— Ну что там? — поинтересовался Рон — Гарри быстро прочитал письмо, а затем просто смял его в комок и запихнул в карман.

— Это Дамблдор, — ответил Гарри, напряженно переводя взгляд с Рона на Гермиону. — Просит встретиться с ним после ужина и захватить с собой мантию-невидимку. Похоже, время пришло.

В молчании ребята наскоро поужинали. А затем, в сопровождении обеспокоенных друзей, Гарри поспешил уйти из Большого зала, в дверях чуть было не столкнувшись с Малфоем.

— Смотри, куда идешь! — огрызнулся Драко.

Гарри лишь недовольно фыркнул: в данный момент ему было не до перепалок со всякими самовлюбленными придурками. Не было ему также и до голубых глаз, волнительно взирающих со стороны слизеринского стола. А вот Малфой очень ловко перехватил взгляд Дафны, адресованный Поттеру.

— Даф, так ты мне расскажешь, что не так с Гарри? — переспросила Астория, вероятно, раз в миллионный за последний час. Сестра увиливала от ответа — то время было неподходящее, то место, но на деле, как думалось Астории, Дафна не могла объяснить, что именно ее беспокоит, или находила это глупым, а на деле переживала до боли в животе.

— Ох, черт! — обронила Дафна, резко переводя взгляд в тарелку.

Астория подняла глаза ровно туда, куда секунду назад смотрела Дафна. Драко Малфой, скрестив руки на груди и задумчиво потирая подбородок, изучающе смотрел в их сторону — на Дафну.

— Еще смотрит? — тихо спросила Дафна, не отрывая взгляда от картофельной запеканки, в которой вяло ковырялась вилкой — видимо, опять не было аппетита. «Бабушка будет в ужасе, когда вместо внучки к ней приедет говорящий скелет», — подумала Астория.

— Угу, — подтвердила она предположение сестры. — И, кажется, идет сюда.

Дафна порывистым движением руки схватила со стола пшеничную булочку и поднялась со скамьи. Астория схватила ее за рукав кофты, удерживая на месте.

— Даф, ты куда?

— Если хочешь услышать про Гарри, то поднимайся и пошли! — прошипела Дафна. — Прямо сейчас.

Астория тоскливо посмотрела на еду — она очень любила картофельную запеканку и оставлять ее недоеденной считала самым настоящим кощунством. Но, кажется, выбора у нее не было. Да и Дафна заметно нервничала — близость Драко, Астория готова была поклясться.

— Ты бы поговорила с ним, — предложила Астория, едва поспевая за Дафной, мчавшейся по коридорам со скоростью гепарда.

— С кем? — Дафна бросила на сестру озадаченный взгляд. Секунда — и ее брови взлетели вверх. — С Драко, что ли? Ну нет!

— А что такого? — спросила Астория, пряча руки в карманы. — Вы всегда хорошо общались, а сейчас ты обходишь его стороной, и он просто-напросто не понимает, почему ты его избегаешь. Драко, в конце-то концов, твой друг. Да и он нравился тебе.

— В том-то и дело! — воскликнула Дафна, залетая в спальню. Остановилась она только у туалетного столика, на котором аккуратным стройным рядом стояли баночки-скляночки с лосьонами, парфюмом и прочими необходимыми атрибутами для женской красоты. Прикрыв глаза и положив ладони на прохладную деревянную поверхность, она глубоко вздохнула.

Астория бесшумно проскользнула в комнату сестры и присела на край ее кровати, облокачиваясь спиной о каменную стену. Холод камня тут же волной переполз под тонкую и нежную девичью кожу, и Астория поежилась.

— Ничего не понимаю, — сообщила она, сцепляя руки в замок перед собой. — Тебе долгое время нравился Драко, и что с того? Сейчас ты с Гарри.

— В том-то и дело! — повторила Дафна, вспыхнув, как спичка. — Ох, Мерлин… — пробормотала девушка, опускаясь на пуфик.

Девушка подставила локоть на столик, а щеку подперла рукой. Опустила глаза: она не могла смотреть ни на сестру, ни в зеркало. Астория с ее наивным очаровательным личиком и огромными пронизывающими, как Дафне иногда казалось, глазами заставляла чувствовать себя неуютно. Стала бы Тори вообще думать о том, что прокручивала в своей голове Дафна? Да никогда в жизни! Слишком хорошая, честная, открытая, доверительная — ее полная противоположность. А зеркало… С серебрящейся рамы в мягком золотистом освещении спальни на Дафну смотрела девушка, у которой во всем: в взволнованном бегающем взгляде, в растрепавшихся волнах волос, опустившихся уголках покусанных красных губ, непривычном для аристократки пунцовом цвете щек — прослеживалось и читалось: «Я в хаосе». Беспорядок в мыслях, беспорядок в голове, беспорядок в жизни — Дафна не могла смотреть глаза-в-глаза красноречивому подтверждению.

Кровать тихонечко скрипнула — Астория поменяла позицию: скинула туфли и легла поперек кровати на живот, голову подперев руками. И уставилась на сестру — Дафна чувствовала ее взгляд на своей спине.

— Гарри сказал, что любит меня, — пробормотала Дафна на выдохе.

Астория восторженно пискнула, подпрыгнув на месте:

— Ой, как здорово! Это та-а-ак чудесно и мило!

Астория притянула к себе мягкую пуховую подушку, обняла, как большого плюшевого мишку и воззрилась на сестру с мечтательной улыбкой.

— Он сказал это дважды.

— Ой! — снова запищала Астория. — Я так рада за вас!

Дафна трагично качнула головой и повернулась к сестре. Астория озадаченно притихла — чудесная новость абсолютно не стыковалась с удрученным видом Дафны.

— И почти сказал в третий раз, — пробормотала Дафна, устало пряча лицо в руках.

Астория приподняла голову над подушкой.

— Почти?

— Я не дала закончить.

Дафна вскочила на ноги, оперлась руками о туалетный столик и бросила еще один взгляд на свое отражение. Ничего не изменилось — все та же запутавшаяся в жизни и самой себе, словно в огромном клубке из тончайших ниток, девчонка. Дафна подавила накатывающее желание разбить зеркало своей расческой с изящной ручкой, чтобы по темному стеклу поползли трещинки-паутинки и скрыли ненавистный вид, резко развернулась и прислонила руку ко лбу — лихорадочно, отчаянно думала.

— Я ему ничего не сказала в ответ, понимаешь? Ничего!

Дафна издала звук — нечто среднее между вздохом и стоном — и принялась мерить шагами комнату, как львица в клетке — туда-сюда. Астория неотрывно следила за сестрой глазами и ждала продолжения — понимала, что Дафне жизненно необходимо выговориться, хоть та этого никогда не признает и, как обычно, постарается со всем разобраться сама.

— Он явно ждет ответа… — пробормотала Дафна; в ее голосе слышались панические нотки. — Еще бы не ждал, он же мне, Мерлин, признался в любви! Он любит меня, любит! — Дафна сердито взмахнула руками. — А я просто не смогла произнести каких-то три жалких слова в ответ.

Дафна упала на свою кровать рядом с сестрой, раскинув руки по бокам, и, зажмурившись, пробормотала:

— Я такая трусиха…

Астория подвинулась ближе к Дафне и приподнялась на локтях, заглядывая той прямо в лицо.

— Но ты не трусиха, — мягко возразила Тори тихим заботливым голосом.

— Еще какая! Я… — Дафна снова застонала. — Я просто не могла сказать Гарри, что люблю его, и успокоить.

Положив голову на подушку, Астория задумчиво нахмурилась.

— А ты любишь его?

Дафна медлила с ответом. Широко распахнула глаза и уставилась в потолок, будто рассчитывала в ледяном, словно отсыревшем с годами камне найти ответ или хотя бы знак, который наведет ее на верную мысль.

— Не знаю, — наконец прошептала она и в ужасе закрыла лицо ладонями. — Я не знаю! Мерлин, я без понятия, что со мной происходит.

Астория перевернулась на спину, точь-в-точь как сестра, уставилась глазами во все тот же темный потолок, мрачный, как переживания Дафны — и если та пыталась разглядеть подсказку, то Тори видела, чувствовала, что переживает и насколько глубоко ее самый близкий — и метафорически, и физически — человек.

— Даф, милая, — прошептала Астория. — А что именно ты испытываешь к Гарри?

Дафна открыла лицо, а руки положила на грудь, прислушалась — к себе и к собственному сердцу. То дрожало и колотилось о ребра, словно принадлежало не ей вовсе. Она хрупкая молоденькая девушка, ее сердце не может биться так сильно — сломается, разобьется. И что она потом будет делать с разбитым сердцем?

— Он тебе нравится?

Дафна вздохнула. Сердце все колотилось, не давая проникнуть глубже — в самые сокровенные уголки чувств, где все, без каких-либо сомнений, предельно ясно и понятно, словно разложено по полочкам в библиотеке. Дафна была уверена, что все ее «люблю — не люблю» именно так и хранятся в тайнике ее души: отделение «люблю», секция еды, стеллаж фруктов, полка цитрусовых — апельсины; отделение «ненавижу», секция погоды, стеллаж осадков, полка — дождь (целая полка для одного природного явления во всех его проявлениях). Хотя, похоже, в связи с недавними событиями придется переместить дождь в категорию «на рассмотрении».

— Гарри хороший, — наконец заговорила Дафна. Она не спешила, тщательно проговаривала каждый звук — раз не удается как следует покопаться в себе, придется включать суровую логику и анализировать то, что лежит на поверхности. — Правда, хороший, — повторила девушка, словно Астория хоть каплю противилась этому утверждению. — И добрый, чуткий, внимательный… — Дафна сама не заметила, как на ее лице появилась улыбка, а в груди потеплело. — Он всегда замечает, если со мной что-то не так. Старается не давить на меня, ведет себя со мной очень аккуратно, как будто… как будто…

— Как будто ты драгоценность, — подсказала сестре улыбающаяся Астория. Дафна кивнула.

— Да, мне так кажется. Он постоянно на меня смотрит, держит за руку или обнимает, словно никак не может насытиться моим обществом. А часы с ним пролетают, словно несколько жалких секунд!

Дафна чувствовала, как сияет, и это показалось ей странным. Безусловно, ей было комфортно с Гарри, ей нравилось его общество, ей с ним было интересно и хорошо. Да и, если уж быть совсем честной с самой собой, Дафна, кажется (только кажется!), стала все чаще чувствовать себя счастливой. Она не была до конца уверена, так ли это должно чувствоваться, но тихая радость с щепоткой восторга и каким-то непонятным светом (иначе как свет Дафна не могла это описать) представлялась ей именно им — счастьем.

— Он мне нравится, — уверенно сказала Дафна. — Безусловно, нравится — как человек, как друг, даже как парень. Возможно, сильно нравится. Но он явно не это хочет услышать в ответ на признание в любви. А того, что он хочет услышать, я сказать не могу, — печально выдохнула Дафна. Она вновь вернулась к тому, с чего начала весь этот ужасный, жуткий до дрожи в коленках процесс самокопания и глубокого, детального самоанализа, пусть и неудавшегося.

— Ты не сможешь ему сказать, что любишь его, пока сама в этом не убедишься, как ни ломай себя, — заключила Астория.

Дафна повернула голову к сестре.

— И как мне в этом убедиться?

— Не знаю, — честно ответила Астория. — А как сильно тебе нравился Драко?

— Очень, — незамедлительно ответила Дафна. Она снова смотрела в безрадостный потолок, пейзаж которого ни на йоту не изменился. — Возможно, я его любила. И я боюсь…

Дафна не осмелилась закончить предложение, как не могла когда-то набраться храбрости и признаться в чувствах ему — другу детства и юности, что он уже давно не просто друг для нее. Как странно, что теперь ее страх заключается в том, что ее чувства к нему не изменились. Вдруг она все еще любит его?

— В этом и вся проблема, — сказала Астория. Дафна не ответила — прекрасно знала, что сестра права.

Вдруг — это камень, стена, непроглядная изгородь шипастой розы — ни обойти, ни пролезть. Из-за этого пресловутого «вдруг» она не может отдаться чувствам, которые должна и хочет испытывать, не может вырастить свою собственную, новую, аккуратную, теплую и уютную любовь с парнем, который будет хранить ее чувства, как самое дорогое богатство на свете. С парнем, которого ей стоит любить. Которого она должна любить.

— И что же мне делать? — спросила Дафна слабым глухим голосом — голосом утопающего.

— Поговори с Драко. Отпусти его в жизни — отпустишь и в мыслях.

Дафна задумалась. Бередить старую рану было больно, а вспоминать о Драко, впускать его в свою жизнь опять — это все равно, что разбитой пару дней назад коленкой с только-только образовавшимися корочками проехаться по асфальту — в 10 раз больнее, чем в прошлый раз. К тому же, ее очень пугал ответ на ее же вопрос.

Что она сделает? Признается Драко? Нет, это абсолютно бессмысленный и бесперспективный вариант — как минимум потому, что он встречается с Панси. Уже давно, долго, близко — и все об этом знают. Панси как-то даже обмолвилась, что думает, Драко сделает ей предложение в ближайшее время. Дафна в тот момент, конечно, неоднозначно пожала плечами: навряд ли сам Драко был настроен в отношении своей подружки так серьезно, а в последнее время ему было попросту не до этого — не до всяких там «Периодов золотых предложений», как условно называли в прессе традиционный период между шестым и седьмым курсами, когда в аристократических семьях было принято заключать договоры о будущих браках. Конечно, некоторые семьи находили будущих супругов своим детям гораздо раньше «золотого периода», другие — считали данные нормы пережитками далекого прошлого и вверяли судьбу своих детей им самим, но основная масса придерживалась традиций. По этому случаю проводились балы, которые во многом выступали в качестве смотрин, а в газетах вывешивались списки свободных женихов и невест, а также слухи о уже заключенных договорах и предположения о возможных партиях.

Когда-то они вдвоем с Асторией забирались по вечерам под огромное пуховое одеяло и читали сводки под названием «Женихи и невесты». Девушки с очаровательными улыбками и красивыми платьями, молодые люди — все как на подбор, секретные снимки со свиданий будущих супругов. Когда-то Дафна мечтала, что в будущем, в ее «золотое лето» на страницах «Женихи и невесты» будут они с Драко, вдвоем.

«Золотое лето» подкралось незаметно. Пару дней назад Панси притащила в комнату журнал, кинула его на кровать Дафне и прокричала в чувствах: «Читай!». Там была крошечная статья — прямо между объявлением о продаже туфель от какого-то итальянского бренда и колонкой с астрологическим прогнозом (журнал был женским). В статье говорилось об открытии сезона «Периодов золотых предложений». На этом весь разговор у них и закончился. Панси была слишком занята переживаниями о дальнейшем развитии отношений с Драко и собственной «неокольцованности», а Дафна чувствовала напряжение каждый раз, когда думала о лете — у нее на то было много причин.

Одна из причин, конечно, все тот же камень преткновений — Драко, чтоб его, Малфой. Он был в ее голове, напрочь засел, как паразит, с каждой мыслью все больше лишая сил. Каждый раз, когда она его видела, живот начинало скручивать — как будто головной боли было недостаточно.

Чем больше Дафна думала о Драко, тем внимательнее старалась вести себя с Гарри — «его ты должно любить, глупое сердце, его».

Гарри — ей снова захотелось к нему, словно какая-то невидимая сила влекла туда, нежно нашептывая на ухо его имя. С ним было спокойно и хорошо, что еще надо?

* * *

Пока Дафна думала о Гарри, Гарри думал о ней. Как-то всегда так получается — ментальная связь, совпадение, звезды, которые неожиданно решили сходиться каждый раз, когда один из них думал о другом.

Гарри думал о Дафне. Его по-прежнему беспокоила мысль, что с ней что-то не так. Он даже отчасти чувствовал себя виноватым, что поспешил со всеми своими признаниями — вот сложно было ему держать язык за зубами?

Возможно, конечно, все это он сам себе понапридумывал — Гарри не отрицал такой вероятности. Может, Дафна действительно беспокоилась о сестре. Может, у ее семьи снова проблемы. Гарри хотел, всем сердцем хотел ей помочь и принимать участие в ее жизни, но… Словно она делила свое время на время для Гарри и все остальное, и как бы лестно это ни звучало, создавать гармонию между своими «жизнями» она не пыталась, а просто отгораживала одно от другого. «А может, она мне недостаточно доверяет?» — подумал Гарри.

— Вижу, мысли твои заняты отнюдь не крестражами, — с мягкой улыбкой сказал Дамблдор. — Ох уж эта молодость.

— Нет-нет! — встрепенулся Гарри. — Извините, профессор, я хочу участвовать в деле, просто задумался.

— Тогда ты не возражаешь, если я задам нашему перемещению направление?

Гарри отрицательно мотнул головой и взялся за руку Дамблдора, а спустя секунду почувствовал, как внутренности скручивает, а его самого — засасывает в узкую трубу. Спустя еще мгновение его сжавшиеся до невозможности легкие вдохнули холодный соленый воздух.

Если у Хогвартса бушевала настоящая гроза, здесь, в месте, куда его привел директор, было немного спокойнее. Правда, Гарри все равно предпочел бы теплую солнечную погоду.

Скала, на которой он находился, была почти отвесной. Рядом бушевало море. Гарри его не видел — небо сплошь затянуто мраком, ни единой звезды, — но слышал, как бьются о каменные валуны неспокойные волны. А за спиной, как мрачный великан, едва проглядываемым силуэтом возвышался обрыв.

Дамблдор повел их вперед: у самого края скалы ждал спуск, состоящий из образовавшихся в скале выемок. Скользкие от недавнего дождя и морской воды камни заставляли значительно снизить скорость — при любом хоть самую малость неосторожном движении проскальзывали ботинки. Гарри двигался практически на ощупь, цепляясь пальцами за неровную каменную стену.

Спустившись к самой воде, Гарри из-за всех сил старался не думать, что будет, если его вдруг снесет волной — они были нешуточными, штормовыми. Но выбора у него не предвиделось.

Дамблдор поплыл вперед, подсвечивая путь огоньком на конце волшебной палочки. Гарри — за ним. Волны пытались сбить его с курса, соленая вода с силой хлестала по лицу. Одежда, намокшая от ледяной воды, липла к телу и своей тяжестью пыталась утащить на скалистое дно.

Гарри старался не думать о своих немеющих пальцах, очках, которые едва не уплыли от него от одной особо неожиданной и сильной волны, об обжигающей соленой воде, от которой нещадно щипали глаза и ноздри. Он следовал за ориентиром — мерцающей в темноте палочкой профессора.

Спустя, казалось, вечность, Гарри вылез из воды и встал рядом с Дамблдором. Ветер, поднимающийся снаружи, воем отзывался в каменных стенах. Гарри поежился — холод пробирал до костей.

Дамблдор пристально рассматривал стену пещеры, что-то бормотал на неизвестном Гарри языке. Вспыхнули очертания арочного прохода — Гарри зажмурился, настолько непривычно это было после густой темноты.

По телу ползли мурашки. Даже когда Дамблдор высушил заклинанием его одежду, холод внутри не хотел покидать его тело. Гарри было не по себе: «фокусы» Волан-де-Морта имели весьма своеобразный эффект. Следуя за Дамблдором, Гарри шагнул в непроглядную тьму, скрывающую за аркой все новые и новые ужасы.

Знал ли он, что спустя час или больше — время в этой пещере имело свои понятия и особенности и словно вовсе остановилось — вновь будет стоять здесь? Предполагал, вероятно. Но в этот раз многое изменилось.

Лодка, зелье, инферналы — все осталось там, внутри, за спиной. А рядом — обессилевший Дамблдор, едва стоящий на ногах при помощи Гарри. Руку, ободранную о камень для выхода из пещеры, немного саднило, но Гарри едва ли это замечал. Силы были на исходе, на переживания их не осталось совсем.

— Все будет хорошо, сэр, — сипло пробормотал Гарри. — Скоро мы будем в Хогвартсе.

— А я и не беспокоюсь, — ответил слабым голосом профессор. — Ты же рядом.

Поддерживать директора в воде было невыносимо тяжело. К счастью, холодная вода подействовала отрезвляюще — Дамблдор проявлял изрядную сноровку, проплывая по шумным волнам.

Забравшись на камень, Гарри помог профессору и с усилием вытащил его из воды. Дрожа от холода, он закрыл глаза и как можно отчетливее представил Хогсмид, не обращая внимания на стучащие друг о друга зубы.

Шум моря, соленый запах — все исчезло. В деревне стояла тишина — гроза закончилась, и из-за темной тучи проглядывала луна. Ветер стих, и Гарри стало немного — самую малость — теплее.

Дамблдор едва держался — его лицо было абсолютно белым, а лоб покрылся испариной. Гарри покрепче ухватил его под руку и неспешно двинулся в путь.

Мимо проплывали магазины. В окнах не горели огни — волшебники уже спали. Дорожка, по которой они шли, была темной и сырой от дождя, кое-где Гарри заметил листья — порывы ветра сорвали их с верхушек деревьев.

— К Северусу, — прошептал Дамблдор по пути. — Только он мне поможет.

У Гарри болела спина, руки, ноги — словом, все, каждая частичка тела. Дорога до замка с каждым шагом становилась все труднее — Дамблдор оседал, едва переставлял ноги, и его вес все сильнее давил на юношу.

Гарри старался думать о том, что его ждет. Уютная гостиная, камин, теплое одеяло. Рон и Гермиона ждут его на диване — наверняка не смогли уснуть от волнения, а сейчас только и желают, что его рассказа о том, как все прошло. А утром за завтраком его будет искать взглядом девушка с самой красивой улыбкой на свете. Наверняка заметит, что он выглядит очень изможденным, взволнуется, а потом немножко обидится, когда он скажет, что все хорошо. Такая уж она была — его Дафна.

* * *

А Дафна все лежала на кровати и думала. Перед глазами девушки вырисовывались воспоминания ее собственной жизни. Дома, в прикроватной тумбе у нее хранился альбом с колдографиями — ее отец делал снимок чуть ли не каждого дня ее жизни, начиная с рождения. Конечно, самые сентиментальные вещи, вроде первого зуба, первой улыбки, первых шагов и первого самостоятельного похода на горшок хранились у родителей — Дафна несколько раз заставала родителей в обнимку у камина за пролистыванием семейных альбомов, когда они думали, что дети уже спят. В хранилище Дафны были вещи, дорогие лично для нее: детские воспоминания, вроде дней рождений, снимков с друзьями и сестрой, с родителями и бабушкой. Счастливые снимки. Был на них и Драко.

В ее четвертый день рождения семейство Гринграссов на праздник пригласили чету Малфоев с их сыном — в те времена их семьи были очень близки. За большим праздничным столом, когда принесли красивый кремовый торт с вафельными розочками и шоколадными каплями с гордой восковой «четверкой» с огоньком на конце, Драко устроил истерику из-за жуткой несправедливости — Дафне уже целых четыре года, а ему только три! Драко весьма быстро успокоили, вручив ему его любимую конфету. В следующую очередь разревелась Дафна — почему день рождения у нее, а конфету — Драко. Ну, а для компании заплакала и Астория — просто чтобы не отставать. Так и сняли их втроем: перед тортом с красными носами и мокрыми лицами, пытаются отпихнуть друг друга, чтобы задуть несчастную свечку.

Один из любимых снимков в альбоме — летний день, когда они с Драко лазили в семейном саду Малфоев и собирали перья павлинов. Даже целое соревнование устроили — кто найдет самое длинное и красивое перо. В процессе поисков они совершенно случайно наткнулись на гнездо крольчат, а потом несколько часов, усевшись рядом, но не смея потревожить животных, наблюдали. Так их застали родители — бок о бок перед гнездом кроликов.

Еще один снимок — с платформы девять и три четверти, в их самый первый день в Хогвартсе. Ее отец плакал — прелестная дочурка выросла и первый раз идет в школу. Снимок сделала мама, менее сентиментальная, но все же с трудом переживающая расставание с ребенком. Дафна прижималась вплотную к стеклу, махала родителям рукой, а рядом то же самое делал Драко, прощаясь со своими родителями. Впереди их ждала новая, увлекательная и безумно интересная школьная жизнь.

Чем старше они становились, тем меньше было совместных снимков. И тем не менее каждый из них был по-особенному дорог Дафне. Она бы многое сейчас отдала за возможность пролистать свой альбом и вновь ощутить, как это — когда все хорошо.

Можно ли выкинуть фрагменты жизни, стереть из памяти человека?

Астория, мирно сопящая под боком сестры — решила сегодня остаться с ней — заворочалась. А спустя несколько секунд дверь распахнулась, и ураганным ветром в комнату влетела Панси.

Дафна приподнялась на локтях. На Панси не было лица — ходила из стороны в сторону, заламывая руки и нервно покусывая губу. И молчала.

— Панс? — тихо, чтобы сестра не проснулась, прошептала Дафна.

Панси дернулась — не ожидала застать Дафну бодрствующей. В ее глазах блестели слезы — плохой знак: Панси никогда не плакала. И не молчала.

Дафна поднялась с кровати и приблизилась к подруге. Панси натянуто улыбнулась, качнула головой, мол, все в порядке, и опустилась на свою кровать, уставившись на собственные руки, сцепленные в замок на коленях. Дафна присела рядом.

— Все будет хорошо, — прошептала Дафна.

Панси еще раз тряхнула головой, но в этот раз резко, истерично. Попыталась глубоко вдохнуть — и что-то в ней надорвалось. Всхлипнув, она спрятала лицо в ладонях, склонившись к коленям, и бесшумно затряслась.

Дафна растерялась и не нашлась, что сказать. Аккуратно положила руку на спину подруги — Панси еще раз всхлипнула.

— Ну, милая, что произошло? — Панси снова не ответила. — Давай, иди сюда.

Дафна приобняла подругу за плечи и подняла. Панси послушно положила голову Дафне на колени, подняв ноги и свернувшись калачиком. Продолжала сотрясаться в беззвучных рыданиях, просто не могла остановиться. А Дафна терпеливо давала ей выплакаться, неспешно поглаживая по голове.

Постепенно Панси начала успокаиваться. Убрала руки от лица и лежала, смотрела вперед, пока по ее щекам дорожками стекали остатки невыплаканных слез.

— Я не понимаю, — пробормотала Панси дрожащим голосом. — Не понимаю, что делаю не так.

— Ты о чем? — мягко спросила Дафна.

— Он прогнал меня! — снова всхлипнула Панси.

Дафна вздохнула.

О Драко. Конечно, о нем. Панси его любила. Причем, любила так, как никого в своей жизни больше не любила, даже себя. Только из-за него она могла дать волю слезам.

— Я пыталась ему помочь, — продолжила Панси, тыльной стороной ладони вытирая слезы с щек. — Уже очень долго. Но он не хочет мне ничего рассказывать! Он стал неважно выглядеть, молчит, мало ест. Я переживаю, а он… Он как будто в себе. Он страдает, а я ничего… — девушка всхлипнула, смаргивая свежие слезы. — А я абсолютно ничего не могу с этим сделать. Что я делаю не так?

— Ты все делаешь так, — ответила Дафна.

— Тогда почему он не впускает меня в свою жизнь? Почему? Может, со мной что-то не так? Может, я недостаточно хороша?

Дафна грустно улыбнулась. Слова Панси эхом отозвались в ее мыслях, воскрешая воспоминания. Когда-то она и сама задавалась такими вопросами. И причина та же. Рыдала в подушку ночами, молясь, чтобы Панси не проснулась, и все пыталась найти ответ в себе.

— Дело не в тебе, — ответила Дафна, вздохнув. Почему никто ей не сказал такие слова, когда она в них нуждалась?

— А в чем тогда? Я просто не понимаю…

— Понимаешь, Драко за этот год через многое прошел.

— Мы все прошли через многое в этом году, — мрачно пробормотала Панси.

— Да, — мягко ответила Дафна, понимая, что подруга права. Каждую чистокровную семью, хоть сколько-нибудь связанную с Тем-Кого-Нельзя-Называть или его соратниками, подвергали досмотру, семью Панси в том числе. Но ее родственники состояли на службе у Министерства и ни в какой подозрительной деятельности уличены не были, поэтому для Паркинсонов год министерских рейдов прошел достаточно легко. Семье Гринграссов пришлось многократно хуже. — Но все знают, что его отец — Пожиратель смерти.

— Поэтому он в Азкабане, — кивнула Панси.

— Драко действительно приходится нелегко. У Малфоев почти забрали все их состояние. А миссис Малфой одна в огромном поместье, и о ней некому позаботиться. Думаю, Драко сходит с ума от мыслей, что его мать совсем одна, без какой-либо защиты и помощи.

Панси понимающе замолчала. Хотя они никогда не обсуждали происходящее, Панси догадывалась, что Дафне тяжело. Та была такая сдержанная, тихая, ничем не показывала собственных переживаний, но сильно похудела после пятого курса и стала менее разговорчивой. И если Паркинсон и пыталась вывести ее на разговор, все было бесполезно. В какой-то момент Панси сдалась. Она никогда не считала себя идеальной подругой — наоборот, весьма трезво подходила к этому вопросу. У них были весьма своеобразные отношения, в некотором плане даже эгоистичные. Но все же Дафна была ей подругой, а когда друзья отдаляются… Больно.

— Дафна! — Панси неожиданно вцепилась в нее, с силой сжав руку. — Поговори с ним! Только тебя он послушает. Поговоришь, обещаешь?

Дафна, удивленная такой просьбой, смогла лишь кивнуть.

— Скажи, что обещаешь? — глаза Панси снова наполнились слезами.

— Обещаю, — сказала Дафна.

Панси благодарно сжала ее ладонь.

— Хорошо, что ты его не любишь, — сказала она.

— Это еще почему? — Дафна слегка напряглась.

— Потому что он придурок, — улыбнулась Панси.

— Точно, — кивнула Дафна, тихо усмехнувшись.

Панси попросила полежать с ней. Ей было одиноко, как никогда, и безумно тоскливо, и сейчас Дафна была одним единственным человеком на свете, которому она смогла бы довериться. Это было даже не то, чтобы странно, скорее, необычно: давно забытое ощущение.

— Даф? — позвала ее Панси.

— Да? — откликнулась Дафна. Она все никак не могла уснуть.

— Прости меня.

— Это еще за что? — Дафна повернула голову к подруге.

— Это мы с Асторией послали Поттеру конфеты с любовным зельем.

Дафна удивленно замолчала. Нет, она, конечно, догадывалась, что это была Астория, но сама бы она точно до такого не додумалась. Тогда она не смогла перемножить дважды два — просто не ожидала, что сестра посвятит Панси в ее проблему.

— Прости, пожалуйста, мы пытались помочь.

— В таком случае я должна вас поблагодарить, — прошептала Дафна, стараясь сдерживать прорывающийся смех. — Мы же тогда с Гарри очень сблизились.

— Да? — Панси оживленно перекатилась на бок и подложила под голову руки. — Расскажи!

Дафна улыбнулась, чувствуя тепло, разливающееся в груди, и рассказала Панси про неработающий женский туалет, зелье, которое они варили вдвоем прямо на полу, про то, как проговорили всю ночь, а потом уснули в обнимку. «Он, конечно, враг моего парня, но делает тебя счастливой. К тому же, сегодня у нас вечер ненависти Драко, — усмехнулась Панси. — Пусть я этого потом не повторю, но я так безумно рада за вас!»

А потом Дафна рассказала про рождественский вечер, первый поцелуй, про то, как переживала из-за Джинни Уизли. Рассказала, когда наконец все стало хорошо. Как гуляли, держались за руки, смотрели друг на друга украдкой, целовались в местах, где никто не мог их увидеть. А Панси слушала, широко улыбаясь. Ночь — самое искреннее время суток.

— Спасибо, Даф, — прошептала Панси, проваливаясь в сон. — Я рада, что мы снова подруги. Мне очень тебя не хватало.

— Мне тоже, — еле слышно произнесла Дафна, улыбнувшись.

Вскоре девушка услышала мерное сопение — Панси уснула. Тогда Дафна осторожно вылезла из-под одеяла, опустила ноги в мягкие тапочки и, накинув на плечи кофту, выскользнула из комнаты.

Она бесшумно спустилась в гостиную. В камине все еще горел огонь, хотя стрелки на часах показывали далеко за полночь. Дафна подошла ближе — ее неожиданно пробрал озноб.

— Даф?

Дафна вздрогнула и обернулась. В кресле за ее спиной сидел Драко, которого она сначала не заметила.

— Драко, — ответила она, едва заметно кивнув. Приветствие состоялось.

Дафна запахнула кофту поплотнее и обняла себя руками. «Ты должна поговорить с ним», — напомнила она сама себе. Вздохнув, девушка села в соседнее кресло.

— Тебя Панси прислала?

Драко на нее даже не смотрел. В его темных глазах отражением плясали язычки пламени. Дафна подняла брови.

— Она переживает, Драко, — строго ответила девушка. — Но сейчас она спит, не беспокойся.

Юноша хмыкнул, откинувшись на спинку кресла. Тень скрыла его лицо.

— Она взрослая девочка.

— Ты мог с ней хотя бы поговорить, — возразила Дафна. — А ты повел себя, как…

Дафна замолчала, пытаясь подобрать наиболее подходящее слово.

— Как свинья? — подсказал Драко. — Так было проще, она бы не поняла.

— Она не глупая.

— Только ты меня можешь понять.

Они замолчали, глядя в огонь. Драко думал о чем-то своем, Дафна не решалась нарушить тишину.

— Наверное, придется искать работу летом, — сказал Драко. — Хотя кому нужен сын пожирателя.

— Я уверена, ты сможешь что-нибудь придумать, — отозвалась Дафна.

— Не уверен. Скоро суд, отцу, вероятно, продлят срок, а адвокаты уже не решаются браться за его случай, — Драко неспешно поднялся на ноги и обошел кресло. — Никому не нужен сын пожирателя, Даф. Даже тебе.

Дафна обернулась. Драко покинул гостиную. Дафна — за ним.

— Драко!

Он шел вперед по коридору, спрятав руки в карманах и не обращая внимания на голос девушки. Дафна вздохнула и, удерживая руками сползающую с худеньких плеч кофту, побежала следом. Догнав, схватила его за руку, потянув назад. Он обернулся.

— Помнишь, как здорово было в детстве? Мы же много времени вместе проводили — каждый день рождения, а еще лазили повсюду: по саду и на чердак, — Драко на мгновение замолчал. — Почему мы больше не друзья?

Дафна разжала руку и не ответила. Драко тихо усмехнулся. Отступил на шаг, окидывая девушку с ног до головы взглядом. Дафне от этого стало неуютно — покрепче обхватила себя руками.

— Так и знал.

Он сделал еще шаг, а затем еще и еще, пока не достиг стены, а затем привалился к ней спиной, по-прежнему не сводя взгляда с девушки.

— Что ты знал? — Дафна, которую охватывало неприятное волнение, подошла ближе.

— Неприятно смотреть на чужое падение.

Дафна поджала губы и качнула головой.

— Ты сдался, а я — нет.

— Мы в этом болоте тонем вместе, — возразил Драко.

Дафна раздраженно выдохнула и отвернулась. Она не собиралась ничего доказывать ему — все разговоры давно остались в прошлом. Он сделал выводы для себя, а она приняла свое решение.

— Никто не сможет тебе помочь, пока ты сам этого не позволишь, — прошептала Дафна и развернулась к выходу, но Драко не дал ей сдвинуться с места. Он поймал ее руку и подошел вплотную.

— Милая Дафна.

Он смотрел ей прямо в глаза. Волнение мурашками поползло по ее рукам, а дыхание участилось.

— Как давно ты любишь меня?

Дафна остекленела.

— Что? Но…

— Я долго этого не замечал, но Блейз одно время ходил невероятно злой, а когда ты стала меня избегать, я худо-бедно сопоставил факты.

— Я не… — пробормотала Дафна, не в силах сказать что-либо связное. Ее губы задрожали.

— Да?

Драко выгнул бровь и хмыкнул. А затем наклонился к ней, одной рукой притягивая к себе, а второй — поднимая ее подбородок, и поцеловал.

У Дафны перехватило дыхание. Она растерянно отшатнулась назад и неверяще уставилась на него. Резко вдохнула, поднесла руки ко рту и засмеялась. Драко непонимающе молчал.

— Мерлин, я же его люблю, — прошептала она, широко улыбаясь.

Ни фейерверков, ни дрожащего волнения, ни слабости в ногах — она не испытала ничего. Абсолютно ничего. И это было красноречивее всех самоанализов, всех слов на свете. Она ничего к нему не испытывает. Она не любит Драко Малфоя.

Хотелось смеяться и радоваться, а еще больше — бежать в башню Гриффиндора, в объятия Гарри, и обнимать до бессилия — так, чтобы он понял, как и она, без всяких слов.

Дафна обернулась с застывшей на губах улыбкой.

На ступенях стоял Гарри. И смотрел на нее. Смотрел, как никогда раньше, — холодно, с ненавистью и разочарованием.

— Желаю вам счастья, — хрипло обронил он и, круто развернувшись, направился прочь.

Дафна пошатнулась. Ее накрыло десятиметровой волной ужаса, пробрало холодом до костей.

— Нет-нет, Гарри, — прошептала она, будучи не в силах поверить в происходящее.

Не думая, она бросилась за ним. Бежала по ледяному каменному полу босыми ногами — тапки потеряла по пути, даже не заметив. Кофта сползла с плеч и мешком волочилась за ней.

Дафне до последнего казалось, что она видит его силуэт вдалеке, за очередным поворотом, слышит эхо его шагов. Но он исчез.

— Нет! — всхлипнула она. — Я же люблю тебя!

Он не услышал.

И тогда наступила тишина. И мрак — Дафна чувствовала его внутри себя. Пошатнулась, согнулась пополам, рукой придерживаясь за стену. Ноги словно налились свинцовой тяжестью, а кислорода отчаянно не хватало. Она обессиленно сползла на пол.

Дафна подтянула ноги к груди, задрожала всем телом. В горле застрял ком, а глаза защипали. Судорожно вздохнула, а потом еще и еще, ловя ртом воздух, как свою последнюю надежду, но его по-прежнему было мало. Дафна прижала руки к животу.

В груди заболело. Треснуло. И тишина. Осталась только тянущая, ноющая пустота.

Так и выглядит разбитое сердце.

---

Примечания:

В данной части есть очень красноречивая отсылка к происходящему в главе 27 «Башня молний» из шестой книги о Мальчике-Который-Выжил. Только пара моментов, если вдруг кто забыл: работа аушная, события канона частично изменены. Никаких злостных пожирателей в ближайших главах не предвидится. И Дамблдор все еще живой и процветающий.

«Что с Дафной?»

«Не знаю. Она со мной не разговаривает. Она ни с кем не разговаривает».

«Может, что-то случилось?»

«Странно, я уверена, она бы мне сказала. Сказала бы, так ведь?»

Дафна лежала на кровати. Или сидела в кресле гостиной перед камином. Или на библиотечном стуле в компании книг. С утра до ночи. День за днем.

Повсюду слышались эти разговоры, как заносчивые мушки: А что Дафна? А где Дафна? А почему Дафна? Хотя, может, ей просто казалось. Она затыкала уши, закрывала глаза, старалась не думать ни о чем, но не выдерживала — звенящая пустота внутри была гораздо хуже.

Каждый вечер, когда Панси засыпала, Дафна доставала дневник и перелистывала страницу за страницей, трепетно, с осторожностью — боялась порвать тонкую бумагу резким движением. Чернила хранили в себе воспоминания, дорогие до дрожи в руках.

Она всегда останавливалась перед тем, как перелистнуть на последнюю исписанную страницу. Что-то шевелилось в груди — надежда или страх ее совсем потерять? Но нет, никакого ответа. Только ее расплывшееся от слез «прости» в конце страницы, а дальше — чистые листы.

Вдох. Надо не забывать дышать.

Загораживала ладонью свое письмо, чтобы не вспоминать. Проводила по кожаному корешку тонким пальцем. Закрывала дневник, убирала под подушку. Вечер за вечером.

Дафна решила сосредоточиться на экзаменах. Погрузила себя в учебе, засиживалась в библиотеке допоздна и, видимо, выглядела так удручающе, что даже мадам Пинс — бессменная библиотекарша, прославившаяся своим зловредным характером, — не решалась ворчать в ее присутствии.

«Я занята», — оправдание, которое слышали все: Астория, Панси, Блейз. Она окружила себя книгами вместо людей — книги не задают вопросов.

«Дафна так ничего и не рассказала?» — шепотом спрашивала Панси у Астории, когда думала, что Дафна не слышит. Тори отрицательно качала головой и глубоко вздыхала. Они постоянно были рядом, старались ни на минуту не выпускать ее из вида, но все равно чувствовали — Дафна ускользает от них.

Панси попросила ее поспрашивать перед экзаменом по Трансфигурации. Дафна согласилась — она всегда соглашалась. Дальше экзаменационных вопросов дело не зашло. Стоило Панси поинтересоваться, что же случилось, как Дафна брала в руки книгу и сдержанно отвечала: «Ничего». Так и строилось их общение. А меж тем это «ничего» постепенно разъедало Дафну изнутри.

Прошло две недели. Осталось всего несколько экзаменов; первым шел предмет Древние Руны.

Дафна скрылась за учебником с магическими рунами и бормотала что-то себе под нос — повторяла значения. Астория уныло ковырялась ложкой в овсянке, подперев щеку рукой. Рядом — Панси, тоже на редкость молчаливая, размазывала клубничный джем по поджаристому тосту.

— Что вам осталось сдавать? — нарушила молчание Астория, уронив ложку в тарелку с недоеденной кашей.

— Заклинания, — ответила Панси, протягивая руку за кружкой с черным чаем. От черного тут, конечно, одно название — жидкость была бледная, золотисто-коричневого цвета, а на дне плавала парочка одиноких чаинок. Девушка сделала глоток, скривилась и отставила кружку подальше от себя. — По-моему, у эльфов закончился чай, потому что это больше похоже на мочу гоблина.

Дафна с легким любопытством выглянула из-за книги, взглянула на Панси, потом — в ее кружку. Еле заметно улыбнулась.

— Думаю, это не чай, а, вероятнее, отвар. Может, ромашка, — девушка перелистнула страницу книги, удерживая ее одной рукой. — И да, мне после Рун останется только сдать Заклинания.

— Ромашка?

— Говорят, успокаивает, — пожала плечами Дафна.

— А, да-а-а, — протянула Панси. — Я слышала, вчера одна девчонка с седьмого курса потеряла сознание прямо перед экзаменом — так сильно перенервничала.

Дафна кивнула.

— Передай мне круассан, пожалуйста.

— Шоколадный?

— Нет, с маком, — попросила Дафна. — Спасибо.

Еда казалась абсолютно безвкусной, серой, пресной, и Дафна, выдохнув, отложила надкусанный круассан в сторону. Закрыла учебник, засунула в сумку, лежавшую рядом с ней на скамье, накинула на плечо и поднялась.

— Удачи на экзамене! — хором пожелали Панси и Астория. Дафна улыбнулась.

— Спасибо.

Она вышла из-за стола, придерживая сумку рукой за ремень, неспешным шагом направилась к выходу. У самых дверей уловила звуки знакомого голоса — показалось, что ее зовут. Обернулась с легкой улыбкой.

— Всего лишь показалось, — прошептала Дафна в воздух самой себе. Улыбки — ни следа.

Скользнула взглядом по столу Гриффиндора, заметила Гарри. Вздохнула. Он был в окружении друзей: о чем-то спорил с Уизли, смеялся, слушал Гермиону. Он не смотрел на нее. «И не посмотрит», — решила Дафна и отвернулась.

Звон ее туфель о камень эхом звучал в сводах еще пустых коридоров — вся школа была на завтраке. Дафна прошла мимо окна, но что-то ее остановило. Замерла, обернулась, подошла ближе и прислонилась виском к холодной стене, глядя вдаль.

За мутноватым стеклом просматривался мелкий накрапывающий дождик, а тучи — вчерашние остатки — рассеивались. Вдалеке светлыми полосами на сером небе проглядывало солнце. Запретный лес неколебимо маячил на горизонте. Дафна обхватила себя руками — одиноко и тоскливо. Порыв ветра проскользнул внутрь замка сквозь оконную раму. Дафна поежилась, моргнула, прогоняя странную задумчивость. Коснулась пальцами каменной стены, глазами провожая собственное движение. Улыбнулась чему-то печально, поправила сумку на плече и, отвернувшись от окна, продолжила путь.

— Доброе утро, профессор, — поздоровалась, неслышно зайдя в кабинет.

Женщина за преподавательским столом охнула — зачиталась книгой и не заметила открывшейся двери. Поправив съехавшую набок остроконечную шляпу, небрежно махнула рукой:

— Проходите, мисс Гринграсс, проходите.

Дафна кивнула и заняла один из столов, повесив увесистую сумку с учебниками на спинку стула. По столу аккуратно разложила перо и чернильницу, словарь для перевода рун и несколько рунических справочников, которыми было разрешено пользоваться на экзамене. Все по разным концам стола: справочники и словарь ровной стопочкой в левом углу, полная свежих чернил чернильница с длинным белоснежным пером — в правом. Мама с детства говорила: «Порядок на столе — порядок в голове». В мыслях Дафны, как и на столе, было идеально чисто — серо и безрадостно.

С началом экзамена профессор Бабблинг левитировала на столы студентов, сидящих по одному, листы с заданиями. Перевод текста, как и ожидалось. Неспешно развернув шуршащий лист, Дафна открыла словарь, обмакнула перо в чернилах и приготовилась записывать ответ.

Через час, отведенный на выполнение задания, Дафна, в последний раз пробежавшись глазами по своей работе, сдала ее преподавателю. За ней — Гермиона. Дафна собирала вещи, плавными движениями перекладывая учебники и пишущие принадлежности со стола в сумку. Гермиона, как и всегда, осыпала преподавателя вопросами — что-то про точность истолкования и век какой-то руны — Дафна не вслушивалась, но нарочно медлила.

Гермиона сдала работу, покидала вещи в сумку и бодро пошагала на выход. Дафна выскользнула за дверь вслед за ней.

— Гермиона!

Гриффиндорка остановилась и обернулась. Заметив Дафну, она на мгновение задумчиво сдвинула брови, а затем — улыбнулась.

— Да?

Дафна, натянув улыбку на лицо, в несколько скорых шагов догнала однокурсницу. Поравнявшись с ней, девушка неловко поправила на плече сумку — пыталась решить, что ей в итоге стоит сказать.

— Как экзамен?

Дафна сцепила руки в замок. Она сама не до конца понимала, что сподвигло ее на эти действия и чего именно она ждет от них — они с Гермионой никогда не были подругами. Но она вновь почувствовала что-то странное внутри и просто повиновалась порыву.

Гермиона улыбнулась.

— Неплохо. Честно говоря, думала, будет гораздо сложнее. Помнишь текст про корабли варваров? Он был такой тяжелый, я ожидала не меньше сложности с экзаменационным. На деле же оказалось схоже по уровню с прошлогодним экзаменом. А у тебя как?

Дафна почувствовала себя немного лучше — Гермиона ее не ненавидела. Лучшая подруга Гарри Поттера стояла рядом с ней, буднично улыбалась, Может, не все так плохо? Может, все еще можно исправить?

— Так же, — ответила Дафна. — Немного сложнее, конечно, я долго думала над одной руной, но, как видишь…

Дафна развела руки в стороны. Гермиона, улыбнувшись, кивнула.

— Хорошо.

Дафна опустила взгляд в пол. Гермиона неловко переступила с ноги на ногу. Мимо летящей походкой прошелестел Нотт — он был таким тихим и скрытным, что иногда напоминал Дафне летучую мышь. Но Тори с ним общалась — говорила, он очень умный.

Дафна перевела взгляд на Гермиону. Та уже открыла было рот, собираясь попрощаться и продолжить путь, но Дафна, широко раскрыв светлые глаза, выпалила:

— Подожди!

Гермиона поджала губы и сделала шаг в сторону. Скрестила руки на груди — понимала, о чем сейчас пойдет речь.

Дафне подурнело. Она прикусила губу и словно сжалась, но решив, что выглядит несуразно и глупо, выпрямила спину и расправила худые плечи. Почувствовала дрожь в коленках и легкую тошноту — уже начинала жалеть, что вообще затеяла весь этот разговор.

Гермиона вздохнула.

— Я понимаю, что ты хочешь спросить о нем.

Дафна нервно кивнула.

— Как он?

— Сложно сказать, — ответила Гермиона, поделив. — Полагаю, очень переживает, но старается жить дальше.

Дафна судорожно втянула воздух, покрепче сцепила руки — они начинали дрожать.

— Я могу что-то сделать?

Гермиона не спешила отвечать. Смотрела своими теплыми карими глазами на ее бледное лицо, словно решала, стоит ли озвучивать слова, которые она собиралась сказать.

— Нет, — наконец произнесла Гермиона с нотками жалости в высоком голосе. — Ничего сделать нельзя. Сейчас — точно.

Дафна почувствовала, как горло сжалось в невырвавшемся рыдании — все слезы иссякли две недели назад, в ту кошмарную ночь.

— Я ничем не могу помочь, — Гермиона печально улыбнулась, перекатившись с пятки на носок. — Ты сделала самое худшее — дала ему надежду.

Дафна отвернулась — не могла смотреть на Гермиону, как и не могла позволить ей видеть свои собственные переживания. Ухватилась пальцами за края школьной мантии, с силой сжала лоснящуюся черную ткань. Мелко рассыпавшиеся осколки крохи надежды, как стекло, ранили глубоко и сильно.

Гермиона выдохнула. Она неслышно подошла ближе и коснулась плеча Дафны.

— Ему сейчас очень больно, как и тебе.

Дафна кивнула.

— Спасибо.

Ее хватило только на это жалкое «спасибо» и натянутую улыбку.

Дафна глубоко вздохнула — так, что заболели легкие, — и побрела вперед по коридору, держа руки по-прежнему накрепко сцепленными в замок. Гермиона понимающе улыбнулась ей вслед.

Дафна почти не замечала проплывающих мимо людей, колонны, повороты и ступеньки — все для нее стало прозрачным, растворилось, как и дни последних двух недель слились воедино в бесформенное расплывчатое пятно. Одно за одним: утро за утром, день за днем, шаг за шагом. Словно в полусне, Дафна добралась до гостиной, а затем скользнула в спальню и неслышно опустилась на кровать, заправленную вышитым жемчужного цвета ниткой покрывалом.

Противный сухой ком все еще стоял в горле. Дафна попыталась прокашляться — бесполезно. Достала палочку из складок мантии, прошептала над стаканом, стоящим на прикроватной тумбе: «Агуаменти», но магия не помогала — вода не лезла в горло.

Дафна ослабшими руками вернула стакан на место, вытянула ладони перед собой: тонкие пальцы бесконтрольно тряслись. Девушка сглотнула и сжала руки в кулак.

Под ребрами жгло, как в кровоточащей рваной ране от соли. Дафна прижала руки к груди и сквозь ткань мантии нащупала кулон. Пальцами отыскала застежку цепочки, расстегнула и положила кулон в открытую ладонь. Маленькая блестящая звездочка. «Светится в темноте», — сдавленно прошептала Дафна.

Кулон — подарок Гарри на Рождество. Она сжала его в руках; цепочка проскальзывала меж пальцев. Дафна носила его, не снимая, каждый день с той встречи, скрывая под тканью одежды. Личное, сокровенное, ее — она хотела таковым и оставить.

Жадным движением прижала кулон к себе, закрыв глаза. Какая глупость — видеть в безделушке символ. Символ любви, надежды, веры.

Дафна распахнула глаза. Она потянулась к тумбе, отворила ящик, потянув за ручку, и подняла коробочку в форме апельсина. Потянула за дольки. Разжала ладонь, последний раз взглянула на звездочку. Опустила на подушечку и решительно закрыла.

Склонившись над тумбочкой, она быстрыми резкими движениями писала записку, не заботясь о наклоне и аккуратности. Перо со скрежетом проходилось по листу, выписывая слова. Отстранилась на секунду и взглянула — отчаянные, выстраданные строки. Безразлично свернула пергамент в трубочку.

«Можешь, пожалуйста, отправить? — попросила она, протягивая записку Панси, заскочившей в комнату за уличной мантией. — Это родителям».

С шелестом проехался чемодан по полу, когда Дафна вытащила его из-под своей кровати. Нащупала застежки, распахнула на полу и погрузила коробочку-апельсин на самое дно. Затем подошла к шкафу. Окинула гардероб оценивающим взглядом и приступила к работе — руками, без магии, сворачивала каждую вещь и аккуратно выкладывала в чемодан. Кофта, блузка, кардиган, платье — одно за одним. Гардероб пустел, а Дафна не испытывала облегчения.

Девушка наклонилась и расстегнула туфли, скинула их у самого края кровати и забралась на нее с ногами. Скользнула рукой под подушку и достала дневник. Привычным движением распахнула его на том самом месте — последних написанных строчках. Написанных ее рукой — округлые ровные буквы, переходящие в ее глупое, непростительное «прости», потекшее некрасивой водянистой кляксой по странице.

— Собираешь чемодан? — спросила заглянувшая Астория. — Не рано ли?

Дафна смотрела на чистые страницы с щемящей пустотой во взгляде. Они — эти проклятые страницы — не должны были быть такими. Так не задумывалось.

Захлопнула дневник, сжала пальцами так, что костяшки побелели. Один судорожный вздох — опустила в чемодан и захлопнула крышку.

— Да, собираю, — каменным голосом подтвердила Дафна. — И тебе советую заняться тем же. Я связалась с родителями: они заберут нас отсюда сразу после последнего экзамена. Я хочу успеть уехать с бабушкой на лето.

* * *

«Гарри, наконец-то! Как все прошло? Вы добыли крестраж?»

«Гарри, что случилось?»

«Гарри, не молчи, пожалуйста! Ты нас пугаешь».

«Поздравляю, Рон, ты был прав все это время: я застал ее с Малфоем, целующихся. Надеюсь, ты счастлив!»

Гарри закрывал глаза и видел лица друзей. Две недели прошло, а воскресить в памяти выражение их глаз не составляло абсолютно никакого труда. «Мне жаль», — совершенно искренне прошептал Рон, опустив взгляд. Но тогда Гарри было не до подобных слов: хотелось рвать, крушить, сжигать — лишь бы боль хоть немного угасла, притупилась.

Две недели прошло, последний экзамен сдан, скоро поезд. Гарри неспешно паковал чемодан — магией, наблюдая с кровати, как вещи ловко сами собой сворачиваются в воздухе и укладываются на дно чемодана. Одежды у него было не так много, освобождение шкафа много времени не заняло. Дальше на очереди — книги, неровной горой сваленные на прикроватной тумбе. Взмах палочкой — они дружно отправились в чемодан. Вот, кажется, и все.

Гарри открыл ящик небрежным движением руки — проверить, ничего ли он не забыл. На дне одиноко покоился дневник. Он собрался было закрыть ящик, но поддался порыву и достал дневник. Гарри большим пальцем коснулся жесткой обложки и открыл первую страницу.

«Гарри Поттер. Дорогой Гарри. Дорогой Друг», — улыбка возникла на лице Гарри сама по себе. Он понимал — не тогда, но сейчас — она очень волновалась, когда писала ему. Это заметно даже по почерку: специально выводила каждое слово как можно аккуратнее, ровнее, буковка к буковке.

«Ваши слова всегда со мной, а мои — с Вами», — Гарри задержался на этих строках взглядом. Дальше он читать просто не мог. Все личное, тайное, дружественное, печальное, счастливое — все здесь, в этих страницах-воспоминаниях.

«С наилучшими пожеланиями, Всегда Ваш Друг».

Гарри закрыл дневник. В ушах стоял голос Гермионы: «Вдруг это ловушка, Гарри?» Да, пожалуй, это была она. И он попался.

Он провел по витиеватому серебристому переплету рукой, раздумывая. Хотел кинуть обратно в ящик, задвинуть и не вспоминать. В конце концов, дневник — это просто старые слова; прошлое должно оставаться в прошлом. Но почему-то он положил в чемодан — запихнул на самое дно, под серую клетчатую рубашку.

— Готов? — спросил Рон, заметив, что Гарри закрывает чемодан.

— Да, — кивнул тот, поправив очки указательным пальцем. — Только мне надо заскочить к Слизнорту перед отъездом.

— Зачем?

— Кто его знает, — безразлично пожал плечами Гарри. — Просто сказал зайти к нему перед отъездом.

Рон кивнул, и Гарри, махнув рукой, вышел из спальни.

Он давно стал замечать что друзья относятся к нему, как к хрустальному. Так было раньше, в течение нескольких месяцев после смерти крестного, — и сейчас все повторялось. Но они не давили, и Гарри был им глубоко благодарен. Гермиона и Рон словно договорились никогда не касаться этой темы: он кратко рассказал им про крестраж — и на этом все. Больше они о той ночи не вспоминали. Но иногда, время от времени, Гарри замечал, как они тихо перешептываются, как обмениваются взглядами — понимал, что они увидели: он бросил взгляд на стол Слизерина за обедом, или увидел ее в толпе студентов, или просто вспомнил о ней.

В конце концов он пришел к выводу, что жизнь не останавливается, и сама себя она навряд ли проживет. Друзья, конечно, помогали — куда без них. Повседневность, экзамены, дружные посиделки под деревьями у озера — все это отвлекало. И все же моментами казалось, он видит локон ее золотых волос, ее голубые глаза — и тогда все на жуткое мгновение останавливалось.

Гарри шагал по коридору по направлению к кабинету профессора Зельеварения. В тишине подземелий его шаги казались глухими в густом сыроватом воздухе, а штанины джинсов — он сразу переоделся в маггловскую одежду — едва слышно шаркали друг о друга.

Дойдя до кабинета, Гарри толкнул дверь рукой. Внутри было пусто. Вещи профессора представляли собой нечто среднее между разрухой и организацией — Гарри назвал бы это явление словосочетанием «упорядоченный хаос». Слизнорт неплохо задействовал классную мебель: на одних столах грудой лежали книги, старые и пыльные, на других — какие-то коробки и связки с письмами. Судя по всему, профессор перебирал и паковал пожитки перед дорогой.

Гарри перешагнул через распахнутый чемодан и подошел к преподавательскому столу. В левом углу лежала открытая коробка с засахаренными ананасами — профессор явно любил паковаться с наслаждением и удовольствием. Посередине лежал толстый альбом с колдографиями — как догадывался Гарри, на них были ученики Слизнорта, его любимцы. А рядом — пергамент, самовольно скрутившийся по краям, читались только слова: «Зелье Амортенции — самое лицемерное изобретение человечества. Ведь ничто…».

Гарри мельком взглянул на входную дверь, прислушиваясь, но шагов Слизнорта он не заметил. И тогда он двумя пальцами подцепил нижний край пергамента — банальное любопытство.

«…В данное время вариативность любовных зелий и чар поражает: на любой вкус и цвет, с самыми диковинными вкусами. Они пользуются большой популярностью. Но знаем ли мы, что чувствует человек, употребивший любовный напиток? Озадаченность, возможно, непонятный ему интерес, навязчивые мысли. Приворотное зелье — это зелье одержимости. Один становится одержим, отравлен чужим ему человеком, а другой — одержим идеей «легкой» любви, зависим от набора ингредиентов. Каким бы сильным не было зелье, эти составляющие остаются неизменными. На мой взгляд, зелье Амортенции — самое лицемерное изобретение человечества. Ведь ничто, ни одно зелье на свете, не сможет заменить настоящую любовь. Оно может вызвать симптомы: легкую эйфорию, дрожащие ладони, частое сердцебиение. Но разве это можно назвать любовью? Любовь — это трепет, ужас, счастье, паника и радость — все вместе. Это интерес, забота, внимание и обязательство. Это буря. Любовь — это когда хочется вырвать сердце из груди и отдать его тому, кто причиняет столь невыносимую боль, навсегда…».

Дверь со скрежетом распахнулась. Гарри одернул руку, и пергамент, скрутившись обратно в трубочку, покачнулся на столе.

— Надо бы смазать эту чертову дверь, — бубнил Слизнорт себе под нос, крепко держась за ручку и то открывая, то закрывая дверь. Гарри он не заметил.

— Профессор, — позвал его Гарри, предварительно сделав шаг в сторону от стола — мало ли, что Слизнорт мог подумать (парень отчего-то был уверен, что старый зельевар очень трепетно относится к лакомствам с ананасами).

Профессор охнул, ухватившись рукой за сердце. Заметив Гарри, он выдохнул со словами: «Ну вы и напугали меня, мальчик мой», еще раз глянул на дверь, выразив во взгляде все свое разочарование ею, и направился к юноше.

— Вы уж простите, Гарри, у меня тут малость не прибрано, — Слизнорт махнул морщинистой рукой в сторону заваленных всякими всячинами столов.

— Да ничего, — улыбнулся Гарри, небрежно запустив руку в непослушные черные волосы. — Вы, наверное, куда-то собираетесь?

— Да-а, — задумчиво протянул профессор, краем глаз заглядывая в коробочку со сладостями. — Друзья позвали пожить летом у них. Очаровательный домик на юге Франции — морской воздух будет очень полезен моим старческим суставам, как думаете? — добродушно усмехнулся Слизнорт.

— Что вы, профессор, вы в самом рассвете сил!

— Право, Гарри, умеете вы найти нужные слова, — засмеялся Слизнорт и протянул ему коробку конфет. — Угощайтесь, не стесняйтесь.

Гарри послушно взял одну конфетку — ради приличия, благодарно кивнув. Слизнорт обошел свой стол, неспешно погрузился в мягкое кресло и принялся накручивать свой седой «моржовый» ус пальцами, по-прежнему о чем-то размышляя.

— Профессор? — Гарри неловко переступил с ноги на ногу. — Вы меня зачем-то звали.

Слизнорт медленно перевел взгляд с темно-зеленой обложки альбома на Гарри, приподняв густые белесые брови. А затем вскочил с места, похлопывая руками по карманам мантии.

— Ох, точно! Где же оно у меня?

Гарри с заинтересованностью наблюдал, как Слизнорт с необычайной для него скоростью носится по кабинету, заглядывая в ящики столов и на полочки стеллажей, бормоча под нос что-то несуразное. Он вернулся к столу и выдвинул все ящики, но так и не нашел того, что искал — Гарри понял это по раздраженному вздоху. Затем профессор замер, вновь уставившись в какую-то точку перед собой — вспоминал, вероятно.

— Ну конечно! — Слизнорт звонко хлопнул себя по лбу ладонью. — Самое очевидное и под носом…

Слизнорт взялся руками за альбом и подвинул его ближе к краю стола. Трепетно, с осторожностью открыл альбом и вытащил колдокарточку из-под прозрачной защитной пленки. Взглянул на снимок и улыбнулся, а затем — протянул Гарри.

— Хотел вам подарить, — тихо сказал профессор. — Ваша мама.

Гарри поднес снимок к лицу. С карточки очаровательная рыжеволосая Лили улыбалась, сверкая яркими веснушками, весело махала рукой, стоя за котлом с каким-то зельем, от которого шел легкий дымок. Гарри улыбнулся. Он, конечно, подозревал, что у Слизнорта полно колдографий с его подопечными, в том числе и с его мамой, но никогда не думал, что тот захочет ими поделиться.

— Спасибо, — кивнул Гарри, бережно пряча снимок в карман.

— Не за что, Гарри, — профессор вернулся к накручиванию уса, бороздя взглядом просторы беспорядка кабинета Зельеварения — обдумывал, как бы все это побыстрее убрать.

Гарри собрался попрощаться и пойти в Гриффиндорскую башню, но его взгляд снова упал на свиток на столе Слизнорта.

— Профессор, — осторожно позвал Гарри. — А чье это эссе? Я просто подумал, что учебный год уже закончился, и это странно…

— О, это? — Слизнорт кивнул в сторону пергамента. — Возьмите-возьмите, очень хорошее эссе, содержательное и… Как бы это сказать? Трогательное, — закивал профессор, впихивая в руки Гарри свиток. — Талантливо написано. Забыл его вернуть — мисс Дафна Гринграсс сдала прямо перед экзаменом. Персональное задание, что-то такое… Берите, заодно передадите ей.

Гарри неуверенно взял пергамент, сдвинув брови к переносице.

— Профессор, а вы уверены…

— Уверен, — твердо ответил Слизнорт, подталкивая юношу к выходу. — Идите, Гарри, идите, а то опоздаете на поезд!

Очутившись за дверью, Гарри выдохнул. Странно было видеть столько прыти и желания от него поскорее избавиться (в относительно положительном смысле, конечно) от профессора Слизнорта.

Гарри опустил взгляд на руки. Он испытывал огромное желание присесть на ступеньки лестницы, развернуть свиток и прочесть от начала до конца, но, казалось, что делать это было крайне неправильно — словно подглядываешь. Вспомнились последние строки — все равно эти слова посвящены не ему. К тому же, Слизнорт был прав — он действительно рискует опоздать на поезд.

За считанные минуты Гарри добежал до гостиной своего факультета, забрал чемодан и присоединился к друзьям, ожидающим его на выходе из замка. Вскоре все трое сидели в купе мирно покачивающегося на рельсах поезда, болтая о планах на лето.

— Гарри, ты же приедешь к нам в Нору? — спросил Рон, шутливо пихнув друга в бок.

— Конечно, — улыбнулся Гарри. — А ты, Гермиона?

Девушка заправила прядь кудрявых волос за ухо.

— Вообще у родителей были какие-то планы. Если я правильно помню, они хотели съездить в Чехию к дальним родственникам — у моей мамы там живет троюродная сестра. Я ее, правда, не помню, но мама говорит, что мы часто виделись в детстве, пока тетя не переехала.

— Так ты не с нами это лето?

— Ну как же избавишься от вас! — добродушно засмеялась Гермиона. — Конечно, я приеду.

— Отлично! — просиял Рон. — У меня столько идей! Мы можем, например…

Ребята стали обсуждать планы. Гермиона заметила, что неплохо было бы наметить план на будущее — все-таки это будет их последний год в Хогвартсе, и надо окончательно решить, какие экзамены сдавать и какую профессию выбрать. Но, кажется, все профориентационные программы она запланировала вместо ожидаемого Роном летнего веселья, а это его абсолютно не устраивало.

Гарри смотрел в окно на проплывающие мимо пейзажи, особо не вслушиваясь в спор друзей. Яркое летнее солнце, выглядывающее из-за облаков, слепило глаза. Отчего-то Гарри почувствовал жуткую усталость — рано встал, вероятно. Парень откинулся на спинку сиденья, головой прислонился к окну, подложив под руку голову, и закрыл глаза. Заснуть он так и не смог — Рон и Гермиона все никак не затихали.

— Тихо! — шикнул на них Гарри спустя минут пятнадцать. Но не из-за того, что друзья мешали ему подремать.

— Извини, Гарри, мы… — виновато затараторила Гермиона, но Гарри прервал ее, подняв в воздух руку.

— Тихо, я же попросил, — прошептал парень, прислушиваясь.

Гарри тихонечко поднялся на ноги, беззвучно открыл дверь купе и выглянул в коридор. В конце вагона стояли знакомые ему лица — Паркинсон энергично размахивала руками, и Малфой рядом с ней, с безразличием и каким-то цинизмом, как показалось Гарри, взирающий на свою разгневанную эмоциональную подружку.

— Как ты мог это сделать! — бесилась Паркинсон, красная, как свежая клубника.

«Понятно, — подумал Гарри, собираясь вернуться в купе. — Видимо, узнала про поцелуй».

— Ты ей жизнь разрушил! — не унималась Панси, ткнув Малфою пальцем в грудь.

— Панс, — с ухмылкой ответил Малфой, не повышая голоса. Гарри с трудом мог разобрать его слова за шумом колес поезда. — Я не пойму, тебя что именно волнует: что я поцеловал Дафну или что это увидел ее дружок?

— Знаешь, Драко, — тон Панси сменился на угрожающий. — Если ты считаешь, что между нами может продолжаться хоть что-то, ты, мой милый, очень глубоко заблуждаешься!

Малфой прислонился спиной с стене поезда и наклонил голову вбок.

— Тогда, осмелюсь предположить, дело в бедняжке Гринграсс. Что ж, это исключительно ее выбор. Нравится страдать по Поттеру — пусть продолжает, я в этом цирке абсурда участвовать не собираюсь.

Панси ахнула, вытаращив глаза, и подняла руку в воздух — так и замерла, не решаясь одарить Драко пощечиной, которую тот, безусловно, заслуживал.

— Какая же ты свинья, — констатировала Паркинсон. Резким движением рук оправила юбку, на мгновение опустив взгляд. — Ты растеряешь всех друзей, если не пересмотришь свое отношение к жизни и людям.

— Такова воля судьбы, полагаю.

Панси секунду-другую испепеляла Драко взглядом, а после, не сказав больше ни слова, развернулась, взметнув густые черные волосы в воздух, и скрылась в дверях.

Драко с минуту стоял, вслушиваясь в стук колес, затем неспешно оттолкнулся от стены и поднял взгляд. Заметил Гарри — лишь хмыкнул, качнув светловолосой головой. Открыл дверь и пропал из виду.

Гарри вернулся в купе, аккуратно задвинул за собой дверь и молча сел на свое место. В кармане, рядом с фотографией мамы, лежало эссе — для удобства он свернул лист квадратиком. Двумя пальцами Гарри выудил пергамент из кармана и развернул.

* * *

Дафна неспешно обмахивалась ламинированным блестящим листом с чем-то, вроде меню, как она думала, не удосужившись прочитать. Даже в летнем хлопковом сарафане было жарковато. Взмахнув палочкой над прозрачным стеклянным стаканом, она сделала несколько глотков холодной воды.

— Вот и я! — известила очаровательная пожилая ведьма, отворив дверь, ведущую в каюту. — Переговорила с капитаном, узнала, что мы остановимся в порту Франции по пути. Наконец-то увидишь нежный песочек французского Лазурного Берега.

— Как здорово, когда твоя бабушка знакома чуть ли не со всем миром, — фыркнула Дафна, продолжая обмахиваться листом.

— Милая, хватит ворчать, — ответила женщина, легонько ущипнув девушку за щеку. — Твоя старая карга еще очень даже ничего!

Дафна пробормотала что-то, вроде «и без тебя знаю», и отвернулась к окну. Миссис Гринграсс старшая села на мягкую кушетку, а свою белоснежную широкополую шляпу положила рядом.

— Я только вот что не пойму, — продолжила женщина, поправляя прическу. — С чего вдруг ты изъявила желание ехать со мной в Италию? Не думай, чтобы я сильно возражала: южное солнце пойдет тебе на пользу. Ты бледная, как моль, дорогая моя, — поделилась бабушка, приподняв подбородок внучки и вглядываясь в ее лицо. — Ты же не большая любительница проводить время со своей бабкой.

— Неправда, — возразила Дафна.

— Ладно, — улыбнулась женщина. — Может, я и преувеличиваю. Просто думала, ты предпочтешь остаться в Англии, ходить на все эти напыщенные светские приемы — не то, чтобы я их не любила, конечно.

Дафна пожала плечами.

— Это как-то связано с тем юношей, из-за которого ты просила одолжить дневники?

Дрогнув, Дафна подняла глаза на бабушку. Женщина мгновенно все поняла — пересела к внучке и ласково притянула к себе.

— Ну же, милая…

— Я такого натворила… — едва слышно пробормотала Дафна, падая в объятия бабушки. Зажмурилась — и наконец дала волю слезам.

Гарри положил подбородок на руки и взглядом следил за назойливой мухой, ползающей по оконному стеклу странным зигзагообразным узором. Гарри и не думал ее прогонять. За окном стояла ужасная жара, что, казалось, от асфальтированной дорожки проезжей части, которая была ему видна через окно, шел дым. Все цветы на клумбах тети Петунии понуро повесили листья и склонились засохшими лепестками к земле, а некогда зеленая трава пожелтела. Засуха в Литтл Уингинге — страшное словосочетание для каждого садовода: ограничения в подаче воды местные любители растениеводства воспринимали, как личное оскорбление. Тетя Петуния каждые пятнадцать минут, как по расписанию, бросала взгляд на окно, из которого было видно ее пожухлое растительное хозяйство, и глубоко драматично вздыхала. Иногда что-то бормотала, бранила управляющих за нерациональное использование водных ресурсов, кражу государственных денег, которые наверняка должны были пойти на ее ненаглядные цветы и уже не такую зеленую лужайку, но повторялось это с такой раздражающей периодичностью, что даже дядя Вернон предпочитал поглубже провалиться в кресло и спрятаться за газетой или, к примеру, сделать звук на телевизоре погромче и изображать крайне увлеченный и сосредоточенный на непрерывной болтовне ведущего вид.

Откровенно говоря, Гарри не понимал, чего так уж сильно из-за этих цветов переживать. Раньше Дурсли чуть ли не дрались с соседями за звание самых красивых и ухоженных клумб — само собой, исключительно символическое. Сейчас же все клумбы выглядели абсолютно одинаково безжизненно. Тетя Петуния, правда, пыталась мисками притаскивать воду и тайком поливать свои ненаглядные герберы, но дядя Вернон поймал ее с поличным и запретил — вдруг кто-то из соседей прознает о совершаемом в их доме под покровом ночи беспределе и будет на них косо смотреть. Да и толку-то: под прямыми солнечными лучами герберы едва ли чувствовали хоть малую толику эффекта от скудного ночного полива — вся вода мигом испарялась.

Букля сидела в клетке и сонно жмурилась. Такая жара — не для полярной совы. Сны она смотрела сладко, а снилось ей точно что-то хорошее — она тихонечко фыркала.

Рядом с клеткой грудой лежали письма. Самые верхние были поздравительными — все-таки семнадцать лет волшебнику один раз в жизни исполняется. Писали ему, конечно, и всякие незнакомые девчонки, но едва ли Гарри притрагивался к их письмам — научен горьким опытом, скажем так. Их письма он давно выбросил, а вот письма друзей лежали на столе — Гарри любил временами перечитывать их: все-таки это была практически единственная связь с волшебным миром.

Гермиона писала чуть ли не каждый день, во всех подробностях рассказывая о подготовке к предстоящим в новом учебном году экзаменам ЖАБА. Видимо, Рон категорически отказывался с ней говорить на эту тему, так что единственным человеком, которому она бы могла излить душу и планы, волей неволей оказался Гарри. Рон же, как и всегда, был довольно краток: пара слов про то, как идут дела в Норе, целый абзац о том, насколько сильно Гермиона повернулась на экзаменах, и парочка предложений о планах на последний месяц каникул, которые обозначил он, а не их общая чересчур серьезная и гиперответственная подружка с атрофированной потребностью в беззаботном веселье. И каждый между слов сообщил, что деньрожденченских подарков Гарри ждать только в Норе — якобы чтобы был стимул поскорее приехать.

Гарри должен был появиться в Норе уже давно, но Дамблдор настоял, чтобы свои последние несовершеннолетние деньки он доживал в доме тетки. Гарри понятия не имел, к чему такие меры, но обещание, которое дал ему старый директор, заставило его забыть про все неудобные издержки. Ровно в полдень тридцать первое июля, как сообщало письмо, Дамблдор появится у порога дома номер четыре Тисовой улицы и заберет его, Гарри, за следующим крестражем. К этому времени должен быть собран его чемодан, а сам Поттер — ждать на пороге.

Стрелка часов неуклонно двигалась к двенадцати. Гарри поднял голову и, приблизив письмо директора к лицу, еще раз пробежался по строкам — вдруг он что-то напутал, и за крестражем они отправятся не сегодня, а, например, пятого августа. Или, что еще хуже, он где-то пропустил информацию, что, возможно, у директора появятся куда более важные дела, и он все отменит. Или, может, он уже все отменил, а письмо до Гарри просто-напросто не дошло?

«Что может быть важнее крестражей?» — неуверенно подумал Гарри и бросил взгляд в окно. На проезжей части дороги, воздух над которой мерцал и расплывался, не было никаких признаков директора магической школы.

Гарри вздохнул и переместился из-за стола на кровать. Старый матрас отозвался жалостливым скрипом, когда Гарри бессовестно плюхнулся на него, но парень едва ли заметил — дело привычки.

Потолок комнаты тоже ничем примечательным не обладал, и Гарри вскоре бросил его разглядывать. Он время от времени посматривал на часы, но те, казалось, как нарочно замедлились. Может, на них так действовала жара — Дадли, вон, тоже стал более неповоротливый и не так часто шпынял его, когда тетка отворачивалась.

Гарри подумал, почему бы ему не проверить вещи. Чемодан, собранный несколькими днями ранее, стоял у двери, ожидая своего часа. Пожитков у Гарри было немного, но не хотелось бы что-то оставить здесь: так или иначе тетя Петуния, вероятнее всего, все выбросит, если не сожжет — в знак прощания с «обожаемым» племянником. Впрочем, за последний час он этим занимался раз пятнадцать, и навряд ли что-то за прошедшее время изменилось.

Спрыгнув с кровати под очередной протяжный скрип измученного матраса, Гарри неспешно подошел к припертому к стене в вертикальном положении чемодану. Наклонился и потянулся руками к кожаной ручке, чтобы привычным движением положить чемодан на пол.

Букля заверещала, хлопая сильными белоснежными крыльями по прутьям клетки. Гарри, моментально забыв про чемодан, бросился к окну, мельком глянув на часы — минутная стрелка застыла на двенадцати.

Гарри прилип к окну, пытаясь разглядеть, что происходит на улице. Букля вопросительно смотрела на него немигающим взглядом. Все тот же плавящийся, словно пластилиновый, асфальт, те же зеленеющие кустарники буддлеи у дома через дорогу — видимо, не одна тетя Петуния прогуливается по ночам в сад с мисочкой воды, только вот сосед, мистер Ходженс, оказался в этом деле более успешен.

Ничего не заметив, Гарри со вздохом опустился на стул, ласково поглаживая сову по голове.

— Похоже, тебе показалось, подруга.

В этот момент кто-то нажал на дверной звонок — пронзительный звон разошелся по всему дому, а следом раздался голос тети Петунии:

— Гарри!

И тогда Гарри, сияя широкой улыбкой на лице, с екающим сердцем схватил клетку с совой, палочку со стола он засунул в глубокий карман джинсов, а затем открыл дверь, бесцеремонно подпихнув ее ногой, и, второй рукой крепко сжимая ручку чемодана, поплелся к выходу. Он даже не подумал еще раз, самый последний, взглянуть на свою комнату.

Тяжелое препятствие в виде ступенек Гарри преодолел без особых помех. Хорошо, что он заранее облегчил вес чемодана заклинанием — колдовать-то теперь ему можно. Тетя Петуния, стоявшая в коридоре, недовольно скрестив руки на груди, подгоняла его сердитым взглядом, нетерпеливо постукивая ногой по полу.

— До свидания, — бодро обронил Гарри, проходя мимо тетки. Та лишь что-то невнятно пробормотала и с силой захлопнула дверь, стоило Гарри только оказаться на улице.

В легкой мантии небесно-голубого цвета, с блестящими на раскаленном солнце очками-половинками, постоянно съезжающими с длинного крючковатого носа, с густой серебрящейся бородой — профессор Дамблдор собственной персоной. Старый директор стоял на мощеной дорожке, ведущей от тротуара к крыльцу дома, и по-доброму улыбался.

— Здравствуйте, сэр! — поздоровался Гарри, поравнявшись с профессором. Юноша опустил чемодан на землю, а клетку с ошарашенной Буклей, важно нахохлившейся, водрузил сверху.

— Здравствуй, Гарри, — ответил Дамблдор, поправляя очки на носу. — Как у тебя настроение? Полагаю, ты готов к предстоящему нам делу.

Гарри согласно закивал.

— Да, конечно!

Дамблдор улыбнулся скользнув взглядом по вещам юноши.

— Можешь это оставить, — Гарри посмотрел на чемодан и Буклю, посылающую ему крайне заинтересованные взгляды.

— Но как же…

— Можешь не беспокоиться об этом, — мягко сказал Дамблдор и незаметно вытащил палочку — Гарри и сам едва заметил ее. А после его вещи испарились в воздухе, как будто их и не было. — Они будут ждать тебя в Норе.

Профессор развернулся и неспешно направился вперед по дорожке. Гарри поспешил за ним.

— Ты, Гарри, вероятно, помнишь, что я рассказывал тебе про кольцо Марволо?

Дамблдор вопросительно посмотрел своими пронзительными глазами на Гарри, ожидая ответа. Юноша поспешил заговорить:

— Да, конечно. Кольцо Марволо — реликвия, хранившаяся в семье Мраксов, которую передавали из поколения в поколение. А еще она показывала родство с древним чистокровным родом — поэтому ее и мог выбрать Волан-де-Морт, — вспомнил Гарри. — Вы ее нашли?

Профессор свернул направо, пытался найти место для трансгрессии подальше от магглов — сообразил Гарри. Длинная вереница домов Тисовой улицы осталась позади.

— Судя по всему, кольцо именно там, где я изначально предполагал его увидеть, — неторопливо ответил Дамблдор.

— Дом Мраксов? — спросил Гарри, понизив голос. Дамблдор тотчас кивнул.

— Вероятнее всего. Как ты помнишь, это место значило для Волан-де-Морта очень многое.

Профессор замедлил шаг, осматриваясь по сторонам.

— Надеюсь, ты помнишь правила, Гарри? — спросил он как бы между прочим, но глаза его строго сверкнули. Гарри кивнул.

— Выполнять любое ваше указание и бросить вас и бежать, если вы скажете, — без энтузиазма ответил юноша.

Дамблдор довольно улыбнулся.

— Именно так, Гарри. Готов? — спросил профессор, протягивая руку.

Гарри глубоко вздохнул и, нарочно задержав дыхание, коснулся руки директора, чтобы отправиться навстречу жутко нелюбимому чувству, сопровождающему процесс перемещения в пространстве.

Гарри почувствовал твердую почву под ногами и открыл глаза. Они стояли на проселочной дороге. По потрескавшейся от жары земле ползла застывшая каменным изваянием глубокая колея, как будто по этой дороге в период дождей, когда дорога представляла из себя жидкую массу грязи, проезжала вереница тракторов.

Дамблдор направился вперед, вдоль дороги.

— Профессор, — позвал его Гарри, не отставая. — А что с медальоном? Вы его уничтожили?

Дамблдор прищурил глаза, вглядываясь вперед. Гарри подумалось, что старый директор нарочно медлил с ответом, но в ту же секунду профессор заговорил:

— Увы, Гарри, то был ненастоящий крестраж.

Гарри удивленно вытаращил глаза.

— То есть как? — только и сумел выдавить юноша. Они едва выбрались оттуда живыми, чуть не став жертвой мертвецов, а Дамблдор в самом что ни на есть прямом смысле едва не попрощался с жизнью. И что? Все зря?

— Видимо, не только мы пытаемся помешать Волан-де-Морту совершить задуманное им зло, — ответил профессор. — Правда, сомневаюсь, что тот человек выжил.

— Почему?

— Потому что в противном случае, кажется мне, нам о нем было бы известно.

Гарри задумчиво почесал макушку.

— Тогда как мы найдем настоящий медальон? А вдруг он лежит на дне того озера в пещере! — с ужасом воскликнул Гарри, поразившись своей догадке.

— И это тоже маловероятно, — поделился мыслями Дамблдор. — Я бы почувствовал. Магия крестражей — она темная, Гарри, самая темная магия, которую только можно представить — она всегда оставляет след или знак, если хочешь. Магия крестража бы выделялась на фоне остального колдовства, совершенного Волан-де-Мортом над озером.

Дамблдор неожиданно свернул на тропинку — она давно заросла густой высокой травой и была едва заметна сквозь неопрятные кустарники.

— Нам нужно будет отследить перемещение медальона, — добавил Дамблдор, пробираясь сквозь заросли. Гарри едва поспевал за ним, с трудом продираясь через ветви на редкость здоровой жимолости с подозрительно зелеными листьями и аппетитными темными ягодками, что было странно для июльской британской жары. И все же Гарри не рискнул сорвать одну ягоду и попробовать — как-то зловеще эта тропка на него действовала.

Тропинка была извилистой и достаточно длинной. Когда-то очень давно ее выложили камнем — он еще прощупывался местами, но едва ли был заметен сквозь пышущие здоровьем сорняки. Солнце в своем зените светило прямо на темную макушку Гарри и сильно припекало — от жарких лучей кустарник, длинной непроглядной цепью шедший вдоль заросшей тропки, не спасал.

— Погоди, — прошептал Дамблдор, замедляя шаг. Старый волшебник поднял руки в воздух перед собой, словно собирался прощупать его, и сощурил глаза. Гарри, привстав на носки и выглядывая из-за головы директора, пытался разглядеть, куда с такой сосредоточенностью вглядывается Дамблдор, но едва ли мог увидеть хоть что-то, кроме небольшого просвета впереди, знаменовавшего начало участка, на котором стоял дом Мраксов. — Здесь творилась темная магия — чувствуешь вибрации?

Гарри тем временем не чувствовал ровным счетом ничего, кроме жуткой, дурманящей голову жары, как бы ни старался — а он очень старался, даже зажмурил глаза, чтобы сосредоточиться получше.

Дамблдор неспешно продолжил путь, а Гарри пошагал следом за ним, отмахиваясь от тонких веток.

Подул легкий прохладный ветерок, и Гарри с наслаждением подставил лицо. Верхушки кустарников зашелестели, задрожала высокая трава, наклоняясь в стороны.

«Гарри-и-и…» — послышался тихий шепот.

Гарри резко обернулся и вгляделся туда, откуда, как ему показалось, шел звук. Но на тропинке никого, кроме них, не было.

— Гарри, ты идешь? — окликнул его профессор. Гарри кивнул.

— Вы ничего не слышали, сэр? — спросил он, продолжив неспешно пробираться сквозь заросли кустарника.

— Нет, — ответил Дамблдор, задумчиво нахмурившись. — А ты что-то заметил?

— Да так, — пожал плечами Гарри, опустив взгляд в землю. — Видимо, послышалось.

— Держись рядом, — подумав, сказал Дамблдор.

Вскоре тропинка закончилась, и высокие разросшиеся кусты остались позади. Гарри вытащил из волос веточку жимолости и отбросил в сторону, а затем отряхнул голову, разглядывая опушку, на которой они оказались. Солнце уже не пекло голову — густая крона деревьев служила своего рода крышей. Растительность бушевала пуще прежнего, как будто бы отсутствие хозяев только пошло ей на пользу. За травой не было видно никаких дорожек, когда-то протоптанных хозяйскими ногами, и только с трудом проглядывающий сквозь просветы между близко растущими деревьями разваливающийся домишко говорил о давно присутствовавших здесь людях.

«Гарри…» — зашелестела трава. Гарри нетерпеливо мотнул головой, прогоняя странные шорохи подальше.

Дамблдор достал палочку, и Гарри последовал его примеру. Трава была еще выше и гуще, чем на тропинке меж кустов. Приходилось высоко поднимать ноги, перешагивая, чтобы зеленая поросль не так оплетала ноги, мешая движению.

— Здесь точно что-то есть, — пробормотал Дамблдор, палочкой указывая на приближающуюся хибарку.

— Гарри, помоги! — раздался не шепот — голос. Гарри повернулся.

Маленькая девочка стояла в несколько футах от него, внимательно разглядывая его своими блестящими черными глазами. Темные волосы, растрепанные и спутанные, колтунами свисали по плечам. Девочка была одета в лохмотья — старое холщовое платье, потертое, местами прохудившееся и едва прикрывающее худые детские коленки. Маленькие ножки — все в синяках и царапинах. Бледное личико со впалыми щеками перепачкано грязью.

— Профессор, — настороженно позвал Гарри. — Вы это видите?

Выражение на лице девочки в один миг изменилось. В ее глазах остекленел ужас. Одной рукой она придерживала бок. Из-под крошечной грязной ладошки по серой ткани расползлось алое пятно. Второй рукой девочка ткнула куда-то за спину Гарри и крикнула: «Помоги!», после чего бросилась в сторону.

— Что?.. — профессор обернулся, но поздно. — Гарри, стой!

Юноша не услышал — в ушах стучала кровь, а в голове эхом звучал крик девочки. Малютка с завидной скоростью мчалась от него, и Гарри едва справлялся с тем, чтобы не упустить ее из виду.

— Подожди! Не беги, я помогу тебе! — кричал Гарри вдогонку малышке. — Тебе нечего бояться!

Девочка его словно не слышала. Она продолжала мчаться вперед, сверкая грязными пятками.

Гарри, запнувшись за выступающий из-под земли корень дерева, едва не распластался на земле. Бежать сквозь высокую поросль было тяжело — трава то и дело норовила опутать его ноги, прижать к земле и не пускать вперед.

Внезапно деревья закончились, и девочка замедлила ход, а потом и вовсе перешла на шаг. Гарри почувствовал, как горло сжимается от жары и духоты, и закашлялся.

— Подожди, — прохрипел он, протягивая руку вперед.

Девочка замерла. Гарри остановился, с ужасом глядя вперед. Они стояли над обрывом, а впереди только голубое небо — земли не было видно совсем.

Девочка неспешно обернулась. Она обхватила себя руками, а ее коленки дрожали. Она смотрела на него своими черными глазами, не мигая и не отводя взгляда. Несмотря на жару, Гарри почувствовал, как по коже ползет липкий, противный холодок.

— Спаси, — сказала девочка, протягивая руки вперед, к нему, к Гарри.

— Стой! Нет! — закричал Гарри, бросаясь вперед, изо всех сил пытаясь ухватить девочку за ветхую ткань ее платья, но она, проскользнув меж его цепких пальцев, как бестелесный призрак, падала в пропасть.

Гарри словно в отдалении услышал голос Дамблдора. А затем почувствовал, что его связало что-то невидимое и оттаскивает назад. Парень закрыл глаза.

— Гарри, что ты увидел? — громко спрашивал Дамблдор. Он сидел перед ним и крепко сжимал его за плечи, терпеливо дожидаясь, когда юноша придет в себя.

— Там была девочка. Впереди обрыв, и она…

Дамблдор поднялся и шагнул в сторону, открывая Гарри вид. У юноши перехватило дыхание: никакого обрыва, только деревья стояли кругом, как грозные стражи, а меж них покоился едва заметный в окружавшей его высокой крапиве колодец.

— Что это было, сэр? — сглотнув, тихо спросил Гарри.

— Игры разума, — сдвинув густые брови к носу, ответил директор. — Видения, играющие на лучших твоих качествах.

— Оно — это видение — пыталось меня убить? — спросил Гарри, поднимаясь с примятой им же травы. По штанам его джинсов ползли несколько муравьев, и Гарри стряхнул их рукой на землю.

— Полагаю, ты был бы на дне колодца, опоздай я хоть на долю секунды, — подтвердил Дамблдор. — Но ничего, Гарри, идем.

И Гарри послушно зашагал следом за профессором, пытаясь унять волнение. Каменный колодец, посыпавшийся и почти разрушенный сорняками, жег ему спину.

Придерживая полы мантии, Дамблдор неспешно шел по направлению к хибарке, которую Гарри с трудом различал среди деревьев. Это давно непригодное для жизни строение было почти до самой крыши покрыто мхом, и только окна, слегка поблескивающие мутными, грязными стеклами, по которым местами ползли трещины; какие-то окна и вовсе были лишены стекол — и вместо них темнела зияющая пустота. Впрочем, вряд ли нормальные окна могли сделать данное, с позволения сказать, жилище чуть менее отвратительным, чем было на самом деле.

Гарри чувствовал себя неважно и как-то неловко: купиться на мираж — это, конечно, лучшее, что он мог сделать. Пришел помогать Дамблдору, а в итоге сам чуть не погиб — хорош помощник.

— Этот дом — дом ненависти и разочарования, Гарри, — заговорил Дамблдор. Голос его был мягким, и Гарри приободрился — директор явно не был настроен его в чем бы то ни было упрекать. — Волан-де-Морт ожидал многого от своих чистокровных родственников, но в основном — власти, величия и возвышенности. А получил… — профессор указал рукой в сторону хибарки, до которой оставалось пятнадцать футов. — Старую развалюху, а не древний чистокровный род.

Гарри беззвучно кивнул. Он не мог отвести взгляд от деревьев в другой стороне от дома. Та девочка, едва не сгубившая его, снова появилась в тени раскидистых дубов, едва заметная в гуще крапивы. Она хищно скалила зубы, впиваясь грязными пальцами в кору ближайшего дерева. По ладоням вверх — на предплечье, плечо, шею — ползли насекомые.

— Профессор, — Гарри взглянул на Дамблдора. Глаза директора смотрели сквозь блестящие очки-половинки были устремлены туда же, на девочку. — Вы ее видите?

— У всех свои призраки, Гарри, — ответил профессор, опустив взгляд, а затем снял очки и неспешно и сосредоточенно протер стекла краем мантии. — Это темная магия, хитрая и на удивление коварная. Не удивлюсь, если в том колодце можно обнаружить не один скелет. Она, как живая, сознательная материя — выискивает твои тайные слабости, твои самые острые пережитые чувства, и использует в своих целях.

— А можно ее как-то отменить? — поморщившись, спросил Гарри, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота: из горла девочки непрерывным потоком полезли мерзкие здоровые жуки, а сама она, с глазами на выкате, хохотала, как умалишенная.

— Боюсь, что нет, — Дамблдор слегка качнул седовласой головой и водрузил очки обратно на свой длинный крючковатый нос, задвинув двумя пальцами повыше на переносицу. — Эта магия — она прикреплена не к дому; она исходит из самой земли под нашими ногами. И чтобы избавить нас от пагубного действия этого заклинания, необходимо стереть с лица Земли этот участок — дом, траву, деревья, почву — словом, все, что здесь обитает и питается темной магической энергией.

— Волан-де-Морт хорошо постарался, — заметил Гарри, отворачиваясь.

— Удивительно, что он решил использовать именно его, — поделился Дамблдор. — Впрочем, это довольно изящный способ избавиться от врагов и воров. Правда, боюсь, это только начало, — мрачно добавил профессор, поднимаясь по разрушенным и местами раскрошившимся каменным ступенькам дома, по краям которых темнел мох. — Это место только пытается пробраться к нам в самые потаенные уголки души.

Высокая деревянная дверь, потемневшая от времени, с ржавой ручкой и иссохшим трупом змеи, веревкой прибитым гвоздем к доскам. Дамблдор приблизился к этой двери вплотную, но входить не решался. Вместо этого он прикрыл глаза и вслушивался. Кисти с длинными узловатыми пальцами он держал перед собой, делая едва заметные, дрожащие движения, словно он мягко касался подушечками пальцев невидимого фортепиано. Губы его что-то неслышно бормотали.

Гарри, стоявший перед ступенями, попытался выглянуть из-за спины директора и разглядеть получше, что их ждет, но кроме дохлой змеи, уныло покачивающейся на ветру, не увидел ничего.

Шорохи листвы деревьев, гнущейся под слабыми порывами ветра травы не были слышны — вся опушка затихла в напряженном ожидании чего-то зловещего.

— Можем идти, — сообщил Дамблдор и, толкнув дверь рукой, шагнул внутрь. Гарри поспешил проследовать за ним.

Крохотное помещение было темным и грязным, с характерным запахом затхлости и гнили. Деревянный пол был покрыт толстенным слоем серой пыли так же, как и крохотный, изъеденный жуками стол и заросшая уже давно иссохшей плесенью посуда. С потолка — от ужасно прохудившейся крыши там осталось одно название — и из проплешин в стене шел слабый дневной свет, в лучах которого, если присмотреться, можно было заметить тонны парящих в воздухе пылинок и ворсинок.

Гарри огляделся.

— И где он может быть?

Дамблдор поднял руку в воздух, призывая Гарри немножко помолчать, а сам затаил дыхание. Гарри покрепче перехватил палочку и уставился туда же, куда, по его мнению, смотрел Дамблдор. Он все не терял надежды увидеть то же, что замечал старый волшебник — хоть блеклое мерцание или вспышки, которые могли бы сказать о совершенном тут колдовстве. К сожалению, такой высочайший уровень владения магией был Гарри неподвластен, и он довольно быстро бросил свои тщетные попытки увидеть следы темных чар.

Гарри шагнул вправо, а от его ботинок пыль, годами лежавшая нетронутой, шустро взвилась в воздух. У Гарри засвербело в носу, и он, зажмурившись, громко чихнул, а потом виновато покосился на Дамблдора. К счастью, старый профессор был настолько увлечен своими размышлениями, что не обратил внимания на звук.

Сбоку от входа стояла маленькая тумба. Как и все немногочисленные предметы мебели, она почернела от времени и раздулась от осенней сырости, которая в данных краях была явлением совершенно нормальным. На тумбе стояла оплывшая свеча, воск которой прочно въелся в гнилое дерево, а рядом лежала выцветшая и пожелтевшая колдография.

— Не трогай, — предупредил Дамблдор, и Гарри послушно отдернул руки и спрятал за спину. — Предполагаю, — продолжил профессор, повернувшись лицом к Гарри, — что кольцо находится в той части этого дома, который прочно связан с матерью Волан-де-Морта. К ней он испытывал весьма смешанные чувства: с одной стороны, она его родила и прочно связала с миром магии и чистокровными волшебниками, а с другой — она предпочла маггла чистокровной семье и бросила его, своего сына, пусть и не специально. Можно сказать, что свою мать он ненавидел сильнее всего на свете.

— Значит, нужно понять, что из этого, — Гарри развел руки перед собой, — принадлежало Меропе?

— Точнее, что мог Волан-де-Морт с ней связать, — кивнул Дамблдор и направился к захудалому кухонному шкафчику. — Гарри, старайся не отставать — здесь сам воздух пропитан злом и ненавистью.

Гарри поспешно пошагал за директором.

Кухня и по совместительству гостиная была крохотной, и путь от двери до боковой стены не должен был занять много времени. Однако, чем ближе они подходили, тем дальше оказывался посудный шкафчик — но, может, Гарри это всего лишь почудилось?

Дамблдор остановился, и Гарри едва не впечатался лицом в спину волшебника.

— Да-а-а, — задумчиво протянул Дамблдор, почесав подбородок. — Лишить гостя одного из чувств — умно, право сказать.

— Что вы имеете в виду, сэр? — поспешно спросил Гарри.

— Мы находимся в том месте, что показывают нам наши глаза. Но глаза легко обмануть да так, что они смогут затуманить весь разум. А вот обхитрить осязание много сложнее, — профессор требовательно взглянул на Гарри. — Прошу, не двигайся с места. Я закрою глаза и продолжу поиск, а ты стой и наблюдай. Заметишь что-то странное — скажи, но ничего не предпринимай. Не забывай: все, что пытался сделать Волан-де-Морт всю свою жизнь, — это обмануть и причинить боль.

Гарри кивнул, показывая, что понял предельно ясно, что от него требует старый директор, и тот ободряюще улыбнулся. Дамблдор отвернулся от Гарри и закрыл глаза. Выставив морщинистую руку вбок, он нащупал ближайшую стену и, аккуратно придерживаясь за нее, медленными шагами направился вперед.

Ловя взглядом каждое движение директора, Гарри стоял на месте, как ему и было сказано. Стена по-прежнему ползла от него вперед, как можно дальше, только вот директор удалялся вместе с ней. «Работает», — радостно подумал Гарри, краем глаз заметив, что слева от него, со стороны двух близко стоящих друг другу дверей, ведущих в другие комнаты, что-то мелькнуло. Юноша пошире распахнул глаза, силой заставляя себя неотрывно следить за Дамблдором.

«Гарри», — прошептал голос, но уже другой — не бестелесный призрак, а знакомый; настолько знакомый, что одно его эхо стоном отозвалось в сердце.

— Дафна? — Гарри обернулся.

В углу на пыльном, шатком и покрытом паутиной стуле сидела Дафна, подтянув ноги к груди и, как птичка на жердочке, зацепившись пальцами за край стула. Над светлой макушкой висела густая паутина, трепещущая от дуновений ветра из многочисленных щелей в доме. В самом центре, когда-то напрочь вцепившись в прочную нить, висел, поджав крошечные лапки, засохший паук.

Дафна подняла на него свои глаза, взмахнув длинными ресницами. Привычно голубые глаза казались белесыми, нереальными, почти прозрачными. Гарри от этого стало не по себе. Хотя, конечно, видеть в этом необитаемом месте бывшую девушку и без того было весьма жутковато, но эти глаза… От них у Гарри пополз по спине неприятный холодок.

— Посмотри на меня, — тихо сказала она, не сводя с него своих пугающих глаз. Она наклонила голову вбок, и пара волнистых прядей упали ей на лицо. — Смотришь?

— Д-да, — запнувшись, прошептал Гарри. Девушка улыбнулась.

— Хорошо.

Она медленно спустила одну босую ногу на грязный пол, затем другую и неспешно поднялась. Складки белого одеяния опали вниз, повиснув на ее теле бесформенным мешком. Только руки были полностью оголены. Из-под полы странного наряда выглядывали худые щиколотки.

Дафна, неслышно ступая по пыльным прогнившим доскам, стала приближаться к Гарри. Тонкими пальцами она перебирала ткань в руках — по структуре та больше напоминала шершавый жестковатый хлопок, чем лоснящийся шелк.

Гарри не мог оторвать от нее взгляд. Она словно приковывала к себе.

— Что ты делаешь? — выдохнул Гарри.

Дафна подошла вплотную к нему, и теперь Гарри видел не только ее пустые белые, словно стеклянные, глаза, но и свое отражение в них.

— Посмотри на меня, — вновь потребовала Дафна, когда парень, дрогнув, отвел взгляд. Ее голос был едва слышен, но имел столько силы, что Гарри попросту не мог не повиноваться. — Что ты видишь?

Гарри приоткрыл рот, но едва ли смог что-то сказать.

Дафна подняла руки и потянулась к нему, приподнимаясь на носочках.

Гарри шагнул назад, отворачиваясь. Ее просто-напросто не могло здесь быть; она нереальная — напомнил он себе.

— Сэр? — крикнул он в ту сторону, куда ушел старый волшебник, но самого директора он там уже не видел. — Профессор Дамблдор!

Дафна вскрикнула.

Гарри с силой прикусил губу, напоминая самому себе: это все нереально; это не она.

Девушка сидела на полу у стены, обняв колени, скрытые за белыми простынями, руками. Опустив лицо и спрятав его за светлыми волосами, она раскачивалась из стороны в сторону, словно убаюкивала себя.

— Гарри, — вновь прошептала она, поднимая лицо к тусклому свету, шедшему из пробоины в стене. — Что ты видишь?!

Последнее она не сказала — истерично прокричала надорванным голосом в вязкую тишину необитаемого дома. Гнилая мебель, сырость внутри которой не проходила с приходом засухи, поглотила ее отчаянный крик; туда ушел и весь ее голос — она лишь шевелила губами, не издавая ни звука.

Лицо ее было мертвенно-бледным — ни проблеска цвета, ни капли румянца на щеках. От белых глаз со слипшимися мокрыми ресницами шли две блестящие дорожки, стекая к подбородку, а дальше — свисая и каплями падая вниз, где темными пятнами разбивались о хлопковую ткань, как о жесткую каменную землю.

Она требовательно уставилась на него своими глазами-плошками, округлила брови и приподняла уголки губ.

— Ты ненавидишь меня?

Гарри открыл рот, ловя ртом воздух — его стало не хватать. К лицу прилил жар. Он поднял ногу, чтобы сделать шаг вперед — к ней — в пропасть.

— Гарри!

Парень почувствовал на своем плече чью-то тяжелую руку и обернулся.

— Профессор! — радостно улыбнулся Гарри. — Вы нашли его?

Дамблдор по-прежнему держал глаза закрытыми. От зажмуренных старческих глаз расползлись глубокие морщины.

— Увы, нет, Гарри, — ответил директор. — Вероятно, кольцо в одной из комнат.

Гарри с облегчением понял, что Дафна исчезла, словно ее и не было. Дамблдор, отпустив его плечо, пошел, как и раньше опираясь о стену, по направлению к комнатам. Гарри побрел следом, не оглядываясь назад. Он по-прежнему чувствовал на себе чей-то взгляд. Ему казалось, что, стоит моргнуть, отстать на шаг, и директор снова пропадет, а его место займут эти пробирающие насквозь белые глаза.

Дамблдор уверенно толкнул дверь, что была левее. Дверь широко распахнулась и с глухим стуком ударилась о внутреннюю стену, немного откатившись назад. Дамблдор пошел вперед.

— Гарри, что ты видишь? — спросил профессор. Гарри вздрогнул и моргнул.

— Я… — неуверенно начал Гарри и запнулся. Потрескавшиеся стены комнатушки перестали иметь четкие очертания: они то росли, то сжимались. Скудная мебель расщепилась на отдельные фрагменты и поплыла калейдоскопом частиц. Пол терял форму, плавился, растекался. Под ногами поднимались волны цвета отсыревшего дерева.

— Профессор, я подожду тут, — сообщил Гарри, опираясь руками о дверной проем.

Директор не ответил — и Гарри снова умудрился потерять его из виду за круговоротом вещей в прямом смысле этого слова. От мелькающей перед глазами мозаики закружилась голова. Гарри зажмурился, снял очки и потер двумя пальцами глаза — может, это поможет.

Открыв глаза, парень с разочарованием отметил, что ровным счетом ничего не изменилось — комната по-прежнему ходила ходуном и представляла собой непрерывный поток частиц и обломков. А вот остальная часть дома стояла уверенно.

Гарри сделал шаг назад, с любопытством взглянув на вторую дверь. Она ничем не отличалась от первой и была так же побита временем и изъедена насекомыми.

Аккуратно подтолкнув дверь, Гарри заглянул внутрь, не решаясь войти. Серые стены, одно единственное крошечное окно с лопнувшим стеклом, зияющая дыра на потолке прямо над входом. У стены стояла кровать. Железные прутья перекладин имели красноватый оттенок — в воздухе чувствовался запах ржавчины. Пружины и жесткий прохудившийся матрас просели от времени и почти касались пола. Никакого белья на кровати не было, равно как и в выдвинутом ящике прикроватной тумбы, покосившейся из-за сломанной ножки.

— А вот и ты, — холодно сказала Дафна, выходя вперед. — А мы уж решили, ты не придешь.

В этот раз она была в школьной форме. Аккуратная юбка, блузка с иголочки, распахнутая школьная мантия. Светлые волнистые волосы собраны в тугой строгий хвост. Глаза — темные, чернее ночи. Губы растянуты в ухмылке — кажется, Гарри только раз или два доводилось увидеть такую в исполнении Дафны. Куда чаще такая ухмылка сияла на лице…

— Малфой, — сквозь зубы процедил он.

Позади Дафны возвышался белобрысый слизеринец, надменно взирая на Гарри. Фирменная ухмылка была при нем.

Дафна склонила голову. Драко крепко держал ее за руку, но едва ли она обращала на это внимание, словно это была какая-то данность, предопределенное обстоятельство.

— Что ты видишь, Гарри? — спросила Дафна. В ее голосе скользил лед.

Малфой молчал, оставляя все право мучений Дафне. Ему не было никакой необходимости говорить, чтобы пробраться Гарри под кожу, — все, находившиеся в этой комнате, прекрасно понимали это.

Драко сделал еще шаг к ней и оплел свои худые руки вокруг ее талии, прижимая к себе. Дафна повернула голову к Драко и приподняла подбородок.

Гарри не выдержал и отвел взгляд в сторону, на кровать, чувствуя, как внутри с пугающей скоростью нарастает клокочущая ярость.

— Венок, — пробормотал Гарри, удивленно распахнув глаза.

Почти сливаясь с матрасом, посередине кровати покоился засохший венок из полевых цветов. Лепесточки сжались и сморщились, будто пытались спрятаться от чего-то очень плохого. А в центре лежало оно — кольцо Марволо.

— Знаешь что, Гарри! — прошипела Дафна, словно проследила за его взглядом. — Хочешь знать, что я о тебе думаю?

Она буквально выплевывала каждое слово. Глаза — темные, блестящие — сузились.

— Профессор! — закричал Гарри, не в силах отвести взгляд от девушки. Ее голос проникал внутрь, словно леденящий туман. — Профессор Дамблдор!

— Гарри Поттер, — она гордо вздернула подбородок. — Я ненавижу тебя!

Малфой оскалил зубы.

— Слышал, Поттер? Она тебя ненавидит, — насмешливо хмыкнул он, привлекая Дафну к себе. Та не сопротивлялась. Она оплела руки вокруг шеи Драко, запустила тонкие пальцы в светлые волосы и хищно улыбалась, не сводя глаз с Гарри.

Гарри зажмурился — это все кошмар; это нереально.

— А я говорил! — крикнул Рон ему на ухо. — Она змея.

— И ты променял нас, своих лучших друзей, на нее, — ехидно заметила Гермиона, хмыкнув.

— Профессор Дамблдор, крестраж здесь, в венке! — собрав последние силы, крикнул Гарри что есть мочи. Он не слышал собственных слов: все вокруг превратилось в один сплошной крик. Кажется, Дафна повторяла, что ненавидит его, Малфой хохотал, Рон без конца называл предателем, а Гермиона просто визжала. А может, все было наоборот — Гарри с трудом мог разобраться. В голове трещало, шрам раскалывался.

Совершенно внезапно наступила полнейшая тишина.

Гарри с замиранием сердца открыл подрагивающие глаза. У кровати замер Дамблдор. Он держал в открытой ладони кольцо и жадно в него вглядывался, как зачарованный. Пальцами второй руки он медленно тянулся к кольцу.

— Профессор, — крикнул Гарри. — Осторожнее! Это же крестраж.

Дамблдор моргнул и пошатнулся. А затем ошарашенным взором взглянул на Гарри.

— Профессор?

— Идем, Гарри, — твердо сказал он и спрятал кольцо в глубокий карман своей летней мантии.

Дом затрещал. Казалось, чудовищные звуки исходили из-под земли, на которой высилась хибарка. Пол угрожающе задрожал — и через мгновение стены стали оседать и сыпаться.

— Бежим! — крикнул Дамблдор, вытолкнув Гарри из комнаты.

К счастью, дом был крошечный, и они успели выбраться из него до того, как потолок окончательно обвалился.

Оказавшись на пороге, Дамблдор шумно выдохнул.

— Гарри, ты в порядке? — он устремил на юношу обеспокоенный взгляд своих пронзительных глаз.

— Да, сэр, — поспешил ответить Гарри. — Скажите, а что будет с крестражем?

— Я… Мне надо его изучить, Гарри, — ответил Дамблдор, отведя взгляд. — И, конечно, его необходимо уничтожить.

— Но как?

Казалось, Дамблдор его не услышал. Он печально смотрел куда-то в гущу деревьев.

— Прости… — прошептал он, после чего посмотрел на тропинку, ведущую на проселочную дорогу, и обратился к Гарри. — Идем, — старый волшебник добродушно улыбнулся, словно не замечая смятения юноши. — Надо доставить тебя в Нору. Уизли уже заждались!

Большая старая сова с темно-коричневым оперением грузно приземлилась посреди заставленного едой стола, аккурат между блюдом с творожной запеканкой и бутербродами с помидором и жареным сыром. Покружившись на месте, она клюнула верхний бутерброд своим большим желтым клювом, сверкнула глазами, внимательно оглядев присутствующих, и протянула лапку, к которой был привязан кожаный мешочек, вперед, к Гермионе, сжимавшей руками покачнувшийся от приземления увесистой птицы кувшин с молоком.

Гарри наклонился на табурете и потянулся за газетой, свернутой в рулон, — сова выронила ее по пути к столу.

Рон, подперев щеку рукой, задумчиво почесал рыжую макушку, наблюдая, как Гермиона открывает кожаный мешочек на лапке совы и поспешно засовывает туда несколько сиклей, заранее заготовленных миссис Уизли для почты.

— Знаете, мне кажется, она не любит мужчин, — сообщил парень, но, заметив вопросительный взгляд Гермионы, добавил, — сова. Она не любит.

Гермиона фыркнула.

— Вполне закономерно, что животные и птицы отдают большее предпочтение женским рукам, нежели мужским. Вы, мальчишки, иногда бываете такими безответственными и грубыми!

— Я бы тоже скорее доверился Гермионе, чем нам с тобой, — сказал Гарри, разворачивая хрустящие газетные листы.

Рон протянул руку к сове, намереваясь ее погладить, но птица, развернувшись, шустро укусила его за палец. Гермиона хихикнула.

— Больно надо, — проворчал Рон, потирая пострадавший палец. — Ты, Гарри, ешь быстрее, а то мама придет и будет ругаться, что уже десять утра, а мы до сих пор ничего не делаем.

Гарри прибыл в Нору прошлым вечером, где его давно ждали, расценив чемодан и клетку с Буклей, возникшие на пороге дома, как весть о скором визите. Праздничный стол был вынесен на улицу и накрыт в огороде — многочисленные гости, приглашенные на праздничный ужин по случаю семнадцатилетия Избранного, просто не помещались в кухню Норы. Гермиона красиво украсила деревья золотыми и пурпурными лентами, а близнецы пустили в воздух над столом множество фонариков, украшенных числами «семнадцать». Миссис Уизли, вынося огромный торт в форме золотого снитча, все извинялась перед Гарри, что они не могут устроить ему настоящий праздник — хлопот со свадьбой Билла и Флер было немерено, на что Гарри оставалось лишь с по-настоящему восторженным видом упорно доказывать обратное.

Перед тем, как приступить к еде, имениннику вручили подарки. Гермиона торжественно подарила ему новенький вредноскоп, от Билла и Флер Гарри получил волшебную бритву, от родителей Флер — упаковку шоколадных конфет, Фред и Джордж преподнесли ему коробку новейших товаров из «Всевозможных волшебных вредилок близнецов Уизли», Люпин, присоединившийся к празднику под руку с сияющей Тонкс, подарил набор по уходу за метлой, Джинни — гору сладостей из «Сладкого королевства», а Хагрид — мешочек из ишачьей кожи. Миссис Уизли, упомянув про традицию дарить волшебнику на совершеннолетие часы, преподнесла Гарри золотые наручные часы с кружащими на циферблате звездами вместо стрелок, — когда-то они принадлежали ее брату. А Рон поделился своим подарком еще в комнате, подальше от чужих глаз, когда Гарри, появившись в Норе, поднялся в комнату друга, чтобы переодеться. Подарок Рона был, как он сам весьма лестно о нем высказался, «чистое золото» — книга с красноречивым названием «Двенадцать безотказных способов, позволяющих зачаровывать волшебниц». И, судя по тому, как Рон весь вечер крутился вокруг Гермионы, то и дело осыпая ее комплиментами или, к примеру, по-джентельменски задвигая стул, сам он прочитал «Двенадцать безотказных способов…» от корки до корки.

Так они просидели за столом до поздней ночи. Хагрид, обнимая руками ведерко, служившее ему бокалом для вина, распевал песню на пару с коротко остриженным Чарли — миссис Уизли все-таки добралась до шевелюры прибывшего из Румынии сына со словами: «Наконец-то я подстригу тебя по-человечески». Флер ушла раньше всех — ей необходимо было отоспаться перед собственной свадьбой. За этим миссис Уизли отослала и Билла вскоре после того, как невестка покинула их ряды. Когда же Гарри собрался на боковую, за столом сидели только мистер Уизли, обменивающийся с Ремусом и Тонкс какими-то мыслями — до Гарри долетали лишь отдельные фразы про Министерство и Дамблдора; Чарли, уткнувшись в широкое плечо Хагрида, мирно посапывал, да и сам великан клевал носом. Только миссис Уизли бодро суетилась на кухне, как пчелка, орудуя палочкой, как дирижер, и заставляя многочисленные тарелки отправляться в раковину, где большая кухонная губка напенивала их, а затем, после тщательного полоскания, полотенце натирало до блеска. «Мне, скорее всего, понадобится ваша помощь с оставшимися приготовлениями к свадьбе, — сказала она, когда Гарри заглянул на кухню, чтобы пожелать доброй ночи. — Но ты, пожалуйста, отсыпайся — я не буду вас с Роном будить: наверняка ты устал за сегодняшний день».

Миссис Уизли сдержала слово. Гарри проснулся, когда яркое летнее солнце вовсю светило в окно, а с улицы были слышны перебранки близнецов с матерью — несколько дней назад, как поспешил поделиться сонно потягивающийся Рон, они подсыпали в корм курам какой-то порошок, и все яйца, которые они снесли с того момента, были разноцветные как снаружи, так и внутри.

Когда Рон и Гарри спустились вниз, их заметила Гермиона, перебирающая и раскладывающая по цветам праздничные, вышитые золотой нитью салфетки, и присоединилась к ним за завтраком.

— Миссис Уизли просила вас подвязать огурцы в огороде и полить цветы, — сообщила она, наливая молоко в чай, когда сова, принесшая почту, уже улетела.

Рон бросил тоскливый взгляд в окно, из которого во всей полноте был виден объем предстоящих им работ. Как он успел просветить Гарри, миссис Уизли всех подключила к делу подготовки свадьбы, и все, проживающие в Норе, вынуждены были трудиться день и ночь не покладая рук. «Чтобы все было идеально!» — передразнил Рон мать, скривив физиономию и размашисто взмахнув руками, что едва не сшиб кувшин с молоком, чем заслужил неодобрительный взгляд подруги.

— Как вчера все прошло? — спросила Гермиона, поднося кружку с чаем к лицу. Им так и не удалось обсудить вылазку с Дамблдором раньше.

Гарри отложил газету на соседний стул и неоднозначно пожал плечами.

— Не знаю… В смысле, мы добыли кольцо, все такое, — поспешно добавил он, заметив, как лица друзей одновременно вытянулись. — Просто это было странно.

Гермиона отставила на стол кружку с чаем и задумчиво нахмурила брови.

— В каком это плане — странно? Дамблдор тебе что-то сказал?

— Не то, чтобы… — Гарри вилкой отковырнул от творожной запеканки в тарелке перед ним небольшой кусочек. — Просто я видел Дафну там.

Под ошарашенными и взволнованными взглядами друзей Гарри выложил всю историю в хронологическом порядке, стараясь не думать о том, насколько сильно на него повлияла «неожиданная встреча».

— А потом я услышал вас — и следом поднялся ужасный крик. Я только и смог, что зажмуриться и закрыть уши руками, но было ощущение, будто, знаете, это все в моей голове, — Гарри сцепил руки в замок на коленях. — А потом появился Дамблдор, взял кольцо — и дом стал рушиться. Но, как видите, мы без проблем выбрались оттуда, — добавил он, потому что Гермиона, округлив глаза, с ужасом прижала ладошку ко рту.

Рон, пододвинувшись на стуле ближе к Гермионе, заботливо приобнял девушку за плечи — Гарри едва сдержался, чтобы не прыснуть.

— Да уж, — протянул Рон, протягивая свободную руку за бутербродом. — Злобный призрак бывшей — это, конечно… — Рон не закончил фразу, получив по ребрам острым локтем Гермионы, и закашлялся. — В общем, я рад, что ты живой.

— Спасибо, — уныло хмыкнул Гарри, возвращаясь к тарелке с едой.

В последнее время Гарри все чаще думал о ней, о Дафне. Было невероятно странно называть ее бывшей — как-то неправильно это звучало, что ли. Бывшая — как имя нарицательное всему плохому, что случилось и, к счастью, осталось в прошлом — именно так оно, как правило, и воспринималось. И у Гарри просто-напросто язык не поворачивался назвать так Дафну — все равно, что оскорбить ее и память о всем хорошем, что они пережили вместе. И все-таки было что-то жутко неправильное в том, что Дафна больше не его девушка.

— Возможно, вам все-таки стоило обсудить все и поставить точку, — предложила Гермиона, когда Гарри поделился мыслями на этот счет. — То, что произошло — ну, ты понял, о чем я, — случилось внезапно, и у вас просто не было возможности поговорить, потому что…

— От разрыва страдают оба, — с видом знатока изрек Рон, придя на помощь не нашедшейся Гермионе, чем заслужил ее благодарный кивок.

— А теперь, когда эмоции отошли на второй план, вполне разумно обсудить произошедшее, — продолжила Гермиона. — Как я сказала, вам нужно официально поставить точку в ваших отношениях, чтобы вы оба могли идти дальше. Иначе ты так и будешь вспоминать о ней и думать, что ты сделал не так и случилось бы то, что случилось, поведи ты себя иначе.

Гарри тяжело вздохнул и, ничего не ответив, уткнулся в тарелку. Гермиона с Роном обеспокоенно переглянулись.

По правде сказать, Гарри не был уверен, что разговаривать с Дафной — правильное решение. В смысле, она же наверняка ненавидела его, так? Прямо как ее призрак из дома Мраксов — Гарри с легкостью мог, закрыв глаза, воскресить в памяти образ Дафны и ее ледяное, совершенно обезоруживающее «Ненавижу тебя».

Гарри не понимал, чего именно он боялся — услышать это еще раз, на сей раз по-настоящему, или Дафны, уверенной, что он ее ненавидит.

Гарри задумался. Ненавидел ли он ее на самом деле? Сложно сказать. Безусловно, при одной только мысли о Дафне он испытывал стремительный каскад эмоций, отзывающийся неприятным чувством в животе с привкусом жутчайшей тоски, но едва ли во всей этой бурлящей смеси можно было разглядеть ненависть. Встреть он Малфоя в переулке совершенно случайно, он мог с легкостью разбить тому нос, отбросив палочку, этаким абсолютно маггловским способом решения конфликтов, и напрочь позабыв про людей вокруг. Но что он сделал бы, столкнись он с Дафной?

Гарри до сих пор немножко пугало то, с какой легкостью он шагнул навстречу скорчившейся на полу разваливающейся хижины, рыдающей Дафне. «Это была всего лишь магия Волан-де-Морта», — вновь напомнил себе Гарри, в который раз убеждающийся, что он не может встретиться с ней лицом к лицу — с девушкой, которую, казалось бы, совсем недавно со счастливой улыбкой называл своей.

— Кстати, — Гарри поднял голову, окинув друзей взглядом. — Медальон, который мы с Дамблдором нашли в пещере, не настоящий крестраж.

Рон, увлеченно жующий бутерброд, вопросительно вытаращил глаза.

— Дамблдор так сказал, — пояснил Гарри.

— А как он это выяснил? — поинтересовалась Гермиона.

— Не имею понятия, — с небольшим раздражением ответил Гарри. — Он решил мне этого не сообщать.

Раздался скрип и тихие шаги — по лестнице кто-то спускался, и ребятам пришлось оставить этот разговор до лучших времен.

— Доб’гое ут’го, — прощебетала, сладостно потягиваясь, Флер. — Выспались, 'гебята?

На ней был длинный шелковый халатик, доходящий почти до пят, а на голове ровными рядами красовались крупные бигуди — Флер вовсю готовилась к предстоящему торжеству.

Невеста, придерживая руками полы халата, присела на свободный стул и, заклинанием притянув к себе чистую чашку с полки, неспешно налила горячий чай.

— Вы не видели Билла? — поинтересовалась Флер, обведя взглядом притихших ребят. — Со вче’гашнего вече’га не видела его.

— Он уходил на улицу с Чарли, — ответила Гермиона, протягивая Флер кувшин молока. — Но это было пару часов назад. А что?

— Да так, — Флер опустила взгляд в кружку, методично перемешивая ложкой чай и молоко воедино. — А Габ’гиэль? Она уже причесалась? И Джинни?

— Кажется, Джинни была в саду, — задумчиво ответила Гермиона.

Со стороны двери послышался шум голосов, и спустя несколько секунд на кухню вошла миссис Уизли, вцепившись руками в тазик с яблоками, который она прижимала к себе с таким рвением, словно несла ценную хрустальную вазу. Сразу за ней, широко распахнув дверь, влетела разгневанная Джинни.

Флер, увидев миссис Уизли, резво поднялась со стула и подлетела помогать — шустро выхватила тазик с яблоками, поставила на кухонную тумбу и принялась активно перекладывать в раковину.

— Флер, милая, — тут же подоспела миссис Уизли и попыталась перехватить яблоки из рук невестки. — Тебе нужно готовиться к свадьбе. Не переживай, мы со всем справимся.

Гарри удивленно выгнул брови и отправил друзьям вопросительный взгляд. Как ему помнилось, когда миссис Уизли и Флер встретились в Норе на рождественские каникулы, они только и делали, что ругались — видеть их в таком трогательно радушном настроении было как минимум странно и непривычно. Испепелявшая спину матери взглядом Джинни выразительно возвела глаза к потолку в подтверждение мыслей Гарри.

Гермиона склонилась поближе к Гарри, перехватив его взгляд, и заговорчески зашептала:

— Месяц назад Билл подхватил какой-то вирус…

— После переговоров с волшебниками из Кваделупы, — добавил Рон, присоединившись к друзьям.

— Спасибо, Рон, — недовольно фыркнула Гермиона. — Так вот, когда Билл заболел этим тропическим заболеванием, он несколько дней не мог говорить и достаточно плохо себя чувствовал. Насколько мне известно, он даже не мог вставать — не было сил.

— Хотя мне кажется, он все-таки немножко притворялся, — хмыкнул Рон, пожав плечами.

— Если это действительно так, то это было достаточно умно, — согласилась Гермиона. — Потому что Флер и миссис Уизли ни на шаг не отходили от его кровати и спорили, кто будет кормить его бульоном с ложечки. А потом как-то неожиданно пришли к консенсусу.

— Чего? — одновременно спросили ребята, уставившись на Гермиону во все глаза, словно она сказала что-то на редкость невразумительное.

— Помирились, то есть, — пояснила Гермиона, тяжело вздохнув.

Меж тем невестка не унималась и все пыталась чем-нибудь да заняться, а свекровь всеми силами старалась, наоборот, отвадить ее от работы.

— Дорогуша, иди, я сама закончу, — сказала миссис Уизли, аккуратно отодвигая Флер подальше от воды и яблок.

— Но миссис Уизли! — возмущенно всплеснула руками Флер. — Я тоже хочу помогать! В конце концов, это моя свадьба.

— Вот именно, — добродушно улыбнулась женщина. — Тебе необходимо хорошенько позавтракать, Флер. Чтобы выйти замуж, необходимо много сил, уж поверь.

Наконец Флер сдалась и послушно села за стол, положив ногу на ногу. Покусывая губу, она то и дело смотрела в окно, вяло ковыряясь вилкой в запеканке.

— Мам, — подала голос Джинни, шагнув вперед. Руки она скрестила на груди, а губы недовольно поджала.

Миссис Уизли развернулась лицом к дочери, положив руки на пояс.

— Нет, Джинни, даже не начинай, — строго сообщила она. — Мы с тобой это уже обсуждали и не раз: его не будет на этой свадьбе.

Джинни прищурила глаза и с вызовом сделала шаг навстречу матери.

— Это еще почему?

Миссис Уизли, багровея, отвернулась, вновь включила кран и продолжила намывать яблоки.

— Ты же знаешь репутацию его матери.

Джинни подошла ближе и склонилась над кухонной тумбой, заглядывая маме в лицо.

— Если ходят слухи, что его мать черная вдова, это ничего не говорит о нем самом! — вспыхнула Джинни.

— Джиневра Уизли! — миссис Уизли напрочь забыла про яблоки и льющуюся из крана воду и уставилась на дочь. — А ну-ка скажи, когда ты успела подружиться с Забини?

— Благодаря Гарри, — выпалила Джинни, вздернув веснушчатый нос. — Еще в рождественский прием у Слизнорта.

— Профессора Слизнорта, — машинально поправила Молли и выглянула из-за дочери. — Гарри, это правда?

Методично жуя бутерброд и делая вид, что он не замечает ссоры, разыгравшейся на кухне — что делали, к слову, и Гермиона с Роном, предпочитавшие по возможности избегать конфликтов с миссис Уизли, — Гарри поперхнулся. Сделав большой глоток чая, он посмотрел на уставившихся на него во все глаза женщин семейства Уизли и неуверенно кивнул, пробормотав:

— Ну да.

— И что? — миссис Уизли явно не удовлетворилась ответом. — Какой он, на твой взгляд?

— Не знаю, — честно ответил Гарри, пожав плечами. — Мы с ним близко не общались.

Флер, отведя взгляд от окна, громко поставила чашку на стол и посмотрела на миссис Уизли.

— Вы о Блейзе Забини? — поинтересовалась она, словно только вышла из собственных мыслей. — Очень симпатичный и обаятельный юноша, — кивнула она под удивленные взгляды собравшихся в комнате. — Мы познакомились в Хогва’гтсе, во в’гемя Ту’гни’га. Он 'газвлекал Габ’гиэль и очень ей понравился.

— Ну еще бы, — тихо фыркнула Джинни, сузив глаза.

— Думаю, ты можешь его п’гигласить, Джинни, — сообщила Флер, не заметив колкости девушки. — Если, конечно, миссис Уизли будет не сильно п’готив.

Все дружно уставились на переступающую с ноги на ногу миссис Уизли.

— Он здорово танцует, — тихонечко добавила Джинни, не спуская внимательного взгляда с матери.

Наконец миссис Уизли шумно выпустила воздух и, поджав губы, сказала:

— Хорошо, если Флер не против, можешь его позвать.

Джинни довольно улыбнулась, кинув Флер благодарный взгляд, и развернулась к выходу, намереваясь поскорее отправить сову, но миссис Уизли остановила ее.

— Но только пусть обязательно представится лично, — женщина возвела указательный палец в воздух. — Хочу познакомиться с ним и посмотреть, действительно ли он такой… хороший.

— Мам! — возмущенно воскликнула Джинни. — Он же просто друг.

— И что? — женщина удивленно подняла брови. — Маме уже нельзя знать друзей своих детей?

Джинни что-то недовольно проворчала и, сердито сверкнув глазами, вышла из кухни. Миссис Уизли вздохнула, глядя вслед дочери, а затем, моргнув, перевела взгляд на ребят.

— О, свежий выпуск? — она заметила газету, лежащую на стуле рядом с Гарри, подняла ее и, поднеся ближе к лицу, принялась бегло ее просматривать. — О, ну надо же, — пробормотала она, вглядываясь в газетный лист. — «Золотые сезоны» в самом разгаре. Слушайте, а Панси Паркинсон — она разве не учится с вами на одном курсе?

— Да, — подтвердила Гермиона. — Она учится на Слизерине.

— А что такое «золотые сезоны»? — сдвинув брови, спросил Гарри.

Миссис Уизли, пробежавшись глазами по статье, хмыкнула и протянула в руки Гарри газету.

— Их еще называют «Периодом золотых предложений», — ответила она, повернувшись лицом к тумбе, принялась активно нарезать яблоки на дольки.

— Это случайно не сезон, когда в кругах древних аристократических семей принято заключать сделки по заключению брака? — поинтересовалась Гермиона, а затем смущенно добавила, — я читала об этом.

— Именно так, дорогая, — кивнула миссис Уизли. — В основном это было введено для того, чтобы примерно понимать, что из себя представляют дети и семьи, ведь в этом плане сложно понять, что из будущего предполагаемого супруга выйдет за человек и как изменится состояние и положение его семьи через десять-двадцать лет, если заключать брачный договор, когда дети еще совсем маленькие. Ведь раньше именно так и делали.

— Пе’гежитки п’гошлого, — недовольно сморщив носик, сказала Флер. — У нас во Ф’ганции давно позволяют детям самим выби’гать себе суп’гугов, даже самые д’гевние семьи а’гисток’гатов, без 'годительского вмешательства и глупых т’гадиций.

— Однако, Панси Паркинсон, к примеру, — миссис Уизли взглядом указала в газету, — заключила брачный договор с французским волшебником.

Флер, выразительно выгнув брови, выхватила у Гарри газету.

— Жан-Клод Лашанс… — пробормотала она, сосредоточенно вглядываясь в текст. — Кажется, я его знаю. Он должен был окончить обучение в Ша’гмбатоне в этом году.

Миссис Уизли довольно улыбнулась и вернулась к работе, а Флер, впихнув Гарри газету, вновь бросила взгляд в окно.

— А как давно Джинни общается с этим… с этим Забини? — сердито прошептал Рон, склонившись к Гермионе. — Ты об этом знала?

Гермиона неловко опустила взгляд в чашку, которую сжимала в ладонях, и промямлила:

— Ну, да, она упоминала пару раз, но подробно мы это не обсуждали.

— Как моя сестра…

— Рон! — перебила его Гермиона, сверкнув глазами. Флер удивленно подняла взгляд на парочку, и Гермионе пришлось подождать, пока она вновь потеряет внимание, прежде чем продолжить, яростно шепча. — Я не ее нянька или сиделка. Хочешь узнать — поговори с ней. Но ты в любом случае не можешь ей ничего запрещать. И, как мне всегда казалось, этот разговор о невмешательстве в чужую личную жизнь — уже давно пройденный этап.

— Да, да, — недовольно вздохнул Рон. — И мы пришли к кон… косе… консу… Как ты его там называла?

— К консенсусу, Рон, — раздраженно ответила Гермиона. — Джинни — взрослая девочка и сама решит, с кем ей дружить и с кем встречаться.

— Но она моя сестра, — возразил парень.

— А если бы мы с Джинни сильно поругались, ты бы перестал со мной общаться, потому что ты ее брат?

— Нет, — пробормотал Рон, потупившись. Гермиона удовлетворенно кивнула.

— Вот именно. Так что, пожалуйста, позволь ей самой выбирать, — она смерила его строгим взглядом, а потом, смягчившись, улыбнулась. — Хорошо?

— Хорошо, — выдохнул Рон и вернулся к еде.

Гарри в очередной раз открыл газету, пролистал до интересующей его страницы и, задумчиво сдвинув брови к переносице, стал читать статью, про которую говорила миссис Уизли.

В это время Флер все пыталась доесть кусочек творожной запеканки, но то и дело посматривала в окно, надеясь застать своего жениха. Наконец она отложила вилку в сторону и обратилась к будущей свекрови:

— Миссис Уизли, вы видели Билла?

— Что? — миссис Уизли отложила нож, взмахнула палочкой и отправила разделочную доску на помывку, а сама неловко вытерла ладони о фартук. — Билл? Да, кажется, они с Чарли пошли за букетом для тебя и бутоньерками.

— У вас в саду много цветов, — ответила Флер настороженно.

— Он хотел что-то особенное, — улыбнулась миссис Уизли, а затем приняла строгий вид. — В любом случае, видеть невесту до свадьбы — плохая примета.

— В свадебном платье, — попыталась возмутиться Флер, но миссис Уизли, шустро впихнув бутерброд в рот невестки, выпихнула ту за дверь.

— Вот и давай, одевайся, собирайся, заодно поможешь Джинни и Габриэль с прическами.

Когда Флер исчезла из виду, а за ней и миссис Уизли покинула кухню, отправившись по хозяйственным делам, Гарри смог наконец обсудить прочитанное с друзьями.

— То есть, получается, эти «золотые сезоны» — они соблюдаются в семьях чистокровных волшебников?

— Ну, в основном, да, — кивнула Гермиона. — Правда, среди аристократических семей много полукровок, однако они тоже чтут древние традиции.

Рон жестом попросил у Гарри газету и, вглядываясь в статью, пробормотал:

— Никогда не понимал всего этого. Зачем заранее находить будущего супруга своему ребенку? А вдруг они друг другу не понравятся? Хотя вон какая у Паркинсон физиономия довольная, — сообщил Рон, подняв газету на уровне лица и ткнув пальцем прямо под небольшим объявлением о пропаже какого-то древнего магического артефакта, в колдографию с улыбающейся во все тридцать два зуба Панси под руку с высоким — даже выше Паркинсон, хотя и она была немаленькой для среднестатистической девчонки, — молодым человеком, у которого были кудрявые волосы, уложенные на один бок, и длинный крючковатый нос.

— Это же браки по расчету, а не по любви, Рон, — ответила Гермиона. — Думаю, они просто привыкли к такому ходу вещей; дети аристократов с раннего детства привыкают к мысли о том, что их брак будет исключительно для семейной выгоды.

Гарри вспомнилось, как Дафна давным-давно, когда они еще не встречались, упоминала, что вскоре ей найдут жениха, а после выпуска из школы она вступит с ним в брак. Она больше не поднимала эту тему, а Гарри как-то и вовсе забыл об этом, но сейчас все казалось еще более неправильным. Что, если, пока он откисал в доме у Дурслей и тут, в Норе, ей уже нашли будущего мужа? Впрочем, какое ему теперь дело до ее личной жизни, верно?

— Некоторые, конечно, женятся по любви, — продолжала Гермиона. — Но, в основном, если их отношения начались в школе.

— А еще бывали случаи, когда жених и невеста расторгали брачный контракт до свадьбы, вопреки желанию родителей, — добавил Рон. — Такие скандалы устраивали!

Рон помолчал, залпом допивая последние глотки чая, а потом, левитировав кружку и тарелку в раковину, поднялся с места.

— Все, ребята, пора за работу. Цветы сами себя не польют.

Гермиона кивнула и добавила:

— К тому же, я настоятельно советую вам сходить в душ пораньше. Уверена, после полудня там будет огромная очередь.

Помыв за собой посуду, ребята отправились выполнять поручения миссис Уизли. Впрочем, управились они довольно быстро: не зря же обитатели Норы почти месяц убирали, намывали, облагораживали свое жилище и близлежащие территории — даже клумбы, где обычно роилось множество гномов, выглядели аккуратно, опрятно и абсолютно «обезгномлено».

К трем часам пополудни Рон, Гарри и близнецы встречали гостей у огромного белого шатра, разбитого в саду, и помогали гостям найти их места, согласно плану рассадки, которым был снабжен каждый из молодых людей.

Гостей было немало. Все в роскошных парадных мантиях, разноцветные, красочные, с самоцветами и перьями, украшавшими праздничные наряды. Гарри то и дело замечал знакомые лица — Тонкс и Люпин, Полумна с отцом, облаченные в ярко-желтые мантии цвета яичного желтка, работники министерства, которых Гарри смутно помнил со своих немногочисленных визитов в Министерство магии, где-то среди гостей мелькнула физиономия Забини. Многих гостей он видел впервые в жизни, однако почти каждый считал своим долгом подойти к Гарри и познакомиться, а кузины Флер, вейлы, которых со всей чуткостью и обаянием охаживали Фред с Джорджем, то и дело бросали на него взгляд, хлопая длинными ресницами, и хихикали. Надо сказать, ему это порядком надоело, поэтому он был несказанно рад, когда все гости расселись по местам, и свадебная церемония наконец началась.

Сопровождаемая отцом, Флер выглядела чудесно в своем простом белом платье и с волосами, собранными в аккуратный пучок с несколькими выпущенными у лица волнистыми прядями. В руках она крепко сжимала букет белоснежных камелий, перевязанных золотой атласной лентой. Лицо ее светилось от счастья.

Когда волшебник с клочьями волос на голове взмахнул волшебной палочкой и объявил Флер и Билла мужем и женой, послышался шквал аплодисментов, а затем все встали, и стулья, исчезнув с прежних мест, расставились вместе со столами по кругу, вдоль бывших матерчатых стен шатра, уступая место золотому танцевальному настилу; на сцену вышли музыканты — и началось все веселье.

Рон схватил три бокала со сливочным пивом с подноса проходящего мимо официанта, один вручил Гермионе, а другой протянул Гарри, после чего сообщил: «За столиком у Полумны есть свободные места», и друзья отправились к ней.

Зазвучала красивая мелодичная песня, и Флер с Биллом первыми вышли на танцевальный настил под бурные аплодисменты гостей, а вскоре к ним присоединились родители молодых. Постепенно танцпол наполнялся гостями свадьбы.

— Какая красивая мелодия, — пропела Полумна и отправилась танцевать — одна, прикрыв глаза и покачивая руками в такт песне.

— А она хороша, — отметил Рон, добродушно улыбнувшись.

Гарри скользнул взглядом по танцующим. В центре площадки, весело болтая о чем-то, кружили Джинни, одетая в золотистое платье подружки невесты, и Забини.

— Мне вот интересно, — сердито прошипел Рон, перехватив взгляд друга. — Что моя сестра нашла в этом слизеринском…

— Рон! — Гермиона пихнула его ногой.

— Они же, вроде, просто друзья, как сказала Джинни.

— Ну не знаю, — промычал в ответ Рон, а затем вскочил со стула как ужаленный и протянул руку Гермионе. — Потанцуем?

Гермиона смущенно улыбнулась, принимая руку и расправляя складки платья свободной рукой.

— Ох, да, конечно!

Друзья двинулись в сторону танцевальной площадки, а Гарри, оставшийся один, краем глаза отметил, что Крам, до этого целенаправленно двигающийся в сторону их стола, задумчиво проследил взглядом за Роном и Гермионой и, подумав, присоединился к компании волшебников, с которыми, судя по приветственным лицам и дружеским рукопожатиям, был знаком.

Гарри окинул гостей взглядом, невольно отметил шайку кузин-вейл, отправляющих ему многозначительные взгляды, и поднялся с места, пока девушки не додумались чего-нибудь предпринять. Не то, чтобы ему не льстило их внимание — они все были красивы, как на подбор. Просто отчего-то ему казалось неправильным приглашать кого-нибудь на танец, общаться, веселиться. Да и попросту не хотелось.

Посматривая на весело отплясывающих Рона и Гермиону, Гарри обошел шатер по краю, выискивая знакомые лица, чтобы поболтать. С другого конца зала ему помахала Тонкс, приглашая присоединиться к их с Люпином компании.

— Ну что, Гарри, как настроение? — весело спросила Тонкс. По случаю праздника она стала блондинкой.

— Ну… — протянул Гарри, неуверенно пожав плечами. — Это же свадьба, так что все здорово, я думаю.

— Точно? — спросил Люпин. — Мне показалось, ты выглядел как-то одиноко.

— Все отлично, — улыбнувшись, заверил Гарри. — А у вас как дела?

— Замечательно! — просияла Тонкс, но в чем именно состояла эта замечательность, решила не говорить — лишь бросила на Люпина счастливый взгляд. — Знаешь, я слышала, Дамблдор будет на свадьбе. Не знаешь, почему его нет?

Гарри покачал головой.

— Ему присылали приглашение, насколько я знаю, но в последний момент он прислал сову с извинением и сказал, что не может присутствовать.

— Он, вероятно, занят, — предположил Люпин, приобнимая Тонкс за талию.

К ним подошел какой-то смутно знакомый Гарри седовласый волшебник. Судя по тому, что он завел речь про мракоборцев, он был непосредственно знаком с Тонкс, и раз та, широко улыбаясь, активно ему отвечала, Гарри сделал вывод, что так оно и было.

— О, мистер Забини!

Гарри услышал голос миссис Уизли и ненароком прислушался.

— Я как раз хотела с вами познакомиться, молодой человек.

Миссис Уизли стояла в нескольких шагах от Гарри, прямо за спиной Тонкс. Видимо, Джинни со своим спутником проходили мимо — за напитками или немного отдохнуть за столом от танцев — и были замечены острым взором матери рыжего семейства.

— Мам, — проворчала Джинни, подходя ближе, и Гарри с любопытством отметил, что кончики ее ушей слегка покраснели.

— А я вообще-то хотел представиться еще до свадьбы, — сообщил Блейз с очаровательнейшей улыбкой. Казалось, его ничто не могло смутить. — Только ваша дочь очень настаивала на… Ай! — парень бросил на Джинни возмущенный взгляд — она наступила ему на ногу, призывая помолчать. — Здравствуйте, миссис Уизли, я Блейз Забини и очень рад с вами познакомиться.

Он взял руку женщины и легонько прикоснулся губами к тыльной стороне ее ладони, что миссис Уизли даже немного засмущалась, как школьница, и неловко улыбнулась. А Джинни лишь фыркнула — ее всегда раздражал этот аристократический фарс и показушничество, как она сама его называла.

— Так, ну что ж, — миссис Уизли неловко поправила шляпку аметистового цвета на голове. — Я тоже рада познакомиться.

Женщина собиралась еще что-то сказать, но Джинни ловко ухватила Блейза покрепче за руку и попыталась утащить подальше от матери.

— А что же из себя представляют ваши отношения с моей дочерью, мистер Забини? — вовремя спросила миссис Уизли, и Блейз, не собираясь поддаваться гриффиндорской подружке, застыл на месте, по-прежнему невозмутимо улыбаясь.

— Мама! — воскликнула Джинни, красная, как свежий помидор. — Мы просто друзья, я же говорила! — Джинни встретилась глазами с Гарри и отчаянно замахала ему рукой, как единственно возможному спасению — словно маленький спасательный круг в океане неловкого любопытства ее мамы. — Гарри! Мы сейчас подойдем!

— Мы друзья, — подтвердил Блейз. — Но это только пока, — успел добавить он, прежде чем Джинни все-таки удалось его утащить. Правда, стоило им на пару шагов отойти от миссис Уизли, как «рыжая дьяволица» — так определил ее в своих мыслях слизеринец — хорошенько заехала ему локтем по ребрам — и где этих девчонок только учат таким приемам?

Гарри шагнул в сторону от заговорившихся с мракоборцем Тонкс и Люпина и дружелюбно улыбнулся Джинни, которая не знала, что ей все-таки стоит сделать сначала — треснуть Блейза посильнее или все-таки поболтать с Гарри. Отправив Забини уничижительный взгляд, на что тот лишь усмехнулся, девушка смахнула с лица выбившуюся из прически прядь и посмотрела на Гарри.

— Я надеюсь, тебе тут не очень скучно? — она вопросительно приподняла брови, но сочла вопрос риторическим и не стала дожидаться ответа. — Между прочим, вон те канапе с сыром очень вкусные — попробуй, пока не разобрали.

— Попробую, — согласно кивнул Гарри, переводя взгляд на танцпол. — Как проводите время? — он вновь обратился к Джинни.

— Отлично, — поспешно вставил Забини, подавая подруге бокал со сливочным пивом. — На самом деле я думал, будет гораздо хуже, хотя, стоит признаться, количество рыжих людей все равно поражает, — усмехнулся он. Джинни сощурила глаза.

— Что-то не нравится?

— Вообще-то я только что говорил об обратном, милочка, — парировал Блейз, бесстрашно уставившись на Джинни. — И где же были твои уши в этот момент?

— Там же, где и твой крохотный мозг, — огрызнулась Джинни в ответ, но как-то беззлобно, а потом, в добавок, широко улыбнулась.

Гарри отвел взгляд в сторону.

Ему до сих пор с трудом верилось, что Забини и Джинни общаются и — пусть и в своей очень своеобразной манере — дружат. По сути, они подружились благодаря ему и Дафне. Тогда, в рождественский вечер, она отвела его в сторону, подальше от чужих глаз, и впервые поцеловала.

Гарри бросил взгляд на Забини. По словам Дафны, они были близкими друзьями. Наверняка он и сейчас поддерживает связь с Дафной.

Может, Гермиона права, и пора бы ему с ней поговорить?

Гарри взял с подноса мимо проходящего официанта стакан с напитком и пригубил немного. Джинни что-то увлеченно рассказывала Блейзу, и Гарри кашлянул, привлекая их внимание.

— Забини, — неуверенно начал он. Блейз вопросительно выгнул бровь, призывая Гарри продолжать. — Как там… она?

Блейз одарил его таким удивленно-подозрительным взглядом, словно пытался понять, с какой такой луны свалился этот диковинный фрукт. Секунду-другую он пристально вглядывался в Гарри, а затем вдруг его лицо озарилось пониманием.

— Вы..? — он не закончил, по лицу Гарри понимая, что его мысли идут в верном направлении. — Нет, мы со школы не общались. Дафна же уехала домой раньше. Мы с Паркинсон, конечно, писали ей, но ничего толкового не добились. Астория сказала, что Дафна отправилась на юга в компании своей бабули и, кажется, неплохо проводит там время.

Гарри кивнул, что-то невнятно пробормотав.

Блейз отставил пустой бокал на близстоящий стол и потянул руку к талии Джинни, задумчиво разглядывающей танцпол.

— Пошли еще потанцуем?

Джинни кивнула, и вскоре они вновь лихо отплясывали вдвоем среди толпы волшебников.

— Симпатичная, — сообщил низкий мужской голос откуда-то сбоку.

Гарри повернулся. К нему незаметно подошел Крам и теперь, сжимая в руках рюмку огневиски, смотрел на танцующих парочек.

— И, как я вижу, уже занята.

— Похоже на то, — кивнул Гарри. Они с Виктором по-приятельски поздоровались еще перед началом свадебной церемонии, но времени на что-то, кроме стандартных рукопожатий, у них не было. К тому же, Крам явно был заинтересован в несколько иной компании.

— А они теперь пара, что ли? — спросил он, кивая в сторону Рона и Гермионы, как раз прокруживших мимо них в очень странном подобии танца. Впрочем, судя по широким улыбкам, обоим было очень весело.

— Ага, — подумав, ответил Гарри.

Крам тихо усмехнулся и залпом осушил рюмку с обжигающим напитком.

— Вот и скажи мне, — заговорил он, обращаясь к Гарри. — Какой смысл быть всемирно известным игроком в квиддич, если всех красивых девушек уже разобрали?

Гарри с каким-то внутренним довольством подумал, что не всех. В конце концов, одна очень красивая девушка прямо сейчас была где-то на юге со своей бабушкой.

* * *

Ближе к ночи, когда гости почти разошлись и праздник подходил к концу, Гарри, сообщив друзьям, что неважно себя чувствует, вернулся в дом, вытащил набитый вещами чемодан из-под кровати и, порывшись, достал оттуда небольшую книжицу в кожаной обложке.

С гулко бьющимся сердцем Гарри открыл дневник на самой последней записи.

---

Примечания:

Я: *гуглю свадебные традиции Великобритании*

Реклама: Ну что, подружка, наконец-то собралась замуж?

____________

Итак, что у нас по отсылкам?

Во-первых, конечно, всем жаждущим и страждущим советую перечитать седьмую книгу серии о Мальчике-Который-Выжил: глава 6 (про день рождения Гарри) и глава 8 (свадьба Билла и Флер). Я и забыла уже, какое у мадам Роулинг отменное чувство юмора и чутье на симпатичненькие остроты — во многом ради них советую перечитать.

Ну и наконец, отсылки к прошлым частям этого фанфика: глава "Самое искреннее время суток", где упоминается про свадебный сезон золотой молодежи магомира, и глава "Отворотное зелье", где Дафна упоминает, что из-за принадлежности к аристократическим кругам вынуждена выйти замуж за жениха, которого подберут ей родители. Тут все давно продумано;)

— Мальчики, подъем!

Гарри перевалился на другой бок и натянул простыню на голову, пытаясь спрятаться и доспать положенные несколько часов. Однако задуманное было не суждено осуществить.

— Вставай давай! — проворчал Рон со своей кровати, а следом в Гарри прилетела подушка. — Ты же не хочешь опоздать на поезд, правда?

Гарри проворчал в ответ что-то трудноразборчивое про растущий организм и восемь часов сна, но следом Рон кинул книгу, а это будет побольнее, чем подушка. Короче говоря, волей неволей Гарри разлепил сонные глаза и поднялся.

Когда ребята спустились вниз завтракать, Джинни и Гермиона уже сидели за столом. Миссис Уизли, заметив мальчиков, поспешно подскочила к столу с раскаленной сковородкой в руках и, подцепив деревянной лопаткой по куску яичницы, в которой виднелись кусочки жареного бекона, наполнила тарелки Гарри и Рона.

— Ребята, завтракайте побыстрее, — сказала миссис Уизли, бросив взгляд на часы. — Автобус скоро должен прибыть.

Рон нахмурился.

— Мы, что, на «Рыцаре» поедем?

— Именно так, — кивнула миссис Уизли. Она включила кран, и когда холодная вода хлынула на горячую сковороду, та зашипела, как обиженная змея, и пар белым облачком взвился над ней.

Джинни громко вздохнула, Гермиона уткнулась в тарелку взглядом, а Рон скривил губы — прошлая такая поездка прошла для него не очень легко.

— Нельзя что-нибудь другое придумать? — спросил он, взмахнув вилкой. Джинни, сидящая рядом, недовольно прищурилась — вилка едва не попала ей в лоб. — Трансгрессировать, например?

Миссис Уизли спешно потянула за веревочки фартука, завязанные на спине в кривоватый бант, а затем кинула фартук, на небольшой табурет в углу кухни, после чего подошла к столу и заняла свободный стул.

— Нет, Рон, нельзя, — с легким раздражением ответила женщина, быстрым движением перемешивая сахар в стакане почти остывшего чая. — У вас же нет лицензии на трансгрессию! Кроме Гермионы, конечно, — добавила она, ободряюще улыбнувшись девушке. — К тому же, Джинни несовершеннолетняя. Более того, трансгрессия — вещь ненадежная, мало ли что случится, а я не могу поехать с вами и проводить вас на поезд, потому что мне нужно помочь Биллу и Флер — как ты помнишь, они сегодня отправляются в свадебное путешествие во Францию. Флер хотела навестить своих пожилых родственников, которые не смогли присутствовать на свадьбе в силу возраста, а отпуск им раньше осени никак выдать не могли.

Рону оставалось лишь вздохнуть. Он даже подумал не завтракать, ведь при одной только мысли о поездке на «Ночном рыцаре» его начинало мутить, но затем все-таки съел яичницу — ехать в этом исчадии ада на голодный желудок было бы еще хуже. К тому же игнорирование вкусных ароматов, шедших от стряпни миссис Уизли, было чревато такими последствиями, как громкое и крайне недовольное урчание живота, а на такие жертвы Рон идти не собирался.

— Вот вы можете поверить, что это наш последний год в Хогвартсе? — спросила Гермиона, доедая тост с джемом.

— С трудом, — признался Гарри, выдохнув.

— Ага, помню нашу первую поездку на Хогвартс-экспрессе, как будто это было вчера. Ты, — Рон посмотрел на Гарри, — не знал, как попасть на платформу, а ты, — Рон перевел взгляд на Гермиону и широко улыбнулся. — Ты искала жабу Невилла.

— Ох, эта жаба! — улыбнулась Гермиона.

— Ну, а я всего лишь на шестом курсе, — вставила Джинни, напомнив о своем непосредственном присутствии. — И свой первый курс я тоже помню очень смутно. Зато я дождаться не могу, когда вы выпуститесь.

— Это еще почему? — удивленно поинтересовался Рон, округлив глаза.

Джинни хитро улыбнулась, и веселые крошечные морщинки разбежались от уголков ее глаз по коричневым веснушкам.

— Потому что тогда команде Гриффиндора по квиддичу понадобится новый капитан. А еще некому будет контролировать каждый мой шаг и устраивать скандалы из-за каждого парня, подошедшего ко мне ближе, чем на десять футов, — добавила она, смерив брата сердитым взглядом.

Гарри усмехнулся и, прежде чем Рон, покрасневший от досады, успел произвести на свет очередную гневную тираду, спросил:

— Хочешь стать капитаном?

Миссис Уизли, не вдававшаяся в подробности разговора детей, неспешно перемывала тарелки и чашки, но затем, задумчиво сдвинув брови к переносице, прислушалась.

— Да, — кивнула Джинни, довольно откидываясь на спинку стула. — Я вообще думаю, может, мне после Хогвартса податься в квиддич, — она кинула быстрый взгляд на мать, а затем подалась вперед и понизила голос. — Ну, знаете, заняться им профессионально. К тому моменту как раз у «Холихедских Гарпий» будет обновление состава, я читала. Правда, маме, как мне кажется, эта идея не понравится.

— Конечно, не понравится! — громко и сердито сообщила миссис Уизли, что даже Гарри невольно поежился. — Квиддич — не лучшая карьера для девочки, Джинни, и ты это знаешь.

— А что тогда лучше, мам? — вспыхнула Джинни, недовольно посмотрев на мать. — Работать секретаршей у какого-нибудь руководителя мелкой конторки и целыми днями принимать сов и подавать кофе? Нет уж, увольте!

Миссис Уизли покачала головой и громко вздохнула.

— Предпочту отложить этот разговор до следующего года. А сейчас, если доели, идите, проверьте чемоданы. Обязательно убедитесь, что ничего не забыли! А потом спускайтесь вниз — скоро будет автобус, Артур заказал вам билеты ровно на десять часов пятнадцать минут. И, Рон, забери носки из стирки!

Рон недовольно проворчал, что он, вообще-то, взрослый и совершеннолетний, но когда миссис Уизли заикнулась, что раз он взрослый и совершеннолетний, то вполне может стирать свои носки сам, Рон тактично замолчал.

Вскоре ребята стояли на пороге дома, выстроившись в ряд, а миссис Уизли в свойственной ей манере крутилась вокруг, пытаясь стереть веснушку Рона с самого кончика носа, сочтя ее за грязь, пригладить непослушные вихры на макушке Гарри, напомнить Гермионе, чтобы не засиживалась за книгами допоздна, и расцеловать Джинни в обе щеки, как следует, чтобы до самого Рождества хватило.

— Вот, не забудь, Рон, — миссис Уизли впихнула в руки сыну увесистый сверток, от которого исходил приятный запах запеченной курицы, огурцов и свежего хлеба. — Это вам всем в дорогу. Вы уж извините, не успела завернуть все отдельно — столько дел!

— Ничего, миссис Уизли, — пробормотал Гарри, когда женщина стиснула его в объятиях. — Спасибо вам большое!

Миссис Уизли улыбнулась, слегка покраснев.

— Да что ты, Гарри, пустяки!

Сентиментально переобнимав всех — Джинни, Рона, Гарри и Гермиону — по порядку и не по одному разу, миссис Уизли, взяв себя в руки, скомандовала детям брать чемоданы и идти на выход. Как раз вовремя! Стоило им подойти к воротам, как на проселочной дорожке возник знакомый автобус и просигналил так громко, что Гарри даже на какой-то момент показалось, что он вполне рискует оглохнуть.

— Рон, обязательно напиши мне, как приедете в Хогвартс! Джинни, ты тоже! Гарри, — миссис Уизли, едва сохраняя самообладание, поднялась на одну ступеньку автобуса и заглянула внутрь, придерживаясь за поручень. — Гарри, будьте там осторожны, прошу! Гермиона, проследи за ними! Не дай натворить им глупостей, как обычно! Не забывайте писать мне!

И только когда водитель автобуса, грозно сверкнув глазами, попросил миссис Уизли выйти — правда, звучало это несколько иначе, чем простое «пожалуйста, покиньте автобус, мэм», и достаточно грубовато, — женщина спустилась со ступенек. Она сделала несколько шагов от автобуса, вжимаясь в деревянный забор, и, прижав руки к груди, пыталась разглядеть детей сквозь мутные стекла волшебного автобуса. Но она не успела как следует присмотреться — спустя несколько мгновений автобус тронулся и испарился в воздухе.

Меж тем Рональд ощущал себя так, словно тронулся не автобус, а его желудок. Он спиной вжался в сиденье и молча смотрел перед собой, приобретая зеленоватый оттенок. Гарри вцепился в край кресла и уперся ногами в пол. Сидячих свободных мест было на редкость мало — почти все места занимали студенты, собирающиеся в Хогвартс, и их родители-провожатые. Гарри заметил несколько знакомых лиц в другом конце автобуса — кажется, то были ребята на год или два младше них. Джинни и Гермиона заняли места чуть подальше от них — когда мистер Уизли заказывал билеты, многое уже было выкуплено.

Автобус, как заметил Гарри, трясло меньше, чем обычно. Видимо, в этом была повинна большая загруженность. Зато если его заносило, как случилось на одной из остановок, когда автобус подбирал пассажира на резком повороте, то все волшебники, находящиеся внутри, падали на пол в центральный проход, прижимали соседей или припечатывались к окнам, оставляя на стекле следы, и сам автобус накренялся так сильно, что, казалось, еще немного, и он перевернется кверху, на металлическую крышу, как майский жук. Но, к счастью, он всегда удерживался «на ногах» — то ли магия способствовала этому, то ли повороты были недостаточно резкими, а скорость недостаточно большой.

— Знаешь, что я хочу? — спросил Гарри, когда автобус в очередной раз тряхнуло.

— Умереть? — простонал Рон.

— Да нет же, — Гарри махнул рукой и едва не заехал по другу, потому что автобус сделал очередной скачок в пространстве, заставляя пассажиров подскочить на месте. — Я все думаю про квиддич. В смысле, у нас же освободилось место, помнишь? Кэти Белл закончила школу в этом году. И я думаю, есть ли смысл проводить отборочные состязания ради одного места?

— Мне сейчас немного не до этого, — пробормотал Рон, прикрыв глаза.

— Помнишь, — продолжал Гарри как ни в чем не бывало. — Когда Демельза простыла прямо перед игрой в том году, ее заменял Дин. Он же неплохо играл! С Джинни сработался, — размышлял Гарри больше для себя: Рон в это время пытался удержать содержимое его желудка на положенном ему месте. — И на прошлогодних состязаниях показал себя неплохо. Думаю, мы просто возьмем его в команду. Что скажешь?

Гарри вопросительно уставился на друга, выгнув брови. Рон же едва себя помнил от ужасной качки.

— Могу сказать только одно, — сделав несколько глубоких вдохов, слабо пробормотал Рон. — Точнее, спросить: когда мы уже приедем?

И, как по команде, автобус резко затормозил, что отразилось в салоне грохотом в очередной раз свалившихся с багажных полок чемоданов, и водитель объявил громким и немного гнусавым голосом: «Вокзал Кингс-Кросс».

На шатающихся ватных ногах, с трясущимися коленками, ребята кое-как выползли из автобуса и даже умудрились не сбить по пути остальных пассажиров, высаживающихся на одной остановке вместе с ними.

— Никогда больше я не залезу в эту штуковину, — сообщила Джинни слабым голосом. Она была бледной, а глаза нездорово блестели. Гермиона же спешно обмахивалась рукой и часто дышала, словно ей не хватало кислорода.

— И не говори, — кивнул Гарри, чувствовавший, как завтрак, съеденный на дорожку, напоминает о себе. — Рон, ты как?

Рон стоял чуть поодаль. Он немного согнулся и одной рукой опирался о высокий фонарный столб. Вторую руку он поднял вверх в знак того, что он в порядке — хотя, как отметил Гарри, это было очень сомнительно.

— Нам надо идти, если мы не хотим опоздать, — сказала Гермиона, уверенно сжимая ручку чемодана. И хотя до отправления оставалось еще около получаса, никто не стал спорить: чем раньше придут, тем больше шансов отвоевать места получше.

Подхватив чемоданы, ребята поплелись внутрь вокзала, а затем устремились к платформе девять и три четверти, лавируя между людьми, хоть и не всегда успешно. Гарри, например, столкнулся с бабушкой — на вид божий одуванчик, а на деле едва не отдубасила Избранного увесистым саквояжем, только хорошая, пусть и немного запоздалая, реакция ловца и дипломатические способности друзей спасли его от неминуемой гибели.

На волшебной платформе было полным полно людей всех возрастов — юные волшебники прощались с родителями, с нетерпением пытаясь вырваться поскорее к школьным друзьям, а взрослые волшебники прощались со своими дорогими детьми до рождественских каникул. Правда, многие ребята постарше — семикурсники в основном — пришли на отправление в Хогвартс самостоятельно, без взрослого сопровождения, как, например, Гарри, Рон, Гермиона и Джинни. Такие «одиночные» молодые волшебники собирались кучками перед поездом — заранее договаривались со своими друзьями о встрече, чтобы вместе занять места.

Гермиона, которая возглавляла процессию их маленькой импровизированной группки, затормозила перед поездом и осмотрелась, пытаясь выбрать вагон, у которого толпилось поменьше людей.

— Ну что, пойдем туда? — спросил Рон, махнув рукой в сторону ближайшего к ним вагона. Гермиона неопределенно пожала плечами.

Джинни неожиданно крикнула что-то приветственное — что-то, вроде «Хэй!» или «Привет!» — и замахала рукой, а потом, дождавшись ответа, кивнула с широкой улыбкой и пошагала туда, куда до этого так целеустремленно смотрела, предварительно выдав:

— Я пошла, увидимся!

Рон сощурил глаза, вглядываясь в спину удаляющейся от них Джинни.

— Она серьезно променяла родного брата и друзей на него?

До ужаса не желавшая в очередной раз доказывать Рону, что его сестра самостоятельный человек и имеет такие же права, как и все остальные, Гермиона тяжело вздохнула и, сохраняя спокойствие, ответила:

— Мы же в большей степени твои друзья, а не ее.

— Вы же подруги, — Рон перевел на Гермиону непонимающий взгляд.

— Ну да, — согласилась девушка. — Но — как бы тебе сказать? — мы подруги сами по себе, вне этой компании. Будь я на ее месте, я бы тоже навряд ли захотела постоянно проводить время в обществе старшего брата.

— Но я хороший старший брат, — проворчал Рон, насупившись. Гермиона засмеялась.

— Никто не сомневается! Только брат у нее будет всегда, а вот друзья могут разбежаться.

— И все равно я не понимаю, почему именно он, — вздохнул Рон и кивнул куда-то вперед. — Посмотрите, такой самодовольный, как индюк.

Гарри обернулся. Рыжеволосую Джинни легко было разглядеть в толпе, и Гарри сразу заметил ее новую компанию в лице прекрасно знакомого ему Забини. Джинни что-то ему рассказывала, активно сопровождая слова размашистыми, полными эмоций жестами, а Блейз отвечал, то ухмыляясь, то посмеиваясь вместе с подругой. Затем Джинни указала рукой на поезд, очевидно, предлагая поискать свободное купе, а парень, кивнув, жестом попросил ее подождать и сделал пару шагов назад, оборачиваясь.

Гарри замер, не в силах отвести взгляд.

Дафна, озадаченная вопросом Блейза, непонимающе закачала головой. Забини сказал что-то еще, и Дафна, удивленно приподняв светлые брови, кивнула, а затем выразительно возвела глаза к потолку — видимо, очередная реакция на слова Блейза. Затем младшая сестра Дафны, Астория, обхватила старшую за руку, сообщила что-то с веселой улыбкой, и Блейз захохотал, вынуждая Дафну недовольно поморщиться.

— Идем, а то все нормальные места разберут! — вмешался Рон, возвращая Гарри в реальность.

— Да-да, — обронил он и, крепко сжав ручку от чемодана, поплелся следом за друзьями в вагон поезда.

* * *

— Дафна!

Стоило ей появиться на платформе девять и три четверти, как ее сразу же заметила Панси, словно знала, где именно ее искать.

— Привет, — Дафна улыбнулась — сдержанно и с натяжкой, слегка приподняв уголки губ.

— Мерлин, я так соскучилась!

Паркинсон побросала все свои чемоданы, где стояла, и бросилась на шею подруге. Дафна едва удержалась на ногах.

— У меня столько новостей! — затараторила Панси, наконец выпустив Дафну из объятий. — Столько всего произошло, и я должна тебе сказать такие важные вещи, что ты просто… О, здравствуй, Астория.

Дафна мельком взглянула на сестру, поравнявшуюся с ней. Чуть ранее Тори встретила по дороге своих однокурсников и остановилась поздороваться.

— Привет, — с радостной улыбкой ответила Астория.

Панси прищурила глаза и окинула сестриц пристальным изучающим взглядом, а затем, обдумав какие-то выводы, основанные на увиденном, сообщила:

— Тори, а ты выросла!

— Ну конечно, — засмеялась девочка, и бледные веснушки на ее вздернутом носике засмеялись вместе с ней. — Мне же пятнадцать, пора бы уже — как это называется? — становится женщиной.

— Ну да, — фыркнула Дафна. — Женщиной ты будешь себя считать, когда тебе исполнится тридцать.

— Когда мне будет тридцать, я буду считать себя девушкой, — рассудительно возразила Астория. — А в сорок пять вновь буду называть себя девочкой.

— А я вообще не про это говорила, — усмехнулась Панси, переводя взгляд с одной сестры на другую. — Просто ты, Тори, вымахала за лето так сильно, что переросла Дафну. Того и гляди до меня дорастешь.

— Вообще-то я определенно не показатель хорошего роста, Панс, — сказала Дафна. — Да и не думаю, что Астория будет и дальше расти — она сейчас приблизительно одного роста с мамой. К тому же, смею заметить, она выше меня всего на пару дюймов!

Панси растянула губы в ухмылке.

— Для вас, гномов, каждый дюйм имеет решающую роль! — сообщила она и, развернувшись на каблуках, пошагала к своим вещам, у которых одиноко маячил широко улыбающийся Забини.

Дафна сердито выдохнула воздух, как злая дракониха, и поспешила за Паркинсон, потянув чемодан за собой.

— Не тебе тут называть нас гномами, Паркинсон! — Дафна затормозила рядом с друзьями. — Ты выше меня на полголовы, а уже возомнила себя Эйфелевой башней!

Панси приподняла бровь, пристально глядя на подругу темными глазами.

— А вот ты, Гринграсс, ни капли не изменилась за лето.

— Только выглядишь, как зажаренная утка прямиком из духовки, — сообщил Блейз, протягивая руки и наклоняясь вперед, чтобы по-дружески обнять Дафну.

— Это называется загаром, Забини, — прошипела Дафна и пихнула друга в живот. Блейз лишь улыбнулся и сгреб в охапку сопротивляющуюся девушку.

Панси, нетерпеливо постукивая ножкой о пол вокзала, испепеляла Блейза взглядом, требуя, чтобы тот немедленно отпустил Дафну, и она снова смогла ее слушать.

— О, Забини, а ты так и остался занозой в заднице, — закатив глаза, сказала Паркинсон, не выдержав, и высвободила донельзя недовольную подругу из медвежьих объятий Блейза.

— И я тебя обожаю, Стервинсон, — Блейз театрально вытянул губы трубочкой и потянулся к Панси. Девушка скривилась и отпихнула физиономию Блейза ладонью подальше от себя.

— Нет уж, Забини, этим ты будешь заниматься со своими подружками, которые так часто хлопают своими ресничками в твою сторону, что отрываются от земли на несколько дюймов. А у меня, между прочим, есть жених!

Панси подняла руку в воздух, на безымянном пальце которой красовалось симпатичное золотое кольцо с кроваво-красным рубином. Паркинсон сияла, как начищенный и отшлифованный до блеска золотой галлеон, — так сильно она хотела наконец поделиться этой новостью.

— Мы получаем газеты и умеем читать, Панс, — хмыкнул Блейз, быстро оценивший габариты камня на пальчике своей подруги. — А уж не заметить твою хищную улыбку на весь разворот «Пророка» очень сложно, поверь.

— А мне сказала Астория, — сказала Дафна. — Даже вырезала статью из газеты и запихнула в конверт, чтобы я увидела все своими глазами.

Панси, ничуть не оскорбленная отсутствием большого энтузиазма по поводу ее помолвки у друзей, опустила руку и воззрилась на Дафну — вспомнила, что за лето у нее завалялось несколько претензий.

Заметив перемену в лице подруги, Дафна напряглась и послала Блейзу вопросительный взгляд, но тот, кажется, не очень хотел встревать в предстоящие разборки, а может, и сам хотел задать Дафне парочку вопросов.

— Итак, Гринграсс, — начала Панси, угрожающе шагнув прямо на подругу. — Будь так добра сообщить, куда ты пропала на все лето?

Дафна недовольно поджала губы.

— Насколько я знаю, Астория сказала вам, что я уехала с бабушкой в Италию.

— Нет, что ты хорошенько пропеклась и подрумянилась на горячем южном солнце, как хогвартские тосты, — это мы видим, — сказал Блейз, вскинув бровь. Защищать ее перед лицом грозной подруги он явно не собирался. — Нас больше интересует, почему ты нам сама не соизволила об этом сказать.

Дафна скрестила руки на груди.

— Вот именно! — воскликнула Панси. — Я тебе столько писала, что на одном только потраченном пергаменте можно было бы отапливать весь Хогвартс несколько месяцев! И хоть бы слово в ответ написала! Но нет!

— Паркинсон, я была в другой стране, — каменным голосом возразила Дафна.

— А то, что ты просто исчезла из школы сразу после экзамена и никому ничего не сказала!

— Вообще-то я попрощалась, — продолжала настаивать Дафна. — Я даже чемодан при тебе забирала. А ты, — Дафна перевела взгляд на Блейза. — А ты собственноручно отнес наши с Тори чемоданы до выхода!

— Ты не назвала причину, Даф, — спокойно ответил Блейз. — Не сказала, почему так неожиданно подорвалась с места, куда ты уезжаешь и как надолго.

— Именно! — подтвердила Панси. — Ты должна была сказать про Поттера!

Дафна замерла, как каменное изваяние. Затем она судорожно, прерывисто втянула воздух и сжала губы так сильно, что те побелели. Холодные, светло-голубые глаза, словно покрывшиеся корочкой льда, пытались разглядеть в друзьях что-то, залезть в голову.

— Откуда вам это известно? — тихо спросила Дафна. Ее голос звучал безжизненно — Панси поежилась под ледяным взглядом подруги.

— Малфой, — поморщившись, ответила Паркинсон.

— Поттер, — сказал Блейз, кинув на Панси задумчивый взгляд. — Он намекнул мне, что вы разошлись.

Плечи Дафны дрогнули, и она опустила взгляд в пол.

— Даф, — позвала Панси, приобнимая подругу за плечи.

Дафна подняла руку, отгораживаясь.

— Не сейчас, — она качнула головой, и ее рассыпанные по спине локоны золотых волос покачнулись, как морские волны на ветру.

— А как в этом замешан Малфой? — поинтересовался Блейз, вопросительно приподняв бровь. Панси округлила глаза, посылая Забини предупреждающий взгляд и призывая помолчать.

Дафна тихо выдохнула, собираясь с духом, а затем расправила плечи и подняла лицо, застывшее в бесстрастном выражении, словно каменное — ни малейшего признака эмоции.

— Это неважно, Забини, — она смерила друга взглядом, а затем так же пристально и требовательно посмотрела на Панси. — Что случилось, то случилось — прошлого не изменить. И я хочу только одного: чтобы прошлое оставалось в прошлом.

— Но ты можешь изменить свое настоящее, Гринграсс, а вместе с тем и будущее…

— И я очень надеюсь, — продолжила Дафна, игнорируя слова Блейза, — что вы достаточно меня уважаете, чтобы больше не упоминать о случившемся. Просто забудьте, хорошо? Я уже забыла.

Панси слабо кивнула, а Блейз свел брови к переносице, будто пытался ответить на хитроумную загадку древнейшего сфинкса из ныне живущих — он вполне отчетливо ощущал, что где-то в чем-то его обманули, недодали, недообъясняли, и это выводило его из себя.

— Так, Панс, — нарушила молчание Дафна и даже улыбнулась — она точно знала, как вернуть разговор в нужное русло, то есть чтобы он чудным образом избегал ее камня преткновения. — Ты ничего не рассказала про своего жениха. Как вы познакомились?

Панси заметно воспряла духом, моментально переключившись.

— Вообще это случилось в середине июля, на одном из приемов, организованных для сбора пожертвований жертвам…

Пока Панси рассказывала, увлеченно размахивая руками, хлопая глазками, растягивая напомаженные терракотового цвета помадой полные губы в мечтательной улыбке, а Дафна внимательно слушала, Блейз нашел кого-то знакомого в толпе и отошел от своей девичьей компании поболтать.

— Жан, он такой, знаешь… — продолжала Панси, на мгновение прикусив губу. — Такой француз.

— Тонко подмечено, — хмыкнула Дафна.

— В смысле, — продолжала Панси, — он очень обходительный, галантный, вежливый, может поддержать любую беседу. Видела бы ты, с каким интересом он расспрашивал про меня!

— И тебе в нем это, без всякого сомнения, понравилось больше всего, — усмехнулся Блейз, неожиданно вернувшийся в их общество. — Девушки, вы как, не расстроитесь, если я вас покину?

— Как мед для моих ушей! — сердито процедила Паркинсон, злобно сверкая темными глазами в сторону Блейза.

Дафна озадаченно посмотрела на парня.

— Нет, можешь идти, — ответила она, качнув головой. — А почему ты вообще спрашиваешь?

— Ты же поедешь с Паркинсон, так?

Дафна кивнула, а Панси с подозрением сощурила глаза, прошипев:

— А это проблема, Забини?

— Нет, Панс, — с широкой белозубой ухмылкой ответил Блейз. — Просто переживаю за рассудок нашей Гринграсс — он не выдержит непрерывного общения с тобой на протяжении всей поездки до школы: ты же и мертвого уболтаешь!

Панси потянулась рукой к макушке Блейза, но тот со смехом уклонился, а Дафна, цокнув языком, закатила глаза.

— Я же не в изоляции все каникулы находилась, чтобы разучиться общаться, Забини, — возразила Дафна.

— Поверь, Блейз, — Астория, незаметно вынырнувшая откуда-то из-за спины вздрогнувшей от неожиданности Дафны, обхватила ее за руку, весело улыбаясь. — После двух месяцев в обществе бабушки Дафна выдержит даже болтушку Браун.

— Да, с ней даже наша Паркинсон не сравнится, — засмеялся Блейз, а Дафна недовольно поморщилась: первым, что она сказала, вернувшись из летнего круиза с любимой бабулей, было: «Мне нужна тишина!»

— Блейз, а почему ты с нами не едешь? — с любопытством спросила Астория.

— Ну… У меня весьма интересная компания, — пожав плечами, ответил Блейз, кивнув головой куда-то себе за спину. — Вам помочь с чемоданами?

— Нет, спасибо, нам поможет Тео, — поспешила ответить Астория и, улыбнувшись, в очередной раз улизнула из общества старшей сестры, пока Дафна задумчиво смотрела за спину другу, а Панси пыталась сообразить, каким боком ко всей этой ситуации и непосредственно к сестрам Гринграсс относится тихоня Нотт — она, конечно, время от времени замечала, как Астория иногда разговаривает с ним, но это было нечасто.

— Как знаете, — ответил Забини и махнул рукой. — Увидимся в Хогвартсе!

Блейз развернулся и подошел к своей «весьма интересной компании», а Дафна, с любопытством наблюдавшая за тем, как он широко улыбается, кивает, а затем берет чемоданы — свой и новой подруги, о которой Дафна доселе не подозревала, — задумчиво спросила, склонившись к Паркинсон:

— С чего это Блейз общается с девчонкой Уизли? Ты об этом знала?

— Да, он даже был на свадьбе ее брата, — ответила Панси, проследив за взглядом подруги, а затем громко усмехнулась. — Рассудительным слизеринцам в последнее время стало не хватать гриффиндорского слабоумия и отваги — приходится обращаться к первоисточнику. Забавная тенденция, — Паркинсон кинула хитрый взгляд на Дафну. — Тебе так не кажется?

Дафна нахмурилась и открыла рот, но не успела ничего сказать — к ним вновь присоединилась Астория. На сей раз она была не одна: рядом с ней, неловко переминаясь с ноги на ногу, стоял Нотт.

Парень неспешно перевел взгляд с по-доброму улыбающейся Астории на Панси, с нескрываемым любопытством разглядывающую его, словно прицениваясь, а затем посмотрел на Дафну, кивнул и тихо поздоровался.

— Привет.

— Здравствуй, — ответила Дафна, приподняв уголки губ в легкой улыбке, и на мгновение опустила взгляд в пол.

— Привет, Теодор, — протянула Панси, подходя ближе к юноше. — Что же, предлагаю занять места, пока они еще есть, — девушка кинула взгляд на поезд, вглядываясь в окна и пытаясь оценить, где могут быть свободные места. — Лично я не хочу ехать в компании Полоумной Лавгуд — не соглашусь слушать ее истории про всяких там дрыгов-шмыгов, даже если придется для этого бежать за поездом вдогонку.

Вскоре ребята нашли свободное купе. Теодор помог девочкам затащить чемоданы в поезд и поднять их на багажные полки, а Астория все благодарила его и расспрашивала про лето, на что молчаливый парень лишь изредка давал какие-то односложные ответы, искоса бросая взгляды на Дафну, безмолвно смотрящую в окно. А Панси, не теряя попыток разговорить Дафну, меж тем наблюдала разворачивающуюся картину с интересом ученого. Она подмечала все: каждый взгляд, каждое движение — и делала мысленные заметки, что именно и в каком порядке она предъявит своей очаровательной белокурой подруге.

Дорога до Хогвартса была, как и всегда, неблизкой, а в этот раз казалась Панси довольно долгой. Обычно она сидела в компании Малфоя, а он, если так подумать, еще тот любитель «поговорить о высоком» (то есть бессмысленно потрепаться и посплетничать). А еще с ними всегда был Блейз, который всегда мог разбавить скучный разговор своими меткими фразочками. Он даже мог разговорить молчаливую Дафну — скажет что-то до ужаса возмутительное, и Дафна, отложив в сторону книжицу, с хладнокровным спокойствием и уверенностью в собственной правоте пустится разъяснять ему, в каком месте и насколько он заблуждается. У нее, Панси, не было такого таланта — от ее непрерывной болтовни, даже самой невероятно глупой и несущественной, Дафна словно умела отключаться, абстрагироваться и спокойно продолжала размышлять о своем и иногда поддакивать.

Панси сидела в вагоне, сложив ногу на ногу, ждала собрания старост и ловила взглядом в окошке двери каждого проходящего мимо их купе человека. Нотт задремал еще в начале пути, Астория вскоре умчалась к своим однокурсникам, а Дафна читала с крайне сосредоточенным видом. Одним словом, Панси было скучно, и развлекать ее никто не собирался.

— Эй, Даф.

— Что такое, Паркинсон? — сказала Дафна, не отрывая глаз от книги.

— Давай пройдемся.

Панси требовательно уставилась на подругу, но та, судя по отсутствию реакции, избрала тактику игнорирования и отрицания. И тогда Панси просто не оставила ей выбор: резким движений она выхватила книжку из рук Дафны и, прежде чем та успела возмутиться, сообщила:

— Верну, если прогуляешься со мной.

И у Дафны действительно не осталось выбора. Единственное, что она не понимала, — зачем Панси так уж сильно понадобилось вытаскивать ее за пределы их купе. Впрочем, ответ нашелся довольно быстро.

— Что у тебя с Ноттом? — без обиняков спросила Панси, как только дверь, ведущая в купе, захлопнулась.

— А что у меня с Ноттом? — Дафна вопросительно приподняла брови. Панси осклабилась.

— Вы раньше не общались — это раз. И больно много он на тебя смотрит — это два.

Панси, шагая вперед, намеренно подняла в воздух два пальца и даже потрясла ими перед лицом идущей рядом Дафны — для пущей убедительности.

— Астория с ним давно общается, — ответила Дафна.

— А я не про Асторию спрашиваю, — Панси толкнула рукой дверь, ведущую в следующий вагон, и на секунду-другую обернулась, задержав изучающий взгляд на подруге.

Дафна вздохнула и поджала губы.

— Когда я была с бабушкой в Италии, мы встретили его тетку Иоганну.

— Баумгартнер? — удивленно округлив глаза, спросила Панси. — Она же известна своим огромным состоянием и абсолютным отсутствием ближайших родственников.

— Да, она, — кивнула Дафна, нахмурив лоб. — Скажи, пожалуйста, а куда мы идем?

— К вагону старост — у меня собрание скоро, — ответила Панси. — Но ты не отвлекайся. Причем тут его тетка?

— Вообще она, как я поняла, непосредственно с Тео состоит в дальнем родстве: она двоюродная сестра его бабушки по материнской линии. Мне моя бабушка рассказывала, — пояснила Дафна в ответ на озадаченную физиономию Паркинсон. — Оказывается, они с Иоганной закадычные подружки. В итоге эта Иоганна провела с нами почти весь август. Мерлин, я чуть не рехнулась: столько сплетен магомира я в жизни не слышала, честное слово! А когда мы возвращались обратно в Лондон, Тео встречал ее. Там мы и пересеклись.

Дафна замолчала, но Панси, не замедляя темпа движения вперед по узкому тамбуру поезда, подняла брови, требуя продолжения.

— Ты же, думаю, помнишь, — нехотя продолжила Дафна, — отца Тео посадили за пособничество Сама-Знаешь-Кому. Живых родственников у него нет — его мама умерла при родах, кажется, а всех бабушек и дедушек тоже давно нет в живых. Так что, как я поняла, тетя взяла его к себе и, на мой взгляд, очень воодушевилась идеей воспитать себе кого-то, вроде преемника. В последнюю неделю до конца каникул она приглашала нас с бабушкой к себе в гости и как-то раз посещала наш дом. Знаешь, моя бабушка оказалась в своей стихии: доступ к свежей информации о всех свершениях в жизнях английских волшебников и словоохотливая слушательница, разделяющая ее интересы. А вот мне было тяжело, но отказаться я тоже не могла — это было бы попросту невоспитанно. И Теодор оказался в точно таком же положении, как и я: Иоганна везде брала его с собой. Так что мы вынуждены были общаться, чтобы хоть как-то дожить до начала учебы с трезвым рассудком. Я, кстати, узнала, что он хочет стать лекарем, так что, судя по всему, теперь мы будем часто видеться. Наверное, это даже хорошо, что мы начали общаться.

— А она не боится плохой репутации Нотта? — задумчиво спросила Панси. — Навряд ли в обществе хорошо примут сына Пожирателя.

Дафна неуверенно пожала плечами.

— Мне кажется, она пытается сделать так, чтобы Тео был известен, как ее племянник, а не сын Нотта-старшего.

— Ты думаешь, это возможно? — Панси скептически вскинула бровь. — Случай Теодора — это когда фамилия идет впереди его владельца.

Панси остановилась перед очередной дверью, ведущей в следующий вагон и повернулась лицом к подруге. Дафна поняла — следующим идет вагон старост.

— Учти, мы не закончили, — с ухмылкой сообщила Панси, когда Дафна развернулась, чтобы в одиночестве вернуться в свое купе. — У меня осталось еще несколько вопросов.

* * *

— Рон, давай побыстрее!

Гермиона стояла в открытом дверном проеме купе, недовольно скрестив руки на груди, и сверлила Рона взглядом.

— Мы с такими темпами всюду опоздаем!

— Как только тебя назначили старостой школы, ты стала просто невозможной, знаешь! Хотя ты, безусловно, единственная, кто по-настоящему заслуживает занять эту должность, — поспешно добавил Рон.

— Просто невозможной, значит? — прищурив глаза, переспросила Гермиона.

— Я сказал, что ты лучшая! — попытался напомнить парень, но Гермиону это, кажется, мало трогало. — Да где же оно?

Рон в поте лица пытался отыскать что-то в своем рюкзаке. Когда Гермиона в очередной раз попыталась его поторопить, Рон просто перевернул рюкзак и вытряхнул все его содержимое на сиденье рядом с собой, а затем, выдохнув, протянул Гарри сверток, в котором тот признал бутерброды, которые миссис Уизли выдала им с собой.

— Отнеси Джинни, пожалуйста, а то я совсем забыл.

— Э-э-э, да, конечно, — успел ответить Гарри, прежде чем Рон и Гермиона, переругиваясь, исчезли из виду.

Гарри, вздохнув, поднялся и, подхватив сверток, вышел из купе и побрел по коридору. Насколько ему было известно, купе Джинни находилось в другом вагоне через один или два от них, ближе к вагону старост. Неспешно шагая вперед, Гарри мельком заглядывал в стекло каждого купе, пытаясь разглядеть рыжую шевелюру младшей сестры лучшего друга.

Гарри в очередной раз толкнул дверь, ведущую в следующий вагон, и пошел вперед, как и раньше, то и дело бросая взгляд на дверные окошки.

Дверь впереди неспешно отворилась, и внутрь вагона проскользнула она, застав Гарри на середине коридора.

Гарри замер. Дверь захлопнулась за ее спиной с глухим стуком, но она, как и он, не смела пошевелиться.

Дафна смотрела на него своими светло-голубыми глазами, которые ярко горели на фоне смуглой кожи. Красивый бронзовый загар, выгоревшие светлые волосы, которые у лица были настолько белыми, что будто светились. На щеках легкий румянец, как после яркого южного солнца. Дафна была хороша; от нее так и веяло летом, и Гарри просто не мог отвести от нее глаз.

Он много думал, что сделает, когда встретится с ней. Думал, может, спросит, как жизнь, или улыбнется, или просто пройдет мимо… У него была масса вариантов. А на деле он просто по-глупому пялился на нее и открыл рот, как немая рыба.

Дафна сделала быстрый вдох, а затем расправила плечи, напрягая спину и вытягиваясь, как струна. Она неуверенно подошла ближе, сомневаясь в каждой сделанном ею шаге, но всеми силами пытаясь не выдать собственного волнения.

Подойдя на расстояние вытянутой руки, Дафна остановилась. Секунда — и она улыбнулась, слегка приподняв уголки — слабая попытка изобразить на лице дружелюбие и добродушие.

— Привет, Гарри.

Ее голос прозвучал тихо на фоне стука колес Хогвартс-экспресса, но Гарри не замечал ничего вокруг, кроме нее и ее слов.

— Привет, — запоздало ответил он и кивнул.

Дафна приоткрыла рот — хотела сказать еще что-то, но затем поджала губы и неловко улыбнулась. Она кивнула и пошла дальше, вперед, мимо него.

Гарри обернулся, смотря ей вслед. Только это он и мог — обернуться и смотреть, как она уходит от него. На мгновение у него появилось чувство, что она обернется. Ах, если она обернется, он не сможет просто так стоять. Он скажет ей так много — каждую мысль, которая промелькнула за это лето у него в голове. Он возьмет ее в свои руки и больше никогда не отпустит. В его голове один за другим мелькали кадры возможного будущего, и у него подозрительно теплело на сердце. Лишь бы только она обернулась — а там будь что будет.

Но она продолжала идти вперед, не оглядываясь.

Гарри отвернулся, вздохнув, и пошел дальше, опустив плечи. В конце концов, как он мог — пусть даже на секунду! — задуматься о том, что все сможет быть, как раньше. Словно не было того поцелуя; словно не было этого лето, разделившего его жизнь на «до» и «после». Он не простил ее — он даже не осмелился ей написать, что уж говорить про прощение — для этого нужен особый сорт храбрости. А она наверняка ненавидела его — он ушел без ответа, без положенного для любых отношений прощального разговора, который бы расставил все точки на «и». Просто ушел молча, по-английски, и оставил ее одну — такое не прощают, и она не простит.

Гарри дошел до двери, потянул за ручку и шагнул вперед, в следующий вагон. А Дафна, замершая в дверях купе, смотрела ему вслед, примкнув к холодной стене.

We're the type of melody that don't fade out

Мы словно мелодия, которая не затихает

Don't fade out, can't fade out

Не затихает и не сможет затихнуть

— Ты действительно думаешь, если я использую слово «благодаря» вместо «из-за», эссе будет выглядеть умнее? — спросил Гарри, оторвавшись от пергамента.

Рон, почесав нос кончиком пера, неспешно кивнул, с видом заправского мудреца ответив:

— Конечно. И еще не забудь в конце «таким образом, в завершение всего вышесказанного мне хотелось бы подчеркнуть…».

Гарри благодарно кивнул, а затем вернул взгляд в пергамент, пробегая глазами по строчкам.

— Заодно и объем наберу, — пробормотал он себе под нос. — А то полтора свитка о спорыше и его полезных свойствах — это сильно.

— Кровоостанавливающее и мочегонное, — пробормотала Гермиона, не отрываясь от чтения. Она сидела в кресле напротив, поджав ноги под себя, и читала газету, за которой не было видно ее лица — лишь кудрявая макушка.

— Вот именно, — подтвердил Гарри. — И как два этих слова растянуть на полтора свитка?

Гермиона отодвинула газету в сторону и смерила друга взглядом, который он иначе, чем недовольный, трактовать не смог. Гарри ответил примерно таким же взглядом: он очень постарался выглядеть максимально похоже на подругу, потому что не понимал, отчего она сердится — он же не просит у нее списать.

— Так же, как ты делал это прошлые шесть лет, — вздохнул Рон, окидывая печальным взглядом собственное эссе. А затем он кинул взгляд на Гермиону, пытаясь оценить, в каком состоянии она находится и не слишком ли рискованно обращаться к ней за помощью. — Гермиона, ты не очень занята?

Гермиона перевела глаза с Гарри на Рона, который смотрел на нее с большой, плохо скрываемой надеждой и многозначительно сжимал в руках пергамент. Несколько секунд девушка смотрела на друга таким взглядом, словно пыталась то ли устыдить его, то ли заставить исчезнуть, а потом цокнула языком и протянула руку, подавшись вперед. Рон, благодарно улыбнувшись, передал ей свой пергамент.

— А ты написал, что спорыш растет у нас в Запретном лесу? — спросил Рон, заглядывая в работу Гарри.

— Ага, — подтвердил парень. — И еще во всех подробностях расписал его внешний вид — все по учебнику, — Гарри кивнул на книгу, распахнутую на столе перед ним.

— Дай-ка, — Рон вытащил эссе Гарри из-под руки друга и поднес поближе к лицу. — Ага, так… Спорыш обитает в лесных… Листочки зеленоватые… Ага, это есть, это — тоже… — Рон поднял немного растерянный взгляд на друга и вернул ему пергамент. — Все есть.

Гарри уныло положил собственное эссе перед собой и вздохнул.

— Что, совсем никаких идей?

Рон отрицательно покачал головой, виновато улыбнувшись.

— Можешь написать, что спорыш используют при изготовлении оборотного зелья, — предложила Гермиона голосом «делаю вам самое-пресамое последнее одолжение». — Рон, «расположены» пишется через «о» после «п»…

— О, спасибо! — радостно улыбнулся Гарри. — Но как ты…

— Поняла, что ты не написал про оборотное? — спросила Гермиона, не отрываясь от изучения работы Рона. В одной руке она держала длинное белое перо и покусывала его за кончик. Ее брови были слегка нахмурены, а взгляд сосредоточен — ну вылитая профессор чего-нибудь. Рон даже как-то предложил Гермионе рассмотреть карьеру преподавателя, добавив, что у нее прирожденный дар объяснять менее разумным существам элементарные и не очень вещи доступным языком. Девушка на это лишь смущенно засмеялась, но сказала, что работа в школе не для нее — ее планы на будущее куда более глобальны.

— Ну да, — кивнул Гарри.

— Рон тоже про него забыл, — ответила Гермиона и подняла взгляд на друзей. — Как вообще можно про это забыть, когда мы на втором курсе месяц оборотным зельем занимались?

Гарри с Роном переглянулись, а потом, как сговорившись, уставились на Гермиону и в унисон ответили:

— Ты же у нас самая умная.

— И зельем занималась в большей степени ты, — добавил Гарри.

Гермиона хмыкнула, слегка польщенная, но прищурила глаза и вкрадчиво поинтересовалась:

— Как же ты, Гарри, в таком случае весь прошлый год блистал на Зельеварении?

Гарри опустил взгляд в эссе и пожал плечами, мол, он тут ни сном ни духом.

— Простое везение.

— Мы знаем, кого за это везение поблагодарить, — недовольно ответила Гермиона. Она прекрасно знала, что от учебника Принца Гарри не избавился. Хорошо хоть, что он согласился не тестировать заклинания, особенно те, рядом с которыми красуется многозначительная пометка «для врагов».

Гермиона сделала еще несколько исправлений и вернула пергамент Рону, после чего снова скрылась за листом газеты.

— Гарри, а что ты решил насчет свободного места нападающего? — спросил Рон, сворачивая пергамент в трубочку и засовывая в сумку.

Гарри поднял ладонь в воздух, прося друга подождать буквально секунду, дописал предложение, поставил жирную, довольную точку и с облегчением отложил перу в сторону. Он сладко потянулся, а затем, откинувшись на спинку дивана, посмотрел на друга.

— Скорее всего, отдам Дину. Он уже подходил ко мне пару дней назад, спрашивал.

Рон с серьезным видом кивнул.

— Да, думаю, это будет правильно.

— Хорошо бы, конечно, провести испытания, — продолжил размышлять Гарри. — Но зачем, когда у нас полный набор, а Дин… Ну, он был своего рода запасным игроком. Теперь будет основным, делов-то. Макгонагалл, вроде, согласилась — я к ней подходил вчера по этому вопросу, ну и чтобы согласовать расписание тренировок. Завтра начинаем!

— Уже завтра?.. — вздохнул Рон.

— Рон, игры скоро начинаются! Вуда на тебя нет, честное слово, — хмыкнул Гарри. — Первая игра с Когтевраном в октябре.

— Я слышала, у них много новых хороших игроков, — послышался голос Гермионы из-за трепыхающегося черно-белого листа с изображением полной волшебницы преклонных лет, чинно обмахивающейся веером с красиво изогнутой ручкой. — Разговаривала с Энтони из Когтеврана, — пояснила Гермиона, опустив газету на колени. — Вы его знаете.

— Конечно, знаем, — подтвердил Рон. — Он слишком часто стал мелькать рядом после того, как стал вторым старостой школы.

— Ну вот, — кивнула Гермиона, не заметив, как Рон недовольно скривил губы. — Говорит, новым капитаном стала Кристина Чэмберс. Как она, на ваш взгляд?

Гарри задумчиво свел брови к переносице и уставился в невидимую точку перед собой, пытаясь вспомнить все, что знал о новом капитане факультета-соперника. Дэвис, окончивший обучение в Хогвартсе в прошлом учебном году, был ему хорошо знаком, как и его излюбленные модели поведения на поле, основная стратегия и ход мыслей. А вот Кристина Чэмберс… Что он о ней знал?

— Она неплохо летает, — поразмыслив, выдал Гарри и потер подбородок. — Хотя, мне кажется, слишком осторожничает: избегает столкновений, не лезет в толпу. Она, скорее, летает рядом и подбирает квоффл, когда тот отлетает в сторону.

— В общем, Джинни ее сделает, — с довольной улыбкой заключил Рон.

— Джинни кого угодно сделает, — улыбнулся Гарри. — Иногда мне кажется, что у нее вообще нет тормозов, знаешь.

— Мне тоже, — согласилась Гермиона. — В хорошем смысле, конечно, — поспешила она заверить мигом помрачневшего Рона. — Что же касается Кристины, думаю, она будет играть за счет стратегии.

Гарри наклонился вперед, сцепив руки в замок.

— Скорее всего, стратегия у нее будет соответствовать ее собственной игре — не думаю, что она будет рисковать. Хотя Брэдли у них весьма агрессивный тип — от него можно ожидать чего угодно.

— Не думаю, — улыбнулась Гермиона. — Кристина и Уоррен Брэдли встречаются уже несколько лет. Уверена, он к ней прислушивается.

Рон и Гарри удивленно уставились на подругу. Гермиона пожала плечами.

— Откуда ты это знаешь?

— Связи, — туманно ответила девушка.

— Ой, да ладно, — хмыкнула Джинни, плюхнувшаяся на свободное место рядом с братом. — Только слепой мог не заметить, как в прошлом году Брэдли чуть не заехал по своему загонщику, который случайно отправил бладжер в Чэмберс. Это было, кажется, на игре Когтеврана и Слизерина. Я слышала, что они даже подрались после игры, а потом неделю ходили на отработку — это я даже видела.

— Мерлин, не помню такого, — сказал Рон. Гарри активно закивал головой, а Джинни скептически приподняла брови и сообщила:

— Вы, мальчишки, вообще редко отличаетесь внимательностью, когда дела касаются девочек.

Гермиона согласно «угукнула».

— Да ну? — Рон сердито насупился. — Так ли уж мы невнимательны?

— Тебе привести конкретный пример? — лелейным голосочком поинтересовалась Джинни. Гарри легонько пихнул Рона локтем, взглядом показывая, что соглашаться точно не стоит.

— Вы, девчонки, просто не цените наши старания, — проворчал Рон и опустил взгляд на стол.

Победно хмыкнув, Джинни потянулась к Гермионе, заглядывая в газету.

— Что-нибудь интересное?

Гермиона приподняла листы, и полная волшебница с веером игриво подмигнула Гарри с обратной стороны.

— Да так, ничего существенного. Еще прошлой весной, как я читала, готовился закон о трансгрессии. Точнее, новая программа, по которой должен был измениться экзамен на получение лицензии по трансгрессии. Как же там?.. Секундочку.

Девушка перелистнула пару страниц и пробежалась глазами по тексту, а затем, довольно улыбнувшись, ткнула пальцем куда-то посередине, и Джинни, с интересом заглядывающая в газету, склонилась еще ближе к подруге.

— Двухфазовое прохождение аттестации для получения лицензии по трансгрессии и повторное прохождение комиссии каждые двадцать лет — вот, что собирались ввести, — сообщила Гермиона. — То есть если бы закон приняли, с экзаменом по трансгрессии нам было бы гораздо тяжелее: пришлось бы сдавать два раза.

— Два экзамена по одной трансгрессии?! — ужаснулся Рон.

— А его не приняли в итоге? — спросил Гарри.

Гермиона покачала головой.

— Нет, — сказала Джинни, забирая газету из рук подруги и демонстрируя страницу с соответствующей статьей Гарри. — Там их главного поймали на краже.

— Чепмен, который выдвинул этот проект, работал заместителем руководителя подразделения трансгрессионного испытательного центра, — поделилась Гермиона. — Оказалось, что часть средств, выделенных Министерством на его проект, он потратил на что-то другое. А его помощников вообще не могут найти — они скрываются. Так что нет, — Гермиона качнула головой. — Проект не ввели. Сейчас проводятся проверки по спонсорам, подсчитываются затраты и их реализация… В общем, ведется расследование.

— Ну и хорошо, — выдохнул Рон. — Нам хоть меньше страдать от… Как там? Двухфазовой аттестации.

Джинни уткнулась в газету, время от времени шурша листами, когда переворачивала страницы.

— Вообще они все это задумали, как я поняла, чтобы сократить число несчастных случаев при трансгрессии, — сказала Гермиона, пожав плечами. — Согласно статистике, примерно пятнадцать процентов от всех пациентов больницы Святого Мунго — это пострадавшие при неудачной трансгрессии. И большая часть из них — это молодые волшебники, которые только освоили трансгрессию, и пожилые.

— Думаешь, раздвоение экзамена помогло бы? — с сомнением осведомился Гарри.

— Ну… — неуверенно протянула Гермиона. — Если подумать исключительно теоретически, то да. Во-первых, качество навыка трансгрессии значительно увеличилось бы. Во-вторых, уровень подготовки к трансгрессии у большинства волшебников с течением времени не понижался бы, а наоборот — ведь мало кто пользуется таким способом перемещения постоянно. И в-третьих, такая программа помогла бы отсеять заведомо, скажем так, неспособных к трансгрессии и качественнее выявлять их.

— То есть, получается, ты считаешь, что есть волшебники, которые в принципе не способны трансгрессировать? — спросил Рон.

— Не совсем так, — ответила девушка. — Просто есть волшебники, не до конца освоившие технику трансгрессии. Предположим, на экзамене им повезло, и они успешно трансгрессировали. А в следующий раз удача им может уже и не улыбнуться! — Гермиона развела руки в стороны, как бы в подтверждение своих слов. — Так или иначе, не получив лицензию, они могут воспользоваться правом учиться трансгрессировать дальше и повышать свои навыки и умения, чтобы в дальнейшем сдать экзамен и получить лицензию. Так что, на мой взгляд, это вполне разумно.

— О, а вот это смешно, — хмыкнула Джинни, привлекая внимание друзей, разом повернувшихся к ней. Девушка, почувствовав на себе взгляд, подняла глаза и обвела свою компанию взглядом. — Смотрите, — Джинни подняла газету перед собой, придерживая пальцами за уголки и продемонстрировала портрет тучной дамы с веером, которую Гарри уже наблюдал ранее. — Эта дама… В общем, мне о ней рассказывал Блейз. Это давняя знакомая его матери, кто-то, вроде старого неприятеля. Блейз говорит, его мать терпеть ее не может.

— И? — спросил Рон, выгнув брови. — Что ж в этом смешного?

Джинни бросила на брата недовольный взгляд.

— У нее нет ни мужа, ни детей — старая дева, говоря иными словами. Всегда критиковала мать Блейза, которая… Ну, у которой было много мужчин.

— И все они, по слухам, погибли, — туманно протянула Гермиона.

— Оставив вдове огромное наследство, — добавил Рон.

— Ну да, — раздраженно кивнула Джинни, не желая вдаваться в подробности жизни матери своего друга. — В общем, эта дама добрую половину лета твердила матери Блейза, что его, как представителя чистокровного аристократического рода, надо поскорее сосватать. А мать у Блейза — она более либеральных взглядов. Не суть, — выдохнула Джинни. — Теперь эта дама отыскала своего племянника из числа дальних родственников — прямых наследников у нее нет — и собирается его женить. Так и написано: «Я собираюсь его женить на прекрасной юной леди из его окружения», — процитировала девушка, скользнув взглядом по соответствующей статье. — Ну разве не бред?

Джинни обвела взглядом ребят по кругу, планируя увидеть поддержку, но встретила только непонимающие взгляды и вздохнула.

— Она же просто пытается вновь стать знаменитой — не более того. Раньше она была довольно известной волшебницей, а со временем как-то… — Джинни пожала плечами. — Мало кто ее теперь зовет на приемы и мероприятия, в общем. Да и знаете, как у этих аристократов все устроено: они больше сплетничают, чем делают. А о ней даже посплетничать теперь нельзя, поскольку в ее жизни не происходит абсолютно ничего. Вероятно, ей это надоело, вот она и взялась за племянника, прикрываясь исключительным альтруизмом.

— А кто ее племянник? — спросил Гарри.

Джинни заглянула в газету, проверяя на наличие ответа.

— Тут не написано, — сообщила она, качнув головой. — А Блейз не говорил. Я у него спрошу потом, как пересечемся.

— Или мы просто увидим его имя в следующем выпуске, — добавила Гермиона и кинула взгляд на настенные часы. — Кажется, нам уже пора!

Девушка неспешно поднялась с кресла, а Гарри и Рон, сверившись с их наручными часами, кивнули и последовали за подругой.

— Увидимся! — бросила Джинни им вдогонку, а сама продолжила листать газету.

Дружно покинув гостиную факультета через картину, ребята направились к Большому залу. Там уже была толпа семикурсников, которые собрались по группкам в коридоре перед массивными дубовыми дверями и ожидали начала. Как им всем было заранее известно, предстоящее мероприятие было посвящено профориентационной программе, которую Министерство магии проводило из года в год для студентов последнего курса Хогвартса.

— Интересно, о чем нам расскажут, — с энтузиазмом в голосе сказала Гермиона, осматриваясь по сторонам.

— Да, наверное, как всегда про экзамены, — задумчиво ответил Гарри.

С каждой минутой студентов в коридоре становилось все больше, и гул голосов, все нарастающий в коридоре, проникал за двери, прямо в Большой зал.

Гарри оглянулся. Компания слизеринцев держалась достаточно обособленно от остальных факультетов. Знакомые ему лица — Паркинсон и Забини — стояли ближе к дальней стене. Гарри заметил светлую макушку — Дафна стояла к нему спиной. А рядом с ней, по правую руку, стоял высокий темноволосый парень, достаточно худощавый — Теодор Нотт; он сдержанно отвечал Забини, который, наоборот, размашисто сопровождал свою речь руками, что-то втолковывая приятелю. Была в их компании еще одна девушка — Трейси Дэвис. Гарри, насколько ему помнилось, редко видел ее в компании Дафны, так что, вероятно, эта девушка была больше из числа приятельниц общительной Паркинсон.

— Представляете, что я узнала! — донеслось до ушей Гарри от группки девчонок поблизости — близняшки Патил и Лаванда Браун. Гарри ненароком прислушался. — Паркинсон бросила Малфоя в конце прошлого курса.

— Это вполне логично, — заметила одна из Патил. — Не думаю, что, если бы они встречались, Паркинсон заключила бы помолвку с тем французом.

— Она наверняка ждала от Малфоя предложения, — кивнула вторая Патил. — Мне кажется, он ее просто отшил.

— Так в том-то и дело, что она его бросила, а не наоборот! — напомнила Лаванда. — И это очень странно: она же чуть ли не сопли ему утирала всю дорогу.

— И что ты хочешь этим сказать?

— Я думаю, что там произошло что-то посерьезнее — чтобы Паркинсон добровольно выпустила свои цепкие когти из Малфоя, нужно было очень постараться, — ответила Браун, заговорчески улыбаясь. — Предполагаю, там замешана третья сторона.

— Ох, да брось, — фыркнула Падма Патил — Гарри разглядел синюю нашивку факультета на школьной форме волшебницы. — На Малфоя взглянуть без слез нельзя последний год. На его семью повесили все грехи. Ясное дело, меркантильной Паркинсон там и искать нечего было.

— Мне всегда казалось, что у них настоящие чувства, — растерянно поделилась Лаванда.

— Ну да, — усмехнулась Падма. — А я умею говорить на русалочьем.

— А мне все равно кажется, что у них не все так просто, — сказала Парвати. — И еще я очень удивлена, что в этом году так мало контрактов среди их «сливочных» слоев.

— А это действительно странно, — согласилась ее сестра. — Я думала, что вся слизеринская элита будет сиять на первой полосе, а в итоге из них ударилась в традиции одна Паркинсон.

— Я слышала, что у Булстроуд появился жених, представляете? — хихикнула Лаванда. — У Булстроуд! Интересно, как долго ее родители обивали пороги потенциальных женихов, чтобы один из них наконец согласился…

— Ее родителям есть, что предложить, помимо дочери, — пожала плечами Падма. — А почему та же Гринграсс без жениха — вот этого я до сих пор не пойму. Ее семья всегда чтила традиции.

— Помнишь, — заговорила Парвати, взглянув на сестру. — Родители как-то говорили, что у ее семьи в прошлом году были серьезные проблемы с Министерством. Может, дело в этом?

— Не думаю, — сказала Лаванда. — Все-таки никто из ее семьи не сидит в Азкабане. Да и потом, она красивая и из древней чистокровной семьи. Мне кажется, для этих аристократов внешность и кровь окупает все. Наверняка у нее уже есть жених, просто по какой-то причине прессе об этом неизвестно.

— Думаешь?

— Уверена, — кивнула Лаванда. — Она хоть молчалива и жутковата с этими ее — ну, знаете — ледяными взглядами, спросом у парней всегда пользовалась. Любая семейка захочет прибрать к рукам такую невесту.

— А Дэвис? — спросила Парвати, кинув взгляд на группку слизеринцев, о которых они говорили.

— А что Дэвис? — сказала Лаванда и последовала взглядом за глазами подруги.

— Дэвис полукровка, — сообщила Падма. — Ее старший брат учился со мной на одном факультете, забыли? А он точно на седьмом курсе невесту не искал. Так что, судя по всему, они не придерживаются подобных традиций.

— А парни? Ну, там, Забини, Малфой и его прихвостни, Нотт…

— Сыновья Пожирателей, — без обиняков ответила Падма. — Никто здравомыслящий не захочет с ними связываться — все равно, что наложить руки на будущее своей семьи. Ну, кроме Забини, конечно, — у него особая ситуация. Хотя про Нотта я слышала, что…

Что именно Падме Патил было известно про Нотта, Гарри уже не узнал, поскольку двери, ведущие в Большой зал, широко распахнулись, и перед студентами-семикурсниками появилась Минерва Макгонагалл в своей любимой остроконечной шляпе. Гарри, как и все остальные студенты, со всем вниманием уставился на профессора Трансфигурации.

Женщина обвела семикурсников строгим взглядом из-под широких полей своей шляпы, сцепила руки в замок перед собой и, дождавшись тишины, заговорила:

— Дорогие студенты-выпускники, сегодня у вас есть замечательная возможность познакомиться поближе с профессиями, которые вам предлагает магический мир. Вы можете пообщаться с представителями этих профессий, узнать, что из себя представляют потенциальные места вашей будущей работы, получше разобраться, как будет осуществляться ваша дальнейшая подготовка по выбранной специальности. Также, некоторые специальности предполагают предоставление стажировки нескольким лучшим студентам курса по общей сумме баллов по предметам, необходимым для сдачи на экзаменах ЖАБА в конце седьмого курса обучения. Со всем этим вы сможете получше познакомиться внутри, — женщина указала рукой в сторону Большого зала, а некоторые ученики, следуя взглядом, попытались заглянуть внутрь и разглядеть получше, что там происходит. — Как вы увидите, каждая специальность представлена специалистом из этой области. Постарайтесь получить от этой возможности как можно больше: задавайте вопросы, спрашивайте, интересуйтесь.

В коридоре вновь стал подниматься гул — студенты взволнованно перешептывались, делая предположения, кто будет ждать их внутри, кто что выберет и какие профессии окажутся самыми популярными и востребованными среди остальных студентов.

Болтовня не укрылась от профессора Макгонагалл, и она еще раз смерила студентов взглядом, но едва это могло принести плоды — все были в предвкушении. Вздохнув, женщина пригласила всех внутрь и отошла в сторону, ближе к дверям, пропуская студентов.

Гарри, Рон и Гермиона, следуя за толпой однокурсников, шагнули в Большой зал. Столы, которые обычно стояли в четыре длинных ряда — по ряду для каждого факультета, теперь были расставлены отдельно друг от друга по периметру помещения. У каждого стола стояли волшебники — один или два. Над столами плавали в воздухе таблички с обозначениями отделов и подразделений Министерства магии — именно им в основном и было представлено данное профориентационное собрание — и прочих немногочисленных организаций, вроде больницы Святого Мунго и издательства газеты «Ежедневный пророк». Некоторые представители не обошлись простой табличкой: например, вокруг названия отдела регулирования магических популяций и контроля над ними летал маленький дракончик и время от времени изрыгал крошечное пламя, а буквы над другим столом, складывающиеся в «отдел магических происшествий и катастроф», каждую минуту трескались и рассыпались — потом, правда, успешно возникали на прежнем месте.

Вокруг столов достаточно быстро сгрудились студенты небольшими толпами. Гермиона, взглядом обозначив собственную цель, махнула друзьям рукой, сообщив, что она пошла, и мальчики остались вдвоем.

— Ну что? — растерянно спросил Рон, глянув на Гарри.

— Мы же с тобой, вроде как, в мракоборцы собирались, так?

— Так, — кивнул Рон, а затем пальцем указал куда-то вправо. — Нам туда.

Гарри и Рон подошли к столу, над которым грозно возвышались мощные буквы «Мракоборческий центр». За противоположным концом стола находился строго вида волшебник — широкоплечий, с кустистыми нахмуренными бровями и мускулистыми руками. А рядом с ним сияла широкой улыбкой и ярко-зелеными, цвета молодой травы на солнце, волосами Нимфадора Тонкс.

— О, мальчики! — обрадовалась Тонкс, заметив ребят, и замахала руками, подзывая их ближе. — Давайте, не стесняйтесь.

Ребята переглянулись и подошли ближе — все равно мракоборческий стол был довольно свободный, и других претендентов на внимание представителей этой профессии пока не предвиделось. Тонкс бодро протянула Гарри и Рону по брошюре, пододвинув еще несколько на самый край стола.

— Держите, там все самое необходимое, — сообщила Тонкс.

Гарри взял брошюру в руки — ярко-оранжевый заголовок гласил: «Хочешь спасать мир? Сначала закончи школу!».

— Что вам рассказать? — жизнерадостно поинтересовалась Тонкс, привлекая внимание мальчиков на себя. — Ах, да, это Себастьян Стадеус, — она кивнула на своего напарника, а потом перегнулась через стол и, понизив голос, добавила. — Помощник заместителя главы мракоборцев и очень молчаливый тип.

Гарри бросил взгляд на мистера Стадеуса — тот по-прежнему мрачно возвышался над столом и смотрел поверх голов школьников куда-то вперед.

— Он тут оказался, потому что на прошлом корпоративе подрался с начальником и выбил тому зуб, — хихикнула Тонкс, а потом выпрямилась и попыталась принять серьезный вид, что у нее вышло не очень-то удачно. Гарри еще летом на свадьбе Билла и Флер заметил, что Тонкс выглядит чересчур счастливой — если вообще можно быть такой счастливой, что аж чересчур. Выяснить причину бесконечной радости Тонкс ему не было дано: девушка, улыбнувшись, вновь заговорила. — Думаю, как, что и чего у нас, мракоборцев, вы и сами знаете. Про обучающую программу для мракоборцев перед официальным вступлением в ряды я вам уже рассказывала раньше, это я помню. Сдавать вам нужно Трансфигурацию, Зельеварение, Заклинания, Защиту от Темных Искусств и Травологию, причем сдать нужно на максимальный балл, так что постарайтесь, мальчики, — Тонкс обвела их дружелюбным взглядом. — Есть вопросы?

Гарри вновь взглянул на брошюрку, которую сжимал в руках, затем поднял глаза на Тонкс и кивнул.

— Профессор Макгонагалл сказала, что некоторые учреждения предлагают стажировку лучшим студентам…

— Ах, да, точно! — воскликнула Тонкс, хлопнув себя по лбу. — Ну конечно, совсем забыла.

Она потянулась вперед, к одной из брошюр, лежащих на столе перед мальчиками, и открыла ее, а затем тонким указательным пальцем ткнула в самый низ глянцевого темно-синего листа.

— Вот сюда вам нужно послать заявления, — сообщила Тонкс, когда мальчики склонились ближе к столу. — Это адрес, где примут ваши заявки на участие в стажировке, рассмотрят и объявят решение. Форма заявки на обратной стороне брошюры. Примут всего двух-трех человек со всего курса, и то, если повезет, — сказала она, а потом, заметив поникшие лица гриффиндорцев, ободряюще улыбнулась. — Эта программа стажировки только второй год действует. Раньше мракоборческий центр вообще не желал связываться со школьниками. К тому же, стажировка не очень-то поможет вам при дальнейшем принятии на работу в качестве мракоборцев — вы же знаете, какой у нас серьезный отбор.

— А что будет на стажировке? — спросил Рон, пряча брошюру в карман брюк.

Нимфадора одной рукой оперлась о стол, слегка склонившись вперед, а вторую — поставила на пояс.

— Насколько мне известно, планируется дать мини-экскурс по профессии и тому, что вас там ожидает. Вы увидите, как готовятся будущие мракоборцы на курсах, возможно, даже поучаствуете в чем-то. Так сказать, познакомитесь с местной кухней. Но не более того! Понятное дело, на задания вас никто не возьмет без должной подготовки и опыта.

— Понятно… — протянул Рон.

— Но должно быть интересно! — заверила девушка. — Правда, я этим заниматься уже не буду, но…

— Почему? — в унисон спросили друзья, удивленно воззрившись на Тонкс. Она неловко потерла шею, а ее ядовито-зеленые волосы поменяли окрас на ярко-малиновый.

— Совсем скоро я уйду в отпуск на неопределенное время, — Тонкс опустила взгляд и явно не хотела вдаваться в подробности. — По вынужденным обстоятельствам.

— Хорошо отдохнуть, — с улыбкой пожелал Рон. Тонкс благодарно кивнула.

Тонкс хотела еще поболтать, но к столу подошли другие ребята — пара пуффендуйцев и когтевранец, как говорила их форма, и Гарри с Роном, переглянувшись, отошли от стола.

— Как думаешь, у нас есть шансы попасть на стажировку в штаб мракоборцев? — спросил Рон. Гарри пожал плечами.

— Не знаю. Но, мне кажется, даже если и не попадем, многое не потеряем.

— Ага, — вздохнул Рон. — Осталось только идеально сдать экзамены.

Ребята огляделись, пытаясь найти Гермиону, но та, судя по мелькающей то тут, то там в толпе студентов пышной шевелюре, пустилась во все тяжкие и решила обойти и проконсультироваться с представителями всех профессий, находящихся на данный момент в Большом зале.

— Я, пожалуй, пойду, погляжу кое-что, ладно? — промямлил Рон и скрылся по направлению к столу, за которым находились представители Британской и Ирландской лиги по игре в квиддич.

Гарри остался один и неспешно осмотрелся. Как-то так сложилось, что он твердо знал, чем именно хочет заняться в будущем, да и будущее ему в последнее время виделось отчего-то весьма отдаленно: перед ним стояла другая, первоочередная задача. Хотя подумать о будущем было приятно — словно он был самым обычным мальчишкой, пусть и волшебником, без этого ужасного шрама на лбу и всех сопутствующих последствий.

За столом «Пророка» столпились девчонки — Гарри разглядел среди них Лаванду Браун, ее верную спутницу Парвати Патил и Ханну Аббот. Ханна сжимала в руках много разноцветных буклетов — вероятно, она с трудом могла определиться, чем хочет заниматься в будущем. Один из буклетов был лимонного цвета и заметно выделялся среди остальных, более мрачных листов.

Гарри огляделся. Подобные листовки были на столе у представителей больницы Святого Мунго. А рядом с этим столом находилась Дафна, с сосредоточенным видом разглядывающая лимонную брошюру.

Повинуясь порыву и не отдавая отчет в собственных действиях, Гарри подошел к девушке.

— Собираешься стать целителем?

Дафна вздрогнула — она не сразу его заметила — и подняла глаза.

— Привет, — на выдохе сказала она и приподняла уголки губ наподобие улыбки. — Да, именно так, — она кивнула, опустив взгляд, и волосы, собранные в хвост, покачнулись из стороны в сторону. Затем она вновь посмотрела на него, слегка наклонив голову набок. — А ты?

Гарри неловко запустил руку в волосы.

— Мракоборцем, — ответил он. Дафна кивнула. — Я всегда хотел им стать.

— Оно и понятно, — мягко сказала девушка. — Вся твоя жизнь — борьба с темным волшебником.

— Да, — сказал Гарри и потупился. Отчего-то ему стало ужасно неловко, а к щекам прилил жар — и зачем он только подошел к ней, вот зачем?

Дафна переступила с ноги на ногу, но по-прежнему молчала.

— Я не знал, что ты хочешь стать целителем, — набравшись смелости (или чего-то, подозрительно на нее похожего), поделился Гарри и посмотрел на Дафну. Она повела плечами и качнула головой, прежде чем поднять взгляд — но смотрела она не на него, а куда-то вперед, словно боялась пересечься с ним взглядом.

— Я долго думала, — тихо ответила Дафна. — Меня же воспитывали, чтобы вырастить из меня наследницу и жену какого-нибудь богача, так? Одно время я даже не задумывалась о том, чтобы где-нибудь работать — в наших семьях так не принято.

Рассказ Дафны на том не кончался — Гарри это чувствовал и не перебивал, а она отчаянно медлила. Дафна опустила взгляд на брошюру в своих руках и неспешно свернула по белесым линиям сгиба.

— Профессия — это единственный выбор, который у меня остался.

— Почему? — удивился Гарри.

— Видишь ли, шанса выйти замуж по любви у меня больше нет, — при этих словах Гарри словно оцепенел — уставился перед собой, напрягаясь, и не заметил взгляд, который бросила на него Дафна из-под дрожащих ресниц. — Так что в этом деле я уже, увы, не выбираю. Зато я могу заниматься тем, что мне по душе, — девушка пожала плечами. — Колдомедицина мне всегда была интересна. И даже если я потом… Если потом у меня не получится работать по профессии, знания целителя мне всегда пригодятся.

Гарри сдержанно кивнул, пока внутри него все громко переворачивалось с ног на голову, как мебель в домике Элли, унесенном ураганом.

— И что… Как тебе это все? — Гарри кивнул головой на стол, над которым висел неспешно вращающийся вокруг своей оси герб волшебников-целителей — скрещенные между собой волшебная палочка и кость.

— Неплохо, — кивнула Дафна. — Они предлагают пройти стажировку в Мунго. Правда, как я поняла, у нас будут звания не стажеров, а помощников: стажеры — это целители, проходящие курс специализированной подготовки и отрабатывающие часы практики под присмотром опытных целителей. Плохо, что шанс попасть на эту программу невелик — они берут только пять человек.

— Это достаточно много, — заверил ее Гарри. — В мракоборческий центр принимают только двух-трех человек. Вот у меня шанс действительно достаточно маленький.

— Я уверена, у тебя все получится.

Гарри перевел взгляд на девушку. Она смотрела на него своими светло-голубыми глазами, но едва только их взгляды пересеклись, она отвернулась, как попавшаяся на мелкой шалости пятилетняя озорница.

— У тебя тоже, — уверенно сказал Гарри, уставившись перед собой, и не увидел улыбки, расцветшей на лице девушки.

Гарри покачнулся на месте и сделал шаг в сторону.

— Ну ладно, я пошел.

Он неловко махнул рукой. Дафна кивнула, прижимая брошюру к груди.

— Увидимся.

— Удачи!

Гарри, оглянувшись еще разок, поспешил к друзьям, которых надо было еще отыскать, и каждый свой шаг задавался сакральным вопросом: «Что это было?» То есть не то, чтобы он не понимал, что именно он говорил или делал: вопрос состоял в том — зачем. И все же сердце его билось гулко, а легкое волнение говорило, что ничего плохого точно не произошло.

Дафна же, не оглядываясь, неспешно подошла к столу, у которого стоял Нотт, переговаривающийся с пухленькой ведьмой-целительницей в лимонном халате.

Заметив Дафну, Теодор кинул на нее изучающий взгляд своих темных, почти черных, глаз и кратко спросил:

— Поттер?

Дафна ничего не ответила и взяла еще одну брошюру — другую, сероватую — в ней подробнее рассказывалось о предстоящей подготовке на курсах целителей при больнице Святого Мунго.

— Долгая история? — тихо усмехнулся Нотт. Дафна выдохнула.

— Ты даже не представляешь.

Didn't I, didn't I, didn't I love you?

Разве я не любил тебя?

Didn't we, didn't we, didn't we fly?

Разве мы не чувствовали себя окрыленными?

Know that I, know that I still care for you

Я знаю, что ты мне по-прежнему дорога

But didn't we, didn't we say goodbye?

Но разве мы не попрощались?

Tell me why good things have to die

Скажи, почему все хорошее обязательно заканчивается

---

Примечания:

OneRepublic — Didn't I

— Отрабатываем защитные заклинания, господа семикурсники!

Снейп, мелькая тут и там злорадным черным пятном, прохаживался между пар студентов, расставленных по всему классу Защиты от Темных Искусств, делал замечания или же просто сверлил взглядом и превращал обычный, ничем не примечательный учебный день в темную пучину страха и ужаса. Сегодня, правда, он был в неплохом расположении духа: просто надсмехался над всеми.

— Как я заметил по тенденции прошлого года, — продолжал вещать Снейп. — Невербальные заклинания — это большая проблема для вас. Вы все прекрасно знаете, что на ЖАБА допустимо применение только невербальных заклинаний — за вербальное колдовство вполне могут снизить баллы. Рука, Уизли! — Снейп остановился рядом с Роном, буравя того взглядом, и резким движением дернул того за локоть, на несколько дюймов опуская длинную руку гриффиндорца. — Вы же не хотите запустить палочку в лоб Томасу, верно? — профессор растянул губы в ухмылке. — А то как же Томас будет летать на метле и забивать квоффлы, если у него из головы будет торчать ваша палочка.

— Тогда можно было и не мешать, сэр, — ухмыльнулся Малфой, бросив равнодушный взгляд на покрасневшего от досады Уизли.

Гарри пихнул Рона, напоминая, что ни один Малфой на свете не стоит того, чтобы весь вечер драить котлы в кабинете Зельеварения.

— Итак, продолжаем! — объявил Снейп и двинулся дальше. — Сначала отрабатываете классические щитовые чары. А на следующее занятие будьте добры полтора свитка о всех способах отразить заклинание. И еще полтора про боевые заклинания — мы как раз ими займемся. А то кажется мне, тяжело у вас пойдет отработка заклинаний, если вы их даже не вспомните!

Гарри повернулся лицом к Гермионе — сегодня она была его напарником. Девушка кивнула, показывая, что она готова, и Гарри взмахнул палочкой, беззвучно посылая в подругу волшебные лучи.

— Ну же, Забини, не будь курицей-наседкой, я вполне в состоянии отразить твое заклинание, — в очередной раз послышался голос Малфоя.

Гарри мельком взглянул на белобрысого слизеринца. По-прежнему надменный и себялюбивый (эти черты были заложены в Малфоя еще до рождения), по-прежнему мрачный и угрюмый (а эти черты волшебным — или таинственным, хоть и вполне обоснованным — образом приобрелись им на шестом курсе), только, кажется, стал немного поживее в сравнении с прошлым годом, когда он больше напоминал свою призрачную тень. Впрочем, как с немалым удивлением заметил Гарри, ему уже давно до Малфоя нет никакого дела. Даже кулаки не чешутся съездить разок-другой по этой высокомерной физиономии за все хорошее (хотя, возможно, это поспешные выводы).

Гарри было плевать с Астрономической башни на Малфоя — и это факт. Но был один представитель изумрудно-серебристого змеиного факультета, который до сих пор без всяких усилий приковывал его взгляд к себе.

Дафна Гринграсс держалась отстраненно — отстраненно от всех. Она была молчалива, смотрела на происходящее словно свысока, как будто наблюдала из-за стекла, старалась держаться в стороне. Гарри было непривычно ее такой видеть — с ним она была иной: теплой, близкой, родной, но никак не отстраненной. С момента возвращения в Хогвартс она снова стала слишком далека — для всех, в том числе и для Гарри.

Дафна Гринграсс стояла в паре с Ноттом, кивала головой, делала небольшой выпад — Гарри еще в прошлом году отметил, что она всегда делает небольшой шажок вперед правой ногой и слегка наклоняет корпус, — и затем делала взмах палочкой, отправляя в своего напарника то или иное заклинание. Нотт почти не шевелился, только делал легкие, едва уловимые движения кистью, отражая заклинания или отправляя их в Дафну. И так по кругу.

Дафна неплохо справлялась. У нее была точность, плавность движений, теорию она знала от корки до корки. Не хватало только скорости — Дафна думала, а не делала, в отличие от Нотта или, например, него, Гарри. Одно заклинание ее напарника едва не проскочило, но Дафна в самый последний момент поставила щит, и луч улетел в сторону, растворяясь в воздухе.

Неожиданно для самого себя Гарри вдруг почувствовал, как ноги его сами по себе, абсолютно беспричинно стали ватными, словно его скелет вдруг превратился в ягодное желе, и осел на пол, а над ним тут же возникла виноватая Гермиона.

— Ой, прости, Гарри! — девушка взмахнула волшебной палочкой и сняла действие заклинания, а затем протянула руку, помогая другу подняться. — Я не заметила, что ты отвернулся, извини, пожалуйста!

— Да ничего, — пробормотал Гарри, неловко приглаживая торчащие темные волосы ладонью. — Я отвлекся, сам виноват.

— Вот именно, мистер Поттер, — прогремел как гром среди ясного неба вкрадчивый голос профессора Снейпа. — Вы отвлеклись. Минус пять баллов Гриффиндору!

Профессор привлек внимание других студентов, и теперь на него пялилась добрая половина седьмого курса — просто замечательно! Среди них была и Дафна. Она слегка нахмурилась и приоткрыла губы, удивленная или озадаченная, — Гарри случайно перехватил ее взгляд.

Гарри стиснул зубы — препираться со Снейпом ему не хотелось. Гермиона отправила ему сочувствующий взгляд и сделала едва уловимый жест рукой, предлагая продолжить.

Остаток урока ребята провели в молчании, тихо перебрасываясь заклинаниями. Лишь Снейп шуршал складками своей черной мантии и время от времени делал замечания тому или иному гриффиндорцу, когда становилось совсем скучно.

— И что это было? — поинтересовался Рон, когда друзья вышли за двери кабинета Защиты от Темных Искусств и оторвались от толпы однокурсников.

— Ты о чем? — спросил Гарри, бросив быстрый взгляд на шагающего рядом друга.

— Ну… — Рон неловко потер шею. — Это твое падение. В смысле, на что ты так пялился, что умудрился пропустить заклинание Гермионы?

— Не на что, а на кого, — вставила Гермиона, скрестив руки на груди. — Верно, Гарри?

— Не понимаю, о чем вы, — Поттер пожал плечами и намеренно прибавил скорости в шаг. — Я просто задумался.

— Ну да, — фыркнула Гермиона, закатив глаза. — Ладно, не хочешь об этом, давай о другом. Что тебе сказал Дамблдор?

— Да ничего такого, — парень пожал плечами.

Прошлым вечером, после ужина старый директор пригласил Гарри к себе в кабинет. Встреча был недолгой — они обсудили произошедшее в доме Мраксов, Дамблдор показал ему поддельный медальон и высказал свои предположения на его счет.

— В медальоне была записка, — сказал Гарри друзьям. — От некоего волшебника с инициалами Р. А. Б. Дамблдор предположил, что, вероятно, это кто-то из приближенных Волан-де-Морта: послание было довольно конкретным, личным, что ли, и Волан-де-Морт точно догадался бы, от кого оно.

— Вот только мы не Волан-де-Морт, — задумчиво выдал Рон.

— А что насчет кольца? — спросила Гермиона. — Дамблдор его уничтожил?

— Он не упоминал про него, — ответил Гарри. — Ни слова не сказал.

— А знаете, — Рон обвел друзей взглядом, приподняв рыжие брови. — Дневник Тома Реддла — он же был крестражем, верно?

— Ага, — подтвердил Гарри.

— И он, вроде как, управлял Джинни, — продолжил Рон.

— Ты хочешь сказать, — заговорила Гермиона, сосредоточенно глядя на друга. — Что Дамблдор находится под воздействием кольца?

— Такое же вполне может быть, — Рон развел руки в стороны. — Поэтому Дамблдор еще не уничтожил его.

— Да нет, не думаю, — задумчиво ответил Гарри. — Если бы Дамблдор находился под воздействием крестража, он бы вел себя по меньшей мере странно.

— Ну да, он не пытается открыть Тайную комнату, поубивать петухов и пустить на учеников древнее чудище, — согласился Рон. — Но все-таки…

— Нет, — Гермиона покачала головой. — Дамблдор слишком умен, чтобы допустить подобное. Уверена, если все крестражи обладают способностью влиять на сознание людей, а не только дневник, то Дамблдор это предусмотрел.

Следующим по расписанию предметом шло сдвоенное Зельеварение, и ребята поспешили в Подземелья. Перемена была небольшой, и времени на привычную болтовню, с которой они обычно дожидались профессора Зельеварения перед дверьми, ведущими в кабинет, не оставалось.

Поздоровавшись со Слизнортом, восседающим в любимом кресле за преподавательским столом, друзья поспешили занять излюбленные места. Рон отодвинул стул, помогая Гермионе сесть, а затем занял место рядом с ней. Гарри сел напротив, а сумку с учебниками кинул на пол под стол — все, как и всегда.

В кабинет зашли остальные ученики. Несколько когтевранцев, что-то обсуждая, заняли соседние столы. Слизеринцы — Дафна и Нотт — заняли стол напротив, за ними вошел Малфой и сел позади девушки. Дафна не обернулась — ни жестом, ни словом она не обозначала присутствия Малфоя, лишь склонилась к Нотту и что-то с улыбкой прошептала, а потом показала на книгу, которую держала в руках.

— О, привет, — на свободное место рядом с Гарри уселся Эрни Макмиллан. Парень жизнерадостно улыбался.

Гарри перевел взгляд на однокурсника и кивнул.

— Привет.

Эрни положил сумку на колени и открыл, чтобы достать учебник, пергамент, перо, чернильницу — словом, все, что понадобится для занятия.

— Как настроение? — спросил Эрни, укладывая все свои пожитки в ровную стопочку на краю стола.

Гарри откинулся на жесткую деревянную спинку школьного стула.

— Да ничего.

В кабинет, широко распахнув дверь, влетел Забини, с шумом пронесся по центральному проходу между партами, как небольшой смерч, и плюхнулся на свободный стул за столом Малфоя. Дафна повернулась к нему и что-то спросила с прохладным выражением лица, приподняв бровь в своей манере. Забини ответил ей с самодовольной ухмылкой и шутливо похлопал девушку по руке, для чего перегнулся через стол, а Дафна, закатив глаза, отвернулась, возвращаясь к своим делам.

— Слушай, Эрни, — Гарри бросил беглый взгляд на соседа. — Ты же чистокровный?

— Ну да, — ответил Макмиллан, с любопытством посмотрев на Гарри. — В десятом колене. А что?

— Да так… — Гарри поерзал на стуле, и затем положил локти на стол, а щеку подпер кулаком. — У вас в семье не соблюдают брачные традиции?

— Какие именно? — озадаченно спросил Эрни, а потом его лицо просветлело. — А-а-а! Ты про брачные контракты, которые обычно заключают после шестого курса?

— Ну да, — кивнул Гарри, опустив взгляд на стол.

— Да мы не придерживаемся всего этого, — Эрни добродушно махнул рукой. — Мама, правда, пыталась этим летом, вроде как, сосватать меня. Даже общалась со всякими важными дамочками из высшего общества, консультировалась, там, все такое. Но в итоге бросила эту затею: из относительно нормальных семеек девчонок уже разобрали. А оставшиеся — либо некрасивые, либо связаны Сам-Знаешь-С-Кем, либо принципиально не нравятся моей матери. В общем, я не особо разбирался с тем, что она там делала и думала. Знаю только, что мама посылала письма в некоторые семьи.

Гарри вдруг заметил, что Рон и Гермиона с интересом прислушиваются и даже подались вперед, к ним.

— И кому же? — спросила Гермиона, с интересом глядя на Макмиллана.

— Ну-у-у, — протянул Эрни, задумчивым взглядом изучая потолок. — Так, она точно писала семье Мэнди Броклхерст — они ничего не ответили. Еще Браунам, но мама не сошлась характерами с… Что? — Эрни вопросительно посмотрел на удивленных гриффиндорцев. — Лаванда симпатичная и чистокровная. Правда, ее семья тоже не придерживается этих традиций. И у них есть много родственников, связавших жизнь с магглами — хотя для нашей семьи это ничего не значит, мы терпимо относимся к ним, — заверил парень, кивнув для пущей убедительности. — Еще, вроде, она писала Гринграссам, но там сказали, что место занято… Вроде как, — Эрни пожал плечами.

Чувствуя, что на уровне солнечного сплетения у него ворочается какое-то существо — маленький злобный монстр, выгрызающий своими острыми зубками черную всепоглощающую дырочку, — Гарри бросил непонимающий взгляд на Дафну, словно пытался найти подтверждение словам соседа. Но та сидела на стуле, держа спину прямо, с сосредоточенным видом читала книгу, придерживая ее руками.

— Все равно про них в последнее время ходят разные слухи, поэтому для мамы это был, так, запасной вариант, — добавил Эрни, понизив голос. — Но мне вся эта традиционно-брачная ерунда не интересна: зачем мне кто-то из этих холеных чистокровок, когда есть… Ну, в общем, есть кое-кто гораздо лучше, умнее и красивее.

— Кто же? — растянув губы в ехидной улыбке, поинтересовался Рон. — Неужто Аббот?

Эрни неловко потер покрасневшую от смущения шею.

— Не твое дело!

Профессор Слизнорт прокашлялся, кресло под ним слегка скрипнуло, и разговоры моментально стихли.

— Прежде чем приступить к повторению и усиленной подготовке к предстоящим вам выпускным экзаменам, думаю, нам с вами, мои дорогие студенты, стоит как следует разобрать зелья колдомедицинской направленности, — Слизнорт обвел класс дружелюбным взглядом, неспешно накручивая длинный моржовый ус на палец. — Так как вы сдаете Зельеварение на ЖАБА, смею предположить, что многим из вас для ваших будущих профессий понадобятся знания именно их — зелий, поддерживающих нормальное функционирование и жизнедеятельность организма. Колдомедицина или что-то иное — подобные знание при любом раскладе будут полезны, верно? — профессор вопросительно посмотрел на ребят, но ответа решил не дожидаться. — Открывайте учебники — сегодня у нас Крововосполняющее зелье.

Профессор взмахнул волшебной палочкой, и на доске высветилось название зелья и чуть ниже — список ингредиентов, аккуратно следовавших друг за другом.

— Кто может сказать, какие травы из входящих в состав зелья имеют целенаправленно кровоостанавливающий эффект?

Как и стоило ожидать, первой в воздух взвилась рука Гермионы.

— Кровохлебка, листья крапивы, тысячелистник, — перечисляла Гермиона, когда профессор, улыбнувшись, кивнул ей. — Спорыш…

Гарри ненароком поморщился — воспоминания о спорыше и о кое-как вымученном эссе об этом чудесном лекарственном растении отзывались крайне неприятным чувством.

— Бадьян, — продолжала девушка, чеканя буквы. — Также, бадьян хорошо снимает воспаления. И медуница лекарственная, — закончила Гермиона и моргнула. — Она тоже оказывает антисептическое действие.

— Спасибо, мисс Грейнджер, — кивнул профессор. — Десять баллов Гриффиндору.

— Молодец! — шепнул Рон, склонившись к девушке.

— Спасибо, — смущенно ответила Гермиона и опустила взгляд в стол.

Профессор Слизнорт неспешно поднялся из кресла и обошел стол, оказавшись у края черной школьной доски.

— Думаю, эффект этого зелья предельно ясен из его названия. Останавливает сильные кровотечения, положительно влияет на содержание крови в организме, а также оказывает антисептический и противовоспалительный эффект — это его побочные действия. А теперь можете приступать к самостоятельной работе, — с широкой улыбкой заявил профессор. — Зелье должно настаиваться несколько суток, поэтому вторую часть работы вы выполните на следующем занятии.

Гарри с неохотой уткнулся в учебник. За витиеватым жирным заголовком на посеревшей странице шел список необходимых ингредиентов, и далее описывался процесс приготовления — в целом, наверное, не очень сложный, но больно долгий и тягомотный. Для начала необходимо было мелко нарезать корень кровохлебки, затем, когда вода закипит, надо забросить туда листья крапивы… Нет, сначала все-таки поставить котел на огонь, и пока вода греется, нарезать кровохлебку, а потом в кипящую воду забросить листья крапивы…

Мысли Гарри скакали с одной на другую и были слишком далеки от учебника, зелья, кабинета и урока в целом. Он совершенно механически перетирал в ступке сухие, пожелтевшие от времени цветки тысячелистника, а сам то и дело бросал взгляды на Дафну.

Девушка выглядела крайне сосредоточенно, и даже прядь волос, выбившаяся из наспех собранного хвоста и спадавшая на лоб, всем своим видом показывала, насколько ее хозяйка занята нарезанием спорыша, что не обращает внимание на такую отвлекающую деталь, как пушистая прядь волос, от которой неизменно чешется лоб и обычно появляется желание смахнуть эту самую надоедливую прядь или даже переделать прическу. Дафна стояла, склонившись к столу, нарезала на деревянной доске острым ножичком зеленое растение — неспешно, стараясь делать кусочки как можно меньше и аккуратнее, как сказано в учебнике. Затем она обратилась к учебнику, лежавшему справа от котла в раскрытом виде. Видимо, страницы самовольно перевернулись, и Дафне пришлось заново искать нужную. Потом Нотт зачем-то позвал ее — сам он помешивал варево в котле. Девушка выпрямилась, шепнула что-то с вопросительным взглядом, а затем озадаченно нахмурила светлые брови. Нотт пальцем указал на разделочную доску Дафны, потом — на учебник, и все время что-то тихо говорил — Гарри не слышал, что именно, поскольку вокруг все булькало, шуршало и скрипело, а слизеринцы переговаривались довольно тихо — так, чтобы старый профессор их не услышал. Выслушав товарища, Дафна что-то спросила, бросив взгляд в сторону учебника, а затем кивнула и благодарно улыбнулась, а Гарри прочитал на ее губах «спасибо», чувствуя при этом нарастающее недовольство — с какой это стати она так тепло и дружелюбно улыбается этому слизеринцу?

Гарри почувствовал, как кто-то пихнул его в спину — довольно сильно и жестоко, между прочим, — и обернулся с озадаченным и самую малость возмущенным выражением лица.

— Гарри, — строго прошептала Гермиона, испепеляя друга осуждающим взглядом.

— Что? — парень вопросительно приподнял брови.

— Ты знаешь, что, — сердито прошипела девушка. — Хватит на нее пялиться!

— Я не… — начал оправдываться парень.

— Поверь, приятель, это видно, — с кивком подтвердил Рон, склонившись к друзьям. — Не удивлюсь, если даже Эрни заметил.

Ребята дружно уставились на соседа Гарри. Эрни сгорбился над котлом, высунув кончик языка от напряжения, и что-то бормотал себе под нос, помешивая дымящееся легкой зеленоватой струйкой кипящее зелье. Он точно не интересовался загадочным поведением своего соседа по столу.

— Как думаете, — тихонько заговорил Гарри, склоняясь поближе к друзьям. — Дафна действительно может быть… ну, обручена?

Гермиона поджала губы и бросила быстрый взгляд в сторону слизеринцев, а Рон озадаченно пожал плечами.

— Если бы это было так, в газетах уже давно раструбили бы мельчайшие подробности на всю магическую Великобританию, — пробормотал Рон.

— А вдруг они пока скрывают?

— Гарри, — Гермиона посмотрела на друга требовательным взглядом. — Если тебя это так интересует, спроси у нее сам. И вообще, — девушка вопросительно выгнула брови. — Ты надумал наконец поговорить с ней?

— Нет, — сознался Гарри, виновато потупившись.

— Так я и думала… — прошептала Гермиона и поспешно вернулась к своему котлу — Слизнорт решил прогуляться между рядами столов и уже приближался к ним.

Гарри уставился в учебник, раздумывая над словами друзей. Рон прав: если бы Дафна была помолвлена, об этом бы обязательно написали в газетах, как написали о брачном контракте Паркинсон. Но вдруг Гринграссы действительно пока решили не объявлять на весь мир о столь важном событии? А когда придет нужное время, сделают громогласное объявление, да такое, чтобы это новость была самой главной за месяц. Вдруг?.. Нет, это все неважно и его определенно не касается.

— Неплохо-неплохо, — похвалил Слизнорт варево в котле Гермионы. Котел Рона же удостоился краткого снисходительного взгляда.

Гарри мрачно высыпал измельченные цветки тысячелистника в котел, и зелье тут же приобрело ярко-желтый оттенок.

— Гарри! — охнул Слизнорт, объявившийся рядом с Гарри совершенно неожиданно для последнего. — По-моему, вы перебрали с тысячелистником!

Гарри опустил задумчивый взгляд в котел, затем в учебник. Согласно инструкции к приготовлению зелья, на данном этапе содержимое котла должно быть светло-желтым, а никак не ядовито-желтым, как у него. Гарри на всякий случай еще раз посмотрел в свой котел и сверился с учебником.

— Попробуйте добавить еще несколько листьев крапивы — она должна разбавить едкость тысячелистника, — посоветовал Слизнорт и, вздохнув, пошел дальше.

Гарри склонился поближе к учебнику, но, к сожалению, Принц-Полукровка хоть и давал чудесные рекомендации к приготовлению зелий, но советов от излишних размышлений и посторонних мыслей он не писал, а потому Гарри лишь вздохнул и кинул в бурлящий котел два листочка крапивы. Зелье слегка побледнело, но все еще было достаточно желтым, как яичный желток.

— Меньше отвлекайся, — прошептала Гермиона ему в спину. В ее голосе едва проскальзывали нотки самодовольства — у нее-то зелье было светло-желтого оттенка, как по учебнику, и без всяких подсказок предыдущих владельцев.

Гарри мотнул головой, будто пытаясь выбросить лишние — а это практически все — мысли и наконец поймать волну сосредоточенности, чтобы доварить зелье без особых потерь.

Когда Гарри помешал зелье в самый последний раз и взмахнул палочкой, убирая огонь, Слизнорт взмахнул рукой, объявляя урок завершенным.

— И вот так оставляем ваши заготовки Крововосполняющего зелья до следующего занятия, — сказал профессор. — Мистер Поттер, мисс Грейнджер, — обратился к ребятам Слизнорт. Гарри, укладывающий пожитки в сумку, едва не уронил чернильницу. — На следующей неделе, в пятницу после ужина состоится собрание клуба Слизней. Очень жду вас там, дорогие мои! О, и, конечно, вы, мистер Забини, и вы, мисс Гринграсс, — кивнул профессор, переведя взгляд на слизеринцев. Гарри показалось, что Слизнорт чуть дольше задержал взгляд на Дафне, но, судя по его следующим словам, смотрел он отнюдь не на девушку. — Мистер Нотт, вы, пожалуй, тоже присоединяйтесь к нам! Как поживает ваша тетушка Иоганна Баумгартнер?

Гарри вдруг понял, что по спине его побежал холодок, а на руках появились мурашки.

— Неплохо, — неловко пробормотал Ноттт, опустив взгляд.

Слизнорт довольно кивнул и стал накручивать свой моржовый ус.

— Да-а, помню, было дело несколько десятков лет назад… — задумчиво протянул профессор, глядя куда-то вперед. — Мы с ней пересеклись на приеме у Кингсли, и я имел честь танцевать с ней заключительный танец. Вот времена-то были! Таких приемов, увы, больше не устраивают.

Нотт снова что-то невнятно пробормотал в ответ, а профессор продолжил размышлять вслух и вспоминать былое, но Гарри уже не слушал. Все, что стояло у него в ушах, как оглушительный гром, — это «тетушка Иоганна», фамилию которой Гарри при всем желании не смог бы выговорить с первого раза (а уж тем более воспроизвести в мыслях), а перед глазами мелькали газетные листы и статья, с которой его познакомила Джинни. Мыслительные шестеренки в его голове вертелись, шарики — вращались, мысли — думались.

Гарри небрежно кинул учебник в сумку поверх всего остального — содержимое сумки возмущенно звякнуло — и шагнул к друзьям. Гермиона дочищала разделочную доску от остатков растений, а Рон терпеливо стоял рядом, разглядывая царапину на деревянной поверхности стола и дожидаясь подругу.

— Гермиона, — отчаянно зашептал Гарри, то и дело бросая взгляд на слизеринцев, а точнее — на Дафну и Нотта, о чем-то дружелюбно беседующих и двигающихся по проходу в сторону двери. — А если Нотт — тот самый племянник, которого эта тетка с веером хочет женить на… «прекрасной юной леди из его окружения», — поморщившись, припомнил Гарри отрывок из статьи. — Не может ли случайно этой прекрасной леди оказаться Дафна?

— Гарри… — начала Гермиона, вздохнув.

Гарри нетерпеливо поправил сумку на плече, следя взглядом за уходящей Дафной.

— Знаю-знаю, — торопливо закивал он. — Я должен с ней поговорить.

И дальше, не раздумывая, Гарри бросился к выходу.

Дафна неспешно шла по коридору и, как ни странно, совершенно одна. Видимо, Забини, которого частенько можно было увидеть в ее компании, и Нотт, который, собственно, стал частью ее постоянного окружения совсем недавно (эта мысль и идущие за ней рассуждения еще сильнее подгоняли Гарри), решили пойти в противоположную сторону — вероятно, в гостиную Слизерина.

Дафна обернулась на шум шагов (нечто среднее между бегом и широким, размашистым шагом) и удивленно приподняла брови. Гарри замедлился и вскоре поравнялся с девушкой, неуверенно улыбаясь.

— Привет, Гарри, — сказала Дафна, все еще удивленная. Она неотрывно следила своими большими глазами за каждым его движением.

— Привет, — кивнул Гарри, неловко запустив руку в и без того растрепанные волосы. И замолк, вконец растерявшись.

Пока Гарри собирался с мыслями, Дафна нетерпеливо перекатилась с пятки на носок, опустив взгляд в пол, а затем вновь посмотрела на парня в упор.

— Ты что-то хотел сказать? — спросила она.

Гарри сглотнул.

— Да я… не то чтобы я… в общем… Да, — наконец кивнул он.

— И что же? — уголки губ Дафны дрогнули, а в глазах засветилось плохо скрываемое любопытство.

— Вообще, — начал Гарри, лихорадочно шаря взглядом вокруг себя и пытаясь хоть что-нибудь придумать. На помощь пришел учебник по Защите от Темных Искусств, кокетливо выглядывающий из приоткрытой сумки Дафны. — Я хотел предложить тебе… Хотел попросить тебя…

— О чем же? — Дафна неотрывно следила за ним, заставляя Гарри то бросаться в жар, то в холод.

— Позанимаешься со мной заклинаниями, как в прошлом году, — выпалил Гарри, а потом, подумав, добавил, — пожалуйста?

Дафна тихо охнула, ошарашенная столь неожиданной просьбой и удивленная еще больше. Она сделала маленький шажочек назад, словно пошатнулась, и прикусила губу.

— Ну, что думаешь? — взволнованно спросил Гарри. Почему-то ему начинало весьма отчетливо казаться, что он ведет себя в корне неправильно — или только начинает себя так вести, но где именно он дает промах, оставалось неясным. Когда же Дафна наконец кивнула, у Гарри моментально полегчало на душе.

— Хорошо, — сказала девушка и снова прикусила губу. — Сегодня после ужина в кабинете, где мы занимались в прошлом году?

— Идет, — кивнул Гарри, после чего неловко махнул рукой в прощальном жесте.

Дафна продолжила путь вперед, а Гарри вернулся к друзьям, стоящим в дверях и молчаливо наблюдающим развернувшееся представление. Рон укоризненно закачал головой и одними губами прошептал: «Двенадцать безотказных способов…». Гарри даже на мгновение призадумался: может, все-таки стоит прочитать подарок Рона? Или хотя бы пробежаться глазами… Гермиона же выглядела непроницаемой, и Гарри все никак не мог понять по ее виду, что именно она думает о его таком спонтанном поступке. Возможно, Гермиона и сама пока не пришла к умозаключению, рассматривает ли она предложение Гарри как хороший шаг или все-таки как плохой.

— Было бы больше толку, если бы ты просто сказал Дафне, что вам нужно поговорить, — наконец поделилась мыслями Гермиона.

В мыслях Гарри фраза «нам нужно поговорить» звучала жутковато и весьма пугающе. Согласно статистике, следом за этой темномагической (о, она точно-преточно несет в себе столько темного волшебства, что одним своим появлением в мыслях может лишить человека душевного равновесия) фразой всегда следует что-то плохое: родители отчитывают детей за случайно обнаруженную провинность, друзья выясняют, что не такие уж они и друзья, а любящие друг друга люди непременно останавливают действие своего романтического статуса. А если приставить к этой фразе слово «серьезно», то получится что-то очень-очень страшное — Гарри бы ни капли не удивился, если бы выяснил, что этой чудодейственной фразы боится даже сам Волан-Де-Морт. Одним словом, Гарри старательно пытался ее избежать, особенно в разговоре с девушкой, которая по совершенно неизвестной ему причине до сих пор — чего таить? — оставалась ему небезразлична.

— Нет, это не вариант, — заключил Гарри, мотнув головой.

— Ты все равно уже позвал ее заниматься… Зачем, кстати? — спросила Гермиона, бросив на друга полный любопытства взгляд.

Гарри пожал плечами.

— Это само собой случилось.

— Ну да, — фыркнул Рон. — Да я, не я, ну я, не то чтобы я, — передразнил он Гарри. — Блеял, как овечка, честное слово!

— Она же не василиск, в конце концов, взглядом не убивает, — поддержала Гермиона. Рон опасливо покосился на подругу.

— Ну с этим я бы поспорил.

Вечера Гарри дожидался очень напряженно и упорно. Он с трудом мог сосредоточиться на домашних заданиях, которых было до нелепости много (как будто учителя дружно решили, что если студенты испишут мили пергамента и истратят галлоны чернил, то отлично подготовятся к проводящимся в конце года выпускным экзаменам). Все его мысли крутились вокруг предстоящей встречи с Дафной. Что он ей скажет? Что она ответит? Что он вообще хочет от предстоящего разговора?

Иногда Гарри казалось, что того случая в прошлом году не было вовсе: что он не видел Дафну и Малфоя за… сами-знаете-чем. Словно это был всего лишь бред его уставшего мозга. И ему снова и снова приходилось самому себе напоминать, что все было на самом деле, что Дафна и он больше не вместе (но и не расставались, что загоняло его в еще больший ступор). В конце концов он просто устал от всего этого: обида и боль словно стерлись, как старая разметка на асфальте, выцвели, как фотографии на солнце, и казались лишь отголоском воспоминаний. Так ли он прав, что позволяет тому, что превратилось в отголосок, одну лишь тень, управлять его решениями и строить его будущее?

И еще была Дафна. Она была причиной прошлого, настоящего и даже в какой-то степени будущего. С одной стороны, ему мстительно и эгоистично хотелось, чтобы Дафна переживала: чтобы страдала, плакала, тосковала. Все-таки она была виновата во всем, что произошло и происходит между ними. Но с другой, более запутанной стороны, он искренне боялся, что ей больно — он очень не хотел причинять ей эту боль. А еще сильнее он боялся, что она эту боль уже пережила и оставила в прошлом. И стала двигаться дальше.

Гермиона не уставала дергать его и призывать к работе, ведь «эссе по Трансфигурации на два свитка само себя не напишет, Гарри!». Но что он мог поделать, когда в его голове сами собой возникали мысли, слишком далекие от Трансфигурации и любых других школьных дисциплин. Поэтому когда стрелки часов всем своим видом (в очень прямом и красноречивом виде, конечно) показали, что наступил очень подходящий момент, чтобы отложить учебники в сторону и отправиться в Большой зал на вкусный ужин, Гарри очень обрадовался.

Однако чем быстрее исчезала еда из тарелке, тем сильнее Гарри охватывало волнение. Не помогали и друзья, которые закидали его вопросами о том, как именно он хочет поговорить с Дафной и что собирается ей сказать. «Буду импровизировать», — заявил он с напускной уверенностью, а мысленно попросил Мерлина, чтобы ему это удалось.

Когда Гарри пришел к кабинету, в котором они отрабатывали невербальные заклинания год назад, Дафна уже была там. Она сидела на подоконнике и с встревоженным и напряженным видом читала какое-то письмо — видимо, она пришла на ужин одна из первых и быстро закончила прием пищи. Да и Гарри ее не видел на ужине — Астория, младшая сестра Дафны, сидела в окружении своих однокурсниц и премило о чем-то с ними болтала, а Паркинсон ужинала в компании Нотта, Дэвис и Забини и эмоционально спорила с последним.

— Привет, — окликнул девушку Гарри, аккуратно прикрывая за собой дверь.

Дафна свернула письмо напополам и двумя пальцами запихнула меж страниц книги, лежавшей рядом с ней на подоконнике.

— Здравствуй, Гарри, — кивнула она.

Дафна поднялась на ноги и сделала несколько небольших шагов навстречу, перебирая в руках волшебную палочку. Она и сама осторожничала и то и дело нервно покусывала губу, хоть и силилась оставаться бесстрастной и непроницаемой. Только Гарри едва ли все это замечал: обуреваемый переживаниями, он едва ли мог думать о чем-то другом, кроме того, как нелепо он выглядит и глупо звучит.

— Так… — тихо сказала Дафна, а затем прокашлялась, и голос ее зазвучал несколько громче (и на пару тонов выше, что Гарри опять-таки не заметил). — Предлагаю начать. Я до ужина составила список…

— Начать что? — не понял Гарри.

— Отрабатывать заклинания, что же еще? — сказала Дафна, вскинув бровь. Гарри почувствовал, как к щекам непроизвольно приливает кровь, но Дафна, кажется, этого не заметила. — Я составила список боевых заклинаний, над которыми нам стоит поработать в первую очередь, — девушка вытащила свернутый лист пергамента и протянула Гарри. — И защитные заклинания, они идут чуть ниже. Думаю, их тоже будет очень полезно повторить.

— Конечно, — пробормотал Гарри, с нескрываемым удивлением просматривая список заклинаний, аккуратно выписанных рукой Дафны. — И когда же ты только успела?

Дафна повела плечами, на мгновение опустив взгляд в пол, словно была смущена, но затем ответила непроницаемым голосом:

— До ужина — времени было полно. А все домашние задания я успела сделать чуть раньше, поэтому я и решила, что… В общем, да, я выписала заклинания до ужина.

— Понятно, — протянул Гарри.

— Ну что, приступим? — оживившись, спросила Дафна и переложила палочку поудобнее, поскольку Гарри кивнул и даже отошел в другой конец кабинета, занимая позицию напротив Дафны и готовясь к колдовству.

Вопреки всем вариантам, что раз за разом прокручивал в своей голове Гарри до этой встречи, они просто занимались отработкой заклинания. Даже не перебрасывались безобидными фразами на отвлеченные темы, как это бывало раньше — просто молча отправляли друг в друга разноцветные лучи.

Дафна несколько раз пропустила заклинания: одно пролетело мимо, ударив в нескольких дюймах от правой ноги девушки, а второе попало в цель — Дафна, замерев на месте, упала навзничь, и Гарри пришлось ее срочно расколдовывать, искренне надеясь, что она не нашлет на него какой-нибудь редкий и сложно расколдовываемый сглаз в ответ, но Дафна лишь кивнула, благодаря за помощь, и, поднявшись на ноги, продолжила действовать по списку заклинаний, необходимых, по ее мнению, для отработки.

Гарри же ловко отправлял в Дафну заклинания, без особых усилий наколдовывая стойкие и четкие лучи, и так же отражал заклинания, которые посылала в него девушка.

Наконец Дафна опустила палочку и приставила ногу к ноге, выпрямляясь, после чего одарила Гарри озадаченным взглядом.

— Не понимаю, зачем тебе отрабатывать заклинания со мной, когда у тебя и без того все отлично получается.

Гарри неловко переступил с ноги на ногу.

— Ну… — неуверенно протянул он. Дафна смотрела на него во все глаза и терпеливо ждала ответ. — Ты же сама видела, что сегодня на Защите от Темных Искусств я пропустил заклинание Гермионы.

— Ты же отвлекся, насколько мне известно, — возразила девушка. — А на что, если не секрет?

Гарри смущенно запустил руку в волосы. Не будешь же говорить девчонке, что схлопотал Ступефай просто потому, что пялился на нее. Это звучало бы странновато.

— Я, м-м-м… Я просто задумался, — ответил Гарри. — О мракоборческом центре. Они должны со дня на день прислать письмо с отказом или согласием на предоставление стажировки.

— О-о, — понимающе протянула Дафна.

— А как у тебя там с этим? Ну, с Мунго.

Дафна вздохнула и шагнула к стене, опираясь спиной о холодный камень.

— Меня приняли, — сказала она, обхватив себя руками.

Гарри широко улыбнулся.

— Так это же замечательно, поздравляю!

Дафна приподняла уголки губ и сдержанно кивнула.

— Не думаю, что долго продержусь на этом месте.

— Почему это? — удивился Гарри.

Дафна вздохнула.

— Из-за моей семьи, — тихо ответила девушка. — Одно дело моего отца рухнуло, и… А впрочем, это неважно, — она прикусила губу и уставилась на Гарри. — Но я до сих пор не понимаю, зачем тебе дополнительные занятия со мной. Тогда уж мне надо просить тебя со мной позаниматься, а не наоборот.

Гарри неловко отвел взгляд. Дафна была слишком умна и проницательна, и вообще это одни из тех ее качеств, которые ему всегда нравились в ней, но сейчас он бы предпочел, чтобы Дафна ими не обладала.

«Хватит тянуть!» — потребовал внутренний голос с интонацией, свойственной одной лишь Гермионе, и Гарри со вздохом понял, что внутренний голос, как и лучшая подруга, в общем-то, были правы: дальше откладывать этот разговор попросту некуда. Он и без того со всеми своими отмазками и предлогами выглядел перед Дафной круглым идиотом — не хватало усугубить ситуацию и перейти в ее глазах в разряд несообразительных ослов-тугодумов.

Гарри сдался и, сделав глубокий вдох, подошел поближе и присел на подоконник, на котором ранее сидела Дафна, после чего вытянул длинные ноги вперед, уперся спиной о прохладное оконное стекло и неуверенно посмотрел на Дафну.

— Думаю, нам стоит поговорить.

Вот, он наконец-то сказал эти ужасные слова. Пусть немного поменял формулировку, пусть говорил нерешительно, однако фраза моментально возымела эффект: Дафна поджала губы и заметно напряглась, но кивнула, показывая, что готова.

— Даже не знаю, с чего начать… — пробормотал Гарри, неловко потирая шею.

— Полагаю, ты хочешь поговорить про Драко и тот поцелуй, — звенящим, словно металлическим голосом сказала Дафна. Гарри не ответил. — Не знаю, насколько это актуально сейчас, — выдохнула девушка. Гарри напряженно отстранился от окна, выпрямляя спину. — Время идет и…

— Ну да, для тебя, видимо, это уже неактуально, — едко процедил Гарри, чувствуя, как сердце пропускает гулкие удары один за другим. Неужели худшие его опасения оказались правдой, и Дафна просто забыла его?

Дафна поджала губы, непонимающе выгнув брови.

— Что ты хочешь этим сказать? — холодно осведомилась она.

— Да брось, — фыркнул Гарри, тяжело дыша. Он даже вскочил на ноги от возмущения: как она может после всего так просто стоять, смотреть ему в глаза и спрашивать такие очевидные вещи? — Как будто я не знаю, что ты помолвлена! — выпалил Гарри. — Скажи честно, это Нотт, да? Тебя уже можно называть его фамилией? Миссис Дафна Нотт… А тебя, как я вижу, так и тянет на сыновей Пожирателей Смерти!

— Да как ты!.. — Дафна буквально захлебнулась возмущением. Она оттолкнулась от стены и расправила плечи. — Не знаю, откуда у тебя такая информация. В любом случае, какое тебе дело до меня и моей личной жизни?

Гарри сделал широкий шаг вперед, к Дафне, почти нависая над ней.

— Может, как думаешь, все дело в том, что я почему-то упорно считал, что твоя личная жизнь ограничивается на мне?!

— Мы расстались, Гарри! — вспыхнула Дафна.

— Ты уверена? — с вызовом спросил он, испепеляя девушку взглядом.

Дафна ошарашенно замолчала, а затем неуверенно кивнула и тихо ответила дрогнувшим на мгновение голосом:

— Да.

Гарри не нашелся, что ответить. Оказывается, в мирочке Дафны все было гораздо проще, чем ему казалось; чем ему рисовала Гермиона.

Дафна, растерявшаяся еще больше, затараторила, продолжая перебирать в руках палочку:

— Я за тобой бежала, пыталась догнать, но ты не захотел меня слушать. Я написала тебе в дневнике, но ты так и не ответил. Ты не захотел говорить со мной, и я поняла, что все кончено.

— Ты не поняла, Дафна, — мрачно сказал Гарри. — Ты решила, что все кончено. Сама решила. И как ты можешь говорить, что я не захотел тебя слушать, когда сама трусливо сбежала из Хогвартса, как крыса с тонущего корабля… Да что там из Хогвартса? Ты сбежала из Англии!

Дафна с силой сжала палочку так, что костяшки пальцев побелели, и сузила глаза, после чего вкрадчиво сказала:

— До того, как я «сбежала» из Хогвартса, у тебя было две недели, чтобы поговорить со мной. Хочешь назвать меня трусливой крысой? Что же, скажи мне, в каком месте ты оказался лучше меня?

Дафна метнулась мимо Гарри к своим вещам, лежавшим на подоконнике, а Гарри продолжал сверлить девушку взглядом, чувствуя, как внутри него все бурлит, кипит и покрывается густой черной пеной.

— Я не целовался с другими девушками, пока мы встречались, — процедил он сквозь зубы. — И уж точно не заключал брачных договоров!

Дафна закинула сумку на плечо и, не глядя на Гарри, пошла к двери.

— Эй, ты куда? — окликнул ее Гарри, удивленно выгнув брови.

Дафна обернулась.

— Пойду поцелуюсь с Малфоем и заключу помолвку с Ноттом. Может, тогда я смогу соответствовать твоим ожиданиям.

Девушка горько усмехнулась и оставила Гарри одного, громко хлопнув дверью. Гарри еще долго с пустым взглядом смотрел на закрытую дверь и все силился понять, в какой момент же он оступился, размозжив, в дребезги разбив те крохи надежды, что у них оставались.