Новые маги (джен)

Лорд Волдеморт любил рассветы. Ранние подъёмы в детском доме отнюдь не умаляли это чувство — не зря говорят, многое нравится вопреки. Из чувства ли противоречия, но рассветы Волдеморт любил. А ещё он любил устраивать на рассвете показательные акции. Но не сейчас. Этот рассвет символичен совсем по иной причине.

Рассвет. Тёмная синева восточного небосвода переходит в голубизну и едва теплящееся беловато-жёлтое сияние. Солнце ещё не показалось, лучи пробивались сквозь толщу моря. Безоблачное небо да плеск волн. Красота. Много лет назад он сбежал из-под надзора воспитателей и точно так же встречал этот миг. Даже погода совпадала. Тёмный Лорд не верил в совпадения. Ему казалось, это ещё один знак. Знак того, что всё только начинается.

— О да,— шепнул волшебник, щурясь на солнечный свет.— Всё только начинается.

Солнце восходило. Тёмный Лорд задумчиво прошёлся над обрывом. Немного дальше была та самая тропинка, ведущая к крестражу. Волдеморт ещё не чувствовал направление, но знал точно — ни один из крестражей не разрушен. Разве что тот, первый, но его и не жалко. Он, Лорд Волдеморт, в прошлом Том Риддл, прошёл долгий путь. Он пал и выжил после «авады». Он вернул тело и готов действовать. Он сохранил ясный ум тогда, когда против были сами законы мироздания. Он вернул своё «я», оградил разум от распада Ритуалом Пределов. Он жив и будет жить вечно.

Стоя на обрыве, смотря на бурление волн далеко внизу — метафора жизни и человечества — Тёмный Лорд осмысливал свой путь. А путь его начался в этом же месте. «Я стану великим,— решил он тогда.— Великим как само солнце, и я никогда не умру». Он перерос эти детские мечты, обрёл цинизм и настоящую, независимую от толпы силу — магию — но начало положило то первое решение ребёнка. Если бы Волдеморт был знаком с психологической теорией, в рамках которой будущая личность определяется, прежде всего, детством, он бы согласился. Ну, после пары минут Круциатуса её изобретателю.

Иногда Тёмный Лорд пытался представить, что было бы, если б Альбус Дамблдор повёл себя по-другому, менее назидательно, менее издевательски, не так наплевательски… И не получалось. Может, тогда он воспринял бы Дамблдора как спасителя, с радостью принял бы новый мир, поступил бы на Рейвенкло, искал бы силу в творчестве прежде, чем во влиянии на людей? Кто знает…

Дамблдор ведь извинился за тот инцидент. Он оправдывался столь яро, что юный Том поверил и верил до сих пор. Тогда Дамблдора ввели в заблуждения воспитатели, лично директор приюта и другие дети, а легилименцию на магглах он не практиковал принципиально. И во второе, и в первое верилось без труда. Волдеморт простил старика и даже благодарил его мысленно. Именно Дамблдор столкнул его на дорогу величия, именно Дамблдор был тем оппонентом, тем противовесом, тем конкурентам, из-за которого Том совершенствовался как маг, из-за которого выучил легилименцию, вопреки кому стал старостой школы, назло кому практиковал чёрную магию, наконец, в борьбе с кем закалился и таким, как сейчас.

Что было, то прошло. Уже не важны те годы, уже забыты те обиды и то странное, неравноправное соперничество, когда Том проникал покров за покровом, осознавая могущество старого профессора трансфигурации. Прошлое оценено и закрыто в архив. Настала пора настоящего.

Тёмный Лорд закатал мантию, обнажая левое предплечье. Чёрная Метка, его старый знак, рисунок, уходящий куда-то вглубь, будто бы в некий объём, как никогда чётка. Чёрный маг связан с ней мысленно и духовно, но символичности ради он коснулся знака палочкой. Ухмыльнулся, почуяв, как далеко-далеко его последователи скорчились от боли. Будь он милосердней, ткнул бы в Метку пожирателя смерти, а не свою. Милосердие? Ха! Он излечился от этого недуга. Пришла пора платить по счетам, ублюдки!

* * *

Сириус Блэк, обыкновенно, плевал на рассветы. Какая разница, рассвет там или закат, если узенькое окошко одиночной азкабанской камеры выходит на север, а счёт дней давно потерян. Да и не замечаешь уже смены дня и ночи, больше запоминаются обходы дементоров, а они от времени суток не зависят. Душевная боль, вина, отчаяние, страх, подавленность — всё это сопровождало Сириуса годы.

Годы. Годы сознания, что невиновен. Так ли невиновен? Отнюдь. Сириус знал, в чём виноват и за что сидит. Какая разница, что думают официальные власти? Что мыслит Дамблдор, который изо всех сил пытался провести полноценный суд, но сдался под напором Крауча? Обыватели, наверное, уже сегодня будут читать «жуткий пожиратель смерти на свободе!» в Ежедневном Пророке.

Обыватели. Обыватели, прозевавшие войну с Волдемортом, скулящие от страха в своих домах, когда он с Джеймсом и Орденом Феникса пытались защитить хоть кого-то. Иногда Сириусу казалось, что идеалы, за которые они сражаются, бессмысленны, а настоящий враг — та окружающая серость, те, кто не в силах сотворить нормальное «протего». На свободе Блэк в такие моменты шёл развеяться, например, полетать на зачарованном мотоцикле. В Азкабане — просто превращался в собаку и сжимался в клубок, изгоняя все мысли.

Анимагия. Благословенное умение, не раз спасавшее жизнь, умение, сохранившее рассудок. Когда дементоры совершали обход мимо камер — а эти твари любили задерживаться рядом с узниками, смакуя чужие чувства — Сириус обращался псом. Это помогало выжить. Это да ещё мысль, что он невиновен. Эта мысль не была счастливой, и дементоры не могли её высосать.

Дементоры. Питаются приятными воспоминаниями? О нет! Эмоциями. Любыми эмоциями, что бы там не говорили, просто счастье, радость и удовольствие им более по вкусу. Самое же ценное для дементоров — души. Поцелуй дементора — способность, с помощью которой они высасывают саму душу, питая себя. Не всю, конечно, душа неуничтожима, но они обгладывают её «до костей», отправляя на небеса «голый скелет». Отрывки из рассказов «драгоценной» матери, Вальпурги Блэк. «Почему-то» при мысли о дементорах Сириусу становилось как-то наплевать, насколько черны родовые чары, лишь бы приголубить их посильней патронуса.

Семья. Проклятые всеми, включая собственных детей, Блэки. Сама фамилия прекрасно описывала, какими они были. Сириус не жалел их. Вальпурга, мать, одержимая чистокровностью. Орион, давно забывший о детях как личностях, видящий в них лишь инструмент роста влияния семьи. Тётя Элладора с её традицией обезглавливать престарелых домовых эльфов и украшать их головами — фу! — дом. Двоюродные сёстры: Беллатриса и Нарцисса — оба вышли замуж за сторонников Волдеморта, только Нарцисса позже, когда Волдеморт был на пике могущества, и Чёрную Метку принять не успела. Андромеда…

Андромеда. Лучик солнца в этом тёмном царстве. Она-то из дому убежала сразу после него, вышла замуж за магглорождённого, Теда Тонкс — и родила метаморфа, Нимфадору. Ещё одно доказательство, что эти бредни о силе чистой крови — лишь бредни, не более. Впрочем, и среди чистокровных остались адекватные люди, например, дядя Альфард всегда относился к идее чистокровности с некоторым пренебрежением, мол, аристократизм аристократизмом, а возводить его в бесконечную степень — зло. Не уважал дядя фанатизм, от увлечений квиддичем до пропаганды чистой крови, и к Андромеде и Сириусу относился лучше всех, а к Волдеморту с самого начала испытывал недоверие.

Волдеморт. Вот кому, кроме предателя Поттеров, Сириус жаждал отомстить. Ради этого он готов был засесть за семейные фолианты чёрной магии, хоть дьяволу душу продать — но уничтожить ублюдка. Блэк помнил, прекрасно помнил, что рассказывала Беллатриса, чокнутая сестрица, из соседней камеры предварительного содержания. Что он вернётся. Что метка не пропала, значит, её повелитель жив. Что он сам говорил об этом. Что ему нужно время, чтобы вернутся, обрести плотное тело. Что он покарает таких, как Сириус, и щедро наградит её и других преданных сторонников.

Сторонники. Пожиратели Смерти. Принявшие Чёрную Метку. Пытавшие магглов и магов. Несущие только разрушение и смерти. Та же Беллатриса со своим муженьком. Были и шпионы, тихо сидящие в Министерстве, «чудом» выживающие после очередного нападения. Люди слабы, а Волдеморт мог многое предложить — да только глупец поверит его словам. Питер Петтигрю, к примеру.

Питер! Мерзкий предатель, вот уж кто сдохнет первым! Сириус обойдётся без мучений, нет, он просто убьёт, и совесть его мучать не будет. Скоро, Питер, скоро Блэк придёт за тобой, и твой труп украсит холл Министерства, а может, он забросит его в аврорат или зал собраний Визенгамота. «Я уже плыву, Питер, видишь рассвет? Это мой рассвет, мой день!»

Рассвет. Отощавшая собака упорно перебирала лапами в воде, плывя навстречу восходящему солнцу. Анимаг бежал из Азкабана, и мир приветствовал его ледяной водой и жёлто-оранжевым небосводом над такой близкой землёй. Последний гребок, и пёс выбрался на галечный пляж прибрежного островка, устало улёгся, не отрывая глаз от восходящего солнца. Он выбрался. Впервые за долгие годы Сириус Блэк испытывал положительное чувство. Тихо, робко в его ожесточённое сердце пробивались ростки радости. Пёс оскалился светилу, поднялся, отряхнулся и поковылял к большой земле. Хогвартс ждал его.