Новые маги (джен)

Лорд Волдеморт любил рассветы. Ранние подъёмы в детском доме отнюдь не умаляли это чувство — не зря говорят, многое нравится вопреки. Из чувства ли противоречия, но рассветы Волдеморт любил. А ещё он любил устраивать на рассвете показательные акции. Но не сейчас. Этот рассвет символичен совсем по иной причине.

Рассвет. Тёмная синева восточного небосвода переходит в голубизну и едва теплящееся беловато-жёлтое сияние. Солнце ещё не показалось, лучи пробивались сквозь толщу моря. Безоблачное небо да плеск волн. Красота. Много лет назад он сбежал из-под надзора воспитателей и точно так же встречал этот миг. Даже погода совпадала. Тёмный Лорд не верил в совпадения. Ему казалось, это ещё один знак. Знак того, что всё только начинается.

— О да,— шепнул волшебник, щурясь на солнечный свет.— Всё только начинается.

Солнце восходило. Тёмный Лорд задумчиво прошёлся над обрывом. Немного дальше была та самая тропинка, ведущая к крестражу. Волдеморт ещё не чувствовал направление, но знал точно — ни один из крестражей не разрушен. Разве что тот, первый, но его и не жалко. Он, Лорд Волдеморт, в прошлом Том Риддл, прошёл долгий путь. Он пал и выжил после «авады». Он вернул тело и готов действовать. Он сохранил ясный ум тогда, когда против были сами законы мироздания. Он вернул своё «я», оградил разум от распада Ритуалом Пределов. Он жив и будет жить вечно.

Стоя на обрыве, смотря на бурление волн далеко внизу — метафора жизни и человечества — Тёмный Лорд осмысливал свой путь. А путь его начался в этом же месте. «Я стану великим,— решил он тогда.— Великим как само солнце, и я никогда не умру». Он перерос эти детские мечты, обрёл цинизм и настоящую, независимую от толпы силу — магию — но начало положило то первое решение ребёнка. Если бы Волдеморт был знаком с психологической теорией, в рамках которой будущая личность определяется, прежде всего, детством, он бы согласился. Ну, после пары минут Круциатуса её изобретателю.

Иногда Тёмный Лорд пытался представить, что было бы, если б Альбус Дамблдор повёл себя по-другому, менее назидательно, менее издевательски, не так наплевательски… И не получалось. Может, тогда он воспринял бы Дамблдора как спасителя, с радостью принял бы новый мир, поступил бы на Рейвенкло, искал бы силу в творчестве прежде, чем во влиянии на людей? Кто знает…

Дамблдор ведь извинился за тот инцидент. Он оправдывался столь яро, что юный Том поверил и верил до сих пор. Тогда Дамблдора ввели в заблуждения воспитатели, лично директор приюта и другие дети, а легилименцию на магглах он не практиковал принципиально. И во второе, и в первое верилось без труда. Волдеморт простил старика и даже благодарил его мысленно. Именно Дамблдор столкнул его на дорогу величия, именно Дамблдор был тем оппонентом, тем противовесом, тем конкурентам, из-за которого Том совершенствовался как маг, из-за которого выучил легилименцию, вопреки кому стал старостой школы, назло кому практиковал чёрную магию, наконец, в борьбе с кем закалился и таким, как сейчас.

Что было, то прошло. Уже не важны те годы, уже забыты те обиды и то странное, неравноправное соперничество, когда Том проникал покров за покровом, осознавая могущество старого профессора трансфигурации. Прошлое оценено и закрыто в архив. Настала пора настоящего.

Тёмный Лорд закатал мантию, обнажая левое предплечье. Чёрная Метка, его старый знак, рисунок, уходящий куда-то вглубь, будто бы в некий объём, как никогда чётка. Чёрный маг связан с ней мысленно и духовно, но символичности ради он коснулся знака палочкой. Ухмыльнулся, почуяв, как далеко-далеко его последователи скорчились от боли. Будь он милосердней, ткнул бы в Метку пожирателя смерти, а не свою. Милосердие? Ха! Он излечился от этого недуга. Пришла пора платить по счетам, ублюдки!

* * *

Сириус Блэк, обыкновенно, плевал на рассветы. Какая разница, рассвет там или закат, если узенькое окошко одиночной азкабанской камеры выходит на север, а счёт дней давно потерян. Да и не замечаешь уже смены дня и ночи, больше запоминаются обходы дементоров, а они от времени суток не зависят. Душевная боль, вина, отчаяние, страх, подавленность — всё это сопровождало Сириуса годы.

Годы. Годы сознания, что невиновен. Так ли невиновен? Отнюдь. Сириус знал, в чём виноват и за что сидит. Какая разница, что думают официальные власти? Что мыслит Дамблдор, который изо всех сил пытался провести полноценный суд, но сдался под напором Крауча? Обыватели, наверное, уже сегодня будут читать «жуткий пожиратель смерти на свободе!» в Ежедневном Пророке.

Обыватели. Обыватели, прозевавшие войну с Волдемортом, скулящие от страха в своих домах, когда он с Джеймсом и Орденом Феникса пытались защитить хоть кого-то. Иногда Сириусу казалось, что идеалы, за которые они сражаются, бессмысленны, а настоящий враг — та окружающая серость, те, кто не в силах сотворить нормальное «протего». На свободе Блэк в такие моменты шёл развеяться, например, полетать на зачарованном мотоцикле. В Азкабане — просто превращался в собаку и сжимался в клубок, изгоняя все мысли.

Анимагия. Благословенное умение, не раз спасавшее жизнь, умение, сохранившее рассудок. Когда дементоры совершали обход мимо камер — а эти твари любили задерживаться рядом с узниками, смакуя чужие чувства — Сириус обращался псом. Это помогало выжить. Это да ещё мысль, что он невиновен. Эта мысль не была счастливой, и дементоры не могли её высосать.

Дементоры. Питаются приятными воспоминаниями? О нет! Эмоциями. Любыми эмоциями, что бы там не говорили, просто счастье, радость и удовольствие им более по вкусу. Самое же ценное для дементоров — души. Поцелуй дементора — способность, с помощью которой они высасывают саму душу, питая себя. Не всю, конечно, душа неуничтожима, но они обгладывают её «до костей», отправляя на небеса «голый скелет». Отрывки из рассказов «драгоценной» матери, Вальпурги Блэк. «Почему-то» при мысли о дементорах Сириусу становилось как-то наплевать, насколько черны родовые чары, лишь бы приголубить их посильней патронуса.

Семья. Проклятые всеми, включая собственных детей, Блэки. Сама фамилия прекрасно описывала, какими они были. Сириус не жалел их. Вальпурга, мать, одержимая чистокровностью. Орион, давно забывший о детях как личностях, видящий в них лишь инструмент роста влияния семьи. Тётя Элладора с её традицией обезглавливать престарелых домовых эльфов и украшать их головами — фу! — дом. Двоюродные сёстры: Беллатриса и Нарцисса — оба вышли замуж за сторонников Волдеморта, только Нарцисса позже, когда Волдеморт был на пике могущества, и Чёрную Метку принять не успела. Андромеда…

Андромеда. Лучик солнца в этом тёмном царстве. Она-то из дому убежала сразу после него, вышла замуж за магглорождённого, Теда Тонкс — и родила метаморфа, Нимфадору. Ещё одно доказательство, что эти бредни о силе чистой крови — лишь бредни, не более. Впрочем, и среди чистокровных остались адекватные люди, например, дядя Альфард всегда относился к идее чистокровности с некоторым пренебрежением, мол, аристократизм аристократизмом, а возводить его в бесконечную степень — зло. Не уважал дядя фанатизм, от увлечений квиддичем до пропаганды чистой крови, и к Андромеде и Сириусу относился лучше всех, а к Волдеморту с самого начала испытывал недоверие.

Волдеморт. Вот кому, кроме предателя Поттеров, Сириус жаждал отомстить. Ради этого он готов был засесть за семейные фолианты чёрной магии, хоть дьяволу душу продать — но уничтожить ублюдка. Блэк помнил, прекрасно помнил, что рассказывала Беллатриса, чокнутая сестрица, из соседней камеры предварительного содержания. Что он вернётся. Что метка не пропала, значит, её повелитель жив. Что он сам говорил об этом. Что ему нужно время, чтобы вернутся, обрести плотное тело. Что он покарает таких, как Сириус, и щедро наградит её и других преданных сторонников.

Сторонники. Пожиратели Смерти. Принявшие Чёрную Метку. Пытавшие магглов и магов. Несущие только разрушение и смерти. Та же Беллатриса со своим муженьком. Были и шпионы, тихо сидящие в Министерстве, «чудом» выживающие после очередного нападения. Люди слабы, а Волдеморт мог многое предложить — да только глупец поверит его словам. Питер Петтигрю, к примеру.

Питер! Мерзкий предатель, вот уж кто сдохнет первым! Сириус обойдётся без мучений, нет, он просто убьёт, и совесть его мучать не будет. Скоро, Питер, скоро Блэк придёт за тобой, и твой труп украсит холл Министерства, а может, он забросит его в аврорат или зал собраний Визенгамота. «Я уже плыву, Питер, видишь рассвет? Это мой рассвет, мой день!»

Рассвет. Отощавшая собака упорно перебирала лапами в воде, плывя навстречу восходящему солнцу. Анимаг бежал из Азкабана, и мир приветствовал его ледяной водой и жёлто-оранжевым небосводом над такой близкой землёй. Последний гребок, и пёс выбрался на галечный пляж прибрежного островка, устало улёгся, не отрывая глаз от восходящего солнца. Он выбрался. Впервые за долгие годы Сириус Блэк испытывал положительное чувство. Тихо, робко в его ожесточённое сердце пробивались ростки радости. Пёс оскалился светилу, поднялся, отряхнулся и поковылял к большой земле. Хогвартс ждал его.

Практически все полигоны, на которых отрабатывал боевые чары Гарри Поттер со своей наставницей, Атикой Сей-Тиор, находились в пустынях. Наставница всё обещала устроить практику в лесу, да это «скоро» тянулось и тянулось. На участке пустыне, огороженном барьерами, жарило солнце. По лбу Мальчика-которого-мучает-учитель тёк пот, про себя он радовался, что здесь только песок, нет камней, о которые легко запнутся, а вслух шептал заклятья:

— Археа мотус,— Атика лишь отмахнулась от потока пламени.— Редукто, делерет, редукто, секо!

— Слабо,— хмыкнула леди Сей-Тиор, взмахами палочки отклоняя заклятья.— Сосредоточься, Волдеморт не будет спокойно стоять, как я!

— Эл-секо-верте,— толстый, насыщенно красный луч волшебница встретила раскрытой ладонью, только хмыкнув:

— Лучше, но всё равно слабо.

— Тогрус!— крикнул Гарри, сжимая палочку обеими руками. Белая молния бессильно скользнула по простому, но невероятно плотному «протего».— Тогрус-верте!

— Удовлетворительно,— кивнула Атика, когда ещё щит рассеялся.— А теперь делерет!

— Статор-таве магика!

— Прекрасно,— ухмылка.— Да только не проговори я заклятье вслух, ты бы не успел остановить труху. Давай-ка серьёзней.

— Археавис, протего мотус, петра спицум, эл-инкарцеро, эльро инсендио, игнис сферс таве!

Маленький дракончик без проблем прошёл «протего», но стальная плита смяла его, кроша кости. Сталь и останки дракона смело разогнанной стеной «протего», которое развеялось от резкого «реферис-таве». Каменный луч лопнул воздвигнутый Атикой «эгис», спасовал перед слабеньким «делеретом», распавшись каменной крошкой. Паутина толстых канатов от чар связывания наткнулась на очередное «протего», вспыхнуло огнём, пронизанным светлой энергией — щит распался,— следом ударил импульс «тёмного огня», и Атика вспыхнула — через минуту на этом месте осталась кучка пепла.

— Удовлетворительно,— констатировала волшебница позади Гарри, проигнорировав «ступефай» в упор.— Это оценка по старой аврорской системе, всего от одного до пяти, у тебя три балла. К слову, я сдала её на «отлично», то есть на пять баллов, с первого раза, и жду от тебя через год, в Международном Центре Аттестаций, того же. А теперь давай-ка разучим тот самый «реферис-таве», между прочим, один из эффективнейших методов защиты от плотной магии…

Как всегда, тренировка длилась три часа с перерывами. После усталый и довольный Гарри, и невозмутимая Атика сидели на трансфигурированных креслах и беседовали.

— В принципе, обучение идёт по графику,— отметила чародейка.— Возможно, через пару годков ты сможешь убежать от Волдеморта.

— Убежать!— воскликнул Гарри.— Да я его…

— Что?— ехидно уточнила Атика.— Победишь? Ты знаешь, кто такой Волдеморт? Хоть примерно представляешь уровень своего дедушки, который сражался с Томом Риддлом почти на равных?

— Я видел, как ты билась с Усгаором и Светлячком…

— Ты ничего не видел,— отрезала женщина.— Мы не показывали всю силу — вас жалко, угробили б. Я давно не сражалась в полную мощь, но если хочешь увидеть пример — смотри.

Палочка волшебницы указала на дюну вдалеке. Кончик засветился на миг — и разноцветный поток чар с огромной скоростью стартовал с волшебного инструмента. А что было дальше — Гарри запомнил надолго. Взрыв просто снёс дальнюю дюну, вспышки слепили и слепили глаза, пока на месте песка не осталась воронка стеклоподобной массы.

— Это скорость да нужные сочетания для детонации,— пояснила леди Сей-Тиор.— А ещё есть мощь и контроль, например, не говорю уж, что опустила ментальные и духовные атаки.

— Как ты это делаешь, учитель?— требовательно вопросил мальчик.

— Во-первых, я не пользуюсь мысленными формулами,— отвечала та.— Всё, что ты видел,— векторная магия. Ты даже не представляешь, какая бездна времени лежит между твоей мыслью и реакцией магии. Это формулы, даже невербальные — они тратят уйму времени. Следующий барьер между волей и действием — это осознание. Мне не требуется осознавать «конфринго» или «према», они перешли на уровень рефлекса. Ты осознаешь, какие мускулы напрягаются, когда ходишь?

— Нет,— покачал головой Гарри.

— Между прочим, это сложный двигательный комплекс, пусть и проще матрицы преобразований «конфринго». Так же дело обстоит с большинством конструктивных чар. Ритуальные — они да, требуют представления или даже слов. Например, «исв сайтртс», штурмовой ритуал — но он и возможностей открывает больше, а недавно я сумела отказаться от обязательного произношения,— чародейка материализовала в руке клубок жёлтого огня, подкинула, испарила.— Таким образом, я пользуюсь векторной магией инстинктивно. Между волей и заклятьем нет препятствий — или даже больше, интуиция даёт шанс опередить мысль, предугадать действие врага.

— Мне такого долго не достичь,— приуныл Гарри.

— Зря думаешь так. Мой уровень тебе и не нужен — хватит уровня Волдеморта или Альбуса. Если подумать… Умения — одно, цель — другое. Всё ещё жаждешь его убить?

— Да!— вскинулся Гарри.— Гермиона пролежала в лазарете неделю! Он почти убил меня!

— Без «почти». Будь игра честной, ты бы умер. Запомни: честная игра выгодна сильному по определению. Следовательно, играй нечестно и победишь. Например, устрой ловушку или найми кучу воинов и подстереги одного. Он, без спору, великий маг, да только всё ещё человек, не божество. Любой человек смертен.

— Он выжил после отражённой «авады».

— Выжил,— поощрительная улыбка.— Но мы работаем над этим. Та ловушка, сработай она правильно, покончила бы с Риддлом раз и навсегда. Можно сделать проще — всего лишь удерживать его пару дней в одном месте. Тогда я проведу особый ритуал, и те канаты, что цепляют его душу к земле, оборвутся. Волдеморт — выдающийся волшебник, но абсолютного бессмертия не бывает. Абсолют вообще недостижим.

— То есть, мне достаточно поймать его или заманить в твою ловушку?— подытожил Гарри.

— Всего лишь. При этом ты можешь хлебнуть Феликс Фелицис и наложить на себя ритуалы скорости. Только я бы не советовала заниматься Волдемортом.

— Ты тоже?! Как дедушка, да?

— Не буду читать нотации о милосердии и всепрощении,— жёсткая улыбка.— Просто подумай — им займусь я.

— Я буду обузой?

— Что за детские обиды!— поморщилась чародейка.— Не будешь. Просто это будет значить, что Волдеморт победил.

— ?— непонимающий взгляд.

— Он жаждет этого, хочет сделать из тебя мстителя, хочет обратить твою жизнь в простую месть, не менее — и не более. Хочешь лишиться нормальной жизни, полноценного магического роста? Кроме боевой магии, разрушений и убийств, волшебство способно творить,— волшебница мечтательно улыбнулась.— Я вот недавно начала проект своего первого дома. Магическая архитектура. Очень любопытное занятие, правда, маггловский сопромат нужен всё равно.

— Предлагаешь стать архитектором?— в голосе Гарри всё ещё чувствовалась раздражение, но теперь с примесью интереса. Мальчик давно разучился принимать в штыки каждый совет, а в словах наставницы был определённый резон.

— Почему же,— пожала та плечами.— Тебе что ближе, какая область?

— А какие есть?— не растерялся Гарри.

Атика смерила юного волшебника испытывающим взглядом:

— Опущу такие вещи, как зельеварение и приручение троллей,— Гарри фыркнул. К первому у него не было ни таланта, ни интереса, а второе, когда прочитал объявление, сначала шуткой. Какой уважающий себя волшебник, сочтёт нормальным тратить силу на это? Разве что сквиб, да и тем проще устроится у магглов.— Травология, полагаю, тоже не твоё.

— Мне понравилось ухаживать за цветком,— заметил Гарри. Цветок этот с непроизносимым китайским названием подарила на Рождество Атика. Красивый, на вид хрупкий, на деле неприхотливый и прочный, отдалённо напоминающий розу, со своей, особого «вкуса» магией.

— Интересно,— Атика задумалась.— А ещё больше тебе понравилось возиться с всякими тварями из «археавис», верно?

— Просто интересно,— развёл руками Гарри.— Никогда не думал, что можно создать маленького грифона.

— Прекрасно! С первой областью определились — химерология.

— Химеро-что?

— Химерология, искусство превращения одних живых существ в другие,— Атика хмыкнула.— Вот тебе и оригинальность. Химерологов практически не осталось, будешь совершенствоваться сам.

— Ты уверена, что мне это подходит?— с сомнением спросил мальчик.

— Я читаю не мысли и эмоции, а глубже,— уверенно ответила чародейка.— Прости уж, по-другому не выйдет. Если говорить в общем, области магии я делю на предметные, сущностные, конкретные и специальные. Первые — это зельеварение, алхимия, травология, артефакторика, бытовая магия. Из них ты получишь знания по применению зелий и артефактов, немного алхимии да простые бытовые чары. Дальше идёт сущностная магия. Есть предположения, что это?

— Что-то, связанное с сущностными матрицами?

— Совсем не то. Сущностные матрицы — это скорее к специальной магии. Здесь же стоит понимать буквально — это магия воздействия на различные живые сущности. Известная тебе духология, преподаваемый в Хогвартсе уход за магическими существами, химерология и целительство. Основы получишь, а химерологией займёмся углублённо. Потом у нас конкретная магия — это та, что служит своей узкой области. Боевое и военное волшебство, проклятия и восстановления, некромантия, созидание, иллюзии, трансфигурация и менталистика. Углублённо займёмся боёвкой и менталистикой, как и раньше. Три области…— леди Сей-Тиор смерила ученика оценивающим взглядом.— Да, ещё одну потянешь. Специальная магия — сложные, особые области, доступные не каждому. Магия пространства и времени, комплексы, высокая ритуалистика, чары управления. Из всего каждый искусный маг должен знать, минимум, одно. Выбирай.

Гарри задумался. Комплексная магия — здесь мальчик имел опыт, и он говорил — учиться придётся годы и годы, не говоря уж о том, чтобы придумать что-то своё. Чары управления — об этой области Гарри даже не слышал. А вот пространственные чары… Гарри видел, на что они способны — отводить в сторону Смертельное Заклятие, например.

— Пространство и время.

— Достойный выбор,— кивнула Атика.— Теперь решим с подходами. Всего их шесть. Комплексная магия основана на модульном подходе. Пространственно-временная больше использует вектора. Высокая ритуалистика — рунно-диаграммный подход. Матричный подход, в теории, можно применить везде — на самом деле, никто из магов настоящего не знает сущностные матрицы достаточно хорошо. Структурно-символьный подход — это самое простое, формула плюс энергетическая структура, в своём роде, упрощение рунно-диаграммного. Последний, самый интересный, на мой взгляд, — это плетения, но о нём пока рано. Пожалуй, начнём со структурно-символьного и векторного, а дальше — как покатит. Почитай «Систематику чародейства и волшебства» Эрнетта Дороу, а я пока составлю график занятий.

— Учитель, а что с Гермионой?

— С Флитвиком надо договариваться,— пожала та плечами.— Формально, она его ученица, но он был занят, сам понимаешь, дуэльный чемпионат, вот и передавал часть обязанностей мне. Если Гермиона не против — мы согласуем занятия, может и совместные. Поговори с ней, если хочешь.

— Сегодня же,— кивнул Гарри.

— В таком случае — пока,— леди Сей-Тиор распахнула прямой портал, и Гарри отправился домой.

* * *

Атика задумчиво парила над полигоном в пустыне. Ветер трепал волосы, те сами собой укладывались в аккуратную причёску. Гарри и Альбус — о них думала волшебница. Её ученики, они внесли в относительно размеренную жизнь чародейки много нового. Она никогда не учила «с нуля», с детского возраста, и никогда не бралась за глобальные проблемы. Максимум — только окончивший школу блестящий теоретик в девятнадцатом веке и что-то вроде снятия Ритуала Покоя в Аркзассе.

Всё изменилось за прошедший год. Вот она взяла заботу над совсем ещё ребёнком — впрочем, слишком быстро взрослеющим в жестоком магическом мире. Вот по уши завязла в различных проблемах. На первом месте по важности стояло, конечно, истощение магии. Та непонятная Нарь — она рассказала достаточно, чтобы думать о дальней межмировой экспедиции. Взять туда Филиуса, Альбуса или того же Снейпа — увы, они привязаны к Элайе, к Хогвартсу. Эммелине тоже нельзя в длительные экспедиции. Кто-нибудь из старых друзей? Большинство мертвы, а кто жив — старики да двое самых близких людей, но их нельзя беспокоить. Быть может, новые знакомые, Шолли, невыразимцы, тот же Билл Уизли? Даже если согласятся — этого мало. Наёмники? Не вариант, ненадёжны. Попросить помощи у гоблинов? Те согласятся, маги там есть приличные, только специализация не та. Отделы Тайн? Слишком опасно, хотя договориться можно попробовать, проблема-то общая. Кто-нибудь из дуэльных кругов? Опять же, они не учёные, Альбус и Филиус скорее исключение. Таким образом, экспедицию придётся отложить до следующего лета.

Другая проблема, не менее значимая,— это Аркзасс. И Атика, и Альбус просмотрели воспоминания Гарри о причинах предательства Таорена. Что такого скрывают Запретные Врата? Что может дать помочь сохранится призракам, освободить их от проклятия и при этом являет огромную опасность, достаточную причину для Ритуала Покоя? Оставленные Альбусом следилки давно рассеялись, Атика заменила их своими, но ничего нового вокруг Запретных Врат не происходило. Та оранжевая дымка — призраки изучали её, как-то воздействовать не решались. После того, что натворило снятие Ритуала Покоя,— неудивительно. Жаль, полноценный ритуал познания не осуществить — Врата охраняли круглосуточно.

Третья задачка, с виду проще,— тот глобальный ритуал, охватывающий всю Землю. Удивительно, но снять его не получалось, только оградить какое-нибудь место. Хогвартс, Хогсмит с окрестностями, Косой Переулок, Министерство, больница Святого Мунго — с ключевыми объектами Англии Альбус справился сам. Касательно остальных стран — отправил сообщение Министрам Магии да продублировал докладом представителям в МКМ. Большинство поверило сразу, кто-то, однако, потребовал доказательств — Альбус привёл статистику. Теперь правительства волшебников спешно собирали ритуалистов высокого класса. С ритуалом стоило что-то решать, не то магглорождённые окажутся на месте, которое им указывали чистокровные: месте повторителей без возможности взглянуть вглубь магии. Но это могло подождать…

…В отличие от ведомой пророчеством Светлячка. Видите ли, перенести Арку Мороза к джиннам и активировать мог только Гарри Поттер. Так предсказал их Круг Прорицателей, видите ли! Атике удалось отыграть отсрочку — тем не менее, нужно выбрать, помочь народу духов самой, отправится вместе с Поттером, поручить это кому-нибудь другому или просто сжечь Светлячка.

Интересовало и другое. Пятьдесят мест, сокрытых древней магией, и сокрытых относительно недавно. Что там? Не верилось в пять десятков монастырей, что синхронно закрылись от целого мира. Скорее что-то наподобие Аркзасса, нечто опасное, нечто, способное изменить баланс сил в Элайе. А может, это точки опоры некоей могущественной и тайной организации, наподобие грефронтовой? В любом случае, это как бы не опасней Аркзасса. А как подступиться, как прорваться сквозь сокрытие такой силы, если и примерные места неизвестны?

Луна Лавгуд, её новая ученица. Видящая? Как бы не так! Тогда кто? Пожалуй, у Атики нет нужного термина, придётся изобретать новый. Восприятие Луны было лишь частным случаем чего-то большего, чего-то тонкого и тесно переплетённого с каналом к Истоку и разумом. Со стороны чем-то напоминало работу древних химерологов, но гораздо естественней. Луна не химера — но и не простой человек. Чем-то это похоже на… Впрочем, не стоит торопиться. Луна отказалась от поступления в Хогвартс, теперь у них достаточно времени, чтобы понять.

Грефронт. С этим стоит поторопиться. Опасен, имеет глобальные планы, хороших исполнителей и разработчиков. Альбус передал ей самые занимательные копии документооборота Рейдеров Грефа. Выводы неутешительные: Рейдеры лишь прикрытие, пусть и организованное мастерски, для группы прекрасно подготовленных магов разных рас во главе с Грефронтом. Были и намёки, что целью группы является не столько мировое господство, сколько возвращение волшебным расам былого величия. И многие люди разделяли эти цели!

Вот оно, видимое проявление системного кризиса магического мира, результат долговременной стагнации, вот как шли за своим лидером Пожиратели Смерти, вот почему САФ, Северо-Американская Федерация,— самое стабильное государство из магических. Они всего лишь дали равные права и ответственность всем разумным, в то время как Азия застыла в традиционализме, Европа — консерватизме, а магическая Африка и Южная Америка — обители анархии. Только Австралия последовала примеру САФ и находится теперь под её сильным влиянием. САФ и Республика Австралия демонстративно вышли из консервативной Международной Конфедерации Магов, растили влияние экономическим путём, преуспевали и смотрели на остальных с капелькой презрения: мол, отсталые варвары.

— Ненавижу политику,— пробормотала Атика.

Последняя проблема тоже имела давние корни. Отделы Тайн. Нет, вне Англии названия они имели другие. Французское Закрытое научное общество, итальянское Организация свободных исследователей, советский — теперь, конечно, на территории СНГ — Совет по секретам волшебства… Пожалуй, английские маги были самыми честными. Тайны, вот что хранили эти организации, что располагались в каждой уважающей себя европейской стране, и далеко не только тайны волшебные. Одно существование совершенно секретных организаций, даже неподконтрольных правительствам — не повод для паники. В конце концов, некоторые знания опасны для неподготовленных, и Отделы Тайн успешно их скрывали. Но дело в том, что, судя по словам, Дентона Сариуса, Десмия Ошшиса, дезертиров-невыразимцев, все эти организации связаны.

Дентон и Десмий — простые, пусть и заслуженные исследователи, они просто занимались своим делом, изучая различные древние артефакты и создавая новые, в основном, в научных целях. Их не допускали к действительно важным экспериментам, они мудро сидели на своих местах, тогда как коллеги, ушедшие на повышение, частенько пропадали при загадочных обстоятельствах, а иногда память о них блокировали «обливиэйтом». Это заклинание в Отделе Тайн любили, используя после каждого серьёзного исследования, но Десмий с Дентоном давно научились освобождать свою память. В результате они знают о десятках серьёзных проектов, ведомых совместно невыразимцами разной национальности, и многие из них — явно военные, исходя из известной косвенной информации. Мало того, высшее руководство — одно на всю Европу и не служит ни в одном Министерстве Магии. Какие цели преследуют невыразимцы, чего ради копят и преумножают знания и артефакты, сколько всего скрывают? Неясно. Но разветвлённая сеть осведомителей, как в маггловском, так и в магическом мирах у Отделов Тайн была, и Дентон однажды встречался с руководителем… магглом!

Атика вздохнула. Да, по сравнению со всем этим Волдеморт — мелочь. Точнее не мелочь, но проблема дальнего плана. С ним, по крайней мере, можно попытаться договориться, его сторонники известны, цели достаточно ясны. Великий волшебник, да — а сколько этих великих скрываются внутри Отделов Тайн, среди сообщников Грефронта и в тех тайных местах?

Леди Сей-Тиор плавно опустилась на песок, в очередной раз проверила ограждающие полигон чары. Всё чисто. Сняла данные с сенсоров. Любопытно, а это что за анома… Резкий взмах палочки, и перед женщиной распахнулись пространственные врата. Секунда, другая — в барьеры ударили мощные «эл-велло». Те выдержали. Новый удар, ещё один! Атика усмехнулась. Неизвестных, безусловно, не удастся поймать — аппарируют в два счёта. Но устроить им небольшой фейерверк — почему нет? Несколько взмахов — и вокруг появилось ещё пять порталов. Всего шесть, ровно по числу направлений ударов. Теперь сосредоточится, и выдать череду высокой сложности — если не требуется нормальное управление, они не высшие — чар:

— Адеско Файр, Адеско Файр, Адеско Файр, Адеско Файр, Адеско Файр, Адеско Файр!

Ещё один портал, под ногами, и волшебница исчезла с глаз долой. Третий обнаруженный полигон — плохо. Хорошо, что эти полигоны скрывались как объекты третичной важности. Ряд более закрытых полигонов, несколько совершенно секретных и, собственно, личные убежища чародейки, в защиту которых она вложила все знания, не забывая постоянно её обновлять — надёжны. Пока надёжны. Пора бы подумать о настоящем убежище, крепости, способной выдержать любую осаду, могущей скрыться от любого ритуала, наконец, имеющей некоторую мобильность. Не зря она изучала магическую архитектуру, ох не зря! Настало время строить.

— Любопытно,— Альбус Дамблдор склонился над документами.— Значит, Лавгуд отказалась. А как оцениваешь юного Малфоя, Минерва?

— Хорош,— пожала та плечами.— Выше среднего, пожалуй, но не более. В трансфигурации ему многого не добиться — воображение не то.

— Воображение, значит, хромает,— улыбнулся Дамблдор. Съехавшие очки-половинки сами собой вернулись на переносицу.— Возможно, Малфоя придётся вычеркнуть из школьных списков.

— Вычеркнуть?— строго сощурилась заместитель директора волшебной школы.— Опять твои интриги, Альбус? Я не потерплю, если образование…

— Минерва,— укоряющим тоном остановил её Дамблдор.— Не волнуйся на этот счёт. Всё происходит так, как я предвидел,— глаза за очками насмешливо блеснули, и насмешка эта была доброй. Что-то среднее между улыбкой старой шутке и назидательной усмешкой несмышлёнышу.

— Ненавижу, когда ты так делаешь,— призналась Макгонагалл.— Надеюсь, никаких разрушительных последствий?

— Не беспокойся, всё будет хорошо.

— Последний раз ты так ответил перед дуэлью с Гриндельвальдом,— Минерва бросила на него подозрительный взгляд.

— И я оказался прав,— безмятежно ответил старый маг, возвращаясь к просмотру отчётов.

— Да, но та воронка… Французы до сих пор готовы нас растерзать.

— Геллерт был несколько неуступчив, но мы разрешили дело миром.

— Я должна уже усвоить, что уговаривать тебя бесполезно,— вздохнула Макгонагалл.— Может быть, в этот раз старую гвардию оповестишь?— молчание в ответ. Многозначительное такое.— Хорошо, но хотя бы причину я имею право знать?

— Причина…— протянул Дамблдор, откладывая бумаги в сторону.— Как много ты знаешь о текущей политической обстановке, Минерва?

— Мало,— призналась та.— В Англии тихо, Фадж удовлетворяет всех, но Люциус Малфой начинает какой-то свой курс, а ты ему мешаешь. В Европе после Гриндельвальда стагнация, САФ и РА плюются в нашу сторону, но сидят тихо. В Азии тоже ничего нового.

— Ничего нового,— откликнулся Дамблдор.— Да уж, это наша главная проблема — ничего нового. Но сейчас я о другом, о незаметных сторонним политических течениях, о предвестниках перемен, о слухах и намёках. Видишь ли, я вхож в эти круги, и вижу гораздо больше. Что-то затевается, Минерва, настолько тихое, что я не могу сказать что-то определённое. Только недавно я получил необходимые доказательства, что по всей Евразии пропадают перспективные волшебники. Представляешь себе, уже шестой десяток лет, а никто ни сном ни духом!

— Пропадают?— профессор трансфигурации заинтересованно наклонилась.— Ничего не слышала.

— Кто-то позаботился, чтобы ни ты, ни обыватели, ни даже такие как я, фигуры мирового масштаба,— он говорил это как само собой разумеющееся, ни капли превосходства, одна сухая объективность. Макгонагалл в очередной раз заметила про себя: только Альбус может оставаться собой, крутясь во властных кругах. Всех прочих власть развратила давным-давно,— не узнали. Информационный вакуум. Очень хитрый, неординарный ход. В мире затишье, политики не видят подвижек и сами впали в своеобразную спячку, которая кончится лишь со сменой поколения. Никто не напрягает аналитические отделы, никто не ловит рыбу в мутной воде в уверенности, что воды чисты. Но это неочевидная иллюзия, плакат, на котором написано «вокруг спокойно», тогда как за плакатом точат клинки.

— Что же происходит на самом деле?— встревоженно спросила Макгонагалл.

— А на самом деле крупные игроки залегли на дно, скрылись с глаз, готовя свой ход, а любой скандал сглаживают совместными усилиями. Обрати внимание, как быстро и тихо прошли процессы по Рейдерам Грефа.

— Это действительно странно,— кивнула волшебница.— После того, что мы видели, должен был разразиться международный скандал, а тут…

— Кто-то надавил на ключевые фигуры,— вздохнул Альбус.— Министры, главы авроратов и Отделов Правопорядка, видные политики, следователи… Документы внезапно исчезали из архивов, следователи ложились в больницу, политики настаивали, что «это позорное дело не стоит огласки». Я смотрел и не вмешивался. МКМ значит мало, я, скорее, в роли разрешающего споры меж странами да всеобщего советника и наблюдателя. Реальной власти пост Председателя не даёт. А иные рычаги влияния я оставил на потом. Просто пытался заглянуть за иллюзию, понять, что же творится на самом деле.

— И что же?

— Три,— вздохнул директор.— Три силы, три игрока, и к отдельным странам они не привязаны. Один — более наглый и агрессивный, предпочитает прямые методы, вроде устранения и шантажа. Второй держит позиции, больше статичный, накапливает влияние временем, его связи воистину не имеют границ. Третий же, боюсь, самый опасный и скрытный, на него я возлагаю вину за исчезновения. Его методы просто безупречны. Всего три операции — Канада, Франция и Англия спешно забыли о Рейдерах, поделили добытое да перекинули дело на остальных. А их документы потерялись, просто пропали из самых защищённых министерских хранилищ. Не уверен, что первые двое знают о третьем — секретность блюдут все, но третий играет почти идеально.

— Как же ты заметил его?

— О, дело в том, что маги слишком консервативны,— Дамблдор хмыкнул.— Оно и к лучшему. Я использовал маггловский аналитический центр с доступом к суперкомпьютеру,— без труда просчитав собеседницу, он добавил.— Конечно, некоторые мои методы не совсем этичны, но никто из магглов не пострадал. Мне даже не пришлось править память, всего лишь сместил акценты. Задача была подана как абстрактная математическая, ну а о возможных интерпретациях аналитики позабыли. С математиками так бывает, даже с прикладными.

— Не удивляюсь, если завтра ты огра… то есть, разъяснишь, что хранить ядерное оружие нехорошо и его надо передать тебе,— потёрла лоб Минерва.— Но ты так и не рассказал. К чему такая секретность?

— Как бы я не преувеличивал собственные способности, каждая из этих сил имеет собственные источники информации и своих аналитиков,— объяснил директор Хогвартса.— Активизация Ордена не пройдёт незаметной, а одно-единственное ментальное заклятие в нужном месте заставит рухнуть любые планы. Нас могут просчитать, тебя — прочитать.

— Значит, только лучшие окклюменты. Но Грюм или Вэнс…

— Эммелина кое о чём догадывается, Грюм слишком заметен. Нет, только я и Атика, пока не появятся нужные… технологии, скажем так, и настоящая база. Даже если третий игрок прочитает тебя, это не даст ему сведений, только то, что я что-то готовлю. А что конкретно…— загадочная улыбка.— Быть может, ничего, а это дезинформация и я планирую работать от защиты? Возможно, мой агент уже проник к ним и устанавливает бомбу? Тайна,— улыбка стала шире.— Тайна — вот лучшая защита. Когда враг не знает, чего ожидать, когда дёргает аналитиков по поводу и без, без толку тратит ресурсы — он выдыхается. А потом в действие вступает мой план — тот, что уже есть, или тот, что получится, пока я наблюдаю за кругами на воде.

— Ты страшный человек, Альбус.

— Я всего лишь политик, у которого есть цель.

* * *

Она шла по берегу, периодически бросая ботинком гальку в море. На душе почти спокойно. Тень сомнения? Сможет ли она? Слишком привыкла разрушать и изменять. Дело не в контроле над магией. Что-то из глубины души сомневалось, что она способна на действительно серьёзное творение. Ей не хотелось лезть к ядру личности и понять напрямую. Это… нечестно.

— Почему со мной всегда так сложно?— спросила себя леди Сей-Тиор. Порыв ветра разметал волосы. Морская свежесть — как Атика соскучилась по ней!— Ладно, хватит мяться!

Расчёты, в основном, закончены. Она шла к этому проекту долго. Первый дом волшебницы перестал быть таковым — тогда-то она задумалась, а не построить ли дом самой? Она не торопилась. Время перестало иметь значение для той, кто одолела старение. Это так приятно, сидеть в доме друзей, на природе или в своём схроне, глядеть на каминный огонь — замечательно это изобретение, камин! — да размышлять, делая заметки. Впрочем, о внутреннем обустройстве дома она сможет подумать потом. Сначала следует заняться фундаментом. И не будь Атика Атикой, если её фундамент хоть немного походит на традиционный!

Палочка? Бесполезный кусок древесины, немного помогает в концентрации да чёткости, не больше. Леди Сей-Тиор выбросила палочку — интересно, которую тысячу раз она так делала? — и кинула последний взгляд на море. Хватит мечтаний. Прыжок, под ногами открывается портал, скачок давления — защита включилась автоматически — и она парит в безбрежном мраке.

Вакуум — не проблема для подготовленного чародея. Леди Сей-Тиор, разумом находясь в специальной модификации ментально-материальной проекции, вообще не нуждалась в воздухе. Под ногами — такой голубой шар, такой огромный и такой ничтожный. Над головой — слепящее светило, радиацию которого отражает изменённый «эгис». Ещё портал — и она в сотнях миллионов километров от Земли, на окраине Солнечной системы. Солнце — яркая точка, не более.

Атика отдалялась постепенно, хотя могла сразу прыгнуть по нужным координатам, высчитанным совместно со знакомым астрофизиком. Ей просто хотелось немного полюбоваться величием космоса. Никогда раньше она не покидала планеты, слишком привыкла к атмосфере и какому-никакому, но своду над головой. Здесь же направления утрачивали свой смысл, понятия «верх» и «низ» становились по-настоящему относительными, а далёкие искорки звёзд — бесконечно больших шаров плазмы — единственный видимый ориентир.

Портал! Вот она наблюдает за галактикой, висящей в безбрежном космосе. Атика знает — галактика вращается, но отсюда не заметить этот величественный процесс, что много старше Солнца. Портал! Вот она парит в чёрной бездне, тусклая искорка — это, должно быть, Млечный Путь, каким он был миллионы лет назад. Портал! Место прибытия. Она за пределами Местной группы, в громадной — не в масштабах сверхскоплений галактик — лакуне, пустоте, которая будет таковой не века или эпохи, но, возможно, миллиарды и миллиарды лет. Энергии на перемещение ушло реально МНОГО. В сущности, она ушла на изменение движения тела. Вектора скорости и ускорения согласовывались автоматически, внутри заклинания пространственных врат, и энергии канала к Истоку на это едва хватило, даже учитывая, что массу ментально-материальной проекции Атика специально занизила вдвое.

«Ну что ж,— вздохнула чародейка,— приступим!»

Пирамидка изолята, невидимая в окружающей тьме как физически, так и магически. Только ладони чувствуют древний артефакт. Этот изолят предназначен хранить волшебную энергию — единственный нормальный накопитель, не считая Хогвартса. Ёмкость практически не ограничена. Атика вливала туда нейтральную магию не один век. Внутри, под обманчиво малой поверхностью бурлили океаны силы, сравнимые с тем выбросом из Ритуала Покоя. Направить всё это разом? Она не настолько безумна. Лично направлять ничего не надо, для этого есть артефакт. Полупрозрачная сфера с собственным источником магии — она вмещала в себе всё, что Атика узнала об изолятах, а именно функцию энергораспределения — без препятствий вместила в себя изолят, оставаясь твёрдой для пальцев. Обычная вода с силовыми векторами — такова физическая основа артефакта.

Леди Сей-Тиор кивнула своим мыслям и активировала артефакт.

* * *

— Значит, Атика выбрала химерологию?— дедушка задумчиво смотрел в огонь.— Интересно. Ты понимаешь, чем она руководствовалась?

— Не совсем,— признался Гарри.— Мне, правда, нравится возиться с «археавис», но это сродни трансфигурации, я не совсем понимаю, как получается то, что получается. Боюсь, у меня не получится,— мальчик опустил глаза.— Я… Матрицы для «археа» учил так долго, а живые существа — это ещё сложней.

— Химерология — особое искусство,— заметил дедушка, будто бы не обращая внимание на слова Гарри.— Дело не в сложности, о, изучение сущностных матриц гораздо трудней! Химерология — искусство творения, и творения необычного. Вмешательство в самую сакральную область бытия, по мнению религий,— в жизнь. Особое,— Альбус замолчал, разглядывая что-то перед мысленным взором,— волшебство. Химерологи — необычные чародеи. Как и целители, они ответственны за то, что делают над доверенной им жизнью, в отличие от целителей, их власть ограничена лишь выживанием творимых существ. Ты знаешь, сколько волшебных рас погибло в самом начале?

— Начале чего?— завороженный словами старого мага, спросил Гарри.

— В начале творения,— горькая улыбка.— Это было тысячи лет назад, до нас дошло очень мало, всего пара дневников тех, первых химерологов, ищущих свой путь. Предположи, мой мальчик.

— Ну… немного, наверное? Ведь сейчас есть и вейлы, и гоблины, и русалки, и…

— Почти все,— перебил его дедушка.— Больше сотни, Гарри, больше сотни волшебных рас погибли из-за ошибок их создателей! Не всегда было даже понятно, где они ошиблись — слишком тонки законы, по которым существует жизнь. Сейчас бы говорили о генных заболеваниях, о несовместимости, о нарушениях метаболизма… Ты знаешь, что вейлам обязательно есть особые травы, а дети вампира и человека живут не больше года?

— Это… ошибки?

— Верно, Гарри. Так не задумывалось. Это ошибки создателей, тех древних магов, которые понимали не всё. Теоретически, волшебные расы задумывались как изменённые люди с особыми врождёнными способностями, но в остальном неотличимые. Но вглядись в гоблинов или русалок! Первые получили непревзойдённую интуицию выгоды, талант артефакторов и стали уродами по человеческим меркам. Вторые с подводным дыханием потеряли ноги и возможность жить вне воды.

Волшебные расы на создателей… обиделись. А среди них были и непревзойдённые воины, и превосходные командиры. Они решили, что химерологам не место на Земле, что никто больше не должен разделить их судьбу — и химерологов не стало. Последние долго скрывались, пока, наконец, их не оставили в покое, но знания были утеряны. Новые химерологи появились не так давно, в девятнадцатом веке, и они экспериментировали с животными и растениями… пока магический район в Берлине не поглотили изменённые муравьи. Район изолировали, химер истребили, а химерологию объявили достоянием различных научных обществ при Министерствах, вроде нашего Отдела Тайн. Изменение человека же запрещено. Новые вампиры или вейлы никому не нужны.

Гарри помолчал, осмысляя сказанное, а потом поинтересовался:

— Тогда как меня будет учить Атика? Свяжется с Отделом Тайн?

— Полагаю, понятие «законность» мало её беспокоит,— хмыкнул дедушка.— Скорее всего, она поделится теми знаниями, которые близки к химерологии. Целительством — практикой владеет так себе, но теории у неё больше, чем у большинства специалистов. Почти наверняка маггловская генетика и биология. Дневники тех самых химерологов, точнее, их копии, я покажу, там есть и практические рекомендации. Что-нибудь из сущностных матриц — первые химерологи меняли людей и животных через них. Это мои предположения, как будет на самом деле — не знаю. Атика полна неожиданностей. И ещё, Гарри…

— Да?

— Химерология не бесполезна в бою. Твой «археавис» это доказывает.

Гарри нахмурился, а Альбус едва заметно улыбнулся.

— Ремус Люпин,— представился маг в несколько обветшалой мантии, латаной мантии, со светло-каштановыми волосами, слегка тронутыми сединой, голубыми, но какими-то неяркими глаза.

— Так вы и есть мой конкурент?— Приятное лицо, светлые волосы, ярко-голубые глаза — этот мужчина был полной противоположностью подошедшего. Аквамариновый щегольский плащ подчёркивал то резкое различие, что делало волшебников будто бы выходцами из разных миров. Даже выражения лиц кардинально отличались: Люпин демонстрировал серьёзность и хмурость, а этот чародей — самоуверенность и показную радость.— Златопуст Локонс, будем знакомы. Не желаете уйти сразу, мистер Люпин?— обезоруживающая улыбка.— Бороться с моей известностью… тяжеловато.

— Полагаю, профессору Дамблдору лучше знать,— нейтральным тоном ответил Люпин, присаживаясь.

— Моя кандидатура рекомендована Попечительским Советом,— заметил Локонс.— У вас есть рекомендации?

— Боюсь, нет,— пожал плечами Ремус.— Профессор Дамблдор сообщил, что есть шанс получить работу, и вот я здесь.

— Вы даже не знаете, на какую должность он собирается вас брать?— поразился Златопуст.

— В своё время я хорошо учился,— ответил тот.

— Чтобы преподавать Защиту от Тёмных Искусств, нужны не оценки, а практика!— горячо возразил Локонс.— В школе у меня было всего лишь «удовлетворительно» по СОВ, но в путешествиях я набрался таких умений, что вы и представить себе не можете!

— У меня была обширная практика,— поморщился, отвернувшись, Люпин.

— Вам ещё не поздно…

— Добрый вечер,— прервал разговор кандидатов в учителя доброжелательный глубокий голос. Возле столика в «Кабаньей Голове» стоял Альбус Дамблдор в парадной лиловой мантии. Выглядел он так представительно, что и Ремус, и Златопуст, не сговариваясь, встали, приветствуя возможного работодателя.— О, не стоит, не стоит. Прошу пройти за мной, господа.

Пока маги выходили из бара, Златопуст пытался вставить слово, но Дамблдор игнорировал вопросы. Ремус шёл молча, будто уверившись в чём-то.

— Куда мы идём?— наконец, спросил он, когда маги оказались у пустыря на окраине Хогсмита, волшебной деревни, в которой размещалась «Кабанья Голова».

— Здесь мы никому не помешаем,— молвил Дамблдор.— Господа, вы оба претендуете на место профессоров ЗОТИ. Мистер Люпин — кандидат от меня, а мистер Локонс — от Совета Попечителей. Они были очень настойчивы, однако я практически ничего не знаю о ваших способностях, мистер Локонс.

— Но мои книги…

— Я занятой человек,— прервал его Альбус.— К сожалению, я не читал ваши книги. В то же время умения мистера Люпина мне известны. Единственным объективным критерием является практика…— пауза.

— Дуэль?

— Верно, мистер Люпин,— кивнул ему директор Хогвартса.— Вам известны правила дуэли на малых дистанциях, мистер Локонс?

— Разумеется,— изобразил тот обиду.— Десять метров, начало по сигналу.

— В таком случае, приступайте,— поощряющая улыбка.

Дамблдор отошёл на несколько шагов, смерил взглядом расстояние меж стоящими спиной друг к другу волшебниками, скомандовал:

— Начали!

— Экспелиармус!— крикнул Локонс, резко поворачиваясь.— Обливиэйт!

Оба заклятия Люпин принял на недрогнувшее «протего» и ответил невербальной цепочкой «конфундус, экспелиармус, инкарцеро». Каким-то чудом Златопуст ухитрился увернуться от первых двух, а вот последнее опутало его верёвками — палочка отлетела в сторону. Небрежным взмахом руки Дамблдор убрал верёвки и констатировал:

— Победа за мистером Люпином. Возможно, вы продемонстрируете какие-то особые способности в ЗОТИ, мистер Локонс?

— Пожалуй… нет,— деланно вздохнул тот, поднимая палочку.— Этот соперник лучше, я умею признавать поражение. Я… лучше пойду.

— Удачного дня!— пожелал Альбус, сохраняя безмятежное выражение лица. Как только Локонс аппарировал, директор Хогвартса расплылся в улыбке.— Давно не виделись, Ремус!

— Давно, Альбус,— Ремус буравил директора взглядом, но того это нисколько не смущало.— Зачем я тебе?

— Это очевидно — преподавать ЗОТИ,— Дамблдор всё так же улыбался, и эта улыбка, казалось, сгоняла с лица Ремуса угрюмость.— Ты целиком и полностью подходишь на эту должность.

— Мне не место в школе,— вдохнул Люпин.— Если бы не этот франт с его лживыми книгами — отказался бы сразу. А так…

— А так ты передашь детям толику своего опыта. Прости уж старика за эту интригу.

— Альбус,— покачал головой маг.— Как вы не понимаете, оборотень в школе — это…

— Северус Снейп, наш зельевар, прекрасно готовит Аконитовое зелье, думаю, ты слышал о нём — недавнее изобретение Дамокла Белби.

— Слышал,— подтвердил Люпин.— Оно… оно действует?

— Вполне. Ты же не думаешь, что я поставлю оборотня преподавать без мер предосторожности?

— Не думаю,— Ремус вздохнул.— По крайней мере, лучше я, чем этот позер.

— В таком случае, добро пожаловать в наш дружный коллектив,— старый маг протянул руку, и Люпин пожал её, после чего они исчезли в хлопке парной аппарации.

* * *

Наутро дедушка сообщил, что Атики не будет сутки, Минерва знакомит первокурсников с магическим миром, он занят чем-то бюрократическим, и Гарри свободен на весь день.

Первым делом, не откладывая на потом, воспитанник Дамблдора нашёл в дедушкиной библиотеке «Систематику чародейства и волшебства». Чтиво оказалось занятным, поражало число различных областей магии, от малых до высоких. Автор предпочитал не придерживаться какой-то единой систематики, но классифицировать магию по шкалам. Например, Авада Кедавра в его представлении находилась на вершине шкал «плотность энергии» и «скорость создания», внизу шкал «структурность», «цвет» и «комплексный цвет». Последние две характеризовали тот самый оттенок магии, насколько она темна или светла, притом вторая использовалась и для сложных переплетений тёмных, светлых и нейтральных частей.

Эрнетт Дороу, автор книги, описывал всевозможное волшебство, по его словам, для этого пришлось много путешествовать. Магия вейл, гоблинов, нечисти, даже нежити была описана наравне со всевозможными практиками людей. Здесь было и шаманство, и классическая европейская магия — от Древней Греции до наших дней,— и традиционное волшебство Азии, и страшные культы Африки и Латинской Америки, и чудеса веры христианства, язычества, мусульманства, и индийские практики, и несколько древних систем — Дороу посвятил этой книге тридцать лет! С удивлением Гарри просматривал главу «новая магия», где Эрнетт рассматривал предполагаемые пути развития чародейства, возможность совместить различные подходы. Настоящие совмещения он называл «плетения» и полагал, что будущее чародейства за ними. Также автор выделял перспективы модульного подхода и безграничные перспективы тех, кто сумеет понимать сущностные матрицы.

Согласно предисловию, Эрнетт Дороу, погиб в сорок пятом году, когда пытался написать дополнение о магии древних майя. Его тело так и не нашли, кенотаф выдающегося теоретика находилась в провинциальной Англии, рядом с домом, где он работал над книгой.

Гарри отложил том — его следовало читать вдумчиво. Не сильно толстый, тем не менее, он требовал значительных усилий на осмысление: компактные схемы несли массу информации, а связи современного шаманства и древней духологии, например, были на диво запутаны. Мальчик решил проветриться.

Метла модели «Нимбус-2000», дополнительно зачарованная дедушкой («Чтобы меньше трясло, мой мальчик») и Атикой («Ты же не хочешь простыть? Давай сюда, похимичим!»), ярко-голубое небо с редкими перистыми облаками над головой да ветер в лицо — что ещё надо для счастья? Летал Гарри инстинктивно, по словам дедушки, «весь в отца», внимание привычно разделилось между будоражащими ощущениями и различными мыслями. Мальчик слышал, что кому-то хорошо думается на ходу. А ему — на лету!

Химеры. Изменённые и созданные существа. К ним, кстати, Дороу относил и духов — сразу вспомнились слова призрачного лорда, Дивора Тея: «Есть ещё искусственные духи — но о них вам говорить рано». Духи должны быть в чём-то проще животных, ведь у них нет тела… Или не должны. Животные-химеры, какие они? Вспомнились муравьи, что разрушили район Берлина. Как они смогли? Сопротивление магии, как у драконов? Вряд ли у того экспериментатора появилась своя версия «археавис». Тогда как?

Что такого у муравьёв, пусть больших или малых, что они смогли победить изгнать из целого района волшебников? Пойти в библиотеку? Или ответ лежит на поверхности? Какая способность, если не сопротивление магии, могла дать муравьям такую силу? Не сопротивление, но… поглощение?

Гарри представил сплошной поток муравьёв, выедающих магию и тут же растущих от съеденного. Как Адское Пламя, только живое и всякие «конфундус», «эл-ступефай» или «игнис эльро» просто съедает. Конечно, Авада Кедавра, Круциатус или тот же «конфринго» муравьи не съедят, но сколько найдётся магов, способных беспрерывно сыпать этими чарами во все стороны сразу? Сколько могут вызывать достаточно сильный неволшебный огонь? Мало, наверное, а когда они опомнились, муравьи сожрали половину района, включая защищённые дома. Щиты-то ведь тоже съедобны! Почти «Адеско Файр» без контроля.

Неужели он нашёл разгадку? На ум пришли слова дедушки: «Никогда не полагайся на единственную гипотезу. Реальность всегда разнообразней, чем ты себе представляешь». Что ещё? Может быть, их просто было много? А действительно, если муравьи плодились прямо на глазах и просто заполонили всё вплоть до антимаггловского барьера — это тоже уничтожение квартала. Тем более большинство магов не ставит на магазины на жилище что-то от муравьёв или универсальные щита. Не все такие параноики, как Атика, или такие важные персоны, как дедушка. Ещё что-нибудь? В голову ничего не приходило, кроме, разве что, способности проникать сквозь щиты, не разрушая, или невидимости — но всё равно муравьёв должно быть много.

«Значит, четыре полезных свойства,— сделал обобщение Гарри.— Поглощение магии, множественность, обход щитов, невидимость. Если дать это моим дракончикам…»

Перед мысленным взором встал дракончик рядом с малюсеньким муравьём. Мальчику вдруг подумалось, что в насекомое ещё попасть надо, а если оно ядовитое… Точно! Размер и яд. Мысленная картина сменилась на кучу малюсеньких дракончиков размером с колибри, совместно продавливающих «эгис», юрко разлетающихся с пути «авад» — вот один из них попадает за щит, волшебник торопливо ставит новый, но дракончик уже кусает его за руку, палочка выпадает, а на клыках был яд… Идеально! То-то Атика завтра удивится! Главное, всё тот же «археавис», правда, надо придумать матрицу преобразования, ведь для дракончика была хотя бы примерная, снятая ещё Атикой в снежном мире. Что-то подсказывало: даже уменьшить волшебных зверей будет нелегко.

* * *

День спустя пустынный полигон в очередной раз озаряли вспышки заклятий.

— Эл-Секо,— выдохнул Гарри.— Реферис-таве! Археавис, археа мотус, таве!

Когда Атика отклонила поднятый чарами импульса песок, и Гарри неожиданно почувствовал звон в голове. Внешние ментальные блоки ослабли, руки дрожали — мальчик едва заставил себя поставить «эгис».

— Так-так-так…— Атика подошла, опустив палочку, внимательно осмотрела мальчика.— Что ж, для первого раза неплохо. Это так называемая «ментальная оплеуха». Донельзя простой и эффективный приём. Вот тебе первый «сюрприз» — до аттестации должен научиться на неё даже внимание не обращать.

— А научить?— пришёл в себя Гарри.

— Защищаться? Сам приловчишься. Исполнять? На самом деле, всё просто…

Спустя полчаса Гарри успел несколько раз попасть под собственную пси-атаку и припомнить недетские словечки. Вслух он их не говорил — как-то раз, дедушка заставил полоскать рот с мылом. Трижды. И предупредил, что в следующий раз к мылу добавится красный перец. Много. Условный рефлекс выработался, как сказали бы магглы.

— Уже что-то,— одобрила наставница — в этот раз Гарри пришёл в себя спустя полминуты.— На этом закончим с чистой боёвкой и приступим к специализации. Пространство-время… Нет, его лучше после основ векторного подхода. Начнём с химерологии. Я тут подобрала парочку книг.

Серебряные искорки из кольца-сумки образовались в увесистые фолианты, явно древние, обёрнутые в чары сохранности. Названия — бессмысленные латинские буквосочетания. Обложки тёмно-зелёные. Гарри открыл тот, что побольше. Вместо нормальных слов — такая же бессмыслица.

— Зашифрованы,— пояснила Атика.— И зашифрованы как следует. Это из архива химерологов Гриндельвальда, предполагаю, шифр смешанный — магия плюс математика. Этим и займёмся на первых порах. Всё одно без векторов там не продвинуться.

— Учитель.

— Да?

— Я тут немного поэкспериментировал с «археавис»…

— Ясно,— деланно вздохнула Атика. С этим заклятием Гарри экспериментировал часто, причём умудрялся получать самую разнообразную крылатую фауну, от грифона до страуса. На дракончиков и их полезность Атика обратила внимание в самом начале: оказалось, их обезвреживает «коньюктивитус», качественный «конфундус» и даже не особо сильный «ступефай-эл-верте». В бою полезны разве что фактором неожиданности, а вот щиты да барьеры продавливают хорошо. Остальные создания помогали ещё хуже, без драконьей шкуры и сопротивления волшебству они гибли от огня или меткого режущего.— Давай уж, показывай, войдёт в курс химерологии.

Гарри сосредоточился, в деталях вспоминая полученную матрицу преобразований. Что-то пришлось подбирать наугад, для чего-то листать толстые справочники по трансфигурации живого, что-то смотреть в не менее толстых томах по «археа» или выискивать в трудах по строению сложных чар.

— Цикло-стабилис археавис-те.

С палочки одна за другой взмыли летуны. Маленькие дракончики, сантиметров двадцать пять от носа до хвоста, удивительно юркие, они собрались в приличную — несколько десятков — стайку и слаженно напали на леди Сей-Тиор. Стая бодро разлетелась с пути «эл-секо» — парочке летунов подрезало крылья — и облепила «протего» Атики, постепенно продавливая. Волшебница не стала вызывать огонь или ударять ментально — она заставила щит расшириться, отбрасывая волшебных зверей, разомкнуться и окружить их прозрачной клеткой. Клетка постоянно утолщалась — дракончики рассеивали её своей магией. Наконец, заклятье иссякло и создания мальчика исчезли.

— Очень любопытно,— молвила Атика.— Что ты хотел получить?

Гарри объяснил ей задумку и аналогию с муравьями.

— А ведь угадал,— улыбнулась наставница.— Те, берлинские,— невидимки и быстро множились. Знаешь, а идея перспективна, особенно если научить дракончиков не давить, а прогрызать, пробуривать щиты. И, конечно, автономность — ты слишком сосредоточился на управлении. Давай-ка разберёмся.

Перед магами возник стол, странным образом не тонущий в песке, на нём — чистые листы, ручки, справочники, рядом — стулья.

— С чего начнём?— с энтузиазмом спросил мальчик.

— Сам выбирай,— Знакомо. Учитель всеми силами поощряла самостоятельность, обыкновенно лишь направляла мысли, делилась опытом, редко подсказывала стандартное решение или просто тыкала на справочник с ним.— Хм. Если это не химерология — то я живой Мерлин,— она покачала головой.— Порадовал старушку,— смешок.— Так что первое? Задача сама собой не решится.

Глава 4. О том, как создаются тайные ордена.

Атика Сей-Тиор. Травяное поле внутри поместья Дамблдора.

— Я закончила, Альбус,— Атика выглядела удовлетворённой и усталой. Достав палочку из воздуха, сложным взмахом она создала мягкое кресло.— Знаешь, а вышло вполне себе. Лучше, чем думала, сложнее, чем рассчитывала. Это… больше, чем просто дом.

— Вот как?— вопросительно поднял бровь Дамблдор.

— Скажи, что для тебя Хогвартс?

— Даже так,— кивнул Альбус.— Постой, а как ты успела за один день…

— Время,— Атика подкинула в руке иллюзию изолята — та растворилась в воздухе.— Не знаю, сколько там было гигануманов, но время я под себя прогнула.

— Твой козырь,— констатировал старый волшебник.— Почему не на Земле?

— Ненавижу эсселей,— сощурилась Атика.— Особенно эту Элайу с её Викой. Жаль, их не убить, не уничтожив Землю. Специально нашла такое место, где точно ничего нет. Видите ли, запретный трюк! Нарушение естественного хода вещей! А на хроновороты смотрят сквозь пальцы, двуличные духи.

— Сколько?— поинтересовался Альбус, не утруждая себя трюками вроде трансфигурации, а садясь прямо на воздух.— И что за место?

— Год за день. Место же… Скажем так, это за много световых лет отсюда и вокруг нет ничего достаточно плотного для эссели. А если и есть — то пространство изолировано. Я немного параноик — эссели там не возникнет точно. Возникнет или проникнет — развоплотит. Чтобы в моём доме хозяйничал кто-то ещё? Ну уж нет!

— Это не слишком?— неодобрительно покачал головой Дамблдор.— Эссели — самые естественные существа, каких только можно представить.

— А ещё — самые идеальные шпионы и лучшие интуиты,— нахмурилась леди Сей-Тиор.— Их там не будет. Дом отрезан от мира не хуже изолята. Знаешь, сколько эту схему считала? Зато теперь там безопасно как нигде на Земле. Разве что какая-нибудь эссель сверхскопления галактик, если такие бывают… но мы для неё — мошки, банально не заметит. А если заметит — тут уж ничего не поделать.

— Понятно,— Дамблдор поднялся.— Покажешь своё творение?

— Не сейчас. Как соберём всех — так и покажу. Что насчёт магов из Ордена Феникса?

— Грюм и Вэнс, возможно, Снейп.

— Без Снейпа, лишний риск,— отрезала Атика.— Макгонагалл не потянет. Гарри… нет, пока рано, потенциал-то хорош, но пока не приловчится в окклюменции — нельзя.

— Со стороны только Флитвик?

— Не только,— Атика хитро прищурилась.— Есть ещё, минимум, трое.

— И кто же? Неужели…

— Угадал. А ещё…

— Он!?

— А что не так?— улыбка.

— Лояльность.

— Нерушимый Обет тебя не устроит?

— Уже?

— Уже. Так что давай к первому нашему кандидату.

Филиус Флитвик. Хогвартс.

Серебряный феникс, патронус Дамблдора, вспорхнул на письменный стол, свободно пройдя сквозь дверь. Профессор чар оторвался от занимательной «Истории одного заклинания».

— Жду тебя в кабинете, Филиус. Разговор важный.

— Передай, что скоро буду,— молвил Флитвик.

Патронус переливчато чирикнул и улетел. Флитвик же достал запасную палочку, пару зелий, перевёл мантию на дежурный режим и вышел, не забыв запечатать кабинет. Некоторые студенты Рейвенкло очень интересовались маленькой библиотечкой Филиуса и игра «проникнуть в кабинет декана» шла весь учебный год.

Горгулья перед входом к директору отпрыгнула, стоило приблизиться. Альбус ждал внутри, а вместе с ним — леди Сей-Тиор. Оба настроены серьёзно. Ничего не говоря, Атика открыла прямой портал. Филиус, прищёлкнув языком скорости и изяществу пространственных врат — он не оставлял попыток достичь подобного и достиг кое-каких успехов — шагнул следом. Маги очутились на зелёном поле около Альбусова дома. Флитвик бросил взгляд на защиту, подметил возросшую тонкость и плотность.

— Чем обязан?— полюбопытствовал низенький профессор.

— Ты не входил в Орден Феникса,— издалека начал Дамблдор,— тем не менее, сочувствовал нам.

— Скажем так, победа Волдеморта не принесла бы Хогвартсу добра,— ответил Филиус.— Чую, мне предложат участвовать в какой-то авантюре.

— Не совсем,— покачала головой Атика.— Точнее будет «проект». Проект и организация. Нечто долговременное и важное для всех волшебников Земли.

— Эта защита казалась мне надёжной,— слегка удивился Флитвик.

— Надежных защит не бывает,— усмехнулась леди Сей-Тиор.— Эта близка к идеалу, да не совсем. Подробности только после согласия. Тогда же — Нерушимый Обет. Дело слишком серьёзно.

— Вот как,— понимающий кивок.— Рад доверию. Альбус, только если не повредит моим планам.

— С гоблинами всё согласовано,— ответил тот.— Я бы сказал, проект важен и для них, но разглашать слишком поспешно.

— В таком случае, согласен. Что с Обетом?

— Когда соберём всех,— ответила Атика.— Подождёшь здесь или с нами?

— С вами.

Дентон Сариус, Десмий Ошшис. Убежище Десмия.

Синяя вспышка озарила внутренность полузаброшенного дома, и жуткий вой собратьев возвестил, что одному дементору не повезло. Остальные медленно удалялись, повинуясь управляющему артефакту хозяина дома.

— Зря ты так,— покачал тот, спускаясь по лестнице.— Итак, чем обязаны, леди Сей-Тиор, профессор Дамблдор, мэтр Флитвик?

— Вечер добрый,— молвил Альбус.— Прежде всего, представлю тебе, Филиус, уважаемого Десмия Ошшиса, бывшего невыразимца. По лестнице спускается его друг — Дентон Сариус.

— Явились не запылились,— проворчал Дентон.— Проходите наверх, там тепло.

— Это моё родовое поместье,— рассказывал Десмий, пока волшебники размещались во вполне жилом зале. Влияние дементоров здесь не ощущалось, а тепло шло не от камина — в нём плясали языки холодного колдовского огня — а от стен и пола. Зал оплетала паутина защитных чар и ритуалов, притом Филиус заметил пару Атикиных разработок — и когда только успела? Тёмные стены и несколько тусклых жёлтых светильников над потолком, столь же тёмные кресла — всё это делало обстановку какой-то старинной, таинственной, для слабонервных — даже пугающей.— Лень здесь прибираться, да и не хочется. Предки были теми ещё… Не зря с родителями переехали. Ладно, Атика, повествуй.

— Всё просто — пришла пора платить,— молвила та.— Покажитесь-ка без личин.

— Почему бы и нет,— пожал плечами Дентон, сбрасывая иллюзию. Вместо старика в свете голубого пламени сидел сорокалетний мужчина, лишь седина никуда не пропала.— Видишь, всё работает.

— Нашёл кому рассказывать,— хихикнул Десмий.

— Действительно,— Дентон вернул иллюзию.— Значит, плата. Судя по тому, что ты пришла не одна — это что-то большее, чем деньги или знания.

— Верно. Денег мне хватает, знаний тоже, а вот от помощи двух выдающихся учёных не откажусь. Скажем так, я предлагаю — не заставляю! — присоединится к нам. Интересные задачи гарантирую. Риск, куда без него. Если нет — отдавайте деньгами, а мы уходим. Мой счёт — в Гринготсе.

— Уровень секретности?— вопросил Дентон.

— Максимум.

— Базы и ресурсы?— спросил Десмий.— Есть, где разгуляться?

— О да,— улыбка.— Ну так как?

— Подходит,— кивнул Дентон.— Надо же куда-то силы направить, дел-то интересных нет, а наши бывшие коллеги,— он поморщился.

— На улицу без иллюзий не выйти,— подхватил Десмий.— Регулярно прочёсывают Косой и Лютный переулки, видимо, последний ум растеряли. Сунемся мы туда, как же! Лет пять как магглы будем, не меньше. В магический мир — ни ногой.

— Наш… проект может растянуться на десятки лет,— заметил Дамблдор.

— А нам некуда спешить!— хрипло рассмеялся Дентон.— Короче, согласны. Непреложный?

— Позже,— молвила Атика.— Сначала надо собрать всех.

— Кто ещё будет?

— Ожидаются двое,— ответил Альбус.— Пожалуй, я приведу их сюда. Ах, ещё…

— Он уже на месте.

— Хорошо, Атика. Десмий, не против, если этот дом посетят двое моих доверенных лиц?

Дентон вопросительно глянул на друга, тот ответил:

— Конечно же, это не единственное и не основное моё убежище. Разрешаю.

Эммелина Вэнс. Лондонская квартира.

Мисс Вэнс любила уют и не любила камины. Ей больше нравилось смотреть на текущую воду, чем на огонь. И квартира Эммелины была необыкновенной. Повсюду парила вода. Под потолком — холодные струи, переливающиеся, преломляющие сотни светлячков внутри. Стены — где водопады, где медленно стекающие воды, а где и стихия, застывшая прозрачной плёнкой.

— Оригинально,— нашёлся Дамблдор, рассматривая этот шедевр. Ступать по пружинящему щиту, ограждающему водяной же пол — необычное ощущение.

— «Проторенные тропы не для нас»,— процитировала Эммелина знаменитый «Гимн чародеям».— Располагайся.

— Боюсь, не совсем понимаю, куда здесь присесть,— развёл руками старый маг.

— А, это. Начни садиться и доверься волшебству,— Вэнс показала пример. Стоило попытаться опереться на воздух, как вода под ней воспарила фонтанчиком и застыла в форме стула.

— Любопытно,— стул под директором Хогвартса так же пружинил, но поменьше и куда мягче — создавалось ощущение, что он на матрасе.— Жалею, что не заглядывал к тебе в последние годы.

— Ах, брось, Альбус, ты всегда по горло в заботах,— отмахнулась волшебница.— Выпьешь чего-нибудь?

— Не отказался бы от чая, Эмма,— улыбнулся старой соратнице Дамблдор.

— Ну-ка,— рисуясь, она щёлкнула рукой, послала тонкий ментальный сигнал — водяной пол вновь взвихрился, и совершенно прозрачный стакан завис перед магом, наполняясь зелёным чаем.

— Твой вкус всё так же отменен,— Дамблдор с удовольствием пригубил ароматный напиток.

— По делу?— поинтересовалась Эммелина.

— Как всегда,— вздох.— Как смотришь на то, чтобы присоединиться к ещё одной, кроме Ордена Феникса, тайной группе?

— А Орден?— подняла она бровь.

— Орден соберётся в крайнем случае, и о группе там знать не будут.

— Цель?

— Не здесь, Эмма, да и рассказывать буду всем согласившимся сразу.

— Хм,— миг задумчивости.— Не в ущерб работе.

— Разумеется. Тем более, наш проект растянется как бы не на десятки лет.

— Интересно. Согласна,— Вэнс грациозным движением встала — стул втянулся в пол.— Так понимаю, сейчас?

— Правильно понимаешь. Но сначала зайдём за другим нашим соратником.

— Неужто Грюм?

— Верная догадка.

— Было бы из кого угадывать.

— Да уж,— тяжёлый вздох.

Аластор Грюм. Дом в Лондоне.

Грюм почувствовал, что его сигналку пересекли, и пересекли бесцеремонно. Либо гость уверен, что имеет на это право, либо настолько же уверен в своих силах. Дурак, не заметил сигналку? Сам виноват.

«Тогрус, конфундус, ступефай-верте!»— мысленно произнёс Грюм, направив палочку на дверь, стоило той открыться. В сенсосетях он не был спецом, но вокруг своего дома ощущал всё как собственную руку. Уж точно не ногу, хехе.

— Добрый день, Аластор,— молвил Альбус Дамблдор, игнорируя атаку, тогда как Грюм отгородился следующей, на совесть зачарованной дверью.

— Электричество,— буркнул Грюм, немного разочаровавшись. С одной стороны, не получилось сразиться с чёрным магом-мстителем, с другой — Дамблдор мог принести интересные вести. Например, о сборище каких-нибудь отморозков, по которым «авада» плачет.

— Переменный ток,— директор Хогвартса невозмутимо сообщил отзыв, отбрасывая в сторону связку «таве сферс», «тогрус-таве» и «петрификус тоталус вольюм».

— В кого я оделся на Хэллоуин восьмидесятого?

— В тёмного колдуна,— хмыкнул Дамблдор.— А после в газетах писали «чёрные маги сошли с ума и убивают друг друга».

— Верно,— дубовая дверь отодвинулась, и Грюм показался в маленькой прихожей, заваленной всякой всячиной, разнородно зачарованной — прекрасный способ дезориентировать и успокоить вторженца. И спрятать внутри неприятные сюрпризы.— Проходи, Альбус. Кто там с тобой? Вэнс? Пусть идёт, путь открыт.

— Ты знаешь, что это нездоровая паранойя?— спросила Эммелина, открывая шаткую входную дверь.

— Нездоровая? Ха! За этот год меня пытались убрать двое. Двое, Вэнс! Не особые умельцы,— Грюм поморщился.— Один попался в мой сюрприз, другой схлопотал «конфринго» в спину.

— Избавь нас от подробностей,— теперь уже сморщилась Эммелина, представив, что будет с магом после «конфринго».

— А ты говоришь — паранойя,— ворчал Грюм, ведя гостей сквозь череду комнат с десятками неактивных ловушек пока, наконец, очередная не оказалась жилой гостиной.— Ну, что случилось?

— Есть одна работёнка, Аластор,— ответила за Дамблдора волшебница в тёмно-зелёном.— Как раз по тебе — паранойя и секретность.

— Секретней Ордена,— добавил директор Хогвартса.— И важнее его.

— Ещё одна тайная организация?— усмехнулся Грюм.— А не многовато ли, Альбус? Ладно, если дело славное — согласен. Только учти, я аврор, а не политик, в этих твоих делах не смыслю.

— Поверь, авроры нам понадобятся тоже. Не снимешь на секундочку пространственную защиту?

— Ты про какую из них?— хмыкнул Грюм.— Не сниму. Ни на секунду. Как всегда, кто-нибудь сейчас перенесёт ядовитый газ или бомбу. Пошли на улицу.

— Может, немного меньше паранойи?— осведомилась Эммелина.

— Она спасает нам жизнь,— просто ответил Грюм.

Родовое поместье Десмия, Шотландия.

— Ну Сертон тогда их и активировал,— рассказывал Дентон Флитвику.— Правил безопасности для Арок ещё не было, хорошо хоть все далеко стояли. Всосало его внутрь, нас потянуло, только Десмий сообразил послать сигнал деактивации. Не он — нас бы тут не сидело. Но с тех пор Главный — я директора Отдела Тайн имею в виду — ввёл строгие меры безопасности, мол, лучше перебдить, чем недобдить.

— Это правильно!— пророкотал Грюм, заходя внутрь.— Лучше перебдить, а доверчивые живут недолго. Альбус, все наши?

— Все,— тот зашёл вторым, следом — Вэнс.— Аластор, знакомься. В красном Атика, леди Сей-Тиор, она разделит со мной руководство.

— Просто Атика,— молвила та.

— Филиуса вы уже знаете, а это…

— Десмий Ошшис, просто Десмий,— перебил низкий, сутулый старик.

— Дентон,— коротко представился высокий невыразимец.

— Эти господа покинули…

— Дезертировали,— хмыкнул Дентон.

— …Отдел Тайн и будут членами нашей команды. Ну а со мной пришли Аластор Грюм…

— Можно Грозный Глаз,— заметил тот.

— …и Эммелина Вэнс.

— Будем знакомы,— сдержанно кивнула волшебница в тёмно-зелёной мантии.

— Атика?— напомнил Дамблдор.

— А, портал. Что ж, дамы и господа, я проведу вас на нашу основную базу, на днях выдам артефакты, чтобы попадать туда самостоятельно.

— Защита там хоть хорошая?— вопросил Грюм.

— О, вы будете удивлены,— тонкая улыбка.— Координаре портал свеаре Феерис Шэйел,— Потоки волшебства закрутились, образовывая арку необычного прямого портала.— Прошу.

Будильник сработал ровно в семь утра. Не глядя, Гарри притянул его с прикроватного столика усилием воли… Ага, так он и притянулся! Над этим будильником, третьим за месяц, дедушка колдовал лично. Такие вещи, как попытки разбить об стену, выключить и спать дальше, переместить волшебным образом или деструктировать «делеретом» он игнорировал. Как сказал Альбус, жалко невинные предметы, пусть они и научили невербальному «акцио» своим поведением. Но привычка — вторая натура, и только перепробовав в полусне все способы избавиться от настойчивого звона, мальчик открыл глаза, взял в руки палочку, встал, торопливо оделся, заправил постель. Только тогда будильник выключился, как, собственно, и говорил приёмный дед.

— Ненавижу понедельники,— пробормотал Гарри. После субботы и воскресенья, когда расписание было более свободным, а занятия с Атикой начинались только в двенадцать, понедельник — весьма неприятная штука.

Вздохнув, Гарри отправился мыться, а затем приступил к утренним упражнением. Раз уж дедушка не шутил насчёт условного выключения будильника, то и всё остальное правда. Например, что если он не помоется и не выполнит комплекс занятий перед завтраком, адово изобретение магглов отыщет где угодно и испортит утро надоедливым звоном.

Утренний комплекс состоял из простой зарядки, к слову, составленной или скопированной откуда-то Атикой, окклюментивных упражнений, призванных укрепить ослабленные сном пси-щиты и двух медитаций. Первая, на чувстве «я», призвана укрепить и расширить волю, внимание и самосознание. Вторая же направлена на сродство магии, углубление её ощущения и принятия. Когда мальчик закончил с медитацией, от сонливости не осталось и следа, привычная сила циркулировала по венам, наполняя жаждой дела, бодростью… и зверским аппетитом.

Обыкновенно Гарри завтракал на улице, сидя на траве, разложив на подносе или плоскости «протего» молоко, чай или сок — кофе дедушка считал «излишним дёрганьем мозга» и в доме его не водилось — с булочками или какой другой выпечкой домашней домовой эльфийки, Дайны. Та отзывалась на любое упоминание в пределах поместья, заботливо приносила и уносила еду и напитки. Как всегда — даже слишком заботливо, каждый раз причитая: «худенький хозяин Гарри, ну почему же вы так мало едите?» Объяснять ей про постоянные тренировки, сгоняющие лишний жир, появись он, или ограниченный размер желудка — бесполезное дело. Поэтому мальчик в очередной раз не доел.

В восемь тридцать утра перед Гарри раскрылись пространственные врата, и он шагнул на Атикин полигон. На этот раз — полигон пещерный. Значит, предстоит обещанная теория о векторах. И вправду — на стульях удобно разместились, помимо Атики, Флитвик и Гермиона. Гарри сел на свободный стул. Тянуло прохладой.

Пещерный полигон. Единственный подземный из Атикиных. Как сказала она сама — один из самых защищённых. Гарри видел пылающие силой и чёткостью линии барьерных ритуалов. Он чувствовал ту вязкость, что сопровождает блок перемещений. Ощущал тоненький и не менее прочный барьер от аппарации. Всё это внушало уважение и некоторую стеснённость — Гарри очень не любил ограничений свободы. Впечатление отягощал тёмный каменный свод не отражающий, а рассеивающий на себе свет, каменный же пол и мутно-жёлтые шарики «люмос стелла» хаотично разбросанные по потолку и полу. Пещера простиралась метров на двадцать в три стороны, а в четвёртую свод понижался вплоть до чёрной дециметровой трещиной, откуда тянуло холодом.

— В руки себя взял!— строго прикрикнула Атика.

— Сейчас,— Гарри подавил приступ клаустрофобии, усилием воли углубившись в собственный разум и отрезая нужные эмоции и связки ассоциаций.

— Грубо,— неодобрительно покачала головой наставница.— Ну да ладно, о менталистике потом. Итак, Гарри, Гермиона сегодня мы с Филиусом расскажем вам о векторном подходе к магии.

— Для начала,— подхватил Флитвик,— вспомним самое первое в магии — те неосознанные всплески, которые появляются в детстве сами собой,— Гарри улыбнулся — первым таким моментом было превращение дедушкиной бороды в синюю, когда он пытался накормить мальчика нелюбимой овсянкой.— Это, конечно, не векторная магия, но гораздо ближе к ней, чем то же «вингардиум левиоса».

— «Векторная магия — это прямое магические действие без ритуалов»,— процитировала Гермиона.— Вроде бы, всё понятно.

— Отнюдь,— улыбнулась Атика.— Гарри, подними, пожалуйста, без палочки и заклинаний вон тот камень.

— Так?— килограммовый булыжник взмыл в воздух.

— Да. Гермиона, объясни мне, пожалуйста, как он это сделал?

— Я…— растерялась девочка.— Я не знаю. Вроде бы, это могут только самые сильные волшебники, вот Гарри и…

Мальчик мысленно хмыкнул — это он-то сильный волшебник? До уровня дедушки или того же Флитвика — годы и десятилетия труда.

— Чушь!— отрезал Флитвик.— Гарри, отпусти его.

Булыжник полетел вниз, но был подхвачен иной силой. Филиус, вытянув вперёд руку без палочки, демонстративно притянул, оттолкнул камень, заставил кружиться вокруг себя и пульнул вдаль.

— Я что, великий маг?— поднял бровь низенький чародей.— Конечно же нет! Это может каждый. Я даже не применял вектора, всего-то захотел и приложил к желанию волшебство. Так можешь и ты, Гермиона, когда научишься достаточно чётко чувствовать энергию,— он покачал головой.— Не все книги одинаково полезны. А в некоторых пишется откровенная чушь. Итак, почему у Гарри получилось?

— Уверенность?— предположила Гермиона.

— Верно,— подтвердил Флитвик.— Почти как ритуал, но без символа, как видишь, воздействие существенно мало, а уж сил тратится… Тем не менее, символ можно заменить, и замена эта будет работать иначе, но не слабей.

— Чёткое представление,— взяла слово Атика.— Конкретно, это мыслеобраз — наподобие тех, что используются для заклятий, только точней,— или математическая формула, или даже их каскад, или всё вместе…— Гарри хотел было вставить: «Так просто?!»— как наставница добавила.— Это непросто. Мало развитого воображения — нужно уметь мгновенно сосредотачиваться, рисовать мысленно очень чётко и при этом успевать обращаться к своей магии. Но преимуществ тьма. В отличие от ритуалов или символов, такие образы и формулы работают эффективно для всех. Унификация,— Атика улыбнулась.— Пожалуй, векторный подход — единственный, допускающий науку в волшебство.

— Перейдём к определениям,— произнёс Флитвик, покосившись на Гермиону, которая была поражена последней фразой Атики.— Вектор — это то самое чёткое представление с импульсом или потоком магии, единственным образом определяющее волшебное воздействие. Которое, кстати, тоже называется вектором. Каждое структурно-символьное заклинание, начиная от «вингардиум левиоса», раскладывается, если можно так выразиться, на вектора. Некоторые чары, вроде «таве», векторно так же просты, как и вербально. Некоторые — ещё проще. Иные — много сложней. А какие-то до сих пор не разложили по векторам. Любой ритуал теоретически раскладывается по векторам, записывается цепочкой чётких представлений да распределений волшебной энергии. Но чем абстрактней ритуал, чем он многоплановей, тем сложней это сделать.

— Потому и существует высокая, она же абстрактная, ритуалистика,— заметила Атика.— И потому магия до сих пор не точная наука или инженерия, а сплав науки, искусства и эмоций.

— У векторных чар много преимуществ по сравнению с обычными заклинаниями,— молвил Флитвик.— Притянуть или оттолкнуть предмет проще вектором. Простые щиты быстрей и прочней сделать векторами. Чем проще векторное представление — там проще его создать. Палочка при этом часто мешает — она нужна для ритуалов, чтобы направить их чётко, а в векторной магии чёткость определяется только воображением чародея. И чёткость энергии, и чёткость формы. Именно поэтому лучшие векторные маги — менталисты.

— Последняя капелька теории,— взяла слово наставница.— На примере векторов ясно видно, что магия рождается в некотором радиусе вокруг мага. Вектора — это способ распространить её дальше, не рассеяв, обычно широким лучом или узким цилиндром — это как посмотреть. Ну а внутри радиуса волшебник имеет власть, ограниченную его воображением да силой. Палочка не требуется. Магия не рассеивается. Это — последняя линия обороны, а чем больше радиус, тем больше вариативность мага. Если противники касаются друг друга сферами влияний — они переходят на поединок воли и силы, прямой и очень быстрый.

— Мой радиус — полтора метра,— сказал Флитвик.— Это значит, что в полутора метрах любой маг слабей — потенциально труп. Ему нельзя приближаться. Радиус Альбуса — четыре метра. У Атики — три метра.

— Между прочим, Альбус — своеобразный рекордсмен,— заметила наставница.— Если аппроксимировать, у мага его опыта и искусства, радиус должен быть метра два с половиной. Но тут играет роль не просто линейная сила, а особое восприятие… Ладно, не стоит отвлекаться. Я же сознательно сжимаю свой радиус, не даю ему расти. Компенсация — рост контроля внутри радиуса. Гарри, стрельни-ка в меня чем-нибудь.

— Секо,— отреагировал мальчик, ожидая увидеть в ответ щит. К удивлению, никакого щита — луч просто растворился, едва вылетев.

— Это щит, если можно так выразиться, моей воли,— пояснила Атика.— Просто вектор, противоположный «секо», совершенно компенсировал его. Если нельзя построить противоположный, я ставлю вектор отражения, вектор поглощения или вектор остановки. Прорваться, когда я целиком сосредоточена на защите, можно. Что-нибудь достаточно могучее из магии пространства-времени, абстрактный ритуал или проклятие… Остальное бессильно. А вот внимания такая защита отнимает много. Гарри!

Мальчик вздрогнул — тон, которым наставница сообщала об «особо обязательных» тренировках. Тех, что завершала и через силу, и наперёд прочих.

— Учитель?

— Сегодня покажу и поучу простым векторам. Завтра начнём векторное фехтование…

— А мы с ученицей присоединимся к вам,— вставил Флитвик.

— …или не начнём,— замерла Атика — видимо, ей в голову пришла (Гарри предпочитал «ударила» — особенно это касалось некоторых идей тренировок) новая мысль.— Ладно, там посмотрим. А теперь, Гарри, Гермиона, начнём с ваших первых векторных чар, а именно, эквивалент «таве». Для них используется простая формула,— перед юными магами повисла иллюзия с одной строчкой.— Сложности три: ориентация, синхронность и чёткость. С ориентацией проще — за начала отсчёта выбираешь себя или какой-нибудь предмет. Замечу, лучше себя. Чёткость — ну, тут наших занятий в менталистике должно хватить. Вот синхронность, чтоб магия выплескивалась одновременно с мыслеобразом, натренируем.

Гермиона, на вид, была полна энтузиазма. Гарри отнёсся к новой области магии более сдержанно. Оно, конечно, интересно, но если объясняет и учит Атика, то это, как всегда, сведётся к тренировке в полную силу и бесконечным задачам на соображение. С другой стороны, той же Гермионе до его практического уровня заниматься не один год, Флитвик не торопит её, загружает в меру. Впрочем, Гарри не жаловался, ни себе, ни другим. После случившегося он понимал: мир велик и опасен, лучше раньше покинуть детство, чем бездарно погибнуть. Был ещё вариант «сидеть ниже травы, тише воды», только мальчика он не устраивал. Как говорила Атика, полная жизнь — это когда ты вкладываешь всего себя в каждый миг. Не важно, в деле, развлечении или отдыхе.

— Аккуратней!— воскликнул Филиус, когда вектор импульса, напитанный Гарри нейтральной энергией, разнёс подопытный камушек на кусочки.

— В самом деле, дозируй,— Атика восстановила камень.— С раненым товарищем случится то же самое.

— Получилось!— почти крикнула Гермиона. Над её рукой повис маленький камешек, чуть вращаясь, удерживаемый чётким потоком волшебства.

Гарри кинул на неё завистливый взгляд, а сам мысленно ругал себя. Если Гермиона решила начать с простого, то ученик Атики решил сразу притягивать-отталкивать камни, да ещё и плавно. С «таве»-то всё получалось, а это не плотно укутанная в ограничения школьная формула. Вот и мучился. Упрямство не позволяло повторять за девочкой. Со злости или просто повезло, но уже шестая после успеха Гермионы попытка увенчалась успехом — Гарри ухватил ритм, соотношение, гармонию, как некогда сумел создать «каменный луч». Сама же Гермиона к этому времени училась комбинацией векторов и силы тяжести вращать камушек над ладонью упорядоченно, с нужной скоростью, а не хаотично инерционно.

— Тебе другое задание,— сказала наставница, когда Гарри уверенно бросал камень в стену вектором, вектором же возвращая обратно.— Вот мишень,— в дальнем конце пещеры засветился малюсенький шарик.— Попади. Снаряды возвращать только векторами и не мухлевать, а кидать от руки.

Гарри попробовал. Снаряд сдуло в сторону неожиданным порывом ветра. Атика ухмыльнулась:

— А кто сказал, что будет просто? Ветер дует случайно, так что не надейся стрелять с поправкой.

Вторая попытка. Камень рвануло вправо — Гарри на ходу поправил его вектором. Не рассчитал — камень улетел много левее мишени.

— Линиа,— выпустил мальчик вперёд сенсонить. По идее, это должно помощь улавливать ветер…

— Антериос,— Атика демонстративно рассеяла элемент сенсосети.— Я же просила — без мухлежа. Интуицию на что развивал?

Остаток занятий векторами прошёл в духе попыток переплюнуть море или прикрыться ситом от дождя. Ветер действительно вёл себя случайно. Гарри наловчился мгновенно менять вектора, подстраиваясь под порывы — да-да, уже не единственный порыв! — интуиция же помогала слабо. Под конец Гермиона присоединилась к забаве, к удивлению Гарри, оказалась такой же азартной, как и он сам, правда, получалось у неё в разы хуже. Но — получалось. Гарри дошёл до уровня «пять попаданий на пять промахов», счёт девочки стабильно держался на двух к восьми. Учитывая, что она мало занималась точностью и скоростью — хороший результат. Это Гарри подумал, а сам усиленно делал вид, что промахивается по досадному недоразумению, специально поддаётся. Атика лишь хмыкала на это, Флитвик, казалось, не замечал, а девочка поглядывала со смесью подозрения и зависти.

— Хватит,— сказала, наконец, Атика, рассеивая чары.— А теперь давайте перейдём к боёвке. Филиус?

— Моей ученице будет полезно посмотреть. Участвовать — пока рано.

— Прошу,— наставница открыла портал, и Гарри без колебаний шагнул вслед за ней. Гермиона и профессор чар, до последнего разглядывавший Атикино творение, последовали за ними.

— Опять он!— воскликнул мальчик. Как всегда: песок, камни, сухой ветер, жара и солнце с чуть приглушенной яркостью. Нет, наставница озаботилась насчёт невыносимых условий, магия не допускала солнечных ударов, солнце не так уж слепило глаза, глубоко поцарапаться о камень или умереть от жажды — нереально. Это всё так, но жар и чувство, будто поры выдавливают последнюю влагу, и через минуту ты мумифицируешься заживо — угнетают.

— Он?— не поняла девочка его раздражения.

— Он, он… пустынный полигон! И когда мы будем заниматься где-нибудь в горах?

— Когда-нибудь,— буркнула Атика.— Ну не готовы горный и лесной, не готовы ещё! Другим была занята, уж извини.

— И нельзя было сказать сразу, а не «скоро, скоро»?— возмутился Гарри.

— Действительно скоро,— отмахнулась учитель.— Дела навалились, вот и… Не беспокойся, тебя ждёт превосходная практика в лесу. С акромантулами, ядовитыми змеями, злыми духами, всякой нечистью… и комарами.

— Комарами?— что такое лесные комаринники, Гарри себе представлял. Бывал в лесу с дедушкой, правда, комаров там было немного, но и они оставили особо «приятное» впечатление. А когда мальчик прочитал, сколько бывает комаров…

— Ага. Волшебными, чтобы щиты обходили. Эй, не надо так кривиться, шучу я насчёт комаров, шучу!

— С тебя станется,— тихо сказал Гарри.

«А может, и не шучу — идея хорошая»,— прилетела ответная мысль наставницы, миновав день за днём улучшаемые пси-щиты.

— Ладно, хватит веселья,— волшебница отмерила шагами пять метров, повернулась спиной. Гарри повторил её действия, а Филиус и Гермиона отошли подальше, накрывшись щитами.

— Ступефай-верте!— мальчик запустил красный луч с разворота — он отклонился от щита.— Тогрус-таве,— белая вспышка снесла «протего» Атики.— Велло,— чарокрушитель снёс «секо» наставницы.— Велло-стрикто!— чарорез рассеял «эгис», разрезав надвое.— Легилименс-аффэ!— цепочку закончил ментальный удар, в который Гарри вложил весь коктейль отрицательных эмоций.

— Эгис, эгис мотус,— Атика небрежно выпустила накачанную силой сферу, развеявшую собой ментальный удар. Вторая сфера с большой скоростью полетела в Гарри — тот шагнул в сторону, восклицая:

— Протего мотус!— Невидимая стенка щитовых чар развеялась о невидимый «конфундус» Атики.— Археа мотус, игнис сферс, эл-инсендио-эльро!— цепочку огненных чар Гарри ускорил уже отработанным вектором импульса.

— Вентус-таве!— коротко ответила Атика, отбрасывая пламя в сторону ураганным порывом ветра.— Эл-таве.

— Эл-таве,— синхронно ответил Гарри — чары импульса наложились друг на друга, и песок взвился во все стороны.— Рефлекто. Эл-делерет,— всё одно в мешанине песка и рассеивающихся энергий сработает только что-то площадное.— Эл-велло,— вовремя развеялась сфера «эгис», грозящая сбить с ног. Тут мальчик пошатнулся — попал-таки под «конфундус», а затем едва не упал — ментальная оплеуха — но нашёл в себе силы выкрикнуть.— Таве! Археавис, археа мотус!— прыжок в сторону — рядом пронеслось небольшое «протего мотус». Песок, наконец, прекратил хаотически метаться, осел — Гарри мгновенно ударил по силуэту.— Тогрус-верте, велло стрикто, петра спицум.

Силуэт шагнул в сторону, пропуская первое и третье заклятья, а второе принимая на очередную сферу «эгис».

— Петра спицум.

Гарри едва ускользнул от «каменного луча», контратаковал собственным. Стоило камню рвануться вперёд — мальчик оборвал чары, выпуская «таве сферс», следом «секо-верте» и «эгис мотус». Заботливо ослабленный «легилименс-нерго» толкнул в бок и разум, опрокидывая.

— Не стоит бросаться маленькими «эгисами»,— заметила Атика, жестом палочки помогая Гарри подняться.— В целом, не очень.

— Не очень!— это Гермиона, уже вышла из-под щита Флитвика.— Никогда такого не видела! Гарри, как ты?

— В порядке,— тот глубоко вдохнул, выдохнул, успокаивая дыхание.— Учитель права. На сколько меньше?

— На две с половиной минуты,— ответила Атика.

— Обычно я дольше держусь против опытного аврора,— пояснил Гарри.— Сейчас как будто из ритма выпал.

— С трёх огненных чар и выпал,— подтвердила наставница.— Слишком долго их произносил, я штук пять «эгисов» позади себя подвесила. Пора бы невербалку отрабатывать — долго колдуешь. Ну что, повторим?

— Он же устал!— возмутилась девочка.

— Ничего он не устал. Гарри?

— Реванш!— азартно воскликнул мальчик. А усталость… Что усталость? Ничего страшного, не первый и не последний раз.

И они скрестили палочки. Второй раз и третий. Разумеется, Атика победила, но в последний раз — с ощутимым трудом, выжимая всё возможное из уровня опытного аврора. Слишком уж активно Гарри налёг на вектора импульса, про которые даже слышал не каждый сороковой волшебник. Ну а Филиус Флитвик тем временем говорил с Гермионой об этих дуэлях:

— Заметила, как они сражаются?

— Быстро?

— Другое. Выбор заклятий, попробуй оценить.

— Нет простых,— сделала вывод Гермиона и тут же поправилась.— Нет, не так. Нет останавливающих.

— Атика учит не спортивной дуэли, а именно бою — если хочешь, стандартам дуэлей мировых,— заметил Флитвик.— «Импедимента», «петрификус тоталус», «ступефай», «ректумсепра» — всё это в ход не идёт. Разве что «ступефай-верте», он хорошо берёт одноплановые щиты вроде «протего», да «тогрус» — но он уже считается жёстким заклятием. Обрати внимание, они сражаются в трёх плоскостях — материальной, магической и ментальной. Духовную Атика, полагаю, оставила на потом.

— Зачем это Гарри?— вздохнула Гермиона.— Он же не собирается… убивать?

— Нет, конечно! Атика всего-то учит выживать. И, мне кажется, ищет преемника.

— Преемника?— не поняла девочка.— В смысле, преемника для рода Сей-Тиор или…

— Всего лишь преемника своих умений, своего стиля. О, стиль у неё любопытный! Очень мужской, пожалуй, нет той элегантности, ну…— неопределённый жест.— Чего-то такого, что есть у волшебниц. Очень прямой, грубый, обрати внимание, как она учит — Гарри знает немного комбинаций, но за счёт скорости и импровизации ему они не так и нужны.

— Да уж,— Гермиона вздрогнула, когда «секо» легло ровно на шею мальчику, не повредив только благодаря ритуалам полигона.

— Филиус, не хочешь развлечься?— возбуждённо окликнула леди Сей-Тиор, приводя своего ученика в чувство.

— Почему бы и нет,— улыбнулся Флитвик, выходя из-за щита.

Через минуту уже Гарри с Гермионой смотрели за дуэлью своих учителей, а затем, незаметно для себя, перешли на спор насчёт матрицы преобразований для «археавис». Вскоре к ним присоединились и взрослые. Близился полдень.

Эммелина Вэнс.

Мисс Вэнс с любопытством смотрела на английскую надпись, дублированную на Та-Рете. Ещё с большим интересом она перебирала ощущения. Абсолютная темнота — в данном случае, это выражение касалось видимого света и инфракрасного спектра, в них волшебница видела при самом блеклом источнике. Только свои руки светятся теплом, да и только. Магия? Волшебное зрение так же подводило, каким образом проецировалась фраза — неясно. Пассивное ментальное «осязание» воспринимало лишь пустоту. Духовное тоже молчало.

…Стадия духовной проверки.

А вот эта проверка оказалось вполне понятной. Перед Эммелиной появился прямой портал с встроенной мембраной, допускающей лишь духовный спектр. Через него прошло что-то, отразилось от её души, исказившись, обратно. Волшебница, как и любой другой современный маг, не могла описать это «что-то». Духовная сфера, в отличие от ментальной, во многом оставалась загадкой — Вэнс готова была поклясться, у Атика сама не до конца понимала, действовала методом перебора, научного тыка, с помощью интуиции или эвристики.

…Стадия ментальной проверки.

Эммелина усмехнулась про себя. Не знала, что у этих наворотов есть названия. В любом случае, показывать кому-то свои мысли, а тем более личность и память — не лучшее решение.

…Стадия магической проверки.

Если ментальная проверка происходила с помощью понятных методов — отражение и изменение пси-явлений при проходе через точки ментальной активности — то магия проверялась иначе. Во-первых, ритуал, причём совершенно незнакомый, счёл что-то фундаментальное, как бы не сам волшебный дар. И этот «канал к Истоку»… Намёк на одну из теорий происхождения волшебства? С кровью всё ясно: сопоставление шло по сущностной матрице, видимо, Атике удалось выделить структуру, которая ответственна за наследование волшебных способностей. В опознании ритуалов ничего особенного — леди Сей-Тиор сама признавалась в своей первой специализации. Всё сканирование шло через прямые порталы, иногда движущиеся.

…Стадия физической проверки.

Нет, Эммелина и раньше не сомневалась, что Атика манипулирует пространством на невероятном уровне. Однако показанное сейчас — не просто индивидуальные манипуляции: это технология. Завершённая и работающая автономно технология, могущая совершить переворот. Революционная. Мисс Вэнс сознавала, как много способно вершить волшебство, но настолько свободное применение порталов… Женщина прикрыла глаза, представляя, каким может стать мир, если прямые порталы станут общим достоянием человечества. Транспорт, энергетика, иные планеты и миры, возможно, нанотехнологии — нанопорталы вполне возможны, их немного сложнее создавать и контролировать, но… Мечты. Вэнс вздохнула. Когда же будет возможно безболезненное единение магглов и чародеев? Когда?

…Внимание, выходной портал откроется через 5 секунд.

Под ногами возник портал, а из него — привычное тяготение взамен не самой приятной невесомости. Рывок, сменившийся плавным снижением — женщину подхватили чары левитации, не прямой, вроде «вингардиум левиосы» — они являлись тёмными и вредили левитируемуму предмету — а гравитационной, с помощью того же «Феерис Шэйел».

* * *

— Прямые порталы,— почти проскрипел Грюм, снижаясь параллельно остальным, а именно всем волшебникам, кроме Атики, которая уже ждала на земле.— Где мы?— повысил он голос.

— Это место довольно далеко от любых вам известных, мистер Грюм,— улыбнулась Атика.— Как самочувствие? Невесомость мне не понравилась в первый раз.

— Нормально,— проворчал Грюм.— Эти трюки надёжны? Порталы не откажут, когда того не ждёшь?

— Ну вы же не боитесь, что вас подведёт зрение или окклюменция?— пожала та плечами.— Прямые порталы надёжны настолько, насколько может быть надёжно заклинание.

— Где мы?— коротко спросила Эммелина, возобновляя личный щит на себе.

— И действительно?— присоединился к вопросу Дентон.— Мне любопытно. Не чувствую привычных ориентиров. И зачем эта дымка вокруг?

Прибывшие маги стояли на небольшом пяточке, окружённом плотным туманом. Под ногами — чёрный камень. Прохладно. Тянуло странным запахом. То там, то тут налетали порывы ветра, совсем не двигая туманную завесу, скрывающую окружающее.

— Полагаю, прежде чем узнать, нам следует принести Непреложный Обет,— блеснул очками-половинками Дамблдор.

— Именно. Итак, дамы и господа, никто не желает отказаться?— испытывающий взгляд карих глаз с огоньком в глуби.— Отделаетесь коротким стиранием памяти. Не блоком, а стиранием. Нет? Ну ладненько. Тогда палочки сюда.

Её собственная, из красноватого дерева, явилась в руки «словно по волшебству». Леди Сей-Тиор вытянула палочку перед собой, кончик чуть засветился. Одна за другой, палочки волшебников касались Атикиной. Белая палочка Вэнс. Тёмно-серая Грюма. Светло-жёлтые Дентона и Десмия. С синеватым отсветом Флитвика. Стоило палочкам соприкоснуться, как Атика резко отдёрнула свою — от неё шёл ярко-белый шнур, соединяющий с остальными пятью.

— Клянётесь ли вы, что не будете сознательно, намеренно разглашать знания или умения нашего ордена, любую общую или конкретную информацию о нём, включая сам факт его существования, исключая только возможных или действительных членов ордена, определяемыми его руководителями — Атикой Сей-Тиор и Альбусом Дамблдором вместе и в согласии?— буднично, без капли пафоса, произнёс Дамблдор.

— Клянёмся!— и первая огненная нить обвила палочки и руки пятерых, а также шнур энергии, что соединял их с палочкой Атики.

— Клянётесь ли вы, что никогда не причините сознательного, намеренного и значимого вреда ордену в целом и его целям, определяемым руководителями — Атикой Сей-Тиор и Альбусом Дамблдором вместе и в согласии?

— Клянёмся,— вторая нить скрепила Обет.

— Клянётесь ли вы, что в случае зова руководителей будете защищать орден и его членов от попыток уничтожить любым образом?

— Клянёмся.

— Клянётесь ли вы в случае попытки чтения или изменения вашей памяти или личности не членами ордена — немедленно умереть?

— Клянёмся.

Четыре нити слились в одну — и Альбус взмахом палочки развеял их, скрепив Обет.

— Вы оба клятву не дали!— воскликнул Грюм. Повязка, закрывающая его левую глазницу чуть сползла, был заметен непропорционально большой голубой глаз, беспрестанно вращающийся. Аластор поправил повязку.

— Есть более надёжные методы,— заметила Атика.— Один любопытный ритуал. Он сотрёт вообще всё внутри моего или Альбусова разума, достаточно лишь подумать кодовую фразу или нарушить одну сигналку в мозгу. Надёжней, но слишком… сильно. Вам хватит и клятвы.

— Смотрю, всё предусмотрели,— прищурил правый глаз Аластор.— Ну-ка рассказывай и показывай, оценю безопасность.

— Поумерь аппетиты,— хмыкнула Атика.— За безопасность отвечаю я. В общих чертах расскажу, но не более. Начнём с простого.

Перед магами появилось изображение, в котором без труда узнавалась модель Солнечной системы.

— Это наша Родина.

Масштаб скачком изменился, стали видны несколько звёзд во тьме, над одной подпись — Солнце.

— Звёздное скопление.

Ещё один рывок масштаба, спиральная модель с помеченной точкой.

— Галактика Млечный Путь.

Несколько точек в темноте.

— Скопление галактик. А это,— скопление отделилось, обратившись в точку, рядом появилась отметка,— место, где находимся мы. Межгалактическая пустота, почти нет и разреженного газа. Ничего, кроме нашей базы. Ну, Аластор, легко найти нас тут?

— Мне нравится ход твоих мыслей,— одобрил тот.— А если найдут?

— Кто?— хмыкнула леди Сей-Тиор.— Если всё же найдут место, надо сперва найти базу.

— То есть?

— То есть, здесь как бы нет базы,— ухмылка.— Замкнутый пространственный пузырь, самый большой, какой успела.

— Объясни,— потребовал Аластор.— Я в этой вашей пространственной магии не разбираюсь.

— Все просто,— Атика вновь создала иллюзию, на этот раз — синего шара в пустоте.— Положим, это пространственный пузырь. Вот какой-нибудь объект,— рядом появился самолётик, летящий в сторону пузыря.— Объект влетает в пузырь…— самолётик коснулся передом шара.— И разрушается,— с той стороны в разные стороны полетела белая пыль — всё, что осталось от летуна.— Однако внутрь не попадает. И ничто,— множество линий с одной стороны вылетели с другой,— не попадёт. Перенос частицы происходит в точку на противоположной относительно центра сферы, скорость сохраняется. Энергия тратится только на разрыв, переносится частями с атом размером. Так вот, со стороны мы — лишь небольшое искажение пространства, малозаметное без контакта. Радиус — несколько метров, внутреннее пространство… здесь умолчу. Примерно ясно?

— Примерно,— кивнул Грюм.— А как изнутри?

— То же самое, только замкнуто во внутренней стороне сферы. Но попасть на неё нельзя — я позаботилась. Итак, представляю вам общий план того, что я назвала Второй Дом.

Синий шар резко увеличился, заставив зрителей отступить, стал прозрачным. В нём оказался другой, малость меньше, а в нём — ещё девять: один маленький в центре, восемь симметрично вокруг, в секторах, расчерченных тремя перпендикулярными линиями из центра, подобно трёхмерной эвклидовой системе координат. Линии касались внешней большой сферы, проходя сквозь внутреннюю.

— Итак, перед вами девять вложенных пространственных пузырей,— объясняла Атика.— Центр управления,— мигнул центральный пузырёк.— Две лаборатории,— две сферы наискосок друг от друга,— два полигона,— ещё два наискось,— две зоны отдыха,— аналогично,— артефакторная и пока свободная зона,— последние два малых. Оси управления, энергии и связи,— мигнули те самые три перпендикуляра, что касались в шести местах внешней сферы,— дополнительно изолированы,— вокруг линий появилась оболочка.— Секция служебных систем,— мигнуло пространство между внешней и внутренней большими сферами,— так же изолирована. Оттуда и велось сканирование. Центр управления недоступен никому, кроме меня, а канал к Истоку пробит именно там.

— Для тех, кому пока неизвестно,— прервал описание Дамблдор.— Наш волшебный дар, согласно последним моим экспериментам, является не источником, а всего лишь каналом, и вся магия, в сущности, имеет единственный Источник. Где находится Исток Магии и каким образом передаётся энергия — пока неясно.

Эммелина кивала своим мыслям. Грюм внимательно слушал, иногда хмыкая недоверчиво. Дентон и Десмий демонстрировали маску равнодушия, а Флитвик излучал яркое, будто бы детское любопытство.

— Далее,— продолжила Атика.— Сейчас мы находимся в единственной хоть как-то оборудованной зоне отдыха. Переносить за тысячи световых лет, знаете ли, не самое простое занятие, потому здесь пока аскетично.

Туман рассеялся. Маги огляделись. Они стояли на каменной площадке, парящей под шаром «люмос стелла». Однако свет шара не рассеивался, а странным образом окутывал свечением окружающий свод. Свод? Магические чувства подсказывали — это никакой не свод, а внутренняя поверхность изогнутого прямого портала — того самого пространственного пузыря. Под площадкой ощущалось мощное мерцание волшебства.

— Однако,— только и сказал Грозный Глаз.

— Впечатляет,— тихо заметила Эммелина.

— Любопытная конструкция,— прокомментировал увиденное Десмий.— А заклятия покажешь?

— Не покажу,— покачала головой Атика.— И не допущу к ним никого, кроме себя и Альбуса, пока мой Второй Дом не будет достаточно устойчив. У меня большие планы на это место,— изрекла Атика с предвкушением.— Пространственные пузыри могут расти, но не вовне, а внутрь — увеличивать степень сжатия. Покуда будет усиливаться центральный источник энергии, малые пузыри,— она обвела рукой окружение,— вырастут, а внешний пузырь будет более устойчивым и стабильным. Пока чтобы поколебать его не понадобится божественная сила, а потом и эссель уровня Элайи,— теперь в голосе Атики звучало торжество,— не сможет сюда пробиться.

— А прямой портал?— с сомнением спросил Грюм.— Если мы смогли переместиться сюда, то что мешает сделать это кому-нибудь другому? Координаты вычисляются по входному порталу, как я слышал.

— Обычный портал порвёт на куски при попытке перемещения. Сначала надо подать кодовый сигнал — а он меняется случайно каждый… лучше умолчу,— пожала плечами Атика.— Но это не главное. Главное, что центральный артефакт с каналом к Истоку — мобилен.

— Эта хренотень может перемещаться?!— воскликнул Грюм, сперва цветисто выругавшись.— Чёртов замок из песка! Это… это ненадёжно!

— Здравый смысл против логики?— подняла бровь волшебница.— Ненадёжно?— указала палочкой вверх.— Адеско Файр!

Оранжево-фиолетовый поток огня обдал присутствующих жаром, хлынув вверх, ударил в купол своеобразного небосвода, стерев в ничто шарик «люмос стелла», вынырнул снизу, миг — и он ударит в систему, поддерживающую пространственный пузырь изнутри…

«Фиксирую попытку разрушения,— мощный ментальный импульс, продублированный звуковым, заставил Грюма пошатнутся.— Пространственный щит активен».

Волшебный глаз показал Аластору, как под островом напротив пламени появился прямой портал. И сотворила его не Атика. Огонь исчезал в портале, а леди Сей-Тиор продолжала держать палочку, уже обеими руками.

«Уменьшаю опасность».

Портал рванул с месте, полетел навстречу пламени, остановился в метре от стенки про-пузыря

«Связываюсь с администратором».

Рядом с Атикой появилось окошко прямого портала. Вероятно, последовал ментальный диалог — пси-волны были направленными, потому неуловимыми. Окно закрылось, следом Атика опустила палочку, прекращая извержение пламени.

— Ну как тебе надёжность? Сфера провела сквозь себя Адский Огонь. Защита изнутри присутствует — и это далеко не все возможности. Та служебная зона — внутри не только генератор порталов.

— Зачем ментально кричать,— поинтересовался Дамблдор.

— Отладка,— вздохнула Атика.— Нормальной автономности пока нет. И идей, как её сделать, тоже. Идей, друзья мои,— кривая улыбка,— я жду от вас. Именно для этого мы все и собрались вместе. Двум головам не под силу наши задачи. Ну а, прежде чем переходить к задачам…

С хлопком перед магами появилась ещё одна Атика. На цепочке хроноворот, в руках — восемь невзрачных камушков.

— Держи,— протянула она их. Оригинальная Атика приняла камушки, затем перевесила себе на шею хроноворот, подождала, пока Атика-из-другого-времени не аппарирует, взмахом палочки создала собственную копию — под недоумевающие и удивлённые взгляды присутствующих — отдала ей хроноворот. Копия портировалась, а оригинал вздохнул:

— Альбус, будь проклят тот день, когда ты дал мне «попользоваться» этот жуткий артефакт. Хорошо хоть она объяснила, что перемещаться надо завтра.

— Это называется самосогласование времени,— тонко улыбнулся Дамблдор.

— Это называется много-много и ещё вагончик непонятностей,— проворчала Атика.— Что замерли? Разбирайте, это и есть ключи ко Второму Дому. Альбус, ты тоже не забудь.

Когда у всех в руках оказалось по камушку, Атика проинструктировала:

— Для привязки достаточно капли крови, при этом не должно быть ментальных, духовных и магических щитов — привязка идёт на четырёх уровнях, включая ДНК. После достаточно положить камешек в карман, не потеряете. Если выпадет или ещё что случится — он вернётся. Или его замена. На заклятия познания или взлом реагирует… болезненно. Чтобы открыть портал сюда, нужно капнуть ещё каплю крови, послать ментальный образ — какой, увидите при привязке — и духовный посыл. Точно так же создаётся портал обратно — камень запоминает последнее место перед перемещением сюда. Можно работать как с обыкновенным порталом, надо только дать координаты, и отследить такой будет… тяжеловато. Так, ничего не забыла?— секундная задумчивость.— Ладно. Далее — эту зону отдыха наполнять будете вы. За раз через портал больше двухсот килограмм, включая свой вес, не нести, иначе, в лучшем случае, половина не переместится. Например, ваша верхняя половина,— ухмылка.— Ну и вообще, поосторожней, ключи защитила, но это не гарантия: пользоваться только в безлюдных местах и за хорошим щитом. Лучше не одним и комплексным.

— Разумные меры,— одобрил Грюм.

— Параноики,— хмыкнула Вэнс.— Вокруг одни параноики.

— Ты что-то имеешь против разумных мер предосторожности?— резко повернулся к ней Грозный Глаз.

— Да нет, ничего,— отмахнулась та, и почти про себя продолжила.— Всё равно параноикам не объяснишь.

— С вводными всё,— молвила Атика.— Альбус?

— Перейдём ко второй части нашего первого собрания,— парой жестов старый волшебник придал голому камню более уютную обстановку: сотворил иллюзию стен, трансфигурировал стулья около новосозданного круглого стола.— Наши цели и задачи…

Гарри ушёл прямым порталом, его ждал урок у Альбуса Дамблдора, Гермиону отправил портключом домой её учитель. Флитвик и Атика остались одни, и первый поинтересовался у второй:

— Я могу задать личный вопрос?

— Личный?— она немного насторожилось, что подтверждало подозрения Филиуса. С личной жизнью леди Сей-Тиор было что-то не так, и он просто обязан уточнить.

— Мне кажется,— прищурился Флитвик,— тебе чего-то не хватает.

— Чего?— резкий разворот, напряжённый взгляд глаз. Коснулся ли он того, чего не следует? Или, напротив, обратит внимание на то, что важно знать?

— Чего-то… человеческого,— медленно произнёс Филиус, формулируя пойманную «за хвост» мысль.

— Человеческого, значит,— лицо Атики внезапно потеряло эмоциональность, застыв безжизненной маской — верный признак, что менталист принудительно очистил сознания от всего лишнего, нарушающего сосредоточенность. Перед боем, перед сложным рациональным выбором, перед важной задачей. Атика обычно делала это незаметно. Это настораживало, но Флитвик решил закончить.

— Точнее — женского,— молвил он, внимательно глядя на лицо-маску.— Чего-то естественного. Как будто из тебя выдернули часть.

— Вот как,— совершенное равнодушие внешне.— Может, уточнишь?

— Ты не молода, но я не чувствую в тебе того, что называют женской мудростью,— продолжил раскручивать мысль профессор чар.— Нет той мягкости.

— Я боевой маг,— не то возражение, не то замечание.

— Это видно,— покачал головой Флитвик.— Боевой маг, искусная и творящая ярко волшебница, живущая полной жизнью… Но это не всё, что есть в человеке, не так ли?

— Я… понимаю, к чему ты ведёшь,— капля горечи — эмоциональный щит утратил совершенство.

— Женственность,— начал Филиус и тут же прервал сам себя.— Не совсем женственность. Скорее интерес. Ты совсем равнодушна к мужчинам. Сначала я подумал на твой возраст и самоконтроль… Здесь что-то не то. Ты будто по привычке продолжаешь одеваться красиво, видно, что эта растрёпанная причёска — именно причёска, а не случайность. Но…

— Ему всегда нравились растрёпанные волосы,— голос вновь стал равнодушным.— Я не хочу об этом говорить,— лёгкий вздох.— Скажу лишь, два слова: «Ритуал Пределов».

— Это неправильно,— укоризненно сказал низенький профессор.

— Неправильно,— эхом откликнулась Атика.— Тогда это казалось лучшим выходом. Теперь — не вижу смысла бередить рану. Зачем мне это? Женственность, сексуальность, мужчины… Зачем? У меня есть магия, есть ученики и есть цели. Не собираюсь меняться. Слишком поздно.

— Это…— Филиус осёкся.— Твой выбор, конечно, но ты много теряешь.

— Возможно, я просто не хочу терять ещё больше?— натужное хмыканье. Да уж, притворяться Атика не умеет.— Лучше оставим тему. Пойми, некоторые вещи поздно менять. Меня, например. Женственность, как же! Я долго над этим думала. И знаешь, по здравому рассуждению — пусть остаётся как есть. В конце концов, нужно оно мне — снова испытать это? Не нужно. Стоп! Молчи. Просто идём на собрание. Молча. Не то кому-то не поздоровится.

* * *

Ритуальный узор бежал по пескам, заполняя застывшие в безветрии дюны, горя нереальным зеленоватым пламенем. Вдоль ритуальных линий шёл, бормоча под нос заклятия, старец в серебрящихся белых одеяниях. Там, где он проходил, узор гас. Более получаса понадобилось старцу, чтобы погасить всё. Вот он остановился посредине узора, встал в центральный круг. Тот вспыхнул слепяще-зелёным. Раздался бесплотный голос:

— С кем имею честь?

— Командующий гарнизоном мира Диххус и первожрец Безымянного бога Вечности, Усгаор,— выспренно представился старец.— А вы, уважаемый специалист?

— Эдвард Баллмэн,— ответил незримый собеседник.— Мэтр Эдвард или мистер Баллмэн — на ваш выбор.

— Мне нужен убийца, один из лучших в этом деле,— молвил Усгаор.— Надеюсь, попал по адресу, мистер Баллмэн?

— По адресу,— подтвердили «с той стороны трубки».— Но термин «убийца» мне претит. Слишком конкретно. Таких, как я, называют ликвидаторами.

— То есть, вы занимаетесь ликвидацией — устранением не только людей, но и…

— …организаций, в том числе магических орденов,— скучающе перечислял Эдвард,— артефактов и волшебных явлений ограниченной мощности, политических союзов, общественных движений, экосистем малого и среднего размера, популяций магических существ, определённой информации узкого распространения, военных отрядов малого и среднего размера, природных явлений малой и средней силы… мне продолжать?

— Не стоит, всё понятно,— кивнул своим мыслям первожрец.— Вы работаете только в городских условиях или…

— Или,— прервал Баллмэн — Усгаор подавил вспышку гнева.— Мы работаем в любых условиях малой и средней агрессивности. За особо большое вознаграждение — в агрессивных средах. Это касается и природы, и социума.

— Как насчёт мира с волшебством неясного уровня развития?

— Приравнен к особо агрессивной среде,— Усгаор не мог отделаться от впечатления, что собеседник настолько опытен в контрактах на ликвидацию, что всё время цитирует трудовой кодекс.— Однако я возьмусь за этот заказ.

— В таком случае, предлагаю поговорить на этой стороне,— разница между «предложением» и «приказом» в тоне Усгаора, как всегда, отсутствовала.

— Чудно,— хмыкнул Баллмэн.— Дайте-ка мне маяк. Ну, что-нибудь фонящее магически, какой-нибудь всплеск или вспышку — только транслируйте по нашей связи.

Усгаор молча послал частицу силы Безымянного. Спустя секунду перед ним появился мэтр Эдуард. Одетый в костюм-тройку, с виду пустой аристократ, но если вглядеться в магию — опытный, скрывающий истинную силу чародей. Чёрный волосы, правильной формы нос, живые карие глаза — мужчина произвёл хорошее впечатление на первожреца.

— Мистер Баллмэн,— кивнул ему Усгаор.— Прошу за мной,— перед старцем появилась арка портала, но не векторного, а ритуального, в данном случае — деревянная рама.— Хотелось бы не только рассказать, но и показать вам подробности заказа.

* * *

— Интересная у тебя лаборатория,— заметил Дамблдор.— Впечатляет.

— Я старалась,— немного вымученная улыбка.

— Что-то не так?— чутко спросил Альбус.— Ты не в себе с самого собрания.

— Вспомнила то, что вспоминать не полагается,— пожала плечами Атика.— Смотри-ка лучше сюда.

Волшебники висели, но не в пустоте. Атикина лаборатория, одна из тех вложенных сфер-помещений Второго Дома, трёхмерна. И большую часть пространства занимали… Атики. Точнее, копии оригинальной чародейки. Однако все они были разными. Какие-то были не имели отличий — ни видимых, ни невидимых. Иные являлись грубыми трансфигурационными моделями. Другие — более совершенная трансфигурация. Четвёртые — тело без капли духа, магии и разума. Пятые — голая магическая структура, странным образом воссозданная и заключённая в стазис. Шестые — модель разума. Седьмые — каким-то образом зафиксированный духовный слепок, неточный, но весьма сходный с первоначальным.

Конечно, это далеко не всё. Больше половины копий заколдованы ритуалами. Больше всего директора Хогвартса поразило, что из многих сотен он узнавал лишь несколько, да и те модифицированные. Чего добивалась Атика? Училась копировать себя? Да нет, это она вполне умеет, судя по некоторым моделям. Более логичным казалось, что она проверяла разработки на себе — и действительно, подле каждой копии гнездились непрерывно собирающие информацию чары и ритуалы познания. Но тогда зачем собирать информацию в единую сеть — ради единой базы данным? Зачем проводить такие различные эксперименты разом? Что вообще означают эти ритуалы? Вопросы, вопросы…

Атика тем временем послала в информационную сеть серию ментальных импульсов. В ответ пришёл сложный, даже не зашифрованный, а целиком написанный на очередном расширении Та-Реты пси-образ. Леди Сей-Тиор чуть подумала, а затем направила палочку на свободное пространство, произнося головоломную формулу — вслух! — в то время как палочка стремительно выписывала ритуал — Альбус мог поклясться, что многоуровневый,— а другая рука выгибалась в жестах неизвестной символьной системы. Совокупная информационная сложность создаваемой системы поражала — бывший учитель директора творила волшебство ещё и мысленным представлением!

Когда она закончила с жестами и словами, перед чародеями повисло что-то непонятное. В волшебном восприятии это напоминало уменьшенную копию какого-нибудь великого ритуала, из тех, что занимают многие километры и притом неактивного. Магией мысли Атика продолжала добавлять на вид незначительные штрихи в бесконечную череду рун, символов, геометрических фигур, волшебных потоков и всего прочего.

— Есть предположения?— поинтересовалась леди Сей-Тиор, не прекращая дорабатывать получившееся.

— Хочешь взорвать вселенную?— едва заметная улыбка.— Честно говоря, не представляю, зачем может быть нужна ритуальная конструкция высокой сложности, малого размера и энергонасыщенности.

— Допустим, энергию я добавлю.

— Не сходится,— покачал головой Дамблдор.— Зачем тогда ограниченный объём с шансом детонации? Боюсь, это весьма нестабильная система.

— Пока что — да,— признала Атика, направляя в сторону своего детища поток смешанного нейтрально-светлого волшебства.— Но здесь действует настолько сильный ритуал стабильности, какой только могу позволить, плюс условный ритуал откачки энергии — как только система рухнет, выброс будет перенаправлен.

— Зачем всё это?— просто спросил Альбус.

— Идея пришла мне недавно,— пока она говорила, конструкция перестраивалась, ритуалы меняли друг друга, перерождались, взаимоискажались — словом, вели себя не так, как положено нормальным ритуалам, действующим эффективно, строго определённое время и ограниченным от внешних воздействий либо их учитывающих.— Знаешь, ведь автономные чары известны давно. Я и подумала — почему же нет аналога в абстрактной ритуалистике?

— И ты решила этот аналог создать?

— Отнюдь. Сперва я подумала — а зачем? Лишние заботы, казалось бы. Без ясной цели такие ритуалы бессмысленны, автономные чары прекрасно справляются со своим спектром задач. Если не рассусоливать, после выбора химерологии как Гарриной специальности, подумала немного расширить свой старый проект.

— И какой же?— с искренним интересом спросил Альбус.

— Тот, благодаря которому не старею.

— Значит, это всё-таки ритуал.

— А ты думал, алхимия, восстановление или созидание? Когда-то я методом проб и ошибок добилась того, что, помогло жить вечно. Это же дало идеальное здоровье. В первоначальном проекте были недоработки, я устранила их уже здесь,— про себя Альбус отметил это «здесь»,— и казалось, что всё идеально. На самом деле вышло иначе. Ошибки мы с Фламелями устраняли довольно долго, даже боюсь представить,— а в голосе отнюдь не беспокойство, а мстительность,— что произошло с теми бедолагами, что испробовали начальный вариант. Тем не менее, уже тогда я знала, что на тело, душу, разум и магию человека можно налагать постоянные, а не временные ритуалы.

— Нужна какая-то внешняя подпитка,— заметил Дамблдор, наблюдая за фигурой, складывающейся из разноцветных линий — человеческой фигурой.

— Изначально этот ритуал питался малой долей моего канала к Истоку,— подтвердила волшебница.— Однако совсем недавно я поняла, что есть и иные варианты. Можно протянуть к этому ритуалу свой канал, искусственный, более того, ритуал будет поддерживать канал, а канал — питать ритуал.

— Плетение,— произнёс Альбус.— Итак, ты научилась делать постоянное ритуальной плетение, почти то же, что автономные чары.

— Я решила двинуться дальше,— фигура медленно обретала форму — и эта форма всё больше напоминала Атику без одежды.— Идея состояла в том, чтобы тело не доминирует, а подчинено ритуалу — так почему бы не определить его совершенно.

— Всё ещё не вижу ничего особенного. «Джеминио» при должной нагрузке тоже копирует без огрехов.

— И ты можешь без подготовки скопировать любую сущностную матрицу?— прищурилась Атика.

— Разумеется, нет, ты же понимаешь, структура вплоть до атомов — это… Постой!— Альбус не отрывал взгляда от сформированной копии, внешне — практически без отличий.— Значит, ты умудрилась придумать совершенное ритуальное копирование. Пожалуй, очень ценное достижение,— эту фразу он выделил сарказмом.

— Ты всё ещё не понимаешь,— покачала головой чародейка.— Воссоздать — первый шаг. Второй шаг — изменить. Когда перед тобой полное разложение предмета на ритуалы…

— И что же ты собираешься изменить?— приподнятая бровь — профессор до сих пор не верил в пользу идеи: существует десятки других способов самоизменения.

— Ну ладно, тогда я просто покажу тебе моё первое тело,— ухмыльнулась Атика.

— То есть, сейчас ты…

— Моё настоящее тело заморожено в стазисе,— Сей-Тиор мысленно приказала Второму Дому открыть портал.— Пошли, увидишь. Ты ведь думал как-то, что я — твой козырь в борьбе с теми скрытыми политическими силами? Вот и увидишь, какова я настоящая.

Портал закрылся за чародеями, а в сумрачном пространстве остались висеть копии. Десять минут, и та, что создана ритуалом, вспыхнула и пропала. «Ровно на тридцать секунд больше образца номер тысяча пятьдесят семь» — такой была тысяча пятьдесят восьмая запись — плюс несколько строк чисел, загадочных для непосвящённого.

* * *

— Сложно,— Баллмэн прокомментировал несколько динамических иллюзий столкновения сил Усгаора, магов Элайи и Шолли.— Опытные волшебники, а та, что в красном — самая опасная цель. Уровень маскировки, способности, вероятно, к пространственной магии, глубокая интуиция, высокая сила, ритуалистка… Остальные — тоже непростые мишени. Вы же понимаете, что информацию о Диххусе могли опубликовать?

— Понимаю,— кивок.— В таком случае, ваша задача сведётся к устранению этих магов.

— Включая детей?

— Разумеется. Помимо прочего, я бы хотел, чтобы вы совершили полномасштабное обследование Элайи — мне нужны данные о государствах, маго-техническом, военном и научном потенциалах — всё, что позволит грамотно спланировать вторжение. Ну и самое главное — мне бы хотелось, чтобы вы добыли формулу того, что Ферент назвал «неритуальным, прямым порталом». Сведения о пространственной магии я готов оплатить отдельно.

— Всё это выполнимо, но дорого,— выжидательный взгляд.

— Как насчёт вот этого?— Усгаор достал из кармана белого одеяния несколько прозрачных розовых кристаллов.

— Согласен,— без паузы ответил Эдвард Баллмэн.— Но только касательно основного задания. Разведка — не моя специфика.

— Столько же,— просто сказал первожрец.

— Вы деловой человек,— криво улыбнулся Баллмэн.— Какова оплата пространственных чар?

— Кристалл за каждые.

— В таком случае, остался последний вопрос. Как попаду в Элайу?

— Мы с Ферентом милостью Безымянного придумали занятный ритуал, как раз на одного человека. Вы перенесётесь ровно туда, откуда пришли наши «дорогие» гости.

— Которые из?

— Те четверо.

— Когда отправляться?

— Как можно скорее.

— Сейчас.

— Пройдёмте за мной, ритуал уже готов.

* * *

Темнота окутывала помещение. Нельзя было сказать, где он находится и что под ногами. Стены и потолок так же окутаны чёрной дымкой, стелящейся повсюду. Многие грешили бы на нечто сверхъестественное, но реальность гораздо банальней: зал окутывали чары тайны высшей пробы, не пускающие любую информацию за его пределы.

— Лорд Сапфир,— коротко поклонился человек в тёмном одеянии другому, сидящему в кресле около шара, висящего в воздухе и светящегося мягко-синим — единственного источника света в зале. Два силуэта практически не отличались, поменяй их кто местами — и не заметишь разницы.

— Приор Дэфао,— безразличный голос.— Что такого вы не можете сообщить через магистра Освальда?

— Боюсь, магистр Освальд слишком пристрастен,— молвил приор.— Он недолюбливает саму идею нанятых специалистов и принижает их достижения, пусть и ненамеренно.

— Кто-то конкретный?

— Крадок Тштарр, гоблин, переметнулся к нам от Грефронта. Его наняло наше английское представительство, командор Саррус Бронус.

— А, помню,— в голосе всё так же ни намёка на эмоции.— Удачный найм, я бы сказал, с возможностью перевода в постоянные специалисты. Что замалчивает Освальд?

— Не замалчивает, а принижает, гроссмейстер,— ещё один поклон.— Он практически закончил разработку своего зелья и готов приступить к модификациям широкого спектра. Я был вместе с приором Иоланом на испытаниях: это впечатляет. С этим зельем нам придётся пересмотреть всю военную структуру Орде…

— Нет,— перебил его Лорд Сапфир.— Пересматривать что-то рано. Мне нужны стабильные результаты. Освальд говорил о срабатывании в пяти из семи случаев. Мало.

— Магистр Освальд умалчивает, что некоторые люди устойчивы к подобного рода зельям и чарам, есть простые тесты, определяющие эту устойчивость, сам Крадок говорил об этом,— зачастил Дэфао.

— Я понял,— холодно прервал его гроссмейстер.— Что ж, мне нужны оригинальные результаты и записи испытаний. Завтра в три пошли с ними командора Сарруса. А пока я бы хотел, чтобы ты курировал одну любопытную операцию…

— Какую операцию, гроссмейстер?— нотка волнения.

— О, тебе понравится. Видишь ли, у нас есть потенциальное решение проблемы три. И это решение надо бы… испытать. Сегодня будет проведена попытка устранения, хм, решения. Мне нужны все записи и личное впечатление. Оснащение и подробности — на базе тридцать. Доклад — сразу по завершению операции.

— Решение… должно выжить?— осмелился уточнить Дэфао.

— Если он достаточно слаб — то и не нужен нам. Проследи, чтобы не умер от болевого шока, кровопотери и подобных косвенных причин. Ступай, приор.

— Слушаюсь, Лорд Сапфир,— очередной поклон, и Дэфао пятится к выходу, не отрывая глаз от фигуры, полной какой-то неестественной властности.

— Ну вот и закончилась пассивная фаза,— шепнул сам себе гроссмейстер, глядя в переливы света на шаре.— Пора выходить из тени.

Солнце минуло зенит. На травяной площадке Дамблдорова поместья, как всегда, просторно и светло.

— Тебе нужно расслабиться,— настойчивый взгляд дедушки, как-никак одного из великих волшебников современности, внушал. Не прислушаться к его словам, звучащим, казалось бы, обыденно, не выходило. Вольно-невольно, Гарри задумался, но так и не смог понять, что же делает не так:

— Я только что расслаблялся,— ответил мальчик.

— Медитация — совсем не то,— покачал головой Альбус, внимательно смотря на приёмного внука, будто стараясь углядеть что-то сокрытое.— Если бы ты медитировал бесцельно…— он хмыкнул.— Скорее не так, с менее утилитарной целью, более абстрактно, это сошло бы за полноценный отдых. Но пока ты не понимаешь ценность такой медитации — да и рано тебе заниматься этим. Предлагаю пойти развеяться. Просто погуляй, только не в магическом мире, а в маггловском. Парк аттракционов, ресторан, дикая природа, полёты на метле — всё, что угодно. Я наложу парочку иллюзий, и можешь забыть о всякой работе.

— Дедушка…— начал возражать Гарри, понимая, что, как всегда, Альбус уговорит его, не подростку тягаться с магом, живущим второй век.

— Ты знаешь, что я прав,— легко улыбнулся старый волшебник — эта улыбка странным образом осветила его изнутри, и за маской — или второй сущностью? — великого мага показалась тёплая, родная мудрость того, кто не утратил веру в людей.

«Этим,— подумалось Гарри,— и отличается Атика от дедушки. Он верит в людей, а она — нет. Он тёплый, а она холодная, он мягок, а она жёсткая». Но что-то глубоко правильное, глубинно цельное виделось и в этой ледяной жёсткости, и в дедушкиной тёплой мягкости, они не противоречили друг другу, как две грани жизни. Он чувствовал это — и внезапно осознал, как далеко отошёл от срединного пути, того давнего решения пытаться следовать между противолежащими истинами дедушки и наставницы. Не лёд и не тепло. Не мягкость и не холод, а прохлада. Равновесие. Не гнаться за двумя зайцами, а выбрать третьего, посерёдке.

— Как всегда,— признал Гарри, чтобы тут же подойти и поцеловать дедушку в его знаменитую бороду.

— Иногда и великие ошибаются, мой мальчик,— морщинистая ладонь дедушки потрепала Гарри за плечо.

— А ты великий, дедушка?— неожиданно для себя поинтересовался Гарри.

— Боюсь, не могу судить непредвзято,— с улыбкой развёл руками тот.— Это видно со стороны. Я всего лишь старый ворчун, придумавший, как находиться в гармонии с собой и миром. И сейчас со всей своей «великой мудростью»,— смешок,— рекомендую тебе расслабиться. У тебя в внутри стальной стержень, но даже его надо смазывать, чтобы машина души двигалась без трения.

— Это слишком заковыристо для меня,— рассмеялся Гарри.

— В таком случае просто постой спокойно секунду,— палочка Альбуса вывела пару простеньких узоров — простых-то простых, да только чары в итоге получились много заковыристей той фразы.— Вот и всё. Ступай и не греши… разве что совсем немножко.

— Ага, дедушка!— мысленно составляя список, как можно развлечься, Гарри пошёл за метлой. Он не видел, как Дамблдор зачаровал сокрытием и её — прямо отсюда, игнорируя расстояние и незнание, где лежит артефакт — и тихо вздохнул:

— Ты быстро растёшь, мальчик мой.

* * *

— Империо,— мужчина лет двадцати пяти направил деревянную указку на прохожего одного с ним возраста, и тот странным образом застыл на месте, а затем подошёл к человеку с указкой. Хлопок, и оба исчезли, оставив прохожих размышлять, что же они видели. Позже, когда полиция разбирала, как Адам Адамс оказался в другом округе мёртвым, с пистолетом в руках, да ещё и совершил убийство таких же «появленцев», свидетели не смогли описать лицо похитителя. А потом сотрудники МИ-6 надавили на нужных людей, и полиция закрыла дело, уничтожив все улики. Чуть позже информация о происшествии непонятным образом испарилась из голов всех осведомлённых людей, а родные Адамса почему-то стали уверены, что тот попал в автокатастрофу — хоронили мужчину в закрытом гробу. Пока же мистер Адамс исчез, чтобы появиться в необычном помещении.

— Последний?— поинтересовался приор Дэфао в своём сером плаще с капюшоном искажённым чарами голосом.

— Да, приор,— вытянулся по стойке «смирно» маг в чёрном бронежилете, окутанный магией незаметности.

— Прекрасно,— кивнул приор.— Остальные уже готовы.

В холодном круглом зале, освещённом мертвенным белым светом, равномерно исходящим от потолка, собралась группа в десять человек. Четверо из них — волшебники: Дэфао и три корректора Синего Ордена. Вернувшийся привёл шестого маггла — каждый из корректоров держал двоих под Империусом.

Дэфао кивнул своим мыслям. Операция пройдёт по плану Синего Лорда, великого гроссмейстера Сапфира. Он будет доволен безукоризненно выполненной работой. Рука непроизвольно, ещё по привычки со времён бытия расчётчиком Ордена, потянулась к подвеске — кулону-пирамидке, выточенной волшебством и технологиями из тёмно-синего сапфира. Как бы то ни было, им никто не в силах противостоять, ни замшелые современные маги, ни слепцы-магглы. Никто. Эта операция, как сотни прошлых и будущих, пройдёт безукоризненно. Если же объявятся неожиданные обстоятельства — ну что ж, некий приор всегда рад получить награду за верные действия в быстро меняющейся обстановке. Может, он не самый искусный маг и не самый продвинутый инженер, но прекрасный интуит, быстро мыслящий аналитик и неплохой координатор. Однажды он займёт место магистра возле Лорда Сапфира, и не как выскочка или карьерист, а как человек, полностью его заслуживающий.

— Вооружайте их,— приказал приор.— Начинаем немедленно, аналитический раздел только что передал сводки вероятностей. Пошли!

* * *

Гарри приземлился где-то на берегу Темзы. Стоило оторваться от метлы, как он стал видимым, в то время как артефакт продолжал ускользать от взглядов окружающих. Мальчик уложил метлу каменном бортике месте, оградил «стабилис рефлекто», чтобы случайно не упала или не столкнул неосторожный прохожий, и окунулся в Лондон.

Первым делом, конечно, мороженое. Улыбчивый мороженщик нашёлся мигом, и вот Гарри, улыбаясь, направился дальше, сам не зная, куда. Он просто прогуливался по Лондону, рассматривая всё вокруг, останавливаясь у интересных мест, например, витрин или аттракционов. Мальчик попытался расслабиться, и его вовлекло в водоворот людей, таких разных и чем-то неощутимо похожих. Не обошлось без происшествий: один раз карманник попытался вырвать то, что казалось ему кошельком, а на деле было палочкой. Почти рефлекторное «таве» в ногу, и неудачливый вор растянулся на мостовой.

Далеко не сразу Гарри смог ослабить привитую наставницей бдительность. Эта привычка постоянно оглядываться по сторонам, неприрывно сканировать частичкой сознания окружающее на предмет магии, готовность уклониться и контратаковать… Нет, он сам просил о подобном, однако результат тренировок сейчас только мешал. Убедить себя, что вокруг безопасно, удалось не сразу. Пришлось применить ментальные практики и наложить на Лондон образ дома — только тогда рефлексы поверили, а напряжение ушло.

Как только призма паранойи пропала, на Гарри напало какое-то игривое настроение. На пару забияк, от которых несло перегаром, он наложил шутки ради чары смеха — теперь те смотрели друг на друга и похихикивали. Чары слабоваты и должны были спасть через пару часов. Грустной девочке пируэтом отлеветировал две конфеты в яркой упаковке. Падающая газета было подхвачена и возвращена незримой силой хмурому господину, донельзя впечатлённому маленьким чудом. Ну а рассеянный маг в старомодной мантии, остроконечной оранжевой (!) шляпе и домашних тапочках увидел перед глазами надпись «переоденьтесь, вы нарушаете Статут о секретности!», сделанную с помощью дедушкиного заклятья, поспешно завернул в переулок, чтобы аппарировать.

Так или иначе, прогулка завела Гарри переулками, куда он сворачивал из исследовательского интереса, в жилой квартал. Высотки, старые, однако достаточно ухоженные, неспешно прогуливающиеся семьи, часто с колясками, относительная тишина — разве что парочка трейсеров вдалеке нарушали мирную картину.

— Мальчик!— окликнул Гарри проходящий мимо полисмен.— Не видел здесь двух балбесов-прыгунов?

— Они туда убежали, сэр,— поддавшись весёлому настрою, он ткнул пальцем в противоположную сторону.

— Ох и получат же, шутнички…— полицейский заторопился в указанном направлении.

Стоило ему удалиться, как Гарри окликнула испуганная девочка:

— Мальчик, ты не видел полисмена? Там мою маму…— лепетала она.— Говорили… где-то здесь… поможет…

Гарри внутренне собрался, повернувшись к девочке. Он не умел, как учитель, читать мысли и память одним желанием или хотя бы ловя взгляд собеседника, понял, что дело серьёзно, по интонации.

— Конфундус,— палочка в рукаве сработала как надо. Далеко не идеально: «конфундус» у Гарри слабый, отразит щит даже маггл с сильной волей. Конечно, не эта девочка.— Веди к маме. Я помогу.

Идя закоулками, Гарри слушал сбивчивый рассказ. Немолодой пьяный мужчина поджидал затащил её мать в тёмный тупик. Что-то орал про «все вы шлюхи» и «вы у меня поплатитесь». Последние метры Гарри пробежал. Однако, к его удивлению, в тупике никого не обнаружилось. Мальчик обернулся — девочка замерла. Расширенные глаза, безмолвный крин — и нож у горла.

— Ты не полисмен,— криво ухмыльнулся седой мужчина, прижимая нож могучей рукой.— Обманула, паршивка. Ничего, твоя мать расплатится за всё… А ты, малыш, хочешь, чтобы я сделал ей больно?— нож не пустил кровь только потому, что был довольно туп.

-Не надо, дяденька!— воскликнул Гарри, молясь, чтобы ему поверили.

— Не хочешь?— нехороший прищур.— Иди туда,— он ткнул в непреметную дверь.— Третьим будешь,— безумная улыбка.— Чем больше заложников, тем лучше.

Мальчик повернулся к двери, сделал было шаг, а затем резко развернулся, выхватив палочку, шепнул:

— Акцио нож.

Мужчина с удивлением обнаружил, что оружие несётся к малышу самым что ни на есть волшебным образом. Впрочем, удивлялся он немного: первый вектор ускорения толкнул за плечо вбок от девочки, второй отбросил к стене. Следом прилетел «ступефай». Но Гарри не расслабился. Повинуясь зову интуиции, он дёрнул векторов девочку, надеясь, что она, максимум, ушибётся. Вжих-х, бом-с! Тихая пуля вжихнула по месту, где она только что стояла. Что-то подсказывало мальчику: «рефлекто» или «протего» здесь не поможет.

— Эл-рефлекто мотус!— крикнул он, указав в направлении далёкого окна.

В следующий миг рядом свистнула пуля, не остановленная щитом, а слегка им отклонённая.

— Акцио снайперские винтовки!— сообразил Гарри, падая наземь. Манящие чары не сработали, но и стрелок промахнулся.— Ревелио винтовка,— есть отклик, слабый, но теперь мальчик отчётливо представлял, в каком доме и окне выцеливает снайпер. И тут же понял, что потратил время на лишние чары.— Редукто мотус-те-скецито снайпер.

Самонаводящееся «редукто» ушло в цель, но в то же время прилетела пуля. Гарри кувыркнулся в сторону, но она летела не в него. Оглушённый мужчина дёрнулся, под головой с аккуратной дырой во лбу расползалось красно-белое месево. Гарри охватил ледяной гнев и, когда вдали раздался звон стекла, он не расслабился, а застыл, напрягая обычные и магические чувства. Интуиция молчала. По крайней мере, пока молчала.

— П-пойдём отсюда,— проскулила очнувшаяся девочка.— Мама, пойдём к м-маме.

— Пойдём,— бросил Гарри. Перед тем как войти в покосившуюся дверь, он произнёс.— Ревелио анима.

Чары поиска душ выучил недавно и с трудом. В мысленном взоре высветились три огонька. Девочка и ещё двое. Один — мать, кто второй?

— Твоя мама там одна?

— С братиком,— после запинки ответила девочка. Запинка эта совсем Гарри не понравилась. Он помнил, что её послали за полицейским, которого тот мужчина (сумасшедший?) хотел прикончить. Может, она притворяется? Нет, нельзя так думать, дедушка бы не одобрил, надо верить в людей… «Доверяй, но проверяй». Быть осторожным, но в меру.— Ты идёшь?

— Иду, иду.

Грязного коридоришко, воздух которого очень хотелось почистить специальными чарами, угнетал. Комната за одной из дверей являла собой апофеоз бардака. Всевозможные вещи, в основном, старые и ветхие, от ржавой детской коляски до осколков лампочек и рваной одежды занимали всё, кроме пути до дивана с проглядывающими сквозь ткань пружинами. Женщина в обшарпанном платье привстала с дивана:

— Папа опять кого-то делал? Ты веришь в Лондон, распутница ночи?— спокойно произнесла она.— Огни Нью-Йорка круче гор.

— Мам, надо уходить! Ма!— девочка дёргала женщину, рассматривающую Гарри расширенными зрачками.— Мам, тот дядя… ушёл, мам, пошли, ну мама!

— Да, деточка,— глуповато улыбнулась она.— Пойдём, домик на краю мира ждёт нас.

— Твоя мама… больна?— не выдержал Гарри.

— У неё такое случается,— девочка настойчиво тянула женщину из комнаты. Однако когда со стороны единственной двери начал приближаться якобы брат — мальчик использовал «ревелио анима» постоянно, да и интуиция не молчала — паранойя взбунтовалась. Медленно отступая в коридор, Гарри выставил перед собой волшебную палочку. Вовремя. Он едва успел закрыться «протего», как женщина выхватила из обносок нож и с сумасшедшим криком кинула его. Щит едва успел сформироваться, нож пронзил его, но зацепился эфесом и для простого взгляда повис в воздухе.

Атика вбила рефлексы. Простой, элементарный рефлекс — как бьют, так и отвечай. В неожиданной ситуации Гарри должен был попросту убить противника, если тот пытается убить его. Для начала — «секо» или «делерет». Маггл не может от этого защититься.

Дедушка много рассказывал. Он не убеждал, нет, лишь иллюстрировал свой опыт. Политик, знающий искусство компромиссов от «A» до «Z», он ценит человеческую жизнь. Мёртвыми нельзя воспользоваться. Смерть — окончательная потеря человеческого ресурса. А ещё дедушка верил в людей. Наивно для политика? О, Альбус Дамблдор имел слишком большую статистику добрых дел, чтобы сколь угодно страшное преступление что-то изменило. И дедушка настойчиво опровергал Атикины аргументы: нельзя убивать. Не око за око, не зуб за зуб. У каждого человека может быть причина напасть. И сегодняшний враг, которого пощадили, завтра станет другом или будет перевербован. Конечно, везде есть исключения, дедушка заострял на них внимание, но…

…но Гарри не ударил насмерть. Вместо «секо» с палочки сорвался «ступефай». Он не сработал ¬— почему, как?! — и в продолжение протего пронзил зачарованный нож. Гарри отпрянул — нож лишь чиркнул по щеке, оставляя лёгкий порез. Убивать нельзя!

— Протего мотус!— крикнул мальчик, свободной рукой посылая вектор ускорения вбок от себя. Третий нож — откуда их столько? — снесло в сторону. Повезло — не зачарован от векторов, что для артефактов, от палочки до родовых, норма. Вылетевший щит, не самый сильный — какой уж успел в спешке — сбил с ног женщину и девочку.— Тогрус! Тогрус!— Девочка извернулась, подставляя под молнию кровать, а её мать — мать ли? — рухнула на пол.— Тогрус верте.

Эти чары прошили кровать и обездвижили девочку, но Гарри не расслаблялся. И правильно. Интуиция заставила его прыгнуть в комнату, помогая себе вектором ускорения, неуклюже приземлился. Глухой гром: выстрелы пистолета прошли мимо. Мимо? Гарри замер — его выбросило из боевого транса. Одна пуля буквально расплескала мозг женщины по старому дивану, другая попала девочке в живот — она хрипела, зажимая его.

— Так-так-так,— произнёс вошедший на удивление холодным, прямо-таки замораживающим тоном.— Гарри Джеймс Поттер. Убийца лорда Волдеморта. Не ожидал увидеть здесь тебя. Сорвал всё развлечение. Смотри на меня!

Мальчик повернулся. Напряжённый, готовый в любой момент атаковать… Перед ним стоял маггл. Лицо безжизненное, глаза пусты, в правой руке пистолет, пиджак, галстук и рубашка запачканы чем-то красным. Гарри машинально отметил, что он под Империусом, причём прямым контролем — ни следа естественного поведения.

— Финита Империус,— только шок мог объяснить, почему Гарри не сознавал, что палец на курке не дал бы закончить заклятье. Впрочем, маггл не среагировал.

— Ты слишком слаб, чтобы снять профессиональный Империус, Гарри,— криво ухмыльнулась игрушка мага.— А как маг ты хорош. Дёрнешься — пристрелю!— пуля прошла рядом с Гарриной макушкой, он инстинктивно сжался, но палочку не бросил.— Молодец. Ты ведь не хотел их убивать, правда?— ещё одна ухмылка.— Добрый мальчик Гарри не хочет, чтобы на его совести была ещё и эта жизнь?— резкое движение — Гарри дёрнулся-таки — дуло уткнулось магглу в висок.— Эта марионетка ещё имеет шанс выжить. Я могу отпустить Империус, Гарри,— хриплый голос завораживал,— гипнотизировал без всякой менталистики.— Просто делай, что я говорю, и он выживет. Встань!

Мальчика, словно марионетку на нитках, подняло на ноги. Шок от произошедшего наложился на откат от транса и общую усталость. Ученик Атики с трудом соображал. В голове крутилась мысль «что делать?». Вопрос без ответа.

— Иди за мной,— в голосе околдованного мужчины слышалось торжество.— Умница, Гарри, своей покорностью ты даёшь ему шанс выжить.

Следуя за магглом, Гарри вышел из комнаты, коридора, подворотни. Неловко ступая вперёд, с пистолетом у виска, мужчина в пиджаке вёл за собой, по тёмным, мрачным переулкам куда-то в глубь изнанки лондонских жилых районов. Постепенно мальчик приходил в себя. Сознание, привычное к пограничным состояниям, восстанавливалось.

— Смотри,— тихо сказала марионетка мага,— указывая детей за углом, столпившихся рядом с мороженщиком.— Сейчас я убью их. Здесь восемь пуль,— покосился он на пистолет у виска.— Семерых кончу, последний для себя. Смотри!

Но Гарри не собирался смотреть. Выхода не было — жизнь одного невинного или восемь жизней. Как только маггл начал отводить пистолет от виска, мальчик шепнул про себя «делерет». Пистолет вместе с кистью распылило на молекулы. Упругим фонтанчиком вырвалась кровь.

— Тогрус!— Гарри попытался вложить в чары все свои силы. Белая молния откинула маггла на мостовую. А в следующий момент, когда мальчик собирался остановить кровотечение, в голове маггла образовалась аккуратная дырка диаметров в три сантиметра. Гарри отпрянул, выставил «эл-рефлекто», под ним — эгис. Интуиция молчала. Мальчик впал в какой-то ступор: просто стоял и без следа мысли наблюдал за суетой людей, за вызванной полицией, за…

— Эл-обливиэйт-те,— знакомый голос за спиной.— Фините рефлекто. Гарри!— он обернулся и пошатнулся под обеспокоенным взглядом дедушки. За его спиной деловито колдовал незнакомый мужчина с повязкой на глазу. Следом аппарировала Эммелина Вэнс, затем Филиус Флитвик, торопливо накладывающий антиаппарационное… Дедушка просто взял за руку и переместил за собой.

* * *

После двух больших чашек чая с долей успокаивающего зелья Гарри несколько пришёл в себя. Столик возле камина, тёплый танец огня и уютный, родной полумрак… Перед глазами мальчика всё ещё стояли те магг… люди. Такие же люди, как он. Те люди, подчинённые неизвестным волшебником. Два мужчины, женщина, девочка и неизвестный снайпер. Он просто подставил их под смерть, обманул — и сейчас, возможно, порабощает других ма… людей.

— Это так, Гарри,— печально кивнул дедушка.— Теперь ты понимаешь, откуда взялся Статут о секретности?

— Чтобы защитить магглов?— тихо предположил Гарри.

— И магов,— вздохнул Альбус.— При должной подготовке магглы могут убить любого их волшебников. Даже я не выживу в эпицентре ядерного взрыва. Эммелина, быть может, переживёт тактическую ракету… если будет готова. А мы можем захватить разум операторов ракетных установок, пилотов истребителей, генералов, наконец, неволшебного правительства. Это будет война на уничтожение, стоит решиться одному. Наше могущество не в Адском Огне, не Алмазном щите или Круциатусе, не мётлах, коврах-самолётах или даже аппарации. Наше могущество — второе Непростительное, Империус, самое коварное, самое опасное… Во Вторую Мировую советские и немецкие чародеи боролись за разум своих генералов прежде, чем друг против друга. Французы вот не сдюжили. Наши рейды к немцам помогли избежать многих бомбардировок,— дедушка покачал головой, вспоминая.— Тогда немцы и Гриндельвальд были побеждены. Правительство и генералитет сейчас охраняется в любой стране мира, где есть свои маги. Это забота Министерств Магии и Международной Конфедерации Магов — предотвратить Третью Мировую, если сумасшедший волшебник сумеет подчинить президента Америки или России. Мы следим за теми, кто наверху, но, боюсь, нас слишком мало, а обычных людей слишком много,— дедушка замолчал, смотря на огонь.

— Вы найдёте убийцу?

— Не знаю,— честно признался Альбус.— Атика что-то нащупала, велела ей не мешать. Шесть жизней…— в этот момент директор Хогвартса казался старым и подавленным.

— Шесть?— Шестой убил того, что с пистолетом,— объяснил Дамблдор.— Тёмный маг дал ему какой-то артефакт и наблюдал его глазами. Потом приказал убить себя.

— Неужели ничего нельзя сделать?— почти крикнул ученик Атики.

— Если бы мы знали,— лицо старого чародея заволокло тенью.— Мы собираем по поводу соблюдения Статута Совет по Мировой Безопасности МКМ раз в год. Год за годом лучшие из нас ищут пути. Антуан, например, говорит о мировом ритуале, чтобы вообще запретить Империус и Конфундус, но это не решение — полноценным менталистам обычные маги могут противопоставить только ментальные чары. Были предложения вообще уйти с обычной Земли в особые «пространственные карманы», так называемые скрытые земли, и прервать все контакты. Тогда нам грозит вымирание. Есть и фанатики, ратующие даже за гибель магов, лишь бы не допустить новой мировой войны. Есть такие, кто за параноидальные ритуалы и чары контроля на каждого — но кто будет контролировать контролёров? Мы ищем, Гарри,— усталая улыбка.— Теперь ты понимаешь, чем я занимаюсь в Конфедерации? Где-нибудь в Африке не одна тысяча магглов подчиняется тёмным волшебникам — там не уследишь. Единичные случаи, как видишь, бывают и у нас. Я даже не могу обещать, что этого не повторится!

Не всё понял Гарри из прочувствованной речи, но главное уловил: проблема магического контроля не решена. В этот момент мальчик подумал о том, что политики, вопреки высказываниям Атики, занимаются не только интригами. И эти постоянные заседания МКМ, о которых дедушка не рассказывает — не просто так. За ними стоит судьба волшебного и маггловского сообществ, напряжённая работа людей.

— Ох,— вздрогнул дедушка, выпрямился.— Атика застукала управляющего или наблюдателя. И разобралась,— Альбус скривился — Гарри же одобрительно кивнул. Мысль о смерти подчинившего девочку, женщину и мужчин его совсем не коробила.— Пошла распутывать клубок.

Двадцать минут прошли в напряжённом ожидании. Атика не подавала вестей и не сообщала, куда именно направилась, хотя директор Хогвартса был готов помочь лично или ресурсами в любой момент. Альбус, однако, занялся расследованием улик с расстояния. Он не рассказывал Гарри, что узнал, но нахмуренное лицо намекало: всё непросто. Наконец, защита поместья открылась, в щёлку элегантно проскользнула чародейка, аппарировав прямо в комнату. От взгляда Гарри не ускользнула порванная мантия, свежие, наскоро залеченные ожоги и тот факт, что перед ними трансфигурационная копия волшебницы, а не оригинал.

— Уф,— устало выдохнула она.— Так. Альбус, ты мне нужен прямо сейчас,— глаза в глаза — Гарри уловил обмен информацией по мыслесвязи. Дамблдор посерьёзнел ещё больше, хотя, казалось, куда уж дальше.— А мы с тобой, Гарри, отправляемся на отдых.

— Отдых!?— непонимающе воскликнул мальчик, когда дедушка аппарировал.— Учитель, что за…

— Тихо,— прервала она.— Альбус вообще настаивал на каком-нибудь Диснейленде или карнавале. Место, где можно оставить заботы за порогом. И память временно блокировать, пока не подрастёшь, чтобы не мучился кошмарами. Я против, но разрядка не помешает. Мне тоже. Прогуляемся?— и протянула руку. Прикосновение, рывок аппарации, и она стоят в тени небоскрёба.

— Человеческий гений,— молвила Атика. Небоскрёб выглядел… величественно. Громада, вздымающаяся над головами, сверкающая в лучах полуденного солнца.— Мне не верится, что они смогли такое создать, сами, своим умом, без всякой магии… Научно-технический прогресс шёл на моих глазах, Гарри. На моих глазах менялись поколения… не спрашивай, сколько мне,— вздох.— Скажу только, что Фламель старше. Вот только ничего, на самом деле, не меняется. Человек всё такой же…

Аппарация, и они стоит под покровом невидимости. Горящее здание и несколько чернокожих, с удовлетворением наблюдающих за пожаром.

— Жгут дом, чтобы получить страховку,— объяснила волшебница.— Несколько районов как пустоши выглядят. Слабая в городе власть… В людях столько разрушительных и созидательных сил — единицы сознают это. Больше всего меня удивляют не гении, а обыватели. Так странно, что большинство из них никогда не обращается к своему разуму по-настоящему, так удивительно, что средний человек сознаёт себя считанные минуты в час… хотя, это я оптимистка. В день,— вдруг на лице Атики появилось удивление. Она бросила внимательный взгляд на одного из поджигателей.— Представляешь, он это делает ради больной сестры. Рассчитывает поднакопить денег и уйти из банды, открыть своё дело, вылечить её… Да, удивительно многообразна природа человека — и совсем не изменилась с тех пор.

— С каких пор?

— Когда я попала сюда,— ещё одна улыбка — за сегодня Атика определённо превысила лимит улыбок на месяц вперёд.— Годовщина, знаешь ли. Сколько-то лет назад я попала на Элайу и нашла в ней новую родину. Он так и сказал: чувствуй себя как дома, здесь тебя никто не обидит.

— Кто сказал?— Гарри вслушивался в каждое прошлое. Чтобы Атика да рассказывала о себе… Определённо, сегодня с ней что-то не так.

— Ник. Мой друг, Николас Фламель. Он с женой, Пернеллой. приютил меня на первое время… да что там, лет на двадцать,— ещё одна улыбка, на этот раз тёплая.— Никогда раньше не знала такого уюта, заботы… А хочешь, познакомлю с Ником?

— Давай!— Гарри сам не заметил, как недавние смерти словно подёрнулись дымкой, отошли в прошлое. Не увидел он и удовлетворения Атики — она его не показала. Он не вмешивалась в Гаррину душу — всего лишь окатила его новым потоком впечатлений вкупе с кусочками информации и своими эмоциями.

Ещё один хлопок, и они стоят на пороге высокой каменной башни-маяка. Вот дверь открывается, и навстречу спускается седой, но совсем не морщинистый полный мужчина в старомодной мантии. Приветливо кивает.

— Атика! Вот уж кого не ждал. Кто же это с тобой, неужели… О, Гарри Поттер, добро пожаловать в нашу скромную обитель. Пойдёмте, пойдёмте, Пернелла как раз напекла пирожков!

Глава 9. Экшен с вампирами.

Атика, Высокая Леди Сей-Тиор сидела за столом в «Кабаньей голове» и хлебала вино. Именно хлебала. На краю сознания проскальзывало, что вино довольно-таки вкусное — ещё бы, за такие-то деньги! Атику, впрочем, это не волновало. Она выпустила эмоции из-под замка — так следует делать хотя бы раз в месяц, чтобы сохранять идеальный самоконтроль.

Филиус затронул те струнки души, что она желала оставить в покое. Не нарыв, нет — уже нет. Свою боль она вырезала сама. Окклюмент высочайшего класса, она могла и не такое, но бередить менталистикой собственную душу, её центр… Тогда это было выше её сил. Или желаний. Но был выход. Простой и такой универсальный. Когда только освоила язык, она наткнулась на него в библиотеке, наверное, чудом. Или злым роком.

— Я не буду тебя останавливать,— Ник, немного грустный, лишь качал головой.— И не буду рассказывать Нелле. Это твоё решение, но… может, подождёшь? Боль уляжется, я знаю.

— Нет,— упрямо ответила она тогда.— Я… я сделаю это и ради него. Чтобы жить, я должна быть сильной.

— Ты уговариваешь себя?— грустная улыбка.— Это необратимый шаг. Потом ты пожалеешь.

— Это…— пауза,— моя…— слова давались через силу,— воля. Я не сдамся. Даже чувствам. Никогда.

— Слишком сильная для женщины,— понимающая улыбка и тёплый взгляд человека, прожившего больше, чем полтора века. Старше её на век с лишком. Оба они не выглядели на свой возраст — и оба достигли этого разным способом. Обоих называли гениями на родине: что алхимика Николаса Фламеля во Франции, что ритуалистку Атику Сей-Тиор.— Не рано? Ты ещё не оправилась от Печати. Этот ритуал — очень непростая магия.

— Тот, что на мне, ему родственен,— нейтральным тоном объяснила волшебница.— Только мой — на тело и душу, а этот — на душу и ментал. Я готова. Узор уже начертан. Посмотришь?

— Зря,— вздохнул Ник.— Конечно, присмотрю.

Сейчас она не считала тот поступок признаком силы. Ну а Ник… Нику она не показала установок. Он до сих пор думает, что она всего лишь вырезала из души боль да ослабила любовь. Она же поступила более жёстко… да что там сказать, будь в здравом уме, решила бы, что это глупость. Дурость максималистки, потерявшей инстинкт самосохранения. Тогда ей было всё равно. Всё равно, лишь бы боль прошла. Так почему бы не сделать так, чтобы этой боли не было больше никогда? Логично, но логика та извращённая. Ник был прав. Надо было просто подождать. Время лечит.

Лечит… Ни черта оно не лечит! Демоново время только бередит раны. Только вот почему ей больно? Ведь она вырезала всю боль — вместе с самой способностью любить, с тем самым «инстинктом размножения», целый пласт души был отправлен на свалку. Тогда её охватила невиданная лёгкость и свобода. Словно сбросила привычные оковы — то чувство, что приносит первый весенний запах после долгой зимы, свежий ветер возможностей — о, она за какие-то несколько лет заново пересобрала Ритуал Вечности и переналожила его, избавившись от кучи недостатков, которые осознала после сравнения с Ритуалом Пределов. Она осваивала новую для себя магию, она моталась по всему миру с помощью аппарации, эдакого символа свободы, она даже участвовала в последних экспериментах по межмировым порталам…

Она уже никогда никого не полюбит. Предел, вросший в личность и душу. Граница, ставшая её частью. Как инвалид с детства просто не представляет, что значит иметь две руки, как слепой не способен понять, что такое цвет. Покалеченная — «модернизированная», как ей тогда казалось — душа уже никогда не будет прежней. Род Сей-Тиор если и продолжится, то явно не по любви. Впрочем, организовать себе дочь или сына, сестру или брата с помощью высокой ритуалистики и генетики можно всегда. Просто… не хотелось. Значит ли это, что долг перед родом тоже связан с вырезанным пластом? Или результат «превосходных» отношений с семьёй?

Новая мысль заставила руку с бокалом замереть на полпути. Ученики. Она брала учеников. Она оберегала и наставляла их — в силу своего разумения, ведь она далеко не прирождённый учитель, но… Но чем дальше, тем больше это напоминало некую одержимость. Весь девятнадцатый век у неё постоянно был ученик — они менялись каждые несколько лет. Последние десятилетия, когда она вообще прервала контакты с внешним миром, чтобы достигнуть гармонии с собой, цикл оборвали — а теперь у неё Гарри. И к каждому следующему ученику она относилась теплей.

Демоны иномирья, и спросить-то некого! Атика в раздражении отставила бокал, резко встала, вышла из бара и аппарировала. Альбус наверняка будет говорить о гиперкомпенсации и чём-нибудь подобном — видела у него книги по психоанализу. Ник… Нет, Нику рассказывать нельзя. Надо разобраться самой. Всегда — самой. Вот это уж точно одержимость — как её в детстве ограничивали да ограждали расчётливой заботой, так сейчас самостоятельность превратилась в какую-то манию. Психоаналитики бы плакали от восторга.

Ритуал Пределов неотменим. Вырезая из души крестраж, помещая кусочек себя в предмет и создавая таким образом якорь в материальном мире, маг мог вернуть всё назад, пусть с некоторыми потерями, но мог. Ритуал Пределов можно, в принципе, сломать, но в течение считанных лет после применения. Часть души в крестраже покоится под защитой предмета. Отрезанная Ритуалом Пределов — растворяется без остатка. Он, конечно, не обязательно отрезает — это в случае с Атикой было именно так.

Аналогия извлечена и мгновенно препарирована. Вместо вырезанного куска плоти может отрасти новый. Ритуал Пределов может быть естественно преодолён с годами. Но она, образно говоря, отрезала не только плоть, но и кость — некуда расти! Однако душа — не тело. Даже если не тело, нужно направление, ничто не возникает из пустоты…

Дура. Какая же она дура! Ритуал Вечности затрагивает и духовную сферу — она не должна была стареть ни телом, ни душой. Начальный оттиск, образец, обновлённого ритуала создавался через несколько лет после Ритуала Пределов. Отрезанный кусочек души уже утратил всякую индивидуальность. Плоть сгнила. Но кость ещё держалась. Этот-то кусочек и сохранился в Ритуале Вечности, который постарался восстановить утраченное — вот только не знал, как. Её душа всё это время училась любить, даже не представляя, что это, пошла по пути наименьшего сопротивления. Через наставничество, через симпатию, одновременно личностную и в чём-то родительскую, правда, скорее отцовскую, чем материнскую — но другого пути не осталось.

Сигнал тревоги от ритуала, завязанного на Гарри, заставил непроизвольно оскалиться. Очень не вовремя. Маска безумия привычно легла на лицо. Сегодня кому-то не поздоровиться. Сегодня она не будет сдерживать свой гнев.

* * *

Судя по сигналке, кто бы не сражался с Гарри, он в порядке. По крайней мере, активной магии рядом нет, не считая гарриной, живых врагов — тоже. Плохо, если ученику пришлось убивать, но главное, чтобы выжил сам. Без причины он не убьёт. А раз ученик в безопасности, рассеивающихся чар нет, кроме… Империуса?!

Атика напрягла интуицию, обшаривая окружающее на предмет потенциальных угроз. От её седьмого или там восьмого, смотря как считать, чувства щитом не прикроешься. Только каким-нибудь ну очень специфическим зельем иль ритуалом. Ага, вот ты где! На последнем этаже сколько-то-этажки (некогда считать) обнаружилось существо, чьё внимание направлено на Гарри. Существо, способное угрожать даже ей.

— Гасфар одосай,— шепнула волшебница, единственным ритуалом блокируя все известные способы перемещения в районе многоэтажки. Очень удобно, ранняя версия использовалась в замке Рейдеров Грефа. А вот она сама в области действия этой магии перемещаться могла, но только встроенным в сам ритуал аналогом аппарации, правда, более долгой. Что и проделала, с хлопком возникнув перед кутающейся в тёмно-серый плащ с глубоким капюшоном фигурой.

— Это ошибка,— без паузы сообщила фигура низким женским голосом.— Я непричастна. Наблюдала.

— Не верю,— так же лаконично ответила Атика, ударяя «тогрусом» с обеих рук.

Неизвестная гибко повернулась, буквально протиснув тело меж двумя молниями. Плащ расплылся от сильной магии — тонкая иллюзия. За ним обнаружилась коротко стриженная брюнетка в самом настоящем бронежилете и тёмно-зелёными штанами. Тяжёлые, сапоги гулко бухнули о крышу. Оголённые руки окутывала чёрная дымка, в глазах — алые искорки, ногти вытягиваются в когти. Вампир, да непростой.

— Это ошибка,— повторила она,— остановись!

«И вправду ошибка,— мелькнула мысль.— Надо было целить чуть тесней».

Воздух вокруг вампирки вспыхнул — и тут же погас, поглощённый чёрной дымкой. Вампирка метнулась к краю крыши — и откатилась в сторону от ревущего огня.

— Бежать бесполезно,— любезно сообщила ей Атика, вокруг которой разворачивался комплект ускоряющих и защитных чар поверх уже наложенных ритуалов. Вновь вспыхнуло пламя — опоздало, вампирка со сверхъестественной даже для своей расы скоростью оказалась на расстоянии вытянутой руки. Волшебница не повела бровью — ударная волна отнесла противницу в сторону, следом улетела череда самонаводящихся лучей, буквально разрезанных когтями.

Вампирка рыкнула, ударила себя по правому запястью — капли крови сорвались разрушительными метеорами. Десять толстых «эл-протего» подряд, которыми рефлекторно отгородилась Атика, взорвало вихрем энергии, зато из следующих пяти «эгисов» один уцелел.

— Умри!— крикнула вампирка. Её слово стремительным проклятием ударило о подставленный духовный щит, снесло его и заставило Атику пошатнуться.— Сатэрэ!— с когтей потянулся десяток чёрных нитей, с лёгкостью пронзающих щиты. «Феерис Шэйел» они странным образом проигнорировали, лишь задержавшись, проходя искажённое пространство.

— Адеско Файр!— пламя сожгло и нити, и вихри магии, но вампирка что-то шепнула, дунула и Адский Огонь погас.

— Феерис Шэйел верте мотус!— вслух приказала леди Сей-Тиор. Волна искажения пространства ринулась к противнице. Та полоснула когтями по воздуху, рассекая ткань привычной реальности. Плеснувшаяся из разлома тьма окутала её коконом — кручение пространства разбилось об него — а затем чёрными копьями направилась к Атике.

— Саори фламмо,— тьму испаряет ядовито-синим огнём.

Вампирка уходит от него изящным прыжком, отталкивается от антенны, разрезает «маниментум» и «эл-сорберо», игнорирует «дефлагро» и ментальный удар в упор… В последний момент Атику уворачивается от когтей. Обрывок её алой мантии кружится над крышей, а чародейка силится разорвать дистанцию, атакуя непрерывным потоком простых и мощных векторов. Спустя секунду — минута, две, три в ускоренном восприятии? — крыша рушится. Обе противницы игнорируют это, удерживая себя волшебством.

-… сегерто таладанис,— заканчивает Атика длинный ритуал. Вокруг неё является как бы не сотня призрачных ножей, пикирующих на вампирку. Та изгибается, от части уклоняясь, часть останавливая чёрной дымкой, часть отбрасывая когтями… один вспарывает ей щёку, другой задевает плечо. Кровь из ран устремляется двумя ручьями, разрывая щиты, в контратаку.

Взмах явившейся в руку палочки, и кровь встречает ярчайшая вспышка. Атика, не щадя тело, убирает себя подальше векторами ускорения и смещения. Осколок Солнца, Звёздный Огонь — плазма в несколько миллионов градусов испаряет и кровь, и значительную часть крыши. Ударная волна доламывает верхние этажи. Атика мысленно хвалит себя, что выгнала людей из дома площадным заклятьем.

Тяжело дыша, они висят друг напротив друга. Вернее, висит Атика, вампирка странным образом стоит на воздухе, будто твёрдой поверхности. Обе выдохлись, обе опалены Звёздным Огнём, обе готовы продолжить. Атика направляет палочку на вампирку, приглашающе взмахивает ей. Громовый раскат — та уходит от молний и смещается в сторону, достаёт из воздуха кинжалы, кидает в цель. Что характерно, ударная волна на них не действует, зато «Феерис Шэйел» — вполне.

Волшебница направляет левой рукой жёлтый огонь, правая выписывает палочкой ритуал, не прерывается речитатив, мысль вихрит пространство, магию и волю в радиусе сферы влияния, отражая череду тонких проклятий. Небеса содрогаются от противоборства энергий. Идёт третья минута боя.

— Замри,— велит вампирка. Веское слово, обрётшее плоть проклятья, на долгий миг окутывает всё липкой волной, но Атика не замечает его: часть сознания контролирует радиус влияния, нейтрализуя любые воздействия. Другая часть заканчивает пару ритуалов. Вокруг вампирки закручиваются смертельно острые льдинки, норовя разрезать на кусочки. Она изворачивается, волной тьмы отбрасывает их сторону, но несколько царапин добавляются к ожогам и порезам.

Хаотичный танец векторов ускорения скручивает воздух тугими узлами — коготь на указательном пальце правой руки попросту срезает. Ментальные удары замедляют вампирку, жёлтое пламя абсорбирует тёмную дымку, обжигает, а кривое пространство не даёт прицелиться. Атика погребает противницу массой разнонаправленных атак, изматывает, продолжая фразы очередного ритуала и жесты другого. Дистанция играет ей на руку: вампирка теряет темп, она ослаблена, вот-вот, и…

— Сшарршах!— гремит ритуальное слово, откидывая хаос от вампирки. На глазах она выпрямляется, раны закрываются, заживают, кровавая с чёрным дымка сгущается вокруг, аура невероятной силы откидывает Атику. Её противница победно ухмыляется, Атика видит канаты энергий, соединившие врага с десятком неведомых источников…

— Аор Йарсум свеаре корпус мио,— восклицает Сей-Тиор. Единый Исток Волшебства распахивает свои врата. Нет, не распахивает, лишь приоткрывает — Атика ещё не считает себя Мерлином во плоти, да и Англию жалко. Но этого достаточно: навстречу ауре крови устремляется неоново-белое мерцание. Не медля, колдунья сгущает его в ревущую реку, направляет в вампирку. Ошеломлённая, та медлит пару мгновений. Пару роковых мгновений — её сила попросту не успевает образовать щит, и белый свет распыляет противницу на атомы.

— Эл-Саот-эриос-таве,— выкрикнула Атика, едва осознав победу. От неё разошлась незримая волна, грубо выравнивая магический фон. Формулу потребовалось повторить трижды, прежде чем избыток магии рассеялся.— Ретра Темпус материя, час!— магия окутала дом, восстанавливая пару этажей. Остальные бесполезно — после такой пространственно-колдовской бури здесь ещё долго не будут работать тонкие чары временного отката.— Эл-обливиэйт,— площадное стирание памяти, ровно последние десять минут, тоже приходится применять многажды — капризные чары рассеиваются с расстоянием, только после пары аппараций Атика охватила весь район. Заметание следов завершил площадной «конфундус», вложивший веру, что на многоэтажку свалился метеорит. Неубедительно, но всё одно докопаться до правды немагу не удастся, а те же авроры, кто легко пробьёт «обливиэйт», в любом случае останутся без конкретики.

* * *

Поскольку Гарри уже с Альбусом, в его поместье, Атика занялась сбором доказательств. Первым делом — мертвецы. Гарри прикончил не всех: мужчина обнаружился за пару кварталов от места происшествия. На пару километров дальше — мужчина со снайперской винтовкой. У обоих в голове виднелась дырка от неизвестных чар. Мало того, в ментальном и духовном плане царил редкостный беспорядок и отнюдь не из-за Атикиного боя. Организаторы нападения позаботились подчистить следы.

— Кровососы, значит.

Нет, была вероятность, что это не вампиры. Целая одна миллионная. Если добавить шанс, что кровососы не являются союзниками организаторам или врагами Гарри — не вмешалась ведь? — оставлял на ошибку одну миллиардную. На такие атаки надо реагировать жёстко и быстро. Чем и занялась леди Сей-Тиор.

— Что.. кх…кхр…— только и выдавил вампир в силовом захвате. Один из наблюдателей в Лютном Переулке, месте беззакония и весьма выгодных сделок. Вторая по силе в Англии магическая раса взяла на себя негласную обязанность поддерживать порядок на сумрачной улице. Оставила зацепку.

— Ничего лично… хотя нет, это личное,— глаза вампира расширились, а в следующее мгновение Атика свернула ему шею.

Пробный портал. Хлопок аппарации. Атика стоит перед покосившимся домом на окраине Лондона. Небольшая база, которую только и знал этот вампирёныш. Гнев начал стихать. Только начал, поэтому защиту чародейка снесла Адским Пламенем, остановив его за метр до дома. Ответная атака, лучи заклятий и кровавые проклятья, просто погасли в ауре наставницы Гарри Поттера. По сравнению с той вампиркой — что капля дождя рядом с цунами. А затем защитникам пришлось эвакуироваться портключами: дом вспыхнул с нескольких сторон. Парочка не успели. Их Атика пролегилиментила, отбросила от пожара вектором.

Пара секунд, и к горящему дому портировалась тревожная группа. Заранее поставленная сенсосеть уловила вектор перемещения. Группу благополучно оглушили ритуалы-ловушку. Считав память командира, Атика убедилась, что по ту сторону портключа действительно база, а не жерло вулкана. Переломав присутствующим ноги и руки — не такая трагедия для даже для мага — и аппарировав одежду в далёкое далёко, чародейка скользнула по вычисленному вектору.

Эта база — тревожная по Лондону. После перемещения Атика немедленно расчистила пространство Адским Пламенем от охранной магии. Сначала вокруг себя, затем вокруг всей базы. Кучка особняков в тенистом лесу впервые увидела столь яркий свет: мало самого Адского, так то ещё и сорвало затемнители, ослабляющие солнечные лучи.

В этот раз Атику встретили достойно. Казалось бы, пяток самонаводящихся чар, но синхронность и то, что их умудрились провесить портключом… Вспышка «Саори фламмо» отразила эти и ещё пяток. Атика аппарировала, игнорируя якобы защиту, к ближайшему особняку.

— Эл-велло! Эл-велло, эл-велло,— чары на особняке снесло. Парочка вампиров упали в обморок: магическую силу в их крови перемешало как в центрифуге.— Таве,— крышу сдёрнуло с дома и унесло в куда-то в небеса. Мелкое вредительство, а на душе приятно.

— Умри,— тихое слово донеслось с сотен метров. Волшебница телепортировалась к проклинателю, сковала его Ритуалом Бездвижия, пробежалась по памя… Нет, не пробежалась. Ментальный блок что надо. Высокопоставленного вампира аппарировало в один из старых схронов. Защита там, конечно, тоже старая — но пусть попробуют добраться, авось нарвутся на пару сюрпризиков. Кто там следующий в очереди?

Следующие — боевые группы. Слаженные, семь по трое, они подавляли непрерывным огнём разнообразных проклятий и самонаводящихся чар. Минуту-другую подавляли, потом Атике надоело и базу накрыло «эл-ветитум магика». С группами Атика расправилась вручную. Вырвала стальной столб — интересно, для чего он здесь? — оглушала, ломала конечности. В миллиметрах от неё запрет на волшебство не работал, а вышедшее на конечную стадию плетение ускорения превосходило знаменитую вампирскую скорость и реакцию. По крайней мере, этого молодняка. Сто-двести лет, не больше. Гнев Атики утих. Когда пришёл один из старых кровососов, она сняла запрет, распустила сенсосети и даже не стала нападать первой.

* * *

Ночной Хабаровск. Порывы прохладного свежего ветра. Тяжёлая влажность в воздухе. Он задумчиво идёт по улице, не обращая внимания на далёкие крики. Пусть кричат. О, пистолетные выстрелы. Люди-люди…

— С чем пожаловала?— безразлично спрашивает у темноты, собравшейся в женский силуэт.

— Старейший, на наш клан напала великая волшебница.

— А,— кивает он.— Нарушение соглашения. Хорошо, я рассмотрим. Место?

— Предместья Лондона,— и мыслеобраз.

— Если вина ваша…— лёгкая угроза.

— Старейший, мы никогда не пересекались с великой Сей-Тиор. Ни словом, ни делом.

— Великие не нападают просто так,— замечает он. Глубоко вдыхает свежий и одновременно тяжёлый воздух, аппарирует по координатам. Просящая — за ним.

— Ого,— хмыкает он, оглядывая разрушения. Физически они невелики — тлеющий лес около базы да снесённая крыша. Зато магически и ментально…— Хорошо погуляла. Пошли,— небрежно велит своей спутнице, ступая в «поле антимагии». Надо же, действительно великая. Любопытно. В тот же миг антимагия пропадает, взамен вверх взмётывается столп жёлтого пламени, сворачивается в шар. Он чует, как смещаются скрепы мироздания — движение высоких ритуалов ни с чем не перепутать. Она ждёт его.

— С кем имею честь?— интересуется великая в порванной алой мантии.

Арабка? Нет, акцент практически не чувствуется, а хотя чуждые оттенки присутствуют. Похоже на вампиров-иностранцев, вроде бы и выучивших за сотню лет чужой язык, вроде как и в совершенстве, но какая-то неформализуемая разница сохраняется — правда, чуют её только такие, как он. Профиль лица южный, сходство с арабами, пожалуй, что-то от индийцев и почему-то индейцев. Кровь аристократическая, род древний, но традиции не уважает — чувствуется по манерам. Боевой маг — не ничтожество-аврор, а нормальный воин. Скрывает силу — уровень неопределим. Её предчувствие заточено под угрозы и бои — что само по себе представляет нешуточную опасность. Обращение с магией… вольное. Да, именно так — слишком вольное, позволительное тем, кому волшба естественней дыхания. Склонность — ритуалы, прямая магия. Вердикт — сражаться только во всю силу. Шансы на победу — предпочтительные.

— Можешь звать меня Владиславом,— молвит он.— Известно ли тебе о Парижском Соглашении от одна тысяча второго года?

— Я — Атика Сей-Тиор. Известно. И, знаешь, плевать на него. Одна из Младших Матерей Клана додумалась организовать нападение на моего ученика. Или, как минимум, находилась в союзе с нападающими. Я требую компенсации.

— Что тебе, Старшая Мать,— обращается он к своей спутнице, миниатюрной блондинке в свободной блузке,— известно об этом?

— Я…— пауза, замешательство. Дело совсем не в неопытности — Матриарх сейчас очень быстро думает.— Мать Вероника действительно обращалась к силе клана полчаса назад. Но она не могла,— растерянность. Скорее эмоциональная.— Она вела свой проект и сейчас… не отвечает.

— Пепел не способен к ответу,— зло улыбается Атика.— С моей точки зрения всё выглядело так. Сигналка на ученике крикнула об атаке. Я срываюсь по сигналу. Ученик разобрался с несколькими подчинёнными магглами. Вампиры в подчинении доки, не так ли? Ищу кукловода. На крыше здания невдалеке скрывается вампирка-Мать. На первый раз я пускаю «тогрус» — непричастна, значит, потерпит. Она пытается бежать, затем вступает в бой. Потом призывает такую силу, что мне приходится прибегнуть к…— на миг скрывающие ритуалы слабнут — Владислав чует давление волшебства. Заёмная магия. Очень много заёмной магии. Хреново,— этому. Устраняю её и иду просить о компенсации. Заметь, Владислав, по-хорошему прошу, никаких смертей, одного только вашего ублюдка в Лютном прибила, уж больно он там обнаглел. Итак, я жду ответа. Младшая Мать Клана,— она изображает руками чаши весов, чуть опускает левую ладонь,— и мой первый за последние шестьдесят четыре года ученик,— правая падает вниз, левая устремляется вверх. Нет, её смерть меня не удовлетворила. Частью компенсации может стать ответ, зачем она это сделала.

— Виктория?— обращается он к Матриарху английских вампиров.— Прежде чем разбираться, я должен знать твою позицию.

— Вот, значит, как это выглядело,— она морщит лоб.— Сестра, во что же ты вмешалась?— произносит с горечью и, наконец, отвечает.— Уверена, это ошибка. Вероника отвечала за тайные операции нашего клана. Иногда ходила «в поле» лично. Старейший, у меня недостаточно данных. Могу только сказать, что если она превысила… свои полномочия, нападение будет компенсировано. Предлагаю вам, старейший, великая, исследовать архивы Вероники — они должны открыться после её смерти.

— Атика?

— Думаю, будет правомочно позвать дедушку моего ученика,— хмуро кивает та.— Альбус Дамблдор лучше меня ориентируется в политике. Ему тоже очень интересно узнать, кто осмелился напасть на Гарри Поттера.

Владислав матернулся про себя. Только Дамблдора здесь и не хватает. Вышел, блин, погулять по ночному Хабаровску! И возразить-то нечего.

— Только после того, как вы покажете воспоминание. Я должен быть уверен, что утверждение о причастности Младшей Матери к нападению на Гарри Поттера не голословно.

— У вас найдётся Омут Памяти?

— Разумеется,— отвечает Виктория.— На этой базе должен быть,— и добавляет с сарказмом.— Если его не уничтожили вы, конечно.

Омут Памяти нашёлся, правда, не без усилий. Владислав и Атика терпеливо ждали, пока вампиры под командованием Виктории не расчистят обломки того самого дома, что после сноса крыши не выдержал и сложился в себя. Если вампиры косились на Атику враждебно, то Виктория пребывала в гневе на своих подчинённых.

— Дом, видите ли, без крыши не стоит!— возмущалась она.— Должен стоять! Даже с одной стенкой должен, за такие-то деньги!

Впрочем, Виктория остыла, стоило к ней подойти невзрачному вампиру, на вид — новообращённому, на деле… Атика различила фальшь в искусственной ауре, и только. Отдав пару тихих указаний, Матриарх окинула подчинённых злорадным взглядом и вместе с Владиславом и Атикой коснулась лбом сосуда с воспоминанием.

— Однако,— только и сказал Владислав. Теперь он смотрел на Атику с большим уважением — знать теоретически, что великий маг может убить вампира уровня Матери Клана и видеть это «почти наяву» — разные вещи.— Может, стоит устранить вас ради блага моей расы?

— Кто знает,— Атика вывела палочкой сложный узор, копируя саму себя. Копия, покосившись удивлённую Викторию и невозмутимого Владислава, достала палочку из воздуха и ушла прямым порталом.— Иногда мне надо быть в нескольких местах одновременно,— пояснила Атика. Она не считала это секретом — в загашнике пылится масса других сюрпризов возможным врагам.— Разрешите свободный проход Альбусу.

— Пусть идёт,— буркнула Виктория.

— Знаешь что,— вдруг сказала Атика, бросив на Матриарха многообещающий взгляд.— Если вы не объясните подробно, почему вампиры Лондона непричастны к убийству шестерых магглов, будут проблемы. Видишь ли, Председатель Международной Конфедерации Магов очень недоволен. Пожалуй, соглашусь с его доводами — такое надо пресекать на корню, превентивно и жестоко. Кара за такие нарушения Статута о секретности должна быть неотвратима.

— Он собирается примешивать в наши личные дела Конфедерацию?— недовольно поднял бровь Владислав.

— В какой-то степени, Конфедерация — это я,— молвил Альбус Дамблдор, выходя из прямого портала.— Я возглавляю её двадцать с лишним лет, мои интересы — её интересы и наоборот,— Владислав поморщился, а Дамблдор улыбнулся.— Да, идейный. Вам, древним, наплевать на человечество, но я не древен. Итак, уважаемый Матриарх Виктория, Старейший Владислав, я бы очень хотел познакомиться с одним архивом…

— Без меня,— бросил Владислав.

— И меня,— поддержала Атика.— Владислав, могу ли я рассчитывать на небольшую беседу?

— Всенепременно,— кивнул он.— Ступайте за мной,— и аппарировал.

Конечно, прежде чем перемещаться, Атика проверила конечный пункт. Угодить в земную мантию только потому, что вампир лучше в искусстве аппарации — ну уж нет! Ловушки ожидаемо нет: некоторые вещи ниже достоинства Старейшего. А паранойя неизлечима.

Возникли они на маленькой площадке у вершины величественной горы. Небо ясно. Вниз простирается тёмное царство льда и камня. Солнце у горизонта щурится прозрачными алыми лучами. С небосвода подмигивает звёздочка — не то зонд, не то ракета, не то спутник на низкой орбите. Воздух редкий и чистый — дышится тяжко, зато вкусно, с морозным хрустом и какой-то первозданной свежестью.

— У меня коллекция таких мест, по всему земному шару, для любого гринвичского времени,— тихий голос вампира звучал здесь оглушительно.— Иногда провожу на закате или рассвете месяцами подряд.

— Тебе неинтересно человечество,— сделала волшебница неожиданный вывод. Здесь, на краю земного шара, в диком и суровом краю, единственная ценность которого в красоте, она неким образом чувствовала душу древнего вампира. Душу существа старше Николаса Фламеля.

— Редко интересно,— поправил Владислав.— Люди не меняются. Технический прогресс да средний рост,— он не отрывал глаз от заката.— Нравы, традиции — не суть. Звериная суть,— лицо его застыло, только губы двигались.— Одиночки, поднявшиеся над общей массой. И ничего нового. Любят, жаждут, ненавидят, мучаются, радуются… Ничего не ново в подлунном мире. Я не буду против, если человечество сгинет или превратится в пещерных троглодитов. Только пусть делает это тихо. Не надо взрывать горы, топить льды и травить моря.

— Твоя раса…

— Тем более,— едва заметная улыбка.— Пожалуй, Викторию я сохраню — одна из немногих, кто продолжает развиваться. Ещё нескольких. Остальные — шлак. Как вампиры, так маги, магглы, вейлы, гоблины — везде одно и то же. Надоело. Этому миру не помешает перезагрузка.

— Альбус, мой бывший ученик,— выдающийся политик-интуит,— заметила леди Сей-Тиор.— Как он говорит, сейчас мировой баланс держится на трёх силах. Одна из них — старая, консервативная, ей пронизано всё общество магов и магглов…

— Это мы,— просто сказал Старейший.— И что с того? Мы не собираемся вмешиваться. Разве что отдельные кланы, самовольно. Ни меня, ни Старейшую разборки не волнуют. Хоть атомную войну устройте — мы лишь позаботимся, чтобы не тронули несколько мест.

— Уже независимы от крови,— констатировала чародейка.— Вершина эволюции?

— Её конец,— поправил Старейший.— Последние сто лет мы не росли над собой. Некуда — да, собственно, и незачем. Ты ведь ведёшь к просьбе о помощи? Может, хочешь рассказать об угасании магии? Или угрозе со стороны той силе, что возникла двести с лишком лет да всё держится в тени? То, что объединяет тайные службы магов и магглов — как загадочно, как опасно… Почему бы не объединится с ними? Стоящие в тени копят силы не ради власти, они тоже собираются менять человечество. Или вот новая сила, динамичная, злая — они тоже не против выживания магов и магглов. Мы тебе не нужны. Впрочем, можешь поговорить со Старейшей — эти игрушки технологий её заинтересовали. Я пас.

Солнце подслеповато моргнуло зелёным лучом и скрылось. Смеркалось. Нарастал леденящий ветер. Спутник иль зонд утонула в сиянии восходящей луны. Колючей прохладой зажглись первые звёзды. Атика передёрнула плечами. Владислав стоял неподвижно, тяжёлый плащ не поддавался воздушным порывам.

— У тебя есть мечта?— задумчиво спросила Атика. Чувства вампира были ей непонятны. Её душа требовала действия. Годами только и делать, что взирать на рассветы-закаты — можно, но только если добавить задачек посложней. Вроде структуры изолята или разработки универсального ритуального языка.

— Ключики подбираешь?— ухмылка.— Есть, как не быть. Хочу стать молодым — не телом, а душой. И чтобы помолодела Жедара, Старейшая. Но это невозможно устроить. Мне остаётся только смотреть за миром и его гибелью. Не смысла, нет желания вмешиваться.

— А Жедара?

— Старейшая…— он вздохнул.— Ну попытайся, вдруг вовлечёшь её в ваши авантюры. Но не думаю. Как она призналась, даже если грянет Третья Мировая, она, её разработки и исследовательские мощности не пострадают. У Жедары нет мотива помогать.

— Как я могу с ней встретиться?

— Хм,— только движение губ да трепет тёмно-коричневых волос говорил, что это живое существо, а не статуя.— Завтра в холле лондонского отделения Гринготса. Передам просьбу. Время не уточняю — будь готова в любой момент.

— Благодарю, Владислав.

— Мне это ничего не стоит,— отмахнулся тот.— И отпусти уже призванную магию! Неуютно, знаешь ли, стоять рядом с ядерной бомбой, готовой к детонации.

— В таком случае, удачи, Старейший.

— И тебе, великая.

Слитный хлопок, и горная площадка опустела.

* * *

— Вот значит оно как,— задумчиво качал головой Фламель.

Гарри с искренним любопытством разглядывал полноватого, седого, с шикарной ухоженной бородой, но моложавого на лицо и жесты мужчину, не забывая лакомиться пирожками да запивать вкуснейшим пряным чаем. В глазах Николаса светился интерес, любопытство и тепло. Ни капли холода — мальчик не мог даже вообразить, чтобы этот человек был холоден. Пернеллу они так и не встретили — как сказал Фламель, она работает в лаборатории и отвлекаться на пустяки не собирается, но наверняка подглядывает за ними одним глазом.

— Именно, Ник,— с лица Атики, как они вошли в башню, не сходила какая-то светлая, совершенно не вяжущаяся с жёстким лицом улыбка. Она жадно разглядывала окружающее, как бы не с большим интересом, чем Гарри, иногда замирала, что-то вспоминая.

Дом Фламеля оказался на удивление уютен, старомоден и гармоничен. Мягкое сочетание цветов и плавные их переходы делали комнаты, коридорчики и лестницы удивительно цельными. Странным образом уютным были даже места, оформленные кричащими розовыми или ядовито-зелёными цветами. Вообще, старинная мебель, ковры, живые картины, гобелены, развешанные тут и там иллюзии и пропитанный волшебством камень — обстановка оставляла впечатление одного большого произведения искусства. Гарри не раз ловил себя на том, что, подобно Атике, застывал, силясь зацепиться глазом хоть за что-то или, напротив, попытаться охватить какую-нибудь часть малой гостиной в целом. При этом ни один предмет интерьера не был необычен, не считая древности, сам по себе — зато в сочетании…

— Гарри, хватит блуждать, верни глаза на место,— в очередной раз одёрнула Атика.

— У тебя сильная воля,— похвалил Фламель.— Было дело, гости терялись в Пернеллиных узорах на недели.

— Это ваша жена сделала?— уточнил Гарри.

— Ну конечно!— просиял Николас.— Другой такой умницы не сыскать, не так ли? Я как-то пытался понять принципы этого искусства — ум за разум заходит! Нужно иметь особое мышление, верно, Атика?

— О, Ник, я тоже не совсем въезжаю,— отмахнулась она.— Тебе бы поучиться высокой ритуалистике и плетениям, тоже начнёшь понимать.

— А,— теперь уже отмахнулся он.— Как-нибудь потом. Лучше рассказывай, с чем пришла. Не поверю, что просто на чай.

— Тебя не проведёшь,— ещё одна новая для Гарри улыбка.— Гарри, пока расследование не окончено, опасно гулять, а удерживать его в поместье — тоже не выход. Как смотришь насчёт небольшой научной экспедиции?

— Ну-ка, ну-ка, уж не в тот ли мир, о котором ты писала?— вопреки тону, Николас отточенным жестом цапнул пирожок, отмеренным движением отпил чаю — не медля и не торопясь. Вообще, Фламель двигался по-особому, с некоей чёткостью и грацией человека, идеально владеющего телом. Ещё бы, больше шести с половиной веков живёт!

— Ага, снежный, он же драконий. Там сохранился древний комплекс чар — Пернелле будет любопытно — а живность и ингредиенты…

— Ох, знаешь, чем соблазнить старика,— Николас длинным глотком допил всю кружку, всё с той же чёткой размеренностью поднялся.— Альбус как, не против?

— Только рад, головной боли меньше. С вами пойдёт Эммелина Вэнс, так, на всякий случай.

— Хм, Эмма, девочка с талантом к материи?— знаменитый алхимик прищурился, вышел из-за стола, жестом показав следовать за ним.

— Уже универсал, но склонность та же. Возьмёшь мою копию в пространственном кармане.

— Доделала хоть оригинал?— и проворчал, отпирая ментальным кодом металлическую дверь, усеянную рунами.— Перфекционистка…

— Какая есть. Нет, не готов, но вторая стадия почти закончена, уже есть наработки к третьей и четвёртой.

— Пернелле не терпится посмотреть,— подмигнул Фламель.

— Любопытство кошку сгубило.

— Кошечку?— стоило металлической двери открыться, как оттуда вырвался вихрь. Живой вихрь в потрёпанной серой мантии, с ореховыми глазами и пышной русой шевелюрой, хаотично завивающейся кудряшками. В два мига Пернелла обняла Атику, расцеловала в обе щеки, покружила вокруг Гарри, разглядывая и что-то бормоча, бесцеремонно схватила обоих за руку и потащила за собой, оставив посмеивающегося Фламеля запирать дверь.— Кошечек губить нельзя.

— Из тебя кошка как из Фаджа архимаг,— ворчала Атика.— Оставь уже меня в покое!— правда, при этом не пыталась вырваться, в отличие от Гарри. Хватка Пернеллы оказалась, надо заметить, вроде бы и мягка, а прочней стальных оков.

Впрочем, вскоре Гарри расслабился, позволив себя вести — его увлёк осмотр окружающего. Во-первых, это даже не зал, а что-то титаническое! Не Аркзасс, конечно, но то природная пещера, пусть расширенная и облагороженная. Это же — целиком творение человеческого гения, с помощью пространственной магии впихнутое в уютную башенку. Во-вторых, отсутствовали стены и хоть какое-то деление на комнаты. Помещение, как бы не километр на километр на километр, разделялось разве что куполами и сферами защитных чар, ограждающих нечто из совсем уж монструозной магии.

О волшебство! Мальчик с широко раскрытыми глазами оглядывался кругом. Больше всего это напоминает Гринготс — сочетание несочетаемого, пестрота всевозможных сортов и форм энергий. Только здесь их разделяет не заклятый камень, а эфемерное дрожание ритуалов и щитов. Это завораживает. Неслышимое гудение высокой магии, переливы невероятных энергий, разноцветные вихри волшебства, пронизывающие всё вокруг, кажется, коснёшься чего-то не того, и удивительная сила вырвется наружу, руша само мироздание.

Пол усеивают всевозможные руны и символы. Множество их кружит в воздухе, как самостоятельно, так и на пергаментах. Там и тут вспыхивают и гаснут ало-золотые и серебряно-синие нити. В воздухе пахнет свежестью — уж не озон ли? Мерцание энергий отнюдь не таинственное — больше похоже на свечение неоновых ламп в сверхсовременной лаборатории. И по смыслу, и по яркости. Мальчик не раскрыл рот только благодаря вбитому Атикой самоконтролю.

— Впечатляет,— довольно констатировала Пернелла, ведя сквозь вихри энергий, странным образом находя безопасные маршрут между смертоносных потоков. Их осыпало искрами, изредка проскакивали беззвучные магические разряды. Вот они прошли череду опознающих чар, проникли сквозь многоуровневый призрачно-голубой барьер и оказались в круге, с ровным магическим фоном. Пернелла махнула рукой — появились три плетёных кресла-качалки.

— Ты далеко продвинулась без меня,— отметила Атика.

— Ещё бы!— деланое самодовольство.— Добро пожаловать, Гарри, в единственную в своём роде лабораторию высоких энергий и автономных чар! Ну, рассказывайте, как дошли до жизни такой.

* * *

Очень сюрреалистично и качаться в жестковатых креслах, разговаривать о том и сём, покуда за барьерами почти что бушует волшебный шторм, и пить крепкий сладкий кофе.

— Без кофе в нашем деле никуда,— бескомпромиссно заявила Пернелла, создавая кресло и вызывая полную чашку запоздавшему мужу.— Чем крепче и слаще, тем лучше. Мозгам содействует,— и постучала себя по го… нет, не постучала — палец попросту утонул в лохматости волос.— Так что там с комплексом чар? Есть что-то новенькое?

— Система управления,— подтвердила леди Сей-Тиор.— Лучше твоей на порядок — и настолько же непонятней.

— А твоей?

— Хм…— миг задумчивости.— Не знаю. Я свою с изолята списывала, с Та-Ретой и программированием стыковала. Та больше на нейросети походит — что-то адаптивное, гибкое. Медленней в прямых расчётах, зато гибче и скорость реакции быстрей. Другой путь развития. Даже жаль, с вами не смогу: здесь куча дел.

— Не теряй себя во всякой политике,— укоризненно подняла палец миссис Фламель.— Только исследования, только хардсайнс! Мы двигаем передовую магию, а политику оставь Альбусу.

— Милая,— мягко вмешался Николас.— Вообще-то мы не на заседании Всемирной Научно-Магической Конференции. Она уже полвека как не работает.

— Да уж,— сокрушённо вздохнула Пернелла и тут же воспряла духом.— Зато теперь эти узколобые недоучёные не отвлекают меня от истинно смелых экспериментов!

— Ты хотела сказать — настоящих безумств,— улыбнулась Атика.

— Гений и безумство неразделимы!— с апломбом кивнула Пернелла.— Хотя черновую работу они делали, не отнять. Теперь всё самой…— вздох и резкое переключение.— Так Гарри — твой ученик?

— Не только мой.

— Она не слишком с тобой жёстко?— пронзительный взгляд и лёгкое касание ментальных щитов — не в попытке преодолеть, а считывая просачивающиеся эмоции.

— Так надо,— уверенно ответил Гарри.

— Ну-ну, смотри, не пожалей,— и хитро улыбнулась.— Надо тебя в науку склонять. Ты ему какую область выбрала?

— Не выбрала, а озвучила склонность,— педантично поправила Атика.— Химерология. На стыке с трансфигурацией — «авис» там всякие. И пространство-время.

— О, с пространством и временем ты главный спец,— энергично кивнула Пернелла.— С химерологией можно к Нику, он у меня умница, хотя не совсем его, но разбирается… Получается, я и не подскажу ничего?— лёгкое расстройство.— И ладненько, своего хватает. Когда отправляемся-то?

— Терпение, только терпение,— хмыкнула Сей-Тиор.— Сначала допьём этот изумительный кофе, и подумаем, не взять ли ещё кого.

— Не взять!— отрезала Пернелла.— Итак два новых лица, куда уж дальше?

— А знаешь, отправлю-ка я с вами Луну,— и пояснила.— Луна Лавгуд, моя, эм, ученица. Серину Лавгуд ты должна знать.

— Лавгуд, Лавгуд…— протянула Пернелла.— В девичестве Аглари, леди Серина Аглари из Отдела Тайн?

— Она самая. Помнишь её на ВНМ?

— Ещё бы,— энергичный кивок,— Такая вся отрешённая, прям пророчица в трансе. Но красива, не отнять. Значит, Луна — наследница Аглари?

— Нет,— покачала головой Атика.— Серина — из младшей ветви. Аглари вообще от неё отказались — и было за что. Луна… сначала я приняла её за Видящую. Простительная ошибка, признаки — один-в-один. Витание в облаках, предчувствие событий, причудливое мышление, расширенное восприятие, включая способность видеть волшебство — как тут не ошибиться? Всё гораздо интересней, но рассказывать не буду — это только по её разрешению.

— Любопытственно…— некоторое время миссис Фламель крутила в руках кружку, к слову, чёрную с розовым сердечком,— Так, всё, иди, а то я от любопытства или сама разорвусь или тебя запытаю. Ник, проводи! Всё, скорей, скорей!— вскочила и скрылась за барьерами.

Если Гарри только глаза вытаращил, то Атика невозмутимо взяла его за руку. И направилась, следуя за Фламелем, обратно.

— Это у моей Пери частенько,— хмыкнул Фламель.

— Ага, про любопытство — стандартная отговорка,— подхватила Атика.— Уже которой раз от разговора со мной у неё вдохновение просыпается — бежит что-то творить.

— Даже мне не показывает!— сокрушённо развёл руками Николас.— Обещает к твоему дню рождения подарок устроить.

— Чары в подарок? Совершенно в её духе. Так ты как, в деле?

— Опять эти твои авантюры,— демонстративный вздох.— Уговорила, разомну старые косточки. Только смотри, если эта Вэнс с охраной не справится, Пернелла развернёт что-нибудь из своих экспериментов.

— Справится,— поспешно вставила Сей-Тиор.— Не надо экспериментов. Пусть в Ламали или в Могильнике устраивает — вот уж что не жалко. Драконы… красивые.

— Всё зависит от качества охраны,— ухмыльнулся Фламель.— Завтра в девять утра по Гринвичу жду здесь Гарри, Луну, Эммелину, твою запакованную копию и координаты перехода.

— Координаты держи сразу,— мальчик вдруг осознал, что они уже у выхода из башни. И как успели-то?— Пока.

— Удачи,— кивнул Фламель, и монументальная дубовая дверь закрылась. Рывок аппарации.

— Как тебе Фламели?— поинтересовалась наставница, пока они шли от круга аппарации к дому Дамблдора.

— Очень… очень…— Гарри никак не мог найтись со словами.

— Очень личности, очень яркие, верно?

— Ага. И… Фламель правда меня будет учить?

— Не уверена,— честно призналась Атика.— У него особенные критерии выбора, личностные. Если сочтёт обучение плодотворным — будет, нет — поделится записями. Вот уж чего у Ника навалом! Как в библиотеке Хогвартса, и все сплошь — раритеты, какие даже с авторской подписью. Коллекционер. И библиотекарь из него прекрасный, подборку организует.

— Хотелось бы сделать что-то живое по-настоящему. Не как «авис» или «археа», а…

— А это, дорогой мой ученик, непростое дело. Биология, генетика, медицина, вычислительные ритуалы, векторизованные чары, многоуровневые плетения… Страшно?

— Страшно интересно,— улыбнулся Гарри.

— Хех, это ты ещё не представляешь объём работ. Ничего, мы с Ником тебя просветим. А теперь айда в свою комнату, спать. Я серьёзно: увижу, что читаешь — усыплю.

Она появилась в холле банка Гринготс, обойдя три типа защиты против аппарации. Во-первых, смогла найти аппарационным чувством место для перемещения, во-вторых, отслеживающие ритуалы не заметили её, а потому не смяли пространство в точке выхода, наконец, масс-детекторы не среагировали на мгновенное изменения веса внутренней обстановки зала и не ударили по точке изменения набором проклятий и чар. Жестокая система? Так обычный маг и не сможет аппарировать в Гринготс, а необычный, вероятно, осведомлён о защите.

Некто в совершенно чёрном плаще, словно вытягивающем свет плаще с глубоким капюшоном насмешливо оглядел всполошившихся гоблинов и бросил холодным женским голосом:

— Меня должна ждать Атика Сей-Тиор.

— Прошу сюда,— между спин охранников проскользнул низенький даже для своего народа гоблин.— Высокая Леди ждёт вас во второй переговорной, сюда, сюда,— он распахивал перед неторопливой незнакомкой двери.

Вторая переговорная представляла собой пустую комнату белого мрамора точного размера, ровно такого, чтобы не казаться тесной или излишне просторной. Люстра над потолком, к слову, маггловская, темна — вместо неё мягко светятся несколько «люмос стелла». В центре — небольшой стол, на нём два бокала с водой. За одним стулом замерла с закрытыми глазами Атика, в другой опустилась пришелица.

— Она в трансе?— поинтересовалась дама в чёрном.

— Она не здесь,— кривозубо улыбнулся гоблин и дотронулся до Атикиной руки. Та вздрогнула и распахнула глаза. Одновременно вздрогнула гостья банка — впрочем, под плащом это было практически незаметно.— Леди,— короткий поклон.

— Ступай, Килхрос,— Сей-Тиор кивает коротышке, и тот торопливо удаляется.— Добрый…— заминка.

— День. В этом часовом поясе час дня.

— Точно,— сообразила Атика.— Земля же. Рада, что вы нашли время, Старейшая Жедара.

— Отставим прелюдии,— отрезала самая старая из женщин-гуманоидов Земли.— Вы поставили себе глобальные задачи: остановить исчезновение магии и способствовать её развитию, решить проблему маго-маггловского разделения, ликвидировать опасный для вас политических игроков. Меня это не касается… только если вам не понадобятся… специфические устройства. Любые, вплоть до Машины Судного Дня. Я работаю на заказ, цена — редкие ингредиенты, материалы, возможно…— испытывающий взгляд чувствовался, хоть и не был виден, из-под капюшона,— помощь в достаточно сложных операциях. Интересность, новизна и сложность заказа обязательна. Я гарантирую, что копии ваших устройств не достанутся никому другому… если он только не потребует сходный инструмент. Также я принимаю заказы на научные исследования. Фундаментальная магия, техномагия, информационные технологии, частично — физика, химия, география, математика, генетика, алхимия, теоретическая магия, чары, трансфигурация.

Пара секунд молчания, и Атика заговорила:

— Во-первых, меня интересует, как можно менять движение отдельного мира относительно других.

— Хм,— миг задумчивости.— Берусь. Совсем забыла — не больше трёх выполняющихся заказов от одного заказчика. Я тоже разорваться не могу.

— Во-вторых, где физически, по каким координатам располагается Исток Волшебства.

— Это начинает мне нравиться,— кивок.— Берусь. Но не одна. Тут нужна межмировая экспедиция. В ближайший год время расписано, дальше… о сборе сообщу отдельно. Ещё?

— Пока ничего,— после недолгого размышления решила Атика.— Ничего настолько сложного и необходимого, чтобы поручать это вам. Способ связи при необходимости?

— Портключ,— самый настоящий ключ, покрытый рунным узором, вылетел из рукава Жедары и спланировал на стол.— Одноразовый, только для тебя лично. Как портируешься, он перестанет работать, если переместится что-то подозрительное моим сенсосетям ¬— сделка разорвана. Сообщения о работе буду оставлять гоблинам — устраивает?

— Устраивает. «Что-то подозрительное» — это…

— Лучше — вообще никакой магии, кроме известных щитов. Но если будут сомнения — проверяю сама, не думаю, что вы обманете.

— Это так. В таком случае…

— Да, пора,— капюшон встрепенулся от кивка.— Работа не ждёт, этот разговор начал меня утомлять. Надо векторизовать его до конца…— Жедара замерла.— Эм. В этом помещении несколько оригинальная защита.

— Я ставила,— пояснила Атика.

— Вы увлекаетесь пространственной магией?— заинтересовалась Старейшая.

— Это моя вторая специальность,— пожала та плечами.— Без ложной скромности — не знаю мага пространства лучше себя.

— Это… любопытно. Не возражаете против небольшого исследования вашей защиты?

— Почему нет. Только не сорвите её. Будет отдача. Мне-то всё равно, а банку и вам — вряд ли.

— О, не беспокойтесь,— из правого рукава вылетела белая пластинка с выемкой, из левого — красный прозрачный камень, вероятно, рубин.

Камень встал в выемку, и над пластинкой загорелась трёхмерная схема. Линии переплетались достаточно хаотично, вокруг них — некие знаки, судя по всему, искусственного происхождения, отдалённо связанные с какой-либо естественной символикой или алфавитом. Символы вспыхивали, гасли, повинуясь воле Жедары, схема многажды перерисовывалась. Некоторое время Старейшая увлечённо «занималась исследованиями», наконец, предположила:

— Обобщение Ритуала Пределов, частично векторизованное, для запрета аппарации?

— Верно.

— Что-то наподобие самоусиливающейся пространственной ряби при попытке портключа или прямого портала?

— Это похоже на итерационный алгоритм,— сочла нужным объяснить леди Сей-Тиор.— Ритуал как бы отталкивается от искажения пространства, даже малейшее, выходящее за пределы естественной гравитации, вызывает вокруг себя множество мельчайших, те — ещё более мелких и так до затухания. Прямая компенсация искажения или тупая стабилизация пространства слишком легко обходится. Здесь же каждое пространственное искажения вызывает вокруг себя хаос.

— Любопытно,— Жедара склонила голову на бок.— Просто и элегантно. Это ведь не самая совершенная защита?

— Разумеется,— краем губ улыбнулась Атика.— Например, резонансная защита — правда, несколько разрушительна… Есть ещё защита вставкой или удалением. А уж такая вещь, как напряжённое пространство… Просто пространственная рябь, в случае чего, размелет на куски не всё вокруг, а только небольшую зону. Банк всё-таки. Жалко.

— Буду иметь в виду,— колыхание капюшона. Схема пропала, камень вылетел из пластинки, пропал вместе с ней в широком чёрном рукаве.— Надеюсь, здание банка не меняется, как Хогвартс?

— Можете идти спокойно. Вас встретит и проводит Килхрос. Интересных исследований.

— И вам, и вам,— фигура в чёрном плавно поднялась и покинула кабинет.

Атика выдохнула, стёрла со лба испарину. Никогда прежде её ментальное искусство не подвергалось такому испытанию. Ни она, ни её противница ни на миллиметр не продавили щиты друг друга, даже не достигли их — встреча воль произошла где-то посредине.

— Манди!

— Да, Высокая Леди?— явился перед ней банковский домовик.

— Принеси-ка крепкого чая, шоколада и искристый настой покрепче.

— Будет сделано.

* * *

Архивы тайной службы Лондонского Клана. Извлечения.

Тенденция намечается, вектор 5, заметила с утра. Нехорошее предчувствие. Отменяю внедрение, залегаю, требую поддержку.

Мать Леониса, Глава тайной службы, 1948 г., операция 37-43-1948.

Докладная, агент Виселица, 2 августа 1948 г.: Мать Леониса перестала выходить на связь.

Вчера поступила на должность. Бардак! Разгребать это послевоенное дерьмо… Откуда столько левых заданий, непонятных операций, что за шифрование внутри архива, каким хреном Леониса не упорядочивала свои записи? С этого момента веду личные записки. С шифрованием, шифр доверенным дам, сестрёнке там. Вику в эту грязь вмешивать нельзя. Самой надо разобраться, что за странные игры вела Леониса и каким хреном отправилась на операцию ЛИЧНО!?

Мать Вероника, новая Глава тайной службы Лондонского Клана, записка 1 от 5 августа 1948 года.

Леониса — не дура, а гений! Только сейчас я начинаю понимать, на каком уровне она играла. Она самостоятельно или через Старейшую (!) смогла выйти на всех Глав тайных служб наших кланов. Всех! Некоторые отказались сотрудничать, но большинство признали её главенство. Втайне от собственных Старших Матерей! Но зачем же Леонисе понадобились такие силы?

Мать Вероника, записка 5 от 13 августа 1948 года.

Синий Орден, Сапфировый Орден — название фигурирует в некоторых ранних документах. Это зацепка. Позже Леониса никогда не упоминала их прямо. Скорей всего, даже эти упоминания сохранила специально для меня. Неудивительно, при её-то уме и смекалке. Есть первые намётки взлома шифра.

Мать Вероника, записка 41 от 3 сентября 1948 г.

Леониса была права! Из недавно расшифрованного доклада стало понятно, что неведомая сила действительно умудрилась иметь своих агентов среди вампиров, причём парочка — даже в тайной службе! Они убили себя. Леониса встретилась лично со Старейшей. Та прониклась. Мол, наконец-то интересная проблема. Созвала тайных всех кланов. Шпионскую заразу вычистили, живым так никого и не взяли. Трёхступенчатая самоликвидация!

Мать Вероника, записка 80 от 10 января 1949 г.

Старейшая не желает говорить. У меня плохое предчувствие.

Мать Вероника, записка 81 от 14 января 1949 г.

Итог неутешительный. Погибли 18 из 26 Глав тайных нашей расы. Новые не желают со мной контактировать, за исключением Матери Анны, русской. Ей мёртвая предшественница оставила определённые заметки. Похоже, мы и русские — все, кто действительно будут бороться за суверенитет расы. Остальные не хотят слушать. Мудаки. Подумываю, не огласить ли всё перед Советом Кланов. Но как бы половина не оказалась агентами Ордена. Чёртова паранойя! Я даже сестре перестаю доверять. Анна со мной согласна. Надо работать вдвоём. Мы справимся или погибнем.

Мать Вероника, записка 104 от 25 марта 1949 г.

Отобрала лично верных. Они полностью осведомлены о наших целях, связаны Непреложным Обетом и Клятвой на Крови Расы. Анна раскручивает какую-то свою ниточку. Кто-то из руководства коммунистической партии. Орден буквально везде — куда там нашей вездесущности! Мы не можем полноценно пользоваться агентами-людьми и вообще никем, кроме лично преданных. Официально все они мертвы. Мы соблюдаем режим абсолютного молчания: никому не известно, что мы делаем с Анной, даже то, что встречаемся и координируем совместные действия — тайна. Наша деятельность разделена на «официальную» и «антиорденскую». Как будто две разных жизни. По косвенным признакам, Орден ещё не знает о нашей игре. Секретность — лучшая защита. Упорно самообразуюсь в тонкой менталистике. Мы собираемся делать всё очень, очень медленно и столь же надёжно. Леониса сыграла в своей излюбленной манере — Blitzkrieg, «молниеносная война». Сыграла в ящик. Но спокойно смотреть, как Орден захватывает всё и вся, тоже нельзя. Необходимо создать теневую силу, которая будет «представлять» нас и никак не будет связана с вампирами. Эта-то сила и будет бороться с орденцами. Большая игра началась.

Мать Вероника, записка 104 от 25 июня 1954 г.

Операция завершилась полной неудачей. Четверо наших пойманы. Убила их. Определённо, Орден контролирует МИ-6, МИ-5 и, возможно, Объединённый разведывательный комитет в целом. Начинаю задумываться над террористическим актом. Стереть их всех с лица земли, спихнуть на ИРА и немного успокоиться за наше влияние в маггловском мире.

Мать Вероника, записка 254 от 12 июля 1956 г.

Успех! Наш давний агент, бывший военный, вступил в контакт с Синим Орденом. Омоложение, модификация тела, деньги в обмен на службу. Вербуют хорошо. Проверяют тоже. Мои закладки работают, как часы. Пока не раскусили.

Мать Вероника, записка 639 от 6 декабря 1960 г.

Если я не вернусь, помни, зачем и как я погибла, преемник! Ухожу в поле. Орден вышел на наших агентов в СССР. Может раскрутить до Анны. Похоже, придётся всё там зачистить. Отдала распоряжение приготовить ядерную бомбу. Мы держим под контролем военный аэродром, это второй вариант — разбомбить всё к чертям. Готова призвать Силу Крови клана.

Мать Вероника, записка 1001 от 30 апреля 1971 г.

Ниточки обрезаны. Не засекли. Обошлись без ОМП.

Мать Вероника, записка 1002 от 1 мая 1971 г.

Мать Анна ликвидирована. Не знаю, как они раскопали. Она забрала с собой, минимум, одну их группу. Взорвали вместе с её бункером. Все её отряды перешли в подчинение ко мне. Проверила, передислоцировала, поменяла внешность. Выбрались почти без потерь, не считая самой Анны. По сути, у меня в руках почти что целый клан. Не Лондонский, но на какой-нибудь Египетский потянет. По боевой мощности — два Лондонских. С этого момента я объявляю им открытую войну. Хотели? Так получите!

Мать Вероника, записка 1498 от 1 мая 1976 г.

Заметили отрицательный интерес Ордена к Пожирателям Смерти и Волдеморту лично. Похоже, часть общей политики орденцев — уничтожить всех великих магов. Действительно, почему бы не начать с самых одиозных?

Мать Вероника, записка 1566 от 1 мая 1978 г.

Скормила столько дезы внедренцам Ордена, сколько смогла, и ликвидировала их вместе с половиной тайной службы. Можно считать план «Каскад» завершённым успешно. Я полностью вне подозрения.

Мать Вероника, записка 2015 от 3 марта 1980 г.

Первая информация об их устройстве! Группы Ордена делятся на три типа — корректоры, с которыми мы и сталкивались, расчётчики — их аналитики, работники — обслуживающий персонал, артефакторы и прочие. Есть намёки о научном персонале, но он настолько сокрыт, насколько Орден может себе позволить. Мы взяли одного из новеньких аналитиков — из-за халатности какого-то орденца ему поставили не все самоликвидаторы. Конечно, все ниточки обрубили, а эта информация нет уж ценна, но сам факт…

Мать Вероника, записка 2892 от 18 октября 1986 г.

Ликвидирован расчётный центр в Москве. Это было нелегко. Потери, в основном, среди людей. Вот уж кого не жалко. Набираю новых.

Мать Вероника, записка 3030 от 20 февраля 1987 г.

Подтвердили раннюю информацию (см. 3215 и 3280), что Орден контактирует с британским Отделом Тайн. Эту нить они так просто не обрежут. Дорого. Тип контакта — вассалитет или прямое подчинение со стороны Отдела.

Мать Вероника, записка 3313 от 7 ноября 1988 г.

Установила маячки на трёх орденцев. Лично! Маячки духовные. Разрабатывали их специально, аж двадцать лет тому назад, а случай только представился. Не все их базы защищены духовно в надлежащей степени. Картографируем, слежку и разведку пока не проводим — сопоставят и ликвидируют «засланцев».

Мать Вероника, записка 3809 от 8 марта 1989 г.

Зачистили учебную базу под Ленинградом. Дистанционно, ракетой. Хорошие там барьеры, магглы ничего не почуяли.

Мать Вероника, записка 3946 от 31 августа 1990 г.

Пятое крыло моих вырезано в полном составе. Лично ликвидировала два с ним связанных. Просто чудо, что вышли именно на пятое, оно достаточно изолировано. Начинаю разделять свои силы на ячейки. Небольшой снижение эффективности взамен на выживание.

Мать Вероника, записка 4108 от 2 февраля 1991 г.

Орденцы совершили несколько нападений на чьи-то замаскированные полигоны. Кажется, великого мага. Точно не скажу, но скорей всего — Атика Сей-Тиор. С Волдемортом не успели, решили на Атике наверстать? Придурки. Похоже, скоро надо будет выбираться из подполья. Атика — прекрасный союзник. Достаточно сильный, чтобы вообще уйти из клана в самостоятельное плавание. До неё не доберутся: недавно Сей-Тиор пережила «Аваду», причём намеренно. Второй Гарри Поттер? В любом случае, следующим летом надо вступать в контакт.

Мать Вероника, записка 4478 от 13 июня 1992 г.

Орденцам интересен Гарри Поттер. Не знаю, что за операция, пришлось ради этого заплатить жизнью одного из агентов. Как бы не всеми — паранойя Ордена цветёт и пахнет. Прослежу, чтобы его не убили — а то Сей-Тиор будет очень недовольна. После обменяюсь с ней информацией. Хороший задел для союза.

Мать Вероника, записка 4550 от 26 августа 1992 г.

* * *

Эдвард Баллмэн с любопытством огляделся. Очень медленный, ритуальный телепорт надёжно доставил его в соседний мир. Он оказался в центре мегаполиса, причём без признаков волшебства. Хм. Магов единицы и задача упрощается? Так, для начала…

Вход в домен ВИВЭ выполнен.

Баллмэн привычно сжал в руке обыкновенный бронзовый шарик. Этой штучке больше лет, чем многим планетам.

…выполнена.

Прекрасно, все гото… так. Это ещё что? Эдвард нахмурился и повторил попытку.

Доступ: Элайа/инфосфера — запрещено системой! Доступ предоставлен локальным администраторам и выше.

Вот тебе и «плюнуть и растереть»! Впрочем, ничего страшного. Засиделся уже с этим чудо-артефактом. Пора бы и всерьёз поработать, размяться как следует. Что у нас там с магами? Баллмэн потянулся волей в окружающее пространство, покуда не наткнулся на чью-то ауру. Ритуалист, как и все тут, слабоват, но для начала — сойдёт.

Наземникусу Флетчеру сегодня не повезло.

Эммелина доковыряла овсянку, жалея, что у неё нет домового эльфа. Не то чтобы это проблема — найти такового. Просто ей нравилось есть собственноручно приготовленное. Только получалось редко когда: всё в разъездах, командировках, изучении документов да книг. Сейчас в этот список добавились ещё и задания тайного ордена. Эммелина искренне завидовала Атике: вот уж кто свободна как ветер! Только сейчас в орден записалась, а так — занималась, чем хочет. Умом Вэнс понимала, что это плоды давней работы, прежде всего, над собой. У Атики хватает денег на пару столетий пропитания, а всё остальное, включая одежду, она делала сама или добывала по знакомствам, платя услугами. Никаких обязательств.

С другой стороны, понятия о красивой жизни у Атики тоже отсутствовало. Изысканные одеяния, макияж, предметы обихода, в конце концов, дом — во всём этом великая волшебница просто не нуждалась. Разве что дом, да и тот — безопасное место, а не такое, где будет уютно и тепло на душе. Если «Атика» и «душевное тепло» — сочетаемые выражения, что сомнительно. Эммелина вздохнула, взмахом палочки левитировала тарелку с вилкой полоскаться в раковине и отправилась в душ.

После душа Вэнс начала собираться. Двухнедельных отпуск, когда вместо неё побудет Дэниэл, вылился в сопровождение научной экспедиции. Сами Фламели! Надо выглядеть на все сто. Хотя бы в своих глазах: Николасу и Пернелле больше шести веков, вряд ли их особо волнует внешность телохранительницы. Походные мантии — как на подбор, аккуратные и в тон глазам, тёмно-коричневые с эмблемой её отдела. В таких, покуда не выпачкаются и изорвутся, она будет представительна. Важное качество: на работе от этого зависит, с какой скоростью очередной чиновник даст очередное разрешение, благодаря которому она спасёт несколько жизней. Немного подумав, Вэнс отложила пару мантий и один тёплый плащ с капюшоном, ещё один накинула на себя. Утепляющие чары — это, конечно, замечательно, да магия работает не везде. Так что — тёплая одежда, да с запасом.

Расширенный набор зелий и артефактов. Косметичка. Запасная палочка. Волосы уложить заклятьем, и красиво, и двигаться не мешают. Сверху обруч — защита и прекрасно оттеняет причёску. Так, профиль, фас, тыл — неплохо. До её официальной мантии или, тем более, платья не дотягивает, ну да не на светский раут собралась. Снаряжение — мысленно пробежалась по списку — всё взяла. Что ещё? Поставить защиту дома на включение через две секунды и аппарировать в предместья Лондона. Осталось последнее — гармония. Ещё одно перемещение.

Тихая старица поросла тиной. Эммелина повисла над ней, уселась в позе лотоса. Вдалеке квакает лягушка. Никаких чар: в воздухе держит вектор, прямо удерживаемый волей. Ветерок скользит над водами. Поток волшебства неспешно вливается в вектор, прямой и спокойный, как местная природа. Мир не застыл, но движется медленно, проходя через восприятие Вэнс. Предельно сосредоточенная и столь же спокойная воля охватывает окружающее. Чувство, отдалённо сходное с ментальным или магическим ощущением, но, на самом деле, целиком духовной, совершенно немагической сущности, охватывает всё более широкую зону. Дубовый лес, шорох его и шелест листвы, юркий заяц и птичья песенка, размеренный ток соков, нежное тепло солнца у крон, глубокая прохлада у корней и естественное единство, невыразимое словами…

Эммелина закончила медитацию спустя пятнадцать минут. Целых пятнадцать минут, что смогла удержать связь с лесом и старицей, минуты покоя и скорости, время, когда естественные скрепы души исчезли и она, нагая, вбирала чистоту природы. Потом — словно резь в глазах после долгих лет во тьме. Обычный свет просто слепит их. Душа закрылась ¬— древний и от этого не менее разумный защитный рефлекс. Без него тому же дементору даже пальцем манить не надо — еда сама вырвется из тела и прилетит в рот. Впрочем, осознанно открытая душа получает и возможность прямого противостояния дементору, точно Патронус. Это глубокая теория: Эммелина не настолько сошла с ума, чтобы попробовать. Вот с Атики бы сталось…

Аппарация. Кому рывок, а кому мягкое, почти неслышимое скольжение по кромке мира. Медленней, быть может, на секунду, зато есть возможность прервать перемещение в середине, почуяв опасность, тише и неприятных ощущений меньше. В процессе Эммелина успела ощутить прохождение аж трёх преград и была готова остановится, если сработает защита от непрошенных гостей. Пронесло.

Вэнс появилась на каменистом острове. Западный горизонт ещё щурится звёздами, восточный осветился нежно-жёлтым, а между ними из тёмно-серой пелены густо падают тяжёлые дождинки, что туда-сюда метал ветер. Свежо, мокро, холодно и пахнет морем. Горит маяк. Эммелина по-детски отпрыгнула от волны и поспешила уйти с пляжа: не хватало ещё ноги замочить.

На миг Вэнс вспомнила, как бегала в детстве под дождём и как получала за это от матери. Улыбнулась — про себя. Чуть ускорилась, сохраняя выдержанную внутреннего достоинства походку. Долго же она её отрабатывала в своё время. Подошла к двери, заботливо приоткрывающейся, впитывая свежесть и запах морского ветра, затем встряхнулась, будто кошка — одежда моментально высохла и согрелась — вошла в прихожую и легонько поклонилась хозяину:

— Доброе утро, магистр Фламель,— формально максимально уважительное обращение к магу именно такое.

Магистр волшебных наук и искусств — это обращение, утверждённое Всемирной Научно-Магической Конференцией обращение к волшебнику, присуждается по совокупной силе, искусству и научным достижениям. Пусть Конференция уже не собирается — Вторая Мировая война прервала привычный порядок вещей, а восстановить энтузиастов не хватает — но её Постановления обязательны для всех, подписавших международные договоры. Даже Германия при Гриндельвальде их соблюдала — уж в науке-то великий тёмный маг толк знал. По тому же договору, степень могла быть присуждена МКМ как правопреемницей Лиги Магических Наций. И присуждалась крайне редко: чтобы попасть в плотнейший график собраний Конфедерации, нужно иметь воистину всемирную известность или иметь поручительство одного из представителей, что как бы не сложней. Фламель не просто получил степень в числе первых — он выступал одним из её основателей, до сих пор имел право присуждать её личным решением. Ниже стояли степени мастера и подмастерья — их даровали национальные коллегии мастеров, обязательно в присутствие магистра.

— О, не стоит формальностей, просто Николас,— улыбнулся ей маг — точно солнышко из-за туч показалось.— Вы прибыли раньше, Эммелина.

— Предусмотрительность,— пожала та плечами.— Нужно же ознакомиться с теми, кого буду защищать?

— Скорее — оберегать от мелких неудобств,— Фламель приглашающе махнул рукой, и они поднялись в гостиную. Вэнс отметила редкую гармонию того, что сейчас приняло называть «дизайн». Редкую — но с гармонией той же старицы не сравнится. Что вообще может превосходить гармонию природы?

— Эммелина, привет,— в гостиной Вэнс окатило волной интереса и любопытства. Живые ореховые глаза встретились с холодно-синими служащей Министерства. Такое ощущение, что эмоции миссис Фламель просачиваются сквозь ментальные щиты и окружающих. Но человек такого возраста разве может не контролировать себя?— Ох, прощу прощения,— эмоциональный фон пропал разом.— Ты стала слишком чувствительной.

— Доброе утро, Пернелла. О чём ты?

— Чаю? Как хочешь. Я, скажем так, практикую нестандартную менталистику. Ощупываю окружающее своими эмоциями как эхолотом. Обычным магам приятно, чувствительные менталисты закрыты щитами — а ты чуешь сквозь них.

— И?— подняла бровь Эммелина.

— И ничего,— Пернелла отхлебнула из высокой хрустальной чашки, взглядом отлевитировала такую же Вэнс — та приняла и с удовольствием отпила вкуснейший кофе.— Просто подумалось, тебе будет интересно.

— Да уж,— вздохнула Эммелина. Первый же эмоциональный удар «аффэ» показал бы то же самое — но не факт, что она осталась бы жива. Усилием воли Вэнс наложила поверх своего постоянного щита, названного сканером Атики равномерной сетью, ещё один, простейший, слабейший, зато без малейший прорех. С такого соскользнёт направленные эмоции, хотя чужая воля пройдёт, словно нож чрез масло. Временное решение.— Попробуй ещё раз.

На этот раз эмоции ощущались гораздо слабей, но всё равно чувствовались. Плохо. Эммелина потянулась к амулету, серебряному буревестнику, на шее, нажала на крылья и голову в определённой последовательности. В тот же миг всё окружающее отсекло — заработал помехогенератор. Заодно она лишилась всякой ментальной чувствительности. Впрочем, оставалась неплохая замена — духовное восприятие.

— Ох, Николас уже ушёл!— только сейчас заметила Вэнс.

— Зелье готовит,— пожала плечами жена Фламеля.— Наше особое.

— Первый Великий Концентрат?— уточнила Вэнс. В научном мире известна только одна совместная работа Фламелей, носящая статус Великого зелья наравне с Феликсом Фелицис, Эликсиром Тринадцати и Светлой Иллюзией. Готовить Концентрат нужно, минимум, вдвоём, причём один из магов должен направлять громадные энергетические токи. В итоге получается эдакий аккумулятор волшебства, превосходящий чистую кровь на несколько порядков. Почему зелье звалось Первым, можно было только догадываться: больше Великих Концентратов не существовало.

— Эту недоработку?— хмыкнула миссис Фламель.— Нет, Пятый. На случай, если понадобится энергия в экспедиции — лаборатории-то под рукой не будет.

— Иногда жалею, что неталантлива в зельях,— вздохнула Эммелина.— Ладно, что от меня будет требоваться?

— Мелочи,— отмахнулась Пернелла.— Драконов поотгонять и поотлавливать, за детьми присмотреть…— испытующий взгляд.— Погоду хорошую сможешь обеспечить?

— Без проблем,— уж это-то Эммелина умела получше любого европейского мага. Быть может, Атика, после долгих ритуалов, или Дамблдор… но она-то — сразу!

— Вот и ладненько,— широко улыбнулась жена Николаса.— Посиди здесь немного кофе,— полна кружка явилась на столик,— к твоим услугам. Ну и закуска к нему,— ваза, полная конфет.— Мне ещё консервировать активную зону лаборатории. А то представляешь, мы возвращаем, а башни-то и нет! Утонула вместе с Англией.

— Не хочу представлять,— передёрнула плечами Эммелина. Кажется, Атика очень преуменьшала, рассказывая о «лаборатории высоких энергий».

— И не надо,— аппарировала беззвучно, просто — раз! — стул уже пустует.

* * *

— Привет, Гарри,— загадочно улыбнулась девочка.— Всё горишь отражённым огнём?

— Привет, Луна, о чём ты?— мальчик с некоторым недоумением смотрел на собеседницу, которую Атика привела на площадку для перемещений.

Вокруг работали охлаждающие чары, Гарри уже надел тёплую куртку, поверх — сизоватый походный рюкзак. На вопрос «зачем, если есть кольцо и чары тепла?» последовало закономерно-параноидальное «всякое бывает; лучше не рисковать». Новая знакомая неторопливо застёгивала куртку. Холодный воздух не доставлял её неудобств, хотя здесь было под двести пятьдесят кельвинов, или, «в более отсталой системе измерения», как выражалась Атика, минус двадцать градусов Цельсия — Фаренгейта наставница вообще презирала.

— Просто говорю, что вижу,— девочка продолжала невозмутимо одеваться.— Интересно, как делают мороженое?

— Эм?— только и успел сказать Гарри.

— …Наверняка его кладут в такую холодину, и оно растёт само собой. Как плесень. И подкармливают молоком.

— Э, Луна, а причём тут мороженое?— перед глазами встала эта картинка — растущее в мороз мороженое. Только почему-то тёмно-серое и пахло не очень. Как плесень.

— Оно холодное, и тут холодно,— пожала та плечами, наконец, застегнув молнию.— Интересно, а если сделать снег из сиропа, он будет вкусней, чем мороженое, или не очень?

— Ну у тебя и фантазия!— восхитился мальчик.— Тебя ведь тоже учит Атика?

— Ага, ярко горящая,— Луна достала палочку и ткнула в небо.— Сноуинг!— из палочки вылета череда бледно-синих искр, и только.

— Это должно было сработать?— скептически спросил Гарри.— Не помню такого заклинания.

— А вдруг!— Луна задумчиво посмотрела на палочку.— Как-то же составляют эти заклятия? Слова других языков… А если так? Никсо!

На этот раз около палочки начала формироваться какая-то конструкция, но рассыпалась тысячами белых искорок. Гарри отдёрнул руку — искры кололись.

— Что я делаю не так?— спросила девочка себя.

— Повторяй ещё десяток тысяч раз, и что-то получится,— заметила подошедшая со спины Атика — дети вздрогнули.— Или используй устоявшиеся формулы. Только если хочешь настоящий снег, а не трансфигурацию или временную материализацию, то придётся подождать. Или попроси Эммелину, она в этом мастер.

— Спасибо,— серьёзно кивнула Луна.— Обязательно спрошу.

— Мы идём?— спросил Гарри, одновременно послав ментально: «Луна всегда такая странная?»— до этого они говорили мало, и девочка показала себя молчуньей.

— Ага,— портал открылся без малейшего взмаха палочки. «Одно время считала её Видящей — но это не так. Луна коснулась того, что за человеческой природой. Но у неё светлая душа и пытливый ум».— Вперёд.

Знакомое Гарри снежное поле, наст и гуляющий повсюду ветер — вот чем встретило запорталье. Сверкали, будто искорки изначального света, в лучах солнца, колючие искорки-снежинки. Мальчик прищурил глаза — после умеренного, мягкого дня дедушкиного поместья, здесь было ослепительно ярко.

Их встречали. Три закутанные в тёплые плащи, в перчатках и чёрных очках, фигуры. Николас и Пернелла Фламели и Эммелина Вэнс. Последняя, поприветствовал скупой улыбкой, немедленно вручила пару очков.

— Тепло оделись?— «поздоровалась» Пернелла.— Точно? Атика, точно тепло? К приключениям готовы?

— Готовы,— вставил, наконец, Гарри.

— Атика?— подошёл к женщине знаменитый алхимик.— Как ты собираешься…

— Смотри,— оборвала его ритуалистка. Извлекла из воздуха палочку, выписала в воздухе узор, тут же заполняющийся некими символами, завершающим жестом перечеркнула его и… исчезла. На её месте повис чёрный шарик. Фламель рывком схватил его, пока не унесло порывом ветра, спрятал в карман, пояснил для детей:

— Это было неосновное тело Атики. Она его сжала и оставила на всякий случай. Если что, увеличим и позовём на подмогу.

— Чёртовы заморочки великих…— пробормотала Эммелина.

— Ничего,— улыбнулась ей Пернелла.— Сама такими обзаведёшься, какие твои годы,— и строго напомнила детям.— Очки!

К удивлению мальчика, очки не затемняли всё, а снижали яркость избирательно: блики, само солнце существенно померкли, общая яркость снега и небес снизилась ровно до такой степени, чтобы можно было комфортно на них смотреть.

— Ну как?— самодовольно поинтересовалась Пернелла.

— Классно!— только и сказал Гарри.

— Ещё бы, Николас делал, но не признается — скромный он у меня,— повернулась к девочке.— Луна Лавгуд, верно?

— У тебя за пазухой кусочек Солнца,— кивнула Луна.

— А, ты про Великий Концентрат?— но девочка отрицательно покачала головой.— А, иносказательно?— кивок.— В принципе, верно. Суть выхватываешь. У Николаса что видишь?

— Порядок кристалла…— нахмурилась Луна.— Поток… ой, я не знаю.

— Умница,— потрепала её Пернелла по… точнее, хотела потрепать, но рука уткнулась в мех.— А Эмма, Эмма что?

— Танец,— радостно улыбнулась Луна.— Она танцует с миром. Краси-и-иво! Эмма, а научи снег вызывать!

— Эммелина, моё имя — Эммелина,— Вэнс невольно улыбнулась в ответ.— Это очень сложно, особенно здесь. Сухо.

— Сухо?— Луна недоумённо огляделась.— А снег?

— В воздухе сухо,— пояснила Вэнс.— Для осадков нужна влажность. Или тучи.

— Сложно, но ведь можно?— наседала Луна. Николас наблюдал отстранённо, его жена — с веселинкой в глазах, Гарри же не знал что и думать. Луна… такая Луна.

— Можно, только зачем?

— Ну Эмма, ну пожалуйста, ну…— Луна скорчила жалобную гримасу. Сначала Вэнс отвернулась, но потом нехотя ответила:

— Сейчас, что ли?

— Сейчас-сейчас!— закивала Луна. Взгляд её был каким-то мечтательно-предвкушающим — пожалуй, за полчаса общения с этой девочкой, Гарри обогатил свой опыт десятком странных сочетаний эмоций.

— Отойдите метров на десять,— велела Эммелина. Как ни странно, Луна совсем не сопротивлялась, когда Николас утянул её от Вэнс.

Сама же ответственная по магическим ЧП прикрыла глаза — буквально на миг — Гарри поймал девственно чистый, спокойный и какой-то возвышенный взгляд. На миг ему показалось, что за посеревшими глазами скрываются плывущие по безбрежным небесам тучи. Вот эти тучи закрутились грозовым водоворотом, вот блеснула первая молния…

Эммелина подняла руки вверх. Медленно, словно что-то сдвигала. Как наяву, Гарри почудилась сероватая, подобная смерчу, воронка вокруг чародейки в изумрудном плаще. Капюшон попросту сдуло невесть резко усилившимся ветром. Руки Вэнс сошлись — она плавно повернулась на одной ноге, выписывая ладонями и пальцами незримые узоры. Только теперь Гарри увидел расходящуюся от неё чародейскую сеть. Сложность? Мальчик никогда таких не видел и не мог даже адекватно оценить. С одной стороны, все элементы простые, правда, непонятные, с другой — паутина заклятий разошлась далеко за горизонт и чуть ли не до границ тропосферы вверх.

Волшебница продолжала двигаться. Очень медленно ускорялась — движения всё больше напоминали танец. Плавный, гармоничный и одновременно какой-то возвышенно-страстный. Словно мольба небесам. Словно чувственный приказ. По нитям чар скользили потоки энергии — Эммелина колдовала в полную мощь, широкий поток энергии расходился тысячами ручейков, исчезал вдалеке…

— Самокопирование…— тихо бормотала Пернелла,— Изменения градиента давления… А это ещё что?..

Фламель оглянулся на жену, прижал палец к губам — та замолчала, а губы продолжили двигаться в безмолвном автодиалоге. Гарри не отрывал взгляда от великого, по его мнению, заклятья. Он никогда не думал, что магия может быть такой… масштабной. Плотная настолько, что слепит волшебное зрение — да, тончайшие кружева — видел, невероятно сложная — тоже, но такая большая, объёмная — никогда. Луна смотрела… просто смотрела. Её лицо застыло, она целиком ушла в себя.

— Аолайа фионэ сииирти,— глубокий прохладный голос Вэнс перекрыл порывы ветра. Её песня звучала отовсюду — с каждого узелки колдовской сети,— Данайа тэ-огорэ таолай тэмайа лиисэ! Олэй-архайо, вимос-таант, сиквестик офийам…

Голубизна небес начала мутнеть. Снежный вихрь скрыл Вэнс. То и дело сквозь него прорывалось свечение. Песнь струилась ровно и сильно, с каждым словом всё выше, чище, быстрей. Небо окутала дымка, стремительно сгущающаяся. На мгновение снег откинуло в сторону — оказалось, волшебница окутана прозрачно-синим, скрадывающим очертания фигуры, напоминающим колыхающуюся водную массу сиянием. Вот Вэнс снова пропала. Поднявшаяся буря не давала увидеть, что происходит с небом. Четверо наблюдателей плотно укутались в плащи, Николас заколдовал их на тепло, прикрыл от ветра и снега.

— …фио даолас!— финальным аккордом разнеслись слова, и сеть начала тускнеть.

Когда вьюга, наконец, улеглась до первоначального состояния, к Фламелям и детям шагнула мисс Вэнс с усталой, удовлетворённой улыбкой на устах. Впервые за многие века в этом регионе холодной планеты стих ветер, а тёмные тучи сыпали крупными ленивыми снежинками.

* * *

— Значит, Атика Сей-Тиор,— вздох.— Не хотелось этого, но как насчёт императива «Благая весть»?

— Вам нужно моё профессиональное заключение, магистр?— вопросительно поднятые брови.

— Именно оно, Дэфао,— она пригладила волосы.

— Не уверен, что это сработает. Мне докладывали, что Атика умудрялась быть в двух местах одновременно; возможно, и это не предел. Пережила Аваду. Уровень опасности — пять плюс, особенно вместе с союзниками, включая некоего Альбуса Дамблдора и весь Лондонский Клан. Осведомить кого-то, кто представляет собой угрозу для Ордена в целом, о способе уничтожить великого мага… Только если атака будет совершена одновременно на Дамблдора, его ручного пса Аластора Грюма, Эммелину Вэнс, вероятно, весь персонал Хогвартса, второстепенных членов так называемого «Ордена Феникса», для гарантии хорошо бы Гарри Поттера.

— Вы же знаете, операции такого уровня не в моей компетенции. Разве что сам Великий Магистр или эта его фифа… То есть, или всех, или никого?

— Таков мой вердикт, магистр. Иначе мы рискуем приобрести опасного противника. Шесть плюс, вероятно. Леди Сей-Тиор — это ходячая ядерная бомба, Дамблдор поспокойней, но если довести его до края…

— Но вы же уверены в «Благой вести»? Вы курировали этот проект и заверяли, что он позволит уничтожить любого великого мага.

— Тогда я не был осведомлён, что Атика Сей-Тиор открывает порталы щелчками пальцев,— пожал плечами Дэфао.— И столь же легко подставляется под Авады. Предполагаю нечто вроде крестражей. Всё равно что с Волдемортом — мы не способны поймать его в форме духа. Пока что не способны, разработки ведутся, но…

— Я знаю об этом побольше вас, приор. Назовите примерные последствия того, что мы применим «Благую весть» на одну только Атику.

— Хм, хорошо. Если она сработает — никаких проблем, даже больше, мы как бы не уполовиним силу коалиции Дамблдор-Сей-Тиор, но и возрастёт враждебность Дамблдора. Он, безусловно, связан множеством обязательств и не ввяжется в самоубийственную атаку. С другой стороны, у такого мага не может не быть козырей, причём не только военных, но и политических. Не предскажу его действия, однако вероятна коалиция великих магов просто ради самосохранения.

В случае же неудачи Сей-Тиор не будет предпринимать поспешных действий, как и Дамблдор, но будут значительно более осторожными, я бы сказал, параноидальными. Ещё более, чем сейчас. Не думаю, что это помешает политической деятельности Дамблдора или научно-военной — Сей-Тиор. Последняя наверняка примется за разработку способа защиты, с её связями и специализацией — управится в кратчайший срок.

— Коалиция… не хотелось бы до этого доводить. Ладно, Дэфао, иди принимать проект «Кирпич»,— ментальный образ,— Докладывать — лично мне.

— Вот как…— минутное размышление.— Я согласен, магистр. Не думал, что вы расширяете штат личных помощников.

— Ты доказал, что достаточно надёжен для моей вертикали власти, приор.

— Благодарю за доверие.

— Трудом будешь благодарить. Свободен.

Магистр Синего Ордена Лиза Мелани Циглер прикурила кубинскую сигару и затянулась. Наступила самая опасная фаза деятельности Ордена: вокруг, будто пираньи, собрались немногим уступающие по силе игроки, да ещё и в союзах меж собой. Но у них есть преимущество. Даже три. Скрытность. Эта фифа гроссмейстера. И сам гроссмейстер. Они не могут проиграть. На кону будущее человечества и всей Земли.

* * *

— Тебя бы подучить чарам управления,— первое, что сказала Пернелла, когда вернулась Вэнс.— Просто замечательно, моя дорогая!

— Я просто попросила,— но довольно улыбнулась на похвалу.

Несмотря на усталость, именно Вэнс обустраивала привал. Впятером исследователи устроились на жестковатых матах — правда, жёсткость мешала только Пернелле, с трудом устроившейся удобно. Простое «стабилис протего» ограждало от снега, а «стабилис статор вентус» — от ветра, когда он вернётся.

— О, вспомнил!— воскликнул Николас.— Ну конечно, Мольба о Ниспослании Дождя, Эрнетт Дороу, «Систематика чародейства и волшебства», первая часть, пятая глава, раздел «О водных ритуалах народов мира»! Ты переделала ритуал под снег?

— И действительно, похоже,— задумалась Эммелина.— Нет, это всё — целиком моё творчество.

— Локально менять плотность воздуха, давление, температуру и влажность с помощью сети самокопирующихся комплексов с элементами самооптимизации,— наукообразно описала миссис Фламель.— Конечно, дремучие шаманы и волхвы до такого в жизнь бы не дошли!

— Ты не понимаешь,— Вэнс смотрела на Пернеллу с лёгким не то превосходством, не то высокомерием, не то снисхождением.— Я действительно просила. Сеть — просто инструмент. Человек, будь он трижды менталист, не может управлять таким объёмом информации, отдавать столько приказов сразу, ещё и синхронно. Я открыла душу миру и попросила небеса о снеге. Правда, им далось это нелегко. Такое чувство, что их прокляли. Что-то тёмное, эфемерное…

— Удивительно,— покачала головой Пернелла.— Никогда не думала, что можно приказывать природе так, на одних эмоциях, с такой точностью и тонкостью… смотреть в душу мира. Я-то ещё думала что за систему управления ты сделала — а оказывается, её и нет.

— Не приказывать,— мягко поправила Вэнс.— Просить. Уговаривать. Убеждать. Не знаю, как объяснить… Это надо чувствовать.

— Ты пела,— вдруг вставила Луна.

— И танцевала,— кивнула ей Эммелина.— А чем проще привлечь природу, как не гармонией творения? Я говорила с ней на её же языке.

— Этому сложно научится?— наконец, размолк и Гарри.

— Смотря что понимать под «сложно»,— глубокие, с отблесками молний в серых небесах, глаза Эммелины на миг заворожили мальчика. Никакой легилименции — нечто иное, подобное огонькам в Атикиных очах.— Я искала путь годы. Что-то дал даосизм, что-то — пантеизм, что-то — магия душ, до многого я дошла сама, медитациями и творчеством, магией и менталистикой. Мне понадобился десяток лет. Не думаю, что сумела бы быстрей, но не скажу, что прикладывала какие-то особые усилия — концепция недеяния. Таков мой путь. Он естественен. Надо просто искренне желать и не стоять на месте.

— Неужели девочка Эмма выросла быстрей меня?— тепло улыбнулся ей создатель философского камня.— Мне понадобилось пять десятков лет, чтобы понять.

— Мне — три,— подхватила Пернелла.— Альбусу — двадцать с лишком.

— Понять что?— не выдержал Гарри.

— Понять и принять свой путь,— расплывчато ответил Николас.— Не могу объяснить на словах, но это, полагаю, необходимое условие становления великим магом.

— А Атика?— заинтересовалась Луна.— Как быстро поняла она?

— Не знаю,— развёл руками Фламель.— Иногда мне кажется, что она понимает, но не желает принимать, иногда — наоборот, а подчас и вовсе кажется мудрей всех нас вместе взятых.

— Это же Атика,— хмыкнула Пернелла.— У неё всё как не у людей.

— Приступим,— Пернелла с энтузиазмом потёрла ладони друг о друга.— Дорогой, что с зондами?

— Достаю, моя пери,— она легонько улыбнулась комплименту, а он Николас извлёк из кармана плаща миниатюрный сундук, увеличил его, открыл, щёлкнул какими-то переключателями внутри — сундук резко расширился, обратившись в нечто вроде погребка, уходящего за пределы обычного пространства. Взмахом палочки Фламель левитировал из бывшего сундука несколько металлических шаров диаметром в полметра. Эммелина почуяла паутину заклятий, окутывающую шары, поинтересовалась:

— Артефакты?

— О да,— магистр Фламель стремительными чарами подхватила шары — всего пять — подвесила рядом. Её муж тем временем обратил погребок в сундук, спрятал обратно.— Мы их давно сделали, потихоньку усовершенствовали — да только куда девать? В иные миры Ник не пускал.

— Мало ли,— покачал головой Фламель.— После Могильника одни неудачи. Не стоило оно того. А сейчас — целый интересный и относительно безопасный мир. Пригодились.

— Ещё бы! Чего мы только в них не понапихивали,— Пернелла энергично колдовала над шарами, касаясь палочкой, руками, вероятно, и мыслью, но менталистику Эммелина глушила.— Так, так, туда, сюда, сейчас откалибруем и отправим. Функции в норме, заряд полный.

— Отправляю,— кивнул Фламель. Размашистый взмах палочки — и серебристые шары буквально выстрелили в небеса.

— Глаза…— не то спросила, не то прокомментировала Луна.

— Всё верно, это наши глаза,— подтвердила Пернелла.— Пора бы и оглядеться, а то всё снег да солнце.

— Спутники!— догадался Гарри — Эммелина в очередной раз убедилась, что оба ребёнка довольно догадливы.— Искусственные спутники, да?

— Только не технические, а магические,— молвил Фламель, пока его жена уставилась в небеса, что-то шепча.— Милая?

— Вывожу на орбиту. Сейчас… Всё, разворачиваю… как там её… орбитальную группировку. Отделяю зонды,— Гарри заворожённо слушал, Луна — несколько скучающе, сама Эммелина — с растущим интересом. Не в последнюю очередь потому, что такие технологии пригодились бы Тайному Ордену.— Соединяю сетью. Работает. Ник, мы молодцы.

— Безусловно,— степенно кивнул тот.— Что с данными?

— Запустила программу пассивного сканирования. С активным погодим. Мало ли,— наконец, она опустила голову. Николас тут же спрятал палочку и аккуратными движениями размял жене шею. Судя по блаженной улыбке — мастерски.

— И как результаты?

— Погоди, компилирую,— чуть нахмурилась Пернелла.— Ого! Три крупных магических источника, не считая драконьих гнёзд. Один очень тёплый, двести девяноста восемь кельвинов,— и резко вставила.— Никаких градусов Фаренгейта и Цельсия! Только кельвины, только наука!

— Не обращайте внимания,— вставил Николас.— Иногда мою Пери… заносит.

— …о чём это я? Ага, тёплая точка — на северном полюсе. Магнитном, имею в виду. Ещё точка совпадает с Атикиными координатами — та древняя штуковина. Ох, и покурочу же я её… Третья — на полюсе. Географическом, уж не знаю, северном или южном. Там нечто вроде леса — только замёрзшего — не буду рассказывать, это лучше видеть. Куда сначала?— и вопросительный взгляд в сторону Гарри и Луны.

— В лесу тайна, в пирамиде знания, а в тепло надо поспешить,— немедленно произнесла девочка.

— Почему — поспешить?— уточнил Николас.

— Там слишком много вертихвостов и очень темно,— «объяснила» Луна.

— Ну уж если вертихвостов…— улыбнулась Пернелла.— Ладно, никто не против немного погреться? Ну и прекрасно! Координаре портал,— сложный взмах палочки — Вэнс отметила, что жена Фламеля провешивает порталы иначе, чем Атика или Дамблдор и на несколько секунд дольше.

Пройдя пространственными вратами, путешественники оказались в сердце бурана. Снежный шторм скрывал всё на расстоянии полутора метра, причём и магически тоже. В спину дул самый натуральный магический ураган. Эммелина вчувствовалась в странно искажённый духовный план, чтобы не терять спутников. Остальные, вероятно, в план ментальный. Шли держась за руки, молча, вела Пернелла, жестами объяснившая, что не потеряла связь с космосом и что не стоит общаться ментально.

Шаг за шагом, удерживая и постоянно обновляя около тела щиты против ветра и снега, маги двигались к цели. Вэнс адаптировалась к окружающим искажениям и осознала, чем вызван ветер. Банальнейшая разница плотностей. Магия стремилась заполнить пустоту, а та никак не заполнялась. Волшебство текло из тысяч природных источников и немедленно подхватывалось глобальным течением, чтобы устремиться к этой чёрной дыре. Конечно, пассивное сканирование смогло уловить лишь остаточные вспышки, когда сверхускоренная магия частично ускользала из своеобразного «поля притяжения». Но это не могло объяснить, откуда взялся ветер. Воздух движется от большей плотности к меньшей, от холодного к горячему. Конечно, это очень общий принцип, в макромасштабе воздушные течения весьма сложны, но здесь, близ центра аномалии, он должен выполняться беспрекословно, если только…

Эммелина дёрнула за руку Пернеллу. Та остановилась, посмотрела вопросительно. Вэнс заставила засветиться воздух рядом с собой, отображая предположение. Миссис Фламель задумчиво кивнула, дождалась, пока все осмыслят написанное, написала про осторожность и повела отряд дальше. Они шли к окну в иной мир, место с таким большим давлением, что до сих пор не установилось равновесие, место с минимумом волшебства, готовое поглощать энергию целую вечность.

Чем дальше они шли, тем более плотней, злей бил магический ветер. По сравнению с ним физический рос незаметно. Щиты почти что срывало, Эммелина вытолкнула перед собой Гарри, защищая от напора, Николас — Луну. И вот Пернелла остановилась. Возле неё, подрагивая, выстроилась фраза:

«Стойте здесь. Я разберусь дальше».

«Уверена?»— коряво, с трудом спросила Вэнс.

«Я несколько десятков лет работала с магией высокой плотности».

Эммелина кинула взгляд на Николаса. Тот кивнул, подтверждая, однако мелькнувшая на лбу морщинка говорила, что он не одобряет, но помешать не в силах. Если Гарри ёжился, то Луна сжала зубы и вцепилась знаменитому алхимику в руку. Тем не менее, она не спускала взгляд со снежной пелены, скрывавшей неведомое. Пернелла легко улыбнулась и скользнула, скрывшись за снежной пеленой.

* * *

Альбус Дамблдор неторопливо прогуливался по альпийскому лугу, наслаждаясь природой, отдыхая от тяжёлого рабочего дня. Три заседания в Визенгамоте подряд, два судебных и одно законодательное. Альбус расправил собственную магию — в определённом смысле, ауру, но не совсем так. Ни единого щита, ни одной сенсосети. Он просто ощущал тончайшие потоки волшебства, капельки которого — во всём, от молекулы воздуха до могучих гор. Если об Эммелине Вэнс можно было сказать, что она чувствовала душу мира, то директор Хогвартса, без сомнения, столь же тонко воспринимал его магию.

В этом месте могущественный маг мог спустить щиты, как ментальные, так и волшебные, его сознание плавно скользило по неспешным волнам и течениями волшебства, текущего от далёких и близких источников, впитывающегося в каждую травинку, каждую росинку, каждый атом. Как положительный заряд уравновешивает отрицательный, так и светлая энергия уравновешивает тёмную. Любое смещение баланса плавно компенсируется током волшебства с той стороны, подобно тому как вода в сообщающихся сосудах занимает один уровень, сколько ни добавляй или отбавляй в любой из них. Альбус твёрдо знал, что в природе правят бал законы равновесия, гармонии и гомеостаза. И искрящийся круговорот магии тому доказательство. Наблюдая за ним, Дамблдор проигрывал в уме наиболее подходящие под настроение мелодии, столь же медленно-величественные и искристо-игривые одновременно.

— Надо бы захватить с собой концертную запись,— задумчиво молвил Альбус.— А вы как думаете, молодой человек?

— У вас замечательная чувствительность, Альбус Дамблдор,— молвил мужчина в костюме-тройке, невероятно неуместном в этом месте. Искажение гармонии, нарушение порядка? О, директор Хогвартса воспринимал его скорее как носителя иного порядка.

— Мне говорили об этом,— Альбус спокойно повернулся к говорящему, даже не пытаясь тянуться к волшебной палочке.— Чем обязан, мистер…

— Эдвард Баллмэн. Видите ли, мистер Дамблдор, мне вас заказали,— вежливо объяснил Эдвард.

— Кто?— только и уточнил старый маг.

— Боюсь, я не имею права разглашать имя заказчика,— развёл руками Баллмэн.— Прежде чем мы приступим к устранению, мне следует узнать у вас: есть ли какие-нибудь просьбы или послания, которые я должен передать вашим родственникам, друзьям, близким, коллегам?

— Разумеется,— величаво кивнул Дамблдор.— Минерве Макгонагалл будет важно узнать, что феникс восходит ярко. Это всё.

— В таком случае, начнём?— сквозь вежливую улыбку прорвался оскал азарта.— Давненько я не сталкивался с противниками вашего ранга.

— Извольте, Эдвард,— лёгкий взмах ладонью, в которой сама по себе оказалась палочке. В тот же миг Альбус и Эдвард аппарировали. На месте, где они только что стояли, осталась выжженная воронка.

* * *

Как любопытно! Впервые такая плотность в движении вне лаборатории. Она не побывала при взломе того Ритуала Покоя — ну что стоило Атике позвать? — и теперь такой подарок. Океан захлёстывал ауру. Она давно сняла все щиты. Зачем? Ведь это такое наслаждение — пропускать сквозь себя силу, соответствующую плотности «Авады». Побочные эффекты? Да, в таких условиях рождались колебания в тёмную сторону, с лёгкостью распыляющие руки, или в светлую, обращающие их в подобие камня. Но не для неё. Столько лет опытов и экспериментов — разве что Смертельное Заклятье не переживёт.

Чем дальше, тем плотнее. На определённом этапе Пернелла поймала себя на том, что хочется прыгнуть и поплыть. Иллюзия, конечно: чтобы плыть, надо сперва вытолкнуть из себя стороннюю энергию, стать эдаким пузырём, а она позволяла магии течь свободно. Ну, как позволяла… Нет иного выхода. Нет чар, могущих функционировать в таких условиях хоть немного. Кроме тех, что изобрела она сама. Большинство из них основывалось на специфике тёмной и светлой энергии — но не все. Работала она и с плотной нейтральной. Не совсем правильно называть это чародейством. Чародейство — это сразу, взял и зачаровал. Но в этой среде «сразу» не получится. Распылит. Надо начинать с малого.

«Всякая задача имеет решение. Этим постулатом живёт наука. Он был настоящим учёным и потому не мог не принять вызова своим способностям»,— так писал Рассел ещё в пятьдесят шестом. О, она считает себя истинным учёным, и была солидарна с героем Рассела. Да и задача проще. У неё наверняка не одно решение, просто ей известно единственное.

Стандартный векторный накопитель не работает. Слишком сложный, слишком тонкий, малейшее колебание — а таковые часты — обращает его в ничто. Двойка векторов — максимум, что можно удержать. Она связывает вектор поглощения и вектор сдвига энергии… и немедленно уничтожает. Слишком разрушительно, слишком мощно, если связка продержится хоть секунду. Надо аккуратней. Вектор уплотнения и вектор поглощения. Аккуратно запускает его в среду, выталкивая из центра ауры. Связка вспыхивает и рассеивается. Она пробует. И ещё раз пробует. Вероятность успешного срабатывания, по грубым подсчётам, не больше одной десятой.

Повезло на двадцатой попытке. Связка в мгновение ока маленьким белым шариком и упала прямо её в руку. Шарик статичности в океане движения. Твёрдая магия. Она не сдерживается и тратит минут десять ещё на пятнадцать таких шариком, укладывает их в карман. Хорошо бы в пространственный, да не стоит его открывать — мгновенно развеет. Сейчас держится лишь за счёт мужниной защиты: магия попросту обтекает его.

Она берёт в руки самый первый шарик, прижимает к груди, сосредотачивает на нём всё внимание. Словно силишься поднять автомобиль без магии и инструментов — нелегко подчинить крохотный кусочек волшебства даже в центре радиуса прямого влияния. Но она справилась. Теперь в центре шарика формируется посыл, уже не сметаемый течением волшебства. Она кидает шарик подальше, отпуская вектора. Ярко вспыхивает. В небеса устремляется колонна света. Движение магии слабеет, волшебство оттягивается к колонне, устремлённой далеко в космос. Она повторяет ещё с двумя шариками. Энергетический ток слабеет. Теперь здесь можно колдовать, и это даже приятней. Она немедленно окутывает себе согревающими, целебными и противоветровыми чарами и возвращается, потирая онемевшие руки друг о друга. Интересно, её губы изображают победную улыбку или мороз всё-таки сковал лицевые мускулы?

* * *

Узор разрушения. Ритуал устойчивости. Ускользнуть аппарацией. Сгусток пламени, приправленный светлой энергией. Аппарировать от чар взрыва. Цепочка «импедимента верте-сферс — мирус игнис мотус-таве — лапио»: противник уворачивается от «тёмного ступора», аппарирует от огненной волны, принимает на специфический щит окаменение — и аппарирует. Дамблдор немедля перемещается следом, сходу выпуская «эл-прессаре таве» — сферическую ударную волну вокруг себя. Волна сносит огненный бич, а поток воды, режущий на такой скорости и металл, отклоняется небрежным жестом.

Миг они висят друг напротив друга где-то над Италией. Под ногами простирается облачный покров. Ярко блистает солнце. Хлещет ледяной ветер. Слепят голубые небеса. В просвет виден берег моря. Альбус продолжает безмятежно улыбаться, Эдвард хладнокровен и сосредоточен, на ладонях его — по золотому перстню с синим камнем — аналогу волшебной палочки, облегчающему манипуляцию энергией и встроенному в ритуальные системы.

«Према»,— подумал Альбус, направив на противника палочку. Слепяще-белая сеть сжалась вокруг Баллмэна и взорвалась с оглушительным грохотом. Правда, его никто не услышал — Дамблдор аппарирует вслед за Эдвардом, чтобы принять «протего тоталум» струю алого огня и какие-то деструктивные чары. Стоит щиту разрушиться, как старый маг без всяких чар расплёскивает его энергию, ярко-светлую, вокруг, и «конверсум-сте» меняет полярность части неё. Что происходит, когда встречается значительное количество светлой и тёмной энергии? Правильно, лавинообразный взрыв — на самом деле, сверхбыстрый вихрь, своеобразный миксер, в котором перемешиваются, «нейтрализуются» противоположности. Не дожидаясь начала взрыва, Дамблдор аппарирует.

«Дифенси-верте окэри-трасена»,— думает Дамблдор, прогоняя через канал к Истоку океан энергии. Времени как раз хватает: формируется сложная и одна из немногих жизнеспособных модификаций «дифенси». Плотная ярко-белая сфера вращается вокруг великого мага, опираясь внутри на прочную сеть энергетических жгутов.

Противник аппарирует изрядно потрёпанным. И немедленно атакует. Плеть багрового, окутанного тёмной дымкой пламени ударяется о вращающуюся сферу — и отлетает в сторону, разлетаясь кусочками огня. В белую сферу врезается череда алых точек — она буквально разрывается изнутри, лицо Эдварда озаряет довольная ухмылка, думает, верно, что победил, ведь в таком энергетическом шторме выжить…

— Реферис-таве!— кричит Дамблдор, и его воля запускает светлую энергию разрушительным потоком. Часть проходит сквозь самого чародея — совершенно безвредно для ауры мага, подчас проводящей на порядок превосходящую мощь.

«Эл-конфундус! Конверсум-сте»,— первое сбило аппарацию — Баллмэна перемещает всего на пару метров влево — а второе снова устраивает энергетическую бурю. А Альбус скользит дальше, выше, над вершинами Гималаев, где дрожит неукрощёнными штормами дикая магия…

В этот раз левую ногу Эдварда попросту срезало, костюм выглядит так, словно пролежал в шкафу лет пятьдесят. Тёмная энергия, воплощённое разрушение — удивительно, что он вообще выжил. Баллмэн, однако, не выглядит усталым или подавленным, да и сам факт погони… Нет, он полон сил и азарта, судя по ментальной ауре. И вновь Альбус действует на опережение. Цепочка «велло эл-стрикто — гравитас сферс — вентус-таве». Чарорез буквально просверливает в немедля воздвигнутой защитной завесе дырку, в неё пролетает чары утяжеления, а следом — ураганный порыв ветра, из тех, что срезает плоть до костей. Простенько и со вкусом.

Вторые чары цепочки распыляет красная вспышка. Ветер бьёт об неё бессильно. Вспышка воплощается в десяток ало-огненных воздушных змей, устремляющихся к Альбусу. Следом — молния, ледяное копьё, какой-то аналог «делерета», знакомые алые точки — Эдвард явно не собирается останавливаться на этом.

«Трансфер тефар,— широкий жест палочкой — не ритуал, просто очертить область действия. Принудительная аппарация предмета ограничена радиусом прямого воздействия мага. У Дамблдора — четыре метра, больше всех на Земле. Два метра сплошного гранита — само по себе неплохо защищает. Но в защите ли победа? Никак нет — в контратаке!— Экспельсо-таве».

Силовая волна рвёт гранит во все стороны — но и этого мало!

«Вентус магика таве!— сверхбыстрый и тонкий всплеск магии — мало какие волшебные творения рассчитаны на такое. Змеи летят кто куда — управляющие чары, самый тонкий элемент, попросту снесло. Алые точки детонируют алыми вспышками. Правда, парочка переживает всплеск, но взрывается о гранитные глыбы. То же происходит с чарами трухи и копьём — гранита слишком много для них,— Эл-таве, эл-магика-таве».

Финальным актом комбинации Дамблдор отправляет всю окружающую материю и магию, до которой только дотягивается, в противника. Гранит, огонь, лёд, воздух, разнотипное волшебство — всё это летит в Баллмэна. Альбус аппарирует. Эдвард за ним.

«Контруцидас-те-гоменум-ревелио»,— дважды повторяет директор Хогвартса над ночным Запретным лесом. Два синих луча разлетаются в разные стороны — и тут же поворачивают в появившегося Баллмэна. Самонаведение. Тот выпускает изумрудную молнию — Альбус прямо отменяет её «фините». Эдвард хлопает ладонь о ладонь — синие лучи резко заворачивают и сталкиваются. Белая вспышка. Альбус аппарирует. Баллмэн за ним.

«Саоэа»,— командует старый маг, целясь ровно в то место над бушующей Атлантикой, куда указывает интуиция. Каким-то чудом Эдвард умудряется изменить место аппарации. Ненамного, в последний момент — но второй ноги он лишается, которая попросту исчезает, унесённая магией, обратной «археа».

«Джеминио»,— Дамблдор пользуется полусекундным шоком, создавая дракона. Китайского водного, больше похожего на громадную змею с крыльями, немедленно выдыхающего струю кислоты. Секунда понадобилась безногому противнику, чтобы попасть по твари ледяным копьём. Секунды хватило Альбусу, чтобы крикнуть:

— Эджекто Эдвард Баллмэн!— и подхватить безногое тело Наземникуса Флетчера левитацией.

* * *

Первое, что сделал Фламель, когда вернулась его жена с какой-то промороженной улыбкой на устах — отпоил её двумя горькими эликсирами. Один, видимо, был модифицированным Бодроперцовым зельем. По крайней мере, из ушей Пернеллы пошёл пар — общеизвестный признак быстро согревающего эликсира. Чем был второй, Гарри не понял, но миссис Фламель пила, кривясь. Зато лицо скоро покраснело, а сама Пернелла, чуть ли не прыгая от нетерпения, потянула всех за собой, мимо колонн света.

-Это магоотводы, не обращайте внимания,— пояснила она.— Течение всё равно не убрать, пока дырку не заткнём, так хоть силу да плотность снизим. Вперёд!

— Вперёд, дырка нас ждёт,— в рифму пробормотал Гарри. Чувствовалось в неведомой «дырке» нечто чужеродное, нечто не от мира сего. Мальчик не мог сформулировать точно, но одно мог сказать: как бы не гнало любопытство, нечто глубинное тянуло уйти, чем быстрее, тем лучше.

— Там граница,— вдруг сказала Луна.

— Граница чего?— нахмурилась Эммелина.

— Всего,— только и сказала девочка.

— Дети туда не пойдут,— резко сказала Вэнс, когда у Гарри в груди появилось какое-то тянущее, сосущее чувство, словно там чего-то не хватает.— Там стонет душа мира.

— Поздно,— сказала Пернелла.

Снежная завеса пропала. Пустая площадка. Голый камень, покрытый тонкой ледяной коркой. Снег крутился вокруг неё, собираясь в плотные белые потоки, что устремлялись к центру, в трёхметровую арку из матово-серого металла с обеих её сторон. По краям арки блестели серебром неизвестные символы, напоминающие китайские иероглифы. Как и снег, магия закручивалась около Арки — Гарри даже подумать о ней не мог с маленькой буквы! — окутывая площадку слабо светящимся куполом. Они вошли со стороны, где купол почти что отсутствовал, но защитные чары всё одно сорвало. Правда, отсутствовала и нужда в них. От арки дул лёгкий тёплый ветер.

— Ничего себе!— только и воскликнул мальчик, осматриваясь.

— Да уж…— с опаской оглядывалась Эммелина.— К Арке не подходить. За ней мир молчит.

— Не понимаю,— сокрушённо всплеснула руками Пернелла, походив туда-сюда.— Что-то управляет магией, и это не магия, не дух и не ментал, но что? Не сама же по себе она туда летит? И снег тоже! Не понимаю,— и выпустила длинную череду чар. Вот только купол эффективно их рассеивал, а возле арки плотность волшебства была такой, что и сама Пернелла не решалась подойти.

Луна наблюдала за Аркой с благоговейным испугом, Николас стоял невозмутимо, словно его это всё не касается, лишь изредка вставляя в лихорадочное бормотание жены:

— Дорогая, это слишком безумно даже для тебя… Пери, нельзя… Милая, эликсир не дам… И артефакты не дам… Этого не надо делать… Этого тоже, побереги мою психику…

— Ладно,— резко остановилась Пернелла — Гарри на секунду показалась, что от мельтешения палочки у него зарябило в глазах.— Надо сесть и подумать.

— Наконец-то,— проворчала Эммелина, небрежно создавая несколько стульев и стол. Гарри только сейчас осознал, что ноги подгибаются от усталости, и бухнулся на стул с облегчением. Николас достал из сундука кастрюлю с супом, тарелки, ложки. Когда Пернелла, что-то бормоча и без палочки и рук выплёвывая в сторону Арки чары, разлила его по уютным белым с цветочным узором тарелкам, он понял, как мало надо для счастья. После обеда Гарри клонило в сон, он мельком слушал, что обсуждали взрослые, пока ухо не зацепилось за знакомое слово:

— …Атику. Арка точно связана с пространством и ритуалами, она в этом спец.

— Она велела не беспокоить по пустякам,— возразил Фламель.

— Уверена, она поймёт. Доставай.

— Ладно,— сдался настойчивости супруги Николас и вынул шарик сжатого пространства. Короткие чары — Гарри усилием воли отринул желание поспать или хотя бы подремать — и шарик вырос в Атикино тело. Которое тут же упало на Фламеля, опрокинув стул. Николас, ворча, поднялся, а вот тело оставалось без движения. Понадобилось пять «аффэ», чтобы Атика встрепенулась, выхватила палочку, огляделась, машинально прикрывшись щитом, и только потом соизволила спросить:

— Что случилось?

— Арка,— Пернелла указала на врата.— Она по твоей части.

— Тут любопытно,— отрешённо заметила наставница, подходя к Арке — так близко, насколько не осмеливалась Фламель. Край алой мантии почернел и осыпался прахом — мальчик напрягся, но Атика не обратила внимания. Наставница чуть ли не внюхивалась, обходя Серую Арку с разных сторон. Выглядело это одновременно забавно и интригующе — в отличие от Пернеллы, она не пользовалась чарами познания.

— Ну что?— не выдержала наконец учёная.

— Ничего,— спокойно откликнулась наставница.— Пустота. Только дрожь — как струны, словно и звук, а источника нет. Если ритуал, то такой тонкий и высокий, что мне и не снилось. А это,— ткнула в Арку,— вообще чужое. Даже не нашего мира, ещё дальше. Саори фламмо!

Ядовито-синий огонь охватил Арку — и полетел дальше, распыляясь белыми лучами чистой магии. На Арке — ни трещинки.

— Арка не защищена,— прокомментировала Атика.— Нет магии — но она просто не действует. Это как…

— Как эмульсия,— подсказал Фламель.— Вроде бы и вместе, но не смешиваются.

— Точная аналогия,— кивнула наставница.— В то же время я уверена, что на Арку можно повлиять одним из четырёх фундаментальных взаимодействий… но, скорей всего, она защищена чем-то внутри себя. Тем, что не смешивается с нашей магией.

— Идёт!— воскликнула Луна.

Гарри кинул взгляд на Арку. С той творилось нечто странное. Такое ощущение, что Арка раздвоилось, но не так, как бы перед ней поставили большую линзу, а иначе. Словно две Арки в одном и том же месте и при этом различимые, не перекрывающие друг друга. В этой второй Арке не было белых жгутов волшебства, и из неё шагнул седовласый мужчина в белой хламиде. «Изображения» вновь совместились, и он оказался подле Арки. Загорелое, обветренное лицо скривилось в подобие улыбки. Мужчина поправил очки и чёрную остроконечную шляпу, напоминающую те, что положено покупать студентам Хогвартса и молвил:

— Привет, друзья. Леди Атика,— галантный поклон,— магистр Фламель, магистр Фламель,— поклон чете долгожителей.— Мисс Вэнс,— поклон короче, — Луна, Гарри,— без поклона, но улыбка стала шире — но Гарри мог поклясться, что никогда не встречался с этим человеком!— Рад нашей новой встрече. Серая Арка — последняя из восьми.

— Удивительно, что я смог пробиться сюда, да ещё и вовремя,— продолжил незнакомец.— Смещение фаз, а перед этим фрактальной свёрткой. О, о чём это я — ведь вы ещё… уже… ещё не знаете меня!— ещё одна улыбка.— Позвольте представиться — странник Лабиринта, профессор Эррант Окс,— очки игриво блеснули, несмотря на отсутствие источников яркого света.— Вас, друзья, я уже знаю.

— Откуда,— вставила Атика.

— Видите ли, коллега,— молвил профессор.— Время между Лабиринтом и внешними вселенными течёт в самом различном порядке. Для меня это последняя встреча с вами. Для вас — самая первая. Мы с вами уже закрыли семь Арок, эта последняя — или первая, если считать с вашей стороны. Сейчас моя пора отыгрываться за первый раз: я знаю всё, а вы — ничего,— хитрая улыбка.— Но не буду чересчур уверенным: возможно, это просто вселенная, похожая на ту, но не совпадающая с ней. Тем не менее… Атика, ты — Высокая Леди Сей-Тиор, не так ли?— продолжил, не ожидая ответа.— Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил, приёмный внук Альбуса Дамблдора, ученик леди Атики. Николас и Пернелла Фламели, магистры, учёные с мировым именем. Луна Лавгуд, неординарно воспринимающая мир. Эммелина Вэнс, танцующая с мировой душой. Всё верно?

— Да,— холодно ответствовала Атика.

— Конечно,— хмыкнул странник.— Ты рассказывала и о том, что отнесёшься в первый раз несколько недоверчиво. Моя дурацкая многословность — ты уж прости, много путешествовал в одиночестве, привык болтать при случае. Вспомнил!— лицо его посветлело.— Ты велела передать самой себе, что найдёшь Тайлур, это будет не так сложно и тебя попросту вынудят это сделать. Но ты не пожалеешь о возвращении.

— Вот как,— тяжело выдохнула леди Сей-Тиор, ничем более не выдавая, что слова её задели.— Хорошо, мой градус доверия где-то на отметке «нейтрально». Зачем ты здесь?

— Чтобы закрыть Арку. Эта — последняя из восьми, а на этой планете нам никто не помешает. Тихо и спокойно, как и пристало закрывать Арки. А то на той стороне такое творится…— он хмыкнул.— Место столкновения двух физик, и ваша буквально доминирует над той. Здесь слишком много сил, энергий, там — мало. Вокруг Арки каких только магических мутантов не встретишь — не представляете, что может сотворить поток волшебства с выжженной пустыней.

— Зачем нам вообще тебе помогать?— на сей раз, Вэнс опередила Атику с вопросом.

— Например, чтобы в первый раз в жизни увидеть, что происходит на месте столкновения целых вселенных. Или чтобы изолировать свою вселенную от Лабиринта: знаете ли, не самое приятное соседство. Есть странники или сущности, которые планеты усилием мысли испепеляют — в любой вселенной, дай только добраться. Стоит ли рисковать? Я считаю — нет. Конкретно с этой Аркой мне тяжело будет справиться одному.

— Значит, столкновение вселенных, физических законов,— лицо Атики приняло отрешённое выражение.— Что есть Лабиринт?

— Сборная солянка,— просто ответил профессор Окс.— Нечто за пределами нашего понимания. Сущность, вмещающая кучу вселенных. Или сущности. Или идея, раскинутая в пространствах и временах. Соединение несоединимого. Возможно, какой-то демиург однажды подумал: «а что, если взять по кусочку от миллиарда вселенных, соединить меж собой совместимые и сделать односторонние входы-ловушки из нормальных вселенных?» Мысли демиургов, особенно подробные, имеют обыкновение материализовываться. Получился Лабиринт, а «попаданцы» в него собрались в замкнутые анклавы. Не все — кто-то странствует, как я, ради интереса или в поисках лучшей доли, есть даже торговые пути… Есть и такие, кто давно перестал быть просто человеком — могущественные сущности, несмотря на свои силы, не могущие вырваться из Лабиринта. Меня можно назвать… сочувствующим. Арки вот разрушаю.

— Не стыкуется,— покачала Атика головой.— Ты говорил про односторонние входы, но сам вышел сюда.

— Все Арки ограниченно двусторонние,— объяснил Эррант Окс.— Я могу выйти отсюда, но далеко не отойду. Не выпустит. Не моё тело,— кривая улыбка.— Мой разум, душу, если хочешь. Простая материя легко проходит в обе стороны. Разум тех, кто из Лабиринта, уйти не способен. А вот неразумные явления и сущности, не предусмотренные одним из физических базисов смежных вселенных… Здесь гораздо интересней.

Идёт своеобразное «просачивание», причём чем более энергичней, ярче, эм, темпераментней физика вселенной, тем дальше она продавливает чужую и тем лучше сопротивляется ответному давлению. В итоге около с одной из сторон Арки образуется зона переходной физики, где частично действуют законы обеих вселенных, дальше идёт зона «вдавленной» физики, затем физика активной вселенной. Бывает и так, что «продавливает» отдельные законы с разных сторон. Но в данном случае,— профессор ткнул в сторону Серой Арки,— всё тривиально. Ваша физика давит ту, точнее сказать, это было как смешение покрашенной и чистой воды, только очень медленное, и чистой воды, как и окрашенной, бесконечное количество.

Атика нахмурилась. Вперёд, с незамутнённым научным интересом, шагнула Пернелла Фламель, отмахнувшись от мужа:

— Это что-то вроде экологического загрязнения?

— Точная аналогия, если я правильно помню, что такое экологическое загрязнение,— энергично кивнул профессор Окс.— По большей части, источник загрязнения — ваша магическая сила. Уж больно она специфичная штука, да ещё и с точно определённым влиянием на вещество. В ней-то и состоит моя проблема. Я могу закрыть Арку, разрушить её — но только со стороны Лабиринта и только в отсутствие настолько чуждых вещей, как ваша магия. Или, хотя бы, её должно быть ничтожно мало. Иначе последствия могут быть… непредсказуемы.

— То есть, ты предлагаешь нам вытянуть оттуда всю магию, изолировать Арку с этой стороны и дать тебе её уничтожить?— конкретизировала Атика.

— Именно!— удовлетворённо подтвердил профессор.— Так как насчёт восстановления межвселенской экологии? А, что я спрашиваю! В прошлую-следующую нашу встречу вы сказали, что сейчас согласитесь. Зачем тратить время зря? Мы в стабилизированной временной петле, внести изменения нельзя.

— «Сказали», а не «точно помогли»,— заметила Эммелина.— Но ты сказал, что можешь справиться сам, Эррант.

— Ну конечно! Это же элементарно: я закупориваю Арку, жду пару тысячелетий, пока магия не рассосётся, и уничтожаю её. Не лучший, но возможный выход.

— Ты бессмертен?— заинтересовался Николас.

— В смысле, старею ли я? Нет, конечно, технологии того же Торгограда позволяют жить вечно: или подновляй тела, или воссоздавай, или делай новые, или перерождайся — вариантов куча. Да и моё тело весьма модифицировано. За это не беспокойтесь: на крайний случай, всегда можно войти в зону с замедленным временем и прожить тысячи лет за минуты.

— Интересное место — Лабиринт,— констатировала Атика.— Если бы не дела здесь…

— Не советую,— Эррант бросил на леди Сей-Тиор серьёзный, даже давящий взгляд.— Это калейдоскоп опасностей и ни минуты покоя на первых порах. Чаще всего — утеря внешних способностей, вроде магии или проецирующей телепатии. Но я слышал, некая Атика Огнетворица посещала Лабиринт — попробуй, когда обретёшь этот титул.

— Огнетворица… звучит,— хмыкнула Атика.— Итак, вытянуть магию. Заходит в Арку нельзя?

— Если только не хочешь остаться в Лабиринте на веки вечные.

— Заклинания внутрь проходят?— спросила Пернелла.

— Разумеется — если оборвать этот поток. Сюда прорвался только фазовым сдвигом. И прежде чем вы начнёте думать — обратите внимание, вокруг искусственная «мёртвая зона», кто-то из ваших поставил скрепы реальности… высшие ритуалы, так они тут называются. Не советую их трогать. Мы уже пробовали — в итерации сотой, кажется. Рвануло знатно, еле ноги успели унести.

— Итерации?— вопросительно подняла бровь Атика.

— Итерация, очередное прохождение цикла временной плети в ходе стабилизации, перехода в устойчивое состояние,— пояснил профессор.— Каждая временная петля проходит бесчисленное число итераций, прежде чем стабилизируется или распадётся. Или будет проходить их вечно — бывает и так. Наша петля стабильна, по крайней мере, инфопакет, полученный от моей предыдущей версии, не изменялся семь миллионов двадцать две тысячи пятьдесят шесть итераций. Итак, есть мысли?

— Разве ты не знаешь от нас в… будущем, что произошло?— поинтересовалась Эммелина.

— Нет, конечно,— потёр лоб странник Лабиринта.— в нашем, хм, курсирующем инфопакете этого нет, а пакет и причинно-следственную связь мы не трогаем — себе дороже, сейчас петля стабильна в наиболее выгодной нам форме. Кстати, переходящий инфопакет,— профессор порылся за пазухой хламиды, извлёк знакомую Атике серебристую пирамидку. Изолят.— Держать его в родной физике несколько накладно. Как там оно? Код альфа-тэ-ноль-тоофайо-белый, адресовано будь,— и указал верхушкой пирамиды на Атику.

Тотчас из изолята вырвался призрачно-серебряный олень, побежал прямо к Атике — та узнала Патронус, плод магии духа высшей пробы, принципиально безобидный человеку и приоткрыла внешние щиты. Олень скользнулв щель и обратился ментальным архивом. Атика приняла его, но не спешила распаковывать.

— Чей это Патронус?— полюбопытствовал Николас.

— Гарри Поттера,— улыбнулся мальчику Окс.— Уж не знаю, почему остановились именно на нём. Пакет распаковывать по порядку, там всё указано. Почему тебе, Атика? Потому что ты наиболее живучая из всех, подстраховка на случай принципиальной случайности. Итак, дамы и господа, теперь-то у кого-нибудь есть идеи?

— Куда мы спешим?

— Мне положено спросить это согласно инфопакету,— развёл руками Эррант.— На самом деле, никуда, но и медлить не стоит: здесь довольно быстрое время относительно Лабиринта, дела у меня есть. Побеседовать подольше сможем возле Арки Мороза, когда настанет её срок.

— Итак, нужно вытянуть магию, не заходя внутрь,— ещё раз повторила задачу Пернелла.— Не хотела этого делать, но мой подарок тебе, Атика, подойдёт лучше всего. Завершим, и дело в шляпе. Атика?

— Я же говорила…— недовольно начала та.

— Атика!— возмущённо прервала Пернелла.— Тот раз — случайно, и все же выжили!

— Потому что повезло,— отрезала чародейка в алом.— Когда мы работаем вместе — это безумие.

— Безумие? Это наука!— воскликнула жена Фламеля — и тут же затихла под укоризненным взглядом мужа, что-то передавшего ментально.

— Эм, я, конечно, извиняюсь,— вставил Эррант.— Но разве это не вторичное тело Атики? Его должно быть не жалко. А госпожу Пернеллу, в случае чего, могу прикрыть я. Даже от ядерного взрыва.

— Хорошо,— с неохотой согласилась Атика.— Излагай, что ты там придумала и почему не работает.

* * *

Перед тем как углубиться в перенасыщенную терминологией беседу с Пернеллой, Эммелиной и Николасом, копия Атики создала ещё одну свою копию. Та пояснила Оксу и детям:

— Буду переводчиком. Или ты, Эррант…

— Мне не нужен перевод,— кивнул тот.— И поучаствовать не откажусь. Инфопакет и опыт совместной работы.

— Значит, побуду немного учителем,— кивнула собственным мыслям леди Сей-Тиор. Четверо магов и странник Лабиринта увлечённо жестикулировали в сторонке — перед ними парило несколько сложных схем, куча строчек на Та-Рете, латинице, каких-то иероглифов…— М-да,— что-то мы разошлись. Но идея того заслуживает. Итак, Гарри, ты наблюдаешь разработку кое-чего революционного. Знаешь, что такое тепловой насос?

— Нет,— вздохнул мальчик.

— А,— не волнуйся,— хмыкнула Атика.— Есть куча вещей, которые не узнать и за всю жизнь. Уж при современном-то темпе жизни… Тепловой насос — очевидная концепция источника энергии. Любой генератор работает за счёт разности каких-то величин или их изменения. Тепловой насос работает за счёт разности температур. Работает тем лучше, чем выше разность. На самом деле, не очень эффективная штука, зато экономичная — можно утилизировать, повторно использовать тепло от греющихся приборов… теоретически. Так вот, эту-то концепцию Пернелла использовала для своих… наших чар. «Северный Ветер» — как ветер между областями с разными давлениями. Вместо естественных волшебных течений, которые применять трудоёмко, неэффективно — искусственные. Северный Ветер нужен, по идее, для великих заклятий и ритуалов — но подойдёт и для откачки магии. Только будет это — нелегко. Этим телом придётся пожертвовать.

— Почему?— вырвалось у Гарри.

— Кто-то должен активировать чары. Лучше внутри потока, чтобы оборвать его, перенаправить,— Гарри бросил взгляд на дрожащие от проходящей мощи белые линии, колонны света, вонзающиеся в Серую Арку. Если бы не чувство колоссального движения, можно было бы подумать, что это экзотические неоновые лампы.— А чтобы пронести их внутрь, нужна оболочка. Её лучше всего удержу я, да и не рискую ничем.

— Это больно?— вдруг спросила Луна.

— Я привыкла к боли,— только и ответила Атика.— Да и нескоро это будет,— она покосилась на оживлённую дискуссию.— А пока, думаю, вам пора немного позаниматься. Не вздыхай, Гарри, сегодня по программе у нас углублённая медитация, благо место способствует.

* * *

— Итак,— Альбус прищурился, пронзая собеседника холодным взглядом. Тот ответил зеркально отражённым выражением лица.— Зачем вы просили меня о встрече, мистер…

— Джейкоб, мистер Дамблдор, просто Джейкоб. Мне стало известно, что леди Сей-Тиор убила Мать Веронику. Мне известно, что это ошибка Вероники. Что именно вы знаете о её тайной от Лондонского Клана деятельности?

— Немногое,— после небольшой паузы ответил Дамблдор, внимательно разглядывая, «ощупывая» замаскированную ауру вампира.— Старшая Мать Виктория дала мне краткую выжимку: Вероника противостояла некоему Синему Ордену. Конкретику она замалчивает, ссылаясь на невмешательство в кровную месть. Вероника погибла из-за ошибки, попавшись Атике на глаза во время операции Ордена.

— Очень немногое,— криво улыбнулся Джейкоб.— Мистер Дамблдор, Синий Орден — ваш и леди Сей-Тиор враг?

— Да,— твёрдо ответил Альбус.

— В таком случае, представлюсь — теперь я возглавляю организацию Матери Вероники. Вы же возглавляете собственную организацию. Верно?

— Разумеется,— лишь кивнул Дамблдор.

— Я предлагаю заключить союз,— прямо предложил вампир.— У нас достаточно косвенной и прямой информации об Ордене и немалая сила, но нет никакого политического влияния. У вас — влияние, сила и гибкость великих магов, стратегические ресурсы и связи. Вместе мы можем ликвидировать Орден или, как минимум, прекратить рост его мощи.

— Согласен,— следуя стилю собеседника, Дамблдор ответил не менее прямо.— Но наши цели простираются гораздо дальше, чем уничтожение Ордена.

— Ритуал Искренности,— коротко предложил вампир.

— Вы сознаёте опасность?— счёл нужным уточнить директор Хогвартса.

— Наша цель — процветание рода вампиров. Не более и не менее. Мне нечего скрывать.

— В таком случае, следуйте за мной, Джейкоб.

Они вышли из переговорной комнаты Гринготса в гудящий холл, в шумный Косой Переулок, аппарировали. Ещё раз аппарировали. И ещё раз. После двух десятков аппараций, перемежаемых заметающими следы чарами, Дамблдор остановился. Они стояли на каменистом морском берегу. Штиль, крик чаек вдали и ни одного разумного в радиусе километров — хорошее место.

— Скандинавия?— коротко поинтересовался вампир.

— Верно,— минута молчания — собеседники, не сговариваясь, наблюдали зеркальные воды.— Готовы, Джейкоб?

— Всегда готов, мистер Дамблдор.

Не колеблясь, они протянули друг навстречу другу правые руки, крепко сжали, синхронно начали древний речитатив. В этот день директор Визенгамота обрёл нового союзника, полезного и надёжного.

* * *

«…базовый интерфейс загружен. Лог загрузки сохранён по умолчанию»,— вот и прекрасно. Атика огляделась. Метель и магический ураган. Вдалеке виднеются колонны Пернеллиных магоотводов. Ей туда.

Тело слушалось на удивление хорошо. Вообще, её переполняло чувство лёгкости и удобства. С одной стороны, немудрено, с другой — посмотрим, что там покажет…

«Автозапуск теста стабильности и устойчивости»,— ага, он самый. А ещё в этом теле не надо поправлять причёску — она по умолчанию растрёпанная. Одной проблемой меньше.

Снег и ветер не доставляли неприятностей. Она контролировала окружающее, останавливая вокруг себя движение воздуха и магии. Заодно небольшая тренировка. Несложная, казалось, задачка, если не приходилось бы заодно управлять кучей подсистем, из который и понимаешь-то далеко не все. Ритуалы символьных вычислений — прекрасный способ облегчить жизнь и, одновременно, усложнить её. С другой стороны, работа с модулями и их интерфейсами позволяла не вникать в тонкости. Лишь бы сам модуль работал и работал эффективно — для проверки есть специальный инструментарий. В конце концов, она занимается этим больше ста лет, а к конкретике перешла четыре десятка лет тому как.

«Тест успешно завершён. Стабильность — 98,74%, тройное перекрытие нестабильных систем дублирующими. График устойчивости и таблица основных компонент прилагается»,— ну вот, уже что-то. Так сказать, тест-драйв — она никогда ещё не обкатывала настолько — нет, слово «нематериальное» не отражает всей картины, но пусть будет — настолько нематериальное тело.

Шагать по слегу оказалось на удивление легко. И отнюдь не из-за твёрдости наста, который вёл себя непредсказуемо из-за постоянных флуктуаций нейтральной энергии в светлую и тёмную стороны, а из-за контроля над собственным весом. Не абсолютного, основа, материальная часть, составляет примерно тринадцать килограмм и сто пятьдесят шесть целых, семь десятых грамм. Кровь, сухой скелет, часть нервной системы, включая мозг. То, к чему, грубо говоря, «цепляется» нематериальная часть, которая могла весить столько, на сколько хватит магической силы — как отрицательные значения, так и положительные. Да, при желании Атика могла без дополнительных чар летать, шагать по воздуху или, топнув, разбить каменную плиту.

И это только незаконченная вторая фаза. Да, результат жутко нестабилен. Да, пока делать такие… аватары, назовём так, попросту невыгодно, и энергетически, и по контролю, и по времени. Куда проще использовать «джеминио». Но когда закончится вторая стадия, и начнётся третья, всё многажды окупится. Каждый якобы упущенный год. Ни Альбус, ни Пернелла, ни Николас не осведомлены о том, что она хочет получить в итоге. Знают только количество стадий — четыре. Сейчас она в «продукте» неоконченной второй стадии, впрочем, неполном — полный взорвётся, не хватает пока стабильности.

Атика прыгнула и пролетела сквозь мерцающую плёнку плотной магии, окружающую мёртвую зону около Арки. Тело пронзило нешуточная боль. Кожа и одежда подёрнулась дымкой, расплываясь…

«Нарушение внешних ритуалов! Разрушение контуров 1, 2, 3, 4… Общая дестабилизация внешней структуры! Принудительная фиксация! Восстанавливаю внешние ритуалы…»

…и тут же конденсируясь обратно. Системы далеко от совершенства, но это тело уже лучше простого человеческого. Человеческое не способно пережить холод и такую концентрацию волшебства. Можно смело заключить, что ещё один шажок на пути к бессмертию сделан. На миг перед ней всплыло его бледное лицо и прощальные слова:

— Обещай мне, что будешь жить. Столько, сколько сможешь.

— Я…— всхлипнула она тогда, держа его за руку.

— Ты сильная,— тише и мягче молвил он.— Обещай.

— Обещаю,— твёрдо сказала она сквозь слёзы.— Даю слово.

— Иди вперёд,— слабо улыбнулся он.— Иди. Не зацикливайся на мести, прошу тебя.

— Я постараюсь,— но он не услышал этих слов. Он был уже мёртв.

Теперь это сухие слова. Сухие, но горячие, вбитые в самую её суть. Она будет идти, несмотря ни на что. Она будет жить вечно. Она не остановится. А месть… ей даже не понадобилось прилагать сил. Месть свершилась сама собой. Есть в этом некая высшая справедливость.

«…успешно завершён. Отчёт…»— но она только отмахнулась от этих слов. Всё и так понятно. Как-никак, это её тело, и о рецепторах она позаботилась. Зато удивление Николаса и Эммелины грело душу. Да, она тоже тщеславна — все мы не без недостатков.

— Это не трансфигурация,— категорично заявила Эммелина, пока эта её аватара взмахом палочки развеяла две другие.

— Иной путь,— подтвердила Пернелла.— А ты много достигла. Теперь эта штука не разваливается и не взрывается. Что с регенерацией?

— Образец, плетения и источник энергии завязаны на основу, конкретно на кости,— пояснила Атика.— Как видишь, «эта штука» достаточно хороша, чтобы пройти барьер.

— Там её испарит мгновенно,— покачал головой Николас.

— Эта я ещё не включила защитный режим и принудительную стабильность…

— Из чего это тело?— перебила Эммелина.— Кто-нибудь мне объяснит?

— Воплощённый ритуал снаружи, кости, мозг и кровь внутри,— объяснила Сей-Тиор.— Это не конечный результат, а промежуточный, так что…

— Постой, воплощённый ритуал — это же жалкое подобие трансфигурации или я что-то путаю?— нахмурилась Вэнс.

— Один — жалкое, два — жалкое, а несколько тысяч связанных в одно плетение…— ухмыльнулась Пернелла.— Сколько у тебя их там?

— Триллион с лишним,— хмыкнула Атика.— Стадия ещё не закончена, после число возрастёт на порядки.

— Ого! Ну-ка дай-ка…— Пернелла быстро подошла и начала водить палочкой, изредка касаясь кожи или одежды. Наконец, она возмущённо воскликнула.— Ничего не понимаю! Как ты во всём этом разбираешься?

— Мне не обязательно разбираться во всём. Достаточно знать принцип и структуру, конкретику всегда можно разобрать… ну да не суть важно. Думаю, на несколько секунд этого тела хватит. Начинаем?

— Давно пора,— решительно кивнул Эррант Окс.— Будим детей?

— Конечно же!— Пернелла энергично тряхнула пышной шевелюрой.— Им тут не место, мало ли…

— Я так не думаю,— уверенно прервал Эррант.— Если постою рядом — до них и ядерным взрывом не заденешь. Мало того, что никакой катастрофы не планируется,— ещё бы. Когда Атика испытывала варианты Северного Ветра, ни разу ничего не взорвалось, даже при выходе чар из-под контроля. Невзрывоопасная магия. Правда, и слабых всплесков хватило, чтобы испарить десяток-другой трансфигурированных тел. Невелика утрата, мгновение боли и только. К переходу из тела в тело она уже привыкла — более-менее.

— Соглашусь,— кивнула леди Сей-Тиор.— Только провесим позади них прямой портал, а в руки портключи, чуть что…

— Вообще-то, за безопасность детей отвечаю я,— недовольно вставила Эммелина.— Атика, ты понимаешь, что в этом деле малейшая случайность…— она покосилась на энергетический поток.

— Я — их учитель,— последовал ответ.— Решать мне. У Гарри и Луны есть страховка на самый крайний случай, так что опасаться нечего. Чем чаще они будут к высокой магии, тем больше смогут почувствовать, тем могущественней будут в будущем.

— Атика…— предостерегающе остановил её Николас.— Иногда…

— …меня заносит, знаю,— едва заметный вздох, запуск ментальной программы, проверяющей психику на критические ошибки, отрицательный отклик.— Но не сейчас. Мне Непреложный дать, что уверена?

— Хорошо,— примиряюще подняла руки Пернелла.— Тогда будим. Профессор Окс, вам нужна какая-нибудь дополнительная подготовка?

— Нет, разумеется нет.

Ещё бы! Атика уже считала и в общих чертах осознала «разрешённую» часть инфопакета. Список модификаций профессорского тела и разума впечатлили даже её. Сейчас. В их первую-последнюю встречу он сочетал в себе скорость мышления выше её на пару порядков и парочку встроенных суперкомпьютеров будущего. Скорость реакции тоже превосходила человеческую, вероятно, сравниваясь со таковой у Старейшего. Это если он не «прикладывал усилий для ускорения внутреннего времени». Эррант Окс слишком далеко ушёл от человеческого. Дальше, выше, чем когда-либо желала она. С другой стороны, был ли у него выход?

— Гарри, Луна!— имена сопровождали лёгкие телепатические касания. — Пора вставать, не то пропустите самое интересное!— жизнерадостно тормошила их Пернелла. И не скажешь, что несколько минут придерживалась прямо противоположного мнения.

* * *

Странно и чудесно! В этот раз Атика была в обличье переливчатых узоров, в которых чувствовалась гармония и, в то же время, незавершённость. Двоякие ощущения: узоры накладывались на нормальный облик. Обычно когда она не совсем материальна сквозь тело будто просвечивает огонь, в этот раз само тело было световой паутиной. Луна не отрывала от него взгляда. Переливы света завораживали, даже отсутствие мозгошмыгов не интересовало её, как раньше. Вот бы когда-нибудь такие же узоры рисовать…

— …войду внутрь. Ну как, готовы?

— Ага, постарайся поаккуратней,— это женщина-солнце. Она была настолько же солнечной, яркой и тёплой, настолько холодной, лунной и отстранённой была мама. Мама… Что бы она сказала, узнав, чем занимается дочь? Укорила бы за нарушение правил безопасности? Похвалила бы за участие в научно-магическом деле? А может, молча улыбнулась бы? Луне казалось, что последнее. Как наяву она видело эту улыбку, озаряющую мамино лицо…

— Начинаю,— огненная наставница коснулась пальцем-узором белого столпа. Словно ластиков, взор стёрло — но не сразу, Луна уловила мгновение, когда узор темнел в этой белизне.

— Ты слишком яркая,— не удержалась она.

— Яркая?— Атика замерла.— А сейчас?

Узор начал темнеть, менять цвет, пока не остался багровый, словно у тлеющих в камине угольев. Луна улыбнулась:

— Ага, теперь он тебя не сразу сотрёт.

Огненная леди покачала головой и шагнула в белое. И растворилась в нём, как капля краски в галлоне воды. В следующий миг в гуще белого появилось чёрное пятно, а от него мелькнула призрачная птица. Пламенная, но не феникс. Она всегда отлетала, когда Атика меняла обличье. Душа, дух, разум? Девочка не знала, но чувствовала, что птица как-то олицетворяет сущность наставницы.

Чернота росла. Теперь Луна отчётливо видела изгибы и переливы, искажения и искривления чёрного, тёмно-серого, багрового, иссиня-чёрного, тёмно-розового. Цвета переходили не совсем здесь. Это как портключ или незримое расширение, только сложнее и меняющееся. Искажение свивалось в трубки вместе с цветом и светом, некрасиво, даже грубо, но с какой-то впечатляющей силой, точно куцый кустик-урод, пробивший толстый слой асфальта. Это растение и не должно быть красивым. Оно должно быть упорным и живучим.

Цвета и узоры множились, переплетались, искривления росли, тёмное пятно всё быстрее и быстрее захватывало белизну. Несколько секунд для Луны растянулись в целую вечность. С восторгом наблюдала она прорастание этого заклинания из пронесённого Атикой семени. Но вот усложнение убыстрилось, рот стал стремительным. Пучки прозрачно-чёрных (она не смогла бы объяснить, как это) трубок-стеблей рванули в обе стороны белого столпа, проросли в другие столпы, оплели белый купол, а внутри растения появились те самые провалы-не-в-себя — порталы, как их называла Атика. У Луны немного закружилась голова, как всегда, когда она пыталась их разглядеть поподробней.

С отчётливым (только для неё?) шипением растение-заклинение проросло внутри Серой Арки, этого… этой… Луна не смогла бы объяснить, как видит-слышит Арку. Она была словно здесь и не здесь, и этой двоякостью, чем-то похожая на искажение пространства (так оно называется?), пропахло всё вокруг. Цвет, запахи, звуки, прикосновения — всё вокруг отдавалось нездешним эхом, манило куда-то дальше и, в то же время, пугало до дрожи в коленках. Даже те были не настолько чуждые, они были всё-таки здешние, пусть и потусторонние, а Арка… До последнего Луне казалось, что Арка, словно неведомое чудовище, сделает «ам!» и откусит проросшее в него заклятье, прожуёт, выплюнет и примется за них. Даже Эррант не поможет.

Эррант. Странник. Пыльная дорога через бездну, иллюзия, математика, боль и грусть… Нездешний, но надёжный. Она не пыталась в него вглядываться. И старательно давила желание погладить профессора, как-нибудь утешить. Нельзя. Почему? Она чувствовала, что это будет неправильно. Как с Атикой. Только у наставницы зелень прорастает сквозь асфальт, а у него покрыта ядовитыми колючками. Эрранту, ей казалось, можно доверять больше, чем Пернелле. Вся эта нездешняя бездна — она была доброй. Колючей, глубокой, ужасной, но такие уж все бездны. Птицу не обвиняют в полёте, бездну — в глубине и ужасе.

Между тем, растение, вернее, заклятие работало. Сок, то есть, магия текла по его стеблям-каналам, питая и уходя в провалы-порталы. Иногда какие-то каналы лопались, но на место них отрастали новые. Из портала за спиной шагнула Атика. Её пламя горело удовлетворённо и довольно.

— Всё… получилось?— спросил Гарри. Такой забавный, чуть горящий и чуть светящийся, как его дедушка. Но он хотя бы был ярким. Или вот Гермиона. Луна вообще была счастлива, что её окружали яркие люди. В их мелодиях-сиянии ей даже дышалось легче. Девочка совсем не жалела, что не пошла в Хогвартс. Здесь было интересней. И папа понял её с полуслова, особенно когда увидел Атику.

— Ага,— вместо Атики, ответила Пери-солнце.— Пару раз, думала, сорвётся, но ничего, раскрылся и качает магию. Несколько минут покачается магию, потом свернём Арку в про-пузырь и дело только за тобой, Эррант.

— Да уж,— человек-пропасть прищурился, затем потёр лоб.— Пора. Последняя Арка, самая стойкая. Ох, и возни с ней будет…

Последующие минуты прошли в молчании, только Фламели перебрасывались тихими репликами. Когда волшебство, текущее по стеблям заклятия потускнело так, что Луна его едва различала, профессор Окс сказал:

— Пора. И, знаете что, я сам сверну пространство. Так надёжней.

— Как?— только и спросила Атика.— Ты не маг.

— Рано спрашиваешь,— отмахнулся Эррант — Луна чувствовала, что он прав, но не могла понять, почему. Почему нельзя просто ответить? Это было правильно, но…— У следующей-предыдущей Арки поговорим. Ну, не поминайте лихом,— окинул всех потеплевшим взглядом.— Мне понравилась ваша вселенная. Гармоничная, разнообразная, с приятной физикой. Надеюсь, мы ещё встретимся. Уж с тобой-то, Королева Огня, точно,— улыбнулся — Луна невольно улыбнулась в ответ, настолько заразительной была эта улыбка на обветренном лице.— Удачи.

И шагнул в Арку, руками раздвигая стебли заклятья-растения. Потом растения начало увядать и, одновременно, сворачиваться в себя, в провалы-порталы, пока не исчезло целиком. Луна, а синхронно с ней Пернелла и Эммелина крикнули:

— Удачи!

Растение пропало — осталась только часть, оплетающая белый купол. Эррант помахал рукой с той стороны, стоя по грудь в качающейся траве и хлопнул в ладоши. Вокруг Арки всё смазалось, словно кто-то взял кусочек мира и завертел его с огромной скоростью. Луна почувствовала: что-то менялось. Сама нездешнесть колыхалась, истончалась, пока не исчезла с оглушительным хлопком. Вместе с Аркой: на её месте не осталось вообще ничего.

— Вот и всё,— молвил Николас Фламель.— Для него закончилась наша история, а для нас — началась.

— Так, отставить грусть!— воскликнула после пары секунд молчания Пернелла.— Поработали — теперь можно и поесть. Никто не против большого пикника?

Николас готовил. Напевая про себя какую-то мелодию на старофранцузском, он творил. Сами собой нарезались овощи, снег растаял и собрался в водяной шар, который тут же закипел, чтобы поочерёдно принять в себя нарезку. Рядом в переплетениях огня парило пропитанное чем-то пахучим мясо. Кулинарная магия занимала немного внимания, и Фламель повернулся к тому, кого привлёк запах.

— Гарри, как тебе?— поинтересовался он.— Атика мне подарила ускоритель времени, тесто скоро подойдёт, и Пернелла налепит пирожков,— Николас покосился на сверкание магии из-за белого горизонта.— Если будет в настроении. Если нет, это сделаю я. Как тебе наша экспедиция?

— Приключение,— одним словом сформулировал Гарри.

— Лаконично,— оценил Николас.— О чём ты хотел поговорить?

— Вы научите меня химерологии?— выпалил мальчик. Фламель чувствовал, что маленький Поттер робеет перед ним — что ж, это естественно, робеть перед человеком старше тебя в шестьдесят раз. Интересно, смелость, направленная на познание — Гриффиндор или Ровенкло? Дурацкая система Хогвартса… То ли дело Шармбатон! Но там есть свои предрассудки.

— Это зависит от тебя,— молвил знаменитый алхимик.— Мой опыт химеролога не так уж велик, как учитель я плох. Прежде всего, я алхимик, алхимик и зельевар, целитель и чародей. Химеры…— Николас проводил взглядом зелёный ручеёк мелко нашинкованной петрушки.— Химерология во многом похожа на алхимию. Алхимик трансмутирует неживое в неживое. Зельеварение как область алхимии создаёт из того, что некогда было живым, нечто полезное. Химерологи превращают живое в живое. Ты знаешь первое правило алхимии?

— Разве такое существует?— недоумённо спросил Гарри.— Есть много разных правил.

— Есть принципы — законы, лежащие в основании вещей,— объяснил Николас.— И первый из них звучит так: из пустоты получишь только пустоту; сколько потратишь, столько вернётся; сумма качества и количества в начале равняется такой же в конце — это константа. Константа, неизменность — не в наших силах изменить самую природу вещей. Магглы называют это законом сохранения. В химии — закон сохранения массы и закон сохранения энергии. В ядерной химии — единый, общий закон сохранения энергии-массы. Алхимики называют его по-разному. Закон Равноценного Обмена, Принцип Равновесия, Аксиома Константы,— Фламель сделал паузу, и Гарри не замедлил спросить:

— А какое это имеет отношение к химерологии, сэр?

— Я бы мог многое рассказать об аспектах этого принципа применительно к разным областям науки и жизни,— отвечал алхимик, жонглируя ингредиентами для пикника.— Верен он и для химерологии. Одна из форм этого закона: чем больше сил и вдохновения ты вложишь, тем большего достигнешь. Только тот, кто чувствует,— Николас неопределённо махнул рукой, как бы показывая, что под «чувством» имеет в виду нечто большее,— может достичь высот. Алхимик,— Фламель пристально смотрел на мальчика,— должен чувствовать тонкие движения энергии и материи. Быстрые и медленные, скрытые и явные. Красота и глубина, скрытая в каждой крупинке материи. Точность и гармония тончайших преобразований. Терпение и быстрая реакция, наблюдательность и спокойствие — неотъемлемые качества истинного алхимика и зельевара. Творческая интуиция ведёт нас наравне с муторными расчётами. Таков наш путь. Можешь ли ты сказать, что требуется химерологу, Гарри?

— Знания,— неуверенно начал мальчик. Фламель одобрительно кивнул.— Чтобы менять, надо знать, как это всё работает?

— Верно, Гарри, однако знания требуются везде, будь то волшебство, маггловская наука или обыденная жизнь. Вопрос лишь в качестве и количестве знания. Химерология отличается тем, что многие вещи делаются интуитивно. Слишком мало мы понимаем в работе живого организма. Но без этого понимания… Ещё?

— Точность… аккуратность…— мальчик не сразу сформулировал мысль.— Осторожность! Чтобы случайно не… убить.

— То же, что требуется от целителя,— кивнул Фламель.— Ещё одна сходная область. Целитель восстанавливает, химеролог изменяет. Разумеется, задача химеролога тяжелей и куда более творческая. Целителю достаточно знать, как, что и когда восстановить. Узнать образец, отклонения от него и способы вернуть состояние пациента к идеальному. Или хотя бы не позволить ситуации ухудшиться. Химерологу же конечное состояние и способы изменения приходится придумывать. Очень творческая задача. И ответственная, ведь ты создаёшь не новое зелье или заклинание, а новый организм. Чары не могут размножаться, зелья не имеют инстинктов. Говоря честно, к химерологам я отношусь с подозрением,— легко вздохнул алхимик.— Слишком опасны бывают их творения.

— Так вы не будете меня учить?— сделал мальчик неправильный вывод.

— Я не уверен, что смогу обучить тебя правильно,— поправил Фламель, отправляя один из шаров воды в кастрюлю настаиваться и снимая с огня порцию мяса.— Знания, умения — как блюдо. Мало приготовить по инструкции, надо готовить с душой,— лук нарезался и отправился в салат,— правильно подавать и знать определённые тонкости. Отрасль знаний — как национальная кухня. Не уверен, что смогу рассказать тебе тонкости химерологии. Не уверен, какие навыки будут лучше: полученные самостоятельно, по книгам, или от меня. Как думаешь сам?

— Вы сомневаетесь, что сможете обучить меня правильно?— уточнил Гарри.

— Я не учитель,— мягко подтвердил Николас.— Алхимик, экспериментатор — не учитель. Тем более, это не моя область. Решай сам, как тебе будет удобней. Подумай, Гарри, у тебя есть время. А пока что почитай вот это,— Николас выхватил из воздуха две книжки в ветхом переплёте.— Не обращай внимание на внешний вид,— и протянул и мальчику.

— «Введение в общую биологию», «базовые принципы химерологических преобразований»,— прочитал ученик Атики.

— Это теория,— любезно пояснил алхимик.— Самые основы. Читай и решай. В конце экспедиции дашь ответ. А пока что…— чары распространения звука, в отличие от «соноруса», не оглушали, а просто доносили звук до цели,— Прошу всех к столу, дамы и господа!

* * *

— Говоришь, попробовать поучить тебя чему-нибудь?— задумчиво произнёс Фламель после того, как все поели и отдохнули, а Гарри изложил свою мысль.— На пробу, значит. Что ж, давай. Дай-ка руку.

Знакомое чувство аппарации. Ощущение от аппарации с разными людьми разнилось. Когда аппарируешь с Атикой, кажется, что тебя буквально протаскивают, плавно, но с большим усилием. Наставница предпочитала прямые порталы и портключи, так что с ней Гарри аппарировал редко. Дедушка перемещался рывком, причём очень странным. Будто протискиваешься сквозь трубу, растягиваясь и сжимаясь одновременно. Минерва Макгонагалл перемещалась неспешно и медленно, словно опасаясь чего-то. Николас же Фламель аппарировал Гарри… никак. Просто миг назад они стояли во временном лагере, миг спустя — в безжизненных снегах.

— Магия, Гарри, это не всегда видимое. Более того, тихое, незаметное волшебство чаще всего — самое эффективное. Как многое ты знаешь о боевой алхимии?

— Почти ничего,— признался Гарри, вспоминая светофильтр, который делала Атика в прошлое посещение этого мира.— Наверное, как-то с «археа» связано?

— Верно,— улыбнулся Николас.— И не только с ним. Вот тебе наглядный пример,— Фламель смахнул с палочки какие-то чары — в отдалении вспыхнуло, среди снега расцвёл пламенный цветок. Гарри нахмурился.— Не гадай, я просто добавил фтора и поджёг снег. Или можно сделать так,— взмах палочкой, что-то едва заметное сорвалось ввысь — и грохнуло ярким взрывом.— Водород,— пояснил алхимик.— Шар чистого водорода. Хочешь что-то спросить?

— Это слабее обычной боевой магии?— Гарри вспоминал, что сделала Атика с одной дюной, вспоминал кучу разрушительных чар — рядом с этим «показательное выступление» Фламеля не смотрелось.

— Максималист,— уголками губ улыбнулся Николас, становясь похожим на наставницу и дедушку сразу.— Максимализм свойственен юности. Мои чары — специфичны. Их сущность не в силе, а в направлении атаки. Я могу обратить воздух ядом, незримым, без капли колдовства. Не временное создание — а превращение, синтез. Могу в такой же яд — но игнорирующий щиты. Не все, зато большинство воздушных фильтров проходит свободно. Боевой алхимик, Гарри,— неторопливо продолжал Николас,— очень неудобный противник. Мы управляем веществом слишком далеко, слишком легко, слишком быстро и слишком смертоносно. Наша защита и без усиливающей магии — очень прочна. Прямо в бою мы можем творить вещество, поглощающее магию. Алхимик — маг материи, ему подвластна любая её форма. Мы комбинируем материю и магию, используем в тандеме. Ты владеешь «каменным лучом». Знаешь, кто его изобрёл?

— Алхимик?— уже догадался Гарри.

— Верно. Боевой алхимик, которому понадобилось пробивать многослойные щиты. А вот алхимические щиты держат подобные удары играючи. Мы не такие гибкие, как трансфигураторы, уступаем специалистам по щитам и чистым боевикам, но остаёмся неприятным противником. С нами предпочитают не связываться. Превратить кровь в раскалённый свинец, призвать дождь магоактивной кислоты или инициировать разъедающую лучшие щиты реакцию — это боевая алхимия. Подготовленный алхимик ходит в самостоятельно преобразованной одежде, держащей разряд «авады», имеет в кармане набор алхимических гранат, личный накопитель, дающий шанс сравняться с сильнейшими из чистокровных, зелья мгновенного действия и прочие полезные мелочи. Было время,— мечтательная улыбка — мальчик понял, что Николас вспоминает,— когда дуэт алхимика и чародея штурмовал родовые поместья. Небезуспешно. Почти всегда алхимик владеет целительством, а это, минимум, небольшой арсенал тонких проклятий. Если сражаешься против алхимика, будь готов, что первые же вскользь пропущенные чары станут фатальными.

— Тогда,— решился прервать Гарри,— не могли бы вы показать что-то… специфичное, сэр?

— Разумеется,— степенно кивнул Николас.— Для начала — одна любопытная магоактивная кислота. Нехорошая штука, испаряющее вещество за счёт окружающей энергии. Приоткрой, пожалуйста, ментальные щиты, я покажу тебе необходимые заклятья.

* * *

Пятеро исследователей стояли вокруг трёхмерной иллюзии, созданной Эммелиной. Образ она брала со спутника, подключение к которому организовала Пернелла. Иллюзия изображала, с одного края, знакомую снеговую равнину, в центре — опушку леса, дальше — непонятную белая муть. Деревья, разумеется, давно мертвы, однако на многих сохранились листья, заключённые в намёрзший саркофаг. Листья серебрились, пускали солнечные блики, как и ледяные дорожки на мёртвых стволах.

«Красиво»,— подумал Гарри. И тут же отметил, что ему неприятно смотреть на мёртвый лес. Что-то в глубине души тянулось к живому, хотелось, чтобы этот лес позеленел, меж деревьями протянулись звериные тропки. Значит, Атика была права с химерологией?

— Диспозиция такова,— начала Пернелла.— Лес занимает около десяти тысяч квадратных километров — на глаз прикинула. Форма — почти идеальный круг. Край выглядит именно так,— она бросила взгляд на иллюзию.— Что творится в центре — понятия не имею. Это-то мы и намерены узнать.

— На самом деле,— взял слово Фламель.— Лес был гораздо больше. Вмороженные остатки деревьев я нашёл далеко от этого круга. Сохранились только волшебные породы — прекрасный материал для оригинальных палочек! Точно утверждать не могу, но вероятно, что круг — это центр некоего могущественного ритуала, отдача от которого прокатилась по всей планете.

— Он как-то связан с этим холодом?— полюбопытствовал мальчик.

— Прямо — нет,— уверенно ответила Эммелина.— Я нащупала погодное проклятие — оно полностью автономно. Но возможно, у проклятия и круга одна причина.

— На самом деле,— добавила миссис Фламель.— Мы не уверены, что внутри лес — эта дымка блокирует всякое излучение, магическая аномалия, которую нашли, и есть её присутствие. Что внутри…— она развела руками.— Мы уже попробовали послать внутри автономные чары и артефакты — ни один не вернулся. Чары познания и нити сенсосети исчезают внутри. А дракончик — спасибо твоему «археавис», Гарри — вернулся. Другие зверьки и птицы — тоже. Пелена препятствует только магии. Внутрь можно проносить артефакты под щитом — он развеивается, и только. Под этой дымкой высокий волшебный фон, исследовать отсюда неудобно. Так что предлагаю…

— Нет,— отрезала Эммелина.— Без меня с детьми.

— Именно ты мне и нужна,— хмыкнула Пернелла.— Хотелось бы обойтись без излишне активной магии. Николас останется с детьми неподалёку,— она открыла заготовленный портал,— а мы с тобой войдём и осмотримся. Послушаешь душу мира. Пока что мы понятия не имеем, с чем столкнёмся.

— Можно мне с вами?— немедленно спросил Гарри. Он чувствовал, что этот лес скрывает какую-то тайну, манящую, интересную…— А что!— выражение лиц явно говорило, что думают об этой идее взрослые.— Я с Атикой в двух экспедициях бывал.

— Как Атика оценивает твои навыки,— внимательно посмотрел на него Николас.

— Опытный аврор,— ответил Гарри. И поник. Ему стало ясно, что на разведку не пустят. Было как-то обидно. Как будто зря учился — вот, казалось бы, время применить умения на практике, но…

— Сам всё понял,— удовлетворённо кивнул Фламель.— Пойдём,— и потянул мальчика в портал.

Эммелина и Пернелла выпили какого-то зелья, активировали ритуалы, обернувшие их плотной плёнкой, бодро полетели в сторону леса. Луна наблюдала с невозмутимым любопытством. Фламель присел перед Гарри, посмотрел спокойно и тепло, точно угадал его мысли:

— Не терзай свой ум. Дело не в том, что ты плох. В навыках и опыте — здесь ты перегоняешь многих. Дело в том, что мы слишком хороши, а ты считаешь приключением то, что на самом деле — серьёзная работа. Безусловно, интересная, но даже сейчас ты не видишь всех угроз, не представляешь, что мы делаем и зачем. Атика может позволить себе делать мало — только необходимое. Её интуицию сложно обмануть. Нам приходится осторожничать.

— Тогда расскажете, как именно… сэр?— взял себя в руки Гарри, привычно очистив сознание от эмоций, как называла это Атика, «перезагрузившись».

— Это уже другой разговор,— улыбнулся Николас. За его спиной безмятежно слушала Луна.— Слушай и запоминай. Во-первых…

* * *

…Во-первых, выпили общеукрепляющее зелье, зелье удачи — отдалённое подобие Феликс Фелицис — и эликсир скорости. Минимальный необходимый набор.

Во-вторых, Эммелина и Пернелла воспользовались заранее подготовленным Атикиным ритуалом: наполнить силой да сказать волшебное слово, и тебя окутывает плотная мистическая сеть, словно кутаешься в незримое одеяние. Так, кстати, Атика её и назвала: «Шаль». Вообще, Атика в последнее время свои плетения любила называть как предметы одежды. Шаль нивелировала резкие переходы в окружающей среде, от температуры до ментальных атак. Бесценная вещь — закончила её подруга недавно, проверили возле Серой Арки.

Под Шалью Пернелла скомпоновала в систему несколько простых щитов. Вложила в них побольше энергии — это последняя линия обороны. Поверх Шали — «маниментум», в него — Зеркало Энергий. Затем проделала то же самое с Эммелиной, позволила ей вставить в «маниментум» духовный и силовой щиты.

Третьим этапом Пернелла разогнала сознание лёгким трансом, поймала брошенную Эммелиной духовную нить, провела её через щиты и установила прямую связь. Затем перевела ментальные щиты на боевой режим и сместила транс в сторону мгновенной реакции. И только тогда вошла под сень плотно-белой завесы.

Первый шаг. Туман обрушился на щит. Не как магический шторм вокруг Арки, разрушая волшебство хаотическими флуктуациями. Не как упорядоченный магический поток, подобно тому, что сдерживала Атика после снятия Ритуала Покоя. Туман, подобно вампиру, вытягивал из щита энергию, капли, просачивающиеся из-за Зеркала Энергий, обратились струйкой, ручейком… Пернелла рванулась вперёд и выбежала из тумана. Следом выскользнула Эммелина. Они огляделись.

«Плотность магии на Зеркало — гигануман на кубический метр,— машинально сообщила Пернелла.— Тип энергии… неопределим. Похоже на мифическую стихийную. Агрессивна, наш щит пока держит. Интересное место».

«Надо было брать с собой Атику,— отозвалась Вэнс.— Она сталкивалась со стихийными силами, даже воевала со стихийными магами».

«Знаю,— мысленный кивок.— Второй раз тревожить её несколько неприлично,— на самом деле, Пернелла не представляла, как Атика отреагирует на стихийную волшбу. Может и Адское Пламя вызвать. Призраки прошлого…— Пробуем сами. Что чувствуешь?»

«Подожди»,— мягко и как-то плавно пронеслась её мысль — Пернелла поняла, что Вэнс входит в особое состояние сознания, смолкла, занялась магией познания.

* * *

Внутренние щиты Эммелина убрала сразу. Чуть помедлив, развеяла «маниментум» с наполнением. Шаль легко пропускала её восприятие, не мешала ощущать мир. Эммелина прикрыла глаза, развела руки в стороны, словно пытаясь обнять необъятное… Скрепы спали с души, она открылась миру, а мир открылся ей. Мисс Вэнс раскрыла глаза — мелькнула мысль, что сейчас в них кружатся серые вихри — и заново осмотрелась.

Вверх устремились деревья-гиганты. Покрытые толстой бронёй ледяной корки вплоть до последнего листика, они казались выточенными изо льда. Деревья стояли довольно редко, вздымаясь в небеса кристальными колоннами, и странным образом отражённый свет не оставлял ни единой тени. Порыв ветра заставил листики зазвенеть; облака льдинок сверкающими ручейками ринулись вниз.

Она пронизывала всё, от последней снежинки до промёрзших сердцевин мёртвых древ. Свежая, струящаяся холодящими ручейками сила — такая же мёртвая, как и лес. И в то же время живая — сила сплеталась в гигантское заклятье, ниточки которого были подобны клеткам живого организма. Каждая ниточка трепетала, звенела, пела свою неповторимую в унисон остальным. А в центре леса и в далёких небесах нити соединились с духами… льда? Холода? И того, и другого вместе.

Целую вечность вчувствовалась она в лес. Заповедник чуждой, новой силы, место иного порядка. До этого она встречала отголоски подобного только в своих горных экспедициях или полётах над океаном. В горных и морских просторах ощущалось нечто большее, чем просто дикая сила и живая свобода. Да, поняла Вэнс, это и есть магия стихий. Не чуждая сути мира, подобно тому, что шло из Серой Арки, а скорее другая грань, иная естественность, самим своим присутствием меняющая мир. Оживляющая и умертвляющая одновременно.

Когда понимание достигла пика, а инсайт заполнил сознание, Эммелина потянулась и бросила себя вовне. Чувство времени пропало. Она стала лесом, стихией льда и многоуровневым комплексом чар. Она проникла в каждую щёлочку леса… кроме самого его центра, где концентрация стихии сбивала самосознание. Она позволила холоду струиться над собой и сквозь себя. И когда он прошёл сквозь неё, она оглянулась на его путь, и там, где был лёд, остался след. Наконец, она разорвала контакт, вернулась в себя и глубоко выдохнула. Получилось.

«Наконец-то,— вместе с ней выдохнула Пернелла, разжав кулаки.— Результаты потом, пока придумай, что нам делать с этими. Просто если я прибегну к тяжёлой, как говорит Атика, магии, исследовать будет нечего».

Эммелина с некоторой натугой включила зрительное восприятие, осязание и слух как нечто отдельное, разрушая синестезию-слияние. Закрыла и открыла глаза. Десятка три элементаля льда, сияющие магически, тонко звенящие духовно и пышущие хладом физически, три десятка водоворота сверкающих снежинок, скользящих с неприкрытой угрозой.

«Что же, сцену я осмотрела,— ровно ответила Вэнс.— Теперь пришло время для танца».

Эммелина Вэнс бесстрастно оглядела духов. Им не хватало только резкого, провоцирующего действия, чтобы спикировать и разорвать на клочки. На лице Пернеллы Фламель застыла лёгкая тревога и озадаченность. Она не понимала, почему их не атакуют, не понимала, почему медлит Эммелина и что за танец подразумевала. Танец боя? Что-то подсказывало, что не совсем. Конечно, Пернелла могла привести в действие собственный защитный комплекс, но что тогда останется от объекта исследований?

«Что ты будешь делать?»

Эммелина промолчала. Видимо, такие мелочи, как сообщения по духовной нити, уже не достигали её сознания. Волшебница передёрнула плечами, и Шаль распалась сверкающими искорками. Капюшон сдёрнуло порывом ветра. Тонкие каштановые волосы чуть приподнялись, не вместе, а будто каждый волосок по отдельности. Ветер нарастал.

— Фээли Оссай, — гулко, протяжно приказала Эммелина. Её рука мелькнула, в доли секунды нарисовав светящуюся голубым руну. Волшебница дунула на руну — она размазалась голубым сиянием, пропадая. — Пернелла, подойди ближе, — сказано было опять вслух и в пустоту — Вэнс явно отключилась от обычного восприятия. Фламель встала почти вплотную — мало ли.

Духи что-то заподозрили. Трое клином спикировали на волшебниц, неся с собой смертельную стужу. Эммелина простёрла на них руку. Духов смело и развеяло. Деревья за ними со звоном разлетелись промороженной древесиной и острыми льдинками.

«Прессаре-таве? — мелькнула мысль у Пернеллы. — Нет, магический всплеск… Да не было никакого магического всплеска! …Просто ветер?»

Эммелина резко развела руки, свела и хлопнула в ладоши. Снег взвился вихрем, ветер завыл громко и страшно. Осколки деревьев, наста и льда смешались в неразличимую из-за скорости муть. Окружающая магия агрессивно дёрнулась, точно пытаясь остановить буйство — Эммелина указала рукой в направление предполагаемого удара, и всё, собранное смерчем, метнулось туда, приправленное шквалом — и воздушным, и магическим.

Пернелла с весёлым удивлением огляделась. Они стояли на снежном холме, наст сохранился только под ногами. Внизу, по горке отполированного ураганом снега, валялся лесной мусор и лёд, вплоть до тонкой чёрной полоски — вихрь дошёл до почвы, оставив кратер с холмом в центре. А перед ними тянулась расчищенная полоса, на которой не осталось ни снега, ни леса. Тянулась аж за горизонт. Но самым удивительным было то, что вокруг не осталось чуждой ледяной магии. Нет, она возвращалась, только медленно, боязливо.

— Проветрила немного, — широко улыбнулась Эммелина, приглаживая волосы. — Они так сковали ветер, что он откликнулся по первой просьбе.

— Не магия? — вслух же уточнила Фламель.

— Воззвала-то с помощью волшбы, — пояснила Эммелина. — А говорила и просила сама. Здешний ветер жаждал освободиться, но не мог сделать это сам. Не элементаль воздуха, именно ветер. Он, — Вэнс плавно повела рукой, её волосы снова перепутались и растрепались порывами. Танец снежинок очерчивал воздушный вихрь подле неё. — Тихо, тихо, они уже всё поняли, — волшебница как-то свободно рассмеялась. — Ты же не хочешь оставаться здесь? Пойдём со мной? О, спасибо, — она повернулась к Пернелле. — Ты не против моего нового питомца? С ним нам здесь ничего не грозит.

— Не против, — покачала головой Пернелла. — Если только он согласится на небольшое исследование.

— Ему всё равно. Лишь бы был простор. О! Это ещё что? — Пернелла заметила, что, поворачиваясь в сторону разгорающегося вдалеке белого, под стать небу, сияния, Эммелина качнулась. И осознала, что бледность Вэнс — не специфика освещения. Она вымотана и явно не в себе. — Пойти проверить, что ли? Милый, подними меня, — ветер поменял направление, но вместо полёта чуть не содрал с женщины плащ. — Ой. Не надо. Пернелла, — миссис Фламель немедля подставила своё плечо. — Спасибо. Ветерок, сделай нам дорогу и побудь снаружи. Пернелла, пожа… — и потеряла сознание.

Жена знаменитого алхимика аккуратно подхватила Эммелину, провела её сквозь свои щиты и, касаясь кончиками пальцев, полевитировала пред собой, в разрыв белой завесы, пробитый взбесившимся ветром.

— Приор Илиас, всё готово, — шепнула фигура в серой мантии точно такой же фигуре. Оба они стояли на краю крайне мрачной лесной опушке. Ночная прохлада, запах гниения и полумесяц в зените довершали картину.

— Прекрасно, приор Илектра, — колыхание капюшона выдало кивок. — Мои начинают?

— Начинайте, приор.

Мужчина что-то сжал в кулаке, и над головой двоих мелькнула вереница магов на мётлах в одинаково экипировке, внешне кажущейся чёрной — луна была слишком мала, чтобы осветить летунов.

— Приманка скинута. Живчик на месте, — через некоторое время молвил Илиас. — Приор Илектра?

Следуя примеру соратника, женщина сжала нечто в левой ладони.

— Ритуал работает, приор Илиас. Спутник фиксирует сближение Живчика и Приманки. Прогнозируемое время — три минуты. Живчик заинтересовался.

— Наблюдатели подтверждают. Сейчас… Они вступили в контакт. Живчику понадобиться немного времени, чтобы разобраться, что это ловушка, — заметил Илиас. — Поторопись, приор.

— Ритуалу нужно время, — молвила Илектра. — Хотя бы тридцать секунд подложная память должна дать.

Некоторое время царило напряжённое молчание, а затем Илектра воскликнула:

— Да! — и спокойнее. — Он наш.

— Направляю своих, эвакуируем Живчика, — кивнул мужчина. — Приор, позвольте предложить вам…

— Сама доберусь, Илиас, хватит приставать, — отмахнулась женщина. — Мне ещё ритуалы закреплять. Живчик будет наш, гарантирую.

Тёмный дом создавал впечатление заброшенного. Или, как минимум нежилого. Старые мутные стёкла, тусклая зелёная краска, потрескавшаяся каменная ограда, хаотически опутанная плющом, дворик, некогда аккуратный, зарос бурьяном. Однако на обратное указывали тихие отвлекающие, отворачивающие, скрывающие чары, практически незаметные пассивными детекторами. Сканирование по понятным причинам никто применять не собирался.

Всё это освещала яркая луна. Тишина прерывалась только стрёкотом сверчком да шелестом листьев — дом стоял на опушке рощи. Изредка пела ночная птица. Три десятка магов тенями занимали позиции около дома. Ни одного заклятья не сорвалось с их палочек, каждого окутывали дезиллюминационные, они же хамелеоновы чары, а также заклятья тишины и многочисленные скрывающие в волшебном и ментальном диапазоне.

— Всё тихо, — перед одной из теней соткалась другая, и принадлежала она отнюдь не волшебнику. — Можно начинать.

— Пошли! — рявкнул Грюм. Окрик, будучи передан специальным артефактом-бусиной, цепляющейся в районе кадыка, заставил магов вздрогнуть и синхронно начать движение. Сам Грюм, бывший аврор старой закалки, разбил стеклянный шарик — звон успешно скрыла магия, а высвободившийся из хранилища ритуал охватил местность на километр вокруг.

— Отряд центру — начинаем, — Аластор шёл за передовой группой, бросая по сторонам настороженные взгляды. «Мирная» форма протеза трансформировалась: деревянная лапа с когтями чуть расширилась, обрела контуры гуманоидной ноги, когти, заменяющие ступню, дёрнулись туда-сюда, рыхля землю, хромота пропала. В правой руке по-прежнему сжат посох, уже не нужный для опоры, в левую скользнула короткая волшебная палочка.

— Центр отряду — внешний периметр установлен, работайте спокойно, — тонкий голос Флитвика.

— Принято, — прохрипел Грюм. — Нарушим их сигналку через две… одну… работаем, сучьи дети! Кей-залп по сигналу, — тридцать волшебников, окружающих дом, вскинули палочки, прицелились. — Огонь!

Тридцать невидимых и невербальных «конфринго» чар скользнули к особняку, громкой вспышкой столкнулись с охранными чарами и разорвали их на клочки.

— Площадная отмена ритуалов, фокус на мне, по сигналу, — велел Грюм, рывком погружая посох в землю и поднимая палочку вертикально вверх. — Огонь!

— Медиум Грюм, эл-фините ритум! — теперь несколько магов озвучили заклятья. Алая кольцевая волна хлынула от Аластора по земле и, одновременно, такая же расширилась с посоха куполом вверх. Округу осветил дождь фиолетовых искр, признак рвущихся ритуалов, а волшебники пошатнулись от отдачи.

— Отмена чар, так же, огонь, — приказал Грюм.

— Медиум Грюм, эл-фините инкантатем! — на этот раз искры закружились разноцветные, в основном, около дома.

— Крис, Сэйдок — информация, — Грюм неторопливо приблизился к крыльцу, став следом за передовой группой пяти волшебников. Такая же группа приблизилась к заднему крыльцу, ещё одна заняла позицию у бокового окна. В тот же миг из-за спин групп посыпались сканеры и чары познания. Спустя заклятий двадцать последовал доклад:

— Десять живых, магглы под неизвестными чарами, больше артефактов и чар нет, магия в погребе, остальное чисто.

— Нас не ждали, — усмехнулся Грюм. Какая всё же хорошая у него пара сканирующих! — Магглов глушим, вяжем, в погреб пока не шагу, когда возьмём дом под контроль, Шерил, организуй защиту. Пошли!

И они пошли. Каждая из штурм-групп действовала одинаково, по заученному шаблону, быстро и уверенно. Грюм с довольным оскалом наблюдал, как два мага рушат дверь «делеретом», а один расправляет сенсорную сеть из артефакта. Двигаясь прикрывающими друг друга двойками — сканер, он же командир с сенсосетью, в центре — группа ворвались внутрь. Аластор остался стоять у входа. Как бы не хотелось идти в первых рядах — нельзя. Бремя командира…

— Контакт! — выкрикнул один из молодых штурмовиков.

— Конкретней! — рыкнул Грюм.

— Магглы агрессивны, — рублено отчитался Терренс, командир штурм-группы. — резист порядка четверти, — четверть средней драконьей сопротивляемости? Просто нет слов.

— В щиты ловятся?

— Нет, сэр, — одновременно командиры ещё двух групп доложили о контакте. — Но их это замедляет.

— Всем штурмовикам, — тактика была очевидна, — выманивать магглов из дома, медлить щитами. Держать дистанцию, убивать в крайнем случае. Ричард, мани ко мне, — это группе, вошедшей через окно. Грюм переключил канал. — Прикрытие — роем грёбанные ямы около выходов. Поверх щиты. Быстро!

Аластор весьма удивился, когда всё прошло по плану. Обычно бывает наоборот — он уж готовился к очередным сюрпризам. Штурм-группы сноровисто выбежали из особняка по «протего», натянутому поверх ямы, заняли позиции. Следом рванули… люди? На нормальных людей они походили мало. Искажённые в безумных гримасах лица, в руках парочки ножи, один держит ножку от стула. Грюм отменил щит, и безумцы попадали в трёхметровую яму. Джерард с заднего входа сообщил, что и у них получилось.

— Так, — Грюм хищно прищурился. — Крис, можешь определить, что с ними?

— Секунду, сэр, — молодая колдунья вышла из-за спины Аластора, направила в яму несколько чар. — Определённо, эффект зелья. Что-то высшее. Просто снять не выйдет, нужен целитель, может, мастер-зельевар.

— Чокнутые экспериментаторы, — скривился Грюм. — Пакуем пленных тросами из «археа» и левитируем за тросы в портал на базу. Шерил, организуй портал.

— Делаю.

— Группа Терренса и Крис — за мной к погребу, — переключил канал. — Центр, периметр?

— Периметр чист, отряд, — откликнулся Флитвик.

— Центр, нужен целитель и зельевар. Высшей категории — пленные магглы не в себе. И готовьте им десять карцеров.

— Понял. Ваши потери?

— Без потерь. Конец связи.

Внутри особняк оказался не опустелым, но на удивление пустым. Словно морг. Или идеальная лаборатория. Мёртвое. Мёртвая атмосфера застыла в этом доме, нарушенная (оживлённая?) лишь следами от боевой магии. Грюму не нравились такие места. И ему не нравилось это задание. Однако, Дамблдор считал эту базу важной вехой, ссылаясь на информацию от союзников. Которые не участвовали в операции, но и под руку не лезли. Проверили дом, а теперь молча наблюдали.

В подвале когда-то давно хранили вино. Теперь об этом напоминала только парочка пустых бочек в углу. На полу — ни капли пыли, в тёмных углах нет паутины. Аластор крался вслед за своими, то и дело оглядываясь. Вот и цель. Погреб в подвале — вместо ожидаемой дубовой дверцы холодная сталь, пронизанная защитным волшебством.

— Крис?

— Только «Авадой», — вынесла вердикт девушка, одна из двух магов поддержки, после непродолжительного осмотра.

— Авада Кедавра, — немедля буркнул Грюм. Зелёный луч врезался в сталь, и та треснула. — Эриос-таве. Делерет. Эванеско, — стальная пыль исчезла, открывая металлические ступени, поеденные чарами трухи, уводящие вниз, во тьму.

— Мы закончили, Аластор, — доложил Ричард.

— Возьми Шерил, свою группу и подготовь портал для эвакуации в доме и защити его. Чую, жарко будет, — произнёс Грюм, пока Крис проверяла лестницу на предмет сюрпризов. Пару чисто механических ловушек она уже обезвредила. — Джерард, ко мне. Сэйдок — в пару к Крис. Остальные — прикрывать портал, помогать с защитой Шерил.

— Две группы — не мало ли для штурма? — вставил Терренс.

— Не для штурма, а для разведки, — поправил Грюм. — Наша цель — связать противника боем, затем отступить, желательно без потерь и убедительно. Должно остаться впечатление, что мы смирились с поражением и отступаем. Нужно потянуть время до прибытия тяжёлой артиллерии.

— Профессор Дамблдор?

— Хуже, — криво ухмыльнулся Грюм. — Леди Атика соизволила оторвать свой зад от…

— Аластор, — предостерегающий взгляд.

— Что, Крис? — хмыкнул Грюм. — С Атикой можно по-свойски, это тебе не изнеженные дуэлянтки. Ну?

— Путь свободен, — покачала она головой.

— Вот и ладненько. Идёт двумя группами. Терренс и Крис — первые, я, Сэйдок и Джерард — вторые. Тактика — подавление. Оборудование, артефакты и прочую хрень обходим. По ускоряющему эликсиру — и пошли!

Амулет на шее недовольно завибрировал. Не дождавшись реакции, он ударил слабеньким электроразрядом. Мужчина проснулся, правая рука привычно потянулась к амулету, сжала.

«Да?»

«Приор, атакована база «Низ-1»! Уровень опасности — три или три плюс. Аппарация и портключи перекрыты, верхняя часть комплекса взята, начат взлом входа в основные помещения».

«Первый Низ — это Крадок Тштарр? Проект «Тёмная Иллюзия»?»— Илиасу потёр лоб. Только прилёг отдохнуть… Мерлиновы кальсоны, ну почему сегодня именно его дежурство?

«Да, приор».

«Принято. Кто и как?»

«Внешнее наблюдение снято, от спутника регион прикрыт тучами. У нас есть свободные беспилотники на «Складе-13». Активировать?»

«Нет. Готовь мне три оперативные группы и эвакуируй базу».

«База эвакуирована, приор. Пять оперативных групп поднято по тревоге».

«Я выдвигаюсь. Отключите «Низ-1» от информационной, портальной и портключевой сети — оставь нам два перехода с разных сторон базы, подальше от входа. Приготовь материалы по базе и доступ к охранному центру».

— Дэфао? — она недоумённо повернулась к тому, кого здесь точно не ждала, чуть не смахнув со стола стопку документов.

— Магистр Циглер, — чуть поклонился он, сухо приветствуя. — Сведения срочные. Вторжение в «Низ-1».

— И что такого? Опять эти вампиры с пушечным мясом. Поотстреляем их и…

— Магистр, — прервал приор. Она подняла бровь — Дэфао впервые вёл себя так свободно. — Вероятность вмешательства Атики Сей-Тиор — девяносто восемь процентов. Я предлагаю тестировать императив «Благая Весть». Не в качестве оружия гарантированного поражения, а как оружия останавливающего. Условия практически идеальны.

— Ты удивил меня, Дэфао, — удовлетворённо качнула она головой. — Делай. Или… — Циглер нахмурилась, прикидывая. — Я буду фокусом императива. Давно хотела встретиться с Атикой вживую, — резко встала, призывая палочку в руку. — Веди.

Атика была раздражена. И, несмотря на это, хорошо себя контролировала. Выполнить это дело как следует и можно возвращаться ко второй стадии. Опять Альбус оторвал не вовремя. Она аппарировала на границу действия блокирующих ритуалов, уверенно прошла незримый барьер, предъявив ментальный пароль.

— Здесь, магистр, — Дэфао указал на снежно-белый постамент. Лиза подошла и без колебаний сняла один из двух перламутровых крестов. Тот коротко вспыхнул-погас, активируя привязку.

— Приступим, — Циглер бросила потушила сигару в левой руке прямо о крест — Дефао скривился. — Веди на базу.

— …Бета-десять на позиции, — послышался последний доклад. Напряжённо замерший в кресле начальника охраны «Низа-1», Илиас следил за динамической иллюзией комплекса перед ним. Противник не стал разделяться, напротив, шёл компактной группой. Недолго — до первого лабораторного коридора, узкого и неудобного для боя. Зато прекрасно простреливающегося и, в случае чего, изолирующегося. А двери здесь толстые.

— Терренс, разбиться на три двойки, Крис и ты в середине, Джерард — аналогично, я замыкаю, — про себя Грюм сматерился. Проектировавший эту хрень архитектор явно не страдал клаустрофобией. Он ей наслаждался. — Крис, доклад?

— Стены магонепроницаемы, — ещё хуже. Тупая алхимия. И этот раздражающий белый свет… — Я использовала… а, неважно. Нам вниз, там большие пустоты.

— Активируй големов и перекрой путь обратно, как зайдут на минус второй, — скорректировал план Илиас.

— Есть, приор, — ответил оператор. Ну что, готовы к первому сюрпризу, вторженцы?

— Внизу десять крупных объектов. Похожи на статуй, — сообщил Сэйдок. — Они… движутся!

— Големы, — констатировал Аластор. — С лестницы — в бой. Расходимся вокруг спуска, тактика «штурм замка».

Атика вошла в поместье. Маги поприветствовали её дружным салютом палочек. Четыре фигуры в маскировочных комбинезонах отступили дальше, когда волшебница мазнула по ним взглядом. Союз с вампирами… Не ошибка ли это, Альбус? Леди Сей-Тиор уверенно направилась в подвал, по оставленному Аластором следу.

— Хороши, — кивнул Илиас, когда последний голем разлетелся кусками камня от залпа «конфринго». Пришельцы предпочитали это заклятье иным. В принципе, не зря: в классификациях оно числилось именно штурмовым. Что-то вроде магического гранатомёта с возможностью регулировать тип и направленность взрыва. В слаженной команде — удивительно эффективно. — Бета — готовность один, Альфа — прикрытие.

— Этот портал, магистр, — Дэфао указал на арку, напоминающую зеркало. Только в нём отражалось не полутёмное помещение портального зала, а белые стены лаборатории.

Лиза сжала крест и велела:

— Жди здесь, — и шагнула внутрь.

Дверь была заперта. Стальная хреновина выдержала три Авады подряд, и только потом её куски… полетели обратно. Противник ждал на той стороне и вовремя использовал ударные чары.

— Щиты! — рявкнул Грюм. Осколки и последовавшие за ними взрывные чары не пробили слитное «эл-протего». — Напалмом пли!

Десять жарких струй полетели в проход, следом Грюм отправил Аваду, рассчитывая скрыть её за пламенем.

— Бета — на позицию два, Альфа с големами — атака по команде! — крикнул Илиас, перекрывая переборками стальными плитами пути отступления. Враг идёт в ловушку. — Что там ещё? — покосился на оператора. Тот ткнул на экран. Приору было достаточно взгляда, чтобы выругаться вполголоса. Из портала вышла магистр Циглер, посмотрела прямо в камеру-заклятье и улыбнулась.

«Запрос на подключение к тактической сети, приоритет — высший. Подключено», — просигналил тактик-амулет.

— Всем стоять, — приказал Грюм. — Дальше засада, нутром чую. Терренс — огонь на подавление, остальные — пробиваем путь назад.

Череда заклятий заполнила коридор, пока Аластор с другой группой ломал препятствия. Пришлось обойтись без Авад: силы дороги, неизвестно, что поджидает позади.

— Не ждали? — ухмыльнулась Циглер.

— Вот бля, — вырвалось у приора. — Прошу прощения, магистр.

— Беру операцию под контроль, — сухо сказала она. — Всех големов в атаку и эвакуируйтесь, бойцы. Мы ждём крупную добычу.

Илиас обратил внимание на ещё одну новую отметку, вызвал изображение и хмуро констатировал:

— Она уже здесь.

Атика достала палочку, пробормотала активаторы ускоряющих и защитных ритуалов. Интуиция шептала, что они пригодятся. На миг чародейка замерла. Было что-то ещё. Что-то опасное и словно бы сокрытое за пеленой. Пеленой противодействия. Хмурясь, она произнесла два предактиватора, а активатор перевела на одно слово. Мало ли.

Легко подпрыгнув, волшебница встала на волшебную опору и скользнула в переходы. Чары старых невыразимцев оказались как нельзя кстати.

— Альфа, Бета, Гамма — отход по схеме три, и живее! Магистр, вам нужна поддержка?

— Нет, Илиас. Но будь готов выдернуть меня отсюда.

— Гамма, отмена эвакуации. Ждите у второго портала, скоро буду там. Оператор, переключи протокол самоуничтожения на меня и уходи.

— Слушаюсь, приор.

Взмах палочки, и пятёрка големов рухнула бездвижными грудами металла. Зачем рушить, есть можно просто выбить схемы управления? Атика пробила путь сквозь очередную дверь и нос к носу столкнулась с отрядом Грюма.

— Быстро отсюда, — только и сказала она, пролетая мимо и уклоняясь от пары рефлекторно брошенных чар. Противник рядом.

Лиза шла с точно рассчитанной скоростью. Двери открывались перед ней и закрывались за спиной. Левую руку жёг колдовской крест, в правой теплела палочка. Закурить бы… Медальон на шее разворачивал третий слой щитовых ритуалов. Не против Атики. Ей они, конечно, не на один зубок, но и особых сложностей не вызовут. Циглер подавила внутреннюю дрожь, глубоко вздохнула, прежде чем завернуть за угол. Вот оно. Момент истины.

Атика мягко приземлилась, чуть согнув ноги и гася скорость вектором. Слитно развернулась и четыре разрушительных импульса отправились в фигуру, закутанную в серую мантию. Противник? Нет, противница. Она не могла сказать, как чувствовала пол врага, однако была уверенна в этом чувстве. Ну же! Противница не разочаровала, небрежно отклонила импульсы в стену. Алхимически модифицированный материал потрескался.

Скорость! Вживую Атика потрясала. Лиза, одна из лучших воинов Ордена, успевала защищаться, но враг даже не вошла в свой нормальный темп, а лишь прощупывала её. И это хорошо, что она не почуяла…

«Цель установлена, — безразлично сообщили магистру. — Удар по команде».

— Удар! — крикнула Лиза, бросая крест вперёд.

— Шелер, запечатывай выход! — крикнул Грюм. — Всем во дворе — в портал! Кто-нибудь, захватите вампиров. Джерард, Терренс, Ричард — щитовые чары. Выкладываемся, сучьи дети, выкладываемся, сейчас что-то будет! Центр, мы уходим!

Они не успели. Лишь благодаря Шелер магико-ментальная волна из подземного комплекса только снесла щиты, развеяла портал и оглушила половину команды.

Крест прошёл чрез защитные ритуалы, как нож сквозь масло. В последний миг Атика мысленно крикнула: «Щит!» — и чужой артефакт отлетел от иссиня-чёрного барьера, прежде чем заработать. Короткий духовный импульс казался совершенно безопасным. Атика успела заметить, как нечто реагирует на него, прежде чем…

Лиза задвинула дверь и буквально бросила себя силовым вектором.

Зафиксирован импульс активации. Установлена цель.

Знакомое безмолвие. Взгляд духа, задумчивый и усталый. Значит, смерть тела произошла мгновенно. Экстренная ментально-духовная защита сработала как надо, разум и душу практически не задело.

«Высокая Леди», — не то поздоровался, не то напомнил о себе дух.

«Чего тебе?» — она привычно уцепилась за духовную нить, давя вспышку боли, отправила на ту сторону запрос. Спустя пару секунд нить начала сматываться. Теперь не обязательно перебираться по ней вручную.

«У тебя серьёзные враги. Позволь мне…»

«А не пошёл бы ты сам знаешь куда? — огрызнулась Атика. — Скажи спасибо, что я брезгую этим».

«Леди?»

«Если захочу — возьму сама».

Дух вздохнул и промолчал.

Илиас подхватил бесчувственного магистра и водрузил на наколдованные медиком носилки.

— В госпиталь её. Уходим.

«Системе — код 2949436856-2468».

«Система самоуничтожения активирована. Обратный отчёт — три минуты».

Филиус Флитвик вздрогнул, когда периметр зафиксировал повторный магический импульс. Подземный толчок и электромагнитная волна не оставляли места альтернативному объяснению. Самоликвидатор. Операция провалена. Первый блин комом.

Неестественно чёткий белый коридор, столь же холодно освещённый. Разноцветный блеск заклятий — две сражающиеся и два наблюдателя.

— Стоп. Ага, вот она, — велела Атика. Схватка замерла. Лучи зависли размытыми вспышками, щиты застыли неясно окрашенными линзами и плёнками. — Здесь. Посмотрим на неё.

Вдвоём они с Атикой отошли от Атики-воспоминания к её противнице в серебристо-серой мантии. Конкретно в этот момент одно из заклятий Атики пробилось сквозь Сферу Тайны и ещё два скрывающих барьера, плотной дымкой окутывающих лицо. В следующий миг они восстановятся, но сейчас маленькая прореха открывала прядку медных волос, выглядывающих из-под капюшона.

— Загадочная, всё-таки, вещь — Омут Памяти, — задумчиво произнёс Альбус. — Загадочная штука — наша память.

— Ты ведь интересовался Омутами, их происхождением? — спросила Атика, с интересом наблюдая, как Дамблдор лёгкими жестами обводит фигуру противницы в трёхмерный сетчатый контур. Аккуратно выделяя и искривляя линии, Альбус в пару минут добился максимально плотного прилегания. При этом он постоянно делал странные жесты — то ли дирижировал незримым оркестром, то ли нажимал на невидимые кнопки — а фигура из воспоминаний то становилась чётче, то размывалась.

— И продолжаю интересоваться, — он продолжал что-то делать, словно художник, несколькими уверенными мазками меняющий всю картину. — Определённо, они созданы не для упорядочивания, просмотра или показа воспоминаний — для этого есть менталистика. Знаешь, с тех пор как я нашёл ответ, никогда не пренебрегал расширением кругозора. Никогда не следует приуменьшать значение банальной эрудиции.

— Буду иметь в виду, — сухо согласилась волшебница. — Так зачем они нужны?

— Знаешь, что такое компьютерная графика? — Альбус продолжил делать что-то непонятное. Сквозь потускневшую фигуру просвечивали разноцветные линии, которые старый чародей искривлял туда-сюда, чего-то добиваясь.

— Немного, — призналась Атика. — Я больше интересовалась абстрактным, математическим программированием. Знаю, что графика бывает растровой и векторной. Первая реальней, вторая мне ближе — фигуры представляются формулами.

— Пока нет уверенности, в каком конкретно формате представляются воспоминания Омута, — в результате очередной манипуляции рядом с изображением Атикиной противницы появился схематический силуэт светящихся линий. — У нас есть доступ только к интерфейсу, но не к системной части.

— Омут Памяти предназначен для редактирования воспоминаний, — сделала вывод волшебница.

— О, не совсем, — улыбнулся Дамблдор. — Право корректировать память принадлежит искусству менталистики. Омут предназначен для художественной редакции.

— Для… художников? — приподняла она бровь.

— Именно, — несколько… кликов? Схематический силуэт начал наполняться плотью женской фигуры. — Ещё этот графический редактор может быть полезен для криминалистов, необходимые инструменты встроены. Современное использование для безопасной передачи воспоминаний и совместного просмотра на правдивость — забивание гвоздей микроскопом, — казалось, он читает лекцию. — Безусловно, совместный просмотр предусмотрен — ведь художник или следователь может работать не один. Конечно, можно различить подделку — ведь это художественный редактор, воображению девяносто девяти процентов менталистов такой точности никогда не достичь.

— Художник-менталист — нечто очень маловероятное, — согласилась Атика. — Значит, сейчас ты…

— Составляю фоторобот этой женщины, — подтвердил Альбус. — У нас весьма неполная информация, но… программа? Эта программа позволяет вытащить мельчайшие детали. Даже по отголоскам ментальным, магическим и духовным можно многое реконструировать. А у тебя слишком точное восприятие. В итоге, — несколько жестов, и перед ними стоит голая женщина, несколько нечёткая, но вполне запоминающаяся, — у нас есть фоторобот не самого низкого чина в Синем Ордене.

— Если её не ликвидируют после операции.

— Маловероятно, что кто-то, кроме меня, и знает о возможностях Омута, и может предположить, что знаю я, — покачал головой Альбус, завершающим кликом делая черты лица более выразительными, рельефными. — Примерно так. Образ следует запомнить и передать всем нашим.

— Яркая женщина, — молвила леди Сей-Тиор, разглядывая.

Медные, чуть завивающиеся пряди спадали до плеч. Лицо выразительное — Альбус продемонстрировал, как будет выглядеть улыбка, хмурость, прищур. Невысокий рост, плотное телосложение. Далее Дамблдор сменил диапазон и продемонстрировал отфильтрованную от заклятий и щитов магическую ауру, затем верхний слой ментальных щитов и, напоследок, едва различимый духовный отпечаток.

— Маскировки на ней… — прокомментировал директор Хогвартса.

— И так сойдёт, — решила Атика. — Пойдём, узнаем, что там накопали Дентон и Десмий в руинах базы.

— Вторая нить чуть левей, — Николас следил, как Гарри учится Шали, поправляя. — Взмах палочкой шире. Так, лучше. Теперь покажи второе и третье движение.

Гарри почти рефлекторно взмахнул палочкой, резко дёрнул вниз, окатив снег серебристыми искрами. Он устал, но был доволен собой. Упросил Николаса показать целое плетение и не самое простое. В итоге должно было выйти нечто много сильней «тэледелло» и гораздо лучше пропускающее собственную магию.

— Пока правильно, — Гарри непроизвольно улыбнулся подтверждению. Комплексные чары для незримого расширения пока не получаются, так хоть плетение получится. — Смотри внимательно. Начинаешь с первого движения, потом второе, чуть смещаешься влево, — Николас медленно и изящно проделал сказанное. — Далее третье, смещается ещё левее и к себе, а затем идёшь противоходом, три-два-один, вправо от себя, вправо и вправо, — мальчик запоминал контур ритуала.

— Теперь руны. Приоткрой щиты. Вот эту комбинацию, — висок кольнуло, когда алхимик передал символы со значением. — В начале, дальше каждому движению соответствует своя руна плюс руна связи. Вот так, — ещё один укол, побольней. — Перед противоходом надо вот так закрепить или якорь — себя, человека, предмет, — или по относительным координатам и размеру ограждаешь место. Противоход аналогично прямому ходу. Окончание вот так, — ещё одна череда рун, голова потяжелела, будто кто-то одел шлем. — Выполнять всё синхронно и чётко. Силу выделять вот так, — ещё одна последовательность, на этот раз величин и окрасов магии соответственно рун и жестов. — В итоге должно получиться примерно так, — шесть переходящих друг в друга взмаха, секунда — и шесть нитей многажды делятся, окутывая Фламеля, будто одежда. — Пробуй.

Рука безукоризненно исполнила первое движение, сознание идеально вытолкнуло первый образ-символ, вот второе движение, третье, чтобы…

— Ой! — вскрикнул Гарри, когда десницу окатил хоровод колючих шипучих искр. Рука онемела, палочка полетела в снег — мальчик рефлекторно подхватил её левой.

— Неплохо для первого раза, — поощряюще кивнул внимательно наблюдающий Фламель.

А вдали пришедшая в себя Эммелина и Пернелла готовились к следующему вторжению в зону аномалии, что-то негромко обсуждая и колдуя.

Тиха пустынная ночь. Двое замерли на высокой дюне в ледяной неподвижности. Для одного, высокого мужчины, в белой хламиде с глубоким капюшоном, эта неподвижность была чем-то естественным, другая же, в неизменной кроваво-алой мантии, казалось куклой, подвешенной за ниточки. Но вот Атика встрепенулась, привычно спутала волосы, так и норовящие уложиться в безупречную причёску, обратилась к мужчине:

— Начинаем, Олег?

— И вам привет, леди, — чуть криво улыбнулся он. — Рано ещё. Наши будут минут через десять. А вы уже готовы?

— Ещё как, — Сей-Тиор, глядя куда-то в низину, которая выделялась из окружающего ландшафта — слишком ровно лежал песок, слишком маленькие дюны. — Потерплю.

— Потерпите? — заинтересовался Олег. — Что потерпите?

— Развращает, — сухой ответ. — Чувствуешь себя ходячей артиллерийской батареей.

— Вам не импонирует это чувство? — удивился он. — Мне рассказывали, «потрясающе» — это преуменьшение.

— Нет, — она резко повернулась — он дёрнулся, давя не то попытку отпрянуть, не то боевые рефлексы. В лунном свете черты лица Атики казалось резкими, дисгармоничными, огонёк в глазах придавал демоничности. — Это иллюзия. Твои рассказчики — плохо кончат.

— Иллюзия? — он поднял бровь. — Вы не правы, Атика. Иллюзия — это когда средненький волшебничек считает себя пупом земли. Вы же — одна из тех, кто ставит магический мир наравне и выше «простого». Кто сможет, если придёт нужна, защитить от ядерного удара, вирусного оружия или регулярной армии? Только такие, как вы. Великие и творцы, не…

— Хватит! — ярко горящие глаза и давление, не ментальное, но скорее — духовное. — Из таких речей и получаются Гриндельвальды, — её голос чуть смягчился. — Такая мощь непозволительна. Ты не представляешь, вампир, к чему может привести полномасштабная, не с оглядкой на Статут о секретности, война. Её не будет.

— И чтобы её не было… — было видно, что вампиру немного не по себе.

— Да. Только ради этого, — отрывисто кивнула она. — Сколько там ещё?

— Секунда, — он прислушался чему-то незримому. — Уже. Раньше успели.

— Тогда начнём, — Атика окинула взглядом неестественный кусочек пустыни и воздела руку.

Никогда прежде Атика не применяла свои силы в таком масштабе. С момента той, давней, но не забытой войны, прошли века. Максимум, что ей требовался, легко покрывался боевой векторной магией и отточенным набором чар. При умелом применении — а уж опыта ей доставало — этого хватало и для штурма хорошо защищённого волшебного замка, и для взятия маггловской военной базы, усиленной магами, и для побед над мастерами дуэли, включая великих магов. Её текущее могущество было даже избыточно — и несколько заржавело. Бой с Усгаором и той вампиркой, Младшей Матерью Вероникой показывал это наглядно, а неудача с базой Синего Ордена подвела итог.

Не хотелось, ой как не хотелось расчехлять смертоносные знания и умения. С той поры прошло так много, что большинство боевых ритуалов категорически устарело — она доводила их до современного уровня на коленке. Не устарело главное — тактика и стратегия. Ну… почти. Технологии Ордена и специфика операции требовали некоторой подгонки.

Первой и основной областью волшебства для Атики являлась ритуалистика. Её род — род ритуалистов, и родовой талант достался ей, вершине уходящего вглубь веков генетического отбора, сполна. Талант — и интерес. Вместе они продвинули чародейку на самый верх мастерства, к единицам лучших ритуалистов её родины — а затем и выше, в короткий ряд гениев, открывших нечто невероятное. А затем открытие низвергло её в пропасть, на грань жизни и смерти — долго же она приходила в себя на Элайе.

Ритуалистика — это даже не подход, подобно матричному или рунно-диаграммному. Ритуалистика — это половина магии. Не больше, и не меньше. В сущности, есть только три возможности колдовать. Во-первых, можно сделать это напрямую: заключить энергию в тесные рамки структуры. В простейшем случае получается вектор. В сложном — векторные чары. В наиболее сложном — комплексы чар, притом автономные во всём, кроме, быть может, возобновления энергии.

Достоинства и недостатки прямого метода исходят из его сущности: чем более сложные, быстрые, мощные чары ты хочешь сотворить, тем больше силы воли и объёма внимания на это потребуется. Соответственно, прямой метод требует от чародея двух развитых компонент: воли-сознания и воображения-ощущения. Первую компоненту называют контролем. Степень развития контроля определяет, насколько быстро, сложно и сильно творится магия. Вторая, менее очевидная, выделенная в разгар Нового Времени компонента отвечает за то, из каких, собственно, элементов и какими, собственно, способами маг будет комбинировать свои чары. Этот аспект назвали тонкостью.

Естественно, у контроля и тонкости есть обратная воздействию и, в то же время, от него неотделимая сторона — восприятие. Неотделимая — потому что маг не может воздействовать на то, что не в силах ощутить. Таким образом, контроль отвечает за чёткость и объём волшебства, который способен ощутить маг, а тонкость — за набор ощущаемых элементов, от самых «грубых» до самых «тонких». При этом контроль и тонкость мало коррелируют друг с другом: маг мог творить потрясающе сложное и сильное… и потрясающе грубое чародейство. Или — слабое, долгое, но при этом выходящее за власть большинства, неощутимое, простое, но точное.

Этим и исчерпывается прямой подход к волшебству. Маг ощущает энергию, маг может образовывать из неё элементы, маг способен объединять эти элементы в чары, а чары — в целые комплексы. Просто. Естественно. И чрезвычайно невыгодно.

Если сравнивать, то прямой подход подобен чистой технологии. Для людей на самой заре их развития технология заканчивалась каменные топорами, грубыми шкурами и разведением костров. Это не так уж и мало, вот самое главное технология обеспечить была не способна. Если воду, так или иначе, можно было «создать» даже в пустыне, откопав в специально выбранном месте колодец, то еду приходилось заимствовать из природы ещё долго, не говоря уж о таких вещах, как продолжение рода. Потому, несмотря на знание каких-то основ прямого метода, на первых парах господствовала ритуалистика.

Корни ритуалистики скрыты в самой природе первобытного мышления, а архетипах и знаках, в странной слитности, неотделимости явления от называния, имени от предмета, символических действий от реальных. В определённом смысле, первобытные, затем древнейшие и просто древние маги обладали большим могуществом, чем современными. Само их мышление, более синтетическое, чем аналитическое, позволяло столь глубоко отожествлять одно с другим, что сам мир вокруг точно верил, что это так. И изображение пронзённого копьём оленя вело к непременной удаче в охоте, смешение крови меняло генетический код — братство не просто символическое, но полное — а длинная формула заклятия, медленная и торжественная, когда маг-шаман-жрец желал стать и становился проводником чего-то большего — могла рушить города и двигать горы.

Действенность ритуалистики идёт с тех стародавних пор, когда первый символ первого мага был намертво впаян в саму ткань мироздания. О сущности процесса спорят до сих пор, но ясно одно — представление-воля любого чародея отражается в духовном, ментальном и магическом плане, прежде всего, информационно. Повторяя одно и то же представление, можно связать — для себя, группы людей или кого угодно — любой мыслимый «рефлекс». Говоришь мысленно «умри!» и представляешь смерть врага? Будь осторожен, если обладаешь даром колдуна. На двухсотый раз враг может почувствовать недомогание. А после года постоянных повторений — умереть. Простейший ритуал, слово и действие.

В чистой ритуалистике не требуются ни контроль, ни тонкость — то есть, вообще никак не требуются. Достаточно яркого мышления и знания необходимой ритуальной системы. Сила, скорость, мощность и прочие аспекты контроля? О, за тебя потрудились поколения волшебников, буквально вдалбливая в ткань мира нужные реакции. Твоя задача, ритуалист, лишь активировать их. Нажать кнопку. Подобно притче о слепцах и осле — дёргать осла за хвост с точно рассчитанной силой и продолжительностью. Элементы, их доступность и недоступность? Сила воображения не знает границ, составители ритуальных систем добавляют в них всё, что угодно. Никакого восприятия ритуалистика не даёт, разве что специализированными ритуалами — но оно и не нужно. Более того, восприятие может мешать, нарушать единство значения и значимого — слабое место, в которое ударил ритуал, мешающий колдовать Гермионе.

Разумеется, чистые ритуалы столь же неэффективны, сколь и полностью прямой подход. Если второй требует обучения столь длительного, какой не могли позволить себе древние маги, да и тогда не позволял сотворить аналог произвольного ритуала, то первый поражал медлительностью, требованием особого мировоззрения и мировосприятия… опять-таки, длительного обучения, на этот раз — последовательностям ритуальных действий.

Подобно тому как предки не отказались от животных и растений в пищу, но одомашнили их, подчинили технологии, маги не отказались от ритуалов, но подчинили их чёткому порядку и расширили волевой вариативностью прямого волшебства. Именно так появилась современная магия, целое, большее, чем просто сумма частей. Нет, и чистая ритуалистика, и чисто прямая магия остались, заняли свои ниши, но в массе своей современные заклинания суть малые ритуалы, сцепленные с прямыми волеуказаниями и выстроенные в систему, универсальную и эффективную.

Ну… в теории всюду универсальную и всюду эффективную. На практике — множество различных систем, из которых рядовой маг уверенно владел только одной, более продвинутый — двумя-тремя, искусный или знающий — примерно десятью. Можно и больше, если не ограничивает время, да только излишне. Десяти хватает и великим магам. Великим магам, не специализирующимся на ритуалистике. Атике этого оказалось мало. Она создала и продолжит создавать Та-Рету. Всё более и более идеальный проводник её воли, одновременно кодифицирующий формы прямой магии и описывающий заклинания чистой ритуалистики — а также всё промежуточное. В теории.

Атика вырвалась из хоровода мыслей, по внешнему времени — считанных секунд, и сосредоточилась. На коже вспыхнули красным начертанные собственной кровью символы. Она вся была ими покрыта, пят до лица, не считая того, что её тело, в каком-то смысле, являлось воплощёнными знаками. Руны, иероглифы вспыхнули — далёко-далёко, в заранее подготовленном ритуальном зале, им вторили многочисленные узоры.

— Итак, вот что мы имеем, — Пернелла явила перед всей экспедицией иллюзорную схему, закрывшую собой костёр, вокруг которого и собрались. — Это «стихийное» разложение. Насколько его воспринимает Эммелина, наш единственный специалист по стихийной магии.

— Специалист — скажешь то же, — Вэнс взмахами палочки подправила схему. — Объясню, что я вижу. Наша аномалия — это сама аномалия и великое заклятье вокруг него. Вот это, — многоцветный узор, охватывающий по большей части бело-синюю схему, стал чуть ярче, — заклятье. Это, — подсветилась большая часть схемы, состоящая из областей разной доли прозрачности, — его последствия. И, наконец, — белый шарик со знаком вопроса в геометрическом центре леса, — аномалия. Судя по тому, что я чувствую, заклятье неким образом вытягивает из аномалии энергии и использует её на защиту как от посторонних, так и планеты от аномалии, — она запнулась, будто не была уверена, стоит ли продолжать.

— Эммелина, ¬— выразительный взгляд Пернеллы.

— Возможно, я ошибаюсь, но часть стихийной энергии уходит вглубь планеты и выплёскивается на поверхность равномерно, — дорассказала Вэнс. — Отсюда и похолодание.

— Кто-то решил убить всё живое? — предположил Николас. — Или, напротив, растянул эффект, чтобы дать время эвакуироваться?

— Это только гипотеза, — отметила Эммелина, убирая иллюзию. — Чтобы узнать больше, надо добраться до ядра заклятья, до самой аномалии.

— А как? — поинтересовался Гарри. — Там же те снежные духи и… — пауза на формулировку, — агрессивный магический фон.

— И действительно, как? — поднял бровь Фламель.

— Э-ле-мен-тар-но, — по слогам пропела Луна.

— Это её идея, — улыбнулась Пернелла. — Мы аппарируем.

— А разве там нет защиты? — немедленно спросил Гарри.

— Нет, — хмыкнула Эммелина. — Поиск по резонансу и… — бросила взгляд на Пернеллу.

— Мой личный ритуал познания, — молвила та.

— …и ритуал Пернеллы, — продолжила Вэнс, — результата не дали. Такое ощущение, что местные вообще аппарации не знали.

— Это возможно, — наморщил лоб Фламель. — Вспомни родину Атики. Их боевая магия даже по сравнению с настоящим — могущественна. Но ни следа трансфигурации и аппарации. Миры развиваются по-разному, — он вздохнул. — Ты собираешься брать с собой Луну, угадал? А я вытащу её, если что, Гарри будет ждать здесь?

— Нет, Николас, — молвила Эммелина. — Безопасность детей — моя епархия. Вытащу их я — если они не смогут вытащить себя сами.

— Сами? — Фламель приподнял бровь, недоумевая вместе с Гарри. — Неужели Гарри умеет аппарировать?

— Я умею, — загадочно улыбнулась Луна.

— Ещё как умеет, — хихикнула Пернелла. — Наша Луночка аппарирует не хуже двухсотлетнего вампира. Бесшумно, парно и тройкой, без всяких ритуальных поворотов на месте. Гарри она переместит без проблем. Поэтому в этот раз ему можно оправиться с нами — Ник, с тебя подбор защитных зелий, мы с Эммой подумаем над защитой.

— Почему вы так уверены, что им ничто не грозит? — нахмурился Фламель — Гарри уловил словно бы дымку лёгкого раздражения — не зря смотрел в глаза, один из приёмов, показанных Атикой, сработал на рефлексах.

— Я потратила предсказательный ритуал, — ответствовала Пернелла. — В течение полусуток их жизнь вне опасности. Я же не Атика, чтобы рисковать почём зря. Итак, Николас, с тебя зелья.

Фламель кивнул, но было видно, что он возражает против авантюры. И первым делом он бесцеремонно ухватил Вэнс за рукав плаща и повёл в сторонку.

Кровь горит. Её сила кипит. Простёртая рука — и нити смысла вереницами символов стремятся сквозь сознание, наполняясь мощью. Граница между силой, символами и её волей призрачна. Она ткёт кружево, заплетая в него саму реальность. Здесь и сейчас власть — это она.

Барьеры падают в мгновение ока. Ровный песок оказывается, на самом деле, несколькими дотами и пусковыми ракет, засыпанными сантиметров слоем. И — бронедверь под металлическим колпаком. Марево защитной магии окутывает объект — недолго, впрочем. Где-то в немыслимой дали гаснут ритуальные конструкты, гудят вихрями света накопители энергии, испаряются целые котлы, полные крови.

Она — вершина, фокус, воплощение многодневной, в чём-то и многолетней работы. Офицер командного центра. Силой мысли она листает диаграммы и схемы, сковывающие грандиозный волшебный комплекс, активирует, задаёт параметры, направляет. Точь-в-точь, как когда-то давно, стоит на острие, собственно, она — это остриё.

Невыносимое удовольствие, ужасное наслаждение, страшащее могущество, каждая клетка тела и вся периферия сознания наполнена волшбой, волшбой смертоносной и не очень. Как на той войне. Только сейчас большая часть подготовки выполнена под её личным контролем, а сила… силы больше. Противник — иной.

Раз за разом отрешается она от болезненного экстаза проходящих через тело и душу ритуалов и чар. Раз за разом давит холодную ярость, такую привычную и такую опасную. Нет. Просто спокойствие, пусть и усталое. Делает свою работу.

«Надеюсь, не придётся повторять это часто, — думает она. — Призраки… слишком близко».

Щиты на амбразурах заливает жёлтым пламенем. А затем в казематы врывается вода. Тяжёлая, чёрно-серебристая, похожая на ртуть. Жидкость, буквально пропитанная тёмной энергией, проедающая, подобно кислоте, материалы, заклятья, людей… или сносящая их своей сокрушительной массой. Изначально — совместное творение ритуалистов, алхимиков и водных стихийников, позже целиком переложенная на ритуальную основу.

— Аирт таолим, — шепчет она формулу. Просто так. Ведь текущий ритуал подготовлен заранее. «Аирт таолим» — второй её инструмент массового поражения на той войне. Чаще всего хватало «исв сайтртс», огненно-силовых плетей, полных энергии светлой. Но бывало, когда брали укрепточки, когда сталкивались с аналогичными штурмовыми отрядами, когда ломали городскую оборону — требовалось что-то потяжелее. Более медленно и менее гибкое. Не меч, но молот, а подчас — таран.

Доты сдались слишком быстро. Дежурные в них солдаты гибнут, от тел остаются только скелеты, да и те перемолоты гремящей водяной массой. Песок сносит, открывая сталебетон со стационарной артефактной защитой. Защита не успевает развернуться — или время реакции на вторжение слишком велико, или даже включение ручное. В любом случае, сейчас от неё остаются только внутренние щиты, последняя линия внешней обороны, рассчитанная на артобстрел, бомбардировку, тяжёлые заклятья. Не на «тёмную воду», которой без разницы, что разъедать. Но зачем сносить всё и вся, если достаточно убрать стальные плиты, закрывающие вход?

Пять секунд — и верхние укрепления перестают быть. Ещё секунда — на взлом входа. Никакой тонкости, только грубая, сокрушительная мощь. Позади тенями следуют вампиры с Олегом во главе. Пусть. Их работа настанет позже. Прыжок, недолгий полёт на векторных чарах, опять-таки, проецируемый издалека — не зря она считается мастером пространственно-временной магии, не зря — и шаг в тёмную дыру проеденной бронеплиты.

Руки-эффекторы вперёд — волна ритуалов за волной. Оборона базы? Автоматические пулемёты, направляемые чарами, просто не работаю. А у чисто технических отказывают схемы — упорядоченная работа электронов невозможна в условиях сильной магии. Но это место рассчитано на многое. В стенах замурованы боевые артефакты на крови. Стоит пройти меж ними чужому — разряжаются ритуалами. Около неё разливается сияние щитов. Глаза закрыты — восприятие с помощью ритуальной системы с якорем, опять же, на её теле. Руки кровоточат, и запах крови полнит воздух.

Взмах, и очередной человек падает безвольной куклой. Она проходит мимо, и вампиры уносят бессознательного. Половине, должно быть, понадобятся целители. Были и мёртвые. Проецируемую мощь трудно рассчитывать. Даже ей.

Ритуал, дарующий чувство объёмной вибрации — целый новый орган чувств! — улавливает очередной взрыв. Когда же до них дойдёт, что активировать порталы в ритуале пространственного резонанса — смертельная глупость? Привыкли, верно, к столь удобной эвакуации. А уж аппарацию она запретила в самом начале.

Очередная бронедверь. Река под ногами стартует быстрейшим потоком. Вспышка ломающихся щитов, скрип, грохот — она проходит дыру в человеческий рост. Водя стелется следом, по полу, по стенам, по потолку. И не только здесь. Она чувствует всю воду, наполняющую бункер. Ещё дверь. И ещё. И ещё. Турели. Разрядка ослепительными вспышками чар. Это ещё что? Левую руку попросту срезает. Вода встаёт колеблющимся щитом, кипит. Лазерный луч — вот что это такое. Идеальное оружие — попробуй успеть закрыться, если мыслишь не со скоростью света. Но не от многих метров воды, температурой которой, между прочим, можно управлять.

Три секунды взламывает она последнюю линию обороны. Кожа трескается, внутренние органы… да, это тело ещё держится, но хватит его ненадолго. Трещины закрываются — всё-таки, это не просто тело, но практически овеществлённый ритуал с неограниченной регенерацией. Сложнее с нервной тканью, особенно с мозгом, однако она — больше душа, чем тело.

Можно даже сказать, что это тело не способно выдержать её силы. Это, модифицированное, улучшенное тело. Так недолго додуматься и до сравнения с аватарами богов. Глупость, конечно, и зазнайство. Ещё на пару минут хватит.

Последнюю дверь она взламывает иначе. Аура силы уходит, она вызывает более тонкие инструменты, коих также в достатке. Здесь и здесь изменить, тут подкорректировать, этот параметр подкрутить на максимум, эту форму лучше задать вручную, среди шаблонов нет требуемого — активация! Каскад чар впивается в защиту, находит уязвимые места, пробивается к управляющим контурам, подчиняет, отключает, перераспределяет… это ещё что? Дублированная система самоуничтожения? Отключить! Не отключается? Сжечь! И эту тоже. И эту хорошо бы. А теперь, на случай ещё одной, незамеченной, стазис и в пространственный пузырь всё это место. Разбираться будем позже.

Тело лопается там и тут. Системы регенерации не могут восстановиться и самих себя. Что же, вампиры забрали всех живых. Пару стационарных порталов по пути она собрала. Теперь подозвать ближайшего вампира, отдать ему три про-пузыря, подождать, пока отойдёт, и можно активировать последнее. Взрыв! Взрыв — и вокруг привычное пространство духа.

…накинула тело, уже привычно влезла в нервную систему, сконфигурировала ауру, вошла в резонанс с магией крови, восстановила активные ментальные и духовные щиты… устало откинулась на кресле. Призвала стакан. Наполнила горячим чаем из стазис-камеры, заменяющей холодильник. Обжигая горло, выпила в пару глотков. Чуть расслабилась.

Никогда не хотела она становиться великим магом. Никогда не намеревалась вершить чужие судьбы. С лихвой хватило ответственности той войны, гибели соратников — один за другим, а она выживала. Живучая она. Но надо идти. Не стоять на месте. Она не может остановиться. Остановка равносильна смерти. Нельзя не принять ответственность. Нельзя бросить всё и удалится на вековую медитацию. Сомнения, усталость, тень давней боли — расклеилась. На виду — сильная, спокойная, а здесь, где не бывает никто, кроме неё, можно побыть самой собой.

Это уже не маска. Сухая, всегда уверенная, азартная женщина — она сама. Но и та маленькая мечтательная девочка, что сидела, сжавшись, в укромном уголке библиотеки, уткнувшись в любимые книги — она всё ещё жила. И будет жить. Как образец, как память, как начало, как часть её «я». Опять война. На сей раз — невидимая обывателям, но от того не менее значимая, не менее ожесточённая. Маленькая девочка плакала где-то в глубине души, а Атика Сей-Тиор с силой разбила стакан о стол, полюбовалась на капли крови, вдохнула боль, убеждаясь, что ещё жива, залечила раны и резко встала. Не стоять. Двигаться. Только вперёд.

Мягкий толчок, плавный, сжатие, растяжение — Гарри аппарировала Луна. Переместились чуть над землёй, вернее, снегом — пара сантиметров, не более. Наст самортизировал приземление. Гарри огляделся. Как и сказала Эммелина, они переместились в прослойку между внешним щитом и внутренним, заодно выполняющим функции откачки стихии.

Внешний щит представлял собой голубой купол, сложенный из светящихся ячеек-многоугольников. Здесь были и треугольники, и четырёхугольники, и пяти-, шести-, семи-… Гарри разглядел даже один тринадцатиугольник. Купол возвышался на десятки метров ввысь, мягкое его сияние контрастировало с хладно-белым, не слепящим, а будто морозящим, резким, хаотично пульсирующим светом внутреннего щита. Просто сияние — одинаково и в простом, и в волшебном зрении. Где-то внизу, под снегом, вспомнил Гарри схему, от внутреннего щита уходят щупальца, проходящие через внешний щит и опутывающие весь лес.

Неподалёку переместились Фламели и Вэнс, немедля начали колдовство. По плану вылазки — чары познания. Сначала требовалось понять, что это такое, прежде чем вмешиваться или ничего не делать. Может, эта штука несёт только добро? Сам Гарри в этом глубоко сомневался. Луна вот точно ни в чём не сомневалась, лишь мечтательно смотрела куда-то в себя, легонько касаясь его руки прохладной ладошкой.

Вот взрослые закончили с магией и что-то горячо, но тихо обсуждали. Минуту, пять, десять… Гарри, наконец, не вытерпел, и громко спросил:

— Ну что там?

Исследователи смолкли, переглянулись. Ответил Николас:

— Арка там. Ещё одна. Думаю, та самая, Арка Мороза. И, Гарри, Атика говорила, что есть пророчество про тебя и эту Арку, сделанное два века назад.

— Может, позвать её? — пророчество? Про него и Арку? Интересно, о чём там говорится? Он должен её… отключить?

— Атику? — Фламель задумался. — Она серьёзно занята. Нет, это секрет, Гарри.

— Отложим дело, — решительно сказала Эммелина — Гарри заметил, что она напряглась. — Что-то…

Слово бухнул невидимый молот. Пространство между щитами наполнилось энергией стихии. Шаль — Гарри строил её сам! — отрезала от удара, но магическое зрение на мгновенье ослепило. Снег взвихрился бешеной вьюгой.

— Аппарируем! — прокричал Гарри Луне.

— Я не могу, — спокойно ответила та, легко перекрывая шум. — Много магии. Будет расщеп.

— Но Шаль…

— Я не могу, — почти неразличимо ответила девочка. — Нельзя, просто нельзя, Холод не разрешит.

Резкие вспышки колдовства — Гарри скорее ощущал, чем знал, что взрослые с кем-то сражаются. А потом он почувствовал взгляд. Почти сразу понял, на кого это похоже. Вика Эа-Тиайо, загадочная эссель пещерного озера и, по её словам, чего-то большего.

— Эссель? — Гарри непроизвольно сжал руку Луны. — Они сражаются с эсселью?

— Нас называют и так, — они вдруг оказались в спокойном круге, за которым продолжала буйствовать стихия. Голос исходил откуда-то сверху, Гарри инстинктивно поднял голову — белая муть, ничего боле. — Ирсайо. Аалийано Вика Эа-Тиайо оставила свой след на тебе, мальчик. Ирсайо привело тебя сюда, ирсайо Вики, Вики и Элайи, — он почувствовал, как взгляд смещается на Луну. Палочка дёрнулась сколдовать над ней щит. — Девочка. Аррайни, — на миг Гарри показалось, что он понимает слово «аррайни». Образ замкнутой петли, «обратная связь», «самоотносимость», «идентификация», «самость», «самостоятельность», образ паутины, понятие изменения вероятности, образ седой девушки с пряжей… Миг, а потом закружилась голова и понимание пропало, – ирсайо фа веэре девочка.

— Я знаю, — улыбнулась Луна. — Моё веэре фа интамос. Я не умею ирсайо.

— Ты научишься, человеческое дитя, — просвистел ветер. — Не могу быть феерида. Должен ли я прекратить лиини твоего ирсайо?

— Извини, Гарри, — шепнула Луна — и аппарировала.

Ветер бушует на широко расставленных пальцах. И обрушивается на врага, размётывая ледяные осколки в сторону. Где-то в вышине бушует гроза, молнии раз за разом рушатся на внешний щит — всё яростней и яростней, в одну и ту же точку. Бесится ураган, сметая лес с лица холодной планеты вместе с духами. Сама магия сходит с ума, потворствуя буйству природы. И её зов, тихий, да значащий куда больше, чем громкий рык эссели, не даёт буре стихнуть, направляет, усиливает, сметая древние путы.

Она атакует. Снова и снова. В никуда, в пустоту, в отсветы, отблески, в отраженья льда зеркал. Эссель, отожравшийся на прущей из Арки стихии, уворачивается, ставит обманки, но не может «растянуться» по всему воздушно-снежному объёму. Уже пробовал. Указа, лаконичного, ледяного, как душа врага, хватило, чтобы взбаламутить душу мира. Твари мало не показалось. И она собралась в единое воплощение, ослабив нити единства с окружающим. Окружающим, что всё меньше ему принадлежит.

Ветер слетает с ладоней, а следом бьёт тяжкая магия, и внешний щит дрожит, а во внутреннем нарушен уж баланс энергий. Ну же, тварь, пойми это, попробуй уйти нарушу, ну же! Там тебя ждёт подарок — оказывается, атмосфера не прочь побуянить. Магическая — в том числе. Ты ещё надеешься победить?

Лёд шипит, облако пара сносит ветер, две жаркие струи напалма с её ладоней разрезают холод. И гром молний вторит им. Она смеётся, и изорванный плащ трепещет волшебством, и палочка больше не нужна. Она зовёт небо, и небо зовёт её. А затем внешний щит рушится, и её хохот молниевым громом пронзает врага.

Но Холод не дремлет. Накатывает, остужает, останавливает, и сам воздух смерзается в предвечный лёд. И молнии бессильным светом стекают по ледяному великану, вырастающему перед ней. Она вдыхает. Воздевает руки. Выдыхает. Ярчайшая вспышка, в которой слилась её магия, гнев природы и ярость человека, соединяет серые небеса и громадный силуэт. Он рушится вниз — и поднимается.

Она ускользает, дёргая себя вверх, в небо. Глыбы воздуха свистят под ней, и ветер останавливает их, подхватывает и рушит обратно. Великан растёт. Почти твёрдые, порывы ветра мёрзнут в нём, наращивая плоть, и снег не даёт провалиться отродью мороза. Тогда она смеряет ветер своей волей, а молнии сливаются непрерывным каскадом, медля его рост. Палочка вновь ложится в ладонь — чёрный луч соединяет её и великана. Соединяет — и размётывает белую плоть оправленным кратером. Снова, снова, ещё раз, привлечь внимание, дать время, блеск молний, беззвучье лучей, кружить меж ледяного града, меж двух стихий, и отражать ветром хлад. Она снова смеётся, зная, что минуты выиграны, что теперь…

Мгновение, растянутое на вечность. Тысячи лет, проведённые в доли секунды — так Гарри воспринял это перемещение. Он схватился за руку Луны, будто за спасательный круг. Их несло сквозь пустоту, и Гарри ощущал, что Луна что-то делала. Перед глазами мелькали образы вертящихся линий света, их то подхватывала невесомость — мучительно тошнило! — то сжимало до темноты в глазах.

С самого начала он ощущал напряжение Луны. Она искала — и не находила. Летела — но никак не могла долететь. А потом она прекратила искать и начала менять. Они то продирались сквозь красную бездну, напоминающую веки, зажмуренные перед солнцем, то блуждали между бледными огоньками в предвечном мраке, то падали в океане ядовито-зелёных листьев, то скользили по бледно-синему льду, то кружились в бессмысленном многоцветье.

— Всё, — выдохнула Луна. — Я смогла.

Первое, что осознал Гарри — свою хватку на её руке. С трудом разжал ладонь и прохрипел «извини».

— Ничего, — отмахнулась Луна. — Интересно, где мы?

Гарри огляделся. Обшарпанные серые стены, никакой мебели, единственная дверь и окно с задёрнутой занавеской из чего-то синтетического. На полу — слой пыли. Слишком тепло для плаща, но раздеваться Гарри не спешил.

— Но аппарировала же ты?

— Я, — подтвердила она. — Но мне мешали. Холод закрыл пути и мешал открыть новые, но я смогла сделать дорогу. Только куда… — она развела руками. — Это было захватывающе, правда? Ты же видел?

— Видел… — Гарри содрогнулся от воспоминаний. Как будто мозг перемололи мясорубкой.

— …и не понял, — закончила Луна. Вздохнула. — Не знаю, где мы, далеко. Очень-очень далеко.

Только не…

— В другом мире?

— Так получилось, — беспомощно вздохнула Луна. — Я должны была вытащить нас, — и тут же наморщила лоб. — Здесь так серо, правда? И тихо. Пойдём отсюда?

— Опять влипли, — только и сказал Гарри. Всё из-за Пернеллы. Спокойно бы подождали снаружи, а теперь… — Пошли. Хотя нет, — и выглянул в окно, отодвинул пластиковые занавески.

Серость. Серые дома без стёкол — или с их остатками. Частые пластиковые занавески, каким-то волшебством пережившие разруху. Пустые дороги с потрескавшимся асфальтом и ржавыми фонарями, с которых давно облезла краска. Напротив их дома — что-то вроде с магазина. От витрины остались торчащие по краям куски стекла, внутри — тьма. Тёмно-серые небеса нависли над пустым городом. Недавно прошёл дождь, и ручейки высохли, лужи — не все. Порыв ветра бросил в лицо дождевую свежесть, разрушая уныние.

— Пошли отсюда, — сказал Гарри.

Вектор, вектор, каскад, косвенная связь, провести, связать, установить, перевести, развернуть, задать соответствие, установить и прогрузить, проверить, включить… Мысль быстрее слова, и палочка мечется как никогда быстро. И границы отступают, а правила перестают работать. Цепочка за цепочкой, она меняет каскады заклятий, комплексы комплексов, точно и однозначно, формула ложится к формуле, и пространство подрагивает, предчувствуя.

Ник колдует там, дальше, он сдерживает тварь вместе с Эммой. Краем сознания она отмечает, что творится с миром. О, Эмма окончательно приняла себя. Нет сомнений, она уже состоявшийся великий маг, а не перспективный кандидат. Её магия пронизывает каждый гран мира, тончайшими нитями что-то настраивая, с чем-то резонируя — и мир откликается. Такого количества молний эта планета не видывала давно.

Установить градацию по уровням, переход через сигма-преобразование функции Нумана, пронормировать по Атике и добавить ограничитель имени Пернеллы Фламель… Ага, прекрасно, теперь аккуратно, не спешим, запустить первый каскад, проверить автономность работы, переключиться на второй и начать первую реакцию. Идёт, идёт, так-то лучше.

О, Ник тоже разгулялся. Что это, Великий Эликсир Неудачи, синтезированный за… где там таймер… три минуты двадцать секунд? На три минуты быстрее. Как удачно прошло с Луной, умница девочка ушла с Гарри до разгара боя. Форма на три-четыре-двадцать-пи сбоит, перезагрузить, так каскад рабочий, посмотрим…

Ник, ну зачем детонировать Пятый Великий Концентрат, это же собьёт все настройки! Хотя, если подправить фильтра и связать его по каскадному ослабляющему типом десять и… Эмма, что творишь, чертовка! Теперь ещё фильтр на микроуровень, иначе раскачает своими нитями всю структуру. Лучше фрактальным преобразованием. И так. И вот так. Ну что, поехали?

Спуск по серой лестнице давно заброшенного дома. Люмосы кажутся тусклыми. Хочется кинуть тысячи «люмос стелла», но Гарри одёргивает себя.

«Соблюдай осторожность, — шепчет голос наставницы. — В непонятной ситуации следуй интуиции. Если молчит — сохраняй статус-кво. Не привлекай внимания, но будь готов».

«Слишком жестока, — говорил об Атике Аластор Грюм, дедушкин друг. — Той ли ты доверил ребёнка?»

«Он будет жить, — отвечал тогда дедушка. — Это главное».

Гарри отбросил посторонние мысли. Прислушался. Только их шаги по пыльной лестнице. На лестничных площадках или нет дверей, или их останки. Тишина. Страх? Отрешиться. Интуиция молчит. Луна идёт первой — Гарри немедленно догоняет и перегоняет. Первым должен идти он.

Долго ли, коротко ли, лестницы заканчиваются. Подъезд без двери. Тёмные тучи давят тяжко-серо. Лишь дождевая свежесть — лужи и потёки грязи в потрескавшийся асфальт — разбавляет тягостную атмосферу. А потом Гарри кидает «редукто», и тварь, наблюдавшая за ними с покосившегося фонарного столба, глухо шлёпается оземь.

— Она красивая, — говорит Луна, приблизившись к четвероногому созданию без шерсти, с гладкой, плотной тёмно-серой, кожей, гибким хвостом. Голова, пока её не разнёс Гарри, была неестественно овальной, с большой пастью и глазами, напоминающими человеческие. Цвет их не запомнился. Жуть.

— Мерзость! — восклицает Гарри. — Отойди от этой штуки!

— Её сделали, — их взгляды встречаются, и Гарри ёжится. В серых глазах отразилось нечто не от мира сего. «Как у Вики», — приходит на ум.

— Сделали? Химерологи? — машинально спрашивает он.

— Нет, — удерживает она Гаррин взгляд. — Простые люди, — хмурится, вспоминая, — гене… генетики, да. Не изменена, она сконструирована.

— Зачем? — вырывается вопрос.

— Убивать, — без колебаний отвечает Луна. — Их здесь много.

Пару минут Гарри молчит, собираясь с мыслями, тогда как его спутница разглядывает мёртвое создание. Наконец, он решает:

— Надо найти безопасное место и укрыться. Учитель нас найдёт.

— Там, — указывает луна дальше по улице. — Не знаю, что, но там.

Под стук зарождающегося дождя, постоянно оглядываясь, в наведённой защите и жарких плащах, шли они чрез мёртвый город, а твари, в кои-то веки почуявшие добычу, не спешили нападать. Осторожности их научили не создатели, но годы охоты на разумную добычу.

Мир замер. Эссель тоже, почуяв что-то. Пернелла шепнула: «старт».

Зафиксированы флуктуации нулевого магического поля. Погашены по умолчанию.

Трёхмерная световая схема налилась ярко-белым, сливаясь в нечто единое, и великая чародейка пропала в её глуби. Миг тишины, другой… искрящийся, слепящий жгут соединил плоть ледяного великана и световую схему. Ещё мгновение. Казалось, что ничего не происходит. А потом великан просто пропал. Воздух, минуя два агрегатных состояния, стал плазмой. Высокотемпературной. В следующий миг началась цепная термоядерная реакция.

Но три мага этого не застали. Она аппарировали за две тысячи километров в сторону. Только затем, чтобы найти вместо Луны и Гарри пустой лагерь.

— Здесь, — ткнула Луна в трёхэтажное, приземистое на фоне окружающих многоэтажек и небоскрёбов здание.

Некогда белое, теперь здание стало сероватым, в подпалинах. Около него замерли ржавые силуэты автомобилей — стоянка. Странно, что на улицах их не было. На здании гордо красовалась надпись на незнакомом языке. Гарри немедленно воспользовался чарами-переводчиком, да без толку. Язык был чарам незнаком, да и округлые очертания букв — явно не земные.

— Круглосуточный магазин, — Луне потребовалось пара секунд, чтобы прочесть и понять. Как? Впрочем, это же Луна. — Называется «Лавира».

Гарри настороженно оглядел магазин. Толстые окна целы. Три широких прозрачных двери — тоже. На невысоком крыльце — скелеты. Не человеческие. Кто-то оборонялся изнутри? Или — что?

Они подошли к дверям. И тут Гарри обнаружил то, что заставило вскинуть палочку и окружить их двойным щитом. Над дверями свешивались — пулемёты? В любом случае, какие-то орудия. И их дула немедля повернулись к ним. Гарри никогда о таких не слышал. Над дулом светилась чуть красным… камера? Просто огонёк? Секунду ничего не происходило, а затем орудия отвернулись, видимо, признав, что они — не враги.

Могли ли эти штуки убить тварей на крыльце? Он оглянулся: скелетов было слишком много. И вряд ли монстры настолько тупы, чтобы не напасть на эти… автоматические орудия, автопушки. Но что, если они подходили помалу, не все сразу?

Стоило приблизиться ко входу, как дверь с готовностью отъехала в сторону. Сколько прошло времени, почему эти механизмы ещё работают? Не слишком ли опасно входить? Но интуиция молчала, и они приняли приглашение механизма.

Стоило войти, как на потолке зажглись бело-жёлтые полосы — местные лампы. Потолок усеивали какие-то приборы. В некоторых можно было угадать отдалённое подобие камер слежения. Гарри опустил взгляд. Высотой с полтора этажа, здание заполнено бесчисленными стеллажами, холодильниками с надписями. На стенах — неработающие экраны. Окон не было, а стеллажи, некогда полные продуктов, пустовали. На полу валялись смятые упаковки и обёртки. У входа — человеческий скелет, на который чуть не наступила Луна.

— Здесь безопасно? — спросил Гарри. Магазин ему не понравился. В воздухе чувствовалась затхлость, беспорядок на полу и пустота полок навевали грусть. Хотелось уйти, бежать отсюда. И из города тоже. С другой стороны, в магазине не было серости.

— Не здесь, — Луна резко повернулась. Гарри вместе с ней. К крыльцу ринулась знакомая тварь. Беззвучная синяя вспышка от автопушки, и монстр свалился с продырявленной головой. — Их будет много. Надо туда, — и указала вглубь магазина.

У противоположной стены обнаружилась лестницы. Можно было подняться на следующий этажи — или этаж, учитывая высоту этого? Или же спуститься вниз. Луна повела вниз. По краям белых стен загорелись знакомые ламповые полосы — достаточно тускло, чтобы не слепить, достаточно ярко, чтобы освещать. Лестница была метра в три в ширину, на ступенях — ни следа износа. Без всяких лестничных площадок, она вела под небольшим наклоном вниз, во тьму, и полосы света загорались по мере того, как они спускались.

— …! — коротким нецензурным словом выразилась взвинченная Эммелина. — Я чувствовала, как они аппарировали. Луна не могла…

— Если ей не помешали, — закончил Николас. — Эмма, ведь вы с Атикой перестраховались? Гарри не раз попадал в такие ситуации.

— Разумеется, — прохладно подтвердила она. — Не хотелось прибегать, — она извлекла из кармана потрёпанного плаща два прозрачно-синих камня, один протянула Николасу.

— Связные камни? — приподнял он бровь. — Да, это будет эффективно и между мирами.

— Красный сигнал — немедля зовите Атику и готовьтесь на помощь, — коротко объяснила Эммелина, прогоняя лишние мысли. — Белый — всё в порядке. Жёлтый — предупредите Атику, но действовать рано. Нет сигнала — равносильно красному. Николас?

— Сейчас-сейчас, — он порылся в кармане, извлёк миниатюрный — очевидно, уменьшенный, сундучок, кинул Эммелине. Та кивнула.

— Удачи, — в один голос пожелали Фламели.

Эммелина шепнула незнакомую формулу, сделала сложный жест палочкой — рой синих искр полетел с её кончика, окутал и унёс с собой.

— И что это было? — вопросила Пернелла.

Муж её лишь пожал плечами. Такой способ перемещения он видел однажды — давным-давно.

Ярко-синяя вспышка поглотила Эммелину. Два места на миг стали одним — чтобы в следующее мгновение поменяться друг с другом. Волшебница усилием воли удержала рвотные позывы. Феерически ужасное перемещение.

Город. Серый. Пропах смертью. Давней смертью. И дождём, словно слёзы, омывающим душу мира. И твари, в которых соединилась ненависть, боль и странная, невероятная даже в своём отголоске, жажда света и жизни. Не для себя.

Палочка взлетает автоматически. «Конфринго» разносит ближайшее создание на кусочки. Она смеряет их взглядом, чуть больше приоткрывая душу. Вспышки молний неистово бьются в дальней дали, едва заметно освещая тучи. Твари отступают на миг — и тут же ненависть их творца берёт верх над страхом.

Эммелина пригибается, пропуская над собой первую, обращает в факел вторую, распрямляется, прыгает, толкая себя вектором, проносится над головами тварей, приземляется, плавно разворачивается и росчерком заканчивает «Фламаре мотус-таве». Волна пламени расширяется от неё в тварей. Пятёрка самых юрких успевает прыгнуть в сторону. Вэнс просит, мысленно соединяя тварей и небеса. Синхронная вспышка молний. Ещё пять обожжённых трупов.

Разворот. «Таве-сферс» в недобитка. Провести по размазанному о стену трупу чуть заинтересованным взглядом. Любопытные создания, но ещё более любопытен их творец. Что он был один и гениален, сомнений нет. Вряд ли жив. Ещё более занимательно, что твари не воспринимались душой мира как нечто отталкивающее, химеры были… симбионтами? Просто дело своё они уже и стали не нужны.

Дальше. Духовная связь исходит от груди цветным лучом. Цвет — всё описание, что у неё есть. Или звук. Сложно объяснить. Цвет работающей телефонной линии, звук белого листка, запах новизны. Не описать словами. Он даёт направление, и это главное.

Дальше. Мимо серых зданий, перепрыгивая юрких созданий, оставляя за спиной огонь и взрывы. Время стелется песчаной рекой — слабый транс. Иначе луч нечёток. Душа неразделима с сознанием и личностью: хочешь увидеть — изменись. Она меняется и видит.

И вместе с ней меняется мир. Его восприятие. Тёмные тучи раскручиваются над головой воронкой, уходящей в верхнюю бездну, и молнии бьют в них. Мигающий белым камень в кармане оттягивает плащ, точно стотонный. Твари мечутся чёрно-белыми блесками, и красные вспышки её магии тушат их. Стоит шепнуть, небесная воронка щедро делится молниями, утягивая белую чернь тварей вверх, в себя. Но город остаётся серым, а бледно-неопределённый луч — плотно-чётким.

Прыгнуть. Шепнуть другу и чуть подсказать. Тихий ветер подхватывает своей улыбкой, она чуть подправляет вектором, он благодарит и меняется гладко-мягко, шепча о потоках и просторах. Она отдаётся этому шёпоту… Приходит в себя, осознав, что летит к цели в десяти метрах над землёй, не тратя ни грана магии, а невдалеке две твари, нанизанные ветром на фонарный столб, точно пику. Вэнс просит ветер петь громче и не колыбельную, а небеса смотрят с доброй усмешкой. Им по нраву новый ветер, а дождь радуется партнёру по вечернему пению.

Минута, другая, струя напалма в пасть слишком наглой твари и аккуратное приземление около… магазина? Кажется, магазина. Или нет? На магазинах не вешают турели. Турелям, между тем, не нравится новый посетитель. Миллисекунда раздумий, и «эл-рефлекто» сносит… чем-то. В этом чём-то определённо доля магии, чуждой, искусственной, и материи. Прежде чем она что-то делает, стоя за стальным щитом, ветер просит отойти.

Она аппарирует за угол. Ветер берёт разгон. Она чует его где-то вдалеке, вбирающего воздушные массы, растущего, напрягающего незримые мускулы…. Бах! Дзынь! Невидимый пресс почти твёрдого воздуха сносит турели и буквально вминает их вместе с прозрачным пластиком двери и куском стены внутрь. Она улыбается, а ветерок ласкается о руки.

Она входит, оставив ветер сторожить. Сбитые стеллажи. Запустение. Неестественная тишина. Тёмная тайна. И смерть. Духовный пласт хранит следы. Дух смерти витает в воздухе. Она чувствует себя грязной, хочется немедленно выбежать и омыться свежим ветром. Увы, дети внутри. Следуя интуиции, она взмахивает палочкой. Яростное пламя расходится волной, Вэнс делает шаг — назад, от жара. Осознаёт угрозу: в зал кто-то пустил горючий газ. Эммелина конфигурирует свои щиты, добавляет воздушных фильтров, следует по лучу.

Дальний конец магазина закрыт стальной плитой. Просто прекрасно. Система безопасности или кто-то её ждёт?

— Прессаре-таве! — тычок палочкой. Внешние щиты колеблются. Сталь немного проминает. Просто ударной волны здесь мало. — Редукто-те! — пара трещин, не более. Не сталь, что-то лучше. — Саори депримо!

Сработало. Металл проломило внутрь. Достаточно, чтобы пройти. Она ставит на внешние двери пару щитов, ещё пару — за собой, на пролом. Луч ведёт вниз, вглубь, а на стенах ждут турели. Мысль не успевает за действием: прежде, чем осознать, она выпускает в ближайшие по «редукто», дальние портит «эл-делеретом». Останавливается, колдует сложный щит:

— Ламина скутум, — вокруг неё свиваются нематериальные ленты, дробящие, отклоняющие как магию, так и материю. Не самый стойкий, не самый долгий, но могущий самовосстанавливаться и почти не закрывающий обзор — лёгкие светло-тёмные искажения воздуха, не более. Пули уцелевшей в нижнем полумраке турели режет кусочками под ноги Эммелины. Она бросает конус «эл-таве», искорёживший дуло, и направляется вниз, старательно расстреливая турели и надеясь, что сюрпризов больше не будет.

Они спускались больше десяти минут, а казалось, вечность. На столь однообразной лестнице чувство времени теряется, как и чувство реальности происходящего.

«Как сюда спускались раньше? — подумалось Гарри. — Ни эскалатора, ни лифта».

Лестница закончилась квадратной, три на три, площадкой. Тишину нарушает их дыхание да негромкое гудение — он поднял голову — вентиляции. От площадки отходят три горизонтальных коридора. Один — широкий, в направлении спуска — перекрыт металлическими дверями, на вид — толстыми, бронированными. Направо и налево — одинаковые на вид двери из стекла и металлической рамы. Гарри был готов поверить, что это бронестекло, причём такое, что не каждое «редукто» возьмёт. Куда они попали? Не поздно ли…

— Нет, Гарри, — успокаивающе улыбнулась Луна. — Там ничего опасного.

— Ты уверена? — он колебался. Вроде бы, Луна никогда не врала. Но что, если она ошибается?

— Как в том, что мётлы летают, — её выпуклые серебристые глаза поймали его взгляд.

— Пошли, — вздохнул Гарри. — Только куда?

— Налево, — без паузы последовал ответ.

Дверь послушно раскрылась перед ними. Облицованный светло-серой плиткой коридор с множеством дверей уходил вдаль, многажды ветвился. «Точно лабиринт, — подумалось Гарри. — Как бы не заблудиться, — покосился на Луну, уверенно ведущую вперёд. — Хотя это вряд ли».

Они свернули направо, прошли через заброшенный, но без следов пыли, офис с многочисленными… компьютерами? Экраны для компьютеров — тонкие, как бумага, не клавиатуры, а точно листки, разрисованные кнопками. Ни следа мыши. Приборы давно мертвы — кроме шелестящей вентиляции да вспыхнувших полос света на потолке. Но всё кажется целым, на пластиковых стульях и столах — ни следа порчи. Гарри коснулся чьего-то блокнота, проходя мимо стола. Но тот не рассыпался в пыль — видел или читал что-то такое — а оказался из гибкого пластика. Гарри сунул блокнот в карман мантии и поторопился за Луной.

За офисом и двойной стеклянно-металлической дверью оказался ещё один офис, поменьше. За ним — совсем уж небольшой кабинет с экраном на всю стену и кучей непонятной аппаратуры. Свет здесь мигнул и погас — поломался? Они засветили «люмос». Луна наклонилась у стены, замерла, наморщив лоб.

— Что-то ищешь? — спросил Гарри, с интересом оглядывая блоки, провода, клавиатуры и клавиатурочки, экраны и экранчики на нескольких столах вдоль стен. Столы занимали почти всё свободное место по периметру кабинета, но стул был лишь один — неуместно здесь выглядящий табурет, четвероногий, массивный и ржавый. Гарри попробовал его сдвинуть — чёрт с два!

— Ага, — откликнулась Луна. — Тут всё так странно… Ах, вот оно что! Смотри! — Гарри повернулся, и она отстучала по стенке ритм.

Секунда, другая — стенка с визжащим скрипом — руки сами потянулись заткнуть уши — сдвинулась чуть вглубь и в сторону. Гарри немедля направил в тёмный провал невербальный «люмос стелла». Тот погас о свод. Лестница вниз, довольно крутая. Всё загадочней и загадочней.

Естественно, он пошёл первым, оставив Луну за спиной. Перед собой неспешно двигал четыре сферы «эгиса», выстроенные «стенкой». От взрыва защитят. На что-то менее серьёзное есть личные щиты. Гарри в очередной раз пожалел, что у него криво получаются поисковые и познающие чары.

Две минуты медленного спуска, и перед ними загорелся свет. Гарри убрал «эгисы». И тут же чуть не бросил заклятье в пол. Но сдержался. Пол… поехал. Как эскалатор, только горизонтально — он таких не видел. Гарри оглянулся — Луна осматривается со спокойным любопытством.

Вдоль белых стен плавно сворачивающего вниз коридора стояли — колбы. Колбы с мёртвыми созданьями. Они ехали вдоль самых различных тварей, заспиртованных, наверное, давным-давно. Но вот он начал улавливать сходство. Эскалатор нёс по широкой спирали вниз, а твари в колбах всё больше напоминали тех, уличных. Несколько минут ехали они по этой страшноватой выставке, пока последний образец в колбе не стал точь-в-точь уличным монстром, а пол не остановился перед стальными дверями. Две автопушки скрестили на них дула — и отвели. Двери разъехались в стороны, и подростки вошли.

Хмурые небеса скалилось на землю голубыми проломами. Скалы, за долгие годы выщербленные ветром, агрессивно торчали во все стороны чудовищными изломами. Потрескавшаяся земля по твёрдости не уступала камню. Кидая камешки и редкие песчинки, в каменных извивах выл ветер.

— Начали!

— Огонь!

Боевая пятёрка, три мужчины и две женщины в коротких тёмно-серых плащах — маскировка под стать цвету скал — синхронно выхватили палочки. Залп трёх «конфринго», одного широкого «секо» и ещё более широкой «импедименты» скользнул о клиновидный щит в стороны, круша скалы. Повинуясь взмаху палочки волшебницы в алой мантии, осколки рванули к пятёрке, следом — струя жарко-оранжевого огня и красная волна площадного «ступефая».

Слитный щит принял на себя атаку, чуть поблёк, но выдержал. Атика — разумеется, это была она — повела палочкой, выпуская череду «конфринго». Штук тридцать веером. И прыгнула вперёд и вверх, ускоряя себя вектором. Взрывы вспухли на совместном щите, сломив его, но не задев защищающихся. Ответные «экспульсо», «делереты» и «редукто» лишь окончательно доломали скалы — Атика проскользнула над ними.

Так же резко дёрнув себя вниз, она незатейливо заехала одной из защитниц в солнечное сплетение, оттолкнулась, коротким «рефлекто» отразила «тогрус» сориентировавшегося мага в центре — командира группы. Рывок влево! Проносясь мимо — оглушить ещё одного. Запустить груду камней, добавить от себя пару взрывных, нырнуть ниже, уходя от «дефлагро», простеньким вектором окончательно погрести боевую группу под камнями. Подождать, пока противники выгребутся и, вздохнув, констатировать:

— Тактическое поражение. Но лучше, чем у Терренса.

Грюм, нарочито хромая, показался из-за дальних скал, банально проломив себе проход. Очистив одежду от пыли, он помог привести оглушённых в чувство. Атика тем временем уселась на скале, невозмутимо наблюдая.

— Ну что, орлы, ошибки перечислять? — вопросил Грюм, когда все отдышались. — Джерард?

— Понятия не имею, — только и сказал тот. — Мы бы тебя так взяли, но Атику…

— Вместо Атики мог быть вампир. Старенький такой, годков на двести, — покачал головой Грюм. — Они тоже полагаются на манёвренность. Начну с того, что вы не разбились на группы.

— Но щит… — Джерард, коренастый, с короткой коричневой шевелюрой и густыми бровями, напоминал оправдывающегося медведя.

— И он вам помог? Эх, молодёжь, — вздохнул Аластор. — Неплохо держались, но тактика — отвратительно. Вас — пятеро. Все пять личных щитов она бы не проломила. А лучше — не личных. Делитесь по два-два-один. Один из двойки — площадным, другой — точечным. И все эти воздушные кульбиты пришлось бы прекратить. Одиночка — непрерывный огонь движущимися щитами сразу за залпом двоек. И никакие камнепады не страшны. А вы?

— Надо устроить им тренировку с вампирами, — подала голос Атика. — Я договорюсь. Завтра, на этом же полигоне, в девять утра. А сейчас… терминал! — Перед чародейкой возникла светящаяся иллюзия клавиатуры и экрана. Она отбила несколько команд, и скалы подёрнуло дымкой. Вот она рассеялась — и полигон стоит в целостности и сохранности.

— Как вы это сделали? — рискнула спросить молодая волшебница из группы Джерарда.

— Здесь нет ничего реального, кроме земли, — пожала плечами Атика. — Всё вокруг — побочный результат одного проекта. Воплощённые ритуалы — видите, даже боевые чары держат. Аластор, как насчёт поразмяться?

— Давай, — оскалился бывший аврор. И без паузы бросил «редукто». Боевая пятёрка, повинуясь жесту Джерарда, рассыпалась, прикрывшись щитами — наблюдать лучше с безопасного расстояния.

— Она даже тело не пробьёт, — хмыкнула Атика, погасив заклятье небрежным взмахом ладони.

Грюм промолчал. Просто выпустил веер боевых чар. Скалу с чародейкой заволокло пылью и огнём. Грюм резко повернулся, выпустил «Аваду» — Атика, уже на земле, пригнулась, развернулась, выпуская из рук сверкающую полосу жёлтого света. Аластор рассеял её коротким взмахом, следующим отправил в противницу поток незримых лезвий. А затем — противники исчезли.

— Вот …! — тихо выругался Джерарж, отступая дальше. Вихрь заклятий, щитов, контрзаклятий, трансфигурации, ударных ритуалов и проклятий буквально взорвал участок полигона. Каких-то двадцать секунд, во время которых командир пятёрки успел уловить немного:

…Атика, изгибающаяся под немыслимым углом, уходит от тройки взрывных.

…ухмыляющийся Грюм, гасящий пламя волной острых льдинок.

…несколько иллюзий Атики и Грюма перебрасываются друг с другом режущими.

…зелёные молнии, скатившиеся по алой мантии.

…лопнувший от потока кислоты щит и отпрыгивающий в сторону Грюм.

Закончилось тем, что Грюм, с трудом удерживая палочку в двух руках, испускал с её кончика неистово-белый луч, от которого Атика прикрылась обеими руками. Секунда, другая — луч обвивают красные ленты, гася и стремительно продвигаясь к Грюму. Тот испарил их всплеском «Саори фламмо» и удовлетворённо бросил:

— Хватит. Утешила старика.

— Неплохо, — кивнула чародейка. — Тебе бы с Эммелиной посостязаться. Я — слишком… изысканна для твоего стиля.

— Эти ритуалы, — проворчал Грюм. — Быстро кастуешь. Кожа — броня.

— Стараюсь, — она растрепала себе волосы. — Ну что, пойдём на собрание?

— А вы что уставились? — рявкнул Грюм на членов пятёрки. — Ноги в руки — и отдыхать. Завтра с каждого по новому заклятью. Вперёд!

Лаборатория была огромна. Всего несколько рабочих столов с компьютерами, но огромное число труб, прозрачных баков и колб. Ещё большее количество их лишь угадывалось в очертаниях металлических агрегатов. В некоторых вода была мутной, а на дне белели кости.

— Мы пришли, — сказала Луна. — Здесь до нас никто не доберётся.

— А спасательная команда? — уточнил Гарри. Застревать в технологичной крепости? Ну уж нет!

— Они — да, — ответила девочка, усаживаясь на кресло около ближайшего стола и расслабленно на нём откидываясь. — Местные — нет. Здесь… Фууух, Гарри, никогда так не… работала. Я посплю, хорошо?

— Нет, давай ты сна…

— Прошу прощения, — глубокий голос окутал помещение лаборатории. Гарри поднял взгляд — подле ламп висела связка динамиков, — Я был вынужден запустить вас внутрь, поскольку мне необходимо экспертное мнение. На поверхности планеты в данный момент не наблюдается разумных существ. Существенная часть биосферы разрушена. Таким образом, план Создателя полностью выполнен. Следует ли мне пробудить его или же требуется прекратить проект «Очищение» и консервировать системы?

— Эм… а вы кто? — нашёлся Гарри. Луна тем временем закрыла глаза. Она что, вот так вот заснуть собирается?!

— Искусственный интеллект класса «Правосудие». Личное имя — Ютан. Контролирую проект «Очищение» до пробуждения Создателя, — невозмутимо ответили из динамика.

— Что за «Очищение»? И кто такой Создатель? — искусственный интеллект? Атика говорила, что до этого магглам ещё далеко. Но и таких пушек Гарри никогда не видел.

— «Очищение» — проект, направленный на уничтожение предыдущей цивилизации, — бесстрастно ответил ИИ. Гарри поёжился. — Ликвидация информационных носителей, библиотек и культурных объектов. Уничтожение всех разумных существ. Уничтожение части биосферы для последующей коррекции экосистем. Средства уничтожения: система биофабрик корпорации «Синтерес». Создатель — главный биоконструктор Оссар Тайнис. Я жду вашего решения.

Гарри помотал головой. Как бы не адаптировала его Атика к быстрому усвоению информации, в реальной ситуации он запутался.

— Или пробудить этого главного биоконструктора, или… Или что?

— Или консервировать действующие фабрики и системы. Добавлю, что консервация приведёт к гибели около пятидесяти трёх тысяч зародышей человеческих особей в действующих репликаторах согласно проекту «Возрождение».

— Буди его, — быстро решил Гарри. Ещё не хватало убивать… младенцев? Он с трудом представлял, как это — репликаторы, в которых зародыши. Это как искусственная мама, что ли? Бррр!

— Принято. Ожидайте. Создателю потребуется около получаса, чтобы прийти в работоспособное состояние. Я начинаю замену консервирующей жидкости кровью и стимуляцию основных нейроимплантов. Статус процесса — один процент. У вас есть вопросы?

Вопросы у Гарри были и ещё какие.

Эммелина аккуратно встала на лестничную площадку. Немедля часть пола провалилась под ней, но она лишь скользнула аппарацией назад, на лестницу. Из открывшейся шахты вырвалось пламя, заполонило площадку, ринулось вверх… замерло, бессильно ярясь. Какая бы там ни была система нагнетания, против ураганного ветра — не особенно полетишь. Через минуту газ выгорел и Эммелина и выбила «депримо» дверь направо — духовная нить угодила вперёд и вниз, но броневорота… лучше попробовать найти обходной путь, а то ещё обрушит тут свод.

Высокий, широкий, в иссиня-чёрной, отражающей бликами свет плитке, коридор выглядел бы иррационально пугающим для кого другого. Не для Вэнс. А троица метнувшихся к ней знакомых тварей лишь ударились о растянутый на проём подвижный щит. Вэнс убрала его, метнула ударное, перепрыгнула через кровавое месиво. Фу, какая пакость.

— Внимание персоналу! Угроза вторжения! Начинаю расконсервацию биологически опасных объектов для ликвидации угрозы. Просьба пройти в свои кабинеты и использовать кнопки экстренной изоляции.

Динамики располагались на потолке, между белых линий ламп, невидимые за их светом. Что-то тут не так, что-то не продумано. Зачем её-то предупредили? Скорей всего, автоматическое оповещение, а не участие живого человека. Однако сам факт параноидальных мер безопасности — настораживал. Как сюда попали дети и почему ещё живы? Почему системы защиты не сработали на них?

Коридор украсило ещё несколько трупов. Развилка. Один ход плавно поднимается, другой — опускается. Ступенек нет, только плиты, теперь уже не глянцевые, шершавые, цепляющие подошвы. Всё равно эти ходы малоприспособлены для людей. С другой стороны, что она знает о внешнем виде здешних обитателей? Конечно, выбрала нисходящий — дети-то внизу.

— …таким образом, как только профессор покинул нашу плане… прошу прощения, — прервался Ютан. — Зафиксировано вторжение. Активирую защитные системы… защитные системы уничтожены. Вам ничего не говорит данное описание: женский пол, каштановые волосы, синие глаза, изумрудные плащ…

— Эммелина Вэнс! — воскликнул Гарри.

— …пользуется похожими на ваши формами манипуляции эс-материи.

— Эс-материя? — сообразил. — А, магия! Да, она волшебница. Вы не могли бы пропустить её к нам?

— Я сожалею, — ответствовал ИИ. — Вы пропущены в рамках разрешения задачи наивысшей степени и вписаны внештатными научными консультантами «Синтерес». Субъект Эммелина Вэнс, учитывая настойчивые усилия по проникновению в защищённый объект первой категории важности, классифицирована как угроза второй степени, при проникновении в нижнюю часть комплекса — первой степени. Мне придётся активировать ловушки и биологически опасных объектов для устранения угро…

— Но она же идёт нас спасать! — воскликнул Гарри. — Ты же смог нас пропустить — ну придумай что-нибудь!

— Разумеется, — без паузы согласился Ютан. — Учитывая меру защищённости Эммелины Вэнс, весьма вероятно, она сможет выжить на уровне три подземного комплекса. Если она найдёт вход на уровень два и уровень один, я буду вынужден взорвать уровень три и завалить плохо защищённые выходы. Я использую биологически опасных объектов для максимального замедления Эммелины Вэнс. Тем временем, Создатель успеет прийти в себя и сменит её статус. Это оптимальный вариант?

— А если она успеет найти вход? — с тревогой уточнил Гарри, уже предчувствуя ответ.

— Взорву, — пугающе коротко. — На нулевом уровне расположены тактические ядерные заряды, — пауза. — Мне жаль, Гарри Поттер.

— Да откуда же вас столько! — воскликнула Эммелина, разрубая веером «секо» несколько тварей за раз. Самые разные, от медленных и плюющихся ядом змей и громадных, по всю ширину коридора, подобий мамонтов, с трудом поддающихся горению, до мелких и наверняка ядовитых мошек — монстры наступали и наступали. На некоторых даже красовались орудия, буквально сросшиеся с плотью.

— Да гори оно!.. — струя огня лишь опалила очередного «мамонта». Тот взревел от боли, разгоняясь. Как же всё это… — Вентус фламмо эморэ!

Стало жарко. Очень жарко. Хорошо, что палочка зачарована от перегрева. Вал пламени от неё заставлял напрягаться со всех сил, но твари — вспыхнули, как спички. Даже «мамонт». Тридцать секунд, и перед ней оплавленный, зато совершенно чистый коридор. Не осталось и костей, а пепел сдул огненный ветер. Главное, чтобы вентиляция не сломалась. Хотя… Вэнс наколдовала головной пузырь и продолжила идти.

— Саори прессаре-таве! — вслух, а мысленно — аккуратно конфигурировать выплеск. Слитная волна тёмной энергии и воздушная ударная волна освобождают очередной коридор. Уже виден просвет вдали. Выжечь тварей, и…

Машинально вычертив круг пламени около себя, она оглядывается. Хм. Длиннющий прямоугольный зал раскинулся вправо и влево. Ширина невелика — десяток метров. Но на противоположной стене — нечто вроде лифта. Точнее — лифтов. С характерным щелчком останавливался механизм, вынося наверх очередную порцию тварей. Секунда, щелчок — ещё одна порция. И это только в одном проходе. А их — сотни! Откуда столько? Там внизу что, биофабрика? Даже химерология… а, к демонам.

Три синих луча «Контруцидас» ушли влево. Белые вспышки. Взрыв. Левую часть перегородила широкая линза изогнутого «эгиса». Разворот направо. «Фламаре мотус-таве», «вентус фламмо эморэ». Площадка расчищена. Задать каркас, натянуть форму, проверить устойчивость… в путь! Громоздкий, энергетически невыгодный гибрид «протего тоталум» и «мирус лапис», сляпанный на скорую руку, отправился вперёд. Впереди у него торчали острые зубцы, он плотно касался стен, двигался со скоростью бегущего человека.

Хороший маг это убожество развеет на раз-два, но против толпы химер оно — как путевой снегоочиститель. Видела однажды такой — в зимней Австрии. Проехал по занесённой железной дороге — и можно поезд пускать. Здесь в качестве снегоочистителя выступили чары, в качестве снега — твари. Конечно, с каждым метром двигать заклятье дальше было всё сложнее, зато за ним оставался только пол в потёках крови.

Пока «очиститель» двигался, Эммелина методично расстреляла «Контруцидасами» все подъёмники, стопоря их движение, повернулась налево. За полупрозрачной плёнкой чар скопилась толпа монстров. Вэнс развеяла «эгис» и ударила веером чёрных молний — «саори фулгуратто». После чего выжгла оставшихся и соорудила ещё один «очиститель». Тем временем, первый — уже застрял. Покачав головой, Эммелина убрала его и сожгла сплющенную массу мяса, зубов и металла и, взрывая подъёмники, направилась ставить следующий «очиститель».

Действуя таким образом, регулярно сжигая, взрывая и «очищая», Вэнс освободила весь прямоугольный зал. Пару раз из скрытых люков выскакивали турели, но «ламина скутум» не пробивается этими полумагическими пулями. Левая и правая сторона зала, однако, не открыли ничего нового. Тупики. Кроме того, Эммелина заметила множество запертых проходов наподобие того, из которого вышла она. Вероятно, монстром можно было направить в любой из них или все сразу. Но зачем?

— Добрый вечер, — со странным, словно булькающим, акцентом поздоровались сзади, отрывая Гарри от экрана, на который транслировались данные камер наблюдения.

Тот самый Оссар Тайнис?

— Авынемоглибы… — скороговоркой начал Гарри.

— Стоп-стоп-стоп, — поднял руки маленький, морщинистый, чем-то смахивающий на гоблина лысый человечек в лабораторном халате. — Я не мастер английского. Твоей Эммелине ничего не грозит. Видишь? — на экране Вэнс подняла глаза к потолку, недоверчиво хмыкнула. — Ютан разъяснил ей всё. Будет здесь. Экая недоверчивая, хе-хе. А теперь буди свою девочку и рассказывай. Можешь называть меня профессором Тайнисом, о да, профессор несуществующего университета, хе-хе.

Но «свою девочку» будить не понадобилось. Луна уже не спала, а пристально смотрела на Оссара. Гарри помотал головой, избавляясь от наваждения: то и дело на месте профессора Тайниса виделся зелёный гоблин. Тем временем, Луна бесцеремонно спросила:

— А ты химеролог, да?

— Кхм-хм, химеролог, — кривая улыбка и желтоватые зубы. Как у гоблинов! — Я — биоконструктор, хе-хе, да генетик. Скажешь тоже, химеролог, я вот милашек своих вывожу. Что это такое-то, химеролог, а? — несмотря на странную манеру выражаться и не менее странную внешность, Оссар Тайнис вызывал симпатию и улыбку. Было в нём что-то такое… доброе. Несмотря на… на то, что он сделал.

— Химеролог! — радостно кивнула Луна. — Ты химеролог, только немагический. Гарри, мы нашли тебе учителя!

— Спешишь-торопишься, девочка, кхе-хе, — покачал головой профессор. — Что мне делать-то с вами, хмн-нм?

— Мисс Вэнс заберёт нас, профессор, — Гарри помедлил, собираясь с силами. Этот день жутко его вымотал. Хотелось последовать примеру Луны и немедленно заснуть — катись оно всё пропадом! — В наш мир.

— Элайа, да? — хмыкнул Оссар. — Возможно, Вэнс возьмёт и меня в небольшой творческий отпуск, хе-хе. Он передал мне кой-кха-кха-какую информацию-с. О, кажется, Вэнс-то немного же поверила, а? Идёт сюда, идёт, потолкуем, хе-хе-хе, — он поправил очки, светящиеся магией, и с предвкушением потёр руки.

Белый шар в паутине чар освещал прозрачную площадку из далёкой вышины. Площадка, в свою очередь, вращалась среди других таких же на фоне хаотично меняющихся сине-фиолетово-чёрных переливов цвета. Понятие верха и низа для каждой площадки было определено по-своему, что выглядело крайне сюрреалистично. На этом будто бы хрустальном квадрате стоит круглый стол, за которым собрались восемь — человек? — магов, по порядку: Альбус Дамблдор, Филиус Флитвик, Дентон Сариус, Эммелина Вэнс, Атика Сей-Тиор, Аластор Грюм, Десмий Ошшис и Шолли Даостр.

— Безумный вид, — первым делом заметил Грюм, криво улыбнувшись Атике. — Продолжаешь своё… дизайнерство?

— Получается неплохо, — пожала та плечами.

— Получается безумно, — проворчал Аластор.

— Но красиво? — хмыкнула Атика. — Ладно, настраиваемся на рабочий лад. Эммелина, с тебя отчёт. По Серой Арке и Оксу не надо, я уже докладывалась. Твои ежедневные отчёты мы тоже разбирали. Начни с катастрофического исследования.

— Катастрофического, — хмуро кивнула Эммелина. Явно пребывающая не в самом хорошем настрое. — Так оно и есть. В центре — Арка Мороза. Мы поняли это быстро. Охрана — отожравшийся на дармовой силе эссель. Тупой и, похоже, один из последних выживших на планете.

— Планета без эсселей — аномалия из аномалий, — молвил Альбус Дамблдор. — Как понимаю, он напал?

— Ещё как. Луна немедленно аппарировала с Гарри, как договаривались. Мы на первых порах пытались сдержать эсселя, но тот был слишком силён. Из нас троих быстро и гарантированно уничтожить его могла лишь Пернелла.

— Ох б..! — тихо выругалась Атика. — Какого х.. вы не ушли оттуда? Чёртово геройство?

— Мы проголосовали, — сумрачно продолжила Эммелина. — Я чувствовала, что этот эссель опасен… для мира. Его не должно быть. И чем скорее он исчезнет, тем лучше. Николас был против, — Вэнс отпила воды из бокала, что стоял подле каждого из них. — Пернелла была не прочь испытать свою новую установку.

— То есть, в лаборатории испытывать её показалось опасно? — приподняла бровь Атика. — Просто великолепно. Планета хоть цела?

— Цела, — кивнула Эммелина. — Эссель «наморозил» себе тело из воздуха и воды, мы с Фламелем отвлекали его, пока Пернелла закончила установку.

— Что там уцелело? — с сухим смешком поинтересовалась Атика.

— Ничего, — Вэнс снова отпила воды. — Установка выпустила около терранумана нейтралки. Плотность там была высокая.

— А потом начался расходящийся каскад резонансов, — понимающе кивнула Атика. — Там должно было всё выжечь, и живое, и неживое.

— Ты недооцениваешь плотность, — вздохнула Эммелина. — Судя по наведённой радиации, плотность замёрзшего воздуха и льда сыграла с эсселем злую шутку.

— Ты же не имеешь в виду, — нахмурился Грюм, — что эта сумасшедшая ухитрилась устроить…

— Термоядерный взрыв, верно, — подтвердила Вэнс. — Потом Николас прикинул: плотности не доставало, но скачок температуры был слишком велик. Они с Пернеллой уехали на встречу с каким-то физиком, что-то там насчёт рождения пар экзотических частиц-античастиц или вроде того. Пернелла что-то такое обнаружила.

— Занимательно, — покачала головой Атика. — Поинтересуюсь у них. Дальше.

— Мы аппарировали в лагерь — детей там не было. Я использовала ритуальный телепорт по духовной нити.

— Шолли рад был помочь, — шипящий голос ра-сохая полоснул воздух, точно наждаком. Эммелина, Аластор и Флитвик невольно дёрнулись, — Шолли замечает, между мирами ри-тэ неточен, неудобен, болезнен.

— Откуда ты знаешь, что между мирами? — Вэнс пронзила его взглядом.

— Интуиция, чутьё, Шолли дознавателем был, Шолли разведчиком был, Шолли чует, знает, видит больше, глубже, дальше… — оскалился ра-сохай.

Эммелина снова отпила воды, покосилась на пролетающие над головой «хрустальные» платформы, поёжилась, вздохнула, бросив на Атику укоризненный взгляд:

— Да, Луна аппарировала в другой мир. Она говорит, не специально, просто тот эссель мешал ей, ммм…

— Он закрыл все «пути-нити аппарации», — молвила Атика. — Так объяснила. И Луна проложила новый путь. Я не поняла, что и как она сделала. Потом попробуем Омут Памяти. Очень перспективно. Но продолжай.

— Они аппарировали в город, полный химер. Похоже, человеческих химер. Луна направила их с Гарри прямиком в логово химеролога. Если её интуиция…

— Это иной дар, — заметил Дамблдор.

— Так или иначе, химеролог оказался генетиком и биоконструктором. Магглом, — Вэнс прищурилась, когда белая звезда пронеслась перед глазами во время очередного кружения площадки. — Вернее сказать, встретил и пропустил их не он, а искусственный интеллект по имени Ютан. Да-да, искин, полноценный искин, похоже, мир Вейесты опережал нас лет на пятьдесят-сто. Ютан пропустил детей только по одной причине: не мог принять важное решение. Аргументы «за» и «против» были примерно равны, и Ютан попросил помощи первых же встреченных людей. Он мог провести консервацию систем или оживить Создателя, того самого биоконструктора, профессора Оссара Тайниса. Гарри подсказал сделать второе, хвала Мировой Душе. Иначе бы некому было изменить мой статус и искин, при прорыве защиты, детонировал бы ядерные заряды.

— Паранойя, — одобрительно кивнул Грюм. Вэнс одарила его неприязненным взглядом.

— Искин выпустил целую толпу химер, чтобы замедлить меня. Хорошо, я свернула не туда и задержалась, кой-что ломая. Затем искин направил меня в лабораторию Оссара и мы поговорили. Оссар… — Вэнс потёрла лоб. — Странный тип. Он самолично убедил того искина устроить геноцид. Представляете, зачистил планету от людей и культурных ценностей — всех!

— Были причины? — мрачно спросил Грюм.

— Ещё какие. Около ста лет назад археологи Вейесты откопали и активировали то, что называется Арка Света. Оссар не знает, с чем они встретились по ту сторону, но результат… нечто вроде массового психоза, распространившегося по всему обществу. Оссар вовремя понял, что произошло, и сумел избежать воздействия. А позже на планету прибыл — какая неожиданность! — профессор Эррант Окс. Окс уничтожил Арку и поговорил с Оссаром, убедив того, что воздействие неизлечимо. Единственным путём было стирание всякого его следа. Чем и занялся Оссар. Доступ к биофабрикам по всему миру, искину и сырью… — Эммелина покачала головой. — Он немного сумасшедший, но гений. Люди сопротивлялись уничтожению отчаянно, а Оссар, особенно имея в руках самые настоящие маготехнические технологии от Окса — устроил там апокалипсис. И… — глоток воды.

— И? — нетерпеливо наклонилась вперёд Атика.

— И он предлагает поучить Гарри своим методам. Предлагаю пролегилиментить его насквозь.

Сей-Тиор и Дамблдор переглянулись и вынесли синхронный вердикт:

— Принято.