Конфиденты (джен)

Небольшое помещение на первом этаже Азкабана, где в случае необходимости авроры проводили допросы, не имело ни единой примечательной детали: голые каменные стены, ровный серый пол, обычный стол, два стула, один из которых был привинчен к полу и снабжён цепями, и болтающийся на ржавой цепи магический шар-светильник.

— Доброе утро, — нейтральным тоном поздоровался находящийся в комнате человек.

— Доброе? — немного удивлённо повторила закованная в цепи женщина, бестрепетно встретив взгляд сидящего за столом человека в форменной аврорской мантии, по чьему распоряжению её и привели на допрос.

Их взгляды встретились, и в помещении установилась тишина. После окончания допросов сразу после ареста её никто не навещал, более того, за всё время, что она находилась в Азкабане, ни один заключённый не покидал камер — о них словно забыли, вычеркнув из жизни магического мира. И потому тот факт, что именно её вызвали на допрос, не мог не взволновать.

Пауза затягивалась, и аврор первым сдался: откашлявшись, он неловко махнул рукой на стул напротив:

— Эм-м-м… Присаживайтесь.

Выполнить то ли просьбу, то ли приказ она не успела — сопровождающий охранник толкнул в спину. Цепи загремели, когда женщина рухнула на пол; почти не изменившись в лице, словно боль и унижения для неё были привычны, она неловко поднялась и молча пересела на стул: возмущаться ей и в голову не пришло — хватало здравомыслия понять, что прав у неё в лучшем случае мало, а на самом деле и вовсе нет, ведь она просто заключённая.

Аврор не отводил от неё взгляда, но тоже сохранял молчание. Выпрямившись на неудобном стуле, она подняла глаза на визави и, сделав вид, что ничего не случилось, попыталась улыбнуться:

— Спасибо.

Аврор бросил тяжёлый взгляд на охранника и продолжил говорить только после того, как за тем закрылась дверь.

— Я пришёл поговорить с вами.

— Я догадалась, что не на свидание явились, — не удержалась от ехидства она.

Черты его лица затвердели. Голос утратил доброжелательность:

— Вы готовы отвечать? Или лучше не тратить время и прийти в другой раз?

Несколько секунд она смотрела на него изучающе, словно пыталась по внешнему виду понять, чего ожидать, а потом просто пожала плечами.

— Мистер Поттер, в Азкабане скучно, и я совсем не против поговорить. Только не совсем понимаю, что нового вы хотите от меня узнать. Меня уже допрашивали, притом с использование веритасерума…

— Я хочу узнать вашу историю, — ничуть не удивившись узнаванию, успев привыкнуть к собственной популярности, пояснил тот.

— Зачем?

— Хочу понять, как и почему вы пришли к Риддлу, — без паузы ответил Поттер явно заранее заготовленной фразой.

— Вот как… Но, я повторюсь, зачем?

— Вы не хотите рассказывать это?

— Да не в этом дело, — она отмахнулась бы, если бы цепи не ограничили жест. Поморщившись, она села ровно и внимательно взглянула на Поттера, предупредив: — История моего сумасшествия не слишком интересна.

— Позвольте об этом судить мне. Расскажите всё.

— Всё? — недоверчиво протянула она и предупредила: — Тогда это будет долгая история.

— Я никуда не тороплюсь.

— Что ж… Уж чего-чего, а времени и у меня в избытке.

* * *

— Меня зовут Ариэль Ленгтон и я неудачница, — спокойно произнесла она и весело рассмеялась, когда лицо Поттера изумлённо вытянулось. Казалось, ни заключение в Азкабане, ни цепи не имеют для неё значения, и никак не повлияли на жизнерадостность. — Простите, мне просто нравится, как это звучит. Я не делаю из своего прошлого тайны, но вы первый человек, который им заинтересовался, и я просто не знаю, что говорить. Наверное, вам неинтересно моё раннее детство, да и я плохо помню его, но оно было вполне заурядным. Обычная семья, обычные проблемы и радости, ничто, как говорится, не предвещало. А история моя, пожалуй, началась незадолго до того Хэллоуина, когда вы осиротели. Почему-то ваша личная трагедия известна всем, а до моей никому не было дела. Несправедливо, как вы считаете? Мне было шесть, когда Лорд пропал, но уже тогда на мою долю выпало больше, чем другим достаётся за земной век. Я слышала разговоры о ваших испытаниях, мол, вы такой бедняжка, потеряли всех в войне, и, знаете, мне было смешно.

Лицо Поттера отразило смесь негодования и обиды, и, не желая сразу же настраивать его против себя, она поспешно произнесла:

— Не обижайтесь, вы сейчас поймёте, почему ваши лишения меня ничуть не тронули. Тринадцатое октября восемьдесят первого года было дождливым вторником и днём рождения моего брата Дерека, и потому несмотря на будний день в доме собралась почти вся наша семья, лишь мамин брат Стивен с женой не могли прийти — у них заболел ребёнок.

Наш дом располагался на отшибе, поэтому мы не слишком старательно скрывались от магглов, и я могла почти свободно колдовать в саду, а стихийное волшебство у меня случалось часто. Там-то я и была, когда моя привычная жизнь кончилась.

В нашей семье была традиция дарить подарки в час рождения. То есть начать отмечать праздник можно было в любое удобное время, а вот подарки вручать — в строго определённое. Моим подарком был магически изменённый цветок. Очередной стихийный выброс застал меня за работой с клумбой, и так получилось, что обычный розовый куст, который я готовила к зимовке, зацвёл. И не просто зацвёл, но и… Трудно описать, это нужно было видеть! Но цветок был невероятно красив. Я его прятала ото всех, чтобы сделать сюрприз, и, конечно же, не срезала заранее, чтобы он не завял. И вот за несколько минут до того, как часы пробьют семь раз, мама отошла за именинным тортом, а я выскользнула из-за стола, чтобы принести свой подарок из сада.

Дождь скрывал все звуки, так что ничего подозрительного я не слышала до тех пор, пока не подошла к чуть приоткрытой застеклённой двери в сад и не увидела людей в чёрный плащах и белых масках. Тогда я не знала, кого вижу, хотя дома частенько обсуждали Пожирателей смерти, ведь и отец, и дедушка работали в Министерстве магии и не понаслышке знали о ситуации в стране.

Не знаю, чего Пожиратели хотели, я была обычным ребёнком и политические мотивы были мне совершенно непонятны, но вид бьющейся в конвульсиях бабушки меня не только напугал, но и лишил способности двигаться. Я стояла в темноте под дождём никем не замеченная и просто смотрела на то, как умирает моя семья. Сначала бабушка и дедушка, которых пытали Круциатусом до тех пор, пока у обоих не выдержали сердца, потом отца сразила Авада… А спустя ещё минуту-две в празднично украшенной гостиной вспыхнуло пламя, поглотившее маму и Дерека.

Ужас на лице Поттера заставил её приглядеться к нему внимательнее. Несмотря на прошлое и выбор профессии, Гарри Поттер не очерствел и всё ещё остро реагировал на несправедливости и чужие трагедии. Ариэль не знала точно, зачем он пришёл, но догадаться было несложно — за информацией, однако облегчать ему задачу не собиралась. Поттер пожелал узнать её историю, что ж, как говорится, сам напросился. Смягчать правду ради его душевного спокойствия она точно не собиралась.

— Не помню, что точно происходило дальше, очевидно, я пятилась от Адского огня, в котором заживо сгорали близкие, от их криков, очнулась я лишь глубокой ночью — от холода. Как я и говорила, дом стоял на отшибе, плюс низкие тучи и дождь — никто не заметил ни висящую над домом метку, ни взлетающие ввысь огненные химеры. Дом сгорел дотла, я бродила вокруг дымящихся руин и, кажется, плакала. Утром приехал дядя Стивен…

— Примите мои соболезнования, — глухо произнёс Поттер, когда Ариэль замолчала.

Она взглянула на него с неуместной улыбкой и покачала головой:

— Пустое. Разве вы виноваты в произошедшем?

— Вы правы, мою трагедию обсуждала вся страна, а до вас и других пострадавших в той войне никому не было дела, словно ваша трагедия менее важна.

— Вы же Мальчик-Который-Выжил, конечно, ваша судьба интересовала всех. Вот если бы в тот день я заставила Лорда развоплотиться, думаю, это вас ждало бы забвение, а я стала знаменитостью.

— Вы правы. Мир несправедливо устроен. Но, прошу вас, продолжайте.

Ариэль слегка улыбнулась и кивнула.

— Следующие месяцы я почти не помню, лишь какие-то фрагменты. Всё вокруг было чужим… Стоит упомянуть, что моя мама была магглорождённой, и дядя Стивен был обычным магглом. Конечно, и он, и его жена знали о магии, но… Впрочем, вы, кажется, тоже росли вне магического мира и можете себе представить… — она запнулась, внимательно посмотрела на Поттера и, словно отвечая на свои мысли, покачала головой. — Хотя не можете, вы же не знали, что волшебник.

Поттер кивнул, подтверждая.

— В первое время я совсем не разговаривала, вздрагивала от малейшего громкого звука, всё время старалась забиться в какое-нибудь тёмное место и закатывала жуткие истерики, стоило ко мне притронуться. Это не говоря уже о еженощных кошмарах, из-за которых я будила весь дом криками. Логично, что после того, как на моих глазах умерли родные, я была весьма далека от нормальности. Но родственники всё безропотно сносили и проявляли лучшие стороны характера, жалели меня, с пониманием относясь к травме.

Вспоминая детство, я могу лишь посочувствовать тёте с дядей, которые были вынуждены приютить меня в своём доме — хлопот со мной было много. А ведь у них был свой ребёнок, о котором нужно было заботиться.

Приходить в себя я начала ровно через год. Мне сообщили, что на следующий день мы все поедем на кладбище, и я словно очнулась. Сейчас мне трудно вспомнить, какие мысли тогда бродили в моей голове, но одно могу сказать совершенно точно: никуда я не поехала — забилась под стол в подвале и лишь выла, когда меня уговаривали вылезти. В какой-то момент терпение дяди Стивена кончилось, и он попытался вытащить меня силой. Что я могу сказать? Стихийную магию дети не умеют контролировать. Больше вопрос с посещением кладбища ни разу не поднимался — я никогда там не была и даже не знаю точно, где похоронены мои родные. Первые пять похорон прошли мимо моего сознания.

Моя жизнь в доме опекунов не претерпела никаких изменений даже после стихийного выброса. Я не ходила в школу, потому что была почти немой, и занималась дома сама, а в свободное время читала или смотрела телевизор — в одиночестве; я ни с кем не общалась, иногда неделями не выходила из своей комнаты. Я никогда не говорила о том, что со мной случилось, не вспоминала родителей и Дерека; тётя пыталась найти мне психолога, но я была магом и могла сказать что-то о волшебстве и угодить в сумасшедший дом — а такой судьбы они мне не желали и не стали рисковать. Ещё полгода спустя я начала оживать, и тётя с дядей решили, что я забыла — вытеснила из памяти болезненные воспоминания, но на самом деле всё было иначе: во мне что-то сломалось. Может, я уже в ту октябрьскую ночь сошла с ума, не знаю, но, не получив никакого объяснения произошедшему, мой детский мозг самостоятельно сделал выводы, с которыми мог существовать дальше, и они были бесконечно далеки от реальности.

Я решила, что родители, брат и бабушка с дедушкой мне не нужны, что я их и не любила, а потому и горевать незачем — так было проще смириться, — что они сами выбрали свой путь и потому и умерли — в наказание за ошибки и слабость; что зелёное заклинание и огонь — это хорошо, ведь они не тронули меня, что я — лучшая в семье, ведь только я смогла выжить. «Бред» — скажет любой здравомыслящий человек. «Психологическая травма» — заявит доктор. «Бедная девочка» — покачали бы головами мои бесконечно терпеливые опекуны, которые так и не поняли, какую ошибку совершили, когда позволили мне день за днём упиваться своим горем, вместо того, чтобы хотя бы попытаться вернуть мне нормальную жизнь. Наверное, я сужу несправедливо, но у меня вообще проблемы с объективностью. Я никого ни в чём не виню, не хочу мести, я просто… Немного сумасшедшая.

Поттер закашлялся от такого вывода, но лёгкая улыбка на губах женщины поразила его ещё сильнее.

— Мисс Ленгтон…

— Простите, мистер Поттер, — перебила она, — я не хотела вас шокировать. Знаете, я не привыкла жить воспоминаниями, то, о чём я сейчас говорила — словно жизнь совершенно чужого человека. Я вижу ошибки, которые совершила, нахожу оправдание тем, кто меня обижал, понимаю, что должна иначе воспринимать всё, что меня окружало, но — мне нет дела до той жизни.

Поттер кивнул, чтобы хоть как-то отреагировать на признание, и принялся листать тонкую папку с делом Ленгтон.

— Может, вы скажете, что ищите, и я смогу вам помочь?

— Эм… Сколько вам лет? Простите…

Ариэль рассмеялась.

— Я на шесть лет старше вас, мистер Поттер. Я даже помню вас в Хогвартсе.

— О-о-о…

— Я выгляжу старше? Не смущайтесь, — она снова засмеялась и потянулась через стол, насколько позволяли цепи, и похлопала его по руке, — я прекрасно понимаю, как быстро Азкабан добавляет годы к женской внешности.

— Извините.

— За что вы всё время извиняетесь, мистер Поттер? Не вы устанавливали правила в Азкабане, не вы ленитесь выполнять свои обязанности и хотя бы раз в неделю предоставлять заключённым возможность помыться…

— Я разберусь с этим.

— Буду благодарна… Все мы будем вам признательны. В конце концов, не к лицу победителям столь мелочно гадить побеждённым.

— Вы правы… Вас ведь недавно арестовали? — он снова открыл папку, но Ариэль ответила раньше, чем он нашёл нужную строку.

— Два месяца назад, — произнесла она, с любопытством глядя на него. Поверить, что Поттер явился неподготовленным к разговору было сложно. — Чуть больше, пожалуй, тут трудно уследить за временем. И да, вы правы, именно Азкабан так изменил мою внешность.

Поттер кивнул, стараясь не смотреть на спутанные засаленные космы, обрамляющие недавно миловидное лицо.

— Рассказывайте дальше.

* * *

— Вам ещё не наскучило? Что ж… Письмо из Хогвартса обрадовало дядю и тётю, ведь чем я была старше, тем сильнее становилась магически, а они были всего лишь магглами и не могли защитить ни себя, ни своего ребёнка, ни свой дом. Я, конечно же, не вредила специально, но даже лёгкого недовольства порой хватало для того, чтобы магия обрушилась на ни в чём неповинный предмет или человека. Они любили меня, но боялись, и винить их за это нельзя… Мистер Поттер? С вами всё в порядке?

Поттер вздрогнул и поднял больной взгляд на Ленгтон.

— Я никогда не смотрел на ситуацию с этой стороны, — после долгого молчания признался он. — Я ведь жил с магглами. Я был уверен, что они просто ненавидят меня, что они такие мерзкие люди, что запирают меня в чулане, наказывают… — он запнулся, поняв, что именно говорит незнакомому человеку, но всё же не стал отказываться от своих слов и продолжил: — Но они просто боялись. После ваших слов я понял, что был несправедлив к ним. Вы правы, они просто магглы, они не могут себя защитить…

— Не думали? — переспросила Ариэль с удивлением. — Но ведь это очевидно.

— Только не для меня.

Некоторое время они молчали, а потом Поттер выпрямился и неловко улыбнулся:

— Мне пора уходить, но я хотел бы услышать продолжение, так что ещё вернусь.

— Буду ждать вас. И не корите себя за неверное отношение к своим магглам, вы были ребёнком.

— Вы тоже, но, видимо, вы, в отличие от меня, были умным ребёнком, — отмахнулся Поттер, вставая.

— Мне было приятно познакомиться, мистер Поттер. Буду рада видеть вас снова, — на прощание произнесла Ариэль, покорно следуя за конвоиром к выходу из допросной.

— Я приду, — пообещал Поттер, и дверь закрылась.