Конфиденты (джен)

— Вы утверждаете, что чистокровные сильнее, — возобновил Поттер диалог спустя почти полчаса.

— Верно.

— Моя магглорождённая подруга была лучшей ученицей все годы обучения.

— Мисс Грейнджер, о которой мы все наслышаны, уж простите, обычный книжный червь. Все чистокровные волшебники владеют парой десятков элементарных чар, которые такие, как ваши подруга, узнают чуть ли не к четвёртому курсу. Детям скучно, они выполняют задания спустя рукава — они же и так это умеют, зачем им напрягаться на уроках? Да и за формальным признанием никто не гонится. Хогвартс — это традиция. В эту школу идут не за знаниями, уровень которых отвратительно низок. В школе завязываются выгодные знакомства, дети учатся взаимодействовать друг с другом, присматривают себе будущих супругов, если родители настроены благодушно. А настоящая учёба проходит либо дома, либо в гостиной факультета — у камина в кресле с книгой. Поймите, на аттестат никто не смотрит при приёме на работу…

— То есть как это?!

— А вот так. У вас либо есть знания, которые вы с лёгкостью продемонстрируете на собеседовании, либо громкая фамилия, что служит гарантом знания. Гильдейские же экзамены и вовсе включают в себя именно те вопросы, что важны для будущей профессии. Никому не интересно, умеешь ли превращать спички в иголки и заставлять ананас танцевать кадриль, потому что это абсолютно бесполезные навыки. Аттестаты нужны лишь магглорождённым.

— Разве работодатель не может точно так же проверить знания опытным путём? — язвительно поддел Поттер.

— Может, — спокойно кивнула Ариэль, — но в случае магглорождённого соискателя на должность, аттестат — это не только перечень оценок, но и характеристика.

— Поясните, — раздражённо потребовал Поттер.

— Если вы плохо учились, это говорит о лени, неорганизованности, нежелании выполнять указания…

— Да почему?! — не выдержав, повысил голос он.

— Мистер Поттер, в Хогвартсе настолько урезанная программа обучения, что не справиться с ней может только сквиб. А таких в школу не берут. Следовательно, причинами неудач служат перечисленные мной недостатки. Чем выше средний балл, тем выше вероятность, что вы станете добросовестным работником.

— Мисс Лэнгтон, почему вы иногда называете магглорождённых грязнокровками? Сбиваетесь на привычное обозначение или есть другая причина?

— Раз вы задали этот вопрос, значит, сами знаете ответ. Магически одарённый ребёнок магглов — магглорождённый. Упивающийся своей одарённостью глупый самоуверенный магглорождённый, не желающий узнавать законы и правила нового для него мира, — грязнокровка. Это даже не оскорбление, а констатация факта. Чистокровные маги считают магглорождённых магами второго сорта, это правда. Но не потому, что те плохи, а потому что те ещё — и это ключевое слово! — недостаточно хороши. Они слабее, меньше знают, но это исправимо. Однако после семидесятых годов все чистокровные опасаются их…

— Заранее ждут гадости? — наконец-то понял Поттер.

— Верно. Инквизиция навсегда оставила свой след в душах волшебников. Да и самая обычная ксенофобия не является чем-то новым или тем более странным. Страх — неприятное чувство, а бояться неизвестного в природе человека, так вот чтобы не бояться, многие подменяют страх ненавистью. Слабой до тех пор, пока она не получит подпитку в виде опасного поведения. А отношение к грязнокровкам развивалось строго по шаблону: отстранение на первых порах из-за недостатка данных, и ненависть после, когда они продемонстрировали свою опасность. Мы подозрительны по натуре, мистер Поттер. Нас нельзя ненавидеть за это свойство характера — это глупо. Если вы напряжёте память и вспомните всё, что видели, то неизбежно придёте к выводу, что чистокровные никогда не проявляют агрессивность при виде магглорождённых — они наблюдают.

— Но когда им что-то не нравится…

— Они стараются нейтрализовать угрозу. Вы требовали от меня откровенности, вы не передумали?

— Нет, конечно. Вы хотите что-то сказать о Гермионе?

— Да. Ваша подруга яркий пример грязнокровки, — Поттер поморщился, но не стал перебивать. — Мы же общались между собой даже после выпуска, и весь магический мир, кажется, в курсе идиотской затеи мисс Грейнджер освободить эльфов. Вы не представляете, как всех веселили рассказы об этом. Тысячелетия домовые эльфы служили магам, тысячелетия, мистер Поттер! Ваша подруга действительно думала, что не будь это абсолютно нормальным и устраивающим обе стороны, такой порядок вещей продержался бы так долго? С чего в её пустую голову взбрела мысль, что домовики хотят свободу?

— Рабство запрещено во всём мире…

— Мистер Поттер! Бить детей тоже запрещено во всём мире, но встречаются уроды, которым плевать на запрет. Так что ж, запретить людям заводить детей?! Грязнокровки приходят в наш мир и пытаются нам же называть свои законы. Зачем? Если их не устраивают наши, пусть возвращаются к себе и живут так, как им нравится. Есть хорошее выражение: «В чужой монастырь со своим уставом не лезут». Так вот такие, как ваша подруга, нарушают наши традиции и законы. Вправе ли они обижаться на наше неприятие?

— К сожалению, я слишком поздно это понял. Никто же не пытался объяснить…

— А вот тут мы возвращаемся к тому, что МакГонагалл — отвратительный декан, и тем, кто усадил её в директорское кресло, стоило бы руки оторвать.

— С деканом нам, видимо, не повезло, но ведь нас окружали чистокровные маги, почему они ничего не сказали? Тот же Малфой! Он же сразу принялся сыпать оскорблениями! Почему он нормально не объяснил, в чём ошибка Гермионы?

— А зачем?

Поттер подавился воздухом от возмущения.

— То есть как это — зачем? Чтобы Гермиона не совершила этой ошибки!

— Зачем это ему?

— Как…

— Вы меряете по себе, а это неправильно. С чего вдруг тот же Малфой — вы к нему явно неравнодушны, — станет помогать совершенно чужой девочке?

— А просто так это сделать нельзя?

— Нет, конечно, — весело рассмеялась Ариэль, словно услышала что-то в высшей степени забавное. — Это бессмысленная трата времени и сил. А глупые поступки свойственны, скорее, вам, чем нам. К тому же, скажите честно, мистер Поттер, какова вероятность того, что мисс Грейнджер прислушалась бы к мнению ровесника, более того, слизеринца, и хотя бы на минутку задумалась о своей неправоте?

Поттер промолчал, отведя взгляд.

— Вот и ответ, — усмехнулась Ариэль.

— Это неправильно.

— Это жизнь, мистер Поттер.

— И вас это устраивает?

— Не только устраивает, но и кажется единственно правильным. Они все почему-то считают, что им должны. С чего бы? Если кто-то и окажет помощь, это не должное, это одолжение. Маггловские дети приходят в новый мир и ждут, что их буду водить за ручку и предостерегать от малейшей ошибки. А чем они заслужили подобное особое положение?

— Они же дети, — скорее ради того, чтобы поспорить, чем искренне, возразил Поттер.

— Вот именно. Они всего лишь жалкие маггловские дети. А мнят себя наследниками королевской крови.

— Ладно. Это бесспорно интересный экскурс в историю, но мы говорили об Аврорате, использующем запрещённые Министерством магии артефакты.

— Экскурс для того и был нужен, чтобы вы поняли: никакие законы не отменят инстинкт самосохранения.

— Согласен. Рассказывайте дальше.

— Дальше? Что ж… — Ариэль задумалась на минуту, вспоминая, на каком моменте остановилась, и заговорила: — У слизеринцев есть традиция встречаться раз в год расширенным составом.

— Встреча выпускников?

— Не совсем. На этих встречах могут присутствовать не только сокурсники, но и все слизеринцы. Я уже говорила вам, у нас принято общаться не только с ровесниками, но и теми, кто старше или младше. Обычно встречи происходят у кого-нибудь дома, благо большинство живёт в поместьях и чуть ли не замках. Через пару месяцев после начала моей работы в Министерстве магии такая встреча и состоялась. Разговор перешёл на впечатление от смены сферы деятельности, я пожаловалась на тех самых гриффиндорцев, убившим Фрэнка, которым в силу занимаемой должности вынуждена помогать защищаться, когда хочется их уничтожить… Кстати, вот вам образчик разницы между слизеринцами и всеми остальными.

— Какой? — не понял Поттер.

— Если бы ваш друг сообщил, что имеет возможность добраться до вашего кровного врага, что бы вы сделали?

— Ну… — Поттер на самом деле задумался над ответом, а не отмахнулся от вопроса. — Наверное, попросил бы помочь до него добраться.

— Не смущайтесь, это совершенно нормальная реакция, — приободрила Ариэль. — Вы помните, что я говорила о своей работе?

— Да.

— И вы бы всё равно попросили его помочь с местью?

— Д-да, — уже не так уверенно снова кивнул тот.

— Вот в этом и разница. Ни один из слизеринцев не обратился с такой просьбой.

— Но… почему?! — изумился Поттер.

— Потому что это поставило бы меня в крайне неприятные условия.

— Но ведь вы и сами хотели им отомстить!

— Верно. Но я не сделала этого, хотя шансов выпадало немало.

— Я не понимаю, — признался Поттер и придвинул к себе термос с остатками кофе. Разлив его по чашкам, он убрал термос в карман, чтобы не забыть, и вновь посмотрел на заключённую. — Мисс Лэнгтон, ваша логика мне недоступна.

— Я только получила работу. Причём не без содействия тех самых слизеринцев, которые стояли тогда рядом. Соверши я нечто противозаконное, их бы это тоже коснулось. Мне нравилась моя работа — по большей части, а после осуществления мести шанс на то, что я смогу её сохранить, был минимальным: никто из нас не недооценивал умственные способности авроров — меня бы поймали. И, наконец, я приносила обет. Который убил бы меня, соверши я что-то откровенно враждебное против Аврората.

— Ох.

— Вы поняли, — констатировала Ариэль. — Слизеринцы даже не обратились с такой просьбой, потому что уважали меня, ценили и не желали ставить в неловкое положение или тем более подвергать опасности. Для вас же подобное было бы в порядке вещей, вы ещё и обиделись бы на отказ, и вам пришлось бы долго пояснять его причины. «Не подумал» — девиз Гриффиндора. Слизерин — семья, мистер Поттер. А в Гриффиндоре все считают друг друга не друзьями всё же, а приятелями. И, разумеется, не держат в уме все проблемы и опасности, что могут подстерегать приятелей, согласившихся помочь.

— Вы действительно всегда продумываете каждый шаг, каждое слово, каждый вздох?

— Действительно, — усмехнулась Ариэль, — но не специально, а потому что иначе мы не умеем. Мы — маги, мистер Поттер. Маги до последней капли крови. И мы знаем, что в магии и одного слова может быть достаточно для получения результата. А потому слов на ветер не бросаем, — она помолчала минуту, давая возможность осмыслить свои слова, и, не дожидаясь формального подтверждения, снова заговорила: — Но я продолжу, с вашего позволения. Дальше события происходят параллельно вашим приключениям, так что вам должно стать интереснее.

Поттер улыбнулся:

— Уж поверьте, я не заскучал. Кажется, я за всю жизнь столько не удивлялся, как за те часы, что провожу в беседах с вами.

Ариэль не знала, можно ли это счесть комплиментом, так что просто приступила к рассказу:

— Я не большая поклонница квиддича, что не удивительно после происшествия с Фрэнком, которому я стала свидетельницей на первом курсе, но когда меня пригласили на Чемпионат мира — согласилась пойти. Всё же профессиональная игра намного красивее школьных потуг. Думаю, вы прекрасно помните, чем всё закончилось.

— Помню, — вздохнул Поттер.

— Но вряд ли вам известно всё, что происходило на том поле, где располагался палаточный городок. Когда начались беспорядки, я как раз отошла от своей компании и, таким образом, оказалась совершенно одна. Одета я была не совсем по-маговски, так что люди в масках сочли меня магглой и уже собрались поступить со мной так же, как и с теми несчастными, что уже болтались в воздухе, когда меня узнали и, разумеется, не тронули. Не могу сказать, что я испугалась, всё же пережитое в детстве сказалось на всех моих реакциях, и те сильно отличаются от нормальных. Однако волнение присутствовало. Я не спешила возвращаться домой, наблюдая за происходящим со стороны. Вы знали, что когда большинство зрителей сбежали, на палаточном лагере разгорелось недолгое сражение?

— Впервые слышу.

— Я так и думала. Среди зрителей были и авроры, мистер Поттер, и они не сбежали. Когда вырядившаяся Пожирателями смерти компания решила расходиться, авроры напали. Шутка вышла дурацкая, признаю, что компания псевдо Пожирателей никому не причинила вреда: напугала, поиздевалась над магглами, и всё. А вот авроры атаковали сразу серьёзно: не Авадами, правда, но Круциатус в их арсенале присутствовал. Всего боя я не видела — заклятия летели во все стороны, так что я всё же решила убраться оттуда, не дожидаясь окончания, — но и увиденного хватило, чтобы узнать авроров и понять, что по жестокости с бывшими гриффиндорскими убийцами мало кто сравнится.

— Это были те же парни, что убили вашего ловца?

— Да. И в тот день они подписали себе смертный приговор.

— Разве не в день убийства?

— Нет, мистер Поттер. Тогда… Как бы объяснить? Они совершили ужасный поступок, не проступок, который можно простить, а преднамеренное убийство. Мы все хотели их наказать — это правда, но не убийством. Всё же детский возраст служил смягчающим обстоятельством. Азкабан, Круциатус, болезненное проклятие — нас устроил бы любой из этих или похожих вариантов, но не Авада. После Чемпионата полумеры были отброшены. О Пожирателях смерти ходило много страшилок. Мол, все и каждый, у кого есть метка, наслаждается страданиями жертв. Но это неправда. Мало кому может доставить удовольствие наблюдение за тем, как корчится жертва Круциатуса. Те, кто утверждал обратное, никогда не видел его применения. Лёгкое проклятие причиняет боль, но не может навредить всерьёз, но Пожиратели смерти, такие, какими их представляет общественность — разве стали бы они накладывать лёгкое? А применённый в полную силу, Круциатус полностью отключает контроль над телом. У жертвы, уж простите за неаппетитные подробности, расслабляются сфинктеры, и в итоге перед тобой корчится обгадившийся человек. Кому это может понравиться?!

— Меня пытал ваш Лорд, и я не…

— Это не была пытка — он вас дразнил.

— Ну, знаете! — задохнулся негодованием Поттер.

— Мистер Поттер, спросите кого хотите — вам подтвердят, что я говорю правду.

— Я верю, что вы верите в то, что говорите…

Ариэль тяжко вздохнула и отодвинула от себя пустую чашку:

— Верните цепи, мистер Поттер, и отправляйтесь искать опровержение моим словам. Сейчас вы ведёте себя не лучше грязнокровки, из вредности или глупости отрицающего существующие факты.

Нахмурившись, Поттер достал палочку и заковал собеседницу, после чего, не прощаясь, молча вышел из допросной.