Грозный сэр Макс в Хогвартсе (джен)

Два раза подряд знакомиться нельзя! Если с кем-нибудь знаком, то это уже навсегда. Ничего тут не поделаешь.

38 попугаев

Альбус Дамблдор — великий человек. Во время своего пребывания в Хогвартсе я успел услышать эту максиму в различных вариациях много раз. И не мог с ней не согласиться. Чтобы столь быстро сориентироваться в такой сложной ситуации — это нужно обладать каким-то особым видом величия!

Пока я сидел на каменном полу и предавался паническим настроениям, этот удивительный старец погладил бороду, задумчиво покачал головой и выдал вполне сносный план на первое время:

— Мне не доводилось сталкиваться с подобными ситуациями. Однако я уверен, что специалисты Отдела Тайн окажутся более сведущими. Они знамениты тем, что вникают в самые удивительные стороны магического искусства... Возможно, они смогут подсказать, как тут быть.

Во мне расцвел нежный цветок надежды. Я пробормотал:

— Правда? Вы действительно думаете, что специалисты из этой чудесной организации с многообещающим названием сумеют разобраться, какие мистические причины выдернули мое бестолковое сознание и поместили его в это тело?

— Не буду врать, — покачал головой Дамблдор. — Наверняка мне это не известно. К тому же, Отдел Тайн редко делает что-то быстро...

— Получается, я тут застрял надолго? А может, и навсегда? — упавшим голосом спросил я.

— Может случиться и так, — развел руками этот седобородый дедушка. — И, пока наверняка не известно, имеет ли эта ситуация шансы разрешиться благополучно, я вынужден вас просить побыть Гарри Поттером. По ряду причин этому молодому человеку никак нельзя сейчас пропадать...

В этом месте я возмутился:

— Вы шутите? Как я сумею изобразить совершенно незнакомого мне человека? Неужели вы думаете, что мне удастся обмануть его близких? А главное — зачем?

Оказалось, что близких мне, к счастью, обманывать не нужно. Дамблдор, наоборот, обещал подробнейшим образом объяснить им ситуацию, чтобы они всеми силами помогали мне играть роль Гарри Поттера.

В качестве ответа на вопрос «зачем?» он и вовсе разразился целой историей о Турнире Трех Волшебников, каком-то зловещем тёмном магистре, который вроде и умер, но одновременно и нет...

— Полегче! — жалобно перебил я его. — Для меня это слишком! Слишком много всего обрушилось и всё сразу, одновременно — мне, кажется, нужна пауза. Как я понял, Гарри Поттер обязательно должен в ближайшем будущем принять участие в этом вашем Турнире и одновременно постараться остаться в живых, потому что какие-то плохие дяди спят и видят, чтобы он отбросил коньки?

— Можно сказать и так, — согласился Дамблдор, одаривая меня проницательным взглядом. — А еще он должен ходить на занятия и общаться со сверстниками.

Я застонал:

— Нет, нет, это уже слишком! Учиться в школе? Вставать каждый день рано утром? Общаться с целой толпой детей и, страшно сказать, подростков? Участвовать в смертельно опасных состязаниях перед толпой народа — пожалуйста. Отбиваться от бессмертных тёмных магистров и их приспешников — почему бы и нет? Но ходить на занятия?..

— Уверен, все не так страшно, — заверил меня Дамблдор. В его пронзительных голубых глазах плясали смешинки. — Вполне вероятно, со временем вы даже начнете получать от этого процесса удовольствие.

За неимением лучшего, я согласился на это в высшей степени сомнительное мероприятие. Грешные магистры, вернуться на школьную скамью!

А куда было деваться? Дамблдор предлагал мне какое-никакое, а решение...

Ложкой меда в этой огромной бадейке с дегтем было то, что кое-какие особые навыки у меня все же сохранились. Я не мог плеваться ядом, в моей груди вновь билось только одно сердце, и мне не удавалось, как ни старался, залезть в щель между мирами. Но, по крайней мере, мне все еще были доступны фокусы, относящиеся к очевидной магии. Например, я без каких-либо затруднений спрятал свою кровать между большим и указательным пальцами левой руки.

Да и волшебство этого мира оказалось мне вполне по силам.

Впервые взяв в руки волшебную палочку Гарри Поттера, я ощутил…

Нет, это было неописуемо! Представьте себе то теплое чувство, которое возникает, когда любимый кот подставляет вам свое пушистое пузо, милостиво позволяя вам его почесать. Прибавьте к этому тянущее ощущение в области солнечного сплетения, появляющееся иногда, когда ветер доносит до вашего носа аромат неизведанного. А потом увеличьте этот коктейль в восемь раз — вот это я и ощутил, когда впервые взял в руки волшебную палочку.

А потом я легко, с первой же попытки, сотворил с ее помощью крохотный огонек, интимно прошептав подсказанное Альбусом Дамблдором волшебное слово: «Люмос!» Вслед за первым последовало второе, третье, четвертое заклинание. Седобородый профессор не мог на меня нарадоваться и все повторял, что я «удивительно быстро всему учусь».

Мне было приятно. Хоть я и подозревал, что Дамблдор просто принадлежит к породе тех снисходительных дедушек, которые щедры на многословные похвалы даже по не слишком значительным поводам. Прекрасная порода, доложу я вам! Жаль только, что жизнь сталкивала меня с подобными индивидуумами не слишком часто…

* * *

Первое утро в новом мире и в новом теле — для меня оно началось в районе полудня — я коротал в обществе незабвенной Гермионы Грейнджер, ближайшей подруги Гарри Поттера. Эта юная особа с невероятно пышной гривой темных волос, напоминающих своим оттенком шоколад, кажется, ужасно смущалась. И потому говорила со скоростью тысяча слов в минуту. Ну, может быть, на самом деле чуть-чуть поменьше... Но только если чуть-чуть. С порога она обрушила на меня целый монолог:

— Я буду называть тебя Гарри. Конечно, профессор Дамблдор объяснил мне, что ты на самом деле совсем не Гарри Поттер, он сказал, что тебя зовут Макс. Но я все равно буду называть тебя Гарри, чтобы привыкнуть и потом не сбиваться случайно перед всеми! И ты тоже зови меня просто Гермиона, хоть мы еще и не знакомы, но ты все равно зови! Именно «Гермиона», я терпеть не могу, когда мое имя пытаются сокращать! «Герми» или «Миона» — собачьи клички какие-то, а не имена!

— Хорошо, Гермиона, — серьезно кивнул я. — Полагаю, моих умственных способностей хватит, чтобы запомнить, как тебя зовут.

Бедная девочка порозовела. Кажется, она подумала, что я над ней издеваюсь. Вероятно, именно из-за этого продолжила говорить она еще быстрее и суровее:

— Меня просили рассказать тебе, как ведет себя настоящий Гарри Поттер. Я составила список его основных привычек, разделила его на категории…

В этом месте Гермиона прервалась, чтобы извлечь из сумки свиток со своими записями. К моему ужасу, он оказался очень и очень длинным — с другой стороны, а что ты думал, дорогуша? Что изображать другого человека будет легко?

— И когда ты только успела? — ошалело спросил я. — Я ведь только вчера сюда переместился...

— Ну, это ведь важно! — чуть смутилась Гермиона и снова слегка порозовела. Надо сказать, румянец ей шел просто необычайно.

— Для начала, думаю, стоит подробно разобрать, как тебе нужно будет себя вести в гостиной, — продолжила она, — во время уроков и в Большом зале, во время завтраков, обедов и ужинов. Вот здесь я выписала в столбик, с кем Гарри обычно здоровается, здесь типичные фразы, а здесь…

— Ужас какой! — искренне отозвался я. — А ты, кажется, очень хорошо его знаешь.

— Мы с Гарри друзья с первого курса, — сухо произнесла Гермиона. Мне показалось, что в ее глазах блеснули невыплаканные слезы. Должно быть, она очень болезненно переживала исчезновение своего товарища. И разговаривать теперь со мной, бесцеремонно занявшим его тело, ей наверняка было непросто.

Я сочувственно улыбнулся ей:

— Я уверен, мы придумаем, как все вернуть. Альбус Дамблдор показался мне человеком могущественным и умным. Да и Отдел Тайн поможет разобраться в ситуации. Гарри вернется, с ним все будет хорошо.

— Я на это очень надеюсь, — произнесла Гермиона слабо. — Профессор Дамблдор — великий волшебник.

Лицо ее заметно прояснилось.

И после дела у нас пошли совсем неплохо. Я послушно учился под ее чутким руководством приглаживать волосы на лбу, поправлять очки, небрежно засовывать волшебную палочку в карман. Уверен, что все мелочи я так и не освоил — чтобы изучить действительно все, не хватило бы и жизни. Что уж говорить о каких-то жалких трех часах! Но, думаю, шапочных знакомых Гарри Поттера я обмануть уже мог. Во всяком случае, так считала Гермиона, и я ей верил.

* * *

Первой проверки моей способности изображать настоящего хозяина этого худосочного тела долго ждать не пришлось. Не успел я зарыться в оставленные Гермионой записи, как в Больничное крыло проскользнули сразу два изумительно рыжих парня. В первое мгновение я подумал было, что у меня двоится в глазах.

По правде говоря, органы зрения, доставшиеся мне по наследству от Гарри Поттера, не вызывали особого доверия. Мне казалось поразительной наглостью с их стороны показывать мне такую мутную и размазанную картинку вместо привычных ярких цветов. Конечно, очки отчасти спасали ситуацию, но и здорово мешали. Мне постоянно хотелось убрать с переносицы это дьявольское приспособление.

В этот раз, впрочем, глаза были ни при чем. Просто посетителей и в самом деле было двое. Я даже довольно быстро догадался, кто это. Близнецы Уизли. Фред и, кажется, Джордж. Гермиона говорила мне о них.

— Привет, ребята! — весело поприветствовал двух этих занимательнейших персонажей.

Почему я при одном их виде так развеселился? Сам не знаю. Просто распространяли они вокруг себя этакую ауру беззаботности.

— Видим...

— ...тебе уже лучше! — заявили эти непостижимые парни.

— Ну не могу же я вечно лежать в обмороке! — улыбнулся я, демонстративно поправляя волосы на лбу одним из типичных жестов Гарри Поттера, подсказанных мне Гермионой. — Я очень старался, правда, но в конце концов неотвратимая реальность заявила о себе... Пришлось приходить в себя.

— Ничего!

— Турнир...

— ...не такой уж и страшный! — заверили они меня. — Ты справишься!

— Обязательно!

— Чтобы гриффиндорец...

— ...и не справился?!

— Ну куда же я денусь? — согласился я.

— А ты и правда в порядке, — как-то совершенно в иной тональности отметил вдруг один из близнецов. — И совершенно не боишься.

— Мы-то думали, тебя успокаивать придется, — поддержал другой.

— Профессор Дамблдор уже успешно справился с этой задачей, — солнечно улыбнулся я. Приятно было чувствовать, что кто-то так искренне обо мне беспокоится. То есть, конечно, не обо мне, а о Гарри Поттере. — Он сказал, что приложит все усилия, чтобы не дать мне умереть. И, надо сказать, он умеет быть убедительным.

— Дамблдор...

— ...Великий волшебник! — согласилась эта очаровательная рыжая парочка.

Это было последним, что успела мне сказать эта парочка прежде, чем их вытолкала вон мадам Помфри — та самая очаровательная пожилая леди с ямочками на щеках, что первая встретилась мне в этом странном, но довольно симпатичном, мире. Она была здешним главным медицинским светилом, наставлявшим безалаберных школьников на путь истинный. И ей совершенно не понравилось, что «мистеру Поттеру мешают отдыхать!»

Про себя я решил, что близнецы Уизли мне нравятся, и даже очень.

* * *

Иным посетителем, что зашел ко мне в Больничное крыло уже после отбоя, распространяя вокруг себя запах хвои, лесных трав и чего-то кислого, был Хагрид. Он поразил меня по-настоящему могучими размерами и какой-то нескладностью. Словно бы великаноподобный подросток — и даже густые заросли на лице нисколько не делали его старше.

— Я, это, знаю, что ты не Гарри. Мне Дамблдор доверяет, потому и рассказал! И, это, я тебе завсегда помогу, вот что. Хоть ты и пришелец тут, но директор говорит, что человек ты хороший. Так что, ежели чего, ты ко мне заходи. Я здесь лесник и хранитель ключей. Теперь и учитель еще, во как! Все окрестности знаю и про зверушек всякое-разное тоже. Да и спрятаться у меня в хижине можно будет от лишних глаз, чаю выпить. А то тяжело поди будет целыми днями на публику играть…

— Чаю выпить — это я завсегда! — заверил я этого смешного дяденьку. По правде говоря, я был ужасно тронут его неловкой заботой. Да и знакомство с тем, кто, по его собственному заверению, знает все окрестности, было полезно. Так что я принялся его расспрашивать.

О Хогвартсе, о его полумифических основателях, о Запретном Лесе. Было очень, просто невероятно интересно. Я не мог дождаться того момента, когда увижу все это своими глазами.

* * *

А после полуночи ко мне заглянул еще один неожиданный посетитель. Я как раз деловито шуршал конспектами, которые мне притащила Гермиона.

Он ворвался так стремительно, что я даже подумал было — вот и добрались до меня приспешники мечтающего меня прикончить тёмного магистра. Но почему-то совсем не испугался. Не знаю даже — чем я был обязан такому неожиданному спокойствию. Все же излишней храбростью я никогда не отличался...

Он был хорош. Не уверен, что мне в моей мантии смерти удавалось выглядеть так же устрашающе, как ему в его черных развевающихся одеяниях. Темные глаза зловеще сверкали, губы изгибались в хищном оскале, чувственные ноздри трепетали от гнева.

— Вы! — выплюнул он. — Дамблдор, может, и поверил тому, что вы знать не знаете, как и почему оказались в этом теле! Но я, я буду за вами пристально наблюдать! И если окажется, что вы сделали это намеренно… Или если вы причинили какой-то вред этому мальчишке… Клянусь, я заставлю вас пожалеть об этом!

От неожиданности я выронил конспект и рассмеялся.

— Хвала магистрам! Хоть один приличный человек, который не собирается верить на слово совершенно незнакомой сущности, захватившей вдруг чужое тело! А то я уже начинал волноваться — чего это все вокруг такие доверчивые? — объяснил я свою реакцию. — Ну конечно, наблюдайте! Ничего не имею против! Мне, по правде говоря, так будет даже спокойнее.

— Вы находите это смешным? — процедил зловещий пришелец, сверля меня взглядом.

— Да нет, скорее милым, — дружелюбно улыбнулся я. — Вы, кажется, очень заботитесь об этом Гарри Поттере. И, защищая его, даже готовы грудью броситься навстречу неведомой опасности.

Пришелец фыркнул и удалился, напоследок зыркнув на меня своими темными глазищами. Не знаю, что его возмутило в моей маленькой речи?

Позже я узнал, что это был великий и ужасный профессор Северус Снейп, гроза нерадивых школьников. И мастер зельеварения по совместительству. Колоритнейшая личность, но приятным человеком его точно не назовешь.

После этого визита я ощутил, что для одного дня впечатлений, пожалуй, хватит. У меня, ночного существа, ощутимо слипались глаза. И я не стал противиться, накрылся с головой колючим шерстяным одеялом и уснул.