Воскрешение (гет)

Треск поленьев, мягкий свет и тепло, исходившее от камина, наполняли комнату особым уютом. Маленький мальчик сидел на мягком красном ковре и пытался поймать руками ускользавшую от него детскую метлу. Она летала вокруг него, слегка приподнявшись над полом, и раз за разом избегала цепких пальчиков. Гарри же проявлял невиданное упорство.

— Думаю, когда-нибудь он полюбит квиддич. — На лице мужчины была довольная улыбка и даже гордость, а вот сидевшая с ним на диване женщина слегка хмурилась.

— И всё же — не слишком ли рано мы купили метлу? Он может пораниться.

— Лилс, — мужчина перевёл взгляд на супругу и коснулся пальцами её щеки, привлекая к себе внимание — их взгляды встретились, — тебе не стоит переживать. Я не позволю, чтобы с ним случилось что-то плохое. Ты же веришь мне?

В его взгляде было столько любви, что она смогла лишь кивнуть и наклонилась к его губам. Нежный поцелуй быстро сменился страстным, и, если бы не маленький ребёнок поблизости, то они бы, наверное, не стали подниматься наверх... Но Гарри был рядом, и совсем скоро его нужно было укладывать спать, поэтому Лили отстранилась от любимого и, восстанавливая сбившееся дыхание, сказала лишь одно слово: «Позже».

В последнее время у них были проблемы — Джеймс всё чаще злился и изнывал от безделья. Он никогда не был трусом, и сидеть в вынужденной изоляции для него было практически невыносимо. Иногда он порывался выйти и узнать новости, посмотреть на мир за пределами дома, и говорил ей: «Я буду осторожен, и ты не успеешь соскучиться», но каждый раз Лили останавливала его.

У неё тоже не всё было нормально. Имея возможность беседовать только с членами семьи и с изредка заглядывавшими в гости друзьями Джеймса, она грустила. Некогда популярная, открытая и общительная Лили была вынуждена замыкаться в себе и вести диалоги с воображаемым другом или маленьким сыном, который пока что не мог ей ответить. Она искренне любила Джеймса, но понимала, что с ним можно поговорить не обо всём, да и ей не хватало женского общества, не хватало подруг.

Когда недавно, как будто бы в шутку, Джеймс заговорил о втором ребёнке, Лили была готова кинуть в него тарелку. Да, «Фиделиус» давал чувство безопасности, но от этого мир за пределами их дома не стал более спокойным и добрым. Не готова была Лили ко второму малышу, ведь она только-только начала высыпаться, занялась упражнениями для восстановления прежней фигуры и подумывала о том, чтобы в следующий раз попросить у кого-нибудь из друзей Джеймса пару книг для самообразования.

— Дразнилка. — Он опустил её голову к себе на плечо и провёл рукой по шелковистым волосам, выглядевшим особенно прекрасно в мягком свете огня. Лили обняла его и посмотрела на Гарри — тот уже поймал метлу и теперь пытался её оседлать, а она по-прежнему упрямилась.

— Так и должно быть или это дефект заклинания? Школьные метлы, помню, были спокойней.

— Они более привыкшие к разным людям, а, может, и просто уставшие… Эта же метла новая, хоть и маленькая, но со своим характером. Полезна для будущего ловца.

Лили вновь посмотрела на мужа.

— Почему сразу ловца? А если он захочет стать кем-то другим?

Всего на секунду ей показалось, что Джеймс не обрадовался вопросу, но его голос прозвучал спокойно и уверенно:

— Я его поддержу.

Она крепче обняла его и прикрыла глаза, слушая размеренный стук его сердца и чувствуя тепло.

* * *

— Лилс… — он провёл пальцами по её плечу, неспешно добравшись до губ и обведя их по контуру, — я, конечно, могу и тебя уложить спать, но, боюсь, что кого-нибудь из вас уроню по дороге. — В голосе слышались нотки озорства. Лили улыбнулась и открыла глаза.

— Я задремала? — Она зевнула, но не спешила выпускать Джеймса из объятий.

— Да, и Гарри тоже. Надо отнести его наверх.

Малыш и правда сладко сопел на ковре, крепко обняв метлу.

— Он такой милый.

— Как и его мама. — Джеймс поцеловал её и, осторожно высвободившись из объятий, встал с дивана. — Видимо, сегодня я укладываю спать?

— Угу, — сонно пробормотала Лили и оперлась на подлокотник.

— Ладно, но в следующий раз…

Внезапно раздался грохот, и щепки от входной двери усыпали пол коридора. Джеймс побледнел и достал палочку. Он взглянул на Лили всего на мгновение и побежал в коридор, и, уже скрываясь за поворотом, выкрикнул: «Лили, возьми Гарри и уходи! Это он!».

Лили вскочила с дивана и взяла на руки сонного Гарри — тот зашевелился, но не проснулся. Она взбежала по лестнице наверх и закрылась в спальне. Она слышала звуки боя внизу и повторяла про себя мысленно: «Он справится. Он вернется. Он обещал нас защитить. Пожалуйста, вернись». Внезапно стало тихо, но совсем ненадолго. Вскоре Лили услышала скрип половиц. Разве Джеймс поднимался бы так медленно? На этот вопрос был только один ответ.

Лили осмотрела комнату, надеясь найти место, где можно спрятать Гарри, и увидела мантию, которую совсем недавно передал мужу Дамблдор. Джеймс как-то рассказывал о свойствах этой ткани, и Лили уцепилась за них, как за последнюю надежду. Едва полы мантии соединились, скрывая за собой мать и ребёнка, как раздался щелчок, и дверь открылась. Волдеморт вошел в комнату.

— Ты не нужна мне, грязнокровка. Отдай ребёнка и будеш-шь с-с-свободна. — Его голос отдаленно напоминал шипение. Лили передернуло, а Гарри опять заворочался на её руках. — Маленький грязный детёныш... У тебя таких ещё будет много, если захочешь. Я не буду тебя убивать.

Он шел по комнате. Лили задержала дыхание.

— Я знаю, что ты где-то здесь, в этом доме.

Гарри открыл глаза и дернул руками, пытаясь выбраться из объятий, ставших слишком тесными. Его кулачок ударил по углу манежа, и на шум обернулся Волдеморт.

— Авада кедавра! — Зелёный луч полетел к ним с Гарри. В последний миг Лили успела повернуться, подставляя под удар спину и всем сердцем желая спасти сына, но она не умерла. Гарри громко заплакал.

Лили, ещё не понимая, что произошло, взглянула на сына и увидела, что по его лбу стекала алая струйка крови. Она провела ладонью по свежей ранке на заплаканном детском лице. Прижав малыша к себе, Лили обернулась, и у нее перехватило дыхание. Волдеморта не было: плащ, пепел и палочка — это всё, что осталось от врага волшебников.

Всё происходившее казалось страшным сном, а в ушах гудело. Почти не видя дороги, она спустилась по лестнице и прошла в коридор. Джеймс лежал там — он не дышал, глаза были открыты и смотрели в потолок. Лили села рядом с ним и опустила на пол Гарри. Её ладонь, испачканная его кровью, легла поверх груди мужа.

— Джеймс… Джеймс… — Слёзы струились по её щекам, и вскоре она могла видеть лишь смазанный силуэт. Ей казалось, что муж сейчас встанет, скажет, что это была самая глупая из шуток Мародеров, заключит её и сына в крепкие объятия, а потом будет месяцами извиняться за такой розыгрыш. Или же вновь разбудит её, и в итоге окажется, что это был всего лишь кошмар. Второй вариант ей нравился больше, но сейчас, наверное, она бы обрадовалась и первому… Вот только Джеймс не шевелился.

На улице хлестал ливень. Струи дождя молотили по крыше и крыльцу. Холодные капли с ветром попадали в коридор через покосившийся дверной проём. Кто-то пробежал мимо Лили, кто-то остановился рядом, кто-то накинул ей на плечи плед, а кто-то задавал вопросы. Лили не знала, кем был или были эти «кто-то» — она не видела и не слышала их. Всё, что её интересовало — это ощущения под её рукой. Она хотела почувствовать биение сердца Джеймса или его дыхание, но его грудь оставалась неподвижной.