Воскрешение (гет)

Потеря любимого человека, с которым планировал прожить долгую жизнь, похожа на смерть. Ты смотришь в его поблекшие глаза, на застывшие черты лица, касаешься холодной кожи и умираешь. Яд потери проникает в самые глубины твоей души, замедляет дыхание, покрывает толстой коркой льда чувства. Мир смазывается, оставляя четким только изломанное тело того, кого ты любишь, и воспоминания о времени, когда он был жив.

Треск поленьев, мягкий свет и тепло, исходившее от камина, наполняли комнату особым уютом. Маленький мальчик сидел на мягком красном ковре и пытался поймать руками ускользавшую от него детскую метлу. Она летала вокруг него, слегка приподнявшись над полом, и раз за разом избегала цепких пальчиков. Гарри же проявлял невиданное упорство.

— Думаю, когда-нибудь он полюбит квиддич. — На лице мужчины была довольная улыбка и даже гордость, а вот сидевшая с ним на диване женщина слегка хмурилась.

— И всё же — не слишком ли рано мы купили метлу? Он может пораниться.

— Лилс, — мужчина перевёл взгляд на супругу и коснулся пальцами её щеки, привлекая к себе внимание — их взгляды встретились, — тебе не стоит переживать. Я не позволю, чтобы с ним случилось что-то плохое. Ты же веришь мне?

В его взгляде было столько любви, что она смогла лишь кивнуть и наклонилась к его губам. Нежный поцелуй быстро сменился страстным, и, если бы не маленький ребёнок поблизости, то они бы, наверное, не стали подниматься наверх... Но Гарри был рядом, и совсем скоро его нужно было укладывать спать, поэтому Лили отстранилась от любимого и, восстанавливая сбившееся дыхание, сказала лишь одно слово: «Позже».

В последнее время у них были проблемы — Джеймс всё чаще злился и изнывал от безделья. Он никогда не был трусом, и сидеть в вынужденной изоляции для него было практически невыносимо. Иногда он порывался выйти и узнать новости, посмотреть на мир за пределами дома, и говорил ей: «Я буду осторожен, и ты не успеешь соскучиться», но каждый раз Лили останавливала его.

У неё тоже не всё было нормально. Имея возможность беседовать только с членами семьи и с изредка заглядывавшими в гости друзьями Джеймса, она грустила. Некогда популярная, открытая и общительная Лили была вынуждена замыкаться в себе и вести диалоги с воображаемым другом или маленьким сыном, который пока что не мог ей ответить. Она искренне любила Джеймса, но понимала, что с ним можно поговорить не обо всём, да и ей не хватало женского общества, не хватало подруг.

Когда недавно, как будто бы в шутку, Джеймс заговорил о втором ребёнке, Лили была готова кинуть в него тарелку. Да, «Фиделиус» давал чувство безопасности, но от этого мир за пределами их дома не стал более спокойным и добрым. Не готова была Лили ко второму малышу, ведь она только-только начала высыпаться, занялась упражнениями для восстановления прежней фигуры и подумывала о том, чтобы в следующий раз попросить у кого-нибудь из друзей Джеймса пару книг для самообразования.

— Дразнилка. — Он опустил её голову к себе на плечо и провёл рукой по шелковистым волосам, выглядевшим особенно прекрасно в мягком свете огня. Лили обняла его и посмотрела на Гарри — тот уже поймал метлу и теперь пытался её оседлать, а она по-прежнему упрямилась.

— Так и должно быть или это дефект заклинания? Школьные метлы, помню, были спокойней.

— Они более привыкшие к разным людям, а, может, и просто уставшие… Эта же метла новая, хоть и маленькая, но со своим характером. Полезна для будущего ловца.

Лили вновь посмотрела на мужа.

— Почему сразу ловца? А если он захочет стать кем-то другим?

Всего на секунду ей показалось, что Джеймс не обрадовался вопросу, но его голос прозвучал спокойно и уверенно:

— Я его поддержу.

Она крепче обняла его и прикрыла глаза, слушая размеренный стук его сердца и чувствуя тепло.

* * *

— Лилс… — он провёл пальцами по её плечу, неспешно добравшись до губ и обведя их по контуру, — я, конечно, могу и тебя уложить спать, но, боюсь, что кого-нибудь из вас уроню по дороге. — В голосе слышались нотки озорства. Лили улыбнулась и открыла глаза.

— Я задремала? — Она зевнула, но не спешила выпускать Джеймса из объятий.

— Да, и Гарри тоже. Надо отнести его наверх.

Малыш и правда сладко сопел на ковре, крепко обняв метлу.

— Он такой милый.

— Как и его мама. — Джеймс поцеловал её и, осторожно высвободившись из объятий, встал с дивана. — Видимо, сегодня я укладываю спать?

— Угу, — сонно пробормотала Лили и оперлась на подлокотник.

— Ладно, но в следующий раз…

Внезапно раздался грохот, и щепки от входной двери усыпали пол коридора. Джеймс побледнел и достал палочку. Он взглянул на Лили всего на мгновение и побежал в коридор, и, уже скрываясь за поворотом, выкрикнул: «Лили, возьми Гарри и уходи! Это он!».

Лили вскочила с дивана и взяла на руки сонного Гарри — тот зашевелился, но не проснулся. Она взбежала по лестнице наверх и закрылась в спальне. Она слышала звуки боя внизу и повторяла про себя мысленно: «Он справится. Он вернется. Он обещал нас защитить. Пожалуйста, вернись». Внезапно стало тихо, но совсем ненадолго. Вскоре Лили услышала скрип половиц. Разве Джеймс поднимался бы так медленно? На этот вопрос был только один ответ.

Лили осмотрела комнату, надеясь найти место, где можно спрятать Гарри, и увидела мантию, которую совсем недавно передал мужу Дамблдор. Джеймс как-то рассказывал о свойствах этой ткани, и Лили уцепилась за них, как за последнюю надежду. Едва полы мантии соединились, скрывая за собой мать и ребёнка, как раздался щелчок, и дверь открылась. Волдеморт вошел в комнату.

— Ты не нужна мне, грязнокровка. Отдай ребёнка и будеш-шь с-с-свободна. — Его голос отдаленно напоминал шипение. Лили передернуло, а Гарри опять заворочался на её руках. — Маленький грязный детёныш... У тебя таких ещё будет много, если захочешь. Я не буду тебя убивать.

Он шел по комнате. Лили задержала дыхание.

— Я знаю, что ты где-то здесь, в этом доме.

Гарри открыл глаза и дернул руками, пытаясь выбраться из объятий, ставших слишком тесными. Его кулачок ударил по углу манежа, и на шум обернулся Волдеморт.

— Авада кедавра! — Зелёный луч полетел к ним с Гарри. В последний миг Лили успела повернуться, подставляя под удар спину и всем сердцем желая спасти сына, но она не умерла. Гарри громко заплакал.

Лили, ещё не понимая, что произошло, взглянула на сына и увидела, что по его лбу стекала алая струйка крови. Она провела ладонью по свежей ранке на заплаканном детском лице. Прижав малыша к себе, Лили обернулась, и у нее перехватило дыхание. Волдеморта не было: плащ, пепел и палочка — это всё, что осталось от врага волшебников.

Всё происходившее казалось страшным сном, а в ушах гудело. Почти не видя дороги, она спустилась по лестнице и прошла в коридор. Джеймс лежал там — он не дышал, глаза были открыты и смотрели в потолок. Лили села рядом с ним и опустила на пол Гарри. Её ладонь, испачканная его кровью, легла поверх груди мужа.

— Джеймс… Джеймс… — Слёзы струились по её щекам, и вскоре она могла видеть лишь смазанный силуэт. Ей казалось, что муж сейчас встанет, скажет, что это была самая глупая из шуток Мародеров, заключит её и сына в крепкие объятия, а потом будет месяцами извиняться за такой розыгрыш. Или же вновь разбудит её, и в итоге окажется, что это был всего лишь кошмар. Второй вариант ей нравился больше, но сейчас, наверное, она бы обрадовалась и первому… Вот только Джеймс не шевелился.

На улице хлестал ливень. Струи дождя молотили по крыше и крыльцу. Холодные капли с ветром попадали в коридор через покосившийся дверной проём. Кто-то пробежал мимо Лили, кто-то остановился рядом, кто-то накинул ей на плечи плед, а кто-то задавал вопросы. Лили не знала, кем был или были эти «кто-то» — она не видела и не слышала их. Всё, что её интересовало — это ощущения под её рукой. Она хотела почувствовать биение сердца Джеймса или его дыхание, но его грудь оставалась неподвижной.

На улице шел дождь. Ветер играл с каплями, направляя их в сторону окна, а они, в свою очередь, рисовали влажные дорожки на недавно вымытом стекле. Петуния Дурсль, молодая мама и супруга одного влиятельного мужчины, хмуро глядела на то, как стихия уничтожала результаты её утреннего труда. Она очень любила чистоту и ненавидела до омерзения любые признаки грязи. Так повелось с глубокого детства, которое она едва ли могла бы вспомнить.

— Дорогая, Дадли испачкался.

Морщинки недовольства разгладились, а на худом лице появилась широкая улыбка. Да, Петуния определенно не любила грязь, но сына она обожала. И особенно ей нравилось наблюдать за тем, как бордовое ягодное варенье или желтое яблочное пюре исчезали с нежно-розовой мягкой кожи, делая её прекрасной и чистой. Такое важное дело, как мытье собственного сына, она бы не доверила даже мужу. Он это знал и был очень рад.

Пухлый мальчик отчаянно визжал и брыкался, пока его тёрли специальной мочалкой «для малышей» и обливали вот уже в пятый раз тёплой, но от этого не менее приятной водой. Петуния крепко держала Дадли во время купания, а Вернон тем временем попивал горячий чай на кухне, закусывал плюшкой и читал газету. Иногда, когда Дадли кричал особенно громко, Вернон с гордостью говорил: «Какой голос! Какой характер! Умеет настоять на своём!».

Водные процедуры подошли к концу, и недовольный, но как никогда розовощекий мальчик лежал в кроватке и грыз новую игрушку. Полюбовавшись на него, Петуния спустилась к Вернону и села на соседний стул. Она чувствовала лёгкую усталость, но это не мешало ей быть довольной собой.

— Какой хорошенький у нас сыночек, — вздохнула она с улыбкой и вновь посмотрела в сторону лестницы. Чем дольше она находилась вдали от сына, тем больше волновалась: «Вдруг он ударится или испачкается?», «Вдруг захочет кушать, а мамы не будет рядом?», «А, может, он будет скучать по нам и грустить?». Дадли был первым и пока единственным их ребёнком.

Вернон сложил газету и, видимо, собирался что-то сказать, но тут раздался стук. На часах было около одиннадцати вечера. Стук повторился.

— Кто мог прийти к нам в такое время? — Голос Петуньи повысился на несколько тонов. Она подошла к окну и попробовала что-то разглядеть, но на улице было темно, да и дождь ещё не прекратился.

Стук. Вернон встал и пожалел, что рядом не было ничего достаточно тяжёлого, но небольшого. Он неспешно прошел к двери, всё ещё надеясь, что незваный гость уйдет.

— Кто там?! — рявкнул он, посмотрев в глазок, но ничего не увидел.

Ответа не последовало.

— Может, ушли? — пискнула Петуния из-за его спины. Поздние гости едва ли сулили что-то хорошее.

Стук повторился. Вернон стиснул кулаки на мгновение, принял самый устрашающий из своих видов, и открыл дверь. Увиденное заставило его на время потерять дар речи.

На пороге их дома стояла промокшая насквозь женщина в грязной, местами порванной одежде, а в её руках был крупный свёрток. Придя в себя, он хотел было наговорить кучу гадостей незнакомке, но супруга его опередила громким выкриком:

— Лили! Неужели он бросил тебя?

Вернон обернулся к Петунии, отчаянно пытаясь вспомнить, где раньше слышал это подозрительно знакомое имя, но, увидев выражение её лица, подумал, что сегодня, наверное, один из счастливейших дней для Петунии — настолько довольной он её давно не видел.

Дадли заплакал наверху, но Петуния этого как будто и не заметила. Вернон с подозрением посмотрел на гостью, которую определённо знала его жена, и ушел к сыну.

— Лили, Лили… — Петуния качала головой, стоя по центру прохода. — Так и знала, что твои дружки до добра не доведут. — Петуния сделала несколько шагов из стороны в сторону, по-прежнему закрывая проход. — И что теперь? Пришла с вещами к старшей сестре? Для чего? Просить помощи? Или, чего хуже, жилья? Так вот, дорогая, обойдешься. У меня своя семья: надежный и любимый муж, и восхитительный, обаятельный и умненький сыночек. А ты можешь…

Свёрток зашевелился и заплакал, и только теперь Петуния поняла, что на руках сестры были совсем не вещи. Непонятно откуда вылетел сложенный пополам лист и упал на лакированные чёрные туфли миссис Дурсль. Поглядывая на странно тихую сестру, Петуния подняла и открыла письмо.

«Дорогие мистер и миссис Дурсль! С прискорбием сообщаю, что в семье ваших близких родственников, Поттеров, произошла трагедия. Многоуважаемый и храбрейший волшебник Джеймс Поттер погиб, защищая свою семью от тёмного волшебника. Его супруга, Лили Поттер, сестра Петунии Дурсль, видела, как это произошло, и сейчас находится в сильном шоке. Лили и её сын Гарри сейчас, как никогда, нуждаются в поддержке и заботе родных. К сожалению, других родственников у них нет, поэтому направляю их к вам и надеюсь на радушие, отзывчивость и чувство ответственности перед родной кровью у таких замечательных людей как миссис и мистер Дурсль.

С глубочайшим уважением, А. Дамблдор»

Пока Петуния читала письмо, Гарри заплакал более громко, но Лили даже не попыталась его успокоить. Вернон спустился на шум и ещё сильней рассердился, увидев, что назойливая незнакомка, оказывается, посетила их дом с ребёнком. С каждой минутой её приход всё больше ухудшал его настроение.

— Петуния, что здесь происходит? Может, нам пора закрыть дверь?

Гарри пытался высвободиться из одеяла и, вероятно, уже успел промокнуть. Петуния внимательно посмотрела вначале на сестру, потом на ребёнка — почти ровесника её любимого Дадли, только более щуплого и, по её мнению, сильно недокормленного. Она отдала Вернону письмо, кратко сказав:

— Прочти и посади её где-нибудь… На табуретку. Я скоро вернусь.

Петуния не встретила особого сопротивления, когда забирала Гарри из рук его мамы, и ей показалось, что Лили как будто бы не видит ни её, ни своего ребёнка.

— Выкупаю тебя, что ли... — поморщившись, сказала Петуния и понесла Гарри наверх. — Надо избавиться от этой грязи!

Когда не осталось, ничего кроме воспоминаний, то воспоминается даже то, чего, возможно, не было.

* * *

«- Лили, пойдем гулять? — Мальчик с взъерошенными волосами стоял рядом, перенося вес с одной ноги на другую. Он нервничал, и это выглядело забавно. Девочка улыбнулась ему в ответ.

— Я… — Она пыталась сказать так, чтобы не обидеть, вот только слишком долго думала. — Прости, Джеймс. Я хотела сегодня написать сочинение по зельям, и другие уроки ещё не сделала.

— Ты же… — Он огляделся по сторонам и одной рукой смял край своей мантии. — Ты и так умница, лучшая из нас. — На его лице появился лёгкий румянец. — В учёбе. А для меня… Для меня… — Его взгляд открытый и смотрел прямо в её зелёные глаза. — Для меня ты…

— Лили! — Темноволосый мальчишка подбежал к ним через весь коридор. Его волосы в беспорядке, и передние пряди часто прикрывали тёмные, как ночь, глаза. Он остановился в полуметре от них, но смотрел только на неё. Немного отдышавшись, произнёс: — Тебя искал Слизнорт. Срочно.

Лили пожала плечами и сказала Джеймсу:

— Увидимся в гостиной.

Она ушла, но у поворота обернулась на пару мгновений — мальчишки ссорились, но она не могла расслышать их слова».

* * *

«— Лилс, ты выйдешь за меня? Я хочу провести с тобой всю жизнь! — Его светло-карие глаза смотрели на неё с надеждой, с мольбой.

Так странно, когда обычно уверенный в себе парень выглядел столь растерянно и говорил едва слышно, но это льстило ей. И сейчас был лишь один ответ для него, шедший от сердца:

— Джеймс, да!

Остальное он не дал сказать — лишь кружил и кружил в своих объятиях.

Как же хорошо, как радостно!»

* * *

«Они лежали голышом на кровати в доме Поттеров. Джеймс с нежностью водил рукой по слегка округлившемуся животу любимой. Под одеждой небольшая выпуклость была ещё незаметна, и другие не знали их небольшой, но такой важный секрет.

- Ты хочешь мальчика или девочку? — тихонько спросила Лили, зажмурив глаза и получая удовольствие от поглаживаний.

- М… — Он сделал вид, что задумался. — А если двоих? Ну, чтобы никто в обиде не остался.

Лили поняла, что Джеймс пошутил, и легонько толкнула его в плечо.

— С двоими будет сложно. Я не уверена, что с одним справимся… Это не слишком рано?

Джеймс притянул её к себе и заключил в крепкие, но приятные объятия. Его губы покрывали поцелуями её щёки, ключицы, грудь, живот, а потом коснулись уха, и он прошептал:

— Я буду рад любому малышу, потому что он от самой потрясающей, самой умной, самой способной и самой очаровательной волшебницы, которую я встречал в своей жизни. Мы обязательно справимся вместе».

* * *

«Вместе» — это слово раз за разом звучало в ушах Лили. Оно приходило из её воспоминаний и, словно эхо внутри пещеры, тревожило её уставший разум. Она почти не вставала, практически не ела, не слышала участившихся ссор Петунии и Вернона и плача подзабытого своими родителями Дадли, и практически не вспоминала о собственном сыне. Она потеряла мужа, которого любила, которого знала больше восьми лет… А сына, пусть и от мужа, она почти не знала. Иногда у неё мелькали мысли: «Если бы мы отдали Гарри, Джеймс был бы жив?», но тут же возникал и ответ: «Он не отдал бы. Он умер, чтобы спасти нас. Он хотел этого ребёнка». Когда она слышала собственный ответ, то на грудь словно падал камень, и дыхание становилось всё более редким, всё более тяжёлым.

«Я плохая мать. Я не справлюсь. Ты обещал, что мы будем вместе. Обещал, что справимся со всем вместе. Но тебя нет. А я слишком слабая».

* * *

«— Лили, он с тебя глаз не сводит. Может, пора дать шанс?

Щёки обожгло огнем, а взгляд невольно встретился со взглядом Джеймса.

— Мне не нравится, как он поступает с Севом.

— Твой Сев — тот ещё клоун и гад. Но, если он тебе ближе, то вон — метров пять пройти и можете хоть целоваться. — подруга указала рукой в сторону озера.

И правда — Северус тоже был неподалеку. Сидел возле одного из деревьев и поглядывал на них. Правда он, в отличие от Джеймса, старался отводить взгляд каждый раз, когда она смотрела в его сторону.

— Мы просто друзья.

— Не думаю, что он так считает».

* * *

«— Привет, меня зовут Джеймс. Поттер.

— Привет. Я Лили.

— Мой отец — создатель "Простоблеска". Твоя мама пользуется им?

— Нет, не пользуется. А что это?

Мальчик молчал, рассматривая её и как будто о чём-то раздумывая.

— Джеймс, вот ты где! Пошли, а то пропустишь шоу. — Темноволосый паренёк подбежал к нему и положил руку на плечо. На Лили он взглянул без особого интереса. — Нечего тут торчать — я со старшими договорился, и они достали одну шалость. Мелкая всё равно не поймёт.

Лили хотела возразить, что они примерно одного возраста, но промолчала.

— Ладно, Сириус, пошли. — Отойдя на несколько шагов, Джеймс обернулся и сказал: — До встречи, Лили».

* * *

— До встречи, — прошептала она сквозь слёзы.

Где-то вдалеке, словно в другом доме, но на самом деле совсем близко от её кровати, раздался голос сестры:

— Так больше не может продолжаться.

* * *

«— Я тебя люблю. Люблю больше квиддича и всех, даже самых известных, ловцов. Люблю всей душой… Навсегда.

— Смешно, Поттер. — Она щёлкнула его по носу и порывисто поцеловала. — Я тоже люблю тебя и буду любить всю жизнь».

* * *

— Это ребёнок. Его нужно держать вот так или так. — Петуния показывала, как правильно держать Гарри. — Если будете держать иначе, то рискуете уронить и повредить что-нибудь. Он давно не младенец, но первое время придётся быть более аккуратным. Особенно с разными вашими штучками… И в обычном доме у детей много всего, обо что они могут пораниться. Моя сестрица пока не способна заботиться о нём.

Петуния передала Гарри худому и бледному мужчине. Лили стояла чуть поодаль и наблюдала за этим как будто со стороны. Петуния посмотрела на неё и вздохнула:

— Советую отнести ребёнка в дом, а потом вернуться за ней.

Гарри унесли. Петуния прошла мимо сестры и тихо сказала:

— Надеюсь, ты станешь прежней.

Вернувшийся вскоре мужчина подошел слишком близко к Лили, и в носу неприятно засвербело от смеси запаха разных трав, пота и алкоголя. Лили заставила себя вынырнуть из ставшего привычным за последние несколько недель тумана и присмотреться к подошедшему.

«Северус», — мелькнула мимолетная мысль, и она оглянулась в поисках Петунии, но той уже не было рядом. — «Если есть кто-то, кого Джеймс ненавидел больше Волдеморта, так это Северуса». Лили хотела было отойти или отдернуть руку от подхватившей её под локоть мужской ладони, но сил не было, а перед глазами вновь возникла молочная пелена.

* * *

«— Лили... — Светло-карие глаза смотрели внимательно и с укоризной. — Лили… — Джеймс отдалялся всё сильнее, его образ покрывался рябью. — Лили, если ты останешься с Нюниусом, то потеряешь меня... — Он растворился в стене из воды — остался лишь едва слышимый голос. — Навсегда».

Северус, поддерживая Лили под руку, медленно подходил к своему ветхому и практически заброшенному дому. В десять лет, когда они с Лили гуляли неподалеку, он не задумывался ни о своём внешнем виде, ни о виде жилья. Но сейчас к чувству вины, к чувству торжества, к нелепой и отчаянной надежде на счастье добавился стыд за собственный дом.

— Аккуратно.

Его рука немного дрожала, когда он помогал Лили подняться по невысокой лестнице и пройти в скупо обставленную прихожую, а через неё, не разуваясь — в гостиную. Северус усадил Лили на пыльный диван, а сам сел напротив, упершись худыми коленями в редкую шерсть старого ковра. Теперь он смотрел на Лили снизу вверх и отчётливо видел, как блестели на её щеках влажные дорожки слёз, а с подбородка падали тёплые капли. Она ничего не говорила — только смотрела перед собой.

Он потянулся к её руке, коснулся подушечками пальцев нежной кожи и, помедлив, накрыл её пальцы своей ладонью.

— Лили… — В горле стоял ком и мешал говорить — готовые сорваться с языка слова оставались внутри. Его сердце то билось часто-часто, то замирало. Он не знал, что говорить и что делать, чтобы ей стало легче, чтобы она перестала плакать, чтобы посмотрела на него. — Лили... — Он сглотнул и продолжил: — Лили, я постараюсь сделать всё, чтобы тебе здесь было удобно. Я позабочусь о тебе. Всё будет нормально. Я… — Он вовремя оборвал себя, и лишь в мыслях остались слова: «…рад, что ты рядом».

Плач прервал возникшее уединение, и Северус подумал о ребёнке, о котором хотел бы забыть вовсе. Сжав руку Лили, он сказал поспешно:

— Скоро вернусь.

Его пальцы ещё раз скользнули по нежной коже перед тем, как полностью потерять контакт с ней. Он с сожалением отошел от Лили и поднялся наверх, в свою старую детскую комнату.

Мальчик сидел на холодном полу и плакал. В этой комнате не было манежа, не было детских игрушек — лишь старая кровать, накрытая тонким одеялом, стол у грязного окна, и стул с вырезанными ножом кривыми инициалами «С.П.». Здесь не было даже книг.

Северус встал напротив ребёнка. Он не знал, что делать с ним, и не знал, почему тот плачет. Он не мог сказать этого вслух, но на тот момент ему казалось, что, если бы Волдеморт достиг своей цели и убил мальчика, то сейчас было бы намного проще. Северус ненавидел себя за эти мысли и всё время повторял себе, что это ребёнок Лили.

— Чего ты хочешь?

Мальчик посмотрел на мужчину, нависшего над ним, и заплакал ещё громче. С его криком на Северуса накатило что-то слишком похожее на панику. Он не привык к маленьким детям и не знал, что с ними делать. Северус наклонился и поднял мальчика, постаравшись взять в точности так, как ему показала Петуния, и ладонью ощутив, что надо поменять пелёнку. Северус вздохнул и уложил Гарри на кровать. Тот продолжал плакать, пока Северус раздевал его. Воспользовавшись заклинанием, Северус быстро очистил детскую одежду, но вот мыть таким же образом Гарри не рискнул.

Укрыв его своим детским одеяльцем, Северус отправился в ванную комнату. Он открыл кран и подождал, пока рыжая вода сменится более чистой, и только тогда воткнул пробку в слив. Когда ванная заполнилась примерно на треть, Северус подогрел воду с помощью магии и только потом вернулся к Гарри, который к тому времени сбросил одеяло на пол и сам сидел рядом с ним.

— Отдай. — Северус хотел вернуть одеяло на кровать, но Гарри крепко держал его уголок в своём кулачке.

Северус потянул сильней и уже было успокоившийся ребёнок вновь заплакал.

— Чёрт!

Северус подхватил его на руки и понес в ванную — одеяльце было потеряно по дороге. Северус посадил Гарри в воду и начал ополаскивать. Гарри вначале возмущался и брыкался, но вскоре стал смеяться, когда от его ладошек полетели во все стороны тёплые брызги.

Мокрый и уставший, Северус вытер его насухо, отнёс в комнату и кое-как, косо-криво запеленал. Надев штанишки на Гарри, он уложил его на кровать и укрыл одеяльцем, а потом выбежал из детской и спустился вниз. Лили на диване не оказалось.

Страх охватил его, и первым делом он бросился ко входной двери, но она оказалась закрыта.

— В доме, — выдохнул Северус, успокаиваясь и возвращаясь в гостиную.

Он огляделся, думая, куда бы Лили могла пойти. Дом небольшой, и, если бы Лили была на втором этаже, то они, скорее всего, уже встретились бы. Северус прошел на кухню и замер в дверях. Она сидела на табуретке у окна.

— Услышала тебя. — Её голос был тихим, едва слышимым, но до боли знакомым. Лили обернулась и посмотрела на него. Её лицо выглядело уставшим и печальным. — Я уйду.

Северус заставил себя сдвинуться с места, хотя ноги плохо слушались, и, немного пройдя сел на второй табурет.

— Куда?

Лили едва заметно пожала плечами и вновь взглянула в окно.

— Может, к сестре.

— Она привела тебя сюда. Попросила помочь вам.

— Мне не нужна твоя помощь, Северус.

Он помедлил, прежде чем ответить.

— А мальчику? Вашему сыну тоже не нужна помощь? Ты справишься в одиночку?

Лили едва заметно качнула головой, и Северус подался вперёд, оперевшись ладонями на разделявший их стол.

— Останься на время. Я… обещал помочь.

За окном стоял Джеймс. Его черты лица скрывала водная рябь, но было видно шевеление губ. Он говорил что-то, но до неё не доносилось ни звука.

Лили отвернулась от окна и взглянула на Северуса.

— Почему ты хочешь помочь мне?

«Я люблю тебя».

— Я ценил нашу дружбу.

Лили отвернулась от него и в тот день больше ничего не сказала.

* * *

Северус поднялся по лестнице и отворил дверь. В кабинете был только Дамблдор.

— Зачем вы пригласили меня в школу? — Он остановился напротив большого стола, спрятав руки в карманы чёрной мантии. Волосы спадали на лицо, частично прикрывая глаза и оттеняя бледную кожу.

Дамблдор мягко улыбнулся, налил чай в маленькие фарфоровые чашки и открыл коробочку с леденцами.

— Присаживайся.

Дамблдор сел в кресло и сделал глоток пряного чая. Снейп остался стоять.

— Как ты знаешь, Северус, сейчас идут суды над Пожирателями. На днях спрашивали о тебе.

Снейп усмехнулся и нащупал палочку:

— Мне стоит ждать авроров?

Дамблдор покачал головой и сделал ещё глоток.

— Что ты! Было бы жаль отправлять в Азкабан такого талантливого юношу. Я не сказал им, где тебя найти, но ты ведь понимаешь, что это вопрос времени? — Дамблдор отставил чашку и внимательно посмотрел на Северуса. — Ты помогал мне, помогал Ордену, пусть и недолго…

— Что вы хотите от меня? — Ладонь покалывало, палочка нагревалась в его руке.

— Мой мальчик, ты так недоверчив… — Дамблдор тоже встал и подошел ближе к Северусу. — Грустно видеть это.

Снейп отпустил палочку и вынул руки из карманов. Ногти впились в ладони, а сдерживаемые эмоции ярко проявились на его лице и во взгляде.

— Вы обещали защитить Лили. Обещали, что он не доберется до них, но она чуть не погибла! Спаслась чудом!

Дамблдор отошел от Снейпа и вернулся за стол.

— Все ошибаются, Северус, но это не означает, что за ошибку положен смертельный приговор… Разве ты хочешь в Азкабан? Там, в окружении дементоров, ты потеряешь не только самые светлые свои воспоминания, самые тёплые чувства, но и себя. Ты лишишься всего, что у тебя есть, что у тебя могло бы быть.

— Зачем вы позвали меня? — тихо прозвучал голос Северуса.

— Профессор Слизнорт устал от преподавания и просится на пенсию, а хорошего зельевара не так просто найти.

Северус посмотрел прямо в голубые глаза:

— Вы предлагаете мне работу?

— Ты всегда был умным мальчиком. Работа в Хогвартсе защитит тебя от Азкабана.

— Едва ли родители детей будут рады Пожирателю.

— О том, что ты Пожиратель, пока знает не так много людей, Северус.

— Но после суда узнают все!

— Я могу защитить тебя.

— Зачем вам это?

Дамблдор перевёл взгляд на Фоукса, сидевшего на жердочке в углу кабинета.

— Мне нужен хороший, талантливый зельевар, и я вижу его в тебе. Вторая же причина в том, что я не верю, что Том исчез навсегда. Он не мог умереть так просто.

По телу Снейпа прошла волна мурашек. Он надеялся, что всё закончилось, что началась другая жизнь, в которой, возможно, и ему перепадёт свой кусочек счастья, но слова Дамблдора в один миг разрушили его иллюзии.

— Вы защитите меня на суде, чтобы потом я мог помогать вам? Снова рисковать жизнью?

Дамблдор посмотрел на него с улыбкой.

— Если вернётся, Северус. Если же нет, то этот разговор останется воспоминанием. Разве это плохое предложение? Присядь.

Северус сел напротив, и рядом с ним поставили чашку, от которой до сих пор шел пар.

— У тебя будет возможность не только остаться на свободе, но и, наконец, попробовать пожить обычной жизнью. Ты уже взрослый, Северус. Ты молодой. У тебя впереди столько возможностей. Нельзя губить себя из-за детских ошибок.

Коробочка с леденцами пододвинулась к Снейпу.

— Разве сейчас в твоей жизни нет чего-то, что ты не хотел бы терять? Кого-то, о ком хотел бы позаботиться? Того, кто не справится без тебя?

«Длинные волосы, напоминающие лучи заходящего солнца. Яркие глаза, передающие свежесть летней травы. Кожа нежнее бархата, нежнее шёлка…»

Щёки Северуса покрылись румянцем, который на фоне общей бледности выглядел лихорадочным.

— Вы знаете, — пробормотал он.

Дамблдор отхлебнул чаю. Северус на несколько секунд крепко сжал кулаки и шумно выдохнул. Его взгляд был прямым, уверенным, даже вызывающим.

— Почему вы не позаботились о Лили? Почему отправили её к магглам, а не в школу? Что вам стоило поселить её здесь?

Фарфоровая чашка со стуком опустилась на стол, и тем не менее голос Дамблдора оставался спокойным.

— Не забывайся, Северус. Если я этого не сделал, значит, не мог.

— Но…

— Вспомни, — он немного повысил голос, — как часто в школе случаются несчастные случаи из-за неправильно произнесенных заклинаний, детских шуток или недосмотра преподавателей? Как думаешь, насколько здесь было бы безопасно полуторагодовалому мальчику без родителей? А Лили Поттер… По всем правилам она должна проходить лечение в Мунго, но за свою жизнь я ещё ни разу не встречал тех, кто выписывался из отделения психических болезней. Если ты, конечно, считаешь, что Лили там будет лучше, чем с семьей или друзьями, то…

— Нет. Я… — Северус замялся, встал и отошел от стола. — Если я приму ваше предложение, то не смогу появляться дома до каникул?

— У тебя будут свои комнаты в Хогвартсе, но если не захочешь в них жить — никто не будет против. Главное, чтобы ты успевал к началу занятий. Ты согласен на работу?

— Да.

Дамблдор подошел к нему и похлопал по плечу.

— Вот и хорошо, обрадую сегодня Горация. Думаю, правильно было бы дать тебе время на подготовку, поэтому к преподаванию ты приступишь после Рождества. До конца учебного года поработаете вместе с профессором Слизнортом. Больше тебя не задерживаю.

Покинув кабинет Дамблдора, Северус ещё долгое время ходил по территории школы, старательно избегая особенно людных мест. Ему не нравилось происходящее, не нравилась та роль, что ему отвели, и он совсем не хотел быть учителем. Школьные годы оставили мало хороших воспоминаний, большая часть из которых сводилась к общению с Лили. Впрочем, он действительно любил учиться, узнавать новое, экспериментировать с разными ингредиентами и заклинаниями, так что, может быть, и неплохо, что он станет учителем? Может, он сможет поделиться с детьми не только знаниями, но и уважением к науке зельеварения, любовью к процессу? Может быть. Придя к таким мыслям, он почувствовал себя лучше, уверенней, и домой трансгрессировал в хорошем настроении. Обещание о плате за услугу Дамблдора было отправлено на задворки памяти, как абсолютно неважное сейчас.

Впереди его встречал тусклый свет. Он пробивался сквозь слой грязи давно немытого стекла и немного освещал тёмную улицу, указывал путь. Для Снейпа этот свет был надеждой на лучшее будущее. Он возвращался домой и впервые за долгие годы был рад этому.

Слишком быстро приближался праздник. Он надвигался на Северуса, словно горная лавина, обещая похоронить под тяжестью эмоций, ненужных воспоминаний и тревоги. Северус не отмечал Рождество примерно четырнадцать лет или больше... С тех самых пор, как был маленьким ребёнком.

У его родителей почти не было денег, поэтому дом не украшали к празднику, а заштопанные и прохудившиеся на пятках носки, висевшие над камином, выглядели убого. Праздничная индейка, как и другое мясо, не появлялась на их столе, но это не мешало маленькому Северусу радоваться празднику, обнимать маму и веселиться, слушая её рассказы о волшебной школе… До тех самых пор, пока домой не возвращался выпивший отец.

В Хогвартсе праздник проходил красиво и богато. Столы ломились от разных блюд, с потолка сыпался снег, а оставшиеся в школе профессора развлекали себя и учеников рассказами о юности. Попал Северус на такое Рождество уже на третьем курсе — и то потому, что незадолго до праздника получил странное письмо от матери, в котором она попросила его не приезжать домой раньше лета. В то Рождество умер его отец, а мать пережила его чуть дольше, чем на полгода. После этого Северус не отмечал каких-либо праздников, предпочитая проводить время в тишине пустого класса или на берегу Чёрного озера.

Сейчас же он чувствовал назойливую необходимость отметить Рождество как следует, и дело было даже не в желании порадовать любимую женщину — нет, его мучило другое. Глядя на Лили и Гарри, наблюдая за сменой чисел на календаре, он видел призрак Джеймса рядом с ними. Это был не настоящий призрак, а лишь полёт извращённой ревностью фантазии, который изводил его.

«Лили сидит на корточках в его старой детской и вместе с сыном собирает высокую пирамиду из кубиков. В этот момент комната раздваивается, и во второй комнате, копии предыдущей, появляется её муж. Джеймс неудачно ставит кубик, и вся пирамида разрушается, но Гарри не начинает плакать, а смеётся, увидев глупое выражение на лице отца. Лили громко вздыхает, но смотрит на мужа с любовью и нежностью».

От таких фантазий Северусу становилось тошно, а вдвойне отвратительно он чувствовал себя, понимая, что в этом доме она ни разу не улыбалась.

— Аккуратней! Смотри, куда идёшь! — Сварливая бабка столкнулась с ним и демонстративно потерла плечо.

Он пробурчал что-то и ускорил шаг, обходя её и сворачивая на новую улицу.

Яркие огоньки, венки и звёзды украшали окна многочисленных кафе. Бумажные и тканевые ангелочки провожали его укоризненным взглядом каждый раз, когда он проходил мимо магазинов с детскими игрушками. Санта, поселившийся над вывеской: «Счастливая семья», словно говорил ему: «Неужели ты оставишь ребёнка без подарка? Вспомни себя в детстве. А украшения? Разве сможет Лили радоваться в убогом доме?».

Последняя мысль ударила, словно плетью. Он остановился и достал из кармана куртки потёртый кошелек. Сумма в нём была не очень большой, но для привыкшего к полуголодной жизни Снейпа она показалась внушительной.

«Дамблдор дал деньги на новые мантии… Но можно зашить и постирать старые или купить поддержанные».

Северус перешагнул порог магазина, название которого вызвало горькую усмешку, и тут же очутился в водовороте из суетившихся людей. Сотни игрушек разных форм и размеров сидели и лежали на полках. На них смотрели, их трогали, а некоторые испытывали — на прочность. Он устроился чуть ли не в углу, максимально близко к двери, не решаясь подойти ближе к родителям и их неугомонным детям.

Когда Северуса окликнул продавец, он как раз досматривал увлекательное представление под названием: «Нельзя две? Будет одна!». Девочка открутила голову одной кукле и теперь пыталась пристроить её на туловище другой. Северус задумался о причинах такого поступка и прослушал вопрос.

— Сэр, вы в порядке?

Пришлось посмотреть на продавца. Внешне парень выглядел совсем юным — может быть только окончил школу?

— Да, всё хорошо. Что можно подарить мальчику?

— Сколько лет вашему сыну?

Северус немного опешил.

— Он мне не сын. Племянник. Около двух лет.

— О, родственники приехали погостить на праздник! Я вот тоже с семьёй отмечать буду.

Продавец провёл Северуса через несколько рядов и указал на стеллаж у стены.

— Там сможете найти подходящее по возрасту.

Он вернулся к кассе, оставив Северуса один на один с наборами для детского строительства и другими игрушками.

Маленькие синие человечки выглядели дружелюбно и поместились бы даже в детский носок, но на упаковке стояла отметка «3+». Чуть дальше лежала коробка с набором для будущего пилота, а ещё дальше, в самом углу, стоял свёрнутый детский бассейн. Снейп внимательно осмотрел содержимое полок, пытаясь найти что-то интересное, доступное по цене и при этом достаточно небольшое, чтобы можно было спрятать в носок над камином. В конце концов Снейп остановился на зелёной машинке с нарисованным на её боку весёлым поросёнком в деловом костюме и цилиндре. Также он купил обёрточную бумагу и несколько украшений для дома: пару ангелочков, искусственный венок на дверь и три носка, обшитых по краям золотистой нитью. Теперь совесть, о существовании которой он редко вспоминал, была спокойна. Впереди его ждало самое радостное и тревожное — выбор подарка для Лили. Вот только что можно подарить ей, что её порадует?

Прогуливаясь по маггловской части Лондона, он вспоминал то время, когда они дружили. Лили всегда отмечала Рождество с семьёй, но обязательно приносила ему какие-нибудь угощения или небольшие подарки. Один из таких подарков — магазинная, но довольно симпатичная рамка, до сих пор стояла в его комнате.

— Молодой человек, хотите порадовать девушку на праздник? — Словно из-под земли перед ним выросла старушка. Низенькая, с тонкими седыми волосами и яркими голубыми глазами. — Проходите ко мне в магазин. У меня найдётся всё, что вам нужно.

Женщина показалась Снейпу подозрительной, а её настойчивость отталкивала и вызывала желание пройти мимо, но он отмахнулся от своих подозрений. Что ему, волшебнику, может сделать маггла?

Колокольчики зазвенели над головой, и его окутало ароматом редких трав. Северус огляделся и спрятал руку в карман, приготовившись в любую минуту достать палочку.

Старушка засмеялась и покачала головой.

— Не волнуйся, я уже давно не волшебница.

Женщина прошла вглубь магазина.

— Хоть у меня и нет силы, но интуиция и знания остались. Я могу предложить тебе кое-что…

— Любовное зелье? — выпалил Снейп и поморщился.

— Это то, что ты ищешь?

— Нет.

— Подожди меня здесь, всего минуту. — Она скрылась за прилавком. Скрипнула дверь.

Северус подошёл к полкам. Амулеты для здоровья, любви, счастья и прочего были, по большей части, бесполезными сувенирами, а вот зелья, судя по запахам, настоящие. Он взял одну из прозрачных склянок с золотистым напитком, вытащил пробку и понюхал. Вместе с ароматом в него вошло чувство уверенности в себе — странный зверь, почти незнакомый.

— Быстро положил на место — денег на него у тебя не хватит! — Старушка стояла у прилавка, держа в руках маленькую коробочку.

Северус закрыл флакон и вернул его на полку, а потом подошёл к женщине.

— Жидкую удачу невозможно приготовить без волшебства.

Она покачала головой и протянула ему коробку.

— Вот то, что ты ищешь.

Северус поднял крышку и увидел внутри прозрачный камень размером с грецкий орех. От его неровных граней, покрытых маленькими трещинками, отражался свет. Неужели такой подарок сможет вызвать её улыбку?

— Когда-то давно люди верили в силу камней, и их вера сотворила настоящие чудеса. Этот камень исцеляет душу.

— Почему вы предложили его мне? И как узнали, что ищу подарок?

— Интуиция и жизненный опыт. — Она пожала плечами и улыбнулась, а потом резко накрыла коробочку крышкой. — Будешь брать или нет?

— Сколько стоит? — Чувство уверенности, посетившее его ненадолго, прошло, сменившись сомнениями в честности продавщицы.

— Я возьму половину от того, что есть в твоём кошельке сейчас.

— А если там ничего нет?

— Тогда ты её не любишь.

Он почувствовал сильную боль, словно по свежей ране полоснули ножом. Рука потянулась к кошельку, на стол упали монеты. И хоть внутри шевелились сомнения, предчувствие обмана и страх, что Лили выкинет его подарок, как мусор … Но разве были у него другие варианты? Разве знал он, что ещё можно купить для неё? И что, если… Эта старуха говорит правду? Он не может отказаться от этого шанса.

Коробка с камнем оказалась в его руках. Закрывая за собой дверь, он услышал шелест, похожий на ветер:

— Человек всегда сильнее камня.

* * *

25 декабря. Северус вот уже два часа возился на кухне, а сейчас тщательно вытирал тумбу и пол от муки, стараясь сдержать ругательства. В духовке запекался обязательный атрибут Рождества — рождественский хлеб. Готовил он его впервые, как и в целом выпечку, и теперь чувствовал себя уставшим. Чем-то готовка хлеба напоминала зельеварение, но настолько отдалённо, что Северус облегчённо выдохнул, когда поставил форму с тестом в духовку.

— Гарри! — Тряпка возвышалась над мальчиком, как и высокая тёмная фигура, но он продолжал рисовать узоры на полу, совершенно не обращая внимания на сердитого мужчину.

Снейп шумно выдохнул, сжав тряпку так сильно, что побелели костяшки пальцев, а потом бросил её на тумбу. Подхватив Гарри под руки, Северус отнёс его в гостиную, вернулся на кухню и захлопнул за собой дверь. Вскоре послышался шум и настойчивое: «Пусти!».

Он покачал головой. Мальчишка уже освоился в его доме и стал требовательным. Из незнакомого и пугающего человека Северус превратился в домового эльфа при маленьком шкоднике. Эта неожиданная роль вызывала противоречивые чувства. С одной стороны, ребёнок был отродьем Джеймса, которого Северус искренне ненавидел, с другой стороны — сыном Лили, ради которой он был готов отдать всё, что у него есть или может быть в будущем, даже свою жизнь. Там же, на чаше невидимых весов, стояла его нелюбовь к детям во всём их многообразии, ведь он воспринимал их, по большей части, жестокими существами, которые в четыре-пять лет изводят уличных животных, а в одиннадцать лет с радостью измываются над сверстниками. И всё же… Тот факт, что хотя бы её ребёнок может быть счастлив рядом с ним, чуть перевешивал невидимую чашу и вызывал робкое и малознакомое чувство удовлетворения собой.

Неприятный запах с лёгким горьковатым привкусом просочился на кухню через дверцу духовки. Северус потянул на себя ручку и с разочарованием признал, что рождественский хлеб получился плотнее, чем он планировал, и обзавелся чёрной хрустящей корочкой. Это был провал. Первый за сегодня, но что-то подсказывало, что не последний.

Поставив хлеб остывать, он решил навести порядок на кухне. Денег оставалось не то, чтобы много… Скорей мало. Но на одну покупную индейку хватит. Скоро её привезут, и тогда он сможет устроить настоящий домашний праздник.

Когда с уборкой было покончено, а старенький камин украсили праздничные носки с подарками, раздался стук в дверь. Северус принял посылку и оставил в руке курьера последние свои сбережения. Если бы он сейчас вновь оказался маленьким мальчиком, то, наверное, тяжёлый пакет в своих руках посчитал бы настоящим сокровищем. Он очень надеялся, что Лили оценит его труд.

Скатерти в доме не оказалось, поэтому он расставил тарелки по краю деревянной столешницы, а в центр поместил тёплую, идеально пропечённую индейку.

С рождественским хлебом пришлось повозиться дольше. Он ножиком отскребал пригоревшее донышко, представляя, что это один из ингредиентов для зелий — так было проще. Когда и этот этап остался позади, то Северус вздохнул с облегчением и покинул кухню.

Лили нашлась на втором этаже. Она сидела рядом с Гарри, сгибая и разгибая его пальцы и негромко рассказывая сказку. Это вызвало смешанные чувства у мужчины. Ему было радостно за неё, но при этом очень тревожно за себя. Если она совсем поправится и станет прежней, то не останется с ним. Навсегда покинет его жизнь.

— Лили. — Голос прозвучал глухо.

Она вздрогнула и посмотрела на Северуса.

— Я приготовил ужин, пойдём поедим. — Слова давались с трудом. От былого воодушевления не осталось и следа.

— Я не голодна. — Лили посмотрела на Гарри и провела рукой по его волосам. — Он ведь похож на Джеймса, да?

На мгновение Северусу показалось, что его зубы превратятся в песок, а ногти проделают дыры в ладонях. Он постарался ответить спокойно.

— Он его сын. Лили. — Снейп сделал несколько шагов вперёд и остановился на расстоянии вытянутой руки. — Поужинай со мной, пожалуйста. И Гарри, — на этом слове Северус невольно поморщился, — с собой возьмём.

Она на несколько мгновений задержала взгляд на бледном худощавом лице и покачала головой:

— Извини, я не хочу есть.

Северус настолько стремительно вышел из детской комнаты, что это напомнило побег. Дверь хлопнула за его спиной. Ему хотелось что-нибудь сломать, разрушить, уничтожить, выплеснуть свою злость любыми способами, но он не мог. Что-то удерживало его на грани, не позволяя полностью сорваться и устроить погром, не позволяя аппарировать в магическую часть Британии и вызвать случайного прохожего на дуэль. Что-то… Или кто-то. Он забежал в свою комнату, плотно закрыл дверь и сполз по стене. Прикрыв глаза, он старался избавиться, забыть, вытеснить из своей головы недавнюю фразу, которая острыми шипами впилась в его грудь и сжала сердце: «Он похож на Джеймса».

— Да, похож. Почему ты думаешь только о нём? — Он обхватил голову руками и ещё сильнее сгорбился.

Рано утром, пока хозяин дома спал в своей комнате, молодая женщина спустилась на первый этаж. Она окинула взглядом давно остывшую индейку и неровный хлеб и подошла к камину. Достав из двух рождественских носков подарки, она провела рукой по третьему — худому и пустому. Он казался здесь лишним. У Лили не было ни бумаги, ни пера, ни сил на какое-либо волшебство, поэтому она не смогла оставить ему послание, но для себя решила, что при встрече обязательно скажет: «Спасибо».

Через день после Рождества Северус Снейп прибыл в Хогвартс. Он прошёл по пустым коридорам к каменной горгулье и поднялся наверх. Альбус встретил его с улыбкой.

— Северус, ты решил приехать так рано? Что ж, это к лучшему. Присаживайся, а я позову Горация.

Профессор Слагхорн не заставил себя долго ждать. Он вошёл в кабинет Дамблдора быстрым шагом, его дыхание было частым, а полное лицо блестело от пота. Слагхорн окинул внимательным взглядом Снейпа, а после обратился к директору.

— Альбус, я рад, что ты наконец прислушался к моему желанию, но не слишком ли он молод для преподавания? Северус, безусловно, талантливый ученик, но такой импульсивный и неопытный.

Снейп поморщился. Ему захотелось развернуться и уйти. Не сильно-то он рвался на эту работу. Вот только… Дамблдор не оставил выбора.

— Гораций, — Альбус обращался к нему мягко, словно говорил с ребёнком, — ты ведь тоже был молод, когда пришёл к нам. Сколько тебе было? Двадцать пять? Может, двадцать семь? Северус немного младше.

Профессор Слагхорн выглядел недовольным — он мимолётно взглянул на Снейпа и вновь обратился к Альбусу:

— Мы можем поговорить наедине?

Тот кивнул и попросил Северуса подождать снаружи.

Пока он измерял шагами коридор и разглядывал знакомые по школьным годам живые картины, внутри, за запертыми дверьми, решалась его ближайшая судьба. Если профессор Слагхорн убедит Дамблдора, что Северусу не место в Хогвартсе, то где он будет брать деньги на продукты, игрушки и одежду? Он ведь потратил практически всё, что у него было, рассчитывая на появление работы. А если за ним придут авроры, то кто встанет на его сторону и сможет защитить и позволить остаться с Лили? Именно в эти долгие минуты ожидания Северус понял, насколько ему нужно покровительство Дамблдора, и от этого понимания к его горлу подкатила тошнота.

С неприятным скрежетом горгулья отъехала, пропуская вперёд Горация. Тот выглядел уже более довольным и радушным.

— Прости, что так тебя встретил. Надеюсь, ты на меня не в обиде? — Он подмигнул Северусу. — Идём со мной, я покажу твои комнаты.

Неприятное тянущее ощущение в груди исчезло, спина стала ровнее, а взгляд уверенней. Его приняли.

Следующая неделя пролетела быстро: с раннего утра и часов до шести вечера Северус изучал учебники разных курсов, записывал мелким угловатым почерком наставления Слагхорна и наблюдал за его действиями. Гораций рассказывал о том, что такое быть преподавателем и с какими трудностями можно столкнуться на уроках зелий. Он делился грустными и смешными случаями из своей практики, особое внимание уделяя необходимости правильного выбора перспективных студентов.

Для него все ученики делились на три группы: присутствующие, середнячки и перспективные. Первая группа состояла из тех, кто отбывал повинность на зельях, или, если точней, посещал их потому, что так надо. К таким ученикам Слагхорн относился очень покладисто: он не спрашивал их на уроках, не интересовался их домашними заданиями и в целом будто не замечал их присутствия. К середнячкам, которые, по заверению Горация, иногда могли и удивить, отношение было более строгое. Они участвовали в занятиях почти наравне с перспективными студентами, тянулись к ним по умениям и знаниям, старались добиться похвалы профессора. С такой группой надо было хитрить, постоянно оставлять их немного обделёнными, но делать это так, чтобы не отбить желание учиться лучше. Слагхорн говорил, что иногда полезно приблизить к себе, показать возможные перспективы, а потом резко отстраниться, сосредоточившись на тех, кто уже достиг успехов.

Перспективные студенты были страстью Горация, и им он позволял действительно многое, а ещё настаивал на том, что с этой группой учеников отношения должны быть дружескими. Он признался, что и Северуса относил к перспективным, правда, разочаровался в его выборе — ему казалось, что такому талантливому юноше не место среди шумных и избалованных детей: он видел его за созданием собственных зелий и за получением премий для лучших зельеваров.

За пару дней до конца детских каникул Слагхорн пригласил Северуса к себе в комнату и предложил чаю. Они разговаривали о ближайших планах на работу, обсуждали возвращавшихся в школу учеников и подытоживали всё то, что было сказано профессором за предыдущие дни. Внезапно, со звоном поставив чашку на блюдце, Гораций сказал не в тему: — Ты ещё можешь уйти.

И в этом утверждении отчётливо прозвучало предложение одуматься. Северус размышлял о словах Горация, вспоминал его ожидания по отношению к себе и невольно соглашался, что эксперименты с зельями привлекают его куда больше работы учителем. Вот только… Дома он был не один, и не мог позволить себе отказаться от этого щедрого, пусть и навязанного, дара.

— Я останусь.

Время полетело невероятно быстро. Занятия с учениками отнимали много сил и совершенно не оправдывали ожиданий — абсолютное большинство относилось к науке зельеварения снисходительно, ведь, по их мнению, всего желаемого можно было достичь взмахом палочки. Они ленились на уроках, проявляя поразительную невнимательность и откровенно наплевательское отношение как к процессу приготовления составов, так и к самому преподавателю. Первых своих учеников Северус встречал с робостью, и лишь надежда на то, что он сможет заинтересовать своим предметом, а также страх лишиться средств к существованию, придавали ему смелости. Но чем больше проходило недель, а за ними — и месяцев, тем больше Снейп ожесточался, покрывался плотной коркой, избавляясь от своих юношеских иллюзий. На курсе, вне зависимости от факультета, находилось от силы два-три человека, которые действительно серьёзно относились к его предмету, в точности выполняли инструкции и проявляли интерес. Для остальных же… Зельеварение было лишь одним предметом из множества, при этом далеко не самым интересным.

Дома дела обстояли иначе: Северус приползал туда каждый вечер почти без сил, проверял Гарри, готовил одновременно и ужин, и завтрак, волшебством наводил порядок в комнатах, а потом заваливался на кровать и спал до самого утра. Лили он редко когда видел, что было странно, учитывая скромные размеры дома, но каждая из встреч с ней пробуждала в нём и огромную радость, и сильную грусть. Лили становилось лучше: она всё больше походила на себя прежнюю и не нуждалась в его частой помощи — даже с Гарри днём справлялась самостоятельно. Уже ближе к лету, заходя в дом, Северус стал попадать в объятия чистого, накормленного и наполненного энергией после дневного сна малыша.

В один из июньских дней, когда ученики Хогвартса благополучно уехали на каникулы, а Северус вот уже сутки находился в долгожданном отпуске, в его комнату ввалился Гарри. Он забавно шёл, качаясь из стороны в сторону, но своей цели достиг и, схватив Снейпа за рукав рубашки, потребовал:

— Хочу гулять!

Увы, выбор у Северуса действительно был сильно ограничен: либо исполнить желание, либо получить истерику и головную боль в подарок. С этой частью детской души пока не удавалось справляться, и, каждый раз слыша плач, он поминал злым словом Джеймса, почему-то совершенно забывая в тот момент, что родителей у ребёнка двое.

На улице было тепло и почти безветренно, небо радовало чистым нежно-голубым цветом. Северус привёл Гарри на маггловскую детскую площадку, усадил в песочницу и снабдил всем необходимым для строительства. Сам же устроился на лавочке в дальнем, затемнённом деревьями углу площадки и погрузился в чтение книги.

О Гарри он вспомнил примерно через час и то потому, что слишком уж долго тот не подбегал к нему с просьбой поиграть, побегать или полепить вместе, что Снейп совершенно не хотел делать. Подняв взгляд от книги, он осмотрел площадку и нашёл маленького человечка с вечно спутанными тёмными волосами у горки. Над ним, склонившись, возвышалась дама лет пятидесяти и о чём-то спрашивала. Северус спрятал книгу и встал. Стремительно пересекая лужайку и разбросанные детьми игрушки, он нащупал в кармане палочку.

— Миленький, со всеми мальчиками и девочками играют их мамы и папы. А где же твои родители?

Гарри оглянулся по сторонам и увидел несущегося на них Снейпа. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы направить на него палец и уверенно сказать одно-единственное слово:

— Папа!

Северус, на тот момент подошедший достаточно близко, чтобы расслышать окончание фразы женщины и ответ Гарри, споткнулся на ровном месте и лишь чудом смог устоять. Дама обернулась к нему и, окинув явно неодобрительным взглядом чёрные брюки с въевшимися более светлыми пятнами, мятую рубашку и жирные после работы с зельями волосы, покачала головой, повздыхала и сказала нравоучительно:

— Молодость — не оправдание беспечности. Вас так долго не было. За это время мальчик мог бы испугаться, пораниться, сломать себе что-то или его могли украсть! Вы об этом не подумали, да? — Она говорила настолько быстро и громко, что вставить пару фраз в своё оправдание было просто некогда, да и не отошёл он ещё от неожиданного заявления мальчишки. — По-хорошему, я должна немедленно сообщить социальной службе, но, учитывая, что это, видимо, ваш первый ребёнок… — она ещё раз внимательно осмотрела Северуса, на этот раз как будто с жалостью, — …я, так и быть, промолчу. Но на будущее, надеюсь, вы более ответственно отнесётесь к своему ребенку и роли родителя. Помните, не все такие понимающие, как я!

Она развернулась и ушла с гордо поднятой головой. Снейп посмотрел по сторонам. Все родители позабыли о своих детях и уставились на него с явным осуждением. Он подхватил Гарри на руки и спешно покинул проклятое место, дав себе слово больше никогда там не появляться.

Впервые услышав слово «Папа», он ощутил страх, непонимание и удивление. С некоторой обреченностью и затаённым желанием он ожидал повторения и на следующий день, и весь месяц, но этого не произошло. Обычно Гарри называл его имя в сокращении: «Сев», либо же обходился без обращений — дёргая его за руку и сообщая, что же он захотел на этот раз. Расстраивало ли это Северуса? Он бы не смог ответить на этот вопрос.

Суды над Пожирателями остались в прошлом. В июле Северус Снейп был официально оправдан и передан под крыло Дамблдора, а волшебники узнали об его причастности. Слухи змеями расползались по магической части Лондона, и в родительской общественности начались волнения. Дамблдору поступали сотни жалоб, просьб и угроз с требованием избавить их детей от Пожирателя, выгнать его из школы, а ещё лучше — сдать в Азкабан. Однако Альбус остался верен своим решениям и несколькими публичными выступлениями, а также встречами с влиятельными людьми, положил конец шумным обсуждениям преподавателя зельеварения.

Август, как и обычно, выдался промозглым и дождливым, и любимые Гарри уличные прогулки пришлось отложить на более удачное время. Взрослея, он обретал чрезмерную энергию и жажду деятельности, подчас разрушительную для дома, поэтому Северус из всех сил старался, изобретая занятия и игрушки, которые могли бы увлечь малыша дольше, чем на семь минут. В этом ему здорово помогала Лили — в какой-то момент ей надоело наблюдать за мучениями Снейпа, и она присоединилась к их играм. С тех самых пор начало казаться, что он вот-вот исполнит свою мечту. Они с Лили стали почти семьёй — той семьёй, которой у маленького Северуса никогда не было.

Конечно, Лили не забыла Джеймса и не перестала чувствовать боль. Она могла часами смотреть на стекло, по которому сбегали струйки прохладной дождевой воды, и вспоминать последние мгновения их счастья и спокойную жизнь с ним. В ту роковую ночь тоже шёл дождь и теперь он служил вечным напоминанием об её потере.

Тридцатого августа солнечные лучи осветили комнату Северуса, высушили дороги и согрели всё вокруг своим теплом. Показалось, что лето вернулось, чтобы остаться с ними ещё на месяц-другой. Приказ Гарри о прогулке на этот раз был выполнен не только Северусом, но и Лили. И вот они покинули дом в Паучьем тупике и отправились в более благополучный район города. Гарри бежал впереди, временами падая, но тут же вскакивая и заливаясь звонким смехом. Лили первое время волновалась и пыталась его придержать, но потом расслабилась. Она на мгновения зажмурила глаза и дала себе прочувствовать солнечное тепло. Северус впервые за столько времени увидел её искреннюю улыбку. Его сердце сошло с ума, начав биться так быстро, словно он пробежал десять миль на предельной скорости. Но Лили не смотрела в его сторону и не увидела всю ту гамму чувств, которые не смог бы изобразить даже самый лучший актёр.

Наконец они дошли до большой игровой площадки, и Гарри, не спрашивая разрешения, побежал к другим детям. Северус и Лили остались стоять на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

— Присядем? Ему не скучно, когда есть компания.

Лили мимолетно взглянула на Северуса, более пристально понаблюдала за Гарри и кивнула.

— Лили… — Он хотел о чём-нибудь поговорить, но мысли смешались, не давая возможности выделить что-то одно.

Взгляд её чарующих зелёных глаз встретился с его тёмными, и дыхание перехватило. Он вмиг забыл обо всём, кроме её лица, глаз, губ. Сердце предательски застучало очень громко, и Северусу показалось, что Лили вот-вот его услышит. Не отдавая себе отчёта, он качнулся в её сторону. Едва-едва, всего на несколько сантиметров вперёд, но она резко встала.

— Я поиграю с Гарри.

И ушла, оставив после себя привкус несбывшихся надежд.

Первый самостоятельный рабочий день встретил Снейпа сразу тремя событиями: откровенной ненавистью многих учеников, подозрительными взглядами коллег и письмом из двух строк:

«Я забрала Гарри, не ищи нас. Спасибо!

Лили Поттер»

Северус Снейп стоял на вершине башни и наблюдал за лодками. Они неспешно плыли по тёмной воде большого озера. Яркий свет фонарей освещал разноцветные макушки галдящей детворы, но их лица не были видны с такой высоты.

— Северус, я устала тебя искать! Дети вот-вот приедут!

Высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зелёной одежде посмотрела на него, как на маленького нашкодившего мальчишку.

— И что?

— Ты должен присутствовать! Это приказ директора Дамблдора.

Северус скривился, и его лицо стало ещё более отталкивающим, чем обычно.

— Подойду к началу.

Женщина хотела ещё что-то сказать, но, увидев причаливавшие к берегу лодки, развернулась и стремительно покинула Астрономическую башню.

Северус опёрся рукой на одну из высоких колонн и прикрыл глаза.

«- Вы же знаете, я давно мечтаю об этом! Почему опять отказываете и принимаете другого?

- Мои решения не обсуждаются, Северус».

— Ненавижу!

Он подошёл к началу церемонии распределения. Минервы ещё не было, как и тех детей, которые, он был уверен, не раз подпортят ему нервы за этот и следующие учебные года. Порой он позволял себе думать о том, как было бы хорошо, если бы не добирали новых учеников. Тогда, отучив их семь лет, он был бы свободен.

В тот год, когда ушла Лили, он просил Дамблдора отпустить его, уволить — позволить идти своей дорогой. Но Дамблдор умел настаивать: сперва он уговаривал Северуса по-хорошему, пытаясь нащупать в нём сочувствие, ответственность и жалость, но, убедившись, что Снейп оставался глух к его увещеваниям, Альбус сказал прямо: «Если лишишься должности преподавателя — окажешься в Азкабане. Тебя отпустили только при одном условии — ты будешь под моим постоянным контролем». Эта небольшая фраза разрушила последние юношеские иллюзии о добром и отзывчивом директоре школы. Снейп понял, что на его шее оказался невидимый крепкий ошейник, а прикреплённая к нему тяжёлая цепь ещё неизвестно сколько лет будет в руках у Альбуса Дамблдора. На людях директор был добрым, чудаковатым и мудрым стариком, искренне любимым учениками, родителями детей и многими в педагогическом коллективе. Но если внимательно слушать его слова, наблюдать за поступками и думать, то можно было увидеть едва заметные отличия, увидеть настоящего Альбуса Дамблдора, далёкого от показываемого другим образа.

Северус сел за большой стол. Справа от него осталось ещё одно место — для нового преподавателя ЗОТИ.

Массивные двери открылись, и в зал вошла Минерва. Она обвела взглядом заполненные учениками столы факультетов и быстро прошла вперёд, чеканя шаг. Стук её каблуков по полу был настолько хорошо слышен, что более старшие ученики затихли и обратили внимание на сгрудившихся в плотную кучку первокурсников. Они неспешно и неуверенно шли вслед за Минервой Макгонагалл, попутно оглядываясь по сторонам с удивлением, страхом или с радостью.

— Стоять!

Северусу всегда казалось, что Минерве больше бы подошла работа в маггловском военном училище, чем в школе. Но судьба распорядилась иначе.

— Когда я назову ваше имя, вы наденете Шляпу и сядете на табурет. Начнем. Аббот, Ханна!

Северус пригубил тыквенный сок. Он чувствовал скуку и ждал, когда, наконец, первокурсников отведут в башни факультетов и он сможет уйти. Порой Дамблдор закрывал глаза на его отсутствие, но не сегодня.

— Нотт, Теодор!

«Семьсот двадцать шесть. Семьсот двадцать семь…» — мысленно вел счёт Снейп, чтобы хоть как-то себя занять. Его коллеги как будто с искренним интересом наблюдали за детьми и отчаянно хлопали вместе с учениками, когда очередного «Поппинса» принимали на один из факультетов.

— Патил…

Он оглянулся назад и постарался вспомнить прошлую церемонию. Кажется, года два назад, она длилась минут сорок? С каждой минутой желание подняться и уйти становилось всё более сильным, более навязчивым.

— Поттер, Гарри!

Невидимый ошейник перестал давить и желания пропали. Северус впился взглядом в низенького мальчишку с большими круглыми очками на овальном лице. Мальчик робко улыбнулся Макгонагалл перед тем, как ему на голову водрузили огромную шляпу. В зале воцарилась тишина, да такая, что хоть ножом режь. И чем дольше молчала Шляпа, тем более сильное напряжение витало в воздухе. Северус заметил, что Гарри ссутулился и крепко сжал края табуретки. Его худые пальцы начали бледнеть от усердия.

— ГРИФФИНДОР! — выкрикнула Шляпа.

Гарри вскочил с табуретки и чуть ли не побежал к столу, от которого раздавались крики: «С нами Поттер!», громкие хлопки и свист.

Северус опустил взгляд, почувствовав резкую боль где-то в груди. Из глубин его души поднималась злость и негодование.

— Он такой же, как его отец! — прошипел едва слышно Снейп.

Лишь Дамблдор смог расслышать его слова, но ничего не сказал.

После ужина, когда Альбус закончил свою речь про места для мучительной смерти, двери вновь распахнулись. Лёгкой, почти летящей походкой по залу прошла стройная женщина. Её распущенные волосы при свете свечей напоминали танцующее пламя, а зелёные глаза искрились уверенностью. Она остановилась рядом со столом для преподавателей и обернулась к ученикам, оглядывая их и подмечая лохматую макушку не обратившего на неё внимания ребёнка.

— Дети, я бы хотел вам представить нового преподавателя по Защите от Тёмных искусств: профессора Лили Поттер!

По залу прошли шепотки: «Это она? Та самая Поттер? И сын, и мать? Надо же! Мы должны…».

Гарри, который до этого увлечённо жевал куриную ножку, поперхнулся и вытаращился на нового преподавателя.

Лили приветливо улыбнулась и поздоровалась с детьми.

— Присаживайся сюда. — Дамблдор указал на пустующий стул, а потом усиленным заклинанием голосом молвил: — А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споём школьный гимн! Каждый поёт на свой любимый мотив!

— Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс… — затянул нестройный хор голосов, а Лили опустилась на стул рядом с другом детства.

— Научи нас хоть чему-нибудь.

Снейп забыл, как дышать. Он чувствовал её тепло и своё неспокойное сердце, которое, как ему раньше казалось, окаменело в тот год, когда она ушла, а он не смог её найти.

— Молодых и старых, лысых и косматых…

Лили лёгким движением руки поправила волосы, и Северус не удержался, бросив мимолётный взгляд и увидев светлую кожу на изящном изгибе шеи.

— Возраст ведь неважен, а важна лишь суть.

Лили повернулась к нему и тихо сказала:

— Здравствуй, Северус.

Северус был в бешенстве. Лили, исчезнувшая так внезапно, заявилась в Хогвартс спустя столько лет, при этом прекрасно зная, где он работает! Она не извинялась, не объясняла причин своего ухода или такого вот неожиданного появления, а просто сделала вид, что они впервые встретились после окончания учёбы! Как будто и не было того времени, когда он помогал ей, как будто ему всё приснилось.

Дамблдор не соизволил хоть немного поставить его в известность и подготовить, а когда Снейп влетел в его кабинет после окончания церемонии, то лишь порекомендовал быть поспокойнее и не обращать внимания на нового преподавателя. Ах да, ещё и чаю предложил с лимонными дольками!

А мальчишка Гарри… Как же он напоминал отца, внешне почти один в один! Ещё и это: «Я не знаю, сэр». Снейп был почти уверен, что отвечал мальчишка с издёвкой. Лили хорошо училась, и она должна была подготовить сына! Или же он оказался абсолютной бестолочью под стать отцу?

Когда Северус оказался в своих комнатах, то достал из тайника за книжной полкой бутылку Огденского. Хорошее настоявшееся вино, прогонявшее лишние мысли и помогавшее забыться. Он не пил уже лет восемь — со следующего года после ухода Лили. Что ж, её столь резкое возвращение разве не повод вернуться к старым привычкам?

Время то тянулось особенно медленно, когда на его уроки заявлялся первый курс Гриффиндора или вблизи появлялась «профессор Поттер», или же пролетало ужасно быстро в череде ученических шалостей, ночных дежурств и бесконечных бездарно написанных домашних работ. Но в один из как будто обычных и откровенно скучных дней произошло нечто неожиданное: его коллега, образец чопорности и спокойствия, промчалась по коридорам, как школьница, таща прицепом мальчишку Поттера. Северус мог бы искренне порадоваться его неприятностям, если бы не загадочная, чуть ли не ликующая улыбка Минервы. От неё ноги приросли к холодному полу, а в голове заворошились множество самых разных и далеко не радостных предположений. Северус подавил желание пойти следом за ними и постарался отвлечься на более насущные дела и проблемы. Ответ на возникший вопрос не заставил себя долго ждать, ведь уже вечером вся школа гудела от сплетен, вскоре подтверждённых Минервой — звезда волшебного мира, выживший после нападения Волдеморта мальчик, повторно отличился и стал первым в истории Хогвартса ловцом-первокурсником. От этого известия Северусу захотелось не просто выпить, а уйти в запой на несколько дней. Но он сдержался — не стоит Поттеровское отродье таких жертв.

Где-то далеко, на задворках памяти, ещё были ярки воспоминания о том недолгом времени, что они провели вместе, и о сказанном на детской площадке слове. Иногда они тревожили Северуса ночью, предлагая разные варианты из серии: «Если бы она осталась», но по утрам он прогонял ненужные чувства и мысли, а днём всё больше убеждался в том, что ни с мальчишкой, ни с его матерью у него нет ничего общего.

Хэллоуин прошел без жертв, если не считать чудесным образом вылезшего из тайника горного тролля, которого смогли оглушить трое первокурсников. Северус с радостью отчислил бы всех троих за непослушание и нанесение вреда редким видам существ, но, к его глубочайшему сожалению, такое решение мог принять только глава их факультета. А она, как и всегда, умела лишь поощрять всевозможные нарушения порядка своими любимыми львятами.

Наконец первая половина учебного года подошла к концу. Долгожданные и для детей, и для профессоров каникулы должны были начаться со дня на день, и Северус впервые за долгое время чувствовал себя приятно. В эти предпраздничные дни он был менее строг и более радушен, и всё меньше учеников, даже гриффиндорцев, оставались у него после уроков на отмывание котлов. Он предвкушал, как будет уютно в школе в те дни, когда практически все разъедутся, коридоры опустеют, а по вечерам можно будет продолжить опыты с зельями, не рискуя прерваться на самом важном моменте из-за очередной детской выходки. Его не отпускали сказанные когда-то Горацием слова, а исследования приводили в состояние, очень близкое к состоянию счастья. И хоть он уже давным-давно разочаровался в эффективности своей профессии, но любить личную практику не перестал.

Вечером, совершая обход, Северус обдумывал возможный состав зелья и его предполагаемый эффект. Мысленно взвешивал ингредиенты, подбирая нужное количество и более удачное сочетание с остальными, размышлял о необходимой температуре и времени приготовления. Он так задумался, что столкновение с человеком в тёмном коридоре оказалось крайне неожиданным. Северус резко выхватил палочку и произнес простейшее заклинание. На кончике дерева появился сгусток энергии, который осветил лицо женщины напротив.

— Северус…

— Лили.

Он не спешил отступать в сторону, пропуская её, как и не пытался пройти дальше. На какие-то жалкие мгновения время замерло.

— Как… — она оглянулась вокруг, словно ища кого-то, но потом робко улыбнулась ему, — ты? Ученики не сильно достают?

Сердце сделало кульбит и ударилось о рёбра с такой силой, что лёгкие сжались, а первое слово в ответе прозвучало хрипло и слишком тихо.

— Это… их главная цель на моём уроке.

Улыбка Лили дрогнула, но удержалась на лице.

— А Гарри? С ним нет проблем?

«Я его ненавижу».

— Как и с остальными. Он не учится.

— А… Я поговорю. — Она отступила и увеличила дистанцию между ними. — Он исправится.

— Хорошо.

Северус сделал глубокий вдох и погасил свет. Он шагнул в сторону и пошёл дальше по коридору, оставляя Лили позади.

— Сев, — тихо прозвучало из темноты. — Спасибо.

А потом раздался стук каблуков, который становился тише, стремительно отдаляясь.

Всю Рождественскую ночь небеса одаряли землю крупными белыми хлопьями. К утру снега стало так много, что он закрыл собой нижнюю часть окон в Хогвартсе и завалил массивные двери. Конечно, с помощью магии можно было бы без особых усилий растопить часть снега, сделать тропинки, но ранним праздничным утром едва ли бы нашлись желающие.

На общий завтрак Северус не пошёл, ограничившись чашкой чая и принесённым эльфом бутербродом. Отобрав более интересные для его исследований книги, пергаменты, перья с чернилами и свечу, он отправился в тайное убежище. Оставаться в своих комнатах или кабинете зелий было бы неразумно — туда в любой момент мог нагрянуть Дамблдор с поручениями или попытками задушевных бесед.

Маленький класс, затерянный среди множества других в особенно старой части Хогвартса, был идеален. Стены из выщербленного камня, потрескавшиеся деревянные столы, покрытые трёхсотлетней паутиной окна и слой пыли на полу в несколько сантиметров. Сюда не залетали даже призраки — им не позволяла гордость.

Северус разложил на одном из столов принесённые с собой вещи и направил палочку на свечу:

— Инфламаре.

Яркий огонёк загорелся на конце фитиля, и мягкий оранжевый свет заполнил неуютное пространство. Северус сел на шаткий стул и открыл первую книгу. Листал страницы, выискивая подходящие исследования других зельеваров, и выписывал на пергамент самые важные, по его мнению, мысли. Так продолжалось несколько часов.

— Столько лет прошло, а привычки остались теми же. — Мягкий переливчатый голос разрезал тишину, ранее нарушаемую лишь шелестом страниц и скрипом пера по бумаге.

Северус резко обернулся и зацепил рукой чернильницу. Тёмный цветок быстро заполнил собой пергаменты, скрывая угловатый почерк и уничтожая его труды.

— Ты не уехала?

— Нет… — Лили оказалась более внимательной. — Сев, пергамент!

Он обернулся, но спасать записи уже было поздно. Лили подошла к нему.

— Прости, я не хотела…

Он отодвинул книги в сторону и встал, отходя от неё, увеличивая расстояние. Его голос прозвучал холодно и грубо.

— Зачем ты пришла сюда?

На её лице дрогнула и тут же исчезла робкая улыбка, а пальцы рук сцепились в замок за спиной.

— Так давно не была в этой части школы, решила вспомнить детство.

«Веснушки, искрящийся зелёный взгляд и тонкие пальчики, перебиравшие страницы книги с его пометками. Нежный аромат от её волос витал в воздухе».

Северус отступил ещё на шаг, и его лицо скрылось в тени.

— А твоё детство разве связано с этим классом? У нас тут никогда не было занятий.

Лили молчала, а выражение её лица менялось несколько раз за секунды. Она расцепила пальцы и провела ладонью по одному из ближайших столов.

— Кажется, этот, да? Он был твоим любимым. Ты всегда убегал сюда, когда никто не видел. Это была наша…

Северус вышел из тени, в несколько шагов приблизился к Лили и остановился так близко, что Лили ощутила горячее дыхание на своём лице. Чёрная бездна глаз вот-вот поглотит её.

— … тайна, — закончила она едва слышно.

— Прекрати! — Шипение с рычащими нотками проникало в самые глубины души. — Ты не имеешь никакого права приходить сюда. Как и вспоминать что-либо, касающееся меня!

Северус с силой ударил рукой о стол. Лили вздрогнула.

— Убирайся! — выкрикнул он громко и со злостью.

Лили прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она протянула подрагивавшую руку вперёд и накрыла своей ладонью мужскую, подняв затем взгляд вверх и встретившись с бескрайними омутами.

— Я пришла извиниться. За то, что не простила тебя тогда. За то, что ушла… Нет, сбежала, не поговорив. И за испорченное Рождество. Я была неправа, Северус. Прости меня.

В её взгляде мелькало что-то такое, что, вместе со сказанными словами, смягчило его обиды и прогнало злость, оставив после себя растерянность.

— Ты… простишь? — Её рука всё еще лежала поверх его, даря свою мягкость и нежность.

Он молчал.

Уголки алых губ едва заметно приподнялись, подрагивая, а в зелёных глазах появился блеск.

— Ладно, я пойду.

Она развернулась, забирая с собой тепло ладони и обдавая его знакомым с юных лет нежным ароматом. Северус ухватил ускользавшие пальцы. Маска затрещала и опала кусками на пол, выпустив всю ту боль и затаённые чувства в одной-единственной горестно-обречённой и при этом наполненной надеждой просьбе:

— Останься.

Мир сделал кувырок, словно возвращая их в прошлое, в тот самый день, когда она не простила его и разрушила их дружбу. В тот день, когда он оказался в шаге от смерти, ведь Лили — это его свет, его любовь, его жизнь. Теперь они были старше. Она решила остаться.

Напряжённое и неловкое молчание. Скрип старых досок под ногами. Шелест ветра за окном. Северус первым не выдержал и задал относительно безопасный вопрос:

— Как ты жила эти годы?

Лили помедлила с ответом. Подошла к окну, смахивая кончиком палочки паутину, и посмотрела на мутное стекло.

— Вначале с трудом, а потом жизнь вошла в привычный ритм, стала обыденной.

— Ты осталась в Лондоне?

— Нет, в тот же день, — она замялась, но продолжила, — от твоего дома аппарировала в другой город. Побродила немного по улицам с Гарри, подумала о том, как быть дальше. Денег не было, о сейфе Джеймса я тогда и не вспомнила, да и ключа у меня никогда не было… До сих пор не знаю, где он его хранил. Неважно. Погуляла и вернулась в Лондон. Тебя не было в доме, и я… — Она стояла боком, и Снейп увидел, как лёгкий румянец появился на её щеке. — Я внимательно осмотрела его. Искала деньги или то, что можно без особых проблем продать…

Теперь Лили полностью отвернулась к окну, и он мог видеть лишь её затылок.

— Нашла пару вещей. Уже не помню точно, что там было. Кажется, старая книга о тёмных искусствах и какая-то безделушка… Их купили у меня в Лютном.

Северус вздрогнул от таких откровений. Перед его взором пронеслись десятки книжных обложек, сотни страниц с описаниями кровавых ритуалов. В его домашней библиотеке не было бесполезных книг — только редкие экземпляры с запрещёнными практиками. Тем временем Лили продолжала свой рассказ.

— Выручила не так много, как хотелось бы, но этих денег хватило на частичную аренду за квартиру… Я нашла человека среди магглов, который согласился взять половину суммы за месяц с условием, что вторую часть оплачу без задержек. Пришлось искать работу.

Она вздохнула и взмахнула рукой. Свечение сорвалось с кончика палочки, и окно приобрело удивительную чистоту, а полутемное помещение заполнилось дневным светом. Северус затушил свечу.

— Как оказалось, в обычной части Англии женщин не берут на работу без документов. Как минимум на ту, что более надёжная. А у меня, как сам понимаешь, из документов только свидетельство о рождении и справка об окончании начальной школы. Безуспешно побегав по разным конторам, я решила воспользоваться волшебством…

— Наложила конфундус на собеседовании? — Голос Снейпа прозвучал приглушённо. Он стоял у противоположной стены и говорил тихо.

— Почти… — Лили приложила ладонь к стеклу. — На директора школы, в которой училась когда-то Туни. И на секретаря. Сказала, что потеряла документы и попросила выдать новые. Они были уверены, что выдают документы Петунье, и принесли мне выписку со всеми оценками. А дальше я просто поменяла имя на бумаге… И работа нашлась.

— И кем же?

Она обернулась, впервые за это время взглянув на него, и удивилась, что он стоял так далеко.

— Продавцом в небольшом магазине одежды. Этого было достаточно, чтобы обеспечить себя и Гарри едой и жильём. Он, кстати, когда подрос, поступил в маггловскую школу. Наверняка сразу, как проснётся, то сядет писать письмо своему другу Чарли. Они со второго класса неразлучны.

Она улыбнулась с какой-то особой нежностью. Сердце Северуса пропустило удар.

— Почему же… — он откашлялся, поскольку голос подводил, — ты решила приехать сюда? Вернуться в мир волшебников?

Она нахмурилась, поджала губы и вновь отвернулась к окну.

— Я боюсь за него. Он единственное, что… — Она промолчала, но Северус закончил эту фразу в своих мыслях: «осталось от Джеймса». И его вновь опалило яростью. Её побег, продажа его вещей, возвращение в Хогвартс не ради него или их былой дружбы, не ради извинений, и даже не ради карьеры в волшебном мире, а для того, чтобы «сыночек не ушибся». Джеймсов чёртов сыночек! Не отдавая себе отчёта, Северус стиснул край деревянной парты так сильно, что раздался хруст.

— Он же такой маленький, да? Такой несчастный, слабый, глуповатый, что его мамаша должна ходить за ним, как курица, и подтирать сопли… — Снейп входил во вкус, и его слова отдавали желчью.

— Прекрати… — Лили сказала это тихо, но твёрдо.

— Маменькин цыплёнок, который без неё и шагу сделать не сможет. Воспитала себе достойного…

— Силенцио!

Северус не ожидал заклинания — не от неё, — и теперь он открывал и закрывал рот, словно рыба, не издавая ни единого звука.

— Ты сволочь, Снейп!

Она быстро промчалась мимо него, но он всё равно заметил блестящие ручейки, стекавшие по щекам. Её слёзы оглушали сильнее любого волшебства. Раздался грохот двери, а потом долгожданная когда-то, но такая нежеланная сейчас тишина. Взмахом собственной палочки Северус снял с себя заклинание молчания. Его мысли напоминали пчёл в улье. Он задавал себе один и тот же вопрос: «Правильно ли я понял окончание фразы?» — и каждый раз находил десятки других ответов. А перед глазами стоял тот самый момент, когда она решила остаться. Впервые, спустя пятнадцать долгих лет.

Снейп пил чай в своей комнате и читал книгу, когда к нему прибежал один из учеников.

— Сэр, — мальчик выглядел растерянно, — с Драко что-то не так — он закрылся в туалете и не выходит. И нас не пускает!

Снейп с сожалением поставил чашку на стол. Ещё не хватало на ночь глядя разбираться с мелюзгой. Правда, с родителями этой конкретной особи он был дружен в своё время… Вздохнув, Северус последовал за мальчишкой.

— Драко. — Он постучал, но ответа не услышал. Пришлось использовать палочку. Слизеринцы с более старших курсов наверняка и сами могли бы открыть дверь, но, видимо, не захотели вмешиваться.

Северус вошёл внутрь, предварительно оттеснив всех любопытствующих. Невидимая сеть заклинания легла поверх прикрытой двери, заглушая звуки. Светловолосый мальчик сидел на полу возле умывальника, обнимал колени руками и дрожал.

— Драко, что случилось? — Снейп присел на корточки напротив него и рукой приподнял его подбородок. Серебристые глаза были расширенными и влажными.

— В лесу… Там было что-то, кто-то… Оно… — он всхлипнул, — на меня.

Поняв, что ничего более внятного не добьётся, Северус мягко проник в сознание Драко.

«Лес. Пятна на земле. Опасение. Красные искры на фоне ночного неба. Радость от удачной шутки. Жемчужного цвета грива разметалась по земле, из ран всё ещё вытекала блестящая кровь, но единорог уже не дышал. Фигура в тёмном балахоне. Лицо скрыто капюшоном. Оно опустилось возле тела и склонилось к рваным ранам. Нечто, человек или чудище, стал жадно пить кровь. Природа вокруг этого существа начала умирать. Сердце стучало быстро-быстро. Он дёрнулся, и раздался крик. Стволы деревьев сменяли друг друга, ветки хлестали по лицу и рукам. Рядом бежала собака. Хагрид поймал его своими огромными лапищами. Попытался что-то спросить. «Чудище». Драко оглянулся назад. Больше всего на свете хотел уйти оттуда, вернуться в гостиную факультета, но Хагрид потащил его за собой навстречу бледному Поттеру, который выглядел не менее напуганным. Лесник ушёл посмотреть на единорога, кентавр исчез в глубинах леса, и они остались вчетвером. Первокурсники, вздрагивавшие от каждого шороха. Прошло несколько долгих и тихих минут, прежде чем вернулся Хагрид и вывел их из леса. Драко чуть ли не побежал к подземельям, но у самых дверей остановился. Он поправил мантию, волосы. Спрятал дрожащие пальцы в глубоких карманах мантии. Произнёс пароль.

— Как прошло? Видел что-то интересное?

К нему подскочил Теодор Нотт, а из разных частей гостиной за ними наблюдали более старшие.

— Ага. Мёртвого единорога. Поттер визжал как девчонка! — Драко засмеялся. — Я сейчас. — Он зашёл в ванную и запер дверь заклинанием, которое подглядел, наблюдая за отцом. Ноги и руки затряслись, и ему пришлось сесть — вся обстановка начала расплываться, а слёзы закапали на пол. Ему противно от своей слабости, своего страха».

Северус вынырнул из воспоминаний. Драко уже не дрожал. Северус погладил его по плечу.

— Ты молодец. Любой бы испугался. Сейчас, если не хочешь ненужных слухов, нужно будет выйти. Хорошо, Драко?

Тот кивнул. Северус помог ему подняться и привести себя в порядок, затем прошептал что-то напоследок и первым открыл дверь.

— Мистер Малфой, больше не экспериментируйте с заклинаниями, которых нет в программе вашего курса! Я рад, что на моём факультете такой способный ученик, но в следующий раз прочитайте, как снимаются чары!

Северус окинул грозным взглядом всех сидевших в гостиной и сказал, повысив голос:

— А вы чего не спите в такое время? Быстро по кроватям!

Он ушёл, а к Драко подбежали несколько мальчишек и начали, спрашивать какое же заклинание он использовал. Тот приободрился, расправил плечи и почувствовал себя королём сегодняшнего вечера.

Снейп ощущал усталость. День и так был не самым лёгким, а тут ещё пришлось путешествовать по памяти мальчишки. Какие же эмоциональные эти дети… Северус почти забыл о том, как это — быть ребёнком и каждый день переживать смену десятка разных чувств. Он сел в кресло, вытянув вперёд ноги, и прикрыл глаза. Что-то не понравилось в воспоминаниях Драко. Да, лес был опасным местом, куда первокурсникам, да и старшим ученикам не стоило соваться. И со стороны Дамблдора, или кто там им назначил такую отработку, было очень глупо и безответственно отправлять туда детей. Но эта фигура в длинном плаще… Ещё и нарушение древнего запрета. Кто-то очень сильно хотел жить — настолько сильно, что был готов пожертвовать слишком многим. Смутные догадки шевельнулись внутри Снейпа, и вспомнились давние слова Дамблдора: «Я не верю, что он исчез навсегда, Северус». Снейп резко открыл глаза и встал с кресла. Он подошёл к зеркалу и оголил рукав. Метка на руке была бледной и не подавала признаков жизни. Он шумно выдохнул.

— Мало ли что может обитать в том лесу.

В ближайшие дни всё шло спокойно. Снейп время от времени сверлил Поттера взглядом, но не видел ничего, на что можно было бы обратить внимание. Ребёнок как ребёнок — общался с друзьями, предпочитал сладости полезной еде, искал приключения на попу, гуляя там, где запрещено, и частенько ссорился с Драко. В целом, он ничем не отличался от других детей. Его подружка регулярно зубрила книги — порой Северусу казалось, что она и спала с ними в обнимку. А рыжее несчастье явно недоедало в более ранние годы жизни, и сейчас старалось восполнить нехватку за предыдущие десять лет. Он не видел ничего особенного в этой компании, и всё же воспоминание Драко тревожило его.

В какой-то из дней он переговорил с Дамблдором о произошедшем в лесу, но тот сказал, что волноваться не о чем — лес проверили, и, кто бы там ни был, он уже ушёл.

Лили вела себя настолько отстранённо, что отныне обращалась к нему исключительно на «Вы» и «Профессор Снейп» даже в тех случаях, когда они случайно встречались в пустом коридоре. Огорчало ли это Северуса? Да. Но повторно извиняться, как когда-то в юности, и подвергать себя очередным унижениям он не собирался. Прошли те годы, когда он был готов смешать себя с грязью ради чувств к ней.

Незаметно подошло время сдачи экзаменов. Ученики с его занятий выбегали со слезами на глазах, и это радовало. Они так долго изводили его своим «тугоумием», «худослышанием» и «криворукием», что экзамен становился тем самым полем битвы, на котором он мог отомстить самым отличившимся сразу за весь учебный год. Ходить и дышать над ухом — запросто, комментировать малейшие ошибки, тем самым приводя к большим — легко, отпускать язвительные комментарии о наклоне головы, повороте плеч, пятнышке от зелья или еды на одежде — проще простого. А самое главное — чувство удовлетворения, когда самые проблемные ученики получали заслуженного тролля или отвратительно. После экзамена Снейп был в приподнятом настроении. Он уверенно шёл по коридорам и увидел знакомую компанию. Они говорили достаточно громко, чтобы он смог расслышать каждое слово.

— Это произойдёт сегодня вечером. Сегодня Снейп заберётся в тайник. Он узнал всё, что ему надо, и дождался, пока Дамблдор уедет. Я уверен, что это он послал директору сову, а в Министерстве магии все ужасно удивятся, когда к ним заявится Дамблдор.

— Но что нам...

Грейнджер закашлялась, заметив его. Снейп поздоровался с ними, сказал пару слов о погоде и дал дельный совет, намекнув, что по вечерам лучше сидеть в гостиных. Он ушёл, переваривая услышанный отрывок. Дети явно знали о тайнике, и, возможно, даже о том, что хранилось там. А ещё они считали, что он собирается украсть спрятанное. Это было забавно, но на душе остался горький осадок. Ему нужно было поговорить с Лили.

Северус искал её несколько часов, но так и не нашёл — она словно растворилась в воздухе.

— Минерва, ты знаешь, где Альбус?

Они ужинали в Большом зале, и места Альбуса и Лили пустовали. Макгонагалл прожевала кусок мяса, запила компотом и недовольно проворочала:

— Уехал по делам. Будет завтра.

— Профессор Поттер поехала с ним?

Макгонагалл поперхнулась кашей.

— Северус, может, допрос потом устроишь? Не знаю. Посмотри в личных комнатах.

Он замолчал. Поттер говорил что-то о вечере. Что эта мелюзга собралась делать? Пройти мимо хагридовского кошмара? И множество других испытаний? У них ума не хватит. Можно, конечно, подстраховать… Подлечить, если собака надкусит. Но, с другой стороны, стоит ли это того? Эти дети явно не любят его и подозревают непонятно в чём.

Северус закончил ужинать и незримой тенью проводил троицу до гостиной Гриффиндора. Немного потоптавшись у картины Полной дамы под отводящими взгляд чарами, он спустился в свой кабинет. Северус написал письмо Дамблдору, в точности передав содержание услышанной беседы, и отправил его с совой, а сам решил проверить тайник. Он заглянул к Пушку, послушал совсем не дружелюбное собачье приветствие, мельком осмотрел маленькую комнатку и, не обнаружив ничего странного, вернулся в личные комнаты. Северус заснул глубоко за полночь, а в три часа был разбужен патронусом Дамблдора.

Гарри лежал на кровати, и его кожа выглядела очень бледной, почти серой. Лицо было в пятнах от сажи, а ладони покрывали волдыри. Он тяжело дышал, а по горячей коже скатывался пот.

— Помоги мальчику. — Дамблдор стоял рядом с кроватью, а Лили гладила Гарри по голове.

— Что с ним случилось? — спросил Северус, мысленно прикидывая, какие зелья необходимо принести.

— В хранилище забрался вор. Гарри, Рон и Гермиона смогли ему помешать.

Брови Снейпа приподнялись.

— Они сами спустились вниз?

— Да, умные дети.

«А я — дурак. Недооценил», — мысленно отругал себя Снейп.

Гарри выгнулся дугой и застонал. Несколько волдырей на руках лопнули, выпуская желтоватый гной. Лили заплакала и обернулась к Северусу.

— Помоги ему. Помоги. Пожалуйста. — Она повторяла так несколько раз, шепча, словно молитву.

Сердце болезненно сжалось.

— Помогу.

Снейп ушел за зельями, а потом полночи просидел рядом с мальчиком и его матерью. Под утро он ушёл от них.

* * *

После подведения итогов года и признания лучшим факультетом Гриффиндор, детвора начала собираться домой. Северус был на улице неподалёку от главного входа, когда Лили с Гарри вышли из школы и направились к каретам. Он провожал их взглядом и, наверное, Лили что-то почувствовала. Она обернулась и кивнула ему. Прощаясь или благодаря? Снейп не понял. Он не был уверен, что она вернётся в следующем году.

Ему некуда было спешить — дом давно заменила школа. В тот же день, когда разъехались последние дети, Снейп пришёл в кабинет Дамблдора.

— Северус.

— Директор.

— У тебя есть какие-то вопросы?

— Этот случай… Тёмный лорд возвращается?

Дамблдор вздохнул и отвернулся к окну.

— Возможно.

Северус Снейп шёл по дорожке, огибая озеро. Звук его шагов заглушался перестуком капель об асфальт. Он был зол на самого себя, на погоду и, в большей степени, на бывшего соратника, который решил атаковать его проклятиями. Конечно, Северус не должен был расслабляться и спокойно разгуливать по Лютному — хоть некоторые последователи Тёмного Лорда и отбывали срок в Азкабане, но многие, как крысы, попрятались в разные дыры при первых слухах о смерти предводителя, и теперь искренне ненавидели Снейпа за то, что он остался на свободе и был оправдан.

Дождь усилился, превращаясь в нескончаемый косой ливень. Вспышка прорезала хмурое небо, и раздался грохот. Молния метнулась к ближайшему от Снейпа дереву, и из него повалил густой дым. Снейп криво усмехнулся и взглянул на бесконечные нависавшие над городом тучи. В голове промелькнула мысль, что даже природа пытается избавиться от него. В груди образовался давящий сгусток, но Северус отмахнулся от этого абсолютно бесполезного чувства. Ему нужно было идти — чем быстрее, тем лучше. Он сделал большую ошибку, аппарировав в одно из особенно людных мест маггловской части Лондона. Сейчас гуляющих было намного меньше, чем при хорошей погоде, но зонтики мелькали то тут, то там. Северус не был уверен, что пожиратель не ухватился за остаточный след, не аппарировал следом, и теперь время от времени оглядывался.

В первый раз его волшебство не увидели, и это можно было назвать чистым везением, но во второй раз он не сможет на это рассчитывать. Северус повернул к высоким и раскидистым ивам — они стояли на берегу, перемежаясь с другими деревьями, и под своими ветвями смогли бы скрыть его, дать возможность колдовать, не рискуя привлечь внимание авроров. Он остановился в тени у кромки воды и уставился на лебедей, сидевших на камнях и вычищавших свои белоснежные перья. Со стороны могло бы показаться, что странный мужчина, вымокший до нитки, любовался птицами и рябью на глади озера, но на самом деле он ждал, когда последние зеваки отойдут подальше, и он сможет отступить под зелёные ветви и произнести заклинание. Вот только магглы не спешили уходить. Желание одарить их хотя бы невербальным конфундусом становилось всё сильнее, но он дал им время, тем более, насколько он мог видеть, погони всё же не было.

— Северус? — Ярко-жёлтый, как солнце, широкий зонт оказался над его головой. — Ты простынешь…

«— Северус! Не стой под дождем! Ты заболеешь, и я не пойду с тобой в Хогсмид! — Маленькая Лили сердилась, но протянула ему свой зонт».

Он отмер, разъединяя в своём сознании два образа и удивляясь, в который раз, роли случайности в его жизни.

— Ты здесь… Рядом живёшь?

— Нет, решила пройтись. Разве можно найти место лучше, чем этот парк?

— Сотни мест.

Она улыбнулась так, словно он пошутил.

— Мне и здесь хорошо. — Лили провела рукой по воздуху, очертив полукруг. — Здесь есть история, уют и красота. Иногда я представляю, как много разных людей любовались этой природой.

— Ты страдаешь от безделья.

— Возможно, но лето для того и нужно, разве не так?

В ней чувствовалась лёгкость, которая сейчас больше напоминала эхо из прошлого.

— А где Гарри? — Северус огляделся и увидел, что другие прохожие разошлись, и настало самое удачное время для аппарации. Он не дал ей ответить: — Мне пора.

Взмахнул палочкой, произнеся заклинание, и почувствовал, как пальцы обхватили его предплечье. Они аппарировали вместе, и Лили поморщилась от гнилостного запаха реки.

— Прости, я хотела с тобой поговорить. — Она посмотрела на его дом — ещё более уродливый, чем в прошлом. — Могу войти?

Он разрывался между двумя противоречивыми желаниями, первое из которых кричало ему: «Пусти. Она давно не обращалась к тебе. Ты можешь быть полезен», а второе предлагало послать куда подальше и обозначить границу между ними. До неприятности с Гарри она игнорировала его, так почему же он должен пускать её в свой дом?

Северус убрал её пальцы со своей руки и показательно передёрнул плечом.

— Заходи. — Он прошёл вперёд и уже у двери бросил ей, не оборачиваясь: — Но в следующий раз не смей цепляться. Мои путешествия не ограничиваются домом.

Невольно он напомнил Лили о тех причинах, по которым когда-то давно она прекратила общение. Лили замялась на пороге, прежде чем войти внутрь.

Изнутри дом выглядел ещё хуже — грязный, полузаброшенный, с характерным запахом затхлости и темнотой в комнатах при открытых шторах. Из такого дома хотелось уйти как можно скорее. Лили вспомнила о том времени, когда она жила здесь, и сравнила свои воспоминания с тем, что увидела.

Снейп прямо в обуви прошёл на кухню. Лили пошла следом и села на шаткий табурет. Снейп протянул ей пустую запылённую чашку. Небольшой скол возле ручки царапнул кожу.

— Ты здесь не живёшь?

Он огляделся, приподняв бровь, и с насмешкой ответил:

— Живу, разве не видишь, как здесь уютно? Пыль, паутина, змеи в спальне. Всё, как я люблю.

Снейп набирал воду из-под крана в металлический чайник и поставил его на плиту. Когда вода закипела, он разлил её по чашкам и бросил в каждую по пакетику. Вода окрасилась в коричневый оттенок. Снейп сел напротив и первым сделал глоток.

— Печенья нет, уж извини.

Лили, переборов отвращение и желая смягчить внезапно севшее горло, тоже сделала глоток. Присутствие Северуса и стоявшая довольно далеко раковина удержали её от того, чтобы выплюнуть отвратительную бурду.

— Сахара тоже нет. — Снейп выглядел довольным. — Что ты хотела?

— Поговорить. — Она отодвинула от себя чашку и заправила прядь волос за ухо.

Северус сделал ещё глоток и с трудом отвёл взгляд от плавного изгиба шеи и выделявшейся на нежной коже ключице. Тело предало его — в очередной раз.

— Гарри ведёт себя странно. Замкнулся совсем, меня избегает. Может, это переходный возраст?

— Лили, — Снейп тоже поставил чашку на стол, — я что, по-твоему, похож на того, кто понимает детей?

Она поджала губы.

— Ты работаешь в Хогвартсе не один год…

— Это не означает, что эти маленькие, — Снейп запинается, вовремя придержав себя и не дав слову «твари» сорваться с языка, — дети бегают ко мне с рассказами о своих бедах. Моя работа с ними начинается и заканчивается в кабинете зелий.

Он слукавил, умолчав о слизеринцах.

— Северус… — Лили сделала над собой усилие, всматриваясь в его лицо дольше, чем это бы считалось приличным. — Над Гарри в прошлом году подшучивали, особенно Малфой. Когда не видела, он говорил, что хорошие оценки по ЗОТИ Гарри получает только из-за меня…

— И что ты от меня хочешь? Чтобы я Драко лекцию прочитал?

— Нет.

— Ты думаешь, от этого что-то изменится, — Северус встал из-за стола и начал расхаживать по узенькой кухне, — и твой Гарри внезапно станет любим каждым флагом в школе?

— Да нет же! — Лили вскочила и подошла ближе. Снейп резко затормозил — всё тело сковало от её близости, от такого привлекательного запаха. Он отошёл, увеличивая дистанцию.

— Северус, я пытаюсь сказать, что в следующем году не смогу так часто быть рядом. Ты присмотришь за ним?

Снейп приземлился на стул. Сердце сдавили тиски, а в глубине тёмных глаз появилось беспокойство.

— Что с тобой?

Лили сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Её волосы немного растрепались, а светлая юбка уже не радовала взгляд белизной.

— Я в порядке. После прошлого года не могу оставить его одного. Но и дальше преподавать на его курсе нельзя, иначе Гарри будут дразнить до самого выпуска. Он способный, правда. Но никто в это не поверит, если оценки будет выставлять его мама.

— И что же ты придумала? — Тиски разжались, и сердце восстановило привычный ритм.

— Мне предложили место… в Министерстве. Ничего важного или особенно сложного, но они дали возможность сохранить работу в Хогвартсе. Всего пару часов у старших курсов, но так я буду видеть сына и при этом исчезнут ненужные сплетни. Наверно, это лучший вариант, да?

— Советы раздаёт Альбус.

Плечи Лили опустились, а взгляд стал блуждать по дощатому полу.

— Ты откажешь, да? Я знаю, что ты не любил Джеймса, но ведь Гарри не только его сын, и он другой. Совсем. Если бы ты…

Терпение иссякло. «Чего она пытается добиться? Чтобы я опять стал нянькой для Поттера?»

— Что, Лили? Если бы я что? Терпел, когда надо мной постоянно «шутили», — Северус особенно выделил это слово, — мародёры? Не пытался давать сдачи? Тихо сидел в углу и не отсвечивал? Я ненавидел Джеймса и ненавижу твоего сына. Пока что я не увидел особой разницы между ними!

— Ты даже не пытался! Гарри никому не делал плохо!

— Джеймс тоже первый курс был почти лапочкой. Так, только собрал команду и рассказывал разные шутки направо и налево. А ты знаешь, что Поттер весь год подозревал меня в чём-то? Не удивлюсь, если подожжённая мантия во время матча — это дело рук кого-нибудь из его друзей!

— Гарри не стал бы! Он хороший мальчик.

— Да, и Джеймс был хорошим, иначе бы ты не вышла за него, правда? — Он отвернулся, стараясь смотреть куда угодно, только не на Лили. — Тебе пора идти. Ничего не случится с твоим Поттером — Дамблдор не позволит.

Он ждал, что она что-то скажет в ответ, но услышал лишь скрип несмазанных петель и хлопок входной двери. Лили ушла под проливной дождь, оставив солнечный зонтик в его прихожей.

— Поттер, хватит витать в облаках! Если и дальше так продолжишь, то мигом вылетишь!

Лили вздрогнула и посмотрела на наставницу. Невысокая, полная и деловитая дама возрастом чуть за пятьдесят шустро переходила от одной вешалки с одеждой к другой. Она проверяла ценники, поправляла сползшие с плечиков пиджаки и платья, протирала пыль.

— Поттер, полы, быстро! Открытие через пятнадцать минут.

Лили вздохнула и попробовала сосредоточиться на методичном движении швабры: вперёд-назад, сдвинуться вправо, вперёд-назад. Она не выспалась, не позавтракала и переживала о Гарри. Его запретили приводить на работу, для садика он был ещё мал, а на няню у неё не хватило бы денег. Наблюдая за тем, как пол покрывался грязными разводами вместо приобретения истинного молочного оттенка, Лили жалела, что ушла от Снейпа. Да, в рабочее время он появлялся в доме только утром и поздно вечером, а она без особого труда справлялась с заботой о сыне — тогда казалось, что помощь Северуса больше не нужна. Сейчас же, с появившейся необходимостью работы, Лили ничего не успевала. Она едва доходила до квартиры, шатаясь от усталости и головной боли, а там её встречал голодный, грязный и заплаканный ребёнок. Он не мог часами сидеть в одиночестве, а она не могла составить ему компанию. Лили ненавидела себя и Волдеморта, а во снах умоляла Джеймса вернуться… Вот только, люди не воскресают.

— Поттер, пять минут! — Вивьен, та самая дама, осмотрела её работу и поморщилась. — В богатом доме росла? Как может женщина так отвратительно мыть полы!

Лили склонилась над ведром, позволяя волосам занавесить её лицо, и вгляделась в чёрную воду.

— Сколько раз тебе говорить, что волосы должны быть убраны? Три минуты!

Вивьен подошла к прилавку и проверила, чтобы всё необходимое было под рукой.

Лили отнесла ведро в туалет, а потом вернулась за шваброй.

— Быстро приведи себя в порядок! Если опять опозоришь магазин, то не сомневайся — я всё расскажу хозяйке.

Ополаскивая лицо холодной водой, она услышала голос Вивьен:

— Приветствую в нашем магазине! Вы ищете что-то конкретное?

К Лили она никогда не обращалась так вежливо.

* * *

На улице уже было темно, когда Лили возвращалась домой. Уставшие ноги плохо слушались и казались чересчур тяжёлыми. Погрузившись в свои мысли, Лили не заметила выступ на дороге и споткнулась. Она бы обязательно упала, если бы мужские руки вовремя не поддержали за локоть. Всего несколько мгновений она думала о том, кто не мог оказаться рядом, и, подняв взгляд, встретилась с глазами чужого человека.

— Будьте осторожнее. — Мужчина отпустил её и продолжил прогулку со своей спутницей. Даже со спины незнакомцы не были похожи на них с Джеймсом.

— Чёрт! — Лили тихо выругалась и крепко зажмурилась, позволяя паре капель упасть с её ресниц. — Почему я такая слабая?

Она открыла глаза и продолжила путь. Взгляд блуждал по земле, и со стороны могло бы показаться, что она что-то обронила и пытается найти утраченное, но на деле… Она цеплялась за то, что видит, лишь бы не упасть вновь, лишь бы не уйти слишком глубоко в свои чувства.

Гарри встретил её истерикой. Он весь перемазался в земле из цветочного горшка, порвал комбинезон и разбил вазу хозяев квартиры. Лили проверила, нет ли у него свежих ранок, но всё оказалось в порядке. Наверное, Гарри испугался шума, когда толстое стекло разлетелось на части, и не стал подходить слишком близко. А, может, это произошло совсем недавно, и он просто не успел изучить результат своих трудов. Лили вздохнула. Наказывать спустя неизвестно сколько времени было бы, наверное, глупо, да и чувство вины не позволяло так поступить. Это ведь она оставила двухлетнего ребёнка без присмотра на целый день… Лили закрыла дверь, подняла Гарри на руки и пошла в ванную. Водные процедуры он любил — особенно, если позволяли баловаться и разбрызгивать вокруг себя мыльную воду. Лили была слишком уставшей, чтобы хоть как-то помешать ему, поэтому не мешала играть — намыливала, ополаскивала чистой водой, пока он с головы до ног обдавал её брызгами. Когда процедура, наконец, подошла к концу, Лили вытерла Гарри большим мягким полотенцем и отнесла в его комнату. Он, увидев кроватку, начал опять хныкать и пинать её ножками. Она замерла, пытаясь понять, что не так.

— Есть хочу!

— Прости. — Она крепко обняла сына, зарываясь носом в его влажные волосы.

Покормив Гарри и уложив его спать, Лили сама отправилась в ванную. Она взмахнула палочкой, наколдовав лепестки роз. Подогрела воду и добавила туда немного пены. Когда голубоватые пузыри скрыли под собой её упругую кожу, Лили прикрыла глаза и задремала.

«— Малышка!

— Я не люблю, когда ты меня так называешь!

— Не злись, Лилс. У меня сюрприз.

— М?

— Закрой глаза.

— Джеймс, ты опять…

— Просто доверься мне. Тебе понравится.

— Ладно.

Сильные руки придерживали за плечи и направляли туда, где внезапно зазвучала нежная музыка.

— Мы будем танцевать?

— Не совсем. Только не подглядывай!

— Джеймс! Мне же интересно!

— Терпи, Лилс.

Через несколько шагов они остановились.

— Всё, можешь открывать!

Ванная была усыпана лепестками алых и белых роз, а на полочках стояли свечи. Музыка лилась отовсюду, но не была навязчивой — скорее расслабляла. Воду покрывала пушистая пена.

— Это всё мне? — Радость и удивление смешивались с чувством безграничной нежности.

— Не будь жадиной! Нам!

— Что?

Он подхватил её на руки, и они вместе опустились в тёплую воду.

— Тебе помочь раздеться?»

Вода по-прежнему была тёплой, но тело дрожало. Лили вылезла из ванной, машинально выдернув пробку, и обмоталась полотенцем, даже не удосужившись смыть с себя пену. Она покинула комнату, не посмотрев на себя в зеркало. На полу остались мокрые следы от босых ног. Дверь спальни закрылась за её спиной, оставив лишь тонкую полоску света на полу. Кинув полотенце на ближайший стул, Лили голышом упала на кровать и завернулась в одеяло. Её подушка стремительно намокла и от влажных волос, и от слёз. Лили закусила край одеяла, молясь, чтобы сын не проснулся, чтобы не зашёл в комнату или не позвал к себе. Впереди её ждал выходной, и она была уверена, что сможет взять себя в руки, продолжить жить обычной жизнью, уделить время Гарри… Но в тот момент, господи, как же было сложно и больно! Как же хотелось закончить всё, уйти от ответственности, сделать так, как просит душа.

«Если бы ты знал, как мне будет плохо потом, ты бы настоял на наших встречах? На отношениях?» — Вопрос, заданный мысленно, прозвучал жестоким обвинением. Джеймс не был виноват, она не виновата — виноват лишь тот, кто рассыпался пеплом в детской. Но его не привлечёшь к ответу, не отомстишь, потому что он мёртв. Как и Джеймс. Нечто среднее между стоном и воем просочилось через ватную преграду, но так тихо, что ребёнок в соседней комнате не смог бы услышать. Лили стиснула зубы и скрутилась калачиком, прижав к животу колени, и закрыла глаза. Ей казалось, что она стала совсем маленькой, незначительной, и вот-вот исчезнет. Ей не хватало объятий, не хватало любви, не хватало человеческого тепла. Вот только всё это ей нужно было от того человека, который уже почти год гнил в могиле. Пружина в груди сжалась сильнее — от неё по телу расходились волны холода. Одеяло не спасало. Ещё немного и, может быть, она выпрямится? Пронзит своими острыми концами сердце, желудок или другие органы? И тогда всё закончится. Не будет ничего — ни боли, ни страданий, ни воспоминаний.

«— Джеймс, мы переживем войну?

Он посмотрел удивлённо, а потом широко улыбнулся и провёл рукой по тёмно-рыжим волосам.

— Что ты опять придумала? Конечно. Иначе и быть не может.

— Я слушала радио. Сегодня погибли Боунсы. Помнишь Эмми? Она училась на курс младше…

— Лилс, мы в безопасности, и так и останется. А если придётся выйти и сражаться, то я защищу и вас, и себя. Мы выживем, Гарри отучится в школе, а потом поступит в крутую команду и будет утирать нос всяким задирам!

— Эй, ты опять за своё! — На душе стало легче.

— Давай купим ему метлу на день рождения? Детскую, обещаю!

— Джеймс!»

Со стула упала сумка. Маленький, хрупкий с виду камушек выкатился из открывшегося кармана и заблестел в лунном свете. Лили встала с кровати и села на корточки рядом с камнем.

— Это же… Подарок Северуса? Разве я брала его с собой?

Лили дотронулась рукой до неровной поверхности. Дрожь начала отступать, а внутренняя пружина совсем чуть-чуть ослабила хватку. Она вдохнула прохладный ночной воздух полной грудью и сжала камень в своей ладони. Наверное, если бы Лили не было так плохо до этого, то она бы обратила внимание на необычную теплоту камня и, скорее всего, не стала брать его в руки. Засомневалась бы, выбросила. Но в ту ночь ею владели чувства, и лёгкая передышка, дарованная необычным подарком, была необходима. Лили заснула, сжимая подарок в своей руке, а проснувшись утром более бодрой, чем обычно, не смогла вспомнить, что конкретно произошло предыдущим вечером.