Алый взор шарингана (джен)

Шисуи любил свой клан. Ему нравились люди, которых он смело называл своими родственниками, нравилось общаться с ними, нравилось гулять по кварталу Учиха, нравилось пить чай у тётушки, что продавала травы.

Он нередко захаживал в гости к Коко Учихе, главе клана. Его жена, выглядящая холодной и отстранённой женщиной, которую не интересует ничего на этом свете, всегда любезно встречала Шисуи и, юноша мог поклясться, она любила его так же сильно, как своего единственного сына, Фугаку. Сам Коко был строже в этом плане, но и на его губах появлялась призрачная улыбка, когда Шисуи здоровался с ним и интересовался его делами.

Он был гением, ему пророчили великое будущее и большую роль в истории клана. Юноша на это лишь смущённо улыбался и махал руками, мол, нет, что вы, с чего вы так решили. Но, признаться честно, ему было приятно являться особенным для других. Было в этом что-то своё.

Поэтому нельзя сказать, что весть о скорой свадьбе стала для Шисуи неожиданной. Где-то глубоко в душе он знал, что так и будет, однако в реальности оказался совершенно не готов к этому. Ему было всего двадцать три года, он только-только начал расслабляться после военных действий, как вдруг Коко ошарашил его новостью.

— Но я не… Я не могу, — произнёс он, отложив палочки и посмотрев на главу клана. — Я даже толком не знаю её.

— Это ничего. Поживете вместе — узнаешь. Тем более у тебя есть несколько месяцев для этого. Постарайся с ней сблизиться. Стань если не её любимым человеком, то хоть лучшим другом.

Юноша поджал губы. Узумаки Кушина была джинчурики девятихвостого, так что причина, по которой Коко хотел выдать её за Шисуи была понятна. Другой вопрос состоял в том, как он этого добился, как смог уговорить Третьего Хокаге.

Мысли о Мангекё шарингане были неприятными, но в сложившейся ситуации казались единственной правдой. Шисуи мог лишь молиться, чтобы это было неправдой.

— А разве она не встречается с Минато Намикадзе? Он — главный претендент на пост Хокаге, — произнёс ниндзя, стискивая чашку с горячим зелёным чаем в руках.

— Фугаку тоже претендент, хотя делать его Хокаге — мысль не лучшая. Народ больше поддерживает Минато, и это понятно: он, как-никак, герой войны, спасший кучу жизней. Если же Хирузен выберет в качестве преемника кого-то из клана Учиха после того, как отдал нам джинчурики, могут возникнуть лишние… вопросы, скажем так. А это повлечёт за собой неприятности для клана. Мы и так рискуем, когда пытаемся переманить джинчурики на нашу сторону.

Шисуи с трудом назвал бы это «переманить». Скорее, Кушину даже не спрашивали, поставив перед фактом. Зная характер Красной Хабанеро, Учиха мог сразу сказать, что его ждёт куча испытаний и страданий. Узумаки так просто не сдастся — это факт. Если она сейчас и смирилась потому, что иного выхода у неё нет, это вовсе не значит, что и в браке она будет сидеть, сложа ручки.

Юноша надломлено простонал, оперевшись лбом на руку. Его ждут самые настоящие испытания.

— Этот брак нам выгоден не только потому, что Кушина Узумаки является джинчурики, но и потому, что у вас родятся сильные дети, которые будут достойными защитниками клана. Ты — гений, а она — Узумаки. Ваши дети будут невероятно сильны, даже сильнее, чем дети основной ветви клана.

— Дети? Но она джинчурики, ей крайне опасно рожать даже один раз, не говоря о двух или трёх, — проговорил Шисуи. — А что, если печать ослабнет? Девятихвостый может вырваться на свободу. Даже если его перезапечатать в ком-то другом, сама Кушина умрёт.

— Не забывай, что она из клана Узумаки. Их выносливость позволяет им пережить процесс вынимания хвостатого. Мито Узумаки была уже стара, она не могла вынести этого, но Кушина — молодой и здоровый шиноби, — ответил Коко, задумчиво глядя в окно за спиной Шисуи. — Но я не думаю, что Хокаге будет рисковать. Скорее всего, на её роды соберут команду из опытных ниндзя, которые смогут удержать Лиса внутри печати. Переживать смысла нет.

Молодой Учиха кивнул.

Затем, через какое-то время, он распрощался с Коко и его женой и пошёл прочь, к себе домой. Там он сел посреди комнаты и начал думать.

Шисуи любил свой клан всем сердцем, но при этом он любил и свою деревню. Ему не нравился тот факт, что Коко явно управлял волей Хирузена с помощью Мангекё шарингана, но и предъявить ничего тому не мог: несмотря на его гениальность, пощады не будет. Его могут убить, могут сослать (что крайне маловероятно), а могут подчинить так же, как и Третьего Хокаге.

Хотел ли Шисуи себе такой судьбы? Нет. Но и за деревню он переживал.

Как представитель клана Учиха, он был недоволен сложившейся ещё со времён Хаширамы и Мадары ситуацией, мечтая изменить её. Как житель своей деревни он искренне желал Конохе процветания. Шисуи не был уверен, что в ближайшее время возможно объединить оба его желания, одновременно осчастливить и Коноху, и клан Учиха.

Даже наоборот: он знал, что это невозможно. Точно не сейчас. Возможно, его сын, о котором Шисуи, признаться, давно мечтал, сможет стать тем самым человеком, который достигнет мира между кланом и деревней, но какова вероятность того, что его не захватит та же ненависть, что сейчас переполняет Коко и уже виднеется на дне зрачков Фугаку?

Юноше нужен был план действий, но перед этим ему надо было определиться, кому он предан больше: деревне или клану. Выбор был не из лёгких, а делать его было болезненно. Усидеть на двух стульях нереально. Во всяком случае, сейчас и в его положении.

И у Шисуи уже практически был готов ответ, но озвучивать его было страшно, потому как он был не в пользу клана.

Он просидел так полночи. Когда же юноша встал, его мышцы отдались болью во всём теле, неприятно ноя. Учиха размял плечи и вышел из дома, понимая, что сегодня он вряд ли сможет уснуть. Несмотря на то, что глаза немного слипались, организм бодрствовал и не желал отдыхать. Да и рой мыслей в голове не позволял закрыть глаза и расслабиться.

Шисуи просто шёл, куда глаза глядят. Он вышел из квартала Учиха, кивнув охранникам и поинтересовавшись, как их дела, и направился гулять по ночной Конохе. Он знал, что уже утром Коко будет знать о его отлучке, но не видел в этом ничего криминального: в конце концов ночные полицейские патрули, которые он так или иначе встретит по дороге, подтвердят, что ничего плохого он не делал.

После сегодняшнего сознания того, что деревня ему важнее клана, Шисуи начал ощущать себя предателем. Ему казалось, что всеведущий Коко уже прознал о выборе юного Учихи и готовит ему кару.

Конечно, ничего такого и в помине не было, Коко ему доверял и любил, как сына, но противный червячок сомнений и страха уже во всю разрастался в сердце юноши. Ему казалось, что ещё пара дней — и на него будут постоянно коситься, перешёптываться за спиной, мол, смотрите, предатель идёт. А ещё обязательно поставят слежку.

Шисуи остановился и вздохнул холодный ночной воздух, смотря в небо. Звёзды тихо мерцали в ночи, и не волновали мирские проблемы, и в какой-то момент Учиха захотел стать такой звездой…

Внезапно где-то сбоку раздался громкий женский чих. Обернувшись на звук, юноша с неким удивлением обнаружил Кушину, сидящую на старых детских качелях и смотрящую на свои руки. Её плечи поникли, голова была опущена, из-за чего волосы алой волной скатывались по спине и груди. Она была одета в повседневное платье с короткими рукавами, так что Шисуи сразу смекнул, что девушка, судя по всему, замёрзла, но двигаться не собиралась.

Он достал свиток из нагрудного кармана и распечатал оттуда плед, который всегда брал с собой на длительные миссии за пределами Конохи. Надо же, и в деревне пригодился.

Он подошёл к девушке, но та совершенно не услышала его шагов: видимо, была слишком погружена в себя. Лишь когда Шисуи накинул на неё плед, она подняла на него свой взор. Её лицо исказилось в гневе. Видимо, Учихе были не рады.

— Привет, — произнёс он, садясь на соседние качели. — И перед тем, как ты накричишь на меня: я сам не в восторге от происходящего.

— Как ты нашёл меня? Следил? — прошипела она, сощурившись.

— Нет, — честно ответил Шисуи. — Просто не мог уснуть и пошёл погулять.

Кушина повела плечами, явно не веря в столь жалкое оправдание. Учиха лишь хмыкнул: ему было всё равно, верит ему Узумаки или нет. Его больше волновал вопрос того, как им теперь вести себя друг с другом. Они были практически незнакомцами, но уже женихом и невестой. Смотрины завтра, помолвка через два дня, а свадьба — через три месяца.

— У меня есть любимый, — внезапно произнесла девушка, подняв голову. — Я мечтала выйти за него замуж, — недосказанное «а не за тебя» так и повисло в воздухе.

— Я знаю, — кивнул Шисуи. — Я не требую от тебя ни любви, ни заботы, ни преданности. Я не буду претендовать на тебя и не буду заставлять что-либо делать. Но при этом я не хочу, чтобы мы были врагами. Давай станем хотя бы друзьями?

— Ты думаешь, это возможно? — У Кушины был такой тон, словно Шисуи сказал самую большую глупость в жизни. Учиха не мог её винить в этом — всё же у Узумаки чуть ли не вся жизни в один миг перевернулась с ног на голову.

— Я тоже не хочу никакой свадьбы. Мне и одному хорошо. Я, если честно, никогда особо о семье и не задумывался. Да, порой я думал о детях, о том, как их воспитывать, но о семье — нет. Я не хочу сейчас жениться, не хочу быть связанным узами брака. Но я не могу пойти против клана. Мне этого не простят.

После его слов воцарилась тишина. Кушина молча слегка покачивалась на качелях, бессмысленным взглядом блуждая по округе, а Шисуи смотрел на свои руки, не зная, что делать дальше: встать и уйти или сидеть рядом и молчать? Ему было крайне неловко, а вот Узумаки — плевать.

Внезапно она первой прервала тишину, глубоко вздохнув сквозь стиснутые зубы.

— Давай заключим сделку. Ты не давишь на меня и не трогаешь, пока я не разрешу. Ты не следишь за мной и позволяешь делать всё, что захочу. Я же веду себя спокойно, делаю вид, что счастлива и сопровождаю тебя везде, где надо. Потом я рожаю тебе ребёнка, и мы разводимся. Больше никто никому ничего не должен. Ребёнка можешь оставить себе.

Её голос был холоден, как лёд, и она говорила это так уверенно и безучастно, что Шисуи сразу понял: она думала над этим достаточно долго, чтобы принять решение. Верное оно было или нет — это уже другой вопрос.

Не соглашаться у него причин не было. Он был за: быстрее сойдутся — быстрее разбегутся. Будут жить в спокойствии и взаимоуважении, а потом просто разойдутся как в море корабли. Чем не идеальный вариант?

Вот только было одно «но»:

— Ты же понимаешь, что за клан я не ручаюсь? Мне нравится твоя идея, я поддерживаю её, но я не могу сказать, что остальные Учиха, особенно Коко-сан, будут согласны на это, — спросил Шисуи.

— Ну вот сделай так, чтобы они были «за», — строптиво ответила Кушина. — Давай, это твой клан, ты в нём признан гением, они обязаны считаться с тобой! Нечего тут строить из себя марионетку без воли. У этого брака только одна цель, и я хочу быть свободной после того, как мы достигнем её.

— Ты же понимаешь, что они не отпустят джинчурики? Цели две, и ты — одна из них, — Шисуи поднял бровь. Ему было неясно, как такое можно не понимать.

Но в следующий момент он столкнулся с болезненным взглядом Кушины и мгновенно осознал, что уж кто-кто, а она всё прекрасно осознаёт. Вся её жизнь была прожита ради чужой выгоды и под давлением чужих умыслов. Она как никто другой понимала свою ценность для всех в Конохе, но и как никто другой мечтала стать свободной.

— Я… Я сделаю всё, что будет в моих силах, — наконец, произнёс Шисуи, отводя взгляд: смотреть в голубые глаза Кушины, полные боли и отчаяния, не было сил.

Примечания:

Бечено!