Алый взор шарингана (джен)

Кушина, если честно, ненавидела политику. Причин тому было много, но основной, конечно же, являлся факт уничтожения её родной страны во время войны, которая была развязана политическими верхушками. Затем из соображений защиты Конохи в неё запечатали Девятихвостого лиса, превратив тогда ещё девочку в джинчурики. Никто не спрашивал её мнения, никому не было интересно, хотела ли она становиться сосудом для зверя или нет. Её просто поставили перед фактом того, что это поможет Узушио укрепить связи со страной Огня и Конохой в частности.

Мечтой Кушины было стать Хокаге, чтобы навсегда покончить с подобной несправедливостью. Ей не хотелось, чтобы ещё какой-нибудь ребёнок пострадал от политики так же, как она.

Однако вот она, Кушина Узумаки, стоит перед третьим Хокаге и Коко Учихой, нынешним главой клана Учиха, который готовится передать этот пост своему сыну, Фугаку Учихе, и не может поверить в услышанное. Ей предложили выйти замуж за Учиху Шисуи. Вернее, никаким предложением это и не было: ей просто сказали, что через три месяца у них свадьба и отвертеться не получится.

— Видишь ли, Кушина, клан Учиха сейчас находится в нестабильном положении, — произнёс Третий Хокаге, поставив локти на стол. — Если бы можно было избежать подобного, то мы бы избежали.

— Плохое оправдание, — гневно прошипела Узумаки.

— Какое есть.

— Неужели Хокаге настолько слаб, что не может защитить клан Учиха от общественного недоверия? Они и так возглавляют полицию, зачем свадьба? Я против!

Хирузен на это тяжко вздохнул, а взгляд Фукагу помрачнел. Он явно хотел сказать что-то в ответ, но сдерживался, понимая, что Кушина сейчас представляет из себя бомбу, готовую вот-вот взорваться. Не хватало им тут ещё разрушений или чего похуже, учитывая тот факт, что девушка совершенно не умела сдерживать силу Кьюби.

— Даже в окружении Хокаге есть те, кому не нравится клан Учиха, — ответил ей Третий. — Неприятно этого признавать, но давление, оказываемое на меня этими людьми, велико, из-за чего в некоторых вопросах я бессилен. Женитьба на джинчурики, да ещё и из Страны Водоворота, которую почитают в Конохе, станет отличным шансом для клана Учиха показать всем, что я, как Хокаге, доверяю им. Таким образом я передам им часть своего авторитета, если можно так сказать.

Кушина этого не понимала совершенно: в народе не было особых проблем с кланом Учиха. Да, были недовольные, постоянно приговаривавшие, что когда-то давно Учиха Мадара пытался убить Первого Хокаге, были и те, кто с ужасом смотрел на шаринган, боясь оказаться под его контролем, но в основном их уважали. Ещё бы — полицейский участок в Конохе практически полностью состоял из Учих. Это была честная и благородная организация, которая не только расследовала убийства, но и кошек с деревьев снимала. Люди могли спокойно спать по ночам и были благодарны за это.

Узумаки перевела взгляд на Коко. Тот вновь стал спокойным, как удав: на его безмятежном лице, покрытом морщинами, не отражалось ни единой эмоции, мужчина был холоден и будто бы вовсе не являлся заинтересованной стороной.

— А не кажется ли вам, господин Хокаге, что народные волнения и неприязнь усилятся, когда люди поймут, что джинчурики Девятихвостого теперь на стороне клана Учиха? А ваши «влиятельные люди», — она жестами показала кавычки на этих словах, — найдут, как подгадить и им, и вам?

Хирузен сжал губы в тонкую полоску, а после окатил Кушину нечитаемым взглядом, но по тому, как заходили его желваки на лице, Узумаки поняла, что ею недовольны. Что ж, она и не собиралась быть паинькой какой-нибудь и молча выходить замуж за того, кого видела всего пару раз в жизни.

— Если ты думаешь, что это единственный наш шаг, то ты ошибаешься, — заговорил Коко, и его голос был холоден, как лёд. Кушина даже немного остудила свой пыл, а по её коже прошлись мурашки. Нынешний глава клана Учиха ей никогда не нравился. — Мы также примем ряд других мер, стабилизирующих положение моего клана. Например, мой сын станет главой полиции.

Что ж, этого стоило ожидать: несмотря на то, что полиция практически полностью состояла из Учих, возглавлял её представитель клана Сенджу. Несмотря на родство с самим Первым Хокаге, этот человек был одинаково глуп и наивен. Когда-то давно, когда его только-только назначили главой полиции, народ ликовал: потомок Хаширамы будет защищать их! Теперь же среди населения о нём ходили не самые лестные отзывы. Так что шаг в смене главы полиции действительно мог восстановить престиж клана Учиха.

И хотя Кушина понимала это, она оставалась недовольной: она не хотела опять быть втянутой в политику. Свою мечту стать Хокаге она передала Минато, которого любила всем сердцем и который любил её в ответ. Всё, чего она хотела — это стать его женой и воспитывать их общих детей.

С Кушины достаточно войн и битв: Третья Мировая высосала у неё все силы и лишила близкой подруги. Теперь же она хотела отдохнуть в кругу семьи. Семьи, созданной ей самой на любви и взаимном уважении, а не по приказу Хокаге ради клана Учиха.

Узумаки не была глупой, и она всё прекрасно понимала: Третий боялся последствий падения авторитета Учиха. Ни для кого не секрет, что это сильнейший клан в Конохе, и если вдруг они, будучи оскорбленными, восстанут, плохо придётся всем. Чёрт знает, сколько людей погибнет и что наступит после того, как Учиха станут управлять деревней. Коко явно пригрозил Хирузену — и это факт.

— Я отказываюсь. Это моё последнее слово, — жёстко произнесла Кушина, ударяя кулаком по столу Хокаге.

Подобное отношение к ней раздраконивало девушку. Она не собиралась становиться марионеткой просто потому, что Хокаге чего-то там боялся. Авторитет Учиха если и был неустойчивым, то явно не настолько, чтобы выдавать её, джинчурики Девятихвостого, одну из клана Узумаки, замуж за Шисуи.

— Завтра будут смотрины, — ответил ей Коко. — Мой сын, Фугаку, зайдёт за тобой.

Кушина впилась ногтями в мягкую кожу ладоней. Она была готова перевернуть этот чёртов стол и накричать на Хокаге и главу клана Учиха, и плевать, что будет потом. Она была готова рвать и метать, и обязательно бы сделала это, потому что рыжая аура чакры вокруг её силуэта становилась всё насыщеннее, как вдруг сзади оказался какой-то АНБУ. Он коснулся её плеча, сложил руки в печать, и она перенеслась прямо из кабинета Хокаге на один из тренировочных полигонов.

Не узнать эту технику было невозможно. От того к злости прибавилась горечь и чувство предательства.

— Да ты издеваешься! Ты же слышал его слова! Верни меня обратно, я врежу им обоим! — закричала Кушина, разворачиваясь на сто восемьдесят.

— Тебе надо успокоиться, — спокойно ответил АНБУ, снимая маску.

На Узумаки глядели два больших голубых глаза, в которых было столько сожаления, что девушка разозлилась ещё больше. Не теряя ни секунды, она подскочила к Минато и замахнулась ногой. Мужчина, однако же, увернулся, но то была ловушка, и от мощного удара правой, приправленного чакрой Хвостатого, он отлетел в сторону, спиной врезаясь в дерево.

— Успокоиться? Успокоиться? Ты говоришь мне успокоиться? Да я самый спокойный человек в этом мире! — заорала в ответ Кушина. На её глазах выступили слёзы, а её красивое лицо исказила гримаса злости.

— Явно нет.

Намикадзе встал, отряхнув штаны, и тут же увернулся от выпада девушки. Затем он перехватил обе её руки и заломил ей их за спину. Кушина же, не собираясь так просто сдаваться, извернулась и лбом боднула Минато в челюсть. Парень непроизвольно ослабил хватку, и Узумаки, высвободив руки, ударила ему кулаком в нос, который так и не достиг цели, потому что Намикадзе успел переместиться в другое место.

Долго ли они сражались, Кушина не могла сказать. Ей казалось, что прошло всего ничего времени, но солнце уже клонилось к закату, а бледный лик луны появлялся на постепенно темнеющем небе.

Узумаки дралась, пока вся злость и вся ненависть не испарились вместе с силами, и она не рухнула на влажную от росы траву, тяжело дыша и чувствуя тупую боль в правой ноге.

Минато осторожно присел рядом с девушкой на расстоянии вытянутой руки и задрал голову вверх.

— Я сам очень расстроен. Я ведь люблю тебя, больше жизни люблю, — заговорил он надломленным голосом. — Ты не просто моя подруга, но и любимая девушка.

— Что ж ты тогда не борешься за меня, а, герой-любовничек? — ядовито прошипела Узумаки.

— Это приказ Хокаге, я не могу ему противиться, — ответил Минато, и в его голосе было столько сожаления, что у Кушины защемило сердце.

— Я могу сбежать из деревни. И ты можешь со мной… Если хочешь, — добавила она уже тише. — Мы можем зажить по-нормальному, без всего этого ужаса. Станем шиноби другой деревни или вообще притворимся обычными люди и будем скрывать чакру.

— Ты — джинчурики. На тебя будет объявлена охота, — юноша покачал головой. — Но даже если мы сбежим, то как долго нам удастся прятаться? Хокаге бросит все силы на твои поиски. Да и не факт, что сбежать получится: за тобой постоянно следят, и ты сама об этом знаешь.

Девушка кивнула. Знать-то она знала, но мириться с подобным не хотелось. Она желала свободы, а не быть птицей, запертой в клетке старыми политиками. Ключа от клетки не было, как и не было шанса на мирную жизнь. Даже оказавшись каким-то чудом на воле, Кушина не могла быть уверена, что её не найдут. Она знала, что на ней стоит отслеживающая печать, поставленная ещё Мито Узумаки. Способов разрушить эту печать, поставленную много лет назад, джинчурики не знала — это было тайное знание клана Узумаки, которое было доступно только главной ветке.

— Но, я думаю, есть выход, — внезапно произнёс Минато, и Кушина перевела на него заинтересованный взгляд, закусывая губу и думая о том, какой же он красивый в свете заходящего за горизонт солнца. Она любила Намикадзе всем сердцем и не желала быть с кем-то помимо него. Даже сама мысль об этом причиняла ей страдания. — Я подслушал разговор Третьего. Через полгода он собирается покинуть пост Хокаге и передать его другому. Я хочу стать кандидатом. Будучи Хокаге, я получу больше свободы действий.

— И как это относится ко мне? Свадьба через три месяца.

— Ну, ни ты, ни Шисуи не хотите жениться друг на друге. Цель вашего брака — сильный наследник. Я думаю, что, как только он появится на свет, тебя отпустят на все четыре стороны. Будучи Хокаге, я смогу расторгнуть ваш брак, и никто не сможет сказать ни слова против.

Кушина задумалась. Ей не хотелось быть матерью для ребёнка от человека, которого она не знает. Да, она мечтала о семье, но только при том условии, что её мужем будет именно Минато. Становиться средством для достижения цели ей не прельщало.

С другой же стороны, если нет иного выхода, то попробовать стоит. Она родит клану сына или дочь, Минато расторгнет их с Шисуи союз, и она будет свободна, как ветер. Вновь вернётся к обязанностям шиноби, будет выполнять миссии. Быть может, станет капитаном команды, воспитает из обычных генинов сильных и волевых джонинов и будет счастлива.

Возможно, однажды Минато всё же сделает ей предложение, и они поженятся. Воспоминания о первом браке останутся где-то там, в глубине, а дни наполнятся ярким светом. У них с Минато обязательно будет ребёнок или два, которых они будут очень-очень сильно любить, и пока Намикадзе будет выполнять свою миссию, как Хокаге, Кушина будет рассказывать детям о том, какой их отец крутой и классный, что он очень сильный и всегда будет их защищать.

И ничто ей не помешает оставить своего самого первого ребёнка, рождённого от Шисуи, клану Учиха, и забыть об этом, как о страшном сне, от которого она всё-таки проснулась. Пусть с трудом, но проснулась.

Ничто.

Она была уверена.

Примечания:

Бечено!

Шисуи любил свой клан. Ему нравились люди, которых он смело называл своими родственниками, нравилось общаться с ними, нравилось гулять по кварталу Учиха, нравилось пить чай у тётушки, что продавала травы.

Он нередко захаживал в гости к Коко Учихе, главе клана. Его жена, выглядящая холодной и отстранённой женщиной, которую не интересует ничего на этом свете, всегда любезно встречала Шисуи и, юноша мог поклясться, она любила его так же сильно, как своего единственного сына, Фугаку. Сам Коко был строже в этом плане, но и на его губах появлялась призрачная улыбка, когда Шисуи здоровался с ним и интересовался его делами.

Он был гением, ему пророчили великое будущее и большую роль в истории клана. Юноша на это лишь смущённо улыбался и махал руками, мол, нет, что вы, с чего вы так решили. Но, признаться честно, ему было приятно являться особенным для других. Было в этом что-то своё.

Поэтому нельзя сказать, что весть о скорой свадьбе стала для Шисуи неожиданной. Где-то глубоко в душе он знал, что так и будет, однако в реальности оказался совершенно не готов к этому. Ему было всего двадцать три года, он только-только начал расслабляться после военных действий, как вдруг Коко ошарашил его новостью.

— Но я не… Я не могу, — произнёс он, отложив палочки и посмотрев на главу клана. — Я даже толком не знаю её.

— Это ничего. Поживете вместе — узнаешь. Тем более у тебя есть несколько месяцев для этого. Постарайся с ней сблизиться. Стань если не её любимым человеком, то хоть лучшим другом.

Юноша поджал губы. Узумаки Кушина была джинчурики девятихвостого, так что причина, по которой Коко хотел выдать её за Шисуи была понятна. Другой вопрос состоял в том, как он этого добился, как смог уговорить Третьего Хокаге.

Мысли о Мангекё шарингане были неприятными, но в сложившейся ситуации казались единственной правдой. Шисуи мог лишь молиться, чтобы это было неправдой.

— А разве она не встречается с Минато Намикадзе? Он — главный претендент на пост Хокаге, — произнёс ниндзя, стискивая чашку с горячим зелёным чаем в руках.

— Фугаку тоже претендент, хотя делать его Хокаге — мысль не лучшая. Народ больше поддерживает Минато, и это понятно: он, как-никак, герой войны, спасший кучу жизней. Если же Хирузен выберет в качестве преемника кого-то из клана Учиха после того, как отдал нам джинчурики, могут возникнуть лишние… вопросы, скажем так. А это повлечёт за собой неприятности для клана. Мы и так рискуем, когда пытаемся переманить джинчурики на нашу сторону.

Шисуи с трудом назвал бы это «переманить». Скорее, Кушину даже не спрашивали, поставив перед фактом. Зная характер Красной Хабанеро, Учиха мог сразу сказать, что его ждёт куча испытаний и страданий. Узумаки так просто не сдастся — это факт. Если она сейчас и смирилась потому, что иного выхода у неё нет, это вовсе не значит, что и в браке она будет сидеть, сложа ручки.

Юноша надломлено простонал, оперевшись лбом на руку. Его ждут самые настоящие испытания.

— Этот брак нам выгоден не только потому, что Кушина Узумаки является джинчурики, но и потому, что у вас родятся сильные дети, которые будут достойными защитниками клана. Ты — гений, а она — Узумаки. Ваши дети будут невероятно сильны, даже сильнее, чем дети основной ветви клана.

— Дети? Но она джинчурики, ей крайне опасно рожать даже один раз, не говоря о двух или трёх, — проговорил Шисуи. — А что, если печать ослабнет? Девятихвостый может вырваться на свободу. Даже если его перезапечатать в ком-то другом, сама Кушина умрёт.

— Не забывай, что она из клана Узумаки. Их выносливость позволяет им пережить процесс вынимания хвостатого. Мито Узумаки была уже стара, она не могла вынести этого, но Кушина — молодой и здоровый шиноби, — ответил Коко, задумчиво глядя в окно за спиной Шисуи. — Но я не думаю, что Хокаге будет рисковать. Скорее всего, на её роды соберут команду из опытных ниндзя, которые смогут удержать Лиса внутри печати. Переживать смысла нет.

Молодой Учиха кивнул.

Затем, через какое-то время, он распрощался с Коко и его женой и пошёл прочь, к себе домой. Там он сел посреди комнаты и начал думать.

Шисуи любил свой клан всем сердцем, но при этом он любил и свою деревню. Ему не нравился тот факт, что Коко явно управлял волей Хирузена с помощью Мангекё шарингана, но и предъявить ничего тому не мог: несмотря на его гениальность, пощады не будет. Его могут убить, могут сослать (что крайне маловероятно), а могут подчинить так же, как и Третьего Хокаге.

Хотел ли Шисуи себе такой судьбы? Нет. Но и за деревню он переживал.

Как представитель клана Учиха, он был недоволен сложившейся ещё со времён Хаширамы и Мадары ситуацией, мечтая изменить её. Как житель своей деревни он искренне желал Конохе процветания. Шисуи не был уверен, что в ближайшее время возможно объединить оба его желания, одновременно осчастливить и Коноху, и клан Учиха.

Даже наоборот: он знал, что это невозможно. Точно не сейчас. Возможно, его сын, о котором Шисуи, признаться, давно мечтал, сможет стать тем самым человеком, который достигнет мира между кланом и деревней, но какова вероятность того, что его не захватит та же ненависть, что сейчас переполняет Коко и уже виднеется на дне зрачков Фугаку?

Юноше нужен был план действий, но перед этим ему надо было определиться, кому он предан больше: деревне или клану. Выбор был не из лёгких, а делать его было болезненно. Усидеть на двух стульях нереально. Во всяком случае, сейчас и в его положении.

И у Шисуи уже практически был готов ответ, но озвучивать его было страшно, потому как он был не в пользу клана.

Он просидел так полночи. Когда же юноша встал, его мышцы отдались болью во всём теле, неприятно ноя. Учиха размял плечи и вышел из дома, понимая, что сегодня он вряд ли сможет уснуть. Несмотря на то, что глаза немного слипались, организм бодрствовал и не желал отдыхать. Да и рой мыслей в голове не позволял закрыть глаза и расслабиться.

Шисуи просто шёл, куда глаза глядят. Он вышел из квартала Учиха, кивнув охранникам и поинтересовавшись, как их дела, и направился гулять по ночной Конохе. Он знал, что уже утром Коко будет знать о его отлучке, но не видел в этом ничего криминального: в конце концов ночные полицейские патрули, которые он так или иначе встретит по дороге, подтвердят, что ничего плохого он не делал.

После сегодняшнего сознания того, что деревня ему важнее клана, Шисуи начал ощущать себя предателем. Ему казалось, что всеведущий Коко уже прознал о выборе юного Учихи и готовит ему кару.

Конечно, ничего такого и в помине не было, Коко ему доверял и любил, как сына, но противный червячок сомнений и страха уже во всю разрастался в сердце юноши. Ему казалось, что ещё пара дней — и на него будут постоянно коситься, перешёптываться за спиной, мол, смотрите, предатель идёт. А ещё обязательно поставят слежку.

Шисуи остановился и вздохнул холодный ночной воздух, смотря в небо. Звёзды тихо мерцали в ночи, и не волновали мирские проблемы, и в какой-то момент Учиха захотел стать такой звездой…

Внезапно где-то сбоку раздался громкий женский чих. Обернувшись на звук, юноша с неким удивлением обнаружил Кушину, сидящую на старых детских качелях и смотрящую на свои руки. Её плечи поникли, голова была опущена, из-за чего волосы алой волной скатывались по спине и груди. Она была одета в повседневное платье с короткими рукавами, так что Шисуи сразу смекнул, что девушка, судя по всему, замёрзла, но двигаться не собиралась.

Он достал свиток из нагрудного кармана и распечатал оттуда плед, который всегда брал с собой на длительные миссии за пределами Конохи. Надо же, и в деревне пригодился.

Он подошёл к девушке, но та совершенно не услышала его шагов: видимо, была слишком погружена в себя. Лишь когда Шисуи накинул на неё плед, она подняла на него свой взор. Её лицо исказилось в гневе. Видимо, Учихе были не рады.

— Привет, — произнёс он, садясь на соседние качели. — И перед тем, как ты накричишь на меня: я сам не в восторге от происходящего.

— Как ты нашёл меня? Следил? — прошипела она, сощурившись.

— Нет, — честно ответил Шисуи. — Просто не мог уснуть и пошёл погулять.

Кушина повела плечами, явно не веря в столь жалкое оправдание. Учиха лишь хмыкнул: ему было всё равно, верит ему Узумаки или нет. Его больше волновал вопрос того, как им теперь вести себя друг с другом. Они были практически незнакомцами, но уже женихом и невестой. Смотрины завтра, помолвка через два дня, а свадьба — через три месяца.

— У меня есть любимый, — внезапно произнесла девушка, подняв голову. — Я мечтала выйти за него замуж, — недосказанное «а не за тебя» так и повисло в воздухе.

— Я знаю, — кивнул Шисуи. — Я не требую от тебя ни любви, ни заботы, ни преданности. Я не буду претендовать на тебя и не буду заставлять что-либо делать. Но при этом я не хочу, чтобы мы были врагами. Давай станем хотя бы друзьями?

— Ты думаешь, это возможно? — У Кушины был такой тон, словно Шисуи сказал самую большую глупость в жизни. Учиха не мог её винить в этом — всё же у Узумаки чуть ли не вся жизни в один миг перевернулась с ног на голову.

— Я тоже не хочу никакой свадьбы. Мне и одному хорошо. Я, если честно, никогда особо о семье и не задумывался. Да, порой я думал о детях, о том, как их воспитывать, но о семье — нет. Я не хочу сейчас жениться, не хочу быть связанным узами брака. Но я не могу пойти против клана. Мне этого не простят.

После его слов воцарилась тишина. Кушина молча слегка покачивалась на качелях, бессмысленным взглядом блуждая по округе, а Шисуи смотрел на свои руки, не зная, что делать дальше: встать и уйти или сидеть рядом и молчать? Ему было крайне неловко, а вот Узумаки — плевать.

Внезапно она первой прервала тишину, глубоко вздохнув сквозь стиснутые зубы.

— Давай заключим сделку. Ты не давишь на меня и не трогаешь, пока я не разрешу. Ты не следишь за мной и позволяешь делать всё, что захочу. Я же веду себя спокойно, делаю вид, что счастлива и сопровождаю тебя везде, где надо. Потом я рожаю тебе ребёнка, и мы разводимся. Больше никто никому ничего не должен. Ребёнка можешь оставить себе.

Её голос был холоден, как лёд, и она говорила это так уверенно и безучастно, что Шисуи сразу понял: она думала над этим достаточно долго, чтобы принять решение. Верное оно было или нет — это уже другой вопрос.

Не соглашаться у него причин не было. Он был за: быстрее сойдутся — быстрее разбегутся. Будут жить в спокойствии и взаимоуважении, а потом просто разойдутся как в море корабли. Чем не идеальный вариант?

Вот только было одно «но»:

— Ты же понимаешь, что за клан я не ручаюсь? Мне нравится твоя идея, я поддерживаю её, но я не могу сказать, что остальные Учиха, особенно Коко-сан, будут согласны на это, — спросил Шисуи.

— Ну вот сделай так, чтобы они были «за», — строптиво ответила Кушина. — Давай, это твой клан, ты в нём признан гением, они обязаны считаться с тобой! Нечего тут строить из себя марионетку без воли. У этого брака только одна цель, и я хочу быть свободной после того, как мы достигнем её.

— Ты же понимаешь, что они не отпустят джинчурики? Цели две, и ты — одна из них, — Шисуи поднял бровь. Ему было неясно, как такое можно не понимать.

Но в следующий момент он столкнулся с болезненным взглядом Кушины и мгновенно осознал, что уж кто-кто, а она всё прекрасно осознаёт. Вся её жизнь была прожита ради чужой выгоды и под давлением чужих умыслов. Она как никто другой понимала свою ценность для всех в Конохе, но и как никто другой мечтала стать свободной.

— Я… Я сделаю всё, что будет в моих силах, — наконец, произнёс Шисуи, отводя взгляд: смотреть в голубые глаза Кушины, полные боли и отчаяния, не было сил.

Примечания:

Бечено!

Кушина сдержала своё слово, как и обещала. Шисуи же стремился следовать своей части сделки.

Узумаки весьма спокойно шла с ним под венец, спокойно пила сакэ, спокойно сидела и спокойно принимала поздравления. В день их свадьбы она была прекрасна. Прекрасна и холодна, словно статуя, высеченная из мрамора: её загорелая кожа стала бледнее, из-за чего алые волосы казались самым настоящим пожаром. Тонкие черты лица заострились, недовольно сжатые губы превратились в тонкую полоску, которая изредка превращалась в блеклую тень улыбки.

Свадьба прошла спокойно, торжественно и — что не удивительно — совершенно скучно.

В тот вечер Узумаки так и не заговорила с новоиспечённым мужем: они легли спать по разные стороны футонов. Было холодно и неловко. Несмотря на три месяца, данные для смирения с фактом женитьбы, ни Шисуи, ни Кушина не были к этому готовы. Казалось, будто это всё происходило не с ними, а с кем-то другим.

На следующий день приходили гости с новой порцией поздравлений. Коко с миролюбивым выражением лица, но крайне настойчиво спрашивал про наследников, от чего новоявленная Учиха раскраснелась и поспешила уйти из комнаты, оставив Шисуи отвечать за разговор с главой клана.

Затем пришла Микото со своим сыном: пятилетний Итачи выглядел милым ребёнком. Кушина любила его так, словно он был её родным племянником. Хотя, раз уж она теперь часть клана Учиха, то их новые родственные отношения примерно так и выглядят.

Итачи был удачно сгружен на Шисуи, который увёл мальчишку в сад: показывать, как надо метать сюрикены. Сам юный Учиха выглядел до ужаса счастливым и серьёзным одновременно, когда Шисуи с ним разговаривал, пытался что-то объяснить и трепал по волосам.

От подобной картины Кушина даже улыбнулась: впервые за несколько дней.

Под вечер зашёл Минато. Он не выглядел подавленным: улыбался, смеялся, но в его взгляде проскальзывали нотки печали. Поняв всё без слов, Шисуи оставил бывшую Узумаки со своим возлюбленным.

Выйдя за дверь, юноша тяжко вздохнул: этот брак, пусть и прошёл день с тех пор, как они женаты, был подобен камню на шее. Никого из них он счастливым не сделал и вряд ли сделает. Да и как можно быть счастливым, когда жена готова волком выть от грусти, а муж не знает, как теперь быть?

Но время не стояло на месте — оно шло. Неумолимо и быстро.

С Кушиной Шисуи практически не виделся: то его не было дома, то её. Он брал долгие миссии в одну часть страны Огня, она — в другую. Он проводил свободное время с Итачи или у тётушки, она — с Микото или в деревне. Они редко пересекались, но когда пересекались — градус неловкости и нервозности возрастал в мгновение ока.

— Что с наследником? — постоянно спрашивал Коко.

Глава клана увядал на глазах: он был стар, и годы брали своё. За месяц он превратился в самого настоящего дедушку и даже начал слепнуть. Клан с ужасом смотрел на то, что происходит с их главой. Кто-то шептал мерзкие вещи, кто-то роптал в страхе, кто-то ждал назначения Фугаку на этот пост.

— Пока не получается. Возможно, Девятихвостый всё же влияет на тело Кушины в этом плане, — врал ему в ответ Шисуи.

В прочем, ждать отставки Коко долго не пришлось: стоило только Микото объявить, что она уже на первом месяце беременности, как мужчина спустя ещё пару дней созвал собрание и изъявил о своей готовности передать пост сыну. Фугаку был поражён, но он, как и все в клане, был готов к этому.

С официальной церемонией тянуть не стали, и вот, спустя неделю после собрания, Фугаку принял свой новый титул и пошёл к Хокаге.

С тех пор в нём что-то изменилось.

Шисуи понимал, что именно: Коко доверил ему тайны клана, секреты собственного манипулирования людьми. Возможно, он также рассказал о Мангекё Шарингане и технике, что лежит на Третьем. Взгляд Фугаку на отца стал лишь печальнее. Скорее всего поддержание техники в буквальном смысле высасывала из него жизнь, и до смерти Коко осталось не так долго.

Также Шисуи не знал, что именно Фугаку сказал Третьему, но с тех пор Хокаге отказался давать ему и Кушине миссии за пределами Конохи. Это, конечно же, было плохо. Они стали больше времени проводить в деревне, что привело к тому, что и сталкиваться они стали чаще. Возможно, таким образом глава клана пытался приблизить рождение наследника.

Так или иначе, это дало свои плоды и лёд между Шисуи и Кушиной стал таять. Они не стали возлюбленными, не стали друзьями, но определённо хорошими знакомыми. Они как-то незаметно для себя нашли ту идеальную золотую середину, когда каждый живёт в своё удовольствие и никто никому не мешает.

Через два с половиной месяца после свадьбы Кушина объявила, что беременна. Её лицо при этом отражало такой сильный испуг, что Шисуи даже растерялся. Он знал свою жену как сильного шиноби со стальными кулаками и вредным характером. Она никогда не делала то, чего от неё хотели другие, однако…

В тот момент она выглядела такой разбитой, такой ранимой и потерянной, что Шисуи не знал, что делать. Он налил ей чашку чая, погладил по плечу и даже позвал Микото: подруга прибежала практически сразу же. А затем он оставил дам наедине.

Чувства самого Учихи… Он не мог сказать конкретно, что чувствовал в тот момент. Он вроде бы как был рад, но вроде и не очень. Он исполнил часть своего долга перед кланом, но при этом ему казалось, что он предал деревню и Кушину в особенности. Он был словно потерянный ребёнок, не знающий, куда ему приткнуться.

Спас его в тот момент Фугаку. Он провёл с Шисуи долгий разговор, закончившийся пиалой с саке и размышлениями о будущем. Его речь была полезна для юного Учихи, но слушал он её в пол уха, что-то запоминая, а что-то — тут же выкидывая из головы.

— Стать отцом… Так странно, — наконец, произнёс он, глядя в закатное небо.

— В первый раз всегда странно, — пожал плечами Фугаку. — А потом… Потом само как-то приходит. Ко второму всегда больше готов, чем к первому.

— Не думаю, что у нас будет второй, — отмахнулся юноша.

— Слушай. Я знаю вашу ситуацию и знаю о вашем договоре. Не спрашивай, откуда.

— Микото-сан, — догадался Шисуи.

— А ей Кушина, — кивнул глава клана. — Я не говорил об этом отцу, однако если вы всё же решите развестись, то я не буду протестовать: это ваши жизни. Вас, считай, насильно поженили. Во главе вашего брака — договор. Если вы исполните договор, я с чистой совестью позволю Хокаге развести вас.

— Спасибо, Фугаку-сан, — прошептал Шисуи.

— Просто Фугаку. Знаешь, я тебе никогда этого не говорил, но ты мне как сын: я видел тебя у нас в доме с самого твоего детства. Признаться, я порой завидовал тебе и твоим умениям. Ты — гений клана. И даже мой сын, который показывает такие успехи в свои пять, вряд ли когда-нибудь сможет превзойти тебя. Ты ценен для клана и ценен отдельно для меня, поэтому я не хочу, чтобы ты страдал или жил так, как тебе не нравится.

— Я благодарен тебе.

Эти слова потонули в тиши ночи и остались там навсегда.

Через некоторое время после того, как Кушина объявила о своей беременности, Третий Хокаге решил передать свои полномочия другому человеку. Основных претендентов было четверо: Орочимару, Шимура Данзо, Намикадзе Минато и Фугаку Учиха. Первый был пойман с поличным над проведением чудовищных и бесчеловечных экспериментов, после чего бежал из деревни, а его имя появилось в книге Бинго. Второму тоже никто особо доверять не мог: он был героем Второй Мировой войны, участвовал в боевых операциях и даже стремился создать своё собственное отделение АНБУ, но в последние годы о нём было практически ничего не слышно, из-за чего народ его не особо воспринимал. Последний же был из клана Учиха, и это уже было приговором. Оставался только Минато.

В день его назначения Кушина залилась слезами и на протяжении долгого времени отказывалась появляться перед глазами нового Хокаге. Почему она это делала, Шисуи не знал, но догадывался, что ей было элементарно стыдно.

Стыдно за брак, стыдно за своё поведение и стыдно за… ребёнка.

Когда Микото родила второго сына, назвав его Саске в честь отца Третьего Хокаге, а Кушина была на седьмом месяце, Учиха Коко почил в своей постели. На похоронах собрался весь клан Учиха: даже Микото пришла, оставив новорождённого ребёнка на нянечек.

Тот день Шисуи запомнил навсегда.

Чем больше был срок, тем радостнее ходила Кушина: она ждала скорейшего избавления от уз брака, а разрешение Фугаку обрадовало её ещё больше. Даже заверения Микото в том, что ребёнку в первые месяцы понадобится мать, не могли омрачить прекрасное настроение бывшей Узумаки.

Честно говоря, Учиха не мог точно сказать: любит ли его жена их будущего ребёнка или нет. Её взгляд не был похож на взгляд Микото, когда та была беременна. В разговорах Кушина старалась увиливать от таких тем, как имя и пол ребёнка, его дальнейшее воспитание. Она казалась холодна, но при этом периодически прикладывала руку к животу и тепло улыбалась.

Когда же наступил десятый месяц, самый опасный, Шисуи сослали на миссию.

Он был категорически против: он считал необходимостью находиться рядом со своей женой. Да, между ними не было любви, но всё же они смогли стать друзьями. И в скором времени его друг, не просто друг, а беременная джинчурики, вынашивающая ребёнка не девять месяцев, как это обычно принято, а десять, родит своего первенца, а его, отца, не будет рядом.

Дата родов стояла на десятое октября, и юноша поклялся себе, что вернётся раньше. Согласно описанию миссии и обещанию Хокаге, вернуться он вообще должен будет восьмого числа.

Поэтому с чистой душой и спокойным сердцем он покинул деревню, наказав Микото следить за подругой и её состоянием.

Дни, что Шисуи провёл на задании, тянулись медленно, лениво и неторопливо. Их поход с заказчиком был подобен испытанию на терпение, и двигались они медленнее, чем должны были.

С другой стороны, Учиха не мог ничего предъявить заказчику, так как он был сыном Даймё Страны Огня. Приходилось молча терпеть закидоны высокопоставленного лица и мечтать поскорее со всем этим справиться. И, если у Шисуи ещё получалось выглядеть безразличным и спокойным, то у его напарников нет-нет, да проскакивали гримасы злости и отвращения.

Зато, когда на них в первый раз напали, Шисуи понял, почему позвали именно его: врагом был мастер иллюзий, да настолько искусный, что не каждый Учиха мог бы с ним справиться. Между ними возникла не столько вражда, сколько соперничество, и лишь третий, финальный бой, произошедший между ними шестого октября, определил сильнейшего, и им стал Шисуи.

Но и его довольно сильно измотала эта схватка: когда он очнулся, то практически ничего не помнил, а напарники говорили, что юноша пролежал без сознания три дня. На дворе было девятое октября, а они только-только подходили к замку Даймё. Учихе, каким гением он ни был бы, ни за что не добраться до Конохи за один день.

— Пошли ястреба, — предложила тогда напарница, и молодой шиноби последовал её совету.

В письме он описал свою обеспокоенность предстоящими родами, пожелал удачи и поклялся, что вернётся так быстро, как только сможет: по его расчётам, если делать самый минимум остановок, то уже через два с половиной дня он прибудет в Коноху.

Ястреб улетел, а ответа так и не пришло.

Одиннадцатого октября в девять часов вечера Шисуи со своей командой вступил в разрушенную Коноху, а Микото Учиха, заливаясь слезами, протянула ему свёрток с маленьким темноволосым ребёнком с шестью полосочками на щеках — по три на каждой — и объявила, что Учиха Кушина и Намикадзе Минато умерли десятого числа, защищая Коноху от Девятихвостого лиса и запечатав его в новорождённом мальчике.

Ноги Шисуи подкосились.

Примечания:

Бечено!

Нельзя сказать, что произошедшее десятого октября сломало Шисуи жизнь. Он никогда не любил Кушину, чтобы горевать по ней так, как следует вдовцу, но ему, определённо, было не по себе.

Теперь на его руках был новорождённый сын, который большую часть времени спал, и проблемы государственной важности. Наруто являлся джинчурики Девятихвостого, что повлекло за собой долгие и изматывающие дебаты о том, что же теперь с ним делать.

Клан Учиха, который представлял Фугаку, придерживался позиции оставления мальчика у них, тем временем как остальные были против. Хокаге же, которым вновь назначили Хирузена, молчал.

— Я не доверяю клану Учиха, — шипел глава клана Хьюга, недовольно прищурившись. — Нападение произошло в далеке от вашего квартала, практически никто из Учиха не пострадал.

— Потому что Учиха Кушина рожала в пещере, а не в поместье. Для её же безопасности, — огрызнулся Фугаку.

— Ну значит плохо вы безопасность обеспечили. А ещё полицией себя называете.

Шисуи видел, как в этот момент заходили желваки на лице старшего Учихи: тот явно имел много всего, что хотел бы высказать Хиаши, но сдерживался. Возможно, не обошлось бы и без пары тройки нелестных слов, но тут встал Хирузен. Он тяжело вздохнул и посмотрел куда-то в противоположную стену.

— Прошу всех успокоиться. В ту ночь пещеру охраняли АНБУ, а не полиция, Хиаши-сама, поэтому попрошу вас не кидаться ложными обвинениями. Никто не ожидал, что Девятихвостый Лис вырвется. Те разрушения и смерти, что он принёс, стали ударом для всех нас. Хочу напомнить, что погибли не только представители ваших кланов, но и простые жители, а также… моя жена, — последнее он произнёс каким-то надломленным голосом, и Шисуи стало жаль Хирузена: тот резко постарел на пять лет, а огонёк в его глазах потух. — Не думаю, что подобное нападение было спланировано Учихами: в конце концов Кушина была частью клана. Скорее всего, это оказался простой наш просчёт. Мы переоценили возможности Кушины и силу печати.

Хизаши недовольно поджал губы. Крыть ему было нечем. Сарутоби сел обратно в кресло и сложил руки на коленях, чуть прикрыв уставшие глаза.

— И что теперь делать с джинчурики? — спросил Инаку, глава клана Яманака. Он был уже не молод, но своего поста покидать не спешил. — Не думаю, что это хорошая идея — оставлять его на попечительство клану Учиха.

— Почему же? Наруто — член клана. Он должен воспитываться в клане и быть его частью, — твёрдо сказал Фугаку.

— Потому, что доверие к вам было подорвано. Я считаю, что лучше пусть юный джинчурики растёт сам по себе. Деревне не выгодно, чтобы в будущем он был на стороне какого-то одного клана, а не Конохи, — продолжил Яманака.

— Никто не любит Коноху больше, чем мы, — парировал Фугаку. — Сам Первый Хокаге так сказал, или вы уже успели забыть об этом?

— В вашу любовь сложно поверить. Особенно теперь. Глаза Лиса были красными. В них был шаринган.

— Я могу сейчас жизнью поклясться, что никто из клана Учиха не делал этого.

— Достаточно, — прервал их Хирузен.

Все замолчали и воззрились на него. Третий поставил руки на стол и тяжёлым взглядом оглядел присутствующих. На какой-то миг его глаза задержались на Шисуи, и тот едва заметно кивнул, как бы говоря, что с ним всё в порядке.

— Наруто… Этот мальчик совсем юн: ему всего пару дней, а жители Конохи его уже ненавидят. Наруто предстоит тяжёлое детство и, чтобы оно стало хоть капельку легче, пусть он остаётся в клане, однако, — он чуть повысил голос, прерывая чужое недовольство, — клан Учиха должен будет еженедельно предоставлять отчёты о том, что происходит с ребёнком, как на него влияет окружение, каковы его отношения со сверстниками и с самим кланом. Мы должны будем знать всё об окружении джинчурики, потому что именно от окружения зависит то, как формируется личность. Если будут найдены какие-либо отклонения или что джинчурики более предан клану, чем деревне, его тут же заберут из-под опеки, и он начнёт самостоятельную жизнь. А чтобы не было никаких прецедентов или попыток обмануть нас, дважды в месяц Наруто будет видеться со специальными людьми, которые будут проверять правдивость ваших отчётов на практике. Также за ребёнком будет установлена слежка.

— Я не желаю, чтобы кто-то пытался разнюхивать тайны моего клана.

— Что, их так много? — насмешливо поднял брови Хиаши.

— Не больше, чем у клана Хьюга, — припечатал Фугаку.

— Я понимаю, что тебе, как главе, не нравится подобная перспектива, а потому предлагаю сейчас разобраться с ограничением полномочий АНБУ на территории клана Учиха. Никто ни на чьи тайны не посягает, однако я прошу всех вас быть понимающими и отнестись к этой идее с должным уважением и разумным подходом.

Шисуи не был в восторге от идеи Третьего: он, как и Фугаку, берёг секреты клана. Ему тоже не хотелось, чтобы какие-то левые шиноби узнавали о тайных техниках и секретах шарингана. С другой стороны, это был наилучший выбор. Отрывать Наруто от клана Учиха нельзя. Хотя бы потому, что, когда пробудится его шаринган, ему нужна будет твёрдая рука, направляющая его по пути шиноби.

А ещё юноша не хотел отдавать сына чёрт знает каким людям, которые могут специально недоглядеть за ребёнком потому, что элементарно ненавидят его. Шисуи представлял, что ждёт Наруто: подобное он уже видел в других деревнях, и искренне не желал такой судьбы родному сыну.

— Что касается нападения Девятихвостого, мы проведём расследование.

Яманака что-то проворчал себе под нос, явно недовольное, но Третий проигнорировал его, переводя тему дискуссии. Теперь им предстояло выяснить, каковы будут границы свободы АНБУ на территории клана Учиха.

Это заседание было, пожалуй, одним из самых долгих в истории Конохи. Когда же оно закончилось, представители кланов разошлись по домам: доносить вести о принятых решениях остальным.

Несмотря на то, что внешне Фугаку демонстрировал абсолютное спокойствие, Шисуи знал его не первый год, чтобы заявить, что тот был зол, но сдерживался. Ровно до тех пор, пока они не перешагнули порог его комнаты в родном поместье. Тогда мужчина озлобленно сбросил со стола все вещи, наплевав на то, что бумаги разлетелись по полу, а какая-то ваза, поставленная здесь явно Микото, громко разбилась.

— Они нам не доверяют. Нет, ты представляешь: они нам не доверяют! — озлобленно произнёс тот, сжимая кулаки. — Они считают, что мы убили Кушину и взяли под контроль Лиса, чтобы тот разрушил деревню!

— Да, — согласился Шисуи. — Так и есть. Но у них есть причины так считать: отношение к клану Учиха после поступка Мадары стало натянутым, как струна. Боюсь, что произошедшее десятого числа заставило эту струну лопнуть.

Фугаку тяжело плюхнулся на стол, закрыв глаза руками. Он выглядел измотанным и уставшим: юноше стало интересно, сколько же он проспал за последние три дня. Наверное, всего пару часов.

— Знаешь, что самое отвратительное? — спросил мужчина. Это был скорее риторический вопрос, поэтому Шисуи не спешил на него отвечать, лишь слегка склонил голову на бок. — Они правы, когда говорят, что в ту ночь в глазах Девятихвостого был шаринган. Я сам видел его. И это страшно. Неужели в клане есть предатель? Кому-то не нравится тот факт, что я стал главой? Или же это давно затаённая злоба?

— Я не знаю, — честно ответил юноша. — Тот, кто это сделал… Мы должны найти его и представить на суд. Репутацию Учиха вряд ли что-нибудь ещё сможет спасти, но так мы покажем, что открыты перед деревней и что у нас нет тайн. Что мы честны и практически не имеем отношения к произошедшему.

— Ты прав. Ты прав, — повторил он. — Ты прав. Нам надо найти этого человека. Надо отдать приказ, чтобы приступали к поискам прямо сейчас. Проверены должны быть все члены клана: дети, старики, молодые, шиноби, не шиноби, находящиеся в тот момент в Конохе и отсутствующие — все.

Он встал, чуть пошатнувшись от усталости, но, сохраняя презентабельный вид, махнул Шисуи рукой, чтобы тот следовал за ним в комнату неподалёку. Юноша, не особо понимая, чего от него хочет глава, последовал за ним, не смея спорить.

Та другая комната оказалась детской. Там стояли две кроватки: в одной спал Саске, в другой — Наруто. В тот же день, когда Шисуи вернулся, было решено, что пока не наступит время ребёнку отказаться от грудного вскармливания, тот останется в доме Фугаку и его жены.

Микото, будучи близкой подругой Кушины и родственником Наруто, не могла оставить ребёнка. Она чувствовала за него ответственность и желала помогать ему хотя бы первое время: затем тот будет передан Шисуи, но даже тогда женщина пообещала навещать его.

Шисуи был ей безмерно благодарен: несмотря на то, что он десять месяцев готовился к рождению сына, он совершенно не представлял, что с ним делать: детский плач вводил его в ступор, а постоянное нахождение рядом утомляло. Ребёнок требовал внимания, но юноша боялся даже на руки его взять: он был таким маленьким и хрупким, что одно неверное движение — и всё. Шисуи боялся ему навредить, чувствуя себя рядом с сыном, как слон в посудной лавке.

— Они милые, когда спят, — произнёс он, рассматривая сына. Тот был сильно похож на Кушину: тот же лоб и подбородок.

— Да. Эти дети… Я надеюсь, что они будут не только братьями, но и друзьями, соперниками. Я желаю для них самого лучшего, но это самое лучшее надо им обеспечить прямо сейчас: не сможет из них вырасти достойных людей, если все в округе будут их презирать просто за их фамилию, — медленно проговорил Фугаку, указательным пальцем проведя по мягкой щеке маленького Саске. — Мы должны вернуть былое доверие, найти преступника и наказать его.

— А если мы его не найдём? — напряжённо спросил Шисуи.

— Найдём. Преступник будет найден.

Младший Учиха кивнул, понимая, что именно подразумевал глава клана: даже если окажется, что преступника среди них нет, то кто-то невинный станет им. Было ли это честно? Нет. Но, с другой стороны, а что бы сделал сам Шисуи, будь он на месте Фугаку?

Иногда ради защиты людей приходится кем-то жертвовать, и именно эта готовность принести жертву доказывала, что Фугаку достоин своего места.

— Я понял, — просто ответил Шисуи.

Более они не говорили.

Юноша присел на стул рядом с кроваткой Наруто и аккуратно протянул руку между прутьев, касаясь сына. Тот был укутан в простыню так, что только личико было открыто. Шисуи мягко провёл пальцем по носу, щекам и лбу малыша, нежно улыбаясь.

Это был его сын, его родной сын, и он, наверное, ещё не скоро примет тот факт, что стал отцом.

Наруто был удивительно похож на типичного представителя клана Учиха, но при этом разительно отличался: у него были чёрные волосы, которые чуть кудрявились, как у самого Шисуи, и тот не знал, останется ли это у ребёнка навсегда или же это только в детстве так будет. Глаза у Наруто были чёрные-чёрные, но вот черты лица явно не учиховские: челюсть была шире, чем должно быть, лоб казался большеватым, а нос был точь в точь как у Кушины. Перед тем, как заплакать, он кривился точно так же, как и его мать, когда съедала лимон. Но когда он был спокоен и безмятежен (обычно во время сна) — он напоминал своего отца.

— Учиха Наруто, — медленно и тихо произнёс Шисуи, будто бы пробуя это имя на вкус. — Что бы ни произошло, я всегда буду защищать тебя.

Примечания:

Бечено!

Когда Наруто исполнился год, Микото со слезами на глазах отдала его Шисуи. Юноша, горячо поблагодарив женщину за потраченное время и попросив её навещать их, вернулся к себе домой.

Придя в совершенно пустое поместье, Учиха поставил переноску с ребёнком на небольшой столик, а после достал сына. Тот спал, надув маленькие розовые губки, из-за чего казался ещё милее. Шисуи не сдержался и чмокнул сына в щёку.

Затем он уложил Наруто в детскую кроватку, что стояла в его комнате, и вернулся к переноске. С собой Микото надавала ему кучу пакетов, где была смесь для кормления, детское питание, подгузники, пелёнки, распашонки и прочее-прочее-прочее. Если бы Шисуи не навещал сына практически каждый вечер в поместье главы клана, у него бы голова пошла кругом от незнания, что делать со всем этим добром.

Ему было уже двадцать пять лет. Столько же исполнилось бы и Кушине в этом году, будь она жива. Мысли о жене оставляли после себя лёгкий налёт тоски. Поначалу, когда её не стало, находиться совершенно одному в тихом и пустом доме было странно, потому что юноша уже привык, что где-то рядом так или иначе была его жена. Он мог слышать, как она гремит чем-то в коридоре или моет руки в ванной или разговаривает сама с собой. Неназойливый шум успел стать частью жизни Шисуи за то время, что они провели вместе, и без него стало совсем одиноко.

Наверное, именно поэтому он завёл себе кошку, которую назвал Хоши, что означало «цветок». С Хоши стало не так тоскливо, но и просто погладить её было нельзя: кошка была такой же независимой, как и Кушина.

Однако каково было удивление Шисуи, когда эта самодостаточная личность когда-то сперва сама подошла к Наруто, потом понюхала его, а после свернулась рядом клубочком, никак не реагируя на то, что проснувшийся малыш попытался ухватиться за её хвост, который то и дело мелькал перед его взором.

В общем, Наруто Хоши любила больше, чем Шисуи, и сам старший Учиха был не против. Он лишь с улыбкой проводил кошку, которая тут же скрылась за дверью в комнату, где спал Наруто.

У Шисуи были долгие отпускные, минимум на три года, чтобы он мог присматривать за сыном и растить его. Позже ему начнут давать какие-нибудь миссии в пределах Конохи, чтобы тот не отдалялся от сына далеко, а позднее, когда Наруто исполнится шесть лет и он поступит в академию шиноби, старшего Учиху вновь начнут отправлять на долгие миссии за пределами страны.

Конечно, подобных послаблений у обычных шиноби не было. Даже если какой-либо шиноби являлся единственным родителем ребёнка, никаких скидок ему не делали. Ребёнку исполнилось три года — отдавай его в детский сад и иди на миссии. Шисуи стал исключением лишь потому, что Наруто был джинчурики.

Приглядывать за ребёнком было хлопотным занятием. Учихе пришлось научиться готовить не только на себя, но и на сына, исключить из рациона питания любые аллергены, чтобы не дай бог не ошибиться и не дать ребёнку то, что ему есть нельзя. Он гладил бельё, стирал вещи, купал Наруто, пытался уговорить его есть суп всеми возможными методами, читал сказки и следил, чтобы тот не поранился.

Постепенно Шисуи привык к новой жизни. Да, ему хотелось вернуться к своим обязанностям шиноби, но он прекрасно знал, что на данный момент сын важнее. С каждым днём Учиха всё больше и больше любил Наруто, хотя порой тому удавалось вывести мужчину из себя своим непослушанием.

Но и у этой медали была обратная сторона.

— Не нравится мне всё это, — всегда говорил Фугаку, когда Шисуи заходил к нему в гости с Наруто. Сын тут же отправлялся в детскую играть с Саске в какие-то кубики и машинки, а двое мужчин заседали где-нибудь на кухне или веранде.

— Общественность успокоилась после того, как преступник был… найден. — Шисуи едва заметно поморщился на последнем слове. Конечно, никто из Учих не сознался в содеянном. Ни шаринган, ни секретные клановые техники не помогли найти виновного просто потому, что его никогда не существовало. Во всяком случае, не в пределах Конохи. Им пришлось обвинить в содеянном одинокого пятидесятилетнего мужчину, что проживал на краю квартала Учиха и редко когда с кем-либо общался. Пара секретных техник — и он сознался в том, чего в жизни не делал. — Однако, ненадолго. Мы в ужасной ситуации — и это правда. Наруто… Я беспокоюсь за него, Фугаку-сама.

— Я пониманию. Не знаю, кто это сделал — хотя не удивлюсь, если это был тот старый маразматик из клана Яманака. Или тот противный из клана Хьюга — но теперь жители ненавидят Наруто, а вместе с ним и весь клан.

— Они говорят, что мы приютили демона, что мы растим его и кормим, чтобы однажды он уничтожил всю деревню, как полтора года назад, — вздохнул Шисуи. — Это тяжело.

— Да. Согласен.

И на этом их разговоры обычно заканчивались.

Тем временем в клане зрели недовольства. Кто-то был недоволен Хокаге, кто-то политикой, кто-то Конохой, а кто-то — Фугаку. Некоторые из них с презрением относились к Шисуи, когда тот проходил мимо с Наруто в руках. Некоторые — с сочувствием. Единого мнения не было, клан делился, дробился, появлялись тайны и шепотки в спину. Прежде сплочённые Учиха начинали разъединяться, и это было хуже любого кошмара. Что может быть больнее, чем смотреть на то, как твоя семья распадается у тебя на глазах?

Фугаку надо было начать действовать, и Шисуи искренне не понимал, почему же тот так тормозит. Правда, на краю сознания мелькала мысль о причинах такого поведения главы клана, но Учиха гнал её прочь, считая, что Фукагу никогда не сможет отвернуться от родной деревни.

Тем временем Наруто рос и рос. Он становился тяжелее и тяжелее с каждым месяцем. И пусть Шисуи пропустил его первые шаги, первые слова и первое ползание, он был рад наблюдать за сыном сейчас: как тот растёт и развивается.

Когда Наруто исполнилось три года, он с удивлением отметил, что соседский мальчишка, с которым он иногда общался и играл на площадке, ходит в детский сад. Конечно же, в тот же вечер мальчик устроил истерику своему отцу, утверждая, что ему просто жизненно необходимо побывать в этом загадочном детском саду. Шисуи тогда еле успокоил сына, сказав, что туда принимают более старших детей и он обязательно пойдёт туда в своё время.

Казалось бы, на этом конец истории, но нет.

Позднее Наруто рассказал о детском саде Саске, своему самому лучшему другу с пелёнок, и теперь они вместе рыдали перед Микото.

На самом деле Шисуи хотел, чтобы его сын общался с другими своими сверстниками, а не только с Саске, но был вынужден следовать строгому приказу Хокаге. Да и какова вероятность, что в садике дети не будут над ним издеваться, повторяя за своими родителями?

Конечно, Наруто был из клана Учиха, а это значило, что никто над ним издеваться не будет, но сторониться и шептаться за спиной — сколько угодно.

— А давайте вместо садика я научу вас кидать кунаи? — предложил тогда Итачи, заставший истерику младшего братика и его друга. Дети мгновенно замолчали и уставились на подростка.

Итачи было всего восемь лет, но он уже умудрился закончить академию шиноби, проучившись в ней всего год, и стать генином. Саске искренне восхищался своим братом, Фугаку и Микото гордились сыном, а Шисуи мечтал о том, что и его сын однажды станет таким же гением — всё же у него это было в крови, так как в их клане единственным ребёнком, который был гениальнее Итачи, являлся сам Шисуи.

В тот день Итачи показал брату и его другу, как правильно держать кунай, как замахиваться и как кидать его. Мальчик не боялся, что дети поранятся, так как был готов в любой момент оказать медицинскую помощь любому из них.

Сперва это было чем-то вроде игры: мальчишки кидали кунаи, держа их кое-как, а после получаса смеха и бесполезных попыток Наруто смог добросить оружие до мишени. Конечно, он её не проткнул, но кунай ударился краем об один из дальних кругов и упал на землю.

— Ого, — только и произнёс Итачи, моргнув.

— Как ты это сделал? — удивлённо спросил Саске. — У меня даже до столба не долетел.

Наруто лишь пожал плечами. Он и сам не знал, как это у него так вышло, однако с тех пор его жизнь изменилась.

Сперва к ним домой пришли АНБУ. Они забрали спящего Наруто с собой. Шисуи отправился с ними сам. Шиноби принесли ребёнка на совет Хокаге, где восседали представители всех кланов, старейшины и сам Третий. Мальчика положили на кушетку, и к нему подошёл Иноичи Яманака — новый глава клана. Он, размявшись, приложил руку ко лбу Наруто и пробрался к нему в голову, транслируя наиболее важные воспоминания остальным.

Подобная процедура проводилась раз в месяц, чтобы главы других кланов и высший государственный аппарат Конохи были уверены в том, что мальчик развивается, как надо, без отклонений или внушения неправильной идеологии. Под словом «неправильная» чаще всего подразумевались мысли о том, что клан важнее деревни.

Конечно, подобное не нравилось Шисуи. Он был против того, чтобы его сын был кем-то вроде предмета для исследований, чтобы в его мозгах так просто рылись. Но разве мог он сказать что-то против? Нет. Шисуи был рядовым шиноби без права голоса, когда решались вопросы безопасности всей деревни. Как год назад он не смел ничего сказать на том совете, где решалась судьба его сына, так и здесь он не имел права раскрывать рот не по делу. То, что его вообще допускали до подобного, было уже чудом, за которое надо было благодарить Фугаку: тот явно в долгих спорах с остальными выбивал для Шисуи подобное разрешение.

— Никаких отклонений нет, — закончил Яманака. — Однако в нём есть потенциал. Иногда рождаются такие люди, которым самой судьбой предсказано быть шиноби. У них многое получается с первого раза. Проще говоря, гении. Вполне вероятно, что с такой наследственностью этот мальчик станет ещё одним гением клана Учиха.

— Ты судишь об этом только потому, что он смог докинуть несчастный кунай до мишени, даже не проткнув её? — спросил глава Хьюга, хмурясь.

— Помнится, ваша дочь в том же возрасте, что и этот мальчик, но подобное даже повторить не сможет, — напомнил Иноичи. — Как и дети многих собравшихся здесь. Как и моя дочь.

В отличие от своего предшественника, новый глава Яманака не был столь радикально настроен против клана Учиха. Даже наоборот: он старался поддерживать их на подобных собраниях, защищать. Фугаку был благодарен ему за подобное отношение.

— Мы собрались здесь не для того, чтобы ругаться, — напомнил Хирузен. — Говорить о потенциале Наруто ещё рано. Вполне вероятно, что он мог унаследовать от Шисуи его склад ума, но в то же время не будем забывать, что Наруто — джинчурики, его мать была из клана Узумаки. Ему будет сложнее других детей, так как объёмы его чакры больше, а печать, сдерживающая Лиса, блокирует некоторые небольшие каналы системы циркуляции чакры, из-за чего будут происходить сбои.

— Мы хотим начать обучать Наруто искусству ниндзя уже сейчас, — подал голос Фугаку.

— Разумное решение, — кивнул Третий Хокаге. — Чем раньше он научится себя контролировать — тем лучше. Международная обстановка, конечно, улучшилась: страны выдохлись после войны и ближайшие несколько лет никто ни на кого нападать не собирается, но надо быть во всеоружии как можно раньше. Если начнётся новая война или произойдёт какая-нибудь стычка, Наруто может стать нашим козырем.

Шисуи недовольно поджал губы, но промолчал. Его сын был в первую очередь человеком, а не оружием, но этот факт мало кого волновал. Пока в нём сидит Девятихвостый, он будет козырем в рукаве у власть имущих. Это не было чем-то новым в их мире, но Учихе было отвратительно подобное мышление.

Он знал — от Наруто ждут многого, очень многого. Он должен быть идеальным шиноби и воином: делать то, что велено, ни о чём не спрашивать и самоотверженно защищать родину. На него будут давить со всех сторон, указывать на отца и мать, напоминать про клан и Итачи.

Шисуи не знал, как подобное давление повлияет на его сына, ему было страшно даже думать об этом, но он был уверен в том, что что бы ни произошло, он всегда будет на его стороне.

Примечания:

Бечено!

Наруто было уже четыре года, и Шисуи мог с полной уверенностью сказать, что его сын был рождён для того, чтобы стать шиноби. Да, у Наруто были проблемы с управлением чакрой: как и предсказывал Третий, печать джинчурики сдерживала не только Лиса, но и нарушала систему циркуляции чакры у Наруто. Тот либо вкладывал слишком много сил в техники, либо слишком мало. Он никак не мог найти золотую середину, из-за чего постоянно дулся. Тогда Шисуи приходилось успокаивать мальчика, говоря, что это в порядке вещей.

Однако то, чего Наруто добился всего за год — поразительно для ребёнка этого спокойного времени. Он научился быстро комбинировать печати, пусть даже техники у него пока что шли из рук вон плохо, метал сюрикены и кунаи, не промахиваясь. Итачи научил его бросать оружие так, чтобы оно отскакивало друг от друга и попадало точно в цель, и Наруто был вне себя от радости, когда показывал отцу то, что выучил.

У Наруто была упрямость и сильная воля, присущие Кушине. Пусть он пока и был просто ребёнком, но то, как он из раза в раз вставал, когда в очередной раз не мог создать клона, поражало. Всё же кровь Узумаки — не водица, она обязательно даст свои плоды даже тогда, когда более сильные гены Учиха пытаются подавить её.

Шисуи для Наруто читал вслух. Сначала, когда тот был совсем маленьким, это были сказки, но со временем стала другая, более серьёзная литература. И пусть младший Учиха пока не мог понять эти произведения в полной мере, но ему нравилось слушать голос отца, а потом задавать ему кучу вопросов, чтобы тот на них отвечал.

АНБУ-наблюдатели, всё также следящие за Наруто, исправно передавали всю информацию Хокаге, так что не было ничего удивительного в том, что через какое-то время Хирузен собрал совет кланов и попросил Хьюга помочь Наруто преодолеть его барьер, чтобы наконец-то стать полноценным шиноби.

— Я не обязан этого делать, — холодно заметил Хиаши.

— Я знаю. Но для деревни важно, чтобы Наруто научился управлять своей силой. Ради её защиты, — терпеливо отозвался Третий.

Шисуи, присутствующий на этом собрании как отец Наруто, но не смевший ничего говорить по правилам этикета, скосил глаза на Фугаку. Тот выглядел как и всегда, но младший Учиха знал: тот был недоволен. Главе клана явно не нравилась сложившаяся обстановка, он чувствовал себя униженным.

За последние годы напряжение в клане Учиха начало возрастать. Чем больше АНБУ гуляли по крышам домов, следя за Наруто, чем больше расходилось грязных слухов об Учиха, чем недовольнее становились жители Конохи, тем больше возрастало волнение внутри клана. Многие были недовольны происходящим. На Шисуи и Наруто смотрели ещё более косо, чем до этого, и не за горами был тот день, когда плотину прорвёт.

Шисуи, если честно, побаивался того дня. Да, он был сильным и смелым шиноби, гением клана и его гордостью, но вряд ли это кого-то будет интересовать, если дело дойдёт до драки. Более того, мужчину также напрягал тот факт, что Фугаку что-то задумал. Иногда он мог часами сидеть, смотря в одну точку, практически не двигаясь.

Вполне вероятно, что это собрание может стать катализатором. Что бы там не придумывал Фугаку в своей голове, но после подобного унижения, когда клан Учиха должен через посредника в лице Хокаге буквально просить помощи у самодовольного Хьюга, ничего не останется прежним.

Они ещё долго обсуждали вопрос джинчурики, но в конце концов, «распушив свой павлиний хвост», как выразился позже Фугаку, Хиаши согласился. Процедуру назначили на следующий день.

— Будет больно? — спросил Наруто, когда узнал о том, что произойдёт.

— Я… Я не знаю, — честно ответил Шисуи. — Я никогда подобного не делал, так что я не могу ответить. Наверное… Наверное, будет больновато. Но ты же у меня сильный мальчик, да?

Наруто доверчиво кивнул и прижался к отцу, рассказывая, что сегодня они с Саске и Итачи гуляли по Конохе, и вокруг них постоянно вилась толпа девчонок самых разных возрастов.

— И почему они нас преследовали? — спросил он, насупившись. — Девочки такие страшные, особенно когда их много.

Шисуи на подобное лишь громко рассмеялся. Да, выходцы из клана Учиха славились своей красотой, так что ничего удивительного в повышенном внимании с женской стороны не было. Вот только Наруто-то об этом пока не знал.

— Когда пойдёшь в академию, вокруг тебя постоянно будут бегать девочки. Не позволяй им обмануть себя, хорошо? — доверительно спросил Шисуи, чуть лукаво улыбнувшись.

— Обещаю, — доверительно кивнул мальчик. — Хорошо, что мама такой не была.

Не то, чтобы Наруто часто говорил о матери, но иногда он о ней упоминал. В доме Шисуи было несколько её портретов, один из них стоял в гостиной, а другой — в рамке в комнате Наруто. Шисуи знал, что мальчик смотрит на них, когда волнуется или его что-то очень сильно беспокоит. Возможно, изображение матери помогает ему успокоиться.

Их разговор прервала Хоши, которая с важным видом забралась на колени к Наруто и потребовала, чтобы мальчик её почесал. Ей было уже пять лет, и за это время она стала полноценным членом их маленькой семьи, которого все искренне любили.

На следующий день Хьюга явились в десять часов утра. Их было всего двое, оба мужчины в возрасте от сорока до пятидесяти. Они были серьёзны и несколько напряжены, а весь их внешний вид говорил о том, как сильно они не желали быть на территории клана Учиха и возиться с джинчурики.

Процедуру было решено провести в доме у Шисуи в комнате Наруто. Обязательным пунктом было то, что процедура должна проводиться вдали от посторонних глаз, и никто, помимо Хьюга и самого джинчурики, не могли на ней присутствовать. За этим скрывалось таинство секретных клановых техник, которые не было дано увидеть чужому.

Сам Шисуи уважал чужие традиции, но волновался за сына.

Сама процедура заняла не более часа, причём большая часть времени была потрачена на подготовку: раскладывания свитков, рисования иероглифов, установку благовоний и прочего. Всё это обладало своим мистицизмом и больше походило на призыв какого-нибудь духа или молитву богу, но Учиха не смел говорить подобного: а то вдруг эти Хьюга ещё обидятся.

По прошествии сорока минут Шисуи, который успел уже немного расслабиться и даже взял в руки одолженную у Какаши последнюю книгу Джирайя, вздрогнул от громкого крика. Вокруг дома был поставлен заглушающий барьер, но в самом доме его не было, из-за чего Учиха мог слышать, насколько его сыну больно.

Он сжал руки в кулаки и прикрыл глаза, стараясь успокоиться. Сейчас он ничем не мог помочь Наруто. Прервать процедуру значит навсегда оставить сына калекой. Шисуи не мог допустить подобного.

Наконец, крики стихли. Наступила звенящая тишина, от которой становилось не по себе. Из соседней комнаты не было слышно ни звука, лишь когда двое представителей клана Хьюга вышли оттуда, Шисуи смог спокойно выдохнуть.

— С мальчиком всё в порядке. Сама… процедура, скажем так, весьма болезненная, но оно и не удивительно. С чакрой шутки плохи, — заговорил тот, что был старше. — Наруто на удивление стойко держался. Сейчас он отдыхает. Думаю, ему понадобится где-то два-три дня на восстановление. Не будите его.

— Хорошо, — кивнул Шисуи. — Как он будет после?

— Возможно, у него будет болеть тело, но это пройдёт. Главное — ухаживать за ним, пока он не очнётся. Можете отвезти его в больницу, чтобы за ним поухаживали. Если же нет — то присмотрите за ним сами. У вас есть листочек и ручка?

Учиха мгновенно кивнул, отходя к тумбочке в гостиной и доставая оттуда всё необходимое. Пока он занимался этим, Хьюга уселись за низкий стол, подобрав под себя ноги и терпеливо ожидая.

Шисуи передал ручку с листком одному из гостей, и тот принялся что-то писать, выводя аккуратные иероглифы и цифры. Когда он закончил, он передал листок обратно Учихе.

— Это мазь, которую Наруто надо будет втирать два раза в день в течении недели. Она снижает боль. И тут ещё лекарство. Его надо пить раз в сутки до завтрака. С его помощью искусственно расширенная система циркуляции чакры не сузится естественным образом до прошлого состояния — в первые дни Наруто будет противопоказано использовать чакру. Через три дня ограничение снимается. Таблетки надо пить так же в течении недели.

Шисуи кивнул, изучая написанное на листке. Названия препаратов были ему знакомы, так как в своё время Итачи в больнице прописали нечто подобное, когда у того повредилась система циркуляции чакры, что привело к её сужению. Надо было срочно расширять её обратно, и эти таблетки помогли мальчику.

— А если что-то пойдёт не так? — на всякий случай уточнил Учиха.

— Тогда мы будем ждать вас в квартале Хьюга. Просто скажите, что вы к Фуизо, вам без лишних слов покажут, куда идти. А там мы уж на месте посмотрим, что можно сделать.

Хьюга ушли, а Шисуи остался приглядывать за Наруто. Мальчик спал беспробудным сном, пока Учиха выполнял указания Фуизо. Мазь была холодной и неприятно пахла, но её эффективность была давно доказана.

Вообще, Шисуи был уверен в том, что теперь его сын сможет стать прекрасным шиноби. У Наруто был талант и одна-единственная проблема, которую они решили, пусть и с участием клана Хьюга. Теперь его техникам, основанным на использовании чакры, ничего не должно помешать.

Учиха знал, что Наруто ждёт большое будущее. Об этом знали все в клане. Честно говоря, Шисуи был счастлив, что Наруто родился сейчас, в более спокойное время, когда в шесть лет дети только поступают в академию шиноби, а не уже оканчивают её, как было во времена Великой Троицы. Также он надеялся, что его сына не ждёт такая же судьба, как у Какаши, который стал генином в пять лет, а позже потерял своих друзей на войне.

Шисуи благодарил бога за то, что они живут в спокойные времена, потому что сам никогда не забудет тот ужас, который он видел на полях сражения во время Третьей мировой. Такого и врагу не пожелаешь.

Жизнь Наруто в мечтах его отца обещала быть более спокойной и размеренной: он поступит вместе с Саске в академию, окончит её, станет генином, потом джонином, затем проживёт в целом достойную и полноценную жизнь, а в конце своего пути передаст Кьюби кому-нибудь другому. Это было практически неисполнимой мечтой, так как Наруто с самого первого дня своей жизни стал особенным не только для клана и Конохи, но и для всей страны. За ним всегда будет слежка, о каждом его шаге и чихе будут доносить Хокаге. Вполне вероятно, что его попробуют отправить в АНБУ, чтобы больше контролировать, но Шисуи надеялся, что это не помешает Наруто прожить жизнь так, как он захочет. О большем мужчина просить не смел.

Шли дни. Наруто пришёл в себя лишь на третий и тут же заявил, что жуть как проголодался и хочет рамена в Ичираку Рамен — любовь к лапше ему тоже досталась от матери. Однако в тот момент Шисуи не мог ответить ему ничего вразумительного, потому что он буквально слышал, как все его надежды на светлое будущее у его сына начали сыпаться буквально на глазах.

Видимо, Наруто во время процедуры испытывал такую сильную боль, что у него пробудился шаринган. Алые глаза с маленьким зрачком и одной чёрной запятой на радужке с детским недоумением смотрели на Шисуи, а тот даже не знал, что и сказать. Его собственный шаринган пробудился позже.

С одной стороны хорошо, что Наруто пробудил свой геном, но с другой это значило, что теперь никто не оставит его в покое. Пробудить шаринган значило доказать, что ты — достойный представитель клана Учиха, что ты вырос из пелёнок и детских забав. Теперь тебя будут тренировать представители клана, не делая поблажек на пол или возраст. Единственное, что радовало — решение Фугаку позволить Шисуи обучать мальчика. Конечно, основными учителями у него будут другие люди, но и сам Учиха приложит руку к воспитанию шиноби из сына.

У Наруто начиналась новая жизнь.

Примечания:

Бечено!

Кто бы что ни говорил, но Наруто чертовски гордился собой. Ему было всего четыре года, а у него уже пробудился шаринган. Конечно, история знала и более выдающихся детей, особенно из клана Учиха, но те дети относились к военному времени, когда шаринган пробуждался из-за увиденной жестокости врагов, а не по собственному желанию.

Нельзя сказать, что шаринган Наруто пробудился по его желанию, но Фугаку объяснил это тем, что к глазам мальчика после процедуры, проведённой кланом Хьюга, наконец-то подступила ранее сдерживаемая чакра, и геном просто дал о себе знать.

Естественно, что новость о шарингане у джинчурики облетела не только весь квартал клана Учиха, но и вышла за его пределы, становясь сплетней номер один: теперь монстр обладает ужасающей силой и может подчинить себе всех недовольных если не своей жестокостью, то умелыми иллюзиями.

Конечно, ничего подобного в голове мальчика и в помине не было, но напряжение в деревне из-за этого усилилось.

Тем временем Фугаку выделил Наруто в учителя сразу двоих Учиха, что в своё время дослужились до звания джонинов. Оба они были мужчинами не намного старше Шисуи. Наруто не был их первым воспитанником, но, определённо, являлся одним из самых гениальных.

Теперь у Наруто не было времени на сон. Он вставал каждый день в семь утра, даже если это был выходной, и наворачивал как минимум десять кругов вокруг квартала. Только потом ему разрешалось позавтракать, и мальчик приступал к своим тренировкам.

Они проходили в более-менее щадящем режиме и делились на два типа: групповые и индивидуальные. Если со вторыми всё было понятно и так, то групповые представляли из себя какие-нибудь задачи на смекалку, соревнования по типу «кто дольше всех сможет удерживать шаринган активированным», «кто сделает самую классную технику», «чья команда, используя навыки шиноби, первой достанет все флажки». Это обучение было больше похоже на игру, чем завлекало детей и не превращало для них рутину ниндзя во что-то скучное.

Наруто нравились групповые занятия. Там он был самым младшим, поначалу сильно отставал, но начал довольно быстро нагонять остальных. Старшие ребята с радостью проводили с ним пару часиков, просто болтая, гуляя или объясняя, как и зачем использовать какую-либо технику.

Дами Учиха, девочка лет десяти, что ни разу не посещала академию шиноби, предпочитая учиться внутри клана, была самой лучшей и умелой среди них всех. Она с удовольствием проводила много времени с Наруто и ничем не была похожа на тех противных девчонок, что бегали за ним с Саске, когда они гуляли вне квартала Учиха.

Ещё там был Рюу. Ему было шесть с половиной лет, и он собирался поступать в академию. Несмотря на свой возраст, он был долговязым и худым, но при этом крайне гибким и ловким. Наруто, когда впервые увидел Рюу в действии, восхитился.

— Скажи, тебе нравится твоя учёба? — спросил как-то Шисуи.

Наруто на секунду задумался, а потом радостно улыбнулся отцу:

— Конечно! Немного сложно, но я, думаю, начал привыкать. Ребята там весёлые, особенно Рюу! Он знает так много всего! Думаю, он будет лучшим среди своих одноклассников. Но я немного скучаю по Саске.

Это правда. С Саске, его лучшим другом с самых пелёнок, они стали реже видеться, и детское сердце Наруто изнывало от тоски. Ему бы хотелось ходить на занятия вместе с Саске, но того Фугаку решил отпускать туда только после пяти лет.

— Тебя никто не обижает?

Этот вопрос был принципиален для Шисуи. Он знал, что старшему поколению приказом Третьего запрещено говорить о Кьюби внутри Наруто, но это не отменяло того факта, что взрослые могли продолжать открыто ненавидеть мальчика, а дети — брать с них пример.

Поэтому сам для себя Шисуи решил: если кто-то среди родного клана посмеет как-либо издеваться над его сыном, то его будет ждать долгое и нудное взыскание от Фугаку с последующим наказанием за неподчинение главе клана. Затем Шисуи попросил бы перевести Наруто только на индивидуальные тренировки, а программу групповых сам как-нибудь прошёл бы с ним.

Однако, Наруто не выглядел расстроенным или оскорблённым. Он с радостью уходил на занятия и с такой же радостью возвращался. На его теле были синяки, поставленные им самим из-за того, что в очередной раз неудачно упал.

По итогу двух месяцев их сенсей, Машио, сделал потрясающий для себя вывод: Наруто для своего возраста развивался очень быстро. Теперь, когда никакая печать не сдерживала его чакру, он мог спокойно делать любые элементарные техники, будь то иллюзорное клонирование или замена.

Конечно, мальчик ещё не очень хорошо управлялся с чакрой, так как иногда происходили всплески энергии, но, в принципе, все были довольны, особенно Фугаку, который просто не переставал нахваливать маленького Наруто при каждой их встрече, упоминая, что он пошёл в отца — такой же гений.

Сам Шисуи гордился своим сыном больше, чем кто-либо ещё.

— Может, не ждать шести лет, а отдать его в академию прямо сейчас? — предложил как-то за ужином Фугаку, задумчиво пережёвывая рис.

Дети ещё час назад закрылись в игровой под присмотром няни, так что о них никто не переживал. Микото и Итачи сидели рядом с главой семейства, внимательно слушая разговор.

— Не думаю, что это хорошая идея, — покачал головой Шисуи. — Он — ребёнок, ему нужно хоть какое-то детство.

— Итачи окончил академию в семь лет, а Какаши Хатаке — в пять. Думаю, Наруто надо попробовать.

— Давайте подождём хотя бы до пяти? — не сдавался Шисуи.

Он желал, чтобы сын хоть ещё немного времени мог пожить для себя, чтобы в воспоминаниях детства у него не осталось нескончаемого чёрного пятна извечных тренировок и цели стать достойным ниндзя.

— Думаю, Шисуи-кун прав, — поддержала его Микото, мягко кладя руку на локоть мужа. — Пусть немного поиграет и порезвится. Нам спешить некуда, а у Наруто уже есть отличные навыки, чтобы экстерном закончить академию. Так к чему это всё?

Избежать академию было невозможно — она была одним из основных пунктов составленного ещё при Коко договора во время свадьбы Кушины и Шисуи. Того требовал Хокаге, который пусть и находился под действием шарингана, всё же мог иногда проявить волю. Да и остальные кланы потребовали, чтобы это условие было обязательно осуществлено.

Так и получалось, что Наруто придётся идти в академию и пытаться закончить её экстерном, чтобы получить свою грамоту, звание генина, а после драться за звание чунина.

— Пять лет? Хм… Посмотрим, — пробормотал себе под нос Фугаку, особо не сопротивляясь.

На том и порешили.

Машио-сенсей выработал для Наруто особую тренировку, которая должна была не только улучшить его навыки ниндзя, но и укрепить молодое тело. Все эти техники и ближний бой не имели особого смысла, если дух и тело были слабы. А потому требовалось заняться и ими.

Сперва Наруто учился медитировать. Это было очень, очень скучное задание. Моторчик на спине и шило в одном месте постоянно подбивали Наруто подскочить на месте и побежать творить какую-нибудь обязательно забавную глупость. Например, покрасить дом главы клана в синий. Потом, правда, он получит за это по голове, но мальчишку это мало волновало.

Однако идти против сенсея Наруто не смел, а потому лишь продолжал делать вид, что медитирует, а на самом деле он закрывал глаза и видел прекрасные сны, в одном из которых особняк Фугаку всё же стал синим. Правда, в ответ дом Шисуи превратится в зелёное нечто.

Обычно после таких скучнейших занятий Наруто предпочитал бегать по Конохе и забираться на гору с лицами Хокаге, чтобы увидеть оттуда всю-всю деревню.

К Конохе он питал особую любовь, которая, он был уверен, перешла ему от Шисуи.

Однако в этот раз что-то изменилось. Идя по знакомым тропинкам в лесу на горе Хокаге, он услышал насмешливый мальчишеский голос. В хор ему противно подпевали ещё трое пацанов, и Учиха, заинтересовавшись, пошёл на звук голосов.

Там ему предстала не самая приятная картина: трое мальчишек где-то лет шести окружили маленькую девочку, которая, наверное, была одного возраста с Наруто. Она была крайне испугана, а в её светло-лавандовых глазах застыли хрустальные слёзы.

— Ты же сестрица Неджи, верно? Наверное такая же высокомерная, как и он! — дерзко заявил тот маленький хулиган, который был самым крупным. Наруто сразу понял, что он — главный в этой шайке, а это значит, что остальные двое слушаются его приказов.

— Н-нет, мой брат… Н-неджи-кун… Я… Нет… — бессвязно бормотала она, отходя всё дальше и дальше назад.

— Знаешь, он даже ещё не на первом году обучения в академии, но уже такой высокомерный. Он считает себя лучше других, даже просто не смотрит в нашу сторону, считая нас какими-нибудь червями, — продолжал наступать тот крупный. — Ты, как его сестра, должна извиниться перед нами!

По щеке девочки стекла одинокая слеза, и она замотала головой. По одному виду незнакомки было понятно, что ей сейчас было очень, очень страшно.

Пожалуй, тот момент, когда один из подпевал схватил девочку за волосы, грубо дёрнув её вперёд, стал спусковым крючком для Наруто. Он, подобно разъярённому тигру, неожиданно выскочил из кустов, чем напугал хулиганов. Те дёрнулись и сделали шаг назад, отпуская волосы девочки, и Учиха встал прямо перед ней, раскинув руки.

— Хотите драться — ищите кого-нибудь своего уровня! — с вызовом заявил он, вспоминая, что как-то так говорил персонаж книги, которую ему недавно читал отец.

— И кто же нашего уровня? Ты, малявка?

Хулиганы откровенно веселились, но Наруто не стал размениваться на слова. Вместо этого он начал складывать печати, чем напугал мальчиков. Те зашептались и отдёрнулись назад. Как вдруг… На том месте, где стоял Наруто, с глухим стуком приземлилось бревно. Хулиганы тупо моргнули пару раз, осознавая произошедшее, а после в голос рассмеялись.

— Твой защитничек слинял от страха, — заявил лидер.

А в следующий момент его откинуло в сторону. Он поражённо вскрикнул и влетел в соседнее дерево, ударяясь копчиком о твёрдый ствол. Только его подпевалы начали озираться по сторонам, ища того, кто напал, как сами согнулись от прилетевших в животы кулаков.

Тот, что ранее схватил девочку за волосы, сплюнул вязкую слюну и с громким криком побежал на Наруто, желая провести самую глупую и очевидную атаку. Учиха легко отвернулся от хука слева, перехватил руку обидчика и вывернул её, чуть нажимая, тем самым причиняя парню боль. Тот закричал и даже заплакал, пытаясь вырваться, но хватка у Наруто была железной благодаря занятиям тайдзюцу с Машио. Конечно, то были только основы основ, но и этого было более чем достаточно, чтобы победить такого слабака.

— Не знаю, кто такой этот ваш Неджи, но я не удивлён, что на вас он смотрит, как на червей, — дерзко ухмыльнулся Учиха, всё-таки отпуская руку мальчика, который, отбежав в сторону, начал поглаживать пострадавшую конечность.

Внезапно второй подпевала достал кунай откуда-то из штанов и, замахнувшись им, побежал на Наруто. Мальчик легко и просто уклонился, а после ударом ноги выбил кунай их рук у хулигана, умудряясь при этом поставить подножку.

Мальчишка, ругнувшись, как не подобает в его возрасте, упал на землю, собирая на себе всю грязь местной дороги, начиная от простой травы и заканчивая какой-то противной однородной массой непонятного цвета.

— Нельзя нападать на детей с оружием, — важно сказал Наруто, забирая чужой кунай себе. — Теперь это моё. А вы валите отсюда, иначе побью.

Хулиганы, трусливо поджав хвосты, повскакивали с мест и бросились наутёк под радостную улыбку Наруто, который гордился тем фактом, что помог девочке.

— Кстати, а как тебя зовут? — спросил он, понимая, что совершенно не знает, кого спас.

— Х-хината Хьюга. Спасибо тебе большое! — она резко поклонилась, тем самым выражая свою благодарность и признательность.

Учиха лишь махнул рукой. Он знал парочку Хьюг: тех самых, что помогли ему научиться управлять чакрой. Он был им весьма признателен. А ещё, не ведая того, что происходит в клане и как напряжены отношения между Учиха и Хьюга, считал их добрыми и благородными людьми. А потому был только рад новой знакомой, что тут же выразил широкой улыбкой.

— А я — Учиха Наруто. Будем друзьями!

Примечания:

Бечено!

Примечания:

НАПОМИНАЮ: в этом фанфике Шисуи одного с Минато и Кушиной возраста, а потому очевидно, что он СТАРШЕ Обито, а не наоборот.

Наруто исполнилось пять лет, и теперь вопрос поступления в академию встал ребром.

Учебный год в академии начинался с апреля, так что у Наруто было в запасе ещё полгода, и всё это время он каждый день выслушивал о том, насколько важно, чтобы он за год прошёл всю программу. Это давило на мальчика сильным грузом, он несколько раз срывался и плакал, буквально умоляя отца не идти ни в какую академию. Чем чаще ему о ней говорили, тем больше она превращалась в нечто страшное.

Шисуи, конечно же, успокаивал сына, но помогало это только на день: до тех пор, пока ему вновь не скажут об академии.

Другой проблемой стали миссии, на которые теперь отправляли Шисуи. Наруто исполнилось пять лет, а это значило, что он более не нуждается в постоянном присмотре отца. Сперва старшего Учиху отправляли на миссии, которые длились одну неделю, потом — на две недели, теперь — на месяц.

Наруто, привыкшему к постоянному присутствию отца, становилось тяжело без него. Когда Шисуи вновь отсутствовал, мальчик перебирался жить в дом главы клана: тому там всегда были рады, особенно Микото, беспокоящаяся за него как за своего собственного сына.

Тем временем продолжались занятия в клане, к которым теперь примкнул и Саске. Сперва он немного сторонился остальных ребят из-за смущения, но благодаря Наруто сильно вписался. Он подружился со многими и наконец-то перестал ходить в одиночестве.

Наруто был уже в старшей группе, тем временем как Саске — только в начальной, но учителя часто ставили совместные групповые тренировки, которые были направлена на то, чтобы младшенькие, видя успехи и потенциал старших, ещё усерднее занимались. Это сработало, и вскоре Саске стал лучшим в своей группе.

— Ещё чуть-чуть — и тебя переведут к нам, — смеялся в такие моменты Наруто.

— Осталось совсем чуть-чуть, — соглашался Саске.

— Совсем скоро мы начнём учить крутые стихийные техники, так что поторопись.

И Саске поторопился, и даже настолько, что до конца декабря его перевели в старшую группу, где было много уже знакомых ему ребят. Они с Наруто теперь были самыми младшими, так как в основном в группе были ребята от восьми лет — ребята помладше предпочитали обучаться в академии, а не в клане. Но, в принципе, эти восемь лет, кроме разницы в росте и количестве полученных знаний, практически не ощущались.

В январе Шисуи дали новую миссию на месяц, и тот ушёл из деревни, из-за чего Наруто вновь перебрался в дом своего друга. Примерно в десятых числах им дали первые знания о том, что такое стихийные техники и даже определили тип предрасположенности у каждого. У Наруто оказался ветер, который достался ему от матери, и огонь от отца. У Саске — огонь и очень слабо выраженная молния.

В первую очередь их учили управлять огнём, так как клан Учиха основывался именно на огненной стихии. Первое задание было совсем простое: заставить листок бумаги обуглиться, но именно тут было больше всего проблем.

Старшие ребята, как ни краснели и не пыхтели, не могли заставить бумагу обуглиться. Саске с трудом перенаправлял чакру в нужное русло, а Наруто никак не мог её по-нормальному высвободить. И, конечно же, никто из учителей не собирался их этому учить, так как в клане была распространена политика обучения на своих собственных ошибках — именно это, по мнению многих, должно было закалять будущих шиноби.

Так прошло чуть меньше недели, но успехов никто так и не достиг, если не учитывать того, что у одного мальчика бумажка совсем чуть-чуть обуглилась у самого края.

— Это так сложно, — грустно вздохнул Саске, когда они с Наруто после занятий валялись на прохладном деревянном полу и смотрели в потолок.

— Ага, — согласился мальчик. — А противный Машио-сенсей не хочет рассказывать, в чём секрет.

— А может, спросить Итачи? — внезапно подорвался Саске.

Они с Наруто переглянулись, а в следующую же секунду понеслись в комнату старшего Учихи, который ничем не был занят.

— Хотите знать секрет? — удивился он, а после приятно улыбнулся: — Нет уж, ваш сенсей сказал, чтобы я молчал, так что нет.

— Ну брат!

— Нет, Саске, давай сам.

А после Учиха-старший выпроводил их из комнаты, на прощание ткнув обоих пальцами в лоб. Саске, насупившись, потёр лоб и показал закрытой двери язык. В тот день они легли спать недовольными и обиженными на Итачи.

Однако наступило новое утро, а вместе с ним и новое групповое занятие. В прошлом месяце их учили скрывать свою чакру, и сегодня было что-то вроде зачёта: разбредшись по лесу на горе Хокаге, ребятам надо было спрятаться так, чтобы их чакра не ощущалась, тем временем как Машио-сенсей должен был отыскать их всех как минимум за час. Для того, чтобы никто лишний не проник и не помешал своеобразному зачёту, вокруг леса ставился барьер, не пускавший никого, помимо представителей клана Учиха, и не выпускавший никого, младше двенадцати лет.

Оказавшись в лесу, Наруто сразу вспомнил о той девочке из клана Хьюга, которую встретил здесь в прошлый раз. С того дня прошло много месяцев, но с тех пор он её не видел, да и не особо искал, если честно — ему куда интереснее и безопаснее было проводить время на территории клана, а не в остальной части Конохи.

— Ваша задача довольно проста, — начал объяснять сенсей. — Вспомните всё, чему я вас учил, все ваши занятия и постарайтесь максимально скрыть вашу чакру. У вас будет пятнадцать минут, чтобы разбежаться по лесу и спрятаться. Потом я пойду вас искать. Тот, кого я найду последним — победит. Всё понятно? — Дети кивнули. — Тогда на старт, внимание, марш!

Только Машио-сенсей дунул в свисток, как дети разбежались в разные стороны. Наруто был одним из немногих, кто решил отправиться прятаться южнее, тем временем как большая часть ребят бросились на север.

Благодаря пробежкам каждое утро, Наруто бежал очень долго и без одышки, хотя в лесу приходилось часто перескакивать через корни и камни, появляющиеся буквально из ниоткуда.

Учиха бежал до тех пор, пока над всем лесом не раздался свисток, говорящий о том, что пятнадцать минут прошло, и сенсей пошёл искать своих учеников.

Наруто прибавил ходу, сворачивая с тропинки и боязливо оглядываясь: ему показалось, что кусты сзади зашуршали. Но, оглядываясь назад, мальчик совсем забыл о том, что надо смотреть вперёд, а потому не заметил корень, о который зацепился ногой, и полетел вниз прямо в овраг, собирая своим телом все выступы. Только достигнув дна оврага, Учиха, тихо простонав от боли, сел, чувствуя, как стрельнуло спину.

И вдруг внезапно он услышал прямо над собой чужой голос, от чего сердце упало в желудок — настолько неожиданно это было:

— Не ушибся?

Наруто поднял голову, боясь, что это сенсей его нашёл, но нет.

Перед ним стоял какой-то человек. Наруто даже не мог сказать, кто это был: его лицо закрывала оранжевая маска с одним-единственным глазным отверстием справа. Сам он был одет в длинный плащ до самых пят и с поднятым горлом. О том, что перед ним мужчина, Учиха понял только по тембру голоса.

— Ты кто? — боязливо спросил мальчик. — Папа говорил, что нельзя говорить с незнакомыми дядями и тётями.

— Твой папа был прав, — кивнул незнакомец, протягивая руку, как бы предлагая Наруто помощь, чтобы тот мог встать. — Меня зовут… Эээ… Тоби, и я не незнакомец. Ты же помнишь о том, что сегодня вокруг леса установили барьер, который не пропускает никого, кто не из клана Учиха? А меня он пропустил.

— Но я не помню тебя. Таких, как ты, в нашем клане нет, — заявил Наруто, не принимая помощи и поднимаясь самостоятельно.

— А вот и нет, — возразил Тоби, покачав пальцем. — Просто днём я хожу без маски.

— А зачем тогда сейчас надел?

Наруто, прекрасно помнивший учения отца и Машио-сенсея о том, что нельзя доверять взрослым незнакомым людям, втирающимся в доверие, не собирался давать этому Тоби ни шанса. Он даже был готов перестать скрывать свою чакру, если вдруг что-то пойдёт не так, и этот человек окажется опасен.

— Ладно, видимо, придётся сказать правду, — вздохнул Тоби, коснувшись пальцами того места, где у него был лоб, и покачал головой. — Видишь ли, я — друг Шисуи-куна, твоего папы. С тех пор, как ему стали давать столь длинные миссии за пределами Конохи, он попросил меня приглядывать за тобой, чтобы быть уверенным в твоей безопасности. И я всё это время выполнял его просьбу, но сейчас… Ух, стыдно признаться, но сейчас, когда ты споткнулся и покатился по оврагу, я испугался, что ты поранился и не дай бог сломал себе что-нибудь. Боже, я не оправдал ожидания Шисуи-куна, и теперь ты знаешь, что я присматриваю за тобой, хотя он просил хранить это в тайне! Шисуи-кун будет недоволен!

Тоби эмоционально взмахнул руками и сел на корточки, спрятав лицо в коленях и бубня себе под нос что-то про то, что Шисуи будет в нём разочарован.

Наруто сперва удивился, а потом вспомнил о том, что, когда его отец возвращается с длительной миссии, он всегда говорит фразу «мне рассказали о твоих успехах». Учиха-младший быстро смекнул, что Тоби всё это время просто передавал информацию Шисуи, из-за чего мужчина всегда был в курсе происходящего с сыном.

А потому мальчик немного пугливо положил руку на плечо нового знакомого, совсем не зная, как успокаивать взрослых.

— Я… Если хочешь, то я ему ничего не скажу об этом, — предложил он.

Тоби резко развернулся лицом к Наруто, и в его единственном видном сквозь прорезь в маске глазу мальчик увидел застывшую слезу. Учиха тут же активно закивал головой и расслабился, сыпля благодарностями.

— А тебя правда так зовут? — спросил Наруто.

— Нет, но я не могу сказать тебе своего настоящего имени. Если ты случайно назовёшь его при Шисуи-куне, то он сразу же всё поймёт. Именно поэтому я не могу показать тебе своё лицо, — важно ответил тот.

Мальчик кивнул: он понимал, почему его новый знакомый так сильно переживает по этому поводу, а потому довольно быстро смирился. Он уже и думать забыл о каком-то там тесте: куда интереснее ему был Тоби, казавшийся одновременно таким забавным и таким таинственным.

Юноша вывел мальчика из оврага, и вместе они уселись на лавочку, что стояла недалеко от тропинки, скрытая тенью от раскидистых деревьев, которые, по легенде, были посажены самим Первым Хокаге.

Тоби оказался очень интересным человеком, пусть и немного излишне эмоциональным: он рассказал, что они с Шисуи познакомились когда Тоби был ещё мальчишкой, а Шисуи уже стал джоунином.

— Слушай, а ты можешь мне помочь? — внезапно спросил Наруто, подскакивая на месте и оборачиваясь к новому другу. Тот удивлённо хлопнул глазом, а после уточнил, с чем именно. — Ну, это… Ты же тоже проходил клановые тренировки, да? Мы начали учиться управлять чакрой огня, и надо сделать так, чтобы листочек обуглился, но у меня никак не получается. Можешь помочь? Я знаю, что это немного нечестно, и я должен сам, но у меня не получается и…

Наруто смущённо закусил губу, не зная, как продолжить. Он был нетерпелив сам по себе, ему нужен был результат здесь и сейчас, а потому его раздражал тот факт, что он не может вот уже на протяжении столь долгого времени сделать какую-то простую вещь.

— О, можешь не продолжать. Я тебе помогу, но только никому об этом не говори, ладно? — Наруто активно закивал головой, а в его глазах засветились искорки надежды. — Распространённая ошибка в этом упражнении — представлять огонь. Не надо этого делать. Вместо этого лучше сосредоточиться на себе. Представь, что ты держишь в руках свечку, и тебе надо её зажечь. Не вкладывай много сил, просто как бы поднеси огонь к фитилю, только вместо фитиля у тебя листочек бумаги. В первую очередь огонь — это жизнь, а не разрушение, как многие думают.

Наруто слушал, раскрыв рот: он никогда прежде не думал об огне в таком ключе, и теперь ему становилось понятно, почему Машио-сенсей говорил про учёбу на своих ошибках. Их понимание природы огня было самой большой ошибкой, научившись на которой они могли в будущем спасти свою жизнь.

Внезапно Тоби прервался на полуслове и пропал в странной воронке, образовавшейся вокруг видимого глаза. Только он исчез до конца, как на тропинке появился Машио-сенсей в приподнятом настроении духа, и Наруто понял, что он совсем забыл об их зачёте.

Примечания:

Бечено!

Первое апреля началось с яркого утреннего солнца, тёплой погоды и сборов в академию шиноби. Наруто, пришедший вместе с Шисуи, с любопытством оглядывался по сторонам, пытаясь вычислить, кто из этих ребят его будущие одноклассники, а кто учится в классах постарше.

Детей было очень много. Некоторым из них было уже по одиннадцать-двенадцать лет, и они собирались в этом году окончить обучение, по итогу став генинами. Наруто, целью которого было закончить учёбу всего за год, присматривался к ним, гадая, в команду с кем он может попасть.

Пару раз мальчик ловил на себе неприязненные взгляды взрослых, и это заставляло его прятаться за фигурой отца, который, понимая состояние сына, ласково трепал его по волосам и начинал говорить о какой-то ерунде.

— Прошу всех занять свои места, — произнёс один из преподавателей академии.

Согласно правилам, новенькие должны были занять первые два ряда, чтобы лучше видеть и слышать Хокаге, ребята постарше — все остальные ряды, а родители стояли сзади.

Церемония проходила так же, как и всегда, но Наруто, который впервые присутствовал на ней, с упоением слушал речь Третьего про то, кто такие шиноби, как они важны для деревни, как академия поможет им, детям, развить в себе навыки ниндзя и о том, что в каждом жителе Конохи пылает Воля Огня, завещанная ещё Первым Хокаге.

Когда же Третий закончил, раздались аплодисменты. Дети, которые впервые об этом слышали, хлопали громче всех, а Наруто наконец-то понял, от кого его отец набрался такой любви к Конохе.

— А теперь попрошу наших новичков пройти в здание академии в сопровождении учителей. Вас разделят на две группы и расскажут о том, что вас ждёт во время учёбы.

Наруто встал со стульчика и оглянулся, взглядом выискивая отца. Шисуи, улыбаясь, помахал сыну рукой, а затем жестами показал следовать за беловолосым учителем. Учиха, кивнув, побежал вслед за остальными первоклассниками.

— Как тебя зовут? — обратился к нему какой-то мальчик с чёрными волосами, очень густыми бровями и большими круглыми глазам.

— Я — Учиха Наруто, а ты кто?

— А, я так и подумал. По тебе сразу видно, что ты из Учих. А я — Рок Ли! — бодро ответил мальчик, улыбаясь настолько широко, что Наруто мог только дивиться, как его рот ещё не порвался. — Скажи, а это правда, что твой отец тот самый Учиха Шисуи?

— Да. Он очень классный, — важно кивнул Учиха. — Он очень умный и сильный шиноби. Однажды я стану таким, как он. Нет, я даже превзойду его, хе-хе.

Наруто улыбнулся своему новому знакомому, и тот начал что-то очень быстро говорить, пересказывая чуть ли не абсолютно всё, что знал о Шисуи. Было видно, что Ли восхищается старшим Учихой, и от этого Наруто стало как-то особенно радостно на душе.

Они, болтая, вошли в здание академии, где сенсей провёл их в коридор на первом этаже, а после, громко крикнув, тем самым привлекая к себе внимание взбудораженных детей, начал зачитывать списки. Наруто оказался в одном классе с Ли, чему был рад: пусть тот и был слишком активным и эксцентричным, но Учихе он нравился.

Они вместе сели за одну парту где-то в задних рядах и стали ждать сенсея. Тот вошёл в класс, оказавшись тем самым беловолосым юношей, который провожал их в академию и озвучивал списки классов. Он, взяв в руки мел, крупным шрифтом написал на доске своё имя.

— Меня зовут Мизуки-сенсей. Я буду вашим классным руководителем на протяжении ближайших шести лет. Мне двадцать лет, я чуунин, уже второй год преподаю в академии. Моя любимая еда — чирашизуши, а не любимая — рамен, — представился он, а Наруто чуть приоткрыл рот. Он, как истинный фанат рамена, не мог понять, как его можно не любить. — Теперь я буду называть ваши имена. Когда услышите своё имя — встаньте и расскажите немного о себе: что любите, что не любите, какая у вас мечта. Может, чего вы ожидаете от академии. Это позволит нам сблизиться.

Ребята закивали, будучи довольными таким раскладом. Поэтому Мизуки, прочистив горло, начал зачитывать список. Среди студентов были ребята из клана Нара, Инудзука, Акимичи и Хьюга. Причём мальчик из Хьюга, которого звали Неджи, ходил темнее грозовой тучи и ни с кем не собирался общаться, выглядя холодным и неприступным.

— Я пытался с ним заговорить, но он меня проигнорировал, — шепнул ему на ухо Ли.

Сам Наруто не знал, как он относится к клану Хьюга. С одной стороны, там были Фуизо и Хината, с которыми он был знаком, и которые произвели на него хорошее впечатление, но с другой — среди клана Учиха было принято полоскать клан Хьюга как только можно и нельзя: взрослые постоянно ворчали, что «эти белоглазые» портят им жизнь, что без них было бы лучше.

Конечно, Наруто не понимал причин подобного отношения, и никто не спешил объяснять ему их, считая, что он пока слишком юн — даже Шисуи обходил эту тему десятой стороной.

— Учиха Наруто, — внезапно прохладно объявил Мизуки-сенсей, и мальчик встал.

— Меня зовут Учиха Наруто, мне пять лет. Я очень люблю свой клан и деревню. Хочу однажды стать самым сильным шиноби в мире. Мне очень нравится рамен и проводить время с друзьями.

— Хорошо, садись, — ответил сенсей.

Наруто, подняв на него глаза, удивился: во взгляде Мизуки было столько раздражения и пренебрежения, что мальчик растерялся, не зная, чем навлёк на себя подобное отношение. Он заторможено кивнул, садясь на своё место.

— Кажется, ты ему не нравишься, — шепнул ему Ли на ухо.

— Да, я заметил, — ответил Наруто.

В дальнейшем знакомство класса прошло спокойно. Мизуки-сенсей рассказал о том, что их ждёт в академии на ближайшее время, и Наруто с удивлением понял, что он знает всё это: его обучили этим основам ещё в клане.

Мальчик облизал губы: академия оказалась не такой страшной, как он думал, и закончить её за год будет гораздо легче, чем говорил Машио-сенсей: то ли планка со времени его обучения упала, то ли он просто хотел запугать Наруто, тем самым стимулируя на более упорный и усердный труд.

— Круто, я так хочу поскорее научиться всяким ниндзюцу! — восхищённо проговорил Ли, когда первоклассники не очень дружной толпой выходили из кабинета. — Ты уже умеешь что-нибудь? Наверняка ведь в клане тебя обучали метать сюрикены!

— Да, — просто согласился Наруто. — Я думал, будет сложнее: практически всё, чему нас обещали научить, я уже умею.

Ли замер на месте, удивлённо глядя на нового друга.

— Тебе же всего пять лет, ты на год младше нас. Вау, — восхищённо сказал он. — А ты будешь меня учить? Чтобы я стал самым сильным?

— Конечно, — улыбнулся Учиха.

А в глазах Ли загорелся самый настоящий огонь, и он радостно закричал на весь коридор, тем самым привлекая внимание остальных детей. Смущённо покраснев, мальчик замахал руками, из-за чего в ответ раздались редкие смешки: Ли был забавен в своей гиперактивности.

Дети высыпали на улицу, тут же спеша к своим родителям, желая пересказать тем, что же происходило в классе. Наруто, быстро попрощавшись с Роком, который сорвался к своей матери, начал выискивать в толпе Шисуи.

Тот выделялся на общем фоне, так как был одним из немногих отцов, пришедших с детьми в академию. Наруто тут же кинулся обнимать Шисуи, повиснув у него на шее и радостно крича в ухо, что, кажется, нашёл себе нового друга.

— И кто же это? — спросил старший Учиха.

— Его зовут Рок Ли, и у него очень, очень густые брови, — важно ответил мальчик. — А ещё он...

Но не успел Наруто договорить, как его прервали голоса двух женщин, разговаривающих в полный голос прямо позади Шисуи. Они стояли лицом к Наруто, и смотрели на него с таким отвращением, что мальчику стало ужасно неловко, а в голове возник только один вопрос: «Почему?».

Шисуи, не видевший происходящего за своей спиной, удивился внезапному поведению сына. Только он хотел спросить, что случилось, как до его слуха долетели голоса этих женщин:

— Как господин Хокаге допустил такое? — испуганно спросила одна из них, взглядом впиваясь. — Ему нельзя учиться с нашими детьми!

— Вот-вот, я боюсь за своего сына. Такому, как он, не место в академии. Пусть его в клане обучают, Учихи вполне могут себе это позволить, так зачем было тащить его сюда?

Шисуи стиснул зубы, разлепляя объятия с сыном, неторопливо поднялся с корточек, оборачиваясь. Женщины мгновенно замолчали, делая вид, что ничего не произошло.

— Попросил бы не говорить так о моём сыне, — процедил старший Учиха. — Вы не только оскорбляете наш клан, но и позорите самих себя. Если что-то не нравится — идите к Хокаге, а не разносите лживые слухи. Пойдём, Наруто.

Он потянул мальчика за собой, и тот посеменил следом за отцом, пару раз обернувшись к тем двум женщинам: они выглядели пристыженно, но стоило им только отойти на десяток шагов, как они вновь начали обсуждать мальчика.

Наруто развернулся к отцу и опустил голову, грустно смотря себе под ноги. Всё хорошее настроение было уничтожено как по щелчку пальцев.

В клане поначалу на него тоже косо смотрели, но никто не смел обсуждать его, столь открыто показывая своё недовольство. Да и то, это длилось недолго: как только Наруто был признан самим Фугаку, как перспективный молодой шиноби, отношение к нему изменилось, и чем чаще мальчик контактировал с соклановцами, тем больше они его любили.

Теперь он совершенно спокойно мог бегать к доброй тётушке, что жила через несколько домов от них, его угощали конфетами и часто трепали по голове, из-за чего его волосы постоянно находились в беспорядке. Пару раз он даже устраивал проказы, но его за это лишь пожурили: не было той ненависти и злобы, что он встречал за воротами квартала Учиха.

— Пап, — позвал отца Наруто, когда они вошли в родной квартал. — Почему они так говорили обо мне? Я сделал что-то не так? Со мной что-то не так?

Шисуи глубоко вздохнул и остановился. Развернувшись к сыну, он сел на одно колено, чтобы быть с ним одного роста, а после положил свои руки ему на плечи, чуть стиснув их.

— С тобой всё хорошо. Ты самый лучший сын, о котором я только мог мечтать, — вкрадчиво начал Учиха, погладив Наруто по плечу. — Ты умный и талантливый, ты непоседливый и схватываешь всё на лету. Порой ты проказничаешь и плохо себя ведёшь, но так поступают все дети. Наруто, ты хороший человек, ты не делал ничего плохого в своей жизни. Я горжусь тобой, понимаешь?

Наруто кивнул, чуть смущаясь: Шисуи редко позволял себе именно говорить о своей любви. Обычно тот выражал это действиями, но в этот раз что-то поменялось. И, признаться честно, мальчику было важно и приятно услышать именно эти слова.

Однако они не отвечали на интересующий его вопрос.

— Но тогда почему они на меня так реагируют?

Шисуи глубоко вздохнул. Он не смел пойти против клана и Конохи, рассказав Наруто всю правду. Решение об этом смел принимать только Фугаку, который решил, что время ещё не пришло. А это значило, что мальчику придётся ещё какое-то время жить в неведении.

— Видишь ли, Наруто, сейчас клан Учиха переживает непростые времена. К нам стали хуже относиться, потому что нас стали бояться. Ты — тоже Учиха, к тому же талантливый, ты развиваешься быстрее сверстников, и это заставляет людей побаиваться тебя. А там, где страх — там и ненависть. Но я тебя прошу: не вини их в этом. Они не понимают, какой ты на самом деле хороший, не осознают, какой ты добрый. Им стоит узнать тебя чуточку получше — и их мнение навсегда изменится.

— А клан Учиха действительно такой страшный? — спросил Наруто.

— Нет, вовсе нет, — улыбнулся в ответ Шисуи, прекрасно осознавая, что сейчас он кривит душой прямо перед родным сыном. — Просто мы очень сильные и смелые, в нашем характере идти всегда до конца. Многие просто не могут нас понять. Когда ты станешь взрослее, я тебе обязательно расскажу всё подробнее, а сейчас я прошу тебя только об одном: пожалуйста, не начинай ненавидеть этих людей в ответ, прости их. У тебя большое сердце, поэтому я уверен, что ты сможешь простить их. Обещаешь?

Мальчик закусил губу, а после неуверенно кивнул. Ему не нравилось, что его до сих пор считали ребёнком, не спеша посвещать в дела взрослых, но поделать с этим он ничего не мог. Оставалось только одно: поскорее вырасти.

«Хотя, может, Тоби-кун расскажет мне всю правду?» — подумал мальчик.

Примечания:

Бечено!

— Как твои успехи? — мягко спросил Шисуи, когда Наруто вернулся домой.

Мальчик, сбросив лёгкий рюкзачок, в котором лежали тетрадки и пенал, прошёл на кухню и схватил со стола яблоко, тут же откусывая приличный кусок фрукта и с громким хрустом разжёвывая его.

— Нафмальна, — произнёс он с забитым ртом, а после, проглотив, продолжил: — Сегодня Мизуки-сенсей очень долго рассказывал про историю Конохи, было очень скучно. А после мы метали сюрикены. Я попал во все цели. На втором месте была Тен-Тен, а на третьем — Неджи.

— Тот, что из клана Хьюга? — уточнил Шисуи, чуть напрягшись.

— Ага. Я давно слышал о том, что он высокомерный и противный от каких-то ребят, но я не поверил в это, потому что они были слабаками. Я тогда подумал, что они просто завидовали, но, знаешь, пап, он правда противный. — На последних словах юный Учиха скривился.

— Не знаю, что там происходит в их клане, но не все Хьюга такие.

— А дядя Фугаку говорит, что все, — фыркнул джинчурики.

— Фугаку-сама просто недолюбливает их, это естественно. Ты помнишь Фуизо-сана, который помог тебе с каналами чакры? — Наруто кивнул. — Разве он был плохим?

Учиха-младший задумался. Фуизо-сан был хорошим человеком, да и Хината, которую он встретил когда-то давно — тоже. Однако это всего два человека. Мальчик вспомнил, что о Хьюгах говорят в клане Учиха, вспомнил их безучастные и хладнокровные лица, лёгкие нотки презрения в их глазах…

Наруто поёжился: эти Хьюга не внушали ему доверия.

— Он — нет, но остальные — да, — твёрдо заявил мальчик.

— Когда ты подрастёшь, то ты поймёшь, что ошибался, — пожал плечами Шисуи, садясь рядом с сыном на одно колено.

— Не думаю. Дядя Фугаку говорит, что Хьюги поддерживают Третьего Хокаге, а сам Третий легко позволяет собой манипа… манипы… ма-ни-пу-ли-ры… — по слогам попытался произнести Учиха невероятно сложное для него слово, делая крайне сосредоточенное выражение лица. Но, так как у него ничего не вышло, он лишь махнул рукой: — Управлять, во. Старик Третий слишком слабый и глупый, а Хьюги его поддерживают, поэтому они тоже слабые и глупые. И деревня наша слабая и глупая!

Шисуи замер на месте, удивлённо смотря на сына. Он поверить не мог, что слышит подобные слова от Наруто. Он не удивился бы, скажи их Саске, но Наруто… Его сын, которого он воспитывал в одиночку, которому пытался привить любовь к деревне и к её жителям, так просто высказывает своё «фи» этой самой деревне.

Мужчина понимал, где именно мальчик мог такого нахвататься: буквально выйдя за порог особняка можно было услышать кучу недовольств Учих Третьим Хокаге и его политикой, а также обстановкой в деревне.

— Наруто, — необычайно твёрдым голосом произнёс Шисуи, заставив мальчика удивлённо вскинуть голову: таким тоном отец разговаривал с ним только тогда, когда он в чём-то провинился. — Ты ошибаешься. Коноха — прекрасная деревня. У неё бывают свои взлёты и падения, как и в любом месте, в Конохе есть неприятные личности и какие-то внутренние склоки, но это не значит, что она плохая, слабая или глупая. Третий Хокаге — великий человек. Ты не представляешь, как много всего он сделал ради деревни, и ты не представляешь, насколько он мудр.

— Он простой старикашка, — фыркнул младший Учиха. — Прошлый глава клана легко подчинил его своей воле, а это значит, что он — слабак!

Шисуи впервые за долгое время отвесил Наруто затрещину, гневно смотря на сына. Тот, выпятив нижнюю губу, воззрился на отца таким взглядом, будто его только что назвали нелюбимым сыном. На глазах мальчика заблестели слёзы.

— Он сделал для Конохи больше, чем кто-то ещё. Перед тем, как повторять за другими, научись думать своей головой. А теперь марш в свою комнату и чтобы до конца дня оттуда не вылезал: ты наказан.

Наруто обиженно поджал губы, а в его глазах вместо непонимания светился гнев. Хмыкнув, он резко развернулся и убежал к себе, тая в сердце злость на отца. Тот впервые за много лет наказал его, и сам мальчик считал это наказание несправедливым, потому как не видел ничего хорошего ни в Третьем, ни в Конохе, ни в этих Хьюгах.

Шисуи же, оставшийся на кухне в одиночестве, поднялся на ноги и тяжело вздохнул, зарываясь пятернёй в волосы. Он до сих пор не мог поверить, что его сын сказал такое. И вина в этом лежала даже не на Наруто, а на всём клане Учиха. Конечно же, Наруто просто глупый ребёнок, повторивший чужие слова. Он не знает реального положения дел, не знает, что происходит в Конохе. Он замкнут в круговороте академия-друзья-тренировки-клан, и последнее, естественно, преобладает, так что в произошедшем не было ничего неожиданного. И зол Шисуи был не столько на своего сына, сколько на клан, который начал прогнивать, который не стыдился промывать маленьким детям мозги.

Учиха сжал челюсти, сцепив руки в замок. Ему не нравилось происходящее. Ситуация в клане накалялась, подбираясь к точке невозврата. А глава, как на зло, сам подливал масла в огонь своими речами.

Фугаку принял сторону в этом противостоянии. Верную ли — Шисуи сомневался.

Он широким шагом прошёл в прихожую, где, обувшись, вышел из дома, громко хлопнув дверью. Его путь лежал к резиденции Хокаге, что возвышалась над всей Конохой.

Мужчина вышел из квартала Учиха, скользя взглядом по окружающим, и дошёл до резиденции, из которой выходили двое представителей клана Хьюга. Шисуи приветственно улыбнулся им, махнув рукой, но в ответ получил лишь ледяные взгляды. В голове мужчины вновь проскочили слова Наруто о том, какие Хьюги противные, но тот их проигнорировал, легко поднимаясь по ступенькам и проходя по коридору. У нужного кабинета он остановился и, глубоко вздохнув, постучал в дверь.

Хирузен Сарутоби сидел за своим столом и выглядел каким-то слишком уставшим, из-за чего у мужчины проскочила мысль о том, что в скором времени старик объявит выборы на пост нового Хокаге.

— Шисуи? Что-то случилось? — удивлённо спросил Сарутоби, поднимая взгляд.

— Да. Есть серьёзный разговор.

Третий нахмурился и махнул рукой: в один миг все АНБУ, прятавшиеся в кабинете, пропали, и их чакра исчезла. Хирузен поставил локти на стол и чуть пододвинул кресло.

— Это ведь о клане, верно? — тихо и как-то напряжённо спросил он.

— Да. Я… Ситуация в клане ухудшается. Фугаку-сан думает о том, чтобы устроить переворот. Он пока не рассказывал о своей задумке остальным, но он советовался на эту тему со мной, так как доверяет мне.

— Боже, — выдохнул Сарутоби, прикрывая глаза. — Я думал, что подобное может произойти, но надеялся, что ошибался.

— В клане кризис: за последнее время на миссиях умерло много сильных представителей клана, полиции изо дня в день доверяют всё меньше, а остальные кланы с презрением относятся к Учихам. Фугаку-сан подозревает Итачи в слежке за кланом, но это глупо!

Третий Хокаге поджал губы.

— Нет, так и есть: не так давно Итачи был мною отдан приказ о слежке за вашим кланом.

Шисуи сжал руки в кулаки. Что ж, значит, он был прав, и верхушка Конохи правда стала видеть эту незримую угрозу от клана Учиха. Мужчина был согласен с тем, что политика, проводимая деревней для того, чтобы обезопасить себя от одного из сильнейших кланов в мире, была неправильной, потому что врагов надо держать ближе, чем друзей, но не мог не понимать причин происходящего. Всё началось с того момента, как Учиха Мадара ушёл из клана и сразился с Хаширамой Сенджу в Долине завершения. После этого на какое-то время распри между кланом и деревней утихли, но нападение Девятихвостого, в чьих глазах горел шаринган, возродило их.

Подобный поступок от Сарутоби не воспринимался мужчиной как удар в спину, потому что ещё очень и очень давно он понял, что именно он готов защищать до конца: клан или деревню. И, более того, он знал, что сам Итачи такой же, что для него Коноха важнее Учиха.

Но он не мог не признать того, что это было низким поступком.

— Наруто же сейчас пять? — внезапно спросил Сарутоби, прикусив кончик трубки.

— Да, — кивнул Шисуи, а Третий продолжил:

— И он скоро закончит первый год обучения в академии. У него высокие показатели: лучшие в классе. Ему незачем учиться дальше: он уже знает всю программу и даже больше. Думаю, через пару дней я подпишу указ о том, чтобы он досрочно сдал экзамен за первый и последний годы обучения. Если он справится — то тут же станет генином. Из Наруто выйдет хороший шиноби. Такой же хороший, как и ты, Шисуи, а потому у меня к тебе просьба: огради Наруто от происходящего в клане. Я знаю, что ты любишь Коноху, а потому прошу тебя передать хоть частичку этой любви Наруто.

— Конечно. Я сделаю всё возможное, — поклонился Учиха.

— Так как Наруто очень талантлив, то в перевороте глава клана поставит на него очень многое. Нельзя позволить Фугаку манипулировать мальчиком так, как ему захочется. Наруто — джинчурики, и как бы жестоко это не звучало бы, но он не должен быть лоялен только одному клану.

Учиха выпрямился. Он понимал, к чему ведёт Хокаге: пришло время рассказать Наруто всю правду про Кушину Узумаки и Девятихвостого. Хотел бы этого сам Шисуи? Нет. Он не желал, чтобы его сын рос с мыслью о том, что он — сосуд для опасного монстра.

Следующие слова Третьего лишь подтвердили догадки мужчины.

— Сделай это, когда он окончит академию. Думаю, Фугаку решит рассказать ему правду на следующий день, а потому ты должен быть раньше. Объясни ему, кто такие джинчурики, почему они важны для деревни и про их долг.

Шисуи кивнул.

— Я хотел бы попросить вас позволить мне следить за кланом Учиха, — произнёс он. — Фугаку-сан сейчас сомневается в Итачи, но мне он всё ещё доверяет. Если он всё же решит созвать собрание, на котором расскажет о своей идее переворота — я узнаю об этом первым.

— Хорошо. В свою очередь я буду вынужден созвать совет и обсудить происходящее. Я хочу, чтобы ты знал: мною будет сделано всё, чтобы вернуть статус клана в прежнее состояние. Мы пойдём на уступки, и я надеюсь, что это сработает, и Фугаку одумается.

Учиха чуть улыбнулся: ему нравился Третий Хокаге и те идеи, что он предлагает. В отличие от своего учителя, Тобирамы Сенджу, Хирузен лучше относился к клану Учиха и стремился поддерживать с ними мир. Он был готов идти на уступки, на которые никогда не пошёл бы Второй, был готов тянуть до последнего, лишь бы дать клану ещё сотню шансов одуматься.

Шисуи уважал Сарутоби всем сердцем, а потому слова Наруто о том, что Третий лишь слабый и глупый старик неприятным осадком оставались где-то в душе. И пусть мальчик сказал это не со зла, а по собственной глупости, но факт остаётся фактом: он сказал это, а значит, что клановое недовольство уже пустило в нём свои корни, заставив презирать Коноху.

Мужчина не желал этого, понимая, что теперь перед ним стоит очень и очень сложная задача: показать Наруто, что весь клан ошибается, но так, чтобы сам этот клан не заподозрил его в измене. Как это провернуть — Учиха пока не знал, но был уверен, что найдёт выход.

— А теперь можешь идти. Мне надо подумать.

Третий махнул рукой, и Шисуи, ещё раз поклонившись в знак уважения, развернулся на пятках и вышел из кабинета. Сперва ему следовало найти Итачи и поговорить с ним о сложившейся обстановке. Вполне вероятно, что вскоре они вдвоём будут выступать против всего клана, из тени пытаясь его переубедить.

Учиха поморщился: от всей этой нервотрёпки у него болела голова, а зрение резко ухудшилось, да настолько, что Шисуи теперь приходилось читать в очках.

Он пообещал себе, что, как только всё прекратится, то он сразу отправится на отдых. А заодно прихватит с собой Наруто.

Примечания:

Бечено!

В январе, незадолго до того, как начались итоговые экзамены в Академии шиноби, Наруто вместе с Шисуи пришёл в кабинет Хокаге. Там же находился не слишком довольный Мизуки-сенсей. Мальчик поклонился и учителю, и Третьему в знак приветствия и уважения.

— На самом деле эта встреча более формальная, — начал Хирузен своим скрипучим голосом, и Наруто едва заметно поморщился: он не понимал, как Конохой может управлять кто-то настолько старый.

Сарутоби казался Наруто обычным старпёром, засидевшимся у власти. У мальчика к нему не было ни капли уважения или доверия, а потому и отношение к Хокаге у него складывалось не самое лучшее. Конечно, Наруто не спешил говорить об этом отцу, понимая, что тот, скорее всего, вновь отругает его и скажет что-то по типу «сперва подумай, а не повторяй за остальными», как это было в прошлый раз, но проблема в том, что в тот день Учиха-младший действительно обдумал всё, что только можно было.

Он думал о Конохе, даже сходил в клановую библиотеку и прочёл какие-то древние книги, рассказывающие о величии Первого Хокаге, прочёл биографию Хирузена Сарутоби, отследил вклад, который внесли Хьюги в Коноху, обмозговал это и на протяжении очень долгого времени думал, пытаясь осознать не только собственную позицию, но и почему его отец так нежно относится к деревне.

Однако, сколько бы Наруто ни думал, он не мог понять, в чём, по мнению Шисуи, был не прав. Да, Первый Хокаге основал Коноху, объединил кланы, прекратил долгие войны, но вместе с этим он предал Учиху Мадару, который ему во всём помогал. А в том, что он его предал — Наруто был уверен. Он позволил Тобираме Сенджу, убийце младшего брата лучшего друга, который не просто обесценивал вклад, внесённый Учихами в создание Конохи, но и притеснял этих самых Учих, стать Вторым Хокаге. Чем это может быть ещё, если не предательством?

Хирузен Сарутоби был учеником Второго Хокаге, воспитал учеников, ставших великими Саннинами, и на этом, пожалуй, всё. Наруто не мог сказать ничего особенного о достижениях этого человека: да, стал героем войны, но по его мнению герои войны — это все её участники, а не только те, кто прикончил побольше врагов. Сарутоби стал Третьим Хокаге и просидел в своём кресле очень и очень долго. По мнению Наруто, старик уже растерял всю свою сноровку и сейчас не представляет из себя ничего большего, чем просто тень себя прошлого.

Более того, на мнение мальчика также повлиял секрет, рассказанный ему Тоби-куном. Теперь Наруто знал, что на самом деле довольно долгое время волей Третьего Хокаге управлял никто иной, как Коко Учиха. И после этого Наруто окончательно растерял всякое уважение к Сарутоби.

Что касательно клана Хьюга, то их вклад, в отличие от вклада клана Учиха, был минимален, а потому мальчик просто не понимал, как сейчас они могут иметь большее значение для Конохи, нежели те, кто её основал.

Наруто перевёл взгляд на Мизуки-сенсея и на секунду увидел промелькнувшее в его мимике недовольство. Мизуки-сенсей всегда сторонился мальчика, относился к нему, как к какой-то грязи и буквально выплёвывал его имя. Наруто такого отношения к себе искренне не понимал, потому как нигде не провинился, чтобы с ним так общались. Более того, мальчик был лучшим, он превзошёл не только заносчивого Хьюгу Неджи, но и всех выпускников, из-за чего сейчас его хотят сделать генином.

— Так вот. После окончания Третьей мировой войны шиноби я издал указ, по которому ученики академии не могут досрочно заканчивать обучение, а потому теперь подобное требует небольших формальностей. Приказ о твоём досрочном выпуске, Наруто, уже практически подписан, и моё согласие дано. Теперь требуется только поставить подпись твоего классного руководителя, твоего отца и твою.

— Мы в клане давно всё обсудили и только за, чтобы Наруто окончил учёбу досрочно, — кивнул Шисуи. — Так что я, как его родитель, беру на себя всю ответственность за это решение.

— Отлично. Тогда надо будет поставить подпись вот тут. — Сарутоби ткнул своим сухим пальцем куда-то на листочке, и Учиха-старший расписался. — Теперь Мизуки-сенсей. Что думаете?

— Я буду только рад, если он уйдёт, — кивнул учитель и мазнул что-то на листке под неодобрительный взгляд со стороны Шисуи.

Остался только Наруто, который ни капли не сомневался. Ему больше нечего было делать в академии, он хотел сбежать из неё, а потому быстро начертил какую-то закорючку и с гордым видом обернулся к отцу.

— Отлично. Все формальности соблюдены. Я бы не собирал бы вас ради такой ерунды, но правила есть правила. — Наруто едва удержался, чтобы не закатить глаза на этих словах. Сарутоби всё ещё казался ему безвольным старикашкой. — Всё, что тебе осталось — это пройти экзамен на генина. Для тебя он лёгкий, так что ты быстро справишься. Удачи.

Хирузен улыбнулся, и мальчик выдавил из себя что-то похожее на благодарность, а после поспешил за отцом. Он совсем не волновался о предстоящих экзаменах, один из которых начался спустя пару дней. Это был письменный экзамен, состоящий из нескольких задач, каких-то формулировок, которым надо было дать определение, и общих правил поведения шиноби.

Практическая составляющая экзамена была уже на следующей неделе и прошла довольно быстро: Наруто, окружённый высоченными для него двенадцатилетками, дольше ждал своей очереди и игнорировал перешёптывания за своей спиной, нежели сдавал сам экзамен. Его принимали незнакомые мальчику учителя, которые представились и даже почему-то подумали, что ему нужно время, чтобы сосредоточиться и перевести дух.

Ему сказали выполнить самые простые техники: превращение, иллюзорное клонирование, техника замещения — всё было таким простым, что Наруто за минуту выполнил всё, что было необходимо, получил скудные поздравления, узнал свой балл за письменный тест, который был наивысшим среди всех выпускников и наконец-то забрал протектор Конохи.

Его же он тем же вечером восторженно показывал отцу и несколько хвастливо — Саске.

— Я тоже закончу учёбу за один год и стану лучше тебя, — фыркнул тогда немного обиженный друг, на что Наруто только рассмеялся. Ему также не терпелось показать свой новенький протектор Тоби-куну, но тот сказал, что будет только в конце месяца в Конохе, а потому Наруто ничего не оставалось, кроме как ждать его.

На следующий день он вновь пошёл в академию, повязав протектор себе на лоб. Там, заняв место за партой в классе выпускников, он принялся ждать, за каменным выражением лица скрывая самодовольную улыбку: он слышал, как стихли разговоры, когда он вошёл, видел поражённые взгляды и буквально кожей ощущал каждое слово, сказанное о нём остальными выпускниками. Они были поражены и удивлены, и это заставляло Учиху гордиться собой.

Объявляли команды, и Наруто оказался в пятой вместе с какой-то высокой девочкой и серьёзным мальчиком в очках. Они не казались сильными или интересными, но ближайшие несколько лет Учиха должен был провести вместе с ними. Возможно, если он станет чунином, то получится отвязаться от этих двоих, однако если нет — то сидеть с ними в одной команде до самого экзамена на джонина.

Их новый учитель, довольно высокий мужчина с карими глазами и сенбоном во рту, пришёл одним из первых. Назвав номер команды, он подождал, пока вокруг него соберутся генины, и повёл их из здания академии в парк, находящийся неподалёку. Там он нашёл беседку с двумя лавочками друг напротив друга и сказал генинам сесть, а сам умастился напротив них.

— Давайте представимся для начала. Меня зовут Ширануи Генма. Я стал джонином не так давно, так что вы — моя первая команда, — произнёс он, чуть улыбнувшись. — Вы — лучшие выпускники этого года, так что на меня падает большая ответственность за вас и ваше будущее, поэтому я постараюсь развить все ваши таланты и направить вас по нужному пути. Будет трудно, но я надеюсь, что мы будем помогать друг другу. Поэтому сейчас мне очень важно узнать о вас.

— Начну я, пожалуй, — произнёс тот мальчик в очках. Только сейчас Наруто заметил у него красные полоски на щеках, говорящие о принадлежности к клану, однако отсутствие пса или волка его удивило. — Меня зовут Инузука Йоджи. Со мной всегда мой пёс, а потому нас в команде не четверо, а пятеро, но сейчас Тсуме немного приболел и не может выполнять миссии вместе с нами. Я очень рад оказаться здесь, — он чуть кивнул головой, и Генма махнул рукой, как бы говоря, что пусть теперь представиться следующий человек.

— Я — Нара Аохору. Я очень люблю играть в шоги, поэтому если вдруг ищете соперника, то я всегда к вашим услугам. Глава клана говорит, что благодаря моему увлечению у меня есть потенциал стратега, поэтому я очень хочу развиваться в этом направлении. Возможно, вы сможете мне подсказать, как это сделать.

— У меня есть пара книг по стратегии, могу тебе потом одолжить, — согласился Ширануи. — И последний, самый юный из нас.

— Меня зовут Наруто, я из клана Учиха. Я очень сильно хотел стать генином, и рад, что сейчас нахожусь здесь. Моя цель — стать сильным джонином, чтобы защищать свой клан и помогать ему, когда это необходимо. Поэтому я много тренируюсь. Я не хочу быть зависимым от шарингана, а потому надеюсь, что вы мне поможете быть сильным и без него.

Генма задумчиво перекатил сенбон к другому уголку рта, а после встал, объявив, что с завтрашнего дня начнутся их первые миссии в качестве команды. При этом он предостерёг, что ничего особого ждать не стоит, потому как это будут простые миссии ранга D из разряда поймать кота и убрать снег.

Даже если миссии были глупыми, зато они были. Генин — низшее звание в иерархии шиноби любой страны, но Наруто не расстраивался, даже когда спустя месяц продолжал лазить по деревьям в поисках жуков-носорогов для какого-то кланового ребёнка, родители которого потакали практически каждому его «хочу».

Когда Саске отправился в академию, Наруто искренне пожелал ему удачи на фразу о том, что друг превзойдёт не только его, но и Итачи. Благодаря тренировкам в клане Саске был сильнее и серьёзнее всех своих новых одногруппников, однако всем в клане Учиха было очевидно, что ему не удастся закончить обучение за один год, как Наруто или Итачи.

Проблема была в том, что, хотя Саске и был гениален, ему, как и многим, требовалось долго и упорно тренироваться. Он не мог практически сразу же повторить чужие действия, а его контроль чакры оставлял желать лучшего.

Тогда же Шисуи захотел серьёзно поговорить с сыном. Наруто, думавший, что разговор вновь пойдёт о том, как важно уважать Хокаге, был поражён, когда отец заговорил о Кушине.

— Знаешь, почему брак с ней был очень важен для нашего клана? — спросил он тогда, и на отрицательный ответ сына принялся объяснять: — Кушина была джинчурики. В ней был заточён Девятихвостый демон Лис. В день, когда ты родился, этот Лис вырвался наружу. Он убил Кушину и был запечатан Четвёртым Хокаге в тебя.

Эта новая информация была как обухом по голове. Наруто тогда не мог поверить и даже толком говорить: убийца его матери был заточён в нём самом. Теперь становились понятны и все презрительные взгляды в его сторону, и недовольство взрослых.

В тот день Наруто впервые за много лет расплакался, как никогда нуждаясь в объятиях и поддержке со стороны отца.

Конечно, после того дня жизнь Наруто не сильно изменилась, окружающие не стали относиться к нему, но теперь мальчик сам с неким страхом смотрел в своё отражение. Если в нём был запечатан убийца его матери, то какова вероятность того, что он не отыщет способ убить и новой сосуд?

Ещё спустя месяц пришли результаты первых тестов, которые показывали, что Саске на голову выше своих одногруппников, и мальчик искренне загордился собой, как и его мать. Фукагу обошёлся снисходительной улыбкой, а Итачи потрепал мальчишку по голове.

В тот день Наруто предложил устроить пикник в честь Саске, на который пришли вечно занятые Итачи и Шисуи. Причём, если занятость Итачи была понятна всем: он стал членом АНБУ, Хокаге часто вызывал его на миссии, то ситуация с Шисуи не нравилась Наруто.

Отец стал молчалив, и Наруто понимал, что что-то не так, и чем больше проходило времени, тем больше становился узел напряжения внутри него. Юный Учиха пытался спрашивать о Шисуи у Фугаку и даже у Сарутоби, но оба обходились какими-то расплывчатыми ответами, что не нравилось мальчику.

В клане… Нет, во всей Конохе что-то происходило, и теперь Наруто это понимал, но даже не знал, что делать. Но в одном он был уверен точно: отец во всём этом как-то замешан. А потому он не был особо удивлён, когда в один день Шисуи просто не вернулся домой. Сперва мальчик подумал, что это как-то связано с тем, что его срочно вызвали на миссию, и тому пришлось срочно уйти, но в таких ситуациях Учиха всегда находил способ предупредить его.

Поэтому для мальчика стало большим потрясением, когда он узнал, что Учиха Шисуи покончил жизнь самоубийством, сбросившись со скалы.

В тот день у Наруто, находившегося практически в бессознательном состоянии, пробудился Мангекё. А потом взор заволокла рыжая пелена из собственной крови и чакры Кьюби.

Примечания:

Бечено!

Наруто пришёл в себя в больнице. Он не помнил, что с ним произошло, но тело было сковано ремнями, чтобы он не двигался. Мальчик попробовал поднять голову, дабы оглядеться, но у него не вышло: лоб пересекала тонкая, но крепкая полоска кожи, ограничивающая его действия.

Учиха хрипло выдохнул, почувствовав, что в горле сухо. Он попытался было что-то сказать, но тут его губ коснулась влажная ткань, и Наруто с жадностью припал к ней, чувствуя, как капельки влаги размягчают розовую корочку губ и скатываются по языку в горло. Было щекотно.

— Прости, я не могу дать тебе нормально попить, иначе ты прольёшь воду. А снять с тебя ремни у меня не выйдет, — раздался до боли знакомый голос где-то над ухом, и Наруто, всё же сумев чуточку повернуть голову влево, увидел знакомую рыжую маску.

— Тоби-кун? — тихо спросил он. — Что произошло? Почему… Почему я здесь?

— Ты не помнишь? Хм…

Тоби откинулся на спинку стула, и Наруто услышал, как тот тяжко вздыхает. Мальчик чуть нахмурился, роясь в памяти. Он помнил, что отец долго не возвращался домой, поэтому он решил заглянуть к Фугаку: тот, как глава клана, должен был знать, где его подчинённый. А после перед взором промелькнуло скорбное выражение лица Микото и опустошённый взгляд Итачи.

— Отец… — прошептал мальчик, чувствуя, как его глаза увлажнились. — Он…

— Да. Он покончил с собой. Это правда, — тихо отозвался Тоби. — Я узнал об этом, когда возвращался с миссии. Ты провалялся здесь три дня. Как ты себя чувствуешь?

— Мне больно, — ответил Наруто. — Я… Я просто не знаю. У меня болит голова, глаза, всё тело. Я… Я хочу увидеть отца. Он жив, это всё ложь, ведь так? Он жив! Он не мог умереть! У него есть я, з-зачем ему у-уб-убивать самого с-себя? Он… Он не т-такой!

У Наруто речь прерывалась громкими всхлипами и неизвестно откуда взявшимся заиканием. Губы дрожали, в носу свербило, а к горлу подкатил ком. Слёзы непрерывным потоком стекали по вискам. Хотелось одновременно крушить всё на свете и зажаться в угол, чтобы его никто не трогал.

— Мне жаль, Наруто, — просто сказал Тоби, положив мальчику руку на плечо и сжав его. — К сожалению, он умер. Его тело пока не нашли: скорее всего, поток воды унёс его за пределы Конохи, поэтому поиски затянутся.

Наруто закрыл глаза, более не желая видеть маску Тоби перед глазами. Глаза больно щипало, и мальчику жутко хотелось вытереть их рукавом, но руки, заключённые в тиски, не двигались.

— Почему я в таком положении? — хрипло спросил он, попытавшись проглотить ком в горле, но ничего не вышло: казалось, что собственный кадык давит на горло, мешая дышать.

— Девятихвостый практически вырвался наружу. Сдерживающая его печать чуть не слетела. Не знаю, как так произошло, но вот результат. Более того, у тебя пробудился особый вид шарингана, который называется Мангекё. Пока что никому о нём не говори и не пытайся активировать. Возможно, печать так среагировала именно на него. Да и чем меньше людей знает — тем лучше, иначе тебя просто используют в своих целях.

Мальчик резко распахнул глаза. Его мозг с огромной скоростью анализировал произошедшее и сопоставлял их со словами Тоби. Наруто знал, что у Шисуи был Мангекё, знал о том, что у него была за техника и знал, почему печать чуть не слетела — он сам её надорвал, когда после вести о смерти отца в голове загрохотал голос, полный ненависти. Он просто знал, что это произошло, он знал, что он это сделал, но как, что это был за голос и как выглядел его обладатель — совершенно не помнил, хотя догадывался, что это был Девятихвостый.

— Отец умер именно из-за этого? Кто-то использовал его Мангекё?

Вопрос потонул в тишине. Обито приложил палец к тому месту на маске, где должен был быть рот, жестами показал, что они поговорят об этом потом, и пропал так же, как и в прошлые разы — в воронке своей техники.

И только после Наруто услышал шаги. Он с трудом повернул голову к двери. Та распахнулась, и внутрь прошёл Фугаку. Его чёрные глаза буквально метали молнии, а между бровей пролегла складка. Вслед за ним зашёл старик третий и какая-то медсестра.

— О, Наруто, как ты? — спросил глава клана, и его взгляд смягчился.

— Хочу пить и сесть, — коротко ответил мальчик.

Хокаге дал быстрые указания медсестре, и та, расширив от ужаса глаза, начала неаккуратно из-за дрожащих рук убирать ремни. При этом она крупно вздрагивала всякий раз, когда случайно касалась кожи или одежды Наруто. Мальчик быстро сложил два и два, чтобы понять, что женщина элементарно боится его и мечтает сбежать отсюда как можно скорее.

Когда ремни пропали, младший Учиха почувствовал, как чакра горячей волной потекла по каналам: видимо, на ремни были наложены специальные печати. Наруто приподнялся, стискивая зубы от боли в мышцах, но не позволяя показать остальным, что ему некомфортно.

Фугаку дал ему стакан с водой, и Наруто жадно выпил его весь, а после коснулся пальцами висков, на которых застыли дорожки слёз.

— Пойдём домой, Наруто, — произнёс глава клана, после чего кивнул Хокаге.

Мальчик медленно сполз с кушетки, чувствуя какое-то опустошение. А был ли у него теперь дом? Для него домом всегда было не то поместье, где он жил, а именно отец, а после его смерти он потерял единственного близкого человека.

Наруто встал, пошатнувшись, но Фугаку успел поддержать его. Затем, распрощавшись с Хокаге, глава клана, не убирая руки с плеча мальчика, повёл его по пустующим больничным коридорам. Оказавшись на улице, Учиха-младший обнаружил, что ещё было раннее утро, и лишь редкого прохожего можно было встретить на улице.

Они молча вошли в квартал клана, и Наруто опустил взгляд, встречаясь с испуганным лицом некогда доброй к нему тётушки, что продавала кучу фруктов и иногда угощала ими его.

Чем ярче было солнце, тем больше появлялось людей, и тем больше холодных, нервных и испуганных взглядов мальчик ловил на себе. Его спасало только тепло Фугаку, который до сих пор крепко держал его за плечо и уверенно вёл вперёд.

К удивлению Наруто, они пришли не в дом Шисуи, а в дом Фугаку, часть которого отстраивалась: Наруто совершенно не помнил, как разнёс её. Возможно, это произошло случайно из-за всплеска чакры Девятихвостого.

— Ты помнишь, что произошло? — спросил Фугаку, когда они оказались в его кабинете. Глава клана сел за свой стол, Наруто же — на стул напротив.

— Да. Простите, я поддался эмоциям. Из-за меня ваш дом разрушен.

— Всё в порядке. Дом — это мелочи. Что важнее, так это Шисуи… Он был отличным человеком. Он был мне как брат, поэтому очень тяжело воспринимать его утрату. Думаю, я знаю, почему он умер. Более того, я уверен, что это было не самоубийство, а просто убийство.

— Вы хотите сказать, что его кто-то убил? — не своим голосом спросил мальчик, чувствуя, как его тело дрожит, а на глаза вновь наворачиваются слёзы.

— Ты мне как сын, а потому мне не хотелось бы сейчас грузить тебя излишней информацией, но выбора нет.

Наруто сжал руки в кулаки, прямым и немигающим взором впиваясь в холодное лицо Фугаку. Тот был спокоен, чудовищно спокоен, но мальчик видел, что его челюсть напряжена, словно он стискивает зубы, а в глазах — тонкая поволока печали. Шисуи всегда учил Наруто определять состояние собеседника по подобным мелочам, потому что только они скажут правду об его истинных чувствах.

Набрав чуть воздуха, Фугаку приступил к своему рассказу. Он начал издалека — с тех самых пор, как Хаширама Сенджу предал Учиху Мадару, а после рассказал о том, как Второй Хокаге притеснял клан Учиха, и Наруто кивнул — он знал об этом. А после глава клана перешёл на наши дни, рассказывая о поступке Коко, о Кушине Узумаки, о её связи с Шисуи и Минато, о том, как сейчас началось незаметное уничтожение клана, и о том, что Шисуи пытались убить, так как на момент его встречи с Итачи он уже лишился одного глаза и истекал кровью.

— Но кто? — прошептал Наруто, чувствуя, как злость перемешивается с ужасом.

— У нас есть предположения, кто мог отдать такой приказ. Запомни такие имена, как Митокадо Хомура, Утатане Кохару и Шимура Данзо. Это либо был кто-то из них, либо они все вместе.

Наруто кивнул. Он запомнил. Он буквально чувствовал, как эти имена острым клинком вырезаются у него на подкорке, что он готов проснуться посреди ночи и назвать их. Митокадо Хомура. Утатане Кохару. Шимура Данзо. Он запомнил их, кажется, навсегда.

— Тебе всего ничего лет, но ты очень взрослый. Ты взрослее своих одногодок и взрослее Саске, и именно поэтому я рассказываю тебе обо всём этом. Наш клан хочет изменить ситуацию, уничтожить этих людей, которые смеют думать, что им по зубам наш клан, а потому я прошу тебя помочь. Ты — сын Шисуи, оружие деревни. Ты знаешь, что в тебе запечатан Девятихвостый, и в один день я попрошу тебя высвободить его силу, чтобы помочь клану Учиха. Ответишь ли ты согласием?

— Я… — Наруто опустил взгляд.

В его голове пронеслись слова отца, который рассказывал о том, как прекрасна деревня, как могущественен Третий Хокаге. Шисуи хотел бы, чтобы он защищал деревню вместо него — мальчик знал это точно. Но как он может защищать место, которое предало их клан? Как он может защищать людей, отдавших приказ убить его отца? Как?

С другой стороны был Фугаку: сильный и волевой лидер. Он умеет управлять кланом и вполне сможет управлять Конохой. Наруто даже представить не мог, какой станет деревня под его правлением, но он знал, что именно такого человека хотел бы видеть на посту Хокаге. Не дряхлого старика-Третьего, который держится каким-то чудом, а сильного, молодого и волевого человека с большими амбициями.

— Отец хотел бы, чтобы я защитил Коноху, но я не хочу защищать то, что вижу сейчас.

— Мы всё изменим, — тихо произнёс Фугаку.

— Именно поэтому я отвечу «да». Я готов сражаться за клан, — тихо отозвался Наруто, чувствуя, как щиплет глаза. Он не хочет предавать волю отца, но он не может иначе.

Мужчина улыбнулся. Он встал, подошёл к мальчику и мягко, совсем по-отечески потрепал его по голове, пока по щекам Наруто текли горячие слёзы, которые он никак не мог остановить. Он вытирал их ладонями, рукавами и пальцами, но те не прекращали свой ход, заливая щёки и густыми каплями падая на штаны.

— Теперь ты будешь жить здесь. Я провожу тебя в комнату. Тебе надо отдохнуть. А с завтрашнего дня, если хочешь, можешь продолжить выполнять миссии в команде. Или же можешь остаться в комнате — как пожелаешь.

Наруто кивнул и, встав, как маленький ребёнок, взялся за большую и тёплую ладонь Фугаку. Его горячая кожа грела остывшие ладошки мальчика, и тому на мгновение показалось, что это отец сжимает его руку. Он понимал, что это не так, но лишь теснее прижался к чужому боку, позволяя вести себя, куда захочется.

Фугаку проводил его до комнаты, уложил спать и пожелал спокойных снов. То, что они спокойными не будут — Наруто знал точно. Стоило ему прикрыть глаза, как перед взором представала огромная клетка, рыжий лис в ней и надорванная печать. От Лиса исходила жгучая, разъедающая кожу ненависть. Она была настолько сильна, что мальчику хотелось спрятаться, но он не мог. Всё, что ему оставалось — это слушать, как чужой хриплый смех раздаётся в ушах до самого утра.

Следующее утро, как и неделю после этого, Наруто провёл в своей комнате. К нему заходили все из семьи главы клана, но чаще всех приходил Фугаку, который рассказывал об идее переворота, либо же просто молчал. Микото заботливо гладила его по тёмной голове и предлагала поесть, Саске — звал играть и тренироваться, веря в то, что только это выведет друга из хандры. А Итачи… Итачи смотрел с жалостью, но сам при этом выглядел не лучше побитой собаки.

Спустя ещё два дня Наруто всё-таки вылез из своей комнаты и даже отправился на совместную миссию со своей командой. Генины выглядели подавленными, не зная, как поддержать друга, а Генма молча сжал руку на его плече, как бы говоря, что он рядом.

Это был первый день за две недели, который он провёл с командой пять, и весь день до глубокой ночи они выполняли различные миссии, начиная прополкой огорода и заканчивая подкармливанием куриц. Такая глупая работа успокаивала и отвлекала от посторонних мыслей.

Но если бы Наруто только знал, что по возвращению застанет пустующий квартал, полный трупов и алой крови — он бы ни за что с утра не вышел бы из него, а остался бы, зубами и ногтями разрывая на мелкие кусочки того урода, который посмел убить всех его родных.

Примечания:

Бечено!

Наруто вернулся домой только к полуночи, когда луна находилась высоко на небосводе, а ночной воздух неприятно пробирался под футболку, вызывая мурашки.

В квартале было тихо, слишком тихо, и это насторожило Учиху. Он, чуть хмурясь, пошёл вперёд по главной улице. В воздухе витал запах чего-то металлического, неприятного, и это совершенно не нравилось мальчику.

Он ускорил шаг, сворачивая с главной улицы на ту, что вела к дому главы клана. Чем дальше он шёл — тем беспокойнее сердце трепетало в его груди, а желудок сворачивался от нехорошего предчувствия. Наруто стиснул руки в кулаки и практически перешёл на бег, не разбирая дороги перед собой, как вдруг споткнулся обо что-то мягкое и упал, едва успев вовремя перегруппироваться.

Мальчик повернул голову и увидел чьё-то тело, лежащее на животе. Сглотнув вязкую слюну, Наруто дрожащими руками коснулся чужого плеча. Пальцы тут же коснулись чего-то мокрого и холодного. У Наруто перехватило дыхание, и он рывком перевернул тело, замирая на месте.

Это был Рюу — его друг с клановых занятий, который был на полтора года старше его самого. Пустым взглядом он смотрел в небо, а с уголка его губ стекала тонкая струйка крови. Учиха вздрогнул и осторожно потряс друга, пытаясь разбудить его, но тот не шелохнулся.

— Рюу? Рюу, очнись, — в страхе зашептал Наруто, сильнее тряся мальчика, но тот оставался безмолвным.

Тогда Учиха коснулся двумя дрожащими пальцами запястья друга, проверяя пульс. Его не было. Мальчик внезапно почувствовал какую-то пустоту внутри себя

Наруто отскочил в сторону, со смесью ужаса и недоверия глядя на труп.

Учиха активировал шаринган, и мир вокруг него преобразился: темнота более не была такой непроглядной, чужая чакра ощущалась острее, и теперь взгляд мог уловить каждое, даже самое незаметное движение. А затем его взгляд лихорадочно заметался по окружению, находя всё новые и новые трупы. Сёдзи некоторых домов были выбиты, бумага на них порвана и окрашена в алый.

Что произошло, пока его не было? На клан напали? Но кто? И как?

Ощущая чью-то чакру около дома главы клана, Наруто бросился туда, молясь, чтобы Фугаку-сан и его семья были живы, чтобы те смогли дать отпор неизвестному убийце, а заодно спрятали большую часть жителей где-нибудь в тайных местах: Наруто не верил, что кто-то мог перебить весь клан Учиха, но тот факт, что он не ощущал ни одного источника чакры, не считая те два, что были у поместья Фугаку, пугал его.

— Итачи-сан? — удивлённо спросил Наруто, вылетая во дворик перед домом и замечая старшего сына главы клана. — Что здесь произошло? Почему… Почему я нашёл труп Рюу?

Юноша, стоящий к нему спиной, обернулся. Итачи был одет в форму АНБУ, что не понравилось Наруто, а в его глазах горел алый шаринган. Взгляд мальчика зацепился за оружие, которое Учиха держал в руках. Оно было в крови.

Либо Итачи разобрался с нападавшими, либо же он сам и напал.

Наруто встал в боевую стойку. Он не был уверен, что сможет победить кузена, так как тот был силён и поистине гениален, по мастерству и навыкам он находился на несколько ступеней выше его, но Учиха-младший не мог позволить себе проиграть.

— Прости, — мягко произнёс Итачи, грустно склонив голову к левому плечу. — У меня не было выбора.

— Это из-за переворота? — осенило Наруто.

— Так ты знаешь.

— Фугаку-сан рассказал мне. Именно из-за этого ты решил убить всех членов клана? Да ты больной! — закричал мальчик. — Тебе что, смерти моего отца было недостаточно? Или же его тоже убил ты?

Итачи поморщился, с какой-то печалью смотря на Наруто, по щекам которого против его воли потекли горячие слёзы. Мальчик всхлипнул, но продолжал смотреть так, как не сморят восьмилетки: серьёзно, с толикой ненависти на дне зрачков и готовностью убить.

Наруто любил свой клан. Ради него он мог уничтожить кого угодно и как угодно, даже если это был его кузен. Злость была сильнее родственных уз, ненависть сжигала их своим плотоядным огнём.

Осознание этого факта молотом ударило мальчишку по голове. Он был готов поднять оружие на Итачи и даже представил, как сносит ему голову. От подобных мыслей по телу пробежались мурашки ужаса. Учиха не понимал, откуда у него такая жестокость, потому что Шисуи всегда учил его защищать самых близких людей, и Итачи был одним из них.

А потом, словно гром среди ясного неба, дикий, нечеловеческий хохот раздался в его голове, вызывая лёгкое головокружение и какую-то слабость. Наруто пошатнулся, давая себе пару секунд слабины, и Итачи воспользовался этим, мгновенно приблизившись к мальчику и перекинув руку ему за шею, будто бы обнимая.

Наруто замер: Итачи был тёплым, практически горячим, но от него воняло кровью. Мальчик ощутил болезненный укол в сердце, а слёзы с новой силой заструились по щекам. Он не мог поверить в происходящее.

— Я обещал Шисуи, что не трону тебя. Пожалуйста, позаботься о Саске.

А затем Наруто ощутил, как мир расплывается у него перед глазами. Тихий, вкрадчивый голос Итачи был последним, что он услышал перед тем, как погрузиться в кромешную тьму.

Мальчик чувствовал, как чернота окутывает его, забирая в свои липкие объятия и перекрывая доступ к кислороду. Наруто не чувствовал ничего: ни боли, ни грусти, ни злости, хотя точно знал, что перед тем, как вырубиться, эти ощущения накатывали на него подобно цунами.

Внезапно темнота рассеялась, и Наруто упал на пол, чувствуя, как боль отдаётся в затылке. Он, поморщившись, сел, хватаясь за место, которое ушиб, и с удивлением обнаруживая, что оно мокрое. Учиха отдёрнул руку, смотря на неё, но там не было ни капли крови. Это была вода. Тогда Наруто огляделся по сторонам, понимая, что находится в каком-то смутно знакомом помещении, а пол весь мокрый.

— Ты вернулся, Учиха, — пророкотал чей-то властный голос, и Наруто резко обернулся.

Перед ним была алая клетка, в которой горело два огромных глаза с чёрным вертикальным зрачком. Во тьме метались хвосты. Зверь приблизил лицо к клетке, являя мальчику свою хищную лисью морду.

Наруто сглотнул. Девятихвостый.

— Почему я здесь? — спросил он, подавляя дрожь в голосе.

Лис был огромен, от него несло такой ненавистью и злостью, что мальчишку чуть ли не сшибало: повезло, что он сидел, иначе бы давно упал, не имея возможности выстоять.

— Твой клан уничтожили, — пропел Девятихвостый, и его клыки сверкнули в тусклом освещении. — Не хочешь уничтожить того, кто посмел напасть на близких тебе людей?

Наруто сглотнул. Он хотел, очень хотел. Он желал разобраться с Итачи, снести ему голову, вспороть ему живот, отомстить за Рюу и всех, на кого он поднял руку. Мальчик практически кивнул, соглашаясь с Лисом, но внезапно вспомнил события, которые произошли всего несколько недель назад.

Тогда он тоже попал в это место, и Девятихвостый, как и в этот раз, предложил отомстить. Тогда Наруто, ведомый болью утраты, согласился, собственноручно надрывая печать на клетке. Теперь же…

Учиха хотел уничтожить Итачи, но собственными руками. Как он мог полагаться на демона, мечтающего найти освобождение и вновь оказаться на свободе? Он же просто выберется из тела Наруто, убив его самого, и отправится на все четыре стороны.

Девятихвостого не волновали ни Учихи, ни желание Наруто отомстить. Он просто хотел им воспользоваться, и от этого стало так обидно и горько, что захотелось расцарапать ухмыляющуюся рыжую морду.

— Ты слаб перед шаринганом, — внезапно произнёс мальчик, вспоминая всё, что слышал о ночи своего рождения. — Итачи возьмёт тебя под контроль, потому что ты не можешь устоять перед силой его додзюцу. Нужна ли мне твоя помощь? Помощь того, кто в считанные секунды станет куклой в чужих руках? Нет, — буквально выплюнул он.

Лис взревел. Его хвосты заметались по клетке, ударяясь об стены. Девятихвостый зарычал, выпуская на Наруто столько ненависти, что у мальчика перехватило дыхание. Он схватился за шею, понимая, что не может дышать.

— Мелкий гадёныш, — злобно пророкотал демон. — Я убью тебя, убью жестоко и беспощадно, понял?

— Сначала выберись, — усмехнулся Наруто из последних сил.

И в следующее мгновение его словно ударной волной выбило из собственного подсознания. Глубоко вздохнув, мальчик раскрыл глаза и закашлялся, пытаясь избавиться от давящего кома в горле.

Лишь откашлявшись, Учиха пришёл в себя. Он огляделся, пытаясь понять, где же находится. Вокруг было светло, что никак не вязалось с ночной тьмой и полумраком в подсознании. Сощурившись от яркого света, Наруто перевёл взгляд на окно. Был день, а он сам находился в больнице, вот только в этот раз без сдерживающих ремней.

— Я рад, что ты не пострадал, — внезапно раздался знакомый голос совсем рядом. Мальчик резко обернулся, из-за чего у него закружилась голова, и увидел Третьего Хокаге, стоящим у двери.

Рядом с ним был другой человек: практически весь перебинтованный, с тростью в руке и крестообразным шрамом на подбородке. Наруто никогда прежде не видел его, но по количеству морщин понял, что тот был примерно одного возраста с Хокаге.

Мальчик сжал зубы. Это был кто-то из старейшин?

— Итачи… Он… Мне не приснилось? — спросил мальчик.

— К сожалению.

Наруто опустил голову. Так значит, это была реальность, и кузен действительно перебил весь клан из-за того, что тот готовил восстание. Учиха поджал губы. Итачи был из тех людей, которые любили деревню больше, чем клан. Наруто этой позиции, если честно, не понимал. Как можно любить деревню, которая делает всё, чтобы выжить твоих родных?

В голове мальчика пронеслась фраза, сказанная Итачи. «Я обещал Шисуи, что не трону тебя». Значило ли это, что отец знал обо всём и поддерживал кузена? Если да, то Наруто чувствовал себя преданным самым близким человеком.

— Из всего клана выжили только ты и Саске, но он ещё не пришёл в себя, — продолжил Хокаге. — К сожалению, ситуация складывается ужасная. Итачи уничтожил весь клан, и из-за этого ты больше не находишься под защитой Учиха. Ты знаешь, что ты джинчурики, и понимаешь, к чему может привести этот факт? Что более никто не защитит тебя?

— Другие деревни попытаются меня похитить, — прошептал мальчик.

Его сейчас совершенно не волновали ни другие деревни, ни Хокаге, ни собственное положение. Ему просто хотелось побыть одному, чтобы никто не трогал его. Учихе нужно было время, чтобы подумать и осознать реальность, в которой у него никого, помимо Саске, не осталось.

Старик Сарутоби же не давал ему такой возможности, кидая из огня да в полымя. В том, что это будет очередная неприятная для него ситуация — мальчик не сомневался: недаром же тут стоит этот перебинтованный незнакомец.

— Именно. Коноха должна защитить тебя, и нет лучшего места для твоей защиты, чем Корень АНБУ.

— Корень АНБУ? — переспросил Наруто, никогда прежде не слышавший о подобной организации.

— Да. Это тайный отряд АНБУ под предводительством моего хорошего друга. Познакомься: это Шимура Данзо, и теперь ты будешь под его защитой.

У Учиха все краски сошли с лица. Он удивлённо приоткрыл рот, загнанным взглядом изучая наполовину скрытое лицо того, кого Третий назвал Данзо.

Наруто почувствовал, как его дыхание сбилось, а в голове засела паника. Это был тот самый урод, который приложил руку к убийству Шисуи. Мальчик помнил все три имени, названные Фугаку пару недель назад, и поверить не мог, что сейчас видит перед собой того самого Шимуру Данзо.

— Надеюсь, мы сработаемся, Наруто-кун, — произнёс мужчина, и мальчик почувствовал невероятную злость при виде лживой улыбки этого человека.

Они ни за что не сработаются.

Примечания:

Бечено!

Наруто чувствовал опустошение. Не было ни радости, ни печали, ни любви, ни ненависти. Ничего. Только одно огромное опустошение вот уже четыре года подряд.

Наруто было двенадцать лет, и он совершенно не понимал, что происходит с его жизнью.

В день его рождения погибла его мать. В три года раскрылся его талант в мастерстве ниндзя, в четыре он научился управлять чакрой, в пять он поступил в академию шиноби, в шесть закончил её, в восемь лишился сперва любимого отца, потом клана, а затем вступил в ряды АНБУ Корня. И с тех самых пор Наруто понял, что внутри него образовалась пустота.

Первые дни в Корне дались сложно. Мальчика то и дело избивали на тренировках старшие товарищи, и даже сенсей ничего на этот счёт не говорил. Наруто было обидно: всё же он был признанным гением клана, но его вот так просто ткнули носом в землю.

— Тебе надо расти, — произнёс тогда Шин — его противник. У него были чёрные глаза: такие же, как у самого Наруто, и в этих глазах залегла какая-то поволока грусти — Учиха тогда ещё не осознавал её причины. — Ты способный, но действуешь на эмоциях, пусть и скрываешь это. Тебе не хватает концентрации и опыта. Становись сильнее и сильнее с каждым днём.

Наруто тогда так сильно поразили его слова, что он до сих пор помнил их наизусть. Совет, данный вот уже год как умершим человеком, стал новым ориентиром в жизни мальчика. Он не знал, для чего, но просто становился сильнее.

С тех пор тренировки мягче не стали, но теперь Наруто всё время всматривался в движения своих товарищей: не только в бою, но и в повседневной жизни. Постепенно это начало приносить свои плоды. Он стал внимательнее к деталям и, что самое главное, по лёгкому, едва заметному перемещению ноги и движению руки мог предугадать следующую атаку и без шарингана.

Спустя месяц его больше не окунали в грязь лицом, потому как сам Наруто если и проигрывал, то противник ещё дня три с постели встать не мог. Учиха был гением, и он заставил окружающих признать этот факт.

Однако тренировки АНБУ были направлены не только на то, чтобы сделать шиноби сильнее, но и на то, чтобы выбить из него все эмоции, в том числе привязанность и сожаление. Шимура Данзо считал эмоции проявлением слабости, которая лишь мешает выполнению миссии, а потому они все подавлялись. Сперва из них выбивали всякое отвращение и страх, а затем ставили печати.

Наверное, именно поэтому Наруто сейчас при упоминании отца, клана или Саске ничего особо не чувствовал. Он помнил, как сильно любил их, но само ощущение любви и воспоминания об этом чувстве пропали, будучи заблокированными.

Наруто рос в Корне, и по достижению одиннадцати лет перед ним поставили задачу: убить близкого друга. У Учихи таковых не было, потому как он держался немного отстраненно, несмотря на все попытки Шина разговорить мальчика. Именно поэтому финальный экзамен Наруто сдал быстро, очень быстро. Буквально в первые десять минут после того, как Данзо его объявил.

По завершению экзамена на язык Наруто поставили печать, которая не позволяла своему носителю рассказывать информацию о Корне или же Данзо даже под пытками. Это был эффективный метод борьбы с утечкой ценных данных в другие страны, и Наруто даже признавал его, однако идея самому быть взорванным ему как-то не очень нравилась.

После экзамена Учиха выделили квартиру на окраине Конохи. Дом, в котором теперь жил Наруто, был четырёхэтажным и длинным. Рядом стояло ещё штук пять таких. В каждой квартире жили АНБУ Корня, а потому мальчик довольно часто сталкивался с сослуживцами, когда выходил на улицу.

Удивительным для Наруто стал тот день, когда с утра пораньше в его дверь кто-то поскрёбся. Сначала Учиха не понял, кто это был и зачем кому-то навещать его, однако, открыв дверь, обнаружил на пороге Хоши. Та сильно исхудала, а её шерсть потеряла былой лоск. Но это всё равно была Хоши — его любимая кошка, которая с самого детства всегда находилась рядом с мальчишкой.

Наруто откормил её. Он не боялся оставлять её одну на время длительных миссий, потому как Хоши была довольно смышлёной и не устраивала истерик, оставаясь в одиночестве. Соседи подкармливали её, когда Учиха их просил об этом, поэтому вопрос о пропитании животного отпадал сразу.

Но, несмотря на то, что Хоши была спокойной и послушной, однажды она просто-напросто отказалась выпускать Наруто из дома. Мальчика вызывал Данзо на очередную миссию, но кошка встала рядом с дверью, грозно шипя на Наруто.

Конечно, это не помешало ему выбраться из дома, но неприятный осадок всё же оставило.

— Ваша новая миссия находится за пределами Конохи. Всё довольно просто: встретьте нашего шпиона, получите от него всю информацию и убейте его, — произнёс Данзо, передавая свиток капитану команды — Тензо.

Тензо был удивителен сам по себе. Ему было двадцать два года, но он был искусным воином и, что самое главное, по какой-то причине владел Стихией дерева. Он не был из клана Сенджу, о чём сам не раз говорил, но мог использовать техники Первого Хокаге. Более того, в былые годы Данзо лично тренировал Тензо, что являлось просто исключительным случаем для Корня.

В команде их было трое: Наруто, Тензо и Кин. Последний был самым старшим и часто раздавал окружающим ненужные советы, из-за чего многие не желали ходить с ним на миссии.

Миссия была довольно простой. Встреча с шпионом должна была произойти в деревеньке не так далеко от Конохи, из-за чего на дорогу было потрачено всего полдня. Единственное, что приходилось постоянно использовать хенге для большей безопасности.

Гостиница, в которой они остановились, была средней паршивости. Вроде чисто, но иногда тараканы пробегали. Наруто должен был сидеть внизу гостиницы, недалеко от барной стойки, и наблюдать за приходящими посетителями. Когда же объявится тот самый шпион — то жестами указать, куда ему нужно идти для передачи информации.

Наруто просидел несколько часов, притворяясь спящим, чтобы хозяин гостиницы не заподозрил чего, пока сам из-под прикрытых век высматривал шпиона. Как вдруг услышал знакомый голос.

— Кисаме-сан! А давайте после сходим за вкусняшками? Тоби хочет много-много данго!

Наруто резко поднял голову. У барной стойки стояли двое мужчин. Они оба были в чёрных плащах с изображением алых облаков на них. Судя по всему, они принадлежали к какой-то организации, но Учиха не мог сказать, к какой именно.

Тот, что был повыше с коротким ёжиком чёрных волос, возбуждённо подпрыгивал, хлопая в ладоши. Он стоял полубоком, поэтому Наруто мог видеть, что его лицо скрыто за оранжевой спиралевидной маской.

Мальчик почувствовал, как у него перехватило дыхание: это был его старый друг Тоби, который наблюдал за ним по просьбе Шисуи и иногда показывал классные приёмы. Они не виделись четыре года с той роковой ночи, и Наруто был уверен, что Тоби мёртв, как и все, кроме него самого, Итачи и Саске.

Учиха не верил своим глазам.

— Господи, за что ты мне? — с какой-то обречённостью в голосе спросил второй.

Всё, что Наруто видел — это его синие волосы, однако когда мужчина встал полубоком, с укором смотря на собеседника, Учиха понял, что тот слишком уж сильно похож на акулу. И уж его-то мальчик знал. В книге бинго за его голову предлагали довольно крупную сумму денег.

— Два номера, пожалуйста. На одну ночь.

Хозяин гостиницы кивнул, ничуть не удивившись виду и поведению постояльцев: видимо, среди них было много откровенно странных шиноби.

— Но ведь потом мы же поедим сладких данго? — запричитал Тоби.

— Да-да, только отвали, — махнул рукой Кисаме, а после бросил напарнику ключ от номера. — Будь добр: потеряйся где-нибудь до самого вечера.

Тоби кивнул и развернулся на пятках. На секунду их с Наруто взгляды встретились: мальчик был уверен в том, что он видел, как старый друг едва заметно опешил. Однако Тоби не стал размениваться ни на приветствия, ни на что-либо ещё, выходя из гостиницы.

А в следующую секунду мальчик почувствовал, как в его карман просунулась чья-то рука. Он быстро перевёл туда взгляд, но там никого и ничего не было. Чуть нахмурившись, Наруто просунул в карман руку, нащупывая сложенную бумажку.

«На крыше «Камелии» в 2.30», — гласила она. По остатку чакры Учиха понял, что это был Тоби.

Однако ему пришлось отвлечься и скомкать бумажку: пришёл шпион. Он, подойдя к хозяину, заказал комнату, и пока тот смотрел по журналу, какие номера свободны, Наруто подошёл к посланнику и глянул тому в глаза, являя перед взором мужчины простенькую иллюзию с номером комнаты, а после спросил у хозяина гостиницы, не знает ли он, где тут самый лучший рамен.

Получив ответ, мальчик ушёл. У него было свободное время до тех пор, пока его не позовёт Тензо, а это случится только после передачи информации и убийства, а потому у Наруто был целый вечер в запасе.

Он купил еды не только себе, но и напарникам, а также гулял по деревне, пока не почувствовал пульсацию метки. В миг оказавшись на подоконнике гостиничного номера Тензо, мальчик застал картину того, как мёртвое тело шпиона запечатывали.

— Отлично. Выдвигаемся завтра с утра, — произнёс капитан команды.

— Проблем не было? — скорее для вежливости, нежели из интереса спросил мальчик.

— Болтает много, разве что, — пожал плечами Кин, но затем мгновенно оживился, заметив пакеты в руках Наруто: — О, еда!

Они молча отужинали и разошлись по своим номерам.

Наруто сперва недолго поспал, а после, ровно в два двадцать, проснулся, мгновенно собираясь и оставляя вместо себя клона, если вдруг Тензо решит его проверить. Полностью скрыв чакру, мальчик выскользнул из номера, отслеживая, чтобы не было хвоста.

«Камелией» являлась небольшая двухэтажная закусочная, на первом этаже которой располагался ресторан, а на второй жила семья хозяина.

Когда Наруто пришёл, Тоби уже был на месте, сидя на холодной черепице и глядя на луну.

— Давно не виделись, — произнёс тот.

— Я думал, ты умер в ту ночь, — ответил ему Учиха.

— Нет. Мне повезло: я в то время находился на секретной миссии за пределами Конохи. Мне дал её Фугаку-сан, я должен был найти сторонников клана извне, чтобы было легче совершить переворот. Однако на пути назад до меня дошла весть о том, что Итачи-кун перерезал весь клан. Мне было опасно возвращаться обратно.

Наруто вздохнул. В словах Тоби была правда: вернуться в Коноху значило подписать себе смертный приговор. Учиха, пробыв под командованием Данзо несколько лет, был уверен, что этот старик обязательно прикончил бы Тоби где-нибудь в тёмном переулке.

— Я рад, что ты жив, — сказал Наруто, хотя никакой радости не испытывал. Но от осознания того, что они с Саске и Итачи не последние Учихи стало не так пусто на душе.

— Я тоже, — усмехнулся Тоби. — Что-то ты вообще какой-то грустный. Не расскажешь, что случилось?

— Я не грустный, — покачал головой мальчик, а после высунул язык, показывая его собеседнику. Тот ничего не сказал, но явно понял, что это была за печать.

— Как Саске? — перевёл он тему.

— В порядке, наверное. Я не знаю. Я не видел его уже пару лет. Не хочу с ним встречаться. Не знаю, почему, но не хочу.

Тоби вновь перевёл взгляд на полную луну, а затем разлёгся на крыше.

— Наруто-кун, — внезапно сказал он, — а как ты смотришь на то, чтобы уйти из Конохи? Я состою в организации, которая называется Акацуки, и нам бы понадобились такие сильные и смышленые люди, как ты.

— Акацуки? «Рассвет», что ли? — переспросил мальчик. — Боюсь, это невозможно. Я не могу уйти из Корня. Точно так же, как я не могу предать Коноху. Да и смысл? Становиться отступником — не самая лучшая затея. Мне всего двенадцать.

— Тебе всего двенадцать, а ты в АНБУ Корня, — медленно произнёс Тоби. А после, подумав ещё с секунду, добавил: — Есть вероятность того, что Учиха Шисуи жив.

Примечания:

Бечено!

Недолгое отсутствие Наруто ни Тензо, ни Кин не заметили, что было мальчику на руку. Он, прокравшись обратно в свою комнату, лёг на кровать и уставился в потолок. Спать совершенно не хотелось, а голову раздирали противоречивые мысли.

С одной стороны, Наруто хотел бы уйти из Конохи. Его практически ничего к ней не привязывало: клан был мёртв, а отец… а что с отцом — неясно. То ли мёртв, то ли жив. Тоби так и не смог сказать точно, какая судьба постигла Шисуи. Но даже если тот был жив, то найти его было сложной задачей. Мир был огромен, а Учиха — ниндзя, который умеет использовать Хенге и притворяться другим человеком. Он мог уже на протяжении четырёх лет жить как обычный человек, и никто не заподозрил бы в нём давно умершего гения из клана Учиха.

С другой стороны, в Конохе у него была стабильность. У него была работа, была зарплата, был дом, была любимая кошка и Саске, с которым он уже очень долгое время не общался. Конечно, сам Наруто изредка следил за своим другом, чтобы знать, что у того всё в порядке, но подойти не мог: Данзо приказал не приближаться к нему и не разговаривать с ним. Этот приказ Наруто нарушить не мог, потому как иначе его ждало бы очень суровое наказание: у Шимуры везде есть свои глаза и уши, а уж за джинчуурики, когда тот находится в Конохе, неугомонный старейшина следил практически постоянно.

Наруто не боялся наказания, однако боялся того, что достаться может и Саске: если Данзо сумел заставить Хирузена отдать в корень джинчуурики, то он найдёт способ забрать себе и второго Учиху.

Конечно, сам Наруто мог бы перебросить записочку или что-нибудь типа того, однако… Однако не решался. Ему казалось, что после той роковой ночи между ними встала нерушимая стена, и появляться сейчас подобно предательству.

Наруто знал, что всю жизнь он в Корне не проведёт: либо Данзо убьёт его, либо же он сам прикончит Данзо. Он ненавидел Шимуру за то, что тот сделал с кланом, ненавидел за то, что сотворил с самим Наруто, рассказав всем в деревне, что он — джинчуурики, из-за чего на него даже члены родного клана порой странно косились. Ненавидел за то, что тот попытался убить Шисуи — а может быть у него это даже и получилось.

Однако Учиха понимал, что он пока что слишком слаб, чтобы суметь противопоставить что-то Шимуре, а потому необходимо было развивать собственные способности, накапливать как можно больше чакры. Быть может, подчинить себе Девятихвостого.

Конечно, в реалиях службы в Корне у него таких возможностей не было, однако если же он будет отступником, то шансов научиться чему-то новому у него больше.

«Но даже если я попытаюсь уйти, то что же делать с этими чёртовыми печатями?» — подумал он. Тоби пообещал, что эта проблема решаемая.

Утром Наруто был невыспавшимся, но по его внешнему виду нельзя было сказать об этом.

Потратив на дорогу часа четыре, они вернулись в Коноху и предстали с докладом. При этом Шимура довольно быстро отпустил Наруто и Кина, что мальчику было только на руку. Распрощавшись с сослуживцем, который опять начал раздавать никому не нужные ценные указания, Учиха вернулся к себе домой, где его встретила злая Хоши, которая недовольно выгибала спину и даже поцарапала мальчика.

Кошка была обижена, и Наруто на это лишь закатил глаза, переодеваясь и разбирая сумку с немногочисленными вещами. В их числе был свиток, который Тоби передал Наруто. Суть заключалась в том, что, как только мальчик примет решение, Тоби переместится к нему и поможет незаметно скрыться с помощью своей техники.

— Как думаешь мне стоит поступить? — спросил он у Хоши, но та в ответ недовольно зашипела. — Вот и я не знаю…

Учиха тяжко вздохнул, вставая с насиженного места отправляясь на кухню, чтобы заварить себе кофе, однако на полпути развернулся и выскочил в окно, попутно применяя хенге и становясь другим человеком: круглолицым, с носом-картошкой и короткими светлыми волосами.

Наруто не был уверен, что посещение могил матери и главы клана Учиха ему чем-то поможет, однако он надеялся, что при взгляде на деяние рук правящей элиты в нём появится чуть больше уверенности и решимости.

По пути он купил два небольших букета белых лилий. Девочка Яманака, продающая их, сказала, что эти цветы лучше всего подойдут на надгробие, а Наруто лишь кивнул, не вдаваясь во все эти премудрости.

На кладбище было довольно пустынно, поэтому Наруто развеял хенге, направляясь в ту секцию, где обычно хоронили членов клана Учиха. У многих были свои надгробные плиты, однако тут же была и братская могила, куда сложили прах практически всех, кто был убит Итачи несколько лет назад. Коноха не стала тратиться на отдельные захоронения для каждого члена клана, даже несмотря на то, что это были клановые деньги, и распоряжаться ими имели право только Наруто и Саске.

Фугаку и Микото, так как они были из главной ветви, похоронили отдельно в парной могиле. В такой же парной лежал прах Кушины и протектор со знаком Конохи Шисуи: так как тело не было найдено, было решено положить в могилу какую-нибудь его вещь.

Сперва Наруто присел рядом с той могилой, где лежали Фугаку и Микото. Опустив рядом с надгробием один из букетов, мальчик прикрыл глаза. Он не навещал это место несколько лет, и сейчас быть здесь оказалось довольно тяжело.

Стоило закрыть глаза, как перед Наруто предстали ужасающие картины той роковой ночи, когда он натыкался на тела своих друзей и знакомых. Он вспомнил безжизненный взгляд Рюу, смотрящий в никуда, вспомнил тело тётушки, чьи руки были неестественно изогнуты, и от этого внутри всё похолодело.

Наверное, если бы не тренировки в Корне, то Учиха сейчас бы заплакал.

— Наруто? — окликнул его знакомый голос, и мальчик резко обернулся.

Перед ним стоял Саске, в руках которого также был букет из белых лилий. На его лбу красовался новенький протектор Конохи, и Наруто вспомнил, что тот сегодня сдавал последний экзамен на генина.

— Привет, Саске, — кивнул Наруто, поднимаясь на ноги и отряхивая невидимую пыль с колен. — Поздравляю с завершением академии.

Учиха на эти слова чуть нахмурился, выглядя при этом недовольным.

— Спасибо. Завтра распределение команд, — произнёс он. — Ты решил навестить маму с папой? Не ожидал тебя тут встретить. Не ожидал тебя тут вообще встретить.

Наверное, на это заявление Наруто должен был почувствовать укол совести или что-то типа того, но вместо этого он ощущал лёгкую неловкость. Мало того, что он сейчас нарушает прямой приказ Данзо, так ещё разговаривает с Саске спустя такой огромный промежуток времени.

— Да. Я сам не ожидал, что приду сюда.

Учиха-старший молча подошёл к Наруто и присел перед могилой родителей, кладя на землю второй букет белых лилий. Наруто же молча наблюдал за его действиями, не зная, что сказать.

Однако Саске первым разрушил молчание:

— Где ты был всё это время? Почему не выходил на связь?

— Меня отправили в одно из подразделений АНБУ. Мне запрещено с тобой общаться, — честно ответил мальчик, ловя на себе удивлённый взгляд кузена. — Прости, но больше я не могу ничего сказать об этом, иначе будут… не самые приятные последствия.

Саске кивнул, соглашаясь с позицией друга. Ему хотелось о многом поговорить, даже несмотря на то, что сам Учиха — натура неразговорчивая, однако он понимал, что в этом мире есть то, о чём лучше не заикаться.

— Как думаешь, почему брат убил их? — внезапно спросил Саске.

Наруто замер, не зная, что ответить. С одной стороны хотелось сказать правду, какой бы отвратительной она ни была бы, а с другой кто знает, что станет с Саске, когда он узнает обо всём. И что станет с самим Наруто, когда верхушка Конохи поймёт, что тот давно обо всём осведомлён.

— Однажды ты спросишь об этом у самого Итачи, — наконец отозвался Учиха. — Официальная версия заключается в том, что он сошёл с ума. Правда это или нет — расскажет сам Итачи, потому как он не выглядел как тот, у кого поехала крыша.

— Думаешь, в случившемся замешано что-то другое?

— Не знаю.

Они посидели так ещё какое-то время. Наруто, возложив цветы к могиле своих родителей, покинул кузена, вновь поздравив с окончанием академии. Саске хотел было сказать что-то ещё, но Наруто испарился, направляясь к себе домой.

Скорее всего в ближайшее время Данзо доложат о том, что Учиха виделся со своим кузеном, после чего Шимура вызовет его к себе. То, что это пока что не произошло, можно было объяснить тем фактом, что либо старейшина сейчас занят чем-то другим, либо АНБУ кто-то помешал.

Учитывая тот факт, что последние несколько минут Наруто не ощущал никого из тех, кто раньше преследовал его по пятам, то второй вариант был куда вероятнее. Скорее всего их кто-то вырубил, потому как если бы их убили, то кладбище уже давно окружила бы толпа АНБУ. Учиха догадывался, кто это был.

Ворвавшись в распахнутое окно и тем самым напугав задремавшую Хоши, Наруто достал свиток, который ему передал Тоби, распечатал его и пустил по нему чакру. Пару мгновений спустя недалеко от мальчика образовалась воронка, из которой появился старый друг.

— Ты решил? — спросил он.

— Да, — кивнул Наруто. — Как избавиться от печати? И гарантируешь ли ты, что Саске никто не тронет?

— Собирай вещи, а я пока всё объясню. Касательно печати, то её можно будет выжечь чакрой Кьюби. Скорее всего тебе будет очень больно, но иного выхода нет. Насчёт Саске можешь не беспокоиться: как только мы покинем Коноху, то АНБУ, следящие за тобой, будут убиты, и никто не узнает, что вы пересекались.

— Данзо может попробовать завербовать Саске или заберёт его к себе в организацию, как делал это со мной.

— Не в ближайшие пару лет. Объяснять долго, поэтому сейчас просто поверь мне.

Наруто кивнул, запечатывая свою немногочисленную одежду и загоняя Хоши в клетку: кошку он во второй раз кидать не собирался. Та, на удивление, не брыкалась, будто позабыв все свои прошлые обиды.

Учиха, сев за стол, быстро написал буквально пару строк, суть которых сводилась в то, что Саске ни в коем случае не должен связываться с Шимурой Данзо, не должен верить верхушке Конохи, если его попробуют запихнуть в Корень АНБУ — то мгновенно бежать и желательно уничтожить это записку сразу же после прочтения. Передав её Тоби, который мгновенно телепортировал её Саске, Наруто создал теневого клона: чтобы Данзо и следящие за ним АНБУ думали, что сам мальчик пока в деревне.

— Бери меня за руку. Будет немного мутить.

Наруто кивнул, хватая клетку с Хоши и вцепляясь в Тоби мёртвой хваткой.

Мир перед глазами исказился, а желудок неприятно свело. Учиха почувствовал, как его затошнило, но стойко сдержал рвотный позыв, сцепив зубы и крепко зажмуриваясь.

Внезапно всё прекратилось, и мальчик смог вздохнуть полной грудью, мгновенно заходясь в приступе кашля и проклиная способности Тоби.

— В первые раза три всегда плохо, а потом привыкаешь.

— Надеюсь, — сдавленно ответил Наруто.

Они находились в какой-то пещере, на стенах которой висели факелы. Ближе к центру пещеры находилась кровать с нарисованными на ней печатями.

— Ладно, времени на болтовню нет. Мы сейчас довольно далеко от Конохи, но всё ещё в стране Огня. Нам лучше покинуть её так быстро, как только сможем. А пока надо уничтожить твои печати.

Учиха кивнул, понимая, что будет очень больно.

Примечания:

Бечено!

Спустя неделю Наруто и Тоби прибыли на базу Акацуки в стране Дождя. Передвигались они пешком и довольно неторопливо, чтобы как можно больше людей их заметило. Наруто сам изъявил такое желание. Причина тому была довольно проста: мальчик считал, что чем скорее его признают отступником, тем раньше молва о нём разойдётся по миру и тем больше вероятность того, что Шисуи сам будет искать встречи с сыном.

Учиха усмехнулся: ещё бы. Сын человека, который ради Конохи был готов пожертвовать своей жизнью, в итоге оказался предателем. Вряд ли Шисуи такое пропустит. Если, конечно, он действительно жив. Если же нет…

Наруто вздохнул. Он не хотел думать о том, что отец мёртв. Не тогда, когда у мальчика только-только появилась надежда.

— Наруто-кун, — окликнул его Тоби. — За нами хвост.

— Да, я чувствую, — кивнул тот, останавливаясь. — Я сам с ними разберусь.

— Хорошо. Только будь аккуратнее.

Наруто проследил за тем, как Тоби поднялся на дерево и сел на одну из веток, скрывая своё присутствие. Те, кто их преследовали, вероятно, почувствовали произошедшее и ускорились, вылетая прямо перед Наруто.

Преследователей было шестеро. Трое из них носили униформу Корня, трое — обычную АНБУ. Судя по маске, возглавлял весь отряд Тензо, который был противником не из лёгких. Наруто чуть нахмурился, вставая в боевую стойку.

— Идём с нами, и мы не причиним тебе никакого вреда, — произнёс Тензо.

— Нет. Я ушёл и возвращаться не собираюсь, — покачал головой мальчик.

— Тогда выбора нет.

С этими словами мужчина отдал приказ лёгким движением пальцев. Наруто, служивший раньше в Корне, мгновенно распознал его, создавая пару теневых клонов. Его собирались окружить, а судя по массивному свитку на спине одного из АНБУ — запечатать.

В глазах Учихи заалел шаринган с тремя томоэ, и действия врагов будто замедлились. Наруто одновременно с клонами сорвался с места, складывая пару печатей и выдыхая столп пламени, который, однако, мгновенно потушили водой. Мальчик усмехнулся: значит, на его поимку отправили тех, с кем ему сражаться будет сложнее всего. Умно.

Наруто сошёлся в ближнем бою с Тензо, блокируя его удары и отвечая своими. Рядом с левым ухом просвистел кунай, но мальчик, предвидев его с помощью шарингана, мгновенно уклонился, и оружие застряло в дереве. К кунаю была прицеплена бумажка с взрывной печатью, и Наруто, вырвав кунай из древесины, перекинул его своему клону, который, отцепив взрывную печать, прилепил его на одного из АНБУ и ногой оттолкнул его в сторону. Прогремел взрыв. Первый противник умер.

Теперь их осталось пятеро, но Наруто собирался сохранить Тензо жизнь. Не из доброты, конечно, а из расчёта того, что тот вернётся в Коноху и доложит о произошедшем. После этого самого Наруто признают нукенином, и его имя даже появится в книге Бинго.

Уклонившись от лиан, выросших из-под земли, Учиха перерубил кунаем ещё парочку, подкрадывающихся сзади. Времени на размышления не было: противники наступали, атакуя из раза в раз и не давая ни секунды на передышку. Наруто уворачивался, как мог, нападал в ответ, но его всё равно теснили слаженной техникой. Мальчик понимал если бы не шаринган, то ему бы уже давно сломали руку или ногу.

Учиха отскочил чуть назад и сложил печать тигра, выпуская изо рта пламя, которое приняло вид дракона. Это была сложная техника, и довольно-таки мощная, а потому парой водяных струек её было не потушить. Видимо, и АНБУ это поняли, когда дракон, взметнувшись в небо, обрушился на них, круша землю. Второй противник сгорел дотла за считанные секунды, а третий сильно обжёг себе руку, из-за чего та, теперь ни на что негодная, висела плетью. Учиха мгновенно всадил кунай ему в грудь, добивая.

Однако Наруто, отвлёкшись на тех двух противников, пропустил момент, когда ещё один развернул громадный свиток и начал складывать печати. Мальчик краем глаза заметил странное движение сбоку, а когда обернулся, то понял, что уже было поздно: его окружал голубой барьер. Учиха попробовал было разрушить его, но его ударной волной снесло назад.

— Как это в стиле Корня: отправить парочку человек на смерть, чтобы самим за спиной провернуть грязный трюк, — фыркнул он, быстро оглядываясь и ища выход из ситуации.

— Ты сам всё понимаешь, — ответил ему Тензо.

Трое АНБУ были мертвы, напротив него стояло двое, так куда делся шестой? Учиха быстро обвёл глазами округу. Он прячется? Сбежал? Или же засёк Тоби и пошёл с ним разбираться?

Но тут Тензо принялся складывать печати, и у Наруто не осталось иного выхода, кроме как ждать дальнейших действий АНБУ. Его собирались заточить в деревянную клетку, из которой вырваться было сложновато. Скорее всего самого Учиху попробуют усыпить, либо обездвижить, чтобы беспрепятственно дотащить его в Коноху.

Что ж, Наруто к этому был готов. Деревянная клетка была овальной, и также у неё были небольшие прорези, через которые поступал воздух. Мальчик, знавший Тензо достаточно долгое время, понимал, что тот сейчас поспешит создать несколько деревьев с цветами, чей запах имел усыпляющий эффект.

— Футон: вакуумный меч.

Проговорив название техники и сложив необходимые печати, Наруто выпустил мощный поток воздуха из лёгких, который под влиянием чакры заострился и разрушил клетку изнутри, срезая под корень начавшие вырастать из-под земли деревья. Тензо выругался, и принялся по-новой складывать печати, но Учиха вновь пресёк его попытку стихией воздуха.

— Ты быстро выдохнешься, — оповестил его Тензо.

— Не быстрее, чем ты.

Наруто до сих пор не знал, как ему разрушить клетку. Был, конечно, вариант выпустить чакру Девятихвостого, тем более тот сам предлагал свою помощь, но мальчик сомневался в том, что Лису можно было верить.

— Они меня перезапечатают в нового человека, а тебя прикончат. Так что не противься и прими силу, — прорычал Девятихвостый.

— Только чуть-чуть, — мысленно согласился Наруто.

В следующий миг по каналам растеклась ядовитая чакра, а самого мальчика покрыла рыжая пузырящаяся чакра. Тензо что-то прокричал, вновь принялся складывать печати, но Наруто, выпустив из своего тела как можно больше чакры Девятихвостого, совершенно не слушал бывшего капитана. Барьер заискрился, его голубой цвет помутнел, а в следующий миг тот разлетелся на осколки, которые вскоре совсем пропали.

Чакра Кьюби, так внезапно появившаяся, пропала, будто её и не было. Наруто сорвался с места, доставая кунай и нападая на того АНБУ, который и создал этот барьер. Видимо, он не был хорошим бойцом ближнего боя, а с собой его взяли только потому, что он мог загнать Учиху в ловушку.

Остался только Тензо.

Только Наруто сложил две из трёх печатей техники вакуумных пуль, как его руки накрыла большая ладонь Тоби, останавливая мальчика. С плеча мужчины безжизненной куклой свисал пропавший шестой АНБУ. Он был мёртв.

— Достаточно, Наруто-кун. Нам пора идти.

Тоби кинул труп со своего плеча прямо под ноги Тензо. А затем алые томоэ в его глазах завертелись, и они с Наруто пропали в Камуи, оставляя Тензо одного.

— Я же правильно понял твой план? — спросил Тоби, когда они вышли на другой стороне.

— Да, всё верно, — улыбнулся ему мальчик, держась за раненое плечо.

— Что ж, мы сейчас напротив базы Акацуки. Мы давно не собирались всеми членами организации, так что сегодня здесь лишь половина. Я тебя с ними познакомлю. Хотя кое с кем ты уже знаком.

Наруто огляделся. Они стояли у подножия какой-то горы, которая была увита ядовитым плющом настолько сильно, что даже серого камня за ним не было видно. Но тут Тоби отодвинул этот плющ, и мальчик увидел, что за ним скрывался какой-то тоннель. Бросив взгляд на спутника, Учиха пошёл за ним.

Коридор был тёмным и холодным, но вёл к огромному помещению. В его центре располагалась какая-то статуя с громадными руками, на пальцах которой уже кто-то стоял. Мальчик поднял бровь и вслед за Тоби запрыгнул на один из пальцев.

— Ты привёл его, — произнёс один из находившихся здесь. У него были рыжие короткие волосы и очень странные глаза: фиолетовые, а вместо зрачка и белка — чёрные круги. — Меня зовут Пейн. Я — лидер Акацуки.

— Учиха Наруто, — представился мальчик и быстро осмотрел каждого находящегося здесь.

По правую руку от Пейна стояла девушка с синими волосами. Она выглядела безучастной, но её губы были поджаты, из-за чего пирсинг под нижней довольно сильно выделялся. Недалеко от неё стоял мужчина, напоминающий акулу, которого Наруто видел в гостинице вместе с Тоби. Также тут был непонятный человек. Одна часть его тела была белой, а другая — чёрной. Также по обе стороны от него были непонятные листья. И, наконец, последним участником был Учиха Итачи, которого Наруто довольно часто видел в кошмарах после той роковой ночи.

— Трое представителей клана Учиха, как же здорово. Видимо, Коноха совсем о вас не печётся, — хихикнул тот человек с листьями. — Меня зовут Зецу. Я шпион. Приятно познакомиться.

Мальчик кивнул. Ему приятно не было, но он решил об этом не говорить. Зецу сам по себе казался каким-то мутным, поэтому Наруто принял решение избегать его.

— Это Конан, а это Кисаме. С Итачи, думаю, ты уже знаком, — продолжил лидер. — Тоби поручился за тебя, а потому мы ждём от тебя многого.

— Да, я понимаю, — согласился Наруто. — В чём смысл Акацуки? Чем мне предстоит заниматься в ваших рядах?

— В первую очередь мы — наёмники. Мы часто выполняем заказы на убийства или нечто подобное. Иногда нас нанимают влиятельные люди, а иногда — скрытые деревни. Нам без разницы, чьё задание выполнять. Мы зарабатываем на этом деньги и становимся всё более конкурентоспособными на рынке шиноби. Страны стали чаще нанимать нас, поэтому пополнение в наших рядах — это хорошо.

— И для чего же всё это? Заработать все деньги мира? Оставить скрытые деревни без работы?

— Вроде того. Если мы захватим монополию на рынке шиноби, то он станет недееспособным. Как ты и сказал, скрытые деревни окажутся без работы, и тогда вспыхнет война. За одной — другая, и так до тех пор, пока мы не одолеем все страны мира, завоевав их. Только тогда наступит мир без войн.

Наруто чуть задумался: звучало весьма самонадеянно, а способ принесения мира был весьма кровав и беспощаден. В конечном итоге просто воевать будет некому. Последнюю мысль Учиха озвучил вслух.

— Именно, — кивнула Конан, смотря на Наруто своими холодными золотыми глазами.

— И как же вы собираетесь всех побеждать? Даже если вы — сильные наёмники, я не уверен, что вы сможете совладать с тем же Райкаге или Мизукаге, — продолжил гнуть своё мальчик.

— С помощью хвостатых зверей. Ты же джинчурики Девятихвостого, не так ли?

Наруто перевёл взгляд на Тоби, желая узнать, какое сейчас выражение лица у него. Торжествующее? Довольное? Безразличное? Злобное? Мальчик проклинал маску на лице друга. Хотя… можно ли было его теперь называть другом? Неужто притворялся хорошим парнем ради того, чтобы воспользоваться силой Наруто?

Учиха прикрыл глаза. Его вновь восприняли, как друга, и от этого даже как-то обидно стало: после снятия печатей Данзо чувства мальчика начали возвращаться, и сейчас он был этому не рад.

— Хотите использовать меня в этих ваших войнах? — спросил Наруто, сжимая руки в кулаки.

— Пока нет. У нас есть Гоби и Йонби. В ближайшем будущем мы планируем захватить Нанаби. И, так как ты новенький, то на эту миссию отправишься ты в паре с Итачи.

Мальчик подавил неверящий смешок: ему решили устроить проверку, отправив за Семихвостым и дав в напарники человека, который вырезал весь его клан.

Примечания:

Бечено!

А ещё вы можете прочесть фанфик моей беты: https://ficbook.net/readfic/9253949 :)

Наруто не знал, как ему реагировать на Итачи. Он стоял рядом с Тоби и периодически кидал короткие взгляды на кузена. Тот, однако, оставался спокоен и собран, будто не он только что встретил одного из последних выживших в клане Учиха.

Конан принесла Наруто чёрный плащ с красными облаками, который был мальчику впору, а затем, взяв его за руку, начала передавать чакру. Учиха заметил, что ногти на его руках окрасились в тёмно-фиолетовый.

— Если наткнёшься на кого-то из организации и будешь под прикрытием, можешь продемонстрировать свои ногти, и на тебя не нападут, — пояснила она, и Наруто кивнул. Значит, цвет ногтей — это что-то вроде опознавательного знака для своих. — Если сможешь достать Семихвостого, то получишь кольцо. Оно даётся только признанным членам организации.

— Спасибо, — ответил мальчик.

Он не стал менять свою униформу АНБУ Корня, считая её достаточно удобной, лишь, достав кунай, перечеркнул знак Листа на своём протекторе. Теперь он окончательно стал отступником деревни. Наруто прикрыл глаза. Отцу это ни в коем случае не понравилось бы. Вот только Шисуи здесь не было.

Учиха обернулся на Тоби. Тот одобрительно кивнул ему, а потом указал в ту сторону, куда ушёл Итачи. Наруто понял друга с полуслова и, поджав губы, попрощался со всеми и вышел на улицу в том месте, где они с Тоби заходили.

Итачи оказался сидящим на валуне неподалёку. Выражение его лица было спокойным, но по напряжённым плечам Наруто понял, что тот нервничает. Также от зоркого взгляда мальчика не ускользнуло, как старший задумчиво постукивает указательным пальцем правой руки по подушечке большого — то был ещё один признак нервозности Итачи.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — наконец произнёс он. — Я думал, ты останешься в Конохе. Шисуи хотел бы этого.

— Но этого не хотел я, — ответил ему мальчик. — Я был в Корне и рад, что бежал оттуда.

На это заявление Итачи не нашёл, что ответить.

— Как Саске?

— Могло быть и лучше. Ему очень тяжело. Он… потерялся, я бы сказал. Он ненавидит тебя, но пытается понять, почему ты так поступил.

— А ты? Что ты думаешь обо мне? Как ты ко мне относишься?

— Я… Я не знаю, — выдавил младший после короткой запинки.

И это было правдой. Наруто не знал, как именно он относился к Итачи. Во время произошедшего в ту роковую ночь он ненавидел кузена, после, когда его чувства начали потихоньку стираться, пропала и ненависть. Была пустота, лишь понимание того, что Итачи поступил неправильно. Теперь же, когда метка была снята, а у Наруто было достаточно времени, чтобы всё обдумать, он ощутил смятение. Он не знал, как ему реагировать на кузена.

С одной стороны, тот поступил ужасно, предал клан, который его вырастил, предал людей, которые ему доверяли. С другой стороны, он просто выполнял приказ, будто машина для убийств. Итачи разрывался между любовью к деревне и любовью к клану, и в итоге выбрал первое, пожертвовав вторым. Он предпочёл вырезать всю семью, лишь бы не случилось переворота.

Наруто никогда не любил размышления на тему «а что, если?», однако мысли о возможном будущем Конохи после захвата власти кланом Учиха периодически крутились в его голове. Было бы всё так ужасно, как думал Итачи? Или же Коноха наоборот, расцвела бы? Фугаку был отличным лидером клана, у него были все необходимые качества, чтобы вести людей за собой, и Наруто, как и многие в клане, верил, что мужчине удастся преобразить Скрытый Лист, сделать его поистине прекрасным местом.

Однако страх старейшин перед огромной силой клана Учиха сыграл свою роль, и огромная боевая мощь деревни была уничтожена. Как они собирались восполнять её — неизвестно.

Наруто перевёл взгляд на Итачи, который, спрыгнув с валуна, махнул Наруто рукой, и они отправились в путь. Они практически не разговаривали всю дорогу, лишь обменивались короткими фразами, а сам Наруто всё думал и думал. Вступать с кузеном в открытую конфронтацию было бы глупо и недальновидно, если мальчик хотел сохранить своё место в Акацуки.

— Другого пути не было? — внезапно спросил он на седьмой день пути в Такигакуре. Они остановились на небольшом постоялом дворе и вот уже пару дней выжидали джинчуурики, которая вскоре должна была вернуться со своей миссии.

Итачи мгновенно понял, о чём речь, но отвечать не спешил. Вместо этого он приложил палец к губам и указал в сторону идущей неподалёку компании из троих человек. Это была команда генинов: двое мальчиков и одна девочка. Пока парни выглядели так, словно хотят сбежать, девочка не прекращала трещать без умолку, говоря что-то об удачно выполненной миссии и будущей похвале от главы деревни.

Наруто весь подобрался и оторвался от данго, которое ел. Он встретился взглядом с золотыми глазами Фуу, и та дружелюбно улыбнулась, а на её щеках проступил розовый румянец. Девушка выглядела счастливой и полной жизни. Убивать такую было даже жаль.

Учиха отвёл взгляд. Он обладал тем самым очарованием, присущим его клану, и немудрено, что девчонка посчитала его красивым с первого взгляда. И то, что она подошла поближе, не удивило Наруто.

— Меня зовут Фуу, — представилась она. — А ты кто?

— Хитоши Седжуро, — представился Наруто.

— Ооо, какое классное имя! А ты из какой деревни? У тебя ногти такие странные. Чем ты их красил? Мне нравится этот цвет! А как зовут твоего спутника? Не хотите вместе поесть данго?

Наруто терпеливо отвечал на её вопросы, делая вид, что и сам крайне заинтересован в новой знакомой. Итачи молча наблюдал за ними, бросая короткий взгляд на сокомандников девушки. Сенсея с ними не было, что значило, что либо он отделился от них, либо они шли на задание без него. Учитывая тот факт, что Фуу — джинчуурики, то первое было вероятнее всего.

Фуу подсела к ним, заказала себе тарелочку данго и принялась болтать без умолку. Она не выглядела так, словно её смущало то, что разговаривает только она. Наоборот: интерес во взгляде Наруто заставлял её говорить всё больше и больше. Её сокомандники, однако, выглядели уставшими.

В какой-то момент — Фуу не заметила, в какой именно — чёрные глаза Наруто, в которые она неотрывно смотрела, окрасились в алый. Три запятых завертелись вокруг чёрного зрачка, и девушка почувствовала, как сознание уплывает.

Раздался стук — два её компаньона, попавшие в гендзюцу Итачи, отрубились.

— Забирай наши вещи, и встретимся через полчаса у того самого места, — коротко произнёс старший, и Наруто кивнул.

Они с кузеном встали с места, и тот, подхватив девушку, поспешил убраться куда подальше. Наруто же отправился на постоялый двор, где, забрав все их вещи, в том числе и протекторы с плащами Акацуки, оставил хозяйке крупную сумму денег и также исчез.

Они встретились через полчаса, как и договаривались. Связанная Фуу лежала на траве без сознания. Наруто, приземлившись рядом с Итачи, достал из набедренной сумки тонкую иглу, обмакнул её во флакон с парализующим ядом, и воткнул его в заднюю сторону шеи девушки. Так она не сможет двигаться.

Конечно, было бы проще убить её и запечатать тело, но для процесса извлечения биджу джинчуурики должны были быть живы, иначе умрёт и биджу внутри них. Пройдёт только с десяток лет до того, как он переродится вновь.

— Нам повезло, что она такая наивная и общительная. А ещё, что она повелась на твою внешность, — сказал Итачи, задумчиво глядя на девушку.

— Всё, как и рассказывал Зецу. Но нам пришлось ждать её прихода пару дней.

Учиха-старший кивнул, а после отдал короткую команду к выдвижению.

К вечеру Фуу смогла побороть гендзюцу и открыла глаза. Несмотря на то, что Наруто вколол ей большую дозу парализующего вещества, та забрыкалась на плече Итачи и даже умудрилась укусить его за руку. Учиха выпустил девушку, и та, отпрыгнув в сторону, посмотрела на Наруто таким взглядом, будто он предал все её надежды.

— Как всегда красавчики в конечном итоге оказываются подлецами, — грустно вздохнула та. — Так значит, ты не Хитоши Седжуро? А кто-то из клана Учиха? Слышала, его почти вырезал какой-то псих.

— Да, — спокойно согласился Наруто, а после ткнул большим пальцем в стоящего рядом Итачи, — вот этот псих.

Фуу замерла на секунду, а после громко рассмеялась. Однако в следующий миг ей пришлось уворачиваться от шара огня, выпущенного Итачи. Юноша сделал небольшой шаг назад, и джинчуурики, сложив одну-единственную печать, широко раскрыла рот, из которого начала вылетать поблёскивающая на свету пыльца. Затем, когда пыльцы оказалось достаточно, девушка сложила другую печать, и всё вокруг побелело. Это было чем-то похоже на туман, но в нём Наруто не видел даже собственной вытянутой руки. Восприятие чакры смешивалось: он вроде ощущал стоящего неподалёку кузена, а вроде и нет.

Наруто резко увернулся от атаки Фуу, ощущая её шестым чувством. Он не видел, что произошло с тем местом, где он стоял долю секунды назад, но в следующий миг в его щёку врезалась чужая подошва. Наруто перехватил Фуу за ногу и откинул в сторону, мгновенно пожалев об этом: та испарилась в тумане и более её чакра не ощущалась.

Шаринган был едва полезен, помогал предугадать, с какой стороны нападёт противник, однако ни разглядеть его, ни использовать гендзюцу было невозможно.

Удары сыпались на Наруто градом, и он был уверен, что где-то невдалеке Итачи также был вынужден перейти в глухую оборону. Внезапно туман с его стороны окрасился в алый, дыхнуло жаром, но огонь мгновенно пропал. Фуу рассмеялась.

— Так просто вы мою технику не рассеете. Хоть пожар тут устройте — не поможет! — заявила она.

Наруто чуть нахмурился. Было очевидно, что у Итачи ещё остались козыри в рукаве, но тот почему-то не спешил их доставать. Это был некий экзамен, призванный проверить силы Наруто? Или же причина заключалась в странной болезни кузена? Или и то, и другое?

Понимая, что от него ждут действий, мальчик вновь увернулся от удара кунаем и быстро обвёл белое марево взглядом. Надо было избавиться от него, но даже огонь не помогал, тогда что? Что могло бы убрать технику Фуу?

Наруто вспомнил о том, как долго и больно ядовитая чакра Девятихвостого уничтожала печати, поставленные в Корне. Если она справилась с печатями, то и техника Фуу не должна была быть серьёзной проблемой.

— Одолжи мне свою чакру, — мысленно попросил Наруто, на секунду прикрыв глаза. Перед его взором вновь показалась огромная клетка и Лис внутри.

— С чего бы? — усмехнулся тот.

— Хочешь проиграть тому, кто слабее тебя? Уверен, что со своим нравом ты не раз смеялся над Семихвостым. Вот он посмеётся в ответ, когда сильнейший биджу проиграет тому, кто слабее него.

Слова Наруто явно задели Девятихвостого за живое, и в следующий миг палящая чакра пробежалась по каналам мальчика. Он, распахнув глаза, вытянул руку вперёд, перехватывая атаку Фуу и сжимая её предплечье со всей силы. Девушка не вскрикнула, но крепко сжала зубы.

Тем временем Наруто заломил ей руку за спину, и из ослабшей хватки Фуу вылетело ядовитое жало, которое она создала одной из своих техник. Наруто чувствовал в нём чакру Нанаби. В следующий миг ему пришлось отскочить в сторону, потому как из тела девушки, прямо в том месте, где он держал её, начали появляться такие же жала. Лишь благодаря шарингану мальчик не напоролся на десяток из них.

Только он отскочил назад, как туман вновь скрыл джинчуурики Семихвостого. И тогда Учиха, сперва сложив печать внутренней концентрации, развёл руки в стороны, выпуская из своего тела чакру Кьюби. Белое марево зашипело, распадаясь на пыльцу, которая медленно, но верно оседала. Видимость наконец-то вернулась.

Итачи обнаружился в метрах ста от Наруто, сражающимся с клоном Фуу. Учиха не выглядел так, как будто был заинтересован в победе, его движения пусть и были точны, всё равно имели какой-то ленивый оттенок, словно Итачи даже не собирался противостоять Фуу в полную силу.

Наруто перевёл взгляд на противницу. Это был его экзамен, чтобы доказать, что он достоин быть одним из Акацуки. А раз так, то следовало показать всю свою силу.

Примечания:

Бечено!

Наруто сложил несколько печатей, выдыхая столп пламени, но пыльца, выпущенная изо рта Фуу, поглотила его, будто его и не было. Тогда Наруто достал короткий клинок, который получил ещё в Корне, и перешёл в ближний бой, но джинчуурики Семихвостого блокировала удары лезвия своими ядовитыми шипами.

Наруто наступал, и когда в защите девушки появилась брешь, он мгновенно воспользовался ею, оставляя неглубокий, но кривой порез на животе Фуу. Убивать её было нельзя, хотя так было бы куда проще: не пришлось бы проявлять излишнюю осторожность, чтобы, не дай бог, не прирезать девушку.

За одним удачным ударом последовал другой, а затем — третий. Фуу истекала кровью, а её раны не успевали регенерировать, как появлялись новые. Теперь девушке пришлось перейти в защиту, и Наруто увидел в этом свой шанс. Он не мог убить джинчуурики, но мог нанести ей достаточно ранений, чтобы она вырубилась от потери крови или истощения.

Учиха атаковал, вынуждая Фуу биться всё отчаяннее и отчаяннее. Её дыхание сбилось, движения больше не были столь точны, как прежде, в каждом повороте чувствовалось какое-то отчаяние, и Наруто, достав кунай и крутанув его в свободной от меча руке, отвлёк внимание девушки на лезвие оружия, чтобы в следующий миг вонзить кунай ей в бок. Джинчуурики закричала, отшатнулась, хватаясь за руку, из которой полилась кровь, попыталась оттолкнуть Наруто, но мальчик не позволил ей этого сделать, перехватив руку и вывернув её, ломая без тени сожаления. Фуу вскрикнула вновь.

Внезапно ладонь Наруто обожгло, словно пламенем, и он был вынужден отпустить противницу. Та, сделав несколько шагов назад, открыла рот, желая что-то сказать, но в следующий миг её покрыла красно-чёрная чакра. Лицо девушки оказалось скрыто этой чакрой, словно маской, а на голове появились острые уши. Сзади выросли три хвоста.

— Режим биджу. Ты выглядел так же, когда узнал о смерти отца, — произнёс Итачи. Он стоял чуть позади, видимо, уже разобравшись с клоном, и не спешил Наруто на подмогу.

— Понял, — кивнул мальчик, отскакивая в сторону.

Он не думал, что сила и скорость атак Фуу так сильно возрастёт от покрова биджу. Та атаковала быстро, без промедлений. Её движения больше не выглядели паническими, но при этом оставались хаотичны, из-за чего понять, с какой именно стороны прилетит удар, оказалось сложно.

Наруто, отбиваясь, начал отходить назад, понимая, что его вновь теснят. Надо было что-то предпринять, и мальчик попробовал было пустить в противницу вакуумные пули, но та увернулась, а резкий порыв ветра, снёсший несколько деревьев, лишь оттолкнул девушку в сторону, не причинив ей вреда.

Мальчик стиснул зубы. Он попытался было использовать ещё парочку козырей в рукаве в виде комбинированной атаки огня и воздуха и сильнейшего гендзюцу, на какое он только был способен, но у него ничего не выходило: у Фуу появился четвёртый хвост, и теперь она атаковала ещё свирепее.

Итачи дёрнулся, собираясь помочь кузену, но Наруто вскинул руку. Это было его миссией, его экзаменом, и он был достаточно силён, чтобы справиться самостоятельно.

Нужен был план действий, но в подобной ситуации выдумывать его было непростой задачей. Несмотря на свой ум и тренировки, мальчику было крайне сложно ориентироваться, когда отовсюду сыпались удары.

Фуу ударила ногами прямо по солнечному сплетению, проломив сталь клинка, который Наруто выставил для защиты, и мальчик почувствовал, как вверх по горлу поднялась кровь, которую он поспешил выплюнуть. Один из осколков впился в его тело. Благо, что неглубоко.

Ситуация становилась всё хуже, и Наруто начал лихорадочно осматриваться вокруг. Он пытался было что-то придумать, но только голову посещала мысль, как Фуу выбивала её вместе с воздухом из лёгких.

Учиха краем глаза уловил короткое, но нерешительное движение со стороны Итачи, и внезапно почувствовал себя крайне жалким: он считался гением клана, в шесть лет закончил академию, провёл несколько лет в рядах АНБУ Корня, подавал огромные надежды, а в итоге…

Наруто почувствовал, как чакра устремилась к глазам, которые тут же пронзило болью. Он не смог сдержать вскрик, хватаясь за лицо и ожидая, что прямо сейчас Фуу добьёт его, как внезапно понял, что атаки прекратились. Как только боль утихомирилась, мальчик поднял глаза.

Мир вокруг стал невероятно чётким и приобрёл какой-то оранжевый оттенок. А потом Наруто понял, что это не мир изменил свой цвет, а его самого защищает что-то рыжего цвета. Учиха огляделся. Вокруг него был огромный оранжевый скелет, на который нападала Фуу, но никак не могла пробить защиту.

— Это Сусаноо. Ты пробудил Мангекё шаринган, — услышал мальчик голос Итачи. — Вернее, ты пробудил его ещё давно, но только сейчас впервые осознанно использовал его. Попробуй направить к одному из глаз чакру. Так ты поймёшь, какую именно силу имеешь.

Учиха кивнул, повинуясь инструкциям старшего: какие бы разногласия между ними ни были, сейчас только Итачи знал, что именно произошло с Наруто и какую скрытую силу он смог пробудить. Мальчик ощутил неприятное чувство, будто что-то давило на глаз изнутри, но проигнорировал его, с некой смесью удивления и удовлетворения наблюдая за тем, как от покрова биджу Фуу начал исходить пар, будто девушка теряла свои силы.

Джинчуурики поражённо застыла на месте, поднимая ладонь к лицу и наблюдая за тем, как чёрно-красная чакра сходит на нет, открывая светлую ладонь.

— Что ты сделал? — сипло спросила она. Наруто не ответил, потому как сам не знал, что же произошло, но Фуу, видимо, посчитала это насмешкой над ней, и в её золотых глазах мелькнул гнев.

Она вновь сложила две печати, выпуская изо рта пыльцу, но та, как и покров биджу, начала истончаться в паре, пропадая. Фуу явно занервничала, попыталась было создать порыв ветра, но и тот испарился. Наруто задумчиво хмыкнул. Получается правым глазом он буквально выжигал чакру противника, сводя технику на нет.

Почувствовал вкус победы буквально на кончике языка, Наруто убрал Сусаноо, доставая кунай. Фуу попыталась было сразиться с парнем в ближнем бою, но, потеряв скорость и ловкость, дарованную покрытием хвостатого, оказалась слабой. Учиха, привыкший отражать более сильные удары, теперь воспринимал Фуу медленной и неповоротливой.

Видимо, девушка и сама это поняла. Она создала клона, который, впрочем, мгновенно развеялся под техникой Наруто, и бросилась наутёк. Мальчик в мгновение ока догнал её, опрокидывая на живот и заламывая руки за спину. Джинчуурики попыталась было создать свои ядовитые жала, но те превращались в дым.

— Ты проиграла, — произнёс Наруто.

— Не надейся, — прошипела Фуу. — Вы не убили меня сразу, как только оглушили, а это значит, что я нужна вам живой.

Учиха в мгновение ока понял, о чём говорила девушка. Он чуть отстранился от неё, мощным толчком перекатывая её на спину и вырывая из рук один из осколков меча. Затем, повинуясь какому-то шестому чувству, глянул в глаза девушки, направляя чакру в левый глаз. Фуу застыла.

— Ты пойдёшь с нами без сопротивления. Ты веришь нам, как себе, и готова исполнить любой наш приказ. Если мы скажем тебе умереть — ты умрёшь. Если скажем убить — ты убьёшь. Понятно? — вкрадчиво произнёс Наруто.

Фуу медленно кивнула.

А затем Наруто будто засосало в другой мир. Он не успел моргнуть, как оказался в непонятном месте, едва освещённым факелами и очень тёплом. Позади послышалось чужое тяжёлое дыхание. Мальчик обернулся, увидев прямо перед собой огромного жука-носорога.

— Семихвостый? — спросил он.

— Ты! Что ты сделал с Фуу? — прогрохотал в ответ биджу.

Наруто без страха протянул вперёд руку, касаясь тонкой лапы. Сила, исходящая от зверя, была чудовищной, но тот же Кьюби был сильнее. Учиха хмыкнул, и это, видимо, разозлило биджу.

— В тебе сидит Кьюби. Фуу — такой же джинчуурики, как и ты, а ты зачем-то пытаешься поймать её. Зачем? Отпусти её, вы же похожи. Она — хороший человек и не заслужила того, что ты сделал.

— Вы дружите? — поднял бровь Наруто. — Интересно. И даже… забавно? Собираешься препятствовать мне? А сможешь со мной справиться?

Жук-носорог разозлился пуще прежнего, и былая просьба исчезла из голоса. Он встрепенулся, подался своим мощным телом вперёд, но цепи сдержали его, не давая приблизиться к Наруто. Мальчик поднял голову, смотря прямо в прорези на шлеме Семихвостого. А затем, не страшась ни капли, Учиха принялся быстро и ловко взбираться по телу биджу прямо к его огромному лицу. Когда он оказался прямо напротив шлема, то поднял забрало. Мангекё шаринган завертелся в его глазах, по щеке потекла кровавая слеза.

— Ты молча лежишь в своей клетке и даже не думаешь о том, чтобы общаться с Фуу. А когда тебя извлекают из её тела, ты не оказываешь никакого сопротивления. Отныне Фуу для тебя — никто. Нет ничего глупее дружбы заключённого со своим тюремщиком.

Спрыгнув с Семихвостого, Наруто отвернулся от биджу. Он знал, что его техника уже сработала, а потому не видел смысла оставаться и дальше в этом месте.

Вздохнув, Учиха отстранился от девушки, помогая той встать. Она ещё с секунду смотрела на него стеклянным взглядом, а потом на лице девушки расплылась счастливая улыбка.

— Классно мы потренировались! — хлопнула она в ладоши. — Но теперь мне надо залечивать раны. Учиха-кун, я думала, ты меня убьёшь.

— Нет, — ответил Наруто, прикрывая глаза и убирая Мангекё шаринган. Мир вокруг покачнулся, но мальчик, стиснув зубы, не позволил себе показать и капли накатившей на него слабости. — Меня зовут Наруто, а это — Итачи.

— О, братец Итачи! Привет-привет! Как тебе наш бой? — радостно спросила Фуу.

— Неплохо, — ответил Учиха. Он не выглядел удивлённым, будто предугадывал, что у Наруто появится такая способность при активации Мангекё. — Наруто-кун, думаю, тебе надо будет придумать названия для твоих новых техник.

Мальчик на секунду задумался.

— Позднее ты расскажешь мне всё, что знаешь о Мангекё шарингане, — медленно произнёс он. — Ту технику, которой я сжигал чакру, я назову Неншо. А ту, которой подчинил себе волю Фуу — Джузоку.

— Хорошие названия, — кивнул Итачи. — Я расскажу всё, что знаю сам, но позже. А пока надо перевязать ваши раны.

Этим они и занялись. Им пришлось быстро прижигать раны, чтобы остановить кровотечение, а после перебинтовывать их. Сильнее всех пострадала Фуу, но та постепенно начинала регенерировать. Наруто тоже. Итачи же не был ранен.

Когда все были перевязаны, троица поспешила убраться с места битвы. По расчетам Наруто сокомандники девушки должны скоро прийти в себя и обнаружить пропажу.

За остаток дня они прошли довольно большое расстояние, а, придя в какую-то небольшую деревеньку, замаскировались под шиноби из Конохи. Никого не смутило наличие троих ниндзя, и им быстро выделили две комнаты на постоялом дворе. Дав Фуу указания, что, если вдруг что-то произойдёт, она мгновенно оповестит их, Наруто ушёл в комнату, которую делил с Итачи.

Они переоделись, сменив грязную одежду на чистую, и Наруто, сев на своей кровати, скрестил руки на груди. Его кузен, на секунду прикрыв глаза, будто подавляя в себе какое-то разочарование, сел напротив Наруто.

— Другой путь был, — внезапно произнёс Итачи, и мальчик мгновенно понял, о чём шла речь. — Твоя техника, Джузоку, напоминает Котоамацуками Шисуи: он также мог подчинять себе чужую волю так, что человек не понимал, что находится под контролем. Незадолго до его смерти было решено, что он использует Котоамацуками на отце, Фугаку, но старейшины не были уверены, что эта техника сработает. Поэтому нам пришлось отказаться от этого плана.

— Старейшины? — поднял бровь Наруто. — И потом они решили, что лучше всего будет вырезать весь клан целиком, верно?

— Да. Так было безопаснее всего. Даже если бы мы подчинили Фугаку, на его место мог прийти кто-то другой. Повторно Шисуи мог использовать Котоамацуками только через десять лет.

— Ты же понимаешь, что именно старейшины убили отца? — внезапно спросил Наруто. — Клан Учиха не был причиной разрухи в Конохи. Они, наоборот, пытались построить мир в деревне, пусть и таким радикальным путём.

— Многие бы умерли в ходе переворота, — возразил Итачи.

— Не так много, сколько умерло в ту ночь, — отрезал Наруто. — Ты мало того, что убил практически всех членов собственного клана, так ещё пошёл на поводу у тех, кто приказал убить твоего лучшего друга. В течении этого времени я пытался понять, как я отношусь к тебе, и понял, что мне тебя жалко. Потерянный ты или бесхребетный — я не знаю, но как человек ты очень гнилой. Ты не спас Коноху, а погубил её. Более того, ты погубил жизнь Саске. Но, думаю, ты и сам это прекрасно осознаёшь.

В ответ раздалась тишина, но Наруто уловил, как Итачи печально ссутулил плечи. Больше им было не о чем разговаривать.

Примечания:

Бечено!

По возвращению в убежище из Фуу достали Семихвостого, и труп девушки было решено закопать там же, где Акацуки закапывали всех остальных джинчуурики. Наруто с некой грустью взглянул на девушку. Та была хорошим человеком, просто ей не повезло оказаться сосудом для биджу.

«Хотя я тоже джинчуурики. Меня тоже может ждать такая судьба», — подумал Учиха.

— Как тебе в одной команде с Итачи-куном? — внезапно спросил Тоби.

— Нормально, — коротко отозвался Наруто. — Но всё же предпочту его не видеть.

— Поговорили, значит, — кивнул мужчина. — Однако что-то мне подсказывает, что ты не так понял мотивы и точку зрения Итачи-куна.

— Ты поддерживаешь его? — с неким удивлением спросил мальчик. Тоби на это неопределённо пожал плечами.

— Я не участвовал в перевороте и не был против. Видишь ли, в нашу первую встречу я немного соврал тебе. Я не был другом Шисуи. Мы были знакомы, но никогда тесно не общались. В Конохе к тому моменту, как мы с тобой встретились, я уже несколько лет считался мёртвым. Меня считают героем, храбро погибшим во время войны, и я не хочу разрушать эту иллюзию. Мне нет и никогда не было смысла возвращаться обратно. Я лишь следил за тем, что происходит, но ввязываться ни во что не спешил.

— А подружиться решил со мной потому, что я — джинчуурики, да? — понял Наруто.

— Скрывать этого смысла уже нет, так что да, всё так и было. За тобой было интересно наблюдать. Ты всегда мыслил не как маленький ребёнок. Твой разум и твой возраст не сочетались. Если поначалу я лишь думал выкрасть тебя и вытащить из тебя Девятихвостого, то затем ты заинтересовал меня, и я решил пока тебя не трогать. А потом так уж сложилось, что Итачи-кун решился на подобный шаг, как убийство целого клана. Тебя забрали в Корень, и я не мог позволить этим людям управлять тобой.

Учиха-младший кивнул, обдумывая сказанное. Он вспомнил слова Итачи, вспомнил планы Фугаку, но всё равно не мог найти кузену оправдания. Возможно он действительно не знал всех подробностей, и Итачи был в какой-то степени прав, но простить ему убийство родного клана он не мог.

Более того, сверху теперь ещё наслаивалась история Тоби, которую тот вряд ли собирался рассказывать.

— Расскажи мне подробнее о том, что привело Итачи к такому решению, — попросил Наруто.

— Хорошо. Я расскажу тебе по пути.

— По пути?

— Да. Есть одно место, которое ты обязан посетить.

И они, попрощавшись со всеми, кто остался в убежище, и предупредив лидера, двинулись в путь. Наруто задумчиво теребил кольцо на мизинце левой руки, которое ему выдала Конан. Его корпус был выплавлен из серебра, а вставка из какого-то камня, на котором был высечен иероглиф «небо». Если верить словам Конан, то раньше это кольцо носил Орочимару, который довольно скоро после вступления покинул организацию.

Пока Тоби и Наруто были в пути, мальчик узнал версию Итачи касательно происходящего несколько лет назад в клане.

Учиха притесняли и боялись — это факт. Конечно же, пренебрежительное отношение озлобило членов клана, и те решили совершить переворот. Итачи с самого детства мечтал стать величайшим за всю историю мира ниндзя, который положит конец сражениям. Мечта эта, на взгляд Наруто, была пусть и прекрасной, но всё же слишком наивной. Пока у людей есть оружие — они будут сражаться. Пока люди не начнут понимать друг друга — они будут сражаться. Пока люди не научатся жить в гармонии — они будут сражаться.

Проблема мелких стычек и крупных войн всегда заключалась в том, что природа наделила людей характером и желаниями. Люди не сходились с характерами, кто-то всегда бесил кого-то, кто-то всегда желал посягнуть на чужое — и именно это было причиной ненависти, которая в будущем могла перерасти в войну. Если Итачи и сможет чудесным образом остановить резню на какое-то время, то она всё равно вспыхнет вновь. Даже если он уничтожит всех ниндзя, то рано или поздно простые люди изобретут новое оружие.

Исходя из своих идеалов, Итачи решил пожертвовать меньшинством ради большинства. Он считал, что переворот повлечёт за собой гражданскую войну. Даже если клан Учиха победил бы в ней, в любой момент в деревню могли вторгнуться шиноби из других мест. Обстановка в мире в то время была неспокойной, и если позиция Конохи на мировой арене пошатнулась бы, то появились бы те, кто решил, что ослабшую деревню можно захватить. Итогом могла стать новая мировая война шиноби и новые жертвы. Для Итачи, который больше всего на свете ценил мир, это было самым худшим исходом.

— Но могло бы и не быть, — заметил Наруто. — Да, Коноха ослабла бы, но у неё был Девятихвостый, которым Учиха могут управлять. В Конохе полно сильных шиноби. Неужели он думал, что дядя собирался вырезать всех поголовно? Переворот должен был затронуть только высшие чины. Более того, разрабатывался план, по которому Хокаге, Старейшины и главы кланов будут взяты под гендзюцу. Не такое сильное, как Котоамацуками, но тоже мощное. Итачи никогда не знал окончательного плана дяди, поэтому все его выводы не более, чем пустые предположения. Или он действительно верил, что дядя настолько глуп, что не предусмотрел всего того, чего боялся Итачи?

— Задай этот вопрос ему сам, — отозвался Тоби. — Итачи-кун, он… Со временем он возненавидел клан Учиха. Те были повёрнуты на идее революции, и их более не интересовали личные отношения. Они видели друг в друге не людей, а оружие. Думаю, именно это и привело к тому, что Итачи-кун твёрдо уверовал в то, что Учиха уничтожат деревню и посеют хаос.

Наруто в ответ прикрыл глаза. Исходя из того, что Тоби сказал о характере Итачи, то становилось понятно, почему в тот вечер Итачи решил не продолжать разговор. Он согласился с позицией Наруто только в том плане, что он собственноручно погубил жизнь Саске. Не сложно представить, каким вырастет ребёнок, повёрнутый на мести старшему брату.

Более они об этом не говорили, но Наруто окончательно решил, что Итачи — человек, который пусть и обладает идеалистическими взглядами на мир, всё же порой бывает слишком эмоционален и даже наивен.

Мальчик задумался: если Шисуи разделял взгляды Итачи, то, получается, он был таким же?

На тринадцатый день они с Тоби пришли на старые развалины какой-то деревни, поделённые на две не совсем равные части рекой. Наруто бросил взгляд на торчащий неподалёку столб и увидел на нём герб клана Узумаки.

— Покажешь мне свой Мангекё? — попросил Тоби. Наруто кивнул и послал чакру к глазам.

Он уже выяснил, какой у него был рисунок Мангекё. На месте зрачка была чёрная спираль, как герб клана Узумаки, и от этой спирали расходились три чёрных лепестка, которые внутри были алыми.

Также Наруто экспериментальным путём узнал об ограничении своих глаз. Оказалось, техника Неншо, призванная выжигать чакру оппонента, могла быть активирована не более часа в три дня. Затем просто переставала работать. Однако можно было растянуть её пользование, активируя на короткие промежутки времени. Время никогда не суммировалось. Не было такого, что Наруто, не используя Неншо шесть дней, мог активировать её на два часа.

Джузоку же, призванная подчинять человека воле Наруто, могла сработать на троих людях (или как показал опыт не только людях), после чего мальчик лишался её на какое-то время. Какое именно он не знал, но очень надеялся, что не получится, как с Котоамацуками отца. Всё же ждать десять лет слишком долго.

— Да, у тебя действительно герб клана Узумаки вместо зрачка, как и говорил Итачи-кун. Думаю, записи твоих предков смогут помочь тебе стать сильнее.

Наруто кивнул, понимая, для чего его привели сюда. Он — член клана Узумаки, пусть и полукровка. В его жилах течёт кровь Кушины, а это значит, что вполне в его силах овладеть секретными техниками родного клана, чтобы в будущем использовать их против врагов.

Одним таким врагом являлся Шимура Данзо. Двумя другими — Митокадо Хомура и Утатане Кохару.

Более того, благодаря фуиндзюцу было бы проще ловить остальных джинчурики. Да и новые знания могут помочь Наруто укрепить клетку, в которой сидел Девятихвостый: мальчику решительно не нравилось, что в моменты опасности или эмоционального всплеска Лис мог призывать его в подсознание и вешать лапшу на уши о великой силе и мести.

И, наконец, быть может здесь он сможет найти способ как-нибудь разделить чакру Девятихвостого или вроде того, чтобы отдать Акацуки только половину силы Кьюби и при этом самому остаться в живых.

Наруто принялся исследовать руины. К сожалению, в основном они представляли из себя практически полностью снесённые здания, будто враги обстреливали Узумаки непрекращающимся потоком взрывных печатей. Что примечательно, трупов мальчик нигде не нашёл, но Тоби поведал ему, что после войны Коноха снарядила сюда большой отряд шиноби для захоронения тел погибших.

— В старых храмах всегда есть входы в тайные подземные туннели. Именно там и спасались все выжившие в той битве. Там же должны быть хоть какие-нибудь свитки, — произнёс Тоби, и Наруто принялся искать места, на которых он сам бы построил храм.

На третий раз ему повезло, и под огромными кусками железобетона оказалась выгравирована какая-то печать. В вязи иероглифов, которую было крайне сложно прочесть, мальчик увидел слово «кровь» и без лишних раздумий достал кунай и порезал ладонь. Когда тёплые капли упали на печать, та засветилась, а после пол вокруг задрожал. Две массивные плиты раздвинулись, открывая вид на каменную лестницу, ведущую в темноту.

Обито распечатал фонарик из свитка и зажёг в нём свечу. Они вместе отправились вниз.

В туннеле было прохладно, а ещё неприятно попахивало застоявшимся воздухом, но ни Наруто, ни Тоби не поморщились, даже несмотря на то, что дышать было трудно.

Лестница привела их в небольшую комнату. Не было ни двери, ни арки. Наруто постучал по стене, прислушиваясь. Звук был глухим.

— Где-то тут есть тайный проход, — оповестил он.

Он принялся водить руками по стене, пока не заметил, что в одном месте камень проседает. Мальчик нажал на него, но ничего не произошло. Тогда он нахмурился и провёл по нему окровавленной ладонью, после чего вновь нажал. Стена содрогнулась и раздвинулась подобно первому входу наверху.

Наруто сделал шаг вперёд, и перед ним предстала большая комната, намного больше той, в которую они спустились. В центре было пусто, но у стен стояли столы, на которых лежали целые ящики. Мальчик подошёл к ним и открыл крышку. Внутри лежало несколько свитков. Он взял в руки один из них и развернул. Там описывалась какая-то техника.

Тоби заинтересованно взял в руки другой свиток и попытался было развернуть его, но ничего не вышло: тот не поддавался.

— Вероятно, его может открыть только член клана Узумаки, — задумчиво протянул он.

— Судя по всему, да. Давай попробуем найти ещё что-нибудь. Интересно, эти свитки можно выносить отсюда?

— Ну, лично я вряд ли смогу их вынести, если даже не могу открыть. Уверен, что Узумаки поставили специальный барьер против воришек. Но так как ты член клана, то можешь попробовать.

Наруто кивнул. Во всяком случае даже если он не сможет вынести все эти свитки из храма, то всегда можно приходить сюда и на протяжении некоторого времени учить написанное предками. Да и переписывать техники никто не запрещал.

Учиха-младший достал ещё свиток, подкидывая его в руке. В этом месте была целая кладезь бесценных знаний, и благодаря этим знаниям он сам сможет стать сильнее.

Примечания:

Мангекё шаринган Наруто: https://sun9-68.userapi.com/bHYgID9CPkZhv-K3L3MpUQ5Z3gd16DtniimY7Q/NKu8FeUK7Qw.jpg

Бечено!

— В Конохе через месяц будет второй тур третьего этапа экзамена на чуунина. Саске прошёл туда, — промолвил Зецу, появившись из какого-то дерева.

— Я в нём не сомневался, — кивнул Наруто. От упоминания брата на сердце потеплело. — Кто с ним в команде?

— Харуно Сакура и Сай.

— Та бесполезная приставучая девчонка? — Зецу кивнул. — А Сай? Сай… Неужели подчинённый Данзо?

— Именно. После того, как ты сбежал, на совете старейшин было решено отправить в седьмую команду Сая, чтобы он следил за Саске. Пока ты рылся в архивах Узумаки, пропустил, что Саске чуть не убил Момочи Забуза.

Наруто прикрыл глаза. Он действительно пропустил это, будучи занятым другим, однако Тоби уже посвятил его во все детали миссии, так что Наруто знал и о том, что команда семь чуть не погибла, и о мальчике со стихией льда, и о победе над мужчиной по имени Гато, и о том, что Саске пробудил второе томоэ. Последнее было для Наруто самым важным.

— Он становится сильнее и сильнее. Это хорошо, — кивнул Тоби, так же слушающий доклад Зецу. — Что-то ещё?

— Да. Саске будет драться с джинчуурики Однохвостого. Лидер думает послать за ним Дейдару и Сасори, чтобы они выкрали его на обратном пути.

— Сасори же тоже из Песка, как и тот джинчуурики, верно? Думаю, это будет интересный бой. Но в марионетки может попасть песок, что плохо.

— Лидер знает об этом. Поэтому с Сасори отправят Дейдару.

Наруто нахмурился. Он не представлял, как два вечно спорящих об искусстве человека могут работать в команде, да ещё и против Однохвостого, но решил, что не будет об этом говорить. Если лидер отдал подобный приказ, то, скорее всего, у него есть план. В конце концов и Сасори, и Дейдара были сильными шиноби, а потому сомневаться в их победе не стоило.

Учиха задумался. Если через месяц будет второй тур третьего этапа, то туда стечётся как можно больше людей. Идеально, чтобы незаметно прокрасться в Коноху. Да и новость о похищении джинчуурики Однохвостого во время его возвращения домой может стать отличным поводом, чтобы развязать новую войну.

— Кстати, не знал, говорить вам или нет, но Орочимару поставил на Саске свою проклятую печать. Я не знаю, как она работает, но во время отборочного тура Саске было плохо. Он едва-едва победил.

— Итачи знает? — холодно спросил Наруто.

— Пока нет.

— Тогда расскажи ему. Не знаю, что задумал Орочимару, но Итачи ему голову отвертит за подобное.

— Хочешь чужими руками не дать Саске-куну стать пешкой Орочимару? — посмеялся Тоби.

Наруто на это лишь коротко кивнул, не обременяя себя объяснениями. С Итачи у него отношения до сих пор были натянутыми. С момента поимки Семихвостого они пересекались пару раз, но не разговаривали, ограничиваясь лишь взглядами. Напарником Итачи стал Хошикаге Кисаме — тот человек, напомнивший Наруто акулу. Напарником самого Наруто являлся Тоби, с которым они вот уже несколько месяцев проводили рядом с руинами Узумаки.

На самом деле они бы давно ушли куда подальше отсюда, но проблема заключалась в том, что Наруто, как бы ни хотел, не мог вынести свитки за пределы тайника. Барьер браковал даже переписанные рукой мальчика труды, так что всё, что им оставалось — это околачиваться рядом с развалинами, пока Учиха не выучит все техники. Ну или хотя бы большую их часть.

Наруто рассчитывал провести в этом месте как минимум полтора года, потому как даже если ты хоть сотню раз из клана Узумаки, нельзя научиться фуиндзюцу по щелчку пальцев. Конечно, сам мальчик был признан гением, а потому обучаться он собирался не десять лет, а полтора. Максимум два. Тоби его идею поддерживал.

Конечно, было бы куда проще, если бы Наруто с самого начала изучения фуиндзюцу использовал шаринган, но после активации Мангекё мальчик осознал ужасающую реальность: его зрение садилось, он слеп. Чем чаще он активировал шаринган, тем лучше он видел, но тем хуже становилось его обычное зрение. Это был порочный замкнутый круг, из которого мальчик нашёл выход: меньше использовать шаринган в повседневной жизни. Да сам шаринган не более, чем орудие для повторения чужих техник. Если Наруто в бою лишат зрения, то он не сможет использовать даже банальную запечатывающую технику. Именно поэтому мальчик решил запоминать всё самостоятельно, а не с помощью сил глаз.

Так как Наруто практически безвылазно находился в руинах Узушио, неудивительно, что единственным его источником связи с реальным миром оставался Зецу. Того Учиха не воспринимал ни как друга, ни как приятеля. Они были союзниками, но такими, что даже ежу понятно, что Зецу в любой момент может всадить ему нож в спину.

Что касается Тоби, то тот периодически где-то пропадал, никак не объясняя своё отсутствие. Наруто объяснений не просил, понимая, что это вовсе не его дело.

В таком темпе недели сменялись месяцами. Мальчик рос, а с ним росло и его умение. С каждым днём он всё лучше и лучше рисовал печати, всё твёрже и твёрже выходили линии под его кистью. Самодельные взрывающиеся печати были мощнее, чем те, что продают в магазине, барьеры могли удержать даже сильного шиноби: Тоби согласился побыть подопытным и проверить на себе действие барьеров.

Изучая иероглифы и их очерёдность, Наруто начал экспериментировать. Он начал соединять рисунки с печатями, носил специальные наручи с техникой призыва сюрикенов, обнаружил, что печати, нарисованные кровью, куда мощнее обычных. Он создал свой собственный барьер, поглощающий чужую чакру, а также печать, не просто сковывающую противника, но и придавливающую его к земле тремя сотнями килограмм.

Вместе с тем Наруто всё же иногда выбирался на собрание Акацуки. В основном, когда шло обсуждение достигнутых целей или запечатывание очередного биджу. Сасори и Дейдара смогли поймать Однохвостого после экзамена, который так и не завершился, потому как Орочимару напал на деревню. В общей суматохе Акацуки схватили Собаку но Гаару и доставили его в своё убежище. Конечно же, Суна тут же выставила претензии Конохе, на что Коноха ответила, тыкая старейшин носом в произошедшее нападение. Конфликт миром урегулировать не удалось, а потому после нескольких месяцев напряжённых переговоров в конце концов вполне ожидаемо развязалась война.

Проблема заключалась в том, что Узушио находилось не так далеко от фронта, из-за чего рядом с развалинами бродили многие шиноби. Наруто, опасаясь быть обнаруженным, в срочном порядке изобрёл новую печать, делающую его невидимым и неслышимым.

Суна не побрезговала воспользоваться услугами Акацуки, а потому на их стороне воевали Какузу с Хиданом. Однако и сама Коноха имела свои козыри. У неё был гений клана Нара и шаринган Какаши Хатаке. Также ходили слухи, что сам Шимура Данзо, ставший новым Хокаге после смерти Третьего, вышел на бой с Какузу. Подробностей того боя никто не знал, потому как мужчина не оставил свидетелей в живых, но Какузу был повержен.

— Не только Суна с Конохой, но и мы понесли потери, — задумчиво произнёс Наруто. — Ты смог что-то разузнать про силу Данзо?

— Я бы не был бы шпионом, если бы не смог, — ответил ему Зецу. — Но тебе лучше узнать обо всём от непосредственного участника событий, того, кто подарил Данзо его силу — от Орочимару.

Мальчик, хотя уже юноша, который недавно отметил своё четырнадцатилетие, остался недоволен таким ответом, но что-либо ещё Зецу говорить отказывался. Когда Учиха примкнул к Акацуки, ему было всего двенадцать. Через полгода, когда на дворе стояла почти середина октября, а Коноха и Суна развязали войну, Наруто исполнилось тринадцать. Уже год длились боевые действия, в которые ввязался Скрытый Камень, чей джинчуурики ещё не был похищен. Облако и Туман оставались не при делах. Райкаге считал себя выше всяких глупых споров, а Мизукаге только-только закончила налаживать мир после гражданской войны, а потому не спешила ввязываться в новые сражения.

«Но это ненадолго. Если в ближайшее время никто из этой троицы не победит, то Кири или Кумо могут ввязаться в войну со свежими силами и одержать верх», — понимал Наруто.

Что касалось Саске, то он не принимал никакого участия в войне. Итачи переговорил с Орочимару и, видимо, использовал на нём какую-то технику, потому как Саннин всё же убрал с тела Саске проклятую печать и забрал его в Отогакуре, где обучал собственным техникам. Более он не пытался забрать его тело или присвоить шаринган. В Конохе же Саске официально был признан отступником, однако сам Наруто знал, что лучше так, нежели его брат будет пушечным мясом.

— Если хочешь, то можешь встретиться с Саске, — как-то предложил Тоби.

— А разве Акацуки союзничают с Орочимару? — поднял бровь Наруто. — Я думал, что его давно выгнали взашей и более не желают даже слышать его имя.

— Итачи-кун сделал так, что теперь Орочимару на нашей стороне. Не член организации, но всё же да, союзник, который вряд ли предаст.

Наруто подумал пару минут и в конце концов согласился. Терять ему было нечего. Тоби тут же активировал Мангекё, перенося их к одному из тайных убежищ Орочимару.

— Божечки, я же просил предупреждать о внезапных приходах, — произнёс Саннин, выйдя им навстречу: видимо где-то здесь был установлен барьер, оповещающий о незваных гостях. — Кого я вижу! Наруто-кун, неужто ты? А на пальце моё колечко. Ты же знаешь, что оно означает, хе-хе?

Орочимару не только выглядел, как змея, но и по характеру напоминал её. Он был склизким в своих речах и поведении. Наруто никогда не нравились такие люди.

— Моё кольцо означает «Небо», — ответил он, чуть хмурясь. Он не знал, был ли у кольца какой-то тайный смысл, придаваемый ему в организации, или же это Орочимару листал от скуки какие-то трактаты по философии, но сам этим интересоваться не спешил. — Могу ли я встретиться с Саске?

— А вы, Учихи, всегда сразу к делу, хе-хе, — посмеялся Саннин. — Кабуто-кун, проводи Наруто-куна в комнату Саске-куна. А мы пока поговорим с Тоби-куном.

Рядом с Орочимару появился какой-то парень в очках. Он кивнул, а Наруто стиснул зубы. Этого парня он знал. Не лично, конечно, но видел пару раз в штабе Корня. Это мальчику не понравилось, и он мгновенно послал Тоби предупреждающий взгляд. Призвав из печати на запястье бумажку, Наруто мгновенно пустил по ней чакру, выстраивая её в иероглифы, которые тут же отпечатались на белой поверхности. Затем бумажка незаметно перекочевала в руку Тоби. Наруто бросил короткий взгляд на Орочимару, мол, передай ему написанное, а затем ушёл за Якуши.

Кабуто был идеальным шпионом. Неприметный, он мог затесаться в любой скрытой деревне под видом шиноби. Наруто знал, что как минимум в двух он притворялся чунином, в одной — генином, а ещё в трёх — обычным жителем без чакры. Учитывая тот факт, что Кабуто считался шпионом сразу в нескольких деревнях, то Наруто даже и не знал, кому он верен на самом деле. Во всяком случае, юноше не нравилась сама мысль о том, что Якуши сейчас может следить за Саске по приказу Данзо. А в том, что так и было, он даже не сомневался.

Парень провёл Наруто к одной из многочисленных комнат, а после поспешил убраться. Учиха постучался и открыл дверь. Саске сидел на кровати и изучал какой-то свиток. Когда в комнату вошёл посторонний, он оторвался от чтения и поднял взгляд.

— Наруто, — удивлённо прошептал Саске, а потом его губы изогнулись в лёгкой улыбке. — Рад тебя видеть. Уже прошло полтора года с нашей последней встречи.

— Да, — согласился юноша. — Я учился новым техникам всё это время.

— Покажешь?

— Посмотрим. Некоторые из них я ещё не опробовал на людях, поэтому они могут быть опасны. Я не хочу навредить тебе. — Наруто покачал головой.

Саске промолчал, а затем перевёл тему:

— Ты ведь теперь в одной организации с Итачи?

— Да. Ты уже разговаривал с ним?

— Нет. Он мне ничего не говорил, просто пообещал, что позже расскажет. Я… Я не знаю… Я не чувствую, что хочу убивать его, но я желаю знать всю правду. Я не маленький, чтобы её от меня скрывали!

Наруто на это лишь хмыкнул. Это было вполне в стиле Итачи: скрывать правду от младшего брата, чтобы он ни за что не возненавидел Коноху. Вот только это, по мнению Наруто, было большой глупостью. Именно верхушка Конохи была виновата в том, что клан Учиха в конце концов решился на восстание. Никто не просил их ущемлять один из величайших кланов. Эти люди сами вырыли себе могилу.

Наруто позволил шальной улыбке проскользнуть на лице. А в следующую минуту, набрав в лёгкие побольше воздуха, принялся рассказывать брату обо всём, что же произошло на самом деле много лет назад. Если Итачи не хотел говорить Саске всю правду, то расскажет он, Наруто.

Примечания:

Бечено!

С той встречи с Саске минуло чуть больше, чем полгода. Наруто вполне успешно завершил несколько миссий Акацуки, которые были просты до безобразия: убить какого-то плохого парня, убить какого-то хорошего парня, схватить какую-то девчонку и передать ценную информацию.

Наруто применял полученные им знания на практике, всё больше и больше совершенствуясь. Он шлифовал свои техники, оттачивая их до такой степени, что мог воспроизводить их за пару секунд. Учиха чувствовал силу, текущую по венам вместе с кровью, и упивался этим ощущением.

Тем временем в войну Листа, Песка и Камня ввязалось несколько небольших скрытых деревень, желающих оттяпать себе кусочек побольше, что привело к новым ожесточённым битвам. Наруто предполагал, что вступление Облака лишь вопрос времени.

Во всяком случае, в мире становилось всё меньше и меньше мест, где можно было бы спокойно ходить. Каждая деревня, каждый посёлок воспринимал двух Акацуки как врагов. Никто не отказывал им в еде или жилье, ведь деньги открывают любые двери, но относились к ним настороженно. Даже хенге не помогало: местные всегда с подозрением косились на приезжих, ожидая от них внезапного нападения.

По миру всё больше и больше гремели различные имена. Слухами о героях войны полнился мир, и сам Наруто не придал бы им особого значения, если бы не одно «но».

Всё больше и больше велось разговоров о таинственном человеке, который, не являясь шиноби из Конохи, изо всех сил воевал на её стороне. Его лицо всегда было скрыто за маской ворона, а глаза в бою горели алым цветом. Он был быстр и точен в своих атаках и никогда не разменивался на разговоры: никто не слышал его голоса. Он общался с помощью языка жестов и всегда предупреждал отряды из Конохи о засадах и ловушках.

В первый раз о нём услышали, когда он спас команду генинов из Листа месяц назад. С тех пор он начал всё чаще и чаще появляться на фронте, но никогда не спешил ни с кем сближаться и снимать маску.

Также ходили слухи, что Хокаге объявил на него охоту.

И чем дольше Наруто выслушивал эти разговоры, тем сильнее в его голове укоренялась мысль о том, что этим самым человеком был его отец, Шисуи Учиха. Выживших из клана Учиха было не так уж и много — можно пересчитать по пальцам одной руки. Воронов призывали всего двое: Итачи и Шисуи. И то, первый постоянно находился в компании Кисаме, а сейчас так и вовсе отправился в Скрытый Туман. Также странным казался тот факт, что Хокаге решил охотиться на того, кто спасает его подчинённых. Это могло означать только одно: Данзо знал, кто скрывается под маской, и опасался, что этот человек нарушит все его планы, а потому хотел поймать как можно скорее.

Вывод о том, кто же этот таинственный Ворон — как прозвали его в народе — напрашивался сам.

— Я уверен, что не только Данзо догадался, кто скрывается под маской, но и другие люди, лично знакомые с отцом — тоже, — произнёс Наруто, задумчиво смотря в какую-то точку на противоположной стене.

— Он не очень-то и скрывается, — ответил ему Тоби. — Любой, кто достаточно умён, сможет сложить два и два.

— Возможно ли, что он делает это для того, чтобы я понял, что он жив? Или же чтобы я сам нашёл его?

— Вполне вероятно.

После этого они замолчали.

— Ладно, — встал Тоби со своего места. — Нам пора.

Наруто кивнул и поднялся следом.

Они вышли из харчевни, в которой сидели какое-то время, а затем Тоби переместил их к месту недалеко от руин какого-то здания. Юноша огляделся. Здесь когда-то кто-то жил, теперь же от жилища остались редкие одинокие каменные обломки стен. Под ногами была разрушенная временем каменная тропинка, через которую пробивалась многочисленная трава. Наруто глубоко вдохнул свежий воздух. Место было прекрасным.

Однако на любование времени не было. Мальчик достал несколько свитков, прокусил палец и начал обходить территорию, подготавливая один из своих мощнейших барьеров. Он должен был держать врага внутри, не давая тому возможности выбраться наружу, и незаметно отбирать у него чакру. Также Наруто принялся мастерить различные ловушки, которые при приближении врага должны были спускать кунаи с сюрикенами или же выпускать цепи.

На подготовку у Наруто ушло где-то полчаса, но он был доволен результатом. Похлопав руками, тем самым убирая с них всю грязь и пыль, он развернулся к Тоби.

— Пора.

Тот кивнул, а после исчез в воронке.

Наруто спрятался за одной из оставшихся каменных стен и закусил губу, пытаясь унять волнение. Ему предстояла одна из самых сложных миссий. Он собирался убить Шимуру Данзо.

Благодаря сотрудничеству с Орочимару Учиха смог выяснить, каким образом Данзо удалось убить Какузу, и то, что он услышал, ему не понравилось. Правая рука Пятого Хокаге представляла из себя искусственную руку из клеток Хаширамы Сенджу, в которую было имплантировано с десяток шаринганов. Когда Наруто услышал об этом, у него от гнева кровь вскипела в жилах. Он почувствовал такую ярость и такое отвращение по отношению к Данзо, какое никогда прежде не испытывал.

«За то, что он сделал, я уничтожу его», — решил тогда Наруто. И вот сейчас пришло время.

О способностях Хокаге Наруто знал только по рассказам Орочимару, однако и этого было достаточно, чтобы юноша смог оценить силу противника и подготовить всё для его убийства. Теперь же оставалось только ждать, когда Тоби приведёт Шимуру.

Однако не прошло и пяти минут, как те показались недалеко от барьера. Данзо встал в боевую стойку, атакуя Тоби вакуумными пулями, но те пролетели сквозь мужчину.

— Твой противник не я, а он, — произнёс Тоби. Наруто, вздохнув, вышел из-за стены.

— Давно не виделись, Хокаге-сама, — холодно произнёс он.

— Щенок, — прошипел в ответ Данзо. — Решил, что сможешь попросить своего друга незаметно вывести меня из резиденции, а затем лично убить здесь?

— Вы как всегда проницательны. — На губах Наруто проскользнула усмешка.

Хокаге выпрямился, окинув Учиху недовольным взглядом. Юноша прекрасно понимал, что его считают слишком самонадеянным глупцом даже несмотря на то, что его отцом был сам Учиха Шисуи. Причиной этому могло быть только то, что Данзо высоко оценивал свои способности, считая, что Наруто для него не противник.

Однако на стороне Учихи были не только знания о техниках Шимуры, но также подготовленные им ловушки, Мангекё Шаринган, преклонный возраст противника, его пренебрежительное поведение и, что самое главное, Тоби. Данзо явно считал Тоби куда более сильным врагом, а потому в бою с Наруто будет экономить как можно больше чакры, чтобы потом сразиться Тоби.

— Что ж, мне стоит преподать тебе урок.

С этими словами Данзо достал забинтованную руку из одежд, снимая бинт и являя взору Наруто бледную руку с десятком шаринганов на ней. Юноша поджал губы: Орочимару не соврал — этот ублюдок и вправду имплантировал себе то, что должно принадлежать клану Учиха.

На землю упала пара утяжелителей, а затем Данзо сложил несколько печатей. Их последовательность была прекрасно известна Наруто, а потому он поспешил метнуть в противника дымовую шашку, затем активируя Сусаноо. Вакуумная волна мощным потоком столкнулась с бронёй, не причиняя ни ей, ни Наруто никакого вреда.

В следующий миг Учиха сорвался с места, доставая кунай и пуская по нему стихию Ветра. Мальчик мгновенно атаковал противника, разрезая воздух рядом с его головой. Данзо остановил его руку своей, но тут же получил мощный удар в бок. Мужчине пришлось отпустить Наруто и сделать пару шагов назад. Мальчик прищурился: до барьера осталось буквально несколько метров.

Он сложил печати Собаки, Лошади и Птицы, призывая мощный порыв ветра. Хокаге сделал ещё несколько шагов, а после пустил чакру к стопам. Наруто тут же вновь сошёлся с ним в ближнем бою, орудуя кунаем. Данзо достал свой, и теперь руины наполнились звуком биения железа друг о друга.

Следующий удар лезвием пришёлся прямо по щеке Наруто. Данзо замахнулся вновь, и мальчик хотел было увернуться, но не смог пошевелить и рукой. Он замер, а по его коже начали ползти алые символы, которые постепенно чернели. Мощный удар ногой пришёлся прямо по солнечному сплетению, и Учиха почувствовал, как в горле забурлила кровь.

— Что ж, вот и всё, — произнёс Шимура. Он замахнулся кунаем, целясь прямо в сердце Наруто. Мальчик мгновенно активировал Сусаноо, и оружие распалось на осколки прямо в руках Данзо.

— Всё для тебя, — ответил ему Наруто, который довольно быстро нашёл способ освободиться от этой печати.

Призрачная костлявая рука обхватила туловище Данзо, сжимая его. Наруто пустил чуть больше чакры, и на костях начали образовываться мышцы. Хватка стала сильнее. На губах Шимуры выступила кровь, стекая вязкими каплями по подбородку. Затем раздался тихий хруст: позвоночник мужчины был сломан.

Тело в хватке Сусаноо замерцало, пропадая, а Наруто резко развернулся, замечая Шимуру позади себя. Один из шаринганов на его руке был закрыт. Юноша нахмурился.

— Используешь Изанаги, значит, — задумчиво произнёс он. Теперь ему стало понятно, зачем Данзо так много шаринганов на одной руке и как именно он смог победить Какузу.

— А ты, судя по всему, пробудил Мангекё шаринган. Интересно, какие у тебя способности? Ты же сын своего отца, а это значит, что ты тоже должен уметь подчинять людей.

При упоминании Шисуи уголок губ Наруто дёрнулся, а сам мальчик сорвался с места. Данзо сложил печати для вакуумного шара, но техника распалась паром. Данзо удивлённо моргнул, и Наруто, воспользовавшись его замешательством, вытолкнул мужчину за черту, за которой начинался барьер. Сработала ловушка, и острые сенбоны прошили тело мужчины насквозь. Наруто заранее пропитал их своей чакрой, поэтому теперь они превратились в смертельное оружие. Хокаге вскрикнул, а затем его тело вновь замерцало.

Наруто уже был готов к его следующему появлению, предчувствуя, откуда тот нападёт. Пространство в барьере — территория Наруто. Он знал обо всём, что происходило внутри. Данзо был для Учихи весь как на ладони. Мощный удар кулаком Сусаноо пригвоздил только-только появившегося Шимуру, убивая его вновь. Третий глаз закрылся, а Наруто резко развернулся, складывая печати и касаясь земли. По той прошлась вязь иероглифов, устремляясь к месту появления Данзо. Мужчина отскочил, но в следующий миг попал в ловушку из цепей. Те сковали его, прожигая кожу не хуже раскалённого металла. В воздухе запахло палёной плотью, а в следующий миг Наруто всадил кунай прямиком в сердце Шимуры.

После этого Хокаге стал куда осторожнее и следующую ловушку из многочисленных летящих в него сюрикенов с кунаями попытался было отбить мощным порывом ветра, но Наруто вновь рассеял его технику своим Неншо. Тело Данзо вновь было прошито острым оружием.

Наруто почувствовал лёгкое ликование: осталось убить Шимуру всего пять раз.

Данзо появился вновь, и они продолжили. Теперь мужчина не сдерживал силу, используя всю свою чакру и более не экономя её для битвы с Тоби, однако это было как раз тем, чего Наруто и добивался: чем больше чакры использовал Данзо, тем больше её поглощал барьер. Более того, на каждую технику Изанаги тратилось много сил. Такими темпами Шимура довольно скоро обессилит, заработав себе истощение.

Однако использование большего количества чакры совсем не помогало Данзо. Мужчина смог избежать нескольких ловушек, но все его техники испарялись в мгновение ока. Стоило мужчине только начать формировать древесные путы или воздушные атаки, как те превращались в пар.

Наруто стискивал зубы: глаза болели, особенно тот, который контролировал Неншо. По щеке давно текла алая слеза, но юноша не мог позволить себе расслабиться, пока он не добьёт Шимуру.

Шестой, седьмой, восьмой и девятый глаза закрылись на руке противника. Оставался только десятый, и Наруто вновь использовал Сусаноо. В руках воина мелькнул меч, пронзивший явно уставшего Данзо насквозь.

Мужчина откашлянул кровь, падая на колени и вновь заходясь в мерцании. Когда он появился вновь, Наруто тут же пригвоздил его к земле, но не спешил убивать. Куда важнее для мальчика было забрать то, что Данзо никогда принадлежать не должно было. Глаз Шисуи.

Наруто склонился над Шимурой, протянув руки и разрезав бинты на лице. Мужчина плевался, но не мог пошевелиться: Учиха наложил на него парализующую печать, куда мощнее и действеннее той, что использовал он сам. На Наруто смотрел алый глаз с тремя томоэ. Мальчик прерывисто вздохнул: он чувствовал чакру вокруг глаза. Он точно принадлежал Шисуи.

Три томоэ завертелись, Данзо явно вознамерился использовать Мангекё, но Наруто успел раньше: протянув руку, он тремя пальцами коснулся глазницы Шимуры и вырвал последний шаринган.

— А теперь сдохни, — прошипел он.

В следующий момент по приказу Наруто активировалась последняя ловушка, и земля под Данзо раздвинулась. Мужчина упал прямо на острые колья, прошившие его насквозь. В этот раз он умер окончательно.

Примечания:

Бечено!

Весть о том, что Пятый Хокаге был убит нукенином из Конохи, разлетелась по миру со скоростью света. Стараниями Тоби его тело было возвращено обратно в кабинет Хокаге, а на столе лежала записка, гласящая, что всякого, кто посмеет украсть что-то у Учиха, ждёт такая же судьба.

Что дальше сделали с телом Данзо, Наруто не знал, но слышал лишь, что после этого Райкаге наконец-то вступил в войну.

— Ты смог победить его благодаря тому, что, обладая ценнейшей информацией о его способностях, выстроил грамотную ловушку. Если бы не она, то ты бы не отделался так легко, — произнёс Тоби.

— Это ты называешь «легко»? — усмехнулся Наруто, указывая на свои глаза. — Они как будто горят. И я, кажется, опять посадил зрение.

— Хмм, это странно, — помолчав с секунду, начал говорить нукенин. — Ты не так долго использовал Мангекё шаринган, и подобная отдача… Возможно ли, что это как-то связано с тем, что ты Учиха лишь наполовину? Возможно, родство с Узумаки увеличивает твою продолжительность жизни и запас чакры, однако при этом как-то мешает твоему шарингану работать на все сто процентов. Оттого сейчас тебе так плохо.

— Чёрт его знает. Я использовал Мангекё всего полчаса, но такое чувство, будто три дня ходил с ним.

Тоби тяжело вздохнул и покачал головой.

Наруто сидел на футоне в какой-то гостинице, куда его перенёс друг после сражения с Данзо. Прошла уже пара дней, но состояние Наруто, который резко рухнул после победы посреди поля боя, улучшилось ненамного. У мальчика обнаружилось внутреннее кровотечение, из-за чего кровь постоянно скапливалась в горле. Также он до сих пор чувствовал себя измотанным и постоянно хотел спать. Наруто не нравилось такое положение дел: удары Данзо не были настолько мощными, а его собственная регенерация не была настолько слабой, чтобы всё до сих пор не зажило.

— Вот, выпей это. Должно унять боль. — Тоби протянул ему какую-то флягу, и Наруто, не раздумывая, тут же выпил её содержимое. Боль и вправду отступила. — Сегодня утром я получил ворона от Итачи. Он хочет встретиться с тобой в стране Рисовых полей.

— Отсюда до неё пешком идти где-то дня четыре. А в таком состоянии недели полторы.

— Он назначил встречу через две недели, так что у тебя есть время, чтобы поправиться. Ты отдыхай, а я пока поищу какого-нибудь ниндзя-медика.

— Акацуки срочно надо завербовать ирьенина, — тихо ответил Наруто.

— Нам хватает Сасори-доно, — отмахнулся Тоби.

— Он если примется лечить, то либо отравит, либо превратит в марионетку. Нет уж, спасибо.

Наруто говорил это с улыбкой на лице, глубоко в душе гордясь тем, что был знаком со многими выдающимися людьми, которые присоединились к их организации. Пусть даже некоторые из них и были кем-то вроде Хидана или Дейдары.

С этой мыслью Учиха уснул, чтобы проснуться через день. Он чувствовал себя уже лучше, но слабость никуда не ушла.

Так, лечась, Наруто провёл полторы недели. Это настораживало мальчика: он не так долго и не так часто использовал Мангекё, чтобы после боя, в котором не так уж и сильно пострадал, так долго отлёживаться в постели. Тоби, не отходивший от него всё это время и подающий целебные отвары, лишь разводил руками, говоря, что причиной тому может быть, опять же, тот факт, что Наруто — полукровка.

Учиха вспоминал тот день, когда впервые неосознанно активировал Мангекё — то был день, когда он узнал о смерти отца. После произошедшего он ещё долго валялся в больнице, а после возвращения в родной квартал клана чувствовал себя просто ужасно. Исходя из этого Наруто был готов поверить в гипотезу Тоби.

Также тогда и объяснялась причина, по которой до этого, при использовании обычного шарингана, не Мангекё, Наруто не испытывал подобного. Мангекё был сложной техникой высокого ранга, которая требовала большого количества чакры и имела сильную отдачу.

Принимая подобное объяснение, Наруто успокоился, обещая себе, что впредь будет использовать Мангекё как можно реже. Или, наверное, пересадит себе глаза Шисуи, чтобы обрести Вечный Мангекё, вернуть стопроцентное зрение, усилить свои способности и уменьшить отдачу. Один глаз у Наруто уже имелся. Второй он собирался забрать у отца, когда они встретятся.

Учиха не раз представлял их встречу, и каждый раз от картинок в голове на сердце становилось теплее. Он мысленно поклялся себе, что упросит отца обменяться глазами.

Когда прошло полторы недели, Наруто уже крепко стоял на ногах и был готов идти на встречу к Итачи. Они вышли из гостиницы ранним утром, а пришли на место встречи только к полудню четвёртого дня.

Итачи они нашли довольно скоро: тот заранее прислал ворона с запиской о месте встречи.

Чего Наруто точно не ожидал, так это того, что Итачи окажется не один, а в компании незнакомого мальчику мужчины. Однако стоило подойти чуть ближе, ощутить его чакру, как Наруто почувствовал, что его ноги слабеют, а в голове не остаётся ни одной мысли.

Да, Наруто мечтал встретиться с Шисуи, но он не ожидал, что это произойдёт так скоро.

— П-папа? — неуверенно выдавил он.

Незнакомец снял маску ворона, являя Наруто своё лицо, которое пересекал шрам, начинающийся над правой бровью, проходящий через переносицу и заканчивающийся на левой скуле. Чёрные глаза смотрели на юношу с теплотой.

— Давно не виделись, Наруто, — произнёс он. Его голос был чуть хриплым, но он всё ещё принадлежал Учихе Шисуи. У юноши выступили слёзы, которые он тут же поспешил смахнуть.

— Мог бы и предупредить о том, что жив.

Шисуи на это лишь пожал плечами. Наруто понимал, что у отца были свои причины не говорить ему, но неприятная обида кольнула сердце.

— Я думаю, вам надо поговорить наедине, — произнёс Итачи. — Возвращайтесь потом в гостиницу.

Шисуи кивнул, бросив кузену напоследок благодарность, и дождался, пока тот не скроется вместе с Тоби. Когда же они ушли, Учиха сел прямо на траву и тяжело посмотрел на Наруто. Юноша приземлился рядом.

— Ты так вырос, — отстранённо проговорил Шисуи.

— А ты не изменился, — парировал Наруто. — Почему именно сейчас?

— Ты убил Хокаге.

Всего три слова, произнесённые огорчённым тоном, были подобны огромному булыжнику, свалившемуся на плечи Наруто. Он удивлённо моргнул, сначала не понимая, что имел ввиду отец, а потом гнев вскипел в его жилах. Алая пелена в мгновение ока застелила глаза. Наруто даже не сразу понял, что активировал шаринган.

— Ты решил со мной встретиться только потому, что я убил этого бесполезного старика? Ты так сильно беспокоишься за Коноху? За деревню, которая уничтожила наш клан? За это прогнившее место, серьёзно? А если бы я не убил Данзо, то что тогда? Ты бы продолжал бегать от меня?

— Отвечая на твои вопросы, то да, я беспокоюсь за Коноху и нет, я бы не продолжал бегать от тебя. Я не так давно смог связаться с Итачи, чтобы он помог найти тебя. Даже не убей ты Пятого, я бы всё равно стоял здесь рядом с тобой.

— Тогда к чему весь этот фарс про Хокаге? Отчитать меня хочешь?

Шисуи прикрыл глаза.

— Ещё до твоего рождения я выбрал сторону. Я знал, что если что-то подобное, как восстание клана, произойдёт, я предам своих товарищей и останусь на стороне Конохи. Да, Коноха не так уж прекрасна, в ней полно несовершенного, но разве это не прекрасно? Именно это заставляет меня защищать её по сей день. Когда ты родился, я ещё сильнее захотел защитить Коноху. Я тайно предал клан и стал служить Хокаге. Я ему рассказывал о планах Фугаку-сана и передавал ценную информацию. Я хотел создать для тебя безопасный дом, в который ты всегда мог вернуться — и именно Коноха могла стать таким домом.

— Но у тебя ничего не вышло, — хмыкнул Наруто.

— Да, у меня ничего не вышло. Мы с Третьим и старейшинами придумали план, по которому я возьму разум Фугаку-сана под контроль, но этот план оказался ненадёжен. На меня напали, украли мой глаз.

Наруто на этих словах молча снял напульсник, демонстрируя печать на запястье. Он приложил к нему два пальца, будто собирался проверить частоту пульса. Раздался тихий хлопок, и в руках Учихи оказалась небольшая стеклянная колбочка, внутри которой в непонятном растворе плавал глаз с активированным шаринганом.

— Вот он. Я забрал его у Данзо. Он вживил себе в руку десять шаринганов, благодаря которым мог пользоваться Изанаги. А затем он заменил свой правый глаз на твой. Я забрал то, что ему никогда не принадлежало. Всё ещё хочешь защищать его?

— Я никогда не хотел защищать его. Я хотел защищать Коноху, — покачал головой Шисуи. — Спасибо тебе, Наруто. Свой второй глаз я отдал Итачи, и он точно так же вернул его мне. Я отдал его перед тем, как спрыгнуть с обрыва. Я верил в то, что умру, и жалел лишь о том, что не смогу обеспечить тебе достойное детство. Но кто ж знал, что я выживу? Этот шрам достался мне в тот день. Я решил, что, если я не умер тогда, то, значит, моему жизненному пути не пришёл конец, и я должен сделать что-то ещё. Я нашёл ирьенина и заставил его пересадить мне глаза моего дальнего родственника, но они плохо прижились и постоянно болят. Я долго восстанавливался, но в конце концов смог встать на ноги. Какое-то время я жил как обычный человек, работал в поле и собирал слухи. Когда я узнал о том, что ты стал отступником, я чуть не поседел от ужаса. А потом, размышляя, понял, что, возможно, то был твой единственный выход. Тогда же я понял, что пора действовать. Я вновь начал практиковаться в искусстве шиноби и довольно быстро восстановил все свои навыки. К тому моменту, как я закончил, ты пропал неизвестно где, а между Конохой и Суной разгорелась война. Я понял, что должен дать тебе сигнал, что я всё ещё жив и жду тебя, а потому начал выступать на стороне Конохи. В конце концов моя цель была достигнута: Итачи разыскал меня, и с его помощью я нашёл тебя.

— Ты не винишь меня за то, что я ушёл из Конохи? — внезапно спросил Наруто.

— Как я уже говорил ранее, я верю, что у тебя на то были свои причины.

Наруто чуть улыбнулся, а затем принялся рассказывать обо всём, что произошло с ним за последние годы. Шисуи слушал внимательно, задавал вопросы и кивал. Ему была небезразлична судьба сына. Когда же он узнал, что сейчас с ним всё в порядке, Учиха смог расслабиться.

Конечно, его напрягал факт долгого восстановления Наруто после использования Мангекё шарингана, но он пообещал, что обязательно решит эту проблему, а пока можно было пересадить глаза друг друга.

Они говорили до конца дня, а после отправились в гостиницу. И Итачи, и Тоби поддержали идею пересадки: последний даже отыскал ирьенина, который в прошлом занимался подобным.

Наруто со спокойным сердцем ложился на операцию, переполняемый мыслями о том, как счастливо заживёт вместе с отцом после операции. Они поговорили, простили друг друга и пообещали, что с этого дня их жизнь начнётся по-новой.

Та зияющая пустотой дыра в душе Наруто начала зарастать, наполняться теплом и светом. Долгие годы мальчик не имел перед собой никакой цели, ничего такого, к чему бы он мог стремиться всю жизнь, что в конце концов заставило бы его дышать полной грудью. Однако, увидев отца вновь, Наруто резко понял, чего, а вернее кого ему не хватало все эти годы.

Шисуи был его самым близким человеком, был тем, кто любил его безвозмездно, не требуя ничего взамен. Шисуи был его отцом, вырастившим его и вбившим в голову всё то, что помогло ему развиться в будущем.

Наруто засыпал, веря в завтрашний день, который станет новым листом в его жизни.

Наруто засыпал, не зная, что завтра для него никогда не настанет.

Примечания:

Бечено!

Когда Наруто открыл глаза, он обнаружил, что стоит на ногах. В его голове было абсолютно пусто. Последнее, что он помнил — как ложился на операционную кушетку, чтобы обменяться глазами с отцом.

Он попробовал было двинуть рукой, сделать шаг вперёд, но не мог: непонятная сила мягко сдерживала его. Мышцы отказывались слушаться, будто были не родными. Единственное, что он смог сделать — это поднять голову.

Его взгляд наткнулся на двух мужчин перед ним. Один из них был Кабуто, только выглядел он иначе, нежели при последней их встрече в логове Орочимару. Тогда Кабуто был человеком, сейчас же он напоминал змею. Его кожа сильно побледнела, на ней выступили чешуйки, а от глаз тянулись фиолетовые линии, какие были у Орочимару.

Вторым же был Тоби. Он сменил свою оранжевую спиралевидную маску на белую с чёрной точкой на лбу, от которой исходили такие же чёрные круги. Теперь Наруто видел оба его глаза, и знатно удивился, когда понял, что в одном у него шаринган, а во втором — риннеган. Юноша подумал о том, что, возможно, Тоби скрывал его всё это время.

— Что за? Где мы? — услышал Наруто знакомый голос. Наруто попытался было повернуть голову, но не смог: мышцы шеи совершенно не слушались. Но его обладательницу Учиха и так знал: то была Фуу. Вопрос был лишь в том, почему же она внезапно стоит рядом с ним, если умерла когда-то давно прямо на его глазах?

— Вижу, вы уже пришли в себя, — произнёс Тоби доселе незнакомым Наруто ледяным тоном. В нём не мыло ни грамма эмоций, даже насмешки или ликования. — Меня зовут Мадара Учиха. Я воскресил вас, джинчуурики, чтобы вы стали моими путями Мудреца.

Наруто нахмурился. Воскресил? Значит ли это, что он умер?

— Не стоило трогать мёртвых, — произнёс кто-то не так далеко от Учихи. Тот не смог посмотреть на говорившего. — Потому как они могут и отомстить за свою смерть. Ты же из Акацуки, верно? Я запомнил тебя. Твоя смерть будет мучительной.

— Сомневаюсь, — заговорил Кабуто. — Техника нечистивого воскрешения, которую я использовал, позволяет мне полностью управлять не только вашими телами, но и сознанием. Без моего ведома вы даже о мести подумать не сможете. К тому же, вами так же управляет Мадара-сама, так что склоните головы и поблагодарите его за то, что он выбрал вас, а не кого-то другого, чтобы достичь своей великой цели.

Тот человек, который предупреждал Тоби о смерти, недовольно зарычал. А в следующий миг Наруто почувствовал, как его тело двигается само по себе. Внезапно он понял, что при чужом контроле всё же может сам двинуть пальцем.

— Ну-ну, Кабуто-кун, не стоит быть таким. Я не настолько жесток, чтобы лишить вас сознания и воли. Вы не сможете противиться мне, но повертеть головой по собственному желанию сможете.

— Целью Акацуки был мир без войн, так? До сих пор её придерживаешься? — усмехнулся Наруто, как только понял, что может двигать губами.

— Да. Я создам мир, в котором не будет войн и глупых смертей. Это будет вечная иллюзия, где каждый из вас будет жить и у каждого будет всё, чего он только захочет: семья, друзья, дом.

Наруто нахмурился.

— Что с моим отцом? — внезапно спросил он. — Что ты с ним сделал?

— О, он мёртв. В этот раз точно. Впрочем, как и ты. Мне очень пригодились ваши техники подчинения, чтобы прогнуть под себя всех Каге. Ты знал, что если я буду использовать Неншо или Котоамацуками, то мне понадобится куда меньше времени на восстановление?

Наруто с силой сжал руки в кулаки, почувствовав жгучую обиду, что полоснула его изнутри. Он доверял Тоби, а в итоге его доверие предали. Юноша не чувствовал особого удивления или сожаления по этому поводу — всё же глубоко в душе он знал, что никому нельзя верить, даже тем, кто стал тебе чуть ли не лучшим другом. Однако было крайне неприятно из-за собственной глупости и чужой натуры, которая способна за добро отплатить ножом в спину.

— Так значит, всё это время столь сильная отдача от шарингана была не из-за того, что я полукровка? — внезапно понял Наруто.

— Нет. В течение года я поил тебя ядом, который постепенно ослаблял тебя. Дозы были небольшими, чтобы ты не заметил, но всё это время яд накапливался внутри тебя. В тот миг, когда ты убил Шимуру Данзо и достал мне шаринган Шисуи, ты стал бесполезен. Пришло время от тебя избавиться.

— Так, оказывается, наш палач тоже был обманут? Ха-ха, кто ж знал? — хохотнул кто-то. Наруто повернул голову и увидел перед собой джинчуурики пятихвостого. Юноша помнил, что тот оставался в сознании всё то время, пока биджу вытаскивали из него. Он кричал и проклинал Акацуки, обещая вернуться с того света и отомстить как можно более жестоко.

Наруто поджал губы, ощущая, как разочарование захлестнуло его. Ему не было стыдно за то, что он убил и помогал убивать этих людей. Юноша всегда верил, что выживает сильнейший. Вот только он забыл, что всегда будет кто-то, кто сильнее тебя. А если и не сильнее, то хитрее.

Он взглянул на свою руку: та была серой, как некачественная бумага, и потрескавшейся, словно земля в жаркую сухую погоду. Кинув быстрый взгляд на остальных джинчуурики, Учиха понял, что те выглядели так же. Видимо, это была особенность всех воскрешённых.

— Всего за годы существования Акацуки мы поймали восьмерых джинчуурики, остался только Киллер Би, в котором запечатан Восьмихвостый, — сказал Обито. — Шестеро из вас будут моими путями Мудреца, а двое отправятся на фронт. Гаара, Югито, вы идёте воевать, все остальные вместе со мной должны захватить Восьмихвостого. У ваших биджу есть какая-то особая связь друг с другом, так что воспользуйтесь ею, чтобы определить его местонахождение.

Вперёд вышли двое, мальчик и девушка. Мальчиком, очевидно, был Гаара. Наруто помнил, как они убивали его: он был вторым, после Фуу, из кого он доставал биджу. Гаара более не выглядел озлобленным или сумасшедшим, как при их первой встрече в пещере у Гедо Мазо. Его лицо выражало спокойствие, но Наруто ощущал тонкие волны ярости. Была ли то ярость Гаары или Однохвостого — он не знал.

А вот девушку, чьё имя было Югито, он не знал. Её поймали до того, как он присоединился к Акацуки, а потому видел её впервые, но не мог не признать, что она была довольно красивой.

Двое джинчуурики кивнули и тут же пропали, отправляясь на поле боя.

— Мы тоже идём, — глухо произнёс Мадара и, повернувшись к джинчуурики спиной, пошёл вперёд. Наруто почувствовал, как его тело против воли хозяина последовало за ним.

Периодически оглядываясь на других джинчуурики, юноша замечал, что в глазах, как и в глазах Тоби, горели шаринган и риннеган. Учиха догадывался, что в его собственных тоже.

Пока они двигались вперёд, следуя по тонкой нити связи с Восьмихвостым, Наруто заглянул в собственное подсознание. Там, когда он был в прошлый раз, за огромной красной решёткой сидел Девятихвостый. Из его хвостов и носа торчали чёрные тонкие стержни, похожие на те, которые торчали из лица Пейна. Когда-то давно Наруто думал, что это был просто пирсинг, но Тоби объяснил ему, что на деле это чакроприёмники, которые позволяют Пейну управлять всеми телами.

От тёплых воспоминаний неприятно заскребло на душе, и Учиха помотал головой, стараясь не думать о прошедшем. Но Лис не собирался давать ему забыть.

— Все вы, Учихи, лживые лицемеры, — прогрохотал тот, и его голос был полон гнева и ярости.

— Как и все люди, — парировал Наруто.

Самого себя он белым и пушистым не считал. Он знал, что он был таким же уродом, как и Тоби, но делать что-либо с этим он не собирался. Таковым его воспитали в Корне, и такова его работа шиноби. Для Наруто отказаться от лицемерия, с которым он смотрит на убитых им же джинчуурики — всё равно, что отказаться от самого себя.

— Я никогда не мог управлять твоей чакрой, — перевёл он тему, — но теперь я чувствую, что она слушается меня. Это смерть так изменила нашу печать? Или же Тоб… Мадара что-то сделал?

— Второе, — рыкнул Девятихвостый. — Когда ты отрубился на операционном столе, этот урод тут же приказал остановить операцию. Он убил твоего папашу и того парня, который привёл его, а затем переместил твоё тело к статуе, где меня извлекли из тебя. Больше я ничего не знаю.

Наруто поджал губы. Значит, Итачи и Шисуи мертвы. Теперь от клана Учиха остались только двое: Саске и сам Мадара. Однако, что было с первым, Наруто не знал.

Из подсознания его вырвало ощущение чьей-то сильной чакры. Он тут же остановился, как и все вокруг него. Перед ними на ветке дерева стояло несколько человек. У всех у них были протекторы со знаком облака, однако особенно выделялся бородатый блондин с двумя синими полосками под левым глазом. У него было суровое выражение лица, а за спиной висело аж восемь мечей.

Шиноби рядом с ним были не так интересны. Один из них крикнул тому бородатому, чтобы тот убегал, но тут же оказался пронзён посохом Ягуры. Джинчуурики Трёххвостого мгновенно вернулся обратно в строй, как только шиноби из облака, харкнув кровью, упал на землю.

— Он был моим другом, а ты пронзил его крю́ком, — произнёс Киллер Би, и Наруто с удивлением понял, что это была попытка рифмовать.

Впрочем, размышлять времени больше не было. Тоби отдал мысленный приказ, и Наруто почувствовал, как по каналам растекается горячая, как калёное железо, чакра Девятихвостого, а сзади появляется рыжий хвост. Никогда прежде юноша не мог контролировать силу биджу, а все те разы, что он использовал её, сопровождались болью и неприятными ощущениями. В этот раз всё было иначе. Чакра Лиса ощущалась как его собственная. Она подчинялась его мысленным приказам, циркулируя по каналам и не обжигая своим ядом. Наруто даже мысленно пожалел, что не успел подчинить её при жизни.

А вот Киллер Би явно успел. Он ловко уклонился от атаки Роуши, после чего отбил нападение Хана одним из щупалец Восьмихвостого. Одной из восьми катан он перерезал пузыри Утакаты.

Тут сам Наруто сорвался с места, прокусывая подушечку большого пальца, чтобы пошла кровь, и складывая печати. Киллер Би, посчитав, что на него сейчас вновь нападут, отскочил в сторону, но Учиха и не собирался атаковать мужчину. Он приземлился на ветку дерева, где тот ранее стоял, и быстро нарисовал вязь иероглифов, вливая в них чакру. Те засветились.

— Смертельная тюрьма, — произнёс он, складывая печать.

То был один из барьеров, который он раскопал под храмом в Узушио. Для активации техники нужна была кровь Узумаки, а потому никто, помимо Наруто, не мог её использовать. Знакомых с ней, особенно среди нынешнего поколения, не было.

Суть барьера заключалась в том, что он простирался на километр со всех сторон вокруг той точки, где был активирован, и не давал никому выйти, пока кто-то не будет убит, и не важно, кто: пользователь техники или его противник.

Сами Узумаки этой техникой пользовались редко, однако Наруто решил на всякий случай выучить её. Он никогда не думал, что когда-нибудь воспользуется ей: даже в сражении против Данзо юноша решил применить другие барьеры. Он бы с радостью использовал и Технику смертельной тюрьмы, но её, по его мнению, следовало ещё доработать: так, чтобы барьер спадал только после смерти противника Узумаки, и не важно, мертв сам Узумаки или нет. Таким образом, враг в любом случае был бы в смертельной ловушке, не имея возможности выбраться из неё.

Но, к сожалению, у Наруто не хватило времени, чтобы доработать технику: он умер раньше.

Джинчурики Восьмихвостого убивать было нельзя, он нужен был живым, иначе Гьюки погибнет с ним и пропадет из мира на долгие годы до своего перерождения. Наруто и не собирался его убивать, лишь оглушить. В жертву барьеру он собирался принести спутников Киллера Би.

Примечания:

Бечено!

С бессознательным Киллером Би на спине, которого Роуши тащил на плече, они небольшим отрядом двинулись дальше. В руках Наруто и Хана также было по щупальцу, которые в ходе битвы были отрезаны у Восьмихвостого: в них также содержалась частичка чакры биджу.

Прибыв на небольшую поляну, которая со всех сторон была окружена деревьями, Фуу проверила её на наличие ловушек, а затем они ступили на землю. Тоби сложил несколько печатей, и земля задрожала. Из неё начала появляться уже знакомая статуя Гедо Мазо.

— Запечатывание займёт несколько дней, — отметил Наруто.

— Нет. В этот раз всё пройдёт быстрее, — отозвался Тоби. — Все, встаньте на пальцы статуи. Тело джинчуурики положите к подножию, как и щупальца. Наруто, установи барьер.

Воскрешённые повиновались. Наруто кинул щупальце рядом с будущим трупом, а после нарисовал на земле несколько иероглифов. Когда над ними возник бледно-голубой купол, он запрыгнул на своё место на руке статуи. Его руки сами стали складывать печати, и спустя всего пару мгновений из тела Киллера Би начала исходить тёмная пульсирующая чакра, которая постепенно впитывалась в статую.

Дело действительно шло гораздо быстрее, нежели когда Наруто ещё состоял в Акацуки. Хотя, честно говоря, юноша сам не знал, является ли он до сих пор частью преступной организации или нет. Официально он её не покидал, но оказался предан человеком, которого считал единственным другом, и был убит.

Запечатывая Восьмихвостого, Наруто размышлял.

Он не чувствовал в себе сил или желания бороться с Тоби. Было причиной тому лёгкое разочарование в друге или же тот факт, что его разум под контролем — он не знал. Присутствовала апатия, обида, но не боевой дух. Наруто будто стало всё равно, что будет дальше с этим миром.

Он вспомнил слова Тоби о вечной иллюзии, о гендзюцу, в котором все будут счастливы. Он говорил, что у каждого будет семья и дом, куда они смогут вернуться, что не будет войн и печали. Его слова звучали слишком утопично, чтобы быть правдой, но иллюзия на то и иллюзия, чтобы быть пропитанной ложью, как ядом. Хотел ли Наруто жить во лжи? Он сам не знал.

С одной стороны, нет, потому что это ложь, это неправда, там нет ничего настоящего. Все улыбки, все объятия, все слова и все действия пропитаны ложью. С другой же стороны, и что с того? Да, окружающий его мир был бы ненастоящим, однако для остальных — тоже. И, быть может, всё же эти улыбки, объятия и слова были бы искренними.

Учиха мысленно вздохнул: наверное, он бы согласился жить в иллюзии при условии, что он никогда не узнает, что мир вокруг него не больше, чем просто фальшивка.

У Наруто никогда не было великих целей. Он зачастую сам себя не понимал, хоть и пытался делать вид, что это не так. После слов Тоби о том, что Шисуи может быть жив, он стремился найти его, хотел зажить вместе с родителем мирной жизнью и навсегда забыть о деревнях, кланах и шиноби. Учиха не мог назвать это мечтой, тем более, что она была неосуществима просто потому, что нельзя забыть о ниндзя, являясь им. Это было какое-то желание, пришедшее глубоко из сердца, но сам Наруто никогда не позволял ему стать чем-то большим, подавляя даже мысли о подобном. Да, он искал отца, в конце концов собирался стать с ним настоящей семьёй, но он не смог бы забыть о бытности шиноби, как бы не хотел.

В Акацуки ему досталось кольцо, которое носил Орочимару. На нём был иероглиф, который означал «небо». Когда змеиный Саннин с ехидной ухмылкой спросил у юноши, знает ли тот истинный смысл кольца, Наруто лишь отмахнулся, но сам многим позже посмотрел несколько философских трактатов. Иероглиф также означал «пустоту». Учиха не мог не согласиться с тем, что, несмотря на недолгую жизнь и многочисленные знакомства, а также двух родных людей, он чувствовал себя пустым изнутри.

В голове вновь всплыли слова Тоби об идеальном мире, где все будут счастливы, и Наруто стиснул зубы. Он бы хотел…

— Заканчиваем, — прервал его размышления голос Тоби. Учиха вздрогнул, возвращаясь в реальный мир, и спрыгнул с пальцев статуи. Он посмотрел на небо: солнце уже клонилось к закату, а это означало, что запечатывали они Восьмихвостого довольно долго.

— И что дальше? — спросил Утаката.

— Дальше мы идём на войну. Мы побеждаем, но надо бы ускориться. Я хочу покончить со всем к заходу солнца.

— Чем быстрее ты создашь мир вечной иллюзии — тем лучше? — Наруто поднял бровь.

— Вижу, ты начал понимать меня. Всё верно. Я и так слишком долго ждал. Наруто, ты останешься со мной. Все остальные отправляются на фронт.

Против воли Наруто кивнул, принимая приказ. Остальные джинчуурики тут же рассыпались в разные стороны, а Учиха последовал вслед за Тоби. Бездыханное тело Киллера Би было решено взять с собой, чтобы Кабуто воскресил его.

Они довольно долго перемещались по лесу, избегая вражеских засад. Ежели они попадали в такую, то Наруто тут же разбирался с противниками. Его тело действовало само по себе, но сам юноша не чувствовал ни капли сожаления или печали.

— Я довольно хорошо знаю тебя, Наруто-кун. Ты рос у меня на глазах, в какой-то степени я даже воспитывал тебя, — начал говорить Тоби, — поэтому я вижу сомнения в твоих глазах. Мои слова о мире без войн заставили тебя задуматься, не так ли?

— Верно, — согласился Наруто, не видя смысла во лжи или утайке. — Ты… Ты сможешь сделать так, чтобы я ничего не помнил о настоящем мире? Чтобы я не догадался, что всё вокруг меня — фальшивка?

— Кто знает? — Тоби пожал плечами. — Я лишь создам мир и дам ему установки, некие правила, которым все будут подсознательно подчиняться. Однако я не смогу контролировать его. Я сам стану его частью.

— А что же в твоём мире со старостью, жизнью и смертью?

— Всё это — естественный процесс. Люди будут стареть, а потом умирать. Однако не будет никого, кто умер насильственной смертью. После смерти человек переродится и будет проходить свой жизненный цикл вновь.

— А что насчёт, например, зависти и ненависти? Эти чувства — неотъемлемая часть человека. Ты не можешь просто взять и выкинуть их.

— Это будет мой мир, Наруто-кун, поэтому очень даже смогу.

Тоби говорил уверенно, и Наруто не оставалось ничего другого, кроме как принять его слова и обдумать их. Пусть Тоби и говорил, что сможет уничтожить саму природу ненависти, но Наруто в этом сомневался. Нельзя искоренить то, что заложено в человеке на фундаментальном уровне. Однако, возможно, Тоби удастся её притупить и погасить. Чтобы она оставалась, но была слабой и едва заметной.

Когда они прибыли к Кабуто, тот с интересом рассматривал большую карту, на которой тут и там светились точки, означающие воскрешённых под его управлением.

— После того, как вы отправили джинчуурики сражаться, вражеская армия несёт большие потери, — произнёс он. — Скоро не останется никого живого.

— Отлично. Надо воскресить Киллера Би и отправить его на фронт. Затем я поглощу Гедо Мазо.

— Вы? Разве это не сделает Мадара-сама?

Тоби явно напрягся, а Наруто непонимающе моргнул. Разве Тоби и не был Учихой Мадарой?

Однако тут из-за каменной стены к ним вышел высокий мужчина с длинной гривой чёрных волос и такими же чёрными глазами. Его кожа была серой и покрытой трещинами, прямо как у Наруто, из-за чего юноша сделал вывод, что этот человек также был воскрешённым.

— Давно не виделись, Обито. Что это за юнец рядом с тобой? — спросил он глубоким голосом.

— Рад снова вас видеть, Мадара-сама. — В тоне Тоби разочарование перекликалось с нотками уважения и благоговения. — Это Учиха Наруто. Весьма талантливый парень, один из последних выживших в нашем клане.

Наруто понял, что происходит. Человек, который был перед ним — тот самый Учиха Мадара, один из основателей Конохи и сильнейший глава клана Учиха в истории. Тоби же, или, скорее, Обито, являлся его последователем и просто воспользовался громким именем предка. Это многое объясняло.

Мадара осмотрел Наруто внимательным взглядом, и тот ответил ему тем же. Наконец, мужчина отвёл взгляд и вновь посмотрел на Кабуто.

— Скорее воскрешай этого джинчуурики.

Тот повиновался. Процесс использования техники Эдо Тенсей был весьма занимательным для Наруто, и он с удивлением смотрел на то, как труп какого-то незнакомого паренька покрывается чем-то, похожим на клочки бумаги, а после превращается в точную копию Киллера Би. Внезапно копия открыла глаза и села.

— Добро пожаловать обратно в мир живых, — поприветствовал его Кабуто.

— Я с этой жизнью уже попрощался, так как же я здесь оказался? — срифмовал он.

— Техника воскрешения, — коротко пояснил Тоби и махнул рукой, и Киллер Би мгновенно заткнулся, не имея возможности сказать ни слова. А затем он сорвался с места, следуя молчаливому приказу и отправляясь на фронт.

Затем Обито сложил несколько печатей, и земля вновь, задрожав, разверзлась, являя статую Гедо Мазо. Мадара задумчиво коснулся её рукой, прикрыв глаза, а потом глянул на Тоби.

— Внутри только Восьмихвостый. В этом мальчишке я чувствую Девятихвостого.

— Биджу внутри джинчуурики были запечатаны в статую. Сейчас я временно выпустил их на волю, чтобы они отправились сражаться, однако в любую минуту могу вернуть их назад, — объяснил Обито, и Мадара кивнул.

— Тогда подождем немного и приступим.

Мадара уселся на какой-то камень, подперев голову руками, Обито отошёл куда-то в сторону, а Кабуто вернулся к карте. Один Наруто остался не при делах. Он повернулся к одному из основателей Конохи и ещё раз внимательным взглядом осмотрел его.

— Получается, теперь вы будете создателем нового мира? — спросил он, даже не поморщившись от того, насколько высокопарно это звучало.

— О, гляжу, Обито-кун посвятил тебя в мои планы. Занятно. Но так и есть: именно я стану тем, кто создаст идеальный мир.

— А какова вероятность того, что этот самый идеальный мир будет существовать? Что если дерево просто будет питаться нашими жизнями и чакрой, чтобы прожить, а сами мы умрём?

— Ну, ты во всяком случае уже мёртв. В этой жизни осталось хоть что-то, что тебя удерживает? — Мадара выразительно поднял бровь.

Наруто на секунду задумался. Шисуи отправился на тот свет вместе с ним, оказавшись жертвой предательства Тоби. Итачи — тоже. Однако ещё оставался Саске.

— Человек, который мне почти как брат, — ответил он, наконец. В глазах Мадары промелькнуло какой-то странный огонёк, но он тут же пропал.

— Саске-кун сейчас в безопасности. Он хотел отправиться на войну, но Орочимару-сама не пустил его, как и всех своих подчинённых.

«Но я здесь, потому что я больше не его подчинённый», — осталось недосказанным.

Спустя три часа, когда солнце совсем близко подошло к горизонту, Мадара встал, объявив, что время пришло. Обито тут же подошёл к нему. Он коснулся статуи Гедо Мазо, а после посмотрел Наруто в глаза.

— Прости, что я убил твоего отца, но так было нужно. Встретимся в другом мире.

Затем он сложил печати, и Наруто, не успев ничего ответить, почувствовал, как его тело наполняет лёгкость. Душа покидала его, рыжая нить чакры Кьюби тянулась прямо к статуе.

Он закрыл глаза, позволяя темноте поглотить себя. Он думал лишь о том, как откроет глаза, и мир вокруг него преобразится, что всё станет другим, что у него будет семья и дом, что не надо больше будет жить жизнью отступника.

И в своём намерении прожить счастливую жизнь он был готов сделать всё, что угодно, даже ответить твёрдое «нет» Рикудо-сеннину, когда тот, сидя в позе лотоса на воде, в которой отражались ярко мерцающие на ночном небосводе звёзды, предложил ему и Саске силу, чтобы сразиться с Мадарой и Десятихвостым за родной мир.

Примечания:

Бечено!

Новый день встретил Наруто небольшим дождиком, моросящим за окном. Юноша проснулся ближе к трём часам дня с головной болью и усталостью во всём теле. Всю ночь он занимался тем, что пытался упростить сложную технику фуиндзюцу для младшей сестры. Та буквально молила его научить рисовать печати, которые старший братик использовал против отца во время их тренировочного спарринга, и Наруто сдался под умоляющим взглядом сестры. Загвоздка была в том, что печать эта была довольно сложна в исполнении, она требовала большой концентрации, терпения и рисовалась в несколько этапов. Техника принадлежала к А-рангу, и десятилетней девочке, которая только недавно окончила академию, она оказалась бы не под силу из-за недостатка опыта.

Да, Менма Учиха, как и Наруто с Шисуи, считались гениями клана. Они довольно быстро освоили всю программу академии и выпустились раньше остальных. Вот только если Наруто сдал свой финальный экзамен в восемь лет, то Менма — в десять, потому как Кушина ни за какие коврижки не соглашалась так рано позволять дочери становиться полноправным шиноби, приговаривая, что это опасно. В конце концов, бывшей Узумаки пришлось сдаться под напором мужа и детей. Но она в долгу не осталась и выдвинула своё условие: её дорогие «мальчики», как она их называла, будут приглядывать за Менмой на сложных миссиях и обязательно обучат всему тому, что знают сами. Конечно, сама Менма была недовольна, но деваться было некуда.

Итак, Наруто провёл всю ночь за работой и лёг спать только в восемь утра, чтобы воплотить в реальность маленькую прихоть сестры. Он усмехнулся от этой мысли и покачал головой. На этом свете было всего три женщины, с которыми он не мог спорить и которым он всегда стремился помочь: его мать, его сестра и его девушка.

Учиха перевёл взгляд на часы, чертыхаясь. У него оставалось двадцать минут до встречи со своей командой: они решили собраться в «Ичираку» и отпраздновать получение заслуженного отпуска.

Наруто с трудом встал с кровати и пошёл в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Там его за умыванием и застал Шисуи. Он, по привычке потрепав сына по голове, тем самым растрепав только-только причёсанные волосы, принялся складывать грязное бельё в стиральную машинку.

— Выглядишь очень плохо, — с жизнерадостной улыбкой произнёс старший.

— И тебе не хворать, — отозвался Наруто, на что отец только рассмеялся. — Всю ночь не спал, пытался придумать, как улучшить печать для Менмы.

— Ещё немного, и эта девочка начнёт крутить как захочет не только нами, но и вообще всеми парнями в Конохе.

Наруто не мог с этим не согласиться. Неизвестно от кого, но Менма обладала хитрым и живым умом. Она всегда подмечала мельчайшие детали в собеседнике, всегда чувствовала перемены в его настроении и умело ими пользовалась, чтобы расположить человека к себе. К тому же, она обладала природным обаянием Учиха, что не оставляло собеседнику ни шанса, и тот падал к её ногам, готовый выполнить любую просьбу.

— Быть может тогда нам станет проще… — задумчиво произнёс Наруто, мало в это веря.

Он закончил со своими делами и оставил отца одного в ванной. Переодевшись в комнате, Наруто спустился вниз. Матери нигде не было, а вот Менма восседала на кресле, подобрав под себя ноги, и читала какую-то книгу.

— Бездельничаешь? — с ехидством спросил юноша.

— Постигаю новые миры, — важно ответила девочка. — Уже уходишь?

— Да, вернусь поздно вечером. А где мама?

— На рынке с тётей Микото. Скоро у Саске-нии-сана день рождения, и они хотят приготовить ему в подарок торт в виде помидора. Фу.

Учиха-старший слегка улыбнулся, а после, обув сандалии, вышел из дома, прикрыв за собой дверь. Дождь всё также продолжал лить, и Наруто пришлось взять зонт из стойки под крышей. Погода, конечно, была не самой лучшей, но из-за какого-то дождя отменять встречу никто не собирался.

По пути к выходу из квартала клана он встретил Рюу, своего старого товарища, который, тоже получив отпуск не так давно, теперь помогал отцу в оружейной лавке. Он помахал Наруто рукой, подзывая к себе, а после вручил новый кунай, который сам недавно разработал. Этот кунай по форме чем-то напоминал тот, которым пользовался второй Хокаге, но его лезвие было волнистым.

— Я подумал, что с кунаем такой формы будет легче использовать техники стихии Воздуха. Проверишь мою теорию на практике, а? — попросил Рюу.

— Не раньше, чем завтра, — отозвался Наруто. — Сегодня дел полно.

— Да не важно, когда, главное успей до конца недели.

— Конечно.

— Кстати, слышал, что Машио-сенсей недавно получил травму на миссии? — внезапно перевёл тему Рюу.

Машио-сенсей был уважаемым человеком, который с юношества обучал детей клана Учиха держать оружие и использовать несколько простейших техник. Он также принимал участие в воспитании Менмы и Наруто, за что второй был ему очень благодарен.

— О, правда? Как же он умудрился?

— Да давно на серьёзные миссии не ходил, видимо, всё с малышнёй водится. Во всяком случае, на неделю было решено отложить тренировки. Мой брат из-за этого закатил самую настоящую истерику — жуть просто.

Наруто на подобное заявление посмеялся. Они поболтали ещё немного, а после юноша, помахав другу рукой, отправился на место встречи.

По пути Учиха заметил пару промелькнувших зеленых вспышек и чуть покачал головой: какой бы ни была погода, а Гай и Ли продолжали свои зверские тренировки. Впрочем, Наруто был рад, что его друг с Академии нашёл своё признание в тайдзюцу и смог вырасти сильным джонином.

Наруто опоздал всего на пару минут, но Генма-сенсей, который не любил опаздывающих, смерил его строгим взглядом, из-за чего юноша вновь почувствовал себя восьмилетним мальчишкой, только-только познакомившимся с командой, а не восемнадцатилетним юношей, который уже добился огромных успехов на своём поприще и был признан не только гением клана Учиха, но и гением клана Узумаки.

Тсуме, пёс Инузуки Йоджи, радостно завилял хвостом и попытался было лизнуть Наруто в щёку, но тот ловко увернулся, подставляя ладонь под влажный язык пса. Тот, впрочем, не расстроился, лишь приветственно гавкнул.

Последний член их команды, Нара Аохору, отодвинула ткань с надписью «Ичираку» и махнула сокомандникам рукой, чтобы те скорее проходили внутрь и заняли свои места, пока не пришёл кто-то ещё.

— Что планируете делать во время отпуска? — спросил Генма, вынимая сенбон изо рта и делая заказ.

— Скорее всего буду играть с Шикамару в шоги целыми днями, чтобы развить его способности стратега. Он младше меня на пять лет, но уже готов вырвать победу зубами. Ещё немного — и я буду сдавать по всем фронтам, — горестно вздохнула Аохору.

— Ну, у него острый ум, который он унаследовал от Шикаку-сана, так что ничего удивительного, — отозвался Генма-сенсей. — А у тебя как с планами, Йоджи?

— Скорее всего буду помогать Орочимару-саме в лаборатории.

— Этот старикан и тебя сумел завербовать? — Наруто от удивления приподнял бровь.

Дело было в том, что четыре года назад Саске решил идти по собственному пути и, временно отделившись от собственной команды с разрешения Четвёртого Хокаге, ушёл в ученики к Змеиному Саннину, который принял Учиху с распростёртыми объятиями. Его сокомандники не отчаялись, и Сакура Харуно перешла под начало к Цунаде-саме учиться искусству врачевания, а Сай решил окончательно уйти в художники, о чём мечтал с раннего детства.

— А ты, Наруто?

— Ну, у меня тренировки с младшей сестрой и, наверное, буду чаще видеться с Фуу.

— О, как она, кстати? Давненько с ней не виделась. — Аохору поднесла палочки к нижней губе, чуть задумавшись.

— Очень хорошо. Недавно была на миссии в деревне Водопада. Сегодня мы с ней должны встретиться.

— О, так ты скоро покинешь нас? — поднял бровь Генма-сенсей.

— Прошу прощения. — Наруто сложил ладони в извиняющемся жесте.

Ширануи на это лишь улыбнулся, пробурчав что-то про молодость и отношения, но более возникать не стал.

Учиха просидел с командой ещё полтора часа, а после был вынужден откланяться, заплатив за себя и поблагодарив Теучи-сана за вкусный обед, хотя для Наруто он стал самым настоящим завтраком. Дождь к тому времени уже кончился, а потому юноша поспешил запечатать зонт в свиток.

С Фуу они договорились встретиться недалеко от резиденции Хокаге, и Наруто по пути успел заглянуть в цветочную лавку Яманака и прикупить небольшой, но очень красивый букетик.

Фуу налетела на него со спины, обнимая его всеми конечностями. Учиха пошатнулся, но устоял, радуясь родному теплу. Фуу, как и всегда, была яркой и улыбчивой, заражая своим позитивом всех в округе. Когда девушка слезла с Наруто, он поцеловал её, а затем вручил букет, за что удостоился ещё одной порции объятий.

Они взялись за руки и пошли на гору с лицами Хокаге, в их тайное место, огороженное мощнейшими барьерами от всех и каждого.

То была небольшая поляна, с качелями и лавочкой, которые Фуу и Наруто поставили там самостоятельно. Воздух на поляне был тёплым, а трава — сухой, потому как барьеры защищали это место не только от людей, но и от дождей и снега.

Фуу присела на лавочку, а Наруто устроился головой у неё на коленях, прикрывая глаза и выслушивая, как у девушки прошла миссия в родную деревню, во время которой она стала кем-то вроде посла.

Трудно сказать, с чего начались их отношения. Они познакомились на экзамене на чунина. Фуу была сдающей, а Наруто — экзаменатором. Он сразу же приметил девушку, увидев в ней что-то знакомое. Он не был уверен, что именно, но ему почему-то показалось, что они раньше уже виделись. Возможно, в прошлой жизни, ибо в этом мире каждый перерождался после смерти, возможно, случайно сталкивались на улице. Возможно, он просто почувствовал, что она, как и он, также является джинчуурики. Курама в подсознании на это лишь довольно хмыкнул.

После второго этапа Фуу сама подошла к нему и честно призналась, что тоже испытала какое-то дежа вю. Оба сочли это знаком, а потому стали больше общаться. Вскоре Фуу стала послом деревни Скрытого Водопада в Конохе и проводила там очень много времени. Наруто, если честно, ожидал, что с этим возникнут проблемы, но их не было: то ли Четвёртый Хокаге очень постарался, то ли лидер Таки так рдел за счастье Фуу, то ли сам Бог Мадара приложил к этому руку. А может и всё вместе — неизвестно. Но итог оставался один: Фуу спокойно пребывала на территории чужой деревни столько времени, сколько ей вздумается, и была вполне счастлива.

Прошло не так много времени с момента их знакомства, как Наруто понял, что его тянет к подруге. Он не стал долго лукавить или заниматься самообманом, а практически сразу же предложил ей встречаться. Фуу для приличия подумала пару минут, а после согласилась.

Вся семья была довольна выбором Наруто, признав Фуу, как очень милую и добрую девушку. Кушина не могла нарадоваться, причитая, как сильно её любимый сын вырос. Даже Хоши, их постаревшая кошка, которая не подпускала к себе никого, кроме Наруто и Менмы, позволила Фуу погладить себя, что уже считалось за признание.

Наруто открыл глаза и посмотрел на небо. Тучи разошлись, являя кровавую луну с девятью томоэ. Где-то там сидел их Бог, Учиха Мадара, который создал этот мир и сделал его идеальным: не было ни войн, ни насильственных смертей, ни кровавых распрей, будто Бог самостоятельно на корню пресекал подобное.

Усмехнувшись, Наруто прикрыл глаза, вслушиваясь в мягкий голос Фуу и оставаясь беззащитным под этим алым взором с небес. Его всё устраивало.

Примечания:

КОНЕЦ

Не верится, что уже всё, конец. Спасибо вам всем за терпение, ожидание, чтение, лайки, комментарии и поддержку! Мне было очень важно и приятно получать всё это от вас!

ВАЖНО: это фанфик-АУ. Канонные правила не обязательно должны работать, так что у меня душа мёртвого может попасть в вечное Цукиёми.

Бечено!

Пр. беты: я очень рад, что данный фанфик закончился именно на такой тёплой ноте. Конечно, грустно расставаться с полюбившимся произведением, к которому прикипел душой, но это ведь значит, что скоро (а может и нет, автору нужен отдых, как я считаю) автор примется за написание другого фанфика!