Всё наоборот (джен)

Июльское утро не предвещало ничего подозрительного.

Рон почему-то проснулся очень рано (с ним это иногда бывало), пробежался вокруг квартала, сделал зарядку, сходил в душ, и с гордостью посмотрев на себя в зеркало — ух, какой же я все-таки молодец! — спустился вниз к завтраку.

Мама уже хлопотала на кухне.

— Ронни, милый, забери почту, пожалуйста! — донесся до него ее голос.

— Хорошо, мам! — крикнул в ответ Рон уже из прихожей.

Опустошив почтовый ящик, Рон привычно принялся разбирать корреспонденцию. Так, это письмо от Джека Смолти — его друга и соратника по школьной сборной... это какие-то мамины счета... Хм, а это что такое?

На объемном конверте из желтоватой бумаги, запечатанном красным воском (или сургучом? Рон знал, что раньше именно ими запечатывали конверты), темно-зелеными чернилами было выведено:

Мистеру Рону Уизли

Второй этаж, вторая дверь слева.

Марок на конверте не было.

Рон с подозрением посмотрел на письмо.

— Мам, посмотри-ка, что мне пришло, — задумчиво сказал он матери, входя в кухню.

— Что там у тебя, Ронни? — забеспокоилась Молли, вытирая руки о полотенце. — Дай-ка гляну…

Она недоуменно покрутила в руках конверт.

— А письмо ты прочитал?

— Да, вот оно.

Молли аккуратно взяла сложенные листы бумаги, развернула и несколько минут в молчании изучала их содержимое.

— Абсурд какой-то… — наконец вырвалось у неё.

Письмо гласило:

Дорогой мистер Уизли!

заместитель директора.

На другом листе письма действительно был довольно странный список.

— Какой-то глупый розыгрыш, — продолжала рассуждать мама. — Ронни, не знаешь, чьи это могут быть шуточки?

"Если это шутка, — подумал Рон кисло, — то надо было сразу написать, на каком месте смеяться. Не смешно ни разу".

Вот когда он запустил мышь в портфель к Майку, однокласснику, еще два года назад, вот тогда они с пацанами знатно посмеялись! Правда, потом ему стало немного стыдно — Майк ведь на самом деле боялся мышей. Больше он старался таких жестоких розыгрышей не повторять. Но если это письмо — тоже розыгрыш, то у его отправителя чувство юмора отсутствует напрочь.

— Пойдем завтракать, сынок. Покажем письмо папе — может, он что-нибудь сообразит.

На завтрак были совершенно изумительные оладьи нежно-зеленого цвета.

— Зеленый чай? — попытался угадать папа.

— Верно! — обрадованно воскликнула Молли, — А еще шпинат! Зеленый цвет — это именно то, что нам нужно, чтобы день был счастливым! Ведь сегодня — среда, а по тайскому учению о цветах дней недели сегодня — именно зеленый день! Кстати, в чайнике тоже зеленый чай, а вот зеленое варенье из фейхоа — специально к оладьям!

— Какое-какое варенье? — с подозрением переспросил Перси, занимая свое место за столом.

— Из фейхоа, — невинно хлопая ресницами, повторила Молли.

— Ясно, — вздохнул Перси, накладывая себе всего понемногу. Похоже, что из всей семьи только он до сих пор так и не смог привыкнуть к маминым экспериментам.

— Кстати, Рон, адрес на твоем письме тоже написан зелеными чернилами... Это вообще-то хороший знак. Может быть, неудачная утренняя шутка предвещает тебе удачный день?

— Что за зеленые чернила? — заинтересовался папа.

— Да вот, Рону пришло какое-то странное письмо, — ответила Молли, протягивая ему конверт и его содержимое.

Папа внимательно прочитал письмо, и по его лицу Рон понял, что он почему-то здорово разволновался. Папа привык держать лицо в любой ситуации, и чужой человек нипочем бы не догадался, что папа нервничает. Но Рону хорошо удавалось угадывать эмоции людей, особенно после того, как папа подкинул ему пару-тройку умных книжек и сам рассказал кое-что интересное из своей практики. Так что факт оставался фактом — папу это письмо почему-то вывело из равновесия.

Молли тоже заметила неладное.

— Что такое, дорогой? Мы с Роном подумали, что это просто глупая шутка. Неужели мы ошиблись?

— Да, это не шутка… — задумчиво протянул папа.

— Тогда что? — не на шутку разволновалась мама. — Это из-за твоей работы? Тебе угрожают??? Будет война?!

— Нет, Молли, успокойся. Просто из-за этого письма — или благодаря ему — мне нужно вам многое рассказать.

* * *

Такой маму Рон еще никогда не видел.

Она покраснела и раздулась так, что казалось, еще чуть-чуть — и она лопнет, как воздушный шарик.

Она даже сказать ничего не могла от ярости — только обвиняюще тыкала указательным пальцем в сторону папы.

— Ты-ы! — наконец выдохнула она возмущенно. — Ты! Всегда! Говорил! Что! Я! Занимаюсь! Полнейшей! Ерундой! А сейчас ты мне рассказываешь про магов и волшебников! Оказывается, они живут рядом с нами, а мы и в ус не дуем!

— Заметь, Молли, я никогда не говорил, что магии не существует, — спокойно ответил папа, — но то, чем ты занимаешься, и есть полнейшая ерунда. К настоящей магии твои “увлечения” никакого отношения не имеют.

Когда дело только запахло жареным, Перси быстренько ретировался в свою комнату под предлогом учебы, прихватив с собой еще парочку оладий. Рон тоже подумывал смыться, но не стал этого делать. Во-первых, разговор имел к нему самое непосредственное отношение, а во-вторых — если он уйдет из столовой, очень вероятно, что мама начнет кидаться посудой, а папу все-таки жаль.

К тому же, уж папа-то точно ни в чем не виноват. Как-никак, а они там все на папиной работе приносят клятвы и подписки о неразглашении. Но сейчас, когда наша семья вошла, так сказать, в круг заинтересованных лиц, он наконец смог нам рассказать о некоторых особенностях окружающего нас мира.

Папа рассказал, что магия — это не сказки, а в мире есть волшебники. Они живут рядом с нами, но тщательно скрываются от обычных людей, которых они называют “магглами”, есть даже специальный закон по этому поводу, называется вроде “Статут Секретности”.

Но правительство с ними сотрудничает — высшие чиновники магического правительства, например, входят в Тайный совет королевы Великобритании, а премьер-министры человеческого и магического миров регулярно проводят совместные совещания.

Еще он рассказал, что иногда в семье обычных людей рождается ребенок с магическим потенциалом. Рождение ребенка-мага волшебным способом фиксируется в специальном манускрипте, и после достижения возраста одиннадцати лет ему присылают письмо с приглашением из школы волшебства. Таких школ несколько, и письма рассылаются в зависимости от места жительства ребенка.

Для родителей ребенка-мага делается исключение из Статута Секретности, и они могут узнать всю необходимую информацию о магическом мире.

Вот как-то так.

* * *

Мама тоже знала, что папа не мог нам всего рассказать, но все равно ужасно на него разозлилась.

— Кстати, — заметил папа, — у ребенка-волшебника, насколько я помню, должны были быть стихийные выплески магии. Я, сами понимаете, вечно на работе… А ты, Молли, ничего необычного не замечала?

— Я?! — с прежним возмущением выкрикнула мама, затем задумалась. — Вроде бы ничего такого…

— Я замечал, — мрачно подтвердил Перси, который, почуяв затишье, вернулся за стол к вкуснейшим зеленым оладьям. — Я же говорил вам — это Рон мои тетрадки поджег. Ему тогда три года еще только было.

— Я же строго отчитала его за игру со спичками! — парировала Молли.

— А я вам говорил тогда, и сейчас скажу — не было у него никаких спичек. Он их взглядом поджег.

— Ну вот, все сходится, — отец радовался, как ребенок. — Представляете, наш Ронни — волшебник! Никогда бы не подумал!

— Я тоже, — серьезно ответил Рон. Ему нужно было многое обдумать.

Мама тоже молчала. Похоже, что и ей нужно было серьезно пересмотреть свою картину мира.

* * *

Рон лежал на своей кровати, положив руки под голову, и думал.

Из того, что сказал папа, было совершенно ясно только одно — если он примет приглашение в Хогвартс, обратного пути не будет. Прощайте, старые друзья и футбол, который Рон любил больше всех остальных своих увлечений. Еще по воскресеньям мама водила его в шахматный клуб, где тренер возлагал на него большие надежды, и даже обещал на следующий год похлопотать за него, чтобы в двенадцать лет ему присвоили взрослый разряд по шахматам. Тренер говорил, что с таким талантом, как у Рона, можно даже стать гроссмейстером. Шахматы у Рона были на втором месте после футбола, но потерять возможность стать гроссмейстером тоже было жаль.

Но и новые перспективы сулили немало интересного. Рона разбирало любопытство — что это будет за жизнь, в которой, лишь взмахнув волшебной палочкой, можно будет сотворить что-нибудь совершенно невообразимое? Ему совершенно не хотелось упускать возможность погрузиться в новый, волшебный мир, который раньше он видел только в кино и на страницах сказок и фентези.

Вот Перси хорошо — ему не надо так мучиться. Он полностью доверяет папе — если папа сказал, что волшебство существует — значит, так оно и есть, и нечего тут заморачиваться. К тому же, на его жизнь оно никак не повлияет. В отличие от Рона.

Рон вспомнил, как папа однажды прочитал им с Перси целую лекцию об упущенных возможностях. Он говорил, что люди часто боятся нового, боятся пробовать что-то незнакомое — сменить место работы, профессию, место жительства, предпочитая оставаться в худших условиях, лишь бы ничего не менять. Он говорил, что если стоит выбор — пробовать или нет, то ответ должен быть однозначно положительным. “Потому что если вы не попробуете, — говорил папа, — то, возможно, будете жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.”

Потом он спохватился и прочитал не менее содержательную лекцию о вреде наркотиков, алкоголя и табакокурения, и подчеркнул, что его предыдущая лекция насчет “попробовать” к этим предметам ни в коем случае не относится.

Но Рон так и не мог решить, хочется ему стать волшебником или нет.

И в итоге он решил как-нибудь дожить до воскресенья, а там видно будет.

* * *

Утро воскресенья было солнечным.

Ровно в десять в дверь позвонили.

Мама, заглянув в дверной глазок, никого там не обнаружила. Отвернувшись от двери, она только собралась уйти, но тут в дверь позвонили еще раз. Она проворчала: “Шарлатанство какое-то”, но дверь открыла и вежливо отступила на пару шагов в сторону.

На пороге прямо из воздуха материализовался незнакомец.

Представительный мужчина средних лет с благородной сединой в длинных черных волосах, безупречно выбритый, одетый в безукоризненно чистое и выглаженное одеяние — мантию? — темно-синего цвета, мягко улыбнулся маме:

— Миссис Уизли, я полагаю?

— Да, сэр. С кем имею честь?..

— Дорогая, позволь я сам его представлю, — в прихожую широкими шагами вошел папа, и торжественно продолжил, — это директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалер Ордена Мерлина первой степени, верховный чародей Визенгамота, самый молодой председатель Международной Конфедерации Магов за всю ее историю, почетный член Тайного совета Великобритании, а также мой хороший знакомый — сэр Том Марволо Риддл.