The Lie I’ve Lived (гет)

12 ноября 1994 г.

Сижу на каменной скамье, и мой единственный компаньон — Сортировочная Шляпа Хогвартса. Передо мной — зеленое поле квидичного стадиона. На нем расположились три недавно установленных дуэльных помоста с небольшими флажками для каждого участника соревнования. Это двадцатифутовые каменные дорожки, соединяющие по два круга диаметром в десять футов — профессиональные дуэльные платформы. Толпы фанатов продолжают прибывать на стадион — сосредоточившись, перестаю обращать внимание на гам. Над этим долго и старательно работал Джеймс Поттер, но Гарри Поттер способен инстинктивно игнорировать крики.

Пока я рассматриваю флажки, отмечая, кто из чемпионов где будет стоять, мой ум сосредотачивается на тех заклинаниях, которые я запущу первыми. Каждый профессиональный дуэлист знает, что заранее подготовить можно лишь от трех до пяти заклинаний. Потом остается лишь действовать по ситуации, реагируя на противника. На противоположных концах ближайшей дуэльной платформы — синий флаг, на котором изящными буквами значится «Делакур». Хоть я и предпочел бы, чтобы первая дуэль прошла против Крама, неплохо будет несколько понизить планку самомнения и у Флёр.

Поглощенный своими мыслями, не замечаю, как в паре футов от меня останавливается девочка лет девяти-десяти.

— Ты Гарри Поттер, — заявляет она на французском, скорее, с утвердительной интонацией, чем с вопросительной.

— Да, я, — подумываю, а не назваться ли Невиллом Лонгботтомом, но для грубости нет особых причин.

— Моя сестра тебя побьет! Моя сестра тебя побьет! Моя сестра тебя побьет! Спорим, что ты испугался!

Сложно не улыбнуться в ответ на ребяческие дразнилки девчушки.

— Рад, что ты в этом так уверена.

— Флёр — лучшая, и у тебя против неё нет ни единого шанса! Ты проиграешь! Ты проиграешь!

— Габриэль! — приближается Флёр со строгим выражением на лице. Короткую накидку француженки колышет легким ветерком. Тело девушки затянуто в костюм из отличной кожи с гербом её школы. Мой — из черной кожи с гербом Хогвартса и красным плащом в честь Гриффиндора. Я надел его только из уважения к Минерве.

— Что? — закатив глаза, огрызается на старшую сестру Габриэль — та испортила ей забаву.

— Не насмехайся над моим противником. Это некрасиво и совершенно излишне.

Шляпа, которая тоже знает французский, с радостью пользуется возможностью, пытаясь привести меня в ярость:

— Поттер, так и будешь сносить это дерьмо?

Пожимаю плечами. Приберегу ехидство для Крама. Кроме того, я знаю, что за ледяным фасадом у Флёр всё-таки есть сердце.

— Пусть за меня говорят мои результаты.

Флёр с неприязнью смотрит на Шляпу:

— У англичан даже вещи вульгарны.

— Поттер, ещё не поздно поменять ставку? Теперь я не просто верю, что ты её победишь — я вообще сомневаюсь, что она продержится хотя бы минуту.

Флёр насмешливо улыбается и скрещивает руки.

— А я верю, что ты ошибаешься.

— Что? Ты полагаешь, что продержишься дольше минуты? Поттер не реагирует на твой шарм — с чего ты взяла, что остальное тоже сработает?

— Ты так уверена в своем чемпионе — мальчишке, опыта у которого на три года меньше, чем у меня?

— Три лишних года низкосортного французского обучения? У вас до сих пор преподают обязательный в первом классе этикет? О да, уж ты-то победишь. По крайней мере, ты знаешь, как изящно проигрывать! Поттер, ударь её проклятьем отрыжки — увидишь, сколько ей удастся продержаться, не проронив ни звука. Они ведь и в самом деле с его помощью тренируются!

О, а теперь она злится. А вот я поражен. Шляпа поистине дьявольское создание. Она достаточно почерпнула из моего разума и понимает, что вызовет у Делакур наибольшее недовольство. Гермиона еле дождалась конца моего первого «интервью» — так ей не терпелось вручить мне Шляпу обратно.

Свирепо на меня взглянув, Флёр с жаром выговаривает:

— Это ты, Поттер, не продержишься и минуты!

— Эй, я не имею к вашему спору ни малейшего отношения. Это ты препираешься с волшебной шляпой.

Ещё чуть-чуть, и Шляпа примется вовсю зубоскалить. В том, что она скажет, явно будет мало хорошего.

— Поттер, а ты знал, что их известная программа по чарам не только учит их, как применять чары для чистки и накладывания складок? Ученики не могут закончить год, если оно не отскакивает у них от зубов. Поговаривают так: если нет возможности взять домовика, найми в качестве горничной ведьму-француженку.

О, Мерлин, Шляпа прямо-таки жаждет, чтобы меня ранили ради её извращенного удовольствия!

— Оставим тему, Шляпа. Флёр, не слушай её, — пытаюсь остаться нейтральным, однако довольно забавно наблюдать за тем, как Шляпа её взвинчивает. Улыбка так и рвется наружу — интересно, надолго меня ещё хватит? Черт, кажется, не удержался.

— Ну, как насчет боя, Поттер? Не поздно ещё приказать твоему эльфу поменять мою ставку?

— Брось, Шляпа.

— Что ж, всё равно зови домовика. Можно наколдовать полотенец и посмотреть, переплюнет ли девчонка твоего эльфа в домашних чарах? Ставлю на домовика!

— Тебе будет не до смеха, Гарри Поттер, когда твоя палочка окажется у меня!

— Ага! — присоединяется Габриэль.

Шляпа широко, чуть ли не до полей, улыбается:

— Тогда, мисс Делакур, может, заключим небольшое пари? Если он выиграет, оденешься как французская горничная.

Она злобно улыбается:

— Если я выиграю, этот маленький мальчик проведет день в униформе Бобатона — причем в женской.

Протестую:

— Я не хочу в этом участвовать!

— В чем дело, Гарри Поттер? Испугался? Ты знаешь, что проиграешь, — звенит голосок малявки.

— Да ладно, ЭйчДжей. Ты говорил, что этой ледяной суке неплохо бы преподать урок смирения, — добавляет Шляпа. Сестра ахает — я вижу, как на глазах свирепеет Флёр. Полагаю, наша дуэль может начаться несколько раньше.

Ну, хорошо, я в игре.

— Ладно, но тогда к костюмчику должна прилагаться метелка из перьев, и победитель снимется с побежденным, — пошлю копию Сириусу во Францию. Даже если я проиграю, он посмеется.

— Отлично, договорились. Пойдем, Габриэль, похоже, сейчас начнется первая дуэль.

Наблюдаю, как Флёр утаскивает сестрицу, а потом разворачиваюсь к Шляпе. Та отвечает на мой незаданный вопрос:

— Ты зациклен на Краме, но перед ним у тебя ещё четыре дуэли. Отвлекись от него, черт тебя подери, и сосредоточься на своих противниках, или тебе надерут задницу. А ещё мне просто нравится играть у французов на нервах.

— Хотелось бы спросить — почему?

— Я англичанка. Неужели мне требуется другая причина?

Снова пожимаю плечами.

— Полагаю, нет. Если я проиграю, то для фотографий наложу на тебя иллюзию берета.

— Если проиграешь, я тебе этого никогда не забуду.

* * *

Стоящий посреди помоста Седрик несколько нервничает — на него уставился Крам, пытаясь переиграть парня в гляделки. Может, болгарина учили легилименции? Голос Бэгмена представляет дуэлистов. Подчеркнуто громко хлопаю Седрику.

Сила Седрика, скорее всего, в трансфигурации. Хогвартс — традиционно сильнейшая школа в этом искусстве, соответственно, у Бобатона такая же репутация в чарах, а Дурмштранг может похвастать мастерством в темных искусствах и арифмантике. Как бы мне ни хотелось этого признавать, в зельеварении Хогвартс тоже силен, хотя, по моему мнению, с тех пор, как уволился Слагхорн, дела заметно ухудшились. Репутация — это ещё не всё.

Судьей, дабы избежать предвзятости, выступает преподаватель-француз — ну, по крайней мере, ради её минимизации. Когда противники кланяются и начинают расходиться в стороны, толпа взвывает. Судья отступает, и щитовики активируют дуэльное поле, чтобы защитить толпу от случайных заклинаний. Узнаю Билла Уизли — он проверяет поле рядом с Крамом и что-то там добавляет в последний момент.

Три отдельных помоста сделано не просто так — на случай, если на щиты пойдет перегрузка и между дуэлями потребуется переставлять поле. Кроме того, платформы обычно несколько повреждаются и требуют порой починки перед новой схваткой. Всё ведь будет совсем не как в том случае, когда Снейп победил этого идиота-Локхарта при помощи одного-единственного заклинания.

Они практически одновременно поворачиваются, и толпа затихает. Судья пристально оглядывает их обоих и объявляет:

— Начали!

Невилл, Симус и Дин получили по омниокуляру и все сидят в разных местах. Рон до сих пор ведет себя как мерзавец, и я даже не планировал просить Джинни помочь мне, хотя и подарил ей такую штучку раньше. Конечно, омниокуляр — это всё-таки не омут памяти, но кое-какую информацию о противниках собрать всё же удастся. В качестве платы в конце учебного года я позволю своим помощникам забрать омниокуляры себе.

Крам немедленно начинает бой дымчатым заклятьем, которое разделяется на два усика. Узнаю «Дарящее Боль». Один ус разрушается длинной веревкой, которую Седрик посылает прямо сквозь него по направлению к Виктору. Диггори рассеивает остатки проклятия Виктора, пока болгарин уничтожает веревку. Сильные ударные бьют в щит Седрика и чуть его не пробивают. Крам быстро посылает вдогонку ещё два. Диггори «поглощает» одно щитом, а от второго легко уворачивается, параллельно создав… кролика?

Быстроногий зверь стартует по направлению к Краму — интересно, что задумал Седрик? Он его увеличит? Трансфигурирует? Или просто использует как отвлекающий фактор? Его увеличивающее пролетает мимо цели. А разрубающее Крама — нет. Что ж, оказывается, кроличья лапка не приносит особой удачи. Седрик выпаливает разоружающее — ленится и выкрикивает заклинание. Виктор ступает в сторону и швыряет незнакомое мне проклятье. Седрик тоже его не опознает, поэтому ставит щит, в который и ударяет проклятье. Вот теперь я его узнаю! Щит Диггори меняет цвет до темно-синего и полностью перекрывает ему поле зрения. Виктор немедленно выбрасывает пару веревок, пока Седрик спешно избавляется от щита и пытается убрать синий дым, блокирующий ему вид.

Но не успевает. Седрик испаряет одну веревку и пытается уклониться от второй, но та обвивает ему ногу. Виктор тем временем посылает ещё две. До поражения хаффлпаффца остались сущие секунды.

— Давай, Седрик, наколдуй ты ветер! Это же единственная твоя… надежда! — Не успеваю я закончить предложение, как Седрик уже полностью упакован, как подарок на Рождество. Судья-француз удостоверяется, что Седрик не в состоянии продолжать, прежде чем объявить Крама победителем. Толпа одобрительно ревет. Виктор скашивает на меня взгляд; судье приходится напомнить ему, чтобы тот освободил моего приятеля, ученика Хогвартса, от связывающих его веревок.

Он проходит назад, второй раз победно вздымая руки — толпа рьяно отзывается на его движение одобрительными возгласами. Идет мимо меня и громко объявляет на английском:

— Я видел лучшее, что может предложить Хогвартс. И не впечатлен.

— Береги свой рот, Крам. Я запихну твои слова настолько глубоко тебе в глотку, что ты будешь срать ими всю неделю.

— Жаль, что секундантов у нас все-таки нет, Поттер. Тогда у тебя, может, и был бы шанс против младшей сестры Делакур. А может, и нет.

Афина Манос и Эйми Бокурт ступают на свой помост, пока голос Бэгмена подводит итоги поединка. Короткое резюме Бэгмена занимает больше времени, чем сама дуэль. Щитовики рассеивают собранную энергию вокруг первой платформы, в то время как другие проходят вдоль помоста, заменяя поврежденные во время краткой схватки камни.

Сейчас все не как в гонке — роли кардинально меняются. Манос источает уверенность, а вот Бокурт взволнованна. Ведьма из Дурмштранга ловко оставляет позади формальности. Я практически уверен, что Эйми проиграет, хотя ни одного заклятья ещё не прозвучало.

Не успевает Флитвик проговорить: «Начали», — как первое заклятье Манос оказывается на пути к своей цели. Эйми подныривает под него и посылает в Афину пять птичек. Небрежным движением палочки Манос извергает поток огня, сжигающий птиц, пролетевших уже половину пути. Никто случайно не хочет жареной птицы, а?

Ударное Эйми и следующее за ним оглушающее отбрасываются прочь дуэльным щитом, окружившим невооруженную палочкой руку Афины. Эйми уже полагает, что победила, когда её оглушающее соприкасается с рукой Афины, и чуть расслабляется, что позволяет греческой ведьме послать в живот француженки нечто мерзкое. Эйми кричит, падает влево, вцепившись в живот, и посылает проклятье мимо — Афине даже не нужно его блокировать щитом на руке, но та все равно защищается.

Надо отдать Эйми должное. Даже в таком состоянии, испытывая сильную боль, ей все-таки удается подняться на ноги. Неуклюжие движения, фактически, помогают ей увернуться от изгоняющего и последовавших цепей. Веревки наколдовать намного проще, чем цепи. Сейчас гречанка просто красуется перед публикой. Эйми поворачивается, чтобы уничтожить цепь, но вместо того, чтобы окрутить цепью тело Эйми, Афина заставляет цепь обвить как кнут ногу Бокурт. Металлический кнут ранит до крови, и у превзойденной девушки вырывается крик боли, однако со второй попытки ей удается его уничтожить.

Афина времени не теряет — демонстрирует свое искусство, играя с Бокурт. Она повторно накладывает дуэльный шит, но только на руку, и высокомерным жестом предлагает противнице атаковать. Эйми пытается наколдовать элементное, пробуя забросать ее градом, напомнив мне о моем сражении с самозванцем. Её противница раздражена тем, что вынуждена демонстрировать свои искуснейшие щиты, и встречает ледяные шарики стеной огня.

Порыв ветра из палочки ученицы Дурмштранга раздувает пламя — оно закрывает Бокурт обзор. Афина быстро меняет позицию, начиная тем временем сложное колдовство, зеркальное заклинание, — создаёт иллюзорную версию самой себя. Когда огонь затухает, француженка оказывается лицом к лицу с двумя оппонентами, которые идентично двигаются по платформе. Эйми швыряет оглушающее, от которого обе Афины уклоняются. Манос колдует без цвета, не давая Эйми угадать, кто из противников у нее настоящий. Я знаю, что та, кто ближе ко мне, и есть настоящая, и вынужден отдать гречанке должное. Она уворачивается от ударного, фактически подходя к нему ближе — и зеркальная версия кажется настоящей.

Эйми покупается на её уловку, и в результате её впечатывает в дуэльное поле. Афина посылает удар в девчонку из Бобатона, ловит её палочку и опускает Эйми на землю. А потом гречанка делает несколько шагов в сторону и сливается с двойником.

Манос даже не пытается спрятать хищную усмешку — она превосходит противника по всем статьям. Девушка накладывает заморочное, которое на секунду дезориентирует Эйми. Вместо того чтобы покончить с противником, Афина «украшает» Эйми увеличенными зубами и длинными усами, пока Эйми не успела выйти из ступора. Толпа одобрительно кричит. Разоружающее становится практически утешением, однако оно поражает Бокурт с такой силой, что девушку снова впечатывает в поле, лицом в камень. Афина призывает палочку и пристально на неё смотрит, пока Флитвик объявляет ведьму из Дурмштранга победительницей.

Вместо того чтобы отослать палочку Эйми обратно, Афина кладет её в середину своего круга и сходит с помоста. Чтобы забрать палочку и снять сглазы, Эйми вынуждена прогуляться через всю платформу. Такой прием называют «тропой позора» — обычно победитель показывает таким образом, что противник был для него полным ничтожеством.

— Не слишком-то порядочно, да, Поттер? — комментирует Шляпа.

Соглашаюсь:

— Нет, но я слышал, её изрядно осмеяли за её полёт, и, думаю, она хотела сделать этим определенное заявление.

— Странно. Из-за улыбки у неё на лице мне кажется, что этой суке нравится оскорблять других. Она скандалистка и любит наказывать. Не забывай, ЭйчДжей, я бывала в Дурмштранге и раньше — у них есть неписанное правило. Переводится как «Или ты из Дурмштранга, или ты ноль». А теперь выкинь все из головы и выиграй нам спор.

Встаю со скамейки, направляясь к своему помосту.

— В чем здесь отличие от твоего спора, в который ты втравила Флёр?

— Я не чемпион, ЭйчДжей. Мне безразлично, кто выиграет, а кто проиграет — так и так весело. В этом и разница.

* * *

По дороге Флёр останавливается, чтобы проверить, как там Эйми — француженку уже осматривает Поппи. И если раньше полувейла казалась злой, сейчас она просто разъярена. Стою там, где круги сливаются с дорожкой — жду, пока она не поднимется на помост. По традиции мы должны подойти друг к другу. Судящий этот поединок маг из Дурмштранга разрешает нам сблизиться.

— Как Эйми?

Та шипит в ответ:

— С чего это тебя вдруг заботит?

— Она была вежлива со мной, когда меня ранили, если у тебя вдруг вылетело это из головы.

Её лицо теряет всякое выражение.

Она начинает отвечать, но брошенный искоса взгляд судьи обрывает девушку:

— Хватит болтать! — интересно, он случайно не под влиянием её ауры? На руке мужчины я заметил кольцо — зуб даю, он злится сам на себя. — Ну что, закончили разговоры? Повернитесь и по моей команде расходитесь по дуэльным местам. Палочки наготове и никаких заклинаний, пока я не скажу. Понятно?

Оба киваем, и он резко командует нам повернуться и разойтись. Дохожу до центра круга и разворачиваюсь, палочка уже в руке. Пульс учащается, глаза в глаза, пытаюсь её прочитать. Взгляд девушки кричит: она кинется в атаку быстро и яростно.

Пусть.

— Начали!

Она бьет оглушающими! Флёр не считает меня за противника. Посмотрим, что она скажет на это. Заклинание несколько безвкусное; обычно я выдал бы веревку или цепи, затем анимировал бы их или трансфигурировал.

— Урсурус Инвито! — выкрикиваю я, предупреждая её о том, что последует.

Насыщенный магией воздух рядом с моей палочкой формируется в немаленького такого бурого медведя. Толпа удивленно ревет, когда медведь устремляется вперёд по разделяющей нас дорожке. Выражение лица Делакур просто неописуемо.

Но она живо реагирует. Поток пламени останавливает «Потапыча», а сильное разрубающее приканчивает его. Но погреться в лучах славы она не сможет — её уже обвивают три анимированных веревки.

Из её палочки вырываются две веревки. Отвечаю отталкивающим, отсылая их обратно к хозяйке. Флёр немедленно принимает защитную позицию, искусно уклоняется от пяти веревок и быстро начинает их уничтожать. Одну из них движением руки трансфигурирую в пса — в черного грима, чтоб вы знали. Флёр одаряет лже-Сириуса взрывным прямо в морду и побыстрее пытается очистить площадку дуэли от засорившего её мусора.

Решаю поиграть в пожарника — посылаю в неё из палочки мощный поток воды. Она почти успевает увернуться, но я не только намочил её — всё вокруг тоже мокрое и скользкое. Двойная выгода.

Пока она отвечает ударным, в неё летит мой Конус Холода. Вся скопившаяся в круге вода превращается в лёд, и девушка немедленно поскальзывается и падает. Пытаюсь было увернуться от ударного, но мои ноги не сдвигаются с места. Какого…? Мать его! Щит! Ой! Не успел толком блокировать, удар пришелся мне на левое плечо. Я приклеился к месту. Когда она успела наложить эти липкие чары? Рассеять их! Какого черта? Не получается. Это что-то новенькое.

Вот дерьмо! Что теперь? Она поднялась на ноги — наверное, зачаровала ботинки. Сварганиваю пару веревок для её развлечения, пытаясь выяснить, что она сделала с моей платформой. Мощные взрывные — должно быть, она знает, что я застрял.

В качестве защиты от взрывов наколдовываю массивный щит из металла и управляясь с ним без палочки, рассматривая в это время свои ноги. Мои брюки начинают растворяться! Что это за хрень? Делаю щит прозрачным, чтобы отслеживать, чем она там занята — создает верёвки и трансфигурирует их в пару волков.

Да пошло оно все подальше! О скромности подумаю позже, иначе следующее, что будет на мне надето, это бобатонское платье. Флёр возобновляет поток взрывных, и мой щит их перехватывает. С несущимися вперед волками необходимо разобраться. Взрывное превращает одного в мерзкую на вид кучу, а второго я бью своим железным щитом.

На поддержание чар и управление ими уходит немало энергии — просто прорва. Лучше придумать что-то побыстрее и понеприятнее. Мерзкие остатки от двух волков превращаются в стаю крыс. «Орда Петтигрю», как говаривал Джеймс. Выстреливаю резиновыми шариками, как на тренировке с Добби. Только эти размером отнюдь не с теннисный мяч, а с футбольный.

На мне уже практически одно лишь белье, но тормозить сейчас нереально. Нельзя позволить ей снова обрести перевес! Из-за бегущих к ней крыс и летящих в неё мячей Флёр полностью ушла в оборону. Её заклинание сметает с платформы большую часть грызунов, но один из моих мячиков бьет девчонку прямо в подбородок. Заминка, и она начинает сбивать с дороги те, что на подлёте, но мне они не нужны. Палочкой мгновенно превращаю один из отскочивших от неё мячей в большую резиновую руку. Толкаю левую руку вперед и сжимаю кулак. Анимированная рука реагирует, подпрыгнув с земли и ударив с такой силой, что Дадличка умер бы от зависти. Француженку впечатывает в поле и отбрасывает, а потом я добавляю ещё левой. А вот и палочка улетает! Флёр тянется к ней, пытаясь призвать обратно, но мой конструкт ударяет её в живот и не даёт произнести призывающее.

Быстренько призываю её палочку, пока она не успела попытаться ещё раз. Поймав рукой инструмент, наколдовываю большой плащ и закутываюсь в него, потому что белье тоже начинает распадаться. Монет мне не бросают, так что фиг вам, бесплатного шоу не будет! Глядя на судью, ожидаю отмашки.

— Победитель — Хогвартс!

Флёр стоит на коленях, мокрая, пытающаяся отдышаться и злющая как фурия. Она вымещает ярость на одной из оставшихся на помосте крыс — сметает её ударом, когда судья из Дурмштранга объявляет меня победителем. Уничтожаю оставшихся крыс и отсылаю ей палочку обратно. Немного не тот стиль и последний удар, с которым я надеялся победить, но я не ною — ну, по крайней мере, стараюсь.

Левитацией подношу Флёр палочку. Она устало забирает её, собираясь уже спрыгнуть с платформы.

— Флёр! Не против снять чары? — кричу я. В моем наколдованном плаще уже появляются дыры. Неужели она настолько не умеет проигрывать?

— Какие чары? — отвечает она вопросом на вопрос. И Флёр, и маг из Дурмштранга подходят ко мне.

— Те, которые приклеили меня к месту и растворили на мне одежду…

— Я не накладывала таких чар.

Судья вникает в ситуацию, хотя я замечаю, как он снова поглядывает на Флёр.

— Расстегните ботинки, герр Поттер. Я вытащу вас из них левитацией. — Они в любом случае почти растворились, так что я подчиняюсь, и судья выносит меня из опасного места, отлевитировав поближе к Флёр. Остатки моего белья падают на землю из-под кустарной замены килту и тут же рассыпаются.

Накладываю согревающие чары; чувствую себя несколько странно — на меня уставились тысячи людей, а на мне всего лишь изодранная мантия и настолько же изодранная рубашка. Каркаров, Максим, Дамблдор и остальные судьи уже идут сюда, пока наш судья исследует распадающуюся обувь.

Когда все, включая других чемпионов и их советников, окружают дуэльный помост, он выносит вердикт. Я бы призвал Шляпу, но одежда рассыпалась не сама по себе, так что пусть пока побудет там, где и раньше.

— Это не чары и не заклятье. Обратите внимание на область обесцвечивания: это зелье, которое нанесли на платформу. Отзываю решение по итогу боя, пока расследование не будет завершено.

Дамблдор несколько сердит:

— Рискну высказать предположение: эликсир, действие которого наиболее похоже на эффект, который мы видим, называется Ихор Унижения — его когда-то использовал волшебный народ для оскорбления своих рабов-маглов. Это довольно сложное зелье, и понятно, что обычно ему не обучают.

— Вопрос вот в чем: кто его нанес?

У меня есть определенные идеи, когда у Флёр вырывается:

— Не я!

Дамблдор отмахивается от её протеста:

— Успокойтесь, мисс Делакур, я верю, что вы этом не замешаны, но в ближайшем будущем ответ у нас, несомненно, появится.

Пока директор целенаправленно шагает к стенам арены, наколдовываю ещё одну мантию поверх первой, чтобы сохранить хоть какое-то достоинство. Мановение его палочки открывает нашим взорам шесть портретов. Ох, Дамблдор, трусливый ты ублюдок! Сделал все-таки кое-какие выводы из фиаско с Кубком Огня.

* * *

— Ничего подобного я не делал! — отпирается Драко Малфой.

— К сожалению, должен не согласиться. Портреты видели, как сегодня утром вы стояли на помосте рядом с вымпелом мистера Поттера и что-то туда выливали из графина.

— Они лгут! — чуть не брызгает на Дамблдора слюной Нарцисса Малфой.

— Как бы мне ни хотелось поверить в невиновность юного мистера Малфоя, я вынужден прислушаться к словам шести портретов бывших директоров и директрис Хогвартса, а не к словам ученика, который, по всеобщему мнению, является соперником мистера Поттера.

Большинство из присутствующих заинтересованно наблюдают, как родители Малфоя пытаются выкрутиться из ситуации. Однако влезает Каркаров:

— Альбус, насколько я припоминаю правила, если ученика, не участвующего в соревнованиях, поймали на обмане, его школа проигрывает данную задачу. Мистер Поттер автоматически проигрывает все свои будущие дуэли, мистер Диггори также, — возможно, он желает убрать меня с дороги, поскольку я все-таки умудрился заработать капельку уважения... Нет уж, он просто жаждет легких побед. Кого я обманываю?

В беседу вступает Шляпа:

— К счастью, я освежила память, решив после инцидента в гонке на метлах перечитать правила турнира, — она поглядывает на Перси Уизли и Людо Бэгмена, которые просматривают свод правил. — Страница двести семнадцать, третий параграф, придурки! Как я уже говорила, дуэли оцениваются индивидуально, поэтому в результате действий этой бездарности, Малфоя, Поттер лишается права только на победу в данной дуэли.

Пока дуэт Уизли-Бэгмен подтверждает слова Шляпы, мои глаза упираются в глаза Драко — читаю в его взгляде самодовольное удовлетворение.

Дамблдор глубокомысленно кивает:

— Хорошо. Значит, вследствие наложения штрафных санкций мисс Делакур провозглашается победителем. Что касается мистера Малфоя: ваше наказание будет определено сегодня вечером.

Шляпа смеется:

— Не так быстро, старый ты краснобай. Переверни страницу, Уизли. Прочитай нам громко вслух. Есть распространенное мнение, что все жаждут обманом вмешаться в процесс турнира, однако правила ясно заявляют, что происходит с теми, кого на этом поймают.

Перси делает, как ему сказано.

— Для обеспечения невмешательства со стороны в турнире существует два уровня наказания. Большее наказание применимо в случае, если установлено, что волшебник или ведьма применили обман сознательно и злонамеренно. В случае если это произошло, пострадавшей стороне позволено выбирать из следующих больших наказаний: для улаживания трений может быть проведена дуэль на условиях пострадавшей стороны, либо произведено исключение из школы, либо составлен договор на поступление в услужение сроком на три года, либо наложен денежный штраф, равный одной десятой стоимости денег и собственности семьи виновника.

Смотрю на Малфоя:

— Похоже, настало время ответить тебе вызовом — ты вызывал меня на первом курсе, теперь моя очередь.

Эта бледная поганка насмешливо мне улыбается:

— Хорошо, я… ой!

Люциус отвешивает Драко подзатыльник:

— Никогда не соглашайся на дуэль, условия которой не обговорены! Поттер, каковы ваши условия?

Шляпа медленно произносит:

— Поттер, послушай: да, эта идиотская магия вынудила тебя принять участие, но эти же правила стоят выше всех министерских указов.

Бормотание — некоторые осознают значение сказанного. Как и я:

— Ваш турнир — совершенно варварская штука, люди в нем запросто могут умереть. Пожиратель Смерти обманом вовлек меня в участие. Вы тоже были Пожирателем Смерти, Люциус, и я всё ещё должен вам за то, что вы сделали с Джинни Уизли. Кроме того, ваш господин отнял у меня родителей. Мои условия: никаких секундантов, сражаемся до смерти.

Кое-кто потрясен моим заявлением. Не Дамблдор — утихомирив толпу, он испепеляет меня взглядом:

— Я полагаю, что Хогвартс и есть пострадавшая сторона и что выбор наказаний — это моя прерогатива. Что заявляют правила, Людо?

— Здесь просто говорится: «Пострадавшая сторона», — но не определяется, школа это или чемпион, — сложно пропустить обмен многозначительными взглядами между Люциусом и Бэгменом. — Однако, поскольку чемпион — это и есть представитель школы, то я полагаю, что это школа, — кое-кто только что заработал взятку. Ну почему волшебный мир полон жуликоватых ублюдков? Прямо как тараканы — куда ни плюнь, везде найдутся!

Шляпа не соглашается:

— В данном случае, когда у каждой школы чемпионов больше одного, пострадал один человек, а не школа. Если бы от действий щенка пострадал бы ещё и помост Диггори, то тогда речь шла бы о пострадавшей школе. Я утверждаю, что наказание должен выбирать Поттер.

— Увлекательный спор, Шляпа, и я польщен, что ты так решительно встала на защиту Гарри, но я думаю, все согласны, что наказание следует назначать беспристрастно, а не опрометчиво.

Смотрю на Шляпу — та нахмуривается:

— Похоже, ты согласен. Об этом очередном промахе я с удовольствием тебе потом напомню. Что ж, Дамблдор, выбирай из больших наказаний.

Смотрю, как проворачиваются колеса в его голове. Если Драко попадет в услужение, это даст директору определенные рычаги в будущем. Передача одной десятой состояния Малфоев также причинит немалый ущерб. Серьезность происходящего однозначно дошла и до некоего недоумка.

— Это не моя вина! — вопит Драко, указывая на Флёр: — Меня заставила она!

— Что за ерунда? — с яростью вопрошает Олимпия Максим. Я был бы совершенно не против, раздави великанша этого червя.

— Она так прекрасна! С тех пор, как она здесь появилась, я пытался стать ей ближе. Я сделаю для неё всё, что угодно. Она — ангел. Она как будто наложила на меня чары.

Может, не такой уж всё-таки Драко и идиот? Однажды у его отца уже прошёл номер с принуждением. Рычу:

— Да брось, Малфой. Ты хватаешься за соломинку.

Люциус тут же использует подвернувшийся шанс:

— Нет, мой сын участвовал во всем совершенно непреднамеренно. Виной всему природная аура девочки.

У Флёр на лице отвращение:

— Этот мальчик никогда не подходил ко мне ближе, чем на десять футов.

Нарцисса качает головой:

— Вы уверены, юная ведьма? Вы в этой школе уже больше месяца. Сколько молодых волшебников за это время искали вашего общества? Полагаю, больше, чем вы можете вспомнить.

Подаю голос:

— Да прекратите вы перекладывать на неё вину, Пожиратели Смерти! Вы что, думаете, мы и в самом деле вам поверим? Для приготовления этого зелья требуется не один день. А противников объявили только вчера. Неплохая попытка, эта ваша тактика «мой ребенок — такой же слабоумный дурак, как и я», но не пройдет.

Как обычно, вмешивается Снейп:

— Драко, ты брал зелье из моей кладовки? Директор, после окончания дуэлей я планировал сделать доклад о том, что кто-то снова побывал у меня на складе.

— Осторожнее, Снейп. Всякий раз, вмешиваясь в дела Поттеров, ты в результате проигрываешь. И всё равно пытаешься. Должно быть, скверное воспитание…

Убийственный взгляд Снейпа на Шляпу надо видеть. К сожалению, он показал Драко спасительный путь, и это дерьмецо ухватывается за возможность обеими руками.

— Простите, сэр, я просто не мог устоять перед её обаянием.

Люциус улыбается:

— Мистер Бэгмен, а каковы меньшие наказания?

Шляпа смеется:

— Поостерегся бы ты со своими желаниями, Люциус. Иначе главу семьи может победить и простой домовик, ну, если этого ещё не случилось — да, Малфой?

Услышав подобное оскорбление, Люциус краснеет, но отреагировать ему не удается. Дамблдор предостерегает Шляпу о том, что следует вести себя вежливо, иначе ей не позволят участвовать в слушаниях.

Бэгмен предоставляет слово Уизли, который с присущим ему фанатизмом уже читает:

— Здесь сказано, что меньшие наказания определяются Кубком Огня. Все варианты записываются на пергаментах, виновная сторона в присутствии всего собрания дотрагивается до Кубка Огня, и тот выносит суждение. В качестве наказания перечисляются шесть месяцев услужения, публичная передача палочки нападавшего, которая может удерживаться в качестве трофея или быть выкуплена за сумму не более тысячи галеонов… — голос Перси замирает, и он смотрит на книгу, пытаясь понять, о чем речь.

— Каковы остальные, мистер Уизли? — вопрошает Дамблдор.

Перси пытается выдавить из себя слова:

— Последние два — это порка, при которой необходимо раздеться до пояса и получить десять ударов плетью от пострадавшей стороны, и что-то под названием «Метка Негодяя». Она также ставится пострадавшей стороной. Я не уверен в том, что такое Метка Негодяя.

Похоже, никто из остальных не уверен. Собравшиеся смущенно переглядываются.

Наконец, Шляпа всех просвещает:

— Это наказание не использовали с начала пятнадцатого века. Вас, кретинов, просто смешно слушать: вы согласились играть по правилам турнира, который не проводился вот уже четыреста лет, и даже не подумали модернизировать правила соревнования! «Метка Негодяя» — это клеймо на тыльной стороне запястья той руки, в которой маг держит палочку. И ставят его для того, чтобы волшебник или ведьма, накладывая заклинание, каждый раз лицезрели символ своего позора и бесчестья.

Вообще-то, довольно жестоко. Лично я не могу выбрать между поркой и клеймом. Надеюсь, у Кубка имеется чувство справедливости.

— Моего сына не будут стегать или клеймить как какое-то обычное животное на ферме! — практически кричит Нарцисса.

Шляпа подмигивает мне, как бы говоря: «Оставь это дело мне, пожалуйста». Она фыркает:

— Полагая, что, по меньшей мере, трое из присутствующих были помечены своеобразным «клеймом», включая вашего мужа, прошу: не поясните ли ваши возражения, леди Малфой? — как Шляпе удается выразить подобный сарказм, прямо-таки изумляет. — Высказывать свои жалобы бессмысленно, так как только Кубок будет определять наказание для жалкого порождения вашей промежности.

Ничего себе! Даже для привычных к речам Шляпы это несколько грубовато. Рука Нарциссы тянется к палочке, но моя, Дамблдора и Флитвика — тоже. Она мгновенно передумывает, когда я подчеркнуто ступаю прямо перед Шляпой. Её взгляд полон невысказанного гнева. Забавно, а я-то думал, что это Люциус — определяющая величина в отношении Драко, но каждый день узнаешь что-то новое.

Дамблдор мудро берет дело в свои руки:

— Достаточно! Будь посдержаннее, Шляпа! Слушание и так затянулось. Виновная сторона определена, и метод определения наказания установлен.

Он делает паузу, чтобы удостовериться, что всеобщее внимание направлено на него, и продолжает:

— Кубок вынесут наружу завтра вечером, после завершения последней дуэли. Мистер Малфой, до этого момента вы передадите вашу палочку профессору Снейпу и сейчас же вернетесь в замок. Вам запрещено выходить дальше гостиной вплоть до дальнейших распоряжений. Мистер Поттер, возьмите вашу… вашего советника и немедленно ступайте в лечебную палатку. Вам тотчас же принесут новую одежду. Второй раунд дуэлей начнется сразу же, как только помосты приведут в порядок, осмотрят и признают готовыми к соревнованиям.

Он разворачивается, не дав шанса возразить и оставив практически всех с отвисшими челюстями. Что бы там ни говорили, умеет он себя подать.

Подбираю Шляпу и иду к Поппи в палатку. Первые десять шагов Шляпа молчит.

— Мне нужно, чтобы ты сварил котел огнезащитного зелья, ЭйчДжей. Я и забыла, насколько темпераментными могут быть взрослые кошелки. У меня тут случайно завалялся очень эффективный рецептик. Если ты слишком занят своей подготовкой, то попроси девчонку Грейнджер.

— Значит, не в первый раз тебя хотят уничтожить?

Она небрежно отвечает:

— Далеко не в первый. Первой была не кто иная, как Хельга Хаффлпафф.

— Могу я спросить — почему?

— Как ты думаешь, кто сказал ей, что Годрик трахался с обеими её сестрами? Сумасшедшая сука восприняла новости слишком близко к сердцу.