The Lie I’ve Lived (гет)

— Минуточку, — слышу я голос Поппи за дверью, когда Флёр прижимает палочку к камню-звонку, подающему сигнал в комнате медсестры.

Попытавшись пройти несколько шагов, Флёр сдалась и остаток пути меня просто пролевитировала. Рассматриваю её с выгодной позиции — взгляд упирается прямо ей в задницу — и, ухмыляясь, спрашиваю:

— Можно, я буду рассказывать, как к концу нашего первого свидания ты так покорила меня, что я был не в состоянии стоять на ногах?

— Ты просто невыносим! — за протестом кроется улыбка.

Поппи открывает дверь. Взглянув на меня, она качает головой.

— Что на это раз, Гарри?

— Каменная скамья, — отвечаю я, пока Флёр вносит меня левитацией. Поппи жестом предлагает ей переложить меня на кровать.

— Это последствия встречи со скамьей? — переводит она взгляд на Флёр. — Мне следует проверить его на предмет раны головы?

Моя — теперь уже моя — девушка смеется.

— Я ничего такого не заметила, хотя, думаю, вы вполне можете обнаружить следы множества подобных ран в прошлом.

Поппи хихикает:

— Возможно, вы правы.

— Эй, это совсем не смешно, — возражаю я.

Выгнув бровь, медсестра принимается выправлять мои кости.

— С моей точки зрения — ещё как. Неужто это тролль размахивал скамейкой, как дубинкой?

— Нет, это был полтергейст.

— Пивз?

— Нет, Дух из Дурмштранга.

— Я полагала, ваше пари отменили.

— Кто вам сказал? — ворчу я, в то время как снимают замораживающее.

— Профессор Снейп.

— Ну, вот вам и ответ.

Разъярившаяся Поппи, вызвав эльфа, отправляет того за Макгонагалл. Затем призывает из хранилища несколько флаконов и откупоривает их.

— Может, просто оставить замораживающее? — с надеждой спрашиваю я. Рядом с ней парят не самые вкусные на свете зелья.

— Нет. Пока я не увижу, как ты отреагируешь на первую порцию зелий, ни в коем случае. Потом я наложу его снова.

— А, ну ладно, — давясь, проглатываю содержимое двух флаконов, пока она выливает зелье из третьего прямо на рану.

Флёр сидит рядом, держа меня за руку, пока я пытаюсь переварить мерзкое варево. К моменту прибытия Минервы Поппи уже накладывает мне шину и, к счастью, возвращает чары на ногу. Надо отдать медсестре должное: никто в этом замке не владеет замораживающими чарами так, как она.

Приветствую Макгонагалл:

— Здравствуйте, профессор. Мы скучали без вас на ужине.

Она неплохо воспринимает новости.

— Это случилось с вами на судне Дурмштранга, мистер Поттер?

— Нет, но это сделал их полтергейст. Мы с Флёр были практически на опушке Запретного Леса.

— Зачем вы ходили в лес?

Флёр отвечает. Похоже, в её голове сейчас крутится множество мыслей, и фраза вылетает прежде, чем мы с Макгонагалл умудряемся вставить хоть слово:

— Он беспокоился за меня, и во время нашего разговора на нас напал Дух. Я бы хотела воспользоваться камином, если вы не против. Мой отец сейчас в посольстве в Лондоне, и мне хотелось бы поговорить с ним как можно скорее. Сомневаюсь, что он обрадуется сегодняшнему нападению.

— Да. Я вас прекрасно понимаю. Этот эльф отведет вас в мой кабинет; вы можете воспользоваться там камином. А тем временем мистер Поттер расскажет мне о случившемся.

Выпустив мою руку, Флёр легонько целует меня в щеку.

— Я скоро вернусь.

Как только дверь за грациозной ведьмой захлопывается, Минерва с Поппи окидывают меня недоверчивыми взглядами. Мой декан строго на меня смотрит.

— А теперь, мистер Поттер, полагаю, вам следует кое-что мне рассказать.

* * *

— Вы уволены, мистер Снейп, — заявляет Минерва, как только Снейп входит в больничное крыло. — Соберите свои вещи и уходите. К завтраку я не желаю видеть вас в замке.

— И как мальчишка оболгал меня на сей раз?

— Меня беспокоит отнюдь не его ложь, мистер Снейп, а ваша. Вы солгали мне, заявив в присутствии нескольких человек, что ужин с участием Поттера на борту Дурштранга был отменен.

— Именно так мне и сказали, — высокомерно отзывается он. — Возможно, меня ввели в заблуждение.

— Однако во время этого ужина на судне присутствовали и ваши слизеринцы. Только вы могли дать им разрешение.

— Действительно? Полагаю, придется с ними об этом поговорить.

— Нет.

— Нет?

Макгонагалл как будто проглатывает аршин, превращаясь в воплощение горской ярости.

— Я передумала. Вы покинете замок немедленно. Ваше имущество будет доставлено замковыми эльфами в Хогсмид. С меня хватит. Ваша милая вендетта против семейства Поттеров привела к нападению не только на мальчика, но и на дочь французского министра. Вы опозорили и дискредитировали этот замок, и я не хочу больше видеть вас здесь — вы уйдете немедленно!

Снейп смеется:

— Отлично, Макгонагалл. Наслаждайтесь антуражем своей временной власти. Посмотрим, что будет, когда вернется истинный хозяин этого замка.

— Альбус вынужден будет подчиниться решению.

— И по какой причине, интересно мне знать?

Она стоит спиной ко мне, поэтому я лишь по голосу ощущаю её улыбку.

— Потому что я заставлю его выбирать между вами и мной.

Из своего кабинета выходит Поппи и окидывает Снейпа оценивающим взглядом.

— А если он поведет себя как идиот и всё-таки оставит вас на посту, я тоже уйду в отставку.

Макгонагалл кивает мадам Помфри:

— К утру Флитвик со Спраут также будут в курсе, так что перед Альбусом предстанет единый фронт.

Я поистине счастлив, что у меня есть омут памяти! Три четверти учеников с удовольствием расстанутся с денежкой за возможность на это взглянуть.

Снейп — расчетливый мерзавец. Придется отдать ему должное. Он прекрасно знает, когда надо признать поражение. Одутловатый принц-полукровка пожимает плечами:

— Надо думать, настал момент, когда мне полагается осыпать всех мелочными оскорблениями и бессмысленными угрозами.

— Вообще-то, — говорю я сальному ублюдку, — настал момент, когда вам полагается убраться вон.

На его лице появляется слабая улыбка. Весьма опасная.

— О да, щенок. На этот раз я совершенно с тобой согласен. Пора мне убираться. Уверен, мы с тобой ещё встретимся.

— Не обо мне тебе надо беспокоиться, Сопливус. Когда мой крестный выяснит, что ты больше не под защитой Дамблдора… Я хочу всего лишь твоей смерти. А вот он жаждет убить тебя своими руками.

Снейп поворачивается и исчезает за дверью, но его место занимает ученик из Дурмштранга, поддерживающий Миллисент Булстроуд. Слизеринка стонет. На ней явно горела мантия, а рука у девушки сломана.

Поппи ступает вперед:

— Что это, во имя Мерлина?

Мальчик что-то бормочет по-немецки.

— Говорите по-английски! — приказывает она, пугая мага.

— Корабль ведет себя так, будто его прокляли. Заберите её. Мне надо вернуться, помочь вытащить его на берег, пока он не затонул.

— Что происходит?

Он пальцем показывает на меня.

— Это его вина!

Маг выходит, а Минерва оборачивается ко мне. Поднимаю вверх забинтованные руки.

— Не смотрите так на меня. Когда я оттуда уходил, с ним всё было в порядке. Может, это всё просто совпадение.

— Ты действительно полагаешь, что я в это поверю?

— Я просто взошел на борт и прислуживал за ужином.

— Ты забыл о столкновении с полтергейстом, Гарри.

Эти слова мне как обухом по голове. Я думал, что произойдет с Духом, если судно уничтожат, но не рассматривал обратной возможности. Быстренько суммирую в уме все события. И покатываюсь со смеху.

— О, это потрясающе! Они сговорились и завлекли меня на корабль, а чтобы избежать наблюдения взрослых, обманом не пустили туда вас. Что ж, если этот Дух был настолько важен для их гребаной шлюпки, кто-то обязан был остановить его от попытки убить нас с Флёр.

— Гарри, я не уверена, что твоя позиция правильная.

— О, я уверен, что они попытаются свалить всё на меня, но им придется объяснять, каким это образом — а главное, по какой причине — их Дух вдруг напал на нас с Флёр. Чем больше они будут нажимать, тем сильнее вляпаются! Гениально!

Обдумавшая мои слова Макгонагалл, похоже, не в состоянии оценить иронию. Она медленно проговаривает:

— Когда Альбус в следующий раз соберется покинуть замок и оставит меня за главную, я запрещу тебе покидать гриффиндорскую башню, даже ради уроков. Ты будешь сидеть там до тех пор, пока он не вернется. Ясно?

— Так вы хотите, чтобы все, что могло случиться, произошло именно в гриффиндорской башне?

— Да… Нет! Я уже слишком стара для этого, — и Макгонагалл, бормоча под нос совершенно несвойственные для леди словечки, покидает комнату, чтобы разобраться с кризисом.

* * *

Часа через полтора я, опираясь на костыль, рассматриваю открывающийся из окна вид. С одной стороны от меня Флёр, с другой — Миллисент Булстроуд, рука у которой в гипсе — «Хороший, плохой, злой» в моей версии. Внизу мы видим крошечные фигурки домовиков, прыгающих туда и обратно; они разгружают дурмштранговское судно, пытаясь облегчить его вес. Из иллюминаторов вьется дым, а на палубе как минимум два очага пожара. Волшебные палатки усеивают окрестный берег, и утомленные ученики Дурмштранга устраиваются в ожидании длинной ночи. Честно говоря, мне их не особо жаль. Одна паршивая овца портит всё стадо.

Корабль накренился градусов на тридцать. Это истинно мародерское зрелище, пусть в мои намерения и не входили подобные планы, — доказательство, что не следует переходить дорогу Поттеру. Когда я расскажу Бродяге об этом вечере, он с ума сойдет от ревности. Плевать на количество ведьм, с которыми он там сейчас кувыркается — я помог уничтожить полтергейста, причинил страшный ущерб судну Дурмштранга, нашел себе девушку, а ещё мне удалось добиться увольнения Снейпа. Ему придется изрядно потрудиться, чтобы меня превзойти.

— Когда Драко захочется поиграть с тобой, Поттер, в следующий раз, я приму снотворное и пораньше отправлюсь спать. Такого дерьма мне больше не нужно.

— Так что именно там произошло? — интересуюсь я у Миллисент.

— Драко поздравлял Крама с тем, как ловко он над вами поиздевался, и тут на судне погасли все огни. Сначала это все казалось ерундой, но потом дерево начало скрипеть, а корабль как будто очутился посреди бурного моря, хотя мы ведь были всего лишь на Черном Озере, а не посреди февраля месяца в Северной Атлантике, правильно? В общем, мы попытались выбраться на главную палубу, в этот момент камбуз внезапно загорелся, а камин стал выплевывать горящие поленья. Одна долбаная чурка попала мне прямо в руку и подожгла одежду! Этот чертов мерзавец, Драко, мать его, чуть не растоптал меня, пытаясь унести оттуда ноги.

Изо всех сил пытаюсь не рассмеяться над её стенаниями:

— Вполне в его стиле. И что было дальше?

— Поднялся крик. Нижние палубы стало заливать. Сидевшие там четыре вампира и инфери освободились…

— Для чего им понадобились вампиры с зомби?

— Откуда, черт побери, мне это знать, Поттер? Поинтересуйся у них сам, если тебе так хочется это знать.

Флёр отвечает:

— Они использовали их в качестве мишеней для практики темной магии. Мой кавалер на Рождественском Балу полагал, что меня это впечатлит.

И я, и Булстроуд замираем и какое-то время на неё смотрим. Потом я задаю ей вопрос:

— Интересно, это самый странный способ закадрить девушку, который на тебе испытывали?

Она вздыхает:

— Нет. Были и хуже.

— Со мной бы сработало, — бормочет Миллисент.

— Тебе настолько в кайф встречи с немертвыми? — удивленно спрашиваю я и тут замечаю, что в крыло только что зашло несколько раненых учеников Дурмштранга. Поппи начинает их осматривать. Следовало бы ей помочь, но она до утра освободила меня от обязанности. Надо бы попытаться поспать, ведь утром состязание. Единственный чемпион, который в данный момент в форме, это Седрик.

— Нет! Я просто не против пойти на свидание, — говорит слизеринка.

— Значит, сходи. В замке куча парней.

— Я толстая и страшная. Не смей меня поучать, Поттер! — рычит она.

— Я и не поучаю. Если тебе не нравится своя внешность, измени её. Ты ведь ведьма. Свари пару-тройку зелий, найди какие-нибудь кремы, наложи на волосы чары. Маглы исправляют себе внешность с помощью хирургии — длинный и болезненный способ. А тебе ради такого же эффекта всего-то надо потратить пару галеонов или поискать какие-нибудь причудливые ритуалы.

— Панси сказала, что мне не стоит терять на это время.

— Ты теряешь свое время как раз на Паркинсон. Да ты просто дура, что вообще её слушаешь! Если тебе действительно интересно, свари старящее зелье. Посмотри, как ты будешь выглядеть в двадцать. Изменить внешний вид очень легко. Присмотрись к Афине Манос — увидишь, что под всеми этим кремами, бальзамами и чарами она довольно обычная.

Она качает головой:

— Такая внешность недешево обходится.

— Тогда научись делать кремы и накладывать чары сама. Я прав, Флёр?

— И да, и нет, — отвечает Флёр. — Сделай это, потому что этого хочешь ты, а не из-за парней. Ты обнаружишь, что в этом возрасте у всех из них есть собственные демоны — у них тоже меняется тело. Найди облик, в котором тебе будет комфортно.

— Легко тебе говорить.

Булстроуд увядает под раздраженным взглядом Флёр, когда та замечает:

— Никакие зелья и чары не прибавят тебе самоуважения, девочка. Это можешь сделать лишь ты сама.

Я уже забыл, какой Флёр бывает с теми, кого не знает. Решаю поменять тему — сейчас это будет как нельзя кстати:

— Слушайте, я был бы не против посмотреть воспоминание о случившемся на корабле в своем омуте. Ты не поделишься им со мной, Миллисент? Меня уже пытаются во всём обвинить, так что я был бы не прочь хотя бы насладиться шоу.

— Четыре галеона.

— Что-что? — и почему все ждут от меня денег?

— Если уж я собралась пробовать бальзамы для красоты, то хорошие стоят отнюдь не дешево. Четыре галеона.

— Я оплачу половину, Гарри. Мне тоже любопытно, — предлагает Флёр.

* * *

Воспоминание Булстроуд оказывается гораздо интереснее, чем я думал. Замечаю, как Флёр усмехается над творящимся безобразием. Крики картин на немецком, польском и болгарском смешиваются с воем висящих звериных голов. Я даже ощущаю легкое головокружение, когда корабль вдруг резко начинает крениться. Ещё круче испуганное выражение на лице Крама, пытающегося эвакуировать всех с камбуза на главную палубу — это выражение человека, осознающего, что он в полном дерьме.

Вижу Афину вместе с двумя её телохранителями, и меня грызет совесть. Во время турнира она, в общем-то, вела себя по-человечески и действовала в моих интересах, когда я был на борту.

С другой стороны, она отделалась лишь легким испугом, а мне не повезло оказаться в шине. Так что ещё вопрос, кто пострадал.

— Слишком уж сильно ты наслаждаешься зрелищем, Гарри, — говорит Флёр со своим извечным сарказмом.

— И кто это из нас, интересно, втайне желал вернуться и вновь и вновь смотреть на то, как те сучки-вейлы кричат от ужаса?

Она отводит взгляд в сторону, чтобы спрятать улыбку. В искусственной реальности омута памяти я двигаюсь нормально. Инстинктивно уворачиваюсь от пылающего полена, сломавшего руку Булстроуд, чем предоставляю Флёр очередной повод для смеха.

— Ты говорил с девочкой о старящем зелье так, как будто у тебя есть в этом деле определенный опыт.

— Я прекрасно представляю, как буду выглядеть в двадцать. А что, ты полагаешь, если я буду выглядеть старше, то общество с большим снисхождением отнесется к бравому чемпиону и его прекрасной девушке?

— Ты ещё не выиграл, Гарри Поттер. Очень может быть, что сверху окажусь именно я…

— Да ладно?

— … завтра по очкам. По турнирной таблице, идиот!

Она уже пытается понять, как работает мой ум. Засмеявшись, тут же меняю тему беседы, чтобы сбить её с толку.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, Флёр.

— Что, вот прямо здесь и сейчас? — она удивлена, но в хорошем смысле слова.

— Почему бы и нет? Подслушать нас никто не сможет. В омуте не хватит места для ещё одного человека, а воспоминание, если что, просто будет проигрываться сначала. Не знаю, как ты, а я здесь отлично провожу время.

— Ты первый. Расскажи что-нибудь, чего я ещё не знаю о Гарри Поттере.

— Я навещал Эйми во Франции. И проговорился ей, что это я был месье Вилорогом.

— Так она знала! Потому и приставала ко мне!

Когда воспоминание начинает проигрываться сначала, и все снова оказываются за столами, меня несколько дезориентирует. Флёр замолкает, чтобы посмотреть, как я ругаюсь с Крамом и пускаюсь за ней вдогонку. Надо будет поблагодарить Булстроуд за то, что включила и этот момент.

— Ага, но я заставил её пообещать, что она сохранит тайну. Я сам хотел тебе рассказать. Можно было бы вместе навестить её и повеселиться. Я мог бы войти первым в мантии-невидимке и начать спрашивать у неё совета, как пригласить тебя на свидание, а тут в это время появишься ты.

Флёр с любопытством спрашивает:

— И когда ты планировал мне рассказать?

— Я хотел подождать — вдруг ты снова пожелаешь подойти ко мне и пригласить на свидание? Затем планировал сходить на свидание-другое, выяснить, подходим ли мы друг другу, и только потом рассказать. На первом свидании? Нет уж, о таком на первом не говорят; если только вынужденно, как сегодня вечером. Кстати, спасибо за тот вечер с Чарли Уизли и с тем другим парнем. Именно это убедило меня, что тебя надо узнать получше. У тебя доброе сердце, — замолкаю я на некоторое время. — Да и всё остальное не хуже.

Вот это да! Я только что заставил её покраснеть.

— После Рождественского бала Эйми продолжала предостерегать меня на твой счет. Она сказала, что ты бесстыдно флиртовал; только ей казалось, что она сумела поставить тебя на место, как ты изрекал нечто такое, чего в жизни не скажет подросток, и оставлял её безмолвной. Теперь я понимаю, что она подразумевала. Трудно поверить, насколько поменялось мое мнение о тебе с начала турнира.

— Я могу прокрутить здесь это воспоминание, — предлагаю я. — Над ним можно неплохо посмеяться.

Флёр, покачав головой, отказывается:

— Нет. Я не против как-нибудь вновь взглянуть на гонку на метлах с твоей точки зрения, но среди малознакомых людей часто язвлю. Не хочу вновь на это смотреть, — она тоже делает паузу. — Я просто подумала тут кое о чём… Мне казалось, закон требует, чтобы такие способности, как анимагия, были зарегистрированы. Одно я скажу тебе однозначно: если ты не желаешь, чтобы об этом было известно всему свету, Габриэль лучше ничего не говорить. Она не умеет хранить тайны.

В её голосе — недовольство старшей сестры.

— Учту. Возможно, она не умеет хранить именно твои тайны, но я понимаю, что ты пытаешься мне сказать. Что касается регистрации, закон гласит, что взрослый маг или ведьма должны зарегистрировать свою форму, начиная с семнадцати лет… ну, тогда я и начну об этом волноваться.

— Весьма продуманно, — очевидно, она тоже способна внезапно менять тему. — Ты хочешь, чтобы мы предстали парой публично или чтобы действовали более сдержанно?

Мне нравится, насколько мы откровенны друг с другом. Приятное отличие от того, что я ожидал от «очередного» свидания.

— Это зависит только от тебя, Флёр. Никто не станет подходить ко мне и интересоваться: «Гарри Поттер! Ты ведь встречаешься с Флёр Делакур. О чем ты вообще думал, черт побери?» А вот тебя обязательно будут спрашивать. Вдобавок к глупым вопросам, есть проблема и посерьезнее: на мою жизнь как покушались, так будут покушаться и дальше. Ты умна и понимаешь, что покушения могут вовлекать и тебя. Ты довольно сильна и сумеешь, в случае чего, оказать сопротивление. Тебе решать. Мне неплохо удается быть незаметным. Я умею действовать осторожно.

— Неужели? История показывает, что тебе также прекрасно удается разрушать всё в поле зрения. Сегодняшние события служат этому отличным примером.

Улыбаюсь: она права.

— Здесь я как раз осторожен. Все остальные будут думать о корабле или о Духе. А я буду размышлять о гораздо более важном событии.

Моя бравада заставляет её снова сделать паузу.

— Умеешь ты обращаться со словами, Гарри. Так ведь можно и привыкнуть к лести. Если наши отношения продлятся до лета, имей в виду: у меня намечается гоночный сезон. Мой последний парень не смог принять такой образ жизни. Получится ли у тебя?

— Мне придется провести первую часть лета с моими магловскими родственниками, но потом я вовсе не прочь попутешествовать с тобой.

— Почему? Как я поняла, ты не любишь своих родичей-маглов.

Мы оба шевелимся, когда в воспоминании корабль начинает трястись. Видимо, в этот момент Флёр приближается к гроту, и связь Духа с кораблем каким-то образом блокируется.

Искренне раскрываю ладони:

— Я буду настолько откровенен с тобой, Флёр, насколько возможно, но есть тайны, которые я пока не готов раскрыть. По крайней мере, не сейчас — возможно, когда-нибудь позже. Я заглажу свою вину, честно отвечая на вопросы столько, сколько смогу, и прямо скажу, если буду не в состоянии прояснить дело. Большинство моих тайн связано с наполовину мертвым магом, который до сих пор жаждет меня убить.

— Понимаю, Гарри. В свою очередь, я буду с тобой тоже настолько откровенна, насколько возможно, — говорит она. Замечаю, как она пытается подавить зевок. Я и сам измотан. Вечер прошел весьма плодотворно, пора отдохнуть.

— Ладно, мы вроде неплохо начали, — говорю я и оглядываюсь вокруг. — Я уже насмотрелся на этот корабль. Может, пойдем отсюда? Нам ещё предстоит развлекать завтра толпу… На самом деле, уже сегодня.

— Да, мне следует постараться отдохнуть. Нам надо будет выбрать воспоминание и завтра после соревнования просмотреть.

— Мне бы очень хотелось увидеть Бобатон твоими глазами. Я никогда там не был, а ты столько о нем говоришь… Может, проведешь для меня обзорную экскурсию?

По её лицу понимаю, что я сделал правильный шаг. Выныриваем из омута, и я сливаю воспоминание Булстроуд во флакон — отошлю потом Сириусу. Вызываю Добби, чтобы тот отнес омут в гриффиндрскую башню. Мы с Флёр обнаруживаем, что по другую сторону занавесок находятся несколько раненых дурмштранговцев. В тусклом свете пятна на её одежде не видны, да и остальные следы вечерних приключений исчезли, и я остаюсь наедине с ведьмой, похожей на ангела, которой я, видимо, очень нравлюсь.

— Спокойной ночи, Флёр, — наклоняюсь я для поцелуя, и она отвечает мне не просто обычным поцелуем в щечку.

— Сложно будет после такого уснуть, — говорю я, когда она отстраняется.

— Тебе — да. Надеюсь, это не повлияет на твою завтрашнюю сосредоточенность, — с коварной усмешкой отвечает она и проводит указательным пальцем по моей щеке. — Спокойной ночи, Гарри.

Думаю, в этих отношениях не только ей предстоит быть начеку.

* * *

— И что вы намерены делать с ситуацией, Дамблдор? Корабль — весьма ценный артефакт, принадлежащий моей школе. Он ходил под флагами министерств Германии, Болгарии, Польши, и эти страны обязательно пожелают получить ответы на свои вопросы, а также увидеть соответствующие действия, — бросаясь в атаку, требовательно заявляет Игорь Каркаров.

Ради этого идиотского диспута меня подняли с кровати этим долбаным утром аж в семь часов. Черт, я даже не успел найти Шляпу — страдать, так хоть не одному. Сжимаю в руках кружку с кофе, пытаясь мысленно приказать кофеину подействовать быстрее. Взволнованный Амос Диггори, сидящий рядом с Дамблдором, наверное, гадает, а стоит ли того его продвижение в отделе Международного сотрудничества магов?

— Они ведь также обязательно поинтересуются, по какой причине Дух вдруг пытался убить двух весьма знаменитых учеников — хотелось бы добавить, учеников, которые, по странному совпадению, опережают Ваших чемпионов в этом турнире? — спрашивает Дамблдор притворно-дружеским тоном.

— Я не контролирую Духа вне границ корабля! Я мог отдавать ему приказы, только когда он был на борту.

— Вы утверждаете, что не несете ответственность за агрессивные действия этого существа. Однако настаиваете, чтобы я наказал своего ученика за самозащиту, а также за защиту другого ученика. Вы говорите, что он был неподконтролен вам, следовательно, можно заключить, что Дух собирался напасть также и на мисс Делакур. Скажите, требовалось ли ему ваше разрешение для того, чтобы покинуть судно?

— Нет, он не был ограничен пределами корабля. Он часто развлекался, блуждая по так называемому Запретному Лесу. Вернемся к нашему вопросу: ущерб, нанесенный судну…

— Пошел ты в ж…, Каркаров! — со стуком ставлю я кружку на стол. — Хватит с меня этой ерунды!

Каркаров на мгновение замирает от ошеломления; вряд ли ему когда-нибудь доводилось сталкиваться с подобным от ученика.

— Альбус, если вы не в состоянии контролировать своего ученика, возможно, мне самому придется запечатать ему рот.

— Рискни-ка, вытащи палочку, Каркаров. Увидишь, что будет дальше.

— Гарри, успокойся, пожалуйста.

— Со всем моим уважением, сэр, но нет, я отказываюсь успокаиваться. Его тварь напала на меня прошлой ночью и за это была уничтожена. А теперь он имеет наглость заявиться сюда, требуя каких-то там извинений или даже наказания. Мы можем пойти законным путем. Буду просто счастлив предоставить прессе воспоминание о случившемся на борту. Уж они-то с удовольствием прополоскают им косточки, уделив внимание поведению Краму, обманщику Малфою, который сидел рядом с ним в качестве почетного гостя, а также тому моменту, когда он терроризировал Флёр при помощи головы вилорога. Спорим, это будет стоить Краму парочки спонсоров, а также потрясающе скажется на имидже школы, а?

— Мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать поведение Виктора, молодой человек. Лучше бы вам следить за своими манерами.

— Полагаю, это можно отнести к нам обоим. Вам тоже лучше бы помнить, что вы сейчас в Англии, а ваш Дух только что напал на меня, Гарри Поттера. Пару словечек министру Фаджу, и вас будет гораздо больше беспокоить вопрос, что вам, возможно, придется во второй раз чем-то откупаться от Азкабана!

Дамблдор прочищает горло.

— Сомневаюсь, что это будет способствовать духу кооперации нашего турнира, но Гарри прав, Игорь. Ваши ученики потеряли ночь спокойного сна, и им, похоже, предстоит немало работы, но самый серьезный ущерб был нанесен именно мистеру Поттеру. Вы заявили, что не несете ответственности за действия вашего полтергейста за пределами судна, следовательно, я также могу сказать, что не несу ответственности за действия Гарри Поттера за пределами школьной территории. Мы установили, что и он, и мисс Делакур углубились в Запретный Лес на несколько сотен ярдов, и что мистер Поттер утешал мисс Делакур после довольно жестокой шутки мистера Крама. Максимум, что я могу — сделать выговор мистеру Поттеру за то, что он покинул школьную территорию, однако я принимаю его объяснения по поводу прогулки в лес, поскольку он проявлял участие в отношении крайне расстроенной мисс Делакур.

— Значит, вот какова ваша позиция, Дамблдор. Бесценная реликвия повреждена, возможно, не подлежит ремонту, а вы бездействуете — нет, даже хуже. Похоже, вы намереваетесь вознаградить преступника. Я настолько восхищен вашим бездействием, что, может быть, даже последую вашему примеру.

Погладив свою длинную белую бороду, старик, обдумав угрозу Игоря, рассеянно заявляет:

— Бездействую? Разве? О, дело как раз наоборот, Игорь. Я буду счастлив предложить в помощь ремонту услуги моего преподавателя рун и учеников класса рун уровня ТРИТОНа. Это уникальная возможность попрактиковаться на реальном предмете — истинный шанс на сотрудничество в духе турнира.

Тут Дамблдор прекращает строить из себя доброго дедушку и серьезнеет — я видел у него такое выражение лишь в битвах не на жизнь, а на смерть. В его внешности проглядывает нечто дьявольское, и в комнате как будто внезапно резко понижается температура — таким холодом вдруг веет от Верховного Чародея.

— Разумеется, имея собственного полтергейста в замке, я могу признать, что ваш контроль над ним был весьма ограниченным. Однако теперь, когда он уничтожен, я знаю, что на мистера Поттера более не последует никаких несанкционированных нападений. Потому что если вдруг подобное нападение произошло бы ещё раз или кто-то попытался бы нанести ответный удар, то я, Игорь, обязательно счел бы ответственным именно вас. И какой бы ущерб не нанес вам Гарри, от меня вы можете ожидать в три раза больший.

Обдумываю идею поинтересоваться, а реально ли стать трижды мертвым? Но не хочу быть грубым и прерывать Альбуса, в то время как он свежует Каркарова.

Гнев мгновенно исчезает, будто его и не было. Даже я, несмотря на всю свою окклюменцию, не в состоянии менять галсы со скоростью Альбуса. Черт, он просто великолепен!

Тем же любезным тоном, с которого начинал беседу, он говорит:

— К счастью, уверен, что теперь вы хорошо контролируете ваших гостей, Игорь, так что мое ворчание — лишь беспокойство старика за безопасность всех пребывающих на благословенной земле этой школы.

Игорь не отступает:

— Скоры вы раздавать угрозы, дружище Альбус. Прошло уже гораздо больше десяти лет с тех пор, как вы поднимали палочку в гневе, и я намного меньше боюсь стоящего напротив меня человека, чем того, кто пятьдесят лет назад победил Гриндельвальда. Ваши лучшие годы как мага давно минули, и вы можете весьма удивиться, если вдруг пожелаете причинить мне вред. Несомненно, мой милый друг, я тоже весьма рад, что речь идет лишь о предположениях. Спасибо вам за ваше любезное и щедрое предложение о содействии, но мы сами починим свое судно. А теперь извините, но мне необходимо встретиться с французской делегацией.

К сожалению, я ещё несколько дней не смогу узнать, пережила ли события прошлой ночи моя «муха-шпионка». Она зачарована на пребывание в каюте Каркарова и способна вести запись в течение пяти дней, прежде чем вернуться. Если повезет, смогу обнаружить что-то полезное.

Амос Диггори в тишине провожает взглядом выходящего Каркарова.

— Удачи тебе сегодня, Гарри. У меня будет к тебе ещё пара вопросов, но это подождет. Я имею достаточно сведений, чтобы представить министру Фаджу картину произошедшего. Постарайся отдохнуть перед состязанием.

— Спасибо, сэр, — понаблюдав за тем, как мужчина покидает помещение, поворачиваюсь к Дамблдору.

— Прошлым вечером ты был изрядно занят, Гарри. Когда я прибыл в Хогсмид, Минерва уже поджидала меня. Она была крайне расстроена тем, что её ввели в заблуждение. Хотя и настаивала на том, чтобы я взял тебя с собой в следующий раз, когда соберусь покинуть замок. Причем это была не просьба с её стороны, а, скорее, требование. Когда-нибудь, когда она успокоится, думаю, она предоставит тебе более искренние извинения. Будь к ней снисходителен.

— Она хочет добра. Не думаю, что она ещё раз позволит случиться чему-то подобному. Я бы высказал сожаления по поводу Снейпа, но мы с вами оба знаем, что искренности в них не хватит и на кнат.

— Согласен по обоим пунктам. Я надеялся, что вы сможете преодолеть ваши взаимные разногласия, но, оглядываясь назад, понимаю, что это, наверное, было невозможно. Тем не менее, надо двигаться вперед. Как ты прекрасно понимаешь, на неожиданно образовавшуюся вакансию мне требуется профессор зельеварения. Сегодня я пошлю сову Горацию Слагхорну и приглашу его присоединиться ко мне в моей ложе, чтобы понаблюдать за сегодняшним состязанием, а затем и за квиддичным матчем. Затем последует ужин в приватной обстановке, где я смогу завербовать его в штат. Полагаю, мне потребуется быть крайне убедительным, но именно здесь в дело вступаешь ты, Гарри. Ты же берешь уроки у Поппи — она весьма высокого о тебе мнения, — уверен, что Гораций захочет убедиться, насколько ты сравним с его воспоминаниями о Лили. Ты ведь меня не подведешь.

От перспективы снова оказаться в «Клубе Слизняков» издаю стон, но старик не поддается на провокацию.

— Ты ведь готов был на всё, что угодно, чтобы выкинуть Северуса из замка, и я вынужден был выбирать между вами, хотя не скажу, чтобы хоть каплю сомневался в результатах. Теперь твое желание исполнено, так что придется потрудиться — всем нам следует сделать свою долю работы, правильно?

— Полагаю, так.

— Удачи тебе сегодня, Гарри. Надеюсь, твоя нога не слишком помешает твоему выступлению. Мне удалось поговорить и с Кровавым Бароном — я был удивлен его истинным именем и ещё больше удивился, узнав о вашем благородном соглашении. Ты снова находишь себе союзников в самых неожиданных местах, Гарри. Продолжай в том же духе.

* * *

Пока Седрик готовится к старту, рассматриваю плавучие платформы и вращающиеся мишени.

— Сегодня я в форме лишь процентов на пятьдесят, так что побороться за честь Хогвартса придется именно тебе. Покажи им, как хаффлпафцы добиваются цели.

Седрик смеется:

— Сделаю все в моих силах. Кошмарно выглядишь, Гарри, и корабль Дурмштранга лежит, разрушенный, на берегу — все знают, что из этой истории торчат твои уши. Серьезно… Какого черта, дружище?

— Это длинный рассказ, Диггори. Как-нибудь в другой раз.

Голос Флёр перебивает разговор — она только что подошла в сопровождении коротышки постарше. У него небольшая бородка, а вид такой, как будто он вечно чем-то раздражен.

— Papa, это Гарри Поттер и Седрик Диггори.

— Здрасьте, — говорю я; Седрик тоже здоровается, только добавляет к приветствию «сэр». Кстати, надо бы и мне вспомнить о манерах. Шляпа в этом отношении очень плохо на меня влияет.

У «Papa» проницательные глаза, и он мгновенно окидывает меня взглядом. Интересно, сколько Флёр ему рассказала.

— Арманд Делакур к вашим услугам, — представляется мужчина. — Надеюсь, ваша нога идет на поправку.

Пожимаю плечами.

— Она будет тормозить меня, министр, но я приложу все силы. Слишком уж ненадежно я закрепился на первом месте.

Подходит представитель турнира и кивает Седрику:

— Для вас все готово.

Тот машет рукой волнующейся толпе и, как только я желаю ему удачи, отправляется на старт. Оглянувшись на Арманда, жду, подняв бровь, продолжения.

— Как ты прекрасно понимаешь, сегодня утром у нас с Флёр состоялся крайне обстоятельный разговор, а потом я испытал сомнительное удовольствие выслушивать заявления Каркарова о том, что моя дочь, оказывается, вовсе не подвергалась опасности — он попытался свалить вину за инцидент исключительно на тебя.

Рев приветствующей Седрика толпы усиливается, а я предлагаю господину Делакуру:

— Если хотите, я расскажу свою версию.

— В этом нет необходимости; мне нужна лишь версия моей дочери. Разумеется, я надавил на неё, желая знать детали ваших отношений — ну, ты наверняка уже знаком с её открытостью.

— Это так, сэр.

— Давненько я не примерял на себя роль обеспокоенного отца — не было повода толкать такие речи. Ну, и не стоит; нам двоим ещё явно рановато их вспоминать. Пустые угрозы с моей стороны тебя точно не запугают. За последние полгода ты убил двоих знакомых мне волшебников, и вокруг тебя крутится столько слухов и предположений, как будто ты старше своего возраста раза в три. Я скажу тебе вот что: мои дочери для меня — бесценное сокровище. Ради их счастья и безопасности я встал сегодня утром из постели. Не смей намеренно подвергать их риску.

— Я и себя-то стараюсь не подвергать намеренному риску, сэр. Просто так порой случается.

Мужчина оглядывает меня, и, похоже, его серьезная натура мешает ему заметить мои слабые потуги на юмор. Он говорит:

— Понятно. Обычно я не стал бы вмешиваться в жизнь заинтересовавшего Флёр молодого человека. Отчасти потому, что такие отношения обычно долго не длятся, но в большей степени из-за того, что они меня раздражают. Как правило, такие люди лет на пять-десять старше Флёр и стремятся немедленно стать пупом земли в жизни моей дочери. Большинство из них в конечном счете либо поддаются и уступают её чарам, либо начинают предъявлять к её жизни возмутительные требования и пытаются въехать в рай на её горбу, воспользовавшись её связями. Этот случай — первый, когда она встречается с кем-то моложе себя, и, если уж говорить прямо, с тем, кто известнее. Довольно интересное сочетание, способное заставить меня отбросить обычное равнодушие и держать руку на пульсе.

Это способ правильного политика заявить, что он будет тщательно следить за мной. И его не за что упрекнуть. Смог бы я доверить будущее своей дочери такому парню, как я? Едва ли.

Седрик яростно аппарирует по трассе и с энтузиазмом раскидывает проникающие, а я киваю мистеру Делакуру.

— Мы оба, в своем роде, довольно сильны и знамениты, так что затенять друг друга не будем. На свете не так уж много людей, о которых я мог бы сказать подобное, сэр. Я буду относиться к ней с уважением, как к равной — надеюсь, она отнесется ко мне так же.

— Хорошо, молодой человек. В скором времени я устраиваю ужин в посольстве. Там будут, разумеется, и мои дочери с женой. Если Флёр пожелает привести тебя туда в качестве сопровождающего, я буду рад поговорить с тобой поподробнее.

Он удаляется, коротко переговорив с предметом нашей дискуссии. Тем временем объявляют результаты Седрика — впечатляющее время, но благодаря неточности несколько очков он всё-таки потерял. Хотя его результат все равно будет сложно превзойти.

— Похоже, ты понравился Papa, — подойдя ко мне, говорит Флёр. Тем временем на стартовую линию выходит Афина — ей приходится подождать, пока рабочие не закончат восстанавливать мишени. Афина выглядит не слишком хорошо. Надо будет внимательно проследить за её выступлением.

— Да уж. Мои манеры были не на высоте, но будем надеяться, он меня простит. Несколько рановато устраивать встречу с родителями… С другой стороны, учитывая последствия прошлого вечера, это было неизбежно, да? Слышал, в посольстве намечается ужин.

— Да. Естественно, мама тоже захочет к тебе присмотреться. Если говорить о моих родителях, то именно она — сторонница соблюдения правильных манер и этикета.

— Жизненно важная часть учебной программы Бобатона, — подкалываю я, усмехаясь.

— Отчасти именно это и отличает нас от сброда, — отвечает она, не клюя на мою приманку. — У Седрика очень хороший результат. Афина его не догонит. Как думаешь, хорош ли Крам в воздухе без метлы?

— Вообще-то, он выглядит изрядно отдохнувшим. Ублюдок наверняка принял снотворное и позволил остальным дурмштранговцам удерживать рассыпающийся корабль.

Мы вместе наблюдаем за тем, как Крам машет толпе, пока восстанавливают мишени после провальной попытки Афины превзойти результат Седрика. Флёр хихикает в ответ:

— А тебя, оказывается, тоже легко вывести из себя. Полагаю, у нас впереди немало ссор.

— Тем забавнее будет «мириться», — улыбаюсь я.

— Да, ты прав. С удовольствием посмотрю на твои попытки извиниться.

— С чего ты взяла, что извиняться буду именно я?

Она одаривает меня взглядом, как бы говорящим: «Да ладно?», и принимается смеяться.

— Не требуется быть экспертом в предсказаниях, чтобы разглядеть подобное развитие событий. Ой, смотри, Виктор аппарировал на неправильную платформу. Может, он просто пытался сделать вид, что ничего не произошло.

— О, в таком случае ему это явно не удалось. Вот это мне нравится больше.

Она опускает взгляд на мою ногу, и я замечаю на её лице беспокойство.

— Как твоя нога, милый?

Меня только что обласкали?

— Пятьдесят на пятьдесят, что она не подведет меня во время состязания.

— А твои навыки в аппарации?

— Всё со мной будет в порядке. Может, следует расщепиться в начале, тогда не придется беспокоиться о ноге. Возможно, тогда Рита назовет статью «Нога помогает Поттеру преодолеть соревнование»?

— Ты просто невыносим! Надеюсь, большая часть твоих шуточек не будет касаться раненых частей твоего тела. Поражаюсь, как тебе удается переводить боль в смех! Ты…

— Флёр.

— Не перебивай!

— Флёр.

— Что? Разве я не велела тебе не перебивать?

Крайне забавно наблюдать, как Флёр сама себя накручивает.

— Крам финишировал. Тебя ждут на стартовой линии.

— О!

Крепко пожимаю её руку.

— Удачи. Я бы пожелал тебе ни пуха, ни пера, но ты только что велела мне так больше не шутить[1].

Флёр уходит, качая головой. Я не могу определить, желает ли она рассмеяться или проклясть меня — возможно, и то, и другое сразу.

* * *

Я прохожу восемь платформ из пятнадцати, прежде чем раненая нога решает, что с неё достаточно, и посылает меня далеко и надолго. На девятую платформу я буквально падаю и со своей новой выигрышной позиции промахиваюсь мимо первой цели — зверский будет штраф. Здесь-то я сейчас и лежу. Заставляю тело подняться в низкую стойку, заклятьем ставлю левую ногу на место. Не хочу сейчас рисковать с замораживающими чарами — впереди ещё шесть аппараций. Существуй на свете рецепт, как расщепиться, то это именно он.

Стиснув зубы, прыгаю на девятую платформу — слышу, как толпа ахает, когда я чуть не сваливаюсь с края. Дважды сделав глубокий вздох, поражаю цели и сосредотачиваюсь на десятой аппарации. Действую медленнее, зная, что я уже далеко позади всех остальных. Ничего не поделать, надо закончить с достоинством. Я вкладываю слишком много силы в проникающие, и вместо тонких отверстий в диаметр кончика палочки делаю в мишенях раза в четыре-пять большие, что приводит зрителей в экстаз.

С каждым Перкуцио дыры становятся все больше. Да и хрен с ним! Если уж проваливаться, так стильно. Две из трех последних мишеней на пятнадцатой, последней, платформе, бью в центр, вынося к чертям яблочко. Зрители беснуются. Борюсь с собой — мне хочется выпустить огненный кнут и разнести близкую цель на кусочки; ни к чему здесь позерство, Поттер.

Закончив, аппарирую на землю и убеждаюсь, что доставил себя в целости и сохранности, прежде чем окунуться в блаженство замораживающего заклинания. Сняв фиксировавшее раньше ногу заклятье, хромаю обратно, чтобы взглянуть на свое финишное время, тянущее лишь на последнее место. Гермиона сумела спуститься на поле и стоит рядом с Флёр. Ей достаются объятья от проигравшего и похлопывания по спине.

— Впечатляюще для того, кто отстал от последнего результата аж на целых двадцать секунд — это ещё не считая пенальти, — говорит Грейнджер.

— Ну, если бы я выступил слишком хорошо, то нужды во втором раунде дуэлей, как и в финальной задаче, и вовсе не было бы. Они бы уже сейчас вручали мне кубок.

Реплика вновь пробуждает к жизни уснувшую было «надменную» сторону личности Флёр Делакур.

— Это пока не предрешено. Надеюсь, ты не тратил времени зря на составление официальной речи.

Я вижу, что Гермиона вот-вот ринется меня защищать, но успеваю притормозить её, пока она не рванулась в бой с Флёр:

— Следующий раз будет нашим, Флёр. Кстати, ты замечательно выступила.

— Как твоя нога, Гарри? — её голос нежнеет, и лицо Гермионы превращается в олицетворенное ошеломление.

— С замораживающим — нормально, а вот без него дела как-то не очень.

— Хочешь остаться посмотреть квиддичный матч? Мои одноклассники знают, что я презираю весь спорт на метлах, кроме гонок. Они не обидятся, а у твоей школы хватает болельщиков. Меня легко можно уговорить пойти куда-нибудь в другое место.

Реальной нужды рассматривать Чо на моей метле у меня, в общем-то, нет.

— Как только отделаемся от прессы, сразу же уберемся отсюда.

— Гарри, можно тебя на два слова? — осведомляется Гермиона «приказным» тоном, как только обновляются текущие результаты по общему зачету.

Флёр улыбается, прекрасно понимая, что будет дальше, и, извинившись, удаляется на интервью.

Я всё ещё впереди со своими тридцать восьмью очками. Флёр с Крамом наступают мне на пятки — у них по тридцать пять. Занявшая сегодня второе место Афина идет следом, у неё двадцать шесть; и победитель этого соревнования — кстати, живое свидетельство того, что хороший сон является гарантией сосредоточенности и мульти-аппарации, — Седрик, имеет в результате двадцать три. Хотя в последних двух задачах он представит серьезную угрозу.

— Ты встречаешься с Флёр Делакур. О чем ты думаешь, черт бы тебя побрал? — ладно, я был не прав; существует как минимум один человек, способный задать мне этот вопрос.

— Ага, это так. Ты тоже встречаешься с человеком на три года старше себя, мисс Кипящий Котелок.

Гермионе не смешно. Может, причина всему — раненая нога, но люди обычно смеются над моими шутками — должно быть, что-то было в воде.

— Что? Я у нас Поттер, он же Горшок. Ты у нас — мисс Котелок. Был бы тут наш дружок «Черныш», вышел бы вовсе каламбур… Говорил котелку горшок: «Уж больно ты черен, дружок!»

— Не смешно, Гарри. Ты понимаешь, что делаешь? — она нервно притоптывает ногой.

— Да, — кладу я ей руку на плечо. — Доверяй мне, как я доверяю тебе. Это всё, о чём я тебя прошу.

— Просто я не хочу, чтобы тебе было больно.

— Гермиона, для этого ты выбрала самый неподходящий год, — с кривой усмешкой отвечаю я и продолжаю: — Если я не окажусь вечером снова в больничном крыле, можешь загнать меня в угол в гостиной, и я расскажу тебе вкратце о случившемся вчера вечером.

— Ладно. По крайней мере, ты не преследуешь её подобно бабуину. Осторожнее с её очарованием.

— Она — это далеко не только случайные вспышки ауры.

Гермиона принимает довод, и я, прихрамывая, ковыляю на растерзание стервятникам в палатку прессы. Она вдруг бросается ко мне и горячо шепчет:

— Постой-ка, Гарри Джеймс Поттер. Я читала про полувейл. Заметной ауры они достигают только при возбуждении!

— Да что ты, — ухмыляюсь я. — Можно я уже пойду развлекаться с журналистами, а?

— Ах ты! Гостиная! Сегодня же вечером! А иначе…!

Похоже, способность связно формулировать мысли ей начинает внезапно отказывать. Плохой признак. Пойду-ка я отсюда.

* * *

Обхожу стороной журналистов, чтобы добраться до Сортировочной Шляпы вместе с её големьим телом.

— Где ты была? Неужто опять доставала горгулью, а?

— Макгонагалл припрягла меня помогать вытаскивать на берег это корыто. Пришлось провести там почти всю ночь и утро. С недавних пор невероятная сила этого тела кажется мне скорее обузой.

— Мне не помешала бы там твоя помощь.

— Точнее аппарируй, прицельнее стреляй и постарайся не повредить ногу, как предыдущим вечером. Последуешь совету — не окажешься на последнем месте. Ну что, достаточно, или тебя требуется ещё как-то подбодрить?

Наблюдаем, как пресса несколько минут закидывает Флёр вопросами. Народ с чего-то вдруг взял, что мы встречаемся. В ответ Флёр лишь улыбается и отделывается очаровательными двусмысленностями.

— Что ж, как всегда, мило. Давайте уже заканчивать эту чепуху.

Мои слова никого особо не удивляют — всем репортерам интересно узнать о том, что случилось на судне Дурмшртанга. Придерживаюсь основных фактов. Мы с Флёр присутствовали на корабле из-за дружеского пари. Потом покинули судно. На нас напал полтергейст. Я сдерживал его, в то время как Флёр вызывала подмогу, и помощь пришла в виде хогвартских привидений, которые его и уничтожили. Нанесенный судну ущерб — результат уничтожения Духа.

— Это так, мистер Поттер, однако каким образом можно сдерживать полтергейста? — непринужденно интересуется Рита.

— При помощи магии, Рита.

— Не хотите ли уточнить?

— Да как-то не особо. Следующий вопрос. Вы, сэр.

— Как насчет того, чтобы объяснить нам, что вы делали в Запретном Лесу вместе с дочерью французского министра? — звучит голос с сильным акцентом представителя одной из восточноевропейских газет. О, Рита только что встретила родственную душу.

— Из-за случившегося на судне она была несколько расстроена. Я пошел за ней, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

— По какой причине она расстроилась?

— Вам придется выяснять это у неё самой, сэр. Следующий вопрос, мисс Клеруотер.

— Расстроены ли вы, что пришел черед очередной задачи, а вы из-за постороннего воздействия не смогли показать лучшие результаты?

— В некотором роде да, но я все ещё впереди. Просто надо будет убедиться, что в следующем раунде дуэлей я буду в наилучшей форме. Следующий вопрос — вы, сэр.

— Вопрос из двух частей, мистер Поттер. Как-нибудь прокомментируете увольнение Северуса Снейпа?

Улыбаюсь:

— Вопросы касательно штата, вообще-то, находятся в прерогативе директора, но в виде исключения скажу, что неудовлетворительные результаты известны всем нам — давно пора было уволить этого человека и заменить его кем-то, способным учить. Я придерживаюсь мнения, что Хогвартсу будет лучше без него, но не собираюсь вас в этом уверять. Попробуйте неофициально расспросить моих одноклассников — вы очень удивитесь. Вторая часть вопроса, сэр?

— Как-нибудь прокомментируете факт, что директор Игорь Каркаров нанял его в качестве преподавателя?

— Ничего пригодного для печати, уверяю вас. Возможно, я смогу что-нибудь придумать. Подождите-ка… Вот. Директор Каркаров только что лишился существа, терроризировавшего его учеников, поэтому ему понадобилась замена. И Снейп — это всё, что он сумел найти за такое короткое время. — Мои глаза упираются в глаза Крама. Тот уже закончил давать интервью и теперь, так сказать, «ликвидирует последствия», пытаясь не утратить товарного имиджа.

Указываю на французского репортера, который замечает:

— Мисс Делакур не подтвердила, но и не опровергла факта, что вы начали встречаться. Было замечено, что вы говорили с ней и с её отцом. Не хотите ли прояснить вопрос?

— Я очень уважаю Флёр и в качестве конкурента, и в качестве друга. Мы оба с уважением относимся к частной жизни друг друга и надеемся, что пресса тоже будет придерживаться уважения. Для меня было честью встретить министра Делакура и кратко с ним побеседовать.

— Вы не ответили на вопрос. О чем вы говорили с министром?

— Мы говорили о турнире, и он сказал, что будет с интересом за мной наблюдать, — вспышки камер — надеюсь, моя усмешка не слишком уж говорящая.

Вот так все и идет — ещё десять минут они стараются выпытать у меня детали, а я уклончиво отвечаю. Наконец, мне окончательно наскучивает процесс, и я отдаю последний вопрос Рите.

— Что вы думаете о ваших шансах в оставшихся задачах турнира? Каковы ваши прогнозы на следующий раунд дуэлей?

Памятуя об американском фильме о боксе, от которого так фанател Дадли, чуть не ляпаю в ответ: «Весьма болезненные». Однако говорю иное:

— За последние месяцы мы все изрядно подросли в профессиональном плане. Думаю, это будет захватывающе. Что касается моих шансов, быть впереди сейчас очень даже неплохо. Вам повезло — всё, в конце концов, сведется к финальной задаче.

Направляясь к выходу из палатки, Шляпа ворчит:

— Похоже, их интересовали вы с Делакур. Что скажешь, ЭйчДжей?

— Ничего, что стоило бы упоминать в этой толпе.

* * *

Выйдя из палатки, замечаю ждущую в отдалении Флёр — она болтает со своими подругами и поклонниками, — а также притаившихся поблизости Гермиону с Роном. Однако меня явно дожидаются ещё двое: испуганный Невилл вместе со своей бабушкой.

— Ох, вот непруха-то, Гарри, — Рон до сих пор осторожничает рядом с големом Шляпы. Сложно ставить ему это в вину.

— Рон, это довольно грубо! — заявляет Гермиона.

— Чё? — переспрашивает он, но потом до него доходит: — А, да, вышло как-то не очень — я подразумевал вовсе не то.

— Да не вопрос, Рон. Точно, непруха.

— Мы заняли хорошие места, Гарри. Посмотришь с нами матч? — спрашивает Рон.

— Нет, у меня была долгая ночь, а теперь мне надо побыть где-нибудь в тишине и отдохнуть. Расскажешь мне потом. Если игра действительно будет хорошей, запиши кусок на омниокуляр, или можем посмотреть потом в омуте.

— Ладно. Похоже, подготовка почти закончена, скоро начнут. Пошли, Гермиона!

Он утаскивает Грейнджер, которая ещё раз бросает мне: «Гостиная». От прогулки с Флёр меня теперь отделяет только одно. Посмотрим, насколько быстро удастся с этим разделаться.

— Добрый день, мадам Лонгботтом, — я целый день проходил курс усовершенствования хороших манер. Надо ведь когда-нибудь и в деле испытать.

— Нечего мне тут «доброденькать», молодой человек. Я желаю с тобой поговорить, — строгим голосом начинает старая карга. Она применяет старую добрую технику, «раздавим авторитетом — пусть собеседник прогибается». Не уверен, сработало ли бы такое даже с Гарри, не говоря уж об ЭйчДжее.

— Хорошо, мадам. Что бы вы хотели обсудить? — невозмутимо отвечаю я в ответ — пусть Альбус мною гордится, если, конечно, я смогу придерживаться выбранного любезного тона.

— С этого мгновения ты прекращаешь вмешиваться в дела Лонгботтомов!

Прикидываюсь, что задумался.

— Вмешиваться? Боюсь, вы ставите меня в неловкое положение. Если вы имеете в виду мое соглашение с Мунго, то я предпочел бы смотреть на это как на помощь одного друга другому из уважения к их давней семейной дружбе. Вы смотрите на это как-то иначе?

— Это дело семьи, и твое вмешательство здесь не требуется.

— Вмешательство подразумевает какое-то действие. Но как вы можете говорить о моем вмешательстве, если ничего не было сделано?

— Хватит мне дерзить! — моя стратегия явно её утомила.

— Невилл, почему бы тебе не прогуляться, пока мы будем беседовать с ней?

Несчастный парень колеблется, но всё-таки отходит на пару дюжин шагов. Использую возможность и накладываю на нас знаменитое снейпово Муффлиато.

— Что вы говорили, мадам?

— Ты сейчас же пошлешь в Мунго сову и прекратишь свои глупости, или, честное слово, я самолично тебя туда отволоку!

— Невилл полагает, что состояние его матери улучшается. Как сын, знающий, что его матери никогда уже не станет лучше, могу сказать, что буду оказывать ему поддержку посредством содержимого моего хранилища и, по достижении мной совершеннолетия, моих семейных хранилищ. И даже если он никогда не отдаст мне долг, париться по этому поводу я не буду. Его дружба стоит много больше.

Взволнованная Августа шепчет:

— Я не одобряю!

— Как-нибудь переживу, — в моем голосе проскальзывает сарказм.

— Не говори со мной подобным тоном.

Жестом указываю на палатку прессы.

— У меня есть идея получше. Давайте-ка вернемся туда и обсудим тему на виду у репортеров. Буду счастлив рассказать им, как я против вашего желания помогаю другу вылечить его мать. Скитер обожает подобные истории. Стоит лишь упомянуть в связи с ней мое имя, и к завтрашнему утру вы будете самой ненавидимой женщиной во всей Англии.

Августе не нравится, как с ней разговаривают, что вовсе не удивительно.

— Послушай-ка, Гарри Поттер. Подобного поведения я терпеть не намерена.

— Тогда, может, вас препроводить в соответствующее учреждение?

— Наглец!

Манеры сейчас уже явно лишние. Киваю Шляпе — это всё, что требуется.

— Что, черт побери, у тебя за ужас на голове, женщина? Стервятник в качестве Шляпы? А после твоей смерти он, случайно, не оживет, чтобы разгрести за тобой дерьмо?

— Простите?!

— Да уж, тебе следует извиниться. Я помню тебя, Августа Синклэр. Когда-то ты была малодушной глупенькой слизеринкой, желающей, чтобы мир подпрыгивал по твоему щелчку. А теперь ты просто протухшая старая ведьма, цепляющаяся за полученную благодаря браку власть.

— Что ты сделал с Сортировочной Шляпой? — обвиняет она меня. — Это ценный артефакт, а ты с ней что-то сотворил! Я подниму этот вопрос на Совете попечителей, обязательно подниму! Они об этом узнают!

Если честно, я потрясен, что меня не додумались обвинить в этом раньше.

— Я такова, какой меня создал Годрик, невежественная ты мымра. Вперёд, отправляйся к ним, — насмехается над ней Шляпа. — К этому сборищу бесполезных старых придурков! Они прекрасно знают, что я из себя представляю.

Пытаюсь действовать дипломатично:

— Шляпа, ты вовсе не облегчаешь ситуацию. Мадам, вам меня не победить. Если вы попытаетесь публично против меня выступить, ваша репутация будет разрушена. Я бы предпочел этого не делать, но только из уважения к вашему внуку.

— Не думаю, что ты положительно влияешь на Невилла. Я ведь могу пересмотреть вопрос, куда послать Невилла учиться в следующем году, — звучит в ответ отнюдь не завуалированная угроза.

— Я мог бы быть вежливым и сказать что-то вроде «тогда могут последовать дисциплинарные меры», но истина в том, что я разотру вас в порошок. Я не в состоянии представить, что вы способны услать его куда-то подальше от своего контроля, и именно по этой причине я полагаю, что вы блефуете. Наконец, если его мать на самом деле выздоравливает — а я молюсь, чтобы это было так, — именно она будет контролировать его будущее.

Она резко уходит, скомандовав Невиллу следовать за собой. Киваю ему, давая понять, что этот раунд за мной.

Хотя сомневаюсь, что битва закончена.

Отойдя от Шляпы, встречаюсь с Флёр.

— Что от тебя хотела эта ведьма? Кажется, ты её разозлил.

— Я кое-куда вмешался, и считаю это благородным делом. А она бы предпочла смотреть на ситуацию иначе.

Моя девушка вздыхает.

— У тебя невероятный дар: ты заставляешь людей желать причинить тебе вред, Гарри. Как говорят в моей семье, «Самый простой способ выиграть бой — не иметь врагов». Возможно, я смогу тебя этому научить.

— Может, позже. Как насчет того, чтобы вернуться в замок и где-нибудь расслабиться?

* * *

Пару дней спустя я снова в больничном крыле — скорее, вернулся «на работу», чем пребываю там в качестве пациента. Флёр уехала во Францию, навестить Эйми и поболтать с ней о своем, о девичьем; ходят упорные слухи о том, что я — её последний любовник. Когда она вернется, мы посетим ужин во французском посольстве.

Можно было бы намекнуть Пенни, что ей следует там поприсутствовать.

Как ни странно, Снейп до сих пор преподает в подземельях. Только на этот раз на нём одежда Дурмаштранга и «гостевой» кабинет. Старина Гораций Слагхорн принял предложение Дамблдора и с понедельника начинает работу. К сожалению, для меня это означает, что я снова начну посещать класс зельеварения, но можно заработать пару-тройку весомых очков, приведя Флёр на встречу в «Клуб Слизняка».

У Гермионы налаживаются дела с окклюменцией. Ей ненадолго удалось не пустить меня в разум. Скоро я позволю узнать свою величайшую тайну и ей, и Флёр. Как и с месье Вилорогом, мне не хочется долго скрывать это от Флёр; я знаю, что её уже обучали ментальным дисциплинам.

Я уже говорил раньше: тайны погубили Джеймса и Лили Поттер. Именно поэтому я их так ненавижу.

Задумавшись, чуть не прихлопываю насекомое у себя на руке, и лишь тогда осознаю, что это вернулась домой — ну, или вроде того — моя «муха-шпион».

— Поппи, здесь пока нечего делать. Не возражаешь, если я на пару часиков отлучусь в башню?

Медсестра отрывается от книги.

— Давай, Гарри. Если понадобится, пришлю тебе эльфа.

Быстренько вернувшись в башню, иду в свою комнату. Близнецы пока держатся от меня подальше. Для их же пользы лучше бы так было и дальше. Как только я пересекаю защитный периметр, вставляю шпионку в ухо и начинаю прослушивать в надежде обнаружить что-то полезное. Слышу, как из его кабинета спешно выносят артефакты в то время, когда корабль «покидают». Следующая запись — вопиллер на польском и ворчание Каркарова.

Входит Снейп, и немедленно начинает гудеть Муффлиато. Все равно слушаю, пытаясь хоть что-то разобрать, но это практически невозможно. Накладываю несколько заклинаний, но ничего не помогает.

В расстройстве беру зеркало и зову Бродягу. Тот выглядит несколько утомленным.

— Эй, Блэки! Как там дела?

— Переговоры с великанами идут не так хорошо, как мы надеялись. Сейчас они обещают нейтралитет, но так будет лишь до тех пор, пока у них не появится предложение получше.

Я впечатлен:

— Они не против иметь с нами дело. Это намного лучше, чем мы предполагали.

В ответ он, усмехнувшись, насмешливо-высокомерно задирает нос.

— Я Сириус Блэк. Неужели ты ожидал чего-то меньшего? Слышал, ты там не скучал. Здешние газеты прямо-таки переполнены новостями о вас с Делакур. Есть ли в этих слухах хоть немного правды?

— Вообще-то, да.

— В таком случае, поздравляю, ЭйчДжей! Я тобой горжусь. Ты с ней уже переспал?

Закатываю глаза:

— Надо же, а я-то уж думал, что тебя там немного обучили хорошим манерам. Нет. Я сейчас действую по обстоятельствам, так сказать.

— У тебя есть прекрасная возможность «пощупать» своими руками эти самые обстоятельства, Поттер. Только без обид!

— Никогда не меняйся. Эй, мне требуется источник вдохновения. Точнее, мне нужен способ пересилить Муффлиато. Спроси у Ремуса, нет ли у него каких-нибудь идей.

— Я тоже здесь, Гарри, — отвечает Люпин. Объясняю подоплеку событий касательно моего шпиона и то, что мне требуется, и мы обсуждаем способы ломки чар приватности. Пытаюсь сам наложить Муффлиато, а потом что-то сквозь него услышать, но безуспешно.

В конце концов, именно оборотень подает хорошее предложение:

— Гарри, магия блокирует твою способность воспринимать слова, но кое-что из разговора все-таки отпечатывается в твоем сознании. Послушай ещё раз, а потом извлеки воспоминание и воспользуйся омутом памяти.

Именно поэтому я стою сейчас рядом с… собой и слушаю фантомную муху-шпионку в руках своего «я» из воспоминания. Сложная работа; чем-то напоминает мне те первые дни, когда я вернулся к Дурслям после второго курса, а Дадли попался на горяченьком — смотрел в неурочное время порно на полуночном канале. Петуния заблокировала эти каналы на его телике наверху, но он упорно старался увидеть что-то сквозь помехи, пытаясь высмотреть кусочек обнаженного тела. Довольно грустное было зрелище.

А вот у моего воспоминания есть определенный потенциал. Мне удается разобрать несколько слов.

— …заплатит… это…

— Расслабься, Снейп… открывается… позиция…

— …

— …

— …обучение… Слагхорн… старый дурак… нанести удар…

— … поговорить об этом…

— …

— … скоро… возможно… связался с Петтигрю…

— …

-

[1] — непереводимая игра слов. Гарри говорит следующее: «Я бы пожелал тебе сломать ногу, но ты только что велела не отпускать шуточек насчет ран». В США «Сломай ногу!» — традиционное пожелание удачи, например, актеру перед выходом на сцену. Аналог нашего «Ни пуха, ни пера!»