Яркий (джен)

Поезд остановился, и все высыпали на платформу.

— Первокурсники, сюда! — раздался зычный чей-то голос. Гарри оглянулся на звук: первокурсников встречал настоящий великан — огромных размеров человек с черной бородой до пояса. Одет он был в необъятную коричневую куртку, которой, казалось, можно накрыть всю толпу собравшихся детей разом. Великан повёл их тропинкой к озеру. Гарри шёл вместе со всеми, глядя себе под ноги. Сердце его испытывало ранее невиданное чувство радости от того, что предстояло встретиться с каким-то человеком, по которому он, к собственному удивлению, казалось, соскучился.

Великан подвёл их к лодкам, стоявшим на берегу гладкого черного озера. Когда все заняли свои места и на берегу никого не осталось, флотилия двинулась по направлению к сплошному на вид утёсу, на котором располагался замок. Гарри было сложно удивить великолепными видами, и он почти не замечал, куда и мимо чего они плыли, он погрузился в свои мысли и очнулся только когда лодка, в которой он сидел, причалила с легким толчком к подземной пристани. Все высадились, и великан повёл их куда-то наверх по каменным ступеням, а затем через мокрую лужайку — к двери замка. Гарри брёл по росистой траве; ноги его были совершенно сухими в новых ботинках, и с каждым шагом уверенность в том, что вложение в эту пару обуви было сделано совершенно необходимое, укреплялось в нём.

На пороге их встретила сухощавая женщина; темно-зелёная мантия и высокая причёска придавали ее облику суровости. Она представилась профессором МакГоннагал и повела первокурсников по освещаемым факелами коридорам. Все почему-то притихли и опустили глаза; Гарри, наоборот, стал её пристально рассматривать — дама понравилась ему своим строгим видом. Поэтому, когда профессор МакГоннагал остановилась в маленьком пустом зальчике перед закрытыми дверями, глаза Гарри были первыми встретившимися ей. Профессор окинула взглядом мальчика, показавшегося ей смутно знакомым, и начала вступительную речь, рассказав о факультетах Хогвартса и таким образом подбодрив первокурсников. Гарри с интересом следил за её манерой повествования.

— Скоро начнётся процедура распределения, — сказала профессор. — Я вернусь, когда все, сидящие в зале, будут готовы к встрече с вами.

МакГоннагал ушла, и первокурсники загалдели, высказывая предположения одно невероятнее другого и пытаясь угадать, что же будет на процедуре отбора. Гарри молча ждал, пока профессор вернётся. Он знал, что распределять их будет волшебная Шляпа, но даже не пытался что-то высказать в общем гвалте. Ему было всё равно, на какой факультет он попадёт. Он просто устал от шума и хотел поесть и выспаться. Однако звуков и визга добавили появившиеся из стены привидения: дети, которые и не думали затихать, раскричались ещё больше; даром, что профессор просила не шуметь, — об этом забыла даже Гермиона.

Наконец, вернувшаяся МакГоннагал выстроила всех в шеренгу, деревянные двери распахнулись, и первокурсники ступили в зал. Гарри, сообразивший самым первым, что значит «построиться», шёл впереди и, увидев Снейпа, сидящего за столом преподавателей, почувствовал в себе даже прилив бодрости.

В этот момент взгляд Гарри был очень узок, ему было всё равно, что вокруг под потолком, отображающем реальное состояние неба, летали тысячи свечей; что в зале стояло четыре стола, уставленных драгоценными столовыми приборами; что все профессора как один со своих мест сверлили взглядами первокурсников, чтобы отыскать и узнать его.

На табурет перед шеренгой первокурсников была посажена волшебная Шляпа. Она спела песню о факультетах, и распределение началось. Дети по очереди, кто уверенно, а кто — дрожа, подходили к табурету и устремлялись за свой стол. Почему-то никто не удивлялся, все только радовались.

Гарри знал, что он просто такой, какой он есть, и его попадание на тот или иной факультет ничего не изменит. Он был готов отправиться за стол черно-желтого факультета, потому что ему нравились оба эти цвета и потому, что там были наивные и ненавязчивые дети; присоединиться к сидящим под синим флагом — потому, что там были стремящиеся к научному успеху люди; отпить из кубка с краснознаменными — потому, что там учились его родители и все те, кто победил в войне с Волан-де-мортом, а четвёртый — был факультетом Снейпа, и этого было достаточно, чтобы Гарри было всё равно, что за дети будут жить рядом. Хотя, конечно, не хотелось бы каждый день общаться с родственниками тех, кто пытал родителей Невилла и убил всю толпу тех, с кем дружили родители.

Шеренга редела. Высокомерный мальчик из поезда был сразу определён на Слизерин. Наконец…

— Поттер, Гарри!

Гарри пожал плечами и спокойно подошел к табурету, по залу пролетел шепот. Профессор МакГоннагал, узнав его, чуть заметно кивнула самой себе, надевая Шляпу ему на голову, и мальчик перестал видеть что бы то ни было, потому что всё скрыла темнота.

— Ба! Мерлиновы кальсоны! Что же такое, — раздался у Гарри в ухе возмущённый бархатный голос. — Да это же взрослый человек! И чему вы хотите здесь научиться?! Вам впору самому лекции читать.

«Я, — произнёс Гарри мысленным голосом, — хочу научиться… Чему-нибудь».

— И вам не надоело, мистер, жить в детском теле? Неужели нельзя рассказать о своём даре всем?

«А зачем? Можно же сначала отучиться, а рассказать позже. И потом, какое кому дело, что я всё и так знаю, это дополнительный повод для самодовольства, а оно в любом возрасте ещё никому не было неприятным».

Шляпа засмеялась и случайно хрюкнула — Гарри не знал — вслух; профессор Макгоннагал (Гарри этого видеть не мог) внимательно посмотрела на неё. Это было что-то новенькое — профессор ещё ни разу не слышала от Шляпы посторонних звуков, кроме как названий факультетов или песни, предваряющей Распределение.

— Давно я не общалась с такими одаренными людьми, мистер, — весело зазвучал голос. — Я бы не стала определять вас на какой-то факультет, потому что вы подходите на все и ни на один разом. Если бы сейчас здесь стояли отцы-основатели, они бы поняли, в чём тут дело. Вы пока не наблюдали, как дети меняются в зависимости от того, с кем они общаются, потому что не были в разных средах, но увидите это очень скоро. В случае с вами моя задача — понять, какой из факультетов я хотела бы изменить вашим присутствием. И если изменить — то в какую сторону. Нужно подумать… Но от вас, наверное, ожидают чего-то…

— Я уже сам запутался, чего от меня ожидают, — пробормотал Гарри и тут же спохватился. Но профессор МакГоннагал чутким ухом уловила его реплику и нахмурилась. Как декану Гриффиндора ей, конечно, хотелось, чтобы Гарри Поттер попал к ней — никто не сомневался, что так и будет.

— А давай-ка, если тебе всё равно, мы сделаем так. СЛИЗЕРИН!

Профессор МакГоннагал вздрогнула и воззрилась на Шляпу, думая, что произошла какая-то ошибка, и что та вот-вот передумает. И действительно: Шляпа вдруг пошевелилась и добавила так, что было слышно только профессору МакГоннагал и самому мальчику:

— Минни, станет ему тесно — заберёшь. Разрешаю.

Профессор, выйдя из оцепенения, тряхнула головой и стащила Шляпу с Гарри. Тот, как ни в чем ни бывало, встал и направился к столу Слизерина, не замечая, казалось, оглушительного молчания зала.