Серые кардиналы (джен)

Предприимчивая Лаванда, которой не иначе как шило в интересном месте не давало сидеть спокойно, попыталась сподвигнуть нас на разработку плана действий вот прямо сейчас, не отходя от кассы. Общими усилиями нам удалось вразумить подругу и отложить активные действия на неопределенное время. По крайней мере, до того момента, пока мы не уясним для себя, как именно обстоит ситуация на самом деле, и чего, собственно, мы хотим добиться (глобальное "Счастья всем и чтоб никто не был обижен" в расчет не принималось).

Основной разговор проходил между представителями, так сказать, старой гвардии. Остальные гриффиндорцы, влившиеся в компанию позже, пока не решались влезать с комментариями.

— Директор Дамблдор! Он ведь за магглорожденных,— вставил свои пять пенсов Рон, наконец найдя что добавить, — Давайте с ним посоветумся?

— Рон, — протянула Фэй, — ты извини, конечно, но... Во-первых, где мы и где директор, а во-вторых... Напомни-ка мне список его титулов.

— Ну, он — директор Хогвартса... — начал загибать пальцы Рон. Фэй накрыла его руку своей, прерывая перечисление титулов.

— Ага. Причём, уже давно. И глава Визенгамота. Вот уже лет двадцать он считается самым могущественным и влиятельным волшебником если не в мире, то уж в Англии точно. К нему прислушиваются, его ставят в пример, — Фэй отпустила руку покрасневшего Рона и откинулась на спинку стула, продолжив. — Только, смотри, как получается, в школе, где он директор, ученики пачками в больничное крыло попадали после уроков, но пока мы, первокурсники, не начали ворошить этот улей и не заварили ту кашу с памятками, ничего не происходило. Или, например, эти дополнительные занятия, что устраивает Мэт. Согласись, он просто травит байки из жизни волшебного мира по часу два раза в неделю. Но ты видел, как магглорожденные старшекурсники буквально дерутся за доступ на эти семинары? Если директор не видел, насколько это им было нужно, то вряд ли он подкинет нам какую-нибудь интересную идею. А если видел и ничего не делал...

— А я тут вот еще подумал — подал голос Гарри, — последняя война, она ведь между чистокровными и всеми остальными была, правильно? И чистокровные были разгромлены. Все это произошло десять лет назад...

— Да, по меркам истории, считай, вчера,— подхватила я идею Гарри,— тем не менее, чистокровные не сидят на попе ровно, боясь лишний раз скомпрометировать себя, продемонстрировав приверженность идеям "Того-которого". Я, например, уже в поезде по пути в Хогвартс познакомилась с новым для себя понятием "грязнокровка". Казалось бы, рассуждения на эту тему должны были стать табу лет на двадцать, как идеи нацизма после второй мировой.

— На-чего? — переспросил Рон.

— Нацизма, это из маггловской истории середины века. Я потом расскажу,— отмахнулся Финниган, — меня тоже этим словом уже обзывали. Старшекурсник из Равенкло. Я тогда не придал этому значения, просто не понял, о чем это он.

— То-то и оно,— подытожила Фэй,— так что, Рон, если бы Дамблдор, величайший волшебник современности, к которому прислушивается большинство населения магической Британии, директор школы, которую, кроме прочих, окончили те, кто стали пожирателями смерти, действительно поддерживал магглорожденных, ситуация была бы немного другой,— Фэй перевела дух после тирады и, сложив руки на груди, продолжила.— Я тебе больше скажу. Мой отец, который говорил, что войны с "тем-которым" можно было бы избежать, если бы директор занимался школой, а не всем подряд, может быть и не был прав... Но, следи он строже за своей школой и учениками, такого количества сторонников у этого маньяка бы не было...

Рон было несколько раз порывался влезть со своими комментариями, но под конец стух и уставился на свои руки, беззвучно шевеля губами.

Обсуждение завяло, толком не начавшись. Мы решили, что начинать планировать можно будет, когда у нас появятся хоть какие-то конкретные данные. Вот их-то сбором мы и решили заняться. Отправной точкой мы взяли последнюю магическую войну.

Невиллу было дано задание вызнать у бабушки, какие события предшествовали началу активных действий Волдеморта и что именно случилось после войны на политической арене магического мира. Гарри решил прошерстить подшивки Пророка начиная с семьдесят девятого года и до раннего послевоенного времени, уделяя внимание всему, что связано с политикой и действиями известных нам персонажей: что обещали, что говорили, куда "дул ветер". Благо, его интерес к периодике можно было объяснить поисками информации о родителях.

Парвати и Лаванда уже привычно пообещали собрать все сплетни.

Мальчишки, не найдя себе сходу общественно-полезного занятия, пытались было прибиться к кому-нибудь из уже определившихся, но в итоге пообещали просто активно учиться и в компании с Фэй помогать тем, кто в силу посторонних занятий рисковал отстать от программы.

Я решила пока для себя ничего не планировать. Учеба плюс отработки рисковали отнять немало времени и сил. А поскольку я всегда искренне верила, что если женщина и может делать несколько дел одновременно, то за качество в таком случае лучше не ручаться, я решила позже задуматься над тем, как помочь общему делу.

За выходные я часто думала об отработках, Снейпе и всей ситуации в целом. Успокоившись и непредвзято оценив собственное поведение, я пришла к выводу, что я идиотка. Испуг при виде Снейпа в лесу еще сошел бы за нормальную реакцию, но вот мои игры в прятки сразу после этого Снейп, как личность подозрительная и мнительная, мог воспринять как признание, что мне есть что скрывать. Придя к этому выводу, я от души себя обругала, выдохнула и пообещала себе отпустить ситуацию. Я решила, что мое поведение на прошлой неделе могло быть списано на страх перед преподавателем, но со следующей недели надо будет постараться вести себя умнее.

На встречу со Снейпом в понедельник меня провожала Лаванда. Место встречи, назначенное профессором, позволяло предположить, что отработка будет проходить вне школьных стен, но тот факт, что преподаватель не уточнил, надо ли брать с собой верхнюю одежду, давало повод в этом сомневаться. Поэтому я попросила подругу спуститься со мной и, если верхняя одежда мне не понадобится, отнести ее обратно в башню.

Снейп был пунктуален и ровно в шесть подлетел к выходу. Скептически осмотрев зажатую в руках мантию, он спросил, почему я ещё не одета.

— В зимней мантии в помещении было бы жарко,— пожала плечами я, радуясь собственной предусмотрительности. С профессора сталось бы продлить отработки за опоздание, если б мне пришлось бежать в башню за уличной мантией. Снейп просверлил меня недовольным взглядом и я поняла, что лучше быстро одеться, не упражняясь в остроумии.

Отработка проходила в Запретном лесу, где мы собирали ведьмин мох, широко используемый в зельеварении. По мне, это растение честнее было бы назвать ведьмиными соплями. Студнеобразная субстанция серо-коричневого цвета с зелеными прожилками росла на лиственных деревьях. Причем росла она абсолютно беспорядочно. Чаще всего её можно было найти на корнях, вспученными венами вылезших из земли и запорошенных снегом, но иногда встречалась и на стволе и ветках.

В какой-то момент из кустов послышался треск переломленной ветки и на поляну вышел молодой кентавр.

— Людям не место в Запретном лесу,— пафосно произнёс он, обращаясь к Снейпу. Затем перевёл взгляд на меня, обернувшуюся на шум. Наши глаза встретились и с некоторым трудом, я опознала в непарнокопытном страже леса того молодого кентавра, что в прошлом полугодии стал свидетелем моих танцевальных упражнений. Видимо, узнавание было ввзаимным, так как кентавр выпучил глаза, присел на задние ноги и прижал к груди лук, будто боясь снова его потерять и в очередной раз оконфузиться.

— Соответственно договору, по которому ваши предки были допущены в лес, преподаватели школы имеют полное право появляться здесь, когда им зaблагорассудится, — не отрываясь от сбора мха. отозвался Снейп.

— А... Да... Конечно... Доброго вечера,— промямлил кентавр и, дав задний ход, скрылся за кустами орешника.

Снейп удивленно обернулся, но не увидев кентавра, пожал плечами и продолжил сбор мха. Я закусила губу, чтоб не рассмеяться и тоже вернулась к занятию, прерванному появлением стража. Какая все-таки тонкая душевная организация у магических существ...

Остальные отработки проходили в классе зельеварения, где Снейп поначалу сверлил меня немигающим взглядом, заставляя нервничать, но постепенно успокаивался. Похоже, новая линия поведения утвердила его в мысли, что я просто его побаиваюсь. К этому он за время своей преподавательской практики, видимо, привык.

Больше колющих и режущих предметов Снейп в руки мне не давал. Но и отмыванием котлов тоже не мучил. большей части я занималась сушкой, сортировкой и перетиранием всевозможных растительных, кристаллических и органических ингрeдиентов, втихаря обогатившись несколькими интересными порошочками собственного приготовления. С паршивой овцы хоть шерсти клок...

* * *

Следующие месяцы слились для нашей компании в одну большую гонку за информацией. Гарри не вылезал из библиотеки. Ему понравилась тишина и спокойствие читального зала. Он уже дошел до первых серьезных тeрактов, начавшихся за год до падения мистера Зло, как мы окрестили Волдеморта. Походя он открыл для себя понятие "запрещённого" волшебства, а спустя пару недель, накопал немало информации о ментальных техниках, непростительных заклятиях и темных тварях.

— Все это использовали приспешники мистера Зло в прошлую войну. Использовали такие, как те, что называют Мию и Симуса грязнокровками, против таких, как мы с вами, — спокойно объяснил свой интерес Поттер. — Eсли не дай, кто там у вас, Мерлин или Бог, появится новый придурок с лозунгами о синей крови и белой кости, я что-то не верю, что в нас будут кидаться Люмосами и Левиосами. И вероятнее всего, эти ребята будут использовать примерно то же самое, что и Пожиратели в прошлую войну. Я не говорю, что всем этим гадостям надо научиться, но... Предупрежден — значит, вооружен,— заявил Поттер, поправив очки указательным пальцем, совсем как кролик из советского "Винни Пуха". Я изо всех сил закусила щеку, чтоб не рассмеяться.

Смешного на самом-то деле было мало. Я не была уверена, в какой степени наш интерес остается тайной для директора. Ведь несмотря на то, что "дополнительную литературу" Поттер таскал по ночам под манитей-невидимкой, у меня было подозрение, что даже если Дамблдор пока не в курсе, изучение Избранным теоретических выкладок по легиллименции до него дойдет довольно скоро и вызовет никому не нужные вопросы. Тем более, что кроме легилименции у Поттера обнаружилась странная тяга к заклятиям под грифом "не использовать никогда, перед прочтением сжечь".

Посмотрев на это дело, я подрядила Фэй сопровождать Гарри в экспедициях за знаниями. Чтобы перенаправить энергию парня в более мирное русло, я закинула идею, что было бы неплохо составить что-то вроде календаря событий, чтоб потом можно было отследить: какие действия повлекли за собой какие реакции и результаты. Идея была принята со скрипом. Выгоды от ее реализации на практике не были очевидными, а усилий требовали немало.

Фэй поначалу и правда тормозила энергию Гарри и направляла ее в нужное русло. Вот только Поттер довольно быстро умудрился убедить подельницу, что по ночам в библиотеке можно найти значительно больше всего интересного... Как итог, из-за ночных вылазок под мантией-невидимкой, уже через неделю к подруге лучше было не подходить без серьезного повода. Мисс Данбар и так славилась язвительностью и крутым нравом, но когда все это усугубилось хроническим недосыпом, мы осознали, что Снейп вообще-то довольно вежлив, а МакГоннагал — сама доброта и отзывчивость.

Сама я начала охоту на Мэта. Парень опрометчиво заверил нас на одном из семинаров, что с удовольствием объяснит нам непонятные моменты в жизни магического мира. Естественно, я не могла пропустить такую оказию. Тем более, что я не была уверена в том, останется ли Мэт преподавать в следующем году, а проворонить такой кладезь информации я считала не просто глупостью, а практически преступлением.

Тем не менее, наседать на преподавателя, мне казалось, тоже было бы чревато. Поэтому вот уже недели три я ошивалась около профессора, расталкивая локтями таких же как я, жадных до знаний старшекурсников, задавая "умные" вопросы и оставаясь обсудить ту или иную тему после семинаров и уроков. Мэт реагировал на мой интерес благосклонно и с удовольствием рассказывал все, что знал.

— А чистокровные дети колдуют до совершеннолетия на каникулах? — подняла я очередную тему, оставшись в кабинете после семинара.

— Об этом не принято говорить, юная леди, и, сам не будучи чистокровным, я не могу говорить за них. Считается, что это не является распространённой практикой. Тем не менее, я точно знаю, что если есть чистокровные семьи, которые строго блюдут запрет, есть и те, кто с удовольствием его обходит, буде на то существует такая возможность.

— Возможность... То есть чтобы обойти запрет на колдовство несовершеннолетних, нужны определённые условия?

— Да. Например, наличие волшебного мэнора, наполненного магией под завязку, где отследить колдовство проблематично. И наличие палочек, не закреплённых за несовершеннолетними волшебниками. Надзор, если упростить законодательство и крайне запутанную министерскую систему, осуществляется по двум критериям: колдовство там, где его теоретически быть не должно, и колдовство палочкой, на которой установлен надзор.

— Значит, если я буду колдовать чужой неучтенной палочкой, но у себя дома или своей, купленной у мистера Олливандера в Косом переулке — эффект будет один — проблемы с работниками, осуществляющими надзор.

— Правильно,— улыбнулся Мэт, напомнив Чеширского кота.

— Но, — протянула я, — если, например, Драко Малфой одолжит палочку своего отца и использует ее на территории своего мэнора…

— Правильно,— еще шире улыбнулся Мэт.

— В таком случае, у детей из волшебных семей есть потрясающее преимущество. Пока такие, как я, будут упражняться с каким-нибудь прутиком, надеясь отработать заклинания этого и следующего года, такие, как мистер Малфой, имей они такое желание, вполне смогут отрабатывать заклинания вживую с настоящей палочкой.

— Вы все схватываете буквально на лету, — широко улыбаясь, сказал Мэт.

— Профессор, на первом курсе разница между магглорожденными и теми, кто может себе позволить заниматься дома, неочевидна. Достаточно просто усидчиво учиться, чтоб выйти на их уровень и даже перегнать. Но… Исходя из вашего опыта, как такое преимущество ощущается на старших курсах?

— Вы зрите в корень. Вы можете быть лучшей ученицей на первом курсе, но чем дальше вы будете учиться, тем больше будет расти пропасть между вами и чистокровными, по крайней мере, в плане практики. Да и теория… Имея под рукой родителей, семейную библиотеку и друзей, надо быть недостающим звеном эволюции, чтоб отставать от школьной программы.

Я уже заметила за Мэтом эту особенность. Он никогда ничего не предлагал. Ни советов, ни помощи. Он давал полный и развернутый ответ на заданный вопрос и ждал, что ученик сам сделает вывод и либо попросит конкретной помощи, либо задаст новый вопрос. Вот и сейчас Мэт улыбался и ждал моей реакции.

— Чисто теоретически, мог бы магглорожденный найти преподавателя на время каникул?

— Чисто теоретически — мог бы.

— Опять же, чисто теоретически, на время занятий, смог бы гипотетический учитель помочь гипотетическому магглорожденному обойти контроль надзора?

— Опять же, чисто теоретически, — все шире улыбаясь, ответил Мэт, — да, вполне.

— Гулять так гулять, — заразившись настроением Мэта, решилась я, — чисто теоретически, заинтересует ли преподавателя ЗОТИ просьба первокурсницы позаниматься с ней основами волшебства?

— Ну наконец-то! А я все ждал, когда какой-нибудь гипотетический магглорожденный додумается спросить об этом.— рассмеялся Мэт.— Да, у меня свободный график и я не откажу вам в помощи. Безусловно, уроки будут оплачиваемыми, но, думаю, эти вопросы я вполне мог бы обсудить с вашими родителями. Вы остаетесь на Пасху в Хогвартсе?

— Нет, — силясь сдержать радость и не начать исполнять танец победителя племен южной Африки, ответила я, — Пасхальную неделю я проведу с родителями в Лондоне.

Номер телефона, как и адрес Грейнджеров, наизусть я, естественно, не помнила, да даже если б помнила... Как бы ни нравился мне Мэт, прошлая история с МакГоннагал научила соблюдать осторожность и делать все, чтобы избежать появления очередного профессора на пороге своего дома. Поэтому мы договорились выбрать место и время перед отбытием и встретиться на нейтральной территории, благо до каникул уже оставалось меньше недели.

Поскольку в Лондонских ресторанах девяностых годов я не разбиралась абсолютно, а выбирать надо было быстро, я пролистала письма от Ксавье и нашла упоминание какого-то весьма фешенебельного ресторана под названием Иви, куда парень с шиком сводил свою девушку, приехавшую навестить его на выходные. Договорившись встретиться там в субботу в два часа дня, я мило распрощалась с профессором, и наша веселая компания за исключением Рона, Фэй и Гарри, отправилась на поезд.

Каникулы я провела активно и в компании Ксавье, набросившегося на меня, как поп на грешную душу. По его заверениям, проходные экзамены, что я сдавала перед Рождеством были цветочками, ягодками будут экзамены в конце года. Родители посмеивались, я тихонько сходила с ума и пыталась вспомнить, учила ли в свои одиннадцать лет интегралы.

Еще к нам пару раз забегал Том. Он цвел и пах.

— Я всегда хотел заниматься животными... Поэтому в итоге и осел в баре,— хохотнул Том,— После наших разговоров я решил прошерстить старых знакомых и приятелей. Ничего конкретного: просто кто чем занимается… И БИНГО, нашёл давнюю знакомую, которая жаловалась, что ей срочно нужен кто-то вроде меня для полного комплекта в исследовательскую экспедицию на три года. Узнав, что я готов оставить туманный Альбион, она тут же предложила мне место! Мы будем исследовать магическую фауну греческих островов! Ну не чудо ли? Солнце, море, работа, о которой я всегда мечтал?! Оказалось, достаточно было спросить! Я столько лет потерял, рассуждая о своей загубленной жизни, а всего то надо было...— Том махнул рукой и заливисто расхохотался, — и никаких больше принеси-подай и никаких больше реверансов и лицемерия, только белые домики с синими ставнями, солнце, море и пегасы, сфинксы, мне даже Минотавров обещали!

— Том, а Хагрид тебе, случаем, не родственник, нет? — улыбнулась я.

— Да ну тебя, юная леди, — усмехнулся Том и вздохнул полной грудью, — у меня, может быть только настоящая жизнь начинается!

Что я, что родители, мы были очень рады за трактирщика, а теперь уже почти зоолога, но... Что я, что родители, мы прекрасно отдавали себе отчёт в том, что с переездом Тома наша жизнь проще не станет.

В субботу, как и договорились, мы с родителями отправились на встречу с Мэтом. Видимо, готовясь ко встрече с родителями ученика, он изменил своему привычному стилю: шляпы не было, а волосы были уложены во вполне классическую прическу. Костюм классического покроя, белая рубашка и тонкий черный галстук делали Мэта очень взрослым и абсолютно неузнаваемым. Я даже сначала не вполне поняла, что этот типичный динамичный офисный планктон забыл около нашего столика.

Ден воспринял нового представителя преподавательского состава Хогвартса с известной долей настороженности, но спустя полчаса мужчины уже оживленно обсуждали какую-то новую модель автомобиля. Меня слегка царапнуло заявление Мэта, что когда-нибудь машины будут использовать в качестве топлива электричество... Будут, конечно... Но в его устах подобное заявление звучало странно.

К концу трапезы, следуя законам жанра, мужчины заговорили о деле. Было решено, что за не очень скромную сумму в десять фунтов за занятие Мэт берется заниматься со мной дважды в неделю в июне и июле. В августе Грейнджеры планировали ехать отдыхать, так что последний месяц каникул было решено обговорить отдельно. Довольные друг другом, мы разошлись, пожелав друг другу доброй дороги.

Мэта я увидела уже на следующий день в поезде. Ситуация была неприятной. Я возвращалась в наше купе из туалета и, к несчастью, пересеклась с какой-то слизеринкой. Проходя мимо, та толкнула меня плечом. Я даже не подумала, что она сделала это нарочно. Ну, качнуло человека в поезде, бывает. Я с улыбкой извинилась и хотела было продолжить путь, но не тут-то было.

— Правильно делаешь, что извиняешься, ничтожество. Таким, как ты, здесь не место, — девчонку конкретно несло, лицо раскраснелось, а в глазах горела настоящая ненависть.

От неожиданности я буквально потеряла дар речи, а слизеринка тем временем достала палочку и, направив ее мне в лицо, вещала что-то про то, что покажет мне мое место. В ее речи также проскользнуло упоминание фамилии Малфой и совершенно безумное требование держаться от ее жениха подальше.

Дверь купе, напротив которого разыгрывался этот фарс, скользнула, открываясь. B дверном проеме стоял Мэт. Таким злым я видела его впервые. Пристально посмотрев в глаза остервенелой барышне, враз растерявшей весь запал, тихо, но веско и грозно он произнес:

— Установка. Слово «грязнокровка» — запрет. Агрессия по классовому признаку — запрет. Магическая агрессия без угрозы жизни — запрет. Конец установки. Свободна — и щелкнул пальцами.

Девчонка, кажется Панси Паркинсон, посмотрела на Мэта остекленелыми глазами, перевела взгляд на меня, заторможенно кивнула и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, направилась прочь.

— Мисс Грейнджер, вы в порядке? — спросил Мэт, оперевшись плечем о косяк двери и цепко оглядывая меня на предмет неучтенных повреждений. Сам он при этом выглядел немного бледно.

— Да. Думаю, да… я не очень поняла, что произошло и несколько растерялась. А что с…

— Она в полном порядке. Это просто внушение.

Произошедшее довольно сильно выбило меня из колеи. Сначала нападки истеричной девчонки, потом Мэт... После МакГоннагал все что связано с воздействием на восприятие меня, мягко говоря, настораживало. В голове хороводом пронеслись мысли о том, что симпатичный преподаватель, возможно, опаснее Снейпа, что я сама по собственной дурости привела его и познакомила с родителями. Мысли о том, как теперь быть с летними уроками вообще вызывали озноб.

Видимо выражение лица у меня было то еще. Мученически вздохнув, Мэт посторонился и жестом пригласил меня зайти в его купе. Чувство самосохранения требовало бежать без оглядки, любопытство и вера в лучшее в людях — зайти в купе и дать Мэту объясниться. Не знаю, что победило бы в итоге, но в какой-то момент Мэт покачнулся и я заметила, что он выглядит очень бледно, а над верхней губой и на лбу выступила испарина. Тем не менее преподаватель оставался стоять в ожидании моего решения, никак не пытаясь повлиять на ситуацию. Вспомнив все вечера, что я провела в его компании, его такое британское чувство юмора... Я поняла, что если не смогу поверить ему сейчас, не смогу поверить уже никому. Выдохнув, как перед прыжком в воду, я решительно прошла мимо Мэта и уселась напротив него. Сам Мэт прикрыл дверь и медленно опустился на сидение. Не глядя на меня, опираясь на спинку сидения, он достал черный платок из дорожной сумки и приложил к носу.

— Вы росли в обычном мире и, наверное, слышали о таких вещах как гипноз или внушение, — приглушенно сказал он. — Естественно, в магическом обществе такие вещи тоже существуют и даже могут быть использованы с большей долей эффективности. Такие техники широко не используются, но тем не менее, существуют. Степень их эффективности зависит от силы и предрасположенности мага к ментальному волшебству, его способности направлять свои мысленные посылы и внушаемости объекта. Пока понятно?

— Да. — напряженно ответила я.

— В нашем случае, объект был выведен из равновесия и эмоционально нестабилен, что открыло ее ментальное поле для внушения.

У меня медленно, но верно волосы начали вставать дыбом. Про легилименцию я знала, это было опасным, но известным злом. То, что рассказывал Мэт, было новым пластом с неизвестной пока степенью угрозы. Почувствовав мое напряжение, Мэт продолжил:

— Безусловно, подобные техники не общеизвестны. Да, об их существовании в магическом мире осведомлены многие, как многие в обычном мире осведомлены о ядерном распаде. Я имею в виду, что знание не значит умение использовать. Я закончил с отличием школу авроров, и то, освоил всего лишь пару техник исключительно благодаря предрасположенности к ментальной магии... Вы напряжены.

— Я не знала о том, что на человека можно воздействовать, даже не применяя волшебной палочки,— я мучительно подбирала слова, надеясь объяснить свою реакцию.

Мне нравился Мэт. Мне хотелось быть с ним откровенной. Привлекать домыслы и недосказанность в отношения со своим будущим учителем мне очень не хотелось. Помедлив пару секунд, я решилась: — Меньше года назад передо мной открылся волшебный мир. Хотя нет, он не открылся передо мной, он обрушился на меня, как ведро ледяной воды. Вы магглорожденный, профессор, вы, вероятнее всего, тоже прошли через это. Да, в одиннадцать лет мало у кого есть определенные планы на жизнь в перспективе, но… приходит письмо из Хогвартса и переворачивает ваш мир с ног на голову. На следующий день на вашем пороге появляется странно oдетый человек, который рассказывает невероятные вещи... — про то, что именно при этом проделывает с мозгами будующих учеников и их родителей посланник от волшебной школы, я решила покуда промолчать. — Потом перед вами открывают двери в мир, о существовании которого вы и не мечтали и... до отправления Хогвартс-экспресса, возращают вас домой... — я уставилась в окно, подбирая слова, но Мэт не зря и сам был магглорожденным.

— По сути, впустив вас в новый мир, никто не держит вас за руку, вас будто впихнули в зал в разгар светского раута не предупредив о дресс-коде. И вы стоите в кедах на босу ногу посреди викторианского великолепия и пытаетесь понять, что происходит.

— А потом в сказке открываются новые главы, — вздохнула я, — и вы узнаете, что если вы и избранный, то есть те, кто избраннее, чем вы. Вы узнаете, что вам не очень-то и рады. Потом, просиживая в библиотеке школы вечера напролет, вы узнаете, что волшебство может убивать и среди волшебников тоже встречаются маньяки. Только они страшнее тех, в обычном мире. Потому что всего лишь одним заклятием они могут поработить вашу волю, не на несколько минут, а на годы. Вы не вполне понимаете как, но знаете, что это возможно. В маггловском мире тоже есть опасные вещи, которые мы используем в повседневной жизни. В руках какого-нибудь военного, обычный разделочный нож из кухонного прибора превратится в смертельное оружие, но... Тот мир понятен. Его правила логичны, возможности изучены. Здесь же... Каждый раз, когда я думаю, что что-то понимаю и хоть как-то контролирую ситуацию, кроличья нора оказывается значительно глубже...

— Знаю, — вздохнул Мэт, — именно поэтому я и принял предложение занять должность школьного учителя. Я подумал, что как магглорожденный я смог бы помочь, поделиться знаниями с теми, кто только пришёл в магический мир. Я все ещё помню, каково было мне и насколько мало внимания уделялось адаптации маглорожденных в Хогвартсе в моё время.

— Во Франции не так давно закончился промышленный бум. Работы было много, рабочих рук не хватало. Тогда Французское правительство обратилось к жителям колоний с предложением переехать на территорию Франции, чтоб покрыть спрос на недостающую рабочую силу. Из колоний приезжали рабочие с семьями, готовые наняться на заводы и фабрики. Для новых граждан строились рабочие кварталы... И, собственно, все. Их интеграцией никто не занимался. А зачем? Чернорабочие, что с ними возиться? Они часто даже по-французски не говорили.

Мэт с непривычно серьёзным выражением лица сидел уставившись в окно.

— Устами младенца, — пробормотал он некоторое время спустя. — Вы во многом правы, мисс Грейнджер. Пусть ваш пример не может быть в полной мере переложен на реалии магической Англии, но общие моменты есть. Все не так просто. Я не буду вам врать, рассказывая о том, что при должной усидчивости все ваши мечты исполнятся. И да, магглорожденным непросто будет добиться того, что де-факто доступно чистокровным, но... Сдаваться, не начав бороться, ещё глупее, чем мечтать. Я, чтоб вы знали, первый магглорожденный преподаватель в Хогвартсе, — встряхнувшись, жизнерадостно заявил Мэт, — и моё существование уже доказывает, что все не так уж плохо!

— Мэт, а какой факультет закончили вы?

— Мы с вами коллеги, мисс Гренджер, я учился на Гриффиндоре.

— Я почему-то была уверена, что вы окончили Хогвартс с нашивкой ворона на мантии, — аккуратно заметила я.

— Да, — усмехнулся Мэт, — мне тоже казалось, что этот факультет подойдёт мне больше, но... Могу ли я доверить вам секрет, юная леди?

— Да, безусловно, — подобралась я.

— Я учился в Хогвартсе уже после победы над Неназываемым. Тот период был благословенным временем для магглорожденных. Чистокровность не была в чести, а кичиться этим было даже опасно. Несколько магглорожденных даже заняли приличные должности в министерстве, но... Как учит нас история, монархия может смениться диктатурой или демократией, но аппаратчики, те самые винтики в высокой политической схеме останутся теми же. Чистокровные семьи не хотели терять власть и, оказавшись в меньшинстве, тем более держались друг друга. В мое время магглорожденные все еще попадали на Равенкло. Реже, чем до меня, но чаще, чем сейчас. И должен вам сказать, что им после школы повезло значительно меньше, чем мне. За время учебы они так и не смогли завести друзей на своем факультете, а без связей… Что бы ни говорили о Гриффиндоре и Хаффлпаффе, ученики этих факультетов ценят личность и дружбу выше чего бы то ни было. Магглорожденные с этих факультетов имеют шанс хоть на какое-то будущее, хоть какие-то связи…

— То есть вы согласны, что распределение проводится не по принципу соответствия духу факультета, а исходя из… социальных причин... В каком-то смысле, магглорожденных адаптируют к магическому миру с минимальными затратами всего лишь за счёт социальных связей? Одним выстрелом двух зайцев: и устроить адаптацию без дополнительных вложений, и увеличить шансы, что обретенный волшебник постарается остаться в магическом мире.

— Не лукавьте, юная леди,— усмехнулся Мэт, — магия — наркотик с высокой степенью зависимости. Вы пришли в этот мир меньше года назад, но магия уже стала частью вашей жизни. Ответьте себе честно, если вы разобьете любимую вазу, при условии, что вы можете пользоваться волшебством, вы что, пойдёте за клеем? Мне кажется, вы потянетесь за палочкой и, произнеся слово "Репаро" вернёте ей ее первоначальный вид. Без трещин и сколов. После Хогвартса отказаться от волшебства будет сложно. Вы привыкнете к нему, как к дыханию. Вернуться после Хогвартса в немагический мир получается не у многих, да и те в какой-то момент прокалываются, нарушают статут секретности и платят за это высокую цену. Не портите себе настроение размышлениями о том, почему вы не смогли поступить на Равенкло. Сегодня вы учитесь на Гриффиндоре и, поверьте моему опыту, это неплохо. Если нельзя изменить ситуацию, постарайтесь получить от нее максимум.

Я отвернулась к окну. Мэт показал мне головоломку под названием «магический мир» под другим углом и, полагаю, в чем-то он был прав. Это не значило, что умозаключения Тома неверны, просто теория Мэта тоже имела право на жизнь.

Закончив разговор, я вспомнила о друзьях, вероятнее всего, окончательно потерявших меня за это время. В купе я нашла девушек. Выслушала о себе много нового и интересного. Парни, оказывается ушли меня искать по вагонам, но, учитывая, что до прибытия оставалось полчаса от силы, они скоро должны были вернуться.

За суматохой с моим исчезновением и возвращением никто не заметил угрюмости Невилла. И слава богу. Перед прибытием, когда все собрались вместе в купе и уже высказали мне все, что обо мне думали, парень серьезно осмотрел нас и сказал:

— Завтра после уроков надо собраться всем вместе и поговорить. Думаю, у меня есть что вам рассказать...

На следующий день, наконец, найдя подходящий пустой класс без картин на стенах, мы уселись и выжидательно уставились на друга.

— Вдаваться в подробности не буду, но во время каникул мы с бабушкой основательно поссорились, — начал рассказ Невилл и задумался: — Нет, так не получится... Вы знаете, что мои родители серьезно пострадали от рук упиванцев? Тела моих родителей уже больше десяти лет находятся в Мунго на искусственном жизнеобеспечении. С самого раннего детства я жил рассказами о них. Мы с бабушкой ходили в госпиталь и навещали их, а потом садились в зимнем саду с чашкой чая, и я часами слушал о том, какими они были смелыми, сильными и умными. Лет до восьми я восхищался ими и слушал её рассказы, открыв рот. Потом я начал замечать, что с каждым годом мой отец в бабушкиных рассказах становится все сильнее, побеждает все больше врагов, а мама становится все красивее и умнее...— Невилл тяжело вздохнул и продолжил:

— Я люблю своих родителей и бабушку, но у меня появилось ощущение, что я живу не в доме, а музее имени моих родителей. А последние пару лет у меня вообще ощущение, что бабушка пытается возродить через меня своего сына. Гарри, ты был у нас на Рождество и, думаю, многое показалось тебе странным. Что ж, теперь у тебя есть объяснение.

Поттер поёжился и кивнул.

— В прошлую пятницу у отца был день рождения. Мы сходили в больницу и бабушка... Вот уже третий раз, как мы приходим в больницу, она берет палочку моего отца и вкладывает в его ладонь, будто ждёт какого-то знака. В этот раз она ещё и заговорила. Что-то о том, что я продолжу дело своего отца, что наши души и судьбы переплетутся, потому что теперь я пользуюсь его палочкой и... Я понял, что больше так не могу. Перед Хогвартсом она отказалась купить мне мою палочку, выдав папину и настаивая, что так будет лучше для всех... А какое лучше? Она меня не слушается. Она чувствуется, как что-то инородное, что скорее мешает, чем помогает мне колдовать... — Невилл запустил руку в волосы и почти шопотом продолжил:

— Меня прорвало. Я никогда раньше не позволял себе перечить ей... Но с меня было достаточно. Каким бы замечательным ни был мой отец и какой бы прекрасной ни была его палочка, он проиграл. И теперь, вот уже десять лет они с мамой лежат овощами на больничной койке.

Лаванда всхлипнула, прикрыв рукой рот.

— Переплетение судеб и душ? Вполне возможно, меня ждет та же судьба, что и отца, если я и дальше буду пользоваться палочкой, сил на управление которой надо больше, чем на само волшебство. Я так ей и сказал. Я вообще много чего тогда сказал... Я не горжусь собой. Это было мерзко, — Невилл перевёл дух.

— На следующий день бабушка отвела меня к Олливандеру, и мы выбрали мне палочку. А вечером я спустился в гостиную. Бабушка сидела там на полу у камина с бокалом в руках. Судя по бутылкам на каминной полке, бокал наполнялся и опустошался не раз. Она... Была немного не в себе и... Начала рассказывать. Палочка... Старое поверье гласит, что палочка отца может защитить сына, а судя по последним событиям, защита мне может пригодиться. Помните запретный коридор? Мия, ты была права насчёт Фламеля, но ошиблась насчёт журналов.

В школе был спрятан Философский камень. Директор ловил на него вора, как на живца. В школе. Вором, вопреки всем ожиданиям оказался Квирелл. Наш заика-профессор оказался с сюрпризом. — Невилл как-то безрадостно усмехнулся, — На допрос Квирелла пригласили невыразимца и тот сделал стойку, как гончая. Это неофициальная информация, но, похоже, в теле Квирелла был дух Того-Кого-Нельзя-Называть. И, опять же, из неофициального источника стало известно, что после первого же допроса в отделе Тайн, наш трусливый профессор на глазах у невыразимцев хладнокровно свернул сам себе шею. Исходя из заключений экспертов, дух при этом покинул носителя. Что с ним произошло дальше — неизвестно. Видимо, поэтому коридор оставался запретным после каникул.

Лаванда плакала не скрываясь, остальные слушали молча.

— Бабушка обо всем этом узнала значительно позже. Тогда она и отправилась к директору. Моя бабушка, эта чопорная аристократка, заявила, пьяно посмеиваясь, что знатно намылила директору шею! Я не очень понял, о чем она говорила потом, ее речь, если совсем уж честно, не блистала логикой и внятностью, но она говорила, что ОН вернётся, что старый маразматик со своими стратегемами всех нас погубит... Потом посмотрела на меня абсолютно вменяемыми и трезвыми глазами и сказала, что, кроме меня, у неё никого не осталось и я обязан выжить...

После монолога Невилла в классе повисла тишина.

— На следующий день бабушка будто забыла о нашем разговоре и вела себя абсолютно нормально... — Невилл с силой потер лицо руками.