Просто продолжать жить (гет)

Пасхальные каникулы выдались на удивление беспокойными. Начать с того, что из поезда Джеймс вышел с надутым и злым лицом и всю дорогу молчал, а дома сразу же заперся у себя и наотрез отказался выходить к ужину.

— Ты мне тоже не скажешь, что стряслось? — спросил Гарри тоже очень расстроенного Альбуса.

— Я не могу, — страдальчески сказал тот. — Я обещал Джейми.

— Ну да, — Гарри задумался. — Ладно… скажи мне хотя бы, это ведь не с учёбой связано?

— Нет, конечно, — Альбус, кажется, удивился. Учились они оба очень неплохо, но, похоже, никого из них никакие оценки не волновали.

— Тяжело, да? — сочувственно спросил Гарри. Джинни не было: она собиралась ночевать на работе, готовя репортаж в утренний номер «Пророка», Лили же, расстроенная дурным настроением обоих братьев, закрылась у себя в комнате и что-то увлечённо читала.

— Нет, всё нормально, — упёрся Альбус — а Гарри вспомнил не так давно услышанный разговор Скорпиуса с Мальсибером и остро позавидовал последнему. Почему так? Почему и когда он утратил доверие своих сыновей? Или, может быть, это норма — когда подростки обсуждают свою жизнь с кем угодно, кроме родителей? Ему самому сравнивать было не с чем — а опыт работы утверждал именно это. Да и крёстный, в конце концов, не отец…

И всё же ему было горько. И Альбус, по-видимому, это заметил — напрягся, глядя на отца, и мучительно закусил губы. Нет — кого-кого, а его расспрашивать точно не стоит: он расскажет, возможно, а затем почувствует себя предателем. А Джеймс ещё и поддаст, если узнает. Мерлин, как же это непросто!

— Я понимаю, что отец — наверное, предпоследний, с кем обсуждают школьные неприятности, — сказал Гарри. — Но мне немного обидно.

— Почему предпоследний? — переспросил Альбус.

— Потому что последняя — всегда мама, — Гарри улыбнулся. — Я хочу помочь. Не действиями, — предупредил он его реакцию. — Советом. Ты не станешь рассказывать, раз обещал — просто скажи брату. Ладно?

— Скорпиус тоже так говорит, — помолчав, сказал Альбус. — Что если мы хотим изменить что-то по-настоящему, нужно посоветоваться со взрослыми. И что это и взрослые-то не все умеют. А Джеймс злится и говорит, что папенькиным сынком не будет.

— Ну, вот об этом я и говорю, — кивнул Гарри. — Я понимаю его, Ал, правда, — он сполз с дивана и уселся на ковёр и поманил сына за собой. Традиция эта — сидеть и болтать на полу — родилась как-то сама собой, и Гарри не знал, почему, но все самые душевные и откровенные разговоры с детьми у него случались именно так. Альбус с удовольствием устроился рядом, и Гарри, приманив сюда спрятанную в комоде коробку с печеньем, поставил её между ними и первым взял одно. — Но грустно.

— Просто ты, — Альбус замялся. — Ну… ты же папа. И должен всегда говорить правильные вещи. А правильно вести себя ведь не всегда получается — понимаешь?

Мерлин. Моргана и Мерлин — его дети что, в самом деле считают его правильным?!

— Ал, — Гарри повернулся к сыну, опираясь рукой на диван. — А скажи… ты действительно считаешь меня, — он улыбнулся, — правильным?

— Ну, ты — Главный Аврор, — осторожно ответил Альбус. — И герой. Ты… ты же должен быть примером для всех, я думаю?

Гарри не сдержался и фыркнул, обдав крошками изо рта и диван, и пол и даже немножко сына. Альбус улыбнулся и стряхнул их с себя, а Гарри расхохотался — в голос и от всей души.

Дожил.

Он никогда в жизни не считал себя хорошим отцом — и хотя всегда очень старался таковым быть, но всегда был абсолютно убеждён в том, что у него ничего не выходит. Ему представлялось, что дети должны считать его непоследовательным, порой — резким, часто — занятым и нередко непредсказуемым, а ещё не умеющим держать слово. Но правильным? Примером для всех?!

— Что вы тут хохочете? — воинственно спросил Джеймс, вероятно, привлечённый в гостиную их общим — потому что Альбус, хоть и не понимал причину отцовского смеха, тоже не удержался и его поддержал — хохотом.

— Ал сказал, что… — задыхаясь от смеха, ответил Гарри, жестом подзывая Джеймса к ним, — что я… ох, — он помотал головой, заставляя себя успокоиться. — Что считает, что я считаю, что должен быть примером для всех.

— Ну, должен, — Джеймс подошёл, но остановился на середине комнаты, не спеша к ним подсаживаться, и нахмурился. — Ты аврор и наш отец и всё такое… а что? Все родители так считают. Разве нет?

— Я не знаю, — Гарри покачал головой и развёл руками. — У меня родителей не было — но мои дядя и тётя, определённо, так думали.

Джеймс слегка смутился от его слов, и Гарри, меньше всего желавший такой реакции, заговорил снова:

— Может, поэтому я так никогда не считал. Ну какой из меня пример?— вскинул он брови. — Для начала, я действительно Главный Аврор — и спаси Мерлин нормальным людям брать с меня пример. А потом — я всегда был каким угодно, только не правильным. И всегда таких людей недолюбливал — а уж в школе особенно. Хотя сейчас понимаю, что это тоже было глупо — как вообще глупо судить о человеке по какому-то одному качеству. Но мне… мне даже как-то обидно слышать от вас такое, — он шутливо вздохнул.

— Почему обидно? — спросил Альбус. Джеймс молчал и смотрел всё ещё хмуро, но не уходил — и это было уже достижение.

— Ну, потому что правильным я никогда не был. А уж в школе, — он вздохнул и подумал, что уж если не Джинни, то Молли точно его убьёт за такие беседы, — в школе мы с друзьями лезли всюду — и куда было можно, и куда нельзя. В особенности куда нельзя. А ещё я точно знаю, что не бывает людей, которые бы не нарушали правил, — Гарри улыбнулся.

— Ну да — и именно таких вы и арестовываете, — буркнул Джеймс.

— Ты путаешь нарушение правил и преступление, — мирно возразил Гарри, хотя слова сына ему совсем не понравились.

— И в чём разница? — спросил Джеймс почти воинственно.

— В нанесённом вреде, — очень спокойно ответил Гарри. — Сравни применение непростительных и швыряние бомбы-вонючки. Есть же разница?

— Ну, ты сравнил, — фыркнул Джеймс, всё же включаясь в разговор. — А вот подлить какое-нибудь зелье — это преступление?

— Смотря какое, — нейтрально ответил Гарри. — Яды, в общем-то, тоже зелья.

— То есть, если человек умер — это преступление, а если просто пару дней полежал в лазарете — нет? — быстро спросил Джеймс.

— Если серьёзной опасности не было, и лазарет не пришёлся на период экзаменов или ещё чего-то действительно важного — нет, пожалуй.

— Ну да, — скривился Джеймс. — Вот ты опять — «чего-то важного», — передразнил он. — А важное — это, к примеру, уроки. Да?

— Нет, — терпеливо ответил Гарри. — Важное — это СОВы и ТРИТОНы, потому что, если не сдать их вовремя, придётся сдавать летом отдельно, а это куда сложнее. Впрочем, даже в этом случае на преступление это если и тянет — то на Азкабан точно нет. Так — штраф и общественные работы, — он улыбнулся.

— Что так скромно? — нет, Джеймс определённо нарывался на что-то. Но неужели он, Гарри, позволит пятнадцатилетнему подростку переиграть себя?

— Потому что это вполне поправимый вред — и, по сути, не слишком серьёзный. Смерть, непоправимое увечье, тяжёлая и долгая болезнь — вот что действительно серьёзно. Посему лично я бы, к примеру, куда жёстче наказал за убийство питомца, нежели за срыв тех же экзаменов. Даже если этот питомец — жаба.

Он сказал это наугад — но понял, что попал в цель. Джеймс побледнел и закусил губы, а Альбус, кажется, был готов расплакаться — и паззл сложился.

— Карлус ведь не просто улетел и потерялся, не так ли? — спросил Гарри негромко.

Карлус был совой Джеймса — купленный четыре года назад, летом перед первым курсом, он всегда сопровождал того в школу. А незадолго до каникул Джеймс сухо и коротко написал, что Карлус пропал. Такое порой бывало: совы попадались хищникам или магглам, например, во время охоты, или сталкивались с машинами — и ни Гарри, ни Джинни ничего не заподозрили и, искренне посочувствовав сыну, собирались предложить ему как раз на этих каникулах завести другую сову — или, если ему захочется, ещё кого-нибудь.

— Я не знаю, — Джеймс обхватил себя руками. — Но я не хочу, чтобы ты явился в школу с расследованием! — почти выкрикнул он.

— Я не стану, — очень мягко проговорил Гарри. — Это твоя птица — тебе и решать. Если хочешь, можем просто подумать вместе, — аккуратно предложил он. — В конце концов, расследовать на месте ты можешь сам — если хочешь. Я могу выступить просто в роли советника — если нужно.

— Я уверен, что не просто, — выпалил Джеймс. — Но я не могу доказать!

— Я обещаю, что не стану ничего делать без твоего согласия, — сказал Гарри. — Ни как твой отец, ни как аврор. Расскажешь?

— Даёшь слово? — напряжённо переспросил Джеймс.

— Даю, — кивнул Гарри и протянул ему руку. — Садись с нами и расскажи.

— Да я правда не уверен, — он сел на пол чуть поодаль. — Но просто… мы рассорились здорово… кое с кем, — он бросил быстрый взгляд на отца, но тот не выказал никакого интереса, и Джеймс продолжил. — Меня предупреждали, что я пожалею — а потом Карлос исчез. Я никуда не посылал его в тот день — он просто пропал. Из совятни. Только не надо мне говорить, что если одно событие следует за другим — это вовсе не означает, что оно является его следствием! — воинственно предупредил он.

— Не буду, — пообещал Гарри. — Ты полагаешь, твои оппоненты способны убить сову?

— Не знаю, — зло сказал Джеймс. — Откуда я знаю, способны они или нет?

— Не знаешь, — кивнул Гарри. — Но можешь себе представить?

— Можно подумать, это аргумент, — фыркнул Джеймс.

— Один из, — невозмутимо сказал Гарри.

— Способны! — не выдержал Альбус. — Они точно способны! И не смотри на меня так! — неожиданно осадил он брата. — Мне жалко Карлуса — я хочу знать, что с ним случилось! И если папа может помочь — почему не рассказать ему всё?

Гарри замер, стараясь почти не дышать, и старательно удерживал слегка рассеянный взгляд на ботинке старшего сына. Джеймс колебался — он видел это и чувствовал, и прекрасно понимал, что буквально одно лишнее движение — и тот снова замкнётся, и придётся всё начинать сначала. Интересно, он сам тоже был бы таким, если бы жил с родителями?