Вторая попытка (джен)

Волдеморт оглянулся. Остальные участники совещания уже покинули зал, и только Бейкер пересел ближе к Поллуксу, видимо, чтобы обсудить с начальником текст заявления для прессы. Сам Блэк отправил куда-то призрачного ворона и теперь листал папку с документами, касающимися индийского дела. Если он и заметил обращение Дамблдора к Риддлу, то вида не подал.

Пропустив своего бывшего учителя вперёд и с трудом сдержав желание послать зелёный луч смертельного проклятия ему в спину, Волдеморт вслед за ним направился по коридору к выходу из аврората. Он постарался придать своему лицу покаянное выражение и ответил:

— Боюсь, я сейчас не располагаю свободным временем, профессор. Мне нужно в издательство, присмотреть за подготовкой свежего номера.

— Уверен, Вистан отлично с этим справится.

Осведомлённость Дамблдора была неприятна, но не удивляла. Размышляя о событиях конца века, Волдеморт заключил, что великий светлый волшебник чувствовал ответственность за всю магическую Британию, если не за весь мир. Тёмный Лорд не был знаком с магловской психологией, но пришёл к вполне закономерным выводам: Дамблдор считал себя виновным в том, что в своё время не сумел удержать бывшего друга от чудовищных преступлений. Груз этой вины довлел над ним до самой смерти, и именно из-за него он претворял в жизнь свои хитроумные планы, пытаясь облагодетельствовать всех, кого только можно.

Заметив, что занятый своими мыслями собеседник не спешит с ответом, Дмаблдор решил пояснить:

— Намедни я беседовал с лордом Эйвери. Он жаловался, что ты, как он выразился, журналистикой и общественной деятельностью отвращаешь его внуков от родовых даров.

Несмотря на всё напряжение и своеобразие беседы со своим злейшим врагом, Волдеморт усмехнулся. В редкие минуты отдыха от изготовления артефактов и обучения премудростям этой тонкой науки своих многочисленных внуков лорд Эйвери любил порассуждать о богатстве родовых даров, которыми мать-магия щедро наградила его семью. Об этой его привычке с неизменным раздражением отзывался Вистан. Внук старого лорда был уверен в том, что своими успехами в артефакторике он обязан исключительно усердной учёбе под руководством деда. Вистан небезосновательно считал, что если ещё до Хогвартса начинать учить ребёнка скопленным поколениями предков хитростям и секретам мастерства, он станет профессионалом вне зависимости от наличия или отсутствия каких-либо врождённых предрасположенностей.

В юности, вернувшись из своего долгого путешествия, Волдеморт искренне сожалел, что время таких, как лорд Эйвери, уходило. Они казались ему хранителями древних традиций, единственной силой, способной вернуть миру магии былое величие. Наблюдать, как их место занимают оборотистые дельцы вроде Малфоя или тем паче министерские бюрократы, такие как Крауч или Фадж, было больно и тяжко. Увы, через поколение ситуация только ухудшилась — если Абраксас и тот же Вистан хотя бы понимали, почему их отцы и деды чтили традиции чистокровных, то их дети могли лишь слепо верить в своё превосходство.

Впрочем, возвращение в прошлое заметно изменило взгляды Тёмного Лорда на этот вопрос. Если раньше он приписывал свои успехи в изучении темнейшей магии родству с самим Слизерином, то теперь склонялся к выводу, что всё обстоит гораздо прозаичнее. Десятилетия упорного труда, тысячи изученных древних фолиантов, сотни отвратительных тёмномагических ритуалов и десятки жертв на забытых алтарях угасших цивилизаций — вот, что сделало его могущественным. Конечно, рассказывать об этом Дамблдору он не собирался, а потому просто ответил:

— Вистан достаточно талантлив, чтобы сочетать семейные дела и наше общее предприятие. Однако после утреннего визита авроров мне следует лично убедиться, что всё в порядке. А что вы хотели, профессор?

— О, всего лишь обсудить пару вопросов, непосредственно связанных с моими школьными обязанностями. Ты, наверное, помнишь, что я получил должность заместителя директора?

Волдеморт молча кивнул. Они добрались до поста перед лифтами и теперь ждали, пока дежурные авроры выпишут временный пропуск на следующее совещание.

— Среди прочего, я приглядываю за воспитанием молодых магов. И, честно признаться, я несколько обеспокоен тем, какие идеи продвигают твои друзья.

Тёмный Лорд был озадачен. Он ждал от Дмаблдора чего угодно — попыток раскрыть его источники информации о событиях в Митхиле, несогласия с опубликованными в последние месяцы статьями, наконец, интереса к его связям с видными визенгамотскими консерваторами. Но никак не беспокойства о его в общем-то безобидном клубе. Проводя агитацию под носом у своего извечного врага, Волдеморт был осторожен и передавал через Бетти весьма умеренные идеи, много более мягкие, чем высказанные Вистану, и уж совсем нейтральные по сравнению с его собственными школьными речами.

На всякий случай он сделал вид, что не понимает, о чём говорит профессор, и в деланном удивлении вскинул брови:

— Мои друзья? А-а-а, вы про Альфарда. Его отец, — он кивнул головой в сторону кабинета Поллукса, — попросил дать ему пару советов по организации школьного дискуссионного клуба, только и всего.

— А Вистан и Элизабет Эйвери решили помочь ему совершенно случайно? — Дамблдор проговорил это иронично, но строгий взгляд голубых глаз без признаков обычного добродушия свидетельствовал о серьёзности вопроса.

— Ну что вы, конечно нет. Вы же знаете, каким влиянием пользуется семья Блэков. Оказаться полезным пусть и не наследнику, но одному из молодых отпрысков этого рода — большая честь. Да, вы правы, именно я рекомендовал Вистану поговорить на эту тему с Альфардом. В ходе этой беседы выяснилось, что у Бетти осталось много знакомых на разных факультетах. Семья Эйвери занимается артефактами, и хорошие отношения с мастерами этого дела Блэками могут очень помочь моему другу и его сестре.

— Вот только идеи, звучащие на диспутах из уст этих молодых людей, удивительно схожи с теми, которые провозглашал пять лет назад ты сам.

Получив документы, они задержались у лифтов, пропуская группу авроров, конвоирующих неопрятного типа в цепях, и в разговоре возникла короткая пауза. Тёмному Лорду хватило этой заминки, чтобы обдумать ответ. Изобразив смущение, он опустил глаза и сказал на полтона тише:

— Видите ли в чём дело. Я немало поездил по миру, и многое переменил в своих взглядах. Но Альфард... — Волдеморт сделал вид, что замялся, но под выжидательным взглядом Дамблдора чуть торопливо продолжил. — Понимаете, его отец фактически возглавляет всю семью, славящуюся своей чистокровностью. А сам Альфард совершенно равнодушен к политике и куда больше интересуется прикладной магией, чем заветами своих предков. Вот мы и подумали, что Поллукс будет доволен, если в организованном его сыном клубе будут обсуждать тезисы чистокровных консерваторов.

Закончив говорить, Волдеморт бросил взгляд на Дамблдора, оценивая результаты своего экспромта. Тот задумчиво покивал, видимо, соглашаясь с оценкой Альфарда как совершенно аполитичного молодого волшебника. Необходимость прибегать к низменному лицедейству и притворяться растерянным юнцом донельзя раздражала Тёмного Лорда, но ему удавалось сдерживаться. Дамблдор не завёл бы этот разговор просто так, а значит он чего-то добивается. Вот только чего? Пока он размышлял над этим вопросом, профессор вновь перешёл в наступление:

— Я понимаю твои мотивы, Том. То, что ты решил помочь своим друзьям, пусть и используя хитрость, достойно похвалы. Однако ты не подумал, что можешь им и навредить?

— Каким образом?

— Поллукс не только глава чистокровного рода, но и ревностный борец с последователями Гриндевальда. А некоторые идеи твоих друзей могут выглядеть практически повторением мыслей этого тёмного мага.

— Что вы, что вы, это совершенно не так! — Он решил повторить приём, сработавший с Блэком. — Вы читали мою статью в сегодняшнем номере «Магического вестника»? В ней я совершенно однозначно высказался о необходимости максимально сократить контакт с маглами, а вовсе не завоевывать их, как о том мечтал Гриндевальд.

— Рад, что ты осознаёшь, что отличие не всегда означает превосходство. Но понимают ли это юные слушатели речей твоих друзей и читатели твоей газеты?

— Если хотите, я лично могу убедить в этом всех, кто превратно понял мои слова.

— Собственно, именно об этом я и хотел тебя попросить, — неожиданно улыбнулся Дамблдор. Они уже выбрались из лифта и теперь стояли посреди атриума. — Дискуссионный клуб собирается по субботам, и я был бы рад услышать твоё мнение по магловскому вопросу на его ближайшей встрече. Из-за войны и варварских действий Гриндевальда эту тему стали замалчивать, и ты был единственным, кто поднял её в печати. Да-да, — заметив удивление на лице своего бывшего ученика, пояснил профессор, — я внимательно ознакомился с твоими статьями, включая и сегодняшнюю. Я по-прежнему не разделяю твоих идей, но тем интереснее будет выступить твоим оппонентом в дискуссии. Следующее собрание послезавтра, ты как раз успеешь подготовиться.

Предложение было настолько внезапным, что Волдеморт не нашёлся, что ответить. То, что Дамблдор сам зазывал его в Хогвартс, казалось сумасшествием. После недолгого молчания он собрался с мыслями и проговорил:

— Спасибо за приглашение, профессор, но я вряд ли смогу. Вы же знаете, мне нужно связаться со своим знакомым в Индии, запросить подробности об этой ужасной трагедии. Да и мистер Блэк наверняка назначит очередное совещание вечером.

— Да-да, конечно, расследование сейчас важнее всего, — мгновенно погрустнел Дамблдор. — Но, может быть, ты сможешь выступить после рождественских каникул? Полагаю, за это время ситуация прояснится.

Отказаться было решительно невозможно, и Волдеморт кивнул:

— Если будет возможность, я с радостью приму участие в диспуте.

— Спасибо, надеюсь, это уладит все недоразумения, — вновь улыбнулся Дамблдор. — А теперь не смею тебя больше задерживать. До свидания, Том.

— До свидания, профессор, — он заставил себя чуть поклониться.

Ещё полгода назад Тёмный Лорд запытал бы до смерти любого, кто осмелился бы предположить, что однажды он будет кланяться Дамблдору. Но сейчас ему в голову пришла смелая мысль. Похоже, Дамблдор почувствовал в нём угрозу, и теперь собирается раздавить её в зародыше. Действительно, что отрезвит немногочисленных пока что сторонников Тома Риддла лучше, чем его разгром в публичном споре? Но старик и не догадывается, что на трибуну выйдет не вчерашний школьник, а семидесятилетний Тёмный Лорд. Дамблдора ждёт неприятный сюрприз. Поэтому, скрепя сердце, Волдеморт был вынужден вести себя с ним вежливо. Пусть профессор и дальше верит в собственное превосходство, пока не станет слишком поздно. Он улыбнулся своим мыслям и аппарировал в Нортумберленд.

Добравшись до дома, Волдеморт щёлкнул пальцами и появившийся домовик безмолвно принял у него мантию. Эльфов он выдрессировал превосходно. Стоило им в первый раз пропищать своё обычное «Чем Дилли может служить новому хозяину?», как он тут же наложил на них мощнейшее заклятие немоты. Запоминать имена никчёмных рабов или уж тем более говорить с ними Тёмный Лорд не имел ни малейшего желания. Чары развеялись через неделю, но домовики урок усвоили и впредь открывали рты только в ответ на прямой вопрос своего хозяина. В конце концов, в еде тот был нетребователен, гостей не принимал, а запас галлеонов на покрытие хозяйственных расходов пополнял своевременно, так что эльфам в его поместье жилось вольготно.

Исключением был самый старый домовик, которого Волдеморт использовал для особых поручений. Чтобы как-то выделять его, Тёмному Лорду пришлось дать ему имя (запоминать настоящее имя эльфа было ниже его достоинства). В память о жалком и никчёмном, но порой полезном слуге, он нарёк его Питером. Волдеморт потратил целых полчаса своего времени, тщательно его инструктируя, а потом ещё часа четыре зачаровывал специальные амулеты. Несмотря на то, что магия домовых эльфов не должна была позволить им предать своего хозяина, он решил не рисковать. Мощные артефакты защиты и контроля разума были вживлены в голову несчастного домовика, и теперь он физически не мог ослушаться воли своего властителя. Зачарованные чужеродной для эльфов магией железки прямо в голове комфорта Питеру явно не добавляли, но на его возможности по аппарации не влияли, так что Волдеморт был вполне доволен результатом.

Вот и сейчас, стоило ему позвать его по имени, перед ним возник домовой эльф с причудливой «короной» на лысой голове, в трясущихся руках которого был зажат крупный бриллиант в необычной огранке и свиток пергамента. Долохов проявил осторожность и решил отчитаться о результатах операции без личной встречи. Забрав камень и мельком проглядев отчёт, Волдеморт отправился в кабинет.

Необходимость лично писать письма стала ещё одной бытовой неприятностью для вернувшегося в прошлое Тёмного Лорда. Конечно, отвечать отказами на однотипные приглашения можно было и с помощью зачарованных перьев, но сколько-нибудь важную корреспонденцию правила этикета требовали писать собственноручно. В случае переписки с Долоховым в дело вступала банальная осторожность — специальные скрывающие чары, демонстрирующие содержимое пергамента только после произнесения пароля, плохо работали поверх текста, написанного зачарованным пером. А пренебрегать лишней защитой Волдеморт не хотел, даже невзирая на то, что письмо будет передано лично в руки Антонину. Беспечность и излишняя вера в свои силы не раз приводили его к очень печальным последствиям, и теперь он старался учитывать и устранять даже эфемерные опасности.

Наскоро набросав записку с выражением своего удовлетворения проделанной работой и предупреждением о слежке за чёрным рынком артефактов, он вновь щёлкнул пальцами:

— Питер! — мгновенно появившийся домовик замер молчаливым изваянием. — Передай это письмо Антонину. А вместе с ним... — Тёмный Лорд достал из тумбы стола заранее приготовленный мешок с галлеонами, — вознаграждение за проделанную работу. Всё ясно?

— Да, хозяин. Питер всё сделает, хозяин.

— Ступай.

Убрав писчие принадлежности, Волдеморт спустился в подвал. Машина Свенсона исправно работала в углу, готовя очередную партию золота, с которой всё тот же домовик отправится в Швейцарию в начале января. Достав палочку, чтобы открыть тщательно зачарованный сейф для особо ценных артефактов, он всё же не удержался и зажёг ею яркий огонёк.

Свет Люмоса, преломляясь на гранях камня, раскрасил мрачный подвал множеством разноцветных пятен. Хотя древняя огранка давала меньше радужных отблесков, чем современная круговая бриллиантовая, из-за больших размеров алмаза эффект всё равно был потрясающим. Тёмный Лорд задумчиво взвесил его в руке. Пожалуй, до «Большой звезды Африки» в королевском скипетре он не дотягивал, но четыреста карат имел наверняка, вдвое превосходя своего легендарного собрата из копей Голконды. К тому же, в отличие от Кохинура, Камень Неба был абсолютно белым, что в сочетании с необычным расположением граней производило неизгладимое впечатление. Его стоимость что в магловском, что в магическом мире была заоблачной, но продать его, конечно, было невозможно.

На несколько минут Тёмный Лорд прикрыл глаза и дал волю фантазии молодого Тома. Вот он отправляется на континент, куда-нибудь в горы Южной Европы. Может, на хорошо знакомое Динарское нагорье, среди хребтов и долин которого провёл долгие двенадцать лет, скитаясь бесплотным духом. Неделю-другую делает вид, что усиленно ищет следы коварных воров. В конце концов, мог же Прадип вспомнить что-нибудь интересное, что навело бы его на след расхитителей древних реликвий? И вот где-нибудь в конце декабря, когда в старой-доброй Англии царит послерождественское затишье, триумфально возвращается. Его приветствуют Поллукс Блэк, Каспер Крауч и Вильгельмина Тафт. Вспышки колдокамер, отражаясь от граней Камня Неба, рассыпают радужные отсветы по всему атриуму Министерства.

На другой день «Магический вестник» публикует захватывающий рассказ о самоотверженной борьбе молодого патриота, отправившегося в полную опасностей дикую страну ради спасения престижа своей родины. Кафф, бесспорно, талантлив, и читатели словно сами оказываются в гуще событий. Сверкают заклятия, дрожат от столкновения сгустков магической энергии своды старой пещеры, в которой подлые воры прятали награбленное. Враги сильны, но ловкий приём позволяет герою взять верх в схватке. Злодеи в страхе бегут, бросая зачарованный ларец со спрятанным сокровищем. Победа одержана, но не стоит забывать об осторожности! На помощь приходит опытнейший борец с тёмной магией Поллукс Блэк. Тщательно изучив вместилище реликвии, он снимает тёмные чары и достаёт из ларца Камень Неба.

Проходит ещё пара дней, и священная реликвия далёкого народа возвращается законным владельцам. Прибывший за тридевять земель старый Хранитель со слезами на глазах обнимает молодого волшебника, от лица всех индусов благодаря за возвращение их святыни. Международная репутация магической Британии восстановлена, предприимчивый Брутус уже договаривается с индийской делегацией о новых поставках редких трав, а ему, Тому Марволо Риддлу, вручают Орден Мерлина второй степени.

Тёмный Лорд отвлёкся от мечтаний, загасил огонёк и поместил камень в зачарованный сейф. Соблазн воспользоваться похищенным сокровищем именно таким образом был велик, но... Как он успел убедиться, в этом времени службы безопасности хорошо знали своё дело. При таком радужном исходе у них сразу возникло бы слишком много вопросов. Как ему одному удалось одолеть подготовленных налётчиков, сумевших разделаться со всеми защитниками храма? Куда они делись после схватки? Почему, будучи участником официального расследования, он не сообщил о предполагаемом местонахождении воров аврорам, а полез ловить их в одиночку?

К тому же, здесь и сейчас он и так привлёк к своей персоне слишком много внимания, за неполные полгода превратившись из обычного, пусть и очень одарённого, молодого человека в обладателя уникальных сведений. Сначала важнейшая, но слишком уж резко поданная информация о планах либералов, а теперь ещё и сенсационные новости из далёкой Индии, по странному стечению обстоятельств тоже исходящие от него. На первый раз Брутус и Поллукс сами придумали себе хорошее объяснение, а второй спишут на обычное совпадение. Но сейчас им заинтересовался Дамблдор, а он-то точно ни в какие совпадения не поверит. Тёмный Лорд помнил, чем может кончиться недооценка старика, и не собирался повторять собственных ошибок.

Нет, дополнительно светиться ему сейчас не стоит. Грядущее выступление в Хогвартсе с избытком обеспечит его сложностями. С одной стороны, там ещё остались те, кто помнили его радикальные идеи, да и бывшие однокурсники могут собраться, чтобы послушать своего школьного лидера. После неожиданного возвращения из своего путешествия он беседовал с некоторыми из них, но ничего определённого о своих планах не сообщал. По правде говоря, общаться с ними Волдеморту не хотелось. Большая часть школьных единомышленников вызывала у него лишь отвращение из-за пока ещё несовершённых ошибок и откровенного скудоумия, их собственного или их детей и внуков.

В то же время, нужно было немного потрафить Дамблдору, которой не потерпит публичного высказывания чрезмерно радикальных мыслей. Это через десять лет чистокровная молодёжь, взбешённая засильем грязнокровок в Министерстве, будет с радостью идти за ультраправыми. Сейчас любой излишне консервативный взгляд на проблемы маглов и их волшебных отпрысков мог быть приравнен к поклонению Гриндевальду. В таких условиях показать «консерватизм с человеческим лицом» было очень притягательно. Не только из-за возможных политических дивидендов, но и из мальчишеского желания испытать свои силы. Где-то глубоко в расщеплённой убийствами душе старого Тёмного Лорда такой перспективе искренне радовался молодой и амбициозный авантюрист.

Вздохнув, Волдеморт запечатал сейф и покинул подвал старого особняка. Несмотря на свои самоуверенные слова после возрождения, он всегда боялся Дамблдора и никогда не считал того слабым или глупым. Сходиться с ним в схватке, пусть и словесной, было очень опасно даже сейчас, когда своим реальным возрастом и жизненным опытом он сравнялся с будущим директором.

Но Тёмный Лорд всё равно впервые за многие десятилетия почувствовал азарт предстоящей схватки, тот самый, что толкал его на безрассудства в юности. Только теперь этот заряд энергии находился в руках опытнейшего волшебника. Теперь он не станет бросаться в омут с головой, а займётся вдумчивой подготовкой.

За оставшиеся три недели нужно было сделать многое: освежить в памяти некоторые актуальные сейчас, но забытые с годами вопросы, поставить в известность Брутуса и Поллукса, переговорить с Вистаном и Бетти. Да и про расследование, участником которого он неожиданно стал, забывать не стоило. Дел хватало, но он не сомневался в своём успехе. В конце концов, он смог победить саму смерть, вернуться в прошлое и начать всё сначала. Разве дебаты в школьном клубе могут его испугать?

* * *

Закончившийся сезон дождей унёс с улиц Тханглонга постоянную сырость, и теперь громада местного министерства магии ярко блестела на солнце позолотой крыш. Монументальное здание архитектурной доминантой возвышалось над магическим районом вьетнамской столицы. За трапециевидным восьмиэтажным фасадом бурлила жизнь: по просторным коридорам сновали министерские служащие, в фойе бойко шла торговля всем подряд, а из окон третьего этажа разносились гулкие звуки гонгов.

Данг Ши Бинь, младший служащий отдела транспорта, раздражённо обновил заглушающие чары. Его небольшой кабинет располагался аккурат напротив отдела укрепления национальных традиций, в стенах которого и упражнялись в игре на гонгах. Несмотря на увещевания доброй половины министерства, сотрудники этого шумного отдела не хотели заниматься поддержкой национальной живописи или хотя бы национальных танцев. Зато с упорством, достойным лучшего применения, вот уже третий день проводили музыкальный конкурс.

Как выяснилось, из всех многочисленных народностей и этносов, объединённых под красно-жёлтым флагом, страстным увлечением музыкой были одержимы лишь жители плато Тэйнгуен. В их жизни каждое важное событие сопровождалось настоящим концертом на самобытных ударных инструментах. Злополучный конкурс вызвал среди них настоящий ажиотаж, и в нём пожелали участвовать аж двенадцать ансамблей с затерянного в джунглях плато. На их фоне единственный оркестр придворной музыки дайняк из Фусуана смотрелся жалко и сиротливо. В итоге, последние два дня все соседи отдела укрепления национальных традиций были вынуждены пользовать заглушающими чарами, если, конечно, они не были уроженцами Тэйнгуена.

Данг Ши Бинь был родом с севера, и удары гонгов вызывали в нём только раздражение. Впрочем, раздражался он больше для порядка — необходимость обновлять постепенно рассеивающиеся заглушающие чары вносила хоть какое-то разнообразие в монотонные будни единственного младшего служащего транспортного отдела.

Дело в том, что магические виды транспорта были представлены во Вьетнаме только общественными порталами — зачарованными каменными кругами, которые перемещали вставших на них волшебников в определённую точку. Пары таких порталов связывали все магические поселения стран Индокитая, потому как сооружены они были ещё в те времена, когда весь полуостров был единым государством. Древняя магия была примитивной, но надёжной, так что никакого обслуживания порталы не требовали. По вполне очевидным причинам в жарком Вьетнаме не было ни одного волшебного камина, да и индивидуальные порталы были непопулярны — ими пользовались лишь для дальних путешествий, что с жителями этой страны случалось не так-то и часто.

В общем, отдел транспорта во вьетнамском министерстве магии был совершенно и абсолютно излишен. Тем не менее, со времён административной реформы середины прошлого века, на третьем этаже монументального здания в четырёх кабинетах заседали аж пятеро его представителей: глава отдела вместе с секретарём, его заместитель, а также старший и младший служащие.

Злые языки поговаривают, что причиной столь нерационального использованию ценных кадров была любовь, связавшая тогдашнего верховного жреца с юной француженкой. Желая польстить своей возлюбленной, он принялся реформировать вьетнамское магическое сообщество на французский манер и достиг в этом неожиданных успехов. Надо отметить, что волшебники Вьетнама к европейцам относились вполне терпимо. Благо, знакомство двух народов произошло уже после принятия Статута о секретности, и маги ни в одном из многочисленных франко-вьетнамских противостояний не участвовали. Немногие же французы-волшебники, посещавшие далёкую восточную страну, в её внутренние дела не лезли, зато были не прочь поторговать с местным населением. Так что и во Вьетнаме, и в соседних Лаосе и Камбодже, их визитам были только рады.

Скорее всего, именно деньги от торговли с иностранцами, а не романтические страсти побудили вьетнамские власти заняться реформами. Так или иначе, европейская административная структура с мощным министерством магии на удивление хорошо прижилась среди джунглей. Разве что министра по старой памяти именовали верховным жрецом, да система по сравнению с французской была более разветвлённой — всё же в едином государстве проживало слишком много разных народов, исторически имевших автономию. Увы, без явных анахронизмов обойтись не удалось, и бесполезный отдел магического транспорта был в их числе.

В обязанности Биня входила регистрация всех использованных на территории страны личных порталов. Каждый раз, когда какое-нибудь местное представительство министерства продавало желающему зачарованный на пространственное перемещение амулет, оно отправляло об этом отчёт, спустя мгновение материализовывавшийся на краю стола младшего служащего. Тот должен был аккуратно переписать все данные из отчёта в объёмистый реестр, после чего отправить бумагу в архив. Скучная и рутинная работа, тем не менее, привлекала многих, и, чтобы попасть на это место, Биню пришлось приложить немало усилий. На его взгляд, результат того стоил: зарплату платили исправно, на обед можно было ходить во вполне приличную министерскую столовую, а все кабинеты и коридоры были зачарованы мощными чарами охлаждения, дарящими приятный комфорт даже посреди удушающей влажности сезона дождей. За сутки обычно использовалось не больше дюжины личных порталов, так что большую часть времени младший служащий проводил за чаем и беседами с коллегами.

Но сегодня в привычный распорядок дня разнообразие вносили не только удары гонгов. Придя с обеденного перерыва и обновив шумоизолирующие чары, кроме двух отчётов, местного и сайгонского, Бинь обнаружил на краю стола директиву из отдела международного магического сотрудничества. Международников в транспортном отделе не любили, полагая, и не безосновательно, что основной их работой является участие в банкетах, организуемых Международной Конфедерацией Чародеев.

К тому же, им постоянно требовались личные порталы, создание которых входило в обязанности транспортников. Всё бы ничего, но глава отдела международного сотрудничества взял моду направлять запросы на личные порталы в виде директив, тем самым подчёркивая, что это не просьба, а требование. Правда, по последнему поводу возмущалась в основном старшая служащая, которая и занималась зачаровыванием порталов. Бинь поддерживал её негодование отчасти из корпоративной солидарности, а отчасти желая произвести хорошее впечатление на симпатичную коллегу.

Однако сегодняшняя директива от международников была необычной. Вместо очередного списка порталов куда-нибудь на другой конец земного шара в ней содержался перевод запроса аврората Великобритании за подписью старшего аврора Уистлера о сроках пребывания и роде занятий некоего Тома Марволо Риддла, предположительно находившегося во Вьетнаме в середине этого лета.

Удивлённо вскинув брови, Бинь полез в реестр. К счастью, записей в нём было не слишком много, и он без труда обнаружил нужную — о прямом портале до Лондона, проданном Тому Риддлу тридцатого июля в канцелярии министерства на первом этаже. Наскоро пролистав предыдущие страницы, информации о прибытии англичанина он не обнаружил. Это было не удивительно — что личные, что общественные порталы из соседних стран не контролировались, а записи о прибытии иностранцев в реестр вносились только при их регистрации в министерстве, что было необязательно, а потому почти не практиковалось.

Уже составляя ответ на директиву, Бинь обратил внимание на интересное совпадение — отбытие Риддла в Лондон произошло в тот же день, что и печально известный инцидент в Шонле, взбаламутивший весь волшебный Вьетнам. Что примечательно, там тоже был замешан иностранец. Свидетели в один голос утверждали, что перед тем, как начать крушить всё вокруг, нападавший о чём-то беседовал с несчастной девушкой-клерком на иностранном языке. Увы, ничего конкретного они припомнить не могли, а мозг самой потерпевшей был необратимо повреждён грубым, но мощным заклятием забвения — несмотря на все усилия целителей, она не смогла вспомнить даже своё имя.

— Стоит ли упоминать об этом? — вслух поинтересовался Бинь. Ответом ему был особо громкий удар гонга, пробившийся сквозь заглушающие чары. С одной стороны, непосредственного отношения к запросу инцидент в Шонле не имел. С другой — зачем-то же английский аврорат разыскивает этого Риддла? Вдруг он один из тех немногих гриндевальдовских недобитков, что ещё скрываются в глухих уголках планеты? О доблестных защитниках всего цивилизованного мира с Туманного Альбиона и страшном Тёмном Лорде, покусившимся этот самый мир захватить, во Вьетнаме тоже слышали, в основном от французских торговцев.

Данг Ши Бинь был ответственным служащим, а потому, не придумав ничего толкового, достал пылившееся на полке толстенное «Уложение об административной деятельности». Чем хороша была позаимствованная у французов система, так это своей однозначностью. Во всякой непонятной ситуации следовало обращаться к этому талмуду и действовать в соответствии с указаниями в нём.

За последующие два часа сознание Биня обогатилось массой полезных инструкций, таких как правила поведения при организованном нападении вампиров, порядок следования процессии на похоронах короля, последовательность уборки снега с центральных улиц и прочая, прочая, прочая. Увы, по интересовавшему его вопросу он нашёл лишь довольно расплывчатое указание: «Сообщая об обстоятельствах, выходящих за рамки прямого запроса, следует проявлять разумную инициативу, но по возможности излагать мысль лаконично». О пределах разумной инициативы и лаконичности изложения ничего конкретного сказано не было, а потому Бинь ещё довольно долго ломал голову над тем, как именно составить рапорт. Наконец, уже ближе к вечеру, он подобрал подходящую формулировку:

«Уважаемый мистер Уистлер! Настоящим сообщаю, что Том Марволо Риддл действительно находился на территории Вьетнама и отбыл из Тханглонга прямым порталом до Лондона 30 июля сего года. Обстоятельства прибытия в страну и дальнейшего пребывания в ней означенного Риддла не установлены. Сообщаю также, что 30 июля в Шонле неизвестный иностранец совершил убийство и причинил тяжкий вред здоровью трёх волшебников. За подробностями обращаться в управление чьенбинов.»

Довольный своей придумкой, Бинь поставил подпись, шлёпнул печать и отправил рапорт международникам. По правилам при ответах на директивы следовало дождаться подтверждения получения рапорта в письменной форме, которое должен был заверить автор директивы. Но Данг Ши Бинь был не только ответственным, но и опытным служащим. Потому он знал, что в пятницу вечером отдел международного сотрудничества не слишком расторопен, и подтверждения раньше понедельника ждать не стоит. Два выходных дня в неделю были ещё одним приятным заимствованием у европейцев. Так что, быстренько обработав скопившиеся за время его возни с «Уложением» отчёты о проданных порталах, он со спокойной душой отправился домой.