Макбет (гет)

— Чуть замелькает тень летучей мыши и сонный жук к Гекате полетит, свершится то… — Малфой сделал паузу, искоса взглянув на неё, и почти маниакальная улыбка, уже знакомая Гермионе из реальной жизни, скользнула по его лицу, — …что всех повергнет в ужас.

Гермиона позволила его жутким словам повиснуть на мгновение в воздухе, делая шаг вперёд и протягивая руку, чтобы коснуться его, а затем замирая, будто испугавшись, и опуская руку. Затем она спросила — твёрдым, но едва заметно дрожащим голосом:

— Что ты задумал?

Малфой тряхнул головой и повернулся к ней, тепло улыбаясь.

— Будь, милый друг, в незнании невинна; вкуси лишь сладкий дела плод, — ответил он, мимолётно коснувшись её лба губами. Они оказались мягкими и холодными. Малфой отстранился, отворачиваясь, чтобы продолжить речь. — Скорей, слепая ночь! — воззвал он.

Гермиона не удержалась и вздрогнула, мысленно радуясь, что её реакция могла сойти за актёрский выбор, даже если она этого не планировала. Она всегда переживала, что какая-то деталь могла вызвать приступ у Малфоя, совсем как появление призрака Банко вызывает приступ Макбета — эту сцену они репетировали в прошлый понедельник — и сделает его безумие очевидным для режиссёров. Или что-то в том, как он улыбается, насколько достоверно безумным выглядит, заставит саму Гермиону сболтнуть лишнего.

На мгновение она задумалась, как чувствовала бы себя леди Макбет.

— Прошу, мой друг, — продолжил Малфой, выставив локоть и слегка склонив голову набок, — пойдём со мной.

Гермиона приняла его руку и последовала вместе с ним со сцены или, скорее, к краю составленных вместе парт, временно её замещавших.

— Ты же не собираешься заставить нас выслушивать это снова? — простонал Адриан, прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, и заработал гневный взгляд Меган.

— Вообще-то я думала, что ещё один прогон… — холодно начала она, но была прервана Стэном.

— Меган, дорогая, ты знаешь, что если я что-то и обожаю в этом мире, так это «Макбета», — откровенно заговорил он. — Если бы школа загорелась, эта книга была бы первым, что я спас, если бы на меня напали грабители, я бы защищал её ценой своей жизни, если бы…

— Краткость — сестра таланта, Полоний, — с усмешкой прервала Рут, заработав лёгкую усмешку от Оливии и озадаченный взгляд Адриана. Стэн смутился.

— Хорошо-хорошо. Тогда вернусь к своей мысли: в словах Адриана есть смысл. Я и сам порядком подустал, если честно. То есть, у нас же было огромное собрание сегодня со всеми участниками постановки насчёт репетиций и всего остального…

— И собрание на тему костюмов, — добавила Рут. — А ещё мы с Оливией весь обеденный перерыв искали заклинания для освещения.

— И я уверен, что Гермиона и Драко устали не меньше нас, — закончил Стэн, поднимая взгляд на сцену. Гермиона не чувствовала сильной усталости, но Драко твёрдо кивнул в знак согласия до того, как она успела что-либо сказать, и крепко сжал её руку, прежде чем отпустить. Должно быть, он держал её с самого окончания сцены, хоть Гермиона и не заметила.

— Короче говоря, — подвёл итог Адриан, — выпусти нас из этого кошмара репетиций. Пожалуйста, — запоздало добавил он.

Меган вздохнула, начиная собирать свои пергаменты.

— Видимо, спорить бессмысленно, — произнесла она. — Я дам вам двоим знать, когда будет следующая репетиция. Продолжайте практиковаться самостоятельно — у нас остался всего месяц до первого представления.

Это было одним из решений, принятых на последнем собрании: для постановки выбрали три последних дня семестра, по одному представлению за вечер. К пьесе проявили гораздо больший интерес, чем они ожидали.

Драко снова кивнул и направился к двери, оставляя режиссёров позади; они, за исключением Меган, сами бросились к выходу, как только та закончила говорить. Гермиона осторожно спустилась со сцены — она всегда боялась упасть — и подняла школьную сумку с пола, выходя в коридор как раз в тот момент, когда Меган начала убирать свои пергаменты.

Гермиона не успела сделать и трёх шагов, как кто-то схватил её за запястье.

— Грейнджер.

Её имя было произнесено совершенно нейтрально: с эмоциональным спокойствием, не слишком громко — не слишком тихо, ничего не спрашивая и ничего не говоря. Просто слово, и ей не нужно было оборачиваться, чтобы узнать говорившего.

— Малфой, — отозвалась она. Парень осторожно выпустил её руку, и она повернулась к нему лицом. Он прислонился к стене, скрестив руки на груди, и просто наблюдал за ней в своей обычной изящной манере, которая совершенно обескураживала. — Ты что-то хотел? — уточнила Гермиона.

— Возможно, — отозвался он, дёрнув плечом. — Нам надо решить, когда мы будем репетировать.

Именно этот момент Меган выбрала, чтобы выскочить из класса, застав Гермиону врасплох, но ничуть не смутив Малфоя, который просто вежливо улыбнулся девушке и кивнул. Она улыбнулась в ответ и пошла по направлению к башне Гриффиндора.

— Найдём более уединённое место? — холодно спросил Малфой, что немедленно вызвало немало вопросов в голове Гермионы. Разговор о будущих репетициях не требовал никакого уединения, а это значило, что он хотел чего-то иного. Подавив желание вопросительно вскинуть бровь, она согласно кивнула.

Малфой окинул взглядом коридор, останавливая его на двери чуть ниже.

— Сюда? — предложил он, направляясь к выбранному кабинету и изящным движением кладя ладонь на ручку двери. — Грейнджер?

— Что? А. Да, туда.

Комната оказалась чуланом для хранения предметов магловедения, причём не самым организованным. Узкие неровные «тропинки» вели мимо пошатывающихся гор магловских изобретений: телевизоров и граммофонов, пыльных стопок с музыкальными пластинками, которые на территории Хогвартса могли проигрываться исключительно с помощью магии, коллекции видавших виды компьютеров, коробок с пустыми бутылками и вилками электроприборов, недвигающимися фотографиями, шариковыми ручками и кипами совершенно обычной бумаги. Плакаты на стенах изображали работу печатного станка, внутренности компьютера и ткацкую фабрику восемнадцатого века, в то время как огромные ряды просевших стеллажей хранили потрёпанные учебники, магловскую литературу и кучу не поддающихся идентификации вещей. Увядающий и покрытый пылью паучник завершал картину.

Малфой кашлянул — вероятно, из-за пыли — и аккуратно присел на самый чистый предмет, который смог найти и которым оказался телевизор. Он изучал комнату, избегая смотреть на Гермиону, и она уже собиралась сказать, что обычно телевизоры используются для других целей, когда он заговорил.

— Сегодня назначена встреча.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он имел в виду не репетицию.

— Это… та самая встреча?

— Пожирателей смерти? Да. — Гермиона не видела его лица, но голос Малфоя звучал так невыносимо безучастно, что она ни за что не смогла бы понять его настоящие чувства. Да он даже на лекциях профессора Бинса проявлял больше эмоций. В конце концов, скука — это тоже эмоция.

Почему он рассказывал ей об этом? Гермиона подалась чуть вперёд, пытаясь разглядеть выражение его лица, но увидела лишь прядь светлых волос, касавшихся его щеки; Малфой отбросил её с лица. И продолжил.

— Это слишком рано. Он никогда не назначает собрания так близко друг к другу. — И в этот раз послышался едва различимый намёк на что-то. Что-то вроде страха. Плечи Малфоя казались очень напряжёнными, неподвижными, и Гермиона ощутила инстинктивное желание дотронуться до них.

— Ты… ты считаешь, что-то должно произойти? — спросила она больше для того, чтобы поддержать разговор, если это вообще можно так назвать.

Он фыркнул.

— Нет, Грейнджер, мы сядем в кружок, будем пить огневиски и рассказывать похабные анекдоты, — огрызнулся он, наконец поворачиваясь к ней с явным раздражением. — Конечно, что-то должно произойти.

Гермиона до боли прикусила губу, пытаясь понять, что следует ответить. Малфой… Нет, он не дрожал, хотя такая реакция была вполне ожидаема от любого другого на его месте, но от Малфоя — ни за что. По крайней мере, не тогда, когда он в ясном сознании. Хотя это состояние могло пошатнуться в любую минуту.

Именно поэтому Гермионе приходилось выбирать слова с особой осторожностью.

— Как ты думаешь… — начала она и облизнула внезапно пересохшие губы, — …может, лучше было бы… пойти к Дамблдору? Он мог бы…

— Это твой ответ на все проблемы? — огрызнулся Малфой, прерывая её. — Пойти к Дамблдору? Мне казалось, тебя считают умной, Грейнджер. — В его голосе смешались презрение и разочарование; он отвернулся, уставившись в сторону большой карты лондонского метро, криво висевшей на стене.

— Малфой... — начала Гермиона умоляющим тоном и, когда это не возымело эффекта, попробовала другую тактику: — Драко. Послушай меня, прошу. Дамблдор может помочь, он, наверно, единственный человек, который может что-то сейчас сделать…

— С чего ты решила, что он захочет? — спросил Малфой, вскидывая подбородок; даже сзади он выглядел демонстративно вызывающе. Гермиона протянула было ладонь к его плечу, но затем остановила себя.

— Он уже помогал другим раньше, — мягко произнесла она, думая о Снейпе, но не смея произнести его имя. — Во время прошлого восстания Волдеморта люди, которые присоединились к нему, но поняли, что совершили ошибку; люди, которые хотели уйти… он помог им. И он может сделать то же самое для тебя. И… и он поможет, Малфой, я правда думаю, что поможет.

Был ли Снейп похож на Малфоя? Гермиона не знала. Она точно не могла представить Снейпа в положении Драко: сидящим на телевизоре в пыльном чулане магловедения — всё ещё умудряясь выглядеть безупречно, разумеется — спиной к кому-то, кто отчаянно желал убедить его искать помощи у Альбуса Дамблдора. Хотя причиной тому, вероятно, был тот факт, что она не могла представить, чтобы Снейп выглядел так невозможно прекрасно.

Малфой усмехнулся.

— Какой ему смысл помогать мне? Какие у него есть доказательства, что я не просто… — он сделал неопределённый жест рукой, — …шпион, который пытается завоевать его доверие, чтобы потом предать — как часто, чтоб вернее погубить, созданья мрака говорят нам правду, — закончил он, горько усмехнувшись, вновь цитируя пьесу.

— Ты не создание мрака, — решительно сказала Гермиона и в этот раз всё-таки положила ладонь на его плечо, которое оказалось очень напряжённым и горячим; этого она не ожидала. — Ты… ты человек. Человек, который совершил ошибку и поступил неправильно, но тот… кто чувствует вину за то, что причинил боль другим. Неужели ты думаешь, что Дамблдор не увидит этого?

— Нет, — бесстрастно отозвался Драко. — Он увидит сына одного из самых преданных сторонников Тёмного Лорда, который просит о помощи, не имея ничего, что мог бы предложить взамен, и никаких доказательств своих слов, а ещё — огромную угрозу для своей стороны в этой войне. Он не станет помогать мне и не смог бы, даже если бы захотел.

— Он может. Он уже помогал, — с отчаянием произнесла Гермиона, присаживаясь на край загадочной коробки рядом с телевизором Малфоя так, что теперь она сидела на дюйм ниже. Её рука всё ещё лежала на его плече, он не стал её сбрасывать. — Я уже говорила, что он помогал людям в прошлый раз…

— Но не людям с фамилией Малфой, — резко прервал он, оглядываясь на неё через плечо. — Не тем, кто вышел из семьи тёмных магов, которые использовали любую возможность, чтобы уничтожать маглов…

Гермиона вздохнула.

— Нет, не Малфоям, — согласилась она. — Но всё-таки людям, которые были в похожем положении…

— И которые наверняка привели достаточно причин, чтобы им поверить, вроде списка всех планируемых нападений, которые можно проверить, как только они происходят, или спасённого заложника, или что-то вроде того. У меня ничего нет. Ничего, кроме моего слова и твоего, и ты действительно считаешь, что он поверит…

— Я считаю, что попробовать стоит, — твёрдо отозвалась Гермиона, — и я думаю, что тебе следует проявить больше доверия…

— А я думаю, что тебе следует спуститься с небес на землю, — пробормотал Малфой, отворачиваясь, и у Гермионы не нашлось ответа. Потому что у них действительно не было ничего, что могло бы доказать добрые намерения Малфоя.

— У тебя есть другие варианты? — спросила она после минутного молчания. — Какой-то способ, чтобы выпутаться из всего этого.

Малфой покачал головой.

— Нет. Никто не может перестать быть Пожирателем смерти. Пожизненное служение. Даже если бы Дамблдор решил принять меня, я всё равно буду всю жизнь оглядываться через плечо. Ждать. Тёмный лорд никому не позволяет уйти. Это…

— Это не безнадёжно, — прошептала Гермиона, предвосхищая его слова, и — очень нерешительно и как будто машинально — погладила Драко по спине, успокаивая его. — Надежда есть всегда.

— Слова настоящего гриффиндорца. Надежда, слава и безрассудство, — бросил Малфой, но как-то беззлобно. Он негромко вздохнул, и Гермиона легонько сжала его плечо, не убрав руку. Очень медленно — так медленно, что она почти этого не заметила — его плечи расслабились.

Они просидели так минут десять — Гермиона не обращала внимания на время, так что это могло длиться и пять, и пятнадцать минут — просто сидели; ладонь Гермионы лежала на его плече, и ни один из них не мог видеть лица второго. Кожа Драко была тёплой, даже сквозь мягкий хлопок мантии, и в какой-то момент Гермионе показалось, что она чувствует слабое биение его пульса.

— Мне лучше пойти, — наконец тихо произнёс он. — Мне надо… подготовиться…

— Конечно, — прошептала она, убирая руку и опуская её на своё колено. Драко встал, помедлил мгновение и пошёл к двери, но, прежде чем он успел её открыть, Гермиона снова заговорила.

— Ты можешь как-то избежать этого? Не ходить?

— Нет, — глухо отозвался Малфой. — Не могу.

И он ушёл, оставив Гермиону одну в пыльной комнате наедине со своими мыслями, в которых эхом отдавались его последние слова.

* * *

— А потом она перехватила квоффл и начала приближаться слева, а я всё ещё висел у правого кольца после предыдущего броска, — рассказывал раскрасневшийся Рон после тренировки по квиддичу.

Гермиона кивнула, стараясь поровну разделить внимание между его историей и домашним заданием по нумерологии.

— И что ты сделал? — спросила она.

— Бросился к кольцу, хотя не думал, что вообще смогу отбить мяч, — охотно отозвался он и засветился от гордости, — но я успел. Я только мазнул по нему — самым кончиком мизинца, — продолжил он, выставляя означенный палец, — и мяч полетел прямо в один из бладжеров, который уже почти врезался в Гарри. Эта часть была случайностью… но все сказали, что я отлично отразил удар, да, Гарри?

Тот сидел, согнувшись, рядом с ним на диване и не произнёс ни слова в последние пять минут. Когда он не ответил на вопрос Рона, тот повернулся к нему, нахмурившись.

— Гарри? Эй, Гарри? Поверить не могу…

Гермиона оторвалась от нумерологии, чтобы посмотреть на друга, который уютно устроился в углу дивана, всё ещё в квиддичной форме, и крепко спал. Рон перегнулся и аккуратно потряс его за руку.

— Гарри, просыпайся.

— Ой, да пусть спит, Рон, — упрекнула его Гермиона. — Он выглядит уставшим. — Она что-то нацарапала на пергаменте, отчего её перо приобрело рыжеватый оттенок. Гермиона сдвинула брови. — Этого не должно было произойти.

— Прости, — извинился Рон частично за то, что отвлёк её, частично — за то, что попытался разбудить Гарри, пока Гермиона прожигала взглядом пергамент, пытаясь понять, где допустила ошибку. Она внесла небольшую поправку, и перо снова приняло нормальный белый цвет. Удовлетворённо кивнув, она продолжила.

— Я хотела спросить… — произнесла Гермиона несколько минут спустя, прикусив губу и подняв взгляд от пергамента. — Как он спит?

— Лучше, чем летом, — ответил Рон, пожав плечами. — Но ты и сама это видишь. Он в порядке, Гермиона, перестань волноваться.

Девушка вернулась к нумерологии.

— Наверно, ты прав, — согласилась она, бросив быстрый взгляд на Гарри. — Он выглядит гораздо спокойнее.

— С ним всё в порядке, — повторил Рон, и Гермиона вернулась к домашней работе, не заметив, как неглубокая складка пролегла между бровей Гарри и как уголки его губ едва заметно опустились, когда шрам начал краснеть.

— Морсмордре Инсинье.

Голос говорившего был холодным и непривычно высоким, и Гарри поёжился во сне, когда ледяная волна чего-то, похожего на удовлетворение, прокатилась по его телу. Последовал порывистый вдох, а затем тишина. Цвета стали постепенно просачиваться сквозь мрак, позволяя увидеть окружающую обстановку.

Затянутые в чёрные мантии люди в масках образовали кольцо посреди пустынного клочка земли. Луна не светила, а звёзды слабо мерцали на чернильном небе; вся сцена подсвечивалась лишь серебристыми шарами, испускавшими бледный свет, которые тяжело висели в небе, перемещаясь по воздуху в случайном порядке и создавая резкие тени. В центре круга стоял Волдеморт, его змееподобные черты лица в контрастной смеси света и тени казались ещё более пугающими, более нечеловеческими. Перед ним один из Пожирателей смерти стоял на коленях, скрытый мантией и маской, как все остальные, одна рука была выставлена вперёд. Левая. И пальцы Волдеморта вжимались в отчётливо видную Чёрную метку.

Инициация? Новый рекрут?

Волдеморт выпустил руку и заговорил, посылая мурашки вдоль позвоночника Гарри:

— Можешь встать, — произнёс он, и фигура в мантии подчинилась. — Займи место среди моих верных последователей.

— Благодарю, мой лорд, — отозвалась фигура, и Гарри с удивлением понял, что голос у неё женский. Почему-то этот факт стал неожиданностью.

Женщина вернулась в общий круг, и Волдеморт улыбнулся — бледной пародией на улыбку.

— Я польщён, — начал он, и тихий шёпот пронёсся по цепочке его последователей. — Мы многого достигли в последнее время, не так ли? Магический мир сжимается в страхе перед нашей следующей атакой. Трусливый министр и его мракоборцы слишком слабы. Неподготовлены. — Гарри понял, что Волдеморт осторожно избегает что-то на земле, и попытался разглядеть что именно; шары света оставались преимущественно на уровне груди, оставляя нижнюю часть в тени.

— Мы насладились множеством удачных побед, не правда ли? Многие грязнокровки и маглы убиты, и каждая новая смерть приближает нас к цели. — На его лице вновь возникло слабое подобие улыбки. — Они — скверна, от которой мы избавляем землю, истребляя их как паразитов, которыми они являются.

По рядам пронеслось согласное бормотание, и Гарри подозревал, что они бы радостно закричали, если бы не боялись разозлить своего лидера.

Волдеморт двинулся дальше; один из шаров наконец опустился достаточно низко, и живот Гарри скрутило тугим узлом, когда он наконец смог разглядеть, что именно обходил Волдеморт. Труп женщины, заляпанный кровью, которая бурыми полосами покрывала кожу. Её лицо было перекошено в агонии от… от того, что с ней сделали; об этом Гарри старался не думать.

— И в скором будущем, мои верные друзья, у нас будет ещё больше поводов для гордости. Даже сейчас планы приводятся в действие… — Волдеморт позволил окончанию фразы повиснуть в воздухе с высоким холодным смешком. — Но это будущее, верно? Я нахожу, что меня гораздо больше заботит настоящее. — Он сложил руки за спиной, обходя Пожирателей по внутреннему кругу в манере, которую можно назвать исключительно хищной.

— Мы вкусили плоды успехов, разумеется, но… — он вздохнул, — …были и неудачи. Как захват омерзительного поселения грязнокровок рядом с Лондоном. Вы помните? Когда мракоборцы и гнусный Орден Дамблдора уже ждали нас? Признаюсь, что мне весьма любопытно, каким образом они знали о нападении заранее. — Волдеморт резко остановился и обратился к ближайшему Пожирателю: — Ты знаешь?

Дрожащая фигура упала на колени, вскинув руки.

— Мой лорд… — раздался умоляющий голос. — Я… я понятия не имею, как…

— Конечно, ты не знаешь, — ответил Волдеморт с тошнотворной пародией на милосердие. — Ты не имел к этому никакого отношения.

Он продолжил движение, и человек быстро поднялся на ноги, поняв, что его шкуре ничего не угрожает.

— Мне кажется, друзья, что в наши ряды затесался шпион.

Гарри охватило внезапное ужасное осознание. Снейп. Волдеморт говорил о нём — шпион, который предупредил Орден…

Волдеморт прошёл по кругу, заглядывая каждому Пожирателю в глаза сквозь прорези в масках.

— Интересно, кто бы это мог быть… — задумчиво произнёс он, перемещаясь от одного Пожирателя к другому. И, наконец, замер.

— Северус, — произнёс он, разрезав повисшее молчание.

Скрытая мантией фигура упала на колени, склонив голову.

— Мой лорд, я бы никогда…

— Молчать. — Приказ Волдеморта прозвучал холодно и безжалостно, повиснув в воздухе, прежде чем он снова заговорил: — Северус, — с наигранной жалостью продолжил он. — Тебе действительно следовало быть осторожнее.

— Мой лорд, — снова нерешительно начал Снейп, — я всегда служил Вам — верно и преданно, мой лорд, я клянусь…

— Тебе следовало быть гораздо осторожнее, — оборвал его Волдеморт, вытаскивая пергамент из складок мантии и разворачивая его. — Оставлять такие инкриминирующие документы на дне скрытой, зачарованной и защищённой проклятиями коробки, где любой, кто проник в твой дом, может найти их…

— Мой лорд, я никогда бы вас не предал, — твёрдо сказал Снейп с отчаянной искренностью в голосе, которая почти заставила Гарри ему поверить. — Понятия не имею, что за пергамент вы держите, мой лорд; подозреваю, что это попытка заставить вас думать, что я мог вас предать. Вам известно, мой лорд, у меня много врагов…

— Кажется, я приказал тебе молчать? — заметил Волдеморт, в ответ на что Снейп действительно замолчал, опустившись так, что его голова почти касалась земли, и ожидая решения своей судьбы.

Несколько мгновений Волдеморт разглядывал его в полной тишине — жуткой тишине, которая повисла над собравшимися, после чего повернулся к Пожирателю справа от Снейпа.

— Скажи, — обратился он к мужчине, — какое наказание ожидает предателей?

— Смерть, мой лорд, — последовал неохотный ответ.

— Мой лорд, — вновь подал голос Снейп, всё ещё стоя на коленях у ног Волдеморта. — Прошу, эти бумаги — подделка, ложь, у меня есть доказательства, мой…

Он осёкся, когда Волдеморт направил на него палочку, произнёс: «Экспеллиармус. Йацэо» — и поймал палочку Снейпа. Сам Северус силой заклинания оказался отброшен в центр круга.

— Мой лорд, — снова начал он, отчаянно цепляясь за жизнь, — прошу, мой лорд, я…

— Силенцио, — бросил Волдеморт. Снейп беззвучно произнёс несколько слов и замолчал, смиренно закрывая глаза. Волдеморт небрежным движением переломил его палочку и бросил куски дерева на землю.

— Кого же мне выбрать для такой… небывалой чести? — спросил он, вновь обходя круг Пожирателей и останавливаясь возле женщины, на чьей руке оставил Метку чуть раньше. — Я бы хотел, чтобы ты продемонстрировала свои… способности.

Она склонила голову.

— Я почту за честь избавить мир от этого предателя, мой лорд.

Он удовлетворённо кивнул, а затем продолжил движение вдоль круга, внимательно рассматривая своих сторонников. Женщина вышла вперёд, гордо вскинув голову, после чего Волдеморт остановился рядом с другим Пожирателем смерти.

— Полагаю, для тебя будет тоже весьма… полезно… исполнить наказание, — задумчиво произнёс он.

Пожиратель склонил голову, как сделала женщина до него, и ответил хриплым голосом:

— Это большая честь для меня, мой лорд.

Снейп, должно быть, узнал его голос, потому что порывисто выдохнул — всё так же беззвучно — и уставился на Волдеморта с полнейшим отвращением, одними губами пробормотав что-то, очень похожее на «ублюдок».

Два избранных Пожирателя ступили в центр круга; Волдеморт посторонился, жестоко ухмыляясь.

— Я хочу, чтобы это наказание, — медленно начал он, — было настолько болезненным и долгим, насколько возможно. Вы поняли?

— Да, мой лорд, — отозвалась женщина; второй Пожиратель просто кивнул.

— В таком случае можете приступать, — позволил Волдеморт, направляя палочку на Снейпа и снимая заклинание немоты простым Сонусом.

Женщина начала первой, и варварское чувство радости — радости Волдеморта — растеклось по телу Гарри с такой скоростью, что он так и не разобрал заклинание, которое использовала ведьма; он услышал лишь крик Снейпа и ощутил жгучую боль в шраме, когда его выкинуло назад в реальность.