Пациент Х (гет)

Гермиона сидела, скрестив по-турецки ноги, на краю кровати и внимательно слушала Волдеморта.

Темный Лорд как раз рассказывал о создании инфери. Не то чтобы Гермиона хоть когда-нибудь планировала использовать полученные знания, но отказаться от новой информации она просто не могла. Да, это определенно была очень темная магия, но ведь в самих знаниях не могло таиться зла?

Где-то глубоко внутри Гермиона понимала, что Волдеморт манипулирует ею, давая именно то, к чему она стремилась всю жизнь. Грейнджер даже думать забыла о своем задании разузнать о тайнике, не говоря уже о своих личных планах заставить Темного Лорда раскаяться и измениться.

Скорее это он менял ее, хотя волшебница никогда бы в этом не призналась. Иногда Гермиона ловила себя на том, что презрительно усмехается, думая о своих друзьях и знакомых, которые из-за своего узкого кругозора и предрассудков не отважились бы испробовать многие теории и потому никогда не смогли бы прикоснуться к настоящей магии и испытать пьянящие чувства, даримые ею.

Встряхнув головой и отгоняя посторонние мысли, Гермиона сосредоточилась на произносимых Волдемортом словах.

— Инферналы не имеют собственной воли и полностью подчиняются своему создателю. Их нельзя поразить обычными заклинаниями или оружием, они — идеальные стражи. Единственное, что может действительно уничтожить классического инфернала — это огонь. Но их можно усовершенствовать, наделив созданий защитой от огня…

Желая, по-видимому, смочить пересохшее от долгого монолога горло, Волдеморт потянулся к бутылочке с водой и в несколько больших глотков на две трети осушил ее. Отставив фляжку на стоящую рядом с кроватью тележку, он уже собирался продолжить лекцию, как красные глаза удивленно расширились, и он поднес внезапно задрожавшие руки к лицу и провел по нему несколько раз, будто пытался стереть с себя нечто невидимое.

— Все хорошо? — обеспокоенно спросила Гермиона, вглядываясь во все более теряющие осмысленность глаза и блестящий на бледной коже пот. — Что… что случилось? — Это явно не было нормально. И все началось после того, как Волдморт выпил воду. Взяв в руки бутылочку, Гермиона посмотрела на нее на свету и пару раз прикоснулась палочкой. Ее подозрения подтвердились, когда вода окрасилась красным и на поверхности образовалась какая-то жижа. Яд! Сердце заколотилось, словно бешеное.

— Мне как-то нехорошо, — пробормотали белые как мел губы.

Не зная, что делать, Гермиона лихорадочно заметалась по комнате. Вспомнив про сумочку, Гермиона стала нетерпеливо вытряхивать ее содержимое на пол. Книги, вещи, зеркальце — все в беспорядке полетело на пол. Наконец, она нащупала фиал, который носила с того самого дня, как на ее глазах умер Снейп.

Поднеся его к беззвучно шевелящимся и уже с выступившей на них пеной губам Волдеморта, она заставила мага проглотить вязкую жидкость. Сваренное ею зелью являлось противоядием к большинству существующих ядов. Но вдруг оно не подействует?

Волдеморт с силой втянул сквозь узкие ноздри воздух, а затем обмяк.

— Волде… Том, ты меня слышишь? — не зная, как его следует сейчас называть, обратилась к Волдеморту волшебница. Ругая себя за предательски сжимающееся от страха сердце, Гермиона приложила пальцы к белой шее и облегченно выдохнула, почувствовав слабый пульс. Значит, он жив! Волна радости и облегчения затопила ее с головой. Он не умрет!

Она читала, что после противоядия необходимо дать пострадавшему отдохнуть и восстановить силы. Для Волдеморта она уже сделала все, что могла, но вот тот, кто подсыпал яд…

Гермиона, захватив с собой бутылочку, прошла к двери. Кто имел возможность подсыпать яд? Прямо перед дверью развернувшись, Гермиона бросила последний взгляд на ровно дышащего и, по-видимому, мирно спящего подопечного. Если бы не вовремя оказанная помощь, не известно, был бы он еще жив или нет. Не заботясь о наложении сдерживающих чар, Гермиона покинула помещение, спеша побыстрее найти Хелен. Хелен, которая всегда пополняла запасы бутылочек в подсобном помещении.

Это она возглавляла отдел недугов от заклятий, и Волдеморт, после того как его поразило выпущенное им же проклятие, должен был быть записан именно туда. Конечно, по известным причинам Темного Лорда не могли положить в одной палате с его жертвами, да и вообще позволить ему находиться в обычных палатах.

Но все же официально Волдеморт принадлежал отделу Хелен. И это она должна была все ему организовывать.

Гермиона обнаружила Хелен в лаборатории, где целительница, весело напевая, смешивала ингредиенты для какого-то зелья. Интересно, ее учителем в школе был Снейп? Хелен, насколько она знала, училась на Пуффендуе и по возрасту вполне могла застать Снейпа на последних курсах.

Вытянув руку с уликой вперед, Грейнджер приблизилась к старшей волшебнице. Целительница удивленно подняла голову, впрочем, в момент, когда ее взгляд зацепился за полупустую бутылочку, Хелен с заговорщической, знающей улыбкой кивнула Гермионе и поманила ее пальцем поближе. Когда не понимающая, как это все правильно интерпретировать, Грейнджер приблизилась, Смит склонившись к ее уху и, будто выдавая секрет, прошептала:

— Новая разработка. Специальный седативный препарат. Очень мощный.

Она была настолько близко, что Гермиона смогла рассмотреть каждую морщинку вокруг голубых глаз целительницы. Мягко приложив теплый палец к губам девушки, Хелен зашептала:

— Тсс! Ничего не говори. Это мой подарок тебе. Я сегодня утром добавила порошок в бутылочку с водой. Он выпил? Если повезет, он вообще останется овощем. Правда, прекрасно?

Хелен просто светилась от радости. На ее лице появился румянец, и она сейчас напоминала ребенка, который подарил матери нарисованную картинку и ожидает благодарности и комплиментов.

— Э-э, спасибо, — услышала Гермиона как будто со стороны свой голос. «Он мог остаться овощем», — набатом звучали в голове Грейнджер слова целительницы.

А Хелен тем временем счастливо рассмеялась и снова повернулась к зелью, важно рассказывая про свой «сюрприз»:

— Знаешь, я беспокоилась о тебе. Ты проводишь с ним столько времени, и, пока он еще находился в своей коме, это куда ни шло. Но теперь, когда он очнулся… Я столько о нем слышала.

Целительница аккуратно перелила голубоватую субстанцию в небольшой фиал, а затем отмерила с помощью пипетки несколько капель зеленой жидкости, добавив туда.

— Даже если это и не сработает до конца, ты можешь давать ему такое каждый день. В небольших дозах оно просто подавляет активность. Я прямо сейчас дам тебе пару пузырьков. Конечно, ты не должна пробовать это сама. Так принести тебе?

— Да, давай! — Гермиона старалась, чтобы в ее голосе прозвучало искренний восторг.

— И как я раньше об этом не подумала? — жизнерадостно улыбнулась целительница и покачала головой, досадуя на собственную ненаходчивость. С вымученной улыбкой Гермиона взяла пять небольших пузырьков. — Сегодня я ухожу в два часа дня. Не хочешь пойти со мной поесть после этого пиццу? — предложила выглядящая непривычно счастливой светловолосая волшебница.

— Да, конечно, тогда до скорого, — выдавила Гермиона и развернулась, чтобы уйти. Сколько времени оставалось до двух после полудня? Девушка бросила быстрый взгляд на часы. У нее еще оставалось около тридцати минут.

Когда она вновь вошла в камеру Волдеморта, то ощущала себя опустошенной. Хелен оказала ей услугу, побеспокоилась о ней, сейчас они пойдут вместе в кафе, а Гермионе придется снова сковать его.

Он что-то говорил. Совсем тихо. Его рука словно искала палочку, а уста почти беззвучно шептали заклинания. Возможно, так подействовало на Волдеморта сочетание наркотиков и противоядия. Наверное, ему снилось, что он на свободе. Гермиона хотела разбудить его и сказать, что уходит, но вместо того, чтобы резко потрусить или залепить Темному Лорду пощечину, кончики ее пальцев очень осторожно, едва касаясь, прошлись по белому лицу, а затем она легонько погладила его на прощание по впалой щеке. А потом Грейнджер ушла, так и не наложив заклинаний.

Сейчас окружение Грейнджер полностью изменилось. Вместо холодного, ограниченного и мрачного пространства камеры она сидела в уютном, наполненном солнечным светом кафе. Две громадные, умопомрачительно пахнущие пиццы лежали перед ней и Хелен.

Смит жевала кусочек пиццы, от удовольствия даже прижмуривая глаза. Еда и правда оказалась восхитительна, но вид абсолютно довольной всем Хелен был слишком непривычным. Конечно, целительница хотела сделать как лучше, но Гермиона не могла себя заставить даже казаться благодарной.

Когда Хелен покончила с едой, она устало откинулась на стуле. Вытянув руки, целительница чуть прогнулась в спине, позволяя солнечным лучам плясать на лице. Гермиона же сидела молча, прямая как струна.

— Я бы хотела с тобой поговорить, — вдруг серьезно произнесла Хелен. От улыбок, которые часто мелькали на ее губах, не осталось и следа. — О нем. Я знаю, что ты всегда была с Гарри Поттером. Наверное, это кажется тебе странным, быть обязанной заботиться именно о нем? — Гермиона осторожно кивнула, не вполне понимая, что Хелен хочет от нее услышать. — Ты сражалась с ним, ненавидела его, правда?

Гермиона покраснела и отвела взгляд. То, чем они занимались весь последний месяц, не слишком походило на ненависть. Но, кажется, Хелен и не ждала ответа. Сейчас она была странно напряжена. Видимо, тема, которую она собиралась поднять, была крайне тяжелой для нее.

— Ты знаешь, он пытал меня, — быстро проговорила старшая волшебница. Гермиона вздрогнула. Она могла предположить многое, но не это.

— Он, но… почему? Когда? Как? — с запинками пробормотала Грейнджер, не способная осознать такой факт.

Хелен опустила голову.

— Мой муж, — она сглотнула, — он был… он был секретарем в Министерстве, и, к сожалению, Министерство слишком хорошо защитило разум своих сотрудников. Пожиратели поймали его однажды ночью, когда он шел с работы домой. Он должен был выдать защитные чары. Но он не хотел говорить. Он не хотел помогать Лорду Вол… Сама-Знаешь-Кому прийти к власти. Наверное, он думал, что его смерть — не слишком высокая цена за жизни всех тех, кого Сама-Знаешь-Кто убил бы.

Гермиона, глубоко взволнованная, утешающе сжала ладонь Хелен. Каждое слово как будто причиняло той физическую боль.

— Но он его не убил. Не сразу… Он приказал схватить нас. Меня и, — Хелен тяжело сглотнула, — мою шестилетнюю дочь. Да, у меня был ребенок. Сама-Знаешь-Кто заставил моего мужа смотреть, как нас пытают. Мой супруг, он был хорошим человеком и просто не мог вынести… Он все рассказал ему. — Хелен всхлипнула. — Но Сама-Знаешь-Кто был в ярости. Допрос длился слишком долго, и мой муж знал недостаточно. Он не кричал и не выходил из себя, он говорил очень спокойно и мягко…

Как же хорошо Гермиона понимала ее, какими знакомыми были ее слова. Она поднялась и пересела на стул рядом с целительницей, обнимая рыдающую женщину за плечи. Собрав оставшиеся силы, старшая волшебница продолжила:

— Он позвал эту змею… кажется, ее звали Нагайна. Он был взбешен напрасной тратой такого количества времени на моего мужа и просто убил его. А его змея… Он отдал ей мою дочь. А меня… он уступил меня на развлечение Пожирателям смерти. Он сам же… он торопился, а игры Пожирателей… — Она закрыла лицо руками. — Он не стал смотреть, а сразу аппарировал в Министерство. Мне тогда повезло. Как-то об этом месте, где он держал нас, узнали авроры. Они спасли меня. Для моего мужа и ребенка было слишком поздно. Никого не осталось, только я…

С лица Хелен сошла вся краска, она была практически такой же белой, как Волдеморт. Она больше не плакала, только уголки ее губ дрожали.

— А я была у него. Когда он только пришел в себя. Нужно было взять немного крови. И знаешь, что? Он даже не помнил, кто я.

Хелен с ненавистью ударила кулаком по столу.

— Он пытал меня, убил моего ребенка и мужа. Еще даже не прошел год с тех пор, а он уже все забыл. Он не помнил меня.

Хелен так сильно обхватила себя руками, будто хотела задушить.

— Профессор Симпсон прав. Его дети — авроры, и он убил их. Профессор всегда говорит, что на совести Сама-Знаешь-Кого столько людей, что он даже не помнит, кого уже прикончил, а кого — нет. И он прав! Знаешь, почему у нас так мало целителей? — с горьким цинизмом спросила Хелен. — Потому что он убил семерых. Время от времени появлялись раненые Пожиратели смерти, и он брал наших целителей. Тех, которые отказывались лечить убийц или не справлялись, он убивал. И теперь… и теперь ни у кого нет на него времени, потому что он так проредил наш персонал. Мы просто не можем так быстро набрать новых людей. Да, какая незадача для него.

Слишком расстроенная, чтобы даже пытаться подобрать слова, Гермиона обняла Хелен и стала гладить ее горячие, мокрые от слез щеки. Бедная миссис Смит, как несправедливо она о ней думала. И о профессоре Симпсоне. С первого дня она не понимала, почему персонал так старался унизить бывшего Темного Лорда. И прежде всего милая, добрая Хелен. Как она, именно она, которая отвечала за организацию ухода, могла такое допустить? Как часто Гермиона мысленно осуждающе качала головой, видя после худого и слабого Волдеморта улыбающуюся целительницу.

Но разве он заслуживал что-то другое? Что он вообще мог ожидать от таких людей, как профессор Симпсон и Хелен? Кто мог ожидать от них человеческого отношения к этому монстру, который даже не считал нужным помнить о своих жертвах?

Целители, которые к нему не спускались, которые не заботились о нем… они из-за него потеряли своих коллег, и только удача помогла им избежать собственной смерти. И теперь все его преступления обернулись против него. Заколотый своим же мечом.

А ведь он даже не понимал всего этого. Не только то, как это было ужасно — мучить и убивать людей, нет, он просто не трудился запоминать своих жертв.

Он не знал, какую боль причинил Хелен, потому что даже не помнил ее. Вероятно, он пытал и убил в эти же дни сотни других людей, а еще большее количество погибло из-за его Пожирателей. А теперь он даже не мог их вспомнить.

Молчаливые слезы катились у Гермионы из глаз. Как мог один человек вмещать столько зла? А ее родители? Он знал их адрес, он мог найти, выкрасть и запытать их до смерти. Именно это он бы и сделал, если бы ему хватило времени. Случись Битва за Хогвартс всего на несколько дней позже, и ее родители стали бы ужином его змеюки.

А что последнее время делала она? Относилась к этому монстру по-человечески, заботилась о нем, как о ребенке. Покупала дорогие вещи и старалась придерживаться здорового рациона в его питании. Но самым ужасным было то, что она позволила себе брать у него уроки, заглядывала в полное тьмы сознание и слушала ядовитые объяснения, разъедающие ее собственную душу. А потом, что сделала она потом? Какие чувства испытала, когда подумала, что он умрет?

Хелен взяла ее за руку, прерывая мучительный поток мыслей, и тихо заговорила:

— Ты ведь никогда не забудешь, что он сделал?

— Нет, нет, Хелен, я не забуду, — покачала головой Гермиона.

— И ты не станешь испытывать к нему жалости, как бы сильно он ни страдал? Ты будешь помнить о всех убитых?

Ледяная корка будто сковала грудь юной волшебницы.

— Да, Хелен, я помню о них.

Целительница облегченно выдохнула и мягко поцеловала Гермиону в щеку.

— Спасибо, Гермиона. Это не человек. Это всего лишь кровожадный монстр, и ты позаботишься, чтобы он получил по заслугам, правда?

Гермиона тяжело сглотнула, пытаясь проглотить горечь этих слов, и постаралась хоть как-то утешить бывшую мать:

— Да, Хелен. Он должен получить то, что заслужил.

И снова в ее душе разгорелась борьба. Он, Лорд Волдеморт, убийца. Его следовало казнить. Но тот, с кем она общалась каждый день… Гермиона все больше забывала о его преступлениях. Дамблдор, Фред, Тонкс, Люпин, Седрик, Снейп, Грозный Глаз и многие, многие другие. Те, о смертях которых он даже не считал нужным помнить. Она думала, что хотя бы что-то милосердное осталось в нем. Ведь иногда он вел себя с ней почти как нормальный человек. Было ли ее поведение предательством памяти жертв?

* * *

В этот день Гермиона Грейнджер впервые пожелала забыть и не думать. Она ведь все же забрала пузырек, данный ей Хелен. Этот монстр выпил почти полный, что было действительно большим количеством, и если бы не противоядие… Гермиона спрятала лицо в ладонях. Но если она выпьет пару капель… Несколько минут спустя благословенная пустота зазвенела у нее в голове. Больше никаких мыслей, вплоть до следующего утра.