You Are Not On Your Own (джен)

Она позвонила Рэму сразу, как только пришла домой. Никого здесь не было, и это ее встревожило, ведь школьный день давно закончился, а совсем скоро и заканчивался рабочий день Марты.

— Мама знает, что приехал твой отец, — неловко ответил юноша.

Нора, стоя секунду назад с кружкой чая в руках, осторожно отставила кружку, чтобы не стукнуть ей по столешнице.

— Рэм, — начала она, — ты помнишь, что я сказала твоей матери утром?

— М, да, — он отозвался с сомнением. — Просто мы подумали, что тебе не нужны проблемы. Мама с ним не очень ладит, да и твой отец, наверное…

— Зато вы отлично ладите со мной! — Нора почти рыкнула, но тут же спокойно вздохнула. Поразительно, как ей легко удавалось успокоиться после свалки. — Передай Марте, что я все еще вас жду. И я не закрою дверь на ночь, пока вы не появитесь.

Судя по голосу, юноша усмехнулся. Усмехнулся с небольшой грустью. Нора практически видела, как он отводит стыдливый взгляд, снова чувствуя вину из-за того, в чем он был не виноват.

— Мама ночует у коллеги, и отказывается покидать ее дом, — сказал он. — А я себе место найду, ты же знаешь. Я вернулся к своему тайному месту и оно не так плохо выглядит. Я имею в виду, его можно привести в порядок…

— Рэм, — вздохнула девушка, прикрыв глаза. — Ты знаешь, что вы можете на меня положиться. Неужели я сделала так мало, чтобы это доказать? Неужели вы думаете, что я сдамся на своем отце, хотя не сдалась на твоем?

Юноша молчал достаточно долго, чтобы Нора успела расслышать за спиной почти бесшумные шаги отца. Она обернулась, наткнувшись на усталый и, в то же время, любопытный взгляд Джей Ди. Черт. Она не планировала снова говорить с ним сегодня после того, что было рядом с маминым «Фордом», но, видимо, выбора не было. Каким бы изнеможенным и разбитым не казался мужчина, он отступать не собирался.

— Я не знаю, — наконец, ответил Рэм. — Жить у тебя на птичьих правах? Это не по-мужски.

— Это по-дружески, — отозвалась девушка. — Ты собрался ночевать в лесу в октябре, серьезно? Перестань нести такую чушь.

— Мама… — Рэм перевел дыхание. — Слушай, она будет переживать за меня. Я не маменькин сынок, но, все же.

— Прости мне мой французский, но она… — Нора поджала губы, глядя прямо в глаза Джей Ди, который, приподняв брови, допил чай из ее кружки. Это подлило масла в ее огонь. — Сейчас она переживает за тебя, ага? Супер. Я не хочу обидеть Марту, Рэм, она мне тоже почти как мать, но она жила с этим уродом, твоим отцом, столько времени, позволяла ему творить… все это, а теперь она переживает, что ты будешь со мной, однако более лучшего варианта сама не может найти. Звучит охренеть как заботливо.

Спустя пару мгновений, во время которых было слышно взволнованное дыхание юноши, Нора поняла, что она была очень груба. Такое с ней бывало очень часто, но вот стыдилась она из-за этой своей вспыльчивости весьма редко. Например, когда задевала невинных людей, особенно близких ей.

О, а еще она выпалила такую неосторожную тираду в присутствии Джей Ди. Тот даже замер, прислушиваясь. Нора поспешно вышла в гостиную.

— Рэм. Прости, Рэм, — сказала девушка. — Я просто… Ну, я переживаю, и я все еще на нервах из-за вчерашнего.

О, и из-за сегодняшнего тоже. Если она сойдет с ума, то и не заметит этого.

— Я так боюсь за Марту и за тебя. В общем, предложение пожить всегда в силе, — Нора вздохнула тяжело. — Я, на самом деле, ни в чем не виню Марту. Я…

…«люблю вас». Могла ли она такое сказать? Успела ли она полюбить их, как семью? Так, как любила маму?

Девушка тут же осеклась, сжав телефон в руках. Нет, она никогда не смогла полюбить кого-то так же сильно, как маму. Невысказанные слова, которые секунду назад отдавались горечью на языке, тут же испарились.

— Я понимаю, — отозвался Рэм, к ее удивлению, спокойно, но с той же горечью. — Я поговорю с мамой.

— Спасибо. Извини еще раз.

— Ничего.

Экран телефона засветился ярче, когда вызов был сброшен. Нора убрала телефон-раскладушку в карман, и вернулась на кухню, забирая кружку себе, чтобы сделать новый чай. Или, может быть, кофе.

— С каких пор Даннстоки живут у нас? — спросил ее отец, не прошло и десяти секунд.

— С тех пор, как они были друзьями мамы, и с тех пор, как стали моими друзьями. Мама всегда помогала Марте, Марта помогала мне и тебе. Я должна ей по гроб жизни. А Рэм просто мой друг. Они были со мной в мои трудные моменты, так что я хочу быть с ними в их трудный момент. И прости, что порчу тебе выходные, но они будут жить со мной, пока им это будет нужно. Я знаю, что у вас с Мартой не лады, но она ради меня всегда терпит…

— Очевидно, и своего мужа тоже, — Джей Ди усмехнулся.

Нора едва не промахнулась, засыпая ложкой сахар. Крупицы едва рассыпались на столешницу. Девушка, нахмурившись, смахнула их, будто бы и не слышала последней фразы.

— Чутье подсказывает мне, что ты имела честь пообщаться с мужем мисс Даннсток лично, — продолжил отец. — И рабочий пистолет с патронами, появившийся у тебя — не совпадение.

— Давай раз и навсегда, начистоту, — Нора развернулась к нему. На свалке это сработало, они выговорились, накричались, и поняли друг друга, хоть и оставшись каждый при своем мнении и отчаянии. — Ее муж — пьяница и садист, который издевается над ней и сыном. И, когда это случилось недавно, я пошла к ним, чтобы вывести их двоих оттуда. Я вывела, и забрала у него пистолет, но избавиться от него не успела.

— А чем же тебя, дочку законницы, не устроил вариант с полицией? — спросил отец, уже не так ухмыляясь.

Нора вздохнула опять. Ее рука с кружкой дрогнула, но она быстро успокоилась, напомнив себе, что это прошло. Этот ублюдок жив и будет здоров, раз продолжал плеваться ядом…

— Говорю же, пистолет все еще у меня.

— И? Я могу прямо сейчас закопать его в городском парке или рядом с пастбищем.

— Я… немного превысила допустимую норму самообороны, — девушка отпила горячий чай и поморщилась от того, что обожгла язык.

Она избегала взгляда Джей Ди, но заметила, что он, ничуть не удивившись, кивнул.

— Насколько сильно превысила? — спросил он таким тоном, будто спрашивал о счете за электричество.

— Ну, не похоже, что я что-то ему сломала. Хотя, нос. Я не могу об этом говорить, пока я пытаюсь перекусить, — Нора едва зыркнула в сторону отца.

Тот кивнул снова, будто бы был болванчиком на приборной панели в машине.

— Ладно, — отозвался он, потом вдруг добавив: — Пускай твои спасенные живут у нас, сколько захотят. Ты, видно, достаточно взрослая, и об ответственности тебе хорошо известно. Я отлично расслышал это на свалке.

— Потрясающе, — буркнула ему вслед Нора, опустив глаза. Взглядом она поймала свой рюкзак, брошенный в кресло в гостиной. Секунду назад она думала о дневнике, который отец прочел, и в который она хотела вложить фотографию.

Девушка колебалась еще пару секунд, прежде чем подойти к рюкзаку и вытащить оттуда распечатку.

— Ты еще будешь читать дневник? — спросила она у отца, севшего на диван.

Джей Ди едва растерялся. Он хлопнул по пальто, во внутреннем кармане которого, очевидно, лежала та самая важная вещь.

— Может быть, буду. Да, буду, — откликнулся он тихо.

— Я просто хотела… Вложить кое-что. И, чтобы оно не потерялось, желательно прямо сейчас… — Нора неловко шагнула вперед, держа в руках свернутый лист бумаги.

Мужчина достал дневник, и протянул ей. Девушка вложила фотографию на одну из последних страниц. Как раз на запись о том, как идут последние дни беременности, и о том, как она, ребенок с пока неизвестным полом, упорно пинается изнутри. Нора торопливо закрыла дневник и протянула обратно, быстро окидывая взглядом гостиную, лишь бы слезы не накатили на глаза.

— Я пойду уроки делать, — тихо буркнула она.

Однако девушка не успела взяться даже за биологию, такая путаница стояла в голове. Мысли, от которых ком подступал к горлу, и воспоминания, разрывающие ей сердце, продолжали трясти ее, пока внизу не послышался стук в дверь. Когда Нора спустилась, отца в гостиной уже не было. Куда бы он ни пошел, ей было не до него.

За дверью, к большой радости и смущению девушки, оказался Рэм. Покрасневший и неловкий, он смотрел на нее, а она смотрела на него, мысленно пытаясь подобрать слова для очередной порции извинений.

— Проходи… — так и не придумав ничего связного, сказала она ему, быстро пропуская в гостиную, куда более теплую, чем царивший снаружи прохладный октябрьский вечер.

Рэм сделал пару неловких шагов, сначала осматриваясь в комнатах.

— А где?.. — спросил он, явно выискивая здесь не что-то, а кого-то.

— В своей комнате, наверное, — Нора пожала плечами, без лишних слов поняв, что разговор зашел об ее отце. — Ты не голоден?

Юноша уверенно покачал головой. На ужине девушка настаивать не стала — у нее руки начали подрагивать, окончательно мешая ей возиться с ложками и чашками. Она проводила юношу за собой на мансарду и, увидев этот уголок, весьма уютный для простого чердака, Рэм едва растерялся.

— Это… Ну, мое тайное место, в общем, — сказала девушка. — Вон то старое кресло раскладывается, но я еще не пробовала. В общем, я думаю, тут будет неплохо спать.

Взглянув на юношу, девушка поняла, что он не только благодарен ей, но и очень тронут. Вся эта тема с тайными местами, очевидно, значила для него еще больше, чем она думала. Нора доверила ему свое убежище — пустила, дала бессрочный приют, обеспечила уютными условиями. Она не могла не улыбнуться в ответ.

— А где ты собирался ночевать? — спросила она, сложив руки на груди. — У коллеги Марты не нашлось места?

— У нее однушка, — пожал плечами Рэм. — Думал пойти в круглосуточную прачечную, посидеть там ночку, а заодно и одежду простирнуть, баксы у меня есть…

— А что насчет… друзей? Одноклассников? — Норе самой было неловко об этом спрашивать.

— Оу, — послышалось от юноши. — Ну. Как-то не задалось. У меня со средней школы не было приятелей.

Девушка поставила руки в боки, пытаясь хоть как-то избавиться от чувства стыда, которое витало между ними. Нужно было перестать говорить о личном. Нужно было отвлечься. Срочно найти другую тему.

— Ты знаешь Айзека Маккензи? — Нора, блять.

— Маккензи? — переспросил Рэм, садясь прямо на пол и чувствуя себя на теплом полу достаточно комфортно. — Слышал такое. По телику.

— Я имею в виду парня из старшей школы, который играет за нападающего в команде Вестербурга. Но это так, к слову пришлось. Забудь.

— Нет, я правда слышал. Просто я часто забываю всякие детали, но я уверен, что знаю про Маккензи. Все в городе знают.

Юноша посидел с задумчивым видом где-то секунды с три, а потом вскинул брови.

— О, я слышал что-то про того Маккензи, который в школьном футболе. Показывали в новостях маленький ролик. О Вестербурге говорят в новостях, потому что этот Маккензи — сын директора Шервудского телевидения или что-то в этом роде, — Рэм кивнул самому себе. — В футбол он играет неплохо, но я его не знаю лично.

— Директор Шервудского телевидения? — Нора прищурилась.

— Местный канал раз в неделю пускает новостной выпуск поверх сигнала с канала Огайо, — Рэм кивнул.

— Меня просто пригласили на местную вечеринку к нему домой. К этому игроку, — честно рассказала Нора. — Но я ничего не знаю о нем, кроме того, что он гавнюк, и что его мачеха какое-то время была в одной компании с моей мамой.

— И он пригласил тебя к себе домой на вечеринку потому что… — Рэм пожал плечами.

— Потому что у меня есть какой-то чертов потенциал, и я могу летать с орлами, а не падалью питаться, — Нора сморщилась.

— Он так и сказал? — Рэм вскинул брови.

— Почти так, — девушка вздохнула. — Было близко к этому.

— И ты… не хочешь летать с орлами? — спросил ее друг таким растерянным тоном, будто это и вправду его удивляло.

— Конечно, нет! — Нора резко обернулась на него. — Я похожа на мега-суку?.. Хотя, — она сама ухмыльнулась, — я имела в виду, похожа ли я на подобную им мега-суку?

— Ты не похожа! — тут же покачал головой Рэм. — Не похожа на них и на суку не похожа.

— Ну, про суку — вопрос спорный. Может быть, ты пока не все обо мне знаешь.

Улыбка на ее лице стала какой-то кривой от подавленного всеми силами стыда. Рэм и впрямь едва ее знал, от осознания этого факта им стало неловко снова. В воздухе повис невысказанный личный вопрос, который Рэму было слишком неловко задавать. Может быть, он страшился получить ответ, потому что он, очевидно, был не самым приятным, судя по тому, как об этом вспоминала сама Нора.

— Я была большой занозой в заднице директора средней школы, — заговорила она первой, подумав о том, что с Рэмом этим можно поделиться. — Бывало такое, что я плевала на остальных ради своих собственных целей. Вернее, мне всегда было как-то плевать на других людей, но иногда я переходила грань. Мой самый громкий выговор был сделан, когда один мальчишка подгадил мне на Биологии — мы препарировали лягушек, и на том же уроке готовили препараты. Так уж получилось, что у меня получился лучший препарат, и он, тот придурок жопоголовый, добавил туда кое-что от балды… Был потрясающий вулкан с участием внутренностей земноводных.

Рэм сморщился, явно представив это в красках. Нора кивнула с грустной ухмылкой.

— Ага. Но я неплохо разбираюсь в реагентах, так что я добавила ему кое-что в ответ на Химии, прямо в тот же день. Ему прожгло одежду, осталась дырка на его рюкзаке и пару уродливых отметин на парте. Ему могло бы прожечь руки, но я тогда думала, что так ему и надо — чтобы он не совал их, куда не следует. Скандал был большой, маме пришлось платить за испорченное школьное имущество и за вещи того упыря. И еще это был мой последний выговор, так что потом мне пришлось терпеть издевки до конца года, пока я не перешла в старшую школу… И еще я об этом до сих пор едва ли жалею.

Рэм окинул ее взглядом, молча обдумывая услышанное. Было видно, как он метался в сомнениях. Месть, определенно, была заслуженной, но вот намеренная жестокость и ни капли сожаления по этому поводу… Было отчего ощутить ползущие по спине мурашки.

— Так что друзей у меня тоже было мало, — Нора тоскливо улыбнулась.

Надо было потом позвонить Шерон. Наверняка она снова докучает школьным журналистам, теперь еще чаще, потому что ей, может быть, было скучно без подруги. Норе очень хотелось верить, что там без нее кто-то скучает и не находит себе места.

— И, все равно, ты не сука, — юноша покачал головой.

— Обычно меня убеждали в обратном, — девушка ухмыльнулась. — И с тех пор я как-то невзлюбила всех этих «орлов» и «львов». Хотя тусовки у них всегда были классные, это надо признать. Как бы ты поступил на моем месте?

— Я никогда не общался лично с игроками футбольной команды. Не дружил ни с кем, кто хотя бы рядом с ними стоял, чего уж о тусовках говорить, — Рэм пожал плечами, задумчиво поджимая губы. — Какими бы сволочами они не были, хотелось бы хоть глазком посмотреть на одну из их легендарных вечеринок. Ты ведь всегда можешь уйти?

— Думаю, да, — кивнула Нора. — Хотя не очень хочется общаться со всеми этими… «орлами».

— Может быть, среди них есть и нормальные люди, — предположил юноша. — Не попробуешь, не узнаешь — так моя бабушка говорила. Может быть, больше никогда шанса не представится. А так ты сможешь еще лучше узнать, что они из себя представляют. Либо убедишься, что не все там такие плохие, либо сможешь удостовериться, что все они там мерзавцы.

— Ты чертовски умен, Рэм, — улыбнулась девушка. А потом заметила, что он заметно смутился. — Тебе никогда это не говорили? Ты никогда не проходил тест на IQ?

— Нет, — юноша неловко покачал головой.

— Если верить моим прошлым учителям, у меня девяносто шесть, — ухмыльнулась Нора, — но мама дала мне дома решить какой-то индивидуальный тест, и знаешь, что? Сто двадцать девять баллов. Это уровень высокого интеллекта, граничащего с гениальностью. Школа нас недооценивает. Не позволяй им внушить себе, будто ты и впрямь ничего не стоишь. Ты — умнейший и самый вежливый парень из всех, которых я когда-либо встречала.

Рэм поднял на нее взгляд, будто бы не веря, что она это говорит всерьез. Девушка кивнула ему.

— То, что ты строишь шалаши и не можешь завести друзей, ничего не значит. Я вот почти сожгла мальчику руки, потому что он меня разозлил. Смахивает на гениальный поступок?

Юноша, наконец, усмехнулся, а затем улыбнулся чуть увереннее.

— Ты мне подал очень хорошую мысль, — Нора поднялась с кресла. — Может быть, ты еще что-нибудь понимаешь в одежде для вечеринок?

Рэм покачал головой, чуть ли не в страхе распахнув глаза. Девушка вздохнула, окидывая взглядом ящики, где наверняка должно было найтись что-то приличное — если не в маминых вещах, то в ее старых тряпках.

Ладно, еще оставались целые сутки. Если бы она не смогла найти ничего подходящего, всегда успела бы сотню раз передумать.

— Вот плед, — девушка указала на кресло, будто бы Рэм не увидел покрывало, затем кивнула на книжку, лежащую на подлокотнике. — Можешь читать, смотреть в окно. Если свет нужно будет выключить, дерни вон за ту цепочку над люком.

— Я понял, — кивнул юноша. — Ты уже уходишь?

Нора, уже стоящая у люка, обернулась, окинув его сочувственным взглядом. Несмотря на то, каких глупостей и неприятных подробностей своего прошлого и настоящего она ему тут наговорила, он все еще хотел продолжать общаться. Девушка еще яснее осознала, насколько одиноко Рэм себя чувствует. И ей тут же расхотелось уходить, она готова была просидеть тут с ним всю ночь. Тут где-то был маленький телевизор, который достался ей еще от дедушки. Можно было попробовать подключить его, и они, даже если бы не получилось поймать сигнал, хотя бы заняли себя чем-то, но…

Мышцы жутко ныли. Их даже едва подергивало, а руки все сильнее и сильнее дрожали. И в голове была такая каша, что мысли с первого раза не удавалось выстроить в четкую и понятную цепочку, а уж сформулировать их в слова теперь вообще не представлялось возможным. События этого дня, начиная с пылкого приветствия для отца, заканчивая этим откровенным разговором, порядком утомили ее.

— Я бы с радостью осталась, — искренне сказала Нора. — Но я вымоталась. Реально вымоталась. И тебе тоже нужно спать.

Рэм понимающе кивнул.

— Тогда спокойной ночи, — сказал он. — И еще раз огромное тебе спасибо, Нора.

— Обращайся, — подмигнув ему, что, по ее ощущениям, было похоже больше на нервный тик, чем на дружеский жест, девушка улыбнулась, затем открывая люк. — Спокойной ночи.

Очень осторожно спустившись, Нора направилась к своей комнате, а потом, когда уже упала на кровать прямо в одежде, подумала о том, что будет ее ждать завтра, независимо от того, пойдет она на чертову вечеринку или нет.

Она же теперь была серой мышкой на службе у ЭС-ок.

Твою мать, во что она успела ввязаться за один гребанный день.